«Усобники»

О, земля, земля, земля!

слушай слово Господне.

Стылыми днями назимника месяца лета шесть тысяч семьсот семидесятого от сотворения мира, а от Рождества Христова в октябре тысяча двести шестьдесят второго года возвращался из Орды великий князь Александр Ярославич. Из Нижнего Новгорода на Городец, а оттуда путь в столичный город Владимир.

Велика земля Российская, а людом небогатая: едет ли смерд либо гридин скачет, все больше починки встречает — малые деревеньки в три-четыре избы у дороги; деревни из десятка изб редки, а уж села, где высилась бы бревенчатая церковь, одно от другого верстах в двадцати-тридцати…

В дороге почуял Невский неладное, хворь на него наваливается. Отчего она приключилась? Неужели в Сарае-городе, на ханском пиру, каким-то зельем опоили?

Везут Александра Ярославича в санях по первопутку, укутанного в шубы. Скользит полоз, поскрипывает на морозном снегу. Скорбный лик у великого князя, боль нестерпимая в груди и в животе, криком бы кричал, но он терпит.

Дальняя дорога из Орды на Русь, сколько мыслей и дум промелькнуло в голове великого князя. Вспомнились далекие годы: и как совсем юным в Новгород отцом Ярославом на княжение был отправлен, первую большую победу над свеями на реке Неве одержал, а их ярл Биргер позорно бежал, а за то народ прозвал князя Александра Невским…

Вспомнились и конфликты с новгородцами, как они его из Новгорода прогнали, но ненадолго. Когда нависла над новгородцами и псковичами беда, немцы-рыцари на Русь вторглись, вече новгородское и приговорило кланяться князю Невскому.

Александр, обиду презрев, повел дружину и новгородцев-ополченцев и на Чудском озере разбил иноземцев…

Резво бегут кони, водит сани из стороны в сторону. Сызнова боль подступила. Ох, как тяжко!

Отпустило, и мысли перекинулись на то, как после смерти отца на княжение сел. По старшинству. Умрет он, Александр, следующий сын Ярослава станет великим князем…

Время страшное, Русь в разорении, баскаки наглые и неумолимые, нет денег, живым товаром берут, мастеровыми, крепким людом, девицами. Не ведают пощады. А удельные князья нет бы заодно стоять, чернят друг друга, перед ханом на коленях ползают, стыда не ведают.