«Эскизы. Drafts»

Эскизы

эссе Татьяны Ахтман

/

"Дьявол играет нами, когда мы не мыслим точно"

С тех пор как возникла письменность «прописные истины» переписывались множество раз, приближаясь к истине или удаляясь от неё. Моя жизнь происходит в мире, который, подобно часовне из гоголевского рассказа «Вий», переполнен нечистой силой. Я родилась в советской мифологии и знала о себе и о жизни не более, чем гоголевский герой Хома. Он, чтобы спастись, очертил вокруг себя мелом мистический круг, я же ищу спасение в этических принципах, вновь и вновь переписывая текст «Эскизов». Может быть, моя защита призрачна, как и меловый круг, но иной я не знаю. В «Эскизах» я описываю своё представление о Мире и человеке, о жизни и смерти, добре и зле в ритме своих мыслей и своей судьбы, которая сложилась в России и Израиле. Я не профессионал ни в одной из гуманитарных наук, пишу на разговорном языке, и если использую слова-символы, такие как «бытие», «покаяние» и т.п., то стараюсь избегать патетики, которая традиционно присутствует в теме о «высоких материях», пытаясь формулировать смысл слов. Думаю, что при той девальвации смыслов, которую переживают сейчас люди, говорящие по-русски, это необходимо. Слова, используемые бессмысленно или лживо, теряют свои значения. Создавать прозу на деградирующем языке так же трагично, как рожать ребёнка в нищете и болезнях. Можно, конечно, отказавшись от попыток разумного общения, умолкнуть, обронив напоследок: «я знаю лишь то, что ничего не знаю», но эта декларации столь же претенциозна, как и всезнайство. Моя проза началась поэмой “Жизнь и приключения провинциальной души”, в которой рассказала историю мысли и любви женщины, живущей во второй половине двадцатого века. Думаю, что “провинциальность” - это состояние выживания на окраине своей судьбы. Чтобы вернуться в центр своей жизни, пытаюсь моделировать Мир, в котором живу. Это занятие отражено во всём, что написала: рассказах, пьесах, эссе. Думаю, что создание теории о мире - не сверхзадача, а нормальный образовательный процесс, свойственный живому уму. Я отдаю себе отчёт в том, что комментарии к Библии, возникающие в моём тексте, - не более, чем размышления на тему классического сюжета, и не претендуют на теологические исследования. Читаю в Библии: "И сотворил Бог человека по образу Своему; мужчину и женщину..." Позволю себе безответственное предположение, вернее, поэтический образ: Адам - существо историческое, а Ева - мистическое, а в совместном диалоге они «половины» единой природы человека-разумного - носителя этического начала. Увы, все известные мыслители - мужчины, но агрессивный социум, материализовавшийся из их одиноких мыслей, сможет быть окультурен лишь в диалоге с женщиной. Думаю, и история в масштабе человечества не может быть осознана вне бытия Человека: мужчины и женщины. Мои размышления могут быть интересны тем, кто пытается жить осознанно и ищет опору в нравственных нормах. Чтобы не увеличивать размер текста, я пропускаю словосочетания: «как мне кажется», «я не уверена», «может быть», но читателю не следует забывать об их присутствии во всех моих размышлениях. Я завершаю эссе не потому, что работа над ним окончена, и я довольна результатом, но потому что, как мне кажется, у прозы - своя жизнь, а у автора - своя, и нужно уметь однажды разделиться, поставив точку. «Эскизы» стали историей моей мысли последних нескольких лет, которая двигалась, видимо, в своём природном русле и нуждалась в прозаическом опыте. 30.11.03. Вечные вопросы бытия… Их цепочка свёрнута в виде спирали, и если удаётся пройти один виток, то неизменно возникает новый: “Кто Я? Зачем пришёл в этот мир? Куда иду?” Без ответа себе самому человека безысходно кружит в обстоятельствах, которые кажутся ему фатальными... Нет такой жизненной ситуации, от которой человек не мог бы отвлечься с тем, чтобы спросить себя: “В чем смысл происходящего со мной? Что значат обстоятельства, от которых так зависим?” Способность видеть себя вне рока места и времени, в которые забросила судьба, - качественный признак Человека разумного. Быть человеком - значит осознавать себя - видеть себя “со стороны”, выделять себя из контекста своей судьбы, контролировать себя - быть в осознании себя: своих чувств, тела, истории и социальной ситуации, своих решений и поступков. Мир требует от человека адекватности - разумности, и в этом требовании Мир «жесток» и не может стать «мягче» - для «мягкотелых», желающих счастья и благополучия вопреки законам природы. «Счастье», «благополучие»... «смысл жизни»... Жизнь - данность (реальность?), и её смысл, возможно, сформулирован где-то в бесконечности - на кончике спирали всех ответов - в дали, недостижимой для земного срока человеческой жизни. Но жить приходится сейчас - в каждое мгновение, ещё не ставшее историей. Необходим компромисс - убеждения, которые, не претендуя на истину в последней инстанции, могли бы служить опорой для ответов на насущные вопросы, то есть, необходим некий эскиз с натуры, дающий реальное представление о Мире, поэтому я и назвала свой текст ”Эскизы”. Принципиально, чтобы такой рисунок изначально предполагал возможность своего развития - переосмысления. Пусть набросок будет прост и безыскусен, но не примитивно схематичен. Мир - сложная система, и мировоззрение должно быть адекватным его устройству: направление мысли должно соотноситься с системой координат Мироздания. Пытаюсь моделировать Мир, в котором живу, чтобы "не навредить" - не войти в безысходное противоречие с природой. Думаю, человеку разумному предназначено создавать модель бытия, которую он мог бы развивать и строить, реализуя в своей жизни. Само слово «смысл» подсказывает ответ на вопрос о «смысле жизни»: ЖИТЬ С МЫСЛЬЮ. Смысл жизни - в жизни осмысленной - «бытие» Эта тавтология сродни аксиоме в математике. Как известно, доказательство любой теории вытекает из аксиом - утверждений, принимаемых на уровне «веры» или убеждения, или принципа, или жизненной позиции, из которой исходят цепочки размышлений и поступков, формирующих жизнь. Вера может быть рассудочной (модель) и безрассудной (культ). Я верю в разумное начало жизни, воспринимаю жизнь в движении своей мысли. Вместе с тем, я исхожу из мысли, что ткань моей жизни сплетена, возможно, не только мной, однако, овладев доступными мне инструментами, я могу попробовать сама сшить из неё платье так, чтобы оно пришлось мне по душе. Я исхожу из утверждения, что «жизнь» - высшая ценность, а жизнеутверждающий этический принцип - основа разумного диалога с Миром. Пытаясь принять свою жизнь, я должна принять и закон, защищающий жизнь. Этика, основанная на заповеди «не убий», известна как гуманистическая. Жизнь - в системе координат гуманного миропонимания - суть “добро”, а смерть - “зло”. Любая социальная структура, построенная вне этой позиции, вынуждена принять иную. Что может быть альтернативной аксиомой? - “Убей”? Но смерть безысходна, что отлично понимают идеологи и организаторы смертников, демонстрируя чудеса собственного выживания. Что может служить альтернативой бытия - жизни в осознании? Жизнь бессознательная - безумие? Безразличие и равнодушия к миру и его законам? Абсолютная, не знающая сомнений вера? Культ бессмыслия? Фанатизм? Суеверие? Нигилизм? Цинизм? Безверие, безответственность? Фатализм? ??????? Что стоит за всеми этими вопросами, и есть ли на них ответы? Мир - многомерная система, и невозможно ответить на «вечные вопросы» схематично, перенеся их на плоскость «образа мира». Возможно, что «вечные вопросы» - сами по себе - ценность, что они - вешки на пути движения мысли и являются исходными точками на жизненном пути. Может быть, задаваясь вопросом о смысле жизни, человек тем самым реализует свою свободу выбора, обозначает согласие принять своё Бытие - Быть Человеком? Может быть, формулируя Вопрос, человек тем самым отвечает самой Жизни, задающей ему свои вопросы, подтверждает свою способность слышать и отвечать, вести Диалог с Миром, соучаствовать в меру своего предназначения. Если принять, что смысла человеческой жизни нет вовсе, что Мир безразличен или даже враждебен человеку, то, может быть, и вправду, проще не задумываться - «не быть и видеть сны»? Между тем, заброшенные информационные поля зарастают сорняками, образуя дикие острова и континенты - возникает социальная карта мира, которая лишь условно ориентирована на стороны света. Определение «ось зла» - не только риторика, но и вполне реальный социальный вектор, направленный в сторону подавления разума. «Кто бы мог подумать, что СССР развалится?» - Никто... из тех, кто задаёт этот вопрос.. Что происходит с человеком, которому довелось жить бездумно «долго ли коротко… в некотором царстве-государстве». Что происходит с человеком, теряющим внутреннюю связь с Большим Миром? Должно быть, его Внутренний Мир сиротеет, опустевает, омрачается, душой овладевает ощущение безучастности, тоски и одиночества. Все порядки, оторванные от Миропорядка - от «Ваала» и «Сталина» до жестких личных связей и зависимостей от собственных комплексов и штампов - не самостоятельны. Жесткий порядок тяготеет к тоталитаризму, и, в конечном счёте, разрушает сам себя. Созданные им системы поддерживают не бытие человека и даже не его выживание, а упрочения своей структуры и её механического ритма, который ещё долго тикает в доме, в котором уже никто не живёт. Замкнутый на себе, зацикленный, безысходный порядок поглощает всплески индивидуальности, лишая человека способности понимать происходящее с ним. Человек, ощущающий себя «как все», не знает своей индивидуальности - не может узнать себя. Он не способен выделить себя из «массы», не видит своей жизни вне социальных форм. Чувствуя дискомфорт, он пытается изменить «форму», но суть остаётся ущёмлённой, потому перемены не приносят ожидаемого. Не зная законов Мира и Жизни, не зная себя, не сложив своего мировоззрения, не наладив диалога с Миром, человек воспринимают естественный ход жизни, как насилие над собой и посягательство на опору своего существования - свою веру в то, что можно жить бездумно. Результаты волшебных верований материализуются бесчеловечной жестокостью, которые вторгаются в жизнь без спроса. Вернёмся к началу Недавно услышала слова: "Нужно уметь не только решать проблемы, но и жить с проблемами". Теперь нужно подумать, что считать проблемой - саму жизнь или её восприятие. Думаю, что моя жизнь - данность, которую я не выбирала, и мне придётся жить, пока я не умру. Но в восприятии жизни (вот вопрос!) содержится моя свобода. С реальностью нужно уметь мириться, но её восприятие можно «решать». Моё решение - в поиске адекватности моего восприятия реальности. Ведь, от того, ЧТО человек слышит и КАК он понимает свою реальность, зависит его «ответ» - поступки, определяющие жизнь. Чтобы примириться с реальностью, нужно её познавать. «Смирение» я понимаю не в бездумном подчинении, но в осознании и исполнении жизни. Мне приходится «смириться» с тем, что разум, похоже, не всесилен, как и с тем, что добро далеко не всегда побеждает зло, во всяком случае, в рамках моей жизни. Но это не значит, что я согласна отказаться, пусть, от малой искры своего сознания, чтобы подчиниться безумию, как бы велико оно не было. Я понимаю, насколько слабы мои попытки приближения к истине, заживо погребённой под грудой пророчеств и штампов. Я никогда не узнаю «истины», которую не знает, возможно, и Создатель, но могу постараться не лгать самой себе, хотя бы, когда ловлю себя на том, что иду наповоду дурно воспитанной или уставшей психики, подавляющей разум ради мгновения иллюзорного комфорта. Не однажды я уличала себя в манипуляциях с самой собой, когда моя психика «устраивает сцены» и вымогает у разума милостыню - и подаю... стараясь, впрочем, чтобы мои слабости не были оплачены с чужих счетов. В жизни нет общего решения - каждому приходится выстраивать личный компромисс и самому платить за него, но закон жизни - Один для всех, и Его нужно знать. Для успешного решения "проблемы восприятия" необходима система координат: опираясь на аксиомы, двигаясь по тропинкам причинно-следственных связей, человек создаёт теорию о Мире - сеть дорог в информационном хаосе - культурную информационную структуру. Все созданные когда-либо теории в самых разных областях разумной деятельности: физике, химии, биологии, медицине, астрономии, этике, истории и т.д. - в конечном счёте - составляющие одной жизненно важной теории - о МИРЕ и о ЖИЗНИ. Мировоззрение - видение мира, его осознание. МИРООСОЗНАНИЕ - мир и сознание - разумная жизнь. Живое стремится к жизни и реализует своё стремление разумно - в осознании себя - своего бытия… Человек разумный способен строить виртуальную модель мира и реализовывать себя относительно своих построений. Не стоит ставить перед собой задачу вселенского масштаба. Достойная цель - модель собственной жизни. Быть - осознавать себя, свою жизнь. Разум проявляется в способности работать с информацией - мыслить. Информация - сведения, которые несёт о себе мир в самых разнообразных формах. Чувства, эмоции, интуиция присущи человеку не только для переживания, но и для работы с ними, как с источниками конкретных данных, необходимых для решения задачи своей жизни. Жизнь тестирует человека на его разумность, и Мир принимает или отвергает человека настолько, насколько он выдерживает это испытание. Б. Шоу сказал, что для жизненного успеха нужно думать хотя бы десять минут в день. Может быть, человеку, рождённому свободным, и достаточно нескольких минут, чтобы осветить свой день, но рождённому в рабстве нужно напрягать свои мозги куда интенсивней. Разум нельзя потрогать, увидеть. Он проявляет себя лишь опосредованно - достойной жизнью. И неразумность материализуется следствиями - хаотичной цепочкой разрушений: в истории человечества - войнами; на личном уровне - крушением судьбы; экологическом - уничтожением природы… Человек рождается с “предварительными” знаниями - предчувствием истины. Интуиция - уникальный источник информации о мире - «внутренний голос»… Мне представляется, что “дерево познания добра и зла”, запретный плод с которого был съеден Человеком, был дичком… Дикий плод познания - интуитивного, ещё не осмысленного, но уже достаточного, чтобы ощутить стыд, как основу душевной природы, как первобытную совесть. Стыд изгнал человека из Рая, где он был подобен животному, и с тех пор каждый ищет своё счастье - свой Рай. Одни, отбросив стыд и проклиная разум, уподобляются скотам, что множит "пустоту жизни", лишая их человеческого счастья. Другие стремятся развить свою душу с тем, чтобы не погиб живой росток человечности. Совесть - осознанный стыд - сознание высокого уровня. Она - камертон, способный гармонизировать сумятицу чувств и мыслей. Почему один откликается на душевный зов, а другой - нет? … Пытаюсь понять, выстраивая ряд из фактов, ассоциаций и сомнений, разрушающих собственное построение. Что остаётся? Стремление понимать… жизнь… эскизы… К Достоевскому часто обращаются, рассуждая о вседозволенности в отсутствие бога. Можно развить мысль в противоположном направлении: «если бога нет», то напротив - и вовсе ничего не «дозволено»? Между «всё» и «ничего» - свободное пространство для мысли. Что до реальных поступков, то они регламентированы человеческой природой, и слова «что для русского хорошо, то немцу смерть» - не более, чем анекдот: и «русскому», и «немцу» хорошо и дозволено исполнять общие законы жизни. В стихотворении Лермонтова «На смерть поэта» есть слова: «поэт - невольник чести». Пожалуй, эта фраза говорит об отличительном признаке не только поэта, но и человека. Разум нуждается в свободе, но не от совести. Важно не спутать разум с хитростью, свободу - с изворотливостью. Хитря и изворачиваясь, человек извращает свою природу. Говоря о «свободе совести» имеют в виду её подавление некими социальными силами. Думаю, совесть уязвима изнутри - человек сам уничтожает свою совесть, вынуждая её молчать, заглушая, топя, обманывая и т.п. Собственная совесть - первая жертва любого преступления. Совесть позволяет ориентироваться за пределами сиюминутных обстоятельств, и если совестливый «не убивает и не ворует», то не только из страха перед немедленным наказанием, но подчиняясь требованию самой жизни. Совесть - не условность, но условие жизни, подобное зрению, обонянию. Все чувства определены сознанием - человек и видит, и слышит умом, но в отличие от всех чувств совесть не имеет своего видимого устройства - особого органа, подобного ушам или глазам. Вернее сказать, что устройством совести является сам человек. Вернёмся в начало... «И сотворил Бог Человека - Мужчину и Женщину». В легенде о Рае плод «познания» сорвала и первой надкусила Ева. Увы, женщины не сумели сформулировать свои “предварительные знания”, и это сделали мужчины. Но однополая мысль, воссоздавая саму себя, обречена на схоластику, что и демонстрирует современная наука с названием «философия». Это слово переводится с греческого, как «любомудрие» и изначально соединяет человеческие свойства - любовь и разум - в одно целое, подобно тому, как сущность «человек» соединяет в себе мужчину и женщину. Господь создал две природы человека: мужчину и женщину - и люди, стремящиеся к благополучию, обязаны поддерживать диалог своих природных начал. Гармония не возникает от вульгарного «равноправия» в любой из плоскостей - социальной, сексуальной или любой иной. От того, что женщины и мужчины изменят своему естеству, возникнут иные монстры, которые и продолжат войну «за равноправие». Прочла у советского философа М. Мамардашвили, что "осознание жизни - судьба". А жизнь бессознательная - тоже судьба? Когда человек не задумывается о себе, своей жизни, о мире… - это его выбор или роковое свойство? “Я стараюсь не задумываться… живу одним днём….” …И получается - получается… не быть? А если постараться мыслить - тоже получится? Может быть, тот, кто может не думать, просто не имеет выбора - не может иначе. Его мысли, скорее, похожи на чувства или предметы и вместо душевной ясности приносят смутную тревогу, раздражение, страх перед неизвестностью? Может быть, жёсткое предъявление требований вместо разумного диалога - деспотия вместо демократии - фатальная обречённость? А «тиран» и «раб» - ипостаси “человека НЕразумного” собственной персоной? Принять версию присутствия в одном обличье человека разных по своей природе существ значило бы для меня то же, что принять существование в едином мире “бога и дьявола”, от чего отказалась в начале своего построения. Это значило бы согласиться с тем, что в человеческом облике сосуществуют люди разумные и нет, а значит, никаких общечеловеческих ценностей нет, и мои эскизы - мираж… Но допустим, это так - стану ли вести себя иначе? Нет, но моё одиночество, потеряв опору в мысли о высшем разуме, усилится бесконечно, и мне будет трудно справиться с ним, потому… пишу «эскизы»: своё жизнелюбие я могу реализовать лишь в культурной среде, которую приходится воссоздавать самой, в меру собственных сил. Принимаю аксиому о том, что разумность - способность к осознанию своей жизни - принципиальный отличительный признак человека, суть его натуры. Свойства ума у людей различны, и обстоятельства судьбы бывают милосердными или жестокими, и они развивают или развращают разум. Развращенность души далеко не всегда выглядит свирепо, у неё есть и традиционно симпатичные лики: наивность, доверчивость, простодушие. Однако, "простота хуже воровства", и зло в овечьей шкуре коварнее, чем в волчьей, а потому опасней. Человека, стремящегося в рай «на голубом глазу» можно остановить только механически. Он подобен роботу, реагирующему на чувственные удовольствия. Неокультуренный разум трансформирует природный ум - в хитрость, бережливость - в жадность, целеустремлённость - в наглость, чувство собственного достоинства - в тщеславие и прочие свойства развращённой натуры. В природе нет более вредного существа, нежели человек-неразумный. Его выживание сродни агонии того, кем бы он мог быть, если бы сумел образоваться по своему разумному предназначению. Как быть? Глупость предъявляет ультиматум: "Ты же умнее, так уступи", и, увы, уступают: "И в этот жирный век достоинство должно просить прощенья у порока" - читаю у В. Шекспира... Да только отступать некуда... разве что - в судьбы своих детей и внуков, тесня и сминая их жизни. Увы, индульгенции и иные льготы по родству-знакомству, из милости-жалости, по доброте-мягкости и из прочих ангельских побуждений и пожеланий множат двойные стандарты, в которых и запутываются «ближние». Одна женщина, которую ударила её внучка, сказала: «Когда дело касается внуков, приходится прятать свои принципы в зад». Что ж, это не сложно, если принципы ничтожны, а зад велик. Разумеется, эта женщина не решила таким способом проблему «отцов и детей», агрессия в их семье всё усиливается, а она и её внучка страдают. И как не страдать, когда нравственность заживо погребена в заду у предков: «Богаты мы, едва из колыбели, ошибками отцов и поздним их умом» (М.Лермонтов, «Дума») Технологии подавления разума развиты издревле: разрушать - не строить... Читала, что среди древних языческих культов, известных в Ханаане времён Авраама, был обряд физиологических отправлений перед родовым идолом. Мне представляется, что он возник, как демонстрация отказа от естественной в интимной надобности стыдливости, требующей уединения. В этом ряду и феномен советской уборной - общественных туалетов, в которых человек был обречён страдать и душой, и психикой, и животом. Думаю, все культы и «понятия» - от древних до современных, имеют общую основу и реализуют себя по одной программе, подавляющей природу души. Действие её таково, что в культовом сознании «срамное место» - не то, что прикрыли фиговым листочком Адам и Ева, но душа. Обнажая интимные места, современные язычники прикрывают душу фальшивой заумностью или, столь же фальшивой свирепостью: нигилизмом, мистицизмом, цинизмом, грубостью или сентиментальностью - по обстоятельствам. Сентиментальность - нарочитая чувствительность, наигранная душевность. В условиях жесткого выбора она естественным образом трансформируется в цинизм. Сентиментальный ограбит, и, цитируя Достоевского о «слезе невинного ребёнка» - со вкусом прослезится и сам. Цинизм - нарочитое отрицание общепринятых нравственных (этических, моральных) норм и здравого смысла. Реклама успешности Хама работает, и вполне добропорядочные и от природы совестливые люди надевают маску «героя своего времени» по моде, чего бы не сделали, возможно, если бы знали, что это чревато драматическими метаморфозами в характере, мироощущении, судьбе. Думаю, самое ценное, что может дать человек человеку - адекватные ориентиры в жизни: полюса добра и зла, относительно которых он - сам - может строить и свои эскизы, и свою жизнь. Без виртуальной модели себя самого и своих обстоятельств человек ставит на себе опыты как над животным - гонит себя по жизни (если энергии много) или бредёт по ней с закрытыми глазами, огрызаясь на мир. Человек разумен, поэтому, в отличие от животного, должен строить свою жизнь не только по жёсткой программе, заложенной в его психофизической природе, но и сообразуясь с природой своей свободы - разумной души, без которой невозможно ни человеческое счастье, ни, даже, животное благополучие. Понятие "жизненный опыт" традиционно приравнивают к "мудрости". Но что считать "опытом"? Если эксперимент над своей жизнью, поскольку речь идёт о жизненном опыте, то должны быть адекватные выводы? В противном случае, какой же это опыт? - цепочка переживаний, теряющих смысл, если они не осознаны в реальном режиме времени. Это всё равно, как если человек поставил бы пресловутые грабли у входа в свой дом и всякий раз, наступая на них и получая удар по лбу, приговаривал бы, мол, "не бери в голову"... Смысл житейских переживаний нужно извлекать по мере их поступления, не обманывая себя, что, мол, сейчас поживу-поживу как-нибудь на авось, а затем... извлеку нечто, вроде "философского камня", который и принесёт мне настоящее человеческое счастье... потом... как-нибудь... Глупо рассчитывать, что ошибки и страдания накапливаются, а потом трансформируются в опыт, и человек становится мудрее, то есть, количество дури достигает критической отметки и переходит в разумное качество... Разве в медицине путь к здоровью лежит через бесчисленные хвори и болячки? Придёт иное - привычка: «Привычка свыше нам дана - замена счастию она». Увы, можно привыкнуть и к страданиям, и к насилию, утешая себя молитвами - выпрашивая милостыню у судьбы... С возрастом «привычки» создают «вторую натуру», родную "первой" или чужую, и тогда возникает согласие или конфликт с самим собой - своей природой. "Вторая натура" может стать творением - образованием - себя, а может стать вмятиной на собственной топографии. Как в любом занятии, многое зависит от того, насколько автор владеет культурными технологиями образования человека. Создатель, возможно, даёт каждому при рождении индивидуальность - эскиз его личности, относительно которой человек - Сам - может сделать себя. В этом занятии и вижу реализацию смысла жизни. Каждому природа даёт столько ума и сил, сколько нужно для выполнения его индивидуальной задачи. Каждый может жить по-человечески - в равенстве с самим собой. Но Дар не безграничен и не воспроизводится бесконечно, и то, что утеряно - утеряно. Не знаю, почему человек не принимает свой дар разумности, да только следствие этого таково, что приходится человеку неразумному жить-выживать бездарно, и таких, увы, множество. Их критическая масса разрешается не волшебным явлением Мессии - одного мудрого на всех глупых, а агрессией, которой и переполнен Мир... Думаю, первопричина любой агрессии - ощущение дискомфорта, внутреннее раздражение, протест против бессмыслия своей жизни, которое испытывает человек, живущий в конфликте со своей природой. Вернёмся... Пусть, тайна бытия - непостижима, но это не значит, что нельзя пытаться приблизиться к ней. В моём приближении мне видится, что все, даже самые тайные явления жизни, можно и нужно окультурить, найдя компромисс между “вечным” и “бренным”. Человеческая культура - разумный компромисс между природами человека: психофизическим выживанием и бытием его души. Культура - умение жить, технологии достойной жизни, плод цивилизации, выращенный из семени разума. Культурная позиция - профессиональный подход к самому себе как к материалу, из которого, владея культурными технологиями компромисса души, тела, психики, обстоятельств, социума, можно сотворить человека. Есть принципиальные точки в судьбе человека, когда расслабление чревато крушением - здоровье, образование, профессиональное становление, семья и рождение ребёнка - требуют личного присутствия. Но даже судьбоносные решения воспроизводимы без титанических усилий при поддержке культурных технологий, когда нет нужды каждое утро задаваться очередным роковым вопросом “Как быть”, например, с собственным ребёнком: выпороть его или попытаться объясниться. Второй вариант подсказывается на уровне культурной технологии, как и все ему подобные: украсть то, что плохо лежит, или нет, а может… лучше… радикально - убить? Решать эти вопросы каждый божий день как в первый раз так же утомительно и опасно, как выбирать каждое утро право- или левостороннее движение. Культура работает на человека, освобождая его душу от рутины одних и тех же старых как мир жизненных вопросов. Приобщение к культуре возможно через образование. Образование - культурная прививка, спасающая от безумия со всеми его разрушительными последствиями. Образование - не временное явление, но состояние, в котором человек пребывает всю сознательную жизнь. Так же как нельзя надышаться или напиться однажды на всю жизнь, так нельзя образоваться однажды - обмен информации подобен обмену веществ, и "духовную жажду" необходимо утолять, но не из "копытца козлёночка", дабы самому не стать козлом. Если бы я принимала участие в создании технологии «общего» образования, которое недостаточно даже в самых цивилизованных странах, то сочла бы необходимым популяризовать разумность. Нужно принять, что разум - не только сумма знаний, он проявляется не так в знании «предметов», как в осознании объединяющего их универсального закона бытия, исполнение которого - реальное условие достойной жизни. В реальной жизни разум проявляет себя культурой. Культура - эквивалент разума, его материализация. Человек культурен в меру своего разума. Культуре изначально противостоит дикость, но в современном обществе, скорее, развращённость ума. Это противостояние куда более безнадёжно, и оно - «ахиллесова пята» человечества. В современном мире вряд ли есть место для «диких» народов и людей. Человек, одетый в штаны из химического волокна, стреляющий из автомата и, при этом, не отвечающий требованиям Современного Мира с его ядерными технологиями - отнюдь не романтичный «простодушный» из сочинения Вольтера, но опасный безумец. Безумие охватывает и отдельных людей, и народы, и весь мир. Войны третьего тысячелетия происходят не между странами, народами или религиями. Физический террор лишь наиболее ощутимое проявление современной войны. Не так заметен террор против разума. Безудержное словоблудие, подхлёстнутое техническими возможностями последнего столетия, лишает слова смысла. Ничего удивительного, что люди теряют способность к живому общению и уходят в себя задолго до того, как создают свой внутренний мир, пригодный для жизни в достойном одиночестве. Причина агрессии - в нищете внутреннего мира. Внутренние миры, похожие на тюрьмы или пещеры, побуждают своих обитателей к разбою. Как быть? - Жить... думать самим, не передоверяя свою мысль посредникам. Самому искать смысл жизни, смысл слова. В третьем тысячелетии индивидуальная ответственность за свою жизнь и своё бытие естественным образом вытесняет коллективную. Чтобы избежать агрессии приходится не только пользоваться, но и самому воссоздавать культуру мира, в котором приходится жить. Культура - мера достоинства человека. И физиология, и слова, и мысль, и даже мечта могут быть культурны или нет. В общественном мнении искусство, наука видятся, как проявление культуры, что далеко не всегда так. Искусство и наука могут быть культурными, а могут быть извращёнными, как все сферы жизни: власть, образование, промышленность, литература, транспорт, питание, медицина, армия, семья, любовь - они могут превратиться в «культ» Общество, в котором «поэт - больше (или меньше), чем поэт» - бескультурно со всеми вытекающими последствиями этого бедственного состояния. Поэт - «невольник чести»... Но об этом после... Вернёмся в начало... Общественные отношения, худо-бедно, сформулированы в юридических законах. Цивилизованное общество стремится к законности и равноправию. Казалось бы, в ещё большей мере культурные нормы естественны и для личных отношений. Отнюдь. Личные отношения, как традиционно «свободная» сфера, формализуются куда трудней и часто отданы на произвол чувств и желаний. Личные отношения - испытание достоинства, разумности человека, его способности к развитию. Прежде всего, «отношения» - закон, объединяющий участников, - общие правила игры. Игра не состоится, если на общем поле один пытается играть в шахматы, а второй - в шашки, или один боксирует, а второй - бьёт ниже пояса. Законы диалога объективны. Люди могут лишь познавать их, и эти знания, если они не ложны, не мешают чувствам, желаниям, влечениям. Без этических норм самые искренние отношения дичают, вырождаясь в зависимость, лишающую свободы и счастья. Люди, игнорирующие или пытающиеся обойти закон «во имя», пусть, самых «высоких» чувств и идей, оказываются рабами запутанных и мучительных связей. Часто близкие люди бесцеремонно пользуются друг другом с «простотой» - той самой, «что хуже воровства». Им кажется естественным обращаться с «близким», как со «своим» - своей собственностью, - без церемоний пользоваться его временем и силами по своему усмотрению так, как это было бы невозможно с «далёкими» - чужими... Здесь всё не просто: с одной стороны, форма теснит личные отношения, с другой - бесцеремонность губит доверие, искренность, лежащие в основе естественной близости. В личных отношениях форма не определена так жёстко, как в общественных, но и здесь она существует, и реально обозначена культурой личных отношений.

Чувство собственного достоинства, совесть, такт поддерживают то хрупкое равновесие, которое возможно в реальной близости. Они подсказывают, когда можно настоять, а когда уступить, когда обидеться, а когда позволить себе снисходительность, когда сосредоточиться на мысли, а когда испытать чувства. Конечно, близкие отношения не могут быть исчерпаны технологиями, но и не обойдутся без них. И не стоит бояться банальности в отношениях - природная индивидуальность проявит себя полнее в культурной форме, как яблоко у хорошего садовника, а надуманная - всё равно изойдёт банальностями - и в святошестве, и в эпатаже. В бескультурном (варварском) поле личных «связей» разделение на «злодея и жертву» условно. Самые безысходные и крепкие узы сковывают, как правило, безвольных и равнодушных «товарищей по несчастью» в их совместной деградации. Связи бывают даны по обстоятельствам рождения или безответственно приобретены. Некоторые из них поддаются лечению - окультуриванию, их можно привести в божеский вид - образовать, «выяснив отношения» - прояснив или заново определив общие законы - именно законы, а не чувства, которые всегда индивидуальны. «Одиночество», «любовь», «душа», «бог» - в реальном контексте - не аргументы. «Выяснение отношений» - не спор о том кто лучше или хуже, выше или ниже, добрее или злее, но выяснение общих правил отношений. К сожалению, культура выяснения отношений не развита. Существует представление, что выяснение отношений - занятие скандальное, занудное и всегда неприятное. Что ж, и игра в шахматы может быть превращена в драку, если играющие только и умеют, что лупить друг друга доской по голове. Убеждена, что отношения могут быть добрыми, свободными только при знании законов и при включенном сознании, которое не прячется за ширмы, не сооружает для себя самого потёмкинские деревни. Искренние отношения возможны, если каждый из участников способен на искренность с самим собой. Человеческие отношения, как и сами люди, смертны. Нужно уметь уходить и из жизни, и из отношений. Прекращение отношений - последний разумный аргумент, который можно реализовать, когда исчерпаны все иные. Слышала фразу: "Я ухожу тогда, когда ощущаю, что перестал развиваться в этих отношениях". Что ж, возможно, личное развитие - критерий отношений. У каждого есть его личные границы, которые он не позволяет переступать другим. Не всегда они очерчивают индивидуальный внутренний мир. Часто они замыкают безжизненное пространство, образованное тенями из чужих миров. Думаю, в отношениях внутренних миров лучше всего исходить, как всегда, из реальности: я ухожу тогда, когда некто вторгается в мою частную жизнь вопреки юридическим и культурным нормам. . P.S. В своих "Эскизах" я избегаю "историй из жизни", потому что они тянут мысль в нравоучения, чего хочу избежать. К тому же я пишу и сюжетную прозу: повести, рассказы, пьесы, в которых мысль, обретая плоть, позволяет извлечь мораль тому, кто в ней нуждается. Вот и сейчас, размышляя о "близких" отношениях, с трудом сдерживаюсь, чтобы не увлечься примерами. Позволю себе поделиться одним наблюдением из американского фильма "Шестое чувство", тронувшим меня отношениями, возникшими и развившимися так милосердно, что они подняли героев над жизнью и смертью. Конечно, главные герои - умные, нравственные люди, но не только это определяет их успех. Где-то слышала фразу "магия общих слов". В начале отношений присутствует "магия", притягивающая или отталкивающая на подсознательном уровне - мистика первого впечатления, собранного из облика, движений, запаха, звуков - интуитивного восприятия, почти безошибочного, если душа не угнетена, и внутренний голос не умолк. А затем возникают слова, поступки, и они подтверждают или разрушают магию... Вот фраза, которую услышала в этом фильме: "Подумай, чего ты ждёшь от отношений со мной" - сказал мужчина мальчику в начале их дружбы. Думаю, эта фраза - зрелая культура слова - того, что было в начале и прошло свой исторический путь, чтобы прозвучать достаточно внятно для людей, стремящихся к добрым отношениям. Вернёмся к началу. Грань между живым и неживым - в осознании - работе с информацией (анализе, синтезе) и принятии адекватного решения - в пользу “жизни”. Жизнь - соучастие в системе обмена информацией. Оно обеспечивается разумом и волей - усилием вести себя разумно - “думать, говорить, поступать” - в унисон, собирая таким простым образом свою жизнь в “одно” целое... Убеждена, что именно в этой способности проявляет себя истинное человеческое качество - разумность. Оно - не так в количестве информации и сложности выполняемых операций, но в умении слышать “ля” мистического камертона - “иметь уши”. Если мысли соответствуют словам и поступкам, возникает истинное достоинство человека. Человек, привыкший думать одно, говорить другое, делать третье, губит себя, единомышленников и сочувствующих. Культурное образование, сориентированное на самоценность разума, могло бы предостеречь человека от душегубства такого рода. Думаю, что ложь - криводушие - в полном смысле этого слова “кривит” душу - уродует её, да так, что исправление подчас уже невозможно. То есть, ложь губительна не только тем, что множит информационный хаос, но и тем, что реально уродует, видимо, очень хрупкий и чуткий инструмент, в котором “душа держится”. Возможно, если бы человек знал природу своей души, то поостерёгся бы бездумно распоряжаться ею в угоду иллюзиям, не стал бы подчинять свой разум страстям. Но современное образование, в лучшем случае, декларирует, что ложь - зло. А запрет действует слабо. Если бы о вреде лжи было известно, например, как о вреде холестерола, радиации или стрессов, которые тоже “невидимы”, то, возможно, люди сориентировались бы в пользу своего душевного здоровья, как это делается для телесного и психического благополучия. Следили бы за амплитудой производства и потребления вранья, как это делается, например, в пищевой индустрии с жирами и алкоголем, и не доверяли бы рекламе «здорового цинизма». Ложь - наркотик вреднее иных, и её действие разрушительно для личности тем более, чем сложнее проследить связь между виртуальными “преступлением и наказанием”. Гуманитарные профессии, в которых "слово" - источник реального дохода, представляются мне "группой риска", а профессионалы «слова» - людьми, на которых я не распространяю свою презумпцию невиновности. Люди, извлекающие деньги непосредственно из слова, должны знать сколь опасно для душевного здоровья их ремесло, а все прочие - насколько сомнительно качество их продукции. Эту тему я затрону не однажды, потому что «в начале было слово» и «торговля словом» - древнейшая профессия, развращающая разум - первопричина зла.

Мои личные впечатления от встречи с профессиональными гуманитариями подобны тем, которые испытали гуингнмы - разумные лошади, которых герой Джонатана Свифта познакомил с обычаями людей: гуингнмы выразили опасение, что если существа, притязающие на обладание разумом, способны совершать подобные ужасы, то, видимо, развращённый разум хуже любой звериной тупости, и, видимо, люди одарены не разумом, а какой-то особой способностью, содействующей росту пороков. Начало третьего тысячелетия отмечено новой вспышкой агрессии, которую (всё те же гуманитарии) объясняют активностью солнца и пассивностью источников своих доходов. Мне представляется, что внутренний мир каждого человека имеет свою уникальную топографию, на реализацию которой и даётся жизнь. Лгущий "кривит душу", насильно меняя естественное течение своего здравомыслия - потока сознания, стремящегося в природное русло. Лгущий уводит свою мысль в сторону, поворачивает её вспять, как собирались это сделать "советские учёные" с сибирскими реками... Приходилось слышать, мол, в "глубине души понимал, но", ... но преступил - против себя, изнасиловав собственную мысль, подчинив её прихоти, произволу... То есть, мысль шла в своём естественном русле, но... то ли сбежала, то ли потерялась, а, может быть, была изгнана? И вот, она уже увлечена потоком "массового сознания" и тонет в каком-нибудь попшоу - в западной или восточной аранжировке, в религиозном или светском, сентиментальном или агрессивном сценарии - по склонностям... Как точен язык: "склонности", "наклонности" - особенности рельефа, относительно которого сносит мысль, не удержавшуюся в достойном русле, по законам физики: сверху - вниз... Иерархия живого мира строится относительно “разума и воли”. Она не является законченной структурой с жёсткими связями - некой башней, у подножия которой амёба, а на вершине - человек. Скорее, это информационное поле, имеющее полюсы жизни и смерти. Каждое явление живой природы - каждый индивидуум, обладающий свободой выбора между жизнью и смертью - ведёт себя в этом поле, подчиняясь его реальным законам, о которых он узнаёт (или нет) и которые исполняет (или нет) в соответствии со своими разумом и волей - качествами, которые обеспечивают его жизнь. “Воля” - “мускулы” разума. Свобода - культурная воля, образованная этическими принципами, то есть, получившая образование в полном смысле этого слова, так как суть образования человека, прежде всего, в принятии этических норм, на которые возможно опираться в своём дальнейшем выборе так, чтобы вести себя по жизни разумно - как духовное существо. Человек реализует свою свободу через познание мира, и чем осознанней им реальность, чем лучше он ориентируется в мире, тем свободней в исполнении своей жизни. Приходится слышать выражение ”свобода личности” в контекстах экзотических, например, в защиту гомосексуальных браков и т. п. Возможно, требования такого рода закономерны, но предъявленные на сексуальной или социальной плоскостях, отделённых от многомерности явления “человек”, они приводят к несвободам в других плоскостях, множа иные проблемы. Думаю, что интимная жизнь вообще не может быть решена коллективно, и существуют области, где свобода человека реализуется только на индивидуальном уровне, когда все желания и поступки оплачиваются на свой страх и риск. Коллективные прорывы в сфере секса демонстрируют метаморфозу от дикого ханжества до столь же дикой распущенности с её антиэротической сексуальной индустрией. Сексуальная революция напоминает мне Великую Октябрьскую, когда «все как один» согласны помереть «в борьбе за Это». В понимании любого социального или иного ограниченного явления важно увидеть его как часть целого - извлечь из “безысходного круга” (символ дантова ада) и определить относительно реального - “божьего” мира. И тогда становится очевидным, что суть дела, по гамбургскому счёту, не в сексуальной ориентации (как и не в политических, национальных или религиозных пристрастиях) очередных демонстрантов своих “вторичных признаков”, а в душевной слабости этих людей, тоскующих о счастье внутренней гармонии. Они не осознают реальную проблему и трансформируют её самым причудливым и разрушительным образом. Читала, что «нравственное падение» означает неспособность отличать добро от зла. То есть, падение - не несчастный случай, но перманентное состояние, в котором прибывает сознание. Падение незаметно пока человека поддерживает внешний порядок, и считает он себя «порядочным человеком», то есть «добрым, хорошим», хотя сам никогда не брал на себя труд задуматься о добре и зле, о том, что «хорошо и плохо». Стоит порядку сломаться вместе с его социальными подпорками, что постоянно случается на исторических перепутьях, такой «порядочный человек» и солжёт, и убьёт, не заметив, что преступил, поскольку самостоятельно осознанных и принятых этических норм не имеет. Вернёмся... Разум не агрессивен. Он проявляется не столь в интеллектуальных занятиях, как в способности к самоограничению, в стремлении к законности в отношениях с другими. Духовное бессилие обнаруживает себя агрессией в самых разных личинах: от объявления войны до объявления любви. Причины всех конфликтов - и социальных и личных - не «от ума», а от его слабости: «горе» - от безумия! Доминанта психофизической сущности над духовной превращает человека не просто в животное, но в животное страдающее. Как животное, человек не полноценен и уступает любому из них в способности к благополучию. Сила человека в его разуме. Человек неразумный - самое агрессивное и страдающее существо на свете. В трагической «комедии» «Горе от ума» А. Грибоедов воспроизвёл гамлетовский вопрос. Проходят столетия, но и современные признанные философские теории убеждают: «осознание противоречит выживанию». Но если проза прошлых веков озвучивает «вечный вопрос», побуждающий мысль к поиску ответа, то в тексте профессионального философа двадцатого века звучит, как смертельный приговор Человеку. Что это за существо такое с названием «хомо сапиенс», если его начала противоречивы - разум в конфликте с телом? «Такое» может существовать в языческих мифах и древних трагедиях с их роковыми комплексами, но не в век технологий тотального истребления жизни. Противоречия между выживанием и осознанием нет. Дисгармония, если она возникает в конкретной ситуации, преодолима только на пути сознания - другого не дано! Неразумный человек - не самостоятелен, и его выживание зависит от разума другого человека или созданной другими - разумными людьми - системы социальной поддержки. Не всегда эту зависимость можно проследить чётко. В списке патологий разума все виды нравственных пороков: агрессия, лживость, жестокость, цинизм (продолжить список может вдумчивый читатель). И если человечество выживает пока, то, конечно же, не благодаря слабоумию, а вопреки нему. Лишь в подчинении разуму человек может развиваться и быть благополучным. В словаре Ожегова, в его «советском» толковании слова «культура», есть одна приемлемая фраза: «разведение, выращивание какого-либо растения или животного». Ею воспользуюсь применительно к человеку: «человеческая культура - разведение, выращивание разума». Смысл и цель культуры - в социальной адаптации разума: создании технологий разумной жизни. Культура - компромисс между человеческими природами: психофизической, духовной, социальной, без которого они вступают в противоречие, вынуждая страдать. Страдания - не расплата и не самоцель, но информация о конфликте. Сами по себе ни радости, ни страдания не «просвещают» человека, если он не осознаёт их смысл. И искусства - материализованные чувства - без человека мыслящего ничего не значат,, и пропадают полотна, звуки, тексты… всуе. Человек разумен... Увы, и в начале третьего тысячелетия новой эры эта аксиома, по-прежнему, звучит, как вызов… Вернёмся к началу. Человек принадлежит к “сложнейшим” среди живых существ, и чтобы исполнить свою жизнь, ему недостаточно выживания на уровне амёбы или, пусть, гораздо более сложных живых существ, многие из которых (животные) подобны ему по параметрам физиологии, психики и даже социального поведения: так же рождаются и умирают, радуются и мучаются, любят и ненавидят, учатся и работают, собираются в сообщества с функциональным распределением «должностей» и т.д. Аксиома моего эскиза о человеке - суть его классического определения: «разумен». Человеческая разумность проявляет себя в сотворчестве с создателем, и, прежде всего, в воссоздании себя самого - своей жизни. Дары, данные природой, можно промотать, выживая за счёт врождённых способностей и энергии, закладывая их, пока не оскудеют, меняя на побрякушки. А можно ими распорядиться разумно. Думаю, человеку дана возможность соучастия в создании себя самого: его психофизическая программа может быть реализована, если и не вполне независимо, то хотя бы с его участием, и это та степень свободы, которая отличает человека от животного. Человек не вправе выбрать по желанию свои индивидуальные особенности, но «зная себя» он может культивировать те из них, которые адекватны его представлениям о своём успехе - совершенствовать себя, и тогда возникает стиль - индивидуальность поведения, манер, речи, привычек - оригинальных не тем, что рассчитаны на привлечение или отвлечение чьего-то внимания, а тем, что сшиты они «по душе» - индивидуальной мерке, позволяющей жить в ладу с собой, свободно... Человек не волен выбрать свою природу, но он может совершенствоваться в дозволенном ею, улучшая своим присутствием Мир. Каждое живое существо исполняет жизнь - участвует в информационном обмене в соответствие со своим предназначением. Адекватность миру проявляется в информационной совместимости, измеряется мерой участия в информационном диалоге. Единицу информационного обмена можно было бы назвать “одна истина” - точка на спирали познания. Амёбе достаточно для исполнения жизни “немного” истин: температура, например, химический состав среды обитания. Собаке таких истин требуется “много”. Но в обоих случаях отличия не принципиальны. Соблазнительно предложить здесь метафору картины мира, в котором живые существа служат "датчиками", то есть, обеспечивают жизненно необходимую Миру сенсорную систему, в которой человеку принадлежит особая “творческая” функция: осмысления, а значит, и обновления, и воссоздания истины. Человеку количественная мера, как сумма информационных единиц, не обеспечивает исполнения жизни. Ему не достаточно контролировать множество параметров среды и самостоятельно поддерживать себя, например, в оптимальном режиме температур. Не достаточно “для жизни” и знаний физики, математики, истории и всей британской энциклопедии наизусть. Количество информации не обеспечивает потребностей его жизни. Для исполнения своей жизни человек должен качественно работать с информацией, то есть, преобразовывать её - осознавать, извлекая заложенный в ней смысл. Этот смысл адекватен "смыслу жизни" и определяет, в конечном счёте, состояние человеческого счастья, которое искрится в “прекрасных мгновениях” воссоздания истины - акта осмысления жизни. Мне видится, как приходит человек к Господу Богу и просит у него счастья. “Бери сколько можешь” - отвечает ему Бог - “у меня оно бесконечно”... И человек берёт из бесконечности своей мерой и выходит мало - мало счастья... Но ведь это не от малости божьего дара, а от неспособности его принять... - от личной ограниченности. Мир полон счастья для того, кто адекватен Ему. Человек способен быть самостоятельным источником информации - способен на творчество. “Новое” означает “качественно” новое - оно осмысленное “старое”, и в этом смысле слова царя Соломона о том, что нет ничего нового в этом мире, - истинны только в сочетании с его же словами “на кругах”. Пожалуй, “на кругах” - в ограниченных формах - даже таких содержательных, как земная жизнь - от рождения до смерти, и нет ничего нового. Но если видеть Мир и путь познающего его разума так, чтобы не потерять вопрос исхода: “Кто я? Зачем пришёл в этот мир?”, то Мир рождается заново - “с начала” - с каждым новым осознанием себя - с каждой разумной жизнью. Человек способен работать с информацией опосредованно: (не непосредственно: вода-мокро, огонь-жарко), а абстрагируясь: через слово, музыку, искусство. Цель этой работы - создание мировоззрения и личной позиции - жизненных принципов. Они служат опорой в сложных жизненных обстоятельствах, когда кажется, что исполнение заповедей осложняет борьбу за “место под солнцем”, и так хочется преступить их ради сиюминутной выгоды или психологического комфорта - “расслабиться” - отвернуться от реальности, обмануться, не думать. Принципы поддерживают в минуты душевной слабости, работают как защита - нравственный иммунитет. Человеком «с принципами» труднее манипулировать, и потому он, по большому счёту, независимей беспринципных. Принципы работают на упреждение событий. Один человек сказал, что у него есть два жизненных принципа: никогда не иметь дело с плохими людьми и всегда самому оплачивать свои желания. Что ж, достойные принципы, и они были бы достаточными, если бы не подробности: кого считать плохим, а кого - хорошим, и как определять плату, адекватную желаниям. Принцип платы за свои желания - необходимое условие жизни, достаточное в обыденных решениях на уровне юридических норм, когда ценники и ориентиры узаконены. Что до желания личного счастья, то в плату за него входит труд переоценки своих принципов. Вернёмся… “В начале было слово” - идея об истине. В информационном хаосе возникает слово о жизни и смерти, о добре и зле. Оно обращено к каждому, кто способен слышать… Физическое рождение даёт только шанс на образование человека разумного - именно так понимаю смысл образования: образование жизненной позиции и мировоззрения, без которых разумность гибнет в иллюзорных мирах. Образование - воспитание души. Образование может быть ложным и погубить душу. Статистики духовной жизни - сколько рождённых на белый свет людей состоялось по своему человеческому предназначению, кажется, нет. Но если бы она была, результаты были бы, возможно, аналогичны выживанию редких животных в условиях экологических проблем и браконьерства... Не следует путать образование с наукой. У образования и науки разные цели и средства. Наука - работа с объективной информацией, анализируемой на техническом уровне общества, по принятым законам логики, классификации, систематизации. Замкнутые на себе, без связи с Миром как с целым, науки - мёртвые информационные зоны. Они - лишь инструменты для познания мира, и имеют смысл тогда, когда ими владеют люди, чья этика соответствует уровню научного прогресса. Позволю себе процитировать Дж.Свифта в адрес профессионалов, ставящих свою науку над человеком: "...во всём, не имеющем отношения к их профессии, они являются обыкновенно самыми невежественными и глупыми среди всех нас, неспособными вести самый простой разговор, заклятыми врагами всякого знания, склонными извращать здравый человеческий смысл во всех других областях..." Прежде всего, эти слова относятся к профессионалам, зарабатывающим словом. Число их увеличивается во времена эпидемий криводушия, поражающих народы с ослабленным иммунитетом - низкой культурой. Увы, духовная медицина безнадежно отстаёт от телесной, так что этот мой текст - суть пилюля, прежде всего, себе самой - доморощенный способ профилактики от катастроф. Не нужно преувеличивать зловредность КГБ - советские гуманитарии служили не менее профессионально, губя духовные ценности. Пока мичуринцы выращивали яблоки на грушах, советские историки расчленяли свой предмет на пятилетки, бойцы литературного фронта лгали про самого вольнодышащего человека, погребальная команда философов хоронила свободомыслие. Напомню, в переводе с греческого философия - «любомудрие». В толковании Ожегова - "одна из форм общественного сознания", и чем сложнее и дороже для налогоплательщиков эта "форма", чем больше служивых надевает её и получает за то зарплату, тем меньше шансов у этого общества не только на благополучие, но и на самое выживание. "Общественное сознание" - чепуха. Кстати, в английском языке такого словосочетания нет - есть "общественное мнение" по конкретному вопросу, что принципиально иное. Мнение может быть общим, но сознание - свойство личное, и в общество является своим производным - культурой: разумными технологиями жизни. Результат гуманитарной деятельности - не рефераты, конференции, симпозиумы и учёные степени, а уровень культуры налогоплательщиков: если общество деградирует, значит его профессиональные гуманитарии - мошенники. Видит Бог, лучше бы "мытарь" не переквалифицировался на "апостола" - лучше бы изымал налоги с тела, а не с души, но видимо, таково свойство его лукавой "гуманитарной" природы, о чём следует знать образованному человеку. Увы, все храмы (с пристройками для служебного пользования) построены на людской глупости и развращенности. Когда я слышу, что у некого человека есть "гуманитарные наклонности", то прячу свой кошелёк подальше. Ещё несколько горьких мыслей о российском феномене под названием “интеллигенция” - слове, не имеющем аналогов в других языкках. Возможно, оно сменило слово “благородный”, не вынесшее совмещения понятия “нравственный” с титулом “Ваше благородие”. По Ожегову, “интеллигент” - значит, “культурный, образованный”, но, вместе с тем, и “работник умственного труда”: новое слово унаследовало порок двусмысленности. Кстати, “сословие благородных” противопоставлялось “подлому люду”. Должно быть, этой второй и количественно превосходящей группе (по Ожегову - “массе”), и достался дурацкий колпак: с названием “широкие трудящиеся круги населения - народ”… Можно написать детектив о мистике этих формулировок, но ограничусь сообщением об участи феномена за российскими пределами. В израильской иммиграции термин сохранился на рынке труда в объявлениях типа: “Требуется интеллигентная прислуга”. Думаю, достаточно знаковый результат эксперимента и над словом из “новояза”, и над обозначенными им людьми. Важно отметить, что на том же рынке «инженер», «врач», «портниха» или иная реальная профессия, пошлиной “интеллигентный” не облагается. И ещё одна народная примета - изменение стиля брачных объявлений: требования "интеллигентный мужчина" сменились на "не лживый и не жадный"... Беда Новой России в том, что «новые русские» - вовсе не новые, а прежние - привыкшие к беспределу со СЛОВОМ, из чего проистекает беспредел во всех областях человеческих отношений. Вот что пишет об этом Д. Оруэл в эссе “Уничтожение литературы”: ”Отлаженное враньё, ставшее привычным в тоталитарном государстве, отнюдь не временная уловка вроде военной дезинформации, что бы там порой не говорили. Оно лежит в самой природе тоталитаризма и будет существовать даже после того, как отпадёт нужда в концентрационных лагерях и тайной полиции.” Увы, враньё - привычка, избавиться от которой, подчас, невозможно, даже когда оно уже не несёт и сиюминутной «выгоды». Враньё - душевная болезнь и проявляется не так активной «дезинформацией», как утерей связи с реальностью: “кривя душой” обманщики уродуют её. Вряд ли кто станет резать свою ладонь, пытаясь изменить рисунок "линий судьбы", потому что это варварство очевидно, а насилие над мыслью - нет. А со временем уже и насиловать некоого - нет живых мыслей, и хотелось бы подумать, но в голову лезет одна дрянь. Человек, использующий свои мозги не по назначению, данному природой, отключается от свободного эфира. Залгавшийся человек запутывается не только в обстоятельствах своей жизни и в отношениях с миром, людьми и самим собой, но и вовсе теряет способность мыслить - ориентироваться в своей жизни. Он не отличает здоровье от болезни, литературу от графомании, музыку от какофонии, любовь от ненависти - «добро от зла». Враньё «сводит с ума», и помешательство принимает размеры эпидемии. Люди врут безо всякой выгоды для себя, а чаще - во вред себе. История тоталитарных обществ состоит из историй болезни её участников. Можно ли излечиться? Может быть, излечение сродни покаянию, когда человек признаётся себе во лжи не для мелодраматических эффектов, а для «жизни». Наверное, такие случаи бывают, но лучше «беречь честь смолоду». Тоталитарные отношения всегда строятся на лжи. Исчерпав одну маниакальную идею, участники беспомощно ищут взамен похожую: не коммунальную, так национальную, патриотическую или иную тусовочную - только бы не оставаться один на один со своей душой, пребывающей в обмороке. Люди, привыкшие к бессознательной жизни, как вылупившиеся из яиц утята, готовы принять в мамы курицу или даже кошку. В эпоху краткого российского возрождения А.Грибоедов сформулировал причину российской безысходности: общество борется с разумом на уровне своего менталитета - бессознательно, как кукушонок, рефлекторно выталкивающий из гнезда хозяйских птенцов. Альтернатива «горя от ума» - «радость от глупости»? «Радость» такого рода можно поддерживать только с помощью карательного механизма. Горе-умы (кто успел) утекают в более разумное общественное устройство - вслед за возможностью мыслить. Если бы можно было проследить миграцию людей нового времени в поисках лучшей доли, то открылась бы потрясающая драма «исхода» из безумия: в утлых посудинах по морям и океанам, ползком через подземные коридоры, в багажниках машин ...нелегальные души стремятся, как рыба на нерест, к разумной жизни. Джорж Оруэл в своём романе «1984» замечательно описал, как работает механизм уничтожения разума. В этом смысле серьёзно болен и Израиль. Множатся метастазы «Министерств правды и свободы» со своими чиновниками, переписывающими на «новояз» древние пророчества - так, что теряется истина о том, что Бог, по-прежнему - Один. Что Он - не в окончаниях - “измах” - даже с таким значительным корнем, как “Сион», а в началах - своих этических принципах. Израиль двадцатого века строился отчаявшимися и романтиками, он как губка впитывал все социальные пороки, приносимые беженцами из разных стран. Волны эмигрантов были признаны “судьбоносными” со знаком плюс - после катастрофы так хотелось верить в счастливое будущее. Но империи, умирая, на прощанье щедро посевали семена рабства на все стороны света, и они, попадая в сырую ещё - несформированную, несамостоятельную культуру молодой страны с законодательством, в корне своём пораженном идеологией, прорастали низостью, удушая ростки благородства - за радость обманываться приходится платить катастрофически дорого… Вернёмся… Образование - система знакомства с самим собой и Миром. Принципиально, чтобы образование не разрывало Мир на бессвязные области, но собирало его, выявляя универсальные законы. Зацикленность на отдельных “предметах” плодит дикарей - и среди “физиков”, и среди “лириков”. Важно понимать, что общее образование, каким бы оно ни было, - социальная условность. Образование человека - явление индивидуальное, и незачем ждать его от общеобразовательной школы, даже в её самом достойном воплощении. Общеобразовательная школа - социальный тренажёр, научающий ребёнка ориентироваться относительно общества, при условии, что вместе с социальным он получает и индивидуальное образование. «Средняя» школа воспроизводит менталитет общества и она культурна настолько, насколько культурно само общество. Что касается методик, то, думаю, основной принцип - «не навреди». Не знаю, можно ли научить человека «думать», но можно, хотя бы, не разрушить его способность мыслить. Лучше ответить ребёнку - «не знаю», чем солгать или слукавить, мол, подрастёшь - узнаешь. Хороший учитель - не тот, кто защищая свою социальную нишу, изображает из себя «гуру», а тот, кто знает свой предмет и готов продать свои знания за адекватную цену. Разумеется, общество должно быть достойным «хорошего» учителя: иметь разумные требования и быть платежеспособным. В начале образования вопрос, обращённый к самому себе - «Кто я?» и ответ на него: «Я - человек». Образовательный процесс не может начаться без принятия своей разумной природы. Образовательный процесс происходит в диалоге о человеке, о жизни, Мире, о добре и зле. И общественное - «среднее» - образование должно начинаться даже не с имени и фамилии, но с уточнения, знает ли ребёнок, что он - «человек-разумный». Тогда имя и фамилия, знания математики, химии и поэзии приобретают человеческий смысл, потому что все они - пути для мысли Человека. Мистика… ирреальность… Бог… вера… религия… Счастье, свобода, любовь, милосердие - явления мистического свойства. Нет науки о счастье и нет технических приборов, фиксирующих любовь. Можно проследить состояние эмоционального возбуждения, и, может быть, даже разделить его на удовольствие или мучение, но спаси бог от знака равенства между чувствами тела и души: между животной радостью и человеческим счастьем. Альберт Эйнштейн сказал, что можно описать, как угодно подробно, устройство часов, но это не приблизит к пониманию времени. Очевидные - для одного человека - истины, невидимы - для другого... В область мистики ограниченный разум переносит всё, что требует трудов преодоления собственной ограниченности. Ограниченность наглядна в чеховской формуле: “Этого не может быть, потому что не может быть никогда”. Тезис: “Это явление за пределами моего понимания” - достаточен для состояния потенциальной открытости миру, необходимой для душевного здоровья. Способ определения реальных явлений не хорош для явлений мистических и множит информационный абсурд, в котором и живут люди, предполагающие, что свобода - состояние, которое можно дать или забрать извне, что любовь решается обладанием… Если бы я создавала толковый словарь, то такие слова как “свобода”, “рабство”, “любовь” помечала бы - “мистика”, тем самым, напоминая об условности определений, в отличие от тех, что даны реальным явлениям и предметам, таким, как дом или дождь. В область мистики я бы отнесла и слово “человек”... Эта позиция не абстрактного свойства, а реальное предостережение об опасности: опасно использовать мистические явления, как опору в реальной жизни. Мистика присутствует - зримо или нет - в жизни, но не может быть её основой. Нельзя, увы, как бы это ни выглядело прекрасно, опираться в жизни на “любовь”. Невозможно подчинить “любви” реальный обмен веществ, не уничтожив одно за счёт другого - необходим посредник между явлениями мистическими и реальными. И им может быть только закон - единая для всех система свобод и запретов, определяющих реальные поступки: что можно и что нет, что хорошо и что плохо - для всех - любящих и нет, счастливых и несчастных, успешных и нет. Область мистики - свободное пространство для способных быть в нём. Но реальная жизнь, в которой существует общее жизненное пространство, требует подчинения единым правилам общежития. С этой точки зрения попытаюсь понять иудаизм и христианство - старый и новый завет - информационные системы, лежащие в основе западной цивилизации. Библия - в моём понимании - текст о компромиссе, состоящем из двух попыток. Первая - “старый завет”: исход из древнего язычества, в центре которого было злобное - враждебное человеку божество. Вторая - “новый завет”: исход из личного одиночества к новому язычеству, в центре которого появилось “доброе” - любящее человека божество. Думаю, что Библия написана, как история человеческой души - маятника блужданий между потребностью выживания и бытия, между мистикой и реальностью - на пути по спирали осознания Мира, в поисках добра и компромисса. Должно быть, такое движение - естественный ход вещей... Третью часть Библии каждый пишет для себя сам... «Старый завет» - основан на заповедях - законе, имеющем реальные постулаты. Христианство - «новый завет» - ставит в центр Мира «любовь» - неопределённо-прекрасную, оправдывающую преступающих законы «во имя любви». Христианство, не отвергая - де-юре - заповедей, де-факто выдаёт индульгенцию, легализуя произвол. В этом контексте, символична педофилия среди католических священников. Где грань между тем, чтобы погладить ребёнка по голове или тронуть его за пенис? В толковом словаре «моральное падение» означает утерю грани между добром и злом. «Любовь» не обозначает реальной грани и потому не может быть в основе этического учения. О достоинстве и недостатках законов можно спорить, но как бы несовершенны они не были, ничего лучшего для обозначения нормы реальной жизни не придумали. Любое мировоззрение может быть построено сознательно, а может быть принято «на веру», и тогда оно превращается в «образ» мировоззрения - религию. Религия - информационная схема - плоское отображение мира, сфокусированное на его образе - «идоле». Я попыталась наметить для себя грань между двумя состояниями души, первое из которых обозначила как “законопослушание”, второе, как “религиозность”. И первое, и второе проистекают из слабости, зависимости человека, его потребности в упрощении истины. Эту грань не однажды обозначали, но со знаком равенства: “Бог есть Мир” и наоборот... Слово на иврите “дат” имеет два толкования - “вера” и “закон” - гениально сформулированный компромисс для обеих позиций. Мне кажется важным, не противопоставляя, обнажить противоречие. Оно - на зыбкой грани между мистикой и реальностью. Бог - символ мистический, Мир - реальный, и знак равенства в данном уравнении поставлен там, где должен быть символ подобия. «Мир» и «Бог», при кажущейся одинаковости, соотносятся наподобие предмета и отбрасываемой им тени - эти явления существуют реально, но ориентироваться на тень можно только на свой страх и риск: она меняется в зависимости от освещения, и уж совсем неразумно строить системы общественных отношений с точкой отсчёта “от тени”. Но, тем не менее, такая практика существует: религиозная система мира, в центре которой мистическая личность - Господин Тень… Религиозность - состояние отказа от себя в пользу Господина - хозяина жизни земной и вечной - чрезвычайно гибкого “коэффициента погрешности”, созданного слабым разумом, не способным даже на свою иллюзию, а общественную. Вера в Бога позволяет подменить личную позицию - позой подчинения, в которой и пребывают верующие. Формула «Бог знает» снимает ответственность с души раба добровольного, смиренно верующего в свою фатальную несвободу. В религиозном мировоззрении предположения заменены утверждениями, что создаёт интеллектуальный тупик. Люди, приспособившие свою мысль к догмам - к мыслевыживанию в рабской зависимости от предмета своей веры, оказываются в ситуации информационного абсурда, и спасение их разума действительно возможно только “чудом”, которого они так жаждут. Чудо - в материализации идеи, когда предмет веры проявил бы себя реально, и тем снял бы болезненное психическое напряжение, естественное для живущих среди абсурдных утверждений. Верующие недоверчивы и нуждаются в допинге - чуде - сверхъестественном шоу, и эта зависимость - из ряда наркотических. Парадокс в том, что, на самом деле, мир полон чудес, но они воспринимаемы разумом. Разве не чудо общение - вне времени и пространства - через слово? Вот, пожалуй, компромисс между мистикой и реальностью, ипостасями духовной и телесной - слово. Но чтобы «услышать»... “Имеющий уши, чтобы слышать” - владелец не ушных раковин, но способности отличать добро от зла наподобие того, как музыкант отличает чистый звук от фальшивого. И так же, как камертон помогает настроить инструмент, этические принципы помогают человеку настроиться на гармонию Мира. Мир проявляет себя естественно - в согласии со своей природой и своими законами. Фокусы и мистификации хороши в иллюзионах, но в реальности любой парадокс разрешается только на пути мысли... Нет парадоксов - есть парадоксальная ситуация на отрезке осознания. Вернёмся к началу... ...но уже не затем, чтобы обличать “опиум для народа”, а в поисках культурного компромисса между чувствами и душой. В цивилизованном обществе, где церковь отделена от государства, религиозные верования протекают подобно детской болезни после прививки - романтическими увлечениями, социальными играми в сказку, не подчиняющими себе индивидуальные жизни. В Рождество люди могут наслаждаться иллюзией, если они достаточно взрослые, чтобы организовать себе праздник с подарками. Но требование вечного Рождества превращает людей в агрессивных романтиков. Так устроено, что вечные истины порождают и вечные заблуждения - великие заблуждения, не вульгарную ложь, но прекрасные миражи справедливости, равенства, любви, которые возникают в самых гибельных пустынях перед измученной душой. Человек нуждается в мечте, в идеале. Западное общество сумело воспроизвести мечту о счастье на уровне своего менталитета. «Американская» идея заключается в том, что каждый человек может сам создать своё счастье, и общество развивает эту идею в культурных технологиях, которые позволяют реализовать её в рамках закона. Можно маниакально отрицать «американскую» идею, но лучшей никто не создал. Иное дело, что «американцы» и сами далеко не всегда соответствуют своему образу, но не об этом речь. Мечта об индивидуальном счастье - единственная, пригодная для развития, потому что она - естественна, общечеловеческого свойства и может быть названа «западной» условно, пока существуют её антиподы - сторонники коллективной мечты об общественном счастье. Любая надчеловеческая идея агрессивна и материализует толпу. Толпа - не обязательно «массы», не обязательно «погромы и баррикады» или «всеобщая любовь и поклонение». Толпа может быть представлена и одним человеком - человеком толпы, социальная сущность которого сильнее личностной, и именно с человеком толпы происходят метаморфозы превращения мирного обывателя в погромщика. В отсутствие внутреннего закона - нравственной опоры - человек толпы меняется вместе со средой своего обитания, без которой не способен выживать, как моллюск без раковины. Толпа замечательно описана в «Хамелеоне» А.П.Чехова. Лики толпы разнообразны: от «бритоголовых» до «интеллектуальной элиты», толпящейся в агрессивном стремлении к социальному признанию своего превосходства. ...вернёмся... Религия - образ жизни, основанный на мифологии - литературном сюжете о мироустройстве, в центре которого сверхчеловек. Религия не представляет собой открытой для живого диалога системы - с прямой и обратной связью - и отличается от реальной системы мировоззрения как отличается, например, легенда о человеке по имени Пифагор от геометрии… Элемент веры присутствует при построении любой теории. Вспомните, как начинается любое доказательство в математике: “допустим, что…” то есть, “поверим, что…” Разумное размышление об истине начинается с предположения, оставляющего свободу для мысли - с аксиомы; неразумное - с утверждения, исключающего относительность в конкретной теории, а значит, и возможность её переосмысления. В религиозной вере вместо свободного предположения “поверим” - тоталитарная команда “веруй”. Религиозная вера требует абсолюта - культа вместо культуры. Культура - технологии цивилизации, культ - “отправление” психологических функций на уровне общественных рефлексов. То, что нормально в младенческом возрасте, отвратительно для зрелого общества, и говорит об инфантилизме: слабоумии и деградации. Сказка о “Мухе-цокотухе” прекрасна для ребёнка, но трагично, когда биологически взрослый человек доверчиво пытается оплатить самовар копеечкой или ждёт комара-мессию. Не стоит забывать, что вера в науку или искусство, любовь или красоту, которые спасут(?) - одна из форм религии, со всеми составляющими этого явления: “храмами”, “жрецами”, “жертвами” и подобными общеизвестными “культово-обрядовыми” символами варварства. И печально известный “атеизм”, по сути своей, религия, вывернутая наизнанку, из которой торчат уродливые швы абсурдных утверждений, сшивающие белыми нитками куски необработанной информации. Об истории... История - от греческого “расследование” - наука, занимающаяся прошлым человеческого общества: его разумной деятельности, культуры и цивилизации. Важно для человека, знакомящегося с историей, понимание, что процесс познания прошлого так же бесконечен, как и любой иной, и потому любая попытка канонизации исторических фактов уничтожает их исторический смысл и возможность извлечения исторического опыта. Пушкинский «сын ошибок трудных», не накапливается, подобно жемчужине, на уровне химического смирения. Его ценность создаётся в душевных трудах. История - осознанные опыты жизни. Историческое мышление - в ощущении вечного бытия - прошлое не ушло: оно - в настоящем и будущем. Неосмысленные события минувших дней не канули в вечность, а возвращаются к людям, живущим в неосознании своей жизни - вне исторического опыта. История демонстрирует, как проистекают коллективные “исходы”: революции и прочие прорывы напролом - не через ворота культуры, а через бреши в социальных заборах. События такого рода могут выглядеть успешными на отрезке времени, но относительно духовных ценностей они всегда гибельны - несущаяся к исходу толпа подобна стадам в горящей саванне и вытаптывает в безумном беге все росточки цивилизации. Романтические иллюзии преобразования мира “не через себя”, а через отказ от себя в пользу общества, требуют всё более сильных допингов: от водки - до крови. Пробуждение всегда горько, но и оно может не наступить, даже когда насилуемый психопатами мир кричит о себе - неразвитое сознание “не слышит”. История человечества - история человеческой мысли, и она воссоздаётся из осознания человеком его личной жизни, а не из множества неосмысленных сюжетов, которые хранятся в общественных архивах, с надписью «история». Используя в дальнейшем слово «цивилизация», я понимаю, что у этого слова существует множество спорных определений, но именно оно подразумевает культурное общественное устройство, и в этом смысле я употреблю его. Цивилизация - общественное устройство людей, сознательно объединившихся для совместного решения проблем бытия. Для выживания существуют более примитивные сообщества: от первобытных племён до индустриальных коммун - все они основаны на жесткой иерархии подчинения, и история демонстрирует, как эта жесткость оборачивается для людей жестокостью, и, в конечном счёте, лишает возможности «выживания». Напутствие «добывайте хлеб в поте лица своего, плодитесь и размножайтесь» нельзя понимать примитивно - на уровне животного существования. К сожалению, исторические уроки воспринимаются, как детективы с дворцовыми интригами, злодеями и роковыми событиями. Увы, историю подменяют литературой, литературу - историями, и эта путаница сдерживает развитие цивилизации. Современная цивилизация - общечеловеческое явление, неделимое с точки зрения национальных, географических и прочих “вторичных” признаков. Цивилизация - не «западная» или «восточная», не «американская» или «китайская», но человеческая - на западе или востоке, в Америке или в России, если таковая воссоздаётся землянами в определённых местах проживания на их планете. Цивилизация есть, если общество воспроизвело её своим достойным - адекватным цивилизации - поведением, и будет, если общество сумеет в будущем вести себя разумно - по законам природы цивилизации. Такова жизнь: обмен милосердием подобен обмену веществ и требует постоянного возобновления. В центре цивилизации - универсальный закон - не жесткая структура, а технологии общественного устройства по принципу «Сделай сам». В цивилизованном обществе предложены общие правила совместной жизни, которые, конечно, должен исполнять каждый, но в индивидуальном режиме - с учётом личного потенциала, что, позволяя поддерживать стабильность общественного устройства, даёт каждому из участников возможность исполнять общественные требования относительно его особенностей. Цивилизация - плод общечеловеческой культуры, выращенный из семени разума по культурным технологиям, поддерживающим жизнь человека разумного, что обеспечивает реальное благополучие общества. Так, вряд ли, можно назвать Россию, которую, по словам Тютчева, “умом не понять”, в которую “можно только верить” - цивилизацией. Россия - социальное явление, в котором разумная жизнь не самоценна, а зависима от декларативных идей и мифов, а, значит, ущербна, что, увы, подтверждено исторической безысходностью. Словосочетание “духовность русского народа” стало штампом, которым пользуются, не вникая в смысл, а зря: на путанице в понимании духовности и психики в сознании людей вырос образ “большой души”, списанный с душевно слабых или просто больных людей автором романов из русской жизни Ф. М. Достоевским. Думаю, что причина явления под названием "достоевщина" заключена в отсутствии культуры чтения - в неспособности читателя отличать духовную ипостась - от психической, а детектив - от Библии. Думаю, автор был бы опечален тем, что его тексты превращены в мифологические сюжеты для языческих суеверий. Достоевский и "достоевщина" - Человек и его тень, потерявшая своё место, как это описано в сказке. В тени Достоевского, Шекспира, Гоголя паразитируют бесчисленные «-веды», множа сплетни об авторах и их текстах, уничтожая первоисточники. Существует огромная агрессивная псевдолитературная империя со своей властью, армией, институтами, союзами, идолами и ещё чёрт знает чем. Не думаю, что торговлю словом можно или нужно ограничить законодательно. Бессмысленно «бороться с недостатками», нужно насаждать достоинства - личную культуру. Не нужно хватать и глотать всё, что плохо лежит - любое чтиво, от которого душу воротит. Мне понадобилась целая жизнь, чтобы суметь освободиться от хрестоматий и научиться читать литературу так, чтобы ощутить её милосердие. У Достоевского в романе «Подросток» я нашла для себя точку отсчёта, которую тщетно искала в начале жизни: маленький мальчик, испугавшись неизвестности, не решается бежать из унижающих его обстоятельств, и понимает, что он - сам - виновен в своём рабстве. Это осознание становится началом его человеческой жизни… Духовность проявляется в доминанте разума над другими природами человека, и цивилизация - система отношений, поддерживающих эту иерархию. История цивилизации - история духовной жизни, а не список сезонных созиданий и разрушений с бегущими вдогонку и всегда опаздывающими - задними - мыслями: “во имя чего или кого пролилась на сей раз детская слеза?” Цивилизация начинается с Человека разумного, с осмысления им исторических событий, с отстранения “Я” от обстоятельств “Мы”. “Кто Я?” - единственный вопрос исхода, и он не может быть коллективным: ни русским, ни еврейским - только личным. Так, пресловутый еврейский вопрос существует в контексте выживания в зоологическом музее языческого сознания. Так же безысходны и роковые “русские вопросы” с ответами, одетыми в прокурорскую форму: “Виноват!” - и, далее, обрастающие подробностями национальной идеи в её провинциальной реализации: татаро-монгол виноват, еврей, чеченец, американец или другой чужой - любой другой, только не русский - не держатель основного пакета национальных акций идеологического алиби. И еврей, по тому же принципу, не виноват в своей катастрофе, а некто “анти”: русский, немец, римлянин, араб - чужой. Если вникнуть в факты любой исторической драмы, то становится очевидным, что очередной “разрушитель Храма” возникал наказанием за преступления внутри общества: вульгарную драку за власть и деньги. Я не исключаю данность национального мироощущения - спаси бог! Национальная мелодия вплетена в полифонию бытия, но душа - камертон, что держит чистое «ля» и не позволяет нарушить партитуру божественного замысла. Не думаю, что природа человека предполагает доминанту, пусть, самого важного, но “общего” признака, коим является и национальность, над “личным” Тон задаёт не инструмент, даже такой совершенный, как скрипка Страдивари, а камертон... Градостроительство, календарь, письменность, демократия и другие признаки возникающей цивилизации говорят, прежде всего, о явлении Человека разумного, стремящегося к личной свободе через создание системы разумных компромиссов. Цивилизация - система компромиссов между выживанием людей и бытием человека. В этом смысле, современный Израиль, вынужденный отстаивать приоритеты спасения в национальных рамках, похоже, “испускает дух” цивилизации. Конечно, его история слишком своеобразна, чтобы быть использованной как простой пример: общество живёт в режиме искусственного дыхания - экономически, политически, демографически не самостоятельно, поэтому развивается, в значительной степени, благодаря достаточно свободным миграциям. Но можно проследить баланс, из которого видно, что “самостоятельные” люди - способные реально платить за достойную жизнь, мигрируют в общества, которые сегодня адекватней их личным требованиям, что, в свою очередь, развивает цивилизацию принимающей их страны: милосердие - взаимно. Люди зависимые остаются, и доля их растёт, что приводит к деградации. Читала, что существует статистика, по которой индивидуалистов, стремящихся жить независимо: осознанно и самостоятельно - пять, шесть процентов... Думаю, именно они, живя для себя, не мешают жить другим. Именно индивидуалисты, стремясь к собственному благополучию, поднимают общий уровень жизни, если, конечно, общество не рубит сук, на котором сидит - не уничтожает своих думающих граждан. Видела фильм о стаде обезьян: одна из них придумала размачивать в воде еду перед тем, как есть, другие последовали её примеру, что, очевидно, было лучше для всех. Если бы это стадо подражало людям, то, скорее всего, отобрало бы у своей хвостатой индивидуалистки её еду, подравшись и разбросав большую часть в грязи. Саму же изобретательницу убили бы или прогнали, а потом продолжили бы есть всухомятку, мучаясь несварением. Увы, израильское общество изначально построено на принципе национальных, а не универсальных приоритетов. Причины и побуждения известны и эмоционально легитимны, но жизнь проистекает не по желаниям, а по универсальным законам, и они определяют реальность: Израиль теряет свою уникальную индивидуальность, превращаясь в историческую провинцию. По сути своей организации, современный Израиль - страна, состоящая из фрагментов разных социальных структур - от разнообразных общин с жесткой иерархией до «граждан Мира». И все это сосуществует в состоянии уникального сочетания жёсткого предъявления и терпимости, которое периодически взрывается насилием. Израиль видится мне мистическим местом, где воспроизводятся исторические опыты, уроки из которых извлекают все, кто учится. В “лаборатории исследования личностных и общественных законов”, как в прежние четыре тысячелетия, совершаются вечные ошибки. Не удержусь от сравнения Израиля с чистилищем, в котором, как нигде больше, судьбы определяет личный этический выбор. История Израиля - яркая демонстрация тленности тела и бессмертия души: этическая идея, окрепнувшая в теле иудейства, стала достоянием человечества и основой бытия для многих думающих людей, определяющих себя по признаку личной разумности. “Золотые века” государства Израиля коротки, а история его цивилизации продолжается, как и было обещано в Торе: “дети Иофета живут в шатрах Сима”… На этом перекрёстке я прощаюсь с национальной принадлежностью своей души с тем, чтобы отправиться в «рассеяние». Думаю, такой перекрёсток есть в топографии каждого человека. Вернёмся в начало… Бесчеловечные идеи превращают людей в самоуничтожающий себя сброд. «Исход народа» - не в общем топоте ног, смешении дыханий и биений сердец, а на пути осмысления человеческих отношений, и в создании адекватных и работающих общественных законов. Думаю, что законы такого рода - суть и основа человеческой культуры, без которой иные её ценности - искусства, литература - фальшивы. Человек, понимающий нравственность, как личную ответственность за свою жизнь, стремится понимать происходящее с ним, принимать самостоятельные решения, отвечать за себя, не выискивая вины в другом. Без таких людей общество обречено на деградацию, как бы ни были хороши его законы. Конституция - мёртвая информация, если она не воссоздаётся - не переосмысливается хотя бы частью своих граждан. Благополучие человека - единственно реальный гарант благополучия общества, поскольку по сути своей природы - реально - стремясь к своему благополучию, человек заодно организует и “чаянья масс”, поход к которым напролом - в массовом порядке - завершается катастрофами. Человек должен быть сосредоточен на самом себе и на ответственности за свою жизнь. Ответственность за других людей достаточна в рамках юридического закона. По Ожегову альтруизм - готовность бескорыстных действий на пользу другим, не считаясь со своими интересами. В этом контексте, альтруист - либо псих, либо мошенник. Когда человек декларирует, что ему ничего не надо, это обычно означает, что ему нужно всё. Тоталитарный режим - система общественного управления без обратной связи. И, как все системы такого рода, режим обречен на разрушение. Такое общественное устройство губительно не только для непосредственных участников тоталитарной пирамиды, но и для всемирной истории, культуры, экологии. Земля и земляне не могут быть благополучными, если один из народов гибнет, как не может быть благополучен человек, нога которого попала в капкан. Глупо, когда люди «первого мира» ощущают себя над «третьим миром» - жизненное пространство общее и культурные границы, в отличие от политических, меняются динамичнее: не успел оглянуться, а за окошком, украшенным геранью с кружевной занавесочкой, обосновался потомственный людоед. Тоталитарный режим успевает за период своего существования уничтожить носителей «обратной связи» - людей, способных на свободную мысль. Уничтожение происходит не только в пределах границ тоталитарного государства, но и масштабах Мира (эффект сообщающихся сосудов), и этот трагический факт определяет будущее человеческой культуры надолго после того, как некий тоталитарный режим погибнет естественным образом. «Возрождение» - не оживление из мёртвых, но воспроизведение жизни - живой мысли. Для общественного Возрождения нужна живая мысль - мыслящий, нравственный человек, способный жить адекватно реальности. Но если общество истребило своих думающих граждан, то и нет их. Такова данность, которая над всеми тиранами с их безумными амбициями и над рабами, согласными выживать любой ценой. Цену назначают не рабы и не тираны - цена определена мировым законом, который дан человеку для познания, а не для поправок в угоду трусости, жадности и глупости. Начало третьего тысячелетия: террористы-смертники, антиглобалисты - живчики. Может быть, западная цивилизация состарилась исторически и, теряя здравый смысл, тешится диснейлендовским оптимизмом? Вряд ли физические законы «сохранения» распространяются на природу «разумного, доброго» буквально: если ум где-то убывает, это ещё не значит, что где-то он появляется. Может быть, ум и появляется в каком-нибудь зазеркалье, но, для живущих «здесь и сейчас» недостаток ума говорит о том, что «свято место» пустеет и заполняется хламом. Современная историческая панорама отличается тем, что её можно наблюдать по телевизору, и потому "история" может быть осознана человеком и сопоставлена с личной судьбой в режиме реального времени. Мне представляется, что современный человек может держать Земной Шар на ладони, выбирая жизненный путь "на местности" куда более предсказуемо, нежели в прежние времена, рассчитывая, разумеется, только на собственный разум, что и питает слабый ручеёк исторического оптимизма... Цивилизация пребывает в теле социальной структуры - государства. Государство можно считать цивилизованным, если оно строго функционально и не выходит за рамки своих утилитарных функций. И в этом смысле идеал государства - компьютер. Чиновник, превышающий свои функциональные обязанности, ломает аппарат. И граждане государства - пользователи чиновничьего аппарата - должны владеть “правилами пользования”, а не искать у чиновника “человеческого отношения”, провоцируя тем преступление против своих же прав. Власть - вынужденное зло, которое необходимо ограничивать и контролировать, а не развивать. «Очеловечивание» бюрократии - её выход за пределы функциональных рамок, говорит о слабости гражданского общества. Современная демократия - единственная из существующих систем социальных отношений, с их тяготением к решениям на уровне «вкусового пупырышка», которая учитывает право человека быть разумным. В отсутствие демократии человеку приходится самому защищать свой дар разумности от общества. Если превыше всего ставить своё социальное положение, то определяющим в успехе становится признание, одобрение окружающих - верный путь к отказу от себя. Помните у В.Шекспира в переводе С. Маршака: «Зову я смерть, мне видеть невтерпёж достоинство, что просит подаянье…» Действительно, жуткое зрелище… “Достоинство” - не попрошайка, оно существует в человеке, как мысль, следовательно не нуждается в общественном признании, в отличие от псевдодостоинств, не существующих без публичности.

Вспоминая все случаи унижения в своей собственной жизни, понимаю, что, прежде всего, униженность была во мне. Конечно, она была привита воспитанием и поддерживалась немилосердными обстоятельствами. Но как бы то ни было, исход из любой патовой ситуации возможен только личный - достоинство не подадут, его нельзя украсть или купить за фальшивую монету. Каждый платит за себя по истинному эквиваленту. Историческая картинка: Один из истоков цивилизации - Ближний Восток и бассейн Средиземноморья. На Ближнем Востоке где-то с шестого тысячелетия до н.э. развиваются два государства - Египет и Вавилон по похожим схемам. Прирродные условия: равнинные реки, требующие объединения усилий для совместных ирригационных работ, а значит мощной централизованной власти, языческие религии, со свойственной им деспотией отношений, диктуют возникновение рабовладельческих режимов с жёсткой иерархией и культом правителей. В это же время в бассейне Средиземного моря (полуострова, острова, прибрежные районы, включая Ханаан) развиваются языческие города-государства, относительная самостоятельность которых вызвана природными условиями, ограничивающими социальные центростремительные силы. В начале второго тысячелетия до новой эры в истории мировоззрения происходит явление качественного порядка - возникновение монотеизма. Стремление к монотеизму закономерно в развитии осознания мира и прослеживается во всех языческих религиях. Язычество говорит о разорванности сознания и бессвязности мироощущений. Явления природы безответственно розданы богам в полное владение, а сам человек не принадлежит себе и зависит от их произвола. В языческом сознании мир - хаос, а человек - игрушка рока. Человек, принявший роль марионетки в чужой игре, в конечном счёте, ею и становится. Думаю, ошибочно считать язычество детством человечества, которое со временем, естественным образом преобразуется в более зрелое миропонимание. Язычество прекрасно воспроизводится в любом зрелом обществе его инфантильными гражданами, ведя общество к деградации. В теле вполне здоровой цивилизации всегда присутствуют бесчисленные формы «вирусов» язычества, размножающихся при потере сопротивляемости и в благоприятных условиях, и тогда “на родине Шиллера и Баха” возникают крематории. Этические принципы - иммунная система, поддерживающая разумную жизнь, и они нуждаются в постоянном воспроизводстве на личностном уровне. Недостаточно однажды получить культурную прививку даже от таких великих пророков, как А. С. Пушкин или полный старозаветный свод, чтобы раз и навсегда обеспечить нравственное здоровье народа. Если прислушаться к музыке человеческой истории, то можно проследить её центральную мелодию, которая иногда едва слышна, иногда звучит мощно и ярко. Она - мелодия собирания Мира в «гармонию». Люди, прислушивающиеся к камертону, звучащему в душе, создают, прежде всего, самих себя - свою гармонию, своё собственное бытие, и, вместе с тем, и сам Мир. Есть слова, девальвированные, как мне кажется, более иных. Думаю, они изначально были от лукавого. Слово «личность» не имеет определённого смысла. Так, по Ожегову «личность - человек, как носитель каких-н. (?) свойств». В словаре приведен и соответствующий смысловой ряд: «светлая личность, не переходите на личности». На английский слово переводится, как «персона», и оно используется конкретно, как идентификация человека в официальном контексте - владельца реальных документов, имущества, а не лукаво неопределённых свойств. Кстати, слово «персона» прекрасно вписалось и в русскую речь - в английском же, деловом смысле: «персональное дело», «заказ на две персоны» и т.п. Слово же «личность» в русской традиции превратилось в спекулятивный аналог слова «человек», вернее, сверхчеловек, потому что именно эти свойства - «сверх и над» - приписываются личности, а, далее, и «сверхличности» - супермену из триллеров двадцатого века. В моём словаре принимаю слово «личный», как прилагательное - мой собственный, принадлежащий мне: мой дом, мой выбор, моя жизнь - всё то, на что не распространяются права общества. Российская трагедия - «Культ личности». «Личность», материализовавшаяся из российского Ящика Пандоры, - злодейского свойства. То, что «дьявол» ставится обществом в центр своей истории - будь то татаро-монголы, масоны, капиталисты, сталинцы с ленинцами, демон-мужик Распутин или булгаковский Воланд - говорит о реально существующей в общественном сознании схеме мироустройства, в центре которой - первопричиной - определён кровожадный языческий божок. Это ОН - дьявол - ответственен за все жизненные проблемы. «Не Я» - извечный ОТВЕТ на русский вопрос «КТО ВИНОВАТ?». Язычество пёстро демонстрирует себя и в современном Израиле. Оно одето и в средневековые одежды, и в шорты, и в костюмы с галстуком - формы его разнообразны, но суть - едина: разорванность сознания и рабская зависимость от пикейных жилетов, СМИ, политиков и т.п. Возвращение к себе начинается в точке, которую определяю для себя, как “ноль” - “нет ни эллина, ни иудея” - никого, кого бы позволила себе поместить в центр своего мироздания. Конечно, в этой точке - в точке исхода - одиноко... и темно - звезды истины зажигаются не сразу, чтобы осветить мир, превратив его в уютный дом. Но если страх преодолён, то становится видно, что и эллины, и иудеи - всего лишь планеты на небосводе, движущиеся по своему пути и влияющие, конечно, на порядок вещей, но не фатально, а в меру - прежде всего, в меру внутренней свободы человека - равного среди равных перед универсальным законом. Вернёмся к началу… Возникновение иудаизма относится к началу второго тысячелетия и связано с жителем Вавилона по имени Авраам, которого посещает прозрение о том, что Бог - один. Об этом событии известно из Торы (Старый завет) - древнего текста мировоззренческого содержания, который стал Святой Книгой - единственным источником истины для верующих, и одним из наиболее значительных источников образования для всех, кто свободно формирует своё мировоззрение. Но и религиозные и секулярные читатели, которые размышляют над этой книгой о мире, о боге, о человеке и о смысле жизни, знакомятся с иудейской теорией о мире, которая в сочетании с греческим мировоззрением, повлияла на современную нам цивилизацию с её принципами гуманизма и демократии. В центре иудаизма - идея о единстве мира и его универсальных законов. Иудаизм - одно из центральных учений о мире и о жизни. Но каждый «ученик» понимает учение в свою меру. Мыслящий человек, опираясь на существующие идеи и теории, создаёт свое мировоззрение. Ортодокс превращает любую живую мысль в набор тоталитарных штампов, из которых он, как из кубиков, складывает свой образ жизни, и в этом смысле иерусалимский «хареди» отличается от московского коммуниста только деталями формы. Бог - мистическое продолжение идеи. В иудаизме Бог открывается человеку (откровение) и человек отвечает Ему. Из этого диалога возникает договор о том, что есть добро и зло, как можно и как нельзя поступать в отношениях с собой, с Миром, с другим человеком. Из хаоса отношений древнего мира рождается закон о компромиссе: этическая система, достаточно жизнеспособная, чтобы спустя тысячелетия вырасти в современное демократическое законодательство. Закон, обозначенный в иудаизме, далёк от совершенства, как и всё, что связано с человеком, но обозначенный им вектор «добра и зла» достаточно определён, чтобы человек мог ориентироваться на своём жизненном пути, как по стрелке компаса, совершая свой выбор между добром и злом. Убеждена, что природа требует от человека соблюдения закона отношений. Двойные стандарты: быть «хорошим» - с одними и «плохим» - с другими, разрывают сознание на части, которые и будут скакать, как «черти на сковородке», превращая обладателей «крученных мозгов» в «скользких типов». Теория иудаизма основана на “Законах Моисея” - заповедях, запрещающих убийство, ложь, воровство. “Закон божий” возведен в статус веры и стал аксиомой гуманистического мировоззрения. Таким образом, иудаизм можно в равной мере называть и религией, и законодательством, его форма не властвует над сутью - идеей о единстве мира и его законов. В системе ясно обозначены полюсы добра и зла, как жизни и смерти. Жизнь - добро, и законы, запрещающие убийство - гуманны. Можно, опираясь на гуманистическую позицию, бесконечно продвигаться по спирали понимания явления под названием “жизнь”: рассматривать её как философское “бытие”, или как материалистическое “существование белковых тел”, или как “миг между прошлым и будущим” (слова из романтического шлягера). Главное, что «не убей», обозначенное как «добро», недвусмысленно формирует этическую концепцию и основанное на ней законодательство как цивилизованную норму отношений. Жизнеописание Авраама (“Бытие”), история его откровения и исхода - явление, которое превратилось в символ. Авраам - зажиточный и преуспевающий горожанин покидает места, где благополучно сложилась его социальная жизнь, и отправляется в неизвестность по “Слову Бога” или “душевному зову”. В Торе откровение Авраама описано, как диалог с невидимым Богом и заключение союза о покровительстве в обмен на признании Авраамом “Его” - своим и единым. Союз заключён на личностном уровне - личный Бог и личный поступок, согласно личному выбору в… тоталитарном языческом мире, где отношения построены на обезличенности (?!) Завет легализует человека, как индивидуальность, и, в этом смысле он противостоит не только общественному мнению Древнего Мира, но «толпе», как символу агрессивного большинства всех времён и народов. Думаю, мистический шлейф сплетен о роковой особенности иудеев, тянущийся за евреями тысячелетиями, основан на противостоянии человеческих архетипов - индивидуалистов и коллективистов. Но об этом позже... Согласно Торе, Авраам уходит в Ханаан. Так начинается еврейская история - её первые четыре сотни лет, как история семьи Авраама, его детей и внуков. Продолжение этой истории, уже как истории еврейского народа, воспроизводится массовым исходом и заключением общественного Союза с Единым Богом - Богом Авраама. Думаю, что биологическое выживание не есть историческое явление, а, скорее, остановка на историческом пути, похожая на стойбище дикого человека. История человечества прослеживается в осмыслении жизни, в душевных трудах, а не в выживании вопреки нищете, болезням, рабству и войнам. История народа прослеживается не в происшествиях, даже таких впечатляющих, как революции, а в актах переосознания себя, как народа. Так, по реальному календарю, события могут длиться столетиями, а по факту присутствия в них, как в своей “истории” - мгновениями… Есть люди и народы и вовсе живущие, словно, вне истории, и они, подобно диким туристам, оставляют после себя лишь опустошение: мусор и следы от пожаров с тлеющими головешками чьих-то загубленных душ. Так бывает с теми, о которых известно лишь, что они успешно воевали со всеми вокруг себя, используя тактику тотального уничтожения, а затем исчезли так же внезапно, как и появились. Видимо, так происходит с палестинцами, знаменитыми лишь тем, что они воюют с Израилем. Разрушать - не строить, но победы в разрушениях - «пирровы», и лишают победителей собственной истории. Господь Бог творил мир шесть дней… Значит ли это что он управился в календарную неделю? Кто знает, сколько бессмыслия утекло за время творения и сколько материализованных ошибок досталось человечеству для его горьких опытов. “Исход из Египта” произносится в сочетании со словами “еврейского народа”. Но если попытаться вникнуть в событие, которое произошло где-то в тринадцатом веке до н.э., то речь идёт о массовом побеге рабов под предводительством египтянина Моисея, которого, как прежде вавилонянина Авраама, посетило откровение о едином Боге - покровителе. Среди беглецов были и потомки семьи Авраама, но были и люди других родов, объединённых в силу обстоятельств, приведших их в рабство. Тринадцатый век до н.э. был веком массового перемещения народов в бассейне Средиземного моря. Троянская война и скитания Одиссея, описанные Гомером - исторические символы этого времени. На побережье Ханаана селятся переселенцы эллины - филистимляне. После “сорока лет блуждания в пустыне” в долины Ханаана “текущие молоком и мёдом” приходят евреи. Пришельцы встречают здесь разрозненные города-государства с похожими языческими культурами и кочевников-бедуинов. Были, вероятно, среди местных жителей и реальные праправнуки Авраама - те из них, которые остались и жили дома, избежав эмиграции. Возможно, все эти столетия родственники Авраама сохраняли влияние Завета и выделяли себя в особый народ. Для пришельцев, идентифицирующих себя евреями, все эти люди, живущие на вожделенной земле, были соперниками и равно подлежали уничтожению. Таковы были реальные нравы того времени, и запрет “не убий”, принятый измученной толпой беглых рабов у подножья Синая в обмен на обещание чудесного спасения, был тогда лишь неосознанным - формальным - актом, мало влияющим на образ жизни и поступки. И всё же, во вспышках молний Синайского откровения - ярком впечатлении о добре и зле - на мгновение осветилась истина о жизни и смерти. Осознать смысл этого явления, как начала цивилизации, увидеть в заповеди аксиому мировоззренческой теории возможно только личным усилием разума и доброй воли - “с начала”: в каждом времени своей жизни - и прежде, и теперь - на исходе четвёртого тысячелетия истории осознания Единства Мира по “теории Авраама”… Лирическое отступление… Думаю, существует некая информационная иерархия “впечатлений о мире”, соотносящихся по жизненной важности на системном уровне. Вернее, не самих впечатлений, а порождающих их явлений. Мир открывает себя спонтанно или в соответствии с неведомыми циклами, монологом или репликой в многоголосье. Похоже, что явление, известное, как «откровение» - нечто, несравненно более ёмкое, чем просто «впечатление» - всплеск концентрированной информации, высвечивающий вектор познания истины. Известно, что центральные философские учения, близкие по смыслу, возникли приблизительно в одно время, словно оплодотворённые одним откровением - одной идеей. Греческих философов, иудейских пророков, буддистов в Индии и даоистов в Китае посещает идея единого мира и человека, одиноко несущего в себе мир. Словно свет молнии на мгновение осветил спрятанную во мгле реальность, и какие-то люди сумели рассказать то, что успели увидеть. Какова природа откровений? Воля высшего разума, направленная на просвещение людей, или это случайные искры, возникшие в информационных потоках? Что ж, вечные вопросы, не извратив своей сути, не могут составить коллекцию мгновенных ответов. Вернёмся к Синайскому откровению, где, похоже, произошло, мощное извержение информационного вулкана. Застывшая лава хранит письмена десяти заповедей - закона, ставшего органикой современных юридических норм. Но главное, пожалуй, что хранит древняя лава - это отпечаток явления превращения толпы в народ. Конечно, он условен, как любой символ, но достаточно обозначен, чтобы видеть его основной признак: народ - это люди, осознанно принявшие один закон. Очевидно, что в исторический момент Синайского откровения среди смертельно измученных и отчаявшихся людей не было и не могло быть «осознанного принятия закона» в полном смысле этого слова. Но и “народом” люди у подножья Синая стали не сразу. Долго простояли они, терзаясь сомнениями и совершая ошибки, а затем сорок лет бродили по пустыне, пока не умерли рабы - уже не чужеземного Египта, но личной зависимости от своей судьбы. «Исход» - не перемещение из одних обстоятельств в другие - в другую страну, идею или религию, как бы энергично, направленно и даже успешно, по стандартам общественного мнения, ни происходило это событие. Исход - в осмыслении жизни. Освобождается не раб, а свободный человек. Свободный человек, оказываясь в рабстве, стремится к свободе, а раб ищет рабства, избегая свободы. Свобода - состояние человека, которое проявляется способностью разумной души подниматься над своей “второй натурой” - догмами, канонами, штампами, собственными психозами и ментальными привычками. Внутренне зависимый человек всегда найдёт форму для своего рабства, в которую сумеет вписаться, как жертва, или, как тиран - по обстоятельствам. Найдёт и виноватого, которого можно обвинить в своей несостоятельности, и спасителя, на которого можно переложить ответственность за себя. Жаль, что рыбки-прилипалы не описывают свою жизнь - это была бы великая трагедия о фатальном преследовании их морскими гигантами… Для меня свободное общение редко возникало в реальных встречах с другими людьми. За недостатком «душевных друзей», с которыми могла бы поделиться впечатлениями и мыслями, радость общения черпаю из книг, а если и таковых недостаточно, то пишу сама, чтобы читать, создавая себе «живое общение», которого мне не достаёт. И это - не иллюзия, а данность, на которую могу опереться. Любой текст - всего лишь зерно, которое может прорасти в разумной среде. Текст принадлежит тому, кто способен его прочесть. В этом высоком смысле проблемы авторства не существует, как не существует списка личностей. Сколько? Когда? - ответы на вопросы, связанные с количеством, местом и временем, мало что объясняют.… Много? Мало? Давно или недавно? Кто был автором скрижалей? А Торы? Авраам - был? Давно? Возможно, но… для меня - в это самое мгновение, когда я думаю об откровении, посетившем его… Его? Да нет, это - моё откровение… Он не мог мыслить моими мыслями, в моих обстоятельствах и формулировках… но, вместе с тем, близость мироощущения... его… моего... множества безвестных людей, сумевших мыслить, стремящихся к свободному общению через слово? “Думаю” не мысль Авраама или... Эйнштейна… И читатель моего текста думает не мою мысль - каждый человек разумный думает свою мысль - единственную и неповторимую, но… о Мире Едином - Одном для всех - собираемом в единую гармонию разумом - мире разумном. Даже моя собственная мысль, материализованная в текст, - “моя” условно, то есть, не тогда, когда храню её в рукописи с моим именем, а тогда, когда переосмысливаю заново - свою, вчерашнюю мысль - “себя в прошлом”. Кто же для меня Авраам? Яркое впечатление? Информация, пробудившая мою мысль для создания “эскиза об Аврааме”... Разумное поле, в котором проросло и моё сознание. “Сопереживаю Аврааму” - спустя четыре тысячелетия - и воссоздаётся его облик, дом, голос, улица, мучительное ощущение бессвязности мыслей, слов и поступков, одиночество среди самых близких, сомнения, эмиграция - жизнь в чужом времени и обстоятельствах. Пытаюсь осознать историю жизни другого человека так, чтобы не подменить его жизнь своей, не распять душу другого человека по своей мерке - в “образе Авраама”. Так понимаю заповедь “не убий” - в уважении к другой жизни, которое возможно, если уважаешь и свою жизнь. Гуманное пожелание «относись к другому так, как хотел бы, чтобы относились к тебе», увы, имеет и теневую сторону. Отношения подчёркивают трагическое неравенство людей. Человеческое общение всегда относительно, поскольку сознание индивидуально, и в понимании этой относительности вижу исток культуры отношений. Слова «отношения» и «относительность» - от одного корня. Абсолютное взаимопонимание вряд ли достижимо. Не разумно настаивать на «слиянии душ» и строить свою жизнь на этом мистическом фундаменте. Это не значит, что не стоит стремиться к душевной близости с другими, но душевный диалог с другим человеком возможен лишь на пути диалога с самим собой. Нужно быть готовым к шансу услышать и ответить другому, если судьба подарит счастливую встречу. Но если нет, то и не стоит губить свою жизнь, превращая себя «в горох об стенку». Жизнь самоценна и не нуждается в посторонней мере, но сама становится мерой: живой человек благодарно оценит и мимолётную улыбку, а безразличный обесценит и золотой дождь. Для добрых отношений достаточно соблюдения принятых общественных норм: прав и обязанностей, если, разумеется, общество достаточно демократично. Важно понимать, что милосердие может быть только взаимным. Взаимное усилие понять, но не друг друга, а Мир, как общую данность. Человек - «чёрный ящик», его не позволительно вскрыть, чтобы узнать индивидуальное устройство - жизнь неприкосновенна. Но в откровенном общении с другим человеком можно лучше узнать общие законы жизни, а значит, и себя. Потребность в Боге - посреднике в диалоге между людьми, мистической сверхличности, символе мировой разумности и гаранте высшей справедливости - естественна для человека. Он говорил с Авраамом и может говорить с каждым человеком об одних и тех же истинах. Авраам ответил, как сумел, и каждый отвечает за себя. Союз заключается, как приглашение к диалогу, но не исчерпывается им. Союз подтверждается - опосредованно - достойной жизнью. Ошибочно, думаю, автоматически распространять однажды свершённый человеком акт бытия на всю историю его жизни и принимать, как благо, все его слова и поступки на том основании, что однажды он «был на высоте», а значит - навеки «святой». В этом смысле, иудейская мифология справедливо повествует о своих праотцах, как о нормальных людях с земными слабостями и проблемами, строящих свою жизнь, скорее, вопреки, нежели благодаря, когда даже само милосердие нисходит травмой, как это случилось с внуком Авраама (Яковом-Исраэлем), охромевшем в борьбе-диалоге с Богом… Иудейский Бог - невидим, нет его культовых изображений. Образ его - «святое присутствие» - материализован пустотой в «Святая Святых» - «Скинии» - рукотворной форме, исполненной по требованиям, изложенным в Торе. «Пустота» - идеальная форма для абстрактной идеи, овладеть которой - в прямом смысле - невозможно. Так, по обычаям языческих войн победитель должен был взять в плен идолов побеждённых. Это было невозможно в войне с иудеями - их святыня была не материальна, и можно было перебить народ, разрушить Храм, но победа «де-факто» не подтверждалась «де-юре», и это был ещё один прецедент, разрушающий устои языческого мира. В общественном мнении существует собрание суеверий, ставших классикой. Среди них весьма почтенный сборник мифов под названием “Еврейский вопрос“. Думаю, он, как и все роковые вопросы, обозначил (метафорой) противостояние двух человеческих архетипов: индивидуалистов и коллективистов, стремящихся к разным способам жизни и, соответственно, к созданию принципиально разных моделей общественного устройства. Думаю, что борьба с архетипами бессмысленна. Социальная ориентация архетипов происходит, видимо, в таком же драматическом контексте, как и ориентация полов. Если индивидуалист оказывается в тоталитарной общине, которая навязывает ему свои понятия, он чувствует себя так же, как мужчина в теле женщины или наоборот, и, пытаясь освободиться, стремится изменить своё социальное тело - свой «образ жизни». Думаю, ситуация не симметрична, и общественный строй, созданный индивидуалистами по своей мерке, достаточно универсален: комфортен и для коллективистов, которые могут реализовать своё тяготение к общественной жизни частным образом - в своей семье или профессии. «Еврейский вопрос» стал символом противостояния мировоззрений. Он возник, как исторический прецедент, появлением на древней сцене, знающей бесчисленные ипостаси язычества, монотеиста - плоть от плоти (и крови, разумеется) мамы-папы - язычников... Первый в мире публичный инддивидуалист по имени Авраам воспринимает Бога, как личное откровение. Думаю, что Авраам не был избранником - Бог открывался людям не по секрету. Он открыт всем, а быть или не быть - осознавать истину или прятаться от неё за декларативными вопросами - решает сам человек. Четыре тысячи лет все участники и зрители истории “от Авраама”, так или иначе, активно или пассивно, формируют своё мировоззрение под еврейской звездой. Думаю, культурный компромисс, связанный с еврейством - в понимании символичности этого явления. Евреи стали символом мировоззрения не популярного в «массах» и по сей день, вопреки тому, что именно оно - в основе цивилизации. Антисемитизм. Не думаю, что имеет смысл рассматривать разнообразные лики шовинизма отдельно, когда явление известно в его полноте, как преступление, наказуемое согласно цивилизованному законодательству. Для ежедневного пользования достаточен принцип: не важно какие - меркантильные, эмоциональные или идейные - порывы вели к преступлению против человека. Если я хочу защитить себя от антисемитизма, то ищу не доброе отношение к евреям (и не любовь), а зрелое и работающее законодательство. Разумеется, при условии, что я - сама - законопослушна, что исключает личный шовинизм. Для меня современный антисемитизм - вредное суеверие - одно из многочисленных языческих божков и семита, верующего в свою исключительность, и его протестующего ”анти”. Израиль должен осознать себя обыкновенным - нормальным - народом, нуждающимся в нормальном государстве и конституции, с тем, чтобы сосредоточиться на себе, как источнике собственных проблем, какими бы уникальными они ни были. Решение еврейского или любого иного рокового вопроса - в становлении демократического закона. "Кто виноват?" - тот кто преступает закон. "Что делать?" - жить по закону. Реально ли это на современном историческом витке? - «Дорогу осилит идущий»... О христианстве… Христианство проистекает из иудаизма и Новый завет не противоречит Ветхому: Христианство вобрало в себя идею иудаизма о единстве мира и гуманное законодательство десяти заповедей, облачив их в новую форму, вернее, романтическое платье эллинского стиля, сшитое по социальному заказу новой эры. Думаю, что идея единства мира (Бог - один), возникшая в иудаизме в своей совершенной форме (Бог - невидим), слишком абстрактна (невидимость формы), чтобы быть достаточной для повседневности. Идеи даны человеку, как и сам мир, в своём законченном виде - для личного осмысления, а не общественного пользования. К обществу иудаизм обращён другим своим откровением - законодательством, основанным на принципе гуманизма “не убий”. Десять заповедей, по сути своей - одна заповедь, запрещающая убийство, а остальные можно рассматривать, как её логическое продолжение, вырастающее в этическую систему и демонстрирующее способ мышления. Действительно, разве воровство и клевета - не есть убийство? Разве не ведут они ограбленного или оболганного человека к гибели? Размышляя таким образом, можно переосмысливать заповеди, в которых убийство - логическое завершение неэтичности, и, таким образом, создавать свою личную этическую культуру на законодательной основе. Христианство возникло в безвременье смены эпох и перерождения мира. Современные еврейские историки любят бодро аукать древним грекам и римлянам: мол, где вы? - а мы тут… - утверждая, что возрождение древнееврейского языка говорит о непрерывности еврейской истории, в отличие от греческой, римской. Проявление непрерывности видится мне не столь в языке и традициях, а в связи этических норм общества с принципами заповедей. И, в этом смысле, любое общество, живущее по зрелому законодательству, адекватному Законам Моисея, создаёт своё благополучие, становясь избранным народом. Благословение не даётся в вечное владение - его нужно отрабатывать на каждом историческом витке. Так же мне видится преемственность и на личностном уровне: не через телесную связь (по крови, генам или ментальным традициям), но духовную, воплощённую в этическую культуру. И своё собственное достоинство нельзя заработать однажды - на всю жизнь, его приходится отрабатывать, воспроизводить, чтобы быть в каждый свой новый день достойным. Две тысячи лет тому назад Рим отстаивал своё право владения Миром, и среди побеждённых и изгнанных со своих земель людей оказались и евреи. Участь изгнанников, конечно, была трагичной - трагедия всегда доминирует в судьбе “посетивших мир в его минуты роковые”, но Ветхий завет, полученный евреями в наследство, стал своего рода охранной грамотой в обществе новой эры. Евреи получили статус неприкосновенности, как живой символ основ христианства, и в этом лестном (и, увы, не всегда оправданном) качестве пребывают в общественном сознании по сей день. Смена эпох во многом определялась сменой символов в общественном сознании. Невидимость еврейского Бога исключала его участие в конкурсе форм. Он проходил в вечность вне суеты олимпийских претензий - вне времени и пространства - как Бог, которому не нужен рукотворный храм. За две тысячи лет - к началу новой эры - идеальная форма “завета”, данная Аврааму в личном диалоге, изрядно истрепалась: чиновники иудаизма адаптировали её к своему уровню, превратив в китч. Конкурс на нового идола евреи проиграли, надо признать, заслужено: к нулевой отметке временной эры они представили свою религиозную эстетику в непривлекательном виде. Проиграли и эллины - у старых олимпийских богов отвалились их греческие носы, а римские, слепленные с натуры, были слишком вульгарными. Миссия создания компромиссной формы - де-юре - досталась новому сообществу - христианам, де-факто - мастерам европейского возрождения: Бог проявился в их живописи, архитектуре, музыке. Этика иудаизма облачилась в эстетику христианства, как и было завещано - “дети Иофета живут в шатрах Сима”… Эстетика, как осязаемая ипостась явления - психологическая потребность общества. На «внешний вид», созданный живописью, музыкой, архитектурой, церемониями - переносится внимание людей. Ущербная эстетика разрушает создавшую её идею, и в этом смысле, иудаизм не сумел создать достойный идеи образ - не сумел найти удачный компромисс между идеальной невидимостью Бога и психологической потребностью людей в чувственной материализации... Не знаю каким мог быть «образ иудаизма»... Может быть, “Белый квадрат”? - не случилось... И в святой пустоте возникло лицо человека - Иисуса Христа, которому можно смотреть в глаза во время молитвы, чувствуя себя менее одиноким... Безответная молитва вновь подменила диалог, и сильные чувства, в который раз, вытеснили собой слабый разум. Универсальная идея была адаптирована для нищих духом… В слабом законодательном поле неразвитое общественное сознание нуждается в материальном гаранте “высшей справедливости” - в сверхчеловеке, к которому могут обращаться "униженные и оскорблённые". На историческом перепутье Иисус возник заступником страдающей плоти. Старая эра кончалась, не приходя в сознание - в войнах, массовых психозах и зверских казнях... Спасителем Новой эры стал Богочеловек, воскресающий чудесным образом. Крест - из орудия зла: пыток и убийств - стал символом добра... Чудесным образом интерес общества был перенесен из реальности, требующей осмысления, в иллюзию всеобщего спасения без хлопот личного покаяния и одного на всех “воскресения”... Иудейский Бог оказался слишком абстрактным, и, как и тогда, у подножья горы Синай, измученные обстоятельствами люди, слепили из своей страдающей плоти нового “тельца”. Иисус Христос, утешая и смиряя, утверждал в Новой эре закон Моисея и эстетику с семитским лицом… Должно быть, христианство - закономерное социальное явление в контексте исторического развития общества - шикарная жемчужина, возникшая в общественном сером веществе от инородной ему песчинки разума. Оно лукаво подменило этику эстетикой, предложив вместо ясных общественных отношений “по закону” - неопределённость игры “по любви”, когда нет чёткой грани между свободным соитием и изнасилованием, а объявление любви подчас опасней объявления войны. Верю, что мир разумен “несмотря на” несовершенство теорий о нём, что даёт надежду на спасение от безумия. В христианскую эру еврейская история вплелась в мировую и своей этикой, и физическим присутствием: евреи расселились в Европе и Северной Африке, а затем в России и в Новом Свете. В этот период был создан свод законов для жизни в “рассеянии” - для тех, кто продолжал самоощущать себя евреем - кому была необходима духовная опора в иудейском мировоззрении или психологическая защита - в ритме еврейского “образа жизни”. Так, в законе для жизни в “рассеянии”, еврей должен был жить по юридическим законам страны проживания, служить в армии, выполняя всё, что положено по уставу, но его присяга не должна доминировать над клятвой еврейскому Богу. Конечно, солдат (и просто гражданин), в душе которого поют не боевые марши (или гимны), а звучит неумолимый камертон заповедей, никогда не станет своим настолько, чтобы удостоиться “всенародной любви”, и его удел - реально - быть чужим - в отстранении от общественного ритма. Увы, непонимание своего удела, как компромисса; желание - во что бы то ни стало - психологического комфорта, чувственной любви к себе публики, ощущения своей принадлежности, социальной близости (стадный инстинкт), ломает компромисс не извне - не со стороны “анти”, а изнутри - со стороны самих евреев, не способных лично окультурить данность своего еврейства так, чтобы чувства не унизили душу. Чтобы не потерять себя и преуспеть социально, человеку необходима жизненная позиция. Должно быть, явление человека с ярко выраженным внутренним законом, который так восхищал И. Канта, не часто, и большинство людей нуждается в целенаправленном образовании своей души. Учение иудаизма времён рассеяния сформулировано в своде компромиссов духовного начала, определённого, как “еврейская душа”, и обстоятельств жизни в пространстве новой эры. Древняя еврейская душа, без сомнения, обладала традициями и культурой, которых недоставало молодой христианской душе, переживающей все пороки детства и отрочества. Но, разумеется, возраст не определяет качества души и не спасает от инфантилизма, о чём забывают современные идеологи национальной принадлежности души. Вернёмся к началу. Думаю, главное отличие между людьми - во внутреннем законе, который видится мне мистической сутью человека. Человек появляется на белый свет со своими “предварительными знаниями” о том, что есть добро и что зло, что можно и чего нельзя. В течение жизни он согласует - более или менее осознанно - свои собственные интуитивные представления с принятыми в его окружении, находя компромисс, который определяет всю его жизнь. В конечном счёте, человек строит свои отношения с другими - близкими и чужими - по тем же законам, что и с самим собой. Видимо, лживый человек просто не способен на искренность. Следует знать, что намерения лгать в одних обстоятельствах и быть правдивым - в других; хамом - с одними, и корректным - с другими - не реальны. Хитрости такого рода, прежде всего, деформирует внутренний мир их автора, создавая безысходные противоречия, разрушая связи и множа хаос в душе. Думаю, что лжёт человек, прежде всего, потому, что не способен на правду - не знает истины: глупость и подлость - общего свойства. Отсутствие закона - тоже закон с названием «произвол», и он - самый несвободный. Восприятие жизни и сама жизнь сводятся к разрозненным «клипам», как в старом советском фильме, где несчастный крестьянин восклицает: «Белые пришли - грабют, красные пришли - грабют». Беспредел вызывает защитную реакцию - равнодушие, когда всё становится безразлично: происходящее теряет смысл, и человек или безвольно плывёт по течению, или идёт на штурм неведомой ему стихии. Так, вчерашний коммунист, превращается сегодня в сиониста, завтра - в антисемита или опять - в коммуниста, а вчерашняя проститутка - в сержанта полиции нравов, и всё это вполне искренне: безразличный не отличает добра от зла, не видит себя со стороны, не помнит прошлого, не связывает его с настоящим и будущим. Проблема в самоидентификации. По определению Конфуция глупец - тот, кто “не знает, что он не знает” - случай, когда нет исхода в обращении к самому себе: “Кто я?” Зацикленное самосознание исходит дико - слепым упорством, когда человек распинает самого себя и других в клеточках биологической классификации и, как продолжение прокрустовой методы, в расовые, национальные, профессиональные, родственные рамки - по крови, генам и прочим материальным признакам, не учитывающим его духовной принадлежности. Что же делать? Сантименты по поводу глупости не просто бесплодны, но развращают и их объект, и сочувствующих. Думаю, “делать” нужно самого себя, жить свою жизнь - только на этом пути человек способен на милосердие и к себе, и - опосредованно - к другому. О ментальности. Менталитет - общественное поведение - говорит о принадлежности к обществу, времени, месту с его языком, литературой, традициями, искусством, наукой, образованием, воспитанием и прочими составляющими общественного “бульона”, формирующими навыки, представления, привычки, понятия, возникающие из бессознательного подражания. “Образ жизни” - порядки и ментальности, отнюдь не случайны, и тоже, в определённом смысле, вечны, как вечны архетипы характеров, ситуаций, отношений - «левее или правее» универсального закона. Они ярко представлены политическими партиями - социальными ипостасями архетипов (парламент - социальная модель общества). В отличие от культуры, менталитет формируется на уровне психофизических рефлексов, и потому он может войти в противоречие с культурой. Достаточно свободный человек, стремящийся к культуре и осознающий недостатки своего менталитета, вполне может влиять на него, создавая новые привычки, более адекватные его индивидуальности, и тогда возникает стиль - оригинальный облик.. Следует помнить, что личный стиль создаётся, прежде всего, внутренней работой. Манеры, поведение, речь, мимика - форма, которая без связи с внутренним миром человека, не более, чем карнавальная маска. Можно с помощью стилиста, парикмахера, психолога и иных специалистов повлиять на свой внешний облик так, чтобы он стал адекватен среднестатистическому идеалу конкретного времени и места, но без личного участия возникнет манекен. Общество может быть культурным ментально - органично - благодаря присутствию в нём достаточного числа культурных технологий. И в этом смысле цивилизованное поведение - окультуренный менталитет. Менталитеты народов могут быть различны, но культура - явление общечеловеческое. Культурные люди разных менталитетов общаются достаточно легко, а люди с общей ментальностью часто не находят общий язык, как это бывает с самыми, казалось, близкими людьми, если они находятся на разных ступенях культуры. Более того, похожесть может ввести в заблуждение, создав иллюзию взаимопонимания. В современной цивилизации происходит унификация менталитетов. То, что уместно в этнографическом музее, вряд ли жизнеспособно в современном мире. Кино- и телеобщение, музыка, компьютер, туризм создают единое информационное поле, в котором традиции отступают в область фольклора. Культурные технологии не являются теперь достоянием некой привилегированной группы, но доступны каждому, как водопровод - было бы стремление. Технические атрибуты цивилизации создают достаточные условия для личной свободы, и, пожалуй, впервые обнажается правда о том, что к свободе стремятся далеко не все. О воспитании чувств. Эмоциональная амплитуда - данность природы каждого человека, и у одного она больше, у другого - меньше. Проявление чувств - их материализация в словах и поступках - зависит не только от природы эмоционального начала, но, в значительной мере, от культуры человека и его внутренней свободы - от его способности осознавать и выбирать среди своих чувств те, которые не поработили бы душу и не принесли бы в мир зло. Свобода - данность человеческой души, но не его “живота”. Душа, если она жива в человеке, свободна в выборе чувств. Она, как хорошая хозяйка, примеряет их к себе, заботясь о соответствии: не агрессивны ли чувства, не пленяют ли разум, не подлы ли своей двойственностью. Разумная душа позаботится и о том, чтобы не разрушить свои чувства, не унизить их, не подавить, не уничтожить желания. Предназначение души - воспитание чувств. Мне часто говорили: “Вы такая спокойная...”, воспринимая сдержанность, как бесчувственность - стереотип варвара, который предполагает, что если некто не захватывает в свои переживания всё, что плохо лежит - не ворует и не вторгается в чужие пределы, то это потому, что нет у него «вкуса к жизни», в отличие от тех, кто «хочет», то есть, владеет индульгенцией на право желания. Амплитуда чувств - индивидуальная способность, но вот, как ею распорядиться? Вдохновенное перо может написать «Я помню чудное мгновенье», а может - кляузу или фальшивый вексель - при этом авторы испытывают сходные чувства, да только похожий эмоциональный всплеск создаёт противоположные эффекты в спектре добра и зла. Потребность душевного отдыха - расслабления, забвения - реальность человеческой природы, такая же, как и потребность сна - не низкая и не высокая, а равная среди равных. Она тем острее, чем интенсивней информационный поток - разум устаёт от «слова», растиражированного всуе современными средствами информации. «Спасение души» от научно-технических технологий - в создании культурных технологий. Душе не обязательно разделять бесчисленные нужды психики и тела, она может быть в достойном отстранении, как мудрая мать по отношению к своему ребёнку, которая не прислуживает, но научает. Душа, освобождённая культурными технологиями от рутинного воспроизводства - “на кругах” - может заниматься качеством бытия. О мужчине и женщине.. Тема любви мужчины и женщины отдана поэтическим метафорам, с которыми соперничает лишь ненормативная лексика - две стороны бесчисленных симуляций слова. Атеист декларирует, что любовь - "химия" - нечто, хотя и естественное, но слишком сложное для понимания; верующий декларирует, что любовь - Бог - сверхъестественное, а значит и вовсе не для ума. Современная традиция адаптировала сюжет до уровня сексуального партнёрства, а медицина и педагогика свела к функциям и рефлексам. Как и во всех проявлениях жизни, человеку приходится образовывать себя в своей способности любить. Как бы там ни было, ориентируясь в бесконечном море фактов и мифов, приходится сооружать самому свой эскиз о любви. Касаясь этой темы, ещё раз напоминаю, что я только пытаюсь понять - не настаиваю, не утверждаю, не поучаю, но ищу в любви её естественные границы, которые определила относительно нравственных норм. Я пытаюсь избежать беспредела «всепоглощающей» любви. Коль скоро я пытаюсь моделировать в эскизах свою жизнь, приходится опускать с небес на землю все её тайны. Надеюсь, что читатель, если он прочёл мой текст до этого места, принял компромисс, предложенный мной в начале, вернее, «в началах», предложенных не мной. Бог создал Человека - мужчину и женщину - союз двух природ - различных, но нуждающихся друг в друге, и не только для продолжения рода, но и для жизни. Свойства мужской и женских природ - "мужественность" и "женственность" - проявляются не только физиологией, но своим «началом» - компромиссом. Думаю, в душе каждого человека хранится эскиз его Галатеи, и ежели он не востребован - не осмыслен, если утеряна связь с душой или недостаёт знаний и мастерства на воссоздание эскиза в своей жизни, то и «приходят в странной суете разнообразные не те». Станислав Лем описал в «Солярисе» встречи людей с фантомами, вырвавшимися из их внутренних миров. Большая часть «гостей» явилась клиповой плотью, возникшей из бессмысленной информации, которой было замусорено сознание её обладателей. Находясь в реальной близости с тем, с которым свела судьба, каждый продолжает общаться и со своей мистической половиной. Любые отношения «относительны» по своей природе, и диалог, скорее, ближе не к дуэту, но к квартету, когда в голоса двоих вплетены голоса идеалов, а за их неимением - общественных кумиров. И в этом смысле, важны не так голосовые данные и колоратурные подробности участников, как элементарные знания гармоний - норм нравственных отношений. Добрые отношения - равноправные и личностные одновременно, объединяют разум и чувства в «любовь». «Бог есть Любовь» или «Разум», «Закон», «Мир» - нет противоречия в ипостасях идеала, к которому стремится человек. Бог создаёт человека по своему образу и подобию, но и человек создаёт своего Бога, и этот внутренний диалог определяет отношения человека с самим собой, Миром, другими людьми. Культурное образование может обозначить существование разных уровней близости между мужчиной и женщиной, что избавило бы многих от разочарований и психологических травм. Спору нет, физиология вынуждает людей искать компромиссы далеко за пределами духовных идеалов, и спаси бог от ханжества. Но это не означает, что снисходя к телесным страстям, можно покидать пределы нравственности. Там где нет культуры, возникает культ. Культ плоти, как любой иной, нивелирует человека, сексуальная индустрия усредняет пол, подавляя мужское и женское начало. В попытке победить в себе Человека, мужчины и женщины позволяют насиловать и развращать свою природу. Последствия катастрофичны для всех, и эпидемия гомосексуализма в этих трагических метаморфозах - лишь видимая часть айсберга. В любви человек самоутверждает себя в наибольшей близости с другим, провоцируя естественное противоречие между потребностью отдать... и сохранить себя. В восточных философиях «инь» и «янь» нуждаются в гармонии, без которой человек разрушается. Примитивное толкование отношений мужского и женского начал на протяжении веков материализовалось чудовищным насилием. Так, в Китае столетиями женщинам уродовали ступни ног, превращая их в калек. Но не стоит преувеличивать вину мужчин: женщины с энтузиазмом угнетают и самих себя, и своих дочерей, и своих мужчин. Видимо, таким варварским способом люди компенсируют примитивность своих отношений, как это происходит во всех диких общинах. Не знаю, как попадает в земной мир разумная душа, но механизм неуёмного размножения обездоленной плоти заводится в отсутствии разума. Не знаю, задуман ли был этот эффект или мир поломался, а то, что воспринимается как динамика, часто - не более, чем инерция. Вернёмся же к нашим влюблённым баранам... «Война полов» и подобные штампы вбиты в ментальность толпы, как гвозди в гроб. Сентенция «размышления мешают наслаждению» нужна тому, чья мысль слаба, не поспевает за ощущениями, или же бежит от них, пугаясь уродливой формы или страшной сути своих наслаждений. Так, педофилу, например, чтобы «наслаждаться», лучше, конечно, не думать. И, вот, безмыслие уже культивируется, как всеобщая норма удовольствия, «занятия любовью» в общественном мнении вытесняют саму любовь, и в хаосе агрессивной информации вполне нормальные мужчины и женщины теряют ориентацию уже не только в этических сферах, но и в определении своего пола. Впрочем, «снявши голову, по волосам не плачут»: не всё ли равно, каков «вторичный» признак у того, кто лишен своего «первичного» признака - разумности. Видимо, для многих физическая близость - единственный способ ощутить себя цельней, что и толкает в объятия, подчас, чужих и враждебных друг другу людей. «Объявление любви» опасней объявления войны, потому что охотник за «предметом любви», ощущает себя, как никогда, правым. Действительно, право на любовь регламентировано не так чётко, как на материальную собственность: деньги, дома, машины. В беспредельном стремлении любить - ребёнка ли, родину, женщину или, пусть, самого Господа Бога, человек, не осознающий происходящее с ним, не способный на самоограничение, становится разрушителем. В безудержном стремлении к вдохновению, признанию, счастью - глупец опасен. Человек рождается с даром любви столь же индивидуальным, как и все иные дары, но любовь его развивается счастливо или несчастливо в зависимости от того, насколько он осознаёт в ней себя. Доверить свою любовь можно только самому себе - своей интуиции, культуре, которые подскаажут, если они развиты, и достойный выбор, и то, как самому достойно вести себя в любви. Чем цельней, собранней и культурней человек, тем полнее реализует он свой дар любви. Можно воплотить свою любовь в реальные отношения или сублимировать в виртуальные - как позволит судьба. Но как бы ни складывались обстоятельства любви, её автор создаёт одно своё произведение, сколько бы различных жанров и сюжетов не объединилось под его именем. Жизнь - воспроизведение себя. Думаю, что ощущение счастья возникает тогда, когда этот труд успешен. "Я сумел, у меня получилось" - ликует душа. Человек нуждается в успехе своей жизни - в подтверждении, утверждении себя. Успех в любви - яркое подтверждение жизни. Взаимность в любви происходит, как в совместном восприятии музыки: каждый слышит и переживает её индивидуально, но выбор партитуры и исполнение могут быть общими. Партитура - общность миропонимания и культуры - единственно, в чём вижу реальный шанс взаимности. Думаю, успех для двоих возникает из успеха каждого - не из ущербов половин, нуждающихся в дополнении, но соучастием цельных людей, когда каждый живёт в своей жизни, и, вместе с тем, возникает общее жизненное пространство - новое измерение, воспринимать и осваивать которое приходится... тоже порознь... Вряд ли, официальная регистрация союза мужчины и женщины делает его лучше. При всём моём уважении к закону (что неустанно обосновывала в этом тексте), брак - исключительная форма союза, изначально требующая искренности и доверия, без чего он не состоится фактически. Убеждена, что союз между мужчиной и женщиной возможен, если их объединяет внутренний закон. Все социальные, финансовые вопросы могут быть улажены по общему согласию, юридически оформлены и без брачных контрактов. Посредник нужен, если люди не доверяют ни себе, ни друг другу, но если при этом они, всё же, согласны жить вместе, то, конечно, юрист необходим, а также полицейский, священник, свидетели и судьи - участники и зрители очередного детектива. О ребёнке Если прежде я отпускала поводья своих рассуждений, то в размышлениях о ребёнке попытаюсь держать их, поскольку в этой теме я - не одна... Пытаясь продолжить свой монолог, понимаю, что пишу свои эскизы не только для себя - теперешней или для своих детей, но для некого - абстрактного - ребёнка, которым могла бы быть и я. Вряд ли эскиз о детях может быть прорисован в отдельной главе. Он вплетён во все размышления: о мире, человеке, добре, зле, культуре, любви. Принципиальная разница лишь в том, что в отношениях с ребёнком счёт выставлен особый. Прекратить отношения «отцов и детей» вряд ли возможно живому человеку. Даже если «отец и сын» расстались, их диалог продолжается. Его можно заглушить лишь вместе с общим восприятиям жизни. Традиция рождения ребёнка для «любви» возникла, кажется, в веке семнадцатом. Прежде ребёнок воспринимался, как функция продолжения рода, и его права и обязанности были весьма строго определены. Технологии взаимоотношений «отцов и детей» - до «эпохи любви» - были самыми разнообразными, но, как бы там ни было, технологии, основанной на любви к ребёнку, видимо, не существует, и тот, кто рождает своего ребёнка «для любви» отправляется с ним в путь над пропастью с завязанными глазами. Ориентирами и поддержкой в этом путешествии могут быть только нравственные нормы. Глупая родительская любовь разрушительна, подчас, не менее, чем равнодушие или даже враждебность. Не удивительно, что взаимоотношения «отцов и детей», основанные на чувствах, чаще всего превращаются в культ со всеми его печальными следствиями: беспределом и насилием, разрушительней которых нет - никто так не ранит, как тот, кого боготворишь. Молодая мифология о любовных отношениях родителей и детей пребывает на уровне мексиканских сериалов и реализуется подобным же образом: «Гуанито, я отдала тебе всю себя, а ты...» и т.п. И жесткая рациональность в отношениях родителей и детей ущербна. Живые, добрые отношения - компромисс, опирающийся на культуру и нравственность. И если они не ложны, не декларативны, то есть шанс взаимной разумной любви - только шанс. Хотят того родители или нет, понимают или нет, но они передают ребёнку свой образ жизни и преподают систему отношений, принятую в семье, и не ту - идеальную, которую они предполагают, декларируют и изображают, а реально существующую, которую, подчас, и сами не осознают. В зависимости от того, нравственны или извращены истинные отношения в семье, ребёнок войдёт в жизнь с теми законами, которые получит от родителей. Напоминаю, что отсутствие реальных законов - тоже закон, и он - самый жестокий и делает человека бесправным и беспомощным перед собой и другими людьми, судьбой и всем Миром. Трудно приходится ребёнку, родившемуся в семье, где по разному понимает что есть «добро и зло». Трудны испытания выбора между пожеланиями «добра» в разных системах координат изначально - от самых близких. Есть отчего заблудиться и потеряться с малолетства. К тому же и сам ребёнок приходит в мир с предварительными знаниями - индивидуальной ориентацией и мышлением, которые проявляются и предъявляются близким.. Если семье не достаёт культуры отношений, то конфликт мироощущений, а вслед за ним баталии разной степени жестокости неизбежны. Семейные войны происходят по тем же сценариям, что и «Великие Мировые»: атаки, затишья, захваты территорий, разграбление святынь и ценностей, пленения, побеги, дезинформация, шпионы, дипломаты и т.п. и т.д... Отличие в том, что победителей в семейных войнах никогда не бывает: слишком раним сей хрупкий организм. Родители нуждаются в культуре не только на уровне своего менталитета, но и в умении формулировать мысли - объяснять словами свой способ жизни: человек нуждается в "слове". Мистика присутствует в рождении ребёнка - невозможно точно предопределить топографию его внутреннего мира и набор даров, с которыми он приходит в жизнь, но совершенно очевидно, что развитие его будет более успешным в культурном, а не в диком поле. Рождение человека не ограничивается физиологией - он нуждается в образовании своего разумаа - в "слове". Даже если созданы достойные социальные и материальные условия для рождения и есть самые добрые и нежные чувства, необходимо спросить себя самого: "Что я должен сказать своему ребёнку?" Возможно, если бы люди, решившие стать родителями, задали себе этот вопрос, то поняли бы, что не знают ответа, и эта мысль могла бы стать началом их собственного развития. О равенстве людей... Вернее, о неравенстве, данном при рождении... Дело не только в том, что кто-то родился во дворце, а кто-то - в лачуге, и не в том, что кто-то - у умных и любящих родителей, а кто-то - в приюте... Я не о судьбе, не о роке, и даже не о культуре и о даре талантов, а о предварительном знании о достойной жизни - то есть, о “внутреннем законе”, когда душа, будто, знает, что хорошо и что плохо, что можно и что нельзя, что есть добро и что зло... - о врождённом достоинстве. Если такие достоинства, как разум, воля, внутренний закон - данность, то в чём же свобода человека? И как быть тому, кто лишен дара? Можно ли стать нравственным человеком, или это качество не выбираемо и не достижимо в земных усилиях? “Быть или не быть” - выбор или обречённость? Тайна бытия порождает мифы, один из которых - о переселении душ: вечная душа претерпевает множество инкарнаций, каждая из которых предопределена прежней жизнью. Сюжет связывает мистической нитью земную жизнь с бытием за пределами рождения и смерти. Прежде мне нравилась эта легенда, а теперь я выросла из неё. Что ли, живя здесь и сейчас, я отрабатываю вечность? Или, если ничего и никого нет, всё дозволено и не воздастся, стану ли жить иначе? Вовсе нет. Думаю, никто за мной не следит, кроме меня самой, и то, что за пределами моей жизни - не важнее, чем мой сегодняшний день. Моя свобода - состояние моей души. Думаю, это и есть “тайное тайных”, о чём А.С. Пушкин написал: “Скучна как истина, глупа как совершенство…” Думаю, нужно принять свою человеческую природу как данность своей жизни - единственной. Думаю, что для достойного принятия жизни, то есть, реализации себя по своей индивидуальной мерке, необходимо ровно столько сил, сколько отмерено каждому по дарам его, если сосредоточиться на себе и не слишком отвлекаться на грубое сравнение с чужой долей - на зависть, тщеславие, гордыню, жадность, ревность, злорадство, мстительность и прочие глупости. Злые чувства - в большей или меньшей мере - свойственны природе каждого человека, их невозможно уничтожить, но можно научиться сдерживать и не позволять им развиваться в пороки. Пороки - не просто некая абстрактная нравственная категория, а весьма конкретные болезни души, за которые приходится расплачиваться, прежде всего, их владельцу. Собственные пороки можно лечить, выращивая личные достоинства, как отличные овощи в своём огороде - по культурным технологиям. Жизнь с её счастьем и страданиями, благополучием или бедствиями материализуется по законам природы. Мир один, его законы едины для всех и каждого. Отсутствие жёсткой формы равенства - плата за свободу. Завершаю свой прозаический опыт. Он помог мне лучше понять себя, многие жизненные коллизии, сориентироваться в возможном выборе, расставить приоритеты в отношениях с другими людьми. Вернёмся в начало...

©2001 Tatiana Akhtman

[email protected]

/