Александр Михайлович Гиневский Летний дождик в декабре
Дорогие мальчики и девочки,
сейчас вы познакомитесь с мальчиком Вовкой, узнаете, как он живёт, о чём задумывается.
Подумайте и вы: нравятся вам Вовка, его друзья? Бывают в вашей жизни похожие случаи?
А потом попросите маму или папу написать нам письмо.
И обязательно указать свой точный адрес.
Ждём ваших писем.
Наш адрес: 191187, Ленинград,
наб. Кутузова, д. 6.
Дом детской книги.
«Ты только посмотри!..»
Шёл я однажды зимою по двору. Один шёл. Мама меня одного отпустила. Шёл я, шёл и вдруг вижу: стёклышко лежит. Ничьё, наверно. Значит, я его нашёл.
Поднял я стёклышко, посмотрел в него. И у меня даже дух захватило. Ведь всё вокруг стало другим. Всё зазеленело! И небо, и деревья!
Я стал смотреть так, чтобы небо осталось голубым, а деревья — зелёными. Потому что мне нравится, когда небо голубое, а деревья — зелёные.
И когда я понял, что это я весну живую увидел, я побежал домой.
— Мама! — кричу. — Посмотри на весну во дворе!
— Что ты расшумелся, Вовка, — говорит мама, — ноги сначала вытри.
— Какие ноги?! — кричу я. — Ты только посмотри!..
Взяла мама стёклышко. Посмотрела сквозь него в окно.
— Всё какое-то бутылочного цвета, — говорит.
— Да разве ты не видишь?! — кричу. — Весна на деревьях!
— Вовка, я с работы. Устала… А тут ещё посуды в раковине целая гора… — сказала мама и грустно посмотрела на меня.
— Мама, а если бы ты не устала, ты бы увидела весну на деревьях?
— Может быть, и увидела бы… — улыбнулась мама.
— Так давай мы с тобой вместе с этой посудой расправимся! Чтобы ты скорее отдохнула! Чтобы тоже увидела! Потому что вдруг появятся листья на деревьях, птицы прилетят! Начнётся настоящая весна, и забулькают ручьи — а мы всё это прозеваем!
Хорошо — кому где
Я лежу на травке и загораю, чтобы стать коричневым. Солнышко греет, будто поджаривает меня. А мне это очень приятно.
Хорошо мне! Устану лежать на животе — повернусь на спину. Пусть живот загорает. А я пока посмотрю на небо. Оно такое синее и прозрачное, будто его нет. Только оно есть, раз по нему плывут облака. Облака похожи на всяких рыб, птиц и зверей.
Хорошо мне! А вот тюленям из Антарктиды было бы плохо лежать и загорать рядом со мной. Конечно плохо! Потому что они живут на полярной станции. Она называется Молодёжная.
Мне подарили фотографию. Прямо оттуда — прямо из Антарктиды. И вот я увидел: на большой толстой льдине тюлени лежат. Мама — толстая-претолстая, а рядом с ней — маленький тюлечка, сынок. И тоже весь толстенький. Они смотрят на меня и улыбаются. У мамы-тюленихи прямо рот до ушей. Это она так улыбается потому, что тюлечка лежит рядом, никуда не убегает и его не надо искать по улицам.
Я прямо удивляюсь! На них шубки из короткой шёрстки, а им вовсе не холодно. Лежат себе преспокойно на льдине. А ведь в этой Антарктиде — папа сказал — собачий холод. Папа сказал, что тюлени очень жирные и им такой холод просто пустяки.
А мне загорать в Антарктиде было бы очень плохо. Сначала бы, может, и интересно. Потому что тюлени рядом. А потом бы я замёрз. В трусиках на льдине — бр-р-р! Ведь у меня никакого жира! Одни рёбра и ноги. А тут ещё солнце в Антарктиде такое. Оно светит и ни капельки не греет. У меня бы и ноги, и нос, и руки превратились бы в сосульки. Я бы весь звенел, как стеклянная посуда…
Нет уж! Лучше на травке!
Ведь это хорошо — кому где. Мне — на травке, а тюленям — на льдине.
Бездонная чашка, или как было дело
Когда мы садимся пить чай, папа всегда говорит: «А где моя бездонная чашка?»
И мама наливает папе чай очень долго. Потому что у папы такая большая чашка. Папа говорит, что из неё могут напиться все птицы Ленинграда и пригородов.
Конечно, наш папа очень любит свою чашку.
И вот однажды я строил паровоз. И мне нужна была паровозная труба. Я взял папину чашку. У меня получилась отличная труба. А когда я стал давать гудок, труба упала. Тут я понял, что разбил папину чашку.
Мама очень расстроилась. Она так расстроилась, будто она одна расстроилась, а я нисколько.
— Вот теперь всё и объясняй папе, — сказала она. — Сам и отвечай.
Папа пришёл с работы, и я стал отвечать. От расстройства я плохо отвечал. Папа сначала не понял.
— Ты что такой пришибленный? — говорит. — С балкона, что ли, свалился? А?.. Отвечай.
— Я, папа, даже со стула не сваливался, — говорю. — У меня… я… чашку бездонную…
Дальше я не смог сказать. Папа сам догадался.
— Вдребезги разбил или только кокнул?
— Она… на кусочки… — говорю.
Тут и папа расстроился.
А мама говорит ему:
— Подожди огорчаться. Тебя ждёт сюрприз…
— Какой? — грустно спросил папа.
— А вот увидишь… — сказала мама.
И они пошли на кухню.
А на кухне на столе стояла чашка. Большая бездонная чашка с синим цветочком на боку. Это я сам сделал. Из пластилина.
Вдруг слышу:
— Товарищи, да ведь это произведение искусства! Разве можно из такого сосуда пить простой чай? Да на него любоваться и только! Интересно: кто же изваял эту прекрасную чашу?
— Наш сын, — сказала мама.
— Вовка?! Наш Вовка?.. — удивился папа. — А ну, Вовка, иди сюда! Это ты натворил?
— Я, — говорю расстроенным голосом.
— Даже не верится. А ты знаешь, Вовка, хорошо! Особенно если чуть отойти и вот с этого боку посмотреть…
— Я ещё, папа, и ложку сделал! Вот!
— Прямо чайный комплект! — обрадовался папа. — Даришь?!
— Конечно! — говорю. — Это же тебе! И чашка бездонная. Тоже!
— Вот спасибо, — говорит папа. — По такому случаю можно и чайку выпить. Даже из стакана. Вовка, подай-ка мне простой гранёный стакан и рассказывай, как было дело…
Задумчивый Мишка
Недавно я подружился с одним человеком. Мишка его зовут. Он хороший друг. Только какой-то странный. Начнёшь его спрашивать про кино или ещё про что, а он только одно слово знает: «А-а?..» И всё. Думает себе о чём-то, а о чём — не скажет.
Если с Мишкой прожить два дня в одной комнате, то говорить разучишься. Потому что больше всего Мишка любит думать и сопеть. Такой уж он человек.
Я на него не сержусь.
Раз мы с ним строили луноход.
У меня дома, строим себе потихоньку. Я слушаю, как Мишка сопит, и делаю своё дело. Вдруг смотрю: Мишка руки опустил. Задумался. Я молчу. Продолжаю делать своё дело. А Мишка пошёл, сел на диван и лоб наморщил. Скучно мне стало одному. И что дальше делать — без него не знаю.
— Мишка, — говорю, — луноход-то стоит…
Молчит Мишка. Совсем задумался.
— Мишка! — кричу. — Будем строить луноход или не будем?!.
— А-а?.. — через целый час отвечает Мишка и смотрит на меня. Смотрит, как на чужого человека. Ну будто мы с ним никогда не встречались.
Обидно мне стало. Тут луноход почти готов, а он сидит себе. Как мечтатель какой-то.
Смотрит Мишка куда-то в сторону и говорит своим тихим голосом:
— Понимаешь, Вовка, я недавно узнал, что солнце потухнуть может.
— Чего-о?!. — удивился я.
— Через миллион лет…
— Что через миллион лет?! — кричу.
— Солнце… потухнуть может. Представляешь?
Я чуть не упал.
— Мишка! — кричу. — Тут луноход почти сделан! Пустяки осталось! А ты?!
Только когда на Мишку кричишь, он ещё больше не слышит.
Тут я немного успокоился и говорю:
— Мишка, о чём ты? Через миллион лет — это когда ещё будет! И учёные есть… Они что-нибудь придумают. Чтобы солнце не потухло.
— Учё-ёные… знаю… — махнул рукой Мишка. — Только, Вовка, представляешь? Солнце потухнет — и никогда больше весны не будет. А без весны деревья умрут. И птицы. И рыбам всяким будет очень плохо. Да-а… — тяжело вздохнул Мишка. — Что же придумать?..
Он подпёр голову кулаком и уставился в окно.
У него было такое лицо, что я сел на диван рядом. Я положил руку ему на плечо. Мне очень хотелось помочь Мишке. Я думал изо всех сил. Только что я мог придумать, если луноход придумал не я, а Мишка?..
Я сидел с Мишкой рядом и молча слушал, как громко он сопит.
