«Кровавая свадьба в Перудже»

Наталья Резанова Кровавая свадьба в Перудже

* * *

Те, кто занимался историей итальянского Возрождения, знают эту историю наверняка. Но возможно, она будет интересна не только им.

Итак, в конце XV века в городе Перудже исключительным влиянием пользовалось семейство Бальони. Они были богаты, владели землями и замками, но жить предпочитали в городских особняках, где вели себя как некие короли – держали кровных скакунов и ручных львов, рядили слуг в золотую парчу, и так далее. Естественно, не всем это нравилось.

Главным соперником Бальони было семейство Одди.

Соперничество то и дело переходило в вооруженные схватки, а поскольку футбола в Италии тогда еще не было, горожане разделились по интересам, и любая трактирная ссора могла перерасти в побоище с криками : «За Бальони!» – «За Одди!» Если кому-то это что-то напоминает, то добавлю, что в отличие от Монтекки и Капулетти, Бальони и Одди вражда отнюдь не мешала родниться между собой. Дамы переходили на сторону мужей, начинали шпионить за родичами… в общем, жизнь становилась все интереснее.

В г.стычки переросли в настоящую войну. Вмешательство папы Иннокентия не помогло. Бои продолжались, Одди были изгнаны из города. Но не унялись, и предпринимали попытки вернуться – сначала в 1491 г., потом в 1495.

Они со своими союзниками ворвались в город неожиданно, и один из Бальони, 18-летний Симонетто один сдерживал натиск противника до подхода родичей. Заняв позицию на узкой улице, где его не могли окружить, он положил множество народу, но и сам получил свыше двадцати ран.

Далее следует практически киношная сцена. Истекающий кровью Симонетто готовится принять смерть. Но чу!

Слышится стук копыт. Это, сверкая доспехами, скачет ему на помощь кузен Асторре, «прекрасный, как Марс», и вступает в бой. А за ним – глава рода Гвидо Бальони с племянниками Карло, Филиппо, Джанпаоло и Грифоне. Они накидываются на врага, и от бежит.

Бальони победили.

Больше таких эффектных развязок не будет. Решающий удар по Бальони нанесут не Одди. Дом, согласно Писанию, разделится в себе самом. А те, кто сражался плечом к плечу на этой улице, пять лет спустя станут смертельными врагами.

Завершим же пролог и перейдем к событиям.

В 1550 г. во главе рода стояли два брата – патриарха : Гвидо и Родольфо. У каждого было множество сыновей, но здесь будут упомянуты лишь основные участники событий: Асторре, любимый сын Гвидо, «наследный принц», так сказать, и сыновья Родольфо – Симонетто и Джанпаоло.

Было в этом клане немало племянников и бастардов .Самой

заметной фигурой среди племянников ( и, пожалуй, в этом рассказе) был младший – Грифоне, чаще именуемый Грифонетто. Самый красивый и самый богатый в клане, он

слыл всеобщим любимцев. Рано потеряв отца, он унаследовал огромное состояние и держал наиболее роскошный дом в Перудже. Он был женат на Дзанобии Сфорца ( не знаю, в какой степени родстве она состояла с миланским домом), и это был очень счастливый брак.

Грифоне страстно любил жену, «вдвоем они являли вид райских ангелов», пишет хронист, и у них было четверо малых детей.

Полную противоположность Грифоне являл старший из законнорожденных племянников – Карло, про прозванию Барчилья (Петушья голова, по гербу). Он был некрасив, тощ, сутул, отличался мерзким нравом, «не имел никаких жизненных правил», в связи с чем быстро растратил все состояние. Карло не был женат, ближайшим приятелем его был свойственник Джироламо делла Пенна – человек того же разлива, только отличавшийся еще более злобным нравом.

Они имел привычку собирать вокруг себя всяческих головорезов, и успел перессориться с некоторыми Бальони.

Самый храбрый и вспыльчивый из них – Симонетто, как хороший мальчик, попросил у дяди разрешения прирезать Джироламо, «иначе, сказал он, он сам нас всех зарежет».

Но Гвидо запретил ему и думать об этом. Так же ответил и Асторре, когда Симонетто обратился к нему с аналогичным предложением.

Еще одним племянником, незаконнорожденным, был Филиппо ди Браччо. Он был значительно старше остальных, и Грифоне, выросший без отца, находился под большим его влиянием, ибо привык почитать его как отца и наставника.

Таков был расклад накануне событий, вошедших в историю Перуджи, как «Кровавая свадьба».

Начало июля 1500 г. было отмечено в Перудже пышными празднествами. Асторре Бальони женился на девушке из рода Орсини, сосватанной ему королем Неаполитанским.

Такое событие, как женитьба наследника клана, требовало огромных затрат, но Гвидо денег не пожалел. Остальные старались не отставать. «Простые горожане оделись в шелк и бархат, знать – в парчу и золото». Пировали целыми кварталами. Тогда, конечно, говорили о том, что эта роскошь – свидетельство высот, коих достигли Бальони, позже – о том, что возвышение предшествует падению.

Разумеется, позже вспомнили о том, что в эти дни являлась комета, что всегда служит зловещим предзнаменованием… На сей раз зловещие знамения были к месту, ибо в недрах рода созрел заговор.

Инициатором его хронист называет родича Бальони, владетеля города Камерино – Джулио Чезаре ди Варани. Никаких причин вроде у него не было, как нас уверяют, побудила его к тому исключительно предательская натура, всегда толкавшая его делать подлости. Он и нашептал Карло Бальони и Джироламо делла Пенна, как было бы для них хорошо и мило, если бы все остальные Бальони были зарезаны во сне.

Тех не пришлось долго уговаривать, но они понимали, что вдвоем не справятся. Поначалу они привлекли к заговору Филиппо де Браччо, пообещав, что его уравняют в правах с законными наследниками и выделят освободившиеся владения. А также высказали пожелание, что хорошо бы переманить на свою сторону Грифонетто. Тут дело обстояло сложнее – того никак нельзя было отнести к «обиженным».

Но Филиппо хорошо знал слабости Грифонетто, и как тот ему доверяет. Воспользовавшись этим, он внушил Грифоне, что кузен Джанпаоло соблазнил его любимую Дзанобию. И хотя та не подавала никакого повода, Грифонетту уверился, что так оно и есть. «Все думают, что тут замешался сам дьявол», комментирует рассказчик. Короче, Грифоне присоединился к заговорщикам, «а те весьма обрадовались, что он глупым мальчиком себя показал» и принялись вербовать сторонников. Причем сделали это так ловко, что остальные родичи ничего не заподозрили.

Для общей резни нужно было, чтобы все Бальони собрались вместе, а что годится для этого лучше, чем свадьба? Но в первые дни торжеств нападение пришлось отложить. Во владениях Бальони случилась небольшая локальная войнушка, и Джанпаоло выдвинулся на подавление и получение репараций. А так как заговорщики больше всего опасались Джанпаоло и правильно, как показало дальнейшее), то хотели непременно дождаться его возвращения.

Через пару дней, 14 июля, Джанпаоло благополучно вернулся, и решено было действовать немедля.

Вечером заговорщики пришли в церковь, получили отпущение грехов, попросили прощения друг у друга и пошли на дело.

Автором плана был Карло. Он разбил всех собравшихся на отряды по 15 человек. Каждому из главарей он назначил определенную жертву, которую следовало уничтожить со своим отрядом. Остальные должны были охранять выходы из домов. В качестве сигнала к общему нападению с лоджии особняка Гвидо сбросили большой камень. Следует заметить, что новобрачные, из-за большого скопления гостей, там не ночевали, а находились в доме Грифоне.

Туда-то и отправился Филиппо ди Браччо.

По одной версии, Филиппо отпер дверь заготовленным ключом-дубликатом. По другой – Асторре сам ему открыл, услышав голос родственника. Когда в комнату ворвались убийцы, Асторре, будучи безоружным, воскликнул:»Асторре, ты умрешь как мямля!» Молодая жена бросилась к нему, пытаясь закрыть его своим телом, но ее ранили и отшвырнули в сторону. Убивали Асторре с редкостным ожесточением, «и пятой части нанесенных ран было достаточно, чтоб причинить смерть». Затем Филиппо через рану в груди вырвал у него сердце и впился в него зубами. После чего голое тело Асторре выволокли на улицу и там бросили.

Тем временем в особняке Гвидо шла резня. Сам Гвидо отбивался от секир голыми руками – безуспешно , разумеется.

Симонетто успел схватить меч и прорваться к выходу из дома, кого-то убил, кого-то ранил, но в конце концов был убит. «Его собственная храбрость послужила причиной гибели, ибо он и не пытался бежать».

А вот с Джанпаоло вышла промашка. Отряд, направлявшийся убивать его, возглавили Грифоне и Карло. Но в комнате, где обычно спал Джанпаоло, ночевал кто-то из его приближенных. Пока его убивали, не разобравшися в темноте, Джанпаоло успел вскочить и схватить оружие. К тому же подбежал его оруженосец. Он сдерживал нападавших, пока Джанпаоло не выбрался в окно и не убежал по крышам.

Бежал тот не куда либо, а к дому Грифонетто. Джанпаоло не увидел его среди убийц, и, беспокоясь о нем, спешил его предупредить. Но, когда он уже добрался до цели, что-то заставило его остановиться. Он подумал, что в доме может быть засада ( так оно и было). И Джанпаоло не стал спускаться в этот двор, а попытался спуститься в соседний. Но житель дома испугался и прогнал его прочь.

Джанпаоло перебрался на крышу следующего дома, где жила компания студентов ( это был университетский квартал).

Те поначалу тоже испугались, но один из них убедил остальных помочь Джанпаоло. Его накормили, снабдили одеждой и помогли выбраться из города.

Бежали и некоторые другие Бальони, жившие не в особняке Гвидо, а в собственных домах.

Утром 15 июля на улицах Перуджи лежали окровавленные трупы. И, как свидетельствует очевидец, эстетствующие человеки эпохи Возрождения собирались вокруг, любуясь прекрасными телами Асторре и Симонетто, отмечая мужественное и гордое выражение их лиц и сравнивая их с древними римлянами.

Карло Бальони произнес перед городскими старшинами речь в защиту своих действий. Но она была встречена мрачным молчанием. Стало ясно, что горожане заговорщиков не поддержат.

Дзанобия и мать Грифонетто, Аталанта, узнав, какую роль тот сыграл в произошедшем, забрали детей и покинули его дом. Аталанта взяла также под свою защиту детей Джанпаоло.

Грифонетто совершенно пал духом.

Этого никак нельзя было сказать о спасшихся Бальони и в особенности о Джанпаоло. Меньше чем за день тот собрал войско и на следующий день, 16 июля ворвался в Перуджу.

В это время, когда горожане доставали из захоронок мечи и доспехи, готовясь по старой памяти к уличным боям, Грифонетто снова пришел к матери, пытаясь вымолить у нее прощение. Она отказалась его видеть. Он зарыдал и сказал :»скоро вы захотите говорить со мной, но не сможете, о мать, жестокая ко впавшему в отчаяние сыну!» Так, проливая слезы , он в полном вооружении сел на коня и поехал навстречу врагам.

Он был единственным из главарей заговорщиков, кто так поступил. Остальные сбежали, оставив прикрывать отход своих подельников и слуг. Шло жестокое сражение – Джанпаоло отчаянно стремился захватить центр города.

Грифоне предугадал его действия. Там они и встретились.

Джанпаоло приставил к горлу Грифоне меч, но не стал наносить удара.

«Ступай с Богом, предатель Гриффонетто. Я не замараюсь в крови своего рода, как замарался в нем ты». С этими словами Джанпаоло бросил меч в ножны, развернулся и поехал прочь.

Прочие не были столь щепетильны, и принялись рубить Грифоне, пока он не упал с коня. Тут подбежали Дзанобия и Аталанта, и нападавшие тут же разбежались, опасаясь быть узнанными матерью и женой.

Плачущая Аталанта воскликнула:»О сын мой! Впавшая в отчаяние мать хочет говорить с тобой, но ты уже не можешь!» Он и в самом деле не мог говорить – только протянул ей руку, и так, сжимая руку матери, умер.

Вот так, сутки спустя все было кончено. Грифонетто положили в гроб ровно в тот же час, что Асторре за день до него.

Спустя пять лет Аталанта заказала Рафаэлю картину «Снятие с креста», где в облике юноши, несущего тела Иисуса изображен Грифонетто.

Однако считается, что картина не принадлежит к шедеврам мастера.

Оглавление