«Где поселится кузнец»

Бригадный генерал Джон Турчин

Они шли рядом — генерал в черной фетровой шляпе, сдвинутой с гривастого затылка на лоб, и женщина с легкой, скользящей походкой, одетая так просто, как давно уже не одевались на Потомаке генеральши, утопавшие в кружевах, фестонах и оборках, увенчанные шляпами, которые изобилием плодов, цветов и перьев спорили с фламандскими натюрмортами. Шли стиснутые толпой, шли так тесно, что уж проще было бы женщине продеть правую, свободную от клетчатого саквояжа, руку под локоть мужа, но, идя об руку, они не могли бы лавировать, опережая ватаги солдат в синих мундирах, звенящих шпорами офицеров, господ в коротких весенних пальто, в цветных сюртуках, в коричневых, отливавших на закате медью цилиндрах, расторопных слуг и посыльных с белозубой ухмылкой на черных лицах, хмельных ирландских ремесленников и неумолчных немцев, как будто близкая победа над мятежным Югом пьянила их, иммигрантов, сильнее, чем вашингтонских аборигенов.

— Передохнём! Загонял ты меня, Ваня! — Уже десять лет, как обиходным их языком стал английский, но в беспокойстве, в любви, в запретной жалости друг к другу приходили к ним русские слова. — Господи! Ты билеты не спрятал: потеряешь, придется новые покупать!

По здешнему обыкновению, он сунул билеты, купленные со скидкой в Чикаго, в оба конца — Чикаго — Вашингтон — Чикаго, — за муаровую ленту шляпы. Женщина сняла с него шляпу, открыв высоко облысевшую голову.

Сойдя с поезда, они и не взглянули в сторону наемных кебов, а двинулись в город через вокзальную площадь, среди паровозных воплей, цокота копыт, зазывных криков кебменов, звона уздечек. Была страстная пятница, 14 апреля 1865 года, ветер с океана, с Чесапикского залива, прогонял в вышине редкие облака и сулил близкую непогоду.