А за окном стояло старое-старое дерево с ветками и листьями. Весело светило солнце. Листья от ветра и солнца шевелились. Они совсем не знали, что есть на свете такой Мишка и что это из-за них он сейчас так горюет.
Веркин рёв
Верка играла с девчонками в куклы. Девчонки покормят своих кукол и спать укладывают, покормят и опять укладывают. Прямо не куклы у них, а обжоры и засони!
Девчонки занимались ерундой. Веркин мячик лежал на лавочке. Просто так, без дела.
Вот мы подошли к Верке и говорим:
— Верка, а Верка! Дай нам мячик в футбол поиграть.
А она как рассердится. Будто настоящая мама.
— А ну, — говорит, — попросите как следует!
— Вера, — говорим, — дай нам мячик. Пожалуйста…
— Вот так, — отвечает Верка. — Учишь их, учишь с утра до ночи!..
И хоть бы мячик был настоящий, футбольный. А то ведь резиновый, в царапинах весь, старый-старый. И красная краска с него почти вся слезла.
— Мяч называется, — сказал Вадик. — У меня дома точно такой, только совсем новый. И весь блестящий. На нём даже синяя полоска есть.
— Ну мы пока этим поиграем, а в другой раз ты свой вынесешь, — сказал Борька.
Стали мы играть. Весело, интересно. Это ведь не то что в куклы.
Вдруг Борька как треснет по мячу. Мяч сначала в небо улетел. Высоко-высоко. А потом шлёпнулся на дорогу. В это время к нам во двор машина за мусорными бачками заезжала. Тут мяч и попал прямо под колесо. Б-бах! — и лопнул.
Увидела Верка свой разорванный мяч, заревела. Громко. На весь двор.
— Мячик мой! — кричит. — Что они с тобой сделали?!
А ведь это не мы. Это же машина!
Борька, как услышал Веркин голос, чуть сам не заплакал. А Вадик убежал. Со страху, наверно. Только скоро он прибежал. С мячиком. Оказывается, он домой за ним бегал.
— Вот, Вера, — сказал Вадик, — бери и не реви. Он совсем новый. Отдаю. Насовсем.
А Верка ещё сильней, ещё громче:
— Не нужен мне этот! Мне мой нужен! Мой лучше был!
Вот девчонка! Ей дают совершенно новый мяч, а она говорит, что он хуже, чем совершенно старый.
— Это чем же твой лучше? — говорю я. — Он же совсем старый был!
— А тем, — отвечает Верка, — что мне его дядя Костя подарил, понятно?! А ещё я со своим мячиком в деревню к бабушке езжу! Летом! Я там с ним в речке купаюсь! И с Шариком играю! Вот!
— С каким шариком — с мячиком?! — говорю.
— Нет, с Шариком! С бабушкиной собакой! Её Шарик зовут! Это он зубами мячик мой так исцарапал! Понятно?! Мы с Шариком играем…
Тут Вадик, молодец, догадался. Схватил мяч и стал тереть его об дорогу. Он его быстренько так обшарпал, что и краски на нём не осталось.
Верка увидела уже почти свой мячик и перестала реветь. Только стоит, носом хлюпает.
А Борька говорит:
— У меня стёклышко есть, ребята! Давайте, я им царапины нарисую! Будто от Шарикиных зубов…
Мы все обрадовались.
— Давай! — кричим.
— Только надо осторожно, — говорит Вадик, — а то ещё порежем.
— Конечно, осторожно!
Мы так и не успели как следует исцарапать мячик. Верка выхватила его у нас из рук. Она сказала мячику:
— Пошли скорее домой, а то эти противные мальчишки ещё возьмут и бросят тебя под машину.
И ушла.
А мы вздохнули. Потому что кому приятно, когда девчонка ревёт на весь двор.
Жизненная сила
Борька хлопнул рукой по толстому дереву и сказал:
— Во какое высоченное!
— Я ещё больше видел, — сказал я.
— Больше… Если хочешь знать, это дерево ещё так вырастет, так вырастет, что, может, самолёты за него зацепляться будут. Вот.
— Сказал тоже… Это ещё, может, через сто лет будет! — говорит Вадик. — Ведь дерево как растёт? Сначала семечко. Из семечка — кустик. А из кустика получается дерево. Вот как!
— Какое семечко?! — закричал я. — Дерево из кустика получается! Я сам видел, как сажают эти кустики! Они называются «саженцы».
— И я видел, — сказал Борька.
Вадик засмеялся:
— А саженцы из чего получаются?! Из кефира?!
— Из чего-то да получаются…
— Конечно, — сказал Борька.
— Эх вы… Вот давайте найдём кустик, выкопаем его, и вы все увидите семечко. И увидите, что ты, Вовка, и ты, Борька, просто дураки.
— Это кто?! Мы дураки?! — рассердился я.
— Не спорь, Вовка, пусть он сначала нам покажет, — сказал Борька.
Мы нашли очень маленький кустик. Лопаты у нас не было, поэтому мы стали копать руками.
— Осторожно, осторожно, — бурчал Вадик. — Копаете, как экскаваторы.
И вот мы выкопали. Борька держал кустик, а мы с Вадиком рассматривали корешки. На корешках была земля, и никакого семечка.
— Где же оно?.. Где же оно?! Ведь должно быть, я знаю, — приговаривал Вадик.
— Ну что?..
— Кто дурак?!
И тут мы услышали:
— Сажать не сажали, а выдёргивать — тут как тут!
Борькин дедушка смотрел на нас. Брови его сердито хмурились.
— Я думаю: чего это они там возятся? А они вон чего!.. Безобразничают!
— Дедушка, — говорит Борька, — мы не безобразничаем. Это всё Вадька виноват. Говорит всякую ерунду. Будто кустик из семечка растёт. А никакого семечка и нет.
— Это вы, значит, семечко искали?
— Ага.
— Понятно. А ну-ка, немедленно посадите куст на место, пока дворник вас не увидел.
Когда мы закопали куст, Борькин дедушка и говорит:
— Что же мне теперь с вами делать?
— А вы нас домой отпустите, — сказал Вадик.
— Мы больше не будем, — сказал я.
— Отпустить?.. Ну уж нет! Шагом марш за мной!
И вот мы дома у Борьки. Стоим и не знаем, что с нами теперь будет.
— Это что такое? — спросил нас дедушка и показал нам яблоко.
— Яблоко, — отвечаем хором.
— Это плод дерева яблони. Понятно?
— Знаем, — сказал Вадик.
Я толкнул Вадьку в бок:
— Молчи, «знайка»!
Дедушка разрезал яблоко и достал из него семечки. Он дал нам каждому по одному семечку и сказал:
— Внимательно их рассмотрите.
И мы стали смотреть на семечки, будто никогда их не видели. Потому что, оказывается, в них — жизненная сила. Оказывается, в них всякие питательные вещества. Они кормят совсем маленький росток, пока у него не появятся свои корешки, чтобы питаться из земли. А в земле — соки. Дождик поливает землю, солнышко греет, и тогда из земли пробивается этот росток. Чтобы посмотреть на солнышко и вздохнуть. И тут получается чудо. А от семечка ничего не остаётся, потому что оно «истратилось». Дедушка так сказал. У семечка была жизненная сила, а оно отдало её ростку. Чтобы из ростка получилось дерево с ветками и с листьями.
Дома мама дала мне старую кружку. Я набрал в неё земли и посадил своё семечко.
И Вадик посадил, и Борька.
Я стал поливать своё семечко и ждать, когда появится росток. Но его всё не было. Я даже взял и спичкой сделал дырочку в земле. Чтобы ростку было легче. Чтобы он скорее вышел. Ведь я его жду, и солнышко в окне тоже ждёт.
Мама увидела мою дырочку в земле и сказала:
— Да ты не волнуйся, Вовка. Может быть, росток захочет выйти в другом месте. Он и сам пробьётся, вот увидишь.
И вот однажды утром я посмотрел в кружку и увидел чудо: мой росток! Он был совсем не зелёный. Он был белый и тоненький. Как бумага. А кончик у него был остренький. Этим кончиком он и проткнулся. Через всю землю. Ведь он вышел из семечка. А в семечке была жизненная сила.
Когда росток станет маленьким кустиком, я посажу его у нас во дворе. Чтобы он рос, рос и стал большим деревом.
Летний дождик в декабре
Однажды летом мы были в лесу за грибами. Я, мама, папа и дядя Петя. Мы с дядей Петей собирали в мою корзинку. Так что у меня было больше всех. Мы хотели набрать много грибов, но тут бабахнуло в небе, зажглась молния и стало темно. Нет, не так. Сначала зажглась молния, потом бабахнуло в небе, а потом всё вокруг потемнело.
— От дождя нам не убежать, — сказал папа.
И мы побежали искать, куда спрятаться.
Мы нашли очень высокую ёлку. Устроились под ёлкой и стали смотреть на небо. Там были одни тучи. Они становились всё темнее и темнее, будто начиналась ночь. Но тут опять зажглась молния, грохнул гром. На весь лес. А потом вдруг хлынул сильный дождь. Прямо ливень. Я даже подумал, что листья на деревьях вот-вот оторвутся. Но они не отрывались. Крепко держались за свои веточки.
Когда бабахнуло ещё раз, папа сказал:
— Ну как, Вовка, страшновато?
— Немножко.
— А вот мы сейчас проверим. От страха душа уходит в пятки. Дай-ка я пощупаю твои пятки…
Но тут дядя Петя схватил меня за коленку.
— Да вон где его душа, в коленках! — говорит. — Похоже, и не собирается прятаться в пятки.
— Выходит, Вовка у нас не из пугливых?.. — сказал папа.
— Выходит, так, — ответил дядя Петя.
И все засмеялись.
Потом мы тихо сидели. Смотрели на траву, на деревья, на небо и дышали лесным воздухом. Очень пахло грибами. Я всё смотрел по сторонам, всё думал увидеть, как они растут. Но так и не увидел.
Дождик пошёл тише. Далеко над лесом стало светло. Там показалось солнце. И сразу же все дождинки, все капли на деревьях вспыхнули и заискрились.
Нам вдруг надоело сидеть под ёлкой. Дядя Петя снял ботинки, закатал брюки и рукава рубашки. Он сделал стойку на руках и вышел вверх ногами прямо под дождь.
— Будем считать, что мои ноги сухие, потому что трава мокрее, чем небо! — сказал дядя Петя.
Мы все не выдержали и тоже выскочили из-под ёлки.
А дождик был такой тёплый! Мне даже стало жалко, что я прятался от него.
Дядя Петя стоял на двух руках. Вдруг он остался на одной, а другую протянул мне.
— Здорово, Вовка!
И мы с ним поздоровались. Ну, будто на улице встретились. И когда дядя Петя сделал мостик, я сделал стопку у него на животе. Только я сделал на ногах. Потому что на руках ещё не умею.
Потом дядя Петя стал меня подбрасывать высоко-высоко. Мне было очень страшно и почему-то очень смешно. Папа с мамой смотрели на наше выступление и тоже смеялись. А когда мы устали от радости и от дождика, мы вернулись под ёлку. Там мы перекусили.
Потом мы все тихо сидели и смотрели в синее-синее небо. В небе светилось весёлое солнце. И если бы мне сказали, что скоро будет осень, а потом зима, то я бы сказал, что не надо.
…И вот сегодня я вспомнил тот день с летним дождиком. Сегодня была зима. А я вдруг очень-очень захотел тот день с грозой, ёлкой, дядей Петей и тёплым дождиком. Я вспомнил, как нам всем было весело тогда. И мне стало грустно, что нет дождика и не пахнет грибами. Мне стало так грустно, что я пошёл в ванную и включил душ. Я сделал тёплый дождик. Как тогда. Потом я принёс табуретку, сел и стал слушать, как шумят прозрачные струйки.
У меня был тёплый летний дождик, но совсем не пахло грибами. И я не знал, что делать…
Вошла мама.
— Ты что, Вовка?
— Та-ак…
— А-а… — сказала мама. Вышла и тихо закрыла за собой дверь.
— Где он? — спросил папа.
— Он в ванной, — сказала мама.
— За что же это он себя так наказал?
— Понимаешь, — сказала мама, — человеку надо побыть одному. Иногда надо.
— Ну-ну… Он там в одиночестве разберёт систему парового отопления. Вот тогда мы запрыгаем. С перепугу запрыгаем, как зайцы на снегу.
Больше я их не слышал.
А когда папа заглянул ко мне, он сказал:
— Ну что, малыш, загрустил?
— Папа, а ты помнишь, как мы летом в лесу за грибами были? — сказал я. — Ещё дождик шёл. Такой тёплый летний дождик. И дядя Петя был. И как нам было с ним весело. Помнишь?
— «Ревела буря, гром гремел. Во мраке молнии блистали…»
— Нет, правда… Помнишь?
— Помню, малыш. Как же. Парной дождик шёл… И грибами пахло.
— А дядя Петя помнит?
— Думаю, что да. Впрочем, ты завтра сам у него спросишь. Завтра мы ждём его в гости.
— Правда?!
— Он обещал. А уж слово своё он держит. Сам знаешь.
Папа ушёл. Я ещё долго сидел, слушал дождик и не заметил, как уснул прямо на табуретке.
Проснулся я в кровати. Было утро. За окном шёл снег. Я вспомнил про вчера. Ещё я вспомнил, что сегодня увижу дядю Петю. И в комнате запахло летним дождиком и грибами.
Комментарии к книге «Летний дождик в декабре», Александр Михайлович Гиневский
Всего 0 комментариев