«Остатки»

Перевод Э. Бродерсон.

Ночь распростерла свои мрачные крылья над ущельем Потерянной реки, и я дал шпоры своему коню и быстро помчался по направлению к ранчо Гнедая лошадь, потому что все предвещало метель.

Я был знаком с Россом Куртисом, владельцем ранчо, и знал, что буду радушно принят, во-первых, потому, что он был всегда гостеприимным хозяином, а во-вторых, потому, что он любил поговорить.

На мой оклик из ворот усадебного дома, который находился в самой «пасти» ущелья, высунулась чья-то рука и взяла за уздцы моего усталого коня. А несколько минут спустя я уже сидел с Россом у пылающего камина в столовой усадебного дома, состоящего из четырех комнат. К столовой, не отделяясь от нее дверью, прилегала кухня.

В ней я мельком увидел коренастого человека с обветренным лицом, с профессиональной уверенностью расхаживающего вокруг раскаленной плиты. На его серьезном лице нельзя было ничего прочесть — это могло быть лицо великого мыслителя или человека, не привыкшего вовсе мыслить.

Мелкий сухой снег пробивался сквозь щели балок, и, несмотря на весело горящий камин, в комнате было холодно. Мы сидели и болтали, вздрагивая от нервности и от сквозняков. Росс очень кстати вспомнил о бутылочке, которая стояла у него в шкафу, и мы устроили себе горячий грог.

Те, которые считают, что все можно выразить в музыке, вероятно, вдохновились бы и написали бы симфонию для выражения того настроения, в котором мы находились. Звон стаканов, треск дров в камине, завывание ветра и вагнеровский грохот сковородок на кухне — все это сливалось в одну гармоническую мелодию. Не менее приятным аккомпанементом было шипение жарящихся бараньих котлет, которое сулило нам вкусный ужин.