«Милашка для грубияна»

Милашка для грубияна (fb2) - Милашка для грубияна [СИ] (Противоположности [Шикова] - 1) 1247K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Илона Шикова

Илона Шикова Милашка для грубияна

Глава 1

Катя

— Да когда ж ты заткнешься, — говорю неизвестно кому, открывая один глаз. Точнее, данная фраза адресована моему мобильнику. Очередной телефонный звонок разрывает тишину. С момента моего пробуждения насчитываю три звонка. Этот четвертый. А глаза все никак не хотят открываться полностью. Голова раскалывается от вчерашних посиделок с девочками, а мелодия мобильника продолжает играть. Господи, чего ж она так орет невыносимо. Кому не спится по утрам?

Тянусь к тумбочке, нащупываю телефон, правда, с одним открытым глазом это проблематично. Степа, зараза, я ж тебя прибью, гад такой, за то, что будишь по утрам ни свет, ни заря.

— Да, — кричу в трубку, а в голове колокольный звон. Сколько зарекалась не пить больше в таких количествах и все никак не могу сдержать слова. Очередное воскресное утро встречаю с головной болью. Конечно, пью я редко, вопреки всяким сплетням. Но иногда метко, как вчера, например.

— Разбудил? — веселый голос моего коллеги звучит как-то слишком оптимистично для моего похмелья.

— Степа, какого хрена ты звонишь? Тебе заняться по утрам нечем? — ору, несмотря на головную боль, пульсирующую в висках. Голова чугунная, и она никак не хочет отрываться от подушки. Но глаза открылись оба, хоть и смотреть на жизнь с оптимизмом не хочется, точнее, не можется. — Если что-то не срочное, то ты труп.

— Звонил бы я тебе, — отвечает обиженный голос. — Я ж знаю, что ты вчера с Анькой и Дариной в клубе выплясывала до четырех утра.

— Откуда? — удивлена, чего и говорить. Неужели следил?

— Забыла, кем мы работаем? Это наш хлеб, детка, все про всех знать.

Смешок, еще один, а мне хочется треснуть его чем-нибудь по голове, чтобы в следующий раз знал, как будить девушек по утрам, еще и в выходной день. Правда, у нас, журналистов, понятие «выходной» никак не ассоциируется с общепринятыми нормами, но все же, совесть надо иметь, особенно, если знает, что я вчера гуляла в клубе до утра.

— Я тебя точно убью, — стону в очередной раз в трубку и закрываю глаза. — Ну?

— Не знаю, как тебе сказать, но, — пауза.

— Не томи, говори, как есть, — лежу спокойно, не шевелясь.

— Короче, — вздыхает Степа в трубку. — Шеф хочет тебя видеть.

— По поводу? — открыла глаза, задумалась. Вроде все материалы сдала еще в начале недели, номер готов к выпуску, что еще от меня надо?

— А то ты не знаешь, — кривляется парень.

— Просвети.

— Вот не идет тебе выставлять себя дурой, хоть убей меня, — возмущается парень. — Ты, как маленькая, ей-богу.

— Убью, если сейчас внятно не скажешь, какого хрена меня разбудил, и что надо шефу от меня.

— Это на тебя так похмелье действует или ты правда не в курсе? — аккуратно спрашивает Степан, а я вздыхаю.

— Не в курсе чего? — как же тяжело с ним общаться. Еще бы, в нашем журнале он ведет рубрику политических новостей, а, как известно, наши политики своим занудством любого в гроб загонят. Вот Степка у них и понахватался говорить загадками, ходить вокруг да около и постоянно намекать. Нет бы, прямо ответил, сэкономил и мое, и свое время.

Когда я пришла работать в этот журнал, была крайне удивлена. Вот зачем, скажите на милость, в модном глянцевом женском издании политические новости? Но Степке стоит отдать должное. Он — мастер своего дела, так красочно и ярко описывает жизнь политиков, их увлечения и пристрастия, что читательницы пребывают в диком восторге от его статей. Особенно после того, как почитала отзывы на нашем Интернет-портале, где барышни обсуждают того или иного холостяка-депутата, кардинально поменяла свое мнение о наличии такой рубрики в женском журнале.

— Ты слушаешь? — спрашивает Степан после минутной паузы.

— Говори уже, задолбал со своими намеками, — одним из моих недостатков является несдержанность, но сегодня я бью все рекорды по умению держать себя в руках.

— Вчера у Вишневского Артема Валерьевича был день рождения.

— И хрен с ним, нажрался парень, мне-то что? Тем более, статью я уже сдала, все в норме.

— Сразу видно, человек еще не проснулся и не открывал Интернет, — опять вздыхает Степа. — Вчера твой Вишневский выкинул с банкета за шкирку сына губернатора, прямо пинком под зад с лестницы.

— Да, ладно, — резко сажусь на кровати, даже забыв о головной боли, правда, она дает о себе знать очередным колокольным звоном. Интересно, у алкоголиков бывает похмелье или они со временем привыкают к таким состояниям по утрам. — Шутишь?

— Куда уж мне, — смеется парень. — Весь Интернет кишит фото, а также все гадают, что по этому поводу напишет наша неповторимая Милашка? Шефу с утра заказы, тираж увеличивают в полтора раза, он в полном восторге. У тебя два часа, чтобы предстать пред ясны очи Александра Сергеевича.

— Я не могу, у меня похмелье, — падаю назад на подушку и закрываю глаза.

— И так время для тебя выторговал. Он приказал разыскать тебя немедленно. Катя, приводи себя в порядок и бегом в офис. Чувствую, все будут в шоколаде, — и сбросил вызов. Вот ведь… нехороший мальчик. Я простонала от перспективы сейчас вставать, наводить марафет и топать, точнее, ехать в офис. Как же голова болит, сил нет. Но сначала контрастный душ, две таблетки аспирина и всемирная паутина. Что ж там понаписывали мои коллеги? А точнее, что там учудил Артем Вишневский в очередной раз? Хоть я его и не долюбливаю, точнее сказать, терпеть не могу, но все же должна сказать «спасибо» за столь стремительный скачок в моей карьере.

Душ, таблетки и кофе делают свое дело, и чувствую я себя намного лучше. Открываю ноутбук, захожу по очереди во все известные издания желтой прессы. Фотки пестрят одна другой краше. Вот, Артем на пороге дорогущего ресторана за шиворот держит какого-то паренька. Как Степа сказал, сына нашего губернатора. Вот, этот самый паренек летит со ступенек. А вот, наконец-то, кто-то заснял момент, как Вишневский отпускает пендель ногой прямо… в мягкое место губернаторскому сынку. Ну, надо же, какой подарок ко дню рождения!

«Сенсация! Сенсация! Сенсация! Только у нас эксклюзивные фото с дня рождения известного бизнесмена Артема Вишневского. Такого вы больше нигде не встретите».

Конечно, нигде. Разве что на паре десятков других сайтов с подобной чушью. И как умудряются с такой херней рейтинги себе поднимать? Нет бы, написали нормальную статью, прикрепили фотки, а также свои рассуждения на эту тему. В несколько раз увеличили бы посещения своей страницы. Именно из-за таких горе-писак уровень читаемости журналов, газет и книг в нашей стране резко упал. Не хочется говорить гадости в адрес некоторых своих коллег, но вот за такие статейки, а так же то, что позорят профессию журналиста своей тупостью, хочется им руки поотбивать, чтобы по клавишам стучать больше не могли.

«Известный бизнесмен Артем Вишневский вчера отпраздновал свое двадцати восьмилетие, собрав почти всю элиту нашего славного города. Кого там только не было. Правда, наш именинник умудрился отличиться в очередной раз. Не поделив девушку с сыном губернатора, Артем вышвырнул того из зала, спустив с лестницы. Парень обиделся и попытался прорваться назад, на что получил от Вишневского достойный отпор. Кто же в результате победит — власть или бизнес? А главное, ждем с нетерпением, что по этому поводу напишет несравненная Милашка. Все накупили попкорна и замерли в ожидании…»

Ну, Миронов, ну, я тебе устрою, хоть ты и мой бывший коллега. Кстати, очень хороший профессионал и по совместительству друг. Я его, конечно, очень люблю, но нафига меня-то втулил в свою статейку. Понятно, чтобы рейтинги себе поднять. И …. Сколько? 1450 комментариев под статьей за два часа. Вот это посещения сайта, скажу я вам. Мне бы так. Хотя, прошло то время, когда я занималась аналогичной писаниной в Интернет изданиях, теперь все больше на глянцевой бумаге выходят мои писульки, гордо именуемые «статьями».

«Милашка — супер, она его сделает». — Антон Л.

«Вишневский красавчик, обожаю его, такой секси». — Анна Матюшина.

«По-моему, у Милашки с Вишневским роман. А она себе рейтинги поднимает, когда пишет про него гадости. Нельзя же так о любимом мужчине писать». — Виолета Дроздова.

«Не, Вишневский — фу, Милашка — секси». — Джеймс Бонд.

«Ты ее хоть видел, урод? Может она уродина?» — Михаил Беспризорник ответил Джеймсу Бонду.

«Сам ты урод!» — Джеймс Бонд ответил Михаилу Беспризорнику.

Последняя переписка вызывает смех. Да, фантазия у людей на высшем уровне, ничего не скажешь. Еще несколько статей в том же духе, некоторые скопированы у конкурентов и повторяются слово в слово. Что ж, бывает. Закрываю ноутбук и шлепаю в ванную приводить себя в порядок. Не могу же я перед шефом пристать с перепоя, не накрашенная и с огромными мешками под глазами?

Как вы догадались, Милашка — это я. Точнее нет, не так. Зовут меня Миланская Екатерина Григорьевна. По профессии я — журналист, а Милашка — это мой псевдоним. Банально, примитивно, зато очень позитивно, а главное — работает на мой имидж милой, доброй и очень симпатичной девушки. С последним утверждением спорить не буду, а вот первые два явно не про меня. Те, кто знаком со мной лично (друзей и хороших знакомых в расчет не беру), обычно награждают меня такими эпитетами, как «стерва», «сука» и «нахалка». Вот с этим точно спорить не собираюсь, потому что в жизни я такая и есть, приятно познакомиться.

Через полтора часа вызываю такси, потому что за руль в таком состоянии никогда не сажусь. И не приветствую, когда некоторые (в частности, мужчины) пренебрегают элементарными правилами безопасности, подвергая риску не только свою жизнь, а также своих пассажиров и встречный транспорт.

Водитель такси хмур и мочалив, но мне сейчас общаться с посторонними людьми не хочется, хотя, обычно я не прочь поболтать. Достаю мобильник и набираю номер Аньки. Одной из тех, с кем вчера я пьянствовала в клубе.

— Неужели, ты проснулась так рано, — подружка смеется в трубку. — Привет. На тебя это не похоже.

— Степа, гад такой, разбудил. Шеф срочно вызывает на ковер.

— Что ты уже успела начудить? — голос Анюты свеж и бодр. Еще бы! Она из нашего трио самая серьезная и ответственная. И, в отличие от нас с Дариной, пила вчера очень мало. Она в принципе пьет мало. Радует, что хоть нам лекции не читает.

— Честно говоря, не знаю. Сама с утра пребываю в неведении.

— Кстати, — усмехается подруга. — Читала в Интернете, что твой Вишневский вчера отчебучил. А с виду такой приятный молодой человек.

— Ага, приятный, как же, — кривлюсь, хоть Анька этого и не видит. — Хам, грубиян, нахал…

— Можешь дальше не перечислять, — перебивает меня девушка на том конце провода. — Все мы знаем, как ты его «любишь».

— Безумно, — тяжело вздыхаю, потому что нет никакого желания дальше продолжать эту тему. — Большой и чистой любовью. Лучше давай через часок встретимся в нашем кафе. Не думаю, что шеф меня надолго задержит.

— Я не против, тем более, сегодня выходная. Дарине кто звонить будет?

— Давай ты.

— Нет уж, твоя идея, ты и звони, — Анька не хуже меня знает нрав нашей подружки, особенно по утрам. И особенно с перепоя. Ох, чувствую, выслушаю я сейчас.

— Ладно, позвоню. До встречи, — и нажимаю сброс. А что, сама предложила, сама и выкручивайся, как говорится. Все знают, что инициатива наказуема, а в моем случае наказуема вдвойне, потому что слишком много инициатив от меня исходит. И не могу сдержаться, чтобы не высказать свое мнение.

Ищу в телефонной книжке номер Дарины и нажимаю вызов. Как ни странно, подруга отвечает на втором гудке.

— Че надо? — орет в трубку, как недавно я орала Степе. Вообще, это ее любимая манера общения начинать с банальных вопросов.

— И тебе привет, — улыбаюсь, так как подружка всегда предсказуема. Сколько ее знаю, а это довольно много, учитывая, что мы втроем — она, я и Аня — учились в одном классе, Дарина неисправима. И с годами не меняется.

— Не поздороваться же со мной ты звонишь, — голос раздраженный, видимо, кто-то до меня ее уже достал.

— Не разбудила? — решила аккуратно почву прощупать, чтобы знать, как дальше строить разговор.

— Без тебя хватает уникумов, — вздыхает. — С утра на работу вызвали.

— Меня тоже.

— Вишневский?

— С тобой неинтересно, — усмехаюсь. — Хотя причину до сих пор понять не могу, что шефу от меня понадобилось. Вроде ж, статью сдала давно.

— Ну, видимо, пинок под зад сынку губернаторскому смотрится круче, чем приземление с парашютом на мэрию, — Дарина смеется, а значит, настроение у нее уже улучшилось.

— Тебя хоть чего вызвали? Неужели из-за этого нахала?

— Тут такие страсти кипят. Короче, давай через час в нашем кафе.

— Прямо с языка сняла.

— Отбой, — и Дарина вешает трубку.

Такси останавливается напротив здания, где находится редакция. Расплачиваюсь и выхожу из автомобиля. Степа курит на лестнице, но, увидев меня, бросает сигарету и расплывается в улыбке.

Парень он неплохой, я бы даже сказала, нормальный, что встречается сейчас крайне редко. Довольно высокий, подкачанный, симпатичный, со светлыми коротко стрижеными волосами и голубыми глазами — все, что любят современные барышни. Единственный минус — немного застенчив, поэтому до сих пор не нашел себе девушку, хотя характер у Степана чистое золото. Безотказный, готовый прийти на выручку или прикрыть, в случае необходимости, помочь в трудную минуту или порадоваться вместе с тобой, причем, от души.

Одним словом, золотой парень, за что я его очень люблю. Как друга. Его рейтинг в моих глазах поднялся до небес, когда, после моего прихода в редакцию, он один из немногих не попытался набиться мне в ухажеры. Мы как-то сразу нашли общий язык, с тех пор дружим, причем, искренне и безвозмездно.

— Наконец-то, — целует меня в щеку, когда я уже поднялась по ступенькам и подошла к нему. — Заждался. Шеф весь мозг вынес с самого утра. Не стал тебе звонить еще раз, а то точно прибьешь.

— Прибью, — заходим в центральный вход и направляемся к лифту. — Че хочет?

— Думаю, Вишневский, — вздыхает Степан, когда мы заходим в лифт.

— Как он меня уже достал, этот Вишневский. Ни днем, ни ночью от него покоя нет. Вот, не сидится ему на месте. Как специально, каждый месяц что-нибудь вытворяет, чтобы мы без работы не сидели.

— Ты чего завелась? — удивленно смотрит, когда мы выходим на нужном этаже. Останавливаюсь перед нужной дверью и смотрю на Степана.

Редакция арендует третий и четвертый этажи полностью. Зачем так много кабинетов, мне непонятно до сих пор. Но, как говорится, начальству виднее.

Главный редактор занимает крайний кабинет по левой стороне на четвертом этаже. Приемная, из которой две двери — кабинет шефа и его зама, Аллочки Воропаевой. Ни ее, ни секретаря сейчас нет, и я смело вхожу в приемную, оставив Степана в коридоре в городом одиночестве, не ответив на его вопрос. Дверь в кабинет шефа открыта, а сам он разговаривает с кем-то по телефону. Очень эмоционально, хотя, по-другому он не умеет.

— Договорились, — Александр Сергеевич швыряет трубку, а я легонько стучу костяшками пальцев в открытую дверь, чтобы привлечь его внимание. — Явилась, не запылилась.

— И вам добрый день, — прохожу в кабинет.

— Присаживайся, — бурчит шеф, кивая на стул.

— Чем обязана?

Глава 2

Кабинет у главного редактора огромный. Нравится человеку, чего уж тут. Хотя комплексом Наполеона он не страдает. Видимо, рост почти два метра «требует» всего большого и необъятного. Бывает и такое, кто ж спорит.

Характер у Александра Сергеевича Александрова ужасный, я бы даже сказала, отвратительный. Но стоит признать, что руководитель он толковый и дело свое знает на пять с плюсом. По бумагам нашим журналом, включая Интернет издание, владеет его тесть. Как и типографией, что в нашем случае очень удобно, так как снижает себестоимость печатной версии. Но всем заправляет шеф. Он и главный редактор, и директор, и хозяин типографии. За глаза все его называют Пушкиным. Не из-за кудрявых волос, коих нет, а скорее, чтобы не путаться в однозвучных имени с фамилией. Когда я пришла сюда работать, кличка уже плотно «прилипла» к главреду, поэтому вопросы задавать не стала.

— Новости в сети читала? — шеф прерывает двадцати минутное молчание, возникшее после моего вопроса.

— Имела удовольствие, — откидываюсь на спинку стола и закидываю ногу на ногу, швыряя сумку на стол для переговоров.

— Что скажешь? — мужчина сканирует меня пристальным взглядом, но я уже привычная, меня этим не возьмешь.

— Не пойму, к чему ты клонишь?

Конечно, я вру, потому что все прекрасно понимаю. Но за один вечер переписать статью слишком сложно, практически нереально, хотя…

— Катрин, — начинает шеф, а кривлюсь. Вот же знает, гад, прекрасно, что терпеть не могу, когда мое имя произносят на иностранный манер — Катрин, Кэт, Кэти. Но все равно периодически так меня называет, пытаясь показать свое превосходство. — Ты же понимаешь, есть такое слово «надо». В нашем случае — очень надо.

— Понимаю, — утвердительно киваю головой. — Но ничем помочь не могу, — развожу руками с ехидной улыбкой на лице.

Вообще, наш главред занятный тип. Женат, двое детей, в браке довольно счастлив. Жена — серая мышка, невысокого роста, имеющая одно преимущество — богатого папу. Тесть нашего Сергеича боготворит, отдав ему весь свой бизнес вместе с домом в придачу. Сам он вместе с женой укатил за границу, где давно уже прикупил недвижимость на старость.

Конечно же, наш шеф гуляет. Но делает это деликатно, чтобы не заставлять жену нервничать, а также не дай Бог не допустить, чтобы распался их брак. Хотя, последнее интересует его мало, так как мышка никуда уже не денется от разжиревшего кота, но все же приличия стоит соблюдать. Постоянной любовницы нет, зато кратковременных романов не счесть. Когда-то мы пытались вести подсчет, но сбились где-то на пятом десятке. А что, мужчина он симпатичный, высокий, умеет себя преподать, обладает определенным шармом и сомнительным чувством юмора. Но дамы при виде нашего Сергеевича тают, как снег на солнце.

Есть у нашего шефа небольшой бзик — он не приемлет служебных романов, считая, что они мешают плодотворной работе. Поэтому женщин в нашем коллективе считанные единицы. Сергеич ради интереса подбивает клинья ко всем новеньким журналисткам, которые просто жаждут у нас работать. Сами понимаете, многие считают, что стоит переспать с начальством, и ты уже в шоколаде. Однако на следующий день их ждет горькое разочарование с формулировкой: «Ты уволена». Исключение составляют лишь бухгалтерия, уборщицы и секретарь. Не знаю, почему шеф до сих пор не обратил свое пристальное внимание на Ксюшеньку, но девушка уже несколько лет плодотворно трудится рука об руку с Александром Сергеевичем.

Из всего штата журналистов девушек всего четверо — я (как чувствовала, что надо послать, когда после трех дней стажировки шеф решил подбить ко мне клинья), Настя Афанасьева, ведущая страничку современного мейкапа (тут, думаю, из чисто профессиональных соображений не стал трогать Настеньку, потому что сложно представить на ее месте мужчину, пишущего про новые блески для губ или технологию нанесения вечернего макияжа), Инну Малышеву, отвечающую за рубрику моды и новых тенденций в одежде и обуви (уверена, те же причины, что и с Настенькой) и Аллочка Воропаева, зам главреда.

Последняя, помимо того, что замужем (а кого это когда-то останавливало), еще и является наивной дурочкой. Правда, дело свое знает, и тянет большую часть работы главного редактора. Из-за своего слишком мягкого характера Аллочка постоянно страдает, потому что весь штат сидит у нее на голове, а она не может никому отказать.

— Миланская, — ноздри у Сергеича раздуваются, как у дракона, а глаза метают молнии. — Ты совсем охренела так со мной разговаривать?

— Не пойму, ты о чем, Александр Сергеевич? — продолжаю скалиться, наблюдая, как шеф выходит из себя. Как же я люблю его дразнить.

На «ты» его называет практически весь наш дружный коллектив, за исключением нескольких человек, и, конечно же, только тет-а-тет. Парни кличут его не иначе, как Сергеич, и только я обращаюсь к нему по имени отчеству, при этом, нагло тыкая, чем довожу до белого каления. Вот, прямо как сейчас.

— Все ты прекрасно понимаешь, — злится шеф. — Дуру из себя не строй, тебе не идет.

— А теперь давай по полочкам все разложим, — продолжаю настаивать на своем. — Чтобы потом не было у нас с тобой, Александр Сергеевич, — здесь я делаю акцент, а шеф тяжело вздыхает, — никаких недоразумений.

— Вот не можешь, чтобы не поязвить, — откидывается на спинку кресла. — Ну, давай.

— Поправь меня, если ошибаюсь, — смотрю на него в упор. — Я веду две рубрики в нашем журнале, так? — он медленно кивает, а я продолжаю: — Статьи сдаются за неделю до отправки в печать, если не случается каких-либо форс-мажоров. При условии, что хочешь помимо зарплаты, — опять делаю акцент на последнем слове, — получить премию, — шеф делает небольшой кивок, сцепив зубы, начиная, видимо, понимать, к чему я веду. — А теперь скажи мне, уважаемый Александр Сергеевич, какой из перечисленных мной пунктов я нарушила?

Шеф молчит, пристально сканируя взглядом и скрипя зубами. Понимает, на что я только что тактично намекнула. И теперь пусть мучается, принимая решение.

— Но ведь это сенсация, — прерывает молчание. — Все ждут очередного номера «Shick» с твоей разгромной статьей.

— Вишневский в этом месяце уже отличился, прыгнув с парашюта и приземлившись на крышу мэрии, о чем я поведала общественности.

— Это было две недели назад, кому интересно об этом читать? — шеф продолжает давить на меня.

Нет, милый, ничего у тебя не получится. Я крепкий орешек, и меня голыми руками не возьмешь.

— Напишу о драке в следующем номере.

— Будет поздно, — тяжело вздыхает Александр Сергеевич. — Надо сейчас.

— А теперь, мой любимый шеф, — я опять улыбаюсь на все свои тридцать два, — хочу, чтобы ты свою просьбу озвучил вслух и перестал ходить вокруг да около.

Вижу, ему это не по душе, но дело есть дело. Очередной вздох, жалостливый взгляд в мою сторону и скрежет зубами. Еще бы, такое унижение и от кого.

— Хорошо, Миланская, твоя взяла. Я хочу, — шеф ложится грудью на стол, чтобы видеть меня лучше, точнее попытаться навести на меня страха, — чтобы ты написала новую статью про Артема Вишневского, включая вчерашний инцидент.

— И-ии? — тяну я, поднимая обе брови.

— Что и?

— Разговор окончен, — встаю и медленно тяну руку к сумке.

— Сядь, — грозно командует главред, и я очень медленно опускаю свою шикарную пятую точку на место, в душе ликуя маленькой победе. — Твои условия.

— Два оклада, — выпаливаю на одном дыхании. А чего, спрашивается, мелочиться? — Плюс премия.

— Сдурела?

— Тогда пиши сам, — повторно встаю, теперь уже беру сумку и направляюсь к выходу.

— Стерва, — слышу в спину и усмехаюсь. — Согласен, — поворачиваюсь лицом к шефу с видом победительницы. — Завтра в девять утра статья должна лежать у меня на столе. Опоздаешь хоть на минуту, даже премии лишу, несмотря на твои заслуги.

— Договорились, — делаю ему ручкой и выхожу из кабинета.

В коридоре стоит Степан с Костей Смирновым, который занимает две должности — фотограф и дизайнер. Маленький, юркий, вечно бегающий по коридорам с этажа на этаж и умеющий держать в голове несколько заданий одновременно. Даже не представляю, когда работать успевает, потому что застать Костю в кабинете практически нереально.

— Договорились? — Степан делает ко мне шаг. Киваю Косте в знак приветствия, а он в ответ.

— Сомневался? — улыбаюсь парню, а он расслабляется. Видимо, и вправду переживал за меня. — Кофе есть?

— Пойдем, — Степа берет меня под руку, и ведет к себе в кабинет. Костик спешит следом, периодически наступая нам на пятки, так как ходить медленно он не умеет.

Получаю свой кофе, усаживаясь в кресло Миши Ромашова, который специализируется у нас исключительно на звездных интервью, вечно пропадающий по командировкам, поэтому Степан большую часть времени проводит в их совместном кабинете один, делаю глоток и смотрю по очереди на парней.

— Кто-нибудь точно знает, что там вчера произошло на самом деле?

Степа поворачивается в сторону Костика, я следом. Смотрим пристально на нашего дизайнера, но тот молчит.

— Чего уставились? — прерывает тишину. — Был я там вчера, был.

— Шеф в курсе? — интересуюсь ради приличия, сомневаясь, что Сергеич не в курсе.

— Сам же меня туда и послал, — тихо произносит парень.

— Тогда рассказывай, — делаю еще один глоток и откидываюсь на спинку кресла.

Если честно, сейчас у меня только одно желание — пойти домой и завалиться спать. Но такую роскошь позволить я себе не могу, поэтому придется выслушать еще и нытье дизайнера.

— А что рассказывать, — Костик делает несчастные глаза. — Не знаю, нафига это надо шефу, но там все было совсем не так, как в Интернете написали.

— А как? — продолжаю допрос. — Кстати, ты фотки хоть сделал-то?

— Конечно. Мне, вообще-то, за это деньги в конторе платят.

— Тогда давай с подробностями.

— Да не было там ничего такого, из-за чего можно сделать сенсацию. Журналюги, — он по очереди смотрит на нас со Степой и краснеет, — перекрутили всё на свой манер. Черт, даже неудобно как-то.

— Неудобно спать на потолке, одеяло падает, — как же меня сегодня достали все своим нытьем и хождением вокруг да около. — Рассказывай, не томи.

— Губернаторский сынок нажрался, — вздыхает тяжело Костик. — Начал ко всем приставать.

— Как он вообще туда попал? — нагло перебиваю речь дизайнера. — Насколько мне известно, он не входит в ближайший круг общения Артема Вишневского.

Господи, за что мне такие мучения на больную голову? Не хочу ничего знать, слышать и видеть. Как же меня все достали сегодня.

— С кем-то пришел, точно не знаю, но могу поспрашивать.

— Не надо, — вздыхаю. Интересно, мы дойдем сегодня до главного или нет? — Пришел, нажрался, дальше.

— Пашка Балабанов пришел с девушкой. Это…

— Я знаю, кто такой Павел Балабанов. Лучший друг Артема, но они вроде в ссоре? — хмурю лоб.

— В ресторане обнимались, видимо, помирились. Короче, девушка стояла одна, а Владик, это сын губернатора, — Костик зачем-то смотрит в мою сторону, а я стону. Когда же он родит-то хоть что-то интересное? — Начал хватать ее за руки. После чего полез обниматься и, — парень запнулся, глядя на меня несчастными глазами.

— И? — поднимаю обе брови вверх.

— И начал лапать за ляжки прямо посреди банкетного зала, задирая платье, — Костик покрывается пунцовой краской и отводит глаза в сторону.

— Какой нахал, — киваю головой из стороны в сторону, крутясь в кресле.

— Между прочим, не смешно, — вспыхивает дизайнер. — Я бы на месте Вишневского еще и не так бы его отделал. Все стояли и смотрели на это шоу, как на обезьян в зоопарке, когда они голую задницу показывают.

— Другого я от этой публики и не ожидала, — усмехаюсь. — То есть Артемка у нас рыцарь благородный, — стучу пальцами по столешнице. — А мы, журналюги проклятые, клевещем на бедного парня. Кстати, а где сам Балабанов был?

— В туалете, — зло бурчит Костик.

— Мог бы и даму с собой взять, — подмигиваю Степану, а тот в ответ улыбается, оценив мою шутку.

Мало, кто ценит мой юмор, иногда черный, иногда совсем не смешной, но Степан уже привык к моим шуточкам, поэтому всегда готов поддержать.

— Я так понимаю, — Костик смотрит, как мы улыбаемся, — ты тоже будешь все перекручивать?

— Предлагаешь написать правду? — смотрю на Константина и поражаюсь чужой наивности. Вроде, взрослый мальчик, а ведет себя как двухлетний ребенок. Он молчит, а я продолжаю: — Дело в том, мой милый друг, мне в этом журнале как раз платят за то, чтобы правду никто не узнал. Точнее, чтобы читатели пребывали под впечатлением от поступков нашего славного грубияна.

— Понятно, — Костик встает со своего места. — Рейтинги важнее. Завтра фотки будут у главреда, — не глядя на меня, разворачивается и выходит из кабинета.

— Обиделся, — Степка провожает взглядом уход паренька. — Зря ты так с ним.

— Пора уже взрослеть и снять, наконец-то, розовые очки, — встаю с кресла. — Не переживай, к завтрашнему дню отойдет, — беру сумку и направляюсь к выходу. — До девяти утра меня не беспокоить, — посылаю Степке воздушный поцелуй и выплываю в коридор.

До нашего кафе идти пешком минут пятнадцать, и я решаюсь пройтись и немного подумать. Конечно, Степан прав, и я зря обидела Костика. Но нельзя же быть таким наивным в тридцать лет или около того. Давно пора принять жестокие реалии окружающего мира, тем более, если ты мужик. Да и стервозность является неотъемлемой частью моего скверного характера, и тут уж, как говорится, ничего не попишешь.

Ладно, переживет, завтра уже будет улыбаться и снова меня подкалывать. Что-что, а Костик быстро отходит, а то бы уже давно уволился после постоянных нападений нашего шефа.

Анька восседает за столиком на уличной площадке в гордом одиночестве, попивая чай. Слава Богу, похолодало, а то совсем уже замучила эта жара. А сегодня только первое августа, еще почти пол лета впереди. Увидев меня, девушка улыбается и машет рукой.

— Привет, поближе, — говорю, подходя к ней и целуя в щеку. Своеобразный ритуал, как, в принципе, у всех девчонок. — Давно ждешь?

— Минут десять, — улыбается Анька. — Слушай, вот скажи мне, нерадивой, как можно так офигительно выглядеть с бодуна?

Я смеюсь, потому что только Анна со своей непосредственностью может отпускать искренние комплименты. Мы дружим давно, еще со школы. Даже не помню, чтобы когда-то с ней ссорились. С Дариной другое дело, у нее характер еще хуже, чем у меня. В детстве, бывало, даже за волосы друг друга тягали, а Анька вечно нас разнимала. Сейчас об этом вспоминаем со смехом.

Анютка, милая девочка, хотя очень часто умеет показать зубки, поэтому ее слегка гламурная внешность периодически вводит людей в заблуждение. Невысокая, стройненькая блондиночка с огромными голубыми глазами и милой улыбкой занимается совсем не женской профессией — автослесарь. Честно говоря, чего-то подобного все от нее и ожидали, но никто всерьез не воспринимал ее увлечение автомобилями. Кстати, увлекались мы втроем благодаря Анькиному двоюродному брату. Леха был известным гонщиком, и мы с открытыми ртами слушали его рассказы о спорткарах и различных соревнованиях. Именно он преподал нам первые уроки вождения и научил разбираться в некоторых деталях.

Леха погиб на одной из трасс, где не вписался в поворот, летя на бешенной скорости к финишу. Аня поклялась, что будет продолжать дело брата, хоть родители не поддержали ее инициативу. Гонщицей не стала, но водит машины круто. Отлично ремонтирует тачки, а я о них пишу, видимо, Лехины уроки не прошли даром и оставили след в моем сердце. Оказывается, девушки тоже читают о новых тачках и даже заказывают в салонах эксклюзивы под заказ, чем обеспечивают меня работой и заказами. Вместе с Вишневским, который, как на зло, каждый месяц выкидывает очередной фортель.

— Ты знаешь, Анют, — сажусь на стул и подзываю официанта, — я заметила одну вещь. Как только ты готовишься к чему-то, красишься, тщательно выбираешь наряд, то в результате ничего у тебя не получается. А вот когда ты, наплевав на общественное мнение, выглядишь естественно, а если точнее, то ужасно — сразу же все обращают внимание, и тебе прилетает куча комплиментов от поклонников.

— Согласна, — Аня кивает головой, а я заказываю себе холодный апельсиновый сок. — Дарине звонила?

— Должна быть. Ты же знаешь, она вечно опаздывает.

Получаю свой сок, делаю первый глоток и наблюдаю, как окружающая публика замирает, а Анька начинает улыбаться. Сидя спиной ко входу, не могу лицезреть шествие Дарины. А там есть на что посмотреть. И мужчины это частенько замечают.

В отличие от нас с Анютой, Дарина высокая, практически метр восемьдесят роста. Черноволосая красавица с гордой осанкой и величественной походкой. Вот, у кого надо поучиться, как себя преподносить правильно. Она всегда производит фурор своим появлением, не вызывающей одеждой, а именно красотой и умением себя подать. Десять из десяти мужчин скажут, что наша подруга красотка, только увидев ее. И только один (в лучшем случае) скажет, что Дарина — женщина его мечты после пятнадцати минут общения с ней. Остальные, обычно, разбегаются, как тараканы…

Естественный цвет глаз у нее темно-карий, но когда-то она решила поменять его на голубой, вставив линзы. Зачем ей это понадобилось, мы до сих пор не знаем. Но смотрится все в купе эффектно.

— Привет, малявки, — неизменные поцелуи, и Дарина садится на стул рядом со мной. — Замотали меня совсем. Поспать не дали, уроды.

— Тебя хоть чего вызывали? — спрашиваю, поворачиваясь к ней лицом, точнее, садясь на стуле вполоборота, чтобы видеть обеих девушек.

— Ну, как же, нехороший мальчик Артемка обидел хорошего мальчика Владика. Губернатор на ушах, все наши тоже, короче, дурдом.

— Это все понятно, — делаю глоток ледяного сока. — Тебя-то вызвали зачем?

— Так всех вызвали, — Дарина заказывает себе кофе, достает из сумки пачку сигарет.

— Ты же обещала, — Аня смотрит на действия подружки с осуждением.

— Я одну, Анют, — оправдывается Дарина, что на нее не похоже. — Правда, нервы ни к черту. Проверка с утра была, вот и пришлось тащиться на работу. Ненавижу этих мажоров, — девушка подкуривает сигарету, а официант приносит ей крепкий горячий напиток.

Дарина в этой жизни ненавидит три вещи — своего начальника, прокурора города, который уже не один год пытается залезть ей под юбку, но при этом, каким-то немыслимым образом, продолжает плясать под ее дудку, боясь нашу подругу до ужаса. Вторым и третьим пунктом идут мальчики-мажоры (мужчины после тридцати пяти в эту категорию не попадают, так как, по мнению Дарины, «богатых пап у них не было и всего в этой жизни они добились сами») и красный цвет. Любое платье или блузка даже с небольшими элементами красного вызывают в ней жуткое отвращение и кучу негативных эмоций. Зная эту неприязнь, мы с Анькой тоже перестали носить одежду этого цвета.

Наша подруга еще в школе увлеклась историей и правом, выигрывая всевозможные олимпиады по этим двум предметам. Когда пришло время определяться, чем же заниматься дальше в жизни, то никто даже не удивился выбору Дарины. Слово «Юрфак» большими буквами было написано у нее на лбу. И пока я познавала азы филологии, а Анька пыхтела над учебником по Термодинамике и разбирала по полочкам строение двигателя, Дарина осваивала уголовное и международное право. И, конечно же, ее выбор пал на городскую прокуратуру, как основное место своей трудовой деятельности.

Хоть и обладала наша подружка сложным характером, дело свое знала на «отлично», поэтому уволить ее никому и в голову не приходило. В наше время трудно найти профессионалов, которые будут плясать под дудку руководства. Обладая не только внешностью роковой красотки, но и умением давить на людей так, что они безоговорочно капитулируют перед ее напором, Дарина не раз выступала обвинителем в суде, наводя на присутствующих в зале тихий ужас.

— Сегодня воскресенье, — ухмыляюсь. — Какая проверка?

— Сама офигела, честное слово, — Дарина делает глоток кофе и затягивается, выпуская тонкую струйку дыма. — Вчерашний инцидент не остался без внимания. Даже из Москвы прибыл какой-то чувак, который мозг нашему Васильевичу вынес окончательно. Областники пожаловали, трусили все дела.

Васильевич — это прокурор города, как все догадались. И хоть Дарина его недолюбливает, иногда, все же, сострадает и жалеет, когда он «получает» незаслуженно, по ее субъективному мнению.

— Я так и не поняла, — Анька округляет глаза. — Из-за чего сыр-бор?

— Из-за вчерашней драки, конечно же, — Дарина вздыхает. — Вишневский сыну губернатора зарядил кулаком прямо в челюсть. Потом еще и со ступенек спустил, и у парня сотрясения мозга.

— Лучше б он ему все мозги отбил, — вставляю, усмехаясь. — Хотя, что там отбивать-то.

— Вот-вот, — Дарина снова пьет кофе. — Губернатор прилетел с утра, красный как рак, орал на всю прокуратуру, что уволит всех нахрен. Юрка Сазонов на дежурстве был, заявление принял, все как положено. Но и Вишневского твоего, — кивает мне, — не на мусорке нашли. Один звонок из Москвы, и наш Васильевич за голову схватился. Юрка вообще пол-утра валерьянку пьет, так его достало все. Два раза заявление на увольнение рвал.

— И чем все закончилось? — аккуратно спрашиваю.

— Да ничем, — вижу, что Дарина злится. — Вишневского вызвали, пальчиком погрозили, обязался оплатить лечение, и на этом разошлись, как в море корабли. Нас потрусили немного, вроде, как создали видимость проверки, и отпустили по домам.

— Правильно Артем сделал, — резко сказала Аня, и мы вдвоем уставились на нее. — А чего вы так смотрите? Любой нормальный мужик так бы поступил. И я его за это не осуждаю.

— Конечно, правильно, — выпаливает Дарина. Если бы перед ней была не Аня, а кто-то другой, чувствую, порвала бы на мелкие кусочки. — Тем более, что ему за это ничего не будет. Подумаешь, челюсть немного подправил парню и сотрясение организовал. Не убил же.

— То есть ты считаешь, — не унималась Анька, — что надо было стоять и смотреть, как этот урод лапает девушку?

— Не считаю, — спокойно отвечает Дарина.

— Тогда я тебя не пойму, — Аня откидывается на спинку стула.

На тот момент Дарину я прекрасно понимала. Как и Анну, в принципе, тоже. Палка о двух концах, и у каждого своя «правда». Может не всегда справедливая и законная, но главное, что она есть.

— Хорошо, я задам тебе один вопрос, — Дарина смотрит на Аньку в упор. — Представь себя на месте Вишневского. Что бы ты сделала в этой ситуации?

— Ну-уу, — тянет девушка. — Попыталась бы его оттащить.

— Вот, — Дарина тычет в нее пальцем. — Оттащить, на крайняк, охрану позвать или друзей попросить, чтобы помогли аккуратно выпроводить нахала за дверь. Там целый табун мужиков стоял, и никто, — девушка делает акцент на последнем слове, — никто, — зачем-то повторяет, — не полез разнимать. А знаешь, почему?

— И почему же? — как мне нравится наблюдать за их перепалкой.

— Потому что проблемы никому не нужны, — заканчивает Дарина, затягиваясь в последний раз и туша окурок в пепельнице.

— А Вишневскому, значит, нужны, — ухмыляется Анна.

— А Вишневский у нас неприкосновенная личность, — продолжает Дарина. — Это тебе или Катюхе что-то было бы за это. А ему ничего, — разводит руками. — Поэтому он творит, что хочет.

— Я с тобой не согласна, — Анька продолжает стоять на своем, выводя Дарину из равновесия. Никак не уймется. — С такими отморозками, как губернаторский сынок, только силой и надо разговаривать.

— А мне не нужно твое согласие, — зло говорит Дарина. — Есть такое слово — «закон», а в уголовном кодексе РФ есть статья за нанесение телесных повреждений средней тяжести.

— Хреновая статья, — выпаливает Анька. Вот уж, от кого я ничего подобного не ожидала. Умеет зубки показать.

— Смотря, в каких случаях, — кивает Дарина утвердительно головой. — Я тут две недели назад отличилась умом и сообразительностью, — хмурится, но продолжает: — И ни капельки не жалею, хоть могла и вылететь из прокуратуры с волчьим билетом.

— Что случилось? — глаза Анны округляются. Как бы эти двое не спорили, все равно будут поддерживать и переживать друг за друга. Как, в принципе, и я за них, а они, в свою очередь, за меня.

— Попало мне одно дело недавно, — Дарина допивает кофе и отставляет пустую кружку в сторону. — Чем-то похоже со вчерашним «приключением» Вишневского. Парень провожал любимую девушку домой, стояли возле подъезда и прощались. Тут трое пьяных отморозков начали цепляться. Один девку схватил и даже по морде пару раз заехал. Парнишка — чемпион по каким-то видам единоборств, я в них особо не разбираюсь. Спортсмен, примерный мальчик, не наркоман, не пьет и даже не курит обычные сигареты, — девушка делает паузу.

— Навалял? — вздыхает Анна.

— Еще как, — усмехается Дарина. — У одного из отморозков кисть руки сломана, а у второго сильно подбит глаз и черепно-мозговая. Третий отделался только легким испугом, а зря. Но не это главное.

— А что?

— А то, что у первого дебила папа местный депутат, а у второго — кум нашего мэра, какой-то бизнесмен.

— Понятно, — вздыхает Анька.

— Ничего тебе не понятно, — перекривляет ее Дарина. — Слава Богу, дело попало ко мне на стол. Очень быстренько они его сфабриковали, следак районный все грамотно оформил и передал также скоренько в прокуратуру. Парню светило от трех до пяти. Минимум — условка. И я бы его посадила, — она смотрит на Аньку. — Потому что он виноват. Если бы не еще одно «но». Депутат приперся ко мне в кабинет и начал меня строить.

Мы засмеялись с Анной одновременно. Это ж каким надо быть олухом, чтобы угрожать или запугивать нашу красотку. Хотя, мужик, скорее всего, об этом не знал. Но мог бы поинтересоваться, в конце-то концов, с такими возможностями и связями.

— Анекдот дня, — говорю, вытирая выступившие слезы.

— Вам смешно, — кривится Дарина. — А у меня сначала дар речи пропал от такой наглости, а потом словарный запас попер, как у сантехника.

— Представляю, — Анька тоже смахивала слезы с глаз. — Надеюсь, ты ему доходчиво объяснила, куда следует идти?

— А также, в каком виде, в какой позе и в каком темпе, — Дарина делает паузу. Вздыхает тяжело. — Не сдержалась, девочки. Почему этим мажорам все можно, а нормальным парням нужно судьбу ломать? Ведь, по сути, он прав. Таким, как Вишневский, все сходит с рук, и по одному телефонному звонку из Москвы все стоят по стойке смирно, а тут парня надо отправлять в тюрьму за то, что заступился за любимую девушку. Потому что по закону.

— Дело закрыла? — спрашивает Анька с надеждой в глазах.

— Вылеживается положенный срок, а потом отправится в архив. Приложила справку с побоями девочки, попросила эксперта подделать кое-какие данные, а также припугнула депутата, что у меня есть знакомая журналистка, — подмигивает мне, — которая из этого сделает сенсацию. Присмирел, но побежал жаловаться Васильевичу. Тот немного поорал на меня, влепил выговор, правда, устный и отправил работать.

— Хороший он мужик, — улыбается Аня. — А ты все время гонишь на него.

— Местами бывает, я ж не спорю, — усмехается Дарина в ответ. — Мать этого парнишки приходила потом. Учительницей младших классов работает. Принесла мне тридцать тысяч в знак благодарности.

— Не взяла?

— Нет, конечно. Ты же знаешь, взяток я не беру. От мажоров — из принципа, а от простых смертных из…, — Дарина смотрит на меня. — Не могу слово подобрать. Но, вы поняли.

Я киваю, и Анька тоже, потому что мы ее понимаем, как никто другой. За то, что у нее есть принципы, а также обычное человеческое сострадание, мы ее и любим. И за то, что работа не сделала из нее монстра.

— Ты молодец, — улыбка Анечки расплывается на все лицо. — Горжусь тобой.

— А ты чего молчишь? — Дарина поворачивается ко мне.

— Слушаю и анализирую, — серьезно отвечаю. — Пытаюсь понять, чьи доводы весомее. Вы так прекрасно спорили, — усмехаюсь, — что не хотела вас перебивать. Мне еще статью писать сегодня.

— Не топи его, — Аня смотрит на меня умоляюще.

— А если топи, то обоих, — поддакивает Дарина.

— Подумаю, — отвечаю честно, так как в данный момент в голове куча информации, которая никак не хочет раскладываться по нужным полочкам.

— Твой Вишневский, — Дарина смотрит на меня в упор.

— Хватит о нем уже, — вспыхиваю, потому что не хочу больше ничего слышать и знать об Артеме Вишневском. — Задолбали. Полдня уже только о нем и слушаю. Давайте сменим тему.

Плавно переходим на автомобили, благо, все втроем неплохо разбираемся в этом вопросе. Мы с Дариной выпиваем еще по кружке кофе, а Анюта чай. Сорок минут болтаем ни о чем, после чего прощаемся и расходимся по домам.

Глава 3

Придя домой, первым делом отправляюсь в душ. Это лучшее, что я могу сейчас сделать, чтобы прогнать сонливость и усталость. А еще, собраться с мыслями, чтобы понять — о чем писать, а о чем умолчать.

«Если топить, то обоих», — всплывают в памяти слова Дарины, когда я стою под тонкими струями теплой воды. И в этот раз я с ней полностью согласна, хотя, кое-какие мысли все же не дают покоя.

Контрастный душ, а также очередная, не помню, как по счету за сегодняшний день, кружка кофе, делают свое дело. И вот я полна сил и энергии для новых свершений и достижений очередных вершин своей карьеры. Но на душе тоскливо, даже не знаю, почему.

Открываю ноутбук, нахожу нужный файл с уже ранее написанной статьей, читаю и кривлюсь. Не то, совсем не то. Если оставить в прежнем виде, то нормально, как сказал главред, даже отлично. Но исправлять уже написанное не вижу смысла. Почти недельная работа коту под хвост. Чтоб жилось и радовалось на свете Артему Вишневскому. Один вечер плюс одна ночь, чтобы написать наново. Может я, все-таки, переоценила свои силы и решила замахнуться на то, что, в принципе, сделать нереально?

Но сдаваться не в моих правилах и не с моим характером. Не привыкла пасовать перед трудностями и включать заднюю. Особенно, если дело принципа.

«Привет всем! Очередной выпуск журнала «Shick», а значит, нас ждут новые приключения Артема Вишневского! О чем я незамедлительно поведаю».

Стандартное приветствие копирую из старой статьи. Все уже давно привыкли к моей непринужденности и нестандартному подходу вести диалог с читателями, а не просто писать сухие строчки с очередной констатацией того или иного факта. Шеф говорит, что в этом моя «фишка». Не уверена, но спорить с руководством не стану. Ему, этому самому руководству, виднее, за что платить мне деньги.

— Вы должны пообщаться с читателями, — всплывают в памяти слова лектора по основам журналистики. — Понять, что ему интересно, а что нет. Что он будет читать и ждать, а какие темы вызывают у него негатив. Задайте несколько вопросов, чтобы люди захотели на них ответить. Захотели вступить с вами в диалог и высказать свое мнение. Дождитесь писем с ответами, и вам все сразу станет ясно.

— А если писем не будет? — кричит кто-то с последнего ряда.

— Тогда, молодой человек, не стоит заниматься журналистикой в принципе.

В аудитории раздаются смешки, лектор, женщина сорока пяти лет, тоже улыбается, после чего продолжает дальше учить нас, нерадивых, уму разуму.

Господи, как давно это было. Кажется, целую вечность назад, а на самом деле прошло всего семь лет.

Откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза. Воспоминания нахлынули мощной волной и не хотят «отпускать». Сто лет уже не вспоминала этапы своей жизни. Интересно, в какой момент я стала такой циничной и стервозной особой? Или это у меня заложено на генетическом уровне?

Отец нас бросил, когда мне едва исполнилось пять. Помню его смутно, зато никогда не забуду, как просыпалась по ночам и молча слушала мамины рыдания в подушку. Это так ярко запечатлелось в моем, тогда еще детском восприятии, что, наверное, в дальнейшем повлияло на мое отношение к противоположному полу в целом.

После длительных рыданий и стенаний наступила пора затишья. Это потом я узнала, что мама ударилась в загул. Причем, всерьез и надолго, в поисках одного единственного, которого каждая из нас мечтает встретить на своем жизненном пути. А что, женщина молодая, не отягощенная семейными узами, имела право. Правда, мама никогда не приводила в дом мужчин, а зря. Я бы не стала препятствовать ее семейному счастью, реши она тогда выйти замуж второй раз. Я частенько подслушивала, как бабуля ее отчитывала за то, что не занимается ребенком, бросила, регулярно отправляя меня с ночевками то к ней, то к подружкам, у которых, слава Богу, были дети, чтобы мне не было скучно.

Бабули не стало, я выросла, и теперь проводила долгие вечера, а иногда и ночи в гордом одиночестве. Анькина строгая мама была для меня пиком совершенства, а родительница Дарины так вообще, супер-мамой, которая многое нам позволяла, хоть подруга на нее регулярно жаловалась, как это любят делать подростки. Я тихо завидовала девочкам, в глубине души надеясь, что и моя мама скоро одумается и снова обратит на меня внимание.

Но чуда не случилось, как бы я не мечтала. Однако близкий человек все же появился в моей жизни — учительница русского языка и литературы Наталья Евгеньевна.

Где-то в классе седьмом я прочитала залпом роман Тургенева «Отцы и дети», хотя до этого читать не любила в принципе. По-своему поняв это произведение, решила удариться в книги, что было замечено учителем. И я очень обрадовалась, что хоть кто-то обратил на меня внимание. Она начала подсовывать мне книжки, которые, по ее мнению, воспитают во мне личность. Потом пошли олимпиады, литературные конкурсы и прочие мероприятия. Я бежала к ней и в радости, и в горе, как говорится — за советом, помощью, поделиться хорошими новостями или просто поболтать. Помню, как рыдала у нее на плече после первой несчастной любви в шестнадцать лет.

— Не плачь, — Наталья Евгеньевна гладила меня по голове. — У тебя еще все впереди.

— Никогда не выйду замуж, — шептала в ответ, а женщина усмехалась.

После окончании школы я, окрыленная своей славой, ринулась покорять Москву. На тот момент мама как раз заявила, что я уже взрослая, и в ее опеке не нуждаюсь. Она выходит замуж и уезжает жить в Европу. Естественно, без меня, потому что ее будущий супруг терпеть не может чужих детей. Что-то подобное я ожидала от нее услышать, но все равно было больно.

На журфак МГУ не поступила, но на филологический прошла без проблем. Учиться было интересно, вдобавок ко всему, с третьего курса стала посещать факультативы по журналистике и писательскому делу. А также по наивности хотела покорить столицу и остаться здесь жить.

Звездная болезнь прошла очень быстро, после многочисленных отказов из различных издательств. Один главный редактор мне открытым текстом даже сказал:

— Деточка, это Москва. Здесь без связей никуда.

— А как же талант? — поинтересовалась у него.

— Начни с периферии, — продолжал мужчина. — И если, как ты говоришь, талант у тебя есть, то заметят, не переживай.

— То есть вы предпочитаете брать бездарей, но со связями, — продолжала настаивать на своем, скорее, из чистого упрямства, чем в попытке доказать что-то человеку, старше меня как минимум вдвое.

— Я предпочитаю зарабатывать деньги, — спокойно ответил главред. — И связи в этом деле нужны больше, чем талант. Знаешь, сколько ежегодно таких вот талантливых, как ты, приходят ко мне на собеседование? Редакция не резиновая, все таланты не поместятся.

И я поняла, что надо пробовать по-другому. Денег катастрофически не хватало, хоть я и получала стипендию, а также моя щедрая мама присылала каждый месяц двести евро на карточку и дважды за тридцать дней звонила по скайпу. Мы подрабатывали с девчонками, переписывая на свой манер статейки о новых любовницах Киркорова или пластических операциях Распутиной, получая за это копейки, зато гордо именуя себя копирайтерами. Но это все было не то, чего я хотела от этой жизни.

Постоянно штудируя Интернет, пришла к выводу, что надо создать свой собственный блог, и попытаться там озвучить все свои мысли, а также, как советовала лектор по журналистике, пообщаться с народом. И у меня получилось. Довольно быстро и продуктивно.

Меня заметил один очень известный блогер и помог с раскруткой, за что я ему благодарна по сей день. Посещаемость страницы зашкаливало, что не могло не радовать. А я продолжала писать. Через полгода после моей столь стремительной популярности среди блогеров и простых читателей на меня вышел Олег Миронов. Тот самый, который сегодня втулил меня в свою статью. Владелец довольно популярного Интернет-издания, а также толковый журналист, он, один из немногих, давал возможность развиваться юным дарованиями вроде меня — без опыта, но с амбициями.

Проработали мы с ним бок о бок, как говорится, почти четыре года, начав наше плодотворное сотрудничество на моем предпоследнем курсе института. Я старалась найти себя, написав кучу статей на разные темы, начиная от политики и заканчивая трудностями нашей жизни. Кстати, Олег, если и критиковал, то только по делу, давая неоценимые советы, как лучше предоставить читателю тот или иной материал. Хотя сам, не раз (вот, как сегодня) позволял себе маленькие «шалости» в виде рерайта очередной сплетни. Я мотала на ус все его советы и пыталась совершенствоваться.

Закончив институт, решила вернуться в родной город. Какая разница, где сидеть за ноутбуком — в Москве, тратя кучу денег на съемное жилье, или в родной квартире, которую мама переписала на меня перед поездкой в Европу.

Мой звездный час настал два года назад. После статьи, где я красочно расписала о преимуществах коробки автомата для женщин перед механикой (естественно, в иронической форме), мне позвонил Олег.

— Катя, твоими координатами заинтересовался главный редактор журнала «Shick», который по чистой случайности издается в твоем городе, — засмеялся парень.

— А ты что? — моему счастью не было предела.

— Звоню узнать твое мнение. Телефончик дать?

— Конечно, спрашивает он еще, — воодушевилась не на шутку, понимая, что сегодня — лучший день в моей жизни.

Александр Сергеевич позвонил на следующий день ближе к обеду и пригласил меня в офис на собеседование.

— Мне нравится ваш стиль изложения материала, — начал главред, когда я зашла к нему в кабинет. — Хочу предложить вам попробовать написать статью для нашего журнала.

— На какую тему? — аккуратно поинтересовалась.

— Автомобили, — ответил он, удивленно, как будто я сморозила величайшую глупость. — Вы когда-нибудь читали наш журнал?

— Нет, — честно ответила, потому что, хоть и слышала краем уха о женском издании «Shick», но никогда даже в руках не держала ни одного номера.

— Почитайте на досуге, чтобы иметь представление, — тон главреда был невозмутим. — Женщины читают о тачках даже больше, чем мужики, — усмехнулся, глядя на меня пристально. — И я бы очень хотел, чтобы нам платили за рекламу той ли иной торговой марки. Журналист, который вел эту рубрику, увольняется, а больше из моих сотрудников никто не годится. Попробуйте, вдруг у вас получится?

И я попробовала. Решила рискнуть, написав о новой модели BMW 3 серии с двумя дверями и … розового цвета. Конечно, читательниц мало интересуют, точнее вообще не интересуют описания двигателя, трансмиссии или подвески, зато безумно заинтересовало, что на подобной машинке ездит Анджелина Джоли и Памела Андерсон (исключительно моя фантазия). Главред поулыбался, но поставил в печать.

На следующий месяц салон BMW заказал нам рекламную статью об одной модели, которая никак не хотела продаваться. И, кстати, теперь у нас в городе ездят две двухдверные машинки розового цвета (Анька по большому секрету рассказала, что изначально они были белыми, купленными все в том же салоне), с номерами «Киса» и «Зая».

Так я стала штатным корреспондентом женского журнала «Shick», имея собственную рубрику и начав писать о том, что мне нравится, и в чем я хорошо разбираюсь, пока через пол года судьба не уготовила мне встречу с Артемом Вишневским.

В тот день, полтора года назад, я ехала в редакцию с новой статьей. Неделю назад купила себе первый в своей жизни собственный автомобиль и была полна радости и оптимизма. Ну и что, что подержанный, зато купленный на честно заработанные деньги. И это только начало.

Погода стояла отличная, как для конца января. Светило солнце, снег уже практически растаял, и настроение от этого зашкаливало с отметкой плюс.

Перед очередным перекрестком начала притормаживать, как из левого ряда без включенного поворотника меня подрезал красный спортивный BMW I8, как раз про такие спорткары недавно писала. Помимо того, что нагло вклинился, еще и резко затормозил. Конечно же, я не успела быстро среагировать на такую наглость и въехала ему в задний бампер. Не сильно, но все равно неприятно.

Несмотря на то, что считала себя виноватой, я бы извинилась, но последующие действия водителя меня просто привели в шок. Из машины вышел, как все догадались, Артем Вишневский.

— Ты охренела совсем, курица тупая, — орал он на весь проспект, когда я открывала дверь своей Тойоты и вылазила из-за руля. — Со зрением проблемы?

— По-моему, это у тебя проблемы с поворотами, — не осталась в долгу. — И поворотниками, кстати, тоже. Не пробовал включать хоть иногда? Или все и так должны знать, что ты будешь поворачивать?

— Конечно, — усмехнулся парень. — Должны знать и предвидеть. А у тебя сиськи вместо мозгов, — кивнул на мой выдающийся бюст.

Природа наградила меня грудью аж пятого размера. В юности я немного стеснялась своих прелестей, но потом привыкла и даже начала гордиться. Но никому не позволяла так нагло об этом выражаться.

— Слушай, умник, — вспылила, потому что меня его хамство уже достало. — Если ты купил себе права на распродаже, то это не значит, что остальные должны страдать из-за этого.

— Если бы я мог, — парировал Артем с усмешкой на лице, — то вообще бы запретил выдавать права бабам, особенно блондинкам.

— А я бы таких самоуверенных дегенератов как ты, не подпустила бы и близко к технике. Особенно спорткарам, — зло ответила, выходя из себя. Ну, надо же, какой грубиян.

— Я вызываю гайцов, и пусть они разбираются, — и он начал набирать номер на мобильнике.

Естественно, меня никто не стал слушать, когда узнали имя «потерпевшего». Все мои аргументы были проигнорированы стражами порядка, я злилась, а нахал усмехался, всем своим видом показывая свое превосходство над остальными. Я заплатила штраф, страховая компания оплатила ему ремонт, хотя, уверена, ему на это было плевать. Сам факт, что он смог меня уделать, вызывал в нем прилив позитивной энергии.

Анька помогла мне с ремонтом переднего бампера, который тоже пострадал от столкновения со спорткаром. Но обида и злость продолжали кипеть в моей душе. Очень хотелось отомстить, хоть я и не представляла, как это сделать. И тут случай или судьба преподнесла мне шанс отыграться по полной программе.

Людочка Арсеньтева, отвечающая за рубрику «Наши знаменитости», попала в больницу на сохранение как раз накануне выхода очередного номера. Шеф рвал и метал, пытался кого-то нагрузить дополнительной статьей, но все разбегались как тараканы.

Я по чистой случайности заехала в редакцию, чтобы отдать Степе долг (обычно я предпочитала работать дома, где, как говорится, и стены помогают), и в коридоре столкнулась с шефом.

— Миланская, — крикнул он, а я подпрыгнул на месте. — Со мной пошли.

— Александр Сергеевич, у меня дела, — пропела жалобно, зная, что уже неделю он достает всех с этой дурацкой статьей.

— Я сказал, бегом, — и направился к себе в кабинет. Мне пришлось плестись следом, наблюдая, как двери соседних комнат приоткрываются, и оттуда высовываются сочувствующие лица моих коллег.

— Александр Сергеевич, вы извините, но у меня нет времени, — начала с порога. Тогда еще называла шефа на «вы» в знак уважения к старшему по должности.

— Катя, выручай, — он тяжело вздохнул. — Реально, засада. Три дня, чтобы написать новую статью. Уверен, — мужчина поднял руку в предупреждающем жесте, когда я открыла было рот, чтобы придумать очередную отмазку, — у тебя все получится. Двойная премия за скорость.

— Александр Сергеевич, — попыталась надавить жалостливым голосом. — Миленький.

— Катя, спасай, — также жалостливо ответил главред. — Любую чушь напиши, лишь бы забить чем-нибудь рубрику. Потом будем решать, что дальше делать.

В ответ ничего не лезло в голову, и пришлось писать. Конечно, я расстроилась, так как понятия не имела, как описывать приключения звездных персон в рамках нашего журнала. Дома, сидя за ноутом, просматривала различные сплетни, понимая, что все не то. А у меня три дня. И, скорее всего, увольнение.

И тут взгляд уцепился за небольшую статью о том, как четыре дня назад на футбольном матче фанаты местной команды подрались с болельщиками соперников. А самое главное — на одной из фотографий увидела лицо Артема Вишневского. Месть, как известно, подают в холодном виде, но в моем случае сойдет и так.

Я красочно расписала, как наши мажоры проводят время, участвуя в потасовках. Даже позвонила Дарине, на что та подтвердила — как обычно, погрозили пальчиком и отпустили. Вишневскому досталось не сильно, но все равно мало приятного.

Главред прочитал, скривился (он всегда кривится, когда читает наши статьи), похвалил (это случается крайне редко), выписал двойную премию и… отдал мне еще одну рубрику. Я взвыла, попыталась отказаться, но Сергеич был непреклонен. В результате пришлось сдаться.

Не скажу, что статья произвела фурор, но и провалом назвать было сложно. Письма посыпались в довольно больших количествах, но не с теми отзывами, как мне хотелось. Видимо, мою месть многие не разделили.

И тут опять судьба вмешалась в мою карьеру. Артем отличился в очередной раз, устроив с друзьями купание в фонтане прямо в центре города. Как и полагается, с фото обнаженного до трусов Вишневского и видео, которое взорвало сеть. Потом уже все узнали, что делал он это на спор с Пашкой Балабановым, своим лучшим другом. Я решила не упустить такой шанс, и написала еще одну разгромную статью о вседозволенности местных мажоров.

Шеф бы в жизни не разрешил поставить это в номер — два раза об одном и том же персонаже — это перебор, по его мнению. Но Сергеич был за границей, а за выпуск отвечала Аллочка Воропаева, его зам и по совместительству милая и наивная барышня.

— Катя, он нас уволит, — печально смотрела на меня девушка. — Ты понимаешь это или нет?

— Возьму всю ответственность на себя, — давила на Аллочку, зная, что под моим напором она сдастся. — Давай, рискнем.

— Ты то найдешь, чем заняться, если Сергеич уволит. А я? — она смотрела на меня так жалостно, что хотелось прижать ее к груди как маленького ребенка и погладить по голове.

— Возьму на иждивение, не ной. Воропаева, ну, что ты за человек? Не надоело, что вечно тобой помыкают и не дают проявить творческую инициативу?

— Зато ты у нас постоянно проявляешь, — Аллочка обиделась. Но… сдалась под моим напором.

Для шефа была написана еще одна статья, которую он прочел и прислал ответ по электронке: «Ставим в номер». А мы, две аферистки, подсунули ту, какую я написала про Вишневского.

Шеф вернулся в родные пенаты как раз в день выхода журнала и орал так, что стены редакции тряслись как при землетрясении. Сотрудники поразбегались по норам и молча наблюдали оттуда, как лютует Сергеич. Тот же, в свою очередь, обещал уволить нас без выходного пособия и рекомендаций. Аллочка рыдала, девочки отпаивали ее валерьянкой, а я ждала результатов. Не могла моя интуиция подвести. И она не подвела.

Журнал разошелся за четыре дня. Интернет взорвался обсуждениями полуголого Вишневского в фонтане. Комментарии сыпались один за другим с разницей в несколько секунд. Девчонки обсуждали его «достоинства», парни же, наоборот, пытались его очернить, скорее, из зависти, чем из чувства справедливости. Магазины и киоски сделали дополнительный заказ, а также приехали новые клиенты из двух областей. Сергеич ликовал и оставил нас с Аллочкой в покое, забыв о своих угрозах.

Конечно же, все лавры я себе не присваивала, но небольшой местью парню осталась довольна. Шеф велел мне срочно заняться новой статьей, чтобы получилась очередная «бомба».

Опять начались дни в поисках сенсации. Интернет был забит всякой галиматьей, которую, при всем желании, не перепишешь так, чтобы иметь успех. Но очередной случай, точнее, неугомонное хвастовство Вишневского сыграли свою роль.

Артем отправился в Чикаго на какую-то конференцию бизнесменов, обмениваться опытом и заключать новые контракты. Но и тут умудрился выпендриться.

То, что полез купаться в океан и в полуголом виде снялся на видео, это еще полбеды, в принципе, ничего криминального или необычного. Однако он посетил местный стриптиз-клуб. И не просто посетил, а еще выложил пару роликов и несколько довольно пикантных фото на своей страничке в Инстаграме. Ничего слишком откровенного, но эротический подтекст явно прослеживался.

Я не удержалась и накатала статью об этом. Сергеич кривился, хмурился, а потом произнес:

— Мне нравится, — посмотрел на меня, оторвавшись от чтения. — Но не уверен, что будет сенсация.

— Ее не будет, — вздохнула, собираясь с нужными мыслями. — Зато будут рейтинги.

— Давай на спор, Миланская, — шеф улыбнулся. — Если статья провалится, я тебя уволю.

— А если нет, — усмехаюсь в ответ, — то вы поднимаете мне оклад в два раза, даете отгулы по первому требованию, и я буду нагло вам тыкать, как многие в нашей редакции.

— Идет, — шеф протянул мне руку, а я пожала в ответ. — Но уволю без выходного пособия и без соплей.

— Договорились.

Таких отзывов даже я, со своими вечными сомнениями, не ожидала. Оказывается, многие люди в нашей стране даже не знают, что такое Инстаграм, и где он находится. Шефу начали поступать заказы из разных городов, включая златоглавую. Девчонки закидали электронными письмами редакцию с просьбой продолжать и дальше рассказывать о наглом грубияне, коим он для меня стал.

После этого рубрика начала называться «Местная знаменитость» и была полностью посвящена жизни и приключениям Артема Вишневского.

Так как парень он эмоциональный и рисковый, то каждый месяц, как по заказу, отчебучивал очередную глупость. Гонки по центру города с Пашкой Балабановым, после чего две рядом проезжавшие машины столкнулись, не успев вовремя затормозить, фотосессия в полуголом виде (кстати, там, скажу откровенно, есть на что посмотреть — девки пускали слюни, а некоторые парни из редакции даже записались в качалку), угон троллейбуса (опять же, на спор), правда, потом штраф и моральный ущерб Артем все-таки публично оплатил, — и это только видимая часть айсберга.

Были, конечно, и хорошие моменты, как например, покупка медицинского оборудования для дома престарелых или помощь ветеранам перед Днем победы, но кому интересно об этом читать? Как говорила одна старушка из мультфильма: «Хорошими делами прославиться нельзя».

Самое интересное, что ни разу за все полтора года (а это шестнадцать выпусков) Вишневский не проявил интерес ни к журналу, ни ко мне лично. Такое чувство, что ему было плевать на задетую гордость и самолюбие, во что мне верилось с трудом…

Открываю глаза и пялюсь на монитор. Интересно, почему именно сейчас всплыли все воспоминания о моей молодости? Простое стечение обстоятельств или что-то кардинальное произойдет в моей жизни? Снова вспоминаю сегодняшние посиделки в кафе:

«— Не топи его, — умоляющие глаза Ани.

— А если топи, то обоих, — строгий взгляд Дарины».

И что прикажете мне делать?

Глубоко вдыхаю и резко выдыхаю. Одеваю очки для защиты от монитора, потому что в последнее время глаза начали болеть ужасно. Пальцы сами тянутся к клавиатуре, и я даже не пытаюсь сдержать творческий порыв. Интересно, мой враг прочтет эту статью или проигнорирует, как обычно?

«Привет всем! Очередной выпуск журнала «Shick», а значит, нас ждут новые приключения Артема Вишневского! О чем я незамедлительно поведаю.

Этот месяц был полон событий и неожиданностей. И не удивительно, учитывая авантюризм нашего героя. Начало месяца Артем отметил прыжком с парашютом и эффектным приземлением на крышу мэрии. Какой же молодец! Для любого другого подобная выходка закончилась бы наказанием по статье «Хулиганство», но Вишневский у нас избранный.

Мэр демонстративно пожал ему руку и похвалил за смелость и отвагу. Я уж было подумала, а не вручит ли он ему медаль какую-нибудь? Но нам, простым смертным, не понять мыслей и логики сильных мира сего. Тем более, кто же накажет курицу, несущую золотые яйца, точнее, регулярно пополняющую городской бюджет. Она же, курица эта, персона неприкосновенная, а также постоянно холеная и лелеянная, чтобы нестись не перестала, и «яйца» не потеряли свой блеск благородного металла.

Но и это еще не все новости. Совсем недавно Артем Вишневский отпраздновал очередной день рождения, с чем наша редакция его, хоть и с опозданием, поздравляет. И даже в такой торжественный день он не смог не отличиться. Пригласив огромное количество народа, Вишневский даже части, оказывается, не знал по имени. Например, сына нашего губернатора, любителя выпить на халяву. Владислав Аксенов тот еще дебошир и хвастун. Пришел на праздник, веди себя прилично. Но кто ж в здравом уме откажется от халявной выпивки еще и таких количествах? И парень не сдержался. Ладно бы, нашел себе достойного соперника, так нет же, давай к девушке друга нашего именинника приставать. Задирать платье и лезть в самые сокровенные места.

И Павел Балабанов, лучший друг Вишневского, тоже хорош. Раз привел с собой на банкет красотку, к которой мужики липнут как мухи, то надо ее с собой на поводке водить. Даже в туалет, ему не привыкать. А то получается, рыцарь без копья и шпаги. Вот Вишневский — настоящий кавалер, вступился за честь дамы. Молодец, конечно, чего уж душой кривить. И не страшно, что нахалу челюсть сломал, даже не важно, что толкнул парня так, что сотрясение получилось при падении. Но ведь, хулигана наказал. И честь девушки отстоял, какое благородство.

А остальные гости что делали, спросите вы? Да ничего не делали. Стояли и молча смотрели на цирковое представление. Могли бы помочь оттащить, вывести из ресторана и попросить охрану больше негодяя не пускать. Но ведь не сделали и даже не попытались. Вот так сегодня ведут себя мужики, которые ездят на крутых иномарках и сорят деньгами.

Один Артем проявил мужество в борьбе за справедливость. Интересно, он так же проявлял бы благородство, если бы не серьезные связи в столице? Один звонок, и губернатор лично приносит извинения за поведение сына.

Выводы делать вам, мои дорогие читатели. Я лишь могу констатировать факты и высказывать свое мнение. За сим прощаюсь с вами на месяц.

Ваша Милашка».

Смотрю на часы — стрелка медленно приближается к цифре три. А еще надо поспать, потому что глаза слипаются, и завтра прибыть вовремя в редакцию.

Копирую статью на флешку, закрываю ноутбук и шлепаю в кроватку, не забыв завести аж целых два будильника на восемь утра.

Как ни странно, засыпаю быстро, а просыпаюсь на десять минут раньше, чем планировала. В кабинет к шефу вхожу бодрой и уверенной походкой ровно без пяти минут девятого. Сергеич откладывает все свои бумаги, выхватывает из рук флешку, вставляет в ноут и начинает читать. На лице постепенно расплывается улыбка, и он, не отрываясь от чтения, лезет в верхний ящик стола, доставая оттуда белый конверт.

— Здесь премия и вторая ставка, как и договаривались, — произносит, даже не глядя на меня, уткнувшись носом в монитор. — Основная зарплата на карточку, как обычно.

— Премного благодарна, — улыбаюсь в ответ, беря пухлый конверт в руки и пряча в недрах сумки.

— И чтобы неделю я тебя не видел здесь, — продолжает бурчать шеф.

— Убегаю и даже не прощаюсь, — быстро выхожу из кабинета, делаю секретарше ручкой и негромко хлопаю дверью. Слава Богу, успела.

Глава 4

Время до выходных пролетает быстро. Успела сделать все запланированные заранее дела — съездить в салон Porsche, где мне заказали статью о новой модели (честно говоря, сама бы прикупила, если б имела финансовые возможности олигарха), вытащить Аньку два раза на шоппинг (с ее графиком работы это реально сделать, чем договориться о походе в магазин с Дариной), накидать план новой статьи и даже посетить новый показ местного кутюрье, о чем попросила моя коллега Инна Малышева, (ответственная за рубрику моды и новых тенденций в одежде), которая умудрилась свалиться с гриппом в такую жару. И ничего не предвещало беды, пока в субботу утром не раздался звонок от главреда.

Только недавно открыла глаза, еще находясь в кровати, как мобильник начинает трезвонить. На экране светится рожа Сергеича. Обычно, он поручает кому-то разыскивать своих подчиненных, особенно меня. Но раз звонит сам, значит, дело серьезное.

— Вся во внимании, — начинаю разговор первой, проводя пальцем по экрану и принимая вызов.

— Жду тебя у себя в кабинете в два часа, — строгим голосом вещает шеф.

— А как же доброе утро, Миланская? — подкалываю, улыбаясь и пытаясь разрядить обстановку.

— Вот поумничаешь, сидя передо мной.

— Что-то случилось? — начинаю переживать, потому что такой тон руководства ничего хорошего не сулит.

— Не опаздывай, — и Сергеич кладет трубку.

Смотрю на светящийся экран и судорожно пытаюсь вспомнить, что я успела начудить за время нашей «разлуки», раз шеф лично вызывает меня на ковер. Ничего не поделаешь, придется идти.

Звоню Аньке, так как Дарина, скорее всего, дрыхнет после ночного дежурства, и отменяю сегодняшнюю еженедельную встречу. Боюсь, как бы не затянулся наш диалог с шефом.

Собираюсь заранее, надевая летний брючный костюм, делая повседневный мейкап и завязывая волосы в конский хвост. А в голове блуждают мысли, одна другой витиеватее. Что так срочно понадобилось шефу? Неужели со статьей лажанулись? По идее, не должно, ведь рейтинги побили все мыслимые и немыслимые рекорды по количеству пришедших писем на электронку редакции и отзывов в Интернете. Одни восхищались героизмом Артема, другие осуждали, что так вести себя в цивилизованном обществе не подобает порядочным парням. Если каждый будет распускать руки и не нести за это ответственности, то, как дальше жить простым людям. Да, глобальная проблема человечества, о чем речь.

Поэтому вхожу в кабинет шефа ровно в два часа дня аккуратно, громко постучав перед этим.

— Присаживайся, — Сергеич не отрывается от бумаг, перелистывая судорожно страницы. Падаю на стул, по привычке закидывая ногу на ногу, и жду. Пять минут главред меня игнорирует, после чего складывает листы стопкой на столе, откидывается на спинку кресла и начинает свое любимое занятие — пристально сканировать.

— Долго будешь в молчанку играть? — смотрю в упор на мужчину.

— Думаю, как бы тебя не шокировать новостями, — крутит в руке карандаш, продолжая на меня пялиться. — Хорошо, что сидишь.

— Могу встать, чтобы ты смог лицезреть, как я буду падать без чувств от твоих новостей, — кривляюсь в ответ.

— Ох, и язва ты, Миланская, — усмехается, после чего садится ровно, наклоняясь немного вперед. — Звонил Вишневский.

А вот это уже интересно. Впервые за все время, что я про него пишу, он соизволил позвонить. Значит, все-таки прочитал.

— По поводу? — интересуюсь, не выдавая внутреннего возбуждения. По крайней мере, стараюсь не показывать своего истинного состояния.

— Хочет дать интервью, — снова откидывается на спинку и вертит между пальцами карандаш, чем действует мне на нервы, в край расшатанные за последнее время.

— Еще раз, а то я не расслышала, — мои глаза округляются, и подаюсь всем корпусом вперед. — Артем Вишневский что хочет дать?

— Интервью, — спокойно произносит шеф, не обращая внимания на мой тон и выражение лица. — Эксклюзивное. А главное — лично тебе, Миланская. Чувствую, задела ты его последней статьей.

Вот теперь действительно нервничаю. Еще не хватало, чтобы этот толстосум и грубиян начал мне пакостить и мстить. А что, с его возможностями испортить мою размеренную жизнь раз плюнуть. Надеюсь, он все же не такой мстительный, как я, иначе мне не поздоровится.

— Так вроде он не дает никому интервью, — замечаю спокойным тоном, в глубине души надеясь, что это какой-то розыгрыш.

Артем действительно ни разу не дал интервью ни одному из местных издательств, будь то журнал или газета. В Интернете предпочитают собирать о нем сплетни и переписывать на свой манер.

— Говорю ж, видимо задела его за живое, — повторяет Сергеич. — Короче, завтра, в четыре часа дня он ждет тебя у себя дома. Адрес…

— Я знаю его адрес, — нагло перебиваю главреда. — Но не пойду. Кстати, а как он вообще обо мне узнал?

— Вычислю, не переживай. И руки поотрываю вместе с языком.

— Меня позвать не забудь, — мы впиваемся взглядами друг в друга. — Ну, и чего ты так на меня смотришь? Я же по-русски сказала, не пойду, — чуть ли не по слогам произношу последние два слова.

— Миланская, — усмехается шеф. Интересно, что такого веселого он находит в данной ситуации? Или это он специально выводит меня из себя, наблюдая, как я нервничаю? — Ты ничего не забыла мне рассказать? — прищуривает один глаз.

— О чем? — удивляюсь, потому что действительно не понимаю, о чем речь.

— Например, о переезде в столицу, — сколько ж можно ехидно улыбаться.

Вот скажите, пожалуйста, ладно мы, женщины, любим посплетничать, но мужики, мать их, умеют держать язык за зубами? Какого ж… Тяжело вздыхаю, понимая, что меня рассекретили.

— Убью Степу, — шиплю, так как злость захватила меня целиком и полностью даже больше, чем нервозность.

— Да не он тебя сдал, Катя, — смеется главред, наблюдая за моими эмоциями. — Я все-таки журналист, если ты не забыла. И связей у меня много. Поэтому узнать о том, что тебе предложили отличное место в одном из столичных журналов, для меня не проблема, поверь. Единственное, что мне не понятно, — он снова впивается в меня взглядом, — почему мне ничего не сказала? Вроде у нас с тобой все ровно. Твое недоверие меня оскорбляет.

Скажите, пожалуйста, какие мы впечатлительные. Оскорбляет его мое недоверие. Как же, оскорбишь тебя. Что-то задумал мой любимый главред, раз вещает таким елейным голосом. Понять бы, что именно он от меня хочет.

— Честно говоря, еще до сих пор сама не решила, принимать предложение москвичей или нет, — отвечаю спокойно, глядя на Сергеича.

На самом деле, все я давно уже решила. Последний месяц здесь, и здравствуй, столица. Такой шанс выпадает раз на миллион, и только полная идиотка откажется от возможности себя реализовать в профессиональном плане. Помимо популярного глянцевого московского издательства мне предложили писать «продажные» статьи на одном из самых известных автомобильных Интернет-ресурсов. «Продажные» — это означает заказ от клиентов, чтобы реализация той или иной модели происходила быстрее с помощью рекламных статей. В принципе, все то же самое, что я делаю сейчас, только без иронии.

Главред улыбается и качает головой, видимо, не верит ни одному моему слову. И правильно делает, слишком уж он хорошо меня изучил за то время, что мы проработали с ним бок о бок.

— На самом деле, Миланская, ты молодец, — говорит открыто, без издевки. А я краснею. Даже не ожидала от него такого комплимента. — И будешь полной дурой, если откажешься, — озвучивает мои недавние мысли, на что я усмехаюсь. — Тебе пора двигаться дальше, а не сидеть на одном месте. И я очень рад, если помог тебе на одной из ступенек твоей карьеры.

— Спасибо, шеф, — опять краснею, но меня так просто не проведешь. — А теперь ближе к делу. Чего ты от меня хочешь?

— Хочу эксклюзив, — вот теперь узнаю Сергеича, а то все ходит вокруг да около. — Интервью с Вишневским. После чего я тебя отпускаю, — разводит руками. — С великолепными рекомендациями и выходным пособием.

— А если нет?

— На нет, как говорится, и суда нет, — Сергеич садится ровно, и от его взгляда мне не по себе. — Во-первых, тебя засудит Вишневский за статью. Конечно, и я немного пострадаю, но подниму свои связи, и мы с ним договоримся. Тебя брошу на произвол, выкручивайся сама.

— А во-вторых?

— Рекомендаций ты не получишь, уволю по статье, и вперед, покорять столицу, — на лице главреда появляется ехидная улыбка. — Можешь даже посудиться со мной.

— Не ожидала от тебя такого, Александр Сергеевич, — специально называю его так, чтобы понервировать.

— Катя, я никогда не путаю личное с работой. И тебе не советую, — смотрит в упор. — На будущее. Ты можешь мне нравиться и как человек, и как профессионал, но я зарабатываю деньги, поэтому все симпатии остаются за кадром, если дело касается моего журнала.

— Я тебя поняла, Сергеич, — встаю, поправляя легкие брюки, продолжая игнорировать главреда. Он ждет. А я поднимаю глаза. — Тогда договор, так сказать, напоследок. Тройная оплата за эксклюзив, — растягиваю рот в ехидной улыбке, с удовольствием наблюдая, как цвет лица Сергеича меняется с мертвенно-бледного до пунцового, а глаза наливаются кровью.

— Охренела, Миланская? — орет, пуская пар изо рта.

— Да, — отвечаю нагло, раз уж он так со мной поступает. — Не хочешь — предложу кому-нибудь другому. Поверь, желающих получить эксклюзив найдется не мало. Тебе, так сказать, предлагаю первому. И за чисто символическую оплату. А свои рекомендации можешь засунуть себе в одно место, — бью наотмашь, так как имею туз в рукаве. Да и москвичи никуда не денутся, возьмут и без рекомендаций, раз уж сами на меня вышли.

— Стерва, — шипит главред.

— Учителя хорошие. Ну, так мы договорились?

— Идет, — кивает утвердительно головой. — Делай, что хочешь, но выверни его наизнанку.

Салютую и направляюсь к выходу. В коридоре улыбка сползает с моего лица, и я прижимаюсь к прохладной стене спиной. Боже, в какой капкан я сама себя загнала?

Весь вечер мечусь по квартире, как загнанный зверь. Даже отказываюсь на предложение девочек сходить куда-нибудь, развеяться. На мой отказ последовал незамедлительный вопрос, а не заболела ли я? Хочу просто побыть в тишине наедине с собой и подумать. То, что это ловушка, даже не сомневаюсь. Не может Вишневский так просто сдаться, точнее, простить мне все то, что писала о нем. Я бы на его месте не простила. Но надежда теплится — может он не такой мстительный, как я?

Всю ночь ворочаюсь с бока на бок, а в голове одна мысль — что делать? Может, я сама себя загоняю, и на самом деле нет никаких подводных течений в предложении Артема? Может, он действительно лучше, чем я о нем думаю? Может…

Хватит уже этих бесконечных «может». Надо выбросить всю эту чушь из головы, отдохнуть и выспаться. Завтра буду решать по обстоятельствам, как поступить и что делать.

Воодушевленная такой перспективой засыпаю, но утром опять начинаю изводить себя кучей сомнений. Время тянется медленно, а мое нервное напряжение увеличивается с каждой минутой. Так и до психушки недалеко. Катя, возьми себя в руки и успокойся. С такими нервами тебе не в столичное издательство, а прямая дорога в газету бесплатных рекламных объявлений.

Последней каплей становится извечный вопрос любой женщины — что надеть? Перерыв весь свой гардероб (хоть так смогу убить время), понимаю, что все не то. А стрелки часов продолжают свой ход. Еще и в порядок надо себя привести.

Решила начать с мейкапа. Карандаш не хотел рисовать ровную стрелку, кисточкой с тушью два раза попала в глаз, блеск для губ вообще найти не смогла — я точно сойду сегодня с ума с этим интервью.

Плюнув на все и надев короткую черную юбку, красную майку с огромным вырезом и босоножки на платформе, выхожу из дома. Автомобиль заводится с первого раза, и я медленно выезжаю со двора на проспект. Лирические композиции, доносящиеся из динамиков, успокаивают мою в край расшатавшуюся нервную систему. Но я беру себя в руки и двигаюсь вперед.

Доезжаю быстро, без проблем припарковавшись возле нужного мне дома. Выхожу из машины и подхожу к воротам. Охранник пропускает сразу же, услышав только мое имя. Трехэтажный особняк впечатляет. Я в своей квартире иногда теряюсь, боюсь представить, как живется парню одному в такой огромной домине.

Двери дома открывает женщина лет сорока и проводит меня к кабинету. Дышу глубоко, стараясь унять дрожь перед встречей. Нельзя показать ему, что я чего-то боюсь или в чем-то сомневаюсь.

Женщина стучит, и после громкого «Войдите» толкает дверь, пропуская меня вперед. Захожу и делаю пару шагов. В огромной комнате прямо передо мной, на расстоянии около пяти метров за столом сидит мой враг Артем Вишневский и пристально наблюдает за моими движениями. Останавливаюсь на полпути и жду, что будет дальше.

Артем

Вот это грудь! Прямо как с обложки журнала «Playboy». Мужики, наверное, слюни пускают при виде таких прелестей, как это делаю я сейчас. Декольте впечатляет, видно, что девчонка хотела произвести впечатление. И ей это удалось с блеском. Я впечатлен.

После последней статьи очень захотелось взглянуть, кто же такая Милашка. Когда мне показали фотки, я ее вспомнил. Строптивая девчонка, которую подрезал больше года назад. Как у нее горели глаза, а бюст ходил ходуном от моей наглости. А я не мог остановиться, так мне понравилось ее провоцировать. И она сама мне понравилась, жаль, не догадался записать номер автомобиля, а потом найти ее. Хотя, в том состоянии, до которого я ее довел тогда, она бы меня послала. Уверен, что и нахамила бы с огромным удовольствием, с нее станется. Я частенько вспоминал тот день и симпатичную девушку за рулем — вот это темперамент. И никаких розовых соплей, вешаний на шею и преклонения перед моим именем. Видимо, я ее не впечатлил тогда.

— Долго будешь пялиться? — спрашивает, все еще стоя посреди кабинета.

— Четвертый, — поднимаю одну бровь с кривой ухмылкой на лице.

— Пятый, — кривится, продолжая на меня пристально смотреть.

— Впечатлен, — теперь уже улыбаюсь по-настоящему. Хочу и на нее произвести впечатление. Боюсь даже представить ее реакцию на мое предложение.

— Был бы кто-то другой на твоем месте, сказала бы, что польщена, а так…, — разводит руками.

— Не заслужил? — улыбаюсь еще шире, «подмигивая» бровями.

— Обойдешься, — ворчит. Вижу, что недовольна, но старается держать себя в руках. Обычно девушки ведутся на мои заигрывания со старта, а эта кривится и даже глазом не ведет. Посмотрим, надолго ли ее хватит.

— Присаживайся, — киваю на кресло, и так переборщил, заставив девчонку стоять практически на пороге. Но ничего не могу с собой поделать, очень нравится ее провоцировать.

Она усаживается в кресло, закидывая ногу на ногу, от чего и без того короткая юбка задирается. Немного наклоняю голову в сторону, чтобы внимательно все рассмотреть. Черт, до чего же она сексуальная. Так и хочется ее взять и…

— Я тебе уже говорила, завязывай пялиться, — снова сердится, наблюдая за моим взглядом.

— Ты такая аппетитная, — в очередной раз дразню ее. — Так и хочется тебя съесть.

— Подавишься, — интересно, я заставлю ее сегодня хоть раз мне улыбнуться? Пока только кривится от любых моих шуток. Если выдавит хотя бы подобие улыбки, значит, нравлюсь сто процентов.

— Ты в жизни симпатичнее, чем на фотках.

— Интересно, какая падла меня так нагло сдала, — откидывает прядь с лица. Но взгляд продолжает прожигать меня насквозь. Малышка, знала бы ты, сколько я таких взглядов уже на себе испытал. У меня к ним иммунитет выработался. Так что, даже не пытайся, ничего у тебя не получится.

— Твои коллеги, — снова усмехаюсь, — американских президентов на зеленых бумажках любят больше, чем хранить тайны.

— Догадалась, — хмурится, о чем-то думая. — Так что там по поводу интервью? Это розыгрыш? — поднимает обе брови вверх в немом изумлении.

— Почему же, — делаю паузу, чтобы девчонка немного расслабилась перед финальным аккордом. — Я согласен.

— Странно, — ухмыляется. — Думала, что ты меня хочешь с землей сравнять после статьи.

— Хотел, — киваю утвердительно в ответ. — Но передумал. Пока, — делаю акцент на последнем слове.

— То есть, все может измениться? — снова изумление на лице. Интересно, ее можно вывести из себя хоть на минуту? Уж очень хочется посмотреть на ее реакцию, когда она начнет злиться.

— Послушай, Милашка, или как там тебя, — специально не называю имя, хотя прекрасно знаю все ее паспортные данные. Она даже движений резких не делает, глядя на меня. — Мне плевать на то, что пишешь обо мне. На то, как ты перекручиваешь некоторые факты и преподносишь их на свой манер.

— То есть, купания в фонтане не было? И фотосессии в одних трусах тоже? А также, ты не прыгал с парашютом на крышу мэрии и не бил губернаторского сынка? — выдает на одном дыхании. Черт, по-моему, она меня быстрее выведет из себя, чем я ее.

— Фонтан и парашют — это ребячество, согласен, — девушка расслабляется, глядя на мою реакцию. — Но почему-то ты забыла написать, что фотосессия была сделана для рекламы нижнего белья, и часть из прибыли фирма перечислила в фонд помощи онкобольным детям. Там не только я бесплатно снимался.

— Я не знала, — тихо произносит.

— Конечно, не знала. Тебе ж куда важнее рейтинги, чем правда.

Она тяжело дышит и молчит, опустив глаза вниз. Правда, через несколько секунд снова смотрит на меня в упор. Вот это выдержка и умение взять себя в руки. Мне бы так научиться. Хотя, мой психолог меня бы похвалил за сегодняшнюю сдержанность. Так и хочется этой красотке дать по шее, в прямом и переносном смысле.

— Благородный, значит, — даже ехидно не улыбнулась.

— А как бы, интересно, ты поступила на моем месте, если бы на твоих глазах пьяный дегенерат начал приставать к девушке? — начинаю закипать.

— Если ты читал внимательно мою статью, то я там подробно все изложила, — отвечает спокойно, но вижу, что сдерживается из последних сил. — А если тебе что-то непонятно, то ничем не могу тебе помочь.

— Послушай, ты, — выхожу из себя, сжимая под столом руки в кулаки. — Я поступил так, как на моем месте поступил бы любой нормальный мужик. И если еще раз такое повторится на моих глазах, то сделаю это снова. И мне плевать, что ты об этом думаешь и напишешь.

— Интервью не получится, — она встает, перекидывая ручку сумки через плечо.

— Сядь, — тон мой больше не предвещает ничего хорошего. — Я еще не закончил.

— Извините, Ваше величество, я немного забылась, — приседает в реверансе. — Послушай, умник, — вот теперь я вижу настоящую злость, хоть до сих пор пыталась сдержаться. — Я ненавижу таких, как ты. И буду дальше писать, чтобы ты по этому поводу не думал.

— Повторяю для глухонемых — мне плевать, что ты пишешь обо мне лично. Но в этот раз ты перегнула палку, выставив на посмешище моих друзей и гостей. Кто дал тебе такое право?

— А я не собираюсь перед тобой отчитываться, — выдает в ответ. — Это, по-моему, ты возомнил себя, чуть ли не Богом, раз тебе всё сходит с рук.

Нервничает, глаза горят, но, черт возьми, она мне нравится. В таком виде даже больше, чем когда сидела, как немая статуя, не проявляя никаких эмоций.

— Я подам на тебя в суд за клевету, — говорю чуть ли не по слогам, а она замирает на месте.

— Дорогу показать?

— Я вываляю твое имя в грязи, — продолжаю давить на нее. — Даже, если и проиграю. Но я выиграю, уж поверь. Вся сеть будет полоскать тебя и твою личную жизнь в грязи, уж я постараюсь. Мне не привыкать, а вот тебе, — делаю акцент на последнем слове, глядя прямо в глаза, — не поздоровится. Это я тебе обещаю.

— Ублюдок, — шепчет, но я слышу и усмехаюсь.

— Согласен, — киваю в ответ. — Но у меня к тебе деловое предложение.

Девчонка побледнела, но продолжает упорно молчать. Даже не интересуется, что же я ей хочу предложить. Просто молчит и ждет. А в глазах пропадают искры. Вижу, что перегнул в этот раз сам, но остановиться не могу. Вдох-выдох, и я почти взял себя в руки. По крайней мере, пытаюсь придать своему тону спокойствия.

— Давай свое предложение, — наконец-то, первой прерывает затянувшуюся паузу.

— Я дам тебе интервью, причем, отвечу на любые, даже самые пикантные вопросы, и ты сможешь написать все мои слова точь-в-точь, если, — замолкаю, глядя на нее.

— Если, — она поднимает одну бровь.

— Проживешь со мной под одной крышей две недели, — выпаливаю на одном дыхании.

— Что-о?

Улыбаюсь, потому что именно такой реакции я от нее и ожидал. Все, Милашка, попалась. Будем тебя перевоспитывать. Уверен, ради интервью и славы ты согласишься.

Глава 5

Катя

— Что-о?

Он идиот? Или ударился сильно головой в детстве, а сейчас добавил? Как ему такое вообще могло прийти в голову. Мы с ним под одной крышей две недели — да мы поубиваем друг друга в первый же день. Какое, нахрен, совместное проживание. Он точно сдурел, раз его многострадальную голову могла посетить такая бредовая идея.

Закипаю с полоборота и уже, видимо, остановиться не смогу. Какой нахал, мне такое предложить. Поверить в это не могу. В моей голове такая глупость даже помещаться не хочет. А этот, даже не знаю, как его теперь назвать, сидит и скалится. Очень смешно, блин. Прямо обхохочешься и в штаны наложишь от радости.

— Двадцать четыре часа в день, четырнадцать дней, и я дам тебе эксклюзивное интервью. Только тебе, и больше никому, — продолжает ухмыляться, сидя за столом.

— Ага, разбежалась, — больше не могу терпеть, сейчас ураган, который бушует внутри, вырвется наружу. — Можешь засунуть себе в задницу и свое интервью, и свое предложение.

— Да подожди ты, не кипятись, — парень встает, обходит стол и направляется ко мне.

— Не приближайся, — вытягиваю руку вперед.

— Боишься? — поднимает обе брови. Достал уже глазки строить, не введусь я на твои ухмылки, улыбки и помигивания бровями. Для своих баб прибереги свой арсенал соблазнения, урод недоделанный.

— Еще чего, — ухмыляюсь в ответ.

А он стоит, пряча руки в карманах, и продолжает скалиться, глядя мне в глаза. Хорошо хоть на грудь перестал пялиться, а то бесит меня нереально.

— Тогда что тебя смущает в моем предложении?

— Всё, — ору, больше не сдерживаясь. — Меня смущает всё. Я не собираюсь жить с тобой ни под одной крышей, ни даже на одной улице. Чао, красавчик, — разворачиваюсь, но не успеваю сделать и шага, как рука попадает в цепкие пальцы Артема.

— Подожди, — говорит спокойно и тянет меня за руку. Приходится повернуться к нему лицом.

Его близость немного смущает, но думать рационально и разбираться в своих чувствах сейчас просто не могу. Злость до сих пор кипит во мне, рвясь наружу.

— Говори, — стараюсь успокоиться, правда, у меня это плохо получается. Голос немного подрагивает, но в целом держу себя в руках — По крайней мере объясни, зачем тебе это надо.

— Давай мы вернемся на свои места, — парень убирает руку назад в карман, продолжая смотреть мне в глаза. — И спокойно все обсудим.

Его тон спокойно-уравновешенный, и я сдаюсь. Иду к креслу, по дороге кидая сумку на диван, сажусь, принимая свою любимую позу, и наблюдаю, как Артем подходит к столу и опирается на него, складывая руки на груди.

— Слушаю внимательно, — он молчит, видимо, пытаясь успокоиться и собраться с бредовыми идеями, которые сейчас озвучит.

— Я хочу, чтобы увидела мою жизнь изнутри, находясь все время рядом, — начинает, глядя куда-то поверх меня. — Сама сложила представление обо мне и моей жизни. После этого отвечу на все твои вопросы, какие еще останутся, и даже не буду смотреть заранее, что ты напишешь, — переводит взгляд на меня. — Уверен, у тебя все получится отлично.

— Зачем тебе это надо? — повторяю вопрос, так как ответ меня не удовлетворяет целиком и полностью. Его задумчивый взгляд и уравновешенный тон успокаивают, но я не расслабляюсь. Чувствую, будет какая-то подлянка. Даже поспорить могу, что Вишневский что-то задумал, и своей речью просто заговаривает мне зубы.

— Во-первых, ты избавишь меня от постоянных домогательств женского пола, — усмехается.

— Сильно достают?

— Умеренно, но однообразие уже напрягает.

— А во-вторых? — ну, давай же, красавчик, озвучь свою пакость.

— А во-вторых, — он отлепляется от столешницы и демонстративно идет к своему креслу, делая паузу в нашем диалоге. — Хочу, чтобы ты побывала в моей шкуре, — садится и поднимает на меня взгляд.

— В смысле? — не совсем понимаю ход его мыслей, но, уверена, сейчас он выдаст истинную причину своего коварного плана.

— Представим тебя моим личным помощником, — опять усмехается. — Девушка из периферии, жить негде, и я, как благородный рыцарь, предоставил тебе жилье, — по-моему, он очень доволен собой и своими бредовыми идеями. — Покажемся вместе в обществе, и все решат, что у нас с тобой роман.

— То есть, что мы спим вместе, — закипаю снова, скидывая ногу с ноги, подаваясь корпусом вперед.

— Да, — выдает этот негодяй, и улыбка расползается на весь его фейс.

— Но ведь это неправда, — шиплю, готовая кинуться на него с кулаками зарядить нахалу в глаз или в ухо, лишь бы выплеснуть всю скопившуюся внутри негативную энергию.

— Конечно, неправда, — смеется. Вот интересно, что в этом всем он находит смешного? — На втором этаже восемь спален. Крайняя от лестницы моя, ты можешь выбрать любую. Каждая оборудована отдельной душевой, мини-гардеробной и телевизором с кроватью. В некоторых даже балкон имеется, — парень делает паузу — Но кто тебе поверит? Что ты, живя в моем доме, со мной не спишь.

— Ах, ты…. — медленно встаю, метая в него искры. А в ответ улыбка на пол-лица и смех. Тяжело вздыхаю.

— А думаешь, легко рейтинги кому-то поднимать? Вот ты и попробуешь, как это быть курицей, несущей золотые яйца. Так, кажется, ты меня назвала в своем гребаном журнале? — теперь закипает и Артем. Вот, полюбуйтесь, его истинное лицо. Знала же, что подлянку готовит, но не думала, что так жестоко. Какая же я все-таки нехорошая девочка, оскорбила пай-мальчика, задела за живое и погубила репутацию.

— Не думала, что ты до такого можешь опуститься, — подхожу к дивану и молча беру сумку, поворачиваясь к парню спиной.

— Выбирай сама, каким способом будешь повышать рейтинги своим коллегам, — затылком чувствую его взгляд, полный ненависти и злости. Теперь усмехаюсь я, правда, парень этого не видит. — Или в суде, или под одной крышей со мной. Два раза я не предлагаю.

Резко разворачиваюсь, в очередной раз впиваясь в него взглядом. Ладно, красавчик, загнал в угол. Только ты еще не знаешь, на что я способна. И даже не догадываешься, какой я бываю в гневе. Но сейчас последнее слово все равно останется за мной, уж будь уверен.

— Допустим, я соглашусь на твое предложение, — он продолжает меня сканировать. — Допустим, — делаю акцент на слове. — Тогда у меня тоже будут условия.

Он поднимает обе брови в немом изумлении.

— Говори, — спокойно произносит, но вижу, что взбешен моей наглостью. Еще бы, как я посмела. Он делает мне царское предложение, а я условия выставляю, хотя должна прыгать до потолка от такой новости.

— Во-первых, никаких баб чтобы я не видела, и по ночам не слышала стоны за стенкой.

— Сама хочешь попробовать?

— Перебьешься, — говорю грозным тоном. — А во-вторых, — разворачиваюсь и иду к выходу, выдерживая паузу. Останавливаюсь возле двери и поворачиваю только шею, чтобы видеть его изумление. — Ты дашь мне покататься на своем спорткаре.

— Сдурела? — его глаза округляются, а на моем лице расцветает улыбка.

— Только так и никак иначе, — подмигиваю. — При условии, что я соглашусь.

— Завтра в восемь утра жду тебя с вещами, — шипит в ответ. — В половине девятого выезжаем на работу, у меня совещание. Если к этому времени тебя не будет…

— Значит, в одиннадцать встречаемся в суде, — и я с победной улыбкой делаю ему ручкой, открываю дверь и выхожу в коридор. Зажмуриваюсь и глубоко вдыхаю, задерживаю воздух в легких и очень медленно выпускаю наружу. Улыбка сползает с моего лица. Черт, кажется я влипла всерьез и надолго.

Бегу к машине, на ходу не замечая изумленных взглядов домработницы и охраны. Я взбешена до невозможности. Нет, не так. Злость и ненависть к этому уб… негодяю захватывает меня целиком и полностью.

Сажусь за руль, но руки дрожат. Даже не могу попасть ключом в замок зажигания. Швыряю ключи на соседнее кресло, откидываюсь назад и закрываю глаза. Надо успокоиться и взять себя в руки. Не хватало еще в таком состоянии в аварию попасть. А все из-за этого упыря, чтоб ему пусто было.

Беру сумку, достаю мобильник и набираю номер Дарины, зная, что сегодня она целый день дома, в отличие от Аньки, которая заменяет кого-то в своем автосервисе.

— Не занята? — спрашиваю, когда Дарина после четвертого гудка берет трубку.

— Чем я могу быть занята в выходной день? — даже на ее банальные вопросы не реагирую.

— Сейчас приеду, — выдыхаю, забыв, что моя подружка следователь, и знает меня как облупленную.

— Что случилось? — чего и следовало ожидать.

— Расскажу при встрече, — нажимаю сброс, иначе Дарина замучает меня своими расспросами раньше времени, и я опять выйду из себя.

Немного успокоившись после короткого разговора с близким человеком, завожу мотор и плавно трогаюсь. В связи с выходным днем дороги практически пустынные, поэтому добираюсь к дому подруги в рекордно короткие сроки.

Она открывает дверь в одном халате.

— Могла бы и переодеться, — целую ее в щеку, проскальзывая мимо девушки в квартиру.

— Нафига? — она закрывает дверь и следом за мной заходит в кухню.

— Дай закурить, — плюхаюсь на стул возле окна.

— Чего? — глаза Дарины вылазят из орбит.

— Сигарету дай, знаю, у тебя есть, — смотрю на нее, точнее, на ее изумление от моей просьбы.

— Последний раз видела тебя с сигаретой в одиннадцатом классе, когда ты оплакивала свою несчастную любовь, — кривлюсь от ее слов, так как эти воспоминания мне неприятны. — А моя мама спалила нас и дала обоим по шее.

— Обеим, — машинально поправляю.

— Не умничай, — Дарина достает из шкафчика пачку, одну сигарету протягивает мне, вторую подкуривает сама. — Что случилось?

— Выпить дай, — после первой затяжки голова закружилась, но я упорно продолжаю успокаивать нервы таким способом.

— Ты за рулем не пьешь, — строгий тон подруги не терпит возражений. — Сейчас кофе сделаю, — поворачивается к разделочному столу и нажимает кнопку на электрическом чайнике.

Мы молчим, пока Дарина насыпает в чашки кофе и сахар, а также ждет, когда закипит вода. Пока делает напиток, я выкуриваю сигарету, а когда перед моим носом ставит кружку с исходящим оттуда дымом, тянусь к пачке за второй.

— Ай, — кривлюсь, когда подруга бьет меня по руке. — Полегче.

— Угомонись, — садится за стол. — А теперь рассказывай, и давай сразу с подробностями. Сама знаешь, что все равно вытяну из тебя всю подноготную.

— Этот урод, Вишневский, загнал меня, как мышь в клетку, — тяжело вздыхаю, а Дарина начинает смеяться.

— Неужели, Миланская, кто-то смог тебя загнать? — продолжает ржать, как конь.

— Слушай, Громова, ты бы завязывала со своими шуточками, — грублю в ответ. — Этот олух надо мной издевался полчаса, то улыбаясь, то ухмыляясь от своей гениальности, теперь еще ты тут давай, добей меня.

— Ладно, извини, — Дарина вытирает выступившие от смеха слезы. — Че хочет?

— Хочет меня унизить. Точнее, показать, как я его обидела, бедного несчастного, и предлагает побывать в его шкуре.

— Я, вроде, умная, но нихрена не поняла из твоей речи. Давай еще раз. Чего хочет Вишневский?

— Позвонил Сергеичу, сказал, что хочет дать интервью нашему журналу. Точнее, мне лично, — делаю глоток кофе, обжигая язык. Но боли не чувствую. — Предложил встретиться. Я сегодня к нему поперлась.

— Пока не вижу криминала, — Дарина кривит губы.

— Этот урод предложил мне на выбор — или суд, где он выльет ушат грязи на меня, и тогда прощай Москва и вся моя карьера, либо…, — делаю паузу. — Даже говорить об этом не хочу.

— Ты уж как-нибудь сформулируй свою мысль, — пьет кофе, не спуская с меня глаз.

— Я должна буду переехать к нему на две недели.

— Зачем? — Дарина удивляется, ставя кружку на стол.

— Ну, как же! — восклицаю, поражаюсь недогадливости подруги. — Таким образом он мне мстит. Живу с ним в одном доме, представит меня, как свою помощницу, и все решат, что я с ним сплю. Попробуй потом докажи, что это неправда. Даже, говорит, в свет тебя выведу и покажу всем, как обезьяну в клетке.

— Это я все поняла, — девушка кивает головой. — Ты то чего бесишься?

— Думаешь, жажду побывать на месте обезьяны? Припишут еще роман с этим упырем. Оно мне надо?

Подружка пьет кофе, смотрит в окно мимо меня и молчит. А я разглядываю ее, пытаясь угадать, что у этой роковой красотки на уме.

— Ты, Катя, вроде умная, а вроде и дура, — наконец-то изрекает девушка. — Ты так говоришь о нем, как будто тебе припишут роман с каким-нибудь сантехником, вечно пьяным и неадекватным. Посмотри на это с другой стороны. Звезда Интернета на ближайшие две недели — живешь с одним из самых завидных женихов нашего города. И не только, — Дарина поднимает указательный палец вверх. — Вот скажи мне, кто-нибудь может похвастаться тем, что жил в доме у Артема Вишневского?

— Не припомню, — тру пальцами виски.

— При этом, как я понимаю, он и сам не против сплетни распустить и подтвердить, что у вас роман, — продолжает подруга.

А ведь она права. Если правильно эту новость припадать, то можно поднять свой собственный рейтинг выше небес. Как-то я сразу об этом не подумала. А все потому, что рядом с этим грубияном я перестаю трезво мыслить. Только злость. И нервы сдают от его ехидных улыбочек и приказного тона.

— Как-то я об этом не подумала.

— Вот и подумай на досуге. Кстати, красавчик? — поднимает одну бровь.

— А то, — усмехаюсь в ответ. — Правда, бесит меня неимоверно. Чувствую, поубиваем мы друг друга под одной крышей.

— Или ты в него влюбишься, — ехидная улыбка появляется на лице моей подруги.

— Ненормальная, — кручу у виска. — Я его ненавижу, особенно, после сегодняшнего.

— Знаешь, как говорят, что от ненависти до любви…

— Один удар в глаз, — заканчиваю вместо Дарины. — Выкинь эту чушь из головы.

— Переедешь?

— Придется, — вздыхаю. — Посмотрим, чья возьмет. Не в суд же с ним идти на самом-то деле. Он меня еще плохо знает.

Дарина молчит, глядя на меня, ехидно улыбаясь. Мне вот очень и очень интересно — что они все сегодня такого смешного находят в моей физиономии. Один скалился, вторая ехидничает. Достали уже, никакого покоя от них нет.

— Знаешь, что я думаю, — изрекает, наконец, подруга. — Тебе нужен такой мужчина, как Артем Вишневский.

— Ага, — перекривляю ее. — Как собака палке. Прямо сплю и вижу, как он мне нужен.

— Зря ты так, — вижу, что Дарина недовольна моими язвительными ответами. — С твоим характером…

— Можно подумать, твой лучше, — нагло перебиваю,

Не хочу ничего слышать ни о своем вспыльчивом нраве, который многим не приходится по душе, ни о своей стервозности, которая бесит некоторых, ни о чем другом в этом роде. Я такая, какая есть. А кому не нравится — могут катиться на все четыре стороны.

— Даже спорить не буду, — соглашается девушка. — Но над моими словами подумай. Может, он не так плох, как ты о нем думаешь?

— Посмотрим, — встаю, направляясь к выходу.

— И звони постоянно, — Дарина целует меня в щеку уже на пороге, когда я застегнула босоножки. — Приду на выручку. Хочешь, посажу его за принуждение к сожительству?

— А есть такая статья?

— Нет, — усмехается. — Но что-нибудь всегда можно придумать.

— Пойду и я подумаю, — прощаемся, и я покидаю ее квартиру.

На душе становится немного спокойнее после разговора с Дариной, но все равно злость еще теплится в моей душе. Чувствую, завтра утром она вырвется наружу. Прямо в трехэтажном особняке Вишневского.

Еду домой, на ходу придумывая свой собственный план мести. Хочешь поиграть со мной, красавчик? Ну, что ж, давай попробуем.

Глава 6

Артем

Она выходит из кабинета, а я остаюсь сидеть за столом, сжимая челюсть до ломоты в зубах. Иначе сейчас возьму что-то тяжелое и запущу в ничем не повинную дверь, как делал это не раз. Вот ведь стерва, обязательно последнее слово должно остаться за ней!

Не могу подавить в себе желание взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы выбить из нее наглость и строптивость. Хотя, представить ее серой мышью или покорной куклой довольно сложно. Кулаки сжимаются сами по себе, а напряжение после разговора с девчонкой не хочет спадать. Еще немного, и я сорвусь, что бы там не советовал мой психолог.

— Артем, — всплывают в памяти слова. — Вы должны научиться сдерживать свои негативные эмоции и научиться расслабляться. Вы постоянно пребываете в нервном напряжении.

Расслабишься тут, как же, с таким-то вызывающим постоянное раздражение фактором, который будет две недели маячить перед глазами.

Я тоже хорош. Нафига мне нужна была эта сделка? Хотел загнать девушку в угол, а в результате загнал себя сам в кабалу. Она сведет меня с ума, честное слово. Я точно не выдержу и сорвусь.

Стук в дверь заставляет вздохнуть и прийти в себя.

— Артем, все в порядке? — в открытое пространство просовывается голова домработницы.

— Все нормально, Светлана Петровна, — киваю головой, разжимая кулаки. Знаю, что женщина за меня переживает, наверное, даже больше, чем за собственного сына, который забыл, что у него есть мать.

— Вы так громко кричали с этой девушкой, — вздыхает. — Я уж подумала, что…, — она запинается, глядя на меня.

— Я себя контролирую, не переживайте.

— И слава Богу, что она ушла, — улыбается домработница. — Может, тебе чего принести?

— Холодного чаю с мятой и лимоном, — усмехаюсь. — И, кстати, — женщина уже практически закрывает дверь за собой, но резко ее снова распахивает. — Девушку зовут Катя. И она будет тут жить.

— Что?! — ее глаза распахиваются еще шире, чем дверь, которая с грохотом ударяется ручкой о стену. — Ты с ума сошел?

— Наверное, сошел, раз сам ей предложил, — улыбаюсь реакции женщины, которую знаю практически с раннего детства. — И это не обсуждается, — поднимаю руку, останавливая Светлану Петровну от дальнейших комментариев.

— Как бы чего не случилось, — она кивает головой из стороны в сторону и уходит.

Надеюсь, что не случится. Даже не уверен, примет ли девушка мое предложение, несмотря на то, что загнал ее в угол. Такая может и в суд попереться, с нее станется. Конечно, я надеюсь, до этого не дойдет, потому что судиться с ней я не собираюсь. Немного надавил, чтобы не сопротивлялась. Но ведь она-то об этом не знает.

Идея о совместном проживании, точнее о том, чтобы Катя увидела мою жизнь изнутри, пришла мне недавно. Немногим раньше последней статьи, когда девчонка в очередной раз перекрутила мое поведение на свой манер.

Я вообще изначально не подозревал, что местная желтая пресса выделила моей персоне целых две страницы с подробными описаниями моих похождений. Глаза открыл Пашка Балабанов после статьи, где Катя нагло «стырила» мои фотки из Инстаграм, на свой манер перекрутив все события.

— Не знал, что ты у нас местная знаменитость, и тебе посвятили целую рубрику в журнале, — усмехался Пашка, сидя в этом кабинете как раз на том месте, где десять минут назад пребывала Катя. — Поздравляю, дорогой, ты теперь такой популярный.

— О чем ты? — нахмурив брови, спросил парня.

— Как же, все только и говорят о новом герое, Артеме Вишневском, который «покорил» Америку.

— Ты можешь нормально мне объяснить, что происходит? — я, как обычно, начал выходить из себя. Не люблю, когда ходят вокруг да около.

— Наш местный глянцевый журнал для баб «Shick» становится очень популярным благодаря тебе. Какая-то Милашка явно к тебе, Артем, неравнодушна, раз третий месяц подряд пишет о твоих похождениях.

Журнал я нашел у секретаря, которая работала еще с отцом. Она так же, как и Светлана Петровна, ревностно относилась к любым высказываниям и статьям, по ее мнению порочащих мое светлое имя.

— Я бы этой Милашке все волосы повырывала, — зло шипела Нина Степановна. — Какая хамка! Надо же, так моего мальчика оклеветать.

— Вы бы меньше всякую ерунду читали, — вернул назад журнал, пробежав глазами статью.

— Артем, говорю тебе, подай на нее в суд за клевету.

— Нина Степановна, дорогая, — приобнял женщину за плечи. — Спасибо вам за поддержку, но не стоит, поверьте, даже время тратить на каких-то идиоток, которым нечем заняться. Пусть поднимет себе девочка рейтинги, мне не жалко.

Когда и в следующем выпуске вышла статья про мои похождения, я решил прикольнуться. Специально собрал знакомых девчонок и устроил в центре города танцы с распитием шампанского. Милашка не подвела и все оформила в лучшем виде.

Может, совпадение, а может, надо действительно сказать Кате спасибо, но после ее писулек дела мои пошли в гору. Я не зацикливался на этом, но каждый месяц не оставлял ее без работы. Правда, немного задело за живое, когда она написала про фотосессию, забыв упомянуть, что делалась она бесплатно, а еще и для того, чтобы помочь онкобольным детям. Я и сам тогда перечислил немалую сумму, о чем Милашка промолчала. Она так же не написала о том, что я пожертвовал крупную сумму в местный благотворительный фонд, а ещё ежемесячно спонсирую два детских дома. Видимо, полуголый Артем Вишневский куда более интересен читательницам, чем судьба детей-сирот.

Я не придавал значения ее статьям и даже не пытался узнать, кто она такая. Если бы не этот дурацкий день рождения, а также урод, который напился и начал приставать к девушке друга, я бы и дальше не интересовался журналисткой. Но она третий раз задела меня за живое.

И ладно бы меня, но тонкие намеки в адрес моих друзей я простить не смог.

Узнать всю подноготную Миланской Екатерины Григорьевны не составило труда. Мать уже больше десяти лет за границей, девушка живет сама, и, как я понял, зарабатывает тоже сама, не ожидая ни от кого помощи, раз до сих пор не замужем. Еще бы, с таким-то темпераментом и несносным характером выдержать ее не каждый сможет. Да и зарабатывает каждый, как умеет.

Светлана Петровна тихонько входит, прерывая мои воспоминания. Ставит на стол стакан с янтарной жидкостью, проводит рукой по моей голове и улыбается.

— Вы уж не обижайте Катю, — усмехаюсь в ответ. — Она неплохая, правда, строптивая слишком и несдержанная. Прямо как я.

— Ладно уж, переживу.

— Будем перевоспитывать, — говорю вслед, и после того, как закрывается дверь, добавляю: — Если она приедет завтра.

Мой взгляд останавливается на календаре, и рука со стаканом замирает в воздухе. Черт, пятница, как я мог забыть? Балбес безмозглый. Ну, надо же. Не мог предложить девушке переехать ко мне через неделю? Придется от нее отмазываться на целый день, если она все-таки переедет ко мне. Не хочу, чтобы об этой дате кто-то знал, тем более она, ведь точно напишет потом на свой манер, с издёвкой. Не выдержу, если начнут сочувствовать или обсуждать мое поведение в этот день.

Холодный чай с мятой расслабляет, после чего иду в комнату с тренажерами, чтобы снять окончательно напряжение. Мне нравится заниматься, особенно по вечерам. Утром, как обычно, я проснусь в плохом настроении, а времени перед работой в обрез. Приходится поддерживать форму по вечерам.

Чтобы не тратить время на поездки, выделил одну комнату в доме для тренажеров. И так этих комнат тут дохрена, надо же чем-то их заполнять.

Мышцы «гудят» после штанги и беговой дорожки. Но мне нравится эта ноющая боль. Напряжение спaло полностью, остается контрастный душ и здоровый сон. Интересно, что принесет завтрашнее утро кроме плохого настроения, которое вот уже пять лет меня неизменно преследует?

Засыпаю быстро, а утром открываю глаза раньше будильника. Бреюсь перед зеркалом, думая о симпатичной блондинке. Неужели проигнорирует? Злость закипает с новой силой.

В восемь часов спускаюсь вниз, одетый в костюм с белоснежной рубашкой, чтобы выпить кофе. Здороваюсь с домработницей, пожимаю руку начальнику охраны, который также как и секретарь остался со мной, несмотря на мои выходки.

— Артем, я…, — начинает мужчина.

— Виктор Иванович, даже не начинай, — перебиваю его. — Я поеду за рулем сам. Ты же знаешь, меня это успокаивает. И хорош за мной машину сопровождения пускать, пожалей ребят. Все равно оторвусь, назло тебе.

— Я отвечаю за твою безопасность, — сверлит своим пристальным взглядом.

— Да кому я нужен, — бурчу в ответ. — Всё, — поднимаю руку в предупреждающем жесте. — Еще раз увижу машину сопровождения в зеркале, уволю тебя.

Мужчина усмехается, а я злюсь. Пять минут девятого, десять. Неужели…

— Виктор Иванович, — раздается в динамике рации. — Тут девушка какая-то, говорит, к Артему Валерьевичу жить переезжает.

— Пропустить, — отвечаю вместо начальника. — Ворота откройте, пусть заезжает.

Через пять минут входная дверь распахивается, и на пороге появляется Катя. Охранник заходит за ней следом с огромным чемоданом.

— Ты опоздала, — зло смотрю на нее, а в душе ликую своей маленькой победе.

— И тебе доброе утро, Вишневский, — улыбается в ответ. — Куда можно вещи отнести? — нагло игнорирует мой строгий взгляд.

— Если теперь я из-за тебя опоздаю на работу, тебе не поздоровится, — но она продолжает нагло скалиться, и мне не понятно: то ли скрывает свою нервозность, то ли правда мой тон ее не вдохновляет на дальнейшие перепалки.

— За мной иди, — поворачиваюсь и направляюсь к лестнице.

— Может, поможешь чемодан донести? — слышу в спину. Разворачиваюсь к ней лицом, наблюдая, как ее брови ползут вверх. Охранник маячит сзади девушки, подхватывает ее вещи и ждет. Второй раз показываю ей свою спину и следую дальше.

Слышу звук каблучков сзади, но девчонка молчит, как ни странно. Был уверен, что сейчас она выдаст что-нибудь нелицеприятное и начнет злиться, чем поднимет мне настроение.

Останавливаюсь в самом начале коридора и резко разворачиваюсь лицом к лестнице, а Катя упирается мне в грудь.

— Ой, — теряет равновесие, но я подхватываю ее за талию, не давая упасть назад.

— Аккуратнее.

Она поднимает глаза, а я на долю секунды теряюсь. Ни намека на неприязнь или злость от моей выходки с этим дурацким предложением. Мы стоим в такой позе несколько секунд, глядя друг другу в глаза.

— Может, отпустишь? — прерывает молчание первой, вырываясь из моих объятий. Делаю шаг назад, убирая руку с талии.

— Моя комната, — показываю на крайнюю дверь.

— Тогда займу напротив, если не возражаешь, — ехидно улыбается, ни капли не реагируя на мое плохое настроение.

— Не возражаю, — бурчу, распахивая нужную дверь.

Девушка заходит в комнату, за ней охранник, который ставит на пороге чемодан и удаляется.

— Круто, Вишневский, — поднимает большой палец вверх, осматривая интерьер.

Вся комната выдержана в светло-коричневых тонах, включая ванную и балкон, который здесь имеется. Комплимент звучит так неожиданно, а самое главное искренне, и я во второй раз теряюсь, что же ей ответить.

— Пошли, еще надо познакомить тебя с персоналом.

— Я вообще-то хотела переодеться.

Смотрю на ее внешний вид. Босоножки на каблуках, обтягивающие джинсы и майка белого цвета с огромным красным сердцем посередине. Правда, вырез сегодня намного скромнее, чем был вчера.

Ошибкой многих представительниц прекрасного пола является мнение, что нужно дефилировать перед мужиками полуголыми, чтобы привлечь к себе внимание. Поверьте, девушки, вы куда сексуальнее будете смотреться в коротких юбках, которые прямо хочется снять, а также в обтягивающих джинсах, когда мужская фантазия сама дорисовывает, что же под ними находится. Точнее, как быстрее туда пробраться и избавить вас от ненужной одежды.

Внешний вид Кати никак не подходит для офиса, но не могу отказать себе в удовольствии позлить ее.

— Опаздывать не надо было. И так сойдет, — киваю, беру ее под руку и нагло вывожу из комнаты.

Возле лестницы отпускаю, и она движется следом. Мы подходим к столовой, где домработница с начальником охраны замерли в немом изумлении, глядя на девушку. Жду, когда она со мной поравняется.

— Здравствуйте, — произносит первой. — Меня зовут Катя.

— Это Светлана Петровна, — представляю женщину, и та кивает. — Отвечает за порядок в доме. Два раза в неделю приходит персонал из фирмы для уборки, но я в это время на работе, поэтому даже имен их не знаю. А этот сердитый дядька — Виктор Иванович, — мужчина тоже кивает в ответ. — Начальник службы безопасности. Поближе познакомишься позже, а теперь поехали.

Разворачиваюсь и направляюсь к выходу.

— Артем, — слышу в спину мужской голос.

— Иваныч, даже не начинай. Сказал, уволю, — останавливаюсь возле двери и поворачиваю назад голову. Катя стоит на месте, глядя по очереди то на меня, то на вышедшего из столовой мужчину. — Давай, шевелись, — командую ей, открывая дверь.

Она последний раз бросает взгляд на Иваныча, после чего направляется ко мне. Пропускаю ее вперед, выходя следом на улицу.

Mercedes Gelandewagen черного цвета, в простонародье называемый просто Гелик, стоит возле открытых ворот с уже работающим двигателем.

— Ключи, — останавливаюсь возле машины и протягиваю Кате руку.

— Какие? — девушка изумленно смотрит на меня.

— От твоей тачки.

— Зачем они тебе?

— Если ты помнишь, то двадцать четыре часа в сутки будешь находиться рядом. Соответственно, ездить будешь со мной. А твою машину загонят в гараж. На ближайшие две недели она тебе не понадобится.

Девушка вздыхает, но лезет в сумочку за ключами. Передаю их охраннику, а ей кивком указываю, чтобы садилась на переднее пассажирское место. Знаю, что надо открыть дверь и помочь ей забраться в салон, но продолжаю демонстрировать свое плохое настроение. Очень хочу вывести ее из себя.

Минут пять мы едем молча. Катя больше не улыбается, а я смотрю на дорогу. Меня всегда успокаивает езда за рулем, особенно по утрам, когда не хочется смотреть на мир в принципе, не то чтобы куда-то ехать и что-то решать.

— Можно вопрос? — боковым зрением наблюдаю, что она повернулась ко мне лицом.

— Попробуй, — продолжаю смотреть на дорогу, сжимая крепче кожаный руль.

— Что хотел от тебя Виктор Иванович? И за что ты его уволить грозился?

— Ты задала два вопроса, — не поворачиваясь к ней, бурчу. — На какой отвечать?

— На любой. Предоставляю тебе право выбора.

— Ненавижу, когда за мной плетется сзади машина сопровождения, — смотрю прямо перед собой.

— Может, не стоит пренебрегать своей безопасностью? Все-таки ты известный человек в нашем городе, — девушка говорит очень спокойно, а меня это бесит. Хочу всплеска эмоций, а не заботы о себе.

— Я ответил на твой вопрос, и не намерен тебе что-либо объяснять.

— Ты всегда такой недовольный по утрам? — продолжает свой допрос.

— Всегда.

— А я уж думала, это из-за меня, — усмехается, поправляя волосы и садясь ровно.

— Обычно я еще ору. Поэтому, если не хочешь услышать, как это происходит в реале, лучше заткнись.

Она опять усмехается, но не комментирует. А зря. Я бы с удовольствием выплеснул на нее пар, а еще лучше — поупражнялся в остроумии рядом с этой красоткой. Как у нее вчера горели глаза, метая искры, а грудь ходила ходуном, когда она злилась!

Стону про себя, вспоминая эту картину. Интересно, удастся мне и сегодня добиться такого эффекта?

До офиса добираемся в тишине. Я готовлюсь к очередной мести, а Катя просто смотрит по сторонам. На входе объясняю охраннику, что девушка с сегодняшнего дня работает у нас, и ее нужно запомнить в лицо, а также пропускать безоговорочно.

Лифт везет на седьмой этаж, крайний в здании, которое принадлежит моему холдингу. Катя рассматривает интерьер с интересом, не обращая, кажется, на меня никакого внимания. А меня это бесит. Вот прямо сейчас, сию минуту готов сорваться и наговорить кучу гадостей, чтобы убрать с ее лица эту надменную полу-улыбку и интерес к окружающей обстановке.

Сотрудники проходят мимо, здороваются и косятся на девушку, но ту, похоже, их взгляды не волнуют.

Доходим до приемной; открываю дверь и пропускаю девчонку вперед, заходя следом.

— Доброе утро, Артем Валерьевич, — секретарь улыбается и протягивает мне стопку корреспонденции.

— Доброе, Нина Степановна, — киваю в ответ, забирая пачку бумаг. — Знакомьтесь, мой новый личный помощник, Екатерина Григорьевна. С сегодняшнего дня будет меня везде сопровождать.

— Здравствуйте, — Катя улыбается.

— Доброе утро, — довольно строгим голосом отвечает ей женщина. — Очень приятно.

— Да, кстати, — поворачиваюсь к девушке лицом и усмехаюсь. Впервые за утро, потому что сейчас последует моя маленькая месть. Первая, но не последняя за сегодняшний день. — Это та самая Милашка, статьи которой вы зачитываете до дыр, уважаемая Нина Степановна.

Наблюдаю за произведенным эффектом: глаза секретаря наливаются кровью, взгляд становится злым, а Катя смотрит по очереди то на меня, то на женщину, еще не понимая, что ее ожидает.

— Да как вы посмели, — Нина Степановна медленно встает с кресла, — писать гадости на нашего Артёма! Такая очаровательная девушка, и такая хамка!

— Я…, — Катя начинает краснеть, но секретарь ее перебивает:

— Никогда бы в жизни не подумала, что милая и добрая девушка посмеет так очернить светлое имя Артема.

«Добрая» — это она, конечно, погорячилась, но в целом я доволен и согласен с женщиной полностью. Грудь девчонки вздымается, она тяжело дышит, продолжая краснеть, но молчит. Бросает на меня взгляд, полный ненависти, а я в ответ ехидную улыбку.

— Вот и познакомились, — подмигиваю Нине Степановне, обнимаю Катю за плечи и направляю в сторону своего кабинета.

— Урод, — шипит, когда мы заходим в комнату, сбрасывая мои руки. — Зачем?

— Ты же хотела рейтингов и славы? — направляюсь к своему креслу. — Вот и пожинай теперь ее лавры.

— Ты же знал, что она так отреагирует, — кидает сумку на стол, отодвигая один из стульев.

— Конечно, знал, — разваливаюсь в кресле, продолжая ухмыляться. — Любой негатив по поводу меня Нина Степановна воспринимает близко к сердцу. Тебя она ненавидит, потому что ты поливаешь меня грязью больше всех. Дал возможность женщине познакомиться с тобой и высказаться.

— Мог бы и промолчать, — бурчит под нос, но я слышу.

— Мог бы, но не стал, — развожу руками. — Ты же у меня не спрашивала, когда писала обо мне гадости, нравится мне это или нет? Вот и привыкай, что у любой славы есть не только положительные стороны, но и отрицательные.

— Доволен? — поднимает на меня глаза.

— Чем? — брови ползут вверх.

— Своей местью и произведенным эффектом.

— А-а-а, — усмехаюсь, — ты об этом? Пока нет, но еще все впереди. А теперь, если не трудно, — меняю тон на деловой. — Принеси мне кофе, пожалуйста. У секретаря и так много работы, скоро совещание, а ты бездельничаешь.

— Ладно, — как-то слишком быстро она соглашается и встает с места, направляясь к двери.

— Надеюсь, мышьяк ты с собой не прихватила? — кричу ей в спину, а она резко поворачивается ко мне лицом.

— Жаль, что я об этом не подумала. Но на будущее учту, — кривит губы в ехидной улыбке и скрывается в приемной.

Хоть какие-то эмоции, и это не может не радовать. А то сидит, как зверек затравленный.

В глубине души понимаю, что поступил подло, но очень хочется ее позлить. Как-то неправильно она на меня действует, точнее, совсем не так, как мне хочется. Вместо ощущения полной удовлетворенности своей маленькой местью, чувствую себя последним негодяем. Может, стоит прекратить все это?

Час до совещания пролетает быстро, даже незаметно. За просмотром бумаг не замечаю, как стрелка часов подходит к десяти, и в дверь стучит Нина Степановна, напоминая, что пора выдвигаться в конференц-зал. Встаю и вместе с Катей направляюсь в комнату напротив, двери которой так же выходят в приемную.

Сажусь в кресло по центру, кивком головы указывая девушке, чтобы она взяла один из пока еще свободных стульев и села рядом со мной.

Конференц-зал начинает наполняться сотрудниками. На носу новый проект, поэтому сегодня собираю начальников отделов, юристов, дизайнеров и всех тех, кто лично будет участвовать в его разработке.

Девушка с интересом рассматривает входящих людей, кивает им в ответ на приветствия и наблюдает, как они рассаживаются вокруг огромного стола для переговоров. В глазах неподдельный интерес, а я в глубине души ликую и готовлюсь к мести номер два.

Секретарь сегодня отсутствует на совещании, так как ждет важный звонок для меня. Начинаю сам, когда все усаживаются поудобнее и замолкают.

— Добрый день, — осматриваю всех присутствующих. — Поздравляю с началом нового многомиллионного проекта. Все мы молодцы, что решились на это и готовы продолжать работать вместе, — делаю паузу, дав возможность народу поулыбаться друг другу и немного пошуметь. — А теперь начнем с новости. Хочу представить вам мою новую ассистентку, которая будет помогать мне в работе над проектом. Екатерина Григорьевна, — поворачиваюсь лицом к девушке. Все-таки мне доставляет удовольствие за ней наблюдать.

Она смотрит на удивленные лица в зале, которые оценивают ее с возрастающим интересом. Поворачиваюсь назад к публике.

— Прошу любить и жаловать. Да, во избежание сплетен и дальнейших пересудов сразу скажу — мы живем с моей новой помощницей в моем, — делаю акцент на слове, — доме и спим, конечно же, в одной постели. Надо же мне иногда стресс снимать. Поэтому Екатерина Григорьевна будет находиться двадцать четыре часа в сутки со мной рядом. Так что, милые барышни, на время прошу перестать мне строить глазки, так как я занят своей очаровательной помощницей.

Мужчины смотрят на Катю с вожделением, женщины подавляют смешки, а я чувствую прожигающий взгляд на щеке.

Кажется, сейчас разразится катастрофа.

Поворачиваюсь лицом к девушке и подмигиваю. Она покрывается красным цветом, ноздри раздуваются, глаза метают уже не искры, а целые молнии, а грудь под тонкой маечкой вздымается от тяжелого дыхания.

Все, конец, сейчас точно меня убьет.

Только почему я не чувствую вкуса победы от своей мести? Наоборот, в голове набат из колоколов, оповещающих мне, какой я идиот. И впервые в жизни я не знаю, что делать дальше.

Глава 7

Катя

Я его точно сейчас убью! Вот ей-богу, тресну чем-нибудь тяжелым по голове, чтобы убрать эту ехидную ухмылку с лица раз и навсегда! И все суды мира меня оправдают после того, что этот нахал отчебучил. Я даже не подозревала до этого, что мужчины могут быть такими мстительными и так низко опуститься.

Но Вишневский, по ходу, упивается своей речью и произведенным эффектом. Вот ведь, индюк напыщенный, удод бесхвостый и павлин недоделанный.

Ладно, не буду тебе подыгрывать, считай, что этот раунд ты выиграл. Чего вылупился, придурок? Ждешь, когда что-нибудь ляпну в ответ, чтобы доставить тебе удовольствие? Не дождешься, я промолчу, чтобы вывести тебя из себя своим безразличием.

Дальнейшее время совещания проходит без эксцессов. Щеки горят, я молчу, даже не вникая, о чем идет речь. Вишневский, видимо, забывает о моем существовании, так как ведет беседу с руководителями подразделений, раздавая указания, пару раз даже повысив голос на какую-то барышню.

После вчерашнего разговора с Дариной я много думала о том, что она сказала. В принципе, не такая уж и плохая идея пожить у Вишневского и посмотреть на его жизнь изнутри. Кстати, довольно любопытно взглянуть хоть одним глазком, как он руководит своим холдингом. Как вообще функционируют подобного рода компании. Ну и пусть судачат, что я с ним сплю. Придумаю, как эту информацию перекрутить так, чтобы выйти сухой из воды.

Только сегодняшняя его речь выбивает меня из колеи. Не ожидала такой подлости от него. Так нагло заявить о том, что он готов иметь меня даже у себя в кабинете, если ему необходимо будет снять стресс.

Не замечаю, как народ начинает подниматься со своих мест и выходить в приемную.

— Ты идешь? — вырывает меня из мыслей о плане мести голос Артема.

Оглядываюсь по сторонам. В конференц-зале только он, стоящий возле двери, и я, все еще сидящая на своем месте. Смотрю на Вишневского, после чего встаю и плетусь следом. Захожу к нему в кабинет, не дожидаясь, пока он поговорит с секретарем. Надо немного прийти в себя, чтобы сейчас не выдать речь, после которой он меня точно потащит в суд. Хотя, в свете последних событий суд с Вишневским не такая уж плохая перспектива, как я думала раньше.

Артем заходит через пять минут со стопкой бумаг в руках. Бросает их на стол, после чего подходит к окну, опираясь на край подоконника.

— Доволен? — спрашиваю, сидя напротив него. Между нами стол, но все равно вижу, что он чем-то недоволен.

— Конечно, — отвечает безразлично. — Обиделась?

— Что ты, — развожу руками. — Это было так любезно с твоей стороны сообщить всем о нашей маленькой тайне, что я в полном восторге.

— Теперь ты публичный человек, раз находишься рядом со мной. Привыкай.

— Ты совсем недоумок или только прикидываешься? — наклоняюсь вперед всем корпусом, практически ложась на стол.

Артем резко отрывает свою пятую точку от подоконника и подходит к столу, наклоняется, опираясь руками о столешницу. Его глаза горят, а он сам так близко, что мне не хватает дыхания.

— Послушай, Катя, я просто хочу, чтобы ты поняла — не все то правда, о чем пишут и судачат.

— Я поняла, чего ты завелся, — отвечаю с невозмутимым взглядом, хотя внутри горит пламя, которое трудно будет потушить. — Только ты забыл, милый мой, что я — журналистка, и тоже умею перекручивать факты. А теперь на минуточку представь себе, что в своей статье я красочно распишу о том, как тебя соблазнила, чтобы взять интервью. Знаешь, чем это тебе грозит?

Он тяжело дышит, желваки ходят ходуном, взгляд не предвещает ничего хорошего, но упорно молчит. А меня это заводит.

— Так вот, — продолжаю, — после такого заявления девушки-журналистки не только из нашего города, а ещё и из пяти близ прилежащих областей, включая столицу, соберутся под твоими дверями в надежде, что таким же способом смогут взять у тебя интервью. Да просто переспать с таким красавцем, как ты, и тем самым поднять себе рейтинг. Особенно после твоих фоток в одних трусах, которые будут пестреть рядом со статьей. Ты еще не знаешь, какими настырными могут быть охотницы за сенсациями. Придется забыть о тихой, размеренной жизни, и мои статейки покажутся тебе чистым золотом на фоне той фантазии, которую будут проявлять барышни, чтобы тебя достать.

— Ты этого не сделаешь, — шипит, глядя пристально в глаза.

— Почему же, сделаю, — наклоняюсь к нему ближе. — Если ты не перестанешь вести себя, как обиженный маленький мальчик, у которого плохая тетя отобрала любимую игрушку, а начнешь отвечать за свои слова и действия. У нас сделка, если ты забыл. И я еще не нарушила ни одного пункта, в отличие от тебя. Для того, чтобы унизить меня, не обязательно было селить к себе в дом и предлагать эксклюзив!

Он медленно отлепляется от стола и направляется к своему рабочему месту. Смотрит в одну точку на столе, и я замечаю, что там лежит пачка сигарет.

— Черт, — ругается себе под нос.

— Ты вроде не куришь, — наблюдаю, как он прячет руки в карманы.

— Бросаю, — усмехается. — В очередной раз. Вырабатываю силу воли по совету психолога. Ладно, — резко поворачивается ко мне лицом. — Предлагаю боевую ничью, а также забыть все, что было до этого момента. Обещаю больше не мстить так мелко.

— Будешь мстить крупно? — откидываюсь на спинку стула.

— Забыли.

— С тебя компенсация, — парень поднимает обе брови вверх. — Я катаюсь на твоем спорткаре целый день. А ты, — тычу в него указательным пальцем. — Сидишь со мной рядом.

— Водить хоть умеешь? — на лице появляется подобие улыбки.

— Не переживай, газ от тормоза отличу.

— Договорились, — как-то быстро соглашается со мной.

Будем считать, что мы пришли к взаимопониманию.

День пролетает незаметно. Точнее, ближе к вечеру я чувствую себя выжатой, как лимон. Стычек с Вишневским нет, он полностью погружен в работу, а я вроде как девочка на побегушках — ношусь по кабинетам с разными документами, периодически приношу «шефу» кофе, а главное пытаюсь вникнуть в суть дел. С последним туго, а вот два предыдущих занятия мне нравятся и приносят удовольствие.

Знакомлюсь с главным юристом Владимиром, который оказывается довольно приятным молодым человеком. Ловлю на себе взгляды сотрудников, но скорее оценивающие, чем осуждающие, несмотря на речь Артема в конференц-зале. Честное слово, как обиженный ребенок повел себя.

Владимир любезно вызывается показать мне офис, познакомить с сотрудниками, раз уж я — личный помощник Вишневского. Как любая девушка, кокетничаю и строю ему глазки. Два раза приглашает на кофе, правда, в обоих случаях мы встречаем в коридоре Артема. Он смотрит зло, и такое впечатление, что сейчас взорвется.

«Ты мне нужна», — бросает, после чего я вынуждена покинуть симпатичного юриста.

В кабинете парень вручает какие-то бумаги, даже не глядя на меня, но вижу, что еле сдерживается. Поэтому покидаю злого шефа, чтобы не нарваться на его грубость. На сегодня хватит, очередная месть станет перебором.

После обеда с секретарем находим общий язык. В очередной раз Артем отправляет меня с поручением в отдел рекламы, и я, проходя мимо, уткнувшись в бумаги, слышу в спину:

— Куда на этот раз послал?

Резко поворачиваюсь. Женщина сидит за столом и смотрит на меня. Правда, ни осуждения, ни какого-то скрытого подтекста в ее взгляде не наблюдаю. И решаюсь попробовать наладить контакт, раз еще две недели предстоит перед ней маячить.

— К рекламщикам, — медленно подхожу к столу. — Может, вы что-то хотите передать?

— Если не трудно, занеси по дороге в бухгалтерию, — женщина дает мне папку.

— Мне не трудно, — улыбаюсь, забирая документы.

Черт, все слова куда-то испарились. Вроде и хотела что-то ободряющее сказать, а почему-то язык не хочет поворачиваться.

— Ты извини меня за утреннюю речь, — начинает аккуратно секретарь. — Я немного вспылила.

— Я на вас не сержусь, — мило улыбаюсь, чтобы расположить ее к себе. — Честное слово. Это вы меня извините, Нина Степановна. За статьи про Артема. Знаю, иногда перегибаю палку, но не думала, что кто-то примет это так близко к сердцу.

Не знаю почему, но мне не хочется ее обижать. И где-то в глубине души завидую Вишневскому, что есть такой человек, который действительно от всего сердца за тебя переживает. Как жаль, что в моей жизни таких мало.

— Он тоже хорош, — машет рукой. — Так бы и отрезала язык.

— Уже в курсе? — усмехаюсь.

— Алинка, начальница отдела маркетинга, донесла. Сплетница еще та. Давно Артему глазки строит. А тут ты.

— Я…

— Да ладно, — опять машет рукой. — Все я понимаю. Куда ей до тебя, — усмехается женщина, а я краснею.

— Вы все неправильно поняли, — говорю тихо, глядя на женщину с мольбой.

— А что тут понимать? — поднимает одну бровь вверх. — На моей памяти, а этой дай Бог пару десятков лет, впервые вижу, чтобы Артем поселил девушку у себя дома. Поэтому выводы напрашиваются очевидные.

Не знаю, что ей там очевидно, лично мне вообще ничего не понятно.

— Я…, — начинаю, но женщина снова меня перебивает:

— Думаю, сами разберетесь. Но язык ему отрежу обязательно, — говорит строго, а я снова смеюсь. — Он неплохой. Импульсивный очень, но милый и добрый.

Вишневский? Милый? И добрый? Мы сейчас точно говорим об одном и том же человеке? Может, у него есть брат-близнец, о котором никто не знает?

— Спасибо вам за понимание, Нина Степановна, — говорю первое, что приходит в голову.

— Да брось, — секретарь смущается. — Ты, главное, береги его.

Киваю головой и покидаю приемную.

Интересно, как она себе это представляет? Но радует, что хоть одного союзника в тылу врага я заимела.

Приезжаем домой в районе девяти вечера. Еле плетусь к себе в комнату, точнее в душ, который находится здесь же. Ноги гудят, одежда липнет к телу и чувствую себя разбитой. Через двадцать минут в дверь стучится домработница и зовет меня вниз на ужин. Легкий салат и стакан сока — больше ничего не могу в себя впихнуть.

— А где Артем? — спрашиваю у женщины.

— В тренажерке своей, — забирает грязную тарелку и отворачивается.

— И часто он после работы занимается?

— Практически каждый день, если не поздно приходит.

Если девять вечера — это не поздно, то что тогда в ее понимании поздно?

Мой график кажется мне раем по сравнению с рабочим днем Вишневского. Интересно, он реально не устал, или просто хочет в моих глазах выглядеть суперменом, которому все ни по чем?

Ладно, завтра буду разбираться с загадками, а сейчас спать, иначе даже будильник и ведро холодной воды меня не поднимут утром с кровати.

Как только голова касается подушки, мгновенно засыпаю.

Следующее утро ничем не отличается от предыдущего. Душ, утренний кофе, игнорирование Вишневского и недружелюбный взгляд его домработницы. Ставлю себе мысленно задачу пообщаться с женщиной наедине и наладить контакт, как с секретарем.

Зато сегодня одеваюсь в деловом стиле, чтобы никто не тыкал в меня пальцами из-за отсутствия дресс-кода — черная юбка-карандаш чуть выше колена, босоножки на невысокой платформе и легкая белая блузка. Правда, самая верхняя пуговица только на уровне груди, и вырез огромный, но я считаю, это мелочи.

Спускаюсь вниз, здороваюсь, получаю свой кофе и сажусь напротив парня. Он бурчит что-то невнятное в ответ, правда, взгляд на несколько секунд задерживается в вырезе, после чего снова опускается вниз. Усмехаюсь про себя, потому что теперь знаю, как его разговорить.

Очередная ссора с начальником охраны и угроза увольнения, после чего садимся в машину и движемся вчерашним маршрутом.

— И долго ты будешь играть в молчанку? — первой прерываю тишину.

— Что ты хочешь от меня услышать? — сжимает крепче руль, продолжая смотреть на дорогу.

— Вот скажи, как я могу составить о тебе какое-то представление, если целый день бегаю по офису с бумажками и слушаю только твое ворчание или крики на подчиненных? Что прикажешь мне в статье написать?

— Все, что посчитаешь нужным.

— Вишневский, ты меня достал, — начинаю выходить из себя. Может, хоть так удастся его разговорить? — У меня огромное желание послать тебя нахрен, собрать вещи, которые я еще не успела разложить, и свалить.

— А как же рейтинги? — хоть бы какую-то эмоцию проявил. Так нет, сидит ровно и пялится на дорогу. Лучше бы в мой вырез пялился, ей-богу.

— Плевать я на них хотела, — вздыхаю, откидываясь на спинку кресла. — Ты меня долго игнорировать будешь?

— Тебя не поймешь, — продолжает спокойным голосом. — Кричу на тебя — не так, рейтинги тебе поднимаю — тоже не так, сейчас молчу и даже не комментирую — опять не так. Может, это тебе стоит определиться, чего ты от меня хочешь?

И он поворачивается ко мне лицом. Пять секунд глаза в глаза, и его взгляд опять прикован к дороге, а руки впиваются в руль. И как с таким прикажете контакт налаживать? А главное, что в статье писать?

«Я.: Как вы руководите своим холдингом?

А.: Постоянно ору на подчиненных.

Я.: Такие плохие сотрудники?

А.: У меня по утрам хреновое настроение».

Даже моя бурная фантазия не может придумать продолжение, как бы я ни старалась. Ничего не лезет в голову, как написать, что у Вишневского отвратительное настроение по утрам, он постоянно кричит на подчиненных и грозится всех уволить. А еще меня нагло игнорирует, хотя сам предложил эту сделку. В последнее время меня все чаще посещает мысль, может, лучше в суд?

Секретарь смотрит на меня с удивлением после бурчания Артема, а я пожимаю плечами.

— Не обращай внимания, — шепчет мне, когда парень скрывается в кабинете.

— Он всегда такой по утрам?

— Ага, — кивает утвердительно. — Еще и пятница скоро.

— А что у нас в пятницу? — теперь мой черед удивляться и поднимать брови вверх. Женщина тяжело вздыхает и молчит. — Нина Степановна, продолжайте.

— Пусть лучше он сам расскажет, — кривится. — Еще ляпну что-нибудь не то, уволит.

— Ладно, разберемся.

Забираю стопку корреспонденции и иду в кабинет к Вишневскому.

И опять суматоха, беготня по офису, взгляды сотрудников, правда, после вчерашнего знакомства с некоторыми лично, уже дружелюбные. Мужчины косятся в мой вырез, девушки щебечут, а я все равно злюсь на поведение Артема.

Ближе к обеду захожу в кабинет и лоб в лоб сталкиваюсь с ним на пороге.

— Где тебя носит? — взгляд не предвещает ничего хорошего, но я стойко держусь.

— Вообще-то, я выполняла твое очередное поручение.

— Поехали, — вынимает из моих рук стопку бумаг, кладет на стол и легонько подталкивает меня в спину к выходу.

— Я сумку забыла, — пытаюсь вернуться назад, но Вишневский берет под руку, продолжая тащить к лифту.

— Мы скоро вернемся. Ты мобильный на столе забыла, — достает мой гаджет из кармана и протягивает.

— На кой он мне, если мы скоро вернемся? И куда, по-твоему, я его должна положить? — мы стоим в лифте, и я провожу руками вдоль тела, показывая, что карманы отсутствуют. Его взгляд опять останавливается на вырезе блузки, после чего глаза поднимаются вверх.

— Побудет пока у меня, — телефон снова опускается в карман пиджака.

— Куда мы едем? — спрашиваю уже сидя на переднем пассажирском кресле.

Вишневский едет быстро, но аккуратно. Наше шествие по первому этажу, когда он держал меня под руку, наблюдали несколько десятков сотрудников, которые при виде шефа начали разбегаться по углам. Но он на них даже внимание не обратил, таща меня к выходу.

— На стройку, — отвечает, не отвлекаясь от дороги. — Эти олухи с утра уже достали. Ничего не могут сами сделать!

— Какую стройку? — удивляюсь, потому что впервые слышу, чтобы холдинг Вишневского что-то строил.

— Торгового центра на Тарасовской.

— Серьезно? — моему удивлению нет предела.

— Ага, — спокойно отвечает парень. — Знаешь, есть такая пословица — «Мужчина в своей жизни должен сделать три вещи: посадить дерево, построить дом и вырастить сына». Так вот, деревья я сажал еще в школе, сына растить пока рано, а дом у меня есть. Но надо же что-то строить? — поворачивается ко мне, и на его лице появляется подобие улыбки.

Слава Богу, хоть так, а то я думала, будет игнорировать все две недели.

— Похвально, — киваю головой, после чего парень отворачивается.

— Можешь в интервью вставить, если хочешь, — и снова безразличный тон.

— Обязательно.

Паркуемся прямо перед входом в здание, которое уже практически закончено. Вишневский заставляет надеть каску, из-за чего приходится развязать хвост. Он поправляет мои волосы, а я молча наблюдаю за происходящим. У него точно нет брата-близнеца?

Надевает каску сам и следует за прорабом (если я правильно поняла, кто такой Викторович) внутрь здания. А я плетусь следом, стараясь не отставать.

— Какого рожна ты отрываешь меня от дел? — орет на того самого Викторовича. — Сами не можете справиться?

— Артем Валерьевич, — говорит, чуть ли не плача, в ответ. — Я не виноват.

Ступеньки неровные, но я пытаюсь идти аккуратно. На предпоследней перед вторым этажом наступаю на камень, который не замечаю, и нога подворачивается, а я лечу в пропасть — сбоку пустота. Ахаю и пытаюсь поймать руками воздух.

Сильные руки ловят меня за талию и прижимают к мускулистому телу. Закрываю глаза, пытаясь унять сердцебиение. Стою, не двигаясь и еле сдерживая подступившие к горлу слезы.

— Катя, — слышу взволнованный голос Артема. — С тобой все в порядке? — молчу, прижавшись к его груди. Даже чувствую, как бьется сердце. — Катя, — опять зовет меня по имени. — Открой глаза, я тебя держу, все позади.

Не хочу открывать глаза, и отпускать сейчас его тоже не хочу. Но он немного отодвигается от меня сам, одной рукой заставляя поднять голову выше. Вторая продолжает крепко держать меня за талию.

— В порядке, — тихо шепчу, борясь со слезами.

— Тогда глаза открой. Ты слишком бледная.

— Не открою, — голос предательски дрожит, и я чувствую, как неожиданная слезинка скатывается по щеке.

— Как я испугался, — снова прижимает мое лицо к груди. — Какого хрена, Викторович, вы до сих пор перила не поставили? — орет куда-то в сторону. — Уволю всех нахрен!

— Артем Валерьевич, — слышу испуганный голос прораба. — Миленький, мы ж не специально.

— Если бы с ней что-то случилось, даже боюсь представить, что бы я с тобой сделал, — шипит, после чего снова отодвигается от меня, немного нагибаясь, чтобы наши лица были на одном уровне.

— Не плачь, — аккуратно стирает пальцами слезы. — Идти можешь? — киваю утвердительно головой в ответ, тяжело вздыхаю, открываю глаза и отвожу взгляд в сторону, направляясь вниз.

Правда, после первого же шага кривлюсь, потому что нога дает о себе знать несильной и тупой болью.

— Ай, — опираюсь на руку Артема.

— Надо к врачу, — он крепко держит меня, опускаясь на ступеньку ниже.

— Пройдет, я не сильно подвернула, — смотрим друг другу в глаза. — Больше испугалась.

— С тобой я после разберусь, — тычет пальцем крутящемуся рядом с нами Викторовичу, после чего подхватывает меня на руки и несет по ступенькам вниз.

— Сказала же, сама дойду, — шиплю, правда, обхватывая его одной рукой за шею. — Поставь, где взял.

— Не бойся, — подмигивает с улыбкой на лице, — не упущу. Ты легкая.

— Спасибо за комплимент, — бурчу в ответ. — Но все равно поставь на место.

Усмехается, но продолжает идти со мной на руках вниз.

Ставит аккуратно возле автомобиля, открывает переднюю пассажирскую дверь и помогает мне сесть, свесив ноги наружу.

Наконец-то снимаю эту дурацкую каску, в которой очень неудобно. Артем срывает с головы свою и обе передает подошедшему прорабу. Шипит на мужчину, после чего тот быстренько ретируется, оставляя нас вдвоем.

— Катя, надо в больницу, — парень присаживается на корточки, аккуратно снимая босоножку и ощупывая мою ногу.

— Артем, да угомонись ты, в конце-то концов, — прикрикиваю, а он замирает, глядя мне в глаза, но продолжая держать ногу в своих теплых руках. — Что? — поднимаю обе брови вверх, не понимая, чем вызван его ступор.

— Ты впервые назвала меня по имени, — усмехается, но взгляд заинтересованный. А главное, никак не хочет отпустить мою ногу.

— Кажется, уже называла, — пытаюсь пошутить, чтобы разрядить накаленную атмосферу.

— Нет, — и как-то уж очень печально у него это выходит. — Вишневский, урод, ублюдок, упырь, даже курицей назвала два раза в статье.

— Упырем точно не называла, — пытаюсь зачем-то вспомнить, точно имени его ни разу не произносила вслух? — Только думала.

— Это так ярко светилось у тебя на лбу, что будем считать называла.

— Ногу отпусти, — делаю небольшой рывок, но парень еще крепче сжимает мою ступню. Интересно, что он в ней нашел?

Смотрит на меня пристально, после чего поворачивает обе мои ноги вовнутрь салона, как будто я инвалид, и сама не в состоянии это сделать, после чего захлопывает дверь. Обходит спереди машину и залазит на водительское кресло.

Как только автомобиль трогается, у Артема начинает играть мелодия на мобильнике.

Он всю дорогу с кем-то разговаривает по телефону в довольно грубой форме, продолжая рулить одной рукой, периодически поглядывая в зеркала. Я не приветствую разговоры по телефону за рулем, но кто же меня спрашивать-то будет.

Перед воротами своего дома нажимает сброс и сигналит. Нам открывают очень быстро, и парень загоняет автомобиль во двор.

Я пытаюсь выйти сама, но нога еще побаливает, и наступать на нее не очень приятно. Я бы сказала, довольно болезненно. Артем снова подхватывает меня на руки, занося в дом, открывая ногой входную дверь.

— Что случилось? — нас встречает в коридоре испуганная домработница.

— Светлана Петровна, Андрюхе позвоните, пусть срочно приедет, — командует на ходу, направляясь к лестнице.

— Артем, не надо, — как же убедить этого барана упрямого, что со мной такое не впервые, и скоро все пройдет. Да и ушиб несильный.

— Второй раз, — подходит к моей комнате, снова открывая дверь ногой. Видимо, это уже выработанная привычка — открывать ногами дверь.

— Что второй раз? — спрашиваю, глядя ему в глаза, когда парень укладывает меня на кровать.

— По имени назвала второй раз, — произносит с довольным видом и улыбается.

— Как маленький ребенок, честное слово, — тяжело вздыхаю. — Ты и дальше собрался считать, сколько раз я тебя назову Артемом?

— Ага, — продолжает усмехаться. — Мне нравится.

А я в ответ качаю головой из стороны в сторону. Господи, за что мне это наказание?

Минут через двадцать дверь моей комнаты открывается и заходит парень, примерно одного возраста с Вишневским. Тот все это время крутится вокруг меня, предлагая то сок, то чай, то еще какую-то ерунду, чем действует мне на нервы.

— Привет, дружище, — парень пожимает руку Артему, после чего они обнимаются, хлопая другу друга по спине. — Что у тебя случилось? — поворачивается ко мне. — Здрасьте.

— И вам не хворать, — улыбаюсь в ответ.

— Довел девушку? — спрашивает парнишка у Артема, ставя чемоданчик, который я раньше не заметила, на кровать, а сам садится рядом со мной. — Андрей, — протягивает мне правую руку.

— Екатерина, — пожимаю в ответ.

— Врач. А также друг этого негодяя, — кивает в сторону Вишневского, а я стону. Ведь просила же, не надо докторов. — Что случилось?

— Катя ногу подвернула, — суетится Артем вокруг нас. — Посмотри, а?

Парень встает и поворачивается лицом к моим ногам. Я поднимаю нужную немного вверх, а он начинает ее щупать. Ничего не чувствую. Точнее, чувствую боль, но нет той теплоты, которая была, когда дотрагивался Артем.

Божечки, о чем я думаю? Какие еще мысли посетят мою многострадальную голову? Это, скорее всего, шок. Только им я могу оправдать себя, раз думаю о приятной близости Артема час назад.

— Больно? — слышу сквозь туман, прогоняя непрошенные мысли, и не совсем не понимая, о чем говорит парень.

— Что? — смотрю на него в упор.

— Спрашиваю, где болит? — продолжает допытывать Андрей.

— У нее шок, — влезает Вишневский. — Чуть с лестницы не упала, поэтому туго соображает.

— Я сама могу ответить. Без переводчиков, — говорю строго.

— Девушка? — Андрей с довольной улыбкой на лице кивает в мою сторону, глядя на Артема.

— Девушка, — подтверждает тот кивком головы, а в глазах светятся искры. — Мы живем вместе.

И на меня нападет столбняк. Кто живет вместе? Мы? Девушка? Я?

Ты чего, красавчик, с дерева упал? Парнишка, ты никого со мной не попутал?

Но Артем продолжает стоять с невозмутимым лицом, даже не глядя на меня.

— Строптивая, — усмехается Андрей. — Кстати, а почему не в твоей спальне? — поднимает обе брови.

— Храпит громко, — усмехается мой недоброжелатель.

— Вишневский, — шиплю, метая молнии, — я тебя убью, — сжимаю пальцы в кулак.

— Да шучу я, шучу, — смеется Артем. — На самом деле, — уже серьезно обращается к своему другу, — я немного проштрафился, и теперь пытаюсь вымолить прощение, стоя под ее дверью каждую ночь.

— Вы уж простите его, Катя, — на полном серьезе говорит Андрей. — На самом деле он неплохой, хоть и балбес.

— Я его скорее убью, — смотрю на Вишневского, а тот уже нагло смеется, — чем прощу. Ногу смотреть будете? — почти кричу, но никто на это не обращает внимания.

— Говорю же, — кивает Вишневский головой в мою сторону, — у нее шок.

— Так уже, — Андрей отпускает мою ступню, аккуратно кладя ногу на кровать. — Перелома нет. Скорее всего небольшое растяжение, но я бы на всякий случай наложил тугую повязку на денек.

А я и не заметила, что во время этого дурацкого разговора парень щупал мою ногу. Так меня взбесил этот Вишневский, что даже боли не почувствовала!

— У меня все в порядке, — тяжело вздыхаю, пытаясь унять свою злость. Меня сегодня кто-нибудь услышит? — Денек отлежусь, а завтра все пройдет. Не в первый раз ноги подворачиваю. Больше испугалась, что упаду.

— Ты в надежных руках, — Вишневский светится от счастья. Интересно, с чего бы это?

Андрей моет руки в ванной, оставляя нас наедине с этим напыщенным индюком. Мы смотрим друг на друга, жаль, что не могу встать и треснуть его по башке.

— Даже не начинай, — Артем поднимает руку, когда я уже открыла было рот, чтобы сказать ему какую-нибудь гадость.

— Начинай молитвы учить, — голос мой грозный, а сама я внутри закипаю. — Потому что смерть твоя будет долгой и мучительной.

Артем смеется, а в этот момент из ванной выходит врач, и они вдвоем покидают мою комнату. Слава Богу, дали хоть в тишине побыть.

Встаю, медленно ковыляю к гардеробной, переодеваюсь в спортивные штаны с майкой и возвращаюсь назад. Ложусь на кровать и закрываю глаза, пытаясь успокоиться. Хватит на сегодня нервных стрессов.

Глава 8

Артем

Спускаюсь вместе с Андрюхой по лестнице, хотя мысленно нахожусь в комнате, где лежит на кровати златовласая красотка с искрящимися глазами. Сто процентов, сейчас придумывает план мести за мою шутливую речь перед другом. Каюсь, повел себя, как мальчишка, но уж очень хотелось ее позлить и хоть немного заставить понервничать. Хотя с последним перебор. И так она перенервничала, достаточно с нее на сегодня. Поэтому временно покидаю ее комнату, чтобы девчонка пришла в себя и успокоилась.

На пороге прощаюсь с Андрюхой. Мы знаем друг друга еще со школы. Вот уж кто действительно профессионал своего дела — потомственный медик. Дед его был военным хирургом, отец — один из лучших гинекологов города, мать — педиатр, имеет собственную (и единственную в нашем регионе) частную детскую клинику. Моему другу сам Бог велел стать тем, кем он стал. Конечно, он пошел по стопам отца, но еще со школы наизусть знал учебник по анатомии, а также присутствовал на сложных операциях в больнице, и я ни на минуту не сомневаюсь в его профессионализме.

— Да, и еще, забыл совсем, — начинает друг после рукопожатия, когда мы стоим на крыльце. — Лед к ноге приложи, мало ли что. Конечно, это надо было сделать сначала, но лучше поздно, чем никогда.

— Спасибо, дружище, ты меня выручил, — улыбаюсь, хлопая парня по плечу.

— Попробуй только денег предложи мне — убью. Я тебе еще последний раз не простил, когда ты после драки с Пашкой пытался мне сто долларов сунуть за то, что обработал твои боевые раны.

— Нашел, что вспомнить. Когда это было, — настроение зашкаливает за десятку по десятибалльной шкале.

— Но я не забыл, — Андрюха тычет мне пальцем в грудь. — Еще раз так начудишь, точно убью.

— На тебя Катя отрицательно действует, тоже все грозится меня грохнуть.

— Кстати, кто такая? — поднимает одну бровь, спустившись со ступенек. — Почему я не в курсе?

— Потому что ты — почти женатый человек, а тут такой соблазн, — смеюсь. — Даже не думай.

— Неужели наш всемогущий Вишневский наконец-то на кого-то запал?

— Посмотрим, — отвечаю немного суховато, потому что сам не знаю, что со мной творится. Тянет на второй этаж, как обезьяну на пальму за бананом.

— Хотя, грудь, — и Андрюха поднимает большой палец вверх. Благо, уже спустился со ступенек, а то бы ему не сдобровать. — Через три недели свадьба, не забудь. Жду с Катей. Один даже не приходи, — и он садится в свой автомобиль, после чего покидает двор.

Интересно, как он себе это представляет? Хотя, он же не в курсе наших отношений. Конечно же, Андрюха понял мою шутку в спальне девушки, но его приглашение немного выбивает из колеи.

Разворачиваюсь и направляюсь в дом. Хочу побыстрее проверить, как там моя красавица поживает. Как будет рвать и метать после моей шутки. Надеюсь, она не решит, что это очередная месть с моей стороны? Иначе я ей точно голову оторву за такие глупые мысли.

«Моя красотка», — снова проносится в голове, и я улыбаюсь. А что, звучит.

Но моим планам не суждено исполниться, так как раздается звонок на мобильном. Опять запара в офисе, и снова без меня никуда. Рычу в трубку, что сейчас приеду. Сбрасываю вызов и иду в столовую.

— Как она? — домработница смотрит испуганно.

— Андрюха сказал, жить будет, — пытаюсь придать своему голосу веселья, а сам расстроен из-за того, что надо бросить Катю здесь одну, а самому мчаться назад в офис. Не тащить же ее с собой, в самом-то деле.

— Ну, слава Богу, — вздыхает женщина. — А то я уже переживать начала.

— Светлана Петровна, мне надо уехать. Вы тут уж за Катей присмотрите. Там, поесть ей в комнату отнесите, и вообще, проверяйте почаще.

— Иди уже, командир, — смеется домработница. — Без тебя разберемся.

— И лед ей отнесите, пусть к ноге приложит. Будет сопротивляться, вы уж с ней построже.

— У меня не забалует.

Последняя фраза вызывает смех, и я выхожу из дома.

Офис гудит, как улей с пчелами. Все от меня чего-то хотят, звонки раздаются без конца и края, а у меня одно единственное желание сейчас — хочу домой, в спальню напротив, увидеть эти голубые глаза, метающие искры, и услышать в очередной раз: «Вишневский, я тебя убью».

До вечера нахожусь в этом дурдоме, правда, мое хорошее настроение замечают все — ору только один раз на Алину, начальницу маркетологов, которая полчаса не может понять, какой макет я завтра хочу увидеть у себя на столе.

На часах — почти девять, а работы еще пруд пруди. Этот новый проект с американцами требует слишком много сил и энергии. Может, не стоило все это затевать? Может, лучше бросить все и уехать куда-нибудь отдохнуть, прихватив с собой Катю?

Сегодня впервые в жизни испугался не на шутку, когда боковым зрением увидел, как девчонка начала заваливаться на бок. Если бы не успел, никогда бы в жизни себе этого не простил! Руки сами прижали ее к телу, и мне было так спокойно и уютно, что хотелось послать всех к черту, и просто остаться с ней вдвоем. Даже стоя на ступеньках недостроенного торгового комплекса.

Но какая же она упрямая, никаких нервов не хватит ее в чем-то переубедить! Всегда пытается мне противоречить, чем заводит с полоборота. Но мне нравится, когда Катя шипит, грозится убить и метает молнии. Прямо кайф ловлю, глядя на нее в гневе.

Чтобы отвлечься от мыслей, которые начинают заводить не в ту степь, открываю на ноутбуке свою страничку в Facebook. Тридцать непрочитанных сообщений от разных абонентов. Медленно просматриваю, отвечаю тем, кто онлайн. Последнее сообщение — Анна Соколова. Господи, а этой что от меня надо? Угораздило же связаться с этой тупоголовой идиоткой. Спрашивается, где находились мои мозги, когда я закрутил интрижку с блондинкой-моделью? Хотя, не стоит считать всех блондинок недалекими. Вон, в моем доме лежит противоречие аксиоме, что нельзя оценивать мозги и темперамент девушки по цвету волос.

«Привет, мой котик. Что-то ты про меня совсем забыл, не пишешь (грустный смайлик)»

Девчонка онлайн, поэтому придется ответить, хотя бы ради приличия.

«Дела».

«Артемка, миленький, ну какие у тебя дела? Я же соскучилась (три смайлика-поцелуя)».

Тяжело вздыхаю. Надо же быть такой непроходимо тупой дурой. Чего я больше всего не люблю, так это уменьшительно-ласкательных изменений своего имени — Артемка, Артемчик, Темочка. Но разве можно этой безмозглой идиотке что-то доказать? Ведь сто раз говорил, не называй меня так.

«Не молчи, лапуля!!!»

Е-мое, что ж она такая липучая.

«Занят».

«А я на следующей неделе прилетаю домой. Тут так клёво в Милане. Но я соскучилась за тобой (опять три поцелуя)».

И что ей ответить, чтобы не обидеть? Дуре безмозглой, которая даже русского языка не знает? Неужели не понятно, что у меня нет желания продолжать эту беседу? Черт меня дернул вообще ей ответить. Но через пару секунд прилетает следующее послание.

«Ты ж меня встретишь?»

«Не знаю. Дел много».

«Я тебе в вайбер скину, когда прилечу. Побежала, не скучай, котенок (опять три поцелуя)».

Я знаю — это расплата за мои грехи. Такой ужас не желаю даже самому заклятому врагу. Выхожу из сети и закрываю ноутбук. На сегодня с меня хватит.

Дороги практически пустынны в столь позднее время, поэтому добираюсь до дома быстро. На одном из перекрестков останавливаюсь на светофоре, стучу пальцами по рулю в такт музыке, которая льется из динамиков, и смотрю по сторонам. Замечаю круглосуточный цветочный киоск. А почему бы и нет?

Оставляю автомобиль на ближайшей парковке и направляюсь назад. Девушка приветлива, пытается мне что-то посоветовать, но я даже не прислушиваюсь к ее словам. Интересно, что сделает Катя, если я принесу ей громадный букет? Так как душа у меня широкая, то минимум сто один цветок, а может, даже и больше, пока не решил.

Мысленно торможу свой внезапный порыв, понимая, что девчонка просто пошлет меня вместе с шикарным веником. Уже берусь за ручку двери, чтобы выйти, и снова отдергиваю руку. Поворачиваюсь к продавщице. Мысли опять хаотично кружатся в голове. Как-то неправильно действует на меня голубоглазая красотка с подвернутой ногой.

Покупаю одну, самую дорогую розу с огромным бутоном, считая, что на первый раз сойдет. И опять в голове упорно бьется один вопрос — пошлет или не пошлет?

В столовой на столе стоит мой ужин, а Светлана Петровна скорее всего ушла к себе в комнату отдыхать. Усмехаюсь, но прохожу мимо, направляясь к лестнице.

Взлетаю наверх через ступеньку. Притормаживаю возле двери, переводя дыхание, и тихонько открываю дверь. В комнате темно, только экран телевизора светится, демонстрируя какой-то фильм. Девушка лежит на боку, свернувшись калачиком, ко мне лицом. Снова улыбаюсь, наблюдая за ней.

Медленно подхожу с другой стороны и сажусь на кровать, после чего ложусь боком, опираясь на локоть, чтобы видеть ее лицо в близи. Ресницы не дрожат, дыхание ровное, а губы немного приоткрыты — это выше моих сил, смотреть сейчас на нее. Убираю прядь волос за ушко, беру пульт, выключаю телевизор, после чего встаю, накрываю махровой простыней, а рядом с лицом кладу розу. Задерживаю взгляд на девчонке на несколько секунд, после чего выхожу из комнаты, тихонько прикрывая за собой дверь.

Тренажеры, холодный душ и здоровый сон — это все, что мне сейчас надо, иначе я тронусь мозгами, сам не понимая, от чего. Что в ней такого, что я готов все бросить и лететь, чтобы просто побыть рядом? Даже думать не хочу о том, что бы это могло означать. Это просто наваждение от длительного отсутствия секса. Еще двенадцать дней, и можно будет расслабиться и оторваться на всю катушку. Только почему-то радости от столь радужной перспективы не испытываю от слова вовсе.

Голова касается подушки, и я мгновенно засыпаю.

Утро, как обычно, мерзкое и малоприятное. Настроение еще хуже, а вставать не хочется, хотя будильник на телефоне звонит уже третий раз да десять минут. Лежу и пялюсь в потолок, предвкушая очередной день с кучей проблем и геморроя. Точно, не надо было соглашаться на новый проект. В очередной раз останавливаюсь на мысли, что гораздо приятнее было бы провести время с Катей, особенно на берегу океана, только вдвоем.

Черт, Катя!

Вскакиваю, бегу в ванную, после чего быстро одеваюсь и выхожу из комнаты. Рука замирает возле двери напротив. Рано еще, она скорее всего спит. Да и для нее лучше остаться дома и отдохнуть. Нельзя быть таким эгоистом и тащить девушку с собой только потому, что я очень этого хочу.

Медленно опускаю руку и направляюсь вниз. В столовой, как обычно, пахнет свежесваренным кофе. Хлопочущая Светлана Петровна и вечно бурчащий Виктор Иванович — в последнее время они заменили мне семью. Молча слушаю, как начальник охраны высказывается снова и снова по поводу моей безответственности, а так же полного отсутствия чувства самосохранения. Зачем, спрашивается, мне охрана, раз я все равно езжу на работу сам, игнорируя замечания Иваныча.

Минут через пятнадцать слышу шаги по лестнице и поворачиваю голову в ту сторону. Катя стоит в проеме, держа в одной руке сумку, а в другой — вчерашнюю одинокую розу.

Точно, надо было букет покупать, вот я идиот!

— Всем доброе утро, — девушка улыбается и проходит в комнату. На ней джинсы, маечка в обтяжку и босоножки на ровной подошве. Немного прихрамывает, но, если не присматриваться, то даже не заметно.

— Доброе, — первой отвечает Светлана Петровна и улыбается в ответ. Я что-то пропустил? Видимо, за время моего вчерашнего отсутствия девочки успели подружиться, что не может не радовать. — Как нога?

— Уже лучше, — Катя подходит ближе, кладет розу на стол, сумку кидает на стул, садится напротив меня, а домработница ставит перед ней кружку с дымящимся напитком и продолжает улыбаться.

Я, как баран, только и делаю, что провожаю все движения девчонки взглядом, не произнося ни звука.

— Вкусно, — Катя делает первый глоток.

— Я еще и блинчиков напекла, — и ставит перед девушкой тарелку.

— Вы меня раскормите, Светлана Петровна, — смеется она в ответ, но берет один с тарелки. — Очень вкусно, — жует и запивает кофе.

Мы переглядываемся с Иванычем, не понимая, что происходит. За такой короткий период времени девчонка смогла очаровать вечно ворчащую домработницу?! Я впечатлен!

— Ой, ты бы уж молчала, — женщина машет рукой. — Скоро ветром будет сдувать. Мужики любят, чтобы на костях еще мясо было, правда, Артем?

Я давлюсь глотком кофе, часть проливая на брюки с рубашкой. Иваныч соображает быстрее женской части нашего коллектива, подхватывается первым и начинает стучать меня по спине.

— Все нормально, — показываю рукой, что достаточно. — Не ожидал просто, вот и подавился.

Честно говоря, сам не знаю, перед кем оправдываюсь. Девушка улыбается, Светлана Петровна тоже, даже вечно хмурый Иваныч выдает подобие улыбки.

— Кстати, Вишневский, — говорит Катя. — Мне стоит тебя поблагодарить за розу, или затаиться в ожидании очередной мести с твоей стороны?

Вот как такое могло прийти в ее очаровательную головку? Неужели я похож на монстра, который только и делает, что мстит, а если не мстит, то вынашивает план очередной мести?

— На свое усмотрение, — язвлю в ответ, понимая, что день безнадежно испорчен, еще даже толком не начавшись.

— Тогда спасибо, — отвечает спокойно. — Светлана Петровна, дорогая, поставите розу в вазу?

— Конечно, моя прелесть, — женщина проходит мимо Кати, проводя рукой по ее волосам и улыбаясь.

По-моему, я сплю.

У девушки звонит телефон, и она, извинившись, выходит из столовой.

— Балбес, — домработница легонько бьет меня по голове, проходя мимо с цветком.

— За что? — поднимаю на нее изумленный взгляд.

— Мог бы и букет подарить, — и выходит в холл. Иваныч смеется, кивая головой из стороны в сторону.

— Ты-то чего ржешь?

Мой тон сердит, но на мужчину не действует. Он продолжает усмехаться, молча глядя на меня. Резко отодвигаю стул, который с грохотом падает на пол, и направляюсь наверх, чтобы переодеться.

Когда возвращаюсь назад, Катя с Иванычем стоят на пороге.

— А ты куда собралась? — спрашиваю у девушки. — У тебя постельный режим.

— Вишневский, не начинай, — кривится. — Нога не болит, и я не собираюсь сидеть дома. Сам же говорил — двадцать четыре часа в сутки.

— Тогда тебе следует переехать ко мне в комнату, — сообщаю и прохожу мимо, потому что даже не хочу видеть ее реакцию.

Останавливаюсь возле автомобиля и поворачиваюсь ко входу в дом. На крыльце стоит Катя, снова рядом с Иванычем.

— Особое приглашение нужно? — кричу ей.

— Без охраны не поеду, — складывает руки на груди.

— Тогда оставайся дома, какие проблемы, — поворачиваюсь к ней спиной, чтобы сесть в машину, но слышу в спину:

— У нас сделка, если ты не забыл.

Закатываю глаза, пока этого никто не видит, тяжело вздыхаю. Они сговорились, что ли? Или сегодня магнитные бури, и у всех крышу сносит?

— Не думаешь о своей безопасности, подумай о Кате, — выступает с речью Иваныч. А я резко разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов.

— Ты хоть не начинай, — тон мой грозен, но они стоят на месте, как приклеенные. — Ладно, — вздыхаю, — уговорили. Но я тебя все равно уволю, — тычу пальцем в Иваныча. — А ты, — перевожу на Катю, — давай живее.

— Спасибо, Катюша, — тихо говорит начальник безопасности, но я все равно слышу.

— Предатель, — бурчу себе под нос.

Врубаю в машине музыку на всю громкость, чтобы избежать разговора с девушкой. Сейчас я очень возбужден и могу наговорить лишнего. Это надо же, стоило оставить на один день, как Светлана Петровна жарит для нее блинчики, а Иваныч пляшет под ее дудку! Прямо зла не хватает, как меня все раздражает.

Катя тоже молчит, наблюдая в окно за мелькающим пейзажем и избегая встречаться со мной взглядом. И пусть, лучше так, чем начнем опять выяснять отношение.

В зеркало заднего вида вижу плетущийся сзади Лексус охраны. Как же меня все достало, сил нет.

В приемную заходим молча, не проронив ни одного слова даже в лифте. Секретарь улыбается нам, а я бормочу под нос приветствие, оставляя Катю в приемной. Чувствую, выведет сейчас меня снова.

Через пять минут она заходит в кабинет со стопкой писем.

— Если не трудно, рассортируй сама, — кидаю ей, открывая ноутбук.

— А если я пропущу что-то важное? — на полном серьезе спрашивает.

— Значит, уволю тебя, — не смотрю на нее, но слышу легкий смешок.

— Долго дуться будешь? — это выше моих сил. Поднимаю на нее глаза.

— Послушай, Милашка, — специально не называю ее по имени, чтобы не сорваться. — Давай договоримся — ты живешь в моем доме, но не лезешь в мои дела!

— Честно говоря, твои дела мне по барабану, — она спокойно садится на стул, кидая стопку писем перед собой. — Но дела и безопасность — это разные вещи, согласись. Ты публичный человек, уверена, у тебя куча врагов, и я прежде всего за свою безопасность переживаю, находясь рядом с тобой. А ты пытаешься подвергнуть риску мою жизнь.

Ее слова меня задевают. Значит, за свою жизнь переживает, а за мою нет? И дела ей мои не интересны. То есть я ей безразличен, и видеть меня она не желает в принципе. Одно интервью ее только и удерживает рядом со мной. Обидно немного, но сам же в этом и виноват.

— Могу выделить охрану тебе лично, раз уж ты такая впечатлительная, — продолжаю сверлить ее взглядом.

— Ты меня слышишь или нет? — ее голос спокоен, несмотря на мои выпады. — Я вообще-то о тебе беспокоюсь.

— Мне сейчас запрыгать от радости? — не могу себя сдерживать, как ни пытаюсь. Ну почему она такая спокойная, когда внутри у меня бушует пламя?

— Завязывай хамить, Вишневский. Я на твои выпады даже не собираюсь реагировать. И вывести меня из себя у тебя не получится. Ты безответственный, наглый, несдержанный и самовлюбленный эгоист, — выдает на одном дыхании.

— Сеанс психоанализа закончен, — отворачиваюсь к монитору, не собираясь дальше комментировать ее высказывания. Сам знаю, что не подарок, зачем носом тыкать. — Если хочешь, можешь об этом написать и поднять себе рейтинги.

— Идиот, — шипит, как змея перед прыжком. — Да пошел ты, индюк напыщенный!

Вот, а говорила, что не выйдет из себя! В душе ликую маленькой победе.

Но настроение не успевает подняться, как в дверь стучат, и после моего громкого «Да» в кабинет заходит Алина, начальник отдела маркетинга, вместе с дизайнером. Девушка несет в руках листы, направляясь ко мне, а парнишка останавливается возле Кати, кивая той в приветствии. Черт, а я и забыл за перепалками с девчонкой, что жду рекламные макеты.

— Здравствуйте, Артем Валерьевич, — Алина, игнорируя Катю, подходит к моему столу. Какого хрена, спрашивается, она не здоровается с моей помощницей? Ведь на совещании четко дал понять, что Катерина здесь всерьез и надолго.

— Показывай, — не собираюсь быть любезным. Пусть покривится, что не обращаю на нее внимание.

Раскладываю листы на столе перед собой, и глаза лезут из орбит. Поднимаю голову на Алину.

— Это что за хрень такая?

— Так, это, — начинает заикаться девушка. — Макеты, — тихо добавляет.

— Макеты чего? — сейчас точно взорвусь! — Туалетной бумаги? Или иностранного проекта на несколько миллионов? Ты что принесла, идиотка?

— Я сделала, как вы просили, — вижу, что в глазах слезы, но не могу остановиться.

— Я вчера убил на тебя час времени, объясняя, что хотят видеть заказчики! И ты мне сегодня приносишь какую-то чушь? Это что за слоган — «Мы с вами навсегда», ты сдурела?

— Артем Валерьевич…

— Ты уволена! — ору, пока еще сидя в своем кресле. — Чтобы через полчаса духу твоего здесь не было! Достала уже меня своей тупостью и безмозглостью! Работать научись, а не только сплетни распускать по офису!

Выдыхаю, а девушка вся в слезах выбегает из моего кабинета, даже не закрыв плотно дверь за собой.

— Суров, — Катя усмехается.

— Хоть ты не начинай, — тяжело дышу, глядя на листы перед собой.

— Даже не пыталась, — вот скажите, чего ей так весело? — Дай посмотреть.

— Нечего тут смотреть, — кидаю листы вперед, и они рассыпаются прямо перед Катей. — Звиздец, одним словом.

— Давай помогу, — говорит спокойно, глядя на меня.

— В смысле?

— Ты забыл, что я, — поворачивается назад, где парнишка топчется с ноги на ногу, вжав голову в плечи, — э-ээ, умею писать. Давай хотя бы попробую. Только ты объясни, что хочешь увидеть.

— Хорошо, — понимаю, что другого выхода все равно нет. И предложение Кати, хоть и неожиданное, но приятное.

— Только одно условие, — я поднимаю бровь вверх. — Будешь орать — помогать не буду.

— Договорились.

Полчаса уходит на то, чтобы выразить свои мысли по поводу предстоящего макета. Как ни странно, работать с Катей легко, не то, что было с Алиной. Девушка схватывает на лету, задает очень толковые вопросы, что-то конспектирует в блокноте, стараясь записать все мои пожелания. Расслабляюсь, наслаждаясь общением с ней. Даже мысли не возникает повысить голос или что-то съязвить.

Парнишка поначалу смотрит враждебно, видимо, ожидая моего очередного гнева, но Катерина приглашает его присоединиться к обсуждению, и он через какое-то время расслабляется и даже улыбается ей.

Что за черт-то такой, куда это годится? В моем кабинете какой-то хмырь строит глазки моей Кате? Распоясались сотрудники, пора их приструнить!

В самом конце, когда я уже практически расслабился, а настроение начало подниматься, Катя в очередной раз выводит меня из себя, сама об этом не подозревая.

— Кстати, звать-то тебя как? — обращается к пареньку. Я даже в мыслях не допускаю, что надо узнать его имя.

— Костик, — отвечает с улыбкой на устах, глядя на девчонку.

— Прямо как нашего дизайнера, — закашливается, глядя на меня, после чего снова переводит взгляд на паренька, поясняя, — На прошлой работе.

— А вас зовут Катя, — долго он еще будет ей улыбаться? А она тоже хороша, лыбу тянет до ушей, на меня даже не обращая внимания! Как будто меня здесь и нет совсем. Так и хочется съязвить: «Я вам не мешаю, голубки?»

— Точно, — кивает головой. — Только давай на «ты», нам еще целый день работать вместе.

— Замётано, — оживляется паренек.

— Это всё, Артем Валерьевич? — поворачивает ко мне голову, — или есть еще какие пожелания? — хоть бы улыбнулась, или на крайняк ехидную улыбочку мне подарила. Так нет, серьезна, как никогда.

— Пожеланий больше нет, — почти рычу в ответ.

— Тогда делаем следующим образом, — Катя закрывает блокнот и встает. Паренек подскакивает следом. — Сейчас я быстренько накидаю десяток слоганов, а Костик сделает несколько красивых картинок. Почитаешь, если что-то понравится — отлично, если нет, то хотя бы выбери, что ближе по смыслу, — я киваю в ответ. — Чтобы понять, в каком направлении двигаться, — машу головой повторно. — Тогда, Константин, — поворачивается ко мне спиной, обращаясь к парню, — пошли работать.

Этот олух семенит за ней следом, точно приклеенный. Еще и с не сходящей с лица улыбкой. Да что за черт, какого ж дьявола он так на нее смотрит?

— Катюша, я готов к любым свершениям рядом с тобой, — говорит уже возле выхода.

Чего? Катюша?! Он охренел, что ли?!

Руки сжимаются в кулаки, но ее последняя фраза вообще выбивает почву из-под ног:

— Если ты меня еще и кофе угостишь, то я твоя навеки.

И дверь за ними закрывается.

Стучу кулаком по столу так, что бумаги «подпрыгивают» на месте. Наверное, сегодня вечером я ее убью, а не она меня. Если, конечно, мое терпение до вечера не лопнет.

Смотрю на пачку сигарет, лежащую на краю стола, и рука сама тянется в том направлении. Одергиваю себя. Откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза. Не хватало еще сорваться из-за какой-то мелочи. Из-за того, что какая-то девчонка меня нагло игнорирует, предпочитая улыбаться любому, кроме меня! Из-за того, что она не замечает, как мне сейчас тяжело. Из-за того, что я хочу…

Так, стоп! Эти дурацкие мысли ни к чему хорошему не приведут, кроме очередного взрыва эмоций. Пора взять себя в руки и успокоиться, сосредоточившись на работе. Обычно это помогает. Даже очень хорошо отвлекает от насущных проблем.

Но сосредоточиться не получается, так как в голове сидит и нагло смеется одна очень строптивая девчонка. Выдерживаю два часа и направляюсь в комнату дизайнеров, сам не зная, зачем это делаю. Скажу, что решил узнать, как дела.

Но картина, которая открывается мне после того, как вхожу в кабинет, снова выбивает почву из-под ног. За круглым столом в окружении пяти мужчин разного возраста сидит Катя и смеется. Костик весь светится, находясь рядом с ней. На столе разбросаны бумаги, видимо, творческий процесс идет. А самое главное — все так увлечены моей очаровательной помощницей, что даже не замечают моего появления!

— Не помешал? — вещаю строгим голосом, прерывая веселье.

Смех затихает и все переводят на меня взгляд.

— Да, нет, — Катя первой подает голос. — Работаем. Что-то случилось?

— Вижу, как вы работаете, — злость опять закипает. — Вам заняться больше нечем? — повышаю голос, и мужчины начинают резко разбегаться по своим рабочим местам. — У вас что? — подхожу к столу, за которым остаются Катя и Костя.

— Процесс идет, — отвечает спокойно. — Через пару часиков принесем несколько вариантов.

Просматриваю то, что уже есть, и остаюсь довольным. Мне нравится. Но вида подавать не собираюсь, пусть помучаются.

— Жду, — отдаю девушке листы и выхожу из кабинета.

Выдерживаю полтора часа. Главбух пытается что-то мне объяснить, а я слушаю в пол-уха, мыслями находясь в кабинете, где за круглым столом Катя улыбается мужчинам. Всем, кроме меня.

Да, что такое со мной происходит? Почему я не могу эту картину выбросить из головы? Такое чувство, что она просто преследует меня, эта златовласая красавица, и не только в офисе и собственном доме, а еще и мысли все захватила целиком! И мужики на нее пялятся, даже несмотря на мое заявление о том, что я с ней сплю! Хотелось задеть ее за живое, а эффект неожиданно оказался обратным.

Встаю с кресла, извиняясь перед женщиной и клятвенно обещая, что завтра выслушаю ее доклад. И посвящу ей час своего драгоценного времени, только бы сейчас смыться побыстрее отсюда.

Захожу в комнату дизайнеров и наблюдаю одного сидящего за компьютером паренька. Он смотрит на меня удивленно, видимо, ожидая очередного гнева начальства.

— Не понял, а где все? — обвожу взглядом пустую комнату.

— Так это, — запинается парень. — На обед ушли. В столовую, на второй этаж.

Резко разворачиваюсь и выхожу в коридор. Направляюсь к лифту, спускаюсь на второй этаж.

В столовой оживленье. Катя, как я и предполагал, сидит в окружении дизайнеров и с улыбкой на лице что-то им рассказывает. Народ снует туда-сюда, и снова на меня никто не обращает внимание.

Подхожу к нужному столу, все замолкают и смотрят на меня.

— Почему не на рабочем месте? — грозно рычу так громко, чтобы слышала вся столовая. — Делать нечего?

— Так перерыв же, — возле меня останавливается какая-то девушка с подносом.

— Я сейчас вам устрою вечный перерыв! — завожусь с полоборота. Полдня пытался убедить себя не срываться, и все равно не сдержался. — Отправлю всех на биржу труда, будете там рассказывать, когда у вас обед. Бегом работать!

Через пять минут столовая пустеет. Народ разбегается, забыв про еду. Катя сидит на своем месте, спокойно доедая салат и запивая соком.

— Доволен? — оглядывает пустое помещение с безразличным видом.

— Да, — отвечаю честно. — Жду макеты у себя в кабинете.

Выхожу из столовой, боясь, что сейчас сорвусь на ней и испорчу наши зарождающиеся отношения.

Проходит минут сорок, и девушка с дизайнером заходят ко мне в кабинет, предварительно постучав и спросив разрешения. Парень хмур и молчалив, видимо, моя речь и в их комнате, и в столовой произвела на него впечатление. Катя довольна, пока не понятно, правда, чем, но радует, что не злится.

— Вот, — кладет передо мной шесть листов бумаги. — Как тебе?

«Отлично», — всплывает в голове, а вслух произношу:

— Неплохо.

Костик расслабляется, Катя улыбается, правда, уже не ему, а мне. В глубине души ликую.

Следующий час мы спорим, смеемся, обсуждая нужный макет. Когда они уходят, в кабинете становится пусто. И мне хочется наплевать на всё и всех и пойти следом за ними. Понимая всю бесперспективность данной идеи, вздыхаю, принимаясь за бумаги, разбросанные на столе.

В течение следующих четырех часов я дважды хожу к дизайнерам. Смеха не наблюдаю, все заняты работой, однако нахождение девушки рядом с Костиком меня раздражает.

К восьми часам вечера мы заканчиваем. Решаем оставить две картинки и парочку слоганов, напечатав их по очереди на обоих макетах — какой больше понравится заказчику. Костик, воодушевленный, что все получилось, испаряется доделывать, а Катя остается в моем кабинете.

— Ты знаешь, Вишневский, а мне понравилось работать у тебя, — усмехается, сидя на стуле и закинув ногу на ногу. Я уже заметил, что это ее любимая поза.

— Могу предложить тебе должность начальника отдела маркетинга, — говорю на полном серьезе.

— Спасибо за доверие, но нет, — после последнего слова начинает смеяться. — Слышать каждый день твои крики и угрозы уволить — выше моих сил.

— Кстати, по поводу работы, — наклоняюсь немного вперед. — Сколько я тебе должен?

— Что-о? — ее глаза округляются и смех пропадает.

— Ты проделала колоссальную работу, а каждый труд должен оплачиваться. Вот я и спрашиваю, сколько ты хочешь получить.

— Ты правда идиот, Вишневский, или только притворяешься? — девушка встает с места, с грохотом отодвигает стул.

— А что я такого сказал? — не пойму ее реакции. Сам пребываю в ступоре от ее вопросов.

— Когда поймешь, тогда и поговорим, — она разворачивается и направляется к двери. — Я за вещами, — говорит на ходу. — Не хочу жить в одном доме с напыщенным индюком.

Резко вскакиваю и бегу следом. Хватаю за руку уже возле приоткрытой двери.

— Да погоди ты, — разворачиваю к себе лицом.

— Руку убери, — шипит на меня, как змея, вызывая улыбку. Но я сдерживаюсь, чтобы не сделать хуже, потому что не совсем понимаю ее реакцию. Точнее, совсем не понимая — что я такого страшного ей предложил?

— Уберу, — говорю спокойно. — Если ты вернешься на место, сядешь и все мне подробно объяснишь.

— Ты на самом деле не понимаешь? — тяжело дышит, но стоит на месте, метая в меня искры. А меня это заводит.

— Нет, — отвечаю честно.

Она смотрит на мою руку, которой я ее держу. Отпускаю, девушка проходит мимо, легонько задевая меня плечом. Улыбаюсь ей в спину, после чего снова надеваю на лицо маску равнодушия и иду следом. Опираюсь на подоконник, складывая руки на груди, а она садится на стул, поворачиваясь ко мне лицом.

— Вот скажи мне, Артем, — начало мне уже нравится. В третий раз назвала меня по имени. Так и до сотого не далеко, а там и… — Неужели ты настолько черств и разочарован в людях, что даже представить себе не можешь, что человек может помочь тебе просто так, без всякой корысти и тем более денег.

— Как-то не думал об этом, — пожимаю плечами.

— А ты подумай на досуге, — продолжает давить на меня. — Иногда это полезно.

— Ты психоаналитиком случайно не подрабатываешь? — усмехаюсь. — Второй раз за день сеанс психоанализа мне устроила. Третьего я точно не выдержу.

— Я за эти три дня, проведенные с тобой, — игнорирует мой вопрос и последнюю фразу, — поменяла свое мнение о тебе.

— Очень интересно, — язвлю, так как мне не нравится, когда пытаются ткнуть носом в мои недостатки.

— Думала, ты безответственный, наглый и самоуверенный сукин сын, у которого ветер в голове гуляет, — Катя серьезна, а я усмехаюсь. — Но это не так, — смотрит прямо в глаза, а меня пронимает до дрожи в коленках ее взгляд. — Ты целеустремленный, упорный и очень ответственный, раз сумел удержать на плаву такую корпорацию, да еще и приумножить свой капитал. Да, местами импульсивный и грубый, но я называю это «мужским стержнем». Бесят меня вечно ноющие мужики, которые даже ответить не могут в резкой форме, не то, что по роже кому-нибудь заехать.

Я молчу, не зная, что ей ответить, а она пристально смотрит, прожигая насквозь.

— И что тебя удивило в моем предложении? — спрашиваю первое, что приходит в голову, чтобы разорвать тишину.

Прекрасно уже понимаю, что. Но я же от чистого сердца предложил и никак не хотел ее обидеть.

— Как с тобой тяжело, Вишневский, — вздыхает, бьет себя легонько по голове ладошкой, закрывая глаза. — М-мм.

— Правда, не думал, что обижу тебя этим.

— Повторюсь еще раз — подумай, только очень хорошо, — глаза горят, грудь ходуном, и вот-вот в меня молнии полетят. — Знаешь, в чем твоя проблема, Вишневский?

— Просвети.

— Ты сначала говоришь или делаешь, а только потом думаешь.

— Можно подумать, ты поступаешь по-другому, — в очередной раз усмехаюсь на ее заявление.

— Представь себе. Я всю жизнь сама несу ответственность за всё, что делаю и что говорю. Прежде, чем согласиться на твое дурацкое предложение, я только и делала, что думала, взвешивала все за и против.

— То есть и статьи ты писала осознанно, понимая, какие могут быть последствия? — поднимаю обе брови вверх.

— Конечно, — врет и даже глазом не ведет. — Была твердо уверена, что ты их не читаешь. И знаю, что ни на одно издание ты ни разу не подал в суд. Поэтому не пытайся меня поймать на лжи.

— Я понял твою позицию. Приношу свои искренние извинения. Честное слово, не думал, — на последнем слове Катя кривится, — что остались еще не корыстные женщины.

— Домой поехали, — встает. — Устала очень, — и направляется к выходу. — Жду возле машины, — кричит и выходит в приемную.

«Ты целеустремленный, упорный и очень ответственный», — всплывает в голове.

Какой же я все-таки идиот! Или как там Катя сказала — «индюк напыщенный»? Точно, именно так я сейчас выгляжу в ее глазах. И именно так себя чувствую.

До дома едем молча. Девушка откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. Я не пытаюсь с ней заговорить, потому что не знаю, что сказать. Пусть лучше слушает музыку, чем я опять что-нибудь ляпну, не подумав, а она начнет вещи собирать. Не могу ее отпустить сейчас. Да и не хочу, если честно.

В дом заходим вместе. Катя проходит мимо столовой, из которой навстречу нам выбегает домработница. Здоровается с женщиной и направляется к лестнице.

— А как же, — Светлана Петровна сначала смотрит вслед девчонке, после чего переводит взгляд на меня.

— Устала, — пожимаю плечами.

— Совсем загонял бедную девочку, — ворчит, оставляя меня одного посреди холла, и направляется в столовую. — Значит, и ты сегодня без ужина, — кричит, а я тяжело вздыхаю.

Дожил, в собственном доме никакого покоя и уважения. Сговорились они, что ли? Ладно, обойдемся без еды, все равно не хочется. Тренажеры, душ и сон — все, как обычно, никакого разнообразия в жизни, чтобы завтра опять проснуться в плохом настроении.

Глава 9

Катя

Сегодня и я просыпаюсь в плохом настроении. А что, не одному Вишневскому рычать по утрам. Мне, может, тоже хочется показать себя злобной и ворчащей стервой. Пусть не расслабляется.

До сих пор не могу понять, как у него так резко меняется настроение. Он совсем не умеет держать себя в руках, хотя иногда выглядит абсолютно нормальным и ведет себя вполне адекватно. Я бы даже сказала, очаровательный парнишка. Заметила, что по утрам его лучше не трогать, а вот к вечеру он становится более спокойным и рассудительным, хотя тоже иногда любит поворчать и вспылить.

Загадочный этот Вишневский, но при этом — молодец. Даже у таких циничных особ, как я, вызывает уважение. Но только по вечерам. Потому что по утрам хочется его прибить чем-нибудь тяжелым, и желательно так, чтобы он не смог разговаривать хотя бы неделю. А то и больше.

Вчера проснулась в полнейшем недоумении. Увидев розу прямо возле лица, немного была шокирована, правда, в хорошем смысле этого слова. Как ненормальная, лежала и нюхала ее пять минут, улыбаясь на все тридцать два зуба.

А этот индюк хоть бы слово какое сказал, когда я спустилась вниз. Так нет же, даже взглядом заинтересованным не одарил, показывая свое высокомерие. Значит, в комнату к спящей девушке зайти без приглашения можно, а подарить ей хотя бы улыбку с утра — это выше наших принципов?

Иду в душ, по дороге решая, что Вишневский сегодня обойдется без меня. Слушать его крики на подчиненных и испытывать на себе плохое настроение больше не хочу. Вчерашнего вечера хватило. Это надо же, предложить мне деньги! Он совсем с катушек съехал? Вот правильно говорится, инициатива наказуема. Не влезла бы я со своим предложением о помощи, не было бы предложения об оплате труда.

Надеваю легкие спортивные штанишки в обтяжку и маечку без рукавов, потому что с утра уже палит солнце, и спускаюсь вниз.

Со Светланой Петровной мы теперь подружки. Поначалу она воспринимала меня в штыки, но, ухаживая за мной, когда я лежала с подвернутой ногой, немного оттаяла. Мы довольно мило с ней пообщались. Конечно же, я извинилась (в последнее время я только и делаю, что извиняюсь!), что писала гадости про Артема, и женщина оттаяла. Кратко поведала мне историю жизни Вишневского, выпила со мной вместе три литра чая и посочувствовала, когда я поведала о своей нелегкой судьбинушке. С тех пор стала улыбаться и строить Артема, если тот пытался меня чем-то обидеть.

— Доброе утро, — захожу в столовую. Все находятся на своих местах, к чему можно уже было привыкнуть.

— Здравствуй, дорогая, — первой откликается женщина, а Виктор Иванович просто кивает в знак приветствия.

— Мне сок, если можно, — прошу домработницу. — Что-то сегодня кофе не хочется.

— Да, конечно, — женщина направляется к холодильнику, а я перевожу взгляд на Вишневского, который наконец-то удостоил меня своим вниманием, подняв глаза.

— Это что за фигня? — говорит строго Артем. — Ты в таком виде собралась в офис ехать?

— Нет, — спокойно отвечаю. Даже не собираюсь улыбки расточать, все равно не оценит.

— Тогда у тебя пять минут, чтобы переодеться. Иначе уеду без тебя.

— Езжай, — снова равнодушный тон, делая глоток холодного сока, который поставила передо мной Светлана Петровна.

— Это что сейчас было? — Вишневский явно злится, не понимая моего поведения.

— Это значит, что в офис ты поедешь один, красавчик, — подмигиваю ему, а он сжимает руку в кулак.

— У нас договор, — говорит сквозь зубы, глядя на меня пристально.

— Так я никуда не собираюсь отсюда уезжать, — развожу руками, вставая со стула. Даже сок пить рядом с Вишневским не хочется. И аппетита нет от слова совсем. — Но у меня тоже есть своя работа.

— По-моему, — он вскакивает со стула, — ты должна находиться рядом со мной двадцать четыре часа в сутки!

— Оставайся дома, в чем проблема? — пытаюсь придать своему голосу веселья, но у меня это очень плохо получается.

Вишневский злится, наступая на меня, а я постепенно передвигаюсь в холл. Наши глаза смотрят друг на друга, и никто не хочет прервать первым этот немой поединок.

— У меня сегодня совещание и встреча с партнерами, — говорит сквозь зубы. На шее надулись вены, и вообще он сам весь напряжен, как натянутая струна.

— Неужели без меня не справишься? Вроде до этого все было отлично.

— Если ты нарушишь условие, интервью отменяется.

А вот это он зря сказал. Ой, зря.

Мое терпение лопается, планку срывает, и останавливаться я больше не собираюсь.

— Знаешь что, Вишневский, катись ты, знаешь, куда со своим интервью? — злость переполняет, дыхание участилось, и очень надеюсь, что взгляд мой ярко говорит о моем душевном состоянии на данный момент. — Меня достало твое плохое настроение по утрам, и ты меня сам уже достал! — выпаливаю ему в лицо и поворачиваюсь спиной. — Чао, красавчик, — делаю ручкой.

— Не понял, — слышу вслед и начинаю бежать к лестнице. Перепрыгиваю через ступеньку, спиной ощущая жаркое дыхание сзади. Не успеваю дотронуться до ручки двери, как попадаю в плен мужских рук.

Артем прижимает меня к стене своим, слава Богу, хоть не обнаженным торсом. Сердце колотится в груди, дыхание сбилось, правда, пока не пойму, от чего — то ли от бега, то ли от его близости.

Он поднимает мои руки вверх, крепко держа их над головой и прижимая к стенке.

— Отпусти, — наши глаза сверкают молниями, и очень скоро разразится настоящая гроза.

— Не могу, — произносит он тихо, с хрипотцой в голосе, наклоняясь ближе к моему лицу.

— Что не можешь? — голос предательски дрожит.

— Отпустить не могу, — дышит часто и очень тяжело.

— А я думала, другое не можешь, — пытаюсь усмехнуться, но его близость мешает сосредоточиться.

— Язва, — шипит.

— Грубиян.

— Стерва.

— Нахал.

— Радует, что не урод, — улыбается краем губ, с которых я почему-то не свожу взгляда.

— Я, может, и стерва, но не слепая, Вишневский.

Его губы приближаются к моим, а я закрываю глаза.

Чувствую его дыхание прямо на своих губах. Он так близко, что нет возможности даже пошевелиться. Легкое касание губ, такое нежное, что сердце начинает ускоряться в своем ритме, а дыхание просто останавливается. Глаза до сих пор закрыты, и я наслаждаюсь его запахом и прикосновениями на глубинном уровне.

Он проводит пальцами по моим рукам, вызывая трепет во всем теле. Как же приятны его прикосновения! Чувствую горячие губы на щеке, затем в районе виска, и в конце возле ушка. Прикусывает мочку, а из моей груди вырывается стон.

— Ты такая сладкая, — шепчет, продолжая играть со мной. — Но мне пора идти.

— Говорила же, что ты безответственный, — мои глаза по-прежнему закрыты, а в голосе появляется хрипотца. Правда, я тоже немного обнаглела, и залезла руками Вишневскому под пиджак, обнимая за спину.

Упругие мышцы играют под моими пальцами, а я стону в очередной раз. Еще надо решить, кто из нас безответственный. Только пять минут назад кричала, что он меня достал, а сейчас стою, прижатая им к стене, стону и готова отдаться прямо здесь.

Какую-то подозрительную власть имеет Вишневский надо мной. Надо срочно освобождаться из его объятий и собирать мысли в кучу.

— Одно твое слово, — продолжает целовать ушко, висок, щеку, — и я останусь.

— Иди, тебя ждут, — открываю глаза, медленно убирая руки и застегивая Артему пиджак.

— Буду поздно, — говорит напоследок и дарит мне короткий поцелуй. И, пока я еще под впечатлением, разворачивается спиной и идет к лестнице. — Отчитываюсь, как будто двадцать лет в браке, — бубнит себе под нос, но я слышу и усмехаюсь.

Захожу к себе в комнату, плюхаясь на кровать. И что это сейчас было? Как это всё понимать? А главное — мне самой очень понравилось. Как же я так умудрилась влипнуть?

Надо выбросить все глупости из головы. Просто я временно рядом с парнем и каждый день маячу перед глазами. Конечно же, девушка я симпатичная, вот он и обратил на меня внимание. Если бы не эта дурацкая сделка, то мы никогда бы даже не пересеклись больше.

Кривлюсь, так как правда — это правда, и надо уметь ее стойко принимать. И на данный момент правда в том, что мне нравится Артем Вишневский. Даже если он обратил на меня внимание только потому, что другие особи женского пола на данный момент отсутствуют в его окружении. И главное — он мне так нравится, что пять минут назад я готова была рискнуть всем и попробовать, несмотря ни на что.

Интересно, у него ко мне тоже симпатия, или просто спортивный интерес? Надо будет как-нибудь поинтересоваться — в рамках интервью. А пока меня ждет любимая работа и парочка дел, о которых я напрочь забыла.

Включаю ноутбук, сидя на кровати и скрестив ноги. Пока загружается операционка, звоню Анюте. Знаю, что Дарина ей рассказала о нашем соглашении с Вишневским, но мы с ней пока ни разу не созванивались и не общались на эту тему.

Подружка отвечает быстро, радуется моему бодрому голосу и, как и прежде, заступается за Артема, называя его милым. Что-то здесь не так.

— Откуда ты знаешь, что он милый? — задаю вопрос в лоб.

— Ну-у, — тянет Анька в трубку. — Виделись с ним пару раз.

— Когда? — вот это да, моя лучшая подружка имеет от меня тайны?

— Занята очень, давай позже поговорим, — шлет мне поцелуи с наилучшими пожеланиями. — В субботу не опаздывай, а то и так в прошлый раз откосила, — и кладет трубку.

Усмехаюсь светящемуся экрану. Вот так-так, Анечка, наивная с первого взгляда девочка, а имеет от подруг секреты. Да еще какие! А я все гадаю, почему она за него заступается? Интересно, когда она уже успела с Вишневским познакомиться?

Набираю номер Дарины. Ждать приходится целых шесть гудков.

— Наконец-то, — подруга берет трубку. — Я уже собиралась спецназ заказывать, четвертый день от тебя ни ответа, ни привета, — выпаливает на одном дыхании.

— Рада тебя слышать, — смеюсь в ответ.

— Как Вишневский? Жив еще? — голос Дарины тоже радостен. Приятно, когда кто-то о тебе переживает и беспокоится.

— Жив, бодр и свеж, — отвечаю, продолжая улыбаться. — Прикинь, этот индюк по утрам орет на всех, и у него всегда плохое настроение. Не знаешь, с чем бы это могло быть связано?

— Наверное, ты его раздражаешь, — усмехается подруга в ответ.

— Если я правильно поняла, то и до меня это тоже было.

— Ты же знаешь, я в психологии мажоров не сильна. Бесят они меня. Но, — делает паузу, — раз голос твой бодр и радостен, то Вишневскому зачет и плюс один балл в моем личном рейтинге.

— Он будет счастлив, — настроение хорошее, но причину рассказывать подруге не собираюсь. По крайней мере, пока. Должны и у меня быть тайны. — Кстати, ты не в курсе, откуда Анька знает моего Артемку?

— Моего? — в голосе Дарины удивление. — С этого места поподробнее.

— Это я так, метафорически, — откидываюсь на подушки.

— Завязывай с умными словами, у меня от твоих высказываний комплекс неполноценности вырабатывается. Подумай хорошо, чем занимается наша Анюта?

— Точно, — как же я раньше не догадалась! Сто процентов, этот ин… Вишневский у нее спорткар свой ремонтирует.

— В субботу приедешь? Отпустит тебя твой Артемка? — Дарина делает акцент на слове «твой» и начинает громко ржать прямо мне в ухо.

— Очень смешно, — кривляюсь в ответ. — Буду к одиннадцати. До встречи.

— Приструни его там, — продолжает смеяться Дарина и отключается.

Легко сказать — приструни. Вопрос, как это сделать?

Странно, но мысль о том, что я не хочу его приструнять, не посещает мою голову.

Снова ровно сажусь, открывая статью про новый автомобиль. Сегодня работа клеится как нельзя лучше. До обеда успеваю практически закончить свое повествование о новейшей модели Porsche, набросать приблизительное интервью с Артемом, еще и помочь Степану. Мы с ним списываемся в ВК. Давненько я туда не заходила.

Помимо переписки с другом общаюсь с девчонками, которые пригласили меня в свою группу начинающих журналистов и писателей. Честно говоря, не совсем понимаю, чем могу им помочь, но активно отвечаю на вопросы и даю советы. Приятно, если кому-то интересно мое мнение, а также если мои советы помогут им в дальнейшем.

Ровно в два часа в комнату заходит Светлана Петровна и зовет вниз обедать. Есть не хочется, но женщина чуть ли не силком оттаскивает меня от ноутбука, утверждая, что нужно делать перерывы, правильно питаться и давать возможность отдохнуть глазам. В принципе, я и сама все это знаю, но так приятно, когда о тебе кто-то заботится.

Домработница кормит меня по полной программе — первое, второе и компот.

— Я лопну от такого количества еды, — жалуюсь, когда она пытается мне всучить еще и булочку с соком. — Светлана Петровна, смилуйтесь. Я работать не смогу.

— Отдохни пойди. Сейчас самая жара. Я понимаю, что кондиционер работает, но нельзя в такую погоду много работать.

— Вам бы полкoм командовать, — смеюсь.

— Мне вон и этих обалдуев хватает, — кивает куда-то в пустоту. Провожу взглядом по пустому помещению.

— Кого? — переспрашиваю.

— Так охранников, — спокойно отвечает женщина.

— Кстати, кроме Иваныча и нескольких человек, которые вчера в машину садились, вообще никого не видела.

— Артем не любит, когда перед глазами мельтешат, — говорит почти шепотом. — Кругом камеры, пара человек сидит в комнате, забыла, как она называется, из которой следят. Еще возле гаража дом охраны. Ночью по периметру ходят, а так на глаза не показываются. Да и его дома практически не бывает. Но питаться-то надо, а они все стесняются.

— Вы святая женщина, — встаю и целую ее в щеку. — Артемке с вами повезло.

— Кстати, на будущее, — женщина усмехается. — Артем не любит, когда называют его Артемка, Темочка или Артемчик. Раздражается очень.

— Учту, — киваю в ответ.

— Если хочешь его позлить, — прищуривает глаза, в которых пляшут черти, — назови лучше «пупсик».

Начинаю, что называется, заливаться смехом. Вот уж не ожидала, что найду такую союзницу в доме Вишневского! Еще раз обнимаю женщину и иду наверх.

На страничке слева возле категории «Друзья» горит единичка. Интересно, кто это ко мне постучался? Открываю — «Артем Вишневский хочет добавить Вас в друзья». Ну что ж, давай подружим, красавчик. Принимаю запрос и через десять секунд получаю сообщение:

«Как дела?»

Очень банально, конечно, но так приятно. Не поленился, нашел, еще и написал.

«Порядок. Пообедала только что, вот думаю, завалиться спать или нет?»

«Хочешь, присоединюсь? (подмигивающий смайлик)»

«Ты чем там занят?»

Игнорирую его вопрос, краснея и улыбаясь монитору. Вот же нахал какой! Хотя, давно пора привыкнуть к его манере всегда спрашивать в лоб. Тем более сейчас он даже реакции моей не увидит.

«Сижу на скучной встрече».

«И пишешь мне?»

«Я звук отключил (смеющийся смайл)».

«Вишневский, надо быть серьезным».

«Покажешь, как это? (снова смеющийся смайлик».

«Что именно?»

Раз уж играть с ним в кошки-мышки, то следует тоже парочку провокационных вопросов задать.

Как бы потом самой об этом не пожалеть.

«Серьезной быть (смеется). Помнится, кто-то сегодня утром уж очень серьезной был, стоя возле стены (подмигивает)»

«Надо было все-таки сбежать (показываю язык)»

«Все равно бы догнал (смайл в черных очках)»

«Ты лучше слушай, что партнеры говорят, а то завалишь проект какой-нибудь)))»

«Юрист выступает с речью. Скучно».

«А со мной весело?»

«Офигенно (подмигивает)».

Вот и как с ним можно серьезно разговаривать? Сидит на совещании, присылает мне смайлики, и довольный, наверное, как слон. Несерьезный и безответственный. Зря я ему вчера комплименты отпускала.

Переключаюсь на девчонок в группе, потом отвечаю Степану, и через семь минут возвращаюсь к переписке с Артемом.

«Чего молчишь?»

(через двадцать три секунды)

«Катя, куда пропала?»

(еще через тридцать восемь секунд)

«Я тебя обидел? (смайлик с широко открытыми глазами)»

(через пятьдесят девять секунд)

Не бросай меня!!!

(через пятьдесят две секунды)

«Вернись, я все прощу!»

(через две минуты)

«Эх… Бросила Катя Артема, пойду топиться. Не любишь ты меня».

Наступает ступор. Что это за последняя фраза такая? Вишневский, гад такой, ты долго будешь вводить меня в краску?

«Катя работает и тебе советует тоже заняться делом, а не переписываться в соцсетях».

«Я думал, ты меня бросила».

«Бросишь тебя, как же)»

«Я уже в кабинете, жду главбуха. Вчера сдуру пообещал ей целый час, чувствую, застрелюсь. Будешь по мне плакать?»

«Вишневский, детский сад!))»

«Не спорю) Видишь, учусь думать сначала. Даже спорить с тобой не буду, согласен во всем».

«Готов во всем со мной соглашаться? (удивляюсь)»

«Да!»

«Вишневский, ты меня провоцируешь! (смеюсь)»

«Конечно) Озвучь, что ты хочешь?»

«Подумаю)))»

«Думай скорее, пока главбух садится».

«Иди работай!!!»

«Что тебе привезти?»

Последний вопрос перечитала три раза. Я точно с тем Вишневским переписываюсь? Мне все больше кажется, что брат-близнец все-таки существует в природе.

«Катя, ты тут?»

«Ничего не надо)»

«Почему?»

И что ему ответить? Потому что не хочу, чтобы ты и дальше продолжал меня очаровывать, так как я сейчас просто под рукой? Не хочу, чтобы строил глазки и был очаровательным? Не хочу в тебя влюбляться, Вишневский.

«Ты мне мешаешь работать)»

«Кстати, а что ты любишь из сладкого?»

Вот же неугомонный.

«Я на диете)»

«С твоей фигурой грех морить организм диетами.) Предлагаю свои тренажеры) В любое время! Так что привезти?»

Какой он все-таки настырный и неугомонный! Как ему объяснить, что не надо мне ничего привозить?

«Хочешь почувствовать себя супругом с двадцатилетним стажем? (подмигиваю)»

«Услышала все-таки (смеется)»

«Ты так громко бухтел (смеюсь в ответ)»

«Значит, на свое усмотрение. Раз предполагается, что мы с тобой двадцать лет в браке, попробую угадать)))»

«Не выйдешь из сети, разведусь с тобой) Не нужен мне безответственный муж!»

«Убегаю. Не скучай (поцелуй)»

Он выходит из сети, а я в очередной раз сижу сиднем и смотрю на смайлик в виде красных губ. Ох, чувствую, сама себя загнала своими шуточками. Надо было сразу отморозиться, а не играть с ним в веселую переписку. Хотя, чего душой кривить, мне понравилось. Даже очень.

Пару часов еще провожу в сети и за статьей, даже не замечая, как глаза начинают закрываться, и я, откладывая ноутбук в сторону, опускаю голову на подушку, на ходу засыпая.

Глава 10

Впервые за время проживания в доме у Вишневского мне приснился сон. Такой яркий и запоминающийся, и конечно же, со мной и моим «сожителем» в главных ролях. Все культурно и очень пристойно, хотя мысли о продолжении посетили даже во сне. Мы идем с ним по берегу моря, держась за руки. Ветер треплет мои волосы, а Артем улыбается, периодически поправляя их, засовывая непослушные пряди за ушко. Его прикосновения настолько приятные и чувственные, что кажется — это уже не сон, а реальность.

Как же не хочется просыпаться! Но сознание медленно возвращается, и я открываю глаза. В комнате темно, только сквозь неплотно задернутые шторы пробивается свет от фонарей. Интересно, сколько я проспала? И точно это был сон? Психологи утверждают, что сны — это наши тайные желания или страхи, у всех по-разному.

Но что-то слишком часто я начинаю думать о Вишневском. Он уже не только наяву мне является, но и снится теперь. Пора выбрасывать всякую чушь из головы и заняться делом.

Тянусь рукой и включаю ночник над головой. Ноутбук стоит на тумбочке, аккуратно сложенный. Помню, что он оставался стоять в раскрытом виде на постели, вдобавок ко всему точно был включен. Кондиционер не работает, зато приоткрыты двери балкона, и оттуда веет свежим воздухом.

Беру телефон — двадцать два десять. Черт, это сколько же я проспала?

Иду в ванную, умываюсь, привожу себя в порядок и выхожу в коридор. Уверена на сто процентов, что в комнате побывал Артем, а не Светлана Петровна.

Только дотрагиваюсь до перил и делаю шаг на ступеньку ниже, чтобы спуститься в столовую, как слышу приглушенный звук откуда-то сверху. Останавливаюсь и прислушиваюсь. Через несколько секунд тот же звук раздается снова. Похоже, наверху кто-то есть.

Поднимаюсь по лестнице на третий этаж и иду на теперь уже четко определенный мной звук бильярдных шаров.

Дверь в комнату открыта. Артем стоит, держа в одной руке кий, и смотрит на поле с шарами. В другой руке у него стакан с жидкостью темно-коричневого цвета. Догадаться нетрудно, что человек отдыхает.

Тихоньку подхожу к проему и аккуратно стучу костяшками пальцев по дереву. Парень поднимает на меня взгляд.

— Не помешаю? — облокачиваюсь о стену, складывая руки на груди.

— Нет, конечно, — его губы трогает легкая улыбка. Он делает глоток из стакана, продолжая не спускать с меня глаз.

— Пьянствуешь в гордом одиночестве? — улыбаюсь ему в ответ.

— Напишешь в статье, что Вишневский — тайный алкоголик? — теперь он смеется по-настоящему, а мне, если честно, очень приятна такая его реакция.

— Что ты, — смотрю на него с интересом. — Пусть это будет нашей маленькой тайной. Зато я смогу тебя шантажировать, — подмигиваю, а он снова начинает громко смеяться.

— Интересно, чем? — ставит стакан на бортик стола, отставляет кий в сторону, а сам опирается двумя руками на стол.

— Нашей тайной, — говорю как-то неуверенно.

Не совсем понимаю реакцию Артема. Точнее, я ее вообще не понимаю. Конечно же, я шучу, и писать об этом не собираюсь. И шантажировать тоже — надеюсь, он это понимает отчетливо. Только почему он все время смеется?

— Я не пью, Катя, — смотрит на меня, а в глазах пляшут черти.

— В смысле? — мои глаза округляются. — Не бойся, Вишневский, я не буду об этом писать. Даже не думала. Так что можешь пить, сколько угодно — это всё останется здесь, между нами.

— В смысле, спиртные напитки не употребляю, — продолжает улыбаться Артем.

— А это? — отлепляюсь от стены и направлюсь к нему.

— Это — холодный чай с лимоном и мятой. Очень вкусно, попробуй, — протягивает мне стакан.

Нюхаю, а Артем и дальше тянет лыбу. Спиртным не пахнет, делаю глоток — и правда, холодный чай с привкусом мяты и лимона. Поворачиваю голову к небольшому столику рядом, где стоит красивая бутылка коньяка, наполненная практически до краев. Артем следит за моим взглядом, после чего подходит, берет бутылку и протягивает мне.

— И тут чай? — снова нюхаю.

— Ага, — кивает утвердительно. — Коньяк мне друг привозил из-за границы, сам же его и выпил. А бутылка понравилась Петровне. Она в нее чай наливает и в морозилку кладет, чтобы охладился.

— Вишневский, ты прямо меня сейчас в ступор вогнал.

— Я думал, ты знаешь, — удивленно отвечает. — Все знают, — наклоняется к моему ушку. — Хотя идея с шантажом мне понравилась.

— Артем!

— Четвертый или пятый? — отстраняется, вскидывая брови.

— Сбилась уже.

— Я тоже.

Берет кий и начинает снова смотреть на стол.

— Что, вообще не употребляешь спиртных напитков? — продолжаю допрос. Если честно, я об этом даже не догадывалась.

— Крайне редко и в небольших количествах, — обходит стол, присаживаясь, выбирая, с какой позиции лучше ударить. — Молодость у меня была бурная, — становится в стойку, ставя руку на стол и кладя на нее кий, — роман можно написать. Видимо, хватило, — ударяет резко по шару, после чего другой залетает в лузу.

— Я, правда, не знала, — вот уж действительно, удивил, так удивил. Надо же, какой примерный мальчик. — Подожди, — меня посещает одна мысль, которую я озвучиваю. — То есть, ты хочешь сказать, что все свои чудачества делал на трезвую голову?

— Конечно, — усмехается, снова обходя стол, но почему-то не глядя на меня.

— Гонял по городу с Пашкой, прыгал с парашюта и купался в фонтане — все осознанно, в трезвом уме и здравой памяти? — сказать, что удивлена, значит ничего не сказать. Я-то думала, мальчики бахнули по соточке и начали резвиться.

— Я за руль вообще не сажусь, если употребляю спиртное, — спокойно отвечает. — У меня другая проблема.

— Какая? — пока идет наш диалог, Артем умудряется обойти стол по кругу и подойти ко мне близко с другой стороны.

Он с кием, а я со стаканом — стоим рядом и смотрим друг на друга. И в этот момент мне хочется только одного — чтобы он перестал видеть во мне врага и доверился. А я в ответ поверила ему.

— Знаешь, — смотрит мне в глаза, — как это, когда адреналин зашкаливает?

— Нет, — отвечаю негромко, завороженная его взглядом. Нежным, немного веселым, но никак не осуждающим или злым.

— И слава Богу, — дотрагивается указательным пальцем до моего носа. — Дырку протрешь, — обходит меня, снова направляясь к столу.

— Вишневский, ты можешь хоть иногда быть серьезным? — тяжело вздыхаю.

— Могу, — присаживается возле стола, пытаясь, видимо, вычислить траекторию полета шара. — Но не хочу, — удар, и опять точное попадание в лузу.

— Да ты мастер, как я посмотрю, — хлопаю в ладоши.

— Умеешь? — кивает на бильярдный стол.

— Немного, — кривлюсь, а в глубине души ликую. Попадешь сейчас, красавчик, ой, попадешь.

— Составишь компанию? — как-то уж очень равнодушно звучат его слова, и мне становится немного обидно. Лучше бы смеялся и подтрунивал надо мной.

— Без проблем, — быстро соглашаюсь. — Но при одном условии, — Артем поднимает одну бровь, молчит, ожидая, видимо, дальнейшего продолжения моей речи. — Ты мне расскажешь всё про свой адреналин, — смотрим друг другу в глаза. Между нами стол, но я вижу, как кулак парня сильнее сжимается вокруг кия. — Не для статьи, лично для меня.

— Зачем? — опять равнодушие в голосе.

— Понять хочу, что тобой движет.

Артем отворачивается ко мне спиной, подходит к журнальному столику, берет пустой стакан и наливается себе чая из бутылки. Так как свой я допила, то иду к парню и протягиваю стакан.

Мы стоим рядом, облокотившись на бортик бильярдного стола. Вишневский смотрит куда-то прямо перед собой, а я на него, повернув голову.

— Даже не знаю, как объяснить, — усмехается. — Ну, вот, смотри, — он тоже поворачивается лицом ко мне. — Когда ты слишком раздражена или тобой движет злость на кого-то, но так, что если сейчас не выплеснуть, то ты взорвешься изнутри. Бывает такое?

— Редко, но раздражаюсь. И даже злюсь.

— И что делаешь в этом случае? — смотрит на меня серьезно, делая глоток.

— По-старинке, — улыбаюсь. — Поплакаться девчонкам в жилетку, выпить коньячка или на крайняк завалиться в клуб и проплясать всю ночь. Утром вообще никаких мыслей с бодуна не бывает.

— Клубы и спиртное мне уже не помогают, — тяжело вздыхает. — Парашют, сноуборд, фристайлинг — я там выплескиваю весь негатив и заряжаюсь энергией. Правда, ненадолго, — добавляет печально. — Мы даже с Пашкой с вертолета в горах прыгали с парашютом и сноубордом. Вот это кайф. Хочу еще разочек попробовать.

— Вы сдурели? — я даже подскакиваю на месте. — Это же очень опасно!

— Да ладно, — отмахивается от меня с улыбкой на лице. — Это адреналин, детка.

— Это детский сад, придурки, — выпаливаю я, а Артем начинает смеяться.

— Впервые в жизни мне доставляет кайф общение с девушкой. В частности, когда тебя довожу до белого каления, — улыбается, снова сканируя меня своим взглядом. — Раньше я за собой такого не замечал. Как-то было все равно на эмоции других людей.

— Может, ты вампир? — приближаюсь к нему, — энергетический?

Он опускает взгляд в разрез моей маечки и тяжело вздыхает. После чего снова смотрит на мою смеющуюся физиономию.

— Додразнишься, Миланская, — обходит меня, приближаясь к журнальному столику, куда ставит пустой стакан. Берет кий и поворачивается ко мне: — Вопросы закончились?

— Да, — повторяю за ним все его действия, после чего уже со своим кием подхожу к столу. — На что играем?

— По миллиончику скинемся? — Вишневский поднимает бровь.

— На деньги я не играю, — отвечаю серьезно, собирая шары со стола в одно место.

— Тогда на мороженое, — улыбается одними уголками губ. Вот как у него получается быть таким очаровательным? В очередной раз тяжело вздыхаю.

— Говорю же, детский сад. На этом твоя убогая фантазия истощилась? — выставляю пирамиду из шаров.

— Предлагай ты, раз мой интеллектуальный уровень не доходит до гениального.

— Очень смешно, — кривлюсь. — Предлагаю сыграть на желание.

— Эротическое? — и снова его кривая ухмылка.

— Любое, кроме эротического подтекста.

— То есть, если я выиграю, то стриптиза не будет? — говорит голосом обиженного ребенка.

— Вишневский, — приходится немного повысить голос, а Артем в ответ усмехается. — Будь серьезнее. Но с парашютом я тоже прыгать не буду, даже не мечтай.

— А сноуборд?

— Тем более, — придаю своему голосу твердости, а этот негодяй ржет, как конь. Ну как с ним можно серьезно общаться?

— Ладно, — продолжает смеяться. — Не злись. Я все понял. Без эротики, экстрима и поцелуев. Или поцелуи можно?

— Вишневский!

— Всё, молчу, — поднимает обе руки вверх в жесте «сдаюсь». — Мне уже и самому интересно, что там за фантазии в твоей прелестной головке.

— Тогда разбивай, — беру мелок и смазываю край кия. — Да, и желания — не отыгрываются. Вот сколько раз проиграл, столько будешь работать джинном, даже если потом и выиграл.

— Я готов, — бьет по бордовому шарику, разбивая треугольник из шаров. Улыбаюсь, глядя на его самоуверенное лицо. Выиграть, значит, собрался? Ну-ну, могу только удачи пожелать.

Первую партию Вишневский проигрывает. Стоит и в немом изумлении наблюдает, как я закатываю в лузы последние три шара подряд. А на столе остается еще четыре. Поднимает на меня глаза.

— Ты точно играть не умеешь? — усмехаюсь его вопросу и его реакции. — Я восхищен.

Конечно же, умею. Но тайну не открою. Анькин брат Леха помимо вождения спорткаров научил нас играть в бильярд. Помню, как на выходных таскал всех троих с собой в бильярдный зал, который недавно открылся, где он встречался с друзьями и гонял шары.

Позже, уже в институте, у меня был одногруппник Сережка Мирный. С виду — обычный ботаник, слава Богу, хоть не в очках. Однажды я опоздала на пару и мне пришлось сесть с ним за одну парту. Полтора часа он косился в мою сторону и только под конец осмелел и пригласил на кофе, краснея при этом, как кисейная барышня.

Так как с утра я проспала, то решила согласиться. С улыбкой на устах милостиво согласилась, еще и подмигнула Сережке, чтобы расслабился и не был таким напряженным. За кофе мы довольно приятно пообщались. И выяснилось, что никакой он не ботаник, а просто стеснительный парень, кстати, довольно интересный собеседник и умный человек, что в наше время встречается крайне редко. А главное — победитель десятков турниров по бильярду. И это в свои девятнадцать лет!

Как только я случайно ляпнула, что умею гонять шары по бильярдному столу, ему не стало удержу. Он начал меня таскать по разным клубам, обучая игре на бильярде, а также постоянно заставляя оттачивать свое мастерство. Сначала я сопротивлялась, пытаясь найти кучу отмазок, а позже втянулась. Правда, его занудные речи иногда выводили меня из себя, но вскоре привыкла и попросту не обращала на это внимание, большинство наставлений пропуская мимо ушей.

Конечно же, рассказывать об этом Вишневскому я не собираюсь. Пусть и дальше пребывает в неведении. Уж очень хочется преподать ему урок и немного сбить с него спесь.

— Мне просто повезло, — отвечаю с улыбкой на устах, кивком головы указывая парню, что теперь его очередь расставлять шары. — Одно желание у меня уже есть.

— Уверен, одним и закончим. Так что, готовься.

Надо же, какой самоуверенный! Хотя, это очень хорошее качество — быть уверенным в себе, но в данный момент больше смахивает на хвастовство. Ладно, Вишневский, посмотрим, чья возьмет.

Во второй партии «взяла» Вишневского. И проиграла-то всего парочку шаров. Как обидно. А этот индюк распушил перья, нацепил улыбку и ходит вокруг стола, ехидно усмехаясь.

— Я же говорил, что одного желания для тебя будет достаточно.

Каков нахал, прямо слов нет! Так и хочется ему двинуть легонько, чтобы убрать с лица эту нагло-ехидную улыбку «Я все могу».

— Еще не вечер, — спокойно отвечаю, собирая шары по столу. — Или ты уже сдаешься? Больше играть не хочешь?

— Помечтай, — через стол смотрит на меня с усмешкой на губах. — Хочу сделать тебя. И не раз.

Я тяжело вздыхаю от такого наглого заявления с двойным подтекстом. Сделаешь ты меня, как же.

— Разбивай, — убираю треугольник. — Делальщик.

— Чувствую, весело будет с этими желаниями, — он ставит руку на стол, кладет сверху кий и уже готов к удару. — Хорошая идея, кстати.

— Ты сейчас сам с собой общаешься? Я не мешаю?

Артем смеется и разбивает пирамиду.

Два один… в мою пользу. Он снова смотрит на меня подозрительно.

— Опять повезло? — его брови поднимаются вверх.

— Ага, — усмехаюсь. — Сегодня мой день, — подмигиваю, снова кивком головы указывая, что его очередь собирать шары.

— А по-моему, ты нагло врешь, что не умеешь играть в бильярд, — расставил шары и теперь подходит медленно ко мне. Становится рядом, а у меня замирает дыхание. Я стою в позе для удара, глядя перед собой и пытаясь сосредоточиться, а Артем наклоняется прямо к моему ушку: — Красотка.

И мой кий задевает шар только по касательной, что он даже не долетает до пирамиды на другом конце поля.

— Так нечестно, — выпрямляюсь, глядя, как негодяй обходит стол и улыбается.

— А никто не говорил, что будет легко, — подмигивает.

Ну, Вишневский, ну, держись, зараза!

Делаем по удару, я никак не реагирую на него, чтобы он немного расслабился. По забитым шарам счет два-два, и очередь Артема бить. Шар стоит практически в лузе, а второй — расположен идеально для удара. Парень ставит руку, кладет сверху кий и целится. Я подхожу к нему ближе и за секунду до удара делаю небольшой шлепок по его накачанной заднице.

Он бьет, но рука немного дрогнула, и шар ударяется о противоположный борт, откатываясь назад. Вишневский поднимает на меня взгляд, а я в ответ подмигиваю. Я тоже умею играть не по правилам, красавчик!

Отхожу в сторону, ища на столе идеальный шар для удара. Становлюсь в стойку, краем глаза наблюдая, как Артем приближается ко мне.

— Я стойкий оловянный солдатик, Вишневский, — говорю, даже не поворачиваясь к нему лицом. — Второй раз твой номер не пройдет.

Набираю полную грудь воздуха, после чего резко выдыхаю, пытаясь сконцентрироваться на ударе и убрать все эмоции. Особенно дрожь в теле от его близости. Прямо ощущаю его каждой клеточкой. Но голова ясная. Прицеливаюсь. И за секунду до удара, когда уже отвела руку с кием, чувствую, как его рука ползет по моей голой спине, задрав маечку. Удар, и шар повторяет предыдущий маневр, который сделал Артем — ударяется о противоположный борт, не задевая ни одного из имеющихся на столе шаров.

Резко выпрямляюсь, и попадаю в объятия Вишневского. Одной рукой он прижимает меня крепче к своему торсу — даже через рубашку чувствую стальные мышцы, которые напряжены. Пиджак он снял давно, поэтому мой голый живот (маечка задралась уж очень высоко) слишком тесно соприкасается с его. Но как же это все-таки приятно!

Наклоняет голову к моему виску, опаляя жарким дыханием кожу. Он так близко, что нет сил сопротивляться. Мое сердце замирает вместе с дыханием.

Да что за черт, почему я так бурно реагирую на его прикосновения? Это же просто «игра», никакого влечения. Но мое тело очень хочет продолжения.

— Стойкий солдатик, говоришь? — голос с хрипотцой заставляет полностью замереть на месте. — Долго продержишься?

И снова этот двойной подтекст в его словах. И я уже в который раз теряюсь, что ответить.

— А ты? — выдаю первое, что приходит в голову. Пусть и он теперь подумает, что же я имею в виду и на что намекаю — то ли на бильярд, то ли на что-то большее, чем просто соблазнение.

— А я готов, хоть сейчас. Только скажи, — почти шепчет на ухо, кусая за мочку и нежно проводя языком по щеке. Стон сам по себе вырывается из моей груди, а в ответ я слышу тихий смешок Артема. Это отрезвляет покруче, чем ледяной душ.

— Отпусти, — говорю строгим тоном, правда, с закрытыми глазами.

— Как скажешь, — продолжает шептать, вызывая дрожь во всем теле.

Медленно отрывается от меня, а я открываю глаза, наблюдая, как в его глазах бушует огонь. Но ехидная улыбка победителя выводит меня из себя.

— Вишневский, ты хоть иногда можешь быть серьезным?

Он оставляет ответ без вопроса, обходя меня сбоку и направляясь к столу для удара. Бьет точно и четко, выигрывая у меня с разгромным счетом. Не дав мне возможности даже ударить по шарам до конца партии. Сил его соблазнять больше нет, и я просто наблюдаю за ним со стороны.

— Ты мне должна два желания, — говорит Артем, когда я в очередной раз собираю шары по столу.

— Так ты вроде тоже парочку мне задолжал, — подмигиваю в ответ.

— Готовься, Миланская, к расправе, — смотрит на меня в упор через стол, с очередной ехидной улыбкой. Глаза так и сверкают, а я кривляюсь ему в ответ.

— Заставишь полы во всем доме помыть? — убираю треугольник и остаюсь стоять на месте, опираясь одной рукой на кий. Правое бедро немного отставляю в сторону, ставя на него руку.

— Не шевелись, — командует Артем, наклоняется, становясь в позу для удара, и бьет по пирамиде. Один из шаров ударяется о борт прямо возле меня. — Попал.

— Сколько же в тебе самоуверенности, — усмехаюсь, начиная обходить стол в поисках идеальной позиции.

— А в тебе…, — говорит и замолкает, глядя на меня.

— Продолжай, — бью точно, закатывая шар в лузу. — Что во мне?

— Следую твоему совету, — как же мне нравится эта кривая ухмылка! — Сначала думаю, потом делаю. Поэтому лучше промолчу.

— Как скажешь, — очередной удар, и очередное точное попадание.

Вишневский крутится возле меня, но больше не предпринимает попыток дотронуться. Я максимально концентрируюсь и выигрываю пятую партию.

— Катя, твои выигрыши не засчитываются, — тычет в меня пальцем. — Обманщица!

— Это еще почему? — поднимаю брови в немом изумлении.

— Потому что изначально я думал, что играю с дилетанткой, а никак не профи.

— За профи спасибо, конечно, но ты преувеличиваешь.

Ну, почему, как только у нас начинается словесная перепалка, он оказывается в досягаемой близости? Даже тянуться не надо — одно легкое движение, и я до него дотрагиваюсь.

Хочу его трогать. Хочу, и все тут!

Наверное, гормоны шалят. Срочно, очень срочно надо валить отсюда к себе в комнату.

— Но ты не сказала, что умеешь играть, — Артем стоит, не шевелясь, и не предпринимая попыток увернуться от моего прикосновения к его груди.

— Я умолчала об этом, — не прерываю зрительный контакт. — Но и ты не спрашивал. Согласись, промолчать или соврать — это разные вещи.

— Все равно не честно.

— А кто сказал, что будет легко?

Артем усмехается, отходит от меня на шаг назад, после чего направляется к противоположной стороне стола, чтобы поставить пирамиду.

— Давай последнюю партию и отдыхать, — предлагает, тяжело вздыхая.

Вот, черт, какая же я все-таки эгоистка! Целый день, считай, бездельничала, а человек, между прочим, работал. А я его тут задерживаю со своими желаниями.

Разбиваю пирамиду, и начинается игра. Наблюдаю за парнем: взгляд усталый, движения медленные, и он почему-то больше не язвит, а только тяжело вздыхает и смотрит на меня с кривой вымученной улыбкой на лице. Очень хочется вывести его из этого вялого состояния. А еще лучше — отправить в спальню, сделать ему расслабляющий массаж и…

В этом месте я густо краснею, а Артем усмехается, наблюдая за моей реакцией. Интересно, о чем он думает сейчас? Хоть в его глазах и виден эротический подтекст его мыслей, но я все же надеюсь, что они, эти мысли, приятные и не пошлые.

К концу партии у меня семь забитых шаров, а у Артема шесть. Он делает глоток чая, наблюдая, как я выбираю идеальную позицию. Шар стоит прямо в лузе, и один точный удар сделает меня в четвертый раз победителем. Четвертое желание. Четвертый раз доказать, что я лучше…

Бросаю мимолетный взгляд на парня — он стоит в расслабленной позе, наблюдая за моей игрой. Тяжело вздыхаю, принимая решение. Целюсь в борт прямо рядом с шаром, который возле лузы. Или все-таки забить?

Удар, и шар попадает четко в то место, куда я метила, отлетая от борта назад.

— Мазила, — бубню себе под нос. Артем усмехается, ставит полупустой стакан на журнальный столик и идет выбирать позицию. Я медленно следую за ним, и уже когда он стоит в стойке для удара, наклоняюсь к его ушку. — Забей, красавчик!

— Как скажешь, — моя уже любимая кривая ухмылка, и Артем закатывает шар в лузу.

Счет семь-семь, и ход Вишневского. Он долго целится, примеряется, а я усмехаюсь. Вот ведь, мужчины, как малые дети, ей-богу! Пусть потешит свое самолюбие, я не возражаю. Парень забивает восьмой шар, и соответственно выигрывает последнюю партию.

— Не повезло, — кривлюсь, подмигивая ему.

— У каждого по три желания, — ставит кий к стене, после чего облокачивается своей шикарной (Боже, как она мне нравится!) пятой точкой на бортик стола и складывает руки на груди. — Ну? — смотрит на меня.

— Что «ну»? — переспрашиваю, поднимая обе брови вверх.

— Давай свои желания, — так же спокойно отвечает.

— Так по условиям не было, что надо исполнять сию минуту, — я тоже ставлю кий к стене и возвращаюсь назад к Артему, останавливаясь рядом с ним, точнее напротив. — Желание может быть загадано завтра или послезавтра.

— Или через год, — улыбается, наблюдая за моими медленными движениями.

— Или через два, — киваю головой.

— Я умру от любопытства, — наклоняет голову немного вперед, поближе ко мне, оставляя руки скрещенными на груди.

— А ты хочешь, чтобы я исполнила твои прямо сейчас? — поднимаю бровь в немом изумлении.

— Что ты, я подожду. Будет целая ночь придумать тебе наказание за непослушание. А то сейчас, боюсь, моя фантазия ограничена, — «подмигивает» мне бровями, посылая улыбку «Я — Мистер совершенство».

— Да ну? — стою рядом с ним, но опять мы слишком близко друг к дружке, и, даже не дотрагиваясь руками, между нами искрят молнии.

Это какая-то напасть, честное слово! Или магнитные бури залетели прямо в бильярдную, постоянно притягивая нас с Вишневским. Впервые со мной такое. Ни один мужчина так не влиял на меня, как этот негодяй. Стоит, ухмыляется, но вижу, что нервничает, тяжело дышит и пытается скрыть свою напряженность за игривым тоном.

— Ага, — кивает Вишневский.

— С парашютом прыгать не буду, даже не мечтай, — прищуриваюсь.

— А танец на шесте организуешь? — подмигивает с ехидной улыбочкой. Ну что за черт, зачем он дразнит меня без конца и края?

— Что-о? — глаза мои округляются. — Никакого эротического подтекста, мы же договаривались!

— Так я не про стриптиз, вообще-то, а про танец на пилоне — с удивлением в глазах отвечает Артем. — Короткая маечка, шортики, и главное ноги пошире вверху раздвигать. Но ход твоих мыслей мне нравится.

Все-таки выводит меня из себя. Тяжело дышу, грудь вздымается, а этот довольный напыщенный индюк смотрит в вырез, улыбаясь во все свои тридцать два зуба! Я даже чувствую его горячее дыхание. Или это уже мое воображение разбушевалось так, что я принимаю желаемое за действительное? Все, решено, делаю это долбанное интервью, и надо что-то решать с разыгравшимися гормонами.

— Вишневский, — в очередной (не помню, какой по счету) раз тяжело вздыхаю. — Ты неисправим. И своей смертью точно не умрешь — я тебя грохну и закопаю в ближайшем лесочке.

— Как насчет купальника? — продолжает скалиться, игнорируя мою последнюю фразу насчет лесочка. Когда уже угомонится-то?

— Даже не мечтай, — и, глядя на его удивленное лицо, добавляю, — только не сегодня.

— Слишком много ограничений, дорогая.

Последнее слово выбивает меня из колеи. Ну, как, как можно быть таким сексуальным очаровашкой? Таким, что слюни у баб текут по тротуарам, превращаясь в реки.

— Спокойной ночи, дорогой, — точно, надо скорее сваливать отсюда подальше. Слишком уж нагло он меня соблазняет.

— А как же бонус? — слышу, когда уже повернулась к парню спиной, делая шаг в направлении двери.

— Какой бонус? — резко разворачиваюсь к Артему лицом.

— Ну, как же, — ухмыляется. И не надоело ему то улыбки расточать, то ухмылки? Хоть бы раз серьезно поговорил. — Двадцать лет в браке, и я даже целомудренного поцелуя в щечку перед сном не заслужил?

Стону, закрывая глаза, беззвучно смеясь. Двадцать лет в браке с Вишневским — даже представить это себе не могу! Точнее, могу, но не хочу. Или хочу, но не могу. Черт, сама себя запутала. А все этот негодяй — уже и думать нормально перестала, фантазирую о всякой ерунде.

Но я всегда доигрываю до конца. Если он думает, что загнал меня в тупик, и я включу заднюю, то глубоко заблуждается.

С улыбкой на устах (не только ж ему скалиться без конца и края) подхожу к нему, благо руками он уже держится за борт по бокам, одной рукой провожу по щеке, другой обхватываю за шею, поднимаюсь на носочки, раз уж он не хочет пригнуться, чтобы помочь мне, и приближаю губы к уху.

— Доброй ночи, любимый, — и целую в щеку — медленно, наслаждаясь его запахом, таким вкусным и приятным, что голова начинает кружиться от переизбытка эмоций. Легкая щетина щекочет мягкую кожу губ, но это так приятно, ощущать его, пусть даже пока только с помощью целомудренного поцелуя.

И только я пытаюсь отстраниться, как одна мужская рука ложится на мою поясницу, а вторая опускается на шею, притягивая к себе. Секунда, наши взгляды встречаются, после чего Артем дотрагивается своими губами к моим, раскрывая их, и припадает в жарком поцелуе. Я обнимаю его за шею двумя руками, прижимаясь теснее. Наконец-то мои гормоны успокоятся.

Глава 11

Как же классно он целуется! Я, конечно, предполагала, что он мастер в этом деле, но реальность превосходит все ожидания. Кто б мне раньше сказал, что я буду мечтать о поцелуях с Вишневским, плюнула бы тому в лицо! А теперь трепещу и таю в мужских объятиях, как будто ничего лучше в жизни своей даже не видела и делала.

А ведь, и правда, не видела и не делала. Зато сейчас все наверстаю.

Рука движется по спине под маечкой, обжигая кожу в местах прикосновения. Мне кажется, я вся горю. Он сильнее прижимает меня к своему жаркому и напряженному телу, губы впиваются все настойчивее, а мои ноги подкашиваются от нахлынувших эмоций. Еще немного, и свалюсь прямо здесь.

Артем поворачивает меня спиной к бильярдному столу, подхватывает обеими руками под попу, усаживая на бортик. Ноги непроизвольно обхватывают его за бедра, прижимая сильнее.

Парень весь горит, дыхание сбивчивое, а движения все настойчивее. Его язык сплетается с моим в диком танце, и у меня из груди вырывается стон. Как же мне хорошо с ним!

Рубашка уже выправлена из брюк, и я пальцами чувствую его упругие мышцы, которые до сих пор напряжены. Да когда ж ты расслабишься, черт возьми? Неужели даже сейчас он способен контролировать каждое свое действие?

Гормоны делают резкий скачок верх, и я уже практически не контролирую свои эмоции, поддаваясь только желанию и первобытным инстинктам. И тут Артем резко отстраняется, правда, продолжая удерживать меня в объятиях. Прикасается своим лбом к моему, пытаясь успокоиться и восстановить дыхание.

— Что-то не так? — спрашиваю тихо, глядя на него.

Он тяжело дышит, закрыв глаза. До сих пор чувствую, как парень напряжен. Да что за черт в него вселился? Почему он так резко остановился? Вижу, что хочет меня так же сильно, как и я его. И бильярдный стол не самое плохое место для нашей страсти, искры которой разлетелись по всей комнате. Да что там комнате — по всему огромному дому!

— Думаю, тебе лучше уйти, — произносит негромко, так и не открыв глаза.

— Почему? — говорю первое, что приходит в голову.

— Так будет лучше.

— Отойди, — убираю руки с его спины.

— Катя, — произносит с хрипотцой в голосе, прижимая еще ближе к себе.

— Отпусти меня.

Артем тяжело вздыхает, еще несколько секунд стоит в такой позе неподвижно, после чего медленно убирает руки, открывает глаза и нехотя делает шаг назад.

«Какой хорошенький», — произносит внутренний голос. — «Отдайся ему».

«Отвали», — отвечаю, приходя в себя. Интересно, как я сейчас выгляжу со стороны?

— Давай мы все отношения выясним потом, — он серьезен, как никогда, сканируя меня взглядом.

— Нет никаких отношений, Вишневский, — спрыгиваю со стола, поправляя маечку. — И выяснять нечего.

— Катя!

— Я двадцать семь лет Катя, дальше что?

Минуту мы стоим друг напротив друга на расстоянии вытянутой руки. Смотрим, не двигаясь и не предпринимая попытки сблизиться вновь. Во мне закипает злость, на виске Артема бьется жилка так настойчиво, что я вижу невооруженным взглядом, как он нервничает.

— Прости меня.

— Проехали, — делаю шаг в направлении двери, но Вишневский хватает меня за руку, поворачивая лицом к себе.

— Не обижайся, — говорит грустно, продолжая меня сканировать.

— Не обижаюсь. К твоему сведению, даже в браках с двадцатилетним стажем иногда случаются форс-мажоры, — усмехаюсь.

— Я не могу, — произносит почти по слогам. — Сегодня, — сморит пристально. — Завтра пятница.

— Надоели вы со своей пятницей, что в ней такого особенного? Ты мне график составь, когда можешь, чтобы я дурой полной не выглядела в следующий раз.

— Кать, ну прости, — наконец-то он повышает голос, выходя из себя. Его начинает бить лихорадка, руки дрожат, и голос дрогнул. — Я же извинился. Правда, не могу сегодня.

— Ты меня кем считаешь, Вишневский? Шлюхой? Которая будет ноги раздвигать по первому твоему зову? — знаю, что перегибаю, но не могу его сейчас видеть. И остановиться не могу, так я раздражена. Быстрее бы убрал руку, и я отсюда свалю.

— Ты идиотка? — закипает не на шутку. — Ты что несешь, придурочная?

— Вот и пообщались, — тяжело вздыхаю. — Руку убери.

Он смотрит несколько секунд, после чего отпускает и отворачивается. Я молча выхожу из бильярдной в коридор, даже не оборачиваясь, после чего бегу к лестнице, спускаюсь быстро по ступенькам, залетаю к себе в комнату и направляюсь в ванную. Шагов сзади не слышала, да это и к лучшему в данный момент.

Смотрюсь в зеркало — на глазах выступают предательские слезы.

Не буду плакать, — говорю сама себе. Не заслужил он, чтобы я из-за него расстраивалась. Еще чего не хватало! Бессовестный и бессердечный эгоист, вот кто такой Артем Вишневский. А я-то, наивная, думала, что он нежный, страстный и такой одинокий. Так хочется к нему прижаться, почувствоваться себя защищенной и желанной, и избавить его от плохого настроения по утрам.

Но ему, по ходу, это нафиг не надо. Ему нравится быть одному, холить и лелеять себя, любимого, а на остальных плевать. Негодяй, нахал, грубиян, индюк напыщенный и раздолбай! Хотя, все это я уже говорила. Но ничего, можно и повториться, раз это правда.

А самое главное, что, несмотря на то, как Вишневский поступил со мной десять минут назад, он мне продолжает нравиться. Его грустные глаза, такое искреннее «Катя прости», и слишком эмоциональное «Ты идиотка» не дают мне покоя. Не может человек так притворяться. Что-то тут не так, вот прямо чувствую всеми фибрами души! Еще и эта дурацкая пятница, далась она ему. Самое главное, все о ней говорят загадками, и никто не рассказывает, что же случилось или случится.

Ладно, завтра разберемся, потому что сегодня я все еще злюсь на этого придурка. А злость, как известно, плохой советчик.

Принимаю контрастный душ, после чего выдвигаюсь на балкон, где минут пятнадцать пялюсь на звездное небо. Воздух прохладный, и легкий ветерок колышет мои волосы, обдавая ночной свежестью. Немного успокаиваюсь, после чего захожу в комнату. На телефоне открываю электронную книжку, но, видимо, слишком перенервничала сегодня, и через двадцать минут меня начинает клонить в сон.

Выключаю бра над головой и практически мгновенно засыпаю.

Сновидений нет, но просыпаюсь довольно поздно. На часах без трех минут одиннадцать. Зато чувствую себя свежей, бодрой и выспавшейся. Вчерашние приключения кажутся мне мелочью, однако так просто прощать Вишневского я не намерена. Помучаю малость, пусть знает, как отшивать девушек.

В столовой пусто, а на кухне Светлана Петровна, как обычно, крутится возле плиты.

— Доброе утро, — расплывается женщина в улыбке. — Как спалось?

— Отлично, — плюхаюсь на стул. — Кофе сделаете?

— Конечно, моя девочка, — начинает суетиться, доставая турку, насыпая туда перемолотый кофе и заливая водой.

— Артем на работе? — домработница стоит ко мне спиной, но после моего вопроса замирает на месте.

— Нет, — произносит тихо, не поворачиваясь.

— А где он? — продолжаю допрос. Очень мне интересно, где это он шляется, еще и без меня? Мог бы и разбудить, сам же придумал этот дурацкий переезд и мое присутствие рядом с ним двадцать четыре часа.

— По делам уехал. Вместе с Иванычем.

— Да ладно? — удивляюсь. Вот это да, как такое могло случиться? То отмахивался от начальника охраны, как от назойливой мухи, то теперь ездит вместе с ним. Чудеса, да еще какие!

Светлана Петровна молчит, стоя возле плиты в ожидании, когда заварится кофе. Я смотрю на спину женщины, ожидая, когда она наконец-то повернется и объяснит мне, где Артем. Молчание затягивается.

Наконец кофе закипает, домработница наливает жидкость в чашку, поворачивается и ставит передо мной горячий напиток. Не смотрит на меня, постоянно отводя взгляд.

А я продолжаю следить взглядом за ее лицом. Не нравится мне, как она смущается. Что-то скрывает. Очень интересно, прямо слишком любопытно!

— Ну, и что ты на меня так сморишь? — поднимает взгляд.

— Светлана Петровна, где Артем?

— По делам уехал, — продолжает смотреть на меня в упор. И куда делась растерянность?

— По каким? — произношу чуть ли не по слогам.

— Катя, — тяжело вздыхает. — Давай, он приедет и сам тебе все расскажет.

— Послушайте, — пытаюсь держать себя в руках, чтобы не сорваться. Уже даже вести себя начинаю, как Вишневский — чуть что, сразу срываюсь. Как же он так действует на меня? — Мне уже все уши прожужжали с этой пятницей. Что в ней особенного? Что происходит, в конце-то концов?

— Пусть лучше он сам расскажет, — как-то уж очень печально вещает домработница. — Но мой тебе совет — не трогай его сегодня. А то наговорит всяких гадостей, снова поссоритесь.

— Почему? — чувствую, что голос срывается на крик.

— Так будет лучше, — спокойно отвечает и отворачивается ко мне спиной.

Допиваю кофе в тишине, благодарю женщину и выхожу из кухни. Поднимаюсь по лестнице к себе в комнату. Надо срочно с кем-то пообщаться, иначе мои мысли до хорошего не доведут, только еще больше нервничать начну.

Первым на ум приходит Вишневский. Открываю телефонную книгу, и тут меня озаряет — я не знаю его номера телефона! Живу с ним почти неделю, и до сих пор никто из нас друг другу не звонил. Судя по поведению домработницы, номер Артема она мне не даст. На ум приходит только один человек, который может мне помочь, и я набираю главреда.

— Миланская, солнце мое, — отвечает Сергеич после второго гудка. — Я уж испугался, куда пропала. Думал, всё, съел нашу Милашку злой волк Вишневский. Как дела хоть?

— И тебе не хворать, Сергеич, — не стоит его сейчас дразнить. — Дела отлично, интервью будет сдано в срок. У меня к тебе дело.

— Весь во внимании, — серьезно отвечает мужчина.

— Мне нужен номер телефона Вишневского.

— Зачем? — удивление в голосе мужчины.

И что ему ответить на этот вопрос? Что я живу с Артемом под одной крышей и до сих пор не знаю номер его мобильного? Да меня Сергеич на смех поднимет! Тоже мне, журналистка великая выискалась. К тому же, главред ведь не знает о сделке и совместном проживании. Вот и пусть остается в неведении. Пока, по крайней мере.

— Дело у меня к нему, — выпаливаю первое, что приходит в мою многострадальную голову. — Важное, — делаю акцент на слове.

— Ты с ним хоть встречалась, или впариваешь мне тут про интервью?

— Встречалась. Все будет в шоколаде, не переживай. Дай мне еще недельку, и я привезу тебе статью.

— Так почему номер не взяла? — продолжает допрос, как заправский сыщик.

— Не было необходимости, — вздыхаю. Как же тяжело общаться с Сергеичем, уму не постижимо, какой он занудный! Или, может, это я слишком нетерпеливая?

— А теперь, значит, появилась, — то ли утверждает, то ли спрашивает, одним словом — фиг поймешь этого главреда.

— Неужели трудно номер продиктовать? — начинаю нервничать.

— Не трудно, — пауза, — но не дам.

— Сергеич, миленький, мне очень надо, — пытаюсь давить на жалость. — Срочно.

— Давай так. Я ему сам позвоню, и если он даст добро, то я продиктую тебе его номер, идет?

Стон отчаяния вырывается из груди. Да что за пятница сегодня такая, не везет, так не везет. И как с этим бороться?

— Не идет, — отвечаю резко. — Не надо никуда звонить, сама разберусь.

— Как скажешь, — быстро соглашается Сергеич. — На следующей неделе жду от тебя бомбу.

— Хорошо, — нажимаю сброс. — Будет тебе кило тротила, — говорю светящемуся экрану.

Ладно, ну его, этот номер. Обойдемся. Займусь-ка я лучше работой, а то потом неизвестно, будет ли свободное время.

Соцсети, статья и разговоры с подружками по телефону отвлекают меня от насущных проблем. Светлана Петровна аккуратно стучится в двери в три часа, предлагая мне пообедать, но я резко отвечаю отказом, и женщина, обидевшись, уходит. А я чувствую себя виноватой — вот зачем, спрашивается, нагрубила?

Но очередной звонок от Степана меня отвлекает от ненужных мыслей и терзаний, и я вновь погружаюсь в водоворот общения с коллегами. И не замечаю, как за окном начинает темнеть.

Потягиваюсь, разминая мышцы. От постоянного сидения в не совсем удобной позе спина затекла и теперь ноет приятной болью после парочки упражнений на растяжку. Закрываю ноутбук, спрыгиваю с кровати, делаю несколько приседаний и наклонов, после чего выключаю свет и выхожу из комнаты.

Есть хочется неимоверно. Еще бы, кроме утреннего кофе во рту не было даже маковой росинки. Зря я, конечно, отказалась от обеда, сейчас бы желудок так яростно не урчал. И еще хочу найти хоть одну живую душу в этом доме. Такое чувство, что все вымерли, как мамонты.

На первом этаже в холле горит свет, значит, кто-то есть в доме по-любому. В столовой никого, на кухне тоже. Даже не поленилась заглянуть в комнату Светланы Петровны — темно и тоже пусто.

Возвращаюсь на кухню и нагло лезу в холодильник. Не голодать же, в самом деле! Делаю себе бутерброды с колбасой и сыром, запиваю все это апельсиновым соком. Интересно, а Вишневский вернулся уже? И что за дела у него были?

Подхожу к окну, которое выходит во двор. Гелик стоит прямо у входа, значит Артем точно дома. Хотя, у этого красавца несколько машин, насколько мне известно, и не факт, что сегодня он воспользовался Мерседесом. Мог поехать на любой другой из своего автопарка.

Убрав за собой посуду, выключаю свет и двигаюсь назад в холл. Останавливаюсь возле кабинета, стучу, а в ответ тишина. Нажимаю на ручку, толкаю дверь и захожу вовнутрь. На столе горит настольная лампа, но никого нет.

— Есть кто живой? — спрашиваю на всякий случай. Делаю шаг вперед. В ответ тишина. — Куда все подевались?

Разворачиваюсь, направляясь назад к двери. Может, в спальне от меня прячется? Боится, что не прощу за вчерашнее?

Достигаю порога и слышу в спину:

— Я здесь.

Резко разворачиваюсь назад и быстро иду к столу. Замираю на месте, а глаза округляются от увиденного. Хорошо, рядом стол, на который я облокачиваюсь. Не ожидала я такого, вот честно, даже дар речи на пару секунд пропадает. Да что за хрень происходит?

И почему Артем в таком состоянии?

Он сидит, облокотившись спиной о стену, и смотрит на меня уже помутневшими глазами. Одна нога согнута в колене, вторая вытянута. Рубашка расстегнута, рукава закатаны до локтя, а пиджак валяется возле стула.

Парень делает глоток из бутылки с прозрачной жидкостью. Не успеваю прочесть, что написано на этикетке — то ли джин, то ли виски, то ли еще какая алкогольная ерунда.

Поворачиваю голову в сторону — на столе красуется еще одна бутылка, повернутая этикеткой к окну — опять не могу прочесть, пепельница с четырьмя окурками, а рядом лежит пачка сигарет.

— Ты вроде бросил, — поворачиваю голову к нему лицом. Он делает глоток прямо из горла и кривится.

— Завтра не буду, сегодня можно, — отвечает грустно. Вообще весь его внешний вид и выражение лица вызывают во мне нечто похожее на страх. За него, за то, что с ним происходит, и почему он находится в таком состоянии.

— Тебе виднее, — продолжаю смотреть на парня, но он отводит взгляд в сторону. — Значит, все-таки Артем Вишневский — тайный алкоголик? — пытаюсь усмехнуться, чтобы разрядить хоть немного напряжение, но получается как-то не очень весело.

— Ага, — тон спокоен, никакого напряжения не чувствуется, однако на душе все равно не спокойно. — Раз в год закрываюсь в кабинете и напиваюсь до поросячьего визга. Можешь об этом написать, читатели будут в восторге от такой новости. Заодно рейтинги себе поднимешь.

— Ты монстра-то из меня не делай, — шагаю вперед и запрыгиваю попой на стол. Сижу прямо напротив Вишневского, и он поднимает голову, чтобы меня увидеть. Смотрит в упор исподлобья. — Не буду я ничего писать, успокойся.

— Прямо камень с души сняла, честное слово, — снова делает глоток и морщится, вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Вот только твое плачевное состояние и останавливает меня сейчас, чтобы не врезать тебе как следует, — киваю слегка головой из стороны в сторону, так он меня задел. — Чтобы больше не хамил.

— Врежь.

