«Тихий ангел»

В 1774 году вода на Неве стояла настолько высоко, что приплывший с немецких берегов бриг «Саламандра» мог, не останавливаясь в Кронштадте, последовать по заливу вплоть до столицы русской империи и кинуть якорь у нарядной набережной Невы.

Среди пассажиров, находившихся на борту этого брига, особенный интерес возбуждала немолодая аристократического вида дама, ехавшая из Штетина в Петербург с тремя очаровательными девицами. Это была осанистая, полная ландграфиня Гессен-Дармштадтская, которая, как гласила молва, везла своих красавиц-дочерей на смотрины в Петербург, потому что великая императрица Екатерина II решила женить своего сына, только что вступившего в двадцатилетний возраст великого князя Павла Петровича, на одной из немецких принцесс.

По той помпе и вниманию, с которыми на Английской набережной поджидали прибытия немецкого корабля, можно было убедиться, что этот слух не лишен основания.

Немецких гостей ждали придворные экипажи, и, как только звон колокола возвестил о благополучном прибытии корабля, гофмаршал князь Барятинский спешным шагом направился на «Саламандру».

Ландграфиня Гессен-Дармштадтская слыла на родине образцом изысканной тонкости придворного обращения.

Теперь на приветствия князя Барятинского, от имени своей государыни поздравившего «с приездом» высоких гостей, она ответила с такой величественной надменностью, которая составляла необходимую часть придворного этикета мелких немецких дворов, где старались держаться еще более высокого тона, чем при дворах крупнейших европейских «потентатов». Зато три принцессы робко жались к матери и боязливо посматривали на высокую, величественную фигуру князя Барятинского, который произвел на них чрезвычайное впечатление.

Исполнив первую часть высочайшего поручения, князь проводил высоких гостей с пристани к экипажам, в которых им предстояло отправиться в назначенный им для жительства Мраморный дворец.

Лошади с быстротой урагана помчали их по улицам Петербурга. Молодые принцессы даже взвизгнули от радости, потому что им никогда не приходилось ездить с той быстротой, которой отличались царские вороные. Но державная мамаша сейчас же поспешила величественным жестом унять это девичье веселье и заметила, что неприлично вслух удивляться всему в чужой стране. В Дармштадте лошади крупнее, а потому там и не знают такой быстрой езды.