Ванда Колодзей
Аскольд
Великая сага о Белом Пророке
Пролог
В собственном сиянии рождалась звезда. Свет пульсировал в пространстве и заполнял его собой – множество бело-голубых огней то появлялись, то исчезали, расширяя видимые границы новой жизни. Излучая себя, звезда еще спала. Она видела бесконечно долгий сон, в котором прежние формы ее существования были реальными и все еще жили в том мире, что был когда-то истоком, первопричиной Бытия, Мировым Океаном. Правда, они (формы) скорее напоминали миражи, которые извлекало сознание из жаркого марева иллюзии и возвращало обратно.
Что переносило взгляд звезды в Мировые глубины и вселяло в разум сомнения? Голубое небо? Нет. Белые облака? Нет. Желтые листья деревьев? Нет. Любящие глаза? Да, да, любящие глаза. Они спрашивали, восхищались, убегали и… просто любили. Дух, облаченный в одежды, просветленные им же до самой тончайшей проявленной материи, говорил с любящими глазами, отвечал им и… прощался с ними.
Вот и сейчас звезда все еще слышала обрывки разговора…
- Почему ты решил, что мы принадлежим этому Миру? – спрашивали глаза.
- Он в вас и вокруг вас, - отвечал Дух.
- Да, ты прав, мы в – нем. Но не слишком ли рано нам отказываться от него? – вновь звучал вопрос.
И вновь раздавался ответ:
- Никогда не поздно. Вы вольны выбирать. Я не призываю. Я ухожу. Эта одежда уже не для меня.
- Не уходи, ты нам нужен. Ты можешь верить или не верить, но ты нам нужен.
- Любовь не держит – любовь освобождает. Незачем стучать в открытые двери… Мне пора.
- И ты ничего не скажешь на прощание?
- Не доверяйте людям…
Обрывки разговора уносили лучи и растворяли в себе…
Звезда давно не видела лица, а теперь уже и не слышала голоса, но глаза пронзали ее новое тело, пронзали своей любовью.
Звезда сквозь сон сама обратилась к глазам:
- Я отдаю вам всю свою жизнь. Вы будете видеть сквозь время, вы будете видеть сквозь пространства, вы будете искать меня и жить этим поиском.
Затем звезда сжалась, сконцентрировала в одной точке весь свет, сильным толчком выпустила его в заполняемое собой пространство и… проснулась.
Дышалось так легко, как никогда прежде. Новая бесформенная одежда не сковывала сияющее тело, которое уже трудно было удержать в какой-либо форме. Радость свободы переполняла настолько, что вырывалась наружу и создавала новую Галактику, в центре которой была проснувшаяся, вспыхнувшая звезда, на окраинах которой была проснувшаяся, вспыхнувшая звезда.
Яркую, ослепительную вспышку увидели соседние звезды и замерли на мгновение, чтобы в тишине любоваться рождением нового мира. Тишину нарушили правая, затем левая звезды, замерцали холодным живым огнем, приветствуя новую Галактику, новое имя.
Звезда знала свое новое имя. Она назвала себя Аскольд.
Часть 1
Северный Ледовитый океан. Шпицберген (Норвегия)
Глава 1
Холодный сильный ветер гнал волны Ледовитого океана на сушу. Они с грохотом ударялись о прибрежные скалы и камни и мелкими брызгами падали на землю.
Аскольд взобрался на черный камень отшельников и посмотрел в небо. Оно было безоблачным, звезды сияли ярко, Млечный Путь казался широкой дорогой, зовущей куда-то вверх, в неизвестность…
Аскольд ни о чем не думал. Он слушал – и звезды говорили с ним голосами далеких детских воспоминаний: голосами его друзей и старого мудрого Ольгерда…
- У каждого человека, живущего на земле, есть своя звезда, но не каждый пытается ее искать на таком бескрайнем небе, еще реже кому удается встретиться с ней. Только бесстрашные воины, сраженные в бою, видят ее и соединяются с ней, обретая покой и бессмертие.
- Я хочу стать воином!
- И я, и я, - перебивали друг друга дети.
- И я, - громко заявил Аскольд.
Рука старого Ольгерда дотронулась до белых, как снег в горах, волос ребенка.
- Нет, мальчик, ты не станешь воином. Ты рожден Пророком. Ты будешь слышать свою звезду и искать ее.
- Откуда ты все это знаешь, Ольгерд?
- Я не знаю, я это вижу в твоих глазах.
Аскольд ни о чем не думал. Он смотрел в небо – и звезды говорили с ним голосами близких воспоминаний: голосом Учителя и голосами безликой толпы…
- Ты уже не ученик, - говорил Учитель. – Иди в народ. Он ждет тебя. Окрыляй его души и словом согревай холодные сердца.
Но Аскольда встретил не народ, а толпа.
- Его слова лживы!
- Он не Пророк!
- Если он Пророк, то пусть докажет!
И Аскольд говорил, но толпа не слышала, и Аскольд доказывал, но кому они были нужны, эти доказательства?
Толпа рычала, как дикий зверь, не поддающийся дрессировке, и, как стадо овец, покорно шла за своим пастухом. Аскольда слушали только булыжники на грязных площадях и молчали, словно боялись выдать чужую тайну….
Аскольд смотрел в небо, на звезды, а те смотрели вниз, на Аскольда, отражаясь, как в зеркале, на поверхности океана. Мелкие брызги воды долетали до его лица и обжигали холодом кожу, но Пророку казалось, что это сами звезды тонкими, почти невидимыми лучами прикасаются к его разгоряченному телу.
«О, Небо, забери тайны Земли и открой свои тайны – покажи мне мою звезду, укажи дорогу к ней. Я ходил прямыми и извилистыми путями, но все они вели по кругу, я вкушал плоды и Древа Познания, и Древа Жизни, но они предельны и имеют свойства повторяться. И только моя звезда вне круга, за Пределом, неповторимая, живая! Этот камень-отшельник стоит на Пределе. Небо, дай мне знак! Я буду ждать…», - мысленно обратился Аскольд к ночному звездному небу.
В ответ звезды засияли еще ярче в глазах Пророка, по телу пробежал легкий холодок от резкого порыва ветра. Аскольд поднял воротник, чтобы укрыть лицо, и опустил голову. Теперь он любовался уже не самими звездами, а их отражением в темной воде.
- Аскольд, я здесь, - услышал Пророк самый прекрасный голос из всех голосов на земле.
Аскольд оглянулся – никого не было, лишь волны Ледовитого океана набегали одна за другой на берег, оставляя на песке черный, в виде большого пятна, след.
- Аскольд, я здесь, на побережье!
Пророк посмотрел на небо – темные облака закрыли Луну, на воду – океан бушевал, волны, как дикие лошади, вставали на дыбы и «летели» на сушу, на берег – черное пятно возвышалось над землей и напоминало то ли камень, то ли обломки корабля.
«Неужели океан выбросил на берег новый камень? Неужели легенды о камнях-отшельниках правдивы?»
Ничему не удивляясь, Аскольд быстро слез с камня и побежал в сторону неожиданной находки. Расстояние было небольшим, но Пророку показалось, что он преодолевал его всю свою жизнь: северный ветер создавал на пути преграды и замедлял бег, океан бросал под ноги волны и ледяной водой холодил тело и душу, звезды все сразу погасли, а сердце во тьме стучало учащенно и громко.
Весь продрогший Аскольд упал на колени, дар океана был перед ним, и Пророк протянул к нему руки.
«О, Боже, это человек!»
Человек дышал, сердце билось.
«Он жив! Это женщина? Что же ты растерялся? Спасай ее!» - в ушах Пророка звучал собственный голос.
Аскольд поднял незнакомку на руки и понес в рыбацкий домик, стоящий недалеко от берега, на возвышенности. Тело женщины было легким, почти невесомым. Луна вышла из-за облаков и осветила берег. Свет упал на лицо незнакомки, и Аскольд увидел, как оно засияло далеким и незнакомым блеском.
«Это она, моя звезда!» - полностью уверенный в этом, Аскольд, точно молния, достиг деревянной лачуги.
Стены рыбацкого домика надежно защищали от холодного сырого ветра. Аскольд разложил огонь, снял с незнакомки мокрую одежду, растер ее тело бальзамом и укрыл одеялом. Тяжелое и горячее дыхание женщины говорило о выборе, о выборе между жизнью и смертью.
Аскольд не отходил от женщины ни на минуту: то поправлял одеяло, то менял мокрое полотенце, то нежно прикасался рукой к ее губам и шептал слова, смысл которых не мог разобрать и сам. Пораженный неизвестностью грядущего, Пророк крепко сжал руку незнакомки и стал пристально всматриваться в ее лицо, боясь пропустить предельное мгновение. Аскольд уже ни о чем не думал и не молился – он боролся, боролся внутри себя за жизнь, Ее жизнь.
В лихорадочном бреду звучали слова о помощи, звучали слова о любви…
Перед глазами Пророка все поплыло, как будто он был на корабле и тонул вместе со своей звездой…
Аскольд прикоснулся губами к губам незнакомки и потерял сознание…
Когда же очнулся, то услышал ровное и четкое дыхание – женщина спала, спала глубоким сном. Успокоившись, Аскольд уснул сам: Звезда была в его объятьях…
Глава 2
Счастье стучало в окно рыбацкого домика крупными каплями дождя; счастье потрескивало сухими дровами в тихом очаге; счастье обнимало Звезду; счастье лежало в объятьях Пророка.
Стеной дождя счастье отгородило деревянную лачугу от всего мира и заполнило собой до самых темных уголков.
Аскольд проснулся, но боялся даже пошевелиться, боялся нарушить покой своей Звезды. Он мог только любоваться ей и верить в то, что это не сон, что он разорвал круг, что он встретил ее, Звезду, что Она снизошла. Ему так хотелось в это поверить!
Звезда была прекрасной, нет – Божественной! Великий Скульптор ваял ее тело, Великий Художник писал ее руки, лицо, волосы, такие темные, коричневые, как спелые каштаны в сентябре.
И Она была рядом! Звезда была рядом!
Аскольд вдохнул аромат густых волос (они пахли морем, ветром и свободой!), прикоснулся кончиками пальцев к коже, шелковой и нежной, как лепестки роз. Новая, незнакомая волна блаженства пробежала по его телу, а губы сами нашли губы Звезды и поцеловали…
Это был тот поцелуй, в котором смешались все жизни, все миры, все желания. Это был тот поцелуй, который не просил, а требовал, страстно требовал продолжения…
Звезда снизошла, ответила и засияла. Ее тело знало, что его полюбили, ее душа знала, что ее ждали, ее сердце застучало в такт сердца Пророка.
Тела соединились, руки ласкали, губы шептали…
Любовь вырывалась наружу через каждую клеточку тела, сплеталась с сиянием, дыханием и огнем, что лавиной мчался вверх, заполнял грудь, сушил губы и сквозь пальцы уходил в пространство, сжигая в нем время и реальность…
Пророк уже был не Пророком, не отдельным Духом, устремленным вверх, в иной мир – он слился со своей Звездой и засиял, засиял ярче Звезды…
В новом свете появилась и новая Звезда, неделимая, единая, лучезарная! Она дышала собой! Она жила собой! У нее не было тела! У нее не было желаний. У нее не было мыслей… Была Она. В ней был Иной Мир, Она была Иным Миром, безграничным, бездонным. Она могла извлечь любой образ из себя и растворить в самой же себе. Она даже извлекла образ той, кто был рядом, кого Пророк назвал Звездой, и осветила грядущее…
И Пророк стал вновь Пророком, отдельным Духом, устремленным вверх, в иной мир, но более сильным, более уверенным и… счастливым.
Руки шептали, губы ласкали, тела прикасались…
Дождь стучал в окно, сухие дрова потрескивали в очаге. Две страстно любящих тени медленно исчезали со стен: на побережье пришло утро и принесло с собой новый день.
Глава 3
- Где я? – спросила она.
- В рыбацком домике, недалеко от черного камня-отшельника. Я Аскольд, Пророк.
- А я…
- А ты моя Звезда. Ты послана Океаном и Небом.
- С неба упала в океан? Возможно… И ты не хочешь знать моего имени? У звезды есть имя.
- Я знаю, что оно такое же прекрасное, как и ты сама.
- Я Илга, я писатель. Друг сделал мне подарок – две недели в океане. Мы и океан – и больше никого. Тишина, солнце. Он говорил, что сама любовь найдет нас в океане. Внезапно налетел сильный ветер, небо затянулось тучами и смешалось с водой. Мы поплыли к берегу: нам показалось, что там маяк, мы даже видели вспышку яркого света, но буря бросила яхту на скалы. Я помню только резкий удар и холодную воду.
- Это моя буря. Я ждал тебя. Я пришел за тобой.
- А ты и вправду Пророк? Я не верю в предсказания.
- Не верь. Предсказания всегда врут. Не врет одна истина.
- Истина? Здесь, в этой лачуге? На краю земли?
- Я шел сюда всю жизнь. На берегу ты была одна.
- А что если это все только наше воображение? Или совпадение?
- Нет, и ты это знаешь. Дрова догорели, и я счастлив.
- И я… Настолько, что боюсь даже думать об этом.
- Ты видела, как солнце встает над Океаном?
- Нет.
- Тогда пошли…
Аскольд протянул Илге руку…
Глава 4
Пророк и Звезда сидели на берегу.
Густой белый туман поглотил небо и землю. Едва различимой была косая отмель, а черный камень-отшельник казался серым, но по-прежнему одиноким. Ни образа, ни звука. Жизнь растворилась в тумане. Ее было так много, что он (туман), словно трусливый заяц, стал убегать с берега в океан, заметая невидимые следы. Бегство было таким стремительным, как будто какая-то сила «скручивала» туман в чистый, не тронутый рукой свиток, что находился в мире за горизонтом, и предлагала солнцу сделать первую запись своими лучами.
Земля замерла: над океаном вставало солнце. Красный шар окрасил небо в алые и розовые оттенки, выплыл из воды и стал белым.
Илга посмотрела на Аскольда: новое солнце было таким же белым, как волосы Пророка, и отражалось в его серо-голубых глазах.
Новый день вступил в свои права, а Пророк и Звезда так и сидели на берегу, защищая друг друга объятьями от холодного ветра, дующего с океана. Они молчали, словно голосом боялись нарушить тишину, где каждый был священно одинок и един в этом же одиночестве. Они никуда не спешили, как будто в вечности, на пороге которой оказались, существует только один единственный день, когда прошлое уносил с собой белый туман, а новую жизнь освещало белое солнце. И этот день – их день, они в нем рядом, независимо от расстояния и мыслей, они по-настоящему рядом.
Аскольд жадно всматривался в океан, старался постичь грядущее, ускользающее от него за горизонт. Илга думала, что действие нового романа будет происходить на берегу Ледовитого океана, и она хотела запомнить шум набегающих волн, игру солнечных лучей на водной глади, сильные и одновременно нежные руки Аскольда.
Первой молчание нарушила Илга.
- Покажи мне место, где ты меня нашел, - попросила она Пророка.
- Подойди к черному камню и поверни от него направо, увидишь скалы – направляйся к ним, ты была там.
Илга уверенно зашагала к камню-отшельнику. Еще мгновение – и Аскольд увидел, как его Звезда что-то ищет на берегу, в указанном месте.
Илга искала жемчужину.
«Не может быть, чтобы ее забрал океан», - думала молодая женщина.
- Океан, ты забрал Кристофа, верни мне жемчужину. Это единственное, что осталось от него, - обратилась Илга к Ледовитому океану.
Она вспомнила слова Кристофа: Это слеза Тихого океана. Ты больше никогда не будешь плакать: она заберет все твои слезы.
С тех пор Илга не плакала, какую бы боль не испытывали ее тело и душа. Она повесила жемчужину на тонкую серебряную цепочку, чтобы никогда с ней не расставаться. Цепочка осталась на шее, а жемчужины не было – была надежда ее найти.
«Если моя Звезда что-то ищет, значит, это что-то важно для нас», - решил Аскольд и поспешил ей на помощь.
Илга не заметила, как подошел Пророк, она продолжала поиск. Тонкие пальцы Звезды ощупывали гладкую поверхность камней, словно играли по клавишам. Аскольд услышал реальную мелодию, знакомую с детства. Он посмотрел в океан – на воде стояло белое фортепиано, на землю долетали звуки этюда в исполнении автора – Фредерика Шопена. Невероятно, но музыка звучала, а композитор играл. С каждым новым мгновением темп нарастал, поднимая вокруг инструмента волны все выше и выше. Самая большая волна стремительно понеслась на сушу (на ее гребне белело фортепиано) и бросила инструмент к ногам Пророка. Наступила тишина. Белая пена океана покатилась с волной назад, но зацепилась за камни и растворилась в воде.
- Ты ищешь вот это, - на ладони Аскольда, как застывший осколок солнца, лежала белая жемчужина.
- Да, а где ты ее нашел? – спросила Илга.
- Она была у меня в кармане. Я снял ее с твоей шеи, чтобы она не мешала любить тебя.
- И ты все время молчал?
- Она так дорога тебе? Это его жемчужина, не так ли?
Ответа не было.
Аскольд посмотрел на жемчужину и в ней, как в зеркале, увидел грядущее:
Илга писала, несколько экземпляров изданного романа лежало на столе. Рядом стоял Кристоф. Теплое солнце Тосканы садилось за горизонт. На узких старых улочках зажглись фонари, город заполнила живая итальянская речь. Илга писала, Кристоф стоял рядом. На вечернем небе ярким пульсирующим блеском сияла звезда…
Пророк сжал руку в кулак, спрятав в нем жемчужину.
- Если хочешь, мы вернем жемчужину в океан, - Аскольд взглянул на небо – белое солнце висело над головой и говорило о том, что наступил полдень.
Глава 5
Илга молчала. В свете дня она была все той же Богиней с совершенным телом.
На небе сияло одно солнце.
Аскольд вернул жемчужину в карман.
- Пойдем, моя Королева, я покажу тебе Белый Дворец Северных Королей. Он уже ждет нас: дворецкий зажег тысячи белых свечей, столы накрыты, жаркое вот-вот снимут с огня, кубки наполнены золотистым вином, сладким, как цветочный мед, звучат струнные и духовые, мелодия облетает зал и прячется за колоннами.
Илга улыбнулась.
- И где же находится это чудо света? – спросила она.
- Поспешим, - ответил Пророк, взял Илгу за руку, и они вдвоем направились в сторону рыбацкого домика.
На пороге деревянной лачуги Аскольд произнес:
- Вот мы и пришли, - и с силой рванул дверь.
Свет заискрился миллиардами звезд-снежинок и лавиной хлынул в открытую дверь.
- Этот бал в твою честь, моя любовь, - с гордостью заявил Пророк. – Вперед, настало время творить чудеса!
Илга посмотрела на Аскольда и не узнала его. Ожерелье с крупными рубинами висело на золотом вышитом камзоле, алмазная корона с черным алмазом посередине венчала голову, в левой руке Пророк держал жезл, на верхушке которого сверкала ледяными переливами Полярная Звезда, а правую – предложил Королеве.
Илга взглянула на себя: подол белого легчайшего платья широкой канвой был обшит жемчугом, искрящаяся вуаль покрывала ее открытые плечи, на шее – синие сапфиры, обрамленные серебром и мелкими бриллиантами, руки – в полупрозрачных белых перчатках, на запястье – синий браслет с белым знаком Полярной Звезды.
Они шли вдвоем по светлой дороге, усыпанной звездами и жемчугом. Илга боялась сделать шаг, чтобы нечаянно не наступить на звезду или жемчужину. Аскольд шел уверенно, слишком уверенно, и казалось, не замечал ничего вокруг, кроме самой дороги. Илга иногда смотрела в его глаза, но в них отражалось ее счастливое лицо, а самого Аскольда не было.
Все было Светом. Свет был пространством. Свет был вокруг и внутри, он перечеркнул время и создал свое собственное измерение, сотворив в нем Белый Дворец Северных Королей, что величественно возвышался над звездной дорогой.
Дворец висел в пространстве и тонкими шпилями устремлялся еще выше. Ледяные колонны окружали Дворец со всех сторон и служили опорой для такой же ледяной крыши, что сияла, выпуская лучи, взятые из света и посылаемые ему. Стены и лестница были из белого мрамора, такого гладкого, что в нем отражались все звезды, все планеты, вся Вселенная. Окна и двери Дворца были открыты, словно давно ожидали прихода Короля и Королевы и обещали еще не одно мгновение великой радости.
Сердце Илги учащенно забилось, когда легкое облако опустилось у ног и подняло ее и Аскольда во Дворец.
В зале царила музыка – играли флейты, валторны, скрипки, виолончели и арфы. Возле стен стояли накрытые всевозможными яствами столы, ароматы цветов и пряностей парили в воздухе и кружили голову. Пары из красивейших дам и галантных кавалеров вальсировали на бело-голубом шахматном полу. В вихре вальса оказались и Аскольд, и Илга. Она уже не видела ничего, кроме белых волос Пророка и черного алмаза на его короне, она уже ничего не ощущала, кроме радости, что наполнила ее тело и шептала на ушко «я люблю тебя» голосом Аскольда.
- Где? Где это все? – в восхищении спросила Королева.
- В моем сердце, - ответил Король.
Илга увидела под ногами белого пушистого кота и почувствовала прикосновение пальцев Аскольда на своей шее – он застегивал тонкую серебряную цепочку, на которой висела большая жемчужина – слеза Тихого океана…
Очаг был холодным, на столе стояла погасшая свеча, белый пушистый кот, скрутившись калачиком, спал на деревянном лежаке.
- Холодно, я разложу огонь, - сказал Аскольд и бросил сухие дрова в очаг.
Глава 6
Сухие дрова потрескивали в очаге. Рыба утолила голод, а горячий чай согрел душу. Белый кот сидел в сторонке и мыл лапой свою симпатичную мордочку.
Разговор не ладился. Теперь молчал Аскольд, уверенный в том, что все уже сказано и осталось одно – ждать, но ждал не он, а Илга. Пророк ускорил время, он знал, что рыбацкое судно уже на полпути к камню-отшельнику и что на его борту находится Кристоф – слеза Тихого океана позвала своего хозяина.
Илга же была между мирами и думала о том, что свою новую книгу она назовет «Белый Дворец Северных королей», а Белый Пророк станет ее главным героем. Ее счастливые глаза с восхищением еще смотрели на Аскольда, но душа уже рвалась к новым героям, тем более, что одним из них была она сама.
- Ты согрелась, мое счастье? – спросил Пророк.
- Да, мне хорошо, - ответила Илга.
- Я знаю…
Аскольд подошел поближе, укутал Илгу своим шарфом и поцеловал…
Земля уходила из-под ног, планеты кружились, звезды падали, корабли поднимали якоря и уходили в океан под белыми парусами, словно альбатросы…
Это был поцелуй-прощание, это был поцелуй-крик, это был поцелуй-свершение…
Два потока (любви и боли) соединились в нем и вернулись в сердца течением Памяти и ураганом Свободы, разъединившись навсегда.
- Прощай, - прошептал Аскольд.
- А как же…
- Он ждет тебя. Иди на берег, туда, где ты искала жемчужину.
- Но я люблю тебя, я не хочу… - по лицу Илги текли слезы.
- Ну, что ты… Не плачь, моя Королева. За тобой – белый танец…
Аскольд подошел к двери и широко открыл ее. Луна осветила порог рыбацкого домика.
- Илга! Илга! – услышала Звезда голос Кристофа, посмотрела на Пророка, сделала шаг вперед и растворилась в Лунном свете.
Глава 7
Аскольд сидел на черном камне отшельников и смотрел на волны Ледовитого океана, они накатывали на берег и возвращались обратно, оставляя следы белой пеной. Мелкие брызги воды холодом обжигали кожу, но Пророк специально подставлял им свое лицо: он хотел охладить тот огонь, что пылал у него внутри и пожирал мысли, душу и тело.
Аскольд перевел взгляд на небо. Оно было безоблачным, звезды сияли ярко, Млечный Путь казался широкой дорогой, зовущей куда-то вверх, в неизвестность…
- Было ли? – Пророк услышал во тьме голос старого мудрого Ольгерда.
- Было… - ответило сердце Аскольда.
- Ты решил, что будешь делать завтра? – голос Ольгерда прозвучал громче.
- Я Пророк, у меня есть только сегодня.
- Иди в народ. Согревай словом холодные сердца, - в ушах Аскольда раздавался настойчивый голос Учителя.
- Я Пророк – меня слышат только камни.
Аскольд дотронулся рукой до черного камня отшельников.
Камень был теплым и отражал свет далекой звезды. Та направила на берег свой яркий луч и осветила сидящего Аскольда, смотрящего счастливыми глазами на нее – свою далекую Северную Звезду…
Часть 2
Тихий океан. Австралия
Глава 1
Солнце высоко стояло над горизонтом. Песок, нагретый за день, был горячим и остывал медленно. Идти было тяжело, но Аскольд продвигался вперед по берегу, преодолевая тяжесть и боль в ногах. Он не чувствовал, как «пылали» ступни, он не мог видеть, как загорело его лицо, а волосы, и без того белые, стали ослепительно белоснежными и оттеняли смуглость кожи. Запасы пресной воды закончились, и Пророк отдал бы полжизни за глоток живительной влаги, но впереди, находясь в полудреме, дышал Тихий океан, а позади на много миль растянулась безлюдная земля, окаймленная узкой полосой бело-золотого песка.
Аскольд остановился: идти дальше не было смысла. Обессиленный долгой ходьбой, он рухнул на песок возле самой воды. Океан не ответил ему долгожданной волной. Полный штиль надежно удерживал стихию линией берега и оправдывал название, данное Магелланом, – Тихий. Пророк посмотрел на небо: вокруг солнца всеми цветами радуги сиял прозрачный нимб, живой, с переливами, расширяющийся и сужающийся обратно. Аскольд зажмурился – солнечный диск все еще стоял у него перед глазами, а когда вновь посмотрел на небо, то в безоблачном пространстве было уже не одно, а два солнца.
«Это все жара, - подумал Пророк. – Хоть бы ветер подул с океана».
Аскольд сел на берегу и решил отдохнуть, чтобы набраться сил, дождаться заката и продолжить свой путь, хотя, куда идти, он не знал, но знал зачем: Звезда позвала его сюда, в Австралию, а значит, появилась и надежда ее найти. И не важно, какую форму примет Звезда в этот раз, главное – увидеть ее и узнать, даже если для этого придется опуститься в бездонные глубины Великого океана.
В кармане пальцы Пророка нащупали гладкий шарик и тонкую цепочку – в памяти всплыла Илга, Дворец Северных Королей и белый пушистый кот, который и указал на жемчужину, катая ее лапой по полу в рыбацком домике. Илга оставила «слезу Тихого океана» специально, чтобы Аскольд не забывал ее – и он помнил и еще любил…
Внезапный животный страх заставил подняться Пророка во весь рост и посмотреть на воду. Океан дремал, но внутренний голос подсказывал, что сон недолог, что пробуждение будет внезапным и зловещим.
Внутренний голос не солгал: бездонная темная воронка, как черный глаз дьявола, образовалась на воде и стала расти. Океан пришел в движение и поднял волны на несколько метров вверх. «Черный глаз» притянул к себе прибрежную воду, и та с силой рванула в центр, забирая с собой песок и сознание Пророка. Аскольд покачнулся – океанская пасть едва не поглотила его, но он устоял на ногах, вытянувшись, как крепко натянутая струна.
Они (Пророк и бездна) еще долго смотрели друг на друга, не перевешивая каждый на свою сторону, пока Аскольд вновь не нащупал в кармане жемчужину – тело тотчас же ослабело, а «пасть» увеличила скорость оборотов и силу притяжения.
Пророк прочувствовал каждой клеточкой кожи океанскую бездну, ее безразличие к нему как к личности. «Пасть» он мог интересовать только как жертва, которую можно поглотить и навсегда скрыть в своих глубинах.
Аскольд мгновенно осознал «жертвенность» своего тела и швырнул, не раздумывая, жемчужину в «пасть». Океан поглотил ее: воронка стала сужаться, волны опустились на водную поверхность. Еще секунда – и «пасть» исчезла, словно ее и не было.
Последняя волна налетела на Аскольда и с силой ударила его – Пророк не устоял на ногах и упал лицом в океан…
Глава 2
- Хвала Господу, ты жив, - услышал Аскольд и открыл глаза.
На него смотрел человек средних лет, с широким лицом и открытым взглядом.
- Меня зовут Фернан, я видел, как ты сражался с мегалодоном, а когда упал в океан, то я поспешил тебе на помощь. По правде говоря, я уже и не надеялся, что придешь в себя: слишком много наглотался воды.
- С кем я сражался?
- С мегалодоном, с чудовищем, древним, как и сам океан. Это я ждал его здесь, а нашел ты. Я и не думал, что животное настолько чудовищно. Как тебе удалось выжить после такой схватки?
- Я не видел зверя, я видел бездну, «пасть», заглатывающую все, что есть живое в этом мире. Как уцелел? Я предложил ей замену себя – свою память. А если я все еще жив, то это значит, что океан жертву принял. Скажи, зачем ты его ждал здесь?
- В древних текстах есть упоминание об этом чудовище и о том, что тот, кому удастся его победить, узнает тайны сотворения мира, овладеет мудростью и станет ее бесконечным источником.
- Ты думаешь?
- Не знаю, надо проверить, но ты победил его. Я видел это своими глазами. Я и не думаю, что я смог бы повторить твой подвиг.
- Подвиг? Ты шутишь?
- Нисколько. Тебе уже лучше? Я хочу познакомить тебя со своими братьями-монахами. Монастырь недалеко, тебя там примут радушно. Пошли…
Аскольд поднялся на ноги – в ушах зашумело, перед глазами все поплыло: небо смешалось с океаном. Пророк ощутил поддержку крепких рук монаха и сделал свой первый новый шаг.
Глава 3
Стены монастыря надежно защищали от внешнего мира.
Когда Аскольд переступил порог, ему показалось, что не только нет времени, но нет и пространства: внутренний мир монастыря (дворик, кельи, Храм и звонница) перенес его в Европу – на земли северной Германии, Дании или Норвегии. Вот только деревья и кустарники указывали на то, что это не север, а юг.
Тишина царила в монастыре.
Комната для гостей была достаточно скромной: кровать, стол и стул, на столе – чистая тетрадь и шариковая ручка.
«О чем можно писать за этими стенами? Тюремные записки?» - в мыслях «пошутил» Пророк.
В комнату вошел молодой монах, молча положил на кровать смену белья, на стол поставил кружку, накрыл ее толстым куском черного хлеба и молча удалился.
Аскольд взял кусок хлеба. Утоляя голод, Пророк не заметил, как рядом с ним оказался Фернан. За спиной раздался голос:
- Победитель, отец-настоятель желает видеть тебя.
- У Вас здесь все такие неслышные? – вопросом ответил Аскольд и получил ответ:
- Пойдешь по коридору – ни на что не обращай внимание и ничему не удивляйся. На вопросы отвечай немногословно и конкретно и старайся не смотреть отцу-настоятелю в глаза.
- Я могу задать ему вопросы? – поинтересовался Аскольд.
- Гость имеет право на один вопрос, подумай, прежде чем задавать его, - шепотом добавил Фернан.
Коридор был длинным и узким, по обе стороны – двери, из-за них доносились странные звуки: рычание, стон, крик и чавканье. Аскольд посмотрел на Фернана – тот шел впереди, и то, что было необычным для Пророка, для монаха было естественным. Последнюю дверь открыл Фернан, и Аскольд оказался в широкой светлой комнате, в центре которой за круглым столом сидел отец-настоятель.
- Кто ты? – раздался в тишине властный голос.
- Пророк, - ответил Аскольд.
- Белый Пророк? Добро пожаловать в нашу обитель. Брат Фернан рассказал нам о твоей схватке с мегалодоном. Зачем ты искал его?
- Я искал не его. Я искал свою Звезду, - ответил Пророк, не отрывая взгляда от пола, чтобы нечаянно не посмотреть на отца-настоятеля.
- Звезду? В океане? И нашел?
- Поиск привел меня сюда.
- У нас ее нет. Здесь живут братья-монахи, готовые пожертвовать собой ради истинных знаний о сотворении мира. Ты слышал что-нибудь о Великой Лаборатории на Гондване?
- Гондвана – это миф.
- Миф? Вся флора и фауна Австралии является доказательством ее существования. Хотя некоторые формы жизни уже утрачены. Земля – это глина в руках хорошего мастера.
- Для гончара нужен гончарный круг, - вступил в полемику Аскольд.
- Монастырь и есть гончарный круг, - настоятель ответил так грозно, что Аскольд машинально посмотрел ему в глаза.
Улыбка озарила лицо Аскольда, ибо то, что он увидел, не могло оставить равнодушным. Перед ним за круглым столом в центре комнаты сидел огромный упитанный рыжий кот с человеческим лицом, но кошачьими усами и зелеными глазами. Тигриные полоски на круглом животе и спине придавали ему еще больше комического величия, маленькая золотая корона со звездой Давида на рыжей шерсти головы смотрелась довольно иронично и одновременно трогательно.
Легкий смех вырвался из уст Пророка и вызвал яростное негодование отца-настоятеля:
- Мои слова вызывают смех?
- Нет, что Вы, святой отец, виной всему австралийский климат и океан: я упал лицом в воду и наглотался ее так много, что галлюцинации мой мозг принимает за реальность. Брат Фернан может подтвердить это.
Аскольд посмотрел на брата Фернана, стоящего позади, и заметил за его спиной зеркало, в котором отражался затылок монаха и лицо отца-настоятеля – человеческое лицо. Пророк не поверил своим глазам и резко повернулся обратно – рыжий кот поглаживал усы и выглядел уже не таким раздраженным.
«В зеркале он человек, а в реальности животное? Ничего себе Лаборатория! Кто же еще есть в этом монастыре? Фернан – человек, а остальные?» - истина озарила сознание, и Пророк ее принял.
- Галлюцинации? Расскажи мне о них, - настаивал святой отец.
- Ничего серьёзного. Мне показалось, что за Вашей спиной стоит большой рыжий кот и машет мне лапой.
- Я вижу, что встреча с мегалодоном не прошла бесследно. Брат Фернан, проводи нашего гостя и создай все условия для его скорейшего выздоровления.
- Святой отец, я хочу задать вопрос по праву гостя, - заявил Аскольд.
- Есть такое право, задавай.
- Зачем в моей комнате на столе лежит чистая тетрадь и ручка?
- Ты опишешь в деталях свою встречу с чудовищем и все мысле-видения после этой встречи. Или ты думаешь, что, впустив тебя в монастырь, мы выпустим обратно просто так? Тогда ты ошибаешься. Никому еще не удавалось оставить эти стены, пока он не завершит Труд всей своей жизни. Монастырь крепко держит и приучает к работе и терпению…
Глава 4
Оказавшись за пределами комнаты отца-настоятеля, Аскольд попросил Фернана:
- Мне нужно маленькое зеркало, ты можешь его достать для меня?
- Странная просьба. Зачем оно тебе? – вопросом на вопрос ответил монах.
- Моя просьба не более странная, чем весь этот монастырь. Я Пророк: в зеркале я вижу будущее.
- Будущее? И ты сможешь увидеть там и мое будущее?
- Несомненно.
- Возвращайся в свою комнату. Я скоро буду.
Аскольд вновь шел по длинному узкому коридору, но уже один. Из-за дверей по-прежнему доносились странные звуки. Пророк решил посмотреть в замочные скважины, чтобы узнать, кто или что издает эти звуки. Увиденное подтверждало открытую истину, которой вовсе и не требовались доказательства.
Все кельи были одинаковыми, но в каждой в заточении сидели разные существа: в первой – грифон, производящий вычисления на карте звездного неба; во второй – пегас, размахивающий крыльями и выбивающий копытом алмазы из каменного пола; в третьей – дракон, жонглирующий огнем, выпускаемым из себя; в четвертой и пятой – полулюди-полурыбы, плавающие возле химических реторт и пробирок; в шестой, седьмой и восьмой – химеры, поедающие мышей и крыс, над которыми сами же и производили опыты; в девятой, десятой и одиннадцатой – каменные изваяния, не имеющие лица, вечно меняющие форму от растений до человека, застывающие на короткое мгновение; в двенадцатой – глина, без формы, но дышащая и чавкающая. Под тринадцатым номером была комната для гостей.
Аскольд еще не успел закрыть за собой дверь, как появился Фернан. Брат протягивал ему зеркало в надежде узнать, что уготовано судьбой.
- Скажи мне, брат Фернан, что за монахи живут в соседних кельях?
- О, это все благочестивые братья. У каждого свой Великий ТРУД.
- А у тебя, Фернан, какой у тебя Великий Труд?
- Я изучаю зарождение форм жизни. Я должен был принести в монастырь кусочек живой ткани мегалодона, поэтому я и был на побережье. Но, по-видимому, ты его вспугнул, и он еще долго не поднимется с океанского дна.
- И что ты будешь делать дальше?
- Изучать тебя, ведь ты победил чудовище, ты узнал то, что мы никогда не узнаем, но ты можешь дать нам эти новые знания. Посмотри в зеркало, - брат Фернан отразил в зеркале лицо Пророка.
Аскольд знал, что увидеть будущее невозможно нигде и ни в чем, поскольку его просто нет, а есть настоящее, и Пророк посмотрел в свои глаза.
Пещера где-то в глубинах океана… Он сам возле сосуда с какой-то странной жидкостью…. Пожар. Горит монастырь… Брат Фернан… Песок, рыбацкие сети…
- Ты спасешь меня во второй раз, - произнес Аскольд и добавил: - Спасибо. Вдруг я не успею его сказать в нужный момент…
Глава 5
Аскольд и не собирался писать. Тетрадь оставалась по-прежнему чистой. Рядом с ней лежало зеркало. Пророк много думал, слишком много, чтобы понять, что живым он отсюда не выйдет, что эта монастырская «пасть» замены не примет – ей нужен только он сам! Но прежде, чем этому свершиться, Аскольд хотел увидеть свою Звезду, он знал, что она где-то рядом. Но где? В кельях благочестивых братьев ее не было, за круглым столом отца-настоятеля тоже.
«Может быть, она здесь, в этой комнате? Закатилась под стол? Спряталась за спинку стула? Вместе с жемчужиной упала на дно океана? Интересная мысль. Нужно исследовать дно – предел для разума. Но как попасть туда? Скафандр не поможет, - размышлял Аскольд вслух. – Может, она прячется в непроявленных мной словах?»
Пророк взял в руки тетрадь и ручку, но писать не мог, так как все время впадал в пограничные состояния между миром монастырских стен, в котором писала его рука, и миром внутренних видений, в котором жило его сознание и придавало видениям реальную форму.
Одно видение оказалось настолько реальным и глубоким, что Аскольд полностью перешел туда всем своим сознанием…
Глубокая пещера. Абсолютная тьма. В тишине капли воды громким эхом отдаются в каменных сводах. Аскольд пошел наугад, доверившись ногам и интуиции. Пещера сама привела его в свое «сердце», и Пророк понял: она уже давно ждала его. Ощупав руками стены, Аскольд нашел нишу, в которой лежали (на его удивление!) сухие дрова и спички. Еще несколько мгновений – и огонь озарил пещеру.
Аскольд осмотрелся. «Сердце» пещеры напомнило ему кабинет алхимика: баночки, мензурки, пробирки, спиртовки, колбы, реторты, журнал для расчетов – все находилось на массивном дубовом столе, где над всем этим в центре возвышался алхимический прибор, как Пророку показалось, для получения ценных жидкостей и сплавов, в нем происходила химическая реакция, и прозрачная жидкость стекала по желобу в стеклянный сосуд.
Стул, как трон во Дворце Северных Королей, стоял возле пещерного «озера», гладь которого, как зеркало, отражало каменные стены. «Озеро» не сразу бросалось в глаза, так как находилось за сталактитами и сталагмитами, которые сужались, устремляясь друг к другу, и были похожи на зубы ящера, готовые «перекусить» свою добычу в любой момент и отправить в водную бездну.
«Мегалодон? – вопрос пронзил молнией мозг Пророка. – Его искал Фернан, а нашел я».
Аскольд подошел к мегалодону поближе и потрогал рукой его окаменевшие зубы.
«Они никогда не сомкнутся – в них нет огня», - еще одна истина овладела сознанием Пророка и отпустила…
«Озеро» оставалось спокойным, капли воды стучали в висках, в приборе кипела жидкость и разливала тонкий, но насыщенный аромат по всей пещере. И этот аромат воскресил в памяти Аскольда образ Илги и привел Пророка в бешенство.
Аскольд, не контролируя себя, подскочил к столу и в ярости сбросил на пол все пробирки, реторты, колбы, прибор – все, что участвовало в создании образа, что всколыхнуло волны памяти. Сосуд с прозрачной жидкостью уцелел: он чудом остался стоять на столе. Аскольд взял его в руки, чтобы вдребезги разбить о каменные стены и получить от удара удовольствие, рассчитывая, что будет разбит не только стеклянный сосуд, но и любовь, которая овладела памятью и заместила ее. Пророк размахнулся. Края сосуда были острыми, и Аскольд порезал себе руку. Вместо того, чтобы разбить, он поставил колбу на голый стол. Кровь Пророка попала в жидкость – цвет вещества изменился на лазурный, а молекулы пришли в движение, как будто невидимая палочка перемешивала воду по часовой стрелке.
Аскольд, не отводя глаз, смотрел на сосуд: белые хлопья закружились в нем и снегом осели на стеклянное дно, а белый пар поднялся вверх и забрал с собой лазурную воду. Из колбы вылетел, вырвался на свободу бутон бело-голубого лотоса, зашатался на тонкой ножке и медленно стал раскрываться, лепесток за лепестком.
Раскрывшись полностью, лотос затрепетал, но не от ветра, а от счастья: в центре цветка вспыхнула Звезда, яркая, новая, величественная!
Она была рядом! Звезда была рядом!
Аскольд протянул к ней руки – Звезда самовоспламенилась. Лотос пылал, лепесток за лепестком, концентрируя любовь и жизнь, соединяя их навечно. Процесс был таким стремительным, что лазурная жидкость вся испарилась, а на стенке сосуда появилась крупная маслянистая капля. Она стекала медленно, и Пророк успел поместить ее в коробочку из белого мрамора.
Оставшись пустым, сосуд сам треснул и разлетелся на мелкие осколки. Стеклянная пыль засверкала на дубовом столе.
Смелая догадка осенила разум Пророка. Он дотронулся кончиками пальцев до капли, затем ими прикоснулся к «зубам» мегалодона. «Пасть» сомкнулась, «озеро» исчезло, пещера растворилась в сознании…
Глава 6
Аскольд открыл глаза и ощутил весомость мира монастырских стен. На мгновение предметы в комнате показались четкими, слишком четкими и яркими, затем они вновь обрели свою настоящую видимость и яркость, и Пророк узнал келью для гостей. Он все также сидел за столом, перед ним лежала чистая тетрадь, правая рука держала ручку.
«Что это было? Сон? – размышлял Аскольд. – Нет. Реальность? Да. Но вот какая реальность?»
Пророк положил ручку, потянулся к зеркалу и обнаружил, что на нем стоит белая мраморная коробочка. Аскольд открыл ее: капля была на месте.
- Гениально! – радостно воскликнул Пророк.
Материализация была мгновенной: коробочка перешла видимую границу между мирами и спокойно стояла на столе.
«Образ есть. Капля в моем мире была эликсиром жизни. Сохранила ли она свои свойства? Надо проверить и немедленно», - решил Аскольд, вскочил из-за стола, подбежал к двери и стал кулаками стучать в нее.
Замок щелкнул, дверь открылась.
- Что случилось, Победитель? – на пороге стоял брат Фернан.
- Ты мне нужен. Мегалодон ищет добычу. Отведи меня в Лабораторию, иначе океан поглотит весь этот монастырь вместе с монахами.
- В Лабораторию? Но…
- Бегом. Некогда думать. Время не ждет.
Аскольд и Фернан не бежали, а летели по узкому длинному коридору, напротив кельи отца-настоятеля повернули в открытую дверь и снова полетели по длинному узкому коридору. Третий коридор привел к широким стеклянным дверям, просканировав радужку глаза брата Фернана, они открылись и впустили непрошенных гостей.
Глава 7
Лаборатория была оборудована по последнему слову науки и техники: приборы, реактивы, вычислительные машины, передающие информацию на один большой (на всю стену) плоский монитор, пульт управления, камеры, диктофоны и… пробирки, пробирки – везде: в стеклянных шкафах, на полках, на отдельных столиках, под обогревательными лампами.
- Почему их так много? – спросил Аскольд.
- Братья проводят опыты: пытаются сами создать живые организмы растений и животных.
- Клонируют?
- Нет, что ты… Творят, подобно Единому Богу.
- И как успехи?
- За 17 лет получили Lateran Selenium – вот этот цветок в глиняном горшке – и зверька, чем-то напоминающего тушканчика.
- Н-да… Не густо. А клетки? Откуда Вы берете клетки? Из земли? Воды? Воздуха?
- Из растений и животных, - ответил Фернан.
- Тогда Вы не Боги, а генетики, - констатировал Пророк. – Вы не создаете, а выводите новые формы жизни из уже существующих.
- Ты прав, мы не Боги, мы люди, но так хочется быть Богами, создавать свои миры, населять их живыми существами.
- Вам бы следовало сначала разобраться в своем монастыре. Посмотри: у «тушканчика» кривые лапки, чрезмерно большие глаза и жесткая шерстка; у цветка синие листья, тонкий стебель, и при этом большой и тяжелый бутон, похожий на бутон китайской розы.
- Но они живые. И это только начало, - с обидой в голосе сказал Фернан.
- Это Ваш тупик, - спокойно произнес Аскольд.
- А что ты можешь сделать сам? Что предлагаешь?
- Творить из глины, подобно Единому Богу.
- Но как? Как?
- Объясняю: берем землю и воду, смешиваем, достаем обычный эликсир жизни и прикасаемся им к материалу. Ты говорил там что-то насчет мегалодона. Его часть ты должен был принести в монастырь?
- Да. Ты же знаешь…
- Мегалодон так мегалодон.
Аскольд извлек из кармана белую мраморную коробочку. Через пальцы Пророка эликсир попал на «глину». Голова закружилась, миры смешались, земля ушла из-под ног.
Друзья пришли в себя только тогда, когда услышали лязг зубов древнего чудовища – мегалодона.
Глава 8
- Ты родом из Атлантиды. Только там могли творить подобные вещи, - восторженно сказал брат Фернан.
- Атлантида – очередной миф, - возразил Аскольд.
- Если судить по увиденному, - Фернан посмотрел на мегалодона, - то уже нет.
Огромная белая доисторическая акула – мегалодон – сомкнула челюсти во второй раз и ударила плавником – пробирки с полок упали на пол и разбились, «тушканчик» забился в угол клетки, и было видно, как задрожало его тельце; бутон «китайской розы» поник. Акула ударила плавником во второй раз – приборы, стеклянные шкафы и двери задрожали – задрожала и сама земля под ногами.
- Руби плавник, акула растет, - закричал Пророк, обращаясь к брату Фернану.
Вместе с мегалодоном стала расти и его пасть. Челюсти, как сталактиты и сталагмиты, разошлись друг от друга, открывая воду пещерного «озера».
Акула дышала, дышала собой. Акула стала Тихим океаном, в котором существовали все формы жизни: от звездной пыли до homo sapiens.
Уловив жизнь за пределами океана, мегалодон стал жадно поглощать ее в себя. Чудовище не интересовали предметы в Лаборатории и подопытные мыши, его интересовал только Аскольд – существо, не рожденное океаном, не познанное, иного сознания, иной грани жизни. Океан в пасти акулы ревел, меняя имя Тихого на Великий, сотрясая стены монастыря, которые, казалось, вот-вот рухнут и скроются в бездонных глубинах.
- Руби плавник, я отвлеку чудовище, - закричал Аскольд во второй раз, обращаясь к брату Фернану.
Фернан, отыскав хирургический скальпель на лабораторном столе, со всего размаха резанул хвост акулы, схватил отрезанный плавник и засиял, счастливый от того, что покорил стихию.
Мегалодон взревел от боли и повернул пасть на Аскольда, а тот и не собирался бежать от своей судьбы.
- Нет, - громче чудовища заревел Фернан, бросился всем телом на Пророка и отшвырнул его силой удара в сторону.
Челюсти акулы сомкнулись – бездна поглотила того, кто изучал ее и первые формы проявленной жизни. Чудовище стало быстро уменьшаться в размерах – в Лаборатории лежала обычная тихоокеанская акула, выброшенная на землю рукой Пророка и молящая глазами о пощаде.
Аскольд, отлетев в сторону, ударился головой о стену и потерял сознание. Пришел в себя от едкой гари: першило в горле и резало в глазах – горела Лаборатория, горел монастырь. Голоса монахов и топот их ног окончательно вернули Аскольда в реальность. Полуживая серая акула лежала на лабораторном столе.
Пророк спрятал Lateran Selenium и маленького зверька за пазуху, сбросил с себя длинный плащ, взвалил на него акулу и потащил к выходу.
Они шли вчетвером тропой жизни: Аскольд, акула, маленький зверек и цветок с необычным именем Lateran Selenium.
Тропу жизни прокладывал Пророк сквозь огонь, ни о чем не думая, ничего не желая и не страшась. Ноша была тяжела, еще тяжелей было идти к цели, невидимой и, на первый взгляд, недосягаемой. Аскольд шел вперед: его вела Звезда…
Пылающие стены монастыря остались позади.
Влажный воздух побережья наполнил тело жизнью, а душу надеждой. У самой воды Аскольд остановился и рухнул на влажный песок. Стихия ответила ему долгожданной волной, что бережно коснулась Пророка и с силой унесла мегалодона в глубины Великого океана.
Глава 9
Сон лечил раны, нанесенные жизнью.
Аскольд спал и видел, как братья-монахи спасают свой монастырь, как упитанный рыжий кот командует операцией, виляя от неудовольствия полосатым хвостом и мурлыча себе под нос приказы, приказы, которые никто не слышал и не воспринимал…
Аскольд спал и видел, как на дне океана лежит огромная белая доисторическая акула с глазами брата Фернана, говорящая голосом брата Фернана:
- Ты родом из Атлантиды. Только там могли творить подобные вещи…
Аскольд спал и видел, как бело-лазурный лотос вырывается из стеклянного сосуда, воспламеняется, оставляя после себя одну единственную каплю жизни…
Сон вылечил раны, нанесенные жизнью.
Пророк проснулся. Белое солнце стаяло высоко над горизонтом. Рядом с Аскольдом на песке лежал Lateran Selenium да пищал от голода маленький зверек. Пророк осмотрел плащ в надежде найти белую мраморную коробочку, но ее не оказалось – эликсир жизни остался в монастыре.
Аскольд взял зверька и нежно погладил – симпатичный тушканчик, точно молния, выскочил из его рук и побежал в глубь континента. Пророк прикоснулся губами к цветку – китайская роза зашелестела листочками и ответила на поцелуй легким трепетом лепестков.
Аскольд встал и пошел вдоль линии берега. На побережье сушились рыбацкие сети. Они пахли водорослями и рыбой. Запах океана заставил Пророка оглянуться: монастырь неприступными стенами возвышался над берегом, а на песке, запутавшись в сетях, лежала пятиконечная лазурная звезда.
Часть 3
Атлантический океан. Канарские острова, о. Тенерифе
Глава 1
Окружив остров Тенерифе со всех сторон, Атлантический океан бережно держал его на своих водных «руках». В шуме прибоя звучала песня – грустная сага о погибшей Атлантиде, о ее великих Белых Пророках и коварных Черных Магах, о любви и ненависти…
Одно слово в песне звучало особенно, его отчетливо слышал Аскольд, его не мог заглушить прибой, оно было главным и вместе с тем не значило ничего. Это было слово БЕССМЕРТИЕ. Пророк искал не его. Он приехал на Тенерифе с одним желанием – обрести покой. Многообразие форм жизни Тихого океана лишило Аскольда (как ни парадоксально!) тишины, пошатнуло веру в себя, в свои силы, но укрепило веру в Звезду. В Австралии Пророк понял, что в сетях жизни можно ее (жизнь) потерять и что Звезды там нет. А где искать Звезду, он не знал и не хотел знать. Он устал, устал ее искать, да и она не звала…
Недолго думая, Аскольд выбрал Канарские острова. Впервые он сюда попал, будучи еще ребенком. Это был подарок родителей на Рождество. После холодной Норвегии остров Тенерифе был сказочным раем, раем с теплым океаном и жарким солнцем. Именно здесь северный мальчик научился смотреть на солнце и улыбаться, именно здесь он ощутил дар Пророка.
И вот он снова здесь и все также улыбается солнцу, и в его серо-голубых глазах отражается небо с легкими перистыми облаками.
Волна тепла пробежала по телу. Аскольд дотронулся руками до влажного песка. На этом пляже он когда-то строил замок. Каждую ночь «постройку» размывала вода, и каждое утро мальчик начинал все заново, и каждый новый день на песке стоял новый замок – с новыми башнями, стенами и Дворцом.
Руки вспомнили и стали творить. Аскольд им не мешал. Он доверил им себя. Он доверил им настоящее…
Плавные движения, нежные прикосновения…
Без остановки.
Каждый изгиб совершенен, каждый поворот неповторим. В каждом движении – полная самоотдача, в каждом прикосновении – восхищение и любовь.
Движения, движения…
То нарастают, то затихают, то ласкают, то страстно желают, но никогда не молчат. Руки никогда не молчат! Они раскрывают все тайны души, они стараются постигнуть тайны тела. Они удерживают слова на кончиках пальцев. Они признаются в любви. Они обещают и даруют наслаждение. Они говорят, что желают прикасаться к тому, кого любят…
Аскольд творил руками, творил самозабвенно, пропуская сквозь пальцы всю любовь, что сияла Полярной звездой на Шпицбергене, и всю жизнь, что лазурной пятиконечной звездой запуталась в сетях на австралийском побережье. Руки жили в движении, Пророк жил в руках. Руки ваяли из песка мысли Аскольда, а чувства соединяли песчинки, «склеивали» их между собой, не давая легкому бризу разрушить счастье творения, разрушить сотворенное.
В лучах теплого заката появилась Богиня. Ее совершенное бронзовое тело лежало на песке и было из песка. Взгляд Аскольда скользил вверх и вниз. Тонкие запястья, отточенные плечи, совершенное лицо, впадины, холмы, плавные линии, стройные формы.
Пророк любовался своим творением! Пророк восхищался тем, что создал!
«Любит ли она меня, своего создателя?» - задумался Аскольд, прикоснулся губами к ее губам и вдохнул в Богиню жизнь.
Влажный песок на глазах Пророка превратился в гладкую кожу, грудь задышала, губы зашевелились. Богиня открыла глаза.
Вся Вселенная растворилась в этих бездонных синих глазах, все звезды засияли в них, и в них же отразилось счастливое лицо Творца.
- Кто я? Дай мне имя, - произнесла Богиня.
- Ты Дивия, мое чудо! Моя мечта! – ответил Аскольд и почувствовал, как тонкие руки Богини обвили его шею, как бархатная кожа ее лица прикоснулась к его давно небритым щекам, как ее нежное легкое тело соединилось с его сильной, но израненной душой.
- Я люблю тебя, - прошептала Дивия.
Пророк «утонул» в своем творении и не собирался «всплывать».
Любовь Дивии вернула ему веру в себя.
Глава 2
Страсть перечеркнула границу между творением и Создателем и сделала их равными.
Аскольд смотрел на Дивию и видел в ней Богиню, Атлантиду! Дивия смотрела на Аскольда и видела в нем Атланта, и любила его…
Утолив жажду страсти, их разгоряченные тела остывали на влажном песке.
Утолив жажду любви, их глаза смотрели в небо и видели, как загораются первые звезды, звезды то ли надежды и радости, то ли разлуки и печали…
- Пойдем со мной, - предложила Дивия.
- Куда? У тебя есть Дом? – поинтересовался Пророк.
- Мой Дом – Атлантида, - ответила Богиня.
- Ты родом из Атлантиды, - Аскольд вслух вспомнил слова брата Фернана.
«Как он там, на дне?» - подумал, но не произнес Пророк.
- Пошли… Веди меня, моя мечта! – громко, по-актерски сказал Аскольд.
Влажный песок отпустил их тела, ночное небо подарило им Луну, та прикоснулась своим светом к воде – и на океане появилась узкая, играющая живыми огоньками дорожка и, как стрела, указала направление пути.
Дивия и Аскольд сделали свой первый шаг в Атлантиду одновременно – океан расступился волнами-барашками. Пророк увидел первую ступень лестницы, ведущей вниз, под воду. Второй шаг – вторая ступень, за ней – третья, четвертая, пятая… Сначала Аскольд считал ступени, затем сбился со счета. Лестница вела вниз, но было ощущение, что он восходит, восходит к себе самому, и это восхождение бесконечно. Он оглянулся: пройденный путь был устлан лепестками белых роз, а пройденные ступени океан вновь прятал от непосвященных глаз.
«Мои следы – это белые лепестки… Сколько же бутонов раскрылось во мне и сколько же цветов облетело! Бесплодно? – на секунду Аскольд засомневался в себе, но, посмотрев на Дивию, успокоился. – Нет, не бесплодно. Я держу ее за руку. Она – лучшее, что есть во мне, она – мой свет, без примеси жизни».
Больше Аскольд не оглядывался, он уверенно продолжал восхождение. Дивия же нисходила: она возвращалась в свой Дом, скрытый в глубинах Атлантики, охраняемый тайной творения.
За последней ступенью показался обрыв. Пророк увидел в нем небо, светлое, безоблачное. Дивия сжала руку Аскольда, и они прыгнули вниз вдвоем. Это был свободный полет, без крыльев, без притяжения, полет в неизвестность для Пророка и дорога домой для Богини. Небо держало их, продлевало наслаждение от невесомости и плавно опускало на землю. Аскольд смотрел в глаза Дивии и удивлялся: «Неужели столько счастья может дать творение, взаимного счастья?»
Ощутив под ногами землю, Пророк ощутил и ее притяжение, сильнейшее притяжение, заменившее радость полета. Земля была твердой, каменистой, но идти было легко: ни один камень не был преградой, хотя булыжники и снижали скорость продвижения, но лежали исключительно с этой целью.
- Никого. Дивия, почему здесь так безлюдно?
- А здесь нет людей, здесь живут Атланты. И они уже ждут нас.
Дивия хлопнула в ладоши – вдалеке слева появилась деревянная лачуга с побережья Ледовитого океана.
- Дивия, это не может быть твоим Домом, это всего лишь рыбацкий домик, хотя именно в нем я стал живым Пророком.
- Правильно, - согласилась Дивия.
Лачуга исчезла, словно ее никогда и не было.
Дивия хлопнула в ладоши во второй раз – вдалеке справа появился монастырь с белыми каменными стенами, тот монастырь, что возвышался над берегом в Австралии.
- Дивия, это не может быть твоим Домом, это всего лишь Лаборатория Жизни, хотя именно там я стал свободным Пророком.
- Правильно, - согласилась Дивия.
Монастырь исчез, словно его и не было.
И тотчас же здесь, на безлюдной каменистой дороге вспыхнула Звезда, яркая, величественная! Она играла своими лучами. В ней растворилось небо, в ней растворилась дорога, в ней растворилось сознание Пророка!
Она была рядом! Звезда была рядом!
Аскольд покрепче сжал руку Дивии: он боялся, что свет растворит и Богиню и что он никогда больше ее не увидит.
Звезда закружилась. Траектория ее движения светилась спиралью. Вместе со Звездой закружился и ее свет, уплотняясь и приобретая видимые формы.
Аскольд сжал руку Дивии еще крепче и заглянул ей в глаза: взгляд Богини был устремлен вперед и выражал покой.
Пророк посмотрел на Звезду. Она исчезла, словно ее никогда и не было.
На дороге, напротив Пророка, стоял огромных размеров величественный Дворец. Звезда на самой высокой башне осветила к нему дорогу и погасла…
Глава 3
- Это мой Дом, - гордо произнесла Дивия.
Аскольд и Дивия остановились: навстречу им бежали Атланты. У них были разные лица, но все они были совершенны. У них были разные тела, но все они были совершенны и отливали бронзовым загаром. Их бег и бело-бирюзовая одежда напомнила Пророку шторм в океане, и Аскольд подсознательно сделал шаг в сторону, чтобы остаться в живых, ведь каждый Атлант был вооружен и взволнован.
- Что случилось в Атлантиде? – спросила Богиня.
- Звезда на Башне погасла. Мы подумали, что тебе угрожает опасность, ведь ты была за пределами Дома, - искренне ответил Креон, самый высокий из Атлантов.
В руках вместо меча и щита он держал большой стеклянный шар и им освещал все пространство вокруг.
- Все хорошо. Я не одна.
И только сейчас Атланты заметили, что рядом с Дивией находится еще одно существо, и мало чем похожее на них.
- Кто он? И что здесь делает? – Креон был крайне недоволен появлением незнакомца.
- Я доверила ему себя. Вы что не видите? Это один из нас! Посмотрите на его белые волосы!
- Белый Пророк? Но все Пророки здесь, и, как я знаю, не собираются покидать Атлантиду!
- Не все, Креон, далеко не все. Этого я встретила на остров Тенерифе, и я люблю его!
- Любишь? А как же моя любовь?..
Креон стал рядом с Аскольдом. Дивия невольно сравнила их, и сравнение было не в пользу ее новой любви. Аскольд был ниже ростом и уже в плечах, его взгляд не был таким решительным и грозным, как у Креона, протертые джинсы не могли соперничать с золотыми латами и белой одеждой Атланта. Креон вызывал восхищение, Аскольд – жалость. И, тем не менее, что-то очень родное, теплое, удивительно нежное испытывала Дивия к Пророку, то, что называла любовью, и выбрала его.
- Ты сошла с ума! Ты ведь даже не знаешь, Бессмертный ли он?
- Мне все равно, - ответила Богиня.
- Что ты называешь БЕССМЕРТИЕМ? – неожиданно для всех в разговор вмешался Аскольд.
- У Белого Пророка прорезался голос? Я-то думал, что ты только и можешь, что прятаться за чью-то юбку, - рассмеялся Креон.
- Ты не ответил на мой вопрос, - спокойно произнес Аскольд.
- БЕССМЕРТИЕ – это вечное существование в Вечном Доме. Это вечная молодость, сила и разум.
- Всего-то… Мне казалось, что БЕССМЕРТИЕ – это не вечная жизнь, а существование за пределами Жизни.
- За пределами Жизни существует Бог, - резко возразил Креон. – Ты Бог?
- Нет, я Пророк. Прошлое сгорает во мне, в будущее я не верю. Я живу настоящим.
- Смертный! Ты будешь ее новой игрушкой, - Атлант произнес эти слова как приговор.
- Дивия, покажи мне свой Дом, - Аскольд обратился к Богине.
- Я желаю этого всем сердцем, - Богиня взяла Аскольда за руку.
Волна, исходящая от ее тела, пробежала сладостной дрожью по спине Пророка. Он уже ничего не слышал и никого не видел, кроме Дивии, и хотел идти с ней рядом бесконечно долго, так долго, чтобы постигнуть БЕССМЕРТИЕ Атлантов.
Пророк и Богиня в сопровождении вооруженных Атлантов вступали во дворец, в Атлантиду…
Глава 4
Кованые ворота, украшенные по обе стороны львами, открылись и впустили Пророка в новый мир.
Атлантида сияла! Атлантида жила!
Земля дышала тихо и ровно и впитывала в себя свет двух звезд – ослепительно-белой и бледно-лиловой. Скульптуры Атлантов возвышались по обе стороны дороги, усыпанной мелкими ракушками, и держали на своих плечах голубое небо. За скульптурами виднелись белые Храмы, беседки, башни, их позолоченные крыши отражали свет и слепили глаза.
Дорога вела в глубь Атлантиды: огибала Храм Искусств, делала остановку возле фонтана в виде голубой розы (цветок то закрывался, то раскрывался, выталкивая изнутри свет, изливая его в пространство), проходила под Башнями, увитыми виноградными лозами, бежала мимо статуи Влюбленных, чьи тела сплелись друг с другом подобно все тем же виноградным лозам, поворачивала то направо, то налево, раздваивалась и соединялась вновь, образуя островки с фигурными скамейками и шаровидными фонарями, и, наконец, подводила к Белому Дворцу – центру и гордости всего Мира.
На пороге входящих встречали статуи белых львов с золотыми гривами. Своими алмазными глазами они смотрели прямо в сердце и проверяли его на наличие неутоленных желаний, рычали, если посетитель не был свободен от страстей и требовали скорейшего освобождения.
Аскольд посмотрел под ноги: белый мрамор лестницы отражал его мысли и мысли Дивии и превращался в полотна, на которых можно было творить, не прикасаясь руками, без красок и кистей. Невероятной красоты картины появлялись на мраморе, взлетали в воздух и легкой дымкой растворялись в небе.
Аскольд посмотрел в небо: тонкие шпили Башен вонзались в синеву и своими спиралеобразными формами восхищали две звезды, и те от радости сияли еще ярче.
Аскольд посмотрел вперед: классические белые колонны останавливали взгляд, отливали перламутровым блеском и поддерживали не крышу, а небо Атлантиды. Окна светились, двери приглашали.
- Добро пожаловать в мой Дом! – радостно произнесла Дивия и добавила: - Добро пожаловать в свой Дом!
Пророк вошел в широко открытую дверь…
В центре зала стояла скульптура невероятных размеров – Колосс сидел на троне и кого-то Аскольду напоминал. Больше во Дворце никого не было. Шаги Пророка и Богини эхом разносились по залу.
- Дивия, кто это? – спросил Аскольд.
- Это наш Создатель, - с гордостью произнесла Богиня.
- А почему во дворце он один? Где Атланты?
- Этот Дворец только для Бога! Другим здесь нет места. Творец создал Атлантов – и незачем им быть равными.
- А как же… - Аскольд не успел произнести ее имя, как Дивия прервала его:
- Акт творения – это тайна, и нам ее не постичь. Мы, Атланты, Дети Создателя! Мы верим в его силу, справедливость и защиту. В отличие от людей мы любим Творца и восхищаемся им. Его образ для нас вечен и нерушим!
- А как насчет свободы? – не унимался Аскольд.
- Выпустив из себя, он уже сделал нас свободными. О какой другой свободе ты говоришь?
- О вашей собственной жизни, с ним или без него. Все равно.
- О жизни? Он дал нам Вечную Жизнь в Вечном Доме. Чего еще желать?
- А что если он сойдет с трона?
- Это невозможно. Мы его видим таким. Да и зачем ему это?
- Дивия, мы можем подойти ближе?
- Да, конечно.
Аскольд приблизился на минимальное расстояние к Колоссу и дотронулся до его ног – ступни вросли в пол и были слишком тяжелы для того, чтобы можно было оторвать их. В руках Творец держал жезл и шар, а тело было облачено в белые одежды с широкой золотой лентой. Ее геометрический рисунок отвлекал внимание от лица Создателя, но любопытство Пророка одержало верх: белые волосы, широкие скулы, серо-голубые глаза.
«Не может быть!» - Аскольд вздрогнул: удивление овладело его мыслями.
- Кто ваял эту скульптуру? – это все, что мог спросить Пророк после своего открытия.
- Атланты говорят, что ее оставил сам Создатель после сотворения Атлантиды как вечное напоминание о себе, но мне кажется, что ее автор - Креон: он самый преданный и уверенный в своих силах!
- Креон – это тот Атлант на дороге?
- Да. Это он.
- Совершенное творение, нечего сказать, - Пророк улыбнулся. – Ты его любишь?
- Любила… до… встречи с тобой, - задумавшись, ответила Богиня.
- Дивия, тебе Создатель никого не напоминает?
- Нет, а разве ты его уже где-то видел?
Аскольд рассмеялся и ответил как можно серьезней:
- Он придет к вам еще. Я Пророк, я это вижу.
- Когда? Ты можешь сказать?
- Скоро, очень скоро. Его приход изменит тебя, Дивия. Изменит всю Атлантиду. Изменит все.
- Не пугай меня, Аскольд.
- Ну, что ты. Я люблю тебя.
Пророк обнял Дивию. Богиня почувствовала его крепкие руки, сильную грудь и успокоилась.
Глава 5
- Воркуете, как два голубка, у ног Создателя? - с сарказмом спросил Креон.
- Креон, это твоя работа? – Аскольд рукой указал на Колосса.
- Как ты догадался, Смертный?
- По выражению глаз Творца. У него никогда не было такого взгляда. Это твое лицо, Креон. Это ты сам.
- Откуда ты знаешь, какой у него взгляд?
- Посмотри на меня, - тихо произнес Пророк, но эхо разнесло и усилило его голос.
Дивия и Креон посмотрели на Аскольда и узнали в нем Создателя.
- Уходи, зачем ты пришел? Ты хочешь забрать ее у меня? – закричал Атлант.
- Я не могу забрать ее: она принадлежит Атлантиде. Создав этот Мир, я уже давно отпустил Дивию. Ты существуешь потому, что я освободил ее от себя, от Создателя!
- Уходи! Что ты стоишь? Иначе…
- Что иначе? – и только сейчас Аскольд заметил, что Креон вооружен, что рука Атланта потянулась к мечу.
- Отдай мне меч, - спокойно и негромко сказал Пророк и увидел маску нерешительности на лице Креона.
- Отдай мне меч, - во второй раз голос прозвучал более грозно и решительно.
Креон протянул меч Аскольду в полной уверенности, что тот убьет его – уничтожит свое творение, дерзнувшее поднять руку на Создателя и заслужившее суровое наказание. Атлант покорно склонил голову, ожидая исполнения приговора, вынесенного самому себе.
Сталь прорезала воздух и обрушилась на шею… на шею Колосса. Аскольд запустил меч в себя, не раздумывая, приняв решение мгновенно. Колосс пошатнулся, к ногам Пророка упала белая мраморная голова. Дворец задрожал, задрожала земля под ногами. Скульптуры Атлантов упали на дорогу, две звезды соединились в одну. Новая звезда выпустила огромный луч и направила его в центр – в Белый Дворец, к ногам Пророка.
Аскольд поднял мраморную голову и посмотрел в серо-голубые глаза, а те посмотрели в серо-голубые глаза Пророка и стали вытягивать из него жизнь.
Синие молнии-мосты соединили души, белые молнии-мосты соединили разум. Они (молнии-мосты) передали жизнь смерти, а смерть – жизни, а передав, разорвались и устремились назад в глаза Колосса и Аскольда.
Не дождавшись «казни», Креон поднял голову и увидел, как побледнело лицо Аскольда, как обломок Колосса выпал из рук и покатился по залу, как Пророк качнулся и упал…
Волна боли и скорби прокатилась по Атлантиде: Создатель умер, умер в Мире своих БЕССМЕРТНЫХ творений.
Все поплыло перед глазами Креона. Атлантида рухнула в сердце Атланта! Рухнул Дворец, башни, беседки и фонари…
«Дивия! – это имя вернуло Креона в реальность. – Что с ней?»
Дивия сидела рядом с телом Создателя, гладила рукой его белые волосы и что-то шептала, не отводя глаз от лица Аскольда. Шатаясь, Креон подошел к Богине и услышал:
- Пожалуйста, не умирай. Я живу тобой. Я люблю тебя… Я не могу быть БЕССМЕРТНОЙ без тебя. Хочешь, я сосчитаю все ступени, ведущие в Атлантиду? Хочешь, я соберу все твои белые лепестки, что остались в океане? Хочешь, я растворюсь в свете той звезды, что вспыхнула на дороге? Хочешь, я останусь песком на остров Тенерифе? Только живи! Живи…
Дивия обняла Аскольда и поцеловала…
Глава 6
- Дивия! – услышала Богиня голос Пророка. – Открой глаза. Я рядом.
От яркого света Дивия зажмурилась, открыв глаза, удивилась: Аскольд трепал правой рукой гриву льва и улыбался.
- Познакомься, Дивия, это Бонифаций, мой маленький друг. Его дядя живет недалеко отсюда, и Бони решил меня навестить. Только не ревнуй к нему, договорились?
Богиня улыбнулась, кивнула в ответ и осмотрелась: Аскольд сидел на троне Колосса, а трон стоял на облаках. Она также стояла на облаках. Она не видела земли и не чувствовала ее притяжения.
- О, прекрасная Дивия, - раздался бархатный, с легкой хрипотцой голос Бонифация, - я много слышал о Вашей красоте и давно стал Вашим поклонником, но в реальности Вы в сотни, нет, в тысячи раз превзошли все мои ожидания. Позвольте мне в знак восхищения Вами преподнести скромные подарки. Только не говорите «нет», они от чистого сердца.
В лапах у льва оказались белая мраморная коробочка и серебряная цепочка с белой жемчужиной. Бонифаций протягивал их Богине.
- Откуда они у тебя? – спросил Аскольд у Бони. – Я думал, они остались каждая в своем океане.
- В БЕССМЕРТИИ все образы БЕССМЕРТНЫ, - с достоинством ответил Бонифаций. – И потом они тебе больше не нужны, так не пропадать же добру! Я решил их спрятать в надежном месте – в Атлантиде. Не возражаешь?
- Возьми их, Дивия. Бони, оставь нас, есть важный разговор, - Пророк сошел с трона и стал рядом с Богиней.
- Ты живой? Я не верю своим глазам, - Дивия дотронулась рукой до тела Аскольда.
- Скорее БЕССМЕРТНЫЙ.
Богиня ощутила невесомость Пророка, легкость его мыслей и счастье, просто счастье, исходящее из его души. Аскольд одной рукой прикоснулся к ее солнечным волосам, второй обнял за талию и прижал к себе.
Их тела сплелись. Его руки отдавали ей всю свою творящую силу, плавно двигались по ее шелковой коже, как в тот день на остров Тенерифе, когда прикоснулись к творению впервые.
Их души соединились. Его душа хотела передать ей все тайны любви, все тайны жизни и увидеть, как раскрывается ее душа, постигая эти тайны.
Их сознание растворилось друг в друге, оно падало на самое дно Мироздания, в абсолютную тьму, и взлетало до белых облаков, до абсолютного света, и парило в нем.
Счастье огнем вырывалось из тела и наслаждением пробегало по жилам, создавало образы и награждало безмыслием, оно не пряталось за спины – оно переполняло грудь и вновь вырывалось, поглощая в себя и Аскольда, и Дивию.
В голове Дивии появились идеи Архитектора, душа Дивии жила и любила, руки Дивии плавно скользили по крепкому телу Пророка.
Аскольд счастливыми глазами смотрел на Богиню, его тело еще пылало, а душа любила, но он был уверен: его жизнь навсегда в ней.
Дивия же ни о чем и не догадывалась, но сквозь счастье услышала:
- Возвращайся в Атлантиду! Ты ее Создатель!
- А как же ты, Аскольд? – несмело спросила Дивия.
- А что я? Я БЕССМЕРТНЫЙ. Вот только твоя любовь вернула мне тело.
Дивия почувствовала, как она резко падает с облаков на землю. Затем Богиня услышала тупой удар своего тела, ощутила прикосновение чьих-то рук и открыла глаза: испуганное лицо Креона говорило о том, что что-то случилось.
Глава 7
- Слава Создателю! Ты жива! – крик радости вырвался из груди Креона.
Дивия села и посмотрела по сторонам: Дворец по-прежнему был пуст, Колосс восседал на троне, мраморная голова лежала недалеко.
- Где Аскольд? – спросила Богиня, не найдя глазами Пророка во дворце.
- Я мало что помню, Дивия, - ответил Креон. – Помню только, как молния ударила в Аскольда, и он упал, как ты оказалась рядом с ним. Затем вспыхнул яркий свет, и я уже ничего не видел. Мне кажется, что я на мгновение даже ослеп, в ушах протяжно звенело. Когда пришел в себя, ты была одна, Пророка рядом с тобой не было.
- Значит, это все правда, - прошептала Дивия.
- Что правда? – проявил любопытство Атлант.
Богиня не ответила. Она встала, сделав несколько шагов, остановилась, подняла мраморную голову и посмотрела в серо-голубые глаза. Аскольда в них не было.
«Да, это не твой взгляд, - подумала Дивия. – У тебя были любящие глаза. Но это твой образ!»
- Мы восстановим Колосса! – Богиня обратилась к Атланту. – Ты мне поможешь?
- Да. У Атлантов должен быть Создатель, чей образ вечен и нерушим. И живой Создатель!
- Скорее БЕССМЕРТНЫЙ! – улыбнулась Дивия. – Он у них есть, поверь мне.
Креон заметил в руках Богини белую коробочку. Дивия ее открыла и дотронулась пальцами правой руки до ее содержимого, затем до основания мраморной головы и передала обломок Атланту.
- Верни на место, - попросила Дивия.
Креон взобрался на трон и приставил мраморную голову к шее Колосса. Голова мгновенно срослась с шеей, не оставив и шрама. Грозное выражение лица Создателя сменилось на улыбку, а серо-голубые глаза закрылись.
- Объяви Атлантам о новом образе Создателя, - Дивия обратилась к Креону. – И за дело! В свете новой Звезды Атлантида должна сиять еще ярче!
Радостная весть облетела весь Мир: Создатель жив! Он улыбается! Создатель в Атлантиде! Он вечен и нерушим!
Все Атланты собрались возле Белого Дворца и внимательно слушали Дивию. Она говорила об изменениях мира, о новой Звезде, о Создателе, о Вечной Жизни в Вечном Доме.
Каждый Атлант восхищался Дивией, любил ее и знал, что он БЕССМЕРТЕН в Бессмертной Атлантиде!
Глава 8
Легким бризом Атлантика прикоснулась к разгоряченному телу Пророка, усилив счастье, что переполняло душу Аскольда, фонтаном выливалось на влажный песок и стекало в океан, поднимая его воды.
Аскольд открыл глаза и посмотрел в небо: гасли последние звезды – земля готовилась к встрече с одной звездой – Солнцем.
Пророк сел и дотронулся руками до берега в том месте, где должно было лежать бронзовое тело Дивии. Пляж был пустым, лишь вмятины на влажном песке говорили о том, что здесь что-то лежало, возможно, то, что имеет форму и вес. Пророк прикоснулся к этим вмятинам: руки его вспомнили совершенное тело Богини, ее шелковую кожу; его душа ощутила ее горячие дыхание и волны блаженства; в его памяти всплыл прекраснейший образ Дивии и ее слова о любви.
Пророк встал. Узкая дорожка на океане играла живыми огоньками и звала за собой. Аскольд представил, как по ней уходило его Творение, Дивия, новый Создатель его Атлантиды!
Над Атлантикой медленно вставало солнце. Лунная дорожка исчезала, а вместе с ней и Мир Бессмертных творений. Неожиданно на утреннем небе вспыхнула бело-лиловым светом звезда и погасла. Аскольд, наблюдавший эту вспышку, все понял: его позвала Звезда, а значит, пора собираться в дорогу.
Пророк закрыл глаза и улыбнулся. Его сердце стучало так громко, что стук заглушил песню о затонувшей Атлантиде, о ее Белых Пророках и Черных Магах, о любви и ненависти. Сердце пело свою песню и трепетало, как Птица Счастья своими крыльями в далекой загадочной Индии.
Часть 4
Индийский океан. Индия, м. Кумари
Глава 1
В Адене Аскольд нашел судно, отплывающее на Мальдивы, а оттуда – в Индию. Лететь по воздуху Пророк не хотел: счастливая душа желала почувствовать дыхание Индийского океана. Морская болезнь не страшила его, а потеря времени тем более: БЕССМЕРТНЫЙ Пророк его не считал и никуда не спешил. Он плыл за счастьем.
Аскольд был абсолютно уверен: счастье – это естественное состояние БЕССМЕРТНОГО, а другого быть и не может. Быть счастливым - это жестокий подарок для человека, а Пророк знал, что судьба, конечно, может все, она даже может подарить счастье, но сохранить его – это не ее задача. И вот Аскольд плыл в Индию, думая о том, что именно там, в ее райских лесах живет Птица Счастья, что ее сладостное пение окрыляет, освобождает от желаний и сулит Нирвану.
День, когда корабль покинул Аденский залив и вошел в воды Индийского океана, Аскольд запомнил навсегда. Радость была во всем: играла на водной глади солнечными лучами, легкими белыми облаками плыла по небу, прикасалась ветром к загорелой коже, влажным океанским воздухом проникала в легкие и переполняла грудь, высоко стояла над землей и сливалась с ослепительным солнцем, волнами билась о борт корабля.
Аскольд стоял на палубе и вдыхал радость. Это была его радость. Матросы несли вахту и не замечали ни Пророка, ни его радости. Аскольда это вполне устраивало: никто не мешал ему ненадолго предаваться воспоминаниям и наслаждаться свободой настоящего. Илга, Фернан, Дивия не казались прошлым, они еще жили в душе Пророка, но и в настоящем их не было: они остались в жизни, а он пересек ее границу. Образ Илги Аскольд видел в отражении солнца на воде, голос брата Фернана слышался в порывах ветра, глаза Дивии смотрели с голубого неба в его сердце.
Когда корабль проплывал мимо Сокотры, на палубу прилетел гость: маленькая птичка с темно-синей головкой и голубой грудкой. Она села на борт, пропела свою коротенькую песенку, на секунду задержалась, посмотрела на Аскольда и взлетела в небо, растворившись в потоках света.
Сердце учащенно забилось в груди Пророка: в этом маленьком посланнике океана Аскольд увидел добрый знак. Это значило, что счастье влетело в душу, и Пророку оставалось одно: постигнуть его (счастье) в шуме прибоя на мысе Кумари, под жарким, южным солнцем Индии.
Глава 2
Резкая остановка корабля, выстрелы, крики людей разбудили Аскольда. Часы показывали четыре утра. Пророк еще не успел принять решение, как дверь каюты «вылетела» от сильного удара и на пороге появилось трое вооруженных людей. Направив дула автоматов на Аскольда, они что-то грозно выкрикнули на незнакомом для Пророка языке и вытолкнули его в коридор, где уже толпились другие пассажиры «Феникса», а вооруженные люди в черных масках подгоняли их и направляли к выходу.
Под открытым небом Аскольда охватили странные чувства и мысли: он не испугался за собственную жизнь, не поддался всеобщей панике и, как ни странно, не мог понять и принять человеческий страх перед лицом смерти. Его интересовало только одно: почему он оказался в толпе, к которой когда-то взывал, уходил и которую уже не помнил.
Неужели его должны убить, как жертвенного ягненка? Но в жертву он не верил. Неужели счастье – это предел, крайняя черта, как черный камень-отшельник, а когда достигнешь его, тебе остается нелепая роль в плохо написанной чужой пьесе? Но Аскольд даже сейчас был счастливым и знал, что счастье – это только начало того пути, который откроется в Индии.
Аскольд телом был в испуганной толпе, а его бессмертное «я» находилось в собственном покое и в лучах своей Звезды, которая и привела его на «Феникс» и, возможно, направила на судно людей в черных масках с оружием в руках. Белый Пророк слишком выделялся среди команды и пассажиров-арабов. Выделялся не только своими белыми и уже поседевшими волосами, своим северным, европейским лицом и высоким ростом – в его душе царила глубокая тишина, и вообще, он был каким-то «светлым», слишком «светлым» на фоне темных лиц и черных глаз.
Сквозь шум волн Индийского океана Аскольд услышал голоса и понял: корабль захватили пираты, а вместе с «Фениксом» и весь товар, который везли купцы из Саудовской Аравии на Мальдивы. Морские разбойники потребовали у торговцев все деньги, взятые на покупку индийского жемчуга и натуральных тканей, взамен на собственную жизнь. Арабы негодовали, но доставали из потайных карманов деньги и отдавали пиратам, оценив свою жизнь намного дороже.
Когда очередь дошла до Аскольда, тот заявил:
- У меня ничего нет, я не торговец, я Пророк, а у Пророка нет ни денег, ни потайных карманов, ни сейфов, ни драгоценностей. Моя каюта также пуста.
- Тогда что ты делаешь на «Фениксе»? Зачем плывешь на Мальдивы? – спросил один из пиратов, владеющий английским языком.
- Моя цель не Мальдивы, а Индия, - ответил Аскольд и добавил: - Я плыву за Птицей Счастья.
- За Птицей Счастья? Ты странный тип. А впрочем, Зефа таких любит: они его веселят. Капур, отведи этого сумасшедшего к Просветленному, - пират обратился к брату по оружию, к брату по ремеслу.
Аскольда толкнули в спину и повели на капитанский мостик…
Глава 3
Человек в одежде раджи, с золотым ожерельем на шее, черным алмазом на чалме, крупными перстнями на пальцах смотрел на Аскольда и улыбался.
- Просветленный! Этот сумасшедший утверждает, что плывет за Птицей Счастья, - не поднимая глаз на Зефа, быстро высказался Капур и со скоростью звука удалился.
- За Птицей Счастья? – переспросил Просветленный. – Зачем она тебе?
- Я хочу взглянуть на нее и поверить в ее существование. И потом – счастье стремится к счастью, - без волнения и каких-либо эмоций ответил Аскольд.
- Как? Ты счастлив?
- Да, а что в этом такого? Такого необычного?
- Не думал я, что на земле есть еще один счастливый человек. Ты богат? У тебя есть слава? Семья? Дом? В твоих руках власть?
- Я Пророк, и у меня ничего нет. Разве для счастья что-то нужно?
- Ты прав: счастье само плывет в руки, я это знаю точно. Стоит мне чего-то пожелать – и океан исполняет все мои желания, стоит мне только подумать – и океан читает все мои мысли.
- Ты хотел встретить меня? – Аскольд задал вопрос.
- А ты не такой уже простой парень, как кажешься. Да, я давно хотел встретить тебя. Мне надоело быть одному, быть одному счастливым, но я надеялся, что океан подарит мне прекраснейшую из всех женщин, а он послал мне тебя – нищего Пророка. И теперь я не знаю, что мне делать с таким счастьем…
- А ты сам веришь в Птицу? – поинтересовался Аскольд.
- В сказках моего детства она была реальной и вылетала из любой клетки. Когда я вырос, то понял, что Птицы мне не поймать – НИКОГДА, что счастье – это что-то совсем другое, и я научился его брать, брать своими руками.
- Почему тебя называют Просветленным?
- Золото сияет в глазах моих пиратов и делает меня невидимым своим блеском.
- Ты достигнешь его! Просветления! Ты отвезешь меня в Индию!
- Дорога с тобой будет интересной. Вот только я заберу «свое счастье» на этом корабле, а потом раздам его часть своей команде. Капур! – крикнул Зефа. – Отвези этого сумасшедшего на «Лагуну». Ты отвечаешь за него головой.
Глава 4
Ожидание свободы убивало тело и душу Аскольда медленно и мучительно. Счастье осталось внутри, где-то очень глубоко, так глубоко, словно само себя заточило в клетку, а ключ бросило на дно Индийского океана. Пророку показалось, что на «Лагуне» забыли о его существовании, забыли навсегда, но Аскольда беспокоила не это. Душу терзали мысли о том, что к несчастному Птица не прилетит, а заточение делало его именно таким, что он задыхается на корабле от собственного бездействия, а напоминать о себе Пророк не желал и просить о чем-то также.
«Лагуна» плыла, плыла на мыс Кумари, не заходя на Мальдивы, на большой скорости, как будто боялась не успеть к рассвету, когда новое солнце дотрагивается своими чистыми лучами до сонного океана и возрождает его к новой жизни еще на 24 часа. «Лагуна» везла к новой жизни Пророка, «забыв» о его существовании и устремив свой взгляд вперед, к конечной цели.
Зефа вспомнил о своем сумасшедшем пассажире на пятые сутки и направил за Пророком матроса. Едва переставляя ноги, Аскольд переступил порог капитанской каюты.
- Ты все еще счастлив? – спросил пират своего пленника.
- А ты думаешь, что можешь забрать у меня счастье?
- Видел бы ты себя – ты вызываешь жалость. Нет-нет, не своим внешним видом – в твоих глазах нет жизни. Где же твой уверенный взгляд? Я вижу, что ты сомневаешься, сомневаешься в себе. Только не говори, что это могло совершить одиночество. Я не поверю.
- Я Пророк, мне свойственно сомневаться, - гордо ответил Аскольд и добавил: - А ты сам счастлив?
- Я счастлив всегда. Я даже счастлив от того, что забыл о тебе.
- Да, жаль, что я не крыса: я бы прогрыз твой корабль и…
- И… сдох в океане, - прервал Пророка Просветленный.
- Лучше сдохнуть в океане, чем дышать воздухом «Лагуны», - ударом на удар ответил Аскольд.
- Н-да, значит, в рабстве нет счастья, - как факт, произнес пират.
- Есть, только его не видно… хозяину раба, да и рабу уже тоже… - полушепотом сказал Пророк.
- А что видно? Что? Скажи! Ты ведь Пророк!
- Я вижу рассвет. Огромную статую человека в океане. Людей в ярких одеждах, они стоят в воде, черпают ее ладонями и омывают себя. Я вижу тебя, ты улыбаешься, идешь в океан и…
- Что и…? – заволновался Зефа.
- И… ничего. Я больше ничего не вижу, - резко оборвал Пророк.
- Это мыс Кумари, то, что ты видел. Мы плывем туда, - также резко сказал пират.
- Капур, - позвал Просветленный, - отведи этого сумасшедшего обратно, скажи, чтобы его накормили, дали мыло и новую одежду. Это мой приказ. Скоро рассвет, и он мне нужен.
Глава 5
Аскольд ступил на индийскую землю и вдохнул свободу.
Земля (по привычке) уходила из-под ног, ветер приятной утренней прохладой прикасался к телу. Пророк посмотрел вперед – на берегу сидели люди.
Аскольд был уверен: на земле просто необходимо быть счастливым.
От радости вновь обретенной свободы Пророк быстро пошел вдоль берега. Ноги несли его к людям в ярких одеждах. Аскольд не заметил, как на землю с корабля сошел Зефа и последовал за ним. Но, в отличие от Пророка, Просветленный шагал не к людям, а скорее, наоборот – от них, назад в океан. Зефа, как и остальные паломники, оказался здесь по одной единственной причине: пробужденной солнцем живой океанской водой можно очистить свою карму и совершать новые поступки, не оглядываясь на прошлое. Паломники со всех уголков Индии и Непала, а возможно, и всего мира верили в это очищение. Верил и Просветленный.
Аскольд не знал об этом чудо-очищении. Он хотел узнать, что здесь делают все эти люди, да еще так рано утром.
Над Индией вставало солнце. Его лучи скользили по поверхности воды и придавали ей розовый оттенок. Океан ответил солнцу легким трепетом и пульсирующим блеском, отразив утренний свет вечной звезды.
Пение мантр прекратилось, люди встали со своих мест и в одеждах, но босиком направились в океан. Их движение было плавным и похожим на волну, которая задержалась на берегу на какое-то время, а теперь возвращалась назад в свой родной мир.
Аскольд последовал за паломниками. Он наблюдал, как они со спокойным, но сосредоточенным взглядом смотрели на солнце, дотрагивались ладонями до океана, черпали воду и омывали ей себя, как океанская вода стекала по шее, плечам и рукам, одежда намокала, а лица становились такими «светлыми-светлыми» и сияли. Среди паломников-индусов Пророк увидел Зефа, тот стоял по пояс в океане, смотрел на восходящее солнце и улыбался.
Сильный взрыв заставил Аскольда оглянуться – «Лагуны» больше не было, обломки корабля разносили волны, одна из них с ревом неслась на Просветленного, чтобы забрать его с собой на океанское дно.
Зефа не устоял на ногах и упал в воду. Еще мгновение – и океан успокоился, скрыв Просветленного в своих глубинах.
Не раздумывая, Аскольд бросился в воду. Он нырял и всплывал, глотал воздух и снова нырял, но результата не было. Набрав в легкие как можно больше кислорода, Пророк скрылся под водой, опускаясь все ниже и ниже. Тьма растворила в себе океанское дно и не возвращала своей добычи, пряча от рук Аскольда тело Просветленного. Пророк продолжал спуск, надеясь только на чудо. И чудо произошло! Руки Аскольда нащупали тело человека и резко рванули его вверх. Океан пришел на помощь Пророку и вытолкнул пирата на поверхность, вслед за ним и самого Аскольда.
Обессиленный Пророк вытащил Просветленного на берег. Индусы обступили их. До ушей Аскольда долетели слова. Их паломники повторяли отчетливо и настойчиво:
- Кумар! Шива! Кумар! Шива!
Зефа открыл глаза.
- Кумар! Шива! Кумар! Шива!
Все индусы собрались на берегу и радостными возгласами приветствовали Аскольда. Некоторые из них упали на колени, не смея даже взглянуть на своего Воплощенного Бога, а некоторые широко улыбались, их лица сияли счастьем.
- Это они приветствуют тебя. Ты для них воплощение Шивы, - тихо произнес спасенный пират. – Дай им знак, они ждут его.
Пророк окинул взглядом людей, поднялся на ноги, скрестил правую и левую руки у себя на груди и слегка наклонился. Радостное ликование волной прокатилось среди паломников и объединило их в один большой круг.
Круг пришел в движение, когда рядом с Аскольдом на ногах оказался и Зефа. Индусы закружились, все ускоряя и ускоряя темп.
От скорости круг разорвался. В центре по-прежнему стояли Аскольд и Просветленный, а вокруг по спирали танцевали паломники.
- Шива выбрал меня, - выкрикнул на хинди Зефа и по-английски обратился к Пророку: - Поспешим, пока радость не переросла в просьбы. Останови их – они еще в твоей власти!
Аскольд поднял правую руку – индусы прекратили танцевать и расступились, открывая широкую дорогу для своего Бога и его избранника.
По новой дороге в новую жизнь шли Пророк и его не то чтобы друг.
Глава 6
Аскольд и Зефа шли еще долго, не оглядываясь назад. Шли и молчали.
День сменил утро, тропический лес – побережье. Устав от долгой ходьбы, путники присели у дерева, чья пышная крона давала большую тень.
- Ты зачем взорвал «Лагуну»? – спросил у пирата Пророк.
- Она стала тюрьмой для счастья, а тюрьма мне не нужна.
- А команда?
- Не беспокойся. Я всех отпустил. Пираты не в обиде.
- Что же ты будешь делать дальше?
- Я буду рядом с тобой. Меня теперь интересует только Птица, - ответил Зефа.
- И ты думаешь?…
- Я уверен. Птица прилетит к тебе. К кому же еще? Ты ведь Шива! – последние слова пират произнес довольно иронично, а потом добавил вполне серьезно: - Ты счастлив, и даже не знаешь сам, насколько ты счастлив.
Аскольд молчал. Ему нечего было сказать, нечем было возразить. Замолчал лес, земля и небо. Вдруг тишину нарушило пение, пение Птицы. Трель заполнила небо, эхом разносилась среди деревьев, падала на землю и вновь взлетела вверх. Голос Птицы легкой дрожью пробежал по коже, ему вторила и трепетала душа, он успокаивал и творил в голове образы – видения райского сада.
…Большие кованые ворота обвили лианы и цветы. Крупные желтые и синие бутоны разделили ворота пополам. На желтой половине был вечный день, жужжали пчелы, собирая райский нектар, порхали яркие тропические бабочки, и сияло солнце. На синей – царила вечная ночь, в глубокой тишине кружились белые мотыльки, лунный свет падал на цветы и менял их окраску от иссиня-черной до бледно-голубой. Там, где день и ночь соединялись, на самой середине висел старинный герб, на щите которого светились два предмета – копье и звезда. Клейноды в виде звездных лучей и белых лилий украшали герб, алмазная корона с черным бриллиантом венчала и утверждала собой вечную власть и блеск красоты. Жизнь ярким белым светом разлилась за воротами и манила к себе. Аскольд сделал шаг…
…Яркий цветочный ковер укрыл поляну. Множество белых, лиловых и ярко-розовых цветков излучали каждый свой аромат. Запахи смешивались и кружили голову. Утреннее солнце дотрагивалось до лепестков, оставляя после себя росинки-жемчужины, а листья прятали эти «драгоценности» от посторонних глаз в мир грез и воспоминаний. Над поляной парило белое облако свободы и обещало унести в страну воплощений. Аскольд взлетел…
…Белые свечи из пышных цветов освещали лестницу. Аскольд шел по ступеням и видел, что небо осталось под ногами, что небо рядом с ним, что небо над его головой. Среди звезд, мерцающих вокруг, Пророк узнал свою Бессмертную Звезду и протянул к ней руки. Он чувствовал, как она трепещет у него на ладонях, как бьется ее бессмертное сердце, и закрыл глаза, чтобы впустить ее свет в себя, чтобы запомнить ее стук. Когда же Аскольд открыл глаза, то звезды уже не было, а на ладонях лежала белоснежная лилия…
Пение умокло. Шум от взмаха крыльев вернул Аскольда в реальность.
Полупрозрачное существо, принявшее облик Птицы, в потоках исходящего света предстало перед Аскольдом. Крылья отливали перламутровым блеском. Птица раскрывала их – и сияние приобретало форму круга, закрывала – и светящийся треугольник острием вонзался в землю. Птица взмахнула крыльями во второй, в третий раз, а потом растворилась в собственном сиянии, став бесформенным светом.
Аскольд приблизился к свету и почувствовал его. Невесомость, легкая прохлада, безграничная радость – все это было в нем (свете), все это было им (светом). На глазах у Аскольда свет стал приобретать новую форму: крылья, руки, белые волосы, лицо. На Пророка смотрел Пророк, вернее его внутренний свет, Тело Света. Именно в нем был центр счастья, именно оно и было счастьем. Это Тело любило и устраивало бал в честь своей любви. Это Тело жило и оживляло, подобно эликсиру. Это Тело творило Бессмертный мир, будучи бессмертным. Это Тело вырвалось из собственного заточения, вылетело, словно Птица, пропев гимн счастью.
Аскольд смотрел на Тело Света, губы шевелились, но Пророк не произнес ни одного слова, хотя разговор и произошел.
- Ты вернешься?
- Нет, ты ведь ищешь Звезду, а я не Звезда, я твой свет.
- А почему крылья?
- Ты их дал мне для сияния. Ты окрылил свое счастье.
- Да, я отпустил тебя. Но зачем ты здесь? Зачем вселяешь надежду в этого человека?
- Надежду? Ты сам желал, чтобы он достиг Просветления. Ты бросил его на дно только затем, чтобы привести сюда, чтобы он увидел меня.
- Свет очень ярок. Он не видит: ты его слепишь.
- Это потому, что ты стоишь рядом и усиливаешь меня. Отойди на несколько шагов назад – и Просветление настанет.
Аскольд сделал шаг назад – Тело Света растворилось в сиянии.
Аскольд сделал еще шаг назад – Птица Счастья взмахнула крыльями.
Свет вновь струился потоками и переливался перламутровым блеском.
Зефа смотрел на Птицу, его душа открылась для счастья и ждала. В этом ожидании было все прошлое, настоящее и будущее. В этом ожидании была его жизнь и судьба.
Свет струящимся водопадом обрушился на пирата, Птица Счастья влетела в его душу – и Просветленный просветлел, его глаза сияли, лицо улыбалось, а сердце пело. Душа Зефа взлетела над землей и окрыленной вернулась в тело, и окрасила мир новыми красками, и наполнила жизнь новым смыслом.
- Это была она, Птица Счастья? – не веря своим глазам, спросил Зефа.
- Ты достиг Просветления! Я могу сомневаться, но никогда не обманываю, - ответил Аскольд.
- А как же ты? Почему она не осталась с тобой?
- Она не Звезда. Прощай. Мне пора. Оставь крылья.
Пророк улыбнулся, встал, вышел из тени дерева на солнце и исчез в тропическом лесу, как будто его никогда и не было на прекрасном и загадочном мысе Кумари.
Глава 7
О. Шри-Ланка, гора Адама. Неделю спустя.
Толпы туристов, встретив рассвет, вместе со своими проводниками совершали спуск с горы Адама в надежде, что после восхождения у них начнется совершенно новая жизнь, полная гармонии и счастья. Люди так торопились в эту новую жизнь, что на вершине оставляли и гармонию, и счастье, а вечная суета не позволяла им вернуться назад и в утешение обещала даровать иллюзию утраченного.
Аскольд вздохнул с облегчением, когда остался один, когда между небом и камнями был только он, когда показалось, что гора не выросла из земли, а всегда стояла над землей, и до солнца - рукой подать.
Пророк совершил восхождение не ради солнца, которого и так было много в жизни, насыщенной приключениями, поиском и открытиями. Аскольд точно знал: его нога впервые ступила на землю именно здесь, сюда отпустила его Звезда и именно здесь ждала. А может, это он ждал ее здесь? Может, он и не уходил отсюда никогда, а только уснул и видел яркие сны-путешествия? Да какая разница, кто кого ждал! Главное ведь не это! Главное то, что он помнил это место, знал это место и больше не мог здесь быть. Что делать здесь БЕССМЕРТНОМУ ПРОРОКУ, отпустившему на свободу свое счастье?
Аскольд посмотрел на солнце – оно светило ярко и слепило глаза.
«Вот также Зефа не мог смотреть на мой свет, пока я не сделал шаг назад», - не успел Пророк до конца подумать об этом, как облака закрыли солнце, стали расти на глазах и темнеть.
Крупные капли дождя застучали по камням и деревянным лестницам, ведущим на вершину горы.
Аскольд сел на мокрую гору и вспомнил черный камень отшельников на Шпицбергене. Да, несомненно, это был он. Вот только значительно вырос в своих размерах. Тогда Ледовитый океан бушевал и подарил ему любовь. Теперь рядом с Пророком образовалась дождевая лужа, а на ней – пузыри.
На горе Адама Аскольд был совершенно один, но его душа, как и прежде, до краев была заполнена любовью, собственной любовью: к Илге? Фернану? Дивии? Зефа? – любовью к Звезде! Эта любовь вытеснила все из сердца Пророка и осталась там навсегда. Аскольд дышал этой любовью! Аскольд сам стал этой любовью!
Молния озарила небо.
Молния озарила сознание Пророка – не нужно искать Звезду, он сам и есть эта Звезда, Звезда по имени Аскольд!
На горе Адама лил дождь.
У подножия горы лил дождь.
Пелена дождя скрыла от посторонних глаз яркую вспышку на самой вершине. Звезда загорелась и взлетела, сжигая след, оставленный Пророком в Северных водах, на Великих волнах, в глубинах Атлантики, в счастливом сиянии Индийского океана…
Часть 5
Великая Галактика
Приближаясь к Центру Галактики, Аскольд пролетал туманности и облака космической пыли, черные туннели и звездные системы, но нигде не останавливался, так как целью его «взлета» с Земли было не Солнце и даже не Млечный Путь, а новый Мир, ядром которого был живой Свет, что Пророк называл Звездой.
Вспыхнув звездой, Аскольд не мог уже назвать этим именем То, к чему стремился. То было значительно масштабней и грандиозней и выходило своими размерами за пределы сознания.
Аскольд летел сам, хотя зов он услышал еще на горе Адама. Тогда притяжение было слабым, намного меньшим, чем желание взлететь. По мере продвижения желание угасало, а притяжение росло, увеличивая скорость полета. Когда желание исчезло вовсе, Пророк летел уже не по своей воле, а по зову, летел уверенно и стремительно.
Звезды мелькали, туманности кружились, темная материя уступало место яркому свету. Вскоре свет стал единственным пространством.
Аскольд летел в свете, летел сквозь его слои, что «уплотнялись» и становились более насыщенными по сравнению с предыдущими. Эта «плотность» не имела давления, скорее наоборот, «тело» Пророка теряло свою «плотность» и форму. Свет переливался невероятной радостью, Аскольд сам стал этой радостью, смотрел ее глазами. Она и помогла ему увидеть вдалеке Белый Лотос, лепестки которого были прижаты к цветку.
«Он и есть Центр Мира. Он звал меня», - Пророк услышал свои мысли, хотя ему показалось, что это мысли Лотоса, их общие мысли.
Скорость полета опять возросла, но уже по воле Аскольда, притяжение исчезло.
Пророк подлетел к Лотосу. Первые лепестки раскрылись, проявив сияющее пространство (северное сияние на Земле было его жалкой копией!). Сияние «прощупало» Аскольда на желание любить, а не обнаружив, пропустило дальше.
Раскрылись вторые лепестки. За ними – неподвижный густой туман, забирающий у Пророка желание жить и рассеивающийся по мере отдачи жизненной силы.
Колеблющаяся прозрачность встретила Аскольда после раскрытия третьих лепестков. Ей Пророк сам отдавал желание творить и таким образом продвигался дальше.
Абсолютная свобода раскрыла четвертые лепестки, за которыми Аскольд увидел Ворота, светящиеся ворота. На них висел герб со звездой и копьем на щите.
- Ты можешь еще вернуться, - Голос за Воротами обратился к Пророку.
- Куда и зачем? – спросил Аскольд.
- К Илге, чтобы вечно любить, - ответил Голос.
- Нет, она всего лишь белый цветок на райской поляне.
- К Фернану, чтобы поднять его со дна и научить жизни.
- Нет, Фернан поднимется сам, ему не нужен Учитель.
- К Дивии, чтобы «утонуть» в объятиях своего творения.
- Нет, Дивия – Бог, а Богу не нужен Бог.
- К Зефа, чтобы быть счастливыми.
- Нет, Зефа ждал прекраснейшую из всех женщин. Зачем ему нужен нищий Пророк?
Голос не ответил. Голос умолк.
Ворота открылись, пропуская Аскольда вперед.
Чистый бесформенный Свет был вокруг. Чистым бесформенным Светом стал и Аскольд. Они «смотрели» друг на друга и «говорили» друг с другом.
- Я – в тебе, а ты - во мне.
- Я творю твоими руками.
- Я смотрю твоими глазами.
- Я жизнь твоя.
- Я Бессмертие твое.
- Меня зовут Аскольд.
- Это я назвал тебя так.
- Я один у тебя?
- Нет, во мне много звезд, и они могут сиять отдельно от меня. Мой свет – их свет.
- И я могу сиять отдельно?
- Да. Ты можешь даже отдавать свое сияние, ведь ты уже не просто звезда, ты – звездная система, со своими «телами» - планетами, астероидами, межпланетным пространством, собственным Центром. Ты даже можешь дать себе имя.
- А я могу оставить имя, данное тобой?
- Аскольд? Ты можешь все.
- Отныне будет существовать система Аскольд в Галактике… А как твое имя? – спросил Аскольд-звезда.
Ответа не было. Аскольд посмотрел внутрь себя: по своим орбитам вокруг Звезды вращались четыре планеты.
Белая планета Илга была удалена и напоминала собой жемчужину.
Перед ней (ближе к Аскольду) – бирюзовая планета Фернан с белыми кольцами, напоминающая каплю воды, упавшую в океан.
Голубая планета Дивия была не одна. Вместе с ней вокруг Аскольда и вокруг себя вращался вечный спутник – белый Креон, отражающий свет Звезды.
Желтая планета Зефа не имела «плотного тела». Она просветлела от близких лучей Аскольда и осталась в состоянии Просветления навсегда.
Аскольд посмотрел за пределы себя: Звезды улыбались ему. Звезды восхищались Аскольдом, а он – ими…
Танцующая живая звездная спираль вращалась вокруг Центра, создавая своим вращением Великую Галактику.
октябрь – декабрь 2011г.
1
Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Аскольд», Ванда Колодзей
Всего 0 комментариев