«Вор и убийца»

– А ну поднимайтесь!

Отвыкшие глаза на миг ослепли от света.

– Шевелитесь, грязные свиньи! И поторапливайтесь, пока я добрый!

В камеру ввалился самый жирный из виденных мной в королевской тюрьме надсмотрщиков. На дюжину шагов от него несло перегаром, и зловонные пары из его пасти мгновенно смешались с затхлым воздухом каменного мешка, в котором свои последние часы коротали арестанты. К коим, как ни горько это признать, принадлежал и я.

Следом за надсмотрщиком через полуоткрытую дверь из обитого медью почерневшего дуба вошли два тюремных алебардиста в желто-оранжевых королевских цветах. Еще несколько гремели ржавым железом в освещенном факелами коридоре. Древки их оружия основательно укоротили, чтобы управляться в тюремных помещениях.

– По одному и на выход! – проревел тюремщик, звякнув связкой массивных ключей, зажатых в толстых и коротких пальцах. Такие у меня всегда вызывали отвращение.

Опершись на закованные в кандалы руки, я неуклюже поднялся. Рана под рубцом на левой ноге напомнила о себе тремя уколами боли. Проклятый пепел! Ведь почти зажила.

– Да шустрей там!

Цепи на ногах позволяли делать только короткие шажки, которые изрядно бы меня повеселили, смотри я на это дело со стороны. Но дьявол! Я там, где я есть. Проклинаю тот день, когда мы наполнили паруса и погнались за караваном купцов!

– Один, второй, – поднеся к небритой роже фонарь и скорчив отвратную гримасу, тюремщик пересчитывал переступающих порог камеры заключенных, – третий, четвертый…

В меня ткнула лапа с зеленой татуировкой.

– … пятый, шестой, седьмой, восьмой. Ага, все тут, – тряся обвислым животом, тюремщик зашелся хриплым хохотом. – Да и куда ж вам подеваться!

Зрелище ржущего надсмотрщика вызывало у меня отвращение. Я отвел взгляд.

– Ты чего морду воротишь?

Тюремщик дернул меня за рукав рубахи. К моему лицу приблизились зло сощуренные налитые кровью глаза.

– Стройте этих и ведите на площадь, – бросил алебардистам тюремщик, – а мы с господином капитаном скоро нагоним. Ты ведь капитан? Не так ли?