Л.Ч.
Судьбы, которые возникнут в повести, свершились тысячу лет назад. Но главные деятели того времени всем известны: Владимир, Ярополк, Добрыня, Святополк, Ярослав Мудрый… Есть и менее известные: в летописном житии князя Владимира проходят они беглым упоминанием, как некие вехи его бурной жизни. Для князя встреча с ними — рядовое событие, для них встреча с ним — роковой поворот судьбы. Таковы оказались отношения Владимира с Рогнедой — полоцкою княжной и одной из жен князя в «дохристианские» его годы. Владимир сбивал в государственное тело раздельные племена, проводил реформы, раздвигал державные межи, роднился с Византией, принимал крещение и крестил Русь — он жил яркой, как мы сейчас говорим, замечательной жизнью. И рядом с ним в череде шести жен — Рогнеда; по праву происхождения она может быть полноправной участницей всех дел и свершений, в реальности ей оставлена одна функция — рожать, в другом качестве она князю не нужна. Жизнь подчиненного существа не может быть яркой; оно осуществляет не себя, не свое — чужое. Это серая, разбитая жизнь. Но Рогнеда восстала, и это по-иному осветило ее дух и натуру. Не поднимись она от слез и ропота к бунту — и канула бы она в неизвестность, как прочие жены князя, от которых сохранились искаженные имена…
Одно время автору история жизни Рогнеды казалась понятной; потом однозначность принятых названий («ревность», «гордость») как-то расплылась из-за неопределенности смысла. И однажды в Полоцке в яркий июньский день, когда с густотой метели несло по городу тополиный пух, вдруг прошлое сошлось с настоящим и как бы отворилось окно с видом на Двину и Полоту, где стоял в десятом веке столичный кривичский детинец и где родилась девочка, которой предстояло пройти по всем кругам бедствий.
Комментарии к книге «Три жизни княгини Рогнеды», Константин Иванович Тарасов
Всего 0 комментариев