Пристальный взгляд, и ни капли веселья, или наоборот — страха. Да что с ним такое? Почему ему все пофиг? Надо как-то разрядить обстановку, а то неизвестно, до чего мы сейчас договоримся.

— Ты вообще кем меня считаешь, Вишневский? Я вроде ни разу за все время, что мы с тобой живем вместе, не дала тебе даже повода думать обо мне плохо. Точнее, что я затаила на тебя непонятную обиду и собираюсь писать про тебя гадости.

— Живем вместе — как муза для души, — и снова делает очередной глоток.

— Может, хватит пить уже? Завтра голова будет болеть с утра.

— Не страшно, — ставит бутылку на пол.

— Тогда и мне налей, — улыбаюсь. — Будет у нас с тобой на двоих маленький секрет.

— Тайное общество алкоголиков Миланская-Вишневский? — наконец-то на губах появляется какое-то подобие улыбки, но через пару секунд пропадает. — На полке стакан возьми.

Спрыгиваю и направляюсь в сторону, куда кивнул Артем. Беру с полки стакан и возвращаюсь на место, снова садясь на стол. Парень протягивает мне бутылку.

— Своя имеется, — беру ту, что стоит на столе. Все-таки водка. Ну и ладно, нам не привыкать.

Наливаю себе в стакан на дно и поворачиваюсь к Артему.

— Там в столе где-то минералка была, — тяжело вздыхает.

— Мы же тайные алкоголики, ты забыл? — поднимаю одну бровь вверх. — А алкоголики не запивают.

— Согласен, — усмехается. Что же с ним происходит-то? Как же узнать, но так, чтобы впросак не попасть со своими шуточками?

— А что за повод? — аккуратно спрашиваю, понимая, что случилось, скорее всего, что-то серьезное. С таким выражением лицa радостные события не отмечают.

— Ровно десять лет назад в этот день погибли мои родители, — очередной глоток из горла.

— Извини, я не знала, — говорю негромко, а у самой мурашки по коже. — Читала где-то, что родителей нет, но не знала, что именно в этот день они погибли.

— Проехали, — даже не смотрит в мою сторону, а мне безумно хочется подойти к нему, обнять и забрать часть той боли, которая сквозит в его голосе, взгляде и нынешнем состоянии.

Не пойму, что со мной происходит, но думаю о нем постоянно. Наваждение какое-то, даже ненавидеть его больше не могу.

Выпиваю водку, немного скривившись, и отставляю стакан в сторону. Артем поднимает, наконец-то, голову и смотрит на меня в упор. Кивает головой в сторону бутылки, и я молча наливаю себе еще.

Пьем в тишине. Я молчу, не зная, что сказать. Да и что тут скажешь в таком случае? Банальные слова сочувствия или жалости? В таких ситуациях они даром никому не нужны, мне ли не знать.

— Как это случилось? — мне почему-то очень хочется, чтобы он поделился. Просто выговорился именно мне, а не кому-либо другому. Уверена, ни одной из своих девушек он этого не рассказывал до сих пор. И не расскажет.

— Ехали из пригорода поздно ночью домой, — тяжело вздыхает. — Дорога скользкая после дождя, отец решил поехать по объездной. Лучше бы через город, — делает паузу, а я с замиранием сердца жду. — На мосту фуру занесло, и прямо на них. Там без вариантов, — закрывает глаза. — Обе машины в реку свалились с моста. Отец, сказали, погиб сразу, а у мамы был шанс. Если бы дверь не заклинило, могла бы выбраться, — поднимает на меня глаза. — Она плавала хорошо, может, и удалось бы спастись. Черт, нахрена они туда поперлись вообще? — голос дрожит, вот-вот сорвется. — Десять лет задаю этот дурацкий вопрос, на который нет ответа. Мы только отпраздновали мое восемнадцатилетние, все было хорошо, и через две недели они погибают.

— Я в то время уже в Москве находилась, поступила в институт, поэтому даже не слышала, — сама не знаю, зачем оправдываюсь. — Мне, правда, очень жаль.

Артем тяжело вздыхает, глядя куда-то перед собой, делает очередной глоток и продолжает, никак не комментируя мою последнюю фразу:

— После их гибели я три года пил, как ненормальный. Не каждый день, но довольно часто и помногу. Клубы, алкоголь, девочки, потом бешенная скорость по ночному городу в нетрезвом состоянии — хотел побыстрее к родителям. Но судьба, как назло, не давала мне такого шанса. Последней каплей стал таран лоб в лоб на центральном мосту. Вылетел на встречку и погнал на идущую машину. В последний момент что-то сработало в мозгу, и я вывернул руль влево. Остановился в нескольких сантиметрах от ограды. А в машине такая же пара сидела, как и мои родители. Пока ждали полицию, стоял возле ограды и смотрел вниз. Думал, уже все, сигану сейчас. Мужик нормальный оказался. Вместо того чтобы орать, реально поддержал. Как обычно, мне за это ничего не было, — горько усмехается. — Заплатил штраф, купил им новую машину, мне погрозили пальчиком и отпустили. Слава Богу, все живы и здоровы оказались, а то бы я себе этого никогда не простил.

— Артем, — как-то слишком печально произношу.

— Не говори ничего. Сам знаю, что идиотом был, — встает, опираясь на стену. Подходит к столу и садится в кресло.

Достает из пачки сигарету и подкуривает, выпуская струйку дыма.

— Давай уж и мне, — усмехаюсь. — Покурю с тобой за компанию.

Он поднимает обе брови в немом изумлении, но протягивает мне пачку.

— Не знал, что примерная девочка Катя имеет столько тайных греховных мыслей и пороков.

— Не такая уж и примерная, — подкуриваю сигарету. — Иногда бывает. Должны же и во мне быть какие-то изъяны, а то прямо идеальная я какая-то получаюсь.

Курим молча, думая каждый о своем. Даже не знаю, что ему сказать, все слова испарились и не хотят возвращаться назад. Артем берет бутылку, наливает мне в стакан, лезет в верхний ящик стола и достает оттуда шоколадку и пол-литровую бутылку минералки.

— Ого, какие запасы, — усмехаюсь.

Надо как-то выводить его из этого состояния. Вопрос, как это сделать? Не полезешь же к нему с обниманиями и поцелуями?

— Давай, закусывай, — разрывает упаковку. — А то свалишься под стол, а я не в состоянии сейчас тебя на руках носить.

— Смотри, как бы самого тащить не пришлось.

— Я знаю свою дозу, не переживай, — пьет из горла, я следом за ним. Запиваю водой и отламываю кусок шоколадки. — Я целый год не могу заставить себя сходить к ним на могилы. Реально жду тринадцатое число. А потом сижу там целый день и рассказываю, что произошло за этот год. Наверное, хреновый я сын.

— Глупости не говори, — смотрю, как он уставился в одну точку. — Должно пройти время, чтобы отпустило совсем.

— Сколько? — он поднимает на меня полный печали взгляд. — Попустить — не попустило, просто смирился. После того, как бросил пить, подсел на наркоту. Конечно, до героина, слава Богу, не дошло, но начиналось все с обычной травки. Потом и сам не заметил, как крепко подсел на кокс. Постоянные перепады настроения, вечно нервный и орущий на всех. Спасибо друзьям — Андрюхе, Пашке, Лехе. Познакомлю с ним тоже, он скоро должен приехать. Леха у нас звезда российского волейбола, за границей играет. Они меня за уши вытянули из депрессии. Лечился в хорошей клинике, после чего завязал окончательно. И взялся за ум.

— Артем, — хочу сказать, что не осуждаю его, но он меня перебивает:

— Сам не знаю, зачем тебе это все рассказываю. Накипело, видимо.

— Иногда полезно просто выговориться.

— Потом ударился в работу, — опять тяжело вздыхает. — Спасибо Руслану Сергеевичу, это папин лучший друг и по совместительству его, а теперь уже и мой зам. Пока я куролесил, он тянул всю компанию на себе. Не бросил и меня всегда поддерживал. Помогал вытаскивать из передряг постоянно. Золотой мужик. Жаль, познакомиться не можете, я отправил его с семьей в Штаты на два месяца — отдохнуть, заодно и с партнерами связь поддерживает. Он был очень рад, что я взялся за ум и вернулся к делу. Но началась другая проблема — зашкаливающий адреналин. Сначала тянуло на экстрим, чтобы на время попустило. Потом увлекся. Даже к психологу ходил, чтобы она помогла мне успокоиться и прийти в нормальное состояние.

— Так вот, откуда твои резкие перепады настроения.

— Ага, — кивает в ответ. — Ничего не могу с этим поделать. Одна ты на меня позитивно влияешь, покруче любого адреналина и экстрима.

— Рада, что могу чем-то помочь, — улыбаюсь ему, а он усмехается. Слава Богу, хоть больше не пьет, а то точно, чувствую, свалится прямо под стол. — И ты нормальный, что бы там себе ни напридумывал.

Он откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. Опять гнетущая тишина, которая давит со всех сторон. И так хочется до него дотронуться, что я сжимаю кулаки, чтобы побороть искушение.

— В общем, прекрасный пример для подрастающего поколения, — Артем резко садится ровно и снова наливает мне в стакан. — Можешь писать об этом, я не против, если тебе это доставит удовольствие, — и делает очередной глоток.

— Вот умеешь же ты испортить настроение, — начинаю выходить из себя. — И так хреново, еще и ты всякую чушь несешь. Точно прибью тебя, когда спать будешь. Допросишься у меня.

— Больше не буду, — появляется подобие улыбки. — Только не злись.

— У тебя хоть были нормальные родители, — зачем-то говорю. Наверное, теперь моя очередь выговориться, потому что тоже накипело. — Пусть не долго, но были. С какой нежностью ты говоришь о маме.

— Давно не виделись? — задает вопрос и сморит на меня в упор.

— Последний раз четыре года назад, — тяжело вздыхаю, теперь уже сама пододвигая стакан. — Одногруппница замуж за итальянца выходила, пригласила на свадьбу нас с девчонками. Встретились в кафе, как чужие люди, — Артем наливает водки в стакан, и я первая залпом выпиваю. — Ее даже не интересовало, где я остановилась и надолго ли приехала. Сама не знаю, зачем ей звонила и просила о встрече. В детстве хоть была бабушка, мамы подруг, учительница русского языка и девчонки, которые всегда поддерживали. А потом — одиночество и попытки выжить самостоятельно. Даже мамой ее назвать иногда язык не поворачивается. Просто чужая женщина, которая меня родила.

— Не знаю, что и сказать, — смотрит на меня сочувствующе. — Я про тебя информацию собирал, знал, что мать за границей, но даже не предполагал, как обстоят дела на самом деле.

— Ну ее, не хочу больше о ней говорить, — киваю отрицательно головой, прогоняя плохие мысли. — Дарина всегда утверждает, что во всем надо искать плюсы. Если бы мама меня не бросила, я бы, может, и не добилась ничего в этой жизни.

— Я знаю только одну девушку с таким редким именем в нашем городе, — Артем смотрит на меня заинтересованно. — Дарина Громова, следачка из городской прокуратуры. Лично не знаком, видел мельком пару раз, но Пашке нервы помотала. У них огромная «любовь» друг к дружке. Сколько раз она грозилась его посадить!

— Вишневский, в прокуратуре уже несколько лет как нет следователей. Она — помощник прокурора, — усмехаюсь в ответ. — И моя лучшая подруга, — добавляю негромко. — Грозиться посадить — это её любимая фраза.

— Не гони! — его глаза округляются. — Громова — твоя лучшая подруга? — киваю утвердительно в ответ. — Вот это новость! Знаю, что в прокуратуре нет следователей, называю по-старинке.

— Да, мы тоже дразним ее так постоянно, чтобы позлить. Хотя в последнее время она перестала реагировать на слово «следачка», — делаю паузу. — Нормальная она, что бы ты о ней ни думал. И кстати, придется вам с ней познакомиться.

— Ни за что, — усмехается. — Она же монстр в юбке!

— Не люблю, когда говорят гадости о моих подругах, — предупреждаю строго. — Твой Балабанов, кстати, тот еще жулик.

— Пашка? — поднимает обе брови вверх. — Да он мухи не обидит, ты что! Самый добрый и веселый человек на свете.

— Ага, добрый, как же, — смеюсь в ответ. — Если только, когда спит зубами к стенке. И то, я бы еще поспорила.

— Вот в гости приедет, познакомлю вас обязательно.

— Сплю и вижу, как бы стать лучшей подружкой Балабанова.

Артем улыбается, а я очень рада, что разговор перешел в такое русло. Не могу на него смотреть страдающего, прямо сердце разрывается на части от жалости к нему. Пусть уж лучше шутит про Дарину с Балабановым, чем сидит поникший и водку пьет тоннами.

— За вчерашнее прости, — меняет тему, и снова этот серьезный взгляд, прожигающий насквозь. — Я не смог, хоть и не сдержался.

— Тогда с тебя бонус, — Артем сморит удивленно, а я наклоняюсь немного корпусом к нему поближе. — Дашь покататься на своем спорткаре два раза.

— Могу даже три, — усмехается, — если тебе это доставит удовольствие.

— Ловлю на слове, Вишневский, — тычу в него пальцем. — За язык никто не тянул. Только ты рядом сидишь, как и договаривались.

— Точно водить умеешь? — прищуривает один глаз.

— Вот заодно и проверишь.

Снова возникает пауза, на протяжении которой мы смотрит пристально друг другу в глаза, не пытаясь ничего сказать. Да и не надо ничего говорить, и так все понятно без слов.

— Тебе лучше пойти отдохнуть, — Артем первый прерывает затянувшееся молчание.

— А ты?

— А я еще немного тут посижу в одиночестве. Только не обижайся.

— Много не пей, — спрыгиваю со стола. Нет у меня сейчас желания с ним пререкаться, а обижаться, так и подавно. — А то завтра с утра будет голова болеть, — наклоняюсь к нему. — И я буду переживать.

Он резко отталкивается ногами об пол, подъезжая на кресле ближе ко мне. Раздвигает ноги, чтобы мне было удобнее, и прижимается лицом к животу, обхватывая руками меня за талию.

Сердце от таких нежных прикосновений делает скачок вверх, а из груди вырывается тяжелый вздох. И я… обхватываю его руками за голову, прижимая к себе теснее. Это самое правильное, что я могу сейчас сделать.

— Катя, — шепчет Артем. — Как же мне хреново.

А у меня на глазах выступают слезы. Не знаю, как ему помочь. Наклоняюсь, и прижимаюсь щекой к его голове. Волосы приятно щекочут кожу, а я вдыхаю мужской аромат. Самый прекрасный в мире. Так приятно просто стоять и держать его в объятиях.

Время замирает. И кажется, что мы только вдвоем во всей вселенной. И никто не хочет первым разжать руки и отпустить второго на свободу. Это так естественно — просто побыть вместе, ничего не делая и не произнося ни звука.

— Завтра отпустит, — говорю тихо. — Надо просто пережить эту ночь.

— Знаю, — отвечает негромко. — Надо просто пережить.

Выпрямляюсь и пытаюсь отстраниться. Не могу видеть его в таком состоянии. Он нехотя разжимает руки и поднимает голову вверх.

— Я пойду, — продолжаю на него смотреть.

Какой же он все-таки красивый, и как я раньше этого не замечала?

— Ты меня ненавидишь? — начинает Артем, но я перебиваю:

— Глупости не говори. И много не пей, чтобы опять какие-нибудь бредовые мысли не посетили твою многострадальную голову.

Разворачиваюсь и иду к двери, затылком чувствуя тяжелый взгляд, прожигающий кожу насквозь. Выхожу из кабинета, даже не оборачиваясь.

В своей комнате раздеваюсь и после контрастного душа ложусь в кровать. Заснуть не получается, потому что все мысли крутятся возле одного человека. Даже думать не могу ни о ком другом, кроме него.

«Ты меня ненавидишь», — всплывает последняя фраза, произнесенная Артемом. Вот же идиот, прости Господи. Будем считать, что это сказал алкоголь, а не Вишневский. Иначе я его точно прибью.

На часах уже половина первого. Пора отключаться, иначе завтра наверняка просплю, и Дарина с Анькой меня четвертуют, с них станется. И так уже одну субботу прогуляла, потому что думала о Вишневском. Опять он, прямо как магнит, который постоянно к себе притягивает. Хотя, в последнее время мысли о парне не вызывают даже раздражения.

На такой приятной ноте засыпаю, предварительно заведя будильник, чтобы не проспать. Уверена, у Артема завтра будет жуткое похмелье, поэтому смыться из дома не составит труда.

Глава 12

Не знаю, кто как, а я бы все-таки убила того идиота, который придумал мобильные телефоны! А также тех, кто звонит по утрам и будит ни свет, ни заря. Хотя, половина десятого утра — это только для меня слишком рано, особенно сегодня, после вчерашних переживаний. У большинства в разгаре рабочий день. Хотя, какой, нахрен, рабочий, если сегодня суббота.

Тянусь к мобильнику, который лежит на тумбочке. Нехотя открываю оба глаза, прищуриваясь от яркого света, и смотрю на экран.

Степа, что б тебе пусто было!

— Да? — кричу в трубку.

— Катя, только сразу не убивай, — жалобным голосом произносит парень, понимая по моему тону, что разбудил. — Я не хотел.

— Говори уже, юродивый, — вздыхаю. — Обещаю, сильно бить не буду.

— Доброе утро, — усмехается Степан. — Хорошо, что ты лежишь. Иначе, боюсь, упала бы замертво.

— Что на этот раз случилось? — зеваю, начиная просыпаться и постепенно приходить в себя.

— Сразу видно, что еще в Интернете не была, — как обычно, Степан начинает издалека.

— Давай уже, не томи, — опять зеваю в трубку. — Кто на этот раз отличился?

— Даже боюсь сказать, — тяжело вздыхает Степа, а я усмехаюсь. Наверное, он никогда не избавится от привычки ходить вокруг да около. — Какая-то падла слила в сеть инфу, что ты живешь с Вишневским.

— Именно я?

— Не совсем ты, — снова вздыхает прямо мне в ухо. — Девушка по имени Катя. Мне с утра твой Макаров звонил, тактично интересовался, уж не ты ли в главной роли выступаешь? И где можно тебя сейчас найти? Мало кто знает, что Милашка — это Миланская Катя, известная в определенных кругах журналистка.

— А ты что? — как-то уж очень спокойно я на это всё реагирую. Странно, очень даже странно.

— А я мороз включил, — удивляется Степа. — Впервые слышу, и всё такое. Еще он спрашивал, куда ты пропала. Я ответил, что ты очень занята новой статьей, ведешь постоянные переговоры с Porsche и реально не имеешь времени на роман с Вишневским. Тем более, Олег знает, как ты Артема «любишь». Вроде поверил, но журналисты такой народ… Ехидно посмеялся и повесил трубку.

— Макаров не напишет, не волнуйся, — успокаиваю парня, который, видимо, действительно за меня переживает. Очень приятно иметь такого искреннего друга. — Давай в двух словах, что именно слили в сеть?

Пока Степан рассказывает, я включаю громкую связь и провожу все утренние водные процедуры, точнее, умываюсь и чищу зубы, внимательно его слушая.

— Значит, так, — начинает бодро рапортовать Степа. — «Неизвестный источник сообщил, что у Артема Вишневского бурный роман с его новой помощницей, которая, по его же словам, спит с ним и живет в его доме. Парень забросил клубы и модные тусовки, проводя все свое свободное и не свободное время с девушкой по имени Екатерина. Фамилия не прилагается, и теперь все гадают, кто же эта загадочная девушка с королевским именем?» Не приходит на ум, кем бы мог быть этот «неизвестный источник»?

— На данный момент всплывает только одна барышня — некая Алина, бывший начальник отдела маркетинга, которую недавно уволил Вишневский, потому что она запорола проект. Хотя, — делаю паузу, — там куча народа тусуется, и Артем свою речь толкал перед всеми начальниками, в конференц-зале человек сорок сидело. Мало ли, кому стукнуло в голову меня прославить?

Степан — единственный человек, не считая подруг, который знает все о сделке, пламенной речи Вишневского и моей помощи ему. Уверена в нем на сто процентов, даже не сомневаюсь, что он не причастен.

— Ты так спокойно на это реагируешь, — удивляется Степа мне в трубку. — Думал, будешь рвать и метать.

— А смысл? — отвечаю очень спокойно. — Рано или поздно эта информация все равно появилась бы в сети. Пусть погадают, кто эта загадочная девушка. К дому Вишневского не сунутся — все помнят, как он пару лет назад одному журналисту руку сломал, больше пока камикадзе не находилось. Ну, увидят нас вместе, сфоткают, выплывет мое имя — да пофиг! Все равно через пару недель в Москву сваливаю, а рейтинги еще никому не помешали. Перекручу все на свой манер, как я обычно это делаю, ты ж меня знаешь. Не суетись. Пару дней погутарят, обсудят, и переключатся на что-то новое. Наш народ долго на одном месте не может находиться, им подавай зрелищ, можно даже без хлеба.

— С меня любая помощь, — бодро отзывается Степан. — Но лучше пока не светись.

— Договорились, — усмехаюсь, и мы прощаемся.

Про Москву мой друг тоже знает. Не поддерживает, потому что не хочет, чтобы я уезжала, но радуется моим успехам. Жаль, что мало в нашей жизни людей, которые готовы действительно поддержать в трудную минуту, а не позлорадствовать, и порадоваться вместе с тобой, а не завидовать, в глубине души желая кару небесную на твою голову.

Любопытство распирает меня, несмотря на краткий пересказ Степана, и я включаю ноутбук. Нахожу четыре статьи, остальные все точные копии этих четырех. В принципе, терпимо, но все равно вызывает улыбку. В основном гадают, кто такая неизвестная девушка Катя, и как Вишневский с ней познакомился. Даже коллаж вставили, где на одной половине физиономия Артема, а на другой — огромный знак вопрос и мое имя.

Правда, некоторые чудо-журналисты удивили даже меня. Вчитываюсь в неизвестную фамилию и понимаю, что писал новичок.

«Катя, Катерина, Катюша — как же Вишневский называет свою новую пассию в постели? Делимся, у кого какие есть варианты».

Вот скажите на милость, кому интересно, как меня Артем называет в постели? И фиг с ним, что самой постели еще не было, но помечтать-то можно. И эта мысль даже не вызывает во мне раздражения. Только улыбку.

Взять и прикольнуться, что обращается он ко мне исключительно Катя и никак больше? Иногда, когда злится, выпаливает свое громкое «Миланская», но больше ничего. А если честно, то неимоверно хочется уменьшительно-ласкательного обращения из его уст. Помню, что он этого не любит, но мне-то это нравится.

Народу у нас только дай позлословить — какие только варианты они не придумали, чуть тотализатор не открыли. И как ни странно, больше старались мужики, чем девочки. Те в основном рассказывали, как им нравится, чтобы мужчины их называли.

Интересно, а где они правду собрались узнавать? У Вишневского? Или у неизвестной девочки Кати? Представляю реакцию Артема:

«Скажите, господин Вишневский, а как вы вашу пассию называете в постели?»

«Какую часть тела тебе сломать, недоумок, чтобы ты заткнулся?»

Я уже даже думать начала, как Артем. Чувствую, до добра это все не доведет. Но ничего не могу с собой поделать, мысли о нем не покидают меня даже по утрам.

Очередной телефонный звонок застает, когда я уже закрываю крышку ноутбука. Звонит Дарина, и я практически сразу принимаю вызов.

— Привет, — говорю в трубку, зевая.

— Ты там дрыхнешь еще? — стандартный банальный вопрос, к которому я уже привыкла.

— Вот скажи мне, непонятливой, — усмехаюсь в трубку. — Ты вроде умная, а такие глупости спрашиваешь. Как человек может спать, если он с тобой разговаривает по телефону?

— Не разбудила?

— Уже лучше, — продолжаю улыбаться, потому что настроение хорошее. — Без тебя хватает уникумов.

— Как настроение? — продолжает Дарина допрашивать. Как чувствует, что я только что об этом подумала.

— Настоящий прокурор, ничего не могу сказать, — киваю головой, усмехаясь. Сколько лет знаю ее, уже пора бы привыкнуть, что она всегда допрашивает, вынимая всю подноготную. — Рапортую: настроение отличное, готова к трудовым свершениям и очень хочу вас увидеть.

— То-то же, — слышу смех подруги в трубке. — Выдвигаюсь на позиции, давай, подтягивайся.

— Хорошо, только проверю, — вскакиваю с кровати, — как там моя спящая красавица поживает.

Направляюсь к двери, выхожу в коридор и двигаюсь в сторону комнаты напротив. Оттуда слышится стон, и я резко открываю дверь и захожу. Заметила, что в доме у Вишневского нет замков на дверях. Хотя, чему удивляться — парень живет один, от кого закрываться-то?

— Натворил вчера чего? — спрашивает Дарина.

Артем лежит посреди огромной кровати на спине. Когда заходила в комнату, заметила, что глаза его были открыты, правда, как только я появляюсь, он их резко закрывает, чем вызывает у меня улыбку.

— Да нет, все в норме, — отвечаю подруге. — Хотя, не уверена, — парень снова стонет, не открывая глаз.

— Помощь нужна?

— Справлюсь. А ну, повиси немного на линии, — прижимаю телефон к животу. — Вишневский, подъем! — кричу громко, чтобы он понял — настроена я серьезно. — Хватит Ваньку валять, я знаю, что ты уже не спишь.

— Орать так зачем, — открывает оба глаза и таращится на меня. — Человеку плохо, имей сострадание.

— Я тебя вчера предупреждала, — тычу в него пальцем свободной руки, — что с утра будет похмелье. Вот, теперь получай.

— Мне и так хреново, еще ты тут маячишь в таком виде перед глазами, — продолжает на меня таращиться. — Хотя, — усмехается, — я не против, если ты будешь меня будить по утрам в своей очаровательной пижамке. Настроение поднимается, и не только оно.

И только тут я соображаю, что не переоделась после сна. На мне полупрозрачные коротенькие шортики, обтягивающие попу, и такая же полупрозрачная маечка, прилегающая ко всем остальным выпирающим частям тела. Стон непроизвольно вырывается из груди.

— Вишневский, у тебя точно похмелье?

— Глядя на тебя, уже не уверен, — смеется, правда, хватается за голову, переворачиваясь на бок. Ему бы в драме какой играть, так все натурально выглядит. — Такие мысли в голову лезут, что даже бодун не мешает, — снова скалится.

И тут меня посещает грандиозная идея. Мысли, говоришь, тебя эротические посещают? Сейчас устроим тебе трудотерапию, чтобы всякие глупости в голову не лезли!

Поднимаю телефон обратно к уху.

— Ты еще здесь, дорогая? — Артем одним глазом наблюдает за мной, а я с триумфальной улыбкой смотрю на него.

— Сама же сказала повисеть, — обиженно произносит Дарина.

— Не против, если приеду не одна? — Вишневский на этой фразе снова медленно переворачивается на спину, открывая второй глаз и поднимая брови в немом удивлении.

— Захватишь своего упыря с собой?

— Надо его реанимировать после вчерашнего, — продолжаю смотреть на Вишневского и скалиться. Попал ты, красавчик.

— А что у нас было вчера? — Дарина в своем репертуаре, не может без вопросов.

— Потом расскажу. Так как?

— Скажи ему, что за разглашение коммерческой тайны я его привлеку к ответственности, если он кому-то сболтнет, — вздыхает тяжело. — Привози, раз надо.

— Скажу обязательно, спасибо, — и нажимаю сброс.

Смотрю на Вишневского, складывая руки на груди. Улыбаюсь на все тридцать два зуба, а он хмурится и пытается очередным стоном выдавить у меня жалость.

— Я никуда не поеду, — произносит страдальческим голосом.

— У нас сделка, если ты не забыл, — смотрю на него в упор. — Сам же придумал — двадцать четыре часа рядом с тобой. Куда ж я без тебя?

— Давай останемся дома? — чуть ли не хнычет. — И в сделке не было, чтобы я тебя сопровождал.

— По этому поводу вообще не было никаких условий, так что, — развожу руками, — придется ехать со мной. Тем более, я уже договорилась. Приводи себя в порядок, и вперед, на баррикады!

— Катя, смилуйся, — опять пытается надавить на жалость, скривив физиономию так, что хочется его прижать к груди и пожалеть, как маленького ребенка, которого незаслуженно обидели. — Мне очень плохо.

— Пить меньше надо.

— Все равно не поеду, — надувает губы. Ну что за детский сад, ей-богу!

— Считай, это мое первое желание, — Артем в ответ стонет, закрывая глаза. — А бильярдный долг, как известно, дело чести. Полежи немного, сейчас будем тебя в чувство приводить. Подмарафетим малость и поедем по делам.

— Куда хоть едем? — открывает глаза и смотрит в упор. Уже лучше, хоть не пытается отмазаться.

— Сюрприз, — улыбаюсь парню. — Лежи, я сейчас приду. И не вздумай сбежать через балкон, — тычу в него пальцем. — Разочаруюсь.

И с улыбкой на устах выхожу из комнаты.

Захожу к себе, чтобы переодеться. Как же я так умудрилась припереться в комнату к парню в полупрозрачном белье? А он тоже хорош, вылупился, как баран на новые ворота! Чуть от стыда не умерла. Благо, что девочка уже взрослая, и такими дешевыми приемами меня сильно не смутишь.

Надеваю шорты и футболку в обтяжку, а также босоножки на ровной подошве, и выхожу в коридор. Спускаюсь по лестнице на первый этаж, направляясь в столовую.

— Доброе утро, — здороваюсь с порога.

— Доброе, моя девочка, — улыбается в ответ Светлана Петровна.

За столом на месте Иваныча сидит какой-то парень и пристально смотрит на меня.

— А это…? — показываю на него головой.

— А это Сережа, зам Виктора Ивановича, — домработница представляет меня парню, я в ответ на его приветствие киваю головой. — Он по выходным дежурит.

— Отлично, — улыбаюсь, чтобы хоть немного разрядить обстановку и убрать с лица зама серьезность. — Мы скоро уезжаем, так что готовьте машину и охрану в сопровождение.

— Артем Валерьевич, — вздыхает Сережа, но я его перебиваю:

— Артема Валерьевича я беру на себя. Не переживай, не уволит.

— Как он, кстати? — печально спрашивает женщина.

— Не очень, — кривлюсь в ответ, — но могло быть и хуже.

— Знаешь уже?

— Знаю, — киваю утвердительно головой. — Не пойму только, зачем вы с секретарем тайну из этого сделали. Лучше бы заранее рассказали, чтобы я ничего лишнего не ляпнула.

— Он вчера хоть не буянил? — снова интересуется женщина печальным голосом.

— Нормально всё, не переживайте. Лучше дайте две таблетки аспирина и стакан холодного апельсинового сока. Можно льда добавить, — улыбаюсь домработнице.

— Я мигом все организую, — Светлана Петровна уходит на кухню, и через пару минут возвращается с небольшим подносом, на котором стоит стакан с соком и упаковка таблеток. — И как ты с ним справляешься по утрам?

— Главное, — беру стакан в одну руку, а упаковку в другую. Слишком много чести — на подносе носить, обойдется. — Не обращать внимания на его ворчание. Тогда его опускает быстрее. А еще лучше — нахамить ему в ответ, он вообще в дикий восторг приходит.

Женщина начинает смеяться, даже на лице хмурого Сережи появляется улыбка, а я покидаю столовую.

Поднимаюсь наверх и без стука вхожу в комнату Вишневского. Ловлю себя на мысли, что шестой день нахожусь в его доме, а в личной спальне Артема впервые за все время. Комната ничем не отличается от моей, разве что размерами побольше. Та же двуспальная кровать, две тумбочки и телевизор — зеркальное отражение моей спальни. Правда, балкон тоже побольше моего, и там ещё расположен угловой диван и два кресла с журнальным столом. Чувствуется в комнате какая-то пустота и одиночество. Но, наверное, парню это нравится, раз не хочет ничего менять.

— Пей, — подхожу к кровати и сажусь, протягивая Артему две предварительно выдавленные из упаковки таблетки аспирина. Протягиваю стакан с соком.

— Точно не мышьяк? — поднимает одну бровь вверх.

— Цианистый калий, — язвлю в ответ. — Если сейчас не выпьешь, еще по башке настучу, для профилактики.

— Какая ты, Миланская, вредная, — закидывает обе таблетки в рот и запивает соком, забирая у меня из рук стакан. Наши пальцы на секунду соприкасаются, и меня ударяет током. Правда, Артем, кажется, даже не обратил на это прикосновение никакого внимания. — Не даешь человеку спокойно помучиться в одиночестве.

— В одиночестве не получится, — усмехаюсь в ответ и смотрю ему прямо в глаза, которые находятся на расстоянии вытянутой руки от меня. Сдерживаю себя, чтобы не протянуть эту самую руку и не дотронуться до него. — У нас сделка, — делаю паузу, сжимая руки в кулачки, чтобы глупостей не наделать. — И желание, если ты забыл. А теперь марш в холодный душ, а потом — крепкий кофе.

— Я тебе это припомню, — произносит голосом обиженного ребенка и сползает с кровати. Рядом со мной, легонько задевая меня плечом. Точно, детский сад. — Думал, ты добрая и милая, а ты — злая ведьма. За что мне такая вредина досталась? Нет бы, какую очаровательную журналисточку прислали, которая молчит по утрам и глазками хлопает. Так нет же, угораздило с тобой связаться.

— На меня твое ворчание не действует, — кричу ему в спину, наблюдая, как он медленно ползет в ванную, дефилируя передо мной в одних трусах.

Чувствую, сейчас в мою голову полезут эротические фантазии от лицезрения такой картины. Мышцы перекатываются на спине, а от его шикарной пятой точки просто невозможно отвести взгляд. Набираю в грудь воздуха, задерживаю дыхание и медленно выдыхаю.

Артем открывает дверь в ванную и поворачивается на пороге ко мне лицом:

— Готовься, Миланская, моя месть будет страшной, — подмигивает и скрывается в недрах комнаты, захлопывая громко дверь, чем вызывает у меня смех.

Пока Вишневский плюхается в душе, захожу к нему в гардеробную, которая тоже по размерам оказывается намного больше моей. Вот ведь, модник — столько костюмов и рубашек, аж в глазах зарябило! Хотя, с его возможностями это нормально. Обожаю мужиков в дорогих костюмах, так эффектно смотрятся они в строгом деловом стиле. Жаль, многие этого не понимают, предпочитая джинсы и кеды. Но и ничего не имею против спортивного стиля, если это не противоречит нормам этикета.

Хожу по гардеробной и осматриваюсь. Нахожу на одной из полок легкие спортивные штаны, хотя их там, по ходу, несколько десятков, и черную футболку, судя по размерам которой, будет сидеть на Вишневском в обтяжку.

Даже боюсь представить эту картину. Точно, гормоны бушуют, а этот негодяй, как ни в чем не бывало, продолжает одним своим видом способствовать их буйству.

Артем выходит из ванной спустя десять минут, свежий и гладко выбритый, обмотанный коротким полотенцем вокруг бедер. Спереди он еще сексуальнее выглядит, чем сзади.

Надо отвлечься, чтобы успокоить свою нервную систему и разбушевавшиеся гормоны.

— Придумал план очередной мести? — усмехаюсь, наблюдая, как он подходит к кровати, на которой разложены приготовленные мной вещи. Даже сюда доносит шлейф дорогого одеколона. Боже, как приятно он пахнет! Кстати, заметила это еще вчера, когда мы обнимались с ним в кабинете. Нет, вру, его запах преследует меня с момента первой нашей встречи, когда мы договаривались о сделке.

— Конечно, — кривая ухмылка, которая выводит меня из мыслей о нем. — Это будет нечто, — берется за край полотенца и распахивает его, а я зачем-то резко закрываю глаза.

Слышу смех парня и понимаю, что веду себя глупо. Что я, в самом-то деле, как маленькая? Медленно открываю один глаз, а Артем продолжает смеяться, глядя на меня. Точнее, на мою реакцию.

— Ну, Вишневский, — вспыхиваю, теперь уже четко понимая, что он меня специально спровоцировал. — Какой же ты все-таки гад! Убью, — шиплю на него, часто дыша — то ли от его полуобнаженного вида, то ли от злости.

— Ты так очаровательно краснела, — надевает штаны. — Могу снять трусы, чтобы еще раз понаблюдать за твоей реакцией.

— Точно своей смертью не умрешь, — продолжаю тяжело дышать, а он смеется, надевая футболку. Слава Богу, хоть соблазн прошел, а то ходит тут, понимаешь ли, голым торсом своим перед лицом у меня маячит! Могут же и нервы сдать, не железные они у меня все-таки.

— Это я уже слышал, — идет в гардеробную, откуда выходит через несколько секунд в летних кроссовках. — Я готов.

— Тогда идем, — встаю с кровати и направляюсь к двери. Надо скорее покинуть его спальню, а то тут какие-то неправильные флюиды витают, того и гляди поддамся соблазну.

Вишневский идет следом, дыша мне в спину и чуть ли не наступая на пятки.

— Кстати, — начинаю, когда мы уже медленно спускаемся по лестнице, идя рядом, — у меня для тебя новости.

— Судя по тону, плохие, — голос Артема стает серьезным.

— Это с какой стороны посмотреть, — тяжело вздыхаю.

— Не тяни.

— Кто-то из твоих сотрудников впечатлился твоей пламенной речью относительно наших отношений и слил информацию в Интернет, — выдаю на одном дыхании, глядя на парня.

— Сильно досталось? — кривится. Надеюсь, понимает, что виноват. Хоть и косвенно, но все же.

— Умеренно, — улыбаюсь в ответ. — Теперь вот гадают, кто такая девочка по имени Катя, которая смогла охмурить самого Вишневского, — мы останавливаемся на последней ступеньке и смотрим друг на друга.

— Я, правда, не хотел, — обиженно говорит Артем. — Прости. Не подумал, что так может получиться.

И что ему ответить? Конечно, не хотел, потому что не думал о последствиях. О том, что кто-то может напакостить. Хорошо хоть, я не такая важная персона, которой можно вставлять палки в колеса.

— А самое смешное, — игнорирую его последнее высказывание. Пусть помучается, решая, простила ли я его или нет. — Гадают, как мы друг друга в постели называем.

— И что лидирует? — поднимает одну бровь, а на губах появляется улыбка.

— Ты меня называешь Катюша, — сочиняю на ходу и выдаю свой главный козырь: — А я тебя — пупсик!

— Петровна сдала, — усмехается, качая головой из стороны в сторону.

— Ага, — киваю в ответ.

— Ох, и бабы. Точно уволю. Знаешь, кто мог слить? — резко меняет тему, становясь снова серьезным.

— Думаю, Алина, но мог и любой другой, кто тогда присутствовал на собрании.

— Уволю всех нахрен, — кричит, делая шаг с последней ступеньки.

— Угомонись ты, — иду за ним. — Через пару дней успокоятся.

— Правда, не злишься? — снова останавливается, а я врезаюсь в него.

— Правда, Вишневский, правда, — толкаю его в спину, а то такими темпами мы точно сегодня никуда не поедем.

Заходим в столовую, Артем здоровается с Сережей за руку, игнорируя Светлану Петровну. Та ставит передо мной, а потом перед парнем чашки с кофе, но Артем даже не поворачивается в ее сторону. Женщина стоит у него за спиной и головой кивает мне, спрашивая, что случилось.

Одними губами шепчу «Пупсик», а Вишневский произносит вслух:

— Не знал, Петровна, что у нас в доме стукач завелся, — делает глоток горячего напитка. — Так нагло меня подставила.

Женщина улыбается, а я произношу:

— Не стукач, а женская солидарность.

— Понял? — Светлана Петровна нежно треплет волосы Артема, а мне очень хочется поменяться с ней местами.

— Ага, — снова делает глоток. — Я вот из солидарности одной по шее дам, вторую уволю, чтобы лишнего не болтала.

— Очень страшно, — смеется домработница и уходит на кухню.

— Никакого порядка, — качает головой Вишневский. — Ты скоро? — поднимает на меня глаза. — А то передумаю ехать с тобой. Кстати, а куда мы едем?

— Не скажу, даже не пытай, — ехидная улыбка расплывается на лице.

— Тогда подъем, — встает со стула, я следом, а последним поднимается Сергей. — А ты куда собрался? — обращается к нему Артем.

— А он нас будет сопровождать, — отвечаю вместо охранника. — Я распорядилась.

— А-аа, — тянет Вишневский. — Раз ты, — делает акцент на последнем слове, — распорядилась, то я спокоен. Не могу же я отказать супруге, с которой в браке двадцать лет, — в этот момент раздается звон разбившейся посуды, и мы поворачиваемся на звук. Светлана Петровна стоит на пороге столовой с открытым ртом, а возле ее ног валяются осколки разбившейся тарелки. — В такой мелочи, как распоряжаться, — тихо заканчивает Артем. — Я пошутил, — говорит женщине.

— Чуть инфаркт не получила, — домработница хватается за сердце.

— Ты слишком впечатлительной стала, Петровна, — смеется Артем. — Катя считает, что я несерьезный. Буду исправляться.

Поворачивается ко мне, подмигивает и направляется к выходу. На улице идет к водительской двери, но я ловлю его за руку.

— Куда? — отталкиваю легонько назад. — В таком состоянии, и за руль?

— Я нормально себя чувствую.

— Ага, — открываю водительскую дверь. — Вчера столько водки выжрал, а сегодня хочешь угробить нас? — сажусь за руль сама. — Особое приглашение ждем? — поворачиваюсь к парню.

— Не пойму, у кого по утрам настроение-то плохое? — усмехается, но обходит автомобиль и садится рядом со мной. — Ни разу не ездил в виде пассажира, когда за рулем женщина.

— Тогда желание загадывай, — пристегиваюсь, завожу мотор и плавно выезжаю за ворота.

Артем открывает окно, настраивает радио и откидывается на спинку сиденья, закрывая глаза. Честно говоря, такую громадину, как Гелик, вожу впервые. Но, как оказалось, ничего сложного. Главное привыкнуть к габаритам, а остальное — дело техники и опыта, как говорится.

Машина сопровождения едет следом, а у меня даже мысли не возникает от нее оторваться. В ходе последних событий, а точнее статей в Интернете, охрана, считаю, сейчас будет не лишней. Мало ли, какому идиоту взбредет в голову нас преследовать.

Через двадцать минут я плавно торможу перед Анькиным автосервисом.

— Приехали, — говорю громко, а Артем открывает глаза и оглядывается.

— И что это значит? — поворачивается ко мне лицом с удивленным выражением.

— Конечная остановка, — улыбаюсь. — На выход, красавчик!

Он вздыхает, но открывает дверь и выходит на улицу. Кивает головой охранникам, чтобы оставались на месте. Я вылезаю из салона следом, и мы вдвоем направляемся в бокс номер два, где трудится моя подружка.

Глава 13

Девчонки стоят возле рабочего стола, что-то негромко обсуждая и, слыша наши шаги, поворачиваются лицом ко входу. Они уже переоделись в рабочие комбинезоны и готовы к трудовым подвигам.

Мы с Артемом заходим в бокс. Парень осматривает огромное помещение, а девочки в свою очередь смотрят на него.

— Всем привет, — говорю громко, с улыбкой на устах, чтобы прервать затянувшееся молчание.

Традиционные поцелуи в щечки с подружками, и теперь я стою рядом с ними, лицом к Артему. Анютка посередине, а мы с Дариной по краям. Все трое лицезреем замешательство Вишневского, который реально не знает, что делать дальше, и, уверена, задается вопросом, зачем мы сюда приехали.

— Привет, Анюта, — улыбается Вишневский.

— Здравствуй, Артем, — тяжело вздыхает наша подружка, а мы с Дариной смотрим друг на друга с широко открытыми глазами.

«Анюта?» — произносит Дарина одними губами.

«Артем?» — повторяю за ней.

И мы переводим взгляд на Аню, а она, в свою очередь, крутит головой, рассматривая нас с Дариной по очереди.

— Что вы так на меня вылупились? — возмущается девушка. — Да, мы знакомы. Он ко мне машины привозит в ремонт.

— Анечка спец по спорткарам, — выдает Вишневский очередную улыбку.

— А то мы не знали, — кривится Дарина. — Ты только скажи, — а это уже обращается к Аньке, — почему до сих пор молчала, как партизан, что вы знакомы?

— Да, кстати, — поддакиваю Дарине. — Что за тайны от подруг?

— Вы бы меня съели живьем, — снова вздыхает Аня. — И замучили бы вопросами.

— А теперь мы тебя четвертуем, — говорит на полном серьезе Дарина.

— Эй, полегче, — вступается Артем. — Что вы на нее налетели.

Я смеюсь, а Анька начинает краснеть.

— Уже и защитник у тебя есть, — Дарина кивает головой. — Ну, надо же, тихоня ты наша.

— Спасибо, Артем, — Анюта улыбается парню. — Это они шутят.

— Раз Аньку ты уже знаешь, тогда знакомься, — обращаюсь к Вишневскому. — Это — Дарина, моя вторая лучшая подруга.

— Артем, — как-то неуверенно произносит он и смотрит прямо на девушку. У той даже улыбки на лице не возникает, ну что за человек.

Затягивается молчаливая пауза, в ходе которой Дарина изучающе смотрит на Вишневского, а тот явно чувствует себя не в своей тарелке. Вот умеет же вогнать в ступор другого, ничего не скажешь, настоящий следователь.

— Что натворил вчера, красавчик? — задает, как обычно, вопросы. Нет бы, обстановку хоть как-то разрядила. — Миланскую обидел? — прищуривается.

— Угомонись ты, — теперь уже я вступаюсь. — Никто меня не обижал. Вчера просто был тяжелый день, и Артем, э… немного перебрал.

— А выглядит, как огурчик, — окидывает взглядом парня с ног до головы. — Анюта, раз уж ты знакома с Артемом, реанимируй его по-быстрячку.

— Это как? — глаза Вишневского округляются, и он смотрит на меня.

— У Ани есть особый рецепт чая, — поясняю, пока парень не сбежал отсюда «по-быстрячку», как выразилась подружка, придумав себе в голове непонятно что.

— Помогает на ура, — перебивает меня Дарина. — Я когда-то с горя напилась, а утром проверка. Думала все, уволят. Анька реанимировала за полчаса. Так что, не боись, лично проверяла, не отравит.

Аня кивает головой из стороны в сторону, усмехаясь, и направляется к боковой двери. Мы также с улыбкой провожаем ее взглядом.

— Сейчас Анька придет и выдаст тебе одежду, чтобы переодеться, — я направляюсь к шкафчикам.

— Зачем? — чувствую, точно сбежит.

— Затем, — поясняет Дарина, стоящая рядом с Артемом, — что сейчас мы будем заниматься ремонтом. Смотри, — и она показывает на спорткар, который находится на подъемнике, отвлекая парня от лицезрения моего переодевания.

— Нифига себе, — глаза у Вишневского загораются синим пламенем, и он направляется к технике. — Это же Chevrolet Corvette? — поднимает глаза на Дарину, которая медленно следует за ним.

— Ага, — утвердительно кивает. — Он самый. Восстанавливаем после аварии.

— Зачем? — да что он заладил, «зачем» да «зачем».

— Вишневский, ты с Марса прилетел? — Дарина, как ни странно, ведет себя довольно спокойно, что ей не свойственно в подобных ситуациях. — Зачем люди ремонтируют машины? Правильно, — перебивает Артема, который открыл было рот, чтобы ей ответить, втолковывая ему простые истины, как маленькому ребенку, — чтобы потом на этих самых машинах ездить.

— То есть вы разбили автомобиль, а теперь пытаетесь его восстановить? — делает вполне логическое заключение. Я бы, кстати, тоже так подумала.

— Не мы, а кто-то другой, — поясняет подруга тоном строгой учительницы младших классов. — Анька нашла это чудо техники чуть ли не на свалке в соседней области. Скинулись втроем, чтобы выкупить. Я, конечно, не так много зарабатываю, как девчонки, но тоже внесла свою лепту. Теперь вот собираемся по субботам, чтобы реанимировать нашу малышку. На прошлой недели твоя Миланская прогуляла, кстати, из-за тебя, — тычет в него пальцем. — Поэтому сегодня ты отрабатываешь ее прогул.

На протяжении их диалога я успеваю переодеться в рабочую футболку и такой же синий комбинезон, как у девочек. Надеваю легкие кроссовки и направляюсь к парочке.

— Слушайте, — Вишневский смотрит на нас по очереди. — Давайте я вам новый куплю, точно такой же, и вы ерундой не будете заниматься?

Глаза Дарины округляются, и прямо чувствую, сейчас она взорвется одной из своих громких тирад. Популярно объяснит Артему, куда следует идти и каким темпом.

Чтобы избежать катастрофы, я вступаюсь:

— Не вздумай это ляпнуть при Аньке, — говорю строго, чтобы прочувствовал всю серьезность момента, не давая подруге вымолвить и слова. — Порвет на части за свою малышку. Дело в том, — продолжаю, видя, как Дарина все еще пылает гневом, правда, уже не пытается меня перебить, — что эта машина особенная. У Анюты был брат, Леха, довольно известный гонщик. Погиб на одной из трасс: не справился с управлением, и машину занесло. Так вот, он ездил именно на Chevrolet Corvette, правда, лет на пятнадцать-двадцать моложе этой. Раритета мы не нашли, но Анька решила реанимировать подобную. Поэтому любое нелестное упоминание о нашей малышке выведет ее из себя.

— Только доброе отношение к тебе Миланской спасло тебя от кары небесной, — наконец-то выдает Дарина на одном дыхании. — Как можно быть таким балбесом, Вишневский! — восклицает девушка, а я усмехаюсь. — Не все в этой жизни измеряется деньгами.

— Я же не знал, — обиженным голосом отвечает Артем, игнорируя последнюю фразу девушки.

— Незнание законов не освобождает от ответственности, — снова выпаливает подруга одно из своих любимых изречений. И тут не смогла не выпендриться, ну что за человек. Точно, сейчас парень испугается и сбежит от нас.

— Хватит на него наезжать, — прикрикиваю, сама не понимая, как это у меня вырвалось. — Человек не знал, что ты пристала к нему?

— Ладно, — теперь уже довольно спокойно говорит Дарина, глядя на меня невинными глазами. — Уговорила, орать-то чего?

Вишневский стоит и улыбается, наблюдая за нашей перепалкой. Видимо, голова еще болит, поэтому он даже не пытается что-то сказать в свое оправдание. Или чувствует, что ляпнул, снова не подумав, хоть я и предупреждала его об этом.

Появляется Анюта с чашкой дымящегося чая, которую передает Артему. Он сначала принюхивается, вызывая у нас улыбку, после чего делает глоток.

— Вкусно, — улыбается Аньке и вновь пьет ароматный горячий напиток. — Где научилась?

— Тут и не такому научишься, — смеется подружка в ответ. — Мужской коллектив, а пить совсем не умеют. Приходится их регулярно реанимировать, чтобы начальник не выгнал. Бабуля рецепт дала, вечно деда и его компанию отпаивала по утрам, чтобы на работу не опаздывали. Так, — обращается ко всем. — Катя идет со мной, заканчиваем с двигателем, а Артем допивает чай, переодевается и поступает в распоряжение Дарины.

— А с Катей нельзя? — спрашивает Вишневский удивленно. Видимо, побаивается нашего прокурора.

— С Катей нельзя, — вздыхает Анюта.

— Она у нас тут за главную, — Дарина кивает в сторону Аньки, — так что спорить не советую. Заметь, даже я молчу и никак не комментирую. Не боись, солдат ребенка не обидит, — подмигивает парню с ехидной улыбкой. — Пей быстрее и пошли. Кстати, — обращается к командиру сегодняшнего рабочего процесса. — Где Петрович? Долго его ждать?

— Сейчас будет, — говорит Аня и направляется к шкафчикам, кивком головы указывая, чтобы Артем следовал за ней.

Отдает ему форму своего напарника, а мы в это время с Дариной рассматриваем нашу малышку. Как правильно заметил Вишневский, Chevrolet Corvette пятилетней давности приподнят немного над полом, стоя на подъемнике. Аня решила сделать его темно-серым, заклеив матовой пленкой. Смотрится эффектно, но Дарина настояла на том, чтобы по бокам прилепить белые полоски — видела где-то в журнале, утверждает, что будет красиво. Мы спорить с ней не стали, поэтому сегодня у нее миссия, теперь уже совместно с Вишневским.

— Как вы, ладите? — спрашивает Дарина тихо у меня, пока Анька разговаривает с кем-то по телефону, а Артем переодевается.

— Как видишь, он еще жив, — смеюсь в ответ. — Не все так плохо, как могло бы быть.

— Ага, — улыбается одними уголками губ. — То-то я смотрю, у тебя глаза горят, как на пожаре. Того и гляди, спалишь тут все одним только взглядом.

— Не сочиняй, — отмахиваюсь от нее.

— Даже не думала. Просто констатирую факт. Ладно, посмотрим сейчас, на что он способен, а там решим, подходит нам или нет.

Приходится закончить наш разговор, так как Артем уже в комбинезоне подходит к нам, а Анюта зовет меня к себе.

Через пять минут в бокс заходит тот самый Петрович, которого так ждала Дарина. Мужчина за пятьдесят, с небольшим брюшком и очаровательной улыбкой. При виде него и его шуток у меня всегда поднимается настроение. Кстати, отличный мастер по покраске автомобилей.

— Держи, — протягивает девушке наклейки. — Как обещал. О, — а это уже возглас при виде меня. — Какие люди! Лучшая журналистка города к нам пожаловала, давненько я тебя здесь не видел!

— Петрович, не сочиняй, — улыбаюсь в ответ. — Скажешь тоже, лучшая журналистка. И не виделись всего пару недель, а ты тут уже напридумывал Бог знает чего.

— Не всего пару недель, а целых, — поднимает указательный палец вверх, делая акцент на последнем слове, — пару недель, — после чего поворачивается лицом к Вишневскому и протягивает ему руку. — Петрович.

— Артем, — парень пожимает в ответ.

— Ты с Барби? — спрашивает мужчина.

— Нет, я с Катей, — а мы с Анькой начинаем ржать. Даже серьезная Дарина улыбается, продолжая прикладывать наклейки к автомобилю.

Барби, как все догадались, прозвали меня. Один раз я накрутила волосы, накрасилась и отправилась на свидание, по дороге заехав к Аньке в автосервис. А тут один из работников купил своей внучке куклу Барби со светлыми кудрявыми волосами, точь-в-точь, как у меня. Мужики долго сравнивали нас, прикладывая игрушку к моему лицу, после чего в шутку дали мне кличку Барби.

— Я так и понял, — кивает утвердительно Петрович.

— А че это сразу с Барби, — Дарина встает и смотрит в упор на Петровича. — Может, он со мной приехал?

— Тебе нужен только генерал, — выдает мужчина, а мы в очередной раз смеемся, вытирая слезы, брызнувшие из глаз. — А парнишка еще молодой, до генерала далеко, так что тебе не подходит. Анькиных женихов всех знаю, остается только Катюха.

Артем улыбается, понимая, что ответил немного не в тему относительно моего шуточного прозвища. Смотрит на меня и подмигивает.

— Скажешь тоже, женихов, — кричит Анюта. — Где их взять-то?

— Генералы все старые, — кривится Дарина. — А я еще девушка молодая, так что старпёры мне не нужны.

— Помнишь всё, что я тебе рассказывал? — спрашивает теперь уже серьезно у нее Петрович, а девушка утвердительно кивает в ответ. — Если что, я в четвертом боксе.

И уходит, помахав на прощанье рукой. Мы с Анькой приступаем к сборке двигателя, а Дарина с Артемом к наклейкам. Меня так и тянет туда посмотреть. Аня, замечая мои постоянные взгляды в сторону автомобиля и смеющейся парочки возле него, только усмехается.

А там работа идет полным ходом. Они о чем-то перешептываются, даже периодически смеются, чем вызывают во мне вспышку гнева. Понятно, что ревновать к подруге глупо, но ничего не могу с собой поделать.

Дарина несколько раз гоняет Вишневского то за одним инструментом, то за другим, подмигивая мне, когда парень этого не видит. Я улыбаюсь в ответ, наблюдая, как он даже не сопротивляется ее издевательствам, так увлечен работой. Ох, и зараза, эта Дарина.

«Не ревнуй», — выдает мой внутренний голос.

Я? Ревновать? Даже и в мыслях не было! Но все равно тянет посмотреть и в глубине души позавидовать. Что смотрит не на меня, улыбается не мне и дотрагивается тоже не до меня. Наваждение какое-то, честное слово. И как с этим бороться? А еще целый день впереди, так что надо собрать всю силу воли в кулак и заняться работой. Говорят, трудотерапия помогает, только как трудиться, если голова, того и гляди, скоро открутится, а шея затечет от неудобной позы?

Где-то примерно часа через два после начала работы Дарина с Артемом встают с коленей и разминают мышцы.

— Мы на перекур, — выдает девушка.

— Куда? — смотрю на них строго. — Охренели совсем?

— Артему составлю компанию, — выдает наша звезда юриспруденции.

— Да, — поддакивает этот напыщенный индюк, кивая утвердительно головой.

— Ты же обещала, — Анька смотрит на Дарину своим коронным «Сейчас порву» взглядом.

— А ты бросил, — тычу пальцем в парня.

— Вот вы зануды, — говорит Дарина обиженным голосом. — Мы по одной, честное слово. Заодно сходим за кофе, кому принести?

— Никаких перекуров, — продолжаю говорить серьезно, а у самой внутри все закипает. — Размялись? Вперед на баррикады! У тебя еще дел куча.

— Не гунди, — бросает Дарина, после чего берет Вишневского под ручку и тянет к выходу. Он тяжело вздыхает, всем своим видом показывая, что он не виноват, но идет с этой красоткой. Вот же… Даже слов не могу подобрать, как его назвать в данный момент. Нет бы, остался со мной.

Злость закипает внутри, и я, делая ошибку, прищемляю себе палец. Бросаю ключ, который со звоном падает на пол.

— Да что за черт, — произношу, разминая палец.

— С тобой все в порядке? — Аня поднимает инструмент с пола, кладет на стол и смотрит на меня.

— Нормально, — отвечаю со злостью. Какое, нахрен, нормально, если этот нахал меня игнорирует уже два часа, очаровывая мою подругу?

— Оно и видно, — усмехается Анька, продолжая меня рассматривать. Пауза длится пару минут от силы. — Глупо к Дарине ревновать, — вдруг произносит она, а я округляю глаза.

— Что? С чего ты вообще это взяла?

— С того, что не слепая и не глухая. Ты пялишься все время в его сторону, постоянно отвлекаясь от работы. И Дарина не тот человек, к которому стоит ревновать Артема. Точнее, вообще не стоит этого делать в данной ситуации.

Только личного психолога и промывки мозгов мне сейчас и не хватает. Был бы кто другой на месте Ани, послала бы уже пешим ходом далеко отсюда. Но с ней я такого себе позволить не могу. Вижу, что искренне за меня переживает.

— Больно надо, — ворчу в ответ.

— Почему ты такая упрямая? — Анька опирается спиной о стол, складывая руки под грудью. — Признайся сама себе, что он тебе нравится, — я фыркаю в ответ. — Я же вижу, между вами что-то есть. Не буду спрашивать, как вы уживаетесь, захочешь — сама расскажешь, но, — делает паузу, — себе-то хоть не ври, Катя.

— Тебе надо было в психологи идти, а не в автослесари. Прямо по полочкам все разложила. А я-то, убогая, все никак не могла для себя решить, нравится он мне или нет.

— А вот хамить не стоит, — Анюта отворачивается ко мне спиной. — Я же по-дружески, помочь хочу.

Мне становится стыдно. За то, что не сдержалась и обидела Аньку незаслуженно. За то, что усомнилась в Дарине. За то, что не доверяю Артему. Хотя, за последнее не особо стыдно, потому что права Анюта — я сама еще не разобралась до конца, стоит ли ему верить или нет.

— Нравится, — вдруг произношу. — Даже очень, — подруга поворачивается ко мне лицом. — Так нравится, что сама не знаю, что мне с этим делать, — тяжело вздыхаю от переполняющих эмоций. Их слишком много, чтобы правильно разобраться в ситуации.

— Ну, по всей видимости, ты ему тоже, — произносит негромко Аня, глядя на меня.

— Не уверена, — киваю головой из стороны в сторону. — Поэтому повторюсь — не знаю, что мне делать. Пойми, Анюта, у нас с ним нет ничего общего. Он решил мне отомстить, поставив условие пожить у него. Я поставила своё — никаких баб. Ну и подумай сама — такой мажор, как Вишневский, неделю без женской ласки — это же нонсенс. А тут я под боком, почему бы не воспользоваться, раз маячит перед глазами.

— Думаю, ты не права, — печально вздыхает Аня в ответ. Неужели ее тоже эмоции переполняют? — Не похож он на безответственного и легкомысленного парня. Ты подумай сама, нафига ему это надо? Думаешь, если бы он очень захотел куда-то поехать, даже к девушке на свидание, то спрашивал бы тебя? Согласна, — останавливает меня, когда я уже было открыла рот, чтобы возразить, — сначала он пылал жаждой дурацкой и детской мести, прочитав твои статьи. Но потом что-то у вас там произошло, и он взглянул на тебя по-другому. Кать, ну подумай сама: Вишневский — миллионер, один из основных, я бы даже сказала главный налогоплательщик нашего города, и тащится с тобой в сомнительный автосервис, чтобы ремонтировать машину? Еще и Дарину терпит, — в этом месте я усмехаюсь. Действительно, сложно представить Артема в этой роли, если он сам этого не хочет. — Да он с потрохами купит и наше СТО, и все автомобили, которые здесь стоят, вместе взятые. Еще и нас в придачу захватит. И потом, только без обид, — поднимает указательный палец вверх, — не такая уж ты неприкосновенная личность, а ваш журнал — не такой серьезный противник, чтобы, как ты говоришь, он терпел тебя в своем доме против собственной воли. Такого, как Артем, хрен что заставишь сделать вопреки его желаниям.

Анька замолкает, а я перевариваю то, что она сказала. Видимо, она права. Скорее всего, так и есть. Уверена, всё, что она сказала — чистая правда. Но… Это «но» не дает мне покоя, и сомнения все равно закрадываются в душу. Верить ему или не верить?

— Наверное, ты права, — тяжело вздыхаю в ответ.

— Но ты боишься, — озвучивает подруга мои сомнения, а я только киваю головой в ответ.

Наш диалог прерывают появившиеся в боксе Артем с Дариной, которые несут по два стаканчика с кофе. Парень подходит ко мне и протягивает напиток. Наши пальцы на долю секунды переплетаются, и меня в очередной раз бьет током от его прикосновений. Артем сморит пристально, с полуулыбкой на лице, а я в ответ не могу отвести от него взгляда. Прячу глаза за стаканчиком, делая глоток горячего кофе и давая себе минутку передышки от реакции на его близость.

Девчонки хихикают в стороне, повернувшись к нам спиной. А мы продолжаем молча смотреть друг на друга, не произнося ни слова. Через пять минут Анька призывает всех продолжить работу, и Артем вместе с Дариной идут назад к автомобилю. Я больше не пялюсь в их сторону, постоянно думая о том, что сказала Анюта.

Время до шести часов вечера пролетает быстро. Я бы даже сказала незаметно. Пару раз в бокс заходит Петрович, подсказывая Дарине с Артемом, как правильно делать. Называет девушку «эксплуататоршей», глядя, как она гоняет парня, а она его в ответ «старым пнем», строгим тоном приказывая, чтобы не вмешивался в рабочий процесс. Мы смеемся, а Петрович довольный нас покидает.

Мотор готов, и Вишневский вызывается помочь его установить, укрепляя на подъемник. Мышцы на руках перекатываются, а мы втроем за этим наблюдаем. Дарина смотрит на меня, поднимая указательный палец вверх и легонько кивая утвердительно головой. Я усмехаюсь, и настроение делает стремительный скачок вверх.

Закрепляем двигатель, и Анька объявляет о конце рабочего дня.

— На сегодня всё, — вытирает руки тряпкой. — Спасибо за помощь.

— Не выпендривайся, помощь, — Дарина кривится. — Я катаюсь первой, — тычет в нее пальцем и перебивает подружку, как только та открывает рот, чтобы дать отпор. — Даже не мечтай мне сейчас что-то возразить!

— Посмотрим на твое поведение, — усмехается Анюта.

— Так, может, в клуб? — Дарина обводит всех взглядом. — По традиции, как говорится.

— Я устала, — начинает канючить Анька.

В принципе, она всегда плачется по вечерам субботы, но потом сдается под нашим напором. Однако сегодня я всецело на ее стороне. Нет никакого желания тащиться куда-либо, кроме кровати.

— Думаю, надо отдохнуть, — поддерживаю подружку.

— Какие вы все несерьезные, — капризничает Дарина. — Артем, ну хоть ты им скажи, а?

Вишневский стоит молча, наблюдая за нашей перепалкой. Уверена, он тоже устал, и желания тащиться в клуб у него нет. Но он же упрямый, а значит никогда в жизни не признается в этом. И я очень надеюсь, что меня поддержит. Но тут Вишневский выдает, путая все мои дальнейшие планы:

— Приглашаю вас, милые барышни, потанцевать. Обмоем начало моей новой трудовой деятельности. Если вдруг разорюсь, приду работать в автосервис, — и скалится во все тридцать два зуба. — Отказы не принимаются, — тычет в нас с Анькой пальцем, а мы переглядываемся между собой.

Анюта пожимает плечами, показывая всем своим видом «надо, значит надо», и мне приходится капитулировать под напором двоих упрямцев, особенно коронного взгляда Дарины «только попробуй отказаться». Утвердительно киваю головой с кривой усмешкой на устах.

— Вот это я понимаю, мужчина, — восклицает Дарина. — Сейчас все отдыхать, — как обычно, берет командование в свои руки. — А в десять встречаемся возле нашего любимого клуба.

— Может, в какой другой пойдем? — обиженно произносит Аня.

— Не боись, в обиду не дадим, — Дарина обнимает ее за шею. С ее ростом это сделать элементарно, и Анюта, в очередной раз тяжело вздыхая, соглашается:

— Ладно, уговорили.

Переодеваемся, моем руки, прощаемся с девчонками и идем вместе с Вишневским к Гелику. Он забирает у меня ключи от машины и садится за руль. А я откидываюсь на пассажирском сиденье, открываю окно и закрываю глаза, как делал с утра Артем. Мышцы гудят, но настроение очень хорошее. И даже остается время, чтобы отдохнуть перед ночными танцами. Вишневский же не знает, что энергии у нас много, а потому будем плясать с девчонками до утра. Пока сил хватит, а их обычно переизбыток, когда дело касается развлечений. Будет ему наглядная наука на будущее, как сначала говорить, а потом уже думать.

Глава 14

Артем

Остается только биться головой о стенку и громко кричать: «Спасите». Кто меня за язык тянул? «Приглашаю вас, милые барышни, потанцевать». Какого лешего, спрашивается, я это ляпнул? Права была Катя, на сто процентов права — надо сначала думать, а потом говорить и делать. А теперь уже заднюю включать поздно, придется отвечать за свои слова.

Какой-то взрыв эмоций у меня произошел с этим дурацким приглашением. Очень захотелось сделать Кате приятное. Да и девчонкам тоже. Моя сегодняшняя «напарница» была на высоте. Не знаю, чего Пашка на нее так взъелся. По-моему, отличная девчонка. Немного заносчивая и местами грубоватая, но нормальная, а самое главное — адекватная. Знал же, что специально гоняет за инструментами, подмигивая Катюхе, пару раз даже заметил краем глаза. Но вида не подал — пусть думают, что взяли верх надо мной. А у той глаза горели, глядя на меня. Не смог отказать себе в удовольствии наблюдать за ее улыбкой. Пришлось подыграть, раз уж ей это нравится.

Вначале косилась бесконечно в мою сторону, однако потом что-то произошло, и после кофе-паузы перестала даже смотреть на меня. Интересно, о чем они с Аней разговаривали, пока нас не было, что Катя слегка поникла и перестала улыбаться?

Зато теперь уже я не сводил с нее глаз, за что получил от Дарины легкий подзатыльник, чтобы не отвлекался.

— Хорош пялиться на нее, Вишневский, — всплывают в памяти слова строгой прокурорши, как я ее мысленно прозвал. — Никуда от тебя твоя Миланская не денется.

— Думаешь? — поднимаю одну бровь в немом изумлении.

— Уверена, — кивает в ответ девушка. — Попал? — подмигивает, а я усмехаюсь в ответ чужой проницательности. Ведь скрывал вроде свой интерес к девчонке, а все равно спалился.

— Сильно заметно? — отвечаю вопросом на вопрос.

— Сильно, — кивает в ответ. — Правда, Миланская у нас ослепла немного. Но ничего, мы ей зрение подправим.

Смеюсь ее реплике, в глубине души понимая, что вот она, настоящая подруга. Именно так должны вести себя друзья — поддержка, помощь и полное взаимопонимание.

— Спасибо, — зачем-то говорю первое, что приходит в голову.

— Но предупреждаю, — продолжает строгая Дарина. — Обидишь ее — я тебя посажу. Наплюю на мое теперь уже хорошее к тебе отношение, вопреки всем моим принципам, и посажу. Всерьез и надолго.

— Даже в мыслях не было ее обижать, — как же мне нравится эта троица!

Милая и добрая Анюта, которая для любого клиента всегда найдет подходящие и поднимающие настроение слова. Строгая Дарина, которая за своих подруг и близких порвет любого, кто посмеет их обидеть. И Катя. Добрая, нежная, такая очаровательная и очень откровенная. Безумно красивая, аж дух захватывает. Рассудительная, местами строгая, но всегда справедливая.

Голова снова поворачивается в ее сторону, после чего прилетает очередной подзатыльник от моей серьезной напарницы.

— Ай, — чешу место удара. — Больно!

— Зато доходчиво, — говорит Дарина, продолжая ровно приклеивать полоску к задней двери.

Я держу одной рукой фен, другой придерживая край полоски, чтобы находился на одном уровне и девушке было удобнее клеить. Меня, и правда, увлекла эта работа. Вот уж не думал, что буду получать удовольствие от того, что стою на коленях возле разбитого автомобиля (правда, уже почти сделанного), помогая девицам его реанимировать и украшать.

— Можно личный вопрос? — прерываю затянувшуюся паузу.

— Валяй, — девушка очень увлечена своим занятием, что даже не поднимает головы.

— Я насчет Пашки, — смотрю на ее затылок, но она даже не отвлекается и не останавливается.

— Поняла уже, — отодвигает голову немного назад и любуется проделанной работой.

— Как там у него дела? Помощь не нужна?

— Да пока сам справляется, — продолжает клеить остаток ленты. — Со своим упырем-адвокатом.

— Адвокат наш совместный, — усмехаюсь, хотя Дарина этого и не видит.

— От того, что он совместный, упырем он быть не перестанет, — объясняет мне тоном учительницы младших классов. — Как и твой Балабанов, кстати, тоже.

— У него хоть есть шансы выиграть суд? — продолжаю приставать к девушке с вопросами, пока, как замечаю, у нее хорошее настроение. Значит, не пошлет.

— Шанс, Артем, есть всегда, — поясняет Дарина. — Не все же я решаю, есть еще судья, на которую будут давить. Пока вернули мне дело на досудебное расследование. И из Москвы звонили, — поворачивается ко мне лицом. — Такой человек, что в просьбе потянуть время я не смогла отказать. Посмотрим, как дальше карта ляжет.

— Но ты ж ему поможешь? — говорю негромко, глядя девушке прямо в глаза. — Не будешь топить?

— Знаешь, Вишневский, чего я больше всего не люблю? Это когда на меня давят. Я даже уверена, что ты и Миланскую попросишь, чтобы та повлияла на меня. — Остается только улыбаться в ответ на такую проницательность. — И Кате я в просьбе отказать не смогу.

— Не буду я ее просить, не переживай. Проще знакомых в столице напрячь, чем ее в это втягивать.

— У твоего Балабанова отчим тоже не на помойке себя нашел, есть, кому поплакаться, чтобы помогли.

— Между прочим, Пашка еще ко мне за помощью не обращался.

— Балабанов хоть и упырь, но я на его стороне, не переживай, — хлопает меня по плечу. — Потому что Филатов, который хочет у парня часть бизнеса отжать, козел еще тот. Но, — тычет в меня пальцем, — передай этому красавцу, еще раз предложит мне денег — научится летать, как чайка. Этаж у меня третий, не очень высоко, но ему хватит, чтобы ощутить все прелести полета с ускорением.

— Все-таки красавец? — усмехаюсь и поднимаю обе брови вверх.

— Не вздумай ему об этом ляпнуть!

— Знаю, посадишь, — смеюсь в ответ, и мы продолжаем работу.

За своими мыслями не замечаю, как подъезжаю к дому. Глушу двигатель и поворачиваюсь в сторону сидящей рядом девушки. Кажется, задремала под звук мотора и негромкой музыки. Волосы немного растрепались, и я тяну руку к лицу, чтобы заправить выбившуюся прядь за ушко. Хотя на самом деле просто хочу до нее дотронуться.

От прикосновений Катя открывает глаза и смотрит на меня. Как же я раньше не замечал, какие красивые у нее глаза? Не могу оторвать от нее ни руки, ни взгляда, как будто магнитом тянет меня к ней.

— Приехали? — спрашивает и почему-то отворачивается к окну. Меня это задевает, но вида не подаю, убирая руку.

— Ага, — открываю дверь и выхожу на улицу, чтобы не поддаться соблазну.

Девушка еще сидит пару секунд в салоне, после чего тоже выходит и идет следом за мной в дом.

Поднимаемся по лестнице на второй этаж, и я останавливаюсь возле своей двери, поворачиваясь лицом к Кате.

— Что-то я устала, — вздыхает. — Если засну, разбудишь в девять? — смотрит на меня уставшим взглядом, а мне очень хочется сейчас просто побыть с ней рядом. Вдвоем. Наедине. Держать за руку или смотреть в бездонные глаза. Все равно, что и как, лишь бы она не уходила. — Дарина не любит, когда я вечно опаздываю.

— Непременно, — улыбаюсь ей в ответ, прогоняя непрошенные мысли. — Чай, кофе, потанцуем? — поднимаю одну бровь вверх.

— Посмотрим попозже, на что ты способен, — усмехается и заходит к себе в комнату.

Не девушка, а ходячая сексуальная непредсказуемость! Как же я раньше-то с ней не познакомился? Сто процентов затащил бы в постель, не думая о последствиях. Просто крышу сносит от ее присутствия рядом.

Раньше. Раньше я не думал ни о чем, кроме блондинок, а иногда и брюнеток на одну ночь. Максимум парочка этих самых ночей, и никаких обязательств. Нравятся мне блондинки, ничего не могу с этим поделать. А эта красотка вообще сводит с ума своей улыбкой и бездонными глазами, в которых можно утонуть.

А главное — она может за себя постоять. И плевать хотела на мои деньги, положение в обществе и связи. И мне почему-то не хочется её затащить в постель на одну ночь. Даже на две. Или три.

Черт, сам не пойму, что происходит. Как она смогла поселиться в моей голове и занять все мысли?

Не похожа она на других, которые до этого встречались мне на пути. И нет вообще желания с ней просто развлечься. Зато очень хочется, чтобы она наконец-то переселилась в мою спальню. С вещами. И со своим неизменным «Вишневский, я тебя убью».

В очередной раз усмехаюсь и пытаюсь прогнать непрошенные мысли, мотая головой. Мистика какая-то, честно слово! Или наваждение, что не намного лучше.

Захожу в комнату и первым делом отправляюсь в душ. Причем сегодня только холодный. Сейчас это именно то, что мне нужно. Иначе мысли о голубоглазой блондинке, которая уже, сто процентов, нежится на огромной кровати, сведут меня с ума. Так и тянет к ней присоединиться.

Понимаю, что идея насолить ей, поселив под одной крышей со мной, уже не кажется мне настолько сладкой и приятной, как было почти две недели назад…

P.S. Наш красавчик и его мысли)))

— Достала она меня уже! — швыряю последний номер журнала «Shick» на стол, а Пашка, сидящий в кресле, усмехается. — «Курица, несущая золотые яйца», — кривляюсь. — Нет, ну ты это слышал?

— Чего завелся? — друг продолжает усмехаться. — Про меня вон тоже тонкий намек, что баб по туалетам таскаю. Ну, сучка, ты у меня еще попляшешь.

— Позвоню адвокату, пусть иск в суд готовит, — говорю на полном серьезе. — Пора прекращать уже эту эпопею с местной знаменитостью со мной в главной роли. Иваныч пробил всю ее подноготную, — беру листы бумаги со всеми данными на Катю.

— Дай глянуть, — Пашка протягивает руку, и я передаю ему файл с краткой биографией журналистки.

— Симпатичная, — выдает парень, рассматривая ее фотку. — Может, что поинтереснее придумаем, чем суд? Ты же никогда не обращал внимания на желтую прессу, зачем оно тебе надо, чтобы по углам начали трепаться? А с этим иском тебя журналюги сожрут с потрохами. Потом каждый будет норовить написать очередную чушь, чтобы ты подал в суд и прославил их имена.

— Что предлагаешь? — смотрю пристально на Пашку, в глубине души соглашаясь с его доводами.

— Надо как-то к ней в доверие втереться и для начала выяснить, чего она так взъелась на тебя.

— Знаю, чего, — вздыхаю, а друг поднимает одну бровь вверх в немом вопросе. — Больше года назад я ее нагло подрезал, и обозвал, по-моему, курицей тупой. Точно не помню, что тогда говорил, но сделал ее виноватой. Ты бы видел, как у нее глаза молнии метали, а выражение лица было такое, что еще минута, и она порвала бы меня на мелкие части.

— Ну, ты даешь, дружище, — кивает головой с усмешкой на губах.

— Паш, у нее на лбу не было написано, что она журналистка. Я даже в самом страшном сне не мог представить, что она такую деятельность разведет и мстить начнет, — выдаю на одном дыхании. — Я больше года на всю эту чушь не обращал внимания. Даже подыгрывал ей специально, да ты и сам знаешь. Но тут она палку перегнула.

— Так и ты перегни, — Павел привстает и кидает листы на стол, после чего снова садится в кресло, закидывая ногу за ногу. — Заставь ее в своей шкуре побывать, чтобы девочка поняла, как это — быть звездой Интернета.

— Это как? — серьезно смотрю на друга, не до конца еще понимая, о чем он вообще речь ведет.

— К примеру, посели ее у себя дома и потаскай с собой на работу, выведи в свет, чтобы сплетни пошли, — усмехается. — Люди любят посудачить, делая собственные выводы. Пусть посмотрит на тебя по утрам, когда громы и молнии летят во все стороны от твоего плохого настроения.

— Не такая уж и плохая идея, — задумываюсь над словами друга.

— Повод есть?

— Придумаем. Только боюсь, она не согласится. Не похожа она на пай-девочку и кроткую овечку, которая сейчас все бросит и начнет плясать под мою дудку. Там такой темперамент, что мы вдвоем с ней не справимся.

— Так надави на нее, — продолжает гнуть свою линию Пашка. — Припугни судом или карой небесной, как ты умеешь. Слушай, Темыч, ты глава крупной корпорации, партнеров в трепет вводишь. А тут боишься какой-то сопливой девчонки? Придумай, как заставить. Главное, чтобы она стала звездой желтой прессы, находясь рядом с тобой. Пусть попробует, как это, — заканчивает Пашка, а в моей голове мысли уже собираются в нужный пазл…

И теперь, лежа на кровати после холодного душа, понимаю, что сам себя загнал в тупик. Даже не предполагал, что буду жалеть о том дне, когда предложил Кате пожить у меня. Хотя, чего жалеть-то? Наоборот, я очень рад, что она, пусть и временно, но рядом. Только не знаю, что мне с этим делать дальше? Как к ней подступиться, чтобы это «временно» перешло в разряд «постоянно»? Уже боюсь этих мыслей и подобных предположений.

Ни разу в жизни не задумывался, как завоевать девушку. До этого момента и завоевывать не надо было, сами вешались на шею. А тут все, что ни скажу или ни сделаю, все не так. Черт, как же с ней тяжело! Или это я, баран тупоголовый, не умею за девушками ухаживать. Может, в ресторан ее позвать? Или в кино? Или куда там сейчас девчонок водят, чтобы привлечь их внимание?

Никогда не занимался такой ерундой, как привлечь женское внимание.

Боже, какой бред лезет мне в голову! Это точно после вчерашнего алкоголя и сегодняшней трудотерапии. По-другому я не могу объяснить ход своих мыслей на этот счет.

Вчера…

Честно говоря, только сейчас понял, как я разучился разбираться в людях. До этого момента думал, что вижу всех насквозь. Не ожидал вчерашней реакции Кати, которая не осудила и не пренебрегла. Поняла, поддержала и даже попыталась развеселить, чтобы отвлечь от ненужных мыслей.

Я и сам не понял, и до сих пор не осознал, как разоткровенничался перед ней. Никогда не позволял себе такого с посторонними людьми. А зачем? Чтобы слышать слова жалости или осуждения? Они мне нафиг не нужны. А девушка ни видом, ни эмоциями, ни даже словами не осудила и не начала перевоспитывать.

И в конце не сдержался, просто обняв. Вдыхал, как ненормальный, ее аромат, наслаждался близостью ее тела и прикосновениями нежных рук. Не оттолкнула и не сбежала от меня. Наоборот, прижала к себе и поддержала. Как же я хочу сделать что-то приятное ей в ответ!

За своими мечтаниями не замечаю, как засыпаю, а открываю глаза, когда на часах уже начало десятого. Вскакиваю с кровати, на ходу натягивая футболку, и несусь в комнату напротив. А то сейчас точно прибьет за мою безответственность.

Девушка лежит на животе, обхватив руками подушку. С замиранием сердца смотрю на открывшуюся передо мной картину, боясь пошевелиться. И как, скажите на милость, ее сейчас будить?

Медленно обхожу кровать и приседаю на корточки. Даже вид со спины спящей Кати меня очаровывает. В голову приходит мысль, что могу часами наслаждаться, просто любуясь ею. Мне точно сегодня Анюта ничего в чай не подсыпала? Как будто зелья приворотного выпил, честное слово.

Аккуратно дотрагиваюсь до плеча и легонько толкаю, не отнимая руки.

— Катя, — говорю негромко, еще раз ее легонько толкнув — вставай.

Она шевелится, отрывает голову от подушки и поворачивается в мою сторону, глядя на меня.

— Проспали? — зевает, прогоняя остатки сна.

— Начало десятого, еще успеем.

— Ага, — медленно поворачивается и садится на кровати. — Получим по шее за опоздание, — усмехается, потягиваясь, — тогда поймешь, что значит приходить не вовремя, когда Дарина ждет.

— Не такая уж она страшная и суровая, как ты тут мне пытаешься доказать, — встаю в полный рост, чтобы опять не начать к ней прикасаться. Просто наваждение какое-то, еле сдерживаюсь, чтобы не наброситься. — Вставай, приводи себя в порядок, жду внизу.

Разворачиваюсь и выхожу из комнаты. А то, боюсь, если останусь, то в клуб мы сегодня не попадем. Усмехаюсь своим мыслям, направляясь в ванную. Умываюсь холодной водой, прогоняя остатки сна, и иду переодеваться. Легкие джинсы, светлая футболка и удобные полуспортивные туфли — на мой взгляд, самый оптимальный вид одежды и обуви для ночного клуба.

Спускаюсь вниз, чтобы выпить чего-то прохладного. Петровна уже отдыхает, либо смотрит свои любимые сериалы, так что беспокоить ее не буду. Мой любимый чай стоит в холодильнике. Наливаю себе полный стакан и выпиваю залпом.

Выхожу на улицу, чтобы сказать Сергею, который находится в доме все выходные, что уезжаю без охраны.

— Артем Валерьевич, — начинает парень, но я его перебиваю:

— Я еду в клуб с девчонками. Ты что, прикалываешься, предлагая мне машину сопровождения?

— Безопасность превыше всего, — говорит строго. — Никто ж не настаивает, чтобы охранники с вами в клуб пошли. Мы на улице подождем.

— Как с тобой тяжело, — вздыхаю, проводя рукой по волосам. — Вот скажи, что со мной может случиться? Уже сколько лет по клубам с Пашкой шляемся, и все нормально.

— Я пожалуюсь Екатерине Григорьевне, — вы прикиньте, какой негодяй! У меня глаза из орбит чуть не повылазили!

— А это удар ниже пояса. Уволю, — тычу пальцем в парня, — и тебя, и Иваныча, чтобы не трепался.

— Слышали уже не раз, — усмехается в ответ. — Без охраны из дома не выпущу.

— М-мм, — рычу в ответ, понимая, что Катя по-любому примет его сторону. — Как же вы меня достали! Еще свечку подержите, когда я девушку соблазнять буду.

— Предупредите по телефону, мы отъедем в сторону, — говорит на полном серьезе.

— Офигеть, — восклицаю, пребывая немного в шоке. — Ты сейчас точно не прикалываешься?

— Абсолютно, — наконец-то улыбается. — Только, если честно, — немного наклоняется ко мне и понижает тон, — Екатерина Григорьевна не похожа на легкомысленную девицу, готовую отдаться на заднем сиденье автомобиля.

— А на переднем? — спрашиваю, и мы вдвоем начинаем громко смеяться. — Ладно, уговорил. Но только до клуба, — снова тычу в парня пальцем. — Потом чтобы я вас даже не видел.

Он кивает утвердительно и направляется к домику охраны, а я возвращаюсь в дом. Наливаю себе еще чая и возвращаюсь в столовую, ожидать свою красотку. Свою. Улыбаюсь, понимая, что это определение с недавних пор мне очень даже нравится.

«Никуда твоя Миланская не денется», — всплывают в памяти слова Дарины. В очередной раз улыбка появляется на лице от слова «твоя». Как же мне оно нравится!

Слышу негромкий звук шагов и поворачиваю голову к двери. Рука со стаканом так и замирает в воздухе, а рот остается открытым. На пороге стоит Катя и смеется, видимо, наблюдая за моей реакцией.

Короткие шортики, маечка в обтяжку и неизменные платформы — она серьезно в таком виде собралась в клуб? Где полно похотливых идиотов, которые будут это все рассматривать? Сегодня, по ходу, день приколов каких-то. Или непонятных магнитных бурь, раз все тупо издеваются надо мной!

Ставлю стакан на стол и медленно встаю, в глубине души начиная закипать, в очередной раз обсматривая девушку с ног до головы и обратно.

— Ты в таком виде собралась ехать? — поднимаю брови в немом изумлении, стараясь сохранить тон спокойным, чтобы не сорваться, когда у нас наметилось полное взаимопонимание с девушкой.

— Тебе не нравится? — поворачивается, чтоб я мог теперь уже внимательно рассмотреть все прелести не только, как я понимаю, спереди, но и сзади. Полустон — полурык вырывается из груди, а Катя продолжает мило улыбаться.

Интересно, это она мне глазки строит, или тренируется для похода в злачное заведение?

— Мне как раз всё нравится, — говорю строго, тяжело вздыхая. Хоть бы не сорваться и не наброситься на нее прямо здесь. — Только в клубе полно похотливых дегенератов, которые будут пялиться на твои прелести. Боюсь, не сдержусь.

— Вишневский, — девушка игриво подходит ко мне, так как я продолжаю стоять, как истукан, и берет меня под руку. Я только и делаю, что поворачиваю голову в ее сторону. — Ты ревнуешь? — тянет меня к выходу, а я начинаю усмехаться на ходу, медленно передвигая ноги. Она останавливается прямо перед входной дверью, резко поворачиваясь ко мне лицом. — Правда, ревнуешь? — спрашивает довольно серьезно, глядя прямо в глаза.

— Правда, — наклоняюсь к ее ушку. — Повырываю всем руки и ноги, кто посмеет просто косо посмотреть в твою сторону.

И Катя начинает громко смеяться. А я не шучу. Отстраняюсь, посылая ей и только ей улыбку, резко распахивая входную дверь и пропуская ее вперед. Раз ей нравится моя реакция, значит, будем и дальше так реагировать. Главное, чтобы смеялась и была постоянно довольна.

Умеет же она завести меня с полоборота. То рычу и злюсь, закипая не на шутку, то мгновенно потухаю, как спичка, стоит только ей пошутить или посмотреть мне в глаза. Готов простить ей все колкости, статьи и даже будущую писанину в мой адрес авансом. Лишь бы только рядом была.

