«Не бойся темноты»

Не бойся темноты (fb2) - Не бойся темноты 554K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ярослава А.

Ярослава А Не бойся темноты

Глава 1

«Я слышал как она кричала. Говорила, что ненавидит его. Что их ребенок чудовище, как и он. Плакала. Столько много слез.

Представлял себе, как он бьет ее по лицу. Как ее золотые волосы омывает кровь. Почему все кончилось именно так? Тоже плакал. Не хотел. Но все же плакал.

Когда я ворвался в их спальню, она уже была мертва. Моя добрая девочка мертва. Ее тело лежало на кровати. Мой ангел словно спал. Эдвард стоял посреди комнаты, держа на руках плачущего младенца. Наши взгляды встретились. Он убил ее.

Стремительная, всепоглощающая ярость и отчаянье затмили мне разум, я кинулся на него с кулаками и… замер… У младенца были неестественно вывернуты ножки, а тельце было покрыто порезами и ссадинами. Эдвард прижимал к себе ребенка, пытаясь хоть как-то успокоить. По его щекам катились крупные слезы:

— Все будет хорошо… мой маленький… я поставлю тебя на ноги, — шептал Эдвард.

Я молча наблюдал, как он закутал ребенка в одеяло и направился к выходу не оборачиваясь…

В камине мирно догорал огонь. В комнате стоял леденящий холод. Я открыл двери на балкон и в спальню изредка залетали одинокие снежинки.

Тело Лары окоченело. Я сидел поде нее, целовал ледяные пальцы, гладил по волосам. Она никогда больше не засмеется. Скоро, милая. Я тоже присоединюсь к тебе. Буду снова о тебе заботиться.

Я поднялся и направился в свои покой. Достал из саквояжа зеленую бутылку и залпом выпил до дна. Это было так просто. Даже слишком…

Вернулся в Ларе и снова сел под нее. Яд должен подействовать быстро. Скоро бы будет навсегда вместе любимая…»

Тома со злостью захлопнула книгу.

— Это ж надо быть такой гадиной, Оль, — сказала девушка, — Представляешь, она собственного ребенка чуть не убила. Дура. И все из-за этого хлюпика.

Тома раздосадовано посмотрела на обложку книги. Художник изобразил невероятно красивую блондинку в объятиях мужчины в черном балахоне с огромными когтями. Лицо «когтистого» скрывал капюшон. На заднем плане молодой человек в старомодной одежде что-то при свете свечи писал за столом.

— Любовь зла, — хмыкнула Олька и плюхнулась на кровать рядом с подругой, — Полюбишь и хлюпика. Я так и не поняла, за что она муженька так невзлюбила?

— Я если честно тоже. Чудовищем называла его постоянно.

Оля взяла книгу в руки. Повертела.

— А этот не пишет?

— Не-а. Видно, с любовником она не успела поделиться. Завтра пойдем на экскурсию?

— Ага. Только не с утра. Поспать охота подольше.

Тома понимающе улыбнулась. Она и сама любила поспать, но только не завтра. Они с Олькой каким-то самым невероятным образом попали в группу по обмену с британскими студентами. Такой шанс выпадает один на миллион, хоть что-то увидишь в этой жизни. Поэтому Тома не собиралась тратить и часа на пустое валяние на боках.

— Нет, Оль. Давай с утра. А то послезавтра у нас лекции. Некогда потом будет полазить.

Олька закатила глаза к потолку.

— Да кому нужны твои лекции. На них половина группы фиг ходит.

— А я пойду, — буркнула Тома и забралась по одеяло, — И вообще я спать.

Олька еще долго что-то бормотала по поводу «отличниц-неудачниц» и на счет того, что так вся жизнь мимо пройдет, а Томка уже спешила в объятия морфея с блаженной улыбкой на губах. С утра пораньше их ждало маленькое приключенье.

Олька всегда говорила, что от жизни нужно брать все. Тома согласилась поехать вместе с ней не сразу. Хоть она и хорошо шпарила на английском, все-таки было как-то боязно. Мама была категорически против. Стоит заметить, что Зинаида Андреевна мама Томочки редко одобряла самостоятельные затеи дочери. Проще говоря, и шагу не давала ступить дочке без своего ведома. Так что Тома почти выгрызала у матери из горла согласие на поездку.

Попасть в группу было трудно. Им повезло только благодаря тому, что Олин парень преподаватель и как раз незадолго до отправки две девочки внезапно заболели ветрянкой. Куда же ехать в таком-то виде и позориться.

— Сань, ты настоящий мужчина. Все для меня любимой, — млела Оля, зацеловывая своего любимого препода.

Оля с Санькой встречались довольно давно. Они познакомились, когда девочки еще были первокурсницами, а Саша учился в аспирантуре.

— Жениться вам надо, — с умилением глядя на них, говорила Тома, — И квартиру отдельную, а то мыкаться по общаге не дело.

Санька был детдомовским, а Олька без отца росла, поэтому жить им было негде. Вот и мучились постоянно. Ночуя то у него, когда соседа Сашки нет в комнате, но у нее, когда Тома милостиво уезжала к матери в деревню, а случалось это довольно редко.

Тома не любила домой ездить. Мама ее была угрюмая и замкнутая женщина. Отец умер, когда девочке исполнилось всего год. Потому и не помнила его вовсе. Зинаида Андреевна замуж после так и не вышла. Возможно, из-за не сложившейся личной жизни она стала желчной и чрезмерно властной. Изводила дочь по любому поводу и без повода.

Только поступив в строительный институт Тома, вдохнула полной грудью. Но материно влияние на дочь хоть и ослабло все равно оставалось сильным.

Тома была классическим «синим чулком». Как она смогла подружиться с яркой с взбалмошной Олей, оставалось для всех загадкой. Но все факты на лицо. За несколько лет они стали друг другу ближе, чем родные сестры.

Утро не заставило себя ждать. Тома проснулась как всегда первой и теперь лежала на теплой, уютной постели разглядывая гипсокартоновый потолок с множеством точечных светильников. Вечером особенно красиво. Словно звездное небо. Дома она и мечтать не могла о такой красоте. Девушка конечно и раньше видела красивые дома, но не думала что однажды проснется, глядя не на голую лампочку и побеленный потолок.

Тома встала, накинула халатик и вышла на балкон. Городок, в котором им предстояло провести последующие два месяца, был небольшим, но красивым. Здесь было полно вымощенных булыжником улиц, старинных особняков. В общем, не город, а сказка. С балкона открывался вид на огород и сад. Жили они в семье самых обычных англичан, немолодой бездетной пары. Томас Грин работал в колледже, который собственно и обменялся студентами со строительным институтом. Профессор Грин преподавал самый пакостливый предмет Сопротивление материалов или Сапромат. Томе не очень нравился профессор, вероятнее всего из-за преподаваемого им предмета. Марта Грин была добродушной домохозяйкой. Она с радостью разместила студентов. Вместе с девушками к Гринам поселили еще троих парней с соседнего факультета. Благо дом у них был большой и современный. Томка в жизни не жила с таким комфортом. У них с Олей была своя собственная ванная. Это ж надо собственная!

Тома мечтательно вздохнула. Как же здесь классно. Вот и возвращайся после вот этого великолепия домой в общагу. Что-то подруга заспалась совсем.

— Олька! Давай вставай, — позвала девушка подругу.

На постели завозились и простонали:

— Отвали… м-м-м

— Олька пора собираться на экскурсию. Ты обещала.

Поскольку от подруги не последовало реакции, Тома кинула в подругу подушку.

— Хватит дрыхнуть! Так всю жизнь проспать можно.

Оля приподнялась на локтях и злобно уставилась на нарушительницу спокойствия сквозь упавшие на лицо рыжие волосы.

— Ну что ты за человек. Совести у тебя нет совсем. И вот бери после этого с собой подруг.

Томка только улыбнулась в ответ и прошествовала в ванную.

— Давай живее. Миссис Грин, похоже, пирог испекла. Пока ты будешь дрыхнуть пацаны все сожрут без нас.

Олька пулей вскочила с кровати.

— Что ж ты раньше про пирог не сказала. Я хоть здесь, наконец, отъемся, — она принюхалась, — М-м похоже ты права. Запах то какой! Сейчас слюной захлебнусь.

За дверями послышались быстрые шаги. Похоже, парни тоже пирог учуяли. Вот они голодные российские студенты! Всей гурьбой побежали на кухню.

Тома так и застыла с зубной щеткой во рту, наблюдая как подруга, на ходу натягивая спортивные штаны, а зрелище было еще то, бросилась неумытая и нечесаная из комнаты с криком «Без меня не есть!» Послышался грохот в коридоре и возмущенные голоса:

— Ай, блин! Ты чокнутая!

— Да больно же!

Видимо, Олька, долго не думая, растолкала всех и вырвалась на финишную прямую — кухню. Парни, как истинные джентльмены, решили не вставать у такой «ведьмы» на пути и пожалеть собственные конечности.

Тома быстро умылась, причесалась, натянула привычные джинсы и майку. Глянула в зеркало. Да видок еще тот конечно. «Ты всегда стараешься казаться страшнее, чем есть на самом деле», — сказал однажды Санька, — «Зачем такой симпотной девчонке как ты такие бесформенные балахоны». Сейчас почему-то вспомнились ей эти слова. Обычно Тома не следила за тем, что она носит и как выглядит, но сегодня, глядя в зеркало, ей захотелось дать себе хорошего пинка за то, что не удосужилась отложить со стипендии денег и прикупить нормальные вещи. То, что ее вещи были старушечьими — это еще пол беды. Они были на два размера как минимум ей больше. Фигура у Томы балы неплохая, но ее нещадно скрывали огромные майки и брюки. Волосы были обычные темно-русые. Как бы ей хотелось иметь как у Оли гриву огненных завитушек. Она хотела одно время даже поменять цвет волос. Подруга отговорила. «Извини, Том, но ты станешь похожа на б…ть. Тебе и так хорошо. Просто нужно распускать ту красоту, что ты носишь на голове, а не прятать под страшные шапки.» Что правда, то правда. Любила она различные головные уборы. Простые шапки, береты, кепки. Словно без них была голой, незащищенной.

Еще раз, огорченно посмотрев на себя в зеркало, Томка собрала волосы в хвост и натянула черную кепочку.

— И так сойдет.

На кухне Марта в окружении целой оравы голодных студентов, разливала по кружкам, судя по запаху, какао.

— Томка налетай, — с набитым ртом сказала Оля и обратилась к Марте, — Миссис Грин, вы моя добрая фея. Я напишу в вашу честь целую статью в студенческой газете, когда вернусь в домой.

Марта зарделась, заулыбалась от удовольствия.

— Спасибо Оля.

Все же англичане сдержанные. Не умеют они как мы выражать чувства, так открыто со всей душой. Марта положила на тарелку очередной кусок пирога.

— Садитесь Тамара. Я сейчас еще кружку возьму.

Петя и Игорь посторонились и пустили ее на свободное место за столом.

— Куда-то сегодня собралась? — поинтересовался Петя.

— Ага, пойду осматривать местные достопримечательности, — из-за уважения к миссис Грин Тома решила говорить исключительно по-английски.

Пирог оказался обалденно вкусным. Тесто воздушное, душистое с вишневой начинкой. Девушка с наслаждением откусила кусочек, смакуя десерт.

— Уже наметила маршрут? — поинтересовался чей-то голос, прозвучавший сверху.

Тома оторвалась от пирога и чуть не подавилась кусочком, на нее сверху с мягкой

улыбкой смотрел самый красивый парень их института. Высокий, плечистый Роман Серебряков был пленительной мечтой любой девушки. Один недостаток был у красавчика. Рома сынок богатенького папы, золотой мальчик, а соответственно сволочь, каких еще поискать нужно. Тома сглотнула, застрявший в горле кусок и отхлебнула какао.

— Ага, — буркнула она и стала созерцать свою кружку. Она оказалась прикольная в форме слоника.

Олька презрительно отвернулась от Серебрякова и громко поинтересовалась:

— Миссис Грин, а вы пирог на дрожжах делаете?

Марта уселась рядом с девушкой, и они постилась в задушевные беседы о выпечке.

Серебряков занял место напротив Томы и нагло уставился на нее.

— И каков он, если не секрет? — осведомился он.

«Вот привязался», — зло подумала Томка.

— Кто он?

— Маршрут Томочка, маршрут, — ласково как-то ответил Роман и принялся есть пирог.

Оля от удивления чуть кусок мимо рта не пронесла. Петя и Игорь делали вид, что им вовсе нет дела до чужого обмена фразами.

— Первым делом в графскую усадьбу отправлюсь, — спокойно ответила Тамара.

Серебряков кивнул и снова принялся с аппетитом есть пирог Тома вздохнула. Неужто звездный мальчик, какую пакость затеял. Такие, как он с такими как девушками как Тамара Остроухова даже не разговаривают, не то, что планами интересуются. «А ну его в баню» — подумала она. И вообще пора выдвигаться в город.

— Оль, ты со мной?

Подруга махнула рукой.

— Иди без меня. Я еще немного поваляюсь. После плотного завтрака полагается поспать.

Никто не заметил, как противень с пирогом опустел, а значит, пора расходится. Оля поднялась наверх. Петька с друганом отправились поиграть в баскетбол. У Гринов на внутреннем дворе висело баскетбольное кольцо. Тамара с трудом представляла вместе Томаса Грина и баскетбольный мяч, но наличие всего необходимого говорило об обратном.

— Благодарю Марта, — сказал Серебряков, — Все как всегда замечательно. Моим однокурсникам у вас тоже очень нравиться.

Тома удивленно посмотрела на Романа. Он перехватил взгляд.

— Я в прошлом году тоже сюда приезжал, — объяснил он.

Девушка ничего не сказала и отвернулась, стараясь делать вид, что ее это не интересует.

— Надеюсь, мы для вас не будем обузой.

Ах, сама вежливость и обаяние. Ромка подлизывался в миссис Грин. Но Тома прекрасно знала, каков на самом деле Серебряков. Весь институт год назад гудел от слухов, когда Танька Скоркина заяву накатала на него за изнасилование. Дело конечно замяли, а Таня перевелась в другой институт.

— Я пройдусь по городу, миссис Грин, — Тома стремительно вышла с кухни, не замечая, как Серебряков проводил ее пристальным взглядом.

Бодрой походкой Тамара шла к автобусной остановке. Сегодня она хотела посетить графскую усадьбу, самая известная достопримечательность города. Несколько лет назад собственник дома нанял реставрационную бригаду и превратил нечто вроде музея.

Казалось бы музей как музей. Дом викторианской эпохи с мебелью и… все. Но во время реставрационных работ был найден дневник некого Артура Стэнтона. Дневник был опубликован и стал настоящим бестселлером в Великобритании. Собственно вчера Тома и читала «Дневник Артура». Это история о любовном треугольнике: граф, его жена и ее любовник. Банальная история, казалось бы. Но была в этом какая-то недосказанность, незавершенность. После того, как роман разошелся огромными тиражами по всей стране, графская усадьба стала местом паломничества поклонников данного произведения. Сама Томка считала, что это всего лишь маркетинговый ход, владельцев, для привлечения туристов и инвестиций. Но в душе притаилось любопытство.

Вот поэтому Тамара и оказалась перед коваными воротами с табличкой «Карлайл Хол». Надпись сбоку гласила: часы приема посетителей с 10–00 до 21–00. И ниже: добро пожаловать. Парк поражал своим великолепием. Мощеная подъездная дорожка, круглый фонтан, ярко-зеленый газон. Неторопливым шагом, идя по аллее, она восхищенно оглядывалась по сторонам и, подойдя к дому, поняла, что влюбилась в это чудо архитектуры. Дом был похож на маленький сказочный замок. Казалось, именно в таком должна жить каждая уважающая себя принцесса. Вот маленький балкон, где она будет махать своему воздыхателю белоснежным платочком, вот низкие витражные окна с цветными стеклами и конечно изящная башенка со шпилем, на котором красовался железный кот. Фасад был выложен красным кирпичом. Тома подумала, что такой кирпич сам по себе произведение искусства.

Здание оказалось не большим по меркам графского дома. Не более тысячи квадратных метров. Отреставрированные башенки, сияли современной металлической черепицей. Огромные арочные окна первого этажа, притягивали жадный взгляд. Они словно газа дома, прятались под гущей дикого винограда, который тут и там сросся с фундаментом. Девушка задрала голову и с удивлением обнаружила смотровую башню. Для чего она построена? Любоваться красивым видом? Двери парадного входа несомненно дубовые и очень старые. Осторожно поднимаясь по каменным ступеням Тома думала о том, что не видела ничего красивее. От предвкушения даже в горле пересохло. Внутри наверняка еще круче. «Интересно, а на башню пускают», — подумала она и с трудом открыла дверь. Да уж мореный дуб это вам не шуточки.

— Добрый день. Я Анна — администратор Карлайл Холла. Могу я вам помочь, — молодая женщина приятной наружности обратилась к Тамаре.

— Да я бы хотела купить билет на экскурсию.

Женщина пожала плечами.

— Я прошу прощения, но мы сегодня закрыты по техническим причинам. Как видите, реставрационные работы еще идут, — истинно английским вежливым тоном объяснила она, — Приходите через неделю, мы с радостью примем вас.

Томка огорченно вздохнула, не отрывая глаз от шикарного холла. Черный блестящий паркет, огромная хрустальная люстра с самыми настоящими свечками. Не фуфло электрическое. Дубовые панели и огромный в человеческий рост камин. Около него, вероятно, сушили мокрые плащи. Воображение рисовало прекрасных кавалеров и роскошных дам, которые поднимались по небольшой лестнице. Там их ждал неизменно седовласый дворецкий и с поклоном принимал у мужчин цилиндр с тростью. Служанка рядом ним, приседая в книксене, помогает разоблачаться дамам.

— Мисс вы можете пройтись по саду.

Голос Анны вытащил девушку из сладостных мечтаний.

— Чт-т-о простите? — немного заторможено переспросила Тома.

На губах администратора заиграла улыбка.

— Если желаете, можно пройтись по саду. Это бесплатно. К сожалению, экскурсовод в отпуске.

Как жаль, однако. Что такое не везет и как с этим бороться? Придется довольствоваться небольшим. Задний двор оказался выше всяческих похвал. Огромная терраса была выложена песчаником, а перила кованые. От перил продолжение брал каркас огромного стеклянного купола над головой. Присмотревшись Тома, поняла, что это не стекло, а обычный поликарбонат. А что же вместо него было там в девятнадцатом то веке?! За террасой две каменные лестницы вели вниз, как бы захватывая в объятия небольшой грот и фонтан. Интересная задумка. Тамара пригнулась и заглянула в грот. Каково же было ее удивление, когда перед входом в грот оказалась решетка. Не декоративная, а самая настоящая решетка. Кованная. Значит еще с тех времен.

— Для чего она? — пробормотала она себе под нос, прикасаясь руками к железу.

И тут из черноты показались две тускло светящихся точки. Девушка застыла, словно завороженная. Точки медленно приближались и…

Тома и визгом отпрянула. С другой стороны решетки на нее смотрел огромный серебристый тигр. Он застыл в расслабленной позе и с интересом глядел на незнакомку. Та в ответ то же изучала прекрасное животное. Он был великолепен. Тигр альбинос большая редкость. Они рождаются в результате генной мутации, и цвет шерсти не передается тигрятам. Животное пришло в движение. Томка предусмотрительно сделала три шага назад. Тигр же непринужденно разлегся возле клетки и уставился на девушку немигающим взглядом.

— Привет малыш, — неуверенно произнесла Тома и присела на корточки, — Как же тебя зовут?

Тигр округлил глаза и фыркнул.

— О как! Сроду не думала, что тигры умеют возмущаться. Да и за что? Я тебя ничем не обидела.

Животное снова выразительно посмотрело на дедушку.

— Бедняжечка. Тебя здесь держат все время?

К удивлению Томки тигр потряс огромной головой, словно говоря «нет».

— Ты меня понимаешь?

Снова кивок.

— Блин, — Томка хлопнула себя по лбу.

Привык, наверное, к людям. Вот и понимать стал. Умненький. Лапушка. И тут девушка осознала, что с тигром говорила на русском! Английский тигр понимает русский язык. Вот это номер.

Томка раздраженно тряхнула головой. Что за глупости!

— Глупая я, — улыбнулась она тигру, — Чего только не придумаю.

Животное встало, потянулось и зевнуло. Томка глядела во все глаза. И не заметила, что клетка открыта. А когда заметила — было уже поздно. Расширяющимися от ужаса глазами она наблюдала, как огромная белая киска вальяжно прошествовала к выходу и ничуть не смущенная присутствием девушки вышла, обогнула фонтан и плавными мощными прыжками начала спускаться по лестнице вниз, где был разбит сад. Обалдевшая, Тамара согнулась, пытаясь унять руками трясущиеся коленки. Так и до инфаркта не далеко. Куда смотрит администрация. У них тут опасный хищник разгуливает на свободе, а они… Собственно ни одной души в саду она не заприметила. Опасливо поглядывая в сторону, куда ушел тигр, девушка решила не искушать судьбу. В следующий раз посмотрит остальное. То, что животное не напало, еще не значит, что оно не тронет. Просто не успел проголодаться, как следует.

На ватных ногах девушка поднялась по ступенькам верх, последний раз обернулась посмотреть, не появилось ли снова серебристое чудо и…

— Он не вернется, — раздался совсем близко мужской голос.

Томка вскинула голову и уставилась в самую прекрасную пару глаз, которую ей доводилось в своей жизни видеть. Глубокие, пленительные и потрясающе ярко синие. За такие глазищи любая девушка душу продаст. А тут парень.

— Точно не вернется? — поинтересовалась девушка на всякий случай, с трудом отрываясь от взгляда незнакомца.

Он улыбнулся. Ох, какая улыбка!

— У него важное дело, — сказал парень и отступил в сторону давая Томке пространство что бы пройди мимо.

— Дело? — недоуменно переспросила она.

— Дело, — совершенно серьезно повторил он.

Он продолжал улыбаться, и Томка улыбнулась в ответ. Молодой человек был симпатичный. Хотя нет. Она была вынуждена признать — невероятно красив. Высокая статная фигура была облачена в светлые явно дорогие брюки и бежевую рубашку. Ворот был распахнут, открывая сильную шею. Рукава рубашки закатаны по локоть. В одной руке он держал молоток, а в другой котенка, который жалобно пищал. Как-то не вписывался вышеупомянутое орудие труда в общую картину.

— Вы что собрались котенка убить молотком? — в шутку спросила Тома.

Парень смутился. Перевел взгляд с молотка на котенка и быстро отпустил последнего. Маленький рыжий комочек, почуяв свободу, опрометью бросился в ближайшие кусты.

Тамара почувствовала некоторую неловкость и решила представиться первой:

— Тамара, — и протянула руку для пожатия.

Молодой человек недоуменно уставился на протянутую руку. Несколько долгих секунд, и все же ответил рукопожатием.

— Даниэль.

Прикосновение его руки теплое и приятное. Он задержал ее ладонь несколько дольше положенного. Слегка погладил большим пальцем серединку. От этого прикосновения у девушки по спине пробежали мурашки.

— Приятно познакомиться, — Тома осторожно высвободила пальцы и беззаботным тоном продолжила, — А вы здесь работаете?

— Я?! — сначала удивился он, затем повертел в руках молоток, словно не зная, куда его деть, — Да. Можно и так сказать. Руковожу общим процессом.

— Это наверно жутко интересно. Реставрационные работы в настоящем старинном доме. Мечта любого строителя.

Даниэль усмехнулся.

— Я бы сказал не мечта, а сплошная головная боль. А вы…?

— А я думала полазить у вас тут. Украсть пару рулонов рубероида, — пошутила Тома.

Парень шутку не оценил. Изумленно уставился на девушку.

— Рубероида?

— Ну да! Рубероид нынче очень полезная вещь в хозяйстве! Только присмотрела хороший рулончик, как киска ваша все планы порушила.

Странные эти англичане. Юмора совсем не понимают. Томка улыбнулась красавчику во все тридцать два зуба. А он как-то странно покосился на груду стройматериалов.

— Тамара. Я с радостью подарю вам несколько рулонов рубероида и…, - договорить Даниэль не смог, потому что Томка упала со смеху. В буквальном смысле этого слова. Рухнула на каменную скамью, которая к счастью оказалась поблизости.

Даниэль сначала растерялся. Потом понял свою ошибку и то же начал посмеиваться.

— Ой, не могу, — прохрипела Тома, смахивая слезы, — Вы и вправду решили, что он мне нужен. И что же я с ним по-вашему делать то буду?

— Не знаю. Судя по акценту — вы иностранка, — пожал плечами парень, — Вдруг в вашей стране дефицит стройматериала.

Глаза их встретились, и сердце девушки вздрогнуло. Луч солнца, пробившись сквозь листву деревьев, задержалось на волосах Даниэля, и они вспыхнули золотым пламенем. Невероятно красивое зрелище.

— Мне пора, — произнесла она, поднимаясь со скамьи, — Еще раз приятно было познакомиться. Приятного вам дня.

Томка заторопилась. Сердце бешено стучало о ребра. Еще не хватало растечься лужицей перед ногами этого красавчика. Позорище будет. Лучше с достоинством ретироваться.

— Тамара!

Она обернулась. Даниэль так и стоял возле скамьи.

— Приходите завтра вечером. Я покажу вам дом.

Томка ничего не сказала. Только тихонько охнула, когда за спиной молодого человека появилась фигура огромного белого тигра. Он запрыгнул на скамью и нагло разлегся.

— Пока котик, — вежливо попрощалась она.

Томе показалось, что тигр посмотрел на нее с возмущением.

Даниэль заметил его, покачал головой и быстрым шагом направился в сторону дома. Со смешанным чувством тревоги девушка заметила, что при ходьбе Даниэль сильно прихрамывал на левую ногу.

По дороге домой Тамара забежала в местное бистро. Цены приятно удивили своей демократичность. Поэтому она решила не экономить. Заказала чашечку эспрессо и пирожное. Потом еще одно. И еще одно…. Четвертое точно будет последним! Или нет?

— Томка, ты неисправимая сладкоежка, — сказала она себе и с наслаждением откусила кусочек эклера.

Утро оставило после себя чувство необъяснимого беспокойства, которое поселилось где-то в районе горла и словно тиски мешало дышать. После первого пирожного стало понемногу отпускать. А после третьего и вовсе перестало беспокоить. На улице резко похолодало. Грозные тучи нависли над городом, и пошел дождь. Погода весной так переменчива. Вот совсем недавно было жарко даже в майке, а теперь — льет как из ведра. Тома грела кружкой руки и глядела из окна, как прохожие борются со стихией. Предусмотрительный пожилой мужчина раскрыл большой зонт и предложил двум ребятишкам укрыться. Наверное, внуки. Женщина с коляской поспешно натянула дождевик, что бы укрыть малыша. Мужчина на скамейке вскочил и побежал, сложив домиком на голове газету. Наверное, испортиться. А вот молодая парочка. Они бегут под дождем, склонив головы. Парень галантно открывает дверь бистро перед девушкой. Девушка хохочет, трясет своими шикарными светлыми волосами, смахивая капельки воды, и оборачивается.

— Блин! — невольно вырывается у Томки.

Это была Третьякова Надька в компании Серебрякова. Роман фамильярно положил руку девушке на талию и с кислым выражением лица окинул взглядом кафе. «Ох, ты князек нашелся. Обычное бистро ему уже не кафе» — с негодованием подумала Томка и предусмотрительно натянула кепочку пониже к бровям. Авось пронесет и не заметят.

Парочка не торопилась. Столик они заняли как назло напротив Томки. Блондиночка долго читала меню. Хотя скорее не читала, а картинки просматривала. Томка сильно сомневалась, что Надька читать умела. Серебряков сидел напротив со скучающим видом. Царь он же и в Африке царь!

— Дорогой, что ты до сих пор дуешься на меня, — донеслись обрывки их разговора.

Серебряков молчал. Блондиночка цеплялась за его руку. Противно надула пухлые губки. Да, попал ты Ромка по самые уши. Надька ведь если вцепиться не отстанет просто так. Дура дуррой, а свое не упустит.

— Надь, я, по-моему, тебе русским языком сказал все как есть.

— Дорогой нам же так хорошо вместе. И мама твоя меня очень любит.

«Ни фига себе. Он ее с мамой познакомил» — пронеслось у Томки в голове. Прикрываясь меню, девушка посильнее втянула голову в плечи, потому что взгляд Серебрякова так и блуждал в ее направлении. А быть узнанной ей совсем не хотелось.

— Тут ты себе польстила, — равнодушно отозвался Роман, — Моя мать никого не ценит кроме себя. Хотя в этом вы похожи.

Надька не растерялась. Словно преданная собачка, прижалась к плечу парня и с придыханием проговорила:

— За это ты меня и любишь.

Серебряков рассмеялся и нежно поцеловал девушку в губы. Томка сердито откинула свою импровизированную ширму и решила, что пора двигать, пока голубки заняты. Осторожно протиснулась мимо столиков, но не тут-то было. Эта крашеная все же заприметила? Глаза у нее на затылке что ли выросли!?

— Остроухова! Какими судьбами?

Надька сияла, как новенькая пятирублевая монета. Конечно, сейчас парнем похвастается. Затем пару шуточек опустит на счет Томкиного внешнего вида. И на закуску получит удовольствие от того, как несчастная, краснея и заикаясь, будет стараться оправдаться. Не умела Тома постаять за себя. Обычно роль защитницы в таких случаях на себя примеряла Олька. Та умела грамотно послать, куда подальше. Теперь эта крашеная будет пользоваться тем, что защитить некому.

— Привет. А я вас не заметила, — пробормотала Тамара, прижимая к груди свой рюкзачок.

Серебряков обернулся. Снял руку с Надькиного плеча и окинул стоявшую перед ним

девушку цепким взглядом.

— Здравствуй Тома. — вежливо поздоровался он, чем вызвал у своей подруги удивление.

— Томка да ты не стесняйся, присядь, расскажи, что нового у тебя нового произошло. Мы так давно не виделись. Парень появился? Нет. Да ты что? Дорогуша не отчаивайся. Не всем везет, так как мне. И на тебя принц найдется. Хотя нет…, - блондиночка картинно призадумалась и вдохновенно продолжила, — Принца в метро не подцепишь. Пора деточка начинать по клубам ходить. Или мама не разрешает?

Надька только начала входит в раж, как Серебряков ее взял за локоть и поднялся.

— Тебе не кажется, что нам пора, — зло сказал он.

Третьякова недоуменно уставилась на него.

— Мы же только пришли.

— У меня еще куча дел сегодня. И нет желания выслушивать ваши «милые» беседы дамы.

Он схватил пиджак со спинки стула, перекинул через руку и, пошарив в заднем кармане джинсов, вытащил деньги. Они были небрежно брошены на столик, рядом с недопитым кофе.

— Или ты со мной. Или придется тебе ехать на автобусе, — прервал Серебряков все возражения, готовые сорваться с прелестных губ блондиночки.

Надька напыжилась, но перечить не стала. Томка воспользовалась моментом.

— Ну, я тоже пошла. Вон и автобус подошел. Все пока.

— Том, подожди, — окликнул Роман, — Поехали с нами. Я тоже домой еду. Только сначала Надю завезем к Метьюсам.

Не понятно кто больше опешил Тома или Надя. Но такого от Серебрякова никто не ожидал это точно.

— Я., мне., не знаю., как-то не удобно, — замялась девушка.

— Ром! — взвизгнула взбешенная блондинка, — Ты же не собираешься подвозить ее?

— Отчего же, — безмятежно отозвался парень, — Собираюсь.

Тамара открыла рот что бы немедленно пресечь все благие поползновения Серебрякова, но вид красной от возмущения Надьки, заставил сложить губы в неожиданное:

— Хорошо. Я с вами.

Молодой человек расплылся в улыбке и поторопил девушек. Третьякова убийственно стрельнула глазами и прошествовала к выходу. А Томка мысленно подпрыгнула от радости. Так тебе и надо стерва крашеная. Ради этого можно и присутствие Серебрякова потерпеть.

Через десять минут Тома пожалела о своем внезапном порыве. Первые минуты две троица ехала в абсолютном молчании. Как назло Серебряков не включал музыку, и тишина все сильнее вызывала неловкость. Первой не выдержала Надька и начала изводить парня всякой ерундой типа «тебе нравятся мои новые туфли». Радовало только то, что потерпеть осталось не долго. Всю группу расселили по домам преподавателей. Третьякова попала к профессору Лилиан Метьюс, что ее невероятно огорчило. Не будет возможности круглосуточно выносить своему любимому «утипусеньке» мозг.

Томка искренне иногда восхищалась таким типом женщин как Третьякова. Они при все своей непроходимой глупости умели повернуть ситуацию так, что даже самый умный позавидует. Что заставляет мужчин совершенно спокойно выносить их капризы, ужимки и ересь, которую они несу постоянно? И это все, не закрывая рта не на минуту. Ответ, конечно, же лежал на поверхности, а точнее на выпуклости груди и бедер. Что ни говори, а Надька была красавицей. И не раскрашенной куклой. А именно красавицей.

И вот сейчас сидя на заднем сидении дорого авто, Томка поняла, что завидует Наде. Не красоте и не состоятельному парню. Она хотела бы с той же непосредственностью общаться с людьми, излучая обаяние. С той же элегантностью носить, что потертые джинсы, что котельное платье. Рядом с яркой и непринужденной блондинкой девушка чувствовала себя полным ничтожеством.

Между тем Роман подъехал к дому профессора Метьюс. Осторожно припарковался рядом с меленьким салатовым Фордиком, на котором передвигается профессор Лилиан.

— До завтра, мой хороший, — складенько проворковала Третьякова и запечатлела на губах парня поцелуй.

— До завтра.

С Тамарой она попрощаться забыла или сделала вид, что забыла и направилась плавной сексуальной походкой к дому. От созерцания Надькиного дефиле, девушку, оторвал голос Серебрякова.

— И, куда теперь?

Он обернулся через сиденье и в упор глядел на Тому. На губах его играла хитрая улыбка.

— Домой к Гринам, — как можно спокойнее ответила девушка.

— Ты уверена? — взгляд его, казалось, прожигал насквозь.

— Абсолютно.

— Хорошо, — согласился он.

Томка вздохнула с облегчением и тут же замерла услышав:

— Мы только заедем в одно место. Это по пути.

Томка уже в десятый раз пожалела, что согласилась поехать с Серебряковы домой. Все это выглядело очень подозрительно. И выскочить из машины хлопнув дверью не удобно. А вдруг у него на самом деле только благие намерения. Подумав, что красть ее Роману незачем, успокоилась и откинулась на мягкое кожаное сиденье.

Вид за окошком приятно радовал глаз. Постепенно городские улицы начал сменять пейзаж сельский местности. Томка начала волноваться. Городок был небольшой. Они бы уже десять раз успели доехать до дома Гринов и обратно.

— Ром, а куда мы едем? — встревожено спросила Тамара

— В одно чудесное место. Тебе понравиться, — ответил он, с улыбкой глядя на девушку в зеркало заднего вида.

— Ты издеваешься?

Взгляд его стал серьезным. Резким движением руля он свернул на право с основной дороги от чего Томку бросило в бок с такой силой, что она ударилась затылком об дверь.

— Эй, поосторожнее! Ты ж не дрова везешь, — возмущенно воскликнула она, потирая ушибленное место, — И ты не ответил на вопрос. Это такая манера издеваться?

— Томочка помолчи пожалуйста, — обманчиво ласковым тоном заткнул ее Серебряков, — Мы уже приехали.

Сердце сжалось от страха и стало биться где-то в районе горла. А вдруг он маньяк? Спокойствие. Только спокойствие. Проговаривая про себя коронную фразу Карлсона, Томка в отчаянии прижала к груди рюкзак. Между тем Роман вышел из машины и открыл даме дверцу. Томка вжалась в сиденье всем телом.

— Выходи, — сказал он.

Томка помотала головой, всеми свободными конечностями цепляясь за переднее сиденье.

— Да не трясись ты. Ну почему с вами женщинами все так сложно. Не съем я тебя. Не ем людей в принципе. Выходи уже.

— В смысле? — не поняла девушка, — А кого ешь?

— Ты сама-то поняла, что спросила. Том вылезай. Хватит ребячиться.

С видом как будто ей предстоит что-то очень неприятное, девушка неуклюже выбралась из салона авто и огляделась. Они были на берегу небольшого озера. Густой лиственный лес окружал его со всех сторон, скрывая от посторонних глаз это великолепие природы. Темная гладь водоема блестела от яркого послеобеденного солнца. Вдохнув, полной грудью наполненный недавним дождем воздух Тома прошептала:

— Как здесь красиво.

Стоявший рядом парень засмеялся.

— Я знал, что тебе понравиться.

Тамара обернулась. Он стоял, облокотившись о машину и скрестив руки на груди.

Легкий ветерок трепал его темно-русые волосы. На тонких губах играла скорее не улыбка, а усмешка, которая говорила «как же вы женщины предсказуемы». Но девушка решила не злить Серебрякова, высказывая недовольство, и вернулась к созерцанию пейзажа.

Приглядевшись, Тома заметила меж яркой весенней зелени некое строение.

— Что это там? — спросила она.

— Заброшенная часовня.

Как интересно. Хотелось бы там полазить. Томка уже сделал несколько шагов по направлению к озеру и остановилась. Одна мысль не давала покоя.

— Зачем все это?

— Что «это»? — подразнил Роман, медленно приближаясь к девушке.

Томка замялась, не зная как подобрать правильные слова.

— Ну… озеро. Зачем ты меня сюда привез.

— Я думаю это очевидно, — глухо ответил он и положил руку девушке на плечо, чуть сжал, — Не притворяйся, будто не понимаешь.

Тома недоуменно посмотрела на его сильную ладонь на своем плече, затем ему в глаза. Они были слегка прищурены. И было что-то во всем этом неправильное, неприятное.

— Отвези меня домой, — дрожащим голосом произнесла девушка.

Взгляд Серебрякова стал напряженным почти яростным. Он одним рывком притянул девушку к себе и выдохнул ей в лицо:

— Позже. Тебе неприятна моя компания? — вопрос был почти издевательством, — А мне твоя очень приятна. А если бы не Надькина болтовня — еще приятнее.

Нетерпеливым движением свободной руки он сорвал с головы девушки кепку и склонился для поцелуя. В последний момент Томке каким-то образом удалось отвернутся.

— Пусти, — задыхаясь в его тесных объятиях, просила она, — Да пусти же ты придурок!

Серебрякова нисколько не смутила реакция девушки. Он ее как куклу развернул. Шаг назад и она оказалась прижата спиной к дереву, а горячая рука под майкой. Лихорадочно соображая, что же делать, Тома начала отчаянно сопротивляться. А это было не просто. Он оказался силен как буйвол. Одной рукой Роман сжал тонкие запястья, а второй начал нетерпеливо расстегивать джинсы. Губы впились в шею скорее укусом, нежели поцелуем. Осознание собственной беспомощности нахлынуло ледяной волной, и слезы градом полились из глаз.

— Том ты чего? — парень, тяжело дыша замер, глядя в ее зареванное лицо.

Он чуть ослабил хватку и отпустил девушке руки. Томка почувствовала, как чужие пальцы гладят по щеке, подбородку. Открыла глаза и дыхание перехватило от страха. Его взгляд пылал от… страсти? «Быть такого не может» — пронеслось вихрем в ее голове, а вслух она сказала:

— Ну, ты и подонок.

Серебряков, похоже, немного опешил от такого заявления и потерял бдительность. Тома воспользовалась моментом и вырвалась из кольца цепких объятий. Не дав парню опомниться, она бросилась бежать по направлению к часовне. На что Томка надеялась, не знала сама. О том, что кругом лес и никого кроме них двоих тут нет ни души, она вообще не думала. Просто бежала, прекрасно слыша, что он ее преследует

Не помня себя, она вбежала в часовню и остановилась. Часовня была разрушена не одно десятилетие. Внутри из под каменных плит проросли деревья и кустарники. Инстинктивно она спряталась за разрушенной перегородкой. Серебряков вбежал через несколько секунд позже и остановился осматриваясь.

— Том, — позвал он, — Хватит в прятки играть. Ты ведешь себя как ребенок. Я тебя все равно тебя найду.

Томка сжалась за грудой камней, почти не дыша. «Что б тебе провалиться Серебряков. Какого лешего прицепился как банный лист?» — зло подумала она. Его шаги приближались. Сердце девушки застучало, словно пойманная птичка. Сейчас он ее найдет и…

Но он остановился. Шаги смолкли. Понемногу Томка выглянула из своего укрытия. Ох, лучше бы не выглядывала и спокойно отсиделась. Серебряков застыл, как статуя посерди часовни, с расширенными от ужаса глазами, а напротив не стоял ни кто иной, как Котик. Да. Именно Котик с большой буквы, а точнее белый тигр. Он скалил свои огромные клыки на парня и потихоньку наступал, бесшумно передвигая мягкие лапы. Ромка видимо еще раздумывал, как ему поступить, и не двигался. Но тигр не оставил ему выбора и прыгнул. Серебряков в последний момент успел увернуться и бросился бежать.

— Беги-беги, — прошептала Томка в душе радостная, что хоть кто-то показал этому болвану где раки зимуют.

Оставалось теперь только тихонько отсидеться в окопе и дать тигру уйти. Тамара села на большой камень и стала выжидать. Интересно уедет ли Серебряков. Довольно прискорбно остаться одной черт знает где, да еще и без связи. Местную симку девушка приобрести не успела. Задумавшись над своей дальнейшей судьбой, она почувствовала чей-то пристальный взгляд. Томка вскинула голову и столкнулась с парой очень живых и умных глаз тигра. Теперь вблизи можно было заметить, что они карие почти человеческие.

— Привет Котик, — вежливо поздоровалась Тома, а у самой руки затряслись от страха.

Тигр злобно оскалился. Томка вскочила на ноги. Оскал тут же пропал. Девушка снова села.

— Тебе не нравиться, как я тебя называю, — осторожно спросила она, и Котик кивнул своей огромной мохнатой головой, — Так я не со зла. Наоборот, по доброте душевной.

Он так посмотрел на девушку, будто говорил: да не пошла бы ты со своей добротой. Томка же, нисколько не смутившись, продолжила:

— Спасибо, что спас от Серебрякова. Страшно подумать, что было бы не окажись ты вовремя.

Тигр кивнул в знак того, что принял благодарность. Сел рядом с интересом глядя на девушку. И улыбнулся. Никогда в жизни девушка не думала, что тигры могут улыбаться. Хлопнула глазами. Протерла. Оптический эффект? Да нет. Он улыбался. Да такой обаятельной, располагающей улыбкой. Но тут она проследила за его взглядом. Блин! Майка задрана на груди. Джинсы расстегнуты так, что прекрасно видно розовое белье. Быстро поправив недоразумение в одежде, девушка раздосадовано пробурчала:

— Ну, Серебряков, ты еще у меня попляшешь. Проснешься утром, а все твои дорогущие распрекрасные белоснежные рубашки в зеленке.

Тигр выразительно посмотрел на Томку.

— Да-да знаю. После драки кулаками не машут. Но должна, же я хоть как-то утешить свое самолюбие. Как ты думаешь, он уже уехал?

Тигр развернулся и пошел проверять. Какое умное животное. Цены ему нет. Когда он скрылся за стенами часовни, Тома встала и начала осматриваться по сторонам. И поняла, что ошиблась в первых предположениях. Часовня была разрушена не одно столетие это точно. Не осталось никаких конкретных следов того, что это за сооружение и для чего оно предназначалось. Только голые стены поросшие мхом и то полуразрушенные, а над головой только небо. Прикасаясь к шершавым, прохладным камням, девушка подозревала, что это место очень древнее. Намного старше Карлайл Холла. И тут она увидела дверь. Вполне современную металлическую дверь! Несколько секунд тупо смотрела на нее, раздумывая. А потом любопытство взяло верх. Девушка потянулась за ручкой и…

Глупо было надеяться, что она откроется. Томка разочарованно пожала плечами и краем глаза узрела появление своего хвостатого спасителя.

— Ты вернулся, — восторженно сказала девушка и заметила в зубах тигра свой рюкзак, — Какой же ты молодец! А Серебряков еще там?

Тигр уселся, положил рюкзак на пол и утвердительно кивнул.

— Вот гад, — вырвалось у Томки.

Животное укоризненно посмотрел на нее. Девушка скривилась.

— А ну как же меня он ждет А то вдруг тигр меня не съест и ему что-то все же достанется. Сволочуга!

Она уселась рядом с тигром, прямо на каменные плиты, притянув ноги к груди.

— И что теперь делать? — спросила она сама у себя, — Как выбираться будем?

Перевела взгляд на Котика и подозрительно прищурилась.

— Стоп! А как ты сюда попал? Ты же тигр, а не реактивный двигатель. Так быстро передвигаться не умеешь. Да и кто тебя отпустил с территории музея? И что ты тут вообще делал?

Животное улыбнулось снова и покачало головой, словно говоря: ай-ай тебя занесло девочка.

— Ну и ладно, — обиделась Томка. — Больно надо. То, что ты не обычный тигр это я уже поняла. Знаешь, я не верю там во всякие чудеса. Но ты…, - она запнулась, стараясь подобрать слово, — чудесный.

Взгляд тигра стал странным. Томка, испытывая в этот момент чувство благодарности к этому необыкновенному существу, протянула руку и коснулась его. Шерсть Котика оказалась нежнее шелка. Рука девушки легла на холку и осторожно погладила. На одно мгновение он закрыл свои карие глаза, но тут же вскочил и, нависнув над девушкой, сердито зарычал.

— Какие мы сердитые, — не к месту хихикнула Тамара, чем вызвала в тигра еще один яростный рык.

Девушка решила помолчать и не злить Котика. Он же плавной походкой подошел к той самой двери и поскребся лапой. Томка не поверила своим глазам, но дверь открылась. Вот так просто поскреб и открылась! За дверью оказалась обычная кирпичная стена. Девушка неуверенно встала рядом с тигром. Он внимательно посмотрел на нее и, шагнув прямо в стену, растворился.

Томка смотрела, как хвостатый пропал в кладке и не верила глазам. Дважды ущипнула себя за бок. Не помогло. Не проснулась. Эх, была не была. Подхватила свой рюкзак, и смело шагнула на встречу с неизвестностью.

Глава 2

Ощущение было неприятным. Словно ледяной водой окатили. Томка задержала дыхание и приоткрыла глаза. Она оказалась в плохо освещенной просторной комнате. Тигра в поле зрения не наблюдалось. Из мебели в помещении были только пара кресел, стол и стеллажи с книгами до самого потолка. «Библиотека» — подумала Тамара. Тяжелые шторы закрывали большие окна, и солнечный свет практически не проникал внутрь.

Потрясенно оглядываясь вокруг, девушка понимает, что на нее волнами накатывает паника. Где она? И что произошло? Может это все плод ее больного воображения? И понимает, что судорожно до боли сжимает кулаки, а в них многострадальный рюкзак. И как назло Котик куда-то запропастился. С ним спокойнее.

Тома сделала несколько шагов вперед и обратила внимание, что справа от нее приоткрыта дверь. Осторожно, что бы не шуметь она прокралась к выходу и внезапно дверь распахнулась настежь. На пороге стоял высокий молодой человек с золотыми волосами.

— Даниэль, — выдохнула Тамара, — Что вы здесь делаете?

Он окинул ее пристальным взглядом с ног до головы и как-то раздраженно поинтересовался:

— А вы?

— Я? — растеряно отозвалась девушка, — Не знаю. Сначала меня спас Котик от чудовища. А потом я увидела дверь. Котик пригласил пойти с собой. Ну, я и пошла.

Глаза Даниэля округлились.

— Котик?

— В смысле тигр, — поспешно объяснила Тома.

— Вы его назвали Котиком?!

Даниэль всеми силами пытался выглядеть равнодушно, но против воли уголки его губ стали подрагивать, а в глазах заплясали огоньки смеха. Тома не ответила и опустила глаза в пол, рассматривая собственные кроссовки, которые так некстати оказалась намного грязнее обычного.

— Он вас не съел за это? — игривым шепотом поинтересовался парень.

— Как видите цела и невредима, — так же прошептала Томка, — Не верю, что такое чудесное доброе существо может кого-то обидеть.

Даниэль с недоверием посмотрел на девушку.

— Вы не поверите. Но Котик спас меня, — до конца отстаивая честь тигра, уже громко добавила она, — И… Даниэль мне неудобно у Вас спрашивать. Не знаю, где я очутилась. Но здесь наверняка есть дамская комната.

Молодой человек на несколько мгновений застыл как статуя. Интересно, какое из ее заявлений заставило его замереть?

— Э-э. Налево по коридору, — отмерев, неуверенно сказал он.

— Вы не против, если я рюкзак здесь оставлю, — девушка положила его на кресло и с серьезным видом заверила, — Он не грязный.

Ощущая спиной взгляд Даниэля, она быстрее побежала искать туалет. Когда насущная проблема была устранена, Тома стала рассматривать все вокруг. Ванная комната поражала воображение. Белоснежный мрамор. Зеркала и хрусталь. А еще… Огромный бассейн. Томка как завороженная смотрела на это великолепие. Вот бы попробовать поплавать. Осторожно она присела на край бассейна. Как, наверное, здорово жить в такой красоте. Везет же людям. Тряхнув головой, Тома приказала себе не забываться. Поднялась, обернулась и застыла на месте. Прямо за ее спиной на расстоянии вытянутой руки стоял человек. Девушке пришлось запрокинуть голову, что бы рассмотреть его. Хмурый взгляд на жестком мужском лице. Черная грива непокорных волос, слегка тронутая серебром, худощавое телосложение под простой спортивной одеждой.

— Ой, извините. Не хотела помешать, — неловко оправдывалась Тома.

Мужчина нахмурился еще сильнее. И девушке показалось, что он чем-то недоволен.

— Быстро собирайся домой и уходи, — прошипел он.

Звук его голоса был глухой чуть вибрирующий. Она вздрогнула и невольно заглянула ему в глаза и в страхе отпрянула назад. Столько было в них необъяснимой ярости.

— Уходи, — снова повторил человек.

Девушка неловко попятилась назад, забыв, что за спиной бассейн. И произошло непоправимое. Тома споткнулась о бортик, неловко взмахнула руками и с визгом упала в воду. Вынырнув, выругалась:

— Вот ведь етишкина доля!

Фырча и отплевываясь от воды, девушка убрала прилипшие к лицу волосы, которые не прикрытые кепкой растрепались во все стороны.

— Даниэль, юную леди нужно как можно скорее отправить домой, — услышала Томка недовольный голос темноволосого и стремительно удаляющиеся шаги.

— У себя дома будешь командовать, — неожиданно огрызнулся в ответ блондин.

Стук закрывшейся за мужчиной двери и они с Даниэлем остались одни. Девушка покраснела от обиды и начала выбираться из воды. Ступеней не было. Неловко вскарабкалась на бортик и села. Вода в бассейне была жутко холодная. И как только они тут купаются. Томка мгновенно замерзла. Даниэль предусмотрительно подал девушке полотенце. Та благодарно приняла его и, обернувшись, спросила:

— А как вы так быстро добрались из библиотеки? Под дверью стояли?

— Да, — с легкостью согласился молодой человек и протянул девушке руку, — Пойдемте, я дам вам халат. Переоденетесь, а одежду вашу мы подсушим. Обувь лучше оставьте здесь.

Томка перевела взгляд на кроссовки. Налипшая грязь теперь оставляла на полу разводы. Да, неудобно как-то получилось. Испоганила весь пол. Нагнувшись, девушка сняла обувь, попутно вылив из них воду, аккуратно поставила рядом с бассейном.

— Горничная приберет, — заверил ее Даниэль и решительно потянул за руку.

Тамара спокойно последовала за ним, уверяя себя, что доверять малознакомым людям тоже иногда можно…. Почти можно.

Даниэль оказался не только очень привлекательным молодым человеком, но еще и заботливым. Сначала он одолжил ей свой теплый халат. Пока парень разводил в огромном камине огонь, девушка переоделась в соседней комнате. Томка так продрогла, что ее нисколько не волновал тот момент, что халат мужской и под ним ничего нет. Мокрую одежду, включая белье забрала горничная — скромная девушка в форме. Затем парень усадил ее на диван и протянул кружку горячего шоколада. Вскоре в комнате появилась женщина с подносом. Она была немолода, полновата и симпатична.

— Добрый день, мисс, — жизнерадостно поздоровалась она.

— Здравствуйте, — улыбнулась Тамара в ответ.

Женщина толкнула Даниэля в бок и лукаво стрельнула глазами.

— Ты не представишь мне эту очаровательную леди?

Молодой человек усмехнулся и ответил:

— Конечно. Это Тамара.

— Можно просто Тома, — быстро поправила девушка, — А вы…

Женщина присела рядом, беря вторую из трех кружек. Аккуратно расправила складки на бежевой юбке и представилась:

— Можешь звать меня Дженни. Угощайся, — она протянула Томке тарелку с печеньем, — Только испекла.

Девушка откусила кусочек печенья и прикрыла от наслаждения глаза.

— М-м-м божественно вкусно. Спасибо.

Дженни заулыбалась еще шире и вокруг глаз образовались морщинки, но это ничуть не портило женщину, наоборот добавляло ей шарма и доброты.

— Кушай, деточка. Что бы все до крошки съела. Дани, — она покосилась на Даниэля, — Пойди, принеси с кухни клубничного джема и тосты. Ты видишь девушка голодная.

Даниэль подмигнул Томке и вышел из комнаты. Дженни задумчиво смотрела вслед удаляющемуся парню и шумно вздохнула, словно пытаясь прийти в себя.

— А как вы познакомились с Дани? — неожиданно спросила она.

Томка повела плечами, не зная как объяснить произошедшее сегодня.

— Это все из-за тигра. Я с утра была в Карлайл Холле. Испугалась Котика поначалу. Даниэль успокоил. А потом я по воле случая оказалась в разрушенной часовне. В несколько затруднительном положении, — Томка решила опустить подробности о Серебрякове, — Он спас меня и привел сюда, — она отхлебнула из кружки.

Дженни довольно улыбнулась.

— Да, Дани может. Он добрый и отзывчивый. Не бросит девушку в беде.

— Нет. Вы не поняли. Спас меня тигр. Кстати как его имя?

Повисло тяжелое молчание. Женщина во все глаза смотрела на Тому. Рука с шоколадом застыла на пол пути ко рту. Она несколько раз непонимающе моргнула и пораженно выдохнула:

— Кто?

Томка замялась, не понимая причину замешательства.

— Тигр. Огромный белый тигр.

Дженни продолжала круглыми глазами смотреть на девушку.

— Это может показаться странным, — продолжила Томка, нервно разглаживая складки халата, — но мы были на берегу озера, а пройдя через дверь, внезапно оказались здесь. Не понимаю, как это произошло. Я понимаю, это звучит странно, — девушка запнулась, не поднимая взгляда с колен, — Мне кажется, что он обладает необычными способностями. И ведет себя совсем как человек.

Повисло молчание. Томка взглянула на женщину. Та слушала ее со странной, немного глуповатой улыбкой.

— И глаза у него… человеческие, — совсем тихо добавила Томка.

Дженни покачала головой и резко сменила тему разговора. Женщина беспечным тоном рассказала Тамаре, что находится она не в Карлайл Холле, как сначала подумала девушка, а в городском доме Даниэля Карлайла. Молодой человек оказался тем самым наследником графа, что затеял реставрацию усадьбы. Только сейчас Томка заметила, что в комнате, где они сидели было современное освещение. На стенах висели, может не совсем обычные, но батареи. Обстановка была стилизована под старину. Хозяин заморочился и даже камин построил настоящий. Томка пригляделась и увидела на потолке сперва незаметный кондиционер. В итоге девушка была вынуждена признаться, что старания дизайнера впечатляли.

Дверь скрипнула, и Дженни возмущенно воскликнула:

— Даниэль, где тебя носит. Я всеми силами пытаюсь развлечь нашу гостью, а ты словно не на кухню ходил, а до соседнего графства.

Парень ничего на это не ответил и поставил на изящный столик, явно антикварный, поднос с тостами. Вид у них был довольно приятный, но аппетит у Томки совершенно пропал. Только сейчас она поняла, как невыносимо устала.

— Мне, пожалуй, пора домой, — сказа девушка, поднимаясь из объятий уютного кресла.

Даниэль неожиданно стал протестовать.

— Тамара. Ваши вещи еще не высохли. Да и скоро ночь на дворе. Мы с Дженни будем переживать. Правда? — он выразительно посмотрел на женщину.

— Даниэль, мне бесконечно приятна ваша забота, но мои друзья будут волноваться. К тому же я живу у профессора Томаса Грина, а он недолюбливает, когда студенты нарушают дисциплину.

— Так позвоните и предупредите, что переночуете здесь. Я прекрасно знаком с профессором Грином. Не думаю, что он будет возражать. Составите компанию нам с Дженни за ужином.

Томка колебалась. Поведение Даниэля несколько настораживало. Его прекрасное лицо выражало крайнюю обеспокоенность. Девушка только сейчас заметила, что он держит ее руку в своей и тихонько поглаживает тыльную сторону ладони. Прикосновение было приятным и не навязчивым. Она была вынуждена признать, что есть в его словах доля логики. И не удобно, отказывать людям, которые были так к ней добры.

— Хорошо, я останусь. Только позвонить нужно обязательно. Моя подруга сойдет с ума от беспокойства.

Даниэль улыбнулся ей обаятельной улыбкой, от которой у девушки ноги подкосились.

— Дженни, прикажи Анне приготовить спальню.

— Хорошо Дани.

Женщина поставила кружку на столик и поднялась, собираясь уходить. Тамара отметила, как Дженни неодобрительно посмотрела на парня, и, поджав губы, стремительно покинула гостиную. Глядя ей в след, Томка пожалела о принятом решении. «Уже второй раз»

— мрачно подумала она — «Не многовато ли за один день?»

