«Возмездие»

На Ольгу вновь накатила грусть. С ней такое случалось, когда вдруг посреди вороха домашних дел, неприятностей на работе и толкотни в общественном транспорте приходила тихая и ничем не оправданная стихия элегических эмоций. И было это словно одуванчики на зашарканном асфальте — не к месту, но радостно для души. Тогда незаметно рассасывалось напряжение, возвращалась способность соотносить себя с окружающим миром и удерживаться в гармонии с ним, удавалось сохранить нить, на которой она — бусинка, наряду с солнцем, облаками, отлетающими журавлями и прочим, что видимо и невидимо глазу.

А грусть всегда открывала шлюзы памяти и выпускала на свободу воспоминания, с шипением и бурлением спешащие невесть куда, безоглядно заливая пойму быта.

Кстати о журавлях. Тогда как раз разгулялась осень. Ну, «разгулялась» — это так, не более чем поэтический образ. Просто она, застыв от собственного удивления, что все сделалось желтым-желто, мягко и умиротворенно стояла за окном в самой лучшей поре своей, заняв необозримые пространства. В самом деле, какое-то дивное сочетание цвета победного солнца и оттенков обреченного увядания обращало на себя внимание, принуждало затормозить свой бег и задуматься совсем не о том, что еще миг назад занимало тебя и подгоняло мчаться вперед, безрассудно не замечая жизни. Это редкое равновесие мира, к счастью, затянулось на дни. И люди отреагировали на него — встрепенулись, вернулись к себе из виртуальных эмпирей заумности, занятости, забывчивости и еще доброго десятка различных «за», где находились по милости нечистого.

«Смешно, — подумала Ольга, — и ведь каждому мнится, что без него тут все остановится, пропадет. А оно ничего — продолжается, поглотив миг чьего-то ухода из здешнего мира, как поглощается во вдохе невидимая пыльная взвесь из воздуха».