«Иметь и не иметь»

Представляете вы себе Гавану рано утром, когда под стенами домов еще спят бродяги и даже фургонов со льдом еще не видно у баров? Так вот, мы шли с пристани в «Жемчужину Сан-Франциско» выпить кофе, и на площади не спал только один нищий, он пил воду из фонтана. Но когда мы вошли в кафе и сели, там нас уже ожидали те трое.

Мы сели, и один из них подошел к нам.

– Ну? – сказал он.

– Не могу, – ответил я ему. – Рад бы помочь вам. Но я уже вчера сказал, что не могу.

– Назовите свою цену.

– Не в этом дело. Я не могу. Вот и все.

Двое других тоже подошли и смотрели на нас с огорчением. Они были славные молодые люди, и я был бы рад оказать им эту услугу.

– По тысяче с головы, – сказал тот, который хорошо говорил по-английски.

– Мне самому неприятно, – ответил я ему. – Но я вам по совести говорю: не могу.

– Потом, когда все здесь изменится, это вам сослужит службу.

– Знаю. Рад бы душой. Но не могу.

– Почему?

– Лодка меня кормит. Если я потеряю ее, я останусь без куска хлеба.

– За деньги можно купить другую лодку.

– Но не в тюрьме.

Они, должно быть, решили, что меня только нужно уговорить, потому что первый продолжал:

– Вы получите три тысячи долларов, и впоследствии это может сослужить вам службу. То, что тут сейчас, знаете, долго не продержится.

– Слушайте, – сказал я. – Мне совершенно все равно, кто у вас будет президентом. Но у меня правило: не перевозить в Штаты ничего такого, что может болтать.

– Вы хотите сказать, что мы будем болтать? – сказал один из тех, которые до сих пор молчали. Он сердился.

– Я сказал: ничего такого, что может болтать.

– Вы считаете нас lenguas largas?

– Нет.

– Вы знаете, что такое lengua larga?

– Да. Тот, у кого длинный язык.

– Вы знаете, как мы поступаем с такими?

– Не петушитесь, – сказал я. – Вы ко мне обратились. Я вам ничего не предлагал.

– Замолчи, Панчо, – сказал сердитому тот, что говорил первым.

– Он сказал, что мы будем болтать, – сказал Панчо.