«Все люди — враги»

Когда бессмертные боги сходятся на совет, они говорят о многом, но больше всего сетуют на сумерки забвения, сгустившиеся над ними, вздыхают о разрушенных храмах, о жертвенных дарах, коих они лишились, и оплакивают запустение мира, который им хотелось бы превратить в роскошный сад, где боги могли бы пребывать вместе с людьми. Ибо, хотя боги и бессмертны, они не всемогущи. Их могущество проявляется в людях и осуществляется только через людей. И все это выдумки поэтов, будто они обсуждают судьбу отдельных смертных и спускаются на землю на благо или на погибель человека, которого они избрали предметом своей любви или ненависти.

Боги собрались в обширном мегароне Зевса Олимпийского, и белокурые служки поставили перед ними амброзию и нектар, нетленную пищу бессмертных.

Когда они насытились, а слух их усладился звуками лиры, Зевс-громовержец так начал свою речь:

— Стыд и погибель людям! Мы наделили их всеми благами и дали им шар земной, дабы они обитали на нем, но они позволили увлечь себя дурным сновидениям и призракам тьмы, и нет среди них ни одного, кто бы открыто или в тайниках души своей не испытывал ненависти к себе подобным. Говорите, боги, пусть каждый скажет свое слово, ибо вот сейчас зарождается на земле на сладостном ложе любви существо, которому парки [1] готовят необычайную судьбу.

Ему суждено изведать в жизни много отрадного и много горького, узнать много людей, много городов, бороться за жизнь, подобную нашей, и терпеть поражение через злобу людскую. Скажите же, о боги, одарим ли мы этого человека щедрыми дарами, или дадим ему упасть, подобно еще одному незаметному листу среди несущихся вихрем поколений?

На эту речь ответ держала Афина-Паллада, богиня с устрашающе ясным взором, чьи груди, никогда не кормившие ребенка, были тверды, как сталь.