«Длинноногий дядюшка»

Джин Уэбстер Длинноногий дядюшка

Тебе

Среда перед Великим постом

Первая среда каждого месяца была Совершенно Ужасным Днем – днем, которого ждали со страхом, переносили с мужеством и о котором торопились забыть.

На полу не должно быть ни единого пятнышка, на стульях – ни пылинки, а кровати должны быть заправлены без единой складочки. Девяносто семь ёрзавших сироток следовало вычистить, причесать и наглухо застегнуть в свежекрахмальные пестротканые ситцевые платья; и всем девяносто семи следовало напомнить о манерах и велеть говорить «Да, сэр», «Нет, сэр», стоит только какому-нибудь попечителю обратиться к ним.

Это было беспокойное время, и бедной Джеруше Эббот, самой старшей из сирот, приходилось выдерживать основные его тяготы. Но и эта первая среда, как ее предшественницы, подошла, наконец, к завершению.

Джеруша сбежала из кладовой, где она делала бутерброды для гостей приюта, и поднялась по винтовой лестнице, чтобы заняться своей ежедневной работой. В ее особом ведении находился дортуар «F», в котором одиннадцать малышей, от четырех до семи лет, занимали одиннадцать стоявших в ряд кроваток. Джеруша собрала своих подопечных, расправила их мятые платьица, вытерла им носы и повела организованным, добровольным строем в столовую, где они благословенных полчаса были заняты поеданием хлеба с молоком и сливового пудинга.

Потом она присела на подоконник и прижалась пульсирующими висками к прохладному стеклу. Она была на ногах с пяти утра, выполняя указания всех и каждого, ругаемая и понукаемая нервной заведующей. За «сценой» миссис Липпет не всегда сохраняла спокойствие и торжественное достоинство, с которыми встречала своих зрителей – попечителей и посетительниц. Джеруша уставилась в окно на обширную замерзшую лужайку, проследовала взглядом за высокую железную ограду, обозначившую границы приюта, на холмистые хребты, усеянные сельскими домиками, на деревенские шпили, вздымающиеся из-за голых деревьев.

День приближался к концу, и, насколько она знала, вполне успешно. Попечители и курирующий комитет совершили свои обходы, зачитали доклады, выпили свой чай и теперь торопились домой к своим веселым очагам, чтобы еще на месяц забыть о своих надоедливых маленьких подопечных. Джеруша наклонилась вперед, с любопытством и смутной тоской наблюдая за потоком экипажей и автомобилей, выезжающих из ворот приюта. В своем воображении она следовала то за одним, то за другим экипажем, к большим домам, пунктирной линией расположившимся на склоне холма.

Она воображала, как сидит, откинувшись на сиденье, в шубе и бархатной шляпке, отделанной перьями, и беспечно воркует водителю: «Домой». Но на пороге ее дома картинка становилась размытой.

Джеруша обладала воображением, которое, как говаривала миссис Липпет, приведет ее к неприятностям, если она не будет осторожна; но каким бы сильным ни было это воображение, оно не могло перенести ее за входную дверь дома, где она хотела бы оказаться. Бедная, непоседливая, предприимчивая маленькая Джеруша за все свои семнадцать лет ни разу не переступала порог обычного дома. Она не могла представить себе ежедневного существования других людей, не обремененных сиротами.

Дже-ру-ша Эб-бот Тебя тре-буют В ка-би-нет, И я думаю, тебе Лучше поторопиться!

Томми Диллон, записавшийся в хор, поднимался по ступенькам и шел по коридору, напевая, и чем ближе он подходил к дортуару «F», тем громче становилось его пение. Джеруша оторвалась от окна и вернулась к жизненным невзгодам.

– Кому я понадобилась? – прервала она пение Томми с ноткой острого беспокойства в голосе.

Миссис Липпет в кабинете, И, по-моему, она в бешенстве. А-аминь!

Томми набожно произносил слова нараспев, однако тон его был не лишен доброжелательности. Даже самый бессердечный маленький сирота испытывал симпатию к провинившейся сестре, вызванной в кабинет пред очи раздраженной заведующей; и Томми нравилась Джеруша, несмотря на то, что она иногда тормошила его за руку и почти привела его нос в идеальный порядок.

Джеруша вышла, не проронив ни слова, но на лбу ее залегли две продольные складки. Интересно, что случилось? Может, бутерброды были не достаточно тонкими? Или в ореховых пирожных обнаружилась скорлупа? А может, какая-нибудь дама заметила дыру в чулке Сюзи Хоторн? Или – о, ужас! – один из ее ангелоподобных малышей во вверенном ей дортуаре «F» заляпал попечителя соусом?

Длинный холл с низким потолком не был освещен и, спускаясь по ступенькам, она увидела последнего попечителя, который как раз собирался выйти в открытую дверь по направлению к крытой стоянке для автомобилей. Джеруша составила лишь мимолетное впечатление о человеке – и это впечатление целиком сводилось к высокому росту. Он махал рукой автомобилю, ожидавшему на повороте подъездной аллеи. Когда машина тронулась и, подъехав, замерла на мгновение, от ее светящихся фар на стену холла легли четкие светотени.

Тень изобразила гротескно удлиненные ноги и руки, которые растягивались по полу и стене коридора. Ей-богу, это было похоже на огромного, колеблющегося паука-сенокосца.

Хмурое беспокойство Джеруши уступило место внезапному смеху. Она обладала жизнерадостной натурой и ни разу не упускала случая позабавиться. Если гнетущее присутствие попечителя способно развлечь, то это не сулит ничего хорошего.

Благодаря незначительному эпизоду, она подошла к кабинету в довольно веселом расположении духа, и перед миссис Липпет предстало ее смеющееся лицо. К ее удивлению, заведующая тоже, если и не вполне улыбалась, то, по крайней мере, выглядела исключительно приветливо; у нее было такое же приятное выражение лица, какое она приберегала для посетителей.

– Присядь, Джеруша, мне нужно кое-что тебе сообщить. – Джеруша опустилась на ближайший стул и стала ждать затаив дыхание. За окном пронесся автомобиль, миссис Липпет проводила его взглядом.

– Ты обратила внимание на джентльмена, который только что уехал?

– Я видела его со спины.

– Это один из наших богатейших попечителей, пожертвовавший крупные суммы на поддержку приюта. Я не вправе называть его имя, – он ясно выразился, что хотел бы сохранить инкогнито.

Глаза Джеруши несколько расширились; она не привыкла, чтобы ее вызывали в кабинет для обсуждения эксцентричных попечителей с заведующей.

– Этот джентльмен проявил интерес к нескольким нашим мальчикам. Ты помнишь Чарльза Бентона и Генри Фриза? Они были отправлены в колледж мистером… э-э… этим попечителем, и оба отблагодарили его за столь щедро потраченные деньги своим тяжелым трудом и успехами. Другой благодарности этому джентльмену не нужно. До сих пор его филантропия была направлена исключительно на мальчиков; мне ни разу не удавалось хоть немного заинтересовать его какой-нибудь девочкой в нашем учреждении, как бы она того ни заслуживала. Его не волнуют девочки, я тебя уверяю.

– Да, мэм, – пробормотала Джеруша, поскольку пришла пора что-то отвечать.

– Сегодня на плановом собрании был поднят вопрос о твоем будущем.

Миссис Липпет ненадолго умолкла, затем подытожила медленным, спокойным тоном, исключительно неприятным для мгновенно напрягшихся нервов ее собеседницы.

– Как тебе известно, обычно мы не оставляем детей после того, как им исполнилось шестнадцать, но в твоем случае сделано исключение. Ты кончила нашу школу в четырнадцать лет и, поскольку отличилась успехами в учебе, но, должна заметить, отнюдь не в поведении, было решено послать тебя в сельскую среднюю школу. Сейчас ты заканчиваешь ее, и приют, конечно, не может оказывать тебе поддержку в дальнейшем. Ну, а коли так, выходит, что ты находишься здесь на два года больше положенного.

Миссис Липпет не учла тот факт, что в течение этих двух лет Джеруша усердно работала за свой пансион, что на первом плане стояло благополучие приюта, а уж затем – ее образование; и то, что в такие дни, как этот, она оставалась дома и наводила чистоту.

– Как я уже говорила, был поднят вопрос о твоем будущем, и обсуждалось твое личное досье – обсуждалось досконально.

Миссис Липпет уставилась обвиняющим взглядом на «заключенную на скамье подсудимых», и заключенная выглядела виновной, поскольку от нее этого ожидали, а вовсе не потому, что ей припомнились некие скандально известные страницы из ее личного досье.

– Разумеется, любого другого на твоем месте вынудили бы пойти работать, однако ты проявила способности в определенных областях; кажется, твоя работа по английскому языку даже была блестящей. Мисс Притчард, которая является членом нашего кураторского комитета, а также школьного совета, говорила с твоим преподавателем риторики и выступила в твою защиту. Кроме того, она зачитала вслух эссе, написанное тобой и озаглавленное «Среда перед Великим постом».

На сей раз виноватого выражения лица Джеруши не предполагалось.

– На мой взгляд, высмеивать учреждение, которое столько для тебя сделало, с твоей стороны не слишком благодарно. И если бы тебе не удалось написать смешно, сомневаюсь, что тебя бы простили. Но к счастью для тебя, мистер …, то есть джентльмен, который недавно уехал, по-видимому, обладает неуемным чувством юмора. Под впечатлением от этого дерзкого сочинения, он предложил отправить тебя в колледж.

– В колледж? – Глаза Джеруши стали большими. Миссис Липпет кивнула.

– Он подождал меня, чтобы обсудить условия. Они необычны. Можно сказать, что этот джентльмен эксцентричен. Он полагает, что в тебе есть оригинальность, и он собирается дать тебе образование, дабы ты стала писателем.

– Писателем? – У Джеруши помрачился разум. Она могла лишь повторять слова миссис Липпет.

– Таково его желание. Получится ли из этого что-нибудь, покажет будущее. Он выделяет тебе весьма щедрое содержание, и даже слишком щедрое для девочки, у которой нет опыта распоряжаться деньгами.

Однако он все тщательно рассчитал, и я не чувствовала себя вправе делать какие-либо предложения. Ты останешься на лето здесь, а мисс Притчард любезно предложила руководить твоими сборами. Оплата за пансион и обучение будет вноситься напрямую в колледж, а ты будешь дополнительно получать в течение четырех лет, которые там проведешь, стипендию в тридцать пять долларов в месяц. Это позволит тебе поступить на тех же основаниях, что и другие студенты. Деньги будут высылаться тебе личным секретарем джентльмена раз в месяц, а взамен ты должна будешь раз в месяц писать благодарственное письмо. То есть… ты не должна благодарить его за деньги; ему не нужно напоминать об этом, просто тебе следует сообщать письмом о своих успехах в учебе и о подробностях своей повседневной жизни. Как раз такое письмо, какое ты написала бы своим родителям, будь они живы.

– Эти письма будут адресованы мистеру Джону Смиту и вверены попечению его секретаря. Имя джентльмена не Джон Смит, однако он предпочитает остаться неизвестным. Для тебя он будет не более чем Джон Смит. Его просьба писать письма вызвана тем, что, по его мнению, ничто так не способствует развитию легкости литературного языка, как эпистолярное творчество. И, поскольку у тебя нет семьи, с которой ты могла бы переписываться, он желает, чтобы ты писала именно таким образом; помимо прочего, он хочет отслеживать твои успехи. Он не станет отвечать на твои письма или обращать на них какое-либо внимание. Он питает отвращение к написанию писем и не желает, чтобы ты обременяла его. Если когда-нибудь возникнет вопрос, требующий настоятельного ответа, – например, в случае твоего отчисления, чего, как я надеюсь, не произойдет, – ты можешь связаться с мистером Григгсом, его секретарем. Эти ежемесячные письма являются для тебя обязательным условием; это единственная плата, которую требует мистер Смит, поэтому, отправляя их, ты должна быть такой же пунктуальной, как при оплате счета. Я надеюсь, что они всегда будут написаны в уважительном тоне, оправдывающем оказанное тебе доверие. Ты должна помнить, когда пишешь попечителю, что ты из приюта Джона Грайера.

Джеруша нетерпеливо поискала глазами дверь. Голова у нее кружилась от волнения, и все, чего она желала, это сбежать от банальных сентенций миссис Липпет и подумать. Она встала и осторожно отступила на шаг.

Миссис Липпет жестом остановила ее: получив возможность поразглагольствовать, она не могла позволить, чтобы ее проигнорировали.

– Я надеюсь, ты испытываешь должную благодарность за эту редкую удачу, что выпала тебе? Не многие девочки на твоем месте получают такой шанс преуспеть в жизни. Ты всегда должна помнить…

– Я… да, мэм, спасибо. Наверное, если это все, я пойду пришью заплатку на штаны Фредди Перкинса.

Когда дверь за ней закрылась, у миссис Липпет вытянулось лицо, и заключительная часть ее речи повисла в воздухе.

Письма мисс Джеруши Эббот мистеру Длинноногому Дядюшке Смиту

ФЕРГЮССЕН ХОЛЛ, 215

24 сентября

Дорогой Добрый-Попечитель-Посылающий-Сирот-в-Колледж,

Вот и я! Вчера я ехала поездом четыре часа. Забавное ощущение, не правда ли? Прежде мне не доводилось путешествовать на поезде.

Колледж – самое большое и загадочное место: всякий раз как я покидаю свою комнату, я непременно теряюсь в пространстве. Я опишу Вам его позже, когда пройдет мое первое замешательство; кроме того, я расскажу Вам о своих занятиях. Уроки начнутся только в понедельник утром, а сейчас субботний вечер. Но мне хотелось написать просто, чтобы познакомиться.

Кажется странным писать письма тому, кого не знаешь. Для меня же писать письма и вовсе странно, – за свою жизнь я написала не более трех-четырех, – так что прошу Вас не обращать внимания, если они не будут образцовыми.

Перед моим отъездом, вчера утром, у нас с миссис Липпет состоялся серьезный разговор. Она рассказала, как мне нужно вести себя всю оставшуюся жизнь и, особенно то, как я должна относиться к доброму джентльмену, который столько для меня делает. Я должна быть Очень Вежливой.

Но как можно быть очень вежливой к человеку, называющему себя Джон Смит? Отчего Вы не выбрали себе имя с менее выраженной индивидуальностью? С таким же успехом я могла бы писать письма уважаемому Столбу-для-Привязи или уважаемому Шесту-для-Сушки-Белья.

Я много думала о Вас этим летом; тот факт, что кто-то заинтересовался мной после всех этих лет, вызывает во мне такое чувство, словно я обрела нечто вроде семьи. Это так, будто я теперь кому-то принадлежу, и ощущение это весьма комфортное. Тем не менее, должна сказать, что, когда я думаю о Вас, моему воображению негде разгуляться. Я знаю о Вас три вещи:

I. Вы высокий.

II. Вы богатый.

III. Вы ненавидите женский пол.

Полагаю, я могла бы называть Вас «Дорогой мистер Женоненавистник». Только это звучит довольно оскорбительно для меня. Либо «Дорогой мистер Толстосум», однако это оскорбительно для Вас, словно деньги – Ваша самая отличительная черта. Кроме того, быть богатым – это настолько «внешнее» качество. Быть может, Вы не будете богаты всю свою жизнь; многие очень умные люди разорились на Уолл-стрит. Но, во всяком случае, Вы на всю свою жизнь останетесь высоким! Поэтому я решила называть Вас «Дорогой Длинноногий Дядюшка». Надеюсь, Вы не будете против. Это всего лишь частное прозвище, о котором мы не скажем миссис Липпет.

Через две минуты зазвонит десятичасовой колокол. Наш день разделен на отрезки между звуками колокола. Мы едим, спим и учимся под звуки колокола.

Это очень бодрит: я все время чувствую себя, словно лошадь перед стартом. А вот и звонок! Свет погашен. Спокойной ночи.

Заметьте, как аккуратно я соблюдаю правила – будучи выпускницей приюта Джона Грайера.

С огромным уважением,

Джеруша Эббот

Мистеру Длинноногому Дядюшке Смиту

1 октября

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Я обожаю колледж и обожаю Вас за то, что Вы отправили меня сюда, – я очень, очень счастлива, и каждое мгновение моего пребывания здесь наполнено таким восторгом, что я едва могу заснуть. Вы не можете себе представить, насколько здесь все отличается от приюта Джона Грайера. Я и подумать не могла, что на свете существует такое место. Мне жаль всех тех, кто не является девочкой и не может сюда приехать; уверена, что колледж, в котором Вы учились, будучи мальчиком, не мог быть прекраснее этого.

Моя комната находится наверху, в башне, где раньше располагалась палата для инфекционных больных, пока не был построен новый лазарет. На том же этаже в башне живут еще три девочки – старшекурсница, которая носит очки и постоянно просит нас «пожалуйста, вести себя чуточку потише», и две первокурсницы по имени Салли Мак-Брайд и Джулия Ратледж Пендлтон. У Салли рыжие волосы и курносый нос, и она довольно дружелюбна; Джулия происходит из одной влиятельной семьи в Нью-Йорке и пока меня не заметила. Они занимают одну общую комнату, а у меня и у старшекурсницы – отдельные комнаты. Обычно у первокурсниц не бывает своей комнаты; это большая редкость, однако комната мне досталась без единой просьбы с моей стороны. Я думаю, что регистратор не счел правильным просить должным образом воспитанную девочку делить одну комнату с подкидышем. Видите, есть свои преимущества!

Моя комната находится в северо-западном углу и имеет два окна с видом. После того, как восемнадцать лет проведешь в одной камере с двадцатью товарками, так приятно побыть одной. Это моя первая возможность познакомиться с Джерушей Эббот. Думаю, она мне понравится.

А Вам?

Вторник

У нас организуют баскетбольную команду первокурсниц, и у меня есть шанс в нее попасть. Конечно, я маленького роста, но я ужасно быстрая, и выносливая, и упрямая. Пока другие беспорядочно подпрыгивают, я способна проскользнуть у них под ногами и схватить мяч. Очень весело заниматься днем на воздухе, на атлетическом корте, когда деревья одеты в красное и желтое, а воздух напоен ароматом сожженных листьев, и все смеются и кричат. Это самые счастливые девочки, которых мне доводилось видеть, а я счастливее всех!

Я собиралась написать длинное письмо и поведать Вам обо всем, чему я учусь (миссис Липпет говорила, что Вы хотите об этом знать), но прозвонил семичасовой колокол, и через десять минут я должна выйти на атлетический корт в спортивной одежде.

А Вы верите, что я попаду в команду?

Всегда Ваша,

Джеруша Эббот

PS. (9 часов.)

Только что Салли Мак-Брайд заглянула в мою дверь. И вот что она сказала:

– Я так скучаю по дому, что просто не в силах это выносить. Ты чувствуешь то же самое?

Я слегка улыбнулась и сказала, что нет; я думаю, что смогу это выдержать. По крайней мере, тоска по дому – единственная болезнь, которую я избежала! Я ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь тосковал по приюту, а Вы?

10 октября

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Вы когда-нибудь слыхали о Микеланджело?

Он был знаменитым художником, жившим в Италии в Средние века.

Должно быть, о нем известно всей английской литературе, и весь класс смеялся, потому что я подумала, что он был архангелом. Его имя созвучно с именем архангела, правда? В колледже плохо то, что от тебя ждут, что ты должна знать массу разных вещей, которых ты ни разу не изучала. Иногда это очень стыдно. Но теперь, когда девочки обсуждают вещи, о которых я прежде не слышала, я просто сохраняю спокойствие и отыскиваю их значения в энциклопедии.

Я совершила ужасную ошибку в первый же день. Кто-то упомянул Мориса Метерлинка, и я спросила, не первокурсница ли это. Шутка эта облетела весь колледж. И, тем не менее, в классе я учусь не хуже других, и даже лучше некоторых!

Вам интересно знать, как я обставила свою комнату? Это желто-коричневая симфония. Стены были выкрашены в темно-желтый цвет, и я купила желтые шторы, подушки из плотной ткани, стол красного дерева (подержанный, за три доллара), ротанговое кресло и коричневый коврик с чернильным пятном посредине. Пятно я закрыла креслом.

Окна у меня высокие; с обычного сиденья в них не выглянешь. Но я отвинтила зеркало с торца комода, накрыла комод тканью и придвинула к окну. По высоте он как раз подходит для подоконника. Выдвинув полки наподобие ступенек, можно взобраться наверх.

Очень удобно!

Салли Мак-Брайд помогла мне выбрать вещи на аукционе для старшекурсников. Всю свою жизнь она прожила в доме и знает, как меблировать комнату. Вы не представляете, как весело делать покупки, платить настоящей пятидолларовой банкнотой и получать сдачу, когда у тебя отродясь не было больше нескольких центов. Уверяю Вас, дорогой Дядюшка, я очень ценю эту стипендию.

Салли – самый радушный человек на свете, а Джулия Ратледж Пендлтон – совсем наоборот. Забавно, какую солянку может сделать регистратор из соседей по комнате. Салли во всем видит смешное, даже в том, чтобы срезаться на экзамене, а на Джулию все нагоняет скуку. Она нисколько не пытается быть дружелюбной. Она верит, что если ты – Пендлтон, одно это пропускает тебя в рай без дополнительных проверок. Мы с Джулией рождены быть недругами.

А теперь, полагаю, Вы в крайнем нетерпении хотите узнать, что я изучаю?

I. Латынь: Вторая пуническая война. Прошлой ночью Ганнибал и его войска разбили лагерь на озере Тразименус. Они устроили римлянам засаду, и в четыре часа утра произошла битва. Римляне отступают.

II. Французский язык: 24 страницы «Трех мушкетеров» и третье спряжение, неправильные глаголы.

III. Геометрия: прошла цилиндры; теперь занимаюсь конусами.

IV. Английский язык: осваиваю изложение. Мой стиль с каждым днем становится более четким и сжатым.

V. Физиология: дошла до пищеварительной системы. В следующий раз – желчь и поджелудочная железа.

Ваша, на пути к образованию,

Джеруша Эббот

PS. Дядюшка, я надеюсь, Вы никогда не притронетесь к алкоголю? Он делает с печенью ужасные вещи.

Среда

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Я сменила свое имя.

По журналу я по-прежнему Джеруша, но для всех остальных я Джуди. На самом деле чудовищно, когда приходится брать единственное имеющееся у тебя прозвище, верно? Хотя по своим ощущениям я не вполне «Джуди». Так называл меня Фредди Перкинс, пока не научился четко выговаривать слова.

Хотелось бы, чтоб миссис Липпет проявляла больше изобретательности при выборе имен для детей. Фамилии она берет в телефонном справочнике – Вы найдете «Эббот» на первой странице[1] – а христианские имена находит повсюду; имя «Джеруша» она позаимствовала с надгробного камня. Я всегда его ненавидела; но «Джуди» мне вполне подходит. Такое нелепое имя. Оно принадлежит той девочке, которой я не являюсь – миловидному голубоглазому существу, обласканному и избалованному всей семьей, беззаботно порхающему по жизни. Разве не приятно быть такой? Несмотря на все мои недостатки, никто бы не обвинил меня в том, что моя семья меня избаловала!

Но как же весело притворяться, что это так. В дальнейшем прошу всегда называть меня «Джуди».

А знаете что? У меня есть три пары лайковых перчаток. Раньше у меня были лайковые варежки с рождественской елки, но никогда не было настоящих лайковых перчаток с пятью пальцами. Я то и дело снимаю и надеваю их. Это все, что я могу сделать, чтобы не носить их во время занятий.

(Звонят к обеду. До свидания.)

Пятница

Представляете, Дядюшка? Учительница по английскому сказала, что мое последнее сочинение демонстрирует недюжинную оригинальность. Она, правда, так сказала. Это ее собственные слова. В это невозможно поверить, не так ли, учитывая восемнадцать лет полученного мной образования? Задача приюта Джона Грайера (что Вы, несомненно, знаете и от всего сердца приветствуете) состоит в том, чтобы превратить девяносто семь сирот в девяносто семь близнецов.

Проявившиеся у меня необычайные художественные способности развились в раннем возрасте посредством рисования мелом портретов миссис Липпет на двери дровяного сарая.

Надеюсь, я не оскорбляю Ваши чувства, критикуя дом моей юности? Но ведь Ваша рука – владыка, и стоит мне стать слишком дерзкой, Вы всегда можете перестать платить по счетам. Не очень вежливо так говорить, но Вы не можете ожидать от меня каких-либо манер; приют для подкидышей не является пансионом благородных девиц для юных леди.

А знаете, Дядюшка, то, что происходит в колледже, не тяжелый труд. Это игра. Я по большей части не понимаю, о чем говорят девочки; их шутки, видимо, относятся к прошлому, частью которого не являюсь лишь я. Я иностранка в этом мире, я не понимаю языка. Это жалкое чувство. Я испытываю его всю жизнь. В средней школе девочки стояли группами и просто смотрели на меня. Я была чудной и не такой, как все, и все это знали. Я ОЩУЩАЛА на своем лице надпись «Приют Джона Грайера». А потом несколько благодетельниц считали необходимым подойти и сказать что-нибудь вежливое. Я НЕНАВИДЕЛА ИХ ВСЕХ, но больше всего – самих благодетельниц.

Здесь никто не знает, что я выросла в приюте. Я сказала Салли Мак-Брайд, что мои мать и отец умерли, а некий добрый старый джентльмен отправил меня в колледж, что покуда является чистой правдой. Я не хочу, чтобы Вы считали меня трусихой, а вот что я действительно хочу, так это не отличаться от остальных девочек; а этот Дом Кошмаров, довлеющий над моим детством, уже составляет одно большое отличие. Если бы я могла оставить его позади и отгородиться от воспоминаний, то, думаю, я была бы такой же очаровательной девочкой, как любая другая. Я не считаю, что существует какое-то реальное, завуалированное отличие, а Вы?

Но в любом случае, я нравлюсь Салли Мак-Брайд!

Всегда ваша,

Джуди Эббот(Не Джеруша.)

Суббота утром

Только что я перечитала это письмо, больно уж оно невесело. Но представляете, на понедельник утром мне нужно подготовить специальную тему и обзор по геометрии, а я подхватила сильный насморк.

Воскресенье

Я забыла отправить вчера это письмо, поэтому добавлю возмущенный постскриптум. Сегодня утром к нам приходил епископ, и ЧТО БЫ ВЫ ДУМАЛИ, ОН СКАЗАЛ?

– Самое благодатное обещание, сделанное нам в Библии, звучит так: «Обездоленные пребудут среди вас вечно». Они присутствуют здесь, чтобы мы помнили о благотворительности.

Прошу заметить, что обездоленные рассматриваются как разновидность полезного домашнего животного. Если бы я не превратилась в такую леди-совершенство, я подошла бы к нему после службы и сказала все, что думаю.

25 октября

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Я играю в баскетбольной команде, видели бы Вы, какой синяк у меня на левом плече. Он желто-синего цвета с оранжевыми прожилками. Джулия Пендлтон претендовала на участие в команде, но не прошла. Ура!

Видите, какой у меня злобный характер.

Колледж все чудесней с каждым днем. Мне нравятся и девочки, и учителя, и уроки, и кампус, и еда. Два раза в неделю нам дают мороженое и ни разу – кукурузную кашу.

Вы хотели узнавать обо мне раз в месяц, не так ли? А я засыпаю Вас письмами каждые несколько дней! Но я так возбуждена всеми этими приключениями, что ДОЛЖНА с кем-нибудь поговорить; а Вы единственный, кого я знаю. Простите, пожалуйста, мое излишество, скоро я исправлюсь. Если мои письма Вас утомляют, Вы всегда можете выбросить их в мусорную корзину. Обещаю не писать очередного письма до середины ноября.

Ваша самая болтливая,

Джуди Эббот

15 ноября

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Послушайте, что я узнала сегодня.

Площадь выпуклой поверхности усеченной правильной пирамиды равна одной второй произведения суммы периметров ее оснований на высоту одной из трапеций.

Это не похоже на правду, однако это – правда, и я могу доказать это!

Вы ни разу не слышали про мою одежду, не так ли, Дядюшка? Про шесть платьев, абсолютно новых, красивых и купленных специально для меня, а не переданных мне с чужого плеча. Возможно, Вы не сознаете, каким переломным моментом это является в карьере сироты? Вы дали их мне, и я очень, очень, ОЧЕНЬ вам обязана. Учеба – чудесная вещь, но она не идет ни в какое сравнение с головокружительным опытом владения шестью новыми платьями. Их выбрала мисс Притчард, член кураторского комитета, а не миссис Липпет, хвала небесам. У меня имеются: вечернее платье – розовый муслин поверх шелка (я в нем совершенно очаровательна), голубое платье для выхода в церковь, платье для ужина из красной вуали с восточными украшениями (в нем я похожа на цыганку), еще одно из розового шалли, затем серый костюм для прогулок и повседневное платье для занятий. Наверняка, для Джулии Ратледж Пендлтон это не составило бы роскошного гардероба, но для Джеруши Эббот… ну и ну!