Да что за наваждение, черт возьми?!

Провожу рукой по волосам, набирая полные легкие воздуха, после чего резко выдыхаю и следую за девушкой на улицу.

Машина уже стоит возле порога, и я открываю переднюю пассажирскую дверь, помогая Кате удобно сесть. Поворачивает голову в мою сторону с улыбкой на устах. Пару секунд наслаждаюсь ее вниманием в мой адрес, после чего захлопываю дверь, обхожу машину спереди и сажусь рядом. Завожу мотор, плавно трогаюсь с места, а Катя открывает окно, наблюдая, как у машины сопровождения зажигаются фары и она трогается с места за нами следом.

— Это, — тычет пальцем в окно, поворачивая ко мне голову. Смотрит удивленно, а я в ответ ей подмигиваю. — Мне померещилось?

— Это, — передразниваю ее, наклоняя голову в ее сторону, продолжая смотреть при этом на дорогу, — чтобы ты не говорила, что я безответственный, — и резко выпрямляюсь назад.

— Ну, надо же, — откидывается на спинку кресла. — Кто бы мог подумать, Вишневский! Какой ты, — запинается.

— Какой?

Теперь уже просто поворачиваю голову, глядя на нее.

— Непредсказуемый, — выдает, после чего мило улыбается. — И очень даже ответственный, — заканчивает тихо.

— Ладно, психолог ты мой, куда путь держим? — прерываю комплименты в свой адрес, а то точно придется звонить охране, чтобы отстали. Еще и ноги ее голые маячат перед глазами, прямо как медом мне там намазано.

— Ночной клуб «Меридиан». Это недалеко от центра.

— Я в курсе, — киваю в ответ. — Ваш любимый?

— Ага. Вот черт, а я и забыла, что ты у нас все злачные места в городе знаешь, — как же легко с ней общаться! Ни капли злости или презрения в голосе.

Но коленки продолжают и дальше привлекать мой взгляд. Так и хочется провести рукой по ножке, насладиться бархатистой кожей и… закинуть себе на плечи. Даже боюсь представить, как это круто будет выглядеть. А воображение продолжает и дальше рисовать эротические картины с моим и Катиным участием, а рука так и тянется к карману, чтобы позвонить Сергею и дать команду возвращаться назад. Ни одна девушка до этого момента так меня не заводила, как Катерина. С этим наваждением надо срочно что-то делать, иначе я долго не выдержу.

Крепко сжимаю руль, уставившись на дорогу.

— Когда это было, — усмехаюсь в ответ, пытаясь прогнать ненужные мысли прочь, и отвлечься, просто наслаждаясь непринужденной беседой. — Уже даже забыл, как они изнутри выглядят. Это же клуб Тохи, если мне память не изменяет?

— Кого? — удивляется Катя.

— Ну, Антона Старожилова. Вроде он также владеет клубом «Параллель» в северном районе. И собирается третий открывать, или я что-то путаю? — знаю, что прав, не пойму, откуда такая реакция у девчонки.

— А ты его откуда знаешь? — боковым зрением вижу, что удивлена.

— Вопрос, откуда его знаешь ты? — делаю акцент на слове «ты», пытаясь и дальше понять, что происходит.

— Вообще-то мы с ним учились в одной школе, — вздыхает. — Только он на год старше. И то, — слишком печально произносит, — всего три месяца. После чего умотал в Москву.

— А мы с ним вместе по городу гоняем, когда он приезжает из столицы, — теперь моя очередь пояснять. — Надеюсь, ты в курсе, что у нас частенько гонки по ночам проходят?

— Не вздумай при Дарине об этом ляпнуть, а то она вас с землей сравняет. Она просто помешана на законности, — смеется. — Конечно, знаю, но не пойму, как ты с этим оболтусом сошелся?

— Кстати, Антон предложил мне стать совладельцем его нового клуба. Вот, подумываю деньги вложить.

— О, Боже, — вздыхает, хватаясь рукой за голову. — Не вздумай с ним связываться! Как говорит Дарина, упырь еще тот.

— Почему нет? — поворачиваюсь на пару секунд к ней лицом. — Стану совладельцем, назначу тебя управляющей, а что, опыт проведения маркетинговых мероприятий у тебя есть. Заодно научишься руководить, в жизни все пригодится. А я буду каждый день наведываться к тебе на работу, — смеюсь, снова переводя взгляд на дорогу. — По-моему, чудесная идея.

— А по-моему, — говорит тоном строгой учительницы, — тебе заняться нечем. Мы приехали.

Паркуюсь на стоянке, глушу мотор, после чего мы с Катей выходим на улицу. Девчонки стоят практически возле входа, о чем-то негромко переговариваясь.

— Опять опоздали, — говорит Дарина при нашем приближении. — Вишневский, я думала, хоть ты пунктуальный.

— Извини, проспал, — развожу руками в полной капитуляции. — Такой эротический сон снился, — наклоняюсь к девушке поближе, говоря тихо, чтобы другие не услышали, — с Миланской в главной роли. Так что, сама понимаешь, просыпаться не хотелось.

Дарина начинает громко смеяться, а я выпрямляюсь, глядя на Катю, которая крутит головой, при этом тяжело вздыхая.

— Балабол, — произносит с раздражением. — Мы идем?

Девчонки впереди, а я завершаю процессию, пропуская их на входе и оплачивая за четверых. Слава Богу, хоть не начали ущемлять мое мужское самолюбие, суя деньги охраннику и пытаясь проявить независимость, заплатив за вход самостоятельно. Надеюсь, они и дальше будут вести себя соответственно, а то точно сегодня взорвусь.

Вдыхаю побольше воздуха в легкие, делаю резкий выдох, наблюдая впереди идущих красоток, точнее их пятые точки, обтянутые шортами, юбкой и джинсами, и медленно двигаюсь за ними следом.

Глава 15

Свободный столик находим очень быстро по причине довольно раннего времени для начала танцев, также учитывая, что сейчас лето. А значит, не так много народа, чтобы потусить в клубе. По дороге встречаю парочку знакомых, на ходу пожимая руки и отвечая «Отлично» на банальное «Как дела».

Поднимаемся с девочками на второй этаж, откуда открывается прекрасный вид на танцпол. Чувствую, весело будет наблюдать за ними, особенно, за одной светловолосой красоткой, чья попа мельтешит на уровне моих глаз, поднимаясь вразвалочку по лестнице. Еле сдерживаю порыв шлепнуть по мягкой точке, которая безумно меня заводит.

В июне Тоха сделал в клубе ремонт, и я еще ни разу не был здесь за полтора месяца. Видимо, в свое время перегулял по злачным местам нашего и не только нашего славного города, что теперь даже не тянет. Но раз Кате это доставляет удовольствие, готов провести ночь, наблюдая за ней в свете софитов и неоновых ламп. Интересно, как она двигается?

Рассаживаемся на мягкие кресла и два небольших дивана, стоящими вокруг стола, а к нам уже торопится официантка.

— Добрый день, — произносит девушка с улыбкой, раскладывая меню на стол перед каждым посетителем отдельно. — Давно вас не было видно.

— Вы тут уже знаменитости, — усмехаюсь своим спутницам, после чего перевожу взгляд на официантку, точнее ее бейджик, где большими буквами напечатано имя «Катя».

Точно, наваждение какое-то. Даже здесь меня преследует. А вторая обладательница этого имени сидит рядом, касаясь меня своей ногой. Даже через джинсы чувствую жар, исходящий от девчонки. С этим надо что-то делать, иначе так недолго и с катушек слететь.

— Мне коктейль «Голубая лагуна», — первой произносит Аня, отвлекая меня от ненужных мыслей.

Музыка еще звучит негромко, так как только начало ночи, и жаркие танцы планируются начаться чуть позже. А пока есть возможность пообщаться и выпить в свое удовольствие.

— Какой коктейль, — ворчит в ответ Дарина. — Мы такое важное событие обмываем, а ты ерундой занимаешься. Правда, Артем? — смотрит на меня своим коронным, как я понял, пристальным взглядом «даже не возражай».

— Коньяк девушкам принесите, — обращаюсь к официантке. — Какой-нибудь очень хороший. Вишневый сок, минеральную воду, — продолжаю перечислять, опуская глаза в меню, — четыре порции мяса с гарниром, девочки сейчас скажут, что именно, ну и парочку салатиков. Еще фруктовую и мясную нарезку и…

— Мы лопнем от такого количества еды, — перебивает Катя и смеется. — Вишневский, столько съесть нереально.

— Так ты не ешь, — посылаю ей свою самую очаровательную (как я считаю) улыбку. — Ты закусывай. — Девочки, включая официантку, начинают громко смеяться и захлопывают меню. — И мне кофе, — добавляю, отдавая свое меню официантке с теперь уже с моим любимым именем. — Пока все. Но, — делаю паузу, — как только коньяк закончится, несите следующую бутылку. Или перебор? — смотрю, почему-то, на Дарину, понимая, что она играет главную роль в этом трио на данный момент.

— Будет еще и третья, — подмигивает мне, а официантка забирает все папки и покидает нас. — А что, — продолжает Дарина. — Гулять, так гулять.

— Не возражаю, — киваю в ответ.

— А ты разве не выпьешь с нами? — удивленно интересуется Аня.

— Он не пьет, — вставляет Катя, как только я открываю рот, чтобы ответить. — Он у нас язвенник-трезвенник.

— Должен же кто-то вас по домам после трех бутылок коньяка развезти, — кладу руку на спинку дивана, чувствуя кожей касание волос. Как же меня это заводит. Но лучше отвлечься на разговоры с девчонками, а то неизвестно, до чего моя фантазия сегодня разыграется.

— Главное, — продолжает язвить очаровательная голубоглазая красотка, — чтобы твой Гелик, Вишневский, не превратился в тыкву после боя курантов.

Сидит рядом, откинувшись на спинку дивана, и смотрит на меня в упор, улыбаясь. Волосы щекочут мне руку, и я пальцами ловлю кончик пряди. Перебираю волоски, наслаждаясь таким простым прикосновением. Даже подумать не мог, что буду ловить кайф от пререканий с ранее ненавистной мне Милашкой, а также просто от касаний к ее волосам.

— Хотел бы я посмотреть на тебя в лохмотьях, — продолжаю перепалку, опуская глаза на ноги девушки в коротеньких шортиках и проводя взглядом по ее телу, мысленно расстегивая змейку на маечке. Поднимаю взгляд на лицо и в ответ встречаю поднятую бровь в немом изумлении. — Интересно, сколько лоскутков останется на твоем теле?

Девчонки начинают смеяться после моих слов, а Катя мило краснеет. Дышит тяжело, а меня это жутко заводит.

Ситуацию спасает официантка, принесшая напитки, коньяк и фрукты с кофе. Отвлекаюсь от лицезрения сидящей рядом красотки и разливаю девочкам спиртное в коньячные бокалы. Приходится налить себе сока, чтобы с ними чокнуться.

Нравится мне эта компания. Веселые, озорные, понимающие юмор и не пытающиеся меня перевоспитывать. Легко с ними общаться. Да и смотреть на красивых девушек рядом тоже приятно.

Следующий час пролетает незаметно за шутками и словесными перепалками. Девочки пьют, смеются, рассказывают забавные случаи из жизни и просто отдыхают. Еще пару раз вгоняю своими шуточками Катю в краску, на что получаю очередной взгляд «Вишневский, убью тебя!»

Перевожу взгляд вниз и замечаю владельца клуба, который, увидев меня, машет рукой и направляется к лестнице, чтобы подняться к нам.

— А этому что здесь надо? — Дарина наблюдает за шествием Антона к нашему столику, метая из глаз искры. А вот это уже становится интересным. Прямо печенкой чувствую какой-то подвох.

— Какие люди, — говорит парень, подходя ко мне и пожимая руку, а я встаю, чтобы обняться по-дружески. — Не ожидал, — усмехается, после чего поворачивается к девочкам. — И целый цветник с собой привел. Ну, надо же, святая троица — строгий следователь, очаровательная журналистка и лучший автомеханик города. Привет, Мартышка! — говорит с улыбкой на устах, как я понимаю, адресуя Анне.

— Старожилов, — шипит девушка в ответ, глядя на Антона исподлобья. — Я тебя когда-нибудь точно придушу.

— Если только в следующей жизни, — смеется в ответ. — Не возражаете, если присоединюсь?

Мое негромкое «нет» перекрикивает тройное:

— Возражаем!

И три разъяренные фурии смотрят на парня таким сердитым взглядом, что у меня начинается дикий смех. Из глаз девчонок летят искры с молниями, того и гляди разразится настоящий пожар. Интересно, когда Тоха успел насолить им, что они так бурно реагируют на его присутствие?

— Тогда подойду попозже, — хлопает меня по плечу. — До встречи, Мартышка! — кидает напоследок с ехидной улыбкой на лице и удаляется.

— Давно он в городе? — спрашивает Аня, повернувшись лицом к Дарине.

— Больше месяца, — отвечает та, тяжело вздыхая. — У него суды начались по поводу земли под новый клуб, вот и приехал.

— Раньше не могла сказать?

— Ты тоже, помнится, ни словом не обмолвилась, что лично знакома с Артемом, — парирует Дарина в ответ.

— Она тебя расстраивать не хотела, — вставляет Катя и Анна переводит на нее взгляд.

— И ты знала? — восклицает девушка, после чего берет бутылку, наливает себе в бокал и выпивает залпом. Мы втроем только взглядом проводим за ее действиями. — Подруги, блин, называются, — запивает соком и кривится.

— Закусывай, давай, — Дарина протягивает ей кусочек лимона. — Носить тебя не будем.

— Да забей ты на него, — говорит Катя, усмехаясь. — Тоже мне, принц выискался.

— Бесит он меня, — Аня снова тянется к бутылке, но получает по рукам от Дарины.

— Хорош, а то точно свалишься под стол раньше времени.

Катя поворачивается лицом ко мне, а я поднимаю обе брови вверх «это то, о чем я думаю». В ответ девушка кивает отрицательно головой «лучше ничего не говори».

Ди-джей объявляет о начале танцевальной программы, после чего музыка начинает играть громче.

— Танцевать пошли, — кричит Аня, вставая, а девочки молча поднимаются со своих мест и следуют за ней.

Мы сидим с Катей на диванчике, и выйти она может, только переступив через меня. Рядом стоит кресло вплотную к стене, и выйти таким способом нереально. Девушка поворачивается лицом и начинает переступать через мои ноги. Не отказываю себе в удовольствии дотронуться до нее, вроде как придерживая. Ладони ложатся на офигенную пятую точку, плотно обтянутую шортиками. Какая-то неведомая доселе молния бьет мне в голову, и я притягиваю девушку к себе ближе. Она теряет равновесие и падает мне на грудь, пытаясь ухватиться за спинку дивана.

— Поаккуратнее там, — шепчу ей на ушко, удерживая на груди.

— Не скучай, малыш, — слышу в ответ, после чего Катя упирается руками мне в грудь, немного отодвигаясь, быстро целует меня в нос, выпрямляется и, перешагнув через вторую ногу, вильнув попой практически на уровне моих глаз, следует за подругами.

Поцелуй в нос? «Малыш»? Это что-то новенькое. Наверное, алкоголь сделал ее такой раскрепощенной, раз она уже не стесняется прилюдно показывать свои чувства. А в том, что они есть, я уже даже не сомневаюсь.

Глазами провожаю их шествие на танцпол, после чего мой взгляд прикован к одной единственной голубоглазой блондинке. Как же офигенно и плавно она двигается в такт музыке. Представляю, сколько любопытствующих глаз сейчас косится в ее сторону. Главное, держать себя в руках и не наделать глупостей. А то появится очередная статья о мордобое с моим участием под заголовком «Ревность Вишневского». Только этого мне сейчас и не хватает, чтобы журналюги начали полоскать прилюдно наши с Катей отношения.

«Интересно, а как она двигается в постели?» — приходит в голову мысль, и я закрываю глаза, глубоко вздыхая, чтобы прогнать очередное наваждение. Лучше бы дома остался наедине с тренажерами — так хоть напряжение можно снять. Ненадолго, но все равно эффективно.

Отвлекаюсь от лицезрения движений Кати и достаю из кармана телефон. Надо вызывать тяжелую артиллерию в виде своего лучшего друга, а то мысли до добра точно не доведут — раздену прямо тут, в клубе.

Пашка уехал на неделю в командировку, но сегодня должен вернуться домой. Конечно, с моей стороны чистый эгоизм вызывать парня, который устал после дороги и, наверное, хочет отдохнуть, но друзья для того и даны, чтобы портить им жизнь в самое неподходящее время.

«Ваш абонент находится вне зоны действия сети», — сообщает мне женский голос в трубке. Вот, черт, а я-то надеялся, что все же телефон включен, и друг отзовется на мою просьбу о помощи в столь нелегком деле.

Глаза опускаются вновь на танцпол, где девчонки прыгают под очередной зажигательный трек. И тут краем глаза наблюдаю, как Тоха снова поднимается по лестнице, направляясь ко мне.

— Пока девчонок нет, решил подойти, — говорит парень, садясь на кресло рядом. — А то точно съедят меня живьем.

— Чего это они на тебя взъелись? — хочу пробить почву, так как уверен, что красотки не расскажут всей правды.

— Было дело, — смеется Антон. — Еще в школе. Встречались мы с Анюткой, правда, не долго.

— А потом? — делаю глоток остывшего кофе.

— А потом я уехал в Москву учиться, а она осталась, — печально произносит парень. — Видимо, до сих пор не простила моего побега, хоть я и предлагал остаться друзьями.

— Не находишь это глупым?

— Да брось, — смеется в ответ. — Кто в семнадцать лет думает, о том, что говорит или делает? По-моему, в том возрасте все делают глупости, — смотрит пристально на танцпол. — А она похорошела.

— Не спорю, — усмехаюсь. Пусть поломает немного голову, к чему относится мое высказывание — к глупостям в возрасте или к оценке внешности Ани. — Теперь понятно, чего они так бурно на тебя реагируют.

— Мы давно не виделись, — Тоха поворачивается ко мне лицом. — Как-то не доводилось, хоть я был и не против, — горько усмехается. — Дарина еще в школе предупреждала, что посадит. А Катюха обещала всему миру рассказать, какой я негодяй.

— Это они могут, — киваю утвердительно головой.

Теперь становится понятно — и удивление Кати на мой рассказ о дружбе с Антоном, и реакция девчонок на его просьбу присесть к нам, а также поведение Анюты после ухода парня. Видимо серьезно зацепил, раз спустя столько лет не отпускает.

— Ладно, это все лирика, — Антон резко становится серьезным. — Надеюсь, это останется между нами?

— Даже не сомневайся. Женщинам точно не расскажу о твоих секретах, — хлопаю его по плечу. — Только вопрос один — почему Мартышка?

— Ну, так, — снова смеется. — Анна Мартынова, я возьми разочек, да и ляпни: «Мартышка». Начали все за мной повторять как попугаи. Согласен, — поднимает руку в предупреждающем жесте, когда я открыл было рот, чтобы прокомментировать, — глупо получилось. Но я тащусь, когда она злится. И когда хочу ее подразнить, всегда называю этой дурацкой кличкой. Не могу отказать себе в удовольствии.

— Понимаю, — усмехаюсь в ответ, потому что сам тащусь, когда одна светловолосая красотка злится, постоянно грозясь меня убить. — Но когда-нибудь допросишься. Барышни они мстительные, так что можешь остаться без какой-то части тела.

— Подумал, насчет моего предложения? — меняет тему, видимо, до сих пор не отпустило. Не буду лезть больше в душу, сам этого не люблю, а парнишка и так много чего лишнего нарассказывал.

Полгода назад в очередной своей приезд в наш славный город Антон предложил мне стать полноправным партнером в новом проекте — развлекательный комплекс включая боулинг и ночной клуб. Не знаю, зачем ему это надо, вроде, нехватки в деньгах не испытывает, но я вдаваться в подробности не стал.

— Думаю, можно попробовать, — отвечаю ему, наблюдая, как он расплывается в улыбке. — Выберем день, встретимся, с тебя бизнес-план и договор о сотрудничестве. Юристы проверят, и мы все подпишем. Уверен, проблем не будет.

— Отлично, — хлопает меня по плечу. — Сейчас разгребусь с этими судами за землю, и всё решим.

— Помощь нужна?

— Да пока вроде сам справляюсь, — говорится спокойно. — Но если выйдет из-под контроля, обращусь.

Встает, пожимаем руки, и парень уходит.

А спустя пару песен вижу, как девчонки, правда только Катя и Дарина, поднимаются по ступенькам и направляются к нашему столику. Катя снова перелазит через меня, посылая очаровательную улыбку, а Дарина, наблюдая за нашими томными взглядами, усмехается.

— А где Аня? — спрашиваю, когда девушка уже села на свое место.

— Загуляла, — отвечает Дарина, кивая вниз.

Возле барной стойки стоит Анюта рядом с каким-то парнем и держит в руках бокал, как я понимаю, с коктейлем. Мило смеется, а ее спутник что-то шепчет ей на ушко.

— Ого, — произношу, снова обращая взгляд на девчонок, наливая им коньяк в бокалы. — Уже и жениха себе нашла.

— Мишку что ли? — Дарина усмехается. — Да брось, это наш одноклассник. Мишка Андреев, он сидел с Анькой за одной партой и еще со школы в нее влюблен. Работает у Старожилова директором этого клуба. Они то ли соседями были, то ли просто подружились.

Девчонки чокаются и выпивают коньяк залпом. Прямо как водку. Вот это я попал. Чувствую, весело сегодня ночью будет, и это только начало. Как бы не только развозить, но еще и разносить красоток по домам не пришлось.

— Смотрю, она не против пообщаться с парнем-то, — киваю головой в сторону парочки.

— Вишневский, — встревает в разговор Катя. — Одиннадцать лет прошло с тех пор, как мы школу закончили. Неужели ты думаешь, если бы он ей нравился, она бы так долго ждала, чтобы с ним зажечь?

— А для чего тогда… — фразу я не заканчиваю, так как во время нашего разговора начинает играть медленная мелодия и ди-джей призывает парней приглашать своих спутниц на танцпол.

Анна с неизвестным мне Михаилом выходят практически на середину зала и начинают танцевать. В этот момент с противоположной от нас стороны по другой лестнице спускается Тоха, держа за талию длинноногую брюнетку. Неужели и мне такие раньше нравились? Разукрашенные куклы, которых только интересует мой банковский счет, и в какой клуб я сегодня их поведу?

Антон с брюнеткой проходят мимо танцующих, и парень кидает взгляд в сторону Анны с ее кавалером. Даже на долю секунды этот самый взгляд задерживает на парочке. После чего отворачивается и, улыбаясь своей спутнице, ведет ее к выходу.

Усмехаюсь и женской мстительности, и чисто мужской логике. Прямо чувствую, нравится ему Аня до сих пор. Куда проще подойти к девушке и поговорить. Но нет же, цепляет первую попавшуюся легкодоступную девицу, чтобы насолить, и шествует мимо милой и доброй Анюты. А она тоже хороша, стоит и нагло флиртует с другим. Еще и танцевать демонстративно с ним идет. Не знаю, что у них там произошло в прошлом, но, надеюсь, в будущем они всё исправят.

Поворачиваюсь лицом к своей красотке и наклоняюсь прямо к ее ушку.

— Пойдем, потанцуем, — как же мне нравится ее аромат, нежность кожи и просто дотрагиваться до нее. И это впервые с тех пор, как мне исполнилось двадцать, я осознанно приглашаю девушку на медленный танец. Раньше, помнится, за мной такого не водилось. А тут прямо магнитом тянет меня к ней.

Она протягивает руку, и наши пальцы переплетаются. Смотрит прямо в глаза, и уже в который раз за этот бесконечный вечер я жалею, что мы в клубе, где полно народа.

Встаю со своего места, не отпуская руку девушки, направляясь к лестнице. Медленно спускаемся вниз, после чего поворачиваю Катю к себе лицом, не выпуская ее руки из своей, и прижимаю к себе, положив другую руку ей на талию. Ее пальцы ложатся мне на шею, запутываясь в коротких волосах. Боже, как это приятно, когда понравившаяся тебе девушка так нежно обнимает. Надо было спросить у Тохи, где его кабинет, а то, боюсь, до конца танца я не доживу.

Кажется, мир перестал существовать, а планета Земля остановилась и не крутится вокруг своей оси. Все вокруг замерло, и есть только мы вдвоем во всей Вселенной. Катя смотрит на меня с улыбкой на лице, а я все крепче прижимаю ее к своему торсу. Взгляд так и опускает в вырез маечки, и в мыслях я уже тяну ненавистную змейку вниз, чтобы избавить ее от одежды. Пытаюсь контролировать себя, но с каждым движением мне все труднее и труднее это делать.

А девушка, как назло, прижимается все теснее, нагло провоцируя на дальнейшие действия. Наши лица так близко друг к другу, что еще секунда, и я взорвусь. Просто не выдержу такого напряжения. Очередное ее касание моей головы, нежные пальцы в волосах, и мои тормоза отказывают. Стон вырывается из груди, рука движется вниз по спине, а вторая ложится девушке на шею. Притягиваю ее лицо к себе и припадаю губами к ее губам, раскрывая их навстречу рвущегося изнутри желания обладать этой женщиной во что бы то ни стало. Не просто один раз, а два, три и так до бесконечности. Не смогу ее отпустить, теперь уже четко это понимаю.

Мир замирает во второй раз, и мне нет дела до окружающих нас людей. Пусть смотрят, если заняться больше нечем, хотя я и не являюсь сторонником выставлять свои чувства напоказ. Но сейчас мне все равно, что подумают или скажут в нашу сторону.

Она такая податливая, что скорость закипания адреналина в моей голове доходит пика. Наши языки танцуют в одном ритме, жарко сплетаясь, не давая ни малейшей возможности оторваться друг от друга. Девушка обнимает меня за шею уже обеими руками, нежно проводя пальчиками по коже и волосам. Давно я не получал такого взрыва эмоций, даже не предполагал, что один поцелуй может так взорвать мозг и выплеснуть адреналин наружу.

Прижимаю ее еще ближе, а рука уже плавно скользит под маечку, дотрагиваясь до бархатистой кожи. Не хочу останавливаться, пусть этот миг длится вечно. Тем более, мы оба так давно этого хотели. Но чье-то касание к спине заставляет сделать паузу и оторваться от Кати. Девушка не смотрит на меня, упираясь лбом мне в грудь, не выпуская из объятий.

— Песня закончилась, — голос Ани выводит меня из состояния эйфории, а также немного отрезвляет. — Хорош тут шоу для любопытных устраивать.

Чувствую, как Катя смеется, так и не поднимая головы. Улыбаюсь, глядя на Анну, а вокруг уже полно танцующих под быструю мелодию. Косятся в нашу сторону, но делают вид, что не обращают никакого внимания.

Первым отстраняюсь от девушки, беру ее за руку, и наши пальцы снова переплетаются. Мы следуем за Анной на второй этаж к нашему столику. Катя идет рядом, не пытаясь вырваться или отстраниться, и мне это безумно нравится.

— Ну, вы зажгли, — кричит Дарина, когда проходим мимо нее. — Говорила же, что надо Миланской зрение настроить.

Катя треплет ее по голове, усмехаясь, после чего обходим стол, и я пропускаю девушку вперед, поддерживая за талию. Она снова не сопротивляется, и меня это в очередной раз заводит.

Дальше вечер, точнее ночь протекает спокойно без каких-либо приключений или неожиданных встреч. Пару раз выходим с Дариной на перекур, после чего получаем презрительный взгляд от Кати и лекцию о вреде курения в нашей жизни от Анны. Я усмехаюсь в ответ, а Дарина произносит свою любимую фразу: «Я только одну, Анют».

Девочки пьют коньяк, танцуют и веселятся, а мне просто приятно находиться в их компании. Еще три раза приглашаю Катю на медленный танец, правда, уже без поцелуев, но с флиртом и заигрываниями. Она так прелестно краснеет на мои шутки с эротическим подтекстом, а я в очередной раз не могу отказать себе, чтобы ее не подколоть. Торопиться не стоит, решаю для себя, потому что и так понятно — она будет моей. Не хочу, чтобы с утра с больной головой Катя об этом жалела или начала в себе копаться, о том что сделала очередную глупость. Пусть все идет своим чередом, еще достаточно времени, чтобы определиться и сделать все правильно.

Эта мысль так глубоко засела у меня в голове, и я уже ни о чем другом думать не могу. Хочу ее, безумно хочу. Услышать стоны, увидеть желание в ее огромных глазах, а также иметь самому возможность дотрагиваться до нее в любое время. Чтобы не стеснялась своих чувств и не закрывалась от меня. Хочу, наконец, всему миру показать, что она моя.

На часах почти четыре утра, третья бутылка коньяка подходит к концу, и моим красоткам пора в кровать, а то завтра с утра не встанут даже под страхом смерти. Помнится, когда-то меня такое раннее время, как четыре утра не останавливало от продолжения ночного загула. Как же давно это было.

Счет я оплатил еще час назад, и мы с девчонками встаем со своих мест, направляясь к выходу. На улице прохладный воздух приятно обдувает лицо, пока я иду к машине, на ходу нажимая на брелок сигнализации. Девочки рассаживаются, и я плавно трогаюсь с места.

Кто никогда не ездил трезвым с тремя пьяными женщинами, тот меня в данный момент не поймет. Это своеобразный взрыв мозга, потому что их логику в состоянии алкогольного опьянения даже они сами не могут понять. Куда уж нам, мужчинам, пытаться разобраться и предугадать, чего в следующий момент захочет женщина в таком состоянии?

Первым камнем преткновения становится выбор музыки. Дарина с Анькой по очереди лезут с заднего сиденья, чтобы переключить радиостанцию. При этом очень громко спорят, доказывая друг дружке, что Егор Крид — это фуфло, а Тимати — это круто. И наоборот. Еще и Катя периодически встряет, переключая магнитолу на клубняк, как только остальные барышни откидываются на заднем сиденье. И никакие уговоры на них не действуют, пока я не выключаю магнитофон со словами:

— Угомонились все!

— И не надо так громко кричать, Вишневский, — обиженным голосом говорит с заднего сиденья Дарина. — Душа требует продолжения, дай хоть в машине музыку послушать.

— Домой приедешь и послушаешь, — отвечаю ей, тяжело вздыхая.

— Дома нельзя, — тянет последний слог девушка. — Дома соседи вызовут полицию за нарушение тишины в столь позднее время. И меня заберут в каталажку. Или в вытрезвитель.

— Уже утро, можно слушать, — говорит Катя.

— А я хочу кофе, — восклицает Аня. Только ее не хватало для полного счастья. — Останови возле какого-нибудь круглосуточного магазинчика.

— Дома выпьешь кофе, — говорю ей строго. — Соседи полицию точно не вызовут.

— А я хочу еще коньяка, — это снова Дарина. Да когда ж они уже угомонятся. — Тормози, будем пить на капоте и танцевать.

— Алкоголь в четыре утра не продается, — вздыхаю в очередной раз. Сейчас точно кого-нибудь тресну очень больно.

— Ха, насмешил, — продолжает кричать Дарина. — Сейчас съездим ко мне, я возьму корочку, и нам все продадут.

— Значит так, барышни, — начинаю повышать голос. — Никто никуда не едет, никакие корочки не берет, и коньяк больше не пьет. Всё ясно?

— А домой? — жалобный голосок Ани раздается сзади.

— Кроме домой, — поясняю, понимаю, что это еще не конец.

— Уговорил, — как-то уж очень быстро соглашается Дарина. Что ни говори, а женская логика — страшная сила. — Но мы завтра едем на озеро, да, Миланская? — просовывает голову между сиденьями.

— Ага, — кивает головой красотка, сидящая рядом. Какое, нафиг, озеро? Она что, сбрендила совсем?

— Никто никуда завтра не едет, — вставляю, потому что чувствую — сейчас они договорятся, что в подвал посажу всех троих.

— Как не едет? — Аня протискивается рядом с Дариной. — А позагорать?

Боже, за что мне это все, скажи на милость? Почему именно со мной вечно что-то приключается? Три пьяные девахи уставились на меня и ждут моего ответа.

— Приглашаю завтра всех ко мне, — выпаливаю, в очередной раз не подумав.

Вот правильно говорят умные люди, что язык мой — враг. Кто меня за него тянул? Нафига, спрашивается, я это ляпнул? Дарина с Аней поворачивают голову в сторону Кати, а та поясняет:

— У него есть бассейн. Красивый, — улыбается. — Правда, мне так и не довелось до сих пор там поплавать.

— Вот завтра и исправишь это недоразумение, — подмигиваю ей. — Теперь, я надеюсь, все угомонятся?

— Вишневский, ну, ты красавчик, — Дарина легонько бьет меня по плечу. — Настоящий мужик. Миланская, обидишь Артема — получишь по шее.

А я начинаю смеяться. Причем громко и от всей души. Надо же, заступницу себе нашел, да еще какую. «По шее» — это что-то новенькое. Хотя ход ее мыслей мне нравится, и я готов простить девушке даже ее недавнее поведение.

Первой доставляем к дому Анну, она прощается с нами, целует всех в щечку, включая меня, благодарит за сегодняшний вечер и нетвердой походкой направляется к подъезду.

— Точно сама дойдет? — спрашиваю у девочек, наблюдая в окно, как Анна открывает дверь подъезда.

— Это она прикалывается, — отвечает Дарина. — Восемь раз пропустила, три не допила. Завтра будет как огурчик.

— Тебе виднее, — трогаюсь с места, через пять минут доставляя к подъезду Дарину.

— Приедем часов в двенадцать, не раньше, — целует, правда, одну Катю, но выдает повторно перед тем, как захлопнуть дверь: — Вишневский, ты красавчик!

А я опять начинаю дико смеяться. Вот кто бы мне сказал, что Дарина Громова назовет меня красавчиком, причем дважды за пятнадцать минут, я бы рассмеялся тому в лицо. Надо будет Пашке потом прикольнуть, чтобы от зависти лопнул.

— Ты их очаровал, — говорит негромко Катя, когда мы выезжаем на проспект.

— А тебя? — само как-то вырывается у меня.

— Я на глупые вопросы не отвечаю, — и тянется к магнитоле, включая музыку.

До дома едем в тишине, точнее, молча, так как на весь салон орет очередная попсовая композиция. Катюха ерзает на кресле, пританцовывая и размахивая руками. Еще и подпевает. Я усмехаюсь, краем глаза наблюдая эту картину. Не могу налюбоваться ею, даже в таком состоянии.

Подъезжаем к дому, глушу мотор и поворачиваюсь к девушке. Она продолжает прыгать не месте, громко подпевая и крутя передо мной головой в разные стороны. Выключаю музыку.

— Ну, Артем, — говорит обиженным голосом и тянет руку к кнопке включения. Ох, чувствую, тяжело мне будет угомонить свою красавицу.

— Спать пора, — перехватываю ее руку. — Давай на выход.

— Не пойду, — вырывает руку, откидывается на спинку кресла и складывает руки под грудью. — Танцевать хочу.

— Кать, ну что за детский сад, — выхожу из машины, громко хлопая дверью. — Когда же эта ночь уже закончится, — бубню себе под нос.

На улице рассвет полным ходом, а мы еще даже не ложились. Интересно, что я раньше находил чуть ли не в каждодневных походах по клубам до пяти-шести утра?

Открываю переднюю пассажирскую дверь, а девушка поворачивается ко мне спиной. Боже, дай мне сил с ней справиться!

Глава 16

Беру Катю за талию и пытаюсь вытащить на улицу. Она хватается руками за спинку кресла и громко вопит:

— Не пойду! Хочу еще танцевать!

— Да что за черт такой, — еще немного и прямо чувствую, выйду из себя. Тогда точно мало ей не покажется.

Перехватываю ее руки, а она начинает брыкаться ногами, пытаясь от меня оттолкнуться. Прямо фурия какая-то, честное слово. Давно мне такие строптивые не попадались. Да что душой кривить — такая первая. И, надеюсь, теперь уже единственная.

Кое-как вытаскиваю ее из машины, ставя на землю и захлопывая дверь.

— Вишневский, — начинает хныкать девушка. — Ты чего такой нудный, — кладет мне руку на плечо. — Поехали еще потусим, время детское.

— Спасть пошли, тусовщица, — усмехаюсь, снимая ее руку с плеча и беря ее за талию. Подталкиваю к дому, а она сопротивляется.

— Не пойду, — машет руками и упирается в землю ногами. Ну, все, Катерина, ты меня достала.

— Замри! — кричу, а девушка от испуга останавливается и смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

Пока у нее ступор, перекидываю ее через плечо головой назад, чтобы не слышать дальнейших воплей так громко, как если бы она орала на ухо, и двигаюсь к лестнице. А то мы такими темпами и к завтрашнему утру не попадем в кровать. Открываю входную дверь ключом и захожу со своей ношей в холл.

— Вишневский, гад, — маленькие кулачки бьют меня по пятой точке, иногда промахиваясь. Забавно, весело и очень приятно. — Я тебя завтра убью!

— Завтра ты протрезвеешь, — говорю негромко, — и тебе будет безумно стыдно за свое сегодняшнее поведение.

— Все равно прибью. А ну быстро поставил, откуда взял. Вызову такси и поеду дальше плясать.

— Ага, разбежался ставить, — поднимаюсь по лестнице. — И, кстати, орать завязывай, а то сейчас разбудишь Петровну и точно получишь от нее по шее за то, что напилась.

Катя фыркает, но замолкает. Видимо, все же домработница ей нравится, и разбудить ее она не хочет. Хотя комната Светланы Петровны находится далеко от холла, и женщина спит так крепко, что ее танком не разбудишь. Но Кате знать об этом необязательно, пусть лучше считает, что может разбудить.

Кстати, девушка замолкает и перестает меня бить. Теперь уже я начинаю волноваться, как бы чего не случилось.

— Эй, ты там жива? — поднимаюсь на второй этаж и останавливаюсь в начале коридора, думая, куда нести свою ношу.

— Не мешай мне, я думаю.

— Интересно, о чем? — все же решаю отнести Катю в ее спальню, а то точно бессонная ночь мне обеспечена.

— О том, как я завтра буду тебе мстить, — я начинаю громко смеяться и не сдерживаюсь — легкий шлепок по симпатичной попе, которая маячит вот уже несколько минут перед моим взором. В одних шортиках. Обтягивающих. Как же тяжело на это только смотреть.

Не сдерживаюсь, и отпускаю еще один легкий шлепок, после чего открываю дверь в комнату девушки.

— Ай, больно, — она поднимает руку и начинает тереть свою пятую точку прямо перед моим носом. Да что за наваждение, черт бы ее побрал. Не может спокойно повисеть. — Завтра, Вишневский, даже не знаю, что с тобой сделаю. Твоя наглая морда…

— Ну, всё, ты меня достала, — решение приходит в одну секунду, и я направляюсь в ванную.

— Ты что задумал, гад такой? — кричит девушка, тарабаня кулачками, куда придется. — Отпусти меня.

— Не переживай, — усмехаюсь. — Сейчас отпущу.

Включаю свет и аккуратно ставлю Катю на пол. Она оглядывается по сторонам, после чего смотрит на меня, метая искры.

— Ты зачем меня сюда притащил, Вишневский?

— Раздевайся.

Говорю тоном, не требующим возражений. Пусть знает, с кем связалась. А то еще уйду сейчас к себе, а она сбежит ненароком, с нее станется. Потом ищи ее по городу.

— Это еще зачем? — смотрит удивленно. Как для девушки, выпившей с подругами три бутылки коньяка, она держится неплохо. По крайней мере, соображает очень даже хорошо. Она точно пила или просто придуривалась?

— Будем тебя в чувство приводить, — наклоняюсь к ней близко, шепча последнюю фразу на ушко, а сам, пока она не видит, тянусь рукой к душевой лейке. Слава Богу, что шланг длинный, дотянется в любой конец огромной белоснежной ванной.

— Я лучше пойду спать, — девушка делает шаг, но я торможу ее движения свободной рукой:

— Стоять! Я тебе давно предлагал, а ты не хотела. Теперь уже поздно заднюю включать.

Наступаю на Катю, и ей приходится делать маленькие шажки назад, пока не упирается, а затем медленно садится на бортик ванной.

— Не полезу, — смотрит на меня в упор. Вот это глазища, так и хочется сейчас прижать ее к себе и впиться…

— Раздевайся, говорю, а то сейчас в одежде засуну тебя в ванную.

— Только попробуй, — шипит в ответ.

— Сомневаешься? — поднимаю обе брови вверх и усмехаюсь. — Запомни, правило номер один — никогда не сомневайся в моих способностях.

Отпускаю лейку, перекидывая шланг через бортик, и резко беру девушку на руки, после чего кладу ее в ванную. Включаю воду, которая пока еще течет из крана. Снова беру душевую лейку в руки и направляю на Катю.

— Ладно, индюк напыщенный, — девушка кое-как встает, вызывая улыбку на моем лице от ее неловких движений, пару раз все же приземляется на попу, теряя равновесие, но все равно упорно продолжает свой подъем. Скидывает по очереди босоножки, одна из которых чуть не попадает мне в голову, благо вовремя успеваю увернуться. — А я-то думала, что ты порядочный, — расстегивает змейку, — добрый, — со злостью высовывает руки и швыряет маечку прямо мне в лицо, — веселый и очень ответственный.

Наклоняется, снимая медленно шортики. У меня из груди вырывается вздох вкупе со стоном. Остается в одних полупрозрачных белых бикини и такого же цвета бюстгальтере. — И что теперь? — упирает руки в боки.

— А теперь держись, — и я переключаю холодную воду на лейку, направляя струю на Катю.

— А-аа, — кричит, пытаясь сбежать от напора воды, но я перевожу струю снова на нее. — Вишневский, ну, пожалуйста, — хнычет, а я в ответ смеюсь. Попалась, птичка, теперь ты у меня попляшешь.

— Что, пожалуйста?

— Я пойду спать, честное слово, — бегает по ванной, но я перевожу лейку следом, правда, иногда давая ей передохнуть. — И больше не буду буянить.

— Повторяем за мной: «Артем, извини меня, пожалуйста, я больше так вести себя не буду», — произношу чуть ли не по слогам.

— Я перед индюками напыщенными не извиняюсь, — бурчит в ответ, а я делаю напор сильнее. — А-аа, — снова кричит, пытаясь спрятаться в углу, обхватывая себя руками и отворачиваясь ко мне спиной.

— Не слышу, — опускаю лейку, и вода бьется о ванную.

— Не буду, — всхлипывает или мне так только кажется. — Я замерзла.

Наверное, я все же перебарщиваю, но достала она меня за последние полчаса конкретно. Выключаю воду, беру полотенце и поворачиваюсь к девушке.

— Иди сюда.

Она медленно встает и подходит ко мне. Перелазит через бортик ванной, и я закутываю ее в длинное банное полотенце, полностью заворачивая в него девушку. Она стоит ко мне лицом, косметика немного размазалась вокруг глаз, но все равно Катя — самая красивая и желанная для меня. Не только в данный момент.

— Гад ты, Вишневский, — всхлипывает. — В следующий раз не буду тебя отпаивать, когда тебе будет плохо. А сразу под холодный душ засуну. И таблетки, — снова всхлипывает, — больше не принесу. И вообще, не подходи ко мне близко, — начинает упираться кулачками мне в грудь, поскальзывается на кафеле, хватаясь за меня, и я теряю равновесие, так как не ожидал такого поворота, и падаю следом за Катей на пол, приземляясь прямо сверху на девушку.

Конечно же, стараюсь максимально улучшить наше падение, хватаясь одной рукой за бортик, а второй придерживаю девушку, но получается удержаться с трудом.

— Ай, — произносит Катя, смеясь и начиная тереть свое мягкое место рукой. — Ох и тяжелый ты, Вишневский.

— Вообще-то это не я на ногах твердо не стою, — смотрю ей в глаза. Футболка промокла от влажного нижнего белья девушки, точнее его верхней части. Но мне сейчас необходимо немного охладиться, пусть даже и таким способом.

— Ты у меня двоишься, — смеется Катя. — У тебя четыре глаза. Фу, какой ты страшный!

Дотрагивается пальчиками до моего лица, и я перехватываю ее руку, оставляя ее лежать на щеке раскрытой ладошкой. Такое нежное прикосновение, и так тяжело себя сдерживать. Но я справлюсь, хоть и совсем не хочется этого делать.

— Тогда просто закрой глаза, — шепчу, продолжая смотреть прямо на нее.

— Не-ет, — сначала зажмуривается, а потом снова резко открывает глаза. — Так голова кружится.

— Тебе не угодишь, — усмехаюсь в ответ, бросаю ее руку, которую до сих пор удерживаю, и провожу пальцами по щеке девушки.

Она обхватывает меня обеими руками за голову и тянет на себя, припадая жадно своими губами к моим. Чувствую, как девичьи ноги обхватывают меня за талию, скрещиваясь на спине. И как это можно вынести?

Полотенце раскрылось, Катя полуголая прижимается ко мне все ближе, крепко вцепившись мне в шею, сзади блокируя движения ногами и не давая ни одного шанса для капитуляции. Но надо это все остановить, пока еще не поздно. И завтра девушка пожалеет о содеянном.

Первый отрываюсь от нее, а в ответ слышу стон. Катя открывает глаза и смотрит удивленно на меня. Щеки горят, дыхание сбилось, и она — самая желанная для меня в данный момент.

— Что-то не так? — спрашивает негромко.

— Всё так, только тебе пора спать, а то, боюсь, надолго моего терпения не хватит.

— Ты меня не хочешь? — голос обиженного ребенка. Как же тяжело с ней.

— Хочу, — очень быстро у меня вырывается ответ.

— Я даже чувствую, — смеется, а я тяжело вздыхаю.

Хочу ее с того самого момента, как она танцевала в машине, ерзая на сиденье, а я крепче сжимал руль, чтобы не остановиться и не наделать глупостей. А потом нес ее на плече, наблюдая ее прелести перед носом, и тоже безумно хотел.

— Кать, — произношу тихо в ответ, — лучше тебе пойти спать.

— Почему, Вишневский? Я что-то не так сделала?

— Всё так, — снимаю ее руки со своей шеи, встаю и помогаю встать ей. Она отводит взгляд, а я наоборот не могу оторвать свой от ее тела.

— Тогда объясни, в чем дело, — ее глаза горят, а щеки продолжают пылать, и девушка уже не стесняется стоять передо мной в одном нижнем белье. Хотя она и до этого не сильно стеснялась.

— Ты точно пьяна? — поднимаю брови в немом изумлении, чтобы выдержать паузу и собраться с мыслями.

— С темы не спрыгивай, — улыбается в ответ. — Такими темпами мы долго будем идти к кровати.

— Скажем так, — провожу рукой по волосам, тяжело вздыхая, — я не хочу, чтобы завтра ты об этом пожалела, — смотрю на нее. — А так и будет, если мы сейчас продолжим, — делаю к ней шаг и беру ее лицо в руки. — Я хочу, чтобы ты сделала это осознанно, не под действием алкоголя. Скажу прямо — ты мне нравишься, даже очень. Так сильно, что я готов подождать и не торопиться. Впервые в жизни. А еще хочу, — наклоняюсь к ее ушку, медленно проводя языком по виску, — чтобы ты четко осознавала, что это я тебя ласкаю, — провожу рукой по ее спине, а она начинает дрожать. — И мое лицо перед тобой не двоится, и ты четко видишь в моих глазах желание.

Она тяжело дышит, но не двигается. Стоит молча, а я больше не делаю попыток ее соблазнить.

— Ты прав, — отвечает негромко, и я медленно ее отпускаю. — Что-то на меня нашло сегодня. Видимо, выпила много. Завтра сто процентов пожалею. Не будем торопиться, тем более, что ты мне тоже нравишься, — становится на носочки и тянется лицом к моему уху. Проводит по виску языком, как недавно это делал я, и шепчет: — Ты офигенно целуешься.

Из моей груди вырывается стон. Когда же эта ночь уже закончится, один сплошной соблазн.

— Катя, ты меня с ума сведешь.

— Я молчу, — отстраняется. — Всё, Вишневский, вали давай к себе, мне надо переодеться.

— Справишься сама? — если честно, уходить не хочу. Но сам только что предложил не торопиться, поэтому надо собрать силу воли в кулак и больше не провоцировать ни себя, ни ее.

— Очень смешно. Давай, давай, — разворачивает меня к себе спиной и легонько подталкивает к выходу. — И завтра с утра не забудь мне две таблетки аспирина принести, а то в себя не приду.

— Хорошо, — выхожу из ванной, потом и из комнаты, направляясь к себе.

— И раньше одиннадцати чтобы я тебя в своей спальне не видела, — слышу вслед и усмехаюсь.

Захожу к себе и первым делом направляюсь в душ. Холодная вода теперь и мне не помешает. Особенно снять напряжение, которое полчаса мешает мне трезво мыслить и здраво рассуждать.

Когда ложусь в кровать, думаю, что долго не засну. Закрываю глаза, мечтая о голубоглазой блондинке в соседней комнате. Черт, как же соблазнительно она раздевалась в ванной, прямо дыхание остановилось. Интересно, как долго хватит моего терпения? Хотя сегодня вроде разобрались в своих чувствах, и я ей нравлюсь. Главное, чтобы завтра она не забыла, что сегодня мне наговорила. А я готов ей об этом повторять хоть каждый день. Точно чем-то меня опоили, что я вот уже неделю только и делаю, что думаю об одной девушке. А еще даже секса не было, но она крепко сидит в моей голове. А главное — мне это безумно нравится. За своими веселыми мыслями не замечаю, как засыпаю. Без сновидений.

Утро, как обычно, начинается в восемь часов. Видимо внутренний будильник уже привык к такому распорядку дня, что даже в выходные не дает сбоя. Как обычно, утренние процедуры, беговая дорожка на полчаса и контрастный душ. Собираюсь спуститься вниз, но не могу отказать себе в желании зайти в комнату напротив.

Катя спит на боку спиной ко мне, полностью раскрывшись, предоставив на обозрение свою симпатичную попку, обтянутую пижамными шортиками. Усмехаюсь, наблюдая неподвижно за ее ровным дыханием, после чего выхожу в коридор и спускаюсь вниз подальше от соблазна разбудить девушку раньше времени.

Захожу в столовую, куда через пару минут Светлана Петровна приносит кофе со словами:

— Доброе утро, мой мальчик. Не слышала, как вы вчера пришли.

— Доброе, — делаю глоток горячего напитка. — Конечно, не слышала, потому что приехали уже под утро.

— И не стыдно тебе девочку так мучить, — вздыхает, качая головой из стороны в сторону.

— Это я ее мучаю? — поднимаю обе брови вверх. Ну, женщины, вот что с вами делать-то? — Это она полчаса угомониться не могла, еле спать уложил, — фыркаю, вспоминая эту картину, которая вызывает улыбку на лице. — Еще и не выспался из-за нее.

— А стучать нехорошо, — машет указательным пальцем почти перед моим носом.

— Кто бы говорил, — усмехаюсь в ответ. — Про пупсика кто меня сдал?

— Это ж была шутка, — смеется женщина. — А ты нагло девочку сдаешь. Когда будить пойдешь?

— Часов в одиннадцать, не раньше. А то, боюсь, попаду под раздачу.

— Я ей чайка на травах приготовлю, отнесешь.

Снова фыркаю в ответ. Чего-чего, а такого от Петровны я не ожидал. Еще и в официанты меня сейчас запишет. Хотя уж очень мне любопытно посмотреть на ворчливую Катю, которая будет прятать взгляд, стесняясь вчерашнего поведения.

Представляю, как ее ворчание поднимет мое и так довольно хорошее настроение. В последний раз радовался тому, что уже утро лет пять назад, если не больше. Обычно кричу, ворчу и увольняю всех по причине плохого настроения.

— И две таблетки аспирина, — добавляю в ответ. — Кстати, Петровна, у нас сегодня гости, так что с тебя обед и, я так подозреваю, еще и ужин.

— Пашка что ли придет? — смотрит на меня недовольным взглядом.

— Может и придет. А вообще девчонки нагрянут, будут в бассейне плюхаться. А то с бодуна на какое-то озеро непонятное собрались. Пусть уж лучше под присмотром будут, чем потом вытягивать их из приключений.

— Что ж ты раньше-то молчал, ирод, — хлопает в ладоши, останавливаясь посреди столовой. — Девочки придут, надо ж их чем-то вкусненьким накормить.

— Ага, мышьяком, — ворчу в ответ.

— Молчи уже, — подходит ко мне и трепет по голове.

— Что-то, когда Пашка в гости ко мне приходит, ты так не суетишься. И вкусненьким нас не кормишь, — подмигиваю женщине.

— Так то Пашка, балбес и лоботряс, а тут девочки. Много ты понимаешь, — говорит грозно, на что я в очередной раз усмехаюсь. — Да, кстати, меня завтра целый день не будет, рано утром уеду, так что вы тут уж без меня как-нибудь. Справитесь? Я вам наготовлю, чтобы с голоду не умерли.

— Петровна, ты как маленькая, честное слово, — хмурюсь в ответ, вставая со стула. — У нас рестораны еще не отменили.

— Ой, — машет рукой, — знаю я твои рестораны. Накормят так, что потом в больницу с гастритом попадешь. Все, я побежала готовить, — и движется в направлении кухни. — Какая радость, — бухтит себе под нос. — Девочки в гости приедут.

Усмехаюсь и выхожу из столовой, направляясь к себе в кабинет. Время до одиннадцати пролетает незаметно за бумагами и переговорами с американскими партнерами по скайпу. Также созваниваюсь со своим замом, решая текущие вопросы.

И постоянно смотрю на часы в ожидании нужной цифры. Да что со мной такое, черт побери? С каких это пор я стал таким нетерпеливым? Эта белокурая красотка точно чем-то меня накормила или напоила, что не дает забыть о ней ни на минуту.

Почти одиннадцать, и я встаю из-за стола, потягиваясь и разминая спину. В столовой уже приготовлен поднос, на котором красуется блюдце с двумя таблетками, стакан апельсинового сока и лед в пиале. Ну, Петровна, обо мне так никогда не заботилась, а только вечно ворчала, чтобы пить завязывал.

Женщина заходит в столовую, неся в руках кружку с дымящимся чаем.

— Я уже десять минут тебя жду, — ворчит, ставя чашку на поднос. — Неси давай.

— Ты серьезно? — смотрю на домработницу удивленно.

— А ты предлагаешь девочке самой сюда спуститься? — смотрит на меня таким взглядом, что хочется скрыться с глаз долой и не появляться минимум сутки на горизонте.

— Вообще-то, да, — киваю утвердительно в ответ.

— Неси давай, — прикрикивает. — И чай пусть выпьет сразу, — тычет в меня пальцем. — Вперед.

— Ну, женщины, — ворчу, беря поднос и направляясь к лестнице. — Я вам устрою райскую жизнь.

— Я всё слышу, — кричит женщина мне вслед. — Смотри, как бы мы тебе чего не устроили.

В очередной, не помню какой по счету за сегодняшнее утро, раз усмехаюсь и поднимаюсь со своей ношей по лестнице. Вот это меня построили, так построили. Аж самому не верится, что иду отпаивать после вчерашнего перепоя голубоглазую блондинку. Обычно девушки меня пытались в чувство привести с утра пораньше, а тут сам влип по полной программе.

Держа поднос в одной руке, другой давлю на ручку и тихонько открываю дверь, заходя бочком.

— Да не сплю я, — слышу женский голос. — Можешь шуметь, только не сильно.

— И тебе доброе утро, — останавливаюсь возле кровати, глядя на полусонную Катю.

— Официант на полставки прибыл, — смеется в ответ. — Слушай, а тебе идет поднос, Вишневский.

— Очень смешно, — ставлю ношу на тумбочку. — Вы с Петровной решили меня сегодня с утра достать? Впервые за длительное время хорошее настроение, так вы всеми способами пытаетесь мне его испортить.

— Не бухти, — перекатывается на живот и тянется к подносу. — Надеюсь, это аспирин? — берет в руки таблетки и смотрит пристально на меня.

— Понятия не имею. Что Петровна дала, то и принес.

— Точно по дороге не подменил?

Начинаю заливисто смеяться, садясь на кровать, а Катя глотает таблетки, запивая соком. После чего берет чай и делает глоток.

— Вкусненько, — садится на кровати, опираясь спиной о подушку.

— И это говорит самая популярная журналистка города, — смотрю на нее, усмехаясь. — «Вкусненько», — передразниваю. — Катя, блин, ты неисправима.

— Катя не блин, — снова делает глоток. — Катя сегодня в лучшем случае гриб вареный, а в худшем — сушеный.

Снова дико смеюсь, падая спиной на кровать. Так получается, что в этот момент девушка вытягивает ноги, которые до этого были согнуты в коленях, и моя голова приземляется четко на их верхнюю часть.

— Ну, ты даешь, — провожу рукой по лицу, вытирая невидимые слезы после смеха.

— Ай, — отодвигает в сторону руку с кружкой. — Аккуратнее, а то сейчас вылью на тебя живительную влагу.

— Чего выльешь?

— Лекарство от похмелья. Даже у Аньки так вкусно не получается.

— Как чувствуешь себя? — смотрю на нее снизу вверх, закидывая одну руку за голову. Правда, опускается эта самая рука, почему-то, как раз на ногу девушки немного дальше моей головы. Но Катя даже глазом не ведет.

— Могло быть и хуже, — кривится. — Голова побаливает, но терпимо. Даже готова твое ворчание послушать и лекцию о вреде женского алкоголизма.

Кончиками пальцев глажу по голой ноге, поднимаясь постепенно к краю шортиков, получая от этого какое-то дикое удовольствие. Девушка пьет чай и, кажется, совсем не против моих действий. По крайней мере, не пытается скинуть руку с ноги.

— Ты хоть помнишь, что вчера было? — поднимаю одну бровь в немом изумлении.

— А должна забыть? — повторяет мой жест.

— Ну-у, — тяну, продолжая и дальше гладить голую ножку, точнее ее верхнюю часть. — Судя по количеству выпитого, то может случиться амнезия. Я же не знаю, какой у вас стаж пьянства.

— Вишневский, — выдает кривую улыбку. — Не переживай, тебя перепьем.

Снова смеюсь, да так, что уже настоящие слезы выступают на глазах. Она неисправима, с ней никогда не будет скучно. В отличие от многих моих знакомых Катя умеет удивлять своей непосредственностью и непредсказуемостью. А также чувством юмора и бесконечным позитивом, как оказывается, и с похмелья тоже. Вот ведь ураган страстей, судя по вчерашнему поведению и не только.

— Даже спорить не буду, — свободной рукой вытираю слезинки.

В очередной раз мое и без того хорошее настроение делает скачок вверх. А большой палец «занятой» руки уже полностью находится под шортиками, гладя нежную кожу подушечкой. Как же это приятно. Такое чувство, что мои руки живут какой-то отдельной жизнью, не подчиняясь разуму.

— Вот и не спорь, — девушка делает очередной глоток. — Кстати, помнится, кто-то вчера обещал мне шубу норковую купить, — и улыбается, глядя мне в глаза.

— Интересно, кто? — делаю серьезное лицо.

— Один симпатичный негодяй, — продолжает расплываться в улыбке. — И, я так понимаю, еще и пижаму вдобавок к шубе купит, потому что эту сейчас растянет.

— Я куплю две пижамы, если кто-то выполнит свое обещание.

— Какое обещание? — удивление так ясно читается у нее на лице, что вызывает во мне улыбку.

— А говоришь, все помнишь.

— Я-то всё помню, только не пойму, как мои вчерашние обещания могут быть связаны с пижамой?

— Точно также как покупка новой шубы, — усмехаюсь в ответ. — Кто-то нагло меня провоцирует? — и засовываю все пять пальцев под шортики, продолжая смотреть девушке прямо в глаза. Она не отводит взгляда и даже не краснеет.

— Кто-то, помнится, вчера предлагал не торопиться, — поднимает одну бровь. — У нас скоро гости, если ты не забыл. Сам же девчонок пригласил, — и в этот момент раздается звонок на Катином мобильнике, а я делаю тяжелый вздох. — А вот, кстати, и они. Да, — говорит в трубку.

— Что да? — слышу голос разъяренной Дарины. — Ехать куда?

— Не ори, и так башка трещит. Сейчас Артему передам трубку, он расскажет. А мне нужно бежать в одно место, — и передает мне мобильник, кривясь. — Слезь с меня, а то будет беда, — шепчет, наклоняясь лицом ко мне близко.

Нехотя поднимаюсь, наблюдая, как девушка ставит чашку, слазит с кровати и бежит в ванную. Опять тяжело вздыхаю и подношу трубку к уху.

— На проводе, — говорю серьезным тоном.

— Куда ехать, провод? — кричит Дарина. — Я уже пять минут такси держу, потому что адреса твоего не знаю, Вишневский.

— И тебе доброе утро, — говорю спокойно. — Улица Космонавтов, дом двадцать четыре.

— Вы там с Миланской в космос еще не улетели? — смеется очень громко прямо мне в ухо.

— Пока еще на Земле, — улыбаюсь в ответ, оценив шутку.

— Сейчас заберу Аньку, и минут через двадцать будем. Ждите, — и девушка вешает трубку.

— Ждем, — говорю светящемуся экрану и провожу рукой по волосам. Вот к чему приводят необдуманные поступки и слова, которые сами по себе вырываются как воробей из клетки. Черт меня дернул ляпнуть вчера с этим бассейном, будь он неладен. В очередной раз корю себя за то, что не думаю прежде, чем что-то сказать. А пора бы уже научиться.

Слышу, как в ванной включается вода. Подхожу к двери и стучусь.

— Занято, — кричит Катя. — Не вздумай войти.

— Не буду, — говорю громко в ответ. — Я на улице шезлонги расставляю, так что встретимся внизу.

— Хорошо, — снова кричит из-за двери. — Через пару минут буду.

— Было бы сказано, пару минут, — бурчу себе под нос и направляюсь вниз.

Выхожу через задний выход на лужайку с бассейном. В последний раз здесь купались барышни лет шесть назад. Тогда мы с Пашкой и Лехой устроили грандиозную пьянку с девочками, естественно, исключительно блондинками. Нравятся они нам, что уж тут поделать. Смутно помню их лица, и вообще стерты из памяти имена.

Мы тогда получили по шее от Петровны — она даже дотянулась до головы Лехи, который, на минуточку, имеет рост два метра и два сантиметра. Вместе со мной и Пашка получил подзатыльник за тот сабантуй.

И сегодня впервые за шесть лет приедут девушки, чтобы поплавать в бассейне. Но теперь я точно знаю их имена, а также не спутаю ни с кем в толпе. Старею, что ли.

Нафига мне нужен этот бассейн, я и сам не знаю, потому что денег на него уходит уйма, а толку никакого. Но если Кате это нравится, я готов ей еще два построить — а чего мелочиться, пусть оценит широту моей души. Хотя она и противница таких показательных выступлений с моей стороны, но я не знаю, как еще по-другому проявить свои чувства.

Направляюсь к подсобным помещениям, где стоят шезлонги. Выношу по очереди четыре штуки (на всякий случай, вдруг захочу присоединиться к девочкам) и расставляю недалеко от бортика. Раскрываю два огромных зонта, после чего снова направляюсь в подсобку за столиком. Надо же им на что-то напитки ставить.

В меня сегодня какой-то непонятный бес вселился — то на подносе ношу чай с соком на второй этаж, то для красоток шезлонги со столом. Пора заканчивать эту благотворительность, а то скоро будут за коньяком в магазин гонять как так и надо.

Останавливаюсь возле бортика и смотрю на воду. Сегодня ветра нет, зато солнце палит очень сильно. Как бы не сгорели девчонки, а то потом мазать их кремом придется. Хотя чего душой кривить — лучше бы Катя сгорела, еще и обгорела вдобавок — я бы ее намазал. Может, зонты поубирать?

Отгоняю эту бредовую мысль, хотя еще минут пять, и она покажется мне не такой уж бредовой. Главное — действенной. Но пусть все идет своим чередом, буду держать себя в руках до определенного момента.

Становится слишком жарко на солнце, и я возвращаюсь в дом. Как раз в этот момент звонит телефон. Смотрю на экран — охрана.

— Да, — принимаю вызов.

— Артем Валерьевич, добрый день, — говорит охранник в трубку. — Тут такси подъехало к дому, и какая-то очень крикливая барышня утверждает, что вы ее с подругой ждете.

— Да пропусти ты нас, — слышу голос Дарины. — Вишневский сам позвал.

— Девушка, — а это опять говорит охранник. — Не кричите так громко. Сейчас все выясним. Артем Валерьевич, — снова обращается ко мне. — Что делать?

— Пропустите, — усмехаюсь. — Девушка права, сам пригласил. Лица запомните, в следующий раз сразу пропускайте без звонка.

Опять говорю, не подумав о последствиях. Такими темпами эти красотки еще жить сюда переедут. Или каждый день зачастят в гости. Но если Катя этого хочет, то я готов на любые испытания даже в виде строгого следователя прокуратуры. Опять я думаю о том, что хочет голубоглазая блондинка, у которой две минуты — это почти полчаса (надо будет запомнить на будущее), и мне самому это начинает нравиться. Раньше я никогда не думал ни о ком, кроме себя и друзей. А теперь…

— Какая красота, — слышу голос Дарины и поворачиваюсь в сторону двери, приводя в порядок свои мысли. — Привет, Вишневский. Слушай, дом у тебя просто сказка. Ни разу изнутри не видела, как живут олигархи.

— Спасибо, — улыбаюсь девушкам.

— Привет, Артем, — а это Анечка, которая выглядит сегодня какой-то бледной и потерянной, прижимая бутылку с минералкой к виску.

— Совсем тяжко? — спрашиваю у девушки.

— Пить надо меньше, — Катя спускается по лестнице. — Или тренироваться вместе с нами.

— Больше я в клуб ни ногой, — произносит тихо Анечка, делая глоток из бутылки.

Катя подходит к подругам, и они, как и в предыдущие встречи, целуются в щечку. Кто бы меня поцеловал. А то стараешься для них, шезлонги таскаешь, а в ответ никакой благодарности.

Петровна выходит из столовой и замирает на пороге.

— Боже, какая радость! — восклицает женщина. — Наконец-то в этом доме появились девочки. Здрасьте, — улыбается красоткам. Те поворачиваются в ее сторону.

— Знакомьтесь, — Катя подходит к домработнице и обнимает ее за плечи. — Светлана Петровна, глава этого дома. А это мои подруги — та, что повыше, Дарина, а вторая — Анна.

— Очень приятно, — девочки произносят в один голос и синхронно кивают головой. Такое чувство, что долго и нудно тренировались. Они точно вчера коньяк пили? Судя по Анне, то да, а вот судя по двум остальным, то меня уже гложут смутные сомнения, глядя на их бодрствующий вид.

— А мне как приятно, — женщина хлопает в ладоши. — Вы скажите, что пить будете, всё принесу. И в два часа обед, — машет указательным пальцем, — не опаздывать.

— Про меня кто-нибудь вспомнит? — подаю голос.

— Пошли переодеваться, — Катя машет рукой девочкам, и они направляются к лестнице. Проходя мимо меня, девушка останавливается, становится на носочки и шепчет мне на ушко: — Про тебя никто не забывал, пупсик!

— Катя! — метаю искры в нее, а она в ответ смеется и направляется к лестнице, по которой уже поднимаются ее подруги. Из столовой слышу смех Петровны. — Уволю! — кричу громко, чтобы меня услышала женщина.

— Очень страшно, — прилетает в ответ. — К обеду не опаздывай, а то останешься голодный.

Она еще и командует в моем доме, ну, надо же. Закипаю с полоборота от такой наглости. Точно сегодня кого-нибудь порву.

Иду на кухню, игнорируя женские смешки, открываю холодильник и беру холодный чай, громко хлопая дверцей. Наливаю себе в стакан и также молча выхожу в столовую. Сажусь, пытаясь успокоиться от таких наглых заявлений. Что за женщины меня окружают — одна командует в моем доме, другая дразнит без конца и края. И как с ними уживаться под одной крышей?

Слышу смех девчонок на лестнице и выхожу в холл, наблюдая их спуск. Лучше бы я этого не делал, а остался сидеть на месте. Рука со стаканом замирает в воздухе, а нижняя челюсть грозится упасть прямо на пол.

В очередной и, видимо, не последний раз понимаю, что погорячился я с этим приглашением. Когда же думать начну прежде, чем что-то сказать?

А троица, тем временем, дефилирует передо мной в полуобнаженном виде, спускаясь медленно по лестнице. Одна Анюта, молодец, облачилась сегодня в сдельный купальник. Правда, белого цвета, поэтому боюсь даже представить, как она в нем будет выглядеть, выйдя из бассейна.

Остальные две — просто без слов. Не могли одеться скромнее, чтоб им пусто было. Кое-как я еще вчера терпел короткие шортики, но трусики на веревочках и два треугольника вверху, еле-еле прикрывающие грудь — это выше моих сил. Дарина хоть в белом, это понятно, но вот Катя — то ли розовый, то ли персиковый, то ли оранжевый. Отгоняю от себя все непрошенные мысли — реально, бред какой-то лезет втроем голову.

— Вишневский, — выводит меня из ступора Дарина. При этом все трое ехидно улыбаются, глядя на мою реакцию. Через плечо перекинуты полотенца, а в районе бедер повязаны какие-то тряпочки, гордо именуемые «парео». Зачем они нужны, если ничего не прикрывают? — Если ты нас каждый раз будешь так встречать, то я готова через день к вам с Миланской в гости наведываться.

Фыркаю в ответ, делая глоток чая, чтобы хоть как-то отвлечься от этой картины. А они медленно продолжают спускаться и ехидно скалиться. Да, что за черт!

— Не желаешь к нам присоединиться? — спрашивает Катя томным голосом, подходя ко мне и дотрагиваясь кончиками пальцев до щеки. Она хоть соображает, что сейчас делает? А если я не выдержу такого напряжения и прямо сейчас взорвусь?

— Если только позже, — посылаю улыбку в ответ, глубоко вдыхая полные легкие воздуха.

— Не скучай, — идет к подругам и на ходу машет мне рукой.

— И коктейли нам организуй, Вишневский, — кричит Дарина себе за спину. — С мартини.

— Прямо сейчас побегу делать, — ворчу в ответ.

— И лед не забудь, — а это уже Катя.

— В этом доме нет мартини, — кажется, я закипел. И сейчас точно взорвусь от их наглости и переполняющих меня эмоций.

— Так смотайся в магазин, — снова кричит брюнетка.

— Дарина, — возмущенным голосом говорит Анюта. — По-моему, ты наглеешь.

— Сам же пригласил, какие проблемы теперь могут быть, да, Вишневский? — последние два слова произносит очень громко.

— Кстати, — вступает моя блондиночка. — Сегодня утром Артем принес…

— Катя! — ору, потому что сейчас точно кто-то нырнет в бассейн и не вынырнет обратно. — Даже не думай.

— Чай и аспирин, — продолжает девушка, как ни в чем не бывало. — На подносе!

— Да ты что! — восклицают две остальные, после чего выходят из дома.

Сдерживать себя и дальше — это выше моих сил. Последней каплей становится Петровна, которая появляется в холле.

— У меня есть мартини, — говорит женщина, а я очень медленно поворачиваюсь к ней лицом. Мой взгляд не сулит ничего хорошего, но она его, кажется, нагло игнорирует. — Как чувствовала, что пригодится. Сейчас сделаю девочкам коктейли, отнесешь, — тычет в меня пальцем.

— Уволю нахрен всех! — ору так, что, наверное, и стены дрожат от моего крика. — Вы тут совсем страх потеряли?

— Ой, раскричался тут, — машет рукой. — Ладно, отнесу сама, — говорит домработница и скрывается в столовой, а я быстрым шагом направляюсь к себе в кабинет.

Злость бурлит уже не только в крови, но и в мозгах, отчего я ставлю стакан на стол с грохотом. Охренели эти бабы в край. Раскомандовались тут, ты посмотри на них. Еще и полуголыми вышивают по моему дому, ехидно улыбаясь и умничая. И почему-то решили, что я буду у них мальчиком на побегушках. Интересно, они в таком виде собрались на озеро ехать?!

Да что ж такое со мной происходит, почему я так бурно реагирую на Катю? Медленно поворачиваю голову в сторону и отчетливо понимаю, что в моем кабинете есть один недостаток — это огромное окно, которое выходит прямиком на бассейн. Непрошенный стон вырывается из груди. Это уже какая-то паранойя, честно слово. Надо что-то с этим срочно делать. Скорее всего, причиной моей несдержанности является длительное отсутствие секса. Но вот беда — хочу я только одну девушку, которая сейчас со своими нахальными подружками плескается в моем бассейне, нагло меня провоцируя.

А ноги живут своей отдельной жизнью, подходя к окну сбоку. Отодвигаю немножко штору и выглядываю. Аня сидит на бортике, свесив ноги в воду. Дарина с Катей плавают, а Петровна несет им на подносе коктейли. Убираю руку и иду к столу. Дожился, уже в своем собственном доме подглядываю за девчонками. Как школьник, ей-богу.

Надо срочно отвлечься, иначе можно мозгами тронуться. Работать сейчас точно не смогу. Взгляд падает на телефон, который я хватаю и набираю номер друга. Вызов идет, и на третьем гудке Пашка берет трубку.

— Привет, дружище, — смеется мне в ухо. — Ты прямо мысли мои прочел. Только собирался тебя набрать. Как жизнь?

— Хреново, — говорю грубо, что парень прочувствовал всю тяжелую ситуацию данного момента.

— Что случилось, Темыч? — голос у Пашки взволнованный, но мне плевать.

— Ты где вчера был?

— А-аа, — снова усмехается, — ты об этом. Прилетел часов в семь, а потом до одиннадцати в офисе проторчал, кучу бумаг надо было разобрать. Устал как собака, даже телефон не включал, чтобы дали спокойно отдохнуть.

— Павлик, приезжай срочно ко мне.

— Да что случилось, ты можешь толком объяснить? — парень уже кричит в трубку.

— У меня глобальная катастрофа. Давай живо, иначе я взорвусь, — тяжело вздыхаю, снова подходя к окну и выглядывая из-за шторки на улицу.

— Хорошо, через двадцать минут буду. Держись, — и он нажимает сброс.

Аня продолжает сидеть и бултыхать ногами воду, а вот ее черноволосая как раз выходит из бассейна. Поворачивается ко мне правым боком, а мои глаза начинают вылазить из орбит. Надо же, а у следователя прокуратуры, оказывается, есть тайны. Пашка будет рад, увидев это.

Взгляд перемещается снова на бортик бассейна, куда Дарина ставит коктейль, а Катя ложится грудью, беря стакан в руку и делая глоток. Я, скорее всего, мазохист, раз до сих пор стою и подглядываю за девушкой. Такое чувство, что сейчас треугольнички ткани разорвутся, и ее шикарная грудь выпрыгнет наружу. До сих пор не пойму, какого же цвета у нее купальник? Я что, дальтоником стал?

Не знаю, сколько длится мое наваждение, пока в коридоре не слышу шаги, так как дверь в кабинет осталась открытой, после чего раздается громкое:

— Петровна, как же я по тебе соскучился!

Глава 17

— Ой, да ладно тебе, — смеется в ответ громко женщина. — Я и сама уже соскучилась. Где пропадал?

— В командировке был, — раздается голос Пашки. — Только вернулся и сразу же к тебе на свидание. Как вкусно пахнет!

— Так уж и ко мне, — опять смеется. — Небось, к девчонкам прибежал. Такие красавицы, глаз не оторвать.

— Ты о чем? — мужской голос становится удивленным.

— А то ты не знаешь, — снова смех Петровны. — Главное, удивление такое натуральное. Иди уже, второй ловелас тебя заждался.

Понимаю, что надо вмешаться, потому что Пашка действительно не знает, а моя балаболка-домработница сейчас наболтает лишнего. Подхожу к открытой двери.

— А где он, кстати? — спрашивает Паша.

— Здесь, — кричу, и через пару секунд наблюдаю, как мой друг выходит из столовой и направляется ко мне.

Стандартное рукопожатие, а также мужские объятия с обязательным хлопаньем по спине — даже не помню, когда решили так здороваться. Учитывая тот факт, что знакомы мы с Пашкой еще с младших классов, хотя он какие-то время учился в одной из столичных школ, то решение приняли давненько. Не знаю, чтобы я без него делал — таких друзей, как Павел Балабанов еще надо поискать. Бескорыстный, ответственный, всегда готовый поддержать в трудную минуту, а также искренне порадоваться моим достижениям и победам.

Он один из немногих моих тогдашних друзей, кто реально помог после смерти родителей, а также потом, когда я медленно, но уверенно падал в пропасть. Не отвернулся, не предал и не бросил, а тащил вместе с Лехой из ямы, куда я бы обязательно свалился, если бы не было его поддержки и крепкого дружеского плеча.

— Чего смурной такой? — Павел заходит в кабинет и плюхается в кресло, закидывая ногу на ногу.

— Даже не знаю, с чего начать, — провожу рукой по волосам.

— Начни, дружище, с главного, — усмехается парень. — А то реально напугал своим звонком.

Петровна без стука открывает дверь и заходит с чистым стаканом и графином, в котором холодный чай с лимоном и мятой. Знает, что это наш с Пашкой любимый напиток.

Меня нагло игнорирует, а друг наблюдает за нами, поднимая вверх обе брови в немом изумлении, задавая, таким образом, вопрос: «Я чего-то не знаю?»

Женщина молча разворачивается, на прощанье посылая Павлу улыбку, показывая мне спину, после чего покидает кабинет, громко хлопнув дверью.

— Безумно рад тебя видеть, — начинаю я с главного, как рекомендовал друг.

— Заметил, — усмехается в ответ. — А это? — кивает головой на дверь.

— А это, Павлик, маленькое недоразумение под названием «женская солидарность».

— Давай-ка с подробностями, друг мой ситный. А то, боюсь, тут без пол-литра мы не разберемся. А я сегодня за рулем, так что лучше рассказывай всё без утайки.

— Подробности, говоришь, — подхожу к окну, отодвигаю штору и снова смотрю на бассейн. Точнее на шезлонги, где сейчас лежат девчонки. — Вон они, — киваю в окно, — мои подробности.

Паша встает и подходит ко мне, выглядывая в окно. Через пару секунд поворачивается ко мне лицом, на котором четко написано удивление.

— Откуда такая красота?

— Затрудняюсь ответить на столь прямой вопрос.

Друг снова поворачивается лицом к окну, глядя через стекло на улицу.

— Так, — начинает он, — та, что с большими, — в этом месте он двумя руками очерчивает в воздухе полушария груди, показывая на себе, — я так понимаю, Катя, — киваю в ответ головой. — Блондинка в сдельном купальнике рядом с ней, — присматривается. — Что-то до боли знакомое.

— Внимательнее присмотрись, — усмехаюсь.

— Подожди, это Анечка, у которой тачки ремонтируем. Черт, — хмурится, сжимая рукой волосы, — фамилию забыл.

— Мартынова, — подсказываю другу.

— Точно, — щелкает пальцами. — Не знал, что они подруги.

— Представь себе, я тоже.

— А третья кто? — снова смотрит в окно. — Я ее знаю?

— Уверен, что да, — тяжело вздыхаю.

Дарина лежит на животе, отвернувшись лицом в противоположную от нас сторону. Парень присматривается повнимательнее, но даже я бы ее не узнал, если бы до этого не видел девушку в полуобнаженном виде, хоть общался с ней буквально вчера.

— Прикольная надпись под лопаткой, — улыбается Пашка. — Тащусь от баб с татуировками.

— Я в курсе, — киваю утвердительно в ответ. — У нее еще одна надпись на правом боку. Сейчас повернется…

Договорить я не успеваю, так как в момент моей речи Дарина переворачивается на живот, поворачиваясь лицом к девчонкам. И к нам тоже.

— Твою мать, — кричит Павел, не давая мне закончить фразу. — Скажи, Темыч, — смотрит на меня пристально, — что это глюк. Или ущипни меня. Этого не может быть, — снова смотрит в окно вытаращенными глазами.

— Может, Паша, может, — говорю спокойно, хлопая его по плечу и ожидая реакции друга. И она следует незамедлительно.

— Я не верю своим глазам, — он отходит от окна. — Есть что выпить? — резко поворачивается ко мне лицом.

— Ты за рулем, — отпускаю штору, подхожу к столу и сажусь в кресло. Пашка мечется по кабинету, а я в ответ усмехаюсь, делая глоток уже не совсем холодного чая.

— Темыч, ты вот сейчас меня реально провоцируешь на статью от десяти до пятнадцати. Дарина Громова — кровопийца, самая коварная женщина в мире, а главное — мой ночной кошмар. На прошлой неделе два часа мурыжила, еле отбился. Если бы не адвокат, я бы ее прямо там придушил, клянусь.

— Нормальная девчонка, — отвечаю спокойно.

— Кто нормальный? — Пашка останавливается посреди кабинета и таращится на меня. — Громова нормальная? Она съест нас двоих и даже не подавится.

— По-моему, ты преувеличиваешь, — произношу чуть ли не по слогам.

— По-моему, я сильно приуменьшаю, — кричит в ответ Павел.

— Держи себя в руках, — немного повышаю тон. — Девочки — Катины подруги, и я не смог ей отказать. Поэтому прошу тебя, давай без эмоций и бурной реакции на присутствие Дарины, — Пашка хмурится. — Пожалуйста.

— Только ради тебя, — тычет в меня указательным пальцем, после чего садится в кресло. — Кстати, о Кате. Я жду подробностей, — меняет тему, а я улыбаюсь.

О своей голубоглазой блондинке я готов думать и мечтать часами. А вот говорить откровенно… Даже лучшему другу пока не могу открыть все свои чувства и желания. Хоть и очень хочется поделиться, а главное совета спросить.

— С Катей вроде порядок, — отвечаю расплывчато, но Пашка не отстает.

— Что значит порядок? — смотрит удивленно. — Ты давай, не тяни резину. Что, как, когда, зачем и почему. Я хочу всё знать. Судя по купанию в бассейне с подружками, она еще от тебя не сбежала?

— Надеюсь, что уже не сбежит, — улыбаюсь, глядя на Павла.

— Вот это я съездил в командировку. На неделю оставил, а тут такие новости. И как у вас? Полный порядок? — подмигивает.

— Решил пока не торопиться, — тяжело вздыхаю, а Пашка таращит на меня глаза, после чего хватается за сердце. Смеюсь его реакции, понимая, что он хочет этим сказать.

— Темыч, я тебя не узнаю. Неужели запал?

— Причем всерьез и, кажется, надолго, — наконец-то я сам себе в этом признался.

— Теряем друзей, — снова смеется Пашка. — Но я очень рад за тебя. За вас, — смотрит мне прямо в глаза.

— Не торопи события, я пока и сам не уверен, что получится. Прикинь, впервые в жизни хочу сделать девушке приятное: ношу подносы с соком и чаем, вожу ее с подругами в клуб, просто радуюсь, что она улыбается. Не знаю, что со мной происходит, — провожу руками по волосам.

— Это любовь, Темыч, — говорит Павел серьезно, а я чуть ли не подпрыгиваю на месте.

— Сдурел? — таращу глаза на друга. — Какая, нахрен, любовь?

— Большая и чистая, — вздыхает. — Другой не бывает.

— Точно не любовь. Симпатия — да, но до любви далеко.

— Тебе виднее, — усмехается и встает с места. — Пойду еще посмотрю.

Теперь уже и я поднимаюсь за ним следом. Подходим вместе к окну и снова выглядываем, отодвигая немного штору. Девочки как раз вылазят из бассейна.

— Не пойму, какого цвета у Кати купальник, — внимательно присматриваюсь. — Какой-то непонятный.

— Розовый, — отвечает серьезно Пашка.

— В каком месте он розовый? — прикрикиваю. — Персиковый. Точно, персиковый.

— Какой, нахрен, персиковый? — кричит в ответ мой друг. — Такого цвета в природе не существует, балбес. Говорю тебе — насыщенно-розовый.

— Так всё, — убираю руку и отпускаю штору, — хватит. Наваждение какое-то, честное слово. Два идиота стоят и гадают, какого цвета у девушки купальник. Заняться больше нечем? — иду снова к столу. — Лучше расскажи, — сажусь в кресло, — как в командировку съездил.

И Пашка начинает подробно рассказывать, как встречался с партнерами и заключил договор на место под новую заправку в соседнем областном центре.

Вообще, он молодец, раз сумел за несколько лет раскрутиться и сделать свою собственную сеть заправок. А главное — не стоит на месте, а движется вперед. Конечно, с первоначальным капиталом и стартом ему помог отчим, но всё остальное Пашка сделал сам, собственными силами и упорным трудом.

Время пролетает незаметно за разговорами о бизнесе и дальнейших планах. К окну больше не подходим — я, чтобы не поддаться соблазну, а Пашка, чтобы больше не расстраиваться из-за грозной прокурорши, как он называет Дарину. Не знаю, почему она ему так упорно не нравится. Как по мне, так нормальная девчонка, хоть и бывает периодами резкой и грубой.

Петровна открывает дверь, прерывая наш диалог, и кричит:

— Через десять минут обед. Хватит трепаться. Я пошла девочек звать.

После чего, оставляя дверь в кабинет открытой, направляется к заднему выходу.

— Темыч, я, наверное, поеду, — встает Паша. — Честно, не выдержу.

— Ты обещал, — вскакиваю за ним следом. — Павлик, не бросай друга в беде. Один я не справлюсь с ними тремя.

— Ладно, — проводит рукой по волосам, а следом по лицу. — При одном условии.

— Любое, я готов на всё.

— Если я все же её придушу, обещай, что будешь мне каждый месяц передачки в тюрьму присылать.

— Пашка, — смеюсь и хлопаю парня по плечу. — Ты невыносим.

Друг смеется в ответ, но вскоре мы замолкаем, так как слышим в доме женские голоса. Смотрим друг на друга, после чего выходим в холл. Девочки только поднялись на первую ступеньку, как раздается голос Пашки:

— Какие люди, — все трое резко поворачиваются к нам лицом. — Дарина Александровна собственной персоной!

— Балабанов, твою мать, ты что здесь делаешь? — брюнетка спускается со ступеньки и останавливается. Девушка тяжело дышит, из глаз летят искры, и она, кажется, сейчас взорвется. Не думал, что Дарина так эмоционально отреагирует на Пашку. Точно, он мне что-то не договаривает.

Пауза затягивается, пока эти двое пристально смотрят друг на друга — девушка взглядом разъяренной волчицы, а мой друг с ехидной улыбкой на устах. Понимаю, что надо вмешаться, как бы эта парочка сейчас точно не попала под статью от десяти до пятнадцати.

— Знакомься, Катя, это мой лучший друг Павел Балабанов, — смотрю на свою блондинку, улыбаясь.

— Я так и догадалась, — медленно кивает головой, косясь на Дарину. — Очень приятно.

— А мне как приятно, — расплывается парень в улыбке на пол-лица. — Безумно рад знакомству. Привет, Анюта! — машет ручкой, а Дарина с Катей поворачиваются к ней лицом.

— Здравствуй, Паша, — вздыхает тяжело Анечка. — Не надо так на меня смотреть, я и с Балабановым знакома.

— Предательница, — шипит Дарина. — Даже не ожидала от тебя такой подставы. Анечка, — кривляет Пашку и снова поворачивается к нему лицом. — Вопрос повторяю — что ты здесь делаешь?

— Заехал к другу в гости. Он, кстати, не предупредил, что ты здесь ошиваешься. А то бы прихватил с собой гранатомет, — девчонки прыскают от смеха, я улыбаюсь, а Дарина теперь уже метает молнии.

— Балабанов, — закатывает глаза, — ты вот меня сейчас реально на сто пятую провоцируешь. Нервы не железные, завязывал бы ты со своими шуточками.

— Я полчаса назад об этом же Артему говорил. Прямо мысли мои прочитала.

— Точно посажу тебя, — тяжело дышит носом, сжимая челюсти.

Вообще, прикольно за ними наблюдать со стороны. Неужели и мы с Катей так же смешно выглядим, когда ругаемся?

