«Рассказы»

Вольфганг Борхерт

Рассказы

Родился в Гамбурге 20 мая 1921 года. Отец его был школьным учителем, мать публиковала рассказы в местной печати. Его семья считалась неблагонадежной в фашистской Германии и сам он неоднократно преследовался гестапо, несколько раз арестовывался, сидел в тюрьмах, ожидал смерти, воевал на Восточном фронте, несколько раз был ранен, бежал из плена (от французов в апреле 1945 года под Франкфуртом-на-Майне).

10 мая 1945 года он возвратился домой больной, изнуренный частыми приступами лихорадки и ставшей к тому времени неизлечимой болезнью печени.

И несмотря ни на что, полон надежд и планов, особенно театральных, но уже к концу 45-го года болезнь приковала его к постели.

В течение неполных двух лет Борхерт писал наперегонки со смертью. Писал как одержимый, с фанатической страстью, превозмогая голод (жестокого спутника первых послевоенных лет), холод нетопленных комнат, мучительную болезнь.

20 ноября 1947 года он умер в базельском госпитале святой Клары 26 лет от роду.

Останься, жираф

Перевод Н. Ман

Он стоял на воющем сквозняке пустынного ночного перрона под грязной и безлунной стеклянной крышей вокзала. А по ночам пустынные вокзалы -- это край света, вымерший, бессмысленный и пустой. Пустой, пустой, пустой. Но если ты пойдешь дальше, ты пропал.

Тогда ты пропал. Ибо у тьмы страшный голос. От тьмы не спасешься, миг -- и она тебя одолела. Она на тебя нападает, вооруженная воспоминанием об убийстве, совершенном тобою. Или чаянием убийства, которое ты совершишь завтра. И она растит крик в тебе: неслыханный рыбий крик, крик одинокого зверя, загубленного собственным морем. Этот крик рвет на части твое лицо, испещряет его промоинами, полными страха и опасности, так что другие шарахаются от тебя. Так нем ужасный темный крик одинокого зверя в родимом море. Он прибывает, как полная вода, рокочет, бушует, как прибой. Шипит гибельно, как пена.

Он стоял на краю света. Дуговые фонари, холодные и белые, безжалостно оголяли все кругом. Но за ними вырастала устрашающая тьма. Не было черноты более черной, чем тьма вокруг белых фонарей по ночному пустынного перрона.

-- У тебя, кажется, сигареты есть, -- сказала девушка с губами, слишком красными на бледном лице.

-- Да, -- отвечал он, -- найдутся.

-- Почему же ты не идешь со мною? -- прошептала она совсем близко.

-- А зачем? -- отвечал он.