«Развод в Неаполе»

Уильям Фолкнер

Развод в Неаполе

Перевод С. Белокриницкой

I

Мы сидели не на веранде, а в зале - Монктон, боцман, Карл, Джордж, я и женщины - три женщины в жалких побрякушках, из тех, кто знается с матросами и с кем знаются матросы. Мы говорили по-английски, а они не говорили совсем. Но именно это позволяло им непрестанно взывать к нам за порогом слышимости наших голосов - выше и ниже - на языке, который древнее человеческой речи, да и самого времени тоже. По крайней мере, времени, только что прожитого нами, - тридцати четырех дней и море. Иногда они перекидывались словом-другим по-итальянски. Женщины - по-итальянски, мужчины по-английски, будто язык был вторичным половым признаком, а в вибрации голосовых связок проявлялось внутреннее напряжение, предшествующее потаенному мигу спаривания. Мужчины по-английски, женщины по-итальянски; видимость двух параллельно текущих потоков, которые пока еще разделены дамбой.

Мы говорили с Джорджем о Карле.

- Зачем же ты привел его сюда? - спросил боцман.

- Да уж, - сказал Монктон, - это кафе явно не из тех, куда бы я, например, пришел с женой.

Джордж выдал ему: это было не слово, не фраза, целая тирада. Он был грек, крупный и черноволосый, на голову выше Карла; его брови напоминали двух ворон, распластавших крылья в полете. Он выдал нам все находчиво и обстоятельно, на почти безупречном, классическом английском языке, хотя обычно изъяснялся, как малолетний отпрыск водевильного комика, согрешившего, скажем, с кобылой.

- Так точно, - сказал боцман. Он курил итальянскую сигару и пил имбирное пиво; он два часа сидел над одной кружкой, и теперь пиво было, наверное, такое же теплое, как душ на корабле. - Я бы нипочем не привел свою подружку в этакое местечко, пусть даже она и парень, все равно.

Карл же сохранял полное бесстрастие. Неподвижно сидел, держа в руках кружку слабенького итальянского пива, - белокурый и юный, с круглой головой и круглыми глазами; он казался благовоспитанным мальчиком, которому не место среди всего этого шума и мишуры, а женщины напряженно перешептывались и поглядывали то на нас, то на него, таинственным безотчетным инстинктом уже проникнув в суть дела. "Einneocente"* {Он невинный - искаж. ит.}, - сказала одна; снова они зашептались, загадочно и понимающе поглядывая на Карла.

- А вдруг он тебя дурачит, - сказал боцман. - Что ж он, не мог за эти три года хоть раз удрать от тебя через иллюминатор?