Даниэль заметно расслабившись, присел на диван и вытянул ноги.

— Вы давно в Картертоне? — поинтересовался он.

— Всего несколько дней, — Тома вернулась в удобное кресло.

Чувство скованности внезапно овладело девушкой. Рядом с Даниэлем было сложно расслабиться. Что-то в его изучающем взгляде не нравилось ей.

— Мы с ребятами приехали по программе обмена.

— И как вам нравиться в нашем колледже? — он продолжал вести ничем не обязывающий разговор.

Тома пожала плечами.

— Не знаю. Первые лекции только завтра.

— Значит, вы решили не тратить время зря и потратить его на изучение достопримечательностей, — ровным голосом предположил парень, пристально глядя ей в лицо.

— Да. У Карлайл Холла интересная история. Загадочность всегда привлекает внимание,

— объяснила девушка, скрадывая руки на коленях, — Умом я, конечно, понимаю, что дневник Артура Стэнтона — это не более чем маркетинговый ход, но…

— Кто вам сказал, что это выдумка, — резко прервал ее Даниэль, — Неужели вы подумали, что я стану дурачить людей пустыми сказками в надежде заработать. Уверяю, Тамара я не из тех, кто привык морочить людям голову.

Томка удивленно воззрилась на него. От куда эта агрессивность? Синие глаза молодого человека сузились и потемнели от гнева. Лицо было напряженным. Девушка снова невольно восхитилась его красотой. «Гневный ангел» — подумала Томка и покраснела, устыдившись своих мыслей.

— Извините, не хотела обидеть, — тихо проговорила она.

Он принял извинения молчаливым кивком головы и поднялся.

— Вы хотели позвонить. Телефон в вашем распоряжении, — он небрежно махнул рукой, — Справочник там же.

— Спасибо.

Тома подошла к столику, взяла в руки телефонный справочник.

— Я бы с удовольствием еще составил вам компанию, но, к сожалению, не могу. Дженни покажет вам спальню, — небрежно сказал он и, прихрамывая, удалился из гостиной.

Тамара проводила Даниэля недоверчивым взглядом и как только за ним захлопнулась дверь, бросилась к окну. На улице уже зажгли фонари. Город окутали сумерки. Напрягая зрение, Томка с трудом рассмотрела на противоположном доме адрес и начала рыться в справочнике. Телефон Томаса Грина она нашла без особого труда и набрала номер. Трубку сняла миссия Грин.

— Тамара мы уже начали волноваться. Где ты? — взволнованно спросила Марта.

— Миссис Грин не переживайте. Со мной все хорошо. Я нечаянно упала в бассейн, и хозяин Карлайл Холла любезно предложил мне переночевать, пока не высохнет моя одежда

— оправдывалась девушка.

— Даниэль Карлайл? — выдохнули в трубку.

— Да. Я в его городском доме на Сноуэн Стирид. Передайте, пожалуйста Оле, что бы не волновалась. Я утром сразу на лекции.

Марта больше ничем не стала интересоваться. Пожелала приятного вечера и положила трубку. Томка же с чувством выполненного долга пошла искать Дженни. Глаза закрывались. Ужинать в компании Даниэля ей вовсе не хотелось. Он почему-то пугал девушку.

Дом оказался большим. Комната, которую ей приготовили, была великолепна. Такую красоту Томка видела только по телевизору. Изящная старинная мебель, стены в нежных персиковых тонах. Огромная кровать с балдахином. Томка провела рукой по шелковому покрывалу. Какое оно нежное на ощупь. Девушка подумала, как здорово спать на таком покрывале в жару обнаженной. Подумала и со вздохом опустилась на постель, глядя в потолок. А вернее на огромную хрустальную люстру.

Дженни одолжила ей свою пижаму. Она была велика Томке размера на два как минимум. Но девушка была очень благодарна этой милой женщине за заботу.

— Дженни скажите, а кто быт тот человек, что застал меня в ванной, — решила удовлетворить свое любопытство девушка.

Дженни так и застыла с большой подушкой в руках, которую до этого методично взбивала.

— Какой человек? — спросила женщина.

— Я когда была в ванной, вошел мужчина и страшно разозлился, — Томка на секунду задумалась, пытаясь вспомнить его внешность, — Хмурый такой, темноволосый.

— А, это дальний родственник Даниэля, — совсем ненатурально соврала Дженни и мягко добавила, — Спокойной ночи Тамара. И заприте дверь изнутри обязательно.

Предупреждение озадачило Томку. Она вопросительно округлила глаза. Дженни отвела взгляд.

— Тигр иногда бродит по ночам.

И не успела Томка поинтересоваться, почему опасному хищнику разрешают разгуливать по дому, как Дженни быстро ретировалась. Девушка переоделась в пижаму, которую обнаружила вместе и полотенцем и зубной щеткой на кровати, и забралась на постель. Потерялась среди огромных подушек и недовольно ворча, распихала их в разные стороны. Слоны здесь, что ли спали до нее. Наконец устроившись поудобнее, она уснула безмятежным сном.

Томка проснулась оттого, что ей невыносимо жарко. Заворочалась, наткнулась рукой на что-то мягкое и поняла что в постели не одна. Взвизгнув, села в постели и уставилась в сонные и несколько удивленные глаза Котика.

— И какого лешего ты тут делаешь?! — заорала Томка.

Тигр как-то тяжко вздохнул. Положил голову на ее подушку и закрыл глаза. От такой наглости Томка аж задохнулась.

— Как ты сюда пробрался?

Девушка подскочила с кровати как ужаленная. Дернула ручку двери. Закрыто. Странно.

— Ну конечно! Ты же у нас не обычный, а волшебный, — Томка уперла руки в бока и гневно воскликнула, — Зачем тебе двери? А ну выметайся из моей кровати.

Котик поднял свою огромную мохнатую голову и скептически уставился на девушку.

— Я тебе русским языком говорю, тельняшка ты недоделанная. Я не собираюсь спать в одной постели с хищником. Даже если ты меня спас сегодня.

Но тигр ее вовсе не слушал. Он потянулся, перевернулся и развалился… посередине кровати. Вот гад! Потоптавшись на одном месте, Тома шумно выдохнула и потопала обратно в кровать.

— Да ладно, — пробурчала она, — Не с мужиком же спать ложусь, а с тигром.

Тигр фыркнул и немного подвинулся. Какие мы галантные однако! Томка забралась под одеяло и невольно прижалась к спине хищника. Тот не шелохнулся. Девушка бросила взгляд на мощный полосатый хвост. Не дергается. Значит тигр в хорошем расположении духа. Можно и погладить. Она осторожно зарылась ладонью в густой шерсти, нежно почесывая пальцами загривок. Котик не двигался и Томка, осмелев, погладила его по голове. Раздалось тихое рычание, и он мотнул головой, скидывая руку.

— Фу ты нуты, — обиделась Томка и повернулась к нему спиной.

Слушая размеренной дыхание животного рядом со своим ухом, Томка уснула, как никогда в жизни ощущая себя защищенной.

Сон Томке снился странный. Буд-то тигр разговаривает.

— Уходи, — говорил он, — Если у тебя осталось, хоть немного уважения ко мне — не трогай девочку.

— Она такая пугливая. Это будет быстро, — отвечал ему кто-то из темноты, — Она не вспомнит потом. Я жутко голоден.

Эти слова прочно вонзились в сознание. Затем непонятные шорохи, звуки и шум чего-то падающего на пол. И грозное рычание. И хлопок дверью. И сознание плыло. Буд-то ее опоили. Голова невыносимо кружилась, и девушка неподвижно лежала на постели пытаясь преодолеть головокружение. Она крепко жмурит веки, в тщетной попытке понять, как прогнать этот сон. Но он не отпускал. Девушка приоткрыла тяжелые веки и уставилась в строгие карие глаза.

— Спи, — прошептал человек, склонившийся над ней, — Он больше не придет.

Томка с трудом понимала смысл слов, которые он ей говорил, но послушно закрыла глаза, чувствуя, как по лицу нежно проводит чья-то теплая ладонь. В миг все вернулось на круги своя, и она погрузилась в глубокий сон. А мужчина, обнимавший это безвольное и податливое тело, еще долгое время вглядывался в ее умиротворенное лицо. Гладил по растрепанным волосам и размышлял. С рассветом он ушел, оставив после небрежно смятую подушку.

Солнечные лучи, пробиваясь сквозь невесомую тюль шторы, играли на хрусталиках люстры, отражаясь, прыгая и искрясь на радость Тамаре. Она сквозь сонную улыбку наблюдала за их нехитрым баловством. Вставать с постели вовсе не хотелось. Девушка перевернулась на живот и обняла подушку руками. Зарылась лицом и вдохнула свежий мятный запах. В голове проносятся события минувшей ночи. Томка ужасается самой себе. Это ж надо спать в одной постели с тигром. И это вечно дрожащая от каждого шороха Томка Остроухова. Нужно будет записать на свой счет огромное достижение. Стоп! Она резко садится в кровати. А куда делся Котик. Может это ей только приснилось? Девушка перевела взгляд на кровать. Он спал на этой самой подушке. Прищурив глаза, она отыскала небольшой клочок шерсти. «Линяет», — подумала Тома.

Ее рассеянный взгляд упал на небольшие настенные часы. Они показывали половину девятого.

— Етишкина доля! — невольно вырвалось у Томки, и она пулей вскочила с кровати.

Понежилась в теплой постельке называется. Девушка накинула поверх пижамы халат Даниэля и полетела искать Дженни. Та уже, оказывается, давно встала и приготовила Тамаре одежду.

— Тамара, а как же завтрак. Я и чай уже заварила.

Но та не слышала. Схватила одежду и стремглав побежала в комнату, где провела ночь. Захлопнула дверь, скинула чужие вещи, натянула джинсы и майку. Взгляд в зеркало.

— О господи!

Похожа она была даже не на пугало. На страшилище, которое победило в конкурсе для страшилищ. Волосы торчком, глаза опухшие, майка на изнанку. Чертыхаясь, переодевает майку и безжалостно стягивает нечесаные волосы в тугой пучок на макушке. Чего-то не хватает. Кепочка. Среди одежды ее не было. Ах, да, она потерялась еще на озере. И не важно, что рожа не умыта, а зубы не чищены. И так сойдет.

И на бегу уже подхватывая свой рюкзак, вычищенный от пыли чьими-то заботливыми руками, бежит обратно в кухню, где Дженни разливает чай.

— Дженни, спасибо вам огромное за ночлег и вчерашний ужин. Я вам безмерно благодарна. Передайте Даниэлю мою глубочайшую благодарность. Я опаздываю в колледж. До встречи, — на одном дыхании выпалила Тома и бросилась на выход.

Уже в автобусе, на девушку накатила, вся нереальность произошедшего с ней за последние сутки. Она присела на свободное место и прислонилась лбом к прохладному стеклу, что бы хоть как-то унять стремительно бьющееся сердце. Ей казалось, что последние двадцать четыре часа длились не меньше недели. И не удивительно. В столь короткий промежуток времени случилось больше чем за все Томкино скромное существование. В сознании возникали вопросы. Один чуднее другого. И все без ответа.

Дедушка привычным жестом сунула руку в рюкзак, достать небольшое зеркальце и расческу. Неплохо было бы немного придать себе приличный вид. Рука застыла на полпути к вышеупомянутым предметам, наткнувшись на что-то странное внутри. Что-то чего никак не могло оказаться в ее рюкзаке. Трясущимися руками Томка вытащила немного помятую, коротко обрезанную, красную розу.

Девушка тупо смотрела на цветок. Как сие оказалось в ее сумке? Ответ лежал на поверхности, а точнее аккуратно сложен вдвое и припрятан в многострадальном рюкзаке. Томка перевела взгляд с розы на послание и решительно протянула руку.

«Приглашаю составить мне компанию за обедом. Завтра. Карлайл Холл 14:00.

Даниэль.»

Не поверила своим глазам. Перечитала раз. Потом три раза яростно моргнула. Второй раз…третий… Ей показалось, или ее на самом деле пригласили на свидание?

Пребывая в шоковом состоянии, Томка едва не проворонила свою остановку. До сознания откуда-то издалека донесся голос кондуктора:

— Колледж Картертон.

И Томка подорвалась с сиденья как ненормальная. Лекция уже началась. Как некрасиво опаздывать на первое занятие. Скатившись со ступенек автобуса почти кубарем, она бросилась в сторону огромного старинного трехэтажного здания. Потом еще будет масса времени полюбоваться башенками и бойницами, галереями и роскошным фасадом. А сейчас лекция! Запыхавшись, Томка вбежала в вестибюль.

— Расписание! — обрадовалась она, заприметив график занятий по левую строну от пропускного пункта.

И тут вспомнила, что нужна пластиковая карта. Снова начала рыться в рюкзаке. Ура! Нашлась сразу. Достала пропуск и неожиданно открытый рюкзак соскользнул с плеча и полетел на пол. Половина содержимого со звоном вывалилась из него. Томка поморщилась — зеркало точно разбилось. Правду говорят: поспешишь — людей насмешишь. С сокрушенным вздохом девушка присела на корточки, собирая вещички. Мимо блуждали ноги спешивших студентов. Надо ж было так раскорячиться!

И тут в поле зрения Тамары появились чьи-то руки, которые протянули оставшиеся вещи. Как вовремя. Томка подняла глаза, и слова благодарности застряли где-то в районе горла и воздух со свистом вырвался ей легких.

— Цветы? От поклонника? — издевательски протянул Роман Серебряков, вручая опешившей от такой наглости девушке, злополучную красную розу.

— Не твое дело, — зло прошипела Тома.

Цветок брать не стала. Не хотела брать его из рук Серебрякова. Даже мимолетное прикосновение было бы неприятным. Не допустимым. Томка решительно закинула на плечо рюкзак и провела пропуском по магнитной коробке. Но не успела она пройти несколько шагов, как Серебряков преградил ей дорогу.

— Дай пройти, — процедила девушка.

— Не дам пока не ответишь, куда вчера пропала.

Томка оторвала взор от узорчатой плитки и посмотрела на Ромку. С удивлением обнаружила, что вид у него уставший и потрепанный.

— Отвали, Серебряков. Я не собираюсь с тобой тут расшаркиваться.

Она обогнула вставшего на пути парня и подошла к расписанию. Так. Так. Профессор Терчер «Инженерная геология» аудитория 315 правое крыло. Читая, Томка отчетливо ощущала пристальный взгляд Серебрякова, сверлящий ей спину.

— Том, я тебя всю ночь искал, — тихо сказал он и внезапно прижался к ней, положив руки на плечи.

Мерзкий холодок прошелся по спине у девушки.

— Я переживал за тебя. И это чувство для меня не только ново, но и крайне неприятно.

В душе у Томки вскипела такая необъяснимая ярость, что она кулаки сжала от злости. И грозные слова, готовы были сорваться с ее побелевших губ, но страх, затаившийся где-то в глубине ее робкого существа, хватал своими липкими щупальцами и приказывал остановиться. Парень принял ее молчание за приглашение и, склонив голову, коснулся теплыми губами виска девушки. Та дернулась и напряглась как струна. Затем, не говоря ни слова, высвободилась из объятий и направилась в сторону лестницы.

— Том, — окликнул ее Серебряков, — Том! Давай поговорим.

Но девушка уже не слышала его слов. Она решила игнорировать их. И бежать не оборачиваясь. Серебряков вызывал у нее страх. Может любая другая на месте Томки была бы рада, что такой красавчик обратил на нее внимание. Но не она.

Девушка прекрасно слышала, что Роман идет за ней следом. И боялась. Боялась, что он воспользуется моментом и утащит ее в темный угол. И мысленно порадовалась, когда увидела табличку с надписью: аудитория 315. Застыла. Прекрасно зная, что Серебряков остановился рядом. Бросила на него испуганный взгляд. Он мрачно усмехнулся и решительно распахнул перед ней дверь.

Профессор Терчер, маленькая сгорбленная старушка, возмущалась очень долго и шумно. Прочитала им лекцию о морали и нравственности в стенах сего храма науки и, смилостивившись, отправила занять место в аудитории.

Томка пробежала рассеянным взглядом по партам и заприметила Олю, которая настойчиво махала рукой с последнего ряда. Идя через всю аудиторию с опущенной головой, девушка не могла заметить удивленных взглядов одногрупников. Что ни говори, а их появление вместе с Серебряковым было неожиданным.

Она небрежно кидает на парту рюкзак. Достает тетрадку и ручку. Глубокий вздох.

— Привет — выдыхает Тома.

Олька глядит с беспокойством. Берет ее за руку

— У тебя все нормально?

— Почти, — шепчет Томка, — Все расскажу после.

Подруга понимающе кивает и не пристает с вопросами. Сейчас самое главное успокоиться. Тома открывает тетрадь и машинально начинает конспект. Помогает. Ручка плавно выводит слова, а мозг размеренно мыслит. Геология интересный предмет. Тамаре он всегда нравился. А шанс узнать науку с другой стороны выпал в лице маленькой миссис Терчер. Лекцию она вела интересно. Ее скрипучий голос эхом отражался о стены аудитории, потому что стояла гробовая тишина. Все слушали, ловя каждое слово, каждый жест.

— Она потрясная, — прошептала Тома, оторвав голову от конспекта.

Олька понимающе кивнула и склонилась к уху подруги.

— Серебряков с тебя глаз не сводит.

Та повернула голову и наткнулась на разъяренное лицо Третьяковой. Блондинка сидела вся красная от ярости и метала в ее сторону испепеляющие взгляды.

— И не только он, — грустно сказала девушка и отвернулась.

Похоже, сегодня она не только поклонником обзавелась, но и заклятым врагом в лице роковой блондинки. Что еще может быть хуже?! Томка застонала и закрыла лицо руками в естественном порыве защититься от всех.

К концу лекции Олька уже извелась от любопытства. И как только профессор Терчер объявила, что лекция окончена, девушка набросилась с расспросами:

— Рассказывай. Я с ума уже сошла от тревоги.

Томка мягко улыбнулась и встала со своего места, собирая вещи.

— Пошли, выйдем во двор. Сколько до начала следующего предмета?

Подруга порылась в записной книжке.

— Через двадцать минут. Пошли быстрее.

Олька схватила ее за руку и потащила на выход, заприметив, что разъяренная Третьякова направилась к ним с явно не добрыми намерениями. Выйдя во двор, Томка вдохнула свежий воздух полной грудью и сразу почувствовала себя лучше. Они пристроились под большим дубом на кованой лавочке. Оля достала из сумки заготовленные бутерброды с колбасой и протянула подруге. Спасибо Марте Грин. Тома откусила кусочек.

— М-м-м ням, — слизала с верхней губы майонез, проживала, — Даже не знаю с чего начать. У меня до сих пор ощущение странное.

— Начни с начала. Только давай быстрее. Я уверена, что если мы опоздаем на вторую пару, Надька обязательно наябедничает профессору Грину.

Стараясь опускать подробности, Томка кратко описала события вчерашнего дня и сегодняшнего тоже. Глаза у рыженькой с каждой минутой становились все больше и больше.

— Вот и все. На-ка возьми, почитай, — девушка протянула подруге записку Даниэля.

У той вырвался мечтательный вздох и:

— Ну, ни фига себе! — Олька недоверчиво посмотрела на подругу, — Слушай, а ты точно вчера ничего не пила. А то может в твоей, постели вместо тигра спал блондинчик.

Томка возмущенно пнула подругу. Та засмеялась и тут же серьезно приказала:

— Ну-ка дыхни.

— Оль!

— Что ты Олькаеш, дурочка. Ты в курсе, что шизофрения, намного страшнее пьянства.

Томка промолчала, только понимающе покивав головой.

— Я только одного не пойму, чего ты расстраиваешься? Два классных парня позарились на твою скромную персону. Тут радоваться надо.

— Оль, ты не понимаешь. Что-то не так. Серебряков ведет себя как козлина. К тому же у него есть уже девушка.

Подруга закатила глаза:

— Это ты о Третьяковой что ли?! Так это не девушка, а домашний пудель, иногда играющий роль подстилки. С Ромкой я связываться тебе не совету, так как мы обе знаем, что кобелизм не лечиться. А у него еще и сволочизма в избытке, — затем серьезно посмотрела на Томку, — А что на счет Даниэля? Ты пойдешь к нему завтра на свидание?

— Не знаю, Оль, — девушка нервно теребила в руках послание, — Даниэль меня пугает. И его тигр. Он реально странный. Я запуталась.

Подруга положила ей руку на плечо.

— Все образуется Том. Просто плыви по течению, а там вывезет. А тигр… Все это и вправду похоже на сон.

— Ты мне не веришь? — грустно спросила Томка.

— Верю. И это самое страшное. Уж лучше сон.

Они посидели еще несколько минут и пошли на следующую лекцию.

Глава 3

Утро следующего дня выдалось поганым. По крайней мере, так искренне считала Томка. Съежившись на табурете под пристальным взглядом Серебрякова, девушка в сотый раз пожалела, что спустилась к завтраку.

— Серебряков, тебе глаза девать некуда или заклинило, — съехидничала Олька, плюхаясь в большое кожаное кресло, которое так кстати стояло на кухне.

Ромка бросил на рыжую злобный взгляд. Затем уставился в свою тарелку, и как показалось Тамаре, даже слегка покраснел. Затем быстро допил свой кофе и пулей выскочил из кухни.

— Что это с ним? — поинтересовался только, что вошедший Игорь, которого Ромка ненароком задел плечом.

— Заноза у него в заднице появилась, Игоречек, — деловито ответила Олька, с удовольствием рассматривая свой новый маникюр, — Большая такая. Житья не дает окаянная.

Томка хмыкнула. Умела подруга съязвить. Даже невозмутимого Ромика пробрало вон как.

— Игорь садитесь, пожалуйста, — проворковала стаявшая у плиты Марта, — Я сейчас вам кофе налью.

Парень послушно уселся рядом с Томкой и принялся выжидать. Слишком комфортные условия создала миссис Грин ребятам. Завтрак подает, обед с собой заворачивает, на ужин по нескольку блюд. Томка с тоской подумала, что дома такого сервиса больше не будет. Глядя на вольготно развалившуюся Ольку, можно было подумать, что та всю свою жизнь провела в барском доме и ей всегда прислуживала миссис Грин. Наглость это наше все! Э-э- э. Если нет за душой ничего больше.

— Спасибо миссис Грин. Вы просто ангел, — налил бальзам на сердце женщине Игорь и с волчьим аппетитом набросился на бутерброды.

— Кушайте Игорь. Еще есть, — и с этими словами Марта пошла собирать ребятам обед.

Томка уже наелась и теперь ждала, пока подруга нахамячится вдоволь. От нечего делать решила почитать свежую газету. Открыла первую полосу и… сердце пустилось в бешеный пляс. «Хищный зверь убил молодую женщину» — гласила первая полоса. В статье сообщалось, что вчерашней ночью была жестоко растерзана студентка Рози Майри, которая как обычно шла домой из клуба. Полиция, осмотрев место происшествия, вынесла предварительную версию. Характерные признаки свидетельствуют что Рози загрыз дикий зверь. Тело девушки сильно изуродовано. Опознали по одежде и некоторым личным вещам. Точные выводы будут сделаны после проведения вскрытия. Страшное подозрение нарыло Тамару горестной волной, когда она повторно перечитала: «Вчера ночью на Сноуэн Стирид было найдено тело…» У девушки от волнения перед глазами все поплыло. Этого не может быть! Тигр же всю ночь спал с ней. Или нет? Девушка пыталась припомнить подробности той ночи. Но ничего не выходило. Она проснулась утром одна. Значит он мог уйти когда угодно.

И сделать свое черное дело. В статье так же сообщалось, что это не первый случай в Картертоне нападения диких зверей на человека. Буквально чуть меньше года назад так же трагически погибла Натали Ройс.

Тома опустила руки. Она вспоминала живые и умные глаза Котика, не веря, что такое чудесное существо способно на подобную жестокость. Хищник! Он хищник — твердила девушка в девятый раз. И он опасен. Им движут только инстинкты. Захотелось ему покушать. Пошел и поел. Только вот почему на нее не напал. Почему…?

— Том, все нормально? — голос Игоря прозвучал совсем близко.

Томка с испугу вскочила, и нечаянно опрокинула кружку Игоря на стол. Горячий кофе обжег ей ноги, и она зашипела.

— Ты чего так пугаешь? Вот блин! Теперь придется переодеваться.

Девушка поднялась.

— Оль я скоро.

— Угу, — с набитым ртом промычала подруга, не обращая внимания на Тамару.

Девушка быстро вбежала по ступенькам и что ни есть на всем скаку врезалась в Серебрякова, который внезапно вынырнул из-за угла. Все произошло молниеносно. Она больно стукнулась о его грудь и пошатнулась. Мгновение, и Ромка вовремя поддержав, не дал кувырком полететь с лестницы. Он сильной рукой уверенно прижал ее к себе. Пока Томка приходила в себя, потирая ушибленное место, парень молчаливо взирал на нее.

— Спасибо, — пробормотала она внезапно охрипшим голосом и подняла на молодого человека глаза.

Его лицо было хмурым и напряженным. Глаза странно сверкнули, и не успела девушка опомниться, как ее резко развернули и, затолкав за угол, прижали к стене.

— Знаешь, в одном твоя безмозглая подружка права у меня действительно появилась большая заноза, — злобно прошипел он.

Томка вся сжалась в его сильных объятиях, и хотела было закричать, но чужые, злые губы запечатали рот яростным поцелуем. Он не целовал, а насиловал нежный рот, словно выжигая клеймо. Оторвался от губ. Больно схватил за шею, натянув волосы. Голова девушки беспомощно запрокинулась, заставляя смотреть Серебрякову прямо в глаза

— Только попробуй, — прошипел он, — Попробуй переступить порог дома Карлайла и узнаешь, какой я, бываю когда зол. Ты не станешь с ним встречаться. Поняла?

Тамару затрясло от страха. Но она упрямо молчала. Не из вредности. А просто потому, что язык не слушался. Тело сковало. Она не могла убежать, спрятаться. И единственная мысль лихорадочно билась в мозгу: «Зачем он так со мной?». Она почувствовала, как костяшками пальцев Серебряков водит по щеке, касается дрожащих губ и еще один поцелуй. Больно кусает нижнюю губу. Тома стонет от неприятных ощущений и внезапно оказывается свободна.

— Я предупредил, — бросает Ромка, и твердым шагом спускается по лестнице, на пути застегивая кожаную куртку.

Она некоторое время стоит столбом, пытаясь прийти в себя. И как только уходит страх, ее накрывает волна ярости. Сволочь! Да что он о себе возомнил?! Быстро Томка залетает в их с Олей комнату и скидывает одежду. Начинает рыться в шкафу. Это не то. Это тоже. Вот! Достает из шкафа свое единственное платье и быстро натягивает.

Вообще Томка не собиралась идти на свидание к Даниэлю. Она искренне полагала, что это не ее тип мужчины и она ему не пара. Поиграет с ней красавчик, и бросит. А такой расклад девушку явно не устраивал. Но сегодняшняя выходка Серебрякова подстегнула девушку на безумный поступок. «Пойду. Назло», — думала она, до блеска расчесывая волосы. Беглый взгляд в зеркало. Трикотажное платье мягко облегало фигуру. Немного худощавую, но в целом приятную. Цвет платья был унылый мышиный. Томка порылась в Олькиных вещах и нашла яркие темно-синие плотные колготки. Так-то лучше. Все скромно прикрыто. Рукава длинные, ворот под горло, длина чуть выше колена. Краситься она не умела, да и времени уже не оставалось.

Девушка бросила беглый взгляд на часы и, закинув на плечо рюкзак, вышла из комнаты. Олька уже поела и теперь изводила Игорька всякими глупостями. И как только Санек терпит ее скверный характер. Любила рыжая намеренно изводить мужиков всякими причудами. Но с любимым преподом она была совсем другая. Пожарит ему котлетки с картошечкой, спинку в душе потрет. В общем, из тигрицы превращается в домашнюю кошечку. Любовь и вправду творит чудеса.

— Том, классно выглядишь, — заметил обрадованный появлением девушки Игорь.

— Спасибо, — сдержано поблагодарила она, — Оль я готова. Пошли.

Подруга лукаво сверкнула глазами.

— Ты все же решилась?

У Томы перед глазами пронеслась сцена у лестницы. Ненавистные объятия и жестокий поцелуй Серебрякова. Она упрямо вскинула голову.

— Можно сказать и так.

— Ура!!! — завопила Оля и повисла у подруги на шее, — Я думала — это уже никогда не произойдет.

Пока Оля проверяла укомплектованность своей сумки, Тома снова взяла в руки газету.

— Ты уже читала? — поинтересовался Игорь.

Девушка кивнула в ответ.

— Жуть просто. Не вериться, что в современном обществе люби не могут изловить одного зверя людоеда, — сказал он и, убедившись, что Марты не слышит, добавил, — Англичане на редкость беспомощный народ.

У Томки задрожали губы. «Какая же я дура» — подумала она.

Колледж Картертона бы огромным старинным заданием, построенным в начале девятнадцатого века. Оно имело п-образную форму и представляло собой образец классической, элегантной и непринужденной архитектуры. Судя по тонкому различию в цветовой гамме, колледж не раз перестраивался. Добавлялись дополнительные залы и галереи. И, в конце концов, здание разрослось до невероятных размеров. На практике же половина помещений в настоящее время не использовалась и даже не отапливалась в холодное время года.

В аудиториях было довольно прохладно, и в плотном трикотажном платье Тамара замерзла. Поэтому выйдя на улицу, почувствовала себя значительно лучше. Солнышко пригревало в спину, щурило глаза, играло с весенней зеленью. Томка откинулась на спинку лавочки и почувствовала, как в ней возвращается приятное расположение духа, изрядно подпорченное утренними событиями. Девушка достала бутерброд и вцепилась в него зубами с явным наслаждением. Оля ушла в библиотеку. Ей задали доклад о применении инновационных технологий в строительстве, и поскольку лекции уже закончились, можно было заняться его написанием.

— Я думал, что вы придете? — послышалось из-за спины, и Томка обернулась.

Ох, лучше бы не оборачивалась, а притворилась слепой, глухой и умалишенной. Там, небрежно прислонившись плечом к дереву, стоял Даниэль Карлайл собственной персоной. Он был в джинсах и рубашке в клетку. Волосы взъерошены, а в глазах улыбка. Выглядел моложе и еще привлекательнее прежнего. Эдакий хулиганский ангел.

— Добрый день, — поздоровалась Томка, с трудом придя в себя.

— Я думал — он будет еще добрее. Вы не пришли. Почему?

Тома правда собиралась в Карлайл Холл к обеду, но профессор Грин оставил всю их группу на дополнительное занятие. Прозанимались они до трех, и ей было как-то неловко идти. В записке четко было обозначено время.

— У меня были лекции.

Фигура Даниэля пришла в движение. Он оттолкнулся от дерева и направился в сторону скамейки. Взгляд Тамары невольно уставился на его ногу, которая явно плохо сгибалась в колене. Он перехватил его, нахмурился и девушка покраснела.

— Вам неприятно общество калеки? — почти равнодушно поинтересовался он, — Позволите присесть рядом?

— Присаживайтесь, пожалуйста, — поспешно ответила девушка, чувствуя, как жаркий румянец стада покрывает уши.

Как нехорошо получилось.

— Извините Даниэль.

Он вздохнул и устроился рядом с девушкой. Поерзал, удобнее устраивая ногу.

— Вы оставили меня сегодня без обеда, — сокрушенно пожаловался он и совершенно серьезно добавил, — Теперь вы обязаны угостить меня бутербродом.

Томка недоверчиво уставилась на блондина, а тот с улыбкой покосился на сверток в ее руке. Она так и застыла. Моргнула и пробормотрала:

— Да конечно.

Девушка неловко порылась в рюкзаке, достала второй бутерброд и протянула парню.

— Держите.

— Тамара, давай на ты. А то я чувствую себя настоящим старцем. Договорились?

— Договорились, — кивнула Томка.

Даниэль снова улыбнулся, приял из ее рук еду, развернул и с наслаждением стал уплетать за обе щеки. Девушка наблюдала за ним как завороженная, забыв про свой бутерброд.

— Даниэль, а как это произошло? — она указала на колено.

Тот уклончиво ответил:

— Давняя история.

Дальше ели молча. Томка украдкой поглядывала на него. Интересный он человек. Загадочный. И чем больше она с ним разговаривала тем больше он ей нравился. Легкий ветерок трепал его золотые волосы. Расслабленная поза. Такой Даниэль Карлайл казался более доступным в общении. Хозяин Карлайл Холла и потомственный аристократ вызывал у нее страх. Стоп!

— Даниэль, а как вы получили графскую усадьбу?

Молодой человек, оправил последний кусочек булочки в рот, прожевал и равнодушно ответил:

— В наследство.

Томка задумчиво прикусила губу.

— Твой отец был графом?

Даниэль посмотрел на нее как-то странно. Синие глаза потемнели от… гнева?!

— Да.

Девушка напряглась и отвела взгляд.

— Зачем все это? — тихо спросила она.

Даниэль придвинулся к ней ближе и положил руку на плечо. Девушка изумленно уставилась на эту самую руку, но сопротивляться не стала. Он наклонился.

— Что «все»?

Тома тягостно вздохнула.

— Не играй со мной. Я прекрасно осознаю, кто я, а кто ты.

— И кто же я? — как-то жутковато поинтересовался он.

— Ты — граф, — тупо ответила Томка, чувствуя себя последней идиоткой.

Она заглянула ему в глаза и поежилась. Взгляд парня был злой. Неожиданно.

— Нет, я не граф, — выдохнул он.

Его рука потянулась к вязаной папочке, что покрывала Томкину голову и резким движением стянула с головы. Рука тут же зарылась в волосы, а пальцы властно сжали затылок. Не успела девушка подумать: какого лешего он себе позволяет, как ощутила, что ее больше не обнимают. Даниэль отодвинулся на приличное расстояние и посмотрел куда-то в сторону. Она проследила за его взглядом. По аллее целенаправленно к ним шел Томас Грин.

Супруг Марты Грин был старомодным и на редкость занудным пожилым человеком. Его лекции обычно проходили в абсолютной тишине, нарушаемой иногда скрипом мела на доске и чьим-нибудь храпом. Спалось под его монотонное бубнение очень хорошо. Вопреки манере проведения занятий, вне аудитории он был очень энергичен, имел ханжеские взгляды и поистине рыцарские понятия о чести и достоинстве. Предполагая, что ей придется выслушивать очередную проповедь о достойном поведении студентов в стенах сего храма науки, Томка скривилась и страдальчески простонала:

— О, нет. За что мне это?

Даниэль бросил на нее лукавый взгляд и подмигнул. Тем временем профессор приблизился к ним и в упор посмотрел на молодого человека.

— Даниэль Карлайл, — произнес он скрипучим голосом, — Не ожидал вас здесь встретить. Что привело вас сюда?

Даниэль насмешливо поднял бровь.

— Добрый день Грин. Решил подышать свежим воздухом.

Профессор перевел взгляд на Томку, которая застыла с термосом в руке, потом на шапочку, оставшуюся в руке у блондина. Очки в золоченой оправе на носу человека засверкали на солнце, и девушка не смогла определить — каково было выражение его глаз, но по голосу ощутила, что мистер Грин в ярости.

— Карлайл, — сердито начал он, — Вы в курсе, что на территории колледжа разрешено находиться только студентам, преподавателям и обслуживающему персоналу? Вы не относитесь к вышеуказанным категориям, поэтому попрошу вас «подышать свежим воздухом» в другом месте.

В словах Томаса Грина сквозила неприкрытая ненависть. Он не говорил, а выплевывал слова. Даниэль не повел и бровью.

— Грин на вашем месте, я бы не забывал, с кем вы разговариваете.

Тамара ужаснулась такому проявлению неуважения к профессору. Словно Даниэля не смущает нисколько тот факт, что человек старше его втрое.

— Я помню, — ответил профессор Грин и резко сменил тему, — Я читал в утренней газете, что рядом с вашим домом нашли труп Рози Майри. Хорошая была девушка.

Томка внутренне сжалась, боясь даже пошевелиться. Что-то происходило вокруг. Опасность. Она витала в воздухе. И исходила от молодого человека, который непринужденно улыбался Томасу Грину.

— Да я слышал об этом от Дженни. Девушку загрыз дикий зверь, — ровным голосом говорил Даниэль, — И куда смотрит полиция.

Брови профессора сошлись на переносице.

— А что думает по этому поводу ваш отец?

Эти простые, ничем не обидные казалось бы слова, похоже, вывели красавчика из себя. Он напрягся как струна, ладони сжались в кулаки. Томка обхватила себя руками, с сильно бьющимся сердцем ожидая ответа парня. Тот снова взял себя в руки и спокойно ответил:

— Ничего.

Уголки губ профессора Грина иронично дернулись.

— Что ж, передайте господину графу мое почтение.

Даниэль кивнул и потянул Томку за рукав платья, без слов предлагая идти с ним.

— Прошу извинить нас Грин, — как-то небрежно произнес он.

Тома почувствовала себя неловко под осуждающим взглядом профессора.

— Тамара, — строго начал он, — Я надеюсь, вы не будете больше нарушать дисциплину. Все студенты, во избежание досадных инцидентов, обязаны ночевать дома.

— Да, профессор, — покаянно опустив голову, сказала Томка.

Мистер Грин еще несколько секунд буравил ее макушку взглядом и даже не простившись, ушел по направлению к зданию колледжа. Томка смотрела ему вслед и сердце тревожно билось.

— Тома, пошли? — прозвучал голос Даниэля совсем рядом у уха.

Девушка вздрогнула и, повернув голову, увидела его глаза совсем близко. Она задрожала. Поцелует? Нет. Молодой человек только провел пальцем по подбородку, губам и отстранился.

— У меня есть идея, — весело сказал он.

И Томка доверилась. Осторожно вложила свою ладошку в его сильную руку, улыбнулась в ответ и они неспешно направились по направлению к колледжу.

Вечером того же дня Томка стояла, что есть сил, держась за железные поручни на смотровой башне в Карлайл Холле.

— Как красиво, — тихо проговорила девушка, разглядывая издали огни вечернего города, — Дух захватывает.

Солнце зашло уже давно, и Томкиному восторженному взгляду предстало небо усыпанное бриллиантовыми звездами. Чувство нереальности происходящего внезапно охватило девушку. Слишком хорошо. И от этого…страшно… Она перевела взгляд с неба вниз и…

— Я знал, что тебе понравиться.

Томка вздрогнула от голоса, прозвучавшего совсем рядом у самого уха, и горячее дыхание согрело кожу. По спине пробежались шальные мурашки.

— Даниэль…я…, - Тома обернулась, и глаза его оказались совсем близко, — Мне очень понравился сегодняшний день.

Девушка не видела выражение лица молодого человека, но его глаза. Эти необыкновенно красивые глаза, светившиеся каким-то внутренним светом, пылали страстью. Даниэль склонился над ней, и она инстинктивно отклонилась назад. Железный поручень защитного ограждения больно впился в поясницу, и Томка застыла в очень неудобной позе. Практически повисла на поручне.

— Боишься высоты? — совсем неожиданно спросил парень, еще сильнее наклоняя девушку назад.

Томке ничего не оставалось, как вцепиться обеими руками в его плечи и приникнуть к нему всем телом. Что за игры?

— Дани, это не смешно, — дрожащим от страха голосом прошептала она.

Томке показалось, что он чуть заметно ухмыльнулся.

— Боишься?

— Да, — выдохнула девушка, — Очень.

Она почувствовала, как теплая ладонь скользнула по спину и прижала еще теснее.

— Тогда держись крепче, — мягко посоветовал он и закрыл ее удивленно раскрытые губы поцелуем.

У Тамары сильно кружилась голова, как будто в крови поселилась изрядная доля алкоголя. Она судорожно цеплялась за свою единственную опору — мужчину дарившему восхитительно чувственный поцелуй. И губы горят, словно опаленные огнем. Из горла рвется стон боли. Даниэль прикусил нижнюю губу до крови. Укусил и тут же нежно зализал. И начинает казаться, что это ни когда не кончиться. И воздуха не хватает даже на вдох… А ему все мало и мало…

— Я же говорил — держись крепче, — Тамара как в тумане слышит его насмешливый голос и жадно хватает ртом воздух.

— Пойдем, — продолжает Даниэль, — Нужно тебя покормить.

Томка и не думала возражать. Захотелось поскорее уйти со смотровой башни. Это место необъяснимо пугало. Поэтому, когда молодой человек по-хозяйски положив ей руку на талию, потянул к лестнице, девушка с радостью последовала за ним.

Есть на самом деле вовсе не хотелось. От массы новых впечатлений и чувств нахлынула усталость. Даниэль оказался прекрасным рассказчиком и отлично разбирался в истории архитектуры. Не осталось уголка в Карлайл Холле, где бы они не побывали. Дом был великолепен. Еще не до конца отреставрирован, но все же великолепен. Тамара с радостью заметила, что Даниэль не стал менять что-то в убранстве Карлайл Холла. Реставраторы постарались воссоздать интерьеры и убранство девятнадцатого века. Как это было при его первом хозяине Эдварде Карлайле. Особой гордостью Даниэля была хозяйская спальня. По его словам вся мебель и отделка сохранилась в оригинале. Мастерам даже не пришлось восстанавливать гобелены. Оставалось только гадать, каким непостижимым образом в них за полтора столетия не поселилась моль.

— К сожалению, кухня здесь еще не функционирует. Поэтому я предлагаю поехать ко мне. Дженни наверняка приготовила что-то вкусненькое, — сказал Даниэль, когда они оказались на первом этаже, — Устала?

Томка смущенно улыбнулась и кивнула.

— Тогда поехали?

Она невольно бросила взгляд на большие старинные часы в холле. Уже почти ночь. Мистер Грин ей голову оторвет, если она не явиться домой до двенадцати. Но обижать Даниэля ей тоже не хотелось.

— Поехали. Только недолго. Мне завтра на лекции.

Парень расплылся в ослепительной улыбке и крикнул администратору, чтобы закрыла за ними дверь.

Пока они ехали на Сноуэн Стирид, Томка украдкой наблюдала за своим спутником. Машину он вел уверенно, без лишнего напряжения, но предпочитал не отвлекаться на разговоры. Музыка играла в основном классическая. Странный выбор для молодого человека. Девушка гадала: сколько ему лет. Но этот вопрос был не самым главным, что мучил Тамару в данный момент. Она неловко потянулась к магнитоле и сделала музыку на порядок тише.

— Дани, скажи, а в Карлайл Холле случалось что-то необычное? — неуверенно начала она, — Что-то сверхъестественное?

Парень бросил недоуменный взгляд и прибавил скорость, выехав на менее оживленный участок проспекта.

— Необычное? Нет. Призраки там точно не живут. По крайней мере, я за все эти годы, что идет реставрация, не встречал ни одного.

Томка закусила губу.

— Мне показалось, что сегодня я видела призрак женщины.

— Женщины? — удивился молодой человек, — Это что-то новенькое. Расскажи поподробнее. Мы почти все время были вместе. Я никого не видел.

— Когда ты спустился вниз к рабочим, я осталась в большой спальне, — начала объяснять девушка, — Где стоит мутное зеркало. И я увидела ее.

Даниэль внезапно ударил по тормозам и прижался к обочине. Томку подбросило вперед, и она больно стукнулась локтем о дверь.

— Ай! Ты чего?!

Но парень не отреагировал на возмущение пассажирки. Его интересовало совершенно другое.

— Что ты видела? — почти шепотом поинтересовался он.

В который раз за этот день у Тамары по спине прошелся холодок страха. Бывали моменты, когда добродушный Даниэль Карлайл превращался на несколько минут в другого человека. И этот «другой» девушке совсем не нравился.

— Что ты видела? — словно Тома была глухой, повторил Дани и, отстегнув ремень, склонился над ней.

— Да ничего особенного, — попыталась взять себя в руки она и беззаботно прощебетала, — Так глупости. Чего только не привидеться. Начиталась ужастиков вчера вечером.

Но молодого человека, похоже, такой ответ не устроил. Он продолжал пристально смотреть ей в глаза. Девушка почувствовала его прохладные ладони на своих запястьях. Нежное поглаживание. Похоже, Даниэль понял, что пугает ее.

— Тамара. Испугалась девочка. Что тебя так напугало?

Ей хотелось сказать «ты», но слово застряло в горле. А молодой человек продолжал поглаживать запястья осторожными круговыми движениями.

— Мне показалось, что она это я. Я пыталась рассмотреть свое отражение в мутном зеркале, как внезапно оно стало чистым. И вместо себя я увидела, там женщину. На ней была моя одежда, моя шапочка и даже лицо было очень похоже на мое. Но это была не я, — Томка запнулась, стараясь подобрать слова, — У нее были золотые волосы и взгляд такой страшный, что… Я попятилась и упала на постель. А она будто вышла из зеркала и хотела подойти, но услышала твои шаги и… исчезла. Понимаешь? Вышла из зеркала и исчезла.

Даниэль некоторое время молчал. Томка повернула голову в его сторону. Его нежные пальцы очертили линию подбородка, пробежались по шее и хриплых рык вырвался из груди молодого человека. В глаза она не смотрела. Боялась на чисто интуитивном уровне. Зажала дрожащие ладони между коленями и произнесла:

— Отвези меня домой.

Томка ожидала, что Даниэль воспротивиться и станет уговаривать ее. Но он всего лишь отодвинулся, пристегнулся и равнодушно бросил:

— Как скажешь.

У Томки от обиды дрогнули губы, и предательские слезы были готовы вот-вот покатиться из глаз. И она отвернулась, прислонилась лбом к окну, смежала веки. Вдох. Выдох. Еще и еще. Во так-то лучше. Никаких эмоций. Никаких слез.

Когда автомобиль подъехал к дому Гринов, Томка взяла себя в руки, и, улыбнувшись, тепло поблагодарила за прекрасный вечер. Даниэль равнодушно пожал плечами. Не попытался поцеловать.

— Прощай, — прохладно сказала девушка, закинула рюкзак на плечи и поплелась к парадному входу.

Одна радость — мистер Грин не станет читать мораль сегодня вечером. За спиной Тамара отчетливо слышала, что машина не еще не отъехала. Она обернулась уже перед тем как захлопнуть за собой дверь и заметила, что Даниэль вышел из машины и, облокотившись о машину смотрит ей в след и нервно курит сигарету. Заострять внимание на этом Томка не стала, громко хлопнула дверью и облегченно выдохнула. Десять шагов от машины до двери показались целой вечность.

«Я устала» — подумала девушка, — «Мне просто нужно хорошенько выспаться и на свежую голову я во всем разберусь»

Той же ночью Даниэль Карлайл рассматривал совершенно пьяными глазами звездное небо. Он небрежно развалился в плетеном кресле, которое собственноручно вытащил из дома. Кресло было изодранное, заляпанное штукатуркой. Но ему было глубоко на это наплевать. На улице было очень холодно. Весна еще не вступила в свои законные права и по ночам случались заморозки. Не смотря на это, молодой человек был в одной рубашке, с рукавами, закатанными до локтя. И не было в этом ничего удивительного. Холода он уже не чувствовал очень много лет.

Напивался он методично и целенаправленно. Пытаясь забыться. Отрешиться от той пустоты, что съедала его день ото дня, из года в год. Заглушить тот ненасытный голод, что сжигает все внутренности, затуманивает разум сильнее любого алкоголя.

Внезапное движение за спиной. Даниэль не меняя позы, наклоны головы и выражения лица говорит:

— Явился.

Из-за кустов появился серебристый тигр. Он не спеша пересек террасу и разлегся напротив молодого человека.

— Пришел проверить?

Кивок мохнатой головы, вывел Даниэля из себя. Стакан с бренди полетел в тигра. Тот ловко увернулся и злобно уставился на парня.

— Я держу слово, — прошипел Крлайл.

Снова удовлетворенный кивок.

— Оставь меня. Возвращайся в свою берлогу.

Тигр не спешил уходить. Он снова разлегся на каменных плитах. Его карие глаза сверкали и светились в темноте, как и у вех кошек. Карлайл поежился под этим испытывающим и строгим взглядом. Впрочем, как и всегда. Прошло несколько долгих минуту и Даниэль, наконец, произнес:

— Тамара видела ее. Она сегодня вышла из зеркала.

Тигр не отреагировал. И это показное равнодушие еще больше взбесило молодого человека.

— Я и не сомневался. Ты никогда ее не любил. И тебе плевать на все ее слабые попытки вернуться, — Даниэль говорил с жаром, то сжимая, то разжимая кулаки, — Потому что ты ее убил. Так ненавидел, что убил. Чем мама тебе мешала?!

Последние слова он выкрикнул уже в пустоту. Тигр ушел. Оставив обвинения без ответа. Красная пелена ярости застилала Даниэлю глаза. Он вскочил на ноги, отбросил ни в чем не повинное кресло. То жалобно скрипнув, кувырком покатилось по каменным ступеням.

— Сбежал, — горько сказал Карлайл сам себе, — Оставив одни вопросы без ответов. Но ничего я подожду еще немного. Осталось совсем немного.

Лунный свет мягко обрисовывал небольшую спальню, где на одной из кроватей убийственно крепко спала Тома. Она лежала, обняв руками и ногами одеяло. Волосы, заплетенные в косу, растрепались и нежными облаками обрамляли юное лицо.

Эдвард Карлайл долго наблюдал за девушкой. Картина умиляла и забавляла одновременно. Давно забытые чувства. На Тамаре была смешная голубая пижама с пингвинами. Во сне девушка выглядела настолько беззащитно, что от жалости у мужчины защемило сердце.

«Что в тебе такого необычного» — думал он, пытаясь понять — почему дух Лары выбрал именно ее. Он осторожно присел на край постели и провел ладонью по косе, небрежно упавшей Томе на плечо. Она даже не пошевелилась. «Оставь ее. Уходи. Сейчас», — шептал внутренний глосс, но он не двигался и почти не дышал.

«Даниэль» — думал Эдвард с горечью, — «Мой глупый мальчик. Я пытался уберечь тебя. Защитить. Не смог. Ты сам идешь навстречу своей погибели»

На соседней кровати заворочалась Олька, и мужчина замер, стараясь слиться с ночными тенями. Как назло следом зашевелилась Тамара и распахнула еще сонные глаза. Эдвард молчал. Девушка тоже. Она не сводила растерянного взгляда с незнакомца, силясь понять, снится ей это или нет.

Мужчина наклонился к ней настолько близко, что Томка ощутила еще едва слышное дыхание на своем лице.

— Не кричи, подругу разбудишь, — прошептал он и, поднявшись, уверенно направился к балкону.

Томка вскочила с постели и кинулась следом. Незнакомец не обернулся, но остановился, словно ожидая, что девушка подойдет поближе. Осмелиться или нет.

Губы Эдварда растянула едкая усмешка. Осмелилась. Стоит и смотри на него своими наивными глазенками и ждет чего-то. У этой девушки точно отсутствует инстинкт самосохранения. Впрочем, мужчина это понял еще при первой встрече. Это ж надо любезничать с тигром.

— Что тебе? — спросил он оборачиваясь.

— Я…мне…я вас знаю. Зачем вы здесь?

Эдвард покачал головой.

— Забудь. Меня здесь не было. Не говори никому. Поняла?

Голос мужчины звучал довольно угрожающе, но как ни странно, Томка его совсем не боялась. Но разве, что самую малость. Собственно об этом она и намеревалась сообщить незнакомцу, что бы стереть с лица брюнета самодовольное выражение лица и уже открыла рот, как тот одним прыжком перепрыгнул через балконную ограду. Томка кинулась к перилам и перегнулась, в страхе, что мужчина покалечиться. Это ведь второй этаж! И каково было ее удивление, когда в следующую секунду на аккуратно подстриженном газончике мистера Грина оказался серебристый тигр. Он мягко выгнулся в прыжке и, преодолев кусты, не спеша направился по улице.

— Это он, — потрясенно прошептала Томка.

Она наблюдала за тигром ровно до того момента, пока он не скрылся за поворотом. Затем вернулась в комнату и упала на кровать.

— Томка, ты чего колобродишь? — послышалось недовольное ворчание подруги из под одеяла.

Тамара, не отрывая взгляда от потолка, пыталась осмыслить то, что только что увидела.

— Оль! — позвала она, — Ты спишь? Оль?

— Ну чего тебе, — сонно пробурчала подруга и села в постели, — Мне такой чудный сон приснился. Обломало на самом интересном.

— Оль, а как ты думаешь — оборотни существуют?

Олька вымучено застонала.

— И ради этого, ты нарушила мой сон. Спи уже, — и с этими словами натянув одеяло на голову, отвернулась к стенке.

— Так как? — не унималась Томка.

— Том, я, конечно, люблю тебя, но не на столько, что бы посреди ночи разводить с тобой беседы не понятно о чем.

Она еще немного поворочалась и уснула. Тамара еще долгое время лежала без сна. Странные мысли одна чуднее другой теснились в голове, встраивая предположения и версии, по поводу личности темноволосого незнакомца и так или иначе, все сводилось на Даниэле. Засыпая, Томка решила, что завтра постарается ненавязчиво расспросить мистера Грина о нем

Глава 4

Утро началось традиционно — с плотного завтрака. Ароматы будоражили аппетит, а тот факт, что Серебряков куда-то рано утром уехал, несказанно радовал Томку. Видеть его холеное лицо как-то не хотелось. Хоть позавтракать можно спокойно, не дергаясь под его колючим взглядом.

— Точно растолстею, — страдала Олька не в силах оторваться от блинчиков со сгущенкой, которые стояли в центре стола на огромном ярком блюде и так и манили к себе.

Тамара невольно фыркнула:

— Ешь, пока дают. Домой вернемся, такой лафы больше не будет.

— Не фыпь мне фоль на рану, — с набитым ртом отозвалась подружка и шумно отпила чай, так что парни сидевшие рядом невольно скривились.

Томка пихнула локтем рыженькую и выразительно посмотрела на нее.

— А я что?! Я ничего. Пускай не смотрят в мою сторону, — отозвалась та и принялась брать штурмом новый блинчик.

Томка с Игорем переглянулись, и девушка с улыбкой пожала плечами. Что ни говори, а Олька — сама непосредственность. За это ее все и любят.

— Оль давай заканчивать. Опоздаем, — поторопила она подругу, — Я на улице тебя подожду.

Погода была чудо как хороша. Пройдя вдоль дома, между декоративным песчаником и аккуратно подстриженным газоном, Тамара, направилась к той части здания, где располагался их балкон. Остановилась и присела на корточки, сбросив рюкзак с плеча. Внимательно осмотрела газон. Он был заметно примят. Девушка рассеянно тряхнула головой и посмотрела наверх. Балкончик располагался на высоте не менее трех с половиной метров. Потолки в доме Гринов были достаточно высокими. Значит, ей не привиделось этой ночью. Обычный человек, точно бы себе что-то сломал.

Томка удовлетворенно улыбнулась. Это был Котик. Огромный серебристый Котик. Всем известно, что кошки всегда приземляются на четыре лапы.

— Томка! Где ты есть?! Я готова! — раздался голос Ольки.

Девушка поднялась с колен, одернула майку и заторопилась к крыльцу.

В колледже было шумно, и девушек с порога захватил учебный процесс и не отпускал из стальной хватки до самого вечера. Томка усердно грызла гранит науки. Она никогда не была зубрилой или отличницей, но упасть в грязь лицом как-то не хотелось. Программа обучения и методы проведения семинаров разительно отличались от отечественных и ребята не сразу втянулись в местную студенческую среду. Но в целом после нескольких дней все привыкли и уже могли выполнять самостоятельные работы на равнее с остальными сокурсниками.

День прошел довольно гладко. К огромной радости всех студентов, которые уже грезили, как они проведут предстоящие выходные, последняя лекция подходила к концу. Уже мало кто записывал конспект, и Томка, последовав всеобщему примеру, прибывала в облаках и мечтаниях.

Внезапный стук. Профессор замолкает, и дверь со скрипом открывается.

— Извините профессор, но у меня срочное сообщение из деканата, — в дверь просовывается лохматая голова, очкастой абитуриентки.

— Да-да, — профессор Андерсон, подскакивает с места и забирает у девушки записку.

Его взгляд отрывается от бумаги и пробегает по головам студентов. Задерживается на Томкиной.

— Тамара Остроухова вас вызывают в деканат.

Девушка удивленно смотрит на профессора.

— Меня?

Да-да. Идите. Можете не возвращаться. Лекция подходит к концу.

Томка перехватывает вопросительный взгляд подруги и только пожимает плечами. Она понятия не имела зачем ее вызывают. Но спорить с профессором не стала. Быстро собрала вещи и торопливо направилась к выходу из аудитории.

Деканат находился на первом этаже. Добравшись до резной дубовой двери с золоченой табличкой, девушка постучала и, не услышав ответа, приоткрыла дверь.

— Входите, — послышался уверенный мужской голос.

Декан Эрик Робертс был высоким, импозантным и очень обаятельным мужчиной. Он царственно восседал в своем кожаном кресле. Томка невольно поежилась от его оценивающего взгляда.

— Декан Робертс вы вызывали? — неуверенно спросила Томка.

Декан жестом предложил, подойти поближе. Теперь девушка заметила, что напротив него в не менее вольготной позе, расположилась женщина.

— Добрый день, мисс Остроухова, — обратилась к ней она, — Меня зовут Эмма Браун. Я возглавляю отдел уголовного розыска Управления территориальной полиции Картертона. Не могла бы я вам задать несколько вопросов?

Не успела Томка и рта раскрыть, как женщина повернулась к декану.

— Господин декан вас не затруднит оставить нас для приватной беседы. Это не займет много времени.

Мистер Робертс смотрел на Эмму Браун, словно она была торгом со взбитыми сливками. Его рот растянулся в призывной улыбке.

— Конечно. Только не задерживайтесь. У меня к вам тоже есть несколько вопросов.

Пользуясь моментом, пока начальник уголовного розыска провожала декана взглядом, Томка успела ее как следует разглядеть. Эмма Браун была невероятно красива. Длинные ноги, светлые волосы, ухоженное лицо. Она производила впечатление уверенной в себе женщины. Томка невольно опустила глаза на ее обувь и завистливо вздохнула. Да, никогда ей не носить такое красивые и наверняка безумно дорогие туфли. Девушка встряхнула головой и тут же одернула себя. Плохо завидовать…

— Могу я обращаться к вам — Тамара? — с легкой улыбкой поинтересовалась женщина и, получив от девушки утвердительный кивок, продолжила, — Вы извините, но фамилия у вас сложная. Вы же недавно приехали по программе обмена? Из России, если не ошибаюсь?

— Да. Из России.

— И какой вам показалась Англия?

— Интересной, — сухо ответила Томка.

Девушка понятия не имела, что скрывается за слащавой улыбочкой этой мисс Браун. Но ничем хорошим все это не пахло.

— И наверняка очень гостеприимной?

— Ну…да, — неуверенно ответила девушка, — Мистер Грин очень добр к нам.

Мисс Браун встала со стула и подошла к окну и отвернулась, позволив собеседнице созерцать ее идеальную осанку.

— И друзьями новыми наверняка уже успели обзавестись? — немного напряженно спросила блондинка.

Томка промолчала, не понимая, чего хочет от нее эта королева уголовного розыска. Та тем временем обернулась и стала сверлить собеседницу колючим взглядом голубых глаз.

— Да? Вчера вас видели в обществе Даниэля Карлайла.

Томка удивленно замерла. Так вот в чем дело. Эта длинноногая красавица приревновала его. Может они с Даниэлем давно встречаются? От этой мысли девушке стало не по себе.

— Я совершила что-то противозаконное?

Блондинка снова заулыбалась.

— Нет, конечно. Но довольно любопытно.

— И что же тут любопытного?! — не выдержала Томка и вскочила.

Вся эта ситуация начинала ее напрягать.

— Тамара, — мисс Браун сменила интонацию голоса. Он стал более мягким и успокаивающим, — Вы знаете, что недавно одну студентку с вашего факультета нашли мертвой. Ее имя Рози Майри.

— Да, — кивнула девушка, и внутри все сжалось от нехорошего предчувствия, — Читала в газете. Не знала, что она была с нашего факультета.

Блондинка подошла к Томке и заглянула ей в глаза.

— Вы мне нравитесь Тамара. И я прошу вас быть более осмотрительной в выборе друзей.

— Это почему же?

Голубые глаза полыхнули гневом. Но голос мягко продолжил.

— Потому, что мне очень не хочется однажды ранним утром найти еще одно растерзанное тело…

Слова Эммы Браун оставили после себя чувство глубокого непонимания, недоверия и страха. Того самого липкого, противного страха, который хватает за горло своими отвратительными щупальцами и мешает сделать даже вдох.

Молчание Томы было воспринято с явным ожиданием, и женщина уверенно проговорила:

— А знаете Тамара. Вы мне очень нравитесь. Есть что-то в вашем облике непосредственное, безыскусное.

Она замолчала на несколько мгновений.

— Зачем вы мне все это говорите? — чуть слышно спросила Томка.

— Поверьте, я не пытаюсь вас запугать. Настойчиво советую вам держаться подальше от семьи Карлайлов. Все это может очень плохо закончиться в первую очередь для вас и возможно еще для некоторых…

— То есть вы подозреваете, что Даниэль причастен к смерти той девушки? — осторожно поинтересовалась Тома.

— Я не могу однозначно ответить на ваш вопрос, — ушла от ответа мисс Брайн, — Это не в моей компетенции.

— А в чьей, детектив Браун?! — воскликнула Томка.

Ничуть не смущенная повышенным тоном девушки, детектив Браун легким движением откинула волосы с лица и мягко улыбнулась.

— Я сейчас говорю с вами не как представитель правопорядка, а просто как человек, которому не безразлична ваша судьба. Наш город с очень богатой историей. И есть в его прошлом много такого, что не должно быть потревожено. Уезжайте отсюда Тамара и забудьте Даниэля Карлайла как можно скорее.

— Вы говорите загадками, — Томку этот разговор начал откровенно напрягать.

Мисс Браун проигнорировала ее реплику и, подхватив с кресла свою сумочку, направилась на выход. Тамара вылетела в коридор вслед за стремительно удаляющейся женщиной.

— Зачем вам все это?! К чему этот разговор?!

Эмма Браун пронзила девушку взглядом, от которого стало как-то не по себе.

— Я же сказала. Вы мне нравитесь, Тамара. Всего доброго.

Томка обескуражено смотрела ей в след. Ничего не понятно. Обреченно вздохнув, она закинула рюкзак на плечо, обернулась и чуть не подпрыгнула от неожиданности. В двух шагах от нее стоял профессор Грин и то же смотрел в след удаляющейся по коридору блондинке.

— Профессор, вы меня напугали!

— Не хотел, — коротко бросил он, — Пойдемте, я провожу вас в аудиторию, Тамара.

— Не надо. Я запомнила дорогу.

Девушка попыталась отделаться от компании профессора, но тот явно решил испортить последние зачатки душевного равновесия своей компанией.

Профессор шел быстрой уверенной походкой, что редко встречается у людей его возраста. Томка едва поспевала за ним.

— Профессор, а куда мы направляемся? — она заметила, что идут они не в аудиторию.

— Зайдете на пару минут ко мне. Обсудим ваш курсовой проект.

— Какой проект?! — удивилась девушка, пытаясь вспомнить учебный план, — У нас нет по вашему предмету кусовой.

— Правда? — вскинул седую бровь мистер Грин, — Значит будет.

В конец, обескураженная Томка вошла вслед за профессором в его кабинет и встала в ожидании пока он займет свое место у стола.

— Присаживайтесь, — любезно предложил он и открыл серебристый ноутбук, что стоял на столе.

Девушка прислонила рюкзак к ножке стула, а сама пристроилась на самом краю, поглядывая на пожилого мужчину. Тот несколько минут щелкал мышкой по экрану своего компьютера. Зашумел принтер и профессор протянул Томе листок с перечнем названий работ.

— Возьмите и передайте всей вашей группе. Пусть каждый выберет тему и напишет свою фамилию напротив. Через пару дней жду вас со списком. Вам я бы посоветовал взять тему

Девушка пробежала глазами по списку. Пункт 23 «Деформируемое тело. Гипотезы сплошности и микронеоднородности материала».

— Ох, етишкина доля! — не удержалась в порыве жалости к самой себе она и тут же спохватившись, прикрыла рот ладонью.

Хорошо, что профессор Грин не понимает русских ругательств.

— У вас очень высокий средний бал, — сказал профессор, — Я не зря дал вам такую тему.

— Спасибо, профессор, — только и могла ответить Томка, — Я пойду?

— Подождите, Тамара. Скажите, не хотели бы вы после окончания остаться на кафедре?

Томка отрицательно покачала головой.

— Нет.

— Почему? В вас есть задатки преподавателя.

Ответ был очевиден, для тех, кто сталкивался хоть раз в жизни с российской действительностью. Томке было неудобно, объяснять профессору, что на кафедре платят слишком мало.

От Грина не укрылось смущение студентки.

— А если бы вам предложили остаться на моей кафедре? Закончите нашу магистратуру по ускоренному курсу.

Томка решила сказать все — как есть.

— Профессор, мне очень приятно, что вы обо мне хорошего мнения, но, к сожалению — не могу. В России я учусь за счет бюджетного финансирования. Магистратура в вашем колледже мне просто не по карману.

Профессор повертел в руке ручку, откинулся на спинку кресла.

— Мне искренне жаль. Можете идти.

На ватных ногах Томка поднялась, подхватила рюкзак, открыла дверь.

— И еще! — в след громко возвестил профессор Грин, — Срок сдачи курсовой до конца следующей недели.

Томка возмущенно уставилась на него.

— Да-да, я все знаю, — смеясь, проговорил он, — Тиран, деспот и так далее по списку. Все идите на следующую лекцию. Она будет в соседней аудитории.

Девушка просто не нашлась, что ответить, глядя на искренне веселящегося Томаса Грина. В тот момент он казалось, помолодел на десяток лет. Она пробормотала что-то типа «до свиданья» и ретировалась из кабинета профессора.

Вечер выдался теплым и был бы несомненно приятным, если не одно «но»:

— А я тебе говорю — пойдем!

— Нет, Оль.

— Если ты не пойдешь я… я еще не знаю что с тобой сделаю, но будь уверена, что месть моя будет ужасна! — голос подруги сорвался на высоких нотах от негодования, — Ты что сюда учиться приехала?!

Томка оторвала взгляд от книги, и устало ответила:

— Ну, да. Не забывай, что сдача курсовика не за горами. Грин на части порвет, если не сдадим.

Олька закатила глаза и с тяжелым вздохом опустилась на постель.

— Том, я, конечно, понимаю, что ты переживаешь из-за своего блондинчика, но зацикливаться на учебе — это самое последнее.

— Угу, — только и ответила Томка, снова переводя взор на учебник.

— Я сказала — последнее! — Олька выхватила у подруги учебник и зашвырнула его под кровать, — А теперь поднимайся и шевели попой. Сегодня мы идем развлекаться.

— У меня нет желания.

— Ничего, аппетит приходит во время еды. Ухаживания двух агрессивных красавчиков, ночь с тигром-оборотнем, встреча с призраком, беседа с королевой местного уголовного розыска, — рыжая усердно загибала пальчики, — И в завершение всего долбанный курсовик по сопромату. Все это требует снятия стресса и немедленно!

Тамара тяжело вздохнула и вылезла из под одеяла. Олька с победным кличем понеслась в ванную за косметикой.

— Оль, куда пойдем-то? — поинтересовалась девушка, с тоской поглядывая на постель, в которой было так тепло и уютно.

Неугомонная подружка показалась в дверях.

— В самый крутой клуб Картертона!

— О, нет! — простонала Томка.

— О, да! Да!

Девушка перевела взгляд с фена зажатого в правой руке рыженькой на косметичку в левой и выдала коронное:

— Ох, ты ж етишкина доля!

Примерно через час Томка стояла в ванной перед большим зеркалом. Ровно столько Оле потребовалось, что бы сотворить настоящее волшебство — превратить Томку из «серой мышки» в «серую кошку». Именно так оценила свой внешний вид сама кошка, и теперь с кислой физиономией разглядывая плоды трудов своей личной волшебницы.

На Томке было довольно короткое серое обтягивающее платье на бретельках, из Олькиных запасов. Длинные волосы, предварительно расчесанные до блеска, собраны в высокий хвост Макияж… Ох, если бы это художество увидела Зинаида Андреевна, то оттаскала бы доченьку за волосы. Олька накрасила ресницы, нарисовала стрелки, и взгляд получился прямо таки захватывающим.

— Красиво, — только и сказала Томка.

— Ну-ну, — протянула подруга, — А чего вид тогда такой кислый.

Томка накинула черные болеро на плечи. Наклонилась. Застегнула черные сапожки- чулки. Расправила плечи. Вздернула подбородок.

— Красиво, — повторила она, — Но не я. Совсем не я.

— А кто сказал, что сегодня мы будем сами собой? Том, расслабься и получай удовольствие. Сегодня наш вечер. Смотри, что у меня есть, — Оля достала из шкафчика красную бархатную маску в цвет своего платья и примерила, — Вуаля! Мне идет?

Смотрелось очень оригинально и в то же время гармонично.

— Идет. А зачем тебе маска в клубе?

Олька закатила глаза:

— Знаешь в чем разница между нами Том?

Девушка пожала плечами.

— В том, — поучительным тоном продолжила рыженькая, — Что ты первым делом по приезду бросилась на поиски культурно-духовного обогащения, а я на составление культурно-развлекательной программы. И в ходе своего исследования обнаружила, что самый крутой клуб в городе — это «Маска». Туда многие приходят инкогнито. Шикарное место.

Томка подозрительно покосилась на подружку.

— А кто ж нас туда пропустит?

Рыженькая мило улыбнулась и выдала:

— Нас одних — нет, а с Петькой и Игорем — да.

— Ты шутишь?!

Ответом стал стук в дверь и голос Игорька:

— Сколько можно возиться. Ехать пора.

— Уже идем! — отозвалась счастливая Олька и спрятала маску в сумочку.

Томка в очередной раз бросила рассеянный взгляд на зеркало и подумала: «Не нравиться мне эта затея. Ох, не нравиться» Вздохнула и вышла из комнаты вслед за подругой.

Игорь галантно предложил Ольке руку, та засмеялась и игриво подмигнула парню. Вот если бы Томка не знала, что рыжая до одури любит своего препода, подумала бы, что та заигрывает. Да, жаль Игорек этого не знает… Вон какими глазами смотрит. Жаль парня будет.

— Пойдем, — выдел из задумчивости голос Петьки.

— Да, конечно пойдем.

Томка немного нервно улыбнулась, и они пошли на улицу, где их уже ждало такси, так предусмотрительно заказанное мальчиками.

По дороге она все же смогла расслабиться и вскоре втянулась в оживленный разговор друзей. И вскоре все проблемы отступили на задний план.

Клуб «Маска» располагался в самом элитном районе. Раньше это был центр старого города, поэтому антураж был соответствующий. Основная масса строений была выдержана в характерном для девятнадцатого века неоготическом стиле. Однако были здесь и современные постройки, замаскированные под старинные фасады. Именно в таком новом здании и расположился клуб «Маска».

Тома на мгновение застыла перед резными черными дверями, рассматривая стильную мерцающую вывеску, и перевела взгляд на застывших, как восковые фигуры, охранников.

— Том, — позвал Петька и уверенно взял девушку за руку.

Преодолев несколько ступеней перед парадным входом, парень протянул одному из охранников черную глянцевую визитку с алыми вензелями на обороте.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровался высоченный темнокожий дядька в смокинге и открыл перед ними дверь, — Добро пожаловать.

Петя как истинный джентльмен пропустил девушку первой. Томка несколько неуверенно шагнула вперед и обернулась в поисках подруги. Та еще стояла на улице. Судя по ее заливистому смеху, Игорек снова травил байки. Парень фамильярно приобнял девушку за талию и они вместе вошли вслед за Петькой.

— Пойдемте, я заказал столик на втором этаже, — сказал Олькин ухажер и повел всю компанию за собой.

— Тут прикольно, — заметила рыженькая, когда они, миновав танцплощадку, куда уже подтягивался народ, стали подниматься по лестнице.

«Прикольно — слабо сказано», — подумала Томка, озираясь по сторонам.

Все помещение клуба было исполнено в черно-красных тонах. Зона со столиками на первом этаже, была погружена в полумрак и отгорожена от танцпола изящными коваными решетками, местами задрапированными темно-красной тканью. Создавалось впечатление особой интимности. Барная стойка была довольно хорошо освещена. Томка издалека разглядела, что стилизованна она была под старину. Повсюду замысловатые подсвечники с натуральными свечами. Круглые бочки, глиняные кувшины, бутылки с кривыми горлышками, на которых осела «пыль веков» и прочие мелочи, создающие необходимый антураж.

На втором этаже было уютнее. Площадка со столиками была похожа на гостиную викторианской эпохи. Здесь были мягкие кресла с высокой спинкой, удобные диваны. И, конечно же, камин! Правда, не настоящий, но все же. Атмосферу портили, только два плазменных телевизора.

Компания расположилась за столиком, и к ним сразу же подбежал официант. Он был облачен в черный фрак, а лицо прикрывала маска. Томка огляделась по сторонам и отметила, что тут многие были в масках, а несколько пар и вовсе в маскарадных костюмах.

Ребята сделали заказ, пока Томка с открытым ртом, озиралась по сторонам.

— Я нам шампусика закала, — отчиталась Олька в ответ на вопросительный взгляд подруги.

Шампанское показалось очень вкусным, и спешно выпитый до дна бокал еще и на пустой желудок возымел свое действие. Алкоголь ударил в голову. Настроение заметно поднималось. Музыка была классная. Томка непроизвольно постукивала в такт носом своих сапожек.

— После первой и второй… — хихикнула Олька, подставляя свой бокал.

Ее кавалер послушно наполнил тару и не остался в долгу:

— Можно выпить восемь раз.

Сам плеснул себе какой-то крепко-алкогольной жидкости.

— За прекрасных дам, что согласились украсить этот чудный вечер своим присутствием.

Томка поддержала тост и поняла, что если будет пить наравне со всеми, то из клуба на своих ногах не выйдет. За Ольку она не переживала. Все на факультете знали, что перепить рыжую бестию было не реально.

— Томке больше не наливай, — попросила подруга, прикрывая бокал рукой.

— Почему? — удивился Игорек.

— Да потому, что ей только пробку дай понюхать и все — готовая, — со смехом объяснила она.

Парень только пожал плечами.

— Тогда может, потанцуем. Музон у них потрясный, — он протянул девушке руку.

— А давай!

И Олька под руку со своим кавалером направилась к лестнице. Танцевала она хорошо. Долгое время ходила на уроки бальных танцев. И если попадался стоящий партнер — рыжая входила в раж. Зрелище, нужно заметить, выходило сногсшибательное.

— Петь, а Игорь в курсе, что у нее парень есть? — спросила Тома.

— Так он там остался, — хитро улыбаясь, ответил молодой человек и как бы невзначай закинул руку на спинку дивана.

Все это время он сидели на одном диване. Девушку поначалу это нисколько не смущало. Теперь же когда парень придвинулся ближе, это начало раздражать.

— А у тебя. Том?

— Что у меня? — не поняла она.

Улыбка у парня стала такая сладенькая-сладенькая, а глазки как у кота на масленицу.

— Парень у тебя есть? — промурлыкал он.

— Не-е-е-т, — протянула девушка, недобро щуря глаза.

Петька прищура не заметил. Наклонился ближе. Томку обдало запахом мужской туалетной воды.

— Тогда может, выпьем…, - он на мгновения замялся, стараясь подобрать слова, — за

нас?

От такой наглости девушка выпала в осадок.

— Ты чего? Совсем того…, - выдохнула она, стараясь не замечать, что на коленку сжала горячая ладонь, — Петь, это ж я — Остроухова. Глупенькая, страшненькая Томка Остроухова. Ты меня пять лет не замечал.

— А теперь разглядел. И вовсе ты не страшненькая. А очень даже ничего.

Томка потрясенно застыла.

— Н-ничего?! — заикаясь, прошептала она, и прищур стал еще уже.

Все. Достали. Конкретно так достали. У них брачный сезон, что ли начался?!

— Вам заняться, больше нечем. Сначала Серебряков, теперь ты. Открыли чемпионат — кто быстрее Остроухову в постель затащит?!

Сказала и тут же задохнулась от возмущения. Поняла, что попала в самую точку. Петька убрал руку и как-то воровать потупился.

— Я права, да! — зло прошипела девушка.

— Том, все совсем не так. Ты мне очень нравишься. Правда.

Но она уже не слушала. Смотрела ему прямо в глаза, надеясь увидеть в них отрицание своей догадки. Петька покраснел и виновато отвел взгляд.

— Значит права.

Томка схватила свой бокал с шампанским. Осушила до дна и выдохнула.

— Ну, вы и сволочи…

Петька молчал. Томка откинула волосы на спину, повертела в руках пустой бокал и поинтересовалась:

— На что хоть спорили?

Он не ответил. И как-то так гадко не душе разом сделалось, что девушка, не помня себя, взяла бутылку, глотнула из нее… хорошенько так глотнула.

— Я всегда знала, что Серебряков гад, но ты казался лучше, — тихо произнесла она.

Петька попытался взять ее за руку, но был остановлен яростным взглядом. Правильно Олька говорила, что Томке не стоит пить. От алкоголя обида переросла в злость. Забитая тихоня почуяла в себе дух тигрицы.

— Глупо так вышло. Я не хотел, Том.

— Ой, вот только не надо заливать, а! — рыкнула девушка, — Просто помолчи. Вечер ты мне уже испортил и твои сопливые оправдания не к чему.

Он послушно заткнулся и, извинившись, вышел из-за стола, захватив принесенную официантом пачку сигарет.

Оставшись наедине со своими невеселыми мыслями и бутылкой злосчастного игристого, Тамара стала наблюдать за танцующими. Безошибочно отыскала в толпе яркое пятно — Оля. Как партнер по танцам Игорь оказался так себе. Эх, жаль зрелища не вышло.

Рассеянный взгляд девушки скользил по обнимавшимся под медляк парочкам, а мысли, так или иначе, возвращались к Даниэлю. Ее мало трогала выходка парней. Но на фоне общего уныния, Томка в сотый раз почувствовала свою ничтожность рядом с уверенным в себе светловолосым красавчиком. Он притягивал и пугал одновременно. Умом девушка понимала, что лучше всего будет держаться от него по дальше, тем более, что парня окутывал некий ореол тайн. Как чудилось ей очень неприятных тайн. Но вопреки всему, сердце билось в десятки раз быстрее, когда вспоминала взгляд его горящих глаз и тот поцелуй.

Она вздрогнула. По телу пробежала жаркая волна и Томка поняла, что напилась в стельку. Нужно двигать домой. Со вздохом полным облегчения, она заметила, что Оля и Игорь неспешно покидают танцпол. Вот рыженькая поправляет волосы и что-то говорит своему спутнику. Видимо собралась в дамскую комнату. Разворачивается и неосторожно толкает плечом высокую блондинку. Обменявшись стой извинениями, направляется в сторону лестницы.

«Мне бы то же не помешало посетить заветную комнатку», — подумала Томка, и взор ее почему-то остановился на блондинке. К своему пьяному изумлению, она узнала в роскошной красотке детектива Браун.

Блондинка уверенной походкой, направилась к барной стойке и по хозяйски обняла за плечи мужнину в черном костюме. Сильная рука легла на ее талию, и он повернулся для приветствия.

— Да твою ж мать… — в сердцах матюкнулась приличная девочка Тома.

Бутылка игристого вина выскользнула из ослабевших от удивления пальцев и с глухим стуком покатилась по ковру. У Остроуховой было стопроцентное зрение. И она не могла не узнать эту худощавую фигуру, немного взъерошенные темные волосы и строгое лицо. Это был Котик собственной персоной. И сейчас эта наглая кошачья морда обнималась с детективом Браун как будто они, по меньшей мере, старые друзья. Ну, или больше чем друзья…

— Том, ты не загрустила? — раздался взволнованный голос Оли, — А где Петя?

Томка перевела округлившиеся как блюдца глаза на подругу, потом обратно на

обнимавшуюся парочку, затем обратно на подругу и застыла, пытаясь осознать, чего от нее хотят. И поскольку мыслительный процесс сильно тормозил из-за наличия в крови чрезмерной доли алкоголя, то решила не нагружать мозг и поинтересоваться у Игоря:

— Игорюша, милый, ты случаем не знаешь кто это у бара с блондинкой?

Брови парня взмыли вверх, но он послушно посмотрел в направлении, куда указывала немного трясущаяся рука Тамары.

— По-моему это владелец клуба. Он часто бывает здесь вечерами. Лично не знаком, но Ромка говорил — отличным мужик.

Под пристальным вниманием всей троицы парочка в обнимку пошла на танцпол. Мужчина уверенно увлек партнершу в танце.

— А имя у этого котяры… тьфу ты… владельца есть, — голос Томки внезапно охрип.

Ответ Игоря подтвердил смутные догадки.

— Так этот…. Как его? Карлайл. Эдвард Карлайл.

Это был шок. Самый настоящий. Это что же получается? Вот этот брюнетистый тип и есть граф Карлайл и по совместительству родитель Даниэля. Теперь она не могла не заметить, что у них одинаковое телосложение, рост. Сходство не было явным, но заметным.

— Вот попала, так попала, — пробормотала девушка, уронив голову на руки.

— Том, ты в порядке? — заволновалась Олька и присела рядом с подругой.

Девушка в ответ покачала головой. Нет. Не в порядке. Ощущение, что в голове прогремел ядерный взрыв. Вопросы один чуднее другого. Зачем граф приходил к ней ночью в спальню в доме Даниэля в обличие тигра? Почему Дженни сказала, что он просто дальний родственник? Что подтолкнуло этого странного мужчину появиться вчера ночью в доме профессора Грина да еще так глупо изобличить себя, превратившись в тигра? Ведь он прекрасно понимал, что Томка все увидит. Какую игру ведет Эмма Браун?

И вообще, чего они все к ней привязались?!

— Том, что случилось? — не унималась подруга.

— Это я виноват, — послышался глосс вернувшегося Петьки.

Томка даже не стала смотреть в его сторону.

— Оль пусти, мне нужно выйти, — девушка мягко отстранила он себя подругу и слегка пошатываясь, направилась в сторону дамской комнаты, которая была на первом этаже.

— Петька, ты чего козлиная рожа сделал?!

Вопль подруги остался без внимания. Пока Тамара ковыляла по лестнице до первого этажа, голову посетила «светлая» мысль пойти на пролом вернее напрямую к сладкой парочке, что расположилась за столиком возле бара.

Первой явление разгневанной и странно пошатывающейся студентки заметила мисс Браун. Ее и без того большие глаза стали совсем круглыми, а рот аж приоткрылся от удивления.

— Добрый… ик…вечер, — выдала Томка и ухватилась за спинку соседнего стула в надежде выглядеть достойнее, чем позволяло ее нынешнее состояние.

Онемевшая мисс Браун только кивнула в ответ. Темноволосый мужчина дернулся и резко обернулся. Окинул равнодушным взглядом девушку в сером платье и не менее равнодушно улыбнулся.

— Добрый вечер, Тамара. Прекрасно выглядишь.

От такой фамильярности тигрица, живущая где-то очень и очень глубоко в Томкиной душе, встрепенулась.

— У меня к вам всего один вопрос, — прошипела Томка.

Черные брови Эдварда Карлайла приподнялись.

— Какого гребаного лешего вам от меня нужно?

Блондинка недоуменно покосилась на своего спутника.

— Эд?

Карлайл едва заметно кивнул ей и невозмутимо обратился к Эмме:

— Эмма, будь добра, оставь нас.

Блондинка недовольно фыркнула, но говорить ничего не стала. Легким, грациозным движением она поднялась и направилась в сторону танцпола. К ней тут же подошел какой- то молодой человек, и они закружились в вихре танца.

— Присаживайся, — мягко сказал мужчина, кивком головой указывая на стул, в который Томка вцепилась мертвой хваткой.

Девушка послушно опустилась на стул.

— Выпьешь со мной? — предложил он.

Томка глуповато хихикнула и тут же потупилась.

— Так я вроде уже… ик… выпила.

— Да я заметил.

Граф бросил на Томку неодобрительный взгляд из под хмурых густых бровей. И так стало Томке неудобно за все поведение. Львиная отвага куда-то разом пропала. Наверное, шампанское стало потихоньку отпускать. Вот сидели люди отдыхали. Может у них свидание. А она тут как хабалка последняя подкатила. Да уж. Пить Томке определенно вредно.

Пока парень в маске, вытянувшись по стойке смирно, принимал заказ у хозяина, Томка откровенно рассматривала Карлайла. Интересный он мужик. Моложавый. И не скажешь, что уже взрослый сын имеется. Но нет в нем той одухотворенной, аристократической красоты, как у Даниэля. Обычный. Самый обычный.

— Значит, поговорить хочешь?

Томка вздрогнула и кивнула в ответ. Голос у графа был глухой и хриплый, словно больной. Она еще это в прошлую встречу заметила.

— А не боишься?

Граф прищурил глаза, неотрывно гладя девушке прямо в глаза. Томка несколько мгновений держала взгляд, но стушевавшись, стала рассматривать узоры на скатерти, которые почему-то стали расплываться перед глазами.

— Боишься, — за нее ответил брюнет, — Я запах твоего страха чувствую. Ты знаешь кто я?

Вот как прикажете отвечать на подобный вопрос? Что он имел в виду? К счастью от необходимости отвечать ее избавил официант, который принес графу вино. Карлайл величественным кивком головы отпустил парнишку и пригубил темно-рубиновый напиток.

— Кстати, — поинтересовался он с легкой иронией, — Кто такой «гребаный леший»?

Только теперь Тамара осознала, что все это время они общались на русском и с перепугу выдала:

— Леший — в мифологии восточных славян хозяин леса, покровитель лесных зверей и птиц, а гребанный…эм… В общем — лексика… ненормативная.

Мужчина хрипло засмеялся.

— А ты, я смотрю, прямо энциклопедия ходячая.

Он пристально посмотрел на девушку из под полуопущенных век, и вынес вердикт:

— Забавная ты. Но я не более того.

Неприятно ударило по самолюбию.

— А вы тоже, знаете ли….э… необычный. Но не более того, — не осталась в долгу девушка.

Блуждающая на губах Эдварда Карлайла улыбка неожиданно стала теплой и искренней. Но именно от нее у Томки прошел легких морозец по коже. Опасный он человек. Или не человек? Настоящий хищник.

— Спрашивай что хочешь, — любезно позволил граф, — Но сначала ответь на один мой вопрос.

Он слега подался вперед и не мигая уставился на девушку.

— Ты с головой дружишь? Или как?

— Что простите? — выдохнула Томка вне себя от возмущения.

— Я спрашиваю, — медленно повторил мужчина, — У тебя все с головой в порядке? А то твое показное бесстрашие наводит на определенные мысли. Ты знаешь, кто она? — кивок головы в стону танцующей Эммы Браун, — Она глава очень сильного и древнего клана оборотней. А знаешь, какая у нее вторая ипостась?! Леопард. Очень опасное животное. Чтобы разодрать твое дрожащее от страха тельце на клочья ей потребуется, ровно двадцать секунд. Теперь посмотри на меня, — грозно приказал он, — На меня!

От его рыка Томка подпрыгнула на месте, и усилием воли заставился себя посмотреть на Карлайла. Хотя какая к чертовой бабушке сила может взяться в затуманенном алкоголем мозгу. «Какая, какая? А вот такая!» — про себя буркнула она, — «Богатырская! Знай наших, кошак… облезлый».

— Нет! Ты просто невозможна, — сокрушенно вздохнул он, — Что совсем жить надоело? Ты в курсе, что я тигр! Знай, что в моем истинном обличив смерть твоя настанет гораздо быстрее, чем от коготков мисс Браун. И вот ведь трясешься вся от страха, а туда же! Говорят тебе люди добрые — уезжай по-хорошему. Нет! Все равно на рожон лезешь.

Эдвард заметил, что у его хмельной собеседницы вздрагивают плечи. И заволновался. Не перегнул ли он палку. А то еще грохнется от шока в обморок.

— Да не бойся, не трону, — решил реабилитироваться в Томкиных глазах граф.

Тут он понял, что девушка, уткнувшись носом в раскрытые ладони, стала трястись и потихоньку сползать со стула.

— Тамара? — удивленно позвал граф.

Она растопырила пальцы, глядя на ошарашенного Карлайла и продолжила трястись… от смеха.

— Та-а-а-к, — мрачно протянул граф, — И по какому поводу веселье?

Томка честно пыталась принять серьезное выражение лица, но получалось с трудом. Стоило только посмотреть на вытянувшуюся от негодования физиономию Карлайла, так и подмывало снова хихикать.

— Если я скажу, боюсь, смерть в вашем обличии настигнет меня не дав договорить до конца.

— И все же? — не унимался он.

Томка снова хихикнула и, постаравшись принять серьезный вид, наклонившись над столом, шепотом спросила:

— А как вы от блох избавляетесь?

Надо было видеть лицо графа в этот момент. Карие глаза округлились, рот приоткрылся от Томкиной неописуемой наглости. А девушка нисколечко не жалея нежные кошачьи чувства чуть громче продолжила:

— Вы же от них избавляетесь? Правда? — и с самым искренним участием глядя невинными глазенками, — У меня дома кошка была Маруська, так вот я ей ошейник специальный надевала от паразитов всяких. Она глупая снимала его постоянно. А у вас ошейника не заметила.

Медленно. Очень медленно оборотень поднялся и, обогнув стол, взялся за спинку стула, на котором сидела девушка.

— Вставай, — рыкнул граф.

— Вот я же говорила, что не надо было рассказывать.

— Вставай! — мужчина явно начал терять терпение и хорошенько тряханул стул.

— Да встаю уже, встаю.

Томка поднялась и тут же пожалела о содеянном. Злобный графский прищур заставил метнуться в поисках убежища. Но не тут-то было. Карлайл вцепился девушке в локоть и потащил куда-то за барную стойку. Чертыхаясь и спотыкаясь, Томка всеми силами пыталась освободиться от железной хватки. А когда поняла, что ее тащат в сторону подсобных помещений и вовсе перепугалась не на шутку.

Эдвард не обращая внимания на жалкие попытки освободиться, открыл дверь с табличкой «Служебное помещение» и буквально втолкнул туда девушку.

Томка замерла на мгновение, ощутив, как окатило ледяной водой.

Глава 5

— Да чтоб тебя блохи сожрали! Да чтоб хвост облезлый прищемили! — орала Томка что есть сил пиная дверь, в которую ее так нелюбезно вытолкнул Эдвард Карлайл.

Собственно пинала она ее уже не менее часа. Злой как все черти ада граф вытолкал ее в окно портала, а сам преспокойненько вернулся в «Маску», оставив нечего не понимающую, пьяную и трясущуюся от ужаса девушку в одиночестве. Страх, как и опьянение, схлынули, а на место пришла дикая ярость.

— Кошак облезлый! Гад блохастый!

Конечно, если бы оборотень находился здесь, Томка не посмела бы и слова пискнуть в его адрес, но в виду отсутствия адресата, сыпала проклятиями, на чем свет стоит, не смущаясь в выборе слов. Если уж отводить душу, то по полной программе!

Когда проклятия в словарном запасе закончились, девушка не решительно огляделась вокруг. Кабинет. Определенно мужской. Современная мебель. Ноутбук на столе. Словом, обитель современного бизнесмена. Подошла в двери напротив. Дернула за ручку. Безрезультатно. И так страшно стало от осознания собственной беспомощности, что дрожь пробежала по всему телу.

— Дура! — в сердцах обругала себя Тамара и свернулась калачиком в хозяйском кресле.

Томка не верила, что Котик способен причинить ей вред. Ведь это именно он спас ее

тогда от Серебрякова. Напротив, казалось, что он хочет защитить. Тогда к чему эта наглядная демонстрация силы?

— Он хочет, что бы я уехала, — сама себе сказала Томка и открыла крышку ноутбука.

«Косынку» что ли разложить, пока хозяин отсутствует? Но комп был надежно запаролен и никакие «один, два, три» не прокатывали.

— Эх, — только и вздохнула разочарованно она.

И тут дверь портала залилась серебристым светом и показалась мужская фигура. Эдвард Карлайл хмуро уставился на Тамару и поинтересовался:

— Я надеюсь, приступ наглости у тебя закончился, и мы сможем поговорить нормально?

В одной руке он держал пакет, а во второй термос.

— Голодная?

Томка удивленно уставилась на оборотня.

— Вы меня сюда притащили, что бы покормить?

— Нет. Что бы впихнуть в твою куриную голову хоть немного мозгов, — грубо ответил он.

Томка собралась обидеться, но передумала, припомнив размеры тигриных клыков.

— У тебя в животе урчит от голода. Еще в клубе услышал. Мой тебе совет не пей больше на пустой желудок, — с этими словами он вытащил из пакета несколько кусков ароматной пиццы, достал из шкафа кружки, открыл термос и налил кофе.

— Спасибо, — искренне поблагодарила девушка, принимая из графских рук чашечку крепкого черного кофе.

— Сахар забыл. Сам пью только черный.

Томка оставила его замечание без комментариев и стала потихоньку маленькими глотками пить бодрящий напиток, искоса поглядывая на мужчину, который вальяжно расположился напротив.

— Так значит вы и вправду оборотень? — спросила Томка и поставила пустую чашку на

стол.

— А что не похоже? — лениво отозвался Эдвард.

— Если честно, то нет. Слушайте, а как вы по этим порталам перемещаетесь. Это магия? Да? Жуть как круто.

Не меняя расслабленной позы, оборотень скрестил руки на груди и терпеливо объяснил:

— Портал и вправду магический. Смотри, — он расстегнул две верхних пуговицы своей белоснежной рубашки и достал деревянный амулет на шнурке, — Это амулет перемещений. При помощи его я могу ходить по пространственным тоннелям.

— Значит вы еще и маг?

— Нет. Не маг.

— А как же амулет?

Карлайл задумчиво повертел деревяшку в руке, затем спрятал обратно за пазуху.

— Подарок ведьмы.

И сказано это было таким мрачным тоном, что больше Тома расспрашивать не решилась. Девушка взяла кусок пиццы, поудобнее развалилась в хозяйском кресле и начала с аппетитом есть, размышляя о своем…

Вот, интересно, с чего бы это Котику быть таким добреньким. Пиццу принес, кофе напоил. Видать задабривает. Да только русских девушек как не задабривай, а если что втемяшиться им в голову, кувалдой не вышибешь.

— Тамара, — позвал оборотень.

Она вскинула голову и вопросительно уставилась на него. Надкусанный кусок ароматного лакомства так и застыл на пути ко рту, когда Карлайл предельно серьезным тоном поинтересовался:

— Ты влюблена в моего сына?

Томка совсем забыла о необходимости прожевать пиццу, находящуюся во рту.

Сглотнула. Подавилась и вконец закашлялась.

— Что? — хрипло выдавила она.

— Просто ответь на вопрос, Тома. Только честно….

И так это прозвучало, что есть мгновенно перехотелось. Девушка осторожно положила кусок на тарелку и выдавила:

— Нет.

— Но он тебе нравиться. Да?

— Нравится, — неохотно призналась она, — И что с того?

Граф медленно поднялся и склонился над съежившейся в кресле Тамарой.

— Он бросит тебя, когда наиграется. Думаешь, ты одна такая дурочка? — и столько злости было в его словах, что мурашки табунами забегали по коже.

Томка невольно обхватила плечи руками, зная, что Карлайл старший говорит абсолютную правду. И как бы не горька она была, но всеже правду.

— Может, это я его первая брошу, — совсем как-то по-детски прошептала она.

Карайл усмехнулся.

— Деточка, ты в зеркало давно смотрелась? Не тянешь на роковую красотку. Я не удивлюсь, если окажется, что и парня то у тебя никогда не было.

Последняя реплика задела. Сильно задела. Томка вскочила и зло выпалила:

— А чего это вы так за меня переживаете? Какое вам дело до меня и моих чувств? Вы всем девушкам Даниэля устраиваете сеанс психотерапии или только я удостоилась подобной чести, ваше сиятельство!?

Несколько мгновений его сиятельство пожирали Томку взглядом. Тяжелым таким, надо отметить, взглядом.

— Что? — ехидно заметила она, — А сказать, то в ответ нечего, господин граф!

На последнем слове девушка сделала особое ударение. Не хватало только в реверансе присесть для пущей издевки.

— Я уже давно не граф, — твердо произнес мужчина, медленно поднимаясь со своего кресла.

— С каких это пор?

Томка и сама не понимала, откуда в ней столько наглости взялось. Определенно, компания этого гада блохастого плохо на нее влияет. Подумала и пискнула от страха, поскольку Карлайл как-то недобро улыбнулся и, сделав шаг в ее сторону, ухватил в локоть.

— С тех пор как убил свою жену.

Стерев остатки наглости с девичьего лица, данным заявлением мужчина потащил ее к двери.

— Пусти-и-те, — пискнула она, — Что вы собираетесь делать?

— Учить уму разуму, деточка. Может раза с десятого до тебя хоть что-то дойдет, — ответил он и втолкнул Томку в портал.

Она очнулась, лежа на холодном полу. Открыла глаза и поняла, что почти ничего не видит. Очки. Нужно их найти. Попыталась сесть. Ничего не вышло. Все тело налилось свинцом. Голова гудела, словно с похмелья.

— Да что ж это такое со мной, — сказала и сама не узнала свой голос.

Девушка медленно подняла руку и поднесла ее к лицу. Какой-то странно тяжелой она показалось. И в следующее мгновение раздался ее собственный вопль ужаса. Запястья оказались скованы уродливыми кандалами. С огромным трудом она перевернулась на живот и встала на четвереньки. Перед глазами был каменный пол. В нем прямо рядом с тем местом, где еще секунду назад была ее голова, торчало большое железное кольцо, от которого тянулась цепь. Второй ее конец замыкался на руках пленницы. А пленницей была она сама.

— Это какой-то глупый розыгрыш, — прошептала девушка сама себе и, наконец, сев, привалилась к ледяной стене.

Очков рядом не оказалось. Без них девушка видела крайне плохо, и комната, погруженная в полумрак, расплывалась неярким пятном. Но это было еще не самое неприятное. Осторожно ощупав свой затылок, пленница застонала от боли. Там была свежая, едва покрывшаяся корочкой рана. И тут ее словно током прошибло. Воспоминания нахлынули неожиданно вместе с острой болью.

Девушка отчетливо помнила, что возвращалась домой из клуба, где они развлекались с Марко. Он немного перебрал, и они крепко повздорили. Расстроенная она брела по слабо освещенной фонарями пустынной улице, размазывая слезы по лицу, дрожащими ладонями. Остановилась. Достала из сумочки платок и сняла очки, что бы вытереть слезы и самой себе приказать прекратить истерику.

И тут за спиной послышался какой-то шорох. Она обернулась и застыла в полнейшем шоке. В двух-трех метрах от нее лежал растерзанный, окровавленный женский труп. Понять, что это была представительница слабого пола, можно было только по изодранной, окровавленной одежде. Все остальное было самым настоящим месивом. Грязным. Кровавым. Омерзительным.

Девушка невольно попятилась назад, оперлась рукой о столб с уличным фонарем и согнулась пополам. Рвало ее долго и нещадно. Когда желудок опустошился полностью, трясущимися руками, она достала мобильный и набрала номер службы спасения. Пошел вывоз и оборвался, так как в следующую секунду острая боль пронзила затылок огненной стрелой, и она потеряла сознание. И вот теперь она очнулась пленницей, как животное, прикованная цепью.

Надежда, как говориться, умирает последней. Вот и несчастная ждала до последнего, что этот кошмар с ней в главной роли закончиться. Но сон или чья-то злая шутка затягивалась, а надежда, с каждым часом абсолютного безмолвия в ее ледяной камере, умирала все быстрее и быстрее. Девушка устала плакать, и обессилено провалилась в спасительный то ли сон, то ли обморок.

Очнулась от резкого звука. Звякнула дверь ее страшной обители. Отчаянно пытаясь сфокусировать взгляд, девушка приподнялась на руках и дрожащими пальцами откинула упавшие на лицо волосы.

Это был определенно мужчина. Он присел на корточки, рядом с трясущейся от холода девушкой и тихо сказал:

— Здравствуй, Рози.

Лицо незнакомца было скрыто в тени. Пленница смогла только разглядеть сильную руку с ухоженными ногтями, которая попала в слабую полоску света.

— Кто вы? — хрипло прошептала она.

Человек не ответил. Протянул ладонь. Провел тыльной стороной этой самой ладони по щеке, дрожащим губам и склонился ближе.

— Для тебя хозяин…

Глаза девушки по имени Рози Майри неестественно расширились от охватившего все ее существо ужаса. А мужчина внезапно рассмеялся.

— Как же вы все забавно выглядите, когда в первый раз слышите это слово.

Как ни пыталась Томка сгруппироваться, а сапоги на высоких каблуках сделали свое черное дело, и только вылетев из портала, после чувствительного толчка в спину, споткнулась о камешек и позорно распласталась на земле.

— Ну что за невезуха, — простонала она, поднимаясь на четвереньках, — Хорошо, что хоть носом землю не пропахала.

— Ты не убилась? — раздалось сзади.

Томка застонала второй раз. Представила, как она сейчас выглядит со спины. Платье короткое! А значит, Томкина пятая точка в симпатичном черном белье сейчас предстала перед взором Котика в самом, что ни есть пикантном виде.

— За что? — прошептала девушка, с трудом поднимаясь на ноги.

Уверенная мужская рука, тут же пришла на помощь.

— Прости, не хотел.

Эдвард помог ей выпрямиться, как смог отряхнул одежду от грязи. Томка от стыда не знала, куда глаза деть. Благо было достаточно темно, и Карлайл не заметил ее смущения.

— Ты как? — взволнованно с неподдельным беспокойством спросил он, — Где болит?

Томка мысленно закатила глаза. Мать Тереза нашелся! Она вырвала свои руки из захвата оборотня, все своим видом показывая независимость.

— Да нормально все, — стараясь быть, как можно равнодушнее ответила Тома, — Пострадала только гордость.

Теперь придя в себя, девушка огляделась вокруг. Они стояли на берегу того самого озера, где состоялись неудавшиеся приставания Серебрякова. В темноте узнать это место можно было только по видневшимся руинам. Было довольно прохладно, и она мгновенно замерзла. Обхватила голые плечи руками.

— И что мы здесь делаем? — совершенно ровным голосом поинтересовалась девушка.

За этот вечер столько всего необычного успело произойти, что Томку уже нисколько не шокировало осознание, что она одна бог знает где, наедине с оборотнем, который в любой момент может и тигром обернуться. «Это все нервы», — пришла к выводу она.

— Пошли, — вместо ответа приказал Карлайл и двинулся меж деревьев по направлению к развалинам, абсолютно уверенный, что Томка как послушная овечка последует за ним.

«А вот фиг тебе кошак облезлый» — зло подумала девушка и, облюбовав большой камень, села уставившись на ровную водную гладь.

Прикосновение холодного камня к попе срезу же отозвалось мурашками по всему телу. Томка решительно дернула резинку с волос, что бы хоть как-то прикрыть обнаженные участки тела от ледяного ночного воздуха. Они темным покрывалом накрыли плечи и руки. Пожалуй, первый раз в жизни она обрадовалась густоте своей гривы. Как бы сейчас хорошо было оказаться дома. Мама бы напекла тонких воздушных блинчиков, достала смородиновое варенье. Может и вправду уехать к чертям собачьим домой. Все эти приключения, тайны, оборотни и прочая мистика не для нее. Даниэль…

При мысли о нем, сердце странно заныло, будто от застарелой раны. Как бы он ей ни нравился, они слишком разные. Он тоже оборотень?! Это открытие не обрадовало Томку.

Она вернулась к событиям сегодняшнего утра.

Разговор с детективом Браун:

«Вы мне нравитесь Тамара. И я прошу вас быть более осмотрительной в выборе друзей». Эти очевидные намеки.

«Уезжайте отсюда Тамара и забудьте Даниэля Карлайла как можно скорее». Сказано не напрямую, но все понятно без дополнительных объяснений.

И страшные слова Эдварда Карлайла:

«С тех пор как убил свою жену».

Перед мысленным взором скользнула обложка романа Артура Стэнтона и тихий стон сорвался с Томкиных губ.

— Нет. Этого не может быть.

Плечи девушки понуро опустились и в следующее мгновение ощутили прикосновение горячей руки Карлайла.

— Ты совсем замерзла.

Мужчина снял свой пиджак и набросил на девушку. Присел рядом на корточки.

Заботливо стянул полы, так что бы только нос один торчал.

— Ну чего пригорюнилась? — его руки осторожно сжали Томкины ладошки и погладили.

Девушка подняла на Карлайла недоверчивый, полный противоречивых догадок взгляд и

спросила:

— Сколько вам лет?

Глаза мужчины превратились в недовольные щелки.

— А сама как думаешь?

Томка, не отрывая взгляда от его недовольного лица, ответила:

— Вы, думаю, постарше моего прадедушки будете. Или я не права?

Вместо ответа Карлайл выпрямился и подал ей руку в приглашающем жесте. Томка секунду поколебалась и все же вложила свою холодную ладонь в его горячую и уверенную. Деваться все равно некуда. Осталось только довериться оборотню, надеясь, что он и в самом деле не желает ей зла.

Они шли в сторону развалин. Карлайл старался не торопиться, помня, что девушка на каблуках. Томка же всю дорогу проклинала эти самые каблуки. Несколько раз споткнулась и если бы не отличная кошачья реакция Карлайла, то пропахала бы пол леса своим носом.

Она не обращала внимания на окружающую их местность. Все дорогу смотрела под ноги, лишь изредка поглядывая на широкую спину в белой рубашке.

— Вы привели меня полюбоваться на камни? — поинтересовалась Томка, когда они, достигнув восточной стены развалин, остановились, — Так я и в прошлый раз все хорошо рассмотрела.

— Не все, — отозвался Карлайл и улыбнулся.

— Это какое-то важное место?

— Я здесь живу.

Томка неуверенно покосилась на развалины, потом на ехидно улыбающегося Карлайла, затем обратно на развалины.

— Вы, конечно, меня извините за нескромный вопрос, — проговорила растерянная Томка, вглядываясь на чистое небо, ночным покрывалом окутавшее голые стены развалин — А на голову, когда спите, не капает? Нет?

Оборотень сверкнул зубами в ухмылке и не ответил.

— В чем подвох?

Томка тоже, несмотря на дикую усталость, заулыбалась. И как только это случилось, Карлайл приложил ладонь к каменной кладке и все изменилось. Кладка сначала поменяла цвет, а затем стала, словно расти ввысь, восстанавливая ранее отсутствовавшие пролеты, окна, двери и наконец крышу из вполне современней металочерепицы.

— Ой, — пискнула девушка от удивления.

Под ногами из земли вырос ухоженный газон, за спиной появилась кованая ограда. А справа небольшая клумба и цветами.

— Все чудесатее и чудесатее, — пробормотала Томка, глядя округлившимися глазами на парадный вход и коврик для ног с надписью «ме!соте», — Но как?

— Все та же ведьма, — объяснил Карлайл, и, схватив за руку, повел к двери.

Дом Эдварда Карлайла был большим и ухоженным снаружи, но внутри помещения казались необжитыми. Просторный холл был заставлен мебелью явно не по назначению. На полированных поверхностях этой самой мебели покоился немалый слой пыли. Углы и ниши облюбовали пауки и выстроили настоящее паучье царство. Томка брезгливо поморщилась, но от комментариев воздержалась.

— Гостей у меня не бывает. Поэтому этот этаж я не использую вовсе, — объяснил Карлайл и повел Томку на верх.

Тут было заметно чище. Даже цветы по углам стояли в плошках. Озираясь по сторонам, Томка послушно семенила вслед за оборотнем, и через несколько минут он распахнул дверь, пропуская ее первой в небольшую, но очень приятную комнату. Как догадалась девушка — это и было хозяйское логово.

— Прошу, — сказал Карлайл и самым обычным человеческим жестом включил свет.

— А где же «магический фонарь» или очередной «подарок знакомой ведьмы»? — съязвила Томка.

Первым что бросилось в глаза большой светлый диван с множеством ярких подушек и ковер песочного цвета без единого пятнышка. Неожиданный выбор для мужчины. У окна стоял письменный стол, справа книжный шкаф, а слева была дверь. Скорее всего, там находилась опочивальня его кошачьего величества.

— Ну и? — Томка многозначительно уставилась на оборотня, намекая, что пора бы уже раскрыть причину ее пребывания в его апартаментах.

Без слов он снова взял девушку за руку и подвел к большой картине, что висела на противоположной стороне от шкафа.

— Ты знаешь кто это?

Томка так и обмерла, глядя на портрет красивой золотоволосой девушки в старинном платье.

— Ты ее уже видела? — мягко поинтересовался Эдвард, — В Карлайл Холле?

— Да. Это была она, — пошептала девушка, — Но почему она так похожа на меня? И эти глаза… Почему у нее такие злые глаза?

— Это Лара, — тихо проговорил мужчина и опустился на диван.

Томка молчала, не зная, что сказать. Теперь ей была понятна причина странного поведения Даниэля в их последнюю встречу. Словно снова перед глазами проносились строчки из дневника. Какая жуткая трагедия. Девушка как завороженная глядела на портрет давно умершей, но явно не успокоившейся леди и мелкий озноб страха пробегал по позвоночнику. На нее смотрело собственное лицо, но совершенно с другим выражением лица. Она плотнее закуталась в пиджак Карлайла и перевела на него рассеянный взгляд. Странно, но оборотень не производил впечатление человека способного на хладнокровное убийство.

— Вы и вправду ее…, - Томка запнулась, — Ну, вы понимаете.

Оборотень посмотрел ей прямо в глаза, и не единой эмоции не отразилось на его красивом, но очень строгом лице с уже заметными морщинами усталости.

— Правда.

Томка тяжело опустилась рядом с ним, почти прикасаясь плечом к его руке.

— Мне жаль…

Взгляд Карлайла стал каким-то недоверчивым.

— И тебя даже не интересует, почему я это сделал?

Томка пожала плечами.

— Любопытно конечно. Вообще, как я поняла, в вашем кошечьем семействе скелетов в шкафу больше чем у британской королевы. Но, во-первых, это не мое дело, а во-вторых… — Томка промолчала, пытаясь подобрать слова, — Это было так давно, что уже не имеет значения.

— Имеет, Тома. Ты наверняка заметила, что вы с ней похожи. Признаюсь, когда увидел тебя впервые в Карлайл Холле, меня не покидало ощущение дежавю. С ней мы познакомились именно в том саду, — признался Карлайл, — Представь, каково было мое удивление, когда я узнал, что ты и Даниэль проводите время вместе. Словно повторялась наша с ней история…

— Вы ее очень любили? — осторожно поинтересовалась девушка.

Оборотень оперся локтями о колени и устремил взгляд куда-то в сторону.

— Она была моей истинной парой и этим все сказано.

Он замолчал, глядя куда-то в сторону. Множество вопросов вертелось у Томки на языке, но она разумно решила попридержать язык. Наконец, Карлайл поднялся и стал расхаживать по комнате.

— Не в моих правилах ворошить прошлое, — он нервно запустил руку в волосы и по привычке взъерошил, — Моя жена была демоном. Не самый лучший вид из всех нелюдей, как ты догадываешься. Но зов крови не оставляет выбора и как бы мы с ней не противились браку, а роду и клану нужен был наследник. Мой выбор был очевиден. Лара была красива, умна и чертовски желанна. Она не…, - он запнулся, — Она с самого первого дня ненавидела меня. У нее были несколько иные планы. Лара всегда была очень амбициозна. Но речь не об этом. Демоны практически бессмертны. Умерла только внешняя оболочка, сущность же ищет возможность переродиться в новом теле. Это крайне не просто для демона. Но бывают исключения. Демон ищет родственное тело и сознание, что сможет потесниться добровольно, приняв демоническую сущность, как свое второе я.

Томка недоуменно воззрилась на замершего напротив оборотня.

— Вы хотите сказать, что я и есть «родственное тело»?

— Возможно.

Теперь настала очередь Томки вскочить и начать метаться по комнате, заламывая руки.

— Да я не когда бы ни отдала в здравом уме добровольно свое тело какому-то демону, — она скривилась от подобной перспективы, — Но как ваша….м-м-м…Лара смогла почуять во мне родственное тело? Я никоим образом не принадлежу к вашей фэнтезийной братии.

Карлайл развел руками.

— Не имею представления. Возможно, сыграло роль ваше внешнее сходство. Плюс явный интерес Даниэля.

— Ведь вы не допускаете мысли, что я бы возжелала стать демоном? — неуверенно поинтересовалась девушка, испытывающее глядя на него, — Или допускаете? Раз я сегодня нахожусь здесь…

Мужчина осторожно взял ее за руки и посмотрел ей в лицо. И Тома заметила в его глазах печаль и усталость. И невольно стало жаль этого человека, с которым так некрасиво поступила ее величество судьба.

— Тамара, есть один человек очень заинтересованный в возвращении Лары. И он тебе хорошо знаком.

— Даниэль, — в ужасе прошептала Томка.

Теперь ей стал совершенно понятен интерес блондина к ее скромной персоне. Вот так и рушатся девичьи грезы и разбиваются сердца. И стало так гадко на душе, что слезы сами покатились из глаз, как бы ни силилась Томка их остановить. Она вырвала руки из захвата оборотня и прижала их к лицу, стирая не прошеные слезы. Не здесь и не сейчас. Нельзя раскисать на глазах Карлайла.

— Демоны отличные менталы и питаются в основном отрицательными эмоциями человека, — Томка словно из далека слышала голос Карлайла, слишком потрясенная, что бы мыслить связно, — А Дани к моему глубокому сожалению, на половину демон. Сама понимаешь, расположить, одурманить и заставить принять за чистую монету любую придуманную им легенду, не составит для ментала особого труда.

Он положил ей руки на плечи и легонько сжал в порыве чисто по-человечески поддержать девушку.

— Мне жаль.

Внезапно проскользнувшая мысль, заставила Томку резко обернуться и с подозрением уставиться на оборотня.

— А может, это вы нагло врете?! Почему я должна вам верить? Насколько я помню, Лара едва не убила Даниэля в ту роковую ночь. С чего бы ему желать ее возвращения?

Карлайл лишь усмехнулся на подобное заявление. Но взгляд его был вполне серьезен.

— Дневник старины Артура не самый лучший источник информации.

Девушка недоуменно уставилась на него.

— Я сама видела, как Даниэль хромает.

Карлайл оставил без внимания последнюю фразу и, обогнув диван, подошел к стеллажу с книгами. Он присел на корточки и принялся увлеченно перебирать папки на самой нижней полке. Затем поднялся, задумчиво потер подбородок и повернулся к письменному столу, что бы продолжить рыться в его правом ящике.

— Что вы ищите? — спросила Томка, решительно сбрасывая с плеч пиджак Карлайла, — Верните меня домой.

Вопреки Томкиным ожиданиям оборотень даже не взглянул в ее сторону.

Он так увлеченно перерывал различные журналы, газеты и просто белые листы, ворохом рассыпанные рукой хозяина по столешнице, что невольно стало любопытно.

— Вот! — воскликнул он и протянул девушке пожелтевшую газету.

Томка развернула бумагу и присела на диван. На первой полосе была фотография приятной девушки с короткими темными волосами, внимательным, умным взглядом и потрясающе задорной улыбкой. Заголовок гласил «Памяти Грейс Грин». Томка подняла ошарашенный взгляд на Карлайла.

— Да-да, — подтвердил он ее самые худшие предположения, — Это дочь Томаса и Марты Грин, у которых ты гостишь.

— Не знала, что у них была дочь, — пробормотала она, не отрывая взгляда от фотографии, — Красивая…

Карлайл подошел со спины, то же посмотрел на фото и сказал:

— Да, Дани считал так же.

У Томки аж глаз дернулся от удивления.

— Вы хотите сказать, что она и…

— Они встречались долгое время. Вплоть до того как она покончила с собой, — безжалостно поведал оборотень.

Теперь Томке стал понятен, тот полный ярости и злобы тон профессора Грина, при разговоре с Даниэлем. Его осуждающий взгляд. Его скорбь.

— Какой ужас, — прошептала она, — Бедный профессор. Но почему она это сделала?

— Я могу только строить предположения, — Карлайл лишь неопределенно пожал плечами, — Отношения с сыном у нас, как понимаешь, не доверительные. Если не хуже. А Томас Грин уверен, что Грейс жила под постоянным давлением. Он не одобрял их связь и пытался всеми способами оградить дочь, но не смог.

Оборотень некоторое время помолчал, глядя на Тамару, словно оценивая, стоит ли говорить следующее:

— Грейс была очень эмоциональной девочкой. А мой сын наполовину демон. Ему необходимо чем-то питаться.

— Питаться? — в ужасе переспросила Томка, — Он, что пьет кровь?

— Если бы, — криво усмехнулся он, — Поверь, вампирам в этом вопросе гораздо проще. Я же тебе говорил, что демоны питаются отрицательными эмоциями. Страх. Ненависть. Отчаяние. Взрослый чистокровный демон, вполне может питаться на расстоянии.

Ментально воздействуя на толпу к примеру. Это выливается в массовое насилие, драки. Но Дани полукровка. Ему необходимо гораздо меньше энергии, но и добыть он ее может только при близком контакте.

— Кошмар, — только и могла сказать девушка, — И вы хотите сказать, что он специально доводил Грейс?

— А сама как думаешь? — мрачно поинтересовался Эдвард.

Теперь она начала понимать, почему испытывала такой страх, когда они с Даниэлем были на смотровой башне. Он ее использовал! И видимо выражение Томкиного лица, многое сказало оборотню о ее мыслях.

— Вижу, он уже и тебя попробовал, — сказал он.

Взгляд оборотня был тяжелым, обвиняющим. Как будто это она была виновата в эмоциональной диете его сына. Повисло многозначительное молчание, и Томка поняла, что ей просто срочно необходимо в туалет. Терпеть сил не оставалось.

— Э-м-м, господин граф, — робко начала она, — А можно мне руки помыть?

Удовлетворив естественные надобности, Томка почувствовала себя намного лучше. Стоя у зеркала в ванной комнате, она с наслаждением подставила горящие ладони под прохладную воду. Девушка и не заметила, что при падении разодрала их. Хоть и не до крови, а все равно больно.

Вода отмыла грязь, уменьшила жжение. Но что уймет нарастающую боль в груди?

— Дурра ты набитая, — говорила она своему отражению в зеркале.

Прав Карлайл — мозги у нее куриные. Размечталась, что красавец Даниэль в нее влюбился. Как же!

Она довольно долго стояла, рассматривая свое отражение, пока в дверь не постучали.

— Тома, ты в порядке? — раздался голос Карлайла.

С тяжким вздохом, девушка закрыла кран, тщательно вытерла руки и вышла и вышла из комнаты. Оборотень стоял, облокотившись о стену и скрестив руки на груди.

— Я уже подумал, что ты там утонула.

Томка ничего не ответила. Какая трогательная забота. Противно до тошноты.

— Уже светает. Пошли. Отправлю тебя домой.

«Ну, слава Богу! Его кошачье величество решил, что достаточно уже вправил мне мозги» — не удержалась Томка от ехидной мысли и послушно последовала за ним.

Карлайл переместил их не в «Маску», как ожидала Томка, а за квартал до дома Томаса Грина. На улице было еще темно и безлюдно. Ноги болели невыносимо. Попробуйте с непривычки столько походить на каблуках. Поэтому шла Томка с большим трудом, пошатываясь и едва переставляя ноги. Оборотень же и не думал поддержать девушку. Он преспокойненько обернулся в тигра и терпеливо вышагивал следом.

Томка брела совершенно на автомате. Голова болела, словно по ней стучали молотками, то ли это было похмелье, то ли бессонная ночь сказывалась на состоянии. Но результат был плачевным. Перед глазами все расплывалось от усталости, и девушка совершенно не обратила внимания, что у дома Гринов стоит знакомая машина, а рядом стоит напряженный как струна Даниэль Карлайл собственной персоной.

Она вздрогнула и застыла на месте, когда серебристый тигр, глухо зарычав, выпрыгнул вперед, и шерсть его встала на загривке.

Томка медленно подняла глаза, и они наткнулись на злой и осуждающий взгляд голубых чуть мерцающих глаз. Даниэль выглядел каким-то помятым, чуть взъерошенным. А уж как он смотрел… В общем, если бы Томка могла испугаться еще больше, то непременно бы испугалась. Но свой лимит нервы, уже походу дела, выработали, и поэтому она не шелохнулась, а лишь, обойдя Котика, продолжила брести по направлению к двери.

— Ты даже не хочешь поговорить со мной? — раздался разъяренный голос блондина.

Следом послышалось предупреждающее рычание Карлайла. Томка вздохнула,

обернулась:

— Да катитесь вы оба… Черти не русские!

И с этими словами, провожаемая уже не одним, а двумя злобными взглядами, она постучала в дверь. Та через некоторое мгновение распахнулась и на пороге показалась недовольная физиономия профессора Грина. Она обвел свою непутевую студентку цепким взглядом и пропустил в дом, не удостоив и единым словом. Только так недобро поджал губы, что Томка, позабыв про усталость, пулей полетела на второй этаж.

Мистер Грин между тем заметил на тротуаре парочку из Даниэля Карлайла и серебристого тигра. Глаза его превратились в щелочки, и дверь захлопнулась с таким треском, что выглянувшая из кухни миссис Грин решила, было, что случилось землетрясение. И пока профессор уверял свою супругу в обратном, на улице шел занимательный разговор. Точнее Даниэль говорил, а Карлайл в обличии тигра слушал и шипел.

— Какого дьявола ты ей все рассказал?

р-р-р.

— Кто тебе дал право вмешиваться?

р-р-р.

— А может она мне на самом деле нравиться? Что тогда?

Молчание и недоверчивый взгляд карих глаз. И Даниэль злится еще сильнее от охватившей его догадки:

— Она тебе самому понравилась? Конечно! Она же так похожа на маму.

Тигр оскорбился не на шутку и решил скрыться, пока они не наговорили сгоряча друг другу гадостей еще больше.

— Сбегаешь?!

Карлайл обернулся, тяжело посмотрел на сына и подумал, что из него вышел плохой отец, раз он так и не сумел добиться от сына уважения к своей персоне.

Глава 6

Эдвард Карлайл считал себя неудачником по жизни. Все у него было как не нормальных людей, точнее оборотней. Очень рано на него свалились обязанности главы рода. Его отец скоропостижно ушел за грань живых. Эдвард был серьезным молодым тигром. Так его воспитали любящие родители. Любой ребенок, что растет в тепле родного очага, плохо приспособлен к самостоятельной жизни. Он слишком доверчив, открыт и искренен.

Эдвард с огромным трудом отстоял право свой семьи на главенство в честном поединке с куда более достойными противниками. Сейчас по прошествии многих лет, он понимал, что не стоило идти на поводу своего глупого тщеславия. Он был слишком самонадеян. За что и поплатился. Но на тот момент ему было море по колено. Победить в честном поединке не значит быть умнее и сильнее противника. В случае Карлайла это было чистым везением.

Обязанности главы давались ему в большом трудом и терпением, но все же давались.

И только он обвыкся с этой новой для себя ролью, как встретил Пару. И все полетело ко всем адовым чертям.

Сейчас воспоминания уже не доставляли такой боли, как прежде. Они вызывали злость. Чертову злость на самого себя. За то, что был так глуп. За то, что был так слеп. За то, что так ее любил…

Серебристый тигр мягкими неспешными шагами брел по лесу, с наслаждением вдыхая острый запах весны. Он был пряным, чуть сладковатым. Неповторимый аромат едва распустившихся листьев. Таких ярких, сочных, еще не запыленных знойной жарой лета. Эта любимая кошачья пора. В этот период все тигриные инстинкты резко обострялись, и оборотня начинала съедать тоска по своей давно ушедшей паре.

Тряхнув огромной головой, тигр остановился у озера, разглядывая безмятежную гладь. Сквозь прозрачную, кристально чистую воду было отчетливо видно, как резвятся рыбки. Зоркий тигриный зрачок сузился, высматривая добычу, и он прыгнул прямо в воду, одним разом поймав две огромные рыбины. Кто сказал, что кошки не любят плавать. Любят. Особенно когда очень хотят есть. А так уж вышло, что Карлайл был зверски голоден. В холодильнике уже как неделю мышь повесилась. Как-то не было настроения съездить в магазин. Не любил он это дело. Очень не любил. Ровно, также как и общество людей. Потому и жил подальше от города в гордом одиночестве.

Одиночество Карлайл полюбил не сразу. Постепенно. Но уже настолько привык, что люди стали его раздражать. Так случается, когда презрение дорогих тебе людей сначала доставляет боль, а потом приходит понимание, что так лучше. Когда легче отступить, чем бороться.

Рыбалка удалась на славу и довольный уловом тигр, удерживая свою добычу, поспешил к дому. Желудок сводило от голода, но есть рыбу сырой он не стал бы. В отличие от большинства оборотней звериная сущность Карлайла была под полным контролем разума. Это была его своеобразная особенность.

Дома уже обернувшись человеком, он почистил рыбу и запихнул в духовку, предварительно обмазав душистыми специями. Кухня у Карлайла была большая просторная и очень светлая. К слову оборотень любил чистоту и уют. Что бы скоротать ожидание он уселся за стол с прихваченным из офиса ноутбуком и принялся просматривать квартальный отчет по клубу.

«Маска» была его маленьким невинным хобби. Именно хобби, а не работой. В деньгах Карлайл не нуждался. Да и не на что ему их было тратить. За два века своего существования богатство потеряло свой блеск еще лет сто назад. Основным бизнесом, как и обязанностями главы рода давно занимался Даниэль. От исполнения последних Карлайла старшего род освободил сразу мосле смерти Лары, посчитав недостойным. В чем были абсолютно правы. До совершеннолетия Даниэля их исполняла Эмма Браун. Сын оказался талантливым руководителем, и Эдвард в тайне очень гордился им.

Даниэль. Его сын. Его боль и сила. Стоит ли говорить, что с ним они практически не общались. С тех самых пор, как он узнал о матери. И как бы Карлайн не пытался объяснить свои мотивы, как бы ни пытался оправдаться, факт оставался фактом.

Прозвучал звонок, известивший о том, что рыба готова. Мужчина вздрогнул и вынырнул из своих невеселых размышлений.

За окном уже стемнело, и на потемневшем небосклоне появилась полная луна. Полнолуние. Карлайл криво усмехнулся. Как хорошо, что он не волк. А то бы сейчас сидел на пригорочке и выл на луну, распугивая местную живность.

Внезапно огненная вспышка озарила лужайку перед его домом, на мгновение отчетливо осветив женскую фигуру, появившуюся, словно из воздуха. Послышалось громкое проклятие, и оборотень негромко хохотнул. Ах, да. Он на днях перенес небольшой декоративный водоем.

Через несколько мгновений дверь с грохотом распахнулась, и послышался визгливый женский голос.

— Где ты есть хвостатый извращенец!?

Карлайл выглянул в коридор и удивленно поинтересовался:

— Почему извращенец?!

— Потому что только извращенцы и идиоты постоянно переделывают планировку сада, что бы напакостить и без того злой презлой ведьме, — сообщило ему хрупкое белобрысое создание, яростно сдирая с себя черный ведьминский плащ.

Плащик повис в воздухе и, повинуясь немому приказу хозяйки, поплыл в кухню искать ближайшую теплую батарею, что бы высушиться.

— И поскольку на идиота ты не смахиваешь, — быстрый оценивающий взгляд из под широких полей остроконечной шляпы, — то вывод напрашивается сам собой.

Оборотень широко улыбнулся.

— Я тоже рад тебя видеть Лили.

Ведьма бросила еще один негодующий взгляд на него и со вздохом стала избавляться от обуви. Черные лакированные ботильоны прищелкнув каблуками поспешили вслед за плащом. Осталось, надеется, что не подерутся за место потеплей. Карлайл молча подхватил ведьму на руки. Плитка в прихожей была холодная, да и не совсем чистая. А ведьма хоть и злая, но все же девушка.

— Ах, как приятно оказаться в руках настоящего мужчины, — хихикнула Лили и самым наглым образом щелкнула оборотня по носу.

Карлайл ничуть не смутившись, посадил ее на табурет и пошел искать тапочки.

— Мои любимые с черными бабочками! — крикнула ему в след улыбающаяся ведьма

Лилиан Мур была ведьмой и, пожалуй, по-настоящему единственным другом Эдварда Карлайла. Знакомы они были практически в детства, и одно время он был влюблен в Лили. Но ведьмы — вольные птицы. Они не любят постоянства и привязанностей. Поэтому их романтические отношения быстро сошли на нет, но дружба осталась. Периодически былая страсть вспыхивала вновь в минуты одиночества и тоски. Она выливалась в несколько совместных проведенных ночей и Лили, несмотря на робкие попытки Карлайла удержать ее, уходила с неизменной улыбкой на капризных немного детских губах со словами: «Хвостатый не порть мне настроение. Злая ведьма — это очень и очень большие неприятности для хвостатых!»

Карлайл невольно улыбнулся, наконец, выудив из ящика для обуви ее тапочки. Бабочки на носке покачали своими готическими крылышками. В этом и была вся Лили. Такая же, как и ее бабочки. Ветреная, непокорная, вредная, но невыразимо милая в своем дружеском поддразнивании и бесконечно преданная.

Когда он вернулся на кухню, ведьма уже с аппетитом ела рыбу, старательно выбирая кости.

— Извини, но я жутко голодна.

— Ты сразу после работы? — удивился он.

— Угу. Должна тебе признаться Карлайл в одном очень неприятном открытии, — сказала она и сунула ноги с подставленные тапочки, — Твой сын мелкий, пакостливый гавнюк!

Эдвард удивленно вскинул брови.

— Надо же! А раньше ты считала его душкой.

Ведьма скривилась.

— Пока не узнала этого гаденыша поближе. Мало, — прошипела она, — мало ты его драл в детстве.

Заинтригованный, Карлайл пристроился радом с ней и подцепил из противня самую большую рыбешку. А разгневанная ведьма между тем рьяно продолжала ковырять вилкой свой кусок.

— Ты же знаешь, что моя начальница в отпуске, что б ей икалось. И угадай, кого оставили за главную, — Лили выразительно посмотрела на оборотня, — Правильно, меня любимую. Я, конечно, была польщена и даже несколько дней пребывала в нирване от осознания собственной важности. А потом понеслось… То тролли пьяницы, то ведьмы наркоманки малолетние. И когда я уже готова была послать все наше Управление вместе с твоей стервой Браун ко всем прабабушкам и прадедушкам, появился ОН!

Карлайл рассмеялся. До того потешную рожицу скорчила Лили, словно к ней явился сам лик Господень. Она с жадностью запихнула кусок рыбы в рот, и активно жестикулируя вилкой, продолжила:

— Появился, значит, и принялся отмазывать своих хвостатых нелегалов, что у меня вторые сутки в обезьяннике сидят. Сидит он на моем любимом кожаном диване, попивает мой фирменный чай, весь из себя король королем и приказывает мне. Мне потомственной ведьме! Представляешь?! В общем, я его вежливо отправила прогуляться в преисподнюю. А этот гаденыш, нажаловался твоей стерве, и сегодня у меня такая выволочка была, что глаз до сих пор дергается. Никакого уважения к настоящему патриотизму и беспристрастию.

Она вздохнула, будто с наслаждением выпустила пар копившийся внутри долгое время. Выговорилась. Видать стало легче. Карлайл невольно улыбнулся и похлопал ее по плечу.

— Ты права.

— В чем? — с набитым ртом пробурчала ведьма.

— Мало я его драл, — вздохнул оборотень, наливая бокал красного вина и протягивая подруге.

— Угу. Спасибо.

Лили приняла бокал и с жадностью опустошила его в три больших глотка. Со стороны это выглядело вульгарно, даже грубо. Карлайл усмехнулся. Такой Лили ему нравилась больше всего. Свободной, задорной, немного злобной и невоспитанной смутьянкой.

— Что?! — воскликнула она, — Леди во вне умерла еще не успев родится — вновь принялась за еду с еще большим энтузиазмом.

— Странно, раньше выше ведомство не интересовали нелегалы, — заметил оборотень.

— А сейчас интересуют. И очень сильно. Твоя стерва рвет и мечет. После убийства Рози Майри оборотни под колпаком. Шерстят всех.

— Никогда не замечал у Эммы рвения к работе, — удивился он.

— Знаешь, я как-то тоже, — поддакнула Лили, — Мне кажется, ей по шапке настучали из Лондона. А сынок твой спокойнее могилы. Только ходит страшнее праха моего покойного дедушки и глазищами своими неземными как стрельнет, так сразу в туалет сразу хочется.

Карлайл задумчиво потер переносицу и отхлебнул из своего бокала. Внезапно в поле зрения попался ведьминский плащ. Он в растерянности озирался по сторонам, явно что-то выискивая. От него не отставали ботильоны, с которых все еще капала грязная вода, оставляя безобразные разводы.

— Ну что? — устало, произнесла Лили, пронзая плащик убийственным взглядом.

Несчастный вздрогнул всей своей материей и развел рукава в стороны. Ботильоны затрепетали и спрятались за плащик, видимо опасаясь ведьминского гнева.

— Вот за что мне эти недоумки нужны спрашивается? За какой дохлой метлой я их стираю Ленором и подбиваю серебряными набойками?! — рявкнула ведьма, — В этом проклятом прогрессом доме нет каминов уже лет пятьдесят как! Батарею ищите, если не хотите что бы я на вас испробовала свои новые способности.

Плащик мелко задрожал и поспешно ретировался подальше от ведьмиского гнева. Ботильоны жалобно скрипнули, с поразительной скоростью бросаясь вслед за ним. Лили же еще раз вздохнула.

— Наследство от тетки Вельгельмины, что б ей в гробу перевернуться. Наградила меня этим прогрызенным молью тряпьем. И выгнать жалко, и пользы нет, — пожаловалась Лили.

— Лили, а ты уверена, что убийство было совершено оборотнем?

— Не стоит сомневаться в моей компетенции, — обиделась она, — Я хвостатых за версту чую. Это был определенно оборотень и совершенно точно из вашего кошачьего семейства. Заключение судмедэкспертизы только подтверждает мое утверждение. Длинна и толщина клыков, рваные раны от когтей. Этот маньяк поглумился на славу.

Карлайл нахмурился.

— Ты думаешь это мужчина?

— Уверена. Ее изнасиловали перед смертью, причем не один раз, — Лили содрогнулась от омерзения, говоря эти слова, — Мы определенно имеем дело с психически неуравновешенным оборотнем мужского пола.

— Звериная сущность, вышедшая из под контроля? — предположил он.

— Быть может, — задумчиво отозвалась ведьма, — И знаешь что самое странное? Это убийство как две капли воды похоже на то, что произошло с Натали Ройс. Тогда Управление решило замять дело, когда стало ясно, что это был оборотень. Но после последних событий… Это уже серия, Эд. И то, что произошло с Натали наводит на очень определенные мысли.

— На что ты намекаешь?

Карлайл недоверчиво уставился на подругу. Лицо ведьмы было очень грустным и растерянным. Она явно боролась с какими-то противоречиями и наконец, вздохнув, произнесла:

— Натали убили почти сразу после смерти Грейси Грин.

Лицо Карлайла окаменело. Он зло сверкнул глазами и вскочил из-за стола, как ошпаренный.

— Ты намекаешь, на Даниэля?!

Лили опустила голову. Она молчала. И это взбесило оборотня до крайности.

— Ты чокнулась, Лили!

— Так думаю не только я, Эд, — тихо прошелестела она.

Пока Карлайл пытался переварить эту информацию, ведьма позвала плащ и ботильоны.

— Прости. Я не должна была тебе этого говорить.

Она поспешно засобиралась и, поблагодарив за ужин, направилась в прихожую.

— В ночь убийства Рози Майри, я был в его доме. Он не мог ее убить, — сказал Карлайл в след ведьме.

Лили обернулась.

— И ты уверен, что он не покидал пределов дома всю ночь?

Оборотень призадумался. Под утро он и в правду задремал и не мог с точностью быть уверен, где в этот момент находился Даниэль.

— Нет. Не уверен, — признался он.

— Мне жаль, Эд, — прошептала Лили и ушла больше не оборачиваясь.

Он долго стоял посреди кухни, не зная куда бежать и что делать. Все существо Эдварда охватил дикий страх. Страх за собственного ребенка это самая жестокая пытка на свете. Он не верил. Отказывался верить в жуткие слова Лили. Она просто ошиблась. Дико заблуждается. Он успокаивал себя этими мыслями, но в глубине души знал, что подруга никогда бы не высказала ему своих предположений, если бы это были только домыслы. Карлайл знал, что его сын далеко не ангел. Но что бы вот так хладнокровно убивать?

«Я должен во всем разобраться», — подумал он и рванул с вешалки старую, потертую кожаную куртку, решив нанести незапланированный визит своей любовнице Эмме Браун.

Когда Томка проснулась, уже давно перевалило за обед. Она с трудом помнила, как поднялась в их с подругой комнату. Олька не спала и накинулась на несчастную с потоком обвинений. Но быстро сообразив, что никакой реакции, кроме истерики не добьется, помогла расстегнуть платье и отправилась спать со словами:

— Завтра ты у меня получишь по первое число.

Немного повалявшись, Томка села и поморщилась от боли. Ободранные ладони нещадно саднило. Сегодня воскресенье, а значит можно совсем никуда не торопиться.

Девушка долго стояла под горячим душем. Вымыла волосы и, облачившись с любимые потертые джинсы и безразмерную футболку с Микки Маусом, наконец, решила явить свой непутевый лик миру.

Марта Грин как ни в чем не бывало с искренней радостью принялась суетиться вокруг нее и вскоре на кухонном столе появилось домашнее печенье, молоко и хлопья.

— Спасибо, — вымученно улыбнулась Томка, — Извините, что доставляю вам столько хлопот.

— Пустяки, — отмахнулась женщина, — Мне в радость такие хлопоты.

Томка вспомнила газету, которую показывал ей Карлайл, и сердце сжалось от сочувствия к этой чудесной женщине. За что таким замечательным людям как чета Грин, тяжелое испытание — потеря единственного ребенка.

Тут на кухню зашел Томас Грин, и девушка напряглась, предполагая, что тот будет читать мораль. Но профессор вопреки ожиданиям был очень вежлив и явно пребывал в хорошем расположении духа.

— Дорогая, можно чашечку кофе? — нежно попросил он супругу и уселся напротив Томки.

Пока миссис Грин варила в турке кофе для любимого супруга, Томас бросал изучающие

взгляды на свою студентку. Та то и дело ловила эти взгляды и есть, вовсе перехотелось.

— Професср Грин, — неуверенно начала Томка.

Мужчина внимательно на нее посмотрел.

— Я хотела извиниться за вчерашнее, — девушка сглотнула под проницательным взглядом своего преподавателя, — Простите, что доставила вам столько беспокойств. Это больше не повториться.

Профессор кивнул в знак того, что извинения приняты и начал непринужденную беседу об учебе. Девушка облегченно выдохнула. Как замечательно, что он не злиться.

Марта поставила перед мужем чашечку дымящегося кофе и присоединилась к разговору.

— Я надеюсь вы вчера хоть смогли отдохнуть? — оживленно поинтересовалась Марта, — Ольга сказала, что вы были в «Маске».

Перед глазами Томы пронесся вчерашний вечер. Приставания Пети, горечь обиды, ее пьяная выходка и пронзительный осуждающий взгляд Эдварда Карлайла, от одного воспоминания которого мурашки побежали по коже.

— Да, — растеряно отозвалась Томка.

— Что-то не слышно в вашем голосе энтузиазма, — усмехнулся профессор, — вчера перед нашим домом курсировал с раздевательной деятельностью Даниэль Карлайл. Надеюсь, это не он испортил вам вечер?

Лицо у Томки вытянулось. Она вновь воскресила в памяти смеющееся лицо Грейс Грин и губы предательски задрожали.

— Простите профессор. Я не знала…, - с трудом выдавила она, — Мне господин граф вчера рассказал про вашу дочь… Я глубоко сожалею… Если бы я знала…

Из рук Марты выпала кружка. Она со звоном разбилась вдребезги о кафель, и кофе с молоком забрызгал белоснежный фасад резной кухни. Но никто не обратил на это внимания. Не кинулся убирать. Марта застыла с непонятным выражением на лице, а Томас нахмурился и проговорил.

— Значит, мне вчера не показалось. Карлайл и вправду решил за вас вступиться. Очень неожиданный поступок с его стороны.

Томка встала и, не обращая на оцепеневшую миссис Грин ни малейшего внимания, слала осторожно собирать осколки.

— Почему неожиданный?

— Да потому, что он трус! — воскликнул Томас дрожащим от ярости голосом.

Томка от удивления даже перестала собирать кусочки фарфора и повернула голову в сторону Грина.

— Раньше его не заботило, что вытворяет в городе его сынок. Ты думаешь, наша Грейси была первой, кого он довел до сумасшествия?

Повисло тяжелое молчание. Тамара отвела взгляд от взбешенного профессора и продолжила собирать осколки. Она выбросила их в мусорное ведро и. взяв с мойки тряпку, вытерла пол. Под продолжающееся молчание, тщательно промыла ее и повесила на полотенцесушилку. Потом достала из шкафчика чистую кружку, налила кофе, молока и подала миссис Грин.

Марта вздрогнула, подняла на девушку печальные глаза. И столько в них было боли, что Томка чуть не разрыдалась от охватившей ее жалости.

— Она так его любила, что не видела ничего вокруг, — проговорила женщина, принимая из рук девушки кружку, — Никого не слушала и ничего не боялась. Мы пытались препятствовать их отношениям любыми способами, но Грейси словно подменили. Она стала совершенно другой. Томас успокаивал меня, говорил, что это пройдет и вскоре Карлайл сам ее бросит. А потом я заметила в ее сумочке антидепресанты. Это было ужасно. Она жила, училась, помогала как прежде, но была мертвой. Словно кукла бездушная и все больше и больше отдалялась от нас.

Она замолчала и принялась пить кофе мелкими осторожными глотками. И тут заговорил профессор ровным спокойным тоном:

— Мы знали, что семья Карлайлов не обычная. Многие в городе это знают. Они почти хозяева всего нашего графства. Глядя на нестареющего Даниэля Карлайла можно догадаться, что воевать с ним не под силу простому смертному, но я решил попытаться.

— И обратились за помощью к графу, — догадалась Томка.

— Да, — согласился он, — Графского титула их семью лишили после смерти графини. Не знаю, что тогда произошло, но Карлайл сказал мне, что не имеет власти над сыном, так как он больше не глава рода. Я тщетно пытался воззвать к его совести, умалял, угрожал, но все без толку. Он и не подумал вмешаться. Грейси умерла ровно через две недели после нашего разговора. Если бы я мог вырвать черное сердце этому ублюдку, то давно бы это сделал, но у меня осталась Марта, а Грейси уже не вернуть.

Почему?! Вот почему такие замечательные люди должны страдать из-за таких выродков как Даниэль Карлайл. И такая ярость охватила девушку, что она не заметила как разорвала бумажную салфетку в клочья. Тома вздрогнула, когда на ее ладони легли холодные пальцы Марты в ободряющем жесте.

— Все будет хорошо, — пообещала женщина, вымученно улыбаясь.

«Сильно в этом сомневаюсь» — подумала Томка и улыбнулась ей в ответ.

Остаток дня прошел спокойно. Мистер и миссис Грин предложили Томке совместно посмотреть фильм, что бы немного отвлечься от невеселых мыслей. Это было так неожиданно и приятно, что она немного растерялась. Они расположились в уютной гостиной. Девушка устроилась в большом мягком кресле, поджав под себя ноги. Профессор и Марта на диване в обнимку, совсем как молодожены. У хозяина дома оказалась очень хорошая подборка классического кино, в которой и много картин советского кинематографа.

И вскоре дружно заливаясь смехом, под веселые комментарии Томки, смотрели «Иван Васильевич меняет профессию». Перевод был ужасен, но все равно было здорово. Вскоре к ним присоединилась Олька, по-домашнему усевшись на полу, возле Томкиных ног. Она принесла с собой огромную пачку чипсов. И все, дружно забыв, насколько это вредно для здоровья, уплетали ароматные ломтики за обе щеки.

Идиллию нарушило появление Серебрякова. Хлопнула входная дверь, и Томка обернулась, посмотреть, кто там пришел. Ромка уже успел сделать несколько шагов и замер в арке, хмуро рассматривая открывшуюся ему картину. Его глаза недовольно прищурились, встретившись с удивленным взглядом Тамары.

— Роман, присоединяйтесь скорее, мы включим с начала, — сказала ему Марта.

Но Серебряков, оставив ее реплику без внимания, мазнул по присутствующим тяжелым взглядом и пробурчал:

— Извините, другой раз.

— Серебряков, да ладно тебе выпендриваться! Я для тебя лично даже место почетное освобожу, — весело сообщила Олька, намекая на ковер у Томкиных ног.

Видимо Великий князь решил сменить гнев на милость и неуверенно улыбнувшись, принялся снимать куртку с шарфом.

— Только сначала сходи на кухню и еще чипсов притащи, — скомандовала рыжая не успел парень скинуть с ботинки.

Тамара снова поймала на себе серебряковский взгляд и улыбку. Вернула улыбку и смущенно отвернулась. Вот сволочь козлиная! Поспорили они значит с Петькой. «Это хорошо еще Олька не знает, а то бы все глазки ему повыкалупывала», — подумала девушка и решила немного подыграть этому напыщенному уроду.

— Иди-иди, — хихикнула Олька, заметив их обмен взглядами.

— Да иду я, иду, — отозвался брюнет и со вздохом поплелся за чипсами.

Подруга, как и обещала, освободила «почетное» место и перебралась на диван к Гринам. И вот уже Серебряков, смиренно облокотившись о ножку кресла, сидит и не шелохнется. Томка украдкой наблюдала за ним и время от времени, наклонялась к тарелке с чипсами, невзначай задевая локтем его плечо. Вскоре она и вовсе расслабилась. Спустила затекшие ноги на пол, рядом с его рукой и вздрогнула, оттого, что теплая ладонь тут же обвила левую щиколотку и, пробравшись под штанину, ласково погладила. Ромка повернул голову и вопросительно уставился на девушку, продолжая свои нехитрые манипуляции. Тома же нервно сглотнула и заставила себя едва заметно улыбнуться.

Странно, но прикосновение понравилось. Отозвалось волнующей дрожью в коленях. И внезапно вспомнился их поцелуй на озере. Ромка выглядел таким искреннем в охватившей его страсти. Может стоит попробовать…

«Зашибись!» — тут же одернула себя девушка — «Ты уже попробовала с блондинчиком. Идиотка! Мужики — наглые расчетливые твари!»

И тут ладонь Серебрякова переместилась чуть выше, а вместе с ней и дрожь… Это все гормоны….

Понедельник день тяжелый. Кто это сказал?! Да тот кто никогда не был в гостях у Марты Грин. Вот уж кто может сделать даже самое паршивое утро приятным и таким вкусным. А обстановка за утренним столом, где люди улыбаются и шутят, делает понедельник втройне привлекательным.

По дороге в колледж Тамара невольно сравнивала любое другое утро, проведенное под крышей родного дома. Мама обычно вставала очень рано и шла во двор доить козу и кормить мелкую домашнюю птицу. Тома вставала к тому времени, как родительница возвращалась в дом и ставила на стол одинокую банку молока. Козье молоко она ненавидела всеми фибрами души, но пила, крепко зажмурив глаза и задержав дыхание, одним залпом, пока в нос не ударил запах. А после сборы в школу в полнейшем одиночестве. Зинаида Андреевна уходила на работу к местному фермеру. И долгая дорога до школы в любую погоду. Ходить приходилось в соседнюю деревню. А какое было счастье, когда водитель САЗика, что привозил по вторникам и четвергам хлеб, подбирал измученную ребятню и подвозил! Дети радостные и замерзшие битком набивались в кабину, тесно прижимаясь, друг к дружке, потирая озябшие ладони.

Томка вздохнула и закрыла глаза. Как же хорошо, что все это в прошлом. Училась она с остервенением, до дикого фанатизма. С одной единственной целью: вырваться из этой нищеты, разрухи и одиночества. Поступила в институт с трудом, но все же поступила. И не было предела ее счастью. Новая жизнь в городе. Новые друзья и больше никакого козьего молока по утрам! И пусть жизнь ее не была сытой и довольной, но это уже был огромный шаг вперед. А останавливаться на первом шаге Тамара Остроухова не собиралась.

Несмотря на покладистый и миролюбивый характер, Томка была упорным человеком. Из тех, кто добивается своего долгим и праведным трудом.

Внезапно вспомнился родной институт и общага. Стало тоскливо. Дом есть дом. Даже такой неуютный и лишенный изысканного английского уюта — это все равно был дом. Зря она сюда приехала зря.

— Эй, не грусти, — вывел ее из транса голос Серебрякова.

Сегодня утром молодой человек к их с Олькой глубочайшему удивлению предложил поехать за занятия вместе. И девушки не стали отказываться.

Она повернула голову в его сторону.

— О чем задумалась? — поинтересовался он с легкой загадочной улыбкой.

— Да так… О доме. Домой хочу.

— И чего ты там забыла, — встрепенулась на заднем сидении Оля и подалась вперед, просунув свою рыжую макушку между передними сидениями, — Ладно я парня оставила. А ты по общаге с бомжовкой соскучилась?

Серебряков хохотнул и закатил глаза.

— Как ты далека от патриотизма, — глубокомысленно заметил он.

— Неправда! — возмутилась девушка, — У меня, между прочим, все вещи отечественные. Вот! Не то, что у некоторых.

Намек был понят и воспринят с легкой иронией.

— И не сомневался.

Тамара слушала их не прекращающуюся перепалку отстраненно, прочти не вникая в суть. Мысли витали далеко за пределами уютного салона автомобиля. Они постоянно возвращались к горьким словам Эдварда Карлайла «Он и тебя попробовал». После вчерашнего вечера девушке начинало казаться, что все вокруг огромная телевизионная площадка и ее кто-то жестоко и глупо разыгрывает. Слишком невероятно, что бы быть правдой и слишком страшно, что бы рискнуть и не поверить в нее.

Вдобавок к охватившей ее депрессии, неожиданно нахлынула непонятная слабость в теле. Постоянно хотелось спать, голова начинала кружиться от резких движений. И еще появилось непонятное чувство, что за всеми этими переживаниями Томка упустила что-то очень важное. Что-то главное, практически лежащее на поверхности…

— Приехали, — бархатистый голос Серебрякова вывел девушку из оцепенения.

Она вздрогнула, захлопала глазами, словно забыла, зачем они приехали на парковку перед колледжем, и усилием воли заставила себя двигаться. Открыть дверцу, выйти из машины, закинуть рюкзак на плечо и постараться выкинуть все посторонние мысли из головы.

— Ты в порядке? — спросил Ромка, странно глядя на нее.

— В полном, — заверила она и поспешила вслед за подругой.

С Олькой они все же повздорили. Подруга никак не могла получить внятного ответа от Тамары, где та пропадала половину ночи, когда она и парни сбились с ног, разыскивая ее по всему клубу. В полицию обращаться не стали только из-за милой блондинки, которая сообщила, что видела Тамару, целую и невредимую в компании Эдварда Карлайла. Олька, разумеется, ждала объяснений в развернутой форме, но Томка уперлась рогом, заявив, что не хочет об этом разговаривать, и тема закрыта раз и навсегда. Рыженькая пол дня ходила и смотрела волком, но потом отошла и сдалась.

— Расскажешь потом сама, если захочешь, — смиловалась она.

Тамара в очередной раз подивилась тому, как хорошо Оля чувствует ее настроение. Такими и должны быть настоящие друзья.

Сегодняшний день выдался крайне напряженным. Помимо двух контрольных работ, их группу еще ждало открытое занятие. Организаторы программы по обмену студентами хотели понять насколько хорошо россияне справляются с нагрузкой и какова их успеваемость.

Томка всеми силами пыталась не ударить в грязь лицом и сосредоточиться на учебе, но ничего не выходило. Профессор Терчер несмотря на преклонный возраст очень живо провела лекцию, а затем организовала нечто вроде семинара, дабы господа проверяющие могли убедиться в наличии у российских студентов извилин. Старушка то и дело бросала на Тамару встревоженные взгляды. Ее можно было понять. Профессор рассчитывала, что девушка вытянет на себе большую часть открытого занятия, но Тома настолько устала, что даже лекцию не писала.

Перед началом семинара профессор Терчер подозвала Томку к себе.

— Тамара вы очень рассеянны сегодня, — сказала она, с укором глядя на девушку.

Томка виновато потупилась.

— Мне нездоровиться, профессор. Простите.

Терчер окинула студентку цепким взглядом и решила, что она все выходные прогуляла. Вот и результат — повышенная утомляемость, землянистый цвет лица. «Наверняка из-за чрезмерного употребления спиртного» — едко подумала профессор.

— Идите, сходите к сестре Маргарет. Она вас посмотрит. Мне не нравиться ваш утомленный вид.

Томка удивленно моргнула. Не ожидала от этой жутко старомодной женщины такого сочувствия. Но девушка не знала, что та намеренно решила удалить нерадивую студентку с занятия, дабы не портить себе открытый урок. В конце концов, это может сказаться на ее репутации. А вдруг кто-то из деканата сочтет, что железная Терчер сдает позиции?

— Все-все. Идите и не мешайте мне вести занятие, — прогнала девушку профессор и повернулась к аудитории.

Томка на ватных ногах подошла к своему столу, собрала рюкзак и быстро шепнула Ольке на ухо:

— Меня к медсестре отправили. Я потом сразу домой. Пока.

Тома поймала обеспокоенный взгляд подруги.

— Только не задерживайся нигде. Ты и вправду плохо выглядишь.

Девушка вымученно улыбнулась Оле и пошла на выход из аудитории. Как только за спиной захлопнулась дверь, она почувствовала себя еще хуже. Лоб покрылся испариной, а сердце зашлось в учащенном пульсе.

Тяжело привалившись к подоконнику, она провела языком по вмиг пересохшим губам и поняла, что знать не знает, в какой части здания находится медпункт. И пока она собиралась с силами, что бы оторвать свою немощную тушку от опоры, хлопнула дверь аудитории.

— Тома!

Это был Серебряков. Он подошел к девушке и приобняв за плечи пробормотал:

— Ну что же ты глупенькая. Ведь еще с утра была вялая. Совсем разболелась. Пошли.

При любых других обстоятельствах Томку бы возмутила подобная фамильярность, но тут она с благодарностью вцепилась за него, как за единственную опору, и они вместе побрели в сторону медпункта.

— У вас жар, милочка, — констатировала сестра Маргарет и укоризненно покачала головой, — Нужно беречь себя. Мне кажется, на фоне переутомления вы подхватили грипп. А ну, покажите мне свое горлышко.

Медсестра была тучная молодая женщина с темными блестящими волосами, которые были завиты в крупные локоны. Несмотря на свои немалые габариты это была очень приятная и обаятельная особа, которая мгновенно располагала к себе, стоило ей улыбнуться.

Томка повиновалась и открыла рот, жмурясь от света лампы на столе Маргарет.

— Как я и предполагала, — печально произнесла женщина, — Идите домой студентка и лечитесь.

— Чем? — сипло выдавила Тамара.

Она понятия не имела что можно купить в английской аптеке от гриппа и совершенно не разбиралась в местных лекарствах.

— Постельные режим, побольше теплого питья и…, - она что-то легким размашистым подчерком написала что-то на листе бумаги, — Купите это в аптеке за углом.

— Угу, — промычала в ответ Томка и собралась поскорее покинуть кабинет, насквозь провонявший лекарствами.

Обернулась и на мгновение замерла. Ромки у двери не было. Она и не заметила, как он ушел. Видимо профессор Терчер отпустила его ненадолго. Неожиданно для себя она почувствовала небольшой укол разочарования. Где-то в глубине души девушка надеялась оказаться важной для этого заносчивого парня. Глупые мечты…

Томка рассеянно брела по длинным коридорам колледжа. Лекции были в самом разгаре, поэтому было пустынно и очень тихо. Девушку трясло от озноба. Она куталась в поношенную куртку, но согреться, никак не получалось.

В какой-то момент Тамара поняла, что свернула куда-то не туда и коридор, в котором она оказалась, был совершенно ей не знаком Он походил на то крыло, что долгое время не использовалось. Здесь пахло пылью и сыростью, а стены давно потрескались и осыпавшаяся краска неровными слоями покрывала пол.

Глава 7

Странные чувства обуревали девушку. Собственная болезнь как будто отошла на задний план и все нервные окончания разом взбудоражились, предчувствуя опасность. Что она тут делает? Нужно бежать…

Томка считала секунды, но не двигалась с места. Ноги словно налились свинцом. Она тупо рассматривала почерневший потолок, засаленные занавески коридора и выбитое окно по центру, которое никак не вписывалось в ее представление об истинно английском укладе жизни.

Холод окутывал с головы до головы и нашептывал ее телу, покорись, подчинись, закрой глаза. Мгновение на то, что бы со стоном сдаться и опуститься на грязный пол с отколотой плиткой. Опереться на него ладонями и закрыть глаза, как велено. Быть послушной, хорошей девочкой. И дождаться, когда придет темнота. Откройся, доверься и бойся…

Тамара резко распахивает глаза и, покачнувшись с колен садиться на пол. Тяжелое дыхание раздирает легкие. Она проводит рукой по лбу и понимает, что нет никакого холода. Кожа до сих пор горит под ее пальцами. Температура нарастала. Тупая боль в руке, заставляет девушку недоуменно нахмуриться. Поворачивает ладонь и присматривается. Поранилась о битое стекло. Как неприятно.

Тут она почувствовала его присутствие. Каким-то шестым чувством. Затылок закололо, и девушка медленно повернула голову. Это был Даниэль.

Он стоял невдалеке, в напряженной позе. Золотые волосы разлохматились, но сейчас даже при ярком свете солнца они не казались Томе красивыми, как прежде. Прекрасные синие глаза горели недовольством. И их блеск терялся на фоне той жуткой жажды, что исказила все прекрасные черты. Томка с отстраненно подумала, что он стал каким-то другим, будто вылезла наружу все его демоническая сущность.

— Ты странная, — после недолгого молчания произнес он.

Томка даже не стала напрягаться и пытаться уловить какой-то смысл в его словах.

Нужно подняться и бежать, бежать не оглядываясь. Наверное, Даниэль прочитал все ее мысли. Потому как губы его исказились в усмешке.

— Даже не думай.

Нужно отвлечь его и отвлечься самой. Что бы не скатиться до банальной истерики.

— Как ты меня нашел?

— Это было не сложно, — неожиданно самодовольно мурлыкнул он, — Твои эмоции выделяются на фоне других. Столько переживаний, терзаний, чувства вины.

Томка сглотнула комок в горле и на мгновение прикрыла глаза.

— Что тебе нужно, Дани?

Он склонил голову на бок, пронзая изучающим взглядом. Несколько плавных шагов и сильные руки, подхватив под мышки, поставили на ноги. Томка спиной почувствовала его тело, а жесткая рука обхватила под грудью, сдавливая так, что и без того затрудненное дыхание стало рваным. Девушка в страхе уставилась прямо перед собой, всеми силами стараясь контролировать дыхание.

— Ты. Мне нужна только ты, — шепнул он на ухо и губы скользнули ниже по изгибу шеи.

Он окутывал, одурманивал своими неспешными касаниями. Запах ненавязчивого мужского парфюма заполнял легкие, вызывая отчаянный протест К горлу подкатывала тошнота и страх. Дикий, первобытный. Животный ужас добычи уже пойманной свирепым хищником, но отчаянно трепыхающейся в отчаянной попытке освободиться.

Резким движением Даниэль сорвал в головы кепку и перекинул свободной рукой волосы ей через плечо, что бы тут же ухватить их в крепкий кулак.

— Правильно, — довольно протянул он, — Бойся. Меня нужно бояться.

Томка жалостливо всхлипнула и поняла, что слезы уже давно текут по лицу и остановить их она не в силах. Разве может она ему противиться? Как? Где найти силы, что бы противиться его воле?

— Чего ты добиваешься, Дани? Пусти меня. Пусти, — позорно взмолилась Тамара, цепляясь руками за его запястье в надежде, хоть как-то ослабить удушающую хватку.

— А то ты не знаешь, чего я хочу? — голос его был полон пренебрежения, — Мой отец наверняка посвятил в некоторые подробности моей жизни. Правда?

Томка молчала, не зная, что ответить. Она пыталась оставить хоть крохи разума, в охватившем казалось весь мир безумии, но он ускользал в ту темноту, что плавно накатывала с каждой волной все сильнее, подталкивая к краю.

— Покорная, — довольно произнес Даниэль, — Ты можешь быть такой послушной, когда захочешь. Мне это нравится.

Он запрокинул несопротивляющейся девушке голову, прижался губами к ее рту, и Тома перестала, что-либо понимать вообще. Это мало походило на ласку. Это вообще не было поцелуем. Он просто застыл как каменное изваяние, жадно втягивая в себя ее дыхание. Где- то на грани обморока она почувствовала, что тело этого нелюдя стало мелко дрожать. Все эмоции как-то разом покинули ее, и сознание накрыла всепоглощающая тьма.

Дженни злилась. В первую очередь на себя. И зачем она пустила на порог Эдварда Карлайла в отсутствие Даниэля? То, что она недолюбливала бывшего главу рода, это мягко сказано. Она его ненавидела всеми фибрами своей кошачьей души. Дженни то же была оборотнем и свою жизнь прожила, работая сначала прислугой в богатом графском доме, а затем и няней маленького Даниэля, которого полюбила все душой как родного сына.

— Что вам нужно? — холодно поинтересовалась она, исподлобья глядя на мужчину, — Даниэля дома нет.

— Я к тебе: — коротко ответил он, проходя в просторную светлую кухню.

Карлайл уселся на кухонный стол, на ее любимое место и скосил взгляд на воздушные пирожные со взбитыми сливками, которые Дженни недавно испекла.

— Может, чаем угостишь?

Дженни возмущенно уставилась на его непроницаемое лицо, но послушно пошла, ставить чайник. Она не спеша достала тонкие фарфоровые чашечки с блюдцами, заварник. По привычке все красиво расставила на столе и, услышав щелчок чайника, известивший о том, что он вскипел, стала заваривать чай. После налила в две чашки ароматный напиток и стала напряженно наблюдать, как Эдвард ест ее пирожные и запивает чаем.

— Твои пирожные ни капельки не изменились, — заметил он, жмурясь от удовольствия, — Во всем графстве нет кухарки лучше, чем ты Дженни.

Женщина хотела сказать что-то едкое, обидное, но в последний момент сдержалась. Сидит он ест, пирожные, что она приготовила для Даничкиных гостей. Он когда уходил, предупредил, что вернется с той замечательной девушкой. Дженни еще в прошлый раз помнила, как Тамара любит сладкое, вот и напекла побольше.

— Вы озвучите цель своего визита? — нетерпеливо спросила Дженни.

— Что не терпится выставить меня вон? — понимающе усмехнулся Карлайл и подцепил еще одно пирожное, — Нам нужно поговорить о Дани.

Дженни замерла в ожидании, с ненавистью поглядывая на собеседника.

— В городе происходя очень странные вещи, Дженни. Очень жуткие вещи. И все это каким-то образом связано с мои сыном.

Как бы она не любила Карлайла старшего, но в его привязанности к сыну не сомневалась никогда. Дженни прекрасно знала, что в Даниэле вся его жизнь, потому как другого смысла после смерти истинной пары у оборотней не было. Дальнейшее существование — это сплошное мучение. В этом Дженни прекрасно понимала бывшего хозяина. Когда-то очень давно она тоже потеряла свою пару. Каким-то чудом не сойдя с ума она смогла перенести свою любовь на свою молодую хозяйку, которая только-только вышла замуж на графа Карлайла. Лара была мила и непосредственна как ребенок. Дженни опекала свою непутевую девочку, и души в ней не чаяла. А когда появился Дани, то он стал ей практически родным. Ежедневные хлопоты с маленьким наследником заставили боль потери отойти на задний план. Она все также тосковала, но это больше не кидало ее в пучину отчаяния. Наконец Дженни могла почувствовать себя почти счастливой. Все оборвалось в ту роковую ночь, когда не стало ее ненаглядной Лары. Что тогда произошло доподлинно не знал ни кто. Сама Дженни тогда уехала помочь одной больной родственнице, оставив ребенка на попечение матери. Карлайл на все расспросы отмалчивался. А потом поползли слухи и графа лишили титула. Дженни до последнего отказывалась верить сплетням. Граф души не чаял в супруге, но сопоставляя все факты, она решила, что он убил ее из ревности. Кому как ни служанке знать количество любовников хозяйки? Лара была наивной, инфантильной фантазеркой. Даже материнство не заставило ее повзрослеть. По крайней мере, так думала Дженни.

— Ты наверняка слышала о смерти студентки, которую загрыз дикий зверь?

Женщина кивнула и налила себе еще чашечку чая.

— Дани подозревают в ее убийстве.

Дженни стало нечем дышать. Руки затряслись, и она усилием воли заставила себя поставить чашку на стол, что бы не разбить в приступе паники.

— Почему? — шокировано выдохнула она.

— На это указывают определенные обстоятельства смерти еще одной девушки, — уклончиво ответил Карлайл.

— Натали Ройс? — с ужасом прошептала Дженни.

Эдвард несколько мгновений пристально изучал побледневшую как полотно женщину и успокаивающе взял ее за руку.

— Милорд, — она обратилась к нему как когда-то в той прошлой жизни, — Это ведь не мог быть он?

— Нет. Конечно же, нет Дженни. Наш мальчик на такое не способен, — горячо заверил ее мужчина, — У меня чувство, что это какая-то чудовищная ошибка или совпадение. Но для того, что бы во всем разобраться нужно понять, что происходило с Дани, когда погибла Грейс. Дженни, пожалуйста.

Женщина подняла глаза на Карлайла и судорожно вздохнув начала свой рассказ:

— Грейси была очень милой девочкой. Тихой, послушной. Она так не походила на всех этих вертихвосток, что всегда окружали его. Я так обрадовалась, когда в первые увидела ее. Она была такой беззаботной, счастливой рядом с ним. Здесь в этом доме, но…

— Но? — подтолкнул ее Карлайл.

— Он не любил ее, — пояснила Дженни.

Оборотень озадаченно посмотрел на нее.

— С чего ты так решила? Я всегда был уверен, что Дани испытывал к этой девушке самые светлые чувства.

— Я женщина, а мы всегда многое замечаем со стороны, особенно когда дело касается чувств. К тому же я знаю Даниэля гораздо лучше, чем вы, — с завуалированным укором объяснила она.

Карлайл поморщился, но оставил выпад без внимания. А Дженни между тем продолжила свой рассказ:

— Поначалу он относился к ней трепетно, как настоящий влюбленный мужчина. Затем стал резким, всем вечно не довольным, постоянно на ней срывался. То не так села, не так посмотрела. У бедняжки глаза постоянно на мокром месте были. Я пыталась поговорить с Даниэлем, но тот и слушать ничего не желал. До сих пор не понимаю, зачем было мучить ее. Не любишь — брось и найди девушку, которой будет наплевать на все, кроме твоего банковского счета. Но нет, же держал ее постоянно в подвешенном состоянии. Словно получал от этого изощренное удовольствие. Даже вспоминать жутко.

Дженни на секунду отвлеклась, что бы отпить чая. Сильно пересохло в горле. Она и не думала, что эти воспоминания так больно ранят ее. Всегда непросто наблюдать недостойное поведение самых близких людей, нежели быть недостойным самому.

— Был какой-то период, когда мне стало казаться, будто у них все наладилось. Грейси была снова веселой, довольной, а Даниэль успокоился. Но потом заметила, что она какая-то заторможенная, как кукла. Решила не вмешиваться, а оказалось зря. Она вероятно уже тогда была не в себе.

— Кукла, — задумчиво повторил Эдвард, — Что дальше?

Дженни скорбно вздохнула.

— Один раз приходил ее отец Томас Грин. Они о чем-то долго беседовали в кабинете с Даниэлем. Теперь сильно жалею, что не стала подслушивать. Но уходил мистер Грин крайне взбешенный, а Даниэль так и не вышел к ужину. А затем, вы уже знаете тело Грейси нашли в

Она так и не смогла это произнести. Горькие слезы покатились из глаз, и женщина стала яростно моргать, пытаясь остановить их. Не сейчас.

— А что ты можешь сказать о Натали Ройс?

— Натали? — эхом отозвалась она.

Дженни начинало казаться, что эта чудовищная пытка воспоминаниями никогда не закончиться.

— Дани был с ней знаком?

Женщина покачала головой.

— Не думаю. Если и был, то не близко — это точно. Она была знакомой Грейси. Просто знакомой, даже не подругой.

— Почему же ты тогда запомнила ее имя? — удивился Карлайл.

— Не знаю. Грейси как-то упомянула, что эта девушка Натали помогает ей подтянуть некоторые предметы. Я выкинула это из головы. А когда по новостям передали известие о ее смерти, я вспомнила.

— Скажи, а как Дани вел себя после смерти Грейс?

— На сутки заперся у себя и пил, — тихо ответила женщина, — А затем стал вести себя так, словно и не было никакой Грейси в его жизни. Приказал выбросить все ее вещи, которые за время их отношений появились в нашем доме.

— И никаких подозрительных визитов, никаких новых странных знакомых? — допытывался хмурый мужчина.

Джинни покачала головой. Она на самом деле не могла припомнить ничего подобного в то время.

Когда Эдвард Карлайл наконец ушел, женщина, чувствовала себя настолько опустошенной и больной, что прилегла на кровать и долго смотрела, как перемещается стрелка часов на небольших настенных часах, что висели над дверью в ее спальне. Потом нахлынули слезы. Наверное, она так не рыдала, даже когда не стало ее ненаглядной Лары.

Тамара никак не могла ухватить реальность за хвост. Она как хитрая лисица, махнет рыжим хвостиком и была такова. На мгновение девушке даже показалось, что она пришла в себя. Появилось восприятие и осознание, что она перемещается в пространстве, но не на своих ногах, а будто кто-то несет ее безвольное тело. Тома улыбается. Ей хорошо как никогда, словно вместо крови по венам течет наркотик.

— И долго ты собираешься заниматься идиотизмом?

Капризный женский голос заставил ее сознание вздрогнуть и сладостный дурман мгновенно развеялся. Девушка осознала себя стоящей посреди каменного утеса. Перед глазами мелькали странные тени и силуэты. Было не темно, но сумеречно. Томка сделала два неуверенных шага вперед и наклонила голову. Это был обрыв. Она стояла на неприступном со всех сторон пяточке перед обрывом. А внизу не было видно ничего кроме черного провала бездны.

Тамара в страхе отпрянула, чем вызвала заливистый хохот некого существа, которого она не видела, но чувствовала его присутствие.

— Где я? — сипло, спросила девушка, обращаясь к этому существу.

— Где-где? — издевательски передразнило оно, — Не узнала свое собственное подсознание?

— А почему тут так страшно? — увилась Томка, осматриваясь.

— Да уж. Не курорт, — нагло протянуло существо с женским голосом, — Это ты у себя спроси, а не у меня. Твое же подсознание.

— А ты кто?

— Ну, наконец-то! Я думала, ты никогда не спросишь.

Тут же на глазах начал сгущаться туман и перед изумленным Томкиным взором предстала тень. Серая, дрожащая и полупрозрачная тень, смутно напоминающая человеческие очертания.

— Мы с тобой уже заочно знакомы. Я Лара, — представилась тень и ее призрачное тело, присело в неком подобии книксена.

— А почему ты так странно выглядишь?

— Нелегко в твоем гадюшнике, — тень развела руками, — Появиться в своем истинном облике. Хорош же твой внутренний мир, ничего не скажешь.

Тамара лихорадочно соображала, как себя вести с тенью. Страх ознобом бегал по телу.

— Да не трясись ты. Ничего я тебе не сделаю, — заверила девушку тень.

— Что тебе нужно? — дрожащим от страха голосом спросила Тома.

— На огонек заскочила. В загробном мире, сама понимаешь, скука смертная. А тут тебе сынуля мой скучать не дает. Поболтаем, познакомимся поближе.

— 3-зачем?

— Как зачем? Скоро мы с тобой породнимся, — радостно заявила Лара.

Томка подозрительно прищурилась.

— В каком смысле «породнимся»?

— О! — всплеснула руками тень, — Я вижу, мой дорогой муженек тебя посвятил в некоторые подробности. Не переживай все у нас с тобой получиться наилучшим образом.

Томка в ужасе отпрянула и уперлась спиной в камень.

— Не подходи! — предупредила Томка, выставляя руки перед собой.

Реальность задрожала, зарябила и тень вместе с ней тоже стала какой-то

нестабильной. Раздался злобный рык. И Тома поняла, что его издала Лара.

— Что ты творишь? — зарычала демоница, — Прекрати немедленно вышвыривать меня. Я и так к тебе еле пробралась. Хорошо хоть болезнь ослабила тебя.

— Убирайся! — закричала девушка.

Лара оскалила свою призрачную пасть и приблизилась в дрожащей девушке.

— Дурочка! Я нужна тебе, так же как и ты мне. Он выпьет тебя до дна, вот увидишь.

Убьет, сам не осознавая этого. Не его вина, что он такой. Моя вина.

Томка зажала уши руками и замотала головой изо всех сил, стараясь прогнать это наваждение.

— Сама позовешь. Сама…, - напоследок прошипела тень и прыгнула с обрыва в бездну.

Томка разжала руки и, с трудом переводя дух, подкралась к самому краю. Осторожно заглянула вниз. Ничего. Только темнота и пустота. Лара ушла…

Девушка устало опустилась на колени и тихо захныкала, как маленькая девочка. Ушла. Как хорошо… Или плохо?

Сознание пришло резко, и Тамара мгновенно открыла глаза. Перед ними предстал потолок. Опять потолок. Очень знакомый потолок. Мгновение и она его узнала. И похолодела от ужаса. Она была в доме Даниэля Карлайла. Зачем? Зачем она здесь?

— Ты проснулась, — тихо раздалось над ухом.

Это был он. Сидел на краю постели, низко наклонившись, что бы осторожно, почти неосязаемо коснуться губами ее волос.

— Я уже заждался, — мурлыкнул Даниэль, тоном кота объевшегося сметаны.

Тамара повернула голову в его сторону и встретилась взглядом с его пронзительной

голубизной. Такой прекрасной и одновременно смертельно опасной. Даниэль тепло улыбнулся и легко чмокнул ее в губы. Томка вздрогнула, словно мороз пошел по коже от этого незатейливого прикосновения. Собраться и противиться. Противиться, во что бы то ни стало.

— Нет, — недовольно проворчал молодой человек, сгребая Тамару в объятия, — Так дело не пойдет.

Он снова наклонился за поцелуем, и девушку обдало дыханием чистой страсти. Это было какое-то безумие. Как тогда на башне, только теперь было ни капельки не страшно. Хорошо. Томке было настолько хорошо, что когда требовательные, почти болезненные поцелуи спустились ниже, она с радостью выгнулась в объятиях. Отдаться. Подчиниться. Сейчас…

Его жадные руки скользят по обнаженной коже груди и плеч. Ее непослушные, страстные хватают Даниэля его за волосы, перебирают их, притягивают к себе, что бы поцеловать этот порочный рот с отчаянной жаждой. Он искушает, дразнит, соблазняет и шепчет:

— Поцелуй…сама…сейчас…сама…

И в тот же момент Томка понимает, что все это не настоящее. С силой, непонятно откуда появившейся в ее хрупком теле, она отталкивает от себя Даниэля. Тот смотрит на нее непонимающе, словно не может понять, когда перешел ту заветную грань между иллюзией и явью.

Томка взвилась с постели, лихорадочно поправляя одежду.

— Не подходи., не приближайся ко мне, — шепчет она, срывающимся голосом.

Даниэль молчал. Смотрел на нее, горящими взором и молчал. Тишина в комнате повисла, создавая еще более гнетущую атмосферу. Тамара боялась сделать лишнее движение. Не нужно лишний раз провоцировать зверя.

Он опять повел себя неожиданно. Медленно поднялся. Застегнул рубашку, что в порыве страсти срывала с него Томка и улыбнулся:

— Пойдем, поужинаем. Дженни испекла для тебя пирожных. Даже мне не дает попробовать. Тебя ждет.

Томка неуверенно покосилась на часы. Было уже довольно поздно. Ее наверняка хватились дома. Девушка прекрасно сознавала, что Даниэль ее сейчас не отпустит. Нужно собраться и сделать все так, как он хочет. Может тогда, почувствовав, что добыча никуда не собирается убегать, расслабится и ненадолго отпустит.

— Хорошо. Но мне нужно позвонить домой. Подруга будет волноваться, — осторожно проговорила девушка, делая шаг на встречу, хотя хотелось забиться в самый дальний угол.

По губам Даниэля расплылась абсолютно счастливая улыбка. Он выглядел так искренне, так молодо и беззаботно в то мгновение, что Томе показалось, будто случившееся несколько минут назад ни что иное как ее сумасшедший бред. Он вновь превратился того обаятельного парня, с которым она познакомилась в саду Карлайл Холла.

— Отлично. Пошли в гостиную. Там есть стационарный телефон.

Он схватил ее за руку и повел в коридор.

— Да-да. Я помню, — рассеянно отозвалась девушка, сбитая с толку такой внезапной переменой.

Он дал ей время переброситься несколькими фразами по телефону с Мартой Грин. Томка заверила, что с ней все в порядке и скоро будет дома. А потом притянул к себе в объятия и уткнулся носом в волосы, шумно втягивая воздух.

Они расположились в той самой уютной гостиной с камином, где еще совсем недавно они с Дженни пили горячий шоколад с печеньем. Томку посещало ощущение дежавю. С той лишь разницей, что тогда она не знала, что из себя представляет хозяин этой замечательной комнаты.

Даниэль усадил Тамару в кресло. Сам пристроился на полу возле ее ног, по-хозяйски положив руку на колено. Этот жест был настолько интимным и откровенным, что сердце девушки и без того едва бившееся от бесконечного страха и вовсе замерло. Она боялась даже пошевелиться. Даже стало казаться, что Даниэль прислушивается к ее дыханию.

— Тамара я так рада вас видеть! Надеюсь, вы хорошо проголодались, — раздался голос Дженни, которая вошла в комнату, наполнив воздух ароматом тяжелых духов, — На меня сегодня снизошло кулинарное вдохновение.

Томка натянуто улыбнулась в ответ, но ни единого связного подобающего ответа выдавить не получилось.

— Мы жутко голодные. Правда Томочка? — лаково произнес Даниэль и погладил по ноге.

Девушка даже не посмотрела на него. Ей стало казаться, что кроме страха все остальные чувства не просто притупились, а отказали напрочь. Мгновенно вспомнился визгливый голос Лары: «Он выпьет тебя до дна». Господи, во что же она ввязалась?

Тем временем Даниэль мягко потянул свою добычу за руку в соседнюю комнату вслед за Дженни. Это оказалась просторная, светлая столовая. Большой овальный стол был заставлен всякими аппетитными на вид блюдами, но Томка лишь мимолетно бросила на них равнодушный взгляд и стала созерцать свои неухоженные руки с обкусанными и обломанными ногтями. Даниэль уселся рядом с девушкой, заграбастав одну ладонь в стальной захват своих жадных пальцев

Беседу за столом поддерживали только фальшиво улыбающаяся Дженни и Даниэль, который хоть и поглядывал на свою гостью с некоторой тревогой, выглядел очень довольным. Томка послушно ела все, что он положит ей на тарелку, пила сладкое приторное и совершенно отвратительное на вкус вино и натянуто улыбалась в ответ.

К величайшему облегчению девушки Дженни не стала долго задерживаться в их молчаливой компании и, прощебетав что-то про давление, ушла к себе.

— Еще вина? — заботливо спросил Даниэль.

Томка медленно повернула голову в его сторону и отчего-то захотелось треснуть по этой наглой самодовольной роже. Чего он о себе возомнил? Подумаешь демон-оборотень? Запугал, чуть не совратил, силой удерживает. Еще и улыбается как наглый мартовский кот. Собственно котом он и являлся на самом деле. И если судить по папаше то наверняка серебристым тигром. Вспомнился Эдвард Карлайл и, на душе стало, если не спокойней, то немного легче. Девушка отчего-то верила, что он не даст ее в обиду. Он показался ей хорошим человеком. Человеком чести.

— Нет. Вино отвратительно, — холодно отозвалась Томка.

С лица Даниэля мгновенно слетела улыбка, а глаза полыхнули гневом.

— А зачем тогда пила?

Томка отвела взгляд и пожала плечами.

— Не знаю. Ты приказал.

Девушка тут же пожалела о своих словах, глядя, как добродушный парень вновь превращается в страшного незнакомца с жутким взглядом. Она выдернула свою руку из его захвата и поспешно вскочила со стула. Даниэль в два счета догнал ее и с силой развернул к себе лицом.

— Зачем ты притворялась, будто оно тебе нравиться? — зло спросил он.

Тамара сжалась под его яростным натиском. Ей даже показалось, что она уменьшилась в размерах. Или может это опять он на нее ментально воздействует. То, что Дани не гнушался таких мерзких способов, как внушение она испытала теперь на себе. И сразу же подумала, что Карлайл старший ее предупреждал, просил. А она не послушалась. Вернее не успела даже осознать все и понять, что делать дальше. А Даниэль не медлил.

Она не ответила. Только стояла и смотрела, отчаянным взглядом. Просто потому, что не находила слов.

Молодой человек отшатнулся от нее как от чумной и, запустив руки в волосы, стал нервно теребить золотистые пряди. Томка опустила руки и удивленно стала следить за его метаниями. И опять его реакция была непредсказуема. Словно раскаивается, переживает, а в следующее мгновение хочет придушить. «Он неуравновешен» — подумала Тамара, — «Псих».

От этой мысли она не прониклась пониманием. Ей не стало его жалко. Девушка только тихо отступила подальше в чисто животном инстинкте защитить себя от этого безумца.

— Я так не хочу, — наконец произнес он.

— А я вообще никак не хочу, — эхом откликнулась Томка, — Отпусти меня.

Даниэль посмотрел ей прямо в глаза. В этих кристально чистых омутах не отражалось, ни единой эмоции. Томка отчаянно пыталась найти в них отклик. Но невозможно найти душу там, где ее нет. А у демонов ее отродясь не имелось. Была только сущность. Дикая, жадная и вечно голодная сущность.

— Я не могу.

Томка почувствовала, что нервы на пределе. Ко всему прочему она снова стала ощущать жар. Видимо, когда Даниэль выпил ее эмоции, то каким-то образом забрал и болезненные симптомы гриппа. И теперь они стали возвращаться с новой силой. Как же жарко.

— Пожалуйста, — жалобно прошептала Тома, — Мне плохо…. Я заболела. Пусти…прошу.

Некоторое время он смотрел не нее все тем же пустым взглядом и наконец отмер. Резко развернулся и стремительно покинул комнату, оставив ничего не понимающую девушку в одиночестве.

Тамара присела на краешек дивана и, обхватив плечи зябко, поежилась. Хотелось закрыть глаза, прилечь и уснуть так, что бы забыть обо всем. Вычеркнуть из памяти события последних часов.

Буквально через пару минут в столовую вихрем ворвалась Дженни. Она встревожено посмотрела на девушку, приложила ладонь ко лбу и досадно поцокала.

— Тома, дорогая. Ты вся горишь! Пойдем в спальню, я укрою тебя пледом и дам жаропонижающего.

— Не надо, — резко ответила девушка, — Я хочу домой. Где мои вещи?

— Ты про рюкзак? — немного ошарашенная враждебностью девушки вспросила Дженни.

— Я надеюсь, этот двуличный псих не бросил его колледже?

Дженни ошарашено выпучила глаза. Вот и тебе скромница и тихоня.

— Томочка зачем ты так о нем? Дани очень хороший мальчик.

Томке было в тот момент глубоко наплевать, что ее поведение может показаться бестактным и даже оскорбительным. Достали. Как же ее достали эти нелюди.

— Дженни вы, конечно, извините за грубость, но я хочу как можно быстрее покинуть ваш дом. Вы же станете мне препятствовать?

Если женщину можно было шокировать еще больше, то Томке это однозначно удалось.

— Я? Препятствовать? — переспросила Дженни, — Конечно не буду. Я только не…

— Отлично! — перебила ее Томка на полуслове, — Тогда верните мне рюкзак и я пойду.

Несмотря на острое желание смотаться из этого дома как можно быстрее, Тома все же терпеливо выждала, пока Дженни принесет ее рюкзак и вызовет такси. Она к слову его опять почистила. Но девушка даже не обратила внимания на данный факт. Жар начинал набирать силу, и перед глазами все расплывалось. Дыхание стало надсадным и хриплым, а губы мгновенно запеклись от постоянного облизывания. А в голове билась только одна мысль: «домой, пока Даниэль не передумал».

Хотя кого она обманывала. Он найдет ее везде, если захочет. А то, что снова захочет девушка не сомневалась.

Глава 8

Лилиан Мур по давней привычке любила засиживаться на работе до позднего вечера. Именно по ночам на нее частенько находило вдохновение, которое нужно было куда-то выплеснуть. До зуда кончиков пальцев, до зубной боли. И поскольку Лили была натурой не творческой, то все вдохновение направлялось на повышение раскрываемости в ее отделе. И сегодня, похоже, была такая ночь.

Ведьма по обыкновению сидела за своим черным лакированным столом и тщательно помешивала чай в чашечке, серебряной ложечкой. По часовой стрелке десять раз, против часовой стрелки семь раз. Она изящным движением руки аккуратно положила ложку на блюдце и как подобает истинной леди, поднесла фарфоровую чашечку к губам и осторожно отпила, делая маленький глоточек. Впрочем, леди Лили не была. И посмей бы ее кто так обозвать, ведьма не моргнув и глазом, заговорила ему язык на пустословство. Аристократию Лили ненавидела всеми фибрами своей ведьминской души. Собственно было за что. Исключением был Карлайл, с которым она дружила не одну сотню лет.

Ведьма откинулась на спинку своего роскошного кресла и положила босые ступни на стол, метнув в сторону ботильонов убийственный взгляд. Эти сволочи натерли мозоли! Лакированные неумехи поспешили спрятаться в коморке, что служила для ведьмы архивом. От греха подальше.

Лилиан презрительно фыркнула и принялась за чай, время от времени бросая на боковую стену кабинета задумчивый взгляд. И чем меньше становилось в чашечке чая, тем сильнее начинали мерцать глаза ведьмы. Наконец она опустела, и тонкие пальцы с длинными черными ногтями медленно поставили хрупкую посудину на стол, а сама ведьма, ощутив, как быстрее начинает бежать кровь по жилам, легко соскочила с кресла. Лили подошла к стене, где были расклеены фотографии и, склонив голову на бок, не моргая странными сияющими глазами, стала рассматривать их.

— Так, так, та-а-ак…, - хрипло протянула она, постукивая ногтями по подбородку.

Первая фотография была сделана более года назад. Натали Ройс незадолго до смерти. Высокая светловолосая девушка с задумчивыми карими глазами. В круглых несуразных очках. Фото было сделано для очередной олимпиады в колледже. Поэтому Натали с умным видом прижимала к груди учебники по высшей математике. Следующее изображение уже принадлежало ее телу, которое нашла в лесу на одном из популярных туристических маршрутов группа подростков. Растерзано до неузнаваемости. Следственный отдел долго не мог определиться с именем трупа, пока друзья Натали не заявили о пропаже. Это несомненно была она.

Следующее фото — Рози Майри. Ничего общего с Натали. Прогульщица и возмутительница всеобщего спокойствия. Рози тоже плохо видела, но это было единственное сходство между девушками. Яркая, дерзкая гулена.

Третья фотография Грейси Грин. Нежное одухотворенное лицо, короткие немного взъерошенные волосы, добрый взгляд и искренняя улыбка.

Лили напряженно думала и глаза от этого мерцали все ярче. «Что же с тобой произошло девочка? Что же?»

Тело Грейси обнаружил отец, который ночью услышав какой-то странный шум из комнаты дочери, не долго думая, выломал дверь подручными средствами. Картина, представшая его глазам, была шокирующая. Опрокинутый стул и Грейси чьи ноги безжизненно болтаются в воздухе. Предсмертной записки обнаружено не было.

Лили долго изучала материалы дела. Несколько раз пересмотрела отчеты по вскрытию. Заключение одно и тоже — самоубийство. Родители Грейси не верили, что она могла сотворить с собой такое. Лили бы на их месте то же не поверила, но факты говорили об обратном.

Четвертая из фотографий принадлежала Тамаре Остроуховой. Ее ведьма изучала дольше всех. С виду обычная студентка, а на самом деле… Лили даже затаила дыхание от внезапной догадки. Она на самом деле почти точная копия Лары Карлайл.

Ведьма быстро и решительно подошла к столу и выдвинула первый ящик, где лежал пухлый конверт. Она нетерпеливо вытряхнула его и на стол полетели десятки фотографий. На всех была изображена интересующая Лили девушка. Сделали только сегодня вечером. Фотограф принес полчаса назад.

Глаза Лили засветились еще интенсивнее. Она листала и тщательно рассматривала фото. Внимание ее привлекло изображение, где девушка стоит у дома Томаса Грина. Выбившиеся из капюшона старенькой мастерки, волосы небрежно свисают вдоль уставшего лица, взгляд рассеян и подавлен. Однако тонкие брови напряженно сведены, а губы упрямо поджаты.

Тревожное предчувствие охватило Лили. Она узнавала эту манеру хмуриться, эта досадливо закушенная губа. Ведьма судорожно стала рыться в фотографиях.

И все казалось знакомо. Поворот головы, разворот плеч, горделивая осанка… Стоп.

Лили подскочила и бросилась к тому старому снимку, где Тамара была заснята на второй день после смерти Рози Майри. Ведьма приложила фото рядом. Ничего общего…

— Она меняется, — пораженно прошептала Лили, — Но это же невозможно…

Больше ведьма не сомневалась ни секунды. Ей просто необходимо было провести

ритуал принадлежности сущности. Убитые девушки как-то разом забылись. Хотя у Лили было предчувствие, что все это каким-то образом взаимосвязано и, так или иначе, замыкается на одном человеке. И человеком этим был Даниэль Карлайл.

Ритуал был из ряда запрещенных, поэтому на работе не было никакой возможно провернуть нечто подобное. Остаточная плазма запрещенной магии, что несомненно пропитает весь ее кабинет, еще неделю будет фонить. Так рисковать она была не готова.

Ведьма быстрым и точным движением сорвала с вешалки испуганно зашелестевший плащик.

— А ну цыц! — приказала она.

Еще раз, взглянув на развешанные фотографии Лили, подумала, что что-то проглядела. Нечто очень важное. Природная ведьминская интуиция просто кричала об этом.

Лили выглянула на улицу и раздосадовано вздохнула. На улице пошел моросящий дождик. И порталом воспользоваться никак нельзя. Проведение ритуала потребует от нее слишком огромных ресурсов. Возможно, даже придется распечатать несколько накопителей.

Ведьма подхватила зонтик, взлезла в ненавистные ботильоны и, осторожно положив фото Тамары в карман, стремительным шагом покинула свой кабинет.

Для ритуала ей необходима была жертва. Лили всеми фибрами души ненавидела черное колдовство и прибегала к нему только при крайней необходимости. Сейчас как раз была такая необходимость.

Жертвой должна была стать старая облезлая, полуслепая кошка. Лили подобрала ее на улицу. Накормила и посадила в мешок. Жалко. Даже полудохлую бродяжку, а все равно жалко. Ведьма тряхнула белокурыми кудрями отгоняя непрошенные мысли. Кошки ближе всех к потустороннему миру и ее кровь станет отличным проводником.

Лили припарковала свою старенькую машину рядом с красивым кованным забором и вышла на улице, немного поежившись от холода. Ночь выдалась прохладной и лунной. На небе не было и облачка. Лили вдохнула свежий после дождя воздух. Отличная ночь для колдовства.

Она подхватила с заднего сиденья мешок с кошкой, которая слабо завозилась и замяукала, необходимый инвентарь и решительно пошла в сторону старинных кованых ворот.

Кладбище было самым удачным местом для подобного действа. Во-первых, именно здесь происходит первичная концентрация потусторонней энергии. Во-вторых, тут никто не отследит именно ее колдовство, потому что любой уважающий себя черный маг профессионал проводит ритуалы на кладбище по семь раз в неделю. Тут все насквозь пропитано запрещенными чарами. И, в-третьих, стражи будут гораздо лояльнее, если ведьма не будет отступать от традиций.

Ведьма уверенно ступала по кладбищенской центральной дороге, словно вовсе не ощущая страха. А он все же был. Затаился в самом уголке сознания. Эх, зря она не выпила двойную дозу своего любимого чая. Он помогает освободить мозг от ненужных эмоций и помогает с концентрацией внимания.

Мертвых Лили не боялась. Ей они навредить не могли. Ведьма опасалась тех живых, что рыщут по кладбищу под покровом ночи. Не хотелось бы ей столкнуться с черным магом в разгар ритуала.

Тщательно просканировав кладбище по секциям на наличие враждебного присутствия,

Лили, не обнаружив ничего подозрительного, остановилась на перекрестке центральных дорог.

Она в последний раз огляделась и опустилась на колени. Из инвентарной сумки достала толстую белую свечу, ритуальный нож и железный кубок. Легкое движение рук и черный ведьминский плащ аккуратно кладут на землю, и ведьма остается полностью обнаженная. Вслед за плащом летит шляпа.

Лили зябко поежилась, всеми силами пытаясь отрешиться от холода. Черт бы побрал этот дьявольский этикет. Какой извращенец придумал, что ведьмы должны являться по ту сторону только голыми? Причем от магов подобного вовсе не требуется. Нужно поскорее заканчивать.

Свеча зажжена. Ее слабый огонек отбрасывает неясную полоску света на сосредоточенное лицо обнаженной ведьмы. Она сидит на земле в смиренной позе. Концентрируется. Резкое движение ритуальным ножом и она в один удар перерезает кошке горло. Ни один мускул не дрогнул на лице ведьмы, пока она тщательно наполняла свежей кровью кубок.

Лили не сомневалась, что потом как только она доберется до дома, ее будет долго и мучительно рвать в туалете. Но сейчас, ни единой эмоции. Только ледяное спокойствие и кровь капающая с ее занемевших пальцев.

Кубок наполнен, свеча погашена. Лили закрывает уже переставшие светиться глаза и впадает в легкий транс, готовясь к переходу. Ее бледное замерзшее тело раскачивается из стороны в сторону. Волосы обдает горячим порывом ветра.

Жарко. Как же жарко в аду.

— Лилиан! Детка! Вот уж не ожидал, — слышит ведьма чей-то шепот у себя в голове, — Дано тебя не было видно. Соскучилась?

Медленно ведьма подняла веки. Далось это с большим трудом. Все реакции заторможены, картинки размыты, восприятие притуплено. Впрочем как и всегда.

— Нет, Сем, — коротко ответила она, прекрасно зная, что чем больше говоришь, тем быстрее тают силы.

— А чего тогда явилась? — голос в голове был наглым и ехидным.

— Дело есть.

— Ах, дело, — насмехается Сем, — Давай. Что принесла?

Лили с трудом осознает себя висящей в абсолютно черном пространстве. Мысленно пытается восстановить картину убийства кошки и протягивает руку. В ней оказывается кубок с кровью.

— Жадина, — заметил голос, — Могла бы на человеческую расщедриться.

Рука Лили дрожит от перенапряжения. Но она старается не подавать виду.

— Чего хочешь? — внезапно серьезно спрашивает Сем.

— Принадлежность сущности, — хрипит Лили в ответ

— Чья?

— При жизни Лара Карлайл.

Голос замолкает. Лили чувствует, что силы на исходе, но продолжает ждать ответа, терпеливо стиснув зубы.

— Сущность больше не принадлежит нам, — наконец произносит Сем.

Лили начинает существенно потряхивать. Кубок ожидаемо исчезает.

— Спасибо, страж, — выдыхает ведьма.

— Только за твои красивые сиськи, — ржет Сем, — Будешь должна еще кошку.

Тут все окутывается красным туманом, и ведьма падает без чувств на перекрестке кладбищенских дорог.

В обмороке Лили пробыла не больше тридцати секунд. Повернувшись на бок она трущимися руками раскрыла инвентарную сумку и выудила небольшое зеркальце. Аккуратно распечатала накопитель и чуть не расплакалась от пронзительной боли, что поселилась в области солнечного сплетения. Сегодня она слишком растратилась. Теперь пару дней нельзя будет колдовать.

Олька была не просто рассержена. Она пребывала в состоянии очень близком к бешенству. Девушка нервно ходила по гостиной Гринов, отсчитывая шаги и каждые минуту поглядывая на часы. Напротив сидел Серебряков, опустив свою темноволосую голову. Рыжеволосая сокурсница время от времени бросала на него красноречиво испепеляющие взгляды.

— Вот где она может быть? — в очередной раз, заламывая руки, нападала на Ромку верная подруга Остроуховой, — Я тебе все гляделки повукалупаваю, если с ней что-нибудь случиться.

Молодой человек молчал. А Ольку это бесило еще больше.

— Почему ты ее домой не отвез?!

Серебряков приподняла голову, бросил в сторону девушки недобрый взгляд, но рыжая все не унималась.

— Дебил великовозрастный, — язвительно выплюнула она, — Что б еще раз тебе доверилась. Нужно было самой отпрашиваться.

Роман был терпелив, но не настолько что б терпеть оскорбления в свой адрес.

— Оль, если ты сейчас не заткнешься — я за себя не отвечаю. И без того тошно…

— Конечно же, ему теперь тошно! — всплеснула руками девушка, — Потерять больную, едва державшуюся на ногах девушку в медпункте? Это ж, какую голову нужно иметь?!

Серебряков скривился и пробурчал:

— Я на секунду отлучился по важному делу.

У Ольки от возмущения запылали не только щеки, но и уши.

— У твоего 'важного дела' случаем не третий размер груди и откликается оно на имя 'Надя'?

— Нет, — сухо процедил парень.

— Угу. А то я не видела, как Третьякова подорвалась за тобой следом.

Она хотела было еще что-то сказать, но замерла на полуслове, прислушиваясь к тихим шагам у порога. В следующую секунду входная дверь отворилась, и в проеме показалась сгорбившаяся фигура Тамары в старенькой мастерке.

— Томка! — радостно взвизгнула Оля и бросилась обнимать подругу, — Я тебя сначала убью, потом покалечу, а затем отругаю.

— Пусти, — прохрипела Тома в ответ, пытаясь ослабить стальную хватку вокруг своей шеи.

— У тебя температура! — воскликнула Оля, прикасаясь губами ко лбу подруги, — Так, быстро в кровать. Ты лекарства купила?

У Томки стал совершенно растерянный вид.

— Лекарства?

Ражая закатила глаза и фыркнула:

— Все ясно. Иди уже не верх, ложись и подумай, как ты будешь оправдываться на этот раз, — строго приказала она, — А я подумаю, как тут все организовать….

Тамара заметила, как не предвещающий ничего хорошего взгляд подруги остановился на замершем Серебрякове и, отвернувшись, поплелась в строну лестницы. В следующую секунду в комнате раздался приказной рык:

— Ромка! Дуй в аптеку, пока я добрая!

Томка улыбнулась уголками губ и в который раз обрадовалась, что ей так повезло с подругой. До кровати она добралась только на одном упрямстве. Ватные ноги никак не желали слушаться свою хозяйку.

— Кошмар какой-то, — хрипло пробормотала девушка, чувствуя сильное головокружение.

Она скинула обувь и как есть, в одежде упала на кровать.

Она снова очнулась в странном месте. На это раз это был сад. Ярко светило солнце и припекало к спине. Тамара невольным движением повела плечами, и тонкая белоснежная шаль упала на траву. Такую яркую, сочную, что даже глазам было больно смотреть на это великолепие.

Себя она осознавала полулежащей на большом покрывале в окружении двух молодых леди. Посему леди? Они одеты так, словно сошли с полотен викторианской эпохи. Девушки смеялись, щебетали, изредка обращались к ней. Тамара в пол уха слушала их надоедливое жужжание, скорее воспринимая как общий фон к сегодняшнему пейзажу. Словно дополнение к легкому ветерку, щебетанию птиц и легкому шуршанию листьев.

Вскоре к девушкам присоединились молодые люди. Улыбчивые, задорные. Они бросали на Тамару плотоядные взгляды, а она лениво накручивала золотой локон на палец и блуждала взглядом по яркой зелени сада, словно ожидая чего-то.

Где-то на самом краю Томкиного сознания поселился тревожный звоночек. Но она отогнала его, слишком поглощенная необычными ощущениями. Все чувства словно обострились до предела. Она могла услышать, как в плодовых деревьях летает шмель, как копает норку мышка, как муравьи ползают в траве. Девушка провели ладонью по траве. М-м- м. Какое блаженство. Просто непередаваемо приятно.

И тут ее взгляд уловил некое движение в листве. Смазанная тень. И она скорее ощущает, чем видит Эда. Тянется всем телом, словно довольная кошка, ощущая на себе его жадный взгляд.

Она знала, что он любуется ею издалека. От понимания этого по телу прошлась горячая волна. Девушка словно на яву чувствует обжигающее прикосновение настойчивых губ к обнаженным плечам, открытым благодаря смелому фасону утреннего платья. В ней просыпается дикий чувственный голод. Из груди вырывается трепетный вздох, а между ног становится горячо настолько, что она судорожно сжимает их. И досадливо морщится, зная, что он самодовольно улыбается и знает, что никого ты не хотела с такой силой как его. Проклятая кровь!

Тамарин чуть затуманенный от страсти взгляд перемещается на группу молодых людей. Все они ухаживают и любезничают с благородными леди, но взгляды, как бы невзначай останавливаются на ее чуть приоткрытых лодыжках. Чувствуют. Чувствуют силу притяжения пылающей демоницы.

Она выбрала самого невзрачного и самого молодого из них — Маркуса. И дело не в его неопытности, а в том, что он недавно половлен с Агнесс, хорошенькой хохотушкой, что сейчас заливисто смеется над его тупыми шутками. Он смотрит на ее пухлые губки в немом обожании истинного влюбленного, но порочное притяжение заставляет оглядываться на Тамару и нервно сглатывать, в отчаянной борьбе против ее силы.

Одно неуловимое движение, поворот головы и их взгляды пересекаются. Доля секунды и Маркус пленен. Его зрачки расширяются, ноздри трепещут и он нервно сглатывает, когда девушка медленно поднимается и уходит, что бы скрыться в тени деревьев.

Тамара идет в глубину сада, нарочно убыстряя шаг, что бы дать проснувшимся инстинктам охотника набрать силу. За спиной слышны тяжелые, размашистые шаги и дыхание сбивается с ритма. Настолько будоражит кровь эта хоть и мнимая, но все же погоня.

Она задерживается у поворота в лабиринт, специально, что бы Маркус успел заметить край платья. Проходит еще несколько мгновений и молодое крепкое тело прижимает ее к ограде.

— Лара…, - шепчет Маркус, лихорадочно целуя белоснежные плечи.

Никогда в жизни Тамара не ощущала такой жажды. Дикий ни с чем не сравнимый сексуальный голод, казалось, пожирал изнутри.

Неумелые пальцы Маркуса тщетно тянули шнуровку платья, в нерешительности мяли подол.

— Подожди, — почти ласково шепчет она и сама спускает платье с плеч, что бы прижать кудрявую голову молодого человека к груди, — Да, вот так…

Наконец губы его сомкнулись на острой вершинке соска, а руки, проникнув под юбку, подхватили обнаженные ягодицы девушки. На секунду промелькнула мысль о том, куда же подевалось белье, но тут же пропала, растаяв в острых, пряных, накатывающих как волна ощущениях. Девушка, не мешкая, со стоном обхватила ногами молодого человека, полностью одобряя подобные действия.

В любой подобной ситуации Тамара бы пришла в ужас от собственного поведения, но не сейчас. Здесь в этом странном полусне, умирая от наслаждения в руках малознакомого парня, моральные принципы тревожили ее меньше всего на свете.

Пальцами она зарылась в волосы Маркуса и дернула, что бы впиться в них обжигающим поцелуем, от которого у него окончательно кончилось терпение и, неловко перехватив Тамару, он принялся спешно расстегивать брюки.

Неловкость молодого человека слегка раздражала Тамару и она бы ни за что не выбрала бы его в любовники, если бы не знала, что сейчас где-то за буйством зелени, слившись с кустарниками, за ними наблюдают и дико бесятся. Осознание этого будоражит кровь. Заставляет ее стонать от неловких толчков юнца внутри ее хрупко тела.

Ей отчаянно хочется продлить эту сладкую пытку. Вкушать его звериную ненависть, его жажду убийства, с которой он сверлит напряженную спину Маркуса. Упиваться его бессилием и безысходностью.

И так Тамара увлеклась эмоциями Эда, что чуть не упустила момент, когда Маркус, со стоном, кончил внутри нее, страстно впившись в беззащитную шею.

Неподалеку послышались голоса. Это Агнесс с подругой, решили разыскать Маркуса.

Тот отшатнулся от Тамары, и в глазах мелькнуло понимание все, что несколько мгновений назад произошло.

Стыд и страх. Как знакомо, обыденно и совершенно безвкусно.

Молодой человек в спешном порядке приводит сою одежду в порядок и поднимает затравленный, полный раскаяния взгляд на Тамару.

— Я…

Она качает головой, приказывая молчать. Медленно, натягивает на плечи платье и в следующую секунду слышит удивленный голос Агнес:

— Маркус? Лара?

Она все понимает с первого взгляда. Хотя только идиот не догадается по растерзанному виду Тамары, чем они тут занимались. Глаза вечной хохотушки наливаются слезами и пухлая нижняя губа, начинает заметно дрожать.

Унижение и боль от предательства. Мало. Этого очень мало…

— Агни, — шепчет молодой человек.

Но девушка его уже не слышит. Она срывается с места и бежит в сторону дома, быстро насколько может позволить тяжелое платье и насколько хватает дыхания, украденного корсетом.

Маркус бросается следом. Его охватывает дикое отчаяние. Он что-то кричит невесте в след и исчезает с поля зрения.

Когда они скрываются из виду, Тамара с рычанием опускается на землю. Хочется выть, визжать и убивать. Ноги дрожат от неутоленного желания, дыхание со стонов вырывается из груди. Он ушел специально, что бы показать, что только с ним все будет по-настоящему. Только в его объятиях она позабудет про голод.

— Ты слишком много думаешь, Эд, — шепчет она, готовая впервые за все свое существование разрыдаться, — Все будет по-моему.

Лили в пятый раз перечитывала заключение судмедэксперта и не могла отделать от чувства, что чего-то тут не хватает. Слишком гладко все было. Слишком сухо. Если бы не подпись Себастьяна Ридгерда, она бы и не подумала, что это заключение писал он. Себ — фанатик и псих, повернутый на своей работе. Его каждое заключение это почти произведение искусства.

— Что-то тут нечисто, — пробормотала ведьма себе под нос и решительно поднялась из- за стола.

Еще утром она послала запрос в Управление на разрешение эксгумации тела Рози Майри. Интуиция вопила, что именно здесь следует искать зацепку, а ей Лили привыкла полностью доверять.

Ведьма снова и снова рассматривала боковую стену, словно если в ней прожечь взглядом дырку, то и дело раскроется. Ее маленькая коллекция пополнилась вчерашними фото Даниэля Карлайла.

Лили казалось, что совсем недавно он еще был ребенком, который ломал игрушки. А теперь? Теперь возможно именно он жестоко убивает девушек, как фарфоровых кукол.

Она постаралась абстрагироваться от образа маленького непоседливого херувима, вечно мельтешившего у ног Эдда и оценивающе присмотреться к Даниэлю. Конечно же, он был красив. Не будь он сыном друга Лили бы не побрезговала соблазниться этим смазливым личиком. В противовес внешности шел тяжелый характер, который достался ему от мамаши.

При воспоминании о ней у Лили даже зубы свело. Расчетливая, изворотливая, лживая дрянь. Именно так она сказала Эду, после того как он с восторженным лицом представил ей невесту. Не поверил. Поначалу…

Лара — манипуляторша, лицедейка и просто безумная женщина. Чистокровная демоница. Идеальная родословная, хорошее приданное и высшая степень дара. Идеальная партия даже для главы их клана, но… по иронии судьбы истинная пара оборотню. Она была умна, амбициозна и прекрасно понимала, насколько унизительно для ее семьи породнится с оборотнями. Но кровная привязка не дает право на выбор. И вот разъяренная, разрешительная и неудержимая Лара кидается из крайности в крайность, связанная по рукам и ногам узами ненавистного брака.

Меняет любовников как перчатки, без разбору. Пьет их эмоции, превращая несчастных в своих вечных рабов. И бесится от того, что все это не дает ей и капли тех ощущений, что один взгляд Карлайла. Любил ли ее Эд? Безумно…. Только он знал, какая она настоящая и все равно любил.

О том, что на самом деле произошло в ту роковую ночь, когда умерла Лара, знал только сам Карлайл. Остальное было домыслами и предположениями следствия, которое хоть и велось после произошедшего, но было быстро прикрыто в интересах рода.

Именно и опираясь на эти самые догадки, повзрослевший Даниэль выстроил у себя в голове некую логическую цепочку, обвинив во всем отца. И поскольку последний предпочитал со всем соглашаться, нежели рассказать свою версию, то результат — полное непонимание и разлад в отношениях, что в разы усложнило существование обоих.

В итоге: из Даниэля получился властный, цепкий, уверенный в себе глава клана с паршивым мамашиным нравом в довесок к ментальным способностям чистокровного демона. Полукровка. Крайне редкое явление. Обычно в случае таких мезальянсов рождались сильные, почти неуязвимые оборотни. На что собственно и рассчитывал клан.

Так и вышло. Почти.

С одной стороны, Лили предполагала, что из-за дестабилизации демонической сущности зверь мог выйти из под контроля и сотворить столь страшные зверства. Толчком могла послужить сметь Грейси Грин, которую по слухам Карлайл младший любил. Но с другой — ведьма не могла поверить, что этот хитрый изворотливый засранец мог так запросто себя подставить.

Из раздумий Лили вырвал глухой стук двери о стену, словно ее хотели не открыть, а как минимум сорвать с петель.

Ведьма лениво полуобернулась и с удивлением уставилась на Эмму Браун, которая явно пребывала в ярости.

— И как это понимать? — зло прошипела начальница и сунула ведьме под нос ее запрос об эксгумации.

— Что? — совершенно искренне не поняла Лили.

— Почему не согласовано со мной? Кто дал тебе право разбрасываться запросами направо и налево без моего ведома?

Чего-чего, а внезапно интереса у Эммы к работе Лили не ожидала. Пожалуй, стоит отметить сей день красным в календаре. Воистину великое событие.

— Вы раньше не согласовывали, — невозмутимо ответила она.

— А теперь согласовываю! — рявкнула Браун, сверкая глазами не хуже разъяренной кошки. Собственно кошкой она и была. — Все! Все, что касается дела Майри должно быть одобрено мной. Любая мелочь.

— Хорошо, — спокойно согласилась Лили, продолжая недоумевать, какой вампир с утра пораньше укусил Эмму.

Блондинка в последний раз обвела взглядом кабинет ведьмы. Чуть задержалась на стене с фотографиями и, небрежно бросив запрос на стол, удалилась, хлопнув дверью так, что вздрогнула даже люстра на потолке.

Лили подошла к столу и внимательно прочитала документ. К заявлению была приложена копия разрешения на проведение дополнительной экспертизы и согласие родственников.

— Отлично! — довольно воскликнула она и поманила пальцем плащик, — Если поторопимся — успеем сегодня откапать.

Глава 9

Болезнь не отпускала еще два дня. Это были два дня высокой температуры, бесконечных метания по влажной от пота постели и причитаний миссис Грин, которая, похоже, слишком близко восприняла к сердцу последние события.

На утро третьего дня Томка проснулась с твердым намерением выбраться из кокона одеял и хотя бы сходить в душ. Чувствовала она себя заметно лучше. Осталась только легкая слабость в теле, но она быстро пройдет после плотного завтрака и бодрящего кофе.

Девушка встала, с наслаждением потянулась и ту же замерла, услышав негромкий стук в дверь.

— Тома, — это был Серебряков.

Она накинула халат поверх пижамы и открыла дверь.

— Доброе утро, — мягко улыбнулась парню.

Ромка скользнул взглядом по растрепанной, неумытой Тамаре и улыбнулся в ответ.

— Как самочувствие?

— Спасибо. Уже лучше.

Участие Серебрякова отчего-то настораживает и заставляет выискивать причину такой внезапной заботы.

— Я волновался за тебя.

Томка чуть не фыркнула в ответ, но сдержалась в последний момент и кивнула, молчаливо принимая робкий намек на особое внимание с его стороны.

— Это тебе, — он протянул какие-то документы, — Конспекты тех лекций, что ты пропустила.

Ели бы в этот момент за окном пролетела комета, Томка бы удивилась гораздо меньше. В полнейшей растерянности она приняла из его рук распечатки и сдавленно поблагодарила.

Ромкин взгляд обжег ее лицо, губы и, переместившись ниже, внезапно помрачнел. Рот сжался в тонкую линию, а его хозяин выдавил сухое:

— До вечера, — и поспешил ретироваться.

На лестнице столкнулся с Олькой, которую неосторожно толкнул плечом так, что та рассерженной кошкой зашипела ему в след:

— Поосторожнее! Ты тут не один по дому перемещаешься.

Подруга перевела взгляд на стоявшую в дверях Томку и поинтересовалась:

— Чего это с ним?

Девушка в ответ пожала плечами:

— Не знаю. Конспекты принес. Вот, — она продемонстрировала распечатки.

Рыженькая бросила на Томку недоверчивый взгляд и не сдержала смешка.

— Поклонничек, мать его…, - зашла, плотно прикрыла за собой дверь и спросила, — Том, ты в зеркало, когда в последний раз смотрелась?

Та в испуге схватилась за волосы, потом за лицо, чем вызвала смех у подруги и, молнией метнувшись в ванну, застыла напротив своего отражения. Выглядела она как обычно. Разве что лицо чуть осунулось из-за болезни. Кожа слегка побледнела, и от этого засос на шее выглядел черным и безобразным.

— Кажется, я уже начинаю догадываться с кем ты была, когда мы с ребятами весь колледж перерывали, — отражение подруги появилось в зеркале и глаза ее смотрели с немым упреком.

— Оль, прости, пожалуйста.

— Могла бы хоть предупредить, — голос Оли слегка задрожал от обиды, — Так не делается, Том. Может, наконец, расскажешь, где пропадала?

Оправдания готовы сорваться с губ, но что-то удерживает ее от этого. Рассказать. Что?

А самое главное зачем? Даже если Олька ей поверит, зачем втягивать во все это подругу.

Что это изменит?

— Нет. Не расскажу.

Эти слова стали для Оли полнейшей неожиданностью. И она ведомая упрямым характером попыталась надавить на подругу. О чем тут же пожалела, услышав холодное:

— Что ты прицепилась ко мне? Заняться больше нечем? Или я должна тебе отчитываться о каждом шаге?

— Я за тебя волнуюсь, — возразила Олька.

Тамара повернулась к подруге и та чуть не шарахнулась от непонятно откуда взявшегося гнева, что полыхал на дне серых глаз.

— О себе лучше беспокойся, а от меня отстань!

Оля смотрела на подругу и в этот момент с трудом узнавала Тамару Остроухову. Все эти обидные слова будто говорила не она, а кто-то другой.

— Том, послушай…

— Я сказала — отвали! Что непонятного?! — рявкнула она и демонстративно отвернувшись, пустила воду в душе.

Растерянная и обиженная до слез, Олька вылетела из ванной и громко хлопнула дверью. Именно этот резкий звук словно привел Тамару в чувство.

— Да, что же это делается? — прошептала она и стала снимать с себя одежду.

Зачем она накинулась на подругу? От куда взялись эти обидные слова? Гнев растаял также внезапно, как и появился. Но внутри остался какой-то неприятный осадок. Чуть тронь и взорвется по новой.

Тамара смотрела на свое отражение, пытаясь понять, что изменилось в ней самой за эти несколько суток. Провела кончиками пальцев по бледным скулам, изящной линии бровей, грязным, спутанным волосам и замела, отказываясь верить своим глазам. Волосы у самых корней стали светлыми. Вернее золотистыми. Это было едва-едва заметно. Словно Томка окрасилась в брюнетку неделю назад и светлые корни только начали отрастать.

Сразу в памяти всплыл тот откровенный сон, где она была Парой. Холодок прошелся по спине и свернулся комком леденящего ужаса под горлом. Потому что девушка с отчетливой ясностью поняла — это был не сон. Это были воспоминания Лары. А теперь и ее тоже.

Утро добрым не бывает. По крайней мере, так думала Лили, с раздражением поглядывая из окна своего кабинета на отвратительно слепящее солнце. Она чересчур резким движением дернула шнурок регулировки жалюзи и те с жалобным скрипом погрузили комнату в полумрак.

Потирая, воспаленные от недосыпа глаза, ведьма развалилась за столом в своей излюбленной позе, закинув на полированную столешницу, босые ступни и с шумом сделала глоток чая. Какая эта кружка за сегодняшнюю ночь? Пятая? Лили сбилась со счета. Напиток уже ни придавал бодрости, но она упорно пила, держась на чистом упрямстве.

Ведьма бы с огромным удовольствием сейчас отправилась домой в теплую постельку, но Эмма, будь не ладна эта драная кошка, позвонила в девять утра и как ненормальная провизжала в трубку:

— Где мой отчет?!

«В заднице» — подумала Лили, но тактично промолчала, краем уха выслушивая истерику детектива Браун.

И она бы честно, послала эту стерву куда подальше с ее отчетом, но ведьминская интуиция дала хозяйке совет усмирить свой норов. И вот поэтому, превозмогая дикую усталость, Лили открыла ноутбук и со вздохом, принялась разбирать документы.

Работа двигалась со скрипом. Где-то на середине ведьма поняла, что засыпает и, перестав бороться с собой, прикрыв веки, положила белокурую голову на стол. Но тут дверь распахнулась, и Лили сквозь сон услышала голос Карлайла:

— Лили?

С мученическим стоном она разлепила глаза и, узрев перед своим взором растерянного оборотня, мрачно выдала:

— Нет. Ты точно извращенец.

Эдвард с улыбкой оценил помятый вид подруги и произнес:

— Ладно. Заеду к вечеру, когда выспишься, — и собрался закрыть за собой дверь, как Лили встрепенулась.

— Заходи уже, коль приперся, — недовольно пробурчала она, — Хотя нет. Иди и принеси мне много-много хорошего крепкого кофе.

Дважды Эдду повторять не нужно было. Подремав еще от силы полчасика Лили если и не почувствовала себя бодрее, но глаза уже против воли не закрывались.

После порции шоколадных пирожных с чашкой черного кофе, она почувствовала себя заметно лучше.

— Ну, и чего тебе приспичило с утра пораньше? — хмуро глядя поверх тарелки с пирожными, спросила ведьма.

Эдвард с трудом оторвался от созерцания стены с фотографиями и переключил внимание на подругу.

— Как у тебя тут интересно…Заехал узнать, как продвигается расследование.

Лили с наслаждением откусила пирожное, слизнула каплю вишневой начинки с губ и с набитым ртом сказала:

— У меня для тебя две новости. Одна хорошая, а другая плохая. Начну с хорошей, — она сделала торжественную паузу, — У меня есть все основания полагать, что Рози Майри еще жива.

Эдвард заинтересованно подался вперед, с жадностью и надеждой сверля лицо ведьмы пристальным взглядом.

— Я всю ночь на пару с Себом проводила вскрытие тела. Вернее проводил Себ, под моим чутким руководством

— Ты же ненавидишь трупы, — удивился мужчина.

— Ненавижу, — согласилась Лили, — Но что не сделаешь ради дела. Пришлось лично присутствовать, что бы Эмма опять не влезла. Боюсь, третье вскрытие мне точно Управление не одобрит.

Темные брови оборотня недовольно нахмурились.

— При чем тут Эмма?

— Не поверишь, — радостно заявила ведьма, — Меня тоже сильно волнует этот вопрос. Зачем нашей стервочке понадобилось подделывать результаты ДНК экспертизы?

— С чего ты решила, что это она?

— Слишком она подозрительно себя вела, когда я без ее ведома сделала запрос на эксгумацию, — рассказала Лили, — Топорно все сделано. Вот если бы это был твой сын, то я бы сто процентов не подкопалась бы. А здесь все шито белыми нитками. Результаты подменили. Заключение переписали. Себа заткнули. Осталось только понять — зачем Эмме подставлять твоего сына и где искать настоящую Рози.

Ведьма замолчала, задумавшись на мгновение, и со смешком предположила:

— Знаешь, я не удивлюсь, если меня внезапно отстранят от этого дела и отправят в командировку.

Все сказанное, никак не укладывалось в голове у Карлайла, но Лили он привык доверять больше чем самому себе.

— И что собираешься делать? — спросил он.

Ведьма допила кофе и снова зашуршала бумагами для отчета.

— В данный момент доделать отчет. А потом хорошо выспаться.

Карлайл понял, что она не собирается ставить его в известность. Что ж может это и лучшему.

— Тогда не буду тебе больше мешать.

— Угу, — промычала она в ответ и уткнулась носом в бумаги.

Уже у двери Карлайл обернулся и спросил:

— А вторая новость?

Лили медленно подняла свои ясные глаза на мужчину. Оборотню внезапно показалось или в них промелькнуло сожаление. Это длилось всего долю секунды, а затем ведьма в присущей ей наглой манере криво усмехнулась и сообщила:

— Поздравляю тебя Эд! Ты больше не вдовец. Твоя драгоценная женушка больше не принадлежит потустороннему миру.

Тамара нервно дергала волосы, рваными, злыми движениями. Все! Буквально все ее бесило. Грубая безобразная одежда, слишком длинные волосы и обиженный взгляд подруги, которая только делает вид, что увлеченно читает книгу.

Отбросив расческу, скрутила волосы в узел и накинула серую толстовку с капюшоном. Бросила мимолетный взгляд в зеркало и тут же скривилась. Ничего. Не в вечернем же платье идти пешком от озера.

Насколько поняла Тамара автобус к озеру не ходил. Это место было включено в туристический маршрут, но сезон еще не начался, а значит, у девушки был лишь один вариант добраться туда без приключений.

По вечерам Томас Грин любил посидеть в обнимку с ноутбуком в своем кабинете и поработать. На кафедре всегда толпились студенты, и дверь постоянно не закрывалась. Сложно сосредоточиться, когда тебя постоянно отвлекают. А здесь в тишине он мог спокойно составлять методическую литературу. Обычно даже Марта старалась его не беспокоить, поэтому профессор очень удивился, когда в дверь кто-то нетерпеливо постучал.

— Войдите.

Грин удивленно посмотрел на вошедшую Тамару.

— Тамара? Вам не спиться?

Девушка неуверенно замерла посреди комнаты. Взгляд ее уперся в большой портрет Грейси. Она смотрела с него с теплой улыбкой на чуть припухлых губах. Томка невольно поежилась. Неприятное чувство. Похоже на липкий ползучий страх. Грин проследил за ее взглядом и сурово поджал губы.

— Вы что-то хотели?

— Да, профессор, — отмерла, наконец, девушка, — Мне очень нужна ваша помощь.

— Если вы про завтрашнюю контрольную, то я вас от нее освобождаю, — с легким налетом раздражения заверил ее пожилой мужчина.

— Нет, — Томка нервно облизала губы, — Мне нужно срочно встретиться с Эдвардом Карлайлом.

Брови профессора против воли поползли вверх.

— Это очень важно, — поспешно продолжила Томка, — Я бы не стала вас беспокоить, но к его дому не добраться без автомобиля, а мне больше некому обратиться за помощью.

Он не спросил, зачем ей понадобился оборотень в столь позднее время. Не спросил, что случилось. Он просто поднялся со своего продавленного кресла и накинул поношенную домашнюю кофту.

Когда они добрались до озера, уже совсем стемнело. Томас остановился на поляне, где заканчивается грунтовая дорога и начинается спуск к озеру и с обеспокоенным видом повернулся к сидящей по левую руку Тамаре.

— Вы уверены: что хотите пойти туда одна? Мне бы не хотелось отпускать вас непонятно куда ночью.

— Уверена, — решительно ответила девушка, — Не думаю, что он обрадуется мне, а уж вам и подавно. Не зря же он ту прячется…

Она несколько секунд разглядывала, как кружит мелкая мошкара в свете автомобильных фар и добавила:

— Вы дождитесь меня, пожалуйста и…спасибо.

Профессор сдержанно кивнул и заглушал двигатель своего старенького авто.

Идти одной было страшно. Густые кроны деревьев то и дело отбрасывали мрачные тени, вступая в немой сговор со светом луны, пугая дрожащую от волнения девушку. Это заставляло ее не идти, а практически бежать, постоянно озираясь по сторонам.

Невдалеке, наконец, показалась часовня, и у Томки невольно вырвался вздох облегчения, но когда она подошла к ней вплотную поняла, что даже не знает как позвонить в дверь, потому что видит только иллюзию.

Тома стала отчаянно напрягать память в попытке вспомнить, где именно располагалась дверь, но ничего не выходило. В тот день, когда она была в доме оборотня, на нее обрушилось слишком много информации и такие мелочи не отложились в памяти.

Издав отчаянный стон, она опустилась на первый попавшийся камень и обхватила себя за плечи, боязно поглядывая по сторонам.

И с чего она вдруг решила, что Карлайл вообще будет дома? Мало ли у него дел.

— Ну, почему ты такая дура Томка, — прошептала она себе под нос, чувствуя, что вот-вот расплачется.

Внезапный шорох невдалеке заставил девушку замереть, напряженно вглядываясь в темноту. Рука непроизвольно потянулась к горлу, будто этот жест сможет унять отчаянно бьющийся пульс. Ей казалось, что кто-то за ней пристально наблюдает.

— Кто здесь? — срывающимся от страха голосом спросила она у темноты.

И та ответила угрожающим рычанием. Толпа мурашек прошлась по спине, и Тамара судорожно вздохнула — на нее диким немигающим взглядом смотрел Эдвард Карлайл в своей второй ипостаси. Он словно неразумный хищник медленно и неотвратимо надвигался на нее, мягко ступая огромными лапами по земле.

Запах опасности осязаемо витал в воздухе. Тамара вдыхала его, глотала, не в вилах двинуться с места, прикованная этим страшным взглядом. Словно не было доброго, заботливого Котика. Теперь он хищник, а она его жертва.

— Эдвард…, - тихо позвала она, пытаясь взять себя в руки.

И в следующий момент тигр прыгнул на нее, сбив с камня и придавив к холодной земле передними лапами. От удара из легких выбило весь воздух. Девушка отчаянно закашлялась и забилась под тяжеленной тушей оборотня в тщетной попытке вырваться. Не пустил. Предупреждающе рыкнул и, опустив мохнатую голову, стал с шумом втягивать в себя воздух, пыхтя как паровоз. В иной ситуации Тамара бы даже рассмеялась, но конкретно сейчас обмирала от страха, совершенно не понимая, что нашло на Карлайла и отчего он ведет себя, как дикий зверь на охоте. Только бы не сожрал. Интересно, а оборотни едят людей?

— Что черт возьми тут происходит?! — раздался рядом чей-то высокий голос.

Оборотень резко вскинул голову и оглушительно зарычал, еще сильнее наваливаясь на Тамару, словно заявляя права на добычу.

— Ты совсем с катушек съехал? — продолжил голос, — А ну отпусти ее.

Томка чуть повернула голову и с удивлением уставилась на миниатюрную блондинку в длинном черном плаще и остроконечной шляпе.

Блондинка не особо церемонясь с оборотнем, подлетела и со всей дури треснула по огромной башке изящной черной сумочкой.

Как ни странно это видимо привело его в чувство. Тигр тряхнул головой, завис на минуту, словно оценивая ситуацию, и бросился в ближайшие кусты, как нашкодивший кот.

Блондинка фыркнула и протянула Тамаре руку с накрашенными черным лаком длинными ногтями. Девушка не думая ухватилась за нее и поднялась на ноги.

— Спасибо, — пробормотала она, пытаясь отгадать, кто же ее нечаянная спасительница.

— Не стоит, — улыбнулась та в ответ, — Давно хотела его треснуть, да повода подходящего не было.

— М-м-м, — только и могла выдать Тамара на это заявление.

Блондинка окинула сканирующим взглядом Тамару и уголки ее губ неожиданно опустились.

— Теперь понятно от чего у Эда голова с хвостом местами поменялись. И давно это у тебя?

— Что «это»? — совсем растерялась Томка.

— Только не говори, что родилась блондинкой.

Тамара открыла рот, что бы что-то сказать, но ей не дали. Странная собеседница деловито поправила на голове сползающую шляпу и, схватив девушку за руку, приказала:

— Молчи. Мне все понятно. Пошли — посмотрим, что можно с этим сделать. Боюсь, наш хвостатый страдалец второй встречи с тобой не переживет, — и схватила ее руку.

— Куда? Зачем? — взмутилась Томка, — Меня у озера жду. И вообще кто вы такая?!

Блондинка полуобернулась и недобро посмотрела на Тамару из под широких полей

шляпы. Глаза внезапно сверкнули и она с явным раздражением в голосе зловеще прошипела:

— Затем, что я не позволю возрожденной демонической сущности ходить без присмотра,

— от ее слов у Томки задрожали коленки, — И зовут меня Лилиан Мур.

Квартира Лили находилась на окраине Картертона в новом, недавно отстроенном районе. Ведьма перенесла их прямо на кухню и первое, что сразу бросилось Тамаре в глаза — вопиющий беспорядок. Ощущение словно тут недавно прошелся ураган.

— Ты не обращай внимание. Это я с утра крысиные хвосты искала, — будничным тоном объяснила хозяйка и, щелкнув электрическим чайником, пошла в прихожую раздеваться.

Не зная, куда себя деть, Томка последовала за Лили и чуть не икнула от испуга, когда прямо на нее налетел парящий в воздухе плащик. Он как-то странно дернулся и тут же метнулся за спину хозяйки.

— Тонкая душевная материя, что б тебя! — зло выпалила ведьма и, схватив за воротник, запихнула плащ в шкаф, прищемив бедняге рукав.

Чай пили в гостиной. Тамара потягивала приятный, отдающий мятой напиток и осматривалась по сторонам. Обычная такая комната. С удобными диванами, мягкими подушками, телевизором, даже картина вон висит. С виду так и не скажешь, что хозяйка самая настоящая ведьма. Ее девушка тоже исподтишка разглядывала.

Хрупкая и тонкая как тростинка, белокурые воздушные локоны, юное одухотворенное лицо. Не красавица как Эмма Браун, но очень мила. Интересно, сколько ей лет?

Ведьма пила из тонкой фарфоровой чашечки какой-то другой чай. Особенный. Она периодически его помешивала ложечкой то в право, то в лево. И к концу первой порции глаза ее начали неестественно светиться. Зрелище было красивым, но жутким.

— Не пугайся. Не съем я тебя, — «успокоила» ведьма, — Помочь тебе хочу.

— Вы всем незнакомкам помогаете? — тут же спросила Томка, ничуть не поверив в искренность блондинки.

Лили со вздохом поставила чашечку с блюдцем на низкий столик.

— Ты Тамара Остроухова. Я за тобой приглядываю. И если тебе станет от этого спокойнее, то я работаю в полиции.

— Полиции? — брови девушки изумленно поползли вверх.

— В ее особом отделе, — пояснила Лили, — Расследую убийство Рози Майри. Ты же наверняка слышала о нем?

— А при чем тут я?

— При всем, Тамара. Каким-то непостижимым образом все ниточки тянуться к тебе. И у меня странное предчувствие на твой счет. Но об этом потом. Сначала нужно разобраться, как крепко успела в тебя вцепиться эта подлая тварь.

Больше глупых вопросов Томка не задавала. Где-то на уровне подсознания появилось чувство доверия к этой странной эксцентричной особе. И поэтому, когда Лили попросила ее опуститься на колени, посреди комнаты и порезать себе палец, что бы добыть крови для ритуала, она это сделала почти без колебаний.

Черные ритуальные свечи вспыхнули одна за другой, повинуясь легкому кивку ведьмы.

В их неярком свечении как по-особенному смотрелась ее воздушная фигура, принимая неясные черты. То ли в мятный чай было что-то подмешано, то ли от волнения у Томки начала кружиться голова.

— Не двигайся, не говори и, ради Бога, не смей закрывать глаза, как бы страшно не было, — строго проинструктировала Лили

Кровь медленно капала из пальцев, стекая на длинный изогнутый нож. Тамара расслабленно сидела на полу, как загипнотизированная, не мигая, глядя на гладкую поверхность большого зеркала, которое Лили притащила из соседней комнаты. Ведьма стояла у нее за спиной, положив руки ей на голову, и что-то бормотала под нос. Слов Томка различить не могла, так тихо шептала она сакральные слова.

Поверхность зеркала стала немыслимым образом искажаться и дрожать, словно вода и ведьма до боли ухватила Тамару за волосы, чудом не дав ей провалиться в обморок и заставила наблюдать явление жуткого существа, которое появилось зеркале. Это была тень. Только более плотная, почти осязаемая с горящими красными глазами.

— Какие люди! — голос Лили дрожал от едва сдерживаемой ярости, — Тебя можно почти поздравить с воскрешением, Лара?

Тень сначала застыла, словно от удивления и тут же расхохоталась, неожиданно красивым хрустальным смехом.

— Ты все такая же язва, Лили. Не поверишь, но я почти рада тебя видеть.

— Правда? — издевательски бросила ведьма, — А вот я тебя как-то не очень. Зачем ты вернулась?

Зеркало снова пошло серебристой рябью, и Томка почувствовала, как в глазах темнеет.

— Отвечай! — рыкнула ведьма и сильнее ухватила девушку за голову, до боли сжимая виски.

— Исправить… все что натворила, — нехотя отозвалась тень.

Голову Тамары прострелило огненной стрелой, и она забилась в руках ведьмы, пытаясь освободиться из крепкого захвата.

— Терпи, — змеей шипела Лили, пытаясь удержать бьющееся в конвульсиях тело.

— Тебе не справиться со мной Лили, — усмехнулась Лара, — Я слаба, но не настолько…

Голова Тамары безжизненно упала на грудь и зеркало вновь задрожав, потухло, а вместе с ним и исчезла тень.

— Твою мать! — зло выругалась Лили, аккуратно положив бесчувственно тело девушки на пол и утирая рукавом капающую из носа кровь, — Вот же сучка!

Дело принимало крайне серьезный оборот. И если раньше ведьма с полной уверенностью могла бы сказать, что сможет загнать сущность Лары обратно в преисподнюю, то сейчас вся ее решимость испарилась. Сильна тварь. Даже чуть живая от голода — все равно слишком сильна.

— Ничего, — прогнусавила Лили, зажимая нос, — Мы еще посмотрим кто кого.

Огромный тигр серебристой стрелой летел по лесу, словно за ним гнался сам дьявол из преисподней. Собственно практически так оно и было. Его личный дьявол-искуситель.

Он бежал что есть сил, пока есть воздух в легких, пока держат сильные лапы, пока глухо бьется кошачье сердце. Остыть. Осознать и постараться привести мысли в порядок. Хотя о чем это он? Мозг всегда отказывался служить ему по назначению, когда дело касалось ее — Лары.

Ее имя…ее вкус…ее запах…

Он учуял ее задолго до того, как Тамара подошла к дому. Горький, страстный, дикий. И человеческое сознание взорвал дикий рев зверя.

Не думая ни о чем он прижал жалкую человечишку к земле с жадностью втягивая носом родной запах, словно наркоман после долгой и мучительной ломки.

Отрезвил его удар по голове и визгливый женский голос.

Лили.

Жаркая пелена спала с кошачьих глаз и, ужаснувшись собственной дикости, шокированный и полностью дезориентированный оборотень позорно сбежал.

Озеро молчало. Обернувшись человеком Карлайл, усталый и опустошенный упал на землю, понуро опустив взъерошенную темную голову. Тело дрожало, мышцы нестерпимо ломило, а голова раскалывалась, словно его не женской сумочной ударили, а раскаленой кувалдой.

Эдвард хрипло рассмеялся. Это было похоже на подступающую истерику. Кто сказал, что мужчины не плачут? Увидела бы его в этот момент Лили, непременно покрутила бы у виска пальцем и еще бы ударила, что бы после сказать:

— Тряпка ты или мужик!

И он бы непременно устыдился ее обидных слов и, собрав всю волю в кулак, снова бы превратился в уравновешенного и рассудительного Эдварда Карлайла. Но Лили рядом не было. Она сейчас наверняка где-то далеко с Тамарой.

Тамара…

Имя обожгло легкие на выдохе и внезапно привело в чувство. А что же теперь будет с ней?

Оборотень вытянулся на холодном песке и уставился на ночное небо, с все нарастающим напряжением оценивая ситуацию.

Слияние еще не завершено. Изменения только-только коснулись хрупкого человеческого тела. Сознанием борется. И без добровольного согласия жертвы, без ее искреннего желания, демон никогда не сможет полностью прижиться.

«Значит, нужно ее подтолкнуть» — подумал он и тут же ужаснулся.

Вернуть ее. Поддаться искушению, что бы смотреть в ее лукавые глаза, что бы прикасаться к нежному телу, чтобы снова стать ее преданным рабом и любовником. Быть кем угодно, только бы дышать с ней одним воздухом.

Внутренний голос шептал:

— Разве тебе не будет жаль человечишку?

Мораль? Принципы?

Да кому они на хрен нужны, когда сердце разрывается на части, когда зверь бьется в экстазе только от одной мысли о том, что они снова могут быть вместе. На любых условиях и любой ценой.

Он всегда был правильным. Сначала жил ради клана, затем ради сына. И что в итоге? Что получил взамен своей порядочности? Ничего кроме боли и разочарования.

— Карлайл?!

Чей-то голос выдернул его из размышлений и Эдвард, резко перевернувшись на живот, мгновенно вскочил на ноги.

В нескольких шагах от берега с фонариком в руке стоял Томас Грин. Острое кошачье зрение тут же уловило недовольство, и даже ярость на лице профессора.

— Грин, — кивнул в ответ оборотень.

— А я не верил, что вас тут можно найти, — пробормотал Томас и с вызовом вскинул голову, — Где Тамара?

— Тамара? — эхом отозвался Карлайл, втягивая носом воздух.

Та вот с кем приехала сюда девушка. Интересно, много ли она успела ему рассказать?

— А почему я должен знать, где ваша студентка? — будничным тоном поинтересовался оборотень, продолжая подозрительно рассматривать пожилого мужчину.

— Потому что она пошла вас искать и не вернулась, — зло выплюнул Томас.

Брови Карлайла удивленно изогнулись:

— Зачем?

— Вот и мне это очень интересно.

Томас подошел поближе и направил яркий луч фонарика прямо в лицо оборотню, от чего тигр недовольно заворочался.

— Что вы затеяли? Зачем втягиваете в ваши разборки бедную девочку? Вам было мало моей дочери?!

Оборотень поморщился — так неприятно царапнулась совесть от этих слов.

— Профессор вы бредите. Советую вам отправиться домой. Ночью здесь небезопасно. Иногда дикий зверь выходит из леса, — ровно ответил он и, повернувшись демонстративно пошел в сторону дома, всем видом показывая что разговор окончен.

— Я этого так не оставлю. Слышишь, Карлайл. Если с Тамарой что-нибудь случиться я…

Оборотень замер на мгновение, прислушиваясь к словам, брошенным в спину хриплым шепотом:

— И на вашу поганую семейку найдется управа.

Глава 10

Томка проснулась от того, что кто-то крайне настойчиво тряс ее за плечо.

— Оль, будь человеком. Дай поспать, — сонно пробормотала девушка, сильнее натягивая одеяло.

— Вот уж кем-кем, а человеком я точно не стану, — над головой раздался насмешливый женский голос — Просыпайся. У нас очень много дел.

Томка с трудом разлепила глаза и в недоумении уставилась на полностью одетую блондинку.

— Дел? — хрипло произнесла она, приподнимаясь и осматриваясь, — Какие у нас с вами могут быть совместные дела?

Лилиан внимательно осмотрела девушку и наконец, произнесла:

— Не нравится мне, как ты выглядишь. У тебя ничего не болит? Ты какая-то зеленая.

— Все нор…, - девушка запнулась, почувствовав внезапную дурноту. Она часто-часто задышала, отчаянно сглатывая слюну.

— Только не на постели, — простонала Лили и почти силком потащила дедушку в ванну.

Как только в пределах досягаемости появился фаянсовый друг, Томку буквально вывернуло наизнанку. С трудом заставляя себя дышать между болезненными спазмами, она почувствовала заботливую руку Лили, которая осторожно убрала волосы с лица, а после помогла подняться и умыться холодной водой.

— Спасибо, — пробормотала Тамара, с трудом переводя дыхание, — Не пойму, что со мной.

— Да уж. Знатно тебя накрыло, — задумчиво произнесла Лили, как-то настороженно поглядывая на девушку, — А ну посмотри на свет.

Тамара подчинилась и повернула лицо под лучи утреннего солнца.

— Странно, — пробормотала ведьма, внимательно всматриваясь в ее глаза, — Все это как- то очень необычно.

— Что? — испуганно дернулась Тома и, бросив нервный взгляд на зеркало, тут же вздохнула от облегчения.

Рога не выросли. Все вроде бы как обычно. Разве то светлые корни стали еще заметнее.

— Значит так! — командным тоном сказала Лили, одергивая короткое черное платье, — Я на работу. А ты из квартиры не ногой. Поняла? — строго пригрозила она тонким пальцем с длинным черным ногтем.

Тамара явно не ожидавшая такого поворота событий совсем растерялась.

— А учеба?

— Какая к чертовой бабушке учеба?! — чуть не взвизгнула Лили, — Ты соображаешь, что в твое тело вселилась подлая наглая тварь и довольно успешно перестраивает тело под собственное комфортное проживание.

Она до последнего отказывалась в это верить. А тут, словно лавиной накрыло страшное осознание и губы Тамары против воли затряслись.

— Только не реви, — ведьма и одним движением, открыв кран с горячей водой, стала наливать в ванну какие-то ароматические масла, — Пока отдохни, искупайся. Я быстро смотаюсь, и мы вместе будем думать, что делать дальше. Тут тебя никто не найдет.

— Даниэль…, - сдавленно прошептала Тома.

— А он в особенности. Ты только двери никому не открывай. Договорились?

Томка согласно кивнула и, как только за Лили закрылась дверь, стала медленно сползать по стене. Отчаянный вой вырвался из саднящего после рвоты горла. Сколько не держись — любая психика рано или поздно дает сбой.

— За что? Почему я? — шептала она дрожащими от рыданий губами.

К кому Тамара обращалась? К богу? К дьяволу? Или к самой госпоже судьбе? Она и сама не знала.

Размеренный шум воды создавал некую иллюзию спокойствия и понемногу слезу иссякли, а удушающий спазм отпустил горло, оставив после чувство усталости и опустошенности.

Тамара перевала чуть мутный и рассеянный взгляд на ванну — она уже почти наполнилась и с судорожным вздохом начала раздеваться. Пальцы не слушались, путаясь в одежде. Отвратительная слабость накрывала с головой. Кое-как избавившись от джинсов и белья, она опустилась в воду и прикрыла глаза, пытаясь хоть на минутку отрешиться от реальности.

Теплая вода приятно расслабила мышцы и Тамара, чувствуя, как ее опять неудержимо клонит в сон, прикрыла веки, с наслаждением вслушиваясь в окружающую тишину.

Отрешенное, одурманенное сознание, будто бы уловило легкое движение рядом. Оно испуганно встрепенулось, заставив Тому с трудом разлепить глаза.

Девственно белая штора слегка колыхнулась — это просто ветер…

Забыться. Насладится минутой затишья перед бурей. Всей кожей и мышцами впитать тепло. Тамара дремлет, положив ладони на гладкую поверхность ванны. Она витает где-то между сном и явью в сладком, как патока дурмане слабости.

Голова в трогательно беззащитном жесте откинута назад, словно в безмолвной мольбе о поцелуе. Лицо безмятежно и расслабленно.

Легкое прикосновение дрожащей от жадности руки к запястью и поцелуй, прямо в самый центр ладони, которая опаленная его огнем дергается и тут же оказывается в нежном, но крепком захвате.

Тамара в испуге вскидывает голову, что бы встретиться с горящим, совершенно ненормальным взглядом карих глаз. Она пытается что-то сказать, но воздух словно вышибают из легких, когда взлохмаченная темноволосая голова склоняется и мужская небритая щека прижимается к дрожащей ладони.

Он стоит на коленях подле нее и непрестанно целует руку, будто от этого зависит его жизнь. Первый шок отступает и в груди Тамары рождается странное, совершенно безумное чувство. Именно оно заставляет ее рвано выдохнуть и, приподнявшись, осторожно коснуться напряженного плеча мужчины.

— Эд…

Он резко поднимает голову и впивается жаждущим взором в ее лицо, словно пытается там что-то отыскать, а она трепещет, кусая нижнюю губу до боли, впиваясь пальцами в жесткое предплечье. Ощущение, будто весь мир перестал существовать и уменьшился до срывающегося от нахлынувших эмоций дыхания, до едва заметного касания твердых и осторожных губ к бешено пульсирующему виску.

Горячие пальцы скользят по мокрой, скользкой от пены коже и сердце Томы перестает биться на миг от взрыва дикой эйфории, когда губы сминают в отчаянно жадном поцелуе.

Тамара разбита и подавлена дикой потребностью в этом совершенно чужом мужчине. Сущность, которую она раньше совершенно не чувствовала толчками билась внутри, стремясь к нему. Желание затмевало разум, заставляло тело гореть и плавиться под его прикосновениями.

Ее рывком вынули из ванны и прижали к горячему, твердому телу. Прохладный ветер холодит обнаженное тело, и Тамара с каким-то отстраненным отчаянием понимает, что не может противиться этому безумному притяжению. Внутри все горит от неудовлетворенного желания и демоница беснуется, ощущая ответную реакцию своего мужчины.

— Нет, — раздается хриплый голос оборотня, и он неловко тянется к полотенцу, придерживая Тамару одной рукой.

То ли стон, толи всхлип вырывается из ее груди, когда начинает медленно вытирать дрожащее тело, а потом закутывает в длинный махровый халат Лили и несет в постель.

— Полежи. Я сейчас, — нежно шепчет он и скрывается в глубине квартиры.

Тамара лежит, тупо уставившись в потолок, с трудом переводя дыхание, и в прояснившейся голове возникает только вопрос: что это только что было?

Рой ненужных, совершенно неприличных мыслей теснится в голове и Томка понимает, что нужно перестать хандрить и взять себя в руки. Слезами делу не поможешь. Эту простую прописную истину девушка вызубрила еще в детстве. Поэтому она решительно села в кровати и пошла в ванну за одеждой. Критически осмотрев ее, разочарованно покачала головой. Джинсы слегка пыльные, а толстовка и вовсе грязная.

Неуверенно покосившись в сторону большого шкафа, открыть его Томка так и не решилась. Лилиан была добра к ней, но это не значит, что она может без спроса брать ее вещи. Натянув джинсы и тонкую белую футболку, которая была на ней вчера под толстовкой, девушка пошла, искать стиральную машину.

Она нашлась на кухне. Тамара неуверенно замерла на пороге, переминаясь с ноги на ногу, совершенно не зная как теперь вести себя с Карлайлом. Он же напротив ничего такого видимо не испытывал. Развел бурную деятельность и вовсю хозяйничал на ведьмиской кухне.

— Голодная? — с улыбкой спросил он, заметив Тамару.

Было что-то особенное в его святящемся от счастья взгляде. Оно заставляет ее неуверенно улыбнуться в ответ и произнести:

— Голодная.

Лицо оборотня становится еще радостнее, и он кивком головы указывает на стул.

— Садись. Я сейчас что-нибудь придумаю.

Тамара, все еще чувствуя себя не в своей тарелке, неуклюже садится, нервно теребя замок на толстовке.

— Что там у тебя? — оборачивается на противный звук Эдвард, — Давай сюда.

Он забирает у нее одежду, быстрым и точным движениями забрасывает ее в машинку и моментально выбирает нужную программу. Оборотень подозрительно хорошо ориентируется в квартире ведьмы, и Томка невольно задается вопросом, который тут же озвучивает:

— Как ты сюда вошел? — выкать после того, что произошло в ванной, кажется глупым.

— Как и все — вошел через дверь, — уклончиво отзывается он и начинает рыться в пустом на первый взгляд холодильнике.

— То есть, у тебя есть ключ.

— Можно и так сказать. Мы с Лили друзья.

Девушка недоверчиво смотрит на него.

— Что? — с наигранным возмущением вскидывает бровь Карлайл, — Даже у таких нелюдимых типов как я, есть друзья.

У Томки перед глазами вновь проносится картина всего, чем недавно они с Эдвардом занимались. Как неудобно получилось. Они, наверное, с Лили…

Додумать она не успела. Карлайл с грохотом поставил сковородку на плиту и с нажимом произнес:

— Просто старые друзья.

Ножом оборотень орудовал не хуже настоящего шеф-повара. Тамара невольно засмотрелась на него. Таким увлеченно-довольным она видела его впервые и это ей отчего- то очень нравилось. В груди разливалось приятное тепло. Она понимала, что все эти непрошенные чувства принадлежат вовсе не ей, но это было так неожиданно приятно, что им вовсе не хотелось противиться. Напротив, возрастало искушение встать подойти к Карлайлу со спины и обнять, прижавшись щекой к теплой спине. Снова окунуться в водоворот острых ощущений, даже прекрасно понимая, что все это большая ошибка.

Просто, такого с девушкой никогда не случалось.

Тамара хоть и была синим чулком и заучкой, но с подачи бойкой подруги ходила на свидания, встречалась с парнями. Только заканчивались все эти встречи вполне ожидаемо. Ей с ними было скучно, неловко и некомфортно. Единственный с кем было по настоящему хорошо — это как ни странно Даниэль, но ровно до того момента пока он не превратился в неуравновешенного психа.

Она продолжает наблюдать, как уверенными движениями Эдвард заправляет легкий салат оливковым маслом, параллельно переворачивая чуть подрумянившийся бекон на сковороде. К бекону присоединяются яйца и зелень. Дедушка чувствует, что, несмотря на утреннее расстройство желудка, сейчас вкушая дивные ароматы и вправду не прочь поесть.

— Как видишь, даже из скудного холостяцкого набора Лили, можно приготовить вполне приличный завтрак, — со смехом говорит он и ставит перед Томой тарелку с яичницей.

— Почему холостяцкого? — она неуверенно берется за вилку и, осторожно подцепив кусочек бекона, отправляет его рот.

— Потому что Лили давно замужем за своей работой.

Он не ест, но с какой-то почти дикой жадностью наблюдает, как она осторожно подносит еду ко рту и дует, чтобы не обжечься. От этого откровенного взгляда у Тамары сначала начинают в смущении гореть уши, а затем и все тело. Рука помимо воли начинает подрагивать, а пульс стремительно учащается.

С трудом проглотив очередной кусочек, Тома поднимает на него глаза и почти шепчет:

— Вкусно. Спасибо.

Мужчина приближается к ней ближе.

— Поблагодари меня поцелуем.

Сопротивляться? А смысл? Он быстрее. Он сильнее. И ей хочется этого не меньше чем ему.

Девушка послушно подается к нему все телом и замирает в испуге от звука хлопнувшей двери.

— Карлайл?! — раздается злой голос Лили, и она фурией влетает в кухню.

— Да, Лили, — он с тоскливым вздохом отстраняется от Тамары, — Ты как всегда вовремя.

Взлохмаченная и взмыленная ведьма стоит, уперев руки в бока, и гневно смотрит на

оборотня, явно прикидывая, какую часть тела оторвать в первую очередь — голову или хвост.

— Какого черта ты тут делаешь? — не церемонясь с незваным гостем, рычит она.

— Ты как всегда любезна дорогая, — криво усмехается в ответ Эдвард.

Цепкий взгляд ведьмы быстро прошелся по помещению.

— И кто тебе вообще разрешил тут хозяйничать?

— Раньше ты не жаловалась, — не остался в долгу оборотень.

Лили перевела взгляд на растерянную Тамару, и устало опустившись на табуретку, требовательно поинтересовалась:

— А меня кормить кто-нибудь будет?

Карлайл улыбается уголками губ и принимается за дело.

— И кофе не забудь, — повелительно говорит Лили и устало трет глаза, — Я всю ночь накопители заряжала. Глаза закрываются.

— Зачем тебе столько? — заинтересовано спрашивает мужчина, разбивая яйца на сковородку.

— У нас теперь появилась большая проблема, — мрачно смотрит на Тамару, — Нужно быть готовой ко всему.

Оборотень молчит, а Лили как-то оценивающе смотрит на его напряженную спину. Тамаре и вовсе становится не по себе от этой игры взглядов и хуже всего то, что демоница внутри недовольно ворочается, и в сердце поселяется злобное семя ревности, при виде непринужденно беседующих Эдда и Лили. «Они просто друзья» — вступая в диалог с Ларой, шепчет она. А та в ответ рычит — «Знаю эту их дружбу. Ненавижу эту белобрысую дрянь».

— Тамара?! — чей-то настойчивый голос заставляет внезапно очнуться и удивленно вздрогнуть.

Ее слегка поплывший взгляд фокусируется на Лили.

— Ты кофе будешь? — беспокойно всматриваясь ей в лицо, спрашивает ведьма.

— Я? Да, буду.

Перед носом тут же оказывается чашечка с крепким черным кофе. Томка берет ее и чисто на автомате начинает малюсенькими глоточками пить. Карлайл тоже наливает себе порцию и присоединяется к девушкам.

— Эд, а щитовое поле, которое мы в последний раз обновляли, еще живо? — обращается к Лили к оборотню.

— Да, а что?

Ведьма на мгновение затягивает с ответом и задумчиво рассматривает припухшие от поцелуев губы Тамары.

— Ее нельзя оставлять без присмотра, — наконец говорит она, — Мне нужно кое-что сделать этой ночью. Но твоя кандидатура, как вижу, меньше всего подходит на роль няньки.

Томка со страхом и каким-то потаенным восторгом смотрит, как взгляд оборотня стремительно темнеет от ярости, но он с явным усилием воли сдерживает себя. Ведьма как- то обреченно вздыхает.

— Что и требовалось доказать. Эд, а тебе не пора в свой клуб?

Карлайл оставляет ее вопрос без ответа и хмуро смотрит в свою чашку.

— Не надо за мной присматривать, — робко подает голос Тамара, — Со мной все будет хорошо и не нуж…

— С тобой действительно будет все хорошо, когда я отправлю тебя домой без дополнительно «багажа» размером с целую сущность, — жестко перебивает ее блондинка.

— В доме у профессора вполне безопасно.

Лили раздраженно барабанит ногтями по полированной крышке стола и, дожевывая салат, принимает решение.

— Так и быть потрачу пару накопителей на поле у дома профессора.

Томка не скрывает своей радости. Очень ей не хотелось оставаться в квартире ведьмы и с Карлайлом идти не хотелось. Лара гневно шипит, но девушка всеми силами старается не замечать ее и та смиренно уходит в глубины подсознания.

— Из дома не выходить, — строго наказывает Лили, — Ни с кем подозрительным не общаться. Особенно с этими хвостатыми, — кивок головы в сторону Эдварда, — не видеться.

Томка согласно покивала, а ведьма повернулась к оборотню и нагло заявила:

— А ты будешь должен мне большущий клок своей шерсти.

— Почему это? — пытается возмутиться он.

— За накопители, — и мстительно добавляет, — Твоя же жена восстала из мертвых.

Свод стеклянного купола был, несомненно, красив.

Было что-то совершенно необычное в его причудливой архитектуре. Так всегда думал Даниэлы раньше глядя на создание гениального архитектора. Сейчас же ему казалось, что он давил на него, как гранитная плита.

— Черт, как же паршиво, — бормочет он себе под нос и откупоривает очередную бутылку виски.

Последний раз он так пил, только когда не стало Грейси. Пусть он не любил ее. Но она была вечным солнечным лучиком в его извечном царстве тьмы, и с ее уходом в нем не осталось и той капли тепла.

Был ли он виноват в ее смерти? Несомненно. И чувство вины съедало его день ото дня и каждый раз, встречая профессора Грин, оно обострялось в разы. Это было просто невыносимо.

Улыбчивая студентка, хорошая девочка и примерная дочь, она привлекла его внимание излишней эмоциональностью, открытостью и огромными любящими глазами, которые смотрели на мир со щенячьим восторгом. Грейси влюбилась в него с первого взгляда, как в дешевых женских романах. Даниэль это знал и пользовался. Купался в ее влюбленности, как кот довравшийся до сметаны, а потом… Потом жадная, подлая, вечно голодная сущность захотела большего. Остроты, пряности, капельку отчаяния и безумия. Смог бы он противиться ей. Нет. Никогда не мог. И чем старше становился, тем больше эта тварь требовала.

Пытался ли он разорвать их пагубные отношения? Пытался. И каждый раз проигрывал битву с самим собой, вкусив новый коктейль из ярких эмоций.

Женщины его всегда любили за деньги, за яркую внешность, за острый ум, но ни одна из них не испытывала и десятой доли тех чувств, что Грейси.

Бутылка закончилась. На горизонте забрезжил рассвет, а долгожданное коматозное состояние так и не наступало. Тоскливо посмотрев на пустую бутылку, Даниэль со вздохом поднялся с кресла и начал медленно снимать одежду. В отличие от отца у него не водилось в подругах ведьм, и оборачиваться вместе с одеждой он не умел.

Прохладный воздух приятно холодил кожу. Пара мгновений и большой тигр нетвердой поступью бредет по аллее.

На самом деле Даниэль не любил оборачиваться. Чудовищная глупость, но зверь ненавидел сущность, и та отвечала ему взаимностью. Может ли сочетаться совершенно не сочетаемое?

«Нет» — мгновенно проносится в голове.

Это ведет к дестабилизации сущности. Она сейчас голодна и озлоблена на хозяина. Злобно скребет по звериной шкуре, надрывно шипя:

«Выпусти».

Постоянная борьба с самим собой…

Серебристый тигр, устало опускается на траву и кладет свою лохматую голову на лапы. Пронзительные голубые глаза печальны, как никогда.

Зверь снова втягивает чувствительным носом воздух в идиотской надежде. А вдруг придет сама? Опуститься на колени, подле него и проведя пальцами по шкуре, нежно погладит.

«О, да» — мгновенно встрепенувшись, жадно скалится сущность — «Сладкая девочка. Тамар-р-ра».

Тигр рычит, сущность нагло хохочет, а Даниэль с отчаянием понимает, что ненавидит их обоих. Ненавидит себя.

Именно в такие моменты, хочется сбежать от груза ответственности, что он несет на плечах. Он ненавидел отца за трусость, обвинял его в слабости, а сам… И как всегда мысль о нем больно кольнула. Почему сущность, питающаяся эмоциями не может забрать его собственные? Парадокс, не правда ли?

Тигр лениво переворачивается на бок, устраиваясь поудобнее и прикидывая — сильно ли расстроиться Дженни, если он пропустит сегодняшний завтрак. Была у них такая негласная традиция.

«Обидится» — думает он, но сил и желания куда-то ехать в таком состоянии, совершенно нет.

Похоже, садовника поутру ожидает неприятный сюрприз.

Глава 11

В доме четы Грин стояла какая-то гнетущая тишина. Тамара сначала даже подумала, что никого нет дома, пока с кухни не послышался усталый голос Марты Грин:

— Томас?

— Миссис Грин, это Тома! — крикнула девушка, скидывая одолженную у Лили куртку и аккуратно пристраивая ее на вешалке.

— Где ты была дорогая? — голос хозяйки дома раздается уже ближе и она изумленно замирает в холле, непонимающе взирая на спутников девушки, — Добрый день.

— Здравствуйте, — с холодной вежливостью произносит Карлайл, как-то неуверенно переминаясь с ноги на ногу у порога.

Взгляд Марты моментально леденеет. Этого гостя она точно не рада здесь видеть!

— Чем обязана, господин Карлайл?

Из-за спины оборотня появляется Лили.

— Старший инспектор Мур, миссис Грин, — сурово и по-деловому представляется ведьма, — Разрешите пройти?

Марта прекрасно знала Лилиан, ведь именно она допрашивала их с Томасом, после смерти Грейс. Поэтому, нехотя, но все же пригласила в гостиную и даже предложила чай. От него, к ее радости, нежеланные визитеры отказались.

Лили расположилась на диване, напротив Марты, которая подозрительно поглядывает на Карлайла. Оборотень, явно чувствуя себя не в своей тарелке, и вовсе не знает, где пристроится.

— Я вас слушаю, — миссис Грин нервными движениями разглаживает несуществующие складки на юбке. Нервничает. Визит этих странных личностей, будит в душе женщины непрошенные и крайне болезненные воспоминания.

Тамара, решив, что они и без нее разберутся, спрашивает у ведьмы:

— Ну, я пойду? Если что — я буду наверху.

Лили согласно кивает и вновь переключает внимание на Марту, а Тамара с явным облегчением идет на второй этаж, спиной чувствуя пристальный взгляд оборотня. Сущность утробно рычит, призывая вернуться, но девушка упрямо переставляет ноги, стараясь отделаться от ее назойливого влияния.

В комнате царил идеальный порядок. Олька, когда нервничала — сразу кидалась убираться. Чувство вины больно кольнуло в груди. И как теперь объяснить, что тот приступ злобы принадлежит не ей?

Тамара быстро переодевается и подхватываете прикроватной тумбочки книгу. Ту самую. Невидящим взглядом скользит по обложке в глубокой задумчивости, а в голове бьется всего одна мысль:

«Почему он это сделал? Почему?»

И тут же доходит, что теперь ей вполне по силам удовлетворить свое нездоровое любопытство.

«Лара!» — мысленно зовет девушка подселенку.

А в ответ тишина. Словно ее вообще не существует. Забилась в глубины подсознания и предпочитает не отсвечивать.

— Партизанка чертова! — зло шипит Томка и кидает книгу на место.

За окном сгущаются тучи. Томка напряженно смотрит на их свинцовую тяжесть. Вероятно, пойдет дождь. Потом взгляд ее останавливается на тоненькой фигуре в черном плаще. Нет. Не дождь. Это ведьма проводит очередной ритуал. Рваные порывы ветра трепят светлые пряди, и она медленно опускается на колени прямо посреди перекрестка, словно ей тяжело стоять. Между снующими автомобилями. Складывается ощущение, что кроме притаившегося в тени деревьев оборотня ее никто не видит.

Чересчур резким, от необъяснимой досады, движением она задергивает штору и шумно выдыхает. Нужно отвлечься. Отвлечься на что-то обыденное, повседневное, что бы снова ощутить себя человеком.

Тамара мечется по комнате в поисках занятия и в итоге садится за подготовку к тестированию. Она раз за разом читает задания, но нить реальности постоянно ускользает, уступая место тревожным думам. Сейчас, когда первый шок прошел, мозг начал неспешно выстраивать логические цепочки.

Из них выходило, что сущность Лары Карлайл не случайно выбрала ее тело для проживания. Это было обусловлено внезапным интересом со стороны кошачьего семейства. А изначально — интересом Даниэля. Их знакомство стало отправной точкой.

«Исправить то, что натворила».

«Моя вина».

Из этих странных слов было смутно понятно, что Лара, успела перед смертью, совершить ошибку, которая не давала ей мирно существовать в загробном мире. Жалела она настолько, что ради этого решила всеми доступными средствами восстать из мертвых. И исправить. Через Тамару.

Вторым неприятным и пугающим выводом стало то, что избавится от сущности не так-то просто. И если бы ведьме было под силу это сделать, то сейчас бы она не стояла на перекрестке на коленях.

И третье — сверхъестественное влечение к Эдварду Карлайлу. Один сплошной соблазн. Словно ей было мало его сынка.

И самое страшное, что совершенно неясно кто чего хочет не самом деле. А она одна. Совершенно в чужой стране. Есть только Оля, но ее втягивать во все это совершенно не хотелось. И поэтому Тамара выбрала для себя единственное верное решение — вернется домой. И плевать на то, что курс не окончен. Как-нибудь выкрутится. На что она надеялась? На то, что расстояние в две с половиной тысячи километров поможет разорвать порочные связи. А если не поможет, то дома родные стены помогают.

Вещей у девушки было немного, но с учетом того, что она собиралась прожить тут не два дня, а два месяца, то все еле уместилось в большой чемодан. Каким-то шестым чувством она догадывалась, что никто не будет рад ее отъезду и нужно постараться сделать так, что бы о нем как можно дольше не знали. Поэтому покидав только все самое необходимое в рюкзак, остальные вещи она оставила на местах.

Самой большой проблемой стали билеты на самолет. До Лондона можно было довольно быстро добраться на любом автобусе, а билеты были забронированы и оплачены заранее.

А дополнительных средств для покупки билета у Томки не было. Но тут ей несказанно повезло. Операторы авиакомпании пошли на встречу и обменяли билет на послезавтрашний вечерний вылет.

Разумнее всего было подождать до следующего дня, но Тамара не желала оставаться в этом поганом городишке лишние несколько часов. Она вполне могла себе позволить переночевать пару ночей в хостеле, а в большом и шумном городе легко затеряться.

Хлопнула дверь. Тамара приникла к окну. Марта вооружившись поливочным шлангом, и садовыми орудиями неспешно стала копошиться в цветнике. Теперь можно незаметно улизнуть из дома.

Было у девушки подозрение, что ведьма могла своей так называемой защитой, заблокировать выход из дома. Оказалось, что волновалась она совершенно напрасно. Ничего сверхъестественного не произошло. Вздохнув от облегчения Томка, обругала себя за маниакальную мнительность. От страха не весть, что уже придумываешь.

Погода стала ухудшаться, и заморосил мелкий неприятный дождик. Тамара застегнула куртку, накинула капюшон и быстрым шагом, поспешила по улице на автобусную остановку. Но не успела она пройди и ста метров, как за поворотом показался знакомый автомобиль. Прятаться не было смысла — водитель уже успел ее заметить. Девушка ускорила шаг, в надежде, что успеет скрыться из его поля зрения раньше, чем…

Зря надеялась.

Машина, взвизгнув тормозами, остановилась рядом и Роман Серебряков, толкнув дверцу со стороны водительского места, позвал:

— Тома!

Проще было бы сделать вид, что она не слышит. Точно. Может музыку громко слушает? Тамара прибавляет шаг и теперь почти бежит. А вот и автобус.

— Тома! Подожди!

Он все же нагоняет ее и хватает за руку.

— Ты чего бегаешь, как ненормальная?! — возмущенно спрашивает он и смотрит как-то… обиженно что ли.

Тамара пытается сделать удивленное лицо. Получается так себе. Плохая из нее актриса.

— О, приветик! Прости, не заметила.

— Не заметила она, — фыркает парень, внимательно ее рассматривая, — Куда-то спешишь?

— Спешу. Вон и автобус уже подъехал.

— Так давай я тебя подвезу, — говорит он и тут же добавляет, — Мне не сложно.

— Нет-нет! — восклицает девушка, всеми силами стараясь не выдать свою нервозность, — Так неудобно. Мне нут совсем недалеко.

Как бы она не упиралась, от Серебрякова не так-то легко избавится. Прицепился словно клещ. Стащил у нее с плеча рюкзак, закинул на заднее сиденье машины и галантно открыл для девушки дверь.

— Не упрямься, Томочка. Позволь за тобой поухаживать.

Томка пытается прикинуть, что проще: еще минут двадцать припираться последи улицы или позволить ему отвезти ее до центра, сделать вид, что нужно в какой-нибудь магазин, а потом уже сбежать.

— Ладно, — сдается девушка, — Только без твоих этих выкрутасов.

Роман расплывается в ангельской улыбке и аккуратно захлопывает дверь, удостоверившись, что девушка удобно утроилась.

Автомобиль неспешно и плавно едет по главным улицам Картертона. Томка пытается поддерживать с Серебряковым легкую беседу и чувствует, как веки с каждой минутой становятся все тяжелее и тяжелее, в ушах стоит какой-то странный гул и она уже с трудом улавливает нить разговора.

«Не спи» — подает голос Лара, — «Не смей спать, жалкая человечишка».

Тамара пытается ей что-то ответить, но глаза уже сами собой закрылись, и сознание отключилось, провалившись в глубокий сон.

Все утро Лили провела на кладбище. Опять. В последнее время ей везет на приятные места для времяпровождения. И снова эксгумация. При всей своей истинно ведьминской натуре она не любила возиться струпами. Тем более разложившимися трупами. Поэтому когда вскрывали крышку гроба, отошла подальше в сторонку. Не к месту разыгралась чертова мигрень. Сказывалось сильное магическое истощение. Силовое поле высосало из нее последние соки. Поэтому работалось с большим скрипом, а в морге и вовсе спихнула все, включая бумажное оформление, на Себа.

— Кто на этот раз? — раздосадовано поинтересовался рыжий взлохмаченный мужчина, когда увидел, что ему привалило работы.

— Грейс Грин, — бесстрастно отозвалась ведьма.

— И за что же ты ее потревожила, бедняжечку? — он склонился над трупом нежно приговаривая, — Покоилась с миром. А тут бац! Злая тетя Лили взяла и откопала. Правда, моя красавица?

— Фу, какая мерзость, — поморщилась Лили, — Можешь хотя бы при мне не загибать в спиральки свои извращенские извилины.

Себ словно нехотя выпрямился и поинтересовался:

— Как всегда срочно?

— Еще вчера.

— Эх, а мы с зайкой хотели отметить годовщину, — тоскливо вздохнул судмедэксперт.

— Не знала, что у тебя появилась девушка? — удивленно посмотрела на него блондинка.

— Какая нахрен может быть девушка с моей работой? Кошку завел неделю назад. Пока не сдохла. Вот и отметить собирался. Ей корм, а мне пиво.

Лили даже дар речи потеряла. Псих он и в Африке псих.

— П-поздравляю, — сухо выдавила она, — Но придется тебе повременить с праздниками.

— Понял я, — согласно кивнул Себ и стал активно шарить по комнате, собирая необходимый инструмент, — Ты лучше подскажи, что конкретно искать. Быстрее будет.

— Есть основание думать, что в прошлый раз следствие неверно резюмировало причину гибели девушки. Подними старый отчет. Сравни, проанализируй. И огромная просьба — сразу звони, если что-нибудь обнаружишь.

Себ уже настроился на свою волну и, отрешенно покивав, выгнал ведьму, чтобы не мешала. Хотя собственно она и не собиралась больше задерживаться.

Выйдя на свежий воздух, Лили поняла, что если сейчас не съест большой кусок жареного мяса то бросится на кого-нибудь от голода. Решив совместить приятное с полезным, помчалась в клуб к Эду. И только пусть попробует сказать, что мясо закончилось.

В дневное время в «Маске» работал небольшой ресторанчик с открытой террасой. Ведьма притормозила у кассы, давясь слюнями при виде аппетитно разложенных тортиков и, заприметив парочку лакомых кусочков, толкнула дверь подсобки. Можно было бы, конечно, сразу переместиться в кабинет к оборотню. Но, во-первых, Лили хоть и была бесцеремонной, но не до такой степени, что бы вваливаться на чужую территорию без приглашения. А, во-вторых, стоило поберечь остатки резерва.

Дверь в хозяйское логово была почему-то распахнута настежь. Лили неуверенно заглянула в кабинет и очень сильно удивилась, обнаружив там стоящего посреди Даниэля. Младший оборотень, явно пребывая в ярости, сверлил взглядом опущенную темную голову отца, который сидел за своим рабочим столом.

Вопреки обычному Карлайл младший был взлохмачен, растрепан и слега помят. Его красные, вероятно от недосыпа, глаза впились в вошедшую ведьму и он, злобно сверкнув глазами, прошипел:

— Выйди и прикрой дверь.

Любая другая на месте Лили бы с воплями ужаса ломанулась прочь. Все же блондин очень убедительно выглядел в разъяренном состоянии. Но она не любая. Поэтому, подойдя к нему, шлепнула по пятой точке пластиковой папкой, что держала в руках.

— Ты как со старшими разговариваешь?! Я тебе сейчас дам «выйди»! Если вымахал, думаешь, тетя Лили тебя не отшлепает, как в детстве?!

На мгновение его глазах полыхнул огонь бешенства, но Даниэль усилием воли погасил его и даже немного смущенно потупил взгляд.

— Тото же, — довольно произнесла ведьма и упала на диван, — Колитесь, чего морды, такие хмурые?

Отец и сын продолжали напряженно молчать и сверлить друг друга взглядами. В комнате повисла тягостная тишина.

— Все с вами ясно, — хмыкнула Лили.

Она повернулась к Даниэлю и, растеряв свою былую веселость, спросила:

— Рассказывай, кто и почему тебя пытается так качественно подставить? И сядь уже, наконец. Глаза болят, а ты маячишь.

Судя по изумленно вскинутым светлым бровям, Даниэль слышит об этом впервые.

— Очаровательно, — выдыхает она, — То есть ты еще не в курсе, что на тебя хотят повесить убийства двух девушек.

— Как это? — Даниэль с недоверием смотрит на ведьму, — Причем там я?

— При всем, — подает голос Карлайл старший, — Тебе разве Дженни не рассказала?

— Я в последнее время занят был.

— Занят он, — фыркает Лили, — Интересно чем?

— Скорее кем, — отвечает за сына Эд и в глаза его зло сверкают.

Даниэль разваливается на диване рядом с ведьмой и, вольготно откинувшись на спинку, со злой иронией бросает:

— А ты, стало быть, завидуешь?

— Нет, — сухо выдавливает из себя Карлайл и руки его сжимаются в кулаки.

— Конечно, — тон Даниэля пропитан ядом, — Ведь это от тебя несет запахом моей девушки, словно вы с ней…

— Она не твоя! — вскакивая со своего кресла, рычит Эдвард, словно готов в любую секунду обернуться и бросится на сына.

И только услышав испуганное восклицание Лили, заставляет зверя взять себя в лапы и опускается на место. Теперь настает очередь Лили подняться с насиженного дивана и, нервно выстукивая каблучками по паркету, кричать:

— Идиоты! Придурки хвостатые! Нашли время усами меряться! Вы хоть осознаете всю серьезность ситуации?

— Из-за тебя, — черный ноготь тыкает в блондина, — Она может стать следующей жертвой в серии убийств. Это самый верный способ избавиться от главы рода. А из-за тебя, — ее гневный взгляд упирается в друга, — Ее тело может занять твоя дражайшая женушка! Это даже хуже чем смерть. Вы вообще видите что-то вокруг кроме себя и своих гребаных хвостов?! Вместо того, что бы решать проблемы, цапаетесь, как две собаки не поделивших кость!

Мужчины смотрят на ведьму тяжело и со смесью злого возмущения. Но оба понимают, что она права.

Первым из ступора выходит Даниэль.

— Рассказывай, — говорит он, стараясь, что бы в голосе звучало как можно меньше эмоций.

— Только если меня покормят, — намекает на толстые обстоятельства Лили, расплываясь в улыбке.

Карлайл старший понятливо кивает и тянется к телефону.

— Сейчас закажу. Тебе что?

Лили уже готова сказать, что всего и побольше, но тут лицо ее мрачнеет и она хмуро смотрит на свое запясть, где красным индикатором полыхает охранная печать.

— Тамара покинула пределы силового поля, — с тревогой в голосе сообщает оборотням Лили, — Похоже, я сегодня помру от голода.

Пробуждение было резким и каким-то болезненным. Тамара открыла глаза и села.

Спина отчего-то отозвалась ноющей болью. Девушка пошарила ладонями и хмыкнула. Неудивительно. Ведь лежала она на жестком, холодном полу, который был какой-то странно влажный. Кряхтя, потянулась, стараясь вернуть спине, подвижность и растерянно стала оглядываться по сторонам.

Вокруг было темно, словно в бункере. Впрочем, исключать подобной возможности не стоило, если судить по пробирающему до костей холоду и мерзкой липкой сырости. Справой стороны лился неясный свет. Его хватало только что бы разглядеть очертания кованой решетки и каменную кладку у входа.

Тамара отчаянно вертела головой, всеми силами стараясь не поддаваться стремительно подступающей панике. Онемевшие от холода пальцы в немом ужасе скребли по камню, а мозг лениво соображал, приторможенный страхом.

Она прекрасно помнила, что села в машину к Серебрякову и буквально вырубилась. Не нужно быть гением дедуктивной мысли, что бы понять — именно он приволок ее в это жуткое место. Оставалось только понять — зачем.

Предательские слезы подступили к глазам. Томка дрожащими, грязными руками стала тереть лицо. Только бы не заплакать.

«Ну что за размазня» — раздраженно заворочалась Лара внутри.

Томка замерла на мгновение, словно собираясь с силами для очередного вдоха, и разрыдалась. Хрупкая человеческая психика не выдерживала. Отчаяние захлестнуло подобно цунами, норовя поглотить остатки здравого смысла.

«Чего ты ревешь, дура?» — зло гаркнула сущность.

— Сама ты дура! — прошипела в ответ девушка тоном обиженного ребенка.

«Давай-давай. Доведи себя до истерики. Заешь, как повеселит этого твоего Ромочку»

— Какое тебе вообще дело?

«У меня нет такого запаса силы, что бы искать другое подходящее тело»

— Ах, вот оно что? — у Томки вырывается истеричный смешок, — Паразитка чертова!

«Может и паразитка» — ничуть не обиделась Лара, — «Посуди сама, мы могли бы быть полезны друг другу»

— Ага. Прямо таки полезны, — фыркнула девушка, утирая слезы.

«В твоем голосе слишком много сарказма, дорогая. Я не вру. Объединимся, и ты сможешь с легкостью выбраться отсюда. Давай наваляем твоему похитителю? Решайся».

Странное дело, но на Тамару снизошло спокойствие.

— Что бы ты сожрала, переварила и выплюнула мою душу? А ни пошла бы ты обратно в ад.

«Было бы что жрать» — с досадой буркнула сущность и тут же с энтузиазмом добавила — «Я подожду… пока не начнется самое интересное…пока он не придет за тобой».

— Злобная стерва, — не выдержала Томка.

«Слабачка» — не осталась в долгу Лара и спряталась в глубинах подсознания.

Словно в подтверждение слов сущности, где-то вдалеке громко звякнуло железо, и этот звук болью отозвался в воспаленном воображении девушки. Она поднялась на ноги и прижалась к стене, словно пытаясь слиться с ней воедино.

Яркий свет резанул по глазам и Тамара, закрыла лицо руками, всеми силами стараясь держаться и не скатиться опять в истерику.

— Томочка? — Ромкин голос приторно-ласковый, дрожью прошелся по телу.

Сердце замерло и забилось в отчаянном темпе.

— Что же ты детка, вся трясешься? — издевательски протянул он, подходя почти вплотную.

Фонарь эта сволочь предусмотрительно поставила у входа и теперь его яркий луч бил ему в спину, лишая девушку возможности как следует рассмотреть его лицо. Томке отчего-то казалось, что тогда она сможет определить в своем ли уме Серебряков, и, возможно, это дало бы шанс понять как себя с ним вести.

— Холодно, — чуть слышно прошелестела она.

— Бедная моя девочка. Давай я тебя погрею. Я знаю самый верный способ согреться. Показать?

Он шагнул к ней вплотную и навис подобно пугающей черной тени. Сильная рука рванула молнию на куртке.

— Зачем? Зачем ты это делаешь, Ром?

Он замер на мгновение и ладонь его ласково прошлась по волосам, что бы тут же жестко зажать их в кулаке.

— А ты еще не догадалась?

Томка с трудом подавила писк, полный ужаса. Лицо Серебрякова приблизилось, и она могла уловить на его губах совершенно дикую улыбку.

— Нет. А должна была?

— Ты казалась гораздо сообразительнее твоей курицы-подруги.

Какая уж тут сообразительность, когда поджилки трясуться.

— Это ведь ты, — нервно облизав губы, выдыхает она, — Ты убил ту девушку.

— Какую именно?

Рывок и куртка падает на пол, а ее хозяйка стоит ни жива, не мертва, боясь пошевелиться лишний раз, чтобы не провоцировать маньяка.

— Знаешь, а ты совсем не похожа на нее, — задумчиво протянул он, перебирая пальцами темные пряди, — Не понимаю, что он в тебе нашел.

— Похожа на кого? — чуть слышно шепчет она, скорее чтобы оттянуть мгновение расправы, нежели от любопытства.

— На Грейси, — выдыхает он ей в лицо и закрывает рот жестким, жалящим поцелуем.

Она стоит совершенно спокойно, позволяя ему целовать, сжимать до синяков.

— Ты ее ненавидел? — спрашивает она, как только остается свободное пространство для вдоха, — За что ты ее убил?

Серебряков вздрагивает всем телом и, грубо оттолкнув от себя девушку, рычит:

— Не убивал. Я любил ее. Больше жизни.

Томка тряхнула головой. Страх отступал, и история начинала приобретать более ясную картинку.

— А она?

— А она боготворила этого урода Карлайла, — буквально выплюнул слова парень, — Бегала за ним, как собачонка на привязи и в рот заглядывала. Я думал, что это пройдет. Раз за разом, глядя, как Грейси уходит с ним. Терпел и ждал. Не дождался. Этой сволочи было мало ее израненного сердца. Он забрал ее жизнь.

— Она покончила с собой, — мягко возразила Тамара.

Парень зло рассмеялся.

— Эту сказочку придумали те, кому Карлайл заплатил за замятие дела и молчание. Ее убили.

— Убили, — глядя перед собой пустыми глазами, повторяет девушка.

— Но ничего. Совсем скоро Грейси будет отмщена. Ты знаешь, что по их правилам за убийство ему грозит смертная казнь?

Томка покачала головой, задаваясь вопросом откуда это известно самому Серебрякову.

— На этот раз он не откупится, — с безумной улыбкой сообщил он и, схватив девушку за горло, притиснул к стене, — Твоя смерть станет завершающим штрихом моей мести.

Страшная догадка пронзила огненной стрелой, и сущность послала гневный импульс в мозг, заставив девушку превозмогая собственные возможности, вцепиться ногтями в руку парня, царапая и раздирая до крови.

— Ты, — прохрипела она, судорожно глотая воздух, — Это ты убивал, подставляя его.

Он не ответил. Красивое лицо исказила гримаса ярости. Хватка стала сильнее, и он одним движением швырнул девушку на пол.

Тамара взвыла от боли, а сущность внутри забесновалась в панике.

«Позови. Позови, идиотка»

«Нет»

Блеснула сталь ножа.

«Он же убьет тебя!»

«Убьет»

Парень провел ножом по щеке и осторожно, с каким-то извращенным наслаждением стал разрезать одежду.

— Что же ты не кричишь? Не умоляешь? — с кривой усмешкой интересуется он, избавив девушку от футболки и лифчика, — Мне даже скучно как-то. Малышка Рози была смышленее тебя.

— А смысл, — просипела девушка, — Не хочу доставлять тебе больше удовольствия.

Улыбка маньяка стала кровожадной.

— О! Теперь я просто обязан выбить из тебя крики ужаса.

«Позови» — бесновалась Лара.

«Нет»

Серебряков нетерпеливо пыхтя содрал джинсы, белье и довольно произнес:

— Так-так, неплохо. Очень неплохо. А что у нас здесь?

Чужие руки силой развели ноги и жесткие пальцы преодолевая сопротивление, ворвались в нежное девичье нутро, заставив девушку дернуться, раненой птицей и вопреки обещанием жалобно заскулить.

«Борись с ним» — рычит Лара.

«Он сильнее» — меланхолично отзывается Тамара.

«И угораздило связаться с тобой» — с досадой плюет сущность.

«Тебя никто не приглашал»

— Сладкая девочка, — шепчет парень, исследуя бледное тело, сжимая, кусая.

«Давай продолжай в том же духе. Вот только — сегодня ты, а завтра твоя подружка» — ехидный голос деноницы звенит эхом в Тамариных ушах.

Из горла ее вырывается хриплый рык, и она со всей дури начинает беспорядочно лупить парня. Тот не ожидавший такой реакции и потерявший от этого бдительность пропускает первые удары.

Тома дерется не хуже дикой кошки, но Серебряков намного сильнее. Некоторое время они борются в полнейшем молчании. В подвальной тишине слышно только их шумное дыхание. Наконец парень, перевернув девушку на живот подминает ее под себя и прижимает свои телом к полу.

— Тварь, — шипит он и в голосе отчетливо слышны нотки сумашедшего удовлетворения, — Нужно было заковать тебя, как ту очкастую.

Тамара чувствует, как запястья чем-то туго стягивают, и насильник хватает ее за волосы, вынуждая неестественно выгнуться. В этот момент что-то щелкает в мозгу и девушка, понимает, что отчаянно хочет жить.

— Лара, — она скорее просто шевелит губами.

«Да» — лениво отзывается сущность.

— Помоги.

«Вот так бы сразу»

Демоница весело хохочет, а Тамара уже не чувствует, как мужчина за спиной прижимается всем телом и трясется от желания. Не ощущает грубого вторжения в свое тело. В груди разливает тепло и с каждой секундой оно превращается в дикий пожар. Каждая клеточка наполняется силой, энергией. Чувства обостряются до предела, и вот она уже сама прогибается ему на встречу и стонет от удовольствия.

«Какое чудное возрождение и зразу еда» — мурчит Лара, — «Дорогая, ты не возражаешь, если я его слегка покусаю?

 Глава 12

Сердце Даниэля зашлось в бешеном ритме подступающей паники, как только он осознал, что тонкая ниточка, связывающая его с Тамарой, внезапно оборвалась. На мгновение он даже подумал, что она ему привиделась, настолько призрачной и едва различимой она была раньше.

— Я больше ее не чувствую, — бесцветным голосом сообщил он ведьме, которая в пятый раз проводила совершенно безрезультатный поисковый ритуал.

Лили, что в тот момент раскачивала тонкий сверкающий кристалл на цепочке, остановилась и посмотрела на оборотня с недоверием и некоторым удивлением.

— Она мертва? — чуть слышно спросил он, — Да?

— Не знаю. Но что-то определенно случилось, — сухо выдавила Лили и повернула голову в сторону, напряженно застывшего подле нее Карлайла старшего, — Эд? А ты?

— Сущности не образуют физической привязки. В этом смысле она пока мне недоступна, — нехотя ответил он.

Ключевое слово, бившее по оголенным нервам, было «пока». И если бы не дикий страх, Даниэль бы наверняка озверел от злости.

Ведьма вскрыла очередной накопитель в бесплотной попытке настроить кристалл, но рука Эдварда накрыла ее ладонь в останавливающем жесте.

— Не трать силу. Это бесполезно.

— И что ты предлагаешь? Сидеть и ждать. Она не могла уйти сама. Если бы она прошла просто погулять до соседнего магазина, то кристалл бы не дергался как бешеный, — Лили устало опустилась в кресло оборотня и внезапно вскинула голову, — Камеры! Придется вспомнить про пассивные методы.

Она подскочила и одним движением сгребла все свои ритуальные штучки в сумочку.

— Я на работу. Быть может, нам повезет, и уличные видеокамеры успели ее поймать в кадр. Эд, наведайся к Гринам. Разузнай что к чему. Все это как-то странно.

Ведьма мазнула взглядом по застывшему как статуя Даниэлю: хотела что-то сказать, но передумала. В доме Гринов Даниэля ненавидят всеми фибрами души. Тут он как помощник абсолютно бесполезен.

Мгновенно засеребрились порталы, и Даниэль остался совершенно один в тишине отцовского кабинета наедине с тяжелыми мыслями.

Не в силах сдержать беспокойство он мерил шагами небольшое пространство, вынужденный признать, что снова допустил оплошность. Как он мог не заметить? Почему не понял раньше? Или сущность настолько поглотила разум в своей безудержной жадности настолько, что он проморгал появление этой почти незримой связи. И понял это, только когда она прервалась.

Внезапно он остановился и в висках странно запульсировало. Зверь протяжно завыл внутри. Пытаясь понять, что происходит Даниэль потянулся к сущности. И каково же было его удивление — вместо прежней связи образовалась новая. Совершенно иная. Она была не менее тонка, чем предыдущая, но имела совершенно иную форму и не учувствовала в связке со зверем. И он от этого бесился, доставляя оборотню малоприятные ощущения.

Даниэль осторожно потянул за ниточку и понял, что теперь определенно знает, где искать Тамару. Нельзя было терять ни минуты. Подхватив, куртку, небрежно брошенную до этого на диван, он стремительно покинул кабинет.

В старой части города был один заброшенный квартал. Вернее не заброшенный, а не ухоженный. Когда-то здесь была шоколадная фабрика, а рядом бывший полицейский участок.

Эдакое «темное» пятно на фоне элегантных домиков.

Фабрика была обнесена старым кирпичным забором, который кое-где рассыпался от старости. Где-то в фундамент вросли деревья и дикий виноград. Стекла больших прямоугольных окон были давным-давно выбиты. Несколько лет назад Даниэль связывался с нынешними владельцами завода в надежде выкупить земельный участок под зданиями. Это было бы, несомненно, выгодное вложение средств. Но хозяин — пожилой мужчина не хотел его подавать.

От места исходили неприятные энергетические импульсы. Даниэль жадно втянул носом воздух и поежился. Кровь и смерть. Не так давно тут было совершено убийство. Сущность всегда чувствовала такие вещи. Отголоски чужих эмоций.

Даниэль осторожно потянулся к связи. Нет. Тамара определенно была жива. Ее присутствие витало в воздухе. Ощущалось на уровне инстинктов.

Молодой человек, не долго думая, обогнул забор и, прошмыгнув в темный уголок между старым зданием участка и кирпичной кладкой заводской стены, перелез через ограждение.

Запах крови усилился, и тигр возбужденно заворочался. Разумнее было бы обернуться, но в зверином обличие логическое мышление заметно притуплялось, слишком становились сильны первобытные инстинкты.

Внутри старого участка, царила разруха. Здание пустовало не один год и выглядело, как после бомбежки. Даниэль покосился на старый, вонючий матрас и скривился. Наверняка это место облюбовали бомжи. Под ботинками захрустело битое стекло, и оборотень не спеша двинулся на запах.

С полуподвального этажа лился неяркий, едва заметный даже звериному глазу свет. Даниэль, стараясь ступать как можно тише, спустился вниз по лестнице. Здесь было несколько камер для временного пребывания под следствием. Старых, еще с коваными решетками, сырых и мерзких. Крысы давно ушли отсюда. Зачем жить там, где нет еды?

У входа горел старый, потемневший фонарь. Он словно нехотя рассеивал кромешную тьму, позволяя разглядеть у распахнутой настежь решетки сломанной куклой валявшееся бледное тело.

Это была женщина. И она была определенно мертва.

Даниэль осторожно присел на корточки, рассматривая тело. Молодая, красивая. Пять ножевых ранений брюшной полости. Смертельные. Свежие. Вчерашней ночью. Жаль, конечно, но радостно, что это не Тамара.

Похоже, у Лили прибавится работы.

Нечеткий шорох, различимый только тонкому слуху оборотня.

Даниэль резко поднялся и почти бегом помчался вдоль темного коридора. Остановился и замер, вздохнув от облегчения.

Она сидела на полу, совершенно обнаженная и, запустив пальца в темные пряди волос, неподвижно смотрела прямо перед собой, а подле ее ног, лежал мужчина.

Первым делом он кинулся к ней и, опустившись на колени, набросил на дрожащее тело куртку.

— Тамара? Ты в порядке?

Она чуть пошевелилась и подняла голову.

Даниэль даже отшатнулся, не веря своим глазам. Она смотрела на него ясными, чуть светящимися зелеными глазами, только что плотно пообедавшей сущности. Оборотень скосил глаза в сторону неподвижно лежащего Серебрякова. Тот, слава богу, чуть слышно дышал.

— Тамара? — неуверенно позвал он.

Девушка как-то странно повела головой, поморщилась и произнесла:

— Это все еще я.

Не успел он вздохнуть от облегчения, как услышал хриплое:

— Хотя, не понимаю почему. Лара говорит, что что-то пошло не так.

— Лара?

Девушка опустила голову и, глядя на свои грязные коленки, прошептала:

— Ты же почувствовал ее. Потому и пришел.

— Кого? — не понял молодой человек.

— Связь.

Так вот что это! Даниэль нахмурился. Сложившаяся ситуация ему не нравилась. Ох, как не нравилась. Он, конечно, рад, что сущность фактически спасла Тамару. Но какой ценой? По сути, если бы демоница не разорвала уже существующую между ними привязку, он бы пришел гораздо раньше.

Тело девушки мелко дрожало. Дыхание было тяжелым, хриплым. Все это было как-то подозрительно.

— Нужно выбираться от сюда, — решительно сказал Дани и наклонился, что бы подхватить Тамару на руки.

И тут сзади раздалось чье-то презрительное фырканье. Даниэль резко обернулся и мгновенно выпрямился.

В нескольких шагах от них, величественно вскинув голову, стояла Эмма Браун.

— Какая трогательная картина, — издевательски протянула она.

— Эмма? — светлые брови оборотня поползли вверх.

Блондинка ничего не ответила, только губы ее исказились в усмешке, и она небрежным движением сбросила в угол красивое красное пальто. Даниэль, наблюдавший за его недолгим полетом, нахмурился, и внезапно в голове словно соединились кусочки мозаики.

— Это ведь все ты, — выдохнул он.

— Я, — довольно мурлыкнула в ответ Эмма, продолжая раздеваться.

— Но зачем?

— Глупый вопрос. Особенно учитывая то, что ты в отличие от своего простафили отца всегда видел меня насквозь. Быть главой рода мне понравилось гораздо больше, чем быть просто главой клана. Другой уровень, другие возможности. Когда ты подрос, и решил сметить меня с этого поста, пришлось в срочно порядке прикрыть некоторые крайне выгодные проекты. Выступить открыто, сам понимаешь, я не могла. Род прихлопнул бы меня как муху.

— И ты решила пойти другим путем. Долго же ты ждала.

— Я терпелива. И у меня не могло быть права на ошибку. Я ждала, когда ты дашь слабину и дождалась.

— Ей стала Грейси, — догадался Даниэль и почувствовал, как холодные пальцы Тамары сжались в кулаки, — Я, конечно же, не ангел, но никогда бы стал причинять ей вред. Ты всерьез рассчитывала повесить на меня ее убийство?

— У тебя хорошие связи в верхах. Что ни говори, а ты изворотливая сволочь.

Оборотню показалось, что она сказала это почти с восхищением.

— Но все обернулось даже в лучшую сторону, — тут же снисходительным тоном добавила она, — Оказалось, что не один ты запал на малышку Грейси, — кивок головы в сторону Серебрякова, — Мне повезло. А поскольку терпения и упорства мне не занимать, то очень скоро я смогла вложить в голову этого идиота нужную для меня информацию.

— Он убивал, а ты обставляла все в лучшем виде, — догадался Даниэль.

— Ага, — растянула в хищной улыбке губы блондинка, — Одна неприятность, этот псих совсем съехал с катушек и наследил больше положенного, но это уже, как говорится, издержки…

Даниэль внимательно смотрел на эту красивую, уверенную в себе женщину и пытался найти в ее лице хоть малейшие признаки помешательства. Не нашел. Она была собрана, холодна и до омерзения решительна. Один голый расчет.

— И что теперь? — внезапно подала голос Тамара, которая все это время молчаливо жалась к Даниэлю.

— Как что? — притворно вскинула брови Эмма, — Даниэль — насильник, маньяк и убийца, сегодня ночью растерзал бедняжку Тамару Остроухову в этом самом подвале, в этой самой камере. А я, оказавшаяся здесь чисто случайно, застала тебя на месте преступления и вступив в неравный бой, с многочисленными ранами, как полагается истинной героине, вышла из него победительницей.

— А клыки не боишься об меня обломать? — со злой иронией в голосе поинтересовался Даниэль, мягко задвигая Тому себе за спину и выпрямляясь в полный рост.

Эмма сбросила последнюю одежду, ясно намереваясь обернуться, и глаза ее хитро сверкнули.

— Ты на моей территории. Неужели думаешь, будто я не подготовилась?

Тамара с трудом понимала, что происходит. К горлу постоянно подкатывала тошнота. Ах, да. Ее вроде, как только что изнасиловали. Только почему-то она совершенно не чувствовала себя оскверненной, скорее просто больной. Как при обычном гриппе.

Она не знала, сколько просидела на холодном полу. Она не знала, был ли жив Серебряков. Она просто пыталась удержать в себе выпитую жизненную силу, но та как назло не желала подчиняться. Соскальзывала с губ и била по оголенным нервам.

«Лара, это всегда так паршиво?» — спросила она у сущности, которую вполне можно было теперь считать ее второй половиной.

«Нет. Что-то не так» — ответила та.

«Почему?»

«Сила течет слишком медленно. Ты ее задерживаешь, словно фильтр»

«Но ведь это должно пройти?»

«Не знаю. Ты спрашиваешь так, словно я каждый день сливаюсь с людьми»

— Черт! — прохрипела Томка и закашлялась.

Из глаз не переставая, текли слезы.

«Тише-тише. Постарайся расслабиться»

— Твою мать, — из носа закапала кровь, — Расслабится?! Как?!

В отчаянии девушка вцепилась дрожащими пальцами в волосы и постаралась сосредоточиться на дыхании. Получалось с трудом. Сила постепенно начала усваиваться, и Тамара впала в некое подобие гипнотического транса, из которого ее выдернуло прикосновение, чужое, невыносимо горячее и одновременно приятное. Сущность нервно дернулась, и сердце затопила радость. Ее или демоницы? Да какая теперь разница.

Она подняла глаза. Даниэль. Встревоженный, взлохмаченный и бесконечно родной. Горло сдавил болезненный спазм. Что это? Опять слезы? От облегчения. От гордости. От бесконечного чувства вины.

«Лара, прекрати. Сейчас не время раскисать»

Сущность молчит, а Тамара продолжает захлебываться эмоциями, уже не понимая, где кончается она сама и начинается Лара.

Появление Эммы Браун, слегка отрезвило. Тома молчаливо наблюдала за этой тварью, прикидывая, что лучше — упокоить ее на месте или слегка помучить, наслаждаясь тем, как кожа живьем сползает с этого безупречного лица.

«Мы не сможем. Я слишком слаба»

«Жаль. А так хотелось бы. Ненавижу суку»

Ее ничего не оставалось, как дать Даниэлю самому разобраться с блондинкой, которая, стоит отметить, совершенно не боялась его и выглядела очень уверенной в себе. Томка нутром чуяла какой-то подвох. У этой белобрысой стервы определенно был какой-то козырь в рукаве.

Мгновение и Эмма оборачивается в гибкого и подвижного леопарда. Зверь скалится, но нападать, явно не спешит. Даниэль спокойно наблюдает за хищной кошкой, вероятно, еще надеясь, что все обойдется без схватки.

Он делает шаг по направлению к выходу и кошка с грозным шипением, кидается наперерез.

— Не вынуждай меня оборачиваться, — грозно говорит молодой человек.

Леопард в ответ рычит и одним сверхскоростным движением кидается на Даниэля. Какая-то ничтожная доля секунды и острые когти все же достигают цели, оставляя на руках молодого человека едва заметные царапины.

Томка с возрастающим беспокойством следит за борьбой человека и зверя. Леопард, словно почувствовав себя в разы увереннее, нападает агрессивно и дерзко. Даниэлю остается только защищаться. При всей силе его человеческого тела, он явно уступает ей.

«Почему он не обернется?»

Лара не знала ответ на этот вопрос, но догадывалась, что кошка каким-то образом, сумела блокировать его оборот. Хитрая, подлая и расчетливая тварь. Теперь ей осталось только ждать, когда он выдохнется и перегрызть ему горло.

«Он же может ментально на нее воздействовать»

«Не может. Он голоден, а у Эммы стоит хороший блок. Она неплохо подготовилась»

«Мы сможем?»

«Попробуем»

«Отвлечь?»

«Ну, разумеется»

Пока кошка была слишком занята тем, как же ей загнать порядком уставшего Даниэля в угол, внимание ее притупилось, и Тамару она банально выпустила из поля зрения, не воспринимая как серьезную угрозу. Девушка метнулась к бесчувственному телу Сребрякова, и с большим трудом просунув руку под него, вытащила нож.

Теперь предстояло самое сложное. Прижимая нож к груди, она впилась глазами в пятнистую спину животного, стараясь сконцентрироваться на блоке. Глубокий вдох и она задерживает дыхание. Сущность ворчливо трепещет не желая расставаться с сегодняшним обедом.

«Заткнись» — одергивает ее Томка и начинает осторожно снимать блок.

Ей он представляется чем-то вроде зашифрованного сейфа. Поворот влево, поворот вправо. Необходимо всего лишь подобрать нужную комбинацию и дверца откроется. А там… Много-много вкусных эмоций.

Она не замечает как от напряжения белеют губы, как по спине бежит пот, а дыхание давно стало рваным. Она поворачивает закодированный замок в последний раз и железная дверь за скрипом открывается.

Взлом блока видимо оказался болезненным и леопард на мгновение теряет хватку.

Боль, ярость и ускользающее чувство долгожданного триумфа, обрушиваются на Тамару подобно живительной лавине. О, с каким бы упоением, они вкушали бы все это богатство.

— Тома, кинь нож! — хриплый с надрывом крик Даниэля и девушка, с трудом вынырнув из сладкого плена, опускается на пол и толкает в его сторону оружие.

Всего два точных движения, удар и прекрасное животное бьется в агонии. Кровь фонтаном хлещет из горла, а глаза горят от дикой ненависти. Даниэль сбрасывает с себя уже не леопарда, а обнаженную женщину и поднимается, уставший, всклокоченный и ободранный. Одежда вся залита кровью.

Тамара огромными глазами смотрит на потерявшую сознание Эмму и тихо спрашивает:

— Она умрет? Да?

Даниэль приваливается к стене рядышком и со стоном садится, вытягивая перед собой ноги.

— Не думаю. Оборотней не так-то легко убить. У нас отличная регенерация.

— Почему ты не обернулся?

Он наконец вытянул свои ладони на тусклый свет Ободранные костяшки сильно распухли и стали какими-то гнойно-зелеными.

— Она чем-то полоснула меня. Зверь не отозвался.

Он бросил на девушку совершенно шальной взгляд и глубоко вздохнул, пытаясь унять все еще бушующий в крови адреналин. Затем потянулся ладонью в карман, выудил телефон и набрал чей-то номер.

— Я ее нашел.

Густая энергия из накопителя текла по рукам, впитываясь кожей словно губка. Голубоватые всполохи загадочно мерцали в полутьме помещения, и казалось, ведьма давилась их чрезмерным потоком. Она зашлась кашлем, и Эдвард, который хотел заботливо постучать по спине, схлопотал маленькую шаровую молнию.

— Осторожнее, — прошипела Лили, передергивая плечиком, — Слишком сильный поток, — и тут же лукаво стрельнула глазами, — Твой долг растет в геометрической прогрессии.

— Угу, — буркнул брюнет — Боюсь, не расплачусь. Никогда не знал, что ты такая меркантильная.

— Ха! Станешь тут меркантильной, с нашими зарплатами, — ворчливо отозвалась Лили и кинула мимолетный взгляд на амулет, болтавшийся на шее Эдда, — У тебя осталась зарядка на портале? Отлично. Снимай.

— Что значит — снимай? — не понял Карлайл.

— Я пойду одна. Эд, ты извини, но твой зверь сейчас нестабилен, а нам и так неприятностей хватает. Я боюсь — ты наделаешь глупостей. Вся эта ситуация…

Мужчина зло поджал губы и мрачно произнес:

— Я понял. Можешь не продолжать.

Он передал Лили амулет и сложил руки на широкой груди, исподлобья наблюдая за нехитрыми сборами подруги. В неясном свете настольной лампы ее волосы все еще неярко светились, делая похожей на ангела. Эд невольно залюбовался ею. В такие минуты он искренне жалел, что Лили не оказалась его парой. Быть может они могли быть счастливы вместе.

Она небрежным движением накинула свой неизменный ведьминский плащ и, хотела было что-то сказать, но передумав, бросила полный невысказанной тревоги взгляд на оборотня, растворившись в серебристой вязкости портала.

Как только ощущение ледяного погружения схлынуло, Лили цепко и профессионально окинула взглядом открывшуюся ей картину и с едва сдерживаемым вздохом усталости подумала, что сегодняшняя ночь обещает быть бессонной.

Один труп. Два полутрупа. Одна возрожденная сущность и на закуску оборотень с отравленной аурой. Зашибись моя метла! И откуда это стойкое чувство вселенской несправедливости?

— Очаровательно, — наконец выдохнула ведьма, с нарастающим раздражением, рассматривая жавшуюся к Даниэлю Тамару в одной куртке, — Ну, здравствуй Ларочка!

Девушка недовольно поморщилась, но промолчав, отвернулась. И то верно. Не до разговоров сейчас.

Лили подвесила светящийся сгусток энергии по центру и теперь уже тщательнее стала осматриваться.

— Рассказывай, — бросила она хорошенько потрепанному Даниэлю.

Пока блондин сухо и без особых подробностей пересказывал версию случившегося, ведьма присела над Эммой, внимательно осматривая, руки и ногти.

— Вот ведь стерва! — в сердцах выплюнула она, — Воспользовалась таки служебным положением, что бы расколоть Себа на секретные разработки.

— Что это? — заинтересованно вытянул шею Даниэль, отстраняясь от Тамары.

— Это новая фишка нашего шизофреника в очках. Блокиратор ауры. Крайне поганая вещь, хочу я тебе сказать. Нужно срочно лететь к нему. Надеюсь, этот некрофил разработал противоядие.

— А что с ней? — молодой человек кивнул в сторону Эммы.

— Под следствие, — деловым тоном ответила Лили, поднимаясь с колен, — надеюсь, ты осознаешь, что без ваших показаний я не наскребу даже минимальную доказательную базу.

Даниэль согласно кивнул, а Лили бросила подозрительный взгляд на от отрешенно застывшую Тамару.

— Меня гораздо больше волнует она.

Оборотню не понравилось, каким неприязненным тоном Лили сказала это «она» и мгновенно загородив собой девушку, предостерегающе посмотрел на ведьму.

— Мы сами разберемся.

— Ни черта вы сами не разберетесь! — подбоченилась Лили.

— Я сказал — разберемся, — понизив, голос до опасного полушепота уперся Даниэль.

— Интересно как это? Выпивая жертву за жертвой, — красноречивый взгляд на распростертое тело брюнета.

Даниэль набрал воздуха, что бы высказать ведьме все, что он думает о ней и ее разборках, но Тамара мягко и решительно отстранившись от него, ровно произнесла:

— Он жив и практически здоров. Чего не скажешь о замученных и убитых им девушках. Я защищалась. И любая экспертиза подтвердит факт изнасилования.

— Хороша защита! Воссоединиться с могущественной сущность, — язвительно бросила Лили, — Ну, и как оно? А Лара? Хорошо быть снова на свободе и вертеть мужиками, как тебе вздумается?

Тамара мгновение смотрела на нее совершенно пустым, отстраненным взглядом и наконец, бесцветно произнесла:

— Не надо, Лили. Не надо переносить на меня вашу ненависть. Поверьте, нам с Ларой совершенно до вас нет дела. Это пустая трата времени.

Ведьма задохнулась от возмущения и в бесплотной попытке взять себя в руки злобно прошипела:

— Только попробуй что-нибудь выкинуть.

Тамара в ответ на угрозу лишь слабо улыбнулась одними губами.

— И что вы мне сделаете?

Девяток язвительных слов были готовы слететь с языка ведьмы, но она с огромным трудом подавила разъедающее, словно кислота желание смешать демоницу с грязью. Трясущимися от ярости руками она вытащила телефон и, отвернувшись, бросила Даниэлю:

— Противоядие передам с отцом. Можете быть пока свободны, — и, проводив их с Тамарой хмурым взглядом, стала вызывать криминалистов и дежурного судмедэксперта.

Глава 13

Город, окутанный неясным туманом, предрассветной мглы, спал блаженным сном. Лара с особенно нежностью любила это время суток. Было что-то волшебное в сиреневатом зареве восходящего солнца, в прохладной свежести летнего воздуха, в леденящей измороси осенней поры на деревьях в саду Карлайл Холла, который так прекрасно просматривался из окон ее покоев.

Демоница предавалась ностальгии. Именно это чувство светлой грусти, заставило Тамару в столь ранний час, выбраться из теплой постели и, натянув оставленный еще вечером мужской спортивный костюм, незаметно выскользнуть из городского дома Даниэля.

«Почему мы ходим постоянно в каком-то тряпье?» — возмущается Лара, — «Этот сюртук висит на тебе почти до колен»

«Ах, извините, но в одежде Дженни я бы и вовсе утопла» — мгновенно приструнила Томка сущность.

«Раньше она была гораздо стройнее» — насупилась Лара, но быстро перестав печалиться по поводу несуразности одежд, стала с наслаждением впитывать все чувства Тамары.

Девушка неспешным шагом брела по улицам, изредка останавливаясь, когда Лара, заприметив знакомое здание, проматывала в памяти события прошлых лет и тогда перед глазами Тамары вставали ожившие картины той прошлой жизни. Это было так необычно, немного жутко, но безумно интересно.

После вчерашних потрясений, сейчас, как ни странно Тамара испытывала некий душевный подъем. Было ли это влияние сущности или просто психика начинала выкидывать замысловатые реакции на стресс, девушка не хотела задумываться. Она шла на своих ногах, дышала свежим еще не заполненным дневной суетой воздухом, ощущала на коже легкое дуновение ветра и, казалось, была вполне полна этими ощущениями.

Осознание того, что еще буквально вчера была на волосок от гибели, заставляло ее счастливо улыбаться. Она жива, здорова, жизнь продолжается и то, что она несколько отличается от предыдущей не повод перестать радоваться каждому мгновению. Лара, взбудораженная давно забытыми чувствами, полностью разделяла настроение Тамары.

Это словно была их новая улучшенная версия. Могущественная сущность и жалкая человечишка. Отчаянная соблазнительница и закомплексованная серая мышка. Хищница и жертва в одном флаконе. Сочетание абсолютно не сочетаемого. И от того, еще более опасное и притягательное.

Улицы сменяли друг друга, и Тамара уже порядком устала идти пешком. Солнце выглянуло из-за горизонта, на улице стали появляться нечастые прохожие. Не долго думая Тамара запрыгнула в автобус, предъявив отчаянно зевающему кондуктору студенческий проездной, который она так удачно прихватила из своей испорченной куртки.

Девушка плюхнулась на сиденье и небрежным движением стянула капюшон, высвобождая темную массу тяжелых волос. Она неспешно пропустила их сквозь пальцы, придавая объем и повернув голову, встретилась взглядом с ошеломленно застывшим парнем, что сидел через несколько рядов напротив. Совсем молодой симпатичный брюнет. Он держал в руках телефон. Наверное, смотрел какое-то видео или читал.

Томка неуверенно улыбнулась, и ее тут же окатило практически осязаемой волной желания. Жаркий взгляд обласкал ее лицо, и она поспешно отвернулась и обратно натянула ткань на голову.

Уставившись пустыми глазами в окно, девушка нервно теребит замок на куртке, с трудом подавляя порыв обернуться, что бы узнать до сих пор ли парень смотрит на нее. А сущность гаденько хихикает и довольно произносит:

«Привыкай»

«Что это было?»

«Всего лишь я. Ты кормить нас собираешься или нет?»

«Потерпишь»

До дома профессора Грин Тамара с сущностью не разговаривала, по-детски обидевшись на ее наглые фокусы. Она еще с трудом осознавала новую себя, и как лучше общаться со второй половиной личности не представляла. То, что так не должно быть, она уже поняла. Но почему Лара не смогла вытеснить ее саму из тела, оставалось загадкой.

Если демоница и догадывалась о причинах, то предпочитала не делиться предположениями. Томке оставалось лишь радоваться, что все обошлось, как говорится, малой кровью. Ей даже начинало это нравиться. Ощущать себя по-новому. Сильнее. Увереннее. Привлекательнее.

Марта с утречка пораньше любила повозиться в земле. Увидев идущую по тротуару девушку, она бросила рассаду цветов и чуть ли не вприпрыжку побежала на встречу.

— Тамара! — всплеснула руками, с грязных садовых перчатках миссис Грин и кинулась обнимать, — Мы так переживали. Я чуть со страха не умерла. А Томас всю ночь глаз не сомкнул.

— Я в порядке, — слабо улыбнулась Томка, обнимая женщину в ответ, — Разве детектив Мур, вам не звонила вчера?

— Звонила, — утвердительно кивнула женщина, — Таких страшных вещей наговорила про Романа. Это ведь какое-то недоразумение?

Девушка отстранилась от Марты и печально посмотрела на нее.

— Боюсь, что это правда.

Миссис Грин растеряно хлопнула глазами, а уголки губ мгновенно опустились, образовав некрасивые горькие складки.

— Но как же так…

Тома приобняла ее за плечи.

— Пойдемте в дом. Я вам все расскажу.

Они расположились на кухне. Миссис Грин сварила крепкого кофе, разлила по кружкам, достала из духовки свежее, еще горячее печенье. И когда она только все успевает?

Девушка откусила кусочек и прислушалась. Дом спал. Только профессор Грин учуяв пряный аромат имбирного печенья, пришел на запах и устроился напротив, выжидающе поглядывая на нее. Доев печенье, Тамара не стала тянуть кота за хвост и вкратце рассказала обо всем. И о подвале, и о Ромке и даже об Эмме Браун. Единственное — умолчала о Ларе. Не к чему им это знать. Тем более, что это касается только ее одной.

— Значит убийца и правда Роман, — убитым голосом сказал профессор, — Никогда бы не поверил. Такой хороший мальчик. Умный. Воспитанный.

Миссис Грин поставила кружку на стол и в голос разрыдалась.

— Бедная наша девочка…Значит не сама…Жить хотела…

Томас обнял жену, успокаивающе поглаживая по голове.

— А ведь приходила к нам тогда в дом эта Браун. Допрашивала. И как только совести хватило, — немного успокоившись, заметила Марта.

— Жажда власти — страшная сила, — меланхолично заметила Тамара.

И тут же поморщилась от тоскливого бормотания сущности:

«Ты даже не представляешь насколько. Разрушительная и ослепляющая сила»

Где-то на задворках сознания мелькнули какие-то неясные эмоции. Сожаление. Чувство вины, которое как похмелье захлестывало после безумной и искусственной эйфории.

— И что теперь? — Тамара вздрогнула от хриплого после слез голоса Марты, — Что ты теперь будешь делать? Домой поедешь?

Девушка неопределенно пожала плечами и, обняв кружку руками, сделала небольшой глоток бодрящего напитка. Если бы она сама знала ответ на этот вопрос? Как быстро все перевернулось с ног на голову. Она сама изменилась. Как теперь научиться жить в этом, казалось бы, таком знакомом мире по новым правилам?

— Я вчера уехать хотела. Даже билеты на самолет обменяла. На завтра…

Марта протянула руку и крепко сжала Тамарину ладонь.

— Все уже закончилось и самое страшное позади. Иди, отдохни. Все уляжется, а после и решишь ехать или нет.

Томка, отчего-то чувствуя себя не в своей тарелке, мягко высвободила ладонь. И не объяснишь, что самое страшное, возможно, только начинается, потому что только сущность, вцепившаяся своими призрачными щупальцами намертво, знает, что ждет их обоих завтра.

— Спасибо, миссис Грин, — тихо говорит она так, что ее смятение можно вполне спутать со смущением, — Вы правы. Пойду я. Скоро на занятия.

— Тамара! — воскликнул профессор Грин, — Какие занятия? Тебе нужно отдохнуть и прийти в себя.

Меньше всего девушке хотелось оставаться в этом доме одной наедине с собственными мыслями. Хотя отчего же наедине? С Ларой! Но не сообщать же об этом чете Грин, которые с таким неподдельным участием смотрели на нее. Поэтому, вздохнув, Тамара пошла в их с Олей комнату, в душе надеясь, что та спит. Объясняться с подругой хотелось меньше всего. Девушка понимала, что это с ее стороны проявление малодушия, но ничего не могла пожелать детским желанием сбежать от разговора.

Тихонько, стараясь не шуметь, она вошла в спальню и бросила взгляд на кровать Ольки. Та мирно посапывала. Вот и славно.

Быстро раздевшись, она направилась в ванну. Ополоснув лицо холодной водой, внимательно посмотрела в зеркало, придирчиво осматривая себя. Лицо было бледным, но не осунувшимся. Кожа казалась какой-то неестественной, слишком гладкой, без единого изъяна. Глаза, слегка затуманенные темной поволокой стали гораздо выразительнее. Губы приобрели яркий сочный цвет. Они манили и притягивали взгляд. Золотистые корни отрасли еще сильнее.

— Блин, — невольно вырвалось у Тамары, — Перекраситься что ли?

Пока она задумчиво рассматривала волосы, в дверь ванной осторожно поскреблись.

— Тома? Открой, пожалуйста, — раздался за дверью тихий голос подруги.

— Не заперто, — ответила она, оборачиваясь.

Оля вошла, понуро опустив голову. Виноватый взгляд из под копны рыжих кудрей и тихое:

— Том, прости меня дуру.

— За что? — удивилась Тамара, — Ты не чего не сделала.

Подруга болезненно поморщилась.

— Вот именно ничего не сделала, что бы тебе помочь. Прости, пожалуйста!

Она подняла на нее свои расстроенные глаза и заревела.

— Я… так испугалась…

Тамара обняла плачущую подругу за плечи и вздрогнула. Ее словно молнией прострелили чужие эмоции. В груди поселилось жжение, а в ушах загудело. Она зажмурилась изо всех сил, стараясь скинуть наваждение, но гул только усилился и кончики пальцев, там, где она прикасалась к Оле, стало заметно покалывать. Сила потекла по рукам, и в глазах у Тамары мгновенно потемнело, а в горле поселился удушающий комок — Олькины слезы.

— Тома? — Олька отняла ладони от покрасневшего лица, с беспокойством повернувшись к Тамаре, — Что с тобой?

Сил ответить у нее не было. Она упала на колени. Сейчас повторялось все то, что она испытала в подвале. Невероятно поганое состояние. Словно все внутренности выворачивает наизнанку.

Оля не понимая, что происходит с подругой обхватила ладонями ее лицо и тут же отпрянула в ужасе шепча:

— У тебя…глаза зеленые.

Если бы Тамара сейчас могла она бы обреченно расхохоталась. А так просто легла на прохладный кафель, с трудом удерживая силу и смежив веки, прохрипела:

— Уйди.

— Но Тома! — подруга снова попыталась приблизитсья.

— Уйди! — почти рыкнула девушка и на этот раз Оля послушалась.

И снова ожидание, слезы боли и тошнота.

«Ж-ж-жадина… Этого слишком мало» — ворчит Лара.

«Зачем?» — спрашивает Томка у сущности.

«Я голодна» — будто бы небрежно пожимает плечами Лара

«Ты всегда голодна»

Сущность выждала, пока вся сила не усвоится и, спряталась в недрах подсознания. Только после Тамара, с трудом поднявшись, забралась в душ и пустила холодную воду.

Сколько она там просидела? Достаточно, что бы губы посинели, а зубы стали отбивать дробь, но вместе с этим она немного пришла в себя. Девушка уже обиралась выбираться, когда злая Олька ворвалась в душевую и, вытащив дрожащую тушку Тамары, стала ее энергично растирать полотенцем, ругаясь сквозь зубы:

— Идиотка чертова. Заболеть опять собралась?

Не успела Томка моргнуть и глазом, как оказалась на своей постели под двумя одеялами, а подруга, вооружившись феном, высушила ей волосы.

— Не знаю, что с тобой происходит, — отложив фен в сторону, произнесла Оля, — Но мне это совершенно не нравится.

Томка молчала. А что тут скажешь?

— Не хочешь поделиться? — выгнув рыжеватую бровь, поинтересовалась подруга и, получив в ответ умоляющий взгляд, закатила глаза, — Ладно-ладно. Захочешь, сама расскажешб.

— Спасибо, — благодарно выдавила из себя улыбку Томма, — За понимание.

Олька посияла и рассказала, что у них тут произошло за сутки.

Сутки.

Тамаре казалось, что прошла целая жизнь, длинною в вечность. Она слушала оптимистичное щебетание подруги, улыбалась в ответ и понимала, что ей совершенно не интересно ее слушать. Она изменилась. Повзрослела.

«Но не поумнела» — подумала и помрачнела, поймав подозрительный взгляд Оли.

Не нужно было быть эмпатом, что бы ощутить нервозность и настороженность подруги. Это было неприятно, обидно, но если быть честной самой с собой, то вполне ожидаемо.

Что бы как-то сгладить это незримое напряжение Тамара встала и начала собираться в колледж. Натянув, старые джинсы и футболку она подумала, что привычные вещи создают некую иллюзию спокойствия. Она достала из шкафа черную вязаную шапочку и натянула ее на голову, безжалостно уродуя внешность. На зло…

Через полчаса они полностью готовые спустились вниз и потом вместе с парнями поехали на учебу. Петька и Игорь с интересом и опаской на нее поглядывали, но помалкивали, а Томка была им заочно благодарна за то, что никто не стал расспрашивать о Серебрякове. Все просто сделали вид, что вчерашнего дня не было.

Целый день она не могла сосредоточиться на учебе. Тамара слушала лекцию, но не слышала. Она записывала на автомате конспект, но не понимала ни слова. В голове была какая-то каша. А еще в груди поселилась тянущая боль.

— Ты в порядке? — в очередной раз спрашивала Оля, с неподдельным беспокойством поглядывая на бледную подугу.

В порядке ли она? Однозначно, нет. Но она улыбалась и кивала сквозь зубы, боясь сорваться и выплеснуть необъяснимое раздражение, что копилось в течение дня.

Когда, наконец, закончились занятия, Тамара вышла на улицу, шумно втянула свежий воздух, понимая, что не помогает. Ничего не помогает избавиться от боли. Такой ноющей, мерзкой, сводящей с ума.

Они шли на автобусную остановку, когда где-то позади кто-то очень знакомо позвал:

— Тамара!

Девушка обернулась.

Даниэль.

— Привет, — натянуто улыбается он, — Как дела?

— Ты, правда, хочешь это знать? — равнодушно отвечает вопросом на вопрос Томка.

— Хочу, — и смотрит с тревогой, — Нам нужно поговорить.

— Говори.

— Не здесь. Слишком людно, — он выразительно косит взглядом на внимательно, слушающую их Олю.

Мгновение на раздумье и Томка согласно кивает.

— Оль, прости, но нам с Даниэлем правда нужно поговорить. Ты не переживай я попозже приеду.

— Ты уверена? — рыжая с подозрением поглядывает на парня, явно не доверяя ему.

— Уверена.

— Ладно, — вздыхает подруга и поворачивается к Даниэлю, — Проследи, что бы она доехала без происшествий. А лучше сам отвези.

Оборотень зависает от ее приказного тона и, уже глядя Оле в след, со смешком говорит:

— А она у тебя боевая. Повезло с подругой.

— Повезло, — соглашается Томка.

— Здесь неподалеку отличное кафе. Пошли? — предлагает Даниэль и, получив утвердительный кивок в знак согласия, взяв девушку за руку, тянет за собой, уверенно петляя в потоке суетящихся прохожих. 09.11

Кафе и, правда, было отличным. Очень душевное и атмосферное место. Здесь практически не было народа, поэтому почти все столики пустовали. Даниэль увлек ее в самый дальний уголок, скрытый от любопытных глаз высокими спинками мягких диванов. Тамара опустилась на один из таких и с любопытством стала осматриваться по сторонам.

Помещение было погружено в мягкий, приятный глазу полумрак, который то и дело рассеивал красно-желтый свет антикварных плафонов, а кое-где и настоящих свечей.

Мягкие кресла, клетчатые покрывала, красивые ажурные драпировки. Все это создавало иллюзию домашнего уюта. Только что тапочки на входе не выдавали.

Томка перевела взгляд и встретилась с синими глазами Даниэля, который, похоже, изучал ее с не меньшим энтузиазмом, чем она интерьер.

— Что? — невольно вырвалось у девушки.

— Ты изменилась, — ответил он, и ей показалась, что в голосе плескались оттенки горечи, — Мне… очень жаль, что тебе через все это пришлось пройти из-за меня. Прости, если сможешь. Это моя вина.

— Ты ни в чем не виноват, — мягко возразила она.

Даниэль покачал головой и упрямо повторил.

— Виноват. Если бы я не был таким дураком… можно было бы избежать и жертв. Я должен был понять, почувствовать, если не тогда год назад, то сейчас, но ты затмила мне разум.

Возмущенное восклицание готово было сорваться с Томкиных губ, но она промолчала, заметив приближающуюся к ним симпатичную официантку в идеально белом переднике.

— Вы уже определились с заказом? — девушка чарующе улыбнулась Даниэлю.

Аппетита не было совершенно, и Тамара заказала себе только чашку крепкого кофе. Даниэль настойчиво пытался уговорить ее заказать обед, но она раздраженно отрезала:

— Заказывай. Только есть его будешь сам.

Молодой человек поджал губы, уязвленный таким отношением к его осторожному проявлению элементарной заботы, но промолчал. В итоге, на столике появилось только две чашки кофе.

— Так о чем ты хотел поговорить? — осторожно поинтересовалась Тамара, делая глоток горьковатого напитка.

— О тебе и о том, что ты думаешь делать дальше.

Томка удивленно выгнула дугой брови.

— Как это что? Осталось не так много времени до окончания программы. Сдам экзамены и вернусь домой.

— Домой, — эхом повторил за ней блондин, — Боюсь тебя разочаровать, но домой ты не поедешь.

Томка мгновенно ощерилась и зло, поставив чашку на стол, с вызовом спросила:

— И кто же мне в этом помешает? Ты что ли?

— Не я, — покачал головой он.

Колючий и недоверчивый взгляд Тамары впился в лицо собеседника, требуя дальнейших разъяснений, и Даниэль не заставив себя ждать, охотно объяснил:

— Ты наверняка уже поняла, что деятельность магических сущностей контролирует особое подразделение. У тебя на родине тоже наверняка есть какой-то контролирующий орган. Мы все состоим в территориально ограниченных группах, которые возглавляют сильнейшие представители вида.

— Как ты?

— Как я, — согласно кивнул он, — Глава рода — это не просто красивая формулировка, это колоссальная ответственность за все поступки оборотней в нашем графстве. Например, в моей юрисдикции сейчас сто двадцать шесть оборотней. И если кто-то из них совершил противоправное деяние, то я в рамках своих полномочий вправе разрешить конфликт или направить далее на разбирательство в особое подразделение.

— Лилиан Мур… — догадалась Томка.

— Работает в особом подразделении. И ее прямая обязанность, узнав о возрожденной сущности сообщить в управление, и далее они должны принять решение о принятии или непринятии в тот или иной род а после клан.

— Как у вас все сложно.

— Не сложно, а естественно, как и для любого другого общества. Если не контролировать деятельность магических существ, то в мире воцарится анархия и хаос. А так, есть система и закон, которому мы обязаны подчиниться.

— И что будет после того, как Лилиан сообщит обо мне? — пытливо впиваясь взглядом, в серьезное как никогда лицо Даниэля спросила Тома.

— Не знаю, — ответил он, после минутной заминки.

— Что значит «не знаю»?! — встревожено воскликнула девушка и неловко опрокинула свою чашку.

На белоснежной скатерти мгновенно расползлось безобразное пятно. Они вместе смотрели на него несколько мучительных мгновений, а после оборотень протянув руку через стол, осторожно сжал ее ладонь своими пальцами.

— То, что произошло едва ли третий или четвертый случай в истории. Крайне редкое явление. Это заинтересует многих влиятельных людей. Наверняка будет множество проверок. Уровень силы, психологическая устойчивость, ментальные способности, воспоминания сущности.

— У меня нет доступа к памяти Лары. Она сама по себе, а я сама.

Карлайл не весело усмехнулся.

— Поверь, у них найдутся действенные методы, что бы выпотрошить на изнанку вас обеих.

Одним неуловимым движением Даниэль пересел к, слегка пришибленной от негативного потока информации Тамаре, и, поднеся ставшие ледяными узкие ладони к губам, согрел их своим горячим дыханием.

— Почему? — прошептала Томка пересохшими губами, — Скажи, почему весь этот кошмар происходит со мной?

Молодой человек молчал, и его сердце сжимало, словно тисками чувство вины.

— Я хочу домой, — стараясь отогнать от себя подступающую панику, твердо произнесла Тома и, заглянув Даниэлю прямо в глаза, спросила, — Ты можешь мне помочь?

— А ты? — оборотень чуть сжал ее ладони, — Ты сможешь довериться мне?

Тамара замялась с ответом и опустила взгляд на их сплетенные пальцы, а Даниэль досадливо поморщился и криво усмехнулся:

— Ах, да! Я же отрицательный персонаж во всей этой истории. Тогда можешь обратиться к моему отцу. Уверен, он с радостью поможет.

Он отпустил ее и знаком позвал официантку, одними губами сказав:

— Счет.

Та побежала на кассу, а Даниэль полез в карман за карточкой и вздрогнул от несмелого прикосновения к плечу.

— Подожди…

Он медленно повернул голову. Тамара, опустив голову, судорожно вдохнула и призналась:

— Мне сложно кому-то доверять. Я вообще с трудом понимаю, что происходит. Твой отец хороший человек, но…, - она подняла на него глаза, и Даниэль невольно нахмурился — они опять позеленели, — Когда он рядом я… начинаю делать вещи…несвойственные мне. Лара… она становится неуправляема.

Даниэль молча, разглядывал тонкие черты, прекрасно понимая, что она пытается донести. И хотя их связь со зверем была теперь прервана, ревность неприятно царапнула душу.

— Хорошо. Я помогу, но взамен прошу — не делай больше на мой счет поспешных выводов.

Томка согласно кивнула и неуверенно улыбнулась. Она не знала, правильно ли поступает. Предполагала, что чувство хрупкого доверия создала вовсе не она, а Лара.

Просто наделась, что только Даниэль сможет ее понять, хотя бы потому, то так же постоянно испытывает дикую боль в груди, которую словно разрывает голодная сущность.

Глава 14

В клубе было душно и жарко. Нервно облизывая пересохшие губы, Тамара не раз косилась на легкий алкогольный напиток, который заказал ей Даниэль, но даже пригубить так и не решилась. Ей нужна была трезвая голова. Хотя какая она к дьяволу может быть трезвой, если от каждого твоего вздоха, тело разрывает на куски от голода.

В сегодняшний вечер они вместе пришли в «Маску». Тут как всегда было полно народа и отчего-то именно сегодня Томке казалось, что вся эта толпа давит на нее своими эмоциями. Она задыхалась, вязла как в липкой паутине, барахталась в надежде вырваться из плена, и обессилено вдыхала аромат чужого возбуждения, понимая, что это заведомо проигранная битва.

— Отлично повеселиться! — с широкой улыбкой сказала Оля, провожая ее у двери.

Подруга была рада, что у них с Даниэлем наладились отношения, и с легким сердцем отпустила их веселиться в клубе, предварительно проведя четкий инструктаж:

— И что бы трезвой не возвращалась! — шутливо грозила она пальцем.

Знала бы Олька, что они сюда не развлекаться пришли…

Они сидели на большом полукруглом диване близко друг другу. Светловолосый оборотень в расслабленной позе, откинувшись на спинку, потягивал какой-то крепкий напиток. Вот только его скучающий вид был напускным. На самом деле он внимательно наблюдал…за Тамарой и за ее поведением.

— Посмотри на них, — тихо произнес Даниэль, наклоняясь к ее уху, — Что ты чувствуешь? Поймай и тяни. Как сок из трубочки. Как нить из полотна.

Девушка постаралась сконцентрировать взгляд на толпе. Ей они представлялись каким- то единым, постоянно движущимся организмом. Искреннее веселье, теплая радость, нежная любовь, страсть, похоть, обида и ярость. Все смешалось в одном клубке разноцветных эмоций, и Тома не могла зацепиться за что-то одно. Нити силы постоянно соскальзывали с воображаемых пальцев, заставляя ее чуть ли не рычать от бессилия.

— Я не могу, — чувствуя, что язык еле ворочается во рту, хрипло говорит она.

— Пробуй еще. Ты же демон высшего порядка! Ты обязана это уметь! — требовательно шепчет Даниэль и в его голосе отчетливо слышна тревога.

Тамара снова и снова пытаюсь уловить нити. Эмоции пляшут перед глазами, словно солнечные зайчики. В ушах гудит. Грудь горит он нехватки воздуха.

— Да что же это такое! — зло рычит Даниэль, — Ты, что даже зацепить их не можешь?!

Девушка молчит. Ей совершенно нечего ему ответить. Да — не может. Да — не получается. Непонятно только почему. Она вновь пытается позвать Пару, но та молчит как партизанка, словно ее и вовсе не существует. И Томка, несомненно, обрадовалась этому, если бы не дикий и изматывающий голод.

— Сущность тебе не подчиняется, — мрачно констатировал факт Дани.

— Это и ежу понятно, — вздохнула Томка, — Но она голодна. Чего она ждет?

— Она хочет жертву.

Девушка непонимающе уставилась на блондина. Тот с невозмутимым видом пояснил:

— Как тогда в подвале.

Губы Тамары сложились в брезгливой гримасе, а подлая сущность наконец-то подала голос в вальяжном:

«О, да… Нам нужен мужчина и желательно не один»

Даниэль заметил, как Тома внезапно покраснела и отвела взгляд.

— Тут нечего стесняться, — равнодушно заметил молодой человек, — Ты наверняка заметила, что я тоже использую противоположный пол таким же способом. К сожалению, иной мне недоступен.

— Ты их… — в ужасе прошептала Томка.

— Нет! — возмутился он, — Я же полукровка. Мне нужно не так много, как, например, тебе.

В голове у Тамары мгновенно пронеслись безобразные картины их «поцелуя» в заброшенном коридоре колледжа и она глухо сглотнула. Да — он не выпил ее до дна. Да — ничего страшного с ней не произошло. Но и приятного в этом также ничего не было.

— Обычно я фильтрую память. У меня, конечно, нет таких способностей, как у тебя. Например, вот так с ходу взломать ментальный блок под силу не всем, но с годами я многому научился. Много силы — это не значит, что ты сильнейший. Особенно если не умеешь ею, как следует пользоваться.

— А Грейси? — невольно вырвалось у Томки.

— Что Грейси? — мгновенно нахмурился оборотень.

— Почему ты ее не фильтровал?

Даниэль некоторое время помолчал, рассматривая что-то неизвестное поверх Тамариного плеча, и нехотя выдохнул:

— Она была особенной.

— А я?

Даниэль посмотрел ей прямо в глаза, и в них промелькнуло что-то очень похожее на горькое чувство потери.

— И ты, — признался он.

Томка отвела взгляд, с трудом скрывая непрошенную улыбку, даже голод отодвинулся куда-то на другой план, уступив приятной теплоте от этих простых слов.

«Он мой сын» — раздраженно буркнула Лара.

«Ключевое слово «твой» — согласилась с ней Тома.

Сущность порычала, пофырчала и выдала:

«Вот ты дура»

Некоторое время они сидели молча, каждый думая о чем-то своем, пока Даниэль кивком головы не указал на небольшую группу молодых людей у барной стойки.

— Смотри. Вот те два парня.

Тамара повернула голову. Два молодых человека сидели на высоких стульях и планомерно рюмку за рюмкой уничтожали какие-то крепкие напитки, совершенно пренебрегая закуской. Вокруг них собралась толпа друзей и зевак, которые что-то подбадривающее выкрикивали. Очевидно, пили парни на спор.

— Пьяная жертва — это то, что тебе нужно, — со знанием дела поведал Даниэль, — Тебе даже не нужно будет возиться с их памятью. Они и так не вспомнят на утро, что с ними приключилось. Самое главное — не пей много, как в прошлый раз. Твоя задача научиться контролировать силу потока.

— Легко сказать, — вздохнула Томка, — Я боюсь, что у меня не получится.

Даниэль повернулся и очень строго посмотрел на нее.

— Если ты не научишься контролировать свой голод, то вас обеих быстро развоплотят обратно. Пойми, тебе придется доказать, что ты безопасна для этого мира.

Тамара тяжело сглотнула внезапно образовавшийся в горле комок. Перспективы были не самые радужные. Бросила беспомощный взгляд на своего спутника и, встретив в ответ молчаливое неодобрение, постаралась взять себя в руки.

Глотнув для храбрости крепкого алкоголя, прямо из стакана Даниэля девушка, выпрямившись во весь рост, неспешным шагом направилась к шумной компании молодых людей.

Сегодня на ней было то самое серое платье и высокие черные сапоги. Чувствовала ли она себя красивой или раскованной? Ни сколько. Слишком много посторонних мыслей теснилось в голове. И они как надоедливые мухи заполонили все свободное пространство в мозгу, отзываясь в ушах тягостным гулом.

«Расслабься…» — с ленивым предвкушением произнесла Лара.

Странно, но это позволило почувствовать себя несколько уверенней. Тамара невольно расправила плечи и уселась напротив шумной компании, так что происходящее просматривалось как на ладони и, закинув ногу на ногу на высоком стуле, стала выжидающе наблюдать.

К ней тут же повернулся улыбчивый бармен. Высокий, широкоплечий брюнет с серьгой в

ухе.

— Пина колада для прекрасной незнакомки? — подмигнул он и растянул губы в широкой улыбке.

Не успела Тамара вежливо отказаться, как перед носом мгновенно появился бокал с коктейлем.

— Специально для вас за счет заведения.

— Спасибо, — выдохнула девушка и, глядя прямо на мужчину, пригубила напиток, обхватив ярко накрашенными губами трубочку.

Бармен на мгновение завис, словно изваяние и взгляд буквально приклеился к ее лицу. Его окатило мощной волной женского обаяния, а девушка напротив, словно и, не подозревая, насколько соблазнительно выглядит в этот момент, сняла дольку ананаса и, откусив сочный кусочек, в блаженстве прикрыла глаза.

Совершенно не обращая внимание на бармена, она переключилась на подвыпившую парочку. Один взгляд из полуопущенных ресниц, и невысокий коренастый блондин замирает с рюмкой в руке. Их взгляды пересекаются. Тамара словно воочию видит мерцающие импульсы ментального воздействия. У него нет шансов. У нее нет выбора. А у сущности есть только жажда, которую нужно немедленно утолить.

Она делает осторожный глоток алкогольной сладости, не прерывая зрительного контакта. Все чувства напряжены до предела. Короткий выдох и сосед блондина так же попадает под воздействие мощного сексуального посыла. От него нельзя убежать. От него нельзя скрыться. Это игра, в которой она только притворяется жертвой, давая мужчинам шанс почувствовать себя хищниками.

Тамара опускает ресницы, мягко отодвигает бокал, встает и направляется на танцпол. В душе теснятся два противоречивых чувства: дикая жажда и давящее отвращение. Совместимое в несовместимом.

Она знает, что они идут следом, спиной ощущая жадные взгляды. Пьяные, возбужденные и отравленные ее смертельным ядом. Сущность довольно скалится. Эта стерва явно на своей волне. Тогда, как Тамара, вернее то, что от нее осталось, болезненно жмется, где-то на задворках сознания. Именно она, бросает взгляд, полный невыразимого отчаяния в сторону полукруглого кожаного дивана, где сидит Даниэль и тут же до боли прикусывает губу.

Сквозь танцующую под зажигательные ритмы толпу, прекрасно видна его расслабленная фигура. Он мягко улыбается, и рука его властно лежит на колене симпатичной шатенки, которая будто загипнотизированная смотрит на него в немом обожании.

Тамара не видит выражения его лица, оно спрятано в пушных локонах девушки и в голове ее равнодушно мелькает:

«Это просто пища»

Музыка меняется на более медленную, тягучую как сладкий мед и девушка начинает двигаться под ее неспешный такт, плавно покачивая бедрами. Все посторонние мысли покидают голову. Есть только она, музыка и две одурманенные жертвы, которые летят на ее сладкий призыв, словно дикие пчелы. Распущенные по плечам волосы мягкими волнами ласкают обнаженные плечи, и кожу слегка покалывает — настолько чувствительной она стала.

— Ты красивая, — раздается рядом и в тоже мгновение мужская рука уверенно обхватывает за талию, прижимая к жесткому поджарому телу.

Он ведет в этом танце и Тамара естественно не мешает ему, с благосклонностью царицы, разрешая как бы ненавязчиво касаться обнаженных участков кожи. Момент настал… Но сущность не спешит полакомиться законной добычей. Она чего-то ждет.

Музыка снова меняется и на танцполе появляется еще мужчина. Его глаза горят диким огнем нерастраченной страсти и ревности.

— Ты позволишь? — это скорее не вопрос, а утверждение.

Позволит ли она? Конечно.

С соблазнительной улыбкой Тамара оттолкнет от себя блондина, что бы тут же закружиться в вихре чувственного танца с брюнетом. Спиной она ощущает прожигающий взгляд отвергнутого партнера. Совсем немного ментального внушения и молодой человек уже на краю бескрайней пропасти своих желаний.

— Она со мной танцевала, — он буквально вырывает ее из объятий друга.

Молодые люди замирают друг напротив друга, готовые в любой момент начать отстаивать свои права на понравившуюся девушку, а Тамара чуть, склонив голову на бок, внимательно за ними наблюдает.

Самцы… Разъяренные, разгоряченные предстоящей схваткой. И все равно слабые жертвы.

Легкое воздействие, и брюнет первый слетая с катушек, рычит на друга, с силой толкая в грудь. Между ними возникает осязаемое напряжение. Мощная отрицательная энергетика. За доли секунды она сгущается в нечто очень темное, мощное и жуткое.

Блондин с размаху бьет друга по лицу и тот не удержавшись на ногах падает навзничь.

Толпа с криками расступается, и в эпицентре остаются только три действующие фигуры и между ними завораживающая чернильная материя. Именно к ней, жадно облизываясь, тянет свои нити сущность. Тамара ловко ловит их своими пальцами и чуть мерцающий поток очень быстро стал с уже знакомым жжением передаваться ее телу.

«Ах, ты тварь! Ты все же можешь управлять ею на расстоянии» — в диком бешенстве шипит Тамара.

«Конечно, могу» — с довольным урчанием, хохочет Лара.

«А не судьба — пожрать по-тихому и свалить обратно в подсознание?»

Ответ сущности — просто верх цинизма:

«Скучно…»

Девушка не успевает ответить, как мощная волна чужой злобы и ревности сметает ее как цунами, а вместе с ней и все «прелести» передачи энергии. Вот только в этот раз силы гораздо больше. Кажется, что боль пронзает каждый нерв, каждый миллиметр человеческого тела. Опасно покачнувшись, Тамара на дрожащих ногах идет, расталкивая толпу. И не важно, что позади дерутся пьяные, раззадоренные мужчины.

Сквозь мутную пелену слез, она едва разбирает дорогу. Спотыкается на высоких каблуках и прижимает ледяные пальцы ко рту, всеми силами стараясь сдержать рвотные позывы. Жалкое зрелище. Со стороны, кажется, что девушка, просто перебрала с напитками. Где-то по дороге ее шатающуюся фигурку подхватывает чья-то рука.

— Эй, тебе помочь?

Девушка. Молодая. С большими жалостливыми глазами. Сущность хищно скалится, и тянет свои жадные щупальца к ней. Вкус жалости это не злоба, но тоже подойдет.

— Нет! — излишне резко, кричит Тамара и с силой отталкивает предложенную руку, — Все нормально.

— Ладно-ладно, — удивленно говорит девушка, не переставая всматриваться в Томкино лицо, — С тобой точно все будет хорошо?

Вместо ответа Томка, не оборачиваясь, идет, и из груди вырывается облегченный вздох, когда перед глазами замаячил выход.

Ночная улица, ярко освещенная огнями, обрушивается блаженной тишиной. Тамара, сделав несколько шагов по направлению к стене, оперлась спиной и, ощутив ее прохладу, задрожала еще сильнее. Она сползает на корточки, обхватывает ноги и в беззащитном жесте прячет в коленях лицо. Это просто надо пережить и перетерпеть.

Спустя какое-то время на плечи ложатся чьи-то горячие руки, и от этого прикосновения девушка резко поднимает голову, чудом не стукнувшись об склоненного над ней Даниэля.

— Ты в порядке? — он с беспокойством всматривается в ее лицо, и пальцы на плечах больно впиваются в кожу.

— Нет, — пересохшими губами шепчет она в ответ.

Даниэль без лишних слов, помогает ей подняться и осторожно придерживая, ведет в сторону близко припаркованного автомобиля.

В мягкости дорогого салона, наступает откат, и Тамара расслабленно сворачивается на сиденье в клубок и дремлет, утомленная, истощенная. Отчего-то кажется, что сущность вместе с чужой силой, выпила и всю ее собственную.

— Тебя домой отвезти? — сквозь дрему прорывается голос Даниэля.

Тамара отрывает голову от кресла и отрицательно качает в ответ.

— Не хочу.

— А куда хочешь? — не отрываясь от дороги, спрашивает он.

— Не знаю, — девушка пожимает плечами, — Куда-нибудь, только не домой…

— Хорошо.

Оборотень бросает на нее взгляд, в котором плещется непонятное ей удовлетворение. Машина мчится по ночному городу, и Тамара, наблюдая за сменой картинок за окном, откидывает голову на подголовник. Ее окутывает почти осязаемая аура спокойствия и уверенности, идущая от Даниэля и вместе с этим она прикрывает уставшие веки.

Подсвеченный уличными прожекторами Карлайл Холл выглядел мрачно и загадочно. На небосводе мерцала полная луна, и ее свет мягко обрисовывал особняк, только добавляя всей картине некой сюрриалистичности.

— Пошли, — Даниэль берет ее за руку, — У меня здесь есть тайник.

— И что же в нем, — любопытствует Тамара.

Он ловко отпирает ворота и бросает на нее лукавый взгляд.

— Увидишь.

Прогулки по ночному Карлайл Холу это особенное удовольствие. Старое здание, утопающие в бархатных полутонах темноты, для Тамары, словно родная стихия. Все казалось родным, давно забытым и от этого еще более ценным. Дежавю.

— Не бойся, — с ироничной улыбкой шепчет Даниэль, заметив легкую заминку девушки у порога.

— Я не боюсь, — чуть заторможено отвечает она и делает неуверенный шаг.

Она втягивает носом запах сырой шпаклевки и лака, а обоняние, будто наяву чует совсем другой запах — воск, плесень, крахмал и тяжелые французские духи.

Сделав несколько неуверенных шагов, девушка замирает перед лестницей и, запрокинув голову, напряженно всматривается в ее неясные очертания. Темный дуб хранит воспоминания. Тяжелые воспоминания. О любви. О долге. О предательстве. Об одной ночи, которая навсегда разделила жизнь Лары на до и после.

«Ну, здравствуй, дорогой друг» — думает она, и понимает, что сейчас ее сознание как никогда близко переплелось с подсознанием.

Возможно, не стоит думать, а отпустить…

— Том? — Даниэль, легонько прикасается к ее локтю, — Ты чего застыла?

Она вздрагивает и оборачивается.

— Ощущение странное.

Улыбка мгновенно испаряется с безупречного лица оборотня и глаза его подозрительно прищуриваются.

— Не бери в голову, — поспешно добавляет Томка.

Даниэль берет ее за руку и ведет мимо лестницы, бальной залы, попутно включая везде свет, в небольшую комнату с красивыми витражными окнами. Здесь скупо расставлена мебель. Старинный явно отреставрированный стол, удобное современное кресло. Есть даже кривые полки с книгами и какими-то чертежными инструментами.

— Ты мне не показывал эту комнату раньше, — замечает Тамара, с интересом поглядывая на продавленный диван в углу и недобитую бутылку какого-то крепкого спиртного, припрятанную за изогнутой ножкой.

— Я сюда никого не вожу. Это мое логово, — немного смущенно объясняет оборотень, — Присаживайся. Я хочу тебе кое-что показать.

Тамара опускается на диван, наблюдая за тем, как молодой человек присев на корточки возле окна, при помощи складного ножа цепляет паркет. Девушка с любопытством вытягивает шею, что бы лучше разглядеть, что же он там делает. Видимо, это и есть тайник, из которого хозяин достает небольшой полотняный мешок. А из мешка показывается толстая кожаная тетрадка и какое-то блестящее украшение.

— Что это? — изумленно спрашивает она.

— Тот самый дневник.

— Дневник?! — Тамара подскакивает с дивана и подходит ближе, что бы разглядеть тетрадку, — Можно посмотреть?

— Конечно, — кивает Даниэль.

Девушка с волнением берется за кожаный, местами исцарапанный переплет, внимательно рассматривая его. Сразу видно, что это рабочая тетрадь, по жирным кляксам, потертостям на жесткой бумаге. Артур Стэнтон писал аккуратным красивым подчерком и постоянно что-то рисовал на полях. Причем, рисунки эти едва ли несли какой-то смысл. Они были похожи на депрессивные черкания, многоугольники или просто мазню.

— Пролистай до последней страницы, — с каким-то волнением в голосе говорит Даниэль.

Тамара пролистывает пожелтевшую бумагу и в недоумении рассматривает странные знаки. На первый взгляд они напоминают, его прежние каракули, но только лишь на первый. Если всмотреться, то это похоже на некие иероглифы. Возможно это даже какое-то слово или зашифрованная фраза. А может у Тамары просто разыгралось воображение?

— И что это значит? — в полном недоумении осторожно интересуется она.

Даниэль, внимательно следивший за ее реакцией, серьезно отвечает:

— Я думал, ты мне ответишь на этот вопрос.

— Я? — она даже слегка растерялась, — Откуда мне-то знать?

Оборотень, неопределенно пожимает плечами и говорит:

— Это не просто рисунки. Эти символы очень похожие на демоническую письменность.

— У демонов есть своя письменность?

Даниэль, как-то совсем расстроено качает головой, в ответ на неподдельное удивление Тамары.

— Представь себе. Это ныне мертвый язык. Прогресс не стоял на месте, и магические виды эволюционировали наравне с людьми. У нас тоже есть история, — он берет у нее из рук тетрадь, внимательно всматриваясь в рисунки, словно хочет прожечь их взглядом, — Расшифровка многих символов сохранилась до наших дней. Некоторые мои родственники по материнской линии, даже могут читать на этом языке, но никто, никогда не видел ничего подобного.

— Если они даже не видели, почему я должна знать? — продолжает недоумевать Тамара,

— Может это и вовсе бред сумасшедшего?

— Это и вправду писал сумасшедший, но отнюдь не бред, — криво улыбается Даниэль, — Он не просто так начертил их перед смертью. Ему их внушили, как и версию о смерти моей матери.

— Но кто? И зачем?

Даниэль уселся в свое кресло и произнес поразительное:

— Она сама.

В ответ на Томкин недоверчивый взгляд Даниэль протянул ей большой перстень с крупным ярким рубином. Она осторожно взяла украшение, рассматривая. Кольцо было необычным и виде змеи, которая, сверкая бриллиантовыми глазами, туго обхватила кроваво-красную сердцевину рубина.

— Красиво…, - прошептала Томка, глядя на украшение словно завороженная.

Мурашки легкой изморосью пробежали по коже, впитывая в себя мощную энергетику этого странного и пугающего предмета. Тамара с излишней поспешностью сунула его обратно в ладонь Даниэля и, обхватив себя за плечи руками, поежилась.

— Какая-то зловещая веешь, — пробормотала она.

— О, да-а-а, — загадочно протянул молодой человек, — Это не простое украшение, праздной девицы. Это артефакт. Ты ведь тоже почувствовала его скрытую силу?

Томка согласно кивнула.

— Для чего он?

— Для много чего. Ты ведь понимаешь, что силой, которую мы получаем через эмоции, можно управлять. Так вот подобные артефакты служат помощниками.

— Типа волшебной палочки? — Томка едва удержалась от глупого смешка.

— Нет, не типа, — вздохнул Даниэль, — Излишняя сила тратится, когда мы используем свои ментальные и личностные способности в повседневной жизни. Артефакт же своего рода призма. Проходя сквозь нее, сила проецируется в энергию изначальных.

— Изначальных? Какое-то пугающее слово.

— Изначальные — это наши предки. Истоки великих родов. Сильнейшие из сильнейших, — пояснил он и как-то чересчур подозрительно на нее посмотрел, — Артефакты это наше наследие и их не так уж много. Все они зарегистрированы и находятся под тщательной охраной глав рода.

— А-а-а, — глубокомысленно изрекла Томка и тут же бросила подозрительный взгляд на змею, — И этот тоже под охраной?

— А этот…нигде не числиться и не значится. Про него никто и никогда не слышал.

Последнее слова тяжелым камнем упали в окружающую их тишину. Тамара, снова почувствовав себя не в своей тарелке, вернулась на диван и мерзляво потерла собственные предплечья.

— Зачем ты мне все это показываешь?

Даниэль поднялся с кресла и опустился перед ней на корточки.

— Потому, что только с твоей помощью все кусочки картины, возможно, сложить воедино. Потому, что вопреки желанию, ты стала звеном между мной и Парой, — он помолчал немного, словно обдумывая следующую фразу, — Ты же понимаешь, что не пока мы не поймем ее мотивов, тебе не освободиться?

Реакция Тамары была неоднозначна. С одной стороны было жутко обидно — желание Даниэля помочь было продиктовано его собственной выгодой. И нужно отметить, что он совершенно не стыдился этого эгоистичного порыва. Но с другой — все было довольно логично. У сущности была определенная цель. И узнав, чего Лара добивается, она, возможно, сможет с ней договориться.

— Дани, — тихо прошептала Тамара, в неосознанно нежном жесте, кладя руку ему на плечо, — А почему ты ее зовешь по имени?

Сущность внутри замирает в ожидании его ответа. И пытаясь управлять руками Тамары, тянется к блестящим золотым волосам, что бы в чисто материнском жесте пригладить их, словно поправляя выбившийся непослушный локон. И тут же рычит от разочарования и беспомощности. Потому, что управление этим телом недоступно для ее алчного начала.

— Раньше называл, — отрешенно отвечает он и косится на тонкую руку на его плече.

— Что-то изменилось? — внезапно охрипшим голосом спрашивает она.

Даниэль замялся на мгновение с ответом, а потом его теплые ладони легки поверх ее коленок и он признался:

— Раньше я считал ее жертвой… Возвел на пьедестал. Она была самой лучшей, самой доброй, самой красивой… пока не увидел тебя в том подвале с горящими от насыщения глазами. И вся эта история с ее смертью стала приобретать совершенно иной окрас. Я засомневался в правдивости версии убийства на почве ревности. — его пальцы с силой, почти до боли сжали ее колени, — Как? Как отец мог это сделать, если любил ее больше жизни?

Боль стальным ножом пронзила грудь Тамары. Это была самая настоящая агония. Сущность дико выла и, казалось, готова была призрачными когтями порвать тело Тамары, что бы выбраться, наконец, из этого плена и обнять его, такого подавленного, растерянного. И пускай он уже давно вырос. Прижать к себе и успокоить, одним ласковым словом. Хотя бы сейчас…

«Пожалуйста…» — чуть слышный умоляющий шепот Лары, эхом отзывается в голове, — «Всего на минутку»

Тамара с обреченным вздохом гладит Даниэля по волосам, плечам и слышит благодарное:

«Спасибо»

— Что-то я совсем расклеился. Прости, если позволил себе лишнего, — говорит Даниэль и, перехватывая ее руки осторожно целует.

Но Тамара не слышит его слов, не чувствует его прикосновений. Все ее внимание сосредоточенно на тонкой линии красных нейронов его ауры, спокойной и мерно пульсирующей в такт биению сердца.

«Помоги мне» — просит Лара

«Зачем? Питаться ты научилась самостоятельно. И тут без меня справишься» — обижено отвечает она, хотя в душе где-то живет призрачное любопытство.

«Без тебя не смогу. Помоги»

«Не раньше, чем пойму, зачем тебе это нужно»

Лара недовольна этим требованием, но все же согласно шипит:

«Хорошо. Но сначала усыпи его»

Тамара мысленно кивает и, заглянув в синие глаза Даниэля, спускает ментальный дар с крючка. Огоньки нейронов на мгновении вспыхивают ярче в момент стыковки, п потом начинают медленно затухать.

Даниэль, каким-то образом, почуяв неладное, пытается прервать зрительный контакт, но куда ему тягаться с чистокровной демоницей по силе. Пару раз дернувшись в бесплодной попытке освободиться он замирает и веки, налившиеся тяжестью, сами собой закрываются, а голова бессильно опускается на жесткую обивку дивана.

Несколько мгновений Тамара любуется умиротворенным лицом оборотня, уже не в силах понять: кому именно принадлежит это желание, а потом выпрямившись напоминает Ларе:

«Ты обещала. Показывай»

Глава 15

Перед глазами, как в кино сменяются кадры прошлого. Чужого прошлого. Какой-то странной и совершенно дикой по человеческим понятиям жизни. Кабинет Даниэля, погружается в кромешную темноту, и сознание Тамары переносится на много десятилетий назад.

Все тот же кабинет. Все те же витражные окна. Вот только на них теперь висят тяжелые портьеры благородного изумрудного оттенка и мебель другая — более воздушная, изящная в теплых тонах. А пол совсем не изменился — все тот же паркет, только более новый, блестящий, без единого следа потертости.

Тамара сидит на столе, упираясь открытыми ладонями в лакированную столешницу. Юбка легкого платья задрана до талии, а между ног стоит мужчина, который жадно целует ее, где-то между ухом и шеей, непрестанно шепча:

— Любовь моя. Драгоценная. Я же умру без тебя.

Она чувствует легкое раздражение вперемешку со скукой. Как же он ей надоел.

— Мы больше не можем видится, Артур, — трагическим голосом произносит Тамара, — Мой муж убьет тебя, если узнает о нашем романе.

Мужчина отрывается от своего слюнявого занятия и совершенно безумными, потерянными глазами смотрит на нее.

— Я не откажусь от тебя Лара. Ты мой воздух. И если его перекрыть, то я задохнусь.

— Но мой муж…, - в притворном ужасе лепечет она.

— Я не боюсь его, — воинственно заверяет ее этот идиот.

С силой оттолкнув любовника, девушка легко спрыгивает со стола и, поправляя платье, хлещет его жесткими словами:

— Все кончено, Артур. Я, надеюсь, у тебя хватит ума не преследовать меня.

Тамара смотрит на него выжидающе, откровенно наслаждаясь его реакцией. Страх, боль и отчаяние. Все смешалось на его юном лице, генерируя мощную эмоциональную энергию. Она тянет ее на себя сначала понемногу, а замет черпает огромными жадными глотками, пока на лице молодого человека не проступает характерная бледность.

Он без сил опускается на кушетку, с трудом понимая, что происходит, а демоница, насытившись, отпускает нити и оставляет его одного со словами:

— Уезжай. Так будет лучше для всех.

Тамара идет быстрым, стремительным шагом в спальню. У нее не так много времени. Нужно все делать очень быстро, пока она полна силы. Это улучшит шансы на успех.

Залетев в комнату, она первым делом бросается к секретеру и достает оттуда небольшой и очень острый ритуальный нож, затем, повернувшись к детской кроватке, с волнением замирает.

В ней спит ее маленький сын. Даниэль. Он должен был стать ее гордостью, ее силой, ее величием. Он должен был побороть гены оборотня и родится ее наследником. Должен… Но не переборол. Зверь родился необычайно сильным. Это наверняка могло усложнить ее задачу.

Осторожно она берет сына на руки и кладет посреди большой кровати. Рядом на одеяло опускается нож. Даниэль спит. Что ж, так будет легче…

Дрожащими от волнения пальцами Тамара снимает с шеи длинную цепочку, на которой плавно как маятник покачивается рубиновое кольцо. Осторожно освобождает его из оков и на выдохе надевает на безымянный палец. Змея оживает, и кольцо, тускло блеснув в полутьме спальни, плотно обхватывает вожделенную плоть, впиваясь миниатюрными, но острыми, как кинжалы клыками. Артефакт довольно заурчал, мерно запульсировал, и вместе с этим женская рука плавным, уверенным движением взяла кинжал.

На мгновение Тамара зависла над сыном, в последний раз переосмысливая принятое решение. Ее роду был нужен наследник. Единственный, кто может претендовать на главенство. Если бы она стала женой равного себе по крови, то вероятность его рождения была почти стопроцентной, потому что ее сущность была сильнейшей в их роду. После отца, конечно. Какая несправедливость: оборотни могут плодить хоть десяток отпрысков, а у демонов может быть только один наследник. И он у нее будет.

Решительным движением Тамара откинула одеяло и стала медленно выводить на теле ребенка символы. Ножом. Ритуал требовал крови, боли и практически смерти.

Стараясь отрешиться от криков сына, она представляла его взрослым, сильным, влиятельным. Он объединит два рода, став главой. Он преумножит заслуги родителей. Он обретет невиданные возможности, и никто не посмеет противостоять ему по силе и могуществу.

Она и не заметила, как соленые капли потекли из глаза. Больно, как же больно. Сущность внутри затрепетала в предчувствие чего-то по-настоящему пугающего. Символы на теле извивающегося малыша вспыхнули темно-синим демоническим огнем, а Тамара, закатив глаза, впала в оцепенение крайне похожее на транс.

Ее губы стали шевелиться, монотонно повторяя слова на древнем языке, те самые из которых сейчас сочилась красная кровь маленького Даниэля. Она и станет главной жертвой в ритуале. Широко распахнутыми глазами демоница наблюдала, как вокруг постели клубится тьма и, пожалуй, впервые в жизни ей стало страшно.

Темнота шипела, рычала и мощными толчками в солнечное сплетение черпала из Тамары силу. Кровь на постели стала исчезать, бесследно перетекая в иное измерение.

Тьма довольно заурчала, явно довольная жертвенной кровью невинного.

Чего ты хочешь, низшая? — на языке изначальных прошипела Тьма.

Глухо сглотнув вязкий ком в горле, Тамара белыми от напряжения губами вымолвила:

— Мой сын. Кровь от моей крови. Плоть от моей плоти. Дух от моего духа.

Тьма несколько мгновений молчала, словно изучая ребенка. Ей не нужны были слова. Она уж их прочла в открытом сознании низшей.

— Ты уверена, низшая? Его зверь силен… Очень силен.

— Уверена, — четко и решительно ответила она.

— Хорош-ш-шшо…

Символы, напитанные кровью, залило чернильной тьмой, и тело Даниэля забилось в диких конвульсиях. В нем сейчас шла борьба демона и зверя за право быть и существовать.

Ногти Тамары с силой впились в собственные ладони, и она малодушно закрыла глаза не в силах больше смотреть, как рвет и ломает хрупкое тельце. Двервние символы тянули все больше и больше силы. И она начала с ужасом понимать, что она может не вытянуть ритуал до конца. Но хуже всего было не это. Зверь не собирался уступать, и раненая, обиженная сущность стала терзать физическое тело ребенка в надежде убить его и освободиться.

— Нет-нет. Только не это, — побелевшими губами шептала она и резко обрубив подпитку рун, стала вливать силу в сына, что бы не допустить непоправимого.

Некогда прочная связь, соединяющая ее с сыном, с катастрофической быстротой истончалась и вскоре стала едва заметной. Он ускользал. Он умирал…

Отчаяние захлестнуло волной, и Тамара пропустила появление в комнате мужа, который тут же бросился, оттаскивая ее от сына. Заломив, дрожащие от напряжения руки жены, он силой отшвырнул ее на пол.

— Что ты натворила, — в ужасе прошептал он.

У них не было время на выяснение отношений или оправдания. Она кинулась на колени, жадно хватая его за ноги.

— Помоги. Я смогу его вытянуть. Смогу…

— Отойди, — прорычал Карлайл, подхватывая Даниэля на руки, пытаясь оттолкнуть ее.

— Смогу…смогу… — хрипло, от едва сдерживаемых рыданий, повторяла Тамара, протягивая руку, на которой горел артефакт.

Внезапно он вспыхнул как факел, и яркий луч энергии окутал ребенка сверкающим коном изначальной энергии. Оборотня обожгло ее огнем, и он с шипением положил сына обратно на одеяло, наблюдая, как смертельная серость на его личике уступает место едва заметному румянцу. Вместе с силами к нему вернулось сознание, и крик пронзил гнетущую тишину комнаты.

— Не хватает… — едва слышно прошелестела Тамара, оседая на пол, — Прости, Эд. Мне не хватает сил на исцеление.

Осознав, что умирает, она тратит последние силы на поиск Артура. Внутренним, чуть замутненным дыханием смерти, взором он видит мужчину, который сидит за столом, перед раскрытой тетрадью. Он смотрит в одну точку замершим, пустым взглядом, словно восковая фигура. Его расстроенная психика идеальная почва даже для слабого ментального внушения. И Тамара с усмешкой думает что он сам того не ведая сослужит ей последнюю службу. Короткий волнообразный посыл и информация уже засела глубоко в его сознании. Она оставит себе подсказки. И обязательно использует их, если…если сможет вернуться.

— Эд, — чуть слышно зовет Тамара, фокусируя взгляд на расширившихся, звериных зрачках мужа, — Не гори ему… Поклянись…Поклянись…

Мог ли он ей отказать? Он никогда ей ни в чем не отказывал и всегда прощал самые безумные выходки.

— Клянусь, — с надрывом выдыхает Карлайл, но она уже его не слышит.

Белоснежная женская рука обессилено опускается и вместе с этим гаснет артефакт Он ловко соскальзывает с ее пальца и: повинуясь какой-то понятной только ему силе, закатывается под кровать, что бы скрыться от любопытных глаз и кануть в лету на долгие- долгие годы, пока он вновь не понадобится своей хозяйке.

Каменный утес совершенно не изменился с последнего раза. Разве, что теперь он не вызывал такого страха. Оглядевшись, Тамара заметила Пару. Тень преобразилась. Теперь это была красивая, совершенно обнаженная светловолосая девушка. Она сидела на самом краю пропасти и болтала стройными ногами в воздухе, которые выглядели белоснежными на фоне жутковатого черного провала.

— Привет — Томка, не долго думая, присела с ней рядом и тоже свесила ноги, которые, к слову, оказались в теплых шерстяных носках.

— Привет, — голос Лары был хриплым и тоскливыми нотками.

Некоторое время они молчали, каждая думая о своем. Тамара вглядывалась в мутную дымку пропасти и вздрогнула, услышав:

— Осуждаешь?

— Нет

Томка поймала удивленный взгляд прозрачных зеленых глаз.

— Мы с тобой слишком разные. Я тебя просто не понимаю. Мотивов твоих поступков. Вернее — осознаю, но не понимаю степени их важности, — добавила она.

Лара тихо хмыкнула:

— Как завернула-то, — и замолчала, снова предаваясь каким-то своим понятным ей одной терзаниям.

Томка некоторое время смотрела на носки. Добротные такие. Мать вязала похожие, из козьей шерсти. Теплые, но очень колючие. От них постоянно чесались ступни, если одеть на босу ногу.

Она скосила глаза на Лару и замерла, с подозрительным интересом рассматривая ее правую руку, на которой блеснуло то самое кольцо-артефакт. Демоница заметила интерес и с сожалением произнесла:

— Это просто плод моей фантазии. Я теперь сильнее и, если ты заметила, могу немного влиять на твое подсознание.

— Заметила, — вздохнула Томка и, наконец, задала вопрос, который так и вертелся на языке, — Скажи, а что ты собираешься делать дальше?

Лара лукаво посмотрела в ответ и приподняла брови с улыбкой.

— Признайся — ты же не просто так впустила меня в свою жизнь?

— Не просто, — без увиливаний ответила та, — Рассчитывала на твою помощь.

Томка нахмурилась и невесело констатировала:

— И отчего-то я даже знаю, чего конкретно ты от меня потребуешь.

Лара тихо и хрипло рассмеялась.

— Вот видишь, мы уже, и думаем с тобой почти одинаково.

Демоница отбросила, мешающие ей золотистые пряди с лица, а Томка, наблюдая за этим, пронизанным изяществом и сексуальностью жестом, решила прояснить единственный интересующий ее момент:

— Если я помогу тебе, — красноречивый взгляд на кольцо, — провести ритуал — ты оставишь меня в покое?

— А мне, казалось, мы неплохо уживаемся вместе? — картинно надула губы Лара, — Со мной ты уже не кажешься такой занудной мышкой.

— Прекрати паясничать! — разозлилась Томка, — Ответь на конкретно заданный вопрос!

Лара мгновенно преобразилась и серьезно выдала одно убийственное:

— Нет

Словно получив удар под дых, Тамара согнулась, не в силах сделать вдох. Почему? Почему эта подлая тварь не оставит ее в покое?

— Поверь, я бы хотела этого не меньше чем ты, — будто прочитав ее мысли, бесцветно изрекла Лара, — Но я не могу покинуть твое тело. Теперь нас разлучит только смерть, — и добавила, видимо, что бы Томка не обольщалась, — Наша общая смерть.

Она медленно повернула голову в Томкину сторону, пронзая ее своими гипнотическими глазами насквозь.

— Так что теперь только тебе решать…

Тамара несколько мучительных мгновений смотрела куда-то вдаль силой сжимая и разжимая похолодевшие пальцы. Затем, горько усмехнулась и зло выдавила:

— Как будто у меня есть выбор. Ты же знаешь, что я это все равно это сделаю.

Лара победно улыбнулась.

— Не для тебя. Для него, — почти шепотом добавила она, закрывая глаза, уже зная, где окажется в следующую секунду.

Очнулась Тамара от резкого толчка и, распахнув глаза, тут же поморщилась — виски прострелило легкой, но крайне неприятной болью.

— Блин, — невольно сорвалось с пересохших губ, и взгляд метнулся в поисках того, чем можно унять жажду.

Разумеется, ничего подобного в рабочем кабинете Даниэля не нашлось. С разочарованным вздохом девушка снова выругалась, и ее растерянный взгляд остановился на кольце, которое Даниэль небрежно оставил на столе. И сразу же тело пробрало дрожью зарождающегося страха.

Золотая змея, словно почуяв пристальное внимание хозяйки, сверкнуло в неясном свете настольной лампы. Томке даже на мгновение показалось, что оно, приподняв свою глазастую голову с хвоста, посмотрело в ее сторону.

С трудом проглотив образовавшийся ком в горле, Тамара оторвала взгляд от змеи и переключила свое внимание на распластавшегося на полу Даниэля. Он безмятежно спал, крепким навеянным сном, совершенно не подозревая о том, что в данный момент решается его дальнейшая судьба.

Поддавшись порыву, девушка плавным движением соскальзывает с дивана и опускается на колени подле оборотня. Холодные от волнения пальцы осторожно скользят по четким линиям его лица, обводят губы. А ведь еще несколько дней назад она боялась его.

«Как странно» — подумала она.

Что бы понять Даниэля и что им движет, нужно было уподобиться ему самому. Пожалуй, за это стоит сказать Ларе «спасибо». Узкое человеческое мировоззрение не в состоянии постичь тягость существования демона полукровки. Даже если бы Даниэль попытался ей как-то объяснить, что не может жить иначе — разве стала бы Тамара его слушать? Нет. Она замкнулась бы на своих страхах. Он был бы для нее только мучителем, врагом и убийцей.

«Поторопись» — нетерпеливо бьется внутри Лара — «Не забудь про нож»

Тамара отдернула руку от растрепавшихся волос Даниэля и выпрямилась, озираясь по сторонам. Нож отыскался после недолгого обследования письменного стола. Небольшой, складной, но другого не было.

«Подойдет» — со знанием дела заверила Лара — «Теперь кольцо»

Тамара протянула руку к артефакту и замерла в нерешительности. Ей казалось, что от змеи к зависшей над ней ладонью натянута некая нить, сотканная их темной и враждебной материи.

«А что ты хотела? Весь наш род это вместилище греха и порока, и артефакт его истинное отражение» — чуть насмешливо процедила сущность.

Дрожащей от волнения рукой Тома взяла кольцо, немного покрутила, рассматривая и нерешительно надела. Артефакт отозвался пульсацией. Змея заворочалась, как бы нехотя просыпаясь от глубокого сна. Рубины, напитавшись энергией, ярко полыхнули, и Томка зашипела от весьма болезненного укуса.

— Черт, в твоих воспоминаниях это не было так больно, — пожаловалась она.

«Воспоминания имеют свойство притупляться»

Зажав ладонь, на которой красовалась змея, в кулак Тамара раскрыла дневник Артура на странице с древними символами и вернулась к мерно сопящему Даниэлю.

«А теперь режь» — холодно приказала Лара.

«А нельзя без этого обойтись?»

«Нет»

«А может?»

«Ритуал требует жертву из крови»

«Твою мать…»

Томка негнущимися пальцами обхватила рукоять ножа, занесла и тут же опустила.

«Я не могу»

«Дура! Тогда себя режь — раз его не можешь!» — зло выплюнула Лара.

Несколько раз вдохнув, ставший внезапно тягучим и липким, воздух, сделала первый надрез на запястье. С тихим стоном снова выругалась и с шипением выдохнула.

«Только к голой коже» — предупредила Лара, и в тоне ее слышалось с трудом скрываемое волнение.

«А раньше не могла сказать? Вот, как я теперь одной рукой?»

Шипя, словно змея, Тамара кое-как изловчилась и стянула с Даниэля футболку, перемазав ее в крови. Затем сосредоточенно начала выводить символы, стараясь не ошибиться. А это было трудно. Писать на теле полуобнаженного мужчины пальцем, собственной кровью — то еще удовольствие. Рука отчаянно дрожала и от этого символы выходили кривобокими. Закончив, Томка перевела дух и поинтересовалась:

— Зачем ты причиняла ему боль? Тогда в первый раз. Если можно было обойтись своей кровью.

«Тогда я призывала. Боль — это одна из самых сильных эмоций» — холодно разъяснила Лара, — «Теперь повторяй за мной…»

Червь сомнений, поселившийся где-то глубоко в подкорке, не давал Томке покоя, но вопреки инстинктам она послушно повторяла непонятные рычащие слова. Вскоре темнота стала заполнять все свободное пространство комнаты, и настольная лампа, издав жалобный звук, разбилась, под влиянием некой чужеродной силы.

Тамара вздрогнула и хотела в испуге вскочить на ноги, но тело не слушалось, губы вопреки желанию все повторяли и повторяли за Ларой, а рука прочертила вторую линию на запястье, перерезая вену. Боли она отчего-то не почувствовала. В следующее мгновение престала чувствовать и тело. Тут-то до Тамары стало доходить, какая роль ей отведена в этом ужасающем действе.

«Ты обманула меня»

«Верно»

«Зачем?»

«Нужна жертва гораздо существенней, чем просто кровь. Тьме невыгодно забирать сущности обратно. Твоя душа и тело станут платой»

У Томки даже не нашлось обидных слов. Смысл? Если дело уже сделано и не в ее власти прервать ритуал.

«Но тогда умрешь и ты»

Тамара уловила отголосок какой-то непонятной эмоции очень похожей на грусть.

«А я и не воскресала. Жизнь в твоем теле — это даже хуже смерти. Клетка-обманка. Жизнь без права на свободу»

«А как же Эдвард?»

«Пусть лучше он будет один, чем обнимает нас обеих»

Вот он ответ истинной эгоистки! Лара, как всегда невероятно жестока в своей любви. Если она так любит, страшно даже представить какова ее ненависть.

Ей бы хотелось закрыть глаза и не видеть, как символы вспыхивают огнем, как дугой выгибается безвольное тело Даниэля и черные щупальца тьмы оплетают его, вызывая дикие конвульсии, но балом правила на этот раз Лара и Тамаре оставалось только терпеливо ждать конца, ощущая одну лишь тупую пустоту.

Лили уже в пятый раз стучала в дверь Карлайловкого дома и, странное дело, никто ей не отвечал и не спешил открыть дверь. Она потопталась на пороге и решила обойти дом, что бы постучаться в кухонное окно. Обычно когда Эд был дома, то в основном обитал на кухне, объясняя это тем, что экономит время передвижений до холодильника и обратно. Как по ней — так Эдвард маскировал свое одиночество. Портрет Лары в его покоях слишком давил на психику. Лили вообще не понимала, на кой черт он его туда повесил. Одним словом — мазохист!

Одна створка кухонного окна была приоткрыта, и беспокойство остро кольнуло где-то в области сердца. Бросившись к окну, Лили подтянулась и, вытянув шею, окинула помещение цепким взглядом. Каково же было ее удивление, когда она узрела Карлайла, мирно посапывающего прямо сидя на кухонном табурете. Голова его покоилась на блестящей поверхности стола, на котором красовалось несколько початых бутылок какого-то спиртного.

— Вот алкоголик! — в сердцах высказалась ведьма.

Она, видите ли, переживает, а он тут просто нажрался, как последняя скотина и спит. И, какой он после этого представитель семейства кошачьих? Как есть свинтус! Нашел время стресс заливать.

Разозлившись, Лили, цепляясь за отлив, вскарабкалась на подоконник и легко спрыгнула на пол, мысленно поблагодарив тетку Вельгильмину за ботильоны. Без них этот фортель не так-то легко было провернуть. В три быстрых шага она преодолела расстояние от окна до храпящего оборотня и со всей дури отвесила ему подзатыльник.

Тот встрепенулся, вскочил, мутными от сна и алкоголя глазами озираясь по сторонам. Взгляд его сфокусировался на взмыленной ведьме и оборотень с явным облегчением выдал:

— А это ты…, - и опустился обратно на стул с явным намерением продолжить свое благодатное дело.

Только его голова снова коснулась стола, как мгновенная затрещина заставила подпрыгнуть на стуле.

— Лили! Ты чего дерешься? — обиженно промычал он и потянулся к недопитой бутылке.

Бутылка была отобрана и послана в недолгий, но зрелищный полет прямиков в окно.

— Ну, и зачем ты ее выбросила? — хрипло спросил Эд, проводя остальные бутылки тоскливым взглядом.

— Затем, — зло буркнула Лили в ответ и показала ему кулак, когда он попытался отобрать у нее одну,

— Ты совсем спятил хвостатый?! Какого черта ты напиваешься до такого состояния?

— Я перед тобой отчитываться не собираюсь, — агрессивно выпятив подбородок, встал в позу Эд.

Лили посмотрела на него как на больного и, схватив за шиворот, потянула из кухни. С учетом того, что оборотень значительно превосходил ее в росте, смотрелось это довольно комично, и он бы с легкостью освободился от ее хватки, если бы не шатался из стороны в сторону.

— Куда ты меня тащишь?

— В душ.

— Зачем?

— Купаться.

Лили затащила его в ванную и, зло выплевывая проклятия, запихнула прямо в одежде под ледяной душ со словами:

— Стой тут, трезвей, а я пошла тебе кофе сделаю.

Пока мужчина отмокал, ведьма спустилась на кухню. Кофе нашелся в шкафчике над кофеваркой. Лили быстро прокрутила его в кофемолке и, запустив машину, стала увлеченно рыться в карманах плаща в которых, как и у любой уважающей себя ведьмы, на экстренный случай было припрятано много пакетиков с разными снадобьями. Откопав нужный Лили щедро добавила красный порошок в готовый напиток и уселась на табурет в ожидании хозяина дома.

Когда хмурый оборотень, наконец, появился в дверях, Лили уже давно выпила свою чашку и стала откровенно скучать.

— Я думала — ты там утонул. Еще пара минут и пошла бы спасать.

— С тебя станется, — буркнул Эд и поморщился, отпив остывший кофе, — Надеюсь, та дрянь что ты добавила, избавит меня от похмелья.

— Надейся. Поделишься — по какому поводу праздник? — осторожно поинтересовалась ведьма, — Давненько я тебя таким разбитым не видела.

Оборотень пожал плечами и мрачно ответил:

— Я думаю, ты и сама догадаешься, что за повод.

Лили стиснула пальцами кружку, в которой уже кончился кофе, и прикусила губу, что бы та предательски не задрожала.

— Знаешь, я все жду, когда она сама придет.

— Она не придет, — поникшим голосам сказала Лили.

— Почему?

Ведьма ежится под его напряженным взглядом и нехотя признает очевидное:

— Потому что их до сих пор двое и судя по тому, что ее видели в компании твоего сына — у обеих есть определенные планы, в которые ты не вписываешься.

Эдвард опустил все еще мокрую после водных процедур голову, пряча от Лили пронизанный болью взгляд, а та, наблюдая сквозь хищный прищур за его реакцией, поделилась:

— Знаешь, а я ведь догадываюсь почему Лара даже на том свете не нашла себе покоя.

Оборотень не поднимая головы, покрутил чашку в руках и грубо поинтересовался:

— Ты за этим пришла? Поговорить о Ларе? Если так, то проваливай!

— Я не уйду пока не узнаю, что произошло в ту саму ночь.

Мужчина, все так же не глядя на нее, молча, поднялся и направился к лестнице с одной целью — уйти от разговора. Но Лили не была бы ведьмой, если бы позволила ему вот так улизнуть.

— Эд! Стой! — и, бросившись следом, поймала его за локоть, — Я молчала все эти годы. Не лезла. Ведь, по сути это не мое дело…

— Вот, именно Лили! Это не твое дело, — яростно бросил он, рывком освобождаясь.

— Если ты готов жертвовать своей жизнь ради нее, то это не значит, что я готова дать ей на растерзание чужие! В данном случае это Тамара и твой сын.

— Лара — мать, — с внезапным высокомерием отчеканил он, — Она не причинит ему вреда.

— Правда? — цинично усмехнулась блондинка, — А почему я тогда убирала следы остаточной магии, если твоя женушка такая святая? Хватит Эд. Твоя слепая одержимость переходит все границы.

Они стояли друг напротив друга злые, взвинченные до предела неприятным разговором и воспоминаниями.

— Скажи, — хрипло выдавил оборотень, глядя на подругу больными глазами, — Скажи мне в лицо, что я — бесхребетная размазня, инфантильный идиот. Скажи.

Лили с трудом проглотила образовавшийся ком в горле, но ответить ничего не успела. Запястье обожгло и она, зашипев в недоумении, уставилась на сигнальный артефакт.

— Вот дьявол… — ошарашено произнесла она, рассматривая, как рунические символы наливаются чернильной тьмой.

Оборотень подался вперед, с беспокойством глядя на браслет, который был своего рода охранкой жилища на магическое вмешательство. Такой был и у него. Лили подарила.

— Что, случилось?

Лили подняла на него круглые от испуга глаза и выдавила:

— Я вчера замкнула его на Карлайл Холе. Это магия изначальных.

Глава 16 (заключительная)

Портал срабатывал всегда на территории сада. Когда Лили буквально вылетела, как реактивная ракета из серебристого мерцающего плотна, артефакт уже не просто обжигал, он горел темной, мощной потусторонней силой.

— Только бы успеть…только бы…, - шептала Лили, на бегу распечатывая накопитель.

Умом ведьма понимала, что мало было успеть, нужно будет еще что-то делать. Самое печальное, что при всей своей крутизне, ей совершенно нечего было противопоставить чужеродной магии, основанной на принципе жертвоприношений. Более того был огромный риск поставить под удар не только свою жизнь, но и жизнь Эдварда, который выскочил вслед за ней мгновенно оборачиваясь в зверя и тремя мягкими прыжками преодолевая полукруглую лестницу.

— Эд! — окликнула его Лили, — Туда!

Она указала рукой на левую полубашню, которая была погружена в темноту вековых деревьев. Оборотень белоснежной стрелой понесся в сторону окна. Один мощнейший прыжок и передние лапы рассекают витражное стекло. Оглушительный звон. Тысяча мелких осколков летит на землю, устилая щедрой кристальной росой идеально ухоженный газон.

Ведьма на мгновение замирает, глядя, как фигура тигра, скрывается в черном провале окна и срывается на ускоренный бег.

От окна фонит враждебной энергией. Настолько мощной в своей первобытности, что от ее волн к горлу подступает отвратительная кисловатая тошнота. С трудом пересиливая себя, Лили взбирается в окно и тут же падает навзничь, придавленная и обезоруженная истинной тьмой, которая с высокомерной брезгливостью мгновенно считывает ее ауру и одним сильнейшим толчком отбрасывает к стене за ненадобностью.

— Ведьма, — шипит тьма, и Лили слышится в ее тоне некоторое разочарование.

С трудом отодрав себя от пола, на который плавно стекла после удара, ведьма приподняла голову, мгновенно оценивая обстановку. А та была хуже некуда.

По центру комнаты лежал обнаженный по пояс Даниэль со светящимися алеющими знаками на груди. Подле него на коленях стояла Тамара, которая похоже была в глубоком трансе. Со стороны раздалось яростное рычание тигра, и Лили увидела лишь смазанную тень, которая кинулась к мерно покачивающейся девушке, но словно напоровшись на непреодолимую преграду, упала как подкошенная, хрипло выталкивая из легких воздух.

Ведьма, плохо ориентируясь в пространстве, бросилась к оборотню, и ладонь ее скользнула по прохладной человеческой коже. Тьма создала кокон, отгородив Тамару и Даниэля, который априори непробиваем пока не свершится ритуал и она не получит обещанную жертву.

— Она умирает, Лили, — прохрипел Эдвард, поднимаясь на ноги, — Все повторяется.

Ведьма, мгновенно активизируя собственный энергетический поток, перешла на магическое зрение и мысленно застонала, убедившись в правдивости слов оборотня. От Тамары волной лилась сила. Причем один поток был темный, преобразовывающийся через артефакт, а второй чистый и светлый. Значит, они уходили обе.

Лили с силой сжала руку Карлайла и с горечью прошептала:

— Мне…жаль… Эд. Мы ничем не можем помочь.

Он со злостью отбросил ее руку и, толкнув ведьму с такой силой, что та, отлетев на несколько шагов, упала, прорычал:

— Можем, — и рванул рукав рубашки, мгновенно прокусывая отросшими клыками собственную вену.

У Лили волосы зашевелились на затылке, когда она поняла, что он собрался сделать. Не обращая внимания, на резкую боль в бедре вскочила и кинулась к оборотню, но было уже поздно. Тьма приняла его в ритуальный круг. Он решил предложить ей другую жертву.

— Что ты хочеш-ш-шь, смертный? — лениво поинтересовалась тьма, окутывая Эдварда плотным кольцом чернильного потока.

— Жизнь этой женщины.

— А что ты можеш-ш-шь предложить взамен?

— Все, что захочешь взять…

Тьма на мгновение рассеялась, словно живой организм, задумавшись.

— М-м-м, заманчиво. Тогда это будет твой зверь. Я заберу твоего зверя, смертный.

Эдвард, ни мгновения не колеблясь, согласно кивнул. Тьма довольно зашипела.

— Тогда решай, кого ты хочешь спасти, — темные щупальца демонстративно ухватили оба потока, ставя Эдварда перед невозможным выбором, — Душа зверя за душу смертной или за сущность бессметной. Выбирай.

Лили напряженно наблюдала, как на лице Эдварда отражается борьба, которую он, казалось, вел сам с собой. Она до боли в суставах сжала кулаки, готовая принять любой его выбор, лишь бы вернулся…вышел из круга…живой. Пускай и с израненной и искореженной человеческой сутью. Пускай не ее, но только бы живой.

А дальше произошло сразу две вещи. Как подкошенная рухнула фигура Тамары, и раненым зверем завыл оборотень. Лили крепко зажмурилась и зажала уши, что бы не видеть и не слышать его мучений, непрестанно шепча:

— Пожалуйста…пожалуйста…

Когда она, наконец, осмелилась открыть глаза, тьма уже развеялась. Убедившись, что все живы, ведьма, дрожащими от переполнявших ее эмоций руками, вскрыла единственный в запасе накопитель, что бы передать Эду так необходимую ему сейчас силу. Кровь мгновенно перестала сочиться из вены, ткани на удивление быстро срослись. Ведьма окинула магическим зрением ауру и чуть не заревела в голос, когда увидела зияющий кровавый провал. Она, глотая горькие слезы, пыталась вливать бесконтрольным потоком силу, хотя и знала, что бесполезно. Такие раны не заживают. Она будет кровоточить всю его оставшуюся недолгую человеческую жизнь.

Солнце катилось к закату, когда Даниэль появился на озере. Бросив машину у дороги, он не спеша двинулся в сторону развалин, надеясь застать отца дома.

Пока шел, собирался с мыслями, про себя тщательно подбирал слова, но когда добрался до дома, понял, что все вылетело из головы, настолько сильно было волнение.

В доме никого не оказалось. Дверь была распахнута настежь, и молодой человек с любопытством заглянул в коридор. Тонкое кошачье обоняние уловило резкие запахи шпаклевки и краски, которые тянулись со второго этажа. Не уж то отец затеял ремонт?

— Папа?! — крикнул он и, не услышав ответ, понял, что его нужно искать где-то поблизости.

Даниэль не долго думая побрел вдоль кромки воды, поглядывая на противоположный берег, где виднелась крепкая мужская фигура. Это, несомненно, был отец. Оборотень прибавил шаг, переходя практически на бег и жадно вглядываясь в заросли камышей, где отец что-то с усердием делал.

Подойдя достаточно близко, он застал Эдварда Карлайла, сидящего на небольшом валуне. В руках у него была удочка, а рядом стояло ведро, в котором уже плескался один здоровый карп.

— Отец?

Он обернулся, и в глазах его мелькнула неподдельная радость.

— Дани.

Отец выглядел уставшим, постаревшим и, не смотря на улыбку, застывшую на губах, бесконечно одиноким. И Даниэль знал от чего у него такой взгляд. Чувство вины тисками сдавило грудь и, повинуясь порыву, он мгновенно преодолел расстояние, разделявшее их, опустился у отцовских ног на колени, склонив голову с одним единственным словом:

— Прости…

И тут же ощутил руку сначала на голове, которая легонько потрепала его, как в детстве, а затем на плече.

— Не за что, сын. Не за что прощать.

Даниэль поднял голову, что бы встретится с мягким отеческим взором.

— Я был не прав.

— Все мы бываем, не правы, — заметил Эдвард и, подвинувшись на камне, кивнул сыну на освободившееся место, — Садись.

Некоторое время так они и сидели плечом к плечу, на пару гипнотизируя безмятежно покачивающийся на водной глади поплавок. Первым нарушил тишину Даниэль:

— Не знал, что ты умеешь ловить рыбу.

— Не умею, но пытаюсь. Целый день сижу. Медитирую, — криво усмехнулся Карлайл.

— Помогает?

— Нет.

Как ножом по сердцу резанули. Коротко. Правдиво. Боль всегда до неприличия откровенна.

— Ремонт затеял?

— Не я, — загадочно улыбнулся отец, — Лили затеяла. Хочет спальню в готических бабочках.

Брови Даниэля удивленно поползли вверх.

— Она к тебе переезжает?

— Уже переехала.

— Мне казалось вы только друзья.

Эдвард оторвался от созерцания поплавка и серьезно посмотрел на сына.

— Мы слишком долго были друзьями. Моя человеческая жизнь очень коротка, что бы я тратил ее попусту.

— Я рад за вас. Правда, — пытаясь проглотить чувство неловкости, пробормотал Даниэль, отчего-то ощущая на душе какой-то неприятный осадок.

Карлайл коротко кивнул, принимая такое скупое одобрение и слабо улыбнувшись, предложил:

— Может, ты приедешь в воскресенье к нам на ужин. Я обещал Лили запечь окорок, — он замолчал, чуть подумал и добавил, — Приезжай вместе с Тамарой.

Даниэль моментально помрачнел и, сцепив руки в замок сухо произнес:

— Не думаю, что она захочет…меня видеть…после всего.

— Впервые вижу тебя таким нерешительным. Не вынуждай меня давать тебе совершенно не нужные советы, — попытался пошутить мужчина.

— Я изменился. Мир изменился. Она тоже… изменилась, — он пытался объяснить причину своих сомнений и не находил подходящих слов.

Отец понял его и без них. Просто положил руку на плечо, чуть сжал и сказал:

— Сынок, жизнь удивительна, непредсказуема и полна приятных моментов, но такой она станет, только если рядом твоя женщина. Любишь ее — не сомневайся. И помни: у тебя в запасе несколько столетий, а у нее всего лишь несколько десятилетий.

Даниэль почувствовал, как в желудок словно упало что-то холодное, липкое, так отчаянно похожее на страх. Потерев мигом, вспотевшие ладони о джинсы он решительно выпрямился.

— Тогда до воскресенья? — на всякий случай уточнил оборотень.

— В шесть, — согласно кивнул отец и крикнул еже вдогонку стремительно удаляющемуся Даниэлю,

— Цветы! Цветы не забудь подарить!

Тамара сидела на диване в гостиной у Гринов и читала книгу. Вернее, старательно делала вид, что читает. На самом деле она уже в пятый раз перечитывает абзац, не улавливая его сути, потому что мысли были слишком далеки от сего произведения английской литературы.

В комнату зашла Олька, встала напротив, загородив собой свет от торшера и принялась с хмурым видом сверлить взглядом подругу.

— Что? — невинно поинтересовалась Томка, деловито перелистывая страницу.

— Может, хватит уже! Он четвертый день приходит. Как на работу, ей богу! Не стыдно?

Тамара решила тактично промолчать. Не стоит злить и без того слишком нервную в последнее время Олю.

— Мне его даже жалко, — ворчливо замечает она и, отбросив с лица огненные пружинки, отодвигает портьеру, наблюдая за удаляющейся фигурой светловолосого молодого человека, — Поговори с ним.

Тамара перехватывает умоляющий взгляд и со вздохом, отложив книгу, произносит:

— О чем? О том, что мы послезавтра улетаем домой?

— Я думаю, он нашел бы аргументы заставить тебя остаться.

— И какие же?

Олька насмешливо изогнула бровь и покосилась на четыре роскошных букета, которые заняли все свободные вазы Марты Грин.

— Оль, — тяжело вздохнув, начала Томка, — Золушкам место только в сказке. Мы с ним слишком разные, что бы быть вместе.

— Но он так не считает! — горячо возразила подруга.

Решив, что спорить с Олькой себе дороже Томка поспешила ретироваться.

Весь день прошел в какой-то ненужной суете. Тамара, вооружившись тряпкой, помогала Марте с уборкой, собирала вещи, коих было не так уж много, и бесцельно бродила по улицам Картертона, борясь с желанием сесть на автобус и поехать в городской дом Даниэля.

Уже вечером, монотонно выполняя обыденные вещи, девушка поймала себя на том, что не может себя заставить не думать о нем. Прокручивая в памяти те первые мгновения, когда очнувшись в больнице, она увидела его подле кровати, помятого, растерянного со спутанными волосами. В тот момент он так не походил на себя самого — уверенного в себе и своей жизни Даниэля Карлайла. Он тогда поднял голову, посмотрев на нее, и Томка подавилась воздухом — его глаза стали карими точь-в-точь как у отца. Значит, все получилось…

Они успели перекинуться всего парой незначительных фраз, и в палату вихрем влетела Лилиан, вытолкав Даниэля за дверь. Именно от нее Тамара узнала, какую цену пришлось заплатить Эдварду за ее жизнь.

— Знаешь, я ведь была уверена, что он выберет Лару, — тихо призналась Лили и добавила искренне в своей пронзительной тишине, — Спасибо тебе…

Ведьма напичкала ее какими-то крайне подозрительными отварами, собственного приготовления, которые, по ее словам должны, были поставить на ноги почти за сутки, полностью восстановив кровопотерю, и упорхнула по своим служебным делам, оставив Тамару наедине с нелегкими мыслями.

Он больше не пришел в тот день. И на следующий тоже не пришел. А на третий она перестала ждать, приняв твердое решение выкинуть Даниэля Карлайла из своей головы.

«Не получается» — подумала Тома и со злостью открыла в ванной кран что бы умыться.

Скоро. Уже совсем скоро она улетит домой и из памяти сотрутся все события последних недель. И, возможно, она даже сможет сделать вид, что всего этого никогда не было в ее жизни, переступить через себя и снова полюбить…

Привычным жестом девушка плескает в лицо холодную воду, выдавливает тонкую полоску зубной пасты и замирает со щеткой в руке, уловив краем глаза знакомое серебристое мерцание. Она не успевает даже повернуть голову, как одна жесткая рука прижимается ко рту, приглушая рвущийся из горла вскрик, а вторая обхватывает талию и утягивает в ледяные объятия портала.

Как только переход закрывается, Тамара, изловчившись, кусает, потерявшего бдительность обидчика за ладонь. Ее тут же отпускают, и наглый похититель сдавлено шипит сквозь зубы:

— Черт! Что ж ты так кусаешься?! Больно, между прочим!

Лицо Тамары удивленно вытягивается, когда она узнает мужчину.

— Даниэль? Ты сдурел? Зачем выкрал меня?

— Поговорить.

— Поговорить? — чуть ли не взвизгнула девушка, сожалея, что в руках нет ничего тяжелого, что бы хорошенько стукнуть парня по его блондинистой башке, — Я чуть со страху не умерла! Да, как ты до такого додумался-то?!

— Ты же не хотела даже видеть меня! — обвиняющее выдал оборотень, — Что мне еще оставалось делать?

Боевой запал как-то разом сошел на нет, и Тамара, нервно оглядевшись вокруг поняла, что они стоят на опушке леса, а в нескольких шагах весело треща дровами, горит костер.

— Очаровательно. Ты притащил меня в лес, посреди ночи, просто чтобы поговорить, — как-то устало пробурчала она.

— Ну, не просто поговорить…, - загадочно улыбнулся Даниэль.

— Что-что?! — тут же подозрительно прищурилась девушка.

— Я подумал — ты не откажешься поужинать со мной. Выпьем вина. Пожарим мясо.

— Мясо…вино, — чуть заторможено повторила Томка и только сейчас увидела одеяло, расстеленное подле костра и палатку, — Типа пикник.

Даниэль покачал головой.

— Нет. Типа свидание.

Тамара внезапно поняла, что дрожит, но вовсе не от холода.

— Я так понимаю — просить вернуть меня назад бесполезно?

Оборотень одним шагом сократил между ними расстояние до опасного минимума и, положив горящие ладони ей на плечи, чуть сжал.

— Попросишь — верну, но пожалуйста — дай мне шанс. Нам шанс.

— Я послезавтра улетаю домой. У меня там мама, учеба. А ты… Ты останешься здесь, — тяжело сказала она, пряча взгляд, — Мы с тобой из разных миров…

— Это совершенно ничего не меняет в моем отношении к тебе, — совершенно серьезно заключил Дани, — Тома, сейчас не каменный век. Есть интернет, скайп и самолет. И я лично выстригу себе плешь на хвосте, что бы добыть шерсти для Лили, если она зачарует нам амулет с самым длинным в мире порталом.

Тамара подняла глаза, с недоверием и надеждой всматриваясь в его уверенное лицо, и с коротким вздохом покосилась в сторону костра.

— Ты говорил про мясо…

Счастливая, совершенно мальчишеская улыбка озарила лицо оборотня. Он засуетился, усадил Тамару к костру, предварительно накинув на плечи плед, стал с хозяйским видом доставать из объемистой сумки припасы.

Девушка, не таясь, наблюдала за ним впервые в жизни, не сомневаясь в правильности принятого решения. Возможно, просто стоит довериться судьбе, раз она сама преподносит Тамаре такой подарок.

Даниэль ловко нанизал уже подготовленное мясо на шампуры, и вскоре оно пустило дивный аромат. Рот Томки мгновенно наполнился голодными слюнями. Предусмотрительный кавалер тут же сунул ей бутерброд и стаканчик с легким вином. Помня про свою реакцию на алкоголь, она лишь слегка пригубила его, а вот бутерброд постигла печальная участь быть быстро съеденным.

За легким и непринужденным разговором время пролетело незаметно. Насытившись нежнейшим и сочным мясом, Тамара, совсем не манерно облизав пальцы, сыто вздохнула:

— Ничего лучше не ела. Просто обалдеть, как вкусно.

— Возьми еще кусочек, — довольный похвалой Дани, поднес к ее губам мясо.

— Уф, нет. Боюсь — лопну, — пожаловалась она, но все же послушно взяла губами предложенный кусок.

Даниэль некоторое время как завороженный не мог оторвать горящего взгляда от ее лица, а потом, пододвинувшись, легко поцеловал, попутно слизнув жирную капельку с уголка губ. Тамара подалась вперед всем телом, прижимаясь к его сильному и теплому, впитывая исходящие потоки мощной энергии, растворяясь, подчиняясь, послушно открывая рот, что бы углубить поцелуй и сделать его жадным, влажным и безумно чувственным. Сама себе, приказывая не торопиться, не выдерживает и с легким вздохом запускает пальцы в шелковистые пряди светлых волос.

— Ты… веришь… мне? — между поцелуями зачем-то спрашивает он.

— Верю, — задыхаясь от нахлынувшего возбуждения, шепчет она в ответ и разочаровано стонет, когда Даниэль, выпустив ее из объятий, встает и отходит на несколько шагов.

— Тогда отвернись.

— Зачем? — недоверчиво округляет глаза Томка.

— Только не пугайся. Я… хочу кое-что проверить.

Нехотя Томка все же отворачивается, зябко обхватывает себя руками. Без его тепла на поляне стало разом как-то неуютно.

Несколько мгновений она слышит лишь шум одежды, а затем в ее плечо тыкается что-то очень теплое, влажное и, не выдержав, оборачивается, что бы тут же столкнуться взглядом с карими глазищами громадного белоснежного зверя. Инстинктивно отпрянув, Томка застывает, вдыхая через раз живительный воздух. Умом она понимает, что это все тот же Даниэль, но вопреки разуму сердце бьется в груди, словно пойманная птичка.

Тигр, мягко ступая, снова приближается, вытягивает мощную шею, явно боясь ее напугать, и с шумом втягивает воздух. Он пыхтит не хуже паровоза, жадно обнюхивая ее темноволосую макушку, а Тамара стоит, ни жива, не мертва, смутно догадываясь, что сейчас очень важный момент. Именно поэтому она не закрывается, а просто протягивает ладонь и осторожно кладет ее животному на шею.

Глаза тигра, словно в удивлении, расширяются и, запыхтев еще сильнее он, ловит зубами кончик темной косы, что бы потянуть Тамару вниз на землю. Она послушно опускается на колени и тигр с довольной мордой вытягивается рядом, а после сворачивается в громадный клубок вокруг хрупкого женского тела.

Тамара сначала осторожно, а затем увереннее запускает пальцы в длинную, невероятно прекрасную шерсть, а после без лишнего стеснения откидывается спиной на зверя и восторженно шепчет:

— Какой ты красивый…

Она кладет голову на его теплый бок и окончательно расслабляется, услышав, как тигр включил мерную кошачью «тарахтелку». В душе поселяется какое-то правильное спокойствие. Все так и должно быть. Он и она. Вместе.

Пригревшись на своем урчащем лежбище, Томка не замечает, как глаза налившись сытой тяжестью, закрываются и ее уносит в царство сновидений.

Во сне ей в последний раз приснилась Лара. Она бежала по яркому, сочному в своей диковиной зелени полю, заливисто смеясь. Легкий ветер рвал ее прекрасные золотые пряди, ласкал точеное обнаженное тело. За ней, делая большие прыжки, стемительно летел серебристый тигр.

Он мгновенно настигает ее и, шутливо поймав в свои пушистые объятия, валит на дурманящий покров из полевых цветов. Шершавый язык ласково вылизывает смеющееся лицо и Лара подобно хозяйке сновидения опускается спиной на своего тигра, а тот принимается лениво играть с честно уворованной золотой прядкой волос. Счастливая улыбка озаряет лицо Лары и…

Тамара резко просыпается и, подорвавшись в испуге, садится, ощупывая дрожащими пальцами собственное лицо.

— Тома? — раздается рядом хриплый голос Даниэля.

Она оборачивается и теряется в сонной теплоте его взгляда.

— Иди сюда, — шепчет он и тянет ее за руку.

Тамара доверчиво соскальзывает в его объятия и с облегчением понимает, что это был только сон.

2017

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

 Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16 (заключительная) Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg