«Кольцо графини Шереметевой»

ладелица дома Анна Петровна Шереметева, немолодая, ещё красивая, в полном соку женщина, потянулась в своей мягкой постели, разомкнула веки, улыбнулась — при этом обозначились ямочки на щеках — и взглянула в окно. Над кусковским лесом выкатилось солнце, острые лучи пронзили деревья, и, будто от лёгкого щекотания, всё живое задвигалось и проснулось. Звон, щёлканье, щебетание заполнили утренний воздух. Петухи на сельском дворе подтвердили приход нового дня.

Анна Петровна натянула сползшую с полного плеча рубашку голландского полотна и снова зажмурила глаза. И лежала так ещё с полчаса — не потому, что любила нежиться, а потому, что привыкла в этот утренний час обозревать мысленно день грядущий, намечая дела: какие наказы дать дворовым, какие письма написать, кого послать в Москву за покупками, кого в огород. К примеру, управляющему Дерптских мыз надобно повелеть купить дочерям объяри — жёлтой, лазоревой, зелёной, а сыновьям чтобы купил золотой и серебряной бахромы на камзолы.

Подобно тому как укладывала она бельё в сундуках, так же привела в порядок мысли свои графиня Шереметева, а потом резко поднялась и села. И в ту же минуту почувствовала резкую боль в левом боку: «Ох, батюшки, что это? Будто шилом пронзило!..» С лежанки вскочила девка Матрёша и принялась причитать и суетиться. Анна Петровна цыкнула на неё:

   — Молчи, суматошница!..

   — Ай лекаря позвать?

Барыня махнула рукой, не надо, мол, что за нежности, обойдётся.

   — Потри-ка лучше... со спины да сбоку.

Посидев немного, велела подавать платье:

   — Розовое с воланами...