«Чечня Червленая»

Умирали пацаны просто,

Умирали пацаны страшно…

Угрешка. Полно плачущих женщин, парни, девчонки, все пьяные, в общем, проводы в армию. Один из парней — высокий и худощавый — обнимает невзрачную женщину в сером теплом платке. Она укутана, хотя на улице тепло, ранняя осень, бабье лето.

— Ну что, ты, мам, не плачь, — говорит Сидельников, обнимая женщину за плечи.

Женщина ничего не отвечает, только плачет.

Внутри Угрешки. Новобранцы стоят в строю. Это их первый в жизни строй, стоят криво, кто разглядывает армию, кто качается от алкоголя. Перед строем прохаживается здоровый десантник, рассматривает молодежь.

— Ну что, парни, — говорит он. — Вот вы и в армии. Кто в рыло хочет?

Большое помещение. Щитовые стены, в два ряда стоят деревянные топчаны. Новобранцы сидят на них, кто жрет привезенную из дома жратву, кто спит пьяный, прислонившись к стене. Толчея. На проходе, между топчанов, отжимаются несколько человек, им задает счет невысокий плечистый капитан. У него растерянные и в то же время ожесточенные глаза, смуглая кожа, выгоревший запыленный камуфляж.

— Раз — два, — считает он, — раз — два.

Сидельников подходит к нему, некоторое время смотрит на отжимающихся.

— Товарищ капитан, — наконец говорит он, — а возьмите меня к себе.

Капитан оглядывает его снизу вверх, но смотрит словно сквозь него, не видя. Затем ни сказав ни слова отворачивается и продолжает считать.

— Товарищ капитан? — вновь спрашивает Сидельников.

— Я набираю в разведку, — отвечает капитан. — Полгода в учебке на Байкале а потом Чечня. Согласен?

Сидельников пожимает плечами:

— Согласен.

— Сколько раз отжимаешься? — спрашивает капитан.

— Не знаю.

Капитан кивает в сторону отжимающихся. Сидельников ложится рядом, начинает отжиматься вместе с ними под счет.

— Раз-два, раз-два — считает капитан. Камера крупно наезжает на лицо Сидельникова.

Крупно покрасневшее лицо Сидельникова, он отжимается, с носа свисает капля пота. Камера отъезжает. Становится видно, что это казарма, около сотни новобранцев отжимаются на «взлетке» в белухах. Над ними ходят сержанты.

— Раз-два, раз-два, полтора, — считает один из них.

— Полтора я сказал, полтора! — орет он над кем-то из лежащих в строю и несколько раз бьет его ногой в живот. Там стонут.

— Полтора я сказал! Полтора!

Сержанты в белухах курят на койке. Один из них: