«JFK тайно присутствуют на аукционе Джеки»

Когда мы свернули на Семьдесят вторую улицу и увидели, что нас там ждет, мой охранник вздрогнул и вцепился в руль мертвой хваткой. Подозреваю, что он хотел прибавить газу и дунуть мимо, сорвав весь план, но он знал, что Главный дал добро, и покосился на меня.

— Вы уверены, господин президент?

Из всего «Сотби» был виден только белый навес. Фасад совершенно исчез за телевизионными автобусами и спутниковыми антеннами. Конечно рискованно. Но те вещи, с которыми мы с Джеки когда — то жили, исчезали в руках чужих людей, и от этого мне начинало казаться, будто я уже умер. ЦРУ отпустило меня только на третий день, и я уже точно знал, что на четыре тысячи долларов, которые мне удалось наскрести из карманных денег, не купишь, наверное, и зажима для галстука. Но мной двигали другие соображения. Я должен был пойти.

Мы проехали автобус Эн — эйч — кей, вещавшей на Токио, потом — автобус Би — би — си, и я сказал своему стражу:

— Пусть каждая нация, желает ли она нам добра или худа, знает, что мы за ценой не постоим.

— Господин президент? — Он надавил мне на плечо, чтобы убедиться, что я не собираюсь дать деру. Он был совсем еще молодой.

— Вы, вероятно, не читали никогда моей инаугурационной речи, — сказал я.

Он потянулся к сотовому телефону.

— Дейв, не надо никуда звонить. Я шучу. Все в порядке. Мы с Главным обо всем договорились. Только на самом свету и можно спрятаться.

Дейв снова положил руку на руль.

— Прошу прощения, господин президент.

— Ничего, Дейв. В случае беспорядков президент намерен укрыться в безопасном домике в Арлингтоне, штат Виргиния.

Он снова потянулся к телефону.

— Остынь, Дейв. Это был план президента Джонсона. Устаревшие новости. Я сказал это нарочно, в шутку.

— Я попросил бы вас больше так не шутить, господин президент.

Мой страж не зря нервничает. В конце концов, именно из — за своей болтливости мне сейчас приходится тайком пробираться на публичный аукцион вещей моей покойной жены. Из — за этого моя многострадальная Джеки вынуждена была, сама того не зная, жить в двоебрачии, став женою грека, у которого такое лицо, что можно запросто остановить тысячу кораблей.