«Жернова. 1918–1953. За огненным валом»

В последние дни учения на местности Двадцать третьего отдельного стрелкового штурмового батальона стали особенно интенсивными. Весь батальон перебрался в степь километрах в десяти от города Сталино, жили в палатках на берегу ставка, заросшего камышом и кувшинками, подъем в шесть, отбой в одиннадцать, кормежка не ахти какая, а все бегом, все бегом, так что люди, едва добравшись до постелей, падали на них и засыпали мертвецким сном, иные даже не сняв сапоги. Комбат Леваков сам следил за учениями, сам ставил задачи, исходя из одному ему известных установок, ротные стервенели, взводные надрывали глотки, подгоняя штурмовиков, а те сами себя называли шумовиками, кривя губы в ядовитой ухмылке.

Ясно было только одно: их готовят к боям, в основном наступательного характера, потому что каждый день отрабатывались одни и те же задачи: атака по сигналу ракеты, атака без криков, по ровному полю, изрытому воронками от снарядов и мин, оставшимися от минувших боев, атака стремительным броском на передовые позиции условного противника, гранаты в окопы и блиндажи, в доты и дзоты, короткие очереди по макетам, торчащим из окопов, и дальше, дальше… ко второй линии, к третьей, к жиденькой гряде пирамидальных тополей на самом горизонте. Там короткий отдых и тем же манером назад.

Были занятия и по удержанию рубежей: окапывание, атака настоящих танков, только не наших, а немецких, трофейных: пять штук T-IV, один «тигр» и две «пантеры», а за ними, изображая немцев, шла какая-нибудь из рот. Ну и стрельба… холостыми, конечно. Но таких занятий провели всего два, и не столько потому, что этого было достаточно, а по той причине, что в одном из танков вместо холостых в диске оказались боевые патроны, и пулеметчик, пока разобрались, успел убить и ранить полтора десятка человек. Разбирались следователи из военной прокуратуры, и чем это закончилось для танкистов, осталось тайной, а танки погрузили на платформы и увезли… тренировать другие батальоны.

Незаметно подошел ноябрь, зарядили дожди. Однако учения не прекращались. Зато стали поговаривать о близкой отправке на фронт. И все стали думать: скорей бы уж.