«Карст последний»

Однажды на одной планете зародилась жизнь. Она совершенствовалась и разрасталась, заполняя всю планету. Жизнь была не просто жизнь, жизнь была разумной. И однажды эта разумная жизнь чуть не уничтожила себя. Планета вспыхнула и погасла и вспышка эта унесла с собой все… Почти все.

Долина Карста лежала в ложбинке между двух горных хребтов. Огромные скалы опоясывали ее и сливались друг с другом где-то вдали. Подножия этих гор устилали, словно мох облепил камень, перелески. Среди этих перелесков шла сейчас большая королевская охота. Грозный повелитель Карст сто семьдесят четвертый гнал перепуганного зайца. Заяц несся сквозь лес, пытался петлять, запутать след, но куда там. Карст выстрелил, заяц подпрыгнул, дернулся и уже безжизненная тушка грохнулась об землю.

Карст расхохотался.

— Славная охота, друг мой Глонк, — Карст похлопал по плечу подъехавшего слугу. — Спасибо.

— Славная охота, мой правитель, — согласился Глонк. — Еще более славно в ней то, чего ты не знаешь.

Поедем, я покажу тебе, что нашли твои люди.

Они проехали совсем немного. Послышались крики, затем за кустами показалось какое-то движение. Карст пришпорил коня и вылетел на поляну словно молния. На поляне шла возня и неразбериха. Грозный правитель проехал сквозь толпу, которая разверзлась пред ним, и Карст увидел причину сыр-бора. Это был маленький медвежонок, он метался, пытаясь понять, что случилось и где его мама, он не знал, что маму его грозный правитель час назад лишил жизни.

Подъехал Глонк, спросил тихо:

— Что нам с ним делать, мой правитель?

— Возьмем с собой, в подарок, — бросил Карст и развернул коня.

— Для Карси? — лицо Глонка озарилось счастливой улыбкой.

Карст не ответил, а только слегка кивнул головой:

— Все, Глонк, охота окончена.

— Слушаюсь, мой правитель.

И Карст поскакал в Карстенхолл, оставив добычу на попечение Глонка.

Город расположился в самом центре долины. Карст гнал коня до самого города, но на въезде притормозил — не пристало правителю мчаться на коне обгоняя ветер, как мальчишке. Лицо Карста, и без того жестокое, стало еще жестче, на губах заиграла надменная полуулыбка. Правитель въехал в город.