«Птички летят»

«Половина собравшихся — враги». Шепот об этом раздражал папу, он поджимал губы, а грустный взгляд сообщал: «Доченька, все не так просто». Папа всегда это говорил, о чем ни спроси. «Почему солнце встает за нашим лесом, а умирать уходит в горы орхов? Если мальчиков тоже рожают мамы — зачем тогда папы? Почему врагов берут в плен живыми и ведут к королеве — она все равно их убьет, они же от нее больше не выходят? Лу рассказывала, что детей приносит стурх, но разве птички бывают такими большими, чтобы поднять ребенка? Тогда они могли бы не только приносить, но и уносить, а такого не бывает. И почему орхи хотят всех нас убить? И зачем воевать, если можно дружить?» Ответ всегда один: «Все не так просто». После этого папа что-то долго и нудно объяснял, Ги не слушала — она ждала паузы, чтобы задать другой вопрос.

Свадебный шатер бурлил — приближалось время церемонии. Ги пряталась за спинами взрослых и с опаской поглядывала на сторону орхов. Поражала даже внешняя разница. На лильфийской половине в вазах пестрели цветы и фрукты — на противоположной сверкали странные украшения из минералов, которые напоминали заледеневшие розы, а столы ломились от жареных кротов, печеных ворон и вяленых землероек. На поясах вспыхивали в утренних лучах то лильфийский кинжал, то изогнутый нож орха. Никто не расслаблялся, несмотря на праздник. Две толпы стояли раздельно, глядели исподлобья, ладони вновь и вновь сами собой оказывались на рукоятях.

Зеленолицые были страшными, вели себя неправильно, говорили невнятно. Среди фигур в отороченной мехом одежде мелькнул мальчик схожего возраста. С боязливым восторгом он разглядывал привычные для Ги тонкотканные накидки лильфов, витые венцы, стягивавшие водопады белых локонов, и мягкие лесные сапоги.

Порывы ветра играли белоснежным пологом, и взгляду открывался готовый к церемонии священный камень. Всходило солнце, алое, точно грудка малиновки, безоблачное небо казалось бездонным и ослепительно ярким. Ги прищурилась.

— Доченька, вот ты где, — донеслось из-за спины, и отцовская рука потрепала по макушке. — Пойдем, начинается.

После гибели мамы папино лицо редко лучилось морщинками счастья, а теперь папу словно расколдовали. Ги все поняла и улыбнулась.