«Она плавает в формалине»

Она плавает в формалине (fb2) - Она плавает в формалине 352K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Алекша Нович

«Она плавает в формалине»

Алекша Нович

«Весь этот ад начался, когда люди додумались сверить часы»

Алексей Овчинников

- Свет включи! Ни черта не видно же! Ты ванну помыла?

- Помыла, помыла. И спиртом протерла, так как ты сказал.

- Всё правильно, молодец. Демоны не выносят человеческой грязи.

Советские однотипные дома никогда не славились простором. Узкие двери, тесные комнаты, низкие потолки.

- Черп, ты свечи принёс?!

- Да!

- Так заноси их сюда, не тормози.

В маленькую ванную комнату втискиваются три человека. Тесно, душно, но дышать получается. Первый высок, худощав, с длинными, сальными чёрными волосами. Под глазами молодого человека красуются синяки от недосыпа, а шея и руки увешены дешёвыми металлическими цепями с различными бутафорными пентаграммами и перевёрнутыми крестами. он медленно, на показ обводит рукой ванную, хватая пальцами воздух, как будто хочет что-то крепко сжать в ладони. Рука его останавливается над раковиной. - Ставь здесь! – кивает он второму, более крепкому и менее высокому парню.

Неуклюжими движениями «крепыш» долго и суетливо что-то ищет в целлофановом пакете.

- Где же они… сейчас, сейчас. Ты не кипятись Макс, Я их взял, где то зде… - его фразу прерывает пощёчина.

- Дебил, Я же тебе говорил, чтобы ты, не называл меня по мирскому имени в таких случаях!

- Извини, Вен… Ван.. Ванзевул.

Ванзевул ещё пару мгновений яростным взглядом ровняет коренастого парня со стеной и выдыхает.

- Ладно Черп. Ставь свечу.

- Спасибо брат, – наконец найдя свечу, Черп ставит её на раковину, и ещё четыре свечи на места, которые ему указал длинноволосый.

- Алиса! Ты держала пост, как Я тебе сказал? – обратился Ванзевул к девушке, находящейся третьей в ванной комнате.

- Да, да. Всё как ты сказал, о «великий». Главное, получится? – отвечает та, не скрывая сарказма и неподдельного нетерпения перед грядущем.

- Твоя насмешка может дорого тебе стоить. Но ничего, Я чувствую, что истинные князи Преисподнии благоволят сегодня нашему делу. Так что, всё получится, так как ты хотела.

- Дай Бог, – Алиса неуловимо улыбается своей оговорке.

- Дура! – Ванзевул заносит худощавую руку для пощёчины, но большая ладонь Черпа перехватывает удар.

- Нехорошо брат, девушку бить, тем более в её доме.

Видно, что Черп сильно боится своего старшего брата, но допустить, чтобы на его глазах ударили Алису, ещё страшнее.

- Да Я шучу, шучу! Всё, больше так не буду, обещаю, – Алиса опускает ладони обоих своих гостей и примирительно сжимает их.

Ванзевул на мгновение замирает, заглядывая в глаза Алисы. Что-то тёплое касается его изнутри и на мгновение ему даже становится стыдно. он никогда не мог понять, почему именно Алиса, возможно только Алиса заставляет его стыдиться своих поступков. он всё внимательнее всматривается в её лицо, и не понимает «почему».

Кому-то дано смотреть ввысь и видеть только небо, закутанное в чёрное покрывало с множеством белых дыр. А кому-то дано узреть там же космос, полный ослепительных звёзд различных величин, великолепных радужных туманностей и вихревых галактик. И ведь обе стороны окажутся правы. Волнистые рыжие волосы Алисы, это непослушная огненная туманность, что спадает с её плеч и волнится до самой поясницы. Вихревыми галактиками в этой картине будут глаза, большие зелёные глаза, таящие в себе отражение той Вселенной, что скрыта за ними. А кто-то смотрит на неё и видит всё это вместе, как чёрное ночное небо.

- Ладно! Всё! Хватит! Время… Черп, тащи собаку! – Ванзевул долговязой рукою отодвинул Алису к стене и достал большой охотничий нож из кармана пальто. – Этот нож достался мне от деда, он был охотником. На нём много крови животных, – с гордой улыбкой хвастает он Алисе.

- Куть, куть, куть… Собачка, иди сюда… иди. Я тебе колбаски дам, – из подъезда послышалось «сюсюканье» Черпа и радостный лай собаки.

На лице Алисы снова отобразилась саркастическая улыбка в сторону Ванзевула. Ванзевула же переполняет гнев, руки его крепко сжимают охотничий нож, а лицо подёргивается в яростных судорогах. он выбегает из ванной. Слышится удар, стон и долгое визжание собаки. Держа за шкирку, Ванзевул вносит в ванную маленькую серую дворнягу. Собака сильно извивается в крепкой хватке парня, и наполняет ванную комнату невыносимым скулением. Вслед за Ванзевулом входит Черп, он держится за разбитый глаз и что-то бубнит себе под нос.

- Зажигай свечи! Туши свет! – кричит Ванзевул Алисе, со всех сил прижимая собаку ко дну ванной.

Алиса второпях зажигает парафиновые свечи, расставленные по всей ванной комнате, образуя кривую пятиконечную фигуру. Черп, заткнув уши, чтобы не слышать собачьего визга сел в углу под умывальником и поджал ноги. Пронзительный собачий скул, отражаясь от кафельных стен помещения, заставляет сознание закрываться от восприятия настоящего. Твёрдый и холодный ком подкатывает к горлу всех присутствующих в ванной комнате.

- Всё! С этого момента ни звука! Я начинаю… - командует длинноволосый с ножом.

он сглатывает последнюю слюну и громко, чтобы перекрыть скул собаки, начинает кричать заученный текст.

– Эссэ фир сеери фарес назеил линаа! О, великий отец грехов наших! Взываем мы к тебе, слуги твои, по праву своему! Взываем в день двадцатый, в месяц десятый, в год одна тысяча девятьсот девяносто второй от рождения врага твоего! Прими эту гнилую душу себе в обладание! А взамен, яви нам мощь свою! Здесь и сейчас! Дабы уверовала дитя похоти твоей в силу твоё! Линаа ецер умэр лирес! Лина фееерес сентине дес! ЛЕАНА КИИРИН КЕС!!!

С последним словом Ванзевул заносит нож над головой. Секунда. Мгновение. Взгляд Ванзевула, от рождения Максима Вишневского, как будто дёрнулся. Глаза собаки. Оглушающий визг. Сидящий в углу брат с разбитым глазом. Ком в его горле стал, просто невыносим. «Максим, не надо!».

Слабый хрип разрезанной гортани. Бульканье крови. Тишина. Тёплый запах ржавого железа и мокрой собачьей шерсти быстро заполняет и без того душное помещение. Ванзевул начинает разделывать, уже бездушное собачье тело. Кровь прыскает ему в лицо, «Пустяк, всё смоется, главное сделать всё правильно, по той книжке, которую ему привёз из Англии товарищ. Так, ребра проламывать сложно, лучше вспороть ниже, возле желудка. Желудок, вот он, он не нужен его сразу в сторону. Какое всё теплое, совсем живое, только липкое, всё ужасно липкое. Кровь ,как будто катается между пальцами, как… как очень густой кофе, или типа того. Даже не верится, что секунду назад в этом теле была жизнь, а теперь нет. Я забрал её, так просто, одно движение и жизни нет. Под желудком селезенка». Не по нужде, а для интереса Ванзевул надрезал её ножом. На руки ему выливается приличная порция свежей крови. Это приносит ему некоторое облегчение, свежая кровь не так липнет между пальцев, как подсохшая. Вытащив правое лёгкое, он почти по локоть засовывает свою руку в наполовину пустое тело собаки. «Вот оно, сердце, кажется оно. Крепко сидит зараза». Ванзевул изо всех сил дёргает маленький кусочек плоти, размером с пару грецких орехов. Собака дёрнулась. Её голова повернулась на бок, посмотрев своими тусклыми, бескровными глазами прямо в лицо Ванзевулу. Тот хотел было закричать от неописуемого ужаса, икры ног тот час похолодели, а сердце как будто опустилось на дно желудка. «Спокойно Максим! Это всего лишь нерв, или артерия. Ты дёрнул, что-то важное, и она шевельнулась. она мертва, она не может двигаться». Ему становится плохо, но отступать нельзя. Алиса хочет, чтобы он создал чудо, он его создаст. Нельзя просто так взять и ударить лицом в грязь перед ней.

- Всем смотреть сюда! Это сердце той твари, что так ненавидит мой господин! Стоит лишь мне отдать это сердце ему, как он проявит свою власть над этим жалким миром!

Ванзевул берёт в правую руку нож. «Как же невыносимо липнет рукоять ножа к руке… Не могу больше! Надо, она смотрит!». Пять простых линий и всё, всё как в книге. он чертит на ещё тёплом сердце пятиконечную фигуру в виде звезды, а после, в центр фигуры втыкает нож, по самую рукоять.

- Теперь примите каждый по капле требной крови на лоб, с моего ножа в знак тёмного помазания. С моим помазанием завершится ритуал и проявится мощь тёмного господина!

С кончика ножа кровь медленно скатывается на лоб, сначала забитого в угол Черпа, а затем и Алисы, внимательно, но без излишнего энтузиазма наблюдающей за действием.

«Теперь моя очередь… Я знаю, всё получится, по любому всё получится. Я же сделал всё как в книге, и не важно, что книга эта в мягком переплёте и издана прошлым годом! Я верю ей! она не врёт! она не врёт! она из Англии, черт её побери, она не может быть подделкой, Я её неделю со словарём переводил! Всё получится! Получись! Получись, пожалуйста! Господи, пожалуйста, пусть получится». Капля уже остывшей густой крови капает на лоб Ванзевула. От страха он зажмуривает глаза. Тишина. Гробовая тишина. Ни звука, даже муха не пролетит. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь. Уже восемь секунд тишины, интересно, сколько она ещё сможет продержаться.

- Кхм, кхм… И что? – с долей возмущения интересуется Алиса, вытирая собачью кровь со лба.

- Молчи женщина! Мой господин не сразу проявляет свою мощь!

- И когда он изволит её проявить?

- Ещё пару мгновений! Вот! – из-за стены, где находилась кухня, слышится спасительный стук. – Это знак темного лорда! он здесь!

- Ты дурак что ль? Это соседи по трубе стучат! У нас стены тонкие, а ты тут на весь подъезд стихи на латыни орёшь!

- Я… Я просто. Да ты ничего не понимаешь, женщина! Такими словами ты насылаешь на себя гнев повелителей ада!

- Слышь, ты дрыщ! Ты чего издеваешься?! Ты на кой хер сюда припёрся?! Я тебе сказала, что мне просто нужно чудо. Любое, хотя бы самое маленькое чудо, чтобы просто посмотреть. А ты мне тут всю ванну кровищей собачьей залил, да ещё и псину такую хорошую загубил! А Я, между прочим, её знала, подкармливала иногда. Урод…

Алиса открывает дверь ванной. Тут же в квартиру врывается запах плавленого парафина, собачьей шерсти и свежей крови. В обмен на такую щедрость, квартира делиться с ванной свежим воздухом.

- Так, Максим… В общем взял свой суповой набор из ванной и шуруй вальсом вдоль забора, пока ладаном не осыпала. А если Я тебя в ближайшие две недели увижу, то вот тебе крест, всё мамке твоей расскажу, какой ты хренью маешься. Сектант несчастный!

- Не смей мамку вплетать!

- А Я вплету, ещё как вплету! Я-то, до сих пор помню, как тёть Зина тебя ремнём по всему двору гоняла только за то, что ты слово неприличное в лифте написал.

Алиса включает свет в ванной комнате и уходит на кухню, оставив Ванзевула наедине с братом, убитой собакой и собственными мыслями, что на этот момент есть наихудшее для него наказание.

Когда Ванзевул ушёл, прихватив с собой в чёрном целлофановом пакете останки своего греха, Алиса подняла с пола Черпа, что продолжал сидеть в углу под раковиной, и помогла ему дойти до кухни.

- Вань, ты как? В порядке?

- Извини меня…

- Ха, вот же перец. В глаз получил, да ещё и извиняется.

Алиса налила себе и сидящему за столом Черпу кофе ,и поставила на стол тарелку с овсяными печеньями.

- Спасибо… Макс не плохой, сама знаешь. Просто в последнее время крыша у него едет, да и злой какой-то стал, – Черп, он же по рождению Иван Вишневский, потирает подбитый глаз. – За ванну, за собаку извини. Я это, Я там уберу всё, в ванной, не переживай.

- Что ж ты будешь в одиночку Максов косяк разгребать, вместе помоем.

- Спасибо.

- Ладно. Ты давай кофе допивай, и Я тебе кое-что интересное покажу.

Допив кофе, молодые люди перешли в комнату. По планировке квартира Алисы вполне стандартная двушка: крошечный коридор, типичная советская кухня, ванная, туалет и две небольшие комнаты, соединенные её отцом в одну большую. Не густо, но и не пусто, как говорится, есть, где развернуться стройному телу.

- Ну что Вань, готов? – Алиса подходит к большой занавеске, которая отгораживала от гостя крайнюю стенку комнаты.

- Готов, а что там?

- Сейчас увидишь. Раз, два, три! – Резким движением Алиса отдёргивает ткань. Ржавые кольца, на которых висит занавеска, неприятно звякают о металлический шест. Свет из окон падает на начищенное до блеска стекло и с большим трудом, сквозь толщу воды достигает дна невероятно большого аквариума, который занимает площадь всей дальней стены комнаты.

- Афигеть! Как в доме природы, или как его там… В этом, в океанариуме прям. Это откуда у тебя?

- Вчера только установили. Я на него все деньги спустила, которые мне отец на полгода выслал, теперь пока что даже рыбок купить не на что. Но ты посмотри, какая красота. – она нащупала за аквариумом шнур и воткнула вилку в розетку. На дне аквариума зажглись три больших ярких лампочки. Искусственный свет, расталкивая тьму к стеклянным стенкам, вырывался к потолку и выносил с собой отражение ряби и волн.

- Красиво…

- А представляешь, как будет красиво если будет с рыбками?

- А зачем занавеска?

- Ну… - Алиса выключила свет в аквариуме и задёрнула ткань. – Это моё маленькое чудо, не хочу, чтобы на него пялились все кому попало.

***

24 октября 1994 года. Сегодня вышел юбилейный сотый выпуск программы «Поле чудес», на центральном канале ОРТ, но Алиса этого не знает, так как антенну от телевизора, она разломала и выкинула. Почему? она того сама не знает, как то так вышло. А завтра министерство обороны издаст закон о реализации государственных мер по социальной защите личного состава вооружённых сил Российской Федерации, подвергшегося воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобольской АЭС. Об этом Алиса тоже, не узнает. Зато она знает: что в тувинских горловых песнопениях женщины обычно поют высокими голосами с четвёртый по тринадцатый обертон; если очень сильно зажмуриться и не открывать глаза больше двух минут, всматриваясь в себя, то можно увидеть картину невероятных красок, в которой будут радужные холмы и тёплое солнце. А ещё Алиса знает, чем отличается внешний вид женьшеня от горицвета, в чём радикальная разница между творчеством Кафки и Генри Джейса, и все узкие, извилистые, старые улочки своего города, по которым обычно не ходят люди, предпочитая новые, просторные проспекты.

При всей своей абсолютной жизнерадостности, Алиса является агрессивным человеком. Люди называют это болезнью, она считает это возможностью. «Зачем терпеть то, что можно изменить небольшим порывом», считает она, «Не важно, что можно посчитать злодеем, поток ветра, сорвавший старый лист, но сколько в этом пользы». Больше всего, у Алисы вызывают агрессию времена, когда ничего вокруг не происходит и, как правило, обычно в этом виновата она сама. В такое время она любит читать, смотреть, слушать то, что люди считают странным, аморальным, неэтичным, или даже безумным. «Если человек чего-то не понимает, значит, он просто не дорос, чтобы это понять, но если, конечно, ему есть дело до этого», обычно говорит Алиса тем, кто крутит у виска, узнав, что Сальвадор Дали завещал похоронить Его под полом, чтобы по его могиле могли ходить люди.

Солнце наполняет теплом каждый узел аккуратной вязки зелёного свитера Алисы. Она купила его в прошлом году, когда ездила с друзьями в Казань, у одной очень старой бабушки татарки. Бабушка стояла на мосту возле небольшого базара и продавала, только один вот этот самый свитер, монотонного, ярко зелёного цвета, очень тёплый. С высоким воротом и длинными подкатанными рукавами, он не кололся и не заставлял тело задыхаться от жары.

«Вниз по улице, а тут повернуть в арку. По дворам, или по прямой? По дворам, там астры до сих пор цвести должны. Нет, уже не цветут, а жаль. Какая большая лужа, а дождя ведь не было. Усатый мужчина в джинсовом комбинезоне поливает цветы в клумбах из шланга. Убийца! Птичка. Какая красивая… но летит в другую сторону, а жаль». Бесконечный поток несвязных мыслей составляет цепь мировоззрения Алисы на данный момент. Она проходит мимо старой спортивной школы. Пройдя балетный класс, она заглядывает в окно зала карате. Понаблюдав за маленьким мальчиком, в не по размеру широким кимоно, Алиса, повторяя за Ним приём, ударяет ладонь по доске подоконника. Больно. На этом подглядывания заканчиваются.

«Опять вниз по улице, ещё один поворот за угол. За углом будет киоск, в киоске будет тучная женщина с мягкими руками и твёрдым характером. У неё за спиной на полках будут вкусные булочки, которые она мне не даст без денег, даже если очень хорошо попросить. Капиталистическая сучка!». Алиса невольно смеётся, поражаясь своим шальным мыслям. «Раз, два, три и ещё тридцать метров от перекрёстка». Светофор на перекрёстке перегородил дорогу красным светом. Алиса поворачивается налево и переходит ту дорогу, на которой, светофор показывает зелёный цвет. Ещё пять минут вдоль дороги, и она возле почты. В здании почты на удивление прохладно, прохладнее, чем на улице под октябрьским солнцем. Алиса платит в кассе чёрноглазой девушке, очень похожей на цыганку и отправляется в телефонную будку.

- Так… Восемь… Нэ, нэ, нэ, нэ. Потом ещё раз восемь, потом хум, хум, хм, сорок семь, пятьдесят два.

Длинные гудки. У Алисы защемило в сердце. «Если гудки такие длинные, пусть они не прекращаются и пусть трубку никто не берёт». Но трубку берут.

- Алло, пап? Привет. Как у тебя дела? Ум, ясно. Как Антошка? Да, у меня тоже всё прекрасно. Да-да, учусь. Нет, ты что, не прогуливаю. Это у меня просто окно в парах. Да… как работа? Как закрыли!? Почему? Ну ты не переживай, нам вон перепод по экономике пророчит великое капиталистическое будущее, говорит, что скоро у нас всё будет. Да.. и чтобы нам за это ничего не было. У вас как, деньги на первое время, если что, есть? Ясно… Да у меня есть, да ты что ты мне столько прислал, мне на это ещё пол года жить, так что, не переживайте. Ну ладно, Я побежала, на пары надо. Привет Антошке! Пока… да, да хорошо, всё давай, хорошо, давай. Пока.

Алиса вешает трубку телефона на место.

- Чёрт! – выругалась она вслух.

«Денег категорически нет. Завод, на котором работал отец, закрыли, как и многие предприятия в стране на сегодняшний день. Последнюю зарплату отец выслал на прошлой неделе. Так что денег ждать неоткуда. Хотя…».

Алиса ещё раз платит девушке с цыганской внешностью и снова ныряет в будку с телефоном. Она набирает номер и прижимает холодную трубку к уху.

- Алло, здравствуйте. Да. А Алексея можно? Да, подожду. – Долгое молчание, после хриплого голоса старой женщины. – Привет Лёш, приезжай ко мне сегодня. Хорошо, буду ждать.

***

На то чтобы отмыть ванну от собачьей крови ушёл весь вечер того дня, две бутылки хлорки и одна бутылка дорогого заграничного средства с запахом яблока, которую принёс Ваня из дома. Каких либо видимых следов крови не было, но запах до конца выветрить было невозможно. Истратив на ванную комнату пол баллона освежителя воздуха, Алиса сделала вывод, что дело здесь не в запахе, а в её голове. А так как изменить в своей голове она ничего не могла и не хотела, было решено просто, с этим смириться.

Струя тёплой воды вырывается из старого крана и многозвучным хлопком разбивается о белое дно ванны. Алиса, не жалея плескает в быстро набирающуюся воду шампуня и закрывает дверь. «Привычка-тиран», думает она и начинает раздеваться. «По существу, нужно ли человеку, живущему одному закрывать дверь в ванную комнату? Есть ли фактическая тому необходимость? Привычка… а привычка ли?». Алиса щелкает щеколдой на двери, и залезла в ванну.

- Не привычка, - моральная необходимость, – говорит она вслух сама себе.

Смотря в зеркало на своё обнажённое тело, Алиса сжимает ладонями кожу на бёдрах и боках. Тело немного опухло, со вчерашнего дня Алиса начала меньше ходить по малой нужде, организм стал больше задерживать лишнюю жидкость.

- Блин… хоть бы до завтра потерпели, - говорит она вслух.

Белая пена быстро ползёт по её голому телу, стараясь объять каждый сантиметр не скрытой водой кожи. «Тепло, даже немного горячо, так, как должно быть». Алиса затыкает пальцами нос и полностью погружается под воду. «Приятно. Наверное, так себя чувствуют эмбрионы, находясь в утробе? Нет воздуха, вокруг тёплая жидкость и только тихий гул бьющегося сердца, в моём случае бьющейся воды. Если да, то Я бы хотела стать зародышем и вот так девять месяцев бултыхаться, как помидор в банке». Алиса выпускает изо рта пару больших пузырей воздуха, которые тут же с хлопком вырываются на поверхность, отозвавшись через толщу воды лишь тихим бурчаньем. Воду Алиса выключает лишь тогда, когда она начинает переливаться через край, создавая из ванны маленькое безбрежное озеро с кучей белых пенных айсбергов. Тишина, только звук редких капель падающих с края ванной на кафельный пол. Тёплая вода. Стоит Алисе слегка шевельнуться, как ноги, бёдра, живот, грудь, всё её тело ощущает касания горячих потоков. «Приятно, почти как тёплые касания мужчины. Хотя нет, это намного приятнее». Она берёт мыло и нежно натирает им всё свое тело, руки, грудь, живот.

Окунувшись в воду с головой, чтобы смыть с тела мыло Алиса на мгновение замирает.

«-Чёрт… » - проносится в её мыслях.

Тёплая, но чуть менее чем вода в ванной, жидкость касается её тыльной стороны бёдер. Алиса медленно, понимая ситуацию и уже смерившись с очевидным, поднимается из под воды.

«- Ну, вот денёк бы ещё подождали…» - думает Алиса смотря на тонкую струйку крови медленно растворяющуюся в мыльной воде.

Она опять опускается в ванную и расслабляется полностью. При всей неприятности момента, чувство набухшего тела перед месячными парой хуже их самих. Совершать какие-либо телодвижения Алисе уже лень, всё равно тело вымыто, остались только волосы, но их и под душем можно ополоснуть.

«- Лёша приедет, вот это плохо…» - думает она.

Половое влечение очень редко посещает Алису, а точнее это было лишь раз, полгода назад. В тот момент она была в городском парке. Ближайшим дееспособным мужчиной в радиусе трёхсот метров (как она выражается) был Алексей, что и повлияло в будущем на его судьбу. До определённого позднего момента, Алиса никак не задумывалась о роли мужчины в своей жизни. Пока однажды, гуляя по парку после занятий, она не почувствовала странное жгучее желание, разливающееся по телу и идущее из низа живота. Оглянувшись по сторонам, она обнаружила, что виновником этого нового для неё чувства был проходящий мимо парень, который гулял по парку со своей девушкой. Недолго думая Алиса подошла к Алексею, кротко поздоровалась, отвела его в сторону и предложила лишить её девственности. Сначала молодой человек не совсем понял просьбы, и не воспринял Алису всерьёз. Но увидев взгляд милой длинноволосой рыжей девушки, в лёгком летнем белом платье, полный решимости лишится невинности прямо здесь и сейчас, ему стало немного страшно. И в итоге, толчком к такому вроде бы не благому поступку, стали вполне благие мысли. Алексея нельзя назвать человеком высокой морали, или наоборот последним подлецом, но в его голову забралась мысль, что если это будет не он, то сейчас это будет кто-то другой, возможно кто-то намного хуже и бесчестнее его. Этот «кто-то» затащит девушку в кусты, возможно, покалечить её, или нанесёт ей тяжёлую психологическую травму.

В этот же день Алиса в первый раз занялась сексом, с Лёшей у себя в квартире. После этого Алексей уже не позволил себе отпустить Алису, и они сошлись, в не совсем обычных, но отношениях.

Раздаётся дверной звонок. Алиса наспех вытирает полотенцем мокрое тело, и замечает, что кровотечение остановилось. Не жилая разбираться в причине феномена, она натягивает халат и оставляет воду в ванной спускаться, выдернув резиновую затычку из слива.

- Заходи, – она целует высокого смуглого парня в небритую щёку.

- Привет Рыжик.

Через пару мгновений молодые люди сидят на кухне за столом и пьют крепко-заваренный зелёный чай.

- Как на работе? – Спрашивает Алиса, размешивая ложку мёда в стакане.

- Да так, в принципе ничего особенного. Скучновато, целыми днями то книжки читаю, то бумажки разные заполняю. Единственное, формалином пропах весь, сколько не пробовал отмыться, запах не выходит. Да и ещё походу Я себе из-за него всё обоняние окончательно посадил, не могу различить, чем этот чай пахнет, все запахи на один лад. – Лёша внимательно принюхивается к стакану, после озадаченно качает головой.

- Да, плохо тебе…

- Ничего подобного, зато платят регулярно, по сути, за жопосидение. – он улыбается, выделяя мелкие морщинки возле глаз.

Алиса улыбается ему в ответ.

- Я не с пустыми руками. – Лёша достаёт из кармана маленький шёлковый мешочек и аккуратно кладёт его на стол.

- Гашиш, что ль?

- Неа, чистяк.

- Ааааа, ну тогда другое дело.

Оба засмеялись над каким-то общим воспоминанием.

Алексей достал из кармана пачку сигарет, вытащил две штуки. Немного просушив в сигарете зажигалкой табак, высыпает его на стол и сметает ладонью в кучку. Потом просит у Алисы лист бумаги, аккуратно сгибает его пополам и в ребро сгиба высыпает немного травы из мешочка, мнёт её, чтобы напитать массу кислородом и аккуратно высыпает в пустую сигарету. Утрамбовав коноплю спичкой, он туго закручивает кончик сигареты. Точно таким же механизмом он сотворяет второй косяк. По манерам присущим истинному джентльмену, он раскуривает первый косяк и передаёт уже раскуренный даме. Та глубоко втягивается. Запах горящей марихуаны заполняет нос Алисы и приятно оседает, где-то в гортани. Едкий травянистый дым, миновав рот и горло, оставил после себя ментоловую прохладу. Дойдя до лёгких дым, как кислота въедается в верхние пути трахеи. От такого неожиданного эффекта на Алису нападает сильный кашель.

- Ты поосторожнее, она ядрёная. Мне её из Таджикистана привезли, Я сам её в полный затяг не курю. Ты по чуть-чуть, с воздухом мешай и кури, – советует Лёша.

- Кхе-кхе… Да знаю Я, не ожидала просто… кхе

- Понимаю… ты главное осторожно.

Не найдя выхода через дверь и закрытые окна дым двумя тонкими струйками поднимается вверх и там соединившись в небольшое облако, не растворяясь, белым туманом висит под потолком.

- Знаешь, что мене интересно, прямо сейчас, вот в эту секунду? – говорит Алиса, смотря на белый потолок.

- Ум… даже представить не могу.

- Что было бы, если бы на земле было всего десять человек. Не важно, сейчас они жили бы, или десять тысяч лет назад, главное, что бы им всего хватало, и еды, и тепла, и разных побрякушек для удовлетворения их моральных потребностей, но их всего десять. И пусть их даже будет всех по паре, пять женщин, пять мужчин. И всё-таки, что с ними будет, как ты думаешь?

- А они все вместе живут, эти десять человек? – Алексей внимательно слушает Алису.

- Не знаю. А это важно?

- Думаю да. Если каждый будет жить на своём тёплом, сытном континенте, то нельзя их считать, как десять человек на одной планете, их нужно будет считать, как по паре людей на пяти континентах.

- Разумно, - Алиса задумалась. - Хорошо, уговорил. В общем, тогда десять человек на одной планете, которые живут вместе. Но тогда каждая пара из них будет другой расы.

- Подожди. Так пять пар живут вместе, или десять человек? Это очень важно.

- Блин, что ты мене путаешь. Хорошо. Десять человек, по два представителя каждой расы, оба представителя разнополые, живут вместе. Им всего хватает. Еды, везде растут плодоносные деревья с сочными фруктами. Тепло, живут они в тропиках. Свобода творческого самовыражения, есть доступ к природным краскам, к глине, к примитивным музыкальным инструментам. Секса, свободные половые связи между жителями коммуны, как гетеросексуальные, так и гомосексуальные. И живут они в полной безопасности.

- А они все одинаково сообразительны? - спрашивает Лёша.

- Да. Они все одинаково умны и сообразительны. Как ты думаешь, что с ними будет?

- Они переубивают друг друга.

- Почему? – Алиса явно не ожидала такого быстрого ответа.

- Потому что они люди. Если бы ты сказала, что это десять волков, или десять баранов, Я бы сказал, что они будут жить в мире и плодиться пока одно из этих их благ, еда, безопасность, секс и другие, не рухнет из-за быстроразвивающейся многотысячной популяции. Хотя часть баранов-волков, могли бы перекочевать на другой материк, и вся история «десяти» началась бы заново. Но это люди. И десять одинаково сообразительных людей, это уже слишком много для утопии, тем более со свободой самовыражения. Но вообще ты меня очень порадовала этим вопросом. Нужно будет над ним ещё поразмышлять.

- Как Я иногда счастлива тебя недооценивать, – Алиса тянется над столом и целует Лёшу в губы.

При всём своём широком видении мира, где мужчины в жизни Алисы занимают место, где-то между модным журналом и фикусом в горшке, Алексей является для неё самым большим, ярко-цветущем, благоухающем и всеобъемлющем фикусом, не имеющим горшковых корней. Имея творческий склад ума, но, не считая, что это повод рыпаться в жизни, Лёша считает всё в мире достойным быть, за что и получил уважение Алисы, (что есть большая редкость).

Понять до конца суть Алексея очень сложно. Немногословный, малоактивный человек, перечень интересов которого может по пальцам одной левой руки может пересчитать любой его знакомый, но перечень у всех будет разной. Алексей не любит шокировать людей своими выходками, тем не мене всегда предпочитает стоять чуть выше своего собеседника. Так или иначе, но не было ещё такого случая, когда бы он перебил разговор, считая, что Алиса говорит бред.

Возможно Алексей единственный мужчина в мире, касание которого не тошнотворны Алисе.

Приятная слабость гуляет по всему телу. Покидая голову, она медленными тягучими шагами переваливается в грудь, а оттуда в ноги. Канабинол подарил спокойствие и лёгкую эйфорию от веры в то, что Вселенная Расширяется. Допивать остатки переслащённого чая не всегда противно, но после этого глотка Алису немного тошнит.

- Алис, можно Я пойду, умоюсь? А то не могу, такое ощущение, как будто на руках коркой покрыт запах морга. – Лёша с отвращением принюхивается к своим рукам.

- Что, галюны?

- Да не, это у меня от формалина. Наверное, на подсознание уже что-то.

- Где свет в ванной включается, знаешь, – голос Алисы безразличен.

Алексей вышел из кухни, в ванную комнату.

- Что это у тебя ванна воды полная?

- Полная? Странно, Я вроде затычку вытаскивала. Наверное, волосами опять забилась. Ты оставь, Я потом прочищу!

- Хорошо!

Вернувшись, он небрежно вытирает мокрые руки вафельным полотенцем.

- Лёш, ты хочешь заняться сексом? – обыденно спрашивает Алиса, выкладывая домик из кубиков рафинада.

- Что, денег совсем нет? – отвечает тот вопросом на вопрос.

- Совсем…

- Я тебе могу и так дать, вроде уже как не при…

- Нет, не нужно. Мне так легче, – перебивает она его.

***

Мало кто задумывался, как долго живёт То, о чём не всегда удобно говорить. Тут и там можно услышать, «Как вы думаете, как долго живёт любовь между мужчиной и женщиной? А вы знаете, как долго живёт дружба?». Ни кому не интересно, сколько живёт То, что скрывают от детей! Люди начинают Его и заканчивают, думая, что на этом он умирает, чтобы следующей ночью, как феникс возродится из слова «хочу». Особенно извращённые люди предпочитают говорить «заняться любовью». Их пошлости и лицемерию нет границ. Такое действие, как «любовь» в принципе не существует. Есть череда следствий, типа бабочек в животе, полового влечения, получения наслаждения от общения и других явлений, которые в своей совокупности дарят нам общее понятие «любовь», точно так же как и рождается понятие «дружба». Разве можно заняться дружбой? Не думаю. Вот и Я плохо представляю, как можно заняться любовью. То, что стоит в корне Фрейда, не заканчивается кожей на телах людей, которые этим занимаются. «То», что уходит гораздо дальше, в одеяло, в кровать, в то помещение, а иногда даже куда-то дальше. Всё окружающее впитывает Его в себя. Следы выделений на одеяле, скрип ножек у старой кровати, запах пота смешанный с духом конопли веющий по всему дому, стоны, сладостные крики, отражающиеся от стен и застрявшие где-то под потолком. Всё это «То». Стоит убрать человеческие тела из картины и разве он прекратится? Не думаю. он будет жить дальше, вполне независимо, в тех же запахах, звуках, в той же тёплой от тела подушке.

***

Для Алексея утро настало рано, чуть раньше шести. За окном светят уличные фонари и луна. он стоит у окна, облокотившись на подоконник, и смотрит, как утренний туман постепенно приходит на смену относительно тёплой ночи. Алиса спит, будить её, смысла нет. Не спеша и тихо, он надевает джинсы, и идёт умываться в ванную комнату. Ванная по-прежнему полная грязной мыльной воды. На кухне Лёша смёл со стола остатки конопли в мешочек, приготовил себе крепкий зелёный чай и выпил его вприкуску с печеньями. Нашёл ручку, но бумаги нигде нет. Оторвав картонную крышку от пачки чая, он пишет «Люблю. Звони». Положив на стол деньги, а сверху записку он бесшумно растворяется где-то за входной дверью квартиры.

Кто знает, что у Вселенной на уме? Дано ли кому без тени сомнения сказать мне в лицо, чему никогда не бывать? Помню, один из моих знакомых сказал, «Кто из вас без греха, первый брось в нее камень». Я скажу, пожалуй, так же. «Кто скажет мне правду, что не будет ложь, пусть разобьет мне череп!». Правды не существует, скажу Я вам! Как и не существует лжи! И найдётся ли тот человек который скажет, что быть не может того что сейчас случится?

Может ли быть звук живым? А то, что рождает звук? Алиса сквозь сон чувствует, что-то живое и тонкое, то, что способно убить и даровать жизнь. Это проникает в сердце, в глаза, в разум, заставляет бояться и уважать эту неясную тонкую Силу. Сквозь сон приходит странная уверенность, что всё на данный момент в мире создано и имеет Силу из таких вот тонких вибраций. Какие-то вибрации тоньше, какие-то толще, но все имеют исконное, одно горло певца, который их напевает. На мгновение Алису охватывает панический страх, именно в этот момент, когда сна уже нет, но явь ещё не пришла. Мгновение и пустота.

Раздаётся пронзительный крик, до боли знакомый, не сказать что детский, но и не взрослый, не естественно источающий боль и страх крик, рвущий душу на части и вселяющий в разум лишь одну мысль «бежать!». Алиса в одно движение вскакивает с кровати. Тишина. «Наверное, приснилось» думает она и медленно опускается на большую двуспальную кровать. Снова крик, ещё более пронзительный и истошный, но в этот раз уже явно наяву. Крик не кончается, тянется одной монотонной нотой, до самых недр души. Алису пронзает сковывающий движение страх. Паника зарождается, где-то в солнечном сплетение, и как ледяная струя в мгновение спускается к ногам, окутывая их в колючие мурашки. Крик остановился, новая тишина. В голову Алисы не идёт ни одна мысль, как будто её постирали в стиральной машине, забыли вытащить, и она там пролежала ещё пару дней, пока хозяйка не обнаружила пропажу. Крик возвратился. Переходя в плачь на взрыв, он доносится из ванной. Сердце Алисы стучит, повышая темп с каждым вздохом. Плачь, сильно напомнил детский. Алису одолевают воспоминания, в голове рождается долгожданная первая мысль, «Антошка?!». Ноги Алисы неестественно затряслись. «Страшно, но хотя бы двигаться можно». Она срывается со своего места и в долю секунды оказывается перед закрытой дверью в ванную комнату. То, что за дверью, как будто почувствовало присутствие кого-то живого. Плач утих, из-за двери доносится громкое дыхание и жалкие всхлипы. «Нет! Не может такого быть! Какой сейчас день?! Какой год?! Папа? Антошка?! Их не может здесь быть! Этого просто не может быть! Какой сегодня день?! Лёша?», мысли заставляют Алису схватиться за голову. Невозможность вспомнить, какой сегодня день, просто убивает её видимость реальности. Вспомнив, что вчера в её доме был только Лёша, она с тенью надежды думает, что это может быть только он. «Но плачь! Какой плачь?!» Такой плач рождает в её голове далёкие воспоминания детства, не понятно, какие, но именно детства. «Антошка? Только Антошка, ни кто так не плакал, если не брать в учёт её саму».

Алиса, аккуратно, как за что-то горячее, берётся за ручку двери. Все звуки из ванной затихли. Напряжённо прислушиваясь можно различить только глубокое дыхание и редкое шмыганье носом. В горле пересохло, руки дрожат, всё тело Алисы заполнил антарктический холод. Под весом дрожи, её рука как-то сама опускает ручку двери. Дверь медленно открывается, освобождая из ванной затхлый запах собачий крови и вчерашней мыльной воды. Из ванной, покрывшейся мыльной коркой на Алису, заплаканными зелёными глазами смотрит она сама. Мокрые рыжие волосы спадают с её узких плеч и кудрями расплываются в грязной воде. Небольшая белая грудь, розовые соски, стройное тело, погружённое в воду. У Алисы темнеет в глазах. Яркий свет лампочки. Летящая к верху раковина. «СТОП!». Хватаясь за огненный ванный змеевик, Алиса не даёт себе упасть в обморок. Ожёг ладони, приводит её в сознание. Зажмурив до боли глаза и прижав к груди колени, Алиса сидит под раковиной.

- Боже! Боже! Боже мой! Отче наш! Хлеб наш насущный…! – кричит Алиса во всё горло, стараясь перебить звуки плесканья в ванной и всхлипов тела так похожего на неё. – Ом мани падме хум! Джай джай шри нариизмахе! …аллаахумма индакя ахтасибу мусыыбатии…!

Так проходит почти часа.

Страх даёт много сил, но и много сил он забирает. От беспрерывного крика горло Алисы пересохло, страшно хочется пить. Голос её хрипит, а слова путаются между собою. Стук соседей по трубам уже не раздражает, а убаюкивает. Алиса пытается разжать до боли сжатые веки и отодрать коленки от ноющей груди. Все мышцы затекли. Веки, ноги, спину, грудь, всё до боли сжимает в один комок, а потом отпускает, и тело наполняется холодными иглами, как бывает, когда что-нибудь отлежишь. Поднимаясь с пола, Алиса старается не смотреть на ванну.

- Сгинь… Уйди… Провались… – шепчет она охриплым голосом, выходя на кухню.

На кухни Алиса, дрожа, выпивает стакан воды, и не до конца контролируя тело, на ощупь садится на стул. Руки её холодны, изнутри через рёбра, что-то постоянно пыталось выбраться наружу, перекрывая дыхание.

В одно мгновение всё остановилось и дрожь, и паническое чувство страха. Всё как будто просто утрамбовалось в один маленький, но очень тяжёлый шар. Шар поднимается из сердца к вискам, сдавливая их до боли. Спустившись к лицу, шар прорывается через нос и глаза. Льются слёзы. Алиса рыдает на взрыв. Страх и отчаяние покидают её тело вместе со слезами, через глаза, нос, через крик. Стало намного легче. Мысли обрели более чёткую форму, сознание стало способно подавать идеи, для выхода из сложной ситуации. Не дожидаясь окончания истерики, Алиса открывает кухонный ящик и берёт первый, попавшийся под руку нож.

- Ты кто такая! Твою мать! – кричит она сквозь слёзы, вбегая с ножом в ванную.

Девушка, лежащая в ванной, молчит и без каких либо отчётливых движений смотрит на Алису непонимающими глазами. Тело девушки один в один, как тело Алисы. Отличие лишь в длине волос на голове. У незнакомки они намного длиннее, заполняют половину ванной, что в полный рост были бы, наверное, чуть выше колен. Отличие так же и в общей не ухоженности девушки, в густо растущих бровях, в наличие волос на ногах и интимных местах. Во всём остальном девушка, лежащая в ванной, это Алиса.

Вода за ночь сильно остыла и покрылась тонкой мыльной коркой, осаживающейся на гладкой белой коже незнакомки. Губы незнакомки посинели от холода, а зубы тихо постукивают от дрожи.

- Говори! Ты можешь говорить?! Ты меня понимаешь?! – продолжает нависать над незнакомкой Алиса с ножом, переводя обычный крик в истерику.

Глаза девушки из ванной наполнены слезами. Любое движение со стороны Алисы отражается в Её теле дрожью и всхлипом. Ей страшно, возможно даже страшнее чем самой Алисе на данный момент.

- Я тебя ещё раз спрашиваю, ты меня понимаешь?! Если ты мне сейчас не ответишь, Я тебя убью нахер!!! Убью! Слышишь? – даёт спуск своим эмоциям Алиса.

Что-то в поведение Алисы, как будто разбудило девушку из ванной. Взгляд её наполнился осознанием происходящего, но не потерял былой страх. Незнакомка утвердительно качает головой в знак согласия.

- Значит, ты меня понимаешь?! Хорошо… Кто ты? – пыл Алисы понемногу сходить на «нет». Гнев медленно меняется на милость, и её рука уже не так уверенно держит нож.

Девушка из ванной быстро замотала головой в знак отрицания.

- Не можешь говорить? Так… Ты, ты здесь откуда? Это Максим тебя вызвал?! Это Ванзевул сделал? Это он?! Отвечай!

- Н…. н…. – незнакомка не умело издаёт звуки похожие на мычания, стараясь выговорить слова. – Не. Нет! НЕТ! – кричит она.

Крик сбивает Алису с такого хрупкого толку.

- Не Максим?

- Нет! Нет! Не Максим! Не Максим! – продолжает кричать девушка в ванной.

Тело незнакомки начинает биться в конвульсиях. Руки Её ударяются о стены, ноги беспомощно барахтаются в судорогах, выплёскивая из ванной воду на пол. У девушки началась истерика!

- Не Максим! Не Максим! Не Максим! – продолжает повторять она, без возможности овладеть своими действиями.

Такое поведение вводит Алису в ещё больший ступор.

- Подожди! Не Максим! Я поняла. Успокойся, перестань! – Алиса кладёт нож в раковину и хватает дёргающуюся в ванной девушку за руки. – Я всё поняла! Не Максим!

- Нет… Не Максим… - девушка останавливает своё тело и смотрит Алисе в глаза. – Не Максим. Не надо Максима… Пож… Пожалуйста.

***

Любой поступок имеет определённый корень, лежащий в подсознании, а точнее в неконтролируемом осознание важных воспоминаний. И как возможно судить плод, не разобравшись, кто и какое семя посадил. Нередко можно увидеть, как у многоуважаемых людей, с устоявшимся мнением, парадигма восприятия меняется за доли секунд, под влиянием того, или иного воспоминания всплывшего у него из подсознания.

И будь это проявление божественного милосердия, или внезапно проснувшийся материнский инстинкт, тем не менее, страх ушёл, а на его место в сердце Алисы пришла жалость и сострадание к этой непонятно откуда взявшейся в её ванной девушки, как близнец похожей на неё и впадающей в панику при упоминании Ванзевула.

Алиса крепко обнимает мокрую девушку. Незнакомка продолжает дрожать от холода. В ванной с ледяной водой она просидела, как видимо несколько часов.

- Всё… всё хорошо. Не будет больше Максима. Успокойся.

Трясясь от холода и всхлипов, девушка крепко приживается к Алисе, уткнув лицо в её грудь.

-Так, подожди. Давай-ка мы тебя вытащим отсюда. Замёрзла. – Она берёт девушку под руки и пытается приподнять из ванной. Девушка не тяжёлая, но как будто парализованная. Она совсем отказывается шевелиться. – Ну что же ты? Давай, приподнимись хоть немного, Я ж тебя так не вытащу!

С немалыми усилиями Алисе всё же удаётся вытащить незнакомку из ванной и усадить на стул на кухне, укутав в свой тёплый банный халат.

Наливая горячего чая, она спросила:

- Ты кто такая? Как ты в моей ванной оказалась? Почему ты так на меня похожа?

Девушка молчит и, не отрываясь, смотрит в точку перед собой.

- Не молчи, пожалуйста… - Алиса садится на корточки перед незнакомкой и заглядывает ей в глаза. – Ты боишься? – Девушка молчит. – Ты не бойся, всё хорошо. Ты не думай о том, что Я кричала тут, просто Я сильно испугалась, ведь двери у меня закрытые, окна тоже, а живу Я на шестом этаже, добраться до меня не так просто, а тут ты у меня в ванной, ни с того ни с сего. Это очень страшно.

Девушка даже не шевельнулась.

Алиса подходит к окну, пару раз дёргает за ручку - окно закрыто, смотрит в окно и глубоко вздыхает.

- Ладно, ты подожди меня здесь, пять минут хорошо? Я сейчас приду.

Алиса накидывает на плечи куртку и выходит из квартиры, закрывая на ключ дверь. Поднимается на два этажа выше и стучит в соседнюю квартиру. Ей открывает маленькая усохшая старушка лет восьмидесяти, в самосшитом из лоскутов халате.

- Здравствуйте Зинаида Аркадьевна. Вы извините, что Я так рано вас беспокою, но не могли бы вы мне разрешить позвонить от вас?

- Здравствуй, здравствуй Алисонька. Проходи, проходи. Сейчас… Вот держи, через двойку набирай. Как у папы дела? – Бабушка проводит Алису на кухню и вручает ей в руки старенький советский телефон.

- Спасибо. Да всё хорошо у него, живут потихоньку.

- Ну и славно. Ты звони, звони. Я тебе мешать не буду. Ты как закончишь, позови меня, чайка попьём.

- Хорошо, спасибо большое Зинаида Аркадьевна.

Алиса быстро набирает номер и прижимает трубку к уху.

- Ало! Антошка привет, как дела? Оооо, ну ты молодец, правда! Где там папа? Позови его, пожалуйста. - Голос из телефона еле слышен, поэтому Алиса, чтобы хоть как то разобрать слова, до боли прижимает трубку к уху. – Привет пап! Да у меня просто чудесно всё. Да учусь, всё хорошо. Пап, у меня тут вот какой вопрос к тебе: у меня случайно нет сестры близнеца, возможно аутистки, которую Я никогда не видела в жизни?- Алиса глупо смеётся. - Да нет, просто интересно. Да так, сегодня на базаре увидела очень похожую на себя девушку, вот и решила спросить. Значит, «нет», да? Ясно. Ну ладно, давай. Я побежала на учёбу. Я ещё вам позвоню, пока-пока!

Она кладёт трубку, и немного подумав, ещё раз набирает номер телефона.

- Ало, здравствуйте! А Алексея можно? Да подожду. – После недолгого молчания к трубке подходит Лёша. – Слышь ты! Если это твоих рук дело, сразу говори! Я ведь узнаю! Как про что? Про девушку! Ага, как же герой-любовник, Я не про это вообще! Я просто… Значит, не знаешь да? Да нет, не чего… Извини пожалуйста, Я кое что перепутала. Да нет, всё нормально, не приезжай, сама разберусь. Пока.

Алиса кладёт трубку.

«Да что же это такое-то… Господи, как так-то? Так же не бывает, да?»

Алиса попрощалась со старушкой, культурно отказавшись от чая, и вернулась к себе в квартиру. Незнакомая девушка из ванной продолжает неподвижно сидеть на стуле и смотреть в одну точку. Медленно, слегка пошатываясь, входит Алиса. Она смотрит в зеркало, весящее на стене, потом на незнакомку. «Одно лицо, сомнений нет».

- Знаешь… - начала Алиса. Мысли её парят, где то в районе потолка, глаза не моргая, фокусируются на пальцах рук. Колени не гнуться, и думать о чём либо, адекватном ей совсем не хочется. Разум, как уставшая после многочасовой тренировки мышца. Ему хочется расслабиться и просто выносить наружу то, что уже давным-давно обдумано.

– Я лет с четырнадцати, полюбила читать книги. До этого как-то не ладилось с ними. Интересней было с мальчишками по улице побегать, по гаражам полазить, зелёные сливы с огородов тырить, да так чтобы не поймали. А потом… наверно переходный возраст, захотелось чего-то иного, взрослого, целенаправленного, свободного. В общем даже, наверное, суть не в книгах, а в том, что стало с моим восприятием. Повлияли на него писатели, или само взросление дало свои плоды, но так или иначе, что то в мире изменилось. – Она положила руки в карманы джинс и на мгновение задумалась. – Помню, как первый раз мне в голову пришла мысль, что Я делаю то, что мне не нравится. Нет, ну понятное дело Я и раньше делала то, что мне не нравилось, но тогда Я впервые просто задумалась «почему Я это делаю». И Я начала просеивать всё, что меня окружало. Действие родителей, слова учителей в школе, мнение ровесников. И выходило так, что всё, что Я делала, было то, что от меня, ждали другие. То есть Я тупо живу по чьей-то воле, и по этой же неведомой воле живут все остальные. В один момент меня это так взбесило, и это был такой маленький «бум» в голове. Как будто что-то взорвалось, или оборвалось. Ценности которые были у меня до этого, становились пустыми. Серьёзно, представляешь, год за годом всё терялось, тускнело. Все казались такими тупыми, наивными, трусливыми, самое главное одинаковыми. Кто-то боялся, что про него плохо скажут соседи, кто-то боялся, что его уволят с работы, выгонят из школы. А Я не боялась, и мне казалось, что все они такие жалкие. Я осознала, что мир вовсе потерял для меня краски. Среди знакомых мне людей уже не было тех, кем можно было восхищаться. Не было тех вещей, которые мне хотелось бы заполучить. И тогда мне вдруг пришла в голову мысль, «В чём разница между жизнью и не жизнью? Ведь все мои действия, которые Я повторяла изо дня в день, с точки зрения Вселенной отличались не больше чем действие муравья, или бактерии. Так есть ли смысл жить, в таком копошении?» Эта мысль глубоко засела ко мне в голову, терзая меня перед сном, или в моменты спокойствия. Дошло до того, что Я сидела на краю балкона и думала, «Ведь только трус цепляется за то, что ему не нравится». Перед тем как умереть, многие, наверное, думают, что ждёт его после, будут ли о нём горевать его близкие, про те вещи, которые он не успел получить при жизни. Ко мне же ни каких спасительных мыслей типа этих не пришло. Представляешь? Я даже не думала о родных, мне было реально насрать на всех. Будут обо мне плакать, не будут, какая разница, меня-то это не колышет. Просто всё равно, на отца, на мать, на Бога. Ни что не есть якорь. А если нет якоря, в чём смысл? И тогда Я умерла. Нет, нет! Ты не подумай, Я не спрыгнула. Просто меня, что-то пронзило, необузданная дрожь в сердца, непреодолимый страх. Такой страх, когда человека ведут на расстрел, ведь именно он и есть на самом деле та самая мука смерти. Ни боли от пули, ни темноты после, а именно самого страха боится человек перед смертью, и именно он убивает первым. Тогда он убил меня. Я как ошпаренная подскочила с края балкона и забилась в самый далёкий угол квартиры. Я била себя по щекам, кусала себе руки, до крови царапала себе спину, лишь бы ушёл этот страх. С болью он ушёл, и мне до ужаса не хотелось, чтобы он возвращался. До головной боли, в тот же день Я начала искать то, что могло бы зацепить меня в этом мире, то, что не дало бы мне ещё раз выйти на край балкона, не дало встретить тот самый Страх. Что в мире есть то, что не имеет границ, что не было бы низким, и смердящим всеми теми обыденностями, которые Я видела вокруг себя? То чего, просто не может быть, и что очень сложно получить! Но чтобы Я не находила, это было якорем на месяц, на два месяца, а потом оно приедалось и тухло, превращалось в зловонную гниль. Я не могла больше смотреть на это, и мне нужны были перемены. Находясь в постоянном поиске, раз за разом Я пробовала всё большее, и всё большее уходило на задний план. Границы теряются и уже нет принципов. Но в бесконечных поисках, когда уже нет понимания страха, откуда-то приходит агрессия. Я сама понимаю, что это неправильно и часто Я несу вокруг себя хаос, но Боже, кому от этого плохо? Всё новое есть великое благо и с этим нельзя спорить. Вселенная расширяется! Многие меня осуждают до сих пор за мой образ жизни, но разве это плохо не иметь рамок и быть свободной от страха? Не знаю… - Незнакомая девушка медленно перевела взгляд на Алису. – Да, ради пути многое пришлось пережить. Я и на север ездила к шаманам тувинским, и на юг в Элисту к монахам буддийским, только ничего путного они мне так и не показывали. Видишь, даже по глупости и к этому шизофренику Максиму обращалась…

- Нет! Не надо! Не надо… Не надо Максим! Не надо! – Глаза девушки снова наполняются слезами и страхом. Губы её задрожали, а взгляд стал метаться по комнате.

- Успокойся! Не будет Максима! Не будет… - Алиса подрывается с места и крепко прижимает девушку к себе. – Хрен знает, как ты тут оказалась, но это классно. Слышишь меня? И не важно, каким чёртом тебя ко мне не прислало, это всё равно очень клёво. И всё равно, что будет, лишь бы не было как всегда.

***

На следующий день.

- Ей богу, ты как ребёнок. Блин… Что с тобой делать, а? – Алиса впопыхах вытирает пол в туалете мокрый тряпкой, пока рыжая гостья выдавливает весь шампунь из пузырька в ванную. – Вот ты мне скажи… Как? Как можно не уметь пользоваться унитазом?!

Вылив грязную воду из ведра в унитаз, Алиса заходит в ванную.

- Ты что больная?! Блин! – Она вырывает из рук гостьи уже пустой пузырёк из-под шампуня и сажает девушку в пенную воду. – Нет, нет, воду Я выключу! Не трогай это, порежешься же! Что за хрень такая. Вчера была тише воды, а сегодня, как сорвалась! Вот хрень!

- Хрень? – Незнакомое слово на время озадачивает гостью.

- Да ты не хрень, ты пипец какой то!

- Пипец?

- Ага, пипец, а может что и похуже даже. Так, давай мойся, в туалете Я за тобой прибрала.

- Хорошо, – сказала гостья весёлым голосом. Вся ситуация по всей видимости её очень забавляет. Как маленький ребёнок в теле взрослой девушки, она играется с мочалкой и пустым пузырьком в пенной воде, пока Алиса аккуратно намыливает ей длинные рыжие волосы.

- Да… кто бы сказал, никогда не поверила бы. Стать мамкой собственного взрослого тела. – Алиса улыбнулась. Её тоже весьма забавляла сложившаяся ситуация. Она была страшна зла из-за всей той суеты, что несут ей эти дни, но и до экстаза счастлива тому, что всё это происходит с ней, а не с героиней фильма, или девушкой африканкой, где-нибудь в ЮАР. – Слышишь? Говорю, Я прям как мамка тебе.

- Мамка? – Гостя отвлеклась от мочалки и смотрит на Алису. Как будто поймав ту волну, что исходила от неё, гостья громко по-детски смеётся.

- Ага, – смеётся и Алиса.

***

Вечером того же дня.

- Я долго думала, как тебя назвать. Ну, сама понимаешь, называть тебя «эй ты», будет не правильно. Правильно?

- Угу, - на автомате соглашается гостья, разглядывая что-то на потолке.

Алиса ходит по комнате, от стенки к стенке, не сводя взгляда от исписанного листа бумаги в руках. Гостья же сидит на ковре, схватившись ладонями за стопы. Сидеть на месте у неё получается плохо, поэтому она просто раскачивается вперёд-назад, чтобы быть хоть в каком-то движение. Её пушистые рыжие волосы вьются по ссутулившейся спине до самого пола, а там распространяются по пыльному ковру вокруг неё. Мягкая хлопковая пижама, которую на неё одела Алиса, свисает с её взрослого сформировавшегося тела, даруя солнцу возможность осветить изгибы небольшой груди и красивых бёдер.

- Значит, нужно тебе придумать имя! Я долго думала и решила написать список имён, мы с тобой выберем самое лучшее вместе. Хорошо?

- Угу.

- Ну, вот и славненько. Я буду говорить имя, а ты мне говори, «да» или «нет». Договорились?

- Угу, - говорит девушка, продолжая раскачиваться сидя на месте.

- Хорошо, начнём. Ум… значит, Велеса?

- Неа. – Девушка довольно мотает головой.

- Хикари?

- Не-а.

- Марго?

- Неа.

- Да, Я тоже считаю, что это лишнее имя. – Алиса вычеркнула его карандашом. - Атлакойя?

- Нет.

- Зря, хорошее имя. А Кера?

- Да!

- Не, мне что-то оно не нравится, вообще не помню, почему Я его написала. Вот смотри, Ника, какое классное имя. У меня так хомячка звали, правда его ворона склевала… - Алиса улыбается. - Шучу, не клевала, он сам сдох.

Гостья перестаёт раскачиваться и осознанным взглядом заглядывает Алисе в глаза.

- Ну, в общем, договорились, ты будешь Никой, а Я Алисой. Хорошо?

- Алисой?

- Да, Алисой.

- Я буду Алисой.

- Нет, Алисой буду Я, - говорит Алиса, указывая ладонью на себя.

- Нееет, мамка. – Гостья мотает головой и громко, по-детски смеётся.

- Какая ещё мамка, Я Алиса, а ты Ника.

- Хорош, – как будто осознав, что время шуток закончилась, гостья смиренно соглашается, и продолжает качаться из стороны в сторону.

***

Два дня спустя.

- У тебя такие классные волосы.

- Классные?

- Да, очень.

Ника сидит на стуле лицом к зеркальной дверце старого шкафа. Алиса стоит сзади и аккуратно расчёсывает её рыжие волосы, которые длинными тягучими волнами спадают до самого пола.

- Они такие густые, здоровые, естественные. Свои-то Я уже сто раз перекрашивала, все концы секутся. Только недавно естественный цвет вернула. А про длину Я вообще молчу. Правда, с такими длиннющими волосами геморроя не оберёшься. Можно было бы конечно обрезать их, но на такой грех моя рука не подымится. Давай Я тебе косу заплету. Хорошо? – Спрашивает Алиса.

- Наверное.

- Ну и славно. Ты так и не вспомнила ничего?

- Неа. – Ника внимательно смотрит в зеркало, как Алиса заплетает косу.

- Жаль. Я всё голову ломала над этим. Ты говоришь-то с трудом, да и слов многих не знаешь. Может тебе, и вспоминать нечего?

- Не знаю.

- Да вот же, не знаешь ничего. Даже если учитывать, что как таковой памяти изначальной у тебя нет, то как тогда ты появилась, такая вся… В общем взрослая, точнее рослая. Ох, не знаю.

Алиса закончила плести длинную косу - затянула её резинкой. Коса из густых волос получилась толстой и очень длинной,- чуть ниже ягодиц.

***

День за днём Алиса продолжает ухаживать за Никой. Помимо обычной заботы, она берёт на себя ответственность за создание личности своей подопечной. Все знания Алисы, слово за словом, рождают в голове Ники хрупкое представление о таком новом для неё мире. День кладёт на стену личности мазок штукатурки знаний, а сон ровняет всё, создавая на следующее утро абсолютно новую Нику, с новыми пониманиями и новыми суждениями. И так каждый день. Каждый день рождается новая Ника, чтобы позже погибнуть, в очередном сне, под тяжестью свежей информации.

***

Пять дней спустя.

- А ты быстро растёшь Ника.

- Стараюсь.

- Нет, Я серьёзно, буквально на прошлой недели Я тебе пелёнки меняла, а сейчас… Хотя, радоваться нужно. Главное чтобы ты за год окончательно не состарилась.

- Угу.

Образ Ники в чём-то изменился. Время выровняло её детскую сутулость, стёрло с лица глуповатую улыбку, даровало взгляду осознанность. Длинные чуть ниже колен волосы теперь забраны на голове, чтобы не мешали заниматься делами по дому.

Алиса заправила общую кровать, убрала в ящик одеяла и двинулась на кухню.

- Я готовить пойду, ты будешь мне помогать?

- Буду.

За прошедшую неделю Алисе удалось многое рассказать Нике о жизни, о мире в которой ей предстоит жить. Многое новое вызывало у Ники удивление и восхищение, что-то вызывало смех и не понимание, но бывали и разговоры, которые доводили неокрепший разум Ники до слёз.

«Разумно дитя, рыдающее при появлении на свет».

Ника стоит у стола и режет помидоры для салата. Одна большая помидорина скатывается со стола на пол, и исчезает под тумбочкой, в которой Алиса хранит кастрюли. Достав укатившийся помидор, который успел испачкаться в пыли и изваляться в крошках, Ника внимательно оценивает степень его загрязнения и, поняв что такой помидор есть нельзя, выкидывает его в мусорное ведро.

- Ты что делаешь? – Алиса в непонятках смотрит на Нику.

- Я выкинула помидор, потому что он грязный и его нельзя есть. Ты мне сама так говорила, - говорит Ника, не понимая Алисено удивление.

- Всё правильно. Грязное есть нельзя, но и выкидывать, нужды нет. Можно просто взять и помыть. – Алиса достаёт из ведра испачкавшийся помидор и тщательно ополаскивает его под струёй воды.

- А зачем, ведь легче взять новый помидор. На помывку старого и грязного потратится гораздо больше энергии и времени.

- Это да, но ведь новый помидор нужно будет ещё купить, а для покупки нужны деньги, а деньги получают в обмен на всё тоже время и энергию.

- Деньги?

- Да, Я сейчас. – Алиса выходит в прихожую. Шарит по карманам куртки и, вернувшись на кухню, высыпает на стол горсть мелочи и несколько бумажных купюр. – Вот. Это деньги. Там за дверью. – Алиса указывает взглядом на выход. – Очень многое решается с помощью них. Они созданы, чтобы объединять и разделять. Приобретая на них любой товар, мы входим в быстрый поток. Чем больше мы приобретаем на деньги товара, тем глубже мы заходим в этот поток. Если ты достаточно глубоко, чтобы плыть, тогда выходить на улицу без денег уже опасно.

- Почему?

- Деньги облегчают жизнь, сильно облегчают. И если ты уже привык к этой слабости, то самостоятельно передвигаться, питаться, или находить себе приют ты уже не сможешь. Это зависимость, и эту зависимость вызывают не сами купюры или монеты, а человеческие взаимоотношения. Говорят, что эта потребность зависит от денег и людей, но мне кажется ничего подобного. Если исчезнут люди, то деньги будут, а зависимости нет. А если исчезнут деньги, то останется ли зависимость?

- Я не понимаю.

- Пффф… просто запомни, что вот Этим, – Алиса показывает на кучку монет и бумажных купюр, – можно заинтересовать только тех, кто в Это верит.

***

Шесть дней спустя.

- Алиса? – спрашивает Ника.

- Да, что-то случилось? – Алиса отвлекается от разглядывания старого альбома с советскими марками.

- Почему Я многого не знаю?

- В смысле?

- Ну, ты многое мне рассказываешь, мне это очень интересно, но ведь есть и ещё что-то. Много чего. Я это чувствую, как…, как будто внутри меня вакуум. Я даже не знаю, бывает ли так с людьми.

- Видно бывает… - Алиса на мгновение останавливает взгляд на окне. – Знаешь, как Я убедилась на твоём примере, в жизни всё бывает. Не думаю, что у кого-то есть право, взять и сказать, что в мире чего-то нет, или что-то есть. Существование чего-то, такая же глупость, как отсутствие этого. Вселенная очень большая и при этом постоянно расширяется, можно сказать, что она бесконечна. Разве есть в вечности и бесконечности место слову «не бывает»?

- И этого Я тоже не знаю. – Ника хмурится ещё больше.

- Хорошо. Принеси мне листок, Я научу тебя, как узнавать то, что знают другие.

Ника приносит чистую тетрадь. Взяв в руки ручку, Алиса чертит букву «А».

- Один гений в своё время, придумал передавать звуки через визуализацию, и теперь благодаря этому любой человек может знать то, что знают миллионы живых людей и миллиарды мёртвых. Это буква «Асемь», она передаёт звук «А». – Алиса обводит букву ручкой. - Складывая вместе несколько звуков, можно образовывать слоги, из слогов слова, из слов предложения и большие тексты. В один большой текст могут уложиться все знания человека, которые он приобрёл эмпирическим путём за всю жизнь. И благодаря буквам ты сможешь узнать его знания, не повторяя его ошибок. Помимо того, в жизни много шелухи, которую ты в старости даже не вспомнишь, а в текстах человек отображает только то, что он помнит, всю ту суть, что ему за долгие годы жизни показалась важной. Понимаешь, насколько это классно? Ты можешь знать всё о мире, не выходя за дверь.

- Да… а как так?

- Пошли.

Алиса берёт Нику за руку и тащит за собою в комнату. Открывая стеклянные дверцы серванта, девушка обнажает взору несколько полок забитые книгами, в два-три ряда.

- Это всё чистые, отфильтрованные годами знания сотен людей. Какие-то книги покупала Я, какие-то родители, некоторые здесь есть совсем старые, остались от щуров. Вот это книги, которые Я читаю, или намерена прочитать в ближайшее время, - Алиса показывает на стопку из семи-восьми книг, - ты их не трогай. Все остальные, как научишься читать, бери и штудируй. Думаю в них ты найдёшь ответы на все вопросы, ну а если не найдёшь во всех этих книгах, тогда Я схожу в магазин и принесу тебе те, в которых ответ точно есть.

***

Три дня спустя.

Буквы даются Ники легко. За три дня она полностью изучила алфавит и строй слова. Связывая звуки, Ника по слогам принялась читать свою первую книгу. Медленно, но уверено она переползает через барьер безмолвного невежества.

День за днём, жизнь Ники заключается в том, чтобы созерцать из окна улицу, читать предоставленные книги и слушать рассказы и размышления Алисы, когда они вдвоём занимаются какими-нибудь домашними делами.

- Я не считаю, что это плохо, исправить то, что тебя не устраивает, и срала Я на тех, кого это не устраивает. Люди объединялись в социум, чтобы сделать жизнь всех и каждого лучше, а выходит что сейчас, чтобы сделать жизнь лучше люди из этого самого социума выходят. Ну, понимаешь, если начинаешь делать что-то не так как все, эти все сразу начинают считать тебя сумасшедшей, или аморальной. Хотя по сути если посмотреть со стороны, то, что здесь такого? Ника, положи вот эту тарелку вон туда. – Алиса протерла мокрую тарелку сухим полотенцем и вручает девушке. – Из-за этого Я даже поссорилась со своей лучшей подругой в своё время. Мы с ней с пятого класса за одной партой сидели. Я её от пацанов в детстве защищала всегда, а она мне домашку делала. А сейчас… даже не здоровается, хотя в соседних домах живём. Нет, нет, ты другой стороной ставь, да вот так. Молодец. Так о чём это Я… а да, подруга. Это было тогда когда Я начала с Лёшей встречаться, для неё было дикостью такая форма отношений, которую Я выбрала для себя. Меня всегда раздражало женское лицемерие в отношениях с парнями, и Я решила пойти против него, но в итоги с ним лоб в лоб и столкнулась, только уже в лице своей подруги. Мне очень повезло, что Лёша всегда воспринимает мои идеи адекватно и никогда не судит за них меня. Это вправду меня очень радует. Но с другими людьми бывает иначе. В общем, Я решила тогда, что Я переверну систему того, как ведут себя молодые пары. В обычной жизни Лёша на меня и копейки не тратит. В кино, в кафе, даже в автобусе Я плачу сама за себя, а если у меня при себе вдруг нет денег, то Я занимаю у него и обязательно отдаю. Но если дело доходит до секса, он платит мне за него по тарифу, который мы с ним расписали. Мы считаем это честным, так как Я практически невозбудима и занятие сексом для меня не является чем-то желанным, можно сказать даже, что это для меня труд. Я принципиально не беру у Лёши деньги не за что кроме секса, и его это устраивает. Моя подруга мой специфический бунт против системы не оценила. Назвала меня проституткой, наговорила кучу гадостей и сказала, что со шлюхой общаться не будет, мало ли какой про неё саму пойдёт слух. А разве они лучше? Нет, правда! У самой-то парней за два года штук шесть сменилось, со всех требует то рестораны, то шмот разный, то побрякушки. Ну и ясно дело в благодарность трахается, как сучка. А скажешь ей что-нибудь, про это, так она «Так это же по любви! Я люблю его и поэтому занимаюсь с ним любовью, а он любит меня и поэтому делает мне подарки, платит везде за меня». В чём смысл не пойму. Почему если секс за деньги это шлюха, а если секс за бартер это по любви?

- Секс? - Ника удивлённо смотрит на Алису.

- А ну да, точно… Ты же это, ничего не знаешь. Ну, Я тебе как-нибудь расскажу.

Неуверенно раздаётся дверной звонок.

- Ника, иди в комнату и не выходи. Сиди тихо, чтобы тебя никто не услышал.

Глазка в двери нет, поэтому Алиса приоткрывает дверь на щеколду. За дверью в подъезде стоит Максим. Его длинные чёрные волосы на удивление чисты, лицо побрито, а одежда поглажена. Алису это сразу озадачивает.

- Гхм… извини, что беспокою тебя. Ум… привет. Ты не впустишь меня? – неловко, немного смущаясь, говорит он.

- Здравствуй. В подъезде постоишь, ничего с тобой не станется.

- Ну, может, тогда выйдешь. Неудобно разговаривать через щеколду, как бы.

- А что это так? – Алиса приподнимает тонкие брови, чтобы проимитировать удивление.

- Я как бы… Вроде… В общем извинится, хотел.

- Ну, если извинится, то так и быть, выйду.

Алиса щёлкает щеколдой, берёт ключи и выходит в подъезд, прикрыв за собой дверь.

- Алис, в общем, извини меня за инцидент… прошлый, – говорит он сложно, не уверенно, выдавливая из себя каждое слово.

- За то, что лапшу мне на уши навешал, за то, что чуть не ударил, за то, что всю ванную в собачьей крови запачкал? За это что ли?

- Да… как бы. В общем, то вот, это тебе. – Максим вытаскивает руку из-за спины. В руке целлофановый пакет с одой большой аквариумной рыбкой жёлтого цвета. Рыбка активно бултыхает в воде плавниками, чтобы удержатся на плаву. Удаётся ей это не важно, так как руки Максима дрожат и воду в пакете сносит в разные стороны. – Мне это Черп сказал, ну что у тебя аквариум есть, а рыбок нет. Вот Я подумал…

- Это ты правильно подумал, спасибо. Эх, что ж с тобой делать окаянным. Прощаю Я тебя раба Божьего Максима, давай сюда рыбу и шуруй в церковь на исповедь, – говорит Алиса, еле сдерживая смех.

Максим, громко скрипнул зубами. Что-то, пробубнив себе под нос, не прощаясь, он спускается вниз по лестнице. Алиса же возвращается в квартиру, где в комнате её ждёт Ника.

- Смотри, что нам Макс принёс. Теперь у нас есть рыбка.

- Макс? Здесь Макс? - Глаза Ники в мгновение наливаются хрусталём, а губы начинают дрожать.

- Нет, нет! Подожди… он ушёл, уже ушёл. Далеко. – Алиса кладёт пакет с рыбкой на стол. – Я вот давно, кстати, хотела спросить у тебя… - она садится рядом с девушкой на диван и обнимает её. – Ты знаешь Максима?

- Нет, не знаю.

- Но почему ты так боишься его?

- Я… Я не знаю. – Ника как будто проваливается в свои мысли, сверля взглядом точку в полу. – Я не могу знать это. Только вот, когда Я слышу «Максим», что-то вырывается отсюда, – она дотронулась рукой до груди. – Начинает болеть голова. Становится холодно, по телу бегут мурашки. Я сразу хочу спрятаться, куда-нибудь. Я не знаю…

- Иногда страх, так легко перепутать с трепетом души…- Алиса молчит пару минут. – Ладно, не переживай. Я не пущу Максима к себе домой, так что боятся нечего. Хотя всё это очень странно. – Она задумчиво смотрит на Нику и резко, как будто по заказу, меняет выражение лицо на торжественное. – Ну что ж, а теперь давай поселим рыбку в её новый большой дом.

Девушки отодвигают занавеску и выпускают рыбку в гигантский аквариум. Алиса включает свет и компрессор в аквариуме. Раздаётся монотонный звук работающего моторчика. Ламповый свет прорезает толщу воды и отражается от жёлтой чешуи экзотической рыбки. По сравнению с аквариумом, она уже не кажется такой большой, как казалась в пакете.

- Красиво… - шепчет Ника, с изумлением смотря на игру света в воде.

- Да, весьма. Хотя всё-таки одной рыбки маловато. Будут деньги, Я ещё прикуплю. – Алиса обводит взглядом собеседницу. – Знаешь, а ведь деньги теперь и в правду нужны. Не одна живу ведь. Что же делать теперь-то… - она тихо постукивает ноготком об стекло аквариума. – Как бы, не хотелось, но видно надо. Мне на работу устроиться нужно будет, а ты мне тогда по дому помогать будешь. Договорились? Ну, вот и хорошо. Чем бы ещё третьего члена семьи припахать? – Девушка следит взглядом за рыбкой.

- Не знаю. – Ника воспринимает вопрос на свой счёт.

- А ведь рыбка то у нас попугай, давай мы его Кешей назовём. Ум? Мы его словам учить будем, а когда научим, будет у нас первая в мире рыба-попугай, говорящая на человеческом языке. Мы будем ездить с ним по городам, и устраивать выступления, где Кеша будет читать стихи Есенина и Маяковского. Так мы и разбогатеем. – Алиса засмеялась, не от шутки которую сама только что сказала, а от того ощущения радости, которое к ней пришло, когда она поверила тому, что сама только что сказала. – Слышишь, Ник? Разбогатеем!

Поддавшись волне чистого позитива, Ника тоже начинает смеяться, просто потому что чувствует, что этого от неё ждут.

***

Через семь дней.

Обложившись альбомами с фотографиями, Алиса сидит на полу, разглядывая лица своих знакомых. Ника сидит рядом и наблюдает, как солнечный свет играет на чешуе жёлтой рыбки.

Алиса улыбается и подзывает Нику к себе.

– Хочешь посмотреть на моего папу?

- На папу?

- Да, вот смотри. Вот этот в очках мой папа, а вот этот маленький мой брат Антошка. Хотя… может он и твой брат. Думаю ДНК у нас с тобой одинаковые, так что чисто с физиологической точки зрения они тоже твоя семья.

- Ты знаешь всех этих людей? – Ника проводит рукой, по всем фотографиям, лежащим на полу.

- Да, это все мои родные, или друзья. С кем-то Я очень долго общалась, а кого-то почти не знаю, но все их фотографии сохранились у меня.

- Ты знаешь так много людей. Я тоже хотела бы их узнать. А как их можно узнать? – Ника берёт в руки фотографию лысого парня.

- Ну… Я думаю тебе не нужно их знать, точнее им не нужно знать тебя.

- Почему?

- Как бы тебе объяснить… - Алиса отбирает у Ники фотографию и кладёт её в фотоальбом. – Большинство из них знают, что у меня нет, и не было сестры близнеца, начнутся лишние вопросы, которые нам очень не нужны. Ты тот феномен Вселенный, который лучше не показывать окружающим. Мой личный, маленький феномен. – Алиса наигранно улыбается и крепко обнимает девушку.

Взгляд Ники мутнеет, и она о чём-то надолго задумывается.

В этот момент мир не дышит. Позднее утро. Солнце взошло достаточно высоко, чтобы своими плотными осенними лучами, пробиваясь через стекло большого окна, наполнять комнату мягким светом и теплом. Взвод блестящих пылинок, как группа болиртенов, медленно кружится в ольховых лучах у окна, поддаваясь малейшим потоком воздуха в абсолютно спокойной и гармоничной атмосфере комнаты. Даже монотонный звук работающего аквариумного компрессора не нарушает эту гармонию между комнатой, солнцем, пылинками и двумя одинаковыми девушками, сидящими на ковре возле кучи фотографий.

- Ник, – как будто очнувшись от минутного затмения, подаёт голос Алиса.

- У? – отзывается девушка.

- Ты хочешь узнать, что такое секс?

- Да.

- Ну, тогда вставай. – Алиса широко зевает, разгоняя монотонность и спокойствие по разным углам комнаты. Хрустнув спиной, сделав несколько резких поворотов в стороны, она встаёт.

Ника с большим интересом смотрит на момент хруста спины и, нахмурив брови, как будто что-то изучая, пытается повторить движение. Движение не даёт результата, хруста нет. Девушка ещё несколько раз попробует повторить увиденное, но безуспешно. Смирившись с провалом, она глубоко вздыхает и направляется за Алисой.

В тумбочке, на которой стоит телевизор, в ряд хранятся аудио и видеокассеты. Алиса недолго шарит среди рядов пыльной медео-продукции. Какие-то кассеты она с улыбкой откладывает на телевизор, намереваясь в скором времени пересмотреть, какие-то просто бросает в сторону.

- Вот эта думаю, будет в самый раз! – Алиса, с заговорческой улыбкой высовывает из коробки с диснеевским мультфильмом «Белоснежка и семь гномов» кассету, и засовывает её в новенький видеомагнитофон.

Покрываясь лёгкой рябью на экране маленького телевизора, запускается видео. Динамики издают глухой дребезжащий звук, напоминающий собой рваные звуки скрипки. Несмотря на всяческие пороки записи, фильм смотреть вполне комфортно. Детали и движения видны, да и звуки сцен слышны приемлемо.

Вилла из белоснежного камня, на берегу какой-нибудь южной страны. В кадре появляется высокая молодая девушка, с длинными прямыми волосами цвета блонд. Она ложится на резиновый коврик возле бассейна и начинает натирать своё идеальное тело с пышными формами увлажняющим маслом. Грудь, бёдра, плечи, всё её тело отражает яркое полуденное солнце, создавая мираж, как будто девушка сотворена не из плоти, а из стекла. Девушке приходит в голову желание позагорать топлес. Она развязывает узлы, снимает верх от купальника и оголяет небольшие коричневые соски.

- Ну, здесь, в общем-то, ничего интересного. Много диалогов будет, действия в середине начнутся. – Алиса берёт пульт и перематывает часть фильма вперёд. Слышится характерный только видеомагнитофонам скрежет. – Вот! Смотри.

В кадре появляется высокий мужчина лет тридцати. Его накаченное тело так же смазано маслом для блеска.

- Нет, подожди. Здесь ещё трёп будет минут десять, да и ласки долгие. – Алиса снова перематывает кассету и останавливает перемотку в самом разгаре постельной сцены.

Всё тот же мужчина, всё та же девушка. Их идеальные тела отражают солнечный свет и утрированно изгибаются в наслаждении. Мужчина входит своим членом в девушку, стараясь, насладится каждым ощущением при этом. Девушка выгибает спину и издаёт неестественно сладостные стоны, на показ, ногтями царапая спину своего партнёра. За время всего фильма, они раз десять меняют позы, продолжая, так же умело издавать звуки наслаждения. В последней сцене, спустя тридцать минут, мужчина, с неподдельным талантом кончает своей подруге на грудь, издавая при этом хорошо отрепетированный медвежий рёв.

В глазах Алисы, внимательно смотрящей то в телевизор, то на Нику, каким-то неведомым образом уживаются два совсем разных взгляда, несущих в себе чувства абсолютного равнодушия к тому, что происходит на экране и почти одержимое, сияющее восторгом чувство любопытства, вызываемое Никой. Ника сидит на полу, поджав под себя ноги, сместившись немного в бок. Её глаза не отрываясь, смотрят на экран, а руки нервно перетирают ткань халата. Нечто обжигающее зарождается в низу её живота. Тепло пульсирует по всему низу, захватывая в свои сладостные объятья всё тело. Лицо Ники краснеет.

- Что это с тобой? Ты вся красная как рак, - говорит Алиса, не скрывая улыбки.

- Не знаю, мне очень жарко.

Капли пота стекают с бровей Ники, оставляя тонкую, мокрую дорожку на лице.

- Разденься если жарко, а Я сейчас другую сцену ещё поставлю. – Алиса начинает быстро нажимать кнопки на видеомагнитофоне.

На экране появляются два накаченных мужчины тех же лет, и две девушки, очень похожие друг на друга, обе кудрявые и черноволосые.

- Вот! Эта будет ещё интереснее! – С радостью восклицает Алиса, довольно поглядывая на то, что происходит с Никой.

Сняв свой халат, Ника остаётся только в футболке и трусах. Жар уже полностью захлестнул её тело. Она смотрит, как мускулистый мужчина на экране нежно целует девушку и чуть ниже живота, в самом центре пламени непроизвольно сжимаются мышцы, о существование которых Ника ранее и не знала. Между ног возникает лёгкое чувство зуда, требующее прикосновения. Абсолютно бесконтрольно её правая рука спускается вниз и касается пылающего места через трусы. Ника вздрагивает, «Мокро, липко и так горячо. Но почему?».

- Что-то не так? – Алиса смотрит на Нику, через силу сдерживая смех. Её умиляет вид самой себя, первый раз в жизни испытывающей возбуждение.

- Не знаю… Просто, так хочется к себе прикоснуться. И.. и Я мокрая. Почему Я там мокрая?

- Потому что так нужно. Таково правило, и нарушая его, мы идём против естества.

- Правило?

- Да. Если хочешь себя потрогать, потрогай. Что тебе мешает? Давай!

Ника опускает руку в трусы, в тёплые мокрые волосы. Коснувшись клитора, она напрягается и издаёт глухой стон.

- Тебе приятно Ника?

- Д.. да. – Голос её ломается под судорожным напряжением тела, дыхание прерывистое, а взгляд мутнеет от неведомых ранее ощущений.

- Теперь сожми свою грудь.

Ника слабым, неопытным движением пытается сжать свою грудь, но её тело не даёт ей это сделать, заставляю вернуть всё внимание в «область огня».

- Подожди-ка, давай Я тебе помогу. – Алиса садиться рядом с Никой и обхватывает её грудь своими тонкими пальцами, массируя и сжимая ими соски. – Если честно, Я всегда мечтала полапать себя со стороны, вот так вот. Знаешь что? Ум… давай снимай футболку и трусы!

С помощью Алисы, Ника стягивает с себя одежду, оставаясь лежать на полу в полном неглиже. Стройное тело девушки растянутое на ковре непроизвольно подёргивается от ласк.

- Ника, ты так сильно намокла, смотри под тобой всё мокрое. Как так можно? Мне же потом ковёр чистить. – Алиса считает забавным, то, что происходит с Никой сейчас. – С такой влажностью в тебя и на слоне можно было бы заехать. Попробуй засунуть внутрь пальчики.

- Я… Я не знаю. Извини. Я… - Почти задыхаясь, Ника старается оправдать поступки своего тела, но при этом не в силах оторваться от самоласкания. По совету Алисы она засовывает пальцы внутрь и новый, ещё более мощный поток жара охватывает её тело.

- А теперь подвигай ими, вверх, в низ.

Ника подчиняется, впоследствии, извиваясь от нежданного удовольствия.

- Наверное, это ненормально, но собственное тело, когда вот так смотришь на него со стороны, дико возбуждает. Наверное, это просто из-за порно. – После сказанного к Алисе сразу приходит мысль, «Я что, пытаюсь оправдываться? Перед кем?». Эта мысль откидывает назад все сомнения. Крепко прижимая оби руки Ники над её головой к полу, Алиса губами впивается ей в грудь, сося и покусывая сосок. – Я тебе немного помогу. Хорошо?

- Д-да..

Отпустив руки Ники, Алиса быстрым движением вставляет свой палец в её влагалище. Девственная плева чуть дальше обычного и хорошо прощупывается пальцем, всё так же, как и у Алисы в подростковом возрасте.

- Тебе приятно, Ника?

- Д-да… - Слова срываются с губ Ники, отрывистым стоном. Её глаза закрыты, а голова опрокинута назад.

Алиса ускоряет темп, её пальцы всё быстрее и быстрее двигаются внутри Ники, не проникая внутрь до конца, но при этом доставляя вполне естественное удовольствие.

- Никогда этого не делала, наверное, самое время попробовать. Раздвинь ноги пошире.

Спустившись между ног Ники, Алиса руками обхватила её бёдра, стараясь раздвинуть их, как можно шире.

- Расслабься Ник, всё хорошо.

Даже там, у Алисы и Ники всё одинаково: все изгибы, родинки, линии роста волос. На мгновение Алиса улыбается от мысли, что возможно она единственная женщина в мире, которая вот так вот, может практически сама себе сделать кунилингус. Такое не естественное возбуждение от вида женского тела подхватывает её. Алиса чувствует, как тёплая липкая влага насквозь пропитывает её нижнее бельё, и на джинсах образовывается довольно большое мокрое пятнышко. Она проводит языком по мокрым сомкнутым половым губам Ники, немного углубившись им в районе клитора. Ника громко всхлипывает, как будто собирается расплакаться. Раздвинув половые губы подруги, Алиса углубила язык во влагалище, насколько это возможно, уткнувшись лицом в жесткие рыжие волосы. Сглотнув слюну, Алиса оставляет у себя на нёбе кисловато солёный привкус.

- Я тоже хочу, - шепчет Алиса, агрессивно стягивая с себя одежду.

Полностью обнажив своё тело, Алиса крепко обнимает Нику. Соприкасаясь грудью к груди, она чувствует, как их с Никой сердца бьются в абсолютном, бешенном от волнения унисоне.

- Засунь в меня пальчики Ника. Сделай, так как Я тебе буду делать.

- Хорошо, - повинуется девушка. Вставив два пальца во влагалище Алисы, Ника начинает аккуратно двигать ими вверх и вниз, прижимая палец к верхней стенке. Алиса громко стонет. Обняв друг друга за плечи, обе девушки нежно вводят пальцы друг в друга, в одном общем ритме, даря друг другу наслаждение. Убыстряя темп, девушки, как зеркальное отражение, одновременно ногтями впиваются друг другу в плечи. Их мышцы напрягаются до придела, спины выгибаются и практические одновременно они достигают апогеи телесного наслаждения, вынося наружу из недр своего огня сладостный сдавленный крик.

Ольховые лучи прорезают комнату поперёк, и только мелкая пыль позволяет нам ощутить взглядом эту стихию. Две девушки, чьи волосы, как волны красного моря, сплетаются между собой и обвивают их стройные, обнажённые тела, купаются в солнце. Белая кожа, отражая свет, подёргивается от недавнего оргазма. Дыхание их неглубокое и прерывистое, а взгляд зелёных глаз блуждает по лицу друг друга, всматриваясь в черты таких знакомых губ, бровей, ресниц, ушей. Крепко прижавшись, друг к другу девушки сплетаются в нечто одно прекрасное. Так незаметно, за тёплыми касаниями приходит сон.

***

Два дня спустя.

- Иногда по-другому просто не получается. Если есть возможность, нужно просто уйти подальше, куда-нибудь в лес и пожить там пару месяцев, чтобы ни кто тебя не видел, и ты никого не видела. – Алиса бережно протирает влажной салфеткой листья фикуса от пыли.

- Ты не любишь людей?

- Не люблю? – она на мгновение задумывается. – Знаешь, люблю, но всех по-разному. Кого то как спутника жизни, кого то как умного собеседника, а кого то как… как рыбку. – Алиса переводит взгляд на аквариум и улыбается.

- Как Кешу? Почему? – Ника с искренним, детским удивлением смотрит на подругу, потом на рыбку.

- Ну, как «почему»? Почему мы продолжаем Кешу любить, хотя он только и делает, что ест, спит и гадит в аквариуме?

Ника мгновение думает, потом, со взглядом «эврика» выдаёт ответ.

- Потому что нам жалко его выкинуть?

- Ну… в принципе да, но не в этом суть. Потому что он просто не понимает. Нельзя ненавидеть его за то, что он чего-то не понимает. С людьми так же. Я могу тебе по пальцам пересчитать тех, кто сможет понять то, что Я хочу от мира. Все остальные этого не поймут. Те, кого Я считаю гениями, они назовут безумцами. Я буду рассказывать им стих, они не разберут ни слова. Я не могу их винить в этом. Но и переводить свой стих на рыбий, мне тоже не хочется. Если человек чего-то не понимает, это значит, что он ещё не дорос, до того чтобы понять. На самом деле, чем человек меньше возмущается, тем больше он понимает в жизни.

- Я не возмущаюсь.

- Ха, да, точно. – Алису заинтересовала эта мысль. – Ты не далека от истины. Мир видимо, устроен от крайности к крайности. В твоём случае ты не видишь угрозы в поступках других людей, из-за отсутствия социального мышления. Тебе не нужно быть очень умной, чтобы перепрыгнуть барьер социального страха, его у тебя изначально нет. Что стар, что млад.

- А ты возмущаешься?

- Временами да. Много ещё барьеров нужно перелезть. Я бы очень хотела понять геноциды народов, педофилию, ещё некоторые вещи, но Я видимо ещё не доросла до того, чтобы понять их, хотя многое уже позади. Иногда даже не знаю, стоит это делать, или нет. Знаешь, когда человек настолько вырос, что его перестают понимать абсолютно все, его называют больным. И более умные больные, чтобы их, больными не считали, придумали название этой болезни, диссоциальное расстройство личности.

Алиса надолго замолчала и заговорила только вечером.

***

Вечером того же дня.

Когда сумрак из окон до краёв наполняет собою дом, две девушки сидят на полу, обложившись стопками старых и современных журналов. Рядом монотонно гудит моторчик компрессора, установленный в аквариуме и очень тихо, почти неслышно играет музыка из кассетного магнитофона. Голос Клауса Майне спокойно разносит по квартире «Wind of Change». Свет включён только в аквариуме, но его вполне достаточно, чтобы наполнить комнату тёплыми касаниями уюта.

- Эти Я покупала, когда пыталась разобраться в существовании пришельцев. – Алиса даёт в руки Ники журнал с изображением НЛО. – А этот когда хотела сфотографировать приведения. – Кладёт Алиса рядом журнал с большими буквами «ВОКРУГ СВЕТА». – Интересно?

- Угу, - кивает Ника. – А вот это что? – указывает она на стопку журналов с пожелтевшими страницами.

- А это… - Алиса берёт большую стопку в руки. – Это мой отец собирал. Он политикой в молодости был очень увлечён, так что это всё его.

- А там тоже про привидений?

- Ну, почти… там тоже о том, что понять и увидеть своими глазами очень сложно. О власти. – Алиса раскрывает один журнал. – Мне самой власть, как бы и не интересна, Я её в живую не видела ни когда, она меня тоже. Её как бы и не существует для меня. Ну… думаю можно сказать, что Я в неё не верю, как многие не верят в привидения. Это, наверное, как суеверие для многих людей, те, кто верит в них, тот и попадает под их влияние. – Алиса достаёт из стопки один старый политический журнал с большой красной надписью «Позорное клеймо американской «демократии»! Если это свобода, тогда что же тюрьма?». – Но бывает, что если взрыв большой, то и тебя задевает, - говорит она, внимательно всматриваясь в надпись.

- Что-то не так? – Беспокоится Ника долгому молчанию.

- Да нет, всё хорошо. Просто вспомнила о существование отца и Антошки. И вроде как их рядом нет, и вроде Я одна.

Алиса оставляет в стороне политические журналы и берётся за другие.

- А этот журнал мне один дед подарил - бывший муж нашей соседки. Я его не знала никогда, но он вроде на почте работал. Как то Я пришла к Зинаиде Аркадьевне позвонить, а у неё он сидит на кухне, чай пьёт, с такой большой почтальонской сумкой. Они кого-то бурно обсуждали, и Я зашла в самый разгар дебатов. Дед оказался таким прикольным, на коленки посадил, начал чаем поить с конфетами, шутки какие-то смешные рассказывал, потом достал из сумки вот этот журнал и сказал, что такого у меня точно нет, и был прав. Наверное, дед был каким-нибудь извращенцем, поди, любил с детишками заигрывать. Педофил несчастный. – Алиса пожимает плечами, и откладывает журнал со сказочными принцессами в самый низ картонной коробки. – Хотя, может Я и зря, на деда наговариваю, поди и нет его в живых уже. Мне было лет десять, а ему-то уже, наверное, все семьдесят. Бог его знает, старого.

- Ты печалишься из-за того что ты одна? – Нику не покидает эта мысль.

- А, ты всё об этом… Ну тут как сказать. – Девушка задумалась, рассматривая свои ногти. – Можно сказать и «да», а можно и «нет». Я не печалюсь тому, что Я одна, тем более что Я нихрена и не одна. И даже, если считать, что Я одинока, моё одиночество нисколько не печалит, скорее меня печалит то, что к этому одиночеству меня привело. Не люблю ругать симптомы не найдя болезни. – Алиса глубоко вздыхает. – А болезнь не под моей волей. Вот что меня печалит.

- Тебя печалит, что что-то не под твоей волей?

