«Новый альманах анекдотов 1831 года»

Благосклонный прием публикою альманаха анекдотов на 1830 год поощрил меня к изданию оного и на 1831 год.

Анекдоты, помещенные в сем альманахе, выбраны и переведены из новейших французских и немецких периодических сочинений. Оригинальные анекдоты доставлены некоторыми господами издателями периодических сочинений в Москве и С. Петербурге, и другими особами.

К. Зейдель.

1

В последнюю войну россиян с турками, на отводном карауле близ Варны, молодые солдаты рассуждали о неприступности сей крепости, и решительно полагали, что нельзя взять ее. Бывший между ними старый солдат, сидел спокойно и курил, трубку, но при решительном определении товарищей своих о невозможности взять крепость, встал, бросил в сторону трубку, и с сердцем сказал им: «Врете вы, молодежь! Как нельзя взять? Начальство велит так непременно возьмем!»

«Ну, это другое дело!» – отвечали молодые солдаты.

2

Пехотный и флотский офицеры, переезжая на ялике через реку, завели между собой разговор о походах. Пехотный офицер рассказывал чудеса неустрашимости, и при всяком, случае говорил: «Как мы приступали», «как мы брали» и проч. и, наконец, сказал моряку: «Вы не можете вообразить, милостивый государь, какова должна быть неустрашимость, когда мы в генеральном сражении шли на штыки против неприятеля под тучею ядер, картечи и пуль, вдруг сделалось ужасное землетрясение, мы и тут»… но в это самое время моряк умышленно облокотился на борт. Ялик от сего пришел в колебание; пехотинец, побледнев, закричал: «Ай! Ай! Что это такое?»

«Не бойтесь ничего, сказал моряк; это не земля, а только ял колеблется».

3

В начале июля 1824 года явился перед островом Ипсарою многочисленный турецкий флот. Ипсариоты, видя ежеминутное умножение неприятельской силы, и не имея надежды на скорое прибытие союзных с ними флотов: Гидрютского и Специотского, решились умереть геройскою смертью. Июля 4, в 2 часа пополудни, явился у ворот Св. Николая ипсариот с зажженным факелом, в намерении кинуть его в устроенный там пороховой погреб, но пуля неприятельская поразила его; является другой, третий, и таким образом около десяти, человек, но всех их постигла участь первого. После сего греки прекратили на несколько минут сражение. Турки, почтя сие знаком, что греки намерены сдаться, бросились толпами в крепость.

Вдруг раздался пушечный выстрел, на стенах является ипсариотское белое знамя с надписью: «Свобода или смерть», и в одно мгновение с ужаснейшим треском все взлетает на воздух, все рассыпалось в прах, турки и греки исчезли; земля потряслась, корабли близ стоявшие повреждены и все пало жертвою сей героической решимости.

4

Несколько французских офицеров, взятых в плен морскими разбойниками, попались в руки Али Паши. Он предложил им вступить к нему на службу. Офицеры от сего отказывались и просили позволения возвратиться в отечество. Али, желая привести в лучшее устройство свое войско, предлагал им весьма выгодные условия, но офицеры оставались твердыми в своем намерении. Али, не показывая ни малейшего негодования на отказ сей, пригласил их на другой день вместе с ним прогуляться, чтобы осмотреть Янину.

Прибыв на одну площадь, офицеры были поражены ужасным зрелищем: они увидели двух несчастных, с которых сдирали кожу. «Какое их преступление?» – спросил один из офицеров. «Они не хотели мне служить!», – отвечал Али хладнокровно.

По возвращении во дворец, Али Паша снова повторил предложения свои, и офицеры тотчас объявили согласие. Пленникам сим был вверен надзор за артиллерией, и сему ужасному убеждению Али обязан усовершенствованием оной.

5

Барона К. посетил некий знатный вельможа. Барон, желая блеснуть богатством своим, приказал дворецкому, поставить на стол к обеду все серебро, которое в доме находилось. Но как досадно было барону, когда он увидел, что приказание его с излишнею точностью было выполнено: гости заметили, что между множеством серебряных вещей было положено на стол и 12 пар серебряных шпор господина барона.

6

«Что вы скажете о «Цирюльнике»?» – спросил любитель итальянской оперы знакомого своего, недавно приехавшего в столицу.

«О каком цирюльнике?» – возразил знакомый.

«Я говорю о Севильском цирюльнике (Barbiere de Siviglia)», – сказал любитель».

«Мне нет надобности в Севильском цирюльнике», – отвечал приезжий, – «Я сам бреюсь».

7

«Я никогда не обучался французскому языку», – сказал некто, – «но отчасти понимаю его, потому что французы употребляют много русских слов, например: амбиция, шапо-ба, партер, ложа, компания, и проч».

8

«Сколько тебе лет?» – спросил капитан у солдата.

«Двадцать два года, ваше благородие», – отвечал солдат. Мне было бы теперь двадцать три года; но я целый год пролежал в лазарете».

9

«Барин! Барин! У нас отрезали чемодан от повозки», – кричал слуга, вбежав в комнату постоялого двора.

«Ну, что за беда?», – отвечал господин, – «не беспокойся, поживы мошенникам не будет! Ключ от чемодана у меня в кармане»!

10

Любители музыки сравнивали творения Моцарта и Россини, давая то одному, то другому преимущество.

«А вы что скажете о сих виртуозах?» – спросил некто у известного композитора В.

«Что до меня касается», – отвечал В., – «то я уподобляю Россини прекрасному тюльпану, а Моцарта алою, который в 100 лет лишь только однажды цветет».

11

В городе М. был скупец, который мало ел, почти не спал, и день и ночь стерег свой огромный сундук. Он имел цепную собаку, которая понравилась одному из его приятелей, и скупец продал ее, но оставил у себя цепь. На что? Всякую ночь, страшась воров, он выйдет, бывало, к воротам, полает, погремит цепью, и делает это несколько раз каждую ночь, дабы воры думали, что у него есть собака.

Этот скупец вдруг сделался жестоко болен; сын его бросился за доктором, и, возвратившись домой, нашел что отец уже опамятовался.

«Что это ты так скоро возвратился?» – спросил скупец.

«Чтобы поскорее позвать доктора, я нанял извозчика».

«Как, извозчика? А что ты дал ему?» – спросил отец с ужасом.

«Гривенник», – отвечал сын.

Скупец затрепетал.

«Гривенник!» – вскричал он, упал и умер.

12

Бедняк, никогда не бывший в маскараде, потому, что плата за вход была для него дорога, вздумал войти в оный, подкупив часового у дверей стоявшего. Он предлагает ему мелкую серебряную монету, прося впустить его.

Часовой берет монету и не воспрещает ему входа; но сколь велико было его изумление, когда вместо маскарадной залы очутился он в коридоре. Проходя по оному, увидел он в конце коридора другого часового.

«Вот тут-то, наверное, вход в залу», – думал он, и, подойдя к часовому, дает ему такую же монету, и просит о пропуске.

Часовой охотно отворяет дверь, и что же? Бедняк очутился на улице.

13

В день моих именин вошел утром ко мне в кабинет слуга мой, и поздравил меня следующим образом: «Честь имею вас поздравить с ангелом, милостивый государь, желаю вам всех благ, желаю еще долго у вас служить, и чтобы вы мне прибавили жалованья».

14

Над некоторым человеком издевались, называя его медным лбом. Нуждаясь однажды в деньгах, объявил он об этой крайности богатому человеку.

«Вы весьма легко сами себе можете подсобить», – сказал с усмешкою богач, – «пойдите к бронзовщику и продайте свой медный лоб».

«Я уже был у бронзовщика, – отвечал первый, – «но он сказал: плюньте тому ослу в глаза, кто утверждает, что у вас лоб медный».

15

Господин удивился, увидев из окна, что слуга его, вечером в саду с поднятою к небу головою, держал перед глазами два пистолета. Подумав, что человек сей с ума сошел, побежал он в сад, и спросил его: что он делает?

«Милостивый государь!» – отвечал слуга, – «я желал посмотреть на комету, а как мне сказано, что простыми глазами ее приметить нельзя, но вооруженными, то я осмелился взять пару ваших пистолетов».

16

Рейналь, известный сочинитель философической истории торговли европейцев в Индии, и других превосходных творений, имел слабость всегда в обществах вести первый голос, и часто надоедал слушателям рассказами повестей, уже неоднократно им повторенных. Во время пребывания его при дворе Принцессы Ф., в Фриденсфельде, принцесса сия выдумала средство избавиться от утомительных рассказов его.

«Знаете ли вы, любезный аббат», – сказала она однажды, – «что с вами хотят сыграть шутку?»

«Как? Со мною? Осмеливаюсь спросить Ваше Высочество кто и каким образом?»

«Мой камергер, граф Неаль, принял намерение записывать все рассказы, вами ежедневно повествуемые, и вести оным журнал; я ему говорила, что это будет стоить великого труда. Он мне отвечал: что конечно в первые дни будет ему трудно; но в следующие придется только к большей части повестей, делать примечания: во второй или в третий раз, а небольшое число повестей еще не рассказанных не трудно написать».

Рейналь понял упрек; и вскоре после сего уехал в Берлин.

17

В лавке, где продавались картины, было развешено значительное собрание изображений зверей. Случайно под ним висели весьма схожие портреты двух известных рецензентов. Над сей коллекцией находилась надпись: «Естественная история животных в лицах!»

18

В небольшом городке показывали в двух шалашах: в одном великана, а в другом – карлика. Какой-то простак, видя хороший сбор денег, вздумал также пуститься на промысел.

Он построил шалаш между сими двумя шалашами, с вывеской, на которой находилась следующая надпись: Здесь можно видеть человека среднего роста.

19

Господин Б. ехал на дрожках по Петергофской дороге; вдруг кучер остановил лошадей, слез с козел, и стремглав побежал назад, ища что-то по дороге. По возвращении кучера, Б. спрашивает его, что он искал:

«Ах, бездельник! Я готов биться об заклад, что ты потерял узелок, который я тебе отдал!»

«Смело, сударь, бейтесь», – отвечал кучер, – «и непременно выиграете заклад».

20

Под гравированным портретом К. М. Вебера помещен девизом Fac simile рукописи его: «как Богу угодно! (Wie Gott will)».

После представления его оперы «Еврианты», некто сказал: «Вебер сочиняет, как Богу угодно, а Россини, как публике угодно».

Впрочем, человек, который желал его сим уколоть, не мог лучше похвалить его.

21

Английские ученые, Жонсон и Босвель, путешествовали вместе по Шотландским горам. Часто терпели они голод, или должны были довольствоваться скудною, грубою пищей. Проведя однажды целый день без пищи, Босвель увидел в отдаленности шинок. Он спешит туда, Жонсон кричит ему: «Друг мой, не забудь заказать пудинг!»

По прибытии в шинок, первым предметом, встретившимся взору Босвеля, была часть баранины, висевшая в кладовой. Обрадованный сей находкой, приказывает он хозяйке зажарить сию баранину и изготовить пудинг. Между тем прибыл Жонсон, которому Босвель с восторгом рассказал о своей находке.

Жонсон, желая просушить платье свое, отсыревшее от горных туманов, пошел в кухню и стал к очагу, где неопрятный полунагой мальчик занимался жаркой баранины, и который, переворачивая жаркое, беспрестанно почесывал голову свою, с коей во множестве сыпались насекомые. Смотря на сию неопрятность, Жонсон решился не дотрагиваться до баранины, и довольствоваться только пудингом; но, не желая испортить аппетит друга своего, ничего не упомянул о видимом.

Наконец стол накрыт, обед изготовлен, и баранина на столе. Босвель, прельщенный запахом жаркого, с жадностью нападает на него, предлагая другу своему разделить с ним аппетит, но сей с улыбкой отговаривался, объявив, что решился сегодня не есть мясного, а довольствоваться только пудингом.

«Хорошо! Хорошо! Друг мой, я тебе предоставляю и мою порцию пудинга!» – сказал Босвель.

Наконец принесли и пудинг конической формы. Жонсон в свою очередь начал утолять голод, и, не переставая улыбаться, видя как товарищ его убирал баранину, почти в одно время с ним докончил пудинг.

«Но скажи мне, пожалуйста, зачем ты не хотел отведать баранины, и беспрерывно улыбался, любуясь моим аппетитом?» – спросил Босвель.

Жонсон рассказал виденное им в кухне приготовление жаркого.

Босвель ужаснулся, ему казалось, что целый рой насекомых шевелится у него в желудке; а Жонсон помирал со смеху. Наконец Босвель позвал поваренка, бранил его и хотел поколотить за то, что осмелился приготовлять кушанье, не надев колпака.

Мальчик, испуганный угрозами, заплакал и с робостью сказал, что у него был надет колпак, но хозяйка, за неимением салфетки, сняла оный с его головы, чтобы сварить в нем пудинг. Всяк легко себе может представить положение Жонсона.

22

Деревенский житель, в первый раз приехавший в Берлин, в письме, отправленном к домашним своим, упоминая о великолепии столицы, написал: «Дома в Берлине так огромны и так плотно пристроены одни к другим, что, если бы не было улицы, то и пройти было бы негде».

23

Двое приятелей заспорили. Один из них утверждал, что у него построен сарай на семи верстах, а другой говорил, что это нелепость.

Ударились об заклад, и первый выиграл, объяснив дело таким образом: «Я поставлял подрядом версты по новому образцу, а старые брал себе; из числа этих старых верст, семь врыл я в землю, покрыл и обшил тесом, так что у меня теперь есть сарай на семи верстах».

24

Провинциалка, никогда не бывавшая в театре, приехав в Москву, посетила знаменитый большой театр. Кто-то предупредил ее, что театр этот, по обширности своей несколько глух. Давали большой балет, и перед ним маленькую комедию, которую дама уже не застала. Возвращаясь из театра, она сказала: «Уж правда, что театр глух! Представляли, представляли, я все видела, а не слыхала ни одного слова!»

«Ах, мать моя», – возразила ей другая провинциалка, – «верно у тебя была ложа очень глухая, а я так намедни была в театре, когда играли «Русалку», и все слышала и видела. Как знатно представляли! Уж чего там нет! И волшебные палаты, и прекрасные сады, медведи и чудовища. А какая была страшная гроза на театре! Громовые удары были так сильны и натуральны, что у меня в погребе все молоко скисло».

25

«Послушай, Марья», – сказал крестьянин жене своей, – «управитель наш рассказывал, что замерзшего человека отнюдь не надобно вносить в теплую избу, а надлежит его положить в снег и снегом же оттирать, и будто бы он, таким образом, опять придет в чувство».

Тут крестьянин, покачав головою, продолжал речь свою: «но скажи, пожалуйста, как же поступать летом с замерзшими, когда снега нет»?

26

Некто рассматривал географическую карту России. Слуга его, с любопытством подходит к столу и спрашивает: «Что это такое, сударь?»

Господин сказал ему: «Это такой лист, на котором можно найти все города, реки, и даже деревни».

Слуга, удивленный сим, просит господина сыскать родину его, деревню Погорелки в Псковской губернии. «Вот она», – сказал господин, указывая пальцем, и прочитал имена еще нескольких близлежащих деревень.

Слуга, услышав название деревни Жихеревой, сказал: «Позвольте вас попросить, сударь, не можете ли вы увидеть тут: жив ли еще в Жихеревой свояк мой Кузьма Терентьев?»

27

«Любезный Андрюша», – сказал отец 15-летнему своему сыну – «я надеюсь, что за все попечения, которые я о тебе прилагаю, ты со временем усладишь мою старость».

«Охотно, батюшка», – отвечал сын, – «А чтобы действительно усладить оную, позвольте мне быть конфетчиком».

28

Бедная девочка получила в подарок богато разряженную куклу. На другой день она запрятала куклу за печь, и не хотела на нее смотреть. Когда мать спросила, зачем она не забавляется куклою, то дочь со слезами отвечала: «Я не люблю ее, она всегда лучше меня одета».

29

Лаплас получил записку от известного сочинителя Монкрифа, в которой он просил его о присылке книг для рассеяния меланхолических мыслей. Лаплас удивился сему необыкновенному требованию, и сам поспешил к нему. Он застал друга своего примеряющего новый халат и новый парик.

«Запри дверь», – сказал Монкриф изумленному гостю. – «Мы теперь одни, и я тебе открою тайну: сегодня утром, слуга указал мне синее пятно на ноге моей, по этому заключаю, что мне остается жить лишь несколько дней, и потому прошу тебя повеселиться со мною в это короткое время. Я приглашу еще кое-кого, и мы постараемся провести время весело».

Монкриф, действительно пригласил друзей своих. Десять дней провели они вместе, и время протекло незаметно. В последний день вечером сказал он Лапласу: «Ну, прощай теперь, друг мой! Завтра возвращу тебе книги». И на другой день действительно умер.

30

В духовном завещании крестьянина между прочими статьями находилась следующая: «Несколько недель тому назад, украдены у меня два вола. Если они будут найдены, то завещаю их сыну моему Ивану, а если не найдутся, то господину управителю».

31

Я послал своего слугу в аптеку и велел попросить, чтобы по рецепту отпустили половинное количество предписанного лекарства. Аптекарь, знакомый мне человек, придя ко мне, с улыбкой рассказал, что человек мой, подав ему вполовину согнутый рецепт, сказал, что приказано отпустить по рецепту половину, но он не знает которую: верхнюю или нижнюю.

32

Ревнивый муж велел списать с жены своей портрет. Когда живописец принёс портрет, то муж был весьма доволен сходством и отделкой оного; но полюбовавшись им, просил живописца, чтобы тот написал на портрете занавесь. Живописец отвечал, что тогда изображение не будет видно.

«Что нужды», – возразил ревнивый муж, – «меня часто посещают молодые люди, и я не хочу, чтобы они увидели пригожую жену мою; что же, касается до меня, то я буду знать, что находится под занавесью».

33

У маркиза Б. был великолепный обед. За столом не понравился хозяину порядок в поддевании блюд. Желая при гостях пристыдить своего дворецкого, он сказал: «Извините, милостивые государи, этот человек» – указывая на дворецкого – «не имеет ни малейшего понятия об утончённом образе жизни».

«Да где же мне оному и было научиться» – отвечал дворецкий, – «когда я столько лет нахожусь в вашем доме?»

34

В некотором обществе рассуждали о произведениях иностранных гравёров, и удивлялись неутомимой деятельности многих из них. «Это правда», – сказал один любитель гравировального искусства, который имел прекрасную коллекцию эстампов, – «надобно признаться, что иностранные граверы весьма трудолюбивы: сколько, например, имеем мы превосходных произведений Рафаэля Морген? Но никто не может сравниться в неутомимости с гравёром Скульпсит» (sculpsit).

35

Виртуоз N. N., желая выразить болтливость жены своей, сказал: «Я всегда употребляю в речах целые ноты; жена моя, напротив, говорит тридцать вторыми, а, так как я совершенно знаю такт, то, невзирая на сие, мы обыкновенно весьма согласно оканчиваем».

36

Жена гравера С., весьма любезная женщина, поехала в Кассельский театр. Она получила билет в ложу и заняла в оной место. Вскоре потом входить в эту же ложу чиновник, служивший в то время при короле Вестфальском, Иерониме Бонапарте. Ему равным образом была назначена сия ложа. Увидев сидящую в оной женщину, чиновник весьма грубым тоном приказывает ей выйти.

Не желая сделать шума, женщина встает со своего места, оставляет театр и, придя домой, со слезами рассказывает мужу своему о дерзости чиновника.

Гравер С., огорченный сим поступком, тотчас написал к чиновнику письмо, которым укоряет его в столь обидном поступке против дамы.

Письмо сие осталось без ответа; но в следующее утро входит с запальчивостью к граверу упомянутый чиновник с родственником своим.

«Государь мой», – сказал он граверу, – «вы вчера написали мне весьма обидное письмо. Я требую удовлетворения». При сих словах показывает он пистолеты.

Гравер не успел еще собраться с духом, чтобы ему отвечать, как отворяется дверь другой комнаты и входить жена его, услышавшая сей вызов. Она подошла к чиновнику и сказала твердым голосом:

«Я слышала о сделанном вами мужу моему вызове; вы имеете дело со мною, а не с ним, и потому должны со мною стреляться». Она вырвала у него из руки один пистолет, осмотрела его, и нашла, что он не заряжен.

«Что это значит?» – спросила она чиновника, выхватив у него и другой пистолет, который равным образом не был заряжен. Бросив с презрением оба пистолета на пол, вышла она из комнаты.

Муж ее, но еще более чиновник, стояли как окаменелые; они не успели еще прийти в себя, когда жена гравера вошла опять в комнату, держа в руках другую пару пистолетов.

«Вот эти заряжены», – сказала она обидчику, – «мы на сем же месте будем стреляться!» Оробевший чиновник не имел к сему ни малейшей охоты. Вызов его был только игрушка; он хотел постращать гравера и принудить его просить прощения. Неустрашимость женщины все дело испортила, и он вдруг переменил тон свой.

«Я должен признаться», – сказал он дрожащим голосом, – «что вчера поступил с вами безрассудным образом; это было последствие обеда, на котором я, к стыду моему, неосторожно употреблял напитки, и придя в театр, не помню, что говорил. Если я вас в чем-либо обидел, то совершенно раскаиваюсь в неблагопристойном поступке, и прошу прощения, надеясь на ваше великодушие».

Таким образом кончилась сия бурная сцена без кровопролития.

37

Портной принес профессору исподнее платье. «Друг мой», – сказал профессор, примерив оное, – «оно мне чрезвычайно узко».

«Теперь такая мода, милостивый государь», – сказал просвещенный портной. – «Что делать? Мы должны шагать с духом времени»

«Но помилуй! Как мне шагать – оно так узко, что я и одного шага не могу сделать».

38

«Как вы себя чувствуете?» – спросил доктор умирающего учителя французского языка.

Тихим прерывающимся голосом больной отвечал: «Je meurs, или je me meurs, ибо можно употреблять то и другое выражение!»

Сказав сие, учитель умер. О, грамматика!

39

«Ты пел вчера весьма неверно!» – сказал некто оперному певцу. «Кто? Я?» – спросил певец с ироническою усмешкою, – «Я тебя не понимаю, ты разве не заметил, что всякий раз, когда я начинал петь, оркестр играл очень фальшиво?»

40

Во время аудиенции путешественника Тонстона у китайского императора, сей последний, между прочим, спросил его, чем в Англии награждают врачей за труды их?

Тонстон отвечал, что врач, за каждое посещение и каждый рецепт получает плату, по определенной таксе.

«Не удивляюсь», – возразил император, – «что в Англии такое множество больных. Я иначе поступаю: у меня четверо врачей, которые получают жалованье еженедельно, но когда я захвораю, то до выздоровления моего им оное не производится».

41

Капитан корабля претерпел кораблекрушение в океан на неизвестной банке; но на счастье весь экипаж был спасен. По прибытии в порт, был он призван к военному морскому суду. Один из первых членов суда, не из моряков, стал ему выговаривать: «Как тебе не стыдно, что посадил корабль на мель, знаешь ли, что за это пострадаешь?»

«Знаю», – отвечал капитан хладнокровно. И, объяснив все обстоятельства, сказал: «Это общая несчастная участь моряков».

«Да зачем вы ходите по ночам?» – возразил сей почтенный член.

«Потому, милостивый государь», – отвечал моряк, – «что на морях нет постоялых дворов!»

42

По вскрытии реки N. толпились у пристани, желавшие скорее переправиться через оную. Какой-то чиновник, невзирая на убеждение полицейского служителя, старался ворваться в лодку, уже наполненную людьми. «Сделайте милость отступите», – сказал полицейский. – «Беда мне с вами».

«А какая беда?» – спросил чиновник.

«А вот какая – вам-то ничего не будет, вы утонете, а мне – так достанется от начальства!»

43

Путешественник, проезжая небольшой городок в Германии, вынужден был принести жалобу бургомистру, за грубость и дерзость писаря у заставы.

«Ваша жалоба справедлива», – сказал бургомистр, – «у нас в городе много ослов; но успокойтесь, милостивый государь: я, как глава оных, знаю средство обуздывать их дерзость».

44

Откупщик решился отправить сыновей своих в путешествие. Младший сын, не имея охоты странствовать, и притворяясь больным, упрашивал мать, чтобы она постаралась оставить его дома. Мать, тронутая просьбами любимца своего, но опасаясь гнева отцовского, советовала ему согласиться на предположенное путешествие; но недалеко отъехав, опять воротиться, и спрятавшись на сеннике, скрываться там несколько месяцев, обещая доставлять ему туда пищу, что и было исполнено.

По прошествии некоторого времени, увидел он, что мальчишки забрались в сад и воруют яблоки. В досаде высунулся он, сколько ему возможно было, из слухового окна сенника, и, грозя рукою, кричал: «Ах вы, проклятые воришки! Счастье ваше, что я теперь путешествую, а то бы научил вас, как воровать яблоки!»

45

В цирке давали представления и на лошадях. Некоторые актеры драматической труппы, пришедшие на пробу, стояли у дверей, где прибита была афиша.

Какой-то просто одетый близорукий человек подошел к афише, и, не имея возможности оную прочитать, обратился к актерам и весьма вежливо спросил их: «Не лошадиная ли комедия будет сегодня здесь представлена?»

«Нет, ослиная», – отвечал актер с грубостью, – «советую вам оную посмотреть».

«С величайшею охотою», – отвечал незнакомец, – «если б я только знал, что вы будете участвовать в оной».

46

«Барин мой приказал у вас взять книгу: «О мире, или Ад», – сказал слуга книгопродавцу.

«У меня нет такой книги», – отвечал книгопродавец. И он сказал правду: на поверку вышло, что речь шла об Омировой Илиаде.

47

Учитель географии, желая затвердить названия городов, писал на ногтях имена оных, твердил целый день, а на другой день писал новые.

Однажды заспорили о каком-то городе: одни утверждали, что он в той, другие, что в иной губернии.

«Нет! Ни в той, и не в другой», – говорил с досадою учитель.

«Да посмотрите на ногтях!» – сказали ему.

«Этот город в Саратовской, а у меня сегодня Пензенская!» – отвечал он.

48

Француз спрашивал англичанина, почему у них вешают некоторых на веревке, других же на цепи?

«А вот почему» – отвечал англичанин, – «повешенных на веревке, тотчас снимают с виселицы и погребают; напротив того, повешенных на цепи не снимают с оной, и они остаются висеть в продолжение всей своей жизни».

49

Школьный учитель спросил ученика своего: должны ли мы любить врагов своих?

Мальчик не мог на это отвечать.

Тут начался между ними следующий разговор:

Учитель. Вероятно ты понимаешь, что значит друг, и что значит враг?

Мальчик. (Молчит.)

Учитель. Я тебе это поясню: когда тебе, например, случится играть на берегу реки или канавы, и кто-нибудь подкрадется к тебе сзади и толкнет тебя в воду, как ты назовешь этого человека?

Мальчик. Врагом моим.

Учитель. Точно так, сын мой! Кого же назовешь ты своим другом?

Мальчик. Того, который меня толкнет в воду спереди.

50

При въезде невесты принца В. в город Б., молодой солдат, стоявший на карауле для наблюдения за порядком, беспрестанно упрашивал некоторых дам, чтобы они не выходили за означенную черту; но дамы не обращали внимания на его слова и все подавались вперед. Наконец солдату наскучило упрашивать неумолимых, он обнял одну из прелестниц и начал ее целовать.

На крик ее и громкий смех окружающих, прибежал офицер и закричал на солдата: «Что ты делаешь? Ты с ума сошел!»

«Никак нет, ваше благородие», – отвечал караульный, – «это небольшое наказание: кто не хочет слушать, тот должен почувствовать».

51

«Позвольте спросить, что изображает сия картина», – спросил военный комиссар в картинной галерее у генерала своего.

«Ужель вы не знаете? Она изображает, как израильтяне питаются манною в пустыне. Вы сами часто таким образом потчевали армию», – присовокупил с улыбкой генерал.

«Зачем же ваше превосходительство изволили водить нас по пустыням?» – отвечал комиссар.

52

Заимодавец, встретившись с должником своим на улице, убедительно просил его об уплате. Должник бранил его, и, наконец, сказал: «Оставь меня в покое, ты несносный человек, или ты думаешь, что я только тебе одному должен?»

Изумленный сим приветствием, заимодавец смиренно удалился.

53

Когда известный храбрый мореходец Гевке в юных летах, отправился с отцом своим в первый раз в море, то отец ему сказал: «Сын мой, приучайся к службе, веди себя хорошо; я надеюсь, что ты со временем будешь капитаном корабля».

«Капитаном корабля?» – возразил мальчик, – «Нет, батюшка! Если б я не надеялся быть адмиралом, то никогда не пустился бы в море!»

54

В В. приказано было объявлять об умерших в публичных ведомостях, с изъяснением, какою болезнью страдал умерший, и получал ли от врача помощь. Вследствие сего было напечатано следующее извещение:

«3-го числа сего месяца деревенский учитель Мартин Генгер умер от воспаления в желудке, с помощью уездного лекаря К.»

55

Славный оратор Ерскине посетил однажды адвоката Бельфура, который между юристами был известен высоким стилем и кудрявыми выражениями речей своих. Бельфур лежал на диване с обвязанной ногой.

«Что с вами случилось?» – спросил Ерскине.

«Увы!» – отвечал со вздохом Бельфур. – «Прогуливаясь в романтическом саду моего брата, любовался я красотами природы соседственного поля, где златые класы наклоняли выи под тяжким бременем изобилия глав своих. Желая насладиться чистейшим ароматом, вздумал я перелезть через забор; достигая вершины оного, и будучи близок к цели желаний своих, я нечаянно упал – и вот следствие сей вольтижировки».

«Благодарите Бога», – сказал Ерскине, – «что забор не был так высок, как ваш стиль: тогда бы верно сломили вы себе шею».

56

Богатый лорд Б. прибыл в Лондон. При огромном имении, был он весьма ограниченного ума. Скудоумием и неловкостью в обращении, сопряженными при этом с надменностью, служил он посмешищем другим, так, что не только за глаза, но и в глаза издевались над ним.

Выйдя однажды из терпения, жаловался он на сие герцогу Йоркскому следующим образом: «Ваше Высочество! Здесь забавляются на мой счет! Положим, что я, как уверяют, не умнее других; но все стараются доказывать, что я ничему не учился; вот это вздор! Я совершенно знаю правила травли оленей и кабанов; берусь управлять быстрейшим конем; знаю все таинства псовой охоты;– не довольно ли этого? Укоряют меня, что я не понимаю латинского языка! Как можно требовать, чтобы люди с моим состоянием знали латинский язык как Гомер!»

57

Вестрис, славный парижский танцор, величал себя dieu de la dance (богом танцев). Лучшая из его позиций на сцене была та, когда он стоял несколько минут на одной ноге, с распростертыми руками. В Лондоне появилась карикатура на Вестриса, которая изображала его в упомянутом положении, и подле него гуся, стоящего также на одной ноге, с распростертыми крыльями, с надписью: «гусь перещеголял»!

58

Во время пребывания императора Иосифа II в Нейштадте, Фридрих Великий просил принца де Линя, представить ему некоторых офицеров из императорской свиты. Принц представил генерал-адъютанта графа д\'Альтона и графа Пелегрини. Король просил их подойти поближе, извиняясь близорукостью.

«Ваше Величество на войне имели быстрые глаза и дальновидный взор!» – возразил принц.

«С помощью зрительной трубы», – отвечал король.

«Поистине», – воскликнул принц, – «я почел бы себя счастливым, если бы нашел сию трубу; но впрочем, она была бы для моих глаз столь же бесполезна, как Скандербергов меч Амурату».

59

«Боже мой, как несчастлив этот человек!» – сказала сострадательная женщина, увидев слепого, который ощупывал палкой дорогу, – «Он даже днем ничего не видит, что же будет с ним ночью? Тогда он, верно, расшибет себе голову».

60

Прогуливаясь в прекрасном саду на Аптекарском острове, любовалс я много различными произведениями природы. Я не мог удержаться от восторга, видя собрание столь редких растений. Сопровождавший меня, хотел показать знание свое и разделить со мною восторг мой, сказал: «Какое богатство! Здесь можно найти растения всех наций!»

61

Бедный изнуренный человек, питавшийся милостынею, и со всею бережливостью откладывавший по несколько копеек, чтобы иногда купить для подкрепления здоровья бутылку вина, увидел пьяного, лежащего во рву. Он подошел к нему и пособил вылезти изо рва.

«Что с вами случилось?» – спросил нищий.

«Ах, друг мой, я очень болен», – отвечал пьяный.

«Увы!» – возразил нищий, – «если б вы мне уделили половину вашей болезни, то мы оба были бы здоровы».

62

Молодого вертопраха, который, хотя весьма плохо говорил по-французски, но всегда старался показать знание свое в сем языке, однажды спросили где он обучался?

«J\'ai été un âne à Gottingen et encore un âne à Leipzic», – отвечал он.

63

Некоторый хозяин выхвалял прекрасное расположение маленького сада своего.

«Однако вы должны принять меры, чтобы лягушки не померли от жажды в бассейне вашем», – сказал один проказник.

«Весьма не острая шутка», – возразил хозяин, – «вам известно, что в прошедшем году утонула в нем женщина».

«Помню, помню!» – отвечал остряк, – «но мне кажется, что она хотела вам только польстить!»

64

В трактире большого города, сделался шум. Явился частный пристав, и, рассмотрев дело, велел взять буянов. Сойдя с крыльца, увидел он студента, порядочной фамилии, который в пьяном онемении стоял у стены, и рассуждал сам с собою руками. Узнав его, хотя было уже темно, частный пристав с досадой сказал ему: «Не стыдно ли, сударь, вам, человеку хорошей фамилии, буянить тут же с негодяями!»

«Извините, государь мой», – отвечал студент, – «я не в этом трактире пил, а вот в том, напротив».

65

Генерал Л. велел офицеру генерального Штаба увеличить карту того местоположения, где ему надлежало стоять со своей дивизией. Когда офицер, окончив свою работу, принес ему карту, то генерал, взглянув на нее, вскричал: «Э, братец! Да ты бы ее прибавил только в ширину, а в длину-то она и так была слишком велика!»

66

Тот же генерал, не умея различать означения местоположений на карте, спросил, указывая на горы: «Это что за витушки?» Ему сказали, что это горы.

«Ну, а это?» – спросил он еще, указывая на такое место карты, где было гладко. «Это означает поле, где должна быть расположена дивизия вашего превосходительства», – отвечали ему.

Генерал отправляется к своему корпусному командиру с картою, и говорит: «В. В. П! Выбрали мне местоположение, но до него далеко идти, вот не лучше ли нам поместиться здесь, где гладко», – примолвил он, указывая на море, близ которого находились войска.

67

Во время приязненных свиданий императора Александра с Наполеоном в Тильзите, генерал Платов, на одном смотру, пристально глядел на императора французского, так, что один из свиты сего последнего сказал ему с удовольствием: «Верно император наш изумляет вас?»

«Нет, батюшка, не император», – отвечал Платов, – «а конь, на котором он сидит: больно хорош разбойник!»

68

По низвержении Наполеона, все придворные его явились с поздравлением к королю.

Один из знатнейших сановников бывшего Императора, когда дошла очередь ему обратиться с речью к Людовику XVIII-му, с восторгом сказал: «Ваше Величество! Ваши победы! Гром вашего оружия! Маренго!»

По старой привычке, он все думал, что говорит Наполеону.

69

Почтамтский служитель, провозя от одного журналиста в газетную экспедицию несколько десятков экземпляров вновь вышедшего номера его журнала, потерял одну книжку; спохватившись на месте уже об этой потере, он возвратился к журналисту и, объявив свою беду, просил заменить потерянную им книжку новой.

Журналист, желая придать важности своему журналу хоть в глазах старого драбанта, может быть потому, что публика не оказывала ему этого уважения, начал его бранить, ругать. Старик упрашивал, напоминал ему о своей бедности, о своей подчиненности, но журналист был неумолим. «Пусть тебя мошенника накажут, поколотят, ты этого стоишь, а книжки я тебе не дам».

«Ну, коли так, ваше благородие», – отвечал старый солдат, – «так и Бог с вами! А до палок дело не дойдет: ведь я за гривенник найду любую книжку вашего журнала – только и убытку-то».

Журналист затопал ногами, а почтамтский служитель поклонился ему и ушел.

70

Забывчивость часто бывает свойством, не зависящим от ума. Один французский профессор, взяв перо, когда ему надобно было подписывать свадебный контракт свой, думал, думал, и наконец спросил у своего знакомого: «Как бишь меня зовут, братец? Право, никак не могу вспомнить».

71

Другой ученый, в день своей свадьбы, покуда молодая жена его раздевалась, занялся чтением какой-то важной для него книги. Наконец ему доложили, что пора идти в спальню. Пришедши туда, он удивился, увидев молодую женщину, и вскричал: «Да, да, да! Ведь я сегодня женился!»

72

Врач лечил больного от воспаления легких. Больной умер. При вскрытии тела умершего, находился молодой врач, который, рассматривая легкие, сказал с усмешкою ординатору: «Посмотрите, господин доктор, легкие совершенно в здоровом состоянии, а вы пользовали усопшего от воспаления оных».

«Это служит к моей чести», – возразил врач, – «Теперь ясно видно, что я вылечил воспаление легких: а что он умер от другой болезни, в том я не виноват».

73

Молодой литератор почитал себя великим красавцем и знаменитым поэтом. Он был уверен, что все в него влюбляются, а когда шел по улице, то с гордостью смотрел в окна домов.

Однажды идет он; девушка подбежала к окну и пристально на него смотрит. Поэт прошел горделиво. «Иван!» – говорит он слуге, за ним идущему, – «Что? Смотрит?»

«Смотрит, сударь», – отвечал слуга.

«Ну! Пускай страдает!»

74

Кадет, выпущенный недавно из корпуса, стоял у камина и грелся. «Вы верно озябли?» – спросила его одна дама.

«Нет», – отвечала приятельница ее, – «он желает привыкнуть к огню».

75

Весьма посредственный живописец, написал две картины: Девкалиона и Фаэтона. «Нравятся ли вам эти картины?» – спросил он знатока.

«Они довольно хороши», – отвечал знаток, но только не на своих местах висят: Фаэтона надлежит поместит в огонь, а Девкалиона в воду».

76

В некотором обществе был за столом разговор о экономии. Представляли примеры, что бережливостью много можно выиграть. «Посмотрите, господа», – сказал хозяин, показывая гостям своим ножик, – «к этому ножу были уже приделаны три черенка и два лезвия, а он все еще кажется новым».

77

В Булони, во время войны англичан с французами, молодому английскому матросу удалось убежать из плена. Он достиг морского берега, и близ оного скрывался в лесу. Там, с помощью карманного ножа, сделал он из древесной коры челнок, в котором намеревался при удобном случае доплыть до какого-либо английского судна. В ясную погоду влезал он на высокое дерево, стараясь увидеть вдали английский флаг.

В один день он действительно увидел английский крейсер. Он немедленно слез с дерева, и потащил к берегу челнок свой; но к несчастию, его увидели, и в ту самую минуту, когда он почитал себя свободным, его снова обременили цепями. Сначала почли его шпионом, но увидев слабый челнок, в котором он хотел спастись, уверились в противном. Многие желали видеть сего матроса и челнок его. Наполеон приказал его привести к себе, и расспрашивал о намерении его. Пленный со всею откровенностью и простотой во всем признался. Юноша сей понравился Наполеону, и он приказал ему просить для себя какую-либо милость от него.

«Я больше ничего не желаю, как возвратиться в отечество свое».

«Вероятно, у тебя осталась там любезная?»

«Нет, у меня там бедная престарелая мать, которую я желаю видеть и своими трудами кормить».

«Ты увидишь ее», – сказал Наполеон, и тотчас дал повеление отправить молодого матроса на английский корабль. Он прислал ему значительную сумму денег, и просил поклониться от него матери. «Она должна быть почтенная женщина, потому что имеет такого доброго сына», – сказал Наполеон.

78

Учитель, приходя на лекцию, мало находил учеников: они являлись к окончанию, чтобы попасть только на перекличку. Решившись прекратить злоупотребление, учитель тотчас по приходе начал запирать двери, не впускал никого, и читал лекции двум, трем, которых заставал в классе. Все остальные оставались за дверьми, и, сойдясь толпою, колотили в двери кулаками и палками.

Учитель, не внимая ничему, читал, по окончании лекции делал перекличку; ему отвечали из-за дверей. Однажды, в июньскую жару, ученики принесли полено, и стали давать сильные удары в дверь. Учитель остановился.

«Что это?» – спросил он.

«Ничего!» – отвечал один ученик, – «это мороз!»

79

Помещик намерен был жениться. Он искал такую невесту, которая бы имела сведения о сельском хозяйстве и скотоводстве. Управитель помещика вздумал посватать за него свою племянницу.

«Милостивый государь», – начал он говорить, – «вы желаете иметь жену, которая бы знала деревенское хозяйство и скотоводство. Вы не можете себе найти лучшей жены, какова моя племянница, она славная хозяйка, и так сказать, взросла в деревне между мужиками и рогатым скотом».

80

Молодая, прекрасная девица, пела в некотором собрании арию, но не очень верно, потому что она слишком сжимала свой пурпуровый ротик. Молодой человек, обвороженный ее прелестями, сказал соседу, возле него сидящему: «Взгляните на этого ангела, кажется, что он целует тоны».

«Ангел сей должен остеречься, чтобы не замарать прелестного своего ротика: тоны нечисты», – возразил ему сосед.

81

Дядя перестал посылать деньги распутному племяннику своему. Сей неоднократно умолял его о присылке оных; но тщетно. Наконец, в отчаянии написал племянник грозное письмо, которое заключил сими словами: «Дядюшка, если вы не пришлете мне денег, то я решусь на такое дело, которое приводит меня в содрогание!»

«А на какое дело?» – спросил дядя.

«Я решусь работать », – отвечал племянник.

82

Кошка Актрисы М. съела канарейку княгини К. Княгиня, в полном гневе, написала актрисе весьма грубое письмо, и подписала имя свое: «Мария, княгиня К.»

Актриса, огорченная грубостью княгини, из-за столь маловажной неприятности, в коей впрочем, она совсем не была виновна, отвечала ей подобным письмом, подписав оное следующим образом: «Аделанда М., но сегодня – Елизавета, королева английская».

83

Слуга некоторого журналиста, рассказывая что-либо, в удостоверение истины, им повествуемой, всегда говаривал: «Барин мой это сказал».

Однажды некто ему возразил: «А вот этого барин твой не знает».

«Как не знает?» – был ответ слуги. – «Барин мой должен все знать: он издает газеты и журналы».

84

А. и Б. сидели в гостиной в задумчивости, и долгое время хранили молчание; наконец А. начал разговор: «Скажите, о чем вы думаете?»

Б. (со вздохом) «О самом себе!»

А. «Полно! Пора вам перестать думать о такой глупости!»

85

Человек недалекого ума, объявил полиции, что вынули в театре у него из бокового кармана кошелек с деньгами. «Вероятно, у вас фрак был расстегнут», – сказал полицейский пристав.

Незнакомец. «Нет, милостивый государь, он был застегнут».

Пристав. «Если так, то вы конечно почувствовали, когда мошенник засунул руку в карман?»

Незнакомец. «Я точно чувствовал; но мне показалось, что это была моя рука».

86

Бедный еврей проходил через лес. Вдруг нападает не него голодный волк. Испуганный еврей подставляет свою палку прямо против зверя. В это самое время охотник, находившийся позади жида, ружейным выстрелом убивает волка.

«Чудеса! чудеса!» – вскричал еврей, который не приметил охотника, – «более 20 лет я имею эту палку, и до сих пор не знал, что она была заряжена».

87

Два студента часто посещали одного из товарищей своих. На дворе, где он жил, должны они были проходить двери, возле коих почти всегда лежала злая собака, которая иногда бросалась на них.

Однажды, идя к своему другу, завели они на дороге разговор о сей злой собаке, причем один из студентов признался, что весьма боится собак. Товарищ, желая его успокоить, сказал: «Может быть, сегодня ее не будет там», – но лишь только они вступили на двор, то первый, приметив собаку, лежащую у дверей, так оробел, что тихонько сказал на ухо другу своему: «Vidisce? hic jacet».

Страх заставил его говорить по-латыни, дабы собака не поняла, что речь о ней идет.

88

Профессор Е., известный по многим сочинениям по части прав, жил весьма роскошно, впал в долги и за оные был посажен в тюрьму; но в скором времени, при помощи друзей, из оной был освобожден. Обедая однажды в Hotel de B., забавлял он посетителей остроумием своим. Незнакомец, недавно приехавший, и не знавший профессора Е., был обворожен веселым нравом соседа своего.

«A proros», – сказал наконец приезжий, – «я вижу, что вам все здесь в городе весьма знакомо, позвольте у вас спросить: сидит ли теперь еще известный профессор Е.?»

«Он точно сидит, возле вас», – отвечал с улыбкой профессор незнакомцу, приведенному в замешательство сим неожиданным ответом.

89

«Что слышно новенького?» – спросил банкир Р. у цирюльника, пришедшего его брить.

«Особенного ничего нет», – отвечал цирюльник, – «за исключением предсказания одного ученого, что земля наша, по прошествии четырех недель, от приближения кометы разрушится».

«Что ты говоришь!»

«Точно так, милостивый государь! Профессор Ц., которого я брею, полагает, что это дело возможное».

Банкир задумался. Когда цирюльник кончил свое дело, он спросил: «Куда ты теперь пойдешь?»

«К советнику К».

«Послушай, дружок, сделай мне одолжение, зайди к нотариусу С., который живет возле советника, и попроси его от меня, чтоб он сегодня пришел ко мне. Если сказанное тобою справедливо, то мне надобно поспешить написать духовную».

90

N. N. был охотник до домашнего скота, но от худого присмотра, скот у него часто пропадал. Приятель его, выговаривая ему за худой присмотр, сказал: «Право, я ни за что на свете не желал бы быть у тебя скотом». «А у кого же?» – спросил N. N.

91

Некто, придя в трактир, велел подать бутылку хорошего старого рейнвейна. Хозяин, не имея оного, влил в бутылку австрийского вина, подал оную гостю с уверением, что он сам сие вино 10 лет тому назад, разлил по бутылкам, и с того времени сохраняет в погребе своем.

Гость, подержав бутылку против света, с усмешкою сказал: «Посмотрите какое чудо! Муха плавает в вине и через десять лет осталась жива».

92

Плохие актеры разыгрывали весьма дурно трагедию. «Пьесу сию приличнее назвать басней, а не трагедией», – сказал один из зрителей.

«Почему так?» – спросил его товарищ.

«Вы слышите», – отвечал первый, – «что на сцене не люди, а животные разговаривают между собою».

93

Молодой человек купил в книжной лавке два экземпляра Омировой Илиады.

«Зачем вы купили два экземпляра сего сочинения?» – спросил его знакомый.

«Мне весьма выхваляли сию книгу, и потому я желаю прочитать ее два раза».

94

Молодого крестьянина отдали в солдаты. По малому росту его и вообще по нестатному виду, был он назначен фурлейтом в артиллерию. В последовавшую кампанию, вез он 24-фунтовую пушку, о чем письменно уведомил родителей своих.

Родители его, приняв сие за особенный знак отличия по службе, написали к нему письмо под следующим адресом: «Любезному нашему сыну, А. Ш., двадцатичетырехфунтовому фурлейту».

95

У некоторой актрисы отняли роль Фридерики в пьесе «Охотники» и передали оную другой, молодой актрисе. Первая чрезвычайно сим обиделась, и с колкостью спросила, почему отняли у нее сию роль, когда она играла уже более 20 лет.

«Именно потому-то и отнимают ее у вас, что вы ее более 20 лет играете».

96

В некотором обществе начали играть в небольшую коммерческую игру. Хвастун, тут находившийся, высыпал полный кошелек золота на стол. Сосед его, напротив того, положил столько, сколько предварительно потребно было для игры, причем не мог удержаться от улыбки.

«Чему вы смеетесь?» – спросил первый, – «сделайте по-моему!»

«Извините», – возразил другой, – «предоставляю это только тому, кто все свое имущество всегда с собою носит».

97

Некоторый поэт принес к Пирону толстую тетрадь стихов и просил рассмотреть их. Спустя несколько дней, автор «Метромании» возвратил ему рукопись.

«Как, сударь, да тут нет ни одного креста?» – вскричал в радости молодой человек.

«Да, ни одного», – возразил Пирон, – «неужели вы хотите, чтобы я из ваших трудов сделал кладбище!»

98

Фонтенель сказал кому-то, напомнившему о его летах: «Тише, милостивый государь, смерть меня позабывает».

99

Некто, в пятьдесят лет, женился на тринадцатилетней девушке. При сем случае заметили ему, что он сделался преемником кукол своей жены.

100

Когда написали Вольтеру, что парижский парламент присудил его сочинение к сожжению, он сказал: «Тем лучше; это то же, что лионские каштаны, чем больше их печешь, тем они лучше».

101

Во время последней болезни Кромвеля, некто спросил у одного лорда: «Не знаете ли, каково здоровье нашего протектора?»

«Не знаю», – отвечал тот, – «одни говорят, что он умер, другие, что еще жив; но что касается до меня, то я не верю ни тому, ни другому».

102

Госпожа дю Дефань, будучи слепа, и услышав однажды в обществе скучный разговор людей весьма болтливых, сказала: «Какую скверную книгу здесь читают!»

103

Принцесса Копти, побочная дочь Людовика XIV, находилась у дофины Бавьер в то время, как та казалась спящею.

«Дофина», – сказала она, – «еще безобразнее во время сна».

Дофина, не сделав ни малейшего движения, отвечала: «Не все же, сударыня, дети любви».

104

Живописец, имевший весьма посредственные дарования, начал заниматься медициною. Когда его спросили о причине, побудившей его оставишь живопись, он отвечал: в живописи все ошибки остаются на виду, но в медицине они погребаются с болезнью.

105

Некоторому провинциалу сказали, что священник его умер.

«Не может быть», – отвечал он, – «священник мне обо всем пишет, и если бы точно он умер, то верно уведомил бы меня об этой новости».

106

Г. де Колон, подозревая, что у него в комнате был вор, созвал всех своих служителей, и после продолжительного допроса, один из них сказал ему: «Божусь вам, сударь, что кроме вас здесь никого не было».

107

Охотник, любивший стрелять зайцев, говорил однажды: «Я бы желал уметь различать зайца от зайчихи».

«Это очень легко, – сказал один забавник: если заяц, так он бежит ; а если зайчиха, так она бежит .

108

На столе плохого поэта, между другими вещами, лежал и масштаб.

«Какая ему надобность в масштабе?», – спросил некто, находившийся в кабинете рифмотвора.

«Для размера стопосложения при составлении стихов», – отвечал другой.

109

Один судья написал в счете своего просителя: «30 су за то, что меня разбудили ночью, и я должен был думать о вашем деле».

110

Некоторого служителя спросили о причине смерти его отца. «Мой отец умер от горести, когда увидел себя повешенным», – отвечал служитель.

111

Слуга бросился в воду. Господин, увидев его погибающим, поспешил избавить несчастного от смерти. Потом приказал своим людям присматривать за ним, дабы он вторично не отважился погубить себя.

Слуга, видя что ему препятствуют утопиться, решился повеситься. Господин, возвращаясь домой, увидел слугу своего висящим на дереве. Призвав другого слугу, он сделал ему строгий выговор за то, что он не удержал собрата своего от гибельного покушения.

«Я думал, сударь», – возразил слуга, – «что он повесил себя для просушки».

112

Один простак сказал: «Если бы я знал такую землю, где люди никогда не умирают, то отправился бы туда, и жил бы там до самой моей смерти».

113

На пробе домашнего спектакля некто из бывших на оной сказал участвующим в представлении: «Ваша пьеса, господа, идет прекрасно, только надобно бы более огня».

«О! Не беспокойтесь об этом», – возразила молодая девица, – «у нас при настоящем представлении много будет огня».

114

Гоббс, философ Малмсберийский и ревностный роялист, посвятил книгу своего сочинения Оливеру Кромвелю, в надежде получить позволение возвратиться в Англию.

По прибытии его на сей остров, друзья делали ему жестокий выговор.

«Государи мои», – сказал он, – «ежели бы вы упали в глубокий ров, и сам дьявол протянул бы свою крючковатую ногу, чтобы вас вытащить; вы без сомнения не отказались бы за нее ухватиться».

115

Известно, что англичанки не любят, подобно француженкам, одеваться эфирно. Жена лорда Д., жившая долгое время в Париже, прославилась в Лондоне прозрачностью своего одеяния. Однажды, когда собралось у нее множество гостей, получила она картонку с надписью:

«Наряд для госпожи Л.»

Полагая, что прислали ей богатое платье, которое заказала она у модистки в Париже, и желая показать собранию дивное произведение собственной ее выдумки, открывает картон и, что же находит? Листок виноградный, присланный ей мужем.

116

Профессор ботаники начал лекцию о гербариях таким образом: «Сегодня поговорим мы о травниках. Смело можно сказать, что травник для ботаника необходим».

«Профессор доказывает это не только словами, но и делом!» – сказал один из слушателей.

117

Госпожа Г., гордясь знатным своим происхождением, и, желая выразить преимущество дворянства над прочим сословием, сказала: «Три класса людей в обществах можно уподоблять с веществами, из коих выделывают посуду: с фарфором, фаянсом и глиною».

Несколько минут спустя, одна особа пожелала видеть внучку сей госпожи, которая в это время, с нянюшкою своею, находилась в саду. Она посылает Джона; но Джон, будучи ленив, и слыша сделанное уподобление г-жи Г., с высоты лестницы громко закричал: «Глина! Поди искать маленькую фарфоринку».

118

В кофейном доме, актер, довольно плохой, громким и весьма неблагозвучным голосом пел следующее:

«Любовник может все творить,

Любви все должно извинить!»

Пением своим он весьма надоел собранию; его просят перестать, но никакие убеждения не могли его к тому склонить. Наконец молодой человек, раздраженный глупым своенравием певца, плеснул ему в лицо из чашки, наполненной щербетом. Актер с гневом вскочил и хотел отмстить; но молодой человек, смеясь сказал: «Ах, государь мой, я влюблен, это знают все мои товарищи, вы же сами сей час говорили:

«Любовник может все творить,

Любви все должно извинить!»

119

Полковник Томсон, некогда спросил у своего кучера, согласен ли он с ним путешествовать: «Всюду рад с вами ехать, сказал кучер с восторгом».

«Как! и в самый ад?»

«Так, сударь, и в самый ад».

«Подумай однако, что там нестерпимый жар; ты же, сидя на козлах, первый попадешь в полымя».

«О! Нет, господин полковник; я вас высажу у ворот, а сам останусь на улице: я твердо помню свое место».

120

В кухне богатого гражданина произошла ссора между кухаркой и кучером о том, кто из них должен сходить за сливками к чаю; хозяин, желая узнать о чем ссорятся, позвал к себе обоих.

Кухарка жаловалась, что кучер каждое утро, только бродит по кухне, и не хочет идти за сливками, она же так обременена делами, что не может отлучиться. Кучер отвечал, что это не его дело.

«Посмотрим», – сказал хозяин, – «что ты называешь своим делом».

«Чистить лошадей, править в карете и держать ее в чистоте», – возразил Джон.

«Ты прав», – сказал хозяин, – «более я и не требую, ибо для этого я тебя нанял, и так я тебе приказываю, чтобы ты каждое утро, перед чаем, закладывал карету, и возил кухарку на рынок для покупки сливок».

Кучер, почесав голову, охотнее согласился сам сходить за сливками.

121

Современные записки единогласно говорят о герцоге Граммонте, как о человеке умнейшем и хитрейшем царедворце того времени. Однажды вошел он без доклада в кабинет кардинала, когда его преосвященство в час отдохновения, забавлялся скачкою на стену. Герцог, тотчас понял, сколь было бы опасно, застать первого министра в таком странном моционе.

Глупец в подобном случае обратился бы в бегство, пробормотав несколько извинений, на кои ответствовали бы ему немилостью. Искусный царедворец не сделал такой глупости; но с торопливостью подбежав к кардиналу, закричал: «Прозакладываю сто луидоров, что скакну выше вашего преосвященства».

И герцог, и кардинал стали скакать взапуски. Герцог с намерением скачет несколько ниже, и проигрывает заклад. Через шесть месяцев после сего был он произведен в маршалы Франции.

122

«Судьбе угодно было похитить из объятий моих дражайшую супругу. Она скончалась 18 июня с. г. Пожалей обо мне, любезный друг, а между тем с подателем сего письма пришли мне рецепт известной тебе настойки, которая мне всегда так нравилась.

N. N.»

Вот пример нежности супруга, ищущего утешения в лютой горести!

123

«Что случилось с бедным Патрикием?» – спросил ирландец у встретившегося с ним знакомца.

«Увы! Бедненького приговорили к виселице; но к счастью он спас жизнь свою тем, что умер в темнице».

124

«Я все же богаче вас», – сказал некоторый весельчак, над которым забавлялись в обществе, – «вы во мне имеете только одного дурака, а я их более дюжины имею перед собою!»

125

Лорд Честерфильд спросил у знакомой ему шестидесятилетней дамы на котором году женщины перестают влюбляться?

«Спросите», – отвечала она, – «об этом у тех, которые старше меня».

126

Какой-то забавник обедал у лорда, который, пред окончанием стола велел принести маленькую бутылку вина, и не переставая хвалить его достоинство, а более старость, между прочим спросил своего гостя, как он находит это вино?

«Милорд», – отвечал забавник, – «оно хорошо, но слишком мало по своим летам».

127

В театре города N.N. во время представления какой-то оперы, сидели рядом в креслах известный поэт Л. и советник К.; последний имел особенное расположение к актрисе, занимавшей главную роль. Несмотря на посредственный и фальшивый голос актрисы, советник беспрестанно ей аплодировал и увлекал за собою шумный раек, готовый к одобрению слабых талантов.

Такая несправедливость взбесила молодого поэта. Он стал шикать. Советник, несмотря на то, продолжал аплодировать, но, выведенный наконец из терпения беспрестанным шиканьем своего соседа, с досадою сказал ему: «Нельзя ли сударь, замолчать? Кажется вы ничего не понимаете».

Поэт на сей раз промолчал, но во время антракта, когда все успокоилось, он обратился к советнику: «Вы говорите, что я беспонятен? Это несправедливо, мои произведения доказали всему свету противное. Но я очень сожалею, что по законам благородного человека, не мог на сей раз отвечать на ваши слова достойным аплодисментом по вашему лицу, и единственно потому, что актриса ваша могла бы подумать, что я ей аплодирую».

128

Генерал Генлей, народный оратор в Клармарке, много наделал шума между ремесленниками. Однажды собралась вокруг него толпа башмачников, коим объявил он, что обнародует новый способ, посредством коего, пару башмаков можно изготовить в четыре минуты. И действительно он исполнил обещание, ибо вытащив из-под фартука пару старых сапог, отрезал у них голенища и таким образом превратил в башмаки.

129

Прекрасная дама сказала о неловком педанте, который хотел казаться любезным: «Это гусь, который думает, что он колибри».

130

В театре некоторого курфюрста назначена была к представлению комическая опера «Остров сумасшедших». В сей пьесе один из актеров должен перебирать листы в большой книге, которая будто бы содержит в себе реестр сумасшедших. Книга, назначенная для сего, находилась за кулисами. Наследный принц, прохаживаясь до начала представления по сцене, и заметив за кулисами сию книгу, спросил у молодой актрисы: «Скажите, что за книга лежит там на перилах?»

«Эта книга», – отвечала актриса, помышлявшая единственно о своей роли, – «содержит реестр безумцев». Принц велел подать себе книгу и с удивлением увидел, что она заключает в себе историю его дома. Книга сия нечаянно была взята из театральной библиотеки.

Принц, прочитав заглавие, сказал любимцу своему: «Чтобы реестр был полнее, надобно заменить эту книгу всеобщею историей». Приказание принца исполнено было немедленно.

131

Поэт Александр Попе был горбат. Прогуливаясь с Г. Кнеллером, знаменитым живописцем, в галерее, наполненной лучшими произведениями сего художника, Попе сказал: «Жаль, что у вас не спрашивали совета во время сотворения мира».

Живописец, огорченный сим приветствием, походящим на сатиру, отвечал хладнокровно, рассматривая поэта с ног до головы: «Правда, я бы некоторые вещи создал иначе».

132

Один из двух богомольцев, в церкви, по окончании молитвы, не находит своих часов, и видя, что кроме его товарища, никто так близко не стоял возле него, долго находился в недоумении, но наконец решился их потребовать.

«Государь мой», – сказал он ему тихо на ухо, – «поблизости меня не было людей, кроме вас, и потому я полагаю, что вы вытащили у меня часы, когда мы стояли друг подле друга. В церкви еще находится несколько богомольцев, их не должно оскорблять, сделав тревогу; отдайте мне часы без принуждения».

Молельщик, не обращая внимания на просителя, и продолжая молиться, с кротким видом вынимает часы из кармана и вручает их соседу своему. Первый, обрадованный, что получил потерянное им сокровище, придя домой, рассказал жене о случившемся. «Что это значит?» – спрашивает жена с удивлением, – «я сейчас видела часы твои у тебя в кабинете, и даже смотрела который час!»

Оба идут в кабинет и узнают, что полученные часы, действительно ему не принадлежат. Он их сличает со своими… какое смущение! Считая, что его обокрали, он сам учинился похитителем.

По долгом размышлении о сем странном случае, муж и жена заключили, что человек, отдавший часы, в самом деле должен быть мошенник, который украв несколько часов, охотно без шума отдал одни; но при всем том чужие часы должны быть возвращены. Рачительно осведомляются о хозяине оных, описывают рост, черты лица, одежду его, время и место в церкви, где сие случилось.

«Государь мой», – говорят ему, – «приход так велик, что трудно узнать, кого вы ищете; однако за всем тем это должен быть граф де ***»

«Что вы говорите? Это не может быть».

Между тем он решается посетить графа де***, и действительно узнает в нем незнакомца. Изумленный до чрезвычайности, приобретатель часов напоминает графу о случившемся в церкви, и говорит, что не понимает, как можно по такому грубому отзыву, с таким покойным духом отдать собственность.

«Ах, государь мой!» – возразил почтенный старец, – «я почел вас мошенником, который желал поживиться моими часами. Будучи богат, я решился лучше пожертвовать оными, нежели заводить неуместную ссору».

133

Чувствительная дама, недавно поселившаяся в Вене, увидев, как кухарка ее варила раков, делала ей выговор за то, что медленно варит, и тем усугубляет их мучение.

«Ничего, сударыня!» – возразила кухарка, – «наши венские раки к тому уже привыкли».

134

Учитель бранил ученика за леность, выставляя в пример другого прилежного, но косозрячего.

«О!» – возразил ученик, – «я очень верю, что этот более меня знает: он вдруг читает две страницы».

135

В обществе рассуждали о геройских делах генерала, который сделался известным потерянными сражениями. «Мне кажется», – сказал некто, – «что его можно сравнить с барабаном, которого до тех пор не слышно, пока по нему не ударишь».

136

«Я боюсь умереть нищим», – сказал мот своему приятелю.

«О! в этом нет беды», – отвечал ему приятель, – «но я боюсь, чтобы ты впоследствии времени не остался жить нищим».

137

Дорожный экипаж, наполненный почти одними женщинами, был опрокинут на ровной дороге, но без всяких худых последствий, кроме испуга. Крестьянин, прибежавший на помощь, закричал: «Какое счастье, что при сем несчастии, не случилось никакого несчастия!»

138

Будучи занят делами, приказал я своему слуге никого не принимать, и даже не отворять дверей. Едва я отдал сие приказание, как зазвенел колокольчик. Человек мой, высунув голову из форточки, сказал: «Меня и барина дома нет».

139

В одном обществе обнаруживали неудовольствие на счет холодного мая нынешнего 1830 года. Один говорил, что тому причиною комета, другой доказывал, что ход земного шара взял другое направление.

«А мне кажется», – возразила одна дама, – «что солнце уже очень состарилось».

140

Всходя по лестнице, увидел я, что по ней катился пьяный. «Далеко ли еще до низу, сударь?» – спросил он меня.

«Нет», – отвечал я, – «продолжай свое путешествие, ты скоро достигнешь цели».

141

Тюремный смотритель, видя, что вор, который был заключен в темнице, плакал, спросил у него: не раскаивается ли он в своих преступлениях?

Вор молчал.

Смотритель. Что же тебя так сильно беспокоит?

Вор. Увы, я сегодня не на свободе.

Смотритель. Почему же непременно сегодня?

Вор. Ах! Сегодня начинается ярмарка.

142

Молодой человек, страстный охотник до карт, отправлялся ежедневно после обеда в кофейный дом, играть в вист. Однажды он пришел туда, в нарядной одежде. Когда ударило 5 часов, сосед ему сказал: «Я слышал, что сегодня в 6 часов будет ваше бракосочетание?»

«Точно так», – отвечал игрок, смотря на часы, – «я чуть было не позабыл об этом; но теперь только 5 часов, мы можем сыграть еще один роберт!»

143

«Пригласи меня на завтрак», – сказал некто жиду, – «а я тебе скажу то, что тебе будет приятнее 100 гульденов!»

Жид охотно на сие согласился, и едва мог дождаться, когда гость ему сообщит столь приятное известие. По окончании завтрака, гость, обратившись к скупому жиду, сказал: «Не правда ли, что двести гульденов для вас приятнее, нежели сто?»

144

В прекрасный вечер, какой-то поэт, прогуливаясь с графом Д. в Тюльери, читал ему наизусть длинное и ужасное свое стихотворение. Вдруг швейцар сада свистком подал знак к окончанию гулянья. Наш поэт, проводив своего благосклонного слушателя до кареты, спросил его: «Что вы думаете о сочинении моем, которое я имел честь вам прочитать?»

«Я, сударь», – отвечал хладнокровно граф, – «совершенно согласен со швейцаром».

145

«Сегодня будет гроза», – сказал подмастерью ученик сапожника в то время, когда хозяйка не переставала ворчать целое утро.

Лишь только он это выговорил, как получил от неё пощечину. «Видите ли», – сказал мальчик, – «предвещание мое сбылось – гром ударил».

146

Преступник, стоя уже под виселицею и говоря речь, заключил ее следующими словами: «Ах! Воззрите на льющиеся мои слезы! Кто может плакать, тот верно не самый дурной человек. Хотя мне 60 лет, но уверяю честью, что меня вешают первый раз в моей жизни».

«Я этому не верю», – возразил некто из зрителей, – «преступник не имеет чести».

147

Известный геолог, еще ныне в живых находящийся, занимался на огнедышащей горе Этне составлением собрания лав, разных эпох. Крестьяне часто мешали ему в изысканиях его, предполагая, что он отыскивает сокровища.

Чтоб избавиться от их докучливости, сказал он им следующее: «Друзья мои! я в молодых летах был великий грешник, и теперь для покаяния дал обет собирать всякого рода камни, здесь на горе находящиеся. Не мешайте мне в сем священном занятии, доколе не получу разрешения грехов моих!»

Речь сия произвела желаемое действие; крестьяне не только перестали его обеспокоивать, но сверх сего соболезнуя о нем, помогали набранные им груды лав стаскивать с горы в долину.

148

Крестьянка, проходя мимо юридического института в Кельне в то время, когда ученье кончилось и ученики выходили из классов, спросила: «Кто сии молодые люди?»

«Это студенты, готовящиеся быть стряпчими, нотариусами и т. д».

«Избави Боже нас бедных от такого множества!» – отвечала женщина, – «у нас в селе только один стряпчий, дьячок, и с тем нам беда; что же будет когда рассыплется вся эта саранча?»

149

«О чем вы думаете?» – спросила княгиня молодого человека, которому неоднократно давала обещание пристроить к месту.

«Ни о чем», – отвечал он.

«Но скажите мне: о чем вы тогда думаете», – спросила княгиня с усмешкою, – «когда вы ни о чем не думаете?»

Молодой человек: «Об обещаниях женщины».

150

В саду Пале-Рояля прогуливался доктор N. Хорошо одетый человек подходит к нему, берет его за руку и спрашивает: «Вы меня вероятно не узнали?»

Доктор. Нет, милостивый государь.

Незнакомец. Я купец из Лилля; я вас там видел 7 лет тому назад.

Доктор. Может быть. Я был там 7 лет тому назад, но об вас не могу вспомнить.

Незнакомец (вынимая табакерку из кармана). Не угодно ли вам?

Доктор. Благодарю вас, я не нюхаю табак.

Незнакомец. Мне кажется, вы нюхали прежде.

Доктор. Я перестал нюхать.

Незнакомец. Я удивляюсь, как вы могли меня забыть? мы вместе учились. Припомните, я вас на минуту оставлю.

Незнакомец удалился, доктор продолжал путь свой. Спустя несколько минут, незнакомец опять подходит к нему и, продолжая прежний разговор, предлагает ему снова табаку.

Доктор. Я вам сказал, что я не употребляю его.

Незнакомец. Извините, я забыл.

Незнакомец просит его к себе на ужин, но доктор не принимает приглашение, подозревая мнимого своего университетского товарища. Вдруг увидел он двух знакомых дам, и пользуясь сим случаем, откланялся незнакомцу. «Я не так глуп», – сказал он дамам, – «и не решусь взять у незнакомого табаку; может быть он из числа общества усыпляющих. Я ему сказал, что не нюхаю табак, но если б он знал, что я вчера купил табакерку за 50 луидоров, то…»

«Право? покажите нам ее», – сказала одна из дам. Доктор сунул руку в карман, но табакерки не было, а вместо нее нашел записку следующего содержания: «Поелику господин доктор не употребляет табаку, то не для чего ему иметь и табакерки».

151

Жид-скряга послал в ненастную погоду кухарку свою на почту, которая находилась в 2 милях от его жительства; служанка, не желая подвергнуться непогоде, уговорила соседского мальчика за 5 грошей сходить за нее на почту.

Жид, высунув голову из форточки и услышав предложение, закричал: «Послушай, Марфа, отдай мне 5 грошей, я сам пойду за тебя».

Он их получил и исполнил дело.

152

Некто спросил молодого человека: «Вы верно воспитывались в Базедовском институте, и по его методу?»

«Извините», – отвечал он, – «я имел собственного наставника, но не знаю, учил ли он меня по методу Базедова, только помню, что он такое множество розог исколотил на моей спине, что, наконец, по чувствам я мог различать род дерева, к которому они принадлежали».

153

Богатый скупец держал собаку, которая сторожила дом его от воров. Он заметил, что если ее с вечера покормить, то она гораздо менее лает ночью, и потому для усугубления бдительности, по вечерам вовсе не давал ей пищи.

Собака от голода лаяла и выла всю ночь, и тем беспокоила соседа. Сосед, дабы унять ее, бросал ей через забор кости, после чего собака переставала лаять.

Скупой, удивляясь молчанию собаки, старался узнать причину, и увидел, что лишь только собака начала вечером лаять, как через соседний забор кости на двор летели. С той минуты он решился удалить собаку и воспользоваться самому щедростью соседа. При наступлении ночи, он отправился на двор и начал подражать лаю собаки. Кости опять полетели, и скупой сердечно радовался изобретению своему, которое ему сберегло много издержек, но сосед скоро приметил разницу в голосах, и, узнав, что не собака, а скупой сосед лаял, перестал бросать кости и скупой, к величайшей досаде своей принужден был опять завести собаку.

154

Плохой поэт поднес некоторой девице сочинение свое, наполненное сладострастными выражениями; книга была переплетена в красивый сафьянный переплет. «Не принимайте этого сочинения», – сказал молодой человек, тут находившийся, которому известно было содержание книги, – «вы видите, сударыня, что со стыда даже переплет покраснел от содержания».

155

Граф Б. имел управителя, который, наживаясь графскими доходами, выстроил себе огромный дом и подводил его уже под крышу. Приятели графа, уведомляя его о плутнях управителя, и упомянув, что он, наживаясь за его счет, строит дом, советовали ему отрешить его от должности и взять другого управителя.

«Все знаю, друзья мои», – отвечал им граф, – «но посудите сами: теперешнему моему управителю остается только покрыть дом, а взяв другого, тот начнет строить с фундамента».

156

Оптик К. жаловался на худые времена, потому, что мало у него покупают очков.

«Это не удивительно», – сказал некто, – «ныне, по большей части, смотрят сквозь пальцы».

157

Почтенный учитель имел весьма сварливую жену. Однажды, когда она была во гневе, просил он ее достать некоторые книги из библиотеки; жена с неудовольствием подошла к шкафу, схватила 2 книги in folio и бросила ими в мужа, который уклоняясь от удара, сказал ей хладнокровно: «Друг мой! Ты бы могла оказывать ласки свои меньшими форматами!»

158

Петр, 20-летний сын крестьянина, был от природы глуп, и притом предавался пьянству. Чтоб отучить его от сего порока, отец решился, когда уже легкие средства не помогали, употребить строгие; посему посоветовавшись со своим приятелем, капралом, они условились, что когда Петр опять напьется, одеть его в солдатское платье и послать в казарму к капралу, где, протрезвившись, капрал бы ему сказал, что будучи пьян, он сам отдался на военную службу.

Спустя несколько дней, так и случилось; Петр, проснувшись, изумился, увидев себя в казарме и в военном мундире. Он был вне себя, кричал и утверждал, что он Петр, сын богатого отца, а не солдат, но капрал не хотел его слушать и приказывал молчать.

Наконец Петр упал перед капралом на колени и со слезами говорил: «Господин капрал, если вы не верите, что я Петр, то прошу вас, ради Бога! Пошлите кого-нибудь к богатому крестьянину Антону, и прикажите спросить, дома ли сын его? Если Петра нет дома, то я, верно, этот самый Петр, а если он дома, то, ей-ей, не знаю кто я».

159

Актер N. хотел жениться. Товарищи уговаривали его оставить это намерение, но все убеждения их были тщетны; наконец суфлер, добрый старик, стараясь убедить актера, заключил речь свою следующими словами: «Любезный друг! вы всегда слушались меня на сцене, послушайтесь и теперь: не женитесь!»

160

Помещик, приехавший из деревни в столицу, проходил мимо великолепного дома, около которого настлана была солома, чтобы стук экипажей не беспокоил больную жену хозяина. Помещик спросил у проходящих, что это значило? Ему отвечали, что солома настилается для того, чтобы стук на улице не так сильно был слышен в комнатах.

Возвратившись в свое поместье, он тотчас велел двор свой устлать соломою, воображая, что сим средством отвратит неприятный для него барабанный бой, производимый каждый вечер ротным барабанщиком, бывшим у него на постое.

161

Крестьянину, приехавшему в Вену, показывали разные примечательные здания, и между прочими замок князя М. После сего крестьянин по надобности часто хаживал мимо этого роскошного жилища и всегда видел у ворот швейцара в богатой ливрее, обшитой золотом. Однажды, возвратившись домой, сказал он своему приятелю: «Верно у его сиятельства мало дела, потому что он почти целый день стоит у ворот».

162

Управитель мызы позвал к себе крестьянина, на которого жаловались, что он в пьянстве всегда заводил ссоры с другими крестьянами, и представлял ему порок во всем гнусном виде; но пьяница утверждал, что на него ложно доносят.

«Сколько ты чарок выпиваешь ежедневно», – спросил управитель?

Пьяница. Это зависит от жажды, от погоды, от хорошего или худого вина, от денег и других обстоятельств: чарки две, три, четыре.

Управитель. Не может быть, чтоб ты пил так мало, ибо по пятнам на кафтане видно, что ты горький пьяница.

Пьяница. Извините, господин управитель, пятна происходят не от питья.

Управитель. А от чего же?

Пьяница. От проливания.

163

Когда Гаррик представлял роль Короля Лира в трагедии Шекспировой, то публика всегда в первых четырех действиях громогласно его вызывала, а в сцене, где он рыдает над телом Корделии, все зрители обливались слезами.

Однажды, при представлении сей трагедии, к удивлению публики, игра Гаррика показалась ей в сей сцене совершенно необыкновенною. Взор его не изъявлял печали, и приметно было в нем усилие, чтобы удержаться от смеха. То же самое заметили и у прочих актеров. Прекрасная Корделия, глава коей покоилась на бархатной подушке, желая узнать, что было причиною остановки в ходе пьесы, открыла глаза, и вдруг вскочив с места, побежала за кулисы; все актеры с громким смехом последовали за нею и сцена опустела.

Публика не могла понять столь странной развязки трагедии; но вдруг громкий хохот некоторых из зрителей обнаружил причину смеха актеров:

Толстый лондонский откупщик занял в партере переднее место против самой сцены, собака его, большой английский дог, вошла с ним в театр, и по обыкновению своему, поместилась у ног господина своего: спустя некоторое время она приподнялась на задние лапы, и, опершись передними на перила оркестра, спокойно смотрела па игру актеров.

Откупщик, от тесноты места и тучного телосложения своего, чрезвычайно вспотел, и, желая вытереть пот со лба и затылка, снял с головы огромный парик свой и надел оный на голову собаки. Гаррик и другие актеры, увидев собаку в огромном парике, при всем усилии своем, не могли удержаться от смеха.

164

Профессор философии читал лекцию. Дойдя до психологии, он начал так: «Один человек вздумал, что к нему в голову влетел воробей…. Изрядно! воробей! вот и влетел воробей – он думал. А ведь воробей-то к нему не влетел? изрядно! не влетел! А отчего же он думал, что влетел воробей? вот для этого и психологию выдумали: она объясняет, отчего он думал, что влетел воробей. Изрядно! Итак начнем» (это не выдумка).

165

Смельчак поссорился с другим также весьма смелым человеком! Слово за слово – предложена дуэль, и два соперника с секундантами выехали за город. Было положено драться на саблях, после нескольких ударов, один соперник бросился бежать. Другой разгорячился, кинулся догонять его, крича: «Стой, стой! дай зарубить!»

Убежавший видит калитку в чей-то сад, бросается туда и спешит оную отворить. Догонявший, боясь, чтобы соперник не убежал, бросает в него саблю и спокойно возвращается к секундантам.

На другой день, наших рыцарей помирили. «Какая неосторожность!» – говорили секунданты догонявшего, – «ты бросил саблю; ну если бы он оборотился, и напал на тебя; чем бы ты защитился?»

«Да неужели вы думаете, что он тогда догнал бы меня?» – сказал добродушно смельчак.

166

Говорили о литературе. «Княжнин весьма много заимствовал у Мольера, переводил сценами, и молчал об этом», – сказал один из собеседников.

Вмешался в речь другой. «Господа!» – сказал он, – «вы судите не узнав хорошенько дела, и не патриотически. Почем вы знаете, что Мольер не заимствовался у Княжнина?»

167

«Лечение гомеопатическое основывается на том», – говорил один врач литератору, – «что лекарством производят сильнешую болезнь, и клин клином выколачивают».

«Теперь понимаю отчего наш К. пьет ослиное молоко; он лечится гомеопатическим образом», – сказал литератор.

168

Р. был полицмейстером в одном городе. Вот несколько анекдотов, об нем рассказываемых.

Идя по театральному коридору, когда спектакль уже кончился, и зрители разъезжались, Р. видит, что какой-то молодой человек толкнул даму и сказал ей что-то.

Р. подходит к нему и говорит: «Милостивый государь, толкать дам неучтиво!»

«Это жена моя!», – отвечает толкнувший.

«Все равно неучтиво!» – сказал Р.

Умер губернатор. Когда процессия погребальная шла по городу, Р. ехал впереди верхом. Он обращается к народу, по обе стороны улицы стоявшему. «Господа! тише, прошу вас, тише! А если будете производить беспорядки, то вперед вам такой церемонии не покажут».

При разъезде из театра подавали кареты. Жандармы громко кричали имя того, чья карета подъехала. Вдруг Р. замечает, что возгласы жандармов прервались. «Что это такое?» – восклицает он, – «я слышу молчание».

169

Профессор физики, будучи плохим знатоком своего дела, неудачно делал физические опыты на лекциях. Он обжигался, обваривался, сердился. Наперед все знали, что опыт будет неудачен, и начинали смеяться.

«Теперь, господа, мы увидим вот-то», – говорил профессор, и ничего не выходило. Профессор ходил на лекцию мрачный и печальный, а с лекции возвращался веселый, зная, что его мучения кончились.

Однажды он делал известный опыт с двумя полушарами, из которых вытянут воздух. «Вот, господа», – сказал он, – «мы увидим удивительную вещь: сии два полушара не разорвут и двадцать лошадей, попробуйте». Подходит студент, разрывает, и спокойно кладет полушары на стол.

«Ну, ведь я не говорил о людях», – сказал профессор, – «это дело другое».

170

Некоторый ученый русский всему давал свои особенные названия, так что не знавший его языка ничего не понимал в его разговорах. Портреты называл он стеннообразиями; шалуна – охреяном; ленивца – вихорником, и проч.

Однажды приходит он к директору училища, иностранцу, худо знавшему русский язык, но старавшемуся научиться оному, и который по сей причине, говорил всегда по-русски. Ученому надобно было объяснить, что между воспитанниками произошел небольшой беспорядок. Надобно знать, что директор был охотник до антиков, древних рукописей, старых книг, и проч. Вот их разговор:

Ученый. Милостивый государь, штуки новые (штуки значили у него шалости)

Директор (думая, что он говорит о редкостях). Штуки? А давайте, давайте.

Ученый. Да, оно не то, чтобы новые, а уже заплесневели (значит: не один раз деланные).

Директор. О! Так это славно, давайте!

Ученый. Да, оно не то, чтобы, а музыканты (значит: виноватые)…

Директор. Музыканты? Продают?

Ученый. Да, оно не то, чтобы, а то есть дубиканты (значит: взрослые ученики).

Директор. Ду-би-канты! (берет лексикон и ищет в нем) – дуб, дубовый, ду, ду…ю. (Рассердившись) Такого и слова нет. Подите, сударь, подите, не умеете говорить.

Ученый поклонился, пошел, и дорогою говорил: «Экой немец! Ведь по-русски говоришь, а он не понимает!»

171

Директор театра, в Д. обанкротился. Он напечатал в газетах объявление о продаже принадлежностей к оному, следующим образом:

Продаются: большой дворец с великолепным садом; несколько крепостей, самых неприступных; леса, рощи, луга, и множество загородных домов с прелестными видами; с принадлежащими к ним мебелью и разными вещами.

Море, состоящее из больших волн, из коих одна немного повреждена.

Полторы дюжины облаков, освещенных молниею и украшенных фолбалою.

Радуга, немного полинялая.

Прекрасный снег в клочках, из Голландской бумаги.

Два других снега несколько темнее, из простой бумаги.

Три бутылки с молниями.

Заходящее солнце, несколько измятое.

Новая луна, немного обветшалая.

Совершенно новые развалины древнего замка.

Полный наряд для приведения, то есть: окровавленная рубашка, изрубленная фуфайка, и епанча, пронзенная в трех местах ударами кинжала.

Ящик, в коем находится черный парик, сожженная пробка и все принадлежности: для составления физиономии убийцы.

Страусовые перья, которые были носимы только царем Эдипом и графом, Ессекским.

Усы и борода Али-Паши Янинского.

Почти новые ботфорты со шпорами Карла XII.

Две дерновые скамьи из елового дерева.

Большая родословная Дона Рануда де Калибрадоса, в коей фигуры написаны золотом.

Большой медведь, к которому недавно приделаны новые задние лапы.

Костер, зажженный со всех сторон, который, хотя и был в употреблении около 10 лет, но все еще в совершенной целости.

Готовый обед, состоящий из картонного пирога, таковой же курицы, воскового десерта, и нескольких бутылок из дубового дерева.

Сверх сего различные вещи, как-то: мечи, алебарды, пастушьи посохи, турецкие чалмы, шапки с рогами, колодец, колыбель, виселица, трон Юпитера и проч.

172

Покойный Г. Ансон, во время путешествия своего по Востоку, нанял корабль, для отплытия на остров Тенедос.

Кормчий, старый Грек, сказал Г. Ансону, с видом тщеславия: «Мы плывем туда, где остановился наш флот».

«О каком флоте говоришь ты?» – спросил его Ансон.

«Как о каком флоте?» – возразил кормчий, – «я говорю о нашем греческом флоте, бывшем при осаде Трои».

173

Страстный любитель музыки и пения, желая видеть вблизи германского соловья, г-жу Зонтаг, решился ехать к ней под предлогом просьбы о доставлении ему билета на следующий концерт.

Он входит в дом, где она имела жительство. В передней слуга спрашивает его: «Кого вам угодно?»

«Г-жу Зонтаг», – отвечал гость.

«Г-жу Зонтаг?» – возразил слуга. – «Здесь живет графиня Росси, а не г-жа Зонтаг».

«Все равно, любезный».

«Нет, не все равно, милостивый государь», – сказал слуга. – «Если вы желаете получить билет от г-жи Зонтаг, то можете обратиться в театральную контору; а если вам надобно видеть графиню Росси, то я сейчас доложу».

174

Превосходная певица г-жа Зонтаг, известная не токмо очаровательным талантом своим, но и благотворительностью. Всюду, где оказывается случай к вспомоществованию, она употребляет талант свой.

В городе М. обанкротился директор театра, и за долги был посажен в тюрьму. Г-жа Зонтаг, проезжая сей город, услышала о сем несчастном приключении, и, узнав, что причиною банкротства директора были единственно непомерные издержки, употребленные им для усовершенствования театра, чтобы удовлетворить желаниям неблагодарной публики, решилась выпросить у правительства позволение, дать в пользу Директора несколько представлений. Она приглашает рассеявшихся артистов сего театра, дает два концерта и оперу Белану; долги директора заплачены, и сверх сего еще осталась сумма на поддержание театра.

175

Молодой еврей хотел послать невесте портрет свой чрез почту. Чтобы меньше заплатить страховых денег, написал он на конверте: «со вложением маловажного портрета».

176

Г-жа Лонгвиль должна была оставить на некоторое время Париж и поселиться с мужем своим в Нормандии. Любя рассеянную жизнь парижскую, терпела она здесь смертельную скуку. Когда она в некотором собрании приносила на сие жалобу, то Г. Д. сказал ей:

«Милостивая государыня, когда вас преодолевает смертельная скука, то старайтесь искать развлечения. В окрестностях наших находятся превосходные леса; вы бы занялись охотою?»

«Нет, я не люблю охоту».

«Или занялись каким-либо женским рукоделием».

«Я не охотница до работы».

«В таком случае советовал бы я вам прогуливаться или составлять партии виста или бостона».

«Я не люблю ни того ни другого!»

«Чего же вы желаете?»

«Не знаю, что вам на это отвечать. Короче сказать, я не охотница до невинных удовольствий».

177

Кусту, славный скульптор, не всегда был почитаем по достоинствам своим. Некоторый богач, плохой знаток в художествах, велел однажды позвать сего художника.

«Сделайте мне из мрамора», – сказал он ему, уродливого китайского идола, которого обыкновенно ставят на печах».

Скульптор, удивляясь такому предложению, хладнокровно отвечал: «Извольте, я сделаю вам такого урода, если вы согласитесь быть для него моделью».

178

Некто издевался над жидом, у которого были уши несколько большие обыкновенных.

«Я не могу не согласиться», – сказал жид, – «что мои уши для человека слишком велики, но вы должны признаться, что ваши для осла слишком малы».

179

Во время представления оперы: «Белана» жид сидел в театре позади некоторой дамы в большой шляпе a la Sontag, которая мешала ему видеть представление.

Когда на сцене были произнесены слова: «Берегись, Белана на тебя смотрит», то жид дотронулся пальцем к плечам дамы и сказал:

«Слышите ли сударыня?»

«Что такое?»

«Белана сюда смотрит»

«Верно не на меня», – отвечала она». А меня она никак не увидит, ибо я совершенно закрыт вашею шляпою».

Дама поняла сей оборот, засмеялась, – и сняла шляпу.

180

Однажды в театре было очень мало публики. В некоторой сцене два актера должны были говорить между собою тихо. «Не бойся», – сказал один актер другому, – «говори громче, здесь никто нас не услышит».

181

Когда Жан Барт представлен был Людовику XIV, то Король сказал ему: «я назначил вас начальником эскадры».

«И очень хорошо сделали, Ваше Величество», отвечал Жан Барт. Придворные засмеялись.

«Господа!» – сказал им король, – «этот ответ приличен такому человеку, который чувствует собственное достоинство».

182

Гогарт и Фильдинг были большие друзья. По смерти последнего, Гогарт весьма сожалел, что не успел написать с него портрета. Сожаление о сем беспрерывно занимало его мысли.

Однажды Гогарт работал один в своем кабинете, вдруг послышался ему голос покойного Фильдинга, который говорил ему: «Гогарт! Напиши мой портрет».

Художник, не будучи суеверен, счел сие за игру воображения, усмехнулся и принялся опять за кисть. Через несколько минут тот же голос поражает его слух, и повторяет те же самые слова. Думая, что над ним кто-нибудь шутит, он поспешно встает, отворяет двери в зал, и пораженный ужасом останавливается: он видит пред собою покойного Фильдинга, который говорит ему: «Не бойся, друг мой! Твои желания достигли до меня, поспеши заметить черты моего лица, более четверти часа я не могу быть с тобою».

Гогарт, крайне изумленный, ободрился, взял кисть и начертал лице Фильдинга. Привидение, будучи довольно верным изображением лица своего, сказало ему: «Прекрасно! Прощай, друг мой, отнеси свою работу в кабинет, и когда пойдешь отсюда, берегись оглядываться назад».

Гогарт вошел в свою мастерскую, где собравшись с духом, размышлял о сем чудном приключении. Художник позвал своих людей и старался выведать у них, не приходил ли кто к нему прежде назначенного времени, в которое он обыкновенно принимает гостей, но, не найдя в ответах их ничего удовлетворительного, предоставил времени пояснить столь необыкновенное происшествие. Окончив портрет Фильдинга, Гогарт повесил его в зале, с тем намерением, чтобы узнать, какое действие произведет портрет сей на посетителей, которых ожидал к себе, и которые лично знали Фильдинга. Невозможно описать радости сего художника, когда он заметил сильное впечатление, произведенное сим портретом на все собрание, состоявшее из первейших знатоков и артистов лондонских.

Несмотря на удовольствие, доставленное Гогарту сим удивительным успехом, он чувствовал некоторое беспокойство, при одной мысли о таинственной причине сего успеха. Гогарт открыл приключение свое Гаррику, с которым он был очень дружен. Новое удивление поразило Гогарта, когда знаменитый актер сказал ему: «С некоторого времени я разделял с тобою сожаление о том, что ты не списал портрета с Фильдинга; желая утешить тебя, я решился употребить хитрость, и явился к тебе в виде Фильдинга».

Хотя всем известно было единственное дарование Гаррика, состоявшее в редкой способности переменять по собственному произволению голос и лице свое, сообразно тем характерам, кои он занимал в театре; хотя сам Гогарт как художник неоднократно удивлялся такому чрезвычайному искусству Гаррика, но при всем том он не мог понять, каким образом Гаррик при совершенном сходстве в лице и поступках с Фильдингом, мог так хитро пробраться к нему в зал, что даже никто из людей его не приметил.

Славный актер не замедлил разрушить все сомнения Гогарта, повторением на другой день той же самой сцены; после чего Гаррик сказал удивленному художнику: «Признаюсь тебе, Гогарт, что я обязан тайным моим входом сюда твоему старому слуге Вильяму, который месяц тому назад умер; смерть его разрешает теперь меня от обещания хранить сие происшествие в тайне».

183

Одна дама спросила Фонтенеля: «Скажите мне, что это за академические кресла, о которых так много говорят?»

«Это, сударыня, постель, на которой спят великие умы».

184

Известный доктор вылечил дочь богатого господина от опасной болезни, угрожавшей ей смертью, отец из благодарности за искусное излечение, послал доктору подарок в 10 талеров. Когда все издевались над столь маловажным подарком, то один остряк сказал: «Я не понимаю, господа, как вы странно судите: отец лучше должен знать, чего стоит его дочь»

185

Жид сказал одному господину, который наговорил ему много грубостей: «Милостивый государь! Вы ожидаете, что я вас во гневе назову подлецом, и вы сможете со мною завести тяжбу, но я остерегусь и не скажу, что вы подлец».

186

Упрекали одного визиря, что он не имеет довольно твердости в характере.

«Потому-то я столь долго и держусь на своем месте», – отвечал он, – «мне теперь 60 лет, зубы мои, которые были весьма тверды, почти все выпали, но язык мой, не имеющий ни малейшей твердости остался невредим».

187

Крестьянин привез Пастору воз дров из леса, и требовал за привоз гульден.

«Ты слишком много требуешь!» сказал священник.

«Нет», – отвечал крестьянин: «это не много, ведь вы, господин пастор, берете также гульден за надгробную речь, которая вам не стоит ни малейшего труда?»

«Друг мой», – сказал пастор с улыбкой, – «это дело иное, и не может входить в сравнение: тут работает голова».

«Я это знаю, господин пастор; но неужели вы думаете, что волы мои хвостами привезли воз? – Они равным образом работали головами».

188

Живописец Генсбору снимал портрет с Гаррика: но при всем старании никак не мог добиться до сходства.

«God dam!» – вскричал, наконец, с досадою живописец, бросив палитру и кисти в сторону, – «вы великий мастер подражать всем лицам, а не имеете собственного лица!»

189

«Сколько стихий?», – спросил учитель у мальчика на экзамене.

«Четыре», – отвечал мальчик.

«Назови мне их».

«Огонь, вода, воздух и…» – тут мальчик остановился и не мог вспомнить четвертую стихию.

Учитель, желая ему пособить, сказал: «Подумай несколько: четвертая стихия есть та, на которой ты стоишь».

«Мои башмаки!» – отвечал мальчик отрывисто.

190

Иосиф II, будучи в Париже, посетил Ж.Ж. Руссо. Он застал его переписывающим ноты.

«Как можете вы заниматься такими пустяками», – сказал император, – «вы, талант которого определен просвещать мир?»

«Я тщетно старался приучать французов к размышлению», – отвечал Руссо. – «Теперь я решился обучать их пению – и они поют!»

191

Король Станислав имел карлика, по имени Бебе, которого он весьма любил. Однажды явился ко Двору другой карлик, который был еще несколькими дюймами меньше Бебе.

Бебе завистливым оком смотрел на нового пришельца. Когда они однажды поссорились между собою, и последний в ярости закричал: «Молчи, великан!», то Бебе, не могший стерпеть сей обиды, с досады захворал, и в скором времени умер.

Вот доказательство, что можно гордиться и малым ростом!

192

Некоторый дворянин, сказал в обществе: «Если б у меня был глупый сын, то я бы его определил в духовное звание».

Священник, тут находившийся возразил ему на это с улыбкой: «Батюшка ваш иначе об этом думал!»

193

Путешественник, любивший преувеличивать повествования о случившемся с ним во время странствования, сказал однажды: «Я дошел до самого края света, и мне оставалось только сделать один шаг, и я бы стоял ни на чем!»

194

Известная певица Б. приехала в город Корк, что в Ирландии, в самое то время, когда прибыло туда несколько кораблей из дальнего путешествия.

Моряки, на сих кораблях находящиеся, сберегли много денег во время плавания своего. Певица Б., желая воспользоваться сим случаем, решилась дать концерт; но, зная характер английского матроса, которого не могут пленить ни трели, ни рулады, и который восхищается только предметами, отличающимися какою-либо странностью, выдумала напечатать объявление, что она такого-то числа даст концерт на лошади. Любопытных собралось во множестве в большой зале, где она действительно пропела разные пьесы, сидя на красивом коне.

195

Во время болезни Кребилльона посетил его врач Герман.

«Если вы умрете, любезный друг», – сказал Герман, – «то откажите мне в духовной вашей манускрипт Каталины».

Кребилльон отвечал на сие стихом из Радамиста:

«Ah! doit on heriter de ceux qu\'on assasine?»

196

Актер С., страстный любитель охоты, настрелял однажды множество дичины. Желая услужить рецензенту Я., послал он ему с человеком своим несколько бекасов, дупельшнепов, уток и проч.

Рецензент, приняв подарок, сказал человеку: «Поклонись от меня барину своему и поблагодари за посылку».

«Слушаюсь, сударь», – отвечал человек, не трогаясь с места.

«Что же ты не идешь?» – сказал Я.

«Позвольте у вас спросить, милостивый государь», – отвечал слуга, – «что мне сказать барину своему, когда он у меня спросит: сколько ты получил на водку?»

197

Г. имел несчастную страсть писать стихи уже в преклонных летах, и читать их всякому встречному и поперечному. Уважая достоинства и лета сочинителя, все поневоле хвалили произведения его.

Известный остряк П. сказал однажды в обществе, где был разговор о поэзии, и в котором находился Г.:

«Поэзия имеет великое сходство с оспою: зараженные ею, находятся в великой опасности, ибо как та, так и другая, обыкновенно изуродывают людей».

198

Г. де ла П. принадлежал к числу пресмыкающихся. Со времен революции во Франции придерживался он всегда господствующей партии; он низко изгибался пред Наполеоном, а по низвержении оного, рабски извивался пред его победителями.

Однажды в обществе его сим упрекнули.

«Что мне было делать?» – сказал он, – «я всегда находился между наковальнею и молотом!»

«От того-то вы так плоски!» – возразила г-жа Д.

199

Лорд Честерфильд почти совершенно потерял слух в преклонных летах своих.

Когда разнеслось известие, что его вторично избирают наместником Ирландии, и некоторые особы уже поздравляли его с сим званием, то он сказал: «До меня еще не дошло сие известие; но мне кажется, что я теперь гораздо способнее к исправлению сей должности, нежели прежде, потому что я теперь не в состоянии слышать жалобы народа».

200

Однажды сказали Фридриху II-му королю Прусскому, что в Берлине живет портной-астроном, который за неделю и более предсказывает погоду, и издает свои астрономические наблюдения, читаемые с жадностью публикою. Король велел позвать к себе портного-предсказателя и спросил его: «Как можешь ты предсказывать погоду, не учившись ничему, кроме своего портного мастерства?»

«Готов открыть эту тайну Вашему Величеству, хотя чрез сие может быть навлеку гнев ваш на моего брата, занимающего должность придворного астронома. У брата моего нет слуги, а потому он употребляет меня для посылок в типографию, в которой печатаются все его наблюдения о погоде. Если брат мой напишет, что тогда-то будет дождь, то я смело в своих наблюдениях ставлю: будет ясно; если он предскажет в известный день ветер, я пишу: тихая погода; если скажет он, что в такое-то время будет холодно, а я говорю: тепло – и так мои предсказания почти всегда сбывались».

Король рассмеялся и щедро одарил портного-астронома.

201

Наполеон, гуляя однажды в Ерменонвильском саду, подошел к гробнице Жана Жака Руссо, задумался и сказал: «Лучше бы было для Франции, если б этот философ никогда не родился».

«Почему, гражданин консул?» – спросил один из приближенных Наполеона.

«Потому что он приготовил Французскую революцию».

«Я думаю, консул, что вам грешно жаловаться на революцию!»

«Время покажет, что я и Жан Жак Руссо не должны бы родиться на свет, чтобы не нарушить блага и спокойствия вселенной».

202

Английский солдат рассказывал в шотландской корчме поселянам о своих геройских подвигах и между прочим о шестнадцати пленных гренадерах, которые со связанными руками и ногами посажены были на длинную скамью и расстреляны в одну минуту.

Хозяин гостиницы, вызвав в другую комнату одного из поселян, шепнул ему на ухо: «Один из 16-ти расстрелянных был мой отец и солдат-рассказчик – его убийца! Я теперь решился отмстить за смерть отца, и зарежу этого солдата!»

Они возвратились в комнату, где солдат продолжал рассказ: «На рассвете оставили мы поле сражения, и подходя к небольшому холму, услышали крик дитяти. Капитан приказал мне убить ребенка, ежели он мужеского пола. Я взбежал на холм и увидел женщину, которая в испуге старалась зажать рукою рот мальчику, чтобы он не кричал, и тем не открыл их убежища. Я возвратился к капитану, и с опасностью для собственной жизни, солгал перед ним, объявив, что кричавшее дитя было девочкой».

«Дитя был я», – сказал трактирщик, – «а напуганная женщина – моя мать, которая часто рассказывала мне об этом происшествии. За минуту пред сим я хотел тебя зарезать, но ты мой избавитель, сними свой красный мундир и будь у меня как дома».

203

Французский генерал Бек поссорился однажды с испанским грандом. «Как вы осмеливаетесь», – говорил гордый кастильянец, – «спорить со мною. Вы недавно были кучером в Люксембурге».

«Ваша правда», – отвечал генерал. – «Между нами есть большая разность: если бы вы когда-нибудь были кучером, то верно до сих пор сидели бы на козлах».

204

В Страсбурге, одна пожилая дама, услышав в первый раз звон нового колокола, заметила своему знакомому, что колокол имеет пронзительный звук и не ворчит басом.

«О, сударыня», – отвечал знакомый, – «колокол еще молод, а когда будет постарей, например в ваши годы, то станет ворчать непременно».

205

Какой-то благодетельный человек подавал ежедневно милостыню нищему. Нищий, привыкший получать милостыню как должную себе дань, сказал однажды своему благотворителю: «Милостивый государь, чтобы вам не беспокоиться всякий день, выдайте мне милостыню за месяц вперед».

206

Слуга генерала Г. чистил в передней платье господина своего. В сие время входит незнакомый ему человек, отдает письмо и просит, чтобы он отнес оное тотчас своему барину, сказав при том, что будет ожидать ответа. Слуга побежал к генералу и вручил письмо. Распечатав письмо, генерал прочел следующее: «Удастся, так хорошо, не удастся, так нечего делать».

«Это, должно быть, сумасшедший», – сказал генерал, – «позови его ко мне».

Слуга побежал, но тотчас воротился. «Ваше превосходительство!» – вскричал слуга, – «ему действительно удалось: бездельник унес с собою все платье ваше»!

207

Какой-то вельможа показывал принцу де Линю богатый фарфоровый сервиз, полученный им в подарок от Наполеона. Принц, выхваляя сервиз, заметил иронически: service pour service (сервиз за услугу).

Недавно некоторая дама, желая в обществе передать сей анекдот, но, не зная по-французски, сказала: «Принц весьма остроумно заметил хозяину: фарфор за фарфор».

208

Во время представления трагедии «Федра», сидевшая в ложе дама, сказала соседке своей: «Удивляюсь, что у нас всегда представляют греческие трагедии; тогда как греки никогда не играли наших пьес».

209

Солдат из войск, бывших под предводительством маршала де Сакс, украл один талер и присужден был за сие к виселице. Солдат, идя на казнь, встретил маршала, который сказал ему: «Глупец, ты за один талер подвергнул себя опасности лишиться жизни».

«Генерал!» – отвечал солдат, – «Я ежедневно жертвовал своею жизнью за 19 су». Этот ответ спас жизнь солдата.

210

Граф Г., недовольный прислугою за столом своего лакея, сказал ему однажды: «Филька, ты завтра у меня обедаешь в этой столовой».

«Помилуйте, ваше сиятельство, я совсем не достоин такой чести».

«Ты будешь обедать у меня один, и я стану тебе прислуживать за столом».

«Вы смеетесь надо мною, сударь, я бедный слуга и возможно ли, чтоб…»

«Без отговорок», – возразил граф, – «я буду подавать тебе кушанье с салфеткой в руке, смотри, замечай все мои приемы и расторопность; но я отправлю тебя на конюшню, понимаешь, если ты впредь не будешь точно так мне прислуживать».

На другой день барин действительно угощал лакея обедом, и сей последний не забыл урока своего господина и сделался преисправным слугою.

211

«Я согласна на все ваши желания» – сказала молодая особа своему любовнику, – «с тем, чтобы вы мне дали то, чего у вас нет, чего вы не можете иметь, но, между тем, что вы можете мне дать».

Что она от него требовала?.. Мужа!

212

Какой-то адвокат, желая видеть Вольтера, пришел к нему, и входя в кабинет начал речь следующим образом: «Приветствую свечу мира». Вольтер тотчас закричал: «Госпожа Дени, принесите щипцы».

213

При представлении «Прародительницы» Грильпарцера на здешнем большом театре, некто из всегдашних посетителей двухрублевой галереи, спросил у своего соседа прозою или стихами переведена «Прародительница»?

«Не знаю! у меня такой насморк, что никак не могу понять, прозою или стихами говорят теперь актеры!»

214

Некто приходит в книжную лавку и спрашивает сочинения О-а. Ему подают книгу.

«Это третье издание, испорченное спекулатором книгопродавцем; дайте мне первое, оригинальное».

«Первое еще не вышло в свет», – отвечал расторопный сиделец.

215

Какой-то председатель палаты, по окончании присутствия поскользнулся на пороге суда и пересчитал затылком все ступени высокой лестницы. Некто из посторонних свидетелей сего случая сказал: «Ни один из просителей не выходит так скоро отсюда».

216

Молодой автор, у которого весьма дурно пахло изо рта, встретившись нечаянно с Кребильоном, спросил его: «Скажите мне, милостивый государь, каким бы образом умертвить героя в моей трагедии, без помощи кинжала, ибо это уже слишком обыкновенно?»

Трагик, будучи не в силах сносить неприятный запах от кандидата, сказал ему: «Вам легче всего задушить его».

217

Господин Я. говорил в шутку: «Как это безрассудно, что госпожа Киполет, едва появившаяся в свете, хочет овладеть ролями любовниц, тогда как госпожа Н. обладает ими более сорока лет».

218

Некто, с весьма посредственным умом, поздравлял девицу, у которой мать вышла во второй раз замуж за старинного приятеля их дома, таким образом: «Сударыня, я очень рад, что милостивый государь ваш батюшка, женился на милостивой государыне вашей матушке».

219

При рождении знаменитого принца, раздавали ста девицам, выходящим замуж, приданое. Записывая одну из числа их в реестр спросили об имени ее жениха.

«Я думала», – отвечала она, – «что здесь мне дадут все!»

220

Некто рассматривал в Безансоне дворец кардинала Гранвиля. «Вот», – вскричал он, – «прелестнейший дворец! Скажите, он здесь сделан?»

«Нет, сударь», – отвечал ему бывший тут какой-то незнакомый человек, который тотчас догадался, с кем имеет дело, – «он перенесен из Флоренции на носилках».

«А, я так и предполагал!»

221

Танцевальный учитель, француз, спросил одного из своих приятелей: «Правда ли, что Гарлей пожалован в графы Оксфордские и получил место главного казначея Англии?»

«Да», – отвечал ему тот.

«Это меня удивляет», – возразил танцмейстер. – «Какие достоинства нашла в нем королева? Он у меня был целых два года в руках, и я ничего не мог из него сделать».

222

Один скупец, при смерти, завещал в наследство все свое имущество самому себе.

223

Герцог Ледигьер женился в старых летах. Кардинал Кослин, Орлеанский епископ, спросил его для чего он женился.

«Чтобы иметь детей», – отвечал герцог.

«Но супруга ваша известна своею добродетелью», – возразил кардинал.

224

Известный английский актер Кин, играл роль Генриха V на Ковенгарденском театре, и был освистан партером за худое знание своей роли.

Кин обратился к зрителям с следующими словами: «Минута, в которую имел я несчастие возбудить ваше негодование…»

Партер: «Уже не в первый раз!»

Кин: «…была для меня очень прискорбна, хотя я прилагал всегда особенное старание, чтобы занимать вас».

Партер: «За это ты получаешь хорошую плату».

Кин: «Беспрерывные труды, время и другие обстоятельства, конечно, имели неблагоприятное влияние на мои душевные и телесные силы».

Голос из галереи. «Зачем пьешь так неумеренно?»

Кин очень смутился от этого неожиданного приветствия, и по некотором молчании продолжал: «Я чувствую, что нахожусь пред вами в самом унизительном положении».

Многие голоса из партера: «Ты сам накликал беду на свою голову!»

Кин, не кончив речи своей, удалился со сцены.

Чрез несколько дней после сего происшествия Кин снова явился на театре в роли Генриха V и был принят публикою с рукоплесканиями и восторгом; но на этот раз он знал роль свою весьма твердо и играл превосходно.

225

Бывший король Вестфальский, Иероним Бонапарте, до получения сего высокого сана, жил в Париже, как богатый наследник, посещая часто театры и другие увеселительные места. Он был в дружеских связях с некоторыми молодыми писателями, известными в то время умом, весёлостью и беспечностью. Вечером, в самый день получения королевского титула, Иероним встречает при выходе из театра двух любимых своих сотоварищей в забавах – гг. С. и П. Л.

«Ах, друзья мои, как я рад, что вас увидел! Знаете ли, что я наименован королем Вестфальским?»

«Итак, Ваше Величество, позвольте нам первым…»

«Как! Что это?.. Такие церемонии между друзьями! Если бы я был в своем дворце – это другое дело; а то здесь… Перестаньте, не говорите мне «вы», называйте меня по-прежнему «ты», будьте со мною, как прежде веселы, откровенны и почитайте меня вашим другом. Ну, теперь пойдемте ужинать».

Иероним повел своих приятелей в Пале-Рояль в лучшую ресторацию, где заказал истинно королевский ужин. За столом они были очень веселы, шутили, смеялись и беспрестанно наполняли бокалы.

Наконец, когда вино разгорячило их головы, Иероним сказал «Друзья мои! Будем всегда вместе. Если вы согласны, я оставлю вас при себе. Ты, С. будешь первым моим секретарем, а ты П. любишь книги, и потому я жалую тебя моим библиотекарем». Предложение было принято и утверждено новою бутылкой шампанского.

Но время уже возвратиться им домой. Требуют счет. Иероним вынимает кошелек и король Вестфальский, которому не были еще вручены государственные сокровища, находит в нем не более двух луидоров: сумма недостаточная для уплаты издержек, составляющих около 200 франков. Оба новопожалованные приятели короля, объединив все находящееся при них имущество, не могли прибавить более одного червонца. Что теперь делать? Ночью невозможно найти средств к пособию. Наконец решаются позвать хозяина ресторации и объяснить ему критическое свое положение. Содержатель ресторации весьма снисходительно принял их отзыв и спросил только об их именах.

«Я, милостивый государь, я первый секретарь короля Вестфальского».

«А я библиотекарь короля Вестфальского».

«Очень хорошо, господа», – сказал хозяин, который начал уже думать, что он имеет дело с плутами. – «А этот простак, конечно, сам король Вестфальский?»

«Точно так, вы не ошиблись», – вскричал Иероним. – «Я король Вестфальский».

«О, господа, уж это слишком! Увидим, осмелитесь ли вы так смеяться над полицейским комиссаром».

«Сделайте милость», – сказал Иероним, испугавшийся столь неприятного оборота дела. – «Не делайте шума. Если вы не верите нам, то возьмите мои часы: они в десять раз дороже вашего счета». И король немедленно вручает содержателю ресторации дорогие часы, подаренные Иерониму Наполеоном, на которых изображен был бриллиантовый вензель императора французов; потом Иероним уходит со своими приятелями.

Ресторатор, рассматривая часы, без сомнения счел их краденными и потому тотчас отнес драгоценную вещь сию к полицейскому комиссару, который, узнав вензель императора, побежал к префекту полиции, префект поспешил к министру внутренних дел, министр прямо к императору, находившемуся тогда в Сент-Клу. На другой день утром Иероним получил повеление отправиться немедленно в свои владения, и, до прибытия в столицу оных, не давать ни мест, ни должностей.

226

Сынок провинциала, гуляя вместе со своим отцом в саду, увидел бронзовую статую Самсона, раздирающего льву пасть, сказал: «Посмотрите, папенька, медный человек выдергивает зуб у пуделя!»

227

Король Французский Генрих IV имел трех Министров: Жоанена, герцога Виллеруа и славного Сюлли. Однажды Король позвал их в свой кабинет поодиночке, и, показав на балку потолка, сказал каждому министру: «Балка эта скоро обрушится».

Виллеруа советовал королю немедленно сломать оную. Жоанен сказал, что об этом надобно посоветоваться с архитектором; а Сюлли уверял, что балка крепка и столько же продержится, сколько проживем мы с вами, Ваше Величество.

Генрих после того умел каждому из сих министров поручить такое занятие, в котором требовалось более быстроты, или осторожности, или твердости.

228

Два француза подошли к клетке, в которой заперт был медведь. Один из них сказал другому: «Voyez vous comme il s\'eleve».

Стоявший рядом русский мужичок заметил: «Нет барин, это не лев, а медведь».

229

Солдат рассказывал трактирщику о смерти капитана Б., которого убили во время сражения.

«Я всегда думал», – возразил трактирщик, – «что капитан не много поживет на свете: у него было такое плохое здоровье».

«Капралу Г. нашего полка оторвало ядром ногу».

«Да, да», – продолжал трактирщик, – «это также не диво: у него уже лет двадцать был ужасный лом в ногах».

230

Некто пожертвовал в пользу бедных сапог и послал оный при следующем письме:

«Милостивый государь!

Имею честь препроводить к вам для бедных один сапог. «Куда я дену его?» – подумаете вы. Отдайте его бедняку с одною ногою. Мне недавно подарили пару сапог, а так как у меня также одна нога; то один сапог и жертвую в пользу бедных».

231

Наполеон, желая прочесть книгу, которая лежала на высоком репозиторе, никак не мог достать ее рукою. Один из дежурных камергеров, высокого роста достал книгу и подал оную Наполеону, сказав: «Ваше Величество, я выше вас».

«Скажите – длиннее», – отвечал Наполеон с презрительною усмешкою.

232

Французский военный министр генерал Бурмон обедал у знатной дамы. Во время обеда слуга подходит к хозяйке и шепчет ей на ухо, что пришел какой-то господин, который хочет видеть Бурмона.

«Кто такой?»

«Dey d\'Alger (Дей Алжирский)».

«Что ты бредишь, сумасшедший; как можно Бурмону доложить об этом?»

«Я вас уверяю сударыня, что Дей Алжирский, он дожидается в передней».

«Это невозможно, поди спроси потолковее».

Слуга чрез минуту возвращается к госпоже и говорит утвердительно: «Так точно, с господином Бурмоном желает говорить Дей Алжирский».

Наконец надобно было уведомить министра о чрезвычайном посетителе! Все гости начали хохотать, Бурмон вышел из-за стола и чрез минуту возвратился и, смеясь, рассказал гостям, что вместо Дея Алжирского пришел к нему Деделе д\'Ажье (с которым он желал говорить).

233

Отец, говоря своему сыну о вреде, происходящем от неумеренного употребления вина, заметил, между прочим, что вино должно употреблять как лекарство.

«Я так и делаю батюшка», – отвечал сын. – «Я пью вино как лекарство; ибо у меня болезнь – жажда».

234

В Г. о смерти генерала обыкновенно возвещают пушечным выстрелом с крепости. Генерал П., человек преклонных лет, будучи болен, последние дни жизни посвящал учреждению церемониала, по которому долженствовало совершиться его погребение. Между прочим, накануне своей смерти, написал он коменданту следующее письмо:

«Господин комендант, врач мой, человек искусный, может с совершенною точностью определить минуту, когда больной должен умереть; он сказал, что я умру завтра в четыре часа пополудни: я верю, и потому прошу вас, г. комендант, приказать выстрелить из пушки завтра в три часа и три четверти, чтобы я имел утешение услышать выстрел. Я уверен, что вы не откажете сделать эту небольшую услугу умирающему, который просит вас принять уверения в его истинном почтении и проч.

P.S. Я принимаю эту предосторожность оттого, что прежний комендант, не будучи предуведомлен о подобных случаях, допустил нескольких генералов умереть, не отдав им должной почести».

Комендант изъявил согласие. На другой день в три часа генерал П. приказал отдернуть занавесы у кровати, и когда часы пробили полчаса, он велел посадить себя на постели, чтобы лучше слышать. В три часа и три четверти он ясно услышал пушечный выстрел, и лицо его прояснилось радостью. В половине пятого часа добрый генерал умер весьма весело. Следовательно, эскулапий его ошибся только в полчаса.

235

В заседании парижского суда исправительной полиции, президент спросил свидетеля: «Как зовут вас?»

«Плеоназм», – отвечал свидетель.

«Прошу не шутить, отвечайте, как ваше имя и фамилия?» – возразил судья.

«Петр-Антон-Никита Плеоназм».

Этот не литературный Плеоназм и вторичный вопрос рассмешили публику.

236

Кто не встречал в театрах таких дилетантов, которые имеют несносную привычку мычать про себя арии вслед за актером, поющим на сцене, дабы показать, что они знатоки музыки.

Недавно на парижском театре Feydeau, истинный любитель гармонии, соскучившись таким хриплым напеванием своего соседа, сказал в досаде: «Черт бы побрал тебя, проклятый певун!»

«Это вы про меня говорите?», – спросил его партерный журчало.

«Нет, сударь, я браню актера Колле, который так громко поет и отнимает у меня удовольствие внимать вашему прелестному голосу».

237

Наполеон часто приходил в комнату своего сына, бывшего короля римского, в сопровождении офицеров свиты. Один из них носил густые усы и бакенбарды. Маленький король, завидев усача, начинал всегда плакать от страха. Мария Луиза, желая успокоить сына, предложила однажды усачу удалиться. Наполеон приказал офицеру остаться, говоря, что сын императора должен привыкать ничего не бояться.

Убежденный, однако, возражениями императрицы, что он слишком по-военному поступает у колыбели сына, обратился, смеясь к усачу и сказал: «У вас, г. офицер, хороший голос: спойте что-нибудь, может быть сыну моему понравится песенка и он забудет ваши усы и бакенбарды».

Офицер, умея хорошо управлять своим голосом, действительно запел арию из оперы, где помещено было несколько куплетов в честь императрицы. Марии Луизе понравилась ария, Наполеон смеялся, а римский король перестал плакать. Этому случаю обязан был усатый офицер скорым своим возвышением по службе, и всякий раз когда римский король начинал плакать, посылал за сим офицером, и ему удавалось иногда развеселить песнями императорского сына.

238

В городе Б. объявлена была в театральных афишах опера «Фрейшиц», но в день представления переменена из-за болезни одного актера на мелодраму «Два галерных невольника».

Один провинциал, не зная ничего о перемене пьесы, пришел в театр и спокойно смотрел на первые два действия мелодрамы. Вдруг слышит, что партерный сосед его говорит другому: «Мне кажется, что из этой пьесы много выпущено».

Провинциал вмешался в разговор и сказал: «Я сам тоже думаю: Боже мой, как обрезали эту оперу, куда девались Самиель, дикая охота, совы и страшные рожи, даже и музыку всю выпустили!»

239

К профессору И., известному в Германии превосходным знанием еврейского языка, пришел бедный студент и просил о безденежном слушании его лекций. Профессор отказал в просьбе студенту.

«По крайней мере, позвольте слушать ваши лекции за половинную плату», – сказал проситель.

«Я не привык торговаться со студентами», – возразил грозно профессор. – «За кого вы меня принимаете?»

«За первого еврея нашего времени», – отвечал студент.

240

«Прочь отсюда!» – закричал часовой прохожему, который остановился пред королевскою кухней в Тюльери, чтоб насладиться благовонным паром от трюфелей.

«Ах, Боже мой, зачем у меня не десять носов!» – сказал прохожий со вздохом, удаляясь от кухни.

«Ну, так приостановись, добрый человек, и потешь свой нос еще несколько минут».

Их Сиятельства:

Князь Италийский, граф Суворов-Рымникский – 4  экз.

Граф Дмитрий Иванович Хвостов.

Их Превосходительства:

Егор Иванович Лутохин.

Фаддей Фаддеевич Белингсгаузен.

Иван Афанасьевич Милашевич.

Дмитрий Моисеевич Паглиновский.

Матвей Михайлович Олсуфьев.

Алексей Саввич Смирницкий.

Иван Григорьевич Степанов.

Иван Дмитриевич Богданов.

Михайло Сергеевич Борщев.

Их Высокородия:

Неизвестный.

Николай Васильевич Анчапов.

Иван Григорьевич Леман.

Егор Николаевич Вышинский.

Их Высокоблагородия:

Николай Петрович Римский-Корсаков.

Павел Дмитриевич Балкашин.

Тимофей Калинович Лялин.

Евграф Александрович Щукин.

Семен Иванович Гриневский.

Варвара Григорьевна Гриневская.

Николай Яковлевич Сокологорский.

Александр Николаевич Леман.

Иван Федорович Григоровский.

Николай Петрович Львов.

Александр Александрович Михайлов.

Хрисанф Михайлович Орлов.

Петр Васильевич Морошкин.

Фома Дементьевич Савицкий.

Николай Андреевич Кондратьев.

Василий Иванович Кондырев.

Константин Иванович Новиков.

Федор Михеевич Стремоухов.

Александр Федорович Вирландер.

Петр Богданович Сукни.

Иван Васильевич Рогниский.

Петр Иванович Мей.

Наум Фомич Полешаев.

Иван Матвеевич Зверков.

Авраам Иванович Мельников.

Федор Иванович Кутыгин.

Константин Васильевич Панферов.

Андрей Григорьевич Яковлев.

Евграф Андреевич Богданов.

Николай Дементьевич Ларин.

Иван Григорьевич Миницкий.

Петр Евграфович Бачманов.

Андрей Андреевич Кирсанов.

Елизавета Ивановна Остермейер.

Николай Андреянович Павлов.

Александр Дмитриевич Киреев.

Петр Александрович Замятин.

Неизвестный.

Их благородия:

Дмитрий Львович Вале-де-Бар.

Павел Григорьевич Жуков.

Николай Федорович Тимерязев.

Михайла Осипович Финк.

Григорий Александрович Хитрово.

Константин Иванович Говоров.

Андрей Иванович Белянин.

Павел Сергеевич Хлебников.

Иван Иванович Тиханов.

Александр Николаевич Бестужев.

Павел Степанович Федоров.

Ардалион Васильевич Иванов.

Васлав Данилович Реут.

Павел Иванович Иордан.

Николай Иванович Сидоровский.

Михайло Степанович Сухарь.

Петр Львович Ершов.

Николай Денисьевич Шаганов.

Иван Богданович Бетхер.

Михайло Карлович Бриммер.

Евгений Иванович Утаков.

Александр Иванович Гельд.

Герасим Герасимович Герасимов.

Федор Иванович Дьяконов.

Федор Александрович Елагин.

Василий Матвеевич Маресов.

Андрей Трофимович Головин.

Иона Ефимович Ерлыков.

Алексей Арефьевич Арефьев.

Петр Мартынович Ливен.

Николай Андреевич Сапожников.

Мануил Васильевич Радченко.

Александр Степанович Серебряков.

Иван Григорьевич Холодовский.

Семен Григорьевич Бетулинский.

Михайло Алексеевич Иванов.

Алексей Дмитриевичь Гущин.

Леонард Николаевич Римкевич.

Барон Маршал Биберштейн.

Михаил Данилович Деларю.

Федор Астафьевич Коцебу.

Иван Никитич Новгородский.

Александр Петрович Гребенщиков.

Александр Гаврилович Бабкин.

Александр Антонович Грамздорф.

Барон Александр Павлович Крамер.

Федор Иванович Шлейфер.

Павел Яковлевич Браунштейн.

Павел Сергеевич Золотов.

Николай Дмитриевич Крюковский.

Александр Львович Невахович.

Константин Иванович Карамышев.

Михайло Михайлович Федоров.

Александр Николаевич Митрофанов.

Иван Александрович Александров.

Николай Николаевич Копшев.

Неизвестный.

Семен Семенович Викулин.

Александр Никитич Меншиков.

Кирило Григорьевич Холодовский.

Неизвестный.

Гг. воспитанники горного кадетского корпуса:

Александр Иванович Булгаков.

Николай Александрович Кормилев.

Лев Васильевич Краснопевков.

Гг. С. Петербургские купцы:

Иван Алексеевич Жадемировский – 2 экз.

Александр Филипович Смирдин – 100 экз.

Иван Васильевич Сленин – 25 экз.

Илья Иванович Глазунов – 25 экз.

Иван Иванович Заикин – 25 экз.

Иван Тимофеевич Лисенков – 10 экз.

Егор Юдич Зубчанинов.

Петр Иванович Пивоваров.

Александр Матвеевич Чернокожев.

Моршанский купец:

Дмитрий Емельянович Кобызев

Электронная книга издана «Мультимедийным Издательством Стрельбицкого», г. Киев. С нашими изданиями электронных и аудиокниг Вы можете познакомиться на сайтеЖелаем приятного чтения! Пишите нам: audio-book@ukr.net