Георгий Иванович Чулков Тайная свобода
«Как будто приоткрылась дверца…»
Как будто приоткрылась дверца Из каменной моей тюрьмы… Грудная жаба душит сердце В потёмках северной зимы. И кажется, что вот – мгновенье — И жизни нет, и всё темно. И ты в немом оцепененье Беззвучно падаешь на дно. О, грозный ангел! В буре снежной Я задыхаюсь, нет уж сил… Так я в стране моей мятежной На плаху голову сложил.ПОЭЗИЯ
И странных слов безумный хоровод, И острых мыслей огненное жало, И сон, и страсть, и хмель, и сладкий мёд, И лезвие кровавого кинжала, И дивных лоз волшебное вин, — Поэзия! Причудница столетий! — Всё, всё в тебе для нас претворено!.. И мы всегда, доверчивые дети. Готовы славить муки и восторг Твоих мистерий и твоих видений, И яростно ведём ревнивый торг За право целовать твои колени.24 мая 1938. Ялта.
ПАМЯТЬ
«Je n'ai rien centre I'Evangile, et…»
«Я давно хотел перечитать…»
Достоевский -слова Степана Трофимовича Хорошо быть нищим, светлым, вольным. Вольно петь, любить и жить, как петь. Хорошо и так: путём окольным Медленно брести – и умереть… Хорошо на роковом ночлеге. Как Степан Трофимович, мой друг. Поболтав случайно на телеге. Вдруг забыть мучительный недуг. Память злая! Мне ты – враг заклятый. Что шептать! И всё одно и то ж… Иисус Христос за нас распятый! Пощади и память уничтожь…8 января 1920.
«В жизни скучной, в жизни нищей…»
О.Л. Судейкиной
В жизни скучной, в жизни нищей Как желанен твой уют… В этом сказочном жилище Музы нежные поют. В старых рамах бледны лица. Как в тумане странный быт. Здесь былое тайно снится. Злободневное молчит. Ты среди своих игрушек — Как загадочный поэт. В мире фижм и в мире мушек Отраженье давних лет. Ты – художница. С улыбкой Оживляя век любви, В жизни призрачной и зыбкой Куклы чудом оживи. Век безумный Казановы, Дни дуэлей и страстей Вечно юны, вечно новы В милой комнате твоей.8 августа 1920.
DIES IRAE
Мы чувствуем, что стынет в жилах кровь. Что в этом мире холодно и сиро, И отошла с улыбкою любовь От нашего сомнительного пира. Пеннорождённая! Тебя давно Не видят дети похоти и праха. Твоё святилище оскорблено Рабами злыми суетного страха. И в жалком сумраке бесплодных лет. Не ведаем исхода снежной ночи, И где-то далеко маячит свет. Но в трепете мы закрываем очи…«Не утоляют сердце мысль и страсть…»
Не утоляют сердце мысль и страсть, И, жадные, мы жаждем тщетно песен: Волшебная и сумрачная власть Внушает нам, что мир угрюм и тесен. Растратив силы, ищем мы богов. Не ведая заветов тайных Духа, Читаем мы иероглифы слов, Как будто лишены очей и слуха. И книги бытия для нас – как сон, И подвиги подвижников далеки, И лишь пророческий и вещий стон Из глубины таинственных времён Звучит о том, что наступили сроки…1922.
МОЕЙ ДУШЕ
В ночи ты зришь таинственную быль, А наяву не ведаешь исхода Из пленного сомнения… Не ты ль Участница мистерий – как природа. Что в Эросе начало узнаёт. Влекущее на небе хоровод Поющих звёзд в голубизне эфира. Заложника божественного мира?3 января 1923.
НЕДУГ
Недуг даруется по благости любовной Крылатым Эросом – божественной судьбой: Так с болью душною, сестрой единокровной, Любовь сердца томит вечерней ворожбой. Здоровые мы все – как нимфы и сатиры — Забыв о таинстве, живём как бы во сне. Но ужас – древний враг-коснётся чуткой лиры. Что золотом горит в живой голубизне — И мы бежим тогда от радостной дубравы Б смущении, страшась, не веря в этот день. Нам кажется, что всё исполнено отравы, И кажется, что мир не благостная сень, А некий страшный плен от власти чародейной, И мы погружены в безумье навсегда… Но душу боль пронзит – и силой легковейной Душа горит опять, как дивная звезда. Болезнь таинственна, даруемая свыше, К истокам бытия она влечёт слепца: Там изначальное прекраснее и тише, И странная любовь животворит сердца.24 февраля 1923.
«Уста к устам – как рана к ране…»
Уста к устам – как рана к ране — Мы задыхаемся в любви. Душа, как зверь в слепом капкане, Всё бьётся – глупая-в крови. Мы только знаем: будет! будет! Но мы не верим в то, что есть. Кто сердце тёмное разбудит? Кто принесёт благую весть? И только ангел ночью звёздной. Когда поёт: «Христос Воскрес!», Над нашей опалённой бездной Подъемлет пурпуры завес.7 января 1923.