Пашка громко смеется, но я знаю его давно и вижу, что злится. Одна рука в кармане, а значит, сто процентов сжимает ее в кулак, вены на шее вздуваются, а желваки на скулах ходят ходуном.

— Меня Катя, обычно, грозится прибить, — пытаюсь разрядить обстановку. — Интересно, чем Анечка пугает?

— А я, — подхватывает девушка, — грожусь машину поцарапать.

— Спелись девчонки, — Пашка поворачивается ко мне лицом и подмигивает. — Кстати, — снова обращает свой взор на Дарину, — не знал, что у строгой прокурорши есть маленькие тайны.

— Ты о чем? — хмурится Дарина, а я тяжело вздыхаю. Ну, вот зачем, спрашивается, он ее снова провоцирует.

— Дашь почитать, — продолжает парень, — что там у тебя на спине и на боку написано? Обожаю баб с татушками. А у тебя их целых две.

— Три, — тихо произносит Аня, за что получает испепеляющий взгляд от Кати и стон от Дарины.

— Балаболка, — девочки произносят одновременно, а Анечка краснеет.

— Третью покажешь? — Пашка поднимает одну бровь вверх.

— Ты бы такой словоохотливый был у меня в кабинете, — заводится брюнетка. — А то слова не вытянешь, один адвокат вечно распинается. А тут, я смотрю, смелым стал, прямо заслушалась. Еще не весь свой словарный запас истратил?

— Катюха, — говорит спокойно Паша, правда, продолжая смотреть на Дарину, — поможешь статью в Интернете разместить о маленьких шалостях лучшей помощницы прокурора?

— Чего девчонок держите на пороге? — кричит Петровна, которая вышла из столовой, хоть мы и не слышали. — Обед остывает. Девочки идут наверх переодеваться, а вы за мной. Ты что это тут, Пашка, устроил? Я тебе сейчас, паразит такой, сама устрою допрос с пристрастием. Ишь, чего удумал — девочку пугать. Я тебе дам, — дотягивается до Пашкиной головы и отпускает легкий подзатыльник. Девчонки смеются, а друг кривится.

— Больно, Петровна! — трет шею. — Это всё она грозится меня посадить.

— И посажу, — кричит Дарина, после чего начинает подъем по ступенькам вместе с девочками. — А я еще за него заступалась, — говорит негромко, но мы с другом слышим.

— Это она о чем? — Пашка останавливается на пороге столовой и смотрит на меня.

— Баран ты, дружище, — тяжело вздыхаю, хлопаю его по спине и подталкиваю вперед. — Нафига так с ней?

— Не пойму, о чем она, — снова поворачивает голову и смотрит на меня удивленно.

Пока мы вдвоем пересказываю ему наш разговор с Дариной в автосервисе. Умалчиваю о «красавчике», понимая, что девушка будет не рада, если он об этом узнает. И так перегнул с этими тату, еще и с этим будет доставать её.

Пашка садится на стул, после чего со стоном закрывает глаза и легонько бьет себя по лбу.

— Точно баран, — произносит с грустью в голосе.

— Есть время исправиться, — усмехаюсь, потому что он реально сейчас напоминает мне меня. Когда говоришь или делаешь, не думая о последствиях. Ведь просил же, чтобы держал себя в руках.

— Ладно, разберемся, — произносит негромко, а в этот момент в столовую заходят девочки.

Петровна суетится, накрывая на стол, и Катя с Дариной вызываются ей помочь. Первая, потому что уже спелась с домработницей, а вторая, чтобы подольше не видеться с Пашкой. Так получается, что мы с другом сидим рядом, а девочки напротив. Ловлю на себе взгляд Кати и подмигиваю в ответ на ее улыбку. Пять минут сидим в тишине, точнее, слышен только звон ложек о тарелки.

— Не думал, Дарина Александровна, что вы такая обидчивая, — Пашка улыбается, в то время как брюнетка, сидящая прямо напротив него, смотрит в тарелку перед собой.

— Балабанов, — говорит негромко, даже не поднимая головы. — Когда я ем, я глух и нем. Неужели в школе не научили?

— Я всегда болтаю без умолку, так что твои пословицы на меня не действуют, — продолжает на нее пялиться с ухмылкой на лице.

И зачем он снова ее провоцирует? Точно сейчас произойдет взрыв или глобальная катастрофа, после которой кому-то из этих двоих придется носить передачи в тюрьму.

— Помолчи, ради Бога, — поднимает на него глаза и кривится. — И так тошно, еще и ты перед глазами маячишь.

— Дариночка, милая, — произносит Павел елейным голосом. Катя с Аней прыскают от смеха, я пытаюсь подавить улыбку, но это получается с трудом. — Завязывай на меня дуться. Я же просто шутил.

— Так я тоже пошучу, — складывает руки на груди и смотрит на Пашку. — Сейчас влеплю тебе статью за оскорбление чести и достоинства, будешь знать. У меня куча свидетелей, Балабанов. Ты не думай, раз Катюха сейчас живет с Артемом, то меня не поддержит, потому что он твой друг.

«Катюха сейчас живет с Артемом» — мне безумно нравится. А моя блондинка и бровью не ведет. Даже не краснеет. Понимаю, что Дарина имела в виду совсем другое, но почему-то мысль о совместном проживании в полном понимании это слова уже не кажется мне бредовой. А наоборот, даже очень реальной и приятной.

— Вот-вот, — в столовую входит Петровна. — Я тоже слышала, и подпишусь под каждым словом. Кушай, деточка, — обращается к Дарине, поглаживая ее по голове. — Не обращай на этого обалдуя внимание. Я его знаю лет двадцать, не меньше, и он всегда был таким балбесом.

— Вот уж не думал, Петровна, что ты против меня пойдешь, — говорит Пашка обиженно.

— А ты дай девочке поесть, — отвечает женщина голосом строгой учительницы младших классов. — Взял моду командовать тут.

— Ну, Петровна, дождешься у меня, — Пашка грозится, а девочки вместе со мной улыбаются.

— Светлана Петровна, — обращается Дарина к домработнице. — Знаете, где городская прокуратура находится?

— Найду, если надо, — отвечает та, с улыбкой глядя на Пашку.

— Третий этаж, триста четырнадцатый кабинет. Оформлю заявление в лучшем виде, — посылает парню ехидную улыбку.

— Тебе по должности не положено заявления принимать, — бурчит Павел.

— Ради тебя, Балабанов, я даже сделаю исключение.

— Я запомню, — ф кивает Петровна. — А теперь тишина, и всем приятного аппетита.

— Спасибо! — летит со всех сторон, и все продолжают обедать.

За столом тишина, все увлечены поеданием стряпни домработницы, а я все равно продолжаю коситься на девушку, сидящую напротив. Что-то она уж слишком молчалива, надо как-то ее разговорить, а то даже скучно становится. Хотя мой друг сегодня выступает первым номером. Повеселила их перепалка с Дариной всех, даже интересно стало — они точно ненавидят друг друга?

Пашка рядом сопит, и даже на мои толчки локтем ему в бок не обращает внимание. Ничего, подуется и успокоится — обычно он быстро отходит.

Заканчиваем с обедом, благодарим Петровну, а хмурый Пашка со словами: «Я на перекур» первым покидает столовую. Аня с Катей помогают женщине убрать со стола, несмотря на ее возражения, а Дарина смотрит вслед ушедшему парню.

— Пойду мириться, а то надулся, как индюк, — смотрит на меня. — Обещаю сильно не бить, — усмехается и выходит следом за Павлом.

Девочки, не найдя Дарину рядом со мной, удивленно пялятся в мою сторону.

— На улице вместе с Пашкой, — отвечаю на их немой вопрос. — Она одну, Анют, и то для дела. Не сердись.

Что-то точно со мной не то происходит. Уже даже фразами Дарины начал говорить, так скоро в моем лексиконе появятся и другие словечки этой троицы.

— Купаться? — Катя смотрит по очереди то на меня, то на свою подругу. Анна кивает головой, и они вдвоем снова переводят взгляд на меня. — Отмазки не катят, Вишневский. Идем переодеваться.

И я следом за ними плетусь к лестнице, а после к себе в комнату. Минут через пять, когда я уже надел короткие шорты, ко мне в спальню заходит довольный Пашка.

— Не убил? — спрашиваю у друга с ухмылкой.

— Обошлось, — улыбается в ответ. — А ты чего не в плавках?

— Видишь ли, — тяжело вздыхаю. — С недавних пор я предпочитаю более свободную одежду.

— Даже так? — парень поднимает обе брови вверх. — Мы можем уехать. Обещаю доставить девочек домой в целости и сохранности.

— Пока держу себя в руках, — смеюсь в ответ. — А шорты на всякий случай, мало ли, вдруг поддамся соблазну. И Катя не простит, если ты сейчас подруг ее увезешь, — провожу рукой по волосам. — И кто меня за язык тянул.

— Тогда и мне давай, — теперь приходит моя очередь поднимать брови. — Сам же сказал, на всякий случай. Хоть она и стерва, но красавица. Я, может, и недолюбливаю ее, но с глазами у меня проблем нет.

— А как же блондинки?

— Пора взрослеть, — смеется, после чего получает от меня шорты, переодевается, и мы спускаемся вниз, где нас ждут девочки.

Возле бассейна четыре шезлонга, и Пашке приходится идти самому за пятым. Ворчит, но идет.

Вода охлаждает тело после духоты, а также небольшой заплыв позволяет избавиться от мыслей с эротическим подтекстом. А та, которую эти самые мысли касаются, смеется со своими подружками, как ни в чем не бывало.

Располагаемся на шезлонгах под зонтами. Правда, увидев, как Петровна несет напитки на подносе, моя совесть начинает бунтовать, и я забираю ношу у женщины, за что получаю в ответ улыбку.

Начинается непринужденная беседа о вчерашнем вечере. Так как Павла с нами не было, то девочки по очереди, иногда перебивая друг друга, рассказывают о походе в клуб.

— Вы забыли, — встреваю я в разговор, — как в машине музыку настраивали. Прикинь, Павлик, одной хотелось кофе в четыре утра, вторая собиралась за коньяком в магазин вместе с корочкой, а третья рвалась танцевать. Еле угомонил.

— Ой, — машет рукой Дарина. — Нашел, что вспомнить.

— Мог бы и промолчать о наших шалостях, — щипает меня за бок Катя, которая лежит на шезлонге рядом, а я перехватываю ее руку. Сжимаю в своей ладони и не отпускаю. А девушка даже не пытается ее выдернуть.

— Кстати, — Паша поворачивается к Дарине лицом. — Покажи, что написано на спине, а то я в бассейне не рассмотрел.

— Дались тебе мои татуировки, — вздыхает тяжело прокурорша. — Это ошибки молодости.

— Ну, интересно же, — продолжает настаивать мой друг.

— Как маленький мальчик, Балабанов, — Дарина пристально смотрит на него. — Ты серьезно?

— Абсолютно, — отвечает Паша как на духу.

— Господи, — не выдерживает Катя. — Да покажи ты ему, а то будет ныть полдня.

Дарина громко вздыхает, после чего переворачивается на живот. Даже я приподнимаюсь, чтобы прочитать, что там написано, и слышу, как Катя с Анечкой усмехаются. «We will all laugh at gilded butterflies» выведено каллиграфическим шрифтом. Пашка читает вслух, после чего задает вопрос:

— Темыч, как это переводится?

— Позорище, — тихо произносит Дарина.

— Если я правильно понимаю — мы все будем смеяться над позолоченными бабочками, — перевожу другу надпись на английском.

— Это «Король Лир», Уильям Шекспир, — поясняет Анна. — Дарина его обожает.

— Буду знать, что на день рождения дарить, — усмехается Пашка. — А сбоку? — девушка стонет, но поворачивается на правый бок, и Пашка снова громко читает, проводя пальцами по строчкам:

— There once was a little girl who never knew love until a boy broke her HEART. Темыч, переводи.

— Господи, — теперь уже встряет Катя, — что тут переводить? Когда-то на свете жила маленькая девочка, и не знала она любви, пока ее сердце не было разбито мальчиком.

— Тебе какой-то мальчик сердце разбил? — спрашивает Пашка.

— Балабанов, отвали, — Дарина снова ложится на спину.

— А третью? — парень делает удивленное лицо.

— Обойдешься, — отвечает строгая брюнетка. — Кстати, а ты почему без девушки?

— Какой девушки? — Пашка смотрит круглыми глазами сначала на Дарину, потом на меня, а я в ответ только пожимаю плечами.

— Той, из-за которой весь сыр-бор в ресторане вышел у Артема на дне рождения, — поясняет девушка.

— Нашла, что вспомнить, — кривится Павел. — Лучше купаться пошли.

До вечера время пролетает быстро. После бассейна мы плавно переместились в бильярдную. Я-то уже знал на тот момент, что связываться с этой троицей опасно. А вот Пашка, наивный, повелся на красивые глазки. Я давно так много не смеялся, как в этот вечер, особенно с выражения лица своего друга после очередного проигрыша Дарине или Анне. Играли, конечно, девчонки хорошо, но я видел, что Пашка несколько раз им немного поддался. Так аккуратно и тактично, как я недавно делал с Катей, проигрывая ей желание. Может, стоит еще разочек повторить нашу игру? Только теперь, боюсь, одними желаниями она не отделается.

На часах почти девять вечера, и девочки собираются домой.

— Я отвезу, — говорит Паша, когда Аня заикнулась было о такси.

Вообще он вел себя весь вечер безупречно. Даже строгая Дарина ни разу не пригрозила его посадить, а только шутила и улыбалась в ответ.

Мы прощаемся на улице, причем брюнетка отправляет Аню на заднее сиденье, садясь рядом с водителем. Пашка пожимает мне руку, кивает Катюхе, после чего садится за руль и выезжает со двора.

Девушка смотрит на меня, а я на нее. И в наших взглядах только нежность, как мне кажется.

— Точно довезет? — хмурится, продолжая меня сканировать.

— Даже не сомневайся. Не хочешь искупаться ночью? — спрашиваю, наклоняясь немного к ее лицу.

— Ты еще сегодня не накупался? — поднимает одну бровь.

— Считай, это мое первое желание. Ты уже одно загадала, теперь моя очередь.

— Что-то чувствуется мне в твоем тоне эротический подтекст, — усмехается. — Согласна. Бильярдный долг — дело чести. Дай мне десять минут.

Я готов дать и больше. Правда, боюсь, дольше я просто не выдержу. И так сегодня весь день держал себя в руках, как мог.

Поднимаемся вместе наверх и расходимся по комнатам. Снимаю джинсы с футболкой, переодеваю плавки, а время движется так медленно, что я уже готов разбить мобильный телефон, лишь бы ускорить переключение цифр на дисплее. Сдерживаться дальше уже не получится. Надеюсь, девушка это понимает. Хотя, судя по ее поведению, она сама тоже не против со мной искупаться.

Дверь открывается, и на пороге стоит Катя в полосатом купальнике с перекинутым через плечо полотенцем. Мило улыбается, а я, как и прежде, не могу отвести от девушки взгляда. Желание только одно — сорвать все веревочки вместе с небольшими кусочками ткани, которые остались на ее прекрасном теле, и уложить на кровать. Всего-то остается сделать пару шагов. Но в очередной раз вздыхаю, сдерживая свой порыв.

— Я готова, — улыбается девушка, а я молча беру свое полотенце, и мы медленно спускаемся вниз.

Луна уже светит полным ходом, отражаясь в бассейне, куда не доходит свет от фонарей по периметру. Кидаю полотенце на шезлонг и с разбега ныряю в прохладную воду. Это то, что мне сейчас край как необходимо. Делаю два полных заплыва, не обращая внимания на Катю. Сейчас надо просто успокоиться от сегодняшнего перенапряжения и постоянного сдерживания. А то накинусь на девчонку, и она сбежит, испугавшись моего напора.

В очередной раз подплываю к бортику, на котором сидит блондинка и болтает ногами в воде. Медленно приближаюсь, не спуская глаз со своей «жертвы». Она смотрит на меня, мило улыбаясь в ответ. И как тут можно сдержаться от такой картины, когда ее волосы отражаются в свете луны и даже на расстоянии видно, как блестят глаза?

— Ты чего не плаваешь? — выпрямляюсь в полный рост, пристраивая руки на борт бассейна, медленно прижимаясь грудью к Катиным ногам.

— Устала немного, — пожимает плечами в ответ. — День какой-то суматошный. Мои подружки хоть не сильно тебя напрягли?

— Что ты, — улыбаюсь в ответ, двигая руками по кафелю, пока они не касаются бедер девушки. Она продолжает пристально смотреть мне в глаза, правда, не делая никаких попыток ко мне прикоснуться, а я подушечками пальцев глажу нежную кожу ног. — Они такие милые, — ехидно кривляюсь.

— Дарину сложно выдержать, — спокойно говорит девушка. — Но она хорошая, поверь. Кстати, мне понравился Пашка.

— Да? — поднимаю одну бровь вверх. — И сильно понравился?

— Ой, прекращай, — смеется, рукой дотрагиваясь до моих волос, после чего начинает медленно проводить по ним своими нежными пальчиками.

— Катя, — полустон вырывается у меня из груди, и я, уже не сдерживая больше своих желаний, беру девушку за талию и спускаю в бассейн.

Она айкает, после ныряет в воду. Через несколько секунд ее голова показывается на поверхности, и она медленно выпрямляется. Проводит рукой по мокрым волосам и снова смотрит мне в глаза. Стоит слишком близко, и я понимаю, что дальше тянуть не смогу, притягиваю ее к себе и впиваюсь губами в ее нежный ротик. Знаю, что тороплюсь, прижимая ее спиной к бортику, наваливаясь на девушку всем телом. Знаю, что нельзя слишком быстро. Но также знаю, что и она не из пугливых, а значит, не оттолкнет и не сбежит.

Наши языки сплетаются в бешенном темпе, который никто не в состоянии прервать. Никогда не думал, что один поцелуй с девушкой может вызвать столько эмоций. К тому же, не первый. Но, надеюсь, что не последний. И каждый раз, целуясь с ней, держу себя в руках. Но в этот раз можно позволить выпустить пар и отпустить эмоции наружу.

Катя обвивает меня ногами за талию, прижимая к себе сильнее. Отрываюсь от губ, плавно переходя к шее, а оттуда прокладывая дорожку из поцелуев к ушку.

— Хочу тебя, — шепчу, продолжая целовать висок, снова опускаясь на шею.

— Я тоже, — она откидывает голову в сторону, вздыхая в ответ. Рычу и снова притягиваю ее к себе для поцелуя.

Руки тем временем уже активно пытаются развязать узел на веревочках верхней части купальника. Не могла она сразу прийти без него, зачем такие трудности. Когда справляюсь сзади, руки перемещаются на шею, но реально развязать все эти хитросплетения не получается. Повторно рычу, после чего, оторвавшись на секунду от девушки, просто стягиваю два треугольника на веревочках через голову. Верхняя часть улетает в траву, после чего мы снова жадно впиваемся друг в друга.

Моя рука плавно движется по телу девушки от спины к груди. Боже, как давно я об этом мечтал. Как же давно я хотел прикоснуться именно к этой части тела. Это точно какое-то наваждение.

Рукой начинаю гладить грудь, а у девушки вырывается стон. Отрываюсь на секунду. Мы оба дышим тяжело — я смотрю на Катю, а она закрывает глаза от удовольствия. Другой рукой провожу по лицу девушки. Она стонет повторно, а я улыбаюсь, понимая, что готов дарить ей подобное удовольствие каждый день, каждый час, каждую минуту…

Руки живут какой-то своей жизнью, несильно сжимая оба полушария груди, а я касаюсь языком ее виска, и как-то непроизвольно у меня вырывается:

— Давно хотел до нее дотронуться! Был уверен, что силиконовая.

Проходит секунд пять, и девушка застывает в моих руках. Не двигается, а только медленно открывает глаза.

— Руки убери! — шипит мне в лицо, и я понимаю, что сморозил самую большую глупость в своей жизни.

— Кать, извини, я не подумал, — пытаюсь хоть как-то разрядить обстановку, понимая, что виноват. — Просто неудачно пошутил.

— Я сказала, — продолжает шипеть, — руки убрал.

Разжимает ноги, а я, тяжело вздыхая, делаю шаг назад.

Глава 18

Катя

Как можно быть таким ослом! На самом интересном месте и в самый неподходящий момент такое ляпнуть. Вся романтика резко выветрилась из моей головы, когда, наконец-то, дошел до меня смысл фразы, которую произнес Вишневский. Мечтал дотронуться и думал, что силиконовая. Не мог позже сморозить эту глупость, когда мне уже было бы все равно, в какую сторону его несет.

Разжимаю ноги, а парень сам отступает назад. Машинально пытаюсь прикрыть руками грудь, глядя на Вишневского.

— И больше не подходи ко мне! — злость так и прет из меня наружу, убивая весь тот романтический бред, который я себе напридумывала. Баран тупоголовый, индюк напыщенный, идиот недоделанный и много всего другого лезет в голову в данный момент. Фантазия уже буйствует, называя Артема всеми мыслимыми и немыслимыми эпитетами, пока только мысленно. Но еще одно слово, и я произнесу всё это вслух.

— Кать, — он смотрит на меня обиженно, — я, правда, не хотел. Само как-то вырвалось. У тебя шикарная грудь, мне очень нравится. Я просто хотел пошутить, — на лице появляется кривая улыбка, но мне уже все равно.

— Вот теперь оставайся тут и шути, сколько душе угодно.

Двигаюсь в воде к лестнице, после чего вылезаю из бассейна, и на очередной крик в спину «Катя» делаю парню ручкой и быстрым темпом направляюсь к дому. Верхнюю часть купальника найду в траве завтра, а сейчас, главное, чтобы никто меня в таком виде не застукал.

Через ступеньку бегу по лестнице, после чего влетаю к себе в спальню, первым делом направляясь в ванную. До сих пор дрожу — то ли от холода, то ли от возбуждения. Такое искреннее «Хочу тебя» и мое честное «Я тоже» проносятся вихрем в голове, но я отгоняю непрошенные мысли прочь. На глазах выступают предательские слезы, но я пытаюсь сдерживаться, чтобы не разреветься. Почему мне так в жизни не везет? Почему, среди трехсот тысяч мужского населения нашего города, я умудрилась влюбиться в самого безответственного и нахального из них? Мы с ним разные. Если быть точной — полные противоположности друг друга. Мне никогда не понять его, порой, импульсивных и эмоциональных поступков. Он иногда поступает неправильно, частенько даже жестко и очень обидно, не думая о последствиях.

Я так не могу и не умею. Вся моя жизнь расписана по полочкам и, прежде чем что-то сказать, приходится несколько раз взвесить все за и против, а стоит ли это делать? Я могу полагаться в этой жизни только на себя. Частенько бываю язвой и стервой, но всегда знаю меру. А Артем… Он живет эмоциями, даже не задумываясь над тем, что иногда может кого-то обидеть или сделать больно. Вот как сейчас. Ему плевать на всё и всех.

Все эти мысли проносятся в моей многострадальной головушке, пока струи теплой воды текут по телу. Ведь знала же, что верить ему нельзя. Что я — очередная девушка на одну ночь. Учитывая, что нахожусь под боком — максимум две. Закончатся эти четырнадцать дней, и мы расстанемся, как бы горько это сейчас не звучало. Наш непродолжительный роман закончится, толком не успев начаться.

Вчера говорила и делала не я, а алкоголь. Хотя Вишневскому я благодарна, что вовремя остановил, иначе с утра было бы стыдно и обидно. За свое дурацкое поведение и несдержанность. Как же меня угораздило так влипнуть?

Через десять минут согреваюсь, выхожу из ванной, надевая махровый халат и завязывая пояс на талии. Вытираю полотенцем волосы, мажу кремом лицо, чтобы кожа не сохла после сегодняшних солнечных процедур. Наблюдаю, как дрожат руки. Слава Богу, хоть сама дрожать перестала. Медленно направляюсь в комнату, а в голове сидит только одна мысль — дойти до кровати и завалиться спать. Как известно, утро вечера мудренее. Завтра подумаю, что делать с этим напыщенным индюком.

Только успеваю включить свет, как дверь резко открывается и в комнату залетает разъяренный Артем, одним своим видом заставляя меня сделать два шага назад. Айкаю, и смотрю ему в глаза.

В них нет нежности и желания, которые даже при лунном свете я смогла рассмотреть там, в бассейне. В них злость и ненависть. И, скорее всего, адресованные мне.

Он в легких спортивных штанах и футболке, но даже через нее видно, как напряжены мышцы. Лицо пылает, и я даже боюсь представить, что он мне хочет сказать. Сильнее сжимаю края халата на груди, ожидая взрыва эмоций со стороны парня. Правда, не пойму пока, чем они вызваны.

— Не переживай, — смотрит на мои руки, точнее, костяшки пальцев, которые побелели от напряжения. Вроде говорит негромко, а все равно как-то очень неприятно и даже немного страшно. — Дотрагиваться не буду.

— Я и не переживаю, — пытаюсь ответить спокойно, немного ослабевая хватку, но чувствую, что голос дрожит. — Зачем пришел?

— Наша сделка отменяется.

Три слова, и мне становится не по себе. Смотрю на него, не понимая, что происходит. Сам накосячил, а теперь я еще и виновата — исключительно мужская логика, чтоб ей пусто было.

— Почему? — один единственный вопрос, который вырывается непроизвольно.

— Достала ты меня, — руки в карманах штанов, но даже сквозь ткань вижу, что сжаты в кулаки. — Сил больше нет тебя терпеть.

— Десять минут назад мне так не показалось, — грустно усмехаюсь. Достала, значит, ладно, посмотрим, что ты дальше запоешь-то. — Или я еще что-то успела натворить за это время?

— Надоели твои бесконечные нравоучения: то я не так сделал, то не то сказал, то опять не подумал. Достала!

Последнее слово произносит по слогам и очень громко. А во мне вспыхивает какая-то непонятная злость вкупе с обидой.

— Достала, говоришь? — полностью отпускаю халат. Теперь и у меня руки непроизвольно сжимаются в кулаки. — Ну, надо же, бедный мальчик, — произношу с иронией. — Плохая девочка Катя обидела Артемку. Как же посмела, негодяйка такая. Ты еще ножкой постучи и по полу покатайся для эффекта. А что, — меня несет уже непонятно в какую сторону, — ты же привык все делать на эмоциях. А потом спишешь, что просто пошутил. А кто-то в моем лице просто не так понял тебя, бедного и несчастного.

Кривится в ответ. Знаю, что не любит, когда его называют уменьшительно-ласкательным именем, но вырвалось как-то само. И пусть. Не буду даже оправдываться. Какое-то странное безразличие на меня нападет.

— В последнее время, по-моему, только я все делаю не так, — ноздри раздуваются как у дракона, и почему-то это вызывает смех, но я стараюсь сдерживаться, слегка улыбаясь, чтобы не вызвать еще большую агрессию со стороны парня. — Скажи на милость, что такого я сказал? Вырвалось случайно, я же извинился. Я вообще в последнее время только и делаю, что извиняюсь. Да я за всю свою жизнь до твоего появления в моей жизни столько раз прощение не просил, сколько за последнюю неделю. Предложил заплатить за работу — обиделась, извинился после бильярда за поцелуй — взбунтовалась, сейчас так вообще чуть не послала. Надоело все, — достает руку из кармана и проводит всей пятерней по волосам.

— Ах, ему, видите ли, надоело, — теперь наступает моя очередь толкать пламенную речь. — Опозорил меня перед всем офисом — я виновата, помогла безвозмездно — снова виновата, терплю каждое утро твое плохое поведение — в очередной раз виновата Катя. Это ты меня достал уже, сил больше нет терпеть твою наглую рожу. Мажор недоделанный.

— Это я мажор? — он делает два шага ко мне, а я один назад, после чего упираюсь в стену. Вишневский приближает как хищник, зажимая меня в тиски и не давая возможности сбежать. — Знаешь, Миланская, в чем твоя проблема? — смотрит пристально прямо в глаза. Искры летят во все стороны, но мне плевать.

— Уверена, ты сейчас меня просветишь, — усмехаюсь прямо ему в лицо, а парень в ответ скрипит зубами, сжимая челюсть.

— Ты слишком много думаешь. И слишком правильная. А так же под свои стандарты пытаешься подогнать всех остальных. Не пробовала разочек поддаться эмоциям? — наклоняется прямо к моему лицу, а я задерживаю дыхание. — Помогает иногда расслабиться.

Резко разворачивается и идет к выходу. Правда, на пороге останавливается и, не поворачиваясь ко мне лицом, произносит:

— Больше не задерживаю тебя. Интервью дам, как и обещал. Я никогда не бросаю слов на ветер, даже если перед этим и не думаю. Всегда отвечаю. Спокойной ночи, — выходит и хлопает громко дверью, от чего я подпрыгиваю на месте.

Выдыхаю и медленно сползаю по стенке. Ноги, почему-то, перестают держать, и надо просто немного успокоиться после стольких эмоций.

Проходит пара минут, и, наконец-то, дыхание восстанавливается, но силы куда-то исчезают. Последние слова — как удары по лицу. Не сильно больно, но неприятно. Черт, зачем он так со мной? Ну, вспылила, обиделась, но попустит ведь до завтра, и все у нас наладится. Сегодня устала сильно, вот и погорячилась. В памяти всплывают слова Артема:

«Ты мне нравишься, даже очень. Так сильно, что я готов подождать и не торопиться. Впервые в жизни».

«Я куплю две пижамы, если кто-то выполнит свое обещание».

«Хочу тебя».

И такое обидное:

«Наша сделка отменяется. Достала ты меня».

Хватаюсь руками за голову, не понимая, что делать дальше. Не хочу завтра уезжать. И дело даже не в этом дурацком интервью, и не в том, что мы сегодня поругались, и Артем наговорил мне много чего лишнего. Я тоже хороша, не сдержалась и выдала пару фраз. Особенно стыдно за «мажора недоделанного».

Стон вырывается из груди. Понимаю, что Вишневский начал занимать слишком много места в моей жизни. И, как теперь оказывается, в моем сердце.

Хватаюсь за голову и продолжаю сидеть в такой позе. Слишком часто думаю о нем. И Артем прав — я всех пытаюсь построить под свои мерки, хотя раньше об этом не задумывалась. Пойти и извиниться самой, что ли? Поднимаю голову и смотрю на дверь. Глупо, конечно, сейчас ворваться к нему в комнату и попытаться разобраться в происходящем. Уверена, сказал он это не со зла, а как обычно, просто очередной перепад настроения. Учитывая то, что с ним произошло, парень и так держится молодцом. Я бы, наверное, не справилась, хоть и выгляжу сильной и уверенной в себе девушкой.

Подавляю порыв ворваться в комнату к Вишневскому, как это сделал он только что, медленно встаю и иду к кровати. Переодеваюсь в пижаму, выключаю свет и ложусь спать. Завтра он успокоится, и мы поговорим. Пережить бы еще его плохое настроение с утра.

Завожу на всякий случай будильник на восемь, чтобы не проспать отъезд Артема, и закрываю глаза. Ворочаюсь около часа, переживая за завтрашний день. А если правда выгонит, а все его слова были просто пшиком? Стону про себя, не желая в это верить, хоть глупые мысли продолжают лезть в голову. Не помню, на какой стадии своих невеселых размышлений засыпаю, а подрываюсь по звонку будильника, прогоняя остатки сна.

Быстренько принимаю водные процедуры, надеваю черные джинсы со свободной белой блузкой (на всякий случай, вдруг мой план не сработает и придется с парнем в офис тащиться) и спускаюсь вниз.

В столовой Артем восседает в гордом одиночестве, как обычно, свеж, бодр и, скорее всего, в плохом настроении. На звук моих шагов поворачивается, смотрит на меня пару секунд, после чего снова возвращает взгляд на чашку с кофе. Любуюсь им — какой же он все-таки красивый. Хоть в джинсах, хоть в шортах, хоть, как сейчас, в белой рубашке и строгих серых брюках.

— Доброе утро, — захожу в столовую, но парень даже не смотрит на меня. — А где все?

— Иваныч на улице ждет, а Петровны сегодня не будет, — бурчит себе под нос, не поднимая головы. — Так что кофе делай себе сама.

Улыбаюсь, после чего разворачиваюсь и иду на кухню. На столе стоит кружка с еще дымящимся кофе. Улыбка не сходит с моего лица — надо же, побеспокоился, какой молодец. Надеюсь, что парень остыл после вчерашнего, иначе будет с ним очень тяжело. Еще и, как успела заметить, опять плохое настроение. Даже не плохое, а ужаснейшее. Беру чашку с крепким напитком и возвращаюсь в столовую.

— Спасибо, — усаживаюсь на стул напротив парня.

— Пожалуйста, — продолжает бурчать, не глядя в мою сторону.

Возникает небольшая молчаливая пауза. Артем смотрит перед собой, а я пью кофе и сканирую парня. Хоть бы раз поднял глаза и посмотрел. Я бы заставила его немного оттаять. Вздыхаю, понимая, что сейчас мне будет очень тяжело с ним разговаривать. Но надо сделать первый шаг, так как чувствую за собой вину за вчерашнее.

— У меня к тебе разговор, — начинаю первой, но парень даже бровью не ведет. — Серьезный, — зачем уточняю, глядя на Артема.

— Слушаю, — говорит негромко, всё так же уставившись в одну точку прямо перед собой.

— Для начала я хотела бы извиниться за вчерашнее, — говорю чуть ли не по слогам, наблюдая за реакцией парня. Он медленно поднимает голову и теперь смотрит прямо мне в глаза. — Я погорячилась, прости. День какой-то суматошный был, не знаю, что на меня нашло, и почему так бурно отреагировала на твою шутку. Я редко прощу прощения, — вздыхаю. — Только в исключительных случаях, когда мне действительно важно, чтобы человек на меня больше не обижался.

Молчаливый поединок взглядами продолжается около минуты. Я с замиранием сердца жду, что ответит мне Артем. А в голове уже начинает снова появляться непрошенная мысль о том, что именно вчера он был откровенным и нашему совместному проживанию придет конец. Не простит.

— Я тоже вчера вспылил немного, — продолжает на меня смотреть. — Я…

— Не страшно, — улыбаюсь в ответ, перебивая парня, чтобы снова не наговорил ничего лишнего. — Предлагаю забыть всё, что было до этого, и начать сначала. Мир? — протягиваю вперед руку. Небольшая пауза, и Артем тянет свою в ответ.

— Мир, — несильно пожимает мою ладонь.

— Но с условием, — парень поднимает обе брови вверх, правда, не выпуская мою руку из своей. — Точнее даже это второе мое желание.

— Интересно.

— Мы остаемся работать дома. Точно знаю, — останавливаю его порыв что-нибудь ответить мне, — что сегодня у тебя нет совещаний. А мне в срочном порядке надо закончить статью. В твоем офисе сделать это практически нереально.

— Тогда встречное условие, — на лице у парня появляется подобие улыбки. — Работаем в моей кабинете, — и, когда я открыла было рот, чтобы задать вопрос, перебивает: — Возражения не принимаются.

— Но тренажерами твоими воспользоваться можно?

— Нужно, — у Артема звонит телефон, он отпускает мою руку и смотрит на экран. Кривится, после чего переводит снова взгляд на меня. — Сама справишься?

— Разберусь, — усмехаюсь, встаю со стула и направляюсь к себе в комнату.

Двадцать минут на беговой дорожке позволяют расслабиться и разогнать все глупые и не очень мысли прочь. Сама предложила начать всё сначала, вот и не стоит накручивать себя, анализировать и искать какие-то недостатки хоть в себе, хоть в парне. И надо учиться принимать людей такими, какие они есть, со своими эмоциями, поступками, а особенно шутками.

Прохладный душ приводит в норму, переодеваюсь в легкие спортивные штаны с майкой, беру ноутбук и спускаюсь вниз. Дверь в кабинет открыта настежь, и оттуда слышен громкий крик Артема, который слишком эмоционально разговаривает по телефону.

Когда вхожу в кабинет, парень, увидев меня, замолкает, после чего немного смягчает тон:

— Чтобы завтра в девять утра документы лежали у меня на столе, — говорит своему собеседнику. — Миша, меня не интересует, почему у вас не получается. Вам вечно всё мешает, как плохому танцору. Что сделали, чтобы предотвратить задержку? — небольшая пауза. — Мишаня, если клиенты выставят мне неустойку, я повешу ее на тебя. Чтобы в следующий раз сам все контролировал, а не полагался на своих балбесов подчиненных. Я дал тебе полное право выбора сотрудников в твой отдел. Заметь, ни разу не влез. Поэтому отвечаешь за их победы, а также промахи только ты и никто другой. Сам же в курсе, что я тебе как маленькому элементарные вещи рассказываю, Мишаня, — снова небольшая пауза. — У тебя сутки всё исправить, завтра обсудим, — и он нажимает сброс, переводя взгляд на меня. — Дверь закрой, — данную фразу адресует мне. — Я кондиционер включил, чтобы мы от жары не поплавились.

Закрываю дверь и усаживаюсь на диван. Артем в это время звонит секретарю, предупреждая, что сегодня его не будет в офисе, и отвлекать его от работы следует исключительно по телефону и только в экстренных случаях.

Рукава рубашки закатаны до локтя, и выглядит он на все сто. А если учесть серьезное выражение лица, то просто мужчина моей мечты. Вздыхаю, переводя взгляд с парня на экран ноутбука, который уже загрузился. Надеваю очки, открываю файл со статьей и начинаю внимательно вчитываться.

— Кстати, спасибо тебе, — слышу и поднимаю глаза.

— За что?

— За то, что заставила меня сегодня дома остаться, — не улыбается, смотрит серьезно, но все равно приятно. — Неделю не могу два контракта прочитать и правки внести. Думал, на выходных сделаю, но они такие бурные оказались, — подмигивает, а мое настроение делает скачок вверх. — На работе, как сама видела, сделать что-то практически нереально, дергают постоянно, а тут тишина и спокойствие. Думаю, за день управлюсь.

— Не за что, но тогда с тебя помощь, раз я заслужила благодарность.

— Язва, — смеется. — Самая настоящая. Говори уж, что надо.

— Позволь воспользоваться твоим принтером. А то вычитывать статью в электронном виде тяжеловато, куда проще на бумаге.

— Могла бы и не спрашивать, — отвечает обиженно.

— Тогда диктуй адрес электронки, — вздыхаю в ответ. Никак не привыкну к его манере общения. Но буду стараться, честное слово. — Пароль к твоему Wi-Fi у меня есть, сейчас отправлю, чтобы не мучиться с подключением принтера к моему ноуту.

— Откуда пароль? — поднимает одну бровь вверх.

Вообще, я заметила, это его любимое занятие — то одну, то обе. Нравится ему общаться таким способом. Будем привыкать, раз уж решила.

— Петровна дала, — ехидная улыбка появляется на моем лице в ожидании очередных возмущений, что мы спелись с домработницей. — Она у тебя, как оказалось, продвинутый хакер.

— Есть такое. Научил ее пользоваться, подарил ноутбук, так она теперь по вечерам сериалы смотрит и с подружками в Одноклассниках зависает. Ну, Петровна!

Что я говорила! Главное, чтобы не уволил, а то с него станется.

Диктует мне по буквам адрес электронной почты, отправляю файл письмом, а Артем распечатывает, передавая мне листы в руки. Отставляю ноутбук в сторону и беру в руки напечатанный текст. Я не соврала — так реально удобнее корректировать и править.

Кстати, Вишневский следует моему примеру и тоже печатает, как я понимаю, свои контракты. Долго изучает, периодически глядя то в бумаги, то в ноутбук.

Звоню дизайнеру с просьбой выслать фотки нового автомобиля Porsche, о котором пойдет речь в моей статье. Пытаюсь прикинуть, как лучше расположить текст рядом с картинками, но ничего не получается.

Останавливаюсь пока на том, что для начала просто вычитаю и допишу кое какие моменты, пропущенные ранее. А еще интервью с Артемом надо дописать, а то Сергеич меня точно прибьет, если вовремя не сдам.

Проходит два часа, во время которых мне звонит Степа, спрашивая свое банальное «Как дела», но я быстренько отмазываюсь своей занятость, прерывая разговор и обещая перезвонить позже. Новостей нет, вот и не стоит отвлекаться на пустяки.

Телефон у Вишневского практически молчит (как для бизнесмена его уровня), не считая трех звонков — один от секретаря, с которой парень разговаривает спокойно, попросив прислать документы на электронку, второй от того самого неизвестного мне Мишани, после чего Артем выходит из кабинета, но даже из коридора слышу, как он орет. Третий, как я понимаю, от дизайнера, который обещает прислать какие-то рекламные макеты.

Наблюдаю за Артемом как бы невзначай. Он сидит за столом, хмурит лоб и что-то печатает на ноутбуке, периодически заглядывая в бумаги, лежащие рядом. В мою сторону не то, что не смотрит, даже не косится. И так третий час. Неужели так и не простил?

Я уже нагло и откровенно пялюсь на него, но никакой реакции от парня не следует.

— Хорош дуться, Вишневский, — говорю с улыбкой. Пора уже заканчивать с этим молчанием. Вроде и помирились, а все равно как-то на душе неспокойно. Особенно, после того, как он залетел после разговора с Михаилом злой как черт, даже не бросив взгляд в мою сторону.

— Я не дуюсь, — он продолжает пялиться в монитор, снова меня игнорируя. Да что за черт в него вселился?

— Ага, я вижу, — улыбка не сходит с лица. Ну же, красавчик, просто повернись в мою сторону. Интересно, получится пробить его броню, которую он сегодня выставил? Я буду не я, если этого не сделаю. Держись, дорогой, Милашка так просто не сдается! — Я не обижаюсь, честно слово.

— Проехали, — снова переводит взгляд на бумаги, после чего опять смотрит в монитор. Голова еще, интересно, не закружилась?

— Ты правда думал, что у меня грудь силиконовая? — продолжаю напирать, чтобы вызвать у парня хоть какие-то эмоции.

— Да, — отвечает тихо, опуская глаза на клавиатуру. — Скажем так, предполагал, — тяжело вздыхает.

А я начинаю громко смеяться. Конечно, он не первый, кто сморозил подобную глупость, но от Артема я такого, честное слово, не ожидала. Мог бы спросить, если действительно так интересовал это вопрос. Не в столь интимной обстановке, как он это сделал вчера. Я бы, конечно, фыркнула в ответ, но перевела бы все это в шутку.

— Могу дать потрогать, чтобы убедился уж наверняка — грудь у меня натуральная.

— Вчера уже потрогал, хватит, — продолжает бурчать себе под нос. — Убедился.

— Я ж и говорю — завязывай дуться! — немного повышаю голос, а парень поднимает на меня взгляд. Ну, наконец-то, хоть какая-то реакция. — И ты был прав вчера насчет моей рассудительности, — надо же как-то втянуть его в диалог. — Понимаешь, я всю жизнь привыкла полагаться только на себя. И не могу позволить такую роскошь, как эмоциональное поведение, не думая о последствиях. Я даже завидую тебе местами, что ты многое можешь позволить себе сделать так, как именно ты этого хочешь, а не так, как хотят окружающие.

— Видишь, а я наоборот хочу у тебя научиться сначала думать, а потом говорить. Поможешь?

— Только при одном условии, — Артем поднимает одну бровь вверх в немом изумлении. «Опять условия» так четко читается у него на лице, что я в очередной раз не сдерживаю улыбки. — Если поддержишь хотя бы разочек мой эмоциональный порыв. А то потом последствия без тебя не разгребу.

— Договорились, — слава Богу, усмехается. А говорил, что зол, и что ничто не поднимет ему сегодня настроение. Ох, мужчины, какие же вы все-таки наивные!

Дальнейшая наша работа в одном кабинете движется уже веселее. Вишневский шутит, улыбаясь в ответ на мои ехидные замечания и постоянные подкалывания парня. Видно невооруженным глазом, что настроение у него поднялось. И это не может не радовать.

Через час Артем встает со своего кресла, разминая спину.

— Больше не могу, — делает парочку упражнений, чтобы потянуть мышцы. — Уже в глазах рябит от этих предметов договора, процентных ставок и форс-мажоров.

— Отдохни, — не отрываюсь от монитора, вводя поправки в текст. — Черт, — откидываюсь на спинку дивана. — Все равно хрень получается.

— Не можешь придумать, как описать мои чудачества? — усмехается, подходя ко мне.

— Да ты-то тут при чем?

— Позволишь? — кивает головой на место рядом со мной.

— Да, пожалуйста, — немного отодвигаюсь в сторону, наблюдая, как парень все равно садится слишком близко ко мне. Наши колени соприкасаются, и мне очень нравится, что он находится так близко.

Артем берет в руки листы бумаги и начинает читать. Внимательно и, как мне кажется, вдумчиво. По мере прочтения его глаза округляются, после чего он поворачивается ко мне лицом.

— Это что?

— Это, милый мой, статья про новую модель Porsche, которую я никак не могу закончить.

— Подожди, — возвращается вновь к тексту. — Машинка, крутышка, лапочка, — снова смотрит на меня. — Ты хочешь сказать, что кто-то читает подобную ерунду?

— Не только читают, — поднимаю указательный палец вверх, — а еще и покупают. Нашему журналу, вообще-то, заплатили за эту статью.

— Щедрые мужчины, — возвращается к чтению, — обязательно купят подобную малышку своим любимым женщинам. Porsche 911 Turbo — это способ показать своим вторым половинкам как вы их цените и обожаете, — переводит взгляд на меня. — Ты серьезно?

— Абсолютно, — усмехаюсь, глядя на его слишком удивленное выражение лица. — Рекорд продаж — шестьдесят восемь штук за месяц.

— Сколько? — глаза Вишневского округляются в очередной раз. — В нашем городе?

— Не только. На данный момент наш журнал официально продается в десяти областях, включая Москву и Питер. Сейчас переговоры ведутся еще с двумя. Так как салоны принадлежат официальным дистрибьюторам, то заказ на статьи поступает из головных офисов и распространяется на всю территорию. Конечно, не только наша заслуга в таких продажах, но, тем не менее, это работает, поверь.

— Тебе тоже нравится такая машинка? — сканирует меня взглядом.

— Были бы у меня лишние десять миллионов рублей, я бы прикупила, не сомневайся.

— Да уж, — чешет затылок. — Если всё так, как ты говоришь, то статья отличная, мне нравится. Что тебя смущает?

— Изюминки не хватает, — снова пялюсь в монитор, краснея от комплимента. Не ожидала, что он оценит мое творчество.

— Ну-у, — тянет Артем. — Тогда напиши, что какая-то знаменитость ездит на такой машинке, — усмехается. — Ох, и жаргон — машинка, вкусненько, — смеется так заливисто, что я сама непроизвольно заражаюсь его смехом, улыбаясь в монитор. — Например, Анджелина Джоли.

— Далась вам эта Джоли, — поворачиваю голову к Артему. — Она уже себе BMW прикупила на пару с Памелой.

— Серьезно? — снова удивление на лице.

— Артем, — цокаю языком. — Ты как маленький, честное слово. Откуда я знаю? Исключительно моя фантазия. Но ведутся же.

— Тогда, — снова чешет затылок, — тогда, тогда, — делает паузу. — Напиши, что Джоли с Питом впервые занимались любовью на водительском кресле.

Ничего себе у человека фантазии. Куда мне до него.

— А что, это идея, — в голове уже начинают мысли складывать слова в предложения. — Молодец! — поднимаю большой палец вверх, а Артем улыбается на все тридцать два зуба.

— Еще одну профессию освоил. Помимо автослесаря теперь могу еще и журналистом подрабатывать. Обращайся, — дотрагивается пальцем до кончика моего носа, продолжая смотреть мне прямо в глаза.

Пауза затягивается, и неизвестно, к чему бы все привело, но наш молчаливый обмен взглядами прерывает мужской голос, раздающийся из холла:

— Есть кто дома?

Мы одновременно с Артемом поворачиваемся к приоткрытой двери в кабинет.

— Черт, — говорит парень, — я и забыл совсем про него, — встает со своего места и смотрит на меня, протягивая руку. — Идем.

Перекладываю ноутбук с коленей на диван. Снимаю очки и оставляю их рядом с гаджетом. Встаю, параллельно вкладывая руку в теплую ладонь парня. Он крепко держит меня за руку и ведет в холл.

Посредине огромной комнаты стоит незнакомый парень. Такого высоко роста, что мне приходится задрать немного голову вверх, чтобы его рассмотреть.

— Леха, — произносит Артем, глядя, как парень замер на месте и рассматривает нас. — Забыл совсем про тебя, — правда, при этом Вишневский не отпускает мою руку, крепко сжимая в ладони.

— Привет, Темыч, — парень подходит к нам, здоровается с моим кавалером за руку, а мне приходится еще сильнее задрать голову, чтобы его рассмотреть. Интересно, какой у него рост? Как я правильно понимаю, это тот самый Леха, друг Артема, который звезда отечественного волейбола. — Здрасьте, — говорит мне, кивая головой.

— Привет, — если честно, не очень удобно разговаривать с человеком, который выше тебя на полметра, не меньше.

— Как дела, баобаб? — Леха проходит в гостиную, усаживается в кресло, закидывая ногу на ногу. Так-то лучше. — Давно не виделись.

— Баобаб? — поднимаю вверх бровь, глядя на Артема. Мы следуем за парнем и останавливаемся посредине комнаты.

— Только попробуй об этом написать, — говорит мне на ухо, отпуская ладонь и хватая за локоть и притягивая к себе ближе.

— Да, ладно, — усмехаюсь, поворачиваясь к нему лицом.

— Катя, прибью, — он серьезен, как никогда.

— Кстати, — говорю громко, обращаясь к другу Артема. — А почему баобаб? — поворачиваюсь назад лицом к Лехе.

— А ты не знаешь? — усмехается парень, а Артем начинает тяжело дышать.

— Представь себе, — пытаюсь вырваться из захвата, но Вишневский держит крепко, прижимая к своему телу. Приятно, конечно, но очень уж мне не нравится его сердитый вид.

— Из-за фамилии, — Леха смеется.

— Серьезно? — мужскую логику понять сложно, особенно женщинам. — Может, объяснишь, что общего между Вишневским и баобабом?

— Вишня — сильно по-бабски, так мы с Пашкой решили. А Темыч был самым высоким из нас на тот момент и…

— Леха, заткнись, — шипит Артем, зачем-то сжимая сильнее мой локоть. — А ты, — это уже мне на ухо, — даже не думай.

— Интересно, — снова поворачиваюсь к нему лицом, — что же ты сделаешь.

— Любое желание, — сквозь зубы говорит Артем. — В пределах разумного.

— Два, — усмехаюсь прямо в лицо.

— А не много?

— Хочешь три? — поднимаю бровь в немом изумлении.

— Я вам не мешаю? — спрашивает Леха, наблюдая за нашей перепалкой.

— Согласен, — кивает Артем и отпускает мою руку. — А тебе язык отрежу, — тычет в Леху пальцем.

— Я больше не буду, — парень поднимает две руки вверх. «Сдаюсь», говорит его жест, а глазах пляшут искры. — Так ты познакомишь меня со своей девушкой или мне самому?

Девушка? Это уже становится интересно, и я наблюдаю за реакцией Артема. Он никак не реагирует на слово «девушка», которое в данном контексте имеет совсем другой смысл, а не принадлежность к женскому роду, и резко отвечает:

— Катя. Мы живем вместе. А это Леха, мой друг-балабол.

А на меня нападет столбняк. Кто живет вместе? Мы? Он точно ничего сегодня не пил крепче кваса? Ну, Вишневский, ну, погоди. Хотя, мне безумно это нравится, чего душой кривить. Хоть и неожиданно.

— Поздравляю, — продолжает Леха, как ни в чем не бывало, всерьез воспринимая слова Артема. — Красотка, — поднимает большой палец вверх. — И почему я тебя раньше нашего ловеласа не встретил?

— Вот даже не начинай, — Вишневский заводится не на шутку. — И так все секреты сдал прямо с порога.

— Так про баобаба мне кто-нибудь расскажет? — встреваю в разговор, чтобы парни не поругались.

— Я ж и говорю, — усмехается Леха. — Мы в школе начали заниматься волейболом. Темыч был выше всех в команде, это потом уже я его догнал и перегнал. А тогда мы с Пашкой решили прикольнуться и дали ему кличку «баобаб» — высокий, умный и красивый. Все бабы от него тащились.

— Леха, — шипит Артем, — заткнись.

— Так вот, — продолжает парень, как ни в чем не бывало. — Пару раз назвали его так, получили по шее, после чего перестали. Правда, — подмигивает, — иногда прикалываемся, выводя его из себя. Да, Темыч?

— Точно язык отрежу, — ворчит Артем.

Не пойму, чего он так завелся. Еще и вцепился в меня как клещ, не отпуская от себя. Вполне безобидная кличка, хоть и смешная, согласна. Запомню на всякий случай, если захочу позлить Артема.

— Я, кстати, чего зашел-то, — Леха становится серьезным. — Приехал к тебе в офис, а там Степановна сказала, что ты дома. Завтра за городом на даче вечеринку устраиваю, Павлик не может. Но вы-то, надеюсь, не кинете меня?

— После твоих откровений я тебя прибить готов, несмотря на то, какой ты амбал вымахал.

— Да, брось, — смеется Леха. — Это же шутка, Катя поняла, — снова мне подмигивает. — Короче, — встает с кресла, и мне снова приходится задирать голову, чтобы на него посмотреть. — Завтра жду в восемь, без опозданий. И только с Катей, — тычет пальцем в грудь Артема. — Сам не приезжай, — наклоняется и целует меня в щечку. После чего усмехается, глядя, как Вишневский пылает гневом, и идет к выходу, бросая напоследок: — Катюша, я на тебя надеюсь.

А мы продолжаем стоять вместе с Артемом на том же месте.

— Руку отпусти, а то сейчас синяк будет, — после моих слов парень разжимает пальцы. — Ты чего завелся так?

— Ничего, — бурчит под нос. — Катюша, — фыркает, передразнивая голос своего друга. — Пойдем лучше перекусим что-нибудь.

Но тут у Вишневского звонит в кабинете телефон, и он меня покидает. Как я понимаю, перекус на скорую руку придется готовить мне. Вздыхаю и направляюсь на кухню. Бутерброды, холодный чай, который так любит Артем, две тарелки и поднос, на который всё это ставлю, после чего направляюсь в кабинет.

Парень очень громко орет на кого-то в трубку, да так, что еще немного, и мои барабанные перепонки полопаются. При виде меня немного сбавляет тон, но все равно периодически покрикивает на собеседника. Даже не пытаюсь понять, в чем там дело, расставляя скромный обед на столе.

— Бараны, — ворчит себе под нос, нажимая сброс. — Иногда огромное желание выгнать их всех нахрен, чтобы не тупили.

— Я заметила, что это твое любимое занятие — всех поголовно увольнять, — жую бутерброд, запивая холодным чаем.

— Иногда выводят так, что убить готов, — вздыхает тяжело Артем. — Даже аппетит пропал. Но ты так сексуально жуешь, — усмехается. — Придется тебе составить компанию.

— Интересно, — наблюдаю, как он берет бутерброд с сыром, — что сексуального ты нашел в том, как я жую?

— Поверь, — делает глоток напитка из своего стакана, — мне со стороны виднее.

И снова у него звонит телефон, правда, на этот раз Нина Степановна. Разговаривает с женщиной культурно, даже не повышая голоса. Но по окончании разговора стонет, проводя одной рукой по волосам.

— Что-то случилось? — спрашиваю негромко, наблюдая, как он мечется между окном и столом.

— Надо два ответа написать. А еще, — делает паузу, — дизайнер скинет новые макеты, надо утвердить, — снова пауза. — Или не утвердить. Короче, что-то надо с ними делать.

— Так давай помогу, — Артем смотрит на меня, слава Богу, без иронии и удивления. — Безвозмездно. За то, что разрешил воспользоваться твоим принтером, — парень в ответ на последнюю фразу усмехается.

— Ты умеешь писать деловые письма?

— Вообще-то, Вишневский, — говорю тоном строгой учительницы, которая отчитывает ученика за двойку, — я закончила филфак МГУ. И смогу составить письмо в деловом стиле, уж поверь, — беру ручку и чистый лист бумаги. — Диктуй. А я потом подправлю.

И начинается работа. Статья заброшена, ноутбук сдох, находясь длительное время без зарядки, а мое настроение подпрыгивает выше некуда. Артем уступает мне свое кресло, а сам становится рядом, облокачиваясь руками о стол. Наклоняется, и наши лица очень близко друг к другу. Так близко, что я чувствую его дыхание, и даже кондиционер не спасает от жара, в который меня бросает от близости с парнем.

Пытаюсь сосредоточиться на деле, и через некоторое время мне это удается. Пытаюсь взять себя в руки, чтобы не торопить события, которые уж очень хочется поторопить. Через час приходят по электронке макеты и начинаются бурные обсуждения. Мы спорим, смеемся, пытаясь доказать друг другу как это должно быть. В результате приходим к общему знаменателю, оставаясь довольными конечным результатом.

Время пролетает быстро, и где-то в районе шести часов у Артема в очередной раз звонит телефон. Он сидит на стуле рядом со мной, поэтому я прекрасно слышу его собеседника.

— Артем Валерьевич, это охрана, — произносит мужской голос в трубке.

— Я понял. Случилось что?

— Тут ваш заказ прибыл, — Вишневский смотрит на меня внимательно, а я поднимаю обе брови вверх в немом изумлении. Это он так на меня влияет, что я уже начинаю копировать его глупые привычки. — Что нам делать?

— Забыл предупредить вас, что сегодня прибудет. Сейчас я подойду. Пропустите, — и нажимает сброс, продолжая на меня пялиться.

— Какой заказ? — интересуюсь, так как любопытство распирает.

— Думаю, на сегодня с работой заканчиваем, — встает со стула. — С вещами на выход, — улыбается. — Точнее, — негромко добавляет, — на улицу. Идем.

— И что там прибыло? — спрашиваю, пока мы идем по холлу к входной двери.

— Сейчас увидишь, — пропускает меня вперед.

Выхожу на улицу и останавливаюсь на ступеньках. Точнее сказать, замираю на месте и не могу пошевелиться. Вот это да! Какая красота! Глазам своим не верю!

Перевожу взгляд на Артема, а он только усмехается, наблюдая за моей реакцией.

— Нравится? — интересуется парень.

— Очень, — отвечаю честно. А что еще можно сказать, увидев нечто подобное.

Глава 19

Глазам своим не верю, что передо мной стоит новенький, сверкающий еще заводской краской спорткар BMW i8. Белого цвета, всё как я люблю. Мне бы такую машину, наверное, прыгала бы от радости до потолка месяц. А может и больше.

Пока я стою на месте и таращусь на автомобиль, Артем подписывает какие-то бумаги, забирает техпаспорт и возвращается ко мне.

— Так и будешь стоять?

— Боюсь, даже шаг сделать, — до сих пор не могу поверить, что сейчас подойду к этой красавице и даже смогу ее потрогать.

— Смелее, — берет меня под руку и стаскивает со ступенек. Успеваю только ноги передвигать.

Дотрагиваюсь до крыши, проводя пальцами вдоль линии соприкосновения с дверями. Артем усмехается, немного отодвигая меня в сторону и открывая водительскую дверь.

Салон пахнет кожей. Вдыхаю этот аромат и задерживаю воздух в легких. Приборная панель напичкана электроникой, от которой рябит в глазах. Но всё это настолько клево, как будто я очутилась на странице глянцевого журнала рядом с красавцем-спорткаром. Новые автомобили видела только в салонах, куда ходила подписывать договора о сотрудничестве. Конечно же, разрешали посидеть на водительском кресле, но на такой красавице ни разу в жизни не каталась. Даже в виде пассажира, не то, что водителя.

— Помнится, кто-то просил покататься на моем спорткаре, — Вишневский облокачивается об открытую дверь, наблюдая за моим медленными движениями и восхищенными взглядами. — Прошу, — рукой указывает на водительское кресло.

— Ты серьезно? — поднимаю на него взгляд.

— Конечно, — улыбается, видя мою нерешительность. — Будем считать, что это мое второе желание.

— Я боюсь, — говорю негромко, наклоняясь к нему ближе. — Страшно.

А парень немного откидывает голову назад и начинает заливисто смеяться. Странный он какой-то, честное слово. Даже не боится мне доверить новую машину.

— Сама же просила, а теперь заднюю включаешь. Смелее, чего испугалась?

— Я просила покататься на красненькой, — уточняю на всякий случай. — Кстати, а где она? — смотрю на Артема удивленно.

— Катя, — он тяжело вздыхает, все еще улыбаясь. — Ты меня точно с ума сведешь. Красненькая, — передразнивает, подражая моей интонации, — немного пострадала в последней э-ээ… — делает паузу и смотрит мне в глаза.

— Ты ее разбил, — делаю заключение.

— Да, — кивает утвердительно головой. — Несильно, но поправимо. Машину отремонтировали, и я ее продал. К тому же, ей было уже почти три года.

— Всего три года, Вишневский, — как можно быть таким расточительным. Разбить автомобиль, и так спокойно об этом говорить. Да меня бы инфаркт хватил, если бы с моей красавицей, пусть и десятилетней давности, что-то подобное случится. — К тому же, — смотрю на свой внешний вид, — я не одета для прогулок на такой красавице.

— У тебя есть ровно десять минут переодеться и выбросить все глупые страхи из головы, — продолжает стоять на месте и пялиться на меня. — Иначе уеду без тебя. Открою страшную тайну, — наклоняется ко мне поближе. — Я сам на ней ездил только один раз на тест-драйве. Так что, считай, тебе выпала честь прокатиться на ней первой.

— Я мигом, — разворачиваюсь и бегу к ступенькам.

— Права не забудь, — кричит Артем мне вслед.

Взлетаю по лестнице со скоростью реактивного самолета. В комнате привожу дыхание от быстрого бега в порядок, после чего открываю дверцу гардеробной, куда временно разместила свои вещи. И передо мной встает извечная проблема всех женщин — нечего надеть. Как же так, в самый неподходящий момент!

Перерываю полшкафа, и всё не то. Слишком уж я впечатлилась новой покупкой Вишневского. А он тоже хорош, мог и предупредить, что машину прикупил, и сегодня ее доставят. Я бы хоть эмоции так ярко не выражала в его присутствии. Прямо врасплох застал.

На глаза попадаются джинсы ярко-оранжевого цвета. Может и не строго, зато полностью передают мое теперешнее эмоциональное состояние. Быстро переодеваюсь, выбирая в качестве верхней части легкий свитерок белого цвета без декольте. Хватаю сумку с телефоном, не забыв проверить документы, и вылетаю из комнаты.

Артем стоит возле спорткара в джинсах и светлой футболке. Уже успел переодеться, надо же, какой быстрый.

— Я не опоздала? — спрашиваю, подходя к нему ближе.

— Собирался уехать без тебя, но решил подождать, — смеется, оценивая мой внешний вид. Такое чувство, что сейчас взглядом разденет прямо здесь. — Симпатично.

— Может и не стильно, зато полностью передает мое настроение.

— Присаживайся, — открывает водительскую дверь, протягивая мне ключ с брелком, сделанный в виде мини-смартфона с крупным цветным дисплеем, показывающим полную информацию об автомобиле.

Осторожно беру его, глядя на парня, после чего медленно опускаю пятую точку на светло-коричневое кожаное сидение. Пока я рассматриваю приборную панель, трогаю руль и просто восхищаюсь подобной красотой, Артем обходит спереди автомобиль, открывает пассажирскую дверь и садится рядом.

— Если честно, волнуюсь очень. Никогда на подобном не ездила, — вздыхаю, в надежде, что парень передумает, и мы поменяемся местами. Хотя прокатиться за рулем спорткара хочется безумно.

— Заводи, — командует тоном, не признающим возражений.

Нажимаю на кнопку запуска и ставлю ключ с брелоком на его место возле селектора. Мотор начинает свою работу, панель управления загорается разноцветными лампочками, а я, вцепившись в руль, сижу и пялюсь в лобовое стекло. Хочу, но боюсь. Когда рука уже тянется вниз, чтобы заглушить двигатель, чувствую мужские пальцы на подбородке. Артем немного надавливает, после чего поворачивает мою голову лицом к себе.

— Расслабься, — говорит ровным и спокойным голосом. — Ты слишком напряжена. Уверен, у тебя все получится. Сам боялся, когда впервые садился за руль спорткара. Это только идиоты думают, что управлять таким автомобилем легко. Нужно просто привыкнуть к габаритам. Кать, под капотом триста шестьдесят лошадей. Максимальная скорость — двести пятьдесят, но я выдавливал максимум двести двадцать. Коробка — автомат, так что не нужно даже прислушиваться к работе двигателя. Плавно нажимаешь на педаль газа и ничего не боишься, поняла?

Мы смотрим друг другу в глаза несколько долгих секунд. Сердце колотится как после длительного забега. Артем продолжает удерживать меня за подбородок, ожидая ответа.

— Поняла, — тихо произношу, после чего парень подается немного вперед и наши губы встречаются.

Легкий поцелуй, от которого кровь по венам начинает бурлить еще сильнее. Вот это поддержка! С такой поддержкой я готова каждый день садиться за руль и бояться.

— Расслабься, — отрывается от меня. — И ничего не бойся. Я рядом.

— Хорошо, — вздыхаю, а в голове бьются два слова: «Я рядом». И хочется, чтобы их смысл заключался не только в сегодняшнем сидении в одной машине.

— А теперь, — продолжает свою речь, — если ты улыбнешься, я тебя еще раз поцелую.

Немного прихожу в себя от переизбытка эмоций, после чего на лице появляется улыбка. Скромная, конечно, зато от души. Артем притягивает меня к себе и впивается губами в мои, теперь уже давая накопившейся страсти вырваться наружу. Это сейчас очень необходимо как мне, так и ему. Я и сама в ответ обнимаю его одной рукой за голову, на давая возможности капитулировать. Именно сейчас. Только не в данный момент.

Не знаю, сколько времени наши языки сплетаются в бешенном темпе, но парень первым отрывается, удерживая за шею и прислоняясь лбом к моему.

— Расслабилась? — его голос с хрипотцой еще больше заводит, чем руль спорткара.

— Да, — отвечаю тихо.

— Поехали, — он отпускает мою голову и садится ровно.

— Тогда держись! — пристегиваю ремень безопасности, ставлю селектор на позицию движения вперед и плавно нажимаю на педаль газа.

Машина трогается и медленно выезжает со двора.

— Давай за город, там потренируемся, — парень смотрит в окно.

— Как скажешь, босс!

И без того хорошее настроение достигается отметки максимум. Даже выше. Окна открыты, и приятный ветер обдувает раскрасневшееся лицо. Надеюсь, Артем спишет мое покраснение, которое увидела в зеркале, на переживание из-за автомобиля, а не на поцелуй, который поднял уровень адреналина выше нормы.

Движения за городом практически нет, и через десять минут, уже привыкнув немного к габаритам спорткара, а также вспомнив все уроки экстренного вождения от Анькиного брата, я уверенно держу руль и давлю на педаль газа. Разочек даже лихачу, обгоняя впереди идущий автомобиль со скоростью сто шестьдесят километров в час. Вот это адреналин, скажу я вам. Даже сама от себя такого не ожидала, что могу решиться на подобный маневр.

— Ого, — говорит Артем, наблюдая за моими смешками и восторгами. — А кто-то прибеднялся, мне страшно, я боюсь, — кривляет мой голос. — А тут Шумахер в юбке оказывается.

— Ты правильно сказал — надо привыкнуть к габаритам. К тому же, я очень давно не ездила на спорткарах, отвыкла.

— Привыкай, — говорит спокойно. — Будешь теперь моим личным водителем. Круто у тебя получается, молодец!

Даже чувствую, как лицо снова начинает краснеть. Хотя безумно приятно слышать от него комплименты.

По трассе катаемся пару часов. Артем объясняет мне, как лучше управлять данным автомобилем, а я просто наслаждаюсь быстрой ездой. Стрелки часов переваливают за восемь вечера, и мы возвращаемся в город. Движение здесь пооживленнее, и я сбрасываю скорость. Чувствую себя уверенно, но лихачить не собираюсь.

— Катя, — боковым зрением вижу, как парень повернул голову в мою сторону. — Кто ездит на спорткаре со скоростью семьдесят километров в час? — усмехается.

— Предлагаешь сто? — продолжаю внимательно смотреть на дорогу.

— Как минимум, — Артем поднимает указательный палец вверх. — Это же спортивная тачка, а ты плетешься как черепаха.

— Ну, знаешь ли, — начинаю возмущаться. — Вообще-то есть правила дорожного движения, независимо от того, сколько лошадей у тебя под капотом.

— И ни разу не хотелось их нарушить?

— Хотелось, — честно признаюсь, — но ты же знаешь, что я всегда думаю, прежде чем что-то делаю.

— Так давай, — настаивает на своем, вот что за человек. — На следующем светофоре лавируешь между машинами и пролетаешь на красный свет, слабо?

— Вишневский! — вспыхиваю как спичка. — Ты сдурел?

— Выпусти пар, Катя, ты слишком напряжена. Штрафы беру на себя, если поймают. Ну же, смелее!

Он слишком близко наклонился ко мне, и кожа мгновенно покрывается мурашками от его дыхания. Не знаю, какой из предохранителей, отвечающий за разум, сгорает в моем мозге, но я давлю на газ, лавируя между тремя машинами, и вылетаю на красный свет, благо, автомобили, которым горит зеленый, еще только начинают свое движение.

Сбрасываю скорость и выдыхаю, продолжая вести спорткар дальше по проспекту.

— И как тебе? — усмехается Артем.

— Круто, — до сих пор не могу прийти в себя от того, что я смогла это сделать. — Хоть и глупо, — добавляю.

— Разочек можно, — Вишневский смотрит в лобовое стекло. — Зато расслабилась и получила удовольствие.

— Это да, тут даже спорить не буду. Но лучше так не делать, может быть опасно. Машина молодец, — провожу правой рукой по рулю, — не подкачала.

— Хочешь, подарю? — вижу, что снова поворачивается ко мне лицом.

— Хочу, — отвечаю уверенно. Вот так вот, дорогой. — А ты думал, что откажусь?

— Думал, — начинает удивленно Артем, — что начнешь сейчас читать очередную лекцию о моей безответственности. И ты своим ответом прямо в ступор меня вогнала. Но я, прежде чем предложить, подумал, честное слово.

— Во-первых, — останавливаюсь на очередном светофоре, — несмотря на то, что я блондинка, идиоткой себя не считаю. А только дура безмозглая откажется от такого подарка, — расплываюсь в улыбке. — А во-вторых, — поворачиваюсь к парню лицом, — знаю, что ты пошутил.

Небольшая пауза, и я вижу, как впереди стоящие автомобили начинают трогаться с места. Отворачиваюсь, снова смотрю в лобовое стекло и нажимаю на педаль газа.

— Я не шутил, — произносит негромко парень, но я ничего не отвечаю на это. — Давай на следующем перекрестке налево, там хороший ресторанчик. Приглашаю тебя на ужин.

— Согласна, — отвечаю и через пару минут паркуюсь перед входом в здание.

Столик на летней площадке находим очень быстро. Прекрасный вид на ночной проспект, небольшая лампа в виде шара на столе, создающая уютную и непринужденную атмосферу, а также красивый мужчина рядом — что может быть прекрасней после гонки на спортивной тачке, вызывающей кучу эмоций и зашкаливающий адреналин. Отличное место, чтобы расслабиться.

Судя по заказу Артема, он голодный как волк. Еще бы, за целый день съел только парочку бутербродов. Так и до гастрита недалеко. Усмехаюсь своим мыслям. Ну вот, уже о здоровье Вишневского думаю как о своем собственном. Такими темпами скоро буду знать точное количество футболок и костюмов в его шкафу, регулярно покупая ему новые. Пора завязывать с подобными идеями, а то, чувствую, сейчас мои фантазии заведут меня очень далеко.

Себе заказываю рис с овощами и легкий салатик. Ем медленно, не торопясь, наблюдая, как Артем уверенно орудует вилкой с ножом, отрезая очередной кусок мяса.

— Ты почему так мало ешь? — спрашивает, делая глоток сока и вытирая рот салфеткой.

— Не хочется, — кривлюсь в ответ. — Зато, смотрю, у тебя аппетит отличный.

— Проголодался малость, — смотрит в упор на меня. — О чем думаешь?

— Вроде живу у тебя уже вторую неделю, а толком про тебя так ничего и не знаю.

— Так уж и не знаешь? — он откидывается на спинку плетеного кресла, закидывая ногу на ногу. — Спрашивай, если что-то интересует.

— Например, — раз уж дали мне все карты в руки, стоит этим воспользоваться, — сколько у тебя автомобилей?

— Три, — спокойно отвечает. — Гелик ты видела, второй — Мерседес-седан бизнес-класса, на котором езжу исключительно с водителем на встречи или в командировки, если недалеко. И третья — это игрушка, на которой ты сегодня каталась. Специально купил ту же модель, что была до этого. Привык уже к ней, не хочется ничего менять, Я люблю только эти две немецкие марки. Не могу объяснить, почему, просто нравятся. А тебе?

— Мне многие автомобили нравятся, но свою Тойоту, которой уже двенадцатый год пошел, покупала исходя из средств, которыми на тот момент располагала. Анька помогла найти идеальный вариант. В принципе, я довольна.

— Тогда задам вопрос по-другому — если в средствах нет ограничений, какую машину приобрела бы?

— Тут надо подумать, — смотрю вниз с веранды на спорткар и улыбаюсь, после чего поворачиваюсь лицом к Артему. — Наверное, Гелик.

— Неплохо, — усмехается в ответ. — А где бы хотела побывать?

— В Турции, Египте, Тунисе и Италии я уже была, — вспоминаю, куда еще я летала. — И в Таиланде тоже. А мечта у меня — побывать на Багамах. Как и ты, не могу объяснить почему. Просто хочу. Говорят, там красиво.

— Очень, — кивает головой Артем. — Разочек с друзьями туда летали. Я, правда, смутно помню все пять дней, так как алкоголь рекой лился, но кое-что рассмотреть успел.

— А ты где побывал за свою жизнь? — парень снова усмехается. — Или проще спросить, где ты не был? Кстати, помимо дома есть еще недвижимость? А то я этот момент упустила из вида. Так любопытно, как живут олигархи. Или это страшная тайна? — прищуриваюсь, наслаждаясь его мальчишеской улыбкой и расслабленной позой.

— Квартиры в Москве и Питере, так как часто там бываю по делам, — начинает перечислять Артем. — Дом в Испании и коттедж в Майями прямо на берегу океана, там сейчас мой зам живет вместе с семьей, скоро должны вернуться. Из-за долгосрочного проекта сейчас подбираю варианты в Чикаго, чтобы было где останавливаться. Ненавижу гостиницы, прямо бесят они меня.

— Неплохо, — цокаю языком. — Даже очень круто, — молчаливая пауза и обмен взглядами. — И раз у нас пошел такой доверительный разговор, ответь честно — ты давно знаешь, что я про тебя пишу?

Вишневский демонстративно тянет руку, немного поддаваясь корпусом вперед, медленно берет стакан с соком, делает глоток, после чего, не торопясь, снова откидывается на спинку кресла.

— Давно, — улыбается одними уголками губ. Вот, как у него так получается? Вроде ничего не делает, а хочется кинуться ему на шею и отдать свое сердце в придачу. Опять мои мысли непрошенные заводят не в ту сторону. Но эта его вальяжная поза и ленивая улыбка просто сводят с ума такую эмоциональную барышню, как я. — Пашка первым где-то откопал ваш журнал со статьей о моих похождениях в Чикаго. И мне рассказал. Пришлось прочитать, интересно стало, — делает паузу, но я в ответ молчу. — А Нина Степановна, — продолжает, растягивая слова и одновременно сканируя мою реакцию на свои замечания, — как я потом выяснил, каждый месяц покупала ваш «Shick». Я у нее брал, читал и смеялся.

— И все твои чудачества — это просто стечения обстоятельств? — пристально смотрю ему в глаза. — Или ты специально, — делаю ударение на последнем слове, наблюдая, как на его лице расплывается ехидная улыбка, — всё это делал, чтобы я без работы не осталась?

— Скажем так, сначала решил проверить. А потом втянулся.

— То есть троллейбус из Депо угонял специально, чтобы я написала? — мои брови лезут вверх.

— Изначально был спор с Лехой, — смотрит, как мои глаза округляются еще больше. — Но, в общем, да, специально. Спровоцировал Леху на спор и угнал троллейбус, чтобы ты написала.

— Идиот, прости Господи.

— Не спорю, — смеется в ответ. — Зато, какие рейтинги были!

— Вишневский, детский сад.

— Ты уже говорила, — подзывает официантку, показывая ей в воздухе рукой, чтобы она нас рассчитала.

— Когда повзрослеешь? — продолжаю, потому что не могу остановиться.

Я-то думала, что у него в крови адреналин зашкаливает, а у него в одном месте детство до сих пор играет. Это ж надо додуматься, угнать троллейбус или погонять на тачках по центру города, чтобы неизвестная Милашка написала об этом в журнале и подняла себе рейтинги. Вот же балбес великовозрастный.

— Теперь у меня к тебе будет вопрос, — наклоняется, пристраивая грудь на столе. — Статьи — это месть за тот случай на дороге полтора года назад? Или просто впечатлилась моей физиономией в Интернете?

— Смотри-ка, запомнил, — моя очередь усмехаться и строить глазки. — Как ты тогда меня назвал — курица тупая?

— Я погорячился, — цедит сквозь зубы.

— И права предлагал у меня забрать, — продолжаю нал ним издеваться. — Не передумал?

— Кать, ну хорош, нашла, что вспомнить, — говорит обиженным голосом, но делает серьезное лицо, так как к столику подходит официантка со счетом.

Парень достает кошелек, отсчитывает нужную сумму, и мы покидаем ресторанчик. На улице уже темно, и на проспектах зажигаются фонари. Наш спорткар стоит так, что на него падает свет только с ресторана. И то довольно слабый.

Не успеваю подойти к машине, как Артем резко хватает меня за талию, поворачивая лицом к себе, и прижимает спиной к пассажирской двери.

— Что это на тебя нашло? — спрашиваю негромко, начиная нервно и тяжело дышать от его касаний. Он так близко, что сердце вот-вот вырвется из груди. Или остановится от переизбытка эмоций.

Парень поднимает мою руку, в ладони которой зажат ключ-брелок от авто, вверх. Не знаю, что он задумал, но мне уже безумно нравится. Проводит по руке подушечками пальцев, медленно поднимаясь снизу вверх. Даже через тонкую ткань кофточки чувствую его прикосновения, от которых кидает в жар. Его рука достигает моих пальцев, которые вцепились в ключ, и не хотят его отпускать. Я вся в напряжении и в ожидании, что же он задумал.

— Ты фильмов пересмотрел? — говорю на одном дыхании, так как от близости мужского тела меня снова и снова кидает то в жар, то в холод. Никак не могу справиться с нахлынувшими эмоциями.

Желаешь увидеть стриптиз в моем исполнении? — дразнит, касаясь губами уголка моих губ.

— Не знала, — еле произношу, так как во рту уже все пересохло, — что у тебя, Вишневский, такие познания в области американской киноиндустрии.

— Какие высокие слова, — его дыхание уже опаляет мою кожу, и даже прохладный ветерок не спасает от пламени, которое зажигается внутри и в скором времени начнет гореть еще сильнее.

— Так желаешь или нет? — проводит медленно языком по моим губам.

— Мечтаю, — практически выкрикиваю ему в губы, а он усмехается, и не успеваю закрыть рот, как ощущаю внутри язык Артема, которой находит мой и начинает медленный танец любви.

Одна рукой хватаюсь за шею парня, а пальцы другой непроизвольно разжимаются, и Артем аккуратно забирает у меня ключ из ладони. Даже не обращаю на это внимание, обнимая теперь уже двумя руками Вишневского, притягивая к себе ближе. Не хочу отпускать. Ноги подкашиваются от его напора, и, если бы не автомобиль за спиной, я бы свалилась прямо на землю.

Артем первым отрывается от меня, а из моей груди вырывается непроизвольный стон. Понимаю, что не место, но так хочется снова ощутить его язык у себя во рту.

— Поехали домой, — говорит негромко, проводя рукой по моему лицу. — Я поведу, — после чего делает шаг назад, не выпуская меня из рук, и открывает пассажирскую дверь.

Сажусь в салон и наблюдаю в окно, как пятеро девушек «прилипли» к парапету, косясь в нашу сторону, обсуждая то ли необычный спорткар, двери которого открываются вверх, то ли наш с Артемом поцелуй. Вот и пусть завидуют и тому, и другому.

Вишневский уверенно ведет машину, лавируя между автомобилями по проспекту. Окна открыты, и ветер обдувает кожу, приводя мысли и чувства в порядок. Мы молчим, глядя на дорогу перед собой. Никакие слова сейчас не нужны. Мне нужно сосредоточиться, прийти в себя и решить, что делать дальше.

Артем загоняет спорткар во двор и глушит двигатель. Я, не глядя на него, открываю дверь и выхожу на улицу. Вдыхаю свежий воздух, который мне сейчас крайне необходим, чтобы унять бешеный ритм сердца. Иду к дому и слышу за спиной хлопок закрывающейся двери, а после шаги парня.

Поднимаюсь на второй этаж и останавливаюсь возле своей двери. Смотрю перед собой на деревянную поверхность, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями, но в голове полный сумбур. Ну же, Катя, решайся. Он не такой, как тебе казалось раньше. Он — ответственный, исполнительный, серьезный и совсем не раздолбай. И еще. Ему можно доверять. Давай, дорогая, смелее.

«Я рядом» — всплывают в памяти слова Артема.

Поворачиваюсь к парню лицом. Он молча стоит и смотрит на меня. Между нами расстояние в два шага — один мой, второй его. Секунда, две, три — и мы делаем их одновременно, жадно впиваясь друг в друга.

Его руки плавно скользят по моему телу, а я обнимаю его за шею, путаясь непослушными пальцами в коротких волосах. Не могу оторваться ни на секунду. Сегодня он мой, надеюсь, что и завтра тоже, хотя даже думать не хочу о том, что будет потом, наслаждаясь здесь и сейчас тем, что имею.

Легкий свитерок безбожно задран, но все это меркнет по сравнению с тем, как наши языки сплетаются, двигаясь в одном ритме и направлении. Прикосновения Артема обжигают кожу, и даже ураган на пару с цунами не разлучит нас, а также не погасит жар, пылающий внутри.

Не знаю, как парню это удается, но, не отрываясь ни на секунду, он разворачивает меня спиной к двери своей комнаты. Немного подталкивает, заставляя делать пару шагом назад, на ходу нажимая на ручку и открывая настежь дверь. Ноги цепляются друг за дружку, но это такие мелочи по сравнению с тем, что сейчас произойдет. Даже поверить в это страшно, хотя я и мечтала о его красивом и горячем теле, лежа в соседней комнате на кровати перед сном. Представляла, как это — принадлежать ему. Пусть хотя бы раз, но раствориться в нем полностью, без остатка.

Ноги упираются в препятствие в виде кровати, но Артем крепко удерживает меня в своих объятиях, не давая упасть назад. На несколько секунд отрывается, чтобы быстрым и резким движением стянуть мой свитер через голову и отбросить его в сторону. Не отстаю от него, хватаясь за края мужской футболки, заставляя парня поднять руки вверх, повторяя его недавние движения.

Артем усмехается и снова впивается губами в мои, обнимая за талию. Его руки медленно движутся вверх, своими прикосновениями заставляя меня терять рассудок. Боже, что он со мной делает, этот ненормальный Вишневский! Под таким напором я скоро свалюсь без чувств от возбуждения.

Его пальцы находят застежку бюстгальтера, и он, как волшебник, одним движением расстегивает замочек. Секунда — и верхняя часть нижнего белья улетает вслед за свитером и его футболкой в неизвестном направлении.

Теперь я полностью чувствую кожей его тело. Мышцы пресса напряжены, и парня немного трясет. Уверена, что как и меня, от возбуждения. И с этим надо что-то делать.

Одной рукой продолжая удерживать его за шею, другой провожу по груди, перемещаясь на пресс живота и опускаясь вниз. Дотрагиваюсь до пряжки ремня, но мою руку перехватывают мужские пальцы, аккуратно сжимая. Подушечкой большого пальца проводит по внутренней стороне ладони, после чего наши пальцы переплетаются.

— Не торопись, — говорит парень, прерывая поцелуй. Нежно касается губами виска, продолжая одной рукой удерживать меня за спину, отводя другую вместе с моей в сторону.

Дышит тяжело, опаляя дыханием кожу лица. Я и сама не могу привести дыхание в порядок, как не пытаюсь. Чувствую, как грудь ходит ходуном, от чего мышцы на теле Артема напрягаются еще сильнее.

— Не буду, — произношу тихо в ответ, хотя внутренний голос подсказывает совсем другие слова.

— Хочу тебя безумно, — шепчет на ушко, прикусывая мочку, а из моей груди вырывается стон. — Но боюсь испугать своим напором.

— Вишневский, не тяни, а то точно сейчас прибью, — снова стону, так как язык начинает свое плавное движение от виска к шее. Откидываю голову в сторону, чтобы парню было удобно.

Прикусывает шею, а я впиваюсь руками в мужские плечи, оставляя след от ногтей. Когда же он уже наиграется! Не видит, что ли, я вся горю и полностью готова. Какой, нафиг, напор! Если он сейчас не прекратит надо мной измываться таким способом, хоть и довольно приятным, я его точно прикончу, так и не закончив начатое.

Такое чувство, что читает мои мысли, потому что в следующую секунду немного подталкивает меня назад, удерживая руками и укладывая аккуратно на кровать. Губы с языком продолжают свои движения по моей шее, а рука переместилась на грудь, играя с давно уже набухшим соском. Эта пытка никогда не кончится, чтоб его!

Артем отрывается от своего занятия, обеими руками расстегивая пуговицу на моих джинсах и стаскивая их вместе с трусиками. Сидит на коленях между моих ног, и даже при свете луны и фонарей, который попадает в комнату, вижу, что очень внимательно изучает мое тело. Улыбаюсь, медленно поднимаясь, с двух сторон фиксируя тело парня коленями. Смотрю ему в глаза, руками расстегивая ремень, после чего пуговицу и змейку на джинсах. Пытаюсь стянуть их вниз, но парень не двигается с места, продолжая сидеть в той же позе и наблюдая с усмешкой за моими действиями.

— Так не честно, — говорю ему, прижимаясь своим шикарным бюстом к его груди. Чувствую, он еле сдерживается от напряжения. Одной рукой беру его за шею, нежно поглаживая пальцами и шепчу прямо на ушко: — Я тоже хочу посмотреть.

— Нетерпеливая какая, — парень берет меня за талию и легонько толкает, чтобы я снова приняла лежачую позу.

Отползаю назад, удобно устраиваясь на подушках, и наблюдаю, как Артем медленно стягивает сначала одну штанину, потом другую, сидя на краю кровати. Встает в полный рост и смотрит на меня.

— А дальше? — хоть он, скорее всего, и не видит, но поднимаю одну бровь вверх. — Где мой обещанный стриптиз?

— Катя, — делает шаг, потом второй, после чего на коленях, как хищник, ползет ко мне. Хватает за ноги и тянет на себя. — Еще слово, и я за себя не отвечаю.

— Как страшно, — смеюсь, а он в ответ рычит, наваливаясь на меня всем телом и впиваясь в губы.

Нас снова трясет как в лихорадке, а руки уже живут отдельной жизнью, исследуя тела друг друга. Мне нравится, то, что я чувствую под пальцами, а также то, как этот мужчина на меня влияет. Не могу и не хочу сдерживать эмоций, и очередной стон вырывается из груди, когда губы Артема снова приближаются к моему ушку.

— Ты такая сладкая, — шепчет, проводя по виску язычком. — Не могу больше ждать.

Даже сквозь затуманенный взор вижу, как рука парня тянется к тумбочке.

— Не стоит, — говорю тихо, а он смотрит мне глаза.

— Кать, я не сдержусь, — тяжело дышит, прижимаясь ко мне. — Боюсь, не успею.

— Я на таблетках, — прерываю его пламенную речь, а он замирает. Не шевелится, просто лежит на мне сверху и сканирует взглядом. — Артем, — вздыхаю, — это не то, о чем ты подумал.

— Подумать еще не успел, — произносит тихо, ожидая от меня ответа. — Может, я нарушил чьи-то планы?

— Глупости не говори, — опять он начинает старую песню о главном, ну, что за черт. Надо объяснить, а то как бы не напридумывал себе Бог знает чего. — Три месяца назад у меня произошел гормональный сбой. Такое бывает сплошь и рядом, особенно от нервов и переутомления. Врач посоветовала мне пропить противозачаточные для восстановления гормонального фона, вот и всё.

— Баран тупоголовый, — рычит, зарываясь лицом в мои волосы. — Прости меня.

— Прощу, если не будешь больше тормозить.

Снова целует меня, а я уже тяну его боксеры вниз. Помогает мне, после чего его рука плавно скользит по внутренней стороне бедра. Я чувствую его возбуждение. Почувствовала давно, еще в коридоре, когда мы жадно впивались друг в друга. Не знаю, как он так долго может сдерживаться, доводя меня до потери сознания.

Артем вклинивается между моих бедер и медленно входит, а затем, судорожно выдохнув, замирает на несколько секунд, давая мне время приспособиться к его размеру. Мои мышцы расслабляются, и он начинает неспешно двигаться, с каждым разом ускоряя движения своих бедер. Он тяжело дышит, удерживая вес своего тела на руках, а я впиваюсь ногтями ему в спину, крепко держась за единственную опору в данный момент. Обхватываю его ногами за талию, продолжая двигаться с ним в одном темпе.

— Ну же, Катя, давай, — его движения ускоряются, а я уже пребываю на полпути к пику наслаждения. Несколько секунд, и мое тело выгибается дугой навстречу парню, а из моей груди вырывается стон блаженства. Артем усмехается и вскоре сам присоединяется ко мне.

Мышцы рук и спины напрягаются, и парня трясет. Как и меня, в принципе, тоже после такого бурного экстаза. Дышим тяжело, но в душе пребывая в полном блаженстве. Не разжимаю ног, надавливая ему на спину, заставляя лечь сверху.

Он немного расслабляется, зарываясь лицом в мои волосы.

— Впервые в жизни не хочу торопиться, — шепчет мне на ушко. Слышу, как бьется его сердце с моим в унисон, и это так приятно.

— Я тоже, — отвечаю негромко, гладя руками по спине Артема. Лежим не двигаясь пару минут, после чего парень перекатывается на спину, заставляя меня разжать ноги.

Находит рукой мою руку, переплетая пальцы. Привожу в порядок свои мысли и эмоции, стараясь выровнять дыхание. Получается с трудом, но это даже радует, потому что, уверена, будет продолжение. Надо его немного подразнить, чтобы расшевелился еще сильнее.

— Я в душ, — вырываю руку и соскакиваю с кровати.

— Не понял, — Вишневский подрывается следом и ловит меня, когда моя рука уже легла на ручку двери в ванную комнату.

Обнимает двумя руками под грудью, прижимая спиной к себе.

— А ты потом, — произношу полушепотом, так как его язык начинает плавные движения по моей шее, заставляя тело снова наполниться желанием.

— Хочу с тобой, — прикусывает зубами кожу на изгибе шеи, а у меня из груди вырывается стон.

— Только, — произношу чуть ли не по слогам, так как во рту пересохло, а действия Артема не дают сконцентрироваться, — ели будешь себя хорошо вести.

— Я буду очень плохо себя вести, — прижимает к себе еще ближе, а я откидываю голову назад, наслаждаясь его прикосновениями. — Ты первая девушка, которая побывает в моей ванной, — одной рукой открывает дверь.

— Вишневский, ты опять, — хнычу в ответ.

— Не подумал, — шепчет прямо в ухо, опаляя висок жарким дыханием. — Перефразирую. Ты — единственная девушка, с которой я хочу вместе принять душ в моей ванной. Закрой глаза.

Подчиняюсь ему низкому тембру с хрипотцой, потому что даже нет сил, а главное, желания сопротивляться.

Артем подхватывает меня на руки, делает несколько шагов вперед, после чего ставит меня на ноги, а я ступнями ощущаю прохладную поверхность ванной. Слышу шум воды, после чего начинает играть какая-то романтическая мелодия. А я стою, не шевелясь, мысленно рисуя картину, что же увижу, когда открою глаза. Даже в своих фантазиях не могла представить подобной красоты.

Парень обнимает меня, шепча на ушко, что пора открывать глазки.

Комната, как и сама ванная поражает своими размерами. От набирающейся в огромный поддон воды поднимается пар. Приглушенный свет создает и без того интимную атмосферу. Как же мне это нравится!

Артем прижимает меня к стене, впиваясь в губы. Поднимает руками за попу, заставляя обхватить его ногами сзади. Прекрасно понимаю, что прелюдия сейчас излишня, поэтому только немного вскриваю, когда снова ощущаю его в себе. Впиваюсь пальцами в спину парня, подстраиваясь под его быстрый темп. Такая же голодная, как и он. Не ожидала от себя подобной страсти.

Свет начинает переливаться всеми цветами радуги, а через пару секунд на нас обрушивается тропический водопад. Тонкие струи воды бьют в лицо, капли стекают по телу, но это не может унять пожар, бушующий внутри.

Царапаю спину парню, а он рычит в ответ, покусываю кожу возле шеи. И снова я первой попадаю в рай в полусознательном состоянии, выкрикивая его имя. Несколько секунд, резкие толчки бедрами, и Артем присоединяется ко мне…

Около двух часов ночи понимаем, что проголодались. Еще бы, после такого напряженного вечера и ночного марафона. Откуда у Вишневского столько сил и энергии? Он хоть когда-нибудь устает?

Спускаемся вместе на кухню, по дороге смеясь и дурачась. Пока я достаю из холодильника продукты и нарезаю ветчину с сыром, Артем крутится сзади, пытаясь развязать пояс своего же халата, который сейчас надет на мне. Сам он натянул только легкие спортивный штаны, продолжая дефилировать передо мной с голым торсом, вызывая во мне кучу вздохов и полустонов. Как тут можно удержаться, глядя на такую красоту! Мои гормоны пребывают в диком восторге от всего случившегося.

Смеюсь, периодически прикрикивая на него, а также пару раз легонько бью по рукам, чтобы не мешал.

— Ты такая сексуальная, — в очередной раз говорит, пристраиваясь сзади и пытаясь залезть рукой в вырез.

— Скажи, Вишневский, — одергиваю его руку, — ладно, короткая юбка или шорты, но что может быть сексуального в халате, который на несколько размеров больше меня?

— Хочется тебя из него вытряхнуть, — шепчет на ушко. — Прямо здесь и сейчас.

— Петровна тебя завтра прибьет за свою кухню, — смеюсь в ответ.

— А мы ей не скажем.

— Кто-то, помнится, голодным был пять минут назад? — поворачиваю голову, но встречаю поцелуй.

— Тебя сейчас съем, — отстраняется, чтобы пропустить меня с тарелками, так как я начинаю крутиться в кольце его рук. — Эх, — вздыхает тяжело, проводя всей пятерней по волосам, после чего следует за мной в столовую. — И никакой личной жизни.

— Кто бы говорил, — кривляюсь в ответ, садясь удобно на стул.

Артем плюхается рядом, пододвигаясь слишком близко ко мне.

— Кормить будешь? — спрашивает, глядя прямо в глаза.

— А сам что, уже не можешь?

— Сил нет, — обвивает руками меня за талию и опускает голову вниз, прижимаясь лицом к коленям. — Одна слишком ненасытная журналистка вымотала меня до изнеможения.

— Так уж и вымотала, — провожу рукой по его волосам. — Скорее один грубиян поиздевался над бедненькой журналисткой так, что сил нет даже двигаться.

— Это я грубиян? — резко поднимает голову. — Ах, ты, — начинает меня щекотать, а я в ответ заливаюсь смехом, пытаясь вырваться из захвата.

— Боюсь щекотки, — слезы выступают на глазах.

— Ревнивая? — Вишневский останавливается и смотрит на меня в упор.

— Ты веришь в эту чушь?

— Нет, просто спросил.

Даже через халат чувствую жар от его тела, и сама себе признаюсь — хочу его снова и снова, несмотря на усталость.

— Скажем так, — тычу в него пальцем. — Всем твоим блондинкам волосы повырываю.

На лице Артема расползается медленная и ленивая улыбка. Боже, как мальчишка ведет себя, честное слово. И это глава крупнейшего концерна не только в нашей области!

— Какие блондинки, Катюш! Только брюнетки! В крайних случаях, рыжие.

— Вишневский! — вскрикиваю, а парень начинает заливисто смеяться, не выпуская меня из кольца своих рук. — Что смешного?

— Ничего, — глаза вспыхивают каким-то ярким блеском. — Наоборот, мне безумно приятно.

— А ты? — не отстаю от него. Беру кусок сыра, откусываю, вторую половину протягивая Артему. Он выхватывает ртом кусок из руки, нежно проводя языком по моим пальцам.

— А я пока не знаю, — его ответ заставляет меня поднять одну бровь вверх. — До этого ни разу не пробовал.

— Что именно?

— Обладать кем-то, — мы молча смотрим друг другу в глаза. Не ожидала от него услышать нечто подобное, поэтому не знаю, что ответить. — Знаешь, Катя, — продолжает Артем. — Впервые в жизни не хочу никуда уходить.

— Куда тебе уходить из своего дома? — пытаюсь перевести все в шутку, усмехаясь.

— Ты поняла, что я хотел сказать, — говорит негромко с серьезным выражением лица. — С тобой вообще всё происходит впервые.

— Это плохо?

— Нет, конечно, — проводит пальцами по моему лицу. — Это очень хорошо. Только каждый раз боюсь напортачить.

— А ты не бойся, — наклоняю голову в бок и трусь щекой об его руку. — Иногда можно и напортачить.

— Кто бы говорил, — усмехается Артем, наблюдая за моими движениями. — Что-то я снова проголодался, только уже в другом смысле этого слова. Раз на кухне не хочешь, идем наверх.

Он встает и тянет меня за руку, заставляя бросить еду и встать со стула. Какой же он ненасытный!

На лестнице прижимает к перилам, впиваясь в мои губы. Халат распахнут, тело горит, и я уже вся в предвкушении продолжения, хоть пять минут назад удивлялась его энергии. Не понимаю, откуда у меня берутся силы, но двигаюсь вместе с Артемом в сторону спальни.

— Исполню любое желание, — шепчу ему, когда он аккуратно укладывает меня на спину. Халат остается валяться на пороге, а прохладные простыни ненадолго освежают кожу.

— Любое, говоришь? — отрывается от меня, и я даже в темноте вижу его ехидную улыбку. — Тогда поворачивайся…

Глава 20

Засыпаем, когда за окном начинает светать. Вишневский пытается меня обнять, но я останавливаю его порыв.

— Не обижайся, — убираю его руку со своей талии. — Но я привыкла спать сама и не засну, если что-то будет меня касаться кроме одеяла.

— Не обижаюсь, — целует в щечку. — Спокойной ночи.

— Скорее доброе утро, — смеюсь и отворачиваюсь к парню спиной, переворачиваясь на левый бок.

Проходит несколько минут, и я чувствую, как мужская рука обвивает мою талию, а сзади прижимается крепкое тело. Ну, просила же, неужели трудно понять!

Артем зарывается лицом в мои волосы и начинает громко сопеть. Только что легли, а он уже дрыхнет как сурок. Правда его сопение действует на меня, как ни странно, лучше телевизора и успокоительного, глаза начинают закрываться, и я не замечаю, как вскоре проваливаюсь в глубокий сон без сновидений.

Такое чувство, что только заснула, но что-то очень нежное движется по моей шее, заставляя мозг начать работать, а организм бодрствовать. Нехотя открываю один глаз. Лежу посредине кровати на правом боку, а передо мной, уже одетый в белую рубашку и брюки, опираясь на левую руку, находится Артем. Улыбается, проводя рукой по шее и убирая прядь волос с лица.

— Доброе утро, красавица, — произносит негромко, глядя прямо в глаза. Точнее, в один открытый глаз, так как второй упорно отказывается открываться.

— Вишневский, какого хрена ты меня так рано разбудил, — бурчу недовольным голосом.

— Начало девятого, пора вставать, — говорит со мной как с маленьким ребенком, продолжая перебирать пальцами мои волосы.

— Мы в четыре только заснули, — стону в ответ, закрывая глаз. — Не хочу вставать.

— Давай, милая, не филонь, — смеется в ответ. — Внизу ждет Петровна с кофе.

Как можно бодрствовать в такую рань? И как можно выглядеть так умопомрачительно после ночного сексуального марафона, проспав всего от силы три часа?

— Скажи ей, что я не хочу, — продолжаю ворчать, так как сил нет не то, чтобы встать, а даже до конца открыть глаза или пошевелить рукой, хоть я и пытаюсь это сделать.

— Поднимаем свой симпатичный задик, умываемся и идем вниз общаться с Петровной, — произносит чуть ли не по слогам. — А мне уже хватило.

— Что случилось? — открываю глаза и наблюдаю ухмылку на лице Артема. Ну, вот как! Как можно быть таким очаровательным с утра пораньше!

— Отгреб по полной программе за то, что она забила холодильник едой, а мы с тобой ничего вчера не съели, — кривится. — К тому же, после ночных перекусов не убрали со стола, и она спалила, что питались исключительно бутербродами. Так что теперь твоя очередь отмазываться, мне хватило ее воплей.

— Не уволил? — спрашиваю испуганным голосом, потому что с него станется. Еще оторвется на бедной женщине.

— Даже не грозил, — отвечает с видом победителя. — Я ее, — приближает свое лицо к моему очень близко, а я наслаждаюсь ароматом его парфюма, задерживая дыхание — поцеловал в щечку, она и потеряла дар речи.

Улыбаюсь, представляя эту картину. Да уж, умеет Артем удивить, ничего не скажешь. Но как-то странно он себя ведет, что-то с ним не то.

— В смысле, поцеловал? — хмурю лоб, а парень проводит пальцем по морщинке.

— Настроение хорошее. И даже, — прикасается пальцем к моим губам, когда я открыла было рот, чтобы задать очередной глупый вопрос, — твое ворчание его не испортит.

— С чего бы это?

— С того, что сегодня проснулся рядом с красивой девушкой и понял — хочу каждый просыпаться, держа ее в объятиях!

— Я так хочу спать, что даже порадоваться вместе с тобой не могу, — тяжело вздыхаю. — Может, сегодня без меня на работу съездишь?

— Нет уж, дорогая, кто вчера со мной спорил по поводу нового макета? — смотрит удивленно. — Вот сама теперь дизайнеру и объясняй свои идеи, я все одобряю.

— Как чувствовала, что моя помощь обернется мне боком.

— К тому же, — продолжает Вишневский, — у меня сегодня совещание, встреча и куча работы. А если тебя не будет рядом, то у меня испортится настроение, я кого-то точно уволю, а вдобавок наору на Нину Степановну. Пожалей женщину.

— Шантажист, — кривлюсь в ответ. — Ладно, уговорил. Но завтра я остаюсь дома, потому что сроки горят, надо статьи заканчивать, — переползаю на свой край кровати, скидываю одну ногу и понимаю, что я голая. Оглядываюсь по сторонам в поисках одежды, но ни одной не наблюдаю в досягаемой близости. Смотрю на Артема. — Отвернись.

— Не отвернусь, — смеется в ответ.

— Хотя бы глаза закрой, — делаю серьезное выражение лица.

— С чего бы это? — поднимает обе брови вверх. — Скажи на милость, что я там не видел?

— Вообще-то, я стесняюсь.

Парень начинает громко и заливисто смеяться, глядя на меня. И что смешного опять я сказала?

— Катя, ты точно меня с ума сведешь!

— Ну, Вишневский, зараза такая, ладно!

Скидываю одеяло, сползаю с кровати и демонстративно дефилирую в ванную, на ходу виляя попой. Хочешь посмотреть? Сейчас я тебе устрою массовый просмотр!

— Такими темпами, — кричит мне вслед, — мы до работы можем не доехать.

Захожу в комнату, включаю свет и громко закрываю дверь. Умываюсь, привожу себя в порядок и понимаю — ванная не моя! Не хватает одной детали для полного утреннего туалета. И тут взгляд натыкается на пластиковый стаканчик, в котором красуются две зубные щетки — одна синяя, вторая розовая, как я понимаю, моя. Уже успел притащить! Усмехаюсь, качая головой из стороны в сторону. Ох, и Артем! Сколько ж еще сюрпризов ты мне преподнесешь!

Надеваю халат, который тоже оказывается висящим на крючке в ванной (точно помню, что вчера он остался валяться где-то в районе порога) и выхожу, направляясь к двери, нагло игнорируя парня.

Он ловит меня за руку, разворачивая к себе лицом. Его руки на моей талии, а ноги крепко фиксируют мои бедра по бокам.

— Может ну ее, — смотрит прямо в глаза и медленно тянет за пояс халата, — эту работу.

Останавливаю его порыв. Такими темпами мы точно из спальни еще пару дней не выберемся.

— Нельзя быть таким безответственным, — беру его лицо в свои руки, наклоняюсь и целую. — Люди ждут. Не разочаровывай меня.

После чего делаю шаг назад, разворачиваюсь и иду к себе в комнату. Артем мычит, но через пару секунд слышу шаги за спиной.

— А ты куда собрался? — останавливаюсь на пороге своей комнаты, поворачивая голову.

— С тобой, — отвечает, как ни в чем не бывало.

— Свободен, — закрываю перед его носом дверь, усмехаясь, после чего направляюсь в гардеробную.

Пока одеваюсь, делаю макияж и проверяю сумку, слышу за дверью шорох и мужской голос:

— Так не честно!

— Честно, честно, — кричу в ответ, закрывая сумочку и направляясь к выходу.

Артем стоит возле двери, и при виде меня глаза его округляются. На мне белый короткий сарафанчик и неизменные босоножки на платформе, чтобы хоть не казаться слишком низкой рядом с ним. Парень проводит взглядом сверху вниз и назад.

— Ты хочешь моей смерти, — вздыхает, проводя рукой по волосам. — Много у тебя в гардеробе еще таких нарядов?

— Хватит, не переживай, — беру его под руку, и мы спускаемся по лестнице.

Правда, уже на первом этаже он перемещает свою руку вроде как на мою талию, после чего эта самая рука движется ниже, задирая подол сарафана. Пальцы нежно гладят кожу, после чего сжимают часть моей пятой точки.

— Вишневский, — пытаюсь увернуться, а также легонько треснуть по руке. — Угомонись.

— Не могу, — ловит мою руку, после чего прижимает к себе. — Мысль о том, чтобы забить на работу уже не кажется мне бредовой.

— Да прекрати ты, — не замечаю, что мы стоим на пороге столовой.

Артем смеется, а я слышу за спиной голос домработницы:

— Наконец-то! Как же я рада! Могу и сегодня взять выходной. А лучше — отпуск на неделю!

— Светлана Петровна! — восклицаю, вырываясь из объятий парня и поворачиваясь к женщине лицом. — И вы туда же.

— Прямо душа радуется, — женщина улыбается, глядя на нас. — Кофе уже остывает, давайте быстренько.

Рассаживаемся за столом, причем Вишневский, несмотря на мои возражения, все равно садится рядом, а не напротив, как обычно. Правда, ведет себя культурно, но под столом находит мою коленку рукой и сжимает.

— Скажи, Петровна, — парень смотрит на домработницу, которая, ставит передо мной чашку с кофе и тарелку с блинчиками, после чего, проходя мимо, треплет меня легонько по голове, — почему ты на меня орала с тура, а Кате даже слова не говоришь?

— Потому что, — улыбается женщина в ответ, — ты глава семьи в доме и должен был за девочкой поухаживать, а не пичкать ее бутербродами и возить в сомнительные рестораны.

Фыркаю от смеха, краем глаза наблюдая, как Вишневский краснеет. Даже такое может случиться, как ни странно.

— Замечания принимаются, — парень переводит на меня взгляд. — В следующий раз накормлю так, что с места не встанет!

— Другое дело, — смеется Петровна и уходит на кухню.

Заканчиваем с легким завтраком, причем Вишневский нагло ворует с моей тарелки блинчики, заставляя его кормить. Знаю прекрасно, что по утрам он не ест, но мне безумно нравится его сегодняшнее игривое настроение.

Гелик уже стоит возле входа. Рассаживаемся по своим местам, и Артем заводит мотор. Выезжаем со двора, а за нами следом едет автомобиль с охраной.

— А где Иваныч? — интересуюсь у парня, который даже глазом не ведет на машину сопровождения.

— В офисе, — отвечает, глядя на дорогу перед собой. — Там небольшой форс-мажор, поэтому с утра уже отчитывает своих подчиненных.

На моем мобильном начинает играть мелодия. Смотрю на экран, где высвечивается фотка Степана. Отвечаю на звонок и всю дорогу до офиса разговариваю с парнем по телефону.

Артем почему-то недовольный, но продолжает молча вести машину. Правда, левая рука каким-то образом движется по моей ноге туда-сюда, задирая немного подол сарафана.

Степа интересуется моими делами, а также аккуратно сообщает мне, что мы с Вишневским стали звёздами Интернета — какой-то ушлый журналист заснял наш вчерашний страстный поцелуй возле спорткара, а сегодня выложил фотки в сеть. И снова гадают в чатах — это Катя, о которой столько говорят, но никто ее до сих пор не видел, или новая пассия Вишневского?

— Кто такой Степа? — спрашивает Артем после того, как я прощаюсь со своим собеседником и нажимаю кнопку сброса на телефоне.

— Ревнуешь? — наблюдаю, как он сжимает крепче руль одной рукой, другой продолжая водить по верхней части моей ноги, и смотрит на дорогу, не отвлекаясь.

— Пока только интересуюсь, — хмурит лоб. — Есть повод?

— Нет, конечно, — усмехаюсь и провожу пальцами по мужской щеке. — А говорил, что не ревнивый.

— Я такого не говорил, — сжимает мою коленку. — Я сказал, что не знаю, ревнивый или нет. Но сейчас вижу, что да.

— Степа — это коллега и друг. Так что ревновать к нему глупо, — поясняю на всякий случай, чтобы Артем глупостей не наделал. Не хватало, чтобы сейчас вспылил из-за мелочи, а потом будем мириться полдня. Хотя, смотря как мириться.

— И что смешного? — косится в мою сторону, а я понимаю — последняя мысль настолько показалась мне заманчивой, что я невольно улыбнулась.

— На дорогу смотри, Отелло!

Через пару минут Артем лихо выворачивает руль и делает поворот, в это время рукой обнимая меня за плечи. Не ожидаю подобного маневра. Падаю на парня, а он немного надавливает на спину, и я упираюсь лицом в его ноги. Машина тормозит, а я понимаю, в какой позе сейчас нахожусь, и как это выглядит со стороны. Стону, пытаясь сесть ровно, но крепкая мужская рука не дает мне это сделать.

— Мне нравится ход твоих мыслей, — его слова звучат прямо над ухом. — В принципе, я не против.

— Вишневский, — шиплю в ответ, наконец-то, принимая нормальное сидячее положение и поправляя волосы. — Я тебя точно прибью когда-нибудь.

— Это вряд ли, — смеется, целует меня в нос, после чего открывает дверь и выходит из машины.

Пока я привожу в порядок одежду, возвращая на место спавшую бретельку, парень обходит автомобиль спереди и открывает мою дверь, протягивая мне руку.

— С чего вдруг такая уверенность? — спрашиваю, когда мы идем в офис.

Его рука лежит на моей талии, и как я не пытаюсь ее скинуть, улыбаясь и здороваясь вместе с Артемом со встречными сотрудниками, которые косятся с улыбкой в нашу сторону, вырваться из крепкого захвата не получается.

Заходим в лифт первыми, поэтому стоим возле стены. Рука Вишневского снова лезет под подол сарафана, а я аккуратно кручусь, пытаясь ее убрать.

— Хочу тебя, — шепчет на мне на ушко, а я фыркаю в ответ.

Никак не могу привыкнуть, что он всегда говорит и делает только то, что хочет. И плевать ему на мнение окружающих, как, например, в данный момент.

В коридоре рука парня снова перемещается на мою талию, и в таком положении мы заходим в приемную.

— Добрый день, — Артем улыбается секретарю, а я просто киваю, глядя, как при виде нас на ее лице расплывается улыбка.

— Добрый, — кивает головой в ответ. — Как настроение?

— Отлично, — произносит Артем, продолжая тянуть меня в кабинет. А то не видно, что у него настроение выше нормы. Наверное, это редкость с утра.

Боковым зрением вижу, как Нина Степановна провожает нас заинтересованным взглядом, под конец поднимая большой палец вверх. И эта туда же, они что, сговорились все?

Как только за нами захлопывается дверь, попадаю в плен мужских рук, а мой рот наглым образом терроризируют язык и губы Артема. Но это так заводит!

Целуемся, как безумные, быстрым темпом двигаясь к столу. Мои руки крепко держат парня за шею и голову, а пальцы путаются в волосах. Не замечаю, как уже сижу на столешнице, а между ног стоит Артем, задирая одной рукой подол сарафана, другой стягивая бретельку. Его губы перемещаются на плечо, потом ключицу, а я откидываю голову в сторону, наслаждаясь возникающим желанием. Еще немного, и я уже перестану себя контролировать.

Сквозь туман слышу сначала стук в дверь, после чего звук открывающегося замка.

— Артем, я, — произносит мужской голос, и возникает пауза. Вишневский замирает на месте, тяжело дыша, а я начинаю постепенно приходить в себя.

Понимаю, что нас застукали. Артем еще ладно, стоит одетый, но что подумают обо мне.

— Иваныч, — шипит Артем, немного выпрямляясь, а я упираюсь лицом ему в грудь и начинаю хихикать. — Скажи, для чего люди стучат в дверь?

— Извиняюсь, — негромко произносит начальник охраны.

— Уволю! — парень пытается выровнять дыхание, делая глубокий вдох, а затем выдох.

— Я, правда, не хотел, — голос у мужчины немного испуган, а мне становится еще смешнее. Фыркаю Артему в грудь, а он поправляет бретельку на моем сарафане, возвращая ее на место.

— Зайди через пять минут, — выпрямляется в полный рост, а я поднимаю голову.

— Могу и через полчаса зайти, это не срочно. Еще раз извините, я никому не скажу, — слышу смешок и звук закрывающейся двери.

Пару секунд смотрим друг другу в глаза, после чего начинаем заливисто смеяться.

Артем держит меня за талию, зарываясь лицом в распущенные волосы.

— Отпусти, а то сейчас еще кто-то зайдет, и уже точно проболтается, — упираюсь пальцами в стальные мышцы груди. Как же приятно до него дотрагиваться! И как же не вовремя зашел Иваныч, чтоб его! Сама от себя не ожидала такого напора и раскрепощености.

— Тебе не все равно? — нехотя отстраняется, глядя прямо в глаза.

— Пока нет, — отвечаю честно, вырываясь из объятий. — Мог бы и дверь закрыть.

Парень отходит на шаг назад, подавая руку и помогая спрыгнуть со стола. Боюсь даже представить, как я выгляжу, и что скажут сотрудники при виде меня в коридоре. Провожу рукой по волосам, пытаясь привести их в порядок, а также одергиваю сарафан и возвращаю на место бретельки, снова спавшие с плеч.

— Я думал, мы уже прошли этот этап, — Артем засовывает руки в карманы, наблюдая за моими действиями. — Я иногда думаю, а ты поддаешься эмоциям.

— Прошли, — поднимаю сумочку с пола и вешаю ее на плечо. — Но мне надо время к этому привыкнуть. Пока не готова к тому, что твои сотрудники будут ходить, коситься и тыкать в меня пальцами, обсуждая все мои достоинства и недостатки. Только из-за того, что я поддалась, как ты говоришь, эмоциям.

— Скажи, кто это делает, и я его уволю.

— Да не в этом дело, Артем, — что ж он такой непонятливый-то. Как же с ним порой тяжело. — Понимаешь, я всю жизнь была не публичной личность. Да, мое имя на слуху, но мало кто меня видел живьем. Вон, в Интернете снова гадают — это Катя или не все-таки не она целуется с тобой возле автомобиля. Никто даже не знает, как зовут Милашку на самом деле. Про фото я вообще молчу. А тут, — тяжело вздыхаю, — слишком быстро все случилось, — подхожу к нему ближе и провожу рукой по щеке. — Не обижайся, но мне надо время привыкнуть к тому, чтобы не обращать внимания на чужое мнение.

— Хоть я и не понимаю тебя, но пусть будет по-твоему, — наклоняется, дотрагиваясь губами до виска, даже не вынимая рук из карманов. — И я не обижаюсь.

— Спасибо, — целую его в щеку, и направляюсь к выходу, потому что, даже не дотрагиваясь руками, он заводит меня с полоборота. Такими темпами работа остановится, а люди будут ждать еще очень долго и макетов, и подписи Артема на документах.

— И это всё? — слышу возмущение в спину. — Ты куда?

— На свидание к Костику, — останавливаюсь в дверях и делаю парню ручкой. — Или ты уже не ждешь новые образцы рекламы?

— Додразнишься у меня, — смеется вслед. — На свидание, блин.

Что-то бухтит еще себе под нос, но я не разбираю слов, закрывая дверь и выходя в приемную.

Предупреждаю секретаря, куда направляюсь, и выхожу в коридор.

Костик расцветает при виде меня, вскакивая с места и пододвигая мне свободный стул. Ребята тоже, как оказывается, рады меня видеть: поят меня кофе с печеньем, расспрашивая, как прошли выходные. Полчаса мы мило беседуем, после чего приступаем к работе.

Правда, перед тем как заняться непосредственно макетами, Костик, сначала обсмотрев всех и заметив, что остальные уткнулись в свои мониторы, открывает один из сайтов со всякими сплетнями и с улыбкой кивает мне на экран, задавая немой вопрос.

Смотрю на фотки, после чего перевожу взгляд на парня и, усмехаясь в ответ, утвердительно киваю, тем самым подтверждая, что это я целуюсь с Вишневским. Узнать меня здесь нереально, если только человек не знает, что в данный момент мы с Артемом вместе. На первой фотографии заснят наш поцелуй возле спорткара, и видны только мои ноги в ярких джинсах и спина Вишневского. Дальше снимок, где я сажусь в машину (опять же лица не видно) и Артем (снова со спины) с поднятой вверх рукой, готовящийся закрыть дверь. А на третьем уже лицо Вишневского крупным планом, заснятое во время того, как он спереди обходит автомобиль. Теперь понятно, почему читатели до сих пор гадают, кто же в данный момент занимает место рядом с местной знаменитостью.

Шутки в сторону, и мы приступаем к работе. Костик внимательно выслушивает все мои идеи, которые вчера одобрил Артем, молча кивает и начинает творить, принимая во внимание замечания, возникающие в процессе.

Время летит быстро, и я даже забываю про обед, потому что меня регулярно пичкают печеньем с конфетами. Такими темпами скоро в двери входить не буду и ни в одни шорты не влезу. Но рука так и тянется к тарелке со сладостями, которые, почему-то, не заканчиваются.

Ровно в два часа раздается звонок на стационарный телефон. Мне передают трубку, и я слышу голос Нины Степановны, которая довольно строгим тоном, не терпящим возражений, просит меня зайти к руководству.

Беру сумочку, предупреждая, что я ненадолго, и покидаю кабинет дизайнеров.

В приемной секретарь разговаривает по телефону, но при виде меня улыбается. Киваю головой на дверь в кабинет Артема, а она пожимает плечами. Начинаю переживать, что же случилось, раз меня так срочно вызвали.

Открываю дверь без стука и вхожу. Парень сидит в кресле, закинув ногу на ногу, пристально глядя на меня.

— Где тебя носит? — произносит голосом строгого и грозного начальника.

— Что-то случилось? — закрываю дверь и иду вперед.

— Конечно, случилось, — и снова пристальный взгляд, который лениво скользит по моему телу. — Раздевайся.

— В смысле? — рука со снятой с плеча сумкой замирает в воздухе, а глаза округляются.

— В смысле ты слишком много уделяешь внимания моим сотрудникам, и слишком мало мне.

По тону и выражению лица не пойму — то ли шутит, то ли говорит серьезно.

— Не поняла, — отодвигаю стул и кидаю на него сумку.

— Ты должна находиться рядом со мной двадцать четыре часа в сутки, так? — тычет в меня пальцем, задавая вопрос. — Так, — сам же на него и отвечает, не давая мне даже рта открыть. — А ты филонишь, сбежав от меня к дизайнерам и ни разу не вспомнив о своих обязанностях. Вообще-то, — продолжает и дальше говорить в серьезном тоне, вызывая на моем лице улыбку, — ты мой помощник, и в твои обязанности входит помогать мне справиться с накопившейся негативной энергией. И не вижу ничего смешного.

— Да я и не смеюсь, — отвечаю с ехидной улыбкой на лице. Ведет себя, как маленький избалованный мальчик, у которого отобрали любимую игрушку — Долго речь готовил?

— Раздевайся, сказал, — Вишневский идеально входит в роль грозного начальника, а меня это безумно заводит.

Не ожидала от себя, что смогу спокойно реагировать на подобные заявления. Особенно после небольшого инцидента утром, где я подробно описала свои чувства. Заводит так, что безумно хочется его подразнить, а не отчитывать за дерзкое поведение. Раздевайся, говоришь? Сейчас ты у меня попляшешь, Вишневский!

— Я вот думаю, — медленно провожу указательным пальцем по столешнице, глядя, как глаза Артема округляются при виде столь невинного жеста, — а не погорячилась ли я, отказавшись от оплаты за свой труд? Какой-то ты рабовладелец получаешься. Тружусь тут на тебя, понимаешь ли, бесплатно. Раздеваться должна по первому твоему зову, — пристраиваю одну половинку своей пятой точки на столешницу, отрывая одну ногу от пола. Вишневский продолжает молча наблюдать за мной. Провожу рукой по ноге, немного задирая подол сарафана.

— Катя, — тяжело дышит, а меня заводит эта игра. — Доиграешься.

Да что со мной такое происходит? Почему я не возмущаюсь, а ведусь на его провокации, получая от этого дикое удовольствие? Куда делась та скромница, которая до недавнего времени сидела внутри меня, заставляя даже свет выключать в спальне перед сексом? — Доиграешься.

— Очень страшно, — закатываю глазки. — Уже коленки дрожат.

Артем не выдерживает напряжения — фыркает и начинает смеяться.

— Думал, пошлешь, — смотрит прямо в глаза. — Не ожидал от тебя такого. Уже приготовил восемнадцать вариантов ответов на твое возмущение.

— Я и сама от себя такого не ожидала, — продолжаю водить рукой по ноге, задирая подол сарафана еще выше. — Как-то неправильно ты на меня влияешь.

— Очень даже правильно, — подъезжает на кресле ближе к столу, наклоняясь вперед. — Слабо стриптиз исполнить?

— Сдурел? — оглядываюсь назад. — А если кто зайдет? — снова смотрю на парня.

— Не зайдет, — в глазах пляшут черти и горит огонь. — Я, между прочим, вчера показывал, как ты просила. И не раз, — откидывается на спинку кресла.

— Что-то я такого не припоминаю, — прищуриваясь, глядя, как огонь в его глазах разгорается сильнее.

— Как же, — усмехается. — Сначала в одних трусах перед тобой стоял. А потом, — снова ложится грудью на стол, — и без дефилировал. Не помнит она, — ехидно улыбается, подмигивая бровями.

— А если Нина Степановна… — начинаю, но Артем меня перебивает:

— Вижу, слабо, — закидывает ногу на ногу, принимая вальяжную позу, намного отъезжая на кресле от стола. — А я-то думал, моя помощница может все. Ошибся, — разводит руками. — Придется другую искать. Посмелее.

— Ну, Вишневский, — вспыхиваю, как спичка. Но в этот раз не от злости, а от возбуждения, глядя на его ухмылочки и огонь в глазах. Даже на расстоянии чувствую его желание обладать мною. И это заводит похлеще ласк и поцелуев. — Держись, гад такой!

Сажусь удобно на стол для переговоров, расстегивая и скидывая по очереди сначала одну босоножку, затем вторую. Становлюсь на стул, после чего ставлю одну ногу на столешницу. Не свожу глаз с Артема, который замер в своем кресле. Провожу рукой по ноге, задирая подол сарафана. Парень смотрит на мое шоу, затаив дыхание.

Шаг, второй — и я уже стою на столе, лицом к нему. Медленно спускаю бретельки с плеч, приседаю пару раз, не забывая вилять при этом попой. Артем крепко держится руками за поручни кресла и продолжает меня сканировать. Вижу, что напрягся. То ли еще будет, дорогой!

Сарафан медленно скользит по моему телу, опускаясь на стол. Переступаю через него, после чего сгибаю в колене сначала одну ногу, потом вторую. Расстегиваю медленно застежку бюстгальтера, который вскоре летит куда-то за спину, приземляясь на стол.

Начинаю медленно двигаться в сторону Артема — сначала ставлю на столешницу руку, затем согнутую ногу. Парень замирает, такое чувство, что не дышит. Ага, попался, красавчик! Сам же просил стриптиз.

Пока я медленно двигаюсь таким образом к рабочему столу Артема, он подъезжает на кресле ближе, нажимает кнопку на селекторе, не сводя с меня глаз.

— Нина Степановна, — произносит хриплым голосом. — Ко мне никого не пускать, у нас тут производственное совещание.

— Поняла, — слышу женский смешок в трубке.

— На полчаса, — Вишневский сканирует меня взглядом, а я медленно приближаюсь к нему, исполняя роль хищницы. — Нет, на час, — тяжело вздыхает.

— Даже не переживайте, — раздается в динамике женский голос. — Костьми лягу, но никого не пущу.

Артем нажимает кнопку сброса на аппарате, а я тем временем отодвигаю ноутбук и бумаги в сторону, подползая к краю его стола. Перекидываю ноги, ставя их на кресло. Теперь он в моем плену.

Артем дышит часто, а я наклоняюсь к нему ближе.

— Если сюда кто-то войдет, — провожу языком по его левому виску, — то ты — труп, Вишневский.

— Я выколю ему глаза, вырву руки и отрежу язык, — шипит в ответ.

— А ноги? — кусаю за мочку уха, а парень в ответ стонет.

— Оставлю, чтобы до больницы смог дойти.

— Я тебя предупредила, — начинаю медленно отстраняться, но Вишневский одним резким движением притягивает меня к себе, вставая и одной ногой толкая кресло назад. Оно с грохотом падает, но парня это мало волнует, потому что его рот жадно впивается в мой, а руки уже блуждают по спине.

Давит на меня всем телом, заставляя лечь на стол, руками приподнимая меня за попу и стягивая бикини. Прямо фокусник — ловкость рук и никакого мошенничества, что называется. Пару секунд — и я уже полностью голая лежу на гладкой поверхности стола в его объятиях. А его губы спускаются на грудь, после чего двигаются вниз, заставляя меня прогибаться в спине. Если он не прекратит сейчас эту пытку, я сгорю заживо в огне, пылающим внутри.

Тянусь руками к пуговицам рубашки, но он их перехватывает, заставляя сесть, впиваясь снова в мои губы жадным и ненасытным поцелуем.

Пока он занят таким образом, нахожу пуговицы, которые упорно не хотят расстегиваться. Долго мучаюсь, но в итоге рубашка распахнута, и Артем, не отрываясь от меня, скидывает ее на пол. А я уже расстегиваю ремень и тяну брюки с боксерами вниз.

Артем прерывает наш поцелуя, двумя руками беря меня за талию и снимая со стола.

— Поворачивайся, — командует, тяжело дыша.

— Э-ээ, — тяну. — Мы так не договаривались.

Но парень меня не слушает и резким движением разворачивает меня к себе спиной, немного надавливает, заставляя лечь на стол.

Жадные мужские руки блуждают по моему телу, а язык скользит по позвоночнику, вызывая тысячи мурашек. Стон вырывается из груди, когда Артем проводит языком по пояснице, двигаясь ниже.

Я уже не сдерживаю своих эмоций, полностью растворяясь в разбушевавшемся желании. Чувствую мужские пальцы на внутренней стороне бедер, которые нежно гладят кожу, после чего надавливают, заставляя раздвинуть ноги.

— Расслабься, — шепчет в спину, опаляя кожу жарким дыханием.

— Убью тебя, — стону в ответ.

Нежное касание между ног, секунда, две, три, и я уже чувствую его внутри. Огненный шар возбуждения начинает разрастаться вместе с движениями парня, которые с каждым толчком ускоряются. Сердце колотится, готовое вот-вот вырваться наружу. Да что ж он со мной делает-то, этот бессовестный Вишневский!

Мужские руки крепко держат меня за талию, не давая возможности отстраниться или сбежать, направляя мое тело именно так, как ему хочется, и задавая нужный темп. Ощущение того, что в кабинет кто-то может зайти заводит еще сильнее, чем движения парня. Все в купе зарождают в голове такой адреналин, уровень которого вот-вот зашкалит.

Я первой получаю оргазм, и уже не сдерживаю крика, хотя ладонь Артема находит мой рот, пытаясь хоть немного сбавить громкость вырывающихся стонов блаженства. Ради такого кайфа я готова каждый час делать перерыв…

Одним разом наше «совещание» не заканчивается, но я, в принципе, безумно счастлива. И дело даже не в том, что сама получила удовольствие, а в том, что он улыбается и, по всей видимости, доволен. А это нечто большее для меня, чем удовлетворение собственных потребностей. Дарить радость и удовольствие другому — вот истинное счастье. Сейчас я это четко понимаю. Люблю его. Так сильно, что готова отбросить все свои комплексы и предрассудки и дарить ему наслаждение каждый день — сексом, общением или просто держась за руки и гуляя по ночному городу…

Пока Артем разговаривает по телефону, привожу себя в порядок. Даже не смущаюсь, разгуливая по кабинету в голом виде, собирая разбросанную одежду. И меня уже не пугает, что кто-то может сейчас войти. Уверена, Нина Степановна выполнит свое обещание и костьми ляжет под дверью, но ни одного живого человека не впустит.

Наблюдаю с легкой улыбкой на устах, как Артем, стоя возле окна ко мне спиной, застегивает пуговицы на рубашке, заправляя ее в брюки, придерживая мобильный телефон плечом. Какой же он красивый! Глаз не могу отвести!

Не знаю, сколько я так стою, но смешок Артема спускает меня с небес на землю.

— Все в порядке? — его глаза по-прежнему блестят, глядя на меня.

— Да, — киваю головой. — Совещание закончено? — поднимаю одну бровь вверх.

— Хочешь продолжения? — повторяет мой жест.

— Что ты, как я могу, — обхожу стол и подхожу к нему ближе. Все это время он только пристально следит за моими движениями. — Ты же у нас босс, — притягиваю его за шею. — Я свободна? — шепчу на ушко. Как же мне нравится его дразнить!

— Временно, — обвивает руками меня за талию.

— Тогда разрешите вернуться к своим непосредственным обязанностям, шеф?

— Разрешаю, — тяжело вздыхает.

Приближаюсь к нему, медленно провожу язычком по его верхней губе. Парень стонет, сминая меня в охапку и впиваясь губами в мои. Отвечаю ему со всей страстью. Чувствую, если сейчас не остановимся, то снова придется предупреждать секретаря о теперь уже затянувшемся совещании.

— Я буду скучать, — шепчет Артем, когда я первой отстраняюсь.

— Не вздумай меня отрывать от работы на всякие глупости, — грожу ему пальцем.

— И это ты называешь глупостями? — смеется мне вслед, когда я направляюсь к двери, виляя бедрами на ходу. — Ох, чувствую, сейчас кто-то доиграется.

— Не выбросишь глупые мысли из головы — будешь наказан, — делаю ему ручкой и выхожу в приемную, хлопая дверью.

Нина Степановна с серьезным выражением лица отчитывает кого-то по телефону, но при виде меня расплывается в улыбке. Кивает головой, спрашивая «Как все прошло», а я в ответ поднимаю большой палец вверх. Женщина довольна, и даже не пытается сдерживать эмоций, четко проявляющихся у нее на лице в виде счастливой улыбки. Сговорились они с Петровной, что ли.

Смеюсь, понимая, что в следующий раз вряд ли решусь на подобную авантюру, если кто-то будет находиться за дверью. Покидаю приемную, снова направляясь в кабинет, где меня ждет дизайнер.

Даже не замечаю, как пролетает время и наступает вечер, пока за спиной не слышу голос строгого начальника:

— Вы долго тут? — резко поворачиваемся вместе с Костиком, наблюдая в проеме дверей улыбающегося Артема. — Рабочий день уже час как закончился.

— Увлеклись, — развожу руками.

— А нам еще на вечеринку, если ты не забыла, — Вишневский в своем репертуаре. Даже не пытается скрывать своих чувств и эмоций в присутствии других. Все мужчины, находящиеся в комнате замирают, слушая наш разговор. — Леха уже звонил, ждет. Так что, парни, — обращается к дизайнерам, — Катю я у вас конфисковываю.

— Мы уже закончили, — встаю, никак не комментируя его детские выпады. — Всем пока!

Машу ручкой, слыша в ответ крики прощания, и вместе с Артемом направляюсь к лифту. Спускаемся вниз и выходим из офиса, направляясь к машине.

Глава 21

Всю дорогу болтаем ни о чем. Кстати, довольно приятно, оказывается, когда кто-то интересуется, как прошел твой рабочий день. Рассказываю с удовольствием про новую рекламу, а также делюсь идеями, как это улучшить.

— А в обед, — усмехаюсь, продолжая свой рассказ. Рука Артема лежит на моей коленке. Наши пальцы переплетены, и этот с виду простой жест вызывает бурю эмоций в душе. Что-то я стала в последнее время слишком эмоциональна. Куда делать моя рассудительность?

— Так что там с обедом? — интересуется Артем, а я понимаю, что предалась мечтам, забыв закончить фразу.

— Меня вызвал к себе шеф, — делаю паузу. — На совещание.

— И-и? — тянет, продолжая смотреть в лобовое стекло перед собой.

— Ну-у, — отвечаю в его же манере.

— Успешно прошло совещание?

— Очень, — выпаливаю, не задумываясь, и наблюдаю, как на лице Артема расплывается ленивая улыбка. — А твой день как прошел?

— Продуктивно, — сжимает крепче мои пальцы. — Совещание с начальниками отделов, потом разбор договоров с юристами, клиенты приезжали — весь мозг вынесли, — замолкает.

— И все? — смотрю на него, делая удивленное лицо.

— А что еще? — на пару секунд поворачивается в мою сторону. — Вроде ничего не забыл.

— А помощница? — продолжаю я настаивать. Как же люблю над ним издеваться. Правда, сейчас не совсем понятно, кто над кем издевается на самом деле.

— Ах, ты об этом, — щипаю его за бок, а он смеется в ответ. — Помощница показала мастер-класс по соблазнению.

— Вишневский, я ревную.

— Да брось, — подносит мою руку, которую держал в своей огромной ладони, к лицу и целует. — Она тебе даже в подметки не годится.

— Ну, гад такой, — снова щипаю его свободной рукой за бок. — Я тебе устрою! Не годится ему, видите ли. Я, значит, старалась, а он умничает тут не по делу.

— Мне понравилось, — отвечает негромко, снова целуя мою руку. — Готов так обедать каждый день.

— Вишневский! — прикрикиваю. — Ты можешь думать о чем-то другом, кроме секса?

— Могу, — произносит как ни в чем не бывало. — До обеда думал даже не думал о сексе. Точнее думал, но меня все время кто-то отвлекал. А потом, — делает паузу, — вспоминал, как было круто, и думал, — снова замолкает, а я внимательно смотрю на его серьезное лицо. — Повторить еще пару раз, — выпаливает на одном дыхании и начинает смеяться.

— Кстати, ты куда меня везешь? — смотрю на дорогу, понимая, что поворот к нашему дому мы проехали.

— На вечеринку, куда же еще.

— Разворачивайся, живо, — командую, но Артем продолжает ехать прямо. — Я в таком виде не пойду к твоим друзьям.

— Прикольный вид, — лениво смотрит на грудь, потом на живот, и снова возвращается к дороге. — Главное, сарафан очень удобный, раз и, — замолкает, так как я отпускаю ему легкий подзатыльник.

— Возвращайся назад, говорю.

— Ладно, — вздыхает. — У тебя будет пять минут, чтобы переодеться.

— Двадцать!

— Десять!

— Двадцать пять!

— Уговорила, пятнадцать, — усмехается Артем.

— Полчаса и ни минутой меньше.

Смеется, но перед светофором перестраивается в левый ряд. На перекрестке разворачивается и направляет автомобиль к дому.

Вбегаю по лестнице, не дожидаясь, когда Вишневский выйдет из автомобиля, на ходу целую Петровну, и направляюсь к себе в комнату. Захожу в душ, делаю прохладной воду, после чего скидываю сарафан с нижним бельем и залезаю в ванную. Тонкие струи приятно охлаждают кожу после дневной жары. Наслаждаюсь временным перерывом, чтобы привести мысли и эмоции в порядок. С последним туго, так как адреналин зашкаливает после невинного флирта в машине. Таким темпами скоро буду в тренажерный зал каждый день ходить, чтобы снимать напряжение вместе с Артемом. Хотя если мы будем находиться вместе в одной комнате, боюсь до беговой дорожки я просто не дойду.

За своими размышлениями и шумом воды не слышу, как открывается дверь. Стою с закрытыми глазами, но айкаю от испуга, так как по животу начинают двигаться мужские руки, прижимая меня к накачанному телу.

— Какой ненасытный, — произношу негромко, откидывая голову назад, а Артем целует меня в шею, сжимая руками грудь.

— Двадцать четыре часа в сутки рядом, — шепчет на ушко, продолжая зарождать во мне очередное желание. Силы, которые, казалось, уже испарились, вновь возвращаются. — Хочу тебя, — и я даже не собираюсь сопротивляться…

— Из-за тебя мы опаздываем, — ворчу, на ходу застегивая сережку. После бурного проявления страсти в ванной сушить волосы и одеваться пришлось в быстром темпе.

— Подождут, — Артем стоит в проеме дверей одетый в джинсы с футболкой, плотно обтягивающие мышцы живота, рук и спины. Если там будут свободные барышни, чувствую, придется мне нелегко. — К тому же, мы ненадолго — час, максимум полтора. Леху давно не видел, надо поговорить с ним.

— Тогда поехали, — хватаю сумку, и мы спускаемся вниз по лестнице.

Но в холле нас ловит Петровна, которая даже слышать не хочет возражений — все идут ужинать. Плетемся за женщиной, которой стоило бы командовать полком, рассаживаемся по местам, после чего домработница накрывает на стол.

Артему звонит Леха и вопит в трубку, где нас черти носят. Вишневский обещает, что будем через двадцать минут и, целуя Петровну в щечку, рукой показывает мне на выход. И пока женщина пребывает в ступоре, оставляет ее одну посреди гостиной и движется следом за мной.

Возле порога стоит красавец-спорткар с работающим двигателем, а я замираю на месте — так меня в прошлый раз впечатлил этот автомобиль.

— Давай за руль, — Артем подходит сзади и подталкивает меня в спину. — И так опоздали.

— Я? — поворачиваюсь к нему лицом, удивленно глядя на парня.

— Вообще-то я тебе его подарил, — улыбка расползается на его лице. — Но с условием, — поднимает вверх указательный палец, — которые ты вечно мне выставляешь.

— Что-то я не помню никаких условий, — прищуриваюсь. — Но, — продолжаю, когда Вишневский открыл было рот что-то мне ответить. — Я согласна.

— Ты ж даже не знаешь, о чем я речь веду.

— Милый, — беру его под руку, и мы движемся к автомобилю. — Все твои условия написаны на твоем лице крупными буквами ярко-красного цвета. Ты забыл, кем я работаю?

— Так нечестно, — Артем открывает дверь, помогая мне сесть вовнутрь. — Я имел в виду — со мной в придачу, — дотрагивается до моего носа указательным пальцем, усмехаясь. Закрывает дверь и обходит машину спереди.

— Я так и подумала, — говорю тихо, пока нахожусь в салоне одна.

Коттедж находится за городом, и я долетаю туда за десять минут. Красивый двухэтажный дом, зеленые лужайки и беседки. Играет громко музыка, и народ снует туда сюда.

Когда я выхожу из автомобиля, мои глаза округляются. Господи, куда я попала?

К нам бежит Леха, здоровается с Артемом за руку, а меня, зачем-то, целует в щечку, сгибаясь в три погибели. Вишневский хмурится, но никак не комментирует действия друга. А тот уже тащит нас к своим друзьям. Мои глаза начинают округляться еще сильнее при виде открывающейся картины.

У кого рост выше метра шестидесяти с копейками, и кто никогда не был среди двухметровых волейболистов под два метра, а то и выше, тот меня не поймет. Шея начинает затекать, когда я пытаюсь кому-то из них посмотреть в глаза. Артем усмехается, глядя на мою реакцию, и представляет меня как свою девушку, крепко держа за талию.

— Мне надо с Лехой уединиться, — шепчет мне на ухо. — Ненадолго. А ты с девочками пообщайся, выпей пару коктейлей, расслабься.

— Лучше не буду пить, — спокойно отвечаю ему.

— Катя, я спокойно к этому отношусь, не переживай, — целует в висок и покидает, предварительно подведя к компании из четырех девушек.

Беру предложенный коктейль, знакомлюсь, и завязывается непринужденная беседа. Обсуждаем новую коллекцию купальников (хорошо, я читаю каждый месяц наш журнал, поэтому, что называется, «в теме»), плавно переходим к заграничным курортам, а также девочки перемывают кости своим парням. Так как никого не знаю, и даже имен их не запомнила, то просто слушаю, периодически улыбаясь.

Наблюдаю, как к нашей компании приближается двухметровый амбал, с такой зверской рожей, что мне становится не по себе.

— Какая симпатичная цыпочка, — шлепает меня ладошкой по мягкому месту. — Не знал, что Леха пригласил такую красотку.

Видно, что парень пьян, но еще каким-то образом держится на ногах. В руках у него стакан с какой-то алкогольной жидкостью, а от него самого разит перегаром за версту.

— Ты бы с руками поаккуратнее, — морщусь от неприятного запаха.

— Строптивая, — хватает меня за задницу, а я в ответ бью его по руке. — Мне такие нравятся, — и начинает громко ржать.

Вижу, что вдалеке Артем стоит и разговаривает с Лехой, периодически косясь в мою сторону. Увидев рядом со мной амбала, замирает и наблюдает. Хоть бы не видел, как тот хватал меня за попу, а то проблем не обберешься.

— Слушай, дорогой, шел бы ты к друзьям своим от греха подальше.

— Тут недалеко есть местечко, — хватает меня за талию, прижимая к себе. — Пойдем, прогуляемся.

Вырываюсь из его объятий и вижу, как Вишневский несется к нам, а Леха движется следом.

Обхожу здоровяка и еле успеваю уткнуться ладонями в грудь Артема.

— Руки от нее убрал, — кричит мой спутник. — А то сейчас без них останешься.

Надо же, какой смелый. Хоть Артем и не маленького роста, но на фоне двухметрового амбала кажется карликом.

— Темыч, ты чего, — громила продолжает ржать. — Я же не знал, что это твоя цыпочка.

— Андрюха, заткнись, — орет Леха на своего друга. — Кать, извини, — обращается ко мне.

— Симпатичная, — продолжает пьяный дегенерат. — Я бы ей пару раз засадил.

Вишневский вспахивает с полоборота, пытаясь вырваться из моих объятий, сотрясая руками воздух. Искры летят в разные стороны, но я прикладываю максимум усилий, не давая ему сорваться. Ни к чему это сейчас делать.

— Артем, не надо, — продолжаю удерживать его. — Пожалуйста, — придаю своему голосу немного жалости. Чувствую, что замирает на месте. — Я сама.

Мне в голову приходит грандиозная идея, и я поворачиваюсь к Лехе лицом.

— Табуретку принеси, — командую парню.

— Зачем? — смотрит на меня удивленно. Причем не только он, а и все окружающие замирают на своих местах в ожидании дальнейших развитий событий.

— Тебе что, жалко?

— Нет, — парень пожимает плечами, разворачивается и уходит, через минуту возвращаясь назад и неся в руках табурет. Ставит его на землю рядом со мной и присоединяется к ожидающим. Отдаю одной из девочек сумку, после чего снимаю по очереди босоножки и залезаю на табурет. Артем подходит ко мне и останавливается рядом, задирая голову, чтобы посмотреть мне в глаза.

Мои эмоции и адреналин достигают высшей точки кипения. Слишком много за столь короткий промежуток произошло в моей жизни. Подмигиваю Артему, посылая воздушный поцелуй. Выпустить наружу эмоции, говоришь? Сейчас я их выпущу, не соберешь потом, милый!

Отворачиваюсь и смотрю в лицо пьяного придурка, лапавшего меня за задницу и отпускавшего пошлые шуточки, сжимаю правую руку в кулак, замахиваюсь и со всей своей дури бью ему в левый глаз. Табурет начинает подо мной шататься, а я теряю равновесие, но крепкие руки Артема ловят меня за талию, приподнимают и ставят на землю. Парни уводят пьяного дегенерата, который орет благим матом, грозясь меня порвать, а девчонки хлопают в ладоши — видимо, он тут уже всех успел достать. Что сказать, день сегодня удался на славу!

Артем поддерживает меня под руку, пока я застегиваю босоножки, после чего поворачиваюсь к зрителям, продолжающим стоять возле беседки.

— Всем спасибо за внимание, — расплываюсь в улыбке и приседаю в реверансе.

Слышу отовсюду громкие «Браво!», «Молодец!» и «Так держать!» и чувствую, как крепкая мужская, теперь уже такая родная рука собственнически обвивает меня за талию, прижимая к телу.

Леха подбегает к нам с испуганным выражением лица.

— Катя, еще раз извини, — очень смешно смотреть на его растерянность. — Димка неплохой, только пить не умеет. Несет полную ерунду, когда нажрется. Темыч, — смотрит на Вишневского глазами побитой собаки, а я прыскаю от смеха. — Прости, дружище. Я, правда, не хотел, чтобы так вышло.

— Расслабься, — Артем хлопает парня по плечу. — Проехали. Кате скажи «спасибо», что удержала, а то твой Димон одним ударом в глаз не отделался бы. Кстати, — обращается ко мне, — как рука?

— Немного побаливает, но в целом нормально, — так приятно, что держит и не отпускает. Уверена, теперь будет таскать везде за собой, чтобы очередной пьяный недоумок не начал ко мне приставать. — Второй раз в жизни ударила парня в глаз, хоть и немного промазала. Первый раз отгреб Сторожилов за то, что Аньку обидел.

— Да ладно, — глаза Артема округляются. — Серьезно? — а я в ответ киваю утвердительно головой. — Мне уже страшно становится. Леха, — обращается к другу. — Мы, наверное, поедем. Что-то день сегодня какой-то слишком суматошный, — подмигивает мне. — И Кате надо отдохнуть.

— Ребят, — Леха расстраивается еще больше. — Как же так, — проводит рукой по волосам, тяжело вздыхая. — Правда, не обижаетесь?

— Нет, — произносим с Вишневским одновременно.

— Мы там с тобой не договорили, — Артем пожимает руку парню. — Завтра, часиков в двенадцать давай ко мне в офис, у меня будет окно.

— Идет, — улыбается Леха и снова, зачем-то, целует меня в щеку.

А Вишневский уже тянет меня в сторону нашего автомобиля. Забираю свою сумку, и мы движемся к воротам. Отдаю ключ парню, так как выпила, хоть и немного, но все равно не нарушу свои принципы.

Артем помогает мне сесть в салон, закрывая дверь, после чего садится рядом, нажимая на кнопку и заводя мотор. Трогается с места, выезжая медленно со двора, а после из дачного поселка, и уже на трассе развивает скорость. Прохладный ветерок врывается в салон и трепет мои волосы. Подставляю лицо под струю воздуха, чтобы немного прийти в себя от переизбытка эмоций.

— Кстати, — поворачиваюсь в сторону Артема, чтобы видеть, хоть и в профиль, его выражение лица, — хочу извиниться перед тобой.

— Да брось, Катя, — усмехается, протягивая руку и опуская на мою коленку. — Если бы ты не остановила меня и не смотрела такими жалостливыми глазами, то Димон улетел бы на пару метров назад, а не отделался легким испугом. Чем больше шкаф, тем громче падает, а я в прекрасной физической форме и абсолютно трезв. Так что улетел бы без вариантов.

— Я не об этом, — продолжаю его сканировать.

— А о чем? — парень поворачивает лицо в мою сторону.

— Я о последней статье, — несколько секунд смотрим друг другу в глаза, после чего Артем снова переводит взгляд на дорогу.

— Забей, — произносит негромко.

— Зачем же забивать. Сам подал пример, что нужно признавать свои ошибки, поэтому — прости, была не права, — нахожу рукой его пальцы и крепко сжимаю.

Артем сидит молча, продолжая пристально смотреть на дорогу. А мне почему-то очень важно услышать от него слова прощения — что не злится, доверяет и готов терпеть дальше мой несносный характер. Сердце замирает, когда Артем поворачивает лицо в мою сторону.

— Не прощу, — говорит на полном серьезе.

— Почему? — удивленно задаю вопрос. — Я теперь понимаю твой поступок и не осуждаю, честно.

— И кто так просит прощение? — ленивая улыбка начинает расплываться на лице парня.

— Ну, Вишневский, — вырываю руку. — Какой же ты.

— Какой? — поднимает обе брови, периодически переводя взгляд с моего лица на дорогу.

— Негодяй! — откидываюсь на спинку, скрещивая руки под грудью.

— Согласен на поцелуй, — наклоняет ко мне голову и целует в щеку. — Но готов рассмотреть и другие варианты.

— Я тебе устрою варианты, — шиплю в ответ, а Артем смеется.

— Обожаю, когда ты злишься.

Находит мои руки, и наши пальцы снова переплетаются. Не могу на него долго злиться, особенно, когда он улыбается, дразнит меня и просто касается. Вроде невинный жест, а столько эмоций в душе. Не думала, что Вишневский может быть таким нежным и романтичным.

Петровна уже спит у себя в комнате или смотрит очередной сериал, когда мы возвращаемся домой. Поднимаемся вместе с Артемом по лестнице, держась за руки. На втором этаже я делаю шаг в сторону своей комнаты, но парень тянет меня за собой.

— Куда? — говорит тоном, не терпящим возражений.

— Артем, мне надо выспаться, — тяжело вздыхаю. — Я с ног валюсь. Боюсь, даже до кровати не дойду, так устала. А ты начнешь приставать. Я, — поднимаю одну бровь вверх, — в принципе, не против, но только не сегодня. Не обижайся.

— Я обижусь, — заталкивает меня в свою комнату, закрывая дверь, — если ты сейчас сбежишь в свою спальню. Ты меня кем считаешь, Катя? Сексуальным маньяком? — пристально смотрит, а я усмехаюсь в ответ. А чего, очень даже симпатичный маньяк. — Я, конечно, хочу тебя всегда и везде, часто и желательно помногу, но я тоже не железный. И вижу, что ты устала, — целует меня в нос. — Я в душ, а ты располагайся. И запомни, — тычет пальцем мне в грудь, — сбежишь — обижусь!

Как же, сбежишь от тебя. Да и не хочется, если честно, никуда бежать. Что ж он со мной делает-то, откуда во мне столько желания принадлежать только ему и быть всегда рядом. Как он там сказал — часто и желательно помногу? Прямо мысли мои прочитал, честное слово. И я ни капельки не краснею, а тем более не стесняюсь так же, как и он выражать свои эмоции. Даже прилюдно, хоть раньше никогда себе такого не позволяла.

Но откуда-то в голове появляется непрошенная мысль — а что будет, когда я ему надоем? Когда он снова начнет шляться по клубам со своими дружками, находя развлечение на одну ночь? Ведь такой, как он, не может принадлежать одной, тем более, такой как я. Уже заговариваться начала, тоже мне, великая журналистка выискалась.

Трясу головой, отгоняя все ненужные мысли прочь, и направляюсь в гардеробную, хватая первую попавшуюся мужскую футболку, так как моя пижама осталась в спальне напротив, а тащиться туда нет никаких сил. Сейчас он со мной — и точка. А потом… Потом и будем разбираться, чего сейчас себя накручивать.

Я не врала, когда сказала, что безумно устала. Сил хватает только переодеться и доползти до кровати. Глаза закрываются сразу же, как только голова касается подушки.

Проходит минут десять и слышу, как Артем выходит из душа, ложится рядом, обнимая, как и вчера, одной рукой за талию, и шепчет на ушко:

— Спокойной ночи, красавица! — зарывается лицом в волосы. — С шикарной грудью! — у него вырывается смешок.

— Вишневский, — стону в ответ. — Неугомонный.

— Спи, давай, — командует, прижимаясь ближе. — Потому что с утра ты так просто не отделаешься от меня!

Замолкает, а через несколько секунд громко сопит мне в ухо. Но мне все равно, главное — он рядом. И я проваливаюсь в глубокий сон.

Утром просыпаюсь в постели одна. Смотрю на часы — всего восемь часов. Уже даже без будильника могу рано вставать, а все Вишневский виноват. Кстати, а где он сам? Неужели забыл о своих угрозах?

Иду в ванную, но на выходе из комнаты попадаю в плен мужских рук и губ. Не забыл, значит, нетерпеливый какой! Пять минут — и все мое возмущение испаряется куда-то далеко…

Артем долго уговаривает меня поехать с ним в офис, но я непреклонна — две начатые статьи, которые надо сдать уже завтра. Поэтому я остаюсь дома и точка. Парень делает обиженное лицо, но за меня вступается Петровна, читая ему нотации командным голосом, что парень с тяжелым вздохом капитулирует под нашим напором, отправляясь на работу.

Провожаю его до машины, а он не упускает возможности снова прижать меня к двери и впиться в губы. Отстраняюсь первой, давая напутствие, чтобы вел себя хорошо, а то получит в глаз.

— Я и забыл, — смеется, — что связался с террористкой. Хук справа вчера вышел отпадный, — поднимает большой палец вверх.

— Езжай уже, хук справа, — улыбаюсь. — А то сейчас отправлю тебя в нокаут, чтобы не путался под ногами.

Гелик исчезает за воротами, а я направляюсь к себе за ноутбуком, после чего удобно располагаюсь в кабинете Вишневского. Петровна заходит каждый час, спрашивая, не нужно ли мне чего, поит меня то холодным чаем, то соком, пытаясь запихнуть еще и оладьи с медом. Вот это напор, я понимаю. Сто процентов у Артема научилась.

У нашего Сергеича есть один бзик — не приемлет получать статьи по электронке, исключение составляет только его командировки. Необходимо привези лично и передать из рук в руки, желательно в напечатанном виде с электронной копией (допускается только файл, если срочная сдача материала, как в случае с последней статьей про Артема) — любит покритиковать, иногда покричать или похвалить, что случается крайне редко. Но только личный контакт.

Заканчиваю статью про автомобили, и передо мной возникает проблема — как распечатать. Включаю ноутбук Артема, который постоянно находится в кабинете, но на экране запрашивается пароль. Беру телефон и понимаю — у меня до сих пор нет номера Вишневского. И просить у Петровны даже стыдно. А тем более звонить Сергеичу с повторной просьбой. Вот это я растяпа. А он тоже хорош, мог и стрельнуть телефончик. Хотя зачем мой номер Вишневскому, если вторую неделю подряд мы постоянно находимся рядом.

Только собираюсь зайти в соцсеть и написать Артему, как в кабинет заходит Петровна.

— Катя, там к тебе пришли, — улыбается женщина.

— Кто? — действительно странно, потому что даже не представляю, кто может прийти ко мне в дом Вишневского.

— Выйди, сама увидишь.

Медленно встаю и выхожу в холл. На пороге стоит парень с огромным букетом белых роз, а я замираю на месте.

— Миланская Екатерина Григорьевна? — интересуется, глядя на меня.

— Д-да, — от неожиданности начинаю заикаться.

— Могу я взглянуть на ваш документик?

— Одну минуту, — иду к себе в спальню, а сердце бешено колотится. И в голове такой сумбур из эмоций, что даже не пытаюсь понять, что происходит.

Беру права и возвращаюсь назад. Протягиваю парню документ, после чего расписываюсь в листе доставки. Курьер передает мне букет, под тяжестью которого немного приседаю. Вдыхаю аромат и задерживаю дыхание. Боже, какая красота.

Иду в кабинет, а Петровна следом за мной тащит огромную вазу с водой. Ставлю в нее цветы, и в самой середине нахожу небольшую открытку.

Осторожно беру ее в руки, рассматривая рисунок с изображением белых лилий, после чего открываю. «Самой красивой девушке на планете» — читаю, и улыбка медленно расползается по моему лицу.

Артем

Когда же эта каторга закончится! Какой-то дурдом, а не офис, честное слово. Такое чувство, что все с цепи сорвались — этой утверди, той подпиши, тому помоги, а здесь проконтролируй. Выть хочется от подобного круговорота.

А дома у меня сидит золотоволосая красавица — в гордом одиночестве, уткнувшись в монитор ноутбука. Как же я хочу туда, к ней! Интересно, ждет или не ждет меня с работы? Что-то подсказывает мне, что все-таки ждет, и это придает силы для дальнейших трудовых подвигов.

Рука постоянно тянется к мобильному телефону позвонить и узнать, как дела. Только сегодня утром, пока Катя спала, сообразил, что живу с девушкой под одной крышей больше недели, а до сих пор не знаю ее номера телефона. Дожился! Как там Катя говорит — индюк напыщенный?

Наблюдая за ней, сонной, нашел ее мобильный, вбил ей свой номер и набрал его, чтобы у меня высветился Катин. Теперь вот сижу и мучаюсь, потому что времени нет даже вздохнуть, не то что позвонить, а тем более выйти в соцсеть. А мысли все равно постоянно возвращаются к ней — не могу ни о чем другом думать.

Ближе к двенадцати освобождаюсь, откидываясь на спинке кресла и закрывая глаза. Наконец-то тишина, хоть пять минут отдохнуть от этого дурдома.

В голове мгновенно всплывает образ красивой девушки, как она целовалась со мной в душе, а тонкие струи воды текли по ее великолепному телу. Понимаю, что еще минут пять и в штанах станет тесно от подобных видений. А еще даже половина рабочего дня не прошло.

Очень хочется ей сделать что-то приятное. Пока только единственное верное решение приходит в голову. Встаю со своего места и направляюсь к секретарю.

— Нина Степановна, — женщина поднимает на меня взгляд от монитора. — Дело есть, — подхожу ближе.

— Слушаю внимательно, — откидывается на спинку своего кресла.

— Надо заказать букет с доставкой.

Наблюдаю, как у секретаря расплывается улыбка по лицу. Ох, и женщины! Как же с вами тяжело. И ничего-то от вас не скроешь и не утаишь.

— Сколько? — спрашивает, продолжая улыбаться.

— Думаю, штук пятьдесят, не меньше.

— Артем, что ты, как маленький, — кривится, начиная листать блокнот. — Сто и не меньше. Даже сто одна. Не мелочись, мой мальчик.

— Да я и двести готов, — провожу рукой по волосам. — Не перебор?

— Недобор, — поднимает трубку стационарного телефона. — Поверь мне на слово. И какую-нибудь открыточку с надписью.

— Думаете? — смотрю удивленно на женщину.

— Уверена, — кивает утвердительно в ответ, набирая номер. — Самой красивой девушке в мире, как тебе?

— Тогда уж на планете.

— Или в галактике, — смеется.

— Это уже точно перебор, — улыбаюсь в ответ. — Я на вас надеюсь.

— Все будет норм, — интересно, где женщина ее возраста научилась подобным словечкам? — Добрый день, я бы хотела заказать букет с доставкой на дом, — произносит строгим голосом в трубку, а я удаляюсь к себе в кабинет с твердой уверенностью, что секретарь организует все в лучшем виде.

Сижу за столом и тарабаню пальцами по столешнице. Интересно посмотреть на выражение лица Кати, когда ей принесут цветы. Вряд ли она расскажет вечером сама со всеми подробностями. Как же быть?

Стоп! У меня ж есть хакер со стажем, которого я научил пользоваться новеньким смартфоном. Вот пусть теперь и отрабатывает подарок.

Набираю номер Петровны и объясняю, что от нее хочу. Женщина заверяет, что снимет все в лучшем виде и пришлет мне по вайберу. Предупреждаю на всякий случай, чтобы Кате о нашем заговоре не проболталась, а то знаю я их эту женскую солидарность. Петровна отчитывает меня как мальчишку за недоверие, и я с хорошим настроением нажимаю сброс. Теперь остается только ждать.

Минут через двадцать приходит сообщение на вайбер. Но совсем не то, которое я жду. Аня Соколова, чтоб ее. Неужели непонятно было в прошлый раз, что я не хочу общаться?

«Котик! Я завтра прилетаю в час, встретишь?»

Не встречу, конечно, как же можно быть такой безмозглой курицей, которая уже откровенные намеки не понимает. Оставляю ее сообщение без ответа, надеюсь, хоть так дойдет до нее, что общаться нам с ней больше не о чем.

В двенадцать, как и договаривались вчера, приходит Леха. Мы давно не виделись, и полчаса — это очень мало, чтобы поговорить по душам. Но больше времени нет, как бы мне не хотелось.

У моего друга сложные отношения с отцом, который бросил Лехину мать с двумя детьми, укатив в столицу с длинноногой моделью. И чего, спрашивается, мужиков всех тянет на тупых красоток? Хотя чего греха таить — сам до не давнего времени был таким же самцом.

Завтра мой друг уезжает в Москву на сборы и просит у меня ключ от квартиры, чтобы месяц было, где пожить. У секретаря есть запасные ключи от всей моей недвижимости — очень удобно, если командировка срочная (а такое бывало не раз), и даже нет времени заехать домой переодеться.

Леха продолжает рассказывать о своих делах, наблюдая, как я периодически кошусь на телефон. Под конец не выдерживает, вставая со стула.

— Если я отвлекаю, — говорит двухметровый увалень, — то так бы сразу и сказал.

— Не отвлекаешь, просто я жду одно очень важное сообщение, — экран телефона загорается и приходит звук оповещения. — А вот и оно.

Открываю вайбер — так и есть, смс от Петровны. Усмехаюсь, пока загружается видеофайл.

— Что-то случилось? — спрашивает удивленно Леха.

— Иди, покажу, — кивком головы показывая, чтобы двигал ко мне.

Парень подходит, опирается локтями о столешницу, а я включаю видеоролик, на котором курьер вручает Кате огромный букет белых роз. Лицо девушки испуганное, глаза удивленные и сама она начинает немного заикаться и краснеть.

— Темыч, ты даешь, — Леха выпрямляется, когда видео заканчивается, и я блокирую телефон, кидая его на стол. — Даже подумать не мог, что ты когда-нибудь так влипнешь. У вас хоть серьезно?

— С моей стороны — сто процентов, — настроение настолько хорошее, что я часами готов рассказывать о своей золотоволосой красавице.

— А с ее? — продолжает допрос мой друг.

— Вроде да, — провожу рукой по волосам. — Но все так быстро произошло, как бы она раньше времени не сбежала от переизбытка адреналина.

— Уверен, — Леха хлопает меня по плечу, — ты ее не отпустишь.

— Даже не сомневайся!

— Еще раз прости за вчерашнее, — тянет мне руку. — Так неудобно получилось.

— По-моему, — встаю и пожимаю руку в ответ, — мы вчера уже это проехали. Все в порядке, не волнуйся.

Мы прощаемся, и Леха выходит из кабинета. Сажусь в кресло, беру в руки телефон, секунд пять смотрю на экран, после чего набираю заветный номер — впервые в своей жизни я звоню Милашке!

Глава 22

Катя

Облокачиваюсь на стол и смотрю на букет. Никто и никогда не дарил мне подобной красоты. Еще и с таким приятными словами в придачу. А я даже не могу ему позвонить и поблагодарить, так как не знаю его номера. Хотя лучше повременить, вечером поблагодарю так, что дар речи потеряет. Моя бурная фантазия уже начинает рисовать картины одна другой красочнее.

Даже не думала, что Вишневский может быть таким романтиком. Интересно, сколько же здесь роз? Начинаю перебирать бутоны, пару раз сбиваюсь, но все равно упорно продолжаю считать. Останавливаюсь на девяносто девятой, так звонит мобильный. Еще две недосчитанные розы — итого сто одна. Боже, я не верю своим глазам.

Бросаю цветы и тянусь через стол за телефоном. На экране светится какое-то загадочное имя абонента — «Пупсик». Хмурюсь, так как не помню, чтобы писала нечто подобное. Еще и такое дурацкое название.

— Алло, — отвечаю слегка удивленным голосом, затаив дыхание. Кто же это может быть?

— Привет, красавица! — слышу бодрый голос Артема, и у меня вырывается стон.

— Вишневский, — выдыхаю, начиная смеяться. — Детский сад, вот честно. Глава крупной корпорации, а ведешь себя как маленький мальчик. Ничего оригинальнее не мог придумать?

— Вообще-то хотел тебя повеселить, — в трубке раздается смешок. — Звоню узнать, как дела, а ты мне тут речь толкаешь по поводу маленького мальчика и детского сада, — голос становится похожим на речь ребенка, у которого забрали игрушку.

— Ты меня повеселил, — надо исправлять положение, а то точно обидится сейчас. Говорила же, детский сад. — Это раз. Дела у меня отлично, это два.

— Работа движется? — слышу уже бодрящие нотки в голосе. Как мало человеку нужно для счастья!

— Работа стала, — возникает небольшая пауза. — Не спросишь почему?

— И почему? — произносит Артем чуть ли не по слогам.

— Потому, — делаю акцент на последнем слоге, — что у меня появился тайный поклонник, который раздобыл мой новый адрес временного проживания и прислал огромный, — делаю паузу, — нет, громадный букет белых роз. Еще и назвал меня самой красивой девушкой на планете. И не подписался, негодяй такой. Вот сижу теперь и голову ломаю, кому благодарность вынести?

— Очень любопытно, кто посмел моей помощнице без моего ведома веник прислать?

— Зачем же сразу веник, — как мне нравится с ним дурачиться. Любопытно, надолго его хватит? — Очень даже красивый букет. Не знаешь, кто бы это мог быть?

— Благодарность принимается только натурой, — смеется в трубке Артем. — И желательно несколько раз.

— Какой ты корыстный, Вишневский, — фыркаю в трубку. — А если серьезно, то спасибо. Мне очень понравилось.

— Если серьезно, то не за что. Мне не сложно, если тебе приятно.

— Раз уж ты позвонил, пупсик, — специально дразню его. — Диктуй мне пароль от своего ноута. Буду переписку твою любовную читать.

— Да ради Бога, — смеется в ответ. — Один, два, три.

— Как просто.

— А от кого прятаться в собственном доме? Но, — делает акцент на слове, — если ты повадишься читать мои переписки с девочками, то придется пароль поменять.

— Вишневский!

— Да шучу я, — смеется в трубку. — Читай на здоровье. Тем более, там нет никаких писем, на которые ты так тонко намекаешь. Разве что контракты с американцами. Сойдет за любовную переписку?

— Ты когда приедешь? — меняю тему, потому что очень по нему соскучилась.

— Постараюсь не поздно. Ты, — делает паузу, а я задерживаю дыхание, — правда ждешь?

— Очень, — произношу на вздохе. — Не задерживайся. А то останешься без благодарности.

Артем смеется в ответ, и мы прощаемся. Включаю его ноутбук, вхожу в свою почту, забираю оттуда статьи и вывожу на печать. Смотрю, как из принтера вылазят листы и понимаю, что Артем даже не спросил, зачем мне его ноутбук понадобился. Неужели настолько доверяет?

Закрываю свою почту, правда, любопытство все же имеет место быть, и я нахожу папку «Фото».

В основном снимки с различных курортов — то с Балабановым, то один, то с незнакомыми мне парнями. На нескольких фотографиях проскальзывают и барышни, но судя по датам это было давно, поэтому ревновать не имеет смыла. Закрываю папку от греха подальше, чтобы не поддаться и дальше соблазну, рассматривая полуголого парня. А то не ровен час, брошу все и наведаюсь в кабинет Артема, устроив ему вчерашнее повторение перерыва.

Дожились, я ревную Вишневского. Прыскаю от смеха, после чего отставляю ноутбуки в сторону, приступая к окончательной вычитке статьи. Правда перед началом все же открываю контакты на телефоне, нахожу номер парня и удаляю это дурацкое название. Рука тянется к букве «Л», но я останавливаю свой порыв — рано еще, а то вдруг увидит и испугается моего напора. Пишу коротко и просто — «Артем», после чего откладываю телефон и с улыбкой приступаю к работе.

Остаток дня пролетает незаметно. Слава Богу, хоть успела вычитать и все исправить в статье про автомобиль. А вот интервью с Артемом не идет, хоть ты тресни — то ли я не до конца поняла парня, то ли тут уже слишком много личного, которое не хочется выставлять на показ.

Меняю вопросы местами, переписываю ответы, но понимаю — все не то. В очередной раз опускаются руки, когда слышу в холле мужской голос:

— Есть кто живой в этом доме?

Улыбаюсь, понимая, что соскучилась по нему еще сильнее, чем в обед. Смотрю на телефон — начало восьмого вечера. Вот это я заработалась, а надо еще немного подправить интервью. Придется у Сергеича клянчить дополнительных пару дней, чтобы дописать.

— Чего ты кричишь, — строгий голос Петровны. — Катя в кабинете, до сих пор работает. Артем, скажи ей, нельзя же целый день за компьютером сидеть. Она даже от обеда отказалась. Пусть завязывает со своей писаниной, и давайте ужинать, у меня все готово.

— Не переживай, Петровна, — слышу, как усмехается. — Сейчас я ей скажу.

Через несколько секунд дверь в кабинет открывается, а я поднимаю глаза. Артем останавливается на пороге, глядя на меня с улыбкой на устах. Пиджак уже куда-то закинул, оставшись в одной рубашке с брюками, волосы взъерошены, а в глазах горит огонь. Приехал рано. Ко мне. Даже не верится, что такое в принципе может происходить.

— Мне надо пятнадцать минут, чтобы закончить, — выставляю руку вперед, наблюдая, как он медленно приближается ко мне. — Артем, пожалуйста, — чуть ли не хнычу, понимая, что этот танк остановить нереально в данный момент.

Парень подходит ко мне, разворачивая кресло, на котором я продолжаю сидеть и смотреть на него в упор, хватает меня за руки, одним резким движением ставя на ноги, и впивается губами в мои. Не могу, да и не хочу сопротивляться, обнимая его за шею, притягивая к себе ближе.

Языки медленно сплетаются, вызывая бурю эмоций. Руки Артема уже задирают маечку, дотрагиваясь до кожи и заставляя тело гореть от желания. Такими темпами статья не закончится, а ужин отменяется. Надо остановиться, еще столько времени впереди.

Отстраняюсь первой, тяжело дыша. Артем опирается своей симпатичной пятой точкой о стол, прижимая меня к себе.

— Вишневский, я же просила, — говорю негромко, пытаясь унять бешеный стук сердца и выровнять дыхание.

— А я соскучился, — проводит пальцами по моему лицу. — Ты так мило краснеешь, что готов еще пару раз тебя поцеловать. И даже раздеть прямо тут.

— Артем! — прикрикиваю, вырываясь из объятий. — Какой ты нетерпеливый.

Двигаю кресло назад, усаживаясь перед компьютером, всем своим видом показывая, что я занята. Хотя в глубине души ликую от того, что он рядом.

— Ага, я такой, — парень опирается о столешницу локтями, заглядывая в монитор.

— Просила же — пятнадцать минут.

— С тебя желание, — на его лице появляется кривая ухмылка.

— С чего вдруг?

Округляю глаза, поднимая брови вверх, и смотрю на Вишневского.

— А точнее — три, — продолжает он с ехидной улыбкой. — В ванной, на балконе и в бильярдной — там мы еще не были, — выдает на одном дыхании.

— Ну и фантазии, — качаю головой, возвращаясь к статье. — Будешь мешать — останешься сегодня без секса.

Артем фыркает в ответ, переводя взгляд с меня на монитор.

— Что ты там такое интересное пишешь, что лоб хмуришь? — внимательно читает. — Я так понимаю, это интервью со мной? — снова смотрит на меня, а я киваю утвердительно в ответ. — Очень интересно, — возвращается к чтению. — Артем, скажите, — читает вслух. — Какие девушки вам нравятся? Симпатичные, — наклоняется немного вперед, заглядывая мне в глаза. — Ты серьезно?

— А какие? — смотрю на него с удивлением.

— Пиши, давай, пока я добрый, — встает в полный рост, обходит меня и облокачивается о кресло, дыша мне в макушку. — Мне нравятся блондинки с пятым размером груди, длинными ногами и…

— У меня не длинные ноги, — нагло перебиваю его.

— Когда на пле… Э-ээ, — тянет, замолкая на пару секунд. — Смотря, с какой стороны посмотреть.

— Вишневский, я же серьезно.

— Тогда пиши. Мне нравятся симпатичные блондинки, с чувством юмора, бездной обаяния, а также полным отсутствием комплексов. Записала? Потому что если пропустишь хоть слово, я подам на тебя в суд за клевету, — начинает смеяться, а его рука уже отодвигает волосы с шеи, начиная ее массировать. Безумно приятно чувствовать его прикосновения. Может и правда, ну ее, эту статью?

— Записала, — произношу еле слышно, даже спорить и пререкаться на его шутки нет желания.

— Что там еще у тебя не идет?

Он продолжает отвечать на придуманные мной вопросы так искренне, что пару раз вызывает смешок.

Заканчиваем через двадцать минут, потому что Петровна с громким криком врывается в кабинет, грозясь разбить мой ноутбук, а меня запереть на кухне.

Артем идет переодеваться, а я распечатываю оставшиеся листы и направляюсь в столовую.

— Видео получил? — спрашивает Петровна, когда мы уже пьем чай после ужина.

— Ага, — кивает утвердительно Артем.

— Какое видео? — смотрю на них по очереди, не понимая, что происходит.

— Ты ей не сказал? — женщина кивком головы указывает на меня.

— Не-а, — смеется Вишневский.

— Эй, заговорщики. Какое видео? Я тоже хочу посмотреть.

Вишневский достает из кармана смартфон и включает ролик, на котором я стою с широко распахнутыми глазами перед курьером с букетом, потом начинаю заикаться и краснеть.

— Светлана Петровна, — произношу обиженным голосом. — Как вы могли так нагло меня подставить.

— Это все он, — тычет пальцем в улыбающегося Артема. — Грозился меня уволить, на этот раз серьезно. Еще и ноутбука лишить. Сама понимаешь, пришлось идти на жертву.

— Шантажист, — шиплю на ухо довольному Артему, прижимаясь к его боку.

— Кстати, — произносит он, убирая телефон назад в карман. — Цветы с шампанским были? — задает вопрос, загибая два пальца на правой руке. — Были, — сам же на него отвечает.

— Когда это шампанское было?

— В клубе, — отвечает с невозмутимым лицом, и только я открываю рот, чтобы ответить, перебивает: — Сама отказалась, выбрав коньяк.

— Принимается.

— Во-от, — продолжает серьезным тоном. — В ресторан водил, — загибает третий палец. — На машине катал, — еще один палец сгибается.

— Это ты к чему сейчас? — не совсем понимаю его иронии, но мне уже интересно.

— То есть, — поднимает обе брови вверх, — конфетно-цветочный период мы уже прошли.

— Конфет не помню, — кривлю губы, качая головой. — Филонишь.

— Спрашивал, что из сладкого привезти. Сама сказала, что на диете, — тычет в меня пальцем.

— Ладно, — вздыхаю, — уговорил. Сама виновата. Так к чему ты это все сейчас мне рассказываешь?

— К тому, что я тут, понимаешь ли, ухаживаю, а у меня нет ни одной твоей фотки.

Начинаю громко смеяться от такой наглости — только Артем может так все перекрутить, даже не вызвав возмущения с моей стороны.

— И-и? — смотрю на него, улыбаясь.

— С тебя фотосессия! — выпаливает он с довольным видом. — Прикинь, сам побывал два раза в роли модели, а вот фотографом еще ни разу.

— Выбирай место, я готова! — как же он меня заводит, даже спорить с ним и сопротивляться не хочу.

— Бассейн! С тебя купальник, — наклоняется к ушку. — Самый сексуальный, — проводит языком по виску. — И только для меня. Буду мечтать на совещаниях, глядя на тебя полуобнаженную.

— Только вместе с тобой, — тяжело вздыхаю, вставая со стула. — Я мигом, — и несусь к выходу.

— Кстати, — слышу вслед и останавливаюсь на пороге, поворачивая голову к парню лицом. — Завтра я целый день дома, буду изучать контракты, — улыбается, глядя на мою реакцию.

— Здорово, — поднимаю большой палец вверх. — Я в обед быстренько смотаюсь в редакцию, и вся твоя, — мигаю бровями.

— Душ, балкон, бильярдная, столовая…

— Вишневский! — перебиваю его фантазии.

— Ладно, последнее заменим на кабинет. И возражения не принимаются, — снова тычет в меня пальцем, а я, смеясь, бегу по лестнице вверх, чтобы переодеться для первой в своей жизни фотосессии.

Артема нахожу возле бассейна — он расставляет шезлонги, чтобы падал свет, убирая зонты в сторону. Предлагает мне располагаться и начинает фотографировать на свой смартфон. Изображаю из себя модель, принимая различные позы, иногда даже слишком откровенные.

Оказывается, это так здорово — открываться кому-то, не стесняясь и не комплексуя.

Встаю с шезлонга и направляюсь к бассейну. Артем командует, чтобы на ступеньках приняла сексуальную позу. Одной рукой держусь за поручень, другой проводя по шее, спускаясь ниже, после чего завожу руку назад. Развязываю бретельки верхней части купальника, дразня парня. Бросаю поручень, удерживая ногами равновесие, теперь уже свободную руку завожу за спину, развязывая нижние веревочки. Пару секунд — и я выпускаю кусок ткани из рук, подаваясь корпусом назад и спиной падая в воду. Интересно, он успел это заснять?

Когда выныриваю, Артем уже стягивает с себя футболку, затем швыряет в сторону спортивные штаны и ныряет следом за мной в воду. Отплываю к краю бассейна, делая вид, что убегаю от него. Ловит меня за ногу, притягивая к себе и прижимая к бортику.

— Я же предупреждал, что доиграешься, — шепчет на ушко, опаляя кожу жарким дыханием. — Теперь даже не сопротивляйся.

— Не вздумай шутить про мою грудь, — пытаюсь сказать строго, но его язык и губы, двигающиеся уже по шее, мешают мне сконцентрироваться.

— Не буду, — шепчет, пальцами ловко развязывая веревочки на трусиках. — К тому же знаю, что она натуральная.

— Артем, — обхватываю его голову руками, зарываясь в волосы и наслаждаясь, как мужские пальцы движутся по внутренней стороне бедра.

— Еще раз скажи, — шепчет в губы.

— Хочу тебя, — выдаю первое, что приходит в данный момент в голову.

Рычит, впиваясь в мои губы, продолжая руками исследовать мое тело, которое в воде кажется невесомым. Обхватываю его ногами за талию, открываясь навстречу, а дальше все перестает иметь значение. Есть только я и он. И знаю точно — люблю его…

— Миланская, ну ты даешь, — Сергеич откладывает листы с моими статьями. — Porsche принимаю, интервью за тобой, — тычет пальцем в мою сторону. — Даю три дня, чтобы закончить. Это будет бомба.

Сижу на стуле в кабинете главреда и улыбаюсь. Настроение отличное, я бы даже сказала — супер прекрасное, если можно такое словосочетание в принципе применить. Знаю, что нельзя, но описать свое душевное состояние двумя словами не могу.

Артем сегодня остался дома, и я уже с нетерпением жду, когда вернусь к нему. Так не хотел меня отпускать, предлагая то себя в роли водителя, напомнив про сделку — двадцать четыре часа в сутки, то охрану в сопровождение, как будто я какая-то важная персона. Хотел уже даже звонить главреду и уговорить его, чтобы я отправила статьи по электронке, тем самым, оставаясь дома под его чутким присмотром.

Пришлось строгим голосом напомнить, что у меня тоже есть работа, которую никто не отменял. И пойти на новую сделку, точнее на условия Вишневского. С твердой уверенностью могу сказать — стол в его кабинете крепкий, а Артем в прекрасной физической форме. Ненасытный, честное слово.

— Спасибо, Сергеич, — возвращаюсь из мира грез в реальность. — Я старалась.

— Еще один вопрос имеется, — мужчина переводит взгляд на монитор, водит мышкой, после чего поворачивает ноутбук экраном ко мне. — Я ошибаюсь? — смотрит пристально мне в глаза с усмешкой на губах.

«Конечно же, нет!» — хочется кричать, но я ограничиваюсь невинными глазками и ехидной улыбочкой, еще раз глядя на фото, где мы целуемся с Артемом возле спорткара.

— Это да? — главред возвращает ноутбук на место.

— Смотря, что ты подразумеваешь под словом «да», — отвечаю завуалировано. Пусть теперь сидит и думает. Хотя уверена, он догадался.

— Я в тебе не ошибся, — продолжает меня сканировать, улыбаясь на все тридцать два зуба. — У вас хоть серьезно или так, ради интервью пошла на такие жертвы?

— Ты за кого меня принимаешь, Сергеич? — делаю серьезное лицо.

— Миланская, за годы работы среди журналистов я и не такое повидал, уж поверь.

— Верю, — кривлюсь, кивая утвердительно головой.

— Так серьезно или нет? — продолжает настаивать мужчина. — Я же переживаю.

— Пока не знаю, — пожимаю плечами. — Точнее не уверена, что с его стороны ко мне что-то серьезное. Время покажет, как говорится. Я пойду, — встаю со стула и направляюсь к двери.

— Три дня, Катя, — слышу вслед и, как обычно, делаю Сергеичу ручкой.

Безумно хочу домой к красавчику, который, уверена, испытывает свою силу воли на прочность, борясь с желанием мне позвонить. Перед отъездом пригрозила — будет наяривать, отвлекая меня от работы, останется два дня без секса. Видимо внял моим угрозам, что на Артема не похоже.

Захожу на пару минут к Степану, делимся последними новостями, после чего спускаюсь вниз и иду к своему автомобилю. Пятнадцать минут в пути, и я обниму своего любимого грубияна!

Артем

Почему она так долго? Уже час прошел, а ее все нет. И даже ни разу не позвонила. Может, что-то случилось?

Хватаю телефон, нахожу нужный номер, но вовремя останавливаюсь — веду себя как пацан малолетний. Усмехаюсь, швыряя телефон на стол. Если я так каждый раз буду реагировать на отсутствие Кати рядом, то впору запасаться валерьянкой, чтобы успокоить нервы и разбушевавшуюся фантазию, которая начинает придумывать план мести, которая последует незамедлительно по возвращению девушки. За то, что так надолго оставила меня в одиночестве наедине со своими глупыми мыслями.

Мои фантазии прерывает звонок на мобильный. Хватаю его в надежде, что наконец-то Катя вспомнила про меня. Но на экране высвечивается незнакомый номер, хотя комбинация цифр вроде недавно где-то встречалась.

— Слушаю, — принимаю звонок.

— Артем Валерьевич, добрый день, — в трубке звучит приятный мужской голос. — Это Александров Александр Сергеевич, главный редактор журнала «Shick».

— Добрый, — успокаиваюсь, но через пару секунд непрошенная и тревожная мысль посещает мою голову. — Что-то случилось?

— Да вроде нет, все в порядке, если вы об интервью, — произносит мой собеседник невозмутимым тоном.

— А Катя где? — аккуратно спрашиваю, боясь навредить девушке.

— Думаю, уже на пути домой, — делает паузу. — Я вот по какому вопросу звоню. Миланская мне оставила интервью с вами, но парочка вопросов тут, э-ээ… — снова пауза. — Довольно пикантного характера.

— Ах, вы об этом, — усмехаюсь, откидываясь на спинку кресла. Сам не заметил, как напрягся после звонка, ожидая самого худшего. Пора гнать все непрошенные мысли прочь, а то сам себя накручиваю на ровном месте. — Я доверяю Кате и не возражаю, чтобы вы напечатали мое с ней интервью. Такой ответ вас устроит?

— Не поймите меня неправильно, — продолжает главред. — Но я не хочу повторения последней статьи. Миланская укатит в Москву, а я потом буду отвечать за все, что напечатал.

— Что, простите? — сажусь ровно за столом.

Улыбка пропадает с лица, а мышцы начинают напрягаться.

— Вы о чем? — слышу в трубке удивленный голос Александра Сергеевича.

— Я о Москве, — говорю чуть ли не по слогам.

— Я так понимаю, вы не в курсе?

— Не в курсе чего?

Долго он будет мурыжить меня своими вопросами и намеками? Какая, нахрен, Москва? И что вообще происходит? Правая рука лежит на столе и сжимается в кулак. Только бы снова не сорваться.

— Миланской предложили место в одном из московских престижных издательств. Интервью с вами — это последнее, что мы напечатаем под ее псевдонимом, — спокойно объясняет Александров.

— Печатайте, что хотите. Я не возражаю, — и нажимаю сброс.

Злость закипает внутри, и я делаю пару глубоких вдохов и резких выдохов, чтобы унять свою несдержанность. Она собирается меня бросить и уехать в столицу. Не может этого быть, Катя на такое не способна. Это какая-то ошибка. Но в голове уже звенит колокол с одним единственным словом «Москва».

Так, стоп! Если я правильно понимаю, место ей предложили давно, еще до знакомства со мной. А ее шеф неправильно все понял, решив, что она и сейчас собирается переезжать в столицу. Вздох облегчения вырывается из груди, и я откидываюсь на спинку кресла, закрывая глаза.

Сейчас Катя вернется и все популярно мне объяснит. Не может она перечеркнуть всё, что между нами было, и уехать. Остается только подождать немного. А стрелки часов, как назло, ползут как черепахи.

Катя

Бросаю машину возле ворот и направляюсь к дому. На улице похолодало, дует сильный ветер, а небо чернеет с каждой минут. Кое-где уже гремит гром, но я не обращаю на это внимание, ускоряя шаг, чтобы через пару минут попасть в крепкие мужские объятия. Которые согреют, несмотря на холод и промозглый ветер, хотя лето еще не закончилось.

Уже в доме вспоминаю, что забыла сумочку с документами в машине — да и черт с ней, потом заберу. Так же хочется его скорее увидеть. Какая-то я ненасытная стала в последнее время, сама себя не узнаю. Как говорится, с кем поведешься.

Открываю дверь в кабинет — Вишневский с хмурым видом наблюдает, как я к нему приближаюсь. Видимо зол на меня, что я задержалась в редакции.

Подхожу ближе, наклоняюсь и пытаюсь его поцеловать, но он отворачивается.

— Не поняла, — выпрямляюсь в полный рост и с удивлением смотрю на Артема. — Что это на тебя нашло? — усмехаюсь. — Я старалась побыстрее, но, — развожу руками, — немного задержалась. Забегала к Степе поболтать, давно не виделись.

— Давно не виделись, говоришь, — откидывается на спинку кресла, сверля меня взглядом. Да что за бес в него вселился за время моего отсутствия? — Степа ж куда важнее меня.

— Вишневский, не ревнуй, — улыбка расползается на лице. Как же мне приятно, что он так реагирует на любое упоминание мужского имени. Ревнует, значит я ему небезразлична. Протягиваю руку, чтобы провести по его голове, но парень ее перехватывает, опуская вниз. — Да что случилось?

— Это я у тебя хочу спросить, что случилось.

Не нравится мне его тон и выражение лица. Не совсем понимаю, точнее совсем не понимаю, о чем идет речь, но пятой точкой чувствую какую-то пакость.

— Если ты и дальше будешь говорить загадками, то я лучше пойду. Вернусь, когда у тебя улучшится настроение, — разворачиваюсь к парню спиной, но он вскакивает с кресла, хватая меня за руку. — Мне больно, — поднимаю на него взгляд.

Он ослабевает хватку, но его пальцы по-прежнему впиваются в кожу. Что же происходит, черт возьми? Хорошее настроение резко делает скачок вниз, не желая возвращаться на место. По крайней мере, пока.

— Звонил твой главред, — начинает медленно Вишневский, не переставая меня сканировать. — Интересовался, не подам ли я на него в суд из-за интервью, так как Катя Миланская уезжает в Москву. Может, объяснишь?

Теперь становится понятно и его хмурое лицо, и плохое настроение, и даже вспыльчивое хватание за руку. И кто просил Сергеича раскрывать все карты?

— Объясню, — смотрю на его руку, потом перевожу взгляд на лицо. — Если ты сейчас отпустишь меня, успокоишься и будешь готов выслушать все мои аргументы.

Мужские пальцы медленно разжимаются, но лицо Артема по-прежнему пылает гневом.

— Я спокоен, — произносит негромко. — И готов выслушать.

— Два месяца назад меня заметило одно очень известное московское издательство, — начинаю издалека, чтобы дать себе время собраться с мыслями и донести их правильно до парня. — Предложили работать у них. Первый контракт на полгода, дальше будет видно. Одно из условий — это проживание в столице, так как регулярно надо появляться в редакции, — Артем молчит, глядя пристально на меня. Желваки на скулах ходят ходуном, а руки в карманах. Не пойму, зачем так нервничать и накручивать себя на ровном месте. — Я согласилась, — заканчиваю тихо. — Твое интервью — это моя последняя статья в нашем журнале, так сказать, напоследок. Сергеич дает прекрасные рекомендации и отпускает с миром.

— А как же я? — задает свой вопрос с каменным лицом.

— А что ты?

— То есть меня ты в расчет не берешь? — продолжает давить. — Интересно, а ты вообще собиралась мне говорить об этом или нет?

— Собиралась, — киваю утвердительно головой. — Попозже.

— Замечательно, — вспыхивает как спичка. — И как ты представляешь наши с тобой дальнейшие отношения? Или ты их в принципе не представляешь? — делает шаг в мою сторону. Лицо пылает гневом, и я очень боюсь, что он сейчас сорвется.

— Москва же не на другом конце света, — тяжело вздыхаю. — Будем ездить друг к другу в гости.

— А в остальное время заниматься сексом по телефону, — перебивает меня. — Прекрасно. Я смотрю, ты все решила за двоих.

— А тебя только секс интересует, — теперь моя очередь заводиться. — Тебя, Вишневский, интересует только твои собственные желания — хочу секса, желательно побольше. А это очень удобно, когда Катя под рукой, — последнюю фразу произношу на одном дыхании.

— Ты дура, если так думаешь, — начинает орать. — Ты вообще, что ли, с головой не дружишь?

— Вот и пообщались, — снова разворачиваюсь, но Артем опять хватает меня за руку.

— Подожди, — вижу, что пытается привести дыхание в норму и успокоиться. Я и сама уже на взводе после его слов. — Давай с самого начала, что-то я совсем запутался.

— Потому что ты думаешь только о себе. И тебе плевать на мнения и желания окружающих. Вишневский хочет это, Вишневский хочет то, и все пляшут под твою дудку.

— Ладно, — отпускает мою руку. — Объясни мне, чего хочешь ты.

— Я хочу, чтобы моя мечта осуществилась, и я стала известной журналисткой, — пытаюсь унять дрожь в теле и выровнять дыхание. А то, чувствую, мы сейчас договоримся. — Я слишком много сделала для этого, чтобы сейчас упустить такой шанс. Дай мне хотя бы попробовать.

— То есть, пока ты будешь пробовать и делать карьеру, я должен сидеть тут и ждать?

— Я уже говорила, мы можем ездить друг к другу.

— Ага, — зло усмехается Артем, снова меня перебивая. — Раз в месяц я к тебе, раз ты ко мне. Надолго хватит?

— Но ведь многие так живут, и ничего страшного, — пытаюсь в последний раз до него достучаться. Да что ж он упрямый-то такой.

— А я не хочу так жить, — выпаливает, после чего тяжело вздыхает, проводя рукой по волосам. — Я хочу просыпаться рядом с тобой, и засыпать, — делает паузу, глядя на меня в упор, — тоже рядом. Каждый день, а не два раза в месяц по расписанию.

— Ты опять думаешь только о себе, Вишневский, — качаю головой. — И не хочешь меня услышать.

Разворачиваюсь и иду к двери, выходя в холл. Слышу, как парень чертыхается, после чего раздаются шаги за спиной.

— Кать, не уезжай, — останавливаюсь и закрываю глаза. Привожу дыхание в порядок и поворачиваюсь медленно назад. Артем стоит посреди холла, не двигаясь, и смотрит мне в глаза. Черт, как же тяжело мне сейчас говорить то, что я хочу сказать. Но он молчит и смотрит, не давая мне возможности изменить решение. Смотрит и молчит.

— Я не могу, — произношу тихо. — Да пойми ты, — резко срываюсь на крик, начиная судорожно ходить из стороны в сторону. Два шага влево, остановка, четыре вправо. И опять по кругу. — Это единственный шанс чего-то добиться в этой гребаной жизни. Я не могу всю жизнь быть твоей тенью, Вишневский, — останавливаюсь и смотрю на него.

— Хочешь, я куплю тебе журнал, — продолжает сканировать. Челюсти сжаты, мышцы на руках напряжены. — Любой, какой захочешь.

— Ты так ничего и не понял, — киваю головой из стороны в сторону, и тут раздает звук открываемой двери.

— Милый, что здесь происходит? — я наблюдаю, как глаза Артема округляются, и резко поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов.

В дверях стоит блондинка на двенадцатисантиметровых каблуках, держа в одной руке ручку огромного чемодана. Быстро моргает и смотрит на меня. Лицо знакомое, где-то я ее уже видела. Дай Бог памяти, где.

— Ты как здесь оказалась? — парень приходит в себя, но делает только шаг вперед, поравнявшись со мной, а я просто наблюдаю за происходящим.

— Я тебе вчера прислала сообщение в вайбер. Очень надеялась, что ты меня встретишь, — продолжает пищать девушка. Какой же противный у нее голос.

— Кто это? — поворачиваюсь к Артему.

— Как кто? — восклицает блондинка. — Я его невеста. Милый, — делает несколько мелких шажков вперед и обвивает руками парня за шею, нагло игнорируя мое присутствие. — Я соскучилась, — целует в щеку, а он стоит, не двигаясь, глядя на меня затравленным взглядом.

— Невеста, значит, — ухмыляюсь. — Приятно провести время, — отворачиваюсь и направляюсь к двери.

— Да что за черт, — слышу вслед мужской голос. — Катя, подожди, ты все неправильно поняла.

— Милый, ты куда? — пищит блондинка.

— Аня, отвали, — парень догоняет меня на улице, когда я уже спустилась по ступенькам, резко хватая за руку и разворачивая к себе лицом.

С неба начинают падать первые капли дождя, плавно переходящие в настоящий ливень. Смотрю в глаза Вишневского, не замечая ничего вокруг. Как же так, а я почти поверила, что у нас всё серьезно, и он действительно переживает из-за моего планируемого отъезда. Даже хотела временно отложить поездку на неопределенный срок, пока мы во всем не разберемся. Еще немного, и он бы меня уговорил остаться. Немного поскандалили, и успокоились, занявшись в виде примирения бешенным сексом. А тут — блондинка. Еще и невеста, чтоб ее.

Точно, вспомнила, Анна Соколова, известная модель, которая не раз снималась для нашего журнала. Видимо, Вишневскому такие нравятся, тупые модельки с интеллектом ниже плинтуса, зато осиной талией и известной мордахой.

— Отпусти меня, — шиплю в лицо, но он только ближе меня к себе прижимает. Становится жарко от его близости, дыхания и касания. А крупные капли дождя с силой хлещут по лицу. Даже не могут остудить огонь, пылающий внутри.

— Ты все не так поняла, — отвечает негромко, но мне сейчас не хочется слушать банальные объяснения, даже если я и не права. Не смогу поверить. Да и не хочу. Единственное мое желание — это остаться в одиночестве.

— Куда уж мне понять тебя. Я ж дура набитая, с отсутствием мозгов.

— Катя, прекрати, — глаза горят, желваки на скулах ходят ходуном, вода стекает по лицу, но он даже не обращает на это внимания. — Пожалуйста, — произносит сквозь зубы, — дай мне десять минут, и я ее выпровожу. Потом мы с тобой спокойно поговорим. Без эмоций.

— Не о чем говорить, — выкрикиваю в лицо. — Ненавижу тебя, Вишневский. И спала с тобой только потому, что было очень любопытно, что в тебе бабы находят.

Ложь во спасение.

И конец.

Парень медленно разжимает пальцы, выпуская мою руку на свободу. Стоит, не шевелясь, тяжело вздыхая. Пальцы медленно сжимаются в кулаки. Задерживает дыхание, прикрывая глаза, и почти по слогам произносит:

— Скажи, что это неправда, — резко открывает глаза и смотрит на меня.

— Тебя невеста ждет, — разворачиваюсь и бегу к своей машине. Ну, давай, милый, догони меня. Схвати за руку, прижми к своему красивому телу, скажи, что любишь. Что никуда не отпустишь. И никогда не предашь.

Или дождь, или слезы бегут уже ручьями по щекам, когда я открываю дверь своего автомобиля и сажусь на водительское кресло. Бью по рулю и продолжаю реветь. В таком состоянии ехать не могу. Поворачиваю голову вправо и даже сквозь пелену дождя вижу, как силуэт Артем движется в мою сторону. Своей уверенной походкой и, скорее всего, перекошенным от ярости лицом.

Беру себя в руки, вытирая рукой слезы с лица, вставляю ключ в замок зажигания, завожу мотор и резко трогаюсь с места. Все, теперь точно финал. Причем, печальный для меня. Ну, почему он такой упрямый? Почему не хочет меня понять?

Глава 23

Артем

Провожаю взглядом автомобиль, даже не обращая внимания на струи воды, стекающие по лицу. Одежда намокла и неприятно липнет к телу, но мне плевать. Катя, Катя, что же ты творишь? Зачем тебе это все надо? Черт, как же тяжело с тобой. Провожу рукой по мокрым волосам, разворачиваюсь и направляюсь к дому. Ладно, дам тебе время успокоиться, а потом мы спокойно все обсудим и примем решение, которое устроит нас обоих.

Но сейчас надо решить небольшое недоразумение, которое приперлось в мой дом.

Захожу вовнутрь, на ходу стягивая с себя мокрую футболку. Не намерен сейчас любезничать, даже не собираюсь изображать гостеприимного хозяина.

— Кофе мне принесите, — слышу из зала писклявый голос и направляюсь туда. Неужели вот это мне могло нравиться, пусть даже немного, но все равно?

— Кофе у нас пьют в столовой, — судя по тону, Петровна явно недовольна.

— А я буду пить кофе здесь, — еще немного и сорвется на крик. Захожу в зал и наблюдаю, как блондинка сидит на диване, закинув ногу на ногу, а Светлана Петровна стоит посреди зала и пылает гневом. — Артемка, — девушка при виде меня расцветает в улыбке. — Скажи ей.

— Ты что здесь делаешь? — чуть ли не рычу, приближаясь к Ане. — Петровна, свободна, — бросаю на ходу, а женщина, понимая меня с полуслова, мигом испаряется из комнаты.

— К тебе приехала, милый, — мурлычет в ответ, вставая с дивана и протягивая ко мне руки, но я ловлю их, не давая возможности до себя дотронуться.

— Как ты узнала мой адрес? — выпускаю девушку, делая шаг назад. Бесит она меня, вот сейчас реально прибью ее. Жаль, воспитание не позволяет бить женщин.

— Ты что забыл, котенок, как мы разочек заезжали к тебе, когда ты переодевался перед вечеринкой?

Полустон-полурык вырывается из груди, и я закатываю глаза, проводя рукой по волосам, а затем по лицу. Боже, какой же я баран. Ведь должен был догадаться, что эта тупоголовая дура не поймет моего игнора и припрется ко мне домой.

— Я-то помню, — говорю строго. — Не пойму, что ты здесь делаешь?

— Ты же сказал, что будешь ждать меня из Милана.

— Ань, вот скажи, ты реально тупая? — убираю руки в мокрые карманы, чтобы не сорваться.

— О чем ты, милый? — блондинка натурально морщит лоб, делая удивленные глаза.

— Я тебе не милый, — рычу в ответ, глядя на изумленные глаза девушки. — И не котенок. Я вчера не ответил на твое сообщение, сегодня не приехал тебя встречать в аэропорт. Вот скажи, неужели не понятно, что ты мне безразлична?

— Это все из-за нее? — кивает головой на дверь.

— Это все из-за тебя! — ору, уже не скрывая своей злости. — Ты мне надоела. Вали отсюда и больше никогда не появляйся.

— Артемка, миленький, — снова тянет руки.

— И никогда, — хватаю ее за одну, притягивая к себе, — не называй меня Артемка, поняла?

— Поняла, — пищит в ответ. — Больше не буду.

— А теперь пошла вон, — тяну ее к выходу, проходя мимо столовой, где замерла Петровна, командую: — Вызови охрану, пусть отвезут эту дуру, куда скажет.

Вывожу блондинку на крыльцо, после чего выставляю туда же чемодан, стоящий возле порога, и захлопываю перед ее носом дверь.

Женщина выходит из столовой в коридор, но я уверенным шагом прохожу мимо нее, направляясь к лестнице. Боковым зрением наблюдаю, как она открывает рот, чтобы прокомментировать, но я на ходу бросаю тоном, не требующим возражений:

— Не сейчас.

Захожу к себе в комнату, снимаю остатки мокрой одежды и направляюсь в душ. Струи сначала горячей, потом холодной воды — мне это сейчас крайне необходимо, чтобы немного снять напряжение и успокоиться.

Два часа я нервно вышагиваю по комнате, придумывая для Кати самые невероятные пытки и мучения за ее побег. В очередной раз тяжело вздыхаю, прогоняя видение, как девушка стояла напротив меня на улице, а по ее лицу стекали капли воды. Или слезы. Черт! Точно — найду ее и придушу. Или зацелую до умопомрачения.

Беру телефон и набираю номер. Женский голос отвечает, что абонент находится вне зоны действия сети. Чего и следовало ожидать. Ладно, подождем еще немного, пусть успокоится окончательно.

Ночь выдается бессонная, потому что я постоянно думаю об упрямой голубоглазой красотке. Не могу успокоиться, до двенадцати часов беспрерывно набирая ее номер и закипая еще больше, каждый раз выслушивая, что мой абонент сейчас не хочет со мной общаться.

На пару часов все же проваливаюсь в тревожный сон, но ровно в шесть утра подрываюсь, первым делом набирая номер. Конечно же, безрезультатно, другого я и не ожидал, если честно.

Тренажеры, чтобы немного успокоиться, затем холодный душ, чтобы окончательно прийти в себя, после чего спускаюсь в столовую.

— Иваныч, я сегодня сам, — здороваюсь за руку с начальником охраны.

— Артем, но… — пытается что-то ответить мужчина, но на его плечо ложится рука Светланы Петровны.

— Оставь его, — произносит женщина, а Иваныч закрывает рот, не закончив фразы.

Пью не торопясь кофе, чтобы потянуть время, но стрелки часов все равно движутся слишком медленно. Стараюсь взять себя в руки, чтобы не сорваться, но чувствую, как в душе снова и снова закипает злость и обида. За что она так со мной?

Выдерживаю до восьми часов, после чего первым делом отправляюсь в автосервис, где ловлю за руку Анечку, которая только пришла на работу, возле входа в бокс.

— Артем, привет, — девушка смотрит на меня удивленно.

— Где Катя? — начинаю без предисловий.

— Не знаю, — Аня отводит взгляд, но я отпускаю ее руку, беру пальцами за подбородок, поворачивая голову назад, заставляя посмотреть мне в глаза.

— Повторяю вопрос, — произношу чуть ли не по слогам. — Где Катя? Мне очень надо с ней поговорить.

— Я честно, не знаю, — тяжело вздыхает, не пытаясь вырваться. — Честно, — зачем-то повторяет.

— А кто знает? — продолжаю давить на девушку.

— Они мне ничего не сказали, — смотрит мне в глаза. — Считают меня слабым звеном, что я обязательно тебе проболтаюсь.

— Значит, прокурорша, — отпускаю девушку. — Аня, если Катя с тобой свяжется, передай ей, что нам надо поговорить. Пожалуйста. Это очень важно.

— У нее телефон выключен. И она, — девушка делает паузу, — немного расстроена. Что там у вас случилось вчера?

— Небольшое недоразумение, которые мы исправим за десять минут, если Катя перестанет вести себя так глупо и встретится со мной.

— Я передам, — кивает утвердительно Аня. — Ее где-то Дарина прячет.

— Спасибо.

Сажусь в машину и следую к зданию городской прокуратуры. Чувствую, сейчас будет нелегко, но все же тешу себя тем, что Дарина ко мне неплохо относится, а значит поймет.

На входе дежурный не пропускает, требуя пропуск. Объясняю, что к Громовой по личному вопросу. Набирает номер девушки, называя мою фамилию с именем, но в ответ я слышу, что меня не вызывали, а значит, внутрь меня не пустят. Да что за черт!

Набираю номер прокурора города, объясняя, что мне надо срочно пройти в триста пятнадцатый кабинет. Через пять минут дежурный выписывает временный пропуск, объясняя, как подняться на третий этаж. А то я не знаю!

Стучу в нужную дверь, после чего резко ее открываю. Девушка сидит за столом, при виде меня отрываясь от бумаг.

— Какой настырный, — откидывается на спинку кресла, усмехаясь. — Не учили, что после того, как стучишь в дверь, надо услышать «войдите»?

— Где Катя? — останавливаюсь посредине кабинета.

— Понятия не имею, — кривится, крутя в руке ручку.

— Знаю, что врешь, — продолжаю давить. — Дарина, мне очень надо с ней поговорить.

— Ничем не могу помочь, — разводит руками.

— Неужели так сложно сказать, где она? — срываюсь на крик.

Что за непонятливая такая? Ведь догадалась, что так просто я отсюда не уйду, и что мне очень важно знать, где прячется моя голубоглазая строптивая красавица. Но нагло меня провоцирует, испытывая терпение, которое и так скоро лопнет.

— Будешь шуметь, посажу на пятнадцать суток за хулиганство, — говорит строгим тоном.

— Ладно, — тяжело вздыхаю, пытаясь унять раздражение. — Больше не буду. Послушай, у нас вчера с Катей произошло недоразумение.

— Это Анна Соколова недоразумение?

— Не только, — продолжаю, стараясь снова не сорваться. — Мне надо с ней поговорить.

— С Соколовой? — поднимает обе брови вверх.

— Причем здесь Соколова, — выпаливаю на одном дыхании, а Дарина усмехается, продолжая играть ручкой. — С Катей, — произношу уже спокойнее. — Я знаю, что ты знаешь, где она. Пожалуйста, мне очень надо.

— Как ты витиевато высказываешься — я знаю, ты знаешь. Прямо, как на уроке русского языка, — снова усмехается.

— Долго издеваться будешь? — смотрим друг другу в глаза. — Где она?

— Я же тебе уже сказала — понятия не имею, — произносит чуть ли не по слогам. — С первого раза не понимаешь?

— Дарина, твою ж… — делаю паузу. Да что за бес в нее вселился? — Кроме тебя она никуда не могла больше пойти.

— И что? — садится ровно, продолжая меня сканировать. — Теперь мне все бросить и рассказать тебе, где она прячется от тебя же? Ты бы с бабами своими разобрался, Вишневский, а потом кричал бы у меня в кабинете. Значит так, — произносит грозно, когда я открываю рот, чтобы возразить. — Слушай меня сюда внимательно, умник. Когда Миланская сама захочет с тобой встретиться, тогда и поговорите. А пока дай ей время успокоиться после твоих вчерашних концертов.

— Ах, это я виноват? — такая наглость даже меня вгоняет в ступор.

— А кто, я? — глаза Дарины расширяются. — Бабу кто в дом притащил? Еще и целовался с ней.

— Я с ней не целовался, — цежу сквозь зубы. — Это она повисла на шее у меня.

— Один хрен, — машет рукой Дарина. — Факт есть факт.

— А то, что эта красавица в Москву собралась, а мне ничего не сказала? В этом тоже я виноват?

Девушка смотрит пристально на меня, вот-вот готовая тоже взорваться. Может тогда она перестанет из себя строить строгую мамашу и в порыве гнева выдаст мне, где сейчас Катя?

— Во-первых, Москва не на другой планете находится. А во-вторых, — Дарина вздыхает, встает с места и обходит стол. Опирается на него, скрещивая руки на груди. Вижу, что уже взяла себя в руки. А значит, дела мои хуже некуда. — Послушай, Артем, скажу тебе прямо, так как намеками говорить не умею. Миланской подфартило, причем по-крупному. Она очень долго и упорно к этому шла, поверь. Подобный шанс выпадает раз в жизни, — смотрит на меня в упор. — И его надо использовать. Хотя бы попробовать.

— А как же я?

— А ты, — делает паузу. — Пойми, она всю жизнь всего добивалась сама — без родительской поддержки, модных знакомств и связей. Сама, понимаешь? И хочет добиться большего. Не прятаться за твою спину, потому что это проще всего сделать, а самой попробовать стать кем-то. Иначе, если Миланская останется сейчас здесь, не сделав этот шаг, то всю оставшуюся жизнь будет жалеть. Она сломается, — мы смотрим друг другу в глаза. — Нужна тебе будет сломленная Катя?

— Где она? — произношу негромко, но довольно строго.

— Тьфу ты, черт, — Дарина машет рукой. — Ты меня слышишь? — щелкает пальцами. — Я ему тут пять минут объясняю, что почем, а он заладил как попугай.

— А теперь послушай ты меня, звезда российской юриспруденции, — снова гнев вкупе с обидой закипают так, что остановиться уже не смогу. — С Соколовой вышло маленькое недоразумение, которое я уже исправил, и готов принести свои искренние извинения, а также объяснить всё популярно, чтобы не осталось никаких вопросов. Я тоже не умею говорить намеками, поэтому скажу прямо — я ее люблю. Так сильно, что готов перевернуть весь этот город вверх тормашками, чтобы ее найти и, если понадобится, силой привезти к себе домой, даже если ты после этого меня посадишь. И уничтожить любого, кто станет на моем пути. Так ей и передай.

— Милый мой, — усмехается Дарина. — Всё это надо было говорить вчера Миланской, а не мне сейчас. Но я передам, не переживай.

— Значит, не скажешь, — скорее утверждаю, чем задаю вопрос. — Ладно, без тебя разберемся, — направляюсь к двери.

— Артем, — окликает девушка, и я поворачиваюсь к ней лицом. — Она вернется, поверь. Я ее слишком хорошо знаю. Вбила себе в голову какую-то ерунду, но она вернется. Подожди немного, дай ей время разобраться в себе. Слишком уж быстро всё у вас произошло.

— А мне что делать все это время, пока она будет разбираться? — я открываю дверь и выхожу в коридор.

Черт! Черт! Черт! Зачем мне все это надо? Угораздило же меня так вляпаться. Бегаю, как идиот, по всему городу в поисках девушки, которая, почему-то, мне не доверяет. Неужели она так ничего и не поняла?

Люблю ее. Как-то само вырвалось в разговоре с Дариной. И никаких сомнений больше не осталось. А я тоже хорош, баран тупоголовый, почему вчера Кате об этом не сказал? Умные люди когда-то утверждали, что женщины любят ушами. А я, вот, не поверил, видимо, зря. Ладно, есть еще один вариант, кто может знать о нахождении моей строптивой блондинки. Надеюсь, все же мужская солидарность сыграет свою роль, и мне сдадут местоположение Кати. Ох, не завидую я ей после того, как найду. Сначала она увидит мой гнев во всей красе, а потом… Потом уже никуда не денется — иначе посажу под замок, еще и троих охранников приставлю, чтобы не сбежала.

Подобные мысли придают силы, что еще не всё потеряно. Статья с моим интервью не сдана, а значит Александров точно на связи с моей красоткой и знает, где ее найти. Двигаюсь в редакцию, на ходу отвечая на телефонные звонки. Предупреждаю секретаря, чтобы перенесла все встречи на послеобеденное время, а в идеале на завтра. Или лучше на послезавтра.

После очередного звонка выключаю звук на телефоне — достали. Не хочу никого слышать и видеть, пока не решу проблему под названием «Возвращение блудной Кати».

Редакцию журнала «Shick» нахожу быстро — знаю только адрес, но ни разу там не был. Поднимаюсь на лифте на нужный этаж и у первой попавшейся на моем пути девушки спрашиваю, где можно найти Александрова. Сотрудники, встречающиеся по дороге, смотрят на меня удивленными глазами, кивая в знак приветствия. Еще бы они так не смотрели — местная знаменитость сама пожаловала в их царствие журналистской братии.

Секретарь таращит на меня глаза, после чего медленно поднимает трубку, не сводя с меня взгляда, нажимает на кнопку и сообщает своему шефу, что я хочу его видеть. Кивает головой на дверь, и я молча вхожу в кабинет главного редактора.

— Добрый день, Артем Валерьевич, — мужчина встает со своего кресла, протягивая мне руку.

— Добрый, — подхожу и пожимаю ее в ответ.

— Присаживайтесь, — кивает главред головой на стул. — Чай, кофе?

— Нет, спасибо, — заканчиваю любезничать и перехожу сразу к делу. — Не подскажите, где можно найти Катю?

Александров поднимает одну бровь в немом изумлении, таращась на меня.

— Понятия не имею, — кивает отрицательно головой. Они все сговорились сегодня произносить одну и ту же фразу. — Что-то случилось? — аккуратно задает вопрос, наблюдая, как желваки на моем лице начинают ходить ходуном. Не стоит срываться сейчас на мужчине, и я это прекрасно понимаю.

— Александр Сергеевич, давайте начистоту, — вздыхаю, чтобы унять бешенный стук сердца. Третий человек, который может мне сообщить, куда сбежала моя златовласая красотка, и такой облом. — Не буду ходить вокруг да около, скажу прямо — мне надо поговорить с Катей. По личному вопросу.

— Тогда и я начистоту, Артем Валерьевич, — откидывается на спинку кресла, закидывая ногу на ногу. — У Миланской свободный график, и появляется она в редакции крайне редко. Мне, в принципе, все равно, лишь бы работу свою выполняла качественно и статьи сдавала в срок. Я не слежу за личной жизнью своих сотрудников, поэтому, где они бывают вне рабочее время, мне неизвестно.

— Она же должна с вами как-то связаться? — продолжаю настаивать, понимая, что вряд ли чего-то добьюсь.

— В ближайшее время — да, — подтверждает мои слова Александров. — Но специфика нашей работы такова, что готовый материал Миланская может скинуть по электронке. Не обязательно для этого приезжать в офис.

— А вы можете попросить ее все-таки приехать? — мы пристально смотрим друг другу в глаза.

— Артем Валерьевич, не поймите меня неправильно, но делать я этого не буду, — возникает пауза, и когда я уже было собираюсь встать со своего места, главред задает вопрос: — Я так понимаю, что Миланская, несмотря ни на что, решила свалить в Москву?

— Что вы имеете в виду?

— Я же журналист, — усмехается мужчина. — И два плюс два складывать умею лучше других. Девочка Катя, фото в Интернете и цветущая Миланская с горящими глазами — на самом деле, догадаться не трудно.

Я молчу, никак не комментируя. Да и что можно сказать в данной ситуации? Встаю и направляюсь к двери.

— Сам разберусь, раз помочь не хотите, — бурчу себе под нос.

— Прямо по коридору предпоследняя дверь по левой стороне, — слышу в спину и резко оборачиваюсь. — Степан Рогожин, они с Миланской друзья. Он единственный, кто может быть в курсе. А я, правда, не знаю, — разводит руками.

Киваю утвердительно головой и иду искать нужную мне дверь по левой стороне. Захожу без стука. В комнате два стола, за одним из которых сидит паренек. Увидев меня, он подскакивает, тараща глаза.

— Степан? — протягиваю ему руку для приветствия.

— Д-да, — кивает головой и пожимает мою руку в ответ.

— Один вопрос, не в курсе, где Катя?

— Н-нет, — продолжает пялиться на меня как на восьмое чудо света. Да что ж такое-то, опять это «нет». Прямо заколдованное слово на сегодняшний день.

— Как с ней можно связаться? — продолжаю настаивать.

— Н-не знаю. Я ей сегодня звонил, но телефон вне зоны действия сети, — выдает на одном дыхании.

— Я в курсе, иначе б не пришел, — стою по средине комнаты и смотрю на парня. — А куда она пойти могла?

— Что-то случилось? — задает парень вопрос с удивлением в голосе.

— Раз я здесь, то догадаться нетрудно. Короче, Степа, огромная просьба к тебе, — тяжело вздыхаю. — Помоги, как мужик мужику.

— А что делать-то надо? — снова таращит глаза.

— Если Катя появится в редакции или даст о себе знать, где ее можно найти, сообщи мне, — достаю визитку и кладу на стол. — Я в долгу не останусь.

Парень начинает покрываться пунцовыми пятнами. Смотрит на визитку, потом поднимает взгляд на меня.

— Артем Валерьевич, вы за кого меня принимаете?

— За друга, — выдаю первое, что приходит в голову. — Хорошего друга моей любимой девушки. Ты ведь тоже не хочешь, чтобы она уехала в Москву? — парень молчит, никак не комментируя мои слова. — И я не хочу, — продолжаю давить. — К тому же, как ты догадался, она мне небезразлична. И я ей тоже. Поэтому очень не хочу, чтобы она наделала глупостей. Так что, поможешь?

Вижу, что решение дается ему нелегко, но после минутной паузы он наконец-то произносит:

— Хорошо. Если появится, я вам позвоню.

— Спасибо, — протягиваю ему руку. Он нехотя тянет свою и жмет в ответ.

Выхожу из редакции в немного приподнятом настроении. Очень надеюсь на то, что хотя бы кто-то из мужчин уговорит мо строптивую красотку не наделать глупостей и встретиться со мной.

Уже в машине звоню Иванычу, чтобы пробил домашний адрес Кати. В ожидании информации торможу возле ближайшего магазина и покупаю пачку сигарет. Такими темпами ни одна нервная система не выдержит.

Достаю одну сигарету, кручу в руке, после чего выбрасываю вместе с пачкой в ближайшую урну. Справлюсь сам, уверен, еще не все потеряно.

Звоню в Катину квартиру минут пять, после чего даже решаюсь пообщаться с соседями. Мне везет — нарываюсь на старушку. Такие как она знают всё, что происходит рядом. Сочиняю слезную историю, чтобы разжалобить женщину. Утверждает, что Катю не видела давно, зато вчера в глазок наблюдала, как Дарина выходила из квартиры с сумкой. Значит, все-таки прокурорша. А еще меня называли детским садом. Им бы в фильме про шпионов играть, а не статьи с заключениями писать.

Ладно, надо немного уменьшить свою активность, а то как бы и вправду не спугнуть. Сбежит еще в столицу, как я там потом ее найду? Еду в офис, решая, что лучшее средство избавиться от разного рода мыслей — это работа.

Катя

Три дня спустя…

Наблюдаю, как Сергеич внимательно читает статью на своем ноутбуке. Не было возможности распечатать, да и времени тоже, потому что писала всю ночь. Глаза красные от недосыпа, мешки под глазами от бессонных ночей кое-как замазала тональным кремом, вдобавок ко всему чувствую себя разбитой и опустошенной.

Когда уезжала из дома Вишневского, выключила телефон, так как была уверена — он начнет звонить и уговаривать меня остаться. Хотя после того, что я ему сгоряча наговорила — вряд ли такое могло быть. Даже не предполагала, что кинется на следующий день меня искать.

Конечно же я поехала к Дарине. Подруга ничего не спросила, глядя на мое зареванное лицо. Отправила принять горячий душ, наблюдая, как меня всю трясет — то ли от мокрой одежды и холода, то ли на нервной почве от переживаний и истерики, после чего достала бутылку коньяка. Как сама сказала, чтобы согреться окончательно.

— Что думаешь дальше делать? — спрашивает Дарина, подкуривая сигарету и глядя мне прямо в глаза.

— Не знаю, — отвожу взгляд в сторону. — И не смотри на меня так.

— Как так? — удивляется девушка. — Я всегда смотрю именно так, когда человек несет полную ахинею.

— Дарина, — предательские слезы выступают на глазах. — Зачем ты так.

— Миланская, — выпускает струйку дыма. — Если тебе нужно сопли вытереть, то ты не по адресу, это к Анютке. Она у нас любит утешать, гладить по голове и рассказывать сказки о том, что все наладится, надо только потерпеть. А я этого не люблю, ты же знаешь. Если хочешь совета — я дам, причем бесплатно. Если нет, то можешь пореветь, а я пойду спать. Завтра отвезу тебя к родителям. Там тебя точно не найдет твой Вишневский. И на всякий случай наведываться не буду, вдруг захочет проследить. Так что ты уж как-нибудь сама с моей мамой справляйся.

— Не переживай, справлюсь я с тетей Наташей, — хлюпаю носом, понимая, что она права. — Давай свой совет.

— У любой истории может быть только один счастливый финал, — говорит Дарина серьезным голосом. — Или любовь, — делает паузу, — или карьера. А сразу всего не бывает, это закон жанра.

— Мне-то что делать? — тяжело вздыхаю и тянусь за сигаретой, чтобы как-то успокоить свои нервы. — Ты же знаешь, как я этого хотела. Как долго и упорно я этого добивалась. Почему он такой упрямый и не хочет понять, что мне это важно. Очень.

— А как же любовь? — подруга поднимает одну бровь вверх. — Семья, дети, совместные походы в магазин, поездки на отдых, — тяжело вздыхает. — Да много чего хорошего, когда кто-то есть рядом.

— Я же не отказываюсь от него. Но он, — делаю паузу, — глава крупнейшей корпорации, а кто я? Ничего не представляющая из себя личность, которая выбилась в люди только благодаря Вишневскому? Да, он может купить мне журнал, телеканал или еще что-нибудь. Но это сделает он, а не я, — вскакиваю со стула, начиная нервно ходить по кухне. Дарина сидит на месте, наблюдая за моими движениями, и усмехается. — И потом, можно же что-то решить спокойно, без нервов. А он, как баран, уперся рогом, не уезжай и всё тут. Посмотрю, что к чему, может, будет возможность как-то договориться, чтобы постоянно не торчать в редакции, а работать на дому. Всегда можно найти выход.

— Можно, — спокойно отвечает Дарина. — Только нужно ли его искать, этот выход? Особенно, если вход рядом, стоит только руку протянуть.

Я останавливаюсь, и мы смотрим пристально друг другу в глаза.

— Как бы ты поступила на моем месте? — спрашиваю тихо, продолжая сканировать Дарину.

— А фиг его знает, — она тушит окурок в пепельнице. — Скажем так — у меня нет человека, ради которого я была бы готова послать прокурора вместе со своей карьерой нахрен. А если появится, — делает паузу, — тогда и будем решать.

— Утешила, блин, — усмехаюсь. — Тоже мне, советчица выискалась.

— Катюха, запомни раз и навсегда — никто не сможет за тебя распоряжаться твоей судьбой, принимая правильные решения. Никто, — встает со стула, подходя ко мне ближе. — Только ты!

— Кстати, а ты чего сегодня на не работе?

— Приболела, — подмигивает и наклоняется к уху, произнося негромко: — Но я бы осталась с Вишневским. Ну, ее, ту Москву, — смеется и выходит из кухни….

Возвращаюсь в реальность, прогоняя воспоминания. Сергеич сидит в своем кресле и пялится почему-то на меня, а не в монитор.

— Что? — поднимаю удивленно брови.

— Ты со мной или так, замечталась, — улыбается главред.

— С тобой, конечно, — тяжело вздыхаю — Просто не выспалась.

— Уверена, — кивает головой на монитор, — что хочешь, чтобы я это напечатал?

— Да, — вырывается из глубины души, даже не задумываясь. — Уверена, — добавляю тихо, чувствуя, как горлу подступают непрошенные слезы. Что-то я совсем расклеилась в последнее время. Надо взять себя в руки, а то кому я нужна буду с красными глазами и зареванным лицом.

— Он приезжал, — главред снова смотрит мне прямо в глаза. Ну, вот зачем? Зачем он сейчас мне об этом рассказывает и бередит рану? Молчу и не хочу ничего отвечать. Знаю, что был у Ани, Дарины, даже к Степе заходил, а уж у Сергеича грех не побывать. — Я не стал сдавать ему твое местоположение. Точнее, просил, чтобы я ему позвонил, как только ты придешь в редакцию.

— А ты? — мои глаза округляются.

— Думаю, ты ошибаешься насчет него, — игнорирует мой вопрос главред, а я облегченно вздыхаю. — Даже уверен, что ведешь ты себя глупо, но дело твое.

— Сергеич, завязывай с сеансом психоанализа. И так тошно, — откидываюсь на спинку стула, закрывая глаза.

— Дам я тебе, Миланская, один совет.

— Много вас, советчиков, развелось на мою голову, — фыркаю и открываю глаза. — Ну, давай свой совет. Расскажи мне, какая я негодяйка, бросила бедного парня.

— А ты не ёрничай, — сердится Александр Сергеевич. — Ты послушай. Не совет даже, а так, история из жизни, — встает со своего кресла и подходит к окну, засовывая руки в карманы. — Несколько лет назад я влюбился. Всерьез и как тогда думал надолго, — делает паузу, глядя в окно очень грустным взглядом. — К нам в город на съемки приехала известная питерская модель, рекламу нижнего белья снимали. Как раз накануне очередного выпуска. Девочка, которая в то время отвечала за рубрику моды, сильно заболела, сотрудники все разбрелись по норам, и пришлось ехать мне, — горько усмехается. — Никогда бы не подумал, что у моделей тоже есть мозги, а не только красивая мордашка и ноги от ушей.

Мужчина замолкает, медленно поворачиваясь ко мне лицом. А я с замиранием сердца жду продолжения. Такого откровения от Сергеича, уверена, никто и никогда не слышал.

— А дальше?

— А дальше, Кать, все как в сказке: любовь с первого взгляда, жаркие ночи в объятиях друг друга, цветы, шампанское и много чего другого, — снова усмехается с кривой улыбкой на лице. — Старший сын тогда только в садик пошел, маленький еще совсем был. Жена вечно недовольная моим отсутствием. А у меня любовь, большая и светлая. Прошел месяц, — мужчина тяжело вздыхает, — и передо мной встал выбор. Или в Питер с ней, то есть в неизвестность. Зато с любовью. Или остаться тут — на всем готовом, но с карьерой и перспективой.

— И что ты? — мне кажется, что дыхание остановилось во время его монолога.

— И выбрал я второе, как видишь, — очередная горькая усмешка.

— Жалеешь?

— Очень, — выдает слишком быстро, и я понимаю, что его рана до сих пор кровоточит. Может и не сильно, зато временами болезненно. Как сейчас. — Я к чему тебе это все рассказываю, Миланская. Может иногда стоит рискнуть и забить на все остальное?

— Остальное — это карьера? Мечты, которые останутся нереализованными? Да и я сама останусь никем, — опять эти предательские слезы наворачиваются на глаза.

— Зато с любимым человеком, — заканчивает Сергеич вместо меня. — Думай сама, Катя, — и он направляется к своему креслу. — Точно уверена? — снова кивает на монитор.

— Да, — произношу негромко.

— Статья — бомба, рейтинги будут отпадные. Но я переживаю за твое душевное состояние, Миланская.

— А как же выгода?

— Вот только не надо из меня монстра делать, — кривится, наблюдая за мной. — Не всё в этом мире измеряется деньгами. А я — циник. Извини, — разводит руками, — уж какой есть. Но в глубине души я всё еще романтик, — смеется, пытаясь разрядить обстановку.

— Не переживай, Сергеич. Я справлюсь, — встаю и направляюсь к двери.

— Погоди, — слышу вслед и останавливаюсь на месте, медленно разворачиваясь к мужчине лицом. — Два месяца я буду держать твое место вакантным. Про знаменитости чем-нибудь забьем, не переживай. А автомобили с тебя, даже не хочу ничего слышать, — выставляет руку вперед, останавливая мой порыв возразить. — Электронную почту никто не отменял, да и круче тебя никто не напишет. Да, и вот еще, — открывает верхний ящик стола, достает конверт и кидает на стол. — Заслужила.

— Что это?

— Тройная оплата за эксклюзив, — смотрит на меня в упор. — Как договаривались.

Перевожу взгляд на конверт. Чувствую, как по щеке скатывается одинокая слезинка. Разворачиваюсь и вылетаю из кабинета главреда.

Глава 24

Артем

День выхода журнала «Shick»…

Сегодня очень важная встреча с европейскими партнерами. Опаздывать нельзя, потому что контракт с огромным количеством нулей дает новые перспективы развития моей корпорации. Сам пока не пойму, зачем мне это надо, но в последнее время единственное, что может спасти от постоянных мыслей о ней — это работа.

Катя. Даже слышать ничего не хочу. Какой же я идиот — ведь должен был догадаться, что все ее слова — ложь. Что ей нужен эксклюзив — интервью со мной, рейтинги, карьера, а не я сам. А так хотелось верить.

После неудачных попыток узнать, где можно найти Катю дал ей ровно сутки, чтобы успокоилась, подумала и сама вернулась назад. Бесполезно. Иваныч начал проверять все возможные адреса, где девушка могла прятаться. Я даже предлагал поставить на прослушку телефон прокурорши, на что мой начальник охраны покрутил у виска, сказав, что у меня поехала крыша, а за это грозит срок, причем немалый.

Два дня поисков не дали результатов. Пока не узнал, что Екатерина Миланская выкупила билет на самолет до Москвы. Выкупила, а не просто забронировала. Тогда бы был шанс, а так…

Искать больше нет смысла. И верить ее словам тоже. Гори оно все синим пламенем. Ее самолет сегодня — в восемь часов двадцать минут. Смотрю на часы — половина восьмого. Удачного полета, Милашка!

Застегиваю пуговицы на рубашке, завязываю галстук и надеваю пиджак. Настроения нет, и в ближайшее время, судя по всему, не предвидится. Да и хрен с ним, переживу как-нибудь.

Спускаюсь в столовую, чтобы выпить, как обычно, кофе. Сейчас Петровна побухтит на меня с утра, Иваныч повозмущается насчет моей безответственности, а я в ответ пригрожу их уволить. Стандартная схема и, если честно, менять ничего не хочется. Хотя для разнообразия можно и не грозить, после чего домработница обязательно поинтересуется моим самочувствием.

Иваныч сидит в гордом одиночестве, наблюдая за моим приближением. Пожимаем молча руки, и тут мой взгляд перемещается на стол, где на гладкой поверхности лежит журнал «Shick» с моей рожей на обложке.

— Что эта хрень делает в моем доме? — я даже не собираюсь сдерживаться.

— Да не ори ты, — Петровна выходит из кухни с заплаканными глазами. — И без тебя тошно. Воспитала на свою голову, — хлюпает носом. — Точно уволюсь.

— Ты чего, Петровна? — смотрю на нее удивленно. — Заболела что ли? — пытаюсь заглянуть ей в глаза, но женщина отводит взгляд, вытирая платком слезы.

— Бездушный, бессердечный, бессовестный, — выпаливает. — Ай, — машет рукой, — точно уволюсь.

— Да что случилось, мне может кто-нибудь объяснить? — повышаю тон, глядя на Иваныча.

— Довел бедную девочку, — снова начинает реветь домработница. — Я бы и сама от такого монстра сбежала, — разворачивается и уходит на кухню.

— Иваныч, хоть ты объясни, — сажусь на стул. — Что это на нее нашло?

— Статью прочитала, — кивает на журнал.

— Я же сказал, чтобы этой хрени в моем доме не было, — настроение портится окончательно, и я уже не скрываю своего гнева. — Где мой кофе? — ору, чтобы Петровна услышала.

— Зря ты так, — вздыхает тяжело начальник охраны. — Такую девку проворонил, — кривится, делая глоток кофе. — Светлана Петровна вон как расчувствовалась после статьи. Да и мне как-то не по себе.

— Интересно, — откидываюсь на спинку стула. — От чего там не по себе? Обычное интервью, ничего особенного, — развожу руками. — Я кофе свой дождусь сегодня или нет? — снова кричу, а женщина выходит из кухни, неся в руках чашку с дымящимся напитком.

— Не ори, — продолжает хлюпать носом. — Чудовище бездушное.

— Это я чудовище? — вскакиваю со стула. — Вы что здесь, охренели все? — продолжаю вещать на повышенных тонах. — Ни днем, ни ночью от вас покоя не дождешься. Так никаких нервов не хватит, терпеть ваши упреки. Кати больше нет, и не будет. Точка. И чтобы я больше о ней ничего не слышал в моем доме, это понятно? — смотрю, как у женщины снова катятся слезы по щекам, и мой запал немного утихает. — Вот скажи мне, ты чего ревешь? С того, что мне блондинки больше брюнеток нравятся? — усмехаюсь, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

— Ты о чем? — Петровна поднимает на меня удивленные глаза.

— Я об интервью, — кивком головы указываю на журнал.

— Каком интервью? — продолжает женщина все также с удивлением на лице.

— Не понял, — смотрю по очереди то на нее, то на Иваныча.

Они с широко открытыми глазами таращатся на мою физиономию и молчат. Что-то тут не так, прямо чувствую всеми частями тела, особенно своей пятой точкой. Перевожу взгляд на журнал. Несколько секунд думаю и все же решаюсь его открыть. Сажусь на стул, перелистывая страницы и находя рубрику о местных знаменитостях со мной в главной роли. Начинаю читать и понимаю, что интервью тут и не пахнет, а строчки медленно расплываются по мере чтения. Закрываю глаза и тяжело вздыхаю — Господи, какой же я баран.

«Всем привет! Очередной выпуск журнала «Shick», а значит снова с вами я, очаровательная и несравненная Милашка. Сегодня у нас новость — это последняя статья про приключения Артема Вишневского. За месяц много чего произошло, хоть и приключениями это назвать сложно. Но все равно наш славный грубиян выступит в главной роли.

Для начала хочу представиться — меня зовут Екатерина Миланская, и я именно та Катя, о которой судачит весь Интернет. Не буду раскрывать все карты, как это произошло, хочу сказать лишь одно — пора рассказать правду о том, какой Артем Вишневский в жизни.

Я очень сильно ошибалась в нем и приношу свои искренние извинения за все предыдущие статьи, которые о нем писала. Любую правду можно толковать по-разному, как вы могли убедиться. А настоящая правда заключается в том, что Вишневский — самый честный, добрый, отзывчивый и ответственный мужчина, которого я когда-либо встречала.

Он помогает детским домам, причем открыто, не прося взамен никаких регалий и наград. Он оказывает спонсорскую помощь онкобольным детям, которые очень нуждаются в дорогостоящем лечении. Он никогда не отказывает людям, которым просто надо помочь.

Вы когда-нибудь пробовали управлять огромной корпорацией, где трудятся несколько сотен людей, а ты несешь за них ответственность? Я попробовала. Точнее увидела это изнутри. Недолго, конечно, но мне хватило, чтобы понять — Артем не просто руководитель, который печется о своей прибыли, он — Человек. Именно с большой буквы, хоть иногда бывает и довольно несдержан. Но к этому можно привыкнуть.

А угон троллейбуса, купание в фонтане, прыжок с парашютом на крышу мэрии и удар в глаз губернаторскому сыну — это просто ребячество. Зато теперь руководство Депо обратит внимание на безопасность своего предприятия. А купание в фонтане мы наблюдаем каждый год второго августа — и ничего, ни один десантник за это не понес наказание. И вы сами бы попробовали прыгнуть с парашютом, чтобы так удачно и точно приземлиться именно на крышу, не сломав себе при этом ни одного ребра. И, наконец, удар в глаз негодяю — не такое уж преступление, скажу я вам. Особенно, если отстаиваешь честь девушки. Зато теперь этот негодяй будет знать, что не такая уж он неприкосновенная личность, коим себя возомнил.

К чему я всё это написала — чтобы вы поняли, не всё та правда, о чем пишут журналисты. Конечно, мы гонимся за рейтингами, вашим вниманием и популярностью. Но при этом нельзя забывать о правде, именно такой, какая она есть. И правда заключается в том, что Артем Вишневский — самый лучший мужчина в мире. Для меня так уж точно. Со всеми его достоинствами и недостатками.

За сим прощаюсь, ваша Милашка!»

Срываюсь с места, быстрым шагом направляясь на улицу.

— Артем, не успеешь, — кричит мне вслед Иваныч. — Самолет через полчаса вылетает.

— Я попробую, — бурчу себе под нос, подходя к Гелику.

Выдавливаю все, что можно, но то ли злодейка-судьба не хочет нашей встречи, то ли злой рок преследует меня сегодня. При выезде с улицы дорогу преграждает Газель. Ору из окна, чтобы убрал свою колымагу, но водитель так медленно движется, что я готов его разорвать.

На мосту попадаю в пробку — почему именно сегодня начался его ремонт? Так не вовремя, чтоб им всем пусто было. Бью по рулю, понимая, что не успеваю, но упорно продолжаю двигаться в колонне, делая по метру в минуту.

В аэропорт приезжаю в восемь тридцать две. Останавливаю машину, крепко сжимая руль.

Опоздал.

Она улетела.

Катя, зачем?

Складываю руки на руле, опуская на них голову…

Три недели спустя…

На меня нападает апатия. Полное безразличие ко всему окружающему.

Мне плевать на новые контракты и дорогущий проект, на свою фирму и ее сотрудников. Мне даже плевать на собственную жизнь. Все равно, что там будет дальше. И будет ли вообще.

Ничто меня не раздражает и не радует. Знаю, уже шепчутся поза углами о том, что изменился. Петровна даже предлагала к врачу сходить, глядя по утрам, как я просто молчу, игнорируя и ее замечания, и вопросы, и даже грозные выпады, а также угрозы об увольнение. Просто хочу, чтобы оставили меня, наконец-то, в покое. Даже орать перестал на людей, потому что мне все — безразлично!

Месяц прошел, как Катя от меня сбежала. Тридцать дней засыпаю и просыпаюсь в одиночестве. А хотел, чтобы рядом лежала она — единственная девушка, которая смогла заставить меня улыбаться по утрам. Девушка, которая всерьез и надолго поселилась в моем сердце.

Пашка, глядя на мою апатию, разочек все же умудрился вытянуть меня в клуб. Девушки строили глазки, а я с полным безразличием смотрел на них и поражался — как это всё могло мне нравиться раньше. До встречи с ней. Даже рискнул одной блондинке предложить выпить. Через десять минут она начала меня раздражать своей тупой болтовней. Допил кофе, извинился и свалил домой. Думать о Кате.

Черт, опять она. Поначалу звонил каждый день, слушая, как милый женский голос из раза в раз отвечает, что мой абонент находится вне зоны действия сети. Был уверен — девушка просто сменила номер, чтобы я не смог до нее дозвониться. И ни в одной из соцсетей она ни разу так и не появилась за этот месяц.

— Темыч, я не могу смотреть на тебя таким, — вспоминаю, как Пашка однажды заехал ко мне в гости.

— Каким? — безразличие так явно выражено на моем лице, что друг в ответ кривится.

— Вот скажи, — продолжает напирать. — На ней что, свет клином сошелся?

— Сошелся, — киваю в ответ головой, а парень останавливается посреди кабинета.

— Даже так, — смотрит на меня удивленно. — Тогда не сиди сиднем — дуй в Москву и привези ее обратно.

— Я бы с удовольствием, как ты говоришь, дунул. Где искать ее там? В нашем городе и то не смог найти, — развожу руками.

— Предлагаю взять в плен прокуроршу, — улыбаюсь, представляя эту картину. — И пытать. Пытки беру на себя, — тычет в меня пальцем. — Меня она самого достала, так что совмещу приятное с полезным.

— Бесполезно. Дарина не сдаст.

— Тогда Анечку, — усмехается Пашка. — Свяжем веревками и будем грозить паяльником.

— И эта вряд ли скажет, — тяжело вздыхаю. — Если бы Аня знала, уже давно бы проболталась. Хотя может умело скрывает, спорить не буду.

— Сейчас скажу банальности, и ты еще больше расстроишься, — Пашка смотрит на меня печальными глазами.

— Тогда лучше молчи…

Единственное, что осталось от нее — это фото в телефоне. Часами мог рассматривать перед сном, после чего швырял телефон в ярости на кровать и проваливался в сон, отгоняя непрошенные воспоминания.

Даже еще раз наведался к строгой прокурорше.

— Чего тебе, Вишневский? — Дарина была явно раздражена. — Куча дел, ничего не успеваю, а тут еще ты.

— Дай мне ее номер телефона, — девушка кривится, всем своим видом показывая бесперспективность моей затеи. — Обещаю, звонить не буду. Просто напишу смс узнать, как дела.

— Нормально у нее дела, — кивает в ответ Дарина. — Почти.

— Проблемы с жильем? — смотрю на девушку удивленно.

— Насколько мне известно — нет. Живет у какой-то институтской подруги. У той предки за границу свалили, вот она и предложила Катюхе пожить у нее.

— С работой что-то? — продолжаю допытываться.

— Все в прядке у нее с работой, — вздыхает девушка и смотрит на меня в упор. — Еще вопросы будут?

— Я лучше пойду, — встаю, понимая намек. А в глубине души снова закипает злость. — Передай ей, — останавливаюсь на пороге.

— Что? — Дарина провожает меня взглядом.

— Ничего, — выхожу в коридор и закрываю за собой дверь…

Звонок телефона, стоящего на столе, прерывает мои воспоминания. По звуку слышу, что на линии секретарь, поэтому снимаю трубку.

— Артем Валерьевич, — говорит женщина строгим голосом. — К вам тут журналистка пришла.

— Вы же знаете, я с журналистами не общаюсь, — провожу рукой по лицу, понимая, что безумно устал. Плюнуть на всё, поехать домой и завалиться спать.

— Хочет взять у вас интервью, — продолжает настаивать женщина.

— Нина Степановна, не морочьте мне голову. Я никому не даю интервью, — произношу чуть ли не по слогам.

— Утверждает, что вы договаривались, — да что за черт вселился в секретаршу. Сколько можно, ведь сказал же, что не хочу ни с кем общаться.

— Не помню такого.

— Девушка говорит, что это очень важно. Артем Валерьевич, пять минут. У вас как раз сейчас окно.

— Ладно, — понимаю, что своим отказом ничего не добьюсь, раз Нина Степановна уперлась рогом. Проще самому выпроводить нахалку, чем продолжать бессмысленный разговор с секретарем. Нет ни сил, ни желания. — Пусть заходит.

Стук в дверь, и мое громкое «Войдите». Пауза длиной несколько секунд. Ручка на двери опускается. А я жду, сам не понимая чего. Или кого. Долго она еще будет тянуть резину? Пять минут не бесконечные. Хотя мне хватит и двух, чтобы выпроводить надоедливую и непонятливую барышню, которая рвется ко мне в кабинет. Кстати, а как она без пропуска попала в офис?

Дверь открывается, и я замираю, глядя на входящую девушку. Дыхание останавливается, а сердце пропускает парочку ударов.

— Добрый день, Артем Валерьевич, — красотка улыбается на все тридцать два зуба. — Меня зовут Екатерина Миланская. Помнится, вы обещали мне интервью.

Сердце колотится в бешенном ритме, а я не свожу взгляда с девушки. Дар речи пропадает напрочь. А она стоит на пороге и ждет моего ответа.

— И какое издание вы представляете, уважаемая Екатерина? — выдаю на одном дыхании, а во рту пересыхает. Слова даются с трудом, но я все равно не могу отвести от нее взгляда. Если так и дальше пойдет, то боюсь, сердце не выдержит такого переизбытка адреналина.

— Журнал «Shick», — продолжает улыбаться. — Штатный корреспондент.

— «Shick», говорите, — откидываюсь на спинку кресла, начиная судорожно барабанить пальцами по столешнице. — Не припоминаю, чтобы договаривались о повторном интервью.

— Так первое еще не закончено. У наших читателей имеется к вам парочка вопросов, чтобы интервью стало полноценным.

— А у вас? — смотрю на нее пристально.

— А у меня только один, — отвечает так нагло, что еле сдерживаю порыв ей нахамить в ответ. Поднимаю одну бровь, так как дар речи пропадает повторно, и я впервые в жизни боюсь услышать что-нибудь такое, после чего слечу с катушек окончательно. — Могу я закрыть дверь и присесть?

Вздох облегчения вырывается из груди, на что Катя усмехается. Вот интересно, от чего ей так весело? Ничего, красотка, сейчас я тебя выведу из себя. Будешь рыдать у меня от своей наглости.

Киваю головой на стул, а в памяти всплывает наша самая первая встреча. Точно также она стояла на пороге, а я одним кивком головы указал ей на кресло. Еще и гадал, какого размера грудь!

Теперь вот знаю, даже трогал — нервно сжимаю одну руку в кулак под столом, чтобы не сорваться раньше времени. Очень интересно, что за игру на этот раз она затеяла.

Катя прикрывает дверь и подходит к столу. Отодвигает стул, медленно садится, после чего из сумочки достает блокнот с ручкой.

Выглядит на все пять баллов — черная мини-юбка, плотно обтягивающая попу, короткая голубая курточка и кепка, одетая на бок. Стильно и очень красиво. А в душе начинает закипать вулкан. Месяц апатии, а тут от одного взгляда на нее готов взорваться. Только она может на меня действовать подобным образом.

Понимаю, что хочу ее безумно, несмотря ни на что. А она, как ни в чем не бывало, продолжает скалиться.

— Наших читателей, — поворачивается ко мне лицом, — интересует, как вы проводите свой досуг. В последнее время вы пропали из поля зрения СМИ.

— Работы много, — отвечаю грубо, но она игнорирует мой тон, продолжая:

— Например, ваш любимый ночной клуб?

— Я не хожу по клубам, — продолжаю сидеть на месте, не шевелясь и сканируя ее взглядом.

Делает какие-то пометки в блокноте, после чего снова поднимает на меня взгляд.

— А еще наших читателей очень интересует, есть ли у вас девушка?

— Есть, — отвечаю серьезно, не сводя с нее глаз.

— И у вас всё серьезно? — поднимает одну бровь вверх.

— Уверен, что да, — продолжаю отвечать кратко в том же тоне.

— Живете вместе? — то ли мне кажется, то ли ее голос немного дрогнул. А раз так, милая, сейчас ты у меня попляшешь.

— Пока нет, но в ближайшем времени планируем создать семью.

Катя отворачивается, делая вид, что пишет в блокноте, а я наслаждаюсь произведенным эффектом. Ну же, дорогая, давай дальше свои вопросы. Куда делся твой боевой запал? Улыбаюсь одними уголками губ. Девушка снова поднимает на меня взгляд.

— И как ее зовут? — слишком неуверенно звучит данный вопрос.

— Не скажу, — продолжаю дразнить ее, а в глубине души ликую, что девчонке не все равно, раз она так неоднозначно реагирует.

Месяц не было никаких эмоций, и тут от одного взгляда на нее в душе поднимается волна позитива.

— Почему? — она смотрит на меня глазами полными мольбы.

— Будем считать это моей маленькой тайной, — усмехаюсь и подмигиваю. — Еще вопросы есть?

— И чем она занимается? — уже увереннее спрашивает Катя. Чувствую, еще немножко и будет взрыв. Ну же, милая, прояви эмоции, чтобы я понял — ты пришла ко мне из-за работы или все-таки из-за меня самого. Думаю, что второе, но хочется быть уверенным на все сто.

— Скажем так, планирую сделать из нее домохозяйку, но она такая деятельная особа, что, боюсь, дома ее не удержать, — развожу руками. — Придется потакать ее капризам. Любовь, сами понимаете.

— Модель?

— Без комментариев, — усмехаюсь и наслаждаюсь тем, как Катя захлопывает блокнот, опуская его назад в сумку. — Это все, что интересует ваших читателей? — вот теперь я доволен.

Девушка злится и еле сдерживает эмоции. Вижу, что хочет треснуть меня чем-то тяжелым, но останавливает свой порыв, медленно застегивая замок сумки. Руки дрожат, и она никак не может справиться с молнией.

— Интервью закончено, — встает со стула, глядя на меня.

— Мы так не договаривались, — наклоняюсь вперед, ложась грудью на стол. — Вы филоните, уважаемая Екатерина. Уверен, у ваших, — делаю акцент на слове, — читателей еще уйма вопросов ко мне и моей личной жизни.

— Исчерпались, — отвечает грубо, а я вижу, что злится уже не на шутку.

— Кстати, а как там столица поживает? — снова откидываюсь на спинку кресла.

— Цветет и пахнет, — язвит мне в ответ.

— И вы к нам надолго или так, интервью закончить?

— Думала, навсегда, — злится еще сильнее, еле сдерживая порыв ответить мне грубо. Жду, когда же взорвется окончательно. — Но теперь вот, подумываю, — цедит сквозь зубы, — обратно в столицу укатить.

— С чего вдруг? — ехидно улыбаюсь, и Катя не выдерживает:

— Достал ты меня, Вишневский, — резко разворачивается и направляется к двери.

Вот теперь я доволен! Ликую и поздравляю себя с победой! Достал, говоришь? Ну-ну, посмотрим, кто кого еще достал, милая.

— Моя девушка — журналистка, — говорю ей в спину, а она останавливается, так и не дойдя до двери. — Как я говорил, очень деятельная особа. Настолько деятельная, что бросила меня и укатила в столицу делать карьеру, наплевав на чувства. Не пойму только, за что она так со мной? А главное, не могу понять, почему неделю пряталась от меня? Что, трудно было поговорить спокойно, без эмоций?

Во время моей пламенной речи Катя стоит на месте и вижу, как под конец, когда я на повышенных тонах задаю вопросы, девушка опускает голову вниз.

— Стыдно было, — отвечает негромко после небольшой паузы. — За то, что лишнего наговорила.

— Ах, стыдно ей, видите ли, было, — встаю со своего места и медленно двигаюсь к ней. Останавливаюсь в конце стола для переговоров, облокачиваюсь на столешницу, скрещивая ноги и руки. — А мне что прикажешь делать? Как идиот ездил по всему городу в поисках сбежавшей невесты. Кому расскажи — засмеют.

— Засмеют его, бедненького, — Катя поворачивается, ее лицо пылает, и я прямо чувствую, сейчас будет окончательный взрыв. — Притащил какую-то дуру в дом, молчал, когда она целоваться лезла, еще и я виновата. Индюк напыщенный! — выдает на одном дыхании, тяжело дыша. Щеки пылают, глаза горят, и все равно — она самая красивая женщина в мире!

— Я не ожидал, что она заявится, — отвечаю спокойно, потому что мое настроение делает резкий скачок вверх. Ну, держись, Екатерина, сейчас ты у меня получишь по полной за все мои мучения. — Растерялся немного. А ты слушала, Миланская, что я тебе тогда говорил?

— Ты много чего наговорил, — продолжает злиться. — Всего не упомнишь.

— Раз с памятью туго, напоминаю — я просил десять минут, чтобы выпроводить эту дуру безмозглую из дома. Не знаю, что она там себе напридумывала, назвавшись моей невестой, но там, по сути, ничего серьезного не было. А ты такая же дура, раз поверила во всю эту чушь.

— Ну, знаешь ли, — вспыхивает как спичка. — Иди к своей модельке! Вы друг друга стоите. Я тут месяц страдаю, переживаю, что обидела парня незаслуженно, а он сидит тут, понимаешь ли, издевается надо мной, еще и дурой обзывает. Упырь, скотина, индюк напыщенный!

— Повторяешься, — усмехаюсь в ответ. Как же я люблю ее, если бы она только знала. Горящие глаза, пылающие алым румянцем щечки, губы, на которые смотрю уже битых десять минут. Это мучение, скажу я вам!

— Зато по сути подходит! — снова разворачивается ко мне спиной, делая шаг вперед.

— Далеко собралась?

— В Москву, — выпаливает, и тут мои тормоза отказывают.

Резко подрываюсь, делаю пару шагов, хватаю ее за руку, разворачивая к себе лицом. Девушка тяжело дышит, глядя мне в глаза. Секунда, две, три, и я прижимаю ее к себе, впиваясь в губы.

Катя обвивает меня руками за шею, сбрасывая сумку на пол. Соскучился безумно за моей маленькой строптивицей! Единственной женщиной, которая меня понимает и, уверен, любит таким, какой я есть. Не за деньги и связи, не за возможности, которые перед ней открываются, останься она со мной, а именно за то, что я — Артем Вишневский, по сути, обычный парень с открытой душой и горячим сердцем.

Она сразу же отзывается на мой напор, видимо, и сама долго этого ждала. Теперь уже точно не отпущу, пусть даже не мечтает о своей карьере в столице.

Языки переплетаются, двигаясь в бешенном темпе, а мои руки сжимают тонкую талию, начиная активно блуждать по женскому телу, задирая кофточку с курткой. Черт, как же мешает эта дурацкая одежда. Пора уже избавляться от нее, а то, боюсь, долго я не выдержу. Потому будут ласки, обнимания и поцелуи, а сейчас хочу, наконец, оказаться в ней, раствориться целиком и насладиться нашей близостью.

Сам не помню, как мы оказываемся возле стола, причем Катя сидя на нем с задранной короткой юбкой, раздвинутыми ногами, между которыми я наглым образом вклиниваюсь с полным правом собственника. Чтобы точно не сбежала. Почему-то эта мысль так крепко засела у меня в голове, что малейшее ее движение у меня ассоциируется с тем, что девушка хочет уйти. Параноик какой-то, честное слово.

Мы бешено целуемся, а курточка девушки уже улетает на другой конец стола, куда отправляется и кепка, и я, наконец-то, запускаю пальцы в ее волосы, наслаждаясь их тяжестью и шелковистостью. Боже, какое блаженство держать мою красотку в своих объятиях.

Ее нежные пальчики уже стягивают с меня пиджак, после чего начинают выправлять рубашку из брюк и расстегивать на ней пуговицы.

— Вишневский, — тихо шепчет, когда я отрываюсь от нее на пару секунд, чтобы снять через голову тоненькую кофточку. — Дверь закрой, хватит с меня на сегодня эмоций.

— Не-а, — ехидно усмехаюсь. — Это тебе в наказание, — шепчу на ушко, проводя языком по виску, затем по щеке, спускаясь к шее. Как же мне нравится, что она плавится в моих объятиях.

— Я тебя убью, — стонет, когда я расстегиваю верхнюю часть ее нижнего белья, дотрагиваясь рукой до груди. — Или прикончу, если ты не дай Бог остановишься.

— Ненасытная, — шепчу прямо в губы, снова в них впиваясь.

— Я замерзну, Артем, — хнычет, когда я полностью освобождаю ее от одежды.

— Согрею, — прижимаю ее дрожащее от возбуждения тело к себе, но она упирается кулачками мне в грудь. — Не сейчас, Кать, — снова шепчу на ушко, прикусывая мочку. — Все разговоры потом. Я так соскучился.

Она больше не сопротивляется, и сил нет больше терпеть. Вхожу в нее — сначала медленно, наблюдая, как девушка закатывает глаза, опираясь руками на стол позади себя, после чего увеличиваю темп. Не могу больше ждать. Но хочу, чтобы она первой получила оргазм. Это первая и, надеюсь, последняя женщина в моей жизни, чьи эмоции мне не безразличны. О чьем благе я готов думать двадцать четыре часа в сутки…

— Вот почему такая несправедливость в жизни, — ворчит Катя, ища под столом свои колготки. Как же она бесподобно выглядит в бикини. — Сам, главное, почти одет, — смотрит, как я заправляю рубашку в брюки, застегивая последние пуговицы. — А я должна голой шляться по кабинету в поисках одежды.

— Если я начну сейчас тебя одевать, — усмехаюсь, глядя на ее румянец, — то боюсь, ты еще долго будешь расхаживать в таком виде по моему кабинету, — подмигиваю бровями, а Катя фыркает.

— И где мой лифчик? — смотрит на меня, уже надев юбку и колготы.

— Ну-у, — достаю из-за спины ее верхнюю часть нижнего белья, начиная крутить на пальце.

— Отдай, — шипит, прищуривая глаза.

— Не-а, — подмигиваю ей.

— Ну, Вишневский, — снова вспыхивает, а мое и без того отличное настроении делает очередной скачок вверх. — Ты у меня попляшешь, — натягивает кофточку на голое тело так медленно и эротично, что у меня вырывается стон. Сейчас доиграется, и я снова на нее накинусь.

— Ты вроде хотела поговорить? — меняю тему, а то сейчас моя фантазия доведет меня до белого каления.

Не могу оторвать от нее взгляда. С растрепанными волосами, ярким румянцем на щеках, горящими глазами Катя выглядит круче любой модели с обложки. Где раньше были мои глаза?

— Я с предателями не разговариваю, — снова фыркает, надевая курточку и приглаживая волосы. — Трофей можешь оставить себе, — смотрит на меня в упор, а я в ответ смеюсь. — На память.

— А ты куда собралась? — продолжаю ее дразнить. Черт, я снова на взводе и хочу ее.

— В Москву, — выдает на одном дыхании. — От тебя подальше.

— Билет заказать? — подмигиваю, а девушка начинает краснеть еще сильнее.

— Вишневский! — не скрывает своих эмоций. — Держись, гад такой!

Начинает приближаться, а мне приходится отходить назад. Прячусь за кресло, двигая его по кругу впереди себя, чтобы Катя меня не достала. Она скидывает со стола бумаги, после чего следом летят ручки, а я в ответ громко смеюсь. Девушка берет в руки ноутбук и поднимает его вверх.

— Это святое! — останавливаюсь на месте.

— Не подойдешь — разобью, — грозится, прищурив один глаз.

— Сдаюсь! — поднимаю руки вверх, медленно приближаясь к ней.

Как только она ставит гаджет назад, подхватываю ее за талию, усаживая на свой письменный стол.

Она легонько бьет своими маленькими кулачками мне в плечо, затем в грудь, а я смеюсь еще больше.

— Билет он мне закажет, как же, — удар прилетает прямо в ребро и я стону (надеюсь, что очень натурально и правдоподобно), хватаясь за бок. — Сильно? — ее глаза округляются, глядя на меня. — Артем, миленький, я не хотела, честно.

А у меня снова начинается дикий смех, после чего Катя спрыгивает со стола, поправляя юбку, а я снова хватаю ее и усаживаю на прежнее место. Не сбежишь теперь от меня, и попытки бесполезны.

— Даже не думай, — смотрим друг другу в глаза. Правда, у обоих легкое подобие улыбки на лице.

— Даже не думала, — делает невинные глазки. — Просто хотела подразнить. Люблю, когда ты выходишь из себя. Прямо тащусь от этого. Никого не напоминает? — я смотрю на нее и молчу. Мне достаточно просто держать ее в объятиях, чтобы чувствовать себя счастливым. — Так и не скажешь? — продолжает сканировать.

— Скажу, — беру ее лицо в руки так бережно, как будто она хрустальная. Нежно целую в губы, после чего полушепотом произношу: — Люблю тебя. Безумно. Никогда никого не любил в своей жизни как тебя, Катя. Хочу, чтобы осталась со мной. Навсегда.

— Прости меня, Артем, — одинокая слезинка скатывается по ее щеке, но я аккуратно слизываю ее языком.

— Не плачь, маленькая моя.

— Мне нужно было разобраться в себе. Было так тошно без тебя, — вздыхает, обнимая меня за талию и прижимая к себе. — Люблю тебя.

И со стоном я впиваюсь в ее губы. Такие нежные и родные, что хочется постоянно ощущать их. И никогда не выпускать ее из объятий.

— У меня осталось последнее желание, — прижимаюсь лбом к ее, продолжая держать лицо девушки в своих руках. — Готова исполнить?

— Да, — тихо шепчет в ответ. — Все, что угодно.

— А как же запрет на эротические фантазии? — поднимаю одну бровь.

— Вишневский, может женщина хоть раз в своей жизни передумать?

Эпилог

Катя

Домой мы приехали счастливые. Держались за руки, на ходу шутили и громко смеялись. Светлана Петровна при виде нас прослезилась, после чего сначала полезла ко мне целоваться, а потом накормила нас вкусным ужином. Правда, случайно проболталась, поинтересовавшись, почему я ей не позвонила, чтобы она прислала кого-то меня встретить, а добралась домой на такси.

Вишневский замер, глядя по очереди на нас с женщиной, тяжело задышал, после чего начал выпытывать всю подноготную. Пришлось сдаваться, рассказав, что все это время мы практически каждый день созванивались с домработницей. Светлана Петровна оказалась очень деятельной особой, запомнив номер кабинета Дарины, и через неделю после моего побега пришла к девушке в гости. Поклялась, что Артему меня не сдаст, так как женская солидарность и всё прекрасно понимает. Вдобавок ко всему предложила помучить его еще немножко, чтобы до конца осознал, как я ему дорога. Только после этого Дарина продиктовала ей мой новый номер.

Вишневский сначала потерял дар речи от «подобной наглости», как он выразился, потом позеленел и вышел из себя. Орал так, что слышали две близ прилежащие улицы, а охранники забежали в дом, подумав, что случись что-то серьезное. Петровну уволил, а мне велел собирать вещи и «валить назад в свою Москву». Два раза обозвал нас предательницами, три — заговорщицами, и пять раз — бессовестными негодяйками, у которых нет ни капли жалости и сострадания к чужому горю.

Когда он выдохся, слово взяла Светлана Петровна. Обзывала Вишневского «мерзавцем, запудрившим бедной девочке мозги», предателем и олухом, два раза огрела его полотенцем по голове (благо Артем успел прикрыться руками) и разбила три тарелки.

Все это время я сидела и улыбалась, иногда заходясь в диком хохоте. Правда, от Петровны прилетело и мне. Сначала она мне подмигнула, сделав намек, что так надо, после чего уже спокойнее сообщила — если я еще раз на длительный срок покину дом без веской причины, то она бросит всё и уйдет в монастырь (какой именно не уточнила), и это останется на нашей с Артемом совести. Парень поклялся, что ни за что меня больше не отпустит, а мне пришлось дать честное слово, что буду терпеть все выходки Вишневского и никуда не сбегу.

Артем схватил меня за руку и потащил наверх, на ходу бросив Петровне «До утра не беспокоить», на что женщина только фыркнула от смеха, крикнув вслед, что идет смотреть свой любимый сериал. В наушниках.

А в спальне этот ненасытный грубиян набросился на меня с какой-то дикой страстью. Вот уж никогда бы не подумала, что он станет еще более несдержанным, чем был до этого. Прямо как с цепи сорвался, ей-богу.

— Евнуха из меня сделала на целый месяц, — шептал мне в губы, руками шаря по телу.

— Да ладно, — усмехалась в ответ, а Артем замер, отстранив голову назад, и пристально посмотрев мне в глаза. — Ты серьезно? Вообще-то, пояс верности я на тебя не одевала. Надеялась, конечно, но не была уверена, — негромко закончила, наблюдая, как ноздри парня начали раздуваться. Еще немного, и оттуда повалил бы пар.

— Миланская, — прошипел, убирая руки с моей талии. — Я тебя сейчас придушу.

— Ой, — только и успела сказать, видя, как в его глазах вспыхнул дикий огонь, и заплясали черти. Сделала шаг назад, после чего пулей вылетела из комнаты.

Добежать успела только до бильярдной, где наглым образом была захвачена в плен мужских рук. И не только. Вишневский шипел, рычал, легонько кусался и грозился всеми мыслимыми и немыслимыми карами, которые обрушатся на мою многострадальную голову. А я смеялась в ответ, ощущая себя в тот момент безумно счастливой. Готова терпеть и дальше его постоянные перепады настроения, крики и шипение, лишь бы всегда был рядом. И возвращался домой. Ко мне.

Конечно же, одной бильярдной мы не ограничились — следом в ход пошла спальня, душ, балкон, и даже гардеробная. На дорогущем костюме за две штуки баксов — это было круто! Только Вишневский мог до такого додуматься!

На следующий день мой любимый мужчина с ехидной улыбкой отправился на работу и, как он выразился, «организовывать мне сюрприз». Какой именно, правда, не сообщил, но так нагло и зазывно улыбался, что хотелось дать ему затрещину, после чего утащить наверх и выпытать все тайны. Приказал Иванычу «не спускать с меня глаз», потом жадно впился в мои губы, и отбыл совершать трудовой подвиг…

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg