«Последняя глава (Книга 1)»

Джон Голсуорси

Последняя глава

Книга первая

Девушка ждет (Пер. Е. Голышевой и Б. Изакова )

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Епископ Портсминстерский угасал с каждой минутой; к умирающему вызвали всех четырех его племянников и обеих племянниц, одну из них - с мужем. Думали, что он не протянет до утра.

Тот, кого в шестидесятых годах приятели в Харроу {Закрытая мужская школа.} и Кембридже звали "Франтиком" Черрелом (как произносилась его фамилия Чаруэл), кто был потом преподобным Касбертом Черрелом в двух лондонских приходах, каноником Черрелом на вершине своей ораторской славы, а последние восемнадцать лет Касбертом Портсминстерским, - так и остался холостяком. Он прожил восемьдесят два года и пятьдесят пять из них - приняв духовный сан довольно поздно - представлял господа бога в самых разных уголках земли. Именно это, да еще умение с двадцатишестилетнего возраста подавлять свои природные склонности, придало его лицу сдержанное достоинство, которого не нарушила даже близость смерти. Он относился к ней с иронией - судя по чуть поднятой брови и по словам, еле слышно сказанным сиделке:

- Завтра вы наконец выспитесь как следует. Я буду точен - ведь облачения мне надевать не придется.

Он умел носить облачение лучше всех в епархии, выделялся лицом и осанкой, сохранив до конца привычки заправского денди, которыми и заслужил свою кличку "Франтика"... а теперь он лежал не шевелясь, с аккуратно причесанными седыми волосами и слегка пожелтевшим лицом. Он так долго был епископом, что никто уже не мог сказать наверняка, как он относится к смерти, да, пожалуй, и ко всему остальному, кроме, быть может, требника, малейшие изменения в котором он решительно отвергал. Он и от природы был сдержан, а жизнь со всем ее церемониалом и условностями и вовсе отучила его проявлять свои чувства, - так вышивка и драгоценные камни скрывают ткань ризы.

Он лежал в комнате с распахнутыми створчатыми окнами, в монашески строгой комнате дома шестнадцатого века, построенного возле собора, и даже свежий сентябрьский ветер не мог изгнать отсюда запах веков. Несколько цинний в старинной вазе на подоконнике были единственным красочным пятном, и сиделка заметила, что, когда у епископа открыты глаза, он, не отрываясь, смотрит на цветы. Около шести часов" ему сообщили, что съехалась вся семья его давно умершего старшего брата.

- Устройте их поудобнее, - сказал он. - Я бы хотел повидать Адриана.