«Измена»

— А плохая баба? — сказал декабрист. — Разве не нужна бывает и плохая баба?

— Конечно, конечно, нужна, — отвечаю я ему. — Хорошему человеку плохая баба иногда прямо необходима бывает

Иван третий день присматривался к этому пареньку. Как там его? Семен, что ли? Не успел запомнить. Да и привычки такой не имел — запоминать имена сотрудников, что меньше месяца работали. Текучка — караул, не успеешь одного забыть — их уже десяток сменится.

Но этот заинтересовал внезапно. Толковый парнишка, к работе — с интересом, а все у него как будто из рук валится. То вместо гупешек клиенту меченосцев наловит, то рассчитает так, что фирма в минусе, то аквариум почистит — и пятно на видном месте оставит.

— Недоумок, — сказал за перекуром Федя.

Курили втроем: Иван, Федя и Гоша. Гоша сразу начал задыхаться, выдавливая из себя смех. Федя исподволь щерился, мол, вон я какой остроумный, выдал парню погоняло смешное и как будто не заметил.

Вот чуть-чуть еще — и прирастет кличка, не отмоется Сёмка… И какая бы Ивану разница?.. Мало, что ли, парней отсюда выкурили — так вот, исподтишка, за глаза высмеивая, а в глаза поплевывая?

— Гложет его, — сказал Иван, попыхивая сигаретой.

— Че? — поперхнулся дымом Гоша.

— Ситуация у парня, — тверже и громче сказал Иван. — Нормально. Обшоркается.

Развернулся и ушел, с понтом, знает что-то за парнишку, тайна у того великая, а не просто руки из задницы вместе с головой растут. Пусть теперь об этом шепчутся.

Ну и, раз взял таким макаром ответственность за парня, решил с ним прояснить. Когда тот на ровном месте с ведром споткнулся и на весь магазин развел безобразие, Иван сказал:

— Пошли-ка в хоспис.

Хосписом старослужащие называли подсобное помещение магазина. Там переодевались, обедали, отдыхали, брились, а по сезону, когда отключали целым районам горячую воду, умудрялись даже мыться. Официально, с подачи начальства, помещение называлось «разводней». Там действительно стояли аквариумы, за мутными стеклами которых вроде бы жила какая-то рыба. Что за рыба, откуда она взялась и чем там занимается, никто не знал, да и знать не хотел. Одно точно — ни о каком разведении речи не шло. Поэтому «хоспис» — звучало как-то честнее, что ли.