«Его любовь»

Люди Солнце разлюбили —

Надо к Солнцу их вернуть.

Внезапно проснувшись, будто его облили ледяною водой, Микола вскочил с постели и мигом очутился у широкого окна веранды. Сразу он никак не мог понять: то, что ему почудилось, действительность или только сон, страшный и нелепый.

С тех пор как дом их стал партизанской конспиративной квартирой, он спал в углу застекленной веранды, на низком узеньком топчане, прикрытом старым ватником. И раньше, в студенческие годы, летом, любил он спать на веранде, а теперь, когда опасность могла появиться в любую минуту, это стало необходимостью: отсюда хорошо просматривался двор, узкая дорожка от крыльца к воротам, огород и в конце его — ветвистая яблоня.

Обычно Микола спал по-детски крепко, и, чтобы разбудить его, нужно было крикнуть над самым ухом или просто растолкать. Но и тогда он никак не мог стряхнуть с себя дремоту, упрямо натягивал на себя одеяло и даже отбивался ногами.

А теперь вскакивал от едва слышного стука в дверь, от легких шагов за окном, а в последнее время — еще и от страшных снов.

И в эту ночь навалилось такое жуткое и несуразное, что до сих пор не мог он припомнить, что же именно. Только отчетливо ощущал: приснившийся сон чем-то близок к действительности. И от этого гнетущего ощущения избавиться не мог никак.

Светлые, безмятежные сны, которые хотелось досматривать даже проснувшись, в полудреме, давно стали воспоминаниями, исчезли в первую же ночь войны, когда в каждую душу, в каждую хату ворвалась тревожная неизвестность. Теперь постоянно виделись какие-то кровавые расправы, убийства, расстрелы, и хотелось истошно кричать, а голоса не было, хотелось бежать, но не было сил, чтобы хоть сдвинуться с места. Очнешься среди немой тишины, весь в холодном поту, а сердце вот-вот вырвется из груди. Опомнишься, начнешь осознавать, что во сне смутно проступали, нелепо переплетаясь, события самой жизни и сон не очень-то преувеличивал ее ужасы.

Прозрачные юношеские сны отошли в невидимую даль, и порой начинало казаться, будто светлых, радостных мирных дней никогда и не было, а если и были, то очень и очень давно.