- Как бы это эгоистично не звучало, но да. Именно это меня и печалит. – Девушка поднялась с пола и подошла к окну, за которым светит уличные огни. – Сейчас объясню в чём дело. – Она поворачивается лицом к Ники и садится на подоконник. - Всё что мы имеем сейчас вокруг себя, это иллюзия. Всё есть иллюзии разных слоёв, материальные, осознанные, не осознанные, куча разных других иллюзий, но самые очевидные иллюзии, это иллюзии общественные, те, что несёт социум. Мы с тобой говорили об этом, но и ещё поговорим. – Алиса довольно потерла руки о плечи. – Власть есть иллюзия. Власть ни как то, что мы имеем в Кремле, в Белом Доме, в Ватикане, или на небе, власть, именно как сам по себе феномен. Однажды летом, Я сидела на балконе и плевалась в прохожих семечками, успехи были так себе и поэтому Я с большим интересом начала изучать своё тело. Тело, как тело, моё внимание привлёк только муравей, что полз у меня по щиколотке. Он в наглую, полз всё выше и выше, перебираясь через волоски, подступая к самой коленке. Я ему сказала «Хватит! Иди обратно!», а он не послушал меня и полз дальше. Тут Я осознала, что Я не имею над ним власти, абсолютно ни-ка-кой, - говорит она, разделяя слога. – Говоря, по сути, Я ростом с гору, во мне сила миллионов его братьев. Я есть Власть! Я есть Бог для его ничтожной маленькой души! Но Я не могу приказать ему двинуться назад. Какого чёрта? Я могу лишь толкнуть его в нужном мне сторону, могу подманить его сахаром, могу убить, в конце концов, но приказать, что-либо не могу. И это Я - всемогущий по сравнению с ним человек. Я осознала, что не имею над ним ни какой власти, Я имею лишь свою волю над ним. Я вольна сделать с ним всё что хочу, по праву своей силы, но ни как не властвовать. Так Я и поняла, что власть это иллюзия, которую легко развеять простым неподчинением. Не государства, не короли, не цари, не сам Бог никогда не имели власти, так как её просто нет, есть только их воля, делать что угодно со мной, с тобой, с ними. Только воля, рождающая подчинение путём страха, или желания.

- Так, что же тебя печалит?

- То, что моя воля, слабее тех, многих, кто волен сделать со мной, с моей семьёй, то, что есть сейчас. И буду ли Я смелой, не буду ли, Я подчинятся, ничего это не изменит. Хотя, хер там! Просто нужно научится, ни к чему не привязываться, и буду Я самая вольная среди вольных, - говорит Алиса, хлопая себя по коленке.

***

Через два дня. Утро.

- Алиса… Алис?

- Ум… Что? – Тяжело дыша, сознание Алисы выкарабкивается из тягучего болота утреннего сна.

- С Кешей что-то не то… - Ника сидит на корточках, прислонившись к стеклу огромного аквариума.

- Он спит, как все нормальные люди. Давай и мы поспим, как все норм… ум… - Укрывшись с головой одеялам, Алиса снова ныряет в сладостную трясину забвения.

Обед.

На сковородке шипит в кипящем масле поздний завтрак.

- Ник! Тебе одно яйцо, или два?

- Одно! – доносится голос из соседней комнаты.

- А мне два… - Насвистывая мелодию из старой советской комедии, Алиса тонко нарезает докторскую колбасу и аккуратно кладёт её на сковороду. – Ник, покорми Кешу, пожалуйста!

- Хорошо!

Весь дом наполняется приятным запахом жареной яичницы с колбасой и томатом. Ника входит на кухню с пакетом рыбьего корма.

- Он не хочет есть. Он всё ещё спит.

- Что за бред? Рыбы не спят. Дай-ка сюда, а ты наложи пока что по тарелкам. – Взяв корм, Алиса быстрым шагом выходит из кухни, через пару минут она возвращается с выражением озадаченности на лице.

Ника уже приступила к еде и почти опустошила свою тарелку. Алиса садится на своё место и молчит, что-то ищет в своём сознании.

- Ник, ты когда-нибудь видела мёртвых рыб? – Осторожно, как будто зашивая открытую рану начинает Алиса.

- Нет.

- Вот и увидишь, - шепчет еле слышно Алиса. – Кеша умер.

- Ясно. Ты кушай, ведь всё остынет.

- Тебе разве его не жалко?

- Я не знаю. А ему плохо?

- Не знаю…

- Ты его покормила?

- Нет.

- Ладно, Я его тогда сама покормлю попозже.

Лицо Алисы теряется в выборе эмоций.

- Его не нужно больше кормить. – «Умиление», Алиса нашла подходящее выражение.

- Почему? – Искренне удивляется Ника.

- Потому что он умер.

- И что?

Искреннее неведенье Ники ситуации, вызвало у Алисы улыбку.

- Ну как тебе сказать… Его пищеварительные функции больше не работают, и он не может больше ни кушать, ни какать.

- Это значит, что больше и ненужно чистить за ним аквариум?

- Да.

- Здорово! – обрадовалась Ника. Её неподдельные эмоции вызывают у Алисы неуместный смех.

- Хех, ну как-то так. Только вот, видишь ли, так как Кеша больше не сможет выполнять функции жизнеспособного организма, его тело будет разлагаться. Рано, или поздно он превратится в скелет, который будет тупо лежать на дне аквариума.

- Плохо… - Ника глубоко задумалась. – Наверное, ему не понравится разлагаться. А мы можем помочь ему не разлагаться?

- Ну, в принципе, наверное, можем.

- Скажи как, Я помогу! – В глазах Ники загорается энтузиазм.

- Процесс разложения органики можно приостановить некоторыми химическими веществами. Самый доступный будет формалин, его и в некоторых аптеках купить можно.

- Ты купишь?

- Куплю, почему бы и нет.

- Ура! Кеша не разложится.

Кеша неподвижно плавает в аквариуме, его раздутое жёлтое брюшко немного выглядывает над поверхностью водяной глади. Обе девушки какое-то время, молча, смотрят на мёртвую рыбку, пока Алиса не встаёт и не уходит на кухню. Через какое-то время она возвращается со стеклянной трехлитровой банкой.

- Вот!

- Что, «Вот!»? – не понимает Ника.

- Банка.

- Зачем?

- Будем переселять Кешу.

- Зачем?

- Как, «зачем»? Не будем же мы его в аквариуме бальзамировать.

- Почему?

- В смысле? Откуда Я столько формалина возьму?

- Значит, ты хочешь, чтобы Кеша жил вот в этой маленькой банке?

- Я не хочу, конечно же, но как иначе? Иначе ни как.

- Правда?

- Не знаю… А что ты предлагаешь?

- Пусть он остаётся жить в своём аквариуме, там, где ему нравится. Он не будет разлагаться, и просить есть, и мы будем жить, как и раньше жили.

- Знаешь… - Алиса недолго думает, скрестив руки у себя на груди. – А почему бы и нет? Что-то давно Я не делала ничего подобного. Рискнём, пожалеем, а не рискнём, пожалеем ещё больше. Такс. Мне нужно сделать один звонок.

Зинаида Аркадьевна, как всегда у себя дома. На её кухне пахнет топленым сливочным маслом и дрожжами. Оставив Алисе телефон она отошла в комнату смотреть телевизор.

- Алло, Лёш?

- Да? – голос немного уставший.

- А где можно достать четыреста литров формалина? Желательно подешевле.

- А зачем тебе?

- Просто интересуюсь. Что нельзя?

- Ну, если просто интересуешься, тогда Я пошёл дальше работать. Пока. – В трубке зашуршало.

- Подожди, подожди! Просто у меня тут рыбка умерла, Я хотела её забальзамировать. Ты мне поможешь?

- У тебя рыбка размером с кита что ль? Галорина, мне кажется, ты болеешь.

- Ничего Я не болею, просто у меня аквариум большой. В общем, не важно, так ты поможешь или нет?

- Ну как сказать… В любом случае пол тонны формалина ты со всех моргов города не соберёшь, это однозначно. Но в принципе, если только… Хотя нет, на фиг нужно.

- Что в принципе? Что? Говори Лёш, не молчи.

- Да меня уволят на хер Алис! Мне это надо?

- Надо миленький, надо, очень надо. Если ты мне поможешь, Я на год вперёд вся твоя абсолютно безвозмездно. Решайся!

- Эх Рыжик, не доведёшь ты до добра меня. Ладно, всё равно увольняться хотел, мертвяки достали, такое ощущение, как будто постоянно в спину кто-то таращится.

- Вот и правильно! Так что там у тебя за мысль была?

- Ну это всё в теории, на практике не знай что получится… В общем как бы сам формалин, он то и не нужен в своём виде весь, когда вода есть. Метанол на самом деле, как таковой тоже не обязателен. Остаётся формальдегид, как самое активное вещество… Ну ты же помнишь, да? Карбамидоформальдегидный концентрат с водой будет по балансу и…

- Подожди! Ну… как бы. В общем, ты поможешь, да?

- Помогу.

- Великолепно! Целую тебя крепко-крепко. Жду тебя завтра. Пока!

***

На следующий день.

Дверь в подъезд открыта. Холодный сквозняк прыткой мышью пробегает из прихожей в комнату, а там по босым ногам Ники.

- Здравствуй! Вот. – Лёша ставит возле порога пластиковую двадцатилитровую канистру. – Это концентрат, сам готовил. Со склада утащил всё что возможно. В общем, свалю всё на воров, скажу, что тупо уснул в дежурство. Пусть выгоняют, надоело как-то всё…

- А не маловато будет?

- Не знаю, должно быть в самый раз. При разбавлении с большим количеством воды должно выйти, что-то типо формалина.

- В смысле «что-то типа»?

- В смысле формалин это будет, формалин, но Я не знаю какой… Не парься, твоей рыбки этого лет на пятьдесят хватит, если не больше. Ладно, пошли, сейчас всё сделаю.

- А… Нет, подожди. – Алиса перегораживает руками проход. – Видишь ли… Это для меня важный жизненный шаг. Это, что-то типа моего обряда, только для меня. Я не могу никого допустить до этого. Я должна сама с этим разобраться. Понимаешь?

- Нет, не понимаю.

- Ну, пожалуйста, это для меня очень важно.

Алексей смотрит три мгновения Алисе в глаза, и сдаётся.

- Хорошо. Как хочешь. В общем: открывай все окна, все двери, заливай вот это в аквариум. - Лёша указывает взглядом на канистру. – Вонять будет ужасно, к такому просто так не привыкнешь. После того как зальёшь, тут же запечатывай крышкой, все отверстия заделывай герметиком, если нет герметика, на первое время сойдёт парафин. Поняла?

- Угу! Спасибо родной! – Алиса неуловимо чмокает Лёшу в щёку и закрывает за ним дверь.

***

Прозрачный раствор не отдаёт голубого оттенка. Свет беспрепятственно прорезает его толщу, осаживаясь налётом на стенках и крышке запечатанного аквариума. В комнате до сих пор веет сладковатым запахам. Алиса что-то сделала с рыбкой, что та мирно зависает в средней толще жидкости, как живая. Полуденное солнце за окном. Отражение водяной ряби на полу. Запах формалина.

Прошедшее время показало, что способности Ники к обучению просто поражают. Научившись читать за очень короткое время, она развила у себя скорость прочтения книг, как у взрослого опытного библиофила. Прочитывая книгу за день одиночества, у Ники уже не оставалось вопросов, которые хотелось бы задать Алисе. Но появлялось множество того, чего самой хотелось бы рассказать. Для Ники открылось новое пространство жизни. Оно находится вокруг неё, в шаговой доступности. Это пространство, как сфера вне времени, в неё можно зайти, получить знания, эмоции, переживания и выйти. И даже если зайти туда снова, то там ничего не поменяется, если не поменяется сама Ника.

Узнавая каждый раз много нового, Нике хочется поделиться своими открытиями с Алисой. Рассказать Ей о Холдене Колфилде, о диалоге князя Мышкина о казни, возможно, даже познакомить Алису с личностью Дона Хуана. Эта потребность, как естественная жажда воды. Сидя в одиночестве, дожидаясь Алисы с работы, Ника представляет, как будет рассказывать Ей, про то, что ей удалось узнать, с какими эмоциями и личными комментариями она будет это делать. И достаточно подумать, как Алиса будет восхищена новым опытом своей подруги, как сердце Ники сразу трепещет в одушевлении.

Алиса пришла поздно и очень усталая. Она с трудом снимает туфли. Ноги её устали и гудят, как электропровода под высоким напряжением. Дойдя до кухни, Алиса с тяжестью падает на стул, и просит Нику приготовить ей чай.

- Тебе чёрный, или зелёный?

- Без разницы, - говорит устало Алиса, - хотя нет, давай чёрный, и покрепче.

- Хорошо. – Ника с улыбкой, напивая какую-то мелодию, заваривает Алисе чай, и подаёт его на стол с печеньями и пряниками. В нутрии Ники томиться, желая вырваться наружу, тот поток знаний, который она приобрела за недавнее время. Девушка, так и представляет, как горда будет за неё Алиса, когда узнает, сколько нового Ей удалось узнать. А ведь возможно Нике удалось узнать и что-нибудь такое, чего даже сама Алиса не знает. – Алис, а ты читала учебник по географии? – Как будто невзначай задаёт вопрос Ника.

- Да, было вроде как то, в классе седьмом. Нас заставляли по нему учиться, но Я уже не помню точно. Не очень интересно было.

«Вот оно!», Ника только сегодня прочитала этот учебник от корки до корки. Алиса не помнит, что в нём написано и именно здесь Ника может блеснуть своей разумностью, и Алиса, возможно, будет считать Нику умной, такой же умной как она сама.

- А ты знала, что и лёд, и тот пар, что над чайником, это всё вода. Представляешь, обычная жидкая вода, которую мы пьём каждый день.

- Надо же, никогда бы не подумала, - говорит Алиса с сарказмом, не отрываясь от чая.

Не улавливая издевательской нотки в словах подруги, Ника воспринимает её фразу, как искреннюю заинтересованность.

- Вся вода, которая протекает в реках, в морях, когда-то находилась во всех трёх агрегатных состояниях. Либо как лёд, на ледяных шапках гор, либо как пар, в летних испарениях.

- Угу. – Выпив чай, не проявляя ни какого интереса к разговору, Алиса направляется в комнату.

Не получив ожидаемой похвалы, Ника продолжает налегать на разговор, следуя за Алисой в комнату.

- Возможно, ты не знаешь, но на воду в жидком состояние, очень сильно влияет Луна. В определённые лунные сутки, когда Луна ближе, или дальше от земли, с водо…

- Ты чего от меня хочешь? – перебила Нику Алиса.

- Просто хотела рассказать.

- Зачем?

- Я подумала, что тебе будет интересно меня послушать, точно так же, как мне интересно было слушать тебя.

- Ох. - Алиса глубоко вздыхает. Она сильно устала и вести диалог у неё желание нет, но ситуацию сложившуюся сейчас нужно исправлять. – Нельзя так просто взять и рассказать, что-либо человеку, имеющему определённый набор знаний. Рассказывать что-нибудь тебе было очень просто, ибо набор знаний у тебя совершенно отсутствовал. Ты как губка, впитывал всё, что на тебя капнешь, так как всё это тебе было нужно. Человек, который прожил определённое время, и получил набор первичных, необходимых ему знаний, уже не так податлив. Доносить знания до разумного человека, это искусство.

Алиса переоделась в домашнюю одежду и легла на кровать.

- Ну, вот смотри, - начала она, - есть три вида знаний, которые человек способен донести до человека. Первый, это та информация, которую слушатель уже знает и довольно давно. он применяет эту информацию в жизни, и вполне уже освоился с её осознанием. Вновь получая такую же информацию от рассказчика, слушатель не будет получать удовольствие во время разговора. Его будут посещать только мысли «Зачем Я трачу на этот разговор своё время», «Я и так всё это знаю». От такой информации собеседник будет только раздражаться, как было сейчас со мной, например.

- Разве ты уже знала про то, что Я тебе говорила? – Недоумённо спрашивает Ника, ложась рядом с Алисой на кровать.

- Да, Ник. Извини, что сразу не сказала. Иногда Я просто не ловлю себя на мысли, что ты недавно в нашем мире, и не можешь чувствовать интонацию слов, или их настроение. – Алиса мягко берёт Нику за руку. – Так вот, второй вид получаемой информации это информация, которую слушатель не знает. Рассказывая что-то новое человеку, ты приносишь ему удовольствия. он счастлив от того, что информация, которую ты даришь, становится его знанием. Но такое удовольствие продолжается недолго и, как правило, такой разговор, имеет монологичный вид с чередой редких вопросов. Как сейчас, например, видишь?

- Да. А какой третий вид?

- О, третий вид получаемой информации самый интересный. Это знания, до которых слушатель дошёл сам, через личный опыт, или чередой размышлений, но совсем недавно, или непосредственно во время разговора с тобой, под действием наводящих вопросов, или ответов. Когда ты рассказываешь человеку такую информацию, которая совпадает с его самообретёнными, личными, недавними знаниями, включается эффект осмысливания этих знаний. Он (слушатель) начинает думать что то, до чего он дошёл сам, не является его выдумкой, или одиночным опытов, что в мире уже существуют эти знания, подтвержденные другими людьми. Такая полученная информация, из знаний человека переходит в его осознание, и надолго закрепляется в жизненных принципах, или характере слушателя. Любое осознание, приносит невероятное удовольствие, практически эйфорию, на долгое время. В момент осознания, так же рождается размышление, построенное между рассказчиком и слушателем. Вы заводите диалог, в котором обсуждаете ту самую информацию готовящуюся стать осознанием. Одинаковую пользу и удовольствие во время такого рассказа, получают все, ибо обмен информацией и размышление идут во всех направлениях.

- Ясно. Спасибо. Человек так сложен, даже в разговоре. Я не знала. – Ника задумалась и даже немножко обиделась, на всю ситуацию, которая сейчас произошла. Полчаса назад она была уверенна, что её познаний о мире достаточны, чтобы ею могли гордиться, а оказывается, она настолько глупа, что даже не может завести стоящий диалог.

- Да. Всё очень сложно, если это не осознавать. А теперь давай поспим, а то Я очень устала сегодня. – Алиса потягивается и громко зевает.

- Хорошо, спокойно ночи Алиса.

- Угу, спокойной.

Ника выключила ночник, и девушки погрузились в тяжёлый, липкий сон.

***

Спустя ещё три дня.

Первые, по-настоящему холодные дни окутывают южный город. По утрам из-за балконной двери доносится обжигающий ноздри запах стужи. Утро наступает всё позже и одеяло на постели становится всё толще и тяжелее.

- Ника, Я ухожу. Буду поздно. Вернусь, принесу чего-нибудь вкусненького.

За дверью щёлкнул замок. Настала тишина. Раз, два, три, четыре. Ника лежит под тяжёлым шерстяным одеялом в тёмно-синем пододеяльнике, высунув наружу только лицо, она смотрит на старый стенной шкаф, в котором лежит одна маленькая, но очень важная вещь. Вещь имеющая такую великую ценность, но правда только сейчас, и только из-за того что она присутствует здесь. Мысли Ники, под стать секундной стрелки часов, что висят в коридоре. Раз, два, три, четыре, выбивают точный ритм. А что если бы этой вещи не было здесь и сейчас, имела ли она такую ценность, а если бы здесь и сейчас не было самой Ники?

Девушка широко зевает и переворачивается на спину. Какое-то время она смотрит в потолок, но вскоре опять переводит взгляд на старый шкаф.

Страшно и волнительно.

«Почему Алиса так любит Нику, но при этом позволяет Ники быть в тишине? Разве люди не хотят быть умнее тех, кого они любят? Глупая Алиса». В этот момент Ника впервые позволяет себя с пренебрежением отнестись к единственному в её жизни человеку.

«Алиса говорит, что Я быстро учусь, очень быстро». Ника встаёт с кровати, Её рыжие не расчёсанные волосы прикрывают собою всю спину. Они стали ещё длинней с того момента, как Алиса нашла Нику в ванной.

Первые морозы уже успели сковать окна, но для центрального отопления ещё рано. Комната наполнена неприятным утренним холодом, но Ника как будто специально, из-за какого-то принципа не замечает его. Она идёт медленно, не спеша к старому шкафу, и садиться перед ним на ковёр. Тело её не жмётся от прохлады, она полностью расслаблена, но мелкие мурашки по бархатистой белой коже сдают её озноб.

«Алиса научила меня читать, и дала мне много книг, чтобы Я не скучала пока она на работе. В одной из них, старой и очень умной было написано «Страх, это всего лишь иллюзия вашего сознания, рождённая вашим телом, или кем-то другим, но не вами. Чтобы развеять страх, достаточно пойти на него». А в другой книге, новой и глупой, было написано «Лучше рискнуть и пожалеть, чем пожалеть не рискнув». И подобие такого написано почти во всех книгах, которые дала мне Алиса. Но почему тогда все так осуждают тех, кто идёт на риск, даже Алиса?». Ника открывает дверцу шкафа, с верхних полок на неё вывалится несколько кофт и один большой шерстяной свитер. Он мягко ударяет Нику по лицу, неприятно уколов кожу жесткими шерстяными ворсинками. На самой нижней полке, что почти в уровень с полом, в самой глубине, - возле стенки шкафа, лежит заветная вещица, ключ, найденный Никой во время уборки за холодильником. Девушка почти полностью залезает в старый шкаф, чтобы достать спрятанный ключ. Он лежит просто брошенный на полку, не прикрытый ни коробкой, ни бельём. Маленький, но в глазах Ники он выглядит огромным. Ей тут же вспоминаются слова Алисы насчёт Воли и как её раздражают люди, чья Воля намного могущественнее её. У этого ключа была Воля над Никой, ему было дано раскрыть для Ники мир-полный красоты и наслаждений, или открыть дверь, через которую в её мир вольётся страх и невежество. Ника смотрит на ключ, и что-то неуловимым мягким касанием подталкивает её ладони вверх, к голове. Она зачем-то закрывает глаза и подносит ладони с ключом ко лбу. Холодная сталь касается кожи и Нике становится спокойно.

Когда страх уходит в дверь, силы лезут в окно. Буквально за считанные минуты Ники натягивает джинсы, футболку и однотонный синий свитер, найденный в том же шкафу. На ходу выпивает стакан сладкого чая и закидывает в себя два бутерброда с сыром. У порога стоит только пара летних кед, и весит коричневый резиновый дождевик. «Медлить нельзя». Ника в спешке надевает кеды, берёт дождевик и щёлкает замком двери.

*Щёлк*.

Дверь поддается и послушно распахивается. Нику на мгновение останавливает шальная мысль. Взгляд её потухает, но через секунду снова загорается, и Ника уже мчится вниз по подъездной лестнице.

«Много, как всего много», первое что звучит внутри Ники. Выйдя за дом, со стороны, из которой в их квартире не было окон, Ника встречается с широкой улицей, идущей от набережной до рынка. Громкие звуки, россыпь людей и машин нисколько не пугают её, напротив, радуют своею жизнью. За спиной кто-то громко чихнул. Мужчина лет пятидесяти, с большой плешью и длинными волосами из носа, активно вытирает лицо носовым платком. Рядом с ним стоит молодая женщина в длинном пальто красного цвета. Она держит под руку высокого мужчину с длинными чёрными усами. Усач, в свою очередь активно размахивая свободной рукой, очень громко что-то рассказывает парню, который, так же как и Ника стоит на автобусной остановке. Подошёл автобус с большой цифрой «9» на боку и забрал с собой всех, кроме Ники и парня в кожаной куртке, старого друга Усача, того, кто приятель женщины в красном пальто.

