«На Которосли»

Виктор Флегонтович Московкин На Которосли

Лучшей реки, чем Которосль, я, пожалуй, не видывал. Вся она какая-то уютная, сверкающая, чаще с крутыми берегами, по которым растут сосны. Дно ее неровное: то стремительный перекат, как за Белкиным, то глубина неимоверная, как на Колодах или за «Перекопом».

Приезжал как-то к нам знакомый казак с Дона и все об одном: «У нас на Маныче. У нас на Маныче…» Пришлось показать ему, что есть у нас на Которосли. День был воскресный, и весь берег усеяли рыбаки. И вот штука: каждый, кто хоть чуть понимал в рыбацком деле, что-то поймал. Казак смотрел и дивился обилию ершей, плотвы и густерок. И больше уже не говорил: «У нас на Маныче».

Дня не побываешь на реке и уже чувствуешь, что тебе чего-то не хватает. А тут как-то зарядили дожди на целую неделю. Было тоскливо, оттого что долгожданный отпуск пропадает зазря.

От нечего делать мы сидели с Максимом в своей комнатке и читали старые журналы. Мы их доставали с чердака, отряхивали от пыли и стопой складывали на столик перед кроватью. Это были тонкие журналы — «Огонек», «Работница», «Здоровье». Читали мы больше последние страницы, где были практические советы на все случаи жизни. Так как журналы были разных лет, то и советы на одну и ту же тему были разные, иногда прямо противоположные. Это нас забавляло.

Но вот однажды утром показалось, что ненастью пришел конец. Дождя не было да и в воздухе не так тянуло прелью. Максим еще спал. Я не стал его будить. Накопал червей, взял удочку и отправился на реку. Тут и случилось такое, что не часто бывает не только на Маныче, но и на Которосли.

Не успел насадить червяка, как пошел мелкий дождь. Грязно-серые тучи по-осеннему шли почти над самой головой. Настроение сразу испортилось: опять весь день придется листать старые журналы.

Я уже собирался смотать удочку, но тут увидел, что поплавок пропал. Леса, разрезая воду, пошла против течения. Удочка согнулась. У кого бывали такие поклевки, тот знает, как трудно справиться с охватившим тебя волнением.

Долго я боролся, пока не заставил рыбу повернуть к берегу. Дело уже шло к концу, когда вдруг с другого берега, раздался доброжелательный совет:

— Ты наверх вытаскивай, наверх. Хлебнет он, негодный, воздуху и обмякнет.

Посмотрел я туда, а там рыбак в плаще с капюшоном. Так азартно подался вперед, того гляди свалится в воду.

— Не учи, — бормочу, — ученого, сам знаю, что делать.

А мой доброжелатель не унимается:

— На отмель его выводи, на отмель. А сорвется — сшибай ладошкой. Лежа-то он никуда не уплывет.

— Учи, — торжествующе говорю я, — учи. А рыбу-то все равно не ты, а я поймал.

Взял я этого леща и — в ведерко. А рыбак с того берега кричит кому-то, кто пониже его ловил:

— Как там у тебя?

— Да хоть бы раз клюнуло! — отвечают ему.

— И у меня тоже, — нехотя признался мой сосед. — А вон там, в кустах, мужик сейчас леща поймал.

Ну, кому не приятно, если о тебе такое говорят! Приосанился и снова ловлю. Даже дождь не помеха.

У того, кто был пониже и не виден мне, тоже, оказывается, был неподалеку знакомый. Слышу, переговариваются:

— Клюет ли?

— Ничего, — горестно отвечают ему.

— И у меня ничего. А вон там, в кустах, мужик сейчас здорового леща поймал.

«Эге, — думаю, — уже здорового. Что-то дальше будет».

А дальше пошло, как по задуманному. По реке-то все слышно, несется:

— Вон там, в кустах, мужик огромного леща поймал!

Минут пятнадцать кричали друг другу, и все это время я стоял и наслаждался. А клевать больше — не клюет. Замотал я тогда удочку и отправился домой. По дороге встречаю знакомого своего дядю Федю.

— Что поймал? — спрашивает.

— Да вот леща прихватил, — как можно скромнее сообщаю я и показываю.

— Ничего лещишко, на жаркое годится, — одобрил дядя Федя. — А вон там, в кусках, мужик огромного подцепил. Килограмма на три, говорят.

— Так это же я и есть, — обрадованно говорю ему.

— Рассказывай, — не поверил дядя Федя. — В твоем-то всего граммов восемьсот будет.

— Ну так что! Все равно это я.

Посмотрел он на меня, как на самозванца, и отправился восвояси.

«Ладно, — обиделся я. — Иди ищи того мужика».

Потом уже, ближе к дому, еще двоих встретил. Они тоже заявили:

— Это что. А вот там, в кустах, мужик такого бугая выудил!

— Братцы! — взмолился я. — Так это же я и есть. Честно говорю!

Они хоть ничего не сказали, но тоже, вижу, не поверили. Чувствую, ушла моя слава к неизвестно какому мужику в кустах. И чем больше я буду рассказывать, тем меньше мне будет веры.

Дома меня Максим встречает.

— Ух какую рыбину большую поймал!

— Это что, — вдруг неожиданно вырвалось у меня. — А вон там, в кустах…