Полагаю, Вы сейчас думаете о том, какая я легкомысленная, пустая маленькая тварь, и что давать образование девочке – это бросать деньги на ветер?

Но, Дядюшка, если бы Вас всю жизнь наряжали в клетчатые платья из ситца, то Вы бы поняли, что я чувствую. А когда я поступила в среднюю школу, для меня началось испытание похуже клетчатых платьев.

Кружка для сбора на нужды бедных.

Вы не представляете, как я боялась появляться в школе в этих жалких платьях с кружкой для сбора подаяний. Я была совершенно уверена, что в классе я окажусь рядом с девочкой, чье платье ношу теперь, и что она будет шептаться, хихикать и показывать на него всем остальным. Горечь от ношения старых вещей своего врага разъедает душу. Если бы я до конца жизни носила шелковые чулки, не думаю, что мне удалось бы уничтожить этот шрам.

ПОСЛЕДНЯЯ ВОЕННАЯ СВОДКА!

Новости с поля боя.

В четвертом часу, в четверг 13 ноября, Ганнибал полностью разгромил авангард римлян и повел карфагенское войско через горы на равнину близ Касилинума. Когорта легковооруженных нумидийцев захватила пехоту Квинта Фабия Максима. Имели место два сражения и небольшие перестрелки. Римляне отбили атаку с тяжелыми потерями.

Честь имею быть

Вашей специальной корреспонденткой с линии фронта,

Дж. Эббот

PS. Я знаю, что не должна ждать ответных писем, и меня предупредили не докучать Вам своими вопросами, но, Дядюшка, ответьте мне только в этот раз: Вы ужасно старый или чуточку пожилой? И еще, Вы совершенно лысый или пока не совсем лысый? Очень трудно думать о Вас как о чем-то абстрактном, словно о теореме по геометрии.

Дано: высокий, богатый мужчина, который ненавидит женский пол, но весьма щедр к одной довольно дерзкой девчонке, как он выглядит?

Жду Вашего ответа.

19 декабря

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Вы так и не ответили на мой вопрос, а он был очень важным.

ВЫ ЛЫСЫЙ?

Я совершенно точно представляла себе, как Вы выглядите – весьма удовлетворительно – до тех пор, пока не добралась до Вашей макушки, и тут я ОЧЕВИДНО увязла. Я не могу решить, Вы блондин или брюнет, у Вас нечто вроде редких седых волос, или их нет совсем.

Вот Ваш портрет:

……………………………………

Вопрос лишь в том, должна ли я добавить волосы?

Хотите знать, какого цвета у Вас глаза? Серого, брови у Вас домиком («нависают», как это называется в романах), а Ваш рот сжат в прямую линию, причем уголки губ склонны сгибаться книзу. Ах, видите, я знаю! Вы раздражительный старичок с характером.

(Звонят на службу.)

9.45 вечера

У меня появилось новое незыблемое правило: никогда, никогда не учить по ночам, невзирая на то, сколько письменных рецензий появляется утром. Вместо этого я читаю обычные книжки – понимаете, мне приходится, потому что у меня за плечами восемнадцать пустых лет. Вы не поверите, Дядюшка, какую бездну невежества являет собой мой разум; только теперь я осознаю всю его глубину. Я никогда не слыхала о вещах, которые большинство девочек, имеющих соответственно подобранную семью, дом, друзей и библиотеку, впитывает с молоком матери. Например:

Я никогда не читала «Сказки Матушки Гусыни», «Дэвида Копперфильда», «Айвенго», «Золушку», «Синюю Бороду», «Робинзона Крузо», «Джен Эйр», «Алису в Стране Чудес» или хоть слово из Редьярда Киплинга. Я не знала, что Генрих VIII был женат не один раз или что Шелли был поэтом. Я не знала, что люди прежде были обезьянами, а Эдемский сад – это красивая легенда. Я не знала, что Р.Л.С. – это инициалы Роберта Льюиса Стивенсона или то, что Джордж Элиот была дамой. Я ни разу не видела портрет Моны Лизы и (это правда, хоть Вы и не поверите) я никогда не слышала о Шерлоке Холмсе.

Теперь я знаю все это и еще многое другое, но Вы видите, сколько мне нужно нагнать. Однако, право слово, это так весело! Весь день я провожу в предвкушении вечера, потом вешаю на дверь табличку «занято», надеваю свой чудесный красный банный халатик и пушистые тапочки, подкладываю под спину собранные в кучу подушки на кушетке, ставлю возле локтя зажженную медную студенческую лампу и читаю, читаю, читаю… одной книги мне мало. Я читаю одновременно четыре. Вот сейчас это стихи Теннисона, «Ярмарка тщеславия», «Простые рассказы» Киплинга и, не смейтесь, «Маленькие женщины». Я поняла, что я единственная девочка, которая не выросла на «Маленьких женщинах». Но я никому об этом не сказала (это поставило БЫ на мне клеймо «девочки с причудами»). Я просто спокойно пошла и купила ее за $1.12 из моей последней стипендии; и, когда в следующий раз кто-нибудь упомянет про маринованный лайм, я буду знать, о чем она говорит!

(Десятичасовой колокол. Это очень сумбурное письмо.)

Суббота

Сэр,

Имею честь доложить о свежих исследованиях в области геометрии. В прошлую пятницу мы закончили работу с параллелепипедами и перешли к усеченным призмам. Наш путь познания тернист и круто идет в гору.

Воскресенье

На следующей неделе начинаются рождественские каникулы, и чемоданы уже наготове. В коридорах так тесно, что с трудом можно протолкнуться, и всех настолько переполняют эмоции, что становится не до учебы. Я собираюсь чудесно провести время на каникулах; со мной остается одна первокурсница из Техаса, мы планируем много гулять и, если будет лед, научиться кататься на коньках. Потом есть еще целая библиотека, которую предстоит прочесть, и три свободные недели на все это!

До свидания, Дядюшка, надеюсь, что Вы так же счастливы, как и я.

Всегда Ваша,

Джуди

PS. Не забудьте ответить на мой вопрос. Если Вы затрудняетесь написать, велите своему секретарю телеграфировать мне. Он может просто сказать:

Мистер Смит совершенно лысый,

или

Мистер Смит не лысый,

или

У мистера Смита седые волосы.

И Вы можете вычесть двадцать пять центов из моей стипендии.

Прощаюсь до января и счастливого рождества!

Последние дни рождественских каникул.

Точная дата не известна

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

У Вас идет снег? Весь мир, что виден из моей башни, окутан белым, снег летит сверху, подобно большим кукурузным хлопьям. День клонится к закату: солнце (холодного желтого цвета) как раз садится за весьма неприветливые сиреневые холмы, а я сижу на своем месте у окна и пишу Вам, пользуясь последними его лучами.

Ваши пять золотых монет были сюрпризом для меня! Я не привыкла получать рождественские подарки. Вы уже подарили мне так много вещей – то есть, все, что у меня есть – что у меня такое чувство, будто я не вполне заслуживаю дополнительных подарков. Но они мне нравятся так же сильно. Хотите узнать, что я купила на свои деньги?

I. Серебряные часы в кожаном футляре, которые я буду носить на запястье и которые не позволят мне опаздывать на обзорные лекции.

II. Стихи Мэтью Арнольда.

III. Грелку.

IV. Грубошерстный плед. (В моей башне холодно.)

V. Пятьсот листов желтой писчей бумаги. (Я намерена скоро начать писательскую карьеру.)

VI. Словарь синонимов. (Чтобы расширить авторский словарный запас.)

VII. (Я не очень хочу сознаваться в этом последнем пункте, но я сознаюсь.) Пару шелковых чулок.

Вот так, Дядюшка, никогда не говорите, что я не все рассказываю!

Если хотите знать, покупке шелковых чулок послужила весьма низменная причина. Джулия Пендлтон приходит ко мне в комнату заниматься геометрией, каждый вечер она сидит на кушетке в шелковых чулках, нога на ногу.

Но подождите, как только она вернется с каникул, я зайду и сяду на ее кушетку в своих шелковых чулках. Видите, Дядюшка, какое я презренное создание, но, по крайней мере, я честна; а из моего приютского досье Вы, наверняка, уже знаете, что я не идеальна.

Резюмируя вышесказанное (так наша учительница по английскому начинает каждое следующее предложение), я очень Вам признательна за мои семь подарков. Я делаю вид, что они прибыли в посылке от моей семьи из Калифорнии. Часы – от отца, плед – от матери, грелка – от бабушки, которая вечно волнуется, что я могу простудиться в этом климате, а желтая бумага – от моего младшего брата Гарри. Моя сестра Изабелла прислала мне шелковые чулки, а тетя Сьюзан – стихотворения Мэтью Арнольда; дядя Гарри (маленького Гарри назвали в честь него) подарил мне словарь. Он хотел прислать шоколадные конфеты, но я настояла на синонимах.

Вы ведь не возражаете играть роль многочисленной семьи?

А теперь мне рассказывать о своих каникулах, или Вас исключительно интересует моя учеба как таковая? Надеюсь, Вы оцените тонкий оттенок выражения «как таковая». Это последнее приобретение в моем лексиконе.

Девушку из Техаса зовут Леонора Фентон. (Почти так же смешно, как Джеруша, не так ли?) Она мне нравится, но не так сильно, как Салли Мак-Брайд; мне никто не будет нравиться больше Салли, за исключением Вас. Я всегда должна любить Вас больше других, поскольку Вы объединяете в одном лице всю мою семью. Всякий раз, как выдавался погожий день, Леонора, я и еще две второкурсницы, одевшись в короткие юбочки, вязаные куртки и шапочки и прихватив с собой блестящие палки, чтобы с их помощью расчищать себе путь, отправлялись на прогулку и исследовали окрестности. Однажды мы пришли в город, в четырех милях отсюда, и остановились в ресторане, куда ходят обедать девочки из колледжа. Мы ели жареные омары (35 центов), а на десерт – гречишные оладьи и кленовый сироп (15 центов).

Сытно и дешево.

Это было так забавно! Особенно для меня, так как это ужасно не похоже на приют; всякий раз, покидая студенческий городок, я чувствую себя словно бежавшая преступница. Раньше, чем я успела подумать, я начала рассказывать остальным о своих впечатлениях. Фигурально выражаясь, кошка почти выпрыгнула из сумки, когда я схватила ее за хвост и засунула обратно. Мне ужасно трудно удерживать в себе все, что я знаю. По натуре я очень доверчива; если бы не было Вас, с кем я могу поделиться, то я бы лопнула.

В прошлую пятницу вечером патронесса «Фергюссена» устроила мероприятие по изготовлению леденцов из черной патоки для тех, кто остался в других колледжах. Нас собралось двадцать две девочки – первокурсницы, второкурсницы, третьекурсницы и старшекурсницы, – объединенные дружеской договоренностью. В огромной кухне, на каменных стенах висят рядами медные горшки и чайники, самая маленькая кастрюля среди них размером с бак для кипячения белья. В «Фергюссене» живут четыреста девочек. Шеф-повар в белом колпаке и фартуке извлек еще двадцать два белых колпака и фартука – не представляю, откуда он взял так много – и все мы превратились в поваров.

Было очень весело, хотя мне доводилось видеть леденцы получше. Когда все, наконец, было закончено, и мы, а также кухня и дверные ручки были совершенно липкими, мы организовали шествие и, по-прежнему в своих колпаках и фартуках, держа в руках, кто большую вилку, кто ложку, а кто сковороду, промаршировали по пустым коридорам в кабинет надзирателей, где полдюжины профессоров и учителей безмятежно проводили вечер. Мы пропели им песни нашего колледжа и предложили закуски. Они приняли их вежливо, но неуверенно. Мы ушли, оставив их посасывать крупнокусковые леденцы из черной патоки, вязнуть в них и безмолвствовать.

Так что, Дядюшка, как видите, в учебе я делаю прогресс!

Вам не кажется, что я должна быть художником, а не писателем?

Каникулы заканчиваются через два дня, и я буду рада снова увидеть девочек. Просто в моей башне чуточку одиноко; когда девять человек занимают дом, построенный для четырехсот, они действительно слегка шумные.

Одиннадцать страниц – бедный Дядюшка, должно быть, Вы устали! Я собиралась написать короткую благодарственную записку, однако, стоило мне начать, как мое перо, похоже, перестало сдерживаться.

До свидания и спасибо за то, что думаете обо мне, – я должна быть абсолютно счастлива, если бы не одно маленькое грозовое облако на горизонте. В феврале предстоят экзамены.

С любовью,

Ваша Джуди

PS. Возможно, упоминать любовь непристойно? Если так, прошу простить меня. Но я должна кого-то любить, а я могу выбирать только между Вами и миссис Липпет, поэтому, как Вы понимаете, Вам ПРИДЕТСЯ примириться с этим, дорогой Дядюшка, поскольку ее я не могу любить.

Перед экзаменом

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Видели бы Вы, как учится наш колледж! Мы забыли, что у нас когда-либо были каникулы. За прошедшие четыре дня я вбила себе в голову пятьдесят семь неправильных глаголов, и я надеюсь, что они не позабудутся после экзаменов.

Некоторые девочки, проштудировав свои учебники, продают их, я же намереваюсь оставить свой учебник себе. А после того, как я окончу колледж, все мое образование поместится на книжной полке, так что когда у меня появится необходимость в подробных сведениях, я смогу обратиться к учебникам без малейшего колебания. Это намного проще и правильнее, чем пытаться удержать их в голове.

Нынче вечером заскочила Джулия Пендлтон, чтобы нанести частный визит, и просидела битый час. Она завела разговор о семье, и я НЕ МОГЛА отключить ее. Она хотела узнать девичью фамилию моей матери, – разве можно задать более наглый вопрос тому, кто вырос в приюте для подкидышей? Я не осмелилась сказать, что я ее не знаю, поэтому с дурацким видом решилась на первое имя, которое пришло мне в голову, и это было «Монтгомери». Тогда она пожелала узнать, какие это Монтгомери – из Массачусетса или из Виргинии.

Ее мать из рода Резерфордов. Семья прибыла в страну на ковчеге и связана узами брака с Генрихом VIII. Род по линии отца уходит корнями дальше Адама. На самой верхушке ее семейного древа пребывает недосягаемое племя обезьян с нежной, шелковистой шкуркой и безмерно длинными хвостами.

Я собиралась написать Вам сегодня милое, веселое, интересное письмо, но я ужасно хочу спать и… я боюсь. Тяжела доля первокурсницы.

Ваша, готовая к экзаменам,

Джуди Эббот

Воскресенье

Дражайший Длинноногий Дядюшка,

У меня для Вас ужасные, жуткие, кошмарные новости, но я начну не с них; прежде всего я постараюсь поднять Вам настроение.

Джеруша Эббот становится писателем. В февральском ежемесячном журнале, на первой странице, что является огромной честью для первокурсницы, появится стихотворение, озаглавленное «Из моей башни». Моя учительница по английскому остановила меня вчера вечером по дороге со службы и сказала, что это – очаровательная вещица, за исключением шестой строки, в которой слишком много футов. Я пришлю Вам копию, если Вы удосужитесь прочитать ее.

Дайте подумать, что еще приятного я могу поведать… ах, да! Я учусь кататься на коньках и скольжу довольно прилично практически без чужой помощи.

Кроме того, я научилась съезжать по канату с потолка гимнастического зала, и еще я прыгаю через перекладину в три фута шесть дюймов высотой и надеюсь скоро поднять ее до четырех футов.

Сегодня утром епископ Алабамский прочел нам весьма вдохновенную проповедь. Текст был такой: «Не суди и не судим будешь». В ней говорилось о необходимости не замечать ошибок в других и не обескураживать людей суровыми суждениями. Как бы мне хотелось, чтобы Вы услышали ее.

Стоит самый солнечный, самый ослепительный зимний день, с сосулек, свисающих с елей, капает, и все сгибается под гнетом снега, все, кроме меня – я сгибаюсь под гнетом печали.

А теперь, смелее, Джуди, переходи к новостям, которые ты должна рассказать.

Вы сейчас ТОЧНО в хорошем настроении? Я провалила экзамены по математике и латинской прозе. Я занимаюсь по ним дополнительно и в следующем месяце буду пересдавать. Мне жаль, если я разочаровала Вас, а если нет, то мне все равно, потому что я узнала такое множество вещей, не указанных в классном журнале. Я прочитала семнадцать романов и массу стихотворений – таких действительно полезных романов, как «Ярмарка тщеславия», «Ричард Феверел» и «Алиса в Стране Чудес». А также «Эссе» Эмерсона, «Жизнь Скотта» Локхарта, первый том «Римской Империи» Гиббона и половину «Жизни Бенвенуто Челлини» – ну, разве он не забавен? Он имел обыкновение прогуливаться перед завтраком и неумышленно лишать человека жизни.

Вот видите, Дядюшка, я намного образованнее, нежели если бы я просто хранила верность латыни. Вы простите меня на этот раз, если я пообещаю никогда больше не заваливать экзамена?

Ваша покаявшаяся

Джуди

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Это письмо в середине месяца выбивается из графика, потому что мне довольно одиноко нынче вечером. Разыгралась ужасная метель. Свет в кампусе потушили, но я выпила черный кофе и не могу уснуть.

В этот вечер у меня был званый ужин в составе Салли, Джулии и Леоноры Фентон, а также сардин, жареных оладий, салата, сливочной помадки и кофе. Джулия сказала, что приятно провела время, а Салли осталась, чтобы помочь вымыть посуду.

Я могла бы с большой пользой уделить сегодня немного времени латыни, однако, и в этом нет сомнений, я очень слабый филолог латинского языка. Мы прошли Ливия и «De Senectute» и теперь изучаем «De Amicitia» (произносится как «проклятая Ичития»).

Вы не возражаете побыть немного моей бабушкой? У Салли есть бабушка, а у Джулии и Леоноры – даже по две, и сегодня все они сравнивали их друг с другом. Я не знаю, какую из них я бы предпочла иметь; это такое почетное родство. Итак, если Вы действительно не против, сходив вчера в город, я приметила очаровательную шляпку из французского кружева, отделанную бледно-лиловой тесьмой. Я собираюсь подарить ее Вам на Ваш восемьдесят третий день рождения.

!!!!!!!!!!!!

Часы на церковной башне бьют двенадцать. Мне кажется, я все-таки засыпаю.

Спокойной ночи, бабуля.

Люблю тебя нежно.

Джуди

Мартовские иды

Дорогой Д.Д.,

Я изучаю композицию в латинской прозе. Я уже изучаю ее. Я буду ее изучать. Я почти готова изучать ее. Моя переэкзаменовка состоится в семь часов, в будущий вторник, и я либо сдам, либо ПРОВАЛЮСЬ. Так что, в моем следующем письме Вы сможете узнать, что я цела, счастлива и свободна от обстоятельств, либо что я рассыпалась на осколки.

Когда все закончится, я напишу приличное письмо. А сегодня у меня тягостное свидание с Абсолютным Аблативом.

Ваша, в явной спешке,

Дж. Э.

26 марта

Мистер Д.Д. Смит,

СЭР, Вы ни разу не ответили на мои вопросы; Вы не проявили ни малейшего интереса к тому, что я делаю. Наверное, Вы самый противный из всех этих ужасных попечителей и даете мне образование не потому, что Вам есть до меня хоть какое-то дело, а из чувства Долга.

Я ничегошеньки о Вас не знаю. Я даже не знаю Вашего имени. Не слишком впечатляет писать Безымянному некто. Я не сомневаюсь, что Вы бросаете мои письма в корзину, не читая их. Впредь я буду писать только о работе.

Моя переэкзаменовка по латыни и геометрии состоялась на прошлой неделе. Я сдала оба предмета и теперь свободна от обстоятельств.

Искренне Ваша,

Джеруша Эббот

2 апреля

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Я ЧУДОВИЩЕ.

Забудьте, пожалуйста, про то ужасное письмо, которое я отправила Вам на прошлой неделе, – в тот вечер, когда я писала его, я чувствовала себя страшно одинокой и несчастной, и у меня болело горло. Я не знала, что заболеваю тонзиллитом, гриппом и кучей всяких вирусов. В данный момент я вот уже шесть дней нахожусь в лазарете. Сегодня мне впервые разрешили сидеть и держать ручку и бумагу, – старшая медсестра очень любит командовать. Но я думаю об этом все время и не поправлюсь, пока Вы не простите меня.

Здесь нарисовано, как я выгляжу с повязкой вокруг головы, завязанной наподобие заячьих ушей.

………………………………………………………..

Разве это не вызывает Вашей симпатии? У меня увеличение подъязычной железы. Я целый год изучаю физиологию, но ни разу не слышала о подъязычных железах. Какая тщетная вещь – образование!

Не могу больше писать; когда я слишком долго сижу, то начинаю дрожать. Прошу простить мою дерзость и неблагодарность. Меня плохо воспитали.

С любовью,

Ваша Джуди Эббот

ЛАЗАРЕТ

4 апреля

Дражайший Длинноногий Дядюшка,

Вчера вечером, когда уже смеркалось, и я сидела на постели, глядя на дождь и неимоверно скучая от жизни в огромном учебном заведении, появилась медсестра с длинной белой коробкой, адресованной мне и наполненной ОЧАРОВАТЕЛЬНЕЙШИМИ розовыми бутонами. Но еще более мило то, что в ней лежала карточка с очень вежливым посланием, написанным забавным мелким почерком с уклоном влево (который говорит, тем не менее, об изрядном характере). Тысячу благодарностей, Дядюшка. Ваши цветы – первый, настоящий, истинный подарок, который я получила в своей жизни. Если хотите убедиться в том, какой я ребенок, то знайте: я легла на кровать и заплакала, потому что была очень счастлива.

Теперь, когда я уверена, что Вы читаете мои письма, я буду делать их еще более интересными, и они будут стоить того, чтобы держать их в сейфе, перевязанными красной тесьмой; только прошу Вас изъять и сжечь то отвратительное письмо. Мне страшно подумать, что Вы когда-нибудь снова станете его перечитывать.

Спасибо за то, что развеселили очень больную, сердитую, несчастную первокурсницу. Возможно, у Вас много любящих родственников и друзей, и Вы не знаете, что такое быть одиноким. Но я-то знаю.

До свидания, обещаю, что отныне я не буду такой противной, так как я знаю, что Вы – реальный человек; обещаю также не надоедать Вам больше со своими вопросами.

Вы по-прежнему не любите женский пол?

Всегда Ваша,

Джуди

Понедельник, 8-ой час

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Надеюсь, Вы не тот попечитель, который сел на жабу? Как мне рассказывали, она испустила дух с громким хлопком, так что, наверное, это был более упитанный попечитель.

Вы помните маленькие, крытые решеткой ямки, вырытые вдоль окон прачечной приюта Джона Грайера? Каждую весну, когда открывался жабный сезон, мы собирали коллекцию жаб и хранили их в тех оконных лунках; и, бывало, они порой попадали в прачечную, создавая весьма приятную суматоху в дни стирки. Нас сурово наказывали за предпринимаемые нами действия, однако, несмотря на все препятствия, мы продолжали собирать жаб.

И вот однажды – ладно, не стану утомлять Вас деталями – каким-то образом одна из наиболее жирных, крупных, СОЧНЫХ жаб оказалась в одном из тех больших кожаных кресел в кабинете попечителей, и в тот день, на попечительском собрании… но, осмелюсь сказать, что Вы там были и помните, что было дальше?

Хладнокровно оглядываясь назад, по прошествии некоторого времени, скажу, что наказание было заслуженным и – если я правильно помню – соответствующим.

Я не знаю, откуда у меня такое ностальгическое настроение, разве что та весна и очередное появление жаб неизменно пробуждают застарелый инстинкт стяжательства. Единственное, что удерживает меня от сбора коллекции, это то, что не существует правила, запрещающего это делать.

Четверг, после службы

Как по-Вашему, какая моя любимая книга? То есть, прямо сейчас, ибо она у меня сменяется каждые три дня. «Грозовой перевал». Эмили Бронте была довольно молода, когда написала его, и никогда не покидала пределов церковного подворья Хейуорта. Она не знала ни одного мужчины в своей жизни; как же она МОГЛА придумать такого мужчину, как Хитклиф?

Я не смогла, хотя я довольно молода и никогда не была за пределами приюта Джона Грайера – у меня были все шансы в мире. Иногда меня охватывает жуткий страх, что я не гений. Дядюшка, Вы не слишком расстроитесь, если из меня не выйдет великого писателя? Весной, когда все прихорашивается, зеленеет и цветет, мне так хочется забросить свои занятия, сбежать и порезвиться на природе. В лугах сейчас такое множество приключений! Проживать книги намного увлекательней, чем писать их.

А-а-а!!!!!!

Этот вопль призвал с другого конца коридора Салли, Джулию и (на одно жуткое мгновение) старшекурсницу. Причиной явилась вот такая сороконожка, только еще хуже.

………………………………………………..

Как раз когда я закончила последнее предложение и думала, что сказать дальше – бух! – она упала с потолка, приземлившись около меня. Я опрокинула с чайного столика две чашки, пытаясь увернуться. Салли шмякнула ее тыльной стороной моей расчески, которой я больше никогда не воспользуюсь, и обезвредила переднюю часть, однако задние пятьдесят ножек убежали под письменный стол и спаслись.

Эта спальня, благодаря своему возрасту и увитым плющом стенам, кишит сороконожками. Это отвратительные существа. Лучше бы я обнаружила под кроватью тигра.

Пятница, 9.30 вечера

У меня целая куча неприятностей! Сегодня утром я не услышала сигнала к подъему, потом, спеша одеться, я порвала шнурок, и пуговка на моем воротничке оборвалась и упала. Я опоздала на завтрак, а также на первый час обзорного урока. Я забыла принести промокашку, и моя авторучка потекла. На тригонометрии у нас с профессором произошло разногласие, имеющее некоторое касательство к логарифмам. Посмотрев в учебник, я обнаружила, что она была права. На ленч подавали тушеную баранину и ревень – ненавижу ни то, ни другое; на вкус они напоминают приют. Почта принесла мне одни счета (хотя, должна заметить, ничего другого я и не получаю: моя семья не больно-то мне пишет). После обеда, на уроке английского, у нас было незапланированное письменное задание. Вот оно:

Я не просила ничего другого, Ни от чего не отказалась. Я предложила отправиться туда; Могущественный лавочник улыбнулся. Бразилия? Потеребил он пуговку, Не удостоив меня взглядом: Но, мадам, неужели больше нет ничего, Что мы могли бы вам сегодня показать?

Это стихотворение. Я не знаю, кто написал его или что оно означает. Оно просто было написано на доске печатными буквами, когда мы вошли, и нам было велено его прокомментировать. Прочитав первую строфу, мне показалось, что у меня есть идея: Могущественный Лавочник – это небесное создание, раздающее благословения в обмен на добродетельные поступки, однако, дойдя до второй строфы, когда он теребит пуговку, эта гипотеза показалась мне богохульной, и я поспешно передумала. Остальные ученицы пребывали в равном затруднении; так мы сидели сорок пять минут с пустыми тетрадями и столь же пустыми мыслями. Получать образование – процесс весьма утомительный!

Но на этом день не закончился. Предстояло худшее.

Шел дождь, поэтому мы не могли играть в гольф, вместо этого пришлось пойти в гимнастический зал. Девочка рядом со мной стукнула меня по локтю клюшкой. Я пришла домой и обнаружила, что прибыла посылка с моим новым голубым весенним платьем, которое было таким узким, что я не могла присесть. Пятница – день уборки, и горничная перемешала все бумаги на моем столе. На десерт у нас был «надгробный камень» (молоко с желатином, приправленное ванилью). В церкви нас продержали на двадцать минут дольше обычного, чтобы мы прослушали речь о женственных женщинах. А потом, когда я со вздохом заслуженного облегчения как раз устраивалась подле «Портрета Дамы», пришла некая Экерли – чрезвычайно, бесконечно глупая девочка с одутловатым лицом, которая сидит возле меня на уроке латыни, так как ее фамилия начинается на букву «Э»[2] (лучше бы миссис Липпет назвала меня Забриски[3]), чтобы узнать, начнется ли урок в понедельник с параграфа 69 или 70, и просидела БИТЫЙ ЧАС. Она ушла только что.

Вы когда-нибудь слышали о такой обескураживающей череде событий? Это не крупные жизненные неприятности, требующие присутствия характера. Любой способен противостоять кризису и смело смотреть в лицо тяжелой трагедии, но встретить смеясь мелкие случайные повседневности – это, поистине, требует присутствия ДУХА.

Это тот тип характера, который я собираюсь в себе развить. Я буду делать вид, что вся жизнь – это просто игра, в которую я должна играть как можно искуснее и честнее. Если я проиграю, то пожму плечами и рассмеюсь, – так же я поступлю и в случае победы.

Как бы то ни было, я намереваюсь быть игроком. Милый Дядюшка, Вы больше не услышите от меня жалоб относительно того, что Джулия носит шелковые чулки и сороконожки падают со стены.

Всегда Ваша,

ДжудиОтвечайте быстрее.

27 мая

Длинноногому Дядюшке, эсквайру.

ДОРОГОЙ СЭР: я получила письмо от миссис Липпет. Она надеется, что я делаю успехи в поведении и учебе. Поскольку мне, по-видимому, некуда будет поехать этим летом, она позволит мне вернуться в приют и отрабатывать мой пансион до открытия колледжа.

Я НЕНАВИЖУ ПРИЮТ ДЖОНА ГРАЙЕРА.

Лучше умереть, чем вернуться туда.

Искренне Ваша,

Джеруша Эббот

Cher Jambes-Longes[4] Дядюшка,

Vous etes un[5] славный парень!

Je suis tres heureuse[6] о ферме, parceque je n'ai jamais[7] была на ферме dans ma vie[8] и мне ужасно не хочется retourner chez John Grier, et[9] мыть посуду tout l'ete.[10] Существует опасность того, что произойдет quelque chose affreuse,[11] parceque j'ai perdue ma humilite d'autre fois et j'ai peur[12] что я просто сбегу quelque jour et[13] разобью вдребезги все чашки и блюдца dans la maison.[14]

Pardon brievete et[15] бумагу. Je ne peux pas[16] написать des mes nouvelles parceque je suis dans[17] уроке французского, et j'ai peur que Monsieur le Professeur[18] собирается предоставить мне слово tout de suite.[19]

Он так и сделал!

Au revoir,

je vous aime beaucoup.[20]

Джуди

30 мая

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Доводилось ли Вам видеть наш кампус? (Это всего лишь риторический вопрос. Пусть он Вас не беспокоит.) В мае это райское место. Все кусты цветут, а деревья покрыты восхитительнейшей молодой порослью: даже старые сосны выглядят свежими и обновленными. Трава усыпана желтыми одуванчиками и сотнями девушек в голубых, белых и розовых платьях. Все радостны и беззаботны в предвкушении каникул, так что экзамены не имеют значения.

Как хорошо существовать в таком счастливом образе мыслей! И ах, Дядюшка! Я самая счастливая! Потому что я больше не в приюте; и я не чья-то няня, или машинистка, или бухгалтер (хотя должна была быть, но только не для Вас, знаете ли).

Теперь я сожалею о своей прошлой испорченности.

Я сожалею, что некогда дерзила миссис Липпет.

Я сожалею, что когда-то шлепала Фредди Перкинса.

Я сожалею, что когда-либо насыпала соль в сахарницу.

Я сожалею, что некогда корчила рожицы за спиной у попечителей.

Я буду хорошей, милой и доброй со всеми, потому что я очень счастлива. И этим летом я буду писать, писать и писать и начну становиться великим писателем. Ну, чем не благородная позиция! Она несколько ослабевает под напором холода и мороза, но быстро укрепляется, как только засветит солнце.

Такова человеческая натура. Я не согласна с теорией о том, что неприятности, печали и разочарования развивают моральную устойчивость. Счастливые люди переполнены добротой. Я не верю в мизантропов. (Чудное слово! Только что выучила его.) Вы же не мизантроп, Дядюшка, правда?

Я начала рассказывать о кампусе. Как бы мне хотелось, чтобы Вы навестили меня ненадолго, позволив показать Вам окрестности и произнести:

«Это библиотека. А это, милый Дядюшка, газогенераторная станция. Готическое здание слева от Вас – гимнастический зал, а ближайшее здание эпохи Тюдоров в романском стиле – новый больничный лазарет».

О, я с удовольствием показываю людям достопримечательности. Я делала это всю свою жизнь в приюте и занимаюсь этим дни напролет здесь. Я не обманываю.

И, кроме всего прочего, – Мужчина!

Это огромный жизненный опыт. Я ни разу не разговаривала раньше с мужчиной (кроме случайных попечителей, а они не в счет). Простите, Дядюшка, оскорбляя попечителей, я не пытаюсь ранить Ваши чувства. Я не считаю, что Ваше истинное место среди них. Вы чисто случайно наткнулись на попечительский совет. Попечитель, как таковой – толстый, напыщенный, снисходительный человек. Он гладит тебя по голове и носит золотую цепь для часов.

Рисунок напоминает майского жука, а должен был изобразить некоего попечителя, но не Вас.

..…………………………………………

Тем не менее, подытоживаю:

Я гуляю, разговариваю и пью чай с мужчиной. И с мужчиной выдающимся – с мистером Джервисом Пендлтоном из Дома Джулии, ее дядей, если коротко (наверное, следует сказать «если длинно», – он такой же высокий, как и Вы). Будучи в городе по делам, он решил выбраться в колледж и навестить свою племянницу. Это младший брат ее отца, но она с ним близко не знакома. По всей видимости, он взглянул на нее в раннем детстве, решил, что она ему не нравится, и с тех пор не замечал ее.

Тем не менее, он сидел в приемной, очень привлекательный, а рядом лежали его шляпа, трость и перчатки; а у Джулии и Салли была семичасовая обзорная лекция, с которой они не могли удрать. Поэтому Джулия ворвалась в мою комнату и стала умолять меня показать ему кампус, а по истечении седьмого часа передать его ей на руки. Я сказала, что хорошо, любезно, однако без энтузиазма, поскольку мне нет большого дела до Пендлтонов.

Но он оказался душкой. Он человек в полном смысле слова, а вовсе не Пендлтон. Мы мило провели время, и с тех пор я испытываю страстную потребность в дяде. Вы не возражаете делать вид, что Вы мой дядя? Мне кажется, что по статусу дяди выше бабушек.

Мистер Пендлтон немного напоминает мне Вас, Дядюшка, каким Вы были лет двадцать назад. Видите, я Вас хорошо знаю, хоть мы ни разу не встречались!

Он высокий и худощавый, со смуглым, испещренным морщинками лицом и забавнейшей мимолетной улыбкой, которая не то чтобы в полном смысле появляется, а лишь приподымает уголки губ. И он как-то сразу дает почувствовать, что вы давно с ним знакомы. Он очень общительный.

Мы обошли весь кампус от четырехугольной площади до стадиона; потом он сказал, что немного устал и должен выпить чаю. Он предложил пойти в гостиницу, расположенную на выходе из кампуса по сосновой аллее. Я сказала, что нам необходимо вернуться к Джулии и Салли, но он сказал, что не желает, чтобы его племянницы пили слишком много чая, – он возбуждает в них раздражительность. Так что мы убежали и пили чай с оладьями, джемом, мороженым и пирожными за красивым столиком на балконе. Гостиница уютно пустовала, что означает конец месяца и истощившиеся запасы карманных денег.

Мы очень весело провели время! Но не успел он вернуться обратно, как ему уже нужно было спешить на поезд, поэтому он едва ли видел Джулию. Она была в бешенстве оттого, что я увела его; кажется, он необыкновенно богатый и желанный дядя. Для меня было облегчением знать, что он богат, так как чай и еда стоили по шестьдесят центов за порцию.

Сегодня утром (сейчас понедельник) экспресс-почтой были доставлены три коробки шоколадных конфет для Джулии, Салли и меня. Что Вы об этом думаете? Получать конфеты от мужчины!

Я начинаю чувствовать себя девушкой, а не подкидышем.

Мне бы хотелось, чтобы Вы приехали однажды и выпили со мной чаю, чтобы я поняла, нравитесь ли Вы мне. Но будет ужасно, правда, если Вы мне не понравитесь? Тем не менее, я знаю, что Вы должны мне понравиться.

Bien![21] Окажу Вам любезность:

«Jamais je ne t'oublierai».[22]

Джуди

PS. Сегодня утром я посмотрела в зеркало и обнаружила на щеке совершенно новую ямочку, которой раньше не было. Это весьма любопытно. Как Вы думаете, откуда она появилась?

9 июня

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Счастливый день! Я только что сдала свой последний экзамен по физиологии. И вот мне предстоит провести три месяца на ферме!

Я не знаю, что такое эта ферма. Я никогда в жизни не была ни на одной ферме. Я даже ни разу не видела ее (ну, разве что из окна автомобиля), но я знаю, что мне там понравится, и мне понравится быть СВОБОДНОЙ.

Я пока даже не привыкла находиться за пределами приюта Джона Грайера. Стоит мне об этом подумать, как у меня по спине начинают возбужденно бегать вверх-вниз маленькие мурашки. У меня такое ощущение, будто я должна бежать все быстрее и быстрее, оглядываясь назад через плечо, чтобы удостовериться, что миссис Липпет не гонится за мной, простерши руку, и не утащит меня обратно.

Этим летом мне ни с кем не придется считаться, верно?

Ваша номинальная власть никоим образом не беспокоит меня; Вы слишком далеко, чтобы причинить какой-либо вред. Миссис Липпет, коль скоро это затрагивает мои интересы, канула в Лету, а семейство Семпл не должно надзирать за моим нравственным благополучием, не так ли? Ну, разумеется, так. Я совсем взрослая. Ура!

Я покидаю Вас, чтобы упаковать свой дорожный сундук, а еще: три коробки с чайниками, посуду, диванные подушки и книги.

Всегда Ваша,

Джуди

PS. Вот мой экзамен по физиологии. Как Вам кажется, Вы бы его сдали?

ФЕРМА «КУДРЯВАЯ ИВА»,

Суббота вечером

Дражайший Длинноногий Дядюшка,

Я только что приехала и еще не распаковала вещи, но мне не терпится рассказать Вам, как сильно мне нравятся фермы. Это райское, райское, РАЙСКОЕ место!

………………………………………….

Дом такой же квадратный, как на рисунке. И СТАРЫЙ. Ему сто лет или около того. Сбоку находится веранда, которую я не могу изобразить, а на фасаде – симпатичный подъезд. В действительности, картинка не воздает ему должное. Например, штучки, которые выглядят, как метелки из перьев для смахивания пыли, являются кленовыми деревьями, а эти вот, колючие, окаймляющие подъездную аллею, – это шелестящие сосны и тсуги. Дом стоит на вершине холма и смотрит вдаль на зеленые луга, простирающиеся на много миль вокруг до очередной гряды холмов.

Именно так располагается Коннектикут – на копне волнистых локонов Марселя[23] – и ферма «Кудрявая Ива» возвышается на гребне одного локона. Прежде дорогу пересекали неказистые строения, загромождавшие вид, но небеса пронзила благословенная вспышка молнии и сожгла их дотла.

В доме обитают мистер и миссис Семпл, наемная девушка и двое наемных мужчин. Наемные работники едят на кухне, а Семплы и Джуди – в столовой. На ужин были: ветчина, яйца, печенье, мед, желейный бисквит, пирог, соления, сыр и чай, и целый ворох разговоров. Мне никогда не было так весело; что бы я ни сказала, кажется забавным. Наверное, это так и есть, ввиду того, что раньше я не бывала в сельской местности и мои вопросы подкрепляются всеобъемлющим невежеством.

Комната, помеченная крестиком, означает не то, что там было совершено убийство, а то, что в ней живу я. Она большая, квадратная и просторная, с восхитительной старомодной мебелью, с окнами, которые приходится закрывать с помощью подпорок, и зелеными шторами с золотой отделкой, которые при одном к ним прикосновении падают на пол. А еще есть большой квадратный стол красного дерева – я собираюсь все лето сидеть, облокотившись на него, и писать роман.

Ах, Дядюшка, я так взбудоражена! Не могу дождаться наступления дня, чтобы отправиться на поиски неизведанного. Сейчас полдевятого, скоро я потушу свечу и попытаюсь уснуть. Мы встаем в пять утра. Вам было когда-нибудь так весело? Не могу поверить, что я та самая Джуди. Вы и Господь Бог даете мне больше, чем я заслуживаю. Чтобы вернуть свой долг, я должна быть очень, очень, ОЧЕНЬ хорошим человеком. И я им буду. Вот увидите.

Спокойной ночи,

Джуди

PS. Слышали бы Вы лягушачье пение и визг поросят, видели бы молодой месяц! Я наблюдала его, глядя через правое плечо.

«КУДРЯВАЯ ИВА»,

12 июля

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Как случилось, что Ваш секретарь знает про «Кудрявую Иву»? (Это не риторический вопрос. Мне ужасно любопытно знать.) Потому что дело вот в чем: раньше этой фермой владел мистер Джервис Пендлтон, а теперь он передал ее миссис Семпл, своей старой няне. Вы когда-нибудь слыхали о таком забавном совпадении? Она по-прежнему зовет его «мастер Джерви» и говорит о том, каким он был славным мальчиком. Она хранит в коробке его детский локон рыжего, ну, как минимум, рыжеватого цвета!

С тех пор, как она обнаружила, что я знаю его, я очень выросла в ее мнении. Знакомство с членом семьи Пендлтон является лучшей рекомендацией для человека, попавшего в «Кудрявую Иву». А лучшим во всей семье, так сказать, сливками общества, является мастер Джервис; рада сообщить, что Джулия принадлежит к менее значимой ее ветви.

На ферме становится все интереснее. Вчера я каталась на повозке с сеном. У нас есть три большие свиньи и девять маленьких поросят, видели бы Вы, как они едят. Они и в самом деле свиньи! У нас море маленьких цыплят, уточек, индюшат и цесарок. Должно быть, Вы сумасшедший, если живете в городе, когда могли бы жить на ферме.

Охотиться за яйцами входит в мои ежедневные обязанности. Вчера я свалилась с бревна на сеновале, пытаясь через него перелезть, чтобы добраться до выводка, который упрятала черная курица. И когда я вернулась с поцарапанной коленкой, миссис Семпл обмотала ее листом ведьминого орешника, все время бормоча: «Господи! Господи! Кажется, только вчера мастер Джерви упал с того самого бревна и оцарапал ту же самую коленку».

Пейзаж здесь красив до совершенства. Есть долина, река и множество поросших деревьями холмов, а на порядочном расстоянии стоит высокая, голубая гора, которая просто «тает во рту».

Дважды в неделю мы сбиваем масло; мы храним сливки в весеннем домике, сделанном из камня, под которым бежит ручей. У некоторых фермеров в округе имеются сепараторы, но нам нет дела до этих новомодных идей. Возможно, сепарировать сливки в кастрюлях немного труднее, однако это достаточно доходное дело. У нас есть шесть телок, и всем им я выбрала имена.

1. Сильвия, так как она родилась в лесу.

2. Лесбия, в честь Лесбии Катулла.

3. Салли.

4. Джулия, пятнистое, неопределенного вида животное.

5. Джуди, в мою честь.

6. Длинноногий Дядюшка. Вы ведь не возражаете, а, Дядюшка? Он чистокровной джерсийской породы и обладает добрым нравом. Он выглядит вот так – видите, как ему подходит это имя.

…………………………………………

У меня пока не было времени, чтобы начать свой бессмертный роман, – я постоянно слишком занята на ферме.

Всегда Ваша,

Джуди

PS. Я научилась делать пончики.

PS. (2) Если Вы думаете разводить цыплят, позвольте порекомендовать Вам желтовато-коричневых орпингтонов. У них не бывает линьки.

PS. (3) Как бы мне хотелось послать Вам кусочек чудесного, свежего масла, которое я сбила вчера. Из меня получилась прекрасная доярка!

PS. (4) Это портрет мисс Джеруши Эббот, будущей великой писательницы, погоняющей коров домой.

…………………………………………..

Воскресенье

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Ну, разве это не забавно? Я начала писать Вам вчера после обеда, но все, что я написала, это заголовок «Дорогой Длинноногий Дядюшка», потом я вспомнила, что обещала собрать немного ежевики к ужину, поэтому я пошла, оставив лист бумаги на столе, а когда вернулась сегодня, кого бы Вы думали, я обнаружила на самой середине листа? Самого настоящего Длинноного Дядюшку, то бишь, паука-сенокосца!

Я очень нежно взяла его за ножку и выбросила в окно. Я ни за что не причинила бы вреда ни одному пауку. Они всегда напоминают мне о Вас.

Этим утром мы запрягли открытый фургон и отправились в городскую церковь. Это симпатичное, маленькое белое строение со шпилем и тремя дорическими колоннами на фасаде (или, может, ионическими – я вечно их путаю).

Была прочитана прекрасная, навевающая сон проповедь, в течение которой все вяло обмахивались веерами из пальмовых листьев; единственный звук, которым она сопровождалась, помимо звука голоса священника, был стрекот цикад на деревьях за окном. Я проснулась только когда уже стояла на ногах и пела гимн, а потом мне было ужасно жаль, что я не слушала проповедь.

Хотелось бы мне узнать подробнее психологию человека, который выбрал такой гимн. Вот он:

Приди, отринь спортивные и мирские игры

И присоединись ко мне в неземных удовольствиях.

Иначе, милый друг, прощай надолго.

Я покидаю тебя нынче, и ты утонешь в геенне огненной.

Я считаю небезопасным обсуждать религию с семейством Семпл. Их Бог (которого они всецело унаследовали от своих далеких предков-пуритан) – ограниченное, неразумное, несправедливое, скаредное, мстительное, нетерпимое существо. Хвала небесам, мне никто не передаст Бога по наследству! Я вольна придумать Его таким, каким пожелаю. Он добрый, отзывчивый, одаренный богатым воображением, всепрощающий и понимающий, и у него есть чувство юмора.

Семплы мне бесконечно нравятся; их поступки намного лучше исповедуемых ими правил. Они лучше, чем их Бог. Я так им и сказала, чем ужасно их встревожила. Они полагают, что я богохульствую, а я думаю, что богохульствуют они! Мы исключили теологию из наших бесед.

Стоит воскресный полдень.

Амасай (наемный работник), в пурпурном галстуке и светло-желтых перчатках из оленьей кожи, очень красный и чисто выбритый, только что отъехал вместе с Кэрри (наемной девушкой), обряженной в огромную шляпу с красными розами и голубое муслиновое платье, с туго-претуго завитыми волосами. Амасай все утро посвятил чистке экипажа, а Кэрри не пошла в церковь и осталась дома, якобы, для того, чтобы приготовить обед, на деле же, чтобы отгладить муслиновое платье.

Через две минуты после того, как письмо будет написано, я собираюсь засесть за книгу, которую я нашла на чердаке. Она называется «На тропе», и на ее титульном листе смешным мальчишеским почерком растянулась надпись:

Джервис Пендлтон

Если сия книжка вздумает путешествовать,

Надерите ей уши и отправьте ее домой.

Однажды, после своей болезни, когда ему было одиннадцать, он провел здесь лето; и после него осталась «На тропе». Она выглядит зачитанной: часто попадаются следы его грязных маленьких рук! Кроме этого, на чердаке в углу есть водяное колесо, ветряная мельница и несколько луков со стрелами. Миссис Семпл так часто говорит о нем, что я начинаю думать, что он и впрямь существует – не взрослый мужчина в цилиндре, с тросточкой, а милый, чумазый, лохматый мальчик, который, взбираясь по лестнице, лязгает своей жуткой ракеткой, не закрывает дверь-ширму и вечно требует домашнее печенье. (И получает его, насколько я знаю миссис Семпл!) Судя по всему, это личность авантюрного склада, к тому же, смелая и искренняя. Я сожалею о том, что он Пендлтон; он был достоин лучшего.

Завтра мы начинаем молотить овес; прибывает паровой двигатель и трое новых людей.

С огорчением сообщаю Вам, что Лютик (пятнистая, однорогая корова, мать Лесбии) совершила недостойный поступок. Она пробралась в фруктовый сад в пятницу вечером и съела яблоки, валявшиеся под деревьями; она их ела и ела, пока они не ударили ей в голову. Два дня после этого она была мертвецки пьяна! Я не обманываю. Вы когда-нибудь слыхали более скандальную историю?

Сэр,

Остаюсь

Нежно любящей сиротой,

Джуди Эббот

PS. В первой главе говорилось про индейцев, во второй – про разбойников с большой дороги. Я едва перевожу дыхание. О чем же будет третья глава? «Красный Ястреб подпрыгнул на двадцать футов над землей и упал замертво». Такова тема фронтисписа. Веселенько проводят время Джуди и Джерви!

15 сентября

Дорогой Дядюшка,

Вчера я взвесилась на весах для взвешивания муки, в магазине Камеров. Я прибавила девять фунтов! Позвольте порекомендовать «Кудрявую Иву» в качестве курорта.

Всегда Ваша,

Джуди

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Вот я и второкурсница! Я приехала в прошлую пятницу, с сожалением покинув «Кудрявую Иву», но я рада вновь видеть кампус. Как приятно возвращаться к чему-то знакомому. Я начинаю чувствовать себя в колледже как дома и владеть ситуацией; вообще-то, весь мир постепенно становится для меня домом – так, словно я по-настоящему принадлежу ему, а не прокралась в него, чтобы страдать.

Я не думаю, что Вы хотя бы отчасти понимаете то, что я пытаюсь сказать. Человек, достаточно важный, чтобы быть попечителем, не в состоянии разобраться в чувствах человека, достаточно неважного, чтобы быть подкидышем.

А теперь, Дядюшка, слушайте. Кто, по-Вашему, мои нынешние соседки по комнате? Салли Мак-Брайд и Джулия Ратледж Пендлтон. Это правда. У нас есть кабинет и три маленькие спальни – VOILA![24]

Прошлой весной мы с Салли поняли, что хотим жить в одной комнате, а Джулия решила остаться с Салли – почему, понятия не имею, поскольку они ни капельки не похожи; однако Пендлтоны по природе своей консервативны и враждебны (прекрасное слово!) к переменам. Как бы то ни было, вот они мы. Подумайте о Джеруше Эббот, недавней выпускнице сиротского приюта Джона Грайера, которая делит комнату с Пендлтоном. Это демократическая страна.

Салли участвует в выборах старосты класса и, если все приметы не обманывают, она будет избрана. Видели бы Вы, какими политиками мы стали в этой атмосфере интриг! Ах, Дядюшка, говорю Вам, когда мы, женщины, добьемся своих прав, вам, мужчинам, придется держать ухо востро, чтобы сохранить свои.

Выборы состоятся в следующую субботу, а вечером у нас пройдет процессия факельщиков, в независимости от того, кто победит.

Я начинаю изучать химию, науку весьма необычную. Ничего подобного я прежде не видела. В качестве изучаемого материала служат молекулы и атомы, однако в следующем месяце я буду в состоянии обсудить их более определенно.

Помимо этого, я изучаю аргументацию и логику.

Также – всемирную историю.

Также – пьесы Уильяма Шекспира.

Также – французский язык.

Если продолжится в том же духе еще много лет, то я стану довольно сообразительной.

Лучше бы я выбрала экономику вместо французского, но я не посмела, потому что боялась, что если я не выберу французский, профессор не пропустит меня на экзамене – как это уже было – мне с трудом удалось сдать экзамен в июне. Но я скажу, что моя школьная подготовка не вполне соответствовала.

В классе есть одна девочка, которая болтает по-французски так же свободно, как по-английски. Будучи ребенком, она ездила с родителями за границу и провела три года в католической школе при монастыре. Можете себе представить, какая она умная по сравнению со всеми нами: неправильные глаголы для нее – не более чем игрушки. Лучше бы мои родители бросили меня в детстве в каком-нибудь французском монастыре, нежели в приюте для подкидышей. О нет, этого я тоже не хочу! Потому что тогда я, наверное, никогда не познакомилась бы с Вами. Лучше знать Вас, чем французский.

До свидания, Дядюшка. Я должна сейчас навестить Хэрриет Мартин, и, обсудив с ней положение дел в химии, обронить невзначай несколько мыслей по поводу нашего будущего президента.

Ваша, политически грамотная,

Дж. Эббот

17 октября

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Предположим, плавательный бассейн на стадионе наполнили лимонным желе, смог бы человек, собравшийся в нем поплавать, удержаться на поверхности или утонул бы?

Когда возник этот вопрос, мы ели лимонное желе на десерт. Мы жарко спорили в течение получаса, но так и не пришли к выводу. Салли считает, что она бы смогла в нем плавать, я же совершенно уверена, что и самый лучший пловец в мире утонул бы. Ну, разве не забавно утонуть в лимонном желе?

Еще две проблемы занимают внимание нашего столика.

Первая: какую форму имеют комнаты в восьмиугольном доме? Некоторые девочки настаивают, что они квадратные; но я полагаю, они должны напоминать своей формой кусок торта. А Вы как думаете?

Вторая: допустим, существует огромная стеклянная сфера с большой дырой, и ты сидишь внутри нее. Когда она перестанет отражать твое лицо и начнет отражать спину? Чем больше думаешь об этом вопросе, тем загадочнее он становится. Видите, какими глубокими философскими размышлениями мы заняты в свободное время!

Я рассказывала Вам про выборы? Они состоялись три недели назад, но жизнь летит так быстро, что время трехнедельной давности стало историей. Победила Салли, и у нас был парад факельщиков с транспарантами, которые гласили: «Мак-Брайд навсегда», и оркестр из четырнадцати музыкантов (трое ртов и одиннадцать расчесок).

Мы стали очень важными персонами в комнате «258». Мы с Джулией приходим сюда за изрядной долей популярности. Жить в одном доме со старостой – это в некотором роде общественная нагрузка.

Bonne nuit, cher[25] Дядюшка.

Acceptez mez compliments,

Tres respectueux,

je suis,

Votre Judy[26]

12 ноября

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Вчера мы обыграли баскетбольную команду первокурсниц. Конечно, мы довольны, но, боже мой, если бы мы могли выиграть у третьего курса! Я бы согласилась пролежать в постели, с ног до головы в синяках, покрытая компрессами из листьев ведьминого орешника.

Салли пригласила меня на рождественские каникулы к себе. Она живет в Вустере, штат Массачусетс. Как мило с ее стороны, не правда ли? Я с радостью приму ее приглашение. Я в жизни не была в семье, кроме как в «Кудрявой Иве», но Семплы не в счет, поскольку они взрослые и старые.

А у Мак-Брайдов – полный дом детей (во всяком случае, двое-трое), и мать, и отец, и дедушка, и ангорская кошка. Это абсолютно полноценная семья! Упаковать вещи и отправиться в путешествие – намного веселее, чем остаться в колледже. Я ужасно взволнована предстоящим событием.

Седьмой час – я должна бежать на репетицию. Я буду участвовать в театральной постановке в честь Дня благодарения. В роли принца из башни, в бархатной тунике и с желтыми локонами. Повезло, правда?

Ваша

Дж. Э.

Суббота

Хотите знать, как я выгляжу? Вот фотография всей троицы, сделанная Леонорой Фентон.

Светленькая девушка, которая смеется, – это Салли, высокая, с высокомерно задранным носом, – Джулия, ну, а маленькая, у которой волосы растрепались по всему лицу, – это Джуди; в жизни она намного красивее, просто солнце светит ей в глаза.

«КАМЕННЫЕ ВОРОТА»,

ВУСТЕР, штат МАСС.,

31 декабря

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Я хотела написать Вам раньше и поблагодарить за рождественский чек, но в доме Мак-Брайдов такая захватывающая жизнь, что я, кажется, не могу найти и двух минут, чтобы провести их за столом.

Я купила новое платье, в котором я не нуждаюсь, но которое мне захотелось иметь. В этом году я получила подарок на рождество от Длинноногого Дядюшки; моя семья просто прислала заверения в любви.

Я провожу чудеснейшие каникулы в гостях у Салли. Она живет в большом, старинном, кирпичном доме с белым орнаментом, расположенном в стороне от улицы – как раз в таком доме, на который я с любопытством взирала в свою бытность в приюте Джона Грайера и размышляла, что же там внутри. Я и не предполагала увидеть его собственными глазами, однако вот я здесь! Все в нем такое уютное, мирное и домашнее; я перехожу из комнаты в комнату и упиваюсь его убранством.

Это совершенно подходящий дом, чтобы растить детей, в котором имеются тенистые укромные уголки для игры в прятки, и открытый очаг для попкорна, и чердак, где можно шуметь и возиться в дождливые дни, и скользкие перила, заканчивающиеся внизу удобным плоским набалдашником; и огромных размеров, солнечная кухня, и симпатичный, толстый, жизнерадостный повар, который прожил в семье тринадцать лет и всегда оставляет для детей кусочек теста, чтобы они могли испечь пончик. Один вид такого дома вызывает в тебе желание снова побыть ребенком.

Что же до членов семьи! Я не представляла, что они могут быть такими милыми. У Салли есть отец, мать, бабушка, милейшая трехлетняя сестренка в кудряшках, средних размеров брат, вечно забывающий вытирать ноги, и старший красавчик-брат по имени Джимми, который учится на третьем курсе Принстонского университета.

За столом у нас очень весело: все одновременно смеются, шутят и разговаривают, и нам не нужно произносить краткой молитвы перед трапезой. Какое облегчение, когда не приходится благодарить Кого-то за каждый съеденный кусок. (Осмелюсь сказать, что я богохульствую, однако, если бы Вам было предложено столько обязательных благодарностей, сколько мне, то Вы тоже стали бы богохульствовать).

У нас столько всего произошло, я не знаю, с чего начать. Мистер Мак-Брайд – владелец фабрики, и накануне рождества он устроил праздник с елкой для детей своих сотрудников. Вечер состоялся в длинном упаковочном зале, украшенном вечнозелеными растениями и ветками остролиста. Джимми Мак-Брайд нарядился Санта-Клаусом, а мы с Салли помогали раздавать подарки.

Ну и ну, Дядюшка, это было забавное ощущение! Я чувствовала себя такой же благосклонной, как попечитель приюта Джона Грайера. Я поцеловала одного милого, несносного мальчишку, но, кажется, я никого из них не погладила по голове!

А спустя два дня после рождества они устроили в собственном доме танцы для МЕНЯ.

Это был первый настоящий бал в моей жизни – колледж, где мы танцуем с девочками, не в счет. На мне было новое белое вечернее платье (Ваш рождественский подарок – большое за него спасибо), длинные белые перчатки и белые же атласные туфельки. Единственным недостатком в моем совершенном, крайнем, абсолютном счастье было то, что миссис Липпет не могла видеть, как я веду в котильоне с Джимми Мак-Брайдом. Расскажите ей об этом, пожалуйста, когда в следующий раз посетите П. Д. Г.

Всегда Ваша,

Джуди Эббот

PS. Дядюшка, Вы не очень расстроитесь, если из меня все-таки не получится Великой Писательницы, а выйдет всего лишь Обыкновенная Девушка?

Суббота, 6.30

Дорогой Дядюшка,

Мы собрались сегодня на прогулку в город, но, боже милостивый, на улице лило как из ведра! Я люблю, чтобы зима была зимой – со снегом, а не с дождем.

Сегодня днем опять заходил очаровательный дядя Джулии; он принес коробку шоколадных конфет по цене пять фунтов. Как видите, есть свои преимущества в совместном проживании с Джулией.

Наш невинный лепет, очевидно, позабавил его, и он остался на следующий поезд, чтобы выпить чаю в кабинете. Нам пришлось изрядно повозиться, пока нам это разрешили. Довольно проблематично принимать у себя отцов и дедушек, с дядьями же еще сложнее; а что касается родных и двоюродных братьев, то это практически невыполнимо. Джулии пришлось присягнуть перед государственным нотариусом, что это ее дядя, а после подкрепить свою клятву письменным свидетельством секретаря округа. (Как много я знаю о законодательстве, а?) И даже в этом случае я сомневаюсь, что нам удалось бы попить чаю, если бы декан случайно увидел, какой Дядя Джервис моложавый и привлекательный.

Как бы там ни было, чай мы попили, да еще с бутербродами из ржаного хлеба и швейцарского сыра. Он помог их сделать, а потом съел целых четыре. Я поведала ему о том, что провела прошлое лето в «Кудрявой Иве», и мы очень мило посплетничали о семействе Семпл, о лошадях, коровах и цыплятах. Все лошади, которых он знавал, умерли, кроме Гровера, который во время его последнего посещения был жеребенком; бедняга Гров теперь так стар, что может только хромать по пастбищу.

Он спросил, по-прежнему ли пончики хранятся в желтом котелке, накрытом голубой тарелочкой, на нижней полке в чулане, – и они действительно там хранятся! Он захотел узнать, сохранилась ли сурочья нора под грудой камней на ночном выпасе, – и она там есть! Амасай поймал этим летом большого, жирного, серого сурка, двадцать пятого правнука того сурка, которого в детстве изловил мастер Джервис.

Я называла его «мастер Джерви» в глаза, но он, кажется, не обиделся. Джулия говорит, что никогда не видела его таким дружелюбным; обычно он довольно неприступен. Но у Джулии нет ни капли такта, а в отношении мужчин, как мне кажется, требуется изрядная его доля. Они мурлычут, если гладить их по шерсти, и шипят, если наоборот. (Не слишком изящная метафора. Я имею в виду, в переносном смысле.)

Мы читаем дневник Марии Башкирцевой.[27] Ну, чем не забава? Вот послушайте: «Вчера вечером мной завладел приступ отчаяния, который нашел выход в стенаниях и, в конце концов, сподвигнул меня выкинуть часы из столовой в море».

Это почти дает мне основание надеяться, что я не гений; должно быть, они весьма утомительны для окружающих и ужасно безжалостны к мебели.

Боже правый! Какой жуткий ливень. Придется нам вечером плыть, чтобы попасть на службу.

Всегда Ваша,

Джуди

20 января

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

У Вас случайно не было очаровательной маленькой девочки, которую в детстве выкрали из колыбели? Может, это я. Если бы мы были героями романа, это могло бы послужить в качестве развязки, верно?

На самом деле, ужасно странно не знать, кто ты – немного волнующее и романтическое ощущение. Существует так много возможностей. Может быть, я не американка; множество людей – не американцы. Я могу быть прямым потомком древних римлян или дочерью викинга, а, возможно, я ребенок русского ссыльного и мое место по праву в сибирской тюрьме; или, может, я цыганка. Наверное, так и есть, – во мне очень силен дух СТРАНСТВИЙ, хотя шансов развить его у меня пока было немного.

Вам известно о том позорном пятне в моей карьере, когда я сбежала из приюта, потому что была наказана за воровство печенья? Любой попечитель может беспрепятственно ознакомится с записью об этом в книге учета. И то правда, Дядюшка, что еще можно ожидать? Если поместить в чулан голодную, маленькую, девятилетнюю девочку, чтобы она чистила ножи, а подле ее локтя положить форму для пирога и уйти, оставив ее одну; а затем вдруг снова заглянуть, то будет ли сюрпризом обнаружить, что она слегка располнела? А потом, встряхнув ее за локоть и надрав ей уши, заставить выйти из-за стола, когда принесли пудинг, и сказать остальным детям, что это делается потому, что она воровка, разве будет неожиданностью, если она сбежит?

Я прошла всего четыре мили. Меня поймали и привели обратно; и каждый день в течение недели меня привязывали, словно непослушного щенка, к столбу на заднем дворе, пока другие дети гуляли на перемене.

Господи! Звонят к службе, а потом у меня заседание комитета. Простите, я собиралась написать Вам очень интересное письмо в этот раз.

Auf wiedersehen[28]

Cher[29] Дядюшка,

Pax tibi![30]

Джуди

PS. В чем я действительно совершенно уверена, так это в том, что я не китаец.

4 февраля

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Джимми Мак-Брайд прислал мне флаг во всю длину комнаты; я очень признательна за то, что он обо мне помнит, однако не знаю, черт возьми, что мне с ним делать. Салли и Джулия не разрешают его повесить; в этом году наша комната отделана красным, и Вы можете вообразить, что бы получилось, если бы я добавила оранжевое с черным. Но он сделан из такого приятного, теплого, плотного фетра, что мне неловко его выкинуть. Не слишком будет неуместно превратить его в банный халат? Мой старый сел после стирки.

В последнее время я совершенно избегаю рассказывать о своих уроках, но, хотя Вы можете неправильно истолковать мои письма, мое время всецело посвящено учебе. Обучение в пяти областях одновременно приводит в несказанное замешательство.

«Настоящий ученый, – говорит профессор химии, – проверяется в кропотливой страсти к деталям».

«Старайтесь не зацикливаться на деталях, – говорит профессор истории. – Будьте на достаточном расстоянии, чтобы увидеть всю картину в целом».

Вы можете понять, с какой деликатностью нам приходится балансировать между химией и историей. Исторический метод мне больше по душе. Если я скажу, что Вильгельм Завоеватель прибыл в 1492 году, а Колумб открыл Америку в 1100-ом или в 1066 году, или еще когда, то это будет не более чем подробность, которую игнорирует профессор. Это придает историческому повествованию ощущение стабильности и безмятежности, что полностью отсутствует в химии.

Прозвонили шесть часов – я должна идти в лабораторию и учить такую мелочь, как кислоты, соли и щелочи. Я прожгла соляной кислотой дыру размером с тарелку на своем фартуке для химических опытов. Если бы теория была верна, у меня должно было получиться нейтрализовать эту дыру с помощью свежего раствора крепкого аммиака, не так ли?

На следующей неделе экзамены, но не все ли равно?

Всегда Ваша,

Джуди

5 марта

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Дует мартовский ветер и небо обложено тяжелыми, черными, подвижными тучами. Вороны на соснах галдят так громко! Это какой-то одурманивающий, бодрящий, ЗОВУЩИЙ шум. Так и хочется закрыть свои книги и уйти в самоволку, чтобы побегать наперегонки с ветром.

В прошлую субботу мы проводили бумажные догонялки на пятимильную дистанцию по пересеченной топкой местности. «Лис» (в составе трех девочек и примерно одного бушеля с конфетти) стартовал за полчаса до отправки двадцати семи «охотников». Я была одной из этих двадцати семи; восемь человек вышли из строя на полдороги, дошли девятнадцать. След тянулся через холм, сквозь кукурузное поле и привел в болото, где нам пришлось немного попрыгать с кочки на кочку. Естественно, половина из нас промочила ноги по самые лодыжки. Мы уверенно теряли след, напрасно потратив на этом болоте двадцать пять минут. Затем, взобравшись на холм, мы прошли какие-то заросли и оказались у амбарного окна! Двери амбара были наглухо заперты, а окно располагалось слишком высоко и было довольно маленькое. Я считаю, что так не честно, а Вы?

Но мы не сдались; мы обошли амбар кругом и выбрали след, ведший по невысокой скатной крыше на вершину забора. «Лис» думал, что задал нам задачку, но мы его одурачили. Мы тотчас двинулись по холмистой пойме протяженностью более двух миль, по которой ужасно трудно было идти, так как конфетти попадались все реже. По правилам, они должны быть разбросаны не далее, чем в шести футах друг от друга, однако это были самые длинные шесть футов, которые я когда-либо видела. Наконец, через два часа спокойного, ровного бега, мы выследили «Мсье Лиса» на кухне «Кристального родника» (фермы, куда девочки ездят на салазках и повозках для сена, чтобы есть на ужин цыплят и блины) и обнаружили трех «лисичек», безмятежно поедавших молоко с медом и печеньем. Они не подумали, что мы заберемся так далеко, надеялись, что мы застрянем в окне амбара.

Обе стороны настаивают на своей победе. Я считаю, выиграли мы, а Вы как думаете? По той причине, что мы поймали их прежде, чем они вернулись в кампус. В любом случае, все девятнадцать девчонок, как саранча, расселись на мебели и потребовали меда. На всех не хватило, и миссис Кристальный родник (мы дали ей такое прозвище; ее настоящее имя – Джонсон) принесла банку клубничного варенья, бидон с кленовым сиропом, сваренным только на прошлой неделе, и три буханки ржаного хлеба.

Вернулись мы в колледж не раньше половины седьмого, на полчаса опоздав к ужину, и с абсолютно неиспорченным аппетитом, не переодевшись, прямиком пошли в столовую! Потом все мы пропустили вечернюю службу, а достаточным основанием послужило состояние, в котором пребывали наши ботинки.

Я не рассказывала Вам про экзамены. Я сдала все с предельной непринужденностью – теперь я знаю секрет и больше не собираюсь проваливаться. Тем не менее, мне не удастся окончить с отличием из-за этой противной латинской прозы и геометрии за первый курс. Но мне все равно. Какие могут быть сложности, пока ты счастлив? (Это цитата. Я читаю английскую классику.)

Кстати о классике, Вы читали когда-нибудь «Гамлета»? Если нет, то прочтите немедленно. Это СОВЕРШЕННО ИЗУМИТЕЛЬНО. Я всю жизнь слышала про Шекспира, но и подумать не могла, что он действительно так хорошо писал; я всегда подозревала, что широкую известность он приобрел благодаря своей репутации.

У меня есть чудесная игра, которую я придумала давным-давно, когда прочла свою первую книгу. Каждый вечер я ложусь спать, представляя себя персонажем (самым главным персонажем) той книги, которую я читаю в данный момент.

Теперь я Офелия, и очень благоразумная Офелия! Я все время смешу Гамлета, ласкаю и браню его, и заставляю кутать горло, когда он простужен. Я полностью излечила его от меланхолии. Король с королевой скончались – несчастный случай на море и похорон не нужно – поэтому мы с Гамлетом беззаботно правим в Дании. У нас королевство, в котором все великолепно устроено. Он занимается управлением, а я забочусь о благотворительности. Я только что основала несколько первоклассных сиротских приютов. Если Вы, или другие попечители, пожелаете посетить их, я буду рада все Вам показать. Думаю, Вы можете обнаружить великое множество полезных предложений.

Сэр, остаюсь

Ваша всемилостивейшая,

ОФЕЛИЯ,Королева Датская.

24 марта,

или 25-ое

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Я не верю, что попаду в рай, ибо получаю так много хороших вещей на земле; будет несправедливо получать их и в загробном мире. Послушайте, что произошло.

Джеруша Эббот победила на конкурсе коротких рассказов (приз – двадцать пять долларов), который «Ежемесячник» проводит каждый год. А она всего-то второкурсница! Тогда как конкурсанты по большей части – студентки старшего курса. Увидев напечатанной свою фамилию, я едва поверила, что это правда. Возможно, я буду-таки писательницей. Жаль, что миссис Липпет наградила меня таким глупым именем, – оно как-то не созвучно с писательским, не так ли?

Кроме того, меня отобрали для участия в весеннем спектакле «Как вам это понравится», на открытом воздухе. Я буду играть Селию, родную кузину Розалинды.

И наконец, мы с Джулией и Салли едем в Нью-Йорк в будущую пятницу, где мы устроим весенний шопинг, переночуем и на следующий день пойдем в театр с «мастером Джерви». Он пригласил нас. Джулия будет жить дома со своей семьей, а мы с Салли остановимся в отеле «Марта Вашингтон». Можете представить себе нечто более волнительное? Я ни разу в жизни не была ни в отеле, ни в театре; только однажды, когда католическая церковь устроила фестиваль и пригласила сирот, однако то был не настоящий спектакль и поэтому не считается.

И что, по-Вашему, мы будем смотреть? «Гамлета». Подумать только! Мы учили его четыре недели на уроках, посвященных Шекспиру, и я знаю его наизусть.

Я так взволнована предстоящими событиями, что едва могу уснуть.

До свидания, Дядюшка.

В этом мире столько интересного.

Всегда Ваша,

Джуди

PS. Только что я заглянула в календарь. Сегодня 28-ое.

Еще один постскриптум.

Я видела сегодня на улице водителя автомобиля, у которого один глаз коричневый, а другой – голубой.

Может, он послужит симпатичным злодеем для детективной истории?

7 апреля

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Боже правый! Нью-Йорк – такой большой город, не правда ли? Вустер не идет ни в какое сравнение. Вы хотите сказать, что Вы и в самом деле живете в такой неразберихе? Думаю, что и за несколько месяцев я не оправлюсь от того замешательства, в которое меня поверг город за эти два дня. Я затрудняюсь, с чего мне начать рассказывать обо всех удивительных вещах, что я повидала; хотя, полагаю, Вам о них известно, поскольку Вы сами там живете.

Ну, до чего интересно на улицах! А люди? А магазины? Мне не приходилось еще видеть таких восхитительных штучек, как те, что были в витринах. Так и хочется посвятить свою жизнь ношению вещей.

В субботу утром мы с Салли и Джулией отправились вместе по магазинам. Джулия пошла в самое великолепное место, какое я когда-либо видела, там были белые с золотом стены, голубые ковры, голубые шелковые занавеси и позолоченные стулья. Совершенно очаровательная дама с желтыми волосами, в длинном, черном, шелковом платье со шлейфом вышла нас встречать, доброжелательно улыбаясь. Я думала, что мы наносим официальный визит, и начала пожимать ей руку, но, как оказалось, мы всего лишь покупаем шляпы, во всяком случае, Джулия их покупала. Она уселась перед зеркалом, примерила дюжину шляп, одну прелестнее другой, и купила две самые прелестные.

Не могу вообразить большей радости, чем сидеть перед зеркалом и покупать понравившуюся шляпу, не думая, прежде всего, о цене! В этом нет сомнений, Дядюшка; Нью-Йорк быстро подтачивает тот прекрасный стоический характер, столь терпеливо созданный приютом Джона Грайера.

А после похода по магазинам мы встретились с мастером Джерви в «Шерри». Полагаю, Вы бывали в «Шерри»? Представьте себе это место, а теперь представьте столовую в приюте Джона Грайера, где столы покрыты промасленными скатертями, где белая глиняная посуда, которую НЕВОЗМОЖНО разбить, где ножи и вилки с деревянными черенками; и вообразите, как я себя чувствовала!

Я ела рыбу неправильной вилкой, но официант так любезно подал мне другую, что никто этого не заметил.

После завтрака мы отправились в театр. Это было ослепительно, изумительно, невероятно: он мне снится каждую ночь.

Шекспир просто удивителен, не правда ли?

Гамлет намного лучше на сцене, чем когда мы анализируем его в классе; я понимала это и раньше, но теперь, боже мой!

Я думаю, если Вы не против, мне лучше стать актрисой, чем писательницей. Вы бы не хотели, чтобы я ушла из колледжа и поступила в театральную школу? И тогда я пришлю Вам на все свои спектакли накопленные мною деньги и буду улыбаться Вам поверх огней рампы. Только, пожалуйста, вденьте в петлицу красную розу, дабы я наверняка улыбалась тому, кому следует. Было бы ужасно неловко, если бы я выбрала не того мужчину.

Мы вернулись субботним вечером, поужинав в поезде, где были маленькие столики с розовыми лампами и чернокожие официанты. Я никогда раньше не слышала о том, что в поездах кормят, и неосторожно об этом обмолвилась.

«Где, скажи на милость, ты воспитывалась?» – сказала мне Джулия.

«В деревне», – отвечала я кротко Джулии.

«Но разве ты никогда не путешествовала?» – сказала она мне.

«Только когда приехала в колледж, и то, ехать пришлось всего сто шестьдесят миль, и нас не кормили», – сказала я ей.

Я становлюсь ей все более интересна, потому что говорю такие забавные вещи. Я очень стараюсь не делать этого, но они выскакивают из меня всякий раз, когда я удивляюсь, а удивляюсь я почти все время. Дядюшка, провести восемнадцать лет в приюте Джона Грайера, а затем внезапно окунуться в МИР – это головокружительное событие.

Но я приспосабливаюсь. Я не совершаю таких ужасных ошибок, как раньше; и я больше не чувствую себя не в своей тарелке среди других девочек. Обычно, когда люди смотрели на меня, я съеживалась. Мне казалось, что сквозь мою бутафорскую новую одежду им видны клетчатые ситцевые платья. Но я больше не позволяю платьям меня тревожить. Довлеет дневи злоба его, довольно для каждого дня своей заботы.[31]

Я забыла рассказать о наших цветах. Мастер Джерви вручил каждой из нас по букету фиалок и майских ландышей. Ну, разве не мило с его стороны? Никогда прежде я особо не беспокоилась о мужчинах – судя по попечителям – но я меняю свое мнение.

Одиннадцать страниц – вот так письмо! Крепитесь. Я останавливаюсь.

Всегда Ваша,

Джуди

10 апреля

Уважаемый мистер Толстосум,

Вот Ваш чек на пятьдесят долларов. Большое спасибо, но мне не кажется, что я могу оставить его себе. Моего пособия мне вполне хватает, чтобы позволить себе все шляпы, какие бы я ни пожелала. Сожалею, что написала Вам всю ту чушь про магазин дамских шляп; это оттого, что я до сих пор не видела ничего подобного.

Тем не менее, я не попрошайничала! И, пожалуй, мне не стоит принимать пожертвований больше, чем положено.

Искренне Ваша,

Джеруша Эббот

11 апреля

Дражайший Дядюшка,

Простите меня, пожалуйста, за то письмо, что я написала Вам вчера! Отправив его, я пожалела об этом и попыталась вернуть назад, однако этот противный почтовый клерк не отдал мне его.

Сейчас полночь; я не сплю уже несколько часов, думая о том, какая я Глиста – Глиста-многоножка – хуже не скажешь! Я очень аккуратно прикрыла дверь в кабинет, чтобы не разбудить Джулию и Салли, и в данный момент сижу в кровати и пишу Вам на листке бумаги, вырванном из моей тетрадки по истории.

Я просто хочу сказать Вам, что я очень сожалею, что столь невежливо отозвалась о Вашем чеке. Я знаю, Вы желали мне добра, и мне кажется, Вы ужасно милый, если беспокоитесь о таком пустяке, как шляпа. Мне следовало вернуть его гораздо любезнее.

Но в любом случае, мне пришлось его вернуть. У меня все не так, как у других девочек. Они могут принимать от людей подарки естественным образом. У них есть отцы и братья, тети и дяди; я же ни с кем не могу состоять в подобных отношениях. Мне нравится делать вид, что Вы принадлежите мне, просто чтобы поиграть с этой идеей, но, разумеется, я знаю, что это не так. На самом деле я, спиной к стене, в одиночку сражаюсь с окружающим миром, и, думая об этом, мне становится трудно дышать. Я выкидываю эту мысль из головы и продолжаю играть роль; но разве Вы не понимаете, Дядюшка? Я не могу принять больше тех денег, что мне причитается, потому что однажды я захочу вернуть их назад, и какой бы великой писательницей я ни стала, я не в состоянии буду расплатиться с УЖАСАЮЩЕ ГРОМАДНЫМ долгом.

Я бы с удовольствием носила красивые шляпки и вещи, однако я не должна закладывать свое будущее в счет оплаты долга за них.

Вы ведь простите меня за грубость? У меня есть отвратительная привычка написать письмо необдуманно, под влиянием нахлынувших эмоций, а потом опустить в почтовый ящик и больше о нем не вспоминать. Но, если я иногда кажусь легкомысленной и неблагодарной, то делаю это не нарочно. В глубине души я всегда благодарю Вас за жизнь, свободу и независимость, которые Вы мне дали. Мое детство было одной сплошной, зловещей полосой протеста, а теперь я так счастлива каждое мгновение своего существования, что не верю в реальность происходящего. Я чувствую себя придуманной героиней из детских сказок.

Пятнадцать минут третьего. Я собираюсь прокрасться наружу и отправить это письмо. Вы получите его со следующей почтой, так что у Вас будет не слишком много времени, чтобы думать обо мне плохо.

Спокойной ночи, Дядюшка,

С бесконечной к Вам любовью,

Джуди

4 мая

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

В прошлую субботу у нас был День спорта. Это весьма впечатляющее событие. Сначала прошел парад всех классов, где все были одеты в белые полотняные одежды, старшекурсницы несли синие и золотые японские зонтики, а третьекурсницы – белые и желтые флаги. Наш класс нес малиновые воздушные шары, – очень притягательные, особенно, если учесть, что они все время отвязывались и улетали, – первокурсницы же вырядились в зеленые шляпы из папиросной бумаги с длинными лентами.

Кроме этого, мы наняли из города оркестр в синих форменных костюмах. А также около дюжины комедиантов, которые, подобно клоунам в цирке, развлекали публику между этапами соревнований.

Джулия нарядилась толстым фермером в бакенбардах, с холщовой тряпкой для пыли и мешковатым зонтом. Пэтси Мориарти (вообще-то, Патриси. Вы слыхали когда-нибудь такое имя? Миссис Липпет не придумала бы лучше), высокая и худая, изображая жену Джулии, нахлобучила на одно ухо нелепый зеленый чепчик. На протяжении всего шествия их преследовали взрывы смеха. Джулия отыграла свою роль просто потрясающе. Я и вообразить не могла, что член семьи Пендлтон способен проявить такую сильную комическую индивидуальность – прошу прощения у мастера Джерви; хотя я не считаю его истинным Пендлтоном, не больше чем Вас – настоящим попечителем.

Мы с Салли не участвовали в параде, поскольку были заявлены на соревнования. И что бы Вы думали? Мы обе выиграли! Хоть в чем-то. Мы участвовали в прыжках в длину и проиграли; но Салли победила в прыжках с шестом (семь футов три дюйма), а я выиграла в спринтерском забеге на пятьдесят ярдов (за восемь секунд).

На последних ярдах я изрядно запыхалась, но было ужасно весело, все одноклассницы махали шариками, улюлюкали и вопили:

Что случилось с Джуди Эббот?

Она в полном порядке.

Кто в полном порядке?

Джуди Эб-бот!

Дядюшка, вот она – истинная слава. Потом я рысью вернулась в раздевалку, где меня так почистили спиртом, что пришлось потом сосать лимон. Мы настоящие профессионалы, знаете ли. Хорошо выиграть состязание за свой класс, так как классу, одержавшему наибольшее количество побед, присуждается годовой кубок по легкой атлетике. В этом году чемпионками стали старшекурсницы, записав в свой актив семь выигранных состязаний. Ассоциация по легкой атлетике организовала ужин для всех победителей в помещении гимнастического зала. Мы ели жареных слинявших крабов и шоколадное мороженое в формочках, в виде баскетбольных мячиков.

Вчера я просидела полночи, читая «Джен Эйр». Дядюшка, Ваш возраст позволяет помнить то, что было шестьдесят лет назад? Если да, то люди действительно так разговаривали?

Заносчивая леди Бланш говорит лакею: «Довольно разговоров, болван! Делайте, как я приказываю». Мистер Рочестер говорит о серебряном небосводе, подразумевая небо; что же касается сумасшедшей женщины, которая смеется, как гиена, поджигает полог над кроватью, разрывает на клочки свадебную вуаль и КУСАЕТСЯ, – это в чистом виде мелодрама, и все-таки ты читаешь, читаешь и читаешь. Я не понимаю, как девушка могла написать такую книгу, в особенности, девушка, выросшая на церковном подворье. Есть что-то в этих Бронте, что завораживает меня. Их книги, их жизнь, их дух. Откуда они это взяли? Когда я читала о бедах маленькой Джен в приюте, я так разозлилась, что мне пришлось выйти и пройтись немного пешком. Я в точности понимала, что она чувствует. Зная миссис Липпет, я могла представить себе мистера Брокльхерста.

Не возмущайтесь, Дядюшка. Я не намекаю, что приют Джона Грайера был похож на Ловуд. У нас было много еды и одежды, вдоволь воды для купания, имелась печь в подвале. Но было убийственное однообразие. Наша жизнь была абсолютно монотонной и лишенной всяких событий. Не происходило ничего приятного, кроме мороженого по воскресеньям, да и то было делом привычным. За все восемнадцать лет, что я там провела, со мной случилось лишь одно приключение – когда сгорел сарай для дров. Нам пришлось встать ночью и одеться, чтобы быть готовыми на случай, если займется здание. Но оно не занялось, и мы отправились обратно в постели.

Все любят иной раз удивляться; это совершенно естественное человеческое стремление. Со мной же ни разу не происходило ничего неожиданного, пока миссис Липпет не вызвала меня в кабинет и не сообщила, что мистер Джон Смит хочет отправить меня в колледж. А потом она преподнесла это неприятное известие столь осторожно, что оно едва меня шокировало.

Понимаете, Дядюшка, я считаю, что самое необходимое качество, которым должен обладать человек, это воображение. Оно дает людям возможность ставить себя на место других. Оно делает их добрыми, сострадающими и понимающими. Его следует взращивать в детях. А приют Джона Грайера неизменно уничтожал малейший появившийся проблеск. Долг – вот единственное качество, которое поощрялось. Не думаю, что дети должны знать значение этого слова; оно мерзко, отвратительно. Они должны все делать из любви.

Подождите, и Вы увидите сиротский приют, который буду возглавлять я! Это моя любимая вечерняя игра перед сном. Я планирую в нем все до мельчайших деталей: еду, одежду, занятия, развлечения и наказания; ибо даже мои лучшие сироты иногда шалят.

И, тем не менее, они будут счастливы. Мне кажется, что у каждого, независимо от того, сколько неприятностей у него будет во взрослой жизни, должно быть счастливое детство, которое можно вспомнить. И если у меня когда-нибудь будут свои дети, то не важно, буду я счастлива или нет, я не допущу, чтобы они о чем бы то ни было тревожились, пока не станут взрослыми.