«Жадных поцелуев я боюсь, дитя…»
Жадных поцелуев я боюсь, дитя — Страшно страстью знойною опалять уста, Бог стрелу готовит, своевольно мстя За неволю тайную тайного креста. Не касайся нежно старика рукой, В сердце пламя тёмное-то земной огонь. А душа распята крестного тоской. Я молю, чудесная, сердца мне не тронь.Июдь 1923.
«Прощай, мой холм, полуденный и яркий…»
Прощай, мой холм, полуденный и яркий. Гостеприимной Гаспры милый дом… Здесь нежный хмель, глицинии, татарки И блещущий на солнце водоём. Отторгнуты от шума и заботы. От суеты, науки и трудов — Забыли мы чичеринские ноты И предсказания большевиков. Как сон-политика и наши споры О партиях, цензуре и правах… Мы подымались с посохом на горы, И муэдзин нам пел – «Аллах! Аллах!» Прощай же юг, бездумный, томный, страстный. Спеши на север, северный поэт: Сны южные и лунные опасны — B них прелесть есть, но мудрости в них нет.Июль 1923.
«Не утаю: земных пристрастий…»
С. С. Заяицкому
Не утаю: земных пристрастий И я не чужд, мой милый друг: Так сладострастия недуг Преодолеть не в нашей власти. Любил и я тосканских вин Благоухание и нежность, Лагун зелёных безмятежность И сон полуденных долин. Любил устами поцелуйно Ласкать пленительный цветок. Когда горячей крови ток Тревожит сердце страстью буйной. Но есть иной и странный свет Неизъяснимых наслаждений. Когда в сиянье откровений Мы шепчем верности обет, — Когда Фавор нас озаряет Лучами дивными Христа, И вечной жизни красота Нас, смертных, вдруг преображает.Осень. 1923. Гаспра.
«Поэта сердце влажно, как стихия…»
Юрию Верховскому
Поэта сердце влажно, как стихия Здесь на земле рождённых Небом вод. В нём вечен волн волшебный хоровод — Вопль радости иль жалобы глухие. Немолчно в нём звучат струи живые — Сам океан в ином, как бог, поёт, — В ином поток крушит суровый лёд; В ином вздыбилась водопада выя. А ты, поэт, и прост, и величав. Так озеро в таинственной долине Незыблемо от века и доныне. Поэт взыскательный! Ты мудр и прав. Любезен мне твой безмятежный нрав: Слышней грозы безмолвие пустыни.22 июля 1924.
ТРЕТИЙ ЗАВЕТ
Вячеславу Иванову
Как опытный бретёр владеет шпагой, Так диалектикой владеешь ты, — Ты строишь прочные, как сталь, мосты Над бездною-с великою отвагой. Патриотическим иль красным флагом Отмечены дороги красоты, — Под знаком белизны иль черноты: В руках художника всё станет благом. Антиномический прекрасен ум, — Великолепны золотые сети Готических средневековых дум. Но слышишь ли, поэт, великий шум? То-крылья ангелов, – и мы, как дети, Поём зарю иных тысячелетий.Август. Москва.
«Ещё скрежещет змий железный…»
Ещё скрежещет змий железный. Сверкая зыбью чешуи; Ещё висят над чёрной бездной, Россия, паруса твои; Ещё невидим кормчий тёмный Б тумане одичалых вод, — И наш корабль, как зверь огромный. По воле демонов плывёт. А ты, мой спутник корабельный, Не унываешь, не скорбишь, — И даже в мраке путь бесцельный — Я верю – ты благословишь. Душа крылатая, как птица, Летит бестрепетно в лазурь. Ей благовест пасхальный снится И тишина за буйством бурь.23 ноября 1924.
ЭЛЕГИЯ
З. Е. Серебряковой
Когда в ночной тиши приходит демон злой В мою таинственную келью И шепчет дерзостно, нарушив мой покой. Призывы к грешному веселью; Когда с небрежностью восторженную страсть Он предлагает мне лукаво, И лживо говорит, что надо тайно пасть. Дабы вернуться к жизни правой; Когда под маскою блестящей суеты Скрывая мир уныло дикий. Он навевает мне неверные мечты О жизни лёгкой и двуликой: Я вспоминаю дом, поля и тихий сад. Где Ты являлась мне порою, — И вновь сияет мне призывно нежный взгляд Путеводящею звездою. И верю снова я, что путь один – любовь, И светел он, хотя и зыбок; И прелесть тайная мне снится вновь и вновь Твоих загадочных улыбок.«Изнемогая в боли и в страстях…»
Изнемогая в боли и в страстях. То лучше ангела, то хуже зверя, Мы, чувствуя дерзание и страх И в тайну двух тысячелетий веря, Боимся плоти и стремимся к ней. Вдыхая нежное благоуханье, И любим слабость девственных стеблей И лепестков горячих трепетанье.1922.
«Как небо мрачно! И земля сама…»
Как небо мрачно! И земля сама Пугается то посвиста, то хруста… Земные страхи, немощи и тьма — Как с ними трудно, а без них как пусто! Страшись! Но тайных и безмолвных сил Не дикий пасынок, а сын любимый. Познай добро и в сумраке могил, В глухонемой ночи – богохранимый.1925.
«Петербургские сны и поныне…»
Петербургские сны и поныне Мою душу отравой томят; И поныне в безумной пустыне Меня мучает холодом ад. Не уйти мне от страшного неба, От тебя, серебристый туман, От классически ложного Феба, И от тени твоей, Великан. Всадник-царь! Ты по воле поэта Стал для нас и восторг, и позор, — Пусть все язвы кромешного лета — Как святителей русских укор. Только ты и с последней трубою Не померкнешь пред ликом Отца, И тобою, поэт, и тобою, Оправдаются в чуде сердца.Май 1923.
«Твой мир свободен и чудесен…»
Твой мир свободен и чудесен, А мой в цепях угрюмых лет… Прости косноязычный бред Моих несовершенных песен.КОПЬЕ
1
Так праздник огненных созвездий В душе пылает и поёт; Но час печальный, час возмездий Копьё жестокое несёт. И знаю: обнажатся плечи И беззащитна будет грудь, — И пронесётся стон далече: «Хочу в молчанье отдохнуть». Земля ответит звонким эхо На стон невольный и мольбу. И без рыданий, и без смеха Я встречу тёмную судьбу. И в ризе траурной царица, И копьеносец роковой, И факел алый – багряница На плащанице мировой — Всё только знаки при дороге Туда, где ждёт меня давно Судья таинственный и строгий И в чаше вечное вино.2
Моя свобода – как вино: Она пьянит, – и в новом хмеле С ней сердце вновь обручено. Как с кровью плоть в едином теле. Кто хочет вольным быть, приди, И обручись, и будь со мною. И на твоей живой груди Означу знак моей рукою. Так, знак свободы-превозмочь И мир, и прах, и вожделенья, И вновь создать из крови ночь, И день прославить обрученья.СЕСТРЫ
Сумерки-сестры за пяльцами Тихо свершают свой труд; С грустью прилежными пальцами Ткань гробовую плетут. Труд ваш ценю утомительный — Петлю за петлю-и сеть После заботы мучительной Сладко на сердце надеть. Ткали вы ткани шелковые — Сети прилежно плели; Вот уж и в стены сосновые Кости мои полегли. Так, под невольною сеткою Смерть мне позволят вдохнуть. И можжевельною веткою Вновь обозначится путь. Сумерки-сестры! За пяльцами Тихо кончайте свой труд. Тките прилежными пальцами Сеть из вечерних минут.«О, юродивая Россия…»
О, юродивая Россия, Люблю, люблю твои поля. Пусть ты безумная стихия. Но ты свята, моя земля. И в этот час, час преступлений. Целую твой горячий прах. Среди падений и мучений Как буен тёмных крыльев взмах! Под странным двуединым стягом Единая слилася Русь, И закипела кровью брага… Хмельной – я за тебя молюсь. Друзья-враги! Мы вместе, вместе! Наступит миг – и все поймут. Что плачу я о той Невесте, Чей образ ангелы несут.8 ноября 1919.
«И в шуме света, в блеске бала…»
О. М. Бутомо-Названовой
И в шуме света, в блеске бала. При плясках радостной толпы, И где-нибудь с котомкой малой, В пыли проторенной тропы — Везде ты – Русь, везде – подруга Мятежных далей и степей… Не бойся страстного недуга. Из чаши вольности испей — И поклонись святым просторам… И мы поклонимся тебе. Твоим улыбкам, песням, взорам, Твоей таинственной судьбе.Декабрь. 1922.
«Всё то же солнце… Почему же свет…»
Всё то же солнце… Почему же свет Таинственный волшебнее и тише? И кажется, что сотни тысяч лет Стоит дымок над этой тёмной крышей. Что краски умирающей листвы Не знали яркости живой и свежей, — И на ковре зачахнувшей травы Как будто пятна жёлтые всё те же…1922.
ВОСПОМИНАНИЕ
Венеция почила в тихом сне, И тихий лепет струн-как шёпот сонный, И лунный свет подобен пелене, Раскинутой над ночью благовонной… Таинственная! Ты-со мной вдвоём — Нам суждено изведать страх забвенья. И кажется, что вот сейчас умрём От нежного, как сон, прикосновенья…«Тишина твоей вечерни…»
Тишина твоей вечерни; Полумрак твоих икон; И горбатенький причетник: Всё как давний дивный сон. Научилась ты молиться — И молитвою дышать; И тебе Младенец снится И Его святая Мать. Только слышишь ли? Иная Нынче Пасха на Руси… И, крестами осеняясь. Сердце кровью ороси. Умирая, в миг последний Ты услышишь на рассвете Не смиренный звон обедни Двух былых тысячелетий, А великий грозный гул… Это-острова Патмоса, Это-Ангела-Колосса Страшный вопль и рёв, и гул…29 октября 1931.
«Нет, не кристалл холодных размышлений…»
Нет, не кристалл холодных размышлений, Не нравственных высот святая даль; К Тебе влекут блаженство и печаль — Чудесный сон земных моих видений. Я распахнул окно. И наслаждений Волна вдруг хлынула-и не она ль Омыла сердце: «Ничего не жаль!» — Вот странный шёпот тайных откровений. Мне ничего не жаль-и всё люблю, — Лазурь, и тишину, и солнца песни, И горький запах тленья-всё чудесней От мига к мигу… Жажду утолю Земным вином небесной благодати. Блаженной мукою земных распятий.Мураново. 6 августа 1932 г.
«Девушка! Ты жрица иль ребёнок?..»
Людмиле Лебедевой
Девушка! Ты жрица иль ребёнок? Танец твой так странен и так тонок. Без движения, как сон, легки… В чём же тайна пламенной тоски? Детских уст невнятен робкий лепет, А крылатых ног волшебен трепет, И как лилия-твоя ладонь! И в очах-испуг, любовь, огонь… Почему ж боишься бога-змея. Прямо на него взглянуть не смея? Знай, дитя, он в страсти изнемог: Смертный он теперь, как ты-не бог!Ноябрь 1924.
«Таракан в углу шуршит…»
Таракан в углу шуршит. Где-то ветер мрачно воет, И душа как будто ноет. Сердцу больно. Грудь болит. Ставень глухо стук да стук. Сухо в горле. Сон волшебный! Что ж ты силою целебной Не спасёшь меня от мук? Вдруг часов старинных хрип… Ктo-го хлопнул дверью где-то. Дрогнула полоска света. Половицы тонкий скрип… Боли нет! Дышать легко! Сердце будто в клетке птица. «Ты со мной иль это снится? Что ж ты медлишь? Ах, какой…»Май 1926.
«Раскрыта книга… Кот клубком…»
Раскрыта книга… Кот клубком… И тишина волшбою дрёмной Как шалью душною и тёмной, Покрыла опустевший дом. Какая скука, грусть и лень! И кажется, что неслучайно Она ушла, что, верно, тайна Нас разлучила в этот день. Молчи, душа, и приневоль Себя к обману жизни лживой, К её гримасе некрасивой. Храня ревниво в сердце боль.1 декабря 1924.
«Тысячелетия в твоих глазах…»
Тысячелетия в твоих глазах, Но ты всегда как нежная инфанта, От башмачка до голубого банта. Улыбчива иль в горестных слезах… Для трона ты от века рождена, И вся Испания тебе подвластна… Но ты пленила сердце горбуна. Его мечта, как роза сладострастна, — Вот он идёт по залам, как во сне, Тебя он ищет, но найдёт иное! Безумно сердце в дивном Антиное, Но не трезвей оно и в горбуне. И я, как он, – таинственный урод. И в зеркале мне страшно отраженье. И сердце слабое в изнеможенье Последнюю мне песенку поёт…1 марта 925.
4 НОЯБРЯ 1923
О жизнь! Как в глубине её Всё старое как будто ново! Дитя! В признании твоём Неувядаемое слово… Да, год прошёл, как будто час Единого-во сне-волненья: Созвездия благословили нас На таинство преображенья.4 ноября 1924.
НОЧЬ В ГАСПРЕ
Какая тишина! И птицы, И люди-всё молчит кругом! Лишь звёзд лохматые ресницы.. И запах роз… И мы вдвоём… И чем больней воспоминанье О суетных и грешных днях. Тем властней странное желанье На неизведанных путях. И кажется, что злые муки — Весь этот бред, и этот ад, Твои лишь крошечные руки Прикосновеньем исцелят.4 ноября 1924.
«Ты шла за мной, сомнамбулой, без воли…»
Ты шла за мной, сомнамбулой, без воли, Над нами бредила безумная луна. И странная царевна-тишина Дышала хмелем дремлющих магнолий. Я пил с тобой волшебное вино Во влажном серебре на камне белом. И жертвенно изнемогало тело: Казалось мне, что ты и я-одно.4 ноября 1925.
4 НОЯБРЯ 1926
Три года! Новая заря Твоей судьбы и жизни нашей. Но верю, что не будет краше Полуденного ноября! Пусть жизнь в мученьях и крови. Но солнце в нашем сердце блещет: Душа по-прежнему трепещет, Изнемогая от любви.«Ты пришла, кочевница, откуда?..»
Людмиле Михайловне Лебедевой
Ты пришла, кочевница, откуда? Поступь дивная – как песни лад… И ты вся, прекрасная, как чудо. И я-нищий-нищетой богат. Дышится легко-и бездорожье — Будто вольность дикая попей: Из горячих глаз сияет Божье — Солнце вечное любви твоей.16 сентября 1928.
«Какая в поле тишина…»
Какая в поле тишина! Земля, раскинувшись, уснула. Устав от солнечного гула. От хмеля терпкого вина. И я дремал, забыв, что ярость Страстей мятежных не прошла, Что не распутать мне узла. Завязанного мной под старость. Очнувшись, вспомнил о тебе, Моя ревнивая подруга, И сердце будто от недуга Запело жалобу судьбе. Но полно! Одолей унылость! Уныние ведь смертный грех: Не для себя живёшь-для всех, И безгранична Божья милость!24 июля 1924.
«Ты подарила мне цветок…»
Ты подарила мне цветок — Небезуханный, нежный, дикий. В нём каждый тонкий лепесток Хранит любви моей улики… Тех лепестков касался я Так суеверно богомольно! И всякий раз душа моя Звучала сладостно и больно… Но бойтесь, люди, тайных нег! Цветам любви, как снам, не верьте В них дольний жар и горный снег, И чары их подобны смерти.6 августа 1924.
«Ведут таинственные оры…»
Ведут таинственные оры Свой тайнозримый хоровод. Умрёт ли кто иль не умрёт — Но дивной музы Терпсихоры Прекрасен в вечности полёт. Ты, смертный, утешайся пляской. Следи движенье снежных рук, И флейты нежный тонкий звук, — И очарован музы лаской Не бойся горестных разлук. Увянут розы, всё истлеет. Испепелится твой чертог, Но на Парнасе дивный Бог Всё в странном свете пламенеет: Он тлен печальный превозмог! Своей любимой – Терпсихоре — Он повелел тревожить нас. Чтоб в сердце пламень не угас, Чтоб в радость обратилось горе. Когда пробьет последний час.Сентябрь 1924. Гаспра.
«На кочевьях жизни дикой…»
На кочевьях жизни дикой Ты одна, моя жена, В тайне странной и великой Мне навек обручена. Пусть от зноя злой пустыни Утомлённый я уснул. Но от века и доныне Надо мной волшебный гул… И тебе ль не внятен лирный Этот гимн небесных сил — Этот зов миров надмирных От печалей и могил! Пусть мне снится страсть земная… — Сладостный и душный бред! — Всё же, друга поминая. Вспомни наш с тобой обет.Октябрь 1924.
ВЕСЁЛОМУ ПОЭТУ
Мажорный марш твоих утопий Мне очень нравится, поэт; И после серых, скучных копий Приятно видеть яркий цвет, — И пусть преобладает красный В твоей палитре, милый мой; Мне нравится рисунок ясный В твоей размашке боевой; Покрикиваешь ты на диво. Как самый бравый бригадир На тех, кто прячется пугливо В свой ветхий дом, в свой старый мир. Где нет ни правды, ни утопий, Где мысль давно погребена И где религия, как опий. Для буржуазнейшего сна… По всё-таки прошу, дружище. Взгляни порою на кладбище. Где спят и дети, и отцы: Об этом как-нибудь помысли. Дабы начала и концы На паутине не повисли. Что некогда для наших мук Соткал из вечности паук.24 мая 1938. Ялта.
Примечания
Зап. Кн – Записная книжка в переплёте. Стихотворения 1922-38 гг. ОР РГБ. Ф. 371. Карт. 1. Ед. хр. 4. К ней предпосланы эпиграфы Н.Г. Чулковой: «Или беги, удаляясь от людей, или шути с людьми и миром, делая из себя юродивого» Древн/ий/ Пат/ерик/. 8 янв/аря/ 1926 г. и Г. И. Чулкова: «Не законом Церковь, Господи, украшается, ни рабским простертием рук, но Креста благодатию хвалящися, поёт тебе: воспоим песнь Богу нашему». «Из Празднества Св. Креста». /Чулков приводит слова 4 Тропаря Первой песни канона Иоанна Монаха по Обновлении Храма Господня в Иерусалиме (служба 13 сентября). См. Минея. Сентябрь. М., 1997. С. 254./
АЛМЛ – Альбом Людмилы Михайловны Лебедевой с посвященными ей стихотворениями и записями разных лиц. ОР РГБ. Ф. 371. Карт. 9. Ед. хр. 19.
СЛМЛ – Стихотворения, посвященные Людмиле Михайловне Лебедевой. ОР РГБ. Ф. 371. Карт. 7. Ед. хр. 13.
– Как будто приоткрылась дверца… – РГАЛИ. Ед. хр. 54. Л. 2. Стихотворение написано в начале 30-х годов. (Впервые: Нева. 1987. N 5. С. 196–197. Публикация П. Нерлера. Источник не указан.)
– Поэзия – Зап. Кн. Л. 26. Список с незначительными пунктуационными разночтениями: РГАЛИ. Ед. хр. 54. Л. 21.
– Память – РГАЛИ. Ед. хр. 48. Л. 3. Эпиграф «Я ничего не имею против Евангелия, и…» (фр). См.: Достоевский Ф.М. Бесы // Поли. собр. соч. в 30-ти томах. Т. 10. Л., 1974. С. 486. (Глава 7. Последнее странствование Степана Трофимовича).
– В жизни скучной, в жизни нищей… – РГАЛИ. Ед. хр. 48. Л. 17. Судейкина Ольга Афанасьевна (Глебова, 1884–1935) – балерина, жена художника С. Ю. Судейкина; в 1910-е гг. увлекалась созданием кукол.
– Dies irae – РГАЛИ. Ед. хр. 48. Л. 65 (помещено в рубрике стихотворений 1922). Dies irae – День гнева (лат.) —.начальные слова католического погребального гимна, изображающего Страшный Суд. Источник – Книга Пророка Софония (1.14–18). Пеннорождённая – одно из наименований Афродиты, по преданию появившейся из морской пены.
– Не утоляют сердце мысль и страсть… – РГАЛИ. Ед. хр. 48. Л. 67.
– Моей душе – РГАЛИ. Ед. хр. 51. Л. 5. Список: Ед. хр. 55. Л. 61. Мистерии – здесь Чулков вспоминает тайные религиозные церемонии и празднества у древних греков и римлян, обычно в честь Диониса. Эрос – здесь, вероятнее всего, в платоновском значении: как ностальгия по абсолюту, влечение к красоте, первозданная движущая сила, тяга к философствованию. Эрос – связующее звено между миром небесным и земным, для человека – средство восхождения к небесному миру.
– Недуг – РГАЛИ. Ед. хр. 51. Л. 9. Список с пунктуационными разночтениями: Ед. хр. 55. Л. 80. Крылатый Эрос – метафора любовного желания, страсти.
– Уста к устам – как рана к ране… – РГАЛИ. Ед. хр. 51. Л. 10. Тёмное сердце – постоянный мотив произведений Чулкова, означающий безрелигиозное состояние духа. Им была написана пьеса «Тёмное сердце». Драматические сцены (сб. В годы войны. СПб., 1915).
– Жадных поцелуев я боюсь, дитя… – РГАЛИ. Ед. хр. 51. Л. 19.
– Прощай, мой холм… – РГАЛИ. Ед. хр. 51. Л. 20. Чичеринские ноты – имеются в виду, по-видимому, политические заявления наркома иностранных дел РСФСР Георгия Васильевича Чичерина (1872–1936), бывшего в 1923 г. руководителем советской делегации на Лозаннской конференции. Муэдзин – служитель религиозного культа у мусульман, призывающий с минарета верующих на молитву.
– Не утаю: земных пристрастий… – Зап. Кн. Л. 9 (об.)-10. Название хранящегося в РГАЛИ (Ед. хр. 51. Л. 39) варианта «Ответ». В нём предпоследняя строка читается: Лучами дивными Креста. Заяицкий Сергей Сергеевич (1893–1930) – прозаик, переводчик, детский писатель. Фавор – гора недалеко от Назарета, на которой произошло Преображение Господне. Фаворский свет – таинственный свет, которым просияло лицо Господа Иисуса Христа при преображении.
– Поэта сердце влажно, как стихия… – РГАЛИ. Ед. хр. 52. Л. 4. Впервые: Новые стихи. Сб. второй. М., 1927. С датировкой: Мураново. 14 июня 1925. Верховский Юрий Никандрович (1878–1956) – поэт, литературовед, переводчик. Чулков упоминает о нём как об «очаровательном», «милом моему сердцу», «кротком» и «бескорыстном» человеке.
– Третий завет – РГАЛИ. Ед. хр. 52. Л. 9. Стихотворение написано после последней встречи Чулкова с Вяч. Ивановым в Гаспре летом 1924 перед отъездом последнего за границу. Посвящение вписано карандашом. Под списком (Л. 10) проставлены числа: 16–18 августа. Третий завет – понятие из религиозной системы «нового религиозного сознания», означающее синтез христианского и языческого этапов развития мировой истории, когда произойдёт пресуществление новой религиозной эры в истории человечества, и в результате окончательного слияния духа и плоти установится истинная религия. В трактовке Чулкова символизирует эпоху человеческого творческого дерзания.
– Ещё скрежещет змий железный… – РГАЛИ. Ед. хр. 52. Л. 35. В рукописи последние два четверостишья так же, как и посвящение, зачёркнуты. Вместо них вписаны строки:
Но ты, душа, летишь, как птица, — В благословенную лазурь, Тебе крылатый ангел снится И тишина за буйством бурь.Апрель 26
Новиков Иван Алексеевич (1877–1959) – писатель, начинавший в русле религиозного направления русской литературы (роман «Золотые кресты»). Послужил прообразом Христофорова в повести Б.К.Зайцева «Голубая звезда», автор биографических романов «Пушкин в изгнании», «Пушкин на юге». С Чулковым он сблизился в 30-е гг. во время работы «Кружка А.С.Пушкина», куда входили также Л. Гроссман, М.Цявловский, В.Вересаев, Ю.Верховский. Также их объединяла любовь к шахматам, которым посвящено немало строк в их переписке. Благовест – колокольный звон перед началом церковной службы.
– Элегия – РГАЛИ. Ед. хр. 55. Л. 32. Серебрякова Зинаида Евгеньевна (1884–1967) – художница, с которой Чулкова связывали нежные чувства. Черты её облика отразились в некоторых героинях писателя в произведениях 10-х гг. (княжна Оленька в «Сатане»). В 1910 г. ею были написаны портреты Г. И. Чулкова и его жены Надежды Григорьевны. Обращение «Ты» (с заглавной буквы) – возможно, обозначает, как и в поэзии В.Соловьёва, А. Блока, явление Софии, Девы Радужных Ворот, Жены, облечённой в Солнце, и т. п.
– Изнемогая в боли и в страстях… – РГАЛИ. Ед. хр. 55. Л. 67.
– Как небо мрачно!.. – РГАЛИ. Ед. хр. 51. Л. 44. Список: Зап. Кн. Л. 5.
– Петербургские сны и поныне… – РГАЛИ. Ед. хр. 51. Л. 14. Феб – латинское имя Аполлона; в строке содержится намёк на классицистический стиль Петербурга. Всадник-царь – памятник Петру I в Петербурге работы Фальконе. …по воле поэта – имеется в виду петербургская повесть А.С.Пушкина «Медный всадник». Последняя труба – образ из Апокалипсиса, – где появляются «семь Ангелов, имеющие семь труб» (Откровение 7.6). Петербургская тема развивалась Чулковым также в его исторической поэме «Мария Гамильтон» (1921), романе «Salto mortale, или Повесть о молодом вольнодумце Пьере Волховском» (1930).
– Твой мир свободен и чудесен… – РГАЛИ. Ед. хр. 55. Л. 103. Список там же: Ед. хр. 57. Л. 52.
– Копьё. 1 – РГАЛИ. Ед. хр. 57. Л. 16. Багряница- пурпур, порфира (цвет царственных одежд). Плащаница – полотнище с изображением тела Иисуса Христа после снятия его с креста. В Великую пятницу (перед Пасхой) она торжественно выносится на середину храма для поклонения верующих и остаётся там до пасхальной полуночи, после чего возвращается в алтарь.
– Копьё. 2 – РГАЛИ. Ед. хр. 57. Л. 17. Оба стихотворения отпечатаны (в отличие от других, написанных рукою Чулкова) на пишущей машинке. Они представляют собою цикл.
– Сестры – РГАЛИ. Ед. хр. 57. Л. 47. В стихотворении сестры выступают как богини судьбы Парки (Мойры), прядущие и обрезающие нить человеческой жизни. Стихотворение напечатано на пишущей машинке.
– О, юродивая Россия… – ОР РГБ. Ф. 371. Карт. 1. Ед. хр. 2. Л. 1. Невеста – образ из Апокалипсиса, означающий преображение мира – появление Нового Иерусалима (Откровение 21.9).
– И в шуме света, в блеске бала… – Зап. Кн. Л. 11. Бутомо-Названова Ольга Николаевна (1888–1960) – известная певица, исполнительница романсов. Успехом пользовалось её исполнение шумановского цикла «Dichterliebe».
– Всё то же солнце… – Зап. Кн. Л. 2.
– Воспоминание — Зап. Кн. Л. 16. В списке, хранящемся в РГАЛИ (Ед. хр. 55. Л. 58), имеются разночтения во второй строке: Как странен этот мир, живой и сонный… Образ Венеции, которую он посетил в 1907, неоднократно возникал в памяти Чулкова (см.: «Венеция» в сборнике «Стихотворения». М., 1922; Годы странствий. М., 1999. С. 250).
– Тишина твоей вечерни… – Зап. Кн. Л. 16 (об.), 17. С незначительными пунктуационными разночтениями: РГАЛИ. Ед. хр. 54. Л. 11. Причетник – младший служитель в церковном причте. Патмос – остров, на котором Иоанну Богослову были даны видения, запёчатлённые в «Апокалипсисе».
– Нет, не кристалл холодных размышлений… – Зап. Кн. Л. 19 (об.). Мураново – усадьба XIX в. в Московской обл., где жил поэт Е.А.Баратынский. С 1920 – Литературно-мемориальный музей Е. А. Баратынского и Ф.И.Тютчева, над архивом которого работал в эти годы Г. И. Чулков. Черновик: РГАЛИ. Ед. хр. 54. Л. 11.
– Девушка! Ты жрица иль ребенок? – СЛМЛ. Л. 13. К списку, хранящемуся в РГАЛИ (Ед. хр. 52), Чулковым сделано примечание: «Посвящается Людмиле Лебедевой, исполнявшей танцы в драматическом балете „Индийская легенда“» (прав. «Индусская легенда» – М.М.). Лебедева Людмила Михайловна – солистка «Мастерской драматического балета», организованного в Москве Н. С. Греминой, Н. Н. Рахмановым, В. А. Малкиной, исполнявшая партии в балетах «Сказка города», «Восточный рынок», адресат многих стихотворений и писем Чулкова. Послужила прообразом Таточки в его повести «Вредитель» (1931–1932).
– Таракан в углу шуршит… – СЛМЛ. Л. 28.
– Раскрыта книга… Кот клубком… – СЛМЛ. Л. 16. В стихотворении явно ощущаются реминисценции шедевра А.А.Фета «Кот поёт, глаза прищуря…»
– Тысячелетия в твоих глазах… – СЛМЛ. Л. 18–19. Существует вариант стихотворения с заглавием «Инфанта» и с эпиграфом: «В Ваших глазах тысячелетия» Вт. Иванов (из беседы), созданный 18 июня 1925 и состоящий из трёх строф. После совпадающего с публикуемым вариантом первого четверостишия следуют строки:
Для трона ты и чуда рождена… И вся Испания тебе подвластна, Твоя душа, как роза сладострастна… Но дорожи любовью горбуна! Пусть он, как я, таинственный урод, И двойника ужасно отраженье… Но слышишь ли, дитя? В изнеможете Тебе он песню о любви поёт.Стихотворение, вероятнее всего, написано под влиянием разговоров с Вяч. Ивановым, отдыхавшим в Гаспре в 1924 и оставившим в Альбоме Л.М. Лебедевой запись. Вокруг прелестной инфанты разворачиваются события в неопубликованной пьесе Г.И. Чулкова «Хромой Франциск» (ОР РГБ. Ф. 371.). Инфанта – в Испании и Португалии титул принцесс королевского дома. Антиной – любимец царя Адриана, утонувший в 130 г. н. э. в Ниле (возможно, жертвенная смерть), считавшийся идеально красивым юношей.
– 4 ноября 1923 – РГАЛИ. Ф. 548. Оп. 1. Ед. хр. 52. Л. 15. Список стихотворения находится и в СЛМЛ. Л. 15 с указанием даты написания: 3 ноября 1924 (без заглавия).
– Ночь в Гаспре – СЛМЛ. Л. 11. Гаспра – курорт на Южном берегу Крыма, где находился Дом Творчества писателей, в котором часто отдыхал Чулков и где 4 ноября 1923 г. произошло знакомство Чулкова с Л.М. Лебедевой.
– Ты шла за мной, сомнамбулой… – СЛМЛ. Л. 26.
– 4 ноября 1926 – СЛМЛ. Л. 22.
– Ты пришла, кочевница, откуда? – СЛМЛ. Л. 29.
– Какая в поле тишина!.. – АЛМЛ. Л. 2. Без уточнения дня написания помещено в Зап. Кн. В списке, находящемся в РГАЛИ (Ед. хр. 51. Л. 33 (об.)), внизу проставлено: Мураново. Впервые: Новые стихи. Сб. второй. М., 1927.
– Ты подарила мне цветок… – АЛМЛ. Л. 6. Существует вариант четвёртой строки 2-ой строфы: Во мне звучала песней вольной.
– Ведут таинственные оры… – АЛМЛ. Л. 9. В списке СЛМЛ проставлена другая дата: Октябрь 1924. Оры – в греческой мифологии богини, ведавшие сменой времён года. Терпсихора – муза танца. Парнас – горный массив в Древней Греции. На его склоне находятся древние Дельфы с храмом Аполлона. Наравне с Геликоном Парнас стал горой муз и символом поэтического искусства.
– На кочевьях жизни дикой… – Зап. Кн. Л. 12. В стихотворении ощутима перекличка с циклом «Обручение», посвященным жене поэта Н.Г. Чулковой (Чулков Г. Весною на север. СПб., 1908), который высоко ценил А. Блок.
– Весёлому поэту – РГАЛИ. Ед. хр. 54. Л. 20. Существует несколько списков: ОР РГБ. Ф. 371. Карт. 7. Ед. хр. 12. Л. 10. Стихотворения 1924–1938 гг.; Зап. Кн. Л. 26 (об.)-27.
Комментарии к книге «Тайная свобода», Георгий Иванович Чулков
Всего 0 комментариев