«Королевская лепёшка»

Рыбаки стаскивали лодки в воду, и гравий скрежетал под их ногами.

Ахмет тоже налёг плечом на корму лодки.

— Молодчина! — похвалил его отец. Но когда лодка закачалась на волнах и мальчик полез в неё, остановил сына: — Сегодня тебе нельзя с нами. Останься, сынок.

Ахмет чуть не заплакал. Он шлёпал по воде вслед за лодкой, пока корма не вырвалась из рук.

Налегая на вёсла, отец крикнул ему:

— Беги в кузню, к Паше́! Скажи, вернусь с большим уловом, пусть ждёт!.. Понял?

— Понял.

На лодках поставили паруса, и ветер разом наполнил их. Разноцветные паруса быстро уменьшались и, наконец, стали как чёрные точки у самого горизонта.

Ахмет опустил голову. В шипящей пене прибоя он вдруг увидел небольшую, с ладонь, черепашку. Она упрямо выбиралась из воды. Панцирь на ней был тёмный, почти чёрный. На панцире проступали выпуклые прямоугольнички и блестели, как лакированные. А из-под панциря на змеиной шейке вылезала головка — зелёная, с ярко-жёлтыми крапинками, с круглыми глазками.

Когда большая волна схлынула, черепаха торопливо поползла по мокрому песку, оставляя на нём ямки от когтистых лап и прямой след от хвоста. Но стоило Ахмету взять черепашку в руки, как она быстро втянула голову, лапы и хвост под панцирь и стала как обыкновенный круглый камень.

Ахмет сунул мокрую черепаху в карман и поплёлся домой.

Уходя в море на промысел, отец всегда оставлял Ахмету сушёной рыбы, оливкового масла и немного муки. Он считал, что такой взрослый парень (Ахмету исполнилось восемь лет) может сам о себе позаботиться.

Но когда Ахмет вернулся домой, то увидел, что все запасы кончились — ни муки, ни масла, ни рыбы… Почему-то отец сегодня так спешил, что не успел даже поесть, не то что сходить на базар. Ахмету оставалось одно: самому отправиться за продуктами. Правда, денег у него не было, но что за беда? Если помочь крестьянину-феллаху отыскать свободное место под навесом, получишь монетку или апельсин.

Ахмет брёл по базару, подбирая с земли капустные листья для своей черепашки.

Вдруг он остановился. От глиняной печки под навесом повеяло таким вкусным запахом свежевыпеченного хлеба, что у него засосало под ложечкой.

Пекарь Хашим как раз вынимал белые лепёшки и швырял их на стойку, громко приговаривая: