«Лейтенанты»

Памяти окопного брата Ивана Алексеева

В мае 45-го мы, лейтенанты 712-го стрелкового полка Алексеев и Николаев, свою Победу пропили. Да как!

Не только множество однополчан разных чинов и званий, но сумели от щедрости души вовлечь в разгул и цивильных немцев. Разгневанное начальство приняло меры. Немцы затаились, а военных — многие еле двигались — строем загнали в санчасть и протрезвили.

Главные виновники вылетели из наградных списков. “Зря гимнастерки под ордена дырявили”. Алексееву — двадцать два, мне — двадцать. Лишение заслуженного перенесли беспечально. По два ордена уже имелось, и что там ордена. Война кончилась, а мы живы!

Алексеев — летчик, сбитый в 41-м, за спиной вся война, с перерывами на четыре госпиталя и пехотное училище. У меня — пехотное училище и два госпиталя, а войны, по молодости, два года десять месяцев. Мы с Алексеевым — пехотинцы-минометчики — и уцелеть не должны были, а вот поди ж ты... Война то ли отвлеклась и прозевала, то ли, что неслыханно, пожалела.

От изумления мы и гульнули.

Пребывание на войне естественно, как дыхание. Страна воюет — где же быть, как не на переднем крае? Здесь и очень интересно: кто в кого скорее попадет — ты в немца? Или немец в тебя? Оба промахнетесь?

От круглосуточных острых ощущений в восемнадцать лет захватывало дух!

Война и я не сразу поняли друг друга. Оказалось, что все может быть совсем не так, как учили. Началось с того, что наш полк двинули в наступление без разведки, без боеприпасов, без четкой боевой задачи, даже без продовольствия. И это на третьем году войны!

У нашей минометной роты, кроме мин, не было еще и командира — странным образом исчез в самый неподходящий момент. Мы, трое взводных лейтенантов-новичков (Мясоедову — двадцать лет, Козлову — девятнадцать, мне — восемнадцать), просто не знали, что нам делать и как себя вести в подобной ситуации.

Недели две назад такое не приснилось бы и в страшном сне.