«Механическая пустошь»

Механическая пустошь (fb2) - Механическая пустошь (Жребий обреченных - 1) 1139K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Константин Викторович Кузнецов

Константин Нормаер МЕХАНИЧЕСКАЯ ПУСТОШЬ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: В ПОГОНЕ ЗА ТЕНЬЮ

Прогресс цивилизации нельзя отрицать; В каждой новой войне нас убивают по новому!..

Уилл Роджерс

Глава 1 Кровь и зрелище

1

Одинокий странник приближался к затерянному в пустыне поселению, существовать которому, оставалось всего одну короткую ночь.

Сбавив темп он остановился на мосту и с интересом уставился на торчащие колом стены. Постройка была так себе: сбита из ржавых металлических листов, сухих веток и кривых скоб. Небольшой ров также не внушал доверия. Недостаточно глубокий, узкий, напичкан самодельными кольями — бесполезная защита от Крючконосых. Хотя здешние оборванцы все-таки умудрились дотянуть до летнего экватора. Интересно как? — мысленно поразился путник. Но данный вопрос, так и не найдя ответа, мгновенно улетучился из головы. У него сейчас имелись дела и поважнее пустых предположений.

Еще раз оценив хлипкость стен и робость местной охраны, он решил не злоупотреблять гостеприимством и задержаться здесь на пару часов — хотя нет, лучше все-таки до рассвета. И снова двинуться в путь.

Странник извлек пузатый бурдюк, который напоминал перезрелый баклажан, сделал два коротких глотка и убрал обратно под широкий плащ. Затем принялся за внешний вид: сначала избавил от песка один сапог, следом — второй, ну и конечно же отряхнул свою широкополую шляпу. Именно в эту самую минуту на него и обратили внимание. Чей-то грозный голос со стены окрикнул незнакомца.

Закончив приготовления, странник выдержал поистине королевскую паузу и ответил.

— Ночлег нужен. Одна ночь. Плата хорошая. Дам пару монет.

— Хрен тебе, а не ночлег! А монету свою знаешь куда засунь?! Кому нужен твой вонючий металл в Жаровне?! — нахмурился бородач на стене.

— А как насчет воды? Или она вам тоже ни к чему?

Страж недоверчиво оглядел путника с ног до головы. Кроме скромного бурдюка у того не имелось иных емкостей, где он мог бы хранить столь ценную субстанцию.

— И где же плата? Погоди, уж не собираешься ли ты использовать для этого свой крантик? — донеслось со стены.

— Не твоя забота! Сказал, плачу — значит плачу, — зло огрызнулся странник. И в знак подтверждения зашвырнул за стену полупустой бурдюк. — Это задаток. А остальное утром. С восходом солнца получишь все, и даже больше.

Презрительный взгляд бородача рассеяно закружил по стене. Видимо, самостоятельно, он не мог принять такое важное решение и пропустить незнакомца внутрь.

Через пару минут хлипкие ворота заскрежетали и в проеме возникли две хмурые рожи. Выставив вперед обоюдоострые мечи, стражи начали осторожно приближаться к замершему на мосту человеку.

— А ну-ка, подними руки, пыльный миста.

Странник не стал противиться и молча подчинился приказу.

Его дорожный плащ слегка распахнулся, открыв на всеобщее обозрение кожаный патронташ и кобуру с редким для здешних мест оружием. Револьвер выглядел превосходно: блестящий металл и темная рукоять с узорами в виде головы птицы, — настоящее произведение искусства.

— Клюк! Спустись-ка сюда и глянь на это… — растерянно прокричал один из стражей.

— Ну что там еще такое? — раздался из-за стены возмущенный голос. — Какого хрена надрываешься?! Неужели без меня даже такой плевый вопрос решить не можете? — В проеме возник пузатый увалень, на широком поясе которого болталась ржавая связка кривых ключей.

— Что за суета, гребанный шептун?! — обратился он к стражам.

Те указали пальцами на путника и тихо прошептали:

— К нам рыцарь пожаловал. Перегрин, мать его!

2

Обыскав пустую дорожную сумку морщинистый плюнул себе на ладони и, прилизав редкие, но непослушные волосы, указал на ржавые чаши весов. На одной уже покоилась унциус-гирька[1], а вот вторая была пустой.

— Пока можешь гулять, мурянмук. Но учти, с приходом светила ты должен будешь выложить вот сюда ровный вес водички.

— И не вздумай шутить, — вмешался в разговор Клюк, местный распорядитель. — Коли решишь нас надурить, я лично выжму ее из тебя… Всю до капли.

Его подчиненным шутка явно пришлась по-вкусу, и стражи, как по команде, разразились забористым гоготом.

Странник кивнул, нацепил на голову широкополую шляпу и медленно побрел вглубь скромного поселения. В отличие от этих олухов, он знал точно — судьба пока оставила его в должниках, а стало быть, утро он встретит живым и невредимым, не смотря ни на какие угрозы.

3

Поселение было небольшим — от силы тридцать домов, да парочка двух этажный построек. Одна использовалась под салун, а во второй располагался дом старосты. Еще в самом центре возвышалась, покосившаяся от времени, водонапорная башня. Необходимый минимум для того, чтобы хоть как-то существовать посредине самой горячей точки Адового пупка.

Кто-то из местных даже шутил, что из здешнего пекла они попадут прямиком в рай, поскольку Всевышний и так всю жизнь жарит их на кипящей сковородке. Автором этого изречения был местный капеллан. Правда его первородное имя — Франчус Грин, было давно позабыто. Местные звали его совсем иначе. Одни нарекли Вареным Франсом, другие Копченным Гринго. Капеллан не возражал. Ему по-сути было начхать, главное, что бы вопрос обращенный к нему не касался веры, потому как он уже давно потерял к ней всякий интерес и считал ее не меньшей ересью, чем умение излечивать от пьянства.

А еще в местном поселении, Гребаной Жаровне, было непринято иметь длинную память. Люди отпускали прошедший день вместе с накопившимися мыслями, — и неважно, хорошие те были или отдавали скверной. Именно по этой причине, случайные проходимцы, что забредали сюда по дороге на Влажный трак, не представляли для жителей поселения никакого интереса. Завидев незнакомца, обитатели Жаровни спокойно проходили мимо не донимая того лишними вопросами. Даже брошенный ненароком взгляд, был скорее дурной привычкой, нежели проявлением некоего гостеприимства.

Странник остановился возле салуна. Осмотрелся. Неподалеку кружила толпа чумазых оборванцев. Задорные голоса, радостные лица — какие бы напасти не свалились на это мир, а им все не почем. Болезнь, голод, война — дети всегда остаются детьми.

Вереща будто резанные, сорванцы играли в Топтунов. Хорошая, старинная забава. Странник прекрасно помнил собственную юность, когда днями напролет гонял этот твердый, обшитый шкурой махнатона мяч. Даже безжалостное время, заставившее этот мир слететь с петель, не было властно над забавами вроде этой.

Проследив, как ловко самый рослый парнишка отбивает мяч, странник приблизился к коновязи и сунул в рот огрызок старой сигары. Его лицо мгновенно сделалось моложе. И хотя на вид он вряд ли тянул на полные тридцать, сухая, морщинистая кожа накидывала ему еще добрый десяток лет.

— Чего встал-то? А ну шевели поршнями, чужак! — окликнул путника сморщенный, словно финик старикашка. — Не стесняйся! А то брюхо пустым останется. Между прочим, здесь тебе и нальют, и обласкают, хе-хе. — Кашлянув в кулак, он пригладил ощипанную бороденку. — Правда девки у нас так себе, но с дороги, в самый раз будут. Тебе ведь сейчас хоть мула подавай, все одно вскарабкаешься. — Его смех прозвучал как бульканье в ржавом ведре.

— Скинуть штаны я всегда успею, — улыбнулся путник. — А вот от стаканчика местной дряни я бы не отказался…

— Тогда тебе по адресу, — согласился старикашка. — А если осилишь и второй, подними за упокой души Копчёного Грина. Хороший был капеллан, ничего не скажешь!

— Чем же ему так не свезло? — поинтересовался странник. — Неужто окончательно припекло? Или просто стебанулся?

Старик только отмахнулся:

— Скажешь тоже. За такую смерть — уважают! А наш- то попал как кур в ощип. Забрала его скверна, будь она неладна!

— Как это? — не понял путник.

— А вот так! — старик наставительно поднял палец вверх. — Но не волнуйся, мы ее гадину приструнили! Вот так вот взяли, — он сжал свой крохотный кулачок, — и хрясь по горбятине! Впрочем, ты скоро сам все увидишь! Веселье вот-вот начнется!

Внутри было душно, шумно и сильно воняло кактусовой настойкой — лучшая обстановка, чтобы оставить на дне стакана все накопившееся за день заботы.

За столами виднелись уставшие, заросшие щетиной лица. Все здесь было по-особому. Даже ритм, и тот выбивался из привычного уклада. Мелкие стопки взлетали вверх, и зал наполнялся гневными голосами пьющих. У них было принято произносить не тосты, а выкрикивать проклятушку. Говорившего поддерживали унылые голоса, а потом наступало молчание. И через некоторое время все повторялось заново.

После пламенной речи, изрядно фальшивившее пианино прибавило звук, вынуждая двух вялых танцовщиц на сцене двигать своими прелестями немного активнее. Только внимания им никто не уделял. Все были прикованы к центральному столику за которым сегодня разразилась настоящая дуэль. Усач с повязкой на глазу пытался обставить двух неумелых сопляков в прифирочит. И хотя ставки в игре продолжали расти, было понятно, что удача в руках более опытного соперника.

— Вскрываемся, — наконец рявкнул усач.

Юнцы переглянулись и дрожащей рукой выложили на стол карты.

Оскалившись, словно степной койот, одноглазый уже потянулся за скромной кучкой пластин, когда услышал в свой адрес законную претензию.

— Простите, но по-моему эту партия моя… Я выиграл.

Недоверчиво уставившись на расклад, усач слегка опешил. Неужели один из сопляков умудрился обставить его, как последнего простака.

— А мне плевать! — недолго думая заявил он.

— Но позвольте, миста, это же стрит-флешь, — продолжил отстаивать свою победу юноша.

— Это ты мамке своей расскажешь, когда будешь отпрашиваться погулять в следующий раз.

— Простите, что?!

Усач загоготал, а потом вдруг сделался невероятно серьезным.

— Я говорю: пошел вон, щенок! И дружка своего недоразвитого забери! А то без вас тошно. Эй, Мэг! — перестав обращать внимание на собеседника, он окликнул юркую официантку. — Плесни-ка еще, хорошая моя!

— Чего тебе, Фил? — мгновенно отреагировала расторопная пышка в заляпанном фартуке.

— Давай двойной дьявольский плевок! Как раз то что надо. И этим выкормышам — за мой счет. А то того и гляди, слезки пустят.

Молодая кровь обычно вскипает довольно быстро — не успел произнести слова, а пузырьки злости уже тут как тут.

Одноглазый успел опустошить стопку, когда хлесткий удар выбил ее из его рук.

— Вы не получите от меня ни единой пластины! — продолжил возмущаться юноша.

Усач недовольно поморщился.

— Да что ты говоришь! А кто тебя спрашивать-то будет?! — Он сгреб горсть неровных монет себе в карман и уже направился к выходу, когда ему в спину донесся дрожащий голос.

— А ну стоять! Вы ответите за это!

Одноглазый повернулся, и в это самый миг в него уперся крохотный пистоль: насаженный на деревянную колодку короткий ствол с фитильным замком.

— Я бы не советовал тебе шутить с оружием, малец, — довольно спокойно отреагировал усач. — Или ты собираешься и его поставить на кон?

— Отдай мой выигрыш!

Все вокруг притихли, ожидая развязки внезапной склоки. Лучшего развлечения и быть не может.

Обведя презрительным взглядом собравшихся, усач кивнул и на удивление легко согласился на мировую.

— Хотя, почему-бы и нет. На, забирай… — Вытянув руку, он разжал пальцы. Пять неровных пластинок поместились в центре здоровенной ладони.

Юноша покосился на худощавого приятеля и слегка успокоившись, ослабил напряженные мышцы. Ствол немного гульнул и уставился в пол. Этого было достаточно, чтобы одноглазый начал действовать.

Легкий свист пронзил воздух. Прыщавый юнец так и не понял, как он пропустил резкий выпад противника. Короткий, почти с ладонь, метательный нож точно поразил цель.

Усач оказался дьявольски быстр. Такой реакции позавидовали бы даже Дикие проводники, отметил про себя странник. Впрочем, лично его это не должно было заботить. Сейчас он хотел лишь промочить горло, а уже потом пораскинуть мозгами.

Небрежно перешагнув через умирающего, странник смахнул со стола карточный бардак и позвал прислугу, чтобы сделать очередной заказ.

Короткая память здешнего питейного заведения проявила себя в полной красе. Случайная смерть уже осталась в прошлом, а шумная жизнь продолжила свое однообразное существование! Так было принято не только в Жаровне, а пожалуй, на всем Влажном тракте!

Одноглазый быстро покинул салун, оставив после себя лишь множество осторожных пересудов. Видимо, он частенько расправлялся со своими соперниками подобным образом, чем и вызывал у местных забулдыг не просто дрожь в коленях, а настоящее сотрясание внутренностей.

Получив порцию мутного поила, странник покосился на застывшего над бездыханным телом худощавого юнца. Не сдерживая свои эмоции, тот ревел навзрыд, словно пустынный хрюпа.

Они не просто компаньоны, нет, тут нечто большее, — заключил странник. Убивается он довольно натурально, будто потерял действительно близкого человека. Например, брата или кого-то ближе. Стоп, все-таки брата, по-другому и быть не может, кивнул он радуясь собственной прозорливости.

Буквально через пару секунд, и эта бесполезная мысль покинула голову человека в плаще и широкополой шляпе. Сейчас он мог думать только об одном: след, который он потерял в Вязком шныре прошлой ночью, отыскался именно здесь, в захудалом поселении с жалким названием Жаровня. Так что теперь надо быть начеку. Человек без Тени может быть совсем близко. Может быть даже ближе, чем кажется: вводится за ним такая особенность. Возможно, он даже сидит за соседним столиком или того хуже — лежит сейчас бездыханным телом у ног странника.

4

Толпа изнывала от нетерпения. Подбадривая себя улюлюканьем, люди требовали начала представления: жестокой, кровавой расправы над беспомощной жертвой, у которой не будет ни единого шанса на спасение.

Первые ряды взревели. Скоро они станут настоящими вершителями судеб. Слепыми судьями, способными лишь выносить вердикт, а не выслушивать пламенные оправдания.

Неболшой частокол натянулся как тетива, отозвался протяжным стоном, но все-таки выдержал натиск человеческих тел. Толпа начала ухать будто сыч-перевертышь, предвещая скорую дележку человеческой судьбы.

Высокий палач, в самодельном колпаке с дырами для глаз и носа, поднял руку. Двое привратников, дрожа от нетерпения, поплевав на ладони, взялись за поручни зубчатого колеса. Старые цепи дернулись и решетка неохотно поползла вверх. Не успела она подняться, а на площадку уже вытолкали невысокого человека в оборванной одежде. Выглядел он устало, но держался с явным достоинством. Удивительно дело, если учесть, что первые признаки зловонной напасти уже проявили себя во всей красе. Его лицо было разъедено Болотной кислотой, а грудь и руки украшали глубокие язвенные рубцы. И это было еще не все: правый глаз полностью отсутствовал, осталась лишь глубокая рытвина размером с хороший каньон. Казалось бы, этот страдалец должен испытывать ужасные мучения. Но вместо этого, пленник гордо вскинул голову и с отвращением уставился на бушевавшие за оградой человеческие отродье.

— Вы только посмотрите на этого выродка, братья! — проревел ведущий церемонии. — Конечно он не достоин вашего внимания. И все же присмотритесь к этому умирающему ублюдку! Грязному пожирателю человеческих душ! Я не ошибся, именно пожирателю!

Первые ряды тут же притихли. Шорох голосов разбежался по зрительным цепочкам. Шутка ли, сам Пожиратель! Такая дичь не каждый раз попадает в охотничьи силки.

— Его сцапали наши следопыты, гордость им и слава! Возле Фыркающих вод он доедал человеческие останки. Они принадлежали ребенку! — добившись нужного отклика, продолжил вещать устроитель расправы.

Новость вызвала эффект вспыхнувшего пламени. Голоса стали громче, а обсуждения эмоциональнее.

Странник вышел из салуна, осторожно приблизился к толпе и прислушался. Новость сама по себе не имела для него особой важности. Местные шаркающие-следопыты хаживали и на большие расстояния, чем Болотные извилины. В том ничего удивительного нет. А вот существо, которое им посчастливилось заарканить в последнюю вылазку, все-таки вызвало у путника некий интерес. Конечно он мог ошибаться, но внутреннее чутье подсказывало ему, что таких просто совпадений не существует.

Протиснувшись вперед, странник внимательно вгляделся в скуластое лицо пленника.

Широко расставив ноги и воздев руки к небесами, Пожиратель продолжал проявлять безразличие ко всему происходящему. Небрежно смахнув с раны выступивший гной, он сплюнул кровью. Осклабился, словно горная макака. Зло, агрессивно, как будто для него это была всего лишь игра.

Толпа напряглась, заволновалась. Кто-то ругнулся, кто-то непроизвольно охнул. Ну а в тех, что послабее зародились первые признаки страха.

— Не переживайте и не трепещите! Скоро наш скромный Хряк отомстит за наше людское племя! И тогда этот упырь получит за все зло что сотворил! — успокоил всех устроитель.

Зрители поддержали его радостным улюлюканьем.

А вот странник — наоборот, не разделил всеобщего веселья. Куражится с тем кто не отбрасывает тень — дело опасное. Как бы жалко он сейчас не выглядел, существует и обратная сторона медали. И пускай он всего лишь слуга, это не умоляет его достоинств. Колдун не берет себе в проводники кого попало. А значит, сегодняшний бой может иметь вполне неожиданный финал.

— Итак, встречайте! Посланного нам самим Господом! Защитника бедных жителей Жаровни! — во всю глотку выкрикнул голос. — И да свершится гребанное правосудие!

Над ареной повисла пелена предвкушения.

Пленник с интересом поднял взгляд и уставился на противоположные ворота. Из полутьмы промозглого подвала донеслось протяжное бурчание, а затем раздался душераздирающий вопль, словно собирались забивать полуфунтового[2] порося.

Любой другой на его месте бы затрясся бы от страха, обманчив не только штаны, но площадку. А если оцепенение позволило бежать — кинулся бы на хлипкий забор, чтобы хотя бы попытаться покинуть арену.

Но сегодняшний пленник поступил иначе. Оскалившись, будто молодой волчар, он ссутулился, принял низкую стойку и приготовился встречать противника голыми руками.

Ворота уже поднялись вверх, брызнув наружу сырым холодом и вонью испражнений. Противник был уже рядом.

Вначале появилась длинная мохнатая морда с пятаком на конце, а в темноте вспыхнули две пары крохотных янтарных глаз. Толпа застонала — Грызун выбирался наружу. Был он горбат и широкоморд, словно потомственный хряк, которого обычно загоняют в Гиблую просеку. Правда на вид он был гораздо крупнее. Его толстую шкуру покрывали длинные, извилистые шрамы, а сточенные бивни хранили на себе следы былых схваток.

Зверь медленно вышел на арену и разразился ужасающим воем. Так могла кричать птица, пустынный койот и еще тысячи неведомых созданий одновременно.

Пленник вздрогнул. Он ожидал увидеть кого угодно, но только не Подгорного жевуна, которого местные отчего прозвали Грызуном.

— Убей его! Порви на клочки!

— Вырви ему кишки!

— Раздолбай ему башку!

Многоголосье всевозможных приговоров разнеслось по периметру. Только все они предназначались, не зверю, а пленнику. Чтобы устрашить! Подавить волю к сопротивлению! Уничтожить еще до начала самой схватки!

Но жевун не спешил переходи к действиям.

Его глаза пока привыкали к яркому свету, копыта разбрасывали тяжелый песок, но даже в таком состоянии зверь уже почувствовал запах жертвы. Тяжелый, слегка солоноватый смрад, который обездвиживает тело и путает мысли, повис над ареной.

Зверь рыкнул. Пленник ответила тем же. Зрители откликнулись нервным гоготом.

Один наступает, второй пятится назад — эдакий предсмертный танец, под радостные вопли и свист неугомонной публики. Каждый желает продлить этот леденящий душу момент, но в тоже время и спешит избавиться от томительного ожидания неизвестности. Извечный парадокс любого захватывающего зрелища.

Небольшая заминка. Поворот, рывок, перемещение. Наконец зверь загнал жертву в угол. Неторопливо — словно пленник сам желал поскорее покончить с бесполезной беготней, и отдать себя на откуп этому жестокому миру. Зверь приклонил голову и захрипел. Копыто впилось в песок — в стороны полетел песок.

Пленник ждал. Его взгляд блестел, а ноги были напряжены как у бегуна на старте. Только вот к чему он готовился?

Жевун больше не ждал. Сорвавшись с места, он стремился к жертве. Вздох, второй, третий — резкий взмах головы. Однако попытка взять жертву на клык и хорошенько подбросить над собой так и не увенчалась успехом. Пленник ушел в сторону. Странным образом взял и очутился в противоположной части арены.

Ошарашенный зритель притих. Никто не понимал, что происходит. Но у многих сложилось впечатление, что во всем виновата мутнянка, которую они перебрали накануне.

Возникшие на арене вихри заставили песчинки взметнуться над землей. Творилось что-то невероятное.

— Ну-ка, тварь, ко мне! Ползи-ка сюда, — прошипел пленник.

Голос его оказался тонок и сравним, разве что с детским писком.

Жевун мгновенно сориентировался и ринулся в очередную атаку. На этот раз жертва не стала удивлять всех присутствующих кульбитами и кувырками. Скользнув в бок, человек перекувырнулся и вскочив на ноги, поманил хряка к себе.

Странник напрягся. Его взгляд мгновенно зацепился за один очень примечательный факт: средний и указательный палец жертвы переплелись, словно пара шипящих гадюк. Он специально не стал выставлять их напоказ, а спрятал за спину. Видимо, испугался, что в толпе может случайным образом оказаться бродячий пастух[3].

Врезавшись в толпу зевак, которые не собирались никому уступать свое драгоценное место, странник понял, что вновь опоздал. Его неуверенность сыграла с ним злую шутку. Он и подумать не мог, что проводник позволит себя пленить. Поэтому отвлекся от арены и упустить главную часть схватки.

Заскрипев зубами, странник едва не запрыгнул на спины здоровенного детины, который был всецело поглощен зрелищем. Но тот даже не шелохнулся. Просто отмахнулся от человека в плаще и шляпе, как от назойливой мухи. Упав на спину, странник сжал кулаки и злобно принялся молотить пыльную твердь. Он проиграл! Купился на очередную обманку!

Тем временем пленник был уже возле изгороди. Широкие прутья издали стон под натиском человеческих тел: каждый пытался ухватить упыря и призвать его к ответу. Но удержать короткие волосы было не так-то легко. Оставляя на спине жертвы лишь кровавые следы, зрители выли от бешенства. Наконец чьи-то цепкие руки впились в потные плечи и притянули Пожирателя к себе. Теперь жертва оказалась в безвыходной ситуации: жевун застыл шагах в двадцати, а люди выполняя роль смирительных оков, призывали палача поскорее завершить казнь.

Хряк повиновался!

Очередное сближение. Казалось сейчас уж точно все случится! Но пленник имел на этот счет свое, отличное от других, мнение. Запрокинув голову назад, он разразился надрывным смехом. Пугающее клокотание взвилось над зрителями. Лежащий в пыли странник, тяжело вздохнул, закрыл глаза и извлек из-под плаща серебряный револьвер.

Это было похоже на оглушительный хруст — словно разом треснула сотня человеческих костей. Мощная преграда разлетелась в щепки и толпа хлынула вперед, на арену. Жевун не стал искать старую жертву, ему вполне хватало новых, менее изворотливых и беззащитных кусков мяса.

Крик, стоны и жадное чавканье. Кровавое месиво растеклось по песочному кругу, словно сгусток извивающихся червей. Люди не пытались бежать, они просто барахтались на земле, пытаясь ускользнуть от надвигающейся опасности. Но делали это как-то безвольно.

Зато Жевун резвился в свое удовольствие. Ранил — но не убивал; калечил — но не обездвиживал, оставляя призрачный шанс на спасение кучке обреченных.

Задние ряды, вовремя сориентировавшись, ринулись к домам: за хлипкие стены, дрожащие двери и плетеные ниши, — куда угодно, главное подальше от ненасытного зверя. Того самого, что пугал и одновременно приводил их в истинное восхищение. Заставляя каждого жителя Жаровни приносить ему дары, в надежде, что тот избавит их от неведомых напастей.

Как изменчив хрупкий мир. В недавнем прошлом повелители клыкастого чудовища, в одну секунду обратились лакомыми дарами. И сейчас, он с радостью вкушал их прямо на арене.

Перекатившись, странник спряталась под широкое корыто с водой. Он приметил это хитроумное устройство уже давно, и когда обезумевшие зрители ринулись в его сторону, он мгновенно оценил патовую ситуацию. Теперь оставалось выработать план отступления, и сделать это как можно быстрее, потому как времени на раздумья просто не осталось. Необходимо было действовать быстро и решительно. И не только для того чтобы выжить, а совсем по иной причине. В поселении теперь орудовал не один, а два хищника.

Мелькали лица, голоса накладывались один на другой. Отыскать в подобной суете одного единственного человека просто невозможно. Но странник не терял надежды. Его взгляд заскользил по ближайшим строениям.

Покатые крыши жались друг дружке, словно штопанные близнецы[4] — идеальный способ для отступления. Уж в этом странник разбирался не хуже клоадских путеводов. Поставив себя на место Тени, он мысленно проделал за него этот несложный маршрут. И не раздумывая, ринулся навстречу двухэтажному зданию с ломанной крышей, именно здесь должна была находится конечная точка отступления.

Но добраться до нее оказалось не так-то просто.

5

Паника уникальное состояние человеческого поведения — она способна как вогнать в ступор, так и наоборот, раскрыть массу невиданных талантов. Так сказать, зародить движение из вечного покоя. Говорят именно так и был создан Мир, чье кривое отражение сейчас заняло место жалкой реальности. С одной стороны очень даже допустимо, а с другой — возникает масса сомнений, поскольку нет такой силы, что способна вывести небесные тела из вечной спячки. А вот с крохотным поселением — почему бы и нет. Ведь достаточно одной искры, чтобы разгорелось настоящее пламя.

Неровная стена сколоченная из ржавых металлических листов и пустынного трясуна — дерева, которое уже рождается сухим и безлистным, оказалась высоковата для того чтобы преодолеть ее с одного прыжка.

Облокотившись о стену, недавний пленник согнулся пополам и хорошенько прочистил свои внутренности. Колдовство никогда не проходит без последствий, а в данном случае это лишь первый этап. Своеобразная отдача, как после выстрела.

— Подними клешни, тварь! — донесся из-за угла голос странника.

— А не пошел бы ты, — откликнулся Тень.

Большой палец потянул курок на себя. Раздался легкий щелчок.

— Стреляй рыцарь — так будет проще всем. И мне, и тебе. — Острый взгляд пронзил странника, словно это не у противника, а у него на запястьях виднелись темные борозды от ржавых браслетов.

Впрочем, играть в игры с тем кто не отбрасывает тень — себе дороже.

Отложив все разговоры до лучших времен, странник извлек из-под плаща небольшие металлические дуги.

Теперь его противник напрягся и вновь покосился на неприступную преграду.

— Ох, как же это благородно: мучать истекающего кровью, — процедил Тень.

— Можешь подтереться своим благородством, — рявкнул странник, — иначе к «усмирителям» я добавлю еще парочку вредных микстур.

— Запомни мои слова, муренмук. Жестокость не самое лучшее качество пыльных странников, — едва сдерживая нарастающий гнев, процедил сквозь зубы пленник.

— Не тебе учить меня манерам, тварь!

Острые грани дуги вонзились в стену. Защелкнулся один, второй — пленник покосился на прикованные руки. И сухо констатировал:

— Ничего тебе это не даст, моменраг.

— Тогда и беспокоиться не о чем, — заметил странник.

В ответ раздалась череда проклятий, смачных плевков. В добавок ко всему, пленник еще пустил оглушительного петуха.

Убедившись в надежности оков, странник принялся готовиться к разговору с пристрастием: извлек из кармана монету со стертым лицом, кусок сургучовой печати и моток шерстяных ниток.

Тень окончательно поменялся в лице и стал метаться, будто в приступе лихорадки. Дерганые движения, странный вой — больше всего на свете он напоминал сейчас ужа, который угодил на раскаленную сковороду.

— Будь ты проклят, пыльное отродье! Да чтоб гробовщик соорудил тебе тесную будку, мать твою! — промычал пленник.

— Чирикай-чирикай, говорун, — отмахнулся странник и заткнул его рот кляпом из куска влажного сатина.

Реакция последовала незамедлительно — пропитанная эфирным маслом ткань, явно пришлась Тени не по вкусу. Он принялся фыркать, хрипеть, ощущая приступ удушья.

— Так то лучше, — согласился странник.

Монета уже закуталась в кокон из нитей, сверху пристроился кусок печали, — и в этот самый миг, рыцарь ощутил страшный удар. Плечо в плечо, словно в него на всей скорости врезался мохнатый буйвол, и сбил с ног.

Когда странник поднялся с земли и встряхнул головой, пленника уже и след простыл. А на его месте, прикованный к стене, тихо постанывал незнакомый ему здоровяк, придерживая торчащие из живота внутренности. Тень использовал в качестве оружия — заостренную дугу, — так сказать, усмирил буйный нрав одним движением.

6

Возле ворот творилось нечто невообразимое. Обезумевшие от страха поселенцы, карабкались на стены, рыли подкопы, царапали ржавые клепки. Каждый из них желал как можно быстрее покинуть захлебнувшееся в крови и смерти родной кров.

— Гони их отсюда! Быстрее! — сипел во все горло Клюк. Орать уже просто не мог.

Вот только его подчиненные были бессильны что-либо изменить. Толпа напирала, толпа давила. Еще чуть-чуть и внутренние засовы не выдержат сумасшедшего натиска.

Несколько стражей попытались выстроить нечто вроде заслона — но идея оказалась, прямо скажем, не очень. Это вчера жители Жаровни были добрыми друзьями, живущими под одной крышей и опаляемые одним солнцем. Теперь все изменилось. Их разбросала по разные стороны баррикад — одни пытались сохранить жизнь себе, вторые — всем остальным. Если бы не паника, они наверняка смогли бы найти общий язык, и хоть как-то договориться. Ведь лишившись защиты, те, кому посчастливиться выжить сегодня, завтра обязательно пожалеют об этом. Отсутствие стен — крах всему! Пустыня не станет терпеть горстку жалких неудачников. День, максимум два, а потом приползут те, кто совсем не прочь, на халяву, поживиться свежим мясом. И тогда уже не спасут ни крепкие двери, ни глубокие погреба.

— Терпи!

— Не могу, страсть как напирают!

— Клич подмогу с противоположной стороны!

Беззвучные от крика голоса, вскоре окончательно увязли в нарастающем гуле. Толпа ухнула, подалась вперед и ворота раскрылись.

— Стойте!

— Куда вы, глупцы?! Ничего у нас не выйдет, — махнул беглецам вслед Клюк.

— Я его поймал! Поймал! Клянусь Вангом-провидцем! — глухой бас заставил застывшую у ворот горстку стражей обернуться.

Местный следопыт по кличке Герг-Торопыга приближался к ним, залихватски постукивая новыми сапогами. И шел он не один — с добычей. Его крепкая рука держала стоптанный ботинок, а тело скользило по песку.

— Вы только гляньте! Это ж, шакалье вымя, сам душегуб!

Остановившись, Герг ослабил хватку и смачно высморкался прямо на человека. Тот лишь застонал, но глаза так и не открыл. Видимо, следопыт здорово оглушил его своим могучим кулачищем.

— Ты где его сцапал? — поинтересовался Клюк.

— Как где? — удивился Герг. — Прямо возле кривого амбара. Сбежать пытался, сучий потрох!

— Крепко ты его! — подметили остальные стражи.

— А это шоб не повадно было, — пояснил следопыт. — А то глянь, чего в городе учинил!

— Да, это уж точно, — согласились все присутствующие.

— Чего только с ним делать теперь? — задумался Клюк. — Ума не приложу.

— Как чего? — удивился Герг. — Народ собрать, да четвертовать. И так уж дел натворил!

— Верно мыслишь, — согласился один из стражей. Тощий и высокорослый, словно местные кактусы-фыркуны, Герг приблизился к пленнику, нагнулся, чтобы получше рассмотреть его заплывшую от синяка физиономию, и…

Кровавый фонтан брызнул из шеи стража, а следом, заостренная дуга впилась уже в ногу распорядителя. Тот взвыл от боли. На лице пленника возникла хищная улыбка. Он размахнулся снова, но стражу повезло: не устояв на месте, тот повалился на землю и пополз в сторону несуществующих ворот.

Здесь он и столкнулся с путником.

Оглушительный выстрел прозвучал хлестко, словно плеть. Странник убрал револьвер в кобуру и зло выругался — этой гребанной твари опять удалось ускользнуть!

Приблизившись к телам погибших, странник извлек кровавую дугу из тела следопыта. Грузное тело медленно осело и повалилось на огромные ржавые весы. Клюк следил за происходящим с немым оцепенением.

— Я кажется задолжал тебе порцию влаги? — уточнил путник.

Распорядитель нервно хихикнул, а потом быстро закивал.

— Держи, не расплескай! — Странник швырнул Клюку пузатый бурдюк, который забрал у мертвеца. — Мой отец учил: оставлять долг великий грех… Ну так как, в расчете?

Ответом было невнятное блеянье. Но его вполне можно было расценить как согласие. Так странник и поступил.

Поправив дорожный плащ и шляпу, он устремился в самое сердце Колючей пустыни, куда вел след беглеца.

Марево за его спиной становилось все ярче и вскоре застило собой все вокруг, даже звезды. А вскоре, на песке возникла длинная, кривая тень бредущего по пескам человека. Именно она долгие годы и была его путеводной стрелой, уводившей рыцаря все дальше от дома, в дикие земли Изначального мира.

Глава 2 Мельница каменотеса

1

Это странное сооружение — с большим водяным колесом и остроконечной крышей, где примостился ржавый флигель, торчало посреди белых песков как бельмо на глазу. Деревянный круг давным-давно врос в землю, фундамент заметно просел, а место для окон было заложено серым булыжом — камнем из которого местные жители мастерили разве что хлев, либо хранилища.

Странник остановился на пригорке и долго рассматривал мельницу пытаясь отыскать в ней как можно больше изъянов. Раньше, когда мир был вполне нормален и прост, ему частенько доводилось видеть водные мельницы, как две капли воды похожие на эту. Возле таких мест нередко крутилась ребятня да неторопливые грузчики. Здесь находилось место для всех. Дети плескались у колеса, работники таскали мешки к повозкам, которые мохнатой гусеницей обвивали подъездной путь. Одно следовало из другого, подчиняясь привычным правилам человеческого бытия. Но так было раньше. А теперь, когда мир окончательно слетел с петель, — все изменилось до неузнаваемости. Каменный желоб, по которому раньше текла вода и приводила в действие огромный механизм, сейчас был заполнен мелкой крошкой. На первый взгляд ничего удивительного, сушь привела все в запустение: тропа давно поросла пустырником, после чего, песок, повинуясь ветру подчистил все следы. Так что заброшенное место вряд ли могло таить все какую-нибудь опасность.

Такая мысль могла прийти в голову кому угодно, но только не страннику. Учитель не зря научил его выжидать.

«Очертя голову ринуться на амбразуры ты всегда успеешь», — говаривал старый Берг. — «Гораздо тяжелее немного повременить, осмотреться, так сказать: уловить такт. Почувствовать чем дышит мир. Поверь, научившись этому, ты станешь практически не победим. Просто почувствуй ритм».

Устроившись на краю выступа, странник сложил руки на коленях и принялся наблюдать. Конечно, он мог поступить иначе. Выбить дверь, ворваться внутрь и вытрясти из мельника его хрупкую жизнь, пока тот не даст ему нужную информацию. Но уроки вераго[5] еще никогда не подводили его, спасая от собственной же глупости. Поэтому заснув свое нетерпение куда подальше, странник решил хорошенько изучить близлежащие окрестности и сам дом. Зевнув, он слегка прищурился и мысленно принялся считать: сначала расстояние до мельницы — прикинул приблизительное расположение зала и коморки мельника, а затем перешел к количеству ступеней на крыльце и повозок, что были небрежно свалены в кучу, слева от водяного круга.

2

Примерно через час, когда солнце принялось клониться к закату, наблюдение принесло первые плоды. Южный ветер сорванцом ворвался в долину и взбаламутил все вокруг. Подхватив крохотный пещаник, он потащил его в сторону водяного колеса, словно речной поток. Камешки, по привычки, запрыгнули на лопасти, приведя в движение деревянный механизм. Протяжный скрип возвестил о возобновление работы. Ход был медленным, но через какое-то время заметно ускорился. Мельничные жернова принялись молоть острые камни с двойным усилием.

Странник напрягся, встал на ноги. В голове крутились добрая сотня всевозможных мыслей. Большинство из них были абсолютно бесполезными. Но если хорошо покапать и собрать все во едино, картина вырисовалась вполне понятная.

— Мельница рабочая — это факт нельзя было оспорить, это раз, — буркнул себе под нос странник. — Следы человека без тени привели меня именно сюда, это два. И выбор этой остановки, явно не случаен, это три. Если бы он хотел, повернул на запад к Сухим холмам или попытался запутать следы на территории Болотной коалиции. Но нет, он выбрал именно эту каменоломню. Значит его здесь ждут, четыре и пять. А значит и мое появление здесь не станет новостью… — Странник хотел добавить еще что-то, но посчитал все остальные выводы своевременными.

Добавив в барабан еще пару патрон, он принялся медленно спускаться с холма, навстречу водяной мельнице, которая сейчас больше всего напоминала старого, готовящегося к смерти гробовщика.

Требовательный стук в дверь не вызвал никакого переполоха. Внутри было тихо, словно в погребе. Рука путника нащупала в патронаже крохотную мензурку с деревянной пробкой. Правда внутри оказалась не жидкость, а трава. Слегка поразмыслив: стоит ли тратить сухой жан без реальной необходимости, странник решил, что лишняя предосторожность все же не повредит.

Дожевав горький лист, он с трудом проглотил ставший в горле сухой ком. Зато теперь, можно было дышать полной грудью не пугаясь ведьминых уловок.

Кулак вновь уткнулся в хлипкую дверь. Но не успел он ударить посильнее, как та резко распахнулась. Яркий свет вихрем ворвался внутрь темного, затхлого помещения.

Странник пригнул голову, чтобы поместиться в проем, и для начала, хорошенько принюхался. Затем, послюнявив указательный палец, выставил перед собой, словно пытаясь определить направление ветра. На самом деле, таким нехитрым способом он искал ведьму. Таким вещам учили его там, откуда он был родом. Еще на первом этапе взросления умный Берг преподал ему десять важнейших уроков, как избежать ведьминных силков.

Только вездесущий сквозняк, никакого постороннего присутствия.

Нагнувшись еще ниже, чтобы не задеть верхний косяк, странник зашел внутрь. Но осмотреться так и не успел. На пороге пыльного тамбура возникла массивная фигура мельника. Был он крупнотелый, с выпирающим животом и длинными седыми волосами заплетенными в тугой хвост. Вытерев руки о широкие плотные штаны на лямках, хозяин звякнул подковами, которые крепились на узконосые сапоги, и ничего не объясняя, кинулся на не прошеного гостя.

— Эй, а ну прочь отседова! Ить, ить, ить, — замахал он руками, словно гнал из дома глупых цыплаков.

Странник даже не пошевелился. Только когда мельник приблизился почти в плотную, он ловко отступил в сторону. Одновременно с этим, он схватив мельника за горло и пригвоздил того к стене. Теперь можно было вести диалог.

— Где он?

— Кто?! — не понял мельник.

— Тот, кто пришел с востока. И кто не способен отбрасывать Тень.

— Впервые слышу. Ко мне никто не приходил.

— Вспоминай!

— Зря стараешься. Отпусти меня, грингас!

Слова мельника вызвали у странника некое замешательство. Ослабив хватку, он позволил хозяину сползти по стене и коснуться сапогами пола. Жадно хватая ртом воздух, тот принялся растирать покрасневшую шею.

— Убирайся прочь, чужеземец? — проревел хозяин. — Тебе здесь нечего искать, пыльнобокий!

— Не указывай что мне делать. — Странник отошел в сторону и задумчиво скрестил руки на груди.

— Как бы не так! Захочу не просто скажу — а поганю метлой. Прошло ваше время, грингас!

— Времена прошли, а мы остались, — остановил его странник. — Так что не тряпи языком понапрасну.

— Может и так, но это не надолго, — зло хихикнул мельник.

В этот момент тишину нарушил посторонний звук — скрипнули и тут же затихли жернова. Снизу, где должен был располагаться бункер с ящиком дозатором, что-то неприятно хрустнуло. И механизм вновь заработал в прежнем режиме.

— Что это? — поинтересовался странник.

Растерянный взгляд мельника мгновенно метнулся куда-то в бок, а на лице возникла растерянность.

— Эээ…эээ, крупный камень, всего-то. Что тут такого? С кем не бывает?

— Крупный? — задумчиво повторил гость.

В два прыжка странник достиг огромных каменных колес, но дальше двинуться так и не смог: огромное тело мельника повисло у него на спине, с силой потянув назад, к выходу. Только сейчас рыцарь понял, что неверно оценил сложившуюся ситуацию — помимо объемного живота, в его спину упирались еще и две пустотелые груди.

Рыча и фыркая, женщина пыталась впиться страннику в шею. Но у нее ничего не получалось.

Попятившись назад, странник со всего маху влетел в стену. Та, что выдавала себя за мельника, ослабила хватку.

Развернувшись, странник оттолкнул ее ногой и одним движением извлек из кобуры револьвер. В ответ, хозяйка мельницы зло осклабилась:

— Напрасно стараешься, мурянмук! У тебя все равно ничего не выйдет.

Странник задумался, а потом быстро кивнул.

— Возможно ты и права. Но с твоего позволения, я все-таки попробую.

— Чушь! Ты даже не представляешь себе с кем связался! К тому же ты опоздал!

— Уверена? — гость, прищурился, и внимательно осмотрел крохотное помещение.

Сломав одну из деревянных жердей, которые создавали некую конструкцию под желобом, неуклюже соединяя его с жерновами, странник продел палку под одеждой мельничихи и ловко подвесил ее под самым потолком, словно огородное пугало.

Хозяйка пыталась лягаться и прыскать слюной, но ее пленителю было все равно. Он прекрасно понимал: когда ее злость иссякнет, останется лишь обреченность. Вот тогда-то и нужно будет приниматься за работу.

Ждать пришлось недолго. Ее хватило всего на пару грозных проклятий и протяжный вой.

— Успокоилась? — уточнил рыцарь, продолжая точить длинный, с зазубринами, нож.

— Тебе это так с рук не сойдет! Слышишь меня?! — рявкнула пленница.

— Сильно сомневаюсь.

— Запомни! Прольется кровь — целый реки крови!

— Что-то такое я уже где-то слышал.

— Грязный муренмук! Будь ты проклят!

Странник остановился, посмотрел на нее снизу вверх.

— Стало быть, и такие как ты тоже способны испытывать страх?

Хозяйка затихла, обдумывая услышанное, а потом в мгновение ока сменила гнев, на слабость.

— Прошу, убей меня! Ты обязан это сделать! Вырви из меня жизнь!

— А она у тебя разве есть? — удивился странник.

Запрокинув голову, хозяйка замерла, и внезапно, зал наполнился птичьи клекотом, а затем звериным воем.

Убрав нож в ножны, странник загадочно улыбнулся. Ему понравилась ее реакция. Хлопнув в ладоши, он быстрым шагом направился к жерновам.

3

Первое время после Потопа люди затаились. И забившись в норы, словно животные, стали ждать новой волны. Но она так и не пришла. Не через год, не через десять лет. Только тогда к выжившим стало приходить осознание. Мир изменился, и не в лучшую сторону. Стал более циничным и непредсказуемым в своей жестокости. Но главное, что старые и новые боги окончательно утратили способность внимать человеческим молитвам. Люди остались один на один со своей бедой.

По истечении времени, мало кто помнил по какой причине небесный огонь, который обрушился на грешную землю назвали Потопом. Людям было не до того. Занявшись строительством нового мира, они напрочь позабыли о старом. Но были те, кто свято хранил воспоминания вчерашнего дня, полагая, что лишь благодаря им можно избежать наступления нового Потопа.

— Зачем ты молишь камни? — поинтересовался странник изучая странные, похожие на пресс жернова.

— А сам не догадываешься?

— Догадываюсь, — кивнул он.

— Серая пыль сейчас на вес золота, — нашла в себе силы рассмеяться хозяйка.

— И сколько же сейчас дают за мешок этой дряни? — странник пнул носком пузатый холщовый бок.

В ответ раздалось недовольное фырчанье.

— Спроси у Дорожных менял. А мое дело: поддерживать хозяйство в порядке и молоть камни.

— Так ты стало быть у нас в слугах?

— Ахаааа, — толи рассмеялась, толи харкнула хозяйка. — Ну уж точно не проводник!

Пока она говорила — странник внимательно изучал хитроумный механизм мельницы. Его интересовала любая мелочь, даже наполненный потом и пылью тяжелый воздух. А разговор оставался лишь предлогом, или лучше сказать, отвлекающим маневром. Ничего не значащие вопросы и такие же бессмысленные ответы. Закончив осмотр зала, странник спросил еще о чем-то, и перешел к следующей стадии. Теперь он собирался копнуть глубже и заглянуть в не такое далекое прошлое. Скажем, во вчерашний день, когда мельницу посетил некто оставивший на дереве и камне глубокие темные вкрапления — следы своего мерзкого присутствия.

В тех местах, откуда странник был родом, это называлось Танцем Мнема. Никакой магии — сплошная наука.

Настраиваясь на определенную волну, при помощи особых трав и источающего ими аромата, он мог уловить некий энергетический след, который хранило в себе Пространство. Призрачный запах, эхо слов, даже трассер движение были доступны странному танцу. Для этого необходимо было лишь поставить свою ногу в «точку начала». Первое движение — оно самое важное. Дальше проще. Все равно что плыть по течению.

Правда со стороны это выглядело довольно необычно, поскольку танцор должен был пародировать некие особенности искомого объекта. Но для начала, надо было уловить ритм, такт, манеру. И лишь потом погружаться во временной поток с головой. В этот самый момент танцор терял контроль над собственным телом. Больше оно не принадлежало ему. По крайне мере на время танца.

Все вокруг искривлялось и плыло, словно во сне. Вещи меняли привычное расположение наполняя пространство событиями дня предыдущего. Кому-то удавалось исполнить танец и на большее расстояние, скажет неделя или даже полный оборот луны, но страннику подобное умение было не доступно.

Он нащупал чужой шаг, подстроился под него, и слегка прихрамывая на правую ногу, прошелся по залу. След был совсем свежий и легко дал себя скопировать.

Получалось, что Тень был здесь не так давно. Какие-то два, может быть три часа назад. Странник захотел выругаться, но тело уже погрузилось в танец лишив его привычного контроля.

Теперь каждое прикосновение к полу отдавалась мощными ударами. Но это чужие шаги. Странник привык передвигаться осторожно, почти крадучись, а вот Тень, напротив, проявлял в этом вопросе удивительную небрежность. Но почему? Был взволнован? Возможно. Чего-то боялся? Отнюдь. Впрочем, некая тень раздражения все-таки присутствовала. Эмоция с легкостью проникло в тело странника. И он смог ощутить ее на языке, как плохо приготовленное блюдо. Это была ярость.

Рука резко метнулась вправо, затем влево. Образы возникали калейдоскопом живых картинок. Странник видел как Тень швыряет деревянные стулья, потом переворачивает стол. Еще чуть-чуть и примется за стены. И наверняка разнесет мельницу в пух и прах. Силы ему сейчас не занимать.

Но что-то его останавливает. Он усмиряет злость и успокаивается. Делает несколько шагов в направлении самого темного угла, где прямо на стене расположен рабочий инвентарь. Тень тихо опускается на пол и замирает, словно в этом человеке не осталось и грамма жизни.

Тем временем хозяйка устраивается напротив него. И с щенячьей преданностью ждет новых распоряжений. Ее бьет мелкая дрожь. Только нетерпением тут и не пахнет. В отличие от Тени, который не способен испытывать страх, она ощущает эту эмоцию за двоих.

Тень молчит. Сейчас, он всего лишь человеческая оболочка. Как одежда, которая выглядит пустой и безликой, пока ее не оденут вновь.

Интересно, чего ты ждешь? — думает про себя странник. Но ему доступны лишь картинки. Никаких голосов или мыслей. Поэтому он продолжает ждать, наблюдая за происходящим как бы со стороны.

Размытые фигуры, словно рыбы в аквариуме, погружены в сонную тишину. Никаких шевелений губ, сплошные жесты.

Внезапно события из вялого однообразия превращаются в водоворот страстей. Встрепенувшись, Тень начинает орать на хозяйку. Грозит ей кулаком и указывает на дальнюю часть комнаты, прямо на дверь ведущую в чулан.

Странник продолжает наблюдать.

Перестав кричать, Тень ударяет хозяйку по лицу. Это финальный штрих Танца Мнема. Прошлое выплевывает странника наружу, в мрачную реальность.

Жуткая боль пронзила правую ногу, заставив танцора недовольно скривиться. Закон весов проявил себя во всей красе — изменяя Пространство, в ответ получаешь хлесткую пощечину. Напоминает пружину, чем сильнее сжал, тем быстрее и сильнее она разожмется.

Обернувшись, странник уставился на подвешенную к потолку пленницу и требовательно указал на чулан, как это сделал Тень.

— Что у тебя там?

На лице хозяйки возникло некое замешательство, а потом она сощурилась, смерив опасного гостя взглядом.

— А ты проверь.

— Интересное предложение.

Приблизившись к неприметной, покосившейся двери, странник осторожно принюхался. Никакого отталкивающего запаха. Притронулся к деревянной болванке, которую использовали в качестве ручки, дернул на себя. Дверь не поддалась.

Хозяйка разразилась птичьим клекотом.

— Смотри не обделайся, муренмук!

Положив руку на револьвер, странник аккуратно отклонил защелку. Но дверь и не подумала отрываться — даже когда он потянул ручку на себя, хлипкая преграда продолжила сдерживать хранившийся в ней секрет.

Хозяйка состроила взволнованную рожицу:

— Ну что такое? Никак не получается?!

— Заткни свою поганую пасть, падаль! — рявкнул странник.

Следующий рывок оказался мощнее предыдущих.

Дверь не просто открылась, а вмиг лишилась крепежей. Наружу вырвалась плотная занавесь тьмы, словно кто-то дунул на тлеющий костер.

Не успев вовремя отскочить, странник споткнулся и упал на спину. Следом за клубами пыли и затхлости из недр чулана показалось тело. Худое, изможденное, словно его глодала стая степных койотов. Едва не коснувшись странника, оно нависло над ним, как погремушка над кроваткой новорожденного.

Раздраженно сплюнув, рыцарь поднялся на ноги.

Мертвец покачивался на четырех цепях, которые острыми крюками впивались в закостенелую плоть.

— Ну как я тебя повеселила? — задыхаясь от смеха, поинтересовалась хозяйка.

— Великолепно, — раздраженно брякнул странник.

Поправив шляпу, которая благодаря завязкам оказалась за спиной, он обошел мертвеца кругом и вернувшись в исходную точку, коснулся запачканной кровью церковной манишки. Получалось, что сам того не желая, странник отыскал таки бывшего капеллана Жаровни. Того самого, копченого Грина, которого забрала ужасная скверна.

Присев на стул, рыцарь извлек из внутреннего кармана огрызок сигары, сунул ее в рот, но поджигать не стал: без табачного дыма думалось как-то легче.

4

История вырисовывалась очень даже простая. На второй день полнолуния человеку без тени все-таки удалось оторваться от преследования. Произошло это у Вонючей щели, куда свозили трупы больных волов и прочего разъездного скота подхватившего какую-то хворь. Такое мясо ненужно никому, даже Кривоногим шалунам, что промышляют на торговых трактах.

Измазавшись свежей кровью и, тем самым, сбив след, Тень направился на север, а не восток, как ранее предполагал странник. Только через сутки, он понял, что идет по ложному пути. Но было уже поздно — беглец оторвался на приличное расстояние. И если бы не хозяйка мельницы, Тени все бы получилось. Но как говорится: слепой случай вмешался в четкие планы. Пожелав свежей крови, мельничиха обманом завлекла бедолагу капеллана в свое убежище.

Это в больших городах поборников веры как грязи, а в одичалых поселениях — они на вес золота. И благодарная паства пойдет на что угодно, лишь проповеди о лучшей жизни продолжали случаться каждое воскресенье в полуденный солнцепек. Ведь во времена отчаянья правильное слово ценнее глотка живительной влаги. Именно по этой причине жители Жаровни, словно оголтелые кинулись на поиски копченого Грина. Но следопыты, видимо, слегка заплутали и вместо старого маразматика обнаружили человека без тени, который двигался по Зыбкой тропе, что тянулась вдоль опасных серных болот. Учуяв в нем гадостную сущности, они не стали больше утруждать себя поисками и обвинили его во всех смертных грехах. Вот почему хозяйка получила от Тени заслуженную оплеуху и сейчас, собственной смертью, пыталась искупить перед ним свою вину.

— Спасибо тебе, — уныло сказал странник.

— Что? — не поняла хозяйка. Смех тут же стих, сменившись тяжелым дыханием.

— Благодаря тебе, я вновь напал на его след.

— Что?

— Но знаешь, — странник извлек из походной сумы тонкую веревку, — пожалуй, я задержусь здесь. Ненадолго. Так сказать, дам твоему господину немного форы. Так будет даже честно.

— Что!

Странник не стал утруждать себя пустой болтовней. Вместо этого он соорудил скромную виселицу — перекинул через верхнюю балку веревку, закрепил второй конец, связал кольцо. И закончив работу присел на скамью, чтобы немного передохнуть. В зубах все еще покоился кусок сигары, а в руке крутилась серебряная зажигалка. Какое-то время странник взирал на ее яркий бок и в конце концов сдался. Полумрак озарило крохотное пламя.

Курево было для него единственным спасением. Как исповедь для заблудшего грешника. Только оно было способно отвлечь странника от неизбежной жестокости этого извращенного во всех отношениях мира. Укрывшись за дымовой вуалью он не боялся быть жестоким. Оправдывая себя, странник повторял, словно мантру одну неоспоримую истину: он избавляет мир от зла, не важно в какой форме оно находится и какие цели преследует.

Только есть ли в этом прок? Ведь легиону, что ему противостоит, нет числа. И может быть стоит снять с себя маску палача и прекратить эти бессмысленные попытки?

Он тысячу раз задавался этим вопросом. И не находил ответа.

Просто продолжал идти вперед, выполняя свою работу. Ведь любое большое дело начинается с малого. Так что странник верил, когда он доберется до конечной точки своего пути — у легиона не останется шанса.

Он поставил хозяйку на самый край жерновов. Отошел в сторону и выпустил струйку сигарного дыма.

С каждым разом подготовка к казне занимала все меньше времени. Это первый раз ему понадобились целый сутки — ну а сейчас он мог уложить в одну короткую минуту. Никаких тебе долгих бесед и отчаянных молитв. Годы странствий изменили в нем слишком многое. И все же некоторые уроки, что странник усвоил еще в детстве, продолжали оставаться для него главным жизненным ориентиром.

Берг вбивал в своих учеников знания жестко., но доходчиво. Может быть именно по этому каждая встреча с учителем была сродни особому событию.

«Не считайте смерть обыденностью. Это такое же таинство как и рождение человека. Никогда не забывайте об этом, — прохрипел вераго и удалился прочь, дав возможность подростком оценить всю ценность этих слов».

Они встретились на следующий день, когда их ждало очередное испытание. На плече Берга дремал старый серый-черный филин.

5

— Ну, так кто отважится быть первым? — поинтересовался седобровый Берг.

Все вокруг замешкались и принялись бросать друг на дружку растерянные взгляды.

— Может быть ты Дар? Ну живо отвечай! Что там кроется в твоей хитрой башке?!

Филин уставился на мальчика своими янтарным глазами, как на беззащитного кролика — выступающие вперед белесые перья заметно вздрогнули.

— Говори, время ценно! — поторопил его учитель.

Но мальчик промолчал, просто пожал плечами и виновато опустил голову.

— Неужели никаких мыслей? — Вераго был явно разочарован. — Запомни, учись думать быстро. Время ценно.

Немного помедлив Берг обратился к остальным послушникам. Но в ответ услышал лишь неразборчивый галдеж, а когда прикрикнул — осторожное бормотание. Каждый желал заслужить похвалу вераго, но как это сделать не зная правильного ответа.

— Неопытные вы птенцы, пустые созвездия! И ничего-то не смыслите в этой жизни. Лишь седина в висках и глубокие шрамы на сердце помогут вам опериться. Лишь тогда вы будете способны расправить крылья и совершить своей первый полет, — тяжело вздохнул Берг.

— Но ведь это еще так долго! — произнес кто-то из учеников.

— Торопишься жить? — тут же откликнулся вераго. — Что ж, не так уж это плохо. Стремление — отличная движущая сила. И сегодня я подарю вам первое перо.

Послушники переглянулись и осторожно прошептали:

— Испытание…

Берг хмыкнул и заложив руки за спину, наставительно сказал:

— А почему бы и нет. Итак, вот моя подсказка: смерть не терпит равнодушия. Но я сейчас говорю не о раболепстве и страхе, я имею ввиду лишь черствость сердца. Особенно, когда судьба наделяет тебя правом лишить жизни одного из тех, кто населяет этот долбанный мир. Делайте это холоднокровно, но с уважением. Иначе в том убийстве не будет прока. Ведь здешний мир не терпит к себе неуважения.

— Простите, но возможно, нам еще слишком рано рассуждать о таких вещах? — подал голос Карстер, сын местного казначея.

Учитель смерил его серьезным взглядом:

— Сколько весен?

— Девять, — раздался робкий ответ.

— А в каком возрасте твою сестру утащили в сыпучие норы Говорливые кайоты?

Мальчик вздрогнул и тут же стал белее мела.

— Только пять исполнилось. Мать уже второй год оплакивает ее могилку.

— Значит это я опоздал рассказав тебе об этом только сейчас, — небрежно бросил учитель.

И тут же обратился ко всем присутствующим.

— Ваше сегодняшнее обучение начнется с подарка. Но не обольщайтесь — жизнь часто преподносит сюрприз, в аккурат перед серьезным испытанием. — Его перст указал на возвышающуюся стену из деревянных клеток. — И это ваш первый урок Взросления. Выберайте себе по сове. Той самой, что придется по сердцу. Белую, Лупастую, Чернокрылую, Безглазую или даже Длинобровую. Забирайте ее к себе в дом. Дайте ей имя, накормите и начинайте воспитывать. Так как это делаю я с вами…

— И в чем же суть этого урока, учитель? — подал голос светловолосый юноша в рваной шляпе с высокой тульей, которую он этим утром умыкнул у отца.

— Вначале исполни все слово в слово, Дар сын Маршала. И возможно тогда ты поймешь все сам, без моей подсказки, — отрешенно ответил Берг. — Урок Сострадания не терпит суеты.

6

В тот день он приобрел себе самого преданного друга. Черное, словно смоль перо, желтые, почти кошачьи глаза, и белый коготь-клюв. Очковая сова пойманная Бергом в перелеске у самых Гнилых гор. Именно ее выбрал мальчик по имени Дар.

— Сострадание, — тихо, по слогам, произнес странник.

— Не убивай меня! Прошу, не убивай!

Хозяйка не умоляла, а верещала во всю глотку. Но табачный дым доносил лишь ее придушенный шепот.

Поправив шляпу, странник приблизился к жерновам на которых стояли пухлые ноги хозяйки. Она все еще цеплялась за жизнь. Неумело, на грани истерики. Ее большие пальцы почти срослись с шершавой поверхностью каменного круга. Хлипкая надежда — потому как любое неловкое движение, даже банальный чих, может свергнуть ее с этого губительного пьедестала. Тогда страннику не пришлось бы ничего делать самому. Удавка с легкостью стянула бы шею, отправив хозяйку мельницы в царство гребаного Френка Горбуна. Но Смерти необходимы действия, а не фатальные оплошности.

Отложив сигарный огрызок в сторону, странник тихо произнес.

— Разделяю с тобой каждый прожитый день, голодный и сытый, дрянной и веселый. — Хозяйка перестала причитать, замолчала, прислушалась. — Но я осуждаю содеянное тобой зло. Намеренное и ненамеренно. Отвергаю голос твой, что несет хулу. Отвергаю руки твои, которыми ты наводишь напраслину. И отвергаю помыслы твои, направленные на служению тому, кто отверг дневной свет. — Немного помолчав, странник сменил тон и спокойно объяснил: — Как видишь, я в полной мере проявил уважение. Так что не обессудь! Оставить тебе жизнь, я просто не имею права.

Услышав последние слова, хозяйка резко дернулась. Пальцы попытались найти опору, но тщетно. Колесо стало двигаться по часовой стрелке и удержаться на нем было уже невозможно.

Протяжный стон и затихшие конвульсии свидетельствовали о скорой кончине. Еще одним воином легиона в этом мире стало меньше.

Проверив отсутствие пульса, а затем и дыхания, странник подошел к столу, за которым не так давно восседал Тень. Зачерпнул золы из самодельной печи, он рассыпал ее по столешнице.

Деревянная поверхность зашипела, вспенилась и наружу из глубоких дыр, полезли отвратительные жуки и мокрицы. Намотав на чугунный прихват кусок ветоши, странник воспользовался зажигалкой. Мелкие букашки взвыли, прямо по-человечески, кинувшись в рассыпную от огня. Там где их не достало пламя, достал каблук. Крохотные хитиновые тельца образовали некое подобие рисунка. Многие назвали бы это простым совпадением, но только не Берг. А значит и его ученик Дар Маршал, решил разгадать это послание.

Его размышления прервал едва различимый шорох. Странник обернулся и уставился на чулан. Там был еще кто-то, и этот кто-то в отличие от капеллана был еще жив.

Глава 3 Дикая охота

1

Новый мир избавился от множества ненужным человеческих слабостей. К примеру, практически полностью искоренил умение сострадать. Да и зачем оно тем, кто печется лишь о своей шкуре. Раз уж выбрала судьба не тебя, а ближнего, то и не стоит ей перечить. А протянешь руку помощи, того гляди, утащит тебя за собой нелегкая.

Только сострадание — это путь к величию, а не падение в бездну. Ведь те, кому посчастливилось усвоить этот урок, помощь вернется бумерангом. Так уж устроен механизм мироздания, один винт всегда крутит другой, и только так можно поддерживать в движении маховик существования.

Хозяйка держала в чулане весьма опасную тварь. Издевательски, на коротком повадке, так что бы та не смогла добраться до тела капеллана и утолить мучавший ее голод.

Странник видел это существо в старых книгах — тех самых, что печатались на желтой бумаге и были способны хранить буквы не больше трех столетий. Варан-шелест, хищник времен Потопа. До этого дня, Дар считал что грозному хищнику не нашлось места в Новом мире. Но природа также обманчива как мираж в пустыне.

Странник склонился над вараном. Чешуйчатая кожа, двойной змеиный язык и массивные кривые лапы, — сейчас правда он мало походил на своих грозных сородичей. Набитый мешок с костями, не иначе. По всей видимости, хозяйка слишком долго морила его голодом.

Странник вынес варана наружу — дал воды. Рядом положил тело капеллана. Если хищнику суждено выжить, он утолит не только жажду, но и голод.

2

К вечеру странник пересек Сутулую долину — каменная крошка под ногами сменилась вулканической черной коркой, которая неприятно хрустела и ломалась от каждого шага.

Едва заметная тропка ускользнула вверх, к подножию горбатого холма, и затерялась среди массивных валунов. Присев на гладкий каменный бок, путник вытряхнул сапоги и прислушался к тишине. За спиной красовался багровый закат, а впереди кружили мрачные грозовые тучи. Но Дар не обратил на эту красоту никакого внимания. Его привлекло кое-что другое. Юго-восточный ветер донес до странника некие тревожные нотки.

Где-то поблизости шла дикая охота.

Нападавших было трое. Они устроили настоящее веселье. Перекрыв путь к отступлению, загнали жертву в угол или расщелину, и теперь всячески издевались над ней, пытаясь насладиться собственным превосходством.

Таких уродов странник ненавидел больше всего. Не охотники, а жалкие гиены способные нападать лишь на слабого. Того, кто не станет сопротивляться, подчинившись их силе.

В любой другой день странник не решился бы изменить маршрут. Но сегодня он сделал это намеренно. Причиной тому было виденье, которое посетило его этой ночью. Впервые за долгие годы, оно приоткрыло ему завесу тайны, показав длинные, подземные норы. А еще ему явился рыцарь в медных доспехах, чей цвет был зеленее жабьей шкуры. Металл становится таким, когда время проверяет его на прочность, — подумал тогда странник. Но это было не столь важно. Главное, что повстречать этого рыцаря он мог лишь в одном случае — если свернет с намеченного пути.

Задрав голову, странник лишь минуту взирал на юные мириады звезд, а затем достал револьвер, прислушался к мольбам о помощи и сошел с тропы.

3

Бледные огни стеклянных болванок выдавливали из себя остатки скудного света. Именно выдавливали: натужно, через силу, словно все их нутро противилось огненному естеству. Мерцающие блики прорывались сквозь закопченный фонарь, отгоняя вечерние сумерки максимум на пару футов, не больше. Но охотникам это было уже ни к чему. Они давно впали в раж, и били в слепую, так сказать — наугад. Тем более что место, где укрылась жертва было как на ладони.

Странник подобрался поближе — до охотников оставалось шагов пятьдесят — выглянул из-за каменного выступа и быстро оценил ситуацию. Стальной козырек напоминал причудливую кепку погонщиков, только размерами он был не меньше морского утеса. Но эта была лишь видимая часть конструкции. Остальная ее часть была укрыта глубоко под землей.

Благодаря четырем светочам, которые образовывали неровный полумесяц, Дар смог разглядеть внутри защитного элемента и саму виновницу охоты. Девушка подросток. Конечно уже не ребенок, но до совершеннолетия еще как минимум года два-три. Забившись в угол, она удачно сгруппировалась обхватив ноги руками и спрятав лицо. Видать не первый раз нарвалась на местных уродцев.

Издав задорный свист, двое молодцов раскрутили над головой пышущее огнем болас и яркие трассеры осветили сумрачное небо.

Соприкосновение с землей. Взрыв! Рыхлые куски почвы разлетелись по периметру.

Странник заскрипел зубами. Не охота — издевательство! Кусают, но не до смерти, чтобы продлить мучение.

Достав из огромной плетенной корзины очередную Зажигалку, тот что располагался к Дару ближе, чиркнул кресалом, и принялся раскручивать свистящее оружие. Но метнуть огненный шар так и не успел. Огромный камень, со всего маха, угодил ему в затылок.

Взвизгнув, охотник схватился за голову и злобно обернулся.

Искать нападавшего долго не пришлось: он восседал на огромном валуне, нахально закинув ногу на ногу и насвистывая какую-то странную песенку про погонщика и глупого осла.

Второй охотник отреагировал молниеносно. Огненный змей устремился в направление странника. Снаряд пролетел очень близко. И едва не угодил в плечо. На лице юного метателя возникла злобная ухмылка, а рука потянулась к корзине. Но противник опередил его — камень хлестнул охотника по кисти. Взвыв, он повалился на колени. Пошли вон отсюда, жалкие шафки, — выкрикнул странник.

Ответом стали лишь злобные плевки да угрозы.

Охотники не привыкли к подобному обращению. Может быть все дело в том, что их противники были слабее. Впрочем, странник плевать хотел на эти бессмысленные угрозы. Приблизившись к ближайшему охотнику, он одним ударом сбил того с ног, и придавил каблуком, словно ползучую гадину.

Опять стоны, опять проклятия. Очередное проявление слабости. Да кто ты такой?!Чего тебе надо?

Вопросы прозвучали практически одновременно. С вызовом и возмущением. Но странник знал — они сейчас действуют на показ. Так всегда происходит, когда внутренности сковывает страх. Забирайте свой скарб и валите отсюда, — вместо объяснений, рявкнул странник. Да пошел ты!

Очередной неверный ответ. Они словно специально рыли себе яму.

Однако странник был готов к такому развитию событий — и незамедлительно перешел от слов к делу. Срезав с метательного оружия ремни, он принялся вязать руки обездвиженному охотнику.

Упершись головой в землю, тот принялся визжать, будто поросенок. Ты даже не представляешь с кем имеешь дело, ублюдок! И с кем же? — ради приличия поинтересовался странник. Мы противоборцы! Не вижу связи, — пожал он плечами. Мы изгоняем зло, пыльная ты шкура!

Странник затянул узел покрепче и с интересом уставился на забившуюся в укрытие девушку. Ты ее имеешь в виду? А то кого же! — промычал охотник.

Второй тем временем успел прийти в себя и отползти немного в сторону, подальше от нападавшего. В отличие от собрата по несчастью, у него был реальный шанс расправиться с незваным гостем. Достаточно подхватить камень и запустить его прямо в голову.

Именно так он и поступил. Камень уже сорвался с руки, когда внезапно прозвучал оглушительный выстрел.

Провоборец застыл в оцепенении, пялясь на яркий ствол револьвера, который презрительно взирал в его сторону. Мо-ренннн-мкук, — имя сорвалось с дрожащих уст. Убирайтесь отсюда, иначе следующая пуля раскрошит ваши тупые бошки, — спокойным голосом предупредил странник.

Спускаться с горы в темную пору куда сложнее, чем карабкаться в вверх. Тропа сама уходит из-под ног, буквально утопая в податливой, покрытой хрупкой коркой почве. Но противоборцы не рассуждали на этот счет: страх нес их по склону, словно перекати-поле по ветреной степи.

4

Подхватив одну из стеклянных болванок, странник осторожно приблизился к укрытию. Девочка больше не дрожала и не прятала лицо. В ее глазах застыло удивление. Избежав одной опасности, она не желал угодить в другую. А здесь, на Косогором тракте, такое случалось сплошь и рядом. Более сильные отбивали добычу у слабых, совсем не для того, чтобы выпустить ее на свободу.

Странник не стал ничего говорить, просто внимательно посмотрел на девушку: рванный комбинезон со странными эмблемами на рукавах, кожаная шапка, очки, но главное, за что зацепился его взгляд — металлический протез. Таких вещиц он не встречал уже очень-очень давно, со времен Проклятых рыцарей, когда мир прибывал в сонной безмятежности, а поданные его Рубежа с предвкушением ждали праздника Первого умения. Как тебя зовут? — осторожно поинтересовался Дар.

Девушка промолчала, и лишь сильнее вжала голову в плечи. Твое имя? Оно у тебя есть? Или порядковый номер? — растянул он фразу.

Ответа не последовало.

Странник тяжело вздохнул и почесал потный затылок. Девушка продолжала изображать отрешенность ко всему происходящему. У нас не так много времени, — напомнил он о себе. — А у тех проходимцев, что загнали тебя сюда, неподалеку имеется лагерь. Ты меня понимаешь?

Не поднимая головы, девушка кажется кивнула. Хорошо, — буркнул Дар. — Тогда слушай внимательно: нам надо уходить! И чем быстрее, тем лучше. На все про все у нас не больше получаса. Потому что именно к этому времени они вернутся сюда — но не одним, а с подмогой. Догадываешься к чему я клоню? У нас не будет никаких шансов!одобрительный жест, но сейчас более заметный. Отлично. Ты знаешь, где мы сможем от них схорониться?

Они опустила голову, закрыла глаза. Задумалась или просто не знает что ответить? — решил странник. И что бы не гадать, решил ее поторопить: Ну же, хотя бы кивни!

Его нюх ощутил запах масляных горелок. А вскоре, как подтверждение, у подножия холма возникло яркое зарево. Охотники торопились в поход. И совсем нехорошая новость — в грозные мужские крики вплелись яростные завывания их питомцев. Значит у противоборцев имеются четвероногие Нюхачи. От таких не спрячешься и не убежишь — найдут где угодно.

Странник проверил патронташ, посчитал голоса. Выстрелов возможно хватит, но тратить их на обычных разбойников он не собирается.

Осмотрев неудобный выступ, он внимательно оценил недостатки здешнего ландшафта: в отличие от предгорья, каменные породы не торчат зубьями, а лежат на острых боках, — прятаться за такими, все равно что за худым частоколом. В воздух вырвалось недовольно ругательство.

Факельный змей уже приближался к ним по извилистой тропе. Десять минут и мстители будут здесь.

Потянувшись к кобуре, Дар внезапно почувствовал холод вокруг запястья. Повернул голову — на него смотрели огромные светлые глаза. В полумраке умирающего дня было трудно разобрать их истинный цвет и от этого они выглядели еще более загадочно.

Протез отозвался протяжным скрежетом и окончательно сжал ладонь спасителя.

Девочка наивно моргнула — так словно собиралась предложить поиграть в безобидную игру, и наконец начала говорить. Я знаю как поступить, — осторожно сказала она. Они совсем близко, — сухим голосом повторил странник. Это не беда. Пойдем, здесь недалеко.

5

Потайной люк был скрыт под песком, всего в сотни шагов от металлического козырька, где пряталась девушка. Она с легкостью расправилась с замочным механизмом, ввела на дисплее код, и уже через минуту они оказались в темных недрах узкого лаза.

Плетеная из стальных прутьев лестница, ступеньки, протяжный треск, — а вокруг полнейшая темнота. Такая плотная и ненасытная, что странник не смог различить даже кончика собственного носа. Но когда они почувствовали под ногами пол, его спутница поспешила воспользоваться источником света.

Стеклянная болванка горела очень даже ярко, словно ее конструкция специально предназначалась для таких крохотных, вытянутых помещений.

Водрузив колбу на металлический пьедестал с креплением, девушка слегка склонила голову и осторожно прислушалась к тому что происходило снаружи. Они успели в последнюю минуту — охотники были уже где-то рядом, прямо над спасительным люком.

Первым послышался нервный вой ищеек. Странник отчетливо представил себе, как псы кружат на месте и вдыхают теплый песок, хранивший их следы. Еще чуть-чуть и они поймут что к чему.

Но его опасения не подтвердились.

Примерно через час, витиеватые ругательства, вперемешку с лаем, наконец стихли, и можно было облегченно выдохнуть. Ушли, — стараясь не нарушать тишину, произнесла девушка. Их ведь что-то отпугнуло? — предположил Дар. С чего ты взял? — удивилась она. — Нам просто повезло. Я не верю в банальное везение. Разве ты не слышала странное пощелкивание? Хорошо, значит их что-то отпугнуло, — не стала спорить она и подхватив мерцающую колбу, направилась вглубь коридора. Сделал несколько шагов, обернулась, и поинтересовалась: — Ну ты идешь? Или будешь стоять тут как истукан?

Странник посмотрел вверх на лестницу, потом на темную металлическую кишку утопающую во мраке, и сделал свой выбор. И откуда ты такой взялся? — не уставала удивляться спутница. Здесь, в подземном лабиринте, она стала невероятно разговорчивой, и накинулась на своего спасителя с расспросами. Как откуда, — он указал на верх, — с поверхности. Так это ясно как день. А склон как попал? Только не ври что местный. Меня не проведешь: я всех местных Из-под-панциря знаю в лицо.

Путник лишь пожал плечами: Тогда какой смысл мне врать? Как какой! — едва не взорвалась от возмущения собеседница. — Вам всем только одно и надо, — сказала она и демонстративно похлопала по полу навершием колбы. — Это же ясно как день! Если бы ты не отпугнул конкурентов, они бы точно раскололи меня на код. Код? Ну да, код! Или ты думаешь, что люки здесь сами собой открываются? Уверен, что нет, — кивнул странник. Так я об этом и говорю. Этим шакалам только и надо — заграбастать какого-нибудь зазевавшегося землероя, — пояснила девушка. — Меня кстати Тальпой кличут, а тебя? Раньше у меня действительно было имя, — с неохотой ответил странник. — Все звали меня Даром. А раньше это когда? В моей прошлой жизни.

Тальпа резко остановилась и посветила страннику в лицо. Прищурилась: Ты не похож на Нерожденных. Непохож, — согласился странник. Тогда кто ты? — насторожилась Тальпа. Обычный путник, — спокойно ответил Дар. — Пыльный, уставший от бесконечной дороги путник. И куда же ты бредешь, Дар-путник? — в ее голосе проскользнула нотка недоверия. К своей цели. И в чем твоя цель? Достигнуть определенного места. И как я понимаю: это самое место не так уж и близко. Может и так, — пожал плечами странник. — А может и наоборот. Узнаю когда доберусь. Как же ты это поймешь? Я почувствую. Так просто? В жизни все гораздо проще, чем кажется, — слега улыбнулся странник. — Остальное лишь видимость, которую создают сами люди. Вот значит где кроется корень зла? В обычных людях? Ну уж точно не в солнце, освещающем нам путь, — ответил странник.

Девушка помолчала, а потом прыснула от смеха. А ты забавный. Идешь без карты, сам не знаешь куда, но уверен что доберешься. Такое выдумать не под силу даже Балаганщикам. Иногда надо знать всего лишь начальную и конечную точку. А будет ли между ними прямая или нет, совершенно не важно. Не понимаю. И как же это работает? — поинтересовалась Тальпа. Очень просто. — Дар остановился и слегка прищурившись, предложил: — Объяснить это трудно. Давай попробуем. Скажи куда нам надо попасть? Задай ориентир.

В глазах девушки промелькнула взволнованность. Она явно не ожидала такого предложения. Но немного думав она все-таки решилась и осторожно произнесла: Здесь неподалеку живут люди. Их немного, но они похожи на меня. У них большие глаза, отличный слух…Достаточно, — остановил ее Дар. Надвинув на лоб шляпу, он немного постоял на месте, не шевелясь и, как показалось Тальпе. даже не дыша. А вскоре буднично принялся описывать маршрут: — Шагов через сто будет поворот налево. По нему до развилки — затем на право, до следующей развилки, опять на право. Ну а дальше только прямо, никуда не сворачивая.

Девушка едва не раскрыла рот от удивления: Как у тебя это получается? Это какой-то трюк? Фокус? А может быть ты бывал здесь раньше? — и сама же ответила на свой вопрос. — Нет, не бывал… Я бы обязательно о тебе слышала. Под-панцирем слухи распространяются как крысиная вонь. Кто же их распространяет? Как кто, мы землеройки и распространяем, — без тени сомнения заявила Тальпа. — И все-таки откуда ты узнал проход в распределительный центр? И не вздумай врать — я это дело за милю чую! — и в знак предупреждения уткнула страннику в грудь светоч. Колба едва коснулась грязной одежды и фонарь тут же принялся мерцать, словно в нем подходило к концу топливо.

Девушка насторожено отступила, проверила резервуар — вязкой жидкость было достаточно. Не нравишься ты мне путник-Дар, ох не нравишься. Это еще почему? — кажется странник был искренне удивлен. Впрочем, случайная эмоция абсолютно ни о чем не говорила. Фразы из его рта вылетали с таким равнодушием, что напрашивался лишь один вывод: его мысли не принадлежат этому месту. Они где-то очень-очень далеко, поэтому все происходящее с ним здесь и сейчас не имеет ровным счетом никакого значения.

На всякий случай, Тальпа отошла в сторону, прислонила колбу к стене и принялась загибать пальцы на протезе: Хорошо, хочешь знать, почему, тогда слушай. Ты слишком легко расправился с охотниками — это раз. Два — у тебя странное оружие, и такое же умение влезать во всякого рода неприятности. Ты знаешь дороги под-панцирем, но ты не землерой, и никогда им не был, — это три. Ну и наконец в четыре, если тебе мало того что я перечислила, свет реагирует на тебя, как на сквозняк. А это между прочим, весьма скверный знак. Ну что достаточно или продолжить? Вполне, — согласился Дар. — Но ты кажется забыла одну существенную деталь, которая перечеркивает все твои опасения: не так давно я спас тебе жизнь. Разве это не подтверждает, что можно доверять? Конечно же нет, — фыркнула Тальпа. — Здесь, Под-панцирем, каждый цикл кто-то кому-то спасает жизнь. Иногда по сто раз за время бодрствования. И что тут такого? Ну выручил ты меня, а я за это провела тебя в убежище — и оказала ответную услугу. Так что мы в расчете. Разве не так? Пожалуй. Только тебе ведь это недостаточно. И нужно что-то еще? Разве я не права? — она жадно втянула носом затхлый воздух. — Я же чувствую твою корысть. — Землеройку не проведешь! Так что хватит юлить. Выкладывай — чего надо? Вот тогда и поторгуемся. Прямо здесь? — озадаченно огляделся странник. Прямо здесь и прямо сейчас! Иначе с места не сдвинусь. А не согласишься — гуляй по Черепахе один, глядишь и сыщешь приключения на свой тощий зад.

Демонстративно плюхнувшись на ледяной пол, Тальпа скрестила ноги, сложила руки на коленях и приготовилась к предстоящему торгу, а стало быть долгому спору.

Странник оценил настойчивость своей спутницы легкой улыбкой. Уголки рта слегка взлетели вверх и быстро превратились в тонкую линию. Он немного потоптался на месте, а затем устроился напротив землеройки. Хорошо, и что мы будем торговать? Ответы на вопросы, — уверенно заявила Тальпа.

Странник задумался, взвешивая ее предложение: И сколько хочешь? Чем больше, тем лучше. Нет, так не пойдет, — покачал головой Дар. — Нужно конкретное число, иначе наша игра займет целую прорву времени. Я никуда не тороплюсь. Ты нет, а в от я не собираюсь задерживаться в этой ржавой кишке, — предупредил Дар. Хорошо, тогда твое предложение? — как-то уж слишком просто согласилась землеройка. Ты получишь ровно пять ответов. А взамен — сопроводишь меня по внутренностям Черепахе прямиком к северным шлюзам. На ту сторону хребта. Уверен, там есть существует выход, и не один. Есть, — кивнула землеройка. Но согласие свое не дала. — Пять ответов. Хм, не мало ли?

Сдвинув брови, странник нахмурился: В самый раз. Если твои вопросы будут взвешенными, узнаешь больше, чем нужно. А какой в этом прок? — внезапно выдала девушка.

Ее собеседник лишь пожал плечами: Удовлетворишь свое любопытство, а заодно получишь последние новости с Хромой косы. Большего я все равно тебе предложить не смогу.

Тальпа сделал вид, что серьезно обдумывает предложенные условия, но на самом деле все давно было решено. Ее так и распирало от нетерпения получить свою часть сделки. Значит, новости, говоришь… Не так выгодно для меня, но… — небольшая пауза, — пожалуй, я соглашусь. Ты ведь все одно без меня пропадешь. А я потом мучайся, переживай. Разумное решение, — кивнул Дар. — Ну а теперь-то мы можем идти дальше? Погоди, а как же ответы?! — всполошилась землеройка.

6

Пять пустых, совершенно бесполезных вопросов. И как такое могло получиться? Только сейчас к Тальпе пришло некое осознание. Дар оказался хитрее, чем она, вот и весь секрет. И ведь обманом это не назовешь. Сделка прошла честно: странник не уклонялся ответов, даже наоборот, с легкостью выплевывал слова, словно желал поскорее избавиться от тяготившей его обязанности. Но как бы открыто он себя не вел, ответы все равно оказались поверхностными.

Но существовала и еще одна деталь, заставившая Тальпу растерять свое любопытство. Странник умел рассказывать. И делал это так умело, что когда короткий ответ переходил в долгую и очень интересную историю, хотелось про все забыть, и не перебивая слушать его низкий, вкрадчивый голос.

Его истории успокаивали, убаюкивали, словно колыбельная. Землеройка очень ярко представляла себе те далекие края, откуда прибыл ее спаситель. Бескрайние поля, вековые дубравы, пестрые ленты рек. И где-то посреди этого великолепия возвышалась металлическая спина защитного рубежа, который носил странное название — Гриф.

Дар рассказал, что оно значит. Так называли одну птицу. Немного несуразную: с длинной голой шеей, большим крючковатым клювом и огромным зобом. Зато у нее имелись широкие крылья и мощные ноги, — закончив с описанием, поспешил оправдаться рассказчик. Никогда о такой не слышала, — призналась Тальпа. Мы привезли ее с собой, на челноке, когда заселяли эту планету. Так ты поселенец? — догадалась девушка. Нет, я родился на этой земле, а вот мой дед жил среди звезд. И далеко находится этот твой Рубеж?

Странник задумался, попытался подчитать путь который он преодолел за последние годы, но видимо сбился и лишь тяжело вздохнул: Мой род населял граничащее подданство близ Руаны. Думаю, что бы вернуться туда мне потребуется год или около того. Далековато. Расстояние не имеет значение, когда у тебя есть цель, — сказал Дар и затих.

Тальпа выдержала паузу, а затем продолжила расспросы. Ей ужасно хотелось узнать каков мир там, за пределами границ ее Рубежа Черепахи. Но еще больше ее интересовал сам странник, и та странная миссия, которой он был одержим. Поэтому она конечно же начала со второго. Ты ведь какого-то преследуешь, так? Верно, — кивнул Дар. Этот человек совершил нечто плохое? Тот кого я преследую — не человек. И да, ты права — он сотворил целую прорву ужасных дел. Так что думаю не я один жажду его смерти. И в этом твоя цель? Не только. Думаю, мой враг это лишь первая ступень к чему-то особенному. Ступень? — Тальпа остановилась и уставилась на странника. — Что ты имеешь в виду? Он всего лишь раб, мелкая сошка, не более того. Гораздо больше меня интересует тот, кто стоит за его спиной. Спиной? Ты имеешь в виду его тень? Можно и так сказать. Правда его хозяин лишен этой привилегии. Он не способен отбрасывать тень. А разве такое бывает? — не поверила девушка. У колдунов бывает и не такое, — уверенно произнес Дар. Колдунов? Так твой враг колдун? — Тальпа заметно вздрогнула и поежилась. Впервые в жизни ей стало холодно в родных стенах, которые всегда грели ее лучше палящего солнца. Хочешь сказать, что ты решил сразиться с колдуном? Стоп. — Странник наставительно поднял вверх указательный палец. — Если мне не изменяет память мы договаривались на пять вопросов. Я же ответил на шесть. Думаю, свою часть сделки я выполнил сполна.

Тальпа быстро посчитала их количество и зло заскрипела зубами. Твоя взяла, — и немного разочарованно спросила: — И что же, теперь никакого разговора? Так и пойдем в полной тишине?

Дар хитро прищурился: Ну почему же, я например, с удовольствием послушал бы твой рассказ о подземной Черепахе.

7

Всю свою жизнь землеройка прожила под землей, в брюхе стальной Черепахи. Сторожили рассказывали, что посадка Рубежа была жесткой. Нос корабля буквально закопался в землю, а многочисленные песчаные бури и вязкая почва довершили дело, укрыв Черепаху мягким одеялом. На месте падения, через несколько десятков лет, образовался горный хребет, который приобрел у местных дурную славу. Пролегающий неподалеку тракт постепенно опустел. Путешественники опасались металлического скрипа и треска, что издавали охранные системы Черепахи. Даже головорезы старались обходить искусственный хребет стороной, чтобы не гневить небесных богов, что низвергли на землю своих неразумных детей.

Поселенцы тем временем, наладили быт внутри Черепахи. Реконструировали парники, фермы, приспособили отсеки под отдельные дома и принялись строить осторожные планы на будущее.

Тальпа хорошо помнила рассказы отца о Запретных временах. В отличие от остальных землероек, он не боялся говорить о прошлом. Смело осуждал ошибки бортовых инженеров и управленцев. За что и был нелюбим здешней общины. «Мы слишком рано оставили попытки реанимировать сердце Черепахи,» — рассуждал родитель. «Сами лишили себя надежды на спасение. А спустя годы — было уже поздно. Механизм оказался не годен. Так что даже если случится великое чудо и вся узловая система сможет поддерживать основную, этого все равно будет недостаточно, чтобы вырвать Рубеж из цепких лап подземного плена».

Так что с самых первых дней приземления Черепаха и стала для переселенцев всего лишь домом, который надежно защищая их от врагов, постепенно превращался в обычную рухлядь. А сколько всего землероек живет Под-панцирем? — осторожно поинтересовался странник. Три с небольшим сотни, — честно ответила Тальпа. Не мало. Но где же они все? Пока я наблюдаю только одну словоохотливую землеройку. И что же в этом плохого? — Тальпа довольно хихикнула. Ничего, просто хотелось бы знать, куда подевались все остальные.

В ответ землеройка щелкнула пальцами: Вот именно что подевались. Знаешь, уж что-что, а прятаться землеройки умеют получше пустынных грюх. Рад за вас, — безразлично буркнул Дар. — И все-таки как на счет охранных зон или чего-то подобного. Или вы прячетесь по поводу и без повода?

Улыбка мгновенно слетела с лица и Тальпа обиженно насупилась: Нет, мы не только прячемся. И у нас есть те, кто охраняют наши границы. Они зовут себя Затаившимися. Просто сейчас мы с тобой пока что в свободной зоне. И вообще, мы — землеройки, не очень жалуем незнакомцем. Вернее сказать, мы их ненавидим! Тогда зачем же ты согласилась мне помочь? Да еще сопроводить по Черепахе? — удивился Дар.

Девушка немного помолчал собираясь с духом, а потом резко произнесла. Да потому что я не совсем землеройка! Вернее сказать — совсем не землеройка. Уже долгие годы я считаюсь изгнанной из поселения, — она немного помолчала и тихо спросила: — Хочешь знать почему? Да все очень просто. Я — урожденная Черепахи, не такая как все остальные. Я не прячусь среди густого мрака и вечной сырости. И не выращиваю коренья с пахучими снадобьями. У меня другая цель. В отличие от остальных землероев, я познаю тот мир, что лежит за границами Черепахи. Понимаешь? Мне ненавистен этот мрак и вечна сырость.

Дар задумчиво почесал затылок: Слепцы редко видят то, что им позволила природа. Да, но я то — другая! — едва не выкрикнула Тальпа. — Поэтому я чужак. Землеройки привыкли видеть не дальше собственного носа, а между прочим там-над-панцирем, огромный мир! И он в отличие от нашего, живой. Пусть не такой безопасный, но все-таки живой.

Ее глаза блеснули от слез. Но землеройка сдержалась. Металлический протез равнодушно коснулся щеки, смахнул едва уловимое проявление слабости.

Странник промолчал. Он не любил и не умел утешать. Пару слов, пусть даже самых сердечных, все равно ничего не решат, а на задушевные разговоры не было ни желания, ни времени.

И все-таки он не остался безучастным. Воспользовавшись одним психологическим приемом, которому научился от отца — он ловко перевел разговор в иное русло, чем немного отвлек землеройку от печальных мыслей. Расскажи мне про Черепаху и ее границы. Мы называем это место Сырой оконечностью, — шмыгнула носом Тальпа. — Во времена приземления, здесь находились ремонтные цеха, а дальше по кишке — жилые блоки. И давно здесь никто не живет? — уточнил странник. «Не обитает», — поправила его проводница. — Так мы называем свое существование. Обитание. Жизнь она там — на поверхности. А здесь, лишь пустое однообразие. Цикл за циклом. Пока землерой не испускает дух. Почему же такое происходит?

Девушка тяжело вздохнула: Все дело в приготовление. В приготовление? — нахмурил лоб Дар. — Но к чему? К нашему последнему дню. Землерои понимают, что наступит час, когда прохудившиеся бока Черепахи не смогут удержать зло. Оно приближается к нам извне. Поэтому те кто населяют поселок все свое время думают лишь о безопасности. Вот почему все что мы умеем — это прятаться.

Ничего не ответив, Дар понимающе кивнул, продолжая слушать.

— Можно отгородится от кого угодно, но только не от себя, — сказала Тальпа, потом немного помедлила и добавила: — Жаль, что голос мертвецов для них более ценен, чем тех, кто способен дышать.

Мертвецов? — поразился Дар. — И как же они это делают? Очень просто. Они спрашивают, а предки отвечают. Они приносят дары, а предки — дают нам защиту. И что же, кто угодно может обратиться к вашим предкам за дельным советом? — достаточно равнодушно поинтересовался Дар.

Девушка замолчала, задумалась.

Она знает ответ, но боится его произнести, — догадался странник. Предки слушают лишь клекот Суховея. Только он способен понять их свист и при необходимости, вернуть в забытую даль. Стало быть, Суховей? — буркнул себе под нос Дар. Да, — кинула Тальпа. — Тот, кто умеет различать отголоски…

8

Полумрак убаюкивает, полумрак расслабляет — погружая тебя в опасное состояние безмятежного спокойствия, он властвует над тобой как над беспомощной жертвой. Короткий миг — и ты перестаешь слышать то что слышать обязан, а в твоем взгляде поселяется притворная пелена рождающая призрачные миражи. Именно в этот момент тело медленно начинает вязнуть в зыбучих песках неизбежности. Ты это слышал?! — внезапно встрепенулась землеройка.

Прикорнувший в уголке продолговатого выступа, странник приподнялся и убрал широкополую шляпу со лба. Вот опять, — настороженно повторила девушка.

Он не спешил делать какие-то выводы. Пристально вгляделся в темноту, пытаясь определить природу случайного звука. С одной стороны прерывистое посвистывание имело вполне естественное объяснение: случайный сквозняк потревожил одну из незакрепленных конструкций, но с другой стороны — его периодичность заставляла искать иные причины. Не нравится мне это, — с уверенностью заявила Тальпа. Что именно? — не понял Дар. Ну как? Ты что оглох что ли?! — возмутилась она. — Тук-тук-тууу- тук-ту-тук-тук…И что?

Во взгляде землеройки проскользнуло возмущение вперемешку со страхом. Она не на шутку взволновалась и это волнение росло с каждой долбаной секундой. Скорее! Прячемся! — внезапно выкрикнула Тальпа и, подхватив заплечный мешок, кинулась к ближайшему укрытию.

Крохотный закуток с легкостью вместил двух встревоженных путников.

Когда они затаились, стук повторился. Но на этот раз он ослышался ближе, шагах в десяти. Дар хотел что-то спросить, но землеройка вовремя прикрыла ему рот, и указала на темноту.

Пустота, она как глубина океана — осязаемая на поверхности и бесконечная внутри. И сколько бы ты не вглядывался в призрачную грань, все одно не разгадаешь скрытой в ней опасности. Тише, они приближаются, — прошептала Тальпа.

Странник хотел выругаться, но вместо этого просто кивнул. Теперь он и сам услышал нечто шаркающее, похожее на шаги. Держи, это поможет. — Землеройка протянула Дару деревянную поделку. Фигурка выглядела как крохотный валик с углублениями и фиксаторами по краям.

Ее точная копия оказалась в руке девушки. Она продемонстрировала страннику как с ней обращаться, открыла фиксатор и ловко засунула себе в рот.

Дар пожал плечами и сделал тоже самое.

В это самое время из мрака вырвался протяжный вой. Он был короткий, но емкий, словно тот кто его издал, пытался уместить в две секунды все те эмоции, что копились в нем долгие годы.

Вначале странник прищурился, пытаясь отыскать в темноте ревуна, а затем его глаза резко расширились и рука легла на рукоять револьвера. Но и тут землеройка опередила его: накрыв руку своей ладонью, она покачала головой.

Дар не стал спорить. И снова уставился в пустоту густого мрака. Его просто распирало от любопытства.

За долгие годы странствий, ему частенько приходилось иметь дела со всевозможными культами, объединениями и прочим сбродом, которые мнили себя королями мира. Они ловко жонглировали человеческими страхами, подчиняя себе целые толпы фанатиков. Но на поверку оказывалось, что созданные ими кошмары — сотканы из обмана и лжи.

Мрачный силуэт, слегка скошенный вбок, остановился прямо напротив стеклянной колбы. Остатки топлива вынуждали фитиль слегка вздрагивать, но продолжать источать свет.

Отсюда, из укрытия, существо больше всего напоминало человека. Ломанные движения, смазанное лицо. Одежда странная — словно тысячи шевелящихся лоскутов.

Слегка подволакивая ногу призрак приблизился к болванке. Склонил голову, принюхался. Если бы ни его длинные ноги, он вполне смог сойти за бродячего пса, который с надеждой ловит запах в поисках еды. Но нет, это все-таки был человек. Неуклюжий, заторможенный, но человек.

В какой-то момент его лицо почти коснулось светоча. Он резко дернулся, словно обжегся и издал очередной звук, от которого стало не по себе даже закаленному опытом страннику.

Увлеченный светом — призрак немного потоптался на месте и медленно вытянул руку вперед. Никакой осторожности, просто движение на встречу чему-то весьма притягательному.

И вновь голос. Пронзительный, оглушающий вой, хрип и стон, сродни стенаниям степных койотов. Только еще более пронзительные и раздосадованные одновременно.

Если бы звук был чуть по тише и сдержанней, землеройка вряд ли так эмоционально отреагировала на него. Но случилось так как случилось. Дернувшись, Тальпа не удержала в руках заплечную сумку, которая с грохотом упала на пол.

Призрак резко повернул голову — и кровь застыла в жилах от одного вида его искореженного лица. Яркие угольки глаз растекались к подбородку, а на лбу застыл кривой оскал.

Вцепившись протезом в руку странника, Тальпа едва не переломила ее пополам. Но Дар выдержал стальной захват — лишь скрипнул зубами. Свободная рука мгновенно извлекла револьвер. Поздно, он нас заметил, — затравленно промычала землеройка. Хотя Дару показалось, что она буквально проорала ему в ухо.

Разведя руки в стороны, призрак уверенным шагом устремился к укрытию. Вой — сменился стоном, а вертикальные прорези глаз вспыхнули огнем. В этот момент, странник отметил для себя одну интересную особенность: кисти нападавшего свисали вниз, будто перчатки у самодельного пугала. Да и кожа оказалась никакой не кожей. Обычная оболочка, как комбинезон, внутри никаких костей. Пустота да и только. А когда призрак повернулся в пол-оборота, то и вовсе оказался каким-то плоским. Впрочем, вряд ли это могло помешать ему добраться до их укрытия. Поэтому уже в следующую секунду раздался выстрел. Хлесткий, отрезвляющий, — эхом разнесшийся по глубоким коридорам и растворившийся в абсолютной пустоте.

Пыльный столб фонтаном взметнулся к потолку и рассыпался по металлическому полу.

Как только Дар убрал оружие в кабуру, Тальпа возмущенно схватилась за волосы: Ты что наделал! Зачем ты плевал из своей мерцающей трубки?!Он был совсем близко, — попытался оправдаться странник. И немного потоптавшись на месте, направился к стене, куда угодила пуля. Велика беда… Он ведь не нападает, а предостерегает! Это же страж Суховея. А теперь…А что теперь?

Землеройка прислушалась, и понизив голос, прошипела: А теперь тебе нужно уходить. Туда, на поверхность. И поторопись, землерои будут здесь с минуту на минуту. А ты? — без особого интереса уточнил странник. Как-нибудь выкручусь, не впервой.

Она указала ему на коридор, который вел обратно к тому месту, где они спустились под Панцирь, — и наставительно повторила несколько раз: Обратно семьсот шагов, потом — налево. Пройдешь еще столько же. По правую руку будет лестница. Код для выхода — РР34561, запомнил? Запомнил, — кивнул Дар. И тут же задал вопрос, который имел для него более важное значение, чем побег с Черепахи. — Получается, Суховей способен управлять этими призраками? — Он показал на то место, где его выстрел остановил призрака. Все верно, — подтвердила Тальпа. Но как он это делает? Не знаю, говорят он умеет вкушать ветер. Как такое возможно? Не знаю, этого его умение, а не мое…А сама ты видела как он это делал или судишь лишь по рассказам? Да ты что — кто я такая чтобы лицезреть это таинство. К нему никого не пускают. Он же Суховей! Но кто-то же у него бывает? Бывает, — согласилась Тальпа и тут же всплеснула руками. — Да о чем мы вообще здесь говорим, тебе надо немедленно уходить, и точка! Давай, беги, они уже рядом.

Странник задумался, опустил взгляд: У меня есть другое предложение…Какое? — с замиранием сердца спросила землеройка. Новый торг. Ты отведешь меня к Суховею, а с твоими собратьями я как-нибудь договорюсь. С ума сошел?!Нет, — покачал головой Дар. — Впрочем, тебя это не должно интересовать. Я не стану этого делаю! А как же торг? По-моему самое время назвать цену! — напомнил странник.

Тальпа тяжело вздохнула и покачала головой: Ты самый упрямый тип, которого я когда-либо встречала под-Панцирем. Почту это за комплемент, — странник состроил кривую гримасу, которая немного напоминала улыбку.

Где-то из глубины коридора послышались встревоженные голоса. А вот топота не было — землеройки передвигались босиком, но это не мешало им издавать другие, более устрашающие звуки.

Дар показал взволнованной проводнице большой палец, мол, все нормально — и скрестив руки на груди, принялся ожидать хозяев черепашьего лабиринта.

Глава 4 Зов ветра

1

С самого детства Тальпа считала себя чужой. Ее пытались научить — а она воротила нос, пугали поверхностью, словно страшным зверем — она же просто смеялась в ответ. Хотя внутри бушевала настоящая злость.

Так было до первого серьезного разговора с отцом. После которого стало легче. Он не мучал ее долгими разговорами, а лишь попросил принять как данность: мы с ними разного рода — они одни, мы другие. Вот и все объяснения.

Тальпа коротко кивнула, и приняла для себя в тот час, очень важное решение: она больше никогда не будет жить по чужим указкам. У нее свой собственный путь, а местные правила придуманы для других, тех кто хоть внешне и схожим с ней, но внутри совершено другие.

С этих самых пор и начались неприятности.

Сначала ее исключили из Цеха познания. Затем не стали терпеть ее выходки в Пищевом совете. Ну, а в конце и вовсе лишили допуска к работе даже в качестве свободного собирателя.

Отец осознал свою ошибку и попробовал что-то изменить, но юношеский максимализм сделал свое дело, отринув любую попытку примирения с окружающим миром.

Тальпа хорошо помнила, как отец обивал пороги Черепашьего братства, пытаясь восстановить ее статус. Но мудрейшие были непреклонны. «У этой землеройки неправильные ценности! — говорили они. — И мы не намерены с этим мириться».

Бесконечные склоки и пересуды подорвали здоровье родителя, и уже через неполный цикл, он испустил дух, присоединившись к предкам.

Тальпа была в не себя от горя. Но вернуть прошлое она была не в силах.

Совет милостиво вернул девушке статус землеройки, а вот в общину так и не пустил, подтолкнув ее к единственно верному решению.

Оплакав отца, Тальпа собрав свой скромный скарб, покинула границы поселения.

Протянув рослому воину металлическую бляху напоминающую широкую пластиковую крышку, землеройка быстро встала обратно на свое место. Здоровяк внимательно изучил статус — остальные стражи в это время не сводили глаз с гостя, выставив вперед, небольшие шипастые дубинки.

— Где ты его подобрала? — поинтересовался старший.

— На поверхности, — коротко ответила Тальпа, и тут же пояснила: — Он спас мне жизнь. Потом у нас состоялся торг. Условия равные. Он дает информацию, я — отправляю его на поверхность через оконечность 1-шифт-1/2.

— Почему там, а не здесь? — уточнил старший.

— Таковы его условия.

Огромные глаза рослого прищурились и одарили странника настороженным взглядом.

— Твоя жизнь слишком мелкий товар, чужак. Ты не вправе требовать за нее проход сквозь Черепаху.

— Тогда назови свою цену? — внезапно откликнулся Дар.

Рослый недовольно поморщился, но проигнорировал предложение. Видимо, посчитал бессмысленным вести торг с тем, кто не имеет статуса землероя.

— Обмен состоялся по всем правилам, — вмешалась Тальпа. — Информация это хороший, ценный товар. Лучшее, что я могла получить взамен собственной жизни.

— Собственной жизни, говоришь? — рослый улыбнулся. — Ты слишком долго отсутствовало Под-панцирем, исключенная. Мы больше не торгуем с чужаками из Верхнего мира. Никогда, и ни при каких обстоятельствах. Уяснила? Так что ваш обмен пустой треп.

Тальпа потупила взор и замолчала. А вот странник, напротив, не собирался потакать землероям.

— И кто же вынес подобный запрет? Случаем не Суховей?

Вопросы получились хлесткие, наполненные привычной для путника наглостью. Именно они и заставили рослого повнимательнее присмотреться к непрошенному гостю.

— Меня зовут Могер. Могер Рут. Мои предки — первые потомки Черепахи. И вот что я тебе скажу, чужак. Мне ужасно не нравится, когда такие как ты, касаются своим поганым языком нашей святыни.

Странник покачал головой — вроде как соглашаясь, а затем, откинув шляпу, тихо, но довольно четко произнес:

— Мое имя Дар. Дар из Грифа — второго крейсерского переселенца. Мои предки — первые перегрины пустынных земель, — пауза. — Но у меня существует и второе имя — Маршал. Мой отец Уильям Маршал был наречен правителем Верховного Рубежа.

Взгляд Могера приобрел оттенок любопытства. Впрочем, оно быстро исчезло под маской явного недоверия ко всему сказанному.

— Какие бы слова не сорвались с твоих губ, Дар Маршал, они не сотрут с тебя клеймо чужака. Поэтому расскажи-ка мне, Дар Маршал, какого хрена ты покинул свой родной Рубеж? И с какой целью проник Под-Панцирь?

— Мой Рубеж поглотил песок, если ты понимаешь о чем я веду речь, — спокойно сказал странник, и немного поразмыслив, добавил: — а здесь, я оказался совершенно случайно.

— Разве такие как ты верят в случайность? — удивился Могер.

— Ты прав, не верят.

— Тогда должна существовать определенная цель?

— Должна, но она мне еще не известна, — честно ответил Дар.

— Интересная позиция.

Странник коротко кивнул:

— Другой у меня не сыщется.

Могер задумчиво помял подбородок:

— И что же мне с тобой делать?

— Для начала проводить к старейшинам, а дальше посмотрим.

— К старейшинам? С какой стати? — брови Могера поползли вверх. — Ах да, по праву старшинства, — тут же догадался он. — Прости, чужак. Но ты живешь вчерашним днем. Только ведь он давно покрылся плесенью. Еще мои предки отринули устав поселенцев, уничтожив всякое упоминание.

Стражи переглянулись и попеременно кивнули, поддерживая старшего. Лицо Дара исказила недовольная улыбка.

— Бегать от прошлого бесполезно, — тихо произнес он. — Впрочем и забиться в сырую нору, тоже не вариант. Исполни мою просьбу, помоги своему народу. Обещаю, зла я не причиню, но и добра от меня не ждите.

— Тогда в чем смысл? — не понял Могер.

— Вы получите знания, что может быть ценнее, — объяснил Дар. — Но что бы я не произнес, выбор останется за вами.

— А если твой язык окажется лжив, как у гадюки? — нахмурился землерой.

Немного помедлив, Дар прищурился, но все-таки ответил:

— Твои старейшины не так глупы, как ты думаешь. Они поймут, что я вожу их за нос, не сомневайся в этом. И отплатят мне той же монетой.

Могер думал недолго. Немного постояла на месте, потом отошел в сторону и медленно двинулся в глубь коридора, над которым назидательно поблескивала информационная табличка: «В случае опасности, подумай о большинстве».

2

Существует множество эволюционных теорий. К примеру, Барвига Шеля, Емеля Горца или того же Ховроция Алтинского. Но так ли они правдивы? Ведь все научные труды твердят в один голос: человечество развивается плавно и равномерно не зависимо ни от каких условий, поскольку трепетно хранит и преумножает знания предков. Вранье, жалкое вранье! Развитие не может упрямо ползти вверх, потому как любой мир непредсказуем. Мир сомневается. Мир не подчиняется никаким математическим законам. Отсюда и возникают кривые, параболы, а иногда и настоящие эволюционные ямы. И здешний мир стал тому ярким примером. За какие-то двести лет, он с легкостью превратил потомков великих ученых, сумевших преодолеть звездное пространство, в кучку запуганных дикарей. Вернул их не просто на предыдущую ветвь развития, а откинул к самим истокам научного прогресса.

Остановившись у высокого металлического порога, Дар с интересом вгляделся в крупные, слегка одутловатые лица землероев. Большинство из них были очень низкого роста, с заметными уплотнениями в районе спины и непропорционально длинными руками — вытянутые кисти у многих достигали колен. Но главной отличительной чертой Черепашьего народы были все-таки глаза. Крупнее чем у обычного человека, с ярко-желтой радужкой по краям и изломом верхнего века, как у животного.

«Забившись в нору, вскоре сам станешь крысой», — говаривал учитель Берг. В этой бесконечном преследовании Дару ужасно не хватало его бесценных знаний. Но, увы, время не повернуть вспять, а мертвеца — не поднять из могилы.

— Червивое пристанище, — буркнул себе под нос странник и последовал за Могером.

Его слова так никто и не услышал: скорее всего, эти мысли так и остались в его голове. Кто-то бы назвал это проявлением психического расстройства. Но странник считал подобные закидоны обычным делом. Первые признаки недуга он ощутил после месячного перехода. Миновав Масляную пустыню Дар стал не только заговариваться, но и забывать что-то сказать. Не самая плохая привычка для здешнего мира, особенно когда каждый встречный может стать тебе врагом.

Длинный коридор приняв форму дуги, вывел путников к широкому залу. Старая, покрытая зеленым налетом табличка у входа гласила: «Центр аннигиляции и асимметрии новых Вселенных, отсек 7А». Но на деле от истинного предназначения этого отсека не осталось и следа. Все свободное пространство давно было переделано под хозяйственные нужды. Здесь располагались ровные грядки, окруженные яркими светочами, тентовые палатки, а также узкие торговые ряды. Центр существования на крохотном пяточке огромной Черепахи.

Народу было немного, да и вели они себя на удивление тихо, словно боялись нарушить царившую здесь тишину. Беседа велась либо шепотом, либо при помощи черных табличек, на которых мелом изображались рисунки заменявшие речь. После определенной договоренности покупатель передавал продавцу один товар, взамен получая другой. Участники сделки отходили в сторону, а их место занимала новая пара.

— Странная форма торговли, — заметил странник.

— Возможно, но для землероев это норма, — тут же откликнулась Тальпа. — Лишний звук может привлечь врага.

— Какого именно?

— Неважно, — пожала плечами землеройка. — Кем бы он не оказался, главное не выдать своего присутствия. А подобное поведение, по их мнению, лучший способ остаться незамеченными.

— Даже крысы и те смелее, — брякнул Дар и скрестив руки на груди, двинулся дальше.

А вот Тальпа, не собиралась заканчивать разговор. Догнав странника, она дернула его за рукав, а когда он повернулся, продолжила:

— Почему это прятаться, по-твоему, так глупо? Нет, я конечно не оправдываю землероек, но все же ответь, почему? Укрылся — избежал опасности, разве нет?!

Дар остановился, смерил землеройку придирчивым взглядом.

— Для тебя слова — всего лишь слова. А для меня слова — это поступки. В том, чтобы избежать нежелательной встречи нет ничего плохого. Но согласись, нельзя же прятаться всю жизнь.

— Почему? — упрямо повторила Тальпа.

— Потому что однажды придется взглянуть в лицо опасности. И поверь, это произойдет в самый неподходящий момент.

— С чего ты взял?

— Так сказал один очень мудрый человек, — ответил странник. — И у меня нет оснований ему не верить.

Придирчиво фыркнув, Тальпа недовольно сжала губы:

— Бывает, что мудрецы ошибаются.

— Бывает, — согласился Дар. — Только вот время никогда. Оно всегда расставляет все по своим местам, не придерешься.

Девушка уже собиралась оспорить и это, но в последний момент, передумала и продолжила путь молча.

Поселенцы челнока «Черепаха» так и не осмелились покинуть пределов своей стальной крепости, став вечными заложниками собственных страхов. Именно с этого периода и началось их весьма скорое возвращение к истокам. В первую очередь поселенцы избавились от помощи всевозможной техники. Отключив систему оповещения, базу данных и прочую машинерию, они создали вокруг себя простейшую систему, которая была способна лишь кормить и создавать хоть какую-то иллюзию защиты.

Остановившись возле узких, вертикальных ворот, странник не без интереса изучил замерших по краям стражей. Одеты они были в удобные комбинезоны с элементами пластиковой защиты и шлемы со стеклянными забралами. Из оружия — все те же пресловутые палки с шипастыми набалдашниками.

Могер что-то шепнул стражу — тому, что стоял справа. Тот скептически оглядел Дара с ног до головы, но спорить не стал. Подошел к стене, снял заглушку и принялся медленно наматывать цепь на самодельное жестяное кольцо. Автоматические ворота, которые давно лишились своей механической легкости, высказав свое скрипучее недовольство, исчезли в потолочном проеме.

— Совет альянса ждет тебя Дар Маршал, — произнес Могер. — Вот видишь, я исполнил твою просьбу по старшинству, — и с ехидством улыбнулся.

— У тебя просто не было выбора, — сказал Дар.

Тальпа последовала за странником, но страж преградил ей путь.

— Не положено, — коротко произнес он.

Землеройка растеряно покосилась на Дара.

— Дождись меня здесь. Это не займет много времени, — успокоил ее странник и исчез в полумраке широкого отсека.

3

Немного замедлив шаг, он с интересом осмотрел широкую лестницу ведущую на высокую, и по всей видимости, подвижную платформу. По ее краям возвышались острые грани массивных ящиков с явными следами повреждений, а в верхней части — прямо над входом — отливал серебром корабельный девиз: «Ничто во вселенной не сможет нам препятствовать» — еще одна наивная попытка человека приблизиться к богу.

Дар перечитал лозунг несколько раз, задумчиво улыбнулся и медленно поднялся по лестнице.

Широкая площадка была окружена огромными панелями, которые упирались в широкое обзорное стекло. Правда за ним, вместо далеких галактик, сквозь паутину трещин, зияла темнота подземного мира.

Совет коалиций располагался в креслах с широкими спинками и длинными треугольными подлокотниками: три сидения по углам и еще одно — в центре. Причем между заградительным парапетом и зоной управления было не меньше двадцати шагов, поэтому Дару пришлось напрячь зрение, чтобы получше рассмотреть скрытые в полумраке лица.

Двое мужчин, двое женщин.

Упершись в металлический ограничитель, странник снял шляпу, слегка приклонил голову и замер в ожидании. Уроки этикета сработали сами собой, на автомате. Но судя по реакции, а вернее полному ее отсутствию, представителям совета было плевать на хорошие манеры.

Мужчина, находившийся в центре площадки, небрежно отклонился назад, зевнул и наградил странника равнодушным взглядом.

Дар расценил это жест по-своему и двинувшись чуть вбок, обошел заграждение и оказался в паре шагов от ближайшего кресла. Теперь он без труда смог различить, старое, сморщенное, словно финик лицо представителя коалиции.

Сомкнув ладони перед собой, тот почесал широкую бороду, которая явно имела рыжий оттенок, а затем, недовольно повел длинным, острым носом.

Повадки и впрямь как у крота, — отметил про себя Дар.

Подслеповатый взгляд соскользнул с головы на ноги странника.

— Отойди подальше, чужак. От тебя слишком сильно воняет поверхностью, — предупредил рыжий.

Со всех сторон послышалось недовольное шебуршание — члены совета были согласны со своим предводителем.

Странник не стал спорить и сделал два шага назад.

— Так-то лучше, — послышался удовлетворительный ответ.

Желтые глаза хищно блеснули в ночи, и мгновенно растворились на бледном лице — видимо он просто опустил веки, погрузившись в привычную темноту.

— Итак, мы готовы слушать тебя, чужак. Говори что хотел и ступай по своим делам. У нас слишком мало времени на бессмысленные речи. — Это уже произнесла пожилая дама справа. Именно оттуда раздался твердый, повелительный голос.

Дар напряг зрение. Но как он не пытался, смог рассмотреть лишь пышные седые волосы напоминающее осиное гнездо, вытянутое лицо и острые скулы. При это в момент разговора ее лицо оставалось неподвижно. Даже тонкие губы и те, казались нарисованными, будто у куклы чревовещателя.

— Боюсь, что наша беседа может затянуться не на один час, — сказал Дар. По праву старшинства, я хотел бы…

Но строгий жест рыжего — вздернутая рука с двумя пальца, средним и указательным, — заставил странника замолчать.

— Мы не знаем и знать не хотим о каком старшинстве идет речь, — недовольно поморщился представитель совета. — Для нас это пустой звук! У черепахи и все ее детей — иные законы, иные правила. Так что если тебе нечего добавить к свое старшинству, убирайся! У нас есть дела по важнее.

Странник коротко кивнул, едва сдерживая подкативший к горлу гнев.

Если бы не обстоятельства, он давно бы призвал этих напыщенных существ к ответу. Только ведь он давно не юнец, умеющий решать любой спор исключительно при помощи силы. Жизнь научила его не идти на поводу у чувств, и хотя бы изредка прислушиваться к голосу разума.

Взяв себя в руки, странник немного успокоился и произнес:

— Я уйду, обязательно. И не стану досаждать вашим сонным персонам. Но не так быстро, как вы этого хотите.

Напряженные лица заскрежетали от недовольства. Кажется они даже успели обменяться раздраженными взглядами.

— Пытаешься диктовать нам свои условия?! Вполне объяснимо, но все-таки глупо. — На этот раз голос вырвался из полумрака слева. И принадлежал он мужчине.

Седая борода, густые брови и всего один глаз. Второй был скрыт темной повязкой. На представителе совета был одет старый, выцветший комбинезон звездного поселенца. Видимо, достался от какого-то очень-очень далекого предка.

— Мои слова нужны вам больше, чем мне ваши, — тут же заметил Дар.

На этот раз реакции не последовало. Слишком уж туманной было его замечание. К тому же странник не спешил с объяснениями. В переговорах, как и в театральной постановке — главное вовремя выдержать паузу.

— Хорошо, говори. Мы не возражаем, — рыжий кашлянул в кулак и затих.

Стало быть, наживку заглотили, — Дар коротко кивнул. А ведь искусство дипломатии никогда не было его коньком. По крайне мере отец, довольно часто указывал отпрыску на его скудные познание столь важной науки. Особенно в тот день, когда потомок великого рода, в праздник Благоденствия, должен был произносить назидательную речь, обращаясь к своим приближенным.

— Вы услышите предназначенные вам слова, — осторожно начал Дар. — Но для начала, ответьте, какой ваш самый главный страх?

— Что?! Да как ты смеешь! — лица советников вновь смахнули с себя шелуху невозмутимости.

Вот так вот просто, одним коротким вопросом, словно иглой в яблоко, — мысленно порадовался странник.

— Потрудитесь объясниться Дар из рода Маршалов! — потребовали сразу несколько советников. Их голоса прозвучали почти одновременно.

— Я просто хочу узнать: насколько ценна для вас Черепаха? От какой именно опасности она вас оберегает?

Рыжий недовольно заерзал в кресле, будто собирался отдавать команду на взлет. Затем привстал, снова сел, и нервно потер лоб.

По всей видимости, и второй вопрос Дара достиг нужного результата.

— Что тебе известно, говори… — потребовал глава коалиции.

— Это было бы слишком просто. Поэтому я предлагаю торг.

— Что?

— Один товар в обмен на другой, — пояснил странник. — В данном случае я имею в виду разговор.

— А чем мы сейчас по твоему занимаемся?! — недовольно фыркнула женщина с ульем на голове.

— По-моему, понапрасну теряем время.

— Возмутительно!

— Не о том речь.

— Мы не понимаем тебя.

— И не поймете. Мне нужно поговорить с Суховеем.

На этот раз пауза затянулась. Скрипучие кресла начали медленно вращаться вокруг своей оси. Затем они слегка сдвинулись к центру образовав правильный ромб. Полумрак наполнился коротким, прерывистым шепотом.

Странник замер в ожидании. Не став напрягать слух, он просто стоял на месте и ждал решение совета. Впрочем, выбор был известен ему заранее. Поступки землероев были слишком предсказуемы. Потому что их действиями руководил исключительно страх. И все вокруг было подчиненно этому мерзкому идолу.

Кресла вернулись на свои прежние места. Рыжий немного помедлил и огласил результат коротких переговоров:

— За сведенья касающиеся нашей безопасности мы готовы оказать тебе подобную услугу. Но в данному случае, твоя просьба бесполезна.

— Вот как? — искренне удивился странник. — И в чем же причина?

— Причина в отсутствии толкователя. — На этот раз разговор продолжила последняя представительница совета. Та, что не проронила до этого ни слова.

Из дальнего конца рубки послышался совсем еще юный девичий голос. Дару ужасно захотелось увидеть ее внешность, которую скрывала ширма из плотного мрака. Лишь тень длинных, прямых волос и правильные черты лица.

— Ее звали Учидой. Славная была особь, полная сил и желания трудиться на благо нашей общины. Она понимала хранителя с полуслова. Верно толковала его знаки, жестикуляцию, намеки и даже в молчании угадывала смысл послания, — рассказчица сделала паузу. — Лишь ее он пускал к себе в жилище. Но это длилось недолго. Пять, может быть три временных отрезков. А потом она подхватила хворь. Сгорела практически за десять оборотов стрелы. — Странник заметил как голова девушки слегка повернулась в сторону старых часов. Разбитый циферблат напоминал некий огрызок, стрелка скользила вдоль окружности, а затем проваливалась в пропасть между цифрами три и четыре, и вновь выныривали на поверхность у девятки.

Они называют время — оборотом, а год — отрезками — подумал странник. — Минуты, секунды, для них это совершенно бесполезный звук. А что же будет дальше? Пройдет какое-то время и они начнут тыкать на стену, даже не представляя, для чего им необходим счетчик времени…

Впрочем, рассуждать о будущем землероев было по меньшей мере бессмысленно.

— И что же после ее смерти, больше никто не пробовал разгадать послания Суховея? — нарушив тишину, спросил Дар.

— Ты видимо держишь нас за полных глупцов, — недовольно поморщился Рыжий. — Конечно пробовали, да все без толку. Его изъяснения слишком сложны для понимания. Шелест ветра, подергивания пальцев да звуки указателей.

— Указатели?

— Да. Так мы называем клочки тряпок на кривых палках, которые он натаскал с Косого бархана. Когда дует ветер, по его убежищу разносится шелест, такой тихий тук-тук-тук. И покровитель начинает поигрывать пальцами. Вот погоди, угадай, что он хочет сказать. Учида знала, а больше никто. Такие вот дела.

Странник молча кивнул. В голове крутились мысли, догадки и предположения, как в котле с очень аппетитной похлебкой. Но чтобы ее отведать, еще стоило покорпеть над приготовлением.

— Думаю мы найдем с ним общий язык, — наконец объявил Дар.

— Ээээ, не так быстро, — наставительно, жестом, остановил его Рыжий. — Совет еще не дал своего позволения.

— В чем же загвоздка? — поинтересовался Дар.

— В тебе.

— Во мне?

— Именно, — кивнул глава совета. — Не держи нас за слепцов, Дар из рода Маршалов. Для начала мы должны убедиться в твоей открытости и честности. Знаешь, эти стены видели множество проходимцев. С хорошо подвешенным языком и невероятным умением обличать ложь правдивой оберткой. Они говорили много, и по-делу, пытаясь затуманить наш разум. Но знаешь что…

— Что?

— У них так ничего и не вышло, — победоносно произнес Рыжий. — Потому что на такой случай, у нас есть особое противоядие. Так что если ты станешь лукавить, то десять раз подумай: стоит ли это делать.

— Не имею привычки пустословить, — сухо откликнулся странник.

— Стало быть, ты считаешь, тебе удастся беседа с самим Суховеем?

— Всенепременно.

Рыжий надул губы, вновь прищурил взгляд и щелкнул костлявыми пальцами.

Самая юная представительница коалиции медленно покинула свое место и прошелестев полами длинной одежды, скользнула между двух громадных кресел. Через секунду она оказалась рядом с Даром.

Самая юная представительница совета не просто отличалась от остальных землероев — она была абсолютно другой. Чистый, незатуманенный нехваткой света взгляд, правильные, почти идеальные черты лица. Даже пахла она как цветущий сад. Хотя здесь, под-Панцирем, о таких запахам и слыхом не слыхивали. Жители Черепахи источали лишь зловоние прелой земли и серой плесени, которая давно обосновалась на стенах космического челнока.

— Что приуныл, странник? Неужели тебе расхотелось делиться своими секретами? — слегка воодушевился Рыжий.

Дар ничего не ответил. Дождался, пока Видящая сделает вокруг него один круг, а когда она прикоснулась к его плечу своими тонкими пальчиками, сдвинул шляпу чуть назад и полностью открыл лицо.

— Начинай говорить, — попросил женский голос, легкий как прибрежная волна. — А я почую, обман это или истина.

Она замерла у него за спиной, пытаясь уловить легкие нотки его голоса.

Но странник продолжал упрямо молчать.

— Чего ты медлишь? — не выдержав, взъярился глава совета.

— Я не ярмарочный зазывала! — внезапно рявкнул Дар. — Подвергнуть мои слова сомнению, значит оскорбить мой род! До самого последнего предка!

Обеспокоенность наполнила рубку управления до краев. По всей видимости, коалиция еще никогда не получала в ответ подобного отпора. Резкого и обвинительного, словно пощечина.

Жалкие землерои — они умели хитрить, выкручиваться, а еще закапываться свои опасения в сырые норы, но реагировать на грубую силу, они были не в состоянии.

— Я, Дар из рода Маршалов, предлагаю вам свою помощь. Если в том есть нужда, принимайте ее, если нет — так и скажите. Лезть ко мне в голову ради прихоти старых, вонючих крыс, я не позволю!

Растерянные взгляды внезапно обрели твердость. Видимо даже трусам порой надоедает трястись, забившись в темный угл.

— Это торг, странник. Ты сам высказал предложение. Хочешь, чтобы мы пустили тебя к Суховею — плати. Наша услуга в замен твоей. Так что говори или убирайся прочь. Других условий мы неприемлем! — Седовласая слегка поправила пышную прическу и стукнула кулаком по подлокотнику. Идти на компромиссы никто не собирался.

— Вот как? Ну что ж, хорошо, — с непонятной легкостью согласился Дар. — Так тому и быть.

Резко обернувшись, он схватил Видящую за руку, словно собирался закружить ее в танце, и прижавшись практически вплотную, так чтобы их тела соприкоснулись, прошептал:

— Мои мысли — твои мысли, милости прошу. Но запомни: мой язык не произнесет ни слова.

Она растеряно закрутила головой пытаясь найти поддержку старейшин. Но все вокруг, как всегда, выказали свое равнодушие.

Дар прошептал тихо, но уверенно:

— Делай свое дело, несчастная. Но учти, знания что ты получишь, навсегда останутся с тобой.

И не дожидаясь согласия, резко прижал ее к себе, так что бы она ощутила его твердое, словно камень тело. Видящая напряглась и вздрогнула, когда на нее навалился тяжелый запах пыльной дороги. Тысячи оттенков, полутонов, случайных мазков бесконечного тракта — весь путь, что преодолел странник за долгие десять лет. Встречи, расставания, разговоры и недомолвки, но главное — смерть. Яркие картинки, обрывки и совсем четкие образы — все разом навалилось на нее непосильным грузом. Боль и страх, ненависть и сострадание — весь калейдоскоп чувств бессовестно ворвался к ней в голову, навел там сущий беспорядок. И тут же бесследно исчез, оставив после себя лишь невыносимую обреченность.

Секунду она еще держалась на ногах, а затем медленно села на колени, и затихла.

Дар поддержал ее пока это было необходимо, но вскоре отпустил. Его строгий взгляд уставился на осоловелые лица советников. Он выполнил свое условие торга — и теперь настал их черед предъявить свои сокровенные тайны.

4

Тальпа дожидалась странника возле Восточной хорды — широкого выхода в пустоту бесконечных коридоров. Землерои не обращали на нее внимания, занимаясь своими привычными делами, а девушка, в свою очередь, мысленно отгородившись от соплеменников, даже не смотрела в их сторону.

— Ну что там было? Что они сказали? — заметив Дара накинулась она с вопросами.

— Они поверили, — уклончиво ответил Дар и присел рядом.

— Поверили чему? — не поняла Тальпа.

— Мне, — буркнул он себе под нос. И устроившись поудобнее в одном из выступов, начал устраиваться на ночлег.

— И что теперь? — растеряно поинтересовалась девушка.

— А теперь надо нам нужно немного отдохнуть и перекусить, — сказал Дар, выдержал паузу и добавил: — Когда длинная стрелка совершит три круга нас отведут к Суховею. Я задам ему пару вопросов, и я покину пределы Черепахи. Наши договоренности остается в силе.

— Нас?! — из всех слов Тальпа вырвала лишь одно. — Ты сказал — нас? Нет, погоди. Мы так не договаривались! Я обещала тебя проводить до Восточного огрызка. Того самого, что выведет к Ветвистой горе. Но про Суховея уговора не было. Ну уж нет!

Странник улыбнулся уголками рта:

— Не переживай, мы заглянем к нему ненадолго. А потом к Огрызку. Если я не ошибаюсь, нам же по пути.

— Нет-нет и еще раз нет, — внезапно возмутилась землеройка. — Что угодно, но только не Ветряной клык. Мне плевать какие у тебя дела с этим выжившим из ума существом! Слышишь! Хочешь шептаться с Суховеем — на здоровье. Но не надо втягивать меня в эту дурную затею. Я здесь изгой. И с этим, знаешь ли, смирилась. Но если раньше, мне хотя бы позволялось возвращаться сюда, в скромный уголок каюты U-21. То что будет теперь? После того как ты потребовал визита к советникам, землерои стали считать меня разносчиком заразы. Понимаешь, о чем я виду речь? Ты уйдешь, а мне здесь оставаться. Но по всей видимости, такая роскошь мне не грозит. Скажи, о чем ты беседовал с коалицией, а? Хотя нет, постой! Лучше не говори, это не мое дело. Просто ответь: я совершила большую ошибку, когда взяла тебя с собой на Черепаху или еще есть шанс все исправить?

Вместо ответа, не открывая глаз, Дар тихо спросил:

— Скажи, почему ты сюда возвращаешься? Чем тебя держит это место?

Тальпа могла возмутиться, и продолжить взволнованно обвинять во всем пыльного странника, но вместо этого она присела рядом и скрестив руки перед собой, прошептала.

— Мои предки. — Ее голова безвольно опустилась. Может быть так было даже лучше, чтобы случайные слезы остались незамеченными для других. — Мы хороним землероев в отсеке «Би-полярной инженерии» среди огромных масляных механизмов. Знаешь, там существует множество таких крохотных ящиков для консервации инструментов, которые мы приспособили под иссушенные тела наших родных. Там идеальные условия. Они почти герметичны и не способны разлагаться… Слепой Порпе ловко высекает на информационных табличках имена и принадлежность семьи. — Она тяжело вздохнула. — Вот, пожалуй, единственное, что связывает меня с Черепахой.

— Не так уж много, — равнодушно изрек странник.

— Но и не мало, — не согласилась Тальпа. — Три шкафчика: отец, мать и старший брат, которого я никогда не видела. — Она немного помедлила и утерев рукавом слезы, продолжила: — Обычно землерои жгут торфяные свечи в знак памяти. Знаешь, такие пузатые, в ярких колбах или вазах. В кромешной темноте, выглядит очень красиво. А я поступаю иначе: каждый новый цикл приношу им с поверхности цветы. Правда сухие, на живые существует запрет.

— Землерои боятся заразы, которую ты можешь притащить с поверхности? — догадался Дар.

— Возможно, — кивнула Тальпа. — Впрочем, они не зря опасались. И ты тому лучшее доказательство.

Дар молча согласился, а затем закинув руки за голову, довольно буднично произнес:

— Когда у власти стоят трусы, будущее туманнее Гнидовых болот.

— Что ты этим хочешь сказать? — голос землеройки наполнился тревогой.

Она прекрасно знала, что коалиция весь осторожна в своих поступках, но ей подобные методы всегда казались вполне оправданными.

— Если ты останешься — поймешь. Правда, будет уже поздно, — сухо констатировал Дар.

— Это ты о чем? — землеройка недоверчиво уставилась на собеседника.

— Запад гонит в вашу сторону большую беду, и вскоре она достигнет стальных боков Черепахи.

— Хочешь сказать: нам угрожает опасность?

— Перед этой напастью не устоят даже стены великого Вавилона.

Тальпа хотела что-то возразить, но заметив взгляд странника, передумала. Нет, он не врал и не преувеличивал значимость собственных слов. Тень ужасной угрозы уже достигла пределов Черепахи. И тому имелось множество знаков. И если раньше она не понимала их значение, то сейчас, взглянув в голубые глаза Дара, землеройка ощутила некую обреченность.

— Что же теперь будет? — растерянно прошептала она.

— Зависит от выбора, — не раздумывая ответил странник.

— А разве он есть?

— Пока мы живы — мы вольны в своих поступках, — напомнил Дар давно забытую истину.

— И ты считаешь, что землерои все-таки осмелятся покинут свою стальную крепость?

— Я говорю сейчас не о них, а о тебе, — сказал странник.

5

Недоверчивые взгляды, топот босых ног и тяжелые запах сырой земли остались далеко позади. Черепаха раскинула свои владения на многие мили — несколько сдвоенных ярусов, больше сотни производственных и исследовательских корпусов. Раньше здесь била ключом жизнь, а теперь, среди пустоты коридоров, гулял бродяга-сквозняк, создавая звуковую иллюзию — толи свист, толи томительное завывание. Огромные брошенные территории, — поскольку поселение землероев умещалось на крохотном пятачке всего в пятнадцать отсеков. Остальные девяносто пять процентов Черепахи были погружены во мрак запустения.

Ржавый мох рос прямо на стенах, жадно пожирая крепкий на вид сплав, а с потолка пробивались сточные воды, — и всюду была земля. Откуда она здесь взялась странник не знал, но кое-какие догадки на этот счет все-таки имелись. С каждым годом Черепаха все глубже погружалась в податливую почву, которая словно трескучая змея, находила себе брешь даже в самой идеальной защите.

— Как часто ты сталкивалась с Призраками? — внезапно спросил Дар и немного помедлив, добавил: — Здесь…

Тальпа вздрогнула и слегка замедлила шаг. Ей ужасно не понравился вопрос, но она поняла — от разговора ей не уйти. Уж если собеседник чем-то заинтересовался, то не отстанет, как бы она не юлила.

— Мы называем их Хрипунами.

— Хрипунами? Интересно почему?

Девушка повела плечами:

— Потому что слишком громкие. Землерои передвигаются тихо, а эти… — Она немного сбилась, набрала в грудь побольше воздуха и добавила: — Громыхают, а еще если тебе повезло — успел спрятаться, то просто бестолково крутятся на месте, хрипят, а еще иногда мерцают. Могут внезапно исчезнуть и также внезапно появится в новом месте.

— А когда они появились в Черепахе? Я имею в виду, первый раз?

— Не знаю, — вздохнула Тальпа. — Мне кажется они были всегда. По крайне мере еще в детстве нас пичкали страшными историями о пустоголовых страшилах, которые за непослушания уволокут тебя в темноту. В школе даже был предмет посвященный этим существам.

— Поэтому вам запрещалось пересекать границу территории, — продолжил Дар.

— Да, именно так.

— Скажи, а кто-нибудь пострадал после встречи с этими самыми хрипунами?

— Пострадал? — девушка грустно улыбнулась. — Нет, честно сказать не припомню ничего такого. Нас слишком хорошо обучили чуять их присутствие. Так что повстречав Хрипуна мы успеваем либо спрятаться, либо убежать — не то что ты.

— Отличная тактика, — согласился странник. — Затаиться, выждать и уползти.

В полумраке раздался протяжный вздох:

— Зачем тогда выспрашивать? По-моему ты и так прекрасно осведомлен о том как живет мой народ.

— Я просто хочу разобраться.

— В чем?

— Почему твой народ живет именно так. И последний вопрос: там где они появляются есть световые контуры?

— Световые контуру?

— Я говорю об электрическом освещение или какой-то иной машинерии.

— Не знаю, трудно сказать. Но в отключенных от сердца Черепахи секторах, лично я Призраков не встречала. А разве это так важно?

— Пока не знаю, — уклончиво ответил Дар.

Дальше они шли молча. Миновали узкую кишку коридоров, свернули направо, и вновь прямо.

Согласно табличке у входа, здесь располагался «Центр Альфа-контакта». А чуть ниже имелось предупреждение:

Будьте осторожны при работе с лямда-частицами

Поврежденные части тела не восстанавливаются.

О каких-таких частицах идет речь и почему работа с ними так опасна странник конечно же не знал. Но он хорошо помнил что в его родном челноке имелись точно такие же указатели. А еще он освежил в памяти один очень примечательный момент, когда отец наконец подписал указ заменить старые таблички новыми, отражающими окружающую действительность Рубежа.

— И еще один вопрос.

Тальпа сразу поняла, что разговор не окончен и странник лишь взял паузу. Ему нужно было все хорошенько обмозговать. Вот только о чем именно размышлял Дар из рода Маршалов, она даже не подозревала.

— Хорошо, задавай. Все одно ведь не отстанешь.

Странник кивнул.

— Скажи, девушка что умела разгадывать послания Суховея…

— Учида.

— Именно, Учида. Кто научил ее разгадывать послания?

— Ее отец, отца его отец.

— Получается секрет переходил по мужской линии? — предположил Дар.

— Насколько я знаю, да. Но в семье толкователей в последнем поколении родились лишь дочери.

Задумчиво помяв подбородок, Дар покосился на землеройку:

— И что же, ее предсказания отличались от тех, что озвучивал ее отец.

— Кажется, — растеряно протянула Тальпа. — Я никогда не задумывалась об этом… впрочем, чем-то они действительно отличались. Было в них что-то такое… как бы это сказать…

— В них появилась надежда, — помог ей странник.

Пораженная услышанным, землеройка кивнула. Это слово слишком точно отражало пророчества, что озвучивала последний толкователь Суховея.

— Скажи, а разве в вашем рубеже не было оракула? — внезапно спросила Тальпа.

— Нет, — ответил Дар. — У нас были учителя. Мы назвали их — вераго. Что значит, прозорливый. Они учили нас разным наукам, премудростям.

— Например, как пользоваться твоим огненным оружием…

— И это тоже. Но гораздо важнее было научится добиваться своей цели без его помощи.

— И ты освоил это науку?

Их разговор прервал случайный шорох. Тальпа с тревогой заводила световой колбой, вырывая из темноты покрытые мхом и паутиной стены.

Дар даже не шелохнулся. Он будто заранее знал: нет причин для волнения.

Заложив руку за пояс, странник подошел к узкой круглой лестнице и с интересом уставился наверх, в пустоту, где виднелось крохотное пятнышко света.

— Там обитает ваш хваленый оракул?

Тальпа на мгновение отвлеклась и повернула голову. Сверилась с картой, которую передал им совет, коротко кивнула:

— Кажется да.

— Тогда пора наведаться к нему в гости. Ветер сейчас то что надо.

— Ветер? — не поняла землеройка.

— Ты же сама рассказывала: Суховей живет среди ветров, — напомнил Дар. — А какой разговор может быть в штиль?

Ухватившись за выступ, он ловко подтянулся на руках и собирался уцепиться за следующую перекладину, когда механические пальцы впились в его плечо.

— И все-таки, ответь: зачем мы идем к Суховею? Чего тебе от него надо?

— Хочу дать шанс твоему народу.

— Какой шанс?

— Шанс спасти свои жалкие душонки, — спокойно ответил Дар.

Ослабив хватку, Тальпа растеряно застыла на месте, а потом, обхватив железный прут, без всяких сомнений отправилась следом.

Глава 5 Совиное пророчество

1

Космические поселенцы называли это место Гранью мира. Да и как иначе можно было его именовать: ведь огромная смотровая площадка возвышалась над кораблем на добрую сотню футов. Широкая и плоская словно блин, она вмещала в себя трех ярусный зал на пятьсот мест. Обычно здесь проходили жаркие диспуты или чествования героев.

Но в день, когда челноки совершили жесткое приземление, многое изменилось. И в первую очередь, предназначение Грани мира.

Дар хорошо помнил как на вышке проводили ритуал рыцарей рубежа. Затерявшись в толпе инженеров и прочей ученой братии, он наблюдал за тем, как отец вручает знак доблести трем отличившемся воинам. Высокие, хмурые лица скрывались под широкополыми шляпами. Оружия тоже не было видно — кобуры лишь проступали через толстую материю дорожных плащей. Но Дар знал наверняка — у каждого из рыцарей как минимум два револьвера, у каждого из которых свое имя и особенность в стрельбе. К тому времени юный Маршал уже получил первые уроки защиты от старика Берга, и понимал что такое смерть и откуда она берется.

Вначале их звали перегринами. Они попадали на планету прямо с орбиты, на легких челноках «Искра». Их целью была наука, изучение Одичалого мира, который упрямо захлебывался в собственной жестокости. А потом… потом произошла катастрофа и поселенцы оказались на средневековой планете. И вот тогда перегринам пришлось взвалить на себя новые обязанности. Каждый из них стал рыцарем рубежа. Конечно у них не было сверкающих лат и шлемов с плюмажем, ну так это и не важно. Главное, что бывшими учеными двигала благородная цель защитить своих соплеменников, от кошмаров Одичалого мира. А внешний вид — лишь пустой, ничего не значащий, атрибут…

Когда они добрались до небольшой коморки, которую раньше использовали в качестве подсобного помещения, Тальпа окончательно потеряла самообладания, и прижавшись к стене нервно замотала головой.

— Я дальше не пойду… Ни за что на свете моя нога не переступит границ владений Суховея.

Быстро осмотревшись, странник приблизился к ней вплотную, и хорошенько встряхнул ее за плечи.

— Послушай меня внимательно. Ваш оракул пустой звук. Чихнешь и он обратится в пыль!

— Если ты говоришь правду, то зачем тебе я? — задала Тальпа вполне закономерный вопрос. — Иди, чихни и возвращайся. А я подожду здесь.

— Ты должна увидеть это своими глазами.

Она уняла нарастающую дрожь, подняла на странника наполненный тревогой взгляд.

— Что ты собираешься с ним сделать?

Дар осторожно прислушался к тишине и убедившись, что их никто не слышит, тихо произнес:

— Я хочу развеять тот страх, что держит твой народ в плену.

2

Говорят что деревьям необходима почва. Что им нужна влага, а еще свет и пространство. И ни один росток не в состоянии пробиться сквозь камень, дав всходы. Возможно так оно и было раньше, до той самой поры, пока мир не сорвался с петель.

Огромные изогнутые корни, выгнувшись дугой, впивались в металл и исчезали под толстой обшивкой. А широкие стволы, словно змеи тянулись вдоль стен, пронзая кронами стеклянные потолки.

Кое-где виднелись сухие листья. И если бы Дар не знал, для чего изначально использовали Грань мира, он с легкостью мог обмануться, приняв обитель Суховея за старую заброшенную оранжерею.

Он сделал осторожный шаг вперед. Прислушался, и подал знак Тальпе — она подслеповата огляделась по сторонам, щурясь от утреннего света.

Над горизонтом забрезжил рассвет. Робкие солнечные лучи уже проникли сквозь стеклянные стены и разрушенный потолок. Среди кривых стволов началась игра света и тени. Тонкие линии потянулись вдоль массивных преград, озарив верхние балки. Дар поднял голову и обомлел. Куда бы он не направил свой взгляд — абсолютно везде — красовались рваные серые ленты. Суховей будто нарочно украсил ими каждый дюйм своего убежища.

— Он где-то здесь? — прошептала Тальпа.

— Уверен, что даже ближе, чем тебе кажется, — откликнулся Дар.

Вместе с рассветом на открытую площадку ворвался пронизывающий ветер. И Грань мира ожила, заговорила. Шелест тысячи лент наполнил зал. А следом откликнулись и деревья — протяжный скрип, сменился легким постукиванием.

— Так вот как он вел с вами беседу, — догадался Дар.

Тальпа кивнула и поежилась. Ее потаенные страхи, те что были родом из детства, и все это время дремали где-то внутри, внезапно проснулись и резко вырвались наружу. Странник оказался прав: землероев будто нарочно пичкали историями о могущественном оракуле.

Стук повторился. Но на этот раз чуть ближе. Глухой и быстрый, словно кто-то барабанит по пустотелому стволу.

Дар насторожился. Он, также как и его спутница, всем телом ощущал стремительное приближение Суховея.

3

Его тощая фигура довольно сильно клонилась к земле, отчего в области спины виднелся небольшой горб. Впрочем, плотная накидка с капюшоном, скрывала этот возрастной недостаток. Суховей слегка прихрамывал на правую ногу, отчего передвигался медленно, часто останавливаясь. При этом, каждое его движением сопровождалось двумя стуками и легким шелестом лент. Только после этого странного созвучия он осмеливался сделать следующий шаг.

Когда расстояние между хозяином и гостями сократилось до прямой видимости, оракул остановился и замер у трех сросшихся деревьев. Его крохотная трость взметнулась вверх и соприкоснулась с пустотелым стволом.

Тук-тууууук-пауза-тук-тук-тук-туууук-тук…

Дар улыбнулся и разведя ладоши в стороны, повторил хлопками такт.

— Тебе известен язык оракула? — поразилась Тальпа.

— Это Азбука Фрейда. Звуковая последовательность созданная одним из основателей космических трассеров, — объяснил странник.

Девушка кивнула, и вновь посмотрела на Суховея.

Оракул потоптался на месте, а затем выдал свой ритмичный ответ.

На этот раз послание оказалось длинным. Дар выслушал его до конца, а затем нахмурившись, покачал головой.

— Чего он хочет? — переполняемая любопытством, поинтересовалась Тальпа.

— Он требует от вашего народа нового толкователя! — шепнул странник.

— А как же ты?

— Он не собирается общаться с чужаком. А еще он гневается! Говорит, что совет, не имел права пускать к нему пыльного странника.

Удивительно, но Тальпа только сейчас задалась этим вопросом: как Дару это удалось? Какое оружие он пустил вход, чтобы те позволили ему визит к Суховею? Свое красноречие? Или простой обман? А что если он использовал против совета свои огненные трубки? Но все это были лишь предположения.

Выслушав Суховея, Дар немного поразмыслил. И вместо хлопков, громко произнес:

— Совет наделил меня правом говорить от его имени…

Прозвучало это как приговор — решение, которое нельзя оспорить.

Суховей вздрогнул. Ленты зашелестели от очередного порыва ветра, а сгорбленная фигура внезапно исчезла, но вскоре вновь возникла чуть левее, под широкой аркой из кривых ветвей.

— Значит так поступает великий оракул! Убегает от ответа, прячась за гнилыми пустырниками? — возмутился Дар.

Из-за преграды послышалось недовольное бурчание, а потом оракул запрокинул голову назад. Из-под глубокого капюшона свет вырвал крохотный рот с острыми, словно клыки зубами. Раздалось неприятное стрекотание.

— Хватит! Здесь тебя никто не боится! Отвечай на вопрос! Мне нужны слова, а не твой глупый клекот, — потребовал странник.

Оракул перестал издавать неприятный звук и исчез в серой чаще.

Теперь он начал появляться в разных местах, но перед этим раздавалась барабанная дробь послания — то в одном месте, то в другом. Это ужасно раздражало и потрясало одновременно. Обхватив покрепче стеклянную болванку, словно та могла хоть как-то избавить Тальпу от влияние этой пугающей магии, девушка попыталась унять охватившую ее дрожь. А вот странник — напротив, вел себя спокойно. Присев на один из выгнутых корней, неспешно раскурил сигару, выпустив к потолку струйку сизого дыма. В отличие от Суховея он никуда не торопился и давая тому возможность вдоволь насладиться этой странной игрой.

Когда окурок стал меньше мизинца, Дар внезапно вскочил и стремительно ринулся вглубь оранжереи. Раздался отчаянный крик, — и тело оракула покатилось по полу, словно кожаный бурдюк.

— Ну что, повеселился? — уточнил странник, прихватив Суховея за грудки.

От увиденного Тальпа вздрогнула: ее мысли в очередной раз устроили сумасшедший хоровод. Образ грозного и кошмарного оракула внезапно разлетелся в дребезги, словно стеклянный кокон светоча. В жалком старикашке не оказалось и десятой доли той силы, которую приписывали ему землерои.

Прижав Суховея к стене, странник резко сорвал с него капюшон.

Невероятно — но старик, мало чем отличался от обычного человека. Разве что внешний вид был искусственно обезображен: поверх век виднелись грубые стишки ниток, а кожа — напоминала жеваную бумагу. Впрочем, мир настолько извратил собственную суть, что человеческое уродство уже давно стало некой обыденностью.

Заскрипев острыми зубами, оракул издал крик подобный сычу-перевертышу.

— Что-то не по нраву? — злорадно улыбнулся странник.

— Оттттпустииииии, — проскрежетал Суховей.

— Иштар и сын его торговец! Хорошо, подавись своим шансом, жалкий слизняк. — Ослабив хватку, странник с силой оттолкнул старика.

Отряхнув плащ Суховей поднял голову и уставился на странника гнилыми нитями, — землеройке даже почудилось, будто лишенный глаз, оракул все равно имел возможность видеть.

— Неукротимый нрав, напористость, глупость — узнаю старину Маршала, — скривился старик. — Вот уж не думал, что один из его отпрысков забредет в мои владения.

— Кто ты? — спросил Дар, и теперь в его голосе чувствовалась некая растерянность.

— Удивлен? — на испещренном морщинами лице, появился уродливый оскал, который слабо напоминал привычную улыбку. — Я оракул. Тот кто предсказывает будущее, читает прошлое, и управляет настоящим.

Странник коротко кивнул.

— И о чем же ты хотел поговорить со мной, Дар из рода Маршалов?

— Я пришел не говорить, а торговать.

— Хм, очень интересно. — Суховей оперся на клюку и не спеша присел на корягу. — Я внимательно слушаю тебя, потомок вераго.

Приблизившись к оракулу, странник сплюнул под ноги и спокойно произнес:

— Я оставлю твой секрет не тронутым, если до заката ты покинешь пределы Черепахи.

— Вот как? И куда же ты прикажешь мне отправиться? — спросил Суховей. Складывалось впечатление, что данная ситуация, его не столько пугала, сколько забавляла.

— Мне плевать, куда ты отправишься, — рявкнул странник.

Суховей тяжело вздохнул:

— Слишком быстрые суждения, слишком туманные выводы.

— Ты это о чем?

Оракул издал птичий клекот:

— Не скрою, ты довольно ловко сопоставил все факты…

— Более чем, — мгновенно отреагировал странник. — Но главное, я хорошо уловил твою суть. Ты паразит, который живет за счет других. Ты клещ, который вгрызается в людские умы и плетет там паутину лжи. Именно по этой причине ты сгубил последнего толкователя. Она давала людям надежду, а тебе это было не нужно. Скажи, разве я не прав?

Суховей не ответил. Почесав весок, он выдернул из кожи кусок старой нити и задумчиво покрутил ее подушечками пальцев.

— Острый ум, и такая невероятная самонадеянность, — старик нахмурил брови. — С другой стороны, чего я ожидал: Маршалы никогда не отличались особой дальновидностью. Ты считаешь себя рыцарем круглого стола, потомком великого Жака Моле? Глупец! Да что ты вообще знаешь об этом гнилом мире?

— Достаточно, чтобы вышвырнуть тебя отсюда, колдун.

— Непроходимый упрямец, — отрешенно прошептал Суховей. И затих.

Ветер в его жилище усилился и в ледяную прохладу вплелись частички будущей жары. Местный край был полон сюрпризов. Здесь, земля прогревалась настолько стремительно, что порой достаточно было пары часов, чтобы из утренней прохлады попасть в Адскую парилку. Именно так здесь называли южный ветродуй, который рождал песчаные бури и ураганы.

— Я не стану просить дважды! — сказал Дар.

— О как благородно с твоей стороны, — скривился оракул. — Только, прости, слабо вериться. Тебе не обмануть слепца! Разве об этих жалких грызунах ты печешься? — кивнул он в сторону землеройки. — Не думаю. Да и потом, с чего ты взял, будто они собираются покинуть свою нору?

— А это уже не твоя забота!

— Ошибаешься, именно моя, — не согласился оракул. — Пока что я их покровитель, а не ты. И вот что еще, заруби себе на носу. Черепаха живет по своим законам. И менять их никому не позволено.

— Которые установил ты.

— Какая разница кто. Главное, что до сегодняшнего дня, у меня получалось сохранять жизни землероев.

— При помощи обмана? — недовольно скривился странник.

— Зато он оказался лучше всяких уговоров. Поверь, здесь тоже самое, что с малым ребенком. Лучше запереть засов, чем объяснять, что за дверью его может ждать опасность. Поверь, я старался им помочь, сберечь несмышленых потомков великой космической братии.

— Загнав их в эту нору?

— Это был их выбор! — взревел Суховей. — Я лишь слегка подтолкнул их к этому решению.

— Подтолкнул или принудил? — возмутился Дар. — Ты сделал из них подобие крыс, которые способны лишь ковыряться в земле в поисках кореньев!

— Пусть так, — кивнул оракул. — Но, между тем, повторюсь, они до сих пор живы. Все триста восемьдесят две особи.

Странник нахмурился и тихо произнес:

— Они люди — а не особи! Ты меня слышишь? Люди! Они сами в праве выбирать нужен им тот мир, что находится за пределами Черепахи или нет! — странник приподнял шляпу и внимательно уставился на лишенного глаз старика. — Одного не пойму, ради чего ты все это затеял?

— Ради чего? Ради того чтобы выжить! — прогремел Суховей. — Мы чужие в этом мире, и у нас нет иной надобности, кроме как сохранить свою достаточно хрупкую жизнь. Все подчинено одной цели, — он указал на свои зашитые нитками глаза, — и это тоже. Пожертвовав одним чувством, я приобрел дюжину иных.

— Симптомы, — вздрогнув, выдавил из себя Дар.

В ответ Суховей только усмехнулся, коротко с нескрываемой надменностью.

— Абсолютно пустое название. Эта планета дала нам иммунитет, новую способность, а вы вместо того чтобы ее принять, окрестили ее признаком болезни. Именно по этой причине погибли практически все Рубежи. И твой Гриф в том числе, странник. Впрочем, нет, в твоем случае существовала другая причина. — Он выставил вперед ладонь, и подушечками пальцев коснулся легкого ветряного потока. Ленты нежно подрагивали на ветвях, а пустые стволы отозвались едва уловимым свистом. Мелодия вчерашнего дня открыла Суховею еще одну тайну далекого прошлого.

Оракул коротко кивнул.

— Уходи, Дар из рода Маршалов. И никогда не возвращайся сюда. Уж не знаю каких богов ты прогневал, но несет от тебя сущей смертью! Ты как кобра, которая при укусе изрыгает сплошной яд. Заклинаю тебя: покинь Черепаху. У тебя своя дорога, у нас своя. — Суховей выдержал паузу, прислушался к теплому воздуху, и добавил: — Слышишь как колышутся на ветру эти листья. Они говорят мне гораздо больше, чем может показаться. Я вижу твою истинную цель, странник. Ощущаю мысли. Твой конечный путь. Он весьма тернист, но разнится с нашим уделом. Ступай своей дорогой. Тот кого ты преследуешь не так далеко. Ты еще можешь его догнать. А если не сможешь его догнать он обязательно подождет.

— Почему? — с придыханием спросил странник.

Тальпе показалось или услышав слова оракула, ее спутник внезапно позабыл обо всем на свете. Выпав из реальности, Дар внимал каждому слову, каждому пророчеству, что извергал гнилой рот Суховея.

— Ему надоело ощущать за собой шлейф опасности.

— Что-то еще?

— Я вижу камень много камня. Но там есть и металл. Там состоится ваша встреча. Поверь мне, она неизбежна, — вздохнул Суховей. — Больше ничего. Прости. Слишком много не определенности.

— Закон Парадокса, — прошипел странник.

— Скорее его насмешка, — сухо констатировал Суховей. — А теперь уходи. Я сделал для тебя больше, чем друг разделивший с тобой горечь утраты… ты понимаешь о чем я.

— Кажется понимаю, — не стал спорить Дар.

— Торг состоялся.

— Состоял. Спасибо за честность, — поблагодарил странник.

Развернувшись, он спокойно направился к лестнице ведущей обратно под черепаший панцирь.

— Постой, — внезапно окликнул его оракул.

— Что-то еще? — откликнулся Дар.

Суховей тяжело вздохнул:

— Пророчество которое ты услышал…

— Что с ним не так?

Гнилые нити на глазах сползли к переносице.

— Я говорил чужим языком.

— Вот как, — взгляд странника сделался очень серьезным. — И кто же осмелился использовать оракула.

— Сова, — устало выдохнул оракул. — Это было совиное пророчество. Уж не знаю что это значит, но ответ пришел ко мне также как приходит вечерняя прохлада или дневное марево, из ниоткуда и туда же убирается, звездная матерь!

— Друг разделивший со мной горечь утраты, — протянул Дар, и низко поклонившись, повернулся к старику спиной.

И вновь Тальпа уловила в словах спутника некую грусть.

Странные слова, неопределенные фразы — казалось они не имеют никакого смысла. Но странник воспринял их иначе. Он прекрасно понял о чем идет речь. В его взгляде, движениях, появилась некая взволнованность. И как бы он не пытался скрыть этого, ему так и не удалось.

4

Люк протяжно заскрежетал, будто старый механизм, и страннику понадобилось приложить изрядно усилий, чтобы вытолкнуть его наружу.

С поверхности хлынула духота и даже случайный сквозняк не смог противостоять дневном дыханию пустыни.

— Спасибо тебе, — странник протянул Тальпе широкую, костлявую руку.

Землеройка застыла, недоверчиво покосившись на шершавую ладонь.

— Ответь, что ждет мой народ?

— Об этом ведают лишь боги, — пожал плечами Дар.

— А что ведаешь ты?

Странник немного помедлил, словно подбирая слова, а затем уверенно молвил:

— Если кровь в жилах землероев поборет страх и вынудит их выползти из своего убежища — они смогут уйти на запад. В противном случае, их ждет лишь смерть. Из-за Кривых гор приближается зло. У которого нет ни имени, ни лица.

— А как же мать Черепаха? — вытаращив глаза, осторожно спросила Тальпа.

— Она не убережет вас, — покачал головой странник. — Я видел показатели датчиков давления, воздушных фильтров и запаса рабочего хода, — кажется так называются все эти вещи. Если не подлатать механизм, он окончательно загнется. Понимаешь к чему я веду?

— Кажется понимаю.

— Так вот, — продолжил Дар. — Черепаха едва дышит. Не знаю сколько ей осталось, но точно недолго. Когда внутренности перестанут выполнять свою функции, твои сородичи останутся заперты в недрах той, кто оберегал их жизнь все эти годы.

— Но им же надо об этом рассказать! — всполошилась Тальпа.

Дар грустно улыбнулся:

— Они уже знают. Прочитали в моей голове.

— Тогда, почему они бездействуют?

— Потому что в этом суть обреченных! — наставительно произнес Дар. — Угодив в паутину страха, которую сплел оракул землерои не видят ничего дальше собственного носа. И даже если я силком вытащу хоть одного из них сюда, на поверхность, ничего не изменится.

Тальпа потупила взор, обернулась и с грустью уставилась на знакомый полумрак Черепашьего укрытия. Под-панцирем она всегда чувствовала себя защищенной. Даже темнота коридоров не пугала так сильно, как неизвестность, что поджидала ее там, среди вечного песка и палящего солнца.

— Скажи странник, куда ты держишь свой путь? — землеройка задала один очень важный для себя вопрос.

— Мое сердце наполнено ветром, а путь указывает желание отомстить, — уклончиво ответил Дар.

— Значит ты позволишь мне идти с тобой рядом? — догадалась землеройка. Улыбка вспыхнула на ее лице, но тут же погасла. И она осторожно уточнила: — Ведь правда?

Странник нахмурился:

— Я не могу тебя заставить поступить так или иначе.

— Значит ты не возражаешь?

Задумчивый взгляд коснулся девушки.

— Не возражаю.

— Рядом с тобой я чувствую себя в большей безопасности, чем под-Панцирем, — призналась Тальпа.

— Учти, так будет не всегда, — заверил ее странник и стал не спеша карабкаться вверх по лестнице.

Глава 6 Испытание верностью

1

Когда долина утонула в весенних паводках, а солнечные лучи наполнились теплом, ученики старого вераго, взобравшись на Плешивый холм, приготовились пройти свой первый экзамен зрелости. Важное событие. Это не посвящение, а куда серьезнее.

В шесть лет ученики, получив необходимые знания, становились скай-утами, в десять — пажами, в одиннадцать — дериками, и получали доступ в зал славы. Но это были, пускай и пафосные, но все же ритуалы. Их проходили все без исключение. А вот ступень зрелости удавалось переступить лишь половине обучающихся. Именно по этой причине у юных учеников вераго, когда они думали о предстоящем испытании, начинали трястись поджилки.

— Как ты думаешь, что приготовил нам старый тетерев? — поинтересовался рыжий паренек с огромной совой на плече.

— Ориентирование в Пукающих болотах. А пернатые укажут нам путь, — мгновенно откликнулся его приятель с темными взъерошенными волосами и узким скуластым лицом.

— Да ладно, откуда ты знаешь?

— Ниоткуда, просто догадался.

— А вдруг и правда.

— Вполне возможно. Хотя мало вероятно.

— Или…

Черноволосый задумчиво почесал подбородок. Его белая, полярная сова недовольно пошевелилась.

— Есть еще парочка вариантов…

— Хватит, Курт. Надоел ты со своими бесконечными догадками на пустом месте. — Рыжий состроил рожицу.

— Если бы не твои старшие братья, давно бы надавал бы тебе тумаков. Тогда бы знал, как перечить сыну первого рыцарского советника, Том Ленси. А ну извинись, да поживее…

Но рыжий и не подумал. Вместо этого схватившись за живот, он задорно рассмеялся:

— Так ты страшишься моих братьев, вот умора! А я то думал великий Ворчуногий Курт никого не боится!

— Ты еще ответишь за свои насмешки, — рявкнул черноволосый. Правда вместо добротного лая, вышло жалкое тявканье. И дело было вовсе не в возрасте. В одиннадцать лет можно дать куда более весомый отпор своему одногодке.

— Кишка тонка!

— Это у меня-то?! — взвился Курт.

В этот самый момент на возвышенности, где они ожидали вераго и других учеников, появился еще один воспитанник. Был он невысокого роста, но слишком уж широк в плечах для своего возраста.

— Эй, Дар, — позвали его ребята.

Парень приблизился к спорщикам, и слегка приподнял широкополую шляпу двумя пальцами, — так как это делал его отец. Отпрыск не мог не перенять эту незаурядную привычку — осторожно браться за край и неспешно тянуть ее в бок. Со стороны это выглядело, прямо скажем, по пижонски.

— Хватит выпендриваться, — фыркнул Ленси.

Дар скривился:

— Чего надо?

— Рассуди нас, приятель, — немного помедлив, попросил Курт.

— И в чем загвоздка?

— В силе духа, — задорно хохотнул рыжий.

— А, — тут же сообразил Дар. — И вам еще не надоело. Уже год меряетесь спинами своих родичей. Ну а самим что, слабо?

Ребята растеряно переглянулись:

— В смысле?

— Решите все здесь и сейчас, в честной схватке.

— В день Испытания? — неуверенно протянул Ленси.

— Да ты сумма сошел! — поддержал его Курт.

Воцарилось нерешительное молчание: в юных головах зрел смелый план, но озвучить его так никто и не осмелился.

— Так что будем делать? — первым не выдержал рыжий.

— Не пускать петуха, гребаные созвездия! — послышался из чащи хрипатый голос, вызвав у ребят панику. Только спасаться бегством было уже поздно. Невзирая на хромоту учитель передвигался как хищник во время охоты — плавно, но стремительно.

Приблизившись к ученикам, он злобно оскалился и тяжело дыша осмотрел их с ног до головы. Правда на этот раз его больше интересовали не подростки, а совы.

С того момента как Берг притащил на очередной урок клетки с пойманными птицами, прошел ровно год. Ученики безукоризненно выполнили все наставления учителя, и вскоре, их подопечные действительно научились прислушиваться и исполнять приказы.

Дар хорошо помнил как его сова, которую он назвал Рубин, впервые посмотрела на него «слепым взглядом». Выгнула шею, подала голос. Мальчик попробовал повторить ее движения. А когда она совалась с места, закрыл глаза и представил этот стремительный полет.

Вначале было немного страшно, но при этом весьма увлекательно. Они стали с совой единым целым. Достаточно было подумать, и направить собственную мысль Рубину, словно камень пущенный по волнам.

Иногда, юноша пробовал слегка ослабить связь с птицей — в этом случае, полет проходил еще лучше. Рубин вытворял такое, что у мальчика дух захватывало от восхищения.

— Итак, стало быть решили помериться силами? — прокряхтел вераго.

Вытянув не гнувшуюся в колене ногу, он медленно присел на поваленное дерево, оказавшись на одном уровне с учениками.

— Мы не хотели.

— Не подумали, — замычали оба, в один голос.

Старик нахмурился:

— По вашему так поступают настоящие рыцари, а? Мямлят себе под нос всякую хулу, будто девки-на-выданье?!

Ученикам нечего было сказать, и они виновато потупили взор.

— Мужчины либо отвечают за свои слова, либо избавляются от собственных языков, чтобы их нельзя было уличить во лжи, — продолжил наставления Берг.

— Мы больше не будем, — по-детски оправдался Ленси.

— Не будите, — согласился учитель. — Но лишь в том случае, если пройдете испытание.

Испуганные взгляды заметались по вытоптанной площадке, которую окружал плотный ельник. Кажется только сейчас воспитанники догадались, что задумал хитрый вераго.

— Разве мы не будем ждать остальных? — первым опомнился Курт.

— А зачем тебе остальные? — зацепился за вопрос наставник. — Хочешь затеряться в толпе? Считаешь так будет проще?

Открыв рот, мальчик покачал головой, слова учителя явно поставили его в тупик.

— Тогда пожалуй начнем. — Хлопнув в ладоши, Берг посмотрел на застывшее в зените солнце и задорно присвистнул.

В небе среди пузатых облаков и лазурных просторов возникла крохотная черная точка. Не прошло и минуты как она начала быстро увеличиваться. Серебристый, с темным вкраплениями, орел властно расправив крылья приземлился на руку вераго. Раскрыв клюв птица возвестила о себе коротким хрипатым криком.

Мальчики заворожено уставились на очередного питомца учителя. А тот в свою очередь, с гордостью, покосился на благородную птицу.

— Это кречет, самый крупный представитель семейства соколиных.

— Я знаю, он питается леммингами и сусликами, — откликнулся веснушчатый Ленси.

— Верно, — согласился Берг, — а еще непослушными выскочками!

Воспитанник тут же притих.

— Кречет смел и отчаян, — продолжил говорить вераго. — И в пылу охотны может атаковать даже медведя. Хм, о чем это я? — он протяжно кашлянул в кулак. — Ах да, для него, так сказать, не существует авторитетов. Для него первостепенна цель, а не трудности, которые встают на пути. Понимаете к чему я клоню?

— Нет, — дружно закивали мальчишки, словно тополя на ветру.

— Неужели, — удивился учитель. — Очень жаль. Ну да ладно. В общем мой кречет идеальный противник, опасный и неуступчивый. Но при этом весьма хитрый, способный обернуть вашу силу, против вас же самих.

— Мы что же будем с ним сражаться или метать в него стрелы? — глупо улыбнулся Курт, и в награду за свою несообразительность получил от наставника хорошую оплеуху.

А вот предположение Дара оказалось верным.

— Вы поэтому попросили взять с собой сов?

— В самую точку, молчун, — хлопнул себя по коленке Берг, отчего сокол на его руки недовольно гаркнул и затих.

Недоверчивые взгляды ребят говорил лишь об одном: они заранее рассчитывают на победу.

— Один против троих? Сразу? — осторожно поинтересовался Ленси.

— А почему бы и нет, — надул щеки Берг. — Так даже интересней. И чтобы оставить вам хоть какой-то шанс на победу, я не собираюсь «пользоваться призывом». Кречет будет действовать сам, без чьей-либо поддержки.

На этот раз на лицах учеников застыло недоумение. За три года обучения они слишком хорошо изучили своего учителя: он никогда не бросал слов на ветер. И уж точно никогда не предложил бы своим ученикам легкий путь, даже если таким он и казался. Ведь новый узел на ремешке взросления, должен был достаться потом и кровью, а не пустой изворотливостью.

— Вы опять что-то задумали? — с некой обидой поинтересовался Дар.

— Безусловно, — не стал отпираться учитель. — Это ведь испытание взрослением… А ты разве не знал? — рот вераго раскрылся так широко, словно он собирался от всей души зевнуть. Но вместо этого разразился таким громогласным смехом, что учеников охватил неприятный озноб.

Лишь Дар нашел в себе силы тихо спросить:

— А что если мы не сдюжим?

— Заранее настроен на неудачу, — нахмурился Берг. — Разве этому я учил тебя, мальчик?

Тот покачал головой и виновато отвел взгляд.

Дар не хотел идти на поводу у собственного страх, и все же что-то неприятное заклокотало в груди. Присев рядом с клеткой он уставился в бездонные совиные глаза. Порой ему казалось, что там собрана мудрость тысячи прожитых лет, где можно отыскать ответ на любой самый сложный вопрос. Однако сейчас, взгляд Рубина не выражали абсолютным счетом ничего, словно птица решила довериться воле случая.

«Скажи хоть что-нибудь» — потребовал мальчик.

Сова издала странный, почти мяукающий звук и повернула голову под немыслимым углом.

«Я знаю что это очень опасно», — согласился Дар. — «На то оно и испытание. Давай-ка пройдем его вместе, друг».

На это раз Рубин немного помедлил, а затем быстро закивал, по всей видимости в знак согласия.

— Хватит тянуть! — приказал вераго. — Выпускайте своих подопечных.

2

Три темных росчерка среди ясного неба, способного не только притягивать к себе взгляд, но и ослеплять своей красотой. Необъятное и глубокое, такое что кажется будто засмотришься и брякнешься навзничь, а сверху на тебя обрушаться массивные облака.

Мальчики замерли на самом краю возвышенности, запрокинув головы назад. Со стороны могло показаться, будто они разглядывают причудливые фигуры сотканные из воздушной перины. Только ведь их глаза были закрыты, а дыхание сделалось призрачнее тумана.

Учитель, не без интереса, наблюдал за своими воспитанниками. Сначала с задумчивой улыбкой, но вскоре, ее сменил охотничий азарт. Закусив губу, вераго прищурился и сжал кулаки.

Совы рыскали в поисках кречета битый час, и вот наконец приблизились к тому самому месту, где должна была состояться их кровавая встреча.

В соколиной охоте этот маневр назывался ставкой. В момент пикирования крылатый охотник набирает невероятную скорость. Но вместо того чтобы разбиться о жертву, словно метеор, он умудряется захватить ее когтями. Обычно соколы выбирают дичь соразмерную собственному весу. Но сегодня соотношение сил было немного иным. Хозяин задал охотнику задачку позаковыристей.

Когда вераго сообщил ученикам, что не собирается воздействовать на птицу своим умением, он естественно лукавил. Иначе испытание стало бы для воспитанников легкой прогулкой.

Отпуская кречета в полет, Берг нацепил на него невидимый клобучок. Что весьма упростило задачу. Все это время птица пряталась от сов не самостоятельно, а благодаря умелым действиям вераго. Она словно растворилась в синеве, поджидая подслеповатых охотников в условленном месте. И только в тот самый момент, когда совы оказались в пределах системы пеленгации, Берг щелкнул пальцами и причудливая шапочка слетела с головы кречета.

— Где он?

— Я его не вижу.

— Давайте я поведу вас.

Губы мальчишек не шевелились, но они прекрасно слышали собственные голоса.

— Почему именно ты хочешь быть впереди? — поинтересовался Ленси.

— Да потому что ты ни на что не годный хвастун! — это уже был Курт.

Даже в небесах они продолжали бороться за лидерство. Именно по этой причини воспитанники не услышали осторожных предупреждений Дара. А когда он заорал во все горло, и не только у них в головах, но и голосом — было уже поздно.

Тень обрушилась на сов резко, словно огненная стрела в стог сена.

Острые когти вырвали из ровного строя Полярного витязя — Ленси вздрогнул и схватился за уши.

— Нет! Не надо!

Этого вполне достаточно, чтобы Курт отвлекся на страдания друга.

Его сова черная с желтыми подпалинами мгновенно потеряла связь со своим хозяином. Обычно, разрыв — как его называл учитель, происходил болезненно не только для ведущего, но и для ведомого. Яркая вспышка, а затем полная тишина. И чем стремительней это происходило, тем продолжительней была последующая дезориентация. Но для того кто находился на земле это не так страшно. А вот для подопечного, особенно в полете, в большинстве случаев — фатально.

Курт пытался все исправить: растирал виски, глубоко дышал пробуя настроиться, но все попытки были тщеты, — его ведомый камнем устремился вниз. Секунда, и сова беззвучно упала на землю, где-то среди колючей просеки.

Дар остался абсолютно один.

Кречет совершил круг почета и вновь скрылся за облаками. Произошло это настолько стремительно, что оставалось лишь гадать, откуда сокол совершит свой коварный выпад.

Мальчику ужасно хотелось все бросить и завершить испытание. Двое его приятелей уже лишились своих сов. И если он не остановится, ровно такая же участь ждет и его подопечного. Но в тот момент что-то случилось с юным потомком рода Маршалов. Словно какой-то неведомый рубильник щелкнул в его голове, запустив другую программу.

Дар умудрился, боковым зрением, заметить истерзанные слезами лица своих друзей. Вот так, в одну секунду, они лишились своих питомцев. Урок удался на славу. Только в чем же его смысл? В чем соль этой жестокости? Возможно, Дару стоило сосредоточиться и попытаться отыскать неуловимую суть происходящего. Но потомок Маршала поступил иначе. Отринув страх, он доверился нарастающему чувству праведного гнева. Вот так вот просто и безоговорочно, как может это сделать лишь разум подростка, обличив свой поступок истинным благородством.

Рубин начал медленно парить над землей, выманивая противника. Такой безрассудный поступок, мог совершить либо отчаянный смельчак или лишенный разума глупец. Впрочем, Дар сейчас был и тем и другим.

Ему было безумно страшно. Но в то же время, юноша верил, что ему под силу совершить невозможное. Обыграть учителя на одном вираже и выйти абсолютным победителем, доказав что вераго поступил подло. В неполные одиннадцать, Дар был способен бросить вызов кому угодно — не страшась ни поражения, ни заслуженного наказания.

Кривые ветки, словно корявые пальцы мертвецов коснулись перьев Рубина. Так низко мальчик еще никогда не направлял своего подопечного. Но сегодня был особенный случай, сегодня надо было совершить нечто сумасшедшее.

Долгое время сова парила в гордом одиночестве, пока над серыми стволами не нависла скользящая тень. Кречет был уже рядом. Теперь он не скрывался. В схватке один на один он имел явное преимущество.

Дар почувствовал как холодеют его руки. Непонятно откуда взявшийся страх распространялся по телу не хуже Бельвидерской саранчи. И совладать с ним не было никакой возможности.

Оставалось только надеяться, что задумка юного смельчака будет удачной, а не обернется для него крахом.

Читая желтые, пропитанные тленом книги, Дар представлял сражения как нечто неимоверно длительное действо. Но сейчас, в реальной жизни, все произошло настолько стремительно, что он едва успел среагировать, заставив сову резко уйти в сторону.

Прямолинейная атака кречета была опасна своей внезапностью. А в данном случае, мальчик, смотрящий на мир глазами ночного охотника, точно знал когда на него обрушится пара острых когтей. И в последний момент ему удалось избежать столкновения…

3

Отряхнув штаны, учитель покинул свое укрытие. С укоризной покосился на воспитанников, и лишь после этого удостоил взглядом победителя.

Голос вераго оказался лишен всяких эмоций:

— Неплохо. Больше мне сказать нечего.

— Спасибо учитель, — рассеяно поблагодарил его мальчик. Так было положено. Чтобы не произошло — сначала воздай по заслугам, а потом сыпь проклятия.

— На самом деле я бы назвал твои действия удовлетворительными, в отличие от этих бездарей. Но запомните: ваша грызня, стоила жизни.

Заплаканные лица окаменели.

— Ну что ж, принимайте ваш первый урок взросления таким, каков он есть, — заключил Берг.

— Принимаем учитель. — Слова дались Курту и Ленси с большим трудом. Шмыгая носом и стирая рукавом слезы, они подошли к вераго и присели на одно колено.

Так предписывал устав обучения.

Протянув руку к поясу рыжего, на котором тяжким грузом виднелись четыре тугих узелка, Берг начал вязать новый.

— Твой сегодняшний поступок делает тебя взрослее… — наставительно произнес вераго.

— Спасибо учитель, — откликнулся ученик.

— Ты познал горечь потери и стал сильнее…

— Да, учитель.

— Ты навсегда запомнишь ошибки сегодняшнего дня, чтобы не совершить их завтра…

— Никогда, учитель.

— Получи свое взросление будущий рыцарь.

Мальчик кивнул, дождался пока узел затянется на его ремне и отошел в сторону. Настало время его приятеля.

Когда пальцы прикоснулись к ремешку Курта, того пробила нервная дрожь. До этой минуты он проходил лишь легкие испытания, где все было предельно ясно и понятно. Каждый результат — маленькая победа. А что можно вынести из поражения? Мальчик ждал слов разъяснения, но в тоже время и боялся их услышать.

— Твой сегодняшний урок меняет тебя… — внезапно сказал Берг.

— Спасибо, учитель.

— Ты шел по пути множества удач, но довольно часто легкий путь становится тернистым…

— Конечно, учитель.

— И чтобы миновать трудности, необходимо стараться вдвойне.

На этот раз ответом воспитанника стал короткий кивок. Слова застряли где-то в горле, так и не сумев вырваться наружу.

— Теперь тебе придется начинать все сначала. Шаг за шагом, испытание за испытанием.

Курт не верил своим глазам: вместо того чтобы наградить ученика новым узелком, вераго развязывал предыдущие. Все пять.

— Но за что?!

По этикету Курт не имел право задавать подобных вопрос. Но он ослушался. Не смог удержаться.

Учитель не стал гневаться, лишь искренне удивился.

— Ты хочешь узнать причину? Неужели не понял? По-моему, все очевидно. — Прикоснувшись ладонью к сердцу мальчика, вместо объяснений вераго нахмурил брови и вынес очередной приговор: — Пока ты не научишься взирать на свою убогую тень со стороны, ты не получишь ни одного нового узла. А теперь поблагодари учителя, и проваливай к своему благодетелю-отцу, который воспитал из сына редкостного засранца.

— Я? — едва сдерживая слезы прошептал Курт.

— Именно, — рявкнул Берг. — Ну ладно этот лоботряс, — он указал на Ленси. — Раззадорил другого, и ладно. Но ты как мог повестись на подобную провокацию. И это еще полбеды! Гораздо хуже, что ты подставил под удар сову?! Своего друга!

Вераго заметил удивленные лица учеников. А Курт тем временем, понурив голову, залился краской.

— Ты не просто ввязался в ссору. Ты совершил предательство! В бою, когда вы плечом к плечу, нет места порокам. Либо братья до гробовой доски, либо кровные враги, третьего не дано.

— Я не хотел… — Курт больше не мог сдерживать слез. Он плакал навзрыд и не мог остановиться.

Ленси тоже не выдержал и кинулся на встречу другу. Дар остался стоять на месте.

— Прости я не хотел. Это он меня заставил, — внезапно произнес рыжий и указал пальцем в сторону вераго.

— Осторожней, ученик! Ты вступил на тонкий лед, — напомнил учитель.

— Но ведь это вы! Вы сами говорили что надо…

Берг вздохнул, покачал головой.

— Говорил, и что с того. Я всего лишь подал тебе идею, а ты ее с удовольствием поддержал и воплотил в жизнь, олух. Или я неправ?

Курт вздрогнул и виновато отступил на свое место.

— Я предупреждал вас, испытания взросления не так просты! С каждым шагом будет только сложнее. Но пока вы здесь вы можете совершать ошибки. А там, за рубиконом, у вас такой возможности не будет! Так что лучше набить шишки здесь, чем угодите в дощатый ящик там, — он указал куда-то на горизонт. — Поняли меня, недомерки?!

— Да, учитель! Благодарим тебя учитель! — в один голос произнесли воспитанники.

— Ну а теперь перейдем к самому хитрому из вас, — произнес вераго. — Только ответить мне Дар из рода Маршалов, так ли сладка твоя победа? Остановить врага лишь пол дела, но куда важнее уберечь своего верного друга… Или я неправ?..

4

— Так ты получил положенный тебе узел или нет? — в очередной раз проявив свою несдержанность, поинтересовалась Тальпа.

Странник поковырял веточкой в зубах, кинул ее в костер и задумчиво хмыкнул.

— Да какая разница?

— Но если ты прошел испытания, должен был получить.

— Возможно, так оно и было, — согласился Дар.

— А Рубин твой молодец, помог тебе. Верный оказался друг.

Однако ответа так и не последовало. Впрочем, это не остановило землеройку и она накинулась на странника с новыми вопросами.

— И сколько же длилось твое обучение?

— Недолго, еще три с небольшим года.

— А потом вы стали рыцарями.

— Нет, не успели, — уставившись в костер, сказал Дар.

— Что-то случилось с вашим хромым вераго? — догадалась Тальпа.

— Случилось, — кивнул странник. И мрачно добавил: — Я убил его.

Вначале Тальпе показалось, будто она ослышалась. А когда взглянула на его лицо похожее на восковую маску, на которой играют огненные тени, — поняла что переспрашивать не стоит.

Возможно, именно сейчас, странник переживал тот день заново. А в такие минуты нельзя нарушать вкрадчивую тишину. Можешь потревожить копошащихся в пламени призраков прошлого. Так гласил один из законом Парадокса.

Поэтому землеройка отсела на дальний край поваленного бревна и посильнее закуталась в драное пончо — сегодняшний подарок пустыни.

5

В тот самый день, когда они покинули черепаший панцирь, девушка наконец-то вздохнула полной грудью. И неважно, что воздух напоминал вскипевшее варево, — все равно она была счастлива. Теперь, предстоящее путешествие, не зависело ни от пройденного расстояния, ни от времени, которые постоянно ограничивали ее вылазки на поверхность. Но перебороть себя оказалось не так-то просто.

Достигнув Выпуклых нарывов — границы, где заканчивалось подземное господство Черепахи, — Тальпа остановилась. Запретна черта, которая раньше казалась ей непреодолимой преградой, теперь предстала перед ней едва заметной возвышенностью. Но даже сейчас землеройка не осмелилась вступить на чужую землю. Побороть ее не решимость помог странник. Постояв у развилки, не больше минуты, он уверенно направился вверх по извилистому тракту. Его долговязая, слегка сгорбленная фигура, стремительно удалялась, торопясь превратиться в крохотную точку на горизонте, но пронзительный девичий голос вынудил его остановиться.

— Я с тобой, — крикнула она что было сил.

Тальпе показалось — он ее не услышал. Но через пару секунд она различила как широкополая шляпа дернулась на ветру. Странник обернулся.

— Подожди меня!

Никакого ответа. Только едва уловимый кивок. Или всего лишь очередной порыв ветра?

Землеройка опустила взгляд и уставилась на свой, вконец стоптанный, ботинок. Мысок упирался в начерченную на песке канавку. Казалось бы, ну что тут такого — эта сторона или другая? Сухой кустарник, груда камней и точно такой же песок — никакой разницы. Но почему же тогда так легко отступить, и невероятно сложно сделать шаг вперед?

Тальпа обернулась и посмотрела на бархан за которым находилось родные места. Скрытые под землей груды металла: переходы, коридоры и наполненные сыростью отсеки. Серая, однообразная во всех отношениях жизнь.

Что именно заставляет ее цепляться за этот стальной панцирь? Землеройка попыталась найти причину. Но таки не смогла. Семья, которой она так дорожила уже давно стала для нее пустым звуком. И внезапно ее охватил страх.

Нет, она не боялась совершить ошибку. Вернее будет сказать, боялась ее не совершить. И навсегда корить себя за собственную нерешительность.

Немного поразмыслив и набрав в легкие побольше воздуха, Тальпа двинула мысок ботинка чуть вперед. Выбор был очевиден, но сделать его оказалось не так-то просто.

6

Странник оставил спутницу возле кактуса в виде трезубца, а сам осторожно приблизился к месту нападения.

Погонщиков было семеро. Все в высоких, пришпоренных сапогах, широких холщовых штанах и кожаных жилетах. И одна на всех судьба — мертвецы лежали на песке со свернутыми шеями. Небрежно, грубо, словно у кукурузных чучел, что не устояли под напором грозных северных ветров.

— Матерь черепаха, да кто же с ними такое сотворил? — затаив дыхание прошептала Тальпа.

— Спроси у Великих слепцов, — буркнул себе под нос Дар.

Приблизиться ближе чем на двадцать шагов к разломанной повозке странник так и не осмелился. Что-то его насторожило. И это что-то таилось где-то поблизости.

Повернув голову, странник нашел взглядом источник недовольного рыка. Неподалеку, среди лоскутов рваной парусины и рванных мешков с припасами, кружил старый пес. Сквозь его свалявшуюся шерсть проступали огромные язвы, а скрытый бельмом глаз — недоверчиво взирал на случайных путников.

Поджав хвост и жалобно заскулив, колченогий охранник отскочил в сторону, хотя его никто не гнал прочь. Дар нахмурился. На шеи четверного болтался кусок грубой веревки, словно пес умудрился улизнуть с собственной казни. Правда о том, что в здешних краях начали вешать собак, странник никогда не слышал.

— Пошел отсюда! — Дар резко взмахнул рукой.

В ответ раздался ни то рычание, ни то хрип. Свернувшись калачиком, пес сложил голову на землю и принялся ждать, когда его решившие отдохнуть хозяева, позовут его в дорогу. Только ведь мертвецы путешествуют совсем по иным тропам.

— Оставайся на месте, — предупредил землеройку странник.

— Что-то не… — начала было она, но вовремя остановилась. На языке возник неприятный кисловатый привкус опасности.

— Скорее всего — яд. Так что старайся поменьше открывать рот. Иначе голова пойдет кругом.

Землеройка заметила, как странник жадно втянул воздух, закрыл глаза и осторожно извлек из кобуры револьвер. Ствол медленно поплыл вдоль ужасающей картины, сначала вправо, потом влево.

Ветер поднял с окровавленного тракта бурый плакатный лист. Скорее всего, какое-то объявление или что-то в этом роде. Закружив его над головой, поток направил сообщение прямиком в руки землеройки.

Поверхность была сильно испачкана кровью, да ко всему прочему, еще и довольно сильно пострадала от огня, однако уловить смысл написанного оказалось не так сложно.

Лист содержал предупреждающую информацию. Некая гильдия пустынных проводников, строжайшим образом запрещала караванщикам пересекать Гонительный тракт. И как описывалось ниже, не из-за худого названия, а совсем по иным причинам.

Что-то мне все это не нравится, — повысила голос Тальпа.

— Мне тоже, — кивнул странник.

Но убраться отсюда подальше — не спешил. Немного потоптавшись на месте, Дар уверенно двинулся вперед.

— Осторожно, — одними губами прошептала вслед девушка.

— Постараюсь.

За свою короткую жизнь землеройке не раз довелось встречаться с погонщиками. С одной стороны, они были не из робкого десятка, но как это водится среди путешественников, не спешили лезть на рожон. Может быть, по причине того, что в их братство состояло из опытных следопытов, а возможно — они лишь выполняли строгие требования безопасности. В любом случае, эти крепкие ребята, из которых в буквальном смысле вырвали жизни, вряд ли были способны угодить в разбойничью ловушку или стать жертвами дикого зверя.

Дар сделал четыре осторожных шага, словно лис желающий не просто подкрасться к жертве, а шепнуть ей на ухо прощальные слова. Странное сравнение, но именно оно сейчас пришло на ум землеройке.

Присев на одно колено, он склонился над одной из жертв и недовольно поморщившись, запустил свободную руку под жилет мертвецу. Раздался неприятный, чавкающий звук.

— Ну что там? Там что-нибудь есть? — изнывая от нетерпения, затараторила Тальпа.

— Не мешай!

Кровавая рука вырвалась наружу. Разжав кулак Дар уставился на свой улов: пузатый кошель, обрывок дорожной карты и оберег из округлых камней из тонких косточек неведомого какого животного.

— Это не бандиты, — сделал короткий вывод странник.

— У них ничего не взяли, — догадалась Тальпа.

— Верно.

— И ведь никаких следов, — развела руками девушка.

Дар ничего не ответил. Молча поднялся и убрав оружие, покачал головой.

— Увы, следов полны полно, но ясности это не прибавляет.

— Полно?

Его слова заставили Тальпу взглянуть на окружающий мир иначе, как бы под другими углом. Опустив взгляд она уставилась на сотни, нет даже тысячи крохотных воронок на песке. Отчего у землеройки тут же сложилось мнение, будто кто-то нарочно утыкал пространство вокруг разбитой повозки. Вот только чем? Острием? Плугом? Нет, тут нужно что-то поменьше. Неужели использовали обычный нож? Но кому, а главное — зачем, понадобилось тратить целую прорву времени, на такое бесполезное дело?

— Ты знаешь кому принадлежат эти следы? — Она не хотела задавать вопрос вслух, но не удержалась.

Странник какое-то время молчал, уставившись себе под ноги. А потом вдруг взял и ответил:

— Боюсь предположить, но это точно не люди…

— Тогда выходит что звери? — предположила Тальпа.

— И не звери.

— Разве такое бывает?

Дар выдержал небольшую паузу.

— Ты когда-нибудь слышала про мерцающих?

Землеройка хотела дать утвердительный ответ, однако не стала. Побоялась, что истории, которые она слышал от егерей с Хвойных вершин, окажутся правдой.

— Они где-то рядом?

— Нет, уж в чем в чем, а в этом я уверен, — не оборачиваясь сказал странник, и указал на горную гряду, которая тянулась по правую руку от тракта. — Они пришли вон оттуда. Взяли что им было велено. И ушли в том же направлении.

— Получается, ими кто-то руководил? — не унималась Тальпа.

Дар медленно обошел по периметру кровавый участок, что-то смерил внимательным взглядом, затем поднял голову и уставился на безоблачное небо и паривших в нем стервятников.

— Каждым из нас несвободен от постороннего влияния, — слова учителя все-таки вырвались с его губ и закрутились дорожной пылью. — Во всем виноваты мысли, и никуда от этого не деться.

Затем Дар подобрал пончо, которое валялось возле растерзанного бородача, по всей видимости, возницы, и кинул его Тальпе.

— Бери, пригодиться. Ночи здесь на порядок холоднее.

— Забираешь у мертвеца? — фыркнула землеройка.

— Я бы на твоем месте не привередничал.

Тальпа осторожно свернула трофей и убрала в дорожную сумку.

— А что будет с ними? — она указала на безжизненные тела.

— Не понимаю о чем ты? — нахмурился Дар.

— Если их не захоронить, они превратятся в пищу.

— И что с того?

— Ну это же не по закону!

На лице странника возникло заметное недовольство.

— По какому еще закону?

Землеройка пожала плечами:

— Ну не знаю: наверное, по закону жизни.

— Вот именно жизни. А эти куски мяса, им уже неподвластны, — равнодушно ответил странник. — Пустыня не терпит благородства, запомни это.

— А как же Всевышний?

Вопросы вызвал лишь некое отвращение. Надвинув шляпу на лоб, он вернулся на тракт и обернувшись, изрек:

— Думаю, он будет не против.

7

Закутавшись в пончо, Тальпа в очередной раз мысленно поблагодарила странника за совет не брезговать теплой вещью. Придвинувшись поближе к костру, она вдруг осознала, что пламя совершенно ее не греет. А вот накидка мертвеца, из шерсти яка, напротив, оказалась настоящим спасением. И ведь разница в высоте невелика: четыреста, максимум пятьсот футов, а холод пробивает до самых костей.

В отличие от своей спутницы, странник не замечал пронизывающего ветра. Раскрыв свой плащ, под которым виднелась холщовая рубашка и вязаный пуловер, он попивал травяной отвар, наслаждаясь звездным небом.

Перестав отбивать зубами морозную дробь, землеройка пригубила приготовленный согревающий напиток, и кажется, окончательно пришла в себя.

Так они просидели час, а возможно даже больше. Без всяких слов, в полной тишине, и только тревожные ночные звуки заставляли их отвлекаться и обмениваться взглядами. Наконец, Тальпа не выдержала. Возможно время для откровенного разговора еще не настало, но она больше не могла терпеть. Ее разум требовал ответов. И не просто красивых историй, а именно фактов. Куда и зачем направляется одинокий путник, которого она выбрала себе в попутчики. Землеройка считала, что имеет право знать хотя бы это.

Набравшись смелости, она открыла было рот, но так и замерла на месте. У самой границы, где свет от костра пожирала призрачная тень, стоял маленький мальчик.

Глава 7 Ночное бдение

1

Накрыв ребенка пончо, а сверху еще плащом, Тальпа в ужасе уставилась на кровоподтеки, опухоли и ссадины, — на крохотном тельце не было живого места. Слезы наполнили глаза, потекли по щекам, землеройка не могла сдерживать эмоции. Она прижала к себе найденыша, стараясь передать ему как можно больше собственного тепла. Только вместо успокоения, мальчика внезапно охватила дрожь. Застучав зубами, он попытался улыбнуться. Но у него ничего не получилось.

— Кто с тобой это сотворил?! Прошу, ответить мне!

Мальчик открыл глаза, в которых отразилась неимоверная боль. Все те страдания, что он испытывал в том самом месте, откуда ему посчастливилось сбежать. Тонкая ручка приподнялась вверх и палец уткнулся в густой сумрак, где угадывались очертания горных вершин.

— Они держали тебя в плену? Издевались?! Били?! — засыпала его вопросами Тальпа.

Повернувшись на бок, мальчик продемонстрировал землеройке свою изрезанную шрамами спину. Она вздрогнула, и инстинктивно потянулась к глубоким рубцам. Пальцы коснулись тонкой кожи.

Виденье, словно вихрь ворвался в ее голову.

Мальчик бежал по узкому коридору, и в свете чадящих ламп, виднелись узкие решетчатые проемы из которых к нему тянулись десятки совсем еще детских ручек. И каждая цеплялась за него как за спасительную соломинку, оставляя на коже крохотный кровавый след. Своеобразное послание, с призрачной надеждой на спасение.

Мальчик встретился с Тальпой взглядом, тяжело вздохнул и сомкнул веки.

Какое-то время землеройка пыталась вернуть его к жизни. Трясла за плечи, прижимала к себе ватное тело, но все попытки были тщетны.

Дар присел рядом, приобнял ее за плечи и тихо произнес:

— Отпусти, ему уже не поможешь.

— А всем остальным?! — Наполненный горем взгляд уперся в странника.

— Если мои догадки верны, то и остальные узники Колыбели, обречены.

— Но почему?

Тальпа закрыла лицо руками и ее плечи содрогнулись под тяжестью нахлынувших эмоций.

— Таков мир-после-потопа. Он обрекает на смерть невинных и оставляет в живых недостойных, — сухо констатировал Дар.

Покачав головой, землеройка устало прохрипела в ответ:

— Мир может каким угодно, а вот люди не меняются!

— Прости, но как раз люди и есть истинные коренья зла. Теперь им плевать на все что их окружает. Безопасность — вот главный идол новой эпохи. А благородство, помощь ближнему и прочая ерунда — все от лукавого.

— Так вот значит из какой ты породы?

— Значит из такой, — с печалью в голосе согласился странник.

— Безумие! — взвилась Тальпа. — Сначала мертвые погонщики, теперь вот невинное дитя, — а ты говоришь о безразличие! Скажи сколько еще могил мы должны соорудить, что бы ты наконец очнулся?!

Странник тяжело вздохнул:

— Количество не важно, даже если их число станет измеряться сотнями. Цель которую я преследую подразумевает жертвы.

— ТЫ самый настоящий кретин! — окончательно взвилась землеройка. — Решил посягнуть на весь этот гребанный мир?! Только знаешь что я тебе скажу: твой благородный порыв попахивает дерьмом! Уж поверь мне — вечной изгнаннице. Испокон веков существует одна простая истина. Есть возможность — помоги, в противном случае — не тряпи языком. А высокопарные фразы можешь засунуть себе в задницу. Тем, кто нуждается в помощи они без надобности. Ну как тебе такая философия?

— Разумно, — задумчиво произнес Дар, а потом немного подумал, и добавил: — Но что если потеряв время сейчас, я не смогу наверстать его потом и в конечном итоге потерплю поражение? Как быть в этом случае?

Тальпа недовольно поморщилась. Ее лицо мгновенно стало серьезным. Возможно по причине того, что она попыталась посмотреть на ситуацию с другой стороны.

— Твой путь только твой, и ничей иной, — внезапно произнесла она слова своего отца. — И чему быть, того не миновать…

Брови странника поползли вверх. А землеройка продолжила говорить:

— Неизбежность, мать ее! И никакие ошибки ее не изменят. Ни через полнолуние, ни через десять. Так меня учили мои родители. И не думаю, что это правило не сработает в твоем случае… Старайся жить здесь и сейчас. И тогда ты поймешь, что протянуть руку помощи сегодня, гораздо важнее, чем постараться сделать это завтра.

Нельзя было не заметить как странник задумчиво закусил губу.

— Как ты сказала: здесь и сейчас?

— Ага, кажется раньше был такой слоган, — после недолгой паузы, землеройка все-таки стушевалась и заметно покраснела.

Дар опустил руки на колени и задумчиво уставился в костер. Угольки еще нервно подрагивали между поленьев, делая глубокие вдохи. Буквально за пару секунд странник вновь превратился в неподвижное изваянье: вроде бы живое, но какое-то жуткое, лишенное всяких признаков жизни.

— Так что ты решил? — осторожно напомнила о себе Тальпа после длительного ожидания.

Медленный поворот головы — Дар задумчиво уставился на землеройку.

— Для начала давай-ка похороним этого маленького храбреца. Он большой молодец — не каждый способен ценой собственной жизни подарить надежду другим.

Тальпа изумленно кивнула в ответ. Это произошло машинально, поскольку уловить смысл произнесенных Даром слов ей так и не удалось.

— А что будем делать потом? — уточнила она.

— Немного подождем. Продолжать путь когда на небе такое, все равно что встать на пути у табуна тапиров.

Тальпа недоверчиво подняла голову. От недавней россыпи звезд и плотной туманности не осталось и следа.

— Приближается Колючий Шихан, — слегка прищурив левый глаз, предрек Дар. Туча, расплескав пузатые бока, заволокла почти все небесное пространство.

— А сколько это может продлиться? — всполошилась землеройка.

— Может час, а может и долгие месяцы, — пожал плечами странник. — Как бы не сложилось, наш с тобой подвиг все одно никуда не денется. Так ведь?

Их взгляды встретились. Один полный праведным гневом, другой — слепым равнодушием. Но как бы они не разнились, цель их была едина.

2

Снаружи властвовало ненастье во всей своей безумной красе. Кроны деревьев скручивались дугой, а мощные корни, словно змеиные хвосты, упрямо лезли наружу, и все это действо сопровождалось особым ветряным звучанием. Сегодня Шихан не просто завывал как побитый бродячий пес, он скулил и тявкал не хуже сорвавшегося с цепи молосского гиганта.

Забившись в дальнюю часть пещеры, Тальпа даже не осмелилась выглянуть наружу. Оставалось лишь ждать, когда разбушевавшаяся стихия хотя бы немного усмирит свой дикий нрав.

Расстелив старую ветошь, Дар бережно, словно ребенка, уложил на нее два револьвера. Немного полюбовался узорами, их совершенной формой, — и принялся за чистку. Со стороны он напоминал виртуоза, а точнее, музыканта в обличии старого, потрепанного проходимца. Его пальцы легко скользили по барабану, заставляя пистолет пощелкивать, раскрывая свои потаенные секреты.

— Как думаешь, мы справимся? — осторожно спросила землеройка.

— На все воля Всевышнего, — как-то уж слишком по философски ответил странник.

Землеройка задумчиво повела плечами:

— Ты знаешь что-нибудь про этих людей? Зачем они держат детей в клетках?

Недолгая пауза оборвалась протяжных вздохом.

— Это дело рук Дорожных менял…

— Честно признаться я никогда о таких не слышала, — призналась Тальпа.

— Твое счастье, иначе они обязательно бы выменяли твою жизнь на что-то более ценное.

— Что же может быть ценнее жизни?

— Для нас с тобой, наверное, ничего. Для них — все что угодно.

— Но ведь это же дети! — не желая верить в суровую правду, повысила голос землеройка.

Но Дар лишь пожал плечами:

— Ты видишь хрупкую жизнь, а они лишь товар и его цену.

— Но ведь это бесчеловечно!

— А разве я сказал, что речь идет о людях? — удивился странник.

— Тогда кто они такие? Мерзкие твари?

— Хуже.

— Разве такое бывает?

— Бывает, и ты со мной согласишься, когда узнаешь, что они не торгуют детьми.

— Тогда зачем они им?

— Они растят корм. На вроде свиней, которые набирают вес, чтобы в один прекрасный момент оказаться на вертеле.

Напряженный взгляд был куда красноречивее слов:

— Это самое кошмарное зло о котором я когда-либо слышала, — пытаясь справиться с потрясением от услышанного, прошептала Тальпа.

— Поверь, зло не имеет предела, — сказал Дар.

Тальпа захотела возразить, но в этот самый момент, странник быстро вскочил на ноги и направил револьвер в дальнюю часть пещеры. Еще секунда, и он обязательно успел выстрелить. Если бы не землеройка, которая отчего-то кинулась ему на перерез.

Огромная тень с отчаянным возгласом, который очень напоминал боевой призыв, вырвалась из мрака. Лезвие меча блеснуло у каменных сводов. Дар закрыл собой землеройку и тут же ощутил удар плечом в плечо. Потеряв равновесие, он упал на спину.

— Проси пощады, мерзкий безбожник!

Оставив странную речь без ответа, странник извернулся от удара каблуком в колено. Через секунду он уже стоял на ногах, готовясь отразить новую атаку.

Все произошло настолько внезапно, что Тальпа действовала скорее инстинктивно, нежели руководствуясь разумом. Встав на пути у странника, она не позволила тому использовать свое оружие, одновременно подвергнув его жизнь смертельной опасности.

Но как только противник взял небольшую паузу, землеройка поняла, почему поступила подобным образом.

Одет незнакомец был весьма необычно: длинная туника с разрезами по бокам и плотный жилет, который судя по толщине, выполнял еще и роль легкого доспеха. Но главным атрибутом все-таки оставалось оружие. Огромный меч с широкой гордой.

— Пошел прочь, богомерзкая тварь!

Дар примирительно выставил вперед руки, демонстрируя открытые ладони. Самый верный способ продемонстрировать дружеские намеренья.

— В моих мыслях нет вражды…

— Так ты называешь меня лжецом?! — негодуя просипел незнакомец. Отчего его густые брови сползли к переносице.

— Он не сказал тебе о лжи, всего лишь недоразумение, — вступилась за странника Тальпа.

— Я не намерен вести беседы с отребьями самой бездны, — послышалось резкое предупреждение.

Дару с лихвой хватило этой крохотной секунды. Незнакомец отвел взгляд уставившись на стальной протез. Отклонившись в сторону, странник нанес удар ногой — каблуком выбил меч, и тут же, всем телом, навалился на противника. Послышался стон вперемешку с ругательствами. Но вскоре, лишившись оружия, незнакомец все-таки затих.

— Хорошо, твоя взяла, кем бы ты не был! — прошипел он. — Прошу тебя лишь об одном: даруй мне смерть от моего же клинка.

— Да пошел ты, пустые звезды, — огрызнулся Дар и ослабил хватку.

Поднявшись, странник взял меч в руки, но лишь для того чтобы отшвырнуть его подальше, почти к самому входу из пещеры. Затем убрал оба револьвера в кобуры и скрестив руки на груди, посмотрел на недавнего противника сверху вниз.

— А теперь можешь говорить, — разрешил Дар.

— И что же тебе поведать? — опустив голову, словно готовясь к плахе, спросил незнакомец.

— Например, откуда здесь запах мертвечины?

Услышав вопрос, голова незнакомца дернулась и опустилась еще ниже.

— Мои братья по вере! Ты найдешь их там, в следующей зале…

— И что же с ними стало? — вмешалась в разговор землеройка. Странник же потеряв всякий интерес к незнакомцу, осторожно направился вглубь пещеры.

— Расплата за грехи, другого объяснения у меня к сожалению нет.

— Но за какие?

— Мне трудно судить, тем более, что Всевышний уготовил мне куда более тяжкую кару.

— Пережить своих собратьев, — догадался странник и вытянув шею принюхался к тяжелому запаху разложения.

Резко обернувшись, рыцарь коротко кивнул:

— Ты тоже воин?

— Что-то в этом роде, — откликнулся странник изучая узкий, высотой в человеческий рост, проход.

— Значит вы поймете меня. Смерть в бою — это почет и вечная слава, которую разносят по земле менестрели. А колдовство — кара, посланная нам за наши грехи.

Дар замер и обернувшись, с серьезным видом посмотрел на незнакомца:

— О каком именно колдовстве идет речь?

Вмесито ответа, тот извлек из-под рубахи деревянный знак спасителя, и порвав нить, с силой зажал его в ладони. На дрожащем лице появились кривые нити слез.

3

— Но ведь это не возможно… — с придыханием прошептала Тальпа, словно боясь нарушить сокровенную этого жутко склепа.

Незнакомец ничего не ответил. Его взгляд был приковал к мертвым, лежащим вряд, телам.

— Юрстан, Ганц, Фредерик и Лоренс, — наша боевая пятерня. До сих про не могу поверить, что наш великий путь оборвался в этом проклятом месте.

Странник кивнул, продолжая рассматривать покрытые паутиной и пылью черепа мертвецов и их истлевшую одежду.

— Я молюсь за упокоение их душ, — дрожащими губами прошептал рыцарь.

Самодельная усыпальница была низкой и сырой. Вода была везде. Под ногами, на потолке, даже стены были покрыты тонкой пленкой. Впрочем, одежда и вещи мертвецов оказались сухими.

Масляные фонари нашлись здесь же среди дорожных тюков и корзин с провиантом. Дар расставил их по углам, но призрачный свет мало что изменил, придав этому месту еще больше зловещей обреченности.

— А что это за символ? — Дар указал на выцветшую тунику.

— Герб нашего ордена, — охотно ответил рыцарь. — Яркое солнце символизирует будущее, а ворон и пара мечей — мудрость и способ достижение цели.

— Кальварейцы, рыцари просвещения, — внезапно прошептал странник. Кажется он сам не мог поверить собственным словам.

— Совершенно верно, — откликнулся незнакомец. — Мое имя, Густав де Бреньи, родом с западной Фириции.

— Рыцарь? — теперь настала пора удивляться Тальпе. Раньше она никогда не слышала такого странного обозначения или звания. Впрочем, стоило ли теряться в догадках. И она просто спросила: — А кто такие эти самые рыцари?

Густав наградил девушку пренебрежительным взглядом, словно она сготовила ему суп из болотных лягушек.

— Ваше невежество меня поражает, молодая леди.

— Невежество? Да как ты смеешь! — она едва удержалась, чтобы не накинуться на обидчика.

— Хватит! — резко оборвал ее Дар. — Помолчите оба!

Присев возле крайнего тела, странник вытянул руки перед собой и опустил голову. Наступила тишина. Только неприятная капель, не послушав странника, продолжала свой непрерывный счет.

Время шло, но Дар продолжал молчать. Со стороны могло показаться, что он дремлет. Тальпа и Густав обменялись растерянными взглядами, и в этот самый момент, странник встрепенулся и быстро спросил:

— Сколько вас было?

— Пятеро, — медленно протянул рыцарь.

— Укрылись от непогоды?

— Да, начался сильный ураган.

— А что было дальше?

— Я не помню.

— Вспоминай! — потребовал странник.

— Не помню!

Покинув свой каменный насест, Дар оказался рядом с рыцарем — так близко, что их уста едва не сомкнулись. Большой палец коснулся лба Густава.

— Вспоминай! Иначе обретешь свое ложе рядом с ними, — он указал на мертвецов, и его палец буквально впился в кожу.

4

Тьма была настолько густой, что казалось она может не просто окутать, а пожрать все живое даже жалкой крупинки. Рыцарь устало приподнял голову, которая отчего-то весила тяжелее пушечного ядра. Попытался оглядеться еще не осознавая, что не сможет различить даже кончиков собственных пальцев.

Тогда он решил подать голос. Тихий, нерешительный, будто его горло выдержало не одну веселую песню. Впрочем, так оно и было. Он прекрасно помнил, как еще пару часов назад со своими собратьями по оружию распил целый бочонок вина. Потом оставил на смене Ганца, дал ему пару неразборчивых указаний, и благополучно отправился спать. Все вроде бы так. Но ведь лампады должны были гореть как минимум шесть, а то и все восемь часов.

Рыцарь вновь охнул и назвал всех по именам. И опять ответом стала тишина. Лишь отдаленный шорох вырвался из пустоты и мгновенно исчез, как и не бывало.

Сбивчивые предположение заставили рыцарский гнев немного поутихнуть.

Поэтому он рассудил очень просто. Ему необходимо встать, найти лампу, зажечь огонь и собственными глазами убедиться, что все в порядке, а не потворствовать тревожным рассуждениям. Потянувшись за мечом, Густав уже собирался опереться на колено, но тут его рука нащупала нечто крохотное, но твердое, напоминающее сухую ветку. Только это была вовсе не ветка. Мысли хаотично закружились в голове, ну а ладонь, в панике, принялась шарить по земле, словно ища опровержение. И нашла. Правда легче от этого не стало. Напротив, когда рыцарь приблизил находку к себе, то ощутил как по спине пробежал неприятный холодок.

Образ гладкого с трещинами и дырами для глаз черепа нарисовался вполне осознано. В ужасе Густав откинул находку и мгновенно вскочил на ноги.

Когда походный фонарь — лампады он так и не обнаружил — оказался у него в руках, прыгающие искры упрямо отказывались попадать на фитиль. А всему виной пальцы — они дрожали, словно у знатного пропойцы.

— Сохрани меня спаситель! Избавь от чар дьявольских и его мрачных соратников, слуг его малых и великих, — шептал себе под нос рыцарь. Но от этого не становилось легче.

Как же ему хотелось верить, что все это обычный ночной кошмар. Однако факты упрямо твердили обратное.

Тусклый свет все-таки вырвался из стеклянного заточения, фонарь мгновенно взмыл вверх, пытаясь отвоевать у тьмы как можно больше пространства. И когда это произошло, все сомнения отошли на второй план. Истина оказался ужаснее самого жуткого кошмара.

Густав очутился в аду!

Сколько времени прошло с момента осознания до способности снова двигаться, Густав не помнил. Подняв фонарь, он молча направился к лежащем у стены мертвецам. Впрочем, когда он приблизился, то испытал новый приступ страха, связанного с полным непониманием происходящего. Еще пару часов назад его братья по ордену были живы, а теперь от них остались лишь жалкие кости завернутые в истлевший саван. И именно этот факт, выбивался из последовательной цепочки событий. Даже если предположить, что здесь имело место смертоубийство, то внешний вид мертвецов не вписывался ни в одну более менее правдоподобную историю. Ведь по всем признаком они пролежали здесь целую прорву времени исчисляемую сотней лет.

— Избавь меня от происков сатаны, зримых и не зримых, — промямлил рыцарь.

Стоя на коленях Густав молился, отчаянно и самозабвенно, как не делал этого никогда в жизни. Даже в день начала Освободительного похода в далекие Карские пустыни.

Призрачный свет изнывал в стеклянной колбе, толи желая вырваться наружу, толи совершая последние потуги перед тем как раствориться во мраке. В эту самую минуту внутри склепа зародились первые тени безумия.

Шепот раздался совсем близко. Возле самого уха. Рыцарь вздрогнул, в руке блеснул фамильный кинжал с крупным гранатовым камнем в рукояти.

— Кто здесь?

Настороженный взгляд заметался по неровным стенам, где во всю выплясывали огненные тени.

— Я требую назваться!

Но и на этот призыв никто не откликнулся.

Ринувшись к одному из тюков — тех самых, в которые их рыцарская пятерня упаковала реликвии разграбленного в Берге храма, Густав срезал веревки и стал судорожно рыться среди вещей. Он искал одну ценность, что местные жрецы называли своим оберегом. Они умолили оставить ее в стенах своей молельни. Но рыцари святого ордена поступили иначе.

Густав судорожно вспомнил слова которым не придал значения тогда, и которые сейчас прозвучали в его голове предупреждающим набатом.

«Изменить мир легко, вернуть все на свои места — невозможно».

Среди резной утвари и золотой посуды, он все-таки нашел ее — небольшую фигуру башни, которая имела множество углов и зазоров, будто шестопер. Именно эту странную реликвию рыцарь хотел преподнести своему духовному отцу, кардиналу Гардиушу Блану. Но коварная судьба распорядилась иначе.

Водрузив перед собой трофей из разграбленной молельни последователей Гора, рыцарь извлек меч из ножен, произнес короткую молитву. И совершил замах.

Металлическая фигурка приняв на себя всю мощь травинлийского клинка, разлетелась в дребезги.

Густав с надеждой покосился на жалкие останки своих братьев. Напрасно он решил, что таким нехитрым способом сможет избавиться от ужасных чар. На костях не наросло мясо, а живой вдох не наполнил тишину.

— Всевышний! Ответь, за какие грехи ты послал мне такие испытания?! — взмолился рыцарь.

Всю свою жизнь о привык доверять лишь собственному разуму, а не бабушкиным страшилкам. Даже когда гонял по лесам Ганченских ведьм. Проклятия, колдовство, наговоры — эти слова были для него пустым звуком. Острое лезвие и холодный расчет — а об остальном позаботится Всевышний, — так размышлял Густав до той самой поры пока не столкнулся с настоящим злом.

Фонарь выплюнул остатки пламени и мгновенно потух.

А что если это испытание? — пораженный собственной догадкой, внезапно подумал рыцарь.

Разве не об этом предупреждал его духовный отец, отправляя в чужие земли. Напоминая о силе веры и мужества. Густав отчетливо помнил, как кардинал, в виду своего преклонного возраста, медленно двигался вдоль бесконечного воинского строя. Святая вода лилась рекой, как и сама речь Гардиуша. Он говорил, что там, за морем, их ждем множество бед и страданий. И рыцари в один голос заявляли: они справятся с чем угодно. Он призывал их стойко переносить все невзгоды, но главное — не поддаваться на дьявольские происки иноверцев. И рыцари отвечали ему громогласным согласием.

Тогда Густав считал это всего лишь внушением, необходимым для неопытных сопляков. Но сейчас многое изменилось. Может быть по этому, он пытался отыскать в напутственной речи Его высокопреосвященства некий скрытый смысл. Ключ к собственному спасению.

Сцепив руки в замок, рыцарь закрыл глаза и принялся молиться. На этот раз еще неистовей, чем прежде.

А ведь на долю Всевышнего выпало куда больше, — подумал рыцарь. Чего только стоит сорокадневное путешествие через Аромийскую пустыню…

— Прости меня, что я усомнился в тебе, — одними губами произнес Густав. — И оступился на пути доблести и славы. Прошу, дай мне шанс. Я попытаюсь совладать с собственной гордыней и прочими грехами…

Молитва шла от самого сердца. Слова были сбивчивыми, скомканными. Но рыцарь все-таки произнес ее до конца.

Однако чуда не произошло. Тогда он повторил ее снова, с самого начала. И вновь никакого результата.

А когда его уста разверзлись в третий раз, тьма внезапно отступила.

Перед глазами Густава вспыхнуло яркое пламя. Это горела деревня, десятки домов пылали, будто стога. А следом за огнем пришли безумные крики, плач детей и звериный вой их матерей. Следующая картина была еще более ужасна: земля была усыпана костями и черепами с открытыми ртами, которые все еще пытались вымолить у нападавших пощаду. Но никто их не слышал.

Рыцарь осторожно вышагивал по костяному ковру, словно по осеннему ковру, где вместо листьев были человеческие останки.

— Но ведь все они иноверцы! Их прародители и потомки! Они служили плохим, старым богам, — взвился де Бреньи. Но четки, которые вручил ему духовный отец, будто зубы, с жадностью впились в кожу.

Картинка перед глазами стала еще реальнее, а призывы о помощи — отчетливее.

Вот оно — истинное безумие! Вот оно — мрачное чистилище! — промелькнуло в голове рыцаря.

— А как же твои заветы? Ведь мы вторглись в чужие земли под твоими знаменами!

— А мои ли они? — спросил Густава внутренний голос. — Очень легко прерываться чужим именем, оправдывая собственный грех. Запомни: никто кроме тебя не повинен в этих смертях.

Рыцарь внимательно слушал, а пальцы все быстрее перебирали подаренные четки. Внезапно, нить лопнула и бусины посыпались на пол.

— Грош твоей вере, нечестивец. Это ты, а не они неверный сын своих предков. Очень жаль, что так и не понял этого. В тот день, те кого вы убили взывал именно ко мне. А чем в это время занимался ты?

— Прославлял тебя!

— Неправда, — спокойно ответил некто или нечто. — Твой голос выкрикивал призывы утопая в слепом безумии! Разве не так?

Де Бреньи едва не взвыл от безысходности. Кому он пытался врать? Самому себе? А кому же еще. Ведь тот, кто говорил с ним сейчас, не нуждался в этой лжи. Он читал рыцаря как открытую книгу.

— Ненависть и высокомерие — вот что за черви поселились в твоем естестве. Неужели ты так и не понял самой главной истины… Вы — люди, равны между собой. А если кто и выделяется среди остальных, то уж точно не благодаря громкому титулу или набитому до отказа кошельку.

В ответ рыцарь заткнул уши и принялся распевать спасительный псалом. И с каждым словом, все быстрее и громче. Пытаясь заглушить разгорающийся внутри пожар. Но у него так ничего и не вышло. Как только рыцарь за тих, обвинения посыпались с новой силой. Правда на этот раз говоривших было двое.

— Вот видишь, а это лишь одно из твоих злодеяний…

— И не самое ужасное.

— Надеюсь ты помнишь, что произошло в седьмой день последнего новолуния?

Рыцарь вздрогнул и замотал головой, словно пытаясь вытрясти от туда чужих советчиков. Лишь он один знает эту постыдную часть своей жизни, так пусть все секреты останутся на своих местах, где им и положено быть. Но его внутренние голоса — если конечно это были они, — рассудили иначе.

И тогда Густав не выдержал.

Способный терпеть любую, даже самую сильную боль, он в конечном итоге сдался.

Это была длинная ночь. И измерялась она не временем, а словами. Голоса в голове рыцаря множились, перебивали друг дружку, пытаясь как можно скорее выговориться. Но самое ужасное, что говорили они одну сплошную правду. А рыцарь лишь внимал, мысленно каясь в собственных грехах. В какой-то момент у него просто не осталось сил и он упал на ледяной камень.

Наступила тишина, которую нарушили отчетливые человеческие шаги. В соседнюю залу пожаловали гости.

5

Буря ушла внезапно, как и появилась. Продемонстрировав собственную силу, она довольно скоро растворилась среди голых возвышенностей, оставив после себя песчаные бугры и вырванные с корнем деревья.

Странник сидел у самого входа в пещеру и пытался раскурить последнюю сигару.

Землеройка подошла бесшумно, как умела это делать. Но Дар все равно ее заметил. Спокойно подвинулся и предложил ей плоский бок валуна. Тальпа устроилась рядом.

— Скажи, ты ему доверяешь? — кивнула она на темный зев пещеры.

Странник пожал плечами:

— Вера и доверие разные вещи. Скажем так: мне достаточно того, что он верит собственным словам.

— Звучит как бред сумасшедшего.

— Возможно, — равнодушно изрек странник. — Но пока мы не нашли опровержение его истории, будем считать ее правдой.

— Ты это серьезно?

— Вполне. Когда-то давно, еще будучи ребенком, я слышал от вераго, что тьма способна пожирать время. Правда тогда речь о двух, максимум трех часах, но это не меняет сути. Если это было тогда, почему не может случиться теперь.

— Да, но не в таких масштабах, — заметила Тальпа.

Странник лишь недовольно скривился:

— Мир, сорвало с петель. Так что забудь о привычных законах бытия. Теперь над всеми заправляет сам Парадокс.

— И что это значит? — недоверчиво фыркнула землеройка.

— А то и значит: Парадокс нельзя загнать в привычные рамки или обличить логикой. Он не подчинялся и никогда не будет подчиняться каким-либо законам.

Нахмурившись, землеройка не стала спорить. Просто приняла столь странное объяснение.

— То есть получается, что этот рыцарь проторчал в пещере кучу времени.

— Лет сто, не меньше, — согласился Дар.

— Тогда откуда ты знаешь про его боевой орден? — продолжила сыпать вопросами землеройка.

Сделав наконец первую затяжку, странник облегченно выдохнул сизый дым и удовлетворенно крякнул:

— Когда-то один из моих вераго, кажется это был седовласый Езев, сказал: мир без прошлого, не имеет будущего. Тоже самое и с людьми. Обосновавшись на этой планете, поселенцы обязаны были изучить здешний мир. Вот почему мы, будущие защитники рубежа, изучали местную историю. Как-то раз, перечитывая старые фолианты, которые мы спасли из разрушенной Турианской библиотеки, мы с воспитанниками нашли старый набросок — рыцарь после турнира. Такой высокий, в плотной кольчуге и тунике в пол, в руке меч и шлем, а на груди и предплечьях знак…

— Такой же как… — не выдержала Тальпа, прервав рассказ Дара.

— Именно, — кивнул он.

— И что было дальше.

— А дальше мы обратились к учителю, и он поведал нам о тех былых временах, когда здешний мир делился на подданства, во главе которых стоял наместник. А еще у каждого из правителей имелась регулярная армия. Были они подневольны и поднимали свое оружие во славу своего господина. Но существовали в подданствах и свободные воины. Звали их риттеры. Благородные господа, борцы за справедливость. Именно их воинские постулаты и были взяты за основу нашим наставником. Так и возник наш Путь взросления, который содержал в себе свод из ста одного правила. А наше обучение, насколько мне известно, почти полностью копировало рыцарскую подготовку.

— И как на это отреагировала церковь, святой синод?

Появление рыцаря стала для землеройки полной неожиданностью. А вот странник, по всей видимости, ожидал де Бреньи. Обернувшись, он смерил того пристальным взглядом, и словно извиняясь, пояснил:

— Когда я проходил обучение, упоминание о святом синоде, осталось лишь на страницах тем самых книг.

— Что? — рыцарь едва не взвыл от возмущение. — Я не желаю слушать подобное богохульство! Чтобы не случилось, но обитель веры была, есть и будет всегда.

Дар задумчиво кивнул:

— В чем-то ты прав: вера умирает вместе с человеком. Зато все остальное уже давно превратилось в руины.

— Не верю! Иерус не мог пасть! — заиграл скулами рыцарь.

— Я не говорил что он пал, — тут же откликнулся Дар. — Его предали забвению, как и саму церковь. А тот кто остался поборником веры, настолько извратили это понятие, что вряд ли стоит об этом говорить.

Густав все еще не верил тому что услышал.

Обернувшись, он уставился на проклятую пещеру, которая отняла у него не только друзей, но и привычный для него мир. С губ сорвалось какое-то бранное слово на резком, наполненном рычащими звуками, языке.

— Это какое-то безумие. Ответьте, сколько лет я провел этом каменном склепе? Сколько! Ужасное заклятие! — внезапно голос рыцаря наполнился металлом и он протяжно зарычал: — Неверные псы! Это они повинны в моих бедах. Но ничего! Ничего! Я лично покараю их своим мечом. Во имя моих братьев, во имя Всевышнего. Стоит мне только кинуть клич и десятки орденов: Пирийцы, Борейцы, Стойники, поддержат графа де Бреньи. Уверен, сотни две пеших мы соберем за пару недель, еще полсотни конников. Вполне хватит, чтобы предать огню каждого, кто кидал мне в спину проклятия. Гадские потомки гиены и мула! Мерзкие куджи и муренмуки!

— Кто? — шепотом уточнила у странника Тальпа.

— Муренмук, на языке предков — тот, кто не имеет веры, — ответил Дар. Ему, как никому другому было знакомо это отталкивающее прозвище, — затем он повернул голову, и обратился уже к рыцарю: — А где именно располагается твой родовой замок?

Де Бреньи сначала смутился, а затем немного поразмыслив, уверенно схватил ветку и начал рисовать на песке некие ориентиры.

— Вот это место кличут Сопливым бродом, а вот здесь его огибает Коричная чаща, — уверено ткнул он указателем в извилистую линию. — Отсюда и начинается граница моих владения. Она идет прямо вдоль реки. Волтнянка кишит рыбой, и по ней удобно сплавляться до Свиных пагубок, но там уже владение графа де Фрака. У нас даже было пару стычек по поводу одной весьма хлипкой переправы…

Было видно как постепенно, сам того не замечая, рыцарь погружается в воспоминания.

Когда его палка наконец уткнулась в остробокий камень, Дар сухо оборвал де Бреньи.

— От твоего замка остались лишь западные ворота и клыки первых стен.

— Что?!

— В этих землях не существует ни правителей, ни деревень, — пояснил странник.

— Если это шутка, чужак, то весьма дурная, — заскрипел зубами рыцарь, и нервно потянулся к пустым ножнам.

Дар нахмурился и зло сплюнул:

— Шутки не по моей части. Так что придется тебе поверить мне на слово. Около пары месяцев назад я был в этом самом месте. И видел все собственными глазами.

Рыцарь какое-то время тяжело дышал уставившись на песочную карту, пока внезапный ветер не рассеял извилистые линии и изгибы.

Внезапно, сорвавшись с места, де Бреньи вцепился в сидевшего напротив странника. До горла конечно он не дотянулся, но ухватил широкий ворот и дернул на себя. И продолжал трясти его, рыча и извергая пену. Дар даже не пытался сопротивляться. Просто терпеливо ждал, когда у рыцаря пройдет приступ истерии.

— Кто? Кто это сделал! Ответь, я требую! Я сотру этого мерзавца в порошок!

Силы де Бреньи оказались не безграничны. Уже через минуту он выдохся и медленно осел, сделавшись жалким и тихим, словно уличный попрошайка.

Дар поднял выпавшую во время тряски сигару, смахнул с нее дорожную пыль и вновь закурил.

— Что это за место? Кошмар? Чистилище? Или я уже в аду? — с обреченностью прошептал рыцарь.

— Трудно сказать, но возможно что все вместе, — предположил Дар. — Как бы ты не назвал это место, ничего не изменится.

— Почему? — рыцарь едва нашел силы чтобы задать вопрос.

— Потому что твой мир мертв. А новый, который окружает тебя сейчас, уже никуда не денется.

— Святые угодники, что же здесь произошло? — Де Бреньи попытался осенить себя знаком спасителя, но вышло у него это как-то неуклюже.

Впрочем, это вопрос так и остался без ответа.

Дар покосился на призрачную линию горизонту, тень которого медленно расползалась по долине. Утренние сумерки медленно исчезали в лучах наступающего рассвета.

— Нам пора.

— Уже? — землеройка напряженно уставилась на странника.

Вчера она еще была полна решимости. А сегодня все изменилось. Жажда мести плавно обросла смирением.

— Куда вы? — растеряно захлопал глазами рыцарь.

— К Трескучей расщелине, — на ходу ответил Дар.

Отбросив в сторону огрызок сигары, странник закинул за спину мешок, но вместо того чтобы выйти на тропу ведущую вниз, ненадолго исчез в пещере, а когда вернулся, в его руках был меч. — Держи, — он кинул оружие прямо в догорающее пламя костра.

— Решил меня помиловать, колдун? — спросил рыцарь.

— Думай как знаешь, — буркнул Дар, и обернулся к землеройке: — Мне тебя долго ждать? Насколько я помню, это ты настояла заглянуть в гости к дорожным менялам?!

— Да, конечно, — спохватилась Тальпа.

Ступив на тропу, странник остановился и немного помедлив, обратился к рыцарю.

— Забудь вчерашнего себя. Новый мир требует нового человека. Иначе смерть!

В тот момент страннику этот совет показался весьма уместным. По крайне мере, если бы ему кто-то ответил подобной любезностью, когда он покидал родной рубеж, все могло сложиться иначе.

Глава 8 Колыбель боли

1

Были времена, когда вместо бессмысленной вражды, люди стремились лишь к познаниям. Погружались в размышления, проводили эксперименты и совершали выдающиеся открытия. Так появились первые ткацкие станки, печи способные обжигать десятки тысяч кирпичей, заводы и мануфактуры, а затем пришло время оружия. Прогресс разогнал этот мир до таких безумных скоростей, что когда паровоз развития все-таки сошел с рельс, никто даже не удивился.

И в этот день, на первый план вновь вышла церковь. Вину возложили на сквоттеров — космических поселенцев, что жили в желудках металлических гигантов.

Они затуманили наш разум! — объявил верховный синод. — Принесли нам дары, которые оказались хуже червивых яблок. Под предлогом просвещения, они затянули нас в греховные сети, — и словно в подтверждение этих слов мир поглотил Потоп. Божья кара за немыслимые проступки!

Те, кому посчастливилось выжить, вспоминали, как утренний свет, словно волна накрыл города и селения, сметая на своем пути все живое. И был огонь, и человеческие голоса призывающие смерть. И пламя дождем обрушилось с небес, посыпая грешные головы пеплом.

Так продолжалось ровно девять дней и ночей. А потом земля погрузилась в томительное ожидание. Крупные города превратились в развалины, грозные корабли пришельцев — в бесполезную груду металла, а люди — стали затворника собственного страха.

2

Раньше, до Потопа, Тряскучая расщелина носила совсем другое, более звучное и пристойное название. Здешнюю факторию именовали Драго-светом. Крупнейшее на западной оконечности предприятие занимающееся добычей сфена или как его было принято называть среди знатных вельмож — титанита.

Камень был настолько редким, что платили за него более значимым товаром, чем звонкая монета. В обмен за крохотный экземпляр продавали фамильные имения, а порой даже развязывали настоящие войны. Пускай не такие крупные и кровавые, но весьма продолжительные. Поэтому многие хронисты и окрестили камень Кровавой слезой, измеряя его размер не дюймами, а человеческими жизнями.

В первые месяца после того, как землю в буквальном смысле, растоптал Потоп, на факторию пришли мародеры. Пытаясь взять силой, то что в старой жизни было защищено властью и законом, они поняли, что опоздали. Все сокровища были погребены в шахтах, под грудой земли. Но это не остановило пытливых лихачей. Облюбовав здешние развалины, они сделали ее своим новым домом. Ведь надежда добраться до титанита, никуда не делась, засев алчной занозой в головах новых хозяев фактории.

И вот, переживший огонь и разрушение Драго-свет, вновь раскрыл свои стальные объятия для пыхтящих пародвигов, которые продолжали тащить на своих могучих колесах вагоны набитые ценным товаром. Только на этот раз это были не камни, а живые люди. А вернее дети. Со всех частей разрозненных подданств сюда свозили крохотных чумазых чад, украденных, выменянных или просто плененных на случайной дороге. В мире, где сила, стала главным критерием закона, не существовало границ морали. Делай что хочешь. Единственное, что может встать у тебя на пути — превосходящая сила. В таком случае можно уступить часть своего, отдав положенную дань. Именно по такому принципу и жили те, кто прибрал к руками развалины Драго-света. Заручившись поддержкой влиятельных покровителей, они наладили производство самого ценного продукта, который будет востребован всегда и во все времена пока жив этот гребанный, извращенный мир.

Прислонившись к расплющенному, будто блин, валуну Дар осторожно выглянул из укрытий и быстро посчитал довольно внушительное количество стражей: шестеро у ворот, еще столько же на ближайших наблюдательных вышках, а остальные хаотично разбросаны по периметру. Прямо у ржавых сетчатых ворот возвышался огромный пародвиг, который своим острым носом упирался в деревянный щит тупика.

— Чего они там делают? — с придыханием поинтересовалась Тальпа.

После того как она увидела размеры Тряскучей расщелины, растянувшейся на несколько миль, ей совершенно расхотелось призывать к справедливости эту бесчисленную толпу вооруженных до зубов дорожных менял. Но отступать было уже поздно. По крайне мере так сказал странник, и по его лицу землеройка поняла, что спорить с этим сомнительным утверждением не имеет никакого смысла.

— Вероятнее всего, готовятся к погрузке, — предположил Дар.

— К погрузке чего? — не поняла Тальпа.

— Ни чего, а кого, — поправил ее странник. — Грузят пищу.

— Пищу?

Неровной цепочкой к вагонам приближалась вереница дети. Однако, хорошенько приглядевшись, землеройка заметила одну странность. Внешне, ребятишки больше напоминали тряпичные куклы — такие ходячие пыльные мешки. Смуглая, почти серая кожа и неестественно здоровые, выпирающий, словно горб, живот.

— Ты что-то путаешь. Какая же это пища? — удивилась Тальпа. — Обычные дети.

— Я бы уже не осмелился их так называть, — не согласился с ней странник. — Они откормлены, понимаешь? Сейчас их погрузят в вагоны и отправят к седобородым.

Тальпа покачала головой. Она все еще не понимала.

— К седобородым? Но зачем? — Впрочем, она догадалась раньше, чем ответил странник.

Ее взгляд постепенно наполнился ужасом. Наружу вырвался стон, который она вовремя подавила, зажав собственный рот руками.

— Добро пожаловать в верхний мир, — равнодушно сказал Дар и продолжил наблюдение.

— И они едят их прямо живьем?

— Сильно сомневаюсь, но все возможно, — сквозь зубы процедил странник.

Обсуждать эту тему было бессмысленно. Гораздо важнее было понять, как высвободить из плена, этих несчастных детей.

— У тебя есть какой-нибудь план? — осторожно поинтересовалась Тальпа.

В ответ Дар лишь пожал плечами, продолжая что-то бухтеть себе под нос.

— То есть ты не уверен?

И вновь невнятный жест.

— Замечательно, — всплеснула руками землеройка. — Получается, ты даже не представляешь как им помочь…

— Помолчи, — грозно цыкнул странник. — И не мешай мне считать.

Тальпа тут же притихла. Хотя ей ужасно хотелось узнать что именно он собирается учитывать, а главное, зачем.

К середине дня долину накрыл пронизывающий ветер. Взбудоражив барханы, он закружил песчаные вихри. Небольшие воронки возникали совершенно неожиданно и стали пританцовывая спускаться по склону, в низину, где располагалась фактория.

— Это хорошо, прекрасная погода, — заключил Дар, кутаясь в широкий шарф.

К сожалению, Тальпа не разделила его оптимизма.

Ей и раньше доводилось попадать в пыльные капканы. Но не здесь, а несколько десятков миль южнее Черепахи. Там они были куда менее агрессивнее и продолжительней. У подножия Клыкастой забияки, где располагался засыпанный песком космический челнок, вихри исчезали через пару минут. Здесь же, кружили уже битый час не переставая.

Пару раз странник смачно сплюнул попавший в рот песок, и обнажил почерневшие зубы. Сначала землеройке показалось, что ее спутник просто улыбается. Но она сразу же отогнала от себя это неверное предположение. Нет, это была совсем другая эмоция. Может быть оскал? Причудливый сигнал приготовившегося к охоте зверя? В любом случае, к проявлению радости, это не имело никакого отношения.

— Прекрасное противостояние, — блеснул глазами Дар. — Пятьдесят против двоих.

— Что? — Тальпа едва смогла перекричать завывающую бурю. — Мне кажется это плохая… очень плохая идея! Нам не выстоять!

Странник кивнул:

— Ты права. Но дело в том, что мы не собираемся играть с ними в открытую, как велит кодекс сражения… лично я про него давно забыл.

— Ты это о чем? — не поняла землеройка.

— Дождемся пока они закончат погрузку и отобьем у них парадвиг по дороге. Вон, видишь тот выступ? Там рельсы уходят на поворот, и махина должна сбросить скорость до минимального предела, миль до пятнадцати. Это единственный шанс обуздать эту пыхтящую крепость.

— Но как мы попадем внутрь?

— Есть один секрет, — подмигнул Дар, и протянул Тальпе один из своих револьверов с ручкой в виде грозной птицы.

Землеройка насупилась:

— Зачем он мне?

— Уж не обессудь, но тебе придется стрелять. Одному мне не справиться, — честно признался странник. — Поэтому ты возьмешь на себя ашаров.

— Кого?

Дар не стал объяснять, а просто указал на замотанных в шарфы стражей у ворот, рядом с которыми, на мощных цепях-поводках возвышались кошмарные твари. Внешне они напоминали шакалов: горбатые, с широкими спинами и тонкими лапами, ну а их кошмарные морды и вовсе можно было описать двумя словами — остроносые и клыкастые.

Тальпа осторожно приняла оружие из широких, грубых рук странника. Изучила серебристый бок револьвера, и коротко кивнула. Отступать было не куда, она сама заварила эту кашу, и пенять на кого-то еще, не имело никакого смысла. Поэтому ей оставалось лишь взять себя в руки и наконец-таки вылезти из той промозглой норы, в которую она забилась еще при рождении.

3

Смелый план летел в тартарары. Даже если бы у них выросли крылья им бы все одно не удалось встретить парадвиг в намеченной точке. Оставляя за собой пузатые клубы дыма, он стремительно удалялся по деревянной стрекочу в направление развалин Аздора, туда где обитали седобородые колдуны.

— Быстрее, — отчаянно кричал Дар.

Тальпа пыталась что-то ответить, но вместо этого, задыхалась и спотыкаясь, валилась с ног.

Наконец странник остановился и махнул рукой.

— Все, хватит. Нам не успеть. Ни за что не успеть.

— Смотри! — вдруг вскрикнула землеройка.

Она никогда не обладала отменным зрением — подземный мир сделал ее подслеповатой и близорукой, — но даже ее поврежденные глаза смогли разглядеть на белесом горизонте одинокую фигуру.

Человек стоял прямо посреди рельс и широко расставив руки, всем своим видом демонстрировал решимость остановить надвигающуюся махину.

Только парадвиг шел на всех парах и не собирался останавливаться.

— Безумец! Что он делает?! — рявкнул Дар.

В отличие от Тальпы он с легкостью угадал в человеке, того самого заплутавшего во времени рыцаря, что повстречался им в странной пещере.

Расстояние сокращалось со скоростью вздоха, казалось трагедия неизбежна. Но в последний момент, свершилось чудо. Заскрежетали тормоза, из-под колес вырвался сонм искр. Остроконечный нос парадвига замер в непосредственной близости от живота того, кто решил потягаться упрямством со стальным монстром.

Рыцарь немного подождал, а затем низко поклонился, выражая почтение перед мудрым решением.

Механизм парадвига выпустил клубы пара и словно по команде с боковых ступенек спрыгнули двое охранников. Оба в длинных широких одеждах подпоясанные широкими поясами, а в руках длинноствольные карабины — последний дар небесных переселенцев этому гнилому миру.

Один из стволов уткнулся безумцу в грудь и последовал резкий вопрос на незнакомом ему языке. В ответ, тот лишь пожал плечами. По всей видимости, охранникам это ужасно не понравилось — они принялись резко переговариваться прикрикивая друг на дружку. В этот самый момент, рыцарь изменился в лице, из рукава его холщевой рубахи выскользнул слегка изогнутый кинжал. Охранник, что направил на него оружие так и не успел сообразил что именно произошло. Из его гортани брызнула кровь и он мешком повалился на рельсы. Второй попытался выстрелить, но немного замешкался. Хлопок раздался откуда-то издалека и сверху, словно кара небес. Густав обернулся и узрел на ближайшем бархане человека в шляпе и его юную спутницу.

4

Охраняли парадвиг не так сильно, как могло показаться со стороны: шесть человек по периметру и еще четверо в высоких, приваренных к крыше, башнях, напоминающих остроконечные шпили. Две на последнем вагоне, и две — на первом.

Убрав револьвер, Дар деловито прошелся вдоль состава и недовольно цыкнул языком.

— Что-то не так?! — взволновалась Тальпа.

— Похоже на непреступную крепость, — вместо странника ответил рыцарь.

— Все так плохо?

— Пока не найдем вход, радоваться победе не вижу смысла, — сказал Густав, и притронувшись к ржавому боку вагона, добавил: — Удивительная конструкция, на вроде осадной башни и боевой колесницы.

— Поверь, тебя еще ждет масса сюрпризов, — буркнул перегрин, и полез в будку парадвига.

Внутри было пусто. Приборы, рычаги, вентили и огромная топка, уголь в которую поступал при помощи специальной ленты.

— Падлоухий шуран! — зло выплюнул Дар.

Тальпа выглянула из-за его широкой спины и с интересом уставилась на сложные приборы приводящие ржавую махину в движение.

— А где люди? Ну то есть, те кто ей управляет?

— Машинники, — подсказал Дар.

— Именно.

— Никого.

— Это я и сама вижу. Они что же сбежали?

— А их тут и не было, — догадавшись о чем речь, откликнулся снаружи рыцарь.

— Как так? — удивилась Тальпа.

— А мне почем знать… Но поверьте, если бы они пытались сбежать, я их обязательно заметил, — с уверенностью заявил рыцарь. — Даже когда я устраивал засаду, клянусь своим Себастьяном, внутри уже никого не было.

— Тогда кто же остановил эту махину? — поразилась землеройка.

— Дурной разум. — Донесся ответ из-под широкополой шляпы.

— Какой еще разум? — не поняла Тальпа.

— Дурной, — повторил странник. — Часто слышал о таком, но столкнулся в первые.

Рыцарь скривился и почесал изрядно разросшуюся бороду.

— И здесь происки этих богомерзких созданий, что называют себя ведьмами. Поганое колдовство!

— Что значит колдовство? — Тальпа.

— Не важно, — отмахнулся Густав. — Ответить мне, путник, что как разум, тем более очерненный дурнотой, может не иметь телесной оболочки? Разве такое возможно?

— Вот и я о том же, — согласился Дар и со всего маху ударил по боку металлического котла. Емкость отозвалась глухим звуком.

Спрыгнув со ступенек, странник принялся внимательнейшим образом осматривать длинные, имеющие внутренние переходы, вагоны. Снаружи вроде бы обычные сколоченные из досок и стальных лент, но это была лишь внешняя обертка. Внутри скрывалось что-то плотное и непроницаемое, словно второе дно магического ящика. Странник прислонил ухо, прислушался. Затем похлопал ладонью по доскам. Звук вышел странный, достаточно приглушенный.

— Дети там, внутри? Прошу, скажи, что мы не опоздали! — заволновалась землеройка.

— Разве моя ложь что-то изменит, — уклончиво ответил Дар, продолжив изучать монолитные вагоны.

Все это время Густав шел рядом, деловито заложив руки за спину, не уставая восхищаться искусством нынешних мастеров. Страннику он не мешал. Лишь изредка Дар подвала знак, что ему нужна полная тишина, чтобы собраться с мыслями.

— Ни единой двери, — вынес свой неутешительный вердикт странник.

— Что же нам делать? — Тальпа все еще надеялась что он найдет способ как проникнуть внутрь. Но Дар лишь развел руками и присев на рельсу, зачерпнул песок, и стал медленно, струйкой, выпускать его из ладони.

Возникшая тишина немного затянулась, — и первым не выдержал Густав. В своей предыдущей, привычной для него жизни, он не привык тянуть быка за вымя, как любил говаривать его покойный батюшка. Напрягать мозг пытаясь отыскать хоть одну здравую мысль, явно выводило его из себя не хуже приставучего насморка. Хватать и действовать, — вот каким был его жизненный девиз. Надув щеки он решительно направился к пародвигу, что-то подсказывало ему, что секрет стальной крепости кроется именно снаружи, можно сказать, на самом виду.

Схватившись за поручень, рыцарь уже собирался вскарабкаться на верх, когда один из охранников, тот самый, что получил от него смертельный удар кинжалом, заметно дернулся. Причем это были не посмертные дрязги, а самое настоящее живое движение.

— Треклятое ведьмоство, — прошипел рыцарь. Но его никто не услышал.

Приблизившись к телу, он присел на одно колено, и визуально, не смея прикасаться, изучил мертвеца. Ни единого признака жизни.

Но рыцаря не покидало предчувствие, что что-то здесь не так. Его рука медленно потянулась к скрывающей лицо повязке, которая ниспадала с намотанной на голову чалмы. Пальцы легко подцепили пропитанную пылью и потом ткань открыв лицо.

Вцепившись зубами в ладонь, Густав мысленно воззвал к Всевышнему и повторил слова Аквинской молитвы, которая должна была отогнать от праведника злых духов.

Охранник стальной громадины был мертвецом. Но не просто мертвецом, который пал удара кинжалом несколько минут назад, а давно сгнившим куском костей, гнилого мяса и истлевшей кожи. Огромные глазницы зияли пустотой, а кривой рот демонстрировал отвратность изъеденной временем плоти.

Еще раз осенив себя знаком спасителя, Густав осторожно отполз в сторону. Перед глазами, как напоминание, возник образ его изъеденных проклятием друзей — белесые черепа проступающие сквозь полумрак.

Взяв себя в руки, и стараясь унять подступивший к горлу страх, рыцарь осторожно поднялся, отмерил десять шагов в направлении рельс и начал раскапывать припрятанный у деревянного указателя меч.

— Эй, ты куда собрался? — окликнул его Дар.

— Подальше от этих дьявольских кущ! — прозвучал резкий ответ и Густав принялся медленно взбираться на ближайший высоченный бархан.

Всего секунду странник смотрел вслед удаляющемуся рыцарю, а затем с догнал его и схватив за плечо, развернул к себе.

— Ты что задумал?!

— По-моему я вполне ясно выразил свои мысли, — дрожащим от волнения голосом ответил рыцарь. — Все вокруг буквально источает зло! Мне плевать, что это такое. Происки ведьм, пустынных колдунов, дьявола или их всех, разом. Так что я ухожу!

— Что именно стряслось?

— А сам можно подумать не видел. — Густав указал на тела мертвых охранников крепости на колесах. — С меня достаточно греховных дел! За один проступок я уже расплатился сполна. Пресвятая Мария и ее сестры, эти люди давно мертвы, а их тела — тлен! Но они, дьявол их побери, продолжают ходить, говорить! Вечные мученики, да что здесь вообще твориться?!

Опустив голову, Дар тяжело вздохнул. Он хотел объяснить рыцарю хотя бы крохотную толику того, что знал сам. Насколько изменился мир и кем теперь стали бывшие обитатели девяти подданств, но на это, к сожалению, просто не было времени.

И тогда на помощь пришла землеройка.

— Ты прав, это дьявольский улей! — Она уткнула палец в кабину пародвига. — А вот они — его слуги. — Перст переместился на неподвижные тела. — Но разве это главное? Главное, груз. То что находится внутри этой крепости. Хочешь знать? Так я тебе отвечу. Там живые дети. Слышишь ты, гребанный поборник справедливости! Обычные дети! Которых словно скот, гонят на убой. — Она приблизилась к рыцарю и полная решительности, посмотрела ему прямо в глаза. — А теперь ответить, разве важно кто их засунул туда, внутрь. Дьявол или человек, колдун или торговец. Я требую! Ответь?!

Рыцарь молчал. А голос землеройки становился все громче, наполняясь металлом.

— А впрочем, иди куда знаешь! Мы справимся и без твоих дрожащих от страха рук.

5

Они приближались, словно кошмарный рой саранчи. Жужжащая волна заслонившая собой весь горизонт. А уже через пару минут, поглотила практически все небо.

— Они скоро будут здесь, — взволновано затараторила землеройка.

Прищурившись, Дар беглым взглядом осмотрел местность: лишь бесконечные дюны и вязкий белый песок.

— Бежать бессмысленно.

Густав молча согласился, а затем вновь уставился на неуступчивого стального гиганта, который никак не хотел раскрывать свой главный секрет.

— Но я ведь сама, своими глазами видела, как они запихивали туда детей, — едва не взвыла от бессилия землеройка. — А теперь получается никаких дверей! Даже зазоров нет.

Сняв шляпу, Дар вытер лоб и устало втянул в себя поток горячего воздуха.

— Проклятый разум! Славную он устроил нам мозготряску.

— Все дело в правильной молитве, — не согласился рыцарь. — Если полагаться лишь на свои силы, то ничего не получиться. Надобно просто хорошенько попросить у нашего небесного учителя. И он ниспошлет на наши головы озарение.

Если бы не усталость, Дар обязательно бы отпустил какую-нибудь скабрезную шутку на этот счет, но вместо этого он лишь улыбнуться и тихо сказал:

— Мой учитель, как-то рассказывал нам о добром малом. С наступлением первых холодов, этот шельмец пролезал в печные трубы и оказавшись в доме, одаривал всех сюрпризами из своего толстого мешка…

— Невероятная чушь, — выдавил из себя Густав.

Землеройка нахмурила брови и задумчиво покачала головой.

— Нет не чушь, — сказал она. Потом подняла голову и посмотрела на непреступные вагоны немного иначе. С неким интересом.

А уже через минуту она карабкалась в вверх, на одну из пологих крыш.

Дар внимательно следил за движениями Тальпы пока та копалась возле странного выступа. Через какое-то время, она радостно скинула руки вверх.

— Победа! Ты был прав, именно что через крышу!

Огромная кабина возникла в паре футов от нее, окутав все вокруг радужным сиянием.

Удовлетворенно кашлянув в кулак, Дар бросил взгляд на приближающийся армаду преследователей и облегченно выдохнул. Они все-таки успели.

6

Полумрак нарушил чей-то глубокий, протяжный стон, и тут же, возникшее эхо принялось отдаляться, пока окончательно не растворилось в тишине.

В следующую секунду вспыхнули газовые лампады, осветив небольшое, вытянутое помещение. Здесь было на что посмотреть: в центре располагались длинные мягкие кресла из ярко-красной кожи, возле каждого находился лакированный деревянный столик. Но главным достоинством внутреннего убранства являлись широкие деревянные стеллажи, оплетающие своими ажурными полками зеленоватые стены.

— Поразительно, — прошептала землеройка.

На полках не было свободного места. Все пространство занимали игрушки, на любой вкус и возраст. Искусные поделки из дерева, механические шкатулки, разноцветные стеклышки и заводные карусели, — настоящий рай даже для самого избалованного ребенка. Только ведь даже в самой красивой картинке, можно отыскать скрытый изъян.

Странник не сразу обратил на внимание на одну незначительную особенность. Рассматривая забавные, но сложные по своей конструкции поделки, он совершенно случайно ощутил некое волнение, которое заставило слегка напрячься. Рука сама потянулась к полке, и кончики пальцев тут же уловили волну чужой боли. И это было только начало. Стоило немного напрячь сознание, и оказалось, что волна гораздо мощнее, чем показалось на первый взгляд. Подобный отклик, странник видел лишь на полях сражений или в соревновательном круге, где бились не до первой крови, а до последнего вздоха.

— При-саживайтесь! — внезапно произнес чей-то глухой, статичный голос. А еще он был наполнен треском и шебаршением, словно плохо смазанный механизм.

Тальпа и Густав испуганно заозирались. И только странник молча подчинился, поскольку этот жест вежливости, подразумевал под собой неукоснительное исполнение.

— Кто здесь?

— Кто с нами говорит? — послышались настороженные перешептывания.

— Ответ не изменить предопределенность, — озвучил свои довольно странные мысли Дар. — Поэтому, лучше вам подчиниться.

Когда фиксирующие ремни опоясали гостей, пародвиг дернулся и тронулся с места. Сначала довольно медленно, словно колеса приросли к рельсам. А затем плавно набрал ход, и вскоре, уже не чувствовалось, что стальная крепость движется с сумасшедшей скоростью.

— Что происходит? — в глазах землеройки читалась некая растерянность.

Странник открыл было рот чтобы высказать одно из своих предположений, но голос из динамика опередил его.

— При-ветствую вас на борту Олииииимпуса, лучшего в своем роде передвижного средства компании «Гуд Трамп».

— Машинерия, — прошептала Тальпа.

— Дурной разум, — в очередной раз повторил странник.

Рыцарь же не стал озвучивать свои мысли. Ведь оба имени были ему совершенно незнакомы.

— Итак, наше путешествие начинается. Время в пути — один час пять минут, расстояние, которое мы преодолеем, без малого составит сто десять миль. А что бы вы не скучали, предлагаем вам различные прохладительные напитки. При-ятного путешееееествия.

Не успел голос произнести последнее слово, а в верхней части дальней стены, в сторону которой были направлены кресла, появились небольшие оконца. Матовые заслонки убрались внутрь, и к гостям, по ленте, прибыли бокалы и пузатый хрустальный графин.

Дар недоверчиво покосился на столик, нахмурился. Зато Тальпа недолго думая потянула руку, но странник резко остановил ее.

— Что-то не так?

— Все замечательно, — произнес он одними губами.

Землеройка пожала плечами, и решила дождаться более внятного объяснения. Но странник так ничего и не ответил, потому что неприятный голос вновь обратился к пассажирам.

— Вижу вы слегкаааа заскучали… — пауза, — а это недопустииииимо. Мы создаем максимаааально комфортные условия для каждой поездкиииии. Так что приведитееее кресла в исходное положениееееее, в скором времениииии вас ждет незабываемое предстааааавление.

Створки мгновенно задвинулись, а вместо огромного панно, на стене возник широкий алый занавес.

— Напоминает шарманку бродячих балаганщиков, — откликнулся Густав.

— Надеюсь, ты ошибаешься, — нахмурился странник.

Тем временем из динамиков расположенных в дальних углам комнаты донеслась барабанная дробь, которую сменили звонкие трубы — заедая и проглатывая звуки заиграла протяжная мелодия.

— На-чинаем, — напомнил о себе голос.

Плотный занавес принялся не спеша складываться в гармошку. Слегка заело на середине, но механизм справился с неисправностью. Верхняя струна натянулась, и щелкнула, полотно исчезло в глубоком желобе.

Музыка слегка притихла. Вспыхнул яркий свет софитов вырвав из полумрака сцены маленький столик, где стоял старый граммофон. Потертая коробка с ярко-желтым рупором. Теперь стало понятно откуда исходит эта старая, заезженная до дыр трескотня.

— Что это такое? — с придыханием спросила Тальпа. Причем сделала это настолько тихо, что ее услышал лишь странник.

— Демонстрация превосходства. Дурной разум иначе не может.

Больше он не успел произнести ни слова — началось обещанное представление.

На сцене появилась одинокая механическая игрушка: большеголовая, с длинным носом и ушами. Перебирая ногами, она добралась до столика с граммофоном. С легкостью запрыгнула на верх, — и к всеобщему изумлению, — умудрилась поменять пластинку. После чего быстро удалилась за кулису.

Тишину нарушила новая мелодия. Была она тихая и неспешная, скрипки осторожно сменили флейты и под затихающее адажио на сцену вышли главные герои.

Возможно это был дурной сон или наваждение. Впрочем, странник был уверен, что перед ними очередное проявление болезненного мира.

Оба мальчик выглядели невероятно изможденными: головы опущены, руки весят плетью. Правда представлению это несколько не мешало. Их конечности обвивали вполне различимые веревки, исчезающие где-то под потолком. Именно там и находился незримый кукловод.

Густав открыл было рот, чтобы сравнить увиденное с уличным шутовством, слишком уж жалко выглядели живые куклы, но подобрать слова так и не смог.

Неведомый кукольник подвел детей друг к дружке и заставил поклониться. Со стороны это выглядело как приветствие двух случайных знакомых. Затем актеры стали изображать интересный разговор. Их руки взлетали вверх что-то жестикулируя, а закрытые рты слегка приоткрывались благодаря все той же веревке обвивающей подбородок.

В этот момент с потолка спустилась задняя декорация. Наспех созданная картина — дремучий лес и стены небольшого города на фоне которых возвышается одинокая гора.

Один из актеров указал на ее пик, туда где выцветшие небеса обнимали снежную вершину. Второй лишь нехотя отмахнулся.

В этот момент вновь заиграла музыка, наполненная сомнением и тревогой. Заголосили трубы, замаршировали барабаны. Звук вырывающийся из рупора был красноречивее всяких слов. На пик вершины сверху нанизали красную шапку, изображавшую лаву и огненное безумие. Актеры схватились за головы и стали кивать ими, словно нерадивые болванчики.

Рисунок надвигающейся опасности стал постепенно заполнять собой всю декорацию. Марионетки продолжали изображать волнение. Потом их руки вновь дернулись — по всей видимости это был призыв о помощи.

И помощь пришла.

На сцене возникла еще дюжина актеров. Они дергались, крутились на месте и в панике раскрывали немые рты.

Наконец представление приблизилось к своей кульминации. Музыка стала не просто волнительной, она превратилась в один огромный нарыв. Трубы и мощный органный вой сделали свое дело.

Задняя часть декорации затряслась и сверху, в один миг, рухнула новая. Именно рухнула, без всяких страховок, креплений и вспомогательных тросов.

Теперь гора была объята пламенем и дымом. А внизу, виднелись остовы разрушенного города.

Это был своего рода сигнал. Актеры, исполняя прихоть кукловода, принялись играли отчаянья, пока на сцене не появился очередной персонаж, заметно выделявшийся на фоне других своим шикарным костюмом. Среди мешковатой одежды, его черный плащ и широкополая шляпа смотрелись довольно эффектно.

— Очень похож на тебя, — раздался вкрадчивый шепот землеройки.

Дар заметно дернулся и неуверенно кивнул, продолжая заворожено смотреть на сцену.

Оказавшись в центре событий, разодетый герой начал предлагать свои идеи по спасению. Повинуясь нити его тонкая ручка вздымалась вверх указывая то налево, то направо. Присутствующие на сцене, молча кивали головой, полностью соглашаясь с предложенным решением.

Актер в широкополой шляпе обернулся лицом к зрителям, а вместе с ним и все остальные дети. Свет софитов сделался ярче, и стало видно что у всех кто присутствовал на сцене отсутствуют глаза. Вернее сказать, глаза были закрыты, а на веках, краской, нарисованы огромные зрачки. До этой минуты, в полумраке сцены, они были не заметны и казались чем-то естественным. Но вспыхнувший свет раскрыл одну из тайн актеров. Дети не были обессиленными или излишне вялыми — они просто спасли.

Тем временем действо подходило к финалу. Каждый из актеров принялся с усилием тереть свои нарисованные глаза, пока краска не размазалась, превратившись в одно большое пятно. Тогда они выстроились в ряд и уверенно направились следом за своим проводником.

В тот самый миг, когда последний ребенок покидал сцену из граммофона раздались жуткие, напоминающие пощечины, аплодисменты и пластинку окончательно заело.

Пришло время вновь появится странной заводной кукле.

Она ловко запрыгнула на стол и крохотным кулачком ударила по деревянной коробке. Внутри аппарата что-то щелкнуло и из рупора вырвался настоящий шквал оваций. Странник сдвинул брови, прислушиваясь к звуковой какофонии. Закрыв глаза он представил кровавый ринг и тысячи голосов выносили свой приговор. Убить! Убить! Убить! — нараспев кричали зрители.

Тем временем актеры уже спешили обратно на сцену. Как по команде выстроившись в ряд, они замерли ожидая заслуженных аплодисментов. Нити, что управляли спящими детьми ослабли и обессиленные головки упали вниз. Лишь в опасной близости от сцены, они замерли — натянутая нить уберегла их от удара. Из рупора донесся вздох облегчения.

Представление было окончено.

Реакция зрителя не заставила себя ждать. Первым откликнулся Густав. Дочитав молитву до концу, он смело ринулся вперед, желая раз и навсегда положить конец этому безумию.

Странник не успел его остановить. Впрочем, на это раз он и не собирался этого делать.

Фамильный кинжал коснулся толстой нити и та лопнула под нажимом лезвия. Детские тела, один за другим, повалились на сцену. Густав подхватил главного героя, приблизил к себе, и замер в исступлении. Искусно сделанные куклы, возможно фарфоровые или восковые, невероятно похожие, но все же куклы.

Рыцарь резко выпустил марионетку. Тело упало на сцену, а оторвавшаяся голова покатилась вдоль кресел и уткнулась в мысок пыльного сапога.

В граммофоне играл победоносный марш.

— Я ре-шил, что вы болееееее разумны, — обиделся голос.

— Да что здесь вообще твориться! — вскочив со своего места выкрикнула землеройка.

— Обычное представлениееееее. Предназначенное исключительно для развлечения. Разве не поняяяяяятно? — терпеливо объяснил голос.

Землеройка уставился на сцену. Указательный палец уперся в лежащих на подмостках артистов:

— И вы называете это развлечением?! Вы нас обманули!

— Позвольте полюбопытствовать: о каком именно обмане идет речь?

— Они не настоящие! Я имею в виду детей, — выпалила Тальпа.

Голос в динамике немного замялся, словно и впрямь принадлежал человеку, а не Дурному разуму.

— Все верно, куклы не могут быть детьми. Впрочем, как и наоборот.

— А где настоящие! Отвечайте, живо!

— Ваша информация не состоятельна. Мы не принимаем ее, — ответили голос, и из ярко-желтого рупора раздался надрывный смех, от которого у всех присутствующих стало не по себе.

Приподняв шляпу, Дар осторожно опустил руку и потянулся к кобуре. Разум сделал первый ход и теперь настало их время продемонстрировать свою силу.

Глава 9 Обратной дороги нет

1

Снаружи раздался отчаянный свист колес и пародвиг приступил к экстренному торможению.

— Рад сообщить вам о скором прибытии, — продекламировал голос.

— Куда? — растеряно прошептала землеройка.

И тут же раздался ответ:

— Станция Крайний свет. Высадка длиться сто вздохов, не дольше. Прошу не забывать свои вещи. Реквизиты артистов, включающие руки, ноги и прочие конечности выносить из вагона запрещается.

— Это какое-то безумие? Нас вот так просто отпустят, — поразилась землеройка.

— Сильно сомневаюсь, — откликнулся странник.

Густав остался нем. Последний час он только и делал, что читал один и тот же псалом, надеясь что-то Всевышний наконец дарует ему прощение, и отправит обратно, в привычный для него мир.

Подслушав одну из строк древних песнопений Дар лишь с грустью улыбнулся. Он уже давно не верил — ни в новых, ни в старых богов. Надеяться стоило только оружие что покоилось у него в кобуре, последний подарок его отца.

— Надеюсь поездка понравилась… и в скором времени вы вновь решите воспользоваться нашими услугами, — все тем же бесстрастным откликнулся динамик.

— Да прольется на тебя гнев небесный зримый и не зримый, — внезапно повысил голос рыцарь, словно его слова и впрямь могли низвергнуть молнии на головы всех великих грешников.

Удивительное, но реакция все-таки последовала. В динамике раздалось какое-то странное шуршание и Разум выдал очередную дежурную фразу:

— Уверены, вы захотите оставить положительный отзыв в книге Бытия. Да воспоют о нас Вавилонские трубы!

От этих слов рыцарь лишь заскрипел зубами, и еще быстрее стал повторять священные строки.

В этот момент за стеной послышался протяжный скрежет и вагон затрясло, да так сильно, будто тех кто находился внутри, собирались вытряхнуть как жуков из спичечного коробка.

— Что происходит?! — наверное уже в тысячный раз вскрикнула землеройка.

На этот раз голос проигнорировал вопрос.

Тряска прекратилась и стена отъехала в сторону. При этом полки и находившееся на них игрушки посыпались вниз, разбившись о дощатый пол.

В глаза ударили солнечные лучи заставившие пассажиров потупить взор и дождаться пока глаза привыкнут к естественному освещению.

2

Вокруг высились пологие дюны, а песок казался белее соляных залежей.

— Пошли прочь, неблагодарные потребители науки! — рявкнул динамик.

Дар поправил шляпу и осторожно спрыгнул вниз. Сделал несколько шагов, и хорошенько потянувшись, бегло осмотрел пустынные окрестности.

Вокруг не было ничего живого, только торчащие из песка кости каких-то животных да засохшая трава. Втянув носом обжигающий воздух, Дар придержав шляпу, поднял голову, уставившись в небо. Туда, где властвовала безграничная синева. Лишь она внушала страннику призрачный шанс на спасение.

— То есть мы теперь свободны? — раздался за его спиной вкрадчивый голос землеройки.

— Даже не надейся, — ответил странник и указала куда-то вперед.

Неподалеку, шагов двести или около этого, возвышалось некое строение из белого камня. Нечто напоминающее верхушку сторожевой башни, самый ее кончик, высотой с человека. Край ее был развернут под углом и можно было без труда различить скрытую за ней лестницу, которая винтом уходила куда-то вниз. Именно оттуда и пожаловали мрачные фигуры. Невысокого роста, в темных балахонах, они вынырнули прямо из песка, и устремились в направлении гостей.

Их было ровно десять. Впрочем, чтобы сопроводить пассажиров в подземную башню хватило и двух Угодников.

Сгорбившись, они напоминали смиренных монахов неспешно движущихся в направление очередного послушания. Только это сравнение было ошибочным, как случайный мираж.

Странник медленно убрал руку с пояса и заложил их за спину. Использовать оружие против этих созданий было бесполезно.

— Кто они такие? — настороженный взгляд рыцаря, в буквально смысле, пожирал странную процессию.

— Полагаю, что прислужники Дурного Разума, — спокойно ответил Дар.

— И чего им от нас надобно?

— Сопроводить в его логово, где из нас вытряхнут внутренности, — без всякой иронии предположил странник.

— Святой Антоний-заступник, и ты считаешь это забавным? — хмыкнул Густав.

Дар покосился на рыцаря:

— Я считаю это неизбежным.

Тальпе оказалось вполне достаточно этих слов. Выкрикнув нечто невнятное, она резко кинулась куда-то в сторону, подальше и от прислужников, и от пародвига.

Побег продлился всего минуту.

Песок перед землеройкой взвился и осыпался образовав огромный провал. Тоже самое произошло и за ее спиной. Вытянувшись в линию, разлом мгновенно образовал путь похожий на колею.

— Что это?! — Тальпу охватила настоящая паника.

— Нам указали направление. Единственно верное, — невозмутимо пояснил Дар.

— Истина. Истина. Истина.

Голос угодника прозвучал как колокольный набат.

— Только всевышний способен распоряжаться моей судьбой! — выкрикнул Густав и решительно выступил вперед.

— Истина! Истина! Истина! — еще громче повторил угодник.

Определить кто именно из присутствующих имеет право голоса было практически невозможно. Поэтому рыцарь обнажил меч, и выставив его перед собой, потребовал:

— Отвечайте, чего вам надобно или уходите прочь!

Реакции не последовало. Выстроившись полукругом, угодники сложили руки лодочкой и замерли в ожидании.

— С кем я могу говорить? — продолжил вопрошать рыцарь.

Угодники переглянулись. Повисла пауза, которая не сильно затянулась. Вперед выступил самый рослый из проводников. Это лишь на первый взгляд угодники, благодаря одежде, казались точными копиями, а при более внимательном изучении можно было с легкостью заметить множество различий.

Густав удовлетворенно кивнул:

— По какому праву вы ограничиваете нашу свободу?

— Истина! Истинааааа. Истина, — кивнул угодник и указал на уткнувшийся в тупиковый барьер пародвиг. Задравшийся рукав обнажил тонкую, почти женскую кисть, с длинными грязными ногтями.

— Они исполняют его приказ, — глухо отозвался Дар.

— Чей? — не понял рыцарь.

— Дурной разум, здесь все подчинено ему и никому больше.

В ответ послышалось короткое, но очень емкое ругательство. Густав упрямо не хотел слышать того, что говорил ему странник.

Убрав меч в ножны, он выставил вперед руки и едва сдерживаясь, нервно сказал:

— Хорошо, вяжите. Все одно гнев мученика Мусафаила настигнет вас с наступлением заката.

Угодник сделал короткий шаг в направление рыцаря и тут же угодил в ловушку. Выхватив из голенища нож, рыцарь ловко развернул прислужника спиной к себе и приставив к горлу тонкое лезвие.

— А вот теперь мы поговорим немного иначе! — процедил сквозь зубы Густав.

— Ииииииистина, — изрек угодник. Слово вырвалось растянуто, будто тот предупреждал всех присутствующих о глупости которую они совершают.

Однако рыцарь воспринял этот знак по-своему: надавив на шею угодника, он дернул того на себя и колпак слетел с головы, обнажив лицо. Густаву не было видно, а вот замлеройка разглядела все в мельчайших подробностях. И судя по выражению ее лица, она столкнулась с чем-то действительно ужасным.

Слегка ослабив хватку, рыцарь позволил угоднику слегка повернуть голову. Слова богохульства сами вырвались наружу, как стон отчаянья.

Очередное наваждение предстало перед де Бреньи во всем своем кошмарном великолепии. Угрожать кинжалом больше не имело никакого смысла.

Существо в черном балахоне взирало на своего пленителя одним единственным оком, которое было лишено не только века, но и привычного для человека зрачка. Впрочем, остальные изуверства, сохранившиеся на теле угодника, были не лучше. Ровно по средине проходила граница из грубых, гнилых ниток, разделяя тело на две половинки. Слева — остатки кожного покрова и мышц, а справа нечто более человечное, но сильное изъеденное оспинами и глубокими шрамами.

— Изуит-искупитель, — только и смог вымолвить рыцарь.

— Истииииииииина! — изрек свою вечную мантру угодник. Затем он вынул из рукавов тонкие, украшенные кольцами и браслетами наручники и громко хлопнул в ладоши.

Окружавшие его братья повторили этот жест.

А дальше была пустота… Обрывистые воспоминания наполненные рваными образами и просто застывшие картинки…. Ну а следом пришла боль, которую нельзя описать никакими словами… Ее можно лишь вытерпеть, утереть слезы и приготовиться к новой порции истязаний… Но самым страшным являлось осознание одного неоспоримого факта: страдания теперь будут вечными, потому что те кто ее причиняют ничего не требуют взамен… Они просто выполняют поставленную задачу, простое, прямолинейное действие…

3

Высокие, неровные ступеньки, низкие своды, капающая с потолка воды и огромные, изувеченные временем, мраморные статуи… Возможно было еще что-то, но странник этого не запомнил. Должен был — но покопавшись в закромах памяти, с сожалением осознал, что зря понадеялся на свои силы, они оказались не безграничны.

Их приковали к высоким столбам в виде буквы Х, а вещи кинули в угол, туда где хранился всякий хлам. Потом была небольшая трапеза — не для них, а для хозяев глубокого подвала. И лишь какое-то время живокруты приступили к работе.

А когда немного притомились, сделали небольшую паузу, чтобы перевести дух.

Тощий гигант, ростом никак не меньше восьми с лишним футов, вытер окровавленные руки о грязный фартук и направился к столу, где его ждала по истине королевское вознаграждение. Правда рацион оставлял желать лучшего: миска с жаренными скорпионами, кучка ящериц и опустошенная змеиная шкура. Все остальное просто не поддавалось описанию — различные жилы, хрящи и груда костей, которая как оказалось являлась десертом.

Причмокивая, гигант стал с жадностью поглощать содержимое стола, да еще с таким аппетитом, что его глухое чавканье мгновенно заполнило собой весь пыточный зал.

Обычно, человек вернувшись в сознание, вздрагивает и долго адаптируется в пространстве и времени. Странник же просто приоткрыл глаза и осмотрелся.

Порция боли которой потчевал его местный живокрут оказалась вполне терпимой: дюжина ударов плетью по ступням, а затем пытка водой, и снова плети… В местах откуда странник был родом подобное истязание использовалось не с целью растянуть страдания, а для осознания вины. Так сказать в качестве назидательного урока. Но у Дурной разум, безусловно, преследовал совсем иные цели.

Возле деревянного креста, фырча и похрюкивая от удовольствия, суетились многоликие — еще одни выродки прогнившего мира. Пузатые, передвигающиеся на толстых, коротких ножках. Ростом, не выше карликов, но с одной, весьма примечательной особенностью. Их головы носили на себе не один, а два лика. Первый на привычном месте, а второй — на затылке. Мелкие черты лица дополнялись неимоверно большим, раздутым носом.

Приглядевшись к одному из выродков, странник зло стиснул зубы. Не смотря на то, что все они были на одно лицо, этого он признал безошибочно. Даже если бы перед ним выстроили сотню ему подобных, Дар все равно указал именно на него.

В отличие от остальных, этот был шире в плечах и имел на глазу огромное бельмо. Придворный шут служивший при дворе Маршалов.

Дар хорошо помнил как искусно он умел веселить придворных вельмож. Причем делал это на два голоса. Порой умудрялся выдавать шутки практически одновременно, обеими ликами.

Сейчас от этого забавного шута не осталось и следа. Вместо забавной улыбки, возник злобный оскал. А в глазах не осталось даже толики благоразумия. Выродок превратился в обычного бродячего пса, который за объедки со стола, готов сделать что угодно. Впрочем, подобные задатки появились у него уже давно, еще когда он служил семье Маршалов.

Пригрозив пленнику в потрепанном дорожном плаще кривым тесаком, бывший шут поспешил к новому хозяину.

Гигант неуклюже склонил не только голову, но и спину, что далось ему с большим трудом. Выродок приник к огромному уху. Выслушав настороженную реплику карлика, гигант с интересом уставился на пленника.

Дар продолжал изображать беспамятство. Шанс, что шут признает в нем потомка бывшего хозяина был неимоверно мал, поэтому можно было не торопиться и действовать аккуратно, выверяя каждое движение.

Потянув на себя левую руку, Дар что есть силы скрутил ладонь и повернул ее по часовой стрелки. Острые края впились в кожу, но ему удалось вынуть ее из ржавой скобы. Еще одно умение, доставшееся ему от мудрого вераго. Тоже самое он проделал с ногами. Вытянулся, что есть мочи, и осторожно совершил вращательное движение.

Теперь нужно было привлечь к себе внимание. Тяжело вздохнув, странник застонал.

Карлик нервно затопал на месте. Видимо, он все-таки почувствовал в пленники излишнюю активность. И надо заметить — вовремя.

Дару не хватило каких-то пары секунд, чтобы полностью освободиться от стальных оков.

Гигант фыркнул, недовольно выкатил нижнюю губу и медленно поплелся к кресту. Его хищный взгляд коснулся сначала бесчувственного рыцаря, а затем пытающейся избавиться от кляпа девушки. Их порция боли еще только зрела в его голове. Но для начала стоило разобраться с худощавым упрямцем в дорожном плаще, который во время пытки проявил небывалую стойкость.

Приблизившись к страннику, гигант задумчиво помял подбородок, а потом резко взревел указав на ржавые оковы. Двуликие уже спешили на помощь.

Странник лишь попытался покинуть крест, когда огромная рука пригвоздила его к деревянной балке. Не успел он опомниться, а выродки уже стягивали его руки толстыми веревками.

— Агаааараааа, — удовлетворенно проревел гигант.

Дар равнодушно уставился сверху вниз, словно это он заправлял всем происходящим.

— Гарррррра, — фыркнул гигант.

— Да пошел ты! — огрызнулся странник.

Задумчиво почесав затылок, живокрут неспешно направился в противоположную от пленника сторону. Огромный кривой перст указал куда-то вглубь зала.

Весящий на стене арсенал: цепи, колья, пилы, кинжалы и тонкие спицы остались на месте, а вот «вериги ворона» и «стальные тапки» уже были в руках двуликих помощников. Они сняли с креста рыцаря и быстро сковали его конечности хитроумным приспособлением.

Гигант остановился возле деревянного трона утыканного тысячью шипов. Выродки переглянулись и весело захихикали, предвещая скорое веселье. Толкнув рыцарь в спину, они последовали за ним в направление пыточного места.

Заскрипев зубами, Дар попытался совершить отчаянный рывок. Но ничего не вышло. Веревка крепко сдерживала его запястье.

Густав шел медленно, с трудом совершая каждый шаг — «стальные тапки» превратили его конечности в бесполезные отростки, способные создавать лишь некое подобие движения.

— Варааааааа, — недовольно пробурчал гигант.

Ему уже не терпелось наполнить свой подвал истошными воплями отчаянья.

На миг рыцарь остановился и уставился на кошмарное седалище, что ожидало его впереди. Затем он перевел взгляд на стальные оковы, и внезапно заговорил. Только на этот раз его голос изменился, став более звучным, проникновенным.

— Аминус, ферра гости, ферра лючи… аминус.

Низкорослые слуги палача тоже остановились и завороженно уставились на рыцаря. Конечно, они могли накинуться на него и засунуть в его мерзкий рот кусок ветоши или деревянную чурку, но некая сила заставила их позабыть обо всем на свете. Они просто стояли и слушали. Слушали голос, который не был рожден в этом прогнившим до самых корней мире.

Тем временем рыцарь поднял руки вверх и запел еще громче:

— Аминус алее, аминус вотча… искаре ди… искаре фо…

Удивительное дело, но его голос не усилился, а раздвоился. И вскоре, забытое наречие исполнялось целым хоралом.

Находясь в некой прострации, рыцарь развел руки в стороны и путы, освободив его запястья, пали на землю. Будто ветхая одежда осыпавшая с костей мертвеца.

Раскрыв рот палач кажется испуганно ойкнул и разразился гортанным стоном. Дар мог поклясться, что заметил как глаза гиганта заволокла слепота.

Медленная, тягучая молитва наполненная лишь притворным умиротворением внезапно оборвалась. Рыцарь надменно уставился на окруживших его выродков. Дуга стальных оков описала круг и обрушилась на двуликие головы.

Брызги крови, протяжные стоны и злорадная улыбка — вслед за своим голосом Густав возвращался из прошлого, когда он с неимоверным фанатизмом крушил толпы неверных противников изуитов при взятии крепости Амиро-Бель.

Воспользовавшись замешательством Дар наконец избавился от веревок и резко прыгнул на спину гиганта прибывающего в слепом неведенье.

Через пару минут все было кончено. Окровавленные тела карликов подрагивали в посмертных судорогах, а палач лежал на спине, изогнув свернутую на бок шею.

Странник вытер рукавом лицо, усыпанное кровью, словно веснушками и покосился на запыхавшегося рыцаря. Густав разжал руку, металлический клюв, которым он добивал врагов, упал на пол. Дошагав до стены — тяжелые оковы, все еще сковывали движение — он привалился к каменной поверхности, пытаясь утихомирить напавшую на него дрожь. Человек может привыкнуть к чему угодно — убийству, безумию, жестокости, но только не к собственному превосходству. Потому что прекрасно понимает: победив сегодня, он лишь делает еще один шаг к поражению, которое непременно наступит. И не важно — завтра или через десяток лет. Дар хорошо усвоил эту жизненную аксиому, поэтому не мешал рыцарю разобраться с самим собой.

Освободив землеройку, странник покопался в вещах, и не обнаружив среди хлама револьверов, зло выругался.

Теперь настал черед бывшего шута. Жизнь еще теплилась в его крохотном теле, но едва ли она задержится в нем больше пары минут.

Дар присел рядом с выродком и с интересом уставился на окровавленное лицо старого весельчака. Шальной взгляд шута на миг приобрел осмысленность и сфокусировался на страннике. Нахмурив брови, он скривил губы, попытался что-то сказать, но лишь протяжно захрипел.

— Значит узнал, — коротко заключил странник.

— Дар выродок Маршалов, я знал что ты придешь, — молвил выродок. — Не мог не прийти.

— Это ты точно подметил.

— От проклятия нельзя избавиться. Чтобы я не делал, но твоя тень всегда была где-то рядом. Она, будто отсроченный приговор каждый день напоминала о себе.

— И все-таки сейчас я пришел не за тобой.

— А нашел меня.

— Случайность.

— Брось, ты же знаешь, эта планета руководствуется иными законами.

— Парадокс.

— Именно.

Дар задумался, его скулы заходили ходуном. Он догадался что ему хочет сказать карлик.

— Безликий. Тень. Он ведь был здесь.

— Сотканный из мрака, — шут обнажил кровавые зубы. — О да, Дар из рода Маршалов, твоя природная прозорливость тебя не подвела. Ной действительно посещал это место. Не так давно он наведался к моей хозяйке. Меня он даже не признал… Оно и не удивительно. Разве способен океан видеть собственные брызги. Впрочем, он слишком многим обязан мне. По крайне мере, я так считал.

— И чем же именно? — уточнил странник.

— Это я в ту роковую ночь помог покинуть ему рубеж. Если бы не я, гончие порвали бы его на части.

— Ты врешь, шут. Тень не имеет плоти. Смерть от клыков ему не страшна.