(Колокол призывает на службу, когда-нибудь я закончу это письмо).

Четверг

Вернувшись сегодня днем из лаборатории, я обнаружила белочку, которая сидела на чайном столике и угощалась миндалем. Это своеобразные гости, которых мы принимаем, теперь, когда установилась теплая погода и окна остаются открытыми…

Суббота утром

Возможно, Вы полагаете, что вчера был вечер пятницы, а сегодня суббота без уроков, и что я провела тихий вечер за прочтением собрания сочинений Стивенсона, которое я приобрела на свои премиальные? Если так, то Вы никогда не ходили в колледж для девочек, милый Дядюшка. К нам заскочили шесть подруг, чтобы приготовить сливочную помадку, и одна из них уронила помадку – пока она еще была жидкой – прямо посередине нашего лучшего в мире коврика. Мы никогда не сможем привести его в порядок.

В последнее время я не вспоминала про уроки, однако они по-прежнему проводятся каждый день. Тем не менее, испытываешь нечто вроде облегчения, избегая этой темы и обсуждая жизнь в широком смысле, – хотя у нас с Вами получаются довольно односторонние беседы, но в этом исключительно Ваша вина. Вы можете ответить в любое удобное для Вас время.

Вот уже три дня я заканчиваю это письмо, потом продолжаю его, и я боюсь, что vous etes bien[32] наскучило!

До свидания, славный мистер Имярек,

Джуди

Мистер Длинноногий Дядюшка Смит,

СЭР: Завершив изучение аргументации и освоив науку разбивки сочинения на заголовки, я решила применить следующую схему написания писем. Она содержит все необходимые факты без ненужного словоблудия.

I. На этой неделе у нас были письменные экзамены по:

А. химии.

Б. истории.

II. Построен новый спальный корпус.

А. Он сделан из:

(а) красного кирпича.

(б) серого камня.

Б. В нем разместятся:

(а) один декан, пятеро преподавателей.

(б) двести девочек.

(в) одна экономка, трое поваров, двадцать официанток, двадцать горничных.

III. Сегодня на ужин у нас был десерт из сладкого творога с мускатным орехом и сливками.

IV. Я работаю над специальной темой об источниках шекспировских пьес.

V. Лу Мак-Махон сегодня днем поскользнулась и упала на баскетболе и:

А. вывихнула плечо.

Б. посадила синяк на колене.

VI. У меня новая шляпка, украшенная:

А. голубой бархатной лентой.

Б. двумя голубыми птичьими перьями.

В. тремя красными помпонами.

VII. Половина десятого.

VIII. Спокойной ночи.

Джуди

2 июня

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Вы ни за что не догадаетесь, что произошло.

Мак-Брайды пригласили меня провести лето у них в лагере, в Адирондакских горах! Они являются членами некоего сообщества, расположенного на берегу чудесного маленького озера, в лесной глуши. Другие его члены имеют дома, сложенные из бревен и рассыпанные среди деревьев; они катаются по озеру на каноэ, предпринимают длинные пешие прогулки по проложенным тропам в другие лагеря и устраивают танцы в клубе раз в неделю. У Джимми Мак-Брайда пол-лета собирается гостить его приятель по колледжу, так что, как видите, у нас не будет недостатка в партнерах для танцев.

Миссис Мак-Брайд была так любезна, пригласив меня, правда? По-видимому, я ей понравилась, когда ездила к ним на рождество.

Пожалуйста, извините, что письмо короткое. Это не настоящее письмо, а только чтобы известить Вас, что я устроена на лето.

Ваша,

В ОЧЕНЬ довольном расположении духа,

Джуди

5 июня

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Ваш секретарь только что прислал мне письмо, в котором пишет, что мистер Смит предпочитает, чтобы я отвергла приглашение миссис Мак-Брайд и поехала в «Кудрявую Иву», как прошлым летом.

Почему, почему, ПОЧЕМУ, Дядюшка?

Вы ничего не понимаете. Миссис Мак-Брайд действительно желает, чтобы я приехала, искренне и от всего сердца. Я не доставлю ни малейших хлопот этой семье. Я буду в помощь. Они не берут с собой много слуг, а мы с Салли можем делать массу полезных вещей. Для меня это прекрасная возможность освоить домоводство. Каждая женщина должна это понимать, а я знаю только приютоводство.

В лагере нет девушек нашего возраста, и миссис Мак-Брайд хочет, чтобы я составила компанию Салли. Мы собираемся много читать вместе. Мы хотим прочесть все книги по английскому и социологии за будущий год. Профессор сказал, что, если мы осилим весь список за лето, то это нам очень сильно поможет; а запоминать прочитанное намного легче, если читать вместе и после обсуждать.

Просто жить в одном доме с матерью Салли – значит учиться. Это самая интересная, удивительная, общительная, очаровательная женщина на свете; она знает все. Подумайте, сколько летних каникул я провела с миссис Липпет, и каков будет контраст. Вам не стоит бояться, что я буду их стеснять, ввиду того, что дом у них резиновый. Когда в нем собирается много гостей, они просто растягивают палатки под деревьями, и мальчиков отправляют спать на улицу. Это будут такие чудесные, здоровые каникулы, с физическими упражнениями, то и дело устраиваемыми на открытом воздухе. Джимми Мак-Брайд будет учить меня скакать на лошади, и грести на каноэ, и стрелять, и… множеству вещей, которые мне следует знать. Это то самое прекрасное, веселое, беззаботное время, которого у меня никогда не было; и я думаю, каждая девочка раз в жизни заслуживает его провести. Разумеется, я поступлю в точном соответствии с Вашими пожеланиями, но, пожалуйста, Дядюшка, ПОЖАЛУЙСТА, позвольте мне поехать. Я никогда ничего не желала так страстно.

Вам пишет не Джеруша Эббот, будущая великая писательница.

А просто Джуди – обычная девушка.

9 июня

Мистер Джон Смит,

СЭР: к Вашим услугам, 7 числа текущего месяца. В соответствии с инструкциями, полученными через Вашего секретаря, в следующую пятницу я отбываю на ферму «Кудрявая Ива», на летний период.

В надежде неизменно оставаться,

(мисс) Джерушей Эббот

ФЕРМА «КУДРЯВАЯ ИВА»,

3 августа

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Почти два месяца прошло с тех пор, как я написала Вам в последний раз, что с моей стороны некрасиво, я знаю, но я не слишком любила Вас этим летом – видите, я с Вами откровенна!

Вы не представляете себе, как я была разочарована тем, что мне пришлось отказаться от лагеря Мак-Брайдов. Ну, конечно, зная о том, что Вы мой попечитель, я должна учитывать Ваши пожелания во всех вопросах, однако мне не ясна ПРИЧИНА. Это, очевидно, было самым лучшим, что могло со мной приключиться. Будь я Дядюшкой, а Вы – Джуди, я бы сказала: «Да благословит тебя бог, дитя, беги и развлекайся; знакомься со множеством новых людей и узнавай множество новых вещей; живи на природе, набирайся сил, здоровья и отдыхай для года упорной работы».

Но ничего подобного! Только лаконичная строчка от Вашего секретаря с приказом отправляться в «Кудрявую Иву».

Именно безликость Ваших приказаний оскорбляет мои чувства. Похоже, что если бы Вы испытывали по отношению ко мне хоть малейшую долю того, что я чувствую к Вам, то Вы бы иногда присылали мне письмо, написанное Вашей собственной рукой, а не эти мерзкие напечатанные послания секретаря. Если бы существовал хоть малейший намек, что Вам не все равно, я сделала бы все, что угодно, чтобы доставить Вам удовольствие.

Я знаю, что должна составлять хорошие, длинные, подробные письма без всякой надежды, что мне когда-нибудь ответят. Вы выполняете свою часть сделки – даете мне образование – и полагаю, думаете, что я не выполняю свою!

Но, Дядюшка, это тяжелая сделка. Правда, тяжелая. Я так ужасно одинока. Вы единственный человек, о ком мне следует заботиться, но Вы слишком призрачная фигура. Вы просто воображаемый мужчина, которого я придумала, и, возможно, настоящий ВЫ ни капельки не похожи на ВАС придуманного. Но однажды, когда я, больная, лежала в лазарете, Вы-таки прислали мне письмо, и теперь, чувствуя себя до ужаса заброшенной, я достаю Вашу карточку и перечитываю ее.

Мне кажется, что я говорю вовсе не то, что собиралась сказать вначале, а именно следующее:

Несмотря на то, что чувства мои по-прежнему задеты, поскольку очень унизительно, когда тебя хватает за шкирку и вертит тобой капризное, категоричное, безрассудное, всемогущее, невидимое Провидение, все же, когда мужчина проявляет такую доброту, щедрость и заботу, какую Вы до сих пор проявляли ко мне, я полагаю, у него есть право быть капризным, категоричным, безрассудным, всемогущим, невидимым Провидением, если он того пожелает, поэтому я прощаю Вас и буду вновь веселиться. Но мне все еще не по душе получать письма от Салли о том, как они чудесно проводят время в лагере!

Как бы то ни было, умолчим об этом и начнем сначала.

Я очень много пишу нынешним летом; четыре коротких рассказа закончены и отправлены в четыре различных издания. Так что, как видите, я пытаюсь быть писателем. В углу на чердаке, где в дождливые дни играл мастер Джерви, я устроила себе рабочий кабинет. Это прохладный, продуваемый сквозняками угол, с двумя слуховыми окнами, за которыми растет клен, в дупле которого живет семья рыжих белок.

Через несколько дней я напишу хорошее письмо и расскажу все новости с фермы.

Нам нужен дождь.

Всегда Ваша,

Джуди

10 августа

Мистер Длинноногий Дядюшка,

СЭР: я пишу Вам, сидя на иве, на втором ярусе соединения двух ветвей, поблизости от пруда на пастбище. Подо мной квакают лягушки, над головой поет цикада, а по стволу взад-вперед снуют два маленьких поползня. Я сижу здесь уже час; это очень удобная ветка, особенно после того, как я застелила ее двумя диванными подушками. Я пришла сюда с ручкой и блокнотом в надежде написать бессмертный рассказ, но вместо этого отвратительно провожу время со своей героиней – я НЕ МОГУ заставить ее вести себя, как мне бы того хотелось; поэтому, бросив ее на мгновение, я пишу Вам. (Хотя от этого не легче, поскольку я и Вас не могу заставить вести себя так, как мне бы хотелось.)

Если Вы находитесь в этом жутком Нью-Йорке, то мне хотелось бы прислать Вам немного восхитительного, ветреного, солнечного вида. После недели дождей деревня выглядит, как рай.

Кстати о рае, Вы помните мистера Келлога, о котором я Вам рассказывала прошлым летом – священника из маленькой белой церкви в Корнерс? Так вот, бедный старичок скончался прошлой зимой от пневмонии. Я раз шесть ходила слушать его проповеди и очень неплохо освоила его теологию. Он до самого конца придерживался того же, с чего начинал. Мне кажется, человека, который в течение сорока семи лет думает об одном и том же, не меняя ни одной мысли, следует, как диковину, держать в застекленном шкафчике. Я надеюсь, он получает удовольствие от своей арфы и золотой короны; он был совершенно уверен, что найдет их! На его место пришел новый молодой человек с большим самомнением. Конгрегация пребывает в некотором колебании, в особенности, фракция, возглавляемая дьяконом Каммингсом. Похоже, в церкви готовился произойти ужасный раскол. Нам нет дела до религиозных нововведений в этих краях.

Пока всю неделю шел дождь, я сидела на чердаке и много читала – в основном, Стивенсона. Его персона намного интересней любого из персонажей его книг; осмелюсь сказать, что он сам сделал из себя героя, который бы великолепно смотрелся в печатном виде. С его стороны было совершенно очаровательно потратить все десять тысяч долларов, оставленные ему отцом, на покупку яхты, и отправиться в морское путешествие к Южным морям, не правда ли? Он жил согласно своему авантюрному вероисповеданию. Если бы мой отец оставил мне десять тысяч долларов, я бы тоже так поступила. Мысль о Вайлиме приводит меня в крайнее возбуждение. Я хочу увидеть тропики. Я хочу увидеть весь мир. Я намерена стать великой писательницей, художницей, актрисой или драматургом, или из меня выйдет еще какая-нибудь великая личность. У меня сумасшедшая жажда странствий; один вид географической карты вызывает во мне желание надеть шляпу, взять зонт и отправиться в путь. «И прежде чем умру, я увижу пальмы и храмы Юга».

Четверг вечером, в сумерках,

сидя на пороге.

Очень трудно собрать новости для этого письма! Джуди в последнее время так философски настроена, что ей хочется беседовать о мире в целом, вместо того чтобы распространяться о банальных подробностях повседневной жизни. Но, если Вы ДОЛЖНЫ получать новости, вот они:

Наши девять поросят в прошлый вторник перешли ручей вброд и сбежали, вернулись только восемь. Мы никого не хотим обвинять огульно, но подозреваем, что у вдовы Дауд появилось одним поросенком больше.

Мистер Уивер выкрасил свой сарай и два силосных хранилища в яркий тыквенно-желтый цвет – весьма уродливый – но он говорит, что цвет стойкий.

К Бруэрам на этой неделе прибыли гости: сестра миссис Бруэр и две племянницы из Огайо.

Одна из наших род-айлендских пеструшек высидела всего трех цыплят из пятнадцати яиц. Мы не понимаем, в чем дело. На мой взгляд, род-айлендские пеструшки относятся к весьма низкоразвитой породе. Я предпочитаю желто-коричневых орпингтонов.

Новый клерк с почты в Боннириг Фо Корнерс успел до последней капли выпить весь запас лечебной имбирной настойки – по семь долларов бутылка – прежде, чем его вывели на чистую воду.

У старого Айры Хэтча ревматизм, и он не может больше работать; когда он зарабатывал хорошие деньги, то никогда не откладывал впрок, и вот теперь ему приходится жить на пособие по безработице.

В ближайшую субботу вечером в здании школы состоится вечеринка с мороженым. Приходите и приводите свои семьи.

Я купила себе на почте новую шляпку за двадцать пять центов. Это мой последний портрет: я иду сгребать сено.

……………………………………………….

Уже совсем стемнело, но, все равно, новостей больше нет.

Спокойной ночи,

Джуди

Пятница

Доброе утро! У меня появились новости! Что бы Вы думали? Вы ни за что, ни за что, ни за что не догадаетесь, кто приезжает в «Кудрявую Иву». Миссис Семпл получила письмо от мистера Пендлтона. Он едет на машине через Беркшир, устал и хочет отдохнуть на живописной, тихой ферме; если он приползет к ее порогу однажды вечером, найдется ли для него свободная комната? Может, он останется на неделю, или на две, или на три; он поймет, насколько здесь спокойно, когда приедет сюда.

Мы все здорово трепещем! Во всем доме идет уборка, все занавеси отправлены в стирку. Я еду сегодня утром в Корнерс, чтобы купить новый линолеум, который будет постелен перед входной дверью, и две банки коричневой краски для холла и черной лестницы. Миссис Дауд пригласили на завтра мыть окна (в виду острой необходимости мы временно отказываемся от подозрений относительно поросенка). Судя по нашей деятельности, Вы можете подумать, что до сих пор дом не был безукоризненно чист; но, уверяю Вас, это не так! Каковы бы ни были недостатки миссис Семпл, она настоящая ЭКОНОМКА.

Но как это все по-мужски, не так ли, Дядюшка? Он не оставляет ни отдаленного намека на то, приземлится ли он на ее пороге сегодня либо через две недели. Мы будем ощущать постоянную нехватку дыхания до самого его приезда, и если он не поторопится, придется заново затевать уборку.

Внизу ждет Амасай и его тележка с Гровером. Я поеду одна, но если бы Вы видели старину Грова, Вы бы не беспокоились за мою безопасность.

Положив руку на сердце, прощаюсь с Вами.

Джуди

PS. Прекрасная концовка, не так ли? Я позаимствовала ее из писем Стивенсона.

Суббота

И снова доброе утро! Я не ЗАПЕЧАТАЛА это письмо вчера до прихода почтальона, поэтому припишу еще что-нибудь. Почту у нас разносят раз в день, в двенадцать часов. Деревенская доставка почты – благословение для фермеров! Наш почтальон не только разносит письма, но и ездит по нашим поручениям в город, зарабатывая по пять центов с каждого поручения. Вчера он купил мне шнурки, баночку кольдкрема (у меня на носу сгорела вся кожа, пока я не купила новую шляпку), голубой виндзорский галстук и бутылочку с ваксой, – все за десять центов. Эта необычная сделка состоялась ввиду объемности моего заказа.

Помимо прочего, он рассказывает нам о том, что творится в Большом Мире. Несколько человек на его маршруте выписывают ежедневную прессу, он читает ее, пока идет неспешной трусцой, и повторяет новости тем, кто газет не выписывает. Так что в случае, если между Соединенными Штатами и Японией разразится война, или будет убит президент, или мистер Рокфеллер завещает миллион долларов приюту Джона Грайера, Вам не нужно беспокоиться о том, чтобы написать мне; я все равно об этом узнаю.

По-прежнему не видать мастера Джерви. Но видели бы Вы, как сверкает чистотой наш дом, и с какой опаской мы вытираем ноги перед тем, как перешагнуть через порог!

Я надеюсь, что он вскоре приедет; мне до смерти хочется с кем-нибудь поговорить. По правде сказать, миссис Семпл становится довольно нудной. Она не позволяет чьим-либо суждениям прерывать непринужденный поток своей речи. Я замечаю у живущих здесь людей одну забавную черту. Их мир сосредоточился на этой самой вершине холма. Они ни капельки не универсальны, если Вы понимаете, что я имею в виду. Здесь точно как в приюте Джона Грайера. Там наши представления были ограничены четырьмя сторонами железного забора, только меня это не слишком волновало, так как я была моложе и крутилась, словно белка в колесе. К тому времени, как я заправляла все постели, умывала лица моим детям, шла в школу, возвращалась домой, снова умывала им лица, штопала их носки, чинила штаны Фредди Перкинса (он рвал их каждый божий день) и между этими занятиями учила уроки, я была готова ложиться на боковую и не замечала ни малейшего отсутствия социальных контактов. Но после двух лет в разговорном колледже мне ужасно не хватает этих самых контактов; и я буду рада видеть кого-то, кто разговаривает со мной на одном языке.

Очень надеюсь, Дядюшка, что на этом у меня все. В данный момент у меня больше ничего не происходит, – постараюсь в следующий раз написать более длинное письмо.

Навеки Ваша,

Джуди

PS. Салат-латук совсем не уродился в этом году. Он слишком рано высох.

25 августа

Итак, Дядюшка, мастер Джерви приехал. И мы так чудесно проводим время! По крайней мере, я, и, по-моему, он тоже – он здесь уже десять дней и не выказывает признаков того, что хочет покинуть нас. То, как миссис Семпл балует этого мужчину, просто возмутительно. Если она так же потворствовала ему, когда он был ребенком, я не понимаю, как он так удачно выкрутился.

Мы с ним едим за маленьким столиком на боковой веранде, иногда под деревьями, либо – когда идет дождь или холодно – в лучшей гостиной. Он просто выбирает место, в котором собирается принимать трапезу, и Кэрри ковыляет за ним следом вместе со столиком. А потом, если это доставляет ей массу неудобств и приходится довольно далеко таскать тарелки, она находит доллар под сахарницей.

Он принадлежит к чрезвычайно общительному типу мужчин, хотя при случайной с ним встрече Вы бы в это не поверили; на первый взгляд он выглядит, как истинный Пендлтон, однако ни в коей мере не является таковым. Он настолько простой, естественный и милый, насколько это возможно, – кажется, это забавный способ описывать мужчину, но это правда. Он исключительно любезен с местными фермерами; он знакомится с ними в этакой манере, как «мужчина с мужчиной», что немедля обезоруживает их. Вначале они были очень подозрительны. Они не обращали внимания на его одежду! А я замечу, что у него довольно удивительная одежда. Он носит бриджи, складчатые жилеты, белые фланелевые брюки и одежду для верховой езды с брюками-галифе. Всякий раз, как он спускается в очередном своем наряде, миссис Семпл, светясь от гордости, обходит его кругом, осматривает со всех сторон и советует внимательно смотреть, куда он садится; она так боится, что к нему пристанет немного пыли. Это страшно надоедает ему. Он постоянно твердит ей:

«Беги, Лиззи, занимайся своей работой. Ты не можешь больше мной командовать. Я уже вырос».

Ужасно забавно представлять, как этот замечательный, взрослый, длинноногий мужчина (у него почти такие же длинные ноги, как у Вас, Дядюшка) когда-то сидел в подоле у миссис Семпл, которая умывала ему лицо. При виде ее подола становится еще забавнее! Теперь у нее два подола и три подбородка. Но он говорит, что некогда она была стройной, гибкой и проворной и могла бегать быстрее него.

У нас так много приключений! Мы прошли целые мили, исследуя деревенскую округу, и я научилась рыбачить с помощью маленьких забавных наживок из перьев. А еще – стрелять из ружья и револьвера. Также ездить верхом на лошади, – в старине Грове сохранилось поразительное количество жизненных сил. В течение трех дней мы кормили его овсом, и однажды он шарахнулся от теленка прочь и почти во всю прыть умчал меня на себе.

Среда

В понедельник после обеда мы поднимались на Небесный Холм. Это гора, расположенная поблизости; возможно, не слишком высокая – без снега на макушке – но пока ты взбираешься на вершину, у тебя порядком перехватывает дыхание. Нижние склоны покрыты лесом, а наверху – лишь нагромождение камней да вересковая пустошь. Мы остались до заката, сложили костер и приготовили ужин.

Готовил мастер Джерви; он сказал, что умеет это делать лучше меня, и это правда, поскольку он приобщился к жизни в кемпинге. Потом мы спустились вниз при свете луны, а когда достигли лесной тропы, где было темно, освещали себе путь электрическим фонариком, который он достал из кармана. Было так весело! Всю дорогу он смеялся, шутил и рассказывал интересные вещи. Он прочитал все прочитанные мною книги и еще множество других. Поразительно, как много всего он знает.

В это утро мы пустились в долгий, утомительный поход и были застигнуты грозой. Наша одежда вымокла прежде, чем мы добрались домой, но наш дух это нисколько не ослабило. Видели бы Вы лицо миссис Семпл, когда мы, стекая в три ручья, вошли в ее кухню.

«О, мастер Джерви… мисс Джуди! Вы насквозь промокли. Господи! Боже мой! Что мне делать? Это красивое новое пальто совершенно испорчено».

Она была ужасно комична; можно подумать, что мы – двое десятилетних детей, а она – растерянная мамаша. В какой-то момент мне показалось, что нам не дадут варенья к чаю.

Суббота

«Я начал это письмо много лет назад, но у меня не нашлось ни единой секунды, чтобы его закончить».

Как хорошо сказал Стивенсон, верно?

«На свете так много всяких вещей,

Уверен, мы все счастливее королей».

Знаете, это правда. Мир полон счастья, он изобилует дорогами, по которым следует пройти, если только жаждешь выбрать те, что попадаются на твоем пути. Весь секрет заключается в том, чтобы проявлять СГОВОРЧИВОСТЬ. В деревне, в частности, так много увлекательных вещей. Я могу пройтись по чьей угодно земле, посмотреть на чей угодно пейзаж, поплескаться в чьем угодно ручье, – и получить удовольствие не меньше, чем если бы это была моя собственная земля; и никаких налогов платить не надо!

Сейчас воскресный вечер, около одиннадцати часов, и мне полагается лечь спать пораньше, но за обедом я выпила черный кофе, поэтому не видать мне раннего сна!

Утром миссис Семпл весьма непреклонным тоном сказала мистеру Пендлтону:

«Нам придется выехать в десять пятнадцать, чтобы прибыть в церковь к одиннадцати».

«Прекрасно, Лиззи, – отвечал мастер Джерви, – приготовь экипаж и, если я буду не одет, поезжай без промедления».

«Мы подождем», – сказала она.

«Как тебе будет угодно, – сказал он, – только не давай лошадям застаиваться».

Потом, пока она одевалась, он велел Кэрри положить в пакет завтрак и сказал, чтобы я втиснулась в свою походную одежду; и мы выскользнули через черный ход, отправившись на рыбалку.

Это причинило семейству ужасные хлопоты, поскольку в «Кудрявой Иве» по воскресеньям садятся обедать в два часа дня. А он заказал обед на семь вечера – он заказывает еду, когда пожелает; возможно, Вы решили, что речь идет о ресторане, поэтому Кэрри и Амасай не поехали. Но он сказал, что все складывается к лучшему, так как для них неприлично ехать без компаньонки; и, к тому же, он хочет сам править лошадьми, чтобы прокатиться со мной. Вам приходилось когда-нибудь слышать нечто столь забавное?

А бедняжка миссис Семпл верит, что люди, которые по воскресеньям ходят на рыбалку, потом попадают в адское пекло! Ее невыносимо беспокоит мысль о том, что она плохо учила его, когда он был маленьким и беспомощным, и у нее была такая возможность. А, кроме того, она хотела продемонстрировать его пастве.

Как бы ни было, рыбалка состоялась (он словил четыре рыбешки) и мы приготовили их на завтрак на костре. Рыбешки постоянно срывались с сучковатых палочек и падали в костер, поэтому имели легкий привкус золы, но мы их съели. Мы добрались до дома в четыре, поехали кататься в пять, в семь часов пообедали, в десять меня отправили спать, и вот я сижу и пишу Вам.

И все-таки, я начинаю клевать носом.

Спокойной ночи.

Это рисунок рыбки, которую поймала я.

……………………………………….

Эй, на корабле, Длинноногий Капитан!

Стоп! Заводи швартовы на кнехт! Йо-хо-хо и бутылка рома. Догадайтесь, что я сейчас читаю? Наши разговоры за прошедшие два дня сводились к морской навигации и пиратам. «Остров сокровищ» такая интересная книга, правда? Вы читали ее или, когда Вы были мальчиком, она еще не была написана? Стивенсон получил всего тридцать фунтов за права на ее серийное издание, – я не думаю, что стоит быть великим писателем. Возможно, я стану школьной учительницей.

Простите за то, что мои письма изобилуют Стивенсоном; мой ум в настоящий момент занят исключительно им. Он составляет библиотеку «Кудрявой Ивы».

Я пишу это письмо уже две недели и полагаю, что оно достаточно длинное. Не вздумайте говорить, Дядюшка, что я не привожу подробностей. Мне бы хотелось, чтобы и Вы были здесь; мы очень весело отдыхали бы все вместе. Я хочу, чтобы мои друзья, какими бы разными они ни были, познакомились друг с другом. Я хотела спросить мистера Пендлтона, не знаком ли он с Вами по Нью-Йорку – мне показалось, что он мог бы Вас знать; должно быть, вы вращаетесь в одних и тех же высокопоставленных социальных кругах, и вы оба интересуетесь реформами и тому подобным – но я не смогла, поскольку не знаю Вашего настоящего имени.

Я не ведаю ничего глупее, чем не знать, как Вас зовут. Миссис Липпет предупреждала меня, что Вы эксцентричны. Я тоже так считаю!

С любовью,

Джуди

PS. Перечитав письмо, я нахожу, что оно не целиком отводится Стивенсону. Одна-две косвенные ссылки касаются мастера Джерви.

10 сентября

Дорогой Дядюшка,

Он уехал, и мы по нему скучаем! Когда привыкаешь к людям, местам или образу жизни, а потом их у тебя безжалостно отбирают, остается невыносимое, гложущее ощущение пустоты. По-моему, разговоры миссис Семпл напоминают неприправленную пищу.

Колледж открывается через две недели, и я с радостью вновь окунусь в работу. И все-таки я довольно плодотворно поработала этим летом – шесть рассказов и семь стихотворений. Те, что я отправила в журналы, вернулись обратно с весьма учтивой расторопностью. Но я не против. Это хорошая практика. Мастер Джерви прочел их – он принес почту, так что я не могла утаить их от него – и сказал, что они ОТВРАТИТЕЛЬНЫ. Они показали, что у меня нет ни малейшего понятия о том, что я рассказываю. (Мастер Джерви не дает вежливости заслонять правду). Но о последнем написанном мной рассказе – простом, маленьком скетче, действие которого происходит в колледже – он выразился, как о неплохом; и отпечатал его на машинке, а я отправила его в журнал. Они держат его две недели, возможно, переваривают.

Видели бы Вы небо! Все вокруг озаряет весьма необычный оранжевый свет. У нас будет гроза.

Она только что разразилась непомерно огромными каплями и грохочущими ставнями. Мне пришлось бежать, чтобы закрыть окна, в то время как Кэрри удрала на чердак, захватив полную охапку посуды для молока, чтобы расставить ее там, где протекает крыша; а потом, когда я только-только снова взялась за перо, я вспомнила, что забыла подушку, коврик, шляпу и стихи Мэтью Арнольда под деревом в оранжерее, поэтому я со всех ног ринулась принести их, уже изрядно промокшие. Красная краска с обложки стихотворений просочилась на страницы: в будущем берег Дувра будет омываться розовыми волнами.

Гроза в деревне – дело весьма обременительное. Всегда приходится думать о многочисленных предметах, которые остаются на улице и могут быть испорчены.

Четверг

Дядюшка! Дядюшка! Как Вам нравится? Почтальон только что принес два письма.

Первое: мой рассказ принят. $50.

ALORS![33] Я стала ПИСАТЕЛЕМ.

Второе: письмо от секретаря колледжа. Я должна получить стипендию за два года, которая покроет пансион и обучение. Она была учреждена за «выдающиеся успехи по английскому языку и блестящие результаты по другим предметам в целом». И я ее выиграла! Я претендовала на ее получение перед отъездом, но не могла предположить, что получу ее, учитывая плохие результаты по математике и латыни за первый курс. Но, похоже, я наверстала упущенное. Я несказанно рада, Дядюшка, потому что теперь я не буду для Вас такой обузой. Все, что мне понадобится, это ежемесячное пособие, и, возможно, я заработаю его писательством, преподаванием или еще чем-нибудь.

Я ЖАЖДУ вернуться и начать работать.

Всегда Ваша,

Джеруша Эббот,Автор рассказа «Когда второкурсницы победили», продаваемого на всех новостных стендах, по цене десять центов.

26 сентября

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Я вернулась в колледж в качестве студентки, выдержавшей экзамен с отличием и перешедшей на следующий курс. Наш рабочий кабинет в этом году лучше прошлогодних: выходит двумя огромными окнами на юг и ох, как чудесно обставлен. Джулия, обладая неограниченным пособием, прибыла на два дня раньше, и ее охватила лихорадка заселения.

У нас появились новые обои, коврики с восточными мотивами и стулья красного дерева – не окрашенные в красно-коричневый цвет, что вполне нас удовлетворяло в прошлом году, а настоящие. Смотрится очень изысканно, но я чувствую себя не в своей тарелке; я постоянно нервничаю из боязни посадить куда-нибудь не туда чернильную кляксу.

И еще, Дядюшка, меня ожидало письмо от Вас, то есть, простите великодушно, от Вашего секретаря.

Приведите, пожалуйста, какую-нибудь понятную причину того, почему мне следует отказаться от этой стипендии. Я абсолютно не понимаю Ваших возражений. Но, как бы то ни было, возражения ни в коей мере Вам не помогут, поскольку я ее уже приняла и менять свое решение не собираюсь! Звучит несколько дерзко, хоть я того и не желаю.

Полагаю, что, еще тогда, когда Вы вознамерились дать мне образование, Вы поняли, что хотите закончить работу, и установили в конце определенный срок в виде диплома.

Но взгляните на это на секунду с моей точки зрения. Своим образованием я буду обязана Вам так же, как если бы Вы полностью оплатили его, только я не буду в столь неоплатном долгу перед Вами. Я знаю, что Вы не хотите, чтобы я возвращала деньги, и тем не менее я захочу это сделать по мере своих возможностей; и стипендия намного облегчает эту задачу. Я рассчитывала провести остаток своей жизни, расплачиваясь с долгами, а теперь мне придется затратить на это лишь половину оставшихся мне дней.

Я надеюсь, что Вы поймете мою позицию и не станете сердиться. Пособие я по-прежнему буду принимать с огромной благодарностью. Необходимо, чтобы денежное содержание было достойно Джулии и ее мебели! Ах, лучше бы в ней воспитали вкусы попроще, или пусть бы она не была моей соседкой по комнате.

Это не вполне письмо, – собиралась-то я написать много – просто в данный момент я подшиваю четыре шторы и три портьеры для окон (я рада, что Вы не видите длину стежков), а также натираю зубным порошком медный настольный телефон (весьма напряженная работа); с помощью маникюрных ножниц освобождаю картину от шнура, которым она перевязана, распаковываю четыре ящика с книгами, разбираю два полных чемодана вещей (кажется невероятным, что Джеруше Эббот принадлежат два чемодана, полные вещей, однако это так!) и между делом здороваюсь с пятьюдесятью милыми подругами.

Первый учебный день – радостное событие!

Спокойной ночи, дорогой Дядюшка, и пусть Вас не раздражает, что Ваша цыпочка хочет сама о себе позаботиться. Она превращается в невероятно энергичную маленькую курочку, которая весьма решительно кудахчет и имеет множество красивых перышек (и все это благодаря Вам).

С любовью,

Джуди

30 сентября

Дорогой Дядюшка,

Вы продолжаете занудствовать по поводу этой стипендии? Мне не доводилось знать более одержимого, упрямого, неразумного, настырного, с бульдожьей хваткой, не приемлющего ничьей точки зрения человека, чем Вы.

Вы предпочитаете, чтобы я не принимала покровительство незнакомых людей.

Незнакомых! Господи, помилуй, а Вы-то кто?

Разве я знаю кого-нибудь меньше, чем Вас? Я бы не узнала Вас, если бы столкнулась с Вами на улице. Так вот, знаете ли, будь Вы здравомыслящим, чутким человеком, который шлет своей маленькой Джуди отечески-ободрительные письма и иногда приезжает, чтобы погладить ее по голове и сказать, что рады тому, что она такая хорошая девочка, тогда, быть может, она не попирала бы Ваши почтенные седины, а подчинялась Вашей малейшей прихоти, как почтительная дочь, каковой ей должно быть.

Воистину незнакомцы! Вы обитаете в стеклянном доме, мистер Смит.

И, кроме того, это не покровительство, а что-то вроде награды, – я заслужила ее тяжелым трудом. Если бы никто не показал хороших результатов по английскому, комитет не присудил бы стипендию; бывают годы, когда никого не награждают. Помимо всего прочего… но что толку спорить с мужчиной? Вы, мистер Смит, принадлежите к полу, напрочь лишенному логики. Существует только два способа убедить мужчину: надо либо терпеливо уговаривать, либо противоречить. Мне претит уговаривать мужчин, чтобы добиться желаемого. Следовательно, я должна стоять на своем.

Сэр, я не стану отказываться от стипендии; а если Вы будете продолжать суетиться, я откажусь также и от ежемесячного пособия и доведу себя до крайнего нервного истощения, занимаясь с глупыми первогодками.

Это мой ультиматум!

А знаете что, у меня появилась мысль. Раз уж Вы боитесь, что, согласившись на эту стипендию, я лишаю кого-то другого возможности учиться, я знаю выход. Вы можете использовать деньги, которые могли бы затратить на меня, на обучение какой-нибудь маленькой девочки из приюта Джона Грайера. Прекрасная идея, а? Только, Дядюшка, ОБУЧАЙТЕ новую девочку, сколько Вам будет угодно, но, прошу Вас, не ЛЮБИТЕ ее больше, чем меня.

Я надеюсь, что Вашего секретаря не заденет то, что я почти не обращаю внимания на предложения, изложенные в его письме, но если и заденет, то я ничего с этим не могу поделать. Он испорченный ребенок, Дядюшка. До сих пор я малодушно поддавалась его причудам, но на сей раз я буду ТВЕРДА.

Ваша,

Окончательно, бесповоротно и на веки вечные

Принявшая решение,

Джеруша Эббот

9 ноября

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Сегодня я собралась в город, чтобы купить бутылочку крема для обуви, несколько воротничков, ткань на новую блузку, баночку фиалкового крема и кусок кастильского мыла, и все это очень срочно, – я бы и дня без них не прожила; а когда я попыталась заплатить за проезд в трамвае, поняла, что забыла свой кошелек в кармане другого пальто. Поэтому мне пришлось ехать другим трамваем, и я опоздала в гимнастический зал.

Ужасно иметь плохую память и два пальто!

Джулия Пендлтон пригласила меня погостить у нее на рождество. Вы сражены, мистер Смит? Представьте себе Джерушу Эббот из приюта Джона Грайера сидящей за одним столом с сильными мира сего. Не знаю, зачем я понадобилась Джулии, в последнее время она, похоже, привязалась ко мне. Сказать по правде, я бы предпочла поехать к Салли, но Джулия пригласила меня первая, так что, если я и поеду куда-то, то скорее в Нью-Йорк, нежели в Вустер. Перспектива познакомиться со ВСЕМИ Пендлтонами ВМЕСТЕ внушает мне благоговейный страх, и потом, мне нужно купить множество новых вещей, поэтому, милый Дядюшка, если Вы напишете, что предпочитаете, чтобы я тихо оставалась в колледже, я приму Ваши пожелания со свойственной мне очаровательной покорностью.

Я увлеклась на досуге «Жизнью и записками Томаса Хаксли», симпатичной, легкой книжкой, которую можно читать между делом. Вы знаете, кто такой археоптерикс? Это птица. А стереогнатус? Я сама не уверена, но, кажется, это промежуточное звено, как то птица с зубами или ящерица с крыльями. Нет, не то; я только что заглянула в книгу. Это мезозойское млекопитающее.

В этом году я выбрала экономику – предмет, проливающий свет на очень многие вещи. Когда я ее пройду, то намереваюсь приступить к благотворительности и реформам и тогда, мистер Попечитель, я буду знать, как следует управлять сиротским приютом. Вам не кажется, что из меня получился бы превосходный избиратель, если бы я обладала правом голоса? На прошлой неделе мне исполнился двадцать один год. Ужасно расточительно для страны впустую пожертвовать такой честной, образованной, сознательной, умной гражданкой, каковой я могла бы быть.

Навеки Ваша,

Джуди

7 декабря

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Спасибо, что разрешили навестить Джулию: Ваше молчание я принимаю за согласие.

В настоящее время мы пребываем в вихре светских развлечений! На прошлой неделе состоялся Бал учредителей, и впервые любая из нас могла на него пойти ввиду того, что допускаются только старшекурсницы.

Я пригласила Джимми Мак-Брайда, Салли пригласила его однокашника из Принстона, гостившего у них прошлым летом в лагере, ужасно симпатичного малого с рыжими волосами, а Джулия пригласила мужчину из Нью-Йорка, не слишком интересного, но с безупречным положением в обществе. Он связан с привилегированной частной средней школой для мальчиков в Чичестере. Возможно, для Вас это что-то означает? Мне же это ни о чем не говорит.

Тем не менее, в пятницу, как раз к чаю, наши гости собрались в коридоре, ведущем к апартаментам старшекурсниц, после чего помчались в отель обедать. Отель был так переполнен, что, как они выразились, они спали в ряд на бильярдных столах. Джимми Мак-Брайд говорит, что когда его в следующий раз пригласят в этот колледж на светское мероприятие, он захватит с собой адирондакскую палатку и разобьет ее на территории кампуса.

В семь тридцать они вернулись, чтобы принять участие в устроенном ректором приеме и танцах. Наши обязанности начались рано! У нас имелись заранее заготовленные карточки мужчин, и после каждого танца мы клали их в стопки возле буквы, с которой начиналась их фамилия, так, чтобы их легко могли обнаружить следующие партнерши. Джимми Мак-Брайд, например, терпеливо ожидал под буквой «М», пока его не вызовут. (То бишь, он должен был терпеливо дожидаться, однако болтался туда-сюда, перемешиваясь с «Р», «С» и всякими другими буквами). Мне он показался весьма трудным гостем; он был мрачен, потому что танцевал со мной всего три танца. Он сказал, что робеет танцевать с незнакомыми девушками!

На следующее утро у нас был песенный концерт в клубе, и кто бы Вы думали, написал забавную новую песенку для этого случая? Совершенно верно. Она самая. О, уверяю Вас, Дядюшка, Ваш маленький найденыш становится довольно знаменитой личностью!

В любом случае, наши беззаботные два дня прошли в неимоверном веселье, и, думаю, мужчинам очень понравилось. Некоторые поначалу были приведены в изрядное смятение оттого, что им придется встретиться лицом к лицу с тысячей девушек; но они очень быстро адаптировались. Оба наших принстонских приятеля чудесно провели время – во всяком случае, они вежливо это сказали и пригласили нас к себе на бал будущей весной. Мы согласились, так что, милый Дядюшка, прошу Вас не противиться.

У Джулии, у Салли и у меня новые платья. Хотите, чтобы я Вам о них поведала? Платье Джулии было из кремового атласа с золотой вышивкой, и она приколола пурпурные орхидеи. Эта СКАЗКА прибыла из Парижа и стоила миллион долларов.

Платье Салли, украшенное персидской вышивкой, было бледно-голубое и невероятно шло к ее рыжим волосам. Оно не стоило миллион долларов, но было таким же эффектным, как и платье Джулии.

Мое было из бледно-розового крепдешина, отороченное небеленого цвета кружевом и розовым атласом. И я несла темно-красные розы, присланные Дж. Мак-Б. (Салли подсказала ему, какой цвет выбрать). А чтобы быть на равных, мы все втроем надели атласные туфельки, шелковые чулки и шифоновые шарфики.

Должно быть, эти модные детали произвели на Вас глубокое впечатление.

Дядюшка, страшно подумать, какую бесцветную жизнь вынужден вести мужчина, когда осознаешь, что шифон, венецианское кружево, ручная вышивка и ирландское «кроше» для него всего лишь пустые слова. Тогда как женщина – даже если она интересуется детьми, микробами, мужьями, поэзией, прислугой, параллелограммами, садами, Платоном или мостом – всегда и основательно интересуется одеждой.

Весь мир роднит лишь одно прикосновение природы. (Идея не нова. Я почерпнула ее в одной из пьес Шекспира).

Тем не менее, подытоживаю. Хотите, я расскажу Вам тайну, которую недавно открыла? И Вы обещаете не считать меня тщеславной? Тогда слушайте:

Я хорошенькая.

Честное слово. Было бы ужасно глупо не знать этого, когда в комнате висит три зеркала.

Друг

PS. Это одно из тех зловредных анонимных писем, про которые читаешь в романах.

20 декабря

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

У меня есть всего мгновение, так как я должна сходить на два урока, собрать дорожный сундук и чемодан и успеть на четырехчасовой поезд, но я не могу уехать, не послав Вам ни слова о том, как я ценю мои рождественские подарки.

Я обожаю меха, и ожерелье, и шарф «либерти», и перчатки, и платочки, и книги, и сумочку, но более всего я обожаю Вас! Но, Дядюшка, Вам не следует так меня баловать. Я всего лишь человек и, к тому же, девушка. Как я могу сосредоточиться на усердном карьерном росте, если Вы отвлекаете меня столь мирскими фривольностями?

У меня появились стойкие подозрения относительно того, кто был тем попечителем, который поставлял в приют Джона Грайера рождественскую елку и воскресное мороженое. Он скрывал свое имя, но я узнала его по трудам его! Вы заслуживаете счастья за все свои хорошие дела.

До свидания и очень веселого рождества.

Всегда Ваша,

Джуди

PS. Посылаю Вам, также, небольшой сувенир на память. Как Вы полагаете, она понравилась бы Вам, если б Вы с ней познакомились?

11 января

Дядюшка, я собиралась написать Вам из города, но Нью-Йорк – всепоглощающее место.

Я провела интересное и полезное для себя время, но я рада, что не принадлежу к подобной семье! Уж лучше пусть за моим происхождением стоит приют Джона Грайера. Каковы бы ни были недостатки моего воспитания, там, по крайней мере, не было никакого притворства. Теперь я знаю, что имеют в виду люди, когда говорят, что находятся под гнетом ВЕЩЕЙ. Материальная атмосфера этого дома разрушительна; я ни разу не вздохнула полной грудью, пока не села на обратный поезд-экспресс. Вся мебель у них резная, обитая тканью и очень изысканная; люди, которых я там встречала, красиво одеты, говорят вполголоса и хорошо воспитаны, но, правда, Дядюшка, с тех пор, как мы приехали и до самого отъезда я ни разу не слышала ни слова живой речи. Не думаю, что фантазия хоть раз переступала порог этого дома.

Миссис Пендлтон думает исключительно о драгоценностях, портнихах и светских развлечениях. Она и в самом деле другого сорта мать, чем миссис Мак-Брайд! Если я когда-нибудь выйду замуж и у меня будет семья, я устрою в ней все в точности, как в семье Мак-Брайд, по мере своих сил. Ни за какие сокровища мира я не позволила бы ни одному из моих детей превратиться в Пендлтонов. Может быть, критиковать людей, у которых гостишь, не вежливо? Если так, прошу меня извинить. Это строго конфиденциально, между Вами и мной.

Мастера Джерви я видела всего один раз, когда он заскочил к чаю, и у меня не было возможности поговорить с ним наедине. Это очень досадно после того, как мы мило провели время прошлым летом. Мне кажется, он не слишком беспокоится о своих родственниках, и я уверена, что они не слишком беспокоятся о нем! Мать Джулии говорит, что он неуравновешенный. Он социалист, только, слава богу, не носит длинные волосы и красные галстуки. Она не может понять, откуда он набрался своих странных идей, – многие поколения семьи принадлежат к англиканской церкви. Он впустую выбрасывает деньги на любую безумную реформу, вместо того, чтобы тратить их на такие целесообразные вещи, как яхты, автомобили и пони для игры в поло. Но при этом он покупает и конфеты! Он прислал Джулии и мне по коробке конфет к рождеству.

Знаете, я думаю, что тоже стану социалисткой. Вы ведь не против, да, Дядюшка? Они полностью отличаются от анархистов и не взрывают людей. Возможно, я и есть социалистка по праву: я принадлежу к пролетариату. Я пока не определилась, какой именно социалисткой буду. За воскресенье я изучу этот вопрос и объявлю свои принципы в своем следующем письме.

Я видела множество театров, отелей и красивых домов. В моей голове сплошная каша из оникса, позолоты, мозаичных полов и пальм. Дыхание мое все еще не восстановилось, но я рада вернуться в колледж и к своим книгам – верю, что я настоящая студентка; эту атмосферу академического спокойствия я нахожу более бодрящей, нежели Нью-Йорк. В колледже ведешь весьма удовлетворительный образ жизни; книги, учеба и регулярные занятия держат на плаву умственно, затем, если мозг устает, существуют гимнастический зал, атлетические упражнения на открытом воздухе и постоянное изобилие близких по духу друзей, которые думают о том же, о чем и ты. Весь вечер мы только и делали, что говорили, говорили и говорили, и разошлись спать в очень приподнятом настроении, так, будто мы навсегда разрешили какие-то насущные мировые проблемы. А в заполнении пробелов всегда так много бессмыслицы – просто дурацких шуток о незначительных вещах, которые отнюдь не доставляют удовольствие. Мы весьма ценим наши собственные остроты!

Больше всего на свете ценится не великое, большое удовольствие, а то, что это огромное удовольствие можно получать из мелких радостей; Дядюшка, я открыла истинный секрет счастья, который состоит в том, чтобы жить в настоящем. Не сокрушаться вечно по прошлому или предвкушать будущее, но извлекать как можно больше пользы из этого самого мгновения. Это как в фермерском хозяйстве. Можно заниматься экстенсивным либо интенсивным земледелием; ну, так вот, после учебы я собираюсь заняться интенсивным образом жизни. Я буду наслаждаться каждой секундой бытия и, пока я ею наслаждаюсь, я буду ЗНАТЬ, что наслаждаюсь. Большинство людей не живут; они участвуют в гонках. Они пытаются догнать некую цель вдали, за горизонтом, и в пылу погони так выдыхаются и пыхтят, что теряют способность видеть всю красоту и безмятежность ландшафта, через который они проезжают; а потом первое, что они сознают, это то, что они постарели и износились, и уже не имеет никакого значения, достигли они цели или нет. Кстати, я решила присесть и сложить воедино множество мелких счастливых моментов, даже если я никогда не стану Великой Писательницей. Вам не приходилось знавать такого философа, каким становлюсь я?

Всегда Ваша,

Джуди

PS. В этот вечер льет как из ведра. Два щенка и котенок только что приземлились на подоконник.[34]

Дорогой товарищ,

Ура! Я вступила в Фабианское общество.

Это социалисты, которые охотно ждут. Мы не хотим, чтобы социалистическая революция произошла завтра утром; это было бы слишком разрушительно. Мы хотим, чтобы она произошла очень постепенно, в необозримом будущем, когда все мы будем готовы и в состоянии пережить шок.

А пока мы должны готовиться с помощью введения реформ в сфере промышленности, образования и сиротских приютов.

С братской любовью,

Ваша Джуди

Понедельник, 3-ий час

11 февраля

Дорогой Д.Д.,

Не обижайтесь, что написано так мало. Это не письмо, а всего лишь СТРОЧКА, сообщающая, что я напишу письмо довольно скоро, после сдачи экзаменов. Необходимо не просто сдать, а сдать ХОРОШО. Я должна оправдать стипендию.

Ваша, усердно занимающаяся,

Дж. Э.

5 марта

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Ректор Кайлер в этот вечер произнес речь о том, что современное поколение непочтительно и поверхностно. Он говорит, что мы теряем старые идеалы серьезных устремлений и истинной образованности; и, в частности, это ухудшение отразилось на нашем неуважительном отношении к организованной власти. Мы больше не оказываем подобающего уважения старшим.

Я вернулась со службы в весьма мрачном состоянии духа.

Я не слишком фамильярна, Дядюшка? Должна ли я относиться к Вам с большим почетом и отстраненностью? Да, я уверена в этом. Начну сначала.

Уважаемый мистер Смит,

Вас обрадует новость, что я успешно сдала зимнюю сессию и теперь приступаю к работе в новом семестре. Я завязываю с химией – ввиду завершения курса качественного анализа – и начинаю изучать биологию. Я приступаю к этому предмету с некоторым колебанием, поскольку понимаю, что мы будем препарировать червей и лягушек.

На прошлой неделе в церкви прошла чрезвычайно интересная и полезная лекция про останки древних римлян на территории Южной Франции. Мне не приходилось слушать более увлекательного изображения предмета.

Мы читаем «Тинтернское аббатство» Вордсворта в связи с курсом английской литературы. Какая сильная работа, и как она компетентно олицетворяет его концепции пантеизма! Движение романтизма первой половины прошлого века, представленное в творчестве таких поэтов, как Шелли, Байрон, Китс и Вордсворт, гораздо больше импонирует мне, нежели предшествовавший ему классический период. Кстати о поэзии, Вы когда-нибудь читали очаровательную вещицу Теннисона под названием «Локсли холл»?

В последнее время я весьма регулярно посещаю гимнастический зал. Была учреждена система надзора, когда неспособность следовать правилам причиняет большие неудобства. Зал оборудован очень красивым плавательным бассейном из цемента и мрамора, который является даром бывшего выпускника. Моя соседка, мисс Мак-Брайд, отдала мне свой купальный костюм (он сел, поэтому она не может его больше носить), и я почти готова приступить к урокам по плаванию.

Вчера вечером у нас на десерт было вкуснейшее розовое мороженое. Для окрашивания продуктов используются только овощные красители. Колледж категорически против использования анилиновых красителей, как по эстетическим, так и по гигиеническим соображениям.

Погода в последние дни идеальна – яркое солнце и облака перемежались редкими, долгожданными метелями. Мы с моими подругами получали удовольствие от прогулок на уроки и с уроков, особенно с уроков.

Уважаемый мистер Смит, пребывая в уверенности, что это письмо найдет Вас в добром здравии,

Остаюсь,

С самыми сердечными пожеланиями,

Джеруша Эббот

24 апреля

Дорогой Дядюшка,

Снова пришла весна! Видели бы Вы, как чудесно преобразился кампус. Думаю, что Вы могли бы сами приехать и взглянуть на него. В прошлую пятницу снова заезжал мастер Джерви, однако он выбрал не самое подходящее время, поскольку Салли, Джулия и я спешили на поезд. И куда, по-Вашему, мы направлялись? В Принстон, чтобы, с Вашего позволения, сходить на танцы и игру с мячом! Я не спрашивала Вашего разрешения поехать, так как чувствовала, что Ваш секретарь скажет «нет». Но это было совершенной формальностью: в колледже нам предоставили отпуск, и миссис Мак-Брайд сопровождала нас. Мы восхитительно провели время, но подробности придется опустить, – их слишком много и они слишком запутанны.

Суббота

Встали до рассвета! По призыву ночного сторожа мы вшестером сварили кофе в кастрюле с подогревом (столько кофейной гущи Вы еще не видели!), после чего прошли две мили до вершины Холма Одного Дерева, чтобы посмотреть восход солнца. Нам пришлось карабкаться до последнего склона! Солнце нас почти пришибло! И, должно быть, Вам кажется, что, вернувшись к завтраку, мы растеряли свой аппетит!

Боже мой, Дядюшка, видимо, сегодня я пишу в чрезмерно эмоциональном стиле: страница напичкана восклицаниями.

Я собиралась много всего написать про деревья, покрытые почками, про новую гаревую дорожку на стадионе, и про ужасный урок биологии, который предстоит завтра; про новые каноэ на озере, про Кэтрин Прентисс, заболевшую пневмонией, и про ангорского котенка Прекси, который потерялся и прожил в «Фергюссен Холле» две недели, пока горничная о нем не доложила; и про мои три новых платья – белое, розовое и голубое в горошек с удачно подобранной шляпкой – но я очень хочу спать. Я всегда использую это в качестве отговорки, не правда ли? Но колледж для девочек – место бойкое, и мы действительно устаем к концу дня! Особенно, когда день начинается на рассвете.

С любовью,

Джуди

15 мая

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Прилично ли сесть в трамвай и уставиться прямо перед собой, не замечая никого вокруг?

Сегодня в трамвай села очень красивая дама в очень красивом бархатном платье и без малейшего выражения просидела пятнадцать минут, воззрившись на рекламную вывеску подтяжек. По-моему, не вежливо игнорировать окружающих так, будто ты здесь единственная важная персона. Во всяком случае, многое упускаешь из виду. Пока она постигала эту дурацкую вывеску, я изучала весь трамвайный вагон, полный интересных человеческих существ.

Прилагаемая иллюстрация настоящим приводится впервые. Это напоминает паука, повисшего на конце веревки, но это вовсе не паук; этот рисунок демонстрирует, как я учусь плавать в бассейне, в гимнастическом зале.

…………………………………………………………..

Инструктор цепляет трос к кольцу у меня на поясе сзади и пропускает его через шкив на потолке. Система была бы прекрасной, если бы присутствовала абсолютная уверенность в честности инструктора. Я же постоянно боюсь, что она ослабит трос, поэтому одним тревожным глазом я за ней наблюдаю, а другим – плыву, и с таким противоречивым интересом я не делаю тех успехов, которых в противном случае могла бы добиться.

В последнее время погода очень нестабильна. Когда я начинала письмо, шел дождь, а теперь светит солнце. Мы с Салли идем на улицу играть в теннис и, таким образом, освобождаемся от занятий в зале.

Неделей позже

Я должна была давным-давно закончить это письмо, но не сделала этого. Дядюшка, Вас ведь не беспокоит, что я не отличаюсь постоянством? На самом деле, я обожаю писать Вам; это дает мне респектабельное ощущение того, что у меня есть семья. Хотите, я Вам что-то скажу? Вы не единственный мужчина, которому я пишу письма. Есть еще двое! Этой зимой я получала прелестные длинные письма от мастера Джерви (с отпечатанным на машинке адресом на конверте, чтобы Джулия не узнала почерк). Вы слыхали нечто более шокирующее? И примерно каждую неделю приходят весьма неразборчиво написанные послания из Принстона. На каждое из них я отвечаю с деловой расторопностью. Так что, как видите, я не очень отличаюсь от других девушек – я тоже получаю письма.

Я говорила Вам, что меня избрали членом театрального клуба старшекурсниц? Это организация для знатоков с весьма тонким вкусом. Из тысячи студенток в нее входят только семьдесят пять. Вы полагаете, что, как стойкая социалистка, я должна к ней принадлежать?

К чему, по-Вашему, в настоящий момент, приковано мое внимание в социологии? Я пишу (figurez vous![35]) работу о попечении за материально зависимыми детьми. Профессор перемешал темы и роздал их в случайном порядке, и эта тема выпала мне. C'est drole ca n'est pas?[36]

Звучит обеденный гонг. Я отправлю это письмо, когда буду проходить мимо почтового ящика.

С любовью,

Дж.

4 июня

Дорогой Дядюшка,

Дел невпроворот: через десять дней состоится церемония вручения дипломов, а завтра экзамены; нужно выучить кучу предметов, уложить в чемоданы кучу вещей, а мир за окном так прекрасен, что обидно просиживать в помещении.

Но ничего страшного, скоро каникулы. Джулия едет этим летом за границу – уже в четвертый раз. Не сомневаюсь, Дядюшка, что блага не распределяются всем одинаково. Салли, как обычно, едет в Адирондакские горы. А что, по-Вашему, буду делать я? Угадайте с трех раз. «Кудрявая Ива»? Неправильно. Адирондакские горы с Салли? Неверно. (Я не стану предпринимать очередных попыток, так как в прошлом году пала духом). Можете еще что-нибудь придумать? Да, Вы не слишком изобретательны. Я скажу Вам, Дядюшка, если пообещаете не выдвигать многочисленных возражений. Заранее предупреждаю Вашего секретаря, что я уже все решила.

Я собираюсь провести лето на побережье с некоей миссис Чарльз Петерсон и заниматься с ее дочерью, которая осенью будет поступать в колледж. Я познакомилась с ней через Мак-Брайдов, она совершенно очаровательная женщина. Я буду также давать уроки английского и латыни ее младшей дочери, и у меня еще останется немного свободного времени, и я буду зарабатывать пятьдесят долларов в месяц! Вас впечатляет эта чрезвычайно непомерная сумма? Она сама ее предложила; я бы не смогла попросить больше двадцати пяти, не покраснев при этом.

В Магнолии (это место, где она живет) я пробуду до первого сентября, а оставшиеся три недели, по всей вероятности, проведу в «Кудрявой Иве» – мне вновь хочется увидеть Семплов и всех дружелюбно настроенных животных.

Мой план огорошил Вас, Дядюшка? Как видите, я становлюсь совершенно самостоятельной. Вы поставили меня на ноги, и теперь, полагаю, я могу идти практически сама.

Церемония вручения дипломов в Принстоне полностью совпадает по времени с нашими экзаменами, и это страшный удар. Мы с Салли так хотели попасть на нее вовремя, но, разумеется, это совершенно невозможно.

До свидания, Дядюшка. Желаю хорошо провести лето и вернуться осенью отдохнувшим и готовым к очередному рабочему году. (Именно эти слова Вы должны были написать мне!) У меня нет ни малейшего представления о том, чем Вы занимаетесь летом и как развлекаетесь. Я не в силах мысленно разглядеть Ваше окружение. Играете ли Вы в гольф, охотитесь или ездите верхом, а то ли просто сидите на солнце и медитируете?

В любом случае, что бы это ни было, желаю Вам повеселиться и не забывать Джуди.

10 июня

Дорогой Дядюшка,

Это самое трудное письмо, какое мне когда-либо доводилось писать, но я решила, как мне поступить, и обратной дороги нет. С Вашей стороны очень любезно, великодушно и мило пожелать отправить меня в Европу на лето; на какое-то мгновение эта идея опьянила меня, однако по здравом размышлении я от нее отказалась. С моей стороны было бы весьма нелогично отказываться от Ваших денег для колледжа, чтобы потом просто использовать их для развлечений! Вам не следует прививать мне пристрастие к чрезмерной роскоши. Когда у человека чего-то нет и никогда не было, то он не испытывает в этом недостатка; однако ему безумно тяжело обходиться без вещей, свыкшись с мыслью, что они принадлежат ему / ей (в английском языке требуется употребить соответствующее местоимение) по естественному праву. Совместное проживание с Салли и Джулией жутко давит на мой стоицизм. У них обеих было все с момента их рождения; счастье они воспринимают, как нечто само собой разумеющееся. Мир, считают они, должен дать им все, чего они пожелают. Может, они и правы – по крайней мере, он, видимо, признает свой долг и расплачивается сполна. Но что касается меня, Мир мне ничего не должен, что он и объяснил мне четко с самого начала. Я не имею права брать деньги в долг, так как наступит время, когда Мир откажется от оплаты моих притязаний.

Похоже, я барахтаюсь в море метафор, и все же, надеюсь, Вы уловили, что я имею в виду. Во всяком случае, у меня сложилось стойкое ощущение, что единственно честным поступком с моей стороны будет заняться летом репетиторством и начать самой себя содержать.

МАГНОЛИЯ,

Четыре дня спустя

Только я успела это написать, как, что бы Вы думали, произошло? Горничная принесла визитную карточку мастера Джерви. Он тоже едет летом за границу; не с Джулией и ее семьей, а совершенно самостоятельно. Я сказала ему, что Вы пригласили меня поехать с одной леди, сопровождающей группу девушек. Он знает о Вас, Дядюшка. То есть, он знает, что мои отец и мать умерли и что один добрый джентльмен оплачивает мое образование в колледже. У меня просто не хватило смелости рассказать ему про приют Джона Грайера и обо всем остальном. Он полагает, что Вы мой попечитель и самый настоящий старинный друг семьи. Я так и не сказала ему, что не знакома с Вами, – это могло бы показаться слишком странным!

Несмотря ни на что, он настаивал на том, чтобы я поехала в Европу. Он сказал, что это составляет необходимую часть моего образования и что я и думать не должна отказываться от поездки. Кроме того, он в это же время будет в Париже, поэтому мы могли бы изредка сбегать от компаньонки и обедать вместе в симпатичных, забавных заграничных ресторанах.

Знаете, Дядюшка, это мне здорово понравилось! Я почти сдалась; не будь он таким деспотичным, я, возможно, сдалась бы окончательно. Меня можно соблазнить постепенно, но заставить силой НЕЛЬЗЯ. Он сказал, что я глупый, безрассудный, неразумный, идеалистичный, тупой, упрямый ребенок (это лишь некоторые из его бранных эпитетов; остальные миновали моих ушей), и что я не ведаю, что для меня хорошо. Мне следует позволить судить об этом людям постарше. Мы почти поссорились, правда, я не уверена, что мы не поссорились окончательно!

Как бы там ни было, я быстро уложила свой чемодан и приехала сюда. Я решила, что лучше сожгу за собой мосты до того, как закончу письмо к Вам. Сейчас они сгорели дотла. И вот я в «Скалистой Вершине» (так называется коттедж миссис Петерсон), мой чемодан не разобран, и Флоренс (младшая) уже воюет с первым склонением существительных. И по всему видно, что это борьба! Она необыкновенно избалованное дитя; прежде всего, мне придется научить ее, как надо учиться – ни разу в жизни ей не случалось сосредотачивать свои усилия на чем-либо сложнее фруктовой воды с мороженым.

В качестве школьного класса мы используем тихий уголок на скалах – миссис Петерсон хочет, чтобы я занималась с ними на открытом воздухе – и скажу, что мне сложно сосредоточиться, когда впереди расстилается море и проплывают корабли! Как подумаю, что я могла бы сейчас быть на одном из них, на пути в заморские страны… но я НЕ позволю себе думать о чем-либо, кроме латинской грамматики.

Предлоги a или ab, absque, coram, cum, de e либо ex, prae, pro, sine, tenus, in, subter, sub и super управляют творительным падежом.

Так что, Дядюшка, как видите, я уже погрузилась в работу, и перед глазами у меня постоянный соблазн. Не сердитесь на меня, пожалуйста, и не думайте, что я не ценю Вашу доброту, ибо я ее ценю – всегда-всегда. Единственный способ, которым я могу Вас отблагодарить, это стать Очень Полезным Гражданином. (А женщины являются гражданами? Полагаю, что нет). Ну, хотя бы Очень Полезной Личностью. И, посмотрев на меня, Вы смогли бы сказать: «Я дал миру эту Очень Полезную Личность».

Звучит хорошо, да, Дядюшка? Однако я не хочу вводить Вас в заблуждение. У меня часто складывается ощущение, что я вовсе не обладаю какими-то выдающимися способностями. Интересно мечтать о карьере, только я, по всей вероятности, никоим образом не буду отличаться от прочих обычных людей. Возможно, в итоге я выйду замуж за предпринимателя и стану для него вдохновением в его трудах.

Всегда Ваша,

Джуди

19 августа

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

За моим окном раскинулся живописнейший пейзаж, а точнее сказать, морской пейзаж – только вода и скалы.

Лето идет своим чередом. Я провожу утро с латынью, английским, алгеброй и моими двумя безмозглыми девочками. Я не понимаю, как Мэрион собирается поступить в колледж или учиться там после того, как поступит. А что до Флоренс, то она безнадежна, но ах, такая красотка. Я считаю, что не имеет никакого значения, безмозглые они или нет, покуда остаются хорошенькими. Нельзя, однако, не задуматься о том, как их разговоры будут утомлять их мужей, если только им не повезет найти бестолковых мужей. Я полагаю это вполне возможным; мир, похоже, полон глупых мужчин. С некоторыми из них я познакомилась этим летом.

После обеда мы совершаем прогулку на скалы или плаваем, если позволяет течение. Я совершенно легко плаваю в соленой воде, как видите, полученные мной навыки уже применяются на практике!

Мистер Джервис Пендлтон прислал письмо из Парижа, довольно короткое, лаконичное письмо, – меня пока не вполне простили за отказ последовать его совету. Тем не менее, если он вернется вовремя, мы с ним проведем несколько дней в «Кудрявой Иве» перед тем, как начнутся занятия в колледже; и если я буду хорошей, милой и послушной, я (как можно догадаться) вновь обрету его расположение.

Еще было письмо от Салли. Она хочет, чтобы я приехала к ним в лагерь на две неделе в сентябре. Должна ли я спрашивать Вашего разрешения, или может быть я еще не достигла того положения, когда я могу поступать по своему усмотрению? Напротив, я уверена, что достигла – я студентка старшего курса, знаете ли. Поработав целое лето, мне бы хотелось ненадолго отдохнуть с целью восстановления физических и душевных сил. Я хочу увидеть Адирондакские горы, хочу увидеть Салли, хочу увидеть брата Салли – он будет учить меня сплавляться на каноэ – и (мы подходим к моему основному, низкому, мотиву) я хочу, чтобы мастер Джерви приехал в «Кудрявую Иву» и не нашел меня там.

Я ДОЛЖНА показать ему, что он не может мне диктовать. Никто, кроме Вас, Дядюшка, не может диктовать мне, и Вы не можете всегда это делать! Я отправляюсь в леса.

Джуди

ЛАГЕРЬ МАК-БРАЙДОВ,

6 сентября

Дорогой Дядюшка,

Ваше письмо не пришло вовремя (сообщаю с радостью). Если хотите, чтобы соблюдались Ваши инструкции, Вам следует заставить своего секретаря передавать их раньше, чем через две недели. Как Вы заметили, я здесь, и уже целых пять дней.

Лес чудесен, а также лагерь, и погода, и Мак-Брайды, и весь мир. Я очень счастлива!

Джимми зовет меня кататься на каноэ. До свидания, простите, что я Вас ослушалась, но отчего Вы так настойчиво не желаете, чтобы я немного поиграла? Поработав все лето, я заслужила двухнедельный отпуск. Вы ведете себя, как собака на сене.

Тем не менее, Дядюшка, я по-прежнему люблю Вас, несмотря на все Ваши недостатки.

Джуди

3 октября

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Вернувшись в колледж старшекурсницей, я стала к тому же редактором «Ежемесячника». Кажется невероятным, да, что такая опытная особа еще четыре года назад была обитательницей приюта Джона Грайера? Мы в Америке действительно быстро добиваемся успеха!

Что Вы думаете об этом? Пришла записка от мастера Джерви, отправленная в «Кудрявую Иву» и переадресованная сюда. Он сожалеет, что, оказывается, не сможет приехать туда этой осенью; он принял приглашение покататься на яхте с друзьями. Надеется, что я хорошо провела лето и что мне нравится в деревне.

И он все время знал, что я у Мак-Брайдов, ему об этом рассказала Джулия! Вам, мужчинам, следовало бы оставить интриги женщинам; ваши выпады не достаточно грациозны.

Джулия привезла полный сундук самой восхитительной новой одежды: вечернее платье из либерти-крепа всех цветов радуги, которое было бы подходящим одеянием для ангелов в раю. А я-то думала, что моя одежда в этом году беспрецедентно (есть такое слово?) красива. Я скопировала гардероб миссис Петерсон с помощью недорогой портнихи, и хотя платья не получились зеркальным отражением оригиналов, я была абсолютно счастлива, пока Джулия не распаковала свой багаж. Но теперь я живу, чтобы увидеть Париж!

Дорогой Дядюшка, Вы рады, что Вы не девушка? Я полагаю, Вы думаете, что возня, которую мы устраиваем вокруг одежды, полная чушь? Да, это так. Здесь нет сомнений. Но виноваты в этом только Вы.

Вам приходилось слышать об ученом герре Профессоре, который наградил презрением бесполезные украшения и выступил в пользу практичной, утилитарной одежды для женщин? Его супруга, услужливое создание, приняла «реформу платья» на вооружение. И что, Вы думаете, он сделал? Он сбежал от нее с хористкой.

Всегда Ваша,

Джуди

PS. Горничная на нашем этаже носит синие клетчатые передники из ситца. Я собираюсь вместо этих достать ей коричневые передники, а синие утопить на дне озера. Всякий раз, как я смотрю на них, меня охватывает ностальгический озноб.

17 ноября

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Мою литературную карьеру поразила болезнетворная бактерия. Не знаю, говорить Вам или нет, но я нуждаюсь в сочувствии – молчаливом сочувствии, если можно. Не бередите снова рану, упоминая о ней в своем очередном письме. Я писала книгу всю прошлую зиму по вечерам и целое лето, пока не занималась латынью с моими двумя бестолковыми детьми. Я закончила ее как раз перед открытием колледжа и послала издателю. Он держал ее два месяца, и это уверило меня, что он ее возьмет; однако вчера утром прибыл экспресс-пакет (стоимостью тридцать центов), возвращавший мне ее, а также письмо от издателя – весьма милое, отечески нежное, но откровенное письмо! Он сказал, что, судя по адресу, я еще учусь в колледже, и если мне будет угодно принять совет, он предложил бы мне направить всю мою энергию на учебу и подождать до окончания колледжа, прежде чем взяться за перо. Он присовокупил мнение своего читателя. Вот оно:

«Сюжет в высшей степени неправдоподобен. Словесные образы преувеличены. Диалоги неестественны. Изрядная доля юмора, однако не всегда хорошего вкуса. Передайте, чтобы она продолжала пробовать, и со временем она может создать настоящую книгу».

Не вполне лестные замечания, да, Дядюшка? А я считала, что делаю значимый вклад в американскую литературу. Я, правда, так думала. Я мечтала удивить Вас, написав великий роман, прежде чем окончу колледж. Материал для него я собрала во время прошлых рождественских каникул, пока гостила у Джулии. Однако, смею заметить, редактор прав. Быть может, двух недель было недостаточно для наблюдения за нравами и обычаями большого города.

Вчера днем, отправившись на прогулку, я взяла с собой рукопись; приблизившись к котельной, я вошла и спросила инженера, не могу ли я воспользоваться топкой. Он вежливо открыл заслонку, и я собственноручно швырнула ее в огонь. Я чувствовала себя так, словно я кремировала свое единственное дитя!

Вечером я легла спать в крайне подавленном настроении. Я думала о том, что никогда ничего не достигну, что Вы потратили свои деньги впустую. И что бы Вы думали? Я проснулась сегодня утром с красивым, новым сюжетом в голове, и я брожу весь день, придумывая своих персонажей, такая счастливая, что дальше некуда. Никто не обвинит меня в пессимизме! Если бы однажды моего мужа и моих двенадцать детей поглотило землетрясение, я бы неожиданно появилась, улыбаясь, на следующее утро и начала поиски другой компании.

С любовью,

Джуди

14 декабря

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Прошлой ночью мне снился презабавнейший сон. Как будто я пришла в книжную лавку, и продавец принес мне новую книгу под названием «Жизнеописание и письма Джуди Эббот». Я совершенно ясно ее видела: красный тканевый переплет с изображением приюта Джона Грайера на обложке и мой портрет на титульном листе, подписанный словами «С искренним уважением, Джуди Эббот». Но когда я перевернула ее, чтобы прочитать надпись на могильном камне, я проснулась. Это было очень досадно! Я почти узнала, за кого я выйду замуж и когда умру.

Вам не кажется, что было бы интересно прочесть историю своей жизни, абсолютно достоверно изложенную всеведущим автором? Допустим, что прочитать ее можно с одним условием: что ты никогда ее не забудешь, напротив, станешь жить, заранее точно зная, что выйдет из всех твоих поступков, и предвидя с точностью до минуты время своей смерти. Как Вы считаете, сколько человек в таком случае найдут в себе смелость прочесть ее? А сколько смогут в достаточной мере подавить свое любопытство, чтобы удержаться от ее прочтения, даже ценой того, что жить придется без надежды и неожиданностей?

Жизнь, в лучшем случае, довольно монотонна; приходится весьма часто есть и спать. Но вообразите, какой СМЕРТЕЛЬНО монотонной она была бы, если бы между трапезами не происходило ничего неожиданного. Боже правый! Дядюшка, я посадила кляксу, но я пишу теперь третью страницу и не могу начать с нового листа.

В этом году я продолжаю изучать биологию – предмет очень интересный. В данный момент мы осваиваем пищеварительную систему. Видели бы Вы, как красиво выглядит в разрезе под микроскопом двенадцатиперстная кишка кошки.

Кроме этого, мы добрались до философии – интересно, но эфемерно. Я предпочитаю биологию, где предмет разговора можно пригвоздить к доске. Ну, вот опять! И опять! Эта ручка обильно плачет. Прошу извинить ее слезы.

Вы верите в свободу волеизъявления? Я верю, безоговорочно. Я вовсе не согласна с философами, которые полагают, что всякое действие – есть совершенно неизбежный и непроизвольный продукт скопления косвенных причин. Я не слышала ничего аморальнее этой доктрины, ибо тогда людей не в чем было бы винить. Если бы человек верил в фатализм, он, разумеется, просто бы сел и сказал: «Да будет воля Божья» и продолжал сидеть до тех пор, пока не свалился бы замертво.

Я безгранично верю в свою свободную волю и в способность совершенствоваться – и эта вера двигает горы. Следите, как я стану великой писательницей! Я уже закончила четыре главы моей новой книги и набросала еще пять.

Это весьма глубокомысленное письмо. Дядюшка, у Вас не болит голова? Думаю, пора остановиться и приготовить немного сливочной помадки. Жаль, что я не смогу прислать Вам кусочек, она будет необычайно вкусной, так как в качестве ингредиентов мы используем настоящие сливки и три шарика масла.

Любящая Вас,

Джуди

PS. У нас в гимнастическом зале проводятся любительские танцы. На прилагающемся рисунке Вы можете видеть, как сильно мы похожи на настоящих балерин. Последняя в ряду, совершающая грациозный пируэт, – моя персона, то есть я.

………………………………………………

26 декабря

Дорогой, милый Дядюшка,

В Вас осталась хоть крупица здравого смысла? Разве не ПОНЯТНО, что Вы не должны дарить одной девушке семнадцать рождественских подарков? Я социалистка, прошу не забывать. Хотите превратить меня в плутократку?

Подумайте, как неловко будет, если мы с Вами когда-нибудь поссоримся! Мне же придется нанимать передвижной фургон, чтобы вернуть Ваши подарки.

Извините, что галстук, который я Вам послала, такой непрочный; я связала его собственными руками (что Вы, безусловно, и обнаружили из содержащихся в нем улик). Вам придется носить его в холодные дни и наглухо застегивать свое пальто.

Тысячу раз спасибо, Дядюшка. Мне кажется, что Вы самый добрый человек, который когда-либо жил, и самый безрассудный!

Джуди

Это клевер с четырьмя лепестками из лагеря Мак-Брайдов, который принесет Вам удачу в Новом году.

9 января

Дядюшка, хотите совершить то, что обеспечит Вам вечное спасение? Здесь есть семья, которая пребывает в отчаянном положении. Мать, отец и четверо зримых детей, – двое старших мальчиков ушли в большой мир, чтобы разбогатеть, однако не прислали и цента. Отец работал на стекольном заводе, подхватил воспаление легких – это ужасно вредная для здоровья работа – и теперь его отправили на лечение в больницу. На это ушли все их сбережения, а содержание семьи легло на плечи старшей дочери, которой двадцать четыре года. Она шьет за полтора доллара в день (когда это удается), а по вечерам вышивает салфетки. Мать не сильна физически, полная неудачница и ханжа. Она сидит сложа руки, образец терпеливой покорности, пока ее дочь убивает себя сверхурочной работой, ответственностью и заботами. Она не знает, как им протянуть остаток зимы, и я тоже не знаю. Сто долларов обеспечили бы немного угля и обувь для троих детей, чтобы они могли пойти в школу, и дали бы небольшое преимущество, так что ей не пришлось бы себя изводить, когда она по нескольку дней сидит без работы.

Вы самый богатый человек из всех, кого я знаю. Вы не допускаете, что могли бы израсходовать сотню долларов? Эта девушка заслуживает помощи намного больше, чем я. Я не просила бы об этом, если б не девушка; что будет с матерью, меня не очень волнует, – она такая медуза.

То, как люди вечно закатывают глаза и говорят: «Возможно, все к лучшему», при этом совершенно точно зная, что это не так, приводит меня в ярость. Смирение, покорность или как бы Вы это ни назвали, но это ничто иное как беспомощная инертность. Я за более воинственную религию!

Сейчас мы проходим самый противный материал по философии – на завтра задали всего Шопенгауэра. Профессор, по-видимому, не осознает, что у нас есть и другие предметы. Он чудной старичок – бродит, витая в облаках, и изумленно моргает, когда ему случается стукнуться о твердую землю. Он пытается облегчить свои лекции редкими остротами, и мы изо всех сил стараемся улыбаться, но, уверяю Вас, в его шутках ничего смешного нет. Все свободное от уроков время он проводит, пытаясь понять, существует ли материя на самом деле или ему только кажется, что она существует.

Я уверена, что моя девушка-швея ни капли не сомневается в ее существовании!

Где сейчас, по-Вашему, мой новый роман? В мусорной корзине. Я сама вижу, что это абсолютно нестоящая вещь, а коль скоро это понимает нежно настроенный к ней писатель, то каково БЫЛО БЫ суждение критически настроенной публики?

Позже

Дядюшка, обращаюсь к Вам с болезненного одра. Уже два дня я валяюсь с опухшими миндалинами и не могу проглотить ничего, кроме горячего молока. «О чем думали ваши родители, когда не удалили вам миндалины в детстве?» – поинтересовался доктор. Я, конечно, не в курсе, но сомневаюсь, что они обо мне думали.

Ваша,

Дж. Э.

На следующее утро

Только что я перечитала написанное, перед тем как запечатать конверт. Не знаю, ЗАЧЕМ я набрасываю на жизнь столь туманную завесу. Спешу заверить Вас, что я молода, счастлива и полна веселья. Надеюсь, что и Вы тоже. Молодость ничуть не зависит от дней рождения, а исключительно от БОДРОСТИ духа, так что, Дядюшка, даже если у Вас седые волосы, Вы все так же можете оставаться мальчишкой.

С любовью,

Джуди

12 января

Дорогой мистер Филантроп,

Вчера прибыл Ваш чек для моей семьи. Огромное Вам спасибо! Я сократила занятия в гимнастическом зале и отнесла его им сразу после ленча, и Вы должны были видеть лицо девушки! Она была так удивлена, счастлива и оживлена, что выглядела почти молодой; а ведь ей только двадцать четыре. Разве это не прискорбно?

Как бы то ни было, сейчас у нее такое ощущение, будто все хорошие вещи происходят одновременно. Она получила стабильную работу на два месяца вперед: кто-то выходит замуж и шьет себе приданое.

«Слава Господу Богу!» – воскликнула мамаша, когда до нее дошло, что маленький клочок бумаги – сто долларов.

«Это вовсе не Господь Бог, – сказала я. – Это Длинноногий Дядюшка». (Я назвала Вас «мистер Смит».)

«Но ведь именно Господь внушил ему эту мысль», – сказала она.

«Вовсе нет! Я лично внушила ему эту мысль», – сказала я.

Но в любом случае, Дядюшка, я крепко верю, что Господь Бог вознаградит Вас должным образом. Вы заслуживаете десять тысяч лет находиться вне пределов чистилища.

С огромной к Вам благодарностью,

Джуди Эббот

15 февраля

Да возрадуется Ваше Превосходное Величество:

В это утро я съела на завтрак холодный пирог с индейкой и гусятину и послала за чашкой чая (китайским напитком), которого до этого не пробовала.

Не нервничайте, Дядюшка, я не сошла с ума; я просто-напросто цитирую Сэмла Пеписа. Мы проходим его по английской истории, читая оригинальные источники. Мы с Салли и Джулией теперь общаемся на языке 1660 года. Вот послушайте:

«Я поехал в Черинг-Кросс, чтобы увидеть, как повесят, выпотрошат и четвертуют майора Харрисона: он был так бодр, насколько может быть в его состоянии человек». И вот это: «Обедал с моей дамой, которая носит строгий траур по своему брату, почившему вчера от сыпного тифа».

Как будто несколько рановато начинать веселье, не так ли? Приятель Пеписа изобрел крайне коварный способ, при помощи которого король мог оплачивать свои долги, продавая беднякам старые, испорченные продукты. Что Вы, реформатор, об этом думаете? Я не верю, что мы так плохи сегодня, как это выставляют газеты.

Сэмьюэла волновало то, как он одевается, так же сильно, как какую-нибудь девушку; он тратил на наряды в пять раз больше своей жены – похоже, то был Золотой век мужей. Вот трогательное вступление, а? Как видите, он на самом деле не кривил душой. «Сегодня домой доставили мой чудесный камлотовый плащ с золотыми пуговицами, который стоит больших денег, и я молю Бога, дабы Он помог мне оплатить его».

Простите, что так много места уделяю Пепису, – я пишу на специальную тему по его творчеству.

Дядюшка, как Вам нравится? Ассоциация самоуправления отменила правило «десяти часов». Если желаем, мы можем не выключать свет всю ночь, единственное требование – чтобы мы не беспокоили остальных; предполагается, что мы не будем развлекаться на широкую ногу. Результат этого – прекрасный комментарий к человеческой натуре. Теперь, когда можно не ложиться, сколько пожелаешь, мы больше не желаем. Мы начинаем клевать носом в девять часов, а в девять тридцать перо выпадает из наших вялых пальцев. Сейчас половина десятого. Спокойной ночи.

Воскресенье

Только что вернулась из церкви – слушали проповедника из Джорджии. Мы должны, говорит он, остерегаться развивать наш разум за счет нашей эмоциональной природы, однако мне показалось, что это была скучная, сухая проповедь (снова Пепис). Не важно, из какой части Соединенных Штатов или Канады они приезжают, мы всегда получаем одну и ту же проповедь. Отчего, скажите на милость, они не идут в мужские колледжи и не убеждают студентов в том, чтобы те не позволяли чрезмерной умственной работе лишать их своей мужественной природы?

Прекрасный день сегодня – морозный, льдистый и ясный. Сразу после обеда мы с Салли, Джулией, Марти Кин и Эленор Пратт (моими подругами, но Вы их не знаете) собираемся надеть короткие юбочки и прогуляться до фермы «Кристальный родник», где на ужин нас угостят жареным цыпленком и вафельными хрустиками; а потом мы заставим мистера Кристальный родник отвезти нас домой на своей повозке. Нам нужно попасть в кампус к семи, но мы хотим сегодня сделать исключение и оттянуть наш приезд до восьми.

Прощайте, любезный сэр.

Имею честь подписываться

Вашей самой верной, почтительной, преданной и покорной слугой,

Дж. Эббот

Пятое марта

Уважаемый мистер Попечитель,

Завтра первая среда месяца – утомительный день для приюта Джона Грайера. Какое облегчение они почувствуют, когда наступит пять часов вечера, вы погладите их по голове и уберетесь восвояси! А Вы (лично), Дядюшка, гладили меня когда-нибудь по голове? Я не думаю, моя память, похоже, занята одними толстыми попечителями.

Передайте, пожалуйста, от меня приюту признание в привязанности – ИСКРЕННЕЙ привязанности. При взгляде назад, сквозь дымку четырех лет, меня охватывает чувство нежности. Когда я вначале приехала в колледж, я ощущала обиду, поскольку у меня украли нормальное детство, которое было у других девочек. Теперь же я вовсе так не считаю. Я воспринимаю это как весьма необычное приключение. Оно ставит меня в некую выигрышную позицию, в которой я могу смотреть на жизнь со стороны. Повзрослев, я могу видеть мир в ракурсе, – способность, которой остальные, выросшие в гуще событий, начисто лишены.

Я знаю многих девушек (Джулию, например), которые понятия не имеют, что счастливы. Они настолько к этому привыкли, что их чувства притупились; что касается меня, то каждый миг своей жизни я совершенно уверена, что я счастлива. И я намереваюсь оставаться счастливой, какие бы неприятности меня ни ожидали. Я буду относиться к ним (даже к зубной боли) как к интересному опыту и рада буду узнать, что они собой представляют. «Какое б надо мной ни висло небо, у меня есть сердце, достойное любого жребия».

Тем не менее, Дядюшка, не воспринимайте мою новую привязанность к П.Д.Г. слишком буквально. Если у меня будет пятеро детей, как у Руссо, я не брошу их на ступеньках сиротского приюта, дабы удостовериться, что их воспитают в скромности.

Передайте мой сердечный привет миссис Липпет (это, мне кажется, искренне; «привязанность» было бы немного слишком) и не забудьте сказать ей, какую прекрасную натуру я взрастила в себе.

С любовью,

Джуди

«КУДРЯВАЯ ИВА»,

4 апреля

Дорогой Дядюшка,

Обратили внимание на почтовую марку? Мы с Салли украшаем своим присутствием «Кудрявую Иву» на время пасхальных каникул. Мы решили, что лучшее, что мы можем сделать в эти десять дней, это поехать туда, где тихо. Наши нервы дошли до состояния, когда уже невозможно выносить очередную трапезу в «Фергюссене». Обедать в помещении, где сидят еще четыреста девушек, это суровое испытание для усталого организма. Здесь так шумно, что не слышно, что говорят девушки, сидящие напротив, если только они не складывают руки рупором и не кричат. Это правда.

Мы гуляем по холмам, читаем, пишем и проводим чудесное, спокойное время. Утром мы поднялись на вершину Небесного Холма, где мы с мастером Джерви однажды готовили ужин; кажется невероятным, что было это почти два года назад. Можно еще увидеть место, где камень почернел из-за дыма от нашего костра. Забавно, как определенные места связывают с определенными людьми, и нельзя вернуться туда без того, чтобы не думать о них. Мне было очень одиноко без него – минуты две.

Как Вы полагаете, Дядюшка, чем я занимаюсь в последнее время? Вы начнете думать, что я неисправима – я пишу книгу. Я начала ее три недели назад и поглощаю ее в большом количестве. Я разгадала, в чем загвоздка. Мастер Джерви и тот редактор были правы: ты более убедительна, когда пишешь о том, что знаешь. И на сей раз книга о том, что я действительно знаю, знаю исчерпывающе. Угадайте, на кого она нацелена? На приют Джона Грайера! И, как ни странно, Дядюшка, я считаю, что это хорошая книга – о маленьких мелочах, происходивших каждый день. Теперь я реалистка. Я отказалась от романтизма, хотя и вернусь к нему позже, когда начнется мое деятельное будущее.

Эта новая книга будет закончена и опубликована! Увидите, что так и будет. Если ты очень сильно чего-то хочешь и не перестаешь добиваться этого, то ты, в конце концов, этого добьешься. Уже четыре года я пытаюсь получить от Вас письмо и пока не утратила надежды.

До свидания, душка Дядюшка,

(мне хочется называть Вас «душка Дядюшка», это сильная аллитерация.)

С любовью,

Джуди

PS. Я забыла сообщить Вам новости с фермы, но они весьма печальны. Если хотите уберечь свои чувства от нервов, пропустите этот постскриптум.

Умер бедный старый Гров. Он дошел до того, что не мог жевать, и пришлось его пристрелить.

На прошлой неделе девять цыплят было убито лаской, скунсом или крысой.

Заболела одна корова, и нам пришлось пригласить хирурга-ветеринара из Боннириг Фо Корнерс. Амасай остался с ней на всю ночь, чтобы давать ей льняное масло и виски. Но у нас есть страшное подозрение, что бедная больная корова не получила ничего, кроме льняного масла.

Пропал сентиментальный Томми (пестрый кот); мы опасаемся, что его поймали в капкан.

На свете так много неприятностей!

17 мая

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Пишу очень коротко, так как при виде пера у меня начинает ныть плечо. Целый день конспекты, вечером бессмертный роман, выходит слишком много писанины.

Через три недели, начиная со следующей среды, состоится церемония вручения дипломов. Мне кажется, Вы могли бы приехать и познакомиться со мной, если не приедете, я возненавижу Вас! Джулия приглашает мастера Джерви, как члена своей семьи, Салли зовет Джимми Мак-Б., как члена своей семьи, а кого же остается пригласить мне? Только Вас и Липпет, а ее я не хочу. Пожалуйста, приезжайте.

Ваша, страдающая от привязанности и писчей судороги,

Джуди

«КУДРЯВАЯ ИВА»,

19 июня

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Я – выпускница колледжа! Мой диплом лежит в нижнем ящике комода с моими двумя лучшими платьями. Церемония вручения прошла как обычно, во время важных моментов несколько раз шел дождь. Благодарю Вас за розы. Они были великолепны. Мастер Джерви и Мастер Джимми тоже подарили мне розы, но я оставила их в ванной, а Ваши несла на шествии класса.

И вот я прибыла в «Кудрявую Иву» на лето, а быть может, и навсегда. Стол и проживание здесь недороги, окрестности тихи и способствуют ведению литературной жизни. Чего еще желать писателю, который едва сводит концы с концами? Я потеряла голову от своей книги. Я думаю о ней сразу, как проснусь, и вижу ее во сне по ночам. Все, что мне нужно, это спокойствие, тишина и уйма времени для работы (в сочетании с сытными трапезами).

Мастер Джерви приедет в августе примерно на неделю, а Джимми Мак-Брайд собирается как-нибудь заскочить в один из летних месяцев. Теперь он связан с облигационным домом и ездит по стране, продавая облигации банкам. Он хочет совместить в одной поездке посещение «Национального Фермерского» в Корнерс и меня.

Вы видите, что «Кудрявая Ива» не совсем лишена общества. Я бы ждала, что Вы проедете мимо нас на машине, если бы уже не поняла, что это безнадежно. Когда Вы не приехали на мою церемонию, я вырвала Вас из своего сердца и навеки похоронила Вас.

Джуди Эббот, бакалавр гуманитарных наук

24 июля

Дражайший Длинноногий Дядюшка,

Работа – это такое удовольствие, или Вы не работаете? Особенно приятно, когда этой работой хочется заниматься больше всего на свете. Этим летом я пишу настолько быстро, насколько успевает за день мое перо, и единственное, что меня не устраивает, это то, что дни не достаточно длинны, чтобы записать все свои прекрасные, ценные и занимательные мысли.

Я закончила второй вариант моей книги и планирую начать третий, завтра утром, в половине восьмого. Это самая очаровательная книга на свете, честно. Я ни о чем другом не думаю. Я едва дожидаюсь наступления утра, чтобы одеться и поесть перед тем, как начать; затем я пишу, пишу и пишу до тех пор, пока меня внезапно не охватывает такая усталость, что я с трудом могу передвигаться. Тогда я выхожу с Колин (новой пастушьей собакой), брожу по полям и набираюсь свежих мыслей для завтрашнего дня. Это самая прекрасная книга, какую Вам доводилось видеть… о, простите, я это уже говорила.

Вы ведь не считаете меня тщеславной, милый Дядюшка?

Это вовсе не так, просто сейчас я полна энтузиазма. Возможно, позже я остыну, буду критична и пренебрежительна. Нет, уверена, что я такой не буду! На сей раз я создала настоящую книгу. Скоро Вы сами увидите.

Постараюсь немного поговорить о чем-нибудь другом. Я не рассказывала Вам, что Амасай и Кэрри поженились в мае? Они по-прежнему тут работают, но насколько я могу судить, брак испортил их обоих. Обычно, когда он топал по грязи или ронял пепел на пол, она смеялась, а теперь – слышали бы Вы, как она бранится! И она перестала завивать свои волосы. Амасай, обычно такой предупредительный, когда дело касалось выбивания ковриков или таскания дров, ворчит, если ему предлагают нечто подобное. К тому же, его галстуки стали совершенно тусклыми – коричневыми и черными, в то время как раньше они были алыми и пурпурными. Я твердо решила никогда не выходить замуж. Это, явно, разрушительный процесс.

На ферме не слишком много новостей. Все животные прекрасно себя чувствуют. Свиньи необыкновенно упитанны, коровы, похоже, удовлетворены, а куры отлично несутся. Вас интересует домашняя птица? Если да, то позвольте рекомендовать бесценную вещицу под названием «200 яиц с одной курицы в год». Я подумываю запустить будущей весной инкубатор и растить бройлеров. Как видите, я прочно осела в «Кудрявой Иве». Я решила жить здесь, пока не напишу 114 романов, как мать Энтони Троллопа. Тогда я завершу труд моей жизни и смогу удалиться от дел и путешествовать.

Мистер Джеймс Мак-Брайд провел у нас прошлое воскресенье. На обед были жареный цыпленок и мороженое, и то и другое он, по всей видимости, оценил. Я была ужасно рада его видеть; он в одно мгновение напомнил, что существует большой мир. Для бедного Джимми, торгующего в розницу своими акциями, настали тяжелые времена. «Национальный Фермерский» в Корнерс не имеет с ними ничего общего, несмотря на то, что выплачивает за них шесть, а то и семь процентов прибыли. Я думаю, что, в конце концов, он вернется домой в Вустер и станет работать на фабрике своего отца. Он слишком открытый, доверчивый и добросердечный, чтобы сделать успешную финансовую карьеру. Однако менеджер преуспевающей фабрики по производству рабочей спецодежды – должность весьма желанная, Вы не находите? В данный момент он воротит нос от джинсовых комбинезонов, но он еще придет к ним.

Надеюсь, Вы оцените тот факт, что это длинное письмо написано особой, страдающей писчей судорогой. Но я все еще люблю Вас, милый Дядюшка, и я очень счастлива. В окружении прелестного пейзажа, при наличии огромного количества еды, удобной четырехпозиционной кровати, стопки чистой бумаги и пинты чернил, чего еще можно желать на всем белом свете?

Неизменно Ваша,

Джуди

PS. Почтальон принес кое-какие новости. Нам следует ожидать мастера Джерви в будущую пятницу, на неделю. Это весьма приятная перспектива, боюсь только, что это скажется на моей книге. Мастер Джерви слишком придирчив.

27 августа

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Интересно, где вы теперь?

Я никогда не знаю, в какой части света Вы находитесь, надеюсь, все же, что Вы не в Нью-Йорке в эту кошмарную погоду. Я надеюсь, что Вы на вершине какой-нибудь горы (но не в Швейцарии, а где-нибудь поближе), смотрите на снег и думаете обо мне. Прошу Вас, думайте обо мне. Я совершенно одинока и хочу, чтобы обо мне думали. Ах, Дядюшка, как бы мне хотелось Вас узнать! Тогда, чувствуя себя одинокими, мы могли бы друг друга подбадривать.

Мне кажется, что я больше не смогу оставаться в «Кудрявой Иве». Я подумываю о переезде. Салли хочет будущей зимой устроиться на работу по контракту в Бостоне. Вы не считаете, что для меня было бы хорошо поехать с ней, там мы могли бы открыть совместную студию? Я бы писала, пока она УСТРАИВАЕТСЯ, а вечера мы проводили бы вместе. Вечера тянутся бесконечно, когда не с кем поговорить, кроме как с Семплами, Кэрри и Амасаем. Я знаю заранее, что Вам не понравится моя идея со студией. Я уже мысленно вижу письмо Вашего секретаря:

«Мисс Джеруше Эббот.

СУДАРЫНЯ,

Мистер Смит предпочитает, чтобы Вы оставались в «Кудрявой Иве».

С уважением,

ЭЛМЕР Х. ГРИГГС».

Я ненавижу Вашего секретаря. Я уверена, что тот, кого зовут Элмер Х. Григгс, должно быть, страшный человек. Но право же, Дядюшка, мне кажется, я должна поехать в Бостон. Я не могу здесь находиться. Если в скором времени ничего не произойдет, я от полнейшего отчаяния брошусь в силосную яму.

Боже правый, как жарко! Вся трава выгорела, ручьи пересохли, дороги покрыты пылью. Уже много недель нет дождей.

Читая это письмо, может показаться, что я страдаю бешенством, но это не так. Просто я нуждаюсь в семье.

До свидания, милейший Дядюшка.

Как бы мне хотелось Вас узнать.

Джуди

«КУДРЯВАЯ ИВА»,

19 сентября

Дорогой Дядюшка,

Случилось нечто, и мне нужен совет. Мне нужен именно Ваш совет и ничей другой в мире. Могу ли я с Вами встретиться? Говорить намного легче, чем писать; боюсь, Ваш секретарь может вскрыть письмо.

Джуди

PS. Я очень несчастна.

«КУДРЯВАЯ ИВА»,

3 октября

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Сегодня утром от Вас пришла записка, написанная Вашей собственной, и, надо сказать, довольно дрожащей рукой! Мне так жаль, что Вы болели. Если б я знала, я бы не тревожила Вас своими делами. Да, я расскажу о своей беде, но это довольно трудно написать и это ОЧЕНЬ ЛИЧНОЕ. Прошу Вас, сожгите это письмо.

Прежде чем начать, вот чек на одну тысячу долларов. Забавно, да, что именно я высылаю Вам чек? Как Вы думаете, где я его достала?

Я продала свой рассказ, Дядюшка. Он будет опубликован серией из семи частей, а потом выйдет единой книгой! Вы, наверное, считаете, что я обезумела от радости, но нет. Я совершенно равнодушна. Естественно, я рада, что начала расплачиваться с Вами, – я должна Вам еще более двух тысяч. Я верну их частями. И вот что, пожалуйста, пусть Вас не ужасает необходимость взять деньги, ибо для меня счастье вернуть их Вам. Я должна Вам намного больше, чем просто деньги, и всю свою жизнь я буду продолжать расплачиваться за остальное благодарностью и любовью.

А теперь, Дядюшка, о другом; прошу Вас, дайте мне свой самый мудрый совет, невзирая на то, понравится он мне, по Вашему мнению, или нет.

Вы знаете, что у меня всегда было к Вам особенное чувство; Вы в некотором роде олицетворяли всю мою семью. Но Вы, я полагаю, не будете против, если я скажу, что испытываю значительно более особенное чувство к другому мужчине? Верно, для Вас не составит большого труда догадаться, кто это. Подозреваю, что уже долгое время в моих письмах слишком много мастера Джерви.

Как бы я хотела, чтобы Вы поняли, какой он и как безоговорочно мы подходим друг другу. Мы обо всем думаем одинаково, боюсь, что у меня появилась склонность переделывать свои мысли под его! Но он почти всегда прав; понимаете, так и должно быть, он ведь на четырнадцать лет меня старше. Хотя в иных случаях он ведет себя как сущий мальчишка и очень нуждается, чтобы за ним ухаживали; он понятия не имеет о том, что когда идет дождь, следует носить галоши. Мы с ним смеемся над одним и тем же, а это много значит; ужасно, когда чувство юмора одного человека вступает в противоречие с чувством юмора другого. Я не думаю, что возможно наведение мостов над подобной бездной!

И он… а, впрочем! Он – это он, и я по нему скучаю, скучаю и еще раз скучаю. Кажется, что весь мир пуст и отзывается болью. Я ненавижу лунный свет, оттого что он так красив, а его нет рядом, чтобы увидеть его вместе со мной. Но, может быть, Вы тоже любили кого-то и понимаете, о чем я? Если так, то мне не нужно объяснять; если же нет, то я не могу объяснить.

Тем не менее, это то, что я чувствую, и я отказалась выйти за него замуж.

Я не сказала, почему; я просто хранила молчание и была несчастна. Я не могла придумать, что сказать. И вот он уехал, вообразив, что я хочу выйти за Джимми Мак-Брайда, а это совсем не так. Я и не думаю о браке с Джимми; он еще не достаточно взрослый. Но мы с мастером Джерви страшно запутались в недоразумении и оскорбили чувства друг друга. Я отправила его восвояси не потому, что он мне не нравится, а потому, что он мне очень нравится. Я боялась, чтобы он не пожалел об этом в будущем, – а я бы этого не перенесла! Я считала неправильным, что особа без происхождения, такая, как я, войдет в такую семью, как у него. Я никогда не говорила ему о сиротском приюте, и мне не хотелось объяснять, что я не знаю, кто я. Понимаете, может, я ЧУДОВИЩЕ. А его семья – люди гордые, но и я тоже гордая!

Помимо прочего, я Вам некоторым образом обязана. После того, как мне дали образование, чтобы я стала писательницей, я должна, по крайней мере, попытаться ею стать. Вряд ли будет справедливо принять от Вас образование, а потом сойти с дистанции, не воспользовавшись им. Но теперь, когда я намерена получить возможность вернуть деньги, я чувствую, что уже частично оплатила долг. Кроме того, полагаю, я могла бы продолжать быть писателем, даже если выйду замуж. Эти две профессии не обязательно взаимоисключаемы.

Я много об этом думала. Конечно, он социалист и у него нетрадиционные идеи; быть может, он не столь сильно противился бы женитьбе на девушке из пролетарского класса, как некоторые мужчины. Наверное, когда два человека находятся в абсолютной гармонии, всегда счастливы вместе и одиноки врозь, они не должны допускать, чтобы что-либо в мире их разлучило.

Конечно, я ХОЧУ в это верить! Но мне хотелось бы узнать Ваше беспристрастное мнение. Вы, вероятно, тоже являетесь частью семьи и посмотрите на это с практической точки зрения, а не просто по-человечески сочувствуя. Вот видите, как смело я все Вам изложила.

Положим, я поеду к нему и объясню, что дело не в Джимми, а в приюте Джона Грайера, не будет ли это с моей стороны отвратительным поступком? Это потребует изрядного мужества. Лучше уж я буду несчастной до конца моих дней.

Это произошло почти два месяца назад; с тех пор, как он был здесь, я не получила от него ни слова. Я почти приспособилась к ощущению разбитого сердца, когда пришло письмо от Джулии, которое вновь меня взволновало. Она сказала – весьма небрежно – что «дядя Джервис» целую ночь провел под грозовым дождем, во время охоты в Канаде, и с тех пор лежит с пневмонией. А я об этом не знала. Меня задело, что он просто канул в пустоту, не сказав ни слова. Мне кажется, он очень несчастен, и я знаю, что я тоже несчастна!

Как по-Вашему мне следует поступить?

Джуди

6 октября

Дражайший Длинноногий Дядюшка,

Ну, конечно, я приеду – в будущую среду, в половине пятого вечера. БЕЗУСЛОВНО, я найду дорогу. Я была в Нью-Йорке три раза и я совсем не ребенок. Не могу поверить, что я действительно увижу Вас, – я так долго Вас ВЫДУМЫВАЛА, что верится с трудом в то, что Вы осязаемый человек из плоти и крови.

Дядюшка, Вы ужасно добры, что возитесь со мной, еще не окрепнув после болезни. Будьте осторожны и не подхватите простуду. Из-за этих дождевых потоков такая сырость.

С любовью,

Джуди

PS. У меня мелькнула страшная мысль. У Вас есть дворецкий? Я боюсь дворецких, и если он откроет дверь, я упаду в обморок прямо на ступеньках. Что мне ему сказать? Вы не назвали мне своего имени. Должна ли я спросить мистера Смита?

Четверг утром

Дражайший Мастер-Джерви-Длинноногий-Дядюшка Пендлтон-Смит,

Ты спал прошлую ночь? Я нет. Глаз не сомкнула. Я была слишком изумлена, взволнована, смущена и счастлива. Мне не верится, что я когда-нибудь снова смогу спать или есть. Но надеюсь, что ты спал; понимаешь, ты должен спать, чтобы скорее поправиться и приехать ко мне.

Дорогой мой, мне невыносимо думать, как сильно ты был болен, а я все это время ничего не знала. Когда доктор вчера спустился, чтобы посадить меня в такси, он сказал, что в течение трех дней на тебе ставили крест. О Боже, если бы это произошло, мир для меня погрузился бы во мрак. Я предполагаю, что этот день наступит когда-нибудь, в отдаленном будущем, – один из нас покинет другого. Но, по крайней мере, у нас останутся наше счастье и воспоминания, чтобы продолжать жить.

Я хотела тебя подбодрить, а вместо этого мне следует подбодрить себя. Так как, будучи счастливее, чем я могла когда-либо мечтать, я стала также рассудительнее. Ощущение, что что-то может случиться, ложится тенью на мое сердце. Прежде я всегда была легкомысленной, беззаботной и беспечной, ибо мне нечего было терять. Но теперь… всю оставшуюся жизнь меня будет преследовать Большое Беспокойство. Когда ты будешь далеко от меня, я стану думать обо всех автомобилях, которые могут тебя переехать, или о рекламных вывесках, которые могут упасть тебе на голову, или о мерзких извивающихся микробах, которых ты, возможно, глотаешь. Я навсегда лишилась душевного спокойствия, и тем не менее, как раз к банальному спокойствию я никогда не проявляла особого интереса.

Поправляйся, пожалуйста, скорее, скорее, скорее. Я хочу, чтобы ты был рядом, и я могла дотронуться до тебя и убедиться, что ты настоящий. Мы провели вместе такие ничтожно короткие полчаса! Боюсь, что они мне, наверное, приснились. Если бы я только была членом твоей семьи (очень дальней, четвертой кузиной), я могла бы навещать тебя каждый день, читать вслух, взбивать твою подушку, разглаживать те две маленькие морщинки на твоем лбу и делать так, чтобы уголки твоих губ приподымались в славной, радостной улыбке. Но ты ведь снова радуешься, да? Вчера, когда я была у тебя, ты радовался. Доктор сказал, что я, должно быть, хорошая сиделка, что ты выглядишь на десять лет моложе. Я надеюсь, что не всякий влюбленный становится моложе на десять лет. Ты все еще будешь любить меня, дорогой, если окажется, что мне всего одиннадцать?

Вчера был самый чудесный день в моей жизни. Если я доживу до девяноста девяти лет, я и тогда не забуду ни единой мелочи. Девушка, покинувшая «Кудрявую Иву» на рассвете, в корне отличалась от той, что вернулась вечером. Миссис Семпл пришла будить меня в половине пятого утра. Я вскочила в темноте, сна ни в одном глазу, и первой мыслью, пришедшей мне в голову, было: «Я увижу Длинноногого Дядюшку!» Я позавтракала на кухне при свете свечи, после чего проехала пять миль до станции через блистательное октябрьское буйство красок. По дороге взошло солнце, красные клены и кизил засверкали малиновым и оранжевым, а каменные стены и кукурузные поля заискрились от инея; воздух был резким, чистым и многообещающим. Я знала, что что-то должно произойти. Всю дорогу в поезде рельсы пели мне: «Ты увидишь Длинноногого Дядюшку». Это придавало мне чувство уверенности. У меня была такая вера в то, что Дядюшка способен во всем правильно разобраться. И я знала, что где-то другой мужчина – дороже, чем Дядюшка – хотел меня увидеть, и каким-то образом почувствовала, что до конца моего путешествия я встречу также и его. И видишь!

Когда я подъехала к дому на Мэдисон-авеню, он выглядел таким внушительным, коричневым и неприступным, что я не посмела войти, а стала ходить вокруг него, чтобы собраться с духом. Но мне ни капельки не нужно было бояться, – твой дворецкий такой по отечески милый старичок, что я сразу почувствовала себя как дома. «Вы мисс Эббот?», спросил он меня и я сказала: «Да», так что мне все же не пришлось спрашивать мистера Смита. Он велел мне подождать в гостиной. Это была весьма темная, великолепная, в мужском вкусе, комната. Я села на краешек большого кресла с мягкой обивкой, все время говоря себе:

«Я увижу Длинноногого Дядюшку! Я увижу Длинноногого Дядюшку!»

Потом он вернулся собственной персоной и вежливо попросил меня пройти в библиотеку. Я была так возбуждена, что мои ноги, право же, отказывались меня нести. У двери он обернулся и прошептал: «Он очень болен, мисс. Это первый день, когда ему разрешили садиться. Вы же не станете волновать его своим долгим присутствием?» По тому, как он это сказал, я поняла, что он тебя любит, и я считаю, что он душка!

Затем он постучал и произнес: «Мисс Эббот», я вошла, и дверь за мной закрылась.

Здесь было так темно после ярко освещенного холла, что какое-то мгновение я едва могла что-то разобрать. Потом я увидела большое, мягкое кресло у камина, сверкающий чайный столик и подле него кресло поменьше. И я поняла, что в большом кресле сидит человек, поддерживаемый подушками, и его колени укрывает плед. Прежде чем я остановила его, он поднялся, – довольно неуверенно – оперся на спинку кресла и просто смотрел на меня, не говоря ни слова. А потом… потом… я увидела, что это ты! Но даже тогда я не поняла. Я подумала, что Дядюшка заставил тебя приехать, чтобы повидаться со мной или сделать мне сюрприз.

Потом ты засмеялся, протянул руку и сказал: «Милая малышка Джуди, разве ты не догадалась, что Длинноногий Дядюшка – это я?»

Через мгновение до меня дошло. Ах, но какой же я была тупицей! Сотни мелочей могли подсказать мне это, если бы я имела чуточку сообразительности. Дядюшка, из меня не вышло бы хорошего детектива, верно? Джерви? Как мне тебя называть? Просто «Джерви» звучит неуважительно, а я не могу быть неуважительной к тебе!

Мы провели очаровательных полчаса, когда пришел доктор и отослал меня прочь. Добравшись до станции, я была в таком оцепенении, что чуть не села на поезд до Сент-Луиса. И ты был тоже изрядно ошеломлен. Ты забыл угостить меня чаем. Но мы оба очень-очень счастливы, ведь так? Я ехала в «Кудрявую Иву» в сумерках, но ах, как сияли звезды! А нынче утром я отправилась на прогулку с Колин по всем местам, где мы с тобою были, и вспоминала, что ты говорил и как смотрел. Лес сегодня отливает бронзой, и воздух напоен морозной свежестью. Погода располагает к ВОСХОЖДЕНИЮ. Как бы мне хотелось, чтоб ты был здесь и поднялся со мною в горы. Я нестерпимо скучаю по тебе, милый Джерви, но это счастливое ощущение; вскоре мы будем вместе. Право же, мы принадлежим друг другу, кроме шуток. Странное ощущение оттого, что я, наконец, кому-то принадлежу, правда? Оно кажется очень-очень приятным.

И я сделаю все, чтобы ты никогда, ни на один миг, ни о чем не пожалел.

Во веки веков твоя,

Джуди

PS. Это первое любовное письмо, которое я написала. Разве не забавно, что я знаю, как это делается?

Примечания

1

«А» – первая буква английского алфавита, с которой начинается фамилия героини Abbott

(обратно)

2

Ackerly (англ.)

(обратно)

3

Фамилия Zabriski начинается на букву «Z», последнюю в английском алфавите

(обратно)

4

Дорогой Длинноногий (фр.)

(обратно)

5

Вы

(обратно)

6

Меня очень обрадовала новость

(обратно)

7

так как я никогда не

(обратно)

8

в своей жизни

(обратно)

9

возвращаться в приют Джона Грайера и

(обратно)

10

все лето

(обратно)

11

нечто ужасное

(обратно)

12

оттого что я утратила смиренную веру в ближних, и мне страшно

(обратно)

13

через несколько дней и

(обратно)

14

в доме

(обратно)

15

извините за краткость и

(обратно)

16

Я не могу

(обратно)

17

что у меня нового, поскольку я нахожусь на

(обратно)

18

и я опасаюсь, что господин профессор

(обратно)

19

немедленно

(обратно)

20

До свидания, я Вас очень люблю

(обратно)

21

Хорошо (фр.)

(обратно)

22

Я тебя никогда не забуду (фр.)

(обратно)

23

Оливер Хэзард Марсель (1895–1949), американский бейсболист Чернокожей Лиги с 1918 по 1931 г.г.

(обратно)

24

Вот так (фр.)

(обратно)

25

Спокойной ночи, дорогой (фр.)

(обратно)

26

Примите мои комплименты, с искренним уважением, остаюсь Ваша Джуди (фр.)

(обратно)

27

Мария Башкирцева (1860‑1884) – русская художница, жившая за границей и оставившая дневник (издан в 1887 г.)

(обратно)

28

До свидания (нем.)

(обратно)

29

Дорогой (фр.)

(обратно)

30

Мир тебе (лат.)

(обратно)

31

Евангелие от Матфея, Глава VI, Стих 34

(обратно)

32

Вам оно изрядно (фр.)

(обратно)

33

Итак (фр.)

(обратно)

34

Джеруша играет словами, поскольку дословный смысл английской пословицы «Льет как из ведра» звучит как «Дождем сыплются кошки и собаки»

(обратно)

35

Представьте себе! (фр.)

(обратно)

36

Забавно, не правда ли?

(обратно)

Оглавление

Среда перед Великим постом

Письма мисс Джеруши Эббот мистеру Длинноногому Дядюшке Смиту . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте