Вот уже четыре века подряд рубежные годы очередного столетия становятся судьбоносными для России. Три революции в нынешнем, нашествие двунадесяти языков в прошлом, петровские борения в восемнадцатом и, наконец, веком раньше — Смута определяли жизнь страны на многие десятки лет.
Подобного значения события неисчерпаемы как для историка, так и для литератора, ибо воплощают усилия миллионов. Однако, если ученого больше притягивает сумма усилий, результат и общие закономерности происходящего, то писателя чаще привлекают слагаемые, деятельность и судьбы определенных людей. Часто они парадоксальны, так как история, видимо, не склонна покровительствовать лучшим, тем, кто выходит на ее сцену, побуждаемый благом. Охотнее она опекает носителей зла. Что же это, рок? Скорее, объективная неизбежность. Ведь если негодяи не испытывают нравственных помех, их противникам приходится постоянно соотносить цель с допустимыми для ее достижения средствами. В результате характер входит в фатальное противоречие с обстоятельствами. Впрочем, говорят, что характер и есть судьба.
Самораскрытие личности в фокусе общественного катаклизма всегда захватывает, но ученый, увлеченный частным, рискует уклониться от главной цели — исследования процесса, не заметить за деревьями леса. Напротив, для литератора лес — деревья прежде всего, а потом уже «зеленый массив». Можно сказать, что дело историка обозреть лес с вертолета, писатель же стремится пройти его пешком, извилистыми тропами человеческих судеб.
Чтобы попасть в наш «массив», придется отправиться в самое начало XVII века, в густой, мало еще потревоженный людьми лес, по чащобам которого третий день пробираются четверо путников. Среди них тот, чей путь придется проследить особо.
Человек этот хорошо известен в нашей истории. Правда, под разными именами. Но какое бы ни называлось, неизменно рядом возникало слово «самозванец».
Есть смысл вдуматься в это слово, как и в сопредельные с ним.
Удаляясь от истоков, слова с течением времени «в привычку входят», теряя первоначальный, коренной смысл. Но то, что заложено при рождении, тлеет под пластами лет и внезапно вспыхивает, дождавшись своего часа. Сотни раз повторяя слово «больница», мало кто замечает его корень, пока печальные обстоятельства не заставляют осознать изначальную суть, прямую связь между словом и болью.
Комментарии к книге «Самозванец», Павел Александрович Шестаков
Всего 0 комментариев