Парень в куртке быстро смотрит на часы, потом в правый верхний угол неба, что-то подсчитывая в уме, пару раз топает носком туфли и, развернувшись на пятках, шагает вперёд. После ухода автобуса, по какому-то волшебству улица стала совершенно пустой и невероятно скучной. Единственным интересным пятном остаётся силуэт исчезающего в дали незнакомца. Ника не думая следует вслед за ним. Догонять парня желание никакого нет, да и возможности видно тоже. Его один шаг, как два шага Ники. На радость день удался солнечный и безветренный, но пройдя пару переулков, Ника чувствует, как лезвия мороза, понемногу начинают кусать её худенькие ноги. Кеды нисколько не греют стопы, и через десять минут Ника уже не чувствовала пальцев. Внутренние инстинкты жалобно молят Нику о тепле. Пройдя через небольшой сквер, незнакомец зашёл в большое здание со стеклянными дверями, Ника не думая ныряет за ним. Здание переполнено людьми. Все смеются и что-то обсуждают. Вдоль стены большого коридора установлена цепь горячих радиаторов. Встав к радиаторам поближе Ника, молча, наблюдает за таким странным, для неё водоворотом незнакомых ей людей. Кто-то выходит из этого дома, громко смеясь, кто-то тихо плача. Лица смазываются в бесконечном потоке, оставляя Нике только обрывки фраз сказанных наспех. Ника пытается внимательно всматриваться в прохожих, чтобы запомнить как можно больше лиц. Кто-то из этих лиц одаряет её быстрым скользящим взглядом, кто-то едким смешком, но в большинстве люди не замечают её, или стараются не замечать, отводя взгляд в сторону. Бродя взглядом по бесконечной живой реке лиц, Ника натыкается на камень, что не ходя по течению, залёг на дно. Камнем является девушка, примерно такого же возраста как Алиса, она стоит на месте и в упор смотрит в лицо Ники. На лице незнакомки читается лёгкая растерянность и неоднозначность мыслей. Неожиданно девушка широко улыбается и, проталкиваясь через толпу, подходит к Нике.

- О, привет! А Я смотрю, ты не ты. Ты где пропадаешь? Ни хера себе, что у тебя с волосами?! Это шиньон такой? - Девушка очень приветлива, от неё веет открытостью и добродушием.

- Я? Я не знаю, Я просто… - речь Ники отрывиста, она запинается после каждого слова, не зная, что сказать. Выходя из дома, она не рассчитывала на то, что придётся с кем-то разговаривать.

- Мне куратор сказала, что тебя вообще отчислить должны, если ты хвосты за прошлый год не подберёшь.

- Хвосты? – Ника не осознанно смотрит на свою поясницу, что вызывает добрую улыбку у незнакомки.

- Подожди, Я тебя сейчас кое с кем познакомлю. – Девушка быстро бегает взглядом по коридору и машет кому то рукой. К девушкам подходит парень с короткой стрижкой. – Знакомься, это мой парень Миша. – Парень приветливо улыбается и кивает головой. – А это моя одногруппница Алиса, очень хорошая девушка.

«Ясно, значит, они думают, что Я Алиса». Не выходя на люди, Ника никогда не задумывалась над тем, что в действительности носит одно лицо с Алисой. Алиса, конечно, говорила о том, что они с Никой очень похожи, но никогда не заводила серьёзный разговор на эту тему, поэтому Ника и не подозревала, что их можно спутать. «Если Я Алиса, то тогда всё намного легче».

- Привет Я Алиса, - говорит Ника, стараясь выглядеть, как можно естественней.

- Мы с Мишей в кино идём, а ты что собираешься делать?

- Я? Я не знаю. – Любой вопрос бросает Нику в смятение. Она смотрит себе под ноги и хмурит брови, стараясь собраться с мыслями.

- С тобой что-то не так? Ты заболела?

- Да! Я просто заболела.

- Ещё бы, на улице мороз, а она в кедах и дождевике ходит. Такс, до фильма ещё время есть, давай мы тебя горячим чаем угостим в буфете, и ты домой пойдёшь, лечится. Хорошо?

- Хорошо.

Буфет обычного советского образца, единственное, что уже успело поменяться в нём за время новый власти, это новые рекламные плакаты на стенах и импортная газировка на полках. Протиснувшись сквозь очередь, Ника и одногруппница Алисы сели за столик, а Миша ушёл делать заказ.

- Ну, рассказывай, чего новенького. Чего в универ не ходишь?

- Ум… Я… Я устроилась на работу.

- Куда же?

Ника судорожно начала вспоминать слава Алисы.

- В кафе, оффисанкой.

- Официанткой?

- Да, да.

- Молодец! И почём шиньон такой?

- А…, что?

- Ты почём говорю, шиньон такой брала? Прям, как свои волосы.

- A вот и Я. – Пришёл Миша и спас Нику от расспросов. Он ставит на стол поднос с чаем, колой и бутылкой жигулёвского пива.

- Меня саму эта учёба уже достала. С радостью бы свалила, куда-нибудь в Ялту. Да Миш?

- Угу, - отзывается парень, не открываясь от бутылки.

- Страна разваливается, хрен пойми, что происходит. Ещё не известно нужно будет кому наше образование, или нет. Сегодня завтра война, и кому какое дело какой у тебя диплом, автомат в руки и в окоп. Так что может ты и права, что работать пошла, в жизни больше научат, чем за партой. Я вот сама, верю в то, что придёт такое время, когда вся система образования, которую мы имеем на данный момент, падёт к ногам одарённых, творческих созданий. Они будут плевать на консервативные знания, они будут создавать новые науки, которых ещё никогда не было. Ладно, к чёрту всё! Миш, через сколько сеанс?

- Семь минут, - отвечает Миша, поставив пустую бутылку на стол.

- Тогда мы пойдём. Рада была повидаться Алис, ты заскакивай если что. Пока.

Оставшись одна, Ника сосредоточила своё внимание на чае. Чай зелёный, без сахара и очень-очень горячий. Из-за высокой температуры, вкус чая совсем не чувствуется, только неприятный ожёг на языке.

Большое скопление людей, начало вызывать у Ники волнение и дискомфорт. Ей хочется быстрее вернуться домой, залезть под одеяло и мирно дожидаться прихода Алисы. Ника ищет взглядом, нет ли где по близости раковины, где можно помыть грязную посуду, к сожалению такой по близости нет. Смирившись с необходимостью своей наглости, она заставила себя просто встать и выйти из-за стола. В коридоре оказывается совсем не много людей, как будто здесь, так же как у остановки, подъехал автобус «№9» и увёз всех с собой.

Выйдя на улицу, Нику обдумает холодный ветер, он забирается к ней под свитер и разбрасывает по всей её потной коже мурашки. Пройдя через небольшой парк, Ника быстро теряет дорогу, по который шла из дома. Оказавшись без пути назад, девушку объяла паника. Сердце бешено бьётся в её груди, наполняя солнечное сплетение неприятным посасывающим чувством. От сбившегося дыхания невольно мокнут глаза. Ника возвращается в парк, чтобы оттуда попытаться вспомнит дорогу к дому.

- Здравствуй Алиса.- Молодой человек, лет двадцати пяти, с идеально выбритой головой, не открывая взгляда от книги, прошёл мимо, вежливо поздоровавшись с Никой.

От неожиданности она замирает на месте, смотря в след уходящему парню.

- Стойте! Пожалуйста, подождите! – Ника бежит за незнакомцем.

Парень оборачивается, и Ника замечает чёрные как смоль глаза, в которых не видно зрачков. Они как два тёмных омута на абсолютно пустынном поле, останавливают любую рождающуюся мысль в голове Ники. Внешне парень довольно красивы, большие глаза, тонкие губы, утончённый прямой нос, аккуратные скулы, но нутро Ники не может воспринять этого человека, как нечто красивое, оно не может воспринять его в принципе как объект, это что-то пустое, не существующее на самом деле. Как воздух, вроде он есть, но его присутствие вполне естественно.

- Алиса? – Незнакомец хмурит взгляд, и какое-то время озадаченно смотрит, то на Нику, то, как будто сквозь неё. Потом, в одно мгновение, выражение его строгого лица расплывается в щадящей улыбке, и он крепко обнимает девушку. – Алиса! Да ты вся промёрзла, ты что, простудится, хочешь. Давай-ка Я тебя до дома провожу, ты же не против, да?

При росте почти два метра, объятия незнакомца полностью укрывают хрупкое тело Ники. От его пальто пахнет сандалом, а его голос мягкий и добрый, почти родной. Тепло незнакомца, как живое проникает Ники под одежду, наполняет всё тело жизнью и приятной дрёмой. Разум девушки, одурманенный теплом, как бесформенная масса подчиняется словам незнакомца. Слушая, не смея перебить, она как продрогший котёнок идёт в его тёплых объятиях, не задумываясь ни о чём кроме спокойного голоса.

- … может мне следовало сказать «нет», но как Я мог отказаться от такого? Я встал и говорю ему «По рукам!». И знаешь что потом? он продул, хотя могу поспорить, это было… - он говорит всю дорогу без остановки, как будто стараясь вытиснить любую тишину из головы Ники.

Как только девушке в голову, наконец-то приходит мысль «где Алиса?», она обнаруживает себя в подъезде, рядом с входной дверью квартиры.

- Ну, вот и пришли, у тебя ключи есть?

Алиса, молча, кивает, ещё не до конца рабочей головой.

- Удачи. Надеюсь, ещё увидимся, – и незнакомец скрывается среди этажей.

Остаток дня длиться как в тумане. Телом и разумом Ники владеет сладкая лень. Часы пролетают страницами старых книг, пахнущих таким приятным душным запахом. Лицо недавних новых знакомых почти полностью заблуждаются среди дождливых воспоминаний. Весь проходящий день кажется далёким воспоминанием, чего-то нереального, как часто говорит Алиса, «Всё это было давно, и не правда».

Алиса возвращается домой поздней ночью. Скидывает сапоги с усталых стройных ног, вешает пальто на вешалку и ещё долго сидит за кухонным столом, в одиночестве наблюдая за стенкой, с которой медленно, примерно два миллиметра в год, сползает кафельная плитка.

Ника делает вид, что спит. Накрывшись тяжёлым одеялом, она тихо дышит в подушку, ожидая каких либо изменений после сегодняшнего дня. Но изменений нет. Алиса выпивает стакан сладкого чая, и натощак ложится спать рядом с Никой, впустив под одеяло холодный воздух комнаты. Мелкие мурашки пробегают по ноге Ники.

***

Следующий день проходит в страхе. С самого утра сердце Ники сжимается в судорогах, от мысли, что Алиса может узнать о её походе «за дверь». Холод, чей источник, где-то внутри, заставляет искать тепла под большим одеялом, но с приходом пота по телу, холод не уходил, продолжая сжёвывать нутро. Кусок не лезет Ники в горло, напротив всё с радостью бы вылезло из желудка наружу, лишь бы успокоить волнение, лишь бы не было так больно и тошно внутри. Защищая самого себя, разум Ники начинает искать оправдания:

«Что плохого ты сделала? Почему ты боишься? Чего ты боишься?».

Всплывающие неоткуда вопросы получают осознанный ответ:

«Я не послушалась Алису, Я не знаю, не знаю»

«Так выходит, ты боишься того, чего не знаешь?»

«Наверное, да. Я боюсь того, что не знаю, что Алиса сделает, если узнает, что Я сделала»

«Раз ты боишься, значит, ты уверена, что Алиса принесёт тебе вред. Разве ты не доверяешь Алисе? Разве ты её не любишь?»

«Я люблю её, Я доверяю ей, Я боюсь её»

«Доверие рождает спокойствие. Отпусти ветку, упади в мягкую перину доверия»

«Не хочу»

«Почему?»

«Тогда Я буду беспомощной, а может даже незащищённой»

«Тогда реши для себя, что тебе нужно спокойствие, или защищённость»

«Хорошо. Спасибо»

«Всегда пожалуйста»

Ника продолжает бояться до самого вечера, не давая спокойствия внутреннему слову. Иногда её посещает мысль, о том, что её страх перестаёт быть её, что местами она боится не столько за себя, сколько за Алису. Причина этому, ей не известна.

- Ника!?

Алиса вернулась пол пятого, необычайно рано для прихода с работы.

- Ника! Ты где? – Алиса быстрым шагом обходит комнату, кухню ванную и туалет, Ники там нет. – Ты в шкафу?

Алиса открывает широкие дверцы старого шкафа. Среди вещей прижав к груди колени, сидит Ника.

- Ты вчера выходила на улицу!? – на эмоциях спрашивает Алиса. – Я же тебе сказала не выходить! Нельзя просто так взять и выйти. Это опасно! Ты что, не понимаешь!?

- Почему? – голос Ники спокоен, но в нём чувствуются слёзы, которых нет на лице.

- Нельзя и всё! И вылези, наконец, из этого шкафа! – Хватая Нику за руку, Алиса дёргает её. – Ты просто не понимаешь всей ситуации, ты ещё слишком глупа.

- Я не глупая. Я многое понимаю и Я понимаю, что выйти на улицу это правильно. Это правильно!

- Ты дура Ника! Тебя вчера видели в районе кинотеатра, там куча дорог, куча больных на голову маньяков, куча моих знакомых, в конце концов. Сегодня Я еле выкрутилась, а завтра что?! У тебя же волосы по колено! Меня сегодня завалили вопросами.

- Что плохого в том, что Я буду жить? Что плохого в том, что Я БУДУ!? – В крике Ника агрессивно скалит зубы, как зверь.

- Тебя нет! Ты не рождалась! Ты не можешь БЫТЬ! Мир не сможет принять такую новость! Ты то, что должно оставаться только рядом со мной, позади меня!

- Нет! Я не хочу! Ты ошибаешься! Я лучше тебя!

Лицо Алисы на долю секунды разглаживается в искреннем шоке. Алиса никогда не видела Нику такой. От неё веет силой и агрессией, Алиса не чувствует над ней своей воли, того чем она так дорожит. Страх рождается, где-то глубоко в её рассудке, а за страхом приходит и гнев. Гнев просачивается на лицо Алисы, вытекая через прищуренные глаза, через презрительный изгиб губ.

Лёгкие движения, которые несутся через туман. Руки, ночная рубашка Ники, рыжие волосы в кулаке, крик, звук щеколды.

- Полезай обратно, откуда вылезла! - Алиса силой затаскивает Нику в ванную комнату и запирает её на щеколду, выключая свет.

- Нет! Открой! Я не хочу!

- Я тоже не хотела, чтобы ты уходила! Во всём виновата только ты сама! Слышишь? Сама!

- Мне страшно Алиса. Открой!

- Мне всё равно! Слышишь, мне похер! Ты совсем не сильная, ты очень слабая! Ты намного слабее меня Ника! Ты не ровня мне! Ты не можешь просто так ослушиваться меня… - Жажда палача овладевает Алисой. Каждая её мысль, каждое её старание сосредоточено на том, чтобы родить слово, ранящее как можно больнее. И не важно, из-за чего началась сора, единственная верная цель сейчас - уйти победителем, поднять над безмолвными трибунами окровавленную голову побеждённого и сохранить свою Волю.

- Открой, Я боюсь!

- Боятся мало. Вспомни ещё своего преподобного Максима. Ты помнишь Максима? Помнишь, Ник?

Что-то стукнуло Нику изнутри. Голос Алисы исчезает вдалеке.

Темнота. Нос Ники щурится от запаха старой собачьей крови. По углам абсолютной тьмы загораются огоньки, как будто свечей.

«- Алиса, ты держала пост…» - глухой голос эхом, доноситься из тёмного угла.

«- Да, да. Всё как ты сказал, о «великий»…» - отзывается такой же глухой голос из другого угла.

«- Всё с этого момента ни звука… Эссэ фир сеери фарес…» - Тусклые огоньки отбрасывают тени разных незнакомых фигур.

Вдруг Нику оглушает пронзительный собачий визг, не отголосок далёких слов, как ранее, а раздирающий душу и сознания вопль о пощаде, наполняющий всю ванную комнату мучительным стоном смерти. Не выносимый предсмертный крик живого существа и внутри Ники, и в метре от неё, стоит только дотянуться рукой и попробовать его на ощупь.

- Аааааа! – раздирающий душу крик Ники заставляет Алису содрогнуться и вынырнуть из сладостного болота душевной ярости.

Дверь ванной комнаты содрогается от истерических ударов Ники. За рыданьем и криками девушки страшно представить, что сейчас творится там, за дверью.

Очнувшись от забвения, Алису пробивают ясные мысли, «Господи, что Я делаю? Зачем Я так? Вот дура, что Я наделала», «Ника прости, прости меня, пожалуйста, извини меня». На лице Алисы проступает холодный пот. Она срывается с места к двери ванной комнаты.

- Ника, Я сейчас, подожди Я сейчас… - Второпях, открывая щеколду двери, Алиса прогоняет в мыслях слова извинений и то, как загладить свою вину перед Никой.

Открыв дверь, Алиса встречает глаза Ники полные неведомого ранее ей оттенка пустоты, и яростный звериный оскал, ровных белых зубов. Алиса набирает в грудь воздуха, чтобы произнести слова извинения, но ощущает крепкий хват тонких пальцев на своей шее. Стены, двери, кухонное окно пролетают перед глазами Алисы в падение. Давящая боль, твёрдый пол, пустые глаза Ники. Не поняв всей ситуации, Алиса ищет напротив себя взгляд, чтобы найти в нём ответ. Но Ника не смотрит на неё, Её зрение сфокусировано на чём-то далёком, что находится, как минимум на десять этажей ниже, чем лицо Алисы.

***

Мир медленно сужается до одной точки, время за пределом этой точки как будто вязнет в густом клею. Сфокусировав взгляд только там, где должен быть мир, Ника замечает боковым зрением странное движение. Что-то бесформенное, но узнаваемое движется к ней из сдавленного пространства и тут же огибает её. Внутри царит страх и ненависть, не к чему-то определённому, а просто к самому существованию. Ника начинает различать внешний вид встречающихся ей на пути теней, это змеи с большими мохнатыми человеческими головами. Их пасти открыты, обнажая ровный ряд острых зубов, а их лица изуродованы в гримасах спокойной ярости. Нику охватывает новая волна страха, уже обособленного, но добрая порция сладкой ненависти не даёт ей повернуть назад.

- Кто посмел прийти ко мне? – голос раздается издали, он громкий и с отчётливой утрированной дикцией, как у чудовищ из детских мультиков.

- Нет! Это ты ко мне пришёл! - кричит в пустоту Ника. Голос её не дрожит, как будто она знает, что нужно ответить.

Не видя тела, разум Ники, как будто наблюдает всю сцену со стороны. Не тело, ни разум, а что-то третье руководит процессом. Между неизвестным голосом и третьей Никой заводится длинный диалог, но понять смысла слов разум Ники не в состояние.

- Они все твои враги! – подытоживает разговор голос извне.

- А разве они не твои? – третья Ника указывает кивком головы на проплывающих в пустоте пере-змей.

Ответа никто из Ник, так и не услышал, только массивная драконья голова неведомого ранее собеседника появляется прямо перед лицом разума.

Всё исчезло. Точка мира начала быстро расширяться, заполоняя собою всё пространство. Появляется свет, появились цвета. Из заложенной тишины возвращаются звуки, сначала стук сердца, шум воздуха в лёгких, потом и шум дорог за окном. Появляется боль, сильная колющая боль в ладонях, как если перележать руку, или отсидеть ногу. Осознание всего возвращается самым последним.

Ника с трудом отдирает затёкшие руки от уже остывшего тела Алисы. Неизвестно сколько часов она вот так, неподвижно, продолжала душить уже мёртвую девушку. Ника медленно встаёт с тела и смотрит на него со стороны. Алиса почти не изменилась, только кожа стала совсем белой и на шее появились две ровные вдавленные полоски от ладоней Ники.

- Алиса умерла, - спокойно шепчет Ника сама себе. – Она не будет больше ходить на работу, она не будет есть, она не будет больше говорить с Никой. Алиса будет только разлагаться.

Прислонившись к холодной стене спиной, Ника садится на пол и берёт холодную руку Алисы.

- Алиса, проснись… Алиса, вставай, – тихо говорит Ника, как будто проверяя свою догадку насчёт смерти. – Нет, Алиса не проснётся. – Ника смерено кладёт руку на пол. - Но Я люблю Алису, Я не хочу, чтобы она разлагалась. Да Я знаю Алиса, именно об этом Я и подумала.

***

Она плавает в формалине. Её тёмно-рыжие, почти красные от воды волосы, под дуновением невидимых аквариумных ветров, порхают вокруг её лица, плеч. От мелких ярких волосков, вода вокруг головы девушки кажется багровой, как волны ишваритского моря. Глаза плотно закрыты, смыкая два ряда не очень пышных, но длинных ресниц. Формальдегид ещё не успел дать свой привычный белый осадок, и через прозрачный как вода раствор, отчётливо виден каждый изгиб лица девушки, каждая мелкая морщинка и каждый почти неуловимый прыщик, вскочивший на её коже незадолго до смерти. Ровный гармоничный нос, аккуратные линии бровей, формы пышных, некогда алых губ создают картину, застывшую на многие дни, месяца, возможно годы, пока время не пересилит чудотворный раствор.

С момента смерти прошли сутки. Её и без того белая кожа, потеряв кровообращение и напитавшись влагой приобрела оттенок чистого белого нефрита, и через неё, как через белую скорлупку уже невозможно разглядеть синих вен и мелких сосудов. Длинные пальцы рук, некогда сжимавшие в предсмертных судорогах кулаки, теперь расслаблены. Бледные ногти, жёсткие волосы по всему телу, даже после смерти ещё какое-то время будут продолжать расти и изменять её внешний вид. Пузырьки воздуха, оставшиеся среди волос девушки, поднимают локоны вверх, обнажая тонкую длинную шею и округлённый затылок. Если бы не белизна её кожи, и не бледность губ, можно поверить, что девушка просто нырнула в воду, надолго затаив дыхание и остановив биение сердца. И можно поверить, что придёт тот момент, когда после мгновения длившегося годами, вернётся еле слышный удар под левой грудью, глаза скованные негой спокойно разомкнуться, девушка протрёт затёкшее от времени лицо, и быстро бултыхая ножками, поплывёт к поверхности, желая сделать долгожданный глубокий вздох. Но пока что, это лишь картина, застывшая в аквариуме с формалином. Её узкие плечи, длинные ноги, молодое тело со здоровыми привлекательными мужскому взгляду формами, как части фарфоровой куклы собранные воедино. Она есть великолепный труд кукольного мастера, где каждый сантиметр кожи, каждый волос, изгиб груди и бледных сосков, является работой, на которую ушли десятилетия. Но стоит отвести взгляд, освежив его на чём-нибудь отдалённом, как перед глазами снова девушка, которая, вот-вот, с секунды на секунду должна вынырнуть и сделать свой глубокий вдох.

***

Крепко сжимая ножницы, девушка пристально вглядывается, то в зеркало, то на Алису.

- Примерно так. – Ника зрительно намечает полосу на волосах между поясницей и лопатками.

Не думая ни о чём, они делает три быстрых движения ножницами. Густые пряди рыжих волос, как осенняя листва падают на пол.

Надев зимние сапоги, Ника поправляет синий свитер, который ей немного великоват. Алиса специально покупала его на пару размеров больше, чтобы длинные рукава прикрывали кисти рук. Нащупав в кармане куртки горсть мелочи, Ника щёлкает замком входной двери.

- Алиса пока, Я ушла. Буду дома… не знаю когда. – Немного постояв на месте, Ника выходит из квартиры, захлопывая за собою дверь.

На улице поздний вечер. Высокое чёрное небо по-новому открывает Ники город. Теперь мир кажется ещё более загадочным, но свет уличных фонарей делает эту загадку, немного проще и понятнее.

Дорог, по которым можно идти теперь много, но знакома лишь одна и, как по невидимой путеводной нити, ноги сами ведут Нику именно по ней. Пройдя вдоль улицы вперёд, потом налево через парк, а оттуда прямо, до большого здания со стеклянными дверями. Подойдя к зданию, оказывается, что двери закрыты. Ника заглядывает через стекло, внутри никого не видно. Пройдя вниз по улице, Ника замечает яркую вывеску «Pepsi Cola», что-то заставляет её зайти в дверь под этой вывеской.

Внутри просторный зал с парой десятков пластмассовых столиков. Негромко играет популярная зарубежная музыка. Шумно общаясь, множество молодых людей сидят за столиками, кто-то невольно подёргивается в ритм играющих хитов.

Найдя взглядом, пустой столик в углу зала Ника садится за него, чтобы немного отогреться от настоящих зимних ветров.

Выждав, для приличия минуту другую, к Ней подходит молодая девушка, одетая в джинсовый комбинезон.

- Здравствуйте. Что вы будите? – говорит девушка, как можно учтивее.

- А? Да, здравствуйте. Я? Я не знаю… – вопрос как всегда застаёт Нику врасплох.

- Может быть, вы хотите. Что-нибудь поесть, или просто чего-нибудь выпить?

Намного поразмышляв, Ника отвечает:

- Да нет, вроде не хочется.

- Извините, но у нас нельзя просто сидеть, вам обязательно нужно что-нибудь заказать. У вас есть деньги? – продолжает настаивать девушка.

- А, да, деньги есть. Сейчас. – Алиса выгребает на пластиковый стол горсть монет.

Девушка в комбинезоне сначала недоверчиво смотрит на мелочь, потом на Нику. Закатив глаза, она сгребает монеты себе в ладонь и отсчитывает нужную сумму.

- Ваш заказ, маленькая песли-кола и орешки, сейчас принесу, - недовольно произносит официантка и растворяется где то за дверями кухни.

Девушка не обманула. Через минуту маленькая бутылочка с тёмным газированным напитком и пачка арахисовых орешков в соли лежат у Ники на столике.

За весь вечер мимо Ники проходит множество людей, которые могли бы узнать в ней Алису, но никто не узнаёт, пока чья-то тяжёлая рука не ложится на её плечо.

- Привет Рыжик, что скучаешь? – голос тёплый и ласковый, где то Ника его уже слышала. «Точно! Это Лёша, парень который приносил нам концентрат для Кеши», Ника узнала его, по его мягкому голосу.

Лёша садится на стул рядом с Никой, по-свойски закидывает в рот пару орешков и жестом подзывает официантку.

- Ты что-нибудь будешь? – спрашивает Лёша у Ники.

- Я? Нет, спасибо. – Ника мотает головой.

- Хорошо, тогда принесите, пожалуйста, кофе и большой гамбургер, – говорит Лёша подошедшей девушке. - Что ты тут делаешь? - обращается он к Нике. – Я думал ходить по кофешкам не твоя привилегия. – Он мягко улыбается, в его присутствии Ника обретает какое-то неизвестное ранее спокойствие.

- Я… Я просто зашла. Здесь тепло. – Речь девушки путается, и каждое слово выходит с абсолютно разной интонацией. Ника перебарывает свой внутренний барьер и смотрит на лицо Алёши. Ровные, немного сухие губы, лёгкая небритость на щеках и подбородке, чёрные кудрявые волосы. Ника вспоминает то обжигающее чувство, то пламя, рождающееся в ней во время просмотра порно, только теперь это тепло зарождается не в низу живота, а гораздо выше, где то под сердцем. Тепло согревает её изнутри и поднимаясь всё выше. Ника чувствует, как это тепло ласкает её щёки и выходит наружу вместе с дыханием.

- Да, здесь тепло. Алис, с тобой что-то не то. – Лёша внимательно всматривается в лицо Ники. - Да ты вся красная, у тебя, наверное, температура. – Он дотрагивается ладонью до лба Ники, её сердце участило ритм. – Да нет, вроде всё нормально. Странно. Болит что-нибудь?

- Нет, не болит. – Его забота заставила Нику улыбнуться.

- Это хорошо. И всё-таки ты сегодня, какая-то странная, многого нет в тебе сегодня. Почему так? Как будто ты наполовину пуста. Нет тех долгих разговоров, того тяжёлого взгляда. Хотя…, мне это нравится. – Он улыбается Нике, и принимает принесённый официанткой заказ. – Знаешь, Я тут ненадолго. Сегодня день рождение у Ярика, Я знаю, ты его не очень-то любишь, но там будут Вика, Дрин, Пень с Оксанкой обещали прийти. Может ты хотела бы пойти туда и….

-Хотела. – Улыбается Ника, обрывая Лёшу на половине фразы.

Старая квартира, но при этом достаточно просторная, три или даже четыре комнаты, с высоким потолком и деревянным полом. В воздухе густым туманом висит сигаретный дым, застревающий у Ники в лёгких и вызывающий жуткий кашель.

- С тобой всё хорошо?! – заботливо спрашивает Лёша, стараясь перекричать громкую музыку.

- Да, кхе, всё хорошо. Просто дым! – отвечает Ника, так же громко.

- Я попрошу, чтобы проветрили.

С десяток молодых людей в абсолютно анархичном порядке разбросаны по квартире. Кто-то не может оторваться от объятий своей подруги на кухне, кто-то исторгает выпитое за вечер в туалете, но основная масса народу сконцентрирована в зальной комнате, вокруг небольшого стола-книжки.

- Алис пошли. – Лёша прошёл в зал первым, зазывая за собой Нику. – Народ, здорова! – Появление Лёши в компании сопровождается радостными, пьяными возгласами. – Подождите, подождите. Вы смотрите, кого Я к вам привёл! Рыжик, заходи!

Ника застыла на месте, не в силах пошевелится. Недолго думая, Лёша подхватывает девушку на руки и вносит её в комнату. Ника вжимается в его колючий свитер, пахнущий табаком и недорогим мужским парфюмом. «Ненавижу запах табака, но почему он так приятно пахнет», проносится в разуме Ники. Пламя в груди снова ласкает её щёки докрасна.

- Вот вам! – Лёша торжественно ставит Нику на пол.

- Оооо! Вот это да! Элис…

- Привет Лиса!

- Хей подруга! Как жизнь Алис?

Со всех сторон на Нику извергаются пьяные, приветливые голоса. Можно догадаться, что Алиса была весьма популярна в своём кругу общения. Нику крепко обнимает и целует в щёку девушка с очень объёмной причёской из мелких кудряшек.

- Здравствуй Рыжик, что-то давно тебя не видно. Куда пропала? – Девушка нарочито вульгарно жуёт жевательную резинку, обнажая окружающим ряд белых ровных зубов.

- Привет… Я просто работала. – Ника смотрит на волосы девушки и отвечает на автомате, но попадает в самую точку.

- А ясно. Смотрю тебе «химка» моя понравилась. Хочешь и тебе такую забацаем?

- Я не знаю… - Ника прячет взгляд, где то на своих пальцах.

- Что-то с Лисой не то. Какая-то она угрюмая. Лёх. Ты что с ней сделал? – Подаёт голос виновник торжества, сидящий на большом кресле в обнимку с подругой, увешенный разноцветными лентами и в праздничном колпаке.

- Ничего Я с ней не делал, - начал оправдываться Лёша, - Просто Рыжик приболела немного.

- О, ну так мы её сейчас быстро вылечим, старым народным средством. Оксан, будь добра принеси стакан. – Именинник-Ярик, заботливо усаживает Нику за стол и наливает в только, что принесённый гранённый стакан, дешёвого красного вина.

Алиса давала Ники, ради интереса, попробовать красного вина, а потом долго смеялась над последствиями, когда Ника измазывала голову в зубной пасте и пыталась вырваться в подъезд в одних трусах.

Под бдительным взглядом окружающих Ника залпом выпивает пол стакана вина, зажмурившись громко прокашливается.

- О, подруга, да ты прям не хило заболела, так. Ну, ничего сейчас согреешься. – Заботливая рука Ярика подливает в вино водки. – А это тебе мой фирменный коктейль, «Пьяный Рыжий» называется, но под него нужен огурчик. Пень! Огурец в студию, пожалуйста!

Закрыв после выпитого на мгновение глаза, Нике кажется, что пространство вокруг неё расплывается и ускоряется. Страхи ходят, и обнажается то, что Ника никогда бы не обнажила в своём сознании на трезвую голову. Ника оглядывается, вокруг неё сидят совершенно не знакомые ей люди, но при этом уже друзья. Они ухаживают за ней, шутят вместе с ней, они любят её, хотя ничего особенного Ника для них не сделала. «И всего этого Алиса хотела лишить меня?». Жуткая ненависть возвращается в душу Ники, но на этот раз она знает, кого и почему ненавидит. Ника ненавидит Алису за то, что та, имея всё это богатство, хотела всеми силами лишить её этого. Жуткая ревность забилась в сердце Ники, ревность к друзьям, «Они любят меня, слышишь Алиса, меня. Я лучше тебя». В этот момент Ника просто мечтает сказать это Алисе в лицо, но Алисы рядом нет. «И он любит меня, а не тебя». Ника утыкается нечувствительным от алкоголя лицом в колючий свитер Лёши.

Проходит час.

- И что, что Я ушла? Я тоже человек! Я имею права хотеть! Если Я буду бояться выйти из дома, то это уже… Я даже не знаю что это. Она сама виновата, что слишком надолго оставляла меня в тишине, она сама виновата, что она научила меня читать, и у неё было так много книг. Фух… Я… Я просто не понимаю. – Ника, в пьяном гоноре пытается объясниться, перед подругой с «химкой» на голове. – И что, что Я не знаю, «что-то там», зато Я знаю, откуда дети берутся. Рассказать?

- Эм нет, спасибо. – Отвечает ей, более трезвая подруга. – Лёш, Лёша, - шепчет она. – Мне кажется, что Алисе уже хватит, она того, совсем пьяная, бред несёт какой-то.

Лёша отрывается от шумного разговора.

- А? Ну да. Ну, думаю, мы тогда пойдём уже.

Выйдя из подъезда, в лицо Нике ударяет свежий холодный ветер, сдувая с волос, запах табака и лишний алкоголь из головы. Ноги Ники, как ватные и подкашиваются под собственным весом.

- О, да ты на ногах не стоишь. Ох, алкоголик мой. – Лёша подхватывает Нику под руку, не дав ей упасть. – Буду теперь тебя звать не Алиса, а Алкоголий. Видишь специально для тебя только что придумал новое мужское имя.

- Мужское?

- Да мужское.

- А почему мужское? – Ника возмущённо смотрит на Лёшу.

- Потому что, только мужчины могут так напиваться. – Он добро улыбается. – Давай прогуляемся, может, протрезвеешь немного. Ты не против?

- Неа, – улыбаясь, по-детски махнув головой Ника.

И в правду, с каждым пройденным переулком ноги Ники крепчают, а из головы уходит дурманящий туман. До конца не ясно, сколько сейчас времени, но очень темно. Мутная из-за облаков луна тусклым, бесполезным фонарем светит с неба. Ника чувствует необычайное спокойствие, даже скорей это похоже на счастье, на простое женское счастье. Она крепко прижимается грудью к руке Лёши, тепло мягкой волной разлилось по всему телу.

- Лёш?

- А?

- А ты много чего знаешь? – Алкоголь ещё не до конца покинул голову Ники, и она говорит всё, что первое приходит ей на ум.

- Я? Ну даже не знаю, что сказать. – Лёша трезв и спокоен.

- А, ты например, знаешь, что вода прибывает в трёх агрегатных состояниях, и что та вода, из которой состоит дождь, когда-то была морем?

- Ну, это Я точено знаю.

- А что такое любовь знаешь?

Вопрос на секунду сбивает Алешу с толку.

- В смысле? А… ну, любовь…, честно говоря, Я могу сказать только, что нужно определится какая любовь. Хотя…, любовь, она, наверное, и в Африке любовь, тем не менее…

- Что-то Я ничего не поняла.

- Ха-ха, да Я сам не понял, так что не парься. Когда Я смогу сформулировать все свои мысли в три слова, Я тебе обязательно скажу. Хорошо?

- Хорошо. – И Ника ещё крепче прижимается к Лёше.

Присев на скамейку на набережной, они перестают говорить, в тишине наблюдая за гонимыми ветром волнами.

- Я читала такое мнение, что всё, что существует, есть иллюзия. Не только такие абстрактные понятия как любовь, Бог, власть, но и то, что мы можем увидеть, услышать, потрогать руками. – Молчание немного напрягает Нику, и она решается завести новый разговор.

- Вот как? Интересно. И почему? – Лёша переключил своё внимание с волн.

- Ну, то представление о мире, которое мы сейчас имеем, это фантазия нашего разума, основанная на информации, полученной от органов чувств. Но ведь наше тело не способно уловить всю информацию о мире, который вокруг нас. Например, наше зрение, оно видит всего семь цветов спектра, в то время когда, например птицы могут видеть помимо нашего, ещё и ультрафиолетовое излучение, а крабы и инфракрасное. То есть смотрим мы на розовый шар, а он на самом деле не розовый, а обратно-зелёный. Тоже самое со слухом. Для нас это может быть тишиной, а для кого-то невыносимый гул. Выходит, мы глухи и слепы, и при этом доказываем какую либо истину. А помимо обмана органов чувств, нас часто обманывает сам разум. Если, например, принять какое либо психотропное вещество, могут развиться определённые галлюцинации, которые мы можем видеть, слышать, а иногда даже и осязать. Так как понять, что всё, что мы имеем сейчас вокруг нас не иллюзия?

- Знаешь, ты меня в последнее время сильно балуешь такими вкусными вопросами. Я тебе могу сказать даже больше. Само время может являться иллюзией в нашем восприятии. Время существует лишь для того, чтобы изменять материю, точнее даже правильно будет сказать, что постоянное изменение, материи мы называем временем. Человек рождается, стареет, его тело изменяется и создаёт время. Камень под действием воды обтачивается, разрушается и тоже создаёт время. Планеты двигаются, изменяя положение материи в пространстве, и тоже создают время. Достаточно вернуть все изменения, которые произошли, на свои места и время вернётся назад. А если материя, которая находится в пространстве, не будет изменяться, то и времени не будет. Зачем оно, если нечего изменять? И это вполне нормально. Но не совсем нормально, быть голодным.

- Причём тут голод?

- Голодный думает о еде. И если ты думаешь о том, что всё иллюзия, то чем голодна ты?

Ника долго думает над вопросом, но не находит подходящего ответ.

***

- Может, поедем к тебе, или ко мне? – Неожиданно предлагает Лёша, не отрывая взгляда от речки.

- Зачем? – Воспоминания об Алисе за занавеской, выгоняют из головы Ники последние капли дурмана.

- Ну, помниться кто-то мне обещал бесплатный умопомрачительный секс.

- А, ну да, наверное.

- Или ты назад пятками?

- Эм, нет. Давай к тебе! – Не совсем понимая сути вещей, Ника отводит беду от ворот.

- Ну, хорошо. Пошли, возьмём такси, Я плачу.

Вишнёвая шестерка стоит на остановке в ожидание запоздалых клиентов. Лёша о чём-то быстро договаривается с водителем, и тот заводит шумный двигатель. Дорога кажется Нике очень долгой. Время от времени в её нутро пробирался страх, когда машина проезжает мимо какой-нибудь заброшенной стройки, или неизвестного ей пустыря, но ровное и спокойное дыхание Алексея вновь вселяет ей спокойствие.

Алексей живёт в дальнем районе города. Чтобы добраться до его дома, нужно переехать несколько мостов, и пересечь пару пустырей.

Расплатившись с таксистом, Лёша помогает Нике вылезти из машины.

- Давно ты у меня не была.

- Ага, - отзывается Ника пугливо, но с долей любопытства озираясь по сторонам.

- Видно очень давно.

Проходя внутрь квартиры, Ника несколько раз спотыкается в темноте обо что-то твёрдое.

- Ты извини, у меня тут лампочка перегорела, всё никак не догадаюсь заменить. Вроде днём всё видно, а вот как ночь, так сразу вспоминаю про неё. Осторожно, здесь должен быть велосипед… Да вот, ты об него уже споткнулась.

Выйдя из длинной узкой прихожей, молодые люди проходят в единственную комнату.

Лёша зажигает торшер. Приглушённый тёплый свет заливает небольшое помещение. В комнате стоит диван, разложенный, как двух-спальная кровать, письменный стол, стул и пара тумб, на которых горой навалена одежда. Диван заправлен простынёю, по нему раскинуты подушки и скомканное в углу большое махровое покрывало.

- Как видишь, не много чего изменилось. Вот только шкаф выкинул, без него просторнее. А вот куда вещи из него деть не придумал ещё.

Алексей на ходу закидывает валяющиеся на полу носки, майки и прочие элементы мужского туалета за тумбочки, стоящие у окна. Отогревая ладони, молодой человек снимает куртку и кидает её на всё ту же кучу с бельём.

- Ты раздевайся, тут тепло. Может, ты чая хочешь?

- Я? А… нет. – Засмотревшись на незнакомое место, Ника не сразу поняла вопроса. А когда поняла, то подумала, что горячий чай был бы очень кстати.

Снимая куртку, Ника садится на диван, и разглядывает гору CD дисков, лежащую у двери.

- А, это. Да вот всё никак не соберусь отдать. У друзей понабирал послушать, а времени, что-то как-то не было. В итоге уже отдавать пора, а Я ни одного диска и не прослушал. «С чего бы?» спрашивается.

Сильно растрепав волосы, выгоняя с головы остатки мороза, Лёша снимает футболку, обнажая широкую спину и слегка волосатую грудь. Ники становится душно. Капля пота стекает по её лицу.

- Ты опять вся покраснела. Нет с тобой явно сегодня что-то не то. – Лёша поднимает Нику с дивана и крепко прижимает к груди. Её дыхание на время перехватывает, и девушка отчетливо слышит, как бьётся её сердце. – Я уже и забыл, какая ты маленькая у меня. – Лёша добро улыбается, поглаживая Нику по голове. Держа правой рукой подбородок девушки, он пристально вглядывается в её бегающие от волнения глаза. Не говоря ни слова, он крепко целует Нику в дрожащие губы. Мягкие губы и колючий подбородок Алексея касаются Ники. Пуская в свой рот его язык, девушка чувствует приятный привкус. Она сглатывает слюну, и просит ещё, подаваясь всем телом в его объятья, к тёплой груди. Её телом быстро овладевает, уже знакомый ранее жар. Он в секунды разливается по каждой клетке организма, заставляя ноги дрожать от возбуждения. Ника ловит себя на мысли, что по её ноге тонкой струйкой стекает тёплая тягучая жидкость, но эта мысль не может остановить такой момент. Разум её как в тумане, тело горит и вот-вот воспламенит одежду. Девушка одной рукой пытается стянуть свитер, Лёша быстро помогает ей в этом, потом футболку. Оказавшись обнажённым, тело не чувствует прохлады, охладить его могут лишь прикосновения. Продолжая целовать Нику, Лёша правой рукой берёт её грудь и нежно сжимает набухший до предела сосок.

- А!

От тёплого прикосновения в груди, тело Ники сильно напрягается. Наслаждение концентрируется в одной точки и с рывком выплёскивается наружу в виде стона. Слегка дёргаясь, Ника достигает оргазма от одного прикосновения. Глубоко дыша, она крепко цепляется в спину Лёши, ожидая, когда наступит момент ослабления, но оргазм не отпускает её. Тёплое блаженство продолжает сжимать мышцы внутри девушки. Ника чувствует, как между ног непрерывными потоками выделяется смазка, просачиваясь сквозь джинсы и впитываясь в диван.

- Ты кончила? – спрашивает Лёша с удивлением, ещё крепче прижимая к себе девушку.

В ответ лишь напряжённая тишина. Наступает момент расслабления. Тело Ники становится мягким и она, отпустив Лёшу, обессиленная падает в его объятья. – Отдохни. Надо же так… - он аккуратно укладывает Её на диван и ложится рядом, наблюдая, как её бледная грудь поднимается и опускается под глубоким дыханием.

Придя в норму, Ника, свернувшись калачиком, крепко прижимается к Лёше, пряча своё лицо под его рукой.

- Ну, ты чего, Рыжик? – Лёша обнимает девушку, натягивая на неё махровое покрывало.

Внутренний огонь Ники потихоньку оставляет её тело, на его место приходит мягкая, тягучая сонливость. Уткнувшись лицом в Лёшино ребро, Ника отчётливо чувствует его запах. Тело молодого человека вспотело, и от него веет терпким, но приятным букетом запахов: зелёное яблоко, сбор каких-то пряностей и дешёвый мужской одеколон. Прижав свою ногу к паху Лёши, Ника чувствствует его эрекцию.

- Я невероятно счастлив, что сегодня Я настолько хорош, но мне интересно, просто так, для общего ознакомления, это на сегодня всё? – он добро улыбается, поглядывая то на удивлённые глаза Ники, то на её мокрые штаны.

- Я… Я не знаю. – Ника чувствует свою растерянность. Её нулевой опыт в делах мужского тела, ставит перед ней твёрдую стену непонимания происходящего.

- Ты сегодня так многого не знаешь. Ну ладно…

Алексей крепко прижимает руки девушки к кровати и жарко целует, уводя поцелуи к обнажённой груди. Возбуждение тут же возвращается к телу Ники. Жар накрывает её, и под махровой пристанью уже душно.

Спустившись вниз, Лёша быстро стягивает с девушки джинсы, а после и насквозь промокшие трусы.

- Привет, давно не видались, - обращается Лёша к обнажившему телу, вызывая этим у Ники улыбку.

Впившись крепким поцелуем в губы Ники, он проводит рукой по волосам на лобке и окунает пальцы в тёплое и утопающее в смазке влагалище. Не выдерживая ощущений, Ника резко прогибает спину и издаёт стон, не отрываясь от поцелуя. Покрывая тело девушки дорожкой из поцелуев, Лёша останавливается в области паха. Кинув последний взгляд на лицо Ники, он по шире раздвигает её ноги и проводит языком между половых губ. Тело девушки вздрагивает, и она сжимает его голову между ног, как в стальных тисках.

- Ты чего?

- Щекотно.

- Зря, а мне нравится. – Молодые люди обменялись улыбками, согласившись на том, что для этого будет ещё и другое время. – Ну, тогда давай по-другому.

Алексей поднялся и лёг рядом с Никой, надменно задрав руки за голову.

- Ну, давай?

- Что давать?

- А штаны Я сам должен с себя стягивать, что ль?

Лёша улыбается, давая понять, что его надменность лишь игра. Понимая это, Ники, будучи полностью обнажённая, наспех расстегивает ремень и стягивает его джинсы. Стягивая следом трусы, перед ней оказывается член довольно внушительных размеров. Увиденное, на какое-то время, вводит девушку в ступор.

- Что-то не так? – Удивлённый взгляд Ники беспокоит его.

- А? Нет, нет. Всё нормально. – Вопрос возвращает Нику из раздумья.

- Ну, если всё нормально, можешь взять его.

- Руками?

- Ну, если хочешь, можешь и ногами, но лучше конечно ртом.

- Ртом?

- Да. Ну, пососи его. Просто Я уже не могу, он слишком напряжён.

Девушка осторожно берёт в руки член. Горячий и твёрдый, кровь пульсирует по нему, и Ника чувствует это своими ладонями. Внимательно разглядывая, неизвестный ранее ей орган, она берёт в рот головку и начинает медленно посасывать. На вкус он слегка солоноватый, но при этом очень приятный на ощупь.

- Молодец, но было бы ещё очень не плохо, если бы ты двигала ручками вверх, вниз, а то так как-то не то.

Прислушавшись к совету, Ника аккуратно, чтобы ни задеть зубами, начинает скользит губами вверх, вниз. Тоже самое, она делает и руками. Напряжённая головка члена приятно соприкасается с нёбом и щеками.

