«Последний звонок. Том 2»

Сон, серый и безрадостный, отступил. Я открыл глаза, увидел асфальт сквозь запотевшее стекло. Я так и уснул сидя, не успел даже откинуть спинку кресла. Силы вернулись, несмотря на боль и ломоту в теле. Холодно, душно. Захотелось сломать скорлупу, вдохнуть свежего воздуха.

Я коснулся ключа, который так и оставил в замке зажигания. Коснулся и замер. Что-то новенькое, раньше я такого не чувствовал. Как будто автомобиль — живое существо, со своим сознанием, примитивным и несовершенным, но все же — сознанием.

— Открой окно, — сказал я.

Слева от меня, мягко загудев, опустилось стекло. Прохладный утренний ветерок наполнил салон, заставил поежиться. Рука потянулась к сигарете.

— Итак, во сне я эволюционировал. — Я чиркнул зажигалкой. — Как это может мне помочь?..

Борис все еще «спал», не мог восстановиться после телепортации. Я со всеми удобствами расположился в его мозгах, открыл архивы и проанализировал. Ничего нового и интересного, было бы что так защищать. От ярких картинок их с Катей романтических отношений мне сделалось дурно. Что-то подобное, должно быть, чувствует человек, наткнувшись на распухший кошачий труп, кишащий червями.

— Животные, — сказал я, глядя, как в проясняющееся небо летит дым от сигареты.

Вместе с дымом улетала частичка боли, победить которую я пока не мог. Старался не думать о той, что еще спит в доме рядом. Запретил себе касаться ее сознания. Дима прав. Не хочется признаваться себе в этом, но он прав. Я не захочу, никогда не захочу изменить ее сознание полностью. А если и решусь — буду ненавидеть сам себя. Почему у этих бессильных ничтожеств все так замечательно складывается, а я, обладая невероятной мощью, вынужден терпеть муки?

Я затушил окурок о собственную руку. Держал до тех пор, пока жжение не прекратилось. Боль. Теперь, плюсом к спиннеру и сигаретам, у меня есть боль, чтобы отвлечься самому, или же отвлечь Бориса, когда он проснется. Я вспомнил изрезанные руки Харона и выбросил окурок. Он упал в лужу, поплыл. Остановился, зацепившись за мятую бумагу.