В полночь, когда бьют часы, я думаю о новых открытиях. Мне кажется, что открытия делаются именно ночью. Да, я понимаю — это лишь произвольная игра фантазии… И все-таки в этой мысли есть крупица истины. День слишком конкретен. Днем вы ясно видите множество окружающих вас предметов. Взгляд не проникает вдаль, кругозор, в сущности, ограничен несколькими десятками метров. Ночью иначе: темнота скрывает все обыденное, привычное, и взгляд беспрепятственно устремляется вперед. Горизонт теряет резкие очертания, уходит куда-то в глубь бездонного неба. И уже не стены комнаты, не фасады двух-трех ближайших зданий, а само звездное небо становится границей вашего мира. В этом просторном мире мысль не вязнет в сутолоке назойливых мелочей и широко расправляет крылья.
Да, какая-то крупица истины здесь есть. Днем удобнее наблюдать, экспериментировать, вычислять. Ночью — искать общие закономерности, делать выводы. Во всяком случае к наиболее интересным обобщениям я обычно прихожу ночью.
Но когда часы бьют двенадцать, я думаю не о своих открытиях. Я думаю о том, что где-то, в неведомой мне лаборатории или за столом погруженной в тишину комнаты, кто-то сейчас с волнением вглядывается в смутную догадку. Эта догадка появилась лишь мгновение назад, и человек настороженно замер, еще боясь поверить в открытие и уже чувствуя, что оно сделано…
Ночью, когда ветер доносит приглушенный расстоянием бой часов на Спасской башне Кремля, я часто вспоминаю странную историю одного открытия. Оно тоже было сделано в полночь, под бой часов.
…Впервые мы встретились с Эвансом, профессором Калифорнийского университета, в Лондоне, на международном симпозиуме физиологов. Но по письмам я знал его раньше.
Года за два до лондонской встречи я получил оттиск статьи Эванса и короткое письмо. Статья была посвящена исследованию биотоков. Я ответил на письмо, послал несколько своих новых работ. С этого времени мы регулярно переписывались.
Комментарии к книге «В полночь», Генрих Саулович Альтшуллер
Всего 0 комментариев