- Побыстрее, - просит он, наблюдая за старанием Ники.

Убыстряя темп, девушка чувствует, как сама близка к тому, чтобы кончить. Невероятная эйфория от мысли о том, что она делает такое, заставляет её тело трепетать. Но дойти до апогея наслаждения, Ей не удаётся. Что-то очень горячее и солёное под напором ударяет в её небо. Минуя язык, жидкость прыскает в носоглотку, и по стенке горла стекает вниз.

- Кхе! Кхе… - От неожиданности Ника сильно поперхнулась. Закашлявшись, девушка выплёвывает всю сперму Алексею на живот. Молодой человек, не успев получить полноценный оргазмом, тут же подрывается к девушке.

- Извини Рыжик. Я сам не ожидал, что так быстро получится. Ты прокашляйся, Я тебе сейчас чая принесу.

Прополоскав горло чаем, Нике стало легче, но момент страсти был упущен, поэтому было решено просто полежать и поболтать о чём либо, в любом случае задуманное было достигнута и оба молодых человека испытали оргазм, а каким путём уже было не важно.

- Тебе было приятно? – Ники немного стыдно за свою оплошность, и она хотела бы узнать, что чувствовал Лёша.

- Да, очень.

- Так же как и мне?

- Ну да, возможно.

Ника смотрит на Лёшу взглядом сочувствия. Она сочувствует, что ему было так же хорошо, как и ей. Причина этого, видно известна лишь самой Ники.

Время близится к рассвету, а в головах молодых людей всё так же много разных мыслей, которые так хотелось бы высказать друг другу. Уже были разговоры про многое, и про звёзды, и про мир в целом, про маленьких собачек с плоскими мордами, и про лицемерных богачей, про книги которые Нике удалось прочесть в недавнем времени, про очень многое, почти про всё. Но при этом тем для разговора не становилось меньше.

- А знаешь Алис, что самое прекрасное здесь и сейчас?

- Что?

- То, что ты меня никогда не любила. Нет, Я серьёзно. Может тебе сейчас это неприятно слышать, хотя… думаю тебе всё равно. Но от того, что ты меня никогда не любила, Я чувствовал себя намного лучше. Я никогда не чувствовал себя обязанным в чём-то, напротив Я всегда ждал чего то от тебя. Во многом, девушки, не болеющие любовью, может даже и лучше, для таких вот, как Я. А ты как считаешь?

- Я… Я не знаю.

- Опять твоё «Я… Я не знаю», это уже какая-то привычка. А знаешь, что мне ещё кажется жутко отвратительным? Любящие девушки, думающие, что они любящие. Ты просто не представляешь, сколько раз мне приходилась через это проходить. – Лёша повернулся на бок, готовясь рассказать Ники свой рассказ в подробностях. – Ну вот, смотри. Любящая девушка, которая думает, что она любящая, всегда ждёт и вожделеет романтики. Не задумываясь об серьёзных моментах мужской психологии, они просто считают, что если мужчина любит, он всегда должен быть рядом, каждую мысль посвящать ей, и если она входит в комнату, то всё его внимание по любому должно быть сконцентрировано тоже на ней. Ну а как же иначе, он же любит её, а любовь это вам не хухры-мухры. Согласен, что-то подобное должно быть, но лишь подобное. Ну вот, когда в реальной жизни, случается такой момент, что молодой человек занят чем-то, не может восхититься её невероятной красотой, или у него, например, нет времени пообниматься у стены, шепча ей на ушко разные милые прелести, рождается диссонанс. «Как же так? Наверное, он меня больше не любит!», думает она. Но хочется внимания, хочется этих самых соплей на ушах возле стенки. И не считая нужным обдумать ситуацию здраво, она делает то, чему учила её мама, «Покажи мужику сиськи и он твой». Нет, ну тут конечно понятно, чем бы мужчина не занимался, если к нему подойдёт полуобнажённая женщина, которая ему ещё и не безразлична, начнёт его обнимать, целовать, ясно дело, что он оторвётся от любого дела и со страстью овладеет ею. Только вот секс, не приносит потом той желанной романтики, ради которой он был. Девушка, инициирующая секс не по крику тела, а по зову разума, есть одно из самых отвратительных явлений мира. Она становится пятном грязи в моих глазах, а её глаза так и отражают вину содеянного, но не её вину, а мою, вину за то, что Я трахнул её тогда, когда она была не возбуждена. Своими такими поступками девушки, которые думают, что они любят, рождают вину в душах своих псевдо-любимых мужчин. Мол, «Ты со мной только ради секса, который Я тебе даю, даже не возбуждаясь, ты ничего не можешь дать мне, ты не можешь быть рабом моих прихотей». Насколько нужно быть глупыми и пошлыми, чтобы творить такое с мне-подобными? Секс никогда не должен становится источником вины!

Разговор явно трогает Алексея за живое. От напряжения на его лбу выступили вены.

– Какого чёрта женщина может говорить, что любит, считая «любимого» зверем? Нахер секс, она бы лучше поинтересовалась, чем он так занят, может ему нужна элементарная помощь, моральная поддержка, в конце концов. А знаешь что Алиса, наверное, так и есть, и не о какой вины здесь речи идти не может. Если женщина может привлечь внимание мужчины только сексом, значит, обратив на неё внимание, таким образом, ты делаешь ей великое одолжение.

Лёша замолчал, зло смотря в потолок и глубоко дыша.

- Лёш? Тебе плохо?

- Нет Алис, мне хорошо. – Он снова мягко улыбается, как обычно. – Хоть ты до секса в возбуждённое состояние и доходишь редко, но ты никогда меня не обманывала. Ты умница. А сейчас ты особенно хороша, даже и не знаю, что такое с тобой творится. Как будто… не знаю даже. Поглупела что ли. – Алёша невольно засмеялся. – Но это очень хорошо.

- Значит, Я тебе нравлюсь больше чем Алиса, старая Алиса. В смысле, чем раньше.

- Больше. Больше чем все старые Алисы вместе взятые. Кстати, а куда ты их деваешь?

- Кого?

- Старых Алис.

- Ну, одна плавает в формалине, другие не знаю, – честно отвечает Ника.

***

Два дня спустя.

Аккуратный стук в дверь вытаскивает Нику из дрёмы. Как продолжение сна, стук монотонно не прекращает доноситься из прихожей. Не вылезая из-под одеяла, Ника спокойно, без каких либо эмоций продолжает слушать ритмичные звуки из-за двери, они очень хорошо сочетаются с тишиной и видом закрытого старого шкафа. Осознав, что стук является не картиной утреннего пробуждения, а призывом открыть входную дверь, Ника резко вылезает из-под одеяла, накидывает на обнажённое тело халат и быстро подбегает к входной двери.

- Это кто? – спрашивает она, через дверь.

- Привет. Ты проснулась? Я не хотел тебя резко будить, поэтому решил немного подождать, чтобы….

- Эм… Спасибо, но кто это?

- А, да точно. Ты, наверное, меня не помнишь. Приоткрой дверь на щеколду, сил тихо выбить дверь на щеколде мне не хватит, а если буду шуметь, то соседи услышат и вызовут милицию. Так что ты, как бы в безопасности. – Голос спокойный и с еле уловимой ноткой доброго юмора.

Послушавшись совета, Ника приоткрывает дверь на щеколде. За дверью стоит тот самый высокий лысый парень в длинном чёрном пальто, который помог ей добраться до дома, в тот день, когда она первый раз вышла на улицу.

- Вспомнила? Привет. – Он светло улыбается. От его больших чёрных, как смоль глаз веет жизнью и здоровьем.

- Ам, да. Привет. – Ника не может сдержать улыбки. она очень рада вновь увидеть этого человека, пахнущего сандалом.

- Я просто хотел с тобой увидится, можно зайти?

- Я… Я не знаю. Мне не очень удобно.

- О, не беспокойся, Я совсем ненадолго. Я вот тортик купил, - он поднимает правой рукой небольшую серую коробку, - чаю попьём. – Незнакомец одаряет Нику белозубой улыбкой.

- Ладно, хорошо. Подожди только минуту.

Ника прикрывает дверь и секунду думает над ситуацией. Впускать кого-либо в дом, при сложившейся ситуации очень опрометчиво с её стороны, но нутро толкает Нику на это. Она быстро надевает на себя джинсы, футболку, поправляет занавеску прикрывающею аквариум и плотно закрывает двери в комнату.

- Проходи на кухню, у меня в комнате беспорядок. – Ника проводит незваного гостя к столу.

- Хорошо. Если ты не против, Я возьму нож, чтобы порезать торт, пока кипит чайник. – Он с первого раза открывает нужный ящик в столе, где лежат ножи, достаёт тот, что поменьше и ополаскивает его в воде. – Что-то не так? - Незнакомец ловит удивлённый взгляд Ники. – Я его просто смачиваю в воде, чтобы крем ни прилипал к лезвию. Привычка детства.

Пока незнакомец нарезает торт, Ника достаёт из ящика чашки.

- А у тебя есть имя? – как будто невзначай спрашивает незнакомец, заканчивая резать торт.

Ника замерла, наверное, на целую половину минуты, обдумывая вопрос.

- Да, конечно. Меня зовут Алиса. Разве ты меня не знаешь? – отвечает Ника, парируя вопрос вопросом, немного посмеиваясь, чтобы как то скрасить неловкую паузу.

- Нет, нет. Ты не поняла. Алиса должна была дать тебе имя, но не могла же она тебя назвать Алисой. Она была редкостной собственницей, и к своему имени, наверное, испытывала такие же чувства.

Ника чувствует, как её сердце, одним большим ударом выкачивает всю кровь из тела, слив её через пятки в пол.

- Господи! Да ты вся побледнела. Присядь. – Незнакомец заботливо подхватывает девушку за плечи и усаживает за стол. – Зачем так переживать?

Он сел рядом, взяв в свои ладони, холодные ладошки Ники, согревая их.

Волна неописуемого страха вымывает из Ники все силы и все мысли. Вроде и хочется сказать, всё что думаешь, но в голове как будто пусто и язык не способен передать этой пустоты. Только молчание.

- Не можешь говорить? Понимаю… - Незнакомец печально смотрит на её белые руки. – Если ты не против, давай Я за тебя буду говорить, а ты только головой кивай. Хорошо? – он улыбается.

Ника внимательно смотрит незнакомцу в глаза, как будто стараясь что-то понять, но в голове, по прежнему пусто. Только давящий шум бьющегося от страха сердца.

- Значит Ника? – Спокойно говорит незнакомец.

Ника с ужасом смотрит не него.

- Ха-ха, видела бы ты сейчас своё лицо. – Он засмеялся. – Нет, правда. Но это не всё… - Его взгляд быстро меняется на серьёзный. – Просто это имя, как множество ворсинок прилипло к тебе. Очень много раз она называла тебя им, и только она. То, что Алиса, тебя им так много раз называла, это не делает имя твоим. Есть, какое-то другое имя, так ведь? То, которое ты так часто произносила в мыслях. Ке….

- Кера… - Голос Ники выходит наружу, из пересохшего от волнения горла, скрепя как заржавевшая дверь.

- О! Точно. Оно мне нравится, да и тебе подходит гораздо больше. Не так, ли?

Ника чувствует себя разгромленной с треском. То, что было временами скрыто, даже для неё самой, так просто услышать от кого-то. «Поражение, полный провал».

- Наверное, тебе нужно немного побыть одной? – Голос незнакомца учтив и мягок. – Ты… ты не против, если Я схожу, посмотрю на неё? Больно уж интересно. она в комнате ,да?

«Снова! Поражение, за поражением!»

Ника провожает незнакомца в комнату испуганным взглядом, «Проклятье!».

Через некоторое время из комнаты возвращается незваный гость, с эмоциями неописуемого восторга на лице.

- Это так… так волнующи. Правда. Это великолепно. Ты не против, если Я потом, когда будет время это нарисую. Я люблю иногда посвящать время живописи, у меня даже есть небольшая коллекция…

- Ты кто такой? – Голос Ники груб и сух. С таким тоном говорят женщины, обнажившие своё тело при мужчине против своей воли.

- Я? Я тот, кто не видит снов. – Его лицо сильно изменилось.

- Как тебя зовут?

- По-разному, кто как хочет. Видишь ли, тот, у которого нет имени, есть пустышка, без воли. Количество имён это показатель возможностей. – Тон голоса незнакомца серьёзный и спокойный.

- И как мне тебя называть?

- Как хочешь, так и называй. Только при условии, что мне понравится моё имя.

- Я не знаю, как мне тебя назвать. – Её голос всё ещё сух и жёсток.

- Понимаю. Имя само к тебе придёт, а вместе с ним и Я. Ты сегодня переволновалась, тебе нужно отдохнуть и свыкнуться кое с какими мыслями. И обязательно скушай тортик, он очень вкусный и полезный, Я старался. А теперь спать.

***

Резкое аномальное потепление вызвало не по сезону сильный дождь. Огромные капли беспрерывно барабанят по окну и карнизу. Комната наполнена заоконным мраком.

Ника с трудом поднимает тяжёлую, как после похмелья голову с подушки. Сильно зажмурившись, она пытает остановить плавающую перед глазами комнату. Эхом в голове отдаются слава далекого разговора.

Аккуратно, придерживая голову, Ника садится на кровать.

- Пф… Плохо…

С трудом поднявшись, Ника доходит до ванной. Умывшись холодной водой, она ловит себя на мысли, что встав с постели, она не одевалась, но джинсы и футболка на ней. «Только не это!». Бросив полотенце, Ника вбегает на кухню. На столе лежит вчерашний торт.

Её ноги подкашиваются и аккуратно усаживают тело на стул. Всё нутро Ники заполняет недавняя слякоть. Страха нет, есть то, что остаётся после, мягкая, тягучая грязь обиды поражения. Просто тяжесть.

Кремовый торт одиноко стоит на столе. Ника искоса поглядывает на его розовые зефирные цветы. Есть ей совсем не хочется, но цветы такие красивые, что отказаться попробовать хоть один кусочек, значит обмануть себя. Положив в рот один зефирный цветочек, что-то отдалось в желудке Ники эхом. Медовая сладость разливается по её рту. Разумом она осознаёт, что это просто зефир, но тело думает иначе. Отламывая от торта руками кусок за куском, Ника чувствует, как эта сладость окутывает горло и желудок, заставляя, есть всё больше и больше. Тело как будто отказывается подчиняться ей. Несмотря на измазанное в крему лицо, Ника с дикой жадностью продолжает поглощать десерт. В одну секунду, не успев засунуть в рот очередной кусок, Ника чувствует, как всё съеденное ею приобретает с начало солёный, а потом страшно горький вкус. Горечь охватывает её горло. Выпивая подряд два стакана воды, сбить ужасный вкус не удаётся. Рвотный позыв даёт ей времени только добежать до туалета. Нагнувшись над унитазом, тело командует «старт!». Нечто очень горькое и вяжущее, чёрного маслянистого цвета, совсем не похожее на съеденный торт выходит из неё наружу. Из глаз и носа, как из крана льются слёзы. Всё тело извергает то, что быть в нём недолжно. Всё горе, все страхи, всю обиду, таящуюся в самых отдалённых районах нутра. С каждым рвотным позывом, с каждым выблюваным комком нефтеобразной жижи, Ника чувствует невероятное облегчение. Слёзы на её щеках, быстро испаряются, оставляя на своём месте стянутую сухость.

Вдох-выдох. Чистый смех Ники.

Избавившись от всего лишнего, всё её существо чувствует невероятное облегчение. Места, в которых долгие месяцы скапливались лишние мысли и лживые страхи, теперь пусты. Пустоту постепенно заполняет спокойствие и свет. Долгожданное умиротворение, после болезненной бури.

Умывая лицо от слёз и крема, Ника боится посмотреть в унитаз, на ту скверну, что минуту назад извергалась из её рта. Один быстрый мимолётный взгляд, потом второй, после третий-пристальный. В унитазе плавают остатки пережёванного торта, сливочный крем, куски бисквита и более нечего.

Обретя долгожданный покой, Ника садится в центре комнаты на ковёр, поджав под себя ноги по обычаю. «Нужно понять, что делать дальше, поэтапно». Самой главной мыслью Ники, на данный момент является лысый незнакомец, который откуда-то знает то, что узнать некто ни в коем случае не должен.

«Он может рассказать Лёше, и Лёша узнает всё. Он перестанет меня любить, все перестанут меня любить».

Подсознание приветливо поддерживает размышление.

«Нельзя этого допустить, нельзя оказаться одинокой».

«Нужно его найти»

«Найти, и?»

«…»

«Как его найти?»

«Имя! Я скажу его имя, и он придёт. Он так сказал!»

Обложившись книгами, Ника поочерёдно, произносит вслух каждое имя, которое попадается ей на страницах.

- Ватанабэ! Лев! Фёдор! Алишер! Джон! Вельтан! Себастьян! Борис… - Прерываясь, только по естественной нужде, или чтобы сделать себе бутерброд, Ника проводит так два дня.

Запасы книг подходят к концу, как и запасы еды. Если взглянуть на кухню, возможно, удастся найти макароны, или гречку, но Ника не хочет лишний раз напоминать себе об этом. К концу второго дня в сердце Ники вновь проникает тревога, но сон ровняет это чувство со всеми остальными.

***

- Знаешь, Я решил по-другому… - До боли знаковый голос раздается, где-то вдалеке, за миллионами тонких пелён.

Мягкий голос убаюкивает Нику, но стоило, этому голосу дотронутся до сознания, как Нику ударяет молния, проносясь от макушки до пят, пробуждая весь организм. Девушка подпрыгивает на кровати в обнимку с подушкой, быстро заматывая тело в одеяло.

Лысый незнакомец сидит на краю кровати, внимательно разглядывая книги.

-Что ты тут…? Как…? – Не отойдя ещё от сна, речь Ники несвязна.

- Ахах, просто хотел тебя впечатлить. Впечатлил?

- Что ты тут делаешь? Как ты здесь оказался?

- Впечатлил. Ты мне сама открыла дверь, а потом уснула и всё забыла, чтобы Я мог, вот так вот спонтанно появиться у тебя в комнате. Посмотри под одеяло.

Ника приподнимает одеяло и смотрит на футболку и джинсы, одетые на ней. В её сознание пробегают отчётливые воспоминания вчерашнего вечера, когда она сняла их и повесила на стул, ложась спать голой.

- Проходить сквозь стены, к сожалению, не научился, да и хрен знает, умеет сейчас кто-нибудь это, или нет. В общем, пару часов назад ты мне назвала все основные имена, которые ты мне подготовила, не одно из них мне не понравилось. Всё слишком банально, или наоборот чересчур пафосно, никакого смысла, Я этого не люблю. И убить меня ты тоже, кстати, пыталась, в итоги расшибла локоть.

Ника смотрит на свежую ссадину на правом локте.

- Я не обиделся на это. Правда. Но ждать слишком долго Я не могу. Ты должна сейчас же дать мне имя, которое будет моим. Если тебе это не удастся, Я уйду навсегда, и обещать конфиденциальность твоих тайн Я не могу. Сама понимаешь, скрывать информацию об убийце это самое настоящее преступление против морали, Я не могу на такое решится. Я пожалуй буду считать до десяти, очень медленно, а ты постарайся это сделать. Я начинаю считать от одного, хорошо?

Всё происходящее кажется Ники нереальным, и единственным способом избежать всего этого, это лечь поудобнее, и постараться заснуть как можно крепче.

- Раз…

- Дасах… - Не медля, произносит Ника.

- А, извини. Что? – Незнакомец не сразу соображает в чём дело.

- Дасах. Твоё имя Дасах. Оно подходит тебе?

- Ха, ты что издеваешься? Мы до этого тут два часа мусолили все имена мира, чтобы придумать нечто подобное, а сейчас ты говоришь «Дасах»? Ха,-ха ну ты даёшь. – Глаза незнакомца полны холодного смеха.

- Оно тебе не нравится? – Испуганно спрашивает Ника.

- Не в этом дело, просто… В общем, не важно. Хорошо, умница, Я другого от тебя и не ожидал. Не в бровь, а в глаз. Но тебе нельзя называть меня Дасах, это принижает мою волю. Моё имя для тебя Даасах. Запомнила?

- Да. «Даасах».

- Хорошо. А теперь пошли, поедим. Я принёс немного еды, а то у тебя с этим, как-то туговато.

Пока Ника мажет бутерброды с маслом, Даасах жарит яичницу с колбасой.

- Даасах? – Ника осторожно спрашивает, как будто дотрагивается до больного места.

- Да?

- Что тебе нужно?

- Мне? – искренне удивляется он. – Ну, на данный момент, чтобы ты сытно поела.

- А потом?

- А потом посмотрим, Я ещё не заглядывал так далеко. Не моя привилегия. Такс, вот. – Даасах выкладывает яичницу с обжаренной колбасой Нике на тарелку.

- А ты есть не будешь?

- Нет, спасибо, Я такое не ем. С меня бутерброда с маслом хватит. А ты кушай, кушай.

- Спасибо.

- Не благодари, за еду не благодарят. – Молодой человек осторожно размешивает сахар в стакане с чёрным чаем. – Так что, Ника или Кера?

- В смысле? – Ника с аппетитом поглощает завтрак, и говорит с набитым ртом.

- Я не думаю, что ты настолько бесстрастна, что тебе, всё равно как тебя называют. Кера, или Ника?

- Я не знаю. А разве нельзя иметь два имени?

- Для тебя пока нет.

- Хорошо. – Остаток яичницы Ника доедает в тишине.

Закончив завтракать, молодые люди переходят обратно в комнату. Не чувствуя никакого дискомфорта в обществе Даасаха, Ника спокойно начинает прибираться.

- Так чего ты от меня хочешь? Я не чувствую сейчас страха перед тобой, но Я не уверена, что это естественно.

- А ты так хочешь бояться меня? – Даасах улыбается.

- Я… не знаю. Я просто хочу жить, как живут все люди. Я хочу любить. Я хочу, чтобы у меня были друзья. Как… как у Алисы. – Её взгляд переходит на аквариум скрытый за занавеской. – Мне кажется, что ради этого Я готова на всё. Слышишь, Я всё могу сделать, только оставь меня в покое и молчи всегда про то, что знаешь обо мне. Пожалуйста. – Ника вплотную подходит к Даасаху. – Хочешь, Я займусь с тобой сексом? Хочешь Я отсосу у тебя, и ты меня оставишь? Я знаю, мужчинам это нравится, Я видела, как вы счастливы от этого.

- Не думаю, что у тебя это получится. Я кастрат, кастрировал себя, в семнадцати лет. Вот такие дела.

Ника смотрит непонимающим взглядом.

- Не думаю, что ты понимаешь, о чём Я, но Я просто лишил себя того, что мне тогда мешало. Мне нужно сейчас только одно. Ты должна просто уехать со мной. Пока ты будешь собирать вещи, Я отвечу на некоторые твои вопросы.

- Почему Я должна это делать? – Ника заглядывает Даасаху в чёрные глаза, ища ответа.

- Потому что у тебя нет другого выбора. Рано или поздно, через день, через месяц, может быть через год, окружающие тебя люди будут оставлять тебя. Даже если никто не узнает, что ты не Алиса, всё равно все люди рано или поздно уходят, кто-то из твоей жизни, а кто-то просто из жизни. Всё что ты имеешь, меняется, и чтобы ничего не потерять, нужно тоже меняться. Всё уйдёт. Ничем нельзя дорожить, в этом и есть Воля. И ещё… Я знаю, как ты появилась, и самое главное зачем. И Я обещаю тебе, если ты пойдёшь со мной ты узнаешь это.

- Ты обещаешь?

- Обещаю.

Источник: novichbook.com

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg