«Тахикардия (СИ)»

========== Пролог. Кровь ==========

Улицы Окраины Ирема заливал свет солнца. Такой яркий, что больно глазам. Окраина выше, ближе к солнцу, чем чистенький Центр. Смешно, что ее называют “кольцом тьмы”. Глаза эльфа были привычны скорее к тьме, чем к свету. С рождения. С того дня, как кто-то, гореть ему в пекле, поднял орущее остроухое дитя из вязкой грязи канавы, думая, что совершает благородный поступок. Лучше бы этот кто-то прошел мимо…

Такие мысли обычно приходили после. После того, как очередное “дело” оставалось позади, по телу разливалась усталость и, пользуясь этим, в душе поднимали голову самые темные демоны. Ликс закрыл глаза и пошел дальше наощупь. Эту часть города он знал, как самого себя. Каждый камень, каждую трещину в стене.

Нога уперлась во что-то мягкое. Очередной доходяга. Эльф перешагнул тело и завернул за угол.

Тоненькие всхлипывания.

Ну вашу ж клыкастую мать…

Ликс открыл глаза и обернулся. На камне лежал суккуб* — тоненький кудрявый парнишка в одних джинсах свернулся клубком и плакал всухую — жизни для слез у него уже не осталось. Что ж, еще немного, и город заберет очередную жертву. Скорее всего, для выброшенного хозяином суккуба это — лучшее, что случалось с ним в его короткой жизни…

Ликс сделал шаг и присел, закатывая рукав.

Взмах ножа — и на бледные, но все еще красивые губы падает первая капля. Суккуб смотрит недоверчиво, нерешительно слизывает кровь. Нерешительность сменяется жадностью, недоверие в глазах — обожанием.

Этого еще не хватало…

— Меня зовут Омнио, — улыбнулся парнишка и сел. Не найдя в глазах эльфа ответного огонька, перевоплотился в девушку, затем обратно.

Ликс поднялся и пошел дальше, остро ощущая глупость содеянного. Солнце голову напекло, что ли?

Парнишка шел за ним. Ну конечно, это же суккуб. Лестницы, лифты, снова лестницы. Ярусы старого, как мир, темного города. Ирем. Личный кошмар для любого, кто родился во тьме его переулков, но покинуть город нельзя, как нельзя вырезать из груди собственное сердце…

Наконец шаги за спиной стихли — суккуб остановился, видимо, что-то поняв.

— Я… могу остаться здесь.

В голосе снова послышались слезы.

— Если тебе… Зачем тогда…