«Оперативный рейд»

Подбежали к подвальной двери. Дубиняк ударом приклада сбил замок, распахнул дверь. Гаркнул в темноту:

— Выходи, товарищи! Разбегайся во все стороны! Кто тут Тришкин?

— Тишкин! — поправил его Сосновский. — Тишкин, ко мне!

Подвал ответил тишиной. Люди не верили, не решались выйти — слишком неожиданно и невероятно нагрянуло освобождение. Они уже привыкли бояться.

— Быстро! Быстро! — Дубиняк спустился на несколько ступеней. — Тришкин, мать твою за ногу!

— Наши! — вдруг пронзительным криком взорвалось в подвале. — Наши пришли!

Дубиняка обступили люди, трогали его, обнимали.

— Быстрее, быстрее, — командовал он. — На выход! И во все стороны! Тараканами.

Торопливо, плача и спотыкаясь, люди стали подниматься по лестнице. В основном это были женщины, а еще два старика и подростки.

Последним, прихрамывая, поднялся молодой парень в драном ватнике с сильно побитым лицом.

— Здоров, Тришкин! — ухватил его за рукав Дубиняк. — Шагай на выход — там тебя карета ждет. Во дворец поедешь.

Тишкин — а это был безусловно он — глянул на Дубиняка безразлично, никак не выразил своих чувств и пошел на выход.

Сосновский приобнял его, повел к саням, усадил. Осмотрелся и прислушался.

Бой на северной окраине разгорелся. Сквозь автоматные очереди и отрывистое винтовочное буханье уже слышались глухие разрывы гранат.

— Отходим! — скомандовал Сосновский. — Кочетов, ракету.

Ракета взвилась, вспыхнула. Однако бой не стихал.

— Увлеклись народные мстители, — проговорил Дубиняк. Он деловито уложил в сани оба пулемета, уселся сам и дернул вожжи.

Кочетов снял пулемет и с мотоцикла. Открыл крышку бензобака, окунул тряпицу, вывесил ее и поджег.

На выезде из поселка услышали, как сзади глухо ухнуло и расцвел огненный фонтан.

Сосновский сидел рядом с Тишкиным. Что-то ему — Сосновскому — не нравилось. Он наклонился к нему, спросил:

— Теперь куда? Где документы?

Тишкин вскинул на него удивленные глаза:

— Какие документы? Нет у меня никаких документов. Туберкулез у меня.

— Ты что, парень?

— Очнись, — толкнул его в плечо Дубиняк. — Ты среди своих.

Тишкин как-то невзрачно огляделся, словно хотел убедиться — где же они, эти свои. Но ничего не сказал. Даже не улыбнулся.

Обоз свернул в лес. Здесь было тихо, только доносилась редеющая стрельба. Выехали на просеку. В конце ее остановились, поджидая отряд Морозова.