— Ошибаешься, — скривился выродок. — Время изменило не только тебя, но и его. А тогда он еще носил на себе кости и мясо, а по его венам текла горячая кровь.

История давно минувших дней была Дару без не интереса. Слишком уж много сил он потратил на то, чтобы забыть ту ужасную ночь. И бередить прошлое, у него не было ни времени, ни желания.

Сейчас его интересовал лишь Тень.

— Когда он приходил? Ну же, отвечай! — Прихватив шута за грудки странник хорошенько встряхнул его. Тот зашелся в приступе кашля и смачно харкнул кровью. А потом, рассмеялся, слегка посвистывая.

— Неужели ты даже не способен забраться ко мне голову и сам все посмотреть? Хреновый из тебя муренмук! Или я ошибаюсь? Нет, по глазам вижу, что тут не обошлось без твоего треклятого умения дергать за ниточки. Это ведь ты заставил меня освободить этого горластого остолопа? Кхе-кхе… Мои руки сами потянулись за ключом и вставили его в скважину. Узнаю фокусы вашего поганого семейства!

— Повторюсь, когда ты видел Безликого? — игнорируя слова шута, процедил сквозь зубы Дар.

— До восхода вчерашней луны, — без лишних уговоров наконец ответил выродок.

Брови странника удивленно взметнулись наверх.

— Это не возможно! Вырвать бы твой лживый язык!

— Сделай это и я повторю тоже самое, — предложил шут.

Встав на ноги, Дар задумчиво уставился на тело бывшего слуги, который совершал последние вздохи. На лице карлика возникла усталая улыбка.

— Чему ты радуешься, шут? — с пренебрежением поинтересовался странник.

— Возможно тому, что скоро вновь встречусь с тем, кому посвятил лучшие годы своего служения.

— Достойный повод.

— Согласен, — прохрипел шут, — но не для тебя. Когда придет твое время, он вряд ли примет своего отпрыска с распростертыми объятьями.

Это были его последние слова. Закрыв глаза и отвернув голову, он быстро затих, отойдя в мир иной.

4

— Страдалица Эльза и ее бедные сестры! — объясни, зачем тебе сдалось это оружие? — выругался рыцарь. — Возьми мой кинжал. А когда выберемся я добуду тебе меч и из лучшей актинской стали.

Дар недоверчиво покосился на лезвие и недовольно скривившись, ускорил шаг.

— Дело твое, — пожал плечами Густав. — Но если хочешь знать: он окроплен водой из святого источника Эльда-мученика.

— Поверь, те кто населяют это замок, плевать хотели на твоих заступников, и на Эльда в особенности, — ответил странник и быстро умолк, тревожно вглядевшись в пустоту мрачного коридора.

Впереди, буквально в двадцати шагах, в узком пролете возникли мрачные тени. Проскользнув вдоль стен, они мгновенно исчезли за поворотом, оставив после себя неприятное ощущение опасности. Странник покосился на землеройку. Закусив губу, та осторожно попятилась назад, всем своим видом показывая, что больше не желает сталкивать с угодниками. Ей было стыдно признаться, но поселившийся в душе страх, в буквальном смысле требовал отказаться от смелых планов спасения и пойти на попятную.

Обернувшись, Тальпа с надеждой уставилась на брезжащий вдалеке свет факелов. По крайне мере она была уверена, что выход в той стороне. Однако тихий голос странника быстро привел ее в чувство, заставив избавиться от сомнений:

— Тебе придется идти первой.

— Мне?

— Именно тебе. Или ты забыла, кто из нас привык передвигаться во мраке черепашьего панциря? — напомнил Дар. — А ты, — обратился он уже к рыцарю, — в арьергарде. Сначала заберем мои револьверы. Ну а потом заглянем на встречу к Дурному разуму.

— Так просто? — фыркнул Густав.

— Будет просто если не станете задавать глупых вопросов.

— Считаешь? — ехидно прищурился рыцарь.

— Уверен.

— А может быть, все-таки повернем назад? — осторожно предложила землеройка.

— Ты не понимаешь, — развел руками странник. — Все что с нами происходит сродни представлению, что нам любезно продемонстрировали. И пока мы играем отведенные нам роли — есть шанс спастись. Но стоит нам ослушаться и представление окончиться. Нас просто сотрут в порошок.

— Действительно, все достаточно просто, — скрестив руки на груди, согласился рыцарь.

— И я придерживаюсь такого же мнения, — кивнул Дар и любезно пропустил землеройку вперед.

Коридор был длинным, извилистым, со множеством ответвлений и поворотов. Но Тальпа без труда различала в густом мраке низкие потолки и выбитые ступеньки. А вот направление указывал странник. Обладая удивительным чутьем, безукоризненно ориентировался в мрачных лабиринтах погребенного в песке замка. Его ведет само проведение, — именно так выразился Густав, когда они попали в небольшой, продолговатый зал.

По обеим сторонам помещения высились горбатые скамьи, а в самом центре, где по всей видимости должен находиться алтарь, возвышался огромный круглый стол за которым восседало Нечто.

Осторожно переступив порог, Дар остановился возле крайней скамьи, рыцарь и землеройка замерли у него за спиной.

Огромное, сгорбленное существо не обратило на них никакого внимания. Широкая спина и опущенная вниз голова лишь слегка дернулись и вновь застыли. Нечто продолжило свой кропотливый труд.

Странник сделал крохотный шаг в сторону, вдоль скамьи. В этот самый момент раздался тяжелый, гортанный бас, породив среди сводчатых потолков многократное эхо.

— Проходите, присаживайтесь…

Тальпа повиновалась безоговорочно, а вот Густав лишь посильнее обхватил рукоять кинжала, но остался стоять на месте. Дар же опрометчиво прошел вперед, застыв в пролете, в непосредственной близости от алтарной зоны.

— Ближе не стоит, — предупредило Нечто.

Странник послушно кивнул и устроился во втором ряду.

— Замечательно.

Тяжело вздохнув Нечто подняло голову.

Этих существ звали Зевами. Немного люди, немного звери, но если быть точным в определении, то создания наделенные животной силой и разумом человека.

Косматая голова дернулась и из-под длинной шерсти показались огромные провалы пустых глазниц. Поэтому зев вытянул вперед свой длинный, кротовый нос и зашевелил им, пытаясь определить местоположение гостей.

— Если хочешь спросить, то я отвечу. Ты опоздал, — внезапно заявило существо.

— Неужели? — удивился странник.

— А как же иначе! — недовольно зафырчал Зев. — Я ставил на тысячу песчинок, а она на две. Сейчас как раз побежал третий круг. — Длинная, выгнутая в обратную сторону лапа указала на странные часы, что занимали практически всю часть стену за его спиной.

На первый взгляд ловцы времени больше напоминали старые механизмы звездных поселенцев, и только присмотревшись, можно было понять, что это титаническое изобретение принадлежит местным мастерам.

Во главе конструкции возвышался сосуд наполненный крупными, отборными песчинками, которые не спеша перетекали в тонкие трубки, приводя в движения сложную систему поршней, шестеренок и ржавых пружин. На протяжении всего пути песчинки проделывали невероятный путь, то погружаясь в вязкую жидкость, то взмывая вверх благодаря воздушному потоку кожаных мехов. А в конце, они попадали в хранилище, такой же стеклянный сосуд, но с более широким днищем, где покоились миллиарды кристаллических собратьев. Однако этим удивительная конструкция не ограничивалась. Снаружи колбы имелись широкие медные клеммы, провода от которых тянулись к горизонтальной неоновой вывеске. Именно на ней и отображалось время, а точнее — количество перенесенных песчинок. Сейчас табло показывало цифру 300001. А рядом с ней красовалось определенное пояснение: «Круг пятый». Эдакий алтарь нового времени, не иначе.

Однако, стоило поднять голову чуть выше и можно было без труда рассмотреть огромную фигуру спасителя. Застыв на кресте, он с грустью взирал на дела детей своих. Отрешенный взгляд говорил о многом. Боль, сожаление, а главное страх. Страх что в сумасшедшей гонке наполненной ошибками и заблуждениями человечество не сможет затормозить и вовремя остановиться. Ведь на смену одним безумцам, всегда приходят другие, моложе и сильнее.

А еще в его взгляде присутствовала некая надежда. Спаситель рад был с ней поделиться, но к сожалению, его верные апостолы отсутствовали на своих местах. На округлых постаментах торчали мраморные кочерыжки, а там где должно было располагаться небесное воинство праведников, как раз и находилось наследие безумной инженерии.

— Вакейро были великими изобретателями, — с сожалением произнес Зев, и опустив голову уставился на груду деталей разбросанных у него на столе.

— Боюсь ты заблуждаешься. Вакейро никогда не умели созидать, — ответил Дар.

— Возможно ты и прав, но это не принижает их величия, — недовольно поморщился Зев, отчего его глазные щели вытянулись практически в линию. — Если бы ты только знал какие молитвы я посылал небесным странникам, Гнилые боги! Как я умолял их о милости. Но они как всегда остались немы к моим молитвам..

— Они никогда не умели слушать.

— За это и поплатились! — зло прорычал Зев. — Гнилые боги! Им воздалось по заслугам. Всем воздалось. Раньше я был мерзким созданием, способным лишь пугать сопливых человеческих отпрысков. Но Потоп убрал все несоответствия. Теперь мы все равным.

— Но разве не ты новый господин в этой храмине? — уточнил странник.

— Я? О нет, ты ошибаешься, муренмук, — устало зевнул Зев. — Это лишь мое укрытие. Звериная пещера, где я наконец могу быть самим собой. Да и какой мне резон выбриться на поверхность. Что я там не видел: смерть от палящего солнца? Или нечеловеческую жестокость? Знаешь, я достаточно на смотрелся на это в той, старой жизни.

Дар кивнул, поправил шляпу и облокотившись на спинку впередистоящей скамьи, поинтересовался:

— Скажи, Дрянной разум, твоих рук дело? Ты его создатель?

Со стороны разговор напоминал исповедь: прямой вопрос, уклончивый ответ. Именно так считал Густав, наблюдая за беседой в тени одной из сохранившихся святынь. Только роль священника исполнял отнюдь не Зев, а странник. Невысокий, слегка сгорбленный человек, в старом потрепанном плаще, который сегодня больше походил на строгую сутану.

Недовольный рык, наполненный ненавистью ко всему сущему внезапно пронзил зал. Сжав кулаки, Зев с грохотом обрушил их на столешницу.

— Я лишь вдохнул в нее жизнь. Понимаешь ты? Жизнь! Столько лет я шел к этому и у меня наконец получилось. Я встал на одну ступень с вами, вераго. Великими изобретателями всего сущего!

Странник задумчиво кивнул:

— А ты никогда не задумывался о цене ошибки?

— Какой еще ошибки? — не понял Зев.

— Наследие Кселотроники.

— И что с того?

— Оно не может нести добро. Никогда и ни при каких обстоятельствах!

Зев раскрыл было рот, но так и не нашелся что ответить. Зато Дар продолжил задавать вопросы. Неудобные, колкие, словно пирейские колючки.

— Как давно Она пробудилась?

Голова изобретателя нервно дернулась, взгляд уткнулся в груду ненужного ржавого хлама разбросанного возле стола.

— В честь этого знаменательного события я запустил часы…

Дар еще раз проследил за путешествием песчинок по хитроумному пути и мысленно прикинул количество прошедших дней. А затем вновь спросил:

— Зачем ей нужны дети?

На этот раз реакция Зева оказалась весьма неоднозначной. Огромная лапища смахнула со стола груду деталей, оставив лишь один крохотный винтик. Осторожно подцепив его кривым когтем, он поднял его и приблизив к глазам, уставился на странника сквозь крохотное шестигранное отверстие.

— За все в жизни надо платить.

— И кто же раскошелился за эти невинные души?

Дар заранее знал ответ, но ему как всегда хотелось большего. Он жаждал услышать знакомое имя. Или хотя бы услышать примету, человека, который был не способен отбрасывать тень. Мельник, дорожные меняла, Дурной разум, — все они были детали одной ужасной конструкции, и творцом этого механизма мог быть только он.

— Спроси об этом кого-то другого? — тяжело выдохнул Зев.

— Пытаешься снять с себя ответственность? — вопрос оказался посильнее хорошей затрещины.

Грозный вид мохнатого чудища, сменился жалким образом побитого шакала.

— Чего ты хочешь?

— Информации, — спокойно ответил Дар. — Я ищу человека, который не отбрасывает тень? Он ведь был здесь! Когда он приходил? Зачем?..

Но вместо ответа, Зев лишь неуклюже мотнул головой.

— Ничего тебе это не даст, глупый ты человек. Даже если я попытаюсь что-то сказать, Она быстро заткнет мне рот. Или того хуже. Так что я тебе не помощник. Так что возвращайся откуда пришел, муренмук. — Замолчав, Зев приподнял шерсть на шее и продемонстрировал огромный стальной ошейник в середине которого мигала огромная зеленая лампа.

Дар обернулся в пол оборота и скрестив руки на груди, призадумался. Он искал единственно верный путь, но выбрать его из превеликого множества вариантов было не так-то просто. Противник не был человеком и это сильно осложняло задачу. Да и как победить того, кто не имеет слабых сторон? Того кто способен наперед просчитать каждый твой шаг, составить алгоритм и обезопасить себя по всем статьям. Совершенный разум, мать его!

Впрочем, как любили шутить математики рубежа, у любой совершенной формулы найдется изъян размером с грецкий орех. И хотя Дар всегда недолюбливал точные науки, учителя у него были более чем хорошие.

Сопоставив исходные данные, условия и возможности, — он наконец принял решение. Действовать следовало решительно и прагматично, почти так же как это делает Дурной Разум. С одной лишь разницей — странник, в отличие от бездушной машины, был готов потерпеть поражение.

— Ты осознаешь свою вину? — вопрос странника заставил Зева дернуться и насторожено покоситься на мудреные часы.

— Пытаешь воззвать к моей совести? Напрасно, я давно променял ее на кусок хлеба, крышу над головой и любимое дело.

Своя правда хуже упрямства. Ее не разрушить никакими убеждениями или железными фактами. Она сильнее любых уговоров. Потому что на ее создания ушли годы.

Странник тяжело вздохнул. Чтобы он не предложил, как бы не настаивал, Зев ответит отказом и продолжит труд всей своей жизни.

Очередная песчинка устремилась в прожорливую трубу. Для изобретателя это послужило своего рода сигналом. Вскочив со своего места, он расправил плечи и выставил на всеобщий показ длинные, кривые когти. И в качестве последнего предупреждения — разразился грозным рыком.

— Убирайтесь отсюда! Немедленно!

— Хорошо, мы не станем мешать твоим заботам, — сохраняя не дюжее спокойствие ответил Дар. Приподнявшись, он двинул ногой скамью и та издала неприятный скрежет. — Можешь и дальше ковыряться в мусоре за жаркую корку, дело твое.

Затем странник продемонстрировал учтивость — поклонился и быстрым шагом направился к выходу. Зев заметно успокоился и совершил ошибку, повернулся к гостю спиной.

Обогнув первый ряд, странник мгновенно очутился у линии, за которой начиналась жертвенная зона, усыпанная всевозможным мелкими и не очень, деталями. Нагнувшись, он резко нырнул в ржавую пучину и мгновенно вернулся на место.

Зев опомнился в последний момент, но было уже поздно, револьверы оказались в руках владельца.

— Ты что творишь!

— Забираю то, что по праву принадлежит мне.

— Стой!

Но Дар не собирался его слушать.

Подскочив к черте, Зев попытался дотянуться и ухватить наглеца за его пыльный плащ. Но гость оказался не так-то прост. Вывернувшись, он нанес удар рукоятью по костяшке пальцев. Чудище взвыло. Предприняло повторную попытку, только на этот раз помешал короткий поводок. Обруч на шеи Зева издал противный, квакающий звук, и потянул изобретателя назад.

— Проклятееееее, — застонал Зев. Кажется, что он так до конца и не осознал всю курьезность момента. Он проиграл по всем статьям. И изменить что-либо было уже не возможно. У него не осталось на это времени.

Когти злобно заскрежетали по полу, оставляя на выпуклом, темном камне белесые следы.

Дар быстро осмотрелся: коридор который привел их сюда имел широкие, створчатые ворота. А из молельного зала существовал еще один выход — крохотная дверь, слева от алтарного круга.

— Скорее, закрывайте, — прикрикнул он на рыцаря и землеройку.

— Но с ним что-то… — указала на изобретателя Тальпа.

— Плевать!

— Священные вериги! — издал боевой клич рыцарь и сместил широкую деревянную задвижку.

Зев услышал его слова и взвыл еще сильнее и отчаянней. Его лапы уже стянули огромные кандалы, которые словно клещи выскочили из подземных тайников. На запястьях плененного выступила кровь. Он все еще пытался обрести свободу, не осознавая всю тщетность своих попыток.

Оказавшись возле узкой двери, вырубленной в цельном камне, странник внезапно остановился и обернулся. Какое-то странное чувство не давало ему покинуть зал именно сейчас. Очень знакомое чувство. Нечто подобное остановило его в тот день, когда он вознамерился покинуть родной рубеж. День, когда Дар заглянул в опочивальню отца, чтобы услышать его последние слова.

— Ты что делаешь? — остановил его Густав.

— Надо доверять предчувствию, — ответил странник и направился к Зеву.

Теперь изобретатель перестал дергаться и лежал довольно смирно. Его грудь мерно вздымалась вверх, и замерев на какое-то время, медленно опадала, словно у спящего.

— Она решила избавиться от тебя, — тихо сказал Дар.

— Знаю… Теперь знаю, — поправился Зев.

— Не обидно?

— Какая разница.

Странник кивнул:

— И то верно.

Зев повернул голову, чтобы скрыть дрожь — шерсть местами свалялась, а возле виска зияла тонкая борозда кровоточащей раны.

— Я ведь предвидел, что так случится. Понимаешь? Слишком многое изменилось. Не там, на поверхности, а здесь, в моей храмине науки. Но до последнего верил, что создание не посягнет на своего создателя.

— Дурной Разум, — повторил Дар, и выдержав паузу, спросил: — Где она держит живой товар?

Зев запрокинул голову, осклабился.

— Вакейро упрямый народ.

Дар пропустил эти слова мимо ушей.

— Ладно, твоя взяла. Она отдает их седобородым. Впрочем, тебе это вряд ли чем поможет. Эти твари тебе не по зубам.

— Суди не по словам, а по поступкам, — выдал странник очередную истину.

Зев лишь тяжело, с надрывом выдохнул.

В эту минуту очередная песчинка перекочевала в стеклянный резервуар. Часы отреагировали сменой цифры, запустив очередной механизм. Песчинки начали буквально залетать в трубу с сумасшедшей скоростью. Шестеренки вздыбились, маховики затрещали зубчатыми венцами.

— Злиться, — осклабился изобретатель.

Из глубины коридора донесся топот кованных сапог. Слуги Разума были уже здесь. На деревянную дверь обрушилась некая сила, будто мощный таран попытался стереть в порошок возникшую на пути защиту.

— Поспеши, иначе все бессмысленно, — прошептал Зев. — Абсолютно все.

— Разум, где он хранит свои секреты? — понимая что времени не осталось, крикнул странник.

— Не суди о ней как о механизме, суди как о человеке, — похрипел Зев.

Глаза странника округлились. Он до последнего надеялся, что Дурной Разум это всего лишь ящик, способный управлять механическими созданиями, порождениями великих, но таких недальновидных вакейро.

Часы отозвались протяжным треском. Массивная конструкция затрещала и накренилась вперед, нависнув над своим создателем карающим мечом.

Звуки тарана превратились в оглушительный набат.

— Уходи, и да уберегут тебя Драные боги, — прохрипел Зев. — Запомни лишь одно: у всего есть начало и конец, даже у времени и пространства.

— Что? — странник решил что ослышался, но запомнил все слово в слово.

Стальные тросы удерживающие часы, издав неприятный звон, лопнули, и металлическая громадина накрыла распластанное на земле существо.

Когда толпа прислужников ворвалась в зал, Дар и сопровождавшие его были уже возле узкого крохотного лаза, больше напоминающего вход в землянку. Старая, покосившаяся дверь насквозь пропитанная вязким запахом смазки для деталей, нехотя открылась, и погрузила беглецов в полную темноту.

5

Возможно где-то, на краю света и тени, существовал механизм подобный тому, что скрывался в недрах погребенной в песках храмины — мощный, способный сдвинуть с места неподъемные каменные глыбы и переставить их в нужное место. Но здесь и сейчас он казался чем-то невероятным.

Стоило страннику перешагнуть кривой деревянный порог, как мир вокруг него изменился. Окончательно и бесповоротно. Так происходит всегда, когда в человеческую жизнь вторгается смерть.

Каменная твердь застонала, словно гнилой ствол на ветру и стены осыпались крошкой, а потолок разъехался в стороны. Платформы, ступени, преграды и пролеты — все вокруг пришло в движение, погрузив странника в мир удивительной инженерии. Обернувшись, Дар с сожалением понял, что остался в гордом одиночестве. И хотя ему было не привыкать к подобному состоянию, осознание впилось в мозг болезненной иглой. Он так и не смог позаботиться о тех, кто решил разделить с ним все невзгоды опасного путешествия.

Замерев на месте, странник просто стоял, ожидая когда громадные детали совершат цикл и остановятся. Платформа медленно катилась вперед, проскальзывая между зауженных преград старой каменной кладки.

Наконец механизм остановился и стальной лист, на котором стоял странник, с треском опустился вниз, на опору. Когда у тебя в руках оказываются козыря, судьба начинает играть с тобой в шахматы, — припомнил странник одно из любимых выражений весельчака Берга.

Глава 10 Игра по чужим правилам

1

Кругом существовал лишь тьма, такая плотная, вязкая, словно болотистая жида, которую без труда можно зачерпнуть рукой. Пытаясь проверить это странное сравнение, Да вытянул руку вперед. Но так и не успел ничего сделать, помещение вспыхнуло светом. Вначале безумно ярким, ослепляющим, но буквально через секунду газовые лампы наполнились приглушенным мерцанием.

Дар откинул шляпу назад и с удивлением обнаружил, что стоит на цирковой площадке, круглой, шириной шагов тридцать. Под ногами чувствовалась деревянная стружка, а под потолком виднелись натянутые канаты и крепления. Все как у ярмарочных балаганщиков. За одним исключением: вокруг никаких зрителей.

Впрочем, один соглядатай все-таки отыскался.

В самом центре площадки, рядом с каменным постаментом, стоял человек. Впрочем, на роль зрителя он не подходил. Скорее — ведущий, ожидающий сигнала, что бы начать преставление.

Сделав два коротких шага, человек очутился прямо напротив странника. Дар от природы имел весьма высокий рост: почти шесть с половиной гринэй[1]. И в разговоре привык сутулиться и клонить голову. Но сейчас ему не пришлось этого делать. Что бы получше разглядеть странную, птичью маску на лице ведущего, он задрал голову, почувствовав ноющую боль в шее.

— Знакомься. Это твой распорядитель, — раздался до боли знакомый женский голос.

Странник кивнул, предлагая Разуму продолжить передачу информации.

— Тебя ждет состязание. Какое именно — выбор за тобой.

— Что именно мне дозволено выбрать? — поинтересовался Дар.

— Всему свое время, — мягко протянул голос, — вначале правила, потом игра.

Распорядитель приблизился к постаменту, извлек руки из широких рукавов. На шершавую каменную поверхность легли шесть карт. Старые, потрепанные временем вершители судеб, чьи рубашки скрыли свой узор под паутиной трещин.

Тонкие, костлявые пальцы указали на ровный ряд, а женский голос продолжил говорить.

— Каждая карта это состязание. Ловкость, смелость, разум, выносливость, зоркость и отчаянность. Пройдешь испытание, покинешь мою обитель, проиграешь — примеришь балахон прислуги. Все просто. А теперь твой выбор.

Безобидные слова несли весьма опасную перспективу, — и странник прекрасно понимал это. Дрянной Разум это набор из схем, последовательностей и четких решений. Он не терпит живой организм. Человеческое тело для него обычный резервуар, а вернее оболочка. Все остальное Разуму без надобности. Он заменяет все человеческое нутро своим простейшим механизмом. И жизнь становится смертью. Ржавый шестеренки начинают свою неспешную работу, разгоняя кровь по венам. Происходит перерождение. Так появляется на свет новый прислужник находящийся в полном подчинение того самого голоса, что доносится из старого, покрытого паутиной рупора.

Рука распорядителя провела над картами и скользнула под полу рукава, предлагая сделать простой выбор. Но Дар замешкался.

— У тебя не так много времени, путник.

— Не торопи, — буркнул он в ответ.

— Тебя что-то смущает? — проявил искреннее удивление голос.

— Верно.

— И что же?

Уставившись на погрызенные уголки карт, странник осторожно произнес:

— Эта не совсем честная игра.

— Вот как? Удивительно, я впервые слышу подобный упрек. Впрочем, сегодня уже второй раз. И в чем же нечестность, на этот раз?

— Размер выигрыша, — мгновенно откликнулся Дар.

Динамик захлебнулся в протяжном шипении.

— В случае моей победы я получаю всего лишь свободу. Мимолетное состояние, которое с легкостью можно обронить даже не успев им насладиться…

— Допустим, — согласился Разум.

— … Ты же в случае выигрыша получаешь меня всего с потрохами. На срок гораздо больший. По крайне мере на сколько я слышал, в услужении, гниение тела значительно замедляется.

Снова молчание.

— Разве справедливо? — уточнил Дар.

Тишина оказалась пустой. Никаких эмоций за которые можно было зацепиться и оценить реакцию оппонента. Но странник всеми жилами чувствовал как работает коварная программа. Исходная задача, цепочка возможных решений, выбор оптимальной и конечный результат.

— Хорошо. Я выслушаю твои условия. Они мне интересны. — Сухие четкие ответы. Бездушная машина лишенная эмоций.

— Помимо свободы мне нужна информация.

— Вся? — опять пусть и мимолетно но удивление. Видимо, Разум научился не просто развиваться, а стал хотя бы немного походить на живое существо.

— Нет, совсем немного. Меня интересует один человек. Он был у тебя не так давно. Но что бы тебе было легче его идентифицировать — он не способен отбрасывать тень. Думаю мы оба понимаем о ком дет речь.

На этот раз не было шипения, динамик просто-напросто отключился.

Странник улыбнулся уголками рта. Он воспринял этот жест как согласие.

— Играй! — произнес глухой голос распорядителя.

Быстрым движением странник выхватил карту — ближайшую к себе. Перевернул. На картинке красовалась ладони в окружении огненного пламени.

— Ловкость! — провозгласил человек в полу-маске. Сложил руки на груди и развернувшись направился к выходу.

Каменный манеж заскрипел, застонал и пришел в движение. Круг заспешил по часовой стрелки, а стены против. Странник едва сдержал подступивший к горлу рвотный позыв и расставил по шире ноги, чтобы не удержать равновесие.

Как только распорядитель покинул сцену, откуда-то сверху спустились огромные металлические щиты имеющие округлую форму.

Упершись в пол они образовали некое подобие круга бока которого напоминали кривое зеркало.

Впервые за долгое время Дар взирал на свое тощее, заросшее щетиной лицо. Острый, с горбинкой нос, и тонкие вытянувшиеся в линию губы. Единственное что осталось от того человека, что много лет назад покинул родной рубеж были глаза. Правда и они претерпели значительные изменения: темно-голубой оттенок почти обесцветился и теперь напоминал летнюю лазурь над океаном.

Странник попытался улыбнуться в полную силу. Но вмятины и царапины на щите сделали свое дело, исказив отражение. Получился некий волчий оскал. От которого самому перегрину стало не по себе.

— Кто бы знал, что все так выйдет, — с некой грустью, самому себе, сказал Дар.

В этот самый момент прозвучал повелительный голос распорядителя.

— Играй, стрелок!

— Идет, — ответом был скупой кивок.

— Обрати внимание на гвозди. Забьешь шляпку — платформа остановиться. Не успеешь за отведенное время… — голос внезапно прервался, а металлические щиты начали подрагивать, словно где-то недалеко двигался неведомый гигант, от шагов которого земля пришла в движение. И в этот самый момент, наружу, словно черви полезли крохотные, не больше дюйма, шляпки.

— Десять мешеный! Десять попыток! Ошибка — фатальна. Рикошет — непредсказуем. Но есть еще одно условие. — Щиты мгновенно превратились в ощетинившихся ежей. Тонкие лезвия выступили вперед. — На случай, если ты соберешься бежать!

Взгляд странника мгновенно уткнулся в пол. Теперь он стоял в иллюзорном круге, а тонкие линии как лучи сходились в эту самую окружность. Получается, если он не успеет остановить платформы, они просто сожмут его, проткнув иглами.

Дар никогда не считал себя лучшим стрелком рубежа. И хотя он научился держать револьвер уже в четыре года, а попадать в мишень с двадцати шагов — в пять, ему не суждено было превзойти лучших стрелков «Грифа». Например, одноглазого Оли, который был способен продырявить подброшенную монеты или потушить пламя свечи с двухсот ярдов. Или Люси Три, она стреляла из двух револьверов одновременно, да делала это так быстро, что два выстрела сливались в один. Поговаривали, будто на все про все у нее уходило меньше секунды. Но даже их феноменальные способности, обладай он ими, вряд ли смогли помочь в столь сложном испытании.

Оставалось только вознести молитвы Небесам, и попробовать совершить не возможное. Так странник и поступил.

2

Протяжный гул возвестил о начале испытания. Скрипя и грохоча железом щиты начали свое движение по платформам в направление Дара.

Первый выстрел — прямо в шляпку, гвоздь вошел на треть в гнездо.

Второй — опять удача. Не хватает всего одного.

Странник практически не целиться. Стреляет от бедра, как привык.

Кто-то сравнивал револьвер с рукой, считая их одним целым. Чушь, даже если уверовать в подобное, ты никогда не попадешь цель, если не научишься видеть конечный результат. Осознание того что бы уже совершил задуманное — вот главный залог успеха.

Третий выстрел — на этот раз рикошет. Весьма обидный. Не хватило какого-то жалкого дюйма. Чуть-чуть левее, и все бы обязательно получилось.

Дар косится на плечо. В его случае тоже сыграла роль незначительный погрешность. Порванный плащ и яркая линия царапины.

А платформы сдвинулись уже на пару футов, — и неспешно продолжают сближение. Дар понимает, что может не успеть. Даже если больше ни разу не промахнется.

Он поднимает взгляд на динамик. Тот предательски молчит. Странник чувствует чужое присутствует. У Дурного Разума теперь есть руки и ноги. Удивительный факт! И все равно он продолжает оставаться всего лишь бездушной машиной, которая ставит цель и руководствуясь схемой, достигает ее. Вот и сейчас она выбрала самый привычный для себя путь.

Дар коситься на утыканный иглами щиты, глубокие вмятины, царапины. И кажется начинает понимать свою ошибку. Доверившись слепому случаю, он совсем забыл о банальной осмотрительности. Сначала наблюдай — потом действуй. Все-таки прав был вераго — уповать на удачу слишком ненадежный расклад в игре со смертью.

Закрыв глаза странник попытался дотянуться до прошлого. Не шагнуть, а именно дотянуться. Хотя бы одним глазком взглянуть на арену испытаний.

На этот раз получилось на удивление быстро и просто. Теперь он был не один. Вокруг мелькали призрачные тени, образы, силуэты. Перемещаясь с невероятной скоростью, они вначале замирали возле стола. Видно было как они переживают — калейдоскоп эмоций лишь на секунду задерживался на их лицах, а потом исчезал без следа.

Странник отошел в сторону, чтобы лучше видеть тех, кто оказался на его месте в кругу испытания. Один за другим они пытались проявить себя, преодолев преграду. Но увы все попытки заканчивались неудачей. Потому что каждый раз, Разум совершенствовал свои смертоносные машинерии, убирая слабые места.

Сотни смертей — от тонких игл, вращающихся винтов и крутящихся шипастых болванок, которые напоминали бурильную установку. Ни одной победы! Дрянной разум просчитал все заранее, исключив любую возможность поражения. И все-таки должен быть способ. Ничто в этом мире не совершенно, даже машины. Ведь она создана все тем же человеком. А значит должен быть способ!

Дар открыл глаза. Несущие на себе смерть щиты были уже близко. Но он не стал продолжать бесполезную стрельбу. Развернувшись, он ринулся к игровому столу. Карты все еще лежали на своих местах рубашками вверх. Дару хватило всего секунды, чтобы оценить их внешний вид и выбрать ту, что оказалась наименее потертой. Ту самую, что еще не была в игре. Это был единственный способ противостоять Разуму. Попробовать одолеть его в состязании, где еще не существовало алгоритма.

Схватив карту, Дар не взирая на оборот, продемонстрировал ее транслятору, не сомневаясь, что Дурной Разум увидит его.

Но щиты продолжали двигаться.

— Я желаю повысить ставки! Мне нужны те, кто пришел со мной!

Протяжное поскрипывание — иглы оказались уже в паре футов от странника. Наезжающая платформа повалила стол, разметав в стороны оставшиеся карты.

— Игра на твоих условиях и по твои правилам! — прокричал Дар продолжая держать карту над головой.

Никакой реакции.

Платформы уже коснулись границ круга. Секунда, две, три…

Выдохнув, Дар уставился на острие шипа, который замер прямо напротив его глаза. Платформы застыли на месте.

Динамик отозвался протяжным свистом, и из него вырвалось одно единственное слово:

— Проходи.

3

Очередное перестроение превратило арену в вытянутый коридор. Вперед вел узкий проход, а по бокам расположились высоченные металлические стеллажи с ровными рядами хранилищ информации представляющих из себя пластиковые ящики с проводами светодиодами. Правда, от их идеального вида не осталось и следа. Многие блоки буквально доживали свой век. В зиявших дырах странник разглядел тонкие, истлевшие провода, которые упорно продолжали исполнять свою функцию, гнали по своим внутренним каналам информацию прямо к главному центру процессора.

Прямо как кровь по венам, — подумал Дар.

Ему ужасно не хотелось сравнивать гребаную машину с человеком, но в данном случае оно было очень образно. Он словно двигался вдоль человеческого тела скованного ужасным недугом. Поскрипывали стальные кости скелета парализованного налетом ржавчины, из охлаждающих резервуаров капала желочь, а перетянутые резинками провода пузырились бляхами тромбов, — Дрянному Разуму оставалось жить не так долго.

Добравшись до конца коридора, странник свернул налево. Он чувствовал обладатель стального голоса где-то совсем рядом.

Ровные ряды закончились абсолютной пустотой. Сделав осторожный шаг Дар остановился. Точнее последовал строгому приказу.

— Ваше оружие, миста. Если вы собираетесь продолжить игру, вам лучше от него избавиться, — посоветовал голос.

Вынув револьверы из кобуры, огляделся. Сквозь пустоту проступали призрачные очертания, вот только чего именно понять было не возможно.

Яркая вспышка! Она не просто ослепила странника, а вынудила его согнуться по полам, закрыв лицо рукой.

— Я же сказала: без оружия. Положите его на ленту и сделайте шаг назад.

В правое ухо вплелось неприятное жужжание — явно конвейерная лента. Немного поразмыслив странник вытянул руку, но пальцы не разжал.

— Без оружия…

Какого дьявола! Все одно в этой игре можно обойтись без пуль. Дар припомнил картинку на выбранной карте: профиль головы верхняя часть которой срезана ножом, и сверху, словно какой-то диковинный фрукт, торчит полушарие мозга.

Револьверы медленно поплыли в темноту.

— Великолепно, миста Дар. И если честно, мне уже не терпится начать наше состязание.

— Как и мне, — соврал странник.

Очередная вспышка света!

Кому-то могло показаться, что таким образом его оппонент выражает свое неудовольствие. Но это было неверным суждением. Машина не человек, она не способна на такое. Что же тогда это такое? Результат. Ей не нравится мой ответ, вот она и устраивает мне световую встряску, мерзкая тварь! — решил странник. И в очередной раз посетовал на собственное тугодумство. Перед ним всего машина. Не человек, а машина. И одолеть ее можно лишь при помощи «замкнутой схемы». Правда сам странник слабо представлял, что это такое. Просто давным-давно, когда окружавший его мир не был столь велик и умещался в небольшую округу состоящую из пары прилегающих к рубежу полей и старому кряжистому лесу, он услышал это выражение от глухого Больца. Старик был обычным техником, который следил за тем, чтобы в колбах слепило электричество, а фырчащие термосистемы вырабатывали тепло зимой и прохладу — летом.

Дар хорошо помнил как орудуя отверткой старик недовольно пнул погнутый кожух рефрижератора и окрестил его настоящей развалюхой, которая способна лишь проедать ему плешь. Тогда юный потомок семьи Маршалов спросил: «… а легко ли чинить эти перепачканные черным маслом механизмы». Старик хмыкнул, стер со лба пот, и сообщил мальцу, что сделать это практически не возможно. «А как же тогда это получается у вас?» — не унимался Дар. «Да никак», — отмахнулся старик. — «Просто я умею хорошо обманывать и людей, и механизмы».

Яркая вспышка вырвала странника из прошлого, словно овощ из земли. Но на этот раз Разум остался нем. Достаточно было просто привлечь внимание. Теперь можно было начинать.

Медленно, один за другим начали загораться подвесные лампы — под огромными жестяными плафонами напоминающими перевернутую тарелку, под которой пузателись матовые лампочки. Переселенцы называли их «тлеющими погремушками», за долговечность и постоянный самопроизвольный треск.

Темные пятна покорно отступили в сторону и помещение приобрело привычный вид. Хотя по мнению Дара лучше бы оно сгнило среди мрака. Справа и впрямь оказалась всклокоченная словно змея лента, но револьверов на ней не было. Зато в ее конце, всего футов в десяти, горбатилась раздаточная лента. А рядом с ней стоял тот самый громоздкий фонарь на массивной треноге.

— Как вам мой уютный уголок? — поинтересовался голос. Но на этот раз он звучал не из динамика. Его источник находился совсем близко, в темноте.

— Я что-то должен ответить? — уточнил странник.

— Совсем не обязательно. Вы люди настолько прагматично, что я за две секунды просчитаю возможные варианты ответов.

— И какой же из них будет верный?

— Тот что у вас в голове, — с нажимом ответил голос.

Глаза странника загадочно блеснули:

— Звучит чертовски интересно, тем более если учесть один простой факт: я еще не решил как ответить.

Машинерию не возможно поставить в тупик, но можно обмануть. Отличный совет сработал безукоризненно.

Из темноты показалось вначале лицо, а потом и крохотное, несуразное тельце. И Дар в очередной раз убедился, что этот мир вряд ли вернется в привычную плоскость бытия, уж слишком далеко он закопался в своем безумии.

Дрянной Разум действительно обрел плоть. Пускай и слишком уродливую, но все же плоть. «Он» или «Она» буквально собрал себя по частям, словно куклу. Только скажите на милость, где вы видели куклу, у которой были бы человеческие глаза. И о схожести здесь не могло идти речи, зоркий взгляд Дара его не подвел. Разум умудрился выковырять глаза у какого-то несчастного пленника и втиснуть их в пластмассовую оболочку фарфорового лица.

— Как я тебе? — вопрос был скорее дежурным. Искусственному интеллекту было совершенно плевать, как к ее виду относится чужак из крови и плоти.

— Отвратительно, — на этот раз не стал врать странник.

— Безусловно, — согласился Разум. — Но окончательная версия будет гораздо совершеннее, поверь.

— Не сомневаюсь.

Кукла, высотой не больше трех с половиной футов, на негнущихся ногах прошла к металлической жерди, которая очень сильно напоминала обычный стул, только без седалища и спинки. Присела. Ее выпученные глаза рассеяно закрутились, но вскоре все-таки сфокусировались на страннике.

— Итак, ты выбрал иную карту… Почему? — повелительным тоном произнес Разум.

Теперь когда динамик не искажал ее голос, Дар наконец понял в чем тут дело. Искусственный интеллект не просто пытался подражать, копирую человеческие эмоции, он делал это вполне осмысленно, желая достичь в этом определенного совершенства.

Стало быть хочешь стать человеком? — мысленно произнес странник. Впрочем, его это скорее забавило, нежели пугало. Значит, в схеме существует не просто изъян, а серьезная ошибка.

— Решил смухлевать, чтобы был шанс выиграть у тебя, — более чем откровенно заявил Дар.

— В твоем голосе не чувствуется фальши. — Разум был явно обескуражен. Если конечно к нему вообще можно применить такое выражение. — Неужели люди разучились врать, изворачиваться?

Дар ничего не ответил.

— Мне нравится твоя откровенность, пыльный странник, — констатировала кукла. — И каким же образом ты хочешь меня одолеть?

— Предложить свою игру, — спокойно ответил Дар.

— Свою?

— Да, и если тебе хватит знаний, ты одолеешь меня на своем поле! Тачдаун! Ну а не хватит — значит я совершил правильный выбор, схватив новую карту. Все просто.

— Забавно, — после небольшой паузы произнес Разум. — Но своем поле… тачдаун… — он словно смаковал услышанные слова. Хотя Дар был уверен, что в его базе данных отыщутся такие выражения о которых он слыхом не слыхивал. — А ты получается диктуешь условия находясь на моем поле.

— Что-то вроде этого.

Дар буквально ощущал как по заныли запаянные в схемы кластеры. Разум жаждал новой информации и наверное готов был рискнуть. Закусив губу, странник в очередной раз обрубил неправильные мысли — машина не умеет рисковать. Впрочем, в слетевшем с петель мире, могло быть и не такое.

— Допустим, и в чем же состоит твоя игра?

— Она называется «Уморочка».

— Необычное название.

— Точно. А местах откуда я родом ее называли «Задолбышем» или «Хренознайкой», — добавил странник.

— Что еще можно ждать от людей.

— И то верно.

Кукла откинула чуть голову, — и странник с удивлением отметил, что хотя Разум и обрел тело, его движения были ограничены пучком проводов, которые тянулись к ближайшему стеллажу со светящимися блоками.

— Так в чем же смысл игры? — поинтересовалась кукла.

— Смысл очень простой: я рассказываю историю, где обязательно произошло что-то ужасное. А ты в свою очередь устанавливаешь причину происшедшего. Можно задавать наводящие вопросы, но не больше пяти. Я рассказываю — ты угадываешь. Три истории. Ошибешься один раз — проиграла. Если ни разу — значит я потерпел поражение.

— Действительно не сложно.

— Не сложно, — согласился Дар. А про себя добавил: «только что бы выиграть в эту долбаную угадайку нужно быть человеком, а не гребаным ящиком с болтами».

— Тогда начинай, странник.

Задумчиво почесав подбородок, Дар машинально извлек из внутреннего кармана огрызок сигареты, поживал ее и с досадой сплюнул. В детстве он знал наверное тысячу подобных историй. Большую часть подслушал на базаре или в чайной, где бурлили сложные беседы, а несколько, самых интересных ему поведал вераго. Но сейчас как на зло ничего не шло на ум. А ведь ему была нужна не просто история, а лучшая среди них. Та самая, что окажется не по зубам хитроумной машине. Но как такую выбрать? Все равно что копаться в корзине с тухлой рыбой. Одна может и окажется свежей. Да как ее отыщешь, ведь от всех воняет одинаково.

И все-таки странник не зря напрягал мозги. Среди тумана памяти проявились очертания первой истории.

— Ехала одна повозка. Вначале она подобрала одного пассажира, через какое-то время второго. Когда повозка прибыла в пункт назначения, один из пассажиров оказался мертв, а второй преспокойно покинул повозку и отправился по своим делам… И вот в чем соль: отчего же умер бедолага решивший прокатиться на повозке?

Наступила тишина, которую внезапно нарушил неприятный шум блоков-накопителей. Это раньше они работали бесшумно. А сейчас, с истечением уймы времени, они трещали по швам, будто толпа стариков, способных лишь пускать петуха и недовольно кряхтеть на весь белый свет.

Дар не торопил машину. Хоть он и вытребовал себе игру, в остальном у него не было власти. И только ее правила действуют в этих холодных стенах бывшей божьей храмины.

Кукла в момент размышлений вела себя довольно странно. Ее мертвый глаз слегка подергивался, словно видел вещий сон, а пластмассовая рука непроизвольно сжималась в локте, а затем плавно возвращалась в первоначальное положение. Дар задумчиво наблюдал за происходящим, понимая что именно таким образом у машин происходит мыслительный процесс: будто некий припадок.

Она боится ошибиться! Боится выстроить не верную цепочку рассуждений, — мысленно уговаривал себя странник. Впрочем, так ли уж далеко он был от истины.

«Если бы со мной был мой учитель или на худой конец отец, они бы вдвоем одной историей заставили Разум признать поражение, а мне как не крути придется слегка покорпеть», — рассудил Дар.

В этот самый момент передача информации прекратилась и кукла заговорила.

— Оказывается люди довольно примитивны не только в своих поступках но и в суждениях. — изрек Разум.

— Уж какие есть, — пропустил эту колкость мимо ушей Дар.

— Значит два пассажира, и одна повозка, — продолжил Разум.

— И не забывай еще об одном трупе.

— Тот что вторым сел в повозку.

— Верно.

Опять треск. Анализ информации.

— А была ли та повозка выкрашена черной краской? — осторожно начал Разум.

— Была, — с некой настороженностью ответил Дар.

— И ее крыша, как обычно напоминало решето.

— Не без этого, — второй вопрос практически не оставил страннику шансов на победу.

— Тогда пожалуй мне не потребуется больше вопросов человек. Я разгадала твою несложную загадку.

— Так в чем же соль? — охрипшим голосом откликнулся странник.

— Соль в том, что твоих пассажиров подвез гробовщик. И тот что залез в повозку первым оказался весьма смышлёным малым. Когда во время поездки начался дождь, он дабы не намокнуть, забрался в пустой гроб и как это бывает у вас, людей, заснул. И не проснулся в первую остановку. Зато вторая заставила его выбраться из своего укрытия и до смерти напугать второго пассажира. Разве не так?

— Все верно, — кивнул Дар, стараясь скрыть разочарование. Загадка и впрямь оказалась довольно простой. Хотя в детстве, ему думалось иначе. Да что там в детстве, даже когда он отрыл ее в своей памяти среди прочего ненужного хлама он питал больше оптимизма.

— Мне понравилась твоя дурацкая игра. Давай дальше. — Заполнив небольшое хранилище новой информацией, Разум не терпел проволочек. В отличии от странника. Тому нужно было соображать быстрее, чтобы выбрать более стоящую загадку.

Странник усиленно зашевелил извилинами. Но на этот раз память сыграла с ним злую шутку выдав на откуп только старую детскую считалочку, которую они использовали в начале игры «найди-поймай».

— Чего ты медлишь? — вмешался в раздумья требовательный голос.

— Пожалуй мне потребуется еще пара минут. Мои извилины уже не так быстры как раньше, — попытался оправдаться Дар.

— Верю, — согласилась кукла. — Но учти твое промедление заставляет меня терять интерес к этой затее.

Ответом стал короткий кивок.

Странник принялся расхаживать из стороны в сторону. Приблизился к конвейерной ленте, затем обратно к высокому очертанию информационного хранилища. Остановился, вскинул руку, словно отмахиваясь от невидимой мошкары. Но в итоге просто почесал затылок.

Вторая попытка хоть и важна, но не так как третья. Поэтому Дар решил действовать немного иначе. На этот раз он принялся рассказывать не выдуманную историю, а самую настоящую, свидетелем которой он стал в далеком городке Фуд, что приютился в долине Длинных теней. Именно в нем он едва не достиг преследуемого им человека.

— Однажды, в баре отдыхали два брата. Один из них хватив лишнего накинулся с претензии на официанта. Завязалась потасовка. Второй брат пытался разнять дерущихся, но у него ничего не вышло. Блеснул нож. И Первый брат совершил убийство. При этом присутствовало много людей, поэтому местному шерифу не составило труда схватить убийцу с поличным и предъявить тому обвинение. Впрочем, и сам виновник не скрывал своего поступка. Позже, на суде, он во всем чистосердечно признался. Судья зачитал приговор не назначив наказания. В конечном итоге, он был вынужден отпустить злодея на все четыре стороны…

— И в чем же здесь соль? — закончила за рассказчика кукла.

— Верно, — согласился Дар. — Почему же судья отпустил преступника?

На этот раз не было длительных размышлений и треска анализируемой информации. Голос немного смягчился и как-то плавно, растянуто произнес:

— Мне понравилась твоя загадка. И хотя она куда легче предыдущей, она пришлась мне по вкусу.

— И чем же?

— Человеческой глупостью. Придумав дурацкий закона которые должны служить вам защитой от вас же самих, вы превратились в мышей загнанных в угол.

Дар понимал, что машина мыслит в правильном направление. Но возможно это блеф и она еще не знает правильного ответа. Поэтому Дар ограничился пожатием плеч не став ни подтверждать этот факт, ни отрицать его.

— Знаешь, — принялся в слух рассуждать Разум. — Мне приходилось видеть подобных уродцев.

— Уродцев?

— Ну естественно, ведь именно о них идет речь в твоей истории.

— Это ты мне скажи, — продолжил упираться странник.

— Скажу, но не так скоро, — промурлыкал голос упиваясь превосходством. — Для начала ответить ты мне, странник. Чему научила тебя эта история?

— Научила? — Дар был явно ошарашен. — Он ожидал любого вопроса. С подвохом или иной оговоркой, но только не этого.

Конечно, страннику не стоило отвечать. Но теперь он прекрасно знал, что Разум уже разгадал в чем же соль этой истории. И уклонятся от разговора не имеет никакого смысла. Очередная попытка одолеть машину с треском провалилось. А значит сейчас стоит тянуть время выдумывая последнюю историю.

— Она научила меня одной простой истине. Справедливость — это как монета с двумя сторонами.

— Что ты имеешь в виду? — не понял Разум.

— У нее две правды.

— А, кажется понял.

Если вырвавшийся из механической кукольной пищалки звук можно было назвать смехом, значит это и был смех. Противный, булькающий звук со множеством хрипов, прям как у больного медянкой.

— Значит ты раскусил мою загадку? — Надежда все еще оставалась, но очень призрачная.

— Хочешь услышать ответ? — поинтересовалась кукла. — Что ж изволь… Ты рассказал мне историю про сросшихся людей. Кажется вы называете их Потопным близнецами.

Надежды не осталось. А Разум продолжил:

— Законы того места не могли назначить наказание одному отправив на плаху и второго. Это противоречило бы их признаку справедливости. — На этот раз хрипучий смех повторился, и стал более мощнее.

— Ты угадал, — протяжно вздохнул Дар.

— Спасибо. Но знаешь, на месте судьи я выбрал бы иную справедливость.

— И в чем же она заключалась?

— Я бы распил их пополам. — На этот раз смеха не последовало. Разум сказал это с присущей ему серьезностью.

— По отдельности они вряд ли смогли бы выжить, — с грустью пояснил странник.

Неестественно повернув голову кукла принялась вращать очами, а потом резко остановилась, словно кто-то отключил ее от жизненно важных проводов.

— А как бы поступил ты?

— Не знаю, — честно признался странник.

— В твоем голосе я не почувствовал разочарования.

— Оно было если бы я оказался на месте судьи. Страшно не само решение, а осознание что поступил не правильно.

— Бред! — Дару могло показаться, но кукла кажется огрызнулась. Ей не просто не понравился ответ, а он противоречил ее прямолинейной логике. Как бы она не старалась, а стать человеком имея внутри лишь набор микросхем, было не возможно. — Верное решение может быть только одно! Ни два, ни три, ни пятнадцать. Только одно! Усвой этот урок пыльный странник. Любое отклонение вызывает изменение в последовательности действий.

«Но не в моем случае», — подумал странник. Разум, сам того не ведая, подтолкнул его к ответу. На основании богатейшей базы данных, безусловно машина могла просчитать все что угодно. Но только не чувства. И почему Дар упустил этот очевидный факт?

— Я дам тебе время перед твоим последнем шансом, — смилостивился Разум. — Но не из благородства, к коими вы — люди, привыкли без разбору относить любой добрый жест.

— Ты хочешь чтобы последняя история вышла стоящей, — догадался странник.

— Вот именно, — согласилась кукла.

4

Пожевав сигару, Дар уже потянулся к карману чтобы раскурить ее. По-настоящему, как делал это сотни раз до этого, и как зарекся делать по одной очень веской причине.

— Ты готов? — спросила кукла.

— Думаю, что да.

Поднявшись с холодного камня, странник распрямил затекшие ноги — раздался неприятный хруст. Он просидел в таком положение час или около того. На этот Дар не тратил время на бессмысленные размышления. История которую он собирался рассказать Разуму являлась одним из тех воспоминаний, что во времена юности с трепетом хранишь в сердце, а возмужав и покрывшись сединой стараешься никогда не вспоминать.

— Итак, я тебя слушаю, начинай.

— Парень и девушка прогуливали по горной дороге. Девушка попросила парня доказать глубину своих чувств. Но парень не смог этого сделать. Но обиды не последовало. Напротив их чувства воспылали с новой силой.

— И это все? — с надрывом прохрипела кукла.

— Все, до последнего слова, — кивнул странник.

Недовольное, прерывистое фырканье.

— Получается, я так долго ждала этой пародии на загадку? — возмутилась кукла.

— Возможно так оно и есть, — не стал спорить Дар. — Но перед тем как судить, все-таки стоит попытаться дать верный ответ.

— Попытаться?! — Кажется кукла едва не подавилась собственным гневом.

— Предлагаю начать с вопросов, — предложил странник.

Пластиковые ручонки впились в металлические поручни. Провода питающие куклу натянулись, едва не выскочив из штекеров.

Разум негодовал. И если бы не повисший в воздухе вопрос, ответ на который вычислить оказалось не так-то просто, он давно бы стер в порошок этот ходячий кусок мяса, в широкополой шляпе и пыльном плаще.

Комната стала ярче, словно кто-то подкрутил в газовых фонарях вентиль прибавив топлива. И теперь странник смог различить что именно располагалось за троном пластмассовой куклы.

Огромная стена была разделена треугольниками поручней на которых, словно пугало на жерди возвышались две фигуры с непомерно длинными руками и ногами. Но первым что бросилось в глаза это были лица, наподобие мешков с кошмарными широкими улыбками от уха до уха. Впрочем, как раз ушей на лицо-то и не было. Только клыкастый рот и узкие щели глаз.

Дар пригляделся повнимательнее. И понял что ошибся. На лицах механических монстров было нечто другое — человеческая кожа. Крохотные лоскуты скрепленные грубой нитью.

— Надеюсь мы поняли друг друга? — уточнила кукла.

Странник ответил коротким кивком.

— Я хотел бы уточнить некоторые нюансы.

— Безусловно, — согласился Дар.

Кукла неуклюже покачала головой позабыла какую-то очень важную вещь, а потом осторожно поинтересовалась:

— Речь идет об обмане? Парень перехитрил свою возлюбленную?

— Не уверен, — мгновенно откликнулся Дар.

В комнате повисла тишина. Разум стремительно обрабатывал полученную информацию.

— Девушка так и не выбрала испытание для своего возлюбленного.

— Вовсе нет, — сухо произнес странник.

— И парень не отказался?

— Нет.

Кукла сделал несколько шагов вперед — провода натянулись до предела. Она напоминала сейчас пса на цепи, который желает, но не может дотянуться до чужака, забредшего на его территорию.

— Дело ведь закончилось смертью, верно?

— Нет.

— Не справились со своими чувствами?

— Нет.

— Тогда что? Говори? Я требую ответа?! — кукла едва не рычала, сжимая крохотные пластиковые кулочки.

Дар молчал.

Уродцы, сшитые из человеческой кожи, за спиной Разума дернулись и ожили.

— Ответ! — надрывно повторил голос.

— Все очень просто, — наконец ответил странник. — Девушка попросила доказать свою любовь прыгнув со скалы. И парень согласился, но попросил ее помочь ему и подтолкнуть в спину. Она конечно же не смогла этого сделать.

— Что ты сказал! — поразился Разум. — Что за насмешка!

— Это не насмешка, это человеческие чувства, но тебе этого не понять, — тупая ты машина! И к счастью для меня, их нельзя объяснить словами.

Длинные ноги уродцев уже были на земле. Огрызаясь двойным рядом зубов они готовы были слушать приказ той, что повиливала их внутренним механизмом.

Но Дар даже не шелохнулся. Лишь его острый взгляд сместился слегка влево, к конвейерной ленте. На самом ее краю лежал его револьвер. Но дотянуться до него даже совершим три широких прыжка было совершенно не возможно. Его перехватят раньше, чем он успеет схватить оружие и взвести курок.

— Поганая история! Дурацкий розыгрыш! — продолжала сетовать кукла. И дело было вовсе не в том, что она не могла поверить в проигрыш. Информация, вот в чем был камень преткновения. Получив ее с лихвой, Разум так и не смог совершить обработку. Выстроить схему, последовательность, потому что первоначальные данные никак не клеились с конечным результатом.

— Ты обманул меня, странник, — наконец выдавила из себя кукла.

— Это не совсем так, — покачал головой Дар. — Мы люди называем это — немного схитрить, не больше того.

— Схитрить? Глупый мешок костей!

Уродцы уже поравнялись с куклой и присев на четвереньки, словно ненасытные койоты-стервятники приготовились атаковать.

Дар скривился продолжая сохранять дьявольское спокойствие.

Он не был из тех тугодумов, что считают смерть выдумкой и проклятием ссыкунов. Напротив, он прекрасно осознавал свои жалкие шансы на победу. И все-таки он собирался рискнуть. В подобной партии все просто — либо ты, либо тебя.

— Не торопись, только не торопись, двести три, двести четыре, — сквозь зубы процедил Дар.

Кукла оскалилась. Неужели ей под силу и такая эмоция? Она словно выжидала, неужели почувствовала подвох?

Дар так не думал. Он вообще старался не думать: все равно толку от этого ни на грош. Сейчас стоило просто закрыть глаза и сконцентрироваться.

— Я отменяю правила! И не принимаю выдуманный тобой ответ! Начинаем игру заново!

— Двести восемьдесят, двести восемьдесят один.

— Цифры? Что ты там лопочишь? — внезапно, словно проснулся ото сна Разум.

— Триста! — вместо ответа надменно сказал Дар. — Отчитываю время до рубежа?

— О чем это ты?

В этот момент от дальней полки, где располагались наиболее громоздкие системные блоки, донесся пронзительный свист и нечто яркое вспыхнуло лиловым светом. И лампы-диоды хранилищ начали гаснуть, одна за другой.

Дар успел. У него получилось!

Дальше происходило что-то невероятное. Мысленно странник дотянулся до управления конвейерной лентой и она медленно двинулась в его сторону. Уже через пару секунд он держал в руке револьвер.

Кукла пыталась дать команду уродцам. Не скомандовать, а послать импульс. Но магнитная игла делала свое дело стирая основную информацию, обрывая потоки и выжигая сложные системы.

Дару понадобилось всего три выстрела, чтобы положить конец этому нелепому состязанию с искусственным разумом. Впрочем, он знал наверняка здесь не обошлось без знакомой ему гнилой магии того, кто не способен отбрасывать тень.

[1] 1 метр 88 сантиметров

Глава 11 Встреча двоих

1

Странник восседал на огромном ошлифованном булыжнике, словно король на троне. Только король выглядел неимоверно уставшим: согнутая спина, осунувшееся лицо и невероятная боль приютившаяся в глубине ярко-голубых глаз.

Солнце уже клонилось к закату, а он все продолжал сидеть, задумчиво уставившись на клочок ржавой табличке на которой красовалась странная надпись: «Ограничения Парадокса», а внизу, более мелким почерком. «Для желающих попасть в центр перехода, просим двигаться спиной вперед до окончательного осознания действительности».

— Чертов сукин сын, — наконец прошептал странник.

Его догадка насчет магии оказалась не такой уж беспочвенной, и как выяснилось, оказалась правдой.

Приблизившись к кукле Дар наконец понял, что опять угодил в насмешку человека, который не способен отбрасывать тень.

Все вокруг изменилось. Яркие огни системных блоков скрылись под толстым слоем пыли, а причудливая оболочка Дрянного Разума превратилась в груду разрозненных деталей. Руины оказались заброшены. Причем, судя по мху на стенах и копошащимся в кучке прессованного мусора червям, произошло это очень давно.

— Дрянной Разум! Дрянная магия! — процедил сквозь зубы странник.

Конечно, он уже мог привыкнуть к выходкам своего изворотливого противника. Но каждый раз, когда он сталкивался с его извращенными затеями, приходилось долго приходить в себя, чтобы собрать разрозненные подсказки воедино и продолжить путь по направлению Ключа.

Сверкнув ярким боком, табличка уткнулась в песок.

«Сфера кселотроники», — слово мантру повторил Дар заветные слова. Сначала мысленно, а потом медленно, по слогам, произнес их вслух.

Затем тяжело вздохнул и встав на ноги двинулся в путь. Вроде бы все предельно ясно: следующая цель выбрана. Ну а что же делать с теми, кто, пусть и не надолго, но стал его командой. Чертов Разум! А ведь Дар уже собирался довериться им. Безумному рыцарю и одинокой землеройке. А что теперь?

Впрочем, и здесь не так все однозначно.

Перед тем как кукла обратилась в тлен, она намекнула страннику. Вернее сказала открытым текстом. Только вот что?

Память категорически отказывалась воспроизводить последние минуты пребывание в подвалах засыпанной песком храмины.

Странник вытер со лба выступивший пот. Прикрыл взгляд, но так и не смог дотянуться до недавних воспоминаний. Лишь жалкие обрывки — звуки, предлоги, слова.

А что если и они были всего лишь иллюзией?

Внезапная мысль оказалась тяжелее могильной плиты. Так же не подъемна для сознание, как принятие собственной смерти.

Дар остановился. Оглянулся. В призрачной пелене заката он видел лишь горбыли барханов и темнеющие небеса. Никакого намека на донжон и зубчатые стены. Очередной обман? Или он просто спрыгнул с ума. Такой исход вполне закономерен, если учесть сколько лет он уже топчет каблуки походных сапог, что подарил ему отец.

Опустив голову, странник хотел проверить не стерлись ли в очередной раз подошвы, но вместо этого уткнулся в гладкую поверхность рельс. Скрывшись среди песка она была едва заметна. Но все же она существовала. Самая что ни на есть реальная!

— Значит все-таки они реальные, — пытаясь убедить самого себя произнес странник. И следом, словно хорошенькая затрещина от учителя пришли забытые слова. Одно, второе, третье. Словно из рога изобилия они высыпались на перегрина: только подбирай по смыслу и выстраивай пазл.

Теперь он хорошо помнил, что сказала ему кукла. Ему суждено повстречать своих спутников вновь, если вернуться к изначальному и разделить противоположное. Само по себе это звучало как несуразица, на которую не стоит обращать внимание. Но по своей сути это все же был ориентир. Пускай и весьма туманный, все же ориентир.

— Забавный поворот, — буркнул себе под нос странник.

Он уже давно смирился с одиночеством. Неприятным, гнетущим состоянием, когда ты противостоишь всему миру, даже если мирно бредешь по заброшенному тракту. И что бы не происходило вокруг тебя, это лишь размытые краски на вечном холсте жизни. Люди, события, череда радости и несчастья, глупости и рассудительности, — Дар считал все что кружило вокруг него чем-то вымышленным. Словно место куда он попал принадлежит какой-то странной высшей силе. А он лишь заблудший рыцарь, который способен одолеть лишь ветряную мельницу.

Ох, как же все изменилось. Всего за пару дней, судьба сделала удивительный кульбит. Нить его странствий переплелась с заблудшими путниками, которые решили разделить с ним участь. Пока что неосознанно, — но это ведь лишь вопрос времени. И когда-нибудь он обязательно разожжет костер, присядет на сваленное дерево и вытянув уставшие от бесконечных странствий ноги, под сводом звезд, поведает своим верным приятелям, как решился отправиться в путь, и какая безумная идея теплится в его груди. Пускай послушают и сами примут решение: выбрать другой тракт или отправиться вместе с ним на восход.

2

Человек осторожно поднимался по каменной винтовой лестницы. Был он стар и сед, поэтому рука которая держала огромный масляный фонарь слегка подрагивала, а спина напоминала оглоблю. Натужно шаркая ногами, он мысленно отсчитывал ступени, стараясь как можно отчетливо проговаривать каждое число. Он хорошо знал этот путь и мог с закрытыми глазами добраться до верха башни, но для него это был особый ритуал. Таким нехитрым способом он гнал мерзкую старость прочь, пытаясь обмануть своего естества.

Остановившись на последней ступени, он немного поразмыслил, а зетам резко обернулся, словно кто-то преследовал его все это время. Но на лестнице никого не оказалось — лишь длинные тени на стене. От фонаря, свисающей с потолка паутины — чего угодно, но только не его собственной.

Ладонь прикоснулась к узкой кованой двери, раздался протяжный скрип и в полумрак ворвался яркий солнечный свет.

Щурясь, человек повернул ручку фонаря, заставив светоч потухнуть.

Выбравшись наружу он сделал ровно тридцать шагов вдоль зубчатых бойниц, и остановился. Мощный ветер развивал его седые волосы, словно макушку дерева. Но человек не обращал на это внимания, его мысли сейчас были поглощены будущим. Далеким будущим, которое он торопил желая чтобы дни бежали быстрее, а ночь ускользала за один короткий час.

Дверь в противоположной башне-близнеце открылась с таким же противным звуком. Несмазанные петли, обрушенные стены, плесень и кустарники среди неровной кладки — здесь слишком давно не было людей. Случайных путников — сколько угодно. А вот хозяев, тех кто способен возродить было величие здешней твердыни не нашлось ни одного.

Человек внимательно вгляделся в того, кто замер всего в двадцати шагах от него. Тот кто был как две капли воды похож на него. При учете если самому старику скинуть лет эдак тридцать.

Копия осторожно приблизилась к человеку с масляным фонарем в руках и коротко кивнула головой.

— Ты не торопился. — заметил старик.

— Спешил как только мог, но были определенные обстоятельства, — откликнулась копия.

— Обстоятельства? Ты называешь это обстоятельством? — возмутился старик и плотно сжал бесцветные губы.

— Я могу назвать это как угодно, например, костью застрявшей в горле. Только смысл от этого не измениться, — спокойно объяснила копия. — Он практически добрался до меня в пустынном поселении. Но мне как всегда удалось ускользнуть.

— У тебя просто не было выбора.

На этот раз словоохотливый собеседник ничего не ответил. И старика это устроило. Растянув губы в притворной улыбке, он обнажил неровный ряд оставшихся зубов, которые больше напоминали надгробные плиты.

— Где он сейчас? — немного помедлив спросил старик, перейдя от приветствия к основной части.

— Думаю в данный момент он выбрался из пристанища Дурного Разума.

— То есть он все-таки нашел подсказку? — предположил старик.

— Очень сильно на это надеюсь, — откликнулась копия.

— А что случилось с теми кто его сопровождал?

— Думаю, о них можно забыть.

— Замечательно, — старик вновь улыбнулся, но на этот раз на его лице действительно отразилась радость.

Его более молодой двойник немного потоптался на месте уставившись себе под ног, а потом осторожно произнес:

— И все-таки я чувствую, что что-то не так.

— Вот как? И что же именно? — вскинул правую бровь старик.

— Странник, — тихо произнесла копия, — он слишком настойчив для простого смертного.

Старик лишь покачал головой:

— Все дело в ненависти, которую он испытывает к тебе… ко мне. Именно она заставляет идти его вперед, а вовсе не желание вытащить этот поганый мир из того болота в которое он угодил.

— Считаешь у него получится? — насторожилась копия.

Плечи старика резко дернулись вверх. Совсем не обязательный жест. Молодой человек понимал, что страннику просто не позволят этого сделать. Слишком уж велики силы противостоявшие этому одинокому воину.

— Дороги в здешнем мире слишком уж длинные. Их не возможно пройти не спотыкнувшись, — ответил старик. На этот раз его губы не выказали эмоций, а вот глаза наоборот — слегка прищурившись они породили вокруг себя множество глубоких морщин, выражая тем самым некую внутреннюю радость.

— Значит встретим его в городе тысячи храмов? — предположила копия.

— Встретим, — согласился старик. — А заодно посмотрим, удастся ли ему совершить невозможное и открыть то, что запечатали старые боги…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ: СТАРЫЙ НЕДРУГ

Времена такие, что даже святому человеку чаще требуется пистолет, чем молитва

Карл Густав Эмиль Маннергейм

Глава 1 Болотная ведьма

1

Здешнее поселение располагалось на Хромой возвышенности. Около сотни домов которые облепили не только холм, но и змеей спускались вниз, образовывая защитный круг обнесенный деревянным частоколом и глубоким рвом. Впрочем, несмотря на массивные дозорные башни и торчащие отовсюду колья жители деревушке были настроены вполне миролюбиво. По их мнению, мир лишь временно угодил в дорожную яму, и теперь, потихонечку, выбирался обратно на наезжий тракт. Так что они были уверенно, что пройдет пару лет и все нормализуется. И жизнь пойдет своим чередом преспокойно колеся дальше, по дороге мироздания.

Как же они ошибались!

Впрочем, их заблуждения для странника не имели никакого значения: живут в неведенье и черт с ними, целее будут. Именно из таких соображений он умолчал обо всем что видел по дороге к Хромому поселению. Но надо отдать должное и старосте. Не стал мучать путника вопросами: прогулялся по Пьяному тракту целым и невредимым — уже хорошо, а что в дороге происходило, так кто об этом честно скажет.

Вылив на себя ведро студеной воды, Дар довольно фыркнул, и подхватил висевшее на кривом суку полотенце. Вытер лицо и пристально вгляделся куда-то вдаль. Столб пыли уже вырисовывался на горизонте. Кто-то явно не жалел коня, собираясь загнать того вдрызг.

Оторвался от работы и хозяин дома. Облокотившись подбородком на черенок самодельной лопаты он устремил свой взгляд в ту же строну, что и странник.

Одинокий фермер приютил диковинного путника не из жалости, а из интереса. И Дар отплатил ему нужной монетой. Несколько вечеров он практически до рассвета рассказывал старому земледельцу истории от далеких городах и странах. Говорил обо всем честно, без утайки. Лишь об одном умолчал рассказчик заканчивая длинное повествование. От этих мест осталось лишь жалкое название, да кривобокий дорожный указатель, вот пожалуй и все. Новый мир не щадил ни людей, ни места их обитания, превращая и тех и других в жалкие руины из надгробий и каменных остовов.

Но хозяин дома, что носил неприметную соломенную панаму и такое же блеклое имя, хоть и называл себя тугодумом, но сразу смекнул что к чему. Поэтому дослушав последнюю историю до конца, он лишь тяжело вздохнул и протянул: «да, делаааа», а затем молча отправился спать.

— Дела, — повторил за ним странник в тот вечер. И не преминул повторить это сейчас.

Он знал, что найти Утопленную ведьму будет не так сложно. Но с тех пор как он отсыпал местному следопыту десяток звонких монет на переплавку, прошло не больше суток.

Лошадь остановилась у плетенной изгороди. Из седла выскочил совсем еще зеленый парнишка — не больше шестнадцати, — и быстро направился к страннику.

Дар заметил на себе придирчивый взгляд фермера.

Слушать истории ты горазд, вот только желаешь чтобы происходили они подальше от твоего дома, — подумал Дар. И видимо оказался прав.

Не закончив работу, хозяин быстро удалился к себе в дом. Быть лишними ушами он явно не собирался.

— Мудрое решение, приятель, — согласился Дар. Но фермер этих слов не услышал, он уже хлопнул покосившейся дубовой дверью.

Надев рубаху, жилетку и засучив рукава странник приблизился к следопыту.

— Я к вам с новостями, миста перегрин, — отрапортовал юноша.

— Говори, — приказал Дар.

— Э нет, — заартачился следопыт. — Вначале вторую половину, как было уговорено.

Странник нахмурился:

— Я сказал, что отдам вторую часть, когда найдешь обиталище ведьмы. Только я его пока здесь не наблюдаю. Или ты собрался начертить мне путь на песке и убраться восвояси? Не выйдет.

— Бросьте, миста. Я не из таких. Мухлевать не приучен, — обиделся парень. — Просто без второй части я к ее схрону не сунусь. Хочешь обижайся, хочешь нет, но своя шкура ближе к телу.

Ответ вызвал у странника улыбку:

— А с деньгами не так страшно будет?

— Не ваша забота, миста перегрин. В общем, решайте, мое дело предложить.

Немного поразмыслив, Дар почесал заросшей щетиной подбородок.

— Уверен, что отыскал ее жилище?

— Как пить дать, — кивнул следопыт. — Там все вокруг, будто кричит что место дурной. Да вы когда сами все увидите — поймете. У меня от одних воспоминаний — мурашки по коже.

— Звучит интригующе, — ответил странник. — Дай мне пару минут.

— А как же…

— Держи свое вознаграждение. — Дар кинул парню металлическую плитку напоминающую шоколад: ровные квадраты использующиеся в качестве оплаты.

Когда странник забирал свой скромный скарб, фермер остановил его в дверях и тихо произнес:

— Нехорошее дело ты затеял, перегрин.

— А разве сейчас попадаются другие? — удивился странник.

— Я не об этом, — отмахнулся фермер. — Ты ведь один из тех кто спрыгнул с небес… ну ты понял о чем я.

— Понял, — кивнул странник.

Хозяин дома в очередной раз вздохнул.

— Ты один из тех кто хочет изменить наш поганый мир, так ведь?

— Можно и так сказать, — не стал отнекиваться Дар.

— Так вот что я тебе скажу, перегрин. Я прожил очень долгую жизнь и поведал всякого. Цель твоя благородна, но дорога к ней терниста и усыпана трупами. Разве не так?

— Допустим. — Голос Дара стал глухим, словно он принадлежал не ему, а кому-то другому.

— Так ответь мне, вераго. Может ли благородная цель запятнать себя чем-то подобным.

— Наверное нет, — осторожно сказал Дар.

Фермер коротко кивнул и положив путнику руку на плечо, добавил:

— Это правильно. Ну а теперь иди, а то следопыт уже заждался тебя.

2

Этот лес многие называли Жидким болотом. Редколесье сосен было заполнено водой практически по колено. Длинная, словно нити осока, которая путает ноги и промозглый ветер. Здешние места, будто вырваны из другого мира олицетворяли собой все те нелепости, что творились сейчас по всему свету.

Остановившись у дерева с двумя сросшимися стволами, Дар пристально оглядел округу. Тишина и покой. И все же что-то было не так. Какая-та неуловимая тревога, непонятно откуда взявшаяся.

— Теперь вы понимаете о чем я? — прочитав на лице странника некую тревогу, прошептал следопыт, и крепче прижал к себе огненный орех.

— Колдовство? — предположил Дар.

— А кто ж его знает, — нервно дернул плечом юноша. — Но скажу так: не к добру все это, не к добру.

Странник согласился и закинул в рот пучок сухой скрип-травы. Неприятные горький аромат разбежался по всему телу. А в голове возник отдаленный глухой звук. Лучший способ, чтобы почувствовать ворожбу. Если попадешь в ведьмин круг — звук станет более резким и оглушающим.

— Где ее обиталище? — смачно сплюнув под ноги поинтересовался Дар.

— Вон в той стороне, сразу за буреломом, — указал парень вперед. — там небольшая поляна с запрудой. В ней- то она и приютилась, тьфу ты мраково отродье!

— Уверен?

— Да что б не сквозь землю провалиться, — фыркнул следопыт. — Я когда в шагах ста от этого места оказался сразу знак схватил.

— Знак? — Дар одарил его требовательным взглядом.

Парень быстро кивнул и принялся рассказывать:

— Ну у нас в поселении так предостережение старых богов называют. Перед опасностью тебе вроде как знак свыше идет, мол, не лезь куда не следует.

— Прямо так и сказали? — нахмурился Дар.

Однако следопыт сразу уловил иронию и обидчив шмыгнул носом.

— Если бы так. Да тут ведь не так все просто. Я когда за кочкой примостился меня сначала в жар кинуло, потом в холод. Голова кругом пошла. Ну я под ноги то себе и глянул. А там, беда меня побери! — лица утопленников. Бледные, чешуйчатые, прямо как рыбьи бока. Но самое жуткое — глаза. Открытые, белесые. И вроде как живые.

— Прям таки живые? — никакого интереса в голосе.

— Не верите, — выдохнул следопыт. — Вы не думайте, я не из трусов. И всякого после Потопа повидал. Но такого! В общем, думайте как хотите, миста, а говорю все честно, без вранья. Утопленники это были. Целая армия утопленников. Взрослые и совсем дети. Я когда взгляд то поднял, они прямо окружать меня стали. Головы вперед выставили будто пики и ко мне направились. Я хотел того что рядом прогнать, начал защитные вирши начитывать и по воде со всего маху ударил. Она мне в лицо брызнула. А когда лицо то умыл, глянь, а вокруг никого нет, — замолчав, парень о чем-то поразмыслил почесав затылок и тихонько добавил: — Ну скажите чем не знак? Знак и есть, что бы вы там себе не думали.

Странник не стал ничего отвечать. Только проверил оружие, оберег на шее, и бесстрашно двинулся вперед, к ведьминому обиталищу.

3

Заводь напоминала обычную бобровую платину, только чуть выше и массивнее. Остановившись буквально в двадцати шагах Дар сплюснул мышь-траву и поглядел себе под ноги, нет ли там знака о котором так рьяно рассказывал следопыт. Но так ничего и не увидел, лишь мутную воду и развивающуюся в глубине тонкую траву.

Сделав еще несколько шагов вперед, он вновь остановился. Положил руку на кобуру и попытался успокоиться. Инстинкт охотника упрямо твердил, что его давно заметили и обратной дороги уже нет. Но мозг продолжал упрямо отрицать очевидное. И все-таки страх присутствовал. Именно он заставлял сердце биться набатом и холодил кончики пальцев.

Дар сделал еще одну попытку на сближение. Сырые ветки на самой вершине запруды зашевелись и разразились предупреждающим скрипом.

Может это и есть тот самый знак? — подумал странник. И опять разум сигнализировал обратное. Обычный ветер, обычный звук леса. Пусть и странного, сырого, смердящего как дюжина волов, но все же леса.

Тогда он глубоко вздохнул. Унял пробежавшую по телу дрожь и уверено произнес.

— К черту все эти знаки…

Он ожидал, что именно сейчас все начнется и колдунья продемонстрирует ему свою мракову силу. И вновь ошибся. Лишь странное покачивающееся бревно угрожающе выставив на всеобщее обозрение кривые сучки проплыло мимо.

— Ну раз так, тогда я в гости, — уговорил сам себя странник и сделал недостающие шаги.

Вблизи запруда оказалась не такой хлипкой, как издали. Бревна лежали ровно бок к боку, а ежи веток накиданных сверху лишь создавали определенную иллюзию, чтобы никто не заметил странного жилища.

Молодец, следопыт, заприметил обиталище, — мысленно похвалил парня Дар.

Склонившись он внимательно оглядел сооружение и не нашел ничего напоминающего дверь, лаз, нору или что-то похожее.

— Как же ты сюда попадешь? — на этот раз мысли не удержались в голове и вырвались наружу.

И словно странный ответ с противоположной части запруды раздался протяжный скрип.

Вход располагался именно там — небольшая дыра наполовину ушедшая под воду. Едва уловимая улыбка на лице Дара говорила лишь об одном: ему интересна игра, которую предлагает болотная ведьма.

Ветка зацепилась за длинный плащ, заставив ткань затрещать. Выругавшись, Дару все-таки удалось проникнуть внутрь, хотя и стоило не мало усилий.

Когда ноги еще находились снаружи, а тело уже исчезло в пустоте узкой норы, кто-то схватил стрелка за плечи и с силой дернул его изо всех сил. Перекатившись через плечо, Дар резко вскочил на ноги едва не ударившись в потолок. Ноги сами собой подкосились и странник в один миг оказался на коленях.

— Что б тебя! — выругался он.

— Довольно необычное приветствие, — раздалось из темноты.

— Кто здесь? — револьвер уже был в руке.

— А кого ты ожидал здесь увидеть?

— Вот именно что увидеть, — откликнулся Дар. Разговаривать с пустотой у него не было никакого желания.

Раздался короткий хлопок и темноту нарушил призрачный свет.

Тонкий словно игла он резко распространился упершись в колючие стены. Дар попытался встать, но понял что совершенно нет сил.

Он сидел на стуле, а прямо напротив него стояла ржавая клетка. Толстые прутья, маленькая дверь и большой амбарный замок.

— Так лучше? — поинтересовалась колдунья.

Она была внутри и странник видел цепи на ее запястьях и стальное кольцо на шее.

Дар машинально потянулся к клетке, но цепь остановило его движение.

— Это для твоего же блага.

— Предусмотрительно, — кивнул странник.

Колдунья улыбнулась. Но в густом полумраке это могло быть просто иллюзией, игрой света и тени.

Странник повидал в своей жизни слишком многое, чтобы удивляться. И все же болотной ведьме удалось это сделать.

Он представлял ее совершенно иной: старой, с лицом изъеденным оспой или другой болезнью и проплешинами на голове. Впрочем, внешний вид был не самым главным. Зло может носить любое обличие, даже самое невинное.

Дар смотрел на женщину средних лет. Грязную, с ввалившимися глазами, острым носом и выступающими скулами. Неужели она сама выбрала свое заточение?

— Не ожидал увидеть такого? — поинтересовалась ведьма.

— Я не строил никаких предположений, — ответил Дар, ощутив как в горле в стал ком. Ему словно не хватало воздуха. А между тем маячок в его голове продолжал монотонно звучать, не сигнализируя об опасности.

Женщина в клетке наградила его туманной улыбкой:

— Лукавишь, перегрин. А все дело в твоей природе. Чужакам тяжело принимать мир, который не принадлежит и никогда не будет принадлежать вам.

— Я не стремлюсь к господству, — ледяным голосом ответил Дар.

— А как на счет твоей цели. Изменить все сущее?

— Никогда не думал, что благородные цели…

— Благородные цели? — ведьма грубо прервала гостя. — Вот уж не думала, что когда-нибудь словно услышу эти слова.

Дар сдвинул брови:

— И чем же они плохи?

— Они лживы, — осклабилась ведьма. — Даже если ты сам еще этого не понимаешь. Опасный путь пропитанный кровью и безумием способен завести тебя в тупик.

— Не думал, что вновь услышу эти слова, — съязвил странник.

Ведьма коротко кивнула, оценив реплику, и немного помолчав сухо сказала:

— Говори зачем пришел? Сегодня не самый лучший день, чтобы рассуждать о будущем.

— А разве ты не видишь все наперед? — осторожно поинтересовался Дар.

— Если мне позволено это делать, — колдунья покрутила головой осмотрел свою ржавую клетку, и вновь уставилась на гостя. — Но сегодня — лишь догадки. Поэтому говори, зачем тебе понадобились силы мрака?

Запустив руку в дорожную сумку Дар немного помедлив все-таки извлек найденную в развалинах храма погнутую табличку-инструкцию и кинул ее к ногам ведьмы. Пластина легла правильной.

Ведьма всего секунду смотрела на надпись, а потом печально уставилась на странника.

— Ты считаешь, что человек без тени находится там, откуда эта вещь? — догадалась она.

— Я в этом уверен.

— Самоуверенность, плохое качество, — напомнила ведьма.

— Скажи, если я ошибаюсь.

Прильнув к стальным прутьям, ведьм выставила вперед свой тощий, кривой палец. И хотя между клеткой и странником было достаточное расстояние, перст оказался возле самого его лица.

— Ты не в том положении, чтобы указывать мне, — прошептала ведьма. Ее длинный, кривой ноготь едва коснулся мужской щеки. Но Дар выдержал этот жест. Сквозь щетину проступила тонкая плоска крови.

Резко убрав руку колдунья жадно слизнула кровь и закатила глаза. Ее лицо и тело начали меняться на глазах, и даже мешковатая одежда не могла скрыть странные метаморфозы.

Лицо женщины словно скомкали как бумажный лист. Кожа пошла трещинами морщин, щеки опали, а на их месте проступили острые скулы. Но самые необычные перемены произошли с глазами. Лишившись зрачков, они превратились в нечто бурлящее, напоминающее жидкость, а не как не роговицу.

Из-под одежды проступил выпуклый живот, руки приобрели заметную опухлость, а шею изуродовали несколько подкожных пузырей.

Схватившись за прутья, ведьма едва не разжала их. Но вырваться наружу ей не удалось. Временный экстаз перевоплощения быстро спал, навалившись на плечи бессилием.

Раззявив беззубый рот, старуха что сидела в клетке, выпустила наружу неприятный плотный дымок. По запаху напоминающий тухлый пыльный гриб.

— Ох, какое бешеное рвение. Впервые встречаю такой безумный напор.

— Я не за этим пришел сюда… — начал было странник, но старуха недовольно шикнула на него.

— Помолчи, — мне необходимо сосредоточится. Небольшая пауза, тяжелое дыхание, и вновь ее голос: — Чувство вины, вот что гонит тебя вперед. Оно просто огромно. — Ее веки пульсировали словно напряженные жилы. А она глубоко дышала и говорила, говорила не останавливаясь. Рубленные фразы, обрывки. Она захлебывалась слюнями, будто тонула в болотной жиже. Но Дар слышал. Все до единого слова, понимал о чем идет речь и был со всем согласен. — Ты совершил проступок определивший твою дальнейшую судьбу. Вначале в тебе зародилась обида, переросшая в жестокость. Да, все верно. Это произошло в тот самый день, когда ты погубил собственного родителя. Неосознанно, но под влиянием одного человека. О, он глумился не только над тобой, он уничтожил весь ваш род, оставив тебе неутешительный выбор. И ты выбрал изгнание. Бесконечный путь к недостижимой цели. Ненависть, гнев и отчаянье не лучшие сопровождающие в твоем путешествие.

Дар стоило неимоверных усилий, чтобы сдержать нахлынувшие эмоции. Помолчав, он отвел взгляд в сторону, словно слова колдуньи заставили его вернуться в прошлое и заново пережить те ужасные события. Но потом все же нашел в себе силы сказать:

— У меня были другие… настоящие помощники.

— Ах да, — колдунья быстро закивала. — Вижу. Судьба и впрямь к тебе благосклонна, муренмук. Ты отыскал нечто ценное, чтобы тут же это потерять. Странная ирония, не правда ли?

— Не говори мне о том чего я и так знаю! — зло огрызнулся Дар.

Насупившись, колдунья напряглась и резко выплюнула пару бранных слов, а затем стала говорить уже более спокойно:

— Здесь мои законы. И не надо мне перечить! Я говорю что вижу. Не скажу то что у меня на языке, не скажу вообще ничего. И если я спрошу — ты должен будешь ответить. Понял меня, глупый моменраг?!

Странник ничего не ответил, но и без слов было понятно, что он готов играть по правилам мракового отродья.

— Хорошо, — заключила колдунья. — А теперь задавай свой вопрос. Но лишь тот, что сильнее всего волнует тебя.

— Я ищу тех кого потерял, — застыв в нерешительности все-таки сказал Дар.

— Вот как! Еще минуту назад попутный ветер дул совсем в другую сторону, — искренне удивился затворница.

Короткий кивок в знак согласия.

— И что же заставило тебя передумать?

— Без них мне не дойти до конца. Я это чувствую, — признался странник.

— Уверен?

— Я верю, что это так.

Закрыв глаза, колдунья пошамкала беззубым ртом, словно вспоминала недавний вкус крови. Именно благодаря ему она смогла заглянуть в прошлое странника.

— Когда ты покинул храм в песке, куда ты отправился? — спросила старуха. — Почему ты изменил маршрут?

Глаза странника сверкнули в полумраке. Что-то сжалось внутри и стало трудно дышать. Давно он не испытывал ничего подобного. Что это? Но не успел Дар поразмыслить на этот счет, как в голове родился пронзительный свист. Колдовство прикоснулось к нему, задев заготовленную ловушку.

— Отвечай! — потребовала колдунья.

— Обещание, все дело в нем… я сказал, что спасу тех детей. Чего бы мне это не стоило.

— И что же ты сделал?.. — процедила сквозь сжатые губы ведьма.

— Исполнил обещание.

4

Он нагнал их возле вороньего брода, там где песок превращается в грязь, а сухие деревья торчат из мерзкой жижи корнями вверх.

Разбив лагерь на правом берегу, черноколпачные выставили дозорных и мирно разошлись по своим массивным, деревянным кибиткам. Впереди их ждал самый тяжелый переход. И без хорошего отдыха завтра им не сдюжить. Дороги за переправой почти нет. Одна грязь, которая словно ненасытный троглодит пожирает все без разбора: камень, бревна, ветки, колесной обод.

Оценив выставленную охрану, яркость чадящих факелов и расположение грозных повозок — странник решил не рисковать. Он хорошо помнил, что застать противника врасплох, уже половина успеха. Поэтому пристроившись возле сухого дерева, Дар позволил себе забыть обо всем на свете и немного вздремнуть.

Разбудило его протяжное лошадиное ржание. Вскочив, Дар схватился за револьвер, но быстро сориентировался и понял что к чему. Процессия решила не дожидаться рассвета и отправилась в путь еще за светло.

Проводив взглядом удаляющейся арьергард людей в черных одеждах, странник решил, что ждать следующей остановки не имеет никакого смысла. После сегодняшнего перехода они будут уже возле стен Криптория — бывшей святой обители, которую теперь обосновали мерзкие еретики.

Острый взгляд проследил извилистый трак утопающий в дорожной грязи и устроившись поудобнее, скрестил ноги перед собой, закрыл глаза.

Давно он не крал чужую волю — именно так называл это умение старый вераго Берг.

«Мрак меня побери, да я не промышлял этим с того самого времени как покинул Гриф», — мысленно поругал себя Дар. «Получится ли? Смогу ли я дотянуться на таком расстоянии?» Впрочем, в том что у него выйдет, странник не сомневался. И хотя умение со временем меркнет, без следа все равно не уходит уже никогда.

Глубоко выдохнув, он попытался настроиться на нужную волну. Как гребанный проигрыватель! — в очередной раз вспыхнули в памяти слова вераго. Просто набери в грудь побольше воздуха и отправляйся в путешествия, словно лупастый лягушонок Флик.

Так странник и поступил. И грубая мантра помогла. Он повторил ее слово в слово, точно таким же голосом как был у Берга, хрипатым и глухим. Получилось почти похоже.

Во тьме окружавшей его внезапно появились контуры. Призрачные линии бледно-коричневого света. Вначале они едва угадывались на фоне великой пустоты, но вскоре все изменилось. Они стали гораздо ярче и принялись пульсировать, будто вены по которым течет нескончаемый кровяной поток. Дар немого сбавил напряжение: так называемая настройка состоялась. Теперь он был где-то между абсолютной пустотой и поводком способным привести его к чужому сознанию. Не человеческому, но сейчас это даже лучше.

Совершив еще один глубокий вдох, Дар ощутил, что может переходить к следующей стадии. Мысленно опустив взгляд он различил в пустоте свою руку. Правда сейчас она больше напоминала уродливую клешню, а не привычную человеческую конечность.

Клацнув, странник потянулся вперед и едва не прикоснулся к ближайшей световой волне. Та напряглась, как напрягается живой организм в случае опасности и издал неприятный, пронзительный звук.

Если бы у Дара были руки, он бы обязательно закрыл уши. Но сейчас он не имел такой возможности. Поэтому он повторил попытку. Слишком грубая работа. Он представил себя мастером, который слишком давно не брался за ремесло. Тут надо было действовать аккуратно, доверившись мышечной памяти. А он слишком торопит события.

Клешня сжалась резко, волна натянулась и… лопнула.

Дар не стал выплескивать в пустоту негатив сотни разношерстных ругательств. Это абсолютно бессмысленно. Место в котором он сейчас находится глухо к подобным проявлениям слабости.

Теперь нужно ждать новой волны.

Противный звук возвестил о новой возможности. Линии было аж целых три. И каждая ярче предыдущей — а значит крепче.

Но полагаться на случай Дар больше не стал. Постаравшись совладать с собственными мыслями — потому что именно они, а не мышцы сейчас руководили клешней, — он потянулся к самой нижней волне. Осторожно прикоснулся к ней лезвием, и замер. Получится или нет? Волна откликнулся короткой мелодией, словно струна, но не порвалась. Тогда странник осторожно сжал клешню, почувствовав приятную вибрацию, которая исходила от нити. Дождавшись пока звук повториться, и не один раз, он нежно потянул ее на себя, будто вытягивал нить из веретена.

Никаких обрывов.

Волна немного сопротивлялась, но после небольшого усилия пошла свободна, и вскоре, оказалась прямо перед Даром.

Получилось! Мысленно возликовал странник. И в этот самый миг она резко натянулась и дернула его за собой. Контакт состоялся. И теперь просто надо было выбрать нужный диапазон. Или по простому — захватить жертву.

Взмыв над пустотой, Дар продолжал держать в клешне путеводную нить. Еще миг и она оказался прямо над обозом. Странные яркие очертания на темном фоне. Не живые существа, а их призрачные копии. Тени, здесь, в пустоте, они лишь яркие наброски.

Быстро оценив ситуацию, Дар прицелился и отпустил нить.

Неведомая сила буквально швырнула его вниз, прямо на спину впередиидущей лошади.

5

Повозки двигались медленно, словно лямка грехов тянула их назад, не давая возможности использовать всю силу. Постоянный скрип колес, недовольное ржание и непрекращающиеся ругательства — все эти звуки заглушали плач, что доносился из трех последних кибиток. Избавившись от притворного сна, дети наконец начинали понимать где оказались. Внутренняя темнота пугала. И не просто пугала, а повергала неокрепшее сознание в настоящий ужас.

Нытье постепенно превратилось в надрывный плач. Пленники буквально захлебывались в своем отчаянье.

— Затки им пасти! — приказал один из монахов, что двигался на гнедом вдоль обоза.

— Всех сразу? — удивился поравнявшийся с ним возница.

— Конечно!

— Как ты себе это представляешь?

Всадник нахмурился, недовольно заскрипев зубами:

— Вскрой им глотки и дело с концом!

— И что мы доставим мертвецу? Бесполезные тушки?! — взвился возница.

— Тогда просто накорми их дорожной дрянь, — согласившись, предложил всадник. — В общем сделай хоть что-нибудь, чтобы их заткнуть!

Возница кивнул, приподнялся на козлах и внимательно вгляделся в утопающую в тумане дорогу.

— Потерпи, до Колозиума осталось чуть больше час. Там накормим твоих крикунов до отказа.

— Тогда прибавь ходу! А то того и гляди не сдержусь, и тогда придется устраивать привал прямо здесь на Гнилых грядках.

— Не будь ты заказчика, я бы послал тебя куда подальше! — буркнул возница.

— Но ты этого не сделаешь, потому что слишком печешься о своей жалкой шкуре, Рип-падальщик! — расслышав недовольство, рявкнул наездник.

У старого менялы, что владел рогатыми повозками, нашлось бы что ответить и на этот острый выпал нанимателя, но в этот самый момент произошло непоправимое…

Ведущая лошадь внезапно всхрапнула и резко ринулась в сторону. Никогда с ней такого раньше не случалось, — а тут на тебе! Толи почуяла какого хищника, толи на старости лет подхватила безумие, но когда ее попытались утихомирить, она разошлась не на шутку. Огромная узкая повозка, которая состояла из нескольких ярусов и оттого напоминала портовый ящик, накренилась. Колеса, увязнув в колее, издали натужный скрип, и…

Когда до конечной цели всего три с небольшим лиги обидно спотыкаться на ровном месте. Видать не обошлось здесь без проклятий Корявой нагаворщицы, решил меняла.

— Стой! — рявкнул Рип тормозя колонну. Но было уже поздно. Главная повозка, где он хранил рабочий скарб и конечно же ценный во всех смыслах металл, с терском рухнула на землю, придавив собой двух наемников в темных балахонах, которые не успели вовремя сориентироваться.

Сдавленный стон растворился в неистовом ржании. Лошади довольно тонко умели чувствовать опасность, но сейчас они подались всеобщей панике.

— Назад! — продолжил командовать Рип.

Пока он слабо представлял себе каким образом продолжить путь, когда на дороге такое. Его главной задачей было не допустить, чтобы пострадали повозки с товаром.

Он редко торговал Живностью — именно так меняла называл сопливых подростков. Всех до единого — и не важно какого возраста и цвета кожи эти маленькие отростки. Поэтому провернув такую серьезную по его меркам сделку, он ни за что на свете не хотел оплошать. Перспектива сделать подобные вылазки постоянными, заставила Рипа спрыгнуть с козел и лично руководить решением внезапной проблемы.

6

После наступления Потопа люди стали ценить потраченное время. Они не просто торопились жить, а желал заполучить все и сразу. В один миг, в одну короткую секунду. Но были и те, для кого время превратилось в дорожную пыль. Нынешний заказчик Рипа-падальщика был как раз из разряда таких.

Повозку разобрали довольно быстро, а вот с основой пришлось повозиться.

— Сколько тебе нужно времени? — поинтересовался человек в балахоне.

Рип тяжело вздохнул и уставился на глубокий капюшон из-под которого виднелось худое вытянутое лицо. Но ни это вызывало у менялы трепет, вовсе нет. Пугало его другое. Заказчик был слеп. Но при этом умудрялся видеть дальше больше, чем зрячий.

Данный факт выяснился совершенно случайно. На одном из привалов заказчик приказал обождать и не отправляться в путь. А когда меняла попытался выяснить в чем причина задержки, человек в балахоне ничего не ответив, встал взбираться на ближайший холм. Оказавшись на вершине он указал Рипу-падальщику на горизонт, где собиралась песчаная буря. Именно, здесь, в свете багряного рассвета меняла и заметил два лиловых шрама, на том самом месте, где должны быть глаза.

— Еще немного, — дрогнувшим голосом ответил меняла.

Заказчик приблизился к мертвой лошади, что решила взбрыкнуть и завалила повозку. Присел рядом, положил ладонь на круп. И спустя минуту — недовольно покачал головой.

— Что-то не так? — насторожился Рип.

— Не хорошо это, — змеей прошипел заказчик.

Не успел меняла задать следующий вопрос, а слепец уже приказал своим людям открывать повозки и выводить детей.

Рип собирался было возмутиться, но костлявая кисть крепко сжала его плечо. И тело пронзила невыносимая боль.

— Пусть твои люди помогут, пока он еще далеко…

— Кто он? — не понял меняла.

— Враг, — коротко произнес человек в балахоне и быстро оглянулся, словно кто-то окликнул его.

Спорить со слепцом было бесполезно и Рип подчинился.

7

Они почти успели. Построив измученных детей в цепочку, монахи на лошадях окружили колонну по обеим сторонам и неспешно двинулись вдоль колеи.

— Эй, а ну стой! — Рип позволил себе схватить заказчика за широкий рукав балахона, когда тот собирался вскочить на коня. — А как же оплата?

— Ах да! Безусловно! — на лице слепца возникла хищная улыбка, от которой у менялы кровь застыла в жилах и он сразу позабыл о вознаграждении.

Рука резко потянула менялу, прямо под глубокий капюшон. И что-то неимоверно прожорливое впилось в щеку. Кровь брызнула во все стороны. Рип попытался одновременно вырваться и подать голос. Но неведомая сила настолько сильно подчинила его себе, что у менялы не вышло даже жалкого стона.

Помощники застывшие возле рогатых повозок не кинулись на помощь. Наблюдая со стороны за тем, как стремительно их лидер расстается с жизнью, они все как один молились богам. И не важно каким. Главное, чтобы их миновала незавидная участь Рипа-падальщика, который теперь уж точно оправдывал свою неприятную кличку.

Отбросив в сторону тело менялы, словно набитое сеном чучело, человек в балахоне вытер рукавом окровавленное лицо и быстро запрыгнул на коня, даже не взглянув на застывших в ужасе людей. Сейчас его заботила только одна вещь — опасность, которая стремительно приближалась к ним с востока.

8

Им удалось пройти не больше лиги, когда налетевший ветер возвестил о чужом присутствии. Сухие ветки затрепетали в такт пронзительному клекоты сыча-перевертыша.

Подав знак, человек в балахоне остановил цепочку и прислушался. Но привычные для слуха звуки тут были не причем. Даже крылатый предвестник опасности не привлек его внимания.

— Уже близко, — наконец произнес заказчик.

И подтверждением его слов, среди кривых сучьев вспыхнули янтарные глаза. Одни, вторые, третьи. Уже через минуту их было бесчисленное множество.

— Очень умно, — поведя носом недовольно прошипел человек в балахоне.

Взяв пленников в кольцо и хищно выглядывая из густого тумана, неведомые звери прятаться среди старых коряг.

— Приготовиться к бою! — скомандовал заказчик. Монахи как по команде извлекли стрельники и устремили их в молочную пустоту.

В ответ послышался недовольное рычание.

— Муренмук, — осклабился человек в балахоне. — Уже совсем рядом.

И он оказался прав. В следующий миг хищники атаковали. Тощие твари с обглоданными мордами и торчащими из пасти кривыми клыками. Если в старом мире, до Потопа, кто-то и помнил их название, то сейчас наверняка позабыл.

Раздались выстрелы, крики и жадное чавканье. Даже самые искусные стрелки не могли справиться с неистовой злобой, что вырвалась на свободу из густой белизны.

Слепец равнодушно взирал на происходящее со стороны прекрасно понимая что проиграл. Спрыгнув с коня, он поправил полы длинной одежды и уверенно направился подальше от дороги, туда где его ждал враг.

Хищники упрямо проносились мимо, даже не предпринимая попытки напасть на человека в черных одеждах.

Каждый шаг давался с большим трудом. У грязи под ногами, словно отросли щупальце. Но заказчик знал, что это не так. Просто здесь, среди мертвых деревьев, вросших корнями в бесплодную землю не было место живым, и любое движение воспринимался как некий акт враждебности.

Из тумана выступили очертания кривых стволов. Человек остановился не обращая внимания на то, что его голенище погрузилось в чавкающую жижу почти по колено. На этот раз он не стал прибегать к помощи своего обоняния. Выставив вперед руку он словно прикоснулся к мутной пелене. Его перст указал сначала на одно дерево, затем на второй, и наконец уткнулся в третье. Но это было вовсе не дерево. Высокий худой силуэт, который теперь нельзя было спутать ни с чем другим.

Странник сделал несколько шагов вперед. Туман, будто бы отступил в сторону, и теперь, можно было без труда различить худощавую фигуру в длинном дорожном плаще.

— Стало быть, это ты преследовал нас от Рельсового тупика, — задумчиво произнес слепец.

Странник кивнул. Ветер сменил свое направление, принеся весточку с колеи. Одинокие крики проигравших и завывание победителей.

— В чем твоя выгода? — задал мучавший его вопрос человек в черном.

— Всего лишь слово, — не стал скрывать странник.

— Слово? — удивился заказчик. Он бы уловил фальшь. Но ее не было. По крайне мере его противник свято верил в это. И все-таки сомнение, пусть и призрачное, продолжило грызть изнутри, поэтому он спросил: — Проделать такой путь ради простого обещания, прости, но вериться с трудом.

— Каждый сам выбирает, во что ему верить, — равнодушно ответил странник.

— Ты прав, муренмук, больной мир слишком сильно перемешал все вокруг, — согласился слепец. — И все же тебе придется отступить. Отзови прочь этих степных шакалов.

— Навахи, небесные псы, — поправил его странник. — И они сами знают, кому помогать, а с кого содрать кусок мяса.

Слепец недовольно поморщился.

— Ты даже не представляешь, кому перешел дорогу, моменраг! Если эти маленькие ублюдки не попадут в застенки Колозиума… Смерть покажется тебе спасением!

— Поверь, за свою жизнь я нажил немало врагов. Так что твои речи меня нисколько не пугают, — слишком спокойно сказал странник и немного приблизился к человеку в черном.

Но тот даже не шелохнулся. Сложив руки на груди, он смиренно опустил голову, погрузившись в собственные мысли. Поравнявшись с ним, странник бросил в его сторону пренебрежительный взгляд и направился к колее. В этот самый момент, человек слегка повернул голову и резко бросил ему в спину:

— Alea jacta es.

Странник резко обернулся. Но вокруг уже никого не было. Лишь темные одежды, небрежно брошенные в грязь, словно истлевшие лохмотья. Вокруг никого.

Тяжелый каблук странника втоптал остатки балахона глубже в грязь. Сплюнув остатки живун-травы на то место, где еще минуту назад находился слепец, убрал руку с револьвера и облегченно выдохнул.

Сегодня сумрачный проводник отступил, признав свое поражение. Но Дар был уверен, что это ненадолго. Вскоре будет новая встреча и на этот раз слепец не ограничится простым разговором. Ведь зло не умеет проигрывать и ему обязательно надо получить реванш.

Глава 2 Пустое предсказание

1

Ведьма долго молчала, а когда странник кашлянул в кулак, вздрогнула, словно от испуга.

— Занятная история, муренмук, — наконец сказала она. — Ты поступил смело, но недальновидно.

— Мне плевать на твои нравоучения, ведьма, — зло огрызнулся странник.

— Тогда что тебе нужно?

— Я хочу знать где сейчас человек без тени! Ответь, и я не стану тебя донимать своим присутствием.

Ведьма улыбнулась и провела пальцем по ржавой решетке.

— Ты затеял опасную игру, перегрин. Слишком опасную игру. Но знай правила в ней диктуешь отнюдь не ты. Впрочем, ты и сам все понимаешь. Тот кого ты разыскиваешь ближе чем ты думаешь. И поверь он ждет твоего прихода.

— Мне нужно знать где он, — сквозь зубы несколько раз повторил Дар.

— Тогда загляни в себя, это самый лучший способ. Тем более что ты и есть его тень! — Теперь колдунья не просто улыбалась. Она оскалилась и начала смеяться, задыхаясь в глубоких хрипах.

Но странника эти слова нисколько не тронули. Он знал, что когда-то ему придется выслушать правду. Жестокую истину собственной незавидной участи с которой он уже давно смирился и не видел для себя иного исхода.

— Что для этого нужно? — с нажимом произнес Дар.

— Подойди ближе, присядь, — шепотом, словно заговорщик сказала ведьма.

Дар дернул рукой и не встретил сопротивление — цепь сковавшая его, исчезла.

Приблизившись к клетке, странник сел напротив, сложив руки перед собой.

— Что дальше? Ты предскажешь мне судьбу?

Ведьма зацокала языком и покрутила перед ним указательным пальцем.

— Нет, ты сделаешь это сам. Я лишь помогу прочесть те знаки, что появятся среди веток и песка.

— Хорошо, я согласен.

— Не так быстро, муренмук, — остановила его ведьма. — Взамен, ты окажешь мне одну услуг.

— Говори… — На лице странника возник скорее интерес, чем обеспокоенность.

— Не сейчас, еще не пришло время, — не стала спешить ведьма.

Подготовка к ритуалу не заняла много времени. Странник натаскал веток — надергал прямо из стен жилища-запруды. Ведьма отобрала самые свежие и сложила перед странником пирамидой, словно собиралась разжигать костер.

Тревожный звонок в голове странника усилился. Опять колдовство. Впрочем, иного выхода все равно не было.

— Хорошо, что дальше? — поинтересовался Дар.

— Вдыхай, — приказала ведьма.

— Вдыхать?

— Склонись и вдохни полной грудью, муренмук. У нас не так много времени.

Он повиновался. И как только его нос едва не коснулся сухих веток, все вокруг заволокло дымом.

Как он не старался, но видел вокруг себя лишь тьму. Вязкую, маслянистую. Прикасаясь к ней странник ощущал ее пальцами, всем телом. Он словно угодил в бочку со смолой. В начале было все ничего, но внезапно что-то изменилось. Жидкость, словно закипела, охватив тело невыносимой болью. Дар вздрогнул и попробовал открыть глаза. Но ничего не вышло. Тогда попытался совершить хоть какое-то движение. Безрезультатно. Он словно лишился собственного тела, и был способен просто молча наблюдать за происходящим.

Тем временем боль усилилась. Теперь это был не просто жар, а нечто невообразимое, будто его привязали к вертелу и решили хорошенько подрумянить бока.

Стиснув зубы странник терпел, безропотно ожидая, когда тьма отступит. Но ничего не происходило, а терпеть уже не было сил, когда неведомая сила вырвала его из мрака.

Открыв глаза, Дар огляделся. Вокруг все было скрыто тонкими струйками дыма напоминающего призрачную вуаль. И лишь легкое дуновение заставляла эту тонкую занавесь слегка извиваться играя на темном фоне.

— Слишком много вопросов… у тебя слишком много вопросов… небесный путник… — раздался вкрадчивый женский шепот.

И вуаль пришла в движение подхватив тихий голос и закружив его в странном танце глухого эхо.

— Где я? — закрутил головой Дар.

— Неправильный вопрос… Задай правильный вопрос… ты должен… обязан… хотя бы попробуй… время… оно неумолимо утекает… торопись глупец… — Голосов стало несколько. Они переплелись и разлетелись как мошкара потревоженная ярким светом.

— Мне нужно найти… — осторожно начал странник, но его перебил задорный девичий смех.

— Разве ты не заметил: ты постоянно кого-то ищешь… разве это не странно… удивительно… невообразимо. Разве ты не устал? Он никогда не устанет… пока не остановится… но он должен…должен, но не станет… станет… нет, он не станет этого делать…

Дар закрутил головой пытаясь отыскать хозяек голосов. Но за прозрачной завесой была лишь темнота.

— Говори…говори… говори…

И странник предпринял новую попытку:

— Мои попутчики, они были со мной пока…

— Пока смерть не разлучила вас… — догадался голос. — Ты даже не успел опомниться потомок звезд… а ты не любишь, когда что-то выходит из-под контроля…

— Они не погибли… я это знаю, — дождавшись пока голоса затихнут, сказал Дар. — Мои сны не могут лгать… Где они?! Отвечай!

— Нет… еще не время, — нараспев затараторили голоса. — Ты еще не готов… не сейчас… не сегодня… наберись терпения, муренмук… ты встретишь их… обязательно встретишь…

— Где?

— Там куда их запрятала судьба… силки… ловушка… законы Парадокса… они неумолимо движут тебя к смерти… и тех кого ты возьмешь с собой… так что подумай: стоит ли… это твоя ноша, а не чужая…

— Это их выбор! — недовольно проскрипел странник.

— Выбор?.. ты неимоверно упрям и прямолинеен, муренмук… ты принудил их… а не открылся… непростительная ошибка… поэтому пока рано… а нынче не время…если Парадокс позволит, ты встретишь их вновь… вытащишь из той ямы, куда они угодили… и все благодаря тебе… тебе… тебя…

Сжав кулаки, странник едва сдержал накатившие эмоции. Только вот возмущение все равно вырвалось наружу:

— Хватит! Прекратите! Ни черта вы не знаете! Ни черта!

— Спрашивай… время уходит, не трать его понапрасну… торопись…

— Человек без тени…

— А, вот ты о чем… знаем… понимаем… непосильная ноша… вечный противник… но перед тем как мы ответим, скажи почему ты жаждешь его смерти?..

Дар хотел ответить сразу, молниеносно. Но существовало одно «но» — причин было так много, что выбрать из них основную не имело никакого смысла. Поэтому его ответ был короток:

— Этот человек отнял у меня все, все что у меня было.

— Неправда… — выслушав странника, принялись перешептываться голоса. — ты сам разрушил свою жизнь… тот человек лишь ускорил неминуемое…

— Мне плевать, что вы там нашептываете! Где он?! Отвечайте! Иначе я не намерен больше ваш слушать!

Вуаль зашевелилась и в ней запутался задорный девичий смех.

— Ты посмотри, какой грозный… конечно, никто не любит слушать правду…и все-таки придется выслушать… хочешь ты того или нет… — Пауза, и едва слышное перешептывание. — Обернись… вспомни себя… узнай свое предназначение в мире обреченных… иначе ничего не выйдет… пропадешь… пыль дорог пожрет тебя…хи-хи… ха.

Возможно Дару просто показалось, но среди бесчисленных слоев вуали внезапно мелькнуло чье-то лицо, и не одно. Увлекшись разговором, как он не заметил их раньше.

Неуловимые призраки — они теперь были повсюду. Кружили среди белизны шепча на ухо свои жалкие предсказания. Но были ли они правдивы? — странник этого не знал. Отделить семена от плевел можно и позже, а сейчас достаточно просто слушать и запоминать.

— Где он?! — требовательно повторил он свой вопрос.

— А ты еще не понял? Ой, какой не сообразительный… вспомни какому богу служит твой враг… и сразу все встанет на свои места…ну что помнишь…

— Био-нова, — одними губами произнес странник. Он столько раз слышал это название от отца и не так давно услышал его вновь. Значит, вот куда спешит его враг. Теперь и правда картина стала более ясной. И хотя еще оставалось масса вопросов, путь человека без тени обрел определенный смысл. — Где находится лаборатория? — задал свой последний вопрос Дар.

— Там где гигант врос в скалу своими серыми боками, — на этот раз голос стал низким, оглушающим.

— Грей-Рок, — догадался странник.

— Ты посмотри на него… прямо ученый муж не иначе… такой смышленый… сразу все понял… — вновь нежно защебетали призраки. И следующие слова произнес уже кто-то другой. Грозный, пугающий. — А теперь — убирайся! Твое время вышло! И ты не стоишь нашего внимания… — нечто огромное промелькнуло за воздушной завесой.

Машинально, Дар потянулся вперед, сдернул вуаль. Выскочившая из темноты фигуры оказался мимолетным видением. Ужасное, искореженное лицо изъеденное толи червями, толи кошмарными болезнями. Странник был уверен, что оно принадлежало ведьме. Ее истинное обличие. Но уверенности у него не было. Резко отстранившись, он не удержался на крохотном островке и полетел вниз, в пустоту.

Когда странник открыл глаза мир вокруг пребывал в немом спокойствии. Ведьма находилась в клетке, а ветки сложенные пирамидкой оставались сырыми.

— Ты получил ответы на свои вопросы, пыльный муренмук? — поинтересовалась старуха.

Дар хотел что-то сказать, но вместо этого лишь устало кивнул.

— Они удовлетворили твое любопытство?

— Вероятно, — силы на одно слово все-таки отыскались.

— Что ж, тогда проваливай отсюда, моменраг. Мой время на исходе и я не желаю встречать гостей в твоем присутствии. — На этот раз улыбка на сушенном лице выглядела не такой радужной.

— Что? Гостей?! — растерянно переспросил странник.

Опершись на руку он попытался встать, но ничего не вышло. Гадание на ветках опустошило его, будто дырявый сосуд.

— Я что тебе сказала: убирайся! — выкрикнула ведьма.

— Пару минут.

— У тебя нет и пары секунд, глупец. Если не желаешь кормить червей, ползи!

Снаружи послышался лай собак и улюлюканье взбешенной толпы. По всей видимости гости уже пожаловали к порогу.

— Эй, ведьма ты у себя!

— Мерзкая тварь! Пригрелась прямо у нас под носом!

— И как мы раньше не углядели!

Возмущенные до предела голоса нарастали как плеск приближающейся волны. Еще немного и они осмелятся на то зачем сюда пришли.

— Спасибо, — поднимаясь на четвереньки, поблагодарил странник.

— Я тебя заклинаю, уходи.

Обхватив прутья дрожащими руками, ведьма практически просунула голову между ними и с грустью посмотрела на свое скромное убранство.

— Мое время подходит к концу, но не твое странник, — пошептала она. — Так иди своей дорогой, сумев отделить правду от лжи. Если у тебя это получится — ты достигнешь желаемой цели. — Она немного помедлила, с жадностью втянула затхлый воздух своей деревянной тюрьмы. И произнесла последнее напутствие: — И не жалей о содеянном, муренмук. Никогда, слышишь меня, никогда.

Не прошло и пары минут как стрелок покинул убежище ведьмы, а снаружи послышались первые грозные призывы. Крик уничтожает страх. Превращает его в эйфорию, притупляя разум. И у этого правила не бывает исключений. Собачий лай сменился радостными криками — из толпы вылетел первый факел. Упал на крышу и скатился вниз в воду.

Наступила тишина. Короткая, наполненная сотней недоумений. А потом в запруду устремилось уже пару десятков огненных стрел и факелов.

И не один не добился успеха. Огонь либо тух еще в полете, либо недолетал и шипя, плюхался в воду.

На этот раз реакция толпы была более выразительной. Вилы, колья, мечи и самострелы взмыли вверх. Они уже были готовы ринуться вперед, но что-то неуловимое не давала им сделать первый шаг.

— Это колдовство! Она нас проклянет! — раздался чей-то испуганный голос.

— Плевать! Когда нам много у нее на всех не хватит власти!

— Он прав! Ничегошеньки она нам не сделает!

— Тогда давайте избавим мир от этой твари!

— Вперед! Зададим ей жару!

Плеск воды возвестил о том, что для пришедших сюда больше не существовало страха. Ему на замену пришли совсем другие чувства, способные лишь крушить и уничтожать.

Ведьма прислушалась к шуму доносящемуся с наружи. Заклятье, что охраняло ее заводь больше не могла сдерживать натиск толпы. До исполнения предначертанного оставалось всего ничего.

— Значит так тому и быть, — обреченно произнесла она.

На крыше занялись первые лепестки огня, крики усилились и превратились в один сплошной гул. Палачи ликовали, но никто не смел зайти внутрь. И это правильно — за казнью лучше наблюдать с безопасного расстояния. Таков закон властвовал над толпой во все времена, таким он оставался и по сей день.

И все-таки кому то хватило смелости заглянуть в проклятую нору. Послышалось недовольное бурчание приправленное крепким словцом.

Ведьма притихла, напрягла взгляд. Она догадывалась кого принесла сюда нелегкая, но упорно не желала в это верить.

— Чертова дыра, — пробасил мужчина оглядывая колючие стены, лавку и сваленную в углу гору мелких костей. — И как ты здесь просуществовала столько лет.

Подслеповатый взгляд разглядел сначала факел, а потом и бегущие по стенам тени. Какие угодно, но только ни того, кто явился к ней в этот неурочный час.

— Только не говори, что тебе неизвестна моя участь, — недовольно хмыкнула ведьма.

Мужчина приблизился к клетке. Внешне он больше всего напоминал местного фермера: коренастая фигура, свободная рубаха, плащ-накидка, и лицо с грубой, загорелой кожей.

Всего лишь обман. Облик, который легко можно заменить, будто надоевшую шляпу. И тот кто пришел в госте к ведьме продемонстрировал свои возможности.

Факел лишь на миг осветил его лицо и оно мгновенно изменилось.

— Тень, — прошипела старуха.

— А ты ожидала кого-то другого. По-моему на сегодня достаточно гостей.

— По твоей милости. — Ведьма отстранилась от прутьев и исчезла в полумраке.

Но мужчина не дал ей этого сделать. Выставив вперед факел он осветил клетку полностью.

— Как тебе сегодняшней гость? Не так глуп, верно?

— Верно, даже очень не глуп, — фыркнула ведьма.

— Ну не надо преувеличивать, моя дорогая, не надо преувеличиваться, — цокнул языком копия.

— Говорю, что думаю!

— Плохое качество, моя дорогая, — тяжелый вздох. — Ведь если не ошибаюсь: именно из-за своего длинного языка ты оказалась в этом месте?

— Я сама избрала свою судьбу!

— Ну конечно, я так и думал, — хихикнул копия. — Порождение мрака и благородства. Это же так типично для вашего поганого мира.

— Не тебе судить о моих поступках, — обнажив беззубый рот зло плюнула колдунья.

— Ладно, давай покончим с этой бессмысленной болтовней, — отмахнулся копия. — Ты указала нашему умнику следующий ориентир?

Старуха мгновенно обмякла и сделалась покорной.

— Указала.

— Надеюсь, без лишней болтовни?

— А разве я что-то знаю?

— И то верно, — согласился мужчина. — Ну тогда, позволь попрощаться, не хочу мешать тебя принимать твою судьбу, — и его смех заполнил собой все вокруг. — Факел выпал из его рук зародив пламя.

Глава 3 Кривая миля

1

Шестерка была запряжена в дилижанс и шла довольно бойко. К сожалению внутри места не нашлось — все было завалено мешками с продовольствием, что и не удивительно, мало кто желал добровольно посетить Грей-Рок.

— Стало быть, ты из далека? — поинтересовалась возница.

Дар первые видел женщину способную справиться с дилижансом, но она была единственной, кто выбрал нужный ему маршрут.

— С северной оконечности, — нехотя буркнул в ответ странник.

— Ого, далековато, — согласилась возница.

Звали ее Дакота Мэй, и данные колеса достались ей в наследство от покойного мужа. Поначалу дело не шло, но врожденно упрямство сделало свое дело. Уже через пару лет Дакота получила свой первый заказ, а еще через год два новых направления: из Алики в Грей-Рок, и из Алики в Дымные поля.

— А ты чего позабыл в этом проклятом месте? — спросила Дакота. — Или другого пристанища себе не подыскал?

— Дела у меня там, — коротко брякнул странник.

— Говоришь так будто ты ненадолго в этот гадюшник.

— Пару дней, не больше, — кивнул Дар.

Возница посмотрела на него с некой растерянностью, видимо решила, что с ней шутят.

— А дальше?

— Дальше, будет видно.

Дакота почесала затылок и покачала головой:

— Дело твое конечно, но с чего ты взял, будто сможешь оттуда выбраться?

— Неужели это так сложно? — удивился странник. — Я же не в берлогу к шатуну лезу, все-таки.

— Ну к шатуну не к шатуну, а как тебе метку поставят, все ты собственность Грей-Рока.

— Как это собственность?

— Навроде раба, только свобод чуть больше, — принялась объяснять Дакота. — Законы там такие, ничего не поделаешь. Стены защищают своих граждан довольно сносно. Посторонних не пускают, но и своим шастать где попало не позволяют. Стал гражданином, получил принадлежность, будь добор соблюдать правила. Тогда и беды тебя стороной обойдут.

— Получается путники там не в почете, — сказал Дар.

— Получается так, не любят там вашего брата, — откликнулась возница.

Широкополая шляпа пассажира качнулась вверх-вниз. Толи от случайной кочки, толи в знак согласия.

— А что за принадлежность? — после недолгой паузы продолжил расспрашивать странник.

— Так клеймо, что же еще… Такая крупная буква «Р» наподобие волдыря.

— Такой ведь раньше коровам отметки ставили, — вспомнил Дар.

— Твоя правда, — кивнула Дакота. — Только знаешь, по мне так лучше суровый закон, чем любое беззаконье. Слушай, а ты не из этих, не из погонщиков будешь?

— В какой-то мере.

Отвернувшись, Дар дал понять, что данный разговор его больше не интересует. Дакота не стала настаивать. За свою дорожную жизнь она повидала разных чудаков, и выработала для себя одно неоспоримое правило: к долбонутым в голову лучше не лезть, а то капнешь глубже, а там такие черви полезут, пожалеешь.

Извилистая дорога тянулась между прерий. Бескрайние просторы, где властвует палящее солнце и суровые ветра. Губительный климат для любого путника, поэтому большинство, кто располагал деньгами или чем-то ценным, и пытались преодолеть эти сумасшедшие расстояния на конях.

Проследив за солнцем, которое неумолимо тянулось к горизонту, Дар задумчиво спросил:

— Остановки по пути будут?

— А как же нет, — ответила Дакота. — У матушки Бетси на кривой миле. Ох, какое же она варит доложу я вам миста. Тепло прям жилы бурлить заставляет. Я после двух кружек всю ночь могу гнать, до самого Колючего холма.

— Если не ошибаюсь это в паре-тройке миль от Грей-Рока? — уточнил странник.

— Были в здешних краях?

— Нет, но много слышал, — повернул голову Дар.

— Ваша правда, миста. Именно с этого места и виден Серый горб. Эта стальная заразина, что угодила прямо в каменную твердыню.

— Корабль переселенцев…

Возница согласилась и напряженно выдала:

— Грязные сквотеры! Если бы не они, с нами бы это не произошло. Наш мир бы продолжал существовать без всяких там Потопов.

— Считаешь, они во всем виноваты?

— А кто же еще?! — удивилась Дакота. — Их рук дело, голову даю на отсечение.

Дар только тяжело вздохнул, прикрыв лицо шейным платком. С востока надвигался ветер, вздымая в высь дорожную пыль.

— Серьезное обвинение для простой догадки.

— Догадки? Ну уж нет, миста! Никаких догадок! — возмутилась возница. — Я точно знаю. У меня на этот счет целая теория имеется.

— С удовольствием ее выслушаю.

Покосившись на пассажира, словно оценивая говорит он серьезно или изволит шутить, Дакота предположила первое и неспеша начала объяснять:

— Мы ведь как до этого жили: просто без всяких забот. Те кто у власти делили земли, возводили замки, а те кто прислуживают копались в земле и подносили дары богам. Не важно — старым или новым. И что же происходит дальше… С небес спустились эти гадкие перегрины, мать их. И принялись вынюхивать чем мы тут живем. Затем принялись красть наших ученых мужей, а потом и вовсе замахнулись на нашу веру… — Она немного помолчала, ожидая, что пассажир в плаще и широкополой шляпе начнет возражать. Но тот молчал и внимательно слушал. — Ну вот ответить мне: что принес нам научный прогресс, который даровали сквотеры? Умение строить крылатые машины и получать урожай в засушливую погоду? Нет, как бы не так! Они всучили нам новое оружие, — она указала на притороченный сбоку чехол с торчащим оттуда кучерским дробовиком. Прекрасный подарок. Раньше мы убивали друг друга сталью, а теперь… Что же изменилось спрашиваю я вас? А вот ничего! Ничего не изменилось. Только вот смерть стала еще мучительнее. Поверьте, я знаю о чем говорю, миста. В этом моя правда. Больше грязи, насилия, зла, вот и все дары. МЫ пытались сопротивляться, избавиться от этих звездных заселенцев, призвать их порядку! А они что… провозгласив себя вакейро, гребаными погонщиками, устроили нам Потоп! Вы только подумайте: погонщики. И кого же они погоняли, позвольте вас спросить? Нас, тупой скот!

Дар с задумчивым видом уставился на возницу. А она в свою очередь не удостоила его даже мимолетного взгляда. Пришпорив лошадей, она немного помолчала, а потом все-таки озвучила свою догадку.

— Признайтесь, миста, вы ведь один из них, верно? Такое же сквотер, пасущий нас, безмозглых тварей?

Откровенный вопрос, требовал откровенного ответа. Но Дар был не в настроение читать прописные истины этой заблудшей жительнице Отсталого мира. Но во все из-за собственного высокомерия. Он просто не знал что противопоставить ее уверенным высказываниям.

— Верно, мои предки прибывали к вам с далекой звезды, — тихо сказал он. — Они называли себя по разному, кто-то считал себя вакейро, кто-то богом, соглашусь с тобой. Но все остальное нельзя применять ко всем поселенцам. Не каждый из нас желал вам зла.

Дакота только надула губы и смачно плюнула в сторону. Красноречивое отношение ко всему сказанному.

— Думай как считаешь, вакейро. Все одно мне тебя не понять. Но в любом случае тебе будет комфортно в Грей-Роке.

— Это еще почему?

— Так там заправляет такой же погонщик как и ты? Уж один бог с другим то точно найдут общий язык, — и она заразительно рассмеялась, радуясь удачной, как ей показалось, шутке.

Они миновали большую часть пути в полной тишине. Но болтливую возницу видимо не устроило такое положение дел. Пару раз она прикрикнула на лошадей, а потом решила возобновить разговор. И просто начала говорить, не ожидая ответа:

— Его зовут Грег Атлас. Вот уж истину говорят: человек и есть главное олицетворения зла, прости меня всевышний! Атлас как раз такой. Никакого снисхождения или прощения. Он главная городская власть. Хочешь расскажу тебя как он вершит правосудие?

— А не боишься, что я передам твои слова погонщику? — без тени иронии спросил Дар.

— Плевать, я не боюсь всяких воротков, даже если им удалось занять пустой трон.

Неприятное послевкусие от словесной перепалки тянулось еще милю или около этого, а потом возница осторожно произнесла:

— Таким чудовищам нет место на земле. Он не просто мучает, он любит убивать медленно, неделями, месяцами. Да знаете ли вы, что такое испытывать каждодневную боль, понимая, что ей не будет конца? Думаю, что нет, — она тяжело вздохнула и продолжила: — Клеймо, это не просто принадлежность к месту, это символ. Тот кто его ставит получает право на все.

— Право на все? Очень интересный термин, — с грустью в голосе отметил странник.

— И довольно кровавый. Но главное, что у тех кто попал в застенки города не существует выбора. Переступил порог — считай попал в паучьи сети. А получил отметину, пиши пропало. Знай, теперь ты не принадлежишь самому себе. Все за тебя решает он — Атлас. Ну или на худой конец его люди. Что по сути дела еще хуже. Как он скажет так и будет. У его власти нет границ морали. Прикажет, и мать родную прикончишь, а потом приготовишь из нее же похлебку. Что, погонщик, доводилось тебе слышать о таком лакомстве?

— Мир изменился, и не в лучшую сторону, — сказал странник и затих.

Только вот Дакота не собиралась прерывать эту важную по ее мнению беседу.

— Он взаправду решил стать богом, — осторожно, страшась собственной догадки, прохрипела возница. — И все дело в этой Серой горе.

— Ты имеешь в виду космическую станцию? — уточнил Дар.

— Верно.

Еще во времена юности юный Маршал блестяще изучил географию планеты, куда высадились его предки в поисках лучшей участи, чем болтаться среди космической пустоты. И ему не нужна была никакая карта, чтобы воспроизвести в памяти все места приземления межзвездных челноков. Тот который угодил в гору Туманный клык назывался Праймом, и являлся третьем по величине. Вмещал в себя более полутора тысяч поселенцев.

Сколько погибло при приземление Дар конечно же не поманил. Четверть или чуть больше. Тем более что исторические хроники были весьма приблизительными. Связь между челноками прервалась на второй день вынужденного бегства с огромного модуля Сфера. Поэтому на планете, которую космические пассажиры именовали не иначе как Отсталым миром, появилось больше сотни самостоятельных рубежей. А если быть точным то ровно сто один.

— Я никогда не предполагала, что людей можно использовать как материал. Что-то вроде глины из которой можно лепить что угодно, — продолжила Дакота.

Дар сразу сообразил о чем идет речь. Ведьма не ошиблась и дала ему верный ориентир.

— БиоНова.

— Да, они почитают эту дрянь, как нечто величественное. Говорят, что только благодаря этой гадине они могут защититься от внешнего мира…

— …который куда опасней того, что притаился за высокими стенами города, — закончил за нее странник.

— Точно, именно так они и говорят, — поразившись, протянула Дакота. — Откуда знаешь?

— Так говорят почти все, чтобы оправдать собственные зверства.

Возница кивнула, и предприняла последнюю попытку изменить маршрут.

— Стало быть, все-таки Грей-Рок. У тебя еще есть шанс свернуть в другую сторону.

— Наоборот. У меня появилось жгучее желание посетить это место.

2

Кривая миля было удивительным местом. Широкое плато упирающееся в зубчатый обрыв, поэтому в этом месте дорога делала крутой поворот и терялась в кактусовых зарослях. Здесь почти все дилижансы делали остановку и перекусывали в хибаре матушке Бетси, приводили себя в порядок и набравшись сил отправлялись в дальнейший путь.

Соскочив с козел Дакота передала бразды правления повозкой смуглому бородачу, местному служке, и поспешила к деревянной постройке.

— И кто у нас здесь? — радостно защебетала она. И в ответ изнутри раздалось оханье и задорный смех.

Зал был огромный: справа, вдалеке, четыре пружинные кровати, по центру столы окруженные бочками, выполняющими роль сидений, многочисленные шкафы и кухня с длинной дощатой стойкой.

Смуглая женщина в просторном цветастом платье, которая и была хозяйкой этого заведения, раскинула свои толстые руки и приняла в объятья миниатюрную возницу.

— Ох ты моя милая, как же я рада тебя видеть. Порадовала старушку.

— Ну, мама Бетси, брось, никакая ты не старушка, — освободившись из объятий, отмахнулась Дакота. — Ты прекрасно выглядишь.

— И ты дорогая, ты тоже.

Закончив с приветствиями, матушка отклонилась в сторону, чтобы получше рассмотреть замершего у входа пассажира, и настороженно спросила:

— И кто же напросился к тебе в попутчики, милая моя? Уж не сквоттера замело сюда ветром Буги.

— Моэм, — слегка приподняв шляпу поприветствовал хозяйку странник.

— Значится, вежливый, — нахмурилась мамаша Бетси и недружелюбно уперла руки в бока. — И откуда же вы держите путь, миста?

Повесив широкополую шляпу и дорожный плащ на козьи рога на стене, Дар обернулся, и спросил:

— А разве это так важно?

— Таково правило мамаши Бетси, — пояснила Дакота. — Не нужно ей перечить, проще ответить и получить чашечку самого прекрасного мира кофе. А еще горячую похлебку…

Дар не дал вознице договорить:

— Грязевой устье, бывшее подданство Руана.

Взгляд хозяйки стал еще более напряженным.

— Далековато же ты забрался.

— Мир не так огромен как выглядит на клочке бумаги, — произнес странник и без приглашения направился к столу.

— Да, ты прав. — Задумчиво кивнула мамаша Бетси и вытерев руки о фартук пошла за кофейником. — И долго ты к нам добирался? — крикнула она из другой части зала.

— Сколько себя помню, — ответил странник.

Бодрящий аромат кофе растекся над столом. Дакота обняла кружку и растягивая удовольствие, медленно втянула запах.

— И куда же вы направляетесь? — управившись с делами и присев рядом поинтересовалась хозяйка.

— Грей-Рок, — ответила за возница, сделав первый глоток.

— Мерзкое место. И что ты там забыл, вераго? — спросила мамаша Бетси.

— Вераго? — возница нахмурилась и уставилась на странника полным удивления взгляда.

А хозяйка сложив руки на груди несколько раз кивнула:

— Да, моя дорогая, вераго, а не вокейро. Поселенцы они ведь тоже разные. Так ведь, путник?

— Не могу с тобой не согласиться, — кивнул Дар.

— Но откуда вы узнали, мамаша Бетси? — поразилась такой прозорливости возница.

В ответ хозяйка только отмахнулась, а потом ее указательный палец уткнулся в сидящего напротив вераго.

— Глаза, милочка моя. Их всех выдают глаза. Потому что они как чужестранцы. Только землю их предков не разглядишь с нашего берега. Да подзорная труба не поможет. Ее ведь уже нет. Или я ошибаюсь? — вновь обратилась она к путнику.

— Сейчас наша земля здесь, а не там, среди звезд, — ответил Дар.

— И в этом наша с тобой обреченность дорогая моя, — подвела окончательную черту под разговором мамаша Бетси.

3

Дар закончил с похлебкой, поблагодарил хозяйку и собирался попросить еще кофе, когда дверь в дом открылась. Пыльный ветер занес на порог двоих. Парень и девушка в пончо и огромными вязанными шарфами. Сбросив в угол хворост, они поздоровались с сидящими за столом и скромно посеменили на кухню.

— У тебя появились помощники? — удивилась Дакота.

— А почему и нет, — подала голос хозяйка из-за кухонной стойки, и поспешила к девушке, которая запуталась в неудобной одежде. — Это Джим и Джинжир. Прекрасные детишки, между прочим, отлично справляются со своими обязанностями.

Дар бросил мимолетный взгляд на вошедших. И принялся за кофе. Напиток и впрямь бодрил. Причем настолько сильно, что дорожная усталость мгновенно улетучилась не оставив после себя и следа.

— Мамаша Бетси, где ты их подобрала? — накинулась с расспросами Дакота.

— Да какая разница, милочка. Главное, у меня теперь есть два замечательных помощника.

Тем временем, избавившись от одежды Джим т Джинжир предстали во всей красе. Худые, бледные лица, и обоих светлые соломенные волосы. Еще раз поклонившись, они быстро удалились на задний двор по делам.

— Милые, — согласилась возница, а потом раскрыв рот, словно ее осенила какая-та очень важная мысль, хлопнула себя по ноге, и воскликнула: — Да они родственники. Брат с сестрой! Признавайся подруга, так просто не может везти!

— Разве это такая редкость? — послышался низкий голос странника.

Дакота резко обернулась в его сторону. Ее глаза блестели, толи от возмущения, толи от предвкушения ответа.

— Уж не знаю, как там у вас. А здесь, в непосредственной близости Грей-Рока это настоящая находка, навроде желтого металла.

— И в чем же их ценность? — сухо поинтересовался Дар.

— В том, что их практически не осталось. Атлас использовал для своих целей практически всех кровников. Братьев, сестер, двойняшек, тройняшек, ему понадобились все разом. Уж не знаю для каких целей, но сейчас, когда запасы истощились он платит хорошую цену.

— Ты говоришь так словно продаешь овес на базаре, — недовольно фыркнула хозяйка. — И к твоему сведенью, милая, я не собираюсь никому их продавать. Тем более этому мерзкому вакейро! Ты услышала меня!

— Услышала, — потупив взор быстро кивнула Дакота.

— Тем более, что они уже являются его собственностью, — вставил свое веское слово странник.

Воцарилась мертвая тишина. Его слова были подобны удару обуха по голове. Он оторвался от кофе и встретился с ошарашенным взглядом возницы и наполненным праведного гнева хозяйки.

— Ты это о чем, вераго? — стиснув зубы прошипела мамаша Бетси.

— О их шарфах, которые они оба так и не удосужились снять… — немного помолчал и добавил: — и о тех метках, что они скрывают. Полагаю такие отметены могли поставить только в Грей-Роке.

— Мамаша Бетси! — сделав рот буквой «О» вскрикнула Дакота. — Не может быть! Ты что же обокрала самого Атласа?! Присвоила его собственность! Я просто не могу поверить!

Хозяйка нервно вытерла руки о передник и оказавшись возле возницы протянула ей мятный леденец.

— Держи, дорогуша. И успокойся. Никто ни у кого ничего не крал. Они сами пришли ко мне и попросили убежища.

— Но ведь на них печать Управителя, — продолжила недоумевать Дакота.

— И что с того? — грозно надула щеки Бетси. — Здесь моя земля, а на своей земле я — закон. Понятно?!

Дакота часто закивала:

— Это никто не оспаривает. Но что на это скажет дядюшка Морген?

— Дядюшка Моргееен, дядюшка Моргееен, — передразнила ее хозяйка, — а что собственно может сказать выживший из ума старик. Конечно он примет мою сторону и будет защищать их пока это будет необходимо.

После того как Бетси произнесла последнюю фразу ее воинственность мгновенно улетучилась в неизвестном направлении. Повернув голову она печально уставилась на кусок тряпья что мирно посапывал на дальней койке.

— Ей, вояка! — позвала она. — Тащи свой тощий зал суда, пока набить твое брюхо едой пока там не завились мухи!

В ответ послышался протяжный храп, который тут же оборвался. А после недолгого затишья раздался чей-то блеющий старческий голос:

— Чавой говоришь? Еда говоришь?

— Он у нее ветеран, — пояснила страннику Дакота. — Всю свою жизнь воевал. Не понятно с кем, не понятно за что, но наград имеет целую прорву.

— Он у меня самый благородный человек на земле, — с гордостью произнесла мамаша Бетси.

Морген начал ворочаться и жалобно поскуливать, словно выброшенный на улицу пес. Странник знал — это все воспоминания. Жуткие, болезненные сны, которые сейчас кажутся старику явью. При этом память, зараза, выбирает самые кошмарные эпизоды его жизни и прокручивает их снова и снова, до бесконечности, пока бывший солдат не почувствует предел своих сил. И это действительно будет конец, долгий и мучительный. А возможно все произойдет быстро, он совершит короткий вздох и на изъеденном шрамами лице появится по наивности детская улыбка. Именно так и никак иначе заканчиваются истории грозных рубак и великих полководцев. Дар в этом нисколько не сомневался.

Вскрикнув от безысходности, старик вырвался из одеяльного плена. Над кроватью возникла маленькая седая голова. Испуганно заозиравшись, Морген наконец сфокусировался на гостях и удивленно вытянул лицо. Шрамов и правда было бесчисленное множество. Впрочем, хватало и глубоких морщин. И отличить одно от другого было практически не возможно. Почесав начинающий лысеть затылок Морген жалобно заплакал, совсем как грудное дитя.

— Ну что ты испугался, мой дорогой, — спохватилась хозяйка. — Все хорошо, все давно закончилась. Ну не надо, ну успокойся, — она прижала мужа к груди и напела ему колыбельную.

— И он сможет ее защитить? — с сомнением спросил Дар.

— Нам женщинам приятно так думать, — не сводя глаз с мамаши Бетси и Моргена, ответила вознице. — Даже если это не так. Главное не терять надежду. Ведь всегда приятно полагать, что справедливость восторжествует. И не важно как. Будут то старые боги, местные власти или обычный, уставший от жизни, старик. Вера она ведь на этом и зиждиться. Разве не так?

— Надежда — очень призрачная вещь. Нечто вроде миража в пустыне.

— Возможно, — кивнула Дакота и указав на сердце, добавила: — но для меня она где-то здесь, — затем ее палец коснулся глаз, — а вот они — вполне могут обмануть.

Пока они говорили, мамаша Бетси помогла мужу подняться, и он опираясь на ее плечо, похромал к столу, выставив на всеобщее обозрение старый деревянный костыль, который заменял ему правую ногу.

— Ему бы только избавиться от ночных кошмаров, и тогда все нормализуется, — объяснила хозяйка. — Он у меня сильный, все сдюжит. Все, кроме этих ночных боев, мать их так. И ведь что удивительно, сны никогда не повторяются, всегда новые. Я это чувствую.

Мамаша Бетси усадила Моргена на скамью у окна и протянула ему наваристую похлебку.

— Держи дорогой, и постарайся отвлечься. Хотя бы не надолго, хотя бы на чуть-чуть. — Она погладила мужа по голову, успев при этом смахнуть выступившую на щеке слезу.

Когда она вернулся к столу, Дакота шепотом, так чтобы не услышал Морген — если он вообще хоть что-нибудь слышал, — произнесла:

— И все же насчет детей. Ты избрала слишком скользкий путь, мамаша.

— Думаешь я этого не знаю, — нахмурилась хозяйка. — Но вот что я тебе скажу, дорогуша. Мне просто надоело боятся. У всех существует свой предел. У тебя, Монтгомери, даже у миста вираго. И поверь, когда ты его достигнешь, появится удивительное ощущение равнодушия. Потому что ты больше не можешь испытывать страха, боли, унижения. — Она тяжело вздохнула. — Я слишком стара чтобы иметь детей, а выкупить их у бедной семьи не позволяют мои скромные доходы. А они, — она указала на дверь ведущую на задний двор, — это живительный глоток. И я в лепешку расшибусь, а защищу их от мерзких псов Атласа. Тем более, что эти паршивцы не забредали ко мне очень-очень давно.

Дакота покачал головой:

— Но ты ведь понимаешь, они пойдут по следам близнецов, которые приведут их сюда. И скажи на милость: что ты будешь делать тогда? Прогонишь их своим фартуком? Или сунешь вилы в дрожащие руки своего инвалида? Не думаю, что они будут впечатлены таким отпором.

Мамаша Бетски кажется впервые за долгие дни задумалась по серьезному. Ее взгляд медленно уставился на стол, а потом медленно поднялся и уперся в странника.

— А что скажешь ты вераго? Как по твоему где тут справедливость? И если она на моей стороне, то как мне ее отстоять?

Дар ответил не сразу. Вначале допил кофе, расстегнул жилет и тихо произнес:

— Не стоит искать поддержки там, где ее быть не может.

— Я надеялась на другой ответ, — честно призналась хозяйка.

— Прости, если не оправдал твои надежды.

— Слова не важны, важны поступки, — как-то отстраненно сказала мамаша Бетси.

В этот момент в ее взгляде скользнуло неподдельное беспокойство. Приподнявшись, она вытянула шею, словно заботливая гусыня, и выкрикнула какое-то предупреждение.

На заднем дворе началась какая-та суета, затем послышался хлопок двери, скорее всего ведущей в подвал, и воцарилась тишина.

— Что случилось? Все произошло?! — напряглась Дакота.

— Чужаки, — вместо хозяйки ответил странник. При этом он даже не повернул голову в направлении окон.

Буквально через десять секунд снаружи донеслось лошадиное ржание. Трое всадников быстро спешились и без стука вошли внутрь. Мрачные, обрамленные надменностью бородатые лица, длинные куртки и рычажные ружья. Можно было предположить, что в гости мамаши Бетси заявились охотники, но вот только охотились не за живностью. Их интересовала совсем другая дичь.

— Эй, хозяйка, прыг сюды! — скомандовал тот что был седым и заметно выделялся ростом среди двух сопровождавших.

Было видно как мамаша Бетси побледнела и цвет ее кожи приобрел молочный оттенок. Она медленно поднялась, медленно стерла со лба выступивший пот, и таким же шагом двинулась навстречу опасности.

— Шевели задом, толстуха, — поторопил ее еще один охотник темные усы и повязка на глазу.

— Не подгоняй, я тебе не кобыла.

Хозяйка подошла к стойке и оказавшись в привычном окружении склянок и коробочек с приправами, немного успокоилась.

— Чего надобно, господам? Еда? Кровать? Или просто добрый совет?

— Слышь ты нам здесь не дури! — окрысился седой, и почесав подбородок смачно плюнул на пол. — Зови всех своих в зал, будем смотреть кто у вас здесь обитает. — Обернувшись в пол-оборота он бросил взгляд на сидящих за столом: — А это кто такие?

— Возница и пассажир, дилижанс во дворе, — растерянно сказала мамаша Бетси.

— Пассажир, и куда же направляется этот ваш пассажир? В Грей-Рок или Алькатру? Других дорог насколько я знаю нет.

— В Грей-Рок, прямо до городских стен, путь оплачен в один конец, — Пытаясь унять дрожь ответила Дакота.

— Вот как, прямо до стен, — процедил седовласый.

Дар поднял усталый взгляд, и тут же отвел его в сторону. Ему хватило одного мгновения, чтобы понять — эти люди явились сюда не для того чтобы вынюхивать, они располагают точной информацией кто укрыл беглецов. И как бы мамаша Бетси не пыталась крутиться: ее судьба предрешена. А если она не дай бог начнет противиться уговоры превратятся в затрещины.

— Ты плохо слышала?! Живо всех сюда в ряд. И вы миста пассажир проходите к стене, но перед этим, сдайте ка ваш револьвер. — И в качестве аргумента направил на странника ствол.

Дар взял со стола шляпу и безропотно исполнил слова седовласого. Подошел к ганерам протянул два своих револьвера ручками вверх и направился к стене.

— Так, уже хорошо, — отреагировал тот.

— Менси, Френк, иди те сюда, — позвала мамаша Бетси трудившуюся на улице прислугу.

В ряд выстроились шестеро: сама хозяйка, ее инвалид-муж, долговязый конюх Френк, смуглая работница Менси, Дакота и последним стоял Дар Маршал.

— Замечательно, — оценил седовласый. — Итак, стало быть ты — хозяйка утверждаешь, что передо мной стоят все присутствующие на твоем дворе, так?

— Слово, — коротко ответила мамаша Бетси.

— И никаких беглецов с отметиной ты не видела и не слыхивала.

— Слово.

— И ты готово понести наказание, если твой лживый язык шевельнется еще хоть раз.

— Сло…

— Заткни свою поганую пасть! — внезапно взревел седовласый.

— Бутч, Грин! А ну осмотрите погреб, что снаружи у конюшни. — Не сводя острого взгляда с мамаши Бетси, он внимательно оценил ее реакцию, и когда головорезы уже кинулись к задней двери, резко вздернул руку. — Подождите!

Хотя Дар и стоял в самом конце ряда, но он с легкостью почувствовал как замерло сердце хозяйки. И он мог поклясться, что это не укрылось от глаз старшего из ганеров.

— Я ведь дал не правильный приказ, верно? — обратился седовласый к мамаше Бетси. Она лишь глубоко вздохнула, больше не подтверждая его слова. — Что-то ведь я забыл, верно?

Она сглотнула и ком встал у нее в горле. Повернув голову влево, хозяйка попыталась найти поддержку у мужа, но тот, жалобно постанывая, видел сны наяву, жаркие баталии и смертельную резню.

— У тебя ведь не один погреб. Есть и другой, тот что за конюшней, завален старьем и скрыт от постороннего взгляда. Старые доски прибиты к двери и снаружи кажется, что это просто куча никому не нужного хлама, верно?!

Мамаша Бетси дернулась, но рука одного из головорезов остановила ее звонкой пощечиной.

— Значит говоришь: Слово?! — выставив на показ почерневшие от табака зубы, пробасил седовласый.

— Оставьте их в покое, прошу вас! — взмолилась хозяйка. Ее невозмутимость и напор мгновенно улетучились, оставив от себя лишь жалкую обреченность.

— Исполнять, — кивнул головорезам седовласый.

Хозяйка проводила громил пустым взглядом. Ее призрачная надежда уже катилась вниз и как только раздались юные крики, разбилась в дребезги.

— Замечательно, — заключил седовласый, — ну а теперь перейдем к нашим гостям. Он прошелся вдоль ряда и остановился возле Дакоты.

— Стало быть, направляешься в Грей-Рок, милашка.

— Да, миста, именно туда, — пытаясь удержать страх, бойко ответила возница.

— Что в дилижансе?

— Товар кривому-Джо. Заказ передали в Гомуне. Контора братьев Курье.

— А этого где подцепила? — он указал дулом револьвера на пыльного пассажира, который на удивление вел себя слишком спокойно.

— Там же, где и товар, — не стала юлить Дакота.

— И что же, он сам попросился к нам в гости? — не поверил седовласый.

Возница покосилась в сторону странника, словно спрашивая у него разрешения. Тот стоял молча, изучая носки стертых сапог.

— Не просто попросил, а настоял. И даже предложил хорошую цену.

— Вот как? — искренне удивился ганер. — И кто же у нас тут такой прыткий, да еще с таким редким стволом? — Он сделал короткий шаг и застыл напротив странника.

Несколько минут он внимательно изучал выцветшую на солнце одежду и загоревшее, худое лицо.

— Из каких ты мест, приятель?

— Вы называете его Пристанищем падальщиков, — спокойно ответил Дар.

Седовласый кивнул, и задумчиво почесал подбородок. При этом он продолжал держать пассажира на мушке.

— Горбатое косогорье. — припомнил другое название ганер. — И что же ты забыл в наших краях?

— Много чего, — уклончиво ответил странник.

— И это дело очень важное, как я полагаю.

— Иначе не отправился бы в такой дальний путь, — кивнул Дар.

Седовласый сделал пару шагов назад и сел за обеденный стол, на котором лежали револьверы с ручкой в виде птицы. Его взгляд внимательно изучил оружие. Но дотронутся до него ганер так и не решился.

— И чем же ты занимался, пока не отправился в свой путь? — выдал очередной вопрос седовласый.

— Много чем.

— В том числе и учился стрелять, — утвердительно сказал ганер.

— Было и такое, — не стал лукавить Дар.

— И сколько часов в день ты уделял этому занятию? Два- три?

— Шесть, шесть часов в день я тренировался поражать мишени на дальнем и близком расстоянии.

Ответ пассажира заставил седовласого удивиться. Выпятив губу он еще раз оценил совершенство стволов и изгиб ручки.

— И как насчет других наук?

— Были и другие, — согласился Дар.

— Верховая езда, манеры, понимание карт?

— Мы назвали это ориентированием на местности.

— Чудное название, — вздохнул ганер.

— Их было очень много. Большинство я сейчас уже и не припомню, — посетовал странник.

— И что же ты их все освоил? — поразился седовласый.

— Большинство.

— Повезло тебе.

— У меня был хороший учитель, — дрогнувшим голосом произнес Дар.

Небольшая пауза позволила ганеру глотнуть из стоящего на столе стакана, и изменить темп разговора на более медленный.

— Я вот что подумал, путник. А не врешь ли ты часом? — внезапно заявил он. — Сдается мне, что ты выдаешь себя совсем не за того, кому могли бы принадлежать эти револьверы. По крайне мере, на моей памяти еще никогда не попадались столь жалкого сквоттера!

— Все в жизни случается впервые, — предложил свою версию Дар.

— Это оно конечно так, — согласился седовласый, — только вот моя жизнь все прокручивает уже по третьему разу.

Резко покинув свое место ганер в два шага оказался возле странника и выхватив из кармана огромный тесак прижал его к горлу.

— Поэтому не надо водить меня за нос! Я лжецов на сквозь вижу. Разве не так Бетси?

— Все так, — сквозь слезы прохрипела хозяйка.

Но Дар в отличие от всех присутствующих не оценил подобное проявление силы.

— Стало быть, ты весьма близорук, приятель.

Глотать оскорбление ганер не собирался, но его сподручные слегка изменили его планы относительно нахального пассажира.

Дверь распахнулась. Бутч и Грин затащили внутрь беглецов и швырнули их на дощатый пол, словно вещь.

— Вот они, босс, получайте. Целехоньки, мать их так! — прогремел рыжий.

— И прыткие, — добавил Грин, обсасывая указательный палец. — Представляешь, эта белокурая сучка цапнула прямо за ноготь.

— Брось, она ведь не заразна, — заржал Бутч. — Разве что помочись на рану. На всякий-то случай.

— Да пошел ты!

Седовласый приблизился к парню, который прижав к себе сестру, исподлобья взирал на окруживших его охотников.

— Ну что вылупился, паря? — поинтересовался старший ганер. — Дурак ты! От нас ведь не сбежишь. Получил метку, так отрабатывай. Иного не дано.

Юноша сжал зубы:

— Все равно сбежим! А клеймо я срежу вместе с кожей.

— Так чего ты нас не попросил? — удивился рыжий. — Мы ведь за всегда помочь рады. Хочешь прямо сейчас и начнем.

Понравившуюся идею тут же подхватил Грин:

— Только начнем пожалуй не с него, а сего зубастой подружки.

— Не трогайте, это моя сестра! — волчонком рявкнул юноша и прижал девушку еще крепче к себе.

— Тогда, точно! Решено! — рявкнул Грин. — Начнем именно с нее.

Дар стоял слегка в отдалении и наблюдал за всем стороны. Сподручные седовласого были кончеными ублюдками. Такие жизнь измеряют в собственном превосходстве. Крик, боль, стенания — это их разменная монета. Сейчас они лишь растягивают удовольствие. Ждут когда их начнут молить, упрашивать. Но и это им быстро надоест, и тогда они возьмутся за свои тесаки. Простая закономерность.

А вот их старший не такой. Он преследует определенную цель. Желает не просто отловить беглецов, а доставить их Атласу лично. Так сказать, угодить всем чем может. Поэтому двойняшек он здесь не тронет. А вот те кто их укрывал — получат по полной. Именно их он и отдаст на откуп своим головорезам. Так что расклад довольно прост.

Проследив за седовласым, Дар заметил, что рука ганера лежит на спусковом курке. Стало быть, опасается.

Странник сделал шаг в сторону, едва заметный. И ствол тут же сместился. И произошло это настолько естественно, словно ганер отвлекся и не обращает на пленников никакого внимания.

Дар тут же вернулся на место. Провоцировать седовласого сейчас, в данную минуту не имело никакого смысла. Выдашь себя с потрохами, а что дальше?

Скрестив руки на груди, Дар принялся размышлять. И хотя пока у него не было ни единого предположения, как выпутаться из данной ситуации, он твердо верил в «правило Трех безысходностей». Согласно которому даже в самых безвыходных ситуациях можно склонить чашу весов в свою сторону. Всегда найдется ровно три возможности. Не больше не меньше. Вот только одна сможет привести к победе, две остальные — ложные. Возникают они по очереди. Первая — в момент осознания, вторая — когда к горлу подкатывает отчаянье, и третья — перед самой смертью. Так что все зависит от выбора. Главное — не упустить момент доверившись слепому случаю.

4

— Хорошенько свяжите близнецов, — приказал седовласый.

— А может быть все-таки девку попользуем. Что Аталсу от этого, а нам приятно, предложил Грин.

Дар заметил как заволокло слезами глаза мамаши Бетси. Но как странник и предполагал старший ганер не стал скатываться к банальному насилию над товаром за который была обещана награда.

— Просто связать! — нахмурился седовласый. — Сначала дело, а девок попортить ты всегда успеешь.

Когда с беглецами было покончено. Пришло время пленников.

Прислугу загнали в подпол, тот что располагался в правой части зала. Оставили только четверых — хозяйку с мужем и возницу с пассажиром.

— Старику здесь не место, — вынес свой вердикт старший ганер.

Грин и Бутч подхватили ветерана под руки и потащили во двор.

— Прошу, не убивайте его! Он уже достаточно настрадался! — упав на колени крикнула хозяйка.

Седовласый слегка прищурился:

— На мой взгляд смерть для него избавление, а не участь.

— Неправда!

— Не говори ерунды, женщина. Я видел таких как твой муж. Потеряв разум на поле брани они уже никогда не возвращаются обратно. А твои бредни не стоят и сраного цента!

Мамаша Бетси просто опустила голову и заплакала.

— Считай меня, долбаным пастором! Который наконец отпустит грех твоего сбрендившего мужичка, — поправив пышный усы, улыбнулся ганер.

— А что делать с возницей? — поинтересовался Бутч.

— Тоже в расход, — ответил седовласый. — Уж больно мне приглянулся дилижанс.

— Никто кроме меня не сможет вести шестерку, — попыталась выторговать себе жизнь Дакота. Лицо ее было бледным как мел, но она пыталась сохранить самообладание.

— Возможно, — не стал спорить ганер. — Зато с четверкой я управлюсь на ура, девонька. Так что твое предложение не принимается.

Тем временем Бутч подошел к столу и уставился на револьверы принадлежащие пассажиру.

— А что будем делать с ним? — поинтересовался рыжий указав на странника.

— Хороший вопрос, — кивнул седовласый. Оказавшись напротив Дара, он встретился с ним взглядом. Зрачки голубых, почти выцветших глаз сделались крохотными. — Наш миста-загадка держит путь в Грей-Рок…

Грин недовольно хмыкнул:

— Добровольно в это дыру?! Отчаянный тип.

— Вот и я о том же, — кивнул седовласый, продолжив рассуждать в слух: — Только в отличии от вас придурков, мне это ужасно не нравится.

— Тогда предлагаю развязать этому умнику язык, — недолго думая выпалил Бутч и смачно плюнул себе под ноги.

Седовласый почесал подбородок:

— Считаешь коленное железо?

— Для начала вполне подойдет, — согласился рыжий.

— Но для начала избавьтесь от старика и возницы, — напомнил ганер. — Они уже порядком мне надоели.

Головорезы откозыряли приложив два пальца к виску и направив стволы револьверов на ветерана указали на дверь. Но он расценил этот жест по своему — расплылся в добродушной улыбке и пролепетал:

— Ну что вы, не стоит себя утруждать, я вполне могу обождать… — Что именно подразумевал ветеран, так никто и не понял. Грин просто схватил его за шкирку и толкнул в направление двери.

— Умоляю! — Женские голоса слились в один. Мамаша Бетси оплакивала своего мужа, а Дакота пыталась вымолить себе хотя бы пару минут драгоценной жизни.

Обе были обречены на провал.

Выводя пленников во двор, Грин покосился на странника. Задумчивый взгляд на секунду задержался на заросшем щетиной лице пассажира.

— Знакома мне твоя рожа, приятель, — буркнул он себе под нос.

И ганер услышал сподручного.

— Видел, значит вспомнишь. А пока займись делом.

Когда дверь захлопнулась мамаша Бетси, не сдерживая слез покосилась на седовласого, который заметив это великодушно развел руками:

— Поверь, я просто избавляю их от мук этой мерзкой жизни.

Хозяйка кивнула, но не потому что соглашалась, а просто поняла — судьба ее мужа предрешена и душегуб ни за что не смилостивиться. Тогда она повернула голову к пассажиру. Ее полный отчаянья взгляд был красноречивее всяких слов, но она все-таки заговорила:

— И ты так просто будешь на это смотреть, вераго?

— Вераго? — брови седовласого взлетели вверх. — Значит все-таки поселенец! — пробасил он.

Дар посчитал это вторым шансом из трех. Первый он упустил, когда пленных выводили на улицу. Слишком много рисков, все противники хоть и на одной линии, но они все-таки стрелки, а не навоз из под коровы.

Сейчас все складывалось более удачно. За все время, ганер впервые немного отвлекся. Толи так и не поверил словам хозяйки, толи собственной ошибки в суждениях. В любом случае, Дар решил не дожидаться третьего шанса, который виделся ему весьма призрачным явлением. И Дар оказался прав. И последовавшие события только укрепили веру в правильности выбора. Они произошли практически одновременно. Первым сигналом стал донесшийся с улицы выстрел, вслед за которым раздался истошный вполь мамаши Бетси. Ну а в довершении в дверях возник встревоженный донельзя Грин. Его лицо которого просто пылало от гнева. Теперь седовласый окончательно перевел свое внимание на головореза.

Сейчас или никогда, мысленно произнес Дар и начал действовать.

Вытянув руку он глубоко вздохнул и револьверы с ручкой в виде птицы соскользнули со стола.

Ганер повернулся в полоборота среагировав на шум, но совершенная технология оказался быстрее человека. Прозвучали три выстрела — два с одной стороны и один в ответ. Дар оказался быстрее. А вот точность — подкачала. Получив ранее в правое плечо, ганер успел укрыться за кухонной стойкой. Впрочем, шансов это не прибавило. Изучив манеру седовласого и расположение на поясе кобур, Дар понял — тот одинаково хорошо стреляет с обеих рук.

— Значит вот кого занесло в наше захолустье? — выкрикнул из-за укрытия противник.

— Я был честен с тобой, — спокойно ответил Дар. — Сожалею, что оказался слишком глуп для этого.

Мешки с мукой и несколько коробов с товаром были не самым лучшим щитом, но единственным, за чем можно было укрыться в просторном пустом помещении.

— Босс, я узнал его, узнал этого выродка, — заверещал с улицы Грин.

— Поздравляю! — недовольно буркнул ганер. — Только какой в том прок?

Но Грин кажется его даже не услышал.

— Он был там в Жаренной сковородке. В тот день, когда она полыхнула как пустынная колючка. Именно там я встретил этого выродка.

Дар молчал. Теперь и он вспомнил этого мерзкого головореза, который за более чем скромный выигрыш порешил прыщавого юнца.

— И что он делал в этой твоей сковородке? — спросил ганер.

— Не уверен, но по-моему ему был нужен пленник. Порождение мрака, которого приволокли местные следопыты с серных болот.

Седовласый нервно кашлянул.

— Он не врет? — обратился он к страннику.

— Хочешь сказать ты начал доверять моим словам? — удивился Дар.

— Отвечай!

— Вполне правдоподобно.

— Гребанный скунс! Да откуда ты взялся на мою голову? — рявкнул ганер.

— Прибыл на дилижансе.

В этот момент послышался звук бьющегося стекла и в одну из створок просунулась рука с револьвером. Грин стрелял наугад, вслепую. Неплохая задумка.

Дар не сразу разгадал замысел седовласого. А всему виной слаженность действий. Прикинувшись простачками, которые предпочитают быструю разборку долгим разговорам, он почти поверил в это. Поэтому отвлекающий маневр и стал для Дара полной неожиданностью. Лишь благодаря исключительному чутью, он успел заметить как ганер переместился в восточную часть зала. Преклонный возраст не помешал ему ловко юркнуть под стоящие в ряд койки, а затем укрыться за плотинным шкафам.

— А что вообще здесь забыл, приятель? — донесся снаружи вопрос Грин.

— Направляюсь в гости к миста Атласу.

Ответ ввел головорезов в некое замешательство. Но на самом деле стрелки не стояли на месте. Ганер переместился чуть левее, а его напарник — оказался возле ближнего к укрытию странника окна.

— Вранье, Атлас птица не того полета. Он с таким отрепьем не якшается!

— Уверен?

Пока тянулась эта никому не нужная беседа Дар извлек из потайного кармана кожаный браслет с изумрудным камнем — отцовский подарок. И сдвинув кристалл в сторону уставился на необычный, восьмигранный компас. Был он предназначен для поиска и выявления ведьм, которые когда-то в большом количестве населяли эти Отсталые земли, но в данную минуту мог сослужить не плохую службу.

Сбив чувствительность на ноль, Дар слегка вытянул руку и уставился на стрелки, которые мгновенно пришли в движение. Правда коротки колебания указывали в не правильную сторону. Вместо плотинного шкафа он почему-то опять на кухонную стойку.

Но на кого он смог среагировать?

Мамаша Бетси, не шевелясь, прижавшись к полу продолжала лежать возле входной двери. Тогда в чем дело?

Опять звук бьющегося стекла и пара выстрелов. Которые ужасно сбивали хаотичные мысли.

— Ты чего там притих, а? — поинтересовался Ганер. — Может выйдешь, поговорим по хорошему? Обещаю не стрелять.

— А твой приятель? — спросил Дар. — Почему молчит?

Но ответ пришел опять с улицы.

— Он кажись ранен, сильно ты его задел, приятель. Вот наш старший и не отвечает.

— Сочувствую, — скупо ответил странник.

В голове крутились сотни вариантов. Мир сорвавшийся с петель терпеть не мог честной схватки. И это необходимо было учитывать в первую очередь.

Опять тишина. Только осторожные шаги возле окна. Это Грин осторожно крадется к черному входу. Но зачем? Ведь рядом, за укрытием, должен быть притихший ганер.

Неужели сами загоняют себя в тупик, становясь на одну линию огня? — Дар не верил в подобные подарки судьбы. Опытные стрелки такой промашки не допустят.

А еще смущали стрелки компаса. Конечно поблизости и намека нет на мраково отродье, но чувствительность никуда не денешь.

— Ну так как выйдешь? Или будем и дальше дырявить друг друга? — поинтересовался Грин.

И вновь браслет с легкостью уловила его перемещение. Почему же ошибся на счет седовласого.

— У меня условие, — наобум, чтобы еще немного потянуть время ляпнул странник. — Я не стреляю, но ты заходишь в дом подняв руки.

— Хитрец.

— Я должен быть уверен.

Опять пауза.

— Нет так не пойдет, — не согласился головорез. — Я видел что ты устроил в Жаровне. Где гарантии, что ты не всадишь мне пуль в лоб?

— Мое слово.

— Твое слово, да что оно стоит? — послышалась насмешка.

— Слово вераго. Думаю что-то оно хоть что-то да стоит!

— Все равно не пойдет.

— Тогда сделаем это одновременно.

— Каким это образом? — удивился Грин.

Дар не ответил. Он продолжал строить предположение. Но все они не имели под собой никакой основы. Ударив по крышке компаса, странник уже собирался ответить, когда стрелка внезапно отклонилась в том место, куда перебрался седовласый и тут же сместилась обратно. Колебания стали сильнее.

Выдохнув, странник защелкнул крышку компаса — загадка имела вполне простой ответ.

— Ты открываешь дверь, я выбираюсь из-за укрытия и начинаем держа руки над собой.

Недолгое размышление.

— Идет. На счет три.

Задняя дверь распахнулась, но головореза там не оказалась. Зато послышался его неприятный, скрипучий голос.

— Раз.

Странник слегка привстал и поднял над собой руку с револьвером.

— Два.

В проеме появилась сутулая фигура Грина. Выглядел он вполне миролюбиво, но Дар уже догадался в чем состояла хитрая партия стрелков.

Пристальный взгляд, ровной дыхание, ни один мускул не дрогнул не лице. В такие секунды, когда наступает момент истины, время растягивается, словно патока. Удивительно, но в короткий отрезок умещается целая прорва событий. Роковых событий.

— Три. — Победоносно произнес Грин выступая чуть вперед.

Дар встал на ноги. И резко повернул голову, но не сторону головореза и даже не в направлении шкафа, за которым скрывался седовласый — его взор был направлен на кухонную стойку. Именно оттуда выскочил старший ганер. Выстрелы слились воедино. А затем прозвучал еще один, более хлесткий.

Момент истины состоялся!

Медленно осев, седовласый повалился на столешницу и кровавое пятно быстро расползлось по истерзанной ножами поверхности.

Но удача отвернулась и от второго стрелка. Упав на колени, Грин еще минуту покачивался в стороны, осознавая случившееся. Подлый выстрел в спину — такую смерть он явно не желал.

За его спиной, прямо на пороге стояла Дакота и отставной офицер, который, по всей видимости, ненадолго все же сумел вырваться из своего кошмарного сна.

5

Мамаша Бетси судорожно обнимала мужа и близнецов. Слезы лились ручьем, но она даже не замечала это. Ее счастье было безмерным.

— Как твоя рука? — поинтересовалась у странника Дакота.

— Царапины, не больше, — невозмутимо ответил он.

Удовлетворившись ответом, возница кивнула и медленно осела прямо на пол. Ее охватила мелкая дрожь. Видимо только сейчас она осознала насколько близко была к ней смерть.

Когда Бутч повел их к каньону, чтобы поставить в их жизни жирную точку, а Грин поспешил обратно к дому с новостью о личности пассажира, Дакота и не подозревала, что все обернется с точностью да наоборот.

Подведя пленников к краю обрыва, Бутч, поигрывая револьвером, слегка расслабился и не заметил, как мутный взгляд ветерана приобрел некую осмысленность.

Старик действовал стремительно. Перехватив руку головореза он нанес тому несколько сокрушительных ударов. Револьвер подлетел и устремился в пропасть. Но это было лишь начало схватки.

Отскочив в сторону, Бутч быстро пришел в себя. Лишившись оружия, он не собирался сдаваться. Тем более, что ставший в боевую стойку ветеран не выглядел столь внушительно.

Дакота наблюдала как головорез накинулся на старика. Какие сокрушительные удары нанес по дряхлому телу, и как беспомощно тот пытается оборонятся. Она осознавала, что их убийцы явный фаворит этой схватки.

Повалив старика, Бутч принялся молотить того ногами. И если бы не Дакота, головорез сбросил старика с обрыва. Вцепившись в спину здоровяка, возница попыталась добраться до глаз и вырвать их. Раньше она никогда не проявляла подобную жестокость. Но сейчас речь шла о ее жизни. А бороться за нее можно было лишь таким варварским способом.

Закружив в странном танце, Бутч двинулся к обрыву. Пока ветеран приходил в себя, Дакота тянула головореза к краю. Она царапал, дергала и рвала — с таким зверским отчаяньем, что даже здоровяк не мог с ним справиться. Шаг, еще один, резкий поворот. Бутч и висящая на спине возница замерли у самой кромки. Если бы здоровяк мог видеть, он наверняка отступил бы. Но в данную секунду он был слеп как крот.

Пытаясь избавиться от опасной ноши, Бутч разбил Дакоте нос и кажется сломал ребро — только вот хватка не ослабла.

Предприняв последнюю, отчаянную попытку, головорез выдал очередное ругательство. Теряя сознание возница ощутила как кто-то рвет ее на себя.

Грузное тело стремилось к земле, а старик обнимал свою спасительницу. Потом они добрались до дилижанса, Дакота забрала свой винчестер и вовремя нажала на спусковой крючок.

6

Дослушав рассказ возницы Дар выдал скупую похвалу и направился к седовласому и присев, внимательно изучил пульсирующий на запястье браслет. Из твердой кожи с множеством мелких шестеренок, которые переплетаясь между собой. Но и это было еще не все: из механизма, словно язычки, к указательному пальцу, на котором также имелось кожаное кольцо тянулись медные цепочки. Дар внимательно изучил необычную вещь, потер подбородок и все-таки решился на эксперимент. Потянув за указательный палец седовласого, он согнул и разогнул его.

Механизм из десятка деталей пришел в действие. Искусственный камень расположенный в центре кольца вспыхнул. Вырвавшийся свет был направлен на плотинной шкаф — именно там и возник двойник стрелка.

Хитроумная вещичка. Наследство космических поселенцев. И это ее не единственная функция. Дар хорошо помнил как Берг вручал ручные-провидцы выпускникам.

— Он точно умер? — раздался из-за спины тревожный голос Дакоты.

— Мертвее не придумаешь, — заявил странник и подхватив черную шляпу седовласого направился к выходу.

— Куда ты теперь? — поинтересовалась мамаша Бетси.

Дар остановился, обернулся.

— Мои планы не измены.

— Да ты с ума сошел! Ты видел каких стрелков набрал себе в помощники Атлас. Это здесь их трое — а Грей Роке сотни, может быть даже тысячи! — поддержала хозяйку Дакота.

В ответ на лице странника появилась кривая ухмылка:

— Это не ваша забота.

— Ты прав.

Короткий кивок. Недолгое молчание. И аналогичный совет.

— До города я доберусь сам. А ты избавляйся от товара и увози мамашу Бетси и ее новую семью подальше от этих мест. До южного Предела всего десять миль. Там власть Атласа не распространяется.

— Я не брошу свое хозяйство. Ни за что, — внезапно заявила хозяйка.

— И в итоге потеряешь все что имеешь, — предрек Дар. — Когда в городе хватятся ганера и его команду следы приведут именно сюда. Поверь, когда они доберутся сюда, они не станут задавать вопросы как эти глупцы, — странник указал на сложенные у стены трупы. — Что будешь делать тогда? Моя вам совет, уносите ноги, да подальше. А хозяйство наживешь и в другом месте. Вон какие у тебя теперь помощники.

— Дельный совет, вераго, — со всем уважением ответила мамаша Бетси, — но мы пожалуй останемся. Стара я уже для путешествий, да и муж вряд ли осилит дорожную тряску. А вот по поводу близнецов решено однозначно. Дакота, ты не откажешь мне в любезности?..

Возница поняла о чем идет речь и устало улыбнувшись, согласилась.

— Наш выбор неочевиден… — припомнил Дар старую пословицу.

— Но иного мы себе не желаем, — закончила за него хозяйка и грустно улыбнулась. Потом немного помолчала, и чуть тише добавила: — Я знаю, что твоя помощь была вынужденной. И все равно благодарю тебя. Теперь я могу закончить свои дела. Все расставить по своим местам и попрощаться. Такая возможность есть не у каждого.

— К сожалению это так, — согласился странник и покинул дорожное пристанище мамаши Бетси.

Как часто он выходя за порог осознавал, что больше никогда не вернется сюда. И не потому что не хочет. Все дело в слепом жребии. Он словно носитель кошмарного недуга. Кто бы не попадался ему на пути, всех ждал один печальный удел. Удел обреченных.

Глава 4 Клеймо праведника

1

Стены старого зала хранили на себе больше, чем смогла вместить в себя местная библиотека: величие ставших тленом королей, голоса одаренных полководцев и отпечаток ужасных несчастий, что пережила здешняя земля. Совсем небольшое пространство, поддерживаемое тонкими, словно кости мертвецов колоннами и скромный каменный трон у стены, возвышающийся над полом на три скромные ступени. Со стороны посмотреть — ничего особенного. Но Аталас чувствовал — именно здесь, в этой части донжона сосредоточена вся мощь замка Од.

Он оставил здешнюю, скромную по его меркам обстановку нетронутой.

Огромные щиты с гербами на стенах, пару штандартов и огромные состязательные копья — жалкое наследие ушедшей эпохи. Впрочем, если бы не предки местного шерифа, здешний мир еще долго бы ковырялся в пучине мрачного средневековья, занимаясь бесконечным переделом территорий и выискиванием среди толпы дочерей мрака. Но прогресс который принесли с собой космические переселенцы был неумолим. И хотя многие восприняли его как эпидемию чумы, он все-таки состоялся.

Атлас прошелся по залу отмерив ровно шестьдесят девять шагов. Постоял у одного из вытянутых щитов с изображением гидры и собирался направиться к трону, когда за дверью послышался нерешительный шорох.

— Кто там? — гаркнул шериф.

Достав из кармана золотые часы на цепочки он недовольно покосился на циферблат.

Сейчас было его время. Один скромный час. Никто не смеет беспокоить его в это время. Пусть хоть развернуться небеса и обрушат на этот грешный мир свой праведный гнев.

— Ну что там еще? — взревел Атлас.

Ответа не последовало. Просто скрипнула дверь и в проеме замер Гребс — личный помощник шерифа.

— Чего тебе?

Долговязый парень потоптался на месте, но ничего не ответил.

— Какого дьявола! Ты что оглох?!

Опять вопрос остался без ответа.

Неуклюже расставив ноги, Гребс быстро засеменил вперед, а руки-плети потянулись следом.

Двигается, как гребанный краб! Непохоже на этого заикающегося олуха, — отметил про себя шериф.

Впрочем, настороженность у него это суждение не вызвало. Спустившись, на несколько ступеней вниз, Атлас лишь более внимательно изучил правую ногу своего помощника, которую тот волочил по земле.

И вот теперь шериф напрягся: Гребс и впрямь выглядел неважнецки: лицо, словно жёваная бумага, суставы неестественно вывернуты вовнутрь, а шея напоминает рыболовный крючок. Но главным все-таки оставалась нога, поскольку она просто-напросто отсутствовала. На ее месте имелся какой-то костыль больше напоминающий сухую корягу.

— Твою мать! Что с тобой дружище? — выдавил из себя Атлас. Рука машинально легла на курок револьвера.

Сделав еще шаг, помощник остановился. Изо рта вырвался протяжный стон. Голова слегка качнулась вперед оказавшись в лучах света который пробивались сквозь узкую бойницу.

Сделав глубокий вдох шериф попытался обуздать бешенный сердечный ритм. Поскольку то что он увидел не шло ни в какие рамки. Лицо Гребса напоминало холщовый мешок. Кожа превратилась в грубую ткань, а в местах где должен располагаться органы осязания, оказалась пустота.

Атлас попытался выругаться, но получилось какое-то невнятное бормотание. Револьвер оказался в руке.

— Зараза! Да что же с тобой приключилось? — Ему понадобилось пара минут, чтобы задать этот бессмысленный вопрос. Потому что его помощник больше не имел возможности на него ответить.

Дальше события приобрели еще более странный оттенок. Покачавшись на месте, Гребс потянулся к своей рубахе. Поломанные руки с трудом проникли в пространство межу пуговиц, и резко дернул в разные стороны. Послышался треск рвущейся одежды.

Луч света упал на бледную кожу. Словно на холсте бумаги глубокие порезы образовывали острые грани букв, которые складывались в слово.

— Аудиенция, — шепотом повторил Атлас.

Он понятие не имел, что все это значит. Но хорошего в этом было мало. Ведь тот кто передал ему это послание был скорее мертв, чем жив.

Кривой палец помощника уткнулся в первую букву и начал медленно двигаться слева на право. Этому движению вторило невнятное мычание. Гребс отчаянно пытался произнести слово.

Атлас молчал. Ждал пока закончится странный ритуал.

Когда палец коснулся последней буквы, правая рука отстранилась назад и из груди помощника вырвался не просто стон, а некое подобие птичьего клекота. Изувеченная кисть указывала на один из темных углов залы, туда где раньше располагалась подставка с тремя боевыми штандартами.

Шериф прищурился, напряг зрение, и не смог разглядеть ничего. Угол был пуст. Впрочем, он сразу же понял что ошибся. Густой мрак, который словно специально спрятавшись в укромном месте завозился пробуждаясь от неспокойного сна.

— Кто здесь? — едва слышно спросил Атлас. Впрочем, он прекрасно знал, кто мог явится к нему с таким размахом.

Человеческая фигура отделилась от стены. Ее очертания с каждым шагом становились все отчётливее, и вскоре уже можно было различить скуластое лицо, черты которого так и остались размыты.

— Зачем явился? — недовольно буркнул шериф.

— На то воля хозяина, — спокойно ответил тень.

— И что ему понадобилось от меня?

— Одна не большая услуга, наш верный союзник.

Слова тени вызвали на лице Атласа явное недовольство.

— Обычно ваши услуги весят как полноценный груз, — пробурчал он. — Знал бы раньше ни за что бы не согласился на сотрудничество.

На лице тени возникла застенчивая улыбка:

— Ты слишком беспечен в своих суждениях. Разве у тебя был выбор когда к тебе явился мой хозяин.

— Выбор есть всегда, — выдал Атлас одну прописную истину.

— Занятная мысль, — кивнул тень. — но не верная. Зачастую выбор заменяет обычная неизбежность, которую мы по ошибке принимаем за некую возможность.

Шериф еще больше нахмурился:

— Хочешь сказать это как раз мой случай?

— Ну что-ты, твой случай гораздо интереснее. Я бы назвал его здоровым симбиозом. Хозяин дает тебе власть, взамен не прося прочти ничего.

— А как же услуга?

— Я же сказал: почти ничего. Сущая малость. Она не отнимет у тебя много времени. Но поможет удержать это каменное ложе за спиной.

Не стоило крутить головой, чтобы понять о чем идет речь.

— Хочешь сказать моему городу что-то угрожает? — насторожился шериф.

— Не городу, а тебе, — ласково промурлыкал тень.

Скупо кивнув в ответ, Атлас задумчиво опустил голову. Он уже давно перестал удивляться подаркам судьбы, которые последнее время сыпались на него как из рога изобилия. Абсолютная власть построенная на страхе, идеальная внутригородская иерархия — не знающая сбоев, чего еще можно желать? И все-таки у Атласа имелось одно весьма неоднозначное желание. Ему просто необходим был достойный противник. Слишком спокойная жизнь, мать ее! Именно она вызывала у бывшего рыцаря рубежа Ирбис неприятный зуд.

— И кто же решил бросить мне вызов? — затаив дыхание поинтересовался шериф.

— Речь идет о спустившемся со звезд.

— Что?

— Еще один поганый муренмук, — процедил сквозь зубы тень.

Атлас сдвинул брови:

— Эй, полегче со словами.

— Других у меня для него нет.

— Кто такой?

Тень затих, и собравшись с мыслями, пояснил:

— Его имя Дар Маршал. Сын главы рубежа Гриф.

— Не припомню такого.

— Не удивительно, его рубеж был образован в юго-западной части континента.

— Допустим. Ну и в чем же соль? — произнес знаменитую поговорку Атлас.

Улыбка на лице тени вышла кривой, болезненной.

— Он желает вытащить этот мир из дерьма. Это если в двух словах.

— Интересно, а разве такое возможно?

— Я уже говорил тебе про неизбежность, — напомнил тень.

Но Атлас только отмахнулся:

— Он Сдвинутый?

— Не думаю…

— Смертельно болен?

— Если бы…

— С чего он вообще решил, что ему такое под силу?

— А это лишний вопрос, ответ на который тебе знать не обязательно, — предупредительно выставил вперед указательный палец тень.

— Черт с тобой, — не стал спорить шериф. — Но причем здесь я.

— Гора, — послышался протяжный шепот.

— Ты в этом уверен?

Тень оскалился и склонил голову слегка вбок, как делает это лесной зверь.

— В отличие от людей, я не озвучиваю лишь проверенную информацию.

— И поэтому приходится тащить ее из тебя тисками? — рявкнул Атлас.

— Всему свое время, союзник.

Шериф отмахнулся:

— Тогда иди и проси помощи у кого-нибудь другого.

Тень задумчиво кивнул, и тут же поинтересовался:

— А ты уверен, что тебе нужны эти знания. Что ты будешь с ними делать? Найдешь им применение?

— Вот это как раз уже не твое дело. — Повернувшись к гостю спиной, шериф приблизился к каменному трону, на котором восседали лишь короли и наместники, прикоснулся к подлокотнику, где были высечены клятвы защитников города. — Отвечай, как дьявола, этот муренмук забыл в Грей-Роке.

— Я лично привел его к тебе в город, — ответил тень.

Опустив голову, Атлас последний раз взглянул на гостя, чье лицо теперь скрывал густой сумрак. Призрачная фигуры быстра растворялась в полумраке церемониального зала.

Теперь шериф знал правду, но тень оказался прав — легче от этого не стало.

Всегда приходит время. Как бы ты его не оттягивал, но у любого событие есть начало и конец. И два эти события неизбежны.

Шериф тяжело вздохнул. Опять это поганое слово.

Когда служитель Исхода явился к нему впервые, Атлас был уверен, что ему удастся найти компромисс. Но он ошибся. Договорится не получилось. Вернее сказать, шериф решил, что получилось, а вышло наоборот.

— Значит, то о чем ты меня предупреждал, скоро свершится? — бросил в след Атлас.

— Зря ты мне не верил, — рассмеялся тень.

Его размытые очертания затерялись на фоне мрачных стен, оставив после неприятный привкус обреченности. Впрочем, все было вполне предсказуемо. Атлас прекрасно помнил предупреждение корабельного оракула. Здешний мир был не просто жесток, он оказался изощрен в своей ненависти к тем, кто спустился со звезд в поисках прибежища.

И в этом опять угадывалась неизбежность…

2

Первое кольцо стен было чуть выше двадцати футов, но для того чтобы попасть к въездным воротам необходимо было миновать защитный барбакан. Выглядел он довольно внушительно. Словно пузатый бочонок с узкими бойницами и ржавыми смоляными ковшами по периметру.

Пожилой стрелок остановился на мосту. Неизвестно кому отсалютовал рукой от виска и двинулся дальше.

Внутри укрепления было пустынно, словно стража в спешном порядке покинула башню, оставив все свое добро неведомым захватчикам. Цепной механизм покрылся паутиной, а в колке на треноге зацвела вода. Лошадь недовольно фыркнула повела носом и собиралась развернуться назад, когда всадник натянул поводья. Внимательный взгляд пробежал по внутренним бойницам, лестницам, перекрытиям — никого. Полнейшее запустение.

Миновав внутренние ворота, стрелок выехал на мост. Впереди подъемный мост и решетка. Но они в отличие от барбакана были закрыты. И вот здесь уже чувствовалось чужое присутствие. В узких окнах надвратного выступа мелькнули чьи-то тени.

Всадник поправил шляпу и вернулся во внутренний двор барбакана. Спешился, привязал лошадь к металлическому поручню. Вернулся в центр площадки и подняв руки произнес:

— Возвращаюсь в родное лоно. Примите меня родные стены.

— А где ты потерял свою команду, ганер? — донесся откуда-то сверху низкий, мужской голос.

— Охота, мать ее, — откликнулся всадник.

— А результат?

— Не утешительный. Близнецам удалось уйти.

— Непохоже на тебя, Рич. Шериф будет не в восторге.

— Новый день принесет мне новую охоту и уж тогда я оплошаю, поверь, — ответил стрелок.

— Верю, — эхо затерялось между узкими коридорами. — А теперь покажи свое клеймо, и заходи.

Старик кивнул. Немного помедлил, словно не знал что от него хотят, а потом медленно засучил рукав. Там где красовался своим уродством знак «Р» кожа была намного темнее. Ганер почесал клеймо, и не дождавшись одобрения, скатал рубаху обратно.

— А оружие твоих напарников? Где оно?

Приблизившись к лошади, старик похлопал по седельной сумке.

— Можешь идти, — разрешил привратник.

Ганер развернулся и направился на мост. Теперь решетка была поднята, а ворот его ждали двое стажей. Темная форма, с красными полосами и ярко-желтыми пуговицами, которые поблескивая на солнце привлекала к себе внимание.

— Стрелок, — поприветствовал один из стражей.

— Ты знаешь процедуру, — сказал второй.

Старик кивнул в ответ.

Они миновали ворота. Прошли внутрь башни и поднялись вверх по лестнице.

— Оружие, ценные вещи на стол, ганер, — с порога потребовал сутулый человек в преклонных годах. Был он сед и лыс в темечки. И облачен в свободные одежды, которые раньше носили монахи-послушники. Но на служителя церкви все-таки не походил, а больше напоминал проклятого временем архивариуса.

Стрелок сложил свой скромный скарб на стол и отошел в сторону.

Кашлянув в кулак, старик одобрительно кивнул, но направился не к столу, а к массивным огромным полкам, на которых пылились толстые тома. На каждом корешке был только порядковый номер. Стянув одну из учетных книг, старик вновь проявил задатки легочной болезни и начал не спеша перелистывать толстые страницы.

Стрелок покорно ждал.

— Вот, нашел, — наконец произнес архивариус. — Твое имя Рич Свенсон.

— Свонсон, — поправил его стрелок.

— Не перебивай, — тявкнул архивариус. — Я и говорю — Свонсон. Сын Патрика и Лии. Прачки и пекаря. Тех самых что жили на улице Звонарей. Подтверждаешь услышанные сведенья.

— Подтверждаю, — кивнул стрелок.

— Раскаялся в бесчисленных поступках, которые совершил. В том числе насилие, убийство и истязание.

— Верно.

— И в знак благодарности дарованной тебе шерифом ты поступил на службу Грей-Рока.

— Так и есть.

Старик быстро закивал, убрал фолиант обратно на полку и посеменил к столу. Медленно опустившись в глубокое резное кресло, архивариус макнул перо в чернильницу — рука зависла над белой страницей, — и с интересом спросил:

— Говори, стрелок Рич Свенсон, состоящий в свободном услужении шерифа города Грей-Рок, что видел ты за время своей охоты. Изменился ли Гниющий мир или остался прежним? И почему тебе не удалось вернуть клейменных обратно, за стены? Говори все без утайки, ты же знаешь, амбарная книга не выносит обмана.

Лицо ответчика отразило явное недовольство:

— Не имею привычки болтать попросту языком.

— А вот это мы и проверим. Отряд во главе с лейтенантом Моргеном уже приближается к кривому повороту, — проскрипел архивариус.

3

Люди с яркими металлическими бляхами в виде грозного ока, действовали стремительно и умело. Почти также умело как их предшественники, но более осмотрительно.

Лейтенант Морген замер напротив стойки и требовательно постучал ладонью по столешнице.

— Хозяйка! Хозяйка!

Мамаша Бетси седела рядом с мужем на широкой кровати для постояльцев и сложив руки, как прилежная ученица, не шевелилась.

— Ты что оглохла?! — возмутился лейтенант.

— Я слушаю вас, — ответила хозяйка. Тихо и осторожно.

— У меня к тебе масса вопросов, — немного растерявшись продолжил Морген. — В твоих интересах на них ответить. Иначе…

— Иначе что?.. — перебила его хозяйка. — Чем ты хочешь мне угрожать.

К лейтенанту приблизился один из солдат и что-то шепнул на ухо. Лицо Моргена вытянулась, а на скулах заиграли желваки.

— Здесь были охотники, так? Отвечай, мне уже надоедает говорить с пустой. Люди Рича Свенсона, где они?

— Все здесь, — равнодушно произнесла хозяйка и указала кивком на темный угол, где возвышался ящик с приправами.

Лейтенант сделал шаг в направлении и остановился прямо на полпути.

Трупы охотников были аккуратно сложены в ряд. Как и полагали местные традиции — руки скрещены на груди, глаза и рот прикрывают медные пластины.

— Твою мать! Что это такое?! — вскрикнул Морген, заранее зная ответ. Рука потянулась к кобуре.

— То что ты искал, — в голосе хозяйке сквозило ледяное равнодушие. Немного подумав она добавила: — Мой тебе совет: убирайтесь отсюда! А если решишь рыть носом, то учти близнецов я тебе не отдам. Ни тебе, ни твоему гадкому шерифу!

— Заткни свою пасть! Взять их. Живо! — взревел лейтенант. Он словно не слышал этих предупреждений.

Солдаты кинулись к кровати, но командный голос ветерана заставил их остановиться и попятиться назад. Резким движением он дернул военный мундир, пуговицы затрещали по швам и разлетелись в стороны.

Переглянувшись, солдаты растерянно уставились на лейтенанта. Впрочем, им это мало чем помогло. Он также как и его подчиненные не знал как реагировать на выходку старика.

Чуть выше пояса, прямо под грудиной, виднелся пояс из бордовых тротиловых шашек. Связаны они были аккуратно, фитиль в пучок, а главный тянулся к шее.

Улыбнувшись во весь беззубый рот, ветеран от всей души затянулся пузатой сигарой. Его недуг на время отступил, вернув его в реальность. Впрочем, сейчас она не сильно отличалась от болезненных воспоминаний. И все-таки бывший гвардеец был счастлив. Впервые за долгие годы болезни он чувствовал в себе силы. А страх в глазах противника только подогревал затухшее сердце.

— Ну что уставились, выродки? — поинтересовался ветеран. — Или не расслышали что сказал моя любимая женушка?

Это выглядело вызывающе и настолько неправдоподобно, что лейтенант закусив губу, попятился назад.

— А ну стоять! — взревел ветеран. Сигара зло запрыгала во рту. Ее кончик едва коснулся фитиля, но искры не выдал.

— Успокойся, старик, — выставив руки вперед Морген предпринял попытку все решить мирными переговорами.

— Сынок, по-моему ты меня не понял! — улыбка стала хищной. — Не в твоем положении говорить такое. А ну живо на колени. Все до единого. И пукалки свои выбросили. Вон, к этим олухам, — старик указал на неподвижные тела охотников. Иначе все взлетит к собачим богам!

В серьезности намерений никто не усомнился. Поэтому непрошенным гостям ничего не оставалось как подчиниться.

— Вот и славно ребятки, — выдал ветеран и обернулся: — А теперь дорога говори, тебя больше никто не посмеет прервать.

Мамаша Бетси благодарно кивнула, утерла рукавом выступившие слезы. Собралась с мыслями и начала свою исповедь:

— Я прожила в этом месте всю свою жизнь. И до Потопа и после это место принадлежало моей родне. Семейство Честеров, может быть слышали о таком.

Никто из растерянных слушателей не отреагировал. А хозяйка продолжала:

— У нас существовали правила: относись с добром и воздастся тебе по делам твоим. Так учил меня отец, а отца его отец. Даже табличка с этим изречением висела над входом. И это работало. Постояльцы попадались нам все больше честные, благодарные. Невероятное счастье. Представляете, здесь, на Кривом повороте мы обрели свой крохотный рай. — Мамаша Бетси тяжело вздохнула. И стало понятно, что она переходит к неприятной для нее части повествования. — А потом случился Потом. — Она замолчала. Прислушалась к тишине, словно кто-то должен был поддержать ее рассказ. Но этот тяжкий груз лежал только на ее плечах. — Я не устану проклинать это время. Жуткое время небывалых перемен. Высохшие моря, мор и голод — все можно было выдержать. Все кроме изменений которые претерпел сам человек. — Она вновь замолчала собираясь с мыслями. — Я пыталась убедить себя, что во всем виновата животная сущность. Но даже хищнику присуще сострадание. А Потом изменил в нас нечто большее. Он превратил нас в слепцов. Не в буквальном смысле, конечно. Только разве от этого легче. В нашем общем горе мы перестали слышать ближнего своего. Ощущать его боль, отчаянье. Но и с этим можно смериться. А вот что вы скажите на счет необузданной жестокости. Скажите разве Потоп тому виной? Нет, вовсе нет. Сам человек. Вседозволенность — вот истинный корень зла. Вы больше не боитесь божьего гнева. В нашем мире больше нет высшей силы, думаете вы! Что бы я не натворил — наказания не последует, успокаиваете вы себя! Мне позволено все — завываете вы в приступе всевластия! Разве не так? — Ее взгляд изменился. Вместо слез наполнился ненавистью. — Я помню эти слова. Хорошо помню. В первый раз я слушала их очень давно, когда в Грей-Роке установился новый закон. И знайте кто их говорил? Вы лейтенант Морган. Еще молодой, пышущий силой и упивающийся собственной силой. Не вспомнили? Так я сейчас напомню. Вы приехали сюда устанавливать свои порядки. И мы были не против потому что всю жизнь привыкли услуживать. Но вместо слов, вы сразу перешли к делу. И объявили нашу семью заговорщиками. Сказали, что мы привечаем беглецов, кто не захотел добровольно клеймить себя. Мы пытались объяснить, что это наша работа. Мы не различаем своих и чужих, а лишь даем кров путникам, получая в замен скромную монету.

Только теперь лейтенант наконец понял о чем идет речь. Он вспомнил, и ужаснулся, осознав что не сможет вымолить прощение у этой затравленной горем женщины.

— Ну давай, солдат вспоминай: какой ответ ты дал на эти объяснения?

— Власть слепа и глуха к страждущим… — едва слышно просипел Морген.

— Верно, — согласился мамаша Бетси. — Глуха и слепа. Но Власть это человек. А у человека всегда есть выбор. Оставаться глухим и слепым, или попытаться проявить сострадание и попытаться понять того кто взывает о помощи. — Она шмыгнула носом, и вновь вытерла рукавом набухшие от слез глаза. — Только в тот день в нашем доме забыли о таких простых истинах. Вы поступили более разумно, как вам казалось. Моя мать и отец еще долго болтались на самодельной виселице. И знаете почему? Потому что я валялась за амбаром, униженная и обесчещенная. У меня просто не было сил вытащить родителей из петли. Вот каким был для нас тот день. Вы лишили меня всего одним махом. И за что? За туманное предположение, что мы приютили ваших врагов. Бездоказательно, за одно лишь предположение. — На этот раз пауза длилась дольше. Хозяйка опустила голову и попыталась унять нахлынувшие эмоции. — Но если для моих родителей все закончилось в ту минуту, когда веревка стянула их шею, то для меня все только начиналось… Вы знаете каким бесконечным может быть время. И твои страдания растягиваются словно патока. Я лежала и смотрела на лица своих родителей, а падальщики наслаждались пиршеством. Ты хорошо себе это представляешь? Потому что я вижу это каждую ночь. — Она осторожно поднялась с кровати и слегка пошатываясь направилась к замершему на коленях лейтенанту. — Они клевали им глаза, рвали на части омертвевшую кожу, клацали клювами. А когда я закрывала глаза, чтобы хоть на миг избавиться от этого безумия, не могла этого сделать. Даже в темноте проступали очертания этой ужасной картины. — Приблизившись к Моргену, хозяйка замерла, и обожгла его ледяным взглядом. — В тот день ты лишил меня моей семьи. Но это еще не все. Ты отнял у меня большее. Возможность создать свою собственную, новую семью. Самое дорогое чего может лишиться женщина. — Губы растеклись в грустной улыбке, которая быстро превратилась в гримасу отчаянья. — Казалось бы хватит куда более. Но нет, тебе и этого показалось мало. Когда у меня появился шанс, все исправить, и вернуть то счастье, что наполняло наш дом, ты пришел вновь. Ты решил отнять у меня новую семью. Моих милых близняшек!

Лейтенант вздрогнул. Было видно, как его бьет мелкая дрожь. Но причина этому было вовсе не осознание былых проступков. Его рвала на части ненависть. К этой жирной, обезумившей старухе.

Он ждал пока она выговориться. Пока насытит свое безумие, но в конце концов не выдержал. Его голос напоминал собачий лай.

— Эти подростки собственность Грей-Рока, мерзкая ты дура! И никто не отдаст тебе их. Так что заткни свою поганую пасть. Не желаю больше этого слушать!

Договорить Моргану не дали. Костлявые пальцы обхватили его за подбородок. Давно забытые навыки возрождались на глазах. Ветеран ловко откинул лейтенанта в сторону.

— Тебе никто не давал право говорить! Замолкни, и слушай!

Отряхнув мундир, Морган зло сплюнул, но язык попридержал. Протянув руку вперед, он попытался поднять слетевшую с головы шляпу, но чугунный прихват припечатал руку к дощатому полу. Резкая боль разлетелась по телу.

— Ах ты, тварь! — сквозь зубы процедил он. Единственное, что он мог себе позволить в его незавидном положении.

— Молчи, и слушай. Больше от тебя не требуется! — напомнил ветеран.

Мамаша Бетси продолжала:

— Так вот, я перехожу к главному. Все вы слишком долго жили в неведенье. На самом деле, закон существует. И хотя мир слетел с петель, все начинает возвращаться на привычную ось бытия.

— Бред, — сквозь зубы процедил лейтенант и недовольно поморщился.

— Возможно, но я постараюсь переубедить тебя в обратном.

Застывшее на лице Моргана недовольство внезапно куда-то подевалось, а его место занял испуг. Он до последнего не верил в серьезные намеренья этой сумасшедшей мамаши.

— Итак, Морген Ферст, лейтенант регулярных войск Грей-Рока, признаешь ли ты себя виновным во всех описанных мной злодеяниях? — спокойно, не переходя на крик отчеканила хозяйка.

Обвиняемый принялся затравленно озираться:

— Что ты здесь устраиваешь?

— То, что должна была сделать еще много лет назад. Да жаль не хватило мужества.

— Моя смерть ничего не изменит, — брызжа слюной рявкнул Морген.

— Вовсе нет, — не согласилась хозяйка. — Она изменит слишком многое. Наконец восторжествует справедливость, а за одно всем тем, кто придет тебе на смену, придется десять раз подумать, прежде чем демонстрировать свою силу.

— Об этом никто не узнает! — предпринял последнюю попытку лейтенант.

— Узнает, об этом позаботится один человек. Он как раз сейчас направляется в вашу незыблемую твердыню. И знаешь зачем? Чтобы сравнять нынешний порядок с землей. Знаешь, я верю, у него получится. Потому что вераго не просто так пришли в этот мир спустившись со звезд.

— Ты врешь, мерзкая сука! Нет никакого вераго! Просто пытаешь вызвать во мне страх.

— Он давно уже правит твоим языком, — равнодушно хмыкнула мамаша Бетси. — А что на счет нашего спасителя, так это истинная правда. Так что сам думай, принимать это на веру или нет.

Было слышно, как заскрипел зубами лейтенант, а солдаты, что стояли на коленях с ним рядом, жалобно заскулили. Они уже ощутили приближение приговора.

— Итак, Морген Ферст, слушай внимательно. Не зависимо от твоего признания грехи оглашаются мной состоявшимися. Поэтому если того желаешь покайся и тогда Всевышний, возможно, скостит срок твоих мучений.

— Ты не смеешь!

— Вот тут ты прав, — внезапно согласилась хозяйка. — Кто я такая, чтобы осуждать тебя. На это способен кто-то по серьезнее. Например Всевышний. Как тебе такой расклад?

— Ты за это поплатишься!

Мамаша Бетси покачала головой и ее губы расплылись в усталой улыбке.

— Не думаю, поскольку мы с мужем решили тоже посетить ожидающий тебя на небесах страшный суд. Думаю Господь с удовольствием выслушает мои показания.

— Ты не осмелишься! — голос лейтенанта перешел на визг.

— Не все такие трусы как ты, падаль! — рявкнул ветеран. И в эту самую секунду его захлестнули болезненные воспоминания.

Перехватив поудобнее револьверы, он внезапно навел их на дверь, и звонко скомандовал:

— Обе батарии, товьсь! Враг у ворот! Ну что псы, сейчас вы хлебнете с полна.

Взволнованный взгляд жены уткнулся в него, моля лишь об одном. Чтобы он хотя бы на минуту задержался в этом мире. Всего минуту. Больше им не понадобиться.

И муж внял ее молитвам. Обернувшись, он весело подмигнул ей как много лет назад, при их первой встречи. Его глаза весело заблестели. Возможно от внезапного счастья, но скорее всего дело было в разочаровании. Их земной путь пролетел слишком быстро.

На миг Бетси показалось, что они вновь полны молодости и оптимизма, а их сердца не испещрены шрамами бед.

Она подошла к старику и робко взяла его за руку. Точно так же как делала это на первом свидании. Он ответил ей взаимностью. Нежно поцеловал в щеку.

Сигара коснулась фитиля и искрящаяся змейка потянулась к его поясу.

На лицах мисси Бетси и ее мужа застыла по-детски наивная улыбка.

Грохот взрыва разлетелся на всю округу. А едкий, чадящий дым еще долго растекался по безоблачному небу, забирая с собой всю человеческую ненависть, которой не нашлось больше места на земле.

4

Архивариус выслушал рассказ стрелка. Его густые брови взметнулись вверх. Он смачно чихнул и задал интересующий его вопрос:

— Почему же ты не предупредил лейтенанта, что в доме у Кривого поворота его поджидает опасность?

— Предупредил, — уверенно ответил стрелок.

— Но Морген оказался глуп как пробка…

— Скорее, смел как золотарь подбирающий дерьмо, — поправил старика стрелок.

Архивариус тяжело вздохнул, сделал в своем талмуде последнюю пометку и отложил перо. Теперь настала пора личных вопросов, которые не относились к истории Грей-Рока и всех кто приходил или покидал город.

Скрестив, тонкие, вечно дрожащие пальцы старик медленно поднял голову. Его тело уже давно перестало реагировать на его мольбы. Вначале дала сбой правая нога, затем ухудшилось зрение. Теперь вот и руки стали пошаливать. Годы как не крути брали свое. И с каждым новым витком брали все больше. Хапая, словно ненасытный старьевщик. Остался нетронутым только ум. Хвала богам! Иначе старик давно бы лишился этого места.

— Итак, стало быть твоя вылазка обернулась неудачей? — спустя какое-то время задал он свой первый вопрос.

— Истинно так, — кивнул Свенсон.

— Жаль небось упущенной возможности?

Стрелок слегка поморщился:

— Я вынес из этого хороший урок.

— Да, — прокряхтел старик. — Но какой ценой? Где ты найдешь еще таких отчаянных охотников которые были у тебя?

— Как-нибудь переживу, — невозмутимый взгляд Свенсона слегка дрогнул.

Старик дернул верхней губой и прищурился, словно хитрый зверь. Ему не понравилась эта эмоция.

— Тут ты прав, стрелок. В городе полно ублюдков готовых за нехитрую работенку получить золотые горы.

— Ненадежные люди, — не согласился Свенсон.

— Возможно, — глаза архивариуса стали еще уже, — ну так и ты не святоша. Ведь если представиться возможность, ты обязательно плюнешь на преданность.

Свенсон повернул голову чтобы не дать возможности заметить как неестественно дернулась его верхняя губа. А затем и глаз. Но старик, будучи подслеповатым, все же заметил.

— Помощник это не собака. Мне его преданность не к чему. Строгого исполнения приказов вполне достаточно.

— И тут ты прав, Свенсон, — вновь слишком уж легко согласился архивариус. — Но ответить мне, где ты собираешься искать себе новую команду. В «Хромом муле», «Ветряной дыре» или «Пыльном обухе»?

Отстранившись чуть назад, старик скрестил руки на груди и приготовился слушать. Ему ужасно не терпелось насладится победным триумфом. Все-таки его чертовы мозги еще хоть на что-то да годны.

Впрочем, раскусить этого перевертыша была не так-то просто. И ведь как натурально сыграл. Походка, мимика, голос. Старик откровенно был поражен. За долгую жизнь ему пришлось поведать всякого. Но такого ловкача видел впервые. Так оно и не удивительно. Гребанный мир, совершив кувырок, умел преподносить сюрпризы.

И вот когда архивариус уже собирался подать знак охране, стрелок ответил.

— Думаю лучше в «Пыльной ветряне», потому как ни о «Хромом муле» и других заведениях я слышу впервые.

Что-то кольнуло в правый глаз и голову пронзила пульсирующая боль. Заскрипев остатками зубов старик попытался дернуться, а потом резко обмяк.

Чертова башка. И здесь сбой. Причем весьма неочевидный. Вот с телом все проще. Перестало функционировать — все пиши пропало. А с мозгами слишком уж туманно. Вроде бы думал, вычислял, предполагал — выстроил прекрасную цепочку рассуждений. И что вы итоге: все рассыпалось как карточный домик.

— Ну допустим, — недовольно протянул старик. — И какие же твои дальнейшие планы.

Свенсон равнодушно пожал плечами:

— Пока немного похандрю. Завалюсь к Волосатому Томасу, сниму какую-нибудь деваху на пару ночей, больше не потяну, не та прыть. Потом на кактусовые плантации к Циникам подамся, у них для меня всегда работенка найдется. Ну а через месяц видно будет… Беглецов в Грей-Роке всегда хватает. За хорошую сделку можно набрать пушечного мяса и на вылазку через Сопливый хребет.

Раскрыв глаза, старик утратил последние подозрения. Стрелок дал полный расклад, не придерешься. Такие подробности пришлый не знает и знать не может.

Откинувшись назад, архивариус отмахнулся от Свенсона, словно от назойливой мухи, и коротко кинул:

— Пошел прочь, наемник. Ты мне не интересен.

Спустившись вниз по винтовой лестнице, стрелок миновал один квартал и свернув за угол, тяжело выдохнул. Он был почти на волоске. Одно не верное слово и древний жук заметил подмену. Но все обошлось. В очередной раз. Пустые звезды! — они как всегда благоволили пыльному страннику.

Сняв с руки браслет, Дар ощутил как нервно дрогнуло лицо. Изменения проходило стремительно. Маска выполнила свое предназначение. Дернувшись, странник вцепился в кожу руками. Ему хотелось содрать ее, словно нечто чужое, неприятное. Но боль прекратилась также внезапно как началась.

Странник сполз по стене, закрыв лицо руками. Чтобы адаптироваться после применения «Хамелеона» нужно было какое-то время. Зависело от человека: кому-то достаточно и пяти минут, а кто-то ощущал на себе признаки «подмены» целые сутки. Дару хватило одного часа.

Глава 5 Лицо в тени

1

Это была обычная доска. Двадцать с небольшим дюймов, выгоревшая на солнце поверхность, источающая неприятный запах паленой кожи. Да и в целом, она напоминала огромное блевотное пятно, которое распласталось на каменной стене колокольной башни.

Местные окрестили это местечко «Пятак вот-так». Но название они произносили так быстро, что получалось нечто непонятное. Впрочем, даже в таком виде каждый житель Грей-Рока понимал о чем идет речь.

В обычный день «Пятак» обходили стороной, но с наступлением новой луны, все менялось. Это место, словно магнит тянуло к себе безропотную толпу горожан.

С восходом солнца, молчаливая вереница семенила к Колокольной площади, чтобы узнать свою незавидную долю. Пан или пропал.

Короткий список из пяти имен.

Слепой выбор коварной судьбы.

Про таких говорили — отданы на откуп скале. Те кто увидел свое имя на кожаной доске, прощались с семьями и в назначенный час являлись к Ворчливым воротам. Трижды стучали по металлической поверхности, — и на этом их жизненный путь обрывался. Ни один житель Грей-Рока не знал, что случалось с подопытными. Известно было лишь одно: никто из тех на кого пал ужасный жребий не возвращались обратно.

Ходило много слухов и домыслов. Страх искусный художник — он с легкостью рисует в умах всевозможные безумства. Да только какой в том толк. Ритуал откупа не отменить, таков закон Уплаты. Город дает людям защиту, а в замен требует жертвенный дар. И пока ты не оказался в списке, твой голос среди большинства, которые чтят древние традиции и трясутся за свои жалкие душонки.

Поэтому, каждое новолуние ритуал повторялся вновь. А те кто пытался избежать незавидной участи и покинуть закрытый город ждала еще более ужасная участь. Правда такое случалось нечасто. Один, максимум два раза за десятикратный цикл.

Сегодня наступал одиннадцатый виток…

В толпе кто-то охнул и отступил в сторону. Послышались нервные смешки. Те кто замер напротив доски не спешили уступать свое место новичкам. Требовалось время на осознание. Слишком уж велика цена у слепого жребия.

Укрывшись в тени, Дар наблюдал.

Из глубины вырвался истошный вопль. Толпа ожила, зашевелилась. Двое добрых молодцов, по всей видимости овцепасов вывели молодого парня и привалив того к стене, быстро затерялись среди людского потока.

Странник с интересом уставился на мертвенно- бледное лицо несчастного. По всей видимости он до сих пор не поверил, что стал частью откупа. Следом из толпы выскочила молодая девушка и двое чумазых ребятишек, уцепившихся за ее подол. Она присела рядом, и с печалью в глазах посмотрела на мужа. Он тяжело вздохнул, пригладил ее волосы.

Дар отвернулся. Ему нужен был кто-то другой.

За последующий час определились еще трое. Но все они имели семьи. А это значит, что их будут провожать до Крутого подъема и обязательно заметят подмену.

Солнце зависло в зените нещадно кусая истерзанную засухой землю. Жара внесла свои коррективы в размеренный ритм толпы. Послышались крики, мольбы о помощи. Людской поток немного застопорился. Тех, кто не выдержал вытолкнули наружу, как отработанный материал. Сострадание сегодня было не в почете. Самим бы уцелеть, так что говорить про ближнего.

Слегка прикрыв глаза странник осторожно откинул голову назад. В последние дни его чувства заметно обострились. Теперь он мог не только управлять животными, но и угадывать настроение людей, а иногда и читать их мысли. Именно это умение помогло ему выдержать допрос архивариуса.

Вот и сейчас доверившись шестому чувству странник попытался отыскать последнего кандидата. Мир вокруг стал серым, безжизненным, лишь призрачные очертания людей. Словно карандашные наброски. Белые линии на черном фоне.

Бесконечная масса не двигалась, а текла, словно смола. И нельзя было различить даже лиц. Замедлив биение сердца, странник попытался настроиться. Ему нужна была хотя бы одна зацепка. То что сможет выделить одного единственного из бесчленного числа себе подобных.

Но как это осуществить? Как соединить имя из списка и того, кому оно принадлежит. Ведь никто не может знать за ранее, что выбор пал именно на него. Или может? Вопрос родился сам собой. Вырвался как резкое осознание очевидного.

Когда-то давно Берг внушал своим ученикам одну простую истину: судьбы не существует. Каждый нас поступок порождает следующий из чего выстраивается цепочка событий, которую на любом этапе можно изменить. Словно развилки на дороге. Повернуть назад нельзя, но можно выбрать иной путь.

Отчасти он был прав. Но лишь отчасти. Судьба все-таки существовала. Правда в ином, отличном от привычного понимания виде. Больше всего она напоминала заплечный мешок. Каждый день он наполнялся делами, суждениями и мыслями. И грядущий день мог стать следствием сегодняшних поступков. А человек, даже не подозревая о подобной связи становился заложником собственных ошибок.

«Ганер искал именно близнецов. Они не сделали замены. Им были нужны именно эти конкретные брат с сестрой. Неужели все так просто,» — поразился Дар. — «И каждый горожанин заранее знает, что увидит свое имя в списке. Должен увидеть. Ведь выбор Грей-Рока не случайность. Это система. А любая система состоит из параметров».

Набрав в легкие побольше воздуха, Дар сосредоточился на эмоции. Мрачной, наполненной безысходностью и смирением. Именно смирением. В противном случае, избранный давно бы попытался скрыться. Ну или на худой конец скрылся бы за хлипкой дверью своего жилища.

Представить подобную обреченностью было не сложно, а вот совместить ее с образом сразу не получилось. Карандашные наброски людей задергались, словно рябь на воде. Яркие контуры стали отчетливее. Белый цвет на темном фоне. Как отличить? Как сделать выбор?

Они все как единое целое. Объеденное одной судьбой, одной душевной болью, неразделимое. Но ведь должно быть отличие. Жертва уже знает итог этого бессмысленного шествия. Его эмоция дела в ней. Она не должна быть такой яркой. Он уже переболел страхом и теперь смиренно идет на поводу у собственного безволия.

Контур. Он не должен так сиять. Он должен быть как бледное пятно. Или что-то вроде этого.

Пересилив ужасную резь в глазах. Хоть они и были закрыты, но мозг продолжал работать привычным образом. Напряг зрение — получи болезненный отклик. Дар воспарил над землей. Медленно, чтобы не пропустить ни одной детали. И не спеша поплыл над толпой.

Склонив голову обреченные шли навстречу доске из воловьей кожи. Многие из них даже не умели читать. Буквы были для них строкой ничего не значащих крючков. Но в глубине души каждый понимал — взглянув на список, он обязательно почувствует беду.

Замерев, Дар ощутил неприятное покалывание. Причем оно было не внутри, как привычном мире, а исходило извне. Найдя источник, странник ринулся в указанном направление.

О том, что в призрачном пространстве существуют направления он узнал самостоятельно, когда изучал свою способность. Невидимые линии, словно указатели не просто тянули его к чему-то невероятно важном. Они больше напоминали волну или лучше сказать — ритм, который задавал нужное направление.

В отличие от общей, безликой массы, горожанин выглядел вполне осязаемо. Старое, усталое лицо. Настоящие каньоны морщин и безумная пустота в глазах. Его можно было назвать обреченным. Но на удивление, где-то в глубине сознания еще теплилась надежда. Видимо все дело было в волне, связавший его с наблюдавшим за ним странником.

Вынырнув из призрачного пространства, Дар быстро отыскал в толпе цель и выдернув старика, затолкнул его в подворотню. Прижав обреченного к дощатой стене, странник внимательно уставился сначала на лицо, а потом опустив взгляд на руки и ноги. Это было необходимо чтобы активировать ручной зеркальник.

Ничего не понимая, старик попытался вырваться, но ощутив превосходящую силу противника тут же обмяк.

— Неважно, — вырвалось у него из груди.

Дар кивнул соглашаясь. Лучше уж так чем тысячи вопросов или возмущений.

— Посмотри на меня, — приказал странник.

Обреченный повиновался. Испуганно уставившись на худое, скуластое лицо, старик внезапно, прищурился и обомлел. На него смотрел его точный брат близнец.

— Похож? — поинтересовался Дар.

Старик хотел что-то ответить, но вместо этого лишь кивнул.

— Твое имя на воловьей коже.

— Я это знаю, — без тени сомнения ответил обреченный.

— Откуда?

— Юродивость, все дело в ней. Раньше я не знал об этом, а теперь…

— О чем ты? — брови двойника поползли вверх.

Было видно, как обреченный напрягает свои извилины — вроде бы хочет сказать, да не может подобрать слов.

— Короче, могу я недуг видеть.

— Врачевать? — уточнил Дар.

— Нет, это пока не освоил. А что где прихватит подсказать могу. Ну а коль совсем худо, ладошку приложу — боль утихает. Вот такая вот метка у меня.

— Почему метка? — не понял странник.

Немного осмелев, старик хмыкнул и неуклюже развел руками.

— Так ведь Потом, кактусовые потроха. Он ни для кого бесследно не прошел. Потому и метка. Если бы что доброе было. А тут родные донесли и пиши пропало. Таких мы — дурных, гора к себе и забирает.

Кивнув, Дар слегка ослабил хватку. Покопался в кармане и протянул старику медную пластинку.

— На вот держи…

— Зачем это? — удивился тот.

— Считай выкупил я тебя у горы. Только нос домой пока не кажи, — предупредил Дар. — А то снова на воловьей шкуре твое имя нацарапают. Обожди. Лучше где-нибудь на окраине.

— У нас так нельзя, — вздохнул старик. — Помощники шерифа в таких местах завсегдатаи. Углядят чужую рожу вмиг спрос устроят.

— Так подумай! — сжав обреченному руку, рявкнул Дар. — Я тебе сегодня не бочку мутнянки выторговал и не от исповеди отвадил!

Быстрые кивки дали понять, что старик из понятливых, и второй раз ему объяснять не надо.

— Вот есть! Вспомнил! — он даже икнул от удовольствия. — Знаю, где мне укрыться. Приятель у меня в подвалах Зерских припасы хранит. К нему пустят — меня там каждый тарантул знает. Вопросов не зададут. Так сколько мне сидеть-то?

— Пока не околеешь! — злорадно улыбнулся двойник и развернувшись быстро смешался с толпой, которая покорно брела в сторону роковой доски.

6

Их было ровно пять. Пять безвольных тел, который мало чем напоминали человека. Потухший взгляд, изможденные лица — тяжкое ожидание пожирало их изнутри. Неизвестность больше не пугал. И не будоражило сознание. Они знали — попав внутрь горы, уже не вернуться обратно. Никогда.

Словно пустые сосуды, пятеро обреченных ожидали лишь одного. Скупого приглашения следовать внутрь.

Узкая, пыльная тропа ползла сквозь густой тропический лес к предгорью. Две с небольшим мили и конец пути. Дорога уперлась в отвесную скалу, перед которой располагался Прощальный круг. Конечно у него имелось множество названий — но предназначение было одно. Здесь к обреченным приходило четкое осознание неизбежности. И страх, выплескивая наружу, делал из покорных рабов, разъяренных зверей. Многие пытались отвоевать себе свободу, но большинство — жалели себя горькими слезами. Так было проще, да и безопаснее. Даже если их жизнь продлиться всего лишь на короткий час.

По периметру обреченных охраняли помощники шерифа. Надменные рожи постоянно жующие какую-то Веселую траву. Руки на пистолетах — любое неосторожное движение и ты инвалид. Об убийстве речи не шло. На это имелся определенный запрет Атласа. Поэтому стреляли по конечностям, чтобы просто охолодить безумие. Впрочем, случались и промашки.

Дар оказался в центре пятерки. Надсмотрщик остановился напротив него, недовольно покосился на широкий рукав куртки и грязную ветошь вместо бинта.

— Что за тряпка?

— Рубанул, на лесопилке, — ответил странник.

— Гноиться?

— Слава, соляному ветру, нет.

— Везунчик, — пропыхтел надсмотрщик.

Были еще несколько вопросов, но уже другим обреченным.

На этот раз обошлось без отчаянных воплей и попыток побега.

Затем их подвели к каменной тверди. Раздался протяжный вой какой-то трубы, и камень засверкал всеми цветами радуги. Резкий росчерка света вверх, потом змейкой в бок, и исчезла в кривой расщелине.

Присутствующие испуганно дрогнули и попятились назад. Безумные мысли, предположения. И только Дар знал, что колдовство здесь не причем. Опять внеземные технологии, очередной отголосок космических поселенцев.

Темное зева пещеры поглотило цепь обреченных. Дальше были только шаги. Шаркающие, безвольные — словно людей не вели, а тащили на привязи.

Неохотно, шипя от излишней влаги, масляные лампы дали свет, позволив обреченным испуганно крутиться на месте. Они ожидали чего угодно — пыточных кольев, пил и цепей, но вместо этого обнаружили лишь старый, покосившийся стол и небрежно накиданные в углу мешки. И все-таки нечто настораживающее в комнате имелось. Из-за плохого освещения огромный стул с металлическими подпорками показался в самый последний момент, когда последняя лампа осветила дальнюю часть каменного мешка.

— Встаем у стены, — скомандовал один из помощников шерифа.

Обреченные повиновались.

Прислонившись к холодной каменной тверди они замерли в ожидании. Но ничего не происходило. Ганеры осторожно живали траву поигрывая курком. Неприятные щелчки буквально взрывали тишину, заставляя одну из женщин нервно вздрагивать.

— Чего они ждут?!

— Чего вы ждете?! — внезапно взорвался молодой мужчина. — Хотите пристрелить так стреляйте! Зачем нас мучать?!

Толстяк с широким поясом на котором красовались остроконечные патроны, недовольно с плюнул и процедил сквозь зубы:

— Заткни свою пасть, урод! Если бы мы хотели тебя грохнуть, сделали бы это еще в городе. Когда ты со всеми своими потрохами принадлежал шерифу.

— А что же изменилось теперь? — не выдержал обреченный.

— А теперь у тебя новый хозяин!

Слова подействовали отрезвляюще. Гнев перемешанный со страхом внезапно лопнул, будто мыльный пузырь. И наступило опустошение.

Ожидание длилось долго. Даже слишком долго. Даже ганеры и те начали нервничать. Один из них прошелся по пещере, нервно сбил с каблука грязь, и кивнул здоровяку-напарнику.

Тот глянул на часы и пожал плечами. Процедура явно затягивалась.

— Ох не к добру это, ох не к добру, — запричитала дородная дама в чепце, четвертая обреченная.

— Дура, это и так понятно? — раздался скрипучий голос старика, чье имя стояло в воловьем списке первым.

Дар же промолчал, отметив для себя, что помощники шерифа не имеют власти над теми кто укрылся внутри Грей-Рока.

В этот самый момент все и началось. Стены разошлись в стороны, как рваная ткань. И из тьмы выступила невысокая сгорбленная фигура. Длинный балахон стелился по земле, а из-под капюшона выступал тонкий животный нос, словно у дикобраза, да сквозь одежду на спине прорывалась длинная полоска шипов. Опираясь на корягу-клюку, существо приблизилось к старику и встало напротив.

Помощники шерифа выпучив глаза, отступили назад, ко входу. Странник знал: они бесчисленное число раз лицезрят за процедурой передачи обреченных, и все равно не могут привыкнуть. Потому что даже ганеры не знают куда их уводит это странное существо.

Неизвестность, пустота, безысходность — все эти чувства слились в сплошную вонь. Затхлое помещение наполнилось шепотом молитвы, которая быстро сменилась животным воем. Существо протянуло мохнатую лапу с длинными закругленными когтями и схватив старика за запястье, потащило его за собой. Через секунду оба исчезли в непроглядной тьме, там где не было и не могло быть прохода. Только каменная твердь.

Не успев опомниться, обреченные обнаружили что возле каждого из них стоит подобный горбун. Словно по команде хозяева пещер протянули лапы — ритуал повторился. И лишь странник остался стоять на месте, а его проводник выйдя на середину пещеры повернул голову к ганерам и указал на узкие коридор ведущий на поверхность.

Засуетившись те попятились назад. Неподдельный страх гнал их наружу, словно пугливых кролей.

Следующий жест был направлен в сторону Дара. Кривой коготь указал на кресло.

«Ты должен быть там», — раздалось в голове странника.

Дар не стал противиться. Раскрывать карты слишком рано. Иначе дальше порога ему не пройти.

Волоча за собой цепи он проследовал в дальнюю часть пещеры. Сел, отклонил голову — виски тут же сдавил стальной обруч.

Горбун быстро закивал. Короткие ножки засеменили в направлении обреченного. Остановившись в шаге, существо слегка приподняло голову. Странник смог разглядеть мохнатую мордочку, рот набитый крохотными зубками и мелкие глазки — но не животные, а человеческие. Сощурившись, горбун около минуты внимательно изучал сидевшего на стуле старика. Потом недоверчиво ткнул в того когтем — сначала в грудь. Кончик шкрябал одежду и потянулся вверх. Странник недовольно поворотил голову, но это не помогло.

«Ты вовсе не тот», — раздалось у него в голове.

Коготь коснулся лба. Осторожно, будто существо боялось обжечься. В последний миг, Дар повернул голову. Его тяжелый взгляд пронзил горбуна отравленной иглой. Но было уже поздно. Процесс был запущен.

Мелкие глазки резко расширились — видимо существо наконец поняло что к чему.

Яркая вспышка озарила все вокруг. Правда тусклые лампады тут были ни причём. Дело было куда в большей силе, чем обычный фитиль или даже искусственный светоч.

Дар попытался зажмуриться — бесполезно. Казалось для этой неведомой силы не существует преград. Он способен был проникнуть куда угодно. Даже в сознание, которое так тщательно скрывал от посторонних глаз перегрин.

Но свет и не собирался завоевывать чужое пространство. Он был предназначен совсем для другого. Его цель была показать кое-что одной заблудшей душе.

Глаза очень быстро привыкли к ослепляющей пустоте, и тогда странник смог увидеть как рождается звезда. Огромного гиганта рядом с которым приютился крохотный шар. А еще между ними была крохотная нить, связывающая их обоих.

Кто-то или что-то резко толкнуло странника в спину и он не пошел, а полетел. На встречу своему видению.

Оказалось что вблизи все выглядит иначе. Гигант — это набор частиц, карлик — настоящая армада вихрей, ну а нить — течение, поток этих самых частиц.

Дар изумленно взирал на движение планет. Большой и малой. Двух миров. Когда-то в детстве, хромой Берг учил их читать знаки. Все вокруг нас живое, — говорил тогда он. — А значит кто-то постоянно следит за нашей жизнью, откуда-то извне. Следит, тихо, безучастно. Но бывают минуты, когда нечто способно оказать нам помощь, дать подсказку. И что бы не попасть в гребаный просак! — необходимо внимательней относится к тому что нас окружает.

У юного Дара Маршала долгое время не получалось выполнять задание вераго. Поиски Знаков превращались в настоящее мучение. Пока он не понял одну простую истину — их невозможно найти. Сколько не пытайся, а все без толку. Действовать надо иначе. Необходимо попасть в ситуацию, когда тебе понадобиться помощь, и подсказка возникнет сама собой.

И то что происходило с ним сейчас можно было отнести именно к Знакам. Малый и Большой мир. Один отвечает за человека, второй за его окружение. Мысленно странник улыбнулся. Ему нравились собственные рассуждения. Теперь главное не сбиться с направления. И он осторожно продолжил. Поток говорит о том, что мои действия меняют окружающую меня природу.

Маленькая планета начала раздуваться, увеличиваясь в размерах. А гигант что отдавал свою энергию карлику принялся сдуваться как воздушный шар.

Изменения что происходят вокруг — моих рук дела, — рассудил Дар. — Значит одному человеку все-таки под силу совершить не возможное.

В этот самый миг что-то пошло не так. Малая планета надулась и заиграла яркими всполохами. Тонкий поток частиц исказился. Сначала — сблизился, а затем резко отдалился, и нить стала тоньше. Уменьшившись, гигант стал отдаляться. Возникшие на его поверхности взрывы-бурления были не такими активными как у разросшегося карлика. Жизнь перетекала из одной ипостаси в другую. Но та что теряла энергию противилось этому.

В какой-то момент действо достигло точки кипения. И не успел Дар осмыслить происходящее, как произошел взрыв. Мощная вспышка.

Все пространство заполнил свет. Нечто ослепляющее, словно девственный лист бумаги, на котором можно творить что угодно. Заново, с самого начала.

7

Рядом раздался весьма отчетливый шорох. Кто-то явно хотел быть замеченным. Атлас резко обернулся — револьвер уже был в руке. Но стрелять сразу в пустоту не стал. Потому как существовала доля ошибки. Ошибки весом в собственную жизнь.

Впрочем, оно того стоило. Короткая секунда за которую адреналин пронзил тело заставив сердцебиение ускориться вдвое. На лице возникла улыбка достойная палача. Но вслед за радостью наступило разочарование. Часть комнаты отданная во власть мрака затрепетала, будто ряб на воде, и вперед выступила Тень.

— Это мои покои, — процедил сквозь зубы шериф.

— Мне это известно, — раздался мелодичный голос. На этот раз совсем иной: тонкий и звонкий как у юного шарманщика.

— Нисколько в этом не сомневался.

Сделав несколько шагов, Тень замер у старого пузатого комода над которым висело ажурное зеркало. Отражение вышло уродливое, будто небрежно поставленная клякса.

— С чем пожаловал? — напряженно продолжил Атлас.

— Наш недавний разговор, — наполнил Тень. — Надеюсь ты помнишь о чем шла речь? — дождался пока скула не заходили на лице служителя закона, продолжил: — Твои люди оплошали. Твоему соплеменнику удалось проникнуть за стены Грей-Рока.

Теперь напряжение отразилось уже во взгляде.

— Ты в этом уверен?

Тень оставил вопрос без ответа. Прошел дальше по комнате и приблизившись к окну посмотрел на свое тело. Перешагнув границу света он сильно изменился. Человеческие черты мгновенно улетучились оставив после себя темные паучьи нити. Визитер стал похож на проеденные молью шторы.

— Где он сейчас? — переварив информацию, поинтересовался Атлас.

— Не так давно был у подножия горы.

— Что?! — на это раз не сдержался шериф. — Это не возможно!

— Ты так считаешь? — Тень был явно разочарован, и в первую очередь реакцией шерифа. — Недооценивать противника — удел проигравшего. Разве ты относишь себя к этой породе?

Сжав кулаки, Атлас скрипнул зубами выдав очередную порцию гнева.

— Плевать мне на твои сравнения! Если сученышь проник так далеко, тем хуже для него. Скала не даст ему попасть внутрь. Или это уже бросит тень на тебя!

Безликий только махнул головой, словно не расслышал слова своего оппонента.

— Значит мы оба угодили в чан с дерьмом, приятель.

Подсознательно, Атлас предполагал услышать нечто подобное, и все же сплоховал. Где-то глубоко внутри дали всходы семена страха.

— Как ему это удалось?

— Он стал одним из обреченных, — спокойно объяснил Тень.

— Что значит встал?

— Примерил на себя шкуру одного из тех, кто хранил в себе частичку умения.

— Ты говоришь так, словно он колдун, — недоверчиво прохрипел шериф.

Тень отстранился от окна, так чтобы солнечные лучи устремились в пол напрямую, а не сквозь него. Атласу показалось, что теперь его собеседнику дышать стало гораздо легче.

— Зачем ему все это? — шериф вновь задал вопрос который мучал его с прошлой беседы.

— Ориентир, — сказал Тень, когда Атлас уже не ждал ответа.

Непонимающий взгляд впился в мрачное очертание. Тень вздохнул и сложив руки лодочкой прижал их к губам.

— Ты действительно хочешь это знать?

— Странный вопрос.

— Согласен. Дело в том, что Дар из рода Маршалов движется по определенному маршруту. Так называемой оси.

— Что-то на вроде колец у дерева, — задумчиво брякнул шериф.

— Можно и так сказать, — кивнул Тень. — Только круг как известно фигура без начала и конца. Можно сколько угодно бродить по нему так и не сумев попасть к центру.

— К центру чего?

— Неважно. Главное, что такая возможность существует. У оси существует точка перехода. Она определяет положение кругов относительно друг друга. И именно через нее можно попасть из большего круга в меньший.

— Вроде как с кочки на кочку, — сделал не совсем уместное сравнение Атлас.

Собеседник замолчал. Повернулся в пол-оборота, уставившись в пустоту залитого солнцем окна. Туда, где среди пестрящих красок дня проступали зловещие очертания горы напоминающей волчий клык.

— Людям всегда стремятся к простоте. Зачем строить сложные схемы, когда достаточно объяснить все одним словом.

— Что же в этом плохого? — удивился Атлас.

— Плохо, что из-за этого человеческое сознание не способно уловить истинный смысл. Круги по которым движется вераго, нельзя отнести к чему-то осязаемому. Это не время и не пространство.

Шериф нахмурился:

— Не понимаю.

— Я не удивлен. Тебе легче представить нечто осязаемое, и дело с концом.

— А о чем ведешь речь ты?! — не выдержал Атлас.

Тень кажется хмыкнул.

— Знания, мой неразумный друг. То что незыблемее всего на свете, даже времени. И если ты еще не понял: прыткость этого настырного поселенца может стоить нам слишком многого…

Вначале шериф решил, что его разыгрывают. Поскольку творившееся в Грей-Роке вряд ли можно было считать научным изысканием. Хотя если быть до конца откровенным, Атлас имел отдаленное представление о творившемся в мрачных коридорах серой горы.

Таков был уговор. Таковым были условия незыблемой власти.

И шериф прекрасно понимал: если он ослушается или сунет свой нос куда не следует все рассыплется как карточный домик.

— Что требуется от меня? — успокоившись, и сбавив тон, спросил Атлас.

— Ничего кроме твоего языка. — На этот раз в голосе Тени не было и капли иронии.

Приблизившись к шерифу он с интересом заглянул тому глаза, словно пытался там отыскать нечто сокровенное. Атласа хватило всего на пару секунда. А затем внутри вспыхнул настоящий ужас. Собеседник замерший напротив не просто изучал его делая определенные выводы. Он выворачивал его наизнанку, вытряхая, словно пыль, хранившееся внутри: воспоминания, умения, потаенные мысли. Для чего ему было это нужно шериф не знал. Возможно, хотел узнать на что способен его временный союзник.

Когда копание в сознании Атласа закончилось, он чувствовал себя шлюхой, которая отработала за четверых. Попытавшись облокотиться на руку, он безвольно откинул голову. Но главным было отнюдь не слабость, а то что творилось у него внутри. Его сознание, словно выскребли старой щеткой. Все не нужное куда-то выкинули, а оставили ненужную мелочь.

— Так то лучше, — констатировал Тень.

— Да пошел ты! — раздалось в ответ, но настолько тихо, что слова превратились в невнятный бубнежь.

Небрежный удар ногой был довершением того унижения, что испытал несокрушимый хозяин закрытого города.

— Привыкай. Такая уж твоя доля, — без тени сочувствия, предрек собеседник. — С вами смертными ведь по-другому нельзя.

8

Смуглое, словно печеное яблоко лицо склонилось над странником. И неприятно прижалось щекой к щеке. Потом повернулось, уткнувшись носом в подбородок. В нос ударил кислый запах раствора и гнилых зубов.

— Какой экземплярчик, какой экземплярчик, — залепетал звонкий, писклявый голос.

Дар недовольно заскрипел зубами, и выругался. Но дело было не в назойливом незнакомце. Причина крылась в банальном бессилии. Руки и ноги были скованны чем-то мощным, металлическим.

— Ух, экий ты прыткий, — оценил потуги странника пискля.

— Пустые звезды! — выдавил из себя Дар.

— А ты как хотел. Все-таки дело серьезное, — согласился голос. — Я бы и рад тебя на волю, да нельзя. Ты оказывается вон какой экземплярчик!

В этот самый момент что-то щелкнуло. И яркая вспышка проникла сквозь закрытые веки.

— Видишь как славненько, — заключил пискля.

Но Дар не разделял его радости. Затекшие мышцы только сейчас откликнулись ноющей болью.

Последовала новая вспышка. Она та и помогла вернуть зрение. Разлепив глаза странник осторожно покосился в бок. Лыбящийся во весь беззубый рот весельчак был неподалеку. И выглядел он весьма отталкивающе. На крохотной шее, которая буквально врастала в узкие плечи покачивалась огромная голова. Шмыгнув крохотным носом, пискля почесал плешивую макушку, и непроизвольно небольшой пузырчатый нарост на правой щеке.

— Просыпоньки, дружок! — буквально пропел он.

— Вроде того, — буркнул Дар.

— Тогда продолжим.

Подскочив к массивному металлическому каркасу превращенного в лежак кресла, пискля поколдовал над рычагами и оно приняло привычный вид.

Дар попытался повернуть затекшую шею — ничего не вышло. Голову сжимал плотный обруч. Тоже самое было с руками, ногами и даже туловищем. Грудную клетку стягивал стальной пояс. Но это не помешало Дару оглядеть небольшое помещение.

От каменных стен не осталось и следа. Теперь всюду был только сарбоний — сплав из которого делали конструкции космических кораблей переселенцев.

Значит, они мне пропустили, — спокойно заключил Дар. — Большего он и не требовал от своего перевоплощения.

— Итак, продолжим… — отойдя в сторону и потирая здоровые ладони, сказал пискля.

— Продолжим, — согласился Дар.

— Не страшно?

— Немного.

— Это хорошо, — заскрипел гнилью пискля.

— Обычно, — разочаровал его пленник.

Кустистые брови уродца, которые почти скрывали крохотные свинячьи глазки, сползли ниже.

— Как это обычно? — не понял он.

— А что может быть необычного в страхе? — искренне удивился пленник.

Пискля застыл и нервно хихикнул. А когда исступление спало, прихрамывая подошел к страннику и прищурив левый глаз изучил правильные черты лица. Только сейчас Дар заметил, что на руке отсутствует браслет.

— Так-так-так, — зацокал пискля, — очень интересно, и почему я не увидел этого раньше. Черты лица — умеренные. Волосы — волнообразные. Контур — прямой. Нос — выпуклый, нет, невыпуклый — прямоволнистый. — Дальше голос Пискли стал тише и вскоре превратился в невнятное бурчание. В какой-то момент его губы застыли. Внезапно, весельчак отпрыгнул от пленника, словно перед ним распластался восьмилапый ядовитый пауч. И кинулся к небольшому верстальному столику на котором лежало множество медных пластин. Раздался неприятный скрежет и звон падающих квадратов.

— Ну где же он, где? — продолжал повторять пискля. В какой-то момент его пальцы нащупали нужную пластину, и быстро вернулся обратно.

Дар наблюдал как рядом с его лицом замаячила темная поверхность на которой отчетливо проступали контуры лица. Память мгновенно отреагировала на увиденное и в голове возникло забытое название. Аурный отпечаток.

Пискля покрутил его и так и эдак, мотнул головой, продемонстрировав изображение.

На темно-сером фоне проступали серебряные штрихи. Щеки, скулы, волосы и даже глаза. Но при всем этом изображение было отнюдь не добродушным. Напротив — резкий оскал, состоящий из острых росчерков, дело изображенного на пластине человека схожим со зверем.

— Наука! Она ведь все ведает. От нее не скроешься, — наставительно произнес пискля.

— Разве? — только и буркнул в ответ пленник.

— Цыц! — погрозил пальцем уродец и устремившись в дальнюю часть комнаты, исчез за огромной ширмой.

Послышалось натужное кряхтение и скрипучие колеса возвестили о появлении сложной техники. Вначале показался длинный объектив, затем огромная коробка на треноге штатива.

— Ну теперь то я разгляжу что ты за птица, — задорно присвистнул пискля.

Выкатил громадину посредине — так, чтобы объектив захватил пленника полностью.

Накрыв себя темной тканью, он исчез за коробкой. Начались долгие приготовления к съемке. Неповоротливые пальцы долго подкручивали объектив пытаясь поймать нужный заряд.

Все замерло. Кажется даже пискля перестал дышать. Яркая вспышка озарила комнату. Прошло не больше минуты, а уродец уже спешил к пленнику с металлическим снимком.

— Так-так-так, — процедил он сквозь тонкие губки. — И кто же тут у нас под маской агнеца?

Вглядевшись в проступающие на пластине штрихи, пискля напряг зрения, сосредоточившись на аурном отражение, и не заметил как пленник крепко схватил его за запястье.

— Ох! Ты что творишь! — возмутился уродец.

— Хотел убедиться, что ты сделаешь правильный выбор. — пояснил пленник.

Пискля наморщил лоб, еще раз покосился на снимок:

— Какой еще выбор?

— Сделать удобрением или илотом, — немного помолчав, ответил пленник.

В ответ раздался нервный смешок. Затем еще один, и пискля начал медленно пятится назад. Пластинка с контуром ауры выпала из рук и звонко ударилась об пол.

— Почувствовал себя всемогущим? — поинтересовался пленник и его глаза задорно блеснули.

— Я не пони…маю, — начал заикаться пискля. — Я лишь выпол…няю свою работу.

— Не сомневаюсь, — кивнул пленник. — Но ведь оттиск ауры всегда можно слегка измениться. Разве не так? — Дар кивнул в сторону столика на котором были грудой навалены инструменты. — Всего пару штрихов и перед тобой уже не обреченный, а мытарь. Обслуживающий персонал у этих носатых тварей.

Слова словно удары молотка заставили уродца пошатнуться. Раскинув руки, он распластался среди ровных квадратов сарбония. Ладонь вдавила одну из пластин и та крутанулась показав тыльную сторону. В специальном окошке покоился аурный снимок.

— Твоя первая жертва? — поинтересовался пленник.

Облизнув выступившую над губами испарину, уродец отрицательно замотал головой.

— Нет, не правда! Я все делал в соответствии с инструкции. Сильные — питают, слабые — наблюдают.

Но пленник, кажется, его даже не слушал. Указав на соседнюю плитку, он заставил писклю прикоснуться к ней рукой. Механизм сработал и возник еще один снимок.

— Хочешь сказать и это не твоих рук дела? — спросил Дар.

Даже не вооруженным глазом можно было определить, что многие линии, те что более яркие, сделаны с помощью инструмента, а не фотопийного снимка. Пискля не мог поверить своим глазам. Он научился подделывать контуры столь искусно, что никто даже не усомнился в их подлинности. Но сейчас все изменилось. Обман, будто специально лез наружу, поступая неуклюжими штрихами. Неумелая работа, словно ее сотворил ребенок.

Ладонь мошенника сползла по стене, оставив после себя влажный след. Механизм хранилища немного помедлил, но вскоре откликнулся десятком щелчков. Квадраты поворачивались, выставляя на всеобщий показ фальшивые снимки.

Медленно повернувшись, уродец смотрел на дело рук своих и рыдал. Но не от сожаления. Ему было жалко самого себя. Ноги затряслись и пискля обессилено, сполз на пол.

— Я не хотел, так вышло, — послышался немощный стон.

— Сомневаюсь, — не поверил пленник.

Подняв взгляд, пискля зло скрипнул зубами.

— Да что ты вообще знаешь о Грей-Роке, двуликий? Я не лучше и не хуже других! Здесь каждый выживает как может. Потому что жизнь здесь стоит не дороже плевка. Понял меня! Так что если ты пытаешься воззвать к моей совести, то напрасно. Я оставил ее там — на поверхности! Как впрочем и все остальное. Умение сопереживать и помогать себе подобным. И знаешь в чем причина? — пискля набрал в грудь побольше воздуха. — Мы больше не люди. Хотя и животными нас назвать нельзя.

— Кто же вы? — уточнил странник.

Уродец грустно потупил взор:

— Мы сродни тем тварям, что надзирают за нами.

Не обращая внимания на открывшиеся портреты, пискля пересек комнату и оказался возле раздвижных дверей.

— Хочешь знать что ждет тебя там?

Дар перевел взгляд. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

Это было лучшим ответом.

— Там у тебя два пути, — сказал пискля и сделал паузу. — Если я назову тебя слабаком — ты станешь пустым местом. Ничем, под надзором мохнатой твари в балахоне. Отныне она будет руководить тобой, словно тряпичной куклой. Скажет пожирать помои, — и ты станешь это делать. Потому что в замен получишь еще день жизни. Закон прост: сделал дело хорошо — выжил, плохо — получил страдание.

— А каков второй путь? — уточнил Дар.

Вопрос заставил уродца вздрогнуть.

— Стать удобрением.

— Удобрением?

— Да, ты не ослышался. Чуть дальше на верхнем уровне расположены кадушки. Такие камеры, с внутренностями как стекло. Но знаешь, даже в кромешной тьме они способны отражать пленника. Никогда в жизни я не встречал более изощренной пытки. Когда моя работа заканчивается и нас запирают в дальних блоках, можно услышать крики этих несчастных. Но это не просто ужас или отчаянье. Нет, эти вопли полны безумия. Понимаешь, о чем я толкую? Попадая туда человек перестает быть человеком.

— И в чем же соль этого заточения? — задал привычный вопрос странник.

Уродец недовольно сморщился. Видим, не хотел делится знаниями, которые достались ему с таким трудом. Но тяжелый взгляд пленника давил не хуже мешка грехов за плечами.

— Эти твари, что держат нас здесь что-то ищут. Что-то очень важное. А для этого им нужны такие как мы. Те кого Потоп наградил силой.

— Обреченные, — догадался Дар.

— Верно, — быстро закивал пискля. — В эти кадушки помещают тех у кого она в избытке. А безумие — лишь необходимый инструмент, чтобы выкачать ее из тела. Остальные как я и говорил лишь обслуга. Илоты- вечный раб, немых поручений носатых тварей.

Дар перевел взгляд на стены, там где виднелись серые ауры обреченных.

— Так в чем же была твоя выгода?

— Что? — внезапно встрепенулся пискля. Он уже и не ждал, что в след за одной откровенностью, пленник потребует еще одну. Самую сокровенную.

— Тебе действительно надо знать, — догадался он.

В ответ молчаливое согласие.

— И ты больше не будешь мучать меня вопросами?

Вновь короткий кивок.

— Что ж, будь по твоему, — не стал спорить пискля. У него просто не осталось на это сил. — Я действительно брал плату с тех, кто изъявлял согласие изменить ауру и стать илотом.

— И в чем же она выражалась?

— Воспоминание. Обычные воспоминание, — при этих словах уродца передернуло. — Которые рвут душу на части, заставляя биться в ужасных стенаниях.

— Хочешь сказать… — начал было Дар, но пискля его оборвал.

— Мы не выбираем свое умение. Чем наградил нас Потом, тем наградил.

— А что было с теми, кто соглашался?

— Они навсегда забывали свой вчерашний день. Он просто стирался перетекая ко мне в голову.

— И тогда ты мог наслаждаться цветными снами, — догадался Дар.

— Да, они скрашивают серую действительность. И не смей называть меня вором! — внезапно рявкнул пискля. Его тон резко изменился. — Я в жизни не украл ничего, даже гребаного финика. Они добровольно расставались со своей старой жизнью! Слышишь меня, двуликий?! Добровольно!

Дар промолчал. Но уродец догадался о чем тот думает, и принялся оправдываться пуще прежнего:

— Они все равно были им ни к чему. Там, за дверью, у них не будет времени предаваться воспоминаниям! Уж я то знаю, поверь. А мне они скрасят грязные деньки.

Задумчивый взгляд коснулся трясущегося лица пискли.

— Хорошие место ты себе отхватил. Неужели повезло? — и не два тому ответить, пленник продолжил: — Нет, не думаю. Тут была другая история. Тебя взяли в помощники. Тот, что был здесь до тебя. Он конечно не обладал таким даром как ты, но умел видеть в людях саму суть. Скажи что я ошибаюсь?

Но ответа не последовала. Сейчас Дар зрел в самый корень.

— Только он рассмотрел тебя поверхностно. Посчитал, что за такую услугу ты будешь развлекать снами не только себя, а и его. — Взгляд пленника изменился. Ушла былая мягкость, задумчивость. И теперь на писклю раздирало нечто острое. — Правда, длилось это недолго. В какой-то момент тебе стало тесно. Или нет, постой, дело происходило иначе. Тебе просто надоело делиться с бедным стариком своими… чужими снами. И ты решил избавиться от своего покровителя…

— Ты врешь! Все врешь! Он сам! Я тут не причем! — внезапно вспыхнул пискля, и его голос взвился фальцетом. — Моей вины тут нет! Я пытался ему помочь, но не получилось. — Внезапная истерика охватила его с новой силой.

Странник не стал продолжать. Закрыв глаза, он увидел жалкого человека, который поставил себя выше всего, что было вокруг. В угоду собственным желаниям и страхам.

— Развяжи меня, — не попросил, а приказал Дар.

— Зачем? — едва вымолвил пискля. — Тебе не выбраться отсюда. Поймают в два счет, а потом придут за мной. А я не хочу! Не хочу! — его голос стал тихим. — И откуда ты только взялся на мою голову, двуликий… — Больше уродец ничего не сказал. Протяжно всхлипнул и поплелся к механическому креслу. Сейчас он готов был пойти на что угодно, лишь бы больше не слышать ужасной истины.

Размяв затекшие суставы, Дар заметил лежащую на верстовом столе эмпа-перчатку. Поработали над ней знатно: механизм был полностью раскурочен. Винтики, трубки и пружины теперь представляли собой груду ненужных деталей.

— Эти твари ходят по парам или в одиночку? — поинтересовался он у пискли.

Тот кивнул и поднял вверх указательный палец. Отвечать на вопросы пленника у него не было больше сил.

9

Узкие извилистые коридоры напоминали огромную трубу. Рифленые стены, высокий потолок и гулкий звук вечного сквозняка. Создавалось впечатление, что корабль давно покинули даже крысы. Но это впечатление было обманчивым.

Остановившись, Дар осторожно прислушался к тишине. Никакого движения. Тогда он закрыл глаза и призвал на помощь свое умение. Удивительно дело, но как только он переступил порог пещеры его шестое чувство усилилось в разы. Что послужило тому причиной Дар не знал. А для того чтобы копаться в догадках — не было времени.

Сквозь тишину прорвались посторонние звуки. Шаркающий шаг и прерывистое дыхание. Дар вжался в стену и посильнее обхватил острый инструмент наподобие отвертки, который он прихватил с верстального стола.

Вначале показался свет. Тусклый, бледно-голубой. Он словно облако парил над замлей слегка покачиваясь в стороны. Спустя какое-то время Дар догадался, в чем тут дело. Светящийся ошейник обвивал шею итола, который плелся по коридору. В руках ведро, швабра. Но главное — он был не один. Следом за ним возвышалась горбатая фигура твари. Огромные шипы проступали сквозь балахон на оглобле спины. Он не подгонял и не шпынял раба. Просто шагал в след за ним безмолвным надзирателем. И что удивительно — тварь вообще не издавала никаких звуков.

Еще раз удостоверившись, что в коридоре больше никого нет, Дар поудобнее прихватил заостренный инструмент. Когда в проеме показался колючий горб, странник не стал медлить. Выпрыгнув, он впился в противника, словно шершень. Игла с легкостью проникла в податливую плоть. Никакой кровавых брызг, истошного вопля — вообще никакой реакции. Лишь после третьего удара тварь удосужилась неуклюже обернуться и взмахнуть трехпалой лапой.

Дар удержался. Оттолкнувшись ногами от стены, он потянул ее вниз, продолжая использовать острый инструмент. На этот раз тварь проявила активность. Но длилась она не долго: стальной захват странника все же вынудил ее потерять равновесие. Теперь главное было не останавливаться. Дар ощутил себя лесорубом, который спешит до заката выполнить установленную норму. Правда вместо щепок он выколачивал из странного существа нечто напоминающее пыль.

После двадцатого удара, он внезапно остановился и с интересом уставился на дело рук своих.

Тварь лежала на боку — балахон был небрежно распахнут что дало возможность рассмотреть ремешки креплений. Присев, Дар потянулся к креплениям, когда рядом раздалось жалобное завывание. Илот обхватил себя руками и тихо постанывал, скорбя о кончине хозяина.

— Заткнись! — рявкнул странник. Но тот даже не подумал. А лишь усилил свои стенания.

Махнув рукой, Дар принялся за дело. Ремешки не без труда вышли из креплений и маска ужасного чудовища выйдя из пазов, отлетела в сторону.

Перед странник лежал обычный человек. Из плоти и крови. Отличие был лишь в том, что плоть эта давно сгнила, а кровь засохла превратившись в тлен. Распахнув одежду мертвеца, Дар заметил еще кое-что. От ключиц до солнечного сплетения дряхлое тело скрывал стальной нагрудник с всевозможными датчиками, часами и механизмом для завода.

Почти такой же образец как был в кукольном подвале, — подумал Дар. Впрочем, он и раньше встречал подобных существ. Не так часто как в Ржавой гнили или Хрипатом конусе. Но оно и понятно — там ведь не было ни одного корабля поселенцев. А здесь настоящая Механическая пустошь.

Вытащив заводной ключ, Дар быстро убрал его во внутренний карман и покосился на илота.

— Хватит драть горло.

На этот раз раб отреагировал более правильно. Вытер нос, глаза и подслеповато уставился на убийцу своего надзирателя.

Дар лишь поразился — насколько сильно эти мертвяки подавили волю своих рабов. Ведь обруч на шее илота использовался лишь для освещения. Никаких цепей, кандалов или чего-то подобного. Впрочем, зачем нужны путы, когда так поработали над сознанием. Да и сил хватает максимум на то, чтобы волочить свои тощие ноги.

— Держи, — протянул ему инструмент странник.

Илот испуганно замотал своей тощей головой. Тогда странник небрежно швырнул оружие к его ногам.

— Свободу надо заслужить! — дал он рабу последний совет, и подхватив тело оттащил его в темный угол. Затем подхватил маску, балахон и направился в глубь коридора.

10

Вдоль длинного перехода соединявшего два отсека располагались капсулы пилотов. Крохотные отделения для сна. С тех пор, они окончательно потеряли свое предназначение превратившись в камеры пыток. Дар двигался осторожно, стараясь повторить беззвучную походку горбатой твари, костюм которой он нацепил на себя.

Изредка, его взгляд касался стеклянных клеток. Всего на пару секунд. Смотреть долго на это он был не в состоянии.

Он — кто прошел не одну сотню миль, и видел ни одну тысячу смертей, не мог выдержать того ужаса, что творился в прозрачном кубе. Пискля был прав, там были уже не люди. Комки боли. истерзанные души, сгустки страданий — кто угодно но только не обреченные, попавшие в Грей-Рок благодаря каракулям на воловьей коже.

На очередном шаге странник остановился. Дышать внутри тяжелой шкуры было невыносимо тяжело. Никакой вентиляции. Сделав вдохи короче, Дар попытался сбить участившийся пульс. Но ничего не вышло. Стало только хуже. Головная боль привела к головокружению, вынудив его сместиться в бок, к стене.

В этот самый момент показались две массивные фигуры. Твари двигались одна за другой. На этот раз без илотов.

Дар сделал шаг назад. И невольно оступился. Что-то твердое вырвалось из-под каблука. Горбуны остановились, длинные носы повернулись в направление беглого пленника.

Зная маскарадные секрет Дар просто зажмурился, и замер. Никакого движения. Абсолютная тишина. Даже сердцебиение казалось растворилось в трепетном ожидании.

Когда странник открыл глаза — коридор был пуст.

Миновав переход Дар обернулся. Неприятную слабость, смахнуло рукой, словно крошки со стола. Никакой дезориентации и нехватки кислорода.

— Значит все-таки передатчик, — тихо, почти шепотом, произнес Дар.

11

Проект БИОНОВА был разработан в период второго столетия пребывания космических поселенцев на планете Тубии YХ. Многие Рубежи были против ее внедрения. Но надвигающаяся опасность заставляла идти на крайние меры. А действовать нужно было немедля. Инициированных было уже больше половины всего личного экипажа.

Жестокий мир принял гостей, словно еж, выставив все свои иглы, источающие ядовитый аромат лжи. Первое время казалось, что люди разница в развитии которых составила не одну тысячу лет смогу ужиться и место на планете хватит всем. Но время все расставило на свои места.

Первая эпидемия случилась сразу по приземлению; вторая и третья — в первое десятилетие заселения. Но это было лишь начало. Радушие с которым здешний мир принял незваных гостей оказался ширмой. Голословные обвинения и ненависть породили первую бурю вражды. Главы Рубежей, опытные дипломаты, попытались погасить конфликт. Наступило перемирие — шаткое, но все же перемирие. Без кровавых стычек и случайных смертей. Огородив себя границами, поселенцы укрылись от чуждого мира за стенами космических челноков, ставших для них крепостью и домом. Все пошло на лад. Одни приспособились к другим, а другие научились не замечать первых.

Так было до того самого дня, когда рубежный комендант Эдвин Гуд не созвал чрезвычайный совет. Доверившись своим осведомителям он впервые заговорил о создании масштабной защитной программы. Ведь даже самые совершенные технологии были бессильны перед странными волновыми энергетическими потоками, которые местные привыкли называть магией.

Ровно через двенадцать лет случился Потоп.

Мир сорвался с петель и теперь лишь единицы помнили о проекте «Бионова» и ее безумной идеи, которой так и не суждено было воплотиться в жизнь.

12

Помочь ближнему или спасти сотни — этот вопрос уже давно мучал разум одинокого странника. И чаша весов всегда склонялась в сторону второго. Иначе его бесконечное путешествие не имело никакого смысла. Иначе ему никогда не искупить грех совершенный в день Испытания.

Ощущая легкое колебание, такое не почувствует и животное, Дар упрямо двигался к цели. Пожертвовав одним, спасти многих, — продолжал он повторять словно мантру, слова своего учителя. Хотя за столько лет он вполне мог их позабыть или исказить смысл. С другой стороны, сейчас это было абсолютно не важно. Он чувствовал каждой клеточкой своего тела — Вектор уже где-то рядом.

На пути еще попадались илоты в сопровождении мертвых шкур. Но они будто нарочно не обращали на него внимания.

— Все правильно, — бубнил себе под нос Дар. — Это не моя встреча. Моя случится уже скоро.

И вновь он кажется на перепутье. И ему будет предложен выбор, от которого зависит слишком многое, чтобы сейчас размениваться на мелочи.

Остановившись возле огромной двери, Дар покосился на сенсорный экран и множество кнопок над ним. Справа, на уровне глаз, чтобы было хорошо видно, висела очередная табличка: «Запомни, тот кто решил пройти дальше. Человек слишком велик чтобы вместить Вселенную». Впрочем, запись это была зачеркнута многочисленным царапинами, словно тот кто это сделал едва мог совладать с нервами. Зато чуть ниже, прямо на стене было накарябано: «Херня! Человек не больше наперстка». Дар покачал головой и перешел к изучению кодового механизма.

На удивление все было в рабочем состояние. Но кому позволено пройти дальше?

Страннику хватило всего минуты, чтобы решиться на эксперимент. Это была всего лишь догадка, но как только он вынув из-под балахона руку и потянулся к панели, ее цвет сменился с красного на желтый.

Разрешительного сигнала не последовала. Да он был и не нужен. Оставив шкуру носатой твари на пороге, странник зашел внутрь.

Огромный зал освещенный тусклыми вытянутыми лампами представлял из себя полусферу. Ряды удобных кресел направленных к центру, где располагался странный прибор на вроде гантели, закрепленный на мощной подвижной платформе. Но первое что бросилось в глаза — это стоящий между рядов столик. На нем лежали два револьвера с рукоятью в виде птицы. А еще, словно на показ, выставлен один патрон.

Но Дар не торопился забирать свое оружие. Сделав осторожный шаг, он еще раз огляделся. Никакого, ни единой души.

Пытаясь найти подсказку у путеводной нити, он лишь ощутил резкий обрыв. Той звуковой волны, что привела его сюда — больше не существовало.

Тогда Дар набрал в грудь побольше воздуха и крикнул во все горло:

— Я здесь! Я пришел!

И словно по команде потух свет. Прибор в центре пришел в движение и купол полусферы наполнили настоящие мириады звезд. Задрав в голову вверх, Дар пораженный зрелищем взирал на далекие миры. И хотя каждую ночь он видел тоже самое у себя над головой, здесь в помещение — это казалось настоящим чудом.

Внезапно на востоке вспыхнула яркая звезда. И все остальные звезды меркли на ее фоне. Одарив наблюдателя свои светом, она начала медленно двигаться на запад, пересекая множество неведомых страннику созвездий. А когда она достигла центра ночного неба, раздался голос.

— Итак мы снова встретились, упертый ты баран! — именно так или почти так выражался один знакомый Дару человек.

— Вераго? — спросил у пустоты странник.

— А кого ты ожидал увидеть?

Следом за голосом появился человек. Во время их последней встрече, на арене Жареной сковородки, он выглядел немного иначе. С той поры — язвы затянулись шрамами, спина распрямилась, а тело обросло мясом. Но это была лишь внешняя оболочка. А вот внутренняя — скрывала в себе куда больше, чем странник считал до этой минуты.

— Не скажу что сильно удивлен, — спокойно произнес Дар.

— Вот как? — Берг, он же Тень, скрестил руки на груди, и принялся мерить зал крохотными шагами. — Значит, сюрпризы которые преподносит это гребанный мир, тебя уже не впечатляют?

Дар нахмурился и покосился на стол со своим оружием:

— Не всегда.

— Получается я неплохо обучил тебя, перегрин. — На лице учителя возникла мимолетная улыбка.

— Насколько я помню, пройти последнее испытание мне так и не удалось, — напомнил Дар.

Берг кивнул:

— Так и есть. Вместо того чтобы исполнить предначертанное — ты выбрал убийство.

— Это бы не мой выбор, а твой! — повысил голос Дар. Он больше не был тем сопливым юнцом, который бежит вперед мозгов. Жизнь научила его взвешивать обстоятельства и делать правильные выводы.

— Хочешь сказать это я приказал тебе расправиться с собственной семьей? — поинтересовался Берг.

Теперь он стоял намного ближе к страннику — и все равно их разделало слишком большое расстояние.

— Ты вынудил меня поступить подобным образом. Интриги, ложь и искажение действительности — ты ловко воспользовался всеми этими инструментами, — заявил странник.

Нога замерла на весу так и не совершив следующий шаг. Берг медленно повернул голову и с надменной насмешкой (как умел это делать раньше) уставился на своего бывшего ученика.

— Брось. Ты же не всерьез думаешь, что все дело только во мне. — Рука медленно поползла вверх. И указательный палец уперся прямо в странника. — А что на счет тебя. Разве ты был глупой марионеткой или хохотуном лишенным разума. О чем думал ты, когда отправился по ложному следу?

— Я доверял тебе! — сжав зубы, процедил Дар.

— А разве я учил тебя доверию? — Улыбка стало шире и теперь напоминала желчный оскал.

Зал окутала тишина. Но странник знал разговор еще не окончен. Правда Берг не спешил продолжать. Присев в одно из кресел, он задрал голову и уставился на звездное небо — ослепляющая точка уже пересекла западное полушарье.

— Ты ведь должен знать что это такое? — указал он вверх.

— Бетельгейзе, — почти шепотом ответил Дар.

Изучение космической истории поселенцев всегда было в приоритете. И огромный космический корабль названный в честь солнечного гиганта системы Орион, он бы узнал даже из тысячи подобных светил.

— Верно, — кивнул Берг. — Луч надежды для тех кто покидал Землю. Пять миллионов счастливцев, кому удалось избежать гибели.

— Я так не думаю.

Учитель закатил голову и издал короткий смешок.

— Признаться честно я тоже. И знаешь почему? — и не дождавшись ответа, он продолжил говорить: — Потому что люди сами во всем виноваты. Стремление к чему-то великому… тьфу, обычный шаг в бездну. И только скажи, что я не прав. Не успели наши челноки приземлиться на новой планете, как не прошло и ста лет, до повторения катастрофы. Конечно, не в земных масштабах, но сути дела это не меняет. Мы, слово паразиты, которые грызут дерево изнутри. Сами уничтожаем тот источник, что дает нам кров и еду.

Дар не стал ничего отвечать. Лишь поднял голову и уставился на исчезающий с небосвода космический корабль.

Зато Берг не собирался молчать. Вальяжно развалившись в кресле, он скрестил пальцы и продолжил свои рассуждения:

— И этих выродков ты собираешься спасать?

— А что собираешься сделать ты? — внезапно спросил странник.

Вопрос эхом разнесся по залу, словно приговор судьи, который нельзя оспорить.

Прижав ладони к губам Берг немного подумал — всего секунду, не больше, и хлопнув себя по коленям, сказал:

— Хорошо, я кое-что покажу тебе. И тогда, возможно, ты поймешь насколько заблуждался. Но для начала ответить — в чем отличие реальности от действительности?

Опустив взгляд, Дар долго смотрел себе под ноги собираясь с мыслями. Он знал: вопрос, это очередное испытание. Словно игра в Слоновьи шахматы. А приз что лежит на кону — Вектор. Новая направляющая способная привести его к конечной точке его путешествия.

В какой-то момент Дар поднял глаза и уставился на учителя. Ведь он все еще оставался его вераго, которому предписано открывать знания.

— Мне без разницы!

— Напрасно ты так считаешь, — поцокал языком Берг. — Ну же, маленький напыщенный ублюдок, поделись своими мыслями.

В ответ послышался неприятный скрежет зубов. Дар едва держал себя в руках.

— Ну же! — подтолкнул его, будто упрямого осла вераго.

— Нет никакой разницы! — не выдержав, рявкнул странник.

— Значит твой путь не имеет никакого смысла, — с грустью сказал Берг и ничего не произнеся направился к громоздкому аппарату.

Сжав кулаки Дар уже собирался покинуть зал, но вераго вновь заговорил. И слова его содержали куда больший смысл, чем было до этого.

— Люди это стадо, — резко начал он. — И чем их больше, тем они тупее. До тех пор пока у них не появится лидер. Но даже после этого они не перестанут быть стадом. Хотя в хаосе и появится определенный смысл. И что же мы в итоге имеем? — остановившись возле пульта управления, Берг щелкнул тумблером.

Картинка на искусственном небе изменилась. Звезды образовали туманность, а в ее оконечности появился яркий круг солнца.

— Итак, ты хочешь дать людям свободу, — констатировал Берг. — Вытащить их из ловушки куда они, заметить, загнали себя сами. Такова твоя реальность, верно?

— Верно, — запрокинув голову вверх, ответил странник. Ему внезапно захотелось довести этот разговор до своего логического завершения.

— Хорошо. А подумал ли ты что произойдет дальше?

— Это будет уже их выбор, — не долго думаю, сказал странник.

— Нет, друг мой. Выбор состоялся вначале, а после вызволения наступит ответственность. И лежать она будет целиком на тебе. Это еще одна реальность.

— И что же ты предлагаешь? Оставить все как есть? — удивился Дар. — Чтобы мир захлебнулся в собственной крови.

— Еще одна реальность, — кивнул Берг и щелкнул тумблером.

Туманность стала деформироваться: вытянувшись в подобие веретена, она принялась излучать яркие вспышки. И через какое-то время уменьшилась в разы, приобретя правильную форму спирали.

— А вот это еще одна реальность. То к чему стремлюсь я, — заявил Берг.

— Хочешь сказать, в мире должен произойти естественный отбор?

— Природу не обманешь. Лишь очистив лес от старых коряг, мы взрастим новый. Тем более что механизм, если ты не заметил, уже запущен, мой нерадивый ученик. — Потоп и есть та самая отправная точка. Вот и получается, моя реальность наиболее вероятна, — немного подумав, Берг повернул крайний тумблер. Проецируемое на купол изображение неба пропало, просто выключилось. Стало темно. А вскоре вспыхнул свет и вместо неба возникла пустыня. Только время в ней текло как-то иначе. Намного быстрее, чем в обычной жизни. Облака пролетали стрелой, а кактусы тряслись как хвост белой гадюки. И лишь кости какого-то неведомого животного были неподвластны скоротечному времени. — А вот это наша общая действительность, — пояснил вераго. — И даже если ты избавишь людей от клейма прокаженных — ничего изменится. Песок останется песком, а небо небом. Но главное — жестокость не наполнится милосердием.

— Пускай, — с упрямым равнодушием ответил Дар.

— Тогда в чем смысл твоих пустых потуг? — Кажется впервые за их продолжительную беседу Берг удивился.

— Смысл очень прост, — устало протянул странник. — Чтобы засеет поле не стоит пахать его заново. Достаточно всего лишь избавиться от сорняков.

— Что? — глаза Берга-Тени вспыхнули пламенем. — Ты забываешься! В отличие от тебя, мне не нужны пистолеты, чтобы уничтожить противника. Поэтому в последний раз заклинаю — отступи. Поверни назад. Все одно тебе не справится не со мной, ни с моим хозяином. Этот мир будет принадлежать нам и только нам, со всеми потрохами! Потому что только нам по силу сдвинуть горы и осушить моря. — И словно в знак подтверждения картинка под куполом начала демонстрировать силу вераго. Могучие вершины извергали огненные языки и камень, шипели потоками лавы. А уже следующая картинка показывала глубокие каньоны и впадины, где раньше разливалось русло широкой реки.

Но Дар больше не смотрел вверх, его наполненный решительности взгляд был направлен вперед туда, где находился его главный противник.

— Уйди с моего пути, иначе я убью тебя снова! — предупредил странник.

— И ты думаешь это что-то изменит? — усмехнулся Берг.

— Значит я буду убивать столько раз, что тебе надоест воскрешать из мертвых.

— Серьезная угроза, — согласился вераго. — Но уж тогда позволь и мне на правах твоего наставника дать тебе ценный совет. Поверь, твой конечный путь не принесет тебе успокоение. Ты ведь умеешь только разрушать, а не созидать. Поэтому с каждым шагом, что будет вести тебя по выбранному тобой пути будет прибавлять лишь разочарование. Смерть и одиночество — вот что ждет тебя впереди. Поверь, именно из этого состоит твое будущее.

— Ты собираешься меня пугать? — тихо спросил Дар чувствуя как к горлу подступает предательское волнение.

Отстранившись от пульта Берг покачал головой и не спеша направился на встречу к своему ученику.

— А разве не страх способен уберечь нас от глупости? — поинтересовался он приближаясь. — Или не ужасные ошибки предыдущих поколений заставляют нас не наступить на те же грабли? Так что не воспринимай мои слова превратно. Я лишь предрекаю будущее. А уж тебе решать каким оно будет, разве не так? — Оказавшись рядом, Берг прошел за спину странника и совсем тихо добавил: — Но я уверен: твое поганое упрямство заставит поступить тебя иначе. Ты ведь не привык плыть по течению — это направление не для тебя. Вот преступать правила и всевозможные законы, стремится к недостижимому как раз по тебе.

Дар даже не шелохнулся. Лишь слегка повернул голову в бок и сказал:

— Разве это так уж плохо?

— Не в коем случае, — прошипел Берг, и немного помедлив, добавил: — Если только цель оправдана. Но это конечно не твой случай. — Жадно втянув абсолютно пустой воздух, учитель принялся за объяснения. — Ты хочешь знать в чем причина? Знаю, хочешь. Так вот, слушай. Последнее время в тебе стало слишком много неуверенности. Ты сильно изменился с тех пор как покинул свой Рубеж. Тогда ты был одержим желанием, а сейчас лишь влачишь за собой тяжкий груз ответственности который ты сам взвалил на свои плечи. О да, я чувствую эти цепи. Именно они тянут тебя назад. Особенно последние дни. В чем же причина, давай разберемся. — Тяжелый руки легли на плечи странника. Реакции не последовало.

Какое-то время Берг молчал, а потом внезапно его лицо отразило некое сомнение. Но уже через секунду он расплылся в масляной улыбке. Дар не мог ее видеть, однако он почувствовал ее.

— Ах вот он в чем дело, — просипел учитель, словно его горло пересохло от жажды. — Ты вновь привязался к людям и вновь лишился всего. Остался совершенно один. Какая потеря. Судьба и впрямь сыграла с тобой злую шутку.

— Судьба? — поразился странник. — Сомневаюсь. Мне кажется все дело в твоих уловках.

Из-за спины донеслось недовольное цоканье языком:

— Очередные пустые обвинения. Я слишком уверен в себе, что бы подстраивать такое. Поверь, мне нет никакого резонна мешать твоей упрямой попытке изменить мир. Хотя не скрою, мне ужасно интересно наблюдать за твоими потугами. Иначе я не оказался бы здесь, на границе очередного выбора.

— Я его уже сделал, — произнес Дар, и резко обернулся.

За спиной никого не было. Лишь пустые ряды изогнутых кресел и густой полумрак.

— Вот и хорошо. А то я уж думал, что придется тебя уговаривать, — с издевкой заявил Берг. Теперь голос исходил откуда-то сверху. — Может быть тогда продемонстрируешь своему старому учителю насколько сильно ты хочешь оказаться на очередном информационном витке?

Дар хотел ответить, но лишние слова были ни к чему.

— Теперь ты знаешь, что ты должен делать, — сказал Берг.

13

Яркие софиты, словно по команде, осветили дальнюю часть зала, там где существовал еще один вход. Прямо на пороге стоял человек. Высокий и худощавый, отчего ее спина слегка сутулилась. Одет он был как поселенец — широкополая шляпа, клетчатая рубашка без воротника и высокие сапоги в которые заправлены свободного покрова джинсы. Но первое на что обратил внимание Дар были пистолеты. До боли в сердце знакомое оружие.

Незнакомец поднял руку и указал на столик, где странника ждал его арсенал.

Дар кивнул. Медленно приблизился и протянул руку к револьверам. Ладонь обняла рукоять, но тело не откликнулось привычным спокойствием. Сегодняшний урок вераго не сулил ничего хорошего.

Время замерло. Патрон, второй, третий, четвертый… Когда потянулся за пятым — рука предательски дрогнула.

Крутанув барабан, Дар удовлетворился результатом, застегнул ремень с кобурой и убрал револьвер.

Незнакомец терпеливо ждал.

Размяв пальцы, ладони, Дар вышел на середину. Что-то в этой дуэли казалось не правильным, вроде как вынужденным. Ведь Берг вполне мог соврать. И тогда странник убьет человека просто так. Без видимой на то причины. Но могло быть иначе. И тогда очистив себе путь — Дар попадет в хранилище, где будет следующий направляющий Вектор.

Они встали ровно друг напротив друга — как гласило старое как мир правило Равных возможностей.

Дар вытянул руки вдоль тела. Незнакомец все еще держал их под поясом. Неужели на столько в себе уверен?

А еще это проклятое сомнение. Здесь обязательно кроется какой-то подвох — Берг по-другому не может. Его ученик хорошо усвоил этот урок…

Их разделяло не больше пятидесяти шагов. Отличное расстояние, чтобы выбить мозги из противника с первой попытки. Необходимо лишь выдержать напряжение подготовки и не сплоховать на старте. А то не совладаешь с нервами, дернешься слишком рано или слишком поздно, — и прощай хренова жизнь!

Впрочем, Дар не переживал за быстроту и реакцию. Когда-то он был одним из лучших стрелков. А такое умение бесследно не проходит.

Внимательный взгляд заставил странника напрячься. Противник вынул дернулся, но не для выстрела. Решил поправить шляпу.

Очень своевременно.

Короткое движение. Именно оно спутало все планы. То чего так опасался Дар все-таки произошло. К такому нельзя было подготовиться…

Берг выбрал достойного противника. Иначе не усвоишь урок. И не пройдешь дальше.

— Отец? — одними губами прошептал Дар.

Он не ошибся. Это был действительно Иган Маршал. Слегка помолодевший, избавившийся от лишнего веса и подбородка.

Из легких странника вырвался протяжный вздох.

Неужели Берг совершил невозможное? Или это его очередной морок?

Сердец сдавило отчаянье и по телу пробежала волна боли.

Сколько раз он вспоминал кошмар того рокового дня. Сколько раз желал выторговать свою жизнь взамен тех, что погубил. Но разве можно было исправить собственные ошибки?

Берг сделал это по щелчку пальцев.

— Отец! — еще раз позвал его Дар.

Иган даже бровью не повел. Просто смотрел и ждал. Но чего? Дуэли? Когда его собственный сын пустит ему пулю в лоб, как уже было много лет назад.

Жизнь и все что в ней происходит циклично — как вселенная и ее призрачная спираль. События закручиваются в воронку и очередной виток все возвращает на круги своя.

Дар уже не помнил, кто именно сказал эти слова, но теперь он готов был подписаться под каждым словом.

К горлу подступила целая куча никому не нужных слов. Они могли сложится в мольбу о прощении и признание собственных ошибок. Только был ли в том смысл? Ведь в ответ Дар опять увидел скупую ухмылку.

Он никогда не был любимым ребенком. И чем старше становился, тем больше ощущал свою ненужность. Успехи, достижения, победы лишь раздражали родителя. Так было до тех пор, пока взаимоотношения не превратились в откровенное противостояние. Ненависть сына и равнодушие со стороны отца столкнулись в тот самый день, когда в этом споре была поставлена кровавая точка.

Ты не сможешь его изменить. Заставить любить не возможно. Да и простить тоже, — упорно твердил чей-то низкий, с хрипотцой голос.

Дар не стал спорить и с этой истиной.

И если все повторится вновь, стоит ли что-то менять? Не кори себя за смерть, что была предначертана самой Вселенной. Мир цикличен! И человеческой род тоже. Ты убил отца, но может случится так, что твой сын расправиться с тобой подобным образом, — с нажимом вторил мыслям чужой голос.

— Лично я не против такого исхода, — внезапно сказал Дар. Он слишком устал от этой словесной схватки.

Рука потянулась к кобуре. На самом деле это было стремительное, едва уловимое для постороннего глаза движение. Впрочем, для противника, единственного стрелка, превосходившего Дара в умение, это оказалось сигналом к действию.

Выстрел прозвучал звонко, хлестко. Один. Второго не последовало.

Дар почувствовал как предплечье охватила жгучая боль. Выронив револьвер, он обессилено присел и посмотрел на отца. Тот стоял живой и невредимый. Дар так и не смог выстрелить. Он сделал свой выбор — замкнул событие неповторяющимся действием.

В этот самый момент как и полагается прозвучал второй выстрел. Стрелял Берг, откуда-то сверху, с потайного балкона. Превозмогая боль, Дар нашел в себе силы встать на ноги и кинуться к отцу. Но когда оказался рядом, то понял, что это совсем другой человек. Очень похожий, но все же другой.

— Ты не разочаровал меня, странник, — раздался голос учителя. Совсем близко. Но Дар был уверен, если он повернется, то никого не увидит. — Получай свой Вектор, свою очередную отправную точку, — дозволительно добавил он.

Благодарно кивнув, Дар встал и спокойно направился в сторону выхода. Жестокие законы Парадигмы вновь сыграли с ним другую шутку, от которой хотелось выть на луну, как это делает ночи на пролет степной койот.

— И еще, запомни, мой нерадивый ученик, — пробасил Берг. — Один идет быстрее, а трое — дольше. Не ошибись с выбором.

Короткий кивок дал понял, что Дар услышал вераго. Подойдя к двери, он протянул руку к запрограммированному кодовому замку. Совершенный механизм немного помедлил и открылся, впуская человека к его цели. Ему оставалось только произнести желание и получить направление к очередному ориентиру в мире который давно слетел с петель

(Июнь 2016 — апрель 2017 г.)

Москва — Тамбов.

Примечания

1

Унца — пять килограмм.

(обратно)

2

В данном случае речь идет о весе превышающим 250 килограмм.

(обратно)

3

Пастух (на местном диалекте — вакейро) или учитель (на местном диалекте — вераго) — врачеватель, наставник или иной человек обладающими способностями различать дурную суть колдуна или ведьмы.

(обратно)

4

Название сросшихся новорожденных.

(обратно)

5

Вераго (новый язык) — учитель.

(обратно)

Оглавление

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: В ПОГОНЕ ЗА ТЕНЬЮ

  Глава 1 Кровь и зрелище

  Глава 2 Мельница каменотеса

  Глава 3 Дикая охота

  Глава 4 Зов ветра

  Глава 5 Совиное пророчество

  Глава 6 Испытание верностью

  Глава 7 Ночное бдение

  Глава 8 Колыбель боли

  Глава 9 Обратной дороги нет

  Глава 10 Игра по чужим правилам

  Глава 11 Встреча двоих

ЧАСТЬ ВТОРАЯ: СТАРЫЙ НЕДРУГ

  Глава 1 Болотная ведьма

  Глава 2 Пустое предсказание

  Глава 3 Кривая миля

  Глава 4 Клеймо праведника

  Глава 5 Лицо в тени Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg