«Встреча с Н. Г. Помяловским»

Дородная, широкоплечая фигура молодого человека лет тридцати с серыми, несколько воспаленными глазами, густыми волосами, зачесанными вверх, и с характеристичным шрамом на щеке вследствие золотухи даст читателю приблизительное понятие о внешнем виде нашего даровитого и преждевременно угасшего автора «Мещанского счастья», «Молотова», «Бурсы», «Брата и сестры» и проч.

Однажды я услыхал порывистый звон колокольчика в передней своей квартиры и разговор со служанкой:

– Здесь живет Николай Васильевич Успенский?

– Здесь, сударь… а вам что угодно?

– Прежде всего позвольте мне снять с своих сапогов «водохлебы», то есть калоши, а потом познакомиться с вашим жильцом… Николай Васильевич! Рекомендуюсь… Помяловский… входя в мою комнату, густым басом возвестил посетитель.

Я горячо обнял нашего незабвенного писателя.

– Посылай за тминной, – сказал он, садясь на диван, – тебе, брат, посчастливилось… ты знаешь народ… а мне, кроме кладбищенства да столичной суматохи, ничего не пришлось изведать…

– Да ведь и это хорошо, Николай Герасимович, – сказал я, отдавая кухарке приказание относительно тминной.

– Да, брат! – продолжал Николай Герасимович. – Бурса наложила на меня такие вериги принижения человеческой личности, что я никак не могу ориентироваться среди непроглядной и грозной тучи «вопросов жизни»… а в конце концов, по примеру многих своих собратий, я стал искать Veritas in… vino[1]… тем более что такой авторитет, как Николай Алексеевич Некрасов, уверяет каждого из своих сотрудников, что на Руси жить хорошо одному только пьяному. Вот пьянство и сделалось мне широковещательным знаменем, под которым я считаю своей обязанностью стоять и даже этим знаменем гордиться…

Николай Герасимович прошелся по комнате и прогремел замечательным басом: «А жена да боится своего му-у-у-жа!».

– Слушай, Успенский, – вдруг обратился ко мне с вопросом Помяловский, – ведь мы с тобой сила… не правда ли? Давай бросим литературу!.. Ведь ты очень хорошо знаешь, что ее судьбами заправляют эксплуататоры, которые высасывают из нас кровь…

– Ну, а чем же мы с вами будем заниматься?