«Каменный брод»

Получив путевку на Кавказ и пролетев самолетом многие тысячи километров, недолго лечил свои старые раны бывший солдат Ряшенцев. Уже на третий день, усыпив бдительность медицины, отправился в горы, на базу туристов, которую высмотрел еще по пути в санаторий. В брезентовом городке останавливал всех и каждого одним и тем же вопросом:

— На Каменный брод, граждане, дорогу кто показать может?

— Куда, куда? На какой такой брод? Нет, не знаем, папаша, — пожимали плечами загорелые рослые парни.

Один даже рассмеялся:

— Нет здесь никакого Каменного брода, отец. Неверный вам адресок дали.

В скверном расположении духа вернулся Ряшенцев в санаторий. А на следующее утро, за завтраком, официантка, поставив перед ним новенький благоухающий кофейник, сказала:

— К вам пришли.

— Ко мне? Кто?… — удивился Ряшенцев.

— Молодой человек. Ждет в вестибюле.

Не притронувшись к кофе, старик заспешил в огромное, пустое в этот час помещение. Там ждал его парень в ковбойской шляпе и джинсах.

— Агаджанов Николай, — сказал он, протягивая Ряшенцеву мощную руку. — Мне сказали, вы про Каменный брод спрашивали.

— Так точно! — по-военному ответил старик. — Неужто знаешь?

— Был один раз я на этом Каменном. Дикое место, и дорожка… черт голову сломит, но короче пути через перевал, по-моему, нет, а мне вот телеграмма — срочно в институт, вызывают по диссертации. Совпадают, выходит, наши маршруты — мой и ваш. Имущество все при мне, — парень указал на внушительных размеров рюкзак, стоявший в углу. — Если согласны — на сборы десять минут. Согласны?

Ряшенцев не мог скрыть своей радости:

— Сам господь бог мне тебя послал, хлопец! Благодарность ему по службе!

…Ноги двух путников скользили по наклонным плоскостям скальных пород, под подошвами со скрипом вертелись, как подшипники, мелкие камешки. Ряшенцев шел молча, сосредоточенно думал свою солдатскую думу. Агаджанов — свою, молодую. Время от времени слышался восторженный голос туриста:

— Вы только взгляните на эту прелесть! Из семейства моих эдельвейсов! Как пить дать приведу сюда когда-нибудь всю братву — пусть полюбуются!

— Да, да, — рассеянно отзывался Ряшенцев. — Да, да…