Художник мерил гостя взглядом.
— Зо... Зо... Я мог бы писать с вас Геракла...
Перед ним был великан — без малого семи футов ростом. На красивом лице нелепые усы — два кустика колючек. Губы обветрены, лупятся. Широко размахивая руками, гость прошёлся по мастерской, ко всему любопытный. Заглянул в горшки с красками.
— Мне очень жаль, ваше вёл... господин Михайлов[1]. Я, помешал вашим занятиям.
Инкогнито прозрачно — ни для кого не секрет, что под именем Петра Михайлова, дворянина без чинов и титулов, путешествует русский царь. Амстердам захватил его. Пётр примчал с Ост-Индской верфи, на ладонях смола.
— Голландцы гостеприимны. Но, полагаю, Англия примет вас не хуже.
Говорят по-немецки, на родном языке Готфрида Кнеллера. Уроженец Любека, придворный живописец Вильяма Третьего, европейская знаменитость, он приехал из Лондона, чтобы писать Петра.
— Я благодарен его величеству.
Московит послушно сел. Художник поворачивал его, хватая за волосы, за виски. Церемониться с клиентами не привык.
— Нет, нет, ваша великолепная фигура исчезла. Встаньте, прошу вас! Зо...
Обернулся к мольберту, начал эскиз. И тогда модель стала проявлять недоумение. Уголёк высекал витязя, закованного в латы до самых пят.
— Одежда партикулярная, — художник снисходительно улыбнулся, — на портрете недопустима.
Кафтан простого горожанина, уже поношенный, служил Петру бессменно. Отвергать его ради парсуны, играть машкерад? Надо ли?
— Рыцарская броня, мой господин, есть символ могущества воинского. Оно более всего прославляет потентата. Символ не равнозначен натуре, господин мои, он возвышает нас над ней. Даёт понятие общее. Ясно ли вам?
— Знаю я...
Комментарии к книге «Град Петра», Владимир Николаевич Дружинин
Всего 0 комментариев