«Квартира на крыше»

— Цветы? — сказал мистер Ранка в бледно-голубую телефонную трубку. — Закажем ли мы цветы? А как принято?

Разговаривая, он не сводил глаз с жены, а она, поглощая свой утренний грейпфрут, подумала, что, видимо, ее супруг намерен уклониться от уплаты за цветы. Она привыкла к этой его манере, собственно, она ее никогда не смущала.

— Все очень просто, — сказал мягкий голос в ухо мистеру Ранка. — Цветы обычно поставляет журнал. Нам нужно только договориться, какие именно вы предпочитаете.

— Да-да, — сказал мистер Ранка. — Надо иметь в виду, что не все оттенки подойдут к нашему интерьеру. Ведь интерьер должен говорить сам за себя. Вы же видели. Вы понимаете, о чем я говорю.

— О да, конечно, мистер Ранка…

— Все обивки и драпри из Таиланда, все-все. Может быть, вы захотите упомянуть об этом.

— Да, вы уже говорили, мистер Ранка. Портьеры изумительные.

Услышав это подтверждение, мистер Ранка кивнул. И сказал, поскольку он всегда это говорил, когда обсуждалась его квартира.

— Наша квартира декорирована как ни одна другая в Лондоне.

— Я приду к вам в три, — сказала сотрудница журнала. — Будет ли кто-нибудь дома, допустим, в половине третьего, чтобы открыть дверь фотографам: они установят аппаратуру и наладят освещение?

— У нас девушка-итальянка, — сказал мистер Ранка, — она открывала вам дверь прошлый раз, она впустит фотографов.

— Тогда до трех, — сказала сотрудница журнала легко и оживленно, в своей обычной манере.

Мистер Ранка аккуратно положил трубку. Его жена, владелица лавки случайных вещей, выпила кофе и выслушала сообщение мужа о том, что журнал оплатит цветы и, по-видимому, после фотографирования не заберет их из квартиры. Миссис Ранка кивнула. Журнал намеревается посвятить их квартире шесть страниц: серия цветных иллюстраций ее изящества и очарования в сопровождении статьи о том, как супруги Ранка вместе планировали весь этот decor.

— Я хочу сама подобрать букет, — сказала миссис Ранка. — Цветы уже отправили?

Мистер Ранка покачал головой. Цветы, пояснил он, принесут из журнала в три часа, а фотографы к тому времени уже расставят все свое снаряжение, как им нужно.

— Какая глупость! — воскликнула миссис Ранка. — Как нелепо вы договорились! Фотографы приготовят все к трем и затем явится журналистка с цветами. Эта особа, видимо, считает, что поставить цветы — пустяк? Она думает, это минутное дело?

Мистер Ранка поднял трубку и набрал номер журнала. Он попросил сотрудницу, с которой только что беседовал, и поговорил с ней снова. Он сказал:

— Моя жена считает, что мы условились неудачно. Ведь надо еще подобрать букет, это тоже займет время. Какой смысл заставлять ждать ваших фотографов? Да и я не могу тратить на это весь день.

— Но поставить цветы недолго.

Миссис Ранка закурила свою первую сигарету, догадываясь, что примерно может сказать особа из журнала. У миссис Ранка было длинное, худое лицо и седые волосы, отсвечивающие алюминием; руки у нее тоже были длинные — они уже в детстве казались изящными, — ногти модной длины покрыты лаком металлического оттенка в цвет волос. Десять лет назад на деньги, одолженные у супруга, она открыла свою собственную лавку случайных вещей и назвала ее лавкой «Святой Катерины». С годами дело расцвело, теперь у миссис Ранка было пять продавщиц и девушка-курьер.

— Ну хорошо, — сказала сотрудница журнала, выслушав мистера Ранка. — Я пришлю цветы утром.

— Их пришлют утром, — сообщил мистер Ранка супруге.

— В двенадцать я должна быть в «Святой Катерине», — сказала она. — Ни минутой позже.

— В полдень моя жена занимается делами, — сказал мистер Ранка, и сотрудница журнала выругалась про себя. — Хорошо, цветы будут доставлены в течение получаса, — пообещала она.

Мистер Ранка поднялся со стула и с минуту стоял молча — тучный, с тяжелой челюстью, владелец трех изданий, пользующихся популярностью у бизнесменов, занятых конфекцией. В делах он преуспевал не менее, чем его супруга, и так же, как она, полагал, что упорство и трезвый взгляд на вещи — лучшие орудия для добывания богатства. Когда-то давно оба они были бедны и, помышляя о лучших днях, которые и в самом деле наступили, обнаружили друг в друге схожие качества. Они гордились, что их квартиру модерн еще раз почтят вниманием фотографы и журналисты. Квартира была как бы символом всех их трудов, благодаря ей они стали в некотором роде знаменитостями.

Беззвучно ступая по белому шерстяному афганскому ковру, мистер Ранка пересек просторную комнату, одна стена которой была сплошь стеклянная. В холле он приостановился, чтобы надеть шляпу и натянуть перчатки, и отправился к своим утренним делам.

Без десяти десять прибыли цветы, и к четверти одиннадцатого миссис Ранка подобрала букет по своему вкусу. Девушка-итальянка убрала квартиру с особым тщанием, выискивая пылинки, словно эксперт, работая с той методичностью и усердием, благодаря которым супруги Ранка и держали ее в прислугах. Миссис Ранка предупредила ее, чтобы к половине третьего она была дома, поскольку к этому времени придут фотографы.

— Тогда я скорее пойду за покупками, — ответила Бианка. — Наверно, фотографам надо будет подать кофе?

Миссис Ранка распорядилась, чтобы она дала им кофе на кухне или чай — как они захотят.

— Не позволяй им расхаживать по комнатам с чашками в руках, — заключила она и удалилась.

В одной из квартир того же дома проживала со своим рыжим терьером мисс Уинтон. Квартира ее была совсем не похожа на квартиру супругов Ранка: вещи не имели никакой художественной ценности, линолеум в ванной порыжел от времени, и вообще квартиру давно было пора ремонтировать. Мисс Уинтон этого не замечала, она считала свою квартирку очень славной и удобной и не собиралась ничего в ней менять.

— Ну, дружок, — обратилась мисс Уинтон к своему терьеру в тот самый момент, когда миссис Ранка усаживалась в такси, — что же мы будем делать?

Терьер ничего не ответил, только помахал хвостом.

— Мне нужно купить яиц, — сказала мисс Уинтон, — и меду, и масла. Может, пойдем и купим вместе?

Мисс Уинтон жила в этом доме пятнадцать лет. На ее глазах въехали и съехали множество жильцов. О Ранка и о том, как великолепно они отделали свою квартиру в надстройке на крыше, она, конечно, слышала. Об этом говорит весь Лондон, сообщила ей владелица ближней бакалеи миссис Нек, надо полагать, у этих Ранка бездна вкуса. Мисс Уинтон показалось очень странным, что весь Лондон говорит о какой-то квартире в надстройке, но она не высказала своих сомнений миссис Нек, поскольку той это, по-видимому, вовсе не казалось странным. Для мисс Уинтон супруги Ранка ничем не отличались от других обитателей дома, от людей, которых она знала только по виду. Дети в дом, как правило, не допускались, однако животных держать разрешалось — если они, конечно, никому не мешали.

Мисс Уинтон вышла из дому и отправилась вместе с терьером в лавку миссис Нек.

— Свежие булочки с изюмом, — возвестила миссис Нек, едва мисс Уинтон переступила порог лавки. — Только что доставили, дорогая.

Но мисс Уинтон покачала головой и попросила яиц, меду и масла.

— Семь шиллингов десять пенсов. — Миссис Нек подсчитала стоимость, прежде чем успела протянуть руку за продуктами. — Возмутительно, что продукты стоят так дорого, — сказала она, но мисс Уинтон ответила, что, по ее мнению, два шиллинга не столь большая цена за полфунта масла.

— Помню, за полфунта платили девять пенсов, — сказала миссис Нек, — и масло было — не сравнить, а теперь я лучше намажу хлеб маргарином, чем этим маслом.

Мисс Уинтон с улыбкой согласилась, что качество всех продуктов немного понизилось.

Этот разговор с миссис Нек запомнился мисс Уинтон на всю жизнь. Как раз в тот момент, когда миссис Нек говорила: «А теперь я лучше намажу хлеб маргарином, чем этим маслом», — в магазин вошла невысокая темноволосая девушка и улыбнулась им обеим простодушной улыбкой.

— Неужели? — спросила прислуга четы Ранка. — Вы говорите, качество стало хуже?

— Ей-богу, мисс Уинтон права, — сказала миссис Нек. — Качества просто не стало.

Теперь мисс Уинтон можно было идти домой, потому что покупки были сделаны, но молоденькая темноволосая девушка наклонилась и стала с улыбкой гладить терьера. Миссис Нек сказала:

— Мисс Уинтон живет в вашем доме.

— Да что вы?

— Эта девушка, — пояснила миссис Нек, — работает у Ранка, в их квартире, о которой мы столько слышим.

— Сегодня ее собираются фотографировать, — сказала Бианка. — Из журнала. Снова про них напишут.

— Снова? — миссис Нек удивленно покачала головой. — Что вы хотели?

Бианка, продолжая гладить терьера, попросила кофе в зернах и нарезанный хлеб.

Мисс Уинтон улыбнулась.

— Вы ему понравились, — сказала она Бианке робко, потому что всегда робела в присутствии людей, особенно иностранцев. — Он хороший друг.

— Прелестный песик, — сказала Бианка.

Мисс Уинтон и Бианка вместе прогулялись до дому, а когда они вошли в просторный подъезд, Бианка сказала:

— Может быть, взглянете на нашу квартиру, мисс Уинтон? Там сейчас столько цветов и фруктов. Утром, при солнечном свете, она особенно хороша. Мистер Ранка правильно сказал: только фотографируй!

Растроганная вниманием итальяночки к ней, пожилой одинокой женщине, мисс Уинтон сказала, что с удовольствием взглянула бы на знаменитую квартиру на крыше, однако вряд ли хозяевам понравится, если по их квартире будут разгуливать посторонние.

— Да что вы, — возразила девушка, которая работала у Ранка совсем недолго. — Миссис Ранка будет счастлива, если вы взглянете. И хозяин тоже. «Показывайте кому угодно», — сказали они мне. Правда, правда.

Это была неправда, но время в пустой квартире тянулось так медленно и так приятно было бы показать мисс Уинтон букет, который миссис Ранка подобрала с таким вкусом, и шторы, которые специально привезли из Таиланда, и ковры, и стулья, и картины.

— Видите ли… — начала мисс Уинтон.

— Идемте, идемте, — сказала Бианка и втянула мисс Уинтон и ее терьера в лифт.

Когда лифт остановился на самом верху и Бианка открыла дверь, мисс Уинтон испытала некоторое потрясение.

— Мистер Морган тоже здесь, — сказала Бианка. — Чинит водопровод.

Теперь мисс Уинтон уже нельзя было не войти в квартиру Ранка, иначе она обидела бы эту славную итальяночку, но как не хотелось ей в чужой квартире сталкиваться лицом к лицу с мистером Морганом!

— Послушайте… — сказала она, но Бианка и терьер были уже внутри.

— Входите, мисс Уинтон, — звала Бианка.

Мисс Уинтон вступила в маленький изысканный холл, а затем в большую комнату со стеклянной стеной. Она огляделась и отметила все: и низкую мебель, и светлый афганский ковер, и продуманно расставленные предметы искусства, и букет миссис Ранка.

— Кофе! — предложила Бианка, устремляясь на кухню, а терьер, решив, что она затеяла с ним игру, тявкнул и закружился по комнате.

— Ш-ш-ш-ш, — зашептала мисс Уинтон. — Прошу вас, — протестовала она, следуя за Бианкой на кухню, — не беспокойтесь, не надо кофе.

— Нет-нет, — говорила Бианка, не желая ничего слушать; она считала, что времени еще предостаточно и они с мисс Уинтон посидят и попьют кофейку на кухне, где миссис Ранка и распорядилась подать кофе журналистам.

Мисс Уинтон услышала негромкий стук и догадалась, что это мистер Морган чинит трубы. Она представила, как он выйдет из ванной Ранка и молча уставится на нее. Будет стоять в своем коричневом комбинезоне, большой и грузный, и жевать конец уса, глядя на нее сквозь очки.

В обязанности мистера Моргана входило производить по просьбе жильцов мелкие починки, но, когда бы мисс Уинтон ни позвонила ему в подвальный этаж и ни попросила о помощи, он громко вздыхал в трубку и говорил, что сможет прийти только через день-другой. Он приходил в конце концов, приходил поздно вечером, но все еще в своем коричневом комбинезоне, глаза у него слезились, и от него несло спиртным. Он осматривал повреждение, немедленно решал, в чем дело, и советовал наутро вызвать мастера. Он меня недолюбливает, размышляла мисс Уинтон, думает — вот жалкая старуха, дожила до шестидесяти четырех лет и никто ее не взял замуж, — такая она тощая и невзрачная, ничего-то в ней не осталось от былой девичьей миловидности.

— Прелестный уголок, — сказала мисс Уинтон. — Но, пожалуй, мне пора. Ради бога, не хлопочите с кофе. Спасибо вам огромное.

— Нет-нет, не уходите, — сказала Бианка, и тут на кухню вошел мистер Морган в своем коричневом комбинезоне.

В 1952 году у мисс Уинтон пропал велосипед. Он бесследно исчез из коридора подвального этажа, где мистер Морган посоветовал ей ставить его. «Я его не видел, — сказал он тогда медленно и настороженно. — Не знаю, о каком велосипеде вы говорите». Мисс Уинтон напомнила ему, что велосипед всегда стоял в коридоре, поскольку он сам сказал, чтобы она там его ставила. Но мистер Морган — тогда он был на тринадцать лет моложе — ответил, что ничего не помнит. «Украли! — сказал он. — Боюсь, что украли. Пожалуй, истопники увели его. Не могу я все время тут следить. Вы же понимаете, мадам, я должен работать». Она попросила его узнать у истопников, не взяли ли они ее велосипед по ошибке, она просила его вежливо и улыбалась, но мистер Морган снова покачал головой и заявил, что не может обвинять истопников, иначе они привлекут его к суду. «У моей жены есть велосипед — сказал мистер Морган. — «Радж». Могу вам устроить, мадам. Пятьдесят шиллингов».

Мисс Уинтон еще раз улыбнулась, поблагодарила и ушла, отвергнув это предложение.

— Вам что-нибудь нужно, мадам? — спросил теперь мистер Морган, захватывая нижней губой прядь усов. — Здесь квартира Ранка.

Мисс Уинтон сделала попытку улыбнуться ему. Что бы она ни сказала, чувствовала она, все будет встречено со скрытой насмешкой. Он спрячет эту насмешку, ничего особенного не скажет, но она будет в интонации.

— Бианка была так любезна, что пригласила меня взглянуть на их квартиру, — сказала мисс Уинтон.

— Да, квартирка не чета нашим с вами, — озираясь вокруг, ответил мистер Морган. — Я чинил кран в ванной. Работал, мисс Уинтон.

— Сегодня будут фотографировать, — сказала Бианка. — Мистер и миссис Ранка вернутся пораньше.

— Это вы ставили здесь букет, мадам?

Все годы, что они знали друг друга, он называл ее «мадам», подчеркивая тем самым, что она не имеет права на это обращение.

— Чашечку кофе, мистер Морган? — спросила Бианка.

Мисс Уинтон надеялась, что он откажется.

— С двумя ложками сахару, — кивнув, сказал мистер Морган и добавил: — А вы знаете, как пьют кофе ирландцы? — Он шумно захохотал, игнорируя мисс Уинтон и обращаясь только к Бианке. — С рюмочкой спиртного, — объявил он. — С виски.

Бианка тоже засмеялась. Она вышла из кухни, и терьер мисс Уинтон побежал за ней. Мистер Морган дул на кофе, а мисс Уинтон, соображая, что бы ей сказать, помешивала кофе ложечкой.

— Да, квартира великолепная, — сказала мисс Уинтон.

— Для вас она слишком велика, мадам. Для вас и для собачонки. Вы тут потеряете друг дружку.

— О да, конечно. Но я…

— Если хотите, я поговорю с администрацией. Похлопочу за вас, жильцы меня часто просят. Замолвлю словечко. Ну, вы понимаете. Я это могу — замолвить словечко. Если пожелаете, мадам.

Мисс Уинтон нахмурилась, недоумевая, о чем это он говорит, потом нерешительно улыбнулась.

— Кое-какое влияние у меня есть, знаю жильцов и прочее. Я устроил мистеру Маккарти нижний этаж, а Атчесонов переселил на третий. У миссис Блум была квартира окнами во двор, я ее тоже переселил.

— Мистер Морган, вы меня не поняли. Мне вовсе не хочется сюда переселяться.

Мистер Морган пристально взглянул на мисс Уинтон и облизнул усы.

— Мне не нужно говорить прямо, мадам. Я понимаю с полуслова.

Вернулась Бианка с бутылкой виски. Она вручила ее мистеру Моргану, чтобы тот сам добавил виски, потому что она не знает, сколько наливать.

— Чем больше, тем лучше, — сказал мистер Морган и плеснул виски в горячий кофе. Затем он нацелил горлышко бутылки на чашку мисс Уинтон. Он оскорбится, если я откажусь, подумала она и побоялась возразить.

— Ирландцы — страшные пьяницы, — сказал мистер Морган. — Ваше здоровье!

Он выпил свой кофе и заявил, что он великолепен.

— А вам нравится, мисс Уинтон? — спросил он.

Мисс Уинтон попробовала и, к своему удивлению, обнаружила, что напиток действительно получился приятный.

— Да, нравится, — сказала она.

Мистер Морган протянул чашку, чтобы Бианка налила ему еще кофе.

— Одну каплю, — сказал он и долил до краев виски, затем снова наклонил горлышко бутылки к чашке мисс Уинтон, но та улыбнулась и сказала, что еще не допила первую порцию. Он так и держал бутылку наклоненной, наблюдая, как мисс Уинтон пьет кофе. Она было запротестовала, когда Бианка стала наливать ей еще, но девушка так наслаждалась ролью гостеприимной хозяйки, что мисс Уинтон взяла кофе, хотя и знала, что мистер Морган снова добавит в него виски.

От виски, которое она уже выпила, стало тепло и приятно, ей захотелось быть милой и веселой, и она перестала волноваться, что будет, если неожиданно вернутся Ранка.

— Хорошая штука, — сказал мистер Морган, подлил виски в чашку Бианки и добавил себе еще.

— Мисс Уинтон подумывает переехать сюда, наверх, а она старейший жилец в доме. Пятнадцать лет сидит на нижнем этаже.

Бианка покачала головой и сказала:

— Вот как?

— Мне очень хорошо в моей квартире, — сказала мисс Уинтон. Она говорила мягко, с улыбкой, стараясь быть очень приветливой.

Мистер Морган присел на край кухонного стола. Бианка включила радио.

— Я въехал сюда 21 марта 1951 года. Мисс Уинтон была уже здесь. Каталась на велосипеде.

— А мне тогда было пять лет, — сказала Бианка.

— Помните этот день, мисс Уинтон? 21 марта?

Мисс Уинтон покачала головой. Она опустилась на стул с синтетическим сиденьем.

— Это было так давно, — сказала она.

— Помню, вы тогда потеряли велосипед, мисс Уинтон. Приходит она ко мне в подвал, — пояснил мистер Морган Бианке, — и говорит: «Задайте хорошенько этим истопникам, они украли мой велосипед». А я ей говорю: «Да я в глаза вашего велосипеда не видел». Понимаешь, милочка?

Бианка улыбнулась и закивала. Она подпевала песенке, которую наигрывало радио.

— Ну, как вам кофе по-ирландски? — спросил мистер Морган. — Еще немножко?

— Спасибо, мне надо идти, — сказала мисс Уинтон. — Вы были так любезны…

— Уже уходите, мадам? — спросил мистер Морган с той воинственностью, которая, мисс Уинтон это знала, была столь свойственна его натуре. В ее воображении он говорил с ней еще более резко, говорил, что она женщина, которая никогда не жила настоящей жизнью. Он говорил, что она, наверно, монахиня, судя по тому, как она живет, ничего не зная о мире вокруг нее. Она никогда не знала любви мужчины, говорил мистер Морган, не родила ребенка.

— Ах, не уходите, — сказала Бианка. — Я сейчас приготовлю холодный коктейль, меня научил мистер Ранка. «Чинцано» с джином, лимон и лед.

— Нет-нет, спасибо, — сказала мисс Уинтон.

Мистер Морган вздохнул, давая понять, что, кроме отказа, он от нее ничего и не ожидал. Конечно, есть в их доме другие женщины, говорила себе мисс Уинтон, которые любят поболтать с мистером Морганом, спрашивают совета, на какую лошадь поставить, просят дать им знать, как только он услышит, что освобождается нужная им квартира. Мистер Морган, видимо, из тех, кому жильцы щедро дают на чай за услуги и одолжения. Мисс Уинтон представила себе, как люди, подобные Ранка, говорят своим друзьям: «Мы ему позолотили руку, этому смотрителю. Сунули пять фунтов».

Я на это не способна, думала мисс Уинтон.

Бианка вышла, чтобы принести что нужно для коктейля, и терьер снова устремился за ней. Мисс Уинтон стояла, не трогаясь с места, решив не давать мистеру Моргану повода заподозрить ее в трусости, в боязни выпить коктейль, приготовленный итальянской горничной Ранка.

— Мы с вами знакомы не один год, — сказал мистер Морган.

— Да.

— Мы-то знаем цену таким квартирам и таким типам. Верно, мисс Уинтон?

— Сказать правду, я совершенно не знаю Ранка.

— Я вам все открою, виски развязало мне язык, мисс Уинтон. Вы ведь меня понимаете?

Мисс Уинтон улыбнулась мистеру Моргану. По щекам у него струился пот.

— И это фотографируют! Ну что за глупость! — все больше горячился мистер Морган. — Ну скажите, зачем им это нужно?

— Журналы интересуются. Это очень современно. Миссис Нек говорила, эту квартиру знает весь Лондон.

— И вы верите миссис Нек? А по мне, так просто жуткая квартира. Я бы тут себе места не находил.

— Да что вы?..

— Можете пойти и донести на меня. Можете это сделать, мисс Уинтон. Можете всем сказать, что в двенадцать часов дня я был пьян, сначала выпил у жильца виски, а потом его же и обругал. Ну как, мадам?

— Я на вас не донесу, мистер Морган. Это не мое дело.

— Мне хочется, чтобы вы сюда переехали, мадам. Хоть выкинете отсюда весь этот хлам и поставите приличную мебель. Пойдет?

— Прошу вас, мистер Морган, мне и так хорошо. Мне прекрасно…

— Я погляжу, что можно сделать, — пообещал мистер Морган.

Вернулась Бианка со стаканами и бутылками. Мистер Морган сказал:

— Я тут говорил мисс Уинтон, пусть доносит администрации о моем поведении, но она уверяет, что в жизни не донесет. Мы ведь друг друга сто лет знаем. А вот выпивать с ней ни разу не выпивали.

Бианка протянула мисс Уинтон стакан, та ощутила в руке его прохладу. Теперь мисс Уинтон со страхом ждала, что же мистер Морган скажет дальше.

— Я быстро пьянею, — засмеялся мистер Морган, показывая почерневшие зубы. Он покачивался, не сводя глаз с мисс Уинтон. — Я замолвлю за вас словечко, — сказал он. — Это мне раз плюнуть.

Сейчас я выпью этот коктейль, думала мисс Уинтон, и пойду к себе готовить ленч. Бианке я куплю маленький подарочек и как-нибудь утром загляну к ней, отдам его и поблагодарю за гостеприимство и внимание.

Так думала мисс Уинтон, а тем временем мистер Морган думал, что хорошо бы выпить еще не менее двух бокалов этого коктейля; Бианка же думала, что это первое приятное утро среди друзей, которое она проводит в этой квартире, с тех пор как пришла сюда три недели назад.

— Мне надо в уборную, — сказал мистер Морган и покинул кухню, заверив дам, что вернется.

— Вы были так любезны, — сказала мисс Уинтон, когда он ушел. — Надеюсь, у вас не будет никаких неприятностей.

Ей вдруг пришло в голову, что угощать хозяйским джином и виски — это не то же самое, что предложить чашечку кофе, и она вопросительно взглянула на Бианку, но та простодушно улыбалась. На душе у мисс Уинтон стало легко, и она тоже улыбнулась. Она поднялась со стула, еще раз поблагодарила Бианку и сказала, что ей пора. Собака подбежала к ней, тоже выражая желание идти.

— Вам не понравился коктейль? — спросила Бианка, и мисс Уинтон поспешила его допить. Она опустила стакан на металлическую доску мойки, и в это самое мгновение в гостиной Ранка раздался звон.

— Боже! — воскликнула мисс Уинтон, а Бианка зажала рукой рот. Когда они вошли в гостиную, мистер Морган стоял посередине комнаты и глядел на пол.

— Боже! — повторила мисс Уинтон, а Бианка широко раскрыла глаза, так и не отнимая руки ото рта. Букет миссис Ранка валялся на полу. Огромная ваза разлетелась вдребезги. В афганский ковер впитывалась вода.

— Я на него просто смотрел, — объяснил мистер Морган. — Только дотронулся до одного цветка, и вся эта штука бухнулась.

— Букет миссис Ранка! О матерь божья! — прошептала Бианка.

— Мистер Морган! — сказала мисс Уинтон.

— Нечего на меня смотреть, мадам. И пожалуйста, без упреков. Цветы плохо стояли, одна сторона перетягивала. Идиотизм!

Бианка опустилась на колени и стала собирать поломанные цветы. Она не так уж убивается, подумала мисс Уинтон и очень этому обрадовалась. Бианка начала рассказывать, что миссис Ранка специально задержалась дома и опоздала в свой магазин, чтобы подобрать и поставить этот букет.

— Уволят они меня, — заключила Бианка и, вместо того чтобы заплакать, хихикнула.

Положение ужасно, подумала потрясенная мисс Уинтон. В ответ на смешок Бианки мистер Морган тоже засмеялся, а затем пошел на кухню, и мисс Уинтон услышала, как он наливает себе новую порцию ранковского джина. Тогда мисс Уинтон осознала, что Бианка и мистер Морган вообще лишены чувства ответственности. Бианка слишком молода и ничего не понимает, а мистер Морган просто пьян. Явятся супруги Ранка с журналистами и фотографами и обнаружат, что их имуществу нанесен ущерб: ваза разбита, а большое мокрое пятно в центре афганского ковра отнюдь не украсит снимков.

— А ну, давайте еще по коктейлю, — сказала Бианка, швырнула на пол собранные цветы и снова хихикнула.

— Ах нет! — вскричала мисс Уинтон. — Ради бога, Бианка! Мы должны обдумать, что нам делать.

Но Бианка была уже в кухне, и до мисс Уинтон донесся раскатистый смех мистера Моргана.

— Вот что, — заявил мистер Морган, выходя из кухни со стаканом в руке. — Мы скажем, что это сделала собака. Скажем, она хотела схватить цветы и прыгнула на них.

— Моя собака? — удивилась мисс Уинтон. — Моя собака и близко к цветам не подходила! — Голос ее в первый раз за все это утро стал резким.

Мистер Морган плюхнулся в кресло. Мисс Уинтон хотела было сделать ему замечание, но вовремя сообразила, что у нее нет никакого права делать ему замечания.

— Мы можем сказать, — продолжал мистер Морган, — что собака впала в неистовство и кинулась на цветы. Как вам этот вариант?

— Но это же неправда! Это неправда!

— Я думаю о своей работенке, мадам. И об этой мисс. Другие-то не пострадают.

— Произошел несчастный случай, — сказала мисс Уинтон. — Вы нам так объяснили, мистер Морган.

— А они спросят, какого черта я прикасался к цветам? Они спросят у этой молоденькой мисс, что тут вообще происходило? Уж не принимала ли она тут гостей? А мне еще придется давать объяснения жене.

— Жене?

— Ну да, чем я занимался в квартире Ранка с их молоденькой прислугой. Жена меня насквозь видит.

— Вы тут чинили водопровод, мистер Морган.

— А что случилось с водопроводом?

— Ну право же, мистер Морган. Когда я пришла сюда, вы чинили водопровод.

— Водопровод в полном порядке, мадам. Испокон веков был в полном порядке, вот какое дело, мадам. Эта девчонка позвонила и сказала, что в трубах шумит. Ей хотелось кого-нибудь залучить. Она любит поболтать.

— Я подберу букет не хуже, чем был, — сказала мисс Уинтон. — Из тех цветов, что не поломались. И мы объясним Ранка, что вы пришли в квартиру исправить трубу и случайно задели за букет. Одна беда — ковер. Лучший способ убрать это мокрое пятно — поднять ковер и поставить перед ним рефлектор.

— Бросьте, — сказал мистер Морган. — Выпейте глоточек, мисс Уинтон.

— Но нужно же привести все в порядок.

— Послушайте, мадам, — сказал мистер Морган, наклоняясь к ней, — мы с вами знаем цену таким апартаментам. Выламываются друг перед дружкой.

— Кому что нравится…

— Скажите им, это все собака, а я о вас позабочусь, мисс Уинтон. Мне только шепнуть словечко, и эти Ранка мигом очутятся на улице. Шумят, изводят соседей, позорят весь дом. Я так и скажу в суде, мисс Уинтон: мол, сам видел, как оттуда выходили голые женщины. Ну как?

Вернулась Бианка, и мисс Уинтон повторила ей, как надо высушить ковер. Они вдвоем сдвинули стулья и столы, подняли ковер с пола, развесили его на двух стульях и поставили перед ним рефлектор. Мистер Морган уселся на софу поодаль и наблюдал за ними оттуда.

— У меня получались неплохие букеты, — сказала мисс Уинтон Бианке. — Есть у вас еще вазы?

Они вместе отправились на кухню посмотреть, что найдется.

— Хотите еще коктейль? — спросила Бианка, но мисс Уинтон заявила, что, по ее мнению, все уже и так достаточно выпили.

— А я выпью, — сказала Бианка, потягивая из бокала, — люблю холодненький!

— Вы должны объяснить, — убеждала ее мисс Уинтон, — что мистер Морган пришел, чтобы устранить бульканье в трубе, и что, проходя через комнату, он задел за цветы. Вы должны сказать правду: вы пригласили меня взглянуть на эту прелестную квартиру. Я уверена, они не рассердятся, когда поймут, что это просто несчастный случай.

— Что значит «бульканье»? — спросила Бианка.

— Эй! — закричал мистер Морган из гостиной.

— По-моему, мистеру Моргану следует сейчас уйти, — сказала мисс Уинтон. — Вам не кажется, Бианка? Он очень раздражительный человек. — Ей вдруг представилось, как мистер Ранка, строго глядя ей в лицо, говорит, что он просто глазам своим не верит: она, одинокая пожилая женщина, которая еще, надо полагать, не выжила из ума, принимала участие в этом дебоше. Она позволила напиться рабочему, не остановила вовремя молоденькую девчонку-иностранку. Где ваше чувство ответственности, кричал на нее мистер Ранка, что с вами происходит?

— Эй, — снова крикнул мистер Морган. — Ковер горит!

Мисс Уинтон с Бианкой понюхали воздух, и обе ощутили запах паленой шерсти. Они кинулись в комнату и увидели, что ковер дымится, а мистер Морган смотрит на него, по-прежнему сидя на софе.

— Видали?

— Мы слишком близко придвинули рефлектор, — сказала Бианка, глядя на мисс Уинтон, которая совсем струсила и пала духом, ей помнилось, что рефлектор не стоял так близко к ковру, но она тут же решила, что, наверно, пьяна не меньше мистера Моргана и плохо соображала, что делает.

— Соскребите это пятно, — посоветовал мистер Морган, — и скажите, что ковер сжевала собака.

Они выключили рефлектор и снова расстелили ковер на полу. Он почти высох, зато горелое пятно, хоть и маленькое, теперь так и бросалось в глаза. Мисс Уинтон стало совсем нехорошо. В желудке появилась тяжесть, словно там мерно перекатывался большой ком какой-то студенистой массы. Теперь уже никому ничего не объяснишь. И мисс Уинтон представила, как она просит супругов Ранка сесть спокойно, рядышком, вместе с сотрудниками журнала, как пытается рассказать им правду, всю до мельчайших подробностей — она даже слышала свой голос, — как умоляет их не наказывать Бианку, потому что если кто и виноват, так это она, и пусть она отвечает за все, ей терять нечего.

— Идея! — сказал мистер Морган. — Почему бы нам не позвонить миссис Нек? Она сделала себе ковер к камину, говорит, из шерсти сорока цветов, с орнаментом. Позвони-ка миссис Нек, милочка, и скажи, что ее ждет коктейль, если она соблаговолит уделить мистеру Моргану десять минут своего драгоценного времени.

— Ах нет, ни в коем случае! — вскричала мисс Уинтон. — Вы слишком много выпили, мистер Морган, вы это сами знаете. Все началось с виски, а потом вы свалили цветы. И нечего втягивать в это дело еще и миссис Нек.

Мистер Морган выслушал мисс Уинтон, затем поднялся с софы.

— Мадам, вы живете в этом доме дольше, чем я, — сказал он. — Мы все это знаем. Но я не буду стоять и выслушивать ваши оскорбления только потому, что я простой смотритель. В тот день, когда вы пришли за вашим велосипедом…

— Нет, я ухожу! — в отчаянии вскричала Бианка. — Не могу я, чтобы меня застали здесь, у сожженного ковра и этих цветов.

— Послушайте, — сказал мистер Морган, подступая к мисс Уинтон. — Я вас уважаю. Я потрясен, что слышу оскорбления из ваших уст.

— Мистер Морган…

— Вы оскорбили меня, мадам.

— Я не оскорбляла вас. Не уходите, Бианка. Я останусь тут и объясню все вашим хозяевам. А вам, мистер Морган, по-моему, сейчас лучше всего пойти позавтракать.

— Это как же? — заорал мистер Морган, вскинув подбородок. — Черт побери, вы что, думаете, я могу пойти к жене в таком состоянии? Да она меня сожрет живьем.

— Пожалуйста, мистер Морган.

— Вы с вашей собакой! Я вас очень уважаю, и вас и собаку… Понимаете, мы же с вами на одной стороне. Вы меня понимаете?

Мисс Уинтон покачала головой.

— Какого вы мнения о Ранка?

— Я вам сказала, мистер Морган, я с ними не знакома.

— А притон, который они тут оборудовали?

— По-моему, это очень красивая квартира.

— Смех да и только! Весь этот хлам! Вы видели где-нибудь такое?

Мистер Морган тыкал пальцем в разные предметы.

— Эти Ранка — проходимцы! — заорал он, побагровев от ярости при одной мысли о хозяевах квартиры. — Воображалы!

Мисс Уинтон открыла рот, намереваясь сказать что-то, успокоить его, но мистер Морган опередил ее:

— Вот возьму и подожгу эту дурацкую квартиру и этих Ранка с их выкрутасами. Я всего лишь смотритель, мадам, но пусть они горят синим пламенем у меня на глазах! — Он пнул стул, глухо стукнув башмаком по светлому дереву. — Ненавижу эту породу, знаем мы их.

— Вы ошибаетесь, мистер Морган.

— Черта с два ошибаюсь! — заорал мистер Морган. — А они ненавидят таких, как я. Да они меня за человека не считают.

Мисс Уинтон была не только в смятении и ужасе, она была в полном изумлении. Почему мистер Морган сказал, что он и она стоят по одну сторону, ведь все пятнадцать лет их знакомства она читала в его глазах только насмешку?

— В одном мы сходимся, мисс Уинтон, — сказал мистер Морган, — мы не питаем ни малейшего почтения к такой вот шантрапе. А они захватили эту квартиру. Буду очень рад увидеть вас здесь, мадам, со всем вашим скарбом. А Ранка пусть катятся откуда пришли! — И мистер Морган плюнул на сиденье стула, который минуту назад пнул ногой.

— Ах, что вы делаете! — вскричала мисс Уинтон, но мистер Морган только смеялся. Он принялся ходить по комнате, прокашливаясь и плюя по сторонам. В конце концов он удалился на кухню. Терьер затявкал, почуяв подавленное состояние своей хозяйки. Бианка начала всхлипывать, а из кухни донеслось посвистывание мистера Моргана, который пытался таким образом заглушить звук наливаемого в бокал джина. Мисс Уинтон поняла, что произошло, она читала о мужчинах, которые не могут устоять перед спиртным и теряют от него рассудок. Конечно, он сошел с ума, здесь, в квартире Ранка: несет всякий вздор, говорит, что уважает ее собаку, — полное безумие.

— Я его боюсь, — прошептала Бианка.

— Ну что вы, — сказала мисс Уинтон, — он безобидный человек, только ему надо сейчас уйти, а мы прибрали бы тут немного, сделали бы что-то.

Мистер Морган вернулся в гостиную. Не обращая на них ни малейшего внимания, он плюхнулся на софу, а они принялись за работу: тщательно расправили ковер, поставили на подпалину стул, чтобы Ранка, войдя в комнату, не сразу ее заметили. Мисс Уинтон собрала букет и поставила его в новой вазе на то место, где стоял прежний. Она оглядела комнату и пришла к выводу, что не так уж все плохо, если не считать присутствия мистера Моргана. Может быть, подумала она, не сразу все обнаружится. И почему бы не сфотографировать гостиную в таком виде — цветы выглядят очень мило, а подпалина прикрыта стулом. Мокрое пятно, по размеру больше подпалины, было еще слегка заметно, но на фотографии оно не получится, решила мисс Уинтон.

— Это вы дали мне напиться, — обиженно заявил мистер Морган. — Ваше дело было запретить нам трогать виски и джин Ранка. Вы такой же квартиронаниматель, как они. А мы с девушкой — слуги, мадам. Чего от нас ждать?

— Я приму ответственность на себя, — сказала мисс Уинтон.

— Скажите, что всему виной собака, — снова потребовал мистер Морган. — Иначе все обернется против нас с девушкой.

— Я скажу правду, — сказала мисс Уинтон. — Ранка поймут. Они не чудовища, они простят, ведь это несчастный случай. Миссис Ранка…

— Эта тощая сука! — заорал мистер Морган и, понизив голос, добавил: — Между прочим, незаконная жена.

— Мистер Морган!

— Скажите, что эта проклятая собачонка все наделала. Скажите, она тут носилась как бешеная. Откуда вы знаете, чудовища они или нет? Откуда вы знаете, что они поймут, я вас спрашиваю? «Мы втроем выпивали на кухне, — так вы хотите сказать? — И мистер Морган немного перебрал. Тут все и началось!» Это вы собираетесь сказать, мадам?

— Правда лучше, чем ложь.

— А почему не свалить на собаку?

— Вам лучше уйти отсюда, мистер Морган. Вы так шумите, это к добру не приведет.

— Вы всегда относились ко мне с уважением, мадам. Вы меня не унижали.

— Конечно…

— Я могу их прикончить! Они в дверь, а я их молотком.

Мисс Уинтон хотела было запротестовать, но мистер Морган махнул на нее рукой. Он презрительно фыркнул.

— Смотритель — он все видит, все замечает, можете не сомневаться, — сказал он. — Везде одно лицемерие. Мужчины водят девок, одни суют мне монету, мадам, другие и не побеспокоятся, и я не знаю, кто из них хуже. Одни страдают, другие развратничают и прожигают жизнь. Но Ранка ни то и ни другое, они вообще не люди. И еще меня за человека не считают, я, видишь ли, оскорбляю их взор. — Мистер Морган внезапно смолк и свирепо посмотрел на мисс Уинтон.

— Да нет же, вы ошибаетесь, — сказала она.

— Вонючий смотритель, говорят они, на что он годится.

— Никогда они ничего подобного не говорили, мистер Морган, я уверена.

— Могут вообще убираться из этого дома, если так ненавидят смотрителя. Уроды паршивые.

В комнате наступила тишина. Мисс Уинтон тщетно старалась унять дрожь. Она понимала, что мистер Морган достиг того состояния, когда человек может осуществить все свои угрозы.

— Что мне необходимо, — сказал он некоторое время спустя уже более спокойным тоном, расслабленно сидя на софе, — так это холодная ванна.

— Мистер Морган, — начала мисс Уинтон, решив, что наконец-то он уходит в свой подвал, к своей сердитой жене, чтобы погрузить свое большое тело в холодную воду, — мистер Морган, мне очень жаль, что вы плохо думаете обо мне…

— Я быстро, — сказал мистер Морган, направляясь к ванной комнате. — Кто узнает?

— Нет! — вскричала мисс Уинтон. — Не надо, пожалуйста, не надо, мистер Морган!

Но мистер Морган с бокалом в руке уже вступил в ванную комнату и запер за собой дверь.

В половине третьего, когда прибыли фотографы, чтобы установить аппаратуру, мистер Морган был еще в ванной. Мисс Уинтон ждала вместе с Бианкой, то и дело успокаивая ее, повторяя, что не оставит ее и сама объяснит Ранка, что произошло. Фотографы работали молча, не сдвигая ни одного предмета, поскольку были предупреждены, что мебель ни в коем случае переставлять нельзя.

Мистер Морган находился в ванной уже час двадцать минут. Теперь мисс Уинтон было совершенно ясно, что он нарочно, по злобе, столкнул на пол вазу с цветами и нарочно пододвинул к ковру рефлектор. В злобе и бешенстве, размышляла мисс Уинтон, он способен на все: возьмет да утопится в ванне, чтобы в газетах о квартире Ранка пошла дурная слава. Бианка беспокоилась, не случилось ли с ним чего, но мисс Уинтон объяснила ей, что мистер Морган нарочно заставляет их волноваться, так уж он устроен. Мистер Морган, конечно, понимает, что она не из тех, кто способен на кого-то донести, и пользуется ее честностью, вовлекая в свои бесчинства. «Это просто возмутительно!» — сказала она. Ранка оказались жертвой стечения обстоятельств, и она решила, объясняясь с ними, употребить именно это выражение. Она будет говорить спокойно и тихо и только в конце осторожно сообщит, что мистер Морган и сейчас еще в ванне и, возможно, заснул. «Это не его вина, — слышала она свой голос. — Мы должны попытаться его понять». И она представила, как Ранка кивают головой в знак согласия, все понимая и зная, что надо делать дальше.

— Они меня уволят? — спросила Бианка, и мисс Уинтон, отрицательно мотнув головой, снова повторила, что Бианка ни в чем не виновата.

В три часа явились Ранка. Они встретились внизу в подъезде и вошли вместе.

— Цветы доставили? Все в порядке? — спросил мистер Ранка в лифте свою супругу, и та ответила, что цветы прибыли и она подобрала их по своему вкусу. — Отлично, — сказал мистер Ранка и сообщил жене о своих утренних делах.

Войдя в свою квартиру на крыше, супруги отметили присутствие фотографов и расставленную аппаратуру. Кроме того, они обратили внимание на то, что рядом с Бианкой стоит какая-то пожилая женщина с собакой, что стул сдвинут, на афганском ковре пятно, на столе не та ваза и вместо букета торчит несколько цветков. Мистер Ранка особенно удивился этому обстоятельству, поскольку жена только что сообщила ему, что сама ставила цветы; миссис Ранка подумала, что творится нечто странное. Пожилая женщина сделала шаг им навстречу, поздоровалась и сказала, что она мисс Уинтон, и в ту же минуту со стороны ванной в комнату вошел человек в коричневом комбинезоне, в котором супруги Ранка узнали техника-смотрителя мистера Моргана. Он приблизился к ним и откашлялся.

— У вас трубы были не в порядке, — озабоченно произнес мистер Морган, и супругам Ранка показалось, что на пожилую женщину с собачкой очень подействовали его слова. Женщина застыла с открытым ртом, видимо, она сама хотела что-то сказать, но при первых звуках голоса мистера Моргана слова застряли у нее в горле.

— Что здесь произошло? — спросила миссис Ранка, выступив вперед. — В квартире что-то обрушилось?

— В трубах был шум, — сказал мистер Морган, — вызвали меня. Труба чуть не взорвалась, я тут вожусь с половины двенадцатого. Вы увидите, что ванна полна воды. Спустите ее, сэр, сегодня в пять часов вечера. Надеюсь, теперь все будет хорошо. Сток был не в порядке.

Миссис Ранка перевела взгляд с мистера Моргана на мисс Уинтон, а затем на склонившую голову Бианку. Тем временем ее муж, чуя что-то неладное, разглядывал молчащих фотографов. Он решил, что ему еще отнюдь не все ясно: например, что делает здесь эта женщина с собакой? Зазвенел звонок, и Бианка привычно поспешила в коридор, оставив мисс Уинтон одну. Она впустила сотрудницу журнала, которая отвечала за съемку и должна была написать статью.

— Мисс Уинтон, — сказал мистер Морган, указывая на мисс Уинтон, — живет в нашем доме, только значительно ниже. — Мистер Морган высморкался. — Мисс Уинтон хотела, — продолжал он, — посмотреть вашу квартиру и, узнав, что я иду сюда, тоже поднялась и стала разговаривать в дверях с вашей прислугой. Тут на собаку что-то нашло, она ворвалась к вам и стала носиться по комнате как сумасшедшая, сбила вазу с цветами, опрокинула на ковер рефлектор. Вы заметили? — спросил мистер Морган и шагнул вперед, чтобы показать подпалину. — Девушка включила рефлектор, — добавил мистер Морган, — ей было холодно, она из теплого климата.

Мисс Уинтон слышала, что говорит мистер Морган, и не могла произнести ни звука. Он стоял в ванной комнате полтора часа и придумывал, как он скажет, что девушка включила рефлектор потому, что она итальянка и вдруг озябла!

— Так-так, — сказал мистер Ранка, глядя на мисс Уинтон.

Она видела его глаза, темные и настойчивые, озабоченные тем, чтобы вытянуть из нее ответ, фиксирующие движения ее губ, в то время как уши слушали слова объяснения.

— Я сожалею, что причинила вам беспокойство, — сказала мисс Уинтон. — Я возмещу ущерб.

— Ущерб? — крикнула миссис Ранка, сталкивая стул со спаленного места. — Ущерб? — повторила она, устремив взгляд на цветы в вазе.

Журналистка внимательно поглядела на мистера Моргана, на Бианку, потом на мисс Уинтон. Она обозрела лица мистера и миссис Ранка и, наконец, безучастные лица фотографов. Похоже, пришла она к выводу, произошла неприятность, похоже, песик действительно впал в неистовство.

— Ну что же, — решительно сказала она, — по-моему, все не так уж плохо. Если мы поставим стул на место, никто не заметит пятна. А цветы выглядят очень мило.

— Цветы — сплошной кошмар, — объявила миссис Ранка. — Что за животное их собирало?

Мистер Морган благоразумно смолчал, а лицо мисс Уинтон стало ярко-пунцовым.

— Наверное, придется нам все это отложить, — в раздумье сказал мистер Ранка. — Нужен день, а то и два, чтобы привести все в порядок. Нам очень жаль… — он обращался к сотруднице журнала. — Но вы, конечно, понимаете, что сейчас невозможно сделать ни одной фотографии.

Проклиная про себя все на свете, сотрудница журнала улыбнулась мистеру Ранка и сказала:

— Да, конечно, это совершенно очевидно.

А мистер Морган добавил:

— Как обидно, что так получилось, сэр.

Он стоял, серьезный и сдержанный, будто это не он недавно предлагал пригласить сюда еще и миссис Нек, будто не он обезумел от ненависти и алкоголя.

— Очень обидно, сэр, — повторил мистер Морган. — Я не должен был пускать собаку в вашу квартиру, я ее сначала не заметил, а потом уже было поздно, сэр.

Слушая, как мистер Морган усердствует во лжи, мисс Уинтон осознала, что надо что-то сделать. Пятнадцать лет она уединенно прожила в этом доме, по своей застенчивости довольствуясь лишь собственным обществом. Денег для вполне безбедного существования у нее было достаточно, никакого дела не было, дни текли один за другим.

— Извините меня, — сказала мисс Уинтон, не имея ни малейшего представления, что скажет дальше. Она почувствовала, что снова краснеет и что взгляды всех присутствующих обратились на нее. Она хотела объяснить все подробно, обстоятельно — а это было для нее непривычно, — свести концы с концами. Мисс Уинтон казалось, что она должна напомнить Ранка о том, какая у мистера Моргана жизнь, как каждый день он выбирается из своего глубокого подвала, неизменно облаченный в свой длинный коричневый комбинезон. «Он имеет право на обиду — вот что она скажет, — имеет право требовать большего от жильцов этого дома. Ему дают мелкие взятки, суют стакан чаю в обмен за совет, на какую лошадь поставить; жильцы его всячески умасливают. Он пришел к заключению, что одни из них смешны, другие глупы, третьи лицемерны. Для нее он приберег презрение, для Ранка — ненависть. Она принимает это презрение, она понимает, отчего оно. А они должны попытаться понять, почему он ненавидит их. Мяч в ваших воротах», — говорила в своем воображении мисс Уинтон, взывая к Ранка и радуясь, что ей на ум пришло столь удачное выражение, которое они наверняка сразу оценят.

— Как насчет будущей среды? — спросил мистер Ранка сотрудницу журнала. — Надеюсь, к тому времени мы тут все приведем в порядок.

— Прекрасно, значит, в среду, — сказала сотрудница.

Мисс Уинтон хотела доказать мистеру Моргану, как он был неправ в отношении этих людей. Она хотела убедить его сейчас же, немедленно, что Ранка — хорошие люди, они поймут, что это был несчастный случай, они тоже способны отнестись с уважением к обидчивому смотрителю. Она расскажет всю правду — пусть правда говорит сама за себя, и тогда все легко разъяснится между мистером Морганом и Ранка.

— Мы все подсчитаем, — обратилась к ней миссис Ранка, — и представим вам список повреждений и их стоимость.

— Я хотела бы сказать вам кое-что, — проговорила мисс Уинтон. — Хотела бы объяснить вам, если позволите…

— Объяснить? — повторила миссис Ранка. — Что объяснить?

— Может быть, мы все сядем? Я так хочу, чтобы вы поняли меня. Я живу в этом доме пятнадцать лет. Мистер Морган поселился здесь годом позже. Может быть, я смогу в чем-то помочь. Мне трудно вам объяснить… — Мисс Уинтон в смущении остановилась.

— Она больная? — спросил стальной голос миссис Ранка, и мисс Уинтон физически ощутила металлические волосы этой женщины, ногти им под цвет и пронзительные глаза мужчины и женщины, которым везло во всех сделках. «А я их прикончу, — снова услышала она голос мистера Моргана. — … Молотком».

— Мы должны попытаться понять! — вскричала мисс Уинтон, пылая от смущения. — Вот мистер Морган, и вы, и я, одинокая старая женщина, — все мы такие разные люди, но вот мы стоим сейчас в этой комнате, и нам нужно успокоиться и попытаться все понять… — Мисс Уинтон не знала, имеют ли какой-то смысл слова, которые она из себя выдавливает, красноречием она не обладала. — Неужели вы не понимаете? — воскликнула она, совсем смешавшись под устремленными на нее жесткими, холодными взглядами супругов Ранка.

— В чем дело? — требовательно спросила миссис Ранка. — Что мы должны понять? Зачем?

— Да, зачем? — поддержал ее супруг.

— Каждый божий день он поднимается из своего подвала. Жильцы стараются его задобрить… Он видит их по-своему, со своей колокольни. Он имеет на это право, он имеет право быть обидчивым.

Мистер Морган шумно закашлял, прервав тем самым поток ее слов.

— О чем вы говорите? — повысила голос миссис Ранка. — Хватит того, что вы уже тут наделали.

— Я хочу объяснить все с самого начала.

Мисс Уинтон почувствовала, сколько слов ей нужно сказать, сколько трудностей одолеть, чтобы Ранка открылась правда: что мистер Морган считает их людьми, которых надо уничтожить. Она знала, что подводить к этому надо медленно, чтобы они сами начали догадываться, что именно она пытается им объяснить. Поняв ее, они поймут смотрителя, как поняла его она, поймут причину его маленькой мести и виновато склонят головы, услышав, как одурманенный алкоголем мистер Морган плевал на их мебель, а потом представлялся, что утонул в ванне.

— Мы принадлежим к разным мирам, — сказала мисс Уинтон, жаждая, чтобы земля разверзлась под ней. — Вы, я и мистер Морган. Мистеру Моргану ваша квартира представляется совсем в ином свете… Я хочу сказать, вы не из тех людей, которым надо говорить неправду.

— У нас уйма дел, — сказала миссис Ранка, закуривая сигарету. Она слегка улыбнулась, ей стало забавно.

— Счет за убытки должен быть оплачен, — твердым голосом добавил мистер Ранка. — Вы это понимаете, мисс Уинтер? Вам не удастся увильнуть от ответственности.

— Ничего особенного я не делаю, — воскликнула мисс Уинтон, поборов новый прилив смущения. — Сижу со своей собакой. Хожу в магазин. Смотрю телевизор. Ничего особенного не делаю. Но сейчас я пытаюсь что-то сделать. Я пытаюсь установить понимание.

Фотографы начали разбирать аппаратуру. Мистер Ранка шептал что-то сотруднице журнала, делая последние уточнения относительно будущей среды. Потом он повернулся к мисс Уинтон и, повысив тон, сказал:

— А вам, пожалуй, лучше уйти, мисс Уинтер. Вдруг на собаку опять что-нибудь найдет.

— Ничего на нее не находило! — крикнула мисс Уинтон. — На нее в жизни никогда ничего не находило.

В комнате воцарилась тишина, потом мистер Ранка сказал:

— Вы забыли, мисс Уинтер, что ваша собачонка впала в неистовство и наделала много бед.

— Я не мисс Уинтер. Почему вы называете меня чужим именем?

Глаза мистера Ранка удивленно расширились: видно, мисс Уинтер совсем уже не в себе, сейчас она начнет отрицать свое собственное существование.

— Она — вдовствующая королева, — шепнула миссис Ранка одному из фотографов, и тот весело хихикнул.

— Моя собака не впадала в неистовство. Я пытаюсь рассказать вам все, но никто меня не желает выслушать. Я хочу начать с самого начала, с того дня, когда мистер Морган стал техником-смотрителем в этом доме…

— Послушайте, мадам, — сказал мистер Морган, выступая вперед.

— Я хочу рассказать правду! — пронзительно крикнула мисс Уинтон.

Собака начала лаять, и мисс Уинтон почувствовала, что мистер Морган стоит уже вплотную к ней.

— Может быть, мы пойдем, мадам? — сказал мистер Морган, и мисс Уинтон осознала, что ее подталкивают к двери.

— Нет! — крикнула она, но мистер Морган не отпустил ее. — Нет, — прошептала мисс Уинтон, но она уже была на площадке, и мистер Морган тихо говорил ей, что нет никакого смысла пытаться рассказать правду таким людям, как Ранка.

— Эти люди… — говорил мистер Морган, спускаясь с мисс Уинтон по лестнице и поддерживая ее под локоть, будто она нуждалась в помощи. — Эти люди даже не знают, что значит это слово.

«Я не сумела, — сказала себе мисс Уинтон. — Ничего не сумела сделать, даже самого маленького доброго дела». Но тут она увидела, что уже стоит у двери своей квартиры, почувствовала, как она устала, и услышала, как мистер Морган спрашивает ее:

— Вам лучше, мадам?

Мисс Уинтон подумала, что он говорит с ней так, словно это она натворила бог знает что, успокаивает ее с обычным своим презрением.

Мистер Морган засмеялся.

— А Ранка-то сунул мне фунт стерлингов! — сказал он. — Сам Ранка!

Он опять засмеялся, а мисс Уинтон почувствовала себя еще хуже. Она выпишет чек в возмещение убытков, и этим дело кончится. Потом она часто будет сталкиваться с мистером Морганом на лестнице, и между ними всегда будет стоять неприятное воспоминание. Ранка расскажут своим друзьям, наговорят им бог знает что про странную женщину, которая живет в их доме.

— А вы видели, какие у них были лица, — проговорил мистер Морган, — когда я сказал, что собака впала в неистовство? — Он откинул голову назад, оскалив зубы. — Вот смех-то! Я чуть не улыбнулся.

Он ушел, а мисс Уинтон все стояла у своей двери, слушая его шаги по лестнице.

Она слышала, как этажом ниже он вызвал лифт. Лифт плавно доставит его в подвал, где он расскажет жене, как собака мисс Уинтон впала в неистовство в квартире Ранка и как мисс Уинтон несла бог знает что, но никто ее не стал слушать.

X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?