«На "Розе Люксембург"»

Не без колебания решаюсь предложить читателям этот рассказ. Боюсь, что им покажется слишком смелой попытка писателя, давно уехавшего из России, писать о нынешней русско-германской войне. Материалами послужили рассказы советского морского офицера, случайно мною встреченного в Европе до начала войны, а также многие тома советских официальных изданий, как «Морской Сборник».

Для глав рассказа, изображающих немцев, я пользовался только германской военной литературой. Мне указывали, что я слишком сгустил черную краску в изображении командира немецкой подводной лодки. Могу на это ответить лишь то, что офицеры в Германии бывают разные; я ничего не обобщаю, но не думаю, чтобы выведенный мною остроумный национал-социалист был исключением.

Автор

Паника была назначена на два часа дня. Пароход «Роза Люксембург» выходил из Мурманска в час. Командир капитан-лейтенант Сергей Сергеевич Прокофьев, герой Советского Союза, награжденный орденом Ленина и медалью «Золотая Звезда», очень крепкий, невысокий человек, с умным, некрасивым и привлекательным лицом, был на ногах с пяти утра. Как всегда перед выходом в море, работы было чрезвычайно много. Он побывал в порту, получил от разведки последние указания и в десятом часу вернулся на катере; в целях лучшего хранения тайны «Роза Люксембург» стояла в заливе довольно далеко от порта. Он увидел ее, лишь обогнув в бухте английские суда. По дороге Прокофьев с волнением всматривался в свой пароход, зная, что больше его снаружи не увидит. «Кажется, все в порядке...» Затем, поднявшись на борт, он в последний раз проверил все машины, механизмы, котлы, штурманскую часть, орудия в макетных ящиках. Несмотря на свою обстоятельность, опыт и знание дела, Сергей Сергеевич мучительно боялся, уж не забыл ли о чем-либо важном.

Пароход был очень старый. Когда-то он назывался «Великий Князь Константин Николаевич», в 1917 году был переименован в «Архангельск»; после убийства Розы Люксембург ему сгоряча дали ее имя. В былые времена он предназначался преимущественно для перевозки грузов, но принимал и небогатых или случайных пассажиров. Кают было двадцать шесть — больше, чем теперь требовалось. На этот раз две из них» самые лучшие после капитанской, были отведены иностранным гостям.