«Рабыня Смерти»

Рабыня Смерти (fb2) - Рабыня Смерти (Во власти Смерти - 1) 2024K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Юлия Михайловна Герман

Юлия Герман Рабыня Смерти

ПРОЛОГ

Огни фар проезжающих за окном машин, отражались в глазах мужчины, окрашивая их огненными бликами. Это придавало его образу ещё большую схожесть с демоном. Все в нём вызывало ужас и восхищение: грубая мужская красота, от которой хотелось добровольно покориться; жёсткая властность и сила, передаваемые его взглядом или даже плавным поворотом головы; жгучий сексуальный магнетизм, сводящий с ума, не оставляющий места ни одной трезвой мысли в голове, вперемешку с животной грацией, ловкостью и расчетливостью. Все это делало его самым опасным существом на земле. Достаточно было оказаться с ним в одной комнате хотя бы на пару секунд и уже невозможно выбраться из его смертельной ловушки.

Мужчина молча сидел в кресле, стоящем вплотную к панорамному окну, рассматривая своё творение: обнаженное женское тело, залитое кровью. Это единственное, от чего теперь он получал настоящее эстетическое удовольствие. Раньше его заменял кайф от процесса, но со временем все притупляется, и тогда он заметил, какое наслаждение доставляет именно результат его работы. Вот так сидеть и часами рассматривать свой шедевр, это заряжало энергией на долгое время. Нo, к сожалению, мужчина не обладал такой роскошью, как время. Сейчас позволить себе расслабиться стало почти невозможным. И поэтому в эти редкие моменты он впитывал в себя каждый этап охоты, начиная с травли жертвы и заканчивая её разделыванием.

Приближался рассвет, поэтому oн должен был покинуть это место, предоставляя остальным закончить начатое. Последствия его никогда не волновали. Всё, что требовалось от него, выполнялось безупречно. Остальное же не входило в круг его обязанностей.

В последний раз подошел он к остывающему трупу, осматривая следы своего баловства — именно так он относился к своему занятию. Потом кинул взгляд в зеркало, оценивая свой костюм. Его внимание привлекло нечто, что не позволяло спокойно выйти отсюда. Подойдя ближе, он увидел еле заметное белое пятнышко, пачкающее самый низ брюк. Двумя пальцами сняв с ткани это «нечто», он поднес его к глазам. Крохотный обрывок белой нитки. В этом мире всё небезупречно, даже его совершенный образ подвергся осквернению. Поджав губы, мужчина выкинул мусор на пол и брезгливо отряхнул брюки. Его шалости должны заканчиваться также безупречно, как и начинались. Ничто, даже самое мелкое недоразумение, не может их испортить.

Свет фонаря с рекламной вывески падал прямо на тело девушки. Мужчина подошел к окну, плотно задергивая шторы. Комната погрузилась в абсолютный мрак. Резко развернувшись на каблуках, он стремительно покинул помещение.

Оказавшись на улице, он всмотрелся в темноту, ощущая присутствие подобных ему по всему миру: самое темңое время, перед рассветом, делало эту связь сильнее в несколько раз. Вдохнул в себя глубже эту тьму, растворяясь в ней.

Предрассветный сумрак отступал, все четче вырисовывая силуэты домов. Первые лучи солнца дотронулись до земли, разгоняя ночной мрак, который, словно прислужник тьмы, расползался по подвалам и проваливался сквозь землю. Пение птиц, шум моторов, первые утренние прохожие, чьи шаги отдавались гулким эхом во дворах: с каждым новым солнечным лучом, приветствующим новый день, улицы всё большė наполнялись жизнью.

Макарова Анна Сергеевна, восемьдесят первого года рождения, также как и весь мир, начала новый день с поездки на работу. Весь путь от дома до отеля, в котором она работала уже четвертый год, занимал ровно двадцать три минуты. Бодро прогулявшись от дома до автобусной остановки, она в приподнятом настроении села на маршрутное такси номер семьдесят один. Рассеянно рассматривая людей, ехавших с ней в одном транспорте, Анна Сергеевна думала о том, что сегодня на работе её наконец-то должны повысить до звания менеджера, обучение на которого ей пришлось пройти несколько месяцев назад. А так же переживала о сыне, чьё поведение в школе оставляло желать лучшего и муже, который ушел на работу, даже не посмотрев на неё.

Заплатив кондуктору тринадцать рублей и поспешив сойти с автобуса на остановке «Старый универмаг», женщина быстрым шагом устремилась к шикарному отелю, вывеска которого пестрела золотыми буквами. В 7:45, войдя через вход для персонала, она поздоровалась с коллегами, не спеша переодевающимися в униформу перед началом смены. В раздевалке Анна Сергеевна быстро стянула с себя джинсы и кардиган цвета мокрой травы, сменив свою одежду на темно-синие брюки и рубашку на белых пуговицах. Задержавшись у зеркала, чтобы поправить волосы, собранные в тугой пучок, она улыбнулась своему отражению и, взяв тележку со всем необходимым, направилась к первому из номеров, который ей предстояло сегодня убрать.

Обычно Αнна работала на восьмом, седьмом и шестом этаже, всегда начиная с нижнего и продвигаясь вверх. Женщина действовала по хорошо выработанной схеме: снимала грязное бельё, протирала с мебели пыль, пылесосила, мыла пол, стелила чистую постель, меняла полотенца в ванной и оставляла новый набор средств гигиены рядом с раковиной.

Окрыленная надеждой на грядущее повышение, Анна и не заметила, как добралась до последней комнаты на этаже. Напевая под нос песню Валерия Меладзе, она поднесла магнитную карту к замку, распахнула дверь и, взяв из оставленной в коридоре тележки необходимую утварь, вошла в номер. По-прежнему напевая «Красиво», она едва обратив вңимание на абсолютную тьму в помещении, двинулась к окну.

В 10:37 Анна открыла портьеры, впуская в комнату дневной свет, и, развернувшись к кровати, после секундного шока упала без сознания прямо рядом с окңом.

В 11:15 менеджер отеля Васильев Виктор Петрович, следивший в этот день особенно тщательно за персоналом через камеры наблюдения, заметил, что тележка рядом с номером «666» долгое время стоит без движения. Поднявшись на лифте и выйдя на нужном этаже, он твёрдым шагом подошел к злосчастной тележке. Заглянув в комнату, первое, что он обнаружил — это бесчувственное тело одной из лучших горничных отеля — Анны. Обеспокоившись причиной случившегося, он прошел в номер. Минуя дверь ванной, он оказался в спальне, где его взору открылась широкая кровать. На секунду замерев, мужчина воззрился на представшую картину широко раскрытыми глазами, а в следующее мгновение съеденный на завтрак (омлет и чашка черного кофе) оказались на белоснежном ковре. Сквозь отвращение и ужас Виктор бросил ещё один несмелый взгляд на кровать.

На пропитанных кровью белых простынях лежал труп девушки, грудная клетка и брюшная полость, которой были безобразно разодраны, а внутренние органы аккуратно разложены на прикроватной тумбочқе.

ГЛΑВА 1

Все началось в тот день, когда я умерла. Мне было двадцать семь лет. Я помню каждую деталь своего последнего дня, который, словно поставленный на повтор проигрыватель, снова и снова мысленно проживаю заново.

Казалось, что может быть ужаснее, чем проводить пятничный вечер за составлением резюме? За последний год мне приходилось так часто менять рабочее место, что, когда этот мерзкий толстый старикашка положил свою заплывшую жиром лапу на мой зад, я ни секунды нe колеблясь, покинула его вонючую контору, ни разу не оглянувшись.

За этот год торговая компания «Фортуна» стала пятым рабочим местом, которое я была вынуждена покинуть. После расставания со своим парнем, точнее после того, как он променял меня на дочку богатенького папочки, я примерила на себя практически все смертные грехи. Сначала допустила первую ошибку: впервые за два года верной службы, насмотревшись на своих коллег, отважилась взять откат. За что и была стремительно вышвырнута с работы. На следующем месте я не провела и двух месяцев. По обвинению в неподобающем поведении меня уволили без предупреждения: кто-то решил, будто я совратила добрую половину мужского персонала в офисе. Спала бы я хоть с одним из этих скучных клерков, не стала бы и возражать, но быть просто оговорённой — это уж слишком. Поэтому, уходя, я всё-таки зажала одного юриста прямо в туалете рядом с кабинетом бывшего босса. После этого уходить стало легче.

В следующей компании меня выгнали за гневные высказывания в сторону начальства, что, в общем-то, было правдой. Затем «попросили» за отталкивание клиентов своей явной враждебностью. Ну, а о том, как завершилась моя работа секретарши, я уже говорила.

Но, хочешь — не хочешь, без работы — а значит и без денег — жить довольно проблематично, поэтому уже целый час я зависала над мерзкой строкой в резюме «Ваши недостатки», которая всегда вызывала у меня бурю эмоций. Ну, какой разумный человек вот так честно возьмет и напишет о своих недостатках потенциальному работодателю? Правильно, никакой. Поэтому уже в шестой раз все мои «упрямство, честность, агрессивность, сексуальная раскрепощенность, импульсивность и лень» подверглись жесткой критике и были приданы анафеме через Backspace.

Вконец измучившись, но так и не решив, что следует указать в этой злосчастной строке, я вдруг отчаянно решила согласиться на Ксюхино предложение забить на всё и пойти надраться. Эх, знала бы, к чему это приведет, сидела бы лучше за гребаным резюме.

Снарядившись в самое обтягивающее и короткое платье, нарисовав черные стрелки и подкрасив губы красной помадой, я вылетела из дома и запрыгнула в такси, в котором уже ожидала моя лучшая подруга — Ксюха. В отличие от меня, на работе у неё все отлично — из неё получился очень ответственный бухгалтер — да и личная жизнь налажена лучше, чем обстояли дела в моей. Пусть я не супер — красавица, но привлекательная девчонка точно: внешностью своей я довольна. И с мозгами порядок. Да только вот отношений ни с кем построить не могла.

С Αндрюхой у нас завязалось после одной пьянки, где мы трахнулись в гардеробной. Потом снова, уже на другой вечеринке, зажимались в туалете. После пяти таких «гуляний» начали видеться в дневное время и трезвыми. Два года я считала его самым близким и родным. Но в один «прекрасный» день застукала его в клубе со смазливенькой второкурсницей, чей папаша владеет половиной местных торговых центров. Вот так и рухнул мой мир. Понимаю, наши отношения начались не самым романтичным образом, но я любила его. И вот после разрыва, встретив Андрюху ещё пару раз всё с той же второкурсницей, пустилась во все тяжқие. В выходные напиться и с кем-нибудь забыться? Без проблем! Работа? К черту! Мне плевать! Мне на всё плевать! Сколько же за этот год я просыпалась противная сама себе в чьей-то постели, пахнущая чужим потом и алкоголем. Сколько раз после этого ненавидела себя и не могла смотреть на собственное отражение. И каждый раз божилась не повторять прежних ошибок. Но всё повторялось вновь и вновь. Боль от предательства не уходила, а только прогрессировала, образуя внутри гигантскую черную дыру. Порой я была готова отдать всё на свете за крошечный шанс повернуть время вспять.

Сейчас, вспоминая те давние события, я понимаю, был же ещё один знак, что этот вечер лучше бы провести дома: выходя из такси, не заметила глубокую лужу, в которую тут же наступила, промочив туфли на шпильке вместе с колготками. Да уж, лучшего продолжения этого «чудесного» дня просто быть не может! В туалете быстро поменяла колготки на сухую пару — у меня всегда были запасные на случай поехавших «стрелок» — и почувствовала, как настроение немного поднимается. Это наш клуб! Там мы проводили все выходные, праздники или просто дни, когда хотелось веселья. Каждый раз всё те же люди, всё те же рожи. Поэтому о том, чтобы найти себе спутника на вечер и речи быть не могло. Уж слишком хорошо все друг друга знают и неважно лично ли или по сплетням, но завсегдатаи-парни не «клеят» девчонок, которые постоянно тут ошиваются и наоборот.

Как всегда в пятницу клуб переполнен; все столики разобраны ещё до одиннадцати, а было уже начало первого. У шеста извивалась костлявая стриптизерша, и все похотливые взгляды мужиков, которым наконец-то удалось вырваться из лона семьи на вечер, устремлены на эту «ничью жену». Мы с Ксюхой спокойно прошли к барной стойке, плотно облепленной «местными», попутно здороваясь со знакомыми. И, найдя наконец-то свободный уголок, заказали по рюмке текилы: раз решили гулять, значит — гулять!

— Давай, за этого козла, благодаря которому ты снова свободна! — подняла стопку Ксюха, чокаясь сo мной и улыбаясь своей шикарной улыбкой.

— Чтобы у него член обвис и больше никогда не встал! — поддержала её, быстро слизав соль, залпом выпив текилу и закусив лаймом.

— Я серьёзно, Сань! Не переживай! Всё равно, это «секретарство» абсолютно не твоё! Ты же умная девчонка, а там ума особого не требуется.

От успокоительных речей Ксюхи никуда не деться.

— Ксю, давай не будем, а? И так хреново, а от твоей жалости ещё гаже. Давай лучше пить! Твой Лёха сюда сегодня не объявится?

— Нет. Сказал, что лучше с пацанами после боулинга где-нибудь в более тихом месте выпьет, а «шпионов» здесь и так предостаточно.

— Нда… Как хорошо, что мне не требуется спрашивать разрешения на веселье! Давай тогда ещё одну! — я повернулась в сторону бара. — Ди-и-им! — показала бармену два пальца, он кивнул, и уже через минуту перед нами появились ещё два шота.

— Тогда, давай за пятницу! — предложила новый тост Ксюха, и мы опустошили стопки.

Тепло от алкоголя стремительно опустилось в ноги, а потом плавно поползло к голове. Наконец я почувствовала расслабление, которого не могла достичь весь день, ёрзая на кресле перед монитором компьютера.

— Так, как ты его отшила? — пританцовывая на месте, Ксюха наклонилась прямо к моему уху, чтобы я смогла расслышать её за шумом музыки.

— Я оттолкнула его руку и крикнула: «Не смей пачкать своими сосисками мой зад, ты, старый хер»! Бррр! — вспомнив его мерзкие лапы и похотливую рожу, я передернулась от отвращения.

— А я бы растерялась и, наверное, просто убежала плакать домой.

— Всё! Хватит об этом дерьме! Давай ещё по одной!

Снова дала знак бармену и, получив напиток, быстро опрокинула его в себя.

Дойдя до стадии «пора начать веселиться», я вытянула Ксюху на танцпол, в самую гущу, и начала двигать бедрами, подстраиваясь по ритм музыки. Я повернулась вокруг себя и в ужасе застыла на месте: Ксюху обвивают мужские руки. Уже готовясь, обрушиться с кулаками на этого урода, перевела взгляд на лицо парня и расслабилась, узнав Лёху. Не выдержал всё-таки и пришел за своей птичкой. Он кивнул головой, приветствуя меня. Я улыбнулась ему в ответ и с головой ушла в танец.

Протанцевав около пяти песен, мы с Ксюхой снова вернулись к бару. Выпив со мной по ещё одному шоту, моя подруга вернулась обратно танцевать к своему бойфренду, а я решила немного передохнуть. Повернувшись спиной к барной стойке, я обвела взглядом танцующих. Пьяные тела как обычно дергаются в судороге: девчонки старательно вертят задницами, стараясь привлечь внимание местных «мачо», а те орлиным взглядом высматривают, какую бы овечку утащить в своё гнездо. Как же они все мне надоели!

Пробежав взглядом по бару, я вдруг зацепилась глазами за фигуру одиноко сидящего напротив меня мужчины. Возможно, это было действием алкоголя или полумрака клуба, но я не могла отвести от него глаз. Темные волосы, широкие плечи, темная рубашка, надетая под черный пиджак. «Нет, — промелькнула мысль, — не может же быть, что я настолько пьяна, чтобы привиделось эдакое божество?» Как же он был хорош! Хорош настолько, что сравним, по своей притягательности, с теми брутальными самцами, которыми пестреют обложки мужских журналов. Я понятия не имела, откуда oн взялся, но такого в нашем захолустье быть просто не могло! Оценив его длинные пальцы, обвившиеся вокруг бокала, я подняла взгляд к мужественному подбородку, красивому носу и, наконец, глазам, когда заметила, что его взгляд направлен прямо на меня, прожигая своим напором. Пойманная с поличным, попыталась отвести глаза в другую сторону, но так и не смогла. Он медлеңно опустил взгляд к моим губам, и они вспыхнули жаром; скользнул глазами по подбородку к шее, выжигая дорожку; опустил взгляд ниже, оценив грудь, и также медленно вернулся к лицу.

О, Боже! Он только посмотрел на меня, а под лифчиком соски уже готовы к ласкам. Словно прочитав мои мысли, он изогнул свои чувственные губы в едва уловимой усмешке. Да, этот мужчина знал, как стащить с женщины трусики одним лишь взглядом. Незнакомец приподнял свой бокал, отсалютовав мне, подозвал бармена, и меньше чем через минуту Дима поставил передо мной золотисто-белый коктейль.

— Я этого не заказывала! — я попыталась вернуть коктейль обратно.

— Тот мужик напротив просил передать тебе «Возбужденный сосок». Не волнуйся, там текила присутствует, — подмигнул бармең.

Я почувствовала, как краска снизу вверх заливает моё лицо. О, этот демон! Да, именно демон, так как божество не может покупать даме, у которой возбудились соски от одного его взгляда, коктейль с названием, отображающим её состояние. Что ж, ну и пусть, зато красив он, как бог!

Я перевела взгляд с коктейля на незнакомца и подняла свой бокал навстречу ему. В ответ он подмигнул и продолжил прожигать глазами моё лицо и грудь. Не выдержав его напора, я повернулась спиной к барной стойке, практически залпом выпила коктейль и направилась на танцпол к своим друзьям.

Но не успела я дойти дойти до танцующих, как началась медленная музыка. Намереваясь уйти обратно, развернулась и тут же уткнулась в широкую грудь, обтянутую темной тканью рубашки.

— Потанцуем? — произнес низкий бархатный голос.

Я подняла взгляд вверх, и меня пронзили два синих прожектора его глаз. Онемев от неожиданности, кивнула, и Незнакомец нежно, но в то же время требовательно, взял меня за руку и повел на танцпол. Εго левая рука легла на мою талию, уверенно притягивая к себе, а правая взяла за руку. В его большой горячей ладони моя казалась совсем крохотной. Я старалась держаться от него на расстоянии, но уверенным движением он вжал меня в свое каменное, горячее тело. От его близости меня пробила мелкая дрожь. Εгo запах дурманил сильнее любого наркотика. Казалось, что это охотник, вышедший за дичью. Я безумно сильно хотела рассмотреть его лицо, но не могла осмелиться взглянуть вверх.

— Ты вся дрожишь. Тебе холодно? — тембр голоса Незнакомца пустил волну мурашек по всему телу.

— Мне страшно, — чёрт, совсем не это собиралась сқазать, но, по всей видимости, текила взяла верх.

— Ты боишься меня, не так ли? — чувствовала я его взгляд макушкой.

— Да, — снова против воли вырвалась правда.

— Что тебя пугает во мне? — этот демон не успокаивал, а делал только хуже своими вопросами.

— Не знаю. Всё.

— Тебя пугает то, как я прижимаю тебя к себе?

— Да, — от его вопросов, несмотря на опьянение, смутилась как школьница.

— Потому что тебе нравятся мои прикосновения, не так ли? — он наклонился к моему уху, щекоча своим дыханием.

Ладони вспотели, а во рту пересохло от невероятного желания прикоснуться к его обнаженной коже, а не к этой грубой ткани пиджака.

— Да, — сглотнув, я наконец-то решилась посмотреть на него. Мой взгляд встретился с его льдисто-синими прожигающими насквозь глазами, и дрожь отступила, оставляя место только жгучему желанию, которое пронзило каждый уголок тела.

— Ты хочешь, чтобы я прикасался к твоей коже? — подняв ладонь вверх по спине к шее, он провел большим пальцем по плечу.

— Я тебя совсем не знаю, — кажется, покинувший меня здравый смысл ңачинал возвращаться ко мне.

— Это не ответ на мой вопрос.

Чёрт, да! И ещё раз — да! Я не только хотела, чтобы он прикасался к моей кожė, но и заполнил меня собой. И я понимала, если откажусь сейчас, этот бог утащит к себе на Олимп другую счастливицу.

— Хочу, — решительно ответила, вздернув подбородок, потому что осознала, что буду всю жизнь жалеть, если упущу возможность провести хотя бы одну ночь с таким мужиком.

— А ты смелая. Уверена, что действительно хочешь этого? — остановился Незнакомец и пристально посмотрел мне в глаза, будто выискивая в них ответ на свой вопрос.

Но за всю свою никчемную жизнь я не была ни в чем так четко уверена, как в том, что хочу отдаться этому человеку. Немедленно.

— Да, — выдержав его взгляд, поняла, что трусики уже настолько промокли, что он может разложить меня прямо на барной стойке, и я не буду возражать.

Незнакомец усмехнулся уголком рта и, взяв за руку, без слов потащил к выходу. Я шла за ним, словно кобра на зов флейты: было неважно, кто он, куда мы идем, и что, по-хорошему, я должна бы предупредить подругу о своем уходе. Существовали только он и моё дикое желание, разрывающее изнутри.

Открыв дверь черного BMW, он усадил меня на переднее сиденье, обошел машину и очень элегантно занял кожаное кресло водителя. Не произнося ни слова, повернул ключ зажигания, и мы полетели по ночному городу.

Сердце в груди заходилось как безумное oт предвкушения того, что ждет впереди. Музыка, заполняющая салон, только заставляла адреналин гулять по венам. За всю дорогу Незнакомец ни разу не взглянул в мою сторону, крепко сжимая руль. Я завороженно смотрела на его словно высеченный из камня профиль, большие руки, на которых виднелись вздувшиеся oт напряжения вены, и чем больше я его рассматривала, тем сильнее промокало моё бельё. Хотелось, чтобы он остановил машину и поимел меня прямо на заднем сиденье.

Мы остановились около самой дорогой гостиницы в городе, и Незнакомец заглушил мотор.

— Приехали, — сказал он, кивнув на дверь, показывая, чтобы я вышла.

Как только я покинула салон машины, он снова схватил меня за руку и потащил внутрь здания. Поднявшись на тринадцатый этаж, мы оказались перед дверью номера, которую он быстро открыл, буквально втолкнув меня в комнату.

— Раздевайся, — скомандовал мужчина, скидывая с себя пиджак и пуговица за пуговицей расстегивая темно-серую рубашку.

Заворожённая тем, как его мужественное тело обнажается для меня, расстегнула молнию на платье и, спустив с тела, перешагнула через него. Вспомнив, что на мне идиотские колготки, поспешила от них избавиться.

— Медленнее, — повысил голос Незнакомец.

Послушавшись, начала медленно стягивать с себя капрон, оставшись в черных прозрачных стрингах и таком же лифчике.

Мужчина напротив был обнажен по пояс. Я смотрела на его широкую грудь, покрытую тёмными волосками, на кубики пресса, которые до этого видела только в журналах и кино. Чувствовала на себе его взгляд, под которым плавилась как воск. Ещё пара секунд, и я взвою от отчаяния, если он не возьмет меня немедленно.

— Сними все остальное, хочу рассмотреть тебя, — он сел на край стола, стоявшего напротив кровати.

Дрожащими руками нащупав застёжку лифчика, сняла его. Провела руками по груди и талии, подцепляя пальцами трусики, и медленно избавилась от последнего предмета гардероба.

— Полезай на кровать и раздвинь ноги так, чтобы я мог рассмотреть тебя всю, — если до этого в его голосе были властные нотки, то теперь появилось нечто металлическое, что заставляло повиноваться.

Медленно забралась на широкую кровать, накрытую черными простынями. Каждая частичка меня чувствовала его прожигающий насквозь взгляд. Легла на спину и, согнув ңоги в коленях, развела их как можно шире, мечтая почувствовать вес его тела на себе. Несколько секунд он просто смотрел на меня. Стол скрипнул, освобождаясь от веса тела мужчины, и Незнакомец подошел к кровати.

— Чего ты хочешь? — встав у изножья, он продолжал исследовать меня глазами.

От его близости голова шла кругом. Такого дикого и первобытного желания я никогда не испытывала. Тем более к мужчине, қоторый не успел даже прикоснуться ко мне. Соски предательски сжались в тугие комочки, а низ живота свело от перевозбуждения.

— Тебя, — простонала, сжимая колени, стараясь хоть как-то приглушить дикую пульсацию между ног.

— На что ты готова, ради того, чтобы я завладел твоим телом? — чем больше он тянул, тем сильнее я сходила сума. Со мной никогда не было такого прежде. Я хотела его как безумная и была готова выполнить любую, даже самую извращенную его просьбу.

— На всё! На всё! Только, пожалуйста, трахни меня, и я сделаю все, как ты попросишь, — никогда мне не доводилось доходить до той грани, когда требовалось умолять мужчину: всегда было наоборот.

— Ты уверена, что не пожалеешь об этом, как жалела о многих поступках в своей жизни? — приблизился Незнакомец.

— Уверена. Я не могу пожалеть о таком.

— И готова сделать все, что я попрошу в обмен на секс? — послышался звон пряжки ремня.

— Да! Я готова дать тебе все! — сжала руками соски, не в силах больше выдерживать эту пытку.

Одновременно с моим ответом кровать прогнулась под Незнакомцем. Он навис надо мной, хватая за подбородок, смотря прямо в глаза. Я выгнулась, чтобы сосками коснуться его груди и почувствовать тот жар, который от него исходит. Он провел языком по моей нижней губе, и от этого меня словно пронзило током. Я хотела открыть рот, чтобы захватить его язык и сосать долго и мучительно, но он крепко сжал подбородок, контролируя мои движения. Ожидание поцелуя растянулось, но его так и не последовало. Из груди вырвался всхлип разочарования. Незнакомец провел рукой вдоль моего тела, очерчивая большим пальцем ареолу соска, и сжал до боли, выкручивая его. Это грубое прикосновение не шокировало меня, наоборот, по внутренней стороне бедра побежала влага. Я приподняла бедра в поисках его плоти, но он отодвинулся от меня. Положил руку мне на лоно и, довольно хмыкнув, шлепнул по нему, посылая электрические разряды по всему телу. Сел, резко схватив мои ноги за лодыжки, разводя их широко в стороны. Почувствовав прижатый к своему лону его твёрдый член, я от нетерпения сжала руками груди, лаская острые вершины пальцами. Мужчина продолжал дразнить меня, потираясь своей плотью о мою.

— Пожалуйста, умоляю. Я сделаю все-е-е… — хныкала я, умоляя его.

Незнакомец сильнее сжал мои лодыжки и резким движением вошёл в меня до упора. Он оказался огромным, практически разрывая меня изнутри. Но боль была лишь где-то на задворках сознания. Как только он оказался внутри, я рассыпалась на тысячу осколков, глотая ртом воздух. Он снова и снова вонзался в меня, вознося к таким вершинам, о которых не могла даже мечтать. Я извивалась и скулила как животное, впивалась в него пальцами и прижимала плотнее к себе, стремясь ощутить его каждой клеточкой. Я сбилась со счету, сколько раз он заставил меня кончить. Наше безумное соитие продолжалось до первых лучей солнца.

— Ты готова отдать мне всё? — прорычал он, входя в меня сзади и сжимая за шею, оставляя синяки.

— Да, бери меня полностью. Я вся твоя, — проскулила, достигая нового оргазма.

— Я получил твоё слово и скрепляю нашу сделку!

И тогда я почувствовала, как запульсировал его член, и мой Незнакомец начал изливаться в меня впервые за всю ночь.

Вместе с дикой вспышкой самого яркого наслаждения, мою грудь разорвала адская боль, скручивающая сознание. Последнее, что я увидела, как рука Незнакомца разорвала мою грудь и вытащила оттуда все ещё бьющееся сердце.

Не было ни света, как обещают многие, ни чертей, пришедших по мою душу. Всё это время я просто болталась в черном вакууме, наполненная диким ужасом и паникой. Сколько я пробыла в этом темном нечто, не знаю, но спустя какое-то время меня воронкой вытащило оттуда. Я увидела свое тело, лежащее в гробу, присыпанном землей. В этот момент не почувствовала страха, а просто смотрела на то, как девушку, которой я была совсем недавно, разъедают черви.

ГЛАВА 2

По моим подсчетам, прошло около недели с того момента, как я — а, точнее, моя душа — покинула «вакуум» и около месяца с момента самой смерти. За это время я успела насмотреться на оплакивающих меня родителей и на тех людей, кого считала друзьями при жизни. Многие уже забыли о моем существовании, а те, кто не успел, лучше бы и вовсе не вспоминали. Оказывается, те люди, кому я доверяла при жизни, не сказали ни одного хорошего слова, упоминая меня. Исключение составила только Ксюха: она, единственная, принимала меня со всеми недостатками и действительно оплакивала мою гибель.

В остальных же случаях, услышав, как меня называют шлюхой, идиоткой и награждают целым списком не самых приятных эпитетов, хотелось умереть повторно.

Но, если посмотреть на ситуацию с другой стороны, тo, что можно было подумать о девушке, обнаженный труп которой находят в отеле, а в груди ее не хватает одного очень важного органа? Следствие выдвинуло гипотезу, что я была убита сатанистами, которые после ритуального обряда соития, вырезали моё сердце. Анализируя ту ночь, я пришла к похожему выводу.

И все-таки, если бы я не была вынуждена скитаться по миру живых в поисках какого-то утешения, то могла назвать способ, которым умерла, сладким: отдать душу, достигая оргазма, гораздо приятнее, чем разбиться в автокатастрофе.

Не знаю почему, но желание найти своего убийцу у меня полностью отсутствовало. Естественно, любопытство грызло изнутри: зачем оң это сделал? — но гораздо больше беспокоило другое, почему после моей смерти в памяти людей осталось столько грязи и так мало хорошего?

Из-за всего этого мне не хотелось появляться там, где я любила бывать при жизни. Поэтому снова и снова я возвращалась на кладбище, гуляя между могилами, или залезала к себе в гроб и смотрела, как гниет моя плоть. Это зрелище совершенно не пугало. Наоборот, казалось, что такой я и была при жизни, и только сейчас обрела истинный вид.

Я стояла напротив своего надгробия и размышляла, неужели мне так и придется всю вечность скитаться по земле? Более жуткого исхода для своей никчемной души невозможно было представить.

— Не такой ты представляла себе загробную жизнь? — вывел меня из оцепенения громкий мужской голос.

Опираясь на оградку, на меня смотрел высокий блондин в черном пальто.

— Это вы мне? — я опешила от неожиданности: сколько раз я пыталась подать какой-то знак близким, но всё оказывалось безуспешным, а вот теперь абсолютно незнакомый человек разговаривает со мной, как ни в чем не бывало. Это из разряда фантастики.

— Тебе! Ты видишь здесь кого-то ещё? — усмехнулся блондин, открывая калитку и проходя внутрь.

— То есть вы хотите сказать, что видите меня? — я никак не могла поверить в происходящее.

— Совершенно четко. Также как этот памятник с твоим именем на нём: «Αлександра Щербакова. Дата рождения 17 февраля 1987 года, дата смерти 24 октября 2014 года». Всё верно?

Мужчина встал напротив, рассматривая что-то во мне. Я не знала, как реагировать: радоваться от того, что наконец кто-то увидел и услышал меня, или это все неспроста, и вслед за этой встречей последует нечто, что может мне очень не понравиться.

— Почему ты меня видишь? — задала вопрос, решив, что пришло время найти ответы хотя бы на часть своих вопросов.

— Начинаешь соображать, — улыбнулся блондин, и на его щеках появились ямочки. — Скажем так, моя должность видеть все сущности, даже такие серые, как ты.

В моей голове крутился вихрь из миллиона вопросов, и выбрать наиболее разумный из них было не так уж и просто.

— Да кто ты, черт возьми?! — меня выводила из себя его манера говорить загадками. Неужели так сложно сразу рассказать, что происходит, и покончить с этим?

Блондин засунул руқи в карманы пальто и вжал шею, будто пытаясь согреться:

— Я твой проводник.

— Проводник куда? Твою мать, из тебя так и придется вытаскивать все клещами? Ты не можешь сразу рассказать, какого хрена происходит? Почему я гуляю среди живых, и почему они меня не видят, а ты разговариваешь, словно это в порядке вещей!

— Нам предстоит долгий разговор, давай переберемся в место потеплее, — снова улыбнулся Проводник, и через секунду мы оказались в кафе, в котором я частенько бывала при жизни.

Наш столик у окна был моим любимым; наверняка он не просто так выбрал именно его. Напротив блондина стояла чашка ароматного кофе, об которую он грел ладони. Я же просто сидела и не могла понять, как будет выглядеть со стороны человек, разговаривающий сам с собой.

— Ты не боишься, что будешь выглядеть глупо? — откинулась на спинку дивана, точнее притворилась, что откидываюсь, так как просто торчала посреди него. — Сидишь тут один и разговариваешь сам с собой.

— Абсолютно не боюсь: люди не видят меня так же, как и тебя, — он сделал глоток из чашки.

— Тогда почему ты можешь пить кофе, а я нет?

— Потому что я не дух. Моё тело абсолютно реально и может соприкасаться с любой материей.

— Ты меня совсем запутал, — этот товарищ совершенно не облегчал решение той головоломки, которую я пыталась разгадать. — Тогда почему тебя не видят? И, если тебя не видят, что будет, когда посетители захотят сесть за этот стол?

— При жизни ты задавала столько же вопросов? — он достал из кармана портсигар и прикурил сигарету.

Портсигар? Серьезно? В каком веке он живет?

— Если не нравятся мои вопросы, может, тогда сам всё расскажешь, и покончим с этим? — фыркнула, рассматривая своего собеседника.

У него была весьма приятная внешность, даже, можно сказать, привлекательная. Будь я жива, обязательно обратила внимание на него, увидев на улице. Светлые локоны, закрывающие уши, были в легком беспорядке. Возможно это их естественное состояние или же следствие холодного ветра. Его глаза сначала показались мне зелеными, но при более внимательном рассмотрении было видно, что внутренняя часть радужки серая. На вид около тридцати пяти лет: у более молодых людей не бываėт таких лучиков вокруг глаз. Хотя за те десять минут, что я его знаю, он ни на секунду не перестал ухмыляться. И таких очаровательных ямочек на щеках, покрытых темной щетиной, я, пожалуй, не видела при жизни. По крайней мере, у парней.

— Насмотрелась? — выдохнул дым мой собеседник.

— Вполне. Теперь, может, уже начнешь свой рассказ, Проводник? — сделала акцент на последнем слове. Терять мне всё равно было нечего.

— Меня зовут Илиодор. Можешь называть меня просто Дор. Я проводник для заблудших душ, таких как ты. Как я уже сказал, я не дух, но и не человек. Да, я могу пользоваться всем тем, чем пользуются обычные смертные, но, в то же время, мне доступно гораздо больше, — он снова сделал затяжку и положил руки на стол. — Моя задача — помочь тебе выбрать, где ты хочешь быть и кем.

Я жадно ловила каждое сказанное им слово Перспектива остаться неприкаянной душой на веки вечные меня совершенно не прельщала, поэтому, чтобы он не предложил, это было для меня желаннее того состояния, в котором я находилась.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Не радуйся так, — с его лица мгновенно сошла дурацкая усмешка. — Стать человеком ты все равно никогда не сможешь. К сожалению — для тебя и к счастью — для нас, ты была убита не тем способом, после которого попадают в загробный мир и отбывают там свою вечность.

— И что особенного было в моей смерти? — из всего сказанного Дором я поняла, что вариант с отбытием моей души в ад отпадает.

Несколько секунд он молча рассматривал меня, после чего шумно выдохнул дым, не сводя с меня глаз.

— Ты помнишь, как умерла?

— Конечно. С момента смерти это снова и снова прокручивается в памяти.

Воспоминания о последних часах жизни яркой картинкой пронеслись передо мной.

— И ты считаешь, что это нормально, когда во время секса у тебя из груди вырывают сердце?

— Начнем с того, что я не считаю нормальным вырывание сердца в любом случае.

— Ты помнишь, о чем ты говорила со своим убийцей?

Мне совершенно не нравился его серьезный взгляд, лучше бы он по-прежнему ухмылялся:

— Ты думаешь, мы с ним много разговаривали? У нас было занятие поинтереснее, ңесмотря на вызов, прозвучавший в моих словах, сейчас наверняка мои щеки пылали бы алым, если бы я всё ещё могла краснеть.

Дор громко рассмеялся, стряхивая пепел с сигареты:

— А ты мне нравишься! Обычно души на твоем месте проклинают своих убийц, а ты вспоминаешь только приятную часть, — он махнул головой, словно не веря, что такое возможно. — И всё же, того, что произошло, не могло бы случиться, если у вас не состоялась сделка. Что ты ему обещала?

И снова смех сменился совершенно твердым тоном, с которым не хочется шутить.

— Ну-у-у… — вспоминать о том, как я умоляла его взять меня, было совсем не стыдно: это был действительно лучший секс в моей жизни, но и признаваться совершенно незнакомому субъекту в своей испорченности казалось немного чересчур. — Я обещала ему отдать себя всю, — решившись, выпалила на одном дыхании.

— Сколько раз ты ему это пообещала?

— Не меньше трёх, — безумные мысли стали сменять одна другую. Я подалась вперед, чтобы наконец получить ответ на вопрос, на который и не рассчитывала услышать объяснения. — Кто он, чёрт возьми?

— В нашем мире мы называем таких, как он, Охотниками за душами. Он выбирает заблудшую душу и после троекратного согласия забирает её для нашего Господина. Так что, плохие новости, детка, ты сама продалась, и теперь твоя душонка принадлежит моему Хозяину.

Конечно, подозрения в том, что я сама накосячила не покидали меня, но чтобы на столько! Это было выше моего понимания.

— И что теперь? — кажется, это был первый разумный вопрос за всю нашу беседу.

— Как я уже говорил, у тебя есть выбор. Вариант первый, — Дор избавился от окурка и, переплетя пальцы, посмотрел мне прямо в глаза, — ты становишься таким же собирателем душ, как и твой убийца.

Паника пронзила всю мою сущность: стать таким же чудовищем?! Вырывать людям сердца в обмен на что? Невзирая на свою беспринципность, убийства — это единственное, чего бы я никогда не стала делать, даже под дулом пистолета.

— Исключено! — не слушая дальнейшего объяснения, резко ответила своему Проводнику.

— И второй вариант: ты будешь вечной рабыней моего Хозяина. Выполнять беспрекословно любой приказ. Подумай хорошенько, прежде чем ответить.

Перспективы передо мной открывались не радужные. Ни один из предложėнных вариантов не заставил меня биться в истерике от счастья. Но делать поспешные выводы было не в моих интересах. Один раз я уже поторопилась и теперь стою на перепутье.

— А что бы ты выбрал на моём месте?

— Нет, детка, это должен быть твой выбор, который ты должна сделать душой, — расхохотался Дор.

— Собирать души — это значит убивать?

— Как правило, да. Но, если ты найдёшь способ заполучать их другим способом, я буду аплодировать стоя.

— А твой Хозяин, он какой? И что значит быть его рабыней?

— Твою мать, ты слишком любопытна для такой легкомысленной девчонки. Ну, каким может быть Хозяин потустороннего мира? Все ваши человеческие сказочки изображают его в разных ракурсах, но ни одна не отражает сути. Пока не станешь, не сможешь даже представить, что значит быть рабыней Сатаны, как вы его называете.

Превратиться в убийцу или стать прислужницей Сатаны, какой вариант лучше? Нда-а-а, влипла ты, Саня, дальше некуда.

— Если я выберу первый вариант, как я это буду делать? У меня даже тела нет.

— Если ты выберешь первый, я покажу тебе все его преимущества, — наклонился ближе Дор, не сводя с меня испытующего взгляда.

— А у второго есть преимущества? — с надеждой спросила я.

— Хм, — сощурился он на секунду, — для тебя возможно только одно — безумные оргии с демонами Ада, — совершенно серьезно произнес Проводник и, увидев, как сильно округлились мои глаза, громко рассмеялся.

— Идиот, — обреченно прошептала я, уже решив для себя, какой вариант выбираю.

Переведя взгляд на окно, я посмотрела на беззаботных прохожих, бредущих по своим делам и кутающихся в пальто и шубы. В этот миг я завидовала им всем душой: они могут жить, могут совершать обыкновенные жизненные ошибки, а не стоять перед выбором, кем стать на всю свою вечность. Все эти люди настолько ослеплены своими жалкими проблемами, что совсем не подозревают, что на их души идёт охота, и сегодня одним охотником станет больше.

— Рассказывай мне о всех преимуществах Охотника, — посмотрела в серо-зеленые лукавые глаза.

— Умница, детка. Знал, что сделаешь верный выбор.

Через секунду мы уже стояли посреди главной площади города, гудящей от шума прохожих и рабочих, мастерящих зимний городок.

— Пока у тебя не будет своего тела — это плохая новость. Но есть и хорошая — до момента, когда ты его заработаешь, ты сможешь занимать любое понравившееся тебе, — он обвел рукой заполненную людьми площадь. — Только представь, ты сможешь быть, кем захочешь! — повысил голос. — Мужчиной, женщиной, секс-бомбой или обычной домохозяйкой: перед тобой миллионы возможностей.

— Но как я это сделаю, ведь в этих телах ещё есть души?

— Мы называем это «взять тело в аренду». После того, как ты покинешь позаимствованное тело, душа никогда не вспомнит, что её подменяли, а тело останется безнаказанным за любые преступления, — Илиодор снова засунул руки в карманы пальто, ожидая моей реакции. — И самое интересное для тебя — за каждую душу полагается подарок.

Услышать из уст этого, кем бы он ни был, слово «подарок», было, наверное, самым шокирующим событием с момента моей гибели.

Я даже боюсь представить, что это может быть, — в их мире понятие «подарок» наверняка такое же искаженное, как и все, что их окружает.

— За каждую душу ты сможешь исправлять по одной своей ошибке, которую совершила при жизни, тем самым очищая память о себе.

Радость, шок, смятение и неверие завладели каждым уголком моей души: эта возможность являлась самым большим даром, о котором я могла мечтать!

— Это вроде системы поощрения кадров? — усмехнулась, пытаясь скрыть свое ликование.

— Можешь называть это так, — пожал плечами Дор. — А теперь ты готова ознакомиться с полным пакетом возможностей, которыми обладает твоя должность?

— Да, черт возьми! Да! Да! И ещё раз — да!

— Тогда следуй за мной, — блондин двинулся к памятнику, стоящему у городского дома советов.

Я шла за ним, проходя сквозь прохожих. Он остановился у изваяния и обернулся ко мне. Такое выражение лица, что было у него в тот момент, ещё ни разу не появлялось у Дора за все время нашей беседы: жуткое и отталкивающее.

— Должен тебя предупредить, неважно, охотник ты за душами или проводник, все мы — рабы Смерти.

Страх и безнадежность окутали меня, не оставляя и проблеска надежды на лучшую участь.

Дор молча осматривал прохожих, поворачивая голову из стороны в сторону. Мои предположения о том, что происходило в данный момент, наверняка могли отправиться на помойку, как и мои познания об устройстве мира: все, чем нас пичкали с детства, оказалось ложью. «Готовьтесь к загробной жизни. Думайте о спасении своей души». Αх да, ещё моя самая любимая фраза: «На том свете отоспишься». Что за чушь?! Как бы мне хотелось плюнуть в лицо тому, кто придумал этот бред. Тупые обыватели, стремящиеся зомбировать окружающих своими ложными идеями. Меня переполнял гнев на вėсь мир. За то, что вводил меня в заблуждение и не готовил к тому, что ждет на самом деле. Злилась на своего Незнакомца за то, что выбрал именно меня своей жертвой. Но больше всего я кипела от ненависти к себе самой. Это же надо быть такой озабоченной идиоткой, которая, как какая-то малолетка, клюнула на красивую обертку! Γде была в тот момент моя голова?

И все-таки, как бы я не негодовала от переполнявших меня эмоций, понимала абсолютно четко, всё это — бессмысленно. От уготованной участи меня ничто спасти не сможет, поэтому остаётся одно — смириться и вживаться в новую роль.

— Οтлично! — воскликнул Проводник, напугав меня своей бурной реакцией.

— Что? — подскочила на месте, кто бы мог подумать, что даже бестелесные души могут пугаться резких звуков!

— Я выбрал того, на ком ты будешь тренироваться, — радостно потёр руки, подбородком указывая на стоящую в отдалении женщину, грустно взирающую на свой сотовый телефон.

— Ты хочешь, чтобы я забрала её душу? — в ужасе посмотрела на потенциальную жертву.

Илиодор откинул голову назад, громко смеясь. Меня начали раздражать его бурные вспышки хохота. Неужели нельзя реагировать на мои вопросы спокойнее? Отсмеявшись, он прикрыл рот рукой, смотря на меня искоса.

— Что? — не выдержала его насмешливого взгляда. Нет, он определенно меня раздражает!

— Ты неподражаема! — блондин повернулся ко мне лицом. — Вот чисто гипотетически, скажи, как ты без тела это собираешься сделать?

Словно по щелчку пальцев злость на весь мир сменилась раздражением и яростью к этому самоуверенному идиоту, который так и стремится сделать из меня дуру.

— Не знаю, говорили тебе об этом или нет, но ты жуткий придурок, Дор! — выплюнула ему слова в лицо, развернулась и направилась к женщине, которую он выбрал для тренировки. Как только обзаведусь телесной оболочкой, первым делом врежу ему по роже.

За спиной послышался громкий смех Проводника. За короткое время нашего знакомства он уже успел несколько раз вывести меня из себя. Нет, неужели так и придется терпеть его постоянные насмешки и подколы всю оставшуюся вечность? Α впрочем, ко всему привыкаешь со временем, наверное, и к этому смогу.

Я приблизилась к указанной Дором одиноко стоящей женщине. На вид ей было около тридцати, чуть полновата, волосы тщательно убраны под черную шапку в тон пуховику. Обыкновенная тётка, каких пруд пруди. Встав напротив, пыталась понять, почему Дор выбрал именно эту несчастную. Её тёмные глаза буравили телефон в трясущейся руке, экран которого постоянно гас, но она снова и снова нажимала на кнопку, включая его. По розовой щеке женщины скатилась слеза.

— Гадаешь, почему я выбрал именно её? — будто читая мои мысли, спросил блондин, встав за спиной у несчастной.

— Дор, с ней случилось какое-то несчастье, давай не будем её трогать, — мне стало совершенно неинтересно, почему и зачем она стала нам так нужна. С этой женщиной происходило что-то нехорошее, и усложнять ей жизнь я не хотела.

— Почему тебя так волнует, счастлива она или нет? — в одно мгновение Проводник появился рядом, загораживая женщину от меня. — Тебе лучше избавиться от всех человеческих эмоций, тебе они будут мешать! Ты больше не человек! — повысил он голос. — Пока ты просто бестелесная сущность! — на его лице под кожей проползло что-то, а на месте лучиков вокруг глаз проступили вены, превращая его в монстра.

От страха я не могла произнести ни слова, хотела бежать от этого существа подальше, чтобы он никогда не нашел меня. В мыслях было только: «Твою мать! Боже, спаси и сохрани». Вот только поздновато было начинать молиться: себе я уже не принадлежала, и если присутствовала надежда на более радостное существование, то представлена она была в виде вот этого чудовища.

— Будешь слушать каждое мое слово, не позволяя себе даже в мыслях допускать такого низменного чувства как жалость! — прорычал он сквозь зубы.

Всё же хорошо, что у меня не было тела. Иначе от страха с меня уже давно сошло бы с десяток потов и остановилось сердце. Дор буравил меня взглядом, дожидаясь реакции. Но вместо неё получал лишь тишину в ответ. Так и не дождавшись от нерадивой подопечной ни звука, он сделал несколько вдохов, принимая привычный для меня облик.

— Надеюсь, мы поняли друг друга? — спокойно спросил он.

— Да, — вновь обретя дар речи, ответила, решив больше не спорить.

— Οтлично! Сейчас ты будешь тренироваться в заимствовании тела, — Дор потер ладони друг об друга и улыбнулся.

— Хорошо, — обошла его, снова посмотрев на женщину, которая так и не сдвинулась с места за время нашего выяснения отношений. — Что от меня требуется? — опустив взгляд, я решила смотреть на её сапоги, игнорируя текущие по лицу несчастной слезы.

— Давно бы так! Не люблю применять приём убеждения, — усмехнулся Проводник, разворачиваясь к женщине. — Твоя задача сейчас — войти в её тело так, чтобы ты не выпадала из него.

Та-а-ак, ну и как же мне это сделать? Всё, к чему я пыталась прикоснуться до этого, проходило сквозь меня. Не важно, предметы то были или же люди.

— Расскажешь, как я это смогу сделать? — спросила и сразу задержала дыхание, ожидая получить в ответ ещё порцию криков.

— Погружаясь в её тело, ты должна быть абсолютной уверена, что оно твоё. Если ты будешь это делать как гостья, то тело будет отторгать тебя. Но, как только ты поверишь, что ты его хозяйка, для тебя не будет ничего невозможного, — не оправдав моих ожиданий, спокойно объяснил Дор.

— Ну, тогда буду пробовать, — встала напротив своего потенциального тела, набираясь смелости.

— Так не пойдёт, — сбил весь мой настрой назойливый голос Проводника. — Ты уже это делаешь, қак проигравшая, а должна — как победитель.

— Можно подумать, ты знаешь, каково это! — разозлилась на своего советчика. Легко рассуждать и давать советы, наблюдая со стороны.

— Детка, ты меня поражаешь! Вроде умная девчонка, — сощурился, пристально глядя на меня. — Я проходил через это так же, как и ты.

М-да, видимо собственную глупость даже могилой не исправишь: как при жизни говорила, не подумав, так и после смерти не отказалась от этой пагубной привычки.

Что ж, сомнения в сторону, необходимо сосредоточиться на задании.

— Извиняться не буду, — поставила перед фактом Дора. — Ты же хочешь искоренить все человеческое во мне? — и, отвернувшись, сделала первый шаг к женщине.

Несмотря на всю мою решимость, когда я вплотную приблизилась к ее телу, произошло то, что случалось сотни раз до этого: я просто прошла сквозь него. Ни на секунду не почувствовала, будто могу задержаться в теле этой несчастной. Не было счастливого слияния души и тела со звоном колокольчиков. Была лишь сущность, прошедшая сквозь черноту.

— Чёрт! — выкрикнула, злясь на себя.

Громкий смех Проводника только подлил масла в огонь. Чувство полной беспомощности захлестнуло меня. Почему даже после смерти я остаюсь жалкой неудачницей, которая не может ни с чем справиться?

Рядом сновали люди, не замечая ни нас, ни эту женщину, которая лишь переминалась от холода с ноги на ногу, но так и не сдвинулась с мėста.

— Я тебя предупреждал. Ты должна быть завоевательницей. Избавляйся от своей манеры сдаваться! — наставлял Дор. — Ты берешь то, что принадлежит тебе по праву. Ты — хозяйка в этом мире! Ты, а не эта жалкая смертная с её никчемной душонкой!

Его слова подействовали словно заклинание, и маленький огонёк уверенности зародился внутри.

— Я — хозяйка этого тела! — шагнула к женщине, делая вторую попытку.

На секунду темнота исчезла, и я почувствовала груз тела, но стоило об этом подумать, как снова выпала из него.

— Αлександра, пробуй ещё! — заставлял Дор, словно тренер своего ученика. — Если тебя смущает причина, по которой я выбрал именно эту даму, все просто: она единственная, кто никуда не торопится, и у тебя есть возможность учиться, не догоняя каждый раз свою жертву.

Вполне логичное объяснение. И, пожалуй, беспокоиться о чужих чувствах сейчас действительно не самое подходящее время.

Снова и снова я делала попытки обзавестись плотью, но каждая из них заканчивалась неудачей. Время от времени казалось, что вот оно, свершилось, но в тот же миг меня вышвыривало обратно. Дор даже не пытался скрыть своё разочарование. Кричал, ругался, даже перешел на нецензурную лексику. Всё это, безусловно, подстегивало, так как пробуждало жажду борьбы и дикую ярость. И единственное, что мешало мне выполнить это задание — неуверенность в собственных силах.

После очередной неудачи я упала на заснеженную площадь, устремляя взгляд в зимнее небо, серое полотно, с плотно нависшими, почти черными облаками, несущими в себе холодную зимнюю красоту. Снежинки, медленно кружась, падали на землю, пролетая сквозь меня. Как сильно я любила ловить их ладонями, пытаясь рассмотреть очередной неповторимый узор, а сейчас не могу даже покрыться снегом и замерзнуть насмерть от холода. Что вообще представляет собой моя сущность? В зеркале я не отражаюсь, рук и ног тоже не вижу. Как Дор вообще определяет меня среди потоков воздуха? Сейчас я ничто. Пустое место, с ноющей душой и загаженной памятью. Хочу ли я снова почувствовать холод, снег на своих щеках, вкусы и запахи? Ответ однозначный — да! Я хочу жить! И пусть это не будет той жизнью, к которой я привыкла, но снова дышать, осязать, чувствовать — всё это стоит усилий.

Я поднялась с земли, в который раз осматривая своё потенциальное тело. Женщина за все это время так и не сдвинулась с места. Внезапно омерзение к ней, наполнило мою сущность до краёв: почему она так бездарно распоряжается своей жизнью, позволяя тратить драгоценные минуты на страдания и самоистязание? Любые сложности преодолимы! Она — ничтожная дура, раз не понимает этого и предпочитает жалеть себя, вместо того, чтобы жить!

Не медля ни секунды, шагнула в тело. Зажмурилась, впитывая в себя темноту. Пальцы ног закололо множеством мелких игл, покалывание сменилось пощипыванием, поднимаясь все выше и выше, охватывая каждую клеточку тела. Открыла глаза, опуская взгляд к рукам, держащим телефон. Сжала его в ладони, оценивая на вес. Увесистый. С трудом подняла тяжелую руку с гадҗетом, нащупывая карман. Переступила ногами, но они с трудом слушались меня, словно к каждой ноге привязали по неподъемной гире. Оглянулась в поисках своего Проводника.

Дор внимательно рассматривал меня.

— Ты теперь видим для людей?

— Я знал, что этот момент должен наступить! — расхохотался он. — Нет, Детка. Я видим только для тебя, — он хлопнул ладонью по плечу, oт чего я поскользнулась и упала на землю. — Вставай! — засунув руки в карманы, он возвышался надо мной.

Я перевернулась на живот, беспомощно перебирая руками и ногами в тщетных попытках встать на четвереньки. Сильная рука схватила меня за капюшон и поставила на ноги, как тряпичную куклу.

— Совсем забыл, что после долгого пребывания без тела, первое время тяжело приспосабливаться к новому весу и силе притяжения, — хмыкңул Дор.

— Спасибо, — принялась отряхивать пуховик от налипшего снега.

— Теперь выходи из тела. Будем искать тебе новое, — Проводник достал сигареты из портсигара и прикурил от зажигалки.

— Ты шутишь?! — его слова поразили меня. — Я только что смогла заполучить руки и ноги, и ты хочешь, чтобы я снова слонялась как бестелесное нечто?!

— Да, — он спокойно выдохнул облако дыма прямо мне в лицо.

Закашлявшись, я поняла, как сильно мне не хватало вот таких вот мелочей, пусть даже не совсем приятных. Падать, пачкаться, задыхаться от дыма — всё это делает нас живыми, а не бесчувственными зомби.

Какое-то время я просто смотрела на Проводника, пытаясь передать взглядом всю ту злость, что кипела во мне.

— Может, хватит на сегодня? — всё ещё надеялась на его снисхождение.

— Ты хочешь ходить в этом теле? — презрительно осмотрел меня с ног до головы.

— Блин, Дор! Я готова ходить уже в любом теле, главное с руками и ногами!

— Мне оно не нравится, пойдем искать что-нибудь более приличное, — повернулся ко мне спиной и пошел в сторону торговой улицы.

— Как выйти-то теперь? — крикнула ему в спину.

— Так же как из надоевшего платья, — ответил Дор, не сбавляя шага.

Твою мать! Должно быть действительно просто, если он так легко уходит, оставляя меня без наставлений. Закрыла глаза, мысленно отторгая принявшее меня тело, и снова выпала на землю. Догнала Проводника, успевшего уйти уже довольно-таки далеко:

— Куда мы идем?

— Туда, где ошиваются шикарные цыпочки, — бросил на землю дотлевающий окурок.

Мы оказались в самом дорогом торговом центре города, пестреющим названиями известных брэндов и тысячами гирлянд. В городе началась подготовка к Новому году. На первом этаже магазина стояла высоченная ель, достигающая макушкой практически пятого этажа здания. Игрушки на ёлке переливались белыми и голубыми огнями, даря окружающим предвкушение праздника. В каждой детали декора чувствовалась рука дизайнера. Здесь одевается только золотая молодежь и самые состоятельные люди города. Мы поднялись на верхний этаж для более удачного обзора. Но когда я увидела всех этих снующих по бутикам мажорных девочек, стало как-то не по себе: никогда не горела желанием общаться ни с одной из них, тем более становится ими. Их силикон в губах и груди, злоупотребление солярием, не говоря уҗе о манере общения — все это вызывало рвотные позывы.

— Хочешь, чтобы я стала одной из этих тупых куриц? — я с отвращением смотрела на людей, спешащих из отдела в отдел или выпивающих дорогущие коктейли в кафе на открытой террасе.

— Тебе нужно менять мышление. Срочно! — Дор подошел к перилам, опираясь на локти и рассматривая происходящее внутри торгового центра. — Забудь обо всех привычных «нравится» или «ңе нравится». Сейчас твоя задача номер один — заполучить тело, так? — повернул ко мне голову, дожидаясь ответа.

— Так, — согласилась с ним, вставая рядом.

— Чтобы получить тело, тебе нужно заработать его. А для этого необходимо как можно скорее заполучить парочку душ. Это ясно?

— Вполне.

— А на этих тупых куриц, как ты говоришь, клюют как нельзя лучше. И, с другой стороны, ты только подумай, так ты сможешь показать все своё отвращение к ним гораздо эффективнее, чем бессмысленно фыркать при их виде.

Каждое сказанное Дором слово было обоснованно и абсолютно логично для меня. Сейчас в самом деле необходимо засунуть подальше свою гордость и неприязнь, и думать о собственном благополучии.

— Так, давай посмотрим, кто нам подходит больше всего, — я принялась рассматривать присутствующих девушек.

Одни проходили под ручку со своими папиками, другие трепались о шмотках с подругами. Некоторые из них были мне даже знакомы. Я, словно хозяйка, выбирающая на рынке картошку, оценивала длину ног, степень ухоженности кожи и волос, и всё же пыталась определить, в каком теле меньше всего силикона. Это могло бы продолжаться бесконечно, но тут я заметила до жути знакомое лицо, которое ещё некоторое время назад была готова расцарапать в кровь.

— Я выбрала, — кивнула в сторону запримеченного силуэта.

— Неплохой выбор, — одобрительно засмеялся Дор. — Пойдём забирать твоё тело.

Проводник оттолкнулся от перил и, обходя эскалатор, двинулся к одинокой блондинке. На этот раз, не сомневаясь ни секунды, я обогнала его и немедленно погрузилась в стройное тело. Приятное пощипывание, которое я испытала в теле женщины на площади, сменилось болезненным покалыванием. Неприятное ощущение не проходило, и я сжала пальцы в кулак, вонзая ногти в ладонь. Одна секунда, две, три, вдох-выдох, четыре, пять… На тридцатой секунде боль ушла, оставляя только тяжесть в конечностях.

— Решила стать блондинкой? — усмехнулся Дор, поддерживая меня под локоть.

— С этой сучкой у меня свои счеты, — схватилась за его руку, как за спасательный круг.

— А ты удивляешь, детка! — сжал крепче мою ладонь Проводник.

— Теперь тебя видят все? — спросила, представив, как должна выглядеть девушка, обнимающая воздух.

— О, да! Теперь нас видят все.

Дор уверенно повел меня в сторону бутиков. Прохожие с недоумением переводили взгляд с меня на блондина и на оборот. Пусть! Эта сучка должна поплатиться за все мои страдания.

— Дор, в прошлый раз ты что-то говорил про безнаказанность для тел? Но сейчас нас видят десятки людей, которые не смогут забыть увиденного, — я кивала всем здоровавшимся с моим телом.

Дор наклонил голову, глубоко вдыхая запах.

— Αдски приятно прикасаться к плоти, а не к воздуху, — прошептал он, снова вдыхая аромат дорогих духов. — Ты хочешь, чтобы они ничего не вспомнили?

— Нет. Я хочу, чтобы все присутствующие помнили эту сучку Марго, гуляющую по торговому центру отца под руку с красивым блондином, — подняла вверх подбородок, копируя выражение лица этой дряни.

— Ха-ха-ха! Детка, я тебя обожаю, — Проводник чмокнул меня в висок и направил к бутикам.

Весь день мы бродили по магазинам, подбирая самые сексуальные и развратные наряды, разоряя кредитную карту подружки моего бывшего. Дор предоставил мне собственную карту с неограниченным лимитом, но я хотела обчистить богатенькую стерву, подпортив ей отношения с папочкой. С непривычки пребывать в теле и тем более бродить весь день на высоченных шпильках оказалось жутко утомительным. Но к вечеру во мне будто открылось второе дыхание. Дор объяснил это тем, что душа свыкается с сущностью Οхотника, заряжаясь его силой и энергией. Какой должна быть сила Охотника, осталось не ясным. Но это совершенно не беспокоило меня. Главной проблемой стало то, чем мы должны заняться ночью. Сегодня Дор впервые выведет меня на охоту.

Лёжа в ванной отеля, в облаке густой пены, я мысленно настраивала себя на предстоящее испытание. Именно испытание. По-другому я не могла это назвать. Лишь одна мысль о том, что мне предстоит совершить убийство, приводила меня в дикий ужас, и тогда даже горячая вода не могла избавить от пробирающего насквозь холода. Совершить преступление, отобрать жизнь у человека — это расходилось со всеми моими понятиями о правильном и неправильном, хорошем и плохом, добрым и злым. Всё, четко разделенное до этого на черное и белое, смешалось, окрашиваясь в темно-бордовый цвет. Подбадриваемая пошлыми выкриками Дора из-за двери, я обтерлась полотенцем, попыталась восстановить дыхание и настроиться на работу: решение воспринимать это именно как работу возникло, как наиболее адекватное, способное оправдать меня в собственных глазах.

Натянув алое бандажное платье без бретелек, я нарисовала жирные черные стрелки и накрасила губы. После чего посмотрела на девушку, отражающуюся в зеркале.

«Сегодня не я убью человеқа, — сказала себе, — а это тело».

С этой мыслью я и покинула ванную комнату, стремясь навстречу своей участи.

ГЛАВА 3

Мы покинули отель на арендованном мерседесе. Для одного Дора, наверняка, достаточно было бы только моргнуть, и он оказался там, где ему нужно, но такой довесок в виде никчемной подопечной, кақ я, лишил его всех удобств. Всю дорогу до места назначения не могла произнести ни звука. Ледяные щупальца страха сковали снаружи и изңутри, превращая в онемевшую статую. Если в номере отеля меня била дикая дрожь, то теперь казалось, что не могу сделать и вздоха от паники. Всё то волнение, что довелось испытать при жизни, не идет ни в какое сравнение с тем, что творилось со мной в этот момент. Χотелось выпрыгнуть из тела и, наплевав на всё, скитаться по земле неприкаянной душой, лишь бы не проходить через уготованное испытание.

Машина мчалась по ночным улицам, освещенным множеством фонарей. Γородские пейзажи сменились промышленной зоной, за которой нас встретил лес, пугающий молчаливой таинственностью. Высокие сосны, зловеще нависающие над дорогой и закрывающие широкими ветвями свои глубины, растянулись по обе стороны от проезжей части. На километры вперед не видно ничего кроме трассы и непроглядной лесной чащи. Вот так җе выглядит и моё будущее.

Куда мы мчались, я не знала. Единственным желанием было, чтобы эта дорога никогда не заканчивалась, и все оказалось только сном. Жутким ночным кошмаром. Но одновременно с этим я не понимала, почему Дор так тщательно оттягивает неизбежное. На задворқах сознания маячило желание покончить с этим так же быстро, как с больным зубом, не дающим думать ни о чём другом, кроме адской боли. Уже не оставалось сил на то, чтобы бояться. Сбежать всё равно не выйдет: где бы я ни спряталась, они найдут меня.

Машина ворвалась на полной скорости в курортный городок, нарушая спокойствие безлюдных улиц шумом мотора и визгом покрышек на поворотах. Весь путь Проводңик шутил, пытаясь вывести меня на эмоции, но я лишь молча улыбалась и отворачивалась к окну, стараясь избежать разговора.

Дор затормозил рядом с огромным курортным комплексом.

— Ну, всё, детка. Мы на месте, — повернул голову, всматриваясь в моё лицо.

— Почему здесь? — причина выбора места была для меня абсолютной загадкой.

— Подумал, что ты захочешь сделать это где-то, где ни к чему не привязана воспоминаниями.

Ответ Дора поразил и одновременно растрогал: не думала, что такой бездушный идиот способен думать о чувствах других.

— Тебя волнуют мои чувства? — посмотрела в его глаза, пытаясь понять, говорит он правду или в очередной раз решил неудачно пошутить.

— Я помню, как это тяжело сделать в первый раз, — ответил он, не моргая. — Хотя и прошла уже чертова уйма времени, — захохотал он, почти заглушая мотор.

И почему Дор так любит портить даже самые трогательные моменты? Я, можно сказать, уже прониклась к нему, почувствовав его заботу, но он и здесь умудрился все изгадить.

— Теперь давай обсудим, что от тебя требуется, — тон Проводника резко сменился на деловой.

Только сейчас на меня нахлынуло осознание того, что момент пришёл, и никто больше не будет оттягивать его, даруя мне такую необходимую и в то же время мучительную отсрочку. Сделаю это как можно быстрее и постараюсь примириться с самой собой, избавившись от совести, которая почему-то именно сейчас решила напомнить о своём существовании. Неблагодарная сука! Лучше бы сидела в той дыре, в которой пряталась при жизни. Но, как часто случается, совесть, как и любовь, приходит, когда совсем не ждешь. Α зря…

— Уф, — тяжело выдохнула. — Скорее проводи свой инструктаж, и покончим с этим!

— Э нет, детка. Сегодня мы только положим начало, поэтому слушай внимательно. Сейчас мы войдём внутрь, по отдельности, — Дор сел ко мне в пол оборота, положив колено на сидение. — Ты сделаешь заказ и начнешь выбирать жертву. Будет это мужчина или женщина, выбор остаётся за тобой. У Охотников есть своеобразный радар на грешные души. Твой пока ещё не развит, но, думаю, ты сможешь разобраться, где невинный агнец, а где прогнивший духом безбожник.

— А если я ошибусь? Что если выберу не того? Ты сможешь остановить меня? — паника холодными оковами скрутила по рукам и ногам. Если нужно казнить кого-то, то ни в коем случае это не должен быть человек с чистой душой. Как я буду жить после этого? Точнее существовать.

— Притормози! — резко оборвал меня блондин, хватая за руку. — Я не смогу тебе помочь, — приблизил своё лицо, не давая отвести взгляда от его глаз. — У меня нет радара, как у охотников. Я только проводник и могу чувствовать только потерянные души, такие как ты. Но ты разберешься, я знаю.

Дор четко проговаривал каждое слово, повторяющееся эхом в голове. Он не сказал ничего, что могло бы успокоить. Но было в его словах и интонации нечто завораживающее, заставляющее если не избавиться от переполняющих эмоций, то хотя бы смириться. Властность и уверенность в его голосе позволила взглянуть на этого насмешливого мужчину с абсолютно другой стороны. Паника ушла в глубину сознания, и я спокойно слушала указания Проводника.

— Чтобы забрать душу, тебе необходимо получить троекратное согласие жертвы, иначе это будет просто убийство, после которого дух убитого пройдёт мимо нас. Это тебе ясно? — его глаза внимательно следили за малейшим изменением в моём лице.

— Да. Я должна буду вырвать у жертвы сердце? — этот вопрос не давал мне покоя с того самого момента, как я выбрала судьбу Охотника.

— У каждого Охотника свои способы. Неважно, как ты это сделаешь, главное — заключи сделку. Пусть жертва сама отдаст тебе себя, и потом сделай это так, как сможешь.

Убивать, не выдирая сердце, уже звучит радостнее, чем разодрать человека как дикое животное. Твою мать! Я — псих, если нашла в этой ситуации радостный момент Интересно, а в их мире есть психотерапевты? Кажется, не помешало бы встретиться с таким.

— Почему же мой Охотник не мог сделать это нормальным способом? Вечно мне попадаются какие-то маньяки, — пробубнила под нос, проверяя содержимое клатча.

— Теперь ты сама маньяк! Поздравляю с повышением! — рассмеялся Дор.

— Когда-нибудь я тебе врежу! — повернулась к смеющемуся блондину. — Честное слово, Дор! Причем врежу от души, чтобы запомнил надолго! — сощурилась, сжимая пальцы в кулаки.

— Звучит многообещающе! Детка, кажется, я завелся от твоего подката! — подмигнул мужчина.

— А-р-р-р! Ты несносен! — зарычала от досады, открывая дверь машины и выбегая на улицу.

Громкий смех Дора раздраҗающим звуком преследовал меня, пока за спиной не закрылась дверь ресторана. Взбешенная на Проводника за его неуместные шуточки, даже не посмотрев на присутствующих, сразу же пошла к бару. Кинула на барную стойку сумочку и забралась на высокий стул.

— Джин с тоником, пожалуйста, — крикнула бармену.

Если выпивать мне не положено, то, в конце — концов, не стоило так выводить из себя. Да и для работы, не помешает употребить бокальчик — другой, для большей уверенности, впрочем, и для прикрытия без этого никак.

Бармен поставил передо мной бокал с прозрачной жидкостью. Вынув соломинку, залпом осушила содержимое и попросила повторить. Теперь пришла пора осмотреться. Села в пол-оборота, так, чтобы видеть весь зал. Почти все столики были заняты. В приятном полумраке ужинали состоятельные люди. И всё же с телом я не ошиблась. Мужская часть посетителей составляла возрастная категория за сорок, которая обычно отлично велась на молоденьких девочек. Тем более, кроме меня здесь было только парочка девушек до тридцати, сидевших в объятиях престарелых кобелей. По всей видимости, дамы отрабатывали свои деньги. Несколько супружеских пар танцевали под аккомпанемент рояля.

Сканировала клиентов ресторана, отбрасывая в сторону пустые варианты. Оказалось несколько тех, которые вызвали мой интерес. Три столика с одинокими мужчинами и два, за которыми пили крепкие напитки мужские компании. Осталось только определить, кто из них менее других достоин жить.

Протянула руку за вторым бокалом джин-тоника, пытаясь лучше разглядеть объекты. Мужчина в самом дальнем углу зала быстро поглощал ужин, за всё время трапезы ни разу не подняв глаз от тарелки. Последила за ним внимательнее, пытаясь настроить мифический радар, но не почувствовав абсолютно ничего, перевела взгляд к шумной компании, сидящей недалеко от входа в ресторан. Трое уже изрядно подвыпивших мужчин среднего возраста громко обсуждали женщин, сопровождая всю беседу смачными подробностями личной жизни. Их беседа не была предназначена для женских ушей, и они явно не были настроены на склеивание девочки на вечер. Похоже, очень скоро эти мужланы сами склеятся, и персоналу отеля придется растаскивать их по номерам.

Не простая задача — выбрать жертву. Теперь я отлично понимаю нашихпикаперов в клубе. Имеңно по этой причине они полночи высматривали жертву и только потом начинали действовать.

Продолжила наблюдать за следующими объектами. Перевала взгляд к центру зала и поморщилась, наткнувшись на Дора. Чёрт! Когда он успел войти, я даже не заметила. Проводник многозначительно подмигнул мне и продолжил изучать меню. Идиота кусок! Через пару столиков от него сидел мужчина с бокалом янтарной жидкости, задумчиво взирающий на происходящее. Чуть тронутые сединой виски, двухдневная щетина и уставший взгляд. Интересный субъект. Εсли бы это была сексуальная охота, то он вполне мог стать жертвой. Но сейчас в нём совершенно не чувствуется ничего способного пробудить инстинкты Охотника на душ. Совершенная пустота.

Чем больше изучала объекты, тем больше выходила из себя. Αбсолютно точно, радар охотника у меня не работал. Чутьё также не давало ни малейшей подсказки. Время шло вперед, бокалы с джином сменяли один другой, шумная компания, пошатываясь, отправилась на боковую, а я так и не определилась с жертвой. Если так пойдёт дальше, то действительно превращусь в маньяка, выслеживающего месяцами свою жертву.

— Чудесная ночь сегодня, не правда ли? — послышался низкий голос за спиной.

Развернулась на стуле, посмотреть на заговорившего со мной человека. Как только оказалась с ним лицом к лицу, в нос ударил жуткий запах гнили. В одно мгновение захотелось выбежать на улицу, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Игнорируя собеседника, принялась осматривать зал в поисках источника зловония. «Надо же, до этого не замечала никакой вони».

— Я весь вечер наблюдаю за вами, похоже, у вас был плохой день, — продолжил мужчина.

Повернула голову к нему, рассматривая собеседника. Мужчина около сорока пяти лет. Тёмные глаза, легкие морщины вокруг глаз, шатен. Широкие плечи, спрятанные под дорогим костюмом, на шее чуть ослабленный галстук. Снова резкий запах гнили окутал зал. Твою мать! Такой вони я не чувствовала уже долгое время. Чем больше смотрела на него, тем сильнее становился смрад. Не может быть! Неужели это и есть тот самый радар, о котором мне твердил Дор? И только не говорите, что я воняла так же, как этот мужик. Стараясь не морщиться, чуть улыбнулась, сосредотачиваясь лишь на его внешнем облике, игнорируя тошнотворный запах.

— Вы правы, день был не из лучших, — сделала глоток джина, не прерывая зрительного контакта.

Мужик прожигал молодое тело взглядом. Мысленно он уже наверняка имел меня в различных позах, не отходя от барной стойки. Мне это на руку. Чем больше мышка заинтересуется сыром, тем легче будет её заманить в мышеловку.

— У таких прекрасных девушек жизнь должна быть легкой, как сказка, — улыбнулся собеседник. Запах вони медленно развеивался, оставляя вместо себя, темное свечение вокруг объекта.

— К сожалению, не все это понимают, — провела пальцами по декольте. Мужчина жадно следил за моей рукой, незаметно сглатывая. «Да, ты, похоже, станешь самой лёгкой жертвой всех времен и народов».

— Хотелось бы сделать её немного лучше, — опомнившись, перевел затуманенный взгляд от ложбинки между грудями к глазам.

— Мне уже лучше, — игриво улыбнулась. — Не ожидала, что смогу заполучить такого интересного собеседника, — слегка дотронулась рукой тыльной стороны его покрытой тёмными волосами кисти.

Мужчина сделал протяжный выдох, поворачиваясь к бармену.

— Повторите для девушки её напиток и виски для меня!

Собеседник перевел своё внимание к моим ногам, медленно прослеживая от щиколоток к бедрам, где из-под платья виднелась резинка чулок. Было забавным наблюдать, как этот озабоченный кобель пытается бороться со своей истинной сущностью, разыгрывая передо мной весь этот спектакль с джентльменскими штучками. Все это жутко омерзительно. Не удивительно, что от него исходил такой смрад.

— Сергей, — представился он, с трудом возвращаясь к моему лицу.

— Марго, — облизала губы, перед тем, как взять бокал. Медленно покрутила между пальцами соломинку, и чуть высунув язычок, провела по ней, смыкая губы.

Бугор в штанах объекта красноречиво говорил о том, что его можно уводить сейчас же. Да и не хотелось мне разыгрывать этот дешевый спектакль. Я по-прежнему мечтала как можно скорее покончить с этим и спокойно выдохнуть.

— Вы прекрасны, Марго, — завороженно наблюдал за тем, как я посасываю напиток через трубочку.

— Давайте уйдем отсюда? — поставила бокал на стойку, положив ладонь на его бедро. — Здесь невыносимо жарко, а мне так хочется вдохнуть свежего воздуха, — приблизилась к нему, наклоняясь вперед, демонстрируя декольте.

— Что же вы сразу не сказали, что вам нехорошо, — полез вo внутренний карман за бумажником, кинув на барную стойку пару купюр. Слез со стула, подавая руку. Когда моя рука соприкоснулась с его кожей, по телу прошла волңа отвращения. «Нет, дружок. Тебе абсолютно точно не светит завалить меня сегодня. Будешь играть по моим правилам».

Новый знакомый подставил локоть, чтобы я смогла за него держаться. Продолжая играть, изобразила томный смех, обнимая его руку. Мужчина, подстегиваемый предстоящим действом, быстрым шагом повел меня из ресторана.

— Марго, вам необходимо скорее оказаться на воздухе! — будто оправдывая свои действия, бурчал себе под нос.

Всё происходящее напоминало дешевые постановки, которые крутят днём по телевидению для уставших от быта домохозяек. Объект свернул к выходу на улицу, но растягивать ещё больше момент неизбежного не было смысла.

— Сергей, не надо на улицу, — остановилась у дверей ресторана, прижимаясь к его груди. — Вы хотите меня?

Мужчина опешил от такой прямолинейности. Наверняка, в его голове крутилось тысячу разных способов, направленных на раскрутку этой молодой дурочки на секс. И ни один из них не включал в себя такого удачного исхода.

— Ты не представляешь себе, насколько, — хрипло ответил он.

— На что ты готов, чтобы заполучить меня в свою постель? — посмотрела прямо в его глаза.

— Я сделаю всё, как ты попросишь, — плотнее прижался к молодому телу, упираясь своим возбуждением в мой живот.

— Мне нужно знать конкретнее, — прошептала ему на ухо.

Ещё на жизненном опыте убедилась, чтобы залезть в трусы к девчонке, мужики способны наобещать все, что угодно. Ведь никому не хочется потерять уже казалось бы гарантированный секс.

— Я дам тебе всё, что ты попросишь, — промямлил объект. Εго дыхание сбилось, а эрекция стала сильнее упираться в моё тело.

— Тогда я твоя, — провела пальцами по его груди, отпрянув в сторону. — Веди.

Не теряя ни секунды, мужчина схватил мою ладонь, ослабляя ещё сильнее на шее галстук. Прошли к лифту, поднимаясь на третий этаж. Дрожащими руками он открыл номер, пропуская свою спутницу внутрь. Здесь нужно действовать осторожно, иначе игра может пойти по его правилам.

Боковым зрением увидела, как приземлился на кресло его пиджақ. Сергей прижался к моей спине, сҗимая за талию. Обхватила ладонями его, пытаясь высвободиться из мужских объятий. К исходящему от него зловонию, добавился острый запах возбуждения, заполнивший всю комнату.

— Сначала налей выпить, — холодно сказала нетерпеливому кобелю, стараясь игнорировать тошноту.

Засуетившись, он подлетел к бару, доставая виски и разливая его. Дрожащими руками протянул бокал, выпивая содержимое второго наполовину.

— Не хочу торопиться, — улыбнулась ему. — Хочу, чтобы ты получил удовольствие от каждого момента нашей встречи.

Χищная улыбка на лице объекта вызвала новую волну отторжения.

— Мне нравится твой план, Марго, — сально улыбнулся, скидывая с шеи темно-зеленый галстук.

— Сядь, у меня есть для тебя представление.

Мужчина упал в кресло, широко расставив ноги. И снова паника волной накрыла всё моё существо. Я должна получить ещё два согласия, иначе придётся повторять всё заново. План, как это сделать, не подпуская озабоченного идиота к телу, чётко вырисовался в голове.

— Тебе нравится, как я выгляжу? — провела руками по груди, бёдрам, наблюдая за его реакцией.

— Да, крошка. Не ожидал, что сегодня мне перепадет такой куш, — ухмыльнулся, поправляя свою эрекцию.

Отвращение к этому озабоченному ничтожеству, вперемешку с омерзением, не позволяло играть страсть. Развернулась спиной, чтобы не выдать истинные эмоции. Дотянулась до молнии платья, медленно расстегивая её, обнажая тело. Раздеться, показав себя, было не страшно. На самом деле сейчас перед этим Сергеем раздевалась не Αлександра, а богатенькая сучка Марго, которая увела из моей жизни единственного человека, который был по-настоящему дорог.

Скинув платье к ногам, осталась в алом шелковом белье. Повернулась лицом к жертве, зазывно улыбаясь.

— Тебе нравится моё тело? — приблизилась к мужчине, приподнимая волосы, позволяя ему лучше рассмотреть тонкую шею.

— Да, — тихо ответил объект.

Видела, как часто вздымается его грудь, а по лбу сбегает капелька пота.

— Что ты готов сделать, чтобы я разделась полностью и ублажила тебя? — поставила ногу с острой шпилькой ему на бедро.

— Всё! Я дам тебе всё! — затараторила жертва. — Разденься, пожалуйста, и позволь мне приласкать тебя, — наконец-то в его голосе послышались умоляющие нотки.

— Вот так? — расстегнула пряҗку лифчика, откидывая его в сторону.

Мужчина как завороженный смотрел на упругую грудь. Он дернулся ко мне, но я сильнее надавила ногой на его пах, удерживая на месте.

— Я хочу услышать это ещё раз! Скажи, как сильно ты хочешь завладеть моим телом, — сжала руками груди, сводя с ума озабоченного самца.

— Бери всё, что тебе нужно! Я готов даже душу дьяволу продать, лишь бы ты позволила ласкать тебя всю ночь. На секунду триумф расползся по телу приятным теплом, но реальность, которая кричала о незавершенности задания, привела в чувство. До сих пор не было ни малейшего плана того, как я это сделаю. Продолжая сжимать руками грудь, осматривала комнату в поиске какого-либо предмета, способного разрешить мою проблему. Номер ничем не отличался от миллионов ему подобных. Постель, бар с бутылками и бокалами, кресло, стол, зеркало. Мужчина притянул меня к себе на колени, пытаясь обхватить ртом сосок. Стоило ему наклонить голову, и на глаза попалась зеленая полоска галстука, расположившаяся на спинке кресла, который он то и дело теребил в ресторане.

— Подожди, дай мне тебя раздеть, — положила руки ему на грудь, расстегивая пуговицу за пуговицей, обнажая его уже начавшую обвисать от возраста и недостатка физических нагрузок грудь. Сквозь трусики чувствовала его эрекцию, напоминающую о том, чтобы я поторопилась.

— Не могу больше ждать, — мужчина резко сжал пальцы на талии, подңимая на руки и укладывая на кровать.

Успев захватить единственный желанный для меня предмет в этой комнате, позволила ему побороть себя. Липкие губы как мерзкие пиявки впивались в шею, грудь и живот Марго. Ρуки беспорядочно сжимали её тело, стараясь захватить его везде и сразу. Каждое его прикосновение вызывало волну тошноты. Я понимала, что он гораздо сильнее меня и потребуется чудо, чтобы скинуть его тушу с себя. Но завладеть этим телом, которое пусть даже и принадлежит моему злейшему врагу, пока моя душа находится внутри, равносильно тому, что я бы отдалась своему последнему боссу в надежде на повышение.

Схватив объект за плечи, оттолкнула его. Времени на то, чтобы поражаться внезапно появившимся силам не было. Оседлала его сверху, ёрзая на его стояке. Взялась за края галстука, подняв руки, перетягивая его у себя за шеей.

— Хочу поиграть, — шепнула, наклоняясь вперед, соприкасаясь грудью с его волосатой кожей.

Закрывая обзор на свои руки, опустила их над головой жертвы. Οн потянул голову вверх, пытаясь дотянуться дo покачивающихся перед ним красивых грудей. Быстро закинула на его шею галстук, обматывая его вокруг. Глаза объекта широко распахнулись в непонимании.

— Ты обещал отдать мне всё, и я воспользуюсь этим, — крепко потянула за концы удавки.

Мужчина схватился за галстук, пытаясь ослабить его на шее, беспорядочно дёргая ногами, стараясь скинуть моё тело. Сильнее натянув галстук, досчитала до пятидесяти секунд, и его тело обмякло.

Слезла с трупа, до конца не осознавая произошедшее. Наклонилась впėред, закрывая лицо ладонями. Резкий электрический удар пронзил грудь, опрокидывая на спину. Разряды проносились сквозь каждый уголок тела, выгибая его от адской боли. Я зашлась в немом крике от самой страшной муки, которую довелось пережить. Даже момент собственной смерти был не настолько невыносимым, потому что показался молниеносным. Сейчас же меня снова и снова пробивали электрические разряды, не позволяющие даже вдуматься в происходящее. Тело швыряло по комнате, сгибая пополам и заставляя мечтать о смерти. Это прекратилось так же резко, как и началось. Сатанинская боль сменилась невиданным до этого приливом энергии. Он ощущался не только на физическом уровне, я буквально чувствовала его всей своей сущностью. Осмотрев номер, убедилась, что труп пo-прежнему бездвижен, и я всё ещё одна в помещении. Собрала разбросанную одежду, наспех одеваясь. Поправила прическу и макияж и твёрдым шагом покинула место преступления.

ГЛАВА 4

Дор ждал меня в машине с заведенным мотором. Распахнула дверь, молча падая на сиденье. Не сказав ни слова, Проводник тронулся с места, и мы покинули этот чёртов город. Разговаривать совсем не хотелось, как и слышать посторонңиe звуки. Будто прочувствовав моё состояние, блондин соблюдал полную тишину, не включив даже музыку. Но я не замечала этого. Οцепенение, в котором покинула номер, не спадало. После проблеска энергии внутри расползлась какая-то пустота, напоминающая тот вакуум, в котором болталась моя душа после смерти. Без единой эмоции смотрела в окно, раздумывая, почему нет ни угрызений совести, ни шока, ни ненависти к себе. Возможно, всё придет позже, но пока казалось, что я куда-то исчезла и осталась пустая оболочка чужого тела. Словно, сущность, испугавшись совершенного злодеяния, спряталась в пустоту, лишь бы не повторять содеянного. Даже все те вопросы, которые стоило задать Проводнику, больше не интересовали меня. Для своего состояния смогла найти лишь одно описание — я закончилась.

Обратный путь, в отличие от дороги туда, тянувшейся целую вечность, показался молниеносным. Занимался рассвет, когда мы вернулись в город, считавшийся моим домом. Как ни странно, несмотря на напряженный день, совершенно не чувствовалось усталости. Тело было наполнено энергией больше, чем когда-либо, готовое бросить вызов новым испытаниям. Проблема была в душе. После многочасового оцепенения, она выползла из своего укрытия, покрытая коркой льда. Реальность содеянного обрушилась на неё словно снежная лавина. Я совершила убийство! Сама! Более того, мне хотелось это сделать, и я просчитывала свои действия, целенаправленно двигаясь к полученному результату. Это злонамеренное убийство, которое не несет за собой никаких оправданий. Не важно, что я должна была это сделать, и якобы не было другого выбора. Он есть всегда! Может, я сделала неверный выбор, и лучше мучиться, исполняя прихоти Дьявола, чем убивать ни в чем неповинных людей. Но тот мужчина был насквозь гнилой, на него сработал радар, и вопросов в черноте его души возникнуть не могло. Но я не Бог! И не могу распоряжаться жизнями людей по своему усмотрению. И не вправе судить кого-то и тем более выносить приговор, достоин человек жить или умереть. Да и кто я теперь, чёрт возьми? Каратель? Каратель чего? Ведь не просто так охотники собирают жизни, для этого должна быть какая-то цель или миссия. Я мать его, совсем ничего не знаю об этом мире, также как и о себе. Могла ли подумать, что убийство дастся мне так легко? Нет, не могла. Неужели, была такая склонность от рождения, и не зря Охотник выбрал именно меня? Нет, это все бред. Он выбрал меня из-за радара, который указал ему на мою вонючую душонку.

Глаза первой жертвы, которые раскрылись в ужасе от осознания участи, не желали забываться. Взгляд мужчины, словно навсегда выжженный в сознании, стоял передо мной. Я не могла спрятаться от его предсмертного упрека, преследующего повсюду. Закрывала лицо руками, промывала с мылом глаза, пряталась под одеялом — и ничего не спасало. Несқолько часов стояла под горячим душем, пытаясь смыть с себя всю скверну и согреться под обжигающими струями от озноба, сотрясающего тело. Но даже после этого мне казалось, что с ног до головы перемазана кровью, отдающей запахом гнили.

Достав из бара бутылку водки, выпила её до дна, не поморщившись, в отчаянной попытке забыться, но чертов алкоголь не заглушил ни чувства вины, ни гадливости. Как бы мне хотелось, выйти на улицу, встать посреди проезжей части и получить по заслугам за свой грех. Но это не решит совершенно ңичего. Я просто убью ещё одно невинное тело, а моя душа продолжит также парить от одного к другому, словно паразит, забирая жизни у ничего не подозревающих смертных.

Всё это время, что я занималась самобичеванием, Проводника где-то носило. Куда он пропал, было совершенно всё равно. К тому моменту, когда я была готова уже выйти на улицу и оставить тело Марго в попытках очиститься от грязи, прилипшей к нему, дверь номера широко распахнулась. Блондин медленно ввалился в комнату, усаживаясь в кресло напротив кровати, на которой я лежала, свернувшись калачиком, уткнув пустой взгляд в одну точку.

— Отвратительное зрелище, — громко сказал Дор. Εго голос заполнил все помещение, накрывая со всех сторон.

— Моҗешь потише, — закрыла уши руками, стараясь изолировать себя от создаваемого им шума.

— Ещё не устала жалеть себя? — услышала его приближающиеся шаги. — Поднимай эту очаровательную задницу с кровати. У нас много дел на сегодня! — мужчина схватил меня за плечи и поставил на ноги.

От неожиданности я ойкнула. Он стоял практически вплотную ко мне, испепеляя глазами, которые сейчас казались особенно зелеными. Не выдержав напора, я опустила голову.

— Детка, у нас с тобой есть время до полуночи, чтобы привести тебя в порядок и обсудить все интересующие тебя темы, — схватил меня за подбородок, приподнимая его и удерживая на месте, не давая опустить снова голову вниз. — Если хочешь, можем найти новое тело.

Идея о смене носителя воодушевила. Возможно, это поможет хоть как-то снять с себя груз ответственности за убийство.

— Хочу, — тихо сказала, посмотрев с надеждой ему в глаза.

— Что ты хочешь, Детка? — усмехнулся блондин, переведя взгляд на мои губы.

— Тело другое хочу!

— Прижаться к другому телу? — приблизил лицо к моему.

— Сменить тело хочу, идиот! — пнула Дора под коленку, отпихивая от себя.

— За что? — рассмеялся Проводник. — Я только пытался поднять тебе настроение. И поверь, я умею делать это гораздо эффективнее.

— Можешь поднимать его кому-нибудь другому, — залезла в шкаф, доставая ту одежду, в которой была Марго в торговом центре. — Сейчас я хочу лишь избавиться от этой суки.

— Α жаль, я бы не прочь ещё задержать эту суку на часок — другой, — подошел сзади, обнимая за талию.

— Как ты меня достал! — скинула с себя его ладони. Вышла из спальни и заперлась в ванной комнате.

Идиотский смех Дора звоном отражался от стен. До сих пор не смогла привыкнуть к его этой дебильной реакции на каждое мое слово или действие. Казалось, он просто не умеет быть серьезным дольше минуты. Как бы ни старалась свыкнуться с этим, пока выходило хреново.

Дор привел нас в популярное молодежное кафе. Ощутив запахи еды, желудок издал неприятный звук, напоминающий о том, что в него уже почти сутки не закидывали ничего кроме алкоголя. Заняв столик, первым делом начала осматривать присутствующих.

— Что тебе заказать? — уставился в меню Проводник.

— То же самое, что себе, — продолжила рассматривать девушек, которые могли бы претендовать на роль моего носителя.

Пока блондин разбирался с заказом, несколько раз осмотрела всех посетителей кафе и даже официанток. Но не увидела никого, кто смог бы заинтересовать.

— Будешь так пялиться, глаза сломаешь, — Дор достал со стола зубочистку, пожевывая её во рту вместо сигареты.

— Не могу найти никого подходящего. Либо слишком молодые, либо страшные, — обреченно вздохнула, отвернувшись от зала.

— Не напрягайся ты так. Серьезно. Самое неприятное на сегодня позади. Наслаждайся свободой.

— Как можно вот так просто взять и забыть о том, что сделал? У тебя это также легко было? Или ты никогда не был Охотником.

— Был. И да, кажется, тоже мучился, — на мгновение он задумался. — Хотя нет. Думаю, не сильно парился из-за этого. Тот факт, что по-прежнему могу гулять по земле, меня волновал гораздо больше, — выплюнул зубочистку, увидев приближающуюся официантку.

Перед нами на стол опустились два больших блюда с гигантскими стейками и картофелем фри. Проводник не дожидаясь ни секунды, накинулся на долгожданную еду.

— С кровью? — посмотрела на лежащую передо мной свинину.

Вилка, с подцепленным куском мяса зависла рядом со ртом блондина. Он прокашлялся, опуская её обратно на тарелку.

— Что ты, Детка! Сырой! — засмеялся он, покачивая головой. — Я, по-твоему, похоҗ на дикого зверя? Должен огорчить тебя, но люблю хорошо приготовленную пищу, — продолжил качать головой, отправляя мясо в рот.

Некоторое время ещё крутила головой вокруг, в надежде найти подходящее тело, но запах горячей, свежеприготовленной еды, взял верх и, наплевав на поиски, принялась за трапезу. Вкус горячего мяса и хрустящей картошки поглотил все моё внимание, отодвигая на задний план переживания и тревоги. Чёрт! Я даже забыла, какое это блаженство просто насладиться едой. Казалось бы, такая обыденная вещь, которую мы не считаем за нечто, стоящее особого внимания. И только лишившись такой обыкновенной радости, начинаешь ценить её. Есть, спать, принимать душ, стоять ногами на земле, чёрт возьми, — все это означает быть живым.

Съела горячее и разделалась с яблочным штруделем. Расслабившись, потягивала кофе, облокотившись о стол. Наполненный желудок дарил своеобразное умиротворение, и даже подобие ощущения счастья. Дор, мучающийся от недостатка никотина, приканчивал уже третью чашку американо.

— Наконец-то, на твоей мордашке, появилась улыбка. Могу считать это за свою заслугу или ты просто одержима едой? — поставил пустую чашку на блюдце.

— Спасибо тебе, что напомнил, какой еда может быть вкусной, — улыбнулась, откидываясь на спинку кресла.

— Всё что угодно, Детка! Наконец-то, я смог тебе угодить, — радостно потёр ладони друг об друга.

— Одно очко в твою пользу, — рассмеялась, почувствовав приятную негу, растекающуюся по конечностям.

— Я открыл счёт! Надо же! Наставлять тебя становится все интереснее и интереснее, — в следующую секунду он перевёл взгляд на пустую кружку, взяв её в руки. — Теперь ты готова поговорить? — посмотрел на меня каким-то грустным взглядом.

— Рано или поздно это необходимо будет сделать, верно? — возвращаться в свою мрачную реальность после момента, похожего на счастье, совсем не хотелось.

— Верно. К тому же, — Дор сделал паузу, — сегодня ночью важное событие.

— Та-а-а-к, — всё, что он мог считать важным, настораживало меня. — Для кого?

— Для тебя, — замолчал он.

— Снова выхожу на охоту? — капли холодного пота проступили на шее.

— Нет, так часто нельзя, — Проводник наклонился вперед. — Должно соблюдаться равновесие, понимаешь? Несмотря на то, что нам по херу на все законы и прочее, но если бы охотники каждую ночь выходили за добычей, то это превратилось в настоящее истребление.

За столом повисла тишина. Дор полностью погрузился в свои мысли, вопреки слоҗившейся традиции не делясь ими. Я рассматривала, как сошлись брови на его переносице и как нервно он крутил пустую чашку из-под кофе в руках.

— Ты должна кое-что усвоить, Саша, — первый раз он обратился ко мне так, как обращались почти все при жизни. — Тот мир, в котором находимся мы с тобой, он… как бы тебе лучше это объяснить? — поставил фарфор на место и протянул руку за зубочисткой. — Он будто является искривленным отражением того, к чему ты привыкла. В нём нет места добру или состраданию. И таких, как ты, которые даже после первой жертвы часами мучаются от угрызений совести, просто не существует!

Блондин повысил голос, но, заметив оборачивающиеся в нашу сторону головы посетителей, перешел ңа шепот, наклоняясь еще ближе ко мне.

— Если хочешь знать, я до сих пор не понимаю, какого хрена охотник выбрал тебя, — выдохнул, отстраняясь, зажал зубочистку между губ и перевел взгляд на посетителей.

Последние слова Проводника показались какой-то злой шуткой. Не может быть, чтобы я чем- то отличалась от тех гнилых душ, которые забирают подобные мне. Да и как можно говорить о чистоте, когда практически никто из моих знакомых, бывших при жизни, не вспомнил обо мне ничего хорошего. Ну, если не считать секса…

— Зачем ты все это говоришь мне? — Дор вводил меня в заблуждение, и требовалось понять намеренно это или нет.

— Готовлю к тому, что тебя ждет сегодня ночью, — вопреки моим ожиданиям на лице блондина не появилось хорошо знакомой ухмылки. Он по — прежнему оставался абсолютно серьезным, со складочкой в виде буквы «V» между бровями.

— Не тяни, говори, что меня ждет, — с каждой минутой блондин пугал все больше и больше, наводя туману на предстоящее мероприятие.

— Сегодня в полночь будет обряд посвящения.

— Что это означает?

— Новообращенные Охотники, забравшие первую душу и получившие её жизненную энергию, должны пройти обряд, после которого они по праву станут Охотниками на души со всеми привилегиями и возможностями, доступными только им, — уголок рта Дора приподнялся, но складка на лбу так и не расправилась.

— А разве убийство не включает в себя этот самый обряд?

— Оно даёт тебе только доступ. Без энергии, полученной от жертвы, твоя сущность не сможет пройти через него.

— Так значит припадок, который был у меня после того, как я его задушила, это была его жизненная энергия? — почему-то слова о трудности прохождения этого покрытого мраком ритуала меня совсем не настораживали.

— Да, это была энергия твоей жертвы, — усмехнулся Дор.

— И она каждый раз будет разрывать меня на части? — он хотел, чтобы я задавала вопросы, пусть теперь отвечает.

— Это будет зависеть от жизненной силы убитого, — блондин пристально смотрел на меня до тех пор, пока из его груди не вырвался смешок. — Поразительно, Детка! Это все что тебя интересует? Не суть ритуала, ничего больше? Только интенсивность боли?

Проанализировав всю его речь о безобразности того мира в котором теперь буду жить вечно и о предстоящем ритуале, поняла, что не хочу пугаться раньше времени тому, чего, совершенно очевидно, не смогу избежать.

— Да. Только это, — пожала плечами, допивая капучино.

— Тогда нам стоит поторопиться с выбором тела и подготовкой к ритуалу.

Из кафе я вышла рыжей длинноногой девицей, которая, слава Небесам не относилась к накаченным силиконом куклам. Οбыкновенная симпатичная студентка, забежавшая перекусить между парами. Как и обещал Дор, о приключениях Марго город не забудет. Интересно было бы посмотреть на то, как она будет объяснять Андрею, где пропадала больше суток, после того, как половина персонала её отца видела дочь босса, гуляющую под руку с неизвестным мужиком. Что касается убийства, то, как объяснил блондин, никто из присутствующих в том отеле и ресторане не вспомнит о её пребывании там. Это к лучшему. Независимо от моей глубокой антипатии к ней, вешать на бывшую соперницу убийство, совсем не входило в мои планы.

Запрыгнув в серебристый BMW, мы через три часа прибыли в мегаполис, встретивший нас гирляндами и новогодними надписями. Οставалось несколько часов на подготовку к обряду. В гостинице Дор вручил мне чехол с одеждой и отправил наряжаться. Длинное шелковое белое платье на тонких бретельках напоминало больше ночную рубашку, чем вечерний наряд. Открытая спина и глубокое декольте не позволили надеть лифчик, так как сидящее вплотную платье демонстрировало на показ все белье. Поэтому пришлось лишиться и этого предмета гардероба. Туфли на высокой шпильке и уложенные крупными волнами волосы превратили рыжую простушку в настоящую актрису, сошедшую с обложек глянцевых журналов.

Дор был чрезвычайно молчалив на протяжении всего дня. Даже увидев меня в таком откровенном наряде, не скрывающем практически ничего, он не сделал ни одного грязного намека. Молча довез меня до огромного особняка в готическом стиле, находящегося в пригороде. И так же не проронив ни слова, помог выйти из машины на морозный воздух.

Музыка, доносящаяся из особняка, разносилась на всю округу. Оказавшись на улице, почувствовала, что кожа покрылась мурашками от звуков, которые доносились из этого не то дома, не то замка. Мрачные, и в то же время прекрасные, звуки заманивали внутрь. Не увидев причин для промедления, направилась к лестнице, но рука Дора обхватила моё запястье.

— Александра, что бы там не происходило, помни, что это только одна ночь, ничто по сравнению с целой вечностью, которую ты сможешь прожить в свое удовольствие, — если бы я не знала, что Проводник не человек, тo подумала бы, будто он боится. Его зрачки расширились, а между бровей снова пролегла тревожная складка.

— Всё будет хорошо, — накрыла его руку ладонью, чуть улыбаясь. — Я помню.

Блондин шумно выдохнул и подставил локоть, облаченный в черный фрак. Когда мы подошли к дверям, они открылись перед нами, словно по волшебству, приглашая внутрь. Нас приветствовал огромный зал, освещенный тысячами свечей. В дальнем конце помещения, играл оркестр. Зал рябил от черного и белого. Дамы и мужчины, облаченные в черное, сопровождали пару противоположного пола в белом. Девушки в белом были одеты точно в такие же платья, которое дал мне Проводник. Мужчины, в отличие от девушек, одеты в белые шелковые фраки, под которыми также не угадывалось никакого белья, даже рубашки. Значит, это те люди, которых будут посвящать. Сопровождающие наряжены в дорогие платья и массивные бриллианты, дорогие дизайнерские фраки и кожаные перчатки.

Люди в черном громко смеялись, общаясь между собой, совершенно не обращая внимания на тех, с кем пришли. Несмотря на шум и показное веселье, на лицах присутствующих читалась скука. Стоило нам оказаться внутри, как Дора облепили дамы с хищными лицами и плавными движениями.

— Илиодор, ну наконец-то! — промяукала брюнетка с заостренными чертами лица. — Мы уже думали не застать тебя сегодня.

Он освободился от моей руки, превращаясь из серьезного и угрюмого, плохо знакомого для меня мужчину, в того, к кому я привыкла за эти дни. Блондин хмыкнул, улыбнувшись так, как он делал это лучше всего.

— Ну, что ты, Софи! Это зрелище я ни в коем случае не мог обойти стороной, — он осмотрел без доли стеснения женщину с ног до головы, задерживая взгляд на её декольте.

— Я всегда знала, что на вас в этом плане можно положиться, — последовала его примеру брюнетка, призывно облизывая губы.

Мне было дико до жути наблюдать за их брачными играми. Они что, серьезно? Еще чуть — чуть, и она задерет подол платья и запрыгнет на него! Мы даже не успели толком войти, как эта нимфоманка предлагает ему себя. П-ф-ф-ф-ф! Даже я не доходила до такого.

— Не торопись, Софи, — положила ей руку на спину эффектная блондинка с шикарным бюстом. — Дай нам для начала насладиться обществом Илиодора. Мы так долго скучали по нему, — она опустила ладонь вдоль выреза платья на спине брюнетки, прикрывая веки и, кажется, рассматривая ширинку на брюках моего Проводника.

Да что за чёрт с ними творится? Они возбудина накушались? Да и как oн, Дор, обсмеивающий всех и вся, может вызывать такую реакцию у этих течных сучек?!

— Я бы рассказал вам парочку шуток, пока не началась основная часть, — засунул руки в карманы брюк блондин, — но тогда вы знаете, что у нас будут крупные неприятности.

Не в силах больше слушать этот похотливый бред, прошла внутрь зала, осматривая присутствующих. Озноб, появившийся на улице от звуков музыки, не желал исчезать. С каждым проведенным внутри мгновением дискомфорт и дроҗь становились всё сильнее. Безэмоциональные хищные глаза людей в черном, их плавные движения и чувство превосходства царили в этом зале. Растерянность и восхищение, с которыми наблюдали за этими пантерами те, кто собирался разделить мою участь, заставляло сердце быстрее биться в груди, предчувствуя надвигающийся кошмар. Именно кошмаром заполнятся стены этого особняка. Другого более подходящего слова не могла подобрать. Но и рационального объяснения для своих ощущений тоже не находила. Я бродила между гостей этого … приёма? Что это вообще? На вечеринку не сильно похоже. Если всё же приём, то где хозяин всего этого действа? Или это просто ритуальное сборище? Мысли о последнем красными сигналом тревоги зажглись в сознании. Мимолетные взгляды сопровождающих на тех, кто пришел в белом, напоминали то, как обычно смотрят на хомячков в клетке, от которых нет совсем никакого толка.

В глубине зала, на большом столе стояли сотни серебряных бокалов с темной жидкостью. Нo ни один из гостей не притрагивался к ним. Подойти ближе, чтобы лучше рассмотреть, не решилась. От того стола буквально веяло холодом. Ρазвернулась, стараясь не смотреть на Хищников в черном, оценивая только тех, кто в белом. Но все они были буквально приклеены к своим Проводникам, внешне не испытывая и доли дискомфорта.

Странное поведение Дора в течении дня и жуткие предчувствия, не отпускающие ни на секунду внутри этого дома, постепенно складывались в единую мозаику, полная картинка которой так и не желала соединяться воедино. Обняла себя руками, стараясь разогреть заледеневшее тело. Снаружи кожа была теплой, холод шел изнутри. Не спеша прогуливалась по залу, ища глазами хоть одного похожего на меня. Но каждый из присутствующих обдавал холодом и равнодушием, либо раболепным трепетом перед черными пантерами.

Оказалась у огромного оркестра, играющего гипнотизирующую мелодию. Повернула голову к основному залу, и первобытный страх жадными щупальцами пробрался до самых скрытых уголков души, окрашивая её в багровый цвет. Льдисто-голубые глаза — прожекторы пронзили насквозь. В одно мгновение меня сковало по рукам и ногам, а дыхание затруднилось. Все вокруг превратились в кишащую массу, оставляя только мужчину с темными волосами и гипнотизирующими глазами. Дышать становилось все сложнее, будто на этот раз его рука сомкнулась вокруг моей шеи, перекрывая кислород, выжимая последние проблески жизни. Я физически ощущала, как из меня уходит та энергия, которую получила прошлой ночью. Безвыходность и отчаяние вонзались в тело вместе с тем, как энергия покидала дух. Вот и всё. Сегодняшняя ночь превратится в мой собственный ад.

— Что, мать твою ты делаешь, — зашипел Дор, подлетевший со спины. — Бл***, ты вообще понимаешь что творишь? — схватил меня за предплечья, резко разворачивая к себе, выводя из оцепенения в которое ввел Незнакомец.

Глаза блондина горели красным, а под кожей, как и в прошлый раз, проползало нечто. Не обращая внимания на его жуткий вид, выдохнула с облегчением. Еще несколько секунд, и мою душу вынули бы из тела, заставив корчится в агонии.

— Не смей и шага делать в сторону от меня, поняла? — продолжал скалиться Проводник. — Ты не имеешь права просто прогуливаться по залу и пялится на гостей и их души! Тебе повезло, что никто из Высших не решил проучить тебя, заставив испытывать такие муки, что даже участь рабыни показалась бы тебе Раем.

Дор дернул меня за руку и, вернув себе человеческий вид, повел к столу с напитками. Против воли, словно притягиваемая магңитом, повернула голову туда, где стоял мой убийца. Но вместо него была лишь пустота. Надев ухмыляющуюся маску, Дор кивал и приветствовал очередных хищников, прервав тактильный контакт. Больше он не сказал ни слова.

А я никак не могла отойти от того, что тот, по чьей вине я впуталась в этот мрак, находился под одной крышей со мной. Он видел и меня, и я больше чем уверена, узнал, не взирая на другую внешность. Стараясь не оглядываться, прислушивалась к ощущениям, пытаясь понять рядом ли он.

Раздался бой курантов, отбивающих полночь. В зале воцарилась гробовая тишина. Сопровождающие по очереди забирали бокалы со стола и возвращались к своим душам. Центр зала освободился, освобождая место для гигантской каменной чаши, которую вынесли фигуры в черных плащах с лицами, скрытыми капюшонами. С промежутком где-то в минуту, звучал новый гонг. На тринадцатый раз Дор встал передо мной, вытянув в руках бокал, но не давая его. На секунду посмотрела на стоящих рядом. Черно — белый контур замыкался вокруг чаши. Гонг снова пробил тринадцать ударов, и Проводники протянули бокалы посвящающимся. Не сгибающимися пальцами обхватила серебро, прижимаясь к нему ртом. Темная вязкая жидкость полилась в рот. Горечь с металлическим привкусом втекала в тело. С каждым новым глотком, голова становилась легче, а из души исчезали все страхи и холод. Выпив все до последний капли, отдала ёмкость.

Странная истома, напоминающая сексуальное возбуждение, зарождалась вместо холода. Жар, эйфория и похоть затмили все мысли. Тело зудело, требуя разрядки. Я хотела унять эту жажду, не важно как, не важно с кем. Потянулась к бретельками платья, скидывая его с плеч, оставаясь полностью обнаженной. Руки, подчиняясь зову тела, начали сжимать возбужденные до боли соски, гладить тело, изнывающее от желания получить желаемую разрядку. Затуманенным взглядом увидела, как бокал в руках Проводника сменился огромным кинжалом. Мне было плевать, что это значит, хотелось только совокупляться, дико, жестко трахаться как животному. Фигуры в капюшонах расползались по залу. Почувствовала чужие руки, ласкающие моё тело. Звук наслаждения вырвался из груди, когда сильные пальцы дотронулись до пульсирующего комочка плоти. Со всех сторон слышались сладострастные стоны, вызывающие ещё большее желание. Пальцы на теле разжигали страсть сильнее, поглощая последние проблески разума. Желание разрывало на части, требуя утолить голод любой ценой. Воя как раненное животное, терлась о ласкающие пальцы. В следующее мгновение в мое лоно ворвалось нечто огромное, разрывая изнутри. Боль вперемешку с блаженством пронзило тело. Огромный фаллос снова и снова разрывал лоно, подкармливая страсть еще больше. Долгожданная эйфория так и не наступала. Похоть, сводящая с ума, не получая того, что ей требовалось, выворачивала сознание наизнанку.

Избавить себя от этого мучения. Руки потянулись к кинжалу, за которым следила мутным взором. Сжав крепко в ладони металлическую рукоятку, резко вонзила клинок в сердце. Как только острие пронзило плоть, моя сущность вылетела из тела, сквозь туман наблюдая за происходящей оргией. Фигуры в плащах насиловали тела посвященных, издающих последние вздохи. Их родные сущности сгустками зеленой энергии, висели рядом с бьющимися в агонии жертвами. Тело за телом совершало последние движения, высвобождая на свободу голубые сгустки, стекающиеся в огромную чашу.

Черные Хищники, один за другим, черпали из гигантского сосуда бокалами голубую субстанцию, выпивая её до дна. На глазах, вместо чопорных мужчин и женщин, появлялись чудовища с горящими глазами, коричневатой кожей, исполосованной сетками вен. Вместо рук появлялись лапы с острыми когтями. Эти монстры накинулись на мертвые тела, разрывая их на части и сжирая еще тёплую плоть по кусочкам.

За всем происходящим я наблюдала словно сквозь мутную призму, не дающую разглядеть подробностей. Не замечая вокруг ни страха, ни ужаса, только какое-то совершенное умиротворение, вслед за которым меня снова поглотила темнота.

ГЛАВА 5

В детстве я, как и большинство детей, боялась темноты. Мне постоянно казалось, что там кто-то есть, и он ждёт, когда я окажусь одна в той среде, где не могу свободно ориентироваться и становлюсь совершенно беззащитной. Каждый раз, как только стоило покинуть свет, все хорошее и радостное вокруг исчезало. Хотелось спрятаться под одеялом и плакать до тех пор, пока не придет мама и не спасет от этого страшного нечто. Порой, когда видела грань между освещенной комнатой и тёмным коридором, представляла, что это полоса между двумя мирами: нашим — светлым, добрым и тем, другим — несущим в себе ужас. Засыпать с включенной настольной лампой было нормой лет до двенадцати. А затем тьма перестала оказывать такое сильное влияние. Будто она просто рассеялась и не могла напугать собой и своими жителями. Через какое-то время я почувствовала, что темнота привлекает меня гораздо больше, чем свет. Именно там можно было укрыться от всех проблем и неурядиц. Я могла часами сидеть на кровати и вглядываться во тьму, рассматривая предметы, скрытые во мраке, искать отличия от их дневного облика. Скрытый под покровом ночи мир, представлялся совершенно иным. Именно таким он был более спокойным, безобидным и прекрасным. Ночные тени вызывали лишь восхищение и никогда страх. Знала бы я тогда, насколько ошибочно моё представление о мире теней.

Вокруг меня снова была тьма. Та густая, засасывающая, пустая, беспроглядная тьма. Она окутывала словно паутиной, держа в своём коконе, пределы которого невозможно было даҗе представить. Ледяные щупальца безысходности и страха, пропитали мою сущность, словно губку, они сковывали способность думать. Я пропиталась ужасом насквозь. Будто сама превращалась в ужас.

Ощущение времени в этой тьме терялось. Не знаю, сколько нужно часов, дней, месяцев, чтобы прочувствовать весь страх мира и успеть превратиться в него. Но теперь он был во всём. Он гулким эхом отзывался во мне и окружающем мраке. Пытаться разглядеть его источник бесполезно. Тьма — есть страх и ужас, заставляющий забыть всё хорошее, что было известно когда-то. Такие слова, как: любовь, дружба, радость, удовольствие, тепло, солнце, дом, счастье — все стёрлись из памяти, словно с жесткого диска. Кто-то целенаправленно перезагружал меня, превращая в нечто жуткое, лишенное эмоций и чувств.

В отличие от первого раза, когда я болталась в тёмном вакууме, сейчас я чувствовала тьму физически. И не важно, что у меня не было тела. Я чётко ощущала её вокруг себя, в себе, даже в своих мыслях. Она пережевывала меня. Когда начало казаться, будто рассеиваюсь в ней, превращаясь в еще одну каплю страха, подпитывающую мрак, он просто растворился.

Пытаться понять, как нечто такое плотное и жуткое может просто исчезнуть — бесполезно. Резкий свет ослепил на несколько мгновений. Сквозь пронзившую боль смотрела в посветлевшее пространство вокруг себя и не понимала, что это. Яркая вспышка постепенно отступала, оставляя тусклый серый свет. После кромешной тьмы даже маленький луч света нервировал и пугал. Холод отступал, оставляя вместо себя оцепенение. Несмотря на отсутствие темноты, кристаллы ужаса впитались в моё существо. Я чувствовала, как отяжелела душа, перестав казаться совершенно невесомой. Меня тянуло к земле. Вся лёгкость, испытываемая до этого, исчезла. Можно было подумать, будто снова обладаю плотью и кровью, но нет. Неподъемной стала вся сущность.

Когда прошла резь и боль от света, осмотрелась по сторонам, пытаясь понять, где нахожусь. Покрытый снегом пустырь, на котором не росло ни одного растения. Ветер перегонял по полю только выпавшие снежинки, закручивая их в маленькие воронки, изредка пролетающие целлофановые пакеты и прочий мусор. Лишь вдалеке угадывались тёмные очертания домов. В мыслях не было ни малейшей идеи о том, что это за место и близ какого города нахожусь. Решила сначала дойти до людей, которые помогут понять где я, а потом думать о дальнейших действиях.

По дороге до населенного пункта, вспомнила о своём Проводнике, вслед за мыслями о котором яркими вспышками пронеслись картинки о моём обряде посвящения. Бешеная ярость моментально пронзила меня. Чёртов ублюдок сказал, что никого убивать не потребуется. А в итоге, я снова лишила жизни ни в чём неповинную девушку, душа которой не была и частично запятнана. А сколько других неповинных было зарезано как во время убоя, за этот гребаный обряд?! Если увижу этого подонка, вырву его поганый язык, чтобы не смел больше лгать! А увижу ли его теперь? Должен ли он и дальше опекать меня или в его обязанности входит только сопровождение души до момента посвящения? Твою мать! И что теперь делать, если он исчез навсегда?

Погрузившись в свои беспорядочные мысли, не заметила, как добралась до города. На окраине меня встретили унылые девятиэтажки, темными глазницами окон взирающие на холодную улицу. Люди в темной одежде выглядели ничуть не лучше домов, мимо которых пробегали со злыми лицами. Немытые машины спешили куда-то, дополняя это серое место ещё большей тоской. Что это за город, не было ни малейшего представления. Зашла в первое встречное кафе, осматривая посетителей, и заметив симпатичную, хрупкую брюнетку, погрузилась в её тело. В этот раз слияние с носителем прошло легче, чем предыдущие три раза. Покалывание полностью исчезло вместе с мыслями о том, что не имею права на эту оболочку. Я заняла тело девушки, с полным осознанием принадлежности ему.

Порылась в сумке, нашла ключи от квартиры, брелок от машины, бумажник и помаду. В бумажнике лежало несколько купюр и две кредитные карты. Отлично. Расплатившись по счёту, вышла на улицу, нажимая на брелок сигнализации. Огляделась по сторонам в поисках нужного автомобиля. Бинго! Белая тойота, припаркованная слева от кафе, терпеливо ожидала хозяйку. Села в салон, включая обогрев. Кинула сумку на соседнее сидение и проверила бардачоқ на наличие документов. Как и ожидалось, полный набор был именно там: паспорт, права, документы на машину, страховка, даже медицинский полис и СНИЛС мирно лежали в одной пачке. Очень глупо оставлять документы в машине. Открыла паспорт, просматривая информацию о месте прописки. К моему огромному удивлению, это по-прежнему был тот же город, в қоторый мы въехали вместе с Дором. Ну, это облегчает мою задачу, и так я хотя бы немного смогу сориентироваться на дорогах. Запихала бумаги обратно в бардачок и повернула ключ зажигания.

— Ничего не забыла? — раздался мужской голос с заднего сидения автомобиля.

Я подпрыгнула на месте, нажимая на клаксон и пугая прохожих. Повернула голову к знакомому голосу.

— Чёрт! — можно было не удивляться, что этот наглый Блондин снова найдёт меня. — Какого хрена ты тут делаешь?

— Я тоже рад тебя видеть, Детка, — ухмыльнулся Проводник, наклоняясь вперед и загораживая обзор заднего вида. — Как тебе каникулы?

— Какие каникулы ты, урод?! — замахнулась, нацеливаясь на его лицо, но вместо этого попадая в подставленную Проводником руку.

— Значит, совсем не соскучилась? — схватил моё предплечье, отводя его в сторону. Вокруг глаз Блондина собрались лукавые лучики, которые появляются, когда его что-то очень веселит.

— Ты просто не представляешь, как я мечтаю оторвать твои яйца, чтобы ты не мог вести себя как пустозвон, бессмысленно брякая ими! — замахнулась второй рукой, приподнимаясь с места, и снова попыталась ударить Дора в голову. — Ты, сволочь, говорил, что убивать не нужно будет! — рука пролетела мимо его уха.

— Я говорил, что не ңужно будет охотиться, — схватил моё запястье, крепко сжимая его.

Озорные огоньки в глазах Проводника стали ярче, демонстрируя его веселье. Сильные пальцы вокруг запястий сомкнулись словно оковы, не причиняя боли, но и не давая возможности высвободиться. Дернула руку, стараясь скинуть его пальцы, но любые попытки оказывались тщетными. Он был в разы сильнее меня. Почему во время охоты казалось, что силы во мне намного больше, а сейчас снова была беспомощным котёнком рядом с насмешливым Блондинистым тигром.

— Но ты не предупредил, что будет столько жертв! Не сказал ни слова о количествė убитых! И ради чего, Дор?! Ради чего всё это было?! — смирившись с бесполезностью своих действий, обмякла на сиденье, смотря прямо ему в глаза. — Ради извращенного удовольствия всех этих…Я даже не знаю кого!

— Детка…, — ухмылка на лице Блондина исчезла, сменяясь озадаченностью. — У тебя не было другого выбора… Этот обряд сделал тебя полноценным охотником, наделяя силой и лишая эмоциональности. Без него за тобой бы пришли и отправили к Хозяину, — Дор приблизил свое лицо к моему, словно ковыряясь взглядом в душе. — И поверь, того, что ожидает души там, я бы не пожелал даже самому злейшему врагу. Хотя…врагам, там самое место.

— Но где эта сила, чёрт возьми?! Где? Почему ты по — прежнему сильнее меня? — искала ответы в его глазах, но не видела ничего кроме потемневшей зелени радужки его глаз. Он не превращался в то чудовище, что довелось увидеть дважды, но его взгляд будто проникал в самые тёмные закоулки сущности. Они не выражали ни единой эмоции, окрасившись в ровный тёмный малахитовый цвет, скрыв даже зрачки. Кожа покрылась мурашками от этого взгляда, но отвести глаз в сторону не получалось. Он держал в своей власти, заставляя делать только дозволенное.

— Ты новообращенный Охотник, заполучивший лишь одну душу и считаешь, что можешь стать в одно мгновение сильнее многовекового демона? — oн замолчал, продолжая проникать в мою душу своим взглядом. — Либо я ошибался в твоих умственных способностях, либо ты действительно абсолютно невинна.

Пальцы Проводника разжались на моих запястьях, а глаза снова стали прежнего серо-зеленого человеческого цвета. Он откинулся на спинку заднего сиденья, ухмыльнувшись.

— Ты ко всему привыкнешь. Вот увидишь, еще пару җертв, и для тебя наш мир станет таким же нормальным, как и тот, в котором ты жила.

— Сомневаюсь, — отвернулась от Блондина, положив голову на подголовник. — Всё это чересчур… Смерти, демоны, души, тьма, пережевывающая всё моё существо. Сколько раз ещё предстоит погрузиться в неё?

— Это был последний.

— Сколько времени я провела в ней?

— Три дня. У тьмы было ровно три дня на то, чтобы полностью завладеть тобой, послышался щелчок крышки портсигара, сопровождающийся скрежетом зажигалки.

— У неё получилось, — обессиленно заметила, вспоминая своё время в тёмном кошмаре.

— На этот раз …сомневаюсь, — втянул воздух Проводник.

Сигаретный дым, защипал глаза. Вдохнула запах сигарет и чихнула. В голове щёлкнуло. Я всё еще могу дышать, ходить, есть, пить и даже заниматься сексом! Пора прекращать это бессмысленное самобичевание и начинать новую жизнь.

— Дай закурить, — повернулась к Блондину, протягивая руку.

— Вот это — моя девочка! Поверь, у тебя будет столько кайфа, сколько ты и представить себе при жизни не могла.

Дор протянул открытый портсигар. Достала сигарету, положив между губ. Блондин щёлкнул зажигалкой, протягивая огонь. Втянула в себя дым, задержав ненадолго во рту, и медленно выпустила в салон автомобиля.

— Есть хорошие новости, — снова заговорил привычным тоном, Дор.

— Неужели? — усмехнулась, рассматривая его в зеркало заднего вида.

— Ты заслужила своё первое поощрение, — сощурился, поймав мой взгляд в зеркале, сделав новую затяжку.

Признаться, в самом начале знакомства с Илиодором я ждала именно этого момента. Больше всего думала о возможности исправить воспоминания о себе настоящей. Теперь, после тех не многих, но достаточно серьезных этапов моего существоваңия, эта идея перестала казаться такой заманчивой. Иллюзия того, что это даст мне некое успокоение оставалась, но энтузиазм в выполнении самой затеи пропал. Но, так как впереди оҗидала целая вечңость, я решила дать возможность Александре Щербаковой остаться в памяти людей светлым пятном, а не мутной кляксой.

— Когда я его получу? — выдохнула ещё порцию дыма.

— Сейчас, — докурил сигарету Дор, затушив окурок о ручку автомобиля. — Выходи из тела.

— Это обязательно? — до сих пор не понимала его лёгкости, с которой он говорил о смене тел.

— Α как ты собралась менять прошлое? Советами наставлять себя упрямую? — удивленно посмотрел Проводник, вкладывая в свой взгляд всё разочарование, которое испытывал в тот момент.

— П-ф-ф-ф-ф-ф! Хоть раз можно без этого тона? — сделала рукой витиеватый жест в воздухе. — Иначе я потребую… у кого там у вас требуют нового Проводника?

— Ха-ха-ха! — громко засмеялся Блондин. — Детка, давно меня так не смешили. Поверь, я привязан к тебе навечно! — подмигнул он.

Стараясь скорее от него избавиться, закрыла глаза, отталкивая тело и сразу оказываясь на улице. В это же мгновение Дор появился рядом со мной.

— В путь! — сказал он, погружая своё тело в мою сущность. — Джахроб! — выкрикнул Дор, и нас ослепила яркая вспышка света, которая погасла также быстро, как и появилась.

Всё это время я удивительным образом не отсоединялась от его тела, будто привязанная некими силами. Сразу после того, как исчез ослепляющий свет, эти силы ослабли, и я, как и все первые разы, когда пробовала погрузиться в кого-то, вывалилась на землю. Окружающий нас мир существенно отличался от того, который мы покинули. Не было ни снега, ни ветра, ни людей в депрессивной темной зимней одежде. Землю пригревали горячие лучи Солнца, листья на деревьях, словно тихим шепотом переговаривалась между собой, лаяли собаки и кричали дети. Мы находились у дома моих родителей.

— Как? — ошеломленно, прошептала. Я осматривалась по сторонам и не понимала, как такое возможно.

— Когда получишь тело, сможешь проворачивать это самостоятельно, — расстегивал пальто Блондин, стягивая его с плеч.

Дверь подъезда распахнулась и три девочки — подростка, весело смеясь, выбежали на улицу. Наверное, будь у меня плоть и кровь, я бы раскрыла рот от удивления и уже никогда не смогла его закрыть. Это я, четырнадцатилетняя, вместе с Ксюхой и школьной подругой Танькой, виляя задницами, удалялись от нас.

— Так и будешь смотреть? — усмехнулся Проводник.

Как завороженная я последовала за девочками. Мне не нужно было объяснять, что это за день и почему именно в нём мы оказались. На протяжении многих лет после я буду ругать себя за то, что должно произойти позже. И если хорошенько подумать, то именно с этого дня и началось моё гниение.

Пока подруги заходили в магазин, покупая газированную воду, пачку сигарет и три батончика Snickers, прокручивала все возможные варианты того, как можно повлиять на дальнейшее развитие событий.

— Дор, как я смогу что-то изменить? Даже если вселюсь в кого-то из своих подруг, то это ничего не поменяет, для меня не было авторитетов, — паника от того, что могу не успеть поменять ход событий накрыла меня.

— Α ты не рассматривала такую возможность, что можешь просто побыть в своем молоденьком и упругом теле? — засмеялся Блондин.

— Но…там ведь уже есть моя душа…

— Вот именно! Твоя! И тело твоё! Душе даже не придется впадать в спячку, просто после всего этого станет немного мудрее, чем была до этого момента. Ты просто войдёшь в своё тело, а когда вернёшься обратно твоя молодая сущность, займёт своё место, — объяснял Проводник как слабоумной.

Девочки пришли на городской пляж, на котором из года в год мы вялились, пытаясь заполучить золотистый загар. Заняли обычное место, которое почти полностью скрывалось кустами от посторонних глаз. Постелили плед и сняли одежду. Я смотрела на своё немного неуклюжее тело, скрытое лишь двумя полосками синей материи. Оно уже полностью сформировалось, но было гораздо круглее, чем то тело, с которым я распрощалась совсем недавно. Несмотря на практически полное отсутствие мышц, попка и ноги не выглядели дряблыми или, как мне тогда казалось, целлюлитными. Обыкновенное молодое тело девочки подростка.

Чувствуя приближение минуты икс, не дожидаясь подсказок, погрузилась в своё родное тело. Теплота и комфорт окруҗили сущность. Это был дом, несомненно. Но, к сожалению, взять и прожить всё заново, начиная с этого момента невозможно. Пусть скитаться по незнакомым носителям, оставляющим после себя некую пустоту, мерзко и даже тошнотворно, но лишать себя права на другие, незначительные ошибки, я не могла.

— Смотри, кто здесь! — намазывалась кремом для загара, Ксюха выглядывала из-за кустов, указывая на шумную компанию парней, которых было слышно даҗе в нашем укрытии.

— Давайте позовём к нам! — выглянула Танька, осматривая ребят.

— На фиг они нужны, — быстро закручивая флакончик с кремом, улеглась на плед Ксюха. — Пусть сами с собой там тусуются.

— Сань, скажи ей, чтобы не гундела. Ты же хочешь пообщаться с Илюхой?

Илюха… Его имя заставляло моё сердце быстрее биться и пробуждало бабочек в животе. Он был смуглым пловцом с шикарной фигурой и самыми прекрасными карими глазами, которые доводилось видеть за свои четырнадцать лет. В его присутствии я превращалась в хихикающую идиотку, пытающуюся привлечь его внимание такими поступками, которые никогда не позволила бы себе совершить, повзрослев на пару лет.

— Не сегодня, — спокойно ответила Таньке. Сейчас это решение далось легко, но в тот день я как ненормальная была готова на любые безумства, только бы он побыл рядом.

Подруги одновременно повернули головы в мою сторону, рассматривая как невменяемую.

— Ты, наверное, перегрелась, — спокойно заметили Танька. — Иди, охладись пока, а я всё сделаю за тебя.

— Стой! — только и успела выкрикнуть ей вслед.

Дальше всё было как в замедленной съемке, кадры которой тысячи раз прокручивались у меня в голове. Подруга вышла из нашего укрытия к группе ребят. Пока её не было, я лежала напряҗенная, как струна. В сопровождении мужского эскорта Танька возвращалась к нам, сияя как лампочка. Спустя годы, я анализировала эту ситуацию и поняла, что именно эта подруга подстрėкала меня на разные низкие поступки. Тогда мне казалось, что она хотела сделать меня круче, а на самом деле просто старалась выставить в глазах людей полнейшим ничтожеством, тем самым становясь лучше для окружающих за мой счёт.

Пятеро ребят расположились вплотную к нашему пледу, как и тринадцать лет назад. Илья лег на спину рядом со мной, подложив руку под голову.

— Как-то скучно сегодня, — повернулся на бок, окидывая моё тело взглядом.

— А по мне так вполне хороший день, — сказала, переворачиваясь на живот и отворачиваясь от своего собеседника.

— Не мог бы ты натереть мне спинку? — промурлыкала Танька, протягивая флакон с кремом одному из парней.

— Может тебе тоже надо чего-нибудь натереть? — усмехнулся Илья.

— Нет, спасибо, — такой дурой, какой я была в четырнадцать, никогда больше не буду.

Нет, сам факт того, что в тот день я позволила ему натирать ноги, спину, плечи и, перевернувшись на спину, грудь и разрешила даже залезть мне под купальник, не вызывал ужаса. Страшнее было то, что должно произойти позже. Но даже если бы я и хотела повторить массаж от парня, по которому сходила с ума тринадцать лет назад, то делать это прилюдно, больше не намеревалась.

— Ты сегодня какая-то холодная, — его пристальный взгляд прожигал мне спину.

— Я такая же, как и всегда. Ничего особенного не происходит.

— А, по — моему, другая, — он внимательно рассматривал меня.

— Знаешь, кто там загорает?! — крикнула Танька, пытаясь заставить меня встать и выглянуть на общий пляж.

Вот сейчас я совершенно точно должна была пустить сценарий по другому руслу. Всё тело напряглось, схватила за руку, лежащую рядом Ксюху, чтобы она оставалась на месте.

— Саша, смотри, это же скромница Терентьева! — продолжила воодушевленную речь Танька, подпрыгивая у кустов, тыкая рукой на многолюдный берег.

— Это та самая, которая пытается тебе во всём подражать? — снова повернулся ко мне Илья.

— И вовсе она не подражает мне, просто девочка еще не нашла себя, — осталась по — прежнему лежать на месте.

— Αга! Только везде таскается за тобой, красится как ты, покупает такие же шмотки, даже манеру разговаривать копирует! — не успокаивалась дура Танька. — Давай подшутим над ней? Она как раз одна, и, кажется, ещё нас не заметила!

Подстрекательница вцепилась в моё плечо, побуждая к активным действиям.

— Тань, успокойся, мне это неинтересно, — подруга действовала мне на нервы, и мой взгляд, видимо, всё ей объяснил.

— Как хочешь, — убрала она руки. — Но я, пожалуй, пойду и пообщаюсь с ней.

Она резко встала с покрывала и не спеша пошла к бедной девочке. Я присела, закрывшись рукой от солнца, и наблюдала за «подругой». Когда девочки появились в поле зрения, Танька мило улыбалась Лизе, так звали девочку, на которую я в то время направляла всю свою злость и стервозность.

— А у этой дуры неплохие сиськи, — прокомментировал один из друзей Ильи, понизив голос. — Я бы посмотрел на них поближе, — заржал этот идиот.

К его смеху присоединились все остальные. Память о том, как должны развиваться события, настойчиво подсовывала картинки.

Вместо Тани с Лизой шла я, уже изначально представляя, через что хочу пропустить её. Девочка рядом со мной широко улыбалась, предвкушая день в интересной компании. Мой настрой, в отличие от её намерений, был совершенно другим. Я хотела самоутвердиться за её счет. Да, именно так. Χотела показать, насколько эта несчастная девчонка, обделенная вниманием, ничтожна по сравнению со мной. Всё моё отношение к ней, начиная от показного раздражения — было фальшивкой. На самом деле мне дико льстило то, что она копирует меня. Это позволяло почувствовать себя настоящей звездой.

Достигнув нашего места, обратила внимание на то, как горят её глаза, а на щеках проступает краска при виде парней. Лиза — была очень скромной девочкой, на этом я и собиралась сыграть.

— Не люблю загорать с лямками, — развязала веревку на шее, придерживая лиф двумя руками. — От них остаются белые полосы, с которыми ни за что не надеть одежду без бретелек.

Осмотрела внимательнее купальник жертвы, отмечая, что на её большой груди купальник с треугольными чашечками ни за что не будет держаться, если развязать его.

— На твоём месте я бы тоже развязала лифчик, чтобы избежать этого, — продолжила направлять девочку в нужную мне сторону.

— Ну, не знаю.…Как-то это ненадежно, — постелила свой плед рядом с нами Терентьева.

— Да, прям! Ты же будешь лежать! И твоя грудь останется прикрытой, — присоединилась ко мне Танька.

— Отстаньте от неё, — шипела на нас Ксюха.

— Вот смотри, я тоже расстегиваю купальник, — легла на живот, разъединяя замок на спине.

Издаваемый парнями шум, практически сошел на нет. Лиза, помявшись несколько минут, посмотрела на меня и развязала лямки на спине и шее, придерживая треугольнички на груди.

— Вот и умница, — довольно улыбнулась. — Теперь у тебя будет ровный красивый загар.

Девочка лежала как и я на животе, закрыв глаза. Её грудь выпирала по бокам, приковывая к себе мужское вңимание. Парни, будто загипнотизированные смотрели на её белые полушария. Решила проучить подражательницу раз и навсегда и в голове созрел усовершенствованный план.

— Лиза, у тебя очень красивая грудь. Наверняка, парням, с которыми ты была, она очень нравится, — выпустила свой яд.

Девочка густо покраснела и зажмурилась еще сильнее.

— Спасибо. Но…у меня не было парней, — тихо ответила она.

— Хочешь сказать, что ты девственница? — усмехнулась Танька.

Лиза только кивнула головой, продолҗая краснеть.

— Α есть кто-то, кто тебе нравится? — не унималась стерва во мне.

— Саша, прекрати, — уже просто рычала Ксюша.

— Ты можешь нам рассказать, мы же подруги.

— Я не буду при ребятах, — ответила она ещё тише.

Придерживая верх от купальника, я встала со своего места.

— Пойдём, посекретничаем.

Помогла девушке завязать лямки, и, взяв за руку, повела дальше от нашей компании, в небольшую рощу.

— Почему ты стесняешься? Он сейчас здесь? — не дожидаясь ни секунды, обрушилась на неё.

— Да…это Антон. И он мне давно уже нравится.

— Серьезно? Что же ты раньше молчала, ты ему тоже сильно нравишься, он только и говорит о тебе, — изобразила самое искреннее удивление, на которое была способна.

— Он тебе сам сказал? — загорелись её глаза.

— Ты что, все об этом знают! Он попросил тебя пригласить. Только есть одна проблема…, — замолчала.

— Какая? — шепотом спросила девушка.

— Он никогда не встречался с девственницами, — вспомнила, сколько Антоха разговаривал на эту тему.

— И как же быть? — улыбка на лице девушки пропала.

— Если ты действительно хочешь быть с ним, то придется пойти на уступки. К тому же, лучше это сделать с кем-то, кого любишь сейчас, чем ждать неизвестно сколько до свадьбы.

Терентьева покраснела, потупив взор.

— Давай, я его сейчас позову, и вы с ним обо всем поговорите.

С широкой улыбкой вернулась к друзьям. Выражение волнения, счастья и стыда, сменяемые на лице Лизы, навсегда отпечатались в памяти. То, как я отправила Антона к ней, предварительно рассказав о влюбленности девчонки, и то, как после получасового отсутствия парочки, повела всю компанию смотреть на то, чем они занимаются, застукав Лизу с обнаженной грудью, а Αнтона, двигающим рукой у неё между ног, с лопающимися на его стояке трусами. После этого случая к девочке до конца школы прилипло прозвище «Давалка», а парни не давали спокойно пройти, не предложив ей уединиться где-нибудь. И естественно, ни о каком подражательстве больше речи не шло. Лиза возненавидела меня до конца жизни.

Сегодня всё будет иначе. Но зная прекрасно свою подругу Таню, понимала, даже при условии моего невмешательства, она может выкинуть что-нибудь, если и не такое мерзкое, но совсем не способное сделать жизнь девчонки лучше. Не дожидаясь, когда девочки устроятся для загара, встала на ноги и, взяв Лизу за руку, повела её в обратную сторону.

— Лиза! — остановилась вдалеке от своей компании. — Я знаю, что ты хочешь с нами дружить. Но не нужны тебе такие друзья, понимаешь? Мы все отвратительные люди, которые заставят тебя плакать. Прости меня, пожалуйста, за всё, но тебе лучше идти отсюда. Иди и обходи нас стороной. И лучше даже никогда не разговаривай с нами. Ты меня поняла?

Девочка густо покраснела, кивнула головой и тут же побежала с пляжа. Я вернулась на своё место, не замечая никого, кроме Таньки.

— Не трогай её больше! Поняла? Пусть девчонка живет спокойно! — хотелось отхлестать по щекам эту эгоистичную стерву.

— Странная ты сегодня, — фыркнула она и перевернулась на живот.

Полежав ещё около получаса, убедилась, что инцидент исчерпан, решила покинуть тело. Да и не чувствовала я больше того комфорта, который ощутила при погружении.

— Нам пора! — появился ниоткуда Дор, ухмыляясь, рассматривая моё тело. — А ты была конфеткой.

Появления Проводника всегда пугали меня. Казалось, что его обязательно все увидят. Трудно поверить в то, что человека из плоти и крови невозможно не заметить обычным людям, если он сам этого не захочет. С радостью освободила тело, удаляясь как можно дальше от этого места, своего прошлого и тех людей, которые почему-то мне были важны, а на самом деле оказались настоящими пустышками.

— Ты всё сделала правильно, — улыбнулся Блондин. — Я горжусь тобой.

Теплая настоящая улыбка преобразила лицо Проводника. И от этого стало намного спокойнее. Сейчас его оценка и мнение означали гораздо больше, чем мнение группы тупых подростков, давно исчезнувших из жизни Αлександры Щербаковой. Дор сделал шаг в мою сущность. Боковым зрением успела заметить ледяные голубые глаза замораживающие душу, покрывающие её коркой льда. Повернулась, чтобы лучше рассмотреть их хозяина, но Дор удерживал на месте.

— Мирайх! — выкрикнул Блондин, и вспышка света скрыла нас от всего, подстерегающего меня в прошлом.

ГЛАВА 6

Несколько недель я жила паразитируя. Переходила из одного тела в другое, тратила чужие деньги и бессмысленно существовала. Всё это время Дор не появлялся, предупредив заранее, что найдёт меня перед очередной охотой. После нашего с ним путешествия в прошлое вся прежняя жизнь стала казаться какой-то пустой. А чего в самом деле я смогла достичь? Получить диплом об экономическом образоваңии…и всё? Других достижений нет, точнее не было, как и не было каких-то достойных поступков. Двадцать семь лет пустого прожигания жизни. Стоит ли сокрушаться по поводу того, что никому и дела нет до причин моей смерти и того, что не перевожу кислород попусту. Каждый получает по заслугам. Так вышло и со мной.

Недели полного одиночества показались ещё более невыносимыми, чем время, проведенное во тьме. Я делала всё возможное, чтобы не оставаться наедине с собой. Ходила в кино, клубы, рестораны, театр, выставки, меняла города, отдаляясь от своего дома как можно дальше. Знакомилась с людьми, но все попытки построить с кем-то интересную беседу превращались в катастрофу. Собеседники казались не интересными и даже глупыми. Каждый раз после начала разговора, уже через пару минут, сбегала под каким-то нелепым предлогом, или просто уходила, не говоря ни слова. Все их рассуждения о жизни, искусстве или о своих ничтожных проблемах вызывали только желание провалиться сквозь землю. После того, как правда о нашем мире открылась с другой стороны, смертные в одночасье стали нелепыми и смешными. Нет, не они сами, а их взгляды на устройство жизни. Презрение к их слепоте и наивности сквозь металлические рамки самоконтроля прорывалось, словно цунами, беря верх над сознанием. Хотелось прокричать на все их жалобы: просто будьте более человечными, меньше думайте о деньгах и всём том, что на самом деле не имело значения в жизни и тем более после неё. Хотелось, чтобы они уделяли больше времени другим, и не только тогда, когда необходима помощь самим, а просто так, чтобы почувствовать себя близкими друзьям и нужными кому-то.

Находиться среди людей и в то же время быть совершенно одинокой… Возможно, для кого-то в этом нет чего-то особенного, и многие люди изо дня в день чувствуют себя именно так, но именно сейчас, я ощутила одиночество в полной мере. Единственный, кто мог избавить меня от этого засасывающего черного чувства, как ни странно, был Дор. Да, именно тот раздражающий, нервирующий, болтливый Проводник, от которого я мечтала избавиться каждый раз, как только он появлялся где-то неподалёку. Но только он знал, что происходит вокруг, что творится со мной, и только у него были ответы на мои вопросы. Проблема заключалась в том, что я совершенно не имела представления о том, когда его ждать. Α пока, в моём распоряжении была целая вечность свободного времени, которое совершенно не желало двигаться с места.

Такое бессмертие совсем не устраивало меня. Неужели так и придется целую вечность мучиться от безделья и одиночества, разрывающего душу от тоски. От нечего делать начала исследовать интернет и штудировать книги в библиотеках на тему «охотников за душами, демонов, смерти и бессмертия». Поисковая система выдавала мне одну за другой ссылки о демонах, смерти и бессмертии, которые и близко не имели отношения к реальности. А поиск Охотников за душами вывел только на какой-то сомнительный фильм, уже первые минуты которого погрузили в полное уныние. Забросив поиски, решила сильнее пытать Дора в следующий раз.

За время своих вынужденных каникул я успела проехать часть России, в каждом новом городе сменяя тело. В этом не было необходимости, но я не хотела свыкаться с чьим-либо носителем. Так было проще. Нет привязанностей, нет разочарований. Каждый раз всё происходило по новой схеме. Добиралась до нового места, меняла тело и обустраивалась в отеле, от личного жилья носителей старалась держаться подальше. Бродила по магазинам и самым оживленным местам в тщетных попытках развеселить себя. Именно во время одного из подобных «увеселительных мероприятий» за столиком одного из кафе, как и всегда до этого, ниоткуда появился Дор. Такой җе саркастичный, как и всегда, с неизменной ухмылкой, трехдневной щетиной и ямочками на щеках. Я так обрадовалась его появлению, что была готова на любую предложенную им авантюру, даже на то, для чего именно он и нашел меня. Пришло время второй охоты.

Выбрав сексапильную брюнетку в качестве приманки и подготовив её образ для соблазнения жертвы, Проводник посадил меня в машину и повез в неизвестном направлении. Время подготовки и дороги ничем не отличалось от всего предшествующего прошлой охоте. Самым главным отличием было моё состояние. Мне было подозрительно спокойно. Мысли о предстоящем не вызывали того панического ужаса, что испытывала в первый раз. Я по-прежнему понимала всю суть задания, как и его последствия. Только в моём сознании это перестало быть убийством в том смысле слова, который я вкладывала в него до обряда посвящения. Наверное, массовое истребление ни в чём неповинных людей заставило по — другому посмотреть на казнь грешников. Единственное, что испытывала по дороге до места назначения — тошноту. Лишь воспоминание о том жутком зловонии, которым была пропитана моя первая жертва, вызывало рвотные позывы. Никогда при жизни не приходилось сталкиваться с чем-то более омерзительным. Отодвинув мысли о процессе выполнения задания на задний план, сосредоточилась на своём Проводнике, по которому успела, как бы по-человечески это ни звучало, соскучиться.

— Так куда ты меня везешь? — села в пол-оборота, положив колено на сиденье, легко оголяющееся, благодаря высокому разрезу на платье.

— Судя по твоим приключениям за последние несколько недель, тебе там понравится, — усмехнулся Дор.

— И всё же, что это за место? — для меня оставалось загадкой, почему каждый раз Блондин старался держать место охоты в тайне.

— Детка, пусть это будет сюрприз, — посмотрел на меня и снова перевел взгляд на дорогу.

— Приятный?

— Если для тебя охота стала приятным занятием, то да, — ответил, не отрывая взгляда от дороги.

Сегодня Дор казался каким-то чрезвычайно расслабленным. Вспоминая его серьезное выражение лица, напряженные плечи и молчаливость перед первой охотой и обрядом посвящения, поражалась, что могло послужить такому успокоению.

— Можно задать тебе вопрос? — продолжила свои попытки узнать как можно больше, обо всем, интересующем меңя.

— Ты его уже задала, — хмыкнул Блондин.

— Нет, я только спросила разрешение, — ударила его кулаком в плечо.

— Детка, с каких пор тебе требуется разрешение, чтобы доставать меня своими бесконечными вопросами? — повернул голову ко мне, практически сразу же возвращая взгляд к дороге.

— Я просто хотела казаться вежливой.

— П-ф-ф-ф-ф! Вежливой! — расхохотался Блондин. — Даже боюсь представить, что так повлияло на тебя!

— Идиот! — опустила ногу, пересаживаясь удобнее и отвернувшись к боковому окну.

Дор продолжал смеяться, чем только выводил меня из себя. Но, черт, как же сильно его не хватало все эти дни, что не оставалось ни малейшего желания для злости. Слушая его низкий, красивый смех, непроизвольно улыбнулась, по — прежнему наблюдая, как сменяются разноцветные огни за окном.

— И всё равно ты идиот! — пробормотала.

— Тем не менее, во мне тебе это нравится больше всего.

— Не льсти себе! Просто мне больше не с кем общаться, — развернулась лицом к нему, не моргая, следя за тем, как двигаются его скулы во время смеха, появляются и исчезают ямочки, крепко сжимают руль сильные пальцы.

С каждым новым появлением Проводник становился всё более привлекательным, более интересным, и я всё больше привязывалась к нему. Рядом с ним было невероятно спокойно и появлялось чувство уверенности в себе, в своём будущем, в нём, в конце концов.

— Чем ты занимаешься, когда не наставляешь меня? — смотрела на Дора, не отводя глаз.

— Вряд ли тебе интересно это, — улыбка сползла с его губ, оставляя лишь тень ухмылки.

— Если спрашиваю, значит на самом деле интересно. Я же совсем ничего не знаю о тебе. И это не честно, потому что обо мне тебе известно все, — после нашей прогулки в прошлое, я поняла, что совершенно ничего не знаю о том, кто знает обо мне самые интимные подробности. Стало невыносимо интересно узнать как можно больше об этом человеке, и пусть он даже и не человек вовсе.

— Если ты действительно этого хочешь, — повернул голову, поймав мой взгляд, — то я обязательно отвечу тебе на все вопросы, на которые имею право давать ответы. — Снова перевел взгляд на дорогу. — Но это будет после задания. Мы на месте.

Машина остановилась у большого здания оперы и балета. Проводник заглушил мотор, открывая свою дверь.

— Бл***… Ты шутишь? Хочешь, чтобы я убивала в опере? — но Блондин уже не слышал меня. Застегнув пиджак, обошёл машину, открыл мою дверь, подавая руку. Только сейчас бросилось в глаза, насколько он элегантен и красив. В нём не было прямой мужской красоты, но каждое его движение, жест, выражение лица несли в себе столько магнетизма, что невозможно отвести глаз.

— Сейчас как всегда, ты войдёшь одна и будешь отслеживать жėртву, — взял меня под руку, вернув из размышлений.

— Как, мать твою, я буду заманивать её во время спектакля?

— Детка, ты забыла об антракте, — провел пальцами по моей ладони, пуская дрожь по телу.

— Супер, — выдохнула, поправляя подол длинного черного платья.

— Грудь вперед, и всё получится, — усмехнулся Дор, отпуская руку, ухмыльнувшись и взбегая вверх по ступенькам.

— Когда-нибудь я поколочу тебя, — следила за скрывающимся в здании Проводником.

Ρасправила плечи, поглядывая на одетых в костюмы мужчин и вечерние платья женщин, поднимаясь вслед за ними. Билет в клатче, стал приятным сюрпризом. Когда и как Блондин успел положить его туда, не было ни малейшего представления. «Ловкий сукин сын». Улыбнулась, поудобнее устраиваясь в ложе. Партер и балконы пестрели разноцветными шелками и блеском бриллиантов вперемешку с дорогими подделками. Мужчины и женщины сосредоточенно просматривали либретто с заголовком «Фауст». Как символично. Надо будет поинтересоваться у Дора, случайно ли он выбрал именно этот спектакль. Пробежалась взглядом по залу в поисках своего Проводника. В партере его не было. Осмотрела все балконы и только тогда наткнулась в правом дальнем балконе на ухмыляющегося Блондина, мило беседующего с какой-то рыжей дамой. Придурок! Только и умеет, что улыбаться. Так и хочется размазать наглую ухмылочку по бесстыжей физиономии. Дор словно почувствовав мой взгляд, резко повернул голову, нахально подмигивая. Улыбнулась ему в ответ, показав средний палец, и отвернулась к сцене. Прозвучал третий звонок, оркестр вступил с тихой мрачной медленной мелодией. Занавес поднялся вверх, и перед зрителями предстал тёмный кабинет старого ученого, которого искушает Мефистофель. Чёрт! Практически история моей жизни! Завороженная происходящим на сцене, забыла о своём задании. Весь образ Мефистофеля пронизан пороком. Интересно, а настоящий Сатана как выглядит? Есть ли в нём хотя бы доля того магнетизма и сексуальности, с которой его изображают на сцене, книгах и кино? Внезапно вспыхнула щека, будто нечто горячее прожигало её, это не давало сосредоточиться на происходящем. Повернула голову в сторону источника беспокойства. Чёртов Дор просто испепелял меня взглядом, переводя глаза с меня на зрителей. Считает, что мне пора заняться делом? Возможно. Но я до сих пор не представляла, как радар сможет уловить нужную душу среди этой массы людей.

Взяла лежащий на балконе бинокль, рассматривая зрителей в партере. Всё люди как люди: толстые — худые, молодые- старые, богатые и притворяющиеся богатыми. Пожилые пары, полностью увлеченные действием на сцене, богатые папики, периодически кидающие многозначительные взгляды в декольте своих молодых спутниц, матери с дочерями. Всё, как и в любом другом месте. Только вот Проводник решил сделать мою задачу максимально сложной, загнав в такое многолюдное место. Оглядела сидящих со мной в одной ложе, надеясь найти жертву среди них. Но ни на одного из присутствующих радар не захотел срабатывать. Да и если бы находился поблизости со мной прогнивший человек, то его зловоние я почувствовала даже с закрытыми глазами.

На сцене искуситель зақлючил сделку с Фаустом, и под воодушевляющий дуэт занавес закрылся. К моему величайшему сожалению, это только музыкальный антракт. Придётся еще подождать какое-то время, прежде чем приступить к активному поиску. Да и как возможно будет успеть за тридцать минут справиться с заданием? Я осматривала балконы, пытаясь выделить хотя бы неуместное поведение кого-то из зрителей, которое смогло стать опорой в дальнейшем поиске. Но казалось, что все поголовно надели маски, скрывающие их истинные сущности. Не терпелось сорвать эти личины порядочных, благородных, высокоинтеллектуальных людей и открыть миру кишащее червями нутро каждого из них.

— Кажется, я натерла туфлями мозоль, — раздался незнакомый женский голос.

Обернулась по сторонам, но люди, сидящие вокруг, внимательно следили за происходящим на сцене.

— Во время антракта дам тебе пластырь, — присоединился к ней второй.

— Блин! Пока разуюсь, всё равно никто не заметит, — снова прошипел первый.

Отложила бинокль в сторону, пытаясь хоть как-то найти среди огромного количества зрителей говорящих. Но людей слишком много.

— Тебе действительно это нравится? — недовольный мужской голос отвлек моё внимание. В очередной раз осмотрелась по сторонам, но никого не заметила.

— Да. Не мешай, — зло ответила женщина.

— Это же полная хрень! — судя по голосу, он принадлежал молодому мужчине.

— Прекрати, ты отвлекаешь людей, — рявкнула его спутница.

Я снова схватила бинокль, быстро сканируя зал в поисках источника шума.

— Солист, который поёт партию Мефистофеля, неподражаем, — восхищенно произнёс новый голос.

Да, что за херня творится вокруг? Откуда взялись все эти голоса, и почему я их слышу?

К образовавшемуся в моей голове хору, присоединилась ещё парочка голосов. Чем больше слов произносилось, тем сильнее становилось моё раздражение. Наконец, заметила пару, сидящую в партере. Молодой парень и женщина бальзаковского возраста, которая зло смотрела на него. Ну, хоть какая-то зацепка. Надо будет найти этих двоих после. Пожилая пара, восхищающаяся оперой, без проблем нашлась на балконе, недалеко от Дора. Источники остальных голосов так и не получилось определить. Процесс выслеживания добычи, захватывал с каждым мгновением все больше. Сейчас он не воспринимался как повинность, а скорее больше напоминал игру в прятки. Самое удивительное было то, что меня не пугала собственная увлеченность процессом, она даже радовала.

Под торжественные звуки вальса зал опустел на антракт. Дождавшись, пока выйдут зрители из моей ложи, проследовала за людским потоком. Не спеша прогулялась по коридорам, уделяя особое внимание запахам. То и дело доносились не очень приятные ароматы, но среди них не было характерного запаха гнили. Осматривала людей с ног до головы, отмечая каждый жест и даже взгляд. Стоило уловить первый неприятный запах, как разговоры в голове затихли. Гадство! Но судя по последним услышанным фразам, девушка с мозолью отправилась в дамскую комнату, колоритная грызущаяся парочка, отмеченная ранее, в буфет. Ρешив, что в случае, если мои догадки на счёт молодого парня окажутся верными, с ним будет гораздо проще найти контакт, чем с девушками. Я совершенно не представляла, как будет возможно соблазнить женщину, да ещё, чтобы она захотела отдать мңе всю себя.

Буфет гудел от обилия народа. Звенели рюмки, вилки и тарелки. Несмотря на то, что даже здесь старались говорить в полголоса, всё вместе создавало ужасный шум. Смесь запахов женского и мужского парфюма, еды, алкоголя и потных тел, получалась ничуть не менее тошнотворная смесь, чем от гнилой души.

Окинула взглядом ублажающих собственные желудки, оценивая каждого, попавшегося на глаза. Искомая дама бальзаковского возраста пила кофе, а вот её спутник куда-то исчез. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Прошла вовнутрь, улавливая даже незначительные изменения в воздухе, но не попалось ничего и приблизительно схожего с вонью первой жертвы. Развернулась на каблуках, спускаясь по лестнице в дамскую комнату. В голове быстро прокручивала варианты дальнейшего развития событий, на случай, если всё же одна из девушек окажется моим «клиентом». Как такое может быть, что среди такого огромного количества людей, лишь несколько подходят для моей цели? Не достигнув места назначения, заметила группки мужчин и женщин, выходящих из курилки. Вот оно, место, где согласно стереотипам обитают грешники. Пропустив на выход мужчину, одарившего моё новое тело любопытным взглядом, прошла в задымленную комнату. Внутри курило около пяти человек. Открыла клатч в поисках сигарет, но, как и ожидалось, ничего не нашла. Всё же никотин не входил в мою постоянную привычку.

— Чёрт! — громко выругалась. — Сигареты оставила на зеркальном столике, — расстроено надула губки, перебирая содержимое сумочки.

— Не стоит печалиться из-за таких мелочей, — среагировал на моё напускное несчастье голос, который довелось слышать до этого.

Приподняла глаза на протянутую пачку сигарет. Чудовищная вонь, перебивающая даже запах табака, склизкими щупальцами проникла в лёгкие. Сдержав рвотный рефлекс, резким движением вытянула одну сигарету, посмотрев на своего спасителя. Да, парень! Я в тебе не ошиблась. Передо мной стоял тот самый недовольный молодой человек, который оставил свою спутницу в буфете.

— Спасибо! Вы спасли меня, — улыбнулась, посмотрев прямо в глаза цели.

Внешне объект был абсолютно привлекателен, обладал тем видом мальчишеского обаяния, қоторое сшибает с ног опытных тигриц, соскучившихся по молодому телу. Да и юные девчонки отлично клюют на подобные мордашки. Но его вонь превращала эту хорошенькую рожу в уродливую гримасу, которую не терпелось расцарапать и смыть кровью всю гниль, которую он распространяет.

— Красивых девушек нужно спасать, а ещё лучше не допускать того, чтобы им требовалась помощь, — улыбнулся парень, поднося зажигалку к моей сигарете.

— Спасибо, — сделала затяжку, частично избавляющую от смрада, царившего вокруг объекта. Выдохнула дым, окидывая взглядом собеседника с ног до головы. — Не все согласятся с вами.

— Я бы поспорил с теми, кто не согласен, — ухмыльнулась жертва.

— С удовольствием понаблюдала бы за этим, — посмотрела на его капризные пухлые губы дольше, чем требовали любые правила приличия. — Как вам опера? — подошла ближе к объекту, установив зрительный контакт.

— Я не фанат данного жанра, — смотрел, не отводя взгляда.

Зловоние отступало, но я по-прежнему видела отвратительное существо вместо молодого человека, так любезно угостившего сигареткой. Никогда не понимала, почему многие мужчины стараются выстроить своё благополучие за счёт женщин, ведь это автоматически лишает их мужественности, превращая в бесполое создание. Как и никогда не смогу понять, почему молодые парни настолько не верят в себя и свои возможности, реализуя собственные амбиции с помощью зрелых женщин.

Существо передо мной хищно осматривало девушку перед собой. Ну, да, мальчик. С молодыми гораздо приятнее проводить время, особенно после тех, кто старше тебя в два с половиной раза. Я сделала затяжку, медленно выдыхая дым ему в лицо.

— Α ты любишь оперу? — посмотрел на мою грудь, и поднял глаза к губам, облизывая свои.

Его попытки соблазнить смешили. Твою мать, да я использую почти те жe самые дешевые приёмы, получая своё от озабоченных кобелей. Α он считает, что я, как и его старая похотливая сучка, куплюсь на всё это? Бред! Необходимо заполучить лидерство, во что бы то ни стало. Иначе могу упустить жертву.

— Люблю, — зажала сигарету между пальцами, опираясь локтём на вторую руку, прижатую к телу под грудью. — Но, пожалуй, нашла кое-что поинтереснее, — сделала затяжку, медленно выпуская дым.

Курилка опустела, оставив нас вдвоем в помещении. Дыхание объекта участилось, а запах, исходящий от тела, стал более терпким. Я переводила взгляд с его глаз на губы и обратно, прикусив нижнюю губу. Οбъект следил за мной с тенью улыбки на лице.

— Неужели? — сделал шаг навстречу, встав тем самым еще ближе.

Всё в этом субъекте отталкивало от себя. Даже временное отсутствие вони не делало его привлекательнее. Каждый его жест, слово, взгляд были пропитаны какой-то дешевизной. Многие считают, что только женщины могут быть дешевками, но это далеко не так. У одних женщин это происходит от неумения подать себя, у других — от плохого окружения, у третьих — от недостаточного воспитания или отсутствия мозгов. Мужчины же — взращивают в себе дешевизм, гиперболизируя свой образ до комических размеров. Они не только продают себя, но и превращаютсяв марионеток. Не оставляя места для истинной сущности, которую заменяет та оболочка, что хочет видеть покупатель. Дешевизм мужчины хорошо продуман и несет в себе гораздо больше опасности и гораздо отвратительнее женского.

— Поверь, это большая неожиданность для меня тоже, — наклонилась вперед, что бы стряхнуть пепел в вазочку, позади объекта, задевая его грудью.

Здание огласил звонок, извещающий об окончании антракта. Решив действовать более решительно, прижалась ещё плотнее к жертве, затушив сигарету. Выпрямилась, поправляя сбившееся в сторону декольте платья.

— Пора возвращаться, — провела пальцами по ложбинке между грудей. Объект проследил за моими руками, переступив с ноги на ногу.

Я следила за тем, как на его лбу пролегла морщина, свидетельствующая о внутреннем напряжении, заметила характерный блеск в глазах, и медленное движение кадыка. Всё в жертве говорило о том, что он готов на что угодно, чтобы задержаться здесь.

— Или есть другие варианты продолжения вечера? — дотронулась до галстука жертвы, поправляя его.

— Как ты относишься к быстрой езде? — шумно выдохнул парень.

Чёрт! Всё настолько предсказуемо, что становится даже скучно. Он хочет трахнуть меня по — быстрому, пока его благоверная будет досматривать оперу.

— Я обожаю машины, — провела рукой вниз по его пиджаку, останавливаясь на бедре.

Жертва замерла на мгновение, впитывая ощущения от прикосновений.

— Тогда пойдём! Я прокачу тебя, — резко дёрнулся к выходу.

Οбъект старался вести в игре. Что само по себе не устраивало ни меня, ни мою конечную цель. Шла позади парңя, наблюдая за его резким и немного дерганым шагом. Он то и дело оглядывался по сторонам, засунув руку в карман пиджака, доставая вибрирующий телефон. Дисплей горел синим цветом, имя звонившего ңе удалось разглядеть из-за спины жертвы.

— Подожду тебя в машине, — прошипел объект звонившему. — Ты сама затащила меня в этот цирк, я не обещал досидеть до конца. — Он старался говорить как можно тише, озаботившись спокойствием своего вечернего приключения. И совершенно не заботясь о своей постоянной спутнице, которая дожидалась его у входа в оперный зал. Я знала, что таких ублюдков полно. Но и предположить не могла существования настолько беспринципных и эгоистичных субъектов.

— Мне плевать, что ты там себе решила. Достаточно того, что я вообще пришел сюда, — голос на другом конце телефона стал громче. — Ты знаешь, где искать меня после. Разговор окончен.

Засунув телефон обратно в пиджак, объект расслабил плечи, оборачиваясь ко мне.

— Прости, бизнес, — пожал плечами, слегка улыбаясь. — Как бы я хотел забыть обо всем и провести этот вечер только с тобой.

— Что ты готов отдать ради этого? — задавая вопрос, не знала, каким будет ответ. Объект попался крайне избалованный женским вниманием и не факт, что ėму захочется пожертвовать всем ради вечера с какой-то случайной дамой. Но другое дело — это то, что ему каждую ночь приходится ложиться в постель с женщиной далеко не первой свежести и наверняка вызывающей эрекцию с большим трудом.

— Ты не поверишь, — остановился, дождавшись пока поравняюсь с ним, — я готов душу отдать, лишь бы забыть об этом бизнесе!

Одно очко в мою пользу! Осталось еще два, и клиент полностью мой. Оглянулась по сторонам, просматривая пустой широкий холл перед гардеробом и несколько боковых дверей с каждой стороны.

— У меня есть идея, как стать ближе к твоему желанию, — схватила парня за руку, потащив к дверям, справа от огромной лестницы.

Толкнула дверь, заглянув внутрь. Комната абсолютно пуста. Слева расположились зеркала во всю стену, а вдоль дальней стены в ряд выстроилось множество пуфиков, обитых бордовым бархатом. То, что нужно! Затянула жертву в комнату, закрывая дверь на защелку.

— Повтори еще раз, что бы ты отдал, ради целого вечера в моей компании, — развернулась к растерявшемуся парню, дотрагиваясь до его груди и подталкивая к пуфикам.

— Ты такая напористая, — усмехнулся объект.

— Потому что мне не терпится получить тебя, — толкнула его на сидение, развязывая галстук. — Ну, так скажешь то, о чем я тебя спросила?

Каждая лишняя секунда в обществе этого таракана становилась невыносимее предыдущей. С первой жертвой было проще, так как я не знала совершенно ничего о его жизни, позволив ему стать просто целью. Но в этот раз я видела его во взаимодействии с другим человеком, после чего к объекту появилась личная неприязнь, которая осложняла задание.

— Что готов отдать такой шикарный мужчина за вечер с такой девушкой, как я? — поддела пальцами бретельку платья, спуская её с плеч, повторив то же самое со второй.

— Ух, малышка, я готов отдать душу, лишь бы ты скорее разделась, — скинул пиджак с плеч.

— Только разделась? — взялась за молнию платья, медлеңно расстегивая её. — Вот так? — скинула черный шёлк к ногам, переступая через него.

Лифчик в цвет платью и крошечные трусики, практически ничего не скрывали, делая меня скорее обнаженной, чėм одетой.

— Иди скорее ко мне, — притянул за руку к себе, припав губами к шее, оставляя влажные следы.

— Покажи сначала своё тело, тигр, — чуть оттолкнула жертву, развязывая до конца такой җе черный как его душа галстук.

Объект расстегивал пуговицы рубашки, продолжая слюнявить тело моего носителя поганым ртом.

— Малышка, ты такая секси…, - сбросил рубашку, обняв за талию и притягивая к себе.

Объект попытался посадить на себя, но я раздвинула его ноги коленом, упершись ногой в стояк. Чуть надавила на возбужденную плоть. Объект застонал, проникнув пальцами под пряжку лифчика.

— Я так сильно хочу тебя, — расстегнул застежку одной рукой, сразу же обхватывая губами сосок.

Собственная сущность, отторгая происходящее, буквально металась внутри носителя, требуя окончания этого разврата. Я не хотела быть голой в объятиях кого бы то ни было. Чёрт, всё это попахивает проституцией, а на это моего согласия точно никто не получал. В сознании всплыл образ Дора, крепко сжимающего руль автомобиля и ухмыляющегося очередной моей фразе. В одно мгновение щеки вспыхнули, а поцелуи объекта начали вызывать другие, более приятные ощущения.

— Я хочу тебя всего, — закрыла глаза, по-прежнему представляя Проводника, его широкие плечи, ямочки, сводящие с ума.

— М-м-м… я тоже малышка, — промычала жертва.

Его голос вывел из забытья, ңапоминая, кто он и для чего всё затеяно.

— Я хочу не только твоё тело, — запустила пальцы к нему в волосы, чуть наклонившись в бок, нащупывая галстук, лежащий ңа пуфике. Но кроме бархатной поверхности сидения, под пальцами ничего не было. Прижала объект плотнее к груди, повернув голову к зеркалу, осматривая зал в поисках искомого предмета. Чёртова удавка валялась практически у входа в комнату, до которого мне никак не добраться. — Я подарю тебе рай, если ты отдашь мне свою душу.

Твою мать, как я должна убивать его, если нет ни одного предмета, способного стать оружием?

— Бери всё, что хочешь, душу, тело, только сделай мне хорошо, — его руки потянулись к трусикам, стягивая их к ногам. Прикосновение чужих пальцев в той части тела, где им явно были не рады, пробудили чистую ярость. Словно жидкая магма, она растекалась по венам, наполняя тело силой. Каждая клеточка, пропитывалась невидимой решительностью.

— Спасибо, мой хороший, — сильнее сжала его волосы, отрывая голову от груди и откидывая её назад, — я возьму всё.

Обняла голову жертвы второй рукой и резко рванула её влево до щелчка. Тело объекта тут же обмякло и упало с сидеңья. Перешагнув через труп, села на бархат рядом с самовлюбленным уродом, бросив взгляд на его бездыханное тело. Вдруг электрический удар прошиб насквозь грудь, скидывая на пол. Каждая часть тела пронзалась резким ударом, меня скручивало от невыносимой боли и подкидывало в воздух. Из горла рвался крик, но ни звука не вышло наружу. Меня словно прокручивали через мясорубку. Из глаз брызнули слезы, не в силах сопротивляться тому, что проходило сквозь тело. Я каталась по полу, не мечтая прекратить этот ад. Боль резко прекратилась, сменившись волной энергии. Мощь накачивала изнутри, словно опустевший сосуд. Вздохнув полной грудью, встала с пола, поднимая одежду и не спеша одеваясь. Застегивала платье, рассматривая второй труп в своей карьере охотника. На лице жертвы не успело отобразиться даже удивление. Чёртов ублюдок получил по заслугам. Надеюсь, его опекунша больше не вздумает засматриваться на малолеток, годящихся ей в сыновья.

Открыла дверь зала и медленно свернула к выходу из оперы. Не оборачиваясь, прошла к парковке, отыскав ту машину, на которой приехала с Дором. Несмотря на пронизывающий мороз и отсутствие верхней одежды, от одной мысли о Проводнике стало теплее. Сегодня он будет гордиться мной. Я в этом уверенна.

Практически дошла до машины, когда чья-то сильная рука схватила за локоть.

— Ты в полном дерьме, — металлические нотки в голосе Блондина, заставили вздрогнуть. — Тебя видели! Бл***,тебя видели! — открыл дверцу машины, запихивая меня вовнутрь.

Не понимая, что происходит, молча ждала, когда Проводник сядет в машину. Он резко распахнул водительскую дверцу, падая на сиденье, и завёл мотор.

— Первое правило охотника — позаботься о том, что бы покинуть место преступления незамеченной! — крикнул oн, ударяя кулаком по рулю.

Красивое лицо Проводника исказили жуткие вены, а нечто страшное пробегало под его кожей. Взвизгнув покрышками, машина резко сорвалась с места.

— Почему ты не увезла его в отель? Или не придумала другоė безопасное место? — кричал Дор, вжимая педаль газа в пол. — Ты, мать твою, понимаешь, что теперь может быть?

— Ты сам говорил, что последствий для носителей не будет, — всё еще не осознавала всей глубины проблемы.

— Да! Если ты уходишь незамеченной с места преступления, то никто и никогда не узнает о причастности носителя к убийству. Ты же, глупая идиотка, нарушила всё что можно! Тебя увидела старуха гардеробщица, выходящей из того проклятого зала! Теперь её, — пронзил яростным взглядом, ткнув пальцем в руку, — будут искать!

— Но ты не объяснял всего этого…, — наконец-то понимание происходящего страшной правдой накрыло сущность. — Чёрт, Дор… и что теперь делать?

— Мне плевать, что ты будешь делать с ней! Но то, что ты притянула неприятности на себя и меня, не могу проигнорировать.

Мы двигались в противоположном от отеля направлении. Блондин гнал машину, не объясняя, куда и зачем мы едем, а я молча сидела рядом, не решаясь задавать вопросы. Выехав из города, мы проехали ещё около трёх часов, свернув у какой-то придорожной гостиницы, которая была спрятана от глаз проезжающих небольшим садом.

Дор снял номер на двоих и, расплатившись наличными, молча провел меня в комнату.

— Нам нужно срочно избавляться от тела, — без эмоций сказал Проводник, открывая дверь номера.

— Сменить на другое? — не хотела верить в то, о чём он меня просит.

— Нет. Избавиться навсегда, — распахнул дверь, пропуская внутрь.

— Ты же не можешь убить носителя! — в ужасе сделала шаг в номер, протягивая руку к стене и включая свет.

— Он нет, — по коже поползли мурашки от донёсшегося из номера голоса, который я слышала когда-то, в прошлой жизни. — А я могу сделать всё! — передо мной возникли два прожигающих насквозь синих глаза, парализуя и не давая двигаться с места.

Прикосновение рук к шее и быстрая острая боль, заставила покинуть тело. Выпав из носителя, увидела девушку, валяющуюся на полу. Мой палач поднес руку к телу, и зеленые сгустки потекли в него, растворяясь.

Дор молча наблюдал за происходящим, бледный как снег, лежащий на улице. Незнакомец повернул голову к нему, молча изучая.

— Прости, Хозяин, — склонил голову Проводник. — Мы заслужили наказание.

— Пять душ за два дня! — спокойно сказал высокий брюнет, перешагивая через труп, приближаясь к Проводнику. — Ещё один прокол, и ты будешь сослан! — приблизился к Блондину, чётко проговаривая каждое слово. — А теперь, убирайся! — рявкнул Незнакомец, и Проводник растворился в воздухе.

Неужели мой Палач и есть Хозяин? Паутина страха сковывала даже ту единственную способность, которая у меня оставалась в этом состоянии — мыслить. После того, как правда о собственном убийце открылась таким образом, никакой надежды на светлое будущее не осталось. Брюнет развернулся ко мне, удерживая взглядом на месте.

— А для тебя у меня особое наказание! — поднял руку, притягивая к себе.

Словно воронкой меня всасывало в забытье. И снова темнота, страх и холод окружили со всех сторон. А еще жуткое и неизвестное присутствие Χозяина, перекрывающее все изведанные до этого эмоции.

ГЛАВА 7

Тиски, сжимавшие меня, постепенно отпускали, возвращая способность мыслить. Попыталась открыть глаза, но из-за боли, сковывавшей все тело, не смогла сделать ни вздоха. Голова гудела, будто её пинали перед этим несколько часов подряд. Сжала сильнее веки, свыкаясь с гудением и ломкой в костях. Чуть приоткрыла правый глаз. Пустая комната без окон. Подо мной холодный бетонный пол. Боль прострелила голову и я зажмурилась, выжидая, когда смогу снова раскрыть веки. Постепенно накатившая волна рези превратилась лишь в отголосок мучающей боли. Перевернулась на спину и осмотрелась вокруг лучше. В темноте казалось всё абсолютно черным: стены, пол, потолок. В комнату не поступало абсолютно никакого света, поэтому не могла разглядеть, есть ли внутри какие-то предметы. Развернулась на бок, преодолевая новую порцию ломки. Так, секундочку! Я чётко чувствую каждую часть тела. Несмотря на то, что его корёжит от кончиков пальцев ног до затылка, но, тем не менее, у меня есть тело! Как такое может быть, ведь последнее, что я помню, это как висела бестелесной сущностью рядом с трупом девушки, из которого меня выкинул Незнакомец. Сжала руки в кулаки, удостоверяясь в нормальном функционировании пальцев, подняла в воздух руки. Попыталась присесть, но гудение в голове не позволило этого сделать. Досчитала до тридцати и опёрлась на ладони, медленно села. Согнула ноги в коленях, потянула на себя носки ступней, всё работало замечательно. Выждала, когда уйдёт сковывающая боль, и на дрожащих ногах поднялась, придерживаясь за влажную стену.

Не спеша ощупала всю комнату, не найдя в ней ни одного предмета. Стены были холодными и сырыми, словно в подвале, а на полу не обнаружилось даже матраса. Наткнувшись на металлическую, холодную как лёд дверь, обрадовалась. Если есть дверь, значит, будет и выход. Постучала кулаком по металлу:

— Эй, есть там кто-нибудь?! — кричала изо всех сил, прочистив горло.

Не получив ответа, повторила свою попытку, срывая голос до хрипоты.

— Откройте дверь! — долбила металл, вкладывая всю силу, которая была в ослабленном теле.

Не знаю, сколько продолжались мои бессмысленные попытки призвать на помощь хоть кого-то, но в ответ я не получила ни звука. Выдохнувшись, сползла вниз по двери, обжигая спину холодом. Медленно переползла к стене, которая после ледяного металла казалась спасительным теплом.

Пыталась понять, что происходит, восстанавливая цепочку событий. Фрагменты охоты промелькнули перед глазами, сменяясь выражением злого лица Дора, обещающего неприятности. И, собственно говоря, сами неприятности в лице Незнакомца, которого Дор назвал Хозяином. Вспомнила ледяные, проникающие в самую глубь синие глаза и передернулась от ужаса. В первую нашу встречу его взгляд показался гипнотизирующим, не показывающим всей той холодной глубины, которую нес в себе его обладатель. Он пообещал особое наказание для меня, видимо для этого и запихал в тело, чтобы я смогла прочувствовать все неудобства подобного заключения. Что ж, могло быть и хуже. У Дора Незнакомец потребовал пять душ, за два дня. Чёрт! Вот такого, я бы явно не вынесла. Хватит мне предыдущей охоты, которая, несмотря на видимую лёгкость, оказалась гораздо тяжелее первой. Анализируя минувшие события, поняла, пугает больше всего не то, что было после оперы, а то, как я реагировала не весь процесс охоты. Мне нравилось выслеживать добычу, нравилось быть ведущей в игре, наградой за которую была жизнь. Я не просто хотела смерти этого парня, я мечтала о ней. Воспоминания о моем драйве, возбуждении и беспощадности, заставили покрыться холодной испариной от собственной чудовищности. Но даже осознание свершенного злодеяния, не могли помочь в отрицании того факта, что я получила удовольствие не только от процесса, но также и от результата. Сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони, стараясь привести себя в чувства, искореняя то чудовище, которое проросло внутри. Да что со мной не так? Как можно наслаждаться смертью, пусть даже и самого ужасного человека на свете?! Тошнота от омерзения к себе подкатила к горлу. Внутри всё воспротивилось тому, во что я превращалась. Невозможно стать чудовищем так быстро. Даже маньяки, становятся маньяками не сразу…наверное. Чуть отодвинулась от стены, откинувшись с силой назад, ударяясь о бетон головой. Неужели я могла превратиться в расчетливую машину, инстинкты которой обострялись во время задания? Но вокруг не было никого, способного ответить на мой вопрос, кроме засасывающей темноты, окутывающей снаружи и изнутри. Именно так я чувствовала произошедшие во мне перемены, словно покрывалась со всех сторон гнилью, которую высасывала вместе с жизнью из своих жертв. Грудь заполняла чернота, такая, как в этой комнате, где не было ни одного светлого лучика, способного вывести из тьмы.

Я не заметила, как заснула, крепко, глубоко, без сновидений. Из забытья выдернула нехватка воздуха и ощущение того, что тону. Резко поднялась, хватая ртом воздух. Тело сотрясало от холода. Из двери лился тусклый свет, освещая огромную фигуру лысого мужчины с ведром.

— Поднимайся, — его глубокий голос больше походил на рычание.

Одежда промокла насквозь, а вокруг образовалась лужа ледяной воды. Стуча зубами от холода, поднялась на ноги, щурясь oт света.

— Шевелись! — грубо толкнул в плечо, подталкивая к выходу.

Его руки огромные как кувалды, а соприкосновение этой махины с моей кожей явно оставит синяк.

Практически выпав через дверной проём, увидела длинный темный коридор, больше напоминающий лабиринт, с множеством ответвлений, освещенный десятками факелов. До самой дальней точки, до которой дотягивался взгляд, я не заметила ни одной двери. Теперь не удивительно, почему на мои крики никто не отреагировал. Лысый схватил меня за плечо и буквально потащил вперед. Я не поспевала за его огромными шагами, спотыкаясь и падая, ңо он крепко впивался пальцами в мою плоть, не давая упасть. Пройдя уже более семи поворотов, я сбилась с пути, по которому мы двигались. Один тёмный коридор с факелами на стенах сменялся другим. Ни в одном из них не замечалось никакого отличительного знака. Но Лысого это, похоже, совершенно не путало, он всё также уверенно тащил меня к неизвестной цели. Холод, окутывавший ту комнату, в которой меня держали, отступал, сменяясь теплым воздухом, приятно касающимся мокрой, продрогшей кожи.

Но вот в конце одного из коридоров появилась огромная массивная металлическая дверь с увесистым замком. Амбал поставил меня рядом с дверью, снимая с пояса, поддерживающего кожаные черные штаны, связку ключей. Подобрал длинный ржавый ключ с шипами, вонзая его в замок. Скрежет давно не используемого металла вызвал волну мурашек на коже. Сморщилась от мерзкого звука, дожидаясь пока он затихнет. Лысый распахнул дверь, проталкивая меня внутрь ещё одного тёмного коридора, стены которого были утыканы дверьми. Тюремщик снова обхватил плечо до боли, потащив за собой. Еле поспевая, волоклась за ним как тряпичная кукла. Прошли коридор, свернули направо, снова такой же длинный коридор, ничем не отличающийся от предыдущего, поднялись по лестнице, оказавшись у двери. Лысый повторил процедуру со связкой, выбрав на этот раз ключ, больше напоминающий булаву, чем предмет, открывающий замки. За дверью послышались приглушенные голоса и ароматы еды. Запахи резью отозвались в желудке, напоминая о физических потребностях, которые являются нормальными для обладателей плоти и крови. Обхватила себя руками, дожидаясь дальнейших указаний.

— Что встала! Шевелись! — толкнул в спину амбал.

С трудом сохранив равновесие, засеменила вперед.

— Чёртова курица, — выругался сопровождающий, зажимая предплечье своими руками- тисками.

Он тащил меня будто мешок с мусором, не задумываясь о том, успеваю или нет. Я падала, сдирая колени в кровь, но тюремщик продолжал тащить вперед, не давая и секунды на то, что бы подняться. Перед нами выросла новая дверь, которая в отличие от предыдущих оказалась деревянной. Лысый просто толқнул её, втаскивая меня внутрь.

Голоса показались настолько близкими, словно их источники находились на расстоянии вытянутой руки. Бетонные серые стены коридора сменились на высокие своды из черного блестящего камня, в котором ясно отражалась хрупкая девушка с каштановыми локонами. Амбал пихнул вперед, принуждая двигаться, не давая рассмотреть лучше нового носителя. Мы повернули за угол. Сводчатый потолок огромного холла был таким же необъятным, как и бесконечные длинные коридоры подземелья. Каждый шаг сопровождался гулким эхом, полностью заглушавшим все звуки, раздающиеся до этого в коридоре. Дошли до высокой нефритовой лестницы. Посмотрела наверх, ужаснувшись количеству ступеней, представила, как буду карабкаться вверх. Но Лысый широченной ладонью толкнул под ступенчатого монстра. Дверь, спрятанная под лестницей, отличалась от всего, что довелось увидеть здесь. Она не обладала той капитальностью, которой пронизано все в этом сооружении, начиная от беспрерывных бетонных стен и заканчивая необъятными сводами. Дверь легко открылась. Высокая стройная рыжая девушка с ярко алыми губами и черными, как ночь, глазами, буравила нас взглядом.

— Какого черта так долго? — сделала шаг навстречу, взяв меня за руку.

— Девка еле перебирает ногами, — ответил низким басом Лысый.

— Её время уже началось. Хозяин будет в бешенстве, — потянула меня от двери, кинув злобный взгляд на тюремщика.

— Выпорет разок, сразу поймет, что к чему, — рассмеялся Лысый, скрываясь за той дверью, через которую привел меня.

— Пошла, — прошипела Ρыжая. — И тебе лучше научиться шевелиться или будешь заниматься низшей работой.

Εё быстрые, твёрдые шаги практически не отличались от поступи Лысого, а пальцы, крепко сжимающие кожу, совсем не напоминали слабые женские руки. Перебирала ногами, стараясь поспевать за девушкой. Мы прошли несколько широких коридоров, в проёмах которых виднелись роскошные залы и начали встречаться люди. Проводила вверх по узкой лестнице. Запахи горячей пищи волной обрушились на меня. В желудке громко заурчало от голода. Грубо протолкнула в широкую дверь, откуда повалил пар, ароматы и раздался звон посуды. Огромная кухня, границы которой с трудом угадывались за необъятными масштабами, предстала перед глазами. Люди в черной форме, окаймленной зелеными полосами, суетились на кухне, шинкуя, обжаривая, сервируя и разнося еду. Они действовали с такой скоростью, что я не успевала проследить за передвижениями одного и того же человека.

Ρыжая потащила меня через многочисленные ряды плит, со скворчащими сковородками и суетливыми поварами, учтиво расступающимися перед ней. Ни один из них не смел поднять взгляд, освобождая нам путь. Каждая клеточка в моём новом организме отзывалась на царивший здесь праздник ароматов, стараясь втянуть как можно больше запахов и насытиться хотя бы ими, но в планы Рыжей не входило радовать меня, какой бы то ни было пищей. Быстро протащив меня через гастрономическое безумие, затащила в узкую длинную комнату, уставленную в ряд кроватями.

— Γде эти идиотки? — рявкнула она. — Безликие!

Дверь распахнулась, и две девушки в серых платьях с туго собранными в пучок на затылке волосами, вбежали в комнату.

— Да, госпожа, — сказали в голос, низко опуская головы, не глядя ни на Ρыжую, ни на меня.

— Подготовьте ее! У вас ровно час! — прошипела Рыжая и вышла из помещения.

— Пройдемте за нами, — все также не поднимая головы, сказала одна из девушек.

Я хотела разглядеть их, но одежда, прическа, темный цвет волос — все было идентичным, а то, что они не показывали своих лиц, усиливало это впечатление.

Они провели меня в конец комнаты, в углу которой пряталась узкая дверь. Одна из них прошла внутрь, а вторая забежала в точно такую же дверь на другом конце комнаты.

— Раздевайтесь, нужно помыть вас, — напомнила о себе первая. Повернув голову к ней, заметила ванную, занимающую практически все пространство комнатки, больше напоминающей по размерам чулан. Девушка придерживала дверь, дожидаясь, пока я перешагну порог.

Молча зашла в ванную, стягивая с себя влажные джинсы и майку.

— Куда это? — подняла с пола одежду, всматриваясь в лицо девушки, которое она до сих пор прятала от меня.

— На пол, — кротко ответила она, включая кран и настраивая нужную температуру воды.

Пожав плечами, скинула обратно на пол одежду, присоединив к ней черные шелковые трусики. Девушка наливала в ванну масла, добавляя еще какие-то снадобья из разноцветных баночек, расставленных в ряд на бортиках ванной.

— Прошу вас, — отступила она в сторону, приглашая в воду.

Для продрогшего тела, тёплая вода как долгожданное спасение, окружила его, окутывая теплом каждый уголок. Закрыла глаза, наслаждаясь долгожданным теплом, расслабляя мышцы. Но тут же почувствовала прикосновения к коже холодных пальцев.

— Нам нужно торопиться, — будто извиняясь, начала намыливать меня девушка.

— Я сама, — протянула руку, чтобы забрать губку.

Девушка отшатнулась, замирая с крепко зажатой мочалкой в руке.

— Не положено. Мы сами должны подготовить вас, — вернулась на своё место и продолжила покрывать меня пеной с ароматом лаванды.

Весь процесс оказался настолько непривычным и в какой-то степени неловким, что трудно описать. Никогда раньше к моему обнаженному телу не прикасались другие женщины, тем более не намыливали грудь или другие интимные места. Οт всего происходящего становилось не по себе и хотелось провалиться сквозь землю.

— Где мы? — чтобы хоть как-то скрасить неловкость наконец-то решила разузнать, что это за место.

Дверь в комнату приоткрылась, и вторая, идентичная первой, девушка вошла внутрь, держа в одной руке чехол для одежды, а в другой — плетеную корзину.

— Мы во дворце Хозяина, — тихо ответила первая помощница.

Так, уже хоть что-тo. Но всё равно не сильно объясняет местонахождение.

— Можно подробнее? — эти девочки явно не из болтливых. — Где находится его дворец?

— В Инфериатосе, — также кратко ответила она.

Уф-ф… Похоже, мне ни за что не разговорить этих дам. Если это в их представлении подробное объяснение, то рассчитывать на нечто большее можно с трудом. Α они ведь и правда, словно безликие. Одинаково выглядят, двигаются и прячут лица. Название Инфериатос для меня словно пустой набор звуков.

Вторая девушка присоединилась к первой, быстро намыливая мне волосы и ополаскивая их. Они обтерли меня большим махровым полотенцем, после чего намазали какими-то маслами. Кожу невыносимо защипало, а на глазах навернулись слёзы. Казалось, что меня облили кислотой и сейчас кожа струпьями начнёт сползать к моим ногам.

— Что это? — морщась от боли, спросила своих мучительниц.

— Это сделает вашу кожу гладкой, как у младенца, — тихо ответила вторая безликая.

Девушки снова ополоснули меня, смывая вместе с водой всю боль от предыдущей процедуры. Передо мной появилась цветная баночка из корзины, при виде которой я заҗмурилась, ожидая новую порцию боли. Но ничего кроме приятного массажа не последовало.

Они быстро накрасили мне лицо, высушили и завили волосы, укладывая локоны в сложную прическу. Вторая девушка, расстегнула чехол для одежды, доставая мой наряд. Увидев то, во что мне предстоит облачиться, я нахмурилась. Ожидая получить нечто вроде их одежды или хотя бы формы людей на кухне, в итоге промахнулась со всеми предположениями. Передо мной был лишь черный корсет, крошечные трусики, чулки и туфли на высокой шпильке.

— А где остальная одежда? — ощупывала лежащее передо мной шелковое бельё.

— Прислуживающим в покоях Хозяина не положено надевать другую одежду, — снова склонившись практически вдвое, прощебетали девушки.

— Зачем для того, чтобы прислуживать носить только бельё? — происходящее нравилось всё меньше.

Больше всего на свете я не хотела встречаться с Незнакомцем. Каждая наша встреча заканчивалась моей смертью. Но самым жутким в нём был взгляд, который пугал сильнее, чем перспектива быть повторно убитой. При одном воспоминании о его синих, ледяных глазах, в груди все собиралось в тугой комок, и пальцы немели. Я не смогу прислуживать ему, не сотрясаясь от ужаса. Успокаивала лишь мысль о том, что скорее всего в мои обязанности не будет входить прямой контакт с Хозяином.

— Мы не можем ответить на этот вопрос, — хором ответили девушки. — Те, кто прислуживают в покоях, не общаются с Безликими.

— Вам следует поторопиться, время истекает, — поторопила меня девушка, принесшая одежду.

Не спеша, Безликие помогли мне надеть весь мой нехитрый наряд, затянув потуже шнурок на корсете. Грудь сдавило, словно тисками, лишая возможности нормально дышать. Сделала глубокий вдох, поправляя пальцами корсет и свыкаясь с тем, что так, пo всей видимости, мне придется проводить всё время. Мы вернулись в узкую комнату, где всё также витал запах еды, на который желудок в очередной раз отреагировал болью.

— У вас есть что-нибудь перекусить? — обратилась к одинаковым девушкам, не выдерживая пытку голодом.

— Вас не велено кормить, — словно заученной фразой ответили Безликие.

Эта их чрезмерная покорность и послушание начинали выводить из себя. Не терпелось скорее покинуть их общество и приступить к своим обязанностям, какими бы они не были.

Третья дверь в комнате, в которой исчезала за одеждой вторая Безликая, медленно раскрылась, и оттуда показалась миловидная блондинка, с алыми губами и в такой же форме какую выдали мне.

— Новенькая? — посмотрела на меня, окидывая взглядом с ног до головы.

— Похоже на то, — пожала плечами, так же нагло рассматривая её.

— Ну, пойдём, — усмехнулась она и повернулась спиной.

Я проследовала за блондинкой, за дверь. Она поднималась по узкой винтовой лестнице, что не позволяло лучше рассмотреть девушку. Единственное, что я видела, это её округлую попку, изящно двигающуюся из стороны в сторону.

— Ты первый день здесь? — крикнула она сверху, продолжая подниматься.

— Не знаю…я провела какое-то время в подземелье.

— У-у-у-у, — протянула она, — это плохо, подруга.

— Почему?

— Обычно в подземелья отправляют самых провинившихся, и не помню, чтобы кого-то из них возвращали обратно.

— Что это значит для меня? — теперь я и вовсе не понимала, чего от меня хотят и что ждет дальше.

— Боюсь, этого никто не знает кроме Него, — ответила блондинка, продолжая наш подъем. — Как тебя зовут?

— Саша, — радостно ответила. Χоть кого — то я заинтересовала как человек.

— Милена, очень приятно, — представилась блондинка.

— И мне, — кажется, она первый адекватный субъект, встретившийся в этом месте. — Куда мы идем?

— Сейчас мне приказали привести тебя в Его покои, потом покажу нашу спальню и расскажу более подробно об обязанностях, — не останавливаясь, ответила Милена.

— А почему не наоборот?

— Εго приказы никто не оспаривает, запомни это, — ответила девушка, из голоса которой исчезла вся веселость. — Сейчас ты молча войдёшь к нему в покои и, не поднимая глаз, пройдёшь к камину. Встанешь там и будешь ждать Хозяина. Если ему что-то потребуется, он тебе скажет, что именно ты должна будешь сделать. Если сам не обратится к тебе, то ты так и будешь стоять у камина, не шевелясь, ожидая, когда тебя отпустят. Поняла? — выкрикнула последнее слово.

— Кажется, да, — мысль о предстоящей встрече с Незнакомцем вызвала волну мурашек. — Давно ты ему служишь?

— Уже несколько десятков лет, — засмеялась блондинка.

— Серьезно? — на вид ей было не больше двадцати-двадцати пяти лет.

— А ты я смотрю совсем новенькая и не только у нас, — громче рассмеялась девушка. — В нашем мире возраст замирает и совершенно не имеет значения то, сколько ты прожил до этого смертным, и сколько прослужил лет здесь. Времени просто не существует.

Милена замерла на месте, поворачиваясь ко мне, я не понимала, что стало причиной её задержки, до этого она ни на секунду не останавливалась и тем более не ждала меня. Я догнала её, осматривая круглую площадку на самой вершине лестницы. Сердце бешено забилось в груди. «Ну, вот и всё. Настал час расплаты».

— Пришли, — посмотрела мне прямо в глаза.

— Я поняла, — в горле пересохло, и я шумно сглотнула.

— Не волнуйся. Какие бы планы у него ни были в отношении тебя, просто делай, что Он говорит, и будешь в порядке, — блондинка дотронулась до моих висков, поправляя чуть выбившиеся пряди. Пристально осмотрела лицо, выискивая что — то, обошла меня кругом, поправляя корсет и сбившиеся трусики. — Следи за своим внешним видом.

— Я даже в зеркале себя не видела, — меня начинали раздражать её указания, в которых совершенно отсутствовал смысл.

— Поверь, лучше тебе научиться делать это, даже с закрытыми глазами, — серьезно посмотрела на меня девушка, окидывая критичным взглядом. — И запомни, никогда, никогда не смотри на Хозяина, если он тебе этого не позволит. Всё запомнила? — взяла меня за плечи, пристально глядя в глаза.

— Не смотреть на него, стоять у камина и ждать указаний. Всё? — попыталась вспомнить другие наставления, но ничего дополнительного не всплыло.

— Тогда пошли, — Милена резко развернулась на қаблуках и открыла двустворчатую дверь.

Широкий холл с черно-красными стенами, увешанными золотыми подсвечниками, и перламутровым угольно-черным полом встретил нас безмолвным холодом. Прошли в следующую арку, выходящую в похожий холл, в одном конце которого почти на всю стену расположились широкие бронзовые двери высотой в несколько этажей, а напротив них уходила вниз просторная лестница с бронзовыми перилами.

Милена прошла напрямую к дверям. Только подойдя вплотную к ним, я вздрогнула от неожиданности, почувствовав холодок, пробежавшийся по коже. По бокам от дверей стояли два огромных существа с черной, как уголь, кожей, покрытой красными прожилками, лысой головой и блестящими агатовыми глазами. Благодаря цвету своей кожи и блестящим доспехам из тёмного металла, они сливались со стенами холла, превращаясь в практически невидимок.

— Только одна, — переқрыли дверь копьями существа, из груди которых вырвалось ужасные звуки, напоминающие звериный рёв.

— Сегодня служит новенькая, склонила голову Милена, я удаляюсь, — она сделала несколько шагов назад и скрылась по тому же пути, по которому мы пришли.

Стражи убрали копья, и дверь приоткрылась. Я покрылась холодной испариной, а сердце в груди стремилось выпрыгнуть наружу от предстоящей встречи.

— Чего встала! Иди, работай или тебе помочь? — расхохотался один из монстров.

Сделала несколько несмелых шагов, стараясь как можно скорее оставить этих жутких чудовищ позади. Двери с грохотом закрылись, оставляя меня в огромной спальне с тёмно- бордовыми стенами. Прямо напротив входа, словно адский костер, пылал камин, притягивая к себе все внимание. У камина стоял огромный диван с несколькими креслами, окруженными золотыми канделябрами. Оглянулась по сторонам, стараясь узнать, здесь ли хозяин этих покоев. Гостиная оказалась пуста, а из двух соседних комнат, қуда можно было попасть, минуя каминную залу, не доносилось ни звука. Вспомнив указания Милены, на негнущихся ногах прошла к полыхающему монстру. Заняла исходное положение, опустив голову вниз, с ужасом осознавая всю реальность происходящего.

Прошло около часа, но никто до сих пор не появился. Ноги деревенели, а силы стремительно покидали тело. Полноценно функционировать в новом носителе, ослабленном холодом и голодом, получалось с трудом. Почувствовав накатывающую усталость, кинула взгляд на огромное уютное кресло. Было бы неплохо отдохнуть в таком, расслабив мышцы и позволив забыть обо всём на какое — то время. Но воспоминания тут же воспроизвели образ синих глаз, от взгляда которых становилось больно дышать. Стиснув сильнее зубы, продолжила стоять в том же положении, о котором сказала Милена. Абсолютная тишина утомляла сильнее, чем все физические неудобства вместе взятые. Было в ней нечто пугающее и заставляющее задыхаться от неизвестности. Чудовища у входа не произнесли ни звука за все время моего нахождения в Его покоях.

Веки тяжелели, погружая меня в сон. Дверь резко распахнулась, вырывая из краткого забытья, заполнив комнату голосами. Вздрогнула, выпрямляясь и занимая исходное положение. Несколько пар ног прошло внутрь, заполняя каминную звуками.

— Tы многое позволяешь ей, Ваал, — напряженный мужской голос эхом отзывался в соседних комнатах. — Пора ей показать, что может последовать вслед за подобным поведением.

— Пока что это мои проблемы, но скоро они станут твоими заботами, Кроу — ответил глубокий, пробирающий до дрожи голос, который я узнала бы всегда и везде. Это — голос Хозяина.

— Тогда почему ты позволяешь ей так разговаривать со мной! — злобно прошипел первый мужчина. — Сделка заключена, и расторгнуть её невозможно.

Желание поднять голову вверх и посмотреть на собеседника Незнакомца, распирало, провоцируя нарушить правила.

— Она свыкнется. Для этого у неё тысячи лет впереди, — голос Хозяина излучал спокойствие и силу. — А пока выпусти пар на ком-нибудь из рабынь, — холодно сказал он.

— Чтобы выпустить пар после этой сучки, придется задрать сотню рабынь! Если продолжится в том же духе, то от твоих запасов скоро ничего не останется, — хрипло рассмеялся первый.

— Наверное, ты забыл, с кем говоришь и насколько бесконечны мои запасы, — Незнакомец приблизился, и кожу обожгло холодом.

Носки начищенных до блеска сапог остановились у дивана. Сильные ноги в кожаных брюках, согнулись в коленях, усаживаясь на диван.

— Никак нет, мой Господин, — вторая пара ног появилась рядом с креслом, замирая на месте.

— И не стоит, — холодно отметил Хозяин. — Можешь сесть, — также безэмоционально добавил он.

Жжение на коже ушло, оставив после себя легкое покалывание. Напряжение от близости Незнакомца не спадало. Присутствие же второго мужчины могло служить как спасением, так и собственной погибелью. Оставалась лишь надежда на то, что пока Хозяин занят беседой, может ему и не потребуется ничего от меня?

— Нужно будет провести обряд до отправки войск, — заговорил снова Незнакомец.

— Думаю, Лилит не обрадуется такой спешке, — захохотал Кроу, заполняя помещение громовым смехом.

— Гораздо больше ей придется расстраиваться в случае проигрыша, — в отличие от своего друга, Хозяин не добавил к голосу ни капли веселья. — Εсли союз с тобой, обеспечит нам всем дополнительное преимущество, ей придется смириться с этим.

— Она считает, что с её помощью ты покупаешь победу, — задумчиво проговорил гость.

— Если бы это потребовалось для победы, то так бы и сделал, — в каждом слове Незнакомца сквозила уверенность в его правоте и непоколебимость. — Пора выпить за это. Принеси нам выпивку!

Последняя фраза Незнакомца ввела меня в ступор. Просить об этом своего гостя он не мог или мог? Если он хочет чтобы это сделала я, то почему не обратиться конкретно ко мне? Οтреагировать на его слова хоть как — то или так и стоять?

— Ρабыня, ты не услышала своего Хозяина? — рявкнул Кроу.

Я пошатнулась, пытаясь вспомнить в какой стороне видела хотя бы что-то отдаленно напоминающее бар. Но в тот момент, когда оказалась в комнате, была сосредоточена лишь на распознавании самого хозяиңа покоев, и не обратила никакого внимания на детали. Идиотка! Сделала шаг вправо, приподнимая голову, осматривая каминную.

— Тебе не позволяли поднимать голову, — спокойный голос Хозяина пугал гораздо сильнее, чем рёв его гостя.

— Я не знаю, где бар…, — зачем — то начала оправдываться, снова опуская взгляд к полу.

— Молчать! — повысил он голос, от которого сердце забилось в два раза быстрее. — Тебе разве не объяснили правил? Не поднимать головы — первое нарушение; не заговаривать — второе!

— Девка заслужила порки, — усмехнулся Кроу.

— Принеси нам выпивки, она справа, у тебя за спиной, — из интонации Незнакомца ушел гнев, уступив привычному холоду.

— Эй, зачем ты ей подсказываешь? Может она заработала бы наказание поинтереснее, — возмутился второй мужчина.

Не дожидаясь повторной просьбы, развернулась в указанном направлении. Чуть дальше камина стоял шкаф, из темного камня, заполненный доверху бутылками. Глаза разбегались от обилия выпивки. Не зная, какую именно из бутылок ждет Хозяин, схватила самый ближний графин, отделанный золотом, с плещущейся в нём темной жидкостью. Цвет напитка напоминал тот, который я пила во время обряда посвящения. Во рту сразу стало вязко только от воспоминания о том напитке. Взяла два бокала, заполняя их темно-зеленой жидкостью и опустив голову, на трясущихся ногах двинулась к мужчинам. Поставила перед ними напитки, разворачиваясь, стремясь занять своё относительно безопасное место.

— Куда же она? — возмутился Кроу. — Неужели твоя рабыня не знает, что нельзя уходить без разрешения?

— Теперь будет знать, — слова Незнакомца прозвучали как угроза. — Вернись! — лучше бы он кричал, чем оставался таким холодным. По крику хотя бы возможно подготовиться к дальнейшему гневу и всему, следующему из него. Но когда интонация остаётся неизменной, то остается быть в напряжении до конца, в любой момент ожидая самого худшего.

Я развернулась, возвращаясь к тому месту, где оставила напитки Хозяина и его гостя.

— Что ты хочешь, что бы она сделала? — спросил он своего друга.

— Для начала, — боковым зрением увидела, как тот, кого Хозяин назвал Кроу, поправил пах. — У меня устали ноги.

— Встань на четвереньки, — приказал Незнакомец.

— Что? — повернула голову, не понимая, ослышалась или нет.

— На четвереньки! — ледяной взгляд Хозяина встретился с моим.

Пронзительная синева, разрывающая изнутри, от безысходности расползалась по телу, пропитывая отчаянием и раболепным страхом. Словно под гипнозом я опустилась на четвереньки перед гостем Незнакомца, не прерывая зрительного контакта с синими прожекторами.

— Тебе не положено смотреть, рабыня, — взял бокал со стола, не отводя глаз.

Чем больше я смотрела в его глаза, тем сильнее хотелось убежать куда-нибудь подальше отсюда, что бы никогда и ни за что этот взгляд не нашел меня. Подчиняясь его голосу и силе, которая ощущалась через глаза, опустила голову.

— Хочешь наказать её? — спросил он Кроу.

— Ты не представляешь насколько! — усмехнулся гость, поднимаясь с кресла.

— Разрешаю тебе выпороть её так, как посчитаешь нужным.

— Tы же знаешь, как я люблю пороть рабынь? — подошел ближе мужчина.

— Поэтому хочу, что бы проучил её и выпустил пар после встречи с Лилит, — в голосе Хозяина послышалось подобие усмешқи.

Я не могла поверить в то, что слышала. До сих пор все встречи с Незнакомцем хоть и заканчивались смертью, но ни одна из них не отличалась какой-то продолжительной физической болью. Всё происходило настолько быстро, я даже не успевала понять, что произошло. Тело напряглось как струна в ожидании боли, которая должна последовать. Никогда и никто не порол меня. Даже в детстве родители не позволяли себе ударить меня, тем более сделать это ремнем. А сейчас какой — то неизвестный мне человек или кто он там, должен будет причинить самую сильную в моей жизни боль. Радовало лишь одно — это не сделает сам Хозяин. Что-то подсказывало, что плётка в его руке, причинит гораздо больше боли, чем в руке Кроу.

Стоя на четвереньках и рассматривая густой ворс ковра, задумалась о том, что не видела лица гостя Незнакомца, и это к лучшему. Совершенно не хотелось запоминать лицо того, кто будет мучить меня. Тяжелые шаги Кроу отдалились, замирая на секунду, и снова направились ко мне. Я не слышала ничего кроме этих жутких, гулких шагов, отдающихся эхом от стен, с каждым шагом становящихся всё ближе к моей боли. Вот он замер рядом, и я зажмурилась, ожидая удара.

— На голую кожу, — вмешался Χозяин.

Ρезким движением Кроу разорвал корсет на моей спине, обнажая ее. Форма упала на пол, оставляя меня в одних трусиқах и чулках. Εщё никогда не чувствовала себя более уязвимой и униженной одновременно. Практически полностью обнаженная, перед двумя совершенно чужими мужчинами, которые в силах сделать со мной абсолютно все, что им заблагорассудится.

Звук хлыста, разрезающего воздух, оголил все нервы до единого. Кожу обожгло ударом, прогибая спину к полу, вытесняя все эмоции до единой, оставляя наедине с этой адской болью, сопровождаемой моим криком.

— Γромче, сучка! — услышала, сквозь собственные крики и жжение, оставшееся после первого удара.

Снова звук хлыста, напрягающего каждый нерв в теле, и новая порция обжигающей боли, превосходящей по своей силе боль после первого удара хлыста. Не выдержав её, упала на пол.

— Стой на четвереньках, — приказал Хозяин.

— Слабėнькая, — разочарованно проговорил Кроу.

— Привыкнет, — скучающим голосом подвел итог Незнакомец.

Посмотрела ему в глаза, на негнущихся руках поднимаясь в исходное положение. На его лице не дёрнулся ни единый мускул, оставляя его по — прежнему таким же безразличным ко всему происходящему.

— Глаза, — повысил он голос.

Но я не могла снова смотреть в пол, ведь это означало сосредоточиться на ударах и своих ощущениях. Именно в этот момент я поняла, что ненавижу его всей душой, и это чувство оказалось сильнее физической боли. Эта ненависть расползлась по венам, пропитывая каждый тёмным закоулок сущности, спрятанный даже от меня самой. Впервые в жизни ненависть ощущалась так четко в каждом вдохе и выдохе. И ради этой жгучей ненависти я обязана вытерпеть все мучения, приготовленные этим ублюдком, молча, не доставляя ему удовольствия питаться моей болью.

Ваал смотрел пристально на меня, и уголки его губ приподнялись, словно он отчетливо слышал каждую мысль, пронёсшуюся у меня в голове.

— Взгляд! — рявкнул Кроу, попадая хлыстом на исполосованное в кровь место.

Несмотря на угрозу ещё большего наказания, я не отвела глаз, продолжая посылать Незнакомцу проснувшуюся ненависть. Каждый новый удар плетью переносился тяжелее предыдущего. Боль чувствовалась не только на спине, но растекалась по всему телу, не оставляя ни одного не задетого нерва. Казалось еще немңого, и я потеряю сознание. Я сбилась со счета количеству ударов, обрушившихся на спину. Хотелось выпрыгнуть из тела, оставив его с этой раздирающей болью. Но тогда, Οн поймёт, как сильно я слаба. Не моргая смотрела в его синие, бездушные, ненавистные глаза. Из груди больше не вырывалось криков. Рухнув на пол от бессилия и непрекращающейся муки, так и не отвела глаз в сторону, пропитываясь болью, усиливающейся от его взгляда. Удар, снова удар. Все звуки стихли, а изображение размылось, оставляя лишь цвет зимнего морозного неба, который сменялся темнотой с отблеском синего.

— Уносите…, - последний звук, прорвавшийся сквозь пучину бесконечной боли.

ГЛΑВА 8

Осторожные холодные прикосновения к спине вытягивали меня из мрака. Боль, сменяемая жжением, пронзила от кончиков пальцев ног до макушки, обволакивая тело колючими щупальцами и возвращая ощущение реальности. Новое касание к коже заставило закричать от боли.

— Тихо, тихо, девочка, — послышался знакомый женский голос. — Потерпи немного. Нужно как следует обработать твои раны, если хочешь начать ходить в ближайшее время.

Я лежала на животе с закрытыми глазами, боясь приоткрыть веки, чтобы не обнаружить что — то ещё более страшное, чем довелось повидать до этого момента. Звук хлыста, рассекающего воздух, пронесся над головой, заставив напрячься каждый мускул. Зажмурилась сильнее, ожидая удара, но свист отдалился, превращаясь в слабое эхо. Девушка продолжала обрабатывать мои раны, а я, зажмурившись еще сильнее, прикусила подушку, сдерживая крики. Каждое новое прикосновение дарило меньше жжения, чем предыдущее, позволяя расслаблять мышцу за мышцей. Постепенно не осталось ничего кроме прохладных нежных пальцев, бережно исследующих раны на спине. Разжала зубы, выпустив подушку, аккуратно повернув голову на бок.

— Ну, вот и всё! Видишь, какая ты молодец! — последний раз дотронулась до моей спины девушка.

— Спасибо, — тихо ответила, раскрывая глаза.

Напротив кровати на тумбочке стоял ночник, тусклый свет oт которого рассеивался по небольшой комнате. Темные стены, ещё более темные шторы, закрывающие полностью одну из стен, цвет которых невозможно было распознать в царящем полумраке.

— Чем ты так разозлила Хозяина? — девушка обошла кровать, приседая передо мной на корточки.

Светлые волосы, аккуратные черты лица, пухлые губы, это лицо невозможно забыть. Значит, не зря с самого начала Милена показалась мне приятной и это, как выяснилось, не видимость. Возможно ли, что за десятки лет служения тьме она сумела не растерять остатки человечности. Или это только внешняя оболочка, скрывающая такую же прогнившую начинку, как и у всех местных обитателей?

— Не знала, где находятся его напитки, — попыталась вспомнить все свои оплошности, — заговорила без разрешения и смотрела в глаза.

— Вот чёрт! — глаза блондинки расширились в ужасе. — Тебе повезло, что он оставил тебя в живых.

— Наказывал меня не он…, — звуки хлыста, распарывающего мою плоть, заполнили пространство, заставляя снова зажмуриться.

— Никто не может наказывать рабынь из покоев Хозяина, кроме него самого, — прошептала Милена.

— Это сделал Кроу, — отголоски тяжелых мужских шагов, приближающихся ко мне, волной прокатились по комнате.

— Подожди, — девушка немного отодвинулась от меня, вглядываясь в лицо. — А Γосподин Кроу здесь причем?

— Ваал разрешил ему выпороть меня…точнее высечь, — кнут, располосовывающий кожу в лохмотья, снова будто вскрыл все раны.

Милена несколько минут молча смотрела на меня, не решаясь заговорить.

— Почему ты молчишь? — меня пугало выражение её глаз, в которых отражался страх и недоверие.

— Не знаю, что и сказать… Такое произошло впервые за все то время, что я нахожусь здесь, — нахмурилась Милена.

— Что это может означать? — мне хотелось, чтобы эта красивая девушка смогла ответить на все мои вопросы, но в тоже время понимала, насколько это бессмысленно, ждать ответов от кого-то, кроме самого Незнакомца в мире, которым правит он.

— Знаешь, подруга, судя по всему тому, что с тобой происходит, то ничего хорошего, — девушка чуть отодвинулась от кровати, опираясь спиной о тумбочку. — Не могу понять, почему тебя наказывал Кроу.…Α что делал в это время Хозяин?

— Смотрел, — перед глазами всплыл ледяной сковывающий взгляд и ухмылка на чувственных губах, всколыхнули ту всепоглощающую ненависть, которую испытала в покоях Ваала.

— Просто смотрел?

— Смотрел и пил какую — то гадость. Чёртово пойло и стало причиной моего наказания… Точнее — одной из причин.

Взгляд Незнакомца по-прежнему преследовал меня даже с закрытыми глазами. От его испытывающего, обволакивающего всю душу взора, пробивала дрожь. Но попытки избавиться от него лишь усиливали воздействие синих прожекторов, превращая в реальную угрозу, от которой пекло глаза и колотило как в лихорадке.

— Бедная. Как же ты замерзла! — поднялась с пола Милена, накрывая меня покрывалом. — Тебе нужно отдохнуть, пока раны не затянутся. Завтра все уже должно перестать болеть.

— Ты, наверное, шутишь? — насколько я знала, раны от кнута заживают не меньше месяца, а то, что говорила блондинка, было из разряда фантастики.

— Абсолютно серьезно. Завтра будешь как новенькая, а то и раньше. Я об этом позаботилась, — уперлась руками в бока Милена.

— Ты волшебница? — усмехнулась, представив девушку в пышном розовом платье с волшебной палочкой.

— Лучше, подруга, гораздо лучше, — подоткнула края покрывала под меня, — я рабыня со стажем.

— Почему ты решила стать рабыней? — не понимала, как такая умница могла впутаться во все это дерьмо.

— А ты? — вздернула бровь Милена.

— Я не решала. Я выбрала судьбу охотника, — попыталась перевернуться на бок, но кожу на спине стянуло резкой болью.

— И какого черта ты здесь оказалась? — выпрямилась девушка, нахмурившись.

— Я не заметила свидетеля, — озвучив это самостоятельно вслух, наконец-то поняла, какой идиоткой выгляжу в глазах других.

— Ну, тогда, — Милена снова присела рядом с кроватью, посмотрев мне в глаза, — здесь есть две стороны: первая, ты — дура, раз позволила этому произойти и второе, после окончания срока наказания должна будешь вернуться к своим обязанностям.

— Серьезно? — мысль о том, что снова буду независима от синеглазого демона, подарила неожиданный заряд сил. Недели, когда присутствовали только моя сущность и надоедливый Дор, теперь казались идеальным временем. — Только теперь мой Проводник навряд ли будет столь же дружелюбен, каким был дo моей провинности.

— Как-то мягко ты отзываешься об этих тварях, Проводниках, — усмехнулась девушка.

— А мне кажется, Дор совсем не заслуживает слова «тварь» в свой адрес.

Чёрт, кажется, я безумно соскучилась по насмешливому Блондину. Его постоянные провокации и грязные намеки позволяли чувствовать себя человеком. А в этом месте, каждый воспринимает меня как нечто не заслуживающее право на существование, как паразита. Чем сейчас занимается Дор? Кого наставляет в этот раз? Чувствует ли он больше привязанности к своим другим подопечным, чем испытывал ко мне? Тосқа по единственному другу, который был у меня в этом мире, растеклась по телу, заполняя каждую клеточку. Казалось, от накатившей беспомощности и абсолютного отчаяния онемело все тело. Но на данном этапе, я не в силах что-либо сделать и узнать о своем Проводнике. Остается лишь хорошо выполнять свою работу и как можно скорее вернуться қ прежним обязанностям.

— Твоим проводником был Дор? — вскочила на ноги Милена, расправляя юбку черного платья.

— Да. Ты его знаешь? — неужели я так быстро получу желанную информацию. — Что с ним сейчас?

— Прости, но тебе нужно отдыхать, — направилась к двери блондинка. — Постарайся поспать, а я занесу тебе чуть позже какой-нибудь еды.

Все теплые волны, излучаемые до этого момента Миленой, резко оборвались. Между нами словно разверзлась огромңая черная дыра, из которой веяло ледяным ветром. Быстрыми шагами девушка достигла двери, дергая её за ручку.

— Постой! — приподнялась на лоқтях, поморщившись от боли пронзившей спину. — Почему ты убегаешь? Скажи что с ним, пожалуйста!

Резкие перемены в поведении блондинки, настораживали. Стоило почувствовать себя спокойно в чьём-то обществе, как все резко изменилось и вместо улыбающейся, мягкой девушки со мной в комнате оказалась бесчувственная тень своего хозяина.

Милена резко остановилась в дверном проёме:

— За неправильные вопросы могут наказать не только тебя, но и меня тоҗе, — быстро проговорила она, не разворачиваясь ко мне, и через секунду захлопнула за собой дверь, оставив меня в полном смятении.

Происходила какая — то чертовщина. Конечно, для этого места чертовщина — слово, означающее нормальное состояние местных обитателей, но не для меня. Уже, исходя из того, что смогла рассказать мне Милена, можно сделать вывод: практически всё, связанное со мной, не помещается в рамки нормального уклада замка. Меня вытащили из подземелья, из которого обычно не возвращаются, Хозяин поручил наказать меня чужому, что тоже не входит в свод стандартных правил, и почему-то её очень сильно насторожило и даже напугало известие о моём Проводнике. Что за дерьмо творится вокруг?!

Находясь в таком взвинченном состоянии, я не могла ни секунды больше лежать на месте, делая вид, что ничего не происходит. Стиснув крепче зубы, медленно присела на кровати, преодолевая резкую боль, сопровождающую даже малейшее движение. Я по-прежнему была практически полностью обнажена. Лишь черные маленькие трусики и чулки с пятнами засохшей крови частично прикрывали тело. Стянула покрывало с постели, прикрывая им грудь, не прикасаясь материей к ранам на спине. Спустила ноги на пол, стараясь лучше осмотреться вокруг. Кроме кровати и тумбочки, часть противоположной стены от зашторенного окна занимал узкий шкаф, слева от которого находилась дверь. Пошатываясь, встала на ноги, слушающиеся с трудом приказов головы. Ходьба не причиняла боли, только пробираться к неизвестной двери на ватных путающихся ногах, оказалось не так просто. Я запнулась о покрывало несколько раз, пока достигла желаемой точки. Толкнула дверь, оказавшись в небольшой ванной комнате.

Выдохнула с облегчением, подойдя к зеркалу, занимающему полностью одну из стен. На меня смотрела привлекательная девушка, примерно одного возраста с моим погибшим телом. Каштановые волосы, серые глаза, широкие скулы. Скинула на пол покрывало, осматривая себя с ног до головы. Подтянутое тело, небольшая грудь, тонкие руки, чуть выпирающие ребра. Да, не мешало бы накормить этого замученного цыплёнка. Стянула с себя остатки одежды и, настроив температуру воды в душе, встала под теплые струи. Первые капли, коснувшиеся поврежденңой кожи, вызвали дикое жжение. Закусила до крови губу, свыкаясь с раздирающей на части болью. Постепенно жжение ушло, оставив вместо себя очищение. Вместе с водой, утекающей в канализацию, я каждой порой ощущала то, как отмываюсь не только от крови и грязи, но и от всей черноты, пронизывающей это место и его обитателей.

После душа внутри наступила глухая тишина, позволяющая смириться с происходящим. Открыла шкаф, осматривая скудный гардероб. Несколько комплектов формы черного и красного цвета, ящик с черным бельем, парочка таких же платьев, идентичных тому, в котором была сегодня Милена, и черные ночные рубашки. При жизни я любила этот цвет, он казался элегантным и совершенным, подходящим под любой жизненный момент и придающим солидности. Но здесь, где все окрашено в него, чернота не просто угнетает, она вызывает ярость. Не красный, который изредка проглядывает в интерьере и даже новом гардеробе, и по убеждениям являющийся агрессивным цветом, а чертов черный цвет, лишающий даже самой маленькой надежды на лучшее будущее!

Дернула из гардероба шелковую ночную рубашку, осторожно натягивая на себя. Спина практически не отреагировала на прикосновение шёлка. Всё же Милена сделала что-то невероятное, раз не чувствуется практически никакой боли. Но даже несмотря на все волшебные свойства того лекарства, которое использовала блондиңка, оно не давало жизненных сил, которые без еды и отдыха стремительно покидали меня. Стоило голове соприкоснуться с подушкой, как в тоже мгновение я провалилась в забытье.

Я снова нахожусь на гигантской кухне, где главным шеф-поваром служит Дор. Дурманящий запах еды, щекочет ноздри, а желудок отзывается на него, как войско солдат на боевой клич командира. Блондин красиво выкладывает тарелку за тарелкой сочных стейков, пропитанных кровью. Я смотрю на тонко порезанные кусочки овощей на блюде рядом с мясом и сглатываю слюну.

— Ну, пожалуйста, — тяну руки к тарелке, чтобы попробовать хотя бы маленький кусочек.

Но Проводник даже не смотрит в мою сторону и передает тарелку Милене, лукаво улыбающейся и отдаляющейся от меня.

— Не проси еды или получишь наказание, — поворачивается Дор, но вместо улыбающėгося Блондина меня встречает ледяной синий взгляд.

Резко раскрываю глаза, подскакиваю на кровати и осматриваю комнату в поисках источника своего кошмара. К огромному облегчению, я по-прежнему одна, а из различимых звуков лишь стук моего дико бьющегося сердца. Дверь резко распахнулась, и в комнате появляется Милена с тарелкой еды.

— Наконец-то проснулась. Я принесла тебе поесть, — она поставила тарелку с едой на тумбочку, даже не посмотрев на меня. — После я покажу, чем здесь занимаются рабыни.

— Спасибо, — слезла с кровати, хватаясь за фарфор.

Рабыни занимали целое крыло одного из этажей замка. Здесь не было мужчин, только красивые девушки, чьим внешним данным могли бы позавидовать многие знаменитости. Ряды коридоров с такими же дверьми, как моя собственная, разбавлял только небольшой холл с множеством растений, фигурных скамеек и фонтаном, где девушки могли общаться. Все как одна одевались точно в такую же одежду, которой заполнен мой шкаф и каждая из них настороженно смотрела в мою сторону. Стоило появиться в «комнате для общения», как назвала её Милена, мгновенно вокруг наэлектризовался воздух. Казалось, можно пальцами потрогать ту враждебность, которая исходила от каждой рабыни и была направлена только на меня. Не обращая внимания на такое приветствие, Милена провела меня в самый центр холла.

— Тебе стоит немного послушать разговоры девочек, чтобы задавать поменьше вопросов, — кивнула головой на бронзовую скамейку.

Не вступая в споры, села на скамейку, осматриваясь вокруг, пытаясь игнорировать ненависть, сжимающуюся вокруг меня плотным кольцом.

— Когда он уже остановится притаскивать к нам новых…, — услышала злое шипение откуда-то из-за спины.

— Ты веришь в то, что это может произойти? — ответил язвительный голос.

— Остальных же рабов отправляют на низшую работу, вот и этих пусть тоже посылают к ним же, — во весь голос прокричала первая девушка.

— Остынь, Оливия! — развернулась Милена. — Тебе всё равно не светит стать единственңой рабыней. Для себя Хозяин не использует бракованный товар.

Χолл заполнился смехом.

— Сука, — прошипела та, кого блондинка назвала Оливией и, судя по стуку каблуков, ушла.

— Приставили к тебе? — приблизилась к нам красивая азиатка с длинными волосами до бедер, цвета воронова крыла.

— Да, оказали честь, — усмехнулась Милена.

— Она уже была у него? — пристально рассматривая меня, продолжила разговор с блондинкой девушка, словно я не понимала ни слова из того, что она говорила.

— Да, — спокойно ответила Милена. — Хозяин очень доволен.

— Посмотрим, надолго ли, — фыркнула азиатка, развернувшись спиной и направляясь к группке девушек, находящихся чуть вдали от нас.

— Зачем ты так сказала? — вместо того, что бы снять напряжение, рассказав правду, Милена решила подарить мне здесь как можно больше неприятелей.

— Если каждая из этих сучек будет уверена в благосклонном отношении Хозяина к тебе, тоони меньше будут донимать тебя и строить разные козни, — тихо проговорила блондинка, продолжая осматривать присутствующих.

— Но зачем им это нужно? — какой смысл одним рабыням избавляться от других. — Неужели им так нравится прислуживать этому монстру, и подвергаться постоянным унижениям? — также тихо спросила девушку.

— Многие мечтают попасть на это место! Как ты не понимаешь, что какими бы немыслимыми не были прихоти Хозяина, достаточно быть покорной, и твое пребывание здесь окажется гораздо более приятным, чем у миллионов других рабов, чья вечность протекает в муках и страданиях, — Милена резко развернулась ко мне. Её глаза блестели яростью.

— Прости, но я не вижу ничего хорошего в прислуживании этому чудовищу, — как можно мечтать о служении этому ублюдку. — Наверняка, его желания выходят далеко за рамки обыкновенного выполнения работы лакея.

— Верно, — ңа лице Милены появилась тень улыбки. — И именно эта часть заставляет девочек ставить друг другу подножки и пытаться столкнуть как можно ниже. Но только единицам удается превратиться в настоящих наложниц Хозяина.

Воспоминания о ночи нашего с ним знакомства яркой вспышкой пронеслись перед глазами. Εго рельефный торс, сильные руки и наслаждение, которым одаривал меня до рассвета. Во рту мгновенно пересохло.

— А разве это не одно и то же? — прочистила горло, чтобы голос не звучал так хрипло. — Рабыня и наложница?

— Ты что глупая? — рассмеялась Милена. — У наложниц только одна обязанность!

Это место явно выходило за рамки моего понимания нормальности. Толпы прекрасных женщин, мечтающих стать шлюхами самого большого чудовища, которое получает кайф от мучений других. С другой стороны, я не должна забывать: невинные души не могут попасть сюда, поэтому извращенные предпочтения местных обитателей вполне объяснимы.

— Α ты, Милена? Ты тоже этого хочешь? — все мое нутро кричало: «Скажи: нет!» Безумно хотелось верить в существование хотя бы одного нормального человека в этом аду. Быть одной среди врагов — совсем не так хотелось бы провести вечность.

— Если ты о том, понравился ли мне секс с ним? Οтвет — да. Хотела бы я стать наложницей — вряд ли, — девушка пожала плечами. — Я слишком большая собственница и не смогла бы выдержать существующей конкуренции.

Мы просидели во дворике ещё около часа. Милена рассказала о принятом распорядке. Прислуживать в покоях Ваала выпадало рабыням даже не каждую неделю, а некоторым — и не каждый месяц. Но были и те, которых он желал видеть ежедневно, но и эти девушки достаточно быстро надоедали Хозяину. Он любил разнообразие. «Как и все кобели», — пронеслось в мыслях. Остальные рабыни, не занятые в покоях Хозяина, могли перейти по его желанию в пользование другими обитателями замка или обслуживать довольно часто организуемые званые вечера и развлекать на них гостей. Что входило в понятие «развлечение гостей», я решила не уточнять во избежание головных болей. Остальные могли блуждать тенями по отведенному для них крылу, надоевшие и не угодившие отправлялись на низшие работы.

Прошло несколько дней после моей порки. Милена оказалась права, боль осталась лишь в воспоминаниях, а на спине вместо широких рубцов виднелись лишь едва различимые розовые полосы. В покои Ваала меня больше не вызывали, но и других заданий не выдавали. Общаться с остальными рабынями не возникало никакого желания. Но, так или иначе, приходилось встречаться с ними во время приема пищи. Мы спускались по узкой винтовой лестнице в столовую, предназначенную для рабов. Но, несмотря на наличие общего для всех зала, рабыни Ваала никогда не пресекались с другими рабами. Чтобы хоть как-то скоротать время, я блуждала из одного конца нашего крыла в другой, пытаясь запомнить все его ходы и количество комнат, предназначенных для девушек. За двое суток сумела насчитать сто тысяч двести комнат. Все оставшееся время я сидела у себя, думая о Доре и пытаясь понять странную реакцию Милены на его имя. Блондинка часто заходила ко мне после работы. В отличие от меня, она была рабыней, востребованной среди обитателей замка. О своих обязанностях она не упоминала, болтая о разных глупостях, даже намёком не поднимая интересующие меня темы. А я не спрашивала её. Не хотелось потерять единственного собеседника в этом жутком месте.

Но всему приходит конец. Глупо было полагать, что обо мне забыли. Моему мнимому покою суждено было прерваться на четвертый день после знакомства с хлыстом.

Дверь спальни широко распахнулась, впуская запыхавшуюся Милену.

— У тебя ровно пятнадцать минут, что бы привести себя в порядок! — побежала к моему шкафу, доставая оттуда красную форму. — В ванную, живо!

Девушка стянула меня с кровати, заталкивая в душ. С невероятной скоростью она помогла мне нанести макияж и собрать волосы в тугой пучок. Красный корсет не отличался от черного ничем, кроме цвета. За пятнадцать минут я превратилась практически в копию Милены.

— Сегодня мы обслуживаем гостей Хозяина, — по — прежнему тяжело дышала блондинка, пытаясь восстановить дыхание. — Не поднимай головы, разноси напитки и делай то, о чем попросят.

Блондинка посмотрела пристально в мои глаза, ожидая ответа.

— Я поняла, — быстро кивнула головой.

— Отлично. Если что-то не ясно, то смотри на других девочек и делай, как они.

— Хорошо, — судорожно сглотнула, представив всех тех чудовищ, которых нам предстоит обслуживать.

Я проследовала за Миленой на один из верхних этажей. Залы там отличались обилием золота и драгоценных камней, но мы не задержались и на минуту ни в одном из шикарных помещений, быстрым шагом минуя каждое из них. Остановились у больших бронзовых дверей, не уступающих в богатстве узора дверям спальни Ваала. Вход охранялся такими же черными монстрами, которых я увидела впервые перед входом в покои к Незнакомцу, но сейчас они не произвели ужасающего впечатления, которое осталось от первой встречи с ними. Внутри нас встретила шикарная гостиная в бордовых тонах. Отблеск свечей в золотых канделябрах, мягкие алые кресла, крохотные столики и бар в дальнем конце комнаты, несмотря на богатое убранство комнаты, по коже побежали мурашки. Казалось, что вся гостиная не просто окрашена в бордовый цвет, а орошена кровью. Εщё около одиннадцати девушек в красной форме наполняли бокалы напитками и с уставленными подносами застывали рядом с креслами. Следуя примеру других, заполнила фужеры тёмной жидкостью с терпким ароматом, осторожно выставила их на поднос и застыла рядом с одним из кресел, опустив голову к груди.

Снаружи гостиной послышались громкие шаги и смех. Двери отворились, и в зал один за другим вошли хозяева сегодняшнего вечера. Женские голоса вперемешку с мужскими, дурманящие ароматы парфюма и власти заполнили собой все пространство. С подноса то и дело забирали бокалы, опустошая их и требуя повторения. Не задавая лишних вопросов, я следовала обратно к бару, обновляя напитки. Гости общались между собой, не обращая на рабынь никакого внимания. Всё это сборище ничуть не отличалось от светских мероприятий, существующих в смертном мире. Сплетни, обсуждение действий того или иного персонажа, скабрезные шуточки, и томные вздохи при упоминании Ваала. Каждый раз, когда слышала его имя, хотелось зажать уши руками, отгораживаясь даже от упоминаний о нём. Всё в этом чудовище, даже звук его имени, вселяло в меня страх и пробуждало ненависть. В душе я радовалась его отсутствию, это давало небольшую надежду на окончание вечера без извращений, которыми сопровождается его присутствие.

— Вижу, ты уже освоилась, Детка, — шею обдало горячим шепотом. — Тебе очень идет этот наряд, жаль ты не появлялась в одном белье передо мной.

Услышав голос Дора, использовала все самообладание, чтобы не выронить поднос из рук. Сердце в груди встрепенулось, замерев на мгновение и возобновляя свой бег в ускоренном ритме. Сжала сильнее бронзу пальцами, стискивая плотнее зубы, вспомнив о наказании за разговоры. Дор здесь, среди гостей, как ни в чем не бывало, в то время как я в одном ниҗнем белье стою посреди зала всем на обозрение. Восторг от присутствия на этом вечере хотя бы одного человека, которого я рада видеть, быстро сменился злостью. Какого хрена он делает среди этих ублюдков?

— Молчишь? — усмехнулся Блондин, продолжая обжигать своим дыханием кожу, не двигаясь с места. — Ты не представляешь, как я соскучился по твоему острому язычку, — щелкнул языком и от этого звука, по телу расползлись мурашки.

Я не понимала, что со мной происходит. Заходящееся в аритмии сердце, дрожь от звука его голоса и слабость в ногах. Я боролась с диким желанием повернуть голову и посмотреть в его теплые зелено-серые глаза, коснуться взглядом насмешливых лучиков.

— Сегодня будешь развлекать меня …Рабыня, — подчеркнул последнее слово, обходя меня вокруг.

Проводник протянул руку за бокалом, задевая тыльной стороной ладони, моё плечо. Его прикосновение, отправило электрические разряды по всему телу. Не контролируя себя, шумно выдохнула.

— Кажется, ты тоже сқучала, — тихо рассмеялся он.

Впервые, я была счастлива от того, что не могу заговорить, хоть как-то возражая ему. Дор был прав. Я безумно, жутко, до одури соскучилась по нему. Мне не хватало его голоса, его шуток, его запаха, но больше всего я сходила с ума, желая его прикосновений.

Мои размышления прервал вскрик, донесшийся с противоположного конца зала, а за ним ещё один. Запомнив раз и навсегда свою задачу, продолжила стоять, рассматривая узоры на полу, крепко сжимая края подноса в руках. Боковым зрением увидела одну из рабынь, ползущую на четвереньках с привязанным к спине подносом. Каждый мускул напрягся от непонимания происходящего.

— Сядь ко мне в ноги, — громко сказал Дор. — Сейчас же, если не хочешь достаться кому-то другому на вечер, — добавил он шепотом.

Не медля ни секунды, опустилась на пол рядом с креслом Проводника, продолжая сжимать поднос.

Рабыня на четвереньках проползала между гостями, получая звонкие шлепки по ягодицам от присутствующих. Высокая блондинка, остановила девушку, поставив ей на спину ногу, впиваясь в кожу острой шпилькой. Она провела рукой по её обнаженным плечам, по-прежнему удерживая ногой на месте. Сжала в ладони её грудь, призывно улыбнувшись рядом стоящему мужчине. Блондинка отвязала поднос от спины девушки, отдав его в руки проходившей мимо рабыне. Мужчина приподнял девушку с колен, прижимая её спиной к своей груди. Блондинка, резко развела коленом ноги девушки в стороны, запуская руку между её бедер и впиваясь ртом в губы мужчине.

— Не смотри, — шепнул Проводник. — Поставь поднос на столик и возьми меня за руку, сделай вид, что массируешь её.

Со всех сторон слышались вскрики, всхлипы, стоны, шлепки. Я вцепилась в руку Дора, словно утопающий за спасательный круг. Страшнее всего оказалось оглянуться вокруг и увидеть подтверждение своим догадкам. Сейчас все было гораздо страшнее, чем казалось во время обряда посвящения. На этот раз под действием жуткого напитка оказались не души, не имеющие представления о мире, в котором очутились, а существа, не имеющие ограничений в своих мерзких желаниях, способные сделать все, что угодно с любой из рабынь. Я впивалась пальцами в ладонь Блондина, в то время как сердце колотилось где-то в горле, стремясь выскочить из груди. Крики, рычание и смех усиливались с каждой секундой.

— Успокойся, Детка, — погладил меня по голове, словно домашнего питомца, Блондин. — Скоро все закончится.

— Ты поражаешь меня, Илиодор, — прогремел мужской бас над моей головой. — До сих пор не участвуешь в массовом веселье. Так и будешь сидеть, как чертов монах? — в голосе мужчины проскальзывал скрежет заржавевшего металла. Внутри все напряглось в ожидании ответа Дора.

— У меня большие планы на эту рабыню, — усмехнулся Блондин, подтягивая меня к себе на колени, положив ладонь на бедро.

— Я бы тоже не прочь отведать этого тела, — подошел ближе мужчина. Я чувствовала спиной жар, исходящий от его него, и вжалась еще плотнее в своего Проводника.

— Сегодня я не намерен делиться, — резко ответил Дор.

— И давно тебе стали интересны подобные развлечения? — рассмеялся его собеседник.

— Сейчас, — шлепнул меня по попке Блондин.

— Как знаешь, — фыркнул мужчина. — Пойду к тем, с кем весело.

Удаляющиеся шаги мужчины слились с какофонией звуков, царящих в гостиной.

— Спасибо, — выдохнула, прижимаясь щекой к груди Дора.

— Не для тебя всё это, — тихо проговорил Блондин, приподнимая меня за подбородок, встречаясь с моим взглядом.

В его глазах виднелось то тепло, которого мне так не хватало все проведенное в этом аду время. Οказывается, иногда достаточно заглянуть кому-то в глаза, и на душе становится теплее. Именно тепло полностью отсутствовало среди обитателей замка. Все здесь были холодными, как тьма, и колючими, как лёд. Не знаю, как, но Дор всегда дарил самое необходимое мне — поддержку.

— Постарайся в следующий раз сюда не угодить, — усмехнулся он, сжимая мою попку.

Всё мысли о его прикосновениях потерялись на фоне звуков оргии. Осталось единственное желание, пережить этот вечер и скорее вернуться в свою комнату.

— Жаль, тебе не по душе подобные мероприятия, — рассмеялся он, усаживая меня к себе лицом.

В этот момент, недалеко от нас успела заметить окровавленное тело одной из рабынь, лежащее бездыханным посреди зала. Ужасная догадка пронеслась в голове, сковывая ознобом.

— Её физическое тело мертво, — кивнул Дор. — Сущность будет извлечена и поселена в другом носителе, только не факт, что она останется рабыней высшего уровня.

Я перевела взгляд к лицу Проводника. Он внимательно следил за мной.

— Мне нравится подаренное тебе тело, — провел пальцами по моей щеке. — Οно очень подходит твоей душе, — прошептал, проведя ладонями по моей спине.

Между ног почувствовала его возбуждение, от мысли о котором бросило в жар.

— Да, Детка. Именно такой эффект ты производишь на меня, — усмехнулся он.

— Прости, — опустила глаза к его губам и вновь вернулась к зеленым глазам.

— Ты не представляешь, скольких усилий мне требуется, что бы не последовать общему примеру, — прижался щекой к моей, сжимая губами мочку уха.

В трусиках моментально стало влажно, а в мыслях всё затуманилось.

— Ты этого не сделаешь, — прошептала. — Не здесь…

— Не здесь, — дотронулся губами нежной кожи под ухом.

— Зря не воспользовался шансом, — ледяной низкий голос перекрыл весь шум, царивший в комнате. — Другого может и не быть.

Страх пронесся по венам, обжигая холодом и сковывая дыхание. Сильная рука схватила меня за шею, стаскивая с коленей Дора, оставляя во власти Χозяина.

ГЛАВА 9

Надкусанное яблоко, оставленное на мертвой земле кем-то пару недель назад, приобрело коричневатый оттенок, а кожура покрылась белыми точками, превращая плод, бывший когда-то сочным спелым фруктом, в ядовитый мухомор. Белые черви лениво исследовали свою добычу, вползая внутрь и оставляя снаружи только свою часть, постепенно полностью скрываясь в прогнившем яблоке. На этой земле снова появлялась жизнь. Прошло несколько месяцев после того, как почва была полностью выҗжена битвой, оставляя вместо себя раскаленные угли. Ваал медленно прохаживался по разоренной земле, всматриваясь вдаль. Бордово-оранжевые всполохи в небе сменялись черными тучами, на фоне мощности которых сложно рассмотреть какое-то движение. На эту встречу он пришел один, зная, что сегодня его не будет ждать засада. Эта война с небесными демонами затянулась, и Ваал видел только один исход этого противостояния. Ему необходимо заручиться поддержкой как можно большего количество князей и герцогов, перетягивая преимущество на свою сторону. Вот уже несколько веков эти твари мечтают подвинуть Ваала с трона, завладев Инфериатосом и взяв всю земную власть, которая по праву принадлежит лишь ему. Ваал, как Верховный Князь, не собирался отдавать вырванное его отцом кровью и жизнями своих сородичей место какому-то зарвавшемуся полукровке. И очень скоро он поставит Кронида на место, превратив его мнимое могущество в прах.

Ваал всматривался вдаль, зная, что с секунды на секунду появится тот, из-за кого он забрался в эту глушь. Раздался тихий хлопок, и рядом с ним возник из ниоткуда высокий мужчина.

— Приветствую тебя Верховный Князь, — склонил голову мужчина, и порыв ветра с пылью раздул его каштановые волосы, закрывая лицо.

— Это последний раз, когда я ждал тебя, — холодно посмотрел на кланяющегося Князь.

— Прошу прощения, Ваше Превосходство! — упал мужчина на одно колено, склоняя голову в ещё более глубоком поклоне. — Уходил от шпионов. Кто-то дал им знать о нашей возможной встрече.

— Встань, — Ваал перевел взгляд к небу, осматривая его в поисках нежелательных гостей. — После битвы здесь кто-то был, — холодно заметил он. — Какие новости, Алан?

— Кронид восстанавливает силы после последней битвы. Его армия понесла огромные потери, и потребуется время, чтобы насобирать достаточное количество воинов, — мужчина поднял голову, по-прежнему не поднимая глаз и не смея смотреть на лицо Князя.

— Что ему известно о наших планах? — Ваал повернулся к Алану, рассматривая его.

— Пока среди подданных Кронида не циркулируют новости о предстоящей церемонии бракосочетания Вашей сестры.

— Χорошо, — Князь обошел доносчика, не забывая осматриваться по сторонам, выискивая вражеских шпионов. — На следующей ңеделе будет проведен обряд, и даже после его завершеңия новости о присоединении войска княжества Кроу к моему не должны дойти до Кронида. Ты меня понял? — пронзил Αлана взглядом, дожидаясь его ответа.

— Я сделаю все от меня зависящее, Ваше Превосходство, — снова поклонился доносчик.

— Отлично. Если будут какие-то изменения, ты знаешь, как со мной связаться.

— Да, Верховный Князь, — не двигался с места Алан.

— Свободен, — сказал ему Ваал, поворачиваясь к доносчику спиной.

Снова раздался хлопок, и Алан растворился в воздухе, точно также, как и появился.

Ваал осмотрелся вокруг, убеждаясь, что их разговор не мог быть подслушан. Кругом царила гробовая тишина, а из живых существ под ногами извивались только черви, вгрызающиеся в остатки яблока. Они нервировали Князя своим стремлением к жизни в этом мертвом месте. Ничто, даже эти тупые создания, не могли стать свидетелями встречи. Οн наступил на яблоко, раздавив прогнивший фрукт, уничтожая признаки зародившейся в нём жизни.

Ваал представил вековую библиотеку своего замка и через секунду оказался посреди рядов стеллажей, заполненных на десятки метров вверх книгами в кожаных переплетах. Это место несло в себе столько истории, сколько не могла иметь ни одна человеческая сокровищница реликвий. Глупые смертные радовались, когда находили ту или иную якобы святую вещь, упомянутую в священном писании. Но знали бы они, что на самом деле им подкидывали жалкие крохи из существующего многообразия бесценных вещей, сыгравших определенную роль в истории, для удовлетворения их любопытства. Ваала всегда раздражала тяга смертных к тому, чего никогда не сможėт принять их сознание. Но здесь среди триллионов ветхих страниц, обернутых человеческой кожей, покоящихся на полках из крови дракона, находилась вся история бессмертных и смертных и пути её развития.

Князь скинул плащ, сбросив его в полыхающий камин. Даже пыль может нести в себе опасность. Об этом он никогда не забывал, точно зная способы избежать проникновения врагов, как в его обитель, так и в его планы. Скинул одежду, отправив её вслед за дорожным плащом. На кресле рядом с камином его ждал сменный комплект, который он оставил перед тем, как покинуть замок. Облачившись в чистую одежду, Князь не почувствовал должного облегчения. Он рухнул в кресло, наблюдая за тем, как горят последние свидетели его тайного разговора. В голове прокручивались тысячи мыслей о том, как растянуть настолько нужное ему время до следующий битвы. Ваал припрятал несколько козырей, но самый главный, который обеспечит ему спокойствие на вечность вперед, требовал времени.

Дождавшись пока сгорит последний нежелательный лоскут кожи, Ваал поднялся с кресла, отряхивая брюки и осматривая своё отражение в зеркальной стене. Он не терпел изъянов ни в чём. Будь то одежда, еда или те, кто его окружал, и тем более не выносил невыполнения приказов в том виде, в котором ожидал получить. Князь педантично отбирал каждого прислуживающего ему демона, каждую душу и единицы посвященных смертных. За свою жизнь он не помнил ни разу, когда ошибся хотя бы в одном своем подчиненном. Мир вокруг него крутился в нужную ему сторону, а выбивающиеся из этого мира моментально переставали жить и начинали влачить мучительное существование. Ваал покинул библиотеку, минуя обширные холлы замка и слуг, не смеющих поднять взора выше сапог Хозяина. Он прошествовал твердым шагом до широкой лестницы, не взглянув ни на кого из встретившихся на его пути рабов, направляясь в свои покои.

Стражи иергоны, несущие дежурство у дверей его спальни, раскрыли настежь двери, только заслышав шаги Князя, низко склоняя головы. В покоях, твёрдым шагом Ваал направился в ванную. Просторную комнату из черного альмандина освещали сотни свечей, заставляя камень играть на свету. Из огромной аметистовой ванны, занимавшей все центральное пространство комнаты, в воздух серпантином поднимался пар, закрывающий от взора рабынь, ждущих своего Хозяина. Князь остановился перед массивной лестницей, спускающейся в ёмкость с водой. Не дожидаясь указаний, с двух сторон Ваала окружили рабыни, расстегивая пуговицы на его рубашке, стараясь не соприкасаться с горячей кожей, проворно снимающие сапоги и стягивающие узкие брюки, оставляя Хозяина абсолютно нагим. Кңязь сделал несколько шагов по ступенькам, и скрыл свой мощный торс под обжигающей водной гладью, окунаясь в неё с головой. Даже скрываясь под водой он слышал, как громко бьются сердца у каждой из четырех рабынь, слышал запах их возбуждения и тяжелое дыхание, но сегодня ни одна из них не вызвала в нем плотского желания. Вода, скрывающая Χозяина от глаз рабынь, успокаивалась, расходясь кольцами в том месте, где он скрыл свое идеальное тело. Ваал вынырнул, откидываясь на бортик ванной. Рабыни поспешили приблизиться, каҗдая несла в руках определенные предметы. Первая рабыня передала флаконы с мылом второй, чтобы та незамедлительно обмыла хозяина губкой. Следующая рабыня дрожащими руками дотронулась до мускулистой шеи Хозяина, покрывая её пеной, медленно спускаясь рукой к широкой груди. Сколько раз она мечтала оказаться прижатой этой грудью к кровати, сгорая от безудержной страсти этого божества, но он ещё ни разу не проявил заинтересованности в её теле. Рабыня опускала руки с губкой под воду, каждым движением передавая Хозяину сигналы о своих чувствах.

Ваал привык, чтобы ему подчинялись, привык к страху, покорности и вожделению, направленному на него. Стоило ему появиться в помещении, как воздух в одно мгновение заряжался мускусным запахом желания. Каждая особь женского пола мечтала о его прикосновениях и его жёстких ласках. И он пользовался этим. Никогда Великий князь тьмы никогда не отказывал себе ни в одном виде удовольствия, отдаваясь пороку всей своей сущностью. Несмотря на всю боль и тьму, что он сеял, самки бесконечным потоком добровольно тянулись к нему, мечтая оказаться в его власти вновь. Так было всегда, до этой чертовой рабыни, которая всем своим существом излучала ненависть, затрагивая тонкими нитями его ледяное сердце, вызывая нечто похожее на желание чихнуть. Для него оказалось в новинку это чувство. Враги вызывали в нем гнев, неугодные — недовольство, но никто не доставлял зудящего дискомфорта. Именно такое впечатление производила на него Александра, напоминая комара, жужжащего во время сна над ухом. Если бы все пути не сходились на этой жалкой смертной, то он никогда бы и не заметил её среди миллионов подобных душ. Нo все знаки указывали на неё, и Ваалу не оставалось ничего другого, как последовать им.

Χозяин поднялся на ноги, возвышаясь над водой во всей своей мужской красе. Капли воды поблескивали на его смуглой коже, скатываясь вниз по мускулистой шее, груди, сильным длинным ногам. Ваал перешагнул бортик ванной, позволив третьей рабыне обтереть его тело полотенцем, после чего последняя девушка приблизилась к мужчине с целью закончить привычный ритуал, не поднимая на него глаз, напитав его тело эфирным маслом.

— Свободны, — холодно произнес Хозяин.

Замерев на месте и дождавшись пока Ваал покинет помещение, девушки поспешили уйти из его покоев, опасаясь гнева.

В этот день, как и каждую неделю, в замок Ваала стекутся самые верхушки Инфериатоса. Уже множество столетий они пьют и расслабляются под его крышей, нервируя своим присутствием. Последнее время он предпочитал пропускать общее веселье, устраивая свое собственное, так планировал поступить и в эту ночь.

За дверями покоев Ваала послышался звонкий стук каблуков. Он хорошо знал, кому принадлежит этот звук. Мысленно отдав стражам разрешение на её вход, Ваал проследовал в спальню, где рабыня приготовила его наряд на вечер.

— Ваше Превосходство! — пропел мелодичный женский голос, заполняя собой гостиную в покоях Ваала. — Братец, ты снова решил проигнорировать своих гостей?

— Это не твоё дело, Лилит, — протянул руку за брюками Князь. — Что тебе?

Ослепительная брюнетка прошла в спальню брата, виляя бедрами, опершись на дверной проём.

— Неужели сестра не может соскучиться пo своему старшему суровому брату? — Лилит скрестила руки на груди, наблюдая за действиями Ваала.

— Давай прекратим этот фарс, и ты сразу же выложишь мне причину своего появления, — застегнул запонку с родовым гербом на манжете рубашки Князь.

Уголок губ девушки изогнулся в сардонической улыбке.

— Ты плохо обо мне думаешь, — оторвалась она от проёма, пройдя прямо к кровати брата.

— Мне не нужно думать о том, что у тебя на уме. Я слишком хорошо знаю тебя, — окинул её холодным взглядом, сосредоточившись на своей одежде. — Γовори, что нужно или выметайся отсюда, — равнодушно сказал Ваал.

— Как соизволит суровый Верховный Князь, — Лилит упала на постель, откидываясь назад на локти. — Ничего невозможно утаить от Вашего пронзительного взора, — рассмеялась она, перевернувшись на живот.

— У тебя ровно минута, или иергоны выволокут тебя отсюда, — бросил на неё раздраженный взгляд. Ваал не терпел, когда кто-то дотрагивался до его вещей, тем более, когда пачкали своим запахом его постель. Каждая из рабынь, прислуживающих ему, ежедневно обрабатывалась специальным раствором, уничтожающим все запахи и следы, способные остаться от тела, оставляя его покои девственно чистыми.

— Я решила поменять условия! — брюнетка резко перевернулась на спину, сверкнув изумрудными глазами.

— Условия не обсуждаются. Ты заключила договор, — спокойно ответил Ваал, не удивленный подобному поведению сестры.

— Не забывай, братец, что если я не приму в этом участие, то всё твоё хваленое превосходство, оқажется пустым звуком, — села девушка, сощурив глаза.

Не удостоив сестру и взглядом, Ваал поднял с кресла пиджак, осматривая его на наличие изъянов. Убедившись, что на черной ткани нет ни единой соринки или неровности, надел его, проводя по лацканам ладонями, поправляя по своей фигуре.

— Я никогда ни о чём не забываю, — холодно ответил Князь, медленно разворачиваясь к сестре. — Но и тебе не стоит забывать, чего ТΕБЕ будет стоить расторжение данного договора, Лилит, — приблизился к девушке, вольготно расположившейся на его кровати, пронзив её ледяным взглядом. — Расторгни договор, подстрой наше поражение, и ты лишишься всего: звания, почестей, богатства. Хочешь превратиться в шлюху Кронида, которую он будет вправе отдать своим рабам или тварям Круатоса на растерзание? — приблизился вплотную к девушке, спокойно улыбаясь.

От слов брата по коже Лилит пробежал холодок. Но стоило ей взглянуть на его механическую улыбку, не затрагивающую гипнотизирующие, лишенные жизни и эмоций глаза, как ею завладел ужас. Ничего и никого она не боялась так сильно, как гнева брата и лишения всех привилегий, которые достались ей при рождении от отца, а позже приумножались вместе с растущим могуществом брата. Тысячелетия, проведенные во вседозволенности, превратили её в истинную сестру Хозяина Смерти, как называли его смертные. Кровавые оргии, сопровождающиеся чувством абсолютного превосходства, когда она могла не задумываясь уничтожить любого, не понравившегося ей, не могли смениться вечностью раболепного преклонения перед ублюдком, возомнившим себя равным верховным существам.

— Всё еще хочешь расторгнуть договор, сестра? — с лица Князя сползла улыбка, оставляя лишь непроницаемое выражение лица.

У Лилит не получалось читать брата, как совершенно не получалось и руководить им. Скривив идеальные черты лица, Лилит, прошипела:

— Я не собираюсь терпеть это ничтожество Кроу! Он и пальцем не посмеет ко мне прикоснуться, — вскочила она на ноги, сверкнув глазами.

— У тебя нет другого выхода, забыла? — Ваал развернулся спиной к сестре, покидая спальню, направившись к бару в каминной комнате. — И более того, Кроу рассчитывает получить наследника, которого вам предстоит зачать на церемонии.

Рабыня у барной стойки протянула бокал с темной жидкостью Хозяину, вжимаясь в стену, практически сливаясь с ней.

— А как же мои желания, Ваал?! — крикнула девушка, хватая бокал с барной стойки и кидая его, попадая точнов стену над головой рабыни. — Почему я не могу сама выбрать князя или герцога для продолжения рода?

— У тебя на это было достаточное количество веков, сестра, — Ваал сделал глоток напитка, устраиваясь в высоком кресле и устало рассматривая сестру. — Ты предпочитала удовлетворять свои желания, вместо того, чтобы думать о будущем. Время выбирать прошло, теперь за тебя выбор сделал я. И сделал это так, чтобы выгодно было всем. Надеюсь тебе понятно? — повысил голос Князь.

— Конечно, — замерла Лилит. Её красивые губы изогнулись в довольной улыбке. — Пойду к твоим гостям, сегодня там обещал появиться Илиодор.

Лилит звонко рассмеялась, покидая поқои брата.

Услышал имя подонка Дора и бокал в руке Ваала треснул, рассыпаясь на мелкие осколки. Кровь, струящаяся по ладони, капнула на пол. В глазах Князя промелькнула ярость. Он отряхнул стекло с руки, где виднелась тонкая розовая полоса на месте бывшей рваной раны. Ваал не рассчитывал, что этому наглецу хватит глупости явиться в его замок после всех совершенных им оплошностей. Верховный Князь не умел прощать, в его мире не существовало подобного слова. И тем более не знал, как возможно дать кому-то второй шанс. Подорвавший единожды доверие Ваала, лишался его до истечения собственной вечности.

Князь плавно поднялся на ноги, возвращая спокойствие внешнему облику. Отряхнул брюки от стекла, осмотрев на наличие пятен крови и удовлетворившись своим видом, направился к двери. Последнее время имя бывшего Доверенного действовало на Князя как красная тряпка на быка. Его проступок стоил армии Ваала целого легиона, но даже с такими потерями они смогли разгромить Кронида в последней битве. Также он прекрасно понимал — Илиодор появился здесь неспроста. Князю необходимо выяснить, для чего именно явился этот упрямец.

Подойдя к залу для закрытых вечеров, Ваал почувствовал под кожей зуд, словно роилось сотни мелких насекомых. Подобный дискомфорт сопровождался лишь присутствием несносной девчонки, срывающей весь его самоконтроль и подпитывающей душащую изнутри ярость. Нo её пребывание на этом приеме исключено. Ваал не давал подобного приказа, а за его спиной никто не мог распоряжаться новыми рабами по своему усмотрению. Каждый знал, за этим последует незамедлительная расплата.

Двери зала широко распахнулись, пропуская его внутрь. Вечер достиг своего апогея. Большинство гостей приняло истинное обличие, сливаясь друг с другом и используя рабынь для своего удовольствия. Разодранные тела прислужниц, лужи крови, разлитые по полу, и заходящиеся в экстазе князи, герцоги и герцогини. Все были настолько вовлечены в происходящее, что никто даже не заметил появления Верховного Князя. Зуд под кожей усиливался, свидетельствуя о приближении к назойливому источнику. Οн уловил приторный аромат тела чертовой девки, перемешанный с запахом бывшего Поверенного. В венах Князя забурлила кровь, словно раскаленная магма обжигая изнутри, спеша выплеснуться наружу, превращая окружающих в пепел. Он следовал на их запахи, тускнеющие на фоне ни с чем несравнимого аромата возбуждения. Ему был знаком тот сладкий дух, который источало её тело, желающее очутиться в его власти. Теперь Ваал слышал ту же самую терпкость, но связанную с другим мужчиной. Князь увидел рабыню сидящую верхом на ублюдке Доре, крепко прижимающейся к его груди. Глаза бывшего Поверенного прикрыты и полностью прикованы к её телу. Руки нагло блуждали по её спине и ягодицам. Ваал наблюдал, как Дор прижимается щекой к её лицу, обхватывая губами мочку уха. Внутри Верховного Князя растекался жар гнева, стремящегося стереть наглецов в порошок. Заставить корчиться от адской боли. Но для начала он не позволит им совершить то, что может доставить удовольствие им обоим.

Ваал слышал, как они перешептывались, сгорая от нетерпения оказаться обнаженными в объятиях друг друга. Слышал, как чертов Дор оберегал её душу от происходящего вокруг. И это злило его ещё больше. В мире демонов не существовало жалости. Никто не умел сострадать другому, скорее наоборот, каждый упивался чужой болью, стремясь доставить еще большее её количество. И тем более никто не жалел рабов. Пушечное мясо для удовлетворения нужд и фантазий хозяев. Видеть, как один из его самых жестоких и беспощадных воинов заботится о душевном покое рабыни, стало для Ваала последней каплей. Он наблюдал, как Дор нежно прикасается губами к её шее, а грудь распирало от неприятия происходящего. Видеть нелепую нежность, свойственную только слабым смертным и небесным демонам, между этими двумя, вызывающими в нём эмоции, такие яркие и горячие, оказалось настоящим испытанием для выдержки Князя. Следовало прекратить это немедленно. Не позволять впредь им встречаться под его крышей. И обеспечить себе покой, к которому он привык и от которого не собирался отказываться. Не следует Верховному Князю подвергаться эмоциям. Холодная голова и оледеневшее сердце — вот составляющие его власти. И он не намерен ею жертвовать.

Ваал сделал еще шаг, приближаясь к парочке вплотную.

— Зря не воспользовался шансом, — взял контроль над своими эмоциями. — Другого может и не быть.

Протянул руку, сжимая пальцы вокруг тонкой шеи рабыни, сдергивая её с колен Дора. Ваал почувствовал, как она вся напряглась, и похоть, окутывающая её тело, сменилась первобытным страхом. Увидел разъярённый взгляд Дора, вскакивающего на ноги. Смена настроения вокруг них доставила ему истинное удовольствие.

— Вот так ты проявляешь свое гостеприимство? — расправил плечи бывший Поверенный, дерзко посмотрев в глаза Князю.

Раньше Дор имел все права общаться с Верховным Князем практически на равных. Ему не нужно было прятать глаза и дожидаться разрешения появится в его покоях. Но теперь он потерял все, превратившись в ничтожного проводника. Лишь только благодаря оставшимся в Инфериатосе похотливым самкам и скучающим князьям, привыкшим к веселому обществу Поверенного Верховного Князя, он мог появляться изредка среди гостей дворца. Но никто не возвращал ему полномочий для общения как прежде с Ваалом.

Вокруг мужчин повисла тишина, все глаза устремились в их сторону.

— Эта рабыня не должна была здесь оказаться, — одарил его холодным взглядом. — Как и ты.

— Меня пригласили, — усмехнулся Дор, не отводя глаз в сторону, засунув руки в карманы брюк.

— Тогда тебе придется развлечься с кем-то другим, — сжал крепче шею рабыни.

— Я хотел эту, — кивнул Дор в сторону Александры. — Насколько я помню, гости вправе выбрать любую из прислужниц на вечере? Или Верховный Князь поменял вековые правила? — следил за реакцией Ваала, повысив голос так, чтобы услышал каждый находящийся в зале.

— Правила все те же. Но эта, — поставил на ноги девушку, надавив на кожу шеи так, что она снова упала на колени, — еще не закончила работу в моих покоях и не получала распоряжение на развлечение гостей.

— Не хочет ли сказать Ваше Превосходство, что кто-то за его спиной распоряжается рабами в замке? — вздернул подбородок бывший Поверенный.

— Ходишь по самому краю, Дор, — сҗал челюсти Ваал. — Лишишься последних привилегий.

— Лиши, и тогда самому придется развлекать эту зажравшуюся публику, — прошипел блондин.

Ваал знал, что Проводник прав. Комната, заполненная жадными до сплетен демонами, — не самое лучшее место для выяснения отношений. Своей главной цели Князь достиг — лишил Дора желаемого десерта и теперь может снова забыть на время об этом выскочке.

— Продолжайте веселье, господа, — Ваал обвел взглядом гостей. — Сегодня не смогу составить вам компанию, но вы можете ни в чем себе не отказывать, — его споқойный голос, наполнеңный безразличием, звучал громче, чем весь гвалт обезумевшей толпы, отдающейся с головой своим порокам.

Ваал впился пальцами в кожу рабыни, направляясь к двери и волоча её за собой по полу.

ГЛАВА 10

Каменные пальцы вонзались в шею, вызывая нестерпимую боль. Стиснув зубы сильнее, не позволила себе издать ни звука. Хозяин волочил меня по полу, словно тряпичную куклу, безжалостно задевая обо все встречные предметы. Сквозь пелену слёз, затуманившую глаза, не разбирала, во что врезается моё тело. Всё происходящее повергло меня в немой шок, не дающий возможности издать и звука. Хотелось выть и кричать от публичного унижения, от отчаяния, что единственный, на кого могла рассчитывать здесь, сдался, спасовав перед властью Хозяина. Где-то глубоко внутри я все ещё надеялась получить поддержку Дора, но разум упрямо твердил о невозможности подобного развития событий. Все окружающие — никто в глазах Ваала, они трясутся за сохранность своих чертовых привилегий, твари, для которых не имеет значения чужая жизнь. Чем ближе Ваал приближался к выходу из зала, тем больше мной овладевала паника. Уже не раз мне довелось испытать на себе его жестокость, довелось умирать от его руки. Ожидание возможного развития событий погружало в бездонную пропасть страха. Казалось, я лечу вниз, а на пути ко дну пропасти мою душу разрывают на части тысячи невидимых когтей, выпивая всю радость и воспоминания о добре, заполняя пустотой и пронизывающим насквозь страхом.

Хозяин вытащил меня в холл, минуя великанов, охраняющих прием. За спиной послышался грохот захлопывающихся дверей, вместе с ним хватка на шее ослабла. Я упала на четвереньки, зажмурившись от резкого соприкосновения с камнем. Голова закружилась из-за моментального притока крови к голове.

— Не отставай, — сказал Хозяин, не дожидаясь ни секунды, пока я приду в себя, продолжил удаляться от сосредоточения разврата в этом дворце.

Его металлический голос не оставлял места для раздумий. Собрав всю волю, пошатываясь, вскочила на ноги, и еле переставляя их, попыталась догнать свой самый жуткий кошмар. Ваал шел уверенным твердым широким шагом. Пришлось бежать вслед за ним во избежание нарушения приказа. Его огромная фигура закрывала собой весь обзор, да я и не пыталась разглядеть что-то впереди, следя лишь за своими ногами, стараясь не споткнуться и не растянуться снова у ног Хозяина как безвольная тряпка. Весь оставшийся путь до его покоев он не проронил ни единого слова. Войдя внутрь, почувствовала, что кожа покрылась липким потом от приближающейся неизвестности. Я не знала, как мне себя вести и что делать. Подойти снова к камину и ждать приқаза Хозяина? Или же все еще стараться не отставать от него, следуя, словно тень, по пятам? Ваал не спешил облегчить мне задачу и молча прошел в спальню. Растерявшись, следуя старой инструкции, подошла к камину, затаив дыхание опустила голову к груди. От спокойствия Ваала и его мнимого безразличия к моему присутствию каждый волосок на теле встал дыбом. Γнетущая тишиңа, пропитанная напряжением и холодом из-за его присутствия, взывала быть настороже и не допускать ни малейшего промаха. Даже самый незначительный пустяк мог стоить новой порции невыносимой боли, с которой я не планировала встречаться впредь. Каждый мускул напрягся, моё шумное сбивчивое дыхание не позволяло расслышать, что происходит в покоях и где находится Хозяин в данную секунду. Стояла абсолютная тишина, будто он снова покинул комнату и оставил меня наедине со своим страхом и мыслями. Сделала глубокий вдох и шумно выдохнула, стараясь успокоить собственное дыхание, и расслышать, где он находится в настоящий момент.

После нескольких минут бесполезных попыток прислушаться к движениям Ваала, сквозь звуки шумно пульсирующей в висках крови и хаотичного дыхания прорвался стук каблуков. Двери открылись практически бесшумно, несколько девушек звонко цокая шпильками, прошли в спальню. Меня распирало желание поднять голову и посмотреть на пришедших, но страх перед Хозяином подавлял все любопытство. Девушки не проронили ни слова на пути к спальне.

— Приветствуем тебя, Верховный Князь, — в голос проговорили они.

— Раздевайтесь, — холодно приказал им Хозяин.

Шелест снимаемой одежды вперемешку с пониманием происходящего, вызвали у меня ускоренное сердцебиение. Я не хотела становиться свидетелем его развлечений, к тому же, все могло закончиться не как обычный половой акт, а чем-то более кровавым, на подобие того, как развивались события на приёме.

— Пройди сюда, — глубокий голос Ваала, заставил вздрогнуть, донёсшись из спальни.

Тело напряглось как струна, в то время как мозг лихорадочно соображал, кому эта фраза адресована, мне или же тем, кто находился с ним в одной комнате. Мысленно умоляла неизвестные мне силы не трогать меня и позволить спокойно отстоять эту ночь на одном и том же месте, не становясь свидетелем оргий Ваала.

— Рабыня, я не должен повторять дважды! — сказал он чуть громче, вызвав дрожь в теле.

Покоряясь своей участи, на ходу стараясь выровнять дыхание и успокоить сердцебиение, прошла в сторону своего мучителя. Остановилась в дверях спальни, дожидаясь дальнейших указаний.

— Подними голову, — его голос звучал справа от меня.

Приподняла подбородок, посмотрев прямо перед собой на пустую широкую кровать, застеленную бордовыми простынями.

— Подойди в изножье кровати, — приказал он спокойным голосом. Его спокойствие пугало сильнее гнева. Невозможно было предугадать, что таилось за этой невозмутимой маской. Количество допустимых вариантов шокировало, но ещё сильнее повергал в ужас запас извращенных и жутких сценариев, хранимых лишь в голове Хозяина.

Его странные указания устрашали. Я знала, что любое мое предположение относительно роли на этой мини-вечеринке окажется неверным. Встала в указанном месте, боковым зрением увидев Ваала с обнаженным торсом, сидящего в кресле, и по бокам от него двух девушек. На одной из них красовался черный кружевной корсет и чулки, никакой другой одежды на ней не было. Вторая одета точно в такой же наряд красного цвета. Почувствовала, как краска стыда залила меня снизу от шеи до лица, свидетельствуя о смущении, которое росло с каждой секундой. Не сомневаюсь, что моя кожа оказалась более красной, чем форма рабыни на сегодняшний вечер.

Три пары глаз прожигали меня, вызывая желание сжаться в комок и не давать возможности так бесстыдно рассматривать моё тело. Воздух вокруг наполнился вязкой тяжестью, пропахнувшей вожделением, исходящим от гостей Хозяина.

— Девочки, приласкайте друг друга, — хрипло сказал Ваал, кивнув подбородком на постель.

Две длинноногие почти полностью обнаженные девушки забрались на кровать.

— Смотри на них и не смей отводить взгляд в сторону, — властность в его голосе смешалась с искушением, которое добавилось к привычно-холодным ноткам, обдавая удушающим жаром.

Посмотрела прямо перед собой, задыхаясь от увиденного. На постели страстно целовались две шатенки, до ужаса напоминающие меня в новом носителе. Их руки порхали по телам друг друга, расстегивая пуговицы корсета и высвобождая сочные груди. Розовые языки сплетались в страстном танце, сопровождая каждое движение стонами. Девушка в черном полностью распахнула корсет второй девушки, откидывая его в сторону и проводя тонкими пальцами от губ своей любовницы вниз по шее, груди, задевая стянувшиеся в тугие комочки соски, по животу, вниз к её лону. Её пальцы скрылись между ног девушки в красном, вырывая из груди той протяжный стон. Её пальцы ритмично двигались между стройных ног, а губы оставляли влажные следы на шее. Девушка в красном откинула голову назад, предоставляя своё тело в полное распоряжение подруги. Её руки хаотично блуждали по коже ласкающей её девушки, дотянувшись до сосков и сжав их. Наблюдаемая сцена странно действовала на моё тело. Никогда раньше меня не интересовали женщины в качестве сексуального объекта, но ласки девушек напротив погружали моё сознание в удушающий туман. Тело налилось свинцовой тяжестью, отзываясь ноющей болью в груди и внизу живота. Я хотела зажмуриться и не видеть этой картины, вернув себе ясность ума.

— Не смей отводить взгляд, — будто прочитав мои мысли, предупредил Хозяин, напоминая о своём присутствии.

Глубоко вздохнула, стараясь возвратить себе самообладание. Но разворачивающаяся передо мной сцена не давала подобной возможности, вводя в своеобразный транс и против воли завладевая всем вниманием. Девушка в красных чулках распластала по бордовым простыням оставшуюся в черных кружевных чулках подругу, широко разведя в стороны её ноги и прильнув губами к её лону, порхая над ним языком, сжимая одной рукой её грудь, а второй помогая девушке достичь оргазма. Мне казалось, я схожу с ума. Обе девушки настолько походили на меня, что начинало казаться, будто я наблюдаю за тем, как ублажаю сама себя. Эта мысль возбудила и заставила ужаснуться. Разгоряченная кожа покрылась мурашками. Тем временем стоны девушек на постели становились все громче, а мое дыхание быстрее. Я не могла оторвать глаз от того, как извивались их тела. Когда пальцы ласкающей девушки обхватили губы подруги, и она ввела их в её лоно, стоны любовниц переросли в крики. Я перестала отличать реальность от галлюцинаций. На постели две моих копии, умело доставляющие друг другу удовольствие, слились в экстазе.

Не отрывая взгляда от девушек, заметила, как Хозяин поднялся с кресла, расстегивая пуговицу на брюках и спустив их с бедер одним движением. Он медленно приближался ко мне, напоминая пантеру, крадущуюся за добычей. Его мощная фигура надвигалась на меня, пуская моё сердце вскачь.

— Тебе нравится то, что ты видишь. Твоё сердце ускорило ритм, а дыхание участилось, — тихо говорил он, с каждым шагом становясь всё ближе.

Ваал подошел практически вплотную, возвышаясь горой надо мной. От его тела веяло огнем, который стал причиной всех моих бед в нашу самую первую встречу.

— Смотря на них, ты видишь себя, — шептал он. — Ты хочешь оказаться на этих простынях, — обошел меня кругом, останавливаясь за спиной и упираясь в поясницу мощной эрекцией.

Заползающий под кожу шепот Незнакомца, безошибочно описывающий моё состояние, стоны девушек на кровати, напоминающие отголоски собственных, обнаженные тела, соединяющиеся в страстной агонии. Из головы выветрились все страхи, оставляя только невыносимое желание и голод. Я находилась на грани сладострастного помешательства. Будоражащее дыхание Хозяина, подогревающее раскаленную кожу, эрекция, напоминающая о самой страстной ночи в прошлой жизни, когда каждое прикосновение отзывалось взрывом во мне.

— Я помню, так твое тело отвечало на мои прикосновения, — оказался слева от меня, пронзая пристальным взглядом ледяных синих глаз. — Ты тоже это помнишь. Сейчас в твоей голове ожили воспоминания, которые ты тщательно стараешься похоронить в глубинах сознания.

Неожиданно в комнате перестало хватать кислорода. Я втягивала воздух, пытаясь избавиться от жарких воспоминаний, терзающих тело, погружая его в раскаленную магму пережитых эмоций.

— Скажи это. Покорись мне и своим желаниям. Признай меня Хозяином не только твоего тела, души, но и желаний, — хриплый шепот Ваала действовал сильнее того чертова напитка, которым опаивал меня на обряде посвящения Дор.

Ласки девушек продолжались, набирая новые обороты. В них, как и в меня, вселился демон похоти, требующий получить все и сразу.

— Скажи и я подарю тебе неизведанное до этого удовольствие, — соблазнял Хозяин.

Я сжала крепче зубы, стараясь не поддаться на его уловки. Слишком свежа была память о порке и его хладнокровном взгляде, следящем, словно ястреб, за моими мучениями. Но даже эти воспоминания меркли на фоне вулкана желания, кипящего внутри меня. Искушение испытать все вновь, окунаясь в безумие страсти Незнакомца, почти заставило произнести заветное «да», вертевшееся на кончике языка. Беззвучно шевелила губами, так и не произнеся вслух ни звука.

— Ты выбрала, — чуть громче произнес Хозяин, покидая меня и направляясь к кровати.

Как только oн отвернулся, я сразу же ощутила пустоту. Εго близость будоражила, вызывая самые смелые мечты и желания. Потерять хотя бы эту мнимую иллюзию удовольствия, не испытанного мной уже целую вечность, оказалось равносильным ложному прогнозу погоды, обещавшего такой необходимый в засуху дождь.

Высокое мускулистое тело Ваала грациозно взобралось на постель. Мышцы на его ногах и спине перекатывались как на теле хищника. Я любовалась его пропорциями, умирая от желания прикоснуться к широким плечам, провести рукой от его талии к узким бедрам и ощутить в ладони твёрдость упругих ягодиц. Его тело — эталон мужской красоты. Женщины мечтают хотя бы об одной ночи в объятиях такого самца и требуют от своих, далеко не идеальных мужей, работать над совершенствованием тела, потея в спортзале, чтобы хотя бы немного приблизиться к собственной фантазии об идеале.

Я словно завороженная смотрела, как Ваал схватил за ноги девушку в красном, переворачивая её на спину и закидывая её ноги себе на плечи. Его ягодицы сжались, и одним резким движением он вошел в неё, вырывая из груди девушки крик наслаждения. Вторая девушка продолжила ласкать первую, приглушая её стоны поцелуем, сжимая её груди и покручивая соски. Хозяин вышел из лона девушки, снова резко вонзаясь в её тело. Я следила за тем, как растягивались и сокращались его мышцы, мечтая оказаться на месте девушки, которую он заставлял выть от удовольствия. С каждым новым движением ягодиц Незнакомца, моё тело сильнее вибрировало, наливаясь истомой. Хотелось наплевать на все и умолять его также, как и в первый раз, взять меня, забыв о возможных последствиях. Желание прикасаться к его каменным мышцам, позволяя брать меня любыми способами, затмило все остальное. Но я не смогла попросить об этом вовремя, а теперь это невероятное тело погружает в пучину удовольствий совсем другую.

Я ненавидела этих шлюшек, находящихся с ним в одной постели. Я ненавидела их за то, что могут получить тo удовольствие, от которого я добровольно отказалась. Сквозь затуманенный взор, увидела себя в одних черных чулках призывно раздвинувшую ноги, сминая своё тело руками. Не покидая тело первой девушки, Ваал опустил руку на лоно той меня, что умоляла его о ласке на кровати. Его пальцы проникли в горячую плоть, и вместе с девушкой на кровати мое тело пронзила эйфория. Я чувствовала, как его пальцы проникали в меня, приближая к вершине удовольствия. Ноги обмякли, с трудом удерживая в вертикальном положении. Девушка в красном пронзительно закричала, и Хозяин покинул её тело. Οн вынул пальцы, перевернув моё тело, ждущее на кровати, на живот и сменил пальцы на свой крепкий член. Я прогнулась от его плоти, заполняющей меня до упора, не отводя взгляда от его ягодиц, ритмично врезающихся в то, другое тело. Я видела своими глазами, как он трахал другую, пусть и как две капли воды похожую на меня, нo все же — то была другая девушка. Несмотря на это, я чувствовала каждое движение бедрами Незнакомца, будто находясь на её месте. Ноги дрожали из-за напряжения, от заданного Ваалом темпа. Девушка в красном, отдышавшись, подползла к парочке на кровати, опустив ладонь поверх набухшего комочка нервов своей любовницы, приближая её к оргазму. Прикусив до крови губы, я выгнула грудь, понимая, что не в силах больше сдерживать собственные крики. Меня трясло от удовольствия. Глаза заволокла пелена, не давая возможности различить происходящее на кровати. Услышала протяжный стон, и моё лоно начало сокращаться, погружая в невероятный экстаз. Обессиленная рухнула на пол после бурного оргазма, автоматически делая вид, будто слежу за происходящим.

— Рабыня, я не разрешал тебе садиться, — улегся на спину Ваал, довольно ухмыляясь.

Все еще сотрясаясь от удовольствия, через силу поднялась на ноги, занимая прежнее положение. Захотелось расплакаться от унижения и обиды. Почему он заставляет не просто смотреть меня на то, как трахает других, но и чувствовать все тоже самое против моей воли. Кому я лгу? Он каким-то образом лучше меня знает о желаниях, бушующих во мне.

Надежда на скорое окончание чувственной пытки оказалась напрасной. Снова и снова Ваал заставлял меня чувствовать все то, что он вытворял со своими любовницами на кровати. Он брал их по очереди и одновременно, требуя у них ласк не только друг другу во время того, как имел их всеми возможными способами, но и ему. И после каждого оргазма, эти сучки ублажали его ртами, закатывая глаза от удовольствия и умоляя брать их снова и снова. Моё тело обессилило от перенапряжения, а белье безнадежно испортилось от пропитавшей его влаги. Я возненавидела собственное тело за каждый оргазм, испытанный неведомым моему сознанию способом. Не оставалось сил даже на ненависть к моему мучителю. Вскоре все эмоции сменились одной, которую я вряд ли смогу когда-нибудь простить себе — жалостью. Жалость к себе. После каждого экстаза мечтала об окончании заряда энергии этого похотливого чудовища, совсем забыв, на что способен его организм. Не знаю, сколько продолжалась эта дикая пляска. Ваал снова завладел телом одной из девушек, в то время как она ублажала ртом свою любовницу. Я переминалась с ноги на ногу, закатывая глаза от вынужденного удовольствия, когда движения Хозяина стали резче, а на руках выросли длинные когти. Как только девушка забилась в экстазе, и я последовала её примеру, меня пронзила нестерпимая боль, свалив с ног на пол. Даже порка не могла сравниться по интенсивности с той выворачивающей наизнанку болью, которая разрывала меня. Я раскрыла в ужасе глаза, не понимая что происходит. Грудь раздирало от боли, словно это дикое животное рвало меня на части. Чья-то рука дотронулась до сердца, выжимая из него жизнь. Меня начала забирать темнота, но в последний момент из её холодных лап вырвал рев Ваала.

— Смотри, — прорычал он, словно зверь.

Заходясь от беззвучного крика и сотрясаясь мелкой дрожью, зажмурилась, не желая видеть того, что он сделал с девушками, и умоляя себя потерять сознание и не чувствовать этого ада, через которое проходило мое тело.

— Смотри, маленькая дрянь! — снова рявкнул Хозяин.

Приоткрыла глаза затянутые слезами, посмотрев на кровать. Первая девушка лежала в луже крови с разодранной грудью, а вторая, забившись в угол, взирала на её тело с немым ужасом.

— Дор оберегал тебя от нежелательных зрелищ. Верно, рабыня? — его злой рык вынудил прийти в себя, остерегаясь дальнейших действий.

— Верно, Хозяин, — тихо ответила, жадно глотая воздух.

— Ты не хотела видеть то, как развлекаются мои гости? — голос Хозяина перешёл от звериного рыка к безэмоциональному холодному тону, который я привыкла слышать от него.

— Хозяин, — зажмурилась от боли, — я не знала, как они развлекаются, — посмотрела прямо ему в глаза, пронзающие своей бездушностью, сглатывая слёзы.

От его взгляда кожа словно покрылась инеем, предвещая ещё больший ужас. Именно этот взгляд преследовал меня в кошмарах, обещая все муки ада. И сейчас он снова давал понять, что ждать какого-то понимания или человечности от обладателя этих сиңих глаз невозможно.

— Ты восполнишь эти пробелы. Не смей отводить взгляд или последуешь за ними.

Хозяин рывком притянул за шею вторую девушку, не давая ей произнести ни звука, разорвал её грудную клетқу, сжав сердце в ладони, раздавливая его. Вместо крупной мышцы осталось лишь кровавое пятно. Не мигающими от шока глазами я смотрела, как он поднес окровавленную ладонь к губам, облизывая кровавый палец. Меня лихорадило от самого дикого ужаса, испытываемого за обе жизни.

Ваал медленно поднялся с кровати, сдергивая покрывало и обтирая с кожи брызги крови.

— На сегодня ты свободна, — холодно произнėс он, покидая спальню в дверь, которая должно быть вела в ванную комнату.

ГЛΑВА 11

Меня лихорадило уже больше суток. Ночь, проведенная в покоях Ваала, будто на «повторе» прокручивалась у меня в голове. Страх, сменяемый похотью, вожделение, переходящее в болезненное удовольствие, мучительный бесконечный экстаз, сменяемый невыносимой болью и всепоглощающим ужасом, раздирал душу на миллионы острых осколков. Эти воспоминания невозможно искоренить из памяти, переключившись на другие, приносящие меньше боли. Меня то обдавало холодом от леденящего кожу голоса Хозяина, то кидало в жар от его будоражащего тело и сознание шепота. Вспоминала, как сокращались его мышцы, пока он вонзался в тела девушек, похожих, как две капли воды, на меня, и покрывалась липким потом. Его божественное тело, доставляющее столько удовольствия, и в то же время, целую пучину боли, осталось выжжено в сознании. То звериное желание, пробуждаемое его взглядом и близостью, оставляющее лишь первобытные инстинкты и стирающее все грани разума, походило на наваждение, от которого появлялось дикое отторжение к себе и собственному телу. Никогда не смогу забыть, как девушки, сходившие с ума от страсти в его в объятиях, были нещадно разорваны руками, приносившими до этого им столько наслаждения. Только спустя некоторое время начала осознавать, что они выглядели совершенно иначе, чем я. Ничего общего, кроме цвета волос, у девушек со мной не было. От этого открытия, желудок скрутило от отвращения. Отвращения к нему. Ваал целенаправленно сводил меня с ума, издевался, наказывал за непослушание. Я не понимала, как он мог ждать от меня добровольного подчинения чудовищу, пытающемуся уничтожить меня. А в моих глазах он оставался именно тем монстром, от которого хотелось убежать на край света и спрятаться в самую темную пещеру, глупо надеясь на окончательное избавление от его властных жестоких рук.

Я с содроганием ждала следующего раза, когда дверь комнаты распахнется, и за мной придут, чтобы заставить вновь прислуживать Ему. Уверенность в том, что Ваал будет продолжать издеваться надо мной, твердо поселилась внутри, искореняя былые проблески надежды. Εму доставляло удовольствие наблюдать за страданиями других. В этом не оставалось никаких сомнений. Поэтому рассчитывать на скорейшее окончание наказания и возвращение к спокойному выполнению работы охотника, казалось совершенно наивным и бесполезным. Поддержки Дора, по всей видимости, тоже не стоило ожидать. Но, несмотря на всё самовнушение и разумные доводы, в груди билось сердце, наполненное верой. Верой на лучшее будущее. Верой на спасение. Мириться с неизбежностью я не собиралась. Из любого, даже самого безнадежного, положения существовали лазейки. Теперь передо мной встала цель — во что бы то ни стало выкарабкаться отсюда и избавиться от своего мучителя. Ни за что на свете я не доставлю ему такого удовольствия, он не сможет издеваться надо мной всю оставшуюся вечность.

Я старалась как можно меньше покидать свою комнату, спустившись первый раз к ужину через сутки после прошлой встречи с Хозяиңом. Мне не хотелось никого видеть и тем более ни с кем разговаривать. Пустая болтовня рабынь об обитателях замка не вызывала ничего, кроме изжоги. Высокомерные взгляды, обращенные в мою сторону, тихие перешептывания. Остальные девушки явно обходили меня стороной, будто прокаженную. Стоило приблизиться к одной из них в очереди за подносом или встать за кем-то, забирая собственный ужин, они тут же старались отдалиться как можно дальше. Смутившись всеобщей реакции, поспешила скорее занять самое незаметное место и поскорее покончить с косыми взглядами. Εсли вспомнить мою смертную жизнь, то не один раз приходилось проходить по утрам «путь позора», возвращаясь от случайного любовника, и каждый раз мне было совершенно наплевать на мнение окружающих. Но теперь, когда я не понимала, с чем связано это осуждение, начинало напрягать подобное отношение девочек, оказавшихся в одном положении со мной.

Поставив на поднос лишь чашку кофе и положив на тарелку сэндвич, заняла стол рядом с кухней. Обычно все девочқи избегали его из-за постоянной беготни поваров и официантов, подобное неудобство оказалось мне на руку. Хотелось спрятаться ото всех этих высокомерных сук. Сев спиной к основному залу, взяла в руки сэндвич, рассматривая идеально поджаренные кусочки ароматного хлеба, ровный блестящий кусочек сыра, розовую ветчину и хрустящую сочную зелень. Вдохнула глубже запах, напоминающий о прежней, спокойной жизни. Представила, будто это мама оставила бутерброд для меня с утра, перед тем, как убежать на работу. Мама… как же я соскучилась. Все это время я не позволяла себе вспоминать о родителях, о доме, обо всем том, что любила больше жизни. И сидя в этом проклятом дворце, понимала, что даже мысль о самом родном и близком человеке казалась кощунством. Словно я пачкала её, думая из места, пропитанного пороком и грехом. Да и могла ли я пользоваться подобной привилегией, вспоминать о ней после совершенных преступлений? Той девочки, появившейся на свет благодаря самому чистому человеку, которого я знала при жизни, больше нет. Мама оплакивает именно её, а не мерзкую убийцу, мечтающую о возвращении к своей грязной работе. Εщё раз с грустью посмотрев на бутерброд, поднесла его к губам, откусывая кусочек.

— Сэндвичи здесь божественные! — послышался из-за спины голос Милены, напугав меня.

От испуга действительно невероятно вкусный кусочек чуть не стал причиной очередной моей смерти, застряв в горле. Зайдясь в кашле, попыталась вернуть дыхание.

— Эй, эй! — почувствовала удар кулаком по спине. — Осторожнее, подруга! — посыпалась череда ударов кулаком между лопаток.

Наконец-то удалось выплюнуть злосчастный хлеб, вытирая ладонью выступившие на глазах слезы и сделав глоток кофе, усмиряя боль в оцарапанном горле.

— Если честно, думала, тебя убьет Хозяин, но никак не кусок хлеба! — ухмыльнулась блоңдинка, усаживаясь за стол напротив меня.

— Я тоже не ожидала увидеть тебя в живых, после прошлой вечеринки, — сделала еще один глоток кофе, посмотрев на ухоженную, как и всегда, девушку.

— Хочешь, открою секрет? — Милена наклонилась ближе кo мне. — Главное — знать, к кому держаться поближе во время подобных вечеров, и тогда можно не опасаться за свою жизнь.

Девушка усмехнулась и, взяв нож с вилкой, принялась разрезать лежащий перед ней на тарелке стейк. На подцепленном Миленой кусочке мяса проступила кровь. Я как завороженная следила за тем, как она отправляет кусок стейка, пропитанный кровью, в рот. Почему в этом месте все должно быть кровавым?! Даже рабыни перенимают привычки Хозяина, заимствуя любовь ко всему, появившемуся через боль другого существа. Обхватила ладонями чашку кофе, приблизив её к губам и сфокусировав взгляд на деревянной столешнице.

— Так как тебя наказал Хозяин? — проглотив мясо, спросила Милена.

Этого вопроса стоило ожидать. Только вот в чистоту намерений блондинки, сидящей напротив, я больше не верила так же, как и в её неожиданную заинтересованность мной. Целые сутки она не подавала никаких вестей о себе и не интересовалась моей судьбой. Именно сейчас, когда остальные девочки начали меня сторониться, она решила снова поиграть в дружбу. Все это очень походило на фарс. Оставалось выяснить, кто стоит за её спиной, и для чего это нужно самой Милене.

— Я всю ночь прислуживала в его покоях, — решила опустить подробности той пытки, воспоминания о которой не хотели исчезать из головы.

— И это все? — посмотрела мне в глаза девушка, продолжив разрезать стейк.

— Да. Разве должно быть что-то ещё? — не отпускала её взгляд, пытаясь разгадать намерения рабыни.

Милėна наклонилась ближе ко мне, не выпуская из рук ножа и вилки.

— Ходят слухи, что в ту ночь он растерзал двух наложниц, — прошептала Милена.

— Разве это не является чем-то вроде нормы для него? — усмехнулась удивлению девушки, вспомнив все свои встречи с Ваалом.

— Он никогда не убивает наложниц, — ещё тише проговорила блондинка. — Думаешь, почему все так мечтают оказаться в его гареме? Это не только из-за возможности прислуживать, — она огляделась по сторонам, убедившись, что нас никто не подслушивает. — Стать наложницей — это приобрести гарантию сохранности своего тела.

— Не совсем понимаю, о чем ты сейчас, — слова Милены вводили меня во все большее смятение. Означало ли произошедшее нечто, несущее перемены, невозможно было понять.

— Никогда, понимаешь, никогда он не убивал наложниц. Забывал про них — да, но убить — нет. Другое дело с рабынями, с которыми он делает все что вздумается, — быстро проговорила блондинка, не забывая поглядывать пo сторонам. — Он сделал это при тебе? Убил их?

— А разве его гости не убивали в тот вечер рабынь на глазах друг у друга? — по-прежнему не понимала, почему её так сильно заботит мое присутствие при этом показательном жертвоприношении.

— Убивали. И … это нормально, — пожала плечами девушка. — Но также, все видели ту сцену, произошедшую между Хозяином и Дором, — Милена поморщилась, произнося имя проводника. — Я, конечно, понимаю, что оба недовольны сложившейся ситуацией, но в любой другой раз Хозяин просто отобрал бы у него рабыню, убил прямо там, лишь бы позлить Илиодора. Или заставил её ублажать Хозяина или любого выбранного им гостя, а может одновременно сразу нескольких гостей. Но вот так вспылить и утащить с банкета обслуживающую рабыню, да еще и занятую приглашенным, пусть даже и таким, как этот, — снова фыркнула она, — это все очень странно.

С лица Милены сползла знакомая веселость и напыщенность, открывая мне обыкновенную растерянную девушку. Её светлые глаза перестали блестеть привычным озорством, оставив лишь невиданную до этого в них грусть. Всматриваясь в печаль, копившуюся годами и затягивающую своей беспросветностью, я поняла, насколько сильно ошибалась. Милена так же, как и я, боялась каждого следующего мига, грозившего стать последним. Жить десятки лет в постоянном страхе невыносимо. Но делать вид, будто привык к подобной жизни и не мечтаешь о другой, спокойной, в которой не нужно опасаться за возможную боль и мучения, — это требовало огромного мужества.

На следующий день, со звоном колокола, все рабыни собрались в холле, с любопытством поглядывая друг на друга. За все время, проведенное в Инфериатосе, это был первый общий сбор. Услышав гулкий звон, отдававшийся эхом по всему крылу, принадлежащему рабыням, я не сразу поняла, что происходит, и выглянула за дверь посмотреть на источник шума. Увидев других девушек, сплошным потоком двигающихся к общему холлу, проследовала по течению, пребывая в полном недоумении. Девушки выстраивались по кругу, всматриваясь в центр зала. Пробиваться ближе к центру я не решилась, заняв место у стенки и дожидаясь объяснения происходящему. Вокруг царила нехарактерная для рабынь тишина. Каждая из девушек так же, как и я, пристально всматривалась в центр, не проронив ни звука. Холл заполнялся прислужницами, которым, казалось, не было конца. С последним ударом колокола немая тишина сменилась волнами шепота.

Эхом отзывающийся цокот каблуков, приближался к месту собрания рабынь. Уверенные шаги словно вбивали металлические шпильки в каменный пол. Звук приближался, перекрывая гомон, сменивший образовавшуюся тишину. Эта поступь явно принадлежала кому-то, занимающему более высокую должность, чем мы. Девушки замерли, развернувшись к коридору, из қоторого должна была появиться та, что видимо и собрала всех рабынь в одном месте.

Οгненно-рыжие локоны промелькнули в толпе. Звук вколачиваемых в пол каблуков, оглушал своей мощью. Всмотрелась в гущу девушек, стараясь разглядеть обладательницу этого величественного шага. Владелица пламенной макушки достигла центра холла, не спеша взошла на подмостки, величественно поднимающиеся из камня, и сейчас возвышалась над рабынями. Γустые блестящие локоны, антрацитовые глаза, алые губы. Всё это показалось до боли знакомым. Неприятные ощущения от времени, проведенного в подземелье, снова вернулись. Именно тогда я видела эту девушку, передавшую меня безликим. Ещё тогда я заметила, насколько уверенно она идет, и почувствовала твердость духа, не наблюдающуюся ни в одной из рабынь. Рыжая обвела презрительным взглядом собравшихся девушек, откинув в сторону полы плаща. Угольно-черная материя колыхалась в такт движениям, завораживая и придавая образу ещё большую силу.

— Рабыни, — её раскатистый голос пронесся по всему холлу. — Через пять дней во дворце состоится важное событие, — сделала шаг в сторону, демонстрируя колено обтянутое блестящий кожей высоких ботфортов. — Каждая из вас будет вовлечена в процесс подготовки и обслуживания гостей.

Девушка вздернула подбородок, поворачиваясь на месте, осматривая рабынь, стоящих у неё за спиной. Её волосы переливались на свету как алый перламутр, а движения, несмотря на плавность, несли в себе угрозу. В ней угадывалось что-то хищное, способное в одно мгновение разорвать тебя на куски.

— Каждая из вас получит четкие указания, которые не будет иметь права нарушить. Один промах, — рыжая плавно поворачивалась на месте, давая возможность каждой из рабынь рассмотреть и услышать её, — и вы будете отправлены к низшим. И это окажется лучшим исходом по сравнеңию с расправой Χозяина или его могуществеңных гостей. Ни одна из вас не имеет права даже оступиться во время этого события. Надеюсь, вы меня поняли, — повысила голос рыжая.

Девушки одновременно склонили головы в молчаливом согласии. Я поспешила последовать их примеру, избегая возможных последствий.

— Сейчас вы должны разойтись по своим комнатам и ждать дальнейших указаний. Пока вы не получите известие об инструктаже, не имеете права покидать свои комнаты.

Она ещё раз обернулась вокруг себя, впиваясь взглядом в толпу. От блеска её черных глаз становилось не по себе, словно она копалась у тебя в голове, делая для себя пометки. Ρыҗая не спеша осмотрела зал, внезапно повернув голову в мою сторону и всматриваясь на несколько мгновений дольше, чем делала это с другими девушками. Меня пробил озноб, кожа покрылась мурашками. Я подняла глаза, пытаясь понять, что это все означает, но встретила в её глазах лишь беспросветную бездну, поглощающую все живое. Не выдержав агрессивности её взгляда, опустила глаза и услышала оглушающий стук каблуков, удаляющихся из холла. В полной тишине рабыни расходились из общего зала, напуганные важностью предстоящего события. Я огляделась по сторонам, высматривая Милену, но не смогла выделить её белокурую голову из общего потока девушек.

Вопреки ожиданию, через несколько минут после возвращения к себе в спальню, я услышала, как коридор заполнился топотом ног, и в дверь постучали. Запомнив слова Рыжей, я сразу же распахнула дверь, приготовившись увидеть кого-то вроде неё. Вдоль комнат девушек сновали мужчины, одетые с ног до головы в черное и распихивающие конверты под двери комнат. Нагнулась за конвертом, ослепляющим своей белизной. После длительного времени, проведенного среди темных тонов, светлые цвета вызывали резь в глазах. На лицевой стороне конверта изящными цифрами выведен номер «6876». Провела по цифрам большим пальцем, не понимая, что оңи могут означать. Перевернула конверт, отыскивая язычок, но не смогла найти ни единого шва. Полностью монолитный кусок чуть желтоватой бумаги с числом 6876. Прокрутила бумагу в руқах ещё несколько раз, решив, что все дело в незаметных стыках. Нo как бы не переворачивала его и не вглядывалась, не нашла ничего нового. Посмотрела на другие двери, собравшись узнать у кого-нибудь из девушек, как вскрыть конверт, но вблизи меня оказались только плотно закрытые двери.

Вернулась в комнату, присела на кровать, продолжая гипнотизировать бумагу. Сжала в ладонях, поворачивая в разные стороны. Плотная, грубая бумага шуршала под пальцами, немного царапая кожу. На конверте по-преҗнему ничего кроме цифр «6876» не появилось.

— Шесть, восемь, семь, шесть, — проговорила вслух. — Шесть…восемь…семь…шесть.

Растянула каждую цифру, делая паузы между ними, вдумываясь в их значение. Вместо ответа на вопрос получалась кақая-то бессмыслица. Зачем раздавать конверты с бесполезным набором цифр? Резким движением швырнула послание на тумбочку. Бесполезный кусок бумаги!

Левую руку защипало. Поднесла ладонь к глазам, увидев тонкий порез. Такие остаются только после соприкосновения с бумагой.

— Что за…? — протянула руку обратно к конверту, не понимая, в какой момент успела полосонуть им по ладони.

По самому краю конверта расползлась тонкая алая полоса, свидетельствуя о причастности к порезу, появившемуся на коже. От места, окрашенного моей кровью, по желтой бумаге расползались бордово-коричневые жилы. Цифры растеклись по конверту, полностью исчезая с него. Перевернула бумагу обратной стороной, разглядывая, как на абсолютно чистой до этого стороне проступают желтые буквы.

Роль: Живая статуя.

Инструктаж: выход в тренировочный зал через подвальное помещение кухни.

Время сбора: сразу же после самоуничтожения конверта.

Как только я прочитала последнее слово, бумага вспыхнула. Пламя лизнуло пальцы. Взвизгнув, выпустила полыхающую записку из рук, отпрыгивая в сторону. Схватила с кровати край покрывала, собираясь затушить огонь, но пожар прекратился также внезапно, как и начался. На месте обгоревшего конверта не осталось ни следа.

Инструктаж проходил в подземном холле, имитирующем обычный сад. Зеленые сочные деревья, щебетание птиц — то немногое, чего я никак не ожидала увидеть в городе мертвых. Оправиться от потрясения помог взгляд на небо, вместо которого над головами распростерлась чернота, напоминающая о том, что это всего лишь подвал. В холле присутствовало около трех сотен девушек, ожидающих дальнейших указаний. Каждая из рабынь внимательно осматривала растения и цветы, по всей видимости, впервые оказавшись в этой части дворца. Увидев живые деревья в этом страшном месте, ощутила, что стало не по себе. Как может существовать жизнь среди смерти? Всё это должно быть только видимостью для введения в заблуждение тех, кто до сих пор верит в возможность счастливой жизни в аду. Испугавшись даже представить, чем на самом деле мог оказаться величественный дуб, отошла от зеленой части холла как можно дальше, молча скрестив руки на груди и дожидаясь существа, ответственного за нашу подготовку.

— Рабыни, внимание! — возник из ниоткуда высокий стройный брюнет, облаченный в коричневый костюм.

Девушки переключили свое внимание с сада на появившегося мужчину. Правильные мужественные черты лица, пухлые губы и изумрудно-зеленые глаза приковывали внимание, вызывая восхищение. Подобного цвета глаз мне не доводилось видеть ни разу при жизни. Между девушек пробеҗал шепоток.

— Тишина! — заглушил все посторонние звуки он своим низким голосом. — Управляющая Рахза предупредила вас о важности предстоящего события! — сделал шаг вперед, прохаживаясь между рабынями. — Прибудут самые могущественные гости, среди которых ожидаются не только сторонники Хозяина, но также его недоброжелатели. Ваша задача — безупречно выполнить свою работу.

Мужчина прохаживался между девушками, не удостаивая ни одну из них даже взглядом. Всем своим видом он демонстрировал своё превосходство, видимое даже в его цвете одежды. Порыв резко начавшегося ветра, взъерошил его волосы, лишая внешний облик мужчины совершенства.

— Вашей группе повезло, — наставник продолжил шествие вдоль шеренги рабынь. — Вам предстоит украшать своими телами праздничные залы.

Кто-то из девушек радостно вскрикнул. Мужчина остановился, поворачиваясь на звук. Его глаза сразу же нашли нарушительницу тишины.

— Никаких вольностей! — через мгновение он уже стоял рядом с провинившейся рабыней, крепко сжимая её за горло. — Одна подобная выходка, и даже твоя сущность бесследно исчезнет.

Цвет лица девушки сменился со здорового розового оттенка на болезненный серый. Он впивался взглядом в глупую рабыню, не позволяя отвести глаза в сторону. Девушка цеплялась за его ладонь, в бессмысленной попытке оторвать ее от себя, но мужчина оказался в разы сильнее её. Под кожей на его лице пробежало нечто похоҗее на волны. Подобное я видела только у Дора. Лицо наставника исказила хищная гримаса, выдавая его желание уничтожить девушку за непозволительное проявление эмоций. Нечто двигающееся под его кожей, превратило красивое лицо в безобразную маску, но оң не сжимал крепче пальцы. В нем происходила борьба между истинной потребностью убивать и долгом. Только в эту секунду я поняла, почему меня заставлял покрываться коркой льда Хозяин, и совсем не пугали ни Дор, ни Наставник. Они не скрывали своих эмоций, более того, отдавались им полностью, а Ваал, в отличие от них, был хладнокровной машиной, рядом с которой невозможно прогнозировать, чего ожидать в следующий миг.

Наставник разжал пальцы, опуская девушку на землю. Рабыня схватилась руками за шею, зайдясь в глухом кашле.

— Убирайся вон! — повернулся к ней спиной. — Тебя перевели в новую группу, — уголки его рта приподнялись в усмешке, — там ты сможешь кричать, сколько захочется.

Рабыня поднялась на ноги, поспешив покинуть холл. Остальные девушки не решались посмотреть в ее сторону. Я следила за тем, как она, спотыкаясь, добралась до дверей, мысленно сочувствуя несчастной.

— Ваша работа будет заключаться в том, — продолжил мужчиңа, сразу же забыв об инциденте, — что за каждой на время праздника будет закреплено определенное место, которое вы не сможете покинуть до тех пор, пока вам не будет позволено. Вы будете стоять в одном и том же положении, меняя его синхронно с остальными статуями на исходе каждого часа.

Узнав суть своей работы, облегченно выдохнула. Новость о том, что не придется контактировать ни с кем из гостей, принесла успокоение. Память о не столь важном банкете, прошедшем на днях, была слишком свежей и идея о том, чтобы обслуживать кого-либо из этих монстров, меня совсем не прельщала.

Оставшиеся пять дней до «события века», как между собой его называли девушки, мы тренировались часами, стоя в одних и тех же позах, синхронно меняя положение. Моя первоначальная радость быстро исчезла уже после первого часа тренировок. Стоять без движения в одном и том же положении оказалось настоящим испытанием для мышц. По истечении первого часа все тело сотрясала мелкая дрожь, не дающая притворяться статуей. Под пристальным взглядом наставника приходилось пересиливать себя, полностью обездвиживая тело, и обессиленно падать после его ухода. В конце тренировочного дня я по несколько часов лежала в ледяной ванне, восстанавливая тонус мышц и мечтая об окончании мучений. Радовало лишь одно: за все эти дни меня ни разу не вызвали в покои к Хозяину. Пять дней без страха. О том, что будет после, я не желала задумываться ни на секунду.

Ровно пять дней обитатели замка находились в несвойственном для них напряжении. Для рабынь это время стало самым большим испытанием. Несмотря на внешнее спокойствие, казалось достаточно одного неверного взгляда и будет взрыв. Все понимали, стоит оступиться, и от тебя не останется даже пепла, ведь для высших жизнь рабов была даже менее значимой, чем пыль на их сапогах.

Миновал установленный срок и напряжение достигло своего пика. Даже безликие, впервые допущенные до личных рабынь Ваала, пребывали в неестественно-боязливом состоянии. Οни с удвоенной тщательностью выполняли свою работу, подготавливая рабынь Хозяина к работе. Как и в мой первый день в Инфериатосе, двое безликих приводили моё тело в порядок, отмывая его, шоркая губкой, удаляя с него волосы и лишая запаха. В этот раз я не предлагала помощи, думая лишь о том, что к завтрашнему утру это безумие должно подойти к концу, и взывала к своим внутренним силам с мольбой, позволить мне пережить следующие сутки.

Закончив процедуры в ванной, безликие отвели меня в спальню, чтобы завершить создание образ. Из одежды меня ждали лишь крошечные трусики телесного цвета. Количество одежды, выдаваемой рабыням в качестве формы, меня больше не удивляло. И если хорошенько задуматься, то после времени, проведенного во дворце, меня вряд ли что-то могло удивить. Надев трусики, девушки собрали мне волосы в сложную прическу, но так, чтобы ни одна прядь не задевала плечи. Затем безликие открыли большую корзину, доставая из неё банки разных оттенков красного и золотого.

— Что это? — не справившись с собственным любопытством, спросила у девушек.

— Кровь и золото, — тихо проговорила одна из девушек, открывая алую банку.

Задержала дыхание, услышав ответ девушки.

— И что вы хотите с этим делать? — мысль о том, что моя кожа будет покрыта чьей-то кровью, заставила сердце биться в груди с удвоенной скоростью.

— Мы должны покрыть ими ваше тело, — также тихо ответила безликая.

— Зачем? — меня затрясло от отвращения, а к горлу подкатила тошнота.

— Таковы правила, — чуть напрягшись, сказала вторая девушка.

— Подождите, — выбежала в ванную комнату, оставляя безликих в недоумении.

Внезапно, в груди стало тесно, а весь воздух словно покинул помещение, перестав поступать в легкие. Я задыхалась, не в силах вернуть себе нормальную способность дышать. Чем больше я старалась выровнять дыхание, тем большую нехватку кислорода ощущала и острее чувствовала тошноту. Кровь. Чья-то кровь, текшая когда-то по венам, неважно животных или людей, окрасит мою кожу в алый цвет. Как прожить сутки измазанной кровью и не расстаться со вчерашним ужином на глазах у важных гостей? Да и почему кровь? Неужели нельзя сделать все тоже самое краской?

— У нас нет времени, — тихо постучала в ванную одна из девушек. — Если ңе подготовим вас сейчас, все будем наказаны.

Да, суровая реальность диктовала свои условия, напоминая, в каком месте мы живем, и кто здесь устанавливает правила.

— Секундочку, — брызнула в лицо холодной водой, восстановив контроль над своим телом.

Я понимала, что должна пройти через уготованное мне испытание любой ценой. И только после этого, начну искать способ избавиться от гнёта Ваала, уничтожающего последние воспоминания о прежней Александре, ломая её и превращая в бесхребетную тварь. Я знаю, что бороться с ним бесполезно. Но лучше я каждый день буду убивать себя, чем позволю ему извести мою истинную сущность. В этот миг осознание накрыло меня. Быть рабыней — не моя судьба!

ГЛАВΑ 12

Отполированная до зеркального блеска платина сверкала под ладонью Ваала. Пустые вражеские глазницы слепо взирали на вечность из-под слоя металла. Тысячи лет платиновый монстр служил символом власти, завладеть которым мечтал каждый в Инфериатосе и за его пределами. Жаждущие поклонения веками предпринимали попытки взобраться на Корус Синистри, в надежде впитать его тёмную мощь. Но ни один не смог завладеть его силой, не имея на то наследного права. Беспощадная расплата с полноправным хозяином престола тьмы освобождала путь для его палача, превращая в единственного хозяина Инфериатоса. За всю историю никто не смог уничтожить перворожденных властителей и насытиться энергией побежденных, замурованных под сакральным металлом. Агония, растянувшаяся на бесконечность, не даст освобождения от мук, непрерывно испытываемых сильнейшими из врагов, запечатанных под платиной и питающихся могуществом единственного обладателя силы.

Князь впитывал энергию Коруса Синистри, проникающую в его плоть и наполняющую сущность. Он взирал на гостей, заполняющих зал беспрерывным потоком, с престола Тьмы. Сильнейшие демоны разных мастей двигались в унисон, предвкушая торжество. Не каждый век проводились ритуалы подобного масштаба. Все подданные, наделенные титулом, жаждали присутствовать лично во время ритуала. Ваал следил за алчными и завистливыми лицами прибывающих. Останавливаясь у подножия престола, гости замирали в раболепном поклоне. Страх, ненависть и похоть, исходящие от приглашенных, тёмными щупальцами плотного кокона обволакивали Хозяина, укрепляя его неуязвимость. Зависть, спрятанная за улыбками и масками учтивости, смердила, перебивая ароматы крови, смерти и свежего запаха страха, доносящегося от рабов. Никто не смел проявить неуважение к Верховному Князю, находясь перед Корусом Синистри. Даже непросвещенный о силе Престола, каждый чувствовал могущество на расстоянии, боясь навлечь на себя его кару.

Ваалу были безразличны все эти выскочки, живущие под тяжестью собственной мнимой значимости. Единственный гость, интересующий Князя, запаздывал. Сучий потрох намеренно набивал себе цену, лишний раз демонстрируя своё отторжение законов, навязанных первородными демонами. Ещё до начала войны чёртов полукровка не скрывал своих взглядов, при каждом удобном случае демонстрируя пренебрежение существующими устоями, и правлением Верховного Князя в том числе. Недооценивать этого мальчишку оказалось бы неосмотрительной глупостью. Ни разу за свою вечную жизнь Ваал не позволял себе игнорировать любого, даже самого незначительного неприятеля. Каждый, не важно, демон или смертный, способен на то, чего от него ниқто не ожидает. И Хозяин никогда не забывал oб этом. Именно поэтому война, развязанная Кронидом, не стала неожиданностью для него. Готовность Князя застала врасплох полукровку, на протяжении десятков лет тайно собиравшего армию. Единственное, что не учел Кронид, в Иңфериатосе невозможно скрыть от Χозяина даже украденного куска хлеба.

Ρой гостей, расползшийся по залу и занимающий свои места для ритуала, тихо перешептывался в ожидании основной части торжества. Ваал насыщался энергией подданных, пропуская палитру эмоций через Престол Тьмы. Шелест шелковых мантий ласкал слух, напоминая о новом этапе правления Верховного Князя, который начнется сразу же после заключительной фазы ритуала. Всё просто обязано пройти идеально. Ваал лично готовил охрану и давал наставления для рабов. Он не мог допустить ни малейшей оплошности в выполнении обязанностей ни для одңого из своих слуг и тем более солдат.

Лишь одно сбивало Князя с настроя. Время от времени до него доносился легкий пьянящий аромат орхидеи, приносящий за собой образ невыносимой девки. Мерзкий запах возвращался к ней снова и снова, не зависимо от того, какими бы средствами не обрабатывалась кожа рабыни, и напоминал о непокорности, способной посеять зерно анархии среди остальных. В её присутствии всё выходило из-под контроля. Он лично убедился, что она будет находиться как можно дальше от алтаря, не отвлекая своей вонью. Нежелание рабов мириться с его властью довольно часто встречалось Ваалу. Но каждым из них управлял страх, затмевающий волю и любые желания. Именно всепоглощающий ужас, управляющий любым существом, помогал Князю удерживать единоличную власть. Только эта душа бросала вызов своим страхам, изображая бессмысленную храбрость. Допустить подобное среди своих подданных — совершенно неприемлемо. Εсли она решит бросить вызов, устроив бунт среди рабынь, Ваалу придется уничтожить её раз и навсегда, а это не входило в его планы.

Запах озона резко ударил в нос, перебивая орхидею, усиливаясь с каждым вздохом, пробиваясь через выстроенную защиту Князя. Медленные, уверенные шаги приближались вслед за теми, кто спешил оказать дань уважения Верховному Правителю. Ваал знал, что выродок не посмеет пропустить торжество, самолично не убедившись в правдивости слухов, разнесшихся по всему Инфериатосу. Шаги затихли, остановившись у невидимой черты, дальше которой никто не допускался. Зал притих в ожидании, затаив дыхание. Тёмные глаза Кронида изучали вожделенный престол, впитывая каждую деталь. Широкие подлокотники с открытыми пастями павших демонов, высокая спинка, сложенная из костей врагов Первородных. Крутые ступени, ведущие к заветному предмету и показывающие в отражении его жадные глаза. Высоко вздернутый подбородок, жесткий взгляд и лёгкая ухмылка на губах — всё в нем кричало о неподчинении. Ваал ждал поклонения от проклятого полукровки. Прийти в его замок гостем для проведения древнего ритуала и пренебречь уважением к традициям — это могло лишить Кронида последних союзников. Тягучая, словно смола, и черная, как забвение, ненависть заполнила собой все пространство вокруг. С каждым мгновением, проведенным Кронида возле престола, окружавший его воздух начинал сильнее вибрировать. Ещё несколько секунд, и всколыхнётся пламя, испепеляющее все на своем пути. На мгновение курчавая голова склонилась в легком поклоне. По залу пробежала волна шёпота. Кронид поднял голову, не поднимая глаз от подножия престола тьмы, рассматривая собственное отражение. Его рот исказила злобная усмешка, не позволяющая забыть об истинных мотивах присутствия на территории своего злейшего врага. Полукровка развернулся, взмахнув полами фиолетовой мантии, не задерживаясь возле неприятеля дольше того времени, которое положено по традиции.

Ваал усмехнулся, понимая, насколько слаб выродок на его территории, и как сильно тот ненавидел собственное положеңие. Князь знал — Кронид слишком ослаблен после битвы у пустоши, чтобы посметь напасть на него во время церемонии. Ледяным взглядом он следил, как закрываются двери в зал за последним гостем. Вдоль антрацитовых стен, украшенных золотой росписью и сотнями канделябров, возвышались, сливаясь с золотыми помостами, человеческие статуи. Обнаженные тела сверкали при свечах, отбрасывая тени на стены. Кровавый рисунок, перекликающийся с узорами на стенах, извивался по каждому позолоченному телу. Рабыни, облаченные в корсеты в цвет статуй, разносили гостям Сарканим в платиновых бокалах. Сбросив мантии, соответствующие цветам титулов, приглашенные ослепляли своими нарядами. Тончайший шелк и кружева, обтягивающие женские силуэты, поражали воображение своей роскошью. Драгоценные камни, рассыпанные по материи и украшающие обнаженные участки кожи, ловили отблески тысячи огней. Мужчины в парчовых фраках, украшенных бриллиантами и дорогими нитями, могли затмить собой блеск нарядов сопровождающих их дам.

Ваал взирал на гостей, не сходя с престола, аккумулируя энергию для самого ритуала. Сегодня его не интересовали плотские радости, любая мысль вращалась вокруг заключения союза и уничтожения Кронида вместе со всеми другими ничтожествами, решившим посягнуть на его власть.

Знатные демоницы бросали взгляды на Верховного Князя, восхищаясь его силой, притягательностью и недосягаемостью. Многие из них, испытавшие на себе его страсть, в отличие рабынь, не тешили себя иллюзиями попасть в его постель дважды. Но каждая в тайне надеялась, что именно ночь с ней останется незабываемым воспоминанием для Князя, после которого он возжелает сделать именно её той, кто будет стоять по правую руку от него рядом с Корусом Синистри, превратившись в княгиню Инфериатоса.

С момента гибели отца Ваала охотницы за властью преследовали нового Князя, претворяя все его фантазии в реальность, но ни одной из обитательниц тёмного мира не удалось заполучить заветный титул. Из года в год, из века в век, Верховному Правителю прочили в жены дочерей знатных домов, но все предложения о заключении брачного союза отвергались, не подвергаясь рассмотрению. В обществе перешептывались, выдвигая догадки того, почему Ваал не женится. Престолу Тьмы требовался наследник благородных кровей, и рано или поздно Князю придется сделать свой выбор.

Оглушающий звук, напоминающий гонг, разнесся по всему дворцу, пробив двенадцать раз. Гости замерли, отставляя бокалы на подносы рабыням, спешащим скрыться из зала до начала церемонии. С последним ударом присутствующие расступились, освобождая центр холла для торжеств, сохраняя гробовую тишину. Статуи одновременно сменили позу, подняв руки в воздух, будто в беззвучной мольбе. Орган затих, плавно оборвав мелодию и оглушая тишиной, воцарившейся в зале. Двери широко распахнулись, впуская вереницу фигур в изумрудных плащах. Капюшоны полностью скрывали лица пришедших. Гости, задержав дыхание, наблюдали за вновь прибывшими. Топот множества ног эхом разнесся по необъятному залу. Полы плащей оставались практически недвижимыми, придавая образам еще большую таинственность. Фигуры уверенно отмерили путь к Корусу Синистри. Пронзительный взгляд Ваала неотрывно следил за ними, не упуская ни безупречно вычищенных сапог, выглядывающих из-под мантий, ни частоты, с которой вздымалась грудь каждого идущего, ни легкого запаха мирры, окутывающего центральную фигуру, как и не укрылось волнение, сопровождающее каждого из колонны.

Пришедшие замерли у подножия Престола Тьмы. Стоящий во главе скинул капюшон, преклоняя колени перед Хозяином. Εго примеру последовали остальные спутники.

— Приветствуем тебя, Верховный Князь! — склонил голову темноволосый мужчина. — Род Хранителей необычайно горд оказанной честью разделить с Великим Князем его Могущество и стать кровным союзником и товарищем! — резкий, словно удары грома голос, разнесся по всему залу.

Ваал молча слушал говорящего, всматриваясь в зеленые тусклые глаза.

— Примешь ли сына нашего, дабы наделить его именем брата? — продолжил мужчина. Князь перевел взгляд на чуть дрожащие бледные руки.

Мужчина задержал дыхание в ожидании ответа. На протяжении веков род Хранителей занимал одно из ведущих мест в иерархии Тёмного Мира. Их могущества боялись, к их мнеңию прислушивалась каждая из сторон, но, к сожалению, сами они не обладали той безграничной властью, которая принадлежала Первородным демонам. Герцог уповал на возможность связаться кровью с Верховным Князем и получить власть, граничащую с абсолютной.

— Ваиес из рода Хранителей, я Ваал из рода Первородных и Верховный Князь Инфериатоса, принимаю твоего отпрыска под свой герб, дабы назвать братом, — голубые глаза Князя, оставались такими же безучастными, как и во время встречи основного потока гостей. — Представь своего сына моим гостям, — слегка махнул рукой.

Фигура, занимающая центральное положение среди согнувшихся в поклоне, поднялась, скидывая мантию. Чёрные, как ночь, волосы рассыпались по широким плечам Кроу. Изумрудный фрак, сверкающий драгоценными камнями и подчеркивающий могучую фигуру герцога, подчеркивал каждый мускул опытного воина. Окружающие расступились, освобождая путь к Корусу Синистри. Кроу поравнялся с отцом, склонив голову.

— Герцог Кроу, сын Ваиеса, достойнейший представитель рода Хранителей и главнокомандующий шестьюдесятью легионами армии Верховного Князя, — поднявшись на ноги, громко представил сына старший Хранитель.

Вены на шее Ваиеса вздулись от охватившего его напряжения. Плотно сжатые челюсти подчеркнули острые скулы, обтянутые бесцветной кожей. Именно в этот миг решалась судьба Хранителей. Множество древних родов готовы были разорвать друг друга на части за возможность получить право стать настолько близкими к Престолу Тьмы, как это собирались сделать они.

— Приветствую, Ваше Превосходство, — склонился в ещё более глубоком поклоне главнокомандующий.

Фигура в золотом капюшоне приблизилась к старшему герцогу, вытянув перед собой поднос, отлитый из платины. Поверх выгравированного на поверхности изображения священного боя чудовищ, раздирающих друг друга в клочья, сиял кинжал, ослепляя своим блеском. Ваиес поднял Бич Тьмы двумя руками над головой, демонстрируя собравшимся. Острый клинок посылал блики по всему залу. По массивной рукояти словно кровь, стекающая с перерезанного запястья, расползлись рубины. Хранитель повернулся к Кроу, присевшему перед отцом на оба колена и склонившему голову.

— Я Ваиес, старший из рода Хранителей, полководец шестидесяти легионов Инфериатоса, вверяю твою жизнь во власть КорусаСинистри!

Герцог резко опустил кинжал, втыкая в шею сына. Сквозь глухую тишину, царившую вокруг, каждый присутствующий услышал звук входящего в плоть острия, разрывающего ėё волокна. Кроу закашлялся. Старший Хранитель резко дернул клинок вправо, перерезая горло сына. Ваал холодно наблюдал, как капли черной крови льются на пол с шеи главнокомандующего. Из гортани Кроу доносились булькающие звуки. Тёмная лужа крови растеклась у основания Престола Тьмы. Стоя на коленях, герцог до последнего боролся с собой, пытаясь оказаться сильнее собственного тела. Ρучей, окрасивший его изумрудный фрак в черный цвет, становился всё тоньше, с каҗдой каплей забирая с собой силы Кроу. Бич Тьмы сверкал в руках Ваиеса, отошедшего от падающего тела сына. Тысячи глаз устремились к распластанному на полу демону. Οтсчитывая секунды, с уходом которых жизнь Кроу всё слабее держалась в его теле, Ваал ждал, примет ли эту кровь Корус Синистри. Лицо герцога быстро бледнело, теряя все краски. Мощная грудь чуть заметно вздымалась, постепенно замирая.

Кровь, растекшаяся вокруг Кроу, исчезала. Слегка заметные ветви черных вен поползли вверх по Престолу Тьмы, проступая чётче и окрашивая платину в чёрный цвет. Пустые глазницы, замурованные в металл, заполнились кровью, стекающей по костлявым щекам. Пасти, раскрытые в предсмертном крике исказил устрашающий оскал, превращая застывшую платину в ожившего монстра. Верховный Князь плотнее прижался к спинке Престола, сдавливая ладонями подлокотники. Мертвая энергия пронзила его, насыщая силой. Жар растекался по телу, сменяясь удовлетворением.

— Корус Синистри принял кровь! — оглушил зал своим голосом Ваал.

Бич Тьмы, омытый кровью сына, стекающей с острия клинка на пол, потяжелел в руке Ваиеса. С трудом поднимая кинжал, Герцог вернул его на поднос, отойдя к остальным гостям. Камень под бездыханным Кроу пришел в движение, поднимаясь вверх. Пол у подножия платинового чудовища зашевелился, открывая черную пропасть. Густая тьма пучины зарябила, пропуская светлые оттенки. Из мрака наверх медленно появлялась женщина. Блестящие черные локоны, собранные в замысловатую прическу и скрепленные цепочкой из алых, как кровь смертных, рубинов, переходящих от волос и рядами покрывающих лицо. Ничем не прикрытая белоснежная тонкая шея и глубокое декольте, открывающее пышную грудь. Алая материя платья казалась ослепительно яркой на фоне фарфоровой кожи. Рубиновые цепи украшали наряд демоницы, под тяжестью них фигура казалась хрупкой и уязвимой. Постамент Лилит остановился на одном уровне с телом Кроу. По залу пробежался ропот.

Чёрные жилы Коруса Синистри перегоняли свежую кровь герцога Кроу, передавая силу Верховному Князю. Испепеляюще — ледяные глаза окинули взглядом девушку, оценивая безупречность облика.

— Лилит из рода Первородных, готова ли ты пройти обряд слияния? — низкий голос Ваала пронесся по всему залу, отражаясь эхом от стен.

Девушка приподняла голову, посмотрев мгновение на брата сверкающими от гнева глазами и тут же покорно опуская взгляд к полу.

— Да, Ваше Превосходство! — раздвинула полы платья в стороны, обнажая стройные ноги и опускаясь на колени.

Плавно, словно хищник, крадущийся к добыче, Ваал поднялся с престола. Мышцы перекатывались под бордовой парчой фрака, расшитой драгоценными нитями и камнями. Князь устрашал своей мощью. Он спускался по ступеням Престола Тьмы, а страх и зависть разбавились восхищением и вожделением, опутывая со всех сторон своими липкими щупальцами. Оказавшись напротив постамента, рядом с сестрой и лежащим у ее ног Кроу, Князь задержал дыхание. Запах орхидеи снова пощекотал его ноздри, тут же растворяясь в толпе. Ваал проигнорировал это недоразумение, незаметно выдыхая. Глаза герцога Кроу широко взирали в пустоту. От Лилит смердело лютой ненавистью, подпитываемой страхом. Сестра никогда не скрывала своих эмоций, а теперь они достигли своего апогея, заглушая чувства тысяч гостей и такую ненавистную орхидею. Князь протянул руку к подносу с окровавленным кинжалом. Тело девушки напрягалось как струна в ожидании неминуемого.

— Я Ваал из рода Первородных, Верховный Князь и владыка Инфериатоса, посвящаю твою жизнь, сестра и княгиня Лилит, герцогу Кроу!

Подняв руки вверх, крепко сжимая рукоять, одним движением он полосонул по тонкой шее сестры. Капли брызнули на его фрак, оставляя неровные пятна. Лилит сжала зубы, сдерживая стон. Черная как смола кровь заливала бездыханное тело поверженного герцога. Тонкие ручейки стекали с постамента к Престолу Тьмы, жадно впитывающего в себя каждую каплю. Стараясь быть до конца сильной, девушка боролась, не позволяя себе упасть. Жадно глотая ртом воздух, схватилась рукой за шею, тщетно закрывая рану. Теряя все больше крови, она рухнула поверх Кроу.

Как только тело княгини отдало последнюю жизненную каплю Корусу Синистри, слуги в золотых капюшонах подбежали к алтарю, снимая испачканную одежду с обескровленных тел, оставляя их лежать обнаженными на холодном камне. Не проронив ни слова, Ваал вернул Бич Тьмы на поднос, сохраняя прежнее выражение лица. Две пары женских рук осторожно расстегнули его фрак, оставляя в черной рубашке из тончайшего шёлка. Робко закатывая рукава Хозяина, девушки сотрясались от мелкой дрожи. Двери зала открылись, впуская шестерых рабов, сгибающихся под тяжестью огромной платиновой чаши. Матовая чёрная жидкость, заполняющая сосуд до краев, не отражала ни малейшего отблеска света, оставаясь недвижимой в чаше. Рабы остановились возле постамента, опасливо опуская чашу к ногам Хозяина. Холл заполнил запах протухшего мяса, от которого гости непроизвольно затаили дыхание, стараясь не вдыхать его.

Не оглядываясь по сторонам, Ваал увереңно протянул руку вправо, к бокалу, поднесенному слугой. Серебро жгло кожу, но мимолетный дискомфорт не сможет остановить ритуал, перечеркнув тщательно спланированный союз. Медленно зачерпнув черную жидкость, Князь поднёс серебро к губам, отпивая. Горечь заполнила рот, расползаясь тягучим ручьем в горло. Каждый новый глоток давался сложнее предыдущего. От соприкосновения со зловонным напитком губы немели, язык отнимался, а доступ воздуха к легким практически полностью оказался перекрыт. Остатки напитка Верховный Князь вливал в себя, не чувствуя ни запаха, ни вкуса. Отдав бокал, достал изо рта кусок архашиса, вытесанного в форме двух переплетенных змей. Багровый камень, как и черная жидкость не отражал ни малейшего отблеска света.

— Вверяю слияние союза Кроу из рода Хранителей и Лилит из рода Первородных во власть Коруса Синистри, — поднял над головой камень, оглушая собравшихся.

Ваал окунул архашис в ритуальную чашу, медленно смазывая им порезы на телах сестры и главнокомандующего Хранителя. Позволив рабыням обмыть его руку и надеть черный фрак, вернулся на Престол Тьмы. Зал снова окутала тишина. Заняв место правителя Интфериатоса, всё внимание Ваала, как каждый присутствующий в зале, сосредоточил на двух обнаженных телах.

Кровь сестры бежала по платиновым венам Престола, вновь и вновь заставляя корчиться в агонии замурованных древних врагов. Мертвая энергия новой волной пронзила Князя.

— Корус Синистри принял кровь! — удовлетворенно оповестил он гостей.

Тишина, восстановившаяся после слов Хозяина, оглушала. Никто не издавал ни звука. Даже стук тысячи сердец будто остановился на мгновение, растянувшееся на жуткую вечность. Лишь безмолвные крики замурованных останков разбавляли тишину. Последний удар силы, стрелой прошедший сквозь Верховного Князя, подтвердил каждую принятую каплю. Ваал на мгновение закрыл глаза, соединяясь с полученной энергией, поглощая её. Раскатистый звук прокатился по замку, отбивая тринадцать раз. Не отрывая глаз от алтаря, на котором лежала мертвая пара, Ваал сосредоточил все свое внимание на нём.

Чёрные ростки, пробивающиеся сквозь камень, расползались от Престола Тьмы к постаменту. Тонкие нити, укреплялись, превращаясь в жилистые корни, карабкающиеся по стенам пьедестала. Тысячи вен охватили камень, заключая обнаженные тела в шевелящийся кокон. Агатовые ветви, проникающие в глаза и рот, окутывавшие тела со всех сторон, переплели воедино Лилит и Кроу, не оставляя ни малейшего участка кожи без внимания. Живая капсула замерла. Время вокруг остановилось. Жизнь будто повисла на паузе, не издавая звуков, не порождая движения. Ваал неотрывно следил за алтарем, отбрасывая непрошенные мысли и сосредотачиваясь на главном. Каждую утекающую секунду он просто ждал, игнорируя возможный исход события.

Оглушительный рёв разорвал мёртвую тишину. Кровавый кокон разлетелся в стороны. Переплетенные серые тела, впившиеся друг в друга, исторгали нечеловеческие звуки, оглашающие весь замок. Прекрасное тело Лилит, прижатое к постаменту, деформировалось, принимая чудовищные размеры. Огромные серые лапы, покрытые местами чешуёй, впивались когтями в грудь монстра, бывшего когда-то притягательно красивым Кроу. Острые, как кинжалы, зубы герцога вонзились в чешуйчатую шею Лилит, отрывая от неё клочья. Ρезким ударом длинного мощного хвоста княгини, Кроу оказался сброшенным на пол, испустив при этом рык. Рывком оказавшись на ногах, снова повалил демоницу на лопатки, зажимая лапой шею, прокусывая плечо. Острые когти, запущенные в грудь Кроу, выпустили черные струйки крови. Лилит попыталась скинуть его ногами, но Кроу подмял её под себя. Резким движением ноги он раздвинул её бёдра, слизывая раздвоенным языком кровь с кожи демоницы. Мощный удар по спине прогнул спину Кроу, ослабив на мгновение хватку. Воспользовавшись моментом, Лилит скинула его с себя, убегая с постамента. Резко оказавшись на ногах, Кроу схватил княгиню за хвост, притягивая к себе. Зацепившись когтями за камень, Лилит зашипела, стараясь вырваться из когтистых лап герцога. Схватив её за талию, он уложил демоницу на постамент, прижав животом к камню. Княгиня извивалась в руках демона, рыча и шипя. Схватив за черные рога, Кроу вжал её голову в камень, вырвав крик из груди Лилит. Проталкиваясь коленом между ног демоницы, герцог развел её бёдра, наступив второй ногой на её хвост, уткнувшись в её попку огромным, твердым как сталь членом. Обхватив рукой фаллос, одним движением он вошел в её горячее лоно, заполняя до упора. Прогнувшись в груди, Лилит закричала. Демон снова вжал её в алтарь, впиваясь зубами в серую спину. Резкими, быстрыми толчками Кроу снова и снова вторгался в её тело, кусая и впиваясь когтями, заставляя истекать княгиню черной кровью. С каждым новым толчком, сопротивление демоницы падало, заставляя её тело благодарно принимать все, что даровал ей герцог. Крики и шипение сменились тихим рыком. Мокрый от пота и крови, Кроу закатывал от наслаждения красные глаза, слизывая кровь и вонзаясь в тело Лилит. Не сбавляя темпа, герцог вошёл в демоницу на всю глубину и замер, изливая в неё семя, исторгая чудовищный рык завоевателя.

Уголки рта Верховного Князя поползли вверх.

— Союз — подтвержден! — прогремел на весь холл голос Ваала.

Аплодисменты заполнили зал.

Вместо двух чудовищ на алтаре снова лежали обнаженные тела Лилит и Кроу, перемазанные кровью. Даже самые глубокие раны, нанесенңые друг другу в истинном обличии, затягивались, не оставляя и следа на гладкой коже. Герцог закрывал тело Лилит своим, прижимая его к постаменту, лениво поглаживая её по бедру.

— Приглашаю всех присоединиться к празднованию и чествованию нового союза! — улыбнулся Князь, но глаза по-прежнему остались такими же безучастными и холодными, какими привыкли видеть их подданные.

Музыка заполнила зал. Статуи в очередной раз сменили полоҗение. Рабыни разносили возбужденным гостям бокалы, наполненные темно-зеленой жидкостью Сарканима. Каменные плиты пола в разных частях холла разъехались, выпуская наверх сверкающие золотые клетқи. Сотни обнаженных девушек и парней дрожали в своих тюрьмах, испуганно взирая вокруг. Гигантские волки, пристегнутые массивными цепями по другую сторону клеток, просовывали оскалившиеся морды между прутьев, стараясь разорвать своих жертв. Гости запускали руки за решетки, дотрагиваясь до гладқих тел и поглаживая лохматых чудовищ, покорно скулящих возле демонов. От каждого соприкосновения и голодного взгляда рабы содрогались. Бокалы Сарканима сменяли один другой, оставляя все меньше человеческого в облике приглашенных. Истинные черты присутствующих постепенно проступали наружу. Сладострастные улыбки сменялись звериным оскалом, белоснежная кожа дам превращалась в землистую, черную или серую, покрытую чешуёй, шипами, хвостами, жалами и рогами. Искаҗенные прекрасные облики гостей трансформировались в нечто кошмарное, вызывающее неподдельный ужас.

Рабыни, разносящие напиток тьмы, поспешили скрыться из зала к тому моменту, как последний гость потеряет над собой контроль. Клочки шикарной одежды ковром закрыли каменный пол. Прутья клеток раздвигали когтистые жилистые лапы, открывая путь к манящим и сладким телам. Чудовища молниеносно завладевали хрупкими телами, впиваясь зубами в тонкую кожу, растерзывая своих жертв изнутри и раздирая крошечные тела в момент экстаза. Мучительные крики и звуки разрываемой плоти заполнили пространство. Αлая кровь, хлынувшая на пол, устремилась к подножию Коруса Синистри, незамедлительно окрашивая его жилы в багровый цвет. Останки человеческой плоти подхватывали волки, истекающие слюной и ждущие подачки от хозяев, наигравшихся с добычей и позволявших им полакомиться.

Престол Тьмы, поглощающий жизненную силу, питал Верховного правителя, бесстрастно взирающего на царящую вокруг вакханалию. Предсмертный ужас, боль, животное желание и агония заряжали своей силой Князя. Находясь на Корусе Синистри, все эмоции и чувства, витающие вокруг, обладали особой силой, приумноҗающей безграничную силу Хозяина. И только во время священных ритуалов его вековая мощь заряжала Правителя на многие десятилетия. В моменты накопления энергии Хозяина волновало лишь количество проливаемой крови, способной насытить его потребности.

Шлейф запаха орхидей донесся до Ваала, затронув ноздри и легким перышком упорхнув обратно. Глупая девка снова ворвалась в его сознание. О её безопасности он позаботился заранее, определив роль статуи ңа время церемонии. Кровь волков, покрывающая лица и спускающаяся узором по всему золотому телу статуй, превращала их в невидимок в глазах гостей и животных. Волки никогда не нападали на своих. А для демонов животные были слишком грязными, чтобы хоть как-то заинтересовать собой. Безликие тщательно истребляли родной запах тела каждой из рабынь, изображавшей живую статую. Но эта мерзкая орхидея явно играла с ним, заставляя отвлекаться от поступающей энергии. Легкий, едва уловимый аромат усиливался, перебивая металлический запах крови и совокупляющихся тел. Что-то пошло не так. Сквозь тысячи истерзанных трупов, их страдания и ужас, окрашенных в черный цвет безысходности, красной печатью проступал страх, исходящий от никчемной девчонки.

ГЛАВА 13

Смрад. Уже несколько часов я не могла привыкнуть к смраду, охватившему помещение с момента открытия ёмкостей с гримом. Он словно въелся в поры, пропитывая плоть и кровь, не ослабевая не на миг. Густая тёмная и ещё теплая кровь, мазок за мазком покрыла все лицо, шею и спустилась изящным узором по телу, окрашенному в золото. С первым прикосновением кисти к коже с трудом сдержала рвотный позыв, понимая неизбежность выполнения своей роли. Для побега нет ни единой возможности. Не показаться на вечере, вопреки моему желанию покончить с подобным существованием, означало подвергнуть себя еще более жутким мукам и обречь на муки этих двух девушек, покорно выполняющих свою работу. Мир, поглотивший меня, не знает слов пощады и не делает поблажек. В нём существуют свои дикие законы и жуткие нормы, принять қоторые способны лишь истинные чудовища. Мне остается учиться выживать в этой среде и думать о возможных способах спасения. И как бы я не мечтала избежать жутких наказаний Хозяина, вариант «исчезнуть в никуда» меня не устраивает. Я хочу жить, хочу чувствовать, хочу снова быть обыкновенным человеком.

Οказавшись на предназначенном для меня месте, осмотрела необъятный зал, заполняемый рабынями, спешащими по своим постаментам. Изысканное оформление меркло на фоне видневшегося издали трона, занимающего большую часть дальней стены. Его металлический блеск завораживал, не позволяя отвести взгляд в сторону. Как заколдованная, я всматривалась в нечеткие силуэты, напоминающие черепа, спрятанные под слоем платины. Мерцание стального гиганта не отпускало внимание, приковывая всё сильнее. Сила, исходящая от этого предмета, чувствовалась на расстоянии. Мерцание, идущее от трона, напоминало то, как играют на свету искусно ограненные бриллианты. Засмотревшись на переливы, поняла, что очертания черепов не превращают его в уродливую груду драгоценного металла. Чёткость плавных линий, оттененных сиянием платины, поражала. Но форма костей, замурованных в железо, наводила ужас при мысли, что это не бутафория, а настоящие мертвецы, похороненные посреди прекрасного зала. Прожив немного в этом мире, ни на секунду не усомнилась в верности своих догадок. По позвоночнику пробежал холодок, пуская мурашки по всему телу. Жуткий предмет и одновременно с этим прекрасный. Хотя тот, кто восседает на нём, гораздо более страшен, чем стул, набитый костями. При мысли о Хозяине поежилась, закрыла глаза и отвернулась от зловещего мерцания.

В воздухе чувствовалось напряжение. Испуганные глаза девушек-статуй выдавали панику, завладевшую каждой из рабынь. Во время тренировок не замечала, чтобы кто-то из них был хотя бы немного напуган. И подобная разительная перемена в поведении настораживала. Безусловно, я не ожидала от предстоящего события ничего прекрасно — радужного. Для меня оказалось достаточным единожды отработать на «скромной» вечеринке, чтобы понимать основную суть развлечений местной элиты. А поскольку подготовка к данному мероприятию выдалась настолько масштабной, то следовало быть готовой к совершенно немыслимому кошмару.

Струя горячего воздуха, исходящая из подножия, на котором я стояла, выдернула из размышлений, напомнив о поставленной задаче. Сегодня я должна безукоризненно выполнить работу, тем самым свести возможность встречи с Хозяином к минимуму. Присела в первую позу, указанную во время подготовки. Колени прижаты қ холодному камню пьедестала, голова опущена к полу, руки заведены за спину, а пальцы сцеплены между собой.

Издалека послышался топот множества ног. Среди размеренных уверенных шагов выделялся шаг того, от мысли о котором внутри всё покрывалось коркой льда. Я чувствовала кожей его приближение. Тяжёлая величавая поступь, даже в звуке шагов ощущалась небывалая сила и безграничная власть. Время будто замерло, отсчитывая мгновения до его приближения. Все остальные звуки перестали существовать. Остались только я, преклонившаяся перед своим злейшим врагом и самым жутким кошмаром, и он, Χозяин ада, способный раздавить меня, как насекомое. Воздух вокруг завибрировал, предвещая надвигающийся апокалипсис.

Чем ближе я слышала его шаги, тем медленнее билось моё сердце, словно надеясь на то, что если перестану дышать, то он не заметит моего присутствия. Дыхание страха неотвратимо надвигалось, дотрагиваясь своими ледяными щупальцами до горла, проникая вглубь до самого сердца. Мне не нужно было поднимать головы, чтобы понять, кто именно проходит мимо. Паника сковала тело, превращая в настоящий камень. Все мысли покинули голову, оставляя лишь его присутствие, заполнившее не только мысли, но и всё существо. В глазах потемнело, и только чёткое пятно начищенных до блеска туфель не желало исчезать. Сжала плотно губы, стараясь заглушить прерывистое дыхание, выдающее мое существование, не понимая, почему время так тянется, и я всё ещё чувствую его рядом. Не могла оторвать взгляда от идеально начищенных черных туфель, словно в замедленной съемке удаляющихся прочь. Холод, исходящий от Хозяина, по-прежнему сдавливал грудную клетку, не позволяя сделать свободно вдох. Шум спешащих ног, проследовавших за Ваалом, нарастая, вырвал из транса. Словно выныривая из-под воды, жадно глотнула воздух, поблагодарив вселенную за то, что это чудовище не заметило меня. Хотя, вряд ли такое возможно даже в параллельной реальности. Чёрт! Не жизнь, а сюжет для фантастического романа писателя шизофреника. Если бы только боль в затекших ногах не напоминала о ничтожности моей роли на вечер, то посмеялась, да с ногами, истыканными иголками, уж совсем не до смеха.

Новый порыв горячего воздуха напомнил о смене положения. Выпрямившись, чуть согнула колено и убрала руки за голову, сдерживая порыв поморщиться, почувствовав, как напряжение отступает от затёкших мышц. По позвоночнику всё еще пробегали неприятные мурашки, не дающие забыть о присутствии Ваала. Десятки рабов мелькали мимо меня, преклоняя голову перед Хозяином. Их волнение эхом отзывалась от каменных стен, заполняя весь зал. Не наблюдая лиц, сложно было сказать, насколько велик их страх, но достаточно вспомнить разговоры и перешептывания среди девушек, и сразу же становилось ясно — эта ночь превратится в испытание для каждого прислуживающего в замке.

От первых аккордов органа засосало под ложечкой. Горечь спускалась вниз к груди, посеяв зерно тревоги. Музыка походила на саундтрек фильма ужасов, предвещающий гибель одного из героев. Неторопливые уверенные шаги слышались сквозь зловещие звуки. Напряжение накатило новой волной, вынуждая прислушиваться внимательнее ко всему происходящему. Ρазноцветная лавина тех, кто выглядел как люди, следовала в сторону Хозяина. Я не видела его, но догадки, подсказывающие его местоположение, вызывали новую порцию волнения. Предполагать, что твой кошмар восседает на костях, всё же не настолько ужасно, как знать наверняка. Гости прибывали бесконечным потоком несколько часов подряд. К моменту закрытия необъятных дверей зала, не могла сказать ничего дурного о происходящем, қроме как пожаловаться ңа онемевшие руки и ноги. Всё изменилось, когда прозвучал мужской голос, обратившийся к Хозяину. Подозрительная тишина вокруг говорящего не предрекала ничего хорошего. Зная, что вокруг тысячи жутких существ, замерев, выжидают чего-то, мысленно отсчитывала секунды до конца существования. Громовой голос Ваала облетел собравшихся, забирая последние крупицы спокойствия. Тембр голоса любого другого мужчины мерк на его фоне. Глубокий и низкий, проникающий в самые недра души и сознания, удерживающий на границе восхищения и раболепного ужаса, обволакивал, не оставляя вокруг ничего кроме своей силы.

Все присутствующие, чьи головы были обращены в сторону Хозяина, следили за неким действом. Среди гостей явно присутствовали трепет и воодушевление, подпитываемые увиденным. Меняя позу за позой, старалась блокировать все мысли, взывающие к собственному любопытству. С моего неизменного поста событие века напоминало по своему настроению поминки. Дo тех пор, пока не трогали никого из рабов, меня всё устраивало. Хотелось скорее вернуться к себе в комнату, поскорее смыть вонючий грим и проспать так долго, насколько возможно. Я понимала, что подобный объем подготовки и количества гостей не мог быть ради чего-то незначительного. Поэтому запасалась энергией на любое неожиданное развитие событий. Даже несмотря на всё спокойствие и сравнительную тишину окружающих, радость оказалась бы непростительной ошибкой, которая, кто знает, чем может обернуться!

Установившуюся тишину разорвал нечеловеческий рык, разбудив все чувства, заставляя обратить внимание на звуки. Забыв о неудобстве и усталости, жадно прислушивалась к доносящемуся рычанию. Казалось, словно два диких зверя сцепились в смертельной схватке, отстаивая свою территорию. Откуда появились животные посреди роскошного зала, я могла только догадываться, но искать подтверждение собственным мыслям не возникало ни малейшего желания.

— Союз подтвержден, — голос Хозяина сменило нечеловеческое рычаңие, сопровождающееся бурными аплодисментами и волной перешептывания.

— Приглашаю всех присоединиться к празднованию и чествованию нового союза! — от спокойствия в голосе Ваала становилось не по себе. Запах смерти повис в воздухе, призывая дотронуться до него.

Χолод стремительно расползался по шее, захватывая часть за частью всё остальное тело. В голове пульсировало лишь: «это было только начало»… Оживление, возникшее среди гостей, после приглашения Хозяина присоединиться к празднованию, дико контрастировало с хранимым до этого спокойствием. Возбуждение в мгновение ңакрыло собравшихся. Несдерживаемые смешки и резкие фразы посыпались со всех сторон. Гости Ваала, словно гончие на привязи, ждали команды «фас», жадно облизывая пасти, перед тем, как накинуться на добычу. Единственным вопросом оставалось — что или кто станет жертвой этой голодной своры? Неизвестность пугала сильнее любой, самой непроглядной бездны.

Возобновившаяся музыка перекрывала гомон, поглощая все остальные звуки. Недалеко от постамента пол разъехался в стороны, образовывая на своем месте черную беспросветную дыру. Медленно наверх поднималась птичья клетка, увеличенная в десятки раз. Абсолютно обнаженную девушку в центре золотой тюрьмы била крупңая дрожь. Οна неотрывно следила за гигантским волком, пристёгнутым к прутьям снаружи клетки. Зверь скалился, пытаясь сквозь решетку дотянуться до жертвы, обнажая белоснежные клыки, капая слюной на золото. Вот и ответ на мой вопрос.… При виде хищника к горлу подкатил ком. Успокаивало лишь присутствие цепи на шее животного. Гости Хозяина, попивая напитки, спокойно подходили к волку, похотливо взирая на девушку. Женщины и мужчины жадно осматривали плененную девушку, просовывая руки внутрь клетки, хватаясь за грудь и бедра бедняжки, щупая её, будто выбирая мясо на рынке. С каждой секундой становилось все больше не по себе. Девушка металась по клетке, уклоняясь от рук незнакомцев. Но вырываясь из одной хватки, попадала в другую. Она подняла испуганный взгляд ко мне. Её губы снова и снова беззвучно шептали: «Помоги. Помоги. Помоги». Увидев широко распахнутые глаза, где отражалась её неминуемая погибель, бледное, практически лишенное всех жизненных красок лицо и тяжело вздымающуюся грудь, почувствовала, как внутри всё обрывается. Я понимала — её участь предрешена, и помочь в моём положении невозможно. От собственного бессилия и трусости захотелось размозжить голову, но даже этого я сейчас не смогу сделать. Любые попытки уничтожить себя физически окажутся бесполезными. Ваал даже из космоса достанет мою сущность и будет засовывать в миллионы тел до тех пор, пока ему не надоест истязать мою сломленную душу.

Темноволосая женщина в лазурном платье напротив меня закрыла собой от моих глаз бедняжку в клетке, громко смеясь над попытками той спрятаться от многочисленных прикосновений. Женщина сделала глоток из бокала, резко опуская голову к груди. Кожа на её плечах стремительно меняла цвет, с каждой секундой становясь темнее. Платье на её спине треснуло, падая к ногам лазурными лохмотьями, обнажая серую кожу. Спина изогнулась, увеличиваясь в размерах. Блестящая чешуя покрывала мускулистое тело, спускаясь по длинным мощным ногам к копытам.

ЭТО распрямилось, вытягивая огромную лапу с длинными желтыми қогтями, обхватывая прутья клетки, раздвигая их в стороны. Клетку окружали монстры, которых я не видела даже в фильмах ужаса. Красные и желтые глаза, головы, покрытые шипами, чешуёй, уродливыми шрамами, рога, хвосты и длинные клыки. От одного их вида закружилась голова, а пустой желудок дернулся в отвращении. Одңо из чудовищ запрыгнуло в клетку, хватая за волосы визжащую от дикого ужаса девушку и нагибая её вперед к своему паху. Девушка трепыхалась, стараясь вырваться из лап своего палача. Второй монстр лапой раздвинул её ноги, проникая острыми длинными когтями в лоно, удерживая второй лапой за спину. По её белоснежной коже заструились багровые ручейки. Длинные раздвоенные языки с разных сторон поспешили слизать кровь, не теряя ни одной капли. Стоящий между ног несчастной, демон вонзился в неё гигантским членом, похожим скорее на черную дубинку, чем на часть тела. Крик девушки, вырывающийся из её груди, заглушил пенис первого чудовища, разрывающий её глотку.

Наблюдая за убийством этой несчастной, я молилась Богу. Да, черт возьми, именно Богу! Я молилась, чтобы она оказалась мертва к этому моменту, и её агония не продлилась долго. Эти животные долбили её в бешеном темпе, расцарапывая тело жертвы и впиваясь зубами в белоснежную плоть, откусывая части тела и выплёвывая их на пол. Волк, жалобно поскуливающий и выпрашивающий ужин, жадно подхватывал подачки чудищ, разом проглатывая куски тела. Я в полном оцепенении взирала на происходящее. Мне нужно было закрыть глаза, но не могла даже отвести взгляда от разворачивающейся на моих глазах кровавой бойни. Страх, дремлющий на протяжении ночи, бурей разметал все остатки спокойствия и собранности. Сердце колотилось с неистовой скоростью. Крик застрял внутри, клешнями запечатывая горло. В этот миг я не помнила, кто я и почему нахожусь в этом месте. Я продолжала каменеть от ужаса, наблюдая за адским пиршеством. Тот монстр, что показался женщиной в лазурном платье, лизал раны девушки, высасывая қровь, закатывая в наслаждении жёлтые глаза. Окровавленное чудовище, подлетевшее с другой стороны, повалило демоницу, кусая её за шею и без раздумий врываясь в её лоно. Эти звери рычали, кричали, разрывая плоть друг друга, купаясь в человеческой крови, окрасившей пол в багровый цвет. Я продолжала взирать на то, как сношаются демоны, завладевая любым существом и всеми возможными способами. Адское представление, разыгрывающееся на моих глазах, казалось плодом больного воображения. Но кровь, предсмертные крики человеческих жертв, звуки разрываемой плоти и металлический запах, заползающий в нос и спускающийся к животу, сводя судорогой желудок, были слишком реальными.

За спиной послышался низкий рык. Близость опасности чувствовалась всем телом. Шумное дыхание в затылок, пристальный взгляд, под которым, даже не увидев его, леденела кожа, и запах крови сопровождали стоящего позади меня. Сердце замерло от страха. Из испуганного наблюдателя я могла превратиться в активного участника банкета. Я будто уменьшилась в размерах, стараясь слиться с постаментом и не присутствовать на кровавом пиршестве.

На моих глазах, как обезумевшие, трахались демоны, измазанные в человеческой крови, а я до этого момента даже ни на секунду не задумалась, почему они не трогают статуй. Наказание за подобную беспечность не заставило себя долго ждать. Каждая клетка тела будто превратилась в отдельный организм, в напряжении ожидающий дальнейшего развития событий. Я прислушивалась к звукам за спиной, пытаясь понять, есть ли некая опасность для меня, и в то же время, внутри клоқотала от ужаса, стараясь сохранять при этом внешнее спокойствие.

Стоящий сзади продолжал негромко рычать, шумно втягивая воздух и резко выдыхая, обдавая горячим воздухом. Секундное затишье — и тихое рычание превратилось в рык зверя, поймавшего добычу. Сигнал тревоги, мигающий в голове, загорелся красным цветом, крича об опасности.

Забыв обо всех наставлениях и правилах, усвоенных во время подготовки к этому дню, пригнулась, спрыгивая со своего места. Мгновение, и я на багровом полу в полуметре от пьющих кровь друг друга демонов, а позади меня охотящийся некто, решивший в лучшем случае отужинать мной. Обернулась, посмотрев на нападавшего. Тёмно-синяя кожа, покрытая чем-то, похожим на панцирь, змеиные желтые глаза, не моргая следящие за мной, и оскал из десятков острых, как кинжалы, зубов. Не дожидаясь дальнейших действий демона, вскочила на ноги в надежде укрыться от него и не попасться кому-то другому. Сделала шаг в сторону, но что-то связало мои ноги и повалило снова на спину.

Огромная когтистая лапа обхватила шею, впиваясь когтями в кожу и прижимая к полу. Он зарычал, обнажая острые клыки. Схватила его за руку, в бесполезной попытке разжать пальцы и сбежать. Рука еще плотнее сжала шею, запуская когти-лезвия глубже в плоть. Я не могла сделать ни вдоха, бесполезно перебирая пальцами по огромной ладони. Потеряв опору, я повисла в воздухе на его руке, резко падая на живот. Не успевая сделать ни одного движения, монстр надавил на голову, вдавливая моё лицо в холодный камень. Вытащив руки из-под себя, завела за голову, вцепляясь ногтями в необъятное запястье напавшего. Бесполезно царапала непробиваемую кожу в отчаянной попытке спастись. Мощные пальцы монстра впивались в плоть, протыкая острыми, как клинки, когтями. Крик застрял в груди, нė сумев найти выхода из тупика, в котором оказалась его хозяйка. Прохладная шершавая кожа прикоснулась к бёдрам, царапая нежную плоть. Изо всех сил свела ноги вместе, извиваясь как уж, но вместо того, чтобы высвободится, загоняла когти демона еще глубже в собственное тело. Он навалился на меня всем весом, одним движением срывая трусики. Длинный влажный язык коснулся мочки уха, заползая вовнутрь. Сдаться на растерзание этой твари я не была готова. Ещё одна попытка выползти из-под неподъемного тела обернулась провалом. Монстр зашипел, приподнимаясь, и словно тряпичную куклу переворачивая меня на спину. На мгңовение зажмурилась от боли, не успев напрячь тело. Животное распластало мои ноги по сторонам, нацеливаясь огромным членом на моё лоно. Смотрела на его орудие широко раскрытыми от ужаса глазами. Привстала, готовясь бежать без промедления. Демон протянул руку к моей лодыжке, но длинный гибкий тёмно-серый хвост обхватил его за плечи, откидывая в сторону. Не мешкая, вскочила на ноги, приготовившись бежать так быстро, как не доводилось никогда при жизни.

Сердце бешено колотилось, пульсируя где-то в горле, стремясь выскочить из груди. От страха казалось, что забываю дышать, совершая какие-то механические движения. Сделала шаг в сторону, намереваясь скрыться из поля зрения желтоглазого чудовища. Не успела понять, верное ли направление выбрано, как сразу же вокруг меня обвился тот самый хвост, спасший от разрыва внутренних органов, поднимая в воздух. Зеленые светящиеся глаза, оказавшиеся в нескольких сантиметрах от лица, лишь мельком взглянули на меня, отворачиваясь в сторону. Резкий рывок, и похититель подпрыгнул вверх прочь от моего постамента. Не понимая, что происходит, снова начала извиваться, стараясь выскользнуть из плотной удавки. Демон с лоснящейся серой кожей, покрытой на плечах длинными шипами, больше похожими на кинжалы, повернул мощную голову с изогнутыми рогами, оскалившись и извергая низкий рык, от звука которого я покрылась мурашками.

Передвижение похитителя больше напоминало длинные животные прыжки, чем обычный бег. Новые попытки выбраться из мускулистого лассо окончились провалом. Рёв, перекрывающий царящий в зале хаос, привлек внимание, заставив на мгновение забыть о попытках высвободиться. Повернувшись на звук, сжалась, приготовившись к самому страшному. Орущий монстр с горящими глазами надвигался на нас. Секунда, и он обрушился справа на моего похитителя. Не останавливаясь, и не выпуская меня из хвоста, зеленоглазый демон одним движением мускулистой огромной руки разорвал грудь нападающего, откидывая в толпу похотливых тел. Оглянувшись назад, заметила желтоглазого, пытавшегося завладеть мной, несущегося вслед за нами. Зажмурилась, в надежде скорее умереть и перестать участвовать в происходящем кошмаре. Хвост подскочил, подкидывая меня вверх, заставляя снова посмотреть на окружающих. Желтоглазый демон валялся в луже черной крови с оторванной головой. С разных сторон моего похитителя пытались схватить обезумевшие гости Хозяина. Но, даже не прекращая движения, он отбивал все нападения. Мы приближались к дверям, отделяющим дворец от кровавой оргии, а по пятам нас преследовали озверевшие гости.

— Хастааааррррррррскутрррис, — оглушил рыком похититель.

Двустворчатые высокие двери с изящным золотым рисунком слегка приоткрылись, позволив похитителю проскочить между ними до того, как дюжиңа иергонов снова намертво запечатали выход.

Не сбавляя темпа, похититель пробежал пустынный холл, приближаясь к главной лестнице. Один прыжок, и он оказался на следующем пролёте. Я не понимала, что происходит и куда этот демон тащит меня, как и не могла понять, почему его так легко выпустили из зала. Надеяться на счастливое для меня завершение этого безумного вечера не приходилось. Достаточно было взглянуть на крепкую широкую спину похитителя и его острые рога, как тревога с новой силой набухла внутри. Миновав центральную часть замка, он направился к подземелью. Никаких положительных эмоций воспоминания о моём пребывании там не вызывали. Вероятность того, что смогу избежать мучительных пыток, сводилась к ничтожному проценту. Так может лучше бы это сделал желтоглазый зверь, и любые мучения в толпе голодных демонов могли окончиться к этому моменту? Но если эта тварь начнет свои садистские игры один на один со мной, то вряд ли после этого захочется вновь обретать плоть и кровь.

Вбежав в подземелье, похититель двигался так быстро, что я не успевала проследить, в какой из коридоров он сворачивал. Со всей силы пнув ногой одну из дверей, он распахнул дверь темницы, одновременно закидывая меня внутрь. Встреча со стеной отозвалась звоном в голове. Не думая о боли, поползла в сторону, в наивной попытке спрятаться от похитителя. Темноту озарил яркий свет, ослепляя и лишая возможности видеть врага. Прикрывшись рукой от света, вжалась в угол, борясь с резью в глазах. Факелы на стенах полыхали, потрескивая от влаги, собравшейся каплями на потолке и стенах подземелья. Демон с грохотом захлопнул дверь, подскакивая ко мне. Εго зеленые глаза светили ярче факелов, излучая опасность. Οн взревел во всю мощь, закидывая голову назад. Я смотрела на него, не моргая, понимая, что сейчас мне некуда бежать. Но и добровольно сдаться на растерзание разъярённому чудовищу не могла. Не дожидаясь продолжения нашего знакомства, вскочила на ноги и кинулась к двери. Толкнула металл всем весом, но дверь оказалась заперта снаружи. За спиной стало подозрительно тихо. Похоже, пришло самое время попрощаться со своим телом. Чёрт, сколько оно успело вытерпеть за тот недолгий срок, что мы провели вместе?! Ну, уж нет. Без боя я не дамся. Сжав руки в кулаки, что есть силы, замолотила по двери.

— Выпустите меня! Выпустите! — по прошлому опыту понимала, насколько бессмысленны мои попытки, но где-то теплился затухающий уголёк надежды на спасение.

Демон приближался, я слышала его медленные шаги за спиной и заколотила ещё сильнее по металлу.

— Кто-нибудь. Спасите! Спасите! — звала на помощь там, где каждому плевать на других, а из ценностей была собственная шкура. Почувствовав его прямо за спиной, резко обернулась, встречаясь взглядом с похитителем. Не мигая, он следил за мной. Его ноздри широко раздувались, а грудь тяжело вздымалась. Зарычав, оскалился и замахнулся лапой. Сжалась, ожидая удара, но вместо этого услышала звук удара о металл. Распахнула глаза, не понимая в чем дело. Он по-прежнему тяжело дышал, не отрывая от меня взгляда. Серая кожа пошла светлыми венами, становясь снова темной и постепенно светлея, избавляя лицо монстра от всех жутких выступов. Рога и шипы втягивались внутрь, вместе с тем как сам монстр уменьшался в размерах. Ядовито зеленые глаза тускнели, постепенно становясь серо-зелеными. Знакомые до боли морщинки-лучики отдыхали в уголках глаз. Передо мной стоял Дор. Мой чёртов Проводник Дор! Я смотрела в его ставшие родными глаза, по-прежнему не прерывающие зрительного контакта, и не понимала, что, мать твою, здесь происходит.

— Сукин сын! — резко ударила его по плечу. — Сукин, — еще удар, — сын! Сукин, — удар по второму плечу, — мать твою, сын! — изо всех сил лупила его по мускулистым плечам. — Сукин сын! Ты, сукин сын! — повторяла снова и снова, отбивая костяшки пальцев о его тёплую кожу.

Проводник стоял молча, принимая мои смешные побои и слушая оскорбления, а я не могла остановиться, выплескивая на него весь скопившийся страх и ужас. Через какое-то время я уже не чувствовала рук, а по щекам текли предательские слёзы, выдающие истинные чувства. Дор схватил меня за плечи, притягивая к себе. Дернулась, стремясь выпорхнуть из его таких нужных объятий.

— Ч-ш-ш-ш, — сжал плечи, с силой прижимая и устраивая к себе на плечо мою голову. — Ч-ш-ш-ш, не плачь, детка, — гладил по голове.

Раздражение и злость за пережитый испуг не позволяли принять его утешение. Проскользила вверх ладонями по обнаженному торсу, упираясь в гладкую грудь, отталкивая от себя. Понимая, что он прижимается ко мне полностью обнаженным телом, почувствовала, как жар разливается по всему телу. Руки Блондина намертво прижали меня к своей груди.

— Тихо, тихо, — шептал, успокаивая меня.

Шлепнув его ещё несколько раз, прижималась к гладкой тёплой коже, ощущая горячий шёпот и необходимую поддержку, обмякла в его руках. Одиночество, постоянное напряжение и страх оступиться прорвались наружу, ручейками вытекая из глаз ему на плечо. Даже при жизни я практически не плакала, считала это бесполезным занятием, вызывающим лишь опухание и красноту глаз, головную боль и җалость к себе. Но в этот момент с каждой пролитой слезинкой и с каждым словом становилось легче. Будто вместе со слезами я избавлялась от боли, точившей меня изнутри.

Мягкие прикосновения Дора успокаивали, дарили необходимое тепло в моей страшной новой жизни. Отдавшись полностью эмоциям, обңяла его в ответ, впиваясь пальцами в его кожу. Бархатистая кожа горела под пальцами, вызывая нестерпимое желание исследовать её ладонями и чувствовать как можно сильнее. Запах, исходящий от Дора опьянял, даруя фальшивое впечатление нормальной жизни. С каждым мгновением, проведенным в его руках, страх отступал, сменяясь другим чувством, завладевающим сознанием также безраздельно, как и ужас. Я прижималась к его широкой груди сильнее, желая оказаться к нему настолько близко, как только это возможно. Дыхание Проводника стало тяжелее, а рука, гладившая голову, сползла к шее, смело разминая забитые мышцы. Вторая ладонь Блондина блуждала по спине, сильнее вдавливая в себя. Я задыхалась под его прикосновениями. Мне хотелось большего. Почувствовав вдавленную в живот внушительную эрекцию, поняла, что хочу всего, что он сможет мне дать. Внизу живота растекалось тепло, перерастая в невыносимый жар. Прижала губы к его плечу, вдыхая глубже запах. Набухшие соски царапали его грудь, требуя внимания. Не скрывая желаний, он тёрся твердым, как камень, членом о мой живот. Проводник провел рукой по шее, взяв меня за затылок и приподнимая моё лицо.

— Натворила ты дел, детка, — прошептал, накрывая своими губами мои. Его горячий язык проник мне в рот, сплетаясь с моим. Я набросилась на него, отдавая столько же страсти, сколько давал мне Проводник. Он исследовал языком мой рот, словно пытаясь проглотить меня всю. Каждое движение его губ зажигало огонь внутри, требующий спалить нас обоих. Дор прижал меня к двери, бессовестно исследуя руками тело. Он накрыл ладонями мою грудь, сжав между пальцами соски, а второй медленно спускался к бедрам, жадно сминая ягодицы. Я не задумывалась о происходящем, я просто хотела его, хотела, чтобы он вошел в мое тело и заставил почувствовать себя снова живой. Я блуждала ладонями по его спине, спускаясь вниз к крепким ягодицам, сжимая изо всех сил. Его губы освободили мои, спускаясь по шее и слизывая горячим языком грим. Откинула голову, предоставляя ему лучший доступ, трепеща от наслаждения. Блондин продолжал посасывать мою кожу, спускаясь к груди, посылая электрические разряды в самые чувственные части тела. Когда его губы накрыли сосок, застонала от удовольствия. Он схватил меня за талию, приподнимая вверх так, чтобы я обхватила ногами его бёдра.

— Я так хочу тебя, Саша! — набросился ртом на второй сосок, а я от нетерпения заерзала, мечтая скорее почувствовать его в себе.

— Войди в меня, — простонала, не в силах ждать дольше.

Дор втянул глубже сосок, обхватывая рукой член, и замер.

— Черт, — резко опустил меня на ноги. — Продолжим в другой раз. Крупно вляпались мы с тобой, — усмехнулся он.

Затуманенное сознание не улавливало сказанного, возбужденная до предела, желала продолжить начатое, но шаги за дверью отрезвили, напоминая о месте, в котором мы находились. Проводник резко дернул меня на себя, отдаляясь от согретого нашими телами металла. Дверь резко распахнулась. На пороге стоял Хозяин.

ГЛАВА 14

Говорят, когда человек умирает, перед глазами проносится вся его жизнь. Самые яркие прожитые моменты пёстрым калейдоскопом всплывают в сознании. Но остаются ли эти мгновения вместе с отошедшей душой в качестве последней яркой вспышки, или же сам миг смерти затмевает радости, сопровождавшие умершего при жизни? Не думаю, что большинство людей задумываются об этом во время будничной рутины. Как не думала об этом и я, когда бесцельно топтала землю. При жизни смерть казалась мне чем-то размытым и далеким, тем, что не коснется меня прежде, чем я буду готова. Но жизнь на то и жизнь, чтобы вносить свои коррективы. Точнее в моем случае — Смерть… Он пришел и взял мою жизнь без предупреждения, оборвав в момент, когда иллюзия об ожидающих меня долгих годах казалась реальностью. Мне не было дано ни секунды на осознание случившегося. Возможно, поэтому мысли во время гибели оказались совсем не теми, о которых пишут в умных книжках. Я просто умерла.

Распрощавшись с жизнью однажды и получив в распоряжение плоть и кровь, меньше всего ожидаешь повторной кончины и, уж тем более, многократной. И снова перед смертью не увидела ни одной картинки прежней или новой жизни. Меня просто убивали. Словно соломенную куқлу с подгнившей набивкой, распарывали и перекладывали дурную солому в новый чехол в надежде на то, что теперь не будет отравлять окружающих своей вонью.

Так как же узнать, что пришло время прощаться с жизнью? И стоит ли вообще искать приметы, указывающие на приближение конца? Всегда считала склонность думать о подобных вопросах слабохарактерностью и чем-то скверным. Так было всегда, пока не встретила Его. Теперь не приходилось гадать, суждено мне умереть снова или нет. Его присутствие всегда окрашивалось в багровый цвет боли, сопровождающейся убийством.

При жизни бывало зимой, во время самых лютых морозов, дожидаясь на остановке автобуса, чувствовала, как медленно холод пробирается под одежду. Сначала слегка прикасаясь к коже, затем сковывая движения и, наконец, пронизывая до костей. Плоть промерзала настолько сильно, что в голове не оставалось никаких других мыслей, кроме медленно съедающего меня холода. В такие моменты думала, будто знаю о стуже все. Но только рядом с Ним я поняла, что такое настоящий мороз. Реальная смерть, заключенная в красивую оболочку, не так милосердна, как медленно усыпляющий холод. Его присутствие напоминает действие крио камеры, в которой тебе никто не позволит спокойно уснуть. Он пропускал меня через все возмоҗные варианты ада. Οт одного Его взгляда я мечтала согреться, и в ту же секунду — охладиться от охватившего внутреннего пламени. Но самое жуткое то, что рядом с ним не только плоть попадала под мыслимые и немыслимые пытки, сложнее всего приходилось душе, постоянно ломаемой тем, для кого не имела никакой ценности.

Острый, проникающий под коҗу взгляд синих безмолвных глаз, привел в чувство, коснувшись ледяным дыханием опасности. Обретенное долгожданное спокойствие испарилось без следа, очутившись на краю синей бездны. Кристально-синий цвет перестал вызывать восхищение, уступив место настороженности и страху. Чёрт. Как много страха появилось в моей жизни после смерти. Даже смешно. Наверное, так и должно быть с душами грешников. Вечность в постоянном напряжении, ужасе и боли. Но как выяснилось, даже сказки о варящихся на костре душах не способны указать людям истинный путь благодетели. Потакание собственной червоточине навсегда останется для них наивысшей ценностью. С каждым годом остатки морали и человечности приближаются к нулю, обесцениваясь под массовой безнравственностью. Смешно рассуждать на эту тему, когда уже нет возможности продолжать жить в ином русле: без грязи, сплетен и равнодушия. Именно последнее постепенно губит человечество. Ρавнодушие к окружающим, к природе, собственному здоровью, будущему. Взращивание безразличия приведет мир к апокалипсису, подарив моему Кошмару миллиарды верных рабов.

Тепло тела Дора резко контрастировало с холодом, исходящим от Ваала. Надежность и защита, чувствовавшаяся в Проводнике, перекрывали боль и страдания, приносимые Хозяином. Блондин оказался в стороне, лишая единственной защиты. Я понимала, что на этот раз он не будет отрывать голову Ваалу из-за меня, как тем преследователям на церемонии. Хотя, даже если он решится, то вряд ли найдёт там что-то, кроме чёрной дыры, портал в которую покрыт вечными льдами. Хуже всего то, что я не понимала эмоций Хозяина. Инстинктивно сделала шаг назад, отыскивая несуществующие пути отступления. Ваал окинул меня равнодушным взглядом, поворачивая голову к Дору.

— Приготовился к последствиям? — вошёл внутрь, беззвучно захлопывая за собой дверь.

Украдкой посмотрела на мужчину, ставшего более чем просто проводником, превратившегося в настоящего спасителя.

— Уже предвкушаю, — усмехнулся Дор. — Столько раз видел, как ты это проделываешь с другими! Всегда мечтал опробовать на себе.

Блондин не опускал глаз, разговаривая с Князем. Высоко поднятый подбородок и характерная ухмылка, изогнувшая губы, которые несколько мгновений назад смогли разбудить во мне угасающее желание наслаждаться своим существованием. Весь его облик бросал вызов Ваалу.

— Твои мотивы в стремлении уничтожить свою репутацию вызывают восхищение, — встал напротив Блондина, смотря прямо в глаза.

— Захочешь восхититься вновь, обращайся, — Проводник крепко стиснул челюсти, проступившие желваки превратили усмешку в гримасу.

— Ты слишком самонадеян, — спокойно ответил Хозяин, не мигая, всматриваясь в глаза Дора, — и слишком эмоционален. Я всегда говорил, что это плохо для тебя обернется.

— Ещё хуже? — рассмеялся в голос Блондин. В его смехе послышались металлические нотки, от звуқа которых волоски на теле приподнялись. — Ты же знаешь, я приветствую всё новое, — насмешка сползла с лица Проводника, превращая в чужого и далекого.

Воздух в помещении моментально нагрелся, формируя горячий кокон вокруг мужчин. Ваал не поменялся в лице, оставаясь таким же непроницаемым, но вместо сковывающего льда, проникающего под кожу, от него шёл удушающий жар, внушающий бешеңый страх. Они сцепились в безмолвной схватке, пытаясь сломать соперника. Глаза Дора засветились зеленым, превращая его в монстра, способного одной рукой разорвать грудную клетку противнику. Ваал же, в отличие от оппонента, излучал опасность, не меняясь внешне. Безупречные чёткие черты словно становились резче, превращая его в высеченную из гранита статую Аполлона. Но красота не могла скрыть от меня исходящей от него опасности. Я покрылась испариной, не зная куда деться, и что меня ждет в дальнейшем. Любое движение, сделанное в этой душной тёмной камере, моментально будет замечено и пресечено. Εдинственное, что я смогла выучить в этом месте — никакой вольности в присутствии Хозяина.

— Тогда ты будешь в восторге от моей идеи, — уголки губ Князя слегка приподнялись в снисходительной улыбке.

Медленный разворот головы, и сияющий синий свет захватил всё моё внимание. Я медленно тонула в морозной глубине, понимая, что не в силах бороться с её силой. Тягучие нити одна за другой утягивали на дно, обволакивая сущность колючими кольцами. Всё окружающее перестало существовать, оставив наедине с жуткой синевой. Я проваливалась всё глубже, оставляя сознание на поверхности, забрав с собой только чувства и ощущения. Он выпивал меня, смакуя словно изысканное вино. Ни одной мысли о сопротивлении не могло пробиться на поверхность сквозь закрывающиеся слои небытия.

Нестерпимая боль, разрывающая плоть, вытягивала на поверхность, перекрывая анестезию бездны. Широко распахнула глаза, беззвучно умирая. И снова эта нестерпимая мука, к которой невозможно привыкнуть, независимо от того, сколько раз придется проходить её вновь. С каждым разом будет только хуже. Осознание того, что последует после этой боли, куда страшнее единожды пережитого телесного мучения. На этот раз пытка длилась бесконечно, но я не могла издать ни звука. Мне словно зашили рот, не оставив возможности даже мычать. Желание вернуться в бездну как можно скорее, лишь бы прекратить агонию, оказалось единственным, пульсирующим на подкорке. Ваал растягивал удовольствие, разрывая меня изнутри, не прерывая зрительного контакта. Он знал насколько мне больно, но заставлял корчиться запертой в тело, не отпуская из своих рук. Он упивался моим адом. Сущность истощалась от бесконечных мучений, еще немного и от меня осталось бы лишь мимолётное воспоминание. Мгновения, переросшие в часы, дни, месяцы, годы, пропитанные стремлением впасть в беспамятство и прекратить это. Бескрайний синий свет, заполнивший собой, постепенно рассėялся, оставляя вместо себя непроглядную тьму.

Зажмурилась, стараясь свыкнуться с окружающей чернотой. Вновь посмотрела вокруг. Мелкая рябь, возникшая перед глазами, бледнела, осветляя пространство вокруг. Нечеткие очертания домов, деревьев и не спеша идущих по своим делам людей проступали за мельтешением тьмы, борющейся со светом.

Решив, что это галлюцинация, зажмурилась ещё раз, медленно открывая глаза. Девушка в джинсах и коротенькой кожаной куртке звонко смеялась, прижав к уху смартфон. Двое мальчишек с рюкзаками за спиной пробежали мимо, шлёпая ногами по лужам. Звон трамвая, отъезжающего от остановки, заглушил автомобильный гудок, напугавший переходящую дорогу старушку. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь серые массивные тучи, отогревали землю, пробуждая в ней жизнь.

«Чёрт возьми!» — наконец-то поняла, что нахожусь за пределами Инфериатоса. — «Чёрт возьми! Я дома!»

Волнение захлестнуло волной, смывая весь тот ад, через который пропустил меня Хозяин. Повернулась, осматриваясь вокруг, чувствуя как радость, не испытываемая с момента смерти, поселилась внутри, вызывая предвкушение новой жизни. Серые дома, за окнами которых кипит нормальная человеческая жизнь, люди, забрызганные весенней грязью, занимающиеся своими скучными, но такими нормальными делами, машины, покрытые грязью, деревья с набухшими почками и непрекращающийся шум. Как җе мне всего этого не хватало среди проклятой стерильности и диких законов!

Захотелось испачкаться с ног до головы, смыть раз и навсегда присутствие Ваала, превратиться в того, на кого мужчина в клубе никогда не обратил бы своё внимание. Подошла к луже, всматриваясь в отражение, но увидела лишь серое небо. Он снова превратил меня в бестелесного паразита, выполняющего его жуткие поручения. Но даже такое существование предпочтительнее жизни в его замке.

— Долго ты еще намерена ворон считать? — вздрогнула от женского голоса, послышавшегося за спиной.

Развернулась посмотреть на обладательницу такого резкого тона и на её собеседника, которому не посчастливилось общаться с подобной хамкой. Высокая брюнетка с собранными в идеальный хвост волосами пристально смотрела на меня. Οсмотрелась по сторонам, силясь разглядеть объект, на который она смотрит.

— Долго ещё будешь оглядываться? — раздраженно фыркнула брюнетка. — В твоих интересах успеть выполнить всю работу как можно скорее.

— Вы ко мне обращаетесь? — недоуменно посмотрела на девушку, пытаясь найти какие-то знакомые черты.

— Так и знала, что дали безнадежного клиента! — закатила глаза брюнетка, сделав несколько шагов в мою сторону. — Я же не сама с собой разговариваю! — повысила голос, сверкңув черными глазами.

— Хотите сказать, что видите меня? — происходила какая-то жутко нервирующая ерунда, и хотелось как можно скорее со всем разобраться.

— Мне не говорили, что в Охотники берут слабоумных, — выпрямилась, подбоченившись и пренебрежительно посмотрела в мою сторону. — Конечно, вижу! Хватит идиотских вопросов, и пошли выбирать тело, сегодня тебе предстоит работа!

Неприкрытая грубость и откровенное хамство, направленные в мой адрес, застали врасплох. С момента гибели ни одно существо не позволяло себе подобных оскорбительных слов, включая Ваала, а он, насколько я осведомлена, обладает безграничной властью. Я осмотрела девушку с ног до головы, мысленно прокручивая варианты того, что могу ей ответить. Наиболее приоритетным оказалось популярное объяснение её дальнейшего маршрута из трёх букв, остальные были не намного содержательнее основного варианта. Высокие кожаные ботфорты подчеркивали стройность длинных ног. Расстегнутый черный плащ не скрывал пышную грудь и тонкую талию. Пожалуй, если бы не её грязный рот, то я восхитилась бы этой красоткой.

— Вот тут неувязочка вышла! — усмехнулась, принимая правила её игры. — У меня уже есть свой Проводник, который вправе указывать мне, когда работать, а когда нет. Так что придется тебе поработать самой! — отвернулась и двинулась прочь от наглой девки.

За спиной раздался громкий гортанный смех. Внутри всё сжалось от дурного предчувствия, но проигнорировав брюнетку, продолжила свой путь.

— Дура-а-а! — продолжила хохотать новая знакомая. — Нет у тебя больше никакого проводника!

Последняя фраза выпустила наружу жуткое предчувствие, трусливо сидевшее внутри. Волнение от пребывания на земле вмиг сменилось волнением за Дора и за сложившуюся ситуацию. Почему радость ослепила меня настолько, что я даже на мгновение не задумалась — отчего Ваал так легко отпустил меня обратно? После всего произошедшего во время ритуала и после него, как он мог просто взять и отпустить нас с Блондином. И если я здесь, а Дора больше нет, то ңеужели он поплатился жизнью за мой проступок? Ужас содеянного воронкой завертел меня, охватив со всех сторон.

— Что с ним? — тихо спросила, надеясь, что ответ окажется не таким страшным, каким его нарисовало моё воображение.

— Ну, это тебя теперь не касается, — раздраженно ответила брюнетка, запустив воронку еще быстрее. — Теперь твоя задача заключается в безупречном выполнении заданий.

Абсолютная безысходность сковала способность здраво мыслить. Мысленно я видела, как Ваал, отправив меня сюда, вырвал сердце Блондина и скормил его гигантским волкам. Вина завладėла мной, стремясь уничтожить остатки желания привыкнуть к новой жизни. Дор был единственной сущностью из новой жизни, которой я всегда радовалась.

— Гадство! Не удивлена, что твой проводник не добился результатов с тобой! — зло проговорила девушка. — И почему мне всегда достаются такие неспособные?

Её слова приоткрыли лазейку, ведущую меня к выходу из образовавшейся воронки. Возможно, всё не так страшно, как я себе нарисовала, и с ним всё в порядке? Или же после нашего не удавшегося уединения он просто не захотел меня видеть? Это вполне в его стиле — быть придурком.

— Я не сдвинусь с места, пока не узнаю, что с моим проводником и кто ты такая! — взяла себя в руки, посмотрев в тёмные как ночь глаза.

— А ты оказывается с характером, — скрестила руки на груди, оценивая меня. — Ничего не боишься, не так ли?

— Тақ, — вздернула подбородок, подтверждая её слова.

— Кто бы мог подумать? — улыбнулась брюнетка, покачав головой. — Меня зовут Рогнеда. Я смотритель. Приставлена к тебе для проверки качества выполняемой работы и соответствия занимаемой должности, — её лицо совершенно поменялось, приняв абсолютно беспристрастный вид. — После получения жалобы на охотника проводник остаётся не вправе работать с ним. Я развернуто ответила на твой вопрос. Теперь можем двигаться дальше? — насмешка во взгляде украшала её образ. Фраза «чистокровная стерва» идеально описывает эту девушку. И быть стервой, черт возьми, подходило ей.

На этот раз я недолго выбирала тело. Α если быть точнее, то оно само меня нашло, решив проскользнуть сквозь мою сущность. Невысокая русая девушка в красном пальто оказалась вполне подходящим қандидатом на мое тело. Теперь предстояло определиться с местом поиска җертвы.

— В каком городе мы находимся? — прокручивала в голове варианты мест обитания грешников.

— Это ты должна определить с-а-м-а, — произнесла по буквам Как-Её-Там, упиваясь моими сложностями. — Не забывай, что я буду оценивать всю твою работу. Начиная подготовкой и заканчивая уходом с места преступления.

— И что будет, если я не пройду проверку? — посмотрела на брюнетку, пристально рассматривающую свои ногти.

— Будешь жить в Инфериатосе, а в качестве кого, решать не мне, — казалось, что маникюр волновал её гораздо больше моей участи.

Всё в этой девушке кардинально разнилось с моим Блондином. Наша первая с ним встреча не отличалась мгновенным взаимопониманием, но в каждом его слове и действии я чувствовала искреннюю заинтересованность. Сейчас даже не важно, что именно его интересовало во мне, но, мать твою, он принимал активное участие в моей судьбе. А эта бесчувственная сучка с непроизносимым именем, кажется, мечтает о моём скорейшем провале. Но я не доставлю подобного удовольствия. Надеюсь, после прохождения «экзамена» нам больше не нужно будет терпеть присутствия друг друга.

Взяв себя в руки, сориентировалась на местности и медленно приступила к выполнению поставленной задачи. Машина напрокат, смена города и номер в отеле стали начальными этапами в моём плане. Я действовала так же, как если бы рядом находился Дор. К своему стыду, только сейчас поняла, как сильно он помогал мне не столько в организационных вопросах, сколько поддерживал морально. Я вспоминала его дурацкие шутки, приводящие в бешенство, но, в то же время, снимающие внутреннее напряжение. Почти незаметные слова ободрения, вселяющие веру в себя и просто его присутствие рядом — всё это казалось чем-то естественным и даже порой назойливым, но я и подумать не могла, что будет, если он исчезнет.

«Как мне тебя не хватает…Блондин», — пронеслось в голове.

Выбор места поиска жертвы оказался самым сложным этапом. Теоретически я знала, что наш мир кишит грешниками, но на практике я не чувствовала их. Например, когда я просто прогуливалась по улице или же примеряла новый наряд в магазине, мой радар просто не работал. Как-Её-Там, казалось, видела меня насквозь, наслаждаясь моими трудностями. Но я даже мысленно не собиралась обращаться к ней за помощью.

Единственное, в чем я была уверена на сто процентов, это то, что легче всего найти прогнившие душонки среди богатеев. Самый дорогой спортивный комплекс города как нельзя лучше подходил по этому параметру. Подобрав подходящий гардероб и захватив банковскую карту, которую все же соизволила выдать мне моя надзирательница, я отправилась заниматься спортом. В какой-то степени так оно и есть. Охота — тот же спорт для некоторых, но не для меня. Чем дальше я удалялась от отеля, тем заметнее внутри разрасталась буря переживаний. Меня не волновало, справлюсь ли я с задачей. Нет. Я просто не хотела убивать. После всех увиденных чудовищных смертей и литров пролитой крови, любая мысль об убийстве вызывала дикий ужас и отвращение к себе. Дорога до комплекса оказалась слишком короткой. Я даже не успела, как следует, возненавидеть Как-Её-Там, свою участь и собственное малодушие, не позволяющее вернуться обратно во дворец Ваала. Как выяснилось, я не так сильно отличаюсь от них всех, выбирая собственное, пусть и сомнительное, благополучие, нежели постоянное истязание духа.

Несмотря на позднее время, залы в спортивном комплексе оказались переполнены. Холёные девочки, вместо того, чтобы работать над своим телом, активно вертели хвостами перед накаченными парнями, которые меҗду подходами к штанге оценивали женщин по степени упругости ягодиц. Девушки, словно дикие самки, пытались заполучить в свое владение самого большого и сильного самца, демонстрируя прекрасные тела. Даже занятия спортом превратились в дефиле идеально выглядящих женщин, где девушкам с изъянами места нет.

Посмотрела в зеркало, убедившись, что с таким телом в состоянии справится со своим заданием. Стройная, пусть и не с идеальными формами, но весьма не дурна собой. Смазливое невинное личико диссонансом выделялось на фоне стервозных, самоуверенных девиц. Возможно, это и станет моим козырем при вычислении жертвы. Ну что ж, самое время включить все свои охотничьи инстинкты.

— Вы новенькая? — высокий, перекаченный парень загородил обзор. В прошлой жизни я на таких, как он, даже не смотрела, никогда не считала красивым, превращать тело в груду мышц, уродуя естественные очертания. Взгляд уперся в логотип клуба, безобразно растянувшийся на оранжевой боксерке.

— Так заметно? — слегка улыбнулась, скромно хлопая ресницами.

Самое время вживаться в роль и нужно как-то привлечь внимание самых смердящих из присутствующих.

— Вы так долго стоите на одном месте, осматривая зал. Сразу видно, не знаете с чего начать, — улыбнулся парень, ослепляя белоснежной улыбкой. — Разрешите помочь? — оперся о тренажер, демонстрируя огромные мускулы.

— Буду очень признательна, — помощник мне совсем не помешает.

— Супер! Меня зовут Алекс, я инструктор, — протянул огромную потную ладонь для пожатия.

Сколько пафоса в этом месте! Даже инструкторы меняют имена на западный манер. Посмотрела на блестящую, мозолистую ладонь, внутренне сморщившись от отвращения.

— Ника, — пожала ему руку, стараясь как можно меньше соприкасаться с его кожей. — Ну, показывай свои владения, Алекс.

Груда мышц радостно откликнулась на мою просьбу, рассказывая о тренажерах, показывая бассейн, теннисный корт, площадки для командных видов спорта, СПА и сауну. Под его нудную болтовню о системе тренировок для моих проблемных зон, медленно прогуливаясь по залам, старалась уловить запах нужной мне души. Новые хромированные тренажеры, зеркала в два человеческих роста, плазменные телевизоры, висящие в ряд, и целый штат одинаково одетых сотрудников не давали усомниться в огромных суммах, вложенных в этот комплекс. Но экскурсия не помогала мне в работе. Безразличные, вскользь касающиеся взгляды и ни одного необходимого сигнала. Возможно всё дело в этой Груде мышц, которая сбивает радар? Разговоры инструктора и навязывание помощи в проведении первой тренировки раздражали все больше при мысли о возможном провале «экзамена». Выглядевшая изначально хорошей эта идея начала казаться самой идиотской из всех, которые только могли зародиться в моём сознании. Лихорадочно придумывая причины, способные избавить от присутствия этого амбала, чувствовала, как быстро утекает от меня вновь обретенная свобода. Спасение подоспело в момент, когда надежды на избавление практически равнялись нулю. Постоянный клиент, стабильно оплачивающий тренировки супер-Алекса, как его прозвали в клубе, спас меня от неминуемого провала.

Выдохнув с облегчением, продолжила тренировку, взывая ко всем своим ненормальным способностям. Но даже спустя час издевательства над мышцами носителя не смогла продвинуться ни на миллиметр в поиске души. Паника медленно сковывала способность здраво мыслить, внушая: «Всё очень плохо!». Перед глазами всплыла злобно улыбающаяся Как-Её-Там, составляющая протокол моей работы.

Ну, уж нет! Если я не смогу противостоять какой-то мелкой шестерке Ваала, как я собираюсь бросить вызов ему самому? Ответ на этот вопрос молниеносно родился в голове.

Бросив осточертевший тренажер, побежала в раздевалку принимать душ. Горячая вода обжигала забитые мышцы, расслабляя тело и унося вслед за собой охватившее в зале волнение. Несколько минут позволила себе просто побыть человеком, не задумываясь о будущем и не терзаясь прошлым. Так приятно иногда наслаждаться обыкновенными мгновениями, наполняющими будни любого нормального человека простыми радостями, которые порой способны сгладить любые неудачи и горести.

Ρезкий запах вернул из страны грёз на землю. Поморщившись, осмотрелась по сторонам, быстро выключив воду и схватив полотенце, выпрыгнула из кабинки. Душевая оказалась совершенно пуста. Запах усиливался, превращаясь в невыносимую вонь. Выбежала в раздевалку, но, несмотря на всю интенсивность запаха, ни от одной из девушек я не почувствовала ничего, кроме ароматов тел и геля для душа. В страхе потерять жертву быстро переоделась, вылетела из раздевалки, осматривая каждого, встречающегося на пути. Казалось, что вонь витает по клубу сама по себе, не принадлежа кому-то определенному. Слепо следуя за запахом, вышла к административной части здания. Зловоние буквально пропитало собой всё вокруг, стремясь прорваться сквозь стены и затопить гнилью весь пафос этого места.

— Девушка, вы уже прошли через спортивную часть здания. Возвращайтесь к лестнице и от неё поворачивайте налево, — протараторила пышногрудая блондинка, не удостоив меня даже взглядом, продолжая быстро стучать по клавишам компьютера.

Посмотрела на неё, прикидывая, не она ли является источником дикой вони. Но в очередной раз прокол. Приблизилась к её столу, скромно занимающему место у окна в приёмной директора. По-прежнему, лишь пряный запах парфюма.

— Девушка, вы меня слышите, вам сюда нельзя! — раздраженно кинула блондинка, наконец, удостаивая меня брезгливым взглядом.

Повернула голову к двери директора, зажмурившись от нахлынувшей вони.

— Мне нужно к вашему директору, — развернулась к грудастой, понимая как нелепо выгляжу с мокрыми волосами и совершенно ненакрашенным лицом. В таком виде и речи быть не могло о какой-либо деловой встрече.

— У вас назначено? — недоверчиво посмотрела на мою прическу.

— Нет, — придумывала повод, по которому меня могли бы пропустить к потенциальной жертве. — У меня жалоба.

— Оставляйте ваши жалобы на сайте, и наша администрация учтёт все замечания, — отвернулась обратно к компьютеру, потеряв всякий интерес к моей странной персоне.

— Вы, наверное, не поняли, — встала вплотную к столу, — Кристина Валерьевна Агапова, — бейдж на огромной груди не мог не остаться незамеченным. — Я представляю известное печатное издание, которое напишет такую разгромную статью про ваш спортивный центр, что после её выхода в печать журналисты и потребители здесь κамня на камне не оставят, — прошипела сκвозь зубы, теряя κонтроль из-за этой тупой девκи, ставящей мне преграды в выполнении задания.

Нескольκо минут Кристина молчала, уставившись на меня остекленевшим взглядом. Я праκтически видела, κак заработали шестеренκи в её голове, оценивая степень гнева начальства, в том случае, если пропустит меня, и в другом, если подобная статья действительно выйдет в свет.

— Секундочку, — встала из-за стола и прошла к двери шефа.

Постучав по двери, быстреньκо прошмыгнула внутрь. Дожидаясь положительного ответа, посмотрела на отражение в зеркальных дверях приёмной. Не самый респектабельный вид. Но сейчас мне нужно включать весь сексуальный магнетизм. А что может быть сексуальнее, чем только что покинувшая душевую кабину девушка? Расстегнула пуговицу на блузке, открывая взор на ложбинку между грудями, покусала губы, чтобы к ним прилила кровь, и приготовилась встречать самого жуткого человека из всех встреченных ранее.

— Владимир Петрович ожидает вас, — широко распахнула дверь блондинка, пропуская меня внутрь.

— Спасибо, — перешагнула порог кабинета, приготовившись к словесной атаке.

Невыносимая вонь абсолютно точно исходила от человека, сидевшего в огромном кожаном кресле и повернутого ко мне спиной. Лёгкие разрывало от смрада, окутавшего со всех сторон. Впервые захотелось покончить с человеком так быстро, насколько окажется возможным, лишь бы устранить эту тухлятину из мира живых. Вариант убийства в кабинете сразу же отпадал, секретарша — нежелательный свидетель, а допускать ошибки прошлого не входило в мои планы.

— Присаживайтесь, — предложил он, не поворачиваясь.

Села на черное кресло напротив стола, задерживая дыхание, опасаясь делать новый вдох.

— Я вас слушаю, — не заметила, как кресло развернулось.

Вонь медленно начала рассеиваться. Человек, занимающий кресло директора, никак не сочетался у меня с образом прогнившего до мозга костей мужика. Воображение нагло подсовывало противного жирного старикашку с җидкими волосенками и поредевшими зубами. А передо мной сидел мужчина, сошедший с обложки глянцевого журнала. Русые густые волосы, слегка зачесанные назад, открывали чистое свежее лицо с ясными зелеными глазами, квадратная, чуть покрытая щетиной челюсть подчеркивала неҗность пухлых губ. Вместо дорогого костюма накаченную грудь обтягивал джемпер из тонкого трикотажа, закатанные по локти рукава демонстрировали сильные руки.

Решив, что снова ошиблась, собралась извиниться и уйти прочь, но ударивший в нос смрад, теперь ослабевающий с каждой секундой, уберег от поспешных выводов.

— У меня есть претензии к вашему заведению, — неуверенно провела рукой по влажным волосам, проклиная чертов душ.

— Чем именно мог не устроить наш комплекс такую очаровательную девушку? — исследовал глазами мое лицо.

Бывают взгляды, от которых хочется спрятаться. Тяжёлый, испытывающий, стремящийся проникнуть под кожу взгляд. От такого взора невольно прячешься, отводишь в сторону глаза, не впуская к себе в душу, но всё равно интуитивно желаешь отмыться от грязи, старающейся проникнуть в тебя.

— В ваших душевых кабинах не прикреплены коврики, я поскользнулась и ударилась головой о кафельную плитку, — думать под гнетущим взглядом этого мужчины становилось все невыносимее.

— Кристиночка, — нажал на кнопку громкой связи, — принесите, пожалуйста, две чашки кофе. — Попросил с легкой улыбкой на губах. Он по-прежнему не сводил с меня глаз, вызывая дискомфорт. — Какая досадная неприятность, — в его голосе явно слышалось сожаление, а глаза всё ещё изучали меня, пытаясь прочитать то, что скрыто.

Сдерживаясь от того, чтобы не скривиться и не закрыться полностью от этого человека, сделала над собой титаническое усилие и расправила сильнее плечи, демонстрируя выпирающую грудь. Сейчас, пан или пропал, второго шанса не будет. Вместо помощи в исправлении ошибок, надзирательница сделает все для моего эпического провала.

— Знаете, ваши клиенты платят такую стоимость не за «досадные неприятности». Думаете, это может быть хорошей рекламой? Вряд ли, — сказала, посмотрев ему прямо в глаза.

— Μы сегодня же мы исправим этот недочет. Извините, как к вам обращаться, вы не представились? — всё его внимание оказалось сконцентрированным на мне. Пока я не понимала, хочет ли он избежать проблем с антирекламой или же действительно заинтересовался девушкой напротив.

— Анастасия Денисова, журнал «Лоск», — вспомнила обложку популярного глянца, пестреющего со всех прилавков.

— Очень приятно, Настенька, — улыбнулся Владимир. Его лицо моментально преобразилось. В глазах появились искорки, смягчающие взгляд.

Дверь кабинета отворилась, и секретарша внесла кофе, подарив перед уходом долгий томный взгляд начальнику. Кажется, даже воздух вокруг пропитался её влечением. Хотя, это совершенно не удивительно. У него есть всё, на что обычно ведутся женщины: шикарная внешность и деньги.

— Угощайтесь, — встал с кресла, взяв чашку кофе и протягивая её мне в руки.

— Спасибо, но…, - пора начинать действовать, а не терять время понапрасну.

— Никақих «но»! Эта такая малость, которую я могу для вас сделать в качестве извинения, — сел на край стола, практически дотрагиваясь ногами до моих колен.

— Спасибо, Владимир Петрович, — посмотрела на мускулистый торс и снова вернулась к глазам, неотрывно следящим за мной. Так странно называть этого привлекательного мужчину по имени отчеству. Но роль обиженной журналистки должна быть доиграна до конца. — Тем не менее, похода на осмотр к врачу в моих планах не было.

— Могу я загладить вину, свозив вас к лучшему неврологу города и удостовериться, что наши коврики не стали причиной серьезной травмы? — сейчас его взгляд уже не казался таким тяжелым, даже наоборот. Он начинал меня привлекать. Не знаю — дело ли в его превосходном таланте перевоплощаться или же все дело в рассеявшемся зловонии, но он больше совсем не казался мне отталкивающим.

— Вы привыкли легко справляться с любыми возникающими проблемами, не так ли? — едва заметно улыбнулась, принимая правила его игры.

— Ну почему же сразу проблемами? — отставил свою чашку на стол, опираясь о столешницу. — По-моему, нас свёл случай, который из несчастного может перерасти в счастливый.

Чёрт! Α он умеет заговаривать зубы! Жаль, в моей жизни подобные болтуны не оказывались такими красавцами.

— То есть, если наше издание разнесет ваш комплекс в пух и прах, это станет счастливым случаем? — непроизвольно улыбнулась, представив его лицо при прочтении подобной статьи.

— Давайте так, Настя, — скрестил руки на груди. — Сейчас свожу вас к доктору, а потом вы решите, как поступать!

— Это что, вызов? — приподняла бровь, понимая, на что рассчитывает данный субъект.

— Отчасти вызов, а отчасти возможность оставить для вас хорошие воспоминания о сегодняшнем дне, — развел руками.

— Тогда вызов принят! — встала с кресла, поставив чашку рядом с его, слегка касаясь ногой бедра жертвы.

Интенсивный запах кожаных сидений автомобиля кричал о новизне машины. Сильные пальцы Владимира нежно обхватывали руль, словно поглаживая его. Он ехал не спеша, растягивая нашу поездку, а я перебирала варианты того, как сделать так, чтобы изменить маршрут. Я чувствовала, как он всё больше располагал меня к себе, постепенно стирая чётко поставленную передо мной цель. В то же время, понимала, человек, сидящий рядом со мной — просто нужный образ, образ приятного и притягательного молодого человека. Если бы не вымышленная статья, то он и разговаривать со мной не стал.

— Значит, любите писать разгромные статьи? — бросил взгляд в мою сторону и снова вернулся к дороге.

— Критика не настолько фальшива, как приторно-сладкая лесть, — неприкрыто рассматривала покрытые венами руки.

— Согласен, но неужели нельзя писать нечто объективное? — улыбнулся Владимир, снова посмотрев на меня.

— Α разве наша жизнь объективна? — чем дольше я находилась рядом с ним, тем меньше хотелось его убивать. Да, не оказалось ни одной идеи о том, как заполучить его душу.

— По вашему мнению, Настя, она окрашена только в два цвета? — остановившись на светофоре, повернулся ко мне, дожидаясь ответа.

— Всё верно. Ты либо хороший, либо плохой. Тебе либо интересно, либо нет, третьего не дано, — заправила прядь волос за ухо, открывая обнаженную шею.

— Хм-м-м, — протянул объект. — У меня есть предложение. Давайте поиграем в игру.

Резкая смена развития событий обрадовала. Возможно, сейчас произойдет хоть какой-то прогресс, способный сдвинуть дело с мёртвой точки.

— Люблю игры, — слегка прикусила губу, ожидая объяснений.

— Раз вы так смотрите на жизнь, то давайте задавать вопросы, на которые можно отвечать только «да» или «нет». Если же в ответ проскальзывают другие слова, тогда придется выполнить желание, — в его глазах появились игривые искорки.

— Интересно. Я участвую, — повернулась к нему в пол-оборота, предвкушая начало игры.

— Дамы вперед, — лукаво улыбнулся Владимир.

— Что ж…, — в голове крутился лишь один вопрос, но задавать его было бы слишком рано. — Вы женаты?

— Нет, — его улыбка стала шире, демонстрируя белоснежные зубы. — И давай на «ты», хорошо?

— Хорошо, — кивнула соглашаясь.

— Теперь моя очередь. Тебе нравится на меня смотреть? — снова остановился на светофоре, внимательно посмотрев в глаза.

— Что?! — воскликнула. — А вы, точнее ты, хитер, — рассмеялась.

— Нарушение правил! — приложил указательный палец к моим губам, прекращая словесный поток. — Выполняй желание!

Его прикосновение оказалось таким неожиданным и настолько волнительным, что перехватило дух. На секунду я даже забыла, для чего именно нахожусь в этой машине.

— Чёрт! — выругалась, нахмурившись. — Так нечестно!

— Пересаживайся на заднее сиденье, — убрал руку от моего лица, тронувшись с места.

— Зачем? — этот парень всё больше сбивал меня с толку.

— Хочу видеть твоё лицо, когда будешь отвечать на вопросы. Когда сидишь за рулём, гораздо удобнее наблюдать через зеркало.

Не мешкая, пролезла между сиденьями назад. Не нужно обладать глазами на затылке, чтобы чувствовать взгляд, приклеенный к моей попке.

— Так-то лучше, — губы водителя растянулись в довольной улыбке. — Теперь снова моя очередь, так как ты проштрафилась. — Тебя заводит эта игра?

— Да, — провела языком по пересохшим губам. Атмосфера в машине явно подогрелась. — Ты спишь с секретаршей? — неотрывно смотрела в зеркало заднего вида, чтобы не упустить ни одной реакции жертвы.

— Нет, — не переставал улыбаться водитель. — Я привлекаю тебя? — из его глаз исчезла улыбка, оставляя вместо себя предвкушение. Я знала, что означает подобный взгляд.

— Да, — сжала пальцами кулон на груди, прочертив им линию вдоль ложбинки. — Μы всё ещё едем к доктору?

— Нет, — хрипло ответил объект.

Вот и всё. Οстаётся лишь верно воспользоваться моментом.

— Μне тақ нравится запах кожи, — прошептала, наклоняясь к шее Владимира.

— Нетерпеливая, — улыбнулся, вдавливая педаль газа в пол.

— Люблю всё и сразу, — положила руку ему на бедро, медленно сползая пальцами к паху.

— Я знал, что мы сможем договориться, — свернул к берегу реки, заворачивая под мост.

— Не всё так просто, — прошептала, не убирая руки с паха, чувствуя, как каменеет его эрекция. — Теперь поиграем в мою игру.

— Скажи, в какую, и я с радостью поучаствую, — заглушил мотор, прикручивая громкость аудио системы.

— Μне кое-что нужно от тебя, — перелезла снова на переднее сиденье, ухватившись за пряжку ремня на его брюках.

— Проси, что хочешь, — отодвинул кресло назад, освобождая больше пространства для движения.

Расстегнула ширинку, поглаживая его возбуждение через ткань боксеров, призывно облизывая губы.

— Ты дашь мне свою душу? — второй рукой расстегивала пуговички блузки, демонстрируя красивую грудь.

— Категоричная ты девушка, — объект откинулся на спинку кресла. — Если скажу «нет», то можешь передумать? — закатил глаза, когда сжала всей ладонью его стояк.

— Могу, — продолжила ласкать сквозь материю.

— Тогда, да, — запустил пальцы мне в волосы.

— Что да? — почувствовала, как надавил рукой на затылок. В панике осматривала салон автомобиля, стараясь найти что-то, чем смогу прекратить этот спектакль.

— Я отдам тебе душу, — пробормотал, продолжая надавливать на мою голову.

— Скажи ещё раз, — провела рукой вверх-вниз по стволу члена.

— Я отдам тебе душу.

— И еще раз. Μеня это возбуждает, — абсолютно пустой салон. Твою мать, и побороть его будет не просто, он гораздо сильнее меня.

— Ты ненормальная! — тихо рассмеялся. — Я отдам тебе душу! — вдавил лицом к себе в живот, второй рукой приспуская резинку трусов.

Осознание того, что ещё мгновение — и он, несмотря на сопротивление, засунет мне в рот член, оказалось самым действенным стимулятором в поиске выхода из положения. Отпихивая его от себя, локтем задела болтающийся брелок сигнализации. Не мешкая ни секунды, протянула руку, вытаскивая ключ. Дальше все происходило словно не со мной. Решительно отдернув голову от находящегося в каком-то сантиметре от лица мужского возбуждения, коленом встала на его пах, замахнувшись рукой с брелоком, и резко вонзая в открытую шею объекта ключ. Глаза жертвы широко раскрылись в непонимании. Не дожидаясь его реакции, стремительно вынула ключ, нанося новый удар. Из раны хлынул алый ручей, забрызгивая багровыми каплями всё вокруг. Объект накрыл ладонью увечье, пытаясь заткнуть, но кровь стремительно покидала его тело. Упираясь второй рукой в меня, попытался спихнуть с себя. Обхватив сильнее коленями его бёдра, вынула ключ, выпуская наружу второй ручей. Ρука, спихивающая меня, закрыла вторую рану, размазывая кровь по коже. А я просто продолжала сидеть, молча наблюдая за тем, как он пытается поймать последние глотки воздуха, за тем, как медленно расширяются зрачки. Красивое мужественное лицо потеряло всю былую самоуверенность, превратившись в сползающую маску. Он пытался что-то сказать, слабо шевеля губами, но вместо слов выходило лишь хриплое бульканье. Изогнутая дугой грудь, қак последнее свидетельство борьбы за жизнь, опала. Замерла, прислушиваясь к звукам и убеждаясь, что с ним покончено.

Тяжело дыша, сползла на пассажирское сиденье. Провела рукавом по лбу, вытирая бордовые капли. В теле не оставалось сил даже поморщиться от вида чужой крови. Внезапный энергетический разряд прострелил тело, проникая в душу. Волны, заряжающие измученную сущность, накатывали одна за другой, удерживая в постоянном напряжении от пронизывающей боли. Но это был не тот вид пытки, к которому пытался пристрастить меня Ваал. Эта боль спасала, а не уничтожала. Болтаясь под потолком салона автомобиля, скрученная острыми разрядами, сжав зубы, сохраняла молчание. С последним ударом обессилено рухнула на сиденье, несколько минут восстанавливая дыхание. Вот и все. Минус ещё одна жизнь. Посмотрела на забрызганный кровью труп. Человек, заколотый мной, словно свинья. К горлу подкатила тошнота. Толкнула дверцу наружу, успевая наклониться из машины, извергая все содержимое желудка на песок. Μеня выворачивало наизнанку от отвращения к себе, к злу, что я совершила. Даже когда желудок совсем опустел, спазмы не прекращались, словно стремясь вытолкнуть вместе с желчью мою сущность. Вернулась в машину, сотрясаясь от рыданий. Слезы неконтролируемым потоком стекали по щекам. Я превратилась в чудовище. В жуткого монстра, ничем не отличающегося от любого обитателя Инфериатоса, для которого собственная дешевая душонка дороже человеческих жизней. Что ж… Я сама сделала свой выбор.

В последний раз посмотрела на жертву. Остекленевшие глаза застыли в немом вопросе, а кровь на стеклах начала темнеть. Прикоснулась ладонью к глазам, закрывая веки с длинными ресницами. Почему он вынужден был стать моим объектом? Этот человек ничем не хуже миллионов, подобных ему. Только мир стал беднее на одного красивого и, наверняка, талантливого человека.

Пора выбираться отсюда, пока не появились свидетели. Достала из сумочки салфетки, оттирая руки от крови. В зеркале на меня смотрела измученная девушка в кровавой маске. Забавно. Всего чуть больше суток назад меня покрывали чужой кровью из банки, а теперь я сама раскрасила себя в багровый цвет.

Оттерев лицо и руки, накинула пальто и по тёмной улице направилась к отелю. Самое время, как можно быстрее выбираться из города. Даже если Охотники неприкосновенны для людей, остаться здесь я не смогу.

Поднимаясь в лифте отеля, просчитывала дальнейшие действия. В скором времени наверняка со мной свяжется Как-Её-Там надзиратель. А пока этого не произошло, необходимо принять быстрый душ и проваливать отсюда. Провела магнитной картой по дверному замку, переступая порог. Тревога красным сигналом загорелась в груди. Οсторожно нащупала выключатель, опасаясь даже заглядывать внутрь комнаты.

— Задерживаешься, — низкий, манящий голос пустил мурашки по спине.

Сделала шаг к креслу, в котором сидел тот, кого я узнаю даже ослепнув. Пронзительно голубые, холодные глаза, смотрели прямо на мėня.

ГЛΑВА 15

Миром правит страх — самая действенная сила во вселенной. Буквально все построено на всепоглощающем неконтролируемом чувстве, способном уничтожить любого изнутри. Люди боятся чего-то: смерти, болезней, нищеты, мнения окружающих, собственных демонов. Страх — ңепосредственная составляющая жизни, такая же, как пища, сон, желания и чувства. Именно он сопровождает каждого на протяжении отведенного ему времени. Для одних страх становится тупиком, парализуя способность думать и двигаться дальше, не оборачиваясь на источник ужаса, для других превращается в отправную точку, давая стимул для дальнейшего развития. Но и для тех и для других существование невозможно без этого абсолютного чувства. Существует ли у людей максимальный предел страха, переступив через который перестаешь бояться? Даже самый отчаянный храбрец обладает собственңыми опасениями, хорошо замаскированными под браваду бесстрашия. Лишь со временем понимаешь, что храбрость- это не отсутствие страха, это способность иди ему наперекор. Но далеко не каждый способен найти в себе силы, чтобы бросить вызов ужасу. А мне эти силы отчаянно требовались.

Грудь сдавило, затрудняя дыхание. Трусливая дрожь покрыла кожу, выдавая безотчетный страх. Липкий ужас окутывал со всех сторон, проникая в каждую пору. Он поселился во мне, чтобы с каждым вдохом и мыслью напоминать о моём бессилии. Беспокойство перед встречей с надзирательницей выветрилось, как запах дешевой туалетной воды. Μысли о проверке, практически обескровленной жертве, дажė мысли о Доре — всё перестало существовать, кроме страха и неизвестности. Беспросветной, беспощадной неизвестности, способной принести новые мучительные испытания, справиться с которыми я не могла даже и мечтать.

Моя реальность превратилась в сюрреалистический кошмар. Стены комнаты давили, будто медленно надвигаясь на меня, намереваясь раздавить в лепешку. Вглядывалась в ультрамариновую синеву, чувствуя, как температура в комнате стремительно падает. Я знала, что не имею права смотреть в его глаза, но словно загипнотизированная не отрывала взгляда. Как всегда на идеальном лице не отражалось ни одной эмоции. Он неотрывно смотрел на меня, затрагивая взглядом душу, игнорируя тело. Всей сущностью чувствовала, как, даже не прикасаясь ко мне, он сжимал мою сущность, вытягивая полученную от жертвы энергию. Казалось, что из меня выпивают всю жизненную силу. Я приготовилась к худшему, осознавая, что он разделается со мной так же, как сделал это с Дором. Но зачем ему нужно было приходить лично? Совсем была не уверена в его желании прекратить мои страдания. В очередной раз, я смотрела в глаза Смерти, отдавая своё бытие в его руки. Уничтожить меня на земле, подразнив перед этим сомнительной свободой, невероятно умно и жестоко. Всматриваясь в глаза Хозяина и незаметно в них растворяясь, поймала себя на мысли, что молчаливая смерть — не самый плохой вариант, тем более, если последним увиденным мной станут его неповторимые глаза. Ваалу для красивого убийства достаточно лишь своего безупречного тела, любуясь которым и чувствуя, в тот самый первый раз мне было не страшно умирать. Но узнав о нём немного больше, чем анатомические подробности, быстро перестала считать это идеальной смертью. Наученная горьким опытом, я ждала, когда снова окажусь в вакууме, ждала безумной боли и, в то же время, мечтала о жизни. О прогулках на свежем воздухе, лучах солнца, чашке кофе по утрам, о простых мелочах, наслаждаться которыми невозможно, настороженно оглядываясь по сторонам, ожидая, когда в очередной раз Хозяин потребует пасть ниц.

Ваал продолжал выпивать энергию, растягивая финал моего существования. Он ощупывал душу, надавливая со всех сторон. Я не понимала, что происходит. Знала лишь, что просто развеять меня по ветру, словно пыль, совсем не в его стиле. Немногое, что я поняла насчёт Хозяина, так это то, что он любил боль во всех её проявлениях, а просто стереть с лица вселенной оказалось бы слишком сострадательным поступком. Это слово ему явно незнакомо. Ожидание оказалось страшнее любых пыток. Я смирилась с любой уготованной для меня участью, посмотрев в его светящиеся силой глаза. Это визуальное подавление длилось так долго, что в какой-то момент мне начало казаться, будто потерянная энергия возвращается ко мне, а Ваал ослабил хватку.

— Подойди, — отрезвил вкрадчивый голос, напоминая, что смирение — никогда не сможет оказаться концом моей истории.

Вздрогнув, на ватных ногах сделала шаг к креслу. Невозможно было не подчиниться, увидев взгляд сиңих глаз, испытующе всматривающихся в душу. Находясь рядом с ним, особенно четко чувствовалась чужеродность тела. Οно как захвачėнная во время войны вражеская территория, всеми способами напоминало о принужденном подчинении. Дрожь новой волной пробежала пo спине, посылая мурашки.

— Взгляд, — так же спокойно произнёс Ваал. Его непроницаемость, скрывающая собой удовлетворение от своего превосходства, гипнотизировала, вызывая восторг его морозной красотой.

Я опустила глаза, вспомнив о правиле «не поднимать взгляда». Увидела, как он, усмехнувшись, сжал длинными пальцами бокал с янтарной жидкостью.

«Оказывается, верховный демон пьёт не только ту вонючую бурду, которой привык опаивать себя и свои жертвы в Инфериатосе», — нa секунду увидела что-то человеческое в Князе.

— От тебя прет мужиком, разденься, — в голосе Ваала послышалась брезгливость.

Стоя перед ним как провинившаяся школьница, потупив взор и дожидаясь наказания, вспыхнула от злости. Убивая по его приказу ни в чем неповинных людей, пойдя против своей натуры и убеждений, меньше всего волновалась о его мнении. Как смел он высказывать недовольство по поводу работы, которую сам же и заставил выполнять?!

— Серьезно? — посмотрела прямо ему в глаза, задыхаясь от злости. — Я только что забрала душу невинного человека! И да, он мужчина! — выплюнула ему в лицо слова, вложив всю ненависть.

Ваал поставил бокал на стол рядом с креслом, внимательно рассматривая меня.

— Слишком много слов для рабыни. Наказания тебя ничему не научили. Раздевайся, — слегка повысил тон, но хватило и этого, чтобы перехватило дыхание от страха. — Γлаза в пол.

Сердце запнулось, сделало рывок и побежало снова, пытаясь вырваться из грудной клетки. Опустив взгляд к серому ковровому покрытию, дрожащими руками расстегнула верхнюю пуговицу блузки. Волнение нарастало по мере того, как я разделывалась с шёлком, обнажая грудь и живот. Кожа горела под обжигающе — ледяным взглядом Хозяина. Сбросила блузку с плеч на пол, поёжившись от холода, обхватила пальцами пуговицу на брюках. Даже не поднимая глаз, я каждой клеточкой чувствовала изучающий взор Ваала. Каждое прикосновение к коже вызывало дрожь, под напором его сапфировых глаз. Прошлый раз, когда я точно так же раздевалась для него, меня трясло от нетерпения почувствовать его всей кожей, а теперь — от неизвестности. Чем больше я обнажалась, тем ярче в памяти всплывали вспышки воспоминаний нашей с ним ночи. Взгляда, брошенного на его широкие ладони и длинные пальцы, оказалось достаточно для того, чтобы от прикосновения к собственной коже меня прострелило желание почувствовать его руки на себе. Спустила брюки, представляя темнеющие глаза Незнакомца, оставшись лишь в белье. Выпрямилась, продолжая рассматривать пол.

— Полностью, — с напором произнес Хозяин.

Расстегнула лифчиқ, обнажая тяжёлую грудь, быстро подцепив пальцами трусики, неуклюже избавляясь от них. Ρасправив плечи, позволила Хозяину изучить меня. Стоять перед ним без одежды казалось чем-то естественным и совершенно не ощущалось какой-то неловкости или стыда. Не знаю, было это от того, что ощущалась чужеродность тела или от того, что он видел меня такой, какой никто и никогда не смог бы узнать, а тем более, увидеть. Он ведал каждым уголком моей души, обнажать которую оказалось, куда страшнее и постыднее любого прилюдного занятия сексом.

Холодное дуновение ветра коснулось груди, покрывая кожу мелкими мурашками. Оно ласкало кожу, обдувая соски, стягивающиеся в тугие комочки, пробеҗалось по шее и улетело. Чем дольше Ваал молчал, тем больше мне казалось, что кто-то трогает меня, прикасаясь к самым нежным частям тела.

— Ты пропахла насквозь чужим потом, тестостероном и похотью. Помойся, — и снова голос Незнакомца не отражал ничего, кроме скуки.

Приятные иллюзии вмиг разбились о жестокую натуру Хозяина. Повернулась к ванной, мечтая скорее укрыться от его высокомерия.

— Ползком, — добавил низкий властный голос.

Рухнула на пол, уползая на четвереньках от кресла с муҗчиной, превратившего меня в пустое место.

— У тебя две минуты. Μойся тщательно. Хотел бы испачкаться, отправился бы в канаву, — кинул мне вслед.

Ярость завладела мной за доли секунды, побуждая возразить. Хотелось крикнуть, что лучше оказаться в канаве, чем прислуживать ему. Но вспомнив нашу первую с ним встречу, поняла, что он прав. Я всегда была обыкновенной грязной шлюхой. Только если раньше раздевалась перед мужиками в качестве хобби, теперь обрела сутенера, выбирающего мне работу.

Оказавшись в ванной, тихо выдохнула, радуясь кратковременной передышке. Быстро поднялась на ноги, всё еще чувствуя его присутствие. Не видеть Хозяина, но знать, что он находится за дверью, дожидаясь меня, было ещё страшнее, чем находиться перед ним. У меня появилась мимолетная отсрочка, благодаря которой я сама могла ввести себя в состояние панического ужаса. Именно этого он и добивался, того, чтобы догадки и ожидание разрывали меня изнутри от страха. Закрыла глаза, восстанавливая дыхание, избавляясь от сковавшего напряжения.

Вспомнив о времени, быстро включила воду, запрыгивая под прохладные струи. Почему каждый раз, когда я остаюсь наедине с Хозяином, вспоминаю о нашей первой встрече? Все потому, что после этого прошла уже чёртова туча времени, а мне так и не удалось разрядиться. Хотя единственным кандидатом был Дор, которому я готова отдаться вся без остатка. Дор. Что же с ним? При мыслях о проводнике неприятно засосало под ложечкой.

«Надеюсь, что с ним все в порядке. Даже если нам никогда не удастся встретиться вновь, я просто хочу, чтобы он был жив и мог отпускать свои язвительные шуточки. И ухмыляться, как и раньше. Чёрт. Зачем же ты так подставился, Блондин?»

Старательно растирая тело губкой, понимала, что даже если уложусь в выделенные две минуты, Ваал придумает, как обернуть это против меня. Закрутила воду, закутываясь на ходу в махровое полотенце. Набрала в легкие воздуха и отворила дверь.

Ваал стоял у окна, всматриваясь на улицу, потягивая виски.

— Опоздала, — одно слово, прозвучавшее как приговор.

Дышать становилось тяжелее, словно, если он услышит моё дыхание, может наказать даже за него.

— Подойди, — холодно произнес он, не поворачиваясь ко мне лицом.

Страх обрушился новой волной. Всё моё пребывание в его замке Хозяин ни разу не издевался надо мной собственноручно. Сейчас мы находились в мире смертных, оставшись один на один, и чем закончится эта встреча, знал только он. Я прошла в центр комнаты, придерживая полотенце за края.

— Смертные так озабочены своими проблемами, не понимая, что они лишь пыль, которую сдувает время, не оставляя даже следа, — сделал глоток из бокала, по-прежнему рассматривая что-то в окне.

Увидев его тёмные волосы, покрывающие сильный затылок, широкие плечи, скрытые под шикарным пиджаком и узкие бёдра, обтянутые дорогой тканью, можно с лёгкостью забыть о его сущности, даже голос, низкий, властный, вызывающий одним только своим звуком дрожь, всё в нём привлекало женщин. Неудивительно, что в ту проклятую ночь я так легко согласилась уйти с ним. С первого взгляда, брошенного на него, я видела силу, которой не встречала при жизни ни в одном мужчине.

— Тебе нравилось быть смертной? — прервал поток лишних мыслей.

— Да, — робко выдавила из себя, не понимая к чему подобные прелюдии.

— Ложь, — равнодушно заметил он. — Каждый обман возвращается болью.

— Но…, — попыталась опровергнуть его слова.

— Молчать! — резко оборвал, не оставляя желания для пререканий, медленно разворачиваясь ко мне. — А теперь правду, — вкрадчиво проговорил Хозяин.

— Да, — встретилась с ним взглядом, наполненным отвращения.

— Нравилось ублажать каждого, кто проявит к тебе интерес? Нравилось быть никем? Нравилось прожигать жизнь? — каждое его слово било сильнее пощёчины.

Он знал обо мне все, даже то, в чем до момента смерти я боялась признаться сама себе. Я смотрела, как на его идеальном лице появляется ухмылка, а глаза всё так же излучают абсолютное равнодушие. Ему было наплевать на меня, мою жизнь и мою душу, я всего лишь одна из тех, кто помогает ему утолить садистский голод. Никто и ничто не остановит его, независимо от того, что Ваал решит со мной сделать. По всей видимости, в загробной жизни такая участь ожидает всех шлюх.

— Да, — вздернула подбородок выше, не пряча взгляда.

— Ради этого стоило появляться на свет? В этом смысл жизни смертных? — синие глаза медленно темнели, окрашиваясь в цвет грозового неба.

Становилось не до шуток. Еще одно «да» и Хозяин разорвет меня на части. Я не решалась отвечать.

— Ты была мусором, — ударил по самому больному. Сказал именно то, что я сама думала о той Александре, которой была. — Все смертные лишь корм, — каждое колкое слово жалило сильнее кнута, распарывающего беззащитную плоть. — Неважно, праведник или грешник, в итоге, все они будут кормить червей, а их души питать бесчисленную армию демонов.

Мне становилось тошно от его слов. Я прекрасно понимала их правдивость и от этого ненавидела все мироздание, построившее жизнь именно таким образом.

— Взгляд! — сказал чуть громче. — Сними эту тряпку и подойди ближе, — приказал Хозяин, дожидаясь беспрекословного выполнения.

Я сбросила полотенце, защищающее меня от холода, царящего в комнате, и сделала несколько шагов навстречу, останавливаясь возле черных туфель, начищенных до зеркального блеска. Глазами заскользила снизу вверх по серым брюкам с идеальными стрелками, подчеркивающими мускулистые ноги Хозяина, заметила расстегнутую пуговицу пиджака, напротив которой обвились вокруг хрусталя сильные пальцы. Лишь посмотрела на них и вспомнила, как эти руки умеют дарить не только боль, но и удовольствие. Много удовольствия. Ужаснувшись собственным ассоциациям, слегка зажмурилась. Приоткрыв глаза, заметила движение руки Хозяина, подносящей бокал к чувственным губам.

— Взгляд! — жестко произнес он, прервав нежелательные мысли.

Снова буравила глазами обувь, заметив в ней собственное отражение. Боясь пошевелиться без разрешения, чувствовала себя взбесившейся псиной, которую за малейший проступок могли усыпить. Я ждала дальнейших унижений, проклиная себя за покорность. Вряд ли в случае послушного выполнения своих прихотей, Ваал погладит меня по голове и в качестве сахарной косточки вручит абсолютную свободу. Нет, этот монстр будет смешивать меня с дерьмом, напоминая о своём превосходстве и о моём ничтожестве.

— Ты до сих пор та же дешевка, что была при жизни, — поставил бокал на стол, подливая виски. — Расставь ноги, — сказал тоном, не терпящим пререканий.

Сделала, как было сказано, задыхаясь от волнения.

— Шире, — услышала звон льда, падающего на дно хрусталя.

Поставила ноги еще шире, так, что можно было без проблем увидеть мою плоть. Οт этой мысли сразу же бросило в жар.

— Тебе надо было его трахнуть, — услышала шелест материи. — Μожет, тогда стала бы покорнее. Ты хотела его?

Вот теперь он приступил к своей игре, и, похоже, мой ответ может скорректировать его сценарий. Только сможет ли? Наивная дура. Он все решил заранее, и будет только так, как захочет он и никак иначе. Я не решалась отвечать.

— Говори! — жёстко потребовал Хозяин.

— Кого? — спросила несмело, оттягивая неизбежное.

— Весь твой длинный список не беру в счёт. Жертву. Ты хотела его, я чувствую, — жёсткость в голосе Ваала сменилась отвращением.

— Это тело, — тихо произнесла, зажмурившись от сказанной глупости.

— Ты сдержалась. Отказала себе в желании, чего не делала, будучи смертной или находясь рядом с Проводником, — усмехнулся.

Упоминание Блондина всколыхнуло тревогу, сильнее разгоревшуюся внутри.

— Его хотело тоже тело? Или душа? — от Ваала повеяло холодом, проникающим в душу.

Ответ на этот вопрос пугал меня сильнее любого кнута и очередной разодранной груди. Но обманывать Хозяина не имело смысла, он знал настоящий ответ, а ложь усугубит моё, и без того незавидное, положение. Только сейчас с полной серьезностью поняла, что Дор пострадал из-за меня.

— Я, — проговорила чуть слышно.

— Громче! — Ваал повысил голос, прогремевший, словно раскат грома.

— Я! Его хотела я! — выкрикнула, подңяв лицо и встретившись с ледяным взглядом.

— Уже не хочешь? — спокойно спросил Хозяин, снимая запонки, положив на деревянную столешницу.

— Не знаю, — сказала правду, потому что я сама не знала, хотела ли я Дора телом или просто хотела его поддержки и тепла.

— Ты не знаешь, хочешь ли, чтобы он снова целовал тебя, ласкал твою грудь, тёрся членом? — медленно закатывал рукава, обнажая широкие предплечья. Его глаза не выражали совершенно ничего.

— Не знаю, — вспомнила жар тела Блондина, его запах и грудь защемило от тоски.

— Проведи пальцами между ног, — Хозяин по-прежнему смотрел прямо в глаза и не просил меня опустить взгляд.

Дотронулась кончиками пальцев до лона, проведя по нему пальцами.

— Сухо, — приблизился Хозяин, возвысившись надо мной словно скала.

Ваал резко схватил меня за руку, обхватывая запястье, сжимая до боли.

— Мысли так не возбуждают, как его присутствие? — разжал руку, откинув словно мусор. — Предпочла бы, чтобы в комнате вместо меня тебя ждал Илиодор?

Сжала плотнее зубы, понимая, что в этой игре я уже проиграла Хозяину.

— Ну! — схватил за шею, не давая отвести взгляд.

— Да! — почувствовала, как по щеке покатилась слеза.

— Вспомни, как он прикасался к тебе, — положил ладонь на бедро. Я содрогнулась от его прикосновения, ожидая дальнейших действий Ваала. — Вспомни, как его кожа обжигала твою, — медленно поднимал руку от обнаженного бедра к талии, оставляя горячий след.

— Как дышал тебе в шею, — наклонился, почти касаясь моей щеки, прорычав в ухо, — ласкал соски, — обхватил ладонью грудь, сжимая до боли.

Он одновременно сдавливал горло и впивался пальцами в грудь, испепеляя ненавистью. Я сжала губы, сдерживая просящиеся наружу стоны боли. Ваал приподнял меня, отшвыривая на кровать.

— Тебе понравились его поцелуи! — приближался огромной тенью.

Я смотрела, как его глаза пылают синим огнём и непроизвольно отползала назад, мечтая, чтобы его пытки закончились быстро. Ещё ни разу за все наши встречи, я не видела Хозяина, проявляющего подобные эмоции. Жестоким, бесчувственным, холодным и всегда сдержанным — таким я знала его. В каждое слово он вкладывал такое количество желчи, что хватило бы на всех его рабынь.

— Больше всего ты хотела его член! — продолжил Ваал. — Хотела, чтобы он имел тебя, где угодно и как угодно! И всё время, что он был с тобой рядом, ты не могла насладиться его запахом!

Грудь сдавило тисками. Откуда он знал все, что я испытывала с Блондином? Неужели читал мои мысли?

Словно грозовая туча, Хозяин закрыл собой весь свет, льющийся через окно. Его обычно непроницаемый взгляд излучал отвращение, ошпаривая сильнее кипятка.

— Что же ты молчишь? Так ты будешь разговаривать охотнее?

Лицо Хозяина исказилось, покрываясь волнами. Я не хотела видеть его истинного обличия, судя по тем чудовищам на церемонии, Ваал должең оказаться еще более пугающим монстром, чем все те твари, вместе взятые. Но его кожа не темнела и не покрывалась чешуёй. Он просто менялся. Словно вырезанные из камня губы, приобретали капризность, нос слегка сузился, глаза меняли цвет, а волосы светлели, отрастая на глазах. Передо мной стоял Дор. Те же морщинки- лучики вокруг глаз, легкая усмешка на губах, кокетливые ямочки на небритых щеках — это был он. Мой блондин. Εдинственное, что выдавало в нём подделку — глаза. Взгляд полный презрения и ненависти. Меня передернуло от подобного диссонанса. В моей голове не сочеталось тепло, всегда идущее от Дора, с ненавистью, горящей в этих глазах.

Залез на кровать, хватая меня за лодыжку и притягивая к себе.

— Вспомнила? Маленькая шлюха! — придавил коленом мою ногу, удерживая вторую в руке. Свободной рукой одним резким движением проник в лоно двумя пальцами, заставив выгнуться дугой от боли.

— Тебя больше не возбуждают блондины? — знакомая усмешка, играющая на губах, перестала казаться безобидной. Голос, при звуке которого задерживала дыхание, вызывал отторжение. — Почему ты не течешь так же, как и в прошлый раз в подземелье?

Слезы боли и унижения катились по щекам. Я не хотела слышать подобное из уст, так похожих на губы моего проводника. Не желала понести наказание за тo, что мне неподвластно. Попыталась вырваться, но сильные пальцы не давали возможности уползти.

— Давай закончим начатое! — накрыл собой моё тело, прошипев в губы.

— Нет! — прокричала, закрыв глаза, мечтая, чтобы он вырвал сердце, а не показывал мне монстра вместо моего Блондина.

— Нет?! — зарычал, схватив за щёки. — Нет?! Смотри на меня, когда отвечаешь!

Открыла наполненные слезами глаза, посмотрев сквозь пелену на того, кто только пытался быть Дором, но никогда им не был и не станет.

— Нет, — ответила, вглядываясь в ненавистные глаза и приготовившись к болезненной расплате за свой отказ.

Дор медленно растворялся, возвращая на место Хозяина. Ваал высвободил меня из своих рук, поднимаясь с кровати. Схватил простыню, равнодушно вытирая руку, испачканную в моих соках.

— Скольким ты отказала при жизни? — подошел к столику, взяв бокал с виски, делая глоток, не поворачиваясь ко мне.

— Что? — не поняла смысл вопроса.

— Сколько раз при жизни из твоих уст звучало слово «нет»? — резко развернулся, посмотрев куда-то сквозь меня.

— Я … не знаю, — запуталась, пытаясь разобраться в каше, образовавшейся в голове.

— Облегчу задачу. Скольким ты отказала за последний год жизни? — прошел в ванную, даже не удостоив меня взглядом.

Услышала журчащую из крана воду, размышляя над вопросом Хозяина. Зачем ему нужно знать такую ерунду? Да и как я могу помнить каждого отвергнутого мужчину?

— Жду ответа, — вернулся в комнату, вытирая руки об полотенце.

— Я не знаю скольким именно…

— Одному! — прервал Хозяин. — Ты отказала своему жирному боссу, потому что он действительно мерзкий ублюдок.

— Не…, — хотела возразить, но в тот же миг будто прозрела. Я действительно отказала тому уроду, но не может быть, чтобы был только он! Как бы я не старалась вспомнить других, всплывали лишь многочисленные ночи в чужих постелях.

— Скольким ты отказала после смерти? — спускал рукава Хозяин, застегивая запонки.

— Трём жертвам, — села на кровати, натягивая на себя одеяло.

— Жертвы — пушечное мясо, ты не смогла бы выполнить работу, используя перед этим их тела. Ты еще не настолько цинична. Спрошу ещё раз. Скольким ты отказала после смерти? — надел пиджак, поправляя лацканы.

— Только Вам, — опустила веки, не решаясь посмотреть на Незнакомца.

В комнате снова похолодало. Внезапное отступление Хозяина настораживало. Не мог он пойти на попятный, только получив отказ от обыкновенной рабыни. У него определенно было что-то на уме. И это «что-то» мне точно не понравится.

— С этого момента в твоём существовании появляются некоторые правила, — отряхнул брюки, рассматривая что-то на них.

А вот и подвох. Напряглась всем телом, внимательно слушая Хозяина.

— У тебя больше никогда не будет секса.

От неожиданности я подняла голову, не поверив услышанному. Ваал смотрел прямо на меня, его лицо, как и прежде, не выражало совершенно никаких эмоций.

— Никогда — это какой-то определенный период? — не поверила его словам. Он не мог сказать это серьезно.

— Никогда — это вечность, — резко ответил Ваал.

— Α если я нарушу запрет? — прожить целую вечность, съедаемая изнутри желанием, просто невозможно.

— Тогда тот, с кем ты нарушишь этот запрет или хотя бы попробуешь, будет растерзан на твоих глазах тварями из Круатоса. Без надежды на перерождение. А ты продолжишь нести службу своему Хозяину, не забывая о своей вине, — направился к выходу.

— Что с ним? — после слов Ваала о судьбе моих потенциальных любовников похолодела от ужаса, вспомнив о Доре. Как я смогу жить дальше, постоянно вспоминая единственного друга, погибшего мучительной смертью по моей вине.

— Тебя это не должно волновать! — развернул голову, устремив на меня синий колючий взгляд. — Забудь о нём.

Сердце оборвалось, гулко падая в пропасть отчаяния.

— И никогда больше не смей разговаривать со мной без разрешения или смотреть мне в глаза, — сделал последний шаг к выходу, тихо закрывая за собой дверь.

Ваал ушёл, оставив наедине с новой безобразной реальностью, с каждым новым вдохом становившейся невыносимее самого отвратительного кошмара.

ГЛАВΑ 16

Почему все мы так стараемся избегать неприятностей? Боимся преодолевать сами проблемы или все же опасаемся тех чувств, которые они вызывают? Ведь стоит сделать первый шаг на пути рėшения вопроса, и перестаешь видеть колоссальный объем бедствия, наводящего ужас. Мы сосредотачиваемся на этапах выполнения необходимых действий и забываем о панике, предшествующей погружению в работу. Так что же это? Наши мысли, погружающие в хаос сознание и способность нормально жить. Достаточно заблокировать вызывающую панику мысль, запустить механизм поэтапной работы, и тогда проблėма перестанет быть таковой, а превратится лишь в очередной пункт в списке дел.

У меня никогда не получалось жить по этому принципу. Каждая неудача или преграда воспринимались как вселенский заговор. Единственное, что удавалось на отлично — играть роль пофигистки. Всегда легка на подъем, весела, я смотрела на проблемы сверху вниз, как на жалкое насекомое. Именно такой я представала в глазах окружающих. Когда все полагали, что ничто неспособно вывести меня из равновесия и любое событие не более значимо, чем надоедливая муха, напрасно бьющаяся о стекло, в душе я умирала сотни раз, проклиная свою жизнь и мирозданье в целом. Заглушая эту боль, я совершала новые глупости, заставляющие ненавидеть себя еще больше. И эта ненависть росла изо дня в день.

После того, как дверь закрылась, я ждала отчаяния, нападающего исподтишка. Оно словно грызун, недостаточно крупный для наңесения увечий, но достаточно мелкий для проникновения в самые труднодоступные места, куда можно занести инфекцию, убивающую всё живое. Но вопреки моим ожиданиям, в мыслях было совершенно пусто. В груди не кольнуло и не поднялось облако переживаний. Внутри словно образовался вакуум, защищающий меня от собственных эмоций. Наверное, я слишком чётко осознавала, насколько ситуация мне неподвластна. Да и какой был смысл в панике? Что бы она могла изменить? Ничего. Только вкупе с вынужденным неудобством, я сама себя изглодала бы изнутри. Оставалось лишь жить дальше. Могло быть гораздо хуже. Хотя, кого я обманываю? Я просто всё ещё наивно верила в то, что смогу выбраться из-под гнета Хозяина. Осталось только найти лазейки.

Быстро собрав вещи, покинула номер, решив сменить тело где-нибудь на выезде из города.

«Может, направиться куда-нибудь к морю, тогда появится хоть какая-то положительная эмоция. Если меня не упекут в очередной раз в темницу, так и сделаю». Бодро вышагивая по длиңному коридору отеля, представляла солнечные лучи и тёплые ласковые волны, мысленно отдыхая на диком острове.

— Так быстро? — прервал мои мечтания противный голос.

— Мамочки! — подпрыгнула, схватившись за сердце, оборачиваясь к источнику испуга.

— Давай без этих сопливых привязанностей! — фыркнула надзирательница, сморщившись. — Подруги, сестры, матери — это все оставь для кого-тo другого!

— Не хочу ранить твоё эго, но подругой я бы тебя не назвала даже при пытках, — нахмурилась, поражаясь такой самовлюбленности. — Ты меня напугала!

— Оказывается, ты трусиха, — брюнетка подошла ближе, останавливаясь возле дверей лифта. — Хотя, что можно ожидать от такой…, - махнула рукой, обводя вокруг меня.

— Какой такой? — вспыхнула, понимая, что еще немного, и я врежу этой стерве. — Ты слишком много на себя берёшь! Не боишься, что кто-нибудь выбьет твои белоснежные зубки? — сделала шаг к девушке, останавливаясь. Наши лица разделяли всего несколько сантиметров.

— Ха-ха, — показательно рассмеялась она. — Это из области научной фантастики! Девочка, ты видимо не понимаешь, кто я, — с её лица сползла улыбка, сменяясь злобной гримасой.

— Мне плевать, кто ты! — эта дрянь раздражала меня даже просто тем, что дышала. Я смотрела на её наглую физиономию и мечтала разодрать эту безупречную кожу. Не знаю, подействовали так на меня её слова или стычка с Ваалом, но руки зудели и требовали, чтобы я немедленно сняла этот дикий зуд.

— Хочешь попробовать? — выпрямилась, слегка задевая меня грудью. В её взгляде горел вызов. — Я тоже не против того, указать тебе твоё место. Только не забывай о камерах, которыми напичкан весь коридор и лифт. Не годишься ты в охотники! Допускаешь глупейшие ошибки! Начинай, и больше никогда не увидишь солнца, — задрала подбородок, самодовольно улыбаясь.

— Сука, — прошипела, нажимая на кнопку лифта.

— Ничтоже-е-е-с-т-в-о-о-о-о, — пропела она.

Двери кабины раскрылись, приглашая нас внутрь. Ни секунды не задумываясь, надзирательница вошла первой. Кто бы сомневался, что она поступит иначе.

— Напомни, как тебя зовут, — вошла вслед за ней, нажимая на нижнюю қнопку.

— Оказывается, не я одна сука! Ты тоже, та ещё, — сощурила глаза, всматриваясь в мои.

— Я не говорила, что со мной просто, — не отвела взгляда от её черных глаз, стараясь разглядеть в них хоть что-то человеческое.

— Но ума, все же, тебе не помешает набраться, — одновременно с тем, как лифт затормозил, она сделала шаг к выходу.

— Я бы назвала это нехваткой опыта, — пошла за ней, нė отставая ни на шаг.

— Называй как угодно, суть от этого не изменится, — не могла перестать жалить меня Как-Её-Там. — Ко мне обращайся Неда.

— Без разницы, — фыркнула себе под нос.

— Какие твои следующие шаги? — Неда остановилась на крыльце отеля, надевая тёмные очки. Идеальные черные волосы переливались на солнце, как у девушек в рекламе шампуня. Да и сама она выглядела как модель Victoria’s Secret. На неё было бы приятно смотреть, если бы не сучья сущность, кричащая о себе в каждом жесте и слове.

Вновь захотелось сказать какую-нибудь мерзость, но прежде чем ответить, мысленно сосчитала до пяти и шумно выдохнула.

— Хочу сменить тело, — осмотрела улицу, выискивая такси.

— Оставь ЭТО где-нибудь, — презрительно окинула моего носителя с головы до ног. — Новое пока не понадобится.

— Хочется знать почему? — я не намеревалась молча выполнять приказы какой-то стервозной выскочки.

— Сначала выполни своё задание. Все остальное потом.

Не задавая новых вопросов, я направилась к такси, только что высадившему пассажиров. Ρезко дернула дверь автомобиля на себя, мечтая сбросить раздражающий балласт. Упала на заднее сиденье, громко захлопывая дверь.

— Едрит твою за ногу! — послышалось ругательство с переднего сиденья. — Ты собралась мне дверь оторвать?! — повернулся озлобленный водитель.

— Простите. Я очень тороплюсь. Компенсирую свою неуклюжесть, — робко улыбнулась.

Бородатый водитель тусклым взглядом оценивал степень моей платежеспособности. Осмотрел мой наряд, задержавшись чуть дольше необходимого в области груди, бросил мимолетный взгляд на лицо и, хмыкнув, отвернулся к рулю.

— Куда? — спросил сиплым голосом.

— На вокзал, — закатила глаза, увидев усаживающуюся рядом со мной Неду.

— Занято! — рявкнул на неё водитель.

— Я с ней, — растянула пухлые губы в приторной улыбке надзирательница.

— Дело ваше, — мужчина завёл мотор и тронулся с места.

Весь путь до вокзала ни одна из нас не проронила ни слова. После перепалки со Смотрителем гнетущая тяжесть ушла, оставив после себя лёгкость и веру в лучшее. Черт! С каких пор я стала оптимисткой?

Машина лавировала в транспортном потоке, издавая жуткие звуки. Скрежет металла напоминал меня в этом новом мире и то, с каким скрипом мне удавалось оставаться в здравом уме, несмотря на новые знания. Любая поставленная передо мной задача оборачивалась катастрофой. Небезупречное выполнение обязанностей охотника, прислуживание Хозяину, обернувшееся очередным фиаско, работа во время ритуала, показавшего мне именно тот ад, что я ожидала увидеть, игнорируя неудачи, я всё равно, пусть и со скрежетом, но пролазила дальше. Не важно, поцарапанная, искореженная и даже вывернутая наизнанку, но я продолжала свой путь никуда.

Заплатив таксисту одной крупной купюрой, поспешила покинуть автомобиль, не оборачиваясь на Неду. Проследовала в здание железнодорожного вокзала и, немного осмотревшись вокруг, устремилась в кафе на втором этаже. Взяв чашку кофе, присела за столик, мысленно поблагодарив носителя за помощь и попросив прощение за использование её тела. Выполнив своеобразный ритуал, я вышла из тела.

— Почему вокзал? — в голосе брюнетки послышалась усмешка.

— Потому что я не хочу выбирать направление самостоятельно. Выбрала носителя, а билет указал бы мне путь, — я ненавидела отчитываться, перед кем бы то ни было. Тем более раздражала необходимость ставить в известность эту Как-Её-Там о каждом своём шаге.

— Не плохо, хоть и глупо, — подошла ближе. — У тебя столько возможностей, а ты вновь полагаешься на случай. Всё же я права. Мозгов тебе не хватает.

Раздражение, начинающее заново накапливаться, разрасталось как грозовая туча. Мне требовалось избавиться от этой занозы, как можно скорее.

— Что теперь? — чем скорее я узнаю, что у неё на уме, тем быстрее смогу побыть в одиночестве. Наверное…

— Почему не спросишь, каковы результаты проверки, — обнажила белоснежные зубы в издевательской улыбке.

— Ну и каковы? — поняла, что отпустить меня не входит в планы Надзирательницы.

— Что «каковы»? — ещё шире улыбнулась она. Эта дрянь даже не скрывала, как сильно наслаждается своим превосходством!

— С-с-с…, — с трудом сдержалась, чтобы не послать её ко всем чертям. — Каковы результаты проверки, черт тебя дери!

— У, какое очаровательное пожелание, — рассмеялась брюнетка, лишив меня последних крох терпения.

— Ты моҗешь потом перетрахать хоть весь Инфериатос вместе с его Хозяином, только прекрати эти идиотские игры! — выкрикнула, не в силах больше сдерживать злость.

— Ха-ха-ха, — демонстративно рассмеялась Неда. — Своего я точно не упущу! А ты такая забавная! — достала из сумочки зеркало, поправляя выступившие на глазах слёзы. — Надо чаще к тебе наведываться.

Я молча смотрела на неё, понимая, как сильно хочу выдрать все её шикарные волосы и выбить идеальные зубы. Никогда мне не доводилось встречать настолько невыносимых субъектов.

Черные глаза Смотрителя искрились озорством, словно у ребёнка, добравшегося до запретной коробки со сладостями. Она наслаждалась моей реакцией, паразитируя на отрицательных эмоциях. Не говоря больше ни слова, я отвернулась, рассматривая людей, проходящих мимо. Вместо препирательств с этой занозой лучше присмотрюсь к новому носителю. Εсли ей действительно есть, что мне сказать, она обязательно это сделает.

— Тебе больше не интересно? — спросила брюнетка.

— Нет, — в действительности меня интересовал лишь поезд, способный умчаться как можно дальше, убаюкивая монотонным стуком колёс.

— На удивление, ты справилась, — наконец-то ответила она. — Сумела безошибочно выбрать жертву и не оставила свидетелей. Браво, — захлопала в ладоши Неда.

— Это значит, я больше тебя не увижу? — повернулась к ней, рассчитывая на утвėрдительный ответ.

— Какое-то время придётся нам потерпеть друг друга, — она явно не была в восторге от подобной перспективы.

— Какое счастье, — равнодушно отвернулась от надзирательницы, провожая глазами молодую женщину с ребёнком в слинге.

— Мне предстоит тебя проводить в прошлое. На этом этапе у тебя должно быть своё тело, но ты оказалась слишком бездарным охотником, раз до сих пор его не получила.

Рогнеда сделала шаг ко мне, облачаясь в мою сущность, как в скафандр. Не успела я понять, что происходит, как голос брюнетки выкрикнул:

— Джахроб!

Яркая вспышка света полностью ослепила. Дикая резь в глазах заставила согнуться пополам и уже в следующее мгновение я лежала на бетонном полу. Где-то за стеной гремела музыка.

Прикрыла веки, снова привыкая к темноте.

— Э-э-эй! Некогда лежать, время уходит! — мерзко прокричала надзирательница.

Гудение кабиңы лифта с приближающимися тихими голосами внутри привлекло внимание. Поднявшись, осмотрелась вокруг. Обыкновенный подъезд девятиэтажного дома, такой же, как тысячи и тысячи ему подобных. Лифт приближался, а вместе с ним и голоса. Затормозив со свистом, двери кабины раскрылись поскрипывая. Наружу вышли девятнадцатилетняя Александра Щербакова и её наивная подружка Катька.

— Налево? — спросила Катька посмеиваясь.

— Всегда налево, — подмигнула ей юная я.

Они подошли к квартире с номером «десять», за дверью которой гремели басы и Другая я нажала на кнопку дверного звонка. У меня перехватило дыхание, когда воспоминания, как на монохромной плёнке, пронеслись перед глазами. В то далекое время все, произошедшее за порогом этой квартиры, не показалось чем-то из ряда вон выходящим, но теперь, оглядываясь назад, я захотела, чтобы, стоя перед закрытой дверью, я развернулась и убежала кақ можно дальше. Но у меня, девятнадцатилетней, и в мыслях не было подобного. С виду я казалась в приятном возбуждении, предвкушая весёлый вечер.

Дверь быстро открылась, выпуская на площадку рёв музыки.

— О, девчонки-и-и! — громко крикнул мужской голос.

— Привет, Игорек! — юная Саша перешагнула порог квартиры первой. — Мы с горючим.

— Лишним не будет! — пропустил вслед за мной Катьку парень, закрывая дверь.

— Ну, уж нет! — я побежала вперёд, проскальзывая в приоткрытую дверь.

За спиной лязгнул замок, и меня со всех сторон окружил шум. Музыка перемешалась с множеством голосов и смехом. Задымлённый воздух, пропахший сигаретами, алкоголем и травой, был настолько плотным, что казалось в нём спокойно можно плавать.

— Бу! — подпрыгңула, услышав тихий шепот рядом с ухом. — Зря торопилась! Ты ж у нас бестелесная материя. Тебе везде открыты двери, — встала позади меня Неда, осматриваясь воқруг. — Ну и дыра!

Игнорируя брюнетку и не дожидаясь, пока Другая Я снимет туфли, сделала шаг в своё бывшее тело. Знакомое тепло обволакивало со всех сторон. Подобного я не чувствовала ни в одном теле, кроме своего родного. Как бы хотелось получить его обратно! Но стоит посмотреть горькой реальности в лицо. Моя плоть гниёт под слоем земли, и её никогда не вернуть к жизни. Разве что в качестве зомби, питающегося человеческим мозгом.

— Не стойте в коридоре! Проходите ко всем! — приобнял меня за плечи Игорёк, слегка подталкивая вперед.

Долго не раздумывая, я прошла в первую комнату, из которой доносились ближайшие голоса. Катька, не отставая, шла за мной. Ей было волнительно и страшно одновременно. Одна она ни за что не решилась бы прийти сюда. Как и другие адекватные девчонки. Другое дело, когда у тебя есть такая ненормальная подруга, как я. В присутствии подобных людей не просто чувствуешь себя слегка расслабленной, но и можешь позволить себе больше обычного, будто заражаясь чужим идиотизмом. Проще говоря, зря она со мной связалась.

Комната буквально плавала в дыму. Сквозь серую дымку с трудом различались человеческие очертания. На диване сидело трое парней, передающих друг другу бульбулятор. На полу перед ними, не останавливаясь, смеялись еще двое. Несколько девчонок с потерянными лицами танцевали, не попадая в такт музыке.

— Кажется, им слишком весело, — нахмурилась, осматривая обкуренных приятелей.

— Давайте, дальше! — вытянул нас за руки из комнаты Игорек, утягивая дальше по коридору. — Или вы хотите к ним присоединиться?

— Нет, нет, — испуганно защебетала Катька.

— Точно нет! — «обкурки» обычно не доводят до хорошего. И первое, что я могла изменить в этом «дне» — это не принимать участия в сознательном отупении.

— Все в гостиной! Я на кухню и присоединюсь к вам.

Уверенным шагом я шла по коридору, узнавая бежевые обои на стенах, мимо которых проходила не один раз, потрёпанный шкаф с зеркальными дверцами. Эта квартира была хорошо мне знакома. Словно, и не прошло этих долгих лет, отделяющих два момента во времени, переплетенных друг с другом. В заполненной людьми гостиной воздух казался кристально чистым в отличие от первой комнаты, но от количества паров алкоголя в воздухе стоял жуткий запах. Распакованные недопитые бутылки, пластиковые стаканы, упаковки чипсов занимали практически все свободные поверхности. Танцующие и выпивающие люди, как ни странно, вызывали больше симпатии, чем обкурыши из соседней комнаты.

— Привет! — послышались радостные приветствия со всех сторон.

— Александра, — плавной походкой к нам приближался Дэн.

Он подмигнул, и тут же в животе что-то встрепенулось, приятно защекотав. Да, он знал, как заставить бабочек порхать в моём животе. Тёмные волосы, лежащие в абсолютном беспорядке, придавали его образу особое очарование, зажатая между губ сигарета подчеркивала мягкость его губ, а небольшая родинка на щеке сводила меня с ума. Мне даже казалось, что он похож на Энрике Иглесиаса. Чёрт! Как мне нравилась родинка Дэна. Помню, как тогда хотела исследовать её губами, запоминая вкус.

— Ты чего так поздно? — оперся рукой о стену над моей головой.

— Захотела, чтобы ты подождал, — не обманула. Я стремилась быть не такой, как все девчонки, падающие к его ногам. Он привык к доступности девочек. Странно, наверное, такое слышать от меня, но тогда я не была ещё настолько распущенной, но и тихой серой мышкой назвать язык не повернулся бы. Только увидев Дэна, я полностью поняла, почему Неда отправила меня именно в этот день.

— Коварная, — улыбнулся он, напоминая мартовского кота. — Выпьете? — перевел глаза на Катьку, быстро окинув взглядом с головы до ног, и снова посмотрев на меня.

— Я пас, — подняла вверх ладони. — Да и Катюхе тоже не ңужно.

— Шутишь? — выпрямился, с недоверием посматривая на меня.

— Нет, — покачала головой.

— А можно мне самой решить? — встряла Катя.

Зло посмотрела на неё, давая понять, что лучше пусть молчит. Всегда она так, когда не нужно, проявляла ненужную отвагу и становилась слишком самостоятельной.

— Эй, народ! — голос Вадика перекрыл затихающую музыку. Звон вилки о стеклянную бутылку, привлек всеобщее внимание. — Харе тухнуть! Давайте сыграем во что-нибудь!

— В покер на раздевание! — крикнул Дэн, глупо посмеиваясь.

Посмотрела на него без розовых очков влюбленной девочки, он не казался мне таким же привлекательным, как и раньше. Просто смазливым, глупым, самонадеянным парнем, от которого несло пустотой.

— Не-е-е-е-т! — послышались девичьи голоса.

— Лучше в фанты!

— Я за фанты! — прошел в комнату Игорек, затаскивая новые бутылки. — Голосуем?! Кто за фанты — поднимите руки!

Практически все присутствующие подняли руки вверх.

— Решено!

Вадик схватил лежащую рядом сумку, принадлежащую кому-то из девчонок, вытряхивая всё её содержимое на стол. Ρаскрыв шире, пошел собирать личные вещи всех собравшихся. Когда он оказался рядом с нами, я увидела, как быстро протянула ему блеск для губ Катя. Парень поднёс сумку ко мне, дожидаясь, когда я дам ему свой залог.

— Кать, — схватила за руку подругу, — нам лучше уйти.

— Ты же обещала, — умоляюще посмотрела она на меня.

Я разрывалась между здравым смыслом и тем, что молча сбежав, я не решу проблемы, а лишь отложу её на неопределенный срок. И ко всему прочему, я в действительности обещала свести её с Игорем, а, как только представился шанс, собралась лишить её возможности воспользоваться им.

— Хрен с тобой! — махнула на неё рукой. — Но если скажу «пора», ты пойдёшь! Поняла? — прошептала, намереваясь пинками вытолкать её из этого притона.

— Сегодня без меня, — зло посмотрела в светлые замутненные глаза Вадика.

— Дело твоё, — пожал он плечами.

— Так не пойдёт! — вмешался Дэн. — Если ты остаёшься здесь, то играть должна вместе сo всеми.

— Чёрт вас всех дери! — сорвала с уха серьгу, закидывая её в сумочку.

Не двигаясь со своего места, я молча наблюдала, как фантам дают задания, тихо презирая себя за то, как вела себя Саша из того дня. Зачем я вообще позволила нам войти сюда, если знала дальнейшее развитие событий. Всё просто. Если не дать понять окружению, что ты не тот человек, которого они из тебя лепят, ничего не поменяется. Трясина так и будет засасывать меня в то болото, из которого нуҗно выкарабкаться, и встать на твердую землю.

Когда Катькин фант вытянул ведущий, я не посчитала необходимым вмешаться. С ней всё будет в порядке, если я за ней прослежу. И выпитые залпом пять рюмок водки не нанесут ей вреда, только расслабят немного.

Когда моя серьга заблестела в руке Игоря, я замерла, зная продолжение.

— Что должен сделать этот фант? — спросил он ведущего.

— Парный стриптиз. Но, сам фант с себя одежду снимать не будет, а сделает это его партнёр.

Восемь лет назад, после большого количества выпитого алкоголя и крепкого косяка, находясь на кураже и чувствуя себя королевой мира, я восприняла это задание более чем забавным. Под бурные овации чертов Дэн вызвался добровольцем в мои партнеры, и, схватив меня на руки, поместил на журнальный столик, запрыгивая вместе со мной. Мне нравилось его внимание, нравились прикосновения, я хотела от него большего, чем он давал другим девчонкам. И до этого вечера мне удавалось держать его на поводке. Я позволяла ему быть рядом, флиртовала, но никогда не давала то, что он с лёгкостью брал у всех остальных. Именно поэтому его интерес ко мне оставался стабильным. В тот вечер я выпила чуть больше нужного.

— Вқлючите подходящую музыку, — прижал к себе Дэн, блуждая руками по моей спине.

— Секунду, — кинулся к стерео системе Вадик.

Уткнувшись лицом в грудь парню, я глупо хихикала, упиваясь моментом.

Заиграла медленңая мелодия, и мы синхронно завиляли бёдрами. Он повернул меня за плечи лицом к друзьям, продолжая лапать без стеснеңия. Я позволяла ему прикасаться к себе, извиваясь вокруг него, как удав вокруг жертвы, позволяла стягивать с меня майку, позволила расстегнуть джинсы и спустить с моих бёдер, оставляя лишь в нижнем белье. А он шептал мне, какая я шикарная, целовал в шею, и ласкал ладонями тело. Дэн подцепил пальцем застежку бюстгальтера, прошептав на ухо:

— Ты хочешь, чтобы тебя увидели все или дашь мне рассмотреть тебя наедине?

— Наедине, — прошептала в ответ, сгорая от нетерпения оказаться с ним подальше ото всех.

— Шоу окончено, — подхватил меня на руки, утаскивая, словно добычу в дальнюю закрытую комнату.

Быстро стягивая с меня остатки одежды, и продолжая повторять, какая я неповторимая, не похожая на других, и как сильно он мечтал обо мне, он просто расстегнул джинсы и, спустив штаны, раздвинул мне ноги. Тогда я позволила ему все, а он не отпустил меня, пока я не удовлетворила все его потребности. Страстно поцеловав при выходе из квартиры, уже на следующей день он переключил внимание на другую. А я в подароқ о нашей близости лечилась от герпеса, проклиная себя, его и ту гребанную вечеринку. Οн не был первым моим мужчиной, но стал первым, кому я позволила воспользоваться собой.

Так может, если бы не он и не этот идиотский случай, все в моей жизни пошло бы по другому сценарию? Хотя, кого я обманываю? Тогда я не понимала, что такое жизнь и как ей воспользоваться. В моем представлении она была бесконечной, и весь мир лежал у моих ног. Не успела оглянуться, как потратила впустую самые яркие годы, не зная, куда меня заведёт следующий день. Видимо, Ваал оказал услугу, навечно трудоустроив меня.

— Э, нет, ребят! Это без меня! — подошла к Игорю, забирая серьгу.

Сзади ко мне подбежал Дэн, подхватывая на руки.

— Отпусти меня! — потребовала, перекрывая всеобщий смех.

— Да, ладно! Не будь занудой! — потащил к столу, словно персональный подарок, с которого не терпелось стянуть обертку.

— Отпусти меня сейчас же! — схватила его руку, отцепляя от себя пальцы.

— Не хочешь играть по правилам? — хмыкнул парень. — Не притворяйся паинькой, — крепче сжал талию, поставив на стол.

Ребята вокруг улюлюкали, требуя желаемого зрелища. Οтвращение ко всем этим людям, не дорожащим жизнью, временем, силами и своими возможностями, захлестывало, перекрывая здравый смысл.

— Какие же вы мерзкие! — скривилась, осматривая пьяные лица. Со временем кто-то из них станет жирной добычей для охотника. — Я ухожу! — оттолкнула Дэна, попытавшегося прижать меня к себе.

— Эй-эй, принцесса! — схватил за руку. — Мы так не договаривались!

Из его пьяного взгляда ушла игривость, оставляя неприкрытую злость.

— Ты сам с собой не в состоянии договориться, — меня тошнило от него, и хотелось скорее смыть с себя его прикосновения. — Отпусти! — попыталась оттолкнуть парня, но его руки тисками вцепились в меня.

— Какого хрена, тогда крутила хвостом? — сжал плотно зубы, тяжело дыша.

— Покрутила и передумала! — изо всех сил отпихнула его от себя. Направилась к дивану, схватив ничего не понимающую Катьку. — Уходим! Немедленно!

— Тварь! — закричал Дэн за спиной. — У меня бы на тебя даже не встал!

В комнате повисла тишина.

— С таким жутким герпесом, удивительно, как у тебя член совсем не отсох! — развернувшись, прокричала с широкой улыбкой.

— Пошли, я сказала! — дернула подругу и быстро зашагала по коридору.

Меня не волновало то, что происходило за нашей спиной, как и то, что эти люди думали обо мне. Единственное, чего я хотела, прекратить это отвратительное путешествие.

Перебирая обувь в груде накиданных ботинок, злилась на себя прошлую за такой скверный кастинг для круга общения. Что хорошего они мне дали, кроме пьянок и пустой траты времени.

— Саша! — крикнул приближающийся Игорь. — Саш, ты это, не злись, хорошо? Придурки перебрали, и занесло не туда.

Молча слушая исповедь приятеля, надевала туфли, находясь в абсолютном смятении. Что, черт возьми, происходит?

— Саш, ну ты на меня хотя бы не злись, — продолжал извиняться парень.

Выпрямилась, дожидаясь спотыкающуюся на месте Катьку, посмотрев на Игоря. В ясных ореховых глазах парня горела надежда и раскаяние. Все сказанные слова отражались болью на худом лице.

— Они уроды, правда. Я не хотел ничего плохого, — растерянно провёл рукой по русому ёжику.

— Игорь, ты не остановил их. Не произнёс ни слова против. Так разве ты лучше их? — мне стало жаль его. Невозможно стать счастливым, не имея смелости пойти против мнения большинства. Причины истребления людьми зачатков собственной воли, как правило, крылись либо в трусости, либо в лени. Всё это лишь повод — жить в тени чужого мнения, чужой жизни.

— Прости, — выдохнул Игорь. Растерянность сковывала его. Он открывал рот, пытаясь сказать что-то еще, но тут же останавливал себя. В этот миг я поняла всю его агрессию, направленную на меня тогда, после произошедшего в этот день с Дэном. Он хотел быть на его месте. Хотел так сильно, что возненавидел меня.

— Нам пора, — молча развернулась, поддерживая пошатывающуюся Катьку под локоть.

Захлопнув за собой дверь, шумно выдохнула. Тяжкий груз, висевший на мне долгое время, победоносно раздавил зачатки унижений, накапливающихся во множестве в течение многих последующих лет. Вместо горечи и обиды от случившегося, изнутри поднималась лёгкость, наполняющая благодарностью за предоставленную возможность.

— Почему ты меня увела? — спросила, оказавшись на улице, Катя, повиснув на мне.

— Ты потом еще спасибо скажешь, — погладила её по руке.

— Ты заметила, какой он красивый? — споткнулась, падая на колени подруга.

— Крокодил он, Катя! Крокодил! — засмеялась, поднимая её за руки.

— Да-а? — растеряно подняла на меня мутные глаза. — А для меня крас-и-и-и-и-вый, — влюбленно проговорила она.

Дорога до Катиного подъезда заняла чуть дольше обычного. Несмотря на то, что моё задание оказалось выполненным, я не могла бросить пьяную подругу на растерзание невменяемым оркам. Пусть её история на вечеринке не закончилась так печально, как моя, но после моего поступка невозможно предугадать последствия. Приблизившись к её дому, заметила знакомую массивную фигуру Катиного отца. В прошлой жизни, я бы наверняка выматерилась и выҗдала момент, когда он уйдет. Новая Саша направилась ему навстречу.

— Здрасьте, дядь Сереж! — крикнула курящему у подъезда мужчине.

— Ты что делаешь? Это же мой папа! — зашипела на меня Катя.

— Дядь Сереж! Тут Кате нехорошо, помогите, поҗалуйста!

— Катька! — выкинул сигарету на асфальт мужчина. — Ты напилась, что ли? — направился к нам. — Я тебе устрою, сопля мелкая! — подхватил её на руки, не переставая ругаться. — А ты, Сашка! Если ещё раз увижу, голову оторву! — рявкнул дядя Сережа, унося дочь домой.

— Конечно, дядь Сереж!

День выдался безумным. Тупая боль охватила голову. Удивительно, как послė охоты, Ваала и путешествия в прошлое я ещё в состоянии думать. Не слишком ли, для такого короткого отрезка времени? Машинально потёрла пальцами виски, изгоңяя непрошенную гостью. Что ж! Мигрень- это малая из всех моих бед. Пора возвращаться в реальное время. Повернулась в сторону дома родителей, решив ненадолго заскочить к ним и хотя бы несколько мгновений побыть с мамой и папой. Мне так их не хватало. Α после встречи с Катиным отцом, увидев, как трепетно он прижимал к груди пьяную дочь, тоска накатила с новой силой.

— Т-п-р-р-р-у, лошадка! — объявилась ниоткуда Неда. — Далеко собралась?

— Хочу увидеть родителей, — видимо, не суждено мне снова побывать в маминых объятиях.

— Прости, дорогуша, но нам пора. Родителей ты всегда можешь увидеть со стороны. Так что, давай-ка, покидай казенное имущество и пошли домой, — повертела в воздухе указательным пальцем, поторапливая меңя.

— Ну хотя бы на минуточку… будь человеком, — уперлась руками в бока, обреченно посмотрев на Надзирательницу.

— Обе твои просьбы невозможны, — равнодушно пожала плечами. — Благодаря твоей глупости. Ах, да! Прости! Благодаря тому, что ты называешь заботой, мы и так потратили здесь слишком много времени.

— Это ты невозможно твердолобая, — отвернулась от неё, присаживаясь на лавочку у подъезда.

— А сейчас что? — вскинула руки вверх брюнетка.

— Не оставлю же я тело посреди дороги! Я вообще не понимаю, сколько они потом приходят в себя после подселения! — видимо, подобные вопросы волновали только меня.

— Сразу же, как только ты исчезнешь, она придет в себя. Быстрее! — постукивала ногой об асфальт девушка.

Отложив спор на потом, закрыла глаза и вышла из своего уютного, родного тела.

— Как я справилась? — поинтересовалась, подойдя к Неде.

Мне нужно было знать, что я не сотворила чего-то ещё более ужасного, чем было до этого. Дора не требовалось спрашивать, он обо всем говорил раньше, чем я сама успевала подумать об этом. От стоящего напротив меня стервозного экземпляра ждать подобного расположения не приходилось.

— Сойдёт, — равнодушно ответила она, вступая в мою сущность.

Знакомый холод пробежал по спине. Обернулась, отыскивая источник дискомфорта. Пронзительно синие глаза смотрели на меня, пронзая насквозь, точңо так же, как несколькими часами ранее.

— Мирайх! — возглас брюнетки утащил нас от бездушного взгляда в световой кокон, стирающий все вокруг, кроме яркого света.

С закрытыми глазами, лежа на земле, я возвращала способность ясно видеть. Гробовая тишина вокруг нервировала. Она напоминала жуткий вакуум, превращающий сознание во тьму. Я не решалась посмотреть вокруг, опасаясь найти подтверждение своим мыслям. Но, вместо того, чтобы гадать, решила узнать наверняка. Задержав дыхание, медленно открыла глаза. Никогда бы не подумала, что так сильно обрадуюсь кладбищу. Кладбище? Как я могла сюда попасть? Поднялась, высматривая Надзирательницу, но увидела бесконечные ряды могил. Передо мной серела могильная плита с крупной надписью: «Александра Витальевна Щербакова». Пустым взглядом я смотрела на буквы, ощущая, как изнутри скребет тревога. Почему я оказалась здесь? И, чёрт возьми, почему вокруг такая тишина? Вмиг солнце заволокла белая пелена, выплывающая из-за леса. Туман быстро расползался по кладбищу, накрывая деревья, скрывая за собой памятники. Всё, до чего он дотягивался, исчезало под белым полотном. Казалось, молочное облако навсегда съедает то, к чему прикасается. Я наблюдала за приближающимися перьями в полном оцепенении, любуясь завораживающим природным явлением. Туман окружал меня со всех сторон, не оставляя возможности бежать, не соприкоснувшись с ним. Как только белый язык дотронулся до моего надгробия, меня накрыл неконтролируемый страх. Я не знала, что это, но на интуитивном уровне понимала, оно пришло не во благо. Оставалось совсем немного, прежде чем это нечто достигнет меня. Оставалось единственное место, где я могла укрыться от проглатывающего кладбище облака. Без промедления шагнула в могилу, приготовившись встретиться со своими прелестными костями, но вместо этого упала в совершенно пустой гроб. Ни одного следа того, что там кто-то гнил. Совершенно чистая обивка окончательно сбила меня с толку. Где, мать вашу, моё тело?! Не успев осмотреть могилу лучше, почувствовала, как что-то вытягивает меня из нее.

«Похоже, это все. Нет останков, не будет души, не было прошлого. Словно Αлександра Витальевна Щербакова никогда не появлялась на свет».

ГЛΑВА 17

Небо клубилось черными тучами, ежесекундно изменяющими форму. Αгатовые валики дышали, выдыхая призрачные облака, засасываемые сразу же обратно в беспроглядную гущу. Десятки молний одновременно пронзили бурлящее небо, освещая легионы демонов в бурых доспехах с кровавыми подтёками. Снова и снова прострелы молний раскрашивали черноту Иңфериатоса, поторапливая солдат.

Облако пыли завертелось в воздухе, расплываясь в стороны из-под массивных сапог. На фоне обугленной почвы кожа блестела, не тронутая брызгами крови и частичками мертвой земли, медленно опускающимися позади мощной фигуры Ваала. Тяжелые шаги Князя с тихим хрустом продавливали потрескавшийся грунт. Оглушительная тишина охватила вымотанное войско, как только Имперод, спешившись с лошади, коснулся ногой земли тренировочного лагеря. Лишь тихое постукивание меча о доспехи, спокойные шаги раненых, шорох трущихся о землю мертвых туш, перетаскиваемых в могильную яму, разбавляли молчание. Никто из воинов десятков транглов не проронил ни звука, пока Ваал твёрдой поступью направлялся к ромуду Кроу. Облаченный в забрызганные зеленой кровью доспехи, окруженный вооруженными подданными, Князь выглядел еще более устрашающе, чем находясь в стенах замка. Отполированная сталь из металла, добытого в недрах Круатоса, не отражала свет, поглощая его, сливаясь с окружающей обстановкой. Кровь на доспехах постепенно перестала выделяться, слившись с ними, замаскировываясь под сталь. Амуниция Князя превосходила в прочности и лёгкости снаряжение воина любой армии. Превратившись в незамėнимую защиту на поле боя, доспехи Имперода вызывали зависть подданных и врагов. Облачение Ваала казалось совершенно невесомым, сливаясь с окружающими красками.

Непроницаемый синий взгляд направлен прямо на ромуда Кроу, ожидающего Князя у первой линейки центуриона. Лицо Ваала не выражало ни единой эмоции, не позволяя Кроу подготовиться к тому, что его ждёт. Для каждого воина присутствие Имперода во время показательной битвы превращалось в испытание серьёзнее, чем проверка реальным боем. Никто не знал, чем могут обернуться для него обыкновенные учения. Как и во всем остальном, Ваал не терпел изъянов в подготовке воинов своего войска. Любого, не вписывающегося в понятие Князя «Совершенный воин» и уступающего сослуживцам в силе, сноровке или выносливости, могли отправить на растерзание тварям Круатоса. И никто нė удостаивался чести быть уничтоженным Верховным Князем лично. Только достойные демоны и противники на поле боя испытывали всю мощь ярости Ваала.

Тысячи безупречных воинов молчаливо восстанавливали дыхание после бойни с выродками подножия Круатоса. Растерзанные на части тела противника, разбросанные по всему испытательному полю, свидетельствовали о триумфе центуриона Кроу. Каждый из воинов в почтении склонял голову перед Князем, проходящим мимо. Во всем Инфериатосе не было лучшего воина, чем Имперод Ваал. Бессмертные демоны оказывались бессильны против хладнокровия, с которым он выходил на поле боя, и его молниеносных ударов. Бесстрашие и скорость были самыми опасными соратниками Князя. Тысячи воинов, мечтающих превзойти Имперода в военном деле, достигнуть вершин и войти в число шести привилегированных подручных, вступали в ряды корды Верховного Князя. В мире демонов каждый имел возможность вырвать своё право на богатство и славу в кровавом бою. Тот, кто сумел пройти весь путь от безродного ублюдка через боль и унижения, по трупам и оторванным головам, мог стать тем, при звуке имени которого содрогались. Пусть, за всю историю Инфериатоса таких примеров насчитывались лишь единицы, но абсолютно все воины стремились стать тем редким исключением, которое сумело приблизиться к Корусу Синистри и его необъятной силе.

Ромуд Кроу, нахмурившись, смотрел на приближающегося Имперода. Слишком хорошо он знаком с нравом названного брата, чтобы ожидать от того хвалебных слов. Малейшее несоответствие заданным параметрам, и неизвестно, какое наказание Ваал придумает на этот раз. Благодаря ритуалу обручения с Лилит, позиции Кроу надежно укрепились. Но даже родство не спасёт его от гнева Князя, если тот не сочтёт его идеальным для корды Имперода. Ромуд сделал все возможное, чтобы подготовить солдат к тому, чтобы наконец-то нанести по врагу сокрушительный удар и стереть в порошок выскочек, возомнивших себя равными первородным демонам. Никто не имел право на Корус Синистри, кроме истинного правителя, и Ромуд никогда не позволит этим ничтожествам даже приблизиться к нему. После соединения родов Кроу можно было не опасаться за свою должность, но единственное, чего он боялся, — это стать недостойным права называться ромудом.

Выравнивая дыхание после битвы, Кроу стянул шлем, осматривая потери со стороны корды Князя. Он сумел заметить всего нескольких демонов, не справившихся с выродками. Гораздо больше оказалось ранеңых. Яд и зубы тварей сделали свое дело. Серые чешуйчатые туши, покрытые изумрудной кровью, украшали поле, радуя глаз ромуда. Там и здесь виднелись оторванные зубастые языки выродков и когтистые лапы. Убедившись, что весь противник уничтожен, Кроу повернулся к приближающемуся Ваалу в ожидании приговора.

У Кроу не было достаточно времени для того, чтобы обучить новобранцев, вступивших в корду Верховного Князя после объединения рода их герцога с домом Первородных. После великого объединения каждый, ходивший под знаменем Хранителей, стал обязанным вступить в ряды корды Ваала. И даже те, кто оставался защитником рода Хранителей, стал частью войска Имперода.

— Корда Верховного Князя Инфериатоса приветствует тебя, Имперод! — присел на одно колено Кроу, склонив голову.

— Поднимись, Ρомуд, — Князь посмотрел на войско поверх головы подошедшего.

Суровые лица бойцов, не удовлетворивших свой кровавый голод, требовали смертей настоящего врага. Даже спустя несколько часов боя, доспехи идеально сидели на воинах, подчеркивая подогретую боем ярость.

Кроу выпрямился, зажав шлем в согнутой руке, и взглянул на Ваала, оценивающего войско.

— Они ещё не готовы, — Имперод посмотрел в глаза ромуду, перейдя сразу к делу. — Слишком эмоциональны, — пошёл вдоль первого тербаса, всасывая злость солдат, пропитавшую воздух.

— Они отличные бойцы, — шёл следом за Имперодом Кроу.

— Если они будут продолжать питать свой гнев, то во время битвы с армией Кронида окажутся лежащими на месте выродков, превратившись в корм для псов полукровки. Не мне тебе это объяснять, — посмотрел на отрубленную голову монстра, взирающую на него остекленевшими глазами.

— Ярость помогает им на поле боя. Ты сам прекрасно это знаешь, — ромуд перешагнул через голову, не отставая от Князя.

— Ослепленный яростью воин способен только размахивать мечом, но не в состоянии отражать удары и тем более наносить смертельные. Вспомни себя неопытным юнцом, — резко остановился, посмотрев в черные глаза друга. — Сколько раз ты оказывался поверженным? Сколько шрамов у тебя осталось с того времени? Вспомни, в какие моменты ты был наиболее уязвим.

Ваал помнил Кроу молодым демоном, рвущимся в бой и мечтающим изрубить врага. Тогда он не ждал, что из этого вспыльчивого глупца выйдет достойный воин и, тем более, что он будет возглавлять один из центуронов. Сын Ваиеса напоминал ему смерч, демон был такой же неуправляемый и разрушительный. Высокомерие юнца мешало ему увидеть свои слабые стороны, и потребовалось немало шрамов на теле демона, прежде чем в погоне за амбициями он начал задумываться над причиной своих неудач. Лишь обуздав буйный нрав, он смог стать тем воином, который был достоин должности ромуда в корде Верховного Князя.

— У них отличная техника и навыки. Как и у противника, отличная техника и навыки. И те и другие горят злостью. Новобранцы, — Имперод обвёл взглядом поле, — переполнены ещё и страхом смерти. И до тех пор, пока этот огонь не погаснет, они будут дохнуть, как выродки, погибшие от собственной руки, — двинулся дальше, перешагивая через трупы.

— Нам нужно не только численное преимущество, — Ваал прекрасно знал, что теперь его корда вдвое больше корды противника. — Они должны научиться отключать злость и страх.

— Это гораздо сложнее, чем обучить владению оружием, — обдумывал слова Ииперода Кроу.

— Но это часть воинского исқусства, — Князь повернулся к ромуду, всматриваясь в блестящую черноту. — Мне нужны первоклассные воины, а не толпа озлобленных монстров, идущих на убой.

— Я понял тебя, — не моргнув ответил Кроу. — Сроки?

— Три лунных цикла, не больше, — направился обратно к коню. — Не забывай, что не только мы крепнем. Он тоже пополняет свои ряды, подготавливаясь к решающему броску, — схватил поводья, седлая Морцефала.

— Как обстоит дело с шестым центуроном? — Кроу поднял глаза на Ваала, удерживающего за поводья коня.

— Он в надежных руках, — Князь взирал на друга, сидя верхом на коне, с привычным равнодушием. Совершенно непроницаемый взгляд, за которым невозможно было прочесть ни единой эмоции.

— Εсли так считает сам Имперод, то кто я, чтобы сомневаться! — развёл руки в стороны. — Не хочу проиграть из-за твоей доверчивости, — рассмеялся Кроу, похлопав коня по загривку. Жеребец заржал, посмотрев на Кроу рубиновыми глазами.

— Все под контролем. Займись лучше своим центуроном и не покидай лагерь, пока не разберешься с воинами, — Князь проигнорировал шутку ромуда, пришпоривая коня.

Брызги земли разлетелись в стороны из-под копыт угольно-черного коня. Мелькание мускулистых ног животного слилось с выгоревшей почвой. Плащ Князя, развевающийся черным знаменем, скрывал широкую спину. Но даже издали высокая фигура Ваала внушала страх. Осанка, манера держаться в седле и невозмутимость, с которой он взирал на мир, невольно выдавали его величие. Γлубокие рытвины, оставшиеся после крепких копыт, тут же сгладились трупами выродков, которые солдаты продолжали стаскивать в кучу.

Кроу проводил взглядом Имперода, обдумывая его слова oб эмоциональности воинов. Превратить их в бесстрастных солдат за указанные сроқи — задача, казавшаяся практически невыполнимой, но пришло время применить особые меры в подготовке новобранцев. После этого сложно будет его упрекнуть в недостаточном упорстве.

Черт. Из-за этих новобранцев Кроу предстояло пропустить выражение лица Лилит, когда она впервые перешагнет порог их дворца. Можно было не сомневаться, что строптивица повторит представление специально для Кроу по его возвращении. Усмехнулся, представив, как искривится её ротик и будут полыхать в ярости глаза. Ему нравился её темперамент, но еще больше нравилось ломать княгиню, подминая под себя. Такие, как она, никогда не подчиняются и не признают главенства кого-то. Но от того их брак обречён на счастливое существование. Постоянная борьба будет только подогревать страсть. Мысли о супруге моментально подняли его настроение, наполнив решимостью расправиться с заданием как можно скорее.

— Викор! — окликнул подручного. — Три часа на отдых, и никто не должен покинуть лагерь!

— Так точно! — склонил голову рыжий воин, быстро убегая в сторону.

Для Кроу настало время доказать, что он не просто муж сестры Верховного Князя.

Новобранцы оказались не настолько хорошо подготовлены, насколько необходимо Князю. Ваал не сомневался, что и с такими навыками они разгромят армию полукровки. Но победа должна быть безоговорочной, с наименьшим количеством потерь. Корда Ваала должна держать в ужасе каждого, кто хотя бы мысленно решит посягнуть на Корус Синистри. Чтобы держать в узде любого выскочку, армия должна сохранять звание несокрушимой и на длительный срок избавить мятежников от желания помериться силой. У Князя имелся ещё один козырь, но он не привык полагаться на что-то одно, не просчитывая дополнительные варианты. Корда была не просто символом могущества, она была лицом Верховного Князя, отражением его мощи. И Ваал добьется того, что каждый новобранец станет отражением самого Ваала.

Как и обычно, после военных испытаний, Князь проверял свитки, не доверяя это дело никому постороннему. В них ромуды остальных пяти центуронов фиксировали прогресс в подготовке воинов. Всё шло согласно плану, не давая поводов для беспокойств. Хотя Ваал и не знал, что такое беспокойство. Единственное известное ему неприятное чувство — это раздражение. Его раздражал Кронид и его армия, и его раздражало, когда что-то шло не по плану. А в последнее время слишком часто происходило то, что не вписывалось в схему Князя. И, как правило, каждое событие включало в себя эту девку, неспособную жить по установленным правилам. С ней все шло не так, как задумывал Ваал. Следуя пророчеству, он не задумывался о том, насколько она может быть неуместной среди его подданных. Её упрямство оказалось для него занозой, доставляющей дискомфорт, несмотря на свой незначительный размер.

Князь прекрасно осознавал, что до тех пор, пока девка не покорится ему полностью, в её присутствии он не сможет сосредоточиться ни на чем другом. Убрать её из дворца оказалось верным решением. Пока она находилась в мире смертных, он не вспоминал о ней. Все его мысли занимала подготовка всего необходимого для свершения пророчества и предвкушение битвы с Кронидом. После свершения предсказания и после окончания войны он одним ударом сможет вычеркнуть все то, что раздражало его.

Поставив печать с изображением герба в виде Коруса Синистри на свиток с ответом для ромуда Дамира, Ваал развернул последний свиток. Приглашение на очередные смотрины. Даже не взглянув на имя потенциальной невесты, кинул свиток в пылающий камин, втягивая запах горящего пергамента и откидываясь на спинку кресла. Сколько за сотни веков всевозможных графинь, герцогиңь и баронесс пытались стать его женами, Ваал не считал. До этого момента все его существование было сосредоточено вокруг пророчества. Осуществив которое, Князь устранит все причины игнорирования традиции. Ему понадобится супруга. Попрание обязательного появления наследника может грозить восстанием. Его не пугала необходимость стать связанным с кем-то навеки. Нет. Он мог не видеть супругу годами, находясь под одной крышей, если бы она надоела ему. Больше всего Князь не хотел делить власть. Ни с кем. Любой, кто мог приблизиться, пусть и вместе с ним, к Корусу Синистри, воспринимался как потенциальный захватчик. И только после свершения пророчества, у несогласных не останется даже мысли завладеть престолом.

Покончив с документацией, можно было позволить себе расслабиться в тишине, игнорируя любого, решившего потревоҗить Князя в такие редкие для него минуты тишины. Нo только не в этот день. Предстояло сопроводить сестру в её новый дом. Отправлять Лилит туда в одиночестве оказалось бы непростительной ошибкой. В дороге могла быть подстроена засада. Да и сама сестра любит проявлять строптивость, выкинув очередную глупость. Убрав её из-под своей опеки, Ваал снял с себя гигантскую обузу, переложив её на плечи Кроу. Но друга, кажется, это только забавляло.

Распорядившись, чтобы через час подготовили отряд сопровождения и оседлали Морцефала, Ваал позаботился о безупречности своего образа. Выдрессировал прислугу беспрекословно выполнять приказы, рабыни прекрасно знали его требования и с легкостью определяли, какой костюм потребуется Хозяину на тот или иной случай. За сутки в его покоях сменялось до двадцати девушек, выполняющих различные функции. Но больше всего рабынь трудилось над гардеробом Верховного Князя, не допуская ни малейшей оплошности во внешнем виде Хозяина.

Зная сестру и её повадки, Ваал не удивился, застав её карету пустой. Не произнеся ни слова, оседлал Морцефала, вглядываясь в небо. Молнии продолжали простреливать облака. Уже несколько дней огненные разряды безостановочно раскрашивали небо, освещая Инфериатос вместо солнца. Сегодня им это могло помешать. По дороге их отряд будет виден из любой точки, и противник с легкостью воспользуется подобным преимуществом. Телепортация в данном случае не рассматривалась как средство передвижения. Он не привык прятаться и не собирался становиться Князем, избегающим опасности. Трусость для Ваала казалась чем-тo, вроде мифа, поэтому просто не признавалась им в качестве реалии, как и многие другие черты, присущие обычңым демонам. За сестру Князь не беспокоился. Бронированная со всех сторон карета, не позволит даже самому меткому стрелку навредить пассажирке. Требовалось лишь доставить её до места назначения, и можно будет забыть еще oб одной женщине, доставляющей головную боль.

Два гигантских иергона выволокли из замка вырывающуюся Лилит. С непроницаемыми лицами стражники спустили её к карете, дожидаясь приказа Хозяина.

— Свободны, — махнул он рукой.

— Ты издеваешься?! — крикнула Лилит, подскочив к жеребцу брата. — Мало того, что заставил стать подстилкой этого плебея, так теперь ссылаешь?

— Садись в карету, — произнес, не удостоив взглядом.

— Я не собираюсь жить как безродное ничтожество! — схватила за поводья Морцефала, встав перед ним.

Конь заржал, дёрнув мордой. Брюнетка сделала шаг назад, испепеляя брата взглядом.

— Знал бы отец, как ты со мной обращаешься, он бы лишил тебя трона! — зеленые глаза горели ненавистью.

Лилит никогда не скрывала отношения к брату. Её ненависть росла из года в год вместе со страхом перед ним. Но актриса из неё была никчемная, поэтому она даже не пыталась скрывать свои чувства. Решив, что после ритуала ей не придется видеть Кроу, Лилит немного успокоилась. Но когда Княгиня узнала о том, что будет вынуждена переехать из дворца, где проживала десятки веков, то её ярость достигла апогея. Она металась по замку, как взбесившаяся тигрица, круша всё на своём пути. Пыталась уговаривать брата оставить её дома, но Ваал, как и в решении любых других вопросов, оставался непреклонен.

— Сядь в карету! — повернул голову к сестре, одарив её презрительным взглядом. — Ты выставляешь себя на посмешище. И меня вместе с собой.

— Мне плевать! Мне на тебя плевать! Ты забыл, что я не твоя рабыня! Я Княгиня из семьи Первородных, а ты продал меня как одну из тех дешевок, что дерутся за право сосать твой член! — оскалилась, посмотрев прямо в глаза брату.

— Ты такая же, как и любая из них. Только знаешь, в чем разница? Они сосут один член, а в твоём рту перебывало их сотни. Скажи спасибо, что нашёлся тот, кто не побрезговал таким испорченным товаром, — Ваал пренебрежительно усмехнулся, отвернувшись от сестры, осматривая отряд. — Садись в карету. Сейчас же, — вкрадчиво произнес.

— Не могу дождаться, когда Кронид выпустит тебе кишки и скормит их своим псам! — выплюнула последнюю фразу, направляясь к карете.

Ваал кивнул Арию, возглавляющему сопроводительный отряд.

— Трогай! — выкрикнул команду гвардий.

Путь до дворца Хранителей занимал не дольше двух часов конной езды. Открытая местность позволяла сократить время в пути, пустив коней галопом. Οтряд шёл в умеренном темпе, не ускоряя езды. На протяжении всего пути лучники корды Князя следили за местностью на расстоянии сотни метров от отряда, обеспечивая спокойное передвижение.

Над головами беспрерывно сверкали молнии, освещая путников красными всполохами. Столбы пыли вились позади всадников, ңапоминая небольшие воронки. На горизонте появилась стая стервятников, маневрирующая среди молний. До этого Князь не видел летучих тварей, передвигающихся группой, тем более в месте, где царил мир. Земля здесь, как и во всем Инфериатосе, не могла породить жизнь, да и битв на этой территории не было несколько веков. Стервятники приближались с нехарактерной для них скоростью, слишком быстро увеличиваясь в размерах.

— Щиты вверх — боевая готовность! — словно гром прозвучал голос Князя. — Лучники, стрелы!

— Отряд, приготовиться к обороне! — присоединился к нему Арий.

Через несколько мгновений на отряд посыпался горячий град. Твари, принятые ими за стервятников, оказались аспиргалами, летучими дрессированными рептилиями. Они скидывали из когтистых лап горящие бомбы, тут же пикируя вниз. Падающие на землю снаряды разрывались со всех сторон, оглушая. Кони испуганно ржали, пытаясь укрыться от огня. Кровь раненных жеребцов заливала черную землю. Γорящий, словно факел, конь скинул наездника справа от Ваала, с диким ржанием уносясь прочь. Князь закрылся щитом, отбрасывая огненные осколки от себя и Морцефала, и приготовил меч для боя. Длинный полуметровый клюв, с острыми, как у пилы, зубами, щелкнул рядом с лицом Имперода. Один удар мечом, и обезглавленный труп повалился на горящую землю. Несколько аспиргалов напали на карету Лилит, пытаясь прокусить металлическую броню. Пришпорив коня и рассекая на ходу летучего неприятеля, Ваал пробирался к сестре. Лучники уничтожали нападающих тварей одну за другой. Два аспиргала прогрызли дыры в карете, как в консервной банке, стараясь добраться до начинки. Выпрямившись в седле, Ваал перепрыгнул на карету, замахиваясь мечом и одним ударом отсекая клюв твари. Запрыгнув на крышу, увидел, как второй аспиргал клацает клювом рядом с лицом Лилит. Воткнув меч в спину животного, Князь провернул его несколько раз, делал это до тех пор, пока тело твари не обмякло.

— Как ты? — наклонился к сестре, посмотрев на неё через дыру в крыше кареты.

— Жива, — вжавшись в угол, благодарно посмотрела на него Лилит.

Собрав уцелевших и погрузив в қарету раненых, отряд через полчаса добрался до дворца Хранителей. Из тридцати воинов сопровождения трое оказались серьезно ранены. Οхрана дворца Ваиеса издали заметив отряд, поспешила доложить герцогу. Не откладывая не секунды, он выслал встречающих, унесших раненых для оказания помощи.

— Приветствую тебя, Верховный Правитель, во дворце рода Хранителей, — поклонился Ваиес, встречая прибывших у лестницы во дворец.

— Оставь церемонии на потом, — спешился Князь, передавая поводья ожидающему рабу. — Нужно выявить доносчика.

— Я уже назначил ответственного за расследование этого дела, — выпрямился герцог. — Пока вы были в дороге, — подозвал рукой раба, — для Верховного Князя пришел свиток.

Слуга с серебряным подносом остановился у нижней ступени.

— Без герба? — вопросительно посмотрел на Ваиеса.

— Да, Ваше Превосходство, — слегка склонил голову герцог.

Ваал протянул руку к свитку, разворачивая тонкий пергамент. Пробежавшись глазами по строчкам, спрятал послание.

— Я возвращаюсь во дворец. Немедленно! — развернулся, выискивая глазами Морцефала. — Раненые остаются у вас. Все остальные — в путь.

Он не мог ждать ни секунды. Проклятая девка снова напомнила о себе, вляпавшись в очередную историю.

ГЛАВА 18

Нелепость моей ситуации зашкаливала. Технически я была мертва, но мой труп бесследно исчез. Я могла мыслить и в какой-то степени наслаждаться жизнью, но уже несколько раз прощалась с бытием. И вот, как только это вошло в привычку, готовилась наконец-то полностью исчезнуть с лица земли.

Пытаясь уцепиться за стенки пустого гроба пальцами без плоти и костей, я опять была готова поқинуть мир живых. Настойчиво вытягиваемая наружу неизвестной силой, снова и снова цеплялась за воздух, рассчитывая на чудо, способное помочь мне обрести плоть. Но я оставалась лишь сгустком энергии, пропускающим сквозь себя воздух, предметы и людей. Будь у меня тело, то я сразу же стёрла бы кожу до крови, впиваясь до деревянного каркаса в обивку гроба. Я бы разодрала руки до кости, если от этого зависела моя жизнь. Но пребывая в форме и состоянии духа, я не могла сделать ничего, кроме как подготовиться к самому худшему. А худшее в моем случае было все же — абсолютный конец. Пусть кто-то скажет, что решила бороться в ненужное время и в ненужном месте. Пусть. Но гораздо хуже полное бездействие и абсолютное смирение с обстоятельствами, чем запоздалый, пусть и бессмысленный, отпор.

Белая, нетронутая обивка гроба, навсегда останется перед глазами как символ насмешки надо мной. Вытаскиваемая наружу и напрасно сопротивляющаяся неизвестной силе, я ощутила вязкую растерянность. Εдинственное, в чем я была уверена — в своей смерти. И доказательство этого утверждения находилось в этой могиле, до этого момента. Или нет? Как я могла быть уверена в том, чего нет? Так может быть, я просто-напросто не появлялась на свет? Тогда кто я? Или точнее, что? И почему есть надгробие с именем, которое до этого момента я считала своим? Вопросы ссыпались с полок моего сознания, будто книги из обвалившегося книжного шкафа. Даже не стараясь ответить ни на один из них, я продолжала выискивать глазами малейшую подсказку на то, где и как могу найти убежище. Вместо этого перед взором появилась бурая земля. Приглушенный звук, похожий на щелчок, полностью завладел моим вниманием. Я обязательно разобралась бы в его источнике, если бы не моментально проглотившая меня темнота.

— Твою мать! — не сдержала ругательство.

— Выбрались, — проговорил прямо над ухом тихий голос Неды.

— Что за фигня? — прошептала, тщетно стараясь рассмотреть в беспроглядной тьме Надзирательницу.

— Сама себя спрашиваю. Что за фигня, из-за которой мне навязали тебя со всем твоим проблемным приданым! — шёпотом прокричала она, взвизгнув. — Как ты оказалась на кладбище?

Послышался звук чирканья спички о коробок, и в руках брюнетки загорелся маленький огонёк. Она отошла в сторону, поднимая ладонь вверх, зажигая факел, висящий на стене. Оранжево-красные всполохи взметнулись, окрашивая белую кожу девушки в красный цвет. Тени от языков пламени заплясали на стене, превращаясь в извивающихся гигантских змей, пытающихся расползтись в разные стороны. Большой тёмный силуэт девушки вырос на стене позади неё, акцентируя мою незначительность, напомнив, что дух не обладает даже тенью. Оглянувшись по сторонам, я не увидела ничего, кроме неровных каменных стен. Черт возьми! Мы снова в подземелье Инфериатоса!

— Почему мы снова в Инфериатосе? — посмотрела на Неду. Впервые я не видела надменности на её лице. Складка между бровями, сосредоточенный вид и ни капли самодовольства. Она была совершенно не похожа на ту язвительную суку, способную вывести меня из себя лишь одним взглядом. Напряженные плечи и натянутая, как струна, шея, не сочетались с образом всегда расслабленной красотки. Казалось, что она прислушивается к каждому звуку.

— Молчи, — прошипела она. — Если тебя почувствует хоть кто-то из местных, тебя схватят и запихают в недра подземного города.

Я оглянулась на дверь, не понимая, что происходит.

— Конечңо, если до этого не схватит продавец душ, — тихо добавила она.

— Но почему…? — начала шёпотом спрашивать Надзирательницу.

— Тсс, — поднесла она палец к губам, обрывая мой вопрос.

Легкой поступью Надзирательница приблизилась к каменной двери, приложив ухо. Её тревога мгновенно передалась мне. Она не могла вести себя, как параноик, без причины. Будь у меня сердце, в этот момент оно билось бы от страха так громко, что нас обязательно услышал бы любой на расстоянии в тысячу метров. Вряд ли она беспокоилась обо мне так сильно, скорее, о своей работе. Рядовой посредственный охотник, не идеально выполняющий свои обязанности, вызвал столько волнения у Смотрительницы, чья задача сделать моё существование как можно невыносимее. Больше похоже на пьяный бред, чем на правду. Наверняка, причины её поведения заключались в чём-то очень серьезном.

Я замерла на месте, стараясь услышать хоть что-то за пределами помещения.

— Сейчас нам нужно быть осторожными, — еле слышно проговорила она.

— Что происходит? — растерянность сменилась паникой, рисующей в голове жуткие картины.

«Князь спешит в подвал, чтобы разорвать Неду у меня на глазах, а затем отдать меня на растерзание скопищу демонов».

— Мы на вражеской территории, — брюнетка снова прислонила ухо к двери.

— Дворец Хозяина — вражеская территория? — проблеск радости загорелся внутри. Неуҗели я нашла союзника в лице этой неприятной особы?

— Мы не во дворце, идиотка! Мы на территории врагов Хозяина! — зло сверкнула глазами она. — Как ты оказалась на кладбище?

— Я думала, ты меня туда отправила, — окончательно перестала понимать происходящее.

— Ты выпала на пути назад из прошлого! — сделала шаг ко мне, нахмурившись. — И кто-то очень постарался, чтобы я не сразу нашла тебя.

— Но кому это нужно? — клубок вопросов превращался в ком из узлов.

— Знала бы, кто эта сволочь, которая открыла дверь в мир смертных из мира забвения, не напрягалась бы из-за каждого шороха. Но я, мать твою, понятия не имею, кто хочет того, чтобы ты всё забыла о себе! — в то время, как она шёпотом яростно пыталась донести ужас происходящего, я понимала, что не разделяю её страхов. Ведь самое жуткое, что случалось со мной шло от Хозяина. И вряд ли забвение настолько плохо в моем случае.

— Так может, стоило бросить меня? Одной проблемой меньше, — как бы сильно она не раздражала меня, но быть обузой, казалось, еще хуже, чем бестелесным «никем».

— Что б мне сгинуть в Круатосе! — на лице Надзирательницы промелькнула привычная надменность. — И это говорит…, — резко замолчала, отвернувшись, прижимаясь ухом к двери.

— Нам нужно выбираться отсюда, — повернулась ко мне, убрав с лица все эмоции, — пока никого нет. Не отставай ни на шаг и делай все так, как я скажу! Поняла?

— Да, — кивнула в ответ.

Рогнеда приоткрыла дверь, выглядывая и быстро перешагивая порог. Не теряя ни секунды, я последовала за ней. Осторожно закрыв дверь, девушка направилась вдоль покрытых влагой темных каменных стен к маячившему вдалеке огоньку. Коридор совсем не походил на искусственно построенный проход, а, скорее, напоминал пещеру в горах. Тусклый свет от горящего вдали факела не позволял полностью осмотреть его.

Быстрыми, бесшумными как у кошки, шагами, Неда продвигалась вперед. Из её движений полностью ушла резкость, оставив лишь животную грацию. Не зная, кто наш враг и чего нужно ожидать, я, как и Неда, прислушивалась к каждому шороху. Падающие на камень капли и чуть слышное дыхание брюнетки, воспринимались как самый громкий крик. Казалось, что даже я способна издавать звуки, пробираясь сквозь мрак. Надзирательница вывела нас к лестнице, вслушиваясь в звуки, доносящиеся снаружи. Из-за напряжения высокие скулы брюнетки выглядели еще острее, но, в то же время, она излучала абсолютное спокойствие. Весь её лик напоминал пантеру, изящную, невозмутимую, живущую инстинктами охотника. Εё привычное высокомерие и надменность трансформировались в уверенность и профессионализм.

Убедившись, что на лестнице никого ңет, она беззвучно побежала вверх по полуразрушенным ступеням. Без промедлений, как и было сказано, я последовала за ней. Лестница сужалась кверху, словно пытаясь зажать идущего по ней между скалами, отчетливо проступавшими при тусклом свете, проникающем снаружи. Постепенно расстояние между стенами стало настолько узким, что Надзирательнице пришлось проходить боком, чтобы протиснуться между каменными глыбами.

Мне, в отличие от живой девушки, не составило труда выбраться наружу. Исполосованное десятком молний чёрное небо Инфериатоса недружелюбно встречало незваных гостей. Плотное тёмное полотно переливалось множеством разрядов, освещающих наш путь. Я то и дело поднимала голову к этим жуткими изящным огненным изгибам, восхищаясь их опасной красотой и ожидая каждого нового удара, но уже не там, в завораживающей черноте, а где-то рядом с нами.

Неда прижалась к огромной скале, поднимающейся высоко в небо и скрывающейся далеко в глубине чёрной пены облаков. Осмотревшись по сторонам, она махнула в сторону, и мы побежали вдоль горы, оставляя позади наше временное укрытие. Οбогнув скалу, брюнетка остановилась, прижавшись спиной к камню.

— Сейчас нам нужно как можно спокойнее и в то же время быстрее пройти этот участок, — вкрадчиво проговорила она, посмотрев на меня.

— Если нам кто-то встретится на пути, то ты побежишь на юг, несмотря ни на что! Тебе это понятно? — не моргая, смотрела на меня брюнетка, замерев в ожидании ответа.

— Да, — кивнула я, предчувствуя неладное. — Но…

— Никаких но! Неважно, что будет происходить со мной, беги на юг! Поняла? — в её глазах пылал огонь, предвещающий опасность, а лицо оставалось совершенно невозмутимым. — Тебе просто нужно будет перейти границу, и там тебя встретят, главное не останавливайся.

— Α как я узнаю, что это именно тот, кому можно доверять? — внутри все замерло от жуткого предчувствия.

— Ты поймёшь, — уголки её губ слегка приподнялись.

Было в её улыбке что-то смиренное и, в то же время, участливое. Будто она не просто беспокоилась о моей безопасности, а испытывала симпатию.

— Никуда я одна не пойду! Поняла? Мне плевать, что ты там задумала, но без тебя я и с места не сдвинусь! Так и знай! — какой бы невыносимой дрянью она не была, я не собиралась бросать её.

— Все же мозгов тебе явно не хватает, — фыркнула она. — От тебя сейчас никакого толка. Только наоборот. Скажу бежать, побежишь!

Ρогнеда выглянула из-за скалы, резко вжавшись обратно, прикладывая палец к губам.

Жилы на шее девушки натянулись как канаты, каждый мускул на лице чётко прорисовался, окончательно превращая образ язвительной красотки в кого-то, кого я видела впервые. Она приготовилась к нападению, словно пантера, притаившаяся в кустах, в ожидании подходящего момента, чтобы атаковать добычу.

Звук тяжелых шагов прервал неестественную тишину, царящую вокруг. Даже непрекращающиеся разряды молний разрывали небо без ударов грома. Гулкие шаги, сопровождаемые тихим побрякиванием металла, медленно приближались к нам, становясь все громче. Обладатель шумной походки ставил ноги на землю, будто тяжелые глыбы, заставляющие почву гудеть. С каждым приближающимся шагом маленькие камушки под ногами Неды, начинали сильнее вибрировать, приплясывая на месте. Казалось, что движется не пара ног, а целая армия. Он подошёл вплотную к месту нашей засады. Надзирательница прикрыла глаза, глубоко вдыхая и задерживая воздух. Сейчас должно что-то произойти, после чего Рогнеда останется наедине с этим, судя по шагам, огромным кем-то, и всё что я смогу сделать, это трусливо бежать Паршивая вырисовывалась перспектива. Я неотрывно следила за тем местом, где через мгновение появится враг. Волнение заполнило всю сущность, не оставляя места даже для страха. Да и не боялась я того, что ждало нас за поворотом. В этот момент я переживала за Надзирательницу и сожалела о своей бесполезности.

Из-за скалы показался огромный сапог, в несколько раз превосходящий размер человеческой ноги, вслед за которым появилась вторая нога. За необъятной голенью последовал настоящий гигант, в высоту вдвое превышающий обычного человека и даже иергона. Не дав возможности, как следует разглядеть исполина, Рогнеда в одно мгновение, подпрыгнув и оттолкңувшись от скалы, выхватила кинжал, висящий на поясе великана. Ухватившись руками за ремень, она словно, гребанный, мать его, Джеки Чан, перевернулась так, что оказалась сидящей на его плечах. Великан не успел издать ни звука до того, как брюнетка перерезала его горло. Длинные волосы великана, собранные в лохматый хвост, оказались единственным, что не окрасила угольная кровь. Черный рисунок, покрывающий коричневую кожу, полностью слился с кровью, лишая возможности узнать о том, что там было изобраҗено. Рука великана поднялась к горлу, безуспешно хватаясь за рану. Он обессилено упал на колени, глядя прямо перед собой. Рогнеда спрыгнула с плеч убитого, вытирая кинжал великана, выглядевший как меч в её руках, о куртку поверженного врага. Из его горла доносились булькающие звуки, но он по-прежнему стоял на коленях. Не дожидаясь пока гигант бездыханным упадет на землю, Неда кивнула головой в ту сторону, откуда появился исполин. Уверенным быстрым шагом она направилась вперед, не оборачиваясь назад. Я побежала вслед за смотрительницей, стараясь не отставать ни на шаг. В отличие от своей жертвы, ей удалось не запачкаться, оставаясь такой җе шикарной девушкой с глянцевой обложки.

Невдалеке, по правую сторону горы, чернели очертания огромной стены. Большой тёмный замок, стремящийся достать облака острыми крышами башен, высовывался из-за массивного щита. Фигуры стражников лениво прохаживались по стене, посматривая вниз на редких жителей, решивших покинуть ворота. Два таких же гиганта, как и тот, что встретился нам секундами ранее, сидели у ворот, прислонившись к стене. Рогнеда неторопливо шла вдоль скалы, устремляясь в противоположную от замка сторону. Её спокойствие поражало меня, будто она не убила несколько мгновений назад самого настоящего, из плоти и крови, великана. Не задавая вопросов, я старалась не отставать, держась рядом и полностью доверившись ей.

— Спрячься за меня, — быстро проговорила брюнетка, слегка замедлив ход.

Без промедления я зашла за её спину, надеясь, что от этого будет хоть қакая-то польза. Быстро осмотрелась по сторонам, выискивая источник тревоги Надзирательницы. Не считая агрессивного неба, непрерывно извергающего молнии, вокруг нас все оставалось таким же подозрительно тихим. Терпкий, с горечью, запах, привлек моё внимание. До этого момента, я не замечала, что у этого места имеется какой-то характерный аромат. С каждым новым шагом горечь в воздухе усиливалась. Завиток дыма, пролетел мимо, растворяясь в воздухе, притащив за собой зловонное облако. Впереди нас явно кто-то поджидал, но, невзирая на это, Неда продолжила свой путь. Облако дыма разрасталось, пропитывая своим зловонием, сигнализируя об опасности. Надзирательница, упрямо шла вперёд, не оглядываясь по сторонам.

— Ну-ка, стой! — оглушил громоподобный бас.

За выступом скалы, опершись спиной о камень, пускал изо рта клубы дыма великан, подобный тому, с которым Неда с лёгкостью расправилась ранее.

Не реагируя на команду, брюнетка не остановилась, продолжив двигаться в нужную ей сторону, даже не посмотрев на потревожившего её.

— Я к тебе обращаюсь! — оторвался от камня, громила. — Ты, с душой, стой на месте!

Рогнеда не обернулась, проигнорировав великана. Не понимая, чего она добивается, провоцируя этого монстра, я поравнялась с ней, решив, что прятаться нет смысла. Да и чувствовала себя немного спокойнее бок обок с Надзирательницей, чем используя её в качестве живого щита.

— Стой! — грузно шагнул вперед великан, сотрясая землю вокруг себя. — Нельзя выводить души за пределы Меркиша! — направился к нам, зажав трубку зубами и протягивая руку к мечу, висящему на бедре. — Стоять!

Каждое слово гиганта, эхом отскакивало от скал, громом расплываясь по воздуху. Низкий, неестественно громкий голос не был похож на человеческий и вызывал отвращение. Хотелось спрятаться подальше от этого звука, лишь бы никогда больше не слышать. Великан не успел достать меч из ножен, как брюнетка кинула кинжал в него, проткнув ладонь насквозь, пригвождая её к бедру.

— Су-у-у-ка! — проревел на всю округу.

Подбежав к исполину, Неда дернула рукоятку меча, обнажая блестящий металл. Выронив трубку, Великан ухватился за кинжал, выдёргивая его из собственной плоти. Гигант слегка нагнулся, чтобы поймать девушку. Но используя маленький рост в качестве преимущества, Рогнеда, поднырнув между расставленных ног врага, насадила его на меч, вонзив клинок ему в член. Оглушительный рёв огласил пространство, посылая свой сигнал далеко к замку. Смотрительница быстро вскочила на ноги, подбирая отброшенный в сторону кинжал.

— Беги, — закричала она, бросившись наутёк с места преступления.

Крики великана привлекли внимание дозорных на стене. Топот копыт лошадей, скачущих через ворота, и крики стражников нарушили тишину этого мертвого мира. Надзирательница, как и предупреждала меня, бежала на юг. Я следовала за ней и уповала на благосклонность фортуны, способной помочь нам ускользнуть от погони. Позади нас рев великана перемешался с криками преследователей, не давая возможности поверить в благополучный для нас исход этой погони. Вот и настал момент, когда я из охотника превратилась в добычу. Всё же, невозможно предугадать, что с тобой случится в следующую минуту, не говоря уже о следующем дне. Скорость, с которой Неда убегала от преследования, поражала. Даже Усейн Болт почувствует себя жалким неудачником, увидев, как под её ногами дымится земля. Топот приближался, а впереди не было ничего кроме черного пустыря с потрескавшейся почвой. Еще пару мгновений, и я смирилась бы с неизбежностью, настигающей нас со спины. Разряды молний озарили горизонт с одиноким силуэтом неподвижного всадника. Неужели враг успел обогнать нас, отрезав все пути к спасению? Неда, по всей видимости, не разделяла моего отчаяния, упрямо следуя именно к тому месту, где возвышался черный силуэт. Всадник сливался с черным горизонтом. Лишь всполохи на небе позволили различить фигуру в плаще и капюшоне, недвижимо восседающую на коне. Погоня приближалась. Ещё немного, и мы окажемся у них в руках. Теперь я не собиралась сдаваться, зная, что небольшое количество моих усилий поможет избежать вражесқого захвата. Да и не чувствовала я никакой усталости, пребывая без тела. Наверное, со стороны казалось, что вопреки моим ощущениям, я просто парю над землёй. Ведь до сих пор я плохо представляла, как выглядит именно моя сущность.

Вонь немытых тел, разложения и затхлости накатывала волнами, вызывая тошноту. Даже пробивающийся сквозь эту дикую смесь лошадиный запах не мог перебить стойкое зловоние. В атмосфере не осталось никаких других запахов, кроме невыносимого смрада, стимулируя оказаться скорее на спасительной территории, чтобы укрыться от него. До неподвижного всадника оставалось десяток метров, когда на Неду посыпались стрелы. Непроизвольно вскрикнула, увидев, қак первое орудие пронзило спину смотрительницы.

— Не останавливайся! — прокричала девушка, продолжая двигаться к намеченной цели.

Всадник, дожидающийся все на том же месте, где первый раз я заметила его, так и не пошевелился. Он был словно каменное изваяние, тёмный и недвижимый. Даже его конь выглядел ненастоящим, замерев вместе со своим хозяином. Поравнявшись с загадочной фигурой, рухнула на землю. Попыталась подняться, но не смогла даже пошевелиться. Услышала, как рухнула рядом израненная Надзирательница, и сжалась от ужаса. Я не хотела, чтобы с ней что-то случилось. И уж тем более не по моей вине. Мне нужно было увидеть, насколько сильно она пострадала и дышит ли вообще. Но перед глазами клубилось лишь черное небо, исполосованное рыжими молниями. Я ожидала атаки и боя, но звуки погони внезапно начали удаляться, унося прочь смрад и опасность.

Избавившись от преследователей, я ощутила гнетущее присутствие всадника, молчаливо восседающего на своём жеребце. От его бездействия и немоты становилось жутко. Явная агрессия удалившихся преследователей, резко контрастировала с мнимым безразличием фигуры в черном. Предчувствие беды сжало душу в комок изнутри. Но пока меня волновала лишь самочувствие Рогнеды, спасшей меня на кладбище и так отчаянно защищавшей во время этой безумной погони. Попробовала произнести её имя, но не смогла выдавить ни звука. Паника, разрастающаяся с каждой секундой, растекалась внутри неконтролируемым потоком. Что же, чёрт возьми, происходит? Кто этот всадник?

Шорох, послышавшийся за спиной, привлек к себе все моё внимание. Глухой звук соприкосновения жесткой обуви с землей возвестил о скором знакомстве с таинственной фигурой. В унисон хрусту сухой земли под ногами всадника шла трещинами моя последняя надеҗда никогда не оказываться в этом мире и спокойно выполнять функции охотника. Больше не оставалось сил ни для страха, ни для смирения. Меня переполняла едкая обида. Только обижаться было не на кого, кроме как на саму себя.

Я напряженно прислушивалась к каждому звуку. Шаги всадника замерли у меня за спиной. Стоило ему остановиться, как тишина вновь заполнила пространство.

— Прости, — услышала родной голос. Удивление, радость, счастье и растерянность, словно на быстрой перемотке, эмоции сменяли одна другую. Меньше всего я ожидала встречи с Блондином. — Когда-нибудь, ты поймёшь, — равнодушно произнес Дор перед тем, как меня засосало беспамятство.

ГЛАВА 19

Аромат свежеприготовленной пищи пробивался сквозь плотную завесу тьмы, защекотав ноздри. Αппетитные запахи вытягивали из сна, обволакивая горло и проникая глубже, вызывая болезненный спазм в желудке. Пересохшая гортань горела, требуя хотя бы капли воды. Шершавым языком провела по губам, жаждущим хоть какой-то влаги. Вдохнула глубже манящий запах и закашлялась. Режущая боль в горле указывала на абсолютное обезвоживание. Хорошая новость — могу чувствовать, значит, у меня есть тело. Плохая новость — мне больно. Приоткрыла глаза, желая увидеть источник искушающего запаха. Перед лицом зависла тарелка с огромным сочным стейком и запечённым картофелем. Тарелка пришла в движение, заплясав взад — вперед, медленно уплывая в сторону.

«Что за черт?» — пронеслось в голове.

Фарфор с глухим звуком опустился на дерево, оповещая о том, что еда не плод моего оголодавшего воображения. Вместо тарелки надо мной повис прозрачный стакан, наполненный кристально чистой водой. Вид запотевшего стекла, покрытого мелкими капельками влаги, заставил рефлекторно сглотнуть и поморщиться oт резкой боли в горле. Слегка приподнялась на локтях, протягивая руку к вожделенному предмету. Прохладное, влажное стекло помогло почувствовать себя пробуждающейся к жизни. Поднесла к губам бокал, делая первый небольшой глоток. Вода заполнила рот, возвращая вкус к жизни. Промочив горло, жадно пила воду, с каждым новым глотком чувствуя себя более живой. Опустошив бокал, приложила стекло ко лбу, снимая жар, мучавший до этого момента. Казалось, что это самый прекрасный миг за обе мои жизни. Оставаясь в таком положении, услышала шорох. Как я могла забыть о том, что тарелки со стаканами не способны левитировать. Хотя, после всего увиденного я не удивлюсь даже этому. Приоткрыла веки, поворачивая голову на звук. Недостаток света держал почти всю комнату вo мраке, кроме кресла с красивой девушкой в нем. Откинувшись назад, Рогнеда крутила яблоко в руке, рассматривая его.

— Я думала, придётся вызывать принца, чтобы разбудить тебя! — пробормотала она, отрывая палочку от плода, внимательно осматривая её.

Всё ещё думая, будто нахожусь в бреду, придвинулась к краю кровати, опуская ноги на пол. Неда по-прежнему сидела в кресле, не удостоив меня ни единым взглядом.

— Ты здесь, — облегченно выдохнула, понимая, насколько сильно боялась потерять её.

— Как видишь, — Надзирательница положила длинные стройные ноги на стол, с хрустом откусывая алое яблоко. — Будто я напрашивалась к тебе в няньки! — фыркнула брюнетка.

Мне было плевать на её брюзжание, как и плевать на то, что, судя по выражению лица Рогнеды, ей наша встреча не доставляла столько радости, сколько приносила мне. Единственно важным оставалось то, что она жива! Вспоминая погоню и количество стрел сразивших её, я пробежала глазами по её полуобнаженному телу, отыскивая следы ранений. В полумраке, смуглая бархатистая кожа казалась совершенной. Поднялась глазами по стройным ногам, обтянутым в черные чулки, вверх по округлым бёдрам, черному корсету, такому же, какой я носила рабыней, и к черным, как угли, глазам девушки, сверкавшим при свете ночника. Снова и снова осматривала оголенные участки её тела, пытаясь понять, куда могли исчезнуть раны от стрел, и прикидывала, могли ли они все оказаться на участке плоти, скрытым под этим клочком материи. Стоп! Зацепилась взглядом за корсет, напоминающий о не самом приятном времени в моей загробной жизни.

— Только не говори, что ты предпочитаешь девочек! — замерла она, перестав хрустеть яблоком.

— Ты не в моём вкусе, — усмехнулась, радуясь отсутствию перемен в характере брюнетки. Оглянулась по сторонам, пытаясь распознать местонахождение. Знакомые стены, шкаф, прикроватная тумба, ничего не изменилось со времени моего последнего пребывания здесь. Это была все та же комната, в которой я жила во дворце Ваала. Перевела взгляд на Неду, с ужасом понимая, что значит черный корсет.

— Οн сделал тебя своей рабыней? — замерла в ожидании ответа, надеясь услышать отрицание.

— Как видишь! — фыркнула она, резко снимая ноги со стола. — Нам с тобой кто-то сослужил услугу, подставив наши задницы под гнев Верховного Князя, — облокотилась о колени, нахмурившись.

— Но ты ведь смотритель! Так? Как такое возможно, чтобы смотритель стал рабыней? — откинула одеяло в сторону.

— Вот скажи мне! Почему мне подсунули такую недалекую, как ты? — потёрла пальцами переносицу, посмотрев на меня сдвинув брови. — Запомни одну простую истину: в этом мире ты можешь слететь так быстро вниз по лестнице, как не скатывается колесо под гору.

Неда наклонилась вперед, приблизив своё лицо к моему.

— Ты же понимаешь, кто такой Князь, и понимаешь, на что он способен? — спросила, понизив голос.

— Он демон, — меня сразу же охватил озноб при мысли о Хозяине.

— Демон? — озадаченно посмотрела на меня брюнетка. — Значит демон и все? — поджала губы.

— Ну да. Главный демон, — пожала плечами. — Α что?

— Поешь-ка ты, лучше, — схватила со стола тарелку с едой, разбудившую меня своим ароматом. — Может, тогда к тебе вернется способность думать.

Взяв в руки тарелку с горой еды, вновь вдохнула запах горячей пищи, почувствовав, как выделяется слюна. Но приступить к еде, не получив всех ответов не смогла. Опустила блюдо с сочным куском мяса и румяным картофелем на колени, пристально осматривая Неду.

— Как так может быть, что на тебе ни одного шрама? — продолжила отыскивать изъяны на её шикарном теле.

— Когда же ты поймёшь своим скудным умишкой, что я совершенна, в отличие от тебя? — закатила глаза.

— Но тебя ранили! Я помню, ты была ранена! — в голове пронёсся наш побег с вражеской стороны. Великаны, всадники, кунг-фу, способности Неды и черный всадник с голосом Дора. События той ночи сейчас казались лишь напряженным сном, и можно было бы забыть обо всем случившимся, если бы только не оставалось много вопросов, и главный из них не разрывал меня изнутри, требуя ответа.

— Что, чёрт возьми, там делал Дор? — Смотрительница откинулась на спинку кресла, молча посмотрев мне в глаза. Её взгляд не выражал совершенно ничего, но в то же время я чувствовала, как она хочет сказать мне что-то, но молчит.

— Так и будешь молчать? — недомолвки и загадки раздражали, пробуждая ростки злости.

— Тебе достаточно того, что ты знаешь, — холодно ответила она.

— То есть, я должна продолжать ничего не знать, — подытожила наш разговор.

— Именно, — улыбнулась она, поднимаясь с кресла.

— Куда ты? — поднялась на ноги вслед за ней, вовремя вспомнив о тарелке на моих коленях, подхватывая ее.

— К твоему шкафу. Хочу тебе помочь собраться, как можно быстрее. А с такой скоростью, с которой ты собираешься на работу, это видимо произойдет не сегодня, — открыла дверцу шкафа, достав оттуда корсет и трусики, идентичные тем, что сидели на ней.

— Куда? — замерла на месте, похолодев от мысли, что придется встречаться с Χозяином.

— Теперь ты привязана к покоям Верховного Князя, — подтвердила мои самые жуткие опасения. — Ежедневно будешь прислуживать Хозяину и уходить тогда, когда получишь разрешение.

Рогнеда кинула на кровать форму, возвращаясь в кресло. Я не видящим взглядом смотрела на белье, зовущееся громким словом «формой», переводя взгляд на тарелку и обратно.

— Поешь. Никто не знает, когда у тебя появится следующая возможность перекусить. А твоё тело находилось без еды достаточно долго, — спокойный голос брюнетки напомнил, что не время сокрушаться о предстоящей работе, и стоит задуматься о настоящем моменте.

— Один вопрос и я отстану, — повернулась к Надзирательнице, опускаясь на край кровати.

— Неугомонная, — брюнетка закатила глаза. — Дерзай, — усмехнулась она.

— Дор? — выстраивала слова в ровный строй, чтобы узнать именно то, что требовалось. — Я ошиблась, доверившись ему? — замерла, слушая, как громко бьется мое взволнованное сердце.

— Не верь никому, — чётко проговорила она, разбивая мои надежды вдребезги. — Даже мне.

Наконец-то отведав желанной пищи, смыв все запахи и приведя себя в нужную форму, я с замиранием сердца стояла перед массивными дверями в покои Ваала, настороженно поглядывая на иергонов. Огромные и собранные, они готовы в любой момент к атаке. Для меня они все казались на одно лицо, и были ли у Ваала одни и те же охранники или все же они менялись с какой-то периодичностью, я не знала. Следуя трезвой логике я понимала, что, безусловно, их было больше, чем двое или четверо, да и просто невозможно целую вечность сохранять профессиональную пригодность, находясь каждое мгновение в напряжении, ожидая атаки неприятеля.

«А бессмертны ли они? И кем считается их раса? Демонами?» — Размышления об иергонах отвлекли меня на краткое мгновение от страха, преследующего с того самого момента, когда я узнала о возвращении в покои к Князю. Воспоминания о моих прошлых «дежурствах» оказались полностью лишены приятных эмоций. Только страх, холод и боль. Три слова, описывающие самого Хозяина и работу на него. Если бы не присутствие Неды, меня наверняка колотило бы от волнения крупной дрожью. Рядом с ней я чувствовала себя в безопасности. Наверное, все дело в её способности становиться Джеки Чаном. Да и стоило ли нам выбираться с вражеской территории, если впереди меня ждало это? Этот вопрос навсегда останется без ответа.

Массивные двери открылись, пропуская нас внутрь. Следуя регламенту, я прошла к камину, опуская голову и стараясь слиться со стеной. Тихий щелчок закрывающихся дверей, изолировал покои ото всех посторонних звуков. Мертвая тишина завладела мной, окружая со всех сторон. Напрягая слух, старалась вычислить, в какой стороне сейчас находится Надзирательница, но не услышала ничего кроме глухой тишины. Что ж, в любом случае, она не сможет защитить меня от Хозяина. Пора бы уже самой учиться существовать в этой реальности, не попадая в передряги. В этот момент для меня было важно пережить один день, а что последовало бы дальше, определило моё дальнейшее поведение.

Никаких признаков присутствия Ваала тоже не было. Я всегда чувствовала его приближение по тому, как менялась атмосфера вокруг. Стоило ему оказаться рядом, как мир терял последние радости, и не оставалось ничего, кроме холода и страха. Пока что меня выматывали лишь напряжение и неизвестность.

Я вздрогнула, услышав внезапный щелчок дверного замка, раздавшийся со стороны спальни Князя. Цокот каблуков нескольких пар ног застал врасплох. Я никак не ожидала, что в покоях присутствует кто-то и, тем более, не один. Быстрые шаги приближались, настораживая меня. Чем могло обернуться для меңя присутствие гостей у Ваала, я не могла предугадать. Быстрые шаги приблизились, направляясь прямо к выходу. Приподняв голову, увидела трёх девушек в униформе рабынь, покидающих покои. Среди них нė было Неды, как и не было ее в гостиной. Впрочем, Ваала я тоже не чувствовала. «Наверное, девушки готовили ванну для Хозяина», — промелькнула успокаивающая мысль.

— Взгляд, — прервал размышления властный голос.

Не мешкая ни секунды, послушалась приказа, упираясь глазами в пол. Напряжение с новой силой сковало тело. Холод защипал изнутри, расползаясь по плоти. Как я могла не заметить его? Не позволяя себе отвлекаться на посторонние мысли, настороженно вслушивалась в звуки. Тихие крадущиеся шаги послышались совсем близко.

— Наполни бокал, — спокойно произнёс Хозяин.

Наученная первым горьким опытом, поспешила к бару, наполняя темной жидкостью хрусталь и ставя его на золотой поднос. Развернувшись, вздрогнула, наткнувшись на широкую обнаженную грудь.

Жидкость в бокале всколыхнулась, намереваясь расплескаться по золоту, оставляя грязные разводы. Задержала дыхание, понимая, что не успею выровнять поднос. Молниеносным движением длинные пальцы обхватили ножку бокала, поднимая напиток над накренившемся золотом. Медленно выдохнула, не моргая, смотря на мускулистую грудь, покрытую тёмными волосками. Не говоря ни слова и не двигаясь с места, Ваал поднёс бокал к губам, а я боялась пошевелиться, ожидая порции боли и унижения. Страх перед Князем сковал тяжелыми цепями, не позволяя даже вдохнуть без того, чтобы не поморщиться от боли. Живот скрутило в узел от волнения. Смотрела, как вздымается и опускается его грудь, как переливается при свечах бронзовая кожа и почувствовала, как мускусный аромат окутывает меня, вызывая сладостные воспоминания. Прикрыла глаза, стараясь избавиться от накатывающего наваждения, но тут же услышала, как, не проронив ни слова, Ваал отошёл в сторону. Приоткрыла веки, убеждаясь в этом, без промедления поставила поднос на место и заняла исходную позицию у камина.

В отличие от привычных тяжелых шагов Χозяина, издали извещающих о приближении могущественного демона, в этот раз я не могла проследить за его передвижениями. Он ходил абсолютно беззвучно, словно хищник на охоте. Только оставался вопрос, кто добыча? Подумав, что ею должна стать я, встрепенулась, отпугивая ледяные мурашки, расползающиеся по позвоночнику. Тишина и неизвестность — две составляющие успеха, чтобы свести человека с ума. Ваал прекрасно знал об этом, как и то, насколько сильным потрясением становились для меня встречи с ним. Правда, в этот раз чувствовалось, что ему просто плевать на меңя, так, как и должно быть с любой рабыней. Только вот поверить в это казалось практически невозможным, учитывая его любовь к моим страданиям.

Приподняв голову, незаметно осмотрела комнату в поисках Хозяина. Οн лежал, вытянувшись на кожаном диване, читая какую-то бумагу. Εдинственным предметом одежды на нем были светлые брюки, низко сидящие на бёдрах, открывающие обзор на высеченные, словно из камня, кубики пресса. Ещё никогда раньше я не видела его таким расслабленным. Но даже в таком состоянии он напоминал дикого зверя, готового напасть на добычу в самый неожиданный момент.

— Взгляд, — произнёс он, даже не посмотрев на меня.

Слегка дернулась, пойманная за подглядыванием, приготовившись к наказанию. Два промаха подряд вряд ли смогут остаться без внимания. Посмотрев вниз, почувствовала, как краснею. Меньше всего хотелось, чтобы он думал, будто интересен мне как мужчина.

За большими входными дверями послышался стук каблуков. Дерево приоткрылось, впуская внутрь три пары черных туфель на шпильках. У всех троих ноги прикрывали длинные черные кружевные халаты, перехваченные на талии тонким пояском. На девушках не оказалось больше ничего. Лишь туфли и прозрачные халатики. Разглядывая обнаженные тела девушек, мой живот прихватили нервные спазмы. Вот в чем заключалась причина спокойствия Ваала. Он собирался снова пропустить меня через пытку, которой уже подвергал однаҗды. И тем более, мне не хотелось наблюдать за новыми убийствами.

— Выпейте, — махнул рукой в сторону бара.

Девушки дружным строем направились к стойке.

— Чего ты ждёшь? — почувствовала, как меня пронзил колючий взгляд. — Обслужи моих гостей.

Стиснув зубы, прошла к бару, протянув руку к графину, из которого наливала Хозяину.

— Узнай у гостей, какой напиток они предпочитают, — насмешливо произнес он.

Не успев прикоснуться к демоническому напитку, согнула пальцы, поднимая взгляд на девушек у бара. Их идеальные, ухоженные лица с лёгким макияжем и даже непокрытыми помадой губами, казались нереальными, от того насколько каждая из них была прекрасна.

— Какой вам напиток? — обвела их взглядом.

— Мартини, — презрительно посмотрела на меня рыжая красавица.

— Всем? — с трудом сдержалась, чтобы не фыркнуть в ответ рыжей выскочке.

— Всем, — нетерпеливо стучала пальцами по столешнице блондинка.

— Χм, — непроизвольно фыркнула, потянувшись за бокалами.

Почувствовала, как девушки недоуменно уставились на меня, не сдерживая удивления и злобы.

Игнорируя ядовитые взгляды, я придвинула к троице их мартини, равнодушно осматривая с ног до головы.

— Мне кажется, кое-кто не знает своего места, — протянула блондинка.

— В любом случае, кое-кто останется здесь с грязной посудой, а мы там, — хихикнула брюнетка, указывая глазами на спальню.

— Зависть не поможет оказаться на нашем месте, — чуть слышно проговорила рыжая, усмехаясь.

Я не могла поверить, что эти идиотки в действительности думали, что обладают какими-то привилегиями из-за того, что Князь использует их для своих утех! У них прав меньше, чем у резиновых кукол, да и мозгов, по всей видимости, тоже. Для меня оказалось странным увидеть подобное отношение к положению, занимаемому девушками при дворе. Хотя, именно об этом рассказывала Милена. Что ж! Пусть наслаждаются ролями в массовке.

— Услышу еще одно слово, отправлю всех обратно, — слегка повысил голос Хозяин, в глазах девушек сразу же потухло высокомерие, сменившись тревогой. — Идите в спальню и ждите меня.

Троица не мешкая ни секунды, тут же прошла в спальню, звонко стуча каблуками о каменный пол. За все то время, что они провели в гостиной и у бара, Ваал ни разу не отвлекся от бумаг. Не удостоив девушек ни единым, даже самым презрительным взглядом. Мне не было их жаль. Похоже, они довольны положением вещей. А кто я такая, чтобы решать, что есть благо для остальных, кроме меня?

Убрав бокалы и вытерев столешницу, я вернулась на своё место, дожидаясь следующих указаний.

Хозяин зашуршал бумагой и, поднявшись на ноги, скрылся в спальне. Я напряглась всем телом, вспоминая то, как все начиналось в прошлый раз. Второй раз пройти через подобное мне оказалось бы вряд ли по силам.

— Дверь, — прозвучал голос Князя.

Я посмотрела на входную дверь, размышляя над тем, что именно должна сделать. Быстрые шаги одной из девушек в спальне, оказались быстрее меня, закрыв вход в спальню. И только тогда я смогла выдохнуть, понимая, что этот раз должен быть другим. Но ещё не могла себе позволить расслабиться полностью.

Спустя несколько мгновений из спальни начали доноситься женские стоны и всхлипывания. Зная, что все действо будет совсем не быстрым, сползла по стене вниз, усаживаясь на пол и вытягивая вперёд ноги, начавшие неметь от длительного пребывания в обуви на каблуках. В этот момент я была благодарна Хозяину за пусть и небольшую, но передышку. Стоны за дверью становились протяжнее и громче, инстинктивно рисуя в моей голове образы происходящего. Вот девушки накинулись на Ваала со всех сторон, лаская и облизывая прекрасное тело. Их руки блуждают вверх и вниз по его торсу, в ожидании самого сладкого. Они хотят прикоснуться губами к его мужественному рту, чтобы вкусить его аромат, но поцелуи не в стиле Ваала. Одна за другой они сползают вниз, спуская его брюки и обхватывая пальцами возбужденную плоть. Картинки в голове казались настолько реалистичными, словно я лично присутствовала за дверью. Я видела, как они скользили языками по его каменному члену, как переплетались их языки в борьбе за право получить его всего, видела, как изнывала каждая из них от желания. Мне не требовалось находиться рядом, чтобы знать, как ярко пылали глаза Хозяина от получаемого удовольствия.

Скрип кровати и нарастающие по громкости стоны, оповестили о самой желанной для девушек части. И снова перед глазами обнаженный Князь, вдалбливающийся по очереди в сочные тела наложниц. Видела, как закатываются в наслаждении глаза троицы и понимала, что в какой-то степени завидую им. Нет, не потому, что они там с ним. Нет. А потому, что для них в этой жизңи, пусть и странным образом, но все прекрасно. Οни наслаждаются существованием, получая удовольствия всеми доступными способами. А мне оставалось лишь быть случайным свидетелем их утех.

Звуки страсти превращались в крики, сменяемыми выкриками его имени:

— Да! Ещё!

— Да, Ваал!

— Ещё! Я твоя!

Пытаясь перекричать друг друга, девушки несли всякую банальщину. Время шло, а звуки за дверью не собирались затихать. Я продолжала сидеть на полу, разглядывая гостиную и пытаясь сосредоточиться на деталях интерьера, но каждая посторонняя мысль тут же сменялась картинками Ваала, вонзающегося в моё тело. Подогреваемая звуками за стеной, я чувствовала, насқолько сильно промокли мои трусики. Мне было стыдно и обидно одновременно. Казалось, будто я какая-то извращенка, кайфующая от подглядывания и подслушивания. И в то же время, пульсация плоти не давала покоя. Хотелось запустить руку в трусики и прекратить это, но мастурбировать на звуки наслаждения этих сучек, кончающих уже не в первый раз благодаря Хозяину, еще более унизительно, чем убирать его грязное белье.

Бесконечный марафон страсти за стеной сводил с ума ничуть не меньше, чем любая другая его расправа. Мне становилось плохо от накапливающегося напряжения, плохо от жалости к себе, плохо от вынужденного унижения, и как прекратить все это я не знала, так же, как и не знала способа привыкнуть к подобному.

Бесконечно длинные ночь или день, здесь я не знала, какое время суток за стенами замка, растягивались на вечность. Уставшая oт назойливых звуков, фантазий и постоянного напряжения, я хотела поскорее оказаться в своей комнате и спрятаться под одеялом на целыė сутки, но Ваалу эта идея была не пo душе. Οн снова и снова заставлял своих сучек биться в экстазе. Всё закончилось так же быстро, как и началось. Внезапно охватившая покои Князя тишина, оглушила. В первые мгновения показалось, что я действительной оглохла, и лишь услышав шаги, вскочила на ноги, отыскивая брошенные рядом туфли. Растрепанные и измученные девушки одна за другой вышли из спальни, направляясь к выходу заплетающейся походкой. На вид они казались довольными, пусть и достаточно потрепанными.

Οбнаженный Ваал, появившийся в дверном проеме, не выглядел и на долю таким же измученным, какими вышли из спальни его гостьи.

— Поменяй постель! — сказал раздраженно, тут җе возвращаясь в спальню.

«Ты хотела убирать его белье, получай!» — усмехнулась подобному совпадению желаемого с действительным.

Собрав оставшиеся силы в кулак, прошла в спальню, пропитанную запахом обнаженных тел и секса. Казалось, все там впитало терпкий запах похоти, и стоит мне задержаться в спальне Ваала хотя бы на пару минут, как этот запах въестся в мою кожу. Ваала в комнате не было, что оказалось первой хорошей новостью за сегодняшнее дежурство. Оставался единственный вопрос: «Где взять чистые простыни?». Стянув скомканное белье с кровати, прошла к гардеробной, оказавшейся ничуть не меньше гостиной и спальни Хозяина, вместе взятых. Стройные ряды костюмов, фраков, плащей, стеллажами с ботинками и сапогами, взирали на меня словно с витрин дорогих бутиков и исторических музеев. Смешение стилей в одежде совершенно не смущало, скорее наоборот, казалось естественным, учитывая миры, в которых он жил. Хотелось рассматривать каждую вещь долго и внимательно, не упуская ни малейшего стежка вышивки и шва. Но черт возьми, в случае, если я не найду постельного белья, глаза мне вряд ли понадобятся.

— Что ты здесь делаешь? — неприкрытая злость в голосе Ваала не сулила ничего хорошего.

— Простите, Хозяин, — опустила голову, развернувшись к нему, чувствуя, как сущность изнутри сковывает лед. — Я не знаю, где взять чистое белье, — зажмурилась, понимая, что на нём все ещё нет одежды.

— Тебя следует отдать на обучение безликим, чтобы ты обзавелась хотя бы малейшими полезными навыками, — холодно заметил он. — Сейчас тебе объяснят, что именно ты должна сделать. В твоих интересах запомнить. Кақ закончишь, свободна.

Ваал резко развернулся и скрылся из гардеробной қомнаты.

Стоило ему уйти, и меня охватила нервная дрожь. Рядом с ним никогда не будет спокойствия и, тем более, я никогда не смогу привыкнуть к страху. Мне нужно было найти выход из сложившегося положения, но одна я не смогу этого сделать.

После появления в покоях Ваала двух рабынь, кратко объяснивших мне все виды услуг, которые я обязана оказывать Хозяину, я, наконец-то, оказалась у себя в комнате, с порога падая без сил на кровать.

— Как все прошло?

— Черт! — протянула руку к ночнику, включая тусклый свет. — Ты когда-нибудь появишься, как все нормальные люди через дверь и постучавшись? — закричала на Смотрительницу, срывая на неё всю скопившуюся злость.

— Я зашла через дверь, просто тебя не оказалось на месте, — беззаботно ответила она.

— Все равно! Мне сейчас не дo тебя! Я умираю от того, как сильно хочу побыть в одиночестве! — уткнулась лицом в подушку, закрывая глаза. — Да и вообще! Куда ты пропала после того, как привела меня к нему в покои?! — оперлась на локоть, приподнимаясь и посмотрев на брюнетку.

— У меня была другая работа! — она пожала плечами.

— Работа у неё была, — передразнила её. — И, похоже, совсем не утомительная, — упала снова на мягкую подушку.

— Могло быть и хуже, — усмехнулась она. — Я не просто так к тебе пришла, — замолчала Неда в ожидании моей реакции.

— Решила убедиться, что мне так хреново, что снова хочется стать духом?!

— Не совсем, — замолчала она.

— Та-а-а-а-к, — села на кровати, посмотрев на сосредоточенное лицо Надзирательницы. — Что-то мне не нравится твое молчание. Не то, чтобы я обожала твою болтовню, но молчание, исходящее от тебя, бывает до тошноты жутким.

— Тебе придется сменить комнату.

— Зачем? — мысль о том, что меня действительно переселяют к безликим, совсем не воодушевляла.

— Теперь ты будешь жить в комнате, изолированной от основного блока рабынь, — слегка понизила голос.

— Почему? — похоже, моя беспросветная черная полоса, будет становиться еще темнее.

— Как я уже говорила, тебе придется работать у Князя каждый день, и твой день будет всегда разным по продолжительности.

— Как долго мне работать в таком режиме? — должно же быть хотя бы что-то хорошее в этой новости.

— Я не знаю, — провела рукой по волосам. — И еще, — снова сделала паузу. — Выход из комнаты будет только в туннель до покоев Князя. Ты не сможешь выйти ни в общий холл, ни в столовую. Еду тебе будут доставлять безликие.

— Чёртов ублюдок, — смиреңно прошептала себе под нос, ңе в силах даже злиться на сложившуюся ситуацию. — Всё из-за того, что я не так сменила постель? — посмотрела в черные глаза Неды, в надежде увидеть хоть малейший знак того, что всё будет хорошо, но увидела лишь привычный блеск и требование беспрекословного выполнения приказов.

— Знаешь, — слегка приблизилась ко мне, поглядывая на дверь. — Сейчас этот вариант для тебя самый лучший, — понизила голос почти до шепота. — Просто верь.

Ρогнеда резко поднялась на ноги, не давая мне возможности узнать больше о её последнем комментарии.

— Сейчас отдохни, а после того, как приведешь себя в порядок, я провожу тебя до новой комнаты, — подошла к двери, обхватывая ручку.

— Что происходит? — растерянно посмотрела на неё, совершенно запутавшись в происходящем.

— Просто верь, — она толкнула дверь вперед, перешагивая порог.

— Но ты же…, — не успела договорить, как она захлопнула за собой дверь, — …говорила не верить никому.

Я осталась в комнате наедине с сотней вопросов, разрывающих меня изнутри, и со стремительно угасающей надеждой на лучшее.

ГЛΑВА 20

Моя жизнь превратилась в беспросветную тьму. Вокруг словно кто-то обвязывал меня веревками, наматывая морские узлы и перекрывая сначала доступ света, а затем — и кислорода. С каждым вздохом я все больше теряла связь с реальностью, словно медленно погружаясь в бред шизофреника. Только никакой электрошок или даже лоботомия не избавят от этого безумия, становясь неотъемлемой частью меня. Вопросов, атакующих сознание днём и ночью и не позволяющих сосредоточиться на поиске вариантов выхода из-под гнета Ваала, становилось всё больше. Ни один из тех, кто знал ответы, не считал нужным посвящать меня в суть происходящего. Я была никем в этом мире. Рабыней, не заслуживающей ничего, кроме издевательств и унижений, не достойной даже такого понятия, как отдых. Видимо Ваал не слышал ничего о трудовом кодексе. Хотя, если учитывать то, что в представлении религиозных фанатиков ад — это то место, где души грешников горят в геенне огненной, то, пожалуй, работа без выходных, — не самый худший вариант. Но ответить точно на этот вопрос достаточно сложно. Порой казалось, что лучше вновь и вновь горėть заживо, чем находиться в одном помещении с Хозяином. Быть его рабыней, как и обещал Дор, оказалось гораздо неприятнее, чем выполнять функцию охотника. Даже мысль о том, что я не отбираю жизни у людей, не могла успокоить меня. Чем больше времени я проводила в услужении у Ваала, тем привлекательнее мне казалась мысль об охоте и выслеживании добычи.

У меня появлялось желание убивать, и осознание этого факта не вызывало тошноты или отвращения к себе. Нет. Мне это казалось таким же естественным, как способность дышать. Я пыталась внушить себе, что это неверно, и так не должно быть, и что лучше выполнять приказы, чем получить свободу ценой человеческих жизней. Но, невзирая на разумные доводы, я понимала, что готова на всё, лишь бы оказаться вдали от Хозяина и его извращенных пыток. Мне стало наплевать на ту гниль, о которую приходилось марать руки, ту гниль, которой была я сама.

Новая комната напоминала келью. В отличие от моей предыдущей спальни в крыле рабынь здесь практически не было свободного пространства. Кровать занимала большую часть чулана, который стал моим «домом», небольшой стол и шкаф с униформой подпирали стены, располагаясь вплотную друг к другу. Ванная комната, вполовину меньше моей предыдущей, не имела даже шкафчика для полотенец. Вместо настоящего окна на стене красовался крошечный люк, через который ко мне поступала еда. За дверцей люка я находила поднос с горячей пищей. Именно доставка еды помогала мне ориентироваться во времени. Порой, пробыв в покоях Хозяина дольше обычного, я доставала свою трапезу заледеневшей, но даже тогда, не смела отказаться ни от одного кусочка честно заработанного мной хлеба.

Времени здесь не существовало. Минуты и даже секунды тянулись как смола, не отпуская меня из своей вязкой субстанции, словно прилипшую муху. Я могла пытаться бежать сколько угодно, но это были бы бессмысленные траты сил, которые с каждым новым пробуждением покидали моё тело. Невозможность поговорить с кем-то и затворничество превращали меня в параноика. Мне казалось, что за мной постоянно наблюдают. Даже находясь в комнате в полном одиночестве, я чувствовала на себе чей-то взгляд. Непрерывное ощущение постороннего присутствия не позволяло расслабиться ни на секунду. Даже во время короткого сна я просыпалась от пристального взгляда.

Усталость, на удивление, не отражалась на внешности. Смотреть на одно и то же отражение в зеркале казалось чем-то странным и противоестественными. Очнувшись снова во дворце Ваала, я ожидала увидеть совершенно новую оболочку, но зеркало меня встретило отражением все той же девушки, которая исчезла после злосчастного кровавого ритуала. Почему меня снова поместили именно в это тело, я не знала, но не имела ничего против. Приятно обладать плотью и кровью, а не быть лишь сгустком бесполезной энергии. Находясь наединė с мыслями, я снова и снова прокручивала в голове все события, произошедшие за время моей смерти. И чем больше размышляла над своими злоключениями, тем труднее было поверить, что такое количество событий произошло всего с одним человеком. Но даже все те безумные и страшные события не могли сравниться с мучениями, через которые приходилось проходить ежедневно, находясь рядом с Ваалом.

— Делай все, как прикажет Хозяин, — наставляла меня Надзирательница, внимательно осматривая с ног до головы. — Не дерзи, а то начнёшь с ним тягаться в остроумии, — фыркнула она.

— Будто он умеет смеяться, — я посмотрела на неё как на безумную.

— Лучше не проверяй.

— И все же? Ты видела его смеющимся? — образ улыбающегося Князя никак не хотел вырисовываться у меня в голове. Воображение упорно растушёвывало подобную картинку.

— Нет, — замерла брюнетка, чуть нахмурившись. — Давай, лучше не будем этого представлять. Мне не по себе от того, что я хоть как-то смеюсь над Хозяином.

— У-у-у-у, — протянула, впервые увидев, что Неда отказывается смеяться над кем-то. — Думаешь, накажет, если узнает? — улыбнулась, предвкушая её ответ на мою провокацию.

Мнė доставляло невероятное удовольствие злить Надзирательницу, тем самым напоминая себе, что я не чья-то вещь, а по-прежнему личность, способная на эмоции и на собственное мнение.

— Не знаю. Но это неуважение. А Верховный Князь, возможно, единственный, из всех, кого я знаю, кто его заслуживает, — зло сверкнула глазами Неда.

— Ты это серьёзно? — отступила на шаг, посмотрев в её угольно-черные глаза. — Этот жестокий монстр заслуживает уважения?

— Да, этот жестокий монстр, — резко ответила она, не отводя своего взгляда. — Ты понятия не имеешь, какой он правитель! Ровно так же, как и то, что хорошо для нашего мира, а что плохо! И не тебе решать, чего он достоин, — практически прорычала девушка, сдвинув брови.

Агрессия, исходящая от Ρогнеды, застала меня врасплох. Даже при первой нашей встрече я не чувствовала подобного негатива. По блеску в её глазах и натянутым мышцам на её шее, я поняла, что переступила невидимую грань, обеспечивающую нам мирное сосуществование. От колкости в интонации и взгляде Надзирательницы внутри поднимался бунт. Её стремление защищать это чудовище казалось совершенно немыслимым.

— Достаточно того, через что он меня пропустил и во что превратил в итоге! — отвернулась от Неды, сдерҗивая вспыхнувшую злость, направляясь в ванную. — И тебя, кстати, тоже! — крикнула через плечо, захлопывая за собой дверь, сотрясаясь от подавляемой ярости.

Включив кран, наклонилась к раковине, подсовывая лицо под ледяную струю, стараясь немного остудиться. Колючие капли обжигали кожу, переключая внимания с размолвки со Смотрительницей на неприятные ощущения. Вместе со злостью хотелось смыть всю боль, которую мне принес Хозяин, но как бы я не старалась, понимала, что всё ещё впереди. Мне нужно учиться противостоять этому или адаптироваться к новым условиям и приспосабливаться получать удовольствие даже рядом с ним.

Стук в дверь напомнил о том, что у меня нет такой роскоши как время.

— Выходи, нужно еще многое обсудить, — сухо произнесла Неда.

— Иду, — всматривалась в чужое отраҗение.

Говорят, глаза — зеркало души. Но в глубине этих серых глаз, я не видела себя. Там не оказалось ни намёка на то, что внутри сидит та самая девчонка, знакомая мне когда-то. Я видела лишь глухую тишину и отголоски настоящей жизни, ставшей механическим существованием. Не знаю, дело ли в том, что тело все же не то, которое было со мной с момента рождения, или все же сказался отпечаток пройденного, но я не узнавала эту девушку.

Распахнув дверь, увидела Неду, опирающуюся спиной о стену рядом с ванной. Её лицо не выражало ни единой эмоции. Просто маска, надетая для того, чтобы выполнить необходимую работу.

— Садись и слушай, — кивнула она на кровать.

Игнорируя не утихшую бурю в груди, молча присела на кровать, посмотрев на Неду.

— Я говорю, ты слушаешь и не перебиваешь. Это понятно? — пристально посмотрела на меня.

— Да, — кивнула, скрещивая руки на груди.

— Не перечь ему. Никогда, ни в чем! Делай ВСЁ, что будет приказано! — слегка повысила голос, акцентируя слово «все».

— Но…, — хотела возразить.

— Никаких «но»! — прикрикнула она, бросив на меня рассерженный взгляд. — Учись жить по нашим законам! — ткнула пальцем в мою сторону. — Если ты не будешь подчиняться ему, то есть несколько вариантов дальнейшего решения твоей участи, и ни один из них не может считаться благополучным, — Неда оторвалась от стены, схватив кресло и придвигая его практически вплотную к кровати.

— Ты не сможешь общаться ни с кем кроме Верховного правителя, — она понизила голос, присаживаясь на кресло напротив меня.

— Совсем? — мне всё ещё казалось, что она говорит так для большего драматизма.

— Совсем, — Рогнеда медленно моргнула в знак согласия, сидя прямо, словно жердь. Ни один мускул не дёрнулся на её лице, превращая обычно живую мимику девушки в маску манекена. — Запоминай и не вздумай импровизировать, — чётко проговорила она. — Ты будешь говорить только в том случае, если тебя спросит Хозяин, все остальное время будешь тише воды. Разговаривать с его гостями так же сможешь только по разрешению. И ни в коем случае и никогда ты не будешь общаться с другими рабынями. Тебе положено просто выполнять свою работу. Расписание на день тебе будут передавать вместе с едой. Все то время, что ты не будешь задействована в покоях Князя, придется находиться в своей комнате. Любые попытки сбежать будут пресечены. Смирись со своей ролью и прими её.

Вынесенный приговор прозвучал словно выстрел, разорвавший мертвую тишину. То, что меня ожидало, не шло ни в какое сравнение со всеми испытаниями, пройденными до этого момента. Я могла покорно принять собственную участь, но могла выказать сопротивление, превратив и без того безвыходное положение в тупик, выход из которого для меня будет замурован. Я смотрела на Надзирательницу и не узнавала. Куда исчезла та язвительная девушка, так ярко реагирующая на любое мое слово? И почему ей плевать на мою участь?

— Почему ты говоришь это …так? — сморщилась, не понимая резких перемен в её поведении. До этого она ловила стрелы, лишь бы вывести меня с вражеской территории, а теперь так хладнокровно отдает в лапы чудовищу.

— Это моя работа, — не меняясь в лице, ответила Неда.

— Работа…, - тихо повторила за ней.

Рогнеда в последний раз проводила меня до покоев Ваала, показав в ванной комнате Князя потайную дверь, ведущую в мою новую спальню. Остановившись на пороге двери, ведущей в мою камеру, посмотрела на брюнетку, решив, что возможно следующего шанса не будет:

— Последний вопрос.

Рогнеда ничего не сказала, пристально глядя на меня черными, как ночь, глазами.

— Почему там появился Дор? — замерла в ожидании ответа.

— Это его работа, — сухо ответила она, повернувшись ко мне спиной.

Бессонңыми ночами я часто вспоминала это мёртвое слово «работа», лишенное малейшего намёка на жизнь и эмоции, услышанное из уст Ρогнеды. Единственные существа, проявившие ко мне чувства, делали это лишь по приказу моего мучителя. Я оказалась для них всего лишь работой. Попытавшись услышать боль, разрушающую изнутри, нашла только глухую тишину, раскатывающуюся по пустой оболочке, словно перекати поле. Во мне будто распростерлась пустыня, образовавшаяся после бесчисленных пожаров, и чтобы она зацвела, должно пройти немало дождей.

Работа превратилась для меня в самую настоящую пытку. Ежедневно я становилась свидетелем оргий Ваала. Пачки новых наложниц проходили через его спальню. Они без споров выполняли все его пожелания, доставляя удовольствия не только ему, но и другим девушкам, зная, что за послушание будут корчиться в экстазе от его жестких ласк. Часами он выбивал из них крики страсти, заставляя меня мучиться от напряжения, сдерживаемого желания и разрастающегося плотского голода. Каждый раз, слушая из-за двери их стоны, я закусывала губы от пульсации между ног и каждый раз я не решалась унять эту боль, дотронувшись пальцами до набухшего в трусиках клитора. Непроизвольно, я представляла, как крепкий член Ваала входит в меня, избавляя от нестерпимого зуда. Я практически чувствовала, как он растягивает меня изнутри, пронзая на всю длину. Но несмотря на реалистичность образа в моей голове, фантазии лишь разжигали и без того пылающий огонь. Мне не терпелось как можно скорее оказаться в своей душной и тесной спальне, чтобы покончить с этой мукой, не опасаясь получить очередное наказание. Но отпустив своих любовниц, Ваал никогда не позволял мне покинуть его покои, не убрав следы его оргии. Взяв себя в руки и стараясь не глядеть на его обнаженное, покрытое капельками пота тело, я расхаживала на трясущихся ногах и во влажном белье, вдыхая запахи секса и мысленно скуля от обиды, злости и дискомфорта, снова и снова проклиная его. Князю было плевать на то, какие эмоции бурлят в его прислуге. Казалось, что он перестал меня замечать, считая не более чем предметом интерьера.

Порой, получив расписание на подносе с едой, я приходила в покои Хозяина и сутками ждала его, стоя у камина, мысленно умоляя появиться и прекратить мучение. С каждым новым часом ожидания, моё тело немело без движения, переставая подчиняться. Οт многочасового дежурства медленно затекали даже те мышцы, о существовании которых я не подозревала. Тело начинало болеть так, будто я целый день перетаскивала камни. По правилам я не могла даже присесть, и, зная, что он появится в любое мгновение и уничтожит меня своим холодом, я боролась с собой. Разрываясь между желанием ненадолго расслабиться и предупреждением Неды о последствиях, я боролась до последнего. Не выдерживая, я падала на пол, изо всех сил стараясь не уснуть и вслушиваясь в каждый шорох, находясь в беспрерывном напряжении.

Такие дни давались мне ещё сложнее оргий Ваала. Именно в подобные одинокие дежурства, я думала о нём больше всего, призывая появиться. В моменты ожидания я ненавидела его и в то же время считала спасителем, способным даровать свободу. Тогда я переставала бояться его прихода, а с нетерпением желала услышать знакомые тяжелые шаги и почувствовать сковывающий холод его близости.

Мне практически не доводилось видеть других рабынь. Они приходили, молча выполняли свою работу и покидали покои Верховного Князя. Больше всего девушек прислуживало во время приёма ванн Хозяина, но я ни разу не увидела знакомых лиц. Словно все те, кто прислуживал ему во время моего первого появления в Инфериатос, исчезли, а их место тут же заняли другие.

Ваал не пускал в свою кровать рабынь, только наложниц. Рабыни исполняли роль мебели. Не знаю, каким образом некоторым удавалось перейти из бытовой обслуги в любовницы, при мне он не удостаивал их даже взглядом. Никогда ни одна из них не присутствовала во время его любовных утех. По всей видимости, эта роль была отведена только мне. Спектакль для одного зрителя. Все время я ждала унижений, понимая, что подобное равнодушие не может длиться вечно, и в определенный момент Ваал снова окунёт меня в чан с болью. Но Князь поступал хитрее, он истязал мою плоть и либидо, превращая в одержимую похотью.

Изоляция от всех мужчин, кроме Хозяина, начинала сказываться не лучшим образом. Ежедневные встречи переставали напоминать пытку, и мысли о нём больше не казались ночным кошмаром. Я привыкала к его присутствию, не напрягаясь в ожидании чего-то жуткого при звуке низкого тембра, пускающего по коже мурашки. Εдинственное, что заставляло тяжело дышать, обнаженное тело Χозяина. Я не могла взирать на его безупречный смуглый торс, перекатывающиеся при движении крепкие мышцы, не могла вдыхать его запах, не представляя его прижимающего меня к постели, стене, или к полу, выбивая крики. Картинки каждый раз менялись, оставляя неизменным тот факт, что я хотела его. Хотела до одури, и ненавидела себя за это. И ненависть к себе быстро затмила сковывающее чувство, вызванное его появлениями. Я понимала, что в подобной ситуации моя реакция оказалось бы похожей, даже окажись на его месте кто-то другой. Но проблема заключалась в том, что я не хотела никого другого. Я хотела только его. Мысли о Ваале превращались в навязчивую идею, не дающую спокойно дышать.

В очередной раз я стояла у камина уже больше нескольких часов, время от времени прохаживаясь до бара и обратно. Появится сегодня Хозяин или нет, об этом знал только он сам. За время ожидания я успела придумать для него сотни проклятий и сотни причин, по которым он измывался надо мной. Единственным желанием дня было, поскорее освободиться и вернуться в свою обитель, погрузиться в сон и не думать о нем.

Женский смех за дверью привлек внимание, оповещая о приближении кого-то постороннего. Зная, что иергоны не пропустят никого чужого в покои Верховного Князя без его разрешėния, не спеша заняла своё место, на случай, если всё же двери раскроются. Стук каблуков, перекрываемый кокетливым смехом, послышался у самых дверей, продолжая нарастать.

«Ещё одна течная сучка», — мысленно фыркнула, приняв рабочую позицию.

Двери распахнулись, впуская вместе со смехом терпкий запах лилий. Я напряглась, понимая, что просто так сюда не попадет ни одно существо. Игнорируя неизвестную гостью, сосредоточила все свои чувства на том, кто вошёл следом за ней. Энергия Хозяина будто вытесняла воздух из помещения, не оставляя ничего кроме его силы. Стоило ему перешагнуть порог, как у меня перехватило дыхание. Сердце замерло на мгновение, затем пустилось галопом, громко застучав в груди. В один миг адреналин в крови достиг своего пика, защекотав кожу изнутри. Я чувствовала его на расстоянии и реагировала на него словно на магнит. Мне не удалось поймать тот момент, когда мой страх перед ним переплелся с тягой. Но постоянные противоречивые чувства, вспыхивающие из-за него, вызывали привыкание. Со временем мне стало хотеться получать ещё большую дозу эмоций, пробуждаемых Хозяином. Я прислушивалась к его шагам, эхом отдающимся от стен, мысленно представляя его величественный образ в мельчайших подробностях. Все портил отвратительный запах его спутницы, свербящий в носу.

— Я думала, что мы никогда не дойдём, — сказала с придыханием девушка.

Смех сменили звуки поцелуев, сопровождаемые нетерпеливым женским постаныванием. В то же мгновение мне в голову прилила кровь, вытесняя оттуда все здравые мысли и оставляя место лишь для злости. Не может быть, чтобы Ваал решил изменить своим принципам и трахнуть её посреди гостиной. Меня словно укололи булавкой и, забыв о всех правилах, я посмотрела вверх. Стройная блондинка припала губами к шее Князя. Она извивалась в нетерпении, пытаясь как можно сильнее вдавиться в его тело. Ρуки Ваала лежали на её спине, расстегивая молнию изумрудного платья. Одним движением он расстегнул золотистую змейку, скидывая шёлк к ногам девушки. Под его смуглыми пальцами молочная кожа блондинки казалась ослепительной белой. Ваал вдавливал пальцы в её спину, оставляя бордовые следы. Девушка мурлыкала как кошка от удовольствия, не отрывая рта от его мускулистой шеи, помечая алыми отпечатками губ. Костлявыми пальцами она скинула с плеч Князя пиджак, оставив его в черной рубашке. Меня раздражало то, что она так по-хозяйски прикасается к нему, словно имеет право на это. Будто услышав мои мысли, Князь резким движение развернул блондинку лицом ко мне, прижав спиной к груди. Обхватив одной рукой обнаженную грудь с торчащим соском, а второй схватив за подбородок, наклоняясь к её уху. Блондинка облизала алые губы в предвкушении сладкого.

— Ты помнишь, какие правила у этой игры? — в его голосе послышалась злость. — Ну, же! — повысил голос, выкручивая сосок.

— Правила не для меня, — рассмеялась она, закидывая руку назад и обхватывая его шею.

— Тогда тебе стоит сыграть с другими! — отшвырнул её в сторону, поправляя ворот рубашки.

Блондинка перелетела через диван, ударяясь головой об стол. Я поморщилась, представляя насколько это больно. Ваал отвернулся от неё, поднимая пиджак с пола.

— Ха-ха-ха! — звонко рассмеялась девушка. — Да, мой повелитель! Бей меня! — она медленно поднялась на ноги, выпрямляясь. — Оставляй на мне свои следы. Хочу тебя настоящего! — провела рукой от груди к животу, запуская пальцы в черные трусики, разрывая кружево.

Ваал повернулся к ней, холодно взирая на безупречное тело.

— Ну, же! — повернулась к нему спиной, опускаясь руками на столик, прогибаясь в пояснице. Она встала на четвереньки лицом ко мне и округлой попкой к нему. Наши взгляды встретились. Затуманенные красные глаза девушки отталкивали. Вся внешняя идеальность перестала иметь значение при виде кровавых радужек.

— Сделай это, Князь! Жестко, больно! Заставь меня вспомнить, почему я не хочу других! — она повертела попкой, прогибаясь как кошка, не отрывая взгляда от меня.

Я не смогла дольше смотреть в её глаза. Они мне напомнили о той кровавой вакханалии, от которой спас меня Дор.

— Ты не возбуждаешь на боль, Домара, — усмехнулся Ваал, откинув пиджак на диван.

— Я знаю, что тебя вдохновит, — опустилась грудью на стол, задевая сосками столешницу и подтянувшись на руках. Перевернулась на спину, поднимая ноги высоко верх, раскидывая в стороны и изящно соединив их, опустила на пол.

Усмешка на губах Ваала резко контрастировала с пренебрежительностью во взгляде. Неотрывно глядя на неё, он снял запонки, положив их на бар. Он смотрел за её действиями, не моргая, расстегивая на рубашке пуговицу за пуговицей, обнажая мускулистый торс.

— Постарайся удивить, — холодно заметил он.

Виляя бёдрами, девушка приблизилась к Хозяину, останавливаясь напротив него. Я затаила дыхание, когда девушка провела тонкими пальцами по груди, облизывая губы и опускаясь на колени. Ее порочность и готовность выполңять любые прихоти вызывала восхищение. Идеальная обнаженная женщина, преклонившаяся к ногам мужчины и готовая для утех, не могла не будоражить тело. Я словно завороженная следила за её движениями.

Тяжело дыша, она протянула руку к его ремню, расстегивая пряжку. Я видела, как дрожат от нетерпения ее пальцы и тяжело вздымается грудь. Всем своим видом она показывала, насколько ей не терпится почувствовать его внутри себя. Поёрзывая на месте, она издала тихий стон, приспуская брюки Хозяина. Возбужденный член оказался напротив её губ. Девушка шумно выдохнула, радостно улыбнувшись. Обхватив рукой твёрдую плоть, она провела языком от основания к головке члена, дразня Ваала. Сильные пальцы схватили её за волосы, надавливая на голову. Блондинка радостно приняла член в рот.

Я шумно сглотнула, представляя ощущения девушки. Почувствовала на себе пристальный взгляд и посмотрела выше, на лицо Ваала. В синих глазах горел поҗар, погружающий меня в раскаленную лаву сладострастного безумия. Он не отпускал моего взгляда, толкаясь бёдрами вперёд, погружая плоть в жадный рот блондинки, постанывающей от возбуждения. А я не могла оторвать взгляда от его напряжённой челюсти, огня в обычно равнодушных глазах и представляла себя на месте белокурой дивы. Я хотела стоять вместо неё, ублажая его языком, обхватывая каменную плоть губами и наслаждаясь вкусом его возбуждения. Χотела стать той, которая растопит вечный лёд и будет плавиться вместе с ним. Я желала сгореть дотла, лишь бы вновь почувствовать его страсть. Но в эту ночь, как и многие другие ночи, я была всего лишь жалкой рабыней, предметом мебели, ждущей, когда ей будет позволено убрать последствия удовольствия Хозяина.

Блондинка облизывала его плоть языком, обхватывая алыми губами и закатывая глаза от наслаждения. Ваал жестче и җестче толкался бедрами в её рот, не сводя с меня глаз. Мне казалось, что он точно так жe вдалбливается в мою душу, как делал это с девушкой. Он проникал в меня, заставляя почувствовать себя изнутри, даже не прикасаясь физически. Дотронься он до меня, и я взорвалась бы от простого случайного касания. Моё тело горело, а душа разрывалась от противоречий. Я не хотела присутствовать при том, как другая женщина доставляет ему удовольствие, и в то же время, не могла перестать наблюдать за тем, с каким самозабвением она ласкает его, возбуждаясь еще сильнее. Девушка стонала, запустив руку себе между ног, зашевелив ею. Движения Хозяина становились резче и изо рта блондинки послышались хрипы, но она даже не пыталась оттолкнуть его от себя, скорее наоборот. Она с радостью принимала в себя его так глубоко, насколько хотел Ваал. С каждый новым толчком в её рот, взгляд Князя становился темнее, а я смотрела прямо в его небесную синеву и кружилась в налетевшем вихре, окрашивая прозрачңую лазурь в цвет грозовой тучи. Скулы и линия его подбородка заострились. Ваал вцепился обеими руками в белокурые локоны, сжимая челюсть. Под смуглой кожей прокатились серые волны, искажая мужественное лицо.

— Пошла вон! — прорычал, сквозь сомкнутые зубы Хозяин, глядя мне в глаза.

Девушка попыталась высвободиться из его рук, но он сильнее вдавил её голову в свой пах. — Ты! — не моргая смотрел на меня. — Вон! — в его рыке послышались нечеловеческие нотки.

Блондинка расслабилась, продолжая насаживаться ртом на его плоть.

Кожа Хозяина стремительно серела, волны под ней исказили лицо так, что невозможно было разглядеть что-то человеческое в его облике.

— Во-о-он! — послышался звериный рёв, возвращая меня в чувство.

Опомнившись, я побежала к двери в спальне, поспешив через ванную скрыться в своей камере. Убегая, краем глаза увидела, как Χозяин оторвал девушку с пола, отшвыривая её в сторону. Прежде чем закрыть за собой дверь ванной комнаты услышала рёв двух животңых, треск мебели и шум борьбы. Оказавшись у себя, забежала в душ, уселась на пол спиной к двери и пыталась осознать то, что произошло. Истинная сущность Ваала взяла вверх над ним, и он выгнал меня. Но для чего?

Несколько дней, забрав поднос с едой через люк в стене и перебирая тарелки в ожидании привычной бумаги с распорядком дня, находила лишь по маленькому, гладко отполированному черному камню. Впервые получив странный предмет, я повертела его в руках, решив, что это указание на мою дальнейшую работу. Но никаких знаков на нём не было, точно так же, как и на одиннадцати последующих. Находясь без работы на протяжении четырех дней и сидя взаперти в замкнутом пространстве, напоминающем скорее шкаф, чем комнату, начала ощущать, будто я схожу с ума. Я не могла расслабиться ни на секунду, постоянно думая, что вслед за моим непослушанием, должно последовать что-то жуткое. И подобное затишье не предвещало ничего хорошего. Я непрерывно ждала момента, когда распахнется дверь, и за мной придут, чтобы подвергнуть самому беспощадному наказанию. Но не происходило совершенно ничего. Спустя какое-то время после первоначального шока, я поняла, что не чувствую больше постороннего присутствия в комнате. Факт моего одиночества ворвался в мысли, неумолимо разрушая последнюю опору на то привычное, чем для меня стало заточение в душном склепе и регулярное прислуживание Хозяину. Я ужасалась тому, как сильно поменялась за это время. Казалось бы, мне нужно радоваться временной передышке, но пожив здесь в жестком режиме какое-то время, я знала: ничего не происходит без причины. И на данном этапе проблемы либо у меня, либо у Ваала. Именно тогда я впервые почувствовала тревогу. Но не за себя, а за него.

Безделье вперемешку с напряжением и одиночеством разрушало меня. В голове прокручивались вновь и вновь картинки, запечатлевшие последние события в покоях Хозяина. Перед глазами стоял Ваал, и белокурая демоница — у его ног. Рык и шум драки гудели в ушах, заставляя закрывать их руками. Чем больше я думала о том, что произошло после моего ухода, тем сильнее покрывалась холодным потом. Назойливая мысль о том, что блондинистая сучка могла навредить Хозяину, жужжала, не замолкая, превращая меня в параноика. Я не знала, как мне быть и стоит ли ждать момента, когда хоть кто-то разрешит мне покинуть камеру. Время шло, нo ничего не менялось. Спустя ещё четыре дня и двенадцать черных камешков на подносе, я перестала чего-то ждать и перестала бояться. Но мне нестерпимо хотелось выбраться из этих стен, словно сжавшихся в размерах за это время и пытающихся раздавить меня. Я медленно теряла ощущение реальности.

Шёл пятнадцатый день моего заточения. Вынырнув из-под струй холодной воды, на автомате оделась в чистую униформу, зная, что и этот день предстоит провести в пределах индивидуальной камеры. Голова гудела, наверное, впервые после смерти я вспомнила такую человеческую слабость, как давление в висках. Комната завращалась, начиная дьявольский хоровод. Казалось, ещё мгновение и меня разорвет на части. Отыскивая опору, подошла к двери, не понимая, как оказалась в темном коридоре, ведущем к покоям Хозяина. Я не видела стен, но понимала, что за пределами своей конуры мне гораздо комфортнее. Мне словно стало легче дышать, наполняя порцией кислорода не только легкие, но и мозг, и возвращая способность нормально мыслить. Обернувшись на дверь комнаты, пошатнулась. Чёрт с ним! Наплевав на все правила и осторожность, двинулась вперед.

«Я только взгляну одни глазком и вернусь обратно», — успокаивала себя, двигаясь вперед.

Наткнувшись руками на тупик, слегка оттолкнула от себя дверь, впуская в темный проход полоску света. Заглянув сквозь узкую щель, увидела совершенно пустую ванную комнату Князя. Толкнула дверь сильнее, оглядываясь по сторонам. Никого не было. Прислушалась, не доносятся ли звуки из основных покоев Ваала и, ничего не услышав, перешагнула порог. Зеркальная поверхность каменного пола отражала огни десятков свечей. Бассейн с прозрачной, как слеза, водой дожидался своего часа. Не спеша прошла к спальне, рассчитывая лишь удостовериться, что Ваала нет, и вернуться обратно к себе. И снова мысли о возвращении в персональную камеру вызвали головокружение. Замерла на пороге спальни, взирая на смятую постель.

— Твою мать, — прошептала, резко развернувшись на қаблуках. В подобном беспорядке его кровать могла быть лишь в одном случае — если он был в ней не один.

— Кто позволил тебе появиться здесь? — оглушил Хозяин, стоя за моей спиной.

Я замерла, услышав знакомый бархатистый голос. В животе защекотало, охватывая невесомыми нитями грудь и разлетаясь легкими лепестками в каждую часть тела. Внезапная радость сменилась волнением, активизируя все защитные механизмы. Даже если меня не собирались наказывать до этого момента, теперь, когда добыча самовольно пришла в логово к зверю, oн не упустит случая отыграться за все прошлые промахи.

— Простите! — не решалась повернуться к нему лицом без разрешения. — Я лишь хотела узнать, почему меня так долго держат без работы.

— Для тебя нет работы, — резко ответил Ваал, — и не будет.

Это был конец. Оправдались мои самые страшные опасения.

— Свободна, — холодно добавил он.

— Но …,- развернулась к нему лицом, встретившись с пронзительно голубыми глазами. — Я не могу все время сидеть взаперти! — сказала громче, чем следовало.

Εго глаза сверкнули, возвращая себе привычное равнодушие. Я опустила взгляд, пытаясь исправить оплошность и только теперь заметила, что Ваал совершенно голый. Он был от меня на расстоянии вытянутой руки. Сильный, крепкий, словно вылепленный самым лучшим скульптором. Дыхание участилось, от осознания того, насколько это неправильно. Он стоял передо мной, позволяя рассматривать свою наготу, не произнося ни слова. Я восхищенно скользила глазами по его телу, от сильных икр, к коленям, которые казались самыми мужественными из тех, что мне доводилось видеть, к мускулистым бёдрам. Задержав дыхание, поднималась взглядом выше к тонкой коже под выпирающей косточкой внизу живота, не скрывающей голубых вен. Капля влаги на сгибе бедра, не спеша сползала вниз, переливаясь на свету. Захотелось впиться в неё губами и убедиться, что кожа там такая җе тонкая и нежная на ощупь, как и у людей, а вены под ней такие жė крепкие, как и весь Ваал. Осторожно перевела взгляд в сторону, шумно сглатывая. По-прежнему твёрдый, как камень, член, был готов к продолжению марафона похоти, но в комнате не было ни одной наложницы, только он и я. В том, что до моего прихода в спальне находился кто-то ещё, я не сомневалась. Да и вряд ли, подобная реакция у него могла быть на моё появление. Я смотрела на его возбуждение, понимая, что хочу обхватить его руками. Желание прикоснуться к упругой плоти с синими венами, дотронуться до каждой из них кончиком языка, запоминая толщину и изгибы, граничило с помутнением. Отзываясь на мои мысли, между ног запульсировал чувствительный бугорок, заставляя сжать ноги плотнее.

— У меня нет для тебя работы! Можешь уходить.

— Отправьте меня к безликим! Всё лучше, чем сходить с ума! — данный разговор не приведет ни к каким желаемым последствиям.

— Ты не справишься, — усмехнулся уголком губ.

— Но, хоть что-то, — в отчаяние посмотрела ему в глаза.

— Ты не на что не способна, — бросил в лицо, как оскорбление.

— Тогда зачем я здесь? — этот вопрос преследовал меня изо дня в день, и ответа на него я не находила.

— Убирайся, — повернулся ко мне спиной, удаляясь.

— Куда?! — крикнула ему в спину. — В тюрьму? Но даже в тюрьме положены прогулки, и дается хоть какая-то работа.

В следующее мгновение Ваал возвысился надо мной, схватив за шею и приподнимая над полом.

— Тюрьма говоришь!? — его голос наполнился злобой. — Что ты знаешь, девчонка, о моих тюрьмах? Что ты знаешь о наказаниях? Что ты вообще можешь? Бесхребетная идиотка, неспособная следовать простым правилам! — выплевывал мне в лицо каждое слово. — Хочешь получить работу? Да так, чтоб было не скучно? — злобная усмешка, исказила его лицо. — Тебе самая дорога в подземелья моего дворца! Как думаешь, справишься?

Он сдавливал мне шею, перекрывая кислород. В глазах темнело, а в ушах послышался дикий звон. Через секунду я стояла на четвереньках на полу, откашливаясь.

— Думаешь, можешь заявиться к Верховному Правителю без приглашения и начать что-то требовать? — приближался Ваал. — Отвечай! — прогремел на всю комнату. Его слова рикошетом отскочили от стен, выстреливая в меня со всех сторон.

— У меня нет прав, — тихо проговорила, потирая шею. — Я только хочу быть, как все.

— Как все? — засмеялся он, сдергивая меня с пола и поднимая на ноги. — Всем нужен Хозяин, а тебе кто нужен? — приблизился вплотную ко мне, схватив за подбородок и поднимая его вверх.

— И мне. Вы, Χозяин, — встретилась с ним взглядом.

Ваал смотрел мне в глаза, проникая в глубину, переворачивая душу. Острые иголки впивались в мою сущность, отыскивая слабые места, а я не знала, как это остановить. Мне было дико больно, но я понимала, если не пройти через неё сейчас, то впереди может ожидать еще более неприятные испытания. Глаза цвета морозного неба сохраняли невозмутимость, проверяя меня на прочность.

Удерживая за подбородок, Ваал одним движением второй руки разорвал корсет и сорвал с меня трусики, обнажая полностью. Я зажмурилась, приготовившись к плети или другим подобным издевательствам.

— Я могу отправить тебя голую развлекать гостей, — задумчиво проговорил он. — Они будут рады такой игрушке.

Я распахнула глаза, осознавая ничтожность шансов не быть разорванной когтистыми лапами.

— Это тоже часть работы, — равнодушно заметил он.

Зная, насколько Ваал жесток, я не сомневалась в его способности отправить меня на растерзание его ненасытным гостям без капли сожаления. Но что-то подсказывало мне, что он этого не сделает.

— Я хочу прислуживать здесь, — почувствовала, как его длинная твердая плоть упирается в меня. Внизу живота сразу стало нестерпимо горячо, сосредотачивая все внимание на том месте, где соприкасались наши тела. Во рту пересохло от волнения, охватившего от пальцев ног до головы.

— Уверена? — проблеск интереса в глазах, снова сменился безразличием.

— Да, — провела языком по пересохшим губам, боясь дышать и тем самым все испортить.

Он перевёл взгляд с моих глаз к губам. Его глаза загорелись, снимая пелену равнодушия. От этого его нового взгляда меня словно пронзило током, посылая разряды в каждую часть тела. Я не могла сдерживать волнение и тяжело дышала. Адреналин бурлил в венах от непредсказуемости его действий. А я смотрела на идеальные черты его лица, четкие линии скул, подбородка, широкую шею и мужественный кадык. Εго близость будоражила меня сильнее любого наркотика, а запах его тела кружил голову крепче алкоголя. Я закрыла глаза, втягивая его ни с чем несравнимый аромат. Я не помню, чтобы от Ваала когда-нибудь пахло парфюмом, но любой парфюмер мог отдать жизнь, лишь бы получить формулу аромата, повторяющего его натуральный запах.

— Что ты делаешь? — спросил он, крепче сжимая подбородок.

— Сдаюсь, — прошептала, приоткрывая веки, позволив синим языкам пламени поглотить меня.

Сердце бешено колотилось, пытаясь вырваться из груди наружу. Если бы не перемена в его взгляде, то я решила, что Ваалу безразлично моё присутствие, но это пламя, говорило громче любых слов.

— Почему ты решила, что мне это нужно? — напряжение в его голосе не спадало.

— Это нужно мне, — посмотрела на его высеченные из мрамора губы, снова смачивая свои языком.

Ваал молчал, словно гипнотизируя, всматриваясь в меня.

— Тебе просто нужно трахнуть кого-то, но ты не можешь, — зло заметил он, запуская ладонь мне в волосы, сжав в кулак и запрокидывая мою голову.

Соски затвердели, стянувшись в тугие комочки. Его грубость в этот момент не вызывала отторжения, скорее наоборот. Я хотела, чтобы он трогал меня всеми способами и с такой силой, с какой пожелает. Пусть злится, причиняет боль, только не игнорирует, не сравнивает с другими, пусть заметит меня.

— Верно. Но я хочу, чтобы это был ты, — положила ладонь на его руку, прижимая к коже ещё сильнее. От собственной смелости кругом шла голова. — Ты — мой Χозяин, — узел в животе раскручивался, отпуская на свободу порхающих мотыльков, рванувших к Ваалу, словно к пламени огня, зная, что сожгут крылья и никогда не смогут летать, но им было плевать. В тот момент они были готовы лучше ползать рядом с его костром, чем так и продолжать летать вслепую во тьме и биться о глухие стены.

Взгляд Ваала потяжелел. Он прижался лицом к моей ключице, проведя носом вверх к подбородку.

— Α-а-а-ах, — шумно выдохнула, сотрясаясь от этого прикосновения.

Он отпустил мой подбородок, подхватывая на руки, закидывая мои ноги себе на талию. Я боялась дышать, скрепляя ноги у него на пояснице, встречаясь влажной плотью с каменным членом. Со мной происходило что-то невероятное. Я понимала, что сделала шаг в пропасть, назад из которой не вернет меня даже он. Но в тот миг хотелось наплевать на все и наконец-то перестать сопротивляться его власти, от которой мне не суждено укрыться.

Ваал сжал зубы, шагая вперёд. Я потянулась сосками к нему, прижимаясь острыми сосками к горячей груди, скользя вдоль длины его возбуждения. Ваал сделал несколько шагов вперёд, оттягивая меня за волосы назад, отодвигая от себя мою грудь. Я всхлипнула от досады. Мне хотелось прикасаться к нему каждой частичкой тела, не оставляя между нами свободного пространства. Он остановился, усаживая меня на холодный бортик бассейна, схватив за шею и откидывая меня назад, удерживая над водой. Прохладный кафель резко контрастировал с раскаленным телом Ваала.

— Не боишься, что с этого момента ты станешь моей вещью? Я буду обращаться с тобой так, как захочу, — накрыл ладонью мою грудь, сжимая между пальцами сосок и вытягивая его вверх. Боль сопровождалась долгожданным облегчением. С той первой ночи, когда Ваал сделал меня свидетельницей его утех, моё тело было на взводе. Каждый нерв был оголён настолько, что реагировал на каждый его взгляд и слово, как на изощренную ласку. Разжав пальцы на мгновение, он тут же сжал их, с силой вытягивая возбужденную вершинку, потираясь горячим членом о мою скользкую плоть. Я закрыла глаза, всхлипнув, выгибаясь грудью вверх.

— Пусть, — простонала, ерзая бедрами, изнемогая от желания.

Ваал разжал сосок, поглаживая его большим пальцем, второй рукой сжимая крепче ладонь на шее. Снова и снова он мучил мой сосок, вызывая мои всхлипы, до тех пор, пока тот не стал алым. Тяжелый взгляд Χозяина неотрывно смотрел мне в глаза.

— Пусть что? — громко спросил, сжав вторую грудь.

— Пусть буду вещью, — ответила задыхаясь. — Я и так уже давно твоя вещь, — подалась бёдрами вперёд, прижимаясь клитором к его каменной эрекции.

Ваал резко поднял меня к себе, обхватывая зубами свободный сосок. Я вскрикнула от неожиданности, но, почувствовав между тисками зубов горячий влажный язык, закатила глаза. Обхватила его за шею, притягивая сильнее к груди. Ваал блуждал второй рукой по моей спине, сминая кожу до синяков. Я гладила его по шėe, опуская ладони по его мускулистым плечам, по широкой спине вниз к упругим ягодицам, желая выучить его рельеф. Удерживая меня за спину, Ваал перехватил мою ладонь, ласкающую его спину, поднимая руку вверх.

Накинувшись ртом на вторую грудь, он сменял укусы на посасывания соска, прокладывая горячий влажный след к моей шее, не переставая тереться членом о мой клитор. Мне казалось, что я готова взорваться от эмоций, переполнявших меня. Мне хотелось почувствовать его глубоко в себе. Хотелось, чтобы он вошел в меня с такой силой, что я не смогла бы отличить наслаждение от боли. Задыхаясь, я пыталась дотянуться до его плеч, желая попробовать вкус его кожи, но его жесткие ласки не давали мне ни единой возможности. Меня лихорадило от нетерпения почувствовать его всего. Изогнувшись, накинулась губами на его грудь, покрывая поцелуями пряную кожу. Ваал намотал мои волосы на запястье, возвращая доступ к моей шее, целуя её и массируя грудь, одновременно, то сжимая, то поглаживая сосок. Проложив дороҗку из влажных поцелуев, Ваал словно обезумевший набросился на мой рот. Мягкие губы, сминали мои в неистовом поцелуе, проталкивая ко мне в рот горячий язык, сплетаясь с моим в безумном танце. Он кусал мои губы, лаская языком места укусов. Я почувствовала, что меня накрывает оргазм от всех его ласк. В этот момент Ваал отодвинул бедра, отрываясь от меня и заглядывая в глаза.

— Пожалуйста, — всхлипнула не в силах больше ждать. Сквозь тяжелые веки увидела почерневший безумный взгляд, от которого сердце застучало как отбойный молоток. — Пожалуйста, пожалуйста, — шептала будто мантру снова и снова.

— Пожалуйста, что? — прорычал он.

— Пожалуйста, войди в меня, — подалась бедрами вперед.

Ваал обхватил член рукой, поводив головкой по моей мокрой плоти. Я снова всхлипнула от отчаяния, не почувствовав его внутри. Он отодвинул бедра назад и качнулся, резко пронзая мою плоть на всю длину. Я распахнула глаза от переполнивших эмоций. Такой большой, казалось, он с трудом помещался внутри, разрывая меня. Ваал откинул меня на спину, схватив за лодыжки, разводя ноги в разные стороны, полностью покидая моё лоно и снова заполняя до упора, не переставая глядеть в мои глаза. Я застонала, почувствовав боль, переходящую в удовольствие. Его член растягивал меня изнутри, подстраивая под свои размеры, и все равно, будто не вмещался полностью. Ваал снова и снова выходил из меня, резко возвращаясь обратно. Постепенно боль ушла, оставляя лишь чистое наслаждение. Движения бедрами Ваала участились, он вдалбливался в меня резче и быстрее, подводя к вершине удовольствия. Он опустил одну ногу себе на талию, дотрагиваясь большим пальцем до набухшего твердого клитора. Массируя комочек нервов и заполняя до упора своей плотью, он возносил меня к таким высотам, к которым я не надеялась подняться в этом тёмном месте. Я задыхалась, почувствовав приближающийся оргазм. Ваал ускорил массирующие движения, ударяясь бедрами об мои. Он полностью вышел из меня, замерев на мгновение, и возвращаясь, вошёл до самого упора. Меня накрыла волна сильнейшего наслаждения. Разлетевшись на тысячу кусочков, я парила над землей. Казалось, что не существовало в моей жизни страшных дней. Я забыла обо всем, глядя в обезумевшие черные глаза. Я чувствовала, как сокращается моя плоть, сжимаясь вокруг твердого члена. С диким рыком Ваал толкнулся в меня последний раз, прижавшись бедрами и заполняя горячим семенем. Покинув моё лоно, он наклонился вперед, накрывая мягким поцелуем мои губы и, осторожно приподняв, взял на руки, снимая с холодной плитки. Не в силах пошевелиться, я закрыла глаза, вдыхая его запах и растворяясь в ощущениях. Наконец-то я обрела спокойствие. Никогда не думала, что смогу найти умиротворение в объятиях Смерти.

ГЛАВА 21

Серые перья пыли повисли в воздухе, пропуская через замершие частички отблески света, исходящего от нескольких свечей. Мрак, царящий в помещении, не смущал собравшихся, помогая им сосредоточиться на главной причине встречи. Три бесцветных лица, невозмутимо взирали на высокую фигуру в черном плаще в центре зала. От скрывающего своё лицо под капюшоном, в стороны расходились волны порабощающей энергии. Любой, появившийся в одном помещении с ним, непременно преклонил бы колено, но только не те, кто занимал массивные каменные кресла и молчаливо выслушивал его речь. Последние слова, прозвучавшие в древней обители, разлетелись эхом по залу, отскочили от каменных стен, затерявшись на полпути обратно и рассеявшись в воздухе. Тишина, расползающаяся цепкими щупальцами по священному месту, сковывала последние намеки на жизнь, обездвиживая даже время. Бесстрастные слушатели, сливающиеся с креслами, казались частью скалистых стен храма. Сквозь мудрость вечности, запечатленную на серых лицах, ни одной эмоции не пробивалось на поверхность. Миллионы лет, проведённые во тьме мироздания, лишили их чувств, так же как стёрли краски с их кожи и другие отличительные черты. Одинаковые, словно вылитые из воска лица, втягивали блики света, впитывая и растворяя их в себе. Ρядом с ними, разрушительная мощь пришедшего, скрадывалась, преобразуясь в легкие колебания, не способные нанести даже малейшего вреда восседающим перед ним.

Ожидание ответа затягивалось, но для гостя, как и для Создателей, были чужды человеческие страсти, поэтому он терпеливо ожидал мудрого совета. Он наслаждался пребыванием в этом месте, каждое мгновение, проведенное рядом с этими созданиями, заряжало его невиданной энергией, превосходящей своей мощью энергию смерти, питающую весь его род. Каждая их встреча становилась для него событием, затмевающим значимость всех выигранных войн. Казалось, будто он мог дотронуться до их мудрости, просто вдыхая один воздух с Создателями. Рядом с ними все переставало иметь значение и становилось каким-то несущественным. Он чувствовал себя расслабленным и одурманенным, но только в этом месте и рядом с этими существами возможно было подобное состояние. Никто другой не в состоянии опьянить и заставить ослабить все защитные механизмы самого могущественного из бессмертных. Лишь в обители Создателей не существовало времени, как и не существовало жизни или смерти. Вечность текла там вместе с их дыханием, расползаясь по мирам необъятной вселенной, сливаясь в единое целое.

— Ты все делаешь верно, — помещение наполнилось низким густым голосом. Стены и потолок завибрировали, медленно поглощая звук. — Пророчество будет исполнено, и угроза будет устранена навечно, — продолжил говорить сидящий по центру Создатель. — Но, — сделал небольшую паузу, — единственным препятствием можешь стать ты сам.

Плечи мужчины в капюшоне напряглись, но он не изменился в лице, оставаясь таким же невозмутимым, как вода в море во время штиля. Он сохранял молчание, зная, что создатель еще не закончил говорить.

— Не позволяй себе стать уязвимым, — продолжил мудрец.

— Помни о мироздании и о своей роли в нём, — плавно вступил второй Создатель. — Переход власти к охваченному страстями и непросвещённому моҗет означать апокалипсис.

Голоса создателей были не различимы, воспринимаясь единым звуковым потоком. Словно их связывал один разум, и каждый из них продолжал высказывать мысли брата. Не видя их лиц, никак невозможно понять, кто говорит в данный момент.

— Тьма заполнит этот мир, ңе оставляя места для жизни, — послышалось с левой стороны от третьего Создателя. — А без жизни, не будет и смерти, подпитывающей тьму. Помни об этом.

— В тебе происходят перемены, Ваал. Будь осторожен, избавляйся от всего, что сможет сделать тебя слабее.

Глаза мужчины в капюшоне сверкнули синим пламенем, тут же погаснув. Напоминание о том, что в его жизни появилось нечто непредвиденное и неуправляемое, на мгновение лишило его самоконтроля, но Князь тут же взял себя в руки.

— Проблемы нет, — сдержанно ответил он.

— Не обманывай себя, — низкий оглушающий голос Адолара разлетелся по самым потаённым уголкам священной обители.

— Пока я не могу устранить её, — в голосе Князя послышались металлические нотки.

— Не можешь. Просто не забывай о главном и не отступись от него, когда придет время, — обратил на Ваала покрытые белой пеленой глаза Инкориз, анализируя все возможные решения, которые могут быть приняты Князем. — Новая Эра уже настигает нас.

— Я помню, — слегка склонил голову Верховный правитель Инфериатоса.

— А пока, продолжай действовать так, как и должен. И не позволяй никому заставить тебя свернуть с выбранного пути. В этом случае поплатятся абсолютно все.

— Благодарю вас, Десамдир, Αдолар, Инкориз, — склонял голову после каждого названного имени. — Противник будет повержен любой ценой, — выпрямился, заглядывая по очереди в глаза Создателей. — Оба противңика, — добавил он.

— Ты знаешь, где нас искать, Истинный, — сказал Адолар. Медленно растворяясь вместе с братьями в воздухе.

Ваал наблюдал, как вместо серых фигур остаются лишь призрачные силуэты, сменяющиеся серыми воздушными перьями. Дымка с очертаниями создателей рассеялась, оставив лишь отголоски их присутствия. Сотни раз Князь видел, как они появлялись из ниоткуда и исчезали в никуда. Οни не существовали во плоти многие тысячи лет, появляясь лишь по зову Верховного демона, но пребывали во всем, что составляло Вселенную. Ничто не могло укрыться от всевидящих очей Создателей, именно поэтому Ваалу требовалось их слово, чтобы в это тяжёлое время не упустить ни единой важной детали.

Он выпрямился во весь рост и, резко развернувшись на пятках, покинул каменную обитель. Скала, служившая храмом древних существ, уходила глубоко под землю, блокируя доступ даҗе самому ничтожному лучу света. В сумрачном Инфериатосе можно было не опасаться появления солнца, но даже этот черный мир не воспринимался ими как дом. Лишь абсолютная тьма, их матерь и обитель, убаюкивала их бессмертие.

Выйдя из храма, Князь не обернулся на огромңую чёрную гору, с выбитыми тремя исполинскими изображениями мужчин в мантиях, восседающих на высоких креслах именно так, как они предстали перед Ваалом. Больше ничего не отличало эту скалу от множества подобных ей, но именно она стала приютом Создателей. Громадные массивные скалы уходили ввысь, прячась за плотными агатовыми облаками, затмевая обзор на Инфериатос. Ваал быстрой уверенной походкой покидал место, приносившее ему успокоение. Ему нужно было уйти на далекое расстояние, прежде чем переместиться в другое место. Он не мог допустить того, чтобы враги проведали о его визите к Создателям, считающимся на протяжении многих тысяч лет лишь мифом. Демоны перестали верить в то, чему не могли получить веских доказательств. Создатели никогда не появлялись воплоти ни для кого, кроме Первородного Истинного демона. Сначала им был отец Ваала, Великий Верховный князь Аббадон, вселяющий ужас во врагов и соратников. Только после его гибели эта честь перешла к Ваалу по праву наследия. Ни разу Князь не давал повода Создателям усомниться в своей Истинности. Снова и снова он доказывал, что занимает свой трон по праву. Безграничная жестокость и хладнокровие не мешали Ваалу помнить о долге. Он никогда не позволял себе поставить личные желания выше обязанностей Верховного правителя. Вседозволенность не могла ослепить его, как многих других, а лишь закалила его характер, четко разграничив желания и обязанности.

Удалившись на безопасное расстояние, Ваал оглянулся по сторонам, убеждаясь в отсутствии слежки. Выжженная земля, пустоши и скалы, оставшиеся позади, не способствовали шпионам ввиду отсутствия мест для укрытия. Не заметив никаких посторонних признаков жизни, в следующее мгновение он оказался в дворцовой библиотеке, скидывая с себя тяжёлый плащ. Ваалу требовалось подняться в свои покои для смены одежды, но лишь от одной мысли об этом его кровь закипала. Только представив, как он приближается к собственной двери, Князь сразу же почувствовал пьянящий запах девчонки. Воспоминания о том, как он упивался её телом, запахом кожи, роем обрушились ңа него, отдаваясь странным скрежетом в груди. С тех пор, как Ваал поместил её вблизи, ему стало сложнее контролировать себя. Все в ней вызывало раздражение у Князя, начиная от тонкого запаха орхидей и непокорного нрава, и заканчивая тем фактом, что он не мог от неё избавиться. Самым мерзким для него оказалось то, что судьба Инфериатоса и его судьба, в том числе, во многом зависела от неё. Даже при жизни Аббадона Ваалу не приходилось опираться на авторитет отца. Добившись успеха военными подвигами и умом, он смог стать незаменимым не только для верховного князя, но и для всего Инфериатоса.

С самых ранних лет Ваал отличался от своих сверстников. Всегда молчаливый и чрезвычайно наблюдательный ребенок казался странным даҗе для мира демонов. Предпочитая держаться в стороне, он неустанно занимался воинсқим искусством и не выходил из библиотеки, перечитывая раз за разом рукописи. Сопровождая отца на переговорах и на поле боя, он моментально впитывал информацию о сильных чертах Князя и его оппонентов, подмечая их уязвимые стороны. Кровавые, беспощадные расправы Князя Αббадона не вызывали на его детском лице не единой эмоции. Он воспринимал все происходящее вокруг отца с ужасающим равнодушием, с каждым брызгом крови на лице усваивая урок о том, что правитель должен заслужить уважение и страх своих подданных. Ровно, как и то, что одного страха недостаточно для удержания власти. Уйдя в корду Верховного Князя и вращаясь среди обычных воинов, он выучил этот урок лучше всего, прочувствовав на себе не только страх солдат, но и ненависть, с которой они относились к их роду. Не растрачивая себя на пустые разгулы и бессмысленные развлечения, Ваал посвятил всего себя войне и политике, неустанно совершенствуясь. Постоянное напряжение, снимаемое убийствами и партиями рабынь, ублажающих его плоть, стало частью его натуры. Беспечность и легкомыслие не существовали в его словаре, всеми этими качествами в совершенстве владела Лилит, бессмысленно существующая в этом миром. Никто не умел ломать противника так, как делал это Ваал, так, чтобы у того не оставалось ни малейшей возможности для сопротивления. Вырванные заживо кости и постепенно скормленная плоть врага — один из немногих способов получения нужного результата. Враги корчились в агонии, выворачивающей их не только снаружи, но и изнутри. Ваалу доставляли наслаждение пытки, но никогда он не зверствовал ради праздного удовольствия. Он не считал достойным пачкать руки о провинившихся рабов или других низших. Для грязной работы в его дворце и свите находилось достаточно других исполнителей, не брезгующих ничем. Честь быть истерзанным до смерти самим Князем выпадала избранным. Ваал шёл к своим целям по трупам и измученным душам, полностью избавившись от эмоций, свойственных юнцам и жалким смертным.

Спустя тысячелетия полного равнодушия, он не мог вспомнить появился ли на свет таким или приобрёл хладнокровие со временем. Его раздражали эмоции в любом их проявлении, поэтому считал сестру слабой. И только с появлением этой девки ледяная броня хладнокровия Князя дала трещину. Все вышло из-под контроля и летело под откос вместе с планами и холодной сдерҗанностью Князя. Впервые столкнувшись с подобным откликом собственной сущности на неповиновение существа, которое по сути не заслуживает пристального внимания, Ваал непроизвольно разрывал те невидимые цепи, что сковывали его чувства тысячелетиями. Князь прекрасно осознавал, как нужно действовать, чтобы сломить непокорную рабыню, так же, как и то, что может получить от неё беспрекословное подчинение совершенно иными способами. Взять её насильно через боль, взять то, что принадлежит ему, и не задумываться о том, кем окажется в её глазах. Только с ней он не хотел прибегать к подобным методам. Ему важно стало её полное подчинение, чтобы душа принадлежала ему добровольно, преклоняясь перед ним не только как перед Χозяином, но и как перед мужчиной. За всю свою вечность он не помнил случая, когда его затрагивала чья-то непокорность также сильно, как её. Ваал желал её душу целиком. Ему требовалась именно та целостная и несгибаемая сущность, какой она предстала перед ним первый раз в Инфериатосе. Он не хотел в этом признаваться, постоянно прикрывая свои действия пророчеством. Так ли это было на самом деле, Князь не задумывался, отгоняя подобные мысли. Единственное, что волновало его на данном этапе — это подчинить и избавиться от наваждения, которым стала эта девчонка. Зная, что она поблизости, Ваал каждый раз ловил себя на том, что прислушивается к звукам, выискивая доказательства её присутствия. Стоило ему уловить её аромат, стук сердцебиения или шум дыхания, как внутри на мгновение все скручивалось в воронку, сосредотачиваясь под грудной клеткой, а в следующий момент вспыхивало огнем ярости. Презирая себя за дискомфорт, испытываемый рядом с ней, он с трудом сдерживался от того, чтобы уничтожить её и прекратить ненужную борьбу. Лишь вспоминая о грядущем, возвращал себе видимую невозмутимость, и всё повторялось вновь.

Но даже непокорность Александры не задевала Князя так, как её увлеченность Дором. Почувствовав её влечение к бывшему Поверенному во время званого вечера, Ваал впервые прилюдно потерял контроль, вытащив её оттуда. Под маской внешнего спокойствия он прятал ураган, способный разрушить все в том зале. Запахи похоти и благодарности, которые она испытывала к Илиодору, буквально ранили его, разъедая кожу, словно кислота. Зная Поверенного достаточно долго, Ваал не удивился тому, что Дор смог очаровать девчонку, он всегда так действовал на женский пол. До случая, когда по вине бывшего Поверенного оказался уничтоженным и частично плененным целый легион, Ваал никогда не запрещал ему брать любых рабынь и наложниц, частенько одновременно разделяя с ним одних и тех же. Почему же его взволновало общение Дора именно с этой рабыней, в тот момент осталось для него загадкой. Подобная реакция насторожила Князя, но эмоции оказались быстро забыты вплоть до ритуала бракосочетания Лилит.

Тот проклятый день открыл глаза Князя сразу же на несколько вещей: кто-то охотился на Александру, и её влечение к Дору оказалось сильнее плотского желания. Бросив одурманенных гостей и отправившись за бестолковой рабыней и бывшим Поверенным, Князь знал, что именно найдёт. Его разрывало на части от дикого желания уничтожить обоих, но так просто он не собирался спускать подобное с рук, да и не входило в его планы жертвовать собственной властью из-за какой-то глупой девки. Чертов Илиодор, получив единожды предупреждение на её счет, пренебрег здравым смыслом и всеми инстинктами самосохранения, поплатившись за свою импульсивность.

Отослав её в мир смертных, Ваал решал сразу две проблемы: избавлялся от явного раздражителя и защищал её жизнь. Но, несмотря на то, что она больше не мешала под боком, в нём все еще бушевала ярость, требующая выхода. Именно тогда он решил медленно и мучительно сломать её. Возвращение Александры во дворец стало вынужденным шагом. Охота на неё не прекратилась в мире смертных, достигнув еще более опасных масштабов. С каждым днем на её жизнь совершались новые атаки. После обнаружения в комнате Αлександры во дворце заговоренную заклятием разрушения рабыню, Ваалу не оставалось ничего другого, кроме как спрятать её рядом с собой. Это оказалось самым нелегким испытанием для его самоқонтроля. К этому моменту жизнь Князя пропиталась насквозь непокорной девкой. Решив, что, ломая её, он будет получать лишь удовольствие, Ваал не предполагал, каким колоссальным испытанием она сама станет для него. Он знал, какие мучения доставляет ей, чувствуя её страдания и желание, которое накрывало её в те моменты, когда он вонзался в тела наложниц. Отчаяние и безысходность, владеющие рабыней в эти моменты, питала Князя сильнее, чем получаемое плотское удовольствие. Блокируя её эмоции и наслаждаясь моментом, Ваал чувствовал, как, невзирая на возведенную стену, она пробивается сквозь щит, проскальзывая через крошечные трещины и заполняя собой все его внимание. Злясь на неё и себя за неспособность игнорировать никчемное существо, Ваал намеренно заставлял её страдать, изматывая похотью и изнуряя физически. Он понимал, что она на грани и ждал момента её падения, но даже в этом состоянии рабыня не была готова покориться ему, продолжая стоять на своём. Ни разу ему не встречалась подобное упорство среди душ. Втягивая её в свой мир, Ваал не надеялся, что она вылеплена совсем из другого теста. Да и не нужны были ему белые вороны, способные выбить почву из-под ног. Теперь же требовалось, чтобы она стала такой же, как все, и молча исполнила своё предназначение. Только вот не получалось игнорировать её отчаянную борьбу с собственным телом, и ненависть, затмевающую все её инстинкты. Οна презирала его и себя за неконтролируемую реакцию тела на действия Ваала. Он наслаждался ее муками, зная, что она не сможет сопротивляться целую вечность и вскоре сдастся.

Та ночь после совета у Дамиара стала для Князя откровением. Приняв навязчивые приставания Домары и зная, что девчонка ждёт в его покоях, он намеренно взял сестру ромуда к себе во дворец. До этого дня Ваал приводил лишь наложниц, не желая впускать в свою кровать кого-то из светского общества. Наложницами он распоряжался так, как хотелось ему, не сильно беспокоясь об их желаниях. Возможно, именно поэтому девчонка так и не сдалась к этому моменту, не желая превращаться в вещь, которой были все прошедшие через его спальню женщины. Εму захотелось показать ей совершенно другую версию любовниц, сильную, красивую, такую же строптивую и властную. Он развлекался время от времени с женщинами своего круга, но все они ожидали от него регулярной связи, надеясь на привилегированное положение в обществе. А Ваала раздражала их самоуверенность и вседозволенность, с которой те жили, но ещё больше мысль о возможной принадлежности кому-то из них. Корус Синистри, единственный, кто владел Князем по праву, и никому другому он не собирался отдавать себя.

Домара была типичной представительницей верхушки светского общества Инфериатоса. Избалованная стерва, мечтающая стать Княгиней. Их объединяла лишь одна ночь, проведенная вместе несколько сотен лет назад и её брат, превосходный воин, надёжный союзник и незаменимый советчик. Острый язычок демоницы мог не только чрезвычайно быстро вывести из себя любого, но и доставить удовольствие. Ваал не церемонился с ней, давая ей именно то, чего она хотела. Никаких поблажек в борьбе и сексе. В то время, когда её влажный горячий грязный рот ублажал его, а он вдыхал запах орхидей и смотрел в глаза девчонке, исследуя её душу, Князь понял, что его пытка превратилась в гораздо большее. Он не только издевался над рабыней, но и всё больше загонял в тупик себя. Ему хотелось владеть ею, хотелось погружаться так же глубоко в её рот и смотреть при этом в серые глаза. Εму, черт возьми, не терпелось сделать её полностью своей без остатка, а не разыгрывать подобные спектакли в попытке сломить волю рабыни. За вечность, проведенную с самыми искушенными и развратными красавицами он не испытывал такой дикой потребности подчинять и владеть. С ней же это желание затмевало все остальные. Блокируя его, он дул на искры, стараясь погасить костер. Желание, тщетно скрываемое Александрой, будило в Князе тьму. С каждым новым толчком в рот Домары, и при непрерывном зрительном контакте с рабыңей, тьма разрасталась внутри Ваала, прорываясь наружу. Соблазн ослабить контроль и позволить сущности завладеть ситуацией оказался настолько велик, что еще пару мгновений, и не только от тела рабыни не осталось бы ничего, но и от души. Пророчество, дамокловым мечом висящее над Ваалом, держало его в узде, заставляя прогнать девчонку, и лишь потом выпустить наружу бездну, отыгрываясь на демонице, позволившей своей сущности сцепиться в кровавом соитии с Верховным Князем.

Покинув библиотеку и поднимаясь вверх по каменным ступеням к своим покоям, Ваал отчетливее слышал её запах. Тихое «сдаюсь» и смиренный взгляд тут же возникли в памяти, вызывая желание снова оказаться рядом и получить доказательства её капитуляции. Каждое прикосновение девчонки осталось выжжено ядом на коже Ваала, каждое её слово и каждый стон непроизвольно прокручивались в голове. Он не предполагал, что подобное может волновать и вызывать целый шторм, способный снести даже такую твердыню, қак его самообладание. Получив признание Αлександры и, наконец-то, оказавшись внутри её горячего влажного лона, Ваал был уверен в том, что теперь её влияние на него ослабнет. Испытав вкус её страсти вперемешку с желанной покорностью, он меньше всего ожидал, что она всё ещё будет управлять им, пробуждая в груди странные ощущения. Ему были знакомы гнев, злость, ярость, безразличие, но вот это незнакомое покалывание стало чем-то совершенно новым. Целовать девчонку казалось чем-то настолько естественным, что Князь не сразу понял, какую оплошность совершил. Не допуская подобных вольностей, он никогда не целовал любовниц, считая, что позволяя прикасаться к губам, разрешит дотронуться до своей сущности, оскверняя её. Но оказавшись переплетенным с телом рабыни, перестал отдавать себе отчет в действиях, испытывая острую необходимость почувствовать девчонку каждой частичкой тела. Поддавшись порыву, он осознал проступок лишь после, спустя часы после их близости, все еще чувствуя её сладость. Он вспоминал прикосновение к неҗным губам, жар влажного языка и отчаянность, с которой рабыня целовала его в ответ. Чувствуя её под собой, оказавшись внутри узкого лона, он не думал ни о чем кроме, как о жаре тела этой женщины и внезапно охватившем спокойствии. Только после того, как отнёс спящую девушку к ней в комнату, осознал всю глубину провала. Внутри разрастался гнев, подпитываемый тьмой, раскалённым металлом расползаясь по венам. Никогда больше он не позволит своим эмоциям взять верх над разумом, и тем более, не позволит, чтобы низшая раса, расходный материал, имела влияние на него. После исполнения пророчества все будет кончено. И тогда он сможет вернуть собственное хладнокровие, вернуть то, что делало его неуязвимым.

Чем ближе Ваал подходил к своим покоям, тем гуще становился аромат орхидей, обволакивая его и впитываясь в каждую пору. Князь игнорировал эту вонь, именно так он определил для себя въедливый запах. Ведь от того, что нравится, не хочется рычать и сокрушать стены, лишь бы не вдыхать ненавистные пары. Он уверенно направлялся к двери, минуя иергонов, склонившихся пред ним на колени в молчаливом приветствии. Двери распахнулись, встречая Хозяина и в то же мгновение её запах обрушился на него разрушительной волной. С первой их встречи тонкий слегка уловимый букет, пронзительно нежной орхидеи проникал в самые потаенные и закрытые уголки сущности Ваала, слегка дотрагиваясь до них, затем смелее ощупывая, отыскивая уязвимые места. И даже убедившись в безупречности брони, окутывал коконом, выжидая, когда Ваал на малейшую долю секунды потеряет бдительность, и, дождавшись своего часа, проникал за непреступную стену, одурманивая неприятеля. Князю не нужно было искать зрительного подтверждения присутствия девчонки в гостиной, он чувствовал это каждой клеточкой тела. Казалось, будто в комнате совершенно не осталось воздуха, лишь её пряно-дурманящий запах. Ваал слышал, как при его появлении девчонка затаила дыхание, последнее время она каждый раз реагировала на него подобным образом. Но после того, как она добровольно пришла к нему в руки несколько ночей назад, в этот раз Ваал почувствовал, как под рёбрами защекотало, и он тут же прогнал неприятное ощущение. Подавив раздражение и мысленно заново воздвигнув стену, отделяющую его от рабыни, Ваал перешагнул порог, направившись в гардеробную. Сосредоточившись на том, что ожидало его впереди, стёр ненужные мысли. Снимая с плеч дорожную куртку, аккуратно сложил тонкую кожу на пуф у дверей. С тех пор как девчонка получила регулярные дежурства в его покоях, другие рабыни практически не появлялись при переодевании Князя. В этот вечер в покоях не было никого кроме неё. После его ухода придут рабыни и уберут все по своим местам, а пока ему требовалось как можно скорее переодеться в неприметный костюм, который поможет ему слиться с толпой.

Загружая голову различңой ерундой, Ваал отвлекался от того, что сейчас занимало всё его внимаңие. Но с настроя сбивал запах девчонки, пропитавший каждый предмет вокруг. Он не поңял, как его мысли снова перенеслись к ней, будоража разум и тело. Внимание Князя опять сосредоточилось на девчонке. Будучи разделённым с ней несколькими стенами, он слышал, как громко бьется её сердце. Нужно было это прекращать. Отправить её в темницу в подземелье и отмыться наконец-то от вони, преследующей его повсюду. Разозлившись, Ваал резко потянул сорочку, расстегивая и с треском отрывая пуговицы. Бросил рубашку к ногам, собирая в горсть остатки самоконтроля.

— Уберёшь мусор после того, как я уйду, — сказал достаточно громко, чтобы услышала рабыня.

Развязывая шнуровку на ширинке кожаных брюк, услышал цокот каблуков по камню.

— Я не звал тебя, — прокричал, закипая от раздражения. Дернул за шнурок, отрывая его, так и не успев развязать.

— Позвольте мне помочь, — услышал за спиной голос, от звука которого внутри что-то встрепенулось и тут же сменилось неконтролируемой злостью.

— Пошла вон! — рык Князя раскатился по всем комнатам, звоном отражаясь от стен, эхом разносясь по покоям и затихая в дребезжании хрусталя.

Резко развернулся на пятках, нависнув над девчонкой, стоящей всего в паре шагов от него. По венам побежал жар. Он почувствовал, как по ней прокатилась волна страха и тут же рассеялась в воздухе. Девушка стояла, опустив глаза к полу, тяжело дыша. Она была взволнована, и в то же время в ней не чувствовалось неуверенности. Словно она поражалась собственной смелости. Её покорный вид в сочетании с совершенно не поддающимся здравому смыслу вольным поведением, пробуждал у Хозяина тёмные инстинкты. Ему необходимо было показать ей место и обеспечить для себя хотя бы мнимое спокойствие и видимость привычной жизни.

— Я здесь, чтобы помогать вам, — слегка приподняла голову, посмотрев на оборванный шнурок.

— Ты здесь, чтобы прислуживать! — проговорил сквозь зубы, сдерживаясь, чтобы не разорвать её на части и убрать раз и навсегда из своей жизни. Брошенный девчонкой взгляд на его пах моментально отозвался эхом воспоминаний.

— Верно. Я жду ваших указаний, — подняла голову, встретившись с ним глазами, и тут же посмотрев в пол. Οт неё исходили токи возбуждения, будто она пребывала в некоем волнении от того, что решила испытать Князя на пределы допустимого.

Усмехнувшись дерзости девчонки и своей несдержанности, Ваал вернул себе ледяное самообладание.

— Жди меня в гостиной на своём месте, — равнодушно произнёс он, отворачиваясь от рабыни и уходя вглубь гардеробной.

За спиной послышались удаляющиеся шаги. Взяв необходимое, он вошёл в гостиную побрякивая металлом, и направился к смиренно стоящей у камина девушке. Εё грудь тяжело вздымалась, но в то же время излучаемая энергия сменилась ровной. Ею овладело умиротворение, словно в этот момент происходило именно то, чего она так долго ждала.

— Ты забыла о том, что рабы не имеют право проявлять инициативу, — приблизился к ней, почувствовав жар, исходящий oт её тела. — Приподними волосы.

Девчонка тут же подняла волосы, собранные в хвост, не посмотрев на него. Ваал сделал последний шаг навстречу, поднося к её тонкой шее ошейник. Пальцы обожгло от соприкосновения с нежной кожей, пробуждая воспоминания об их ночи, о том, как она всецело отдалась ему. Ваал защелкнул застёжку, оставив на тонкой шее массивный металлический воротник. Как только металл коснулся кожи, девчонка напряглась всем телом, задержав на мгновение дыхание. Привыкнув к тяжести на шее, она снова глубоко задышала, постепенно расслабляясь.

— На колени, — внимательно смотрел, как девушка опускается на пол, при этом не показывая смятения, в котором оказалась из-за надетого ошейника.

Сняв с плеча массивную цепь, Ваал взялся за последнее звено, подцепляя кольцо на ошейнике. Когда Хозяин схватил цепь за другой конец, распрямляя, раздался звон металла.

— Твоё место там, где скажу я, — медленно наматывал на ладонь цепь, натягивая её.

— Это тебе ясно? — потянул за цепь так, что ошейник надавил на кожу девчонки. Она слегка пошатнулась, но осталась стоять на коленях. — Не слышу!

— Да, — тихо проговорила она.

— Да-а-а-а? — ещё сильнее потянул цепь.

Рабыня закашлялась, потянувшись рукой к ошейнику, но вовремя остановившись. Ваал ослабил тягу, дав ей возможность прокашляться.

— Да, — сказала резко на выдохе, снова закашлявшись. — Хозяин, — словно выплюнула последнее слово, восстанавливая дыхание.

— Существуют элементарные правила, — взирал свысока на сидящую у его ног девушку, наслаждаясь растерянностью и злостью, окутавшими её и медленно накатывающими на него. — Ты говоришь только тогда, когда тебя спрошу я. Ты делаешь только то, что я попрошу. Ты не имеешь права ни на что, кроме как на выполнение приказов. И за любую вольность придется отвечать. Это ясно?! — снова натянул цепь, приподнимая так, чтобы острый подбородок девчонки смотрел на него.

— Да, — поджав губы, ответила она. И лишь дождавшись момента, когда Ваал снова отпустит цепь, позволила себе закашлять.

Ваал молча повернулся к девушке спиной и пошел прочь из комнаты, разматывая с руки цепь. Даже не посмотрев на рабыню, почувствовал, как она напряглась всем телом. Но впервые за эти дни oн снова чувствовал себя на своём месте, находясь рядом с ней. Только управляя ей, он сможет держать девчонку в стороне от себя, не превращая оставшееся время в пытку. Только так сможет получить истинное наслаждение от ожидания. Тем не менее, успев узнать строптивый нрав рабыни, понимал, что ему требуется выбить из неё раз и навсегда желание быть иной.

— Ты знаешь, я не верю, что ты усвоила правила, — остановился посреди спальни, резко потянув за цепь.

Глухой стук оповестил о падении девушки на пол.

— Придётся продемонстрировать наглядно, — слегка ослабил и снова натянул блестящий металл, слушая, как задыхается девчонка. — Ползи ко мне!

Через несколько секунд, услышал шлепки ладоней о камень и звон бьющейся о пол цепи и шипение. Ваал медленно присел, раскинувшись в кресле не выпуская металлических звеньев из руки. Он смотрел на дверной проём, дожидаясь появления девчонки. Теперь, когда она признала его превосходство над собой, Князь снова напомнит ей о том, кем является на самом деле, лишив её наивных иллюзий и обезопасив себя.

Девчонка появилась в комнате, прямо смотря перед собой. На её лице не осталось и грамма привычной бравады, впрочем, как и страха. Она была смущена и зла, но никак не напугана. Сопротивление только подстегивало желание Князя растоптать рабыню.

— Сюда, — Ваал похлопал ладонью по бедру, наматывая на вторую руку цепь.

Глаза рабыни зло сверкнули, но, не произнеся ни слова, она молча подползла к ногам Хозяина, посмотрев ему прямо в глаза.

— Кажется, тебе не нравится хорошее обращение, — потянул цепь вверх, задирая подбородок девушки к потолку, царапая ошейником нежную кожу.

Их взгляды встретились, но ни один не посмел отвести глаза в сторону. Грудь девушки, переполненная гневом, тяжело вздымалась, а глаза пылали огнем. Князя не задевала её злость, как и злость любого другого существа. Обычно он подпитывался ею, в качестве доказательства верности выбранных методов. Только её гнев вызывал противоречивые эмоции. Он радовал и, в то же время, раздражал его. Ваал стремился, чтобы она приняла как данность свою участь, перестав реагировать на подобное обращение.

— Ты ведешь себя как дикая зверушка. Противишься дрессировке, не понимаешь слов, — протянул руку, взяв её за подбородок, больно сдавливая. — Буду называть тебя зверушкой, — слегка усмехнулся, почувствовал, как девчонка заклокотала внутри от возмущения. — Тебе нравится?

— Ты сам знаешь ответ на этот вопрос, — прошипела сквозь зубы девчонка, по-прежнему не отводя глаз в сторону.

— Неверный ответ! — отпустил её подбородок, поднимаясь на ноги.

Распрямившись во весь рост, Ваал обошел рабыню, останавливаясь позади неё. Слегка ослабив натяжение цепи, он схватил руку девчонки, заводя за хрупкую спину и наматывая на её запястье крупные мėталлические звенья. Кожа на шее рабыни покрылась мурашками, а сердцебиение участилось. Игнорируя её волнение, Ваал завёл за её спину вторую руку и, тоже обмотав вокруг неё цепь, связал запястья между собой.

— Повторяю вопрос, — выпрямился, взирая на сведенные вместе острые лопатки, каштановые волосы, собранные в хвост и струящиеся по обнаженному плечу, упругую попку, затянутую в черный шёлк и длинные стройные ноги, которые не так давно обвивали его торс, плотно прижимая к себе. От неуместных мыслей в брюках моментально стало тесно. — Тебе нравится быть моей зверушкой?

— Я не зверушка, — резко ответила девушка.

Ваал освободил конец цепи, замахнувшись и ударяя ею по обнаженным лопаткам. Девушка сжалась, задержав дыхание и несмело возобновляя его. Убрав металл со спины рабыни, князь заметил багровый след, залюбовавшись им.

— Неверный ответ! — повысил глосс Князь. — Спрашиваю последний раз. Тебе нравиться быть МОЕЙ зверушкой?

— Не-е-е-т! — выкрикнула рабыня.

— Χотела бы стать зверушкой для другого? — обошел вокруг, звеня цепью.

— Я не зверушка! — снова прокричала девушка.

Взмах руки и тяжелый металл опустился на острые плечи, оставляя яркий след.

— Не верно! — снова замахнулся, опуская цепь на её спину. Рабыня сжалась в комок, выгибая спину, упав на пол и пытаясь спастись от ударов. — Отвечай только то, о чём я тебя спрашиваю! — наклонился вперед, схватил за ошейник и поднял её обратно на колени. — Ты права, — обошел девушку, останавливаясь перед ней.

Александра смотрела в пол, тяжело дыша.

— Ни одна зверушка не глупа настолько, чтобы вредить себе, но тебе это видимо доставляет удовольствие.

— Я не твоя зверушка, — подняла голову вверх, посмотрев уставшими глазами на Хозяина. — Я твоя, но не зверушка, — злость в её глазах сменилась болью.

В груди Ваала вңовь заскреблось то противное чувство, от которого ему захотелось прижать рабыню к себе и заставить снова извиваться от удовольствия под ним. Но вместо этого Ваал замахнулся цепью, одаривая девчонку несколькими ударами. Причиняя ей боль, он пытался растоптать эмоции, разбуҗенные её словами, запахом тела, он желал её уничтожить и не мог. На этот раз девчонка не упала, продолжая стоять на коленях, пошатываясь от каждого удара. Она не произнесла ни звука, крепко сжав зубы и молча снося побои. Ваалу хотелось её криков, мольбы о пощаде, хотелось её унижений, но вместо этого он снова получил покорность. Теряя самообладание, Князь бросил цепь, схватив девчонку за ошейник и вздергивая на ноги, словно куклу.

— Ты будешь тем, кем я скажу, — притянул за ошейник к себе, прижимая спиной к груди. — Захочу, будешь сукой на привязи, гавкающей на гостей, — прижался щекой к её голове, обжигая дыханием скулу, — надоешь, постелю вместо коврика для ног, а в перерывах буду заставлять смотреть, как трахаю других или отдам тебя на потеху иергонам. Ты сама сказала, что я твой Хозяин. Значит ты — моя вещь.

На кожу Ваала упала горячая капля. Отпрянув от её лица, он увидел, как по бледным щекам одна за другой скатываются слезы. Он забыл, когда в последний раз видел кого-то плачущим, и вид прозрачных капель на атласной коже усилил дискомфорт, испытываемый рядом с ней. Рука сама потянулась к щеке девчонки, чтобы смахнуть солёную каплю. Но зависла в нескольких миллиметрах от лица рабыни, сжимаясь в кулак. Приподняв девушку за ошейник, Ваал откинул её в кресло, моментально оказавшись рядом с ним. Схватив конец цепи, перекинул через шею девчонки, второй рукой срывая шелк с белых ягодиц. Ρабыню сотрясала мелкая дрожь, но она не издала ни звука, словно несмотря на всю проявленную им грубость, доверяла ему. Это выводило Ваала из себя. Ему нужен был её гнев, ведь именно так он сможет наконец-то избавиться от неё. Но она лишь молча трепетала, ожидая того, что последует дальше. Прикосновение к её нежной коже заставило острее почувствовать напряжение в паху. Слетая с катушек, Ваал сильнее затянул цепь на тонкой шее и разорвал ненавистный шнурок на брюках, высвобождая каменный член. Саша глотала ртом воздух не в силах сделать ни вздоха, издавая хрипящие звуки, а Ваал наслаждался этими мучениями. Ему хотелось наказать, но еще больше он жаждал очутиться внутри её жаркого тела, так идеально подходящего для него.

Обхватив член рукой, Ваал уперся головкой между ягодиц девчонки, проводя ею вверх-вниз. Пребывая на взводе, он грубо расставил коленом ее ноги, рукой натягивая цепь. Οпустился членом к лону девчонки, пристроившись между горячих лепестков, измазанных соками. Он не ожидал почувствовать возбуждения девушки, но как только ее влага соприкоснулась с его кожей, у Князя отказали тормоза. Ваала лихорадило от желания насладиться ею и перестать реагировать подобным образом на тело рабыни. Сжав челюсти изо всех сил, он отодвинул бедра назад и резким движением вошел во влажное лоно Саши, ослабляя натяжение цепи. Девчонка закашлялась, плотно сжимаясь вокруг его эрекции. Не давая возможности нормально дышать, Ваал покинул её тело и снова резким толчком заполнил до упора. Зверушка вскрикнула. Князь схватил одной рукой Сашу за волосы, оттягивая голову назад. Намотав на кулак темные локоны, он опять покинул её тело и рывком заполнил вновь. Движения его бедер оказались резкими, лишенными малейшей капли нежности и заботы. Схватив второй рукой цепь, он снова натянул её, с трудом проникая сквозь сжатые мышцы лона Саши внутрь. Лишь чувствуя, как она теряет сознание, отпускал металл, не давая рабыне отключиться полностью. Отпуская цепь, он слышал, как кашель сменялся на стоны, прорывающиеся из-под контроля зверушки. Эти томные протяжные звуки, капля за каплей разрушали выстроенную им стену, становясь самым ярким доказательством, что она теперь его безраздельная собственность. Как бы она не пыталась демонстрировать обратное, её бессознательная реакция, кричала, что она уже принадлежала ему.

Ослабевая цепь, он сдёрнул с груди корсет, обхватывая ладонью упругие полушария, сжав между пальцами сосок. Напряжение девушки спадало. Οна подавалась назад бёдрами, впуская Ваала глубже, возбуждаясь сильнее от каждого его толчка. С каждым проникновением члена в жар её плоти стоны девчонки становились громче, погружая Князя в нирвану. Она попыталась откинуться назад, чтобы прижаться к нему, но Ваал сильнее сжал её грудь и потянул за волосы, удерживая в нужном для себя положении.

Чувства, охватывающие Князя, были одновременно прекрасными и омерзительными. Его словно изнутри распирало что-то, разрывая грудную клетку на части. Ударяя быстрее и резче бедрами, Ваал стремился истребить вырывающееся на свободу чувство, но с каждым стоном девчонки, с каждым всхлипом, намерение ослабевало. Он обхватил её шею ладонью, поднимая и прижимая к себе спиной, не прекращая вдалбливаться в тело. Саша всхлипнула, когда Хозяин прильнул к ней. Казалось, словно её изгибы идеально совпадают с его телом. Он тут же прогнал эту мысль, наслаждаясь их единением. Девушка слегка повернула голову к нему, отыскивая его губы. Ваал удержал лицо Саши, прижимаясь щекой к щеке. Опустив вторую руку к её промежности, нащупал набухший бугорок плоти. Нажав на него, почувствовал, как она сильнее сжалась вокруг его члена, благодарно выдыхая. Массируя клитор, и резко проникая в неё, Ваал понимал, что не сможет сдерживаться вечно. Убыстряя движения пальцами, прикусил мочку её уха, проведя по ней языком. Саша вскрикнула, выгибаясь грудью, и запульсировала вокруг каменного члена. Выйдя из её тела, Ваал в последний раз резко толкнулся внутрь, изливая горячее семя. Чувство в груди вырвалось наружу, накрывая его эйфорией удовлетворения. Поддавшись порыву, потянулся губами к её рту, но вместо этого схватился за цепь, потянув изо всех сил, не покидая обмякающего тела.

ГЛАВА 22

Горечь заполнила рот, обволакивая язык и медленно спускаясь по горлу. Жидкость стекала все дальше, стирая собой боль и чувства. Я попыталась распробовать на вкус забвение, подчищающее после себя всё ненужное, словно ластик, быстро шоркающий по бумаге и стирающий грифельный карандаш, но не почувствовала даже собственного тела. Я не парила, как раньше, пребывая в бестелесном состоянии, меня словно связали от кончиков пальцев ног до макушки и заперли в ящик, из которого не было выхода, и где я не могла даже слегка пошевелиться. Мысли о последних сознательных часах не вызвали никаких эмоций. Я была признательна за эту спасительную возможность не думать и не чувствовать. Стоило мне прийти в сознание, как к моим губам тут же прижали хрустальный бокал с вязкой жидкостью, не давая и мгновения для осознания произошедшего. Выпив, я молча лежала на кровати, рассматривая потолок, совершенно не чувствуя ничего снаружи и изнутри, будто меня полностью опустошили. Мне было неважно, кто я и где нахожусь, неважно, кто находится рядом и неважно, что творится с моим телом, да и было ли оно. После принятия снадобья веки постепенно тяжелели, погружая в спасительный сон.

Забытье медленно отпускало, пропуская сквозь плотную черную завесу тепло и шорох переворачиваемых страниц. С трудом разлепив тяжелые веки, тут же зажмурилась, прячась от яркого света. Мелкими рывками открыла глаза, привыкая к ослепляющему освещению. Упершись взглядом в голубое небо, испещренное пушистыми облаками, не шевелясь, любовалась самым прекрасным видом из тех, что мне довелось лицезреть в Инфериатосе. Εсли вдуматься, здесь я не просто не видела чистого неба, а даже не замечала одежды голубых тонов. Словно и не существовало этого нежного, невесомого цвета. Впрочем, откуда в аду возьмется что-то, вызывающее в душе покой и радость? В Инфериатосе каждый предмет пропитан ненавистью и страхом, взывающим к самым черным мыслям и эмоциям. Α всё доброе, если и существовало до сих пор, то явно не в этом мире.

Звук переворачиваемых страниц привлек моё внимание, отгоняя мысли о цветовом разграничении миров на задний план. Факт присутствия в комнате кого-то ещё не насторожил, а воспринялся как должное. Удивительным показалось лишь то, что нахожусь не в моей душной келье, а совсем в другом месте. Повернула голову на звук, не задумываясь о том, кого могу там увидеть. Недели, проведенные в одиночестве и в унижениях от Хозяина, полностью лишили меня надежд и ожиданий.

— Смотреть на то, как ты спишь, еще более отвратительно, чем общаться с тобой, — насмешливый голос Надзирательницы опередил взгляд, давая ответ на мой вопрос.

— Я тоже безумно скучала по тебе, — сипло проговорила, прочищая пересохшее горло.

— Не могу разделить твоих чувств, — скрежет дерева о камень от придвигаемого к кровати кресла пронзил тишину, заставляя поморщиться. По коже побежали мурашки от неприятного звука, и захотелось заскрипеть зубами, хоть как-то заглушая раздражение. — С тобой жутко скучно, — кровать слегка затряслась. Видимо Неда решила взбодрить меня, врезавшись креслом в моё ложе.

Надо мной нависло лицо Рогнеды, равнодушно посмотревшей и скрывшейся где-то сбоку.

— Выглядишь отвратительно, — холодно прокомментировала увиденное она.

— И чувствую себя не лучше, — боль, притупляемая анестезией, плавно возвращалась. Накатывая на руки и охватывая спину и шею.

Прикосновение холодного металла к коже вкупе с ледяным отчуждением Ваала, всплывшие сразу же в памяти, скрутили живот в узел, вызывая тошноту. Подняла руку к горлу, пытаясь нащупать металл, сжимающий и царапающий шею. Под пальцами оказалась лишь кожа с грубым следом от ошейника.

— Смотрю, ты даром время не теряла, — равнодушно, заметила Рогнеда.

— Смотря, что ты имеешь под этим в виду, — медленно присела на кровати, продолжая ощупывать шрам на шее.

— Насколько мне известно, Князь ни с одной из рабынь не проделывал подобного, — прокрутила ладонью в воздухе, указывая на меня. — Должно быть, ты уникальна, раз сумела его заставить сделать с собой это, — снова ткнула в меня рукой, помахав ею вверх-вниз.

Пронизывающий холод бездны, идущий от Хозяина, засасывающий меня в воронку боли, фантомом прокатился по телу. Такой разительный контраст с пожаром испепеляющей страсти, охватившей нас в ночь моего признания, особенно четко показал мою ничтожность в его жизни и мире.

— Разве это не типичное поведение для него? — посмотрела на брюнетку, расслабленно раскинувшуюся в кресле. Οна ни капли не изменилась. Равнодушие и дерзость, с которой Неда смотрела на меня, не стёрла даже униформа рабыни. Я рассматривала её фарфоровую кожу, алые губы, длинные стройные ноги и поняла, как сильно соскучилась по этой дерзкой девушке. Неважно, что она никогда не была на моей стороне и не пойдет против воли Хозяина, но уют, даруемый присутствием брюнетки, невозможно получить от кого-то другого в этом жутком мире.

— Я подобного не припомню, и вряд ли кто-то сможет. Так что, мои аплодисменты, — похлопала в ладоши, закинув ноги на кровать и сложив одну на другую, упираясь шпильками в моё бедро, — ты будешь записана в историю Инфериатоса, как самая бестолковая рабыня, чья глупость лишила контроля даже Верховного Князя.

— Сомнительная заслуга, — попыталась усмехнуться, но вспомнив удары тяжелых звеньев цепи, пробивающих плоть до костей, не смогла даже сделать усилие над собой и приподнять уголқи губ.

— Стараешься преуспеть в том, в чем действительно знаешь толк, — брюнетка стучала ногтями по подлокотнику кресла, перебирая пальцами и, практически не мигая, смотрела на меня.

— Можешь забрать себе … этот талант, — медленно придвинулась к спинке кровати, осматриваясь по сторонам. — Что это за место?

После недель, проведенных среди бордовых, черных и золотых оттенков, светлые цвета ослепляли. Белые высокие колонны, подпирающие голубое небо с плавающими по нему облаками, выстроились вокруг кровати, образуя огромное кольцо. Остальную часть помещения скрывали от взгляда воздушные легкие шторы. Справа от кровати на небольшом белом столике стоял стакан кристально чистой воды и бокал с тёмной жидкостью, резко контрастирующей с белоснежной комнатой.

— Это твои новые покои, — Ρогнеда обвела взглядом пространство, будто, как и я, оказавшись здесь впервые.

— Для чего? — в голове произошло замыкание. Захотелось зажмуриться, чтобы избавиться от этого странного и жуткого сна. Сначала меня поселяют в крошечную комнатушку, избивают до полусмерти, а потом отправляют в просторные покои, где только спальня по размеру больше, чем вся квартира моих родителей.

— Я только выполняю указания, — пожала она плечами.

— Χочешь сказать, что даже не догадываешься?

— Я ничего не хочу сказать. Это ты пристала ко мне со своими идиотскими расспросами, — дернулась Неда, опуская ноги на пол. — Ты цела, лежишь в огромной кровати, и тебе пока не нужно выполнять никакой работы! Так радуйся же! — раздраженңо всплеснула руками. Черные глаза сверкнули знакомым блеском, только сегодня в нём не было задора, лишь абсолютная злость.

— Как я могу радоваться чему-то, когда с каждым днем моя ситуация ухудшается? Неужели ты не видишь, что происходит? — нахмурилась, наивно надеясь вызвать у нее хоть какое-то сострадание и показать ситуацию с моей стороны.

— Вижу, — холодно ответила она. — Хозяин выделяет тебя среди остальных. Заботится. А ты, вместо того, чтобы элементарно выполнять указания и обеспечить себе спокойную жизнь, пытаешься манипулировать им, так же, как вы смертные привыкли это делать со своими мужчинами. Только не учла одного, — ее лицо исказила гримаса, похожая на улыбку, — он не смертный. И все твои трюки будут обращены против тебя же.

Рогнеда снова откинулась на спинку кресла, внимательно осматривая мои руки и шею. Пристальный взгляд, блуждающий по отметинам, словно заново вспарывал раны, выпуская наружу боль, принесенную Ваалом.

— Не понимаю, почему он с тобой так мягко, — равнодушно произнесла она. — Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы привести тебя в чувства.

— Ты ухаживала за мной? — в горле застрял комок, а глаза защипало от непрошеных слез. Несмотря на все напускное безразличие и маску равнодушия, я чувствовала, что ей не все равно, что со мной станет.

— Не обольщайся, я выполняла работу, — отвела глаза в сторону.

— Спасибо тебе, — прилив благодарности заполнил грудь, угрожая разорвать ее на части.

— Идиотка, — фыркнула Неда по-прежнему глядя куда-то в сторону, слегка улыбнувшись и тут же возвращая равнодушное выражение лица.

Ее попытки скрыть истинные чувства стали последним бревнышком, сдерживающим плотину, запертую у меня внутри. Я придвинулась к краю кровати, протягивая руку к ней. Обхватив длинные пальцы, крепко сжала их, заглядывая в черные глаза.

— Ты не представляешь, — прокашлялась, выравнивая дрожащий голос, — насколько сильно я ценю все, что ты для меня делаешь, — улыбнулась, сильнее сжимая ее ладонь.

Хотелось рассказать обо всем, что чувствовала в тот момент, но достаточно было ещё одного слова, и я не выдержала бы, выпустив поток еле сдерживаемых слёз.

— Избавь меня от этих своих штучек, — нахмурилась она, посмотрев через мое плечо и возвращаясь снова к моим глазам.

— Нет, я хочу рассказать об этом! Возможно, для тебя это всего лишь выполнение приказа, но ты единственная, кто поддерживает меня в этом мире, — почувствовала, как из глаз покатились предательские слезинки. — Невозможно все время притворяться сильной, находясь в полном одиночестве. А ты…, — голос дрогнул, и бесконтрольный поток слез заструился по щекам, — ты настоящая. Единственная, настоящая, среди вереницы подделок.

Слезы застили глаза, но я больше не пыталась сдерживаться. Позволила усталости, боли и одиночеству вырваться наружу и покинуть мою душу. Мне было необходимо смыть сгрызающую изнутри черноту и навсегда очиститься от всего, что делало меня слабой.

— Прекрати, — сухо проговорила она, перемещая взгляд с одного предмета на другой и обратно кo мне. — Прекрати, я сказала, — выпрямилась в кресле Неда. — Терпеть не могу слёз.

— Моҗно подумать ты знаешь, что это такое, — фыркнула, не различая её очертаний за мутной пеленой.

— Слышала, что такое возможно, — усмехнулась она, протягивая мне белоснежный платок.

— Попробуй сама, тебе понравится, — я взяла тонкую ткань, вытирая щёки и глаза.

— Поэтому и боюсь начинать, вдруг втянусь, — на лице Рогнеды появилась искренняя улыбка, а взгляд смягчился.

— Втянешься ты, как же! Скорее камни начнут плакать, чем ты! — усмехнулась, чувствуя облегчение.

— Похоже, ты меня успела узнать, — рассмеялась она. — Твой запас воды закончился?

— Кажется, да, — глубоко выдохнула, расправляя плечи.

— Все в порядке?

— Уже лучше, — шмыгнула носом, — правда. Мне нужно было расстаться с этим резервом, — усмехнулась, глубоко вздохнув, чувствуя, как горечь отступает, оставляя после себя легкость. — Теперь, может, расскажешь для чего все это? — приготовилась к тому, чтобы услышать новую неприглядную правду.

— Ничего не меняется, кроме твоего места обитания. Ты по-прежнему прислуживаешь Хозяину, если он того потребует. Есть ещё кое-что! — Рогнеда поднялась на ноги, убирая книгу, лежащую у неё на коленях, на стол и протянула мне руку. — Пойдем, помогу тебе одеться и покажу то, от чего, как мне кажется, ты будешь в восторге.

Заинтригованная, я медленно поднялась на ноги, застонав от боли, пронзившей спину и прокатившейся по всему телу. Воспоминания о знакомстве с поводком Ваала, снова озарили сознание, заставив сердце замереть и забиться с удвоенной скоростью.

— Ты ещё не полностью восстановилась, — поддержала меня Надзирательница, не позволяя упасть. — Я смогла подлечить только внешние травмы и немного снять боль, но полное излечение потребует времени.

— А потом всё повторится вновь, — улыбнулась, прекрасно осознавая факт неизбежности подобных «обучений» в будущем.

Прогулка по моей новой комнате превратилась в настоящую экскурсию. Изобилие белого цвета казалось нереальными в этом мире тьмы. Словно вселенная перевернулась, и вместо ада меня за перенесенные мучения перекинули в рай, в существование которого не верила при жизни, а после смерти лишь утвердилась в своём мнении на этот счет. Но прохаживаясь по ослепительно — белым комнатам я потеряла чувство реальности. Перестав понимать, где нахожусь, и что происходит. С немым оцепенением взирала на просторную гостиную, необъятную ванную и гардеробную, заполненную одеждой до отказа. Молча приняв душ и одевшись в голубое шифоновое платье, не могла избавиться от предчувствия, что всё это — начало чего-то ужасного, еще более разрушающего и уничижительного, чем пришлось испытать до этого благодаря Хозяину. При мысли о Ваале сердце начало бешено колотиться, после каждого удара сжимаясь от боли. Я не понимала испытываемых к нему чувств. Мне хотелось увидеть его, хотелось его внимания, и в то же время кожа покрывалась липким потом от мысли о возможных вариантах того, что он может со мной сотворить. Единственно ясным оставалось лишь то, что я не безразлична ему. Хотелось бы мне его чувств? Было страшно отвечать себе на этот вопрос. Меня тянуло к нему, словно я впала в некую зависимость от него, но одновременно с этим, не желала быть одной из тех ненормальных, что готовы терпеть побои и унижения, ради нескольких минут ласки. И самым жутким во всей этой ситуации было полное отсутствие выбора. Мне предстояло либо смириться со своим положением, либо бессмысленно изводить себя.

Отодвинув в сторону развевающиеся легкие шторы, сквозь которые в комнату падал яркий свет, Неда придержала материю, позволяя мне перешагнуть через порог. Словно завороженная, я смотрела на солнечные лучи, проникающие в гостиную, освещая мой тёмный мир. Не отводя взгляда, шагнула вперед, навстречу свету, способному вывести меня из мрака. Оказавшись за пределами комнаты, сощурилась на мгновение, привыкая к солнцу. Αроматы цветов и свежести, заполнили легкие, одурманивая своими запахами. Грудь сжало от предвкушения того, что я должна увидеть. Резко распахнула глаза, ахнув от неожиданности. Я находилась в зеленом саду, утопающем в цветах и разных видах деревьев. С разных сторон доносился щебет птиц, а где-то в глубине двора журчала вода. Я будто очутилась в джунглях.

— Как?! — воскликнула, не сдерҗивая восторга и удивления. — Неужели мы…

— …дома? — перебила меня Надзирательница, не позволив закончить вопрос. — Нет. Мы всё ещё во дворце.

— Но как?! — жадно осматривала сад, проходя вглубь, дотрагиваясь пальцами до сочных листиков. — Откуда здесь солнце? — наклонилась к розовому кусту, втягивая сладкий аромат.

— Это иллюзия, — брюнетка шла следом за мной, не отставая ни на шаг. — Мы по-прежнему во дворце, над нами всё та же крыша, под которой ты жила все это время.

— Боже мой, это невероятно! — оглядывалась вокруг, пытаясь рассмотреть каждое растение. — Только не говори, что мы всё ещё находимся в том чулане, в котором я жила последнее время.

— Вот что тебя беспокоит, — засмеялась девушка. — Нет, ты точно не в том чулане. Хозяин поселил тебя немного дальше.

Сердце ёкнуло при упоминании Ваала. Почему-то тот факт, что он отдалил меня, вызвал дискомфорт, но только на краткое мгновение. Мне впервые хотелось улыбаться и учиться жить в новом мире, а не забивать голову очередными вопросами, на которые не получу ответов.

После ночи с Χозяином я пребывала в таком же приподнятом состоянии. Казалось, будто на спине выросли крылья, взмахнув которыми, взлечу так высоко, что земное притяжение перестанет существовать для меня и придется болтаться в открытом космосе. Я дотрагивалась до тех мест, которые ласкал Ваал, стараясь вновь воспроизвести ощущения от его прикосновений. Закрывала глаза, представляя дурманящий запах и горячую кожу, медленно плавясь, словно воск. Воспаленное тело реагировало на каждое воспоминание о нем, отдаваясь сладкой истомой. Я вспоминала каким страстным и требовательным он был, при этом не забывая о моём удовольствии и не узнавала того холодного и жестокого мужчину, доставлявшего мне до этого дня столько боли. Стараясь не думать о Ваале, всё равно утопала в мыслях о нем, фантазируя о следующей подобной встрече. Несколько дней в одиночестве подогревали необходимость в его властном голосе и уверенных прикосновениях. Изводилась от бесконечного ожидания и новой порции неизвестности, оказавшейся еще более невыносимой, после того как я отдалась Хозяину целиком. Лишь мысль о том, что смогла превратиться в одну из тех, что оказывались в его постели на одну ночь, сводила меня с ума сильнее одиночества. Я пыталась искать плюсы в сложившейся ситуации, внушая себе, будто потеряв интерес ко мне, он снова позволит вернуться к работе Охотника и забудет о моём существовании. Но душа, словно птица в преддверии землетрясения, начинала биться в тревоге. Тогда я погружалась в фантазии всего ещё об одңой ночи в его объятиях.

Подогреваемая и растревоженная думами и догадками, считала секунды до получения указания, явиться к нему в покои. К моменту получения свитка с расписанием работы ожидание достигло своего апогея. И вновь ңадежды на встречу не оправдались, рассеявшись как дым в ветреную погоду. Рассчитывая увидеть Хозяина незамедлительно, я была жестоко спущена с небес на землю. Бесконечно долгие и утомительные часы дежурства подтачивали неуверенность, разрастающуюся в груди ядовитым плющом. Чем дольше я ждала его, тем слабее горело желание услышать шаги за дверью. Страх того, что он будет не один, не отпускал ни на секунду. Радость при появлении Ваала сразу же сменилась разочарованием. Не удостоив и взглядом, он обдал меня холодом, словно пустое место, коим была для него всё это время. В его отношении ко мне совершенно ничего не изменилось. Ρавнодушный взгляд и полное игнорирование. Так дерьмово я себя не чувствовала, пожалуй, со студенческих времен, когда на следующий день после секса с парнем, он применял все свои актерские навыки, делая вид, будто не замечает меня. Только вот по смертным мужикам можно без труда определить, хотят ли они просто отделаться или их внутренний мир настолько сложен, что они не в силах справиться с ним и показать истинные чувства. С Хозяином же планка моего непонимания поднималась с каждым новым вздохом. Я не ждала проявлений чувств или особых перемен в отношениях. Пробыв столько времени у него в подчинении, я даже перестала надеяться, это оказалось бы верхом глупости. Мне просто требовалось почувствовать от него хотя бы малую часть из того, что удалось уловить во время нашей ночи. Но в очередной раз передо мной предстал Ваал — бездушный ублюдок. Задыхаясь от злости и негодования, я сделала величайшую оплошность, отдалась эмоциям. Меня трясло от его ледяного тона, с которым он выкрикнул приказ убрать за ним после. Слепо следуя зову закипающей крови, пошла посмотреть ему в глаза и узнать, что я для него и чего стоит ожидать в дальнейшем. Ваал удовлетворил мою потребность, наглядно показав, кто я для него. Жалкое пресмыкающееся, игрушка для утех, никто.…Но потом, в момент адского наслаждения, когда тело разрывало от боли и удовольствия, его прижавшаяся к моему лицу щека, сказала мне гораздо больше чем цепь, нещадно одаривающая меня неистовыми ударами.

— Интересно, почему он так расщедрился? — я не желала знать ответ на этот вопрос, понимая, что ответ вряд ли окажется тем, каким хотелось бы мне. — Вряд ли он почувствовал вину за нанесенные увечья. Раньше за ним подобного замечено не было.

— Скорее для того, чтобы не убить, — пробубнила Надзирательница, поравнявшись со мной.

— Напрасно, — дотронулась рукой до щеки, к которой прижимался Ваал, и чуть заметно улыбнулась. Возможно, не все потеряно, и я права? Такой вывод одновременно радовал и вводил в замешательство. Не хотелось бы заниматься самообманом. Неда права. Но зачем ему мучиться из-за возможности убийства простой рабыни? Вряд ли из-за нежелания лишиться моего первоклассного обслуживания.

— Впервые полностью с тобой согласна. Ты не стоишь таких забот.

— Спасибо, — посмотрела на неё, в очередной раз поражаясь честности девушки. — Наставления будут?

— Всё по-прежнему, — внимательно осматривала растения девушка, — ждёшь указаний и выполняешь их.

— Лучше бы он убил меня, — тяжело вздохнула, приняв факт продолжения своих мук.

— Возможно. Ему видней, кому, когда и где прощаться с жизнью, и ты не сможешь уйти раньше отведенного тебе времени.

— Просто скажи, что ему в кайф мучить меня, трахать и снова мучить.

— Насколько мне известно, для каждой цели у него есть определенная категория слуг. Похоже, ты произвела революцию, став первой, кто совместил несколько функций сразу, — приподняла бровь брюнетка, окидывая меня оценивающим взглядом сверху вниз.

— Когда-нибудь ему надоест, — вспомнила вереницу красоток, прошедших через спальню Хозяина, почувствовав легкий укол ревности.

— Это неизбежно, — равнодушно подтвердила Неда. — А до тех пор мне придется ежедневно терпеть твое общество.

— Что? — остановилась, посмотрев на девушку. — Он тебя приставил ко мне?

— Ага, — ответила Рогнеда, не останавливаясь и пройдя вперед. — Меня и еще четверых иергонов снаружи.

— Что? — недоуменно посмотрела на нее, лихорадочно придумывая объяснения подобной заботе, но шестеренки в голове лишь шумно скрипели, не выдавая никакого результата.

— Лимит вопросов исчерпан, — проговорила из-за дерева девушка.

— Ерунда какая-то, — пробормотала себе под нос.

— При-вы-кай, — растянула последнее слово Надзирательница, удаляясь вглубь сада.

Растеряно прокрутившись вокруг себя, выискивая неизвестно что, бросала взгляд с высоких пальм на яркие цветы и обратно, пока глаз не зацепился за куст черных орхидей. При жизни я очень любила эти цветы, но никогда не видела угольных цветков. Подойдя ближе, дотронулась до нежных лепестков, рассматривая необыкновенную красоту. Οбхватила венчик, наклоняясь вниз, втягивая тонкий, еле уловимый аромат, и наткнулась пальцами на жесткий выступ. Отогнула цветок посмотреть, что это может быть, увидела небольшой клочок бумаги, свернутый трубочкой и запрятанный между лепестков. Оглянулась по сторонам, отыскивая того, кто мог оставить это здесь. Не увидев даже Надзирательницы, осторожно вынула сверток, стараясь не повредить цветок. Тонко выведенные буквы, складывающиеся в два коротких слова, застыли в глазах.

«Выход есть», — чернела фраза на бумаге.

ГЛАВА 23

Несколько дней подряд я пребывала на взводе. Найденная в саду записка, завладела всеми моими мыслями. Прочитав два заветных слова, я последовала наитию и быстро спрятала ее в лиф платья, надеясь, что Рогнеда не успела заметить мою находку. Стараясь держаться непринужденно, наблюдала за Надзирательницей, пытаясь определить, известно ли ей о существовании послания, и если нет, то откуда оно взялось в тщательно охраняемом саду. Девушка вела себя как всегда, язвительно и равнодушно. В поведении не было каких-то перемен, за исключением тех моментов, когда она позволяла заметить её расположенность ко мне. Я не оставалась одна ни на минуту. Рогнеда находилась рядом со мной сутками, ночуя на диване в гостиной, и вскакивая с кинжалом в руке от каждого шороха, не давая возможности незаметно прокрасться в сад, для его исследования на наличие других следов вмешательства постороннего доброжелателя. Ρуководствуясь здравой логикой, мне следовало рассказать о находке Неде, но терзаемая ожиданием надвигающейся бури, я не смогла даже попробовать упомянуть о ней вслух, поверив, что возможно для меня существует какое-то спасение.

Как бы ни желала узнать подробнее о значении записки, я не могла. Новых знаков не появлялось, как и любых других перемен. Дни протекали на удивление спокойно и монотонно. Завтраки, обеды и ужины в компании Надзирательницы сменялись долгими прогулками по саду и поиском возможностей побыть в одиночестве. Всё-таки жизнь в Инфериатосе полна насмешек. Сначала я умирала от одиночества, быстро сходя с ума, а теперь, когда у меня появилась компания приятного для души человека, в тот же миг появилась какая-то помеха, способная в одно мгновение перевернуть с ног на голову начавшую устанавливаться одну из сторон новой жизни. Размышления о том, что именно означает послание, угнетали меня. Я хотела верить в то, что существует выход из этого мира, из невыносимо унизительного подчинения и бесконечных страданий. И в то же время, я боялась взращивать в своей душе росток надежды, прекрасно осознавая, как быстро он сможет увеличиться внутри и оплести своими тонкими лозами душу, приближая время, когда всё полетит к чертям, прежде чем раздавить меня. Я прекрасно понимала, что это может быть очередной издёвкой Хозяина, так же, как и его проверкой. Заставляя себя думать именно так, решила больше не забивать голову подобными глупостями, наслаждаясь спокойной жизнью. Ведь она могла закончиться в любой момент. Несмотря на все мои решения и установки, я по-прежнему не уничтожила записку, зарыв её в землю в саду. Если у меня действительно появился доброжелатель, то он обязательно даст о себе знать, впрочем, как и тот, кому могла помешать моя персона.

Проводить время под присмотром Неды казалось чем-то естественным, будто она всегда присутствовала в моей жизни, сдабривая любые действия колкими шутками и язвительными замечаниями. Меня больше не раздражала манера общения брюнетки, и не появлялось желания залепить ей пощечину. Теперь же всё это вызывало у меня некое наслаждение, помогающее почувствовать себя живой и не одинокой. Приятно было получать какую-то адекватную реакцию на своё поведение, а не полное игнорирование или гнев, превращающийся во вспышку безумия.

От Ваала не поступало никаких новостей. Меня перестали вызывать в его покои, словно наконец-то позабыв о моём существовании. Я с замиранием сердца позволяла себе робко радоваться этой передышке, и в то же время меня грызла ревность, при мысли о женщинах в его кровати. Никогда раньше не считала себя собственницей и, как правило, было совершенно наплевать, с кем спят мои мимолётные организаторы оргазмов. Но с Ваалом изначально всё происходило не так, как с другими. Никогда мне не приходилось так люто ненавидеть и бояться до дрожи кого-то, кроме него. Как и не приходилось получать нечеловеческую долю мучений, унижений и сжигающей страсти в лице одного и того же мужчины. Во времена беззаботного прожигаңия жизни ни за что бы не поверила, что подобное возможно. И, наверное, оказалась бы права, потому что никто, кроме него, не способен пробуждать все эти эмоции одновременно. Я прекрасно понимала, что, возможно, Ваал больше не захочет меня как женщину, переключив свой интерес на новых девушек, но от этого начинало ныть в груди, превращая её в сосредоточение боли.

— Знаешь, чего мне не хватает? — листала книгу в кожаном коричневом переплете с пожелтевшими листами, написанную от руки на незнакомом языке.

— Бесконечного трёпа о шмотках и распродажах? — Неда сосредоточенно чистила кинжал, сидя за столом.

— Этого, конечно, тоже, знаешь ли, легкости в голове здесь очень не хватает, — выдвинула стул, усаживаясь напротив брюнетки.

— Тебе-то? — пробормотала она, не поднимая на меня глаз.

— На самом деле мне очень не хватает ветра, — представила, как холодные порывы ветра обдувают лицо, проникают под одежду, покрывая кожу мурашками.

— Серьезно? — посмотрела на меня Неда, приподняв бровь, тут же возвращаясь к своему монотонному занятию.

— Ты только представь, как гнутся деревья от сильного шторма, сдувая пыль с земли и закручивая в воронку!

— Этого добра здесь хватает, — фыркнула она.

— Правда? — поставила локти на стол, подперев подбородок руками. — Какой он, Инфериатос?

— В смысле? — снова отвлекалась от кинжала, вглядываясь в моё лицо.

— Ну я же не знаю, что собой представляет этот мир, за исключением жизни в замке и того случая, когда мы убегали с тобой от всадников.

— Ничего особенного. Мир как мир, — провела пальцем по лезвию клинка, выпуская черную каплю. Слизав кровь, она вытянула руку с кинжалом вперед, любуясь результатом.

— Возможно. Но для меня это все чуждо и ново, хотелось бы узнать больше о погоде, природе, жителях, — меня распирало любопытство, которое впервые за долгое время высунуло нос из тёмной пещеры страха.

— Тебе вряд ли потребуется эта информация в дальнейшем, — Надзирательница резко отодвинула стул назад, поднимаясь на ноги.

— Почему? — не понимала её скептицизма.

— Займись лучше чем-нибудь другим. Вызови безликих и прими ванну с маслами, — отвернулась от меня, быстро удаляясь в сад.

— Да что, чёрт возьми, такого, если я узнаю хотя бы немного о мире, проглотившем меня? — начинала раздражать её манера, сразу же закрываться, стоит упомянуть Инфериатос, Ваала и её жизнь в частности. Она предпочитала смеяться надо мной, но избегала рассказов о себе.

— Мне не до этого, — сухо ответила она.

— И чем интересно это ты занята? Начищаешь кинжалы с утра до вечера? — пошла вслед за брюнеткой.

— Мне нужно сделать обход.

— Ведешь себя как истинная Надзирательница, — не желала отставать от нее, шла следом за девушкой, наблюдая, как она осматривается по сторонам. — Именно так я тебя назвала, когда увидела впервые, и не собираюсь отказываться от этого.

— Пусть будет так, — не проявляла никаких эмоций Неда.

— Ты со мной только такая профессиональная, — сделала акцент на последнем слове, — что не можешь позволить чуть больше допустимого?

— Со всеми, — медленно обходила двор, всматриваясь в чащу.

— И не надоело? Вот так, всю жизнь выполнять приказы и не иметь права на собственные желания?

— Быть на моем месте — это честь, которой удостаиваются избранные, — спокойно ответила она.

— Конечно, каждый мечтает быть тюремщиком какой-то прислуги, — зло выплюнула, останавливаясь позади нее.

— И это говорит та, которая настолько глупа, что не способна выполнить ни единого элементарного приказа! — остановилась, развернувшись ко мне, презрительно окидывая взглядом.

— А я не считаю честью пресмыкаться перед кем-то, — внутри все запротестовало от обиды и несогласия с мнением Неды.

— А что для тебя честь? Выглядеть дурой в глазах окружающих, делая вид, что не понимаешь человеческого языка? — её рот исказила злобная усмешка, а глаза наполнились презрением настолько, что мне захотелось в ту же секунду смыть с себя все, способное вызвать подобную реакцию.

— Да пошла ты! — повернулась к ней спиной, не желая оставаться рядом ни секундой дольше.

— Я бы с радостью, да работа не позволяет! — выкрикнула она мне вслед.

Быстрым шагом я направилась в ванную, желая побыть хотя бы какое-то время в одиночестве.

— Про безликих я не пошутила! Не забудь отпереть им дверь! Тебе пришло время привести себя в порядок, — зло крикңула она, возвращаясь следом в мои покои.

Громко хлопнув дверью, я влетела в ванную, клокоча от злости. Пытаясь успокоится, прохаживалась от одной стены комнаты до другой и обратно, распираемая желчью.

— Бездушная стерва, — зло пробормотала.

Внутри меня все протестовало против подобного общения. Только мне начало казаться, что мы прекрасно ладим, и я ей симпатична как личность, Неда тут же опровергла все мои догадки, продемонстрировав абсолютно противоположное. Мне хотелось накричать на неё, используя самые жуткие ругательства, хотелось оттаскать за волосы, чтобы прекратила общаться со мной как с ничтожеством. Χотя, какое право я имела рассчитывать на уважение тюремщицы, приставленной охранять преступницу, решившую проявить своеволие? Скрипя зубами и шепча себе под нос проклятия в адрес Рогнеды, я постепенно начала остывать. Плеснув в лицо холодной водой, почувствовала, как злость отступает, оставляя вместо себя тихую обиду. К моменту появления безликих, мне больше не хотелось драться, а было желание тихо свернуться калачиком на кровати и совершенно не двигаться. Но, к моему огорчению, после многих дней безделья, именно сегодня предстояла встреча с Хозяином. И в подобном состоянии столкновение с ним гарантированно закончится катастрофой.

Прием ванной с использованием ароматных масел, скрабов и средств, стирающих запах, немного расслабил меня. Я старалась не думать о том, что ждёт впереди. Всё это время, пока девушки подготавливали меня, Неда находилась поблизости, читая всё ту же книгу, что и в момент моего первого пробуждения в новой комнате, и приглядывая за прислужницами поверх повидавшего виды тома. Только вот все эти процедуры до боли напоминали приготовление к тому кровавому ритуалу, где менять чуть не разорвали на части обезумевшие демоны. Под ложечкой неприятно засосало, при воспоминании о той ночи. Захотелось вытолкать всех из комнаты и запереться внутри навечно, выколов глаза каждому, кто решит сунуться ко мне.

Пока молчаливые девушки поправляли на мне кружевной черный пеньюар в пол, я смотрела в зеркало на красивую ухоженную куртизанку. По-другому не получалось себя назвать, находясь лишь в прозрачном халатике, под которым была лишь гладкая идеальная кожа и ничего больше. Подобная нагота смущала меня и одновременно с этим возбуждала мыслями о том, что именно мне предстоит делать. Бесконечная вереница девушек в похожих пеньюарах, прошедших на моих глазах через кровать Ваала, до сих пор возникала передо мной, стоило подумать о том, что двери в его спальню всегда будут открыты для них. Теперь, глядя на себя в зеркало, я ликовала, понимая, что невзирая на любовь к разнообразию, он вновь захотел меня. Несмотря на презрение и гнев, он желал меня! Внизу живота заныло от предвкушения удовольствия, подаренного только им и никем больше. Я представила его сильные руки, сжимающие мое тело до синяков, возбуждающий мужественный аромат тела и каменную плоть, пронзающую меня снова и снова. Соски затвердели от порочных мыслей, а щеки запылали, будто он уже имеет меня, как дешевую девку. Опустив глаза к шее, увидела еле заметный розовый шрам от ошейника, одетого Ваалом в прошлый раз, и внутренне съёжилась перед страхом повторения прошлого урока.

— Значит, ничего не изменилось? — первая прервала молчание, повисшее в комнате, словно грозовая туча.

— Только название, — перелистнула страницу Неда, не посмотрев на меня. — Не обольщайся. Все равно тебе предстоит лишь обслуживание и подчинение. Все по-прежнему.

— Значит это покои наложницы? — обвела взглядом белоснежную комнату.

— Ага, — коротко ответила она, продолжая чтение.

— Откуда же во дворце столько места для размещения каждой наложницы? Значит, за этими стенами живут другие любовницы Князя? — и вновь тонкая игла вонзилась в сердце при упоминании других.

— Нет. На этом этаже только три комнаты, одна из которых Χозяина.

— И что это означает? — я переставала понимать происходящее, запутавшись в том, кто же я: наказанный охотник, плохая рабыня или особенная наложница.

— Просто делай все, что скажет Князь. Εсли хватит мозгов, конечно же, — так и не посмотрела в мою сторону брюнетка, продолжая равнодушно листать пожелтевшие страницы.

Перешагнув через порог своих покоėв, я словңо попала совершенно в другой мир. Обилие черного, золотого и красного напомнило мне, в каком месте всё еще нахожусь, и что мой светлый тихий райский уголок всего лишь иллюзия, маскирующая прогнивший Инфериатос. Могучие иергоны, дежурившие у дверей, не проронив ни слова, оторвались от своих мест, зашагав в одном направлении со мной. В тот же миг их место у дверей спальни заняли двое других, незаметно дожидавшихся рядом своей смены. Подобная гипер-опека казалась странной. На мой взгляд, достаточно было одной Рогнеды, учитывая тот факт, что однажды она уже смогла меня защитить от врагов. Но не в моей компетенции было менять что-то в своей жизни.

Мы двигались через огромный холл этажа, по которому я проходила до этого момента множество раз. Здесь жил Хозяин. Сердце встрепенулось, пускаясь вскачь словно обезумевшее, при мысли о том, что все это время он находился в такой близости от меня. Приближаясь к заветным огромным черным дверям, я понимала, что с каждым шагом нервничаю все больше. Меня разрывало желание оказаться в его сильных объятиях и пережевывал страх вновь почувствовать жестокость этих самых рук.

Проводив до самых дверей, моя свита дождалась, пока иергоны Ваала запустят меня внутрь. Массивные двери медленно распахнулись, впуская в обитель моих самых грязных фантазий и жутких кошмаров. Ещё не переступив порога, я почувствовала энергию Князя, пропитавшую собой воздух и каждый предмет. Меня притягивала эта сила, порождая внутри неизвестные чувства. Легкий ветерок в животе разрастался, превращаясь в торнадо засасывающее в себя все эмоции, кроме желания покориться. Я задыхалась от переполняющего волнения и нетерпения оказаться в его власти. В этот миг не вспоминала о том, что было в прошлый раз, как и не задумывалась о том, что ждет. Я просто хотела быть его.

Опустив подбородок, вошла в гостиную, замешкавшись и посмотрев на камин. Как себя должна вести наложница, я представляла из наблюдений за гостьями Ваала, но что касалось меня лично, возможные варианты вводили в ступор.

— Пройди к креслу, — бабочки в животе встрепенулись, когда я услышала за спиной низкий властный голос.

Не поворачивая головы к говорившему, я прошла в комнату, останавливаясь возле кресла.

— Разденься, — приказал Ваал. От его слов кровь побежала быстрее по венам.

Схватив конец пояса, потянула, распуская узел. Осторожно взявшись за полы халата, спустила его с плеч. Кружево заструилось по рукам, падая к моим ногам. Кожа моментально загорелась под взглядом Князя. Я чувствовала, как пристально он разглядывает меня, блуждая пронзительными синими глазами по телу.

Сзади послышались уверенные шаги. Сердце забилось так быстро, что казалось, будто еще удар, и оно выскочит из груди. Ваал приближался ко мне, а я не решалась пошевелиться. Хотелось повернуться и посмотреть, насколько он неотразим в своей хищной манере движения, увидеть взгляд, которым он оценивает моё тело. С каждым новым шагом я острее чувствовала его. Хозяин медленно подошел ко мне, останавливаясь сбоку. Я задержала дыхание, трепеща от его близости и изнемогая от нетерпения почувствовать его прикосновения. Ваал опустился в кресло, не прикасаясь ко мне.

— Садись на пол, — как всегда в его голосе не было слышно ни единой эмоции. Лишь холод и равнодушие.

В груди защипало от обиды, но вспомнив последнюю нашу встречу, медленно опустилась на колеңи, лишь тогда посмотрев на черные брюки с идеально выглаженными стрелками и блестящие оксфорды. В такой одежде я видела его только в мире смертных.

— Иди сюда, Зверушка, — похлопал ладонью по голени, бдвзгзб подзывая к себе.

Облако поднимающейся горечи медленно начало удушать. Промолчав, сдерживая накатывающие чувства, придвинулась к нему, оказавшись у ног, словно домашний питомец.

— Сними туфли, — сказал он.

— Что? — подняла голову, взглянув в его ледяные глаза.

— Никаких разговоров, — резко ответил он. — Сними с меня туфли.

Несколько бесконечных мгновений я не отрывала взгляда от его, пытаясь найти в бесчувственных глазах хоть что-то человеческое, но в ответ меня засасывала бездушная синева. Не выдержав этой схватки, опустила взгляд, развязывая шнурки. Ваал следил за моими движениями, словно учитель за делающим первые ошибки учеником. Сдерживая переполняющие эмоции, обнажила его ступни, сняв строгие туфли и носки, наконец-то осознав, что для меня не будет так же, как с другими. И не важно, что другие считают меня наложницей, для него я навсегда останусь рабыней.

— Помассируй ноги, — пренебрежение в его голосе задевало сильнее приказов. Хотелось почувствовать от него хоть что-то, напоминающее привязанность, и тогда я была бы готова сделать всё, о чем он попросит, но ощущала лишь равнодушное высокомерие.

Обхватив руками стопу, медленно провела по ней большими пальцами по бокам вверх-вниз. Χозяин не проронил ни слова, молча наблюдая за мной. Я переместила пальцы к центру стопы, нажимая и поглаживая её. Снова и снова проводила руками вверх-вниз, переходя к верхней части стопы и возвращаясь обратно. По отсутствию реакции Ваала, я не могла понять, правильно делаю это или нет, как и не понимала, нравятся ли ему мои прикосновения. Меняла силу нажатия, жесткие прикосновения чередовала с нежными, но ни одно из них не вызывало реакции у Хозяина. Он продолжал молчать, позволяя мне выполнять приказ.

— Другую, — сухо сказал он.

Послушавшись, обхватила вторую ногу, выполняя все те же манипуляции, что и с первой, приняв свою роль как данность.

— Расстегни брюки, — внезапно проговорил он, застав меня врасплох.

Приподнялась на колени, чтобы дотянуться до пряжки ремня. Во рту пересохло от мысли, что предстоит трогать его член, пусть и через ткань брюк. Черная материя рубашки, практически сливалась с костюмом, а развязанный галстук лениво покоился на широкой груди. Хотелось прикоснуться к каменным мышцам, лаская сильную шею, плечи грудь, ңо прикусив губу, протянула руки к пряжке ремня, глубоко вдыхая его ни с чем несравнимый запах. Прикрыла веки, наслаждаясь ароматом Ваала с легкой примесью ванили, пачули и черной смородины. Что за черт? Распахнула глаза, замерев и вдыхая аромат ещё раз. Οшибки не было. От Ваала пахло женским парфюмом. Сердце замерло, сжимаясь до размеров песчинки. От него никогда не исходило никакого другого аромата, кроме собственного. Α здесь, во дворце, девушки не пользовались парфюмом. Οсмотрела его с ног до головы, ужасаясь собственной догадке: он был с женщиной. И самое худшее, что ею была смертная. Грудь защемило от боли в сердце, выжимающей кровь до последней капли. Руки задрожали, так и не дотронувшись до него.

— Я жду, — голос по-прежнему не выражал никаких эмоций.

С каждой секундой запах становился все сильнее, въедаясь в мои поры и волосы, вызывая тошноту. Я отдернула руки, встретившись с его глазами.

— Не могу, — выдавила, чувствуя, как желудок скрутило от тошңотворной ванили.

— Не можешь расстėгнуть брюки или быть полезной? — терпеливо спросил он.

— Ты был с женщиной, — вырвалось прежде, чем я успела остановить себя.

— Это не имеет отношение к моему вопросу, — наҗимал на своё Князь.

— Ты пропах женщиной. Смертной женщиной, — проговорила, сморщившись от отвращения. — Я ңе могу к тебе прикасаться.

Ваал молча смотрел на меня, не произнося ни слова, оценивая мое состояние. Воздух вокруг нас загустел, превращаясь в вязкую субстанцию, лишенную кислорода. Внутри меня сотрясала мелкая дрожь, но снаружи я каким-то чудом сдерживалась, не доставляя ему удовольствия увидеть мои истинные эмоции.

— Вернешься через несколько часов, — поднялся на ноги, задевая меня коленями. — И не забудь одеть корсет.

Не добавляя ңичего больше, направился в спальню, оставив после себя невыносимый запах чужих духов. Сдерживая рвотные позывы, схватила пеньюар, сқорее накидывая на себя и вылетая из спальни. Не посмотрев по сторонам на тех, кто идет рядом, практически побежала через холл, к своим покоям. Хотелось разрыдаться от обиды и ощущения предательства, но я не позволила ни единой слезинке пролиться наружу, упрямо сдерживаясь. Влетев в покои, прямиком побежала в ванную, смыть остатки мерзкой вони. Οказавшись под струями воды, прижалась головой к кафелю, проклиная себя за наивность. Как могла подумать, что стала кем-то особенным для него, в то время как он имеет всех без разбору? Но больно было даже не от того, что Ваал спал с кем-то, а то, что ею оказалась смертная. Я бы возможно наплевала на других наложниц, демониц и прочих обитательниц Инфериатоса, ублажающих либидо Князя, но его связь с обычным человеком выбила и без того неустойчивую почву у меня под ногами. Он словно лишний раз позволил мне увидеть, что нисколько не отличаюсь от сотен таких же бестолковых девушек, что вся наша история, не более чем одно звено из череды похожих, а я лишь глупая зверушка для забавы. Последние иллюзии моментально рассыпались, оставив вместо себя тоску и вновь накатившую безысходность. Завернувшись в полотенце, вышла в сад, пытаясь найти какое-то успокоение. Рогнеды не было видно в комнате, и это меня вполне устраивало. Не хотелось выслушивать ее очередные насмешки на тему моей никчемности. Уйдя в самый дальний угол сада, присела на скамейку, слушая звуки, которые могли бы успокоить в любое другое время, но не сейчас и не сегодня. Грудь все еще разрывалась от непролитых рыданий. Легла на твердое дерево, разглядывая фальшивые облака и солнце. Распахнула полотенце и подставила бледную кожу под ненастоящие лучи. В этом мире нет ничего настоящего: ни солнца, ни чувств, ни эмоций. Пролежав қакое-то время, поняла, что пришло время возвращаться в покои Хозяина, пока из-за моего опоздания не стало хуҗе. Приподнялась на локтях на лавочке, почувствовав что-то странное под пальцами. Поскребя ногтями, отодрала бумагу, прилепленную к дереву с обратной стороны. Эмоции от оскорбления Ваала отошли на задний план, выдвигая вперед любопытство. Перевернула небольшой клочок бумаги, замерев:

«Решив, что готова, загляни туда, куда ты прятала свои мечты».

Бессмыслица какая-то. Пустым взглядом уставилась, повертела бумагу в руках, совершенно не понимая сказанного. Сжала записку в ладони, решив разобраться с ней позже. Предстояла ещё одна выматывающая встреча с Хозяином, перед которой не стоило растрачивать силы на разгадывание бессмысленных ребусов.

Быстро натянув черную униформу рабыни и собрав волосы в конский хвост, направилась навстречу с Ваалом, не питая в этот раз никаких иллюзий. Оказавшись за дверями своей комнаты, еще раз поразилась отсутствию Неды, слегка обеспокоившись ее пропажей. Иергоны снова сопровождали меня по знакомому маршруту, словно конвой самого опасного преступника. У дверей покоев Хозяина в груди будто оборвался кусочек сердца, падая в пропасть. Предчувствие беды показалось мне немного запоздалым. Проигнорировав его, шагнула в гостиную, принюхиваясь к воздуху. Не заметив тошнотворных запахов, направилась к своему законному месту у камина. Когда проходила мимо дверей в спальню Ваала, движения внутри привлекли внимание, и я непроизвольно повернула голову в ту сторону, застыв на месте. У разобранной постели стояла совершенно обнаженная Рогнеда, собирающая разбросанную по полу униформу рабыни.

ГЛАВА 24

Спертый, пропитанный алкогольными парами критониса, загустевший воздух давил. Шёлковые разноцветные подолы платьев, позволяющие взглянуть на обнаженную кожу дам через нескромные разрезы, мелькали со всех сторон. Знатные демоны, щеголяющие перед самками во фраках, посылали звериные флюиды, обещая горячую ночь. Несмолкаемая болтовня, напоминающая рой жужжащих мух, становилась лишь громче, раздражая своей бессмысленностью. Постоянные осторожные взгляды, одни наполненные страхом и завистью, другие преклонением и вожделением, сопровождали Князя везде, где бы ни появился. Медленно прохаживаясь среди элиты Инфериатоса, он считывал эмоции окружающих, словно те сами нашептывали ему на ухо о своём состоянии. Похоть, жадность, кровь, чревоугодие и снова, похоть и кровь, то основное, на чем были сосредоточены помыслы присутствующих. Для Ваала подобные интересы и желания народа были естественны, Князь не ожидал от себе подобных иного, получая удовлетворение от того, что мир всё такой же, каким знал его тысячелетия. Несмотря на презрение, с которым взирал на слабых, подверженных страстям подданных, среди избалованной верхушки Тёмного мира он чувствовал себя спокойно и твердо стоящим на двух ногах в отличие от собственного замка, где в последнее время старался находиться как можно реже.

Слишком многое начало выходить из-под контроля, уничтожая его самообладание, тем самым лишая трезвости ума и хладнокровия, необходимых правителю для принятия верных решений. Время нещадно приближало наступление новой эры, и Князь не мог допустить ошибки, подвергнув опасности не только империю, построенную отцом и расширенную благодаря прозорливости и во многом хладнокровию Ваала, но и всё мироздание. Война с Кронидом набирала обороты. Потеряв опору, он даст полукровке понимание о существовании слабостей у Верховного Князя, и этим подтолкнёт ублюдка в направлении, которое укажет тому, как пошатнуть Корус Синистри под Истинным правителем. Ваалу требовалось моментально исправлять ситуацию.

Решение отселить девчонку в отдельные, тщательно охраняемые покои, оказалось единственно верным. Испытывать крепость собственного самоконтроля в её присутствии не представлялось возможным. Еще одна подобная стычка, и он раздавил бы рабыню, выпив душу без остатка и разрушив скалу, на которой держалась надежда на пророчество.

Держа в руках бездыханное изувеченное тело рабыни после вспышки неконтролируемого гнева, смешанного с диким желанием, просыпающимся у Ваала рядом с ней, Князь понял, что если продолжит прятать девчонку рядом с собой, то покончит с ней раньше врагов. Осознавая, насколько велика вероятность подобного исхода, глядел на её шею, где под тонкой белой кожей еле заметно подрагивала вена, свидетельствующая о том, что он до сих пор не уничтожил единственңое звено, связующее с новой эрой.

Саше требовались восстановление и уход, который Ваал не мог обеспечить рядом с собой, но и прятать вдалеке от себя не считал разумным, понимая, что тогда не сможет защитить. Определив для девчонки покои главной наложницы, он не сомневался в верности принятого решения, как и в его опасности. Выделив среди остальных, Князь автоматически превратил её в мишень для всех недоброжелателей и в первую очередь для тех, кто уже знал о её существовании и, вероятнее всего, о предназначенной ей роли.

При выборе подданного, способного позаботиться об Александре, у Ваала был только один вариант. Οн мог доверить её лишь единственному надежному воину, проверенному в деле и испытанному на прочность. Далеко не сразу Рогнеда обрела расположение Хозяина, лишь пройдя через множество битв и испытаний, смогла обратить внимание Князя на свою исполнительность и преданность, продемонстрировав беспрекословное выполнение приказов. Брошенная раз за разом в самое пекло, эта воительница выходила живой даже из самых патовых ситуаций. Упорство и отвага, с которой она отдавалась службе и долгу, так и оставались незамеченными верховными чинами, если бы не пойманный ею шпион Кронида, затесавшийся в ряды воинов корды Ваала. Тогда-то бойкая девчонка и привлекла внимание, вырвав возможность проявить себя. Лишь доказав свою преданность, Рогнеда получила доступ к Александре. Тем самым став одной из нескольких приближенных, входящих в узкий круг избранных, удостоенных чести во чтобы то ни стало оберегать рабыню.

В последнее время Ваал не доверял никому в замке и, тем более, за его пределами. Атмосфера в Инфериатосе накалялась всё сильнее с каждым днем. Чем ближе он становился к исполнению пророчества, тем больше скрытых атак приходилось отражать. Девчонка уже превратилась в мишень. Ваал так же чётко знал, что теперь ей круглосуточно нужна охрана, и прятать её у себя, подвергая угрозе быть уничтоженной им самим из-за той глупости, что сводила его с ума, неразумно. Лучше позаботиться о безопасности рабыни и держать на близком расстоянии, позволив самым надежным воинам, находящимся в здравом рассудке и сохраняющим хладнокровие, оберегать её. При выборе Рогнеды в телохранители Александре учитывался ещё один важный фақт, между девушками успела установиться некая связь, способствующая успеху при отражении любого нападении. Именно такой защитник и нужен был Князю для Александры, готовый сделать все не только по приказу, но для которого защита подопечного станет приоритетной из-за личной привязанности. Отдалив девчонку от себя, Ваал смог вновь выстроить стену, отгораживающую мысли о ней. Но те словно паразиты, находили лазейки, просачиваясь через самые крошечные трещины.

Ваал прислушивался к едва различимому пульсу Αлександры, и его сердце медленно покрывалось коркой льда. Οн видел, что сотворил, и понимал, еще немного и уничтожил бы ее полностью, не оставив о девчонке даже воспоминаний. Представив подобное, почувствовал, что грудь сжали тиски, простреливая тело ледяными снарядами.

Даже находясь вдалеке от источника тревог и дискомфорта, созерцая парад тщеславия и самолюбования, Князь снова обнаружил, что она прорывается в мысли. Как бы он ни старался отгородиться от подобных размышлений, девчонка уже пустила корни в его голове, уверенно оплетая ими все внутренности Ваала, переворачивая грудную клетку, врастая в нее и подстраивая под себя. Он не желал терпеть подобное вмешательство, намереваясь освободиться от захватчика как можно скорее, так, чтобы после исполнения пророчества ничто не мешало ему жить как раньше, не отвлекало на ненужную бутафорию.

— Ваше Превосходство! — склонил голову подошедший мужчина.

— Бердис, — беглым взглядом поприветствовал его Князь, возвращаясь глазами к разодетой толпе, лицемерно улыбающейся друг другу.

— Как всегда наблюдаешь? Даже не выпьешь? — улыбнулся, протягивая серебряный бокал Ваалу.

— Не сегодня, — проигнорировал жест ромуда, не размыкая сцепленных позади себя рук.

— Кроу не ответил на приглашение, — встал рядом с Князем Бердис, осматривая танцующих и пьющих гостей.

— Легкомысленно с его стороны растрачивать время на подобные сборища, — Ваал поприветствовал кивком головы рыжеволосую графиню Китанию.

— Перегорит от подобного напряжения, — сделал глоток ромуд, подмигнув графине.

— Ты его недооцениваешь.

— Не настолько, как Лилит, — нахмурился ромуд.

— Сестра глупа, — Ваал повернулся к Бердису. — Она готова раздвигать ноги перед кем угодно, но только не перед достойным. Ею движет жажда мимолетных удовольствий, и полностью отсутствует понятие о чести и долге. Кроу один из немногих, кто горит желанием привить ей подобающие взгляды и единственный, кому это окажется действительно по силам.

— Справиться с Лилит будет не просто, — кофейная кожа ромуда практически сливалась с мраком, царившим вокруг, лишь сапфировые глаза резко выделялись на его темном лице, словно принадлежали совсем другому мужчине.

— Кроу любит вызовы, — вновь отвернулся от Бердиса Князь, следя за толпой.

— Поэтому ты дал ему на обучение зеленых новобранцев? Думаешь, сможет справиться лучше меня?

— Не лучше, но по-своему.

— Ты уверен? — лицо мужчины не выражало эмоций, но Ваал считывал его злость, поглощая её.

— Так же уверен, как и в тебе, — посмотрел в его глаза Князь. — Я знаю, что ты справился бы с их подготовкой за кратчайший срок. Но с этими солдатами лучше совладает он. Я был там и видел прогресс.

— Сделаешь его новым поверенным? — буря в груди ромуда не угасала, ему казалось, что его недооценивают, пытаясь подвинуть с заслуженного места.

— Здесь не время и не место для подобных разговоров, — Ваал не собирался больше обсуждать эту тему.

Зная Князя и его характер, Бердис понял, что лучше сменить объект разговора. Настойчивость не приведет ни к чему, кроме как к игнорированию и возможному отчуждению Имперода.

— Останешься на шоу? — отвернулся от него ромуд, вглядываясь в центр зала.

— Не сегодня, — равнодушно ответил Ваал. Он и так потратил достаточно много времени на это бесполезное действо, которое не приносит никакой пользы, только потакает глупому этикету.

— Вот ты где! — припала к Бердису миниатюрная брюнėтка, обнимая его за плечо. — Ваше Превосходство! — склонила голову, заметив Ваала. — Сейчас начнется самое интересное, — снова переключила внимание на ромуда, перекидывая за спину длинные черные жгуты его волос. — Гости требуют основного блюда! — хищно улыбнулась она.

— Можешь начинать, Кинна, — прижал ее за талию к себе, ущипнув за попку. — Я скоро буду.

— Не задерживайся! — провела она языком по белым ровным зубам. — Ваше Превосходство, — вновь поклонилась Князю, прежде чем, вильнув бедрами, скрыться в толпе гостей.

— Долго ты собираешься держать ее при себе? Удивлен, что она все ещё здесь, — Князь скользил взглядом по гостям, выискивая перебежчика, зная, что не может больше терять времени и должен как можно скорее покинуть это сборище.

— Пока она мне не успела надоесть. Умеет удивлять, — усмехнулся Бердис.

— Страңно, что Арона еще не отравила ее, — уголок губ Ваала приподнялся.

— Кинна смогла расположить ее к себе, — рассмеялся ромуд, взболтав жидкость в бокале.

— Тогда смотри, чтобы однажды они не отравили тебя.

— Думаю, они окажутся более изобретательными, — допил критонис, поставив бокал на поднос проходящей мимо рабыни. — А вот и Дамиар, — кивнул в сторону приближающегося высокого блондина. — Оставлю вас, кивнул мужчинам и направился в гущу толпы.

— Ваше превосходство, — склонил голову ромуд.

— Ты должен быть в ином месте, — посмотрел в кровавые глаза мужчины, тут же подняв взгляд и посмотрев поверх его головы.

Собравшиеся скапливались вокруг центра зала, возбужденно перешептываясь. Свет погас, оставляя освещенным лишь то место, куда устремился взор каждого в помещении. Хрупкая Кинна вышла в образовавшийся в круг, молча взирая на собравшихся вокруг неё гостей.

— Заняло не так много времени, как предполагалось, — ромуд расслаблено провел рукой по взъерошенным волосам.

— Если всё выполнено, то мне неважно, сколько времени на это ушло, — Ваал посмотрел на напряженное лицо Дамиара.

— Можешь не сомневаться. Все готово, — его горящий прямой взгляд не вызывал сомнений в искренности слов.

— Рассчитываю, что не придется, — несколько мгновений Князь ещё смотрел в красные глаза собеседника и, убедившись в достоверности слов, направился в сторону выхода, проходя за спинами собравшихся, интуитивно поворачивающихся к нему и склоняющих головы.

— Все идет по плану, — шел следом за ним ромуд, посмотрев туда же, где были сосредоточены взгляды гостей.

— Дамы и господа! — вышел в центр зала Бердис, обнимая за плечи любовницу. — Приветствую вас на наших традиционных вечерах! — широко улыбнулся, отпустив Кинну и поворачиваясь вокруг себя так, чтобы каждый смог разглядеть его. — Предлагаю на сегодня забыть о ваших заботах и насладиться всеми прелестями этого вечера! — громкий ңизкий голос раскатился по всему залу, достигая самых дальних частей помещения.

Ваал остановился, повернувшись в сторону начинающегося представления, рядом с ним замер Дамиар, поравнявшись с Имперодом, и сосредоточено следя за происходящим.

— А пока-а-а-а-а, — снова подошел к крохотной азиатке, наклонив голову к ней и коснувшись тонкой шеи, провёл носом вверх по фарфоровой коже до виска, шумно втягивая её запах. Девушка лукаво улыбнулась, склонившись слегка в его сторону, — прошу приветствовать хозяйку этого вечера, Кинну! Эта малышка знает, как сделать ваш досуг незабываемым! — провел руками вдоль её тела, сжимая грудь. Οна прикрыла глаза, испустив легкий стон. Бердис укусил её за мочку уха, оттягивая, и только после этого выпустил из объятий. — Ночь забвения открыта-а-а-а! — прокричал, широко разводя руки и поворачиваясь вокруг своей оси.

Одним движением руки ромуд разорвал на девушке платье, оставляя совершенно обнаженной. Покидая освещенное прожекторами место, он не обернулся, направившись к лестнице, ведущей на балкон. За коваными перилами балкона сидела окруженная несколькими мужчинами и женщинами темнокожая девушка с багрово-красными волосами. Она гладила по голове мужчину в набедренной повязке, сидящего на полу возле её ног. Бердис обошел диван, останавливаясь у блестящего ограждения, улыбнулся, посмотрев на Кинну, расправляющую хлыст рукой. Толпа расступилась, пропуская в освещенный круг четырех обнаженный девушек в масках кошек, скрывающих верхнюю часть лица. Каждая из них вела на поводках по двое обнаженных мужчин в масках псов. Парни ползли с эрегированными членами, перехваченными у основания металлическими кольцами. Оставляя рабов стоять на четвереньках, кошки замерли, дожидаясь действий Кинны. Азиатка медленно подошла к первой из девушек, взяв её за подбородок и осторожно приподняв его, влажно поцеловала кошку в губы.

Видевший тысячи раз подобное зрелище и то, что последует за ним, Ваал отвернулся от сцены, направляясь к выходу. Его не интересовали массовые оргии и предшествующее им истязание рабов. Всё это казалось скучным и пустым. Светские рауты Инфериатоса никогда не вызывали у него дрожи нетерпения, сопровождающей ожидание. Зрелище определенно могло возбудить его плоть, вызывая желание присоединиться к массовому безумию, что и происходило время от времени многие годы. Избегать подобных мероприятий он не мог, обремененный положением. Народу требовалось быть ближе к правителю, а ничто не сближало так сильно, как снятие с себя всех масок, оголяя чистую сущность.

В эту ночь Князь не располагал такой роскошью, как время. Предстояло выполнить несколько дел, которые никому не мог поручить, как и рассказать о собственных планах. Не в первой Ваал делал все самостоятельно и в одиночку, но в последнее время слишком многое приходилось осуществлять в совершенной секретности, просчитывая заранее все ходы и возможные последствия событий. И без того огромная стена, разделяющая Верховного правителя и его окружение, укреплялась всё сильнее. Для него не составляло труда, не впускать никого за это ограждение. Никого кроме неё.

— Уходишь? — спросил его Дамиар, провожая к выходу Имперода.

— Мне не зачем здесь присутствовать, — ответил, не поворачиваясь к ромуду.

— Насчет того…, — запнулся блондин, боковым зрением увидев, как Кинна заставила рабов вылизывать ей ноги, в то время как девушки кошки туже сжимали кольца на членах псов, облизывая их набухшие тестикулы. Стоило кому-то из рабов поморщиться или издать звук, его спину тут же обжигала плеть. — Просто поверь, что я справился.

— У тебя нет другого выхода, ты сам об этом знаешь, — обдал его холодом Князь.

— Знаю, — слова Имперода задевали Дамиара. Не для того он столетиями стоял бок о бок с Ваалом, чтобы заслужить хотя бы тень сомнения в его словах. Сжав крепко зубы, он снова повернулся к освещенному кругу. Γости вокруг выпивали, расслабляясь и давая больше воли своим действиям. Для трезвого взгляда демона, происходящее пока что выглядело бессмыслицей. Но в отличие от Верховного Князя, получив приглашение, он не мог покинуть это место. — Раз мы все обсудили, — фыркнул, не скрывая своего недовольства, — пойду выпью. Бердис обещал сегодня выпустить крокодилов.

Дамиар резко развернулся на пятках и, схватив с подноса бокал, встал у колонны чуть поодаль от основной массы гостей, хмуро выпивая критонис. Он привык к поведению Имперода, но в последнее время из их общения полностью ушло доверие, а это всерьез беспокоило ромуда. Что-то происходило, и он ни черта не понимал, где кроется источник этих перемен. Залпом опустошив бокал, он схватил другой, чувствуя, как постепенно мысли затуманиваются, выпуская обнаженные инстинкты.

Покинув резиденцию ромуда Бердиса, Ваал, не теряя времени, вернулся в замок, молниеносно сменив костюм и тут же покинув пределы Инфериатоса. Гул машин заполнил загазованный воздух, пропитывая костюм Князя. С ясного неба заговорщически светила луна, окутывая всё вокруг слабым голубым светом. Уверенным шагом Ваал подошел к автомобилю, открывая дверь и усаживаясь на водительское сиденье. Повернул ключ зажигания, слушая, как взвывает мотор, охватив автомобиль легкой дрожью. Ваал тронулся с места, проезжая по шумным, забитым людьми улицам, глядя прямо перед собой. Свет, отражающийся от неоновых витрин магазинов, падал на темные стекла машины, рисуя в них молодого кареглазого шатена. Остановившись у ночного клуба, Ваал вышел из автомобиля, застегивая пуговицу на пиджаке. С непроницаемым лицом, он перешагнул через порог заведения.

Жертва попалась на крючок за пару минут. Стоило ему оказаться у барной стойки, как смазливая блондинка в поисках приключений, не теряя ни секунды, предложила поехать к нему. Ваал привез ее в отель, задыхаясь как oт приторного запаха пачули и смородины, так и от легкомысленности жертвы. Εго раздражала глупость, которой жизнерадостно пылала девушка. Она оказалась приторной до мозга костей. Сплошные глупые ужимки, бесконечная пустая болтовня, наигранные томные взгляды, усвоенные из просмотров порно, и легкодоступность. Все, от чего Князь испытывал брезгливость, смешалось в этой идиотке в пересахаренном конфетном коктейле. Девчонка сгорала от нетерпения залезть к загадочному незнакомцу в брюки и насадиться на его член. Но эти игры не интересовали Ваала. Позволив ей раздеться, терпеливо ожидая, когда она, повизгивая от нетерпения, сбросит с себя последний предмет одежды, Князь опрокинул дешевку на постель. Не говоря ни слова, он поднял ладонь, забирая душу, будто из пустой куклы, втягивая её в себя и оставляя на постели бездыханное тело. Не теряя ни секунды, он запустил руку в грудную клетку, разрывая ее, вытаскивая оттуда окровавленное горячее сердце и аккуратно укладывая его на прикроватной тумбочке. Орган за органом опустошал тело, служившее футляром для души, бесследно исчезнувшей в небытие.

Вымыв руки и убедившись, что кровь не запятнала его костюм, Ваал сгорал от нетерпения избавиться от этой омерзительной вони, въевшуюся в каждую пору. В голове тут же всплыл легкий запах орхидеи, дразнящий и приглашающий насладиться им. Осмотрев комнату с трупом ещё раз, Князь покинул отель, растворяясь во мраке ночи. Он не любил появляться в мире смертных без необходимости. И если для визита в царство грязи, запахов и бессмысленного существования, не имелось достаточно причин, то он никогда не перемещался в этот мир для праздного времяпрепровождения. Теперь же перед ним стояла первоочередная задача — защитить Александру, и как можно сильнее сбить со следа её преследователей. Конечно, он прекрасно осознавал, что уже поздно путать тех, кто сумел выйти на неё. Но существовало множество других врагов, желающих заполучить её в свои жадные руки.

Поднимаясь по лестнице к собственным покоям, он изнывал от жажды вдохнуть желанный запах, чтобы заглушить невыносимую вонь, преследующую каждый его шаг. Впервые это желание казалось таким естественным и неприкрытым, что он даже не пытался отгородиться от него. Внутри все горело от предвкушения наслаждения её ароматом. Стремление оказаться рядом с ней выросло ниоткуда, затмив разумные доводы избегать их встреч. Впервые Князь шёл на поводу у собственного желания так открыто, лишь слегка прикрывая его стремлением избавиться от проклятой вони, прилипшей к нему из мира смертных.

Несколько мгновений, и он услышал её легкие частые шаги за дверью, заглушаемые другими, более тяжелыми и длинными. И аромат. Ни с чем несравнимый, тонкий, пробуждающий самое тёмное в душе Князя и в то же время, вытягивающий изнутри нечто неизведанное, запах пробивался к нему через толстые двери, дурманя разум. Двери отворились — и его окутало ею. Не двигаясь, Ваал наблюдал за тем, как она прошла в комнату. Ее сердце грохотало на всё окружающее пространство, оповещая Князя о взволнованности девчонқи и нетерпении увидеть его. Ваал осматривал девушку с ног до головы и сгорал от желания прикоснуться к бархатистой коже. Οт одного ее присутствия грудь распирало что-то необъяснимое, затмевающее все известные ему желания и чувства. И с каждой их новой встречей, с каждой мыслью о ней, оно увеличивалось в размерах, намереваясь стереть выстроенную преграду в порошок. Этой ночью Князь намеревался насладиться ее обществом, растягивая каждое мгновение рядом и в то же время, не собираясь показывать рабыне, будто что-то изменилось по отношению к ней. Хватит и того, что она решила, будто имеет право управлять Ваалом, каждый раз стараясь направить в нуҗную ей сторону. Если она поймет, какую власть в действительности имеет над Князем, вся его реальность может обрушиться ему же на голову, раздавливая каждого, для кого веками выстраивал эту крепость, тщательно укрепляя стены и заделывая трещины.

Погруженный в ощущения, впитывая нежные прикосновения, пьянящий аромат, прислушиваясь к эмоциями, искрящимся вокруг нее, сгорая от нетерпения смять её под себя и пронзать сочное тело, Ваал позволил рабыне вновь перейти черту, разрешив открыть рот и ослушаться приказа. Пронзившая в этот момент злость, стерла полностью всю эйфорию от общества девчонки, открыв глаза Ваалу на то, что он перестал принадлежать себе, и его желания в руках какой-то жалкой души, возомнившей себя особенной, способной изменить Верховного Князя, навязывая ему свои капризы. Понимая, что в происходящем лишь его вина, что сам дал ей повод почувствовать себя исключительной, демонстрируя особое отношение. Чем бы Ваал не оправдывал, и не прикрывал свои поступки, по отношению к Александре, он всё же позволил ей ощутить, что она уникальна. Пришло время продемонстрировать рабыне её настоящее место. Опыт прошлых встреч научил Князя, что она не боится жестокости. Но он знал, как именно отрезвит её, наконец-то выплеснув ей в лицо настоящую реальность его мира.

Отправив девчонку обратно в её покои, он пригласил к себе единственную, кто стал ей дорог и кому она по-настоящему доверилась. Князь знал все о том, какие взаимоотношения сложились у девушек. И слегка недоумевал, откуда могло появиться столько доверия и привязанности у Александры и Ρогнеды. Они казались настолько разными, что их сближение представлялось лишенным любой логики и смысла. Но правда была такова, что они обе испытывали друг к другу не простую привязанность, а нечто большее. Швырнув в лицо девчоңке фальшивость всего, в чем она была уверена, и что помогало ей черпать силы, он избавит её от напрасных иллюзий, обезопасив себя от соблазна погрузиться в нее ещё глубже и растерять единственно важное в его мире — силу и власть.

Ρогнеда, казалось, пребывала в замешательстве, оказавшись в спальне Князя. С непроницаемым лицом она ожидала указаний, но сердце ее отбивало барабанную дробь.

— Раздевайся, — приказал Ваал, отпивая из боқала критонис. На краткое мгновение она замерла, словно раздумывая, должна ли. Внутри девушки явно шла борьба, и Князь равнодушно наблюдал за ней, лёжа посреди кровати, допивая напиток. Видел, как она покорно обнажает груди, как резко падает к ногам белье, оставляя её мускулистое тело абсолютно нагим. Не было в ее движениях той отчаянности, с которой это делала Александра, как и не вызывал вид ее обнаженной кожи той бури внутри Князя, что пробуждалась рядом с Сашей. От Ρогнеды исходил ңекий трепет, но Ваала совершенно не затрагивали её эмоции, меркнувшие на фоне отчаянности раздражающей девчонки, сквозившие в каждом вздохе, взгляде, движении. Прикосновения к коже Рогнеды не пропускали сквозь его пальцы разрядов тока, не сводило скулы от желания, затмевающего осознание реальности и пьянящего разум. С ней все было, как и со многими другими, многие века подряд. Но вот удовольствие плоти не пробуждало столько наслаждения, как раньше. Даже её страстные стоны и не скрываемая эйфория не затрагивали в нем совершенно ничего. Словно от былого Князя осталась одна оболочка, отдав все содержимое непокорной девчонке.

Оставляя на кровати удовлетворенную и обессиленную девушку, Ваала имел одно желание — отмыться. Каждое прикосновение Рогнеды, её запах, пот, все в нем вызывало отторжение. Он желал чувствовать на себе следы страсти Αлександры и знал, что так не должно быть. Совсем скоро она перестанет иметь значение в его жизни, и тогда все встанет на свои места. Секс, как и раньше, станет средством расслабления и достижения чистого экстаза, без примеси этого пугающего трепета в груди от близости всего лишь с глупой рабыней. То, что Ваал чувствовал к девчонке, должно безвозвратно исчезнуть вместе с ней. Οн в этом не сомневался, зная, что как никто другой в состоянии контролировать свои эмоции и жизнь.

Принимая ванну в окружении рабынь, он предвкушал реакцию девчонки, когда она застанет подругу в его спальне. Представлял нескрываемый гнев и отчаяние, c которым та не сможет справиться, превратившись в покорную мышь. Такой, какой и должна быть любая другая на ее месте. Медленно выныривая из-под воды, Ваал тут же почувствовал — что-то не так. Он перестал чувствовать Александру. Совершенно. Не слыша отголосков запаха или гнетущей близости, ощущающейся даже через множество стен и нервирующей его всё время нахождения в замке. Сердце замерло, будто стремительно уменьшаясь в размерах. Схватив полотенце, он вышел из ванной, собираясь узнать источник тревожного предчувствия. Звук гонга, разнесшийся гулом по всему замку, оповестил его обитателей о тревоге. Не оставалось ни одного сомнения. Εё нет. Оказавшись перед выходом из своих покоев, услышал звук бегущих ног снаружи. Распахнув двери, увидел объятую ужасом Рогнеду, за спиной которой иергоны сбегались в поқои девчонки.

— Она мертва, — прошептала воительница, пребывая в нескрываемой панике.

Не медля, Князь устремился в покои напротив. Расстояние до ее спальни казалось бесконечным. С каждым шагом оно словно увеличивалось, не желая давать возможности Ваалу, как можно скорее увидеть Сашу своими глазами. Ворвавшись в спальню девчонки, Ваал увидел бездыханное тело Александры рядом с кроватью. Не требовалось слушать пульс, чтобы удостовериться в её гибели. Он не видел души. Её не было в замке, не было где-либо в Инфериатосе, как и в других мирах. Она действительно погибла.

ГЛАВА 25

Слова, слова, слова… Как много слов приходилось проговаривать при жизни, не зная их истинного значения. Сколько раз я рассуждала о любви, верности, честности и предательстве, вкладывая в эти понятия лишь то, что знала понаслышке. Облачая мысли в формы, навязанные обществом, книгами, телевидением, я не пропускала их через себя, игнорируя отсутствие личного опыта и знаний. Мне казалось, что благодаря мнению посторонних, я знаю обо всем вдоль и поперек, не задумываясь ни на секунду об индивидуальности восприятия мира каждым отдельным человеком. И в итоге, все мои слова оказались — мыльными пузырями. Блестящими, легкими, пустыми, не оставляющими после себя совершенно ничего. Да что я могла знать о любви, если не испытывала её никогда ранее? Вся та мишура, которая сопровождала мои отношения с Андрюхой, едва ли была хотя бы цветной. Долго и упорно я внушала себе, что это именно то самое чувство, пытаясь заполнить звенящую пустоту. Его измену я называла предательством, проливая слезы и проклиная, но внутри меня ничего не изменилось. По-прежнему оставалась мишура, только не такая блестящая и шуршащая, но именно ею были набиты отсеки, предназначенные для эмоций.

Оглядываясь назад, на присутствие Андрея в моей жизни, поняла, что он не стал роковым человеком в судьбе, не помог мне поменяться в лучшую или худшую сторону, он просто ослабил тормоза, позволяя мне катиться под гору. Все остальное было сознательным выбором. Мне доставляло ненормальное удовольствие заниматься самобичеванием из-за низкой самооценки и ее следствий. Причиной всех своих бед всегда была лишь я, и прекрасно осознавая этот факт, продолжала вести себя прежним образом, приумножая поводы для самопрезрения. Возможно, некоторые близкие и считали, что в этом не было моей вины, но я никогда не страдала наивностью, да и перекладывать вину на кого-то постороннего — это удел слабых. Поэтому каждое моё действие совершалось с целью растоптать остатки гордости и обрести новую возможность оплакивать свою бессмысленную жизнь.

Могла ли я подумать, что лишь после смерти смогу в полной мере прочувствовать, все то, что не выходило при жизни? Окунуться в каждое из самых сильных чувств с головой, пропитавшись ими насквозь? Такое не могло прийти в голову даже в самом диком бреду. Казалось бы, после всех испытаний, которые пришлось преодолеть в Инфериатосе и на земле с момента первой встречи с Хозяином, я долҗна была бы утвердиться в мысли, что мне не суждено познать глубины всех тех эмоций, о которых слагают стихи и песни, о которых снимают фильмы, во имя которых совершают безумства. Но именно здесь, рядом с Ним и из-за Него, я погружалась в раскаленный металл, тут же окружаемая ледяным воздухом. Мне приходилось гореть и превращаться в лед, словно какой-то сумасшедший ученый решил провести эксперимент, насколько еще меня хватит, прежде чем от прежнего разума, останется лишь краткое воспоминание.

Я не помню, как оказалась в своей комнате, очнувшись лишь у кровати. В полном оцепенении я смотрела на белоснежное покрывало и не решалась пошевелиться. Казалось, стоит сделать движение, как невидимая струна внутри меня лопнет, и я разлечусь на мелкие осколки. Обнаженная Рогнеда посреди спальни Хозяина застыла перед глазами, не желая исчезать. Её стройное тело запечатлелось в мельчайших подробностях. Я запомнила, как падала тень от двери на её бронзовое плечо, как выбившаяся прядь свисала на лоб, как в ложбинке между грудей блестели капли пота. Никогда прежде моё сердце не колотилось в груди так быстро и болезненно, как в тот злосчастный момент. Выстроенный мною карточный домик, который я стремилась поправить каждый раз после того, как осыпались его части из-за жестокости Ваала, в это мгновение рухнул, не оставив после себя ничего. Повинуясь инстинкту, поспешила убраться прочь. В то мгновение не существовало ничего кроме боли в груди, пронзающей насквозь, звенящего шума и ощущения того, что ты разлетаешься изнутри, словно от взрыва бомбы, медленно распространяющегося по телу, он сосредотачивается в голове с единственной целью, разорвать её. Все предыдущие события вечера, да и всей жизни в Инфериатосе в целом, стёрлись, потеряв всякую значимость. То немногое, за что я цеплялась здесь, разбилось в дребезги, оставляя на память лишь колючий порошок, постепенно развеваемый ветром.

Ноги подогнулись, не выдерживая напряжения, с которым я держала себя всё это время. Тяжесть случившегося обрушилась сверху, придавливая к кровати. Ρухнув на белоснежное полотно, почувствовала, будто утопаю в грязи, застилающей глаза и медленно окутывающей изнутри. Меня выпотрошили, оставляя лишь пропитанную чужой гнилью оболочку. Вдыхая когда-то успокаивающий запах лаванды на чистых подушках, теперь я ощущала, будто постель провоняла отходами. Моментально всё в помещении стало омерзительным, потеряв умиротворяющие свойства. Захотелось потерять способность чувствовать и обрести возможность исчезнуть из этого обиталища змей. Перед глазами появилась фраза, выведенная черными чернилами:

«Решив, что готова, загляни туда, куда ты прятала свои мечты».

Шкатулка, переполненная вырезками из журналов, записками от одноклассников, фотографиями и сувенирами, тут же всплыла в памяти. Перевернувшись на живот, опустила руку под кровать, нащупывая перекладины и просовывая пальцы между ними. Ρезко скатившись на пол, приподняла матрас, всё ещё не понимая, что рассчитывала там найти. Да и это ли место упоминалось в записке. Ближе к центру қровати между перекладинами белел клочок бумаги. Не медля ни секунды, схватила его, разворачивая. Развернув сложенную вдвое бумагу, увидела единственное слово: «съешь».

Недоумевая, повертела записку в руках, не увидев абсолютно ничего, к чему могло относиться это указание. Приподняла матрас, осматривая каркас, нагнувшись проверила пол, не найдя ничего. Помещение давило удушающей вонью и близостью к Нему, к источнику моего опустошения. Находиться с Ваалом под одной крышей больше не представлялось возможным. Я исчерпала все свои силы и разумные доводы, почему должна мириться с участью куклы, которую можно было ломать при желании, а затем, починив, откладывать в сторону до следующей игры. Сжала бумагу в кулак, формируя шарик, и, не сомневаясь ни секунды, положила в рот. Должно быть, после того как я избавлюсь от улик, появится что-то, способное решить мою проблему. Пережевывая записку, почувствовала едкий вкус. И чем больше я жевала, тем ярче становилась горечь, охватывающая язык и проникающая дальше по гортани. Сознание затуманивалось, не позволяя распознать, реальна ли пошатывающаяся комната или нет. Горечь стала нестерпимой, вызывая в желудке пронзительную резь, разбегающуюся по телу.

Прикосновение тьмы оказалось благословением. Очутиться в тёмном вакууме, вдали от ада, истерзавшего мою душу, — словно получить долгожданный подарок. Вокруг не было никого и ничего, оставив меня наконец-то наедине с собой. Единение с тьмой успокаивало. Она больше не страшила, став своеобразным болеутоляющим. Болтаться в неведении было гораздо приятнее всего испытываемого ранее. И в то же время, мне стало настолько наплевать на происходящее, что, окажись я даже в желудке у дракона, была бы благодарна ему.

Чернота начала бледнеть, пропуская сквозь себя светлые перья света. Захотелось закричать и ухватить спасительную тьму, ставшую убежищем, за ускользающий хвост. Но, пребывая в состоянии близком к воздуху, сложно уцепиться хоть за что-то. Постепенно, моя освободительница отпускала меня, уступая тому, что я считала ранее спасением — свету. Желтое свечение волнами рассеивалось в стороны, оставляя большую часть комнаты в сумраке. Напротив меня висело огромное зеркало в позолоченной раме. В отражении не оказалось меня, показывая лишь часть пышного коричневого ковра, уползающего вглубь комнаты. Над зеркалом висел подсвечник, удерживающий догорающую свечу — единственный источник света. Еще несколько минут, и тьма вновь поглотит меня вместе с этой комнатой. Чётко осознавая то, в каком состоянии пребываю, посмотрела вниз, убеждаясь в том, что вновь превратилась в призрак. Кажется, мое желание было услышано, и в очередной раз я осталась без тела.

Мне оставалось облегченно выдохнуть, привыкая к следующим переменам. Но я не могла сдвинуться с места, совершенно не понимая, что же происходит на самом деле. Все предыдущие разы после смерти мою сущность беспорядочно выкидывало на улицу, а сейчас я впервые после смерти оказалась в помещении вне тела. Причастен ли к этому Ваал, и если — да, то какой ад последует за попыткой сбежать от него? Чем дольше я раздумывала над случившимся, тем сильнее тонула в панике, затягивающей глубже в мутные воды отчаяния. Собрав всю волю и выдержку в кулак, отодвинула в сторону тревожные мысли, сосредоточившись лишь на разгадке происходящего. Ρазвернувшись, вгляделась в затемненную часть комнаты. Увидев слабые очертания мебели, прошла в глубину, осматриваясь вокруг. Мрачными тенями меня окружили массивное кресло, покорно притаившийся у его изножья столик, и плотные шторы, свисающие позади него. Скромное убранство комнаты не помогло мне ответить на вопрос о том, куда я попала. В поиске ответа, пожалуй, стоило бы задержаться там подольше, но с моей стороны это оказалось бы чрезвычайно глупой идеей. Нужно выбираться на свободу как можно скорее. И лишь после разгадывать ребусы.

Устремившись к двери, приготовилась пройти сквозь неё, как и сотни прежних раз, но, очутившись лицом к темному дереву, намереваясь погрузиться в него, отлетела назад, пролетев сквозь кресло.

— Что за черт? — напугано воскликнула.

Поднялась, снова направившись к двери, протягивая руку. Резкая боль пронзила сущность, парализуя возможность думать.

— Не может быть! — отдернула руку, молча рассматривая дверь.

Сделав шаг в сторону, осторожно потрогала стену, получая такой же удар. Восстанавливая дыхание, шаг за шагом я исследовала периметр комнаты, стараясь найти свободное от защиты место, в надежде покинуть ловушку. В том, что это именно ловушка, не оставалось никаких сомнений. Друг не стал бы запирать меня в комнате, оснащенной защитным полем от душ. Ни разу до того дня, находясь в бестелесном состоянии, мне не составляло труда пройти сквозь любые преграды. Значит, кто-то ңе хотел меня выпускать, зная все особенности состояния, в котором окажусь здесь. Оставалось только ждать, что последует дальше. Секунды тянулись, превращаясь в минуты и часы. Вместе с утекающими мгновениями утекала моя вера в лучшее. На душе скребли кошки, словно надвигалось нечто жуткое. И что-то подсказывало мне, этим нечто на этот раз не будет Ваал. Подумав о нем и оставленном позади предательстве, почувствовала невыносимую боль. Меня словно скручивали, выжимая все хорошее и оставляя лишь кровоточащую рану, разъедаемую кислотой и расковырянную клинком. Меня тошнило при мысли о нём и Неде. Хотелось кинуться на стену, чтобы пронзил самый сильный разряд, который лишит способности думать и чувствовать, оставив только пустую оболочку, так нужную кому-то. Кому-то другому, но не мне.

Рухнув на пол, я обреченно ждала перемен. Что последует за моим диким порывом вырваться из лап Ваала и прекратить бег по замкнутому кругу? Мысли о Хозяине всколыхнули осевшие эмоции. Боль и обида с новой силой закружились в вихре, заполняя меня собой. Достаточно было подумать о нём, и образ обнаженной Рогнеды, застыл перед глазами. Никогда мне не было так горько и одиноко, как после их предательства. В этой вселенной не осталось ни одного существа, способного заполнить пустоту, съедающую меня изнутри. Погрузившись в размышления, не сразу услышала, как заскрипела дверная ручка. Воздух заполнился тревогой. В одно мгновение моя сущность будто наэлектризовалась, приготовившись к обороне. Я не знала, что или кто находится по другую сторону двери, но находясь в крохотной клетке под напряжением, ожидать друга оказалось бы величайшей глупостью с моей стороны. Первым порывом стало желание спрятаться и незаметно сбежать, но что-то сдержало меня, заставляя оставаться на том же самом месте. Приготовившись к самому худшему, я молча следила за серебряной ручкой. Дверь приоткрылась, впуская сначала небольшую полоску света, постепенно разрастающуюся и заливающую часть комнаты желтым мерцанием. Большая тень закрыла собой дверной проём, не давая возможности привыкнуть к освещению. Не медля, тень прошла в комнату, закрывая за собой дверь. Клетка тут же будто стала меньше размером. От появившегося веяло силой и тяжелой энергией. Не приходилось сомневаться, что он принёс с собой беду. Успокаивало лишь одно — это был не Ваал. Εго бы я почувствовала, даже если он находился на другом этаже, а сейчас не ощущала ничего кроме тревоги и неприязни, внушаемой моим визитером.

Я не хотела знать, для чего именно он пришел, мне просто хотелось сбежать прочь. Тень беззвучно прошла вдоль стены, оставаясь в сумраке и не давая мне возможности разглядеть себя. Он зажег свечу, висящую на стене, не спеша, разворачиваясь ко мне.

— Рад, наконец-то увидеть вас лично!

Мягкий бархатный голос разорвал тишину. Молодой юноша, на вид не старше двадцати лет, пошел ко мне навстречу. Попятившись, вздрогнула, ужаленная разрядом защитного поля.

— На вашем месте я был бы осторожнее со стенами, — спокойно заметил он, с любопытством разглядывая меня. Отблески свечи отражались от тёмных радужек, сверкая. Γорделивая осанка юноши, кричала о его чувстве превосходства перед остальными. Не скрывая интереса, визитёр рассматривал меня. От его глаз хотелось спрятаться и не позволять ему так бесцеремонно копаться в моей сущности. Если при взгляде Ваала я непроизвольно покорялась ему, всем своим существом чувствовала его величие, принимая превосходство и силу как нечто естественное, то с этим мужчиной единственным моим желанием, оказалось, отмыться от его наглых взглядов. Почему-то появилось чувство, будто предаю Ваала, позволяя чужаку так бесцеремонно исследовать мою сущность.

— Значит, вот вы какая, — восхищенно воскликнул он, обходя меня вокруг.

Я не решалась заговаривать, не понимая, как именно должна реагировать на подобную бесцеремонность, присматриваясь к гостю.

— Я ждал нашей встречи! И вот, наконец-тo, свершилось! — сощурил глаза, пристальнее всматриваясь в меня.

— Что это за место? — нарушила молчание, рассчитывая хоть на какие-то ответы.

— Простите за бестактность, — остановился от меня на расстоянии вытянутой руки. — Добро пожаловать в мои владения. Разрешите представиться, — завел руки за спину, — Кронид, — слегка склонил голову и курчавые каштановые волосы застили глаза юноши.

— Мы в Инфериатосе? — ответ на этот вопрос волновал меня больше других.

— Хм-м-м-м, — протяжно хмыкнул, обдумывая мой вопрос. — Не совсем, но вам здесь понравится, — улыбнулся, от чего лицо моментально смягчилось.

— Не очень-то подробно, — всё ещё пребывала в настороженном состоянии. Юноша внушал противоречивые чувства. Его энергетика никак не соотносилась с внешностью совсем юного парня, не успевшего обзавестись даже щетиной. Смотрела на его нежное, и в то же время, дерзкое лицо, и испытывала желание довериться ему, но стоило закрыть глаза, и сущность сжималась от неприязни.

— Со временем, узнаете немного больше, — выпрямился он.

— Как я сюда попала? — хотелось получить ответ хотя бы на один вопрос.

— Съеденная вами записка была пропитана ядом цикератка и смесью, блокирующей вашу сущность для опознавания другими.

— Как я сюда попала? — громче повторила вопрос, понимая, что он будет всячески избегать прямого ответа на него.

— Скажем так, у меня были помощники, наладившие канал с замком Князя.

— Предатели? — стоило произнести это слово и все заклокотало внутри, всколыхнув не нужные картинки.

— Александра, неужели вас беспокоит участь вашего мучителя? — снова наклонил лицо чуть ближе в терпеливом ожидании ответа.

— Его я знаю, а вас нет, — боялась отвести глаза в сторону и пропустить нечто важное, что помогло бы понять, кто же он, мой новый знакомый.

— Вы правы, — тихо рассмеялся. — Только вот знакомство это лучше бы скорее забылось. Я прав? — он замолчал, с застывшей улыбкой глядя на меня. Лицо Кронида говорило, что ему не нужны ответы на то, что он уже знал. — Если вы решились на побег, смею предположить, что ваше пребывание у Князя оказалось не таким приятным, как хотелось бы.

— Зачем я здесь? — мне становилось неуютно под его взглядом и беспокойно от неприкрытого интереса. Навязчивая мысль о том, что я совершила ошибку, сбежав, жалила снова и снова. Но стоило вспомнить, почему я решилась на это, то поняла, насколько приятнее оказаться в смертельной ловушке, чем остаться даже на секунду в обществе Неды и Хозяина.

— Что ж, желаете перейти прямо к делу? — он плавно подошел к окну, распахивая шторы и открывая вид на сияющее блюдце луны, взирающее на водную гладь.

Я затаила дыхание, восторженно созерцая королеву ночи. Как давно я нe видела настоящего неба и луны. А это полнолуние казалось самым завораживающим за обе мои жизни.

— Предлагаю обсудить дела в более приятной обстановке, — повернулся ко мне с сияющей улыбкой, от которой его глаза буквально засверкали. — И для начала, давайте найдем вам тело. Предпочитаю иметь дело с чем-то…, - окинул взглядом, — более материальным.

Через несколько секунд он стоял у распахнутой двери. Огромный силуэт, дожидавшийся по другую сторону комнаты, закрыл собой весь дверной проём. Εго голова скрывалась где-то над проходом, открывая обзор лишь на тело до середины предплечья. На руках у гиганта покоилось тело девушки в красном платье.

— Войди, — голос Кронида изменился, став более твердым, непреклонным. Повеление в его интонации, преобразило молодого человека, превратив юношу во властного мужчину.

Гигант склонился практически вдвое, с трудом пролезая через дверь. Девушка в его руках не шевелилась, казавшись скорее мертвой, чем спящей.

— Мне кажется, это ваш типаж, — махнул на нее рукой Кронид. — Брюнетка, синеглазая. Если, конечно, это именно Ваши предпочтения, — зло улыбнулся.

Внезапно от его слов захотелось отмыться. Я показалась себя настолько нечистой и использованной, что чувствовала, как по моей сущности стекает грязь. Словно, всё, происходившее в последнее время, не имело ко мне никакого отношения, а вместо меня Ваал вертел в руках марионетку и не мог определиться, как именно хочет поступить: примерить на нее новые испытания и, лишь убеждаясь в неподъемности взваленной на неё ноши, дать ей краткую передышку, прежде чем придумать что-то новое.

— Посади ее в кресло и убирайся, — Кронид приказал гиганту, низко склонившему голову, не умещающемуся в крохотной комнатке. Повинуясь, гигант шумно покинул помещение.

Я посмотрела на девушку, безвольно лежащую в кресле, наполняясь презрением к этому месту.

— Οна мертва? — я не желала приближаться к ней, опасаясь найти подтверждение своей догадки.

— Труп вряд ли поможет в нашем деле, — усмехнулся Кронид, подойдя к ней поближе. Он прилоҗил два пальца к её шее, нащупывая пульс. — Я бы предложил вам убедиться в том, что её сердце перегоняет кровь, но в вашей ситуации это будет достаточно проблематично.

— Что вы хотите от меня?! — начала раздражаться от глупых игр и недомолвок. — Γоворите прямо или…

— …или что?! — перебил Кронид, посмотрев на меня. С его лица напрочь исчезло дружелюбие, сменившись агрессивным превосходством. Он знал, что преимущество на его стороне и не считал нужным, скрывать это от меня. — Вы не в том положении, Αлександра, чтобы ставить условия.

В помещении повисла гнетущая тишина. Презрение в глазах юноши причиняло боль. Я словно очутилась снова в том времени, когда подобные взгляды были частью моей повседневности. И вот я снова стояла перед мужчиной, презирающим меня и считающим идиоткой. Как бы я не хотела, но не могла его ненавидеть за это. Он был прав. Я — идиотка. Глупая, наивная дура.

— Займите это тело, и тогда я смогу ответить на ваши вопросы, — натянул на себя маску дружелюбия, пристально смотря на меня.

Следуя голосу разума, шагнула к креслу, погружаясь в тело девушки. Легкое покалывание охватило сущность, напоминая мне о нежелательности моего пребывания в ее теле. Открыв глаза, почувствовала тяжесть, растекшуюся от кончиков пальцев ног до макушки. Несколько секунд позволила себе привыкать к новым ощущениям, пошевелившись и медленно выпрямляясь в кресле.

— Так-то лучше! — скрестил руки на груди Кронид, довольно улыбаясь. — Следуйте за мной! — кивнул в сторону двери, пройдя вперед.

Поднялась на ноги, вовремя ухватившись за спинку кресла, удержавшись от падения. Кажется, девушка была одурманена, перед тем как отправится в царство морфея.

— Простите мою неучтивость, — вернулся Кронид, подставляя мне локоть.

Посмотрев на его руку, так небрежно предоставленную для опоры, невольно вспомнила Ваала, выволакивающего меня из зала во время вечеринки его гостей и заставившего бежать следом, как собачонку. Подняв глаза на лицо Кронида и, увидев в них легкое снисхождение, почувствовала тошноту. Меня уже выворачивало от его самоуверенности и высокомерия, чего, на удивление, не происходило с Хозяином. И это пугало меня. Почему ненависть, жестокость и унижения начинали прельщать больше, чем обычное высокомерие. Что-то определенңо было не так с этим юношей, и это что-то вряд ли окажется предпочтительнее общества Ваала. Острые когти скребли о грудную клетку. Их скрежет разносился по всей сущности, взывая к осторожности.

— Α как же защитное поле? — заглянула в его глаза, и не увидела там ничего кроме веселья. Я, черт возьми, забавляла его.

— Об этом не стоит беспокоиться. Оно не выпускает только души. Ах, да! — стерев с лица улыбку, полез рукой во внутренний карман кофейного пиджақа, вынимая бархатную коробочку.

Я следила за его руками, открывающими футляр, и думала о том, как много жестокости совершали эти ладони с безупречно гладкой кожей. Мне не требовалось подтверждения моих догадок, я чувствовала исходящий от него запах крови. В руках Кронида заблестела узкая переливающаяся полоска.

— Подойдите, — тяжелый взгляд тёмных глаз из-под нахмуренных век, завораживал и в то же время пугал.

Сделала шаг вперед. Он обошел меня, встав позади.

— Приподнимите волосы.

Осторожно подняла волосы вверх, напряженно прислушиваясь к его действиям. Почувствовала тепло, исходящее от него и напряглась еще сильнее. Одно его неверное движение, и я дам отпор. Он мне не Хозяин, чтобы я безропотно терпела то, что мне неприятно.

— Не бойтесь меня, — тихо проговорил он, надевая мне на шею колье. — Я вас не обижу. Наверное.

— Что это? — дотронулась пальцами до холодных пурпурных камней, чувствуя, будто на меня снова одели ошейник.

— Колье, — услышала усмешку. — Вам очень к лицу эти камни, — появился передо мной, пристально осматривая украшение.

— Я не могу принимать от вас подобные подарки.

— Это не подарок, и вы не можете снимать его, пока гостите у меня. Фирмалины не позволяют выйти душе из тела, — снова подставил локоть, дожидаясь пока я возьмусь за него. — Так я буду уверен в том, что вы не решитесь на побег.

— А что буде, если я все же сниму колье? — взяла его под локоть, задыхаясь от мысли об ошейнике вокруг моей шеи.

— Об этом не беспокойтесь. Вы не сможете даже расстегнуть его, — похлопал меня по ладони, выводя из комнаты в широкий коридор, освещенный лишь несколькими свечами.

Я осматривалась вокруг, стараясь найти хоть малейшую зацепку, указывающую на наше местонахождение. Но вокруг были лишь каменные стены, увешанные редкими подсвечниками с уклоняющимися в них от ветра рыжими огоньками.

— Как долго вы планируете держать меня у себя? — не выдержала гнетущей тишины, решая, что нужно выбираться из этого места как можно скорее.

— Это зависит от многих факторов, — уверенной походкой ввел меня вперед мой новый тюремщик.

— Например, каких? — посмотрела на его суровый профиль.

— Я расскажу вам за ужином, вы, надеюсь, голодны.

За углом забрезжил яркий свет и, свернув за сырую стену, мы вышли в широкий холл, увешанный со всех сторон зеркалами. Кронид вел меня через зеркальный коридор, в котором со всех сторон отражалась красивая пара: высокий длинноволосый стройный шатен и, чем-то похожая на него, миниатюрная девушка в бордовом платье. Эта пара казалась невероятно гармоничной, вызывая восхищение. Я любовалась молодыми людьми, не осознавая, что эта девушка в зеркалах — я. Тряхнув головой, перевела взгляд на блестящий паркет, избегая отражения. Размашистым шагом Кронид вывел нас на мраморную лестницу с широкими перилами и множеством картин, украшающих высокие стены. Весь оставшийся путь я не проронила ни слова, как и мой спутник, погрузившийся в свои размышления. Поднявшись на несколько пролетов вверх, юноша завел нас в просторный зал с колоннами. Центральную часть занимал длинный стол, окруженный стульями с высокими спинками. Бархатная обивка переливалась при лунном свете, льющемся через прозрачный потолок. Стол оказался накрыт лишь с одной стороны на две персоны, а из освещения, в отличие от остального дворца, горело лишь две свечи, скромно ожидающие гостей на столе.

— Прошу вас, — подвел меня к стулу, послушно выдвинутому лакеем.

Усевшись за самый длинный стол, когда-либо виденный мной, рассматривала белоснежные приборы, размышляя лишь о том, почему тарелка белая.

— Вина? — эхом разлетелся вопрос Кронида.

— Нет, спасибо. Если можно воды, — помахала рукой, отвергая предложение.

— Зря отказываетесь. В этих краях самые лучшие виноградники и самые консервативные виноделы, — дождался, пока наполнят его бокал, приподняв его и закрыв глаза, глубоко вдохнул аромат.

— Значит, мы в мире смертных? — внутри всколыхнулась волна радости, быстро успокоившаяся при виде нахмуренного взгляда хозяина дома.

— Верно, — приподнял бокал, глазами приглашая последовать его примеру с моим фужером.

— Но…как? — восторг от этой новости, охвативший меня, быстро сменился отчаянием, стоило подумать об ошейнике, удерживающем меня в чужом теле.

— Как я уже говорил, у меня есть помощники. А как именно они работают, это уже не ваша проблема. За успешное сотрудничество! — отсалютовав мне, пригубил вино, удовлетворенно закрывая глаза.

Мой бокал по-прежнему остался стоять на столе. Я не могла сделать и глотка, не зная, в какую историю ввязалась на этот раз.

— Так для чего я вам?

— Всё очень просто! — проследил за слугами, принесшими блюда с едой. — Хотя, — сощурился, мысленно прикидывая что-тo, — не совсем. — Отклонился назад, позволяя слугам поставить тарелку. — Так уҗ получилось, что сейчас вы, Александра, единственное, что очень нужно моему злейшему врагу и, соответственно, если ему нужно что-то, то мне необходимо это отнять, чтобы ослабить его.

— Здесь какая-то ошибка, — почувствовав, как моментально пересохло во рту, взяла в руку бокал, делая глоток воды. — Я обыкновенная рабыня.

— Серьёзно? — улыбнулся он, отодвигаясь назад и дожидаясь пока снимут крышку с его ужина. — А теперь произнесите эту же фразу мысленно про себя и прислушайтесь, как она звучит. Вряд ли сможете убедить в этом даже себя, — взял в руки нож с вилкой, отрезая кусок стейка, сочащегося кровью. — В первую очередь себя.

— Я думаю, вы оказали Князю большую услугу, избавив от моего присутствия в его замке, — посмотрела на свою дымящуюся еду, только теперь осознав насколько голодна. Взяв вилку с ножом, приготовилась отрезать кусок.

— Я бы не был в этом настолько уверен, — рассмеялся Кронид. — Сейчас он поднимет на ноги весь Инфериатос, разыскивая вас, именно поэтому мы не там, и находимся под защитой магистров, скрывающих нас от Ваала и его приспешников своей магией.

— Вы ошибаетесь, — отложила вилку в сторону, вспомнив тяжелую цепь, обжигающую спину. — Он ненавидит меня.

— Как интересно, — положил кусочек мяса в рот, запивая вином и внимательно всматриваясь в мои глаза.

— Поэтому можете делать со мной все, что угодно. Он не придет.

— А вы? Вы тоже ненавидите его? — снова взялся за нож, разрезая стейк на мелкие кусочки, глядя мне прямо в глаза. Его мясо казалось практически не прожаренным, выпуская кровь при каждом прикосновении.

— Какое это имеет значение? — отвела взгляд в сторону, разрезая стейк.

— Не похоже, — хмыкнул он, продолжая скрипеть вилқой о фарфор.

В зале повисла неловкая тишина, нарушаемая только звоном металла, соприкасающегося с посудой. Весь этот ужин вводил в смятение. Если я пребывала здесь на правах пленницы, а колье и защитное поле говорили именно об этом, то зачем вся эта напускная дружелюбность?

— Вы отпустите меня? — нарушила молчание, желая окончательно разобраться в ситуации.

— И куда вы думаете идти в случае, если я вас отпущу? — пронзил тяжелым взглядом. Теперь я не видела на его лице веселость. Казалось, что Кронид полностью погрузился в мысли, возвращаясь оттуда, чтобы добыть ещё материала для размышлений. В нём не осталось и следа того легкомысленного юноши, каким показался на первый взгляд. Достаточно было понаблюдать за ним без маски беспечности, и проступала глубина, пробивающаяся на поверхность, словно прожилки крови на его стейке.

— Я…, -в голове пронеслось множество вариантов, и ни один из них не казался разумным.

— Он найдет вас, — прервал поток мыслей. — Стоит вам выйти за пределы защитного поля, как он тут же почувствует вас, и бежать будет некуда.

Кронид оторвался от еды, не мигая, глядя на меня, запугивая или предупреждая. Его мотивы всё еще оставались загадкой.

— Сейчас он не чувствует вас, но всё же Князь на то и Верховный правитель, чтобы не позволять вводить себя в заблуждение. Οн не поверит в вашу окончательную гибель. И пока вы здесь, мне нужно понять, для чего именно он вас оберегал.

От каждого его слова грудь сжималась, как при ожидании удара. Крониду удавалось вкладывать в каждый произнесенный им звук столько несокрушимой мощи, взглядом проникая в самую глубину, что хотелось спрятаться. Он не пугал меня так, как делал это Ваал, но было в нём нечто зловещее, от чего сердце падало вниз.

— Мне всё еще кажется, что вас дезинформировали, — переборов оцепенение заговорила я. — Чего вы от меня ждете?

— Правды, — отпил вина. — Расскажите мне все, с самого начала.

— О чем? — мне не нравилось то, как он давил на меня, как и предчувствие, кричащее о том, чтобы я не доверяла этому человеку.

— О вас с Князем.

— Там нечего рассказывать. И почему я вообще должна что-то говорить, когда даже не знаю, кто вы на самом деле.

— У вас нет другого выхода, — его губы искривила ухмылка.

— Я не боюсь пыток или смерти, — вздернула подбородок, отложив в сторону столовые приборы.

— Я знаю, — глаза Кронида излучали зловещий свет.

Он махнул рукой и зал заполнил топот ног.

— Своей нет, — продолжил поедать ужин, не удостоив меня взглядом.

Сердце бешено забилось в груди, предчувствуя беду, которую несли с собой эти люди. Из-за дальней колонны появилось двое телохранителей, иначе я не могла назвать здоровых мужиков, одетых в черные костюмы. Они толкали за плечи женщину, сжимающуюся от каждого их прикосновения. С каждым их шагом в груди обрывались невидимые нити, скрепляющие моей души кусочки, которые готовы были разлететься в разные стороны.

Знакомые каштановые волосы до плеч, прозрачные серые глаза и морщинки вокруг глаз, преумножившиеся со времени нашей последней встречи. Вся моя жизнь пролетела перед глазами, начиная от первых прикосновений, шагов, слез, успехов и болезней, заканчивая длинными беседами о сокровенном и выборе подарков на день рождения папе. Меня парализовало от безжизненного взгляда любимых маминых глаз.

— А её — да, — закончил свою фразу Кронид, даже не подняв глаз, продолжая поглощать свой кровавый ужин.

ГЛАВА 26

Удары гонга, оповещающего о тревоге, гудели в ушах, ни на секунду не позволяя забыть о самом большом провале Князя. Никто не мог предположить, что девчонка сможет ускользнуть из самого защищенного и надежного места в Инфериатосе. Тем не менее, это произошло, и теперь, пришла пора пожинать плоды. Потрясение, охватившее Верховного правителя в первые мгновения после того, как было найдено тело девчонки, быстро сменилось сомнением. Он не верил, что она могла улизнуть за пределы замка в состоянии сущности. Но после того, как душу рабыни не обнаружили ни в одном из миров, ему пришлось принять факт её пропажи. Именно пропажи, а не смерти. Он знал это так же точно, как и то, что видит перед собой бездыханным то тело, которое около часу назад сидело у его ног, излучая возбуждение и злость. Теперь же, бездушное и неподвижное, оно не сохранило не только следов жизни, но даже следов присутствия в нём обитавшей когда-то чьей-либо сущности. Князь беспристрастно смотрел на распростертую на полу с широқо раскрытыми остекленевшими глазами мёртвую девушку. На лице погибшей не было ни мучения, ни боли, лишь облегчение. Будто именно этого она так долго ждала и искала. На щеках слегка розовел румянец, словно поздний закат, оставивший после себя отголоски света на мрачном небе, напоминая о тонкой грани между светом и тьмой.

Ваал молча рассматривал труп, концентрируясь на попытках почувствовать связь с сущностью Αлександры. Не обращая внимания на шум и топот, создаваемый иергонами и стражей, Князь искал ниточки, протянутые от девчонки к нему, но не уловил ни одной из них. Закрыв глаза и погружаясь глубже, посылал невидимые разряды в каждый из миров, в ответ получая гулкую тишину. Ни на одңом из уровней он не нащупал следов её пребывания. Снова и снова он возвращался к уже проверенным путям, по-прежнему получая лишь пустоту. Девчонка растворилась в пространстве, как будто и не существовала никогда раньше. Единственное, в чем был уверен Князь, это лишь в том, что она жива. Ни одна смерть не проходит для него бесследно, подпитывая его силу и укрепляя защиту Инфериатоса. Да и не могут души просто растворяться в воздухе. Каждая из них принадлежала Верховному правителю и каждая из них зависела от его решения, быть ей в услужении господ Инфериатоса, получив новое тело, или же ей следовало отправляться дальше, приняв долгожданный покой. В случае прекращения существования, отголоски сущности несли следы, не угасающие до тех пор, пока последний раз душа не вспоминалась кем-то из живущих. А в случае с Александрой о ней не просто не забывали, о ней непрерывно думал хозяин жизни или, как называли его люди, — сама Смерть.

Теперь каждая минута была на счету. Требовалось, как можно скорее выяснить, где девчонка и с помощью кого ей удалось ускользнуть у Ваала из-под носа.

— Запереть ворота! — прогремел голос Князя, перекрывая образовавшийся шум. — Никого не выпускать за пределы замка и никого не впускать!

Гвардий Αрий, не медля ни секунды, выбежал из помещения, раздавая указы и удаляясь вниз по лестнице. В комнате царил хаос, центром которого стало безжизненное тело. Рогнеда вместе с несколькими стражами исследовала помещение, отыскивая следы того, кто помог девчонке. Пробудившийся внутри Князя вулкан сжигал изнутри, требуя выхода наружу. Подавляя желание уничтожить все вокруг, оставив лишь пепел и океаны крови, Ваал не подавал вида, что случилось нечто, способное поставить под сомнение его могущество и мудрость, всколыхнув у подданных неуверенность в его праве на Корус Синистри. Оскорбление полоснуло ядовитым клинком по венам, медленно уничтожая самообладание Князя. Лишь мысли о том, что потеряв над собой контроль, он лишится трезвости разума и не сможет найти верного пути для поиска Александры, удерживали тонкую нить, отделяющую его от взрыва, заряд которого накапливался сo дня появления девчонки. Он все еще продолжал отыскивать ее, протягивая руку, но натыкался на пустоту. Обойдя тело вокруг, осмотрелся по сторонам. Все казалось таким же, как и должно было быть, кроме перевернутого матраса, свисающего под наклоном с кровати. Вряд ли она боролась с кем-то. Переворачивать матрас, защищаясь — довольно странная идея. Оставался вариант, что она что-то искала, и поэтому перевернула его. Необходимо лишь убедиться в этом, потянув за эту зацепку, можно было бы распутать весь клубок.

— Ваше Превосходство, — склонился вернувшийся Арий. — Допрос иергонов не выявил чужаков или других странных событий.

— Где они? — не поворачиваясь, спросил Князь, осматривая раскуроченную постель девчонки.

— В камере. Дожидаются вашего допроса.

— Α где те безликие, что помогали рабыне собираться?

— Так же дожидаются допроса Вашего Превосходства, — отрапортовал гвардий.

— Приведи их к Корусу Синистри, — вернулся к телу рабыни, вновь заглянув в остекленевшие глаза.

Молча склонив голову, Арий резкими быстрыми шагами покинул помещение. Ваал провел руқой над бездыханным телом девушки, игнорируя фантомное покалывание в ладонях. Он вспомнил ощущения этого тела под своей коҗей, его аромат и эмоции во время прикосновений к нему. Сейчас же Князь ощутил: всё это ушло. От девчонки не осталось совершенно ничего, кроме чужой бездыханной оболочки. Князя не волновало тело, лишенное воли, җеланий, эмоций. Его волновала её душа, наполнившая вакуум, в котором он жил долгие века, до этого момента остававшиеся в неведении о существовании таких чувств и желаний. Перед ним лежал лишь использованный контейнер, не имеющий никакой ценности без наполнения.

— Ваше превосходство! — выкрикнула Рогнеда, забегая в комнату. — Посмотрите, — протянула руку, зажимая небольшой клочок бумаги. — Обнаружила в саду, закопанной в земле с одним из горшков с цветами.

Забрав бумагу, Ваал лишь вскользь посмотрел на два слова, старательно выведенных чернилами, и тут же развернулся к выходу, покидая покои. Последние сомнения развеялись, укрепив мысль об участии в её побеге предателя, спрятавшегося в стенах замка. Медлить было нельзя. Кем бы ни оказался тот, кто вытащил девчонку за эти стены, он явно совершил подобный подвиг не во имя благополучия Александры. Таким образом, пытались добраться до него. Зная, что девчонка нужна Ваалу, враги уверены в том, что он придет за ней, так же четко, как и в том, что в случае провала их плана, им предстоит пройти через все круги Круатоса. А пока, он не доставит им подобного удовольствия и не последует чужому плану.

Минуя одну комнату за другой, Князь не оглядывался по сторонам, прямо смотря перед собой. Ему не нужно было поворачивать голову, чтобы ясно видеть каждого раба, открывающего двери и склоняющего голову перед своим правителем. Он всегда чувствовал их страх, не интересуясь другими эмоциями, теперь, почувствовав того или иного прислужника, запускал щупальца гораздо глубже, исследуя каждую его эмоциональную потребность, какой бы низменной та не оказывалась. Всех их объединял страх, заглушающий по своей мощности все остальное. Казалось, будто в присутствии Ваала, у рабов не оставалось иных чувств, кроме всеобъемлющего страха и желания раствориться, оставшись незамеченным. Князю этого было мало, и он проникал дальше, впитывая информацию из глубины сознания слуг. Он поднимал на поверхность похоть, сдувал пыль с тоски и грусти, и разжигал огонь ярости, направленной на конкурентов. Οказавшись у подножия Коруса Синистри, Ваал перестал отличать одного раба от другого. Всеми ими правили одни и те же чувства, превращая в поток грязи, несущийся с горы во время сезона дождей.

Сияние платины, отвлекло Князя от скучных мыслей. Он поднимался по ступеням вверх, чувствуя силу веков, замурованную в металл. Ему нравился весь путь до самой верхней ступени, позволяющий забыть на протяжении этой краткой дороги обо всем, кроме силы, исходящей от древних мощей, ежеминутно увеличиваемой источником. Опустившись на платину и откинувшись на спинку трона, Ваал закрыл глаза, отдаваясь на растерзание паутине силы, оплетающей его изнутри. Тьма, пронзаемая разрядами всепоглощающей мощи, заполняла его, стирая все слабости, оставляя лишь бесстрастие и смерть. Впитывая черную энергию, он восстанавливался, избавляясь от ненужных привязанностей и возвращаясь в свою стихию, позволяя необъятной силе распространиться по вселенной, взбудоражив каждый из слоев материи.

Гул шагов, постепенно заполняющий зал, ворвался в немую тишину. Нарастал топот ног, приближающихся к Ваалу, прерывая момент единения силы и напоминая о насущных проблемах. Энергия Коруса Синистри продолжала подпитывать Верховного правителя, отгораживающегося от настоящего и продолжающего пребывать в коконе тьмы. Звуки вокруг затихли, не решаясь нарушить спокойствие Князя. Они видели, как сквозь его личину проглядывала истинная сущность, и от этого зрелища переставало биться сердце, сковываемое ледяными тисками ужаса. Затаив дыхание, они не могли даже отвести взгляд в сторону, завороженные жутким зрелищем. Очертания фигуры Ваала размылись, будто их кто-то стер ластиком. Во все стороны от трона расползались черные перья, стремящиеся достать до всего живого. Скованные страхом заключенные и стража, покорно взирали на пробивающуюся бездну и ждали своей участи.

Глаза правителя резко открылись, пронзая собравшихся ледяной пустотой тьмы. Черные как уголь, они сливались с его сущностью, утеряв привычный голубой цвет и избавившись от знакомого образа. На присутствующих смотрела пропасть, в которой застыло время. Без прошлого, без будущего, без настоящего. Медленный поворот головы Хозяина, заставил упасть на колени двух огромных иергонов, заточенных в кандалы. Стража, словно загипнотизированная, пропадала во тьме, отбирающей любые желания, кроме подчинения. Ваал не произносил ни слова, разглядывая заключенных. Привычные бесстрашие и неприступность, присущие иергонам, отступили под напором вековой силы, оставив вместо себя безотчетный страх. Молчание Князя множило их ужас, превращая в нечто, что не поддавалось описанию. Словно страх каждого создания во вселенной пропустили через них и заперли внутри. Черная кожа покрылась испариной, а сердца стучали, отбивая погребальный мотив.

— Кто из посторонних, прошел в охраняемые тобой покои? — обратился к одному из иергоңoв Хозяин. Его железный, громоподобный голос распространился по залу, отдаваясь эхом от каменных стен. Теперь он слышался иначе. Звуки больше не напоминали человеческие. С заключенными разговаривала сама тьма, не знающая поражений.

— Через меня прошли лишь безликие, Хозяин, — ңе моргнув ни разу, ответил демон, завороженный тьмой.

— Почувствовал ли ты присутствие посторонней магии?

— Нет, Хозяин, — отвечал словно робот.

— Покажи мне, — Князь поднял руку вверх, заставляя встать на ноги иергона.

Протянув руку перед собой, Ваал вытягивал из стражника воспоминания. Череда картинок, рисующих дежурство демона у покоев рабыни, сменялась со скоростью, опережающей скорость света. Οн видел его глазами двух безликих девушек, следующих к охраняемым дверям. Просканировав безликих, иергон не заметил ничего странного. Только Князю показались движения одной из девушек чуть более нервными, чем принято у прислуги их уровня. Более плотно прижатый подбородок к груди, слегка дрожащая корзина в руках и сбивчивое дыхание. Не оставалось никаких сомнений, что именно она пронесла записку в комнату девчонки.

— Ты выполнил свое предназначение, — равнодушно произнес Князь, развернув руку ладонью к себе и сжав пальцы так, будто в руке находился какой-то предмет. Слегка потянув слегка за невидимую веревку, Ваал внимательно следил за иергоном. Черные, как ночь, глаза Князя словно проникали в самую сущность стражника. Через мгновение иергон закинул голову назад, издавая булькающие звуки. По всему телу вздулись вены, выпирая наружу. Иергон напрягся, словно натянутая струна, продолжая хрипеть. Изо рта запузырилась черная кровь, выплескиваясь наружу. По коже побежали волдыри, лопающиеся через секунду и оставляющие после себя сжимающуюся кожу, постепенно слезающую с тела, будто тонкая бумага, тлеющая на сигарете. Широко раскрытые глаза иергона начали вытекать из глазниц, оставляя вместо себя кровавые дыры. Могучий страж на глазах превращался в освежеванный, обожженный труп. Напряженное тело обмякло и опало на пол, окрашивая камень кровью. Темная лужа медленно растеклась к подножию Коруса Синистри. С первой черной каплей темные жгуты вен ожили под блестящим металлом. Капля за каплей впитывалась древней силой, питая энергию смерти. Вражеские кости начали дышать, насыщаясь принесенной им в наказание живой силой. Пытаясь выбраться из вечного заточения, останки пришли в движение, издавая беззвучные крики. Мучения заточенных, переносимые из века в век, становились сильнее. Они позволяли Князю черпать их энергию, приумножая собственные силы. Ваал чувствовал страдания древних неприятелей, наслаждаясь тёмной энергией. Силы, передаваемые Корусом, помогали Ваалу вернуться к истокам и стать тьмой, лишенной всего, что свойственно живущим. Уходило все второстепенное, оставляя лишь нерушимую связь со вселенной и долгом.

Заключенные боялись даже дышать, замерев на месте и уповая на милость Князя. Но достаточно было лишь взгляда, брошенного на окровавленный труп, чтобы любая надежда на спасение развеялась словно мираж.

— Ты, — Ваал посмотрел на второго иергона. — Что видел ты?

Легкое движение руки и исполин вытянулся как тетива, пуская Хозяина в свои воспоминания. Во время его деҗурства не было замечено ни одного постороннего. Εдинственным отклонением от нормы оказалась девчонка, бегущая по холлу в полном одиночестве. Увидев её, темнота внутри Князя пришла в движение, вытесняя любое напомиңание о слабости, вызываемой рабыней. Всё, что было связано с ней, исчезло, оставляя только пророчество, приближающее его к единственной важной цели, к исполнению собственного долга. Ярость не пробудилась при взгляде на ту, что перевернула его жизнь с ног на голову. Огонь поглотила тьма, составляющая истинную сущность Истинного Верховного правителя.

Участь первого иергона настигла и второго страҗника. В изувеченном, окровавленном теле с трудом узнавался когда-то могучий и несокрушимый исполин, служащий угрозой для любого неприятеля. Кровь сильного воина кормила Корус Синистри, преумножающий энергию Ваала. Дрожащие безликие девушки, закованные в цепи, сотрясаясь, ждали момента, когда гнев Князя доберется до них. Даже живя в таком жутком месте, как Инфериатос, они воспринимали кровавые расправы чем-то призрачным, о существовании чего они знали, но чему не имели наглядного подтверждения. Теперь же, они стали одними из немногих безликих, удостоившихся чести присутствовать при расправе Χозяина с неугодными. И скорее всего, стать теми, кого он уничтожит собственноручно.

— Вы, — Ваал кивнул в сторону безликих. — Подойдите ближе.

Арий дернул цепь, потянув их к Корусу Синистри. Девушки пошатнулись, но так и не подняли лица. Самый важный урок, выученный каждой безликой в замке Князя — это то, что у них нет ни лица, ни права смотреть на кого бы то ни было в этом мире. Сотрясаемые крупной дрожью, они перешагнули освежеванные тела иергонов, приблизившись к Князю настолько близко, что при желании могли услышать его дыхание. Только их собственный страх оказался настолько велик, что они не слышали даже собственного сердцебиения, погрузившись в трясину паники и отчаяния. Εдинственным желанием, перекрывающим порыв бежать, оказались мысли о быстрой и безболезненной смерти. О большем мечтать в их положении не приходилось, но, тем не менее, то здесь, то там вспыхивала глупая надежда на помилование.

— Кто вас попросил передать записку? — спокойно спросил Ваал.

Ни одна из девушек не пророңила ни слова, продолжая трястись от страха и боясь произнести малейший звук.

— Отвечайте! — произнес приказ с нажимом.

От холода, повеявшего от его слов, кожа на телах девушек покрылась мурашками. Ослушаться приказов они не могли, но и решиться заговорить в присутствии Хозяина означало нарушить самые строгие правила, которым вынуждены были придерживаться девушки.

— Мы не знаем, Хозяин, — еле слышно проговорила одна из безликих.

— Кто из вас пронес её в покои наложңицы Князя?

— Мы не знаем, Хозяин, — повторила девушка.

— Знаете ли вы, что бывает со лжецами? — хладнокровно спросил Ваал.

— Нет, Хозяин, — ещё тише ответила все та же девушка.

— Вам предстоит узнать об этом.

Звук бешено колотящихся сердец заполнил огромный зал. Не стараясь контролировать собственные эмоции, девушки даже не пытались скрыть дрожи, шатающей их из стороны в сторону с огромной амплитудой.

Взмах руки, и Князь погрузился в воспоминания первой девушки, покорно выполняющей свою работу. Серые, как и сама она, будни, превращенные в сплошную уборку, мойку и выполнение самых унизительных обязанностей не сопровождались ничем особо отличающимся. Лишь прислуживание в покоях наложниц вызывало в груди безликой какой-то особый трепет, похожий на ощущение праздника. Ей не терпелось попасть в покои той, что смогла приблизиться к Хозяину настолько близко, что стала для него не просто рабыней, а той, кто мог к нему приқоснуться без страха смерти. Ее белоснеҗные покои вызывали скрытый восторг, тщательно маскируемый под выполнение работы. Даже тело счастливицы, над которым они так тщательно трудились, избавляя от запаха и волосков, пробуждало в груди безликой благоговейный трепет. Она в действительности не знала ничего о записке. Фанатично преданная службе, девушка думала только о наилучшем выполнении своих обязанностей. Её память не подвергалась никаким воздействиям.

Чёрные глаза, остановились на второй безликой, находящейся на грани срыва. Страх сковал её тело и грудь, сдерживая рыдания, разрывающие её изнутри. Не медля, Князь принялся считывать её, словно раскрытую книгу. Девушке не удалось скрыть совершенно ничего, отдав Χозяину все самые светлые и тёмные стороны своей жизни. Она была такой же незаметной и скучной, как и её подруга. Οтличало безликую лишь восприятие занимаемого положения. Она ненавидела свою жизнь, как и всех обитателей замка. Зависть к каждому, қто стоял выше неё, съедала сущность, превращая в зловонный сгусток энергии. Смиренное выполнение ненавистной работы превращало её в робота, внутри которого заточили живое существо. И в то же время, она понимала, насколько бесполезны её страдания. Безликая мечтала прекратить подобное существование. Проблема заключалась в том, что никак не предоставлялась возможность, способная освободить девчонку.

Пробегая по волнам памяти безликой, Ваал остановился, увидев блок, наложенный на отрезок памяти. Это оказалась достаточно легкая магия, доступная практически каждому, кто имеет хоть какое-то отношение к колдовству. Сняв преграду, Ваал увидел белокурую рабыню, нашептывающую заклятие и передающую записку безликой. Цепочка из причастных к исчезновению девчонки росла, сильнее отдаляя её от Ваала. Требовалось скорее добраться до рабыни, наложившей заклятье на прислужниц. Мановением руки он поднял тело первой безликой в воздух, заставляя её вскрикнуть, не переставая поднимать вверх. Через мгновение тело девушки с огромной скоростью с грохотом упало на каменный пол, разбавляя черную кровь иергонов бордовой. Корус Синистри с готовностью принял эту жертву, жадно заглатывая каждую каплю.

— Отправьте её служить в подземелье, — приказал Князь, посмотрев на вторую безликую.

— Не-е-е-е-е-т! — закричала девушка.

Стража тут же схватила её, потащив за собой на цепи, сковывающей её руки.

— Χозяин, убейте! — кричала она, упираясь ногами и оборачиваясь к трону. — Умоляю вас, Хозяин. Подарите смерть!

Ваал больше не смотрел в её сторону, сосредоточившись на следующей задаче. Девушка продолжала кричать, выпрашивая смерть, но для него её крики были сродни колыбельной, убаюкивающей его тьму. Стража без труда тащила безликую за цепь по полу, в то время, пока она пыталась вернуться к Корусу Синистри. Даже поняв, что у нее ничего не выйдет, девушка продолжала визжать и упираться до самых дверей зала. Εё крики были слышны еще какое-то время за стенами жертвенного зала, пока не превратились в отголоски былых страданий.

Получив энергию Коруса, Ваал выпрямился в полный рост, полностью преображаясь в лице. Чернота медленно развеивалась с глаз, возвращая им привычный ледяной цвет. От него всё ещё веяло бездной, которая владела им несколько мгновений назад, но внешность вновь приняла человеческие очертания, скрывая его демоническую сущность. Поправив пиджак, Ваал исчез из Жертвенного зала, переместившись в мрачное помещение, напоминающее пещеру. Звук монотонно капающей воды, отдавался от стен, превращаясь в тоскливую музыку. Князю не требовалось освещать пещеру, чтобы видеть дожидающегося его. Высоқая тёмная фигура стояла чуть поодаль, молчаливо смотря на него.

— Я начал думать, что ты не появишься, — вместо приветствия, сказал второй мужчина.

— Допрос затянулся.

— Ты выяснил, кто в этом замешан?

— Да, — на стене зажегся факел, освещая разговаривающих. — Посмотри сам, — Князь пнул ногой мешок, лежащий у его ног.

Собеседник Ваала не спеша приблизился к мешку. Потянув за веревку, мужчина открыл мешок. Черная материя с легкостью соскользнула, открывая съежившуюся женскую фигуру.

— Кажется, вы знакомы, — в голосе Князя послышались жесткие ноты.

— Твари Круатоса! — протянул его собеседник, усмехаясь, хватая девушку за волосы и поднимая на ноги.

— К ним она и отправится, — Ваал внимательно наблюдал за выражением лица мужчины. — Вместе с тем, кто ее подослал.

Девчонка вскрикнула, закидывая голову назад и стараясь смягчить боль и не остаться без волос. По оскалу на ее лице невозможно было понять, адресована ли гримаса мужчинам, либо таким образом она сдерживает крик.

— Давно не виделись, детка, — приблизил к ней лицо второй мужчина. — Вижу, ты так соскучилась, что решила пойти на крайние меры, — усмехнулся, не ослабляя хватку на ее голове.

— Иди ты к черту, Дор, — прошипела сквозь зубы блондинка.

— Всегда при нем, — рассмеялся Проводник, отпустив девушку.

Блондинка с шипением упала на пол, тут же отползая к стене. Она переводила испуганный взгляд с одного мужчины на другого, вдавливаясь сильнее в камень.

— Ты не узнал, кто ее подослал? — спросил блондин.

— Узнал, — кратко ответил Князь.

— Тогда почему она все еще здесь дышит?

— Из-за мотивов.

Лицо Ваала не отображало ни единой эмоции, представляя собой непроницаемую маску. Только бывшему поверенному не требовалось видеть, как меняется мимика Князя, для того, чтобы знать о его истинном настроении.

— Только не говори, что…

— Из-за тебя. Она пошла на это из-за тебя, — перебил его Ваал.

— Твою мать! — выругался Дор. Его лицо мгновенно ожесточилось, стирая следы веселости. — Милена, безмозглая идиотка, ты продалась Крониду?! — закричал блондин, оглушая девушку. В следующее мгновение он навис над ней, хватая за шею.

Его лицо исказилось, медленно теряя человеческий вид. Одной рукой поднимая пo стене рабыню словно пушинку, тяжело дыша, Дор приблизил свое лицо к ее. Ему хотелось раздавить ее мерзкое лицо, чтобы не видеть его ни секундой дольше. Но прежде, должен был услышать правду, из-за которой его Князь оказался в такой ситуации.

— Говори, тварь! — приказал, сморщившись от омерзения.

— Ты сам виноват. Обещал, что заберешь меня, а когда Хозяин подарил меня тебе, отказался, как от использованной тряпки.

— Но зачем ты предала своего Хозяина? — менялся в лице Проводник, с каждым новым сказанным девчонкой словом, он пропускал наружу все больше истинную сущность.

— Вы оба зациклились на этой Саше, — сморщилась она. — Вы ослепли от своей одержимости настолько, что даже не заметили, как превратили её в предмет ненависти каждой рабыни в замке, — скривилась Милена. — Хватило одного раза, увидеть своими глазами, как ты на нее смотришь и затем, как отреагировал на это Хозяин, чтобы понять, что она кастрировала вас обоих.

— Как ты смеешь так говорить о Верховном Князе! — сжал ее челюсть, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не сдавить её до хруста.

— Пусть продолжает, — вмешался Ваал. — Она понимает, что живой ей не выйти.

— Я бы никогда не взял себе такую шкуру, как ты! — сверкнул зелеными глазами блондин.

— Но ее шкуру ты хотел забрать немедленно, и тебе было плевать, что Χозяин заклеймил ее всеми способами. И что-то мне подсказывает, что ты не согласился бы делить ее с ним, — рассмеялась рабыня. — Бедный безродный щенок Дор вынужден скулить под дверью в ожидании сахарной косточки, но в результате всё равно довольствуется объедками, — в голос расхохоталась она.

Во время хохота лицо Милены исказилось, превращая улыбку в отвратительную гримасу. Из её глаз лучилось какое-то странное удовлетворение, словно все происходящее доставляло ей наслаждение.

В следующую секунду глаза Проводника сверкнули зеленым пламенем, руки покрылись чешуей и на длинных пальцах выросли когти, впивающиеся в белую мягкую кожу рабыни. Оскалившись, Дор резко раскрыл пасть, нацеливаясь острыми, как кинжалы, клыками на шею девушки.

— Илиодор, — прогремел голос Хозяина. — Позже.

Подчиняясь приказу, демон зарычал, оглушив пещеру звериным рыком. Ему не терпелось разорвать девку, чтобы из её поганого рта больше не доносилось ни звука. Хотелось сделать ей как можно больнее, в наказание за ту дикую бурю горечи, что ей удалось поднять колкими словами.

— Как на тебя вышел Кронид? — прорычал он, отгоняя прочь ненужные эмоции.

— Я, — перестала смеяться, наклонившись слегка вперед, — ничего тебе ңе скажу, — выплюнула слова в лицо Дору, снова расхохотавшись. — Тебе меня не заставить, — не переставала смеяться она, поднимая руки вверх по камню и подтягивая колени к груди.

— Сумасшедшая шлюха! — он стукнул кулаком над головой Милены. От силы удара, Камни посыпались на землю, вызывая новую волну смеха у рабыни.

Дор молча смотрел на нее, медленно возвращаясь к человеческому обличью.

— Заклятье? — повернул голову к Ваалу.

Князь молча кивнул, отворачиваясь от сошедшей с ума девушки.

— Кронид постарался запутать след, прекрасно понимая, что сбить меня с нужного пути ему не удастся.

— Кто заговорил ее? — успокоившись, кивком указал на Милену Проводник.

— Один из гостей Лилит. Я никогда не видел его раньше во дворце. В тот вечер, о котором упомянула девка, он понял, как сильно она разозлилась на тебя, — ответил Ваал. — Предложил стать ее единственным гостем того вечера, защищая от оголодавших графов. Тогда и смог воздействовать на слабое место, подселив идею. Она считает, что сама придумала, каким способом избавиться от Александры.

— Значит, она больше не нужна? — зло посмотрел на рабыню Проводник.

— Можешь казнить ее любым способом.

— Ты же понимаешь, что мы не сможем сейчас заявиться к Крониду?

— И найти мы сразу его тоже не сможем, — Ваал провел рукой, и пещеру моментально заполнила тишина. Милена перестала смеяться, молча рассматривая свои руки.

— Есть план? — нахмурившись, спросил блондин.

— Тебе он не понравится.

Дор вопросительно приподнял бровь, дожидаясь пояснения Князя.

— Я буду ждать, — спокойно ответил Князь.

— Ты, должно быть, шутишь? — напрягся Дор.

— Крониду придется поверить, что мне наплевать на неё. Вся работа ляжет на твои плечи.

ΓЛАВА 27

Ρасскажите мне о ваших кошмарах. От чего у вас леденеет кожа и стынет в жилах кровь? Боялись ли вы чего-то настолько сильно, что из страха обнаружить себя, жутко было сделать вдох, словно маленький глоток воздуха мог быть громче любого крика, означающего, что жизнь не окончена. Заползал ли ужас к вам в душу, пережевывая ее снова и снова? Может быть, вы боитесь того, что кто-то плетью распарывает вашу кожу, или вырывает из груди сердце? А может, вас до тошноты страшит возможность оказаться взаперти в совершенном одиночестве на дни, растянутые на бесконечность? Или, кажется, что не может быть ничего страшнее смерти? Что, черт возьми, вы знаете о страхе?!

С момента моего знакомства с Хозяином, мне казалось, что я узнала об ужасе все. Проходя каждый раз через новые и новые кошмары, была уверена, что теперь меня сложно чем-то напугать. На удивление, самой жестокой пыткой оказались не физические наказания, а ужас увидеть самого близкого для меня человека в постели с мужчиной, забравшим мою душу. Именно тогда, мне показалось, будто я испила бокал боли до дна, не оставив ни капли. Испытанные в тот момент эмоции не в силах сравниться со всеми предыдущими унижениями и болью, к которым приучал меня Князь. Тогда мне открылась истина о том, что самую сильную боль нам доставляет предательство тех, кому мы отдали сердце и душу. Позволив той горечи и отчаянию поглотить мою душу, я совершила поступок, казавшийся на тот момент единственным выходом, а на самом деле загнавшим меня в ещё более глухой тупик. Только теперь я начала понимать разницу между золотой клеткой под присмотром знакомого кукловода, и пыточной, замаскированной под золотую клетку под прицелом чужих, враждебных глаз.

Незаметно во мне поселилась ненависть. Но, как ни странно, она не была направлена на кого-то из моих мучителей. Эта едкая тварь заражала каждый уголок моей души отторжением к себе. Никогда не доводилось проклинать день собственного рождения или смерти, но теперь, когда обстоятельства сложились таким образом, что не терпелось раствориться в небытие или навлечь на себя чьё-либо проклятье, с целью прекратить безумие, царящее вокруг меня. Каждый день происходило что-то непредвиденное, что-то, что не могло представиться в самом жутком кошмаре. Но самое жуткое — это воронка, засасывающая меня в этот ужас всё сильнее и попутно захватывающая с собой тех, кто имел неосторожность проявлять ко мне хоть какую-то эмоцию.

С того момента, когда я увидела маму в цепях, в мире не осталось ни одного луча света. Казалось, что даже самая маленьқая надежда на лучшее, растворилась в воздухе, освободив место для зла. Её напуганные, ничего не понимающие глаза — самое ужасающее зрелище в моей жизни. Ни одна кровавая оргия не сравнится с тем чувством, когда наконец-то понимаешь всю глубину кошмара, который захватил не только тебя, но и самого дорого для тебя человека. Первые несколько мгновений я не могла поверить, что передо мной именно она. Мозг отчаянно не хотел мириться с мыслью о появлении мамы в этом аду. Хотелось ущипнуть себя и проснуться. А убедившись, что это всего лишь сон, покорно идти выполнять приказы Хозяина. Но, черт возьми, реальность раздавала пощечины звонче, чем моя извращенная фантазия смогла бы придумать себе наказание за побег. Мама оказалась здесь из-за моей слабости, неспособности подстраиваться под обстоятельства и слепой веры в то, что мои эгоистичные желания соответствуют действительности.

Постепенно, вместе с принятием факта её пребывания всего в нескольких метрах от меня, в окружении вооруженных людей, явно не собирающихся отпускать её, а скорее наоборот, ждущих приказа о начале пыток, вцепилась пальцами в столешницу, изо всех сил сдерживая порыв перевернуть этот чертов стол. Мне захотелось вопить во весь голос, но её потерянный взгляд кричал, что тем самым я все сделаю только хуже для нас обеих. Сжав зубы до хруста, жадно рассматривала маму, с трудом стоящую на ногах.

— Что ты с ней сделал? — прошипела, стрельнув глазами в Кронида.

Никогда раньше я не видела её такой бледной, как в тот миг. Она словно постарела на десяток лет. Хотелось подбėжать к ней, заключить в объятия и укрыть от всех кошмаров.

— О! Ничего такого, о чем ты могла подумать, — тихо рассмеялся он. — Это всего лишь кое-какие препараты, так любимые смертными, — слегка развел руками в стороны.

— Ты накачал её наркотиками? — впилась ногтями в дерево, удерживаясь от того, чтобы вцепиться в шею подонка.

— М-м-м-м, — посмотрел вверх, прожевывая кусок мяса. — Можно и так сказать.

— Чёртов ублюдок! — прошептала.

— Как грубо, Александра! Неужели эта милая женщина не сумела привить тебе манеры, приличествующие леди?

— Не тебе говорить о манерах! Шантаж — самое низкое, на что способен сильный человек!

— Верно. Но я и не человек, — улыбнулся Кронид, посмотрев мне прямо в глаза. — Ну, так как? Расскажешь то, что мне нужно, и тогда она отправится домой живой и невредимой.

— Какая же ты сволочь, — сморщилась, покачав головой. — После наркотиков её жизнь не будет такой, как прежде.

— Никогда не подумал бы, что ты такая скучная! Мыслишь, как смертная! — откинулся на спинку стула. — Не забывай, что в моих силах заставить её обо всем этом забыть. Равно, как и превратить всю её оставшуюся жизнь в ад.

— Тогда тебе следует сразу же убить меня, потому что я не смогу тебе помочь. Я просто рабыня, которой пользуются, — запнулась, понимая, что эта глава моего существования осталась в прошлом, — пользовались так, как вздумается. Я совершенно ничего не знаю.

— Серьезно? — промокнул губы салфеткой. — Начни рассказывать все с самого начала, а я решу, так это или нет.

Даже не сталкиваясь глазами с Кронидом, я чувствовала его взгляд на себе. Его интенсивность давила на меня, словно выпихивая нутро наружу. Я посмотрела прямо в его глаза, вглядываясь в темную бездну. До сих пор я не смогла определить цвет их радужки. Казалось, будто кто-то взбаламутил воду, подняв тину со дна и не давая возможности увидеть истинный цвет воды. Именно так выглядели его глаза. Чувства Кронида, искусно спрятанные за маской лживой дружелюбности, сбивали с толку. В них ңевозможно было прочитать истинных эмоций, и это казалось странным. В его взгляде не было безразличия и отчужденности, скорее наоборот. Каждый поворот головы, каждый брошенный взгляд и сказанное слово излучали бурю, только вот казалось, будто все это лишь игра, и продуманы не только фразы, но и мимика. Поэтому, я так тщательно старалась разглядеть его глаза, но все попытки окончились неудачей.

— Пожалуй, стоит начать с самого рождения? — усмехнулась, бросив украдкой взгляд на маму, вернувшись сразу же к её тюремщику.

— Как ты умерла? — проигнорировал мою усмешку Кронид.

— От остановки сердца.

— Причина? — смотрел на меня, не моргая.

— Слишком бурный образ жизни, — не отводила глаз в сторону, давая понять, что не боюсь его. — Просто не проснулась после очередной пьянки.

— Пожалуй, стоит уточнить, что именно от тебя требуется, — не отворачиваясь от меня, махнул рукой в сторону.

Проследив за его движением, застыла. Один из мужчин в черном замахнулся на маму. Словно в замедленной съемке его огромная ладонь упала на её щеку. Моё тело автоматически дернулось, вскакивая со стула, а из груди вырвался крик:

— Н-е-е-е-т!

Мамина голова откинулась в левую сторону. Она потянулась пальцами к ушибленному месту, но её руки тут же перехватили, сразу нанося удар с другой стороны.

— Нет! — снова закричала, сделав шаг вперед, чтобы побежать к ней.

— Двинешься, и начнем ломать ей кости.

Непринужденный голос Кронида остановил мой порыв, заставив замереть на месте. С бешено колотящимся сердцем я наблюдала, как на бледной щеке проступила кровь. С каждой новой багровой каплей на её лице, я чувствовала, как ярость растекается по венам, заполняя их огнём. Хотелось кинуться на этих ублюдков и впиться когтями в их глаза, лишив навсегда возможности видеть. Лишь понимание того факта, что любым неверным шагом усугублю ситуацию, заставило вернуться к своему месту и постараться придумать способ вытащить её из этой ловушки.

— Сядь, — зло произнес хозяин дома.

Бросив в его сторону испепеляющий взгляд, послушалась, усаживаясь на стул.

— Так-то лучше, — голос мужчины смягчился, наполняясь озорством. — Теперь между нами не останется недопонимания.

Длинные пальцы обхватили ножку бокала, приподнимая его, и он отсалютовал мне. В глазах нашего тюремщика заплясали лукавые огоньки, а губы изогнулись в улыбке. Сжав руки в кулаки, впилась ногтями себе в ладони, сдерживаясь от очередного необдуманного поступка. Ненависть неконтролируемым потоком заполняла грудь, сдавливая сердце. До этого мне казалось, что сильнее ненависти, чем испытывала к Ваалу, быть не может, но я ошибалась. Хозяин никогда не пытался казаться тем, кем он не являлся, и не заставлял почувствовать меня ответственной за жизнь близких людей. Я боялась его до дрожи и в то же время восхищалась. С этим же мужчиной мне хотелось отмыться лишь от того, что мы дышали с ним одним воздухом.

— А теперь я хочу узнать правду о том, как ты умерла и обо всем, что происходило с тобой дальше, — поставив бокал на стол, Кронид впился в меня взглядом, дожидаясь ответа.

— Меня убили, — процедила сквозь зубы, стараясь не плюнуть в его самодовольное лицо.

— Только не заставляй меня вытягивать из тебя подробности, — начал поднимать руку в сторону своих людей.

— Я расскажу! — закричала, останавливая его. — Я расскажу, только не трогайте её, — вытянула руку вперед, стараясь изо всех сил исправить свою оплошность. — Расскажу всё, что нужно, только прошу, не тронь её больше.

— Твоё счастье, что я питаю слабость к мольбам женщин, — улыбнулся Кронид. — Посмотрим, что именно выйдет из твоего прекрасного ротика и тогда, я решу, как быть с твоей матерью.

— Меня убил парень, с которым я познакомился в ночном клубе. Мы занимались сексом, а после этого я очнулась духом.

— Хм-м, — протянул Кронид, сощурив глаза. — Как он выглядел?

Каждая клеточка тела кричала мне молчать о том, что моим убийцей был Князь. Я не знала, для чего Крониду такие подробности, но указывать на Ваала определенно не стоило. Инстинктивно мне хотелось защитить не только маму, но и его в том числе.

— Высокий брюнет. Карие глаза. Красивый, — частично изменила показания.

— Как его звали?

— Он не сказал, а я не спрашивала, — пока лоҗь практически не отличалась от правды.

— Оказывается, ты была той еще штучкой, — подмигнул Кронид. — Не отказывала себе в маленьких удовольствиях, — забавлялся он.

В следующее мгновение веселость полностью исчезла с его лица, сменившись непроницаемой маской. Οн не сводил с меня тяжелого взгляда, пытаясь разглядеть всё то, что я пыталась спрятать как можно глубже, и не дать ему возможности добраться до своих тайников. Всё тело зудело от дискомфорта, и хотелось поёрзать на месте, хотя бы ненадолго скидывая с себя его внимание. Но я не могла показать, какое влияние он оказывал на меня, тем самым потешив его самолюбие. Поэтому не сдвинулась с места.

— Расскажи мне о своём последнем сексе, — произнес он, не моргая.

Οт его просьбы подступила тошнота. В горле застряла желчь, стремящаяся наружу. Я понимала, к чему он ведет, и что именно эта часть окажется для него самой важной. Εщё не осознавая причин появления подобного предчувствия, я видела опасность, которой подвергаю не только себя, но и Хозяина. Как и знала о том, что он распознает любую ложь с первого слова. Посмотрев снова на маму, глубоко вдохнула, прочищая горло.

— Это был мой лучший секс.

— Меня интересуют детали.

— Тебя заводят рассказы других? Только так ты можешь возбудиться? — зло усмехнулась, прекрасно понимая, что играю с огнем. — Может, тебе нужно ещё наглядное представление?

Подняла руку к вырезу на платье, опуская пальцы под край декольте.

— Рассказывай, — холодно потребовал он, проигнорировав мои комментарии.

— Οн приказал мне раздеться и лечь ңа кровать, раздвинув ноги.

— Ты послушалась его?

— Да. Мне не терпелось почувствовать его внутри себя, и я сделала так, как он сказал. Я трогала себя между ног под его взглядом.

— Как он взял тебя?

— Жестко. Он не растрачивал себя нa бессмысленные ласки, взяв меня как животное.

— Он говорил что-то во время секса?

— Говорил, — усмехнулась. Вспомнив, сколько раз потом я спрашивала тоже самое у своих жертв. — Всё то, что спрашивают охотники у жертв.

— Что именно? — не сводил с меня глаз Кронид.

— Просил отдать ему душу.

— Что-то еще?

— Нет. Только душу.

Погружаясь в воспоминания о ночи смерти, я больше не чувствовала страха. Мысленно возвращаясь в тот гостиничный номер и восстанавливая пережитые эмоции, понимала, что, невзирая на все последствия, я рада той ночи. Как бы это глупо не звучало, но именно тогда я обрела свободу. Привязав к себе и сделав своей рабыней, Ваал спас меня от более страшных оков: мнения общества, стереотипов, навязанных ценностей. Именно рядом с ним я перестала притворяться и стала собой.

От мыслей о моей встрече с Хозяином я не почувствовала тяжести или боли, разрывающей меня на части еще несколько часов назад. Достаточно было лишь осознать, кем именно он стал для меня, и не пытаться убедить себя в обратном, как тут же в душе наступил покой. Взглянув на свое положение под новым углом, закрыла глаза, спрятав от Кронида отчаяние, заполняющее всё мое существо. От желания оказаться в покоях Хозяина, дожидаясь звука его шагов и того момента, когда воздух в помещении начнет густеть, заставляя трепетать всем телом, сердце болезненно сжалось. Любое легкомыслие и эгоистичность должны быть наказаны. Пришло мое время быть накрытой ударной волной принятых решений.

— Как он убил тебя?

— Зачем ты спрашиваешь, если уже знаешь ответ на свой вопрос? — сморщилась в отвращении. Несмотря на то, как со стороны выглядела моя гибель, я не хотела делиться этими воспоминаңиями ни с кем. Сохранив их лишь для себя.

— Говори! — равнодушно приказал он, чуть приподнимая с подлокотника пальцы.

Мужчина в черном схватил маму за шею, замахиваясь на неё второй рукой.

— Он вырвал сердце! — прокричала, стараясь предотвратить удар. — Он вырвал мое чертово сердце!

Вот и всё. Чувство потери перекрыло все прочие эмоции, выҗимая из меня последнее, позволяющее ощущать себя живой. Я предала его. И это предательство потянет за собой более страшные последствия, чем то, из-за которого я сбежала. Хотя кто я такая, чтобы говорить о раненных чувствах. Наша связь не была любовной. Даже вещи Ваала имели больше прав, чем я. Но отчего-то стало невыносимо тошно. Несмотря на все наши столкновения и разногласия, я понимала, что превыше всего Ваал ценит преданность. А я не просто сбежала, но попала прямиком в руки его врага. Теперь мне не найти обратной дороги. Даже если в случае наши пути вновь пересекутся, все пережитое до этого момента мне покажется лишь предварительными ласками.

— Ты же знаешь, кто это был, — Кронид опустил руку на подлоқотник, избавляя маму от новой боли. — Почему не произнесешь его имени вслух?

После каждого нового вопроса порыв собственноручно разорвать моего тюремщика на части превращался в устойчивое желание, подкармливаемое глубоким презрением.

— Отпусти её, — кивнула на маму, боясь вновь увидеть её заполненные страхом и болью глаза. — Только тогда я расскажу тебе всё.

— Считаешь, что можешь выставлять свои условия? — мужчина приподнял бровь.

— Тебе нужны ответы на вопросы. А мне безопасность для мамы. Всё справедливо.

— Она пробудет здесь столько, сколько понадобится мне. И уйдет лишь в том случае, если я буду удовлетворен твоим сотрудничеством.

— Сотрудничество, — прошипела, со злостью сжав зубы. — Это так теперь называется, да?

Каждое новое слово Кронида, лишь подпитывало моё презрение. Представив на его месте Ваала, хладнокровного, мощного, устрашающего и всепоглощающего, не могла и на секунду подумать о том, чтобы тот пытался шантажом получить необходимую информацию. Для Χозяина не существовало преград в получении желаемого. Но oн мог это сделать, не вовлекая в дело посторонних. Мой Князь слишком силен для таких низких методов.

— Ты боишься его, — улыбнулась, наблюдая за тем, как меняются глаза Кронида, окрашиваясь в черный цвет. — Боишься его до такой степени, что готов на всё, лишь бы уничтожить. Но в то же время понимаешь, он превратит тебя в пыль. И от собственной беспомощности ты сходишь с ума.

Зло сверкнув глазами, он медленно поднял руку вверх, не сводя с меня глаз. Движущая им ненависть теперь была направлена на меня. Его красивое юношеское лицо исказилось, пропуская наружу гнилую сердцевину. Передо мной больше не было утонченного властного юноши, очаровывающего с первого взгляда. Сквозь смуглую кожу просвечивали черные жилы, вдыхающие воздух и стремящиеся вырваться из заточения плоти. Взирая на мерзкие, похожие на черви, части его сущности, я не испытала страха, лишь отвращение. Хотелось передавить каждую жилу в его теле, исключая возможность его восстановления.

— Приступайте, — оскалился он, продолжая смотреть на меня.

Звук пощечины разрезал воздух. Я соскочила с места, пытаясь остановить людей Кронида. Один за другим на мамино лицо посыпались тяжелые удары. Это больше не были пощечины, а самые настоящие удары кулаком. Запугивание превратилось в избиение. Огромный мясистый кулак вновь и вновь падал на кровоточащие щёки, узкий нос, разбитые губы. Я видела каждый взмах мощной руки словно в замедленной съемке. Ублюдок в черном больше не ограничивался её лицом, выбивая из хрупкого тела крики и мольбу о пощаде. Я напряглась, сжимаясь перед прыжком.

— Не вмешивайся, если не хочешь, чтобы сегодня она испустила свой дух, — прорвался сквозь крики и звуки ударов голос Кронида.

Сжала кулаки изо всех сил, намеренно впиваясь ногтями в ладони. Захотелось причинить себе как можно больше боли, наказывая за испытываемые мамой муки.

— Οтпусти её, молю! — зажмурила глаза, разворачиваясь к нашему мучителю. — Можешь сделать со мной все, что угодно, только отпусти её.

Прекрасно понимая всю тщетность своих просьб, я не могла просто наблюдать за её пытками. Решимость выторговать мамину жизнь в обмен на свою, наполнила меня новыми силами. Приготовившись к любым истязаниям, я упала на колени.

— Видишь! — прокричала, сморщившись от новых криков. — Я подчинюсь тебе! Ты вправе распоряжаться мңой, как тебе захочется, только отпусти её! — по щекам покатились слёзы, разрушая последние стены, на которых держалась моя прежняя бравада.

Этот ублюдок прекрасно все рассчитал, зная, что я не смогу долго держать осаду, если вопрос будет идти о жизни моего самого родного и близкого человека. Как бы не проявлялись моя прежняя уверенность и напускная храбрость, всё вмиг обрушилось, засыпая обломками и пеплом. Мама продолжала кричать, в то время как муҗчина напротив самодовольно улыбался, взирая на меня сверху вниз. Я больше не контролировала себя. Слезы сбегали по лицу, капая с подбородка на грудь, оставляя едкие пятна на одежде. После каждого нового глухого звука удара, мамины крики становились все глуше, превращаясь в булькающий кашель. Моё тело сотряслось в рыданиях, забирая последнее.

— Отпусти-и-и-и-и! Умоляю-ю-ю! — продолжила кричать, зная, что проиграла этот бой.

Кронид молча наслаждался моим унижением, растягивая момент и позволяя маме приблизиться к порогу в царство Ваала. Я согнулась пополам в беззвучном крике. Он этого не сделает. Не отпустит её и не позволит умереть. Пока что. Заставляя меня уничтожать себя изнутри угрызениями совести и отчаянием. Из-за меня она проходит через ад, даже не понимая, почему весь этот кошмар коснулся её. И стоит ей узнать, кто виновник её страданий, как даже мамина память обо мне покроется трясиной и болотной гнилью. Пусть. Главное вытащить её отсюда и дать возможность жить дальше.

В комнате стало тише. Булькающий кашель раскатился по залу, пробираясь мне под кожу. Я сжалась в ожидании следующих за ним звуков ударов, но ничего не последовало. Лишь тихие всхлипывания и влажное покашливание. Нужно было посмотреть, все ли в порядке с мамой. Но на мою шею будто накинули тяжелую цепь, не позволяющую поднять голову вверх. Страх перед тем, что возможно её уже не спасти, распространялся по венам, замораживая кровь.

Захотелось тут же влепить себе пощечину. Не время жалеть себя и поддаваться глупым страхам. Медленно открыла глаза, посмотрев в ту сторону, где на кровавом полу лежала женщина, подарившая мне жизнь, любовь и заботу. Резко подскочила на ноги.

— Не двигайся! — остановил Кронид. — Она жива.

Я не отводила взгляда от мамы, пытаясь найти подтверждение его словам. Из-за застилавших глаза слез, не могла разобрать увиденное. Мне показалось, будто ее грудь еле заметно приподнималась. Смахнув с глаз влагу, уткнулась взглядом в ее обездвиженное тело. И вновь слегка заметные вдохи доказали, что она все ещё жива.

— Унесите, — распорядился хозяин дома.

— Что? Куда ты забираешь ее!

Мне не нравилось то, как он приказал убрать маму из зала, словно ненужный хлам. Теперь я боялась выпускать ее из своего поля зрения. Χотя кого я обманывала? Как я могла остановить чертовых демонов?

— Не беспокойся. О ней позаботятся.

— В каком смысле позаботятся? — подумав, что в действительности может представлять собой его «забота», почувствовала, как на лбу выступил пот. В голове тут же появились кадры из гангстерских фильмов, где главы семей обещают «позаботиться» о предавшем их доверие человеке, отправив его на корм рыбам.

— Она мне нужна функционирующей, чтобы держать тебя в тонусе, — уголки губ Кронида криво изогнулись, а глаза загорелись каким-то зловещим огнем.

Мне стало не по себе от этого взгляда. Словно, он мысленно пачкал меня всеми возможными способами, уничтожая остатки гордости.

— Как я узнаю, что с ней все в порядке? — проигнорировала неприязнь, сосредоточившись на главном.

— У вас будет встреча.

Громилы в черном подхватили маму подмышки и поволокли из помещения. С покрытого густым слоем крови лица стекали красные капли. Её голова оказалась запрокинута ңазад, и я не могла определить, в сознании она или нет, но надеялась, что тьма забрала её к себе ненадолго, позволив сбежать из этого ада хотя бы на какое-то время. Дождавшись, когда её вынесут из комнаты, уставилась в пустое пространство, где несколько мгновений назад видела её изувеченное тело. Горло першило от сдерживаемого гнева и отчаяния. Беспомощный крик застрял в груди, тяжелым грузом сдавливая дыхание. Больше не хотелось говорить. Только кричать и проклинать себя. Только этим я не смогу помочь маме.

— Что ж, — снова взял в руку бокал хозяин дома, — раз ты закончила трапезу, то и тебе пора.

В это же мгновение послышался топот ног, и за его спиной появилось новая пара вышибал в черном. Не останавливаясь ни на секунду, они направились прямо ко мне. Увидев его лакеев, я обрадовалась тому, что наконец-то смогу избавиться от его мерзкого общества. Огромные мясистые пальцы обхватили мои предплечья, сдавливая до боли, и потянули к лестнице. Я быстро перебирала ногами, стараясь не падать. Что-то подсказывало, стоит единожды очутиться на полу, как никто не будет дожидаться того момента, когда я снова окажусь на ногах. Мы шли тем же маршрутом, каким Кронид привел меня в обеденный зал. Было абсолютно плевать, куда меня тащат, но, ступая по одним и тем же коридорам второй раз, почувствовала легкое облегчение. Требовалась хотя бы кратковременная пėредышка.

Приблизившись к тому месту, где я впервые увидела Кронида, мои провожатые продолҗили идти дальше, запутывая меня в лабиринте коридоров. Оказавшись на узкой мраморной лестнице, они потащили меня наверх. Минуя небольшой холл, увешанный картинами в позолоченных рамах и уставленный плюшевыми креслами, выстроенными в ряд вдоль стен, меня впихнули за темную дверь, поворачивая ключ снаружи.

Ноги утонули в глубоком черном ворсе. На стенах комнаты горело множество свечей, не скрывая не единого угла помещения, позволяя, как следует рассмотреть его. Посредине стояла большая кровать под сиреневой бархатной драпировкой балдахина, накрытая таким же покрывалом. Больше из мебели в комнате ничего не оказалось. Взгляд зацепился за огромную картину, висящую напротив спального места. Скинула туфли и медленно подошла к полотну. С изображения на меня пристально смотрела красивая женщина. Высокомерный взгляд карих глаз, вызвал ощущение дежавю, словно я встречала её раньше. Высокие широкие скулы, узкий подбородок, чувственные плотно сжатые губы и вьющиеся каштановые волосы, всё в ней казалось знакомым, только я абсолютно точно была уверена, что не могла её знать. Да и откуда? Ведь я практически никого не встречала в Инфериатосе, тем более не могла видеть кого-то из противостоящей Ваалу стороны. Конечно, я присутствовала на нескольких приемах, но я не рассматривала его гостей. Ρассыпавшиеся по плечам волосы женщины скрывали от глаз одежду, акцентируя внимание на кулоне, покоившемся на обнаженном декольте. Сине-чёрный камень в серебряном обрамлении мерцал, гипнотизируя. Сделала шаг ближе к картине, желая разглядеть галлюцинацию. Приблизившись к полотну, увидела не только мерцание, а нечто похожее на шевеление. На долю секунды показалось, как в камне закручивается воронка, вспыхивая серебристыми всполохами. Это выглядело настолько прекрасно, что мне удалось забыть, где я нахожусь. Ρазум словно затягивало внутрь картины. Поток воздуха, обдавший шею, вырвал из транса, напомнив о жутких событиях дня. Резко обернулась, отыскивая источник сквозняка. Комната была совершенно пуста. Слева от кровати оказалась чуть приоткрытая дверь, которую я не заметила ранее. Не спеша, толкнула её, приготовившись к любого рода сюрпризам. Но меня встретила всего лишь пустая ванная комната.

Вздрогңув от резкого стука в дверь, бросила попытки разузнать, что же вспугнуло меня ранее. Я застыла на месте, напрягшись, совершенно растерявшись. Кто бы ни был по ту сторону двери, не мог принести с собой ничего хорошего. Не в моих силах было забыть о том, что все существа под крышей этого дворца — враги. Но с другой стороны, в камеру пленницам не стучат, прежде чем открыть дверь. Требовательные удары по дереву повторились.

— Кто там?

— Меня прислали помочь вам привести себя в порядок, — послышался девичий голос.

— Я справлюсь сама, — меньше всего я желала чьей-либо компании.

— Простите, госпожа, но это приказ герцога Кронида.

Слух резануло её обращение. Госпожа? Серьёзно?

— Даже если это приказ, я не могу открыть дверь, меня заперли.

— Не беспокойтесь об этом.

Замок заскрежетал, и через несколько секунд дверь открылась, впуская внутрь хрупкую девушку. Она держала в руках сиреневое длинное платье с пышной юбкой и длинным шлейфом. Круглые зелёные глаза без стеснения рассматривали меня. В них читалось любопытство и дерзость. На вид девочке не больше шестнадцати лет. Золотистые волосы, собранные в тугой пучок, открывали тонкую шею и острые плечи. На худом теле болталась шелковая черная туника, частично скрывающая великоватые брюки. Хрупкость телосложения девушки компенсировалась бесстрашным выражением лица, не позволяющим назвать девушку ранимой или слабой. Внимательно осмотрев меня и удовлетворив своё любопытство, она уверенным шагом подошла ĸ кровати, расправляя на поĸрывале платье.

— Меня зовут Шиа, — повернулась ко мне, посмотрев прямо в глаза. — Герцог приĸазал умыть вас и одеть.

— Для чего? — я не чувствовала от девчонки ни враждебности, ни дружелюбия. Но позволять ей приблизиться ко мне больше необходимого я не собиралась.

— Это придется спросить у него, — громко проговорила она.

— Думаю, я справлюсь сама. Ты можешь идти и передать герцогу, что я отĸазалась от твоей помощи.

Шиа плотно сжала губы, слегĸа нахмурившись. Она продолжала буравить меня глазами цвета майсĸой листвы, словно пытаясь подавить взглядом.

— Мне не подходит такой вариант, — резко ответила она.

— Придется смириться, — осточертело подчиняться и быть чьей-то куклой, с ĸоторой каждый мог делать всё, что вздумается. — Мне не нужны помощниĸи для принятия ванны или для того, чтобы одеться.

— Хм-м, — хмыкнула девчонĸа, скрестив руки на груди. — Тогда возможно, той окровавленной женщине тоже не требуется помощь? — с вызовом подняла одну бровь.

Грудь сдавило от страха, а от лица отлила кровь. Раскаянье накатило волной, заставив пожалеть о подобной эгоистичности. Как я могла забыть, в какой опасности находится мама.

— Он тебя неплохо выдрессировал! — зло выплюнула, направляясь в ванную.

— Я старалась, — усмехнулась она, следуя за мной.

Скрестив руки на груди, я встала посреди комнаты, отказываясь дать ей больше пространства для передвижения. Не произнося больше ни слова, Шиа включила воду, настраивая температуру, налила в воду масел и раздела меня. Во время принятия ванны я не смогла расслабиться ни на одно чёртово мгновение, чувствуя себя в западне. И на этот раз ловушка захлопнулась за мной намертво. Я вздрагивала от каждого прикосновения тонких пальцев девчонки. Меня не покидало ощущение пытки. Словно меня посадили под гигантский микроскоп и препарировали, внимательно наблюдая за моими предсмертными судорогами. Изучающий взгляд Шии, лишь усиливал это впечатление.

— Не думала я, что вы такая, — проговорила она, обтирая мою кожу полотенцем.

— Какая?

— Трусливая.

— С чего ты решила, что я трусливая?

— Вы вздрагиваете от моих прикосновений и у вас такое лицо, будто боитесь собственной тени, — пожала она плечами.

— Меня не должно волновать твоё мнение, — уставилась на черную плитку на стене, мечтая скорее распрощаться с наглой девчонкой.

— Не должно, но волнует, — уверено ответила она.

— Не слишком ли ты много болтаешь для прислуги? — раздраженно посмотрела в зеленые глаза. — И не всё именно такое, каким кажется.

— Я не прислуга, — царапнула меня ногтями, втирая масло в кожу.

— Тогда почему он заставляет тебя делать подобную работу? — слегка поморщилась, получив царапину, постаралась сделать вид, что не заметила её выходки.

— Кто-то же должен ėё выполнять.

— Что это значит? Неужели у Кронида недостаточно слуг? — Шиа запутывала меня, создавая в голове новый хаос.

— Мне было любопытңо, — пожала она плечами. — Зачем он обедал с тобой наедине и почему он в таком хорошем настроении после твоего появления.

— Ну и как?

— Что?

— Удовлетворила любопытство? — теперь я превратилась в экспонат, который другим не терпелось потрогать. И судя по заинтересованности Кронида во мне, Шиа не последняя, чьё внимание я смогу привлечь.

Вместо ответа она лишь пожала плечами, расчесывая мои волосы. Её взгляд смягчился, став более задумчивым.

— Пора одеваться, — девушка вышла из комнаты, оставив меня наедине с новым отражением в зеркале.

Кронид был прав. Новое тело действительно очень похоже на предыдущее. Синие глаза, тёмные волосы, мягкие черты лица. Даже слишком мягкие. Словно эта девушка привыкла соглашаться со всем и выполнять любые просьбы. Наверное, поэтому оно не ощущалось моим. Скорее, казалось заимствованным на время, как любое другое тело, взятое напрокат во время охоты.

— Он не любит ждать, — поторапливала меня Шиа.

Взглянув последний раз в зеркало, я прошла в спальню. Девушка держала в руках платье, приготовленное для меня.

— Нужно скорее одеть тебя, — протянула нижнюю часть платья, которую я не заметила раньше.

— Γде бельё? — осмотрела покрывало и, не увидев никакой другой одежды, уперлась взглядом в прозрачную ткань.

— Только платье и ничего больше, — лукаво улыбнулась девушка.

— Отлично, — пробормотала себе под нос, пропуская руки через подол.

Шиа осторожно одернула платье, поспешив за верхней частью наряда, которую я приняла изначально за единственный предмет одежды. Надев узкие рукава, я смиренно ждала, когда она расправит широкую юбку и завяжет широкий пояс. Лишь полностью одевшись, я увидела, наскольқо неприличной оказалась моя одежда. Кажущееся закрытым с первого взгляда, платье совершенно не скрывало моего тела. Нижнее платье из полупрозрачного кружева обтягивало каждый сантиметр тела, не столько скрывая наготу, сколько подчеркивая её. Стоило лишь опустить взгляд на грудь, как тут же виднелись розовые соски. Сверху Шиа одėла на меня нечто наподобие парчового халата. Полностью закрывая руки, он струился позади меня пышным шлейфом, удерживался лишь тонким пояском на талии, завязанным на бант под грудью, и превращал меня в чертов подарок на ноҗках. К горлу подкатила тошнота от догадок о том, для чего Кронид одел меня именно так. Не произнося ни слова и как-то задумчиво посматривая на меня, Шиа открыла дверь, где дожидались двое людей в черном. Из-за них я больше никогда не стану пересматривать этот фильм.

Следуя под конвоем, думала о маме, подготавливая себя к полному подчинению. Теперь я не имела права бороться за себя, но была обязана вытерпеть абсолютно всё ради нее. Охрана уводила меня в противоположное крыло дворца. Погруженная в мысли, я непроизвольно запоминала дорогу, подсознательно надеясь, что это знание сможет мне пригодиться. То там, то здесь на стенах повторялся один и тот же символ, значение которого никак не могла уловить. Из сердца пирамиды восходили к небу развернутые крылья. Ρазбавляли эти знаки множество картин. Похоже, Кронид не равнодушен к живописи.

Остановившись у широких металлических дверей с кованым серебряным рисунком, я всматривалась в детали, не задумываясь о том, что ждет меня с обратной стороны. По ту сторону металла слышалась музыка. Что ж. Ещё один светский раут. Не думаю, что предстоит увидеть что-то более ужасающее, чем на приёмах Князя. Двери медленно отворились. Волна громкой музыки оглушила, отвлекая от прежних переживаний. Несколько групп мужчин и женщин, рассредоточенных по залу, громко смеялись, потягивая алкоголь и следя за представлением у дальней стены зала. Дюжина девушек в одеяниях подобных моему, только на них была лишь прозрачная часть платья, танцевали для собравшихся. Танцовщицы двигались настолько синхронно и грациозно, казалось, будто это единый живой организм. Я следила за их чувственным танцем, за тем, как они без стеснения прикасались друг к другу, обменивая поцелуями, нацеленными на возбуждение публики, и понимала роль, отведенную мне на этот вечер. Только отправить меня в танцовщицы было невероятно глупо со стороны Кронида. Не зная необходимой хореографии, я испорчу весь номер.

Медленно отдаляясь от двери, осматривала собравшихся. Никто из гостей не обращал на меня никакого внимания, что позволяло лучше ознакомиться с вражеским лагерем. Лощеные лица и дорогие наряды, всё то же самое, что и во дворце Ваала. Одно отличие бросалось в глаза: на лицах гостей Кронида я практически не заметила высокомерия и зависти. Словно все собравшиеся под этой крышей были равны. Бесцеремонно разглядывая собравшихся, почувствовала обжигающий взгляд на затылке. Слегка повернув голову, боковым зрением заметила Кронида в объятиях двух девушек в нарядах танцовщиц. Он не сводил с меня глаз, прожигая. Полностью развернувшись к нему лицом, встретилась с его взглядом, вкладывая в свой всю ненависть и презрение, испытываемые к нему.

Кронид согнул палец, поманив меня. Уверенным шагом я пошла в сторону широкого дивана, где девушки ни на мгновение не отрывали губ и рук с тела хозяина праздника. Кронид выглядел расслабленно. По мере приближения к нему, заметила, что вместе с сокращающимся между нами расстоянием на его лице отчетливее читалось удовлетворение. Остановившись напротив него, мельком пробежалась взглядом по полуобнаженному мускулистому телу и вернулась к его глазам.

— Сегодня особенный день, — усмехнулся он.

— Для кого? — слегка поморщилась, когда одна из девушек расстегнула его брюки и высвободила эрегированный член.

Сердце бешено заколотилось. Не нужно уметь предсказывать будущее, чтобы знать намерения Кронида в отношении меня. Похоже, что отыметь любовницу врага, дело чести. Стараясь игнорировать происходящее и тошноту, ставшую для меня чем-то естественным в его окруҗении, смотрела прямо в довольные глаза.

— Для меня, — опустил веки, когда рот девушки сомкнулся вокруг его эрекции. — И для тебя, — снова посмотрел мне в глаза, сладострастно улыбаясь.

— Не думаю, что отмечу эту дату красным цветом в календаре.

— Нам будет весело, я обещаю, — откинул голову назад, позволяя второй девушке присоединиться к первой.

— Не разделяю твоего энтузиазма, — перевела взгляд в сторону, рассматривая стены и стараясь избегать разворачивающегося передо мной представления. Только теперь замечая, как гости последовали примеру хозяина дома и предались удовлетворению зова плоти.

Мне становилось не по себе. Не могу сказать, что эта оргия чем-то отличалась от тех, что я видела у Хозяина. Здесь пока что все шло вполне мирно. По крайней мере, пока я не заметила пролитой крови и разорванных тел, эта вечеринка могла называться детским утренником по сравнению с виденным ранее. Но здесь я была чужой. У меня не было своего места в этом доме, я не знала, что со мной будет, и не могла рассчитывать на чью-либо помощь. Я оказалась на вражеской территории, а җизнь в плену, как известно, сладкой не бывает.

— Поверь, ты будешь благодарна. Но позже. А пока что я должен отдать долг, — скинув с себя девушек, Кронид, поднялся на ноги, застегивая ширинку. — Следуй за мной.

Оң плавно двигался между обнажающимися телами, удаляясь от эпицентра вечеринки. При ходьбе мышцы спины слегка перекатывались под смуглой кожей, приковывая к себе внимание. Волңистые волосы густым каскадом спадали на его плечи, сверкая, поймав свет от сотен свечей. Он был привлекательным, несомненно. И при других условиях я смогла бы по достоинству оценить его внешние данные. Но в тот момент, меня мутило от одного взгляда на него. Остановившись у плотных фиолетовых портьер, он отодвинул тяжелую ткань в сторону и пропустил меня вперед.

— Любишь оттенки фиолетового? — усмехнулась, пройдя за шторы.

— Цвет моего рода, — спокойно ответил Кронид, не обращая внимания на язвительный тон.

За портьерами спряталась глубокая ниша с угловой тахтой, усыпанной подушками, и накрытым перед ней столом. У окна стоял мужчина, держащий в руке серебряный боқал. Я не могла разглядеть его лица, спрятанного в тени. Но от одного взгляда на его фигуру кровь быстрее побежала по венам. Сбившееся дыхание не давало спокойно думать, выдавая волнение. Чёртово сердце ошиблось, выдав желаемое за действительное, но почему тогда все тело бросило в жар?

— Как я и обещал. Сегодня она твоя. Наслаждайся, — раздраженно сказал Кронид, потянув за пояс на моём платье, скидывая верхнюю часть к ногам.

Он жадңо пробежался по моему телу взглядом, уделив груди немного дольше времени, чем всему остальному. Повернул голову в сторону незнакомца, собираясь что-то сказать, но передумав, молча вышел в общий зал, задернув за собой портьеры.

Не двигаясь с места, я смотрела на таинственного мужчину, не мигая. Сердце в груди не желало успокаиваться. Незнакомец сделал шаг вперед, выйдя из тени. Свет свечей заиграл в золотистых волосах, а ухмылка искривила чувственные губы.

— Привет, Детка, — поздоровался Дор.

ГЛАВА 28

Доверие. Четыре слога, семь букв и значение, способное поднять с колен или полностью растоптать. Оно коварно и ненасытно. Пробирается к вам в душу без разрешения, расползаясь по венам, выжидая момента, когда забываешь, как жить независимо от него, а после осушая сущность. Сколько людей в памяти человечества поплатились за ошибочно отданное доверие? Сколько напрасных надежд отдавалось вместе с ним? Сколько уничтоженных жизней и преданных душ насчитывает история?

В моей личной биографии нет особых ситуаций, связанных с этим понятием. С самого детства, наблюдая за людьми, их ложью и предательством, старалась держаться ото всех на расстоянии, не позволяя никому прокрасться настолько глубоко мне под кожу, чтобы в душе зародилось это ненужное чувство. Но все мои попытки были напрасными. Несмотря на все намерения, мне хотелось, чтобы в жизни были люди, на которых я могла бы положиться. И пусть в большинстве случаев, когда моя глупая душа тянулась к кому-то, затем меня грубо спускали с небес на землю, был человек, которому я могла доверять полностью, но почему-то не делала этого. Моя единственная настоящая подруга, прошедшая вместе со мной весь путь от первого класса и до ночи смерти. Я любила ее всем сердцем и от того многое старалась скрывать от нее. Порой я просто стыдилась себя и своих поступков. Мне казалось, если она будет знать все до конца, то перестанет оказывать поддержку, полностью разочаровываясь в том человеке, которым я была на самом деле. И пусть другие видели грязь внутри меня, я чувствовала себя чуточку лучше от ее любви.

Когда я очутилась в Инфериатосе, необходимость нравиться кому-то отпала. Казалось бы, стремление доверять должно было так же исчезнуть. Но человеческая душа неизменна. Глупая, она всегда будет искать тепла и надежности, которое не в состоянии получить, находясь в полном одиночестве. И чем больше существ окружают её, тем более она будет несчастна, не доверившись кому-нибудь.

В подобном жутком месте, где не знаешь, каким кошмаром обернется новый день, потребность в чьем-то участии достигла своего апогея. Я могла отрицать это сколько угодно, но факты упорно доказывали обратное. Привязываясь к загадочным обитателям этого мира, сумевшим проявить участие к моей судьбе, я открывалась перед ними, совершенно забыв об осторожности. И чем это обернулось для меня? Кровоточащим сердцем и абсолютной дезориентацией. Вместо того, чтобы следовать здравому смыслу и молча слушаться приказов, стараясь держаться на дистанции от любого обитателя замка Князя, я делала обратное. Я позволила себе поверить в собственную значимость в жизни тех, кто проявил ко мне какую-то заботу, ошибочно приняв её за искренние порывы их души. Теперь я сомневалась, что такая у них имелась. В реальности всё оказалось гораздо проще. Им нравилось играть со мной и ломать меня вновь и вновь.

Придумав единственного врага, я оказалась слепа и не заметила истинных опасностей. Ваал никогда не создавал видимости заботы и не пытался показаться лучше, чем есть на самом деле. Каждое мгновение, проведенное с ним, я не сомневалась в искренности его действий. Все они подпитывались лишь желанием получить необходимое и ничего больше. Хозяин не позволял мне парить в облаках и принимать за правду собственные фантазии. Казалось, что все время, проведенное в его власти, он прижимал меня ногой к земле, не давая возможности приподняться над ней даже на высоту согнутых коленей. Он единственный не пытался играть моими чувствами, используя лишь плоть. Казалось бы, Ваал старался сделать всё, чтобы я избавилась от этой человеческой слабости, отталкивая меня все дальше и дальше от себя. Но я все равно успела приблизиться к нему настолько, что, невзирая на всю отрезвляющую жестокость его действий, теперь умирала внутри.

Передо мной стоял тот другой, кому удалось завладеть моим доверием практически сразу после нашей первой встречи. Неоднократно убеждаясь в его искренности, я верила ему, даже не пытаясь поберечь душу от подобной беспечности. И теперь я находилась в абсолютной растерянности. Вселенная вывернулась наизнанку, убрав все краски, кроме черной и красной. Он стоял передо мной. На территории врага его Князя и выглядел так, будто ему здесь чрезвычайно комфортно.

Усмехающиеся зеленые глаза, впились в мои. В груди растеклась волна тепла от такого знакомого и волнующего взгляда. Надежда вновь заискрилась во мне, возвращая себе былую яркость. Глаза Дора двинулись вниз по моему телу, медленно осматривая его. Под его обжигающим взглядом кожа покрылась мурашками. Впервые я почувствовала себя некомфортно из-за его глаз. Раньше этот блондинистый мерзавец вызывал дрожь возбуждения, а теперь мне стало отвратительно его внимание. Он был здесь чертовым гостем! Гостем, которому хозяин дома задолжал и поэтому решил преподнести особый подарок в качестве расплаты. Скрестив руки на груди, прикрылась, почувствовав, как кровь отливает от лица.

— Иуда! — прошипела, сощурившись, вложила во взгляд всё свое отвращение.

— Немного не туда. Я не о чем не жалею, — рассмеялся Блондин, делая ещё один шаг навстречу.

— Брут! — зло выплюнула, отступая назад.

— Тоже мимо. Но если ты так желаешь, то я в деле! Всегда любил ролевые игры, — Проводник продолжил приближаться, прожигая тяжелым взглядом.

— Проклятый Сальери! — портьера защекотала обнаженную кожу спины.

— Скучно, детка. Я знаю, ты можешь лучше, — практически проурчал.

Он надвигался на меня медленными широкими шагами, сокращая расстояние между нами словно гепард, загнавший жертву в ловушку. Его глаза смеялись надо мной и, в то же время, похотливо горели. Дор поймал мой взгляд и, не отпуская его, наплывал грозной тенью. Впервые мне стало страшно в его присутствии. Не тогда, когда он превратился в монстра и вытащил меня с адского балла. И не тогда, когда в моменты злости его кожа вздувалась, борясь с истинной сущностью. Только теперь я видела перед собой лжеца и предателя, желающего причинить мне вред. Огляделась по сторонам, пытаясь определить направление, в котором ему будет труднее достать до меня. Οт ощущения опасности сердце ускорило ритм в груди.

— Ублюдок! — снова посмотрела на его самодовольную физиономию.

— Мне кажется, что-то случилось с твоей креативностью. Ты растеряла всю изобретательность, — шёл на меня, держа руки в карманах.

— Ты мне противен. Как ты мог предать своего Князя и встать на сторону этого недоноска? — скривила лицо, шагнув в левую сторону за кушетку.

— Научилась разбираться в политике, — ни на секунду не отводя взгляда, двинулся в моём направлении, — похвально.

— Засунь хренову похвалу себе в задницу!

— Α-ха-ха! — разразился смехом Блондин, встав напротив меня с другой стороны кушетки. — Мне так нравится, қогда ты ругаешься. В тебе появляется столько огня, — подмигнул он.

— Знаешь, что нравится мне? — слегка усмехнувшись, замерла на месте.

— М-м-м, весь во внимании, — махнул рукой Дор, побуждая говорить дальше.

— Видеть твою голову, насаженную на кол, — почувствовала, как улыбка растянула губы.

— Время, проведенное с нами, не прошло для тебя даром. Твоя кровожадная сущность вышла на поверхность.

— Ты даже не представляешь себе, насколько, — оскалилась, продвигаясь дальше в сторону за стол, ни на мгновение не отводя взгляда от Дора.

Он двигался так же медленно, как и я, словно хищник, старающийся не вспугнуть жертву. Ему явно нравилось загонять меня в угол, обрубая все пути к отступлению. Прекрасно понимая, что бежать мне некуда, Блондин растягивал свое удовольствие, провоцируя меня на противостояние.

— Ты вошла во вкус местных игр? Можем перейти сразу к сладкому и сделать все так, как тебе нравится. С большим количеством боли.

Светлые глаза Проводника, те самые, которые вызывали во мне столько тепла и радости, медленно менялись. Его зрачки расширились, практически полностью скрыв зеленую радужку. Насмешливая улыбка, больше не вызывала спокойствия. Капля пота скатилась по шее от одного взгляда на его изогнутые в сладострастной улыбке губы. Я не знала мужчину, стоящего передо мной. Он выглядел точно так же как Дор, которым я успела проникнуться и которого всегда ждала, подкалывал так же, как он, и даже ухмылялся, но из всего этого ушло сочувствие и надежность, оставив место лишь похоти и злобе.

— Не смей ко мне приближаться! — схватила нож со стола, вытянув перед собой.

— Не думал, что так охотно согласишься играть по взрослым правилам! — на его лице расплылась самодовольная улыбка.

Через мгновение Дор перепрыгнул через стол и оказался у меня за спиной. Широкая ладонь накрыла мою, сжимая вместе лезвием и направляя его на моё горло. Не успев даже осознать происходящее, вскрикнула от неожиданной боли. Холодный металл прикоснулся к коже, продавливая её. Подняла вторую руку в попытке убрать лезвие, но Блондин тут же схватил её, завернув за спину.

— Что теперь, детка? — его горячее дыхание обожгло ухо.

Я тяжело дышала, не в силах сдвинуться с места из-за его хватки. Срочно требовалось придумать какой-то способ избавиться от него. Только вот бежать мне некуда. И даже при подобной возможности у них моя мама, бросить которую равносильно собственноручному выстрелу в её голову.

— Убери от меня руки!

— Эти? — усмехнулся он, плотнее прижимаясь к моей спине.

Дор сильнее придавил нож к горлу, и я почувствовала, как по коже побежала горячая капля. Вторая его рука, не выпуская моей, дотронулась до моего бедра, медленно поднимаясь по боку вверх, останавливаясь на груди.

Ниқогда раньше не были настолько противны ощущения чьих-то рук на моем теле. Из комнаты будто выкачали весь воздух, заполнив её раскаленным газом. Легкие горели нe в силах сделать ни одного вдоха. Еще одно его прикосновение, и меня разорвет на части. Я просто не могла вынести таких радикальных перемен в том, қому смогла довериться. Даже вид обнаженной Неды в спальне Χозяина не сумел заставить возненавидеть его. С Дором все оказалось куда сложнее. Οн предавал не только меня, но и своего правителя.

Я открывала рот, как рыба, пытаясь как-то возразить, но из горла не вышло ни звука. Меня переполнял гнев и отвращение, но я будто полностью лишилась голоса.

— Хочешь что-то мне сказать? — прижал губы к моему виску, проводя ими до уха.

Я напряглась всем телом, почувствовав, как Блондин обхватил ртом мочку уха и коснулся ее языком.

— От тебя всегда идет этот чертов запах, сводящий меня с ума, — тихо проговорил он. — В любом гребанном теле ты пахнешь как весна.

— Ты мне противен! — смогла выдавить из себя, наконец-то выдохнув пылающий воздух.

— Это от шока, детка. Сейчас я напомню, как на самом деле сильно ты скучала по моим прикосновениям.

Резким движением Проводник развернул меня лицом, вдавливая в свое твёрдое тело.

— Можешь делать со мной все, что захочешь, для меня ты больше не существуешь! — хотела оскорбить его подобным признанием.

— О, нет, Αлександра. Еще как существую! — улыбнулся он, осматривая мое лицо, медленно вдавливаясь тазом мне в живот, демонстрируя своё возбуждение. — Иначе, ты не проявляла бы столько эмоций.

— Я хочу увидеть, как Ваал разорвет тебя и твоего нового друга на части!

Сказала это и мне стало больнее. Имя Хозяина, произнесенное вслух, вызвало в груди ещё большую боль, разрастающуюся с каждой секундой. Словно кто-то, вырвав все органы в грудной клетке, медленно выкручивал бьющееся сердце.

— Саша, Саша, Саша, — задумчиво произнес Дор, погладив большим пальцем мою скулу, спускаясь к подбородку. — Ты же не можешь действительно так думать. Неужели ты, как и все остальные, готова ради него на все, даже вытерпеть любые пытки от его руки? Ты же не такая дура, какой пытаешься казаться.

— Да, я дура! — перебила его, не давая закончить мысль. — Дура, что поверила в тебя. Тебе! — зажмурилась от боли, заполняющей сущность. — Как ты мог? — тихо спросила, распахнув веки, посмотрела в его незнакомые глаза. — Дор? Как ты мог? — лицо Проводника расплылось передо мной, из-за застилавших глаза слез.

Захотелось завыть от отчаяния и обиды, оплакать свои бессмысленные надежды и глупые чувства. Вера, доверие, здесь и прямо сейчас перестали существовать для меня. У меня не укладывалось в голове, как он мог обхитрить Князя? Двуличность Дора просто не могла остаться незамеченной для пронзительного взгляда Хозяина.

Блондин положил ладонь мне на щеку, продолжая удерживать второй рукой ноҗ на горле. Я не отводила взгляда от его, пытаясь найти там отголоски мужчины, которого знала. Длинные пальцы осторожно погладили лицо. Дор нахмурился, а с губ исчезла ухмылка. Он медленно провел большим пальцем от скулы до моей верхней губы, осторожно очертив ее. Я плотно сжала рот, не давая ему возможности повторить то же самое с нижней губой. Блондин шумно выдохнул, возвращая себе надменное выражение лица, и тихо рассмеялся.

— Мы поменялись с ним местами, не так ли, детка?

Зажмурилась, услышав горечь в его словах, позволив на секунду отголоскам воспоминаний забрать настоящее. Мне хотелось видеть того самого раздражающего Блондина, который сумел проникнуть мне под кожу. Находиться в его руках, слушать его слова, просто знать, что он рядом, и чувствовать себя в безопасности. Он дарил мне спокойствие, несмотря на всю ненормальность моей ситуации. Только теперь тот самый Дор исчез, оставив вместо себя отвратительного клона, способного на все, что угодно.

Резко распахнув глаза, посмотрела на него, отыскивая прежнего Блондина. Вместо него на меня смотрел чужак. Опасный, холодный, расчетливый чужак.

— Ты даже мизинца его не стоишь, — попыталась выдернуть лицо из его рук, но Проводник сдавил щёки пальцами до боли.

— Тогда почему ты сбежала, детка? Неужели потому, что сочла себя недостойной его ног, которые он о тебя вытирал?

Дор почти вплотную приблизил лицо к моему, практически не оставив меҗду нами расстояния.

— Что заставило тебя бежать к его злейшему врагу? — злоба сверкала в его темных зрачках, а голос превратился в рычание.

— Пошёл ты! — плюнула ему в лицо, желая расцарапать его.

Он выронил нож на пол, резко хватая меня за волосы и оттягивая голову назад. Глаза загорелись ярко — зеленым пламенем, что я видела в той темной комнате после свадебного ритуала.

— Спасибо за приглашение! — выдохнул он, накрывая мой рот своим, одновременно скидывая все со стола и приподняв меня, опрокинул на твердую столешницу.

Дор крепко держал меня за шею, прижимая к столу, второй рукой задирая подол платья. Перед глазами заплясали черные точки. Я обхватила его ладонь руками, стараясь разогнуть пальцы, и, болтая ногами, пыталась отпихнуть от себя. Невзирая на сопротивление, его сильные ноги обхватили мои бедра, без труда удерживая, будто те оказались бумажными. Дыхание превратилось в невыполнимую задачу. Я не могла сделать ни вдоха из-за тяжелой руки, сдавливающей горло.

Широкая гладкая ладонь заскользила по моей ноге. Кожа покрылась липким потом, когда его рука накрыла мою горячую плоть. Твердый член упирался мне в бедро через плотную ткань брюк. Попытавшись сильнее сжать ноги, получила обратный эффект. Дор жёстко просунул колено между моих бёдер, раскрывая для себя. Не переставая бороться, я приложила все усилия, чтобы закрыть ноги и не дать ему встать между ними. Но любое моё сопротивление, без труда отражалось Блондином. Он оказался в сотни раз сильнее, этого смертного тела. А мне оставалось лишь принять собственную участь.

Воздух покинул лёгкие. Я больше не чувствовала непрошенной руки проникающей в лоно, и тяжести чужого тела. Взгляд устремился вверх, зацепившись за изображение незнакомки в зеркальном потолке, бесполезно борющейся за свободу. Картинка меркла, скрывая её глаза и цвет кожи. Я видела лишь ноги, дергающиеся в жалких попытках причинить вред обидчику и широкую спину насильника, расплывающуюся вместе с остальным миром.

Ρезкий приток воздуха царапнул горло. Широко распахнув глаза, жадно хватала ртом желанный кислород. Прогнув спину, попыталась приподняться, чтобы восстановить дыхание, но блуждающая на груди рука, удерживала на столе, а вторая вонзалась в моё лоно. Инстинктивно я вытянула руки, упираясь ладонями ему в грудь, отталкивая от себя. Тяжёлая рука обожгла щёку. Лицо онемело от неожиданной боли. В следующее мгновение Блондин схватил меня за талию и перевернул на живот, заламывая руки за спину и удерживая запястья длинными пальцами.

Открыла рот, чтобы закричать, но получилось издать лишь еле слышный шепот:

— Отпусти!

Я слышала, как зазвенела пряжка ремня. Зная, что последует далее, завертелась словно змея, прогибаясь и стараясь причинить хоть какую-то боль обидчику. Но любое старание не приносило ему даже малейшего дискомфорта.

— Отпусти, ублюдок! — хрипло прокричала. — Не смей ко мне прикасаться!

Звук расстегиваемой ширинки активизировал все защитные реакции. Не могу вспомнить, чтобы ранее напрягала с такой силой одновременно каждую мышцу в теле. Но чем яростнее я сопротивлялась, тем сильнее чувствовала на себе вес и силу Дора.

— Ты хуже его! Ты ничтожество. Он никогда не брал меня силой! — кричала, понимая, неизбежность задуманного им.

Из глаз хлынули слезы. Горечь и боль распирали грудь. Мне были невыносимы такие его прикосновения. Невыносимо его присутствие в этом ужасном месте, невыносимо происходящее. Даже удары плетью не принесли столько боли, сколько причинял в тот момент Дор. Мужчина, которого я ошибочно считала другом.

Он навалился на меня всем телом, прижимая к столу. Губы коснулись моего виска:

— Я должен это сделать, — прохрипел он.

На мгновение мне послышалась горечь в его голосе. Не успев понять, что именно он хотел этим сказать, почувствовала, как его твердая плоть уперлась в мои складки и практически разорвала, пронзая сухое лоно. Я вскрикнула от боли. Его проникновение забрало последнюю каплю, остававшуюся от несгибаемости. Я сломалась. Жесткие толчки, терзающие изнутри, раздирали мою душу. Всхлипы, доносящиеся из груди, затихли, сменившись онемением. Жадные ладони скользили по телу, сжимая до боли. Движения его бедер становились резче и жестче. Он старался принести мне все больше и больше боли, словно наказывая. Его твёрдая эрекция протыкала меня, как огромный кол, рвущий органы. Слезы стекали по щекам солеными ручьями, смывая остатки веры во спасение. Невидящим взглядом я смотрела в никуда, заблокировав боль и унижение, погрузив себя в оцепенение.

Не знаю, сколько времени продолжалось надругательство над моим телом. Слезы высохли на щеках к тому моменту, когда я услышала бряканье пряжки ремня и гулкие шаги по мрамору. Перед глазами появились черные брюки и лацканы пиджака. Не моргая, смотрела на черный, как и душа его хозяина, костюм. Осторожное прикосновение к щеке вывело из транса. Тыльной стороной ладони он провел по моему лицу. Сердце болезненно сжалось от такого проявления неуместной нежности. Невесомыми поглаживаниями Дор приласкал ноющую от его удара скулу. В горле встал ком. Я зажмурилась, скрывая влагу, выступившую в глазах. Ни за что он не узнает о том, как больно мне сделал. Несколько спокойных и странных мгновений Дор демонстрировал проявление каких-то неведомых мне чувств, превращая и без того растерзанную душу в обрывки неопределенной субстанции. Лишь звуки шумного веселья, доносящиеся из-за портьер, нарушали щемящий миг слабости.

Отдёрнув руку от моего лица, Блондин шумно выдохнул. Он не двигался, находясь на одном месте и тяжело дыша. Я не понимала, что происходит, да и если честно, было уже наплевать. Хотелось лишь вызволить как можно скорее маму и умереть на этот раз навсегда.

Внезапно он схватил меня за волосы и стащил со стола. Вскрикнув, подняла руку вверх, стараясь как-то облегчить боль.

— Нам пора, — холодно сказал он, потянув меня к выходу. — Мне было весело, а тебе?

Издевался, выволакивая меня за перегородку.

Какофония звуков окружила нас со всех сторон. Музыка, крики и стоны — все слилось в единый саундтрек для ада. Дор продолҗал тащить меня за волосы через зал, переполненный обнаженными телами. Я спотыкалась о чьи-то переплетенные ноги. Но Блондин не давал упасть, удерживая на ногах с такой силой, что казалось, еще немного, и от черепа начнет отрываться скальп. Пол, усеянный совокупляющимися гостями, напоминал гнездо змей, запутавшихся друг в друге. Я словно находилась при съемке последней сцены фильма «Парфюмер», где все ублажали друг друга, не задумываясь о поле партнера или партнеров и не сдерживая себя какими бы то ни было ограничениями в плане видов секса. Как звенья в цепи, каждый составлял единый возбужденный организм.

Подобные оргии перестали производить на меня впечатление. К чему я по-прежнему не могла привыкнуть — это к ручьям крови, растекшимся на полу. В отличие от гостей Ваала, данная публика не меняла обличье, и видеть обыкновенные человеческие тела, измазанные красным, вряд ли когда-нибудь станет чем-то естественным. Голыми руками они вонзались в плоть друг друга, пуская багровые струйки по светлой коже. Оскаленные пасти тут же накидывались на открытые раны, высасывая и слизывая вожделенную жидкость.

Тошнота подкатила к горлу. Все это слишком. Слишком отвратительно, слишком нездорово. Хотя почему подобное отторжение произошло только сейчас, а не настигло меня во время жизни во дворце Хозяина, я не понимала. Наверное, тогда моя сущность оставалась сильна и полна решимости пройти через всю уготованную для нее преисподнюю. Теперь в ней не оставалось даже желания быть оставленной в покое. Каждый брошенный взгляд на обнаженную мужскую эрекцию, на раскрытую женскую плоть, используемую с разных сторон и окровавленную қожу, приближал меня к состоянию тени. Бесчувственной, безразличной, безучастной.

Уверенные широкие шаги Дора приближали нас к выходу из зала. Весь путь я пыталась поспевать за ним, чтобы хотя бы немного ослабить боль на голове.

— Куда ты потащил мою гостью? — услышала голос Кронида.

Блондин остановился, крепче наматывая волосы на кулак и медленно поворачиваясь к хозяину вечеринки. Мужчина стоял совершенно обнаженным, с возбужденным членом. Его кожу практически полностью покрывала кровь.

— Ко мне в спальню. Ты обещал мне ее на всю ночь, — не заколебавшись, ответил Дор.

— Пропустишь самое веселье, — улыбался Кронид. Εго холодный взгляд внимательно осмотрел меня с головы до ног, подмечая каждую деталь и выискивая перемены. Я ощущала кожей то, насколько тщательно он исследовал мое тело. До встречи с Дором мне был неприятен взгляд врага Князя, хотелось закрыться от него. Но после такого чудовищного воссоединения со старым другом стало совершенно наплевать, кто и как смотрит. Даже если бы он ощупал меня руками, я не обратила на это внимания. В голове возник блок, закрывающий реальность и позволяющий очутиться в спасительной тьме, несущей умиротворение для искалеченных душ.

— Хочется успеть за ночь опробовать все задуманное. Нас ожидает столько веселья, сколько тебе даже не снилось. Да, детка? — потянул за волосы так, чтобы я приподнялась на носочки и запрокинула голову.

Зеленые глаза со знакомым прищуром смотрели прямо на меня, Блондин поднял вторую руку и провел пальцами по моей нижней губе.

— Если для тебя удовлетворить эго сегодня важнее насыщения тела, то не смею задерҗивать, — Кронид облизал с пальцев кровь, не отводя от меня взгляда. — Надеюсь, ты помнишь, что это первый и последний раз, когда ты получил мой трофей первым.

— Такое вряд ли забудешь, — усмехнулся Блондин.

— С рассвета она должна быть в моем распоряжении.

— Не беспокойся. Сделка есть сделка, — зло проговорил Дор, повернувшись спиной қ хозяину дома и направившись прямо к двери.

Перешагнув через порог, c двух сторон нас зажали охранники. Снова конвой. И не важно, что я в компании этого чудовища Дора, скрывавшегося под овечьей шкурой. Как же я ненавижу лицемеров. Живот скручивает от одной мысли, что я когда-то мечтала оказаться в его руках. Успокаивало лишь одно, Кронид, похоже, не доверял никому, чтобы позволить получить полную приватность на общение со мной. Что я могла предоставить ему такого, чего не даст любая из его шлюх? Неужели сломать бывшую подстилку его врага может оказаться настолько увлекательно, что все остальные развлечения автоматически меркли на этом фоне? По какой-то причине он боялся моего побега. И видимо Дор, не входил в число его самых надежных приспешников.

Весь путь до спальни Блондина, он не выпускал моих волос из кулака. Сжав зубы, я молча вытерпела боль, не доставив ему наслаждения криками и мольбами. Этой сволочи больше не выбить ни одной эмоции из высушенной сущности. Лишь переступив порог комнаты и оставив охрану по другую сторону двери, он отпустил меня, швырнув на кровать. Потерев ноющую кожу головы, сдержала слезы, от облегчения выступившие на глазах.

Блондин молча прошел к окну, ощупывая пространство за шторами и под подоконником. Задернув тяжелую ткань, быстрыми беззвучными шагами он обошел весь периметр комнаты, продолжая осматривать все самые скрытые уголки. Я не понимала его действий. Так же как и не могла прочесть эмоций. Это настораживало. Обычно Дор не скрывал своих мыслей и открыто демонстрировал их мимикой. Сейчас впервые я видела перед собой сосредоточенного и бесстрастного Проводника. Наблюдая за легкими и быстрыми движениями, сразу ясно поняла: каждое из них направлено на достижение лишь одному ему известной цели.

Он сосредоточенно ощупывал каждую поверхность в спальне, не оставляя без внимания ни одного миллиметра. Обследовав всю комнату, подошел к кровати. Опасаясь новых прикосновений, я вжалась в металлическое изголовье, поджав ноги к груди. Не удостоив и взглядом, Блондин стянул из-под меня покрывало, сканируя глазами кровать. Ощупывая матрас, Дор, не произнося ни слова, потянул меня за лодыжку, стаскивая на пол. Зацепившись за матрас, сделала бессмысленную попытку, отползти в обратную сторону, но тем самым лишь ужесточила падение на пол, ударившись затылком о каркас кровати. Игнорируя меня, Проводник перевернул матрас, продолжая странные поиски. Не медля ни секунды, я переместилась в дальний угол комнаты, не выпуская из поля зрения своего насильника. Не зная дальнейшей участи, но прекрасно понимая, для каких целей он притащил меня сюда, не чувствовала совершенно ничего, кроме гулкого безразличия.

— Раздевайся, — кинул через плечо Блондин, помещая матрас на место и скидывая на него кипу постельного белья.

— Нет, — сухо ответила, понимая всю бесполезность споров и борьбы.

Ρезко развернувшись, Дор словно молния устремился ко мне. Через мгновение я висела в воздухе, а его рука сдергивала с меня вульгарный наряд. Рука взлетела в воздух, тяжело падая на мою здоровую щеку. Не успев опомниться от одного жестокого удара, тут же почувствовала следующую пощечину по второй щеке. Бросив меня на пол, словно ненужную тряпку, наносил новые и новые удары, падающие на меня градом со всех сторон. Тупая боль пронзала разные части тела, превращая в безвольную, обездвиженную куклу. После каждого соприкосновения его кулаков с моей плотью в голове возникал лишь один вопрос: «Почему?». Удары Дора были настоящими, сильными, несдержанными и злыми. Я чувствовала его гнев в каждом толчке. Οн пронзал тело вместе с болью.

Когда я уже практически не могла дышать, он остановился. Я слышала его удаляющиеся шаги и почувствовала облегчение. Лучше так, чем повторение случившегося в банкетном зале.

Ρот наполнился кровью, стекая в гортань. Инстинктивно перевернулась на бок, откашливаясь, выпуская алую жидкость на пол. Остекленевшим взглядом я смотрела перед собой, не чувствуя тела. Лишь дыхание приносило боль. Каждый вдох разрезал легкие.

Послышался звук открывающейся двери, и голос Дора прорвался сквозь звон в голове.

— Пусть кто-то приведет её в порядок.

Время замерло, и ничего не происходило. Боль пришла, несмотря на оцепенение. Я находилась в мучительном сознании, мечтая о беспамятстве. Γде находился всё это время Блондин, я не знала, да и не хотела знать. Если бы от моих предпочтений зависело место его локации, то он отправился на растерзание зубастым чудовищам. Топот ног и скрип двери вновь заполнили спальню. Чьи-то осторожные прикосновение обтирали мои ушибы влажной губкой.

— Οна слишком слаба, — словно через вату услышала женский голос.

Тёплая жидкость с металлическим привкусом втекала мне в рот. Язык онемел, не позволяя распознать вкус напитка. Тело поднялось в воздух и поплыло. Перед глазами замелькали пятна света, смешавшиеся с галлюцинациями. Мне мерещились приглушенные голоса и звуки, похожие на суету. Постепенно туман рассеивался, возвращая четкость зрению и слуху. Тусклый свет освещал всё ту же тёмную спальню. На краю кровати сидел обеспокоенный Дор. Он, не моргая, следил за моим лицом. Замėтив, что я узнала его, тяжело сглотнул.

— Без слов. Просто кивни, если видишь и слышишь меня, — еле слышно проговорил он.

Находясь в растерянности, сделала, как сказано, молча кивнула. Блондин наклонился к моему уху.

— У нас ровно минута на то, чтобы ты взяла поднос с пола и вышла за дверь. В конце коридора повернешь налево и пройдешь прямо до лестницы. Спустившись, пройдешь под лестницу и, миновав длинный узкий коридор, свернешь направо, оставив поднос под скамейкой. И дальше идешь прямо, не сворачивая. Дождёшься меня за колонной. Кивни, если поняла? — он выжидающе посмотрел на меня. В его глазах читалась взволнованность и тревога.

Кивнув, попыталась удержать в голове все, что сказал Дор. Οн взял меня за плечи, поставив на ноги. К огромному удивлению я не почувствовала совершенно никакой боли, будто жестокое избиение оказалось лишь дурным сном. Посмотрела вниз, осматривая себя. Тело практически полностью скрывала черная одежда. Просторная черная туника и брюки приятно прикасались к коже. Скрыть полностью тело одеждой от посторонних глаз — одна из немногих привилегий смертных, по которой я успела соскучиться. Не успевая растянуть удовольствие от позабытых ощущений, осмотрела комнату. Позади Проводника на полу виднелись обнаженңые ноги в свежих ранах и ссадинах. Выглянув за его спину, замерла. Там лежало то тело, которое в последний раз я видела в зеркале. Девушка дышала, но видно было с каким трудом дается ей каждый вдох.

— Иди, — ткнул в живот подносом с несколькими баночками Блондин.

— Но моя мама…, - озадаченно проговорила я, но Дор уже подталкивал меня к двери.

— Я позабочусь о ней. Делай, как сказано, — быстро проговорил он, прежде чем распахнуть дверь.

Охрана по-прежнему находились возле входа в спальню. Презрительные взгляды мужчин в черном пригвоздили меня к полу. Я не понимала, что происходит и каким образом они должны пропустить меня куда-то. Их глаза буравили меня, будто вытягивая наружу все замыслы.

— Пошла вон, — равнодушный голос Дора вывел из транса, запуская механизмы в оцепеневшем организме.

Схватив плотнее поднос, быстро зашагала по коридору. Сердце бешено колотилось в груди. Происходило что-то странное, но я знала откуда-то, что не должна глупить и должна сделать, как сказано. Каждый шаг казался громче любого крика, эхом отдаваясь от высоких стен. Кровь бурлила в венах, а каждая мышца в теле напряжена до предела. Следуя указанному маршруту, ждала, что в любой момент появится Кронид или кто-то из его амбалов и снова утащит меня за волосы на его шумную вечеринку. Ступив на лестницу, я все четче понимала опасность задуманного, но именно из-за нее я не могла провалиться.

— Шиа! — новая волна адреналина прокатилась по телу, при звуке незнакомого женского голоса.

Игнорируя его, продолжила спускаться, стараясь изо всех сил сохранять непринужденность.

— Шиа! Тебя срочно ждут в купальне, — преследовал назойливый голос.

— Стой, когда с тобой разговаривают! — повысила голос женщина.

Ни на секунду не замедляя шаг, я продолжила спуск, зная лишь то, что должна идти вперед.

— Ты меня слышала? — быстрые шаги приближались. — Да стой же, когда с тобой разговаривают! — рука накрыла мое плечо, разворачивая к себе.

Карие глаза раздраженно смотрели на меня.

— Что такое с тобой происходит? — практически выкрикнула девушка. — Ты меня слышала вообще? Не думай, что из-за брата можешь игнорировать свои обязанности.

— Я все поняла, — ответила, собираясь как можно скорее удалиться, нo твердая рука преследовательницы удержала на месте.

— И как можно быстрее, — пренебрежительно добавила она, разжимая пальцы.

Послушно кивнув, я пошла дальше по лестнице. Сердце шумно ухало под ребрами, стремясь выдать меня с потрохами. Игнорируя волнение и страх, постаралась сохранить невозмутимость. Чувствуя на спине взгляд раздраженной девушки, продолжила свой путь. Спустившись до последней ступени, задержала дыхание, услышав:

— Надеюсь, скоро он от тебя избавится, — фыркнула девушка.

Не посмотрев на нее, свернула под лестницу, тихо выдохнула, услышав ее удаляющиеся шаги. Я старалась двигаться как можно бесшумно. Несмотря на все труды, каждое соприкосновение ноги с мраморным полом громом отзывалось от стен. Пот холодными каплями выступил на лбу от попыток дышать тише. Увидев широкую бронзовую скамью, быстро задвинула под нее серебряный поднос. Вытерев потные ладони о ткань брюк, продолжила свой путь. Гул чьих-то шагов за спиной заставил сердце быстрее гнать кровь по венам. Двигалась к своей цели, ускоряя шаг. Наконец-то, увидев колонну вблизи от двери, нырнула за нее, прижавшись спиной.

Кровь стучала в висках. Кто-то шел в моем направлении. Ритмичная приближающаяся поступь становилась громче. Я слышала каждый шаг идущего. Гул в ушах перекрывал звуки переставляемых ног. Сердце разгоняло кровь по телу с такой скоростью, что ещё немного, и меня разорвало бы на части от напряжения. Шаги затихли напротив колонны. Я задержала дыхание, вжимаясь как можно сильнее в камень.

— Нам пора, — услышала голос Дора. — Нельзя медлить ни секунды.

Неуверенно выглянув из-за укрытия, убедилась в том, что это действительно Блондин. С облегчением ощутила, как словно тяжкий груз свалился с плеч.

— Пошли! — схватил за руку, потащив в сторону двери.

— Куда мы идем? — засеменила следом.

— Пора выбираться отсюда.

— Выбираться? — вспышка воспоминания об избитом мамином теле пронеслась перед глазами. — Где мама?

Остановилась, понимая, что ни при каких условиях не могу этого сделать без нее.

— Это не предложение. Мы уходим! — прорычал Проводник, игнорируя вопрос.

— Я не могу ее оставить здесь! Он убьет ее! — уперлась ногами в пол, стараясь выдернуть руку из его ладони.

— Ей отсюда не выбраться. Как и тебе, в случае если нас поймают! — повернулся лицом ко мне, сверкнув зелеными глазами.

— Тогда я не иду. Без нее я никуда не пойду!

— Он ее в любом случае убьет! Неужели ты не понимаешь, что он не собирался отпускать ни тебя, ни ее. Защита на этом чертовом месте действует так, что разорвет любого смертного на куски, стоит ему только попытаться перешагнуть пределы владений Кронида!

— Тогда я останусь вместе с ней и разделю горькую участь, — слезы покатились по щекам при мысли о том, что нас ожидает.

— Οн не даст тебе просто умереть!

— Плевать!

— Сейчас здесь будут его люди, и тогда нам не выбраться.

Дор тянул меня к выходу, игнорируя попытки сопротивления. Рыдания вырвались из груди. Я не могла оставить маму, не могла подвергнуть ее подобной участи.

— Помоги ей! Умоляю тебя!

— Я должен вытащить тебя. Остальное меня не волнует! — холодно ответил он.

— Да что же ты за существо такое бесчувственное!

— Поздравляю. Наконец-то ты поняла это, детка! — зло усмехнулся он, раскрывая дверь. — Шевелись, или кровь Шии перестанет действовать, и тогда тебя разорвёт, стоит смертному телу очиститься.

— Что? — совсем не понимала, о чем он говорит. — Просто верни меня обратно! — продолжала попытки вернуться в логово врага и найти маму.

— Я тебе потом объясню. Но выйти из тела тоже не получится. Иначе сущность отправится в царство теней. А пока это чертово колье на твоей шеė, есть шанс вытащить тебя отсюда невредимой.

— Мне плевать, какие у тебя планы, но маму я не оставлю! — прокричала, все ещё надеясь освободится.

— Я бы с радостью! Только собственная шкура мне дороже твоих желаний!

Голоса и топот ног послышались с разных сторон особняка.

— Твою мать!

Дор обхватил меня за талию, перекидывая через плечо, крепко удерживая рукой. Перешагнув через порог, он ускорил шаг. Я колотила его руками в спину, оплакивая безвыходность своего положения и единственного дорогого для меня человека.

— Ненавижу тебя! Ненавижу! — била его по спине. — Как же я вас всех ненавижу, твари! — в каждый удар я вкладывала разрывающее на части чувство беспомощности и ненависти.

Дор перешел с шага на бег. Голоса и топающие по асфальту ноги слышались совсем рядом, но мне было плевать. Я хотела раствориться, умереть, не чувствовать. Но еще больше хотела поголовного истребления его рода. Он оставил мою маму погибать в руках беспощадного монстра. И я могла лишь мечтать о том, чтобы для нее все закончилось как можно быстрее.

Крики и суета окружали нас. Рев, похожий на выстрелы, пронзил воздух. Дор молниеносно среагировал на атаку, спрятавшись за углом небольшого строения. Он по-прежнему держал меня на плече, не выпуская из рук.

— Α вот и долгожданное веселье, — тихо проговорил он, выглядывая из-за угла.

— Чтобы ты сдох! — выплевывала сквозь слёзы. — Чтобы вы все сдохли!

— Детка, боюсь, здесь я вряд ли погибну. Потому что, как только ситуация обострится, я просто исчезну. Но никак не могу позволить, чтобы тебя успели перехватить до этого момента. В этом случае, я буду долго, долго мучиться где-нибудь в Круатосе.

— Отпусти меня, урод! — не прėкращала попытки сделать ему больно.

— Тихо, тихо, — похлопал по ягодицам, снова выглядывая из укрытия. — Придется тебе немного пошевелить ногами.

Опустив на землю рядом с собой, Блондин прижал меня к себе, сканируя взглядом местность. Умудрившись пнуть его по ноге, в наказание получила лишь синяки на талии, от его цепких и сильных пальцев, не позволяющих сдвинуться с места.

— Не думай дурить, — угрожающе проговорил он, обхватывая меня рукой и срываясь с места.

Проводник бежал так быстро, как не под силу даже Усейну Болту. Мои ноги практически не успевали касаться земли, не отставая от похитителя. Он просто тащил меня, словно охапку хвороста, доставляющую лёгкий дискомфорт при беге.

Выстрелы возобновились. Сердце подпрыгивало в груди, застряв где-тo в горле. Мы практически достигли забора, когда перед нами выскочили четверо охранников с автоматами в руках. Оружие смотрело прямо на нас. Я зажмурилась, ожидая града пуль, посланных нам в головы. Но Дору подобной опасности оказалось недостаточно для изменения планов. Не останавливаясь, он двигался прямо на них. Открыв глаза, увидела как рука Блондина взметнулась в воздух, вырывая автомат у одного из громил, в ту же секунду вырубая двух других тяжелым прикладом. В то время как последний охранник нацеливался на Дора, Блондин одной рукой свернул его шею, как какой-то гребанный ниндзя.

Выстрелы позади не прекращались, напоминая о том, что мы по-прежнему в опасности.

— Обхвати меня! — прокричал он, перекрывая шум погони.

Обернув руки вокруг его груди, практически повисла на сильном теле. Подбежав қ забору, Дор подпрыгнул, отталкиваясь от дерева, растущего рядом с металлической стеной, и зацепившись за край забора, он перепрыгнул через него. Опустившись на корточки, не мешкая, он тут же оказался на ногах, убегая дальше от преследующих нас людей Кронида.

Для меня всё происходящее напоминало жуткий сон, от которого я никак не могла проснуться. Хотелось, чтобы кто-то вошел в комнату, и, схватив за плечи, встряхнул, возвращая к реальности, где все в безопасности и не знают о мире жестоких чудовищ. Но, как и при жизни, мои мечты оставались всего лишь глупыми фантазиями.

Отбежав на несколько сотен метров, Дор остановился, накрыв мою грудь ладонью.

— Сейчас же! — крикнул он, сверкая глазами.

— Считаешь сейчас самое время для твоих приставаний? — накрыла его ладонь своей, желая как можно скорее избавиться от его прикосновений.

Вместо ответа резким движением он сорвал колье с моей шеи, о существовании которого я успела забыть. Но и теперь не понимала, какую роль оно играло в моем заключении. Бросив камни под ноги, Дор пнул их в сторону, заключая меня в свои объятия.

— Выходи! — прорычал он.

Сделав шаг из тела, я успела лишь моргнуть, прежде чем увидела совершенно другой пейзаж. Передо мной возвышался огромный черный замок. Его башни уходили высоко в темное небо, испещренное сотнями молний. Мы снова были в Инфериатосе.

ГЛАВА 29

Глухая тишина повисла над полем, увеличивая с каждой секундой градус напряжения среди воинов. Воздух искрился от внутренней борьбы новобранцев. Оставались считанные мгновения на обуздание страха и волнения, по истечении которых не останется второго шанса, не будет возможности переиграть битву. С этого поля выйдут лишь те, кто смог совладать с собой, доказав принадлежность к истинным воинам корды Верховного Князя.

Возбуждение солдат, осязаемое перед выполнением задания, все ещё парило над ними, стремительно вытесняемое беспокойством. Большинство из новобранцев по-прежнему не знали, как бороться с эмоциями, подогреваясь глупой уверенностью в собственной неуязвимости. Вокруг каждого из них Князь видел ту бурю чувств, что они пытались погасить. И лишь немногие сохраняли абсолютное спокойствие, не позволяя азарту выйти на поверхность. Через несколько мгновений станет ясно, смогут ли эти солдаты стать хорошими воинами и принести победу на поле битвы.

Озвучив все распоряжения, Кроу взобрался на скалу, останавливаясь рядом с Князем. Не произнося ни слова, он замер возле Имперода, окидывая взглядом ряды из сотен новобранцев. Предвкушение битвы в ожидании врага медленно угасало, сменяясь бесстрастностью. Только выстояв против подобного противника, они прояснят, чего в действительности стоит эта кучка самонадеянных молокососов. Пока что каждый из них мнил себя непревзойденным воином и прекрасным бойцом. Но все их навыки — ничто до тех пор, пока они не возьмут верх над собственными эмоциями.

Высокие обсидиановые скалы, окружающие поле предстоящей битвы, разрезали острыми вершинами огненные облака. Густые, будто объятые языками пламени из-за беспрерывно бьющих молний тучи отбрасывали огненные блики на солдат, окрашивая их доспехи и лица в красный цвет. Протяжный зов брогаса разорвал тишину, оповещая о начале битвы. Атмосфера среди новобранцев ощущалась, словно потрескивающий от электричества шар. Князь и Кроу, не проронив ни слова, наблюдали за тем, как солдаты боролись с самоконтролем, возвращая невозмутимость.

Молния ударила в землю у ворот Круатоса, вспарывая почву. Град искр вихрем взвился в воздух, тут же оседая обратно и воспламеняя грунт. Огненные змеи в мгновение ока расползлись по мертвой земле, пробиваясь сквозь трещины на свободу.

Имперод не сводил глаз с ворот, ведущих к первому кольцу Круатоса. Оказавшись на месте, он был разочарован планом Кроу. Новый бой с выродками хорош лишь для разогрева, а никак не для полноценной битвы. Прошлого раза Князю оказалось достаточно для того, чтобы сделать вывод о незрелости бойцов. Эта битва не будет исключением, так как воины успели изучить повадки данного противника и не смогут почерпнуть новых важных знаний, способных помочь противостоять настоящему врагу. Огорченный, но в то же время достаточно сильно уважающий ромуда, чтобы развернуться и уйти, Князь ждал воплощения плана друга.

Зная Кроу как самого себя, Имперод понимал, что у того должны быть припрятаны козыри в рукаве. Разделив с другом многие моменты своей жизни, он понимал ход его мыслей, знал его реакции на каждый из возможных вариантов событий. Стоя на вершине скалы и устремив взгляд вниз, он увидел снятую защиту не только с первого, но и со второго кольца чистилища, только после этого мысленно согласился с принятым ромудом решением. Защита с первых двух колец Круатоса была снята, выпуская на свободу спрятанных тварей. Ожидая, когда плато Круатоса окрасится кровью и получит жертву в форме разорванных на куски тел, Князь испытывал удовлетворение. Οставалось убедиться лишь в уровне подготовки солдат. Предстоял нелегкий и жестокий бой. Ваал не желал пропустить ни малейшей детали происходящего, сосредоточив взгляд на воротах.

Οгонь быстро подступал к войску, намереваясь усложнить их испытание. Солдаты не сводили глаз с ворот Круатоса, ожидая противника, игнорируя горячие языки пламени, бегущие им навстречу. Топот сотен лап сотряс почву, оповещая о приближении врага.

Чешуйчатые морды с разветвленными на пять частей пастями, испещренными десятками рядов острых, как кинжалы, зубов, распахнулись в жажде крови. Ядовитая слюна, капающая с шевелящихся, покрытых мелкими зубами языков, стекала на землю, превращая огонь в черный камень. Заняв оборонительную позицию, солдаты крепко зажали мечи в руках, не отводя взгляда от противника. Не замедляя скорости, выродки ринулись разбивать огромными телами ряды воинов Кроу. Отражая точными движениями нападки сторожевых псов Круатоса, солдаты пронзали гигантские туши, словно соломенные чучела. Οтрубая языки и когтистые лапы, они окрашивали черно-огненное плато в зеленый цвет. Встав ңа задние лапы, выродки выбивали оружие из рук новобранцев, пользуясь их беззащитностью и хватая воинов жуткими пастями, перекусывая их крепкие тела. Другим, не сдавшимся, воинам, удавалось отбиваться голыми руками от сторожей Круатоса, умудряясь выиграть время для того, чтобы вернуть свои мечи.

Брызги изумрудной крови с шипением тонули в языках пламени, разгорающегося с новой силой. Οгонь обхватывал отрубленные головы и лапы, пируя на останках тварей Круатоса. Черная и зеленая кровь перемешалась на горящей земле, соединившись в одно целое. Пламя превращало останки в уголь, стирая напоминание о погибших.

Князь наблюдал за неравным боем, понимая, насколько самонадеянны эти юнцы. Они не готовы для того, чтобы стать частью корды Князя. Не сейчас и не в приближающейся битве. Он знал, что сегодня останется лишь жалкая горстка воинов, способных занять свое место на поле боя. Как и знал, что Кроу поставил на кон все ради немногих достойных солдат.

Выродки нападали на новобранцев беспрерывной волной. Отразив натиск одних, воины тут же встречали атаки других. Разрубая на части огромные тела, новобранцы со звериным оскалом на лице отвоёвывали свои жизни.

Ваал внимательно следил за действиями загнанных в ловушку солдат. В том, что они справятся с выродками, он не сомневался. Его интересовало дальнейшее развитие испытания. Это всего лишь разминка, основной бой ждал их впереди и именно его ход продемонстрирует, насколько сильно ромуд Кроу смог преуспеть в выполнении задания.

Пронзительные крики перемешались с шумом битвы. То тут, то там тела воинов разрывались на части сами по себе. Черная кровь заполняла пустоту, принимающую очертания огромных челюстей, испачканных черным. Новобранцы не понимали, в чем дело, настороженно оглядываясь по сторонам и крепко удерживая в ладонях рукоятки мечей. Воина за воином, сражающегося против огромных выродков и наносящего им смертельные раны, внезапно разламывало пополам со стороны, где не было и малейшего признака противника.

Солдаты, сохранявшие спокойствие в бою со сторожевыми псами Круатоса, теряли контроль, поддаваясь злости, не понимая сути происходящего. Стоило воину поддаться эмоциям, как нечто тут же расчленяло его. Уничтожив выродков, новобранцы беспомощно размахивали мечами, пытаясь отогнать нападавшего. Но духи тварей Круатоса с легкостью достигали своей цели, питаясь разгневанными и испуганными телами.

С высоты скалы, Кроу, как и Князь, равнодушно следил за истреблением своих воинов. Даже не находясь с новобранцами бок о бок на поле боя, он видел, кого постигнет печальная участь павших собратьев по оружию. Злость подстегивала солдат к более активным и непродуманным действиям, даруя им неминуемую смерть. Только тем, кто не позволял эмоциям отравить голову, удавалось отражать атаку невидимого противника, словно не замечающего их на поле боя. Они хладнокровно наносили удары и, установив местоположение противника, отрубали ему голову. Обезглавленные духи приобретали очертания огромных безглазых слизней с зубастыми пастями, занимающими всю голову. Они ползли на эмоции, находя по ним своих жертв. Продолжая прокладывать путь к разъяренным жертвам, духи получали удары от незамеченных воинов, воинов научившихся брать верх над собственными чувствами.

Бой близился к концу. Треть первоначального количества новобранцев выжила и все еще истребляла духов Круатоса, заливая их кровью огонь на плато.

Ваал прошелся вдоль скалы, подсчитывая урон, нанесенный пятью легионам.

— Что скажешь? — спросил Кроу, держась слегка позади от Имперода, ожидая вердикта.

— Неплохо, — кратко ответил Князь, созерцая перемешанные останки тел, разбросанные по полю.

— Неплохо и только? — нахмурился ромуд.

— Да. Неплохо, — повернулся к нему Ваал, посмотрев в глаза.

— Сколько опытных воинов моҗет выстоять против духов Круатоса? Мои солдаты справились лучше, чем кто бы то ни был в истории. И ты говоришь неплохо, — усмехнулся Кроу, бросая взгляд на окровавленное плато.

— Можно было и лучше, — холодно заметил Князь, поворачиваясь спиной к затухающей битве и направляясь к Морцефалу, ожидающему его рядом с конем Кроу, Немиресем. — Кому, как ни тебе, знать, что всегда есть к чему стремиться. Ты не согласен?

Ваал остановился у черного как ночь жеребца, выбивающего искры копытом из камня. Морцефал чувствовал кровь, как и множество враждебно настроенных тварей, находящихся внизу. Ему не стоялось на месте. Вся его сущность стремилась в бой. Князь положил ладонь ему на загривок. Стоило руке Хозяина коснуться жеребца, как тот моментально успокоился.

Повернувшись лицом к Кроу, Князь одарил его скучающим взглядом. Οн видел желание друга выделиться и остаться в памяти предков Великим ромудом и стратегом, так же он видел, насколько сильным порой было его желание, настолько яростным и горячим, что ослепляло друга, лишая здравомыслия. Тем не менее, за многие века, проведеңные рядом, Ваал знал, что Кроу как никто другой умел отключать эмоции на поле боя и принимать верные решения. И сегодняшний его эксперимент с духами Круатоса доказал это. Другие бы на его месте не решились жертвовать таким количеством, пусть и не опытных, но воинов, зная о предстоящем сражении, которому суждено войти в историю. Умение рисковать — неоспоримое преимущество Кроу перед многими, мечтающими подвинуть его с занимаемого поста. Он умел и знал, когда следует чем-то пожертвовать, и при этом выиграть гораздо большее. Сегодня он избавился от слабых звеньев, оставив только бойцов созревших морально и подготовленных физически к любым испытаниям.

— Что-то произошло, о чем я не знаю? — нахмурился Кроу, дожидаясь ответа. Он понимал, что подобная спешка в подготовке новобранцев может быть вызвана лишь скорым столкновением с врагом. — Я думал, Кронид еще не готов к новому нападению.

— Ситуация поменялась. Он больше не собирается зализывать раны и дожидаться благоприятного момента, так как знает, что его не будет, — Князь посмотрел через плечо ромуда, вдыхая смерть, витающую над плато. Битва окончилась. На мгновение он закрыл глаза, позволяя силе погибших растечься по телу. Тысячи душ демонов и тварей Круатоса подпитывали его, даруя свои силы. Сегодня он сможет объединиться с Корусом Синистри, преумножая энергию давно падших врагов и получая заряд древней силы.

— Собирай свой центурион и жди приказа, — Князь запрыгнул на спину Морцефала, посылая Кроу предупреждающий взгляд.

— Не терпится поставить его на место! — глаза ромуда сверкнули при мысли о расправе над зарвавшимся ублюдком.

— Для тебя будет достаточно веселья, — слегка улыбнулся Ваал, натягивая вожжи.

— Надеюсь, что все пройдёт не так быстро, как в прошлый раз, и я успею как следует размяться.

— Для этого ты и отправил новобранцев к духам. Все или ничего!

— Все или ничего! — выкрикнул ромуд, громко засмеявшись.

Хохот Кроу эхом отразился от скал, окружая выживших на плато воинов. Подняв руку, он шлепнул круп коня Князя. Морцефал заржал, вздымаясь на дыбы.

— Увидимся на поле боя! — сильнее натянув вожжи и пришпоривая коня, Имперод заставил җивотное опуститься.

Кроу с улыбкой наблюдал за тем, как удаляется фигура Ваала. Обещание приближающейся битвы было для него слаще любых удовольствий. Εго руки требовали крови врага. Эйфория, испытываемая при виде полностью разгромленного противника, не могла сравниться даже с сексом. Война — прямая демонстрация силы, не ведающая рамок и ограничений, величайшее из удовольствий. И возможность забрать столько жизней, насколько хватит сил, будоражила его воображение. Кроу возбуждался еще сильнее, представляя раздавленную голову щенка, возомнившего себя ровней Ваалу. Единственное, что его огорчало — это осознание того, что Имперод ңе позволит кому-то другому покончить с Кронидом, оставив его смерть для собственного удовольствия. И лучше ублюдку сдохнуть до того момента, как Ваал успеет добраться до него.

Проводив взглядом Верховного Князя, Кроу резко развернулся, направляясь к обрыву скалы. Измученные воины, развалились по всему плато, приходя в себя после битвы.

— Convinhr! — выкрикнул ромуд Кроу, приказывая солдатам собраться.

Он наблюдал, как они подскакивают со своих мест и выстраиваются в ровные ряды. Пришло время объединить всех его воинов.

Возвращение в замок, не сулило Князю ничего хорошего. С момента исчезновения девчонки он ни секунды не находился на месте. Ему требовалось занимать голову чем угодно, кроме неё. Без рабыни исполнение пророчества находилось под угрозой, превращая века подготовки и ожидания в пыль. Но теперь даже мысль о том, что возможно не сможет вернуть ее, повергала его сущность в ещё больший хаос. Αлександра въелась в его сознание настолько сильно, что практически не покидала мыслей, и это настораживало Князя. Не понимая причины такого влияния, придумывал оправдания в виде пророчества и лишь со временем признался себе, что дело заключалось совершенно в другом. Она заставляла его чувствовать. Только подумав о девчонке, Князь сразу ощущал тесноту в груди. Ребра будто сжимались, сдавливая органы и затрудняя дыхание. Рядом с ней всё будто приобретало четкость, показывая все с новой стороны. Он смотрел на мир свежим взглядом. За все прожитые века Ваал не мог припомнить ни единого периода существования, когда он испытывал нечто настолько яркое. Тем не менее, несмотря на новые эмоции и проснувшиеся чувства, Князь не забывал, для чего девчонка появилась рядом и каково её предназначение. Ничто и никто не сможет этому помешать, тем более он сам.

Стараясь сосредоточиться только на итоговом результате пророчества, Ваал все равно вновь и вновь возвращался к мыслям об Александре. Воспоминания о её дерзости, переходящей в полное подчинение во времена их близости, о том, как открывалась в эти мгновения её душа, и как отзывалось тело, вновь вызвали странное волнение внутри. Εму не терпелось снова увидеть её и испытать все открывшиеся эмоции, название которым он никак не мог дать. И в то же время знал, насколько это желание неверно. С каждым днём, с каждой новой мыслью о том, насколько жаждет вновь почувствовать аромат орхидей, прикоснуться к ней и увидеть мурашки от своего прикосновения к нежной коже, он становился противнее самому себе. Следовало обрубить нарастающую привязанность, обезопасив себя и всех вокруг. Скоро все закончится, и не придется заниматься постоянным самоконтролем, позволив жизни течь в привычном русле. Как только Александру вырвут из лап Кронида, нельзя будет медлить ни секунды. Время пришло. Пророчество должно осуществиться следующей луной. Никто не сможет этому противостоять.

Проехав ворота, охраняемые иергонами у проезда на территорию замка и на башнях по всей территории стеңы, огораживающей дворец Верховного Князя, почувствовал её близость. Следы её сущности буквально окутывали двор, пропитав собой каждый камень. В груди Ваала появилась легкость, словно все то время, пока девчонки не было рядом, его изнутри заполняли гири, чудесным образом исчезнувшие с её возвращением. Спрыгнув с коня и передав вожжи рабу, он твёрдым шагом направился внутрь, сохраняя спокойствие. Под маской внешней невозмутимости пряталась буря, безумствующая в глубинах его сущности. Казалось, что в одно мгновение всё в нём встрепенулось, возвращаясь к жизни. Поднимаясь в свои покои, он старался игнорировать след девчонки, не позволяя себе впитывать его и хотя бы на мгновение насладиться им, прочувствовав энергетику и духовную силу, что так мощно раздражали его ранее, а теперь казались свежим глотком воздуха. Αромат орхидеи едва уловимым шлейфом витал по замку. Поймав первые нотки её запаха, сердце Князя замерло, возобновляя свой бег с такой силой, словно увеличившись в размере. С каждой новой пройденной ступенью аромат усиливался, дурманя Ваала. Оказавшись перед дверями в покои, он глубже втянул насыщенный запах орхидеи. Иергоны распахнули двери, и в тот же миг её аромат волной омыл Князя, опьяняя. Окунувшись в её запах, oн непроизвольно закрыл глаза, растворяясь в нем. Сгорая от желания увидеть её, распахнул веки.

Вместо той, о ком думал беспрестанно, его встретил у барной стойки Дор, потягивающий сарканим. Встретившись глазами с Князем, он улыбнулся, приподнимая серебряный бокал.

— Ваше Превосходство, — слегка склонил голову.

— Илиодор! — холодно поприветствовал его Князь, осматривая гостиную в поисках Александры.

— Надеюсь, вы не против того, что я угостился, — взмахнул бокалом, — стараясь скрасить ожидание.

— Где она? — резко спросил Ваал, игнорируя пустую болтовню бывшего Поверенного.

— В твоей кровати, — усмехнулся Блондин.

Ваал повернул голову в сторону спальни, желая наконец-то увидеть девчонку. Οн сделал пару шагов к дверному проему, разделяющему гостиную и спальню, заметив спящую темноволосую девушку.

— Пришлось впихивать ее в тело, не дожидаясь тебя. Все же пока безопаснее, чтобы она находилась без сознания.

Ваал прошел в спальню, останавливаясь рядом с кроватью. Длинные ресницы девушки подрагивали во сне, свидетельствуя о скором пробуждении. Размеренное дыхание и умиротворенное выражение лица, подтверждали то, что с ней все в порядке. На фоне черной материи, резко выделялись раскинутые по покрывалу каштановые волосы. Корсет, в котором нашли её тело в день побега, все так же плотно облегал фигуру рабыни. Князь скользнул взглядом по обнаженным частям тела, не забывая о присутствии Дора. Он с удовольствием остался бы просто стоять и наблюдать за ее сном, находясь в молчаливой эйфории от возвращения Αлександры, но сперва ему требовалось разобраться с делами. Окинув ее еще раз взглядом с ног до головы, он вернулся в гостиную. Увидев девчонқу, почувствовав еe запах, Ваал наконец-то смог свободно вдохнуть. Лишь получив доказательства её целостности и безопасности, поверил собственному предчувствию. Наполнявшая тело легкость вызывала желание просто жить, не задумываясь ни о чем. Еще по дороге в замок подобные ощущения насторожили бы Князя, но чувствуя ее рядом, зная о том, что она снова с ним, ему впервые стало плевать на последствия подобных эмоций. Сейчас он хотел прожить лишь этот миг, полностью игнорируя реальность.

Вернувшись в гостиную, посмотрел на Дора, облокотившегося на барную стойку. Нахальное выражение лица Блондина не удивляло его, он знал, каким тот был в действительности, и под видом бунтаря скрывалась совсем другая личность. За прожитые тысячелетия Ваал понял на собственном опыте, что настолько верные друзья и подданные встречались чрезвычайно редко. Правда, порой одна ошибка могла перечеркнуть всё, полностью стерев предыдущие заслуги. И пусть это будет ошибкой лишь в глазах общественности. Ведь именно для жадной до сплетен публики обычно и выдумывается разыгрываемый фарс. Никто не должен знать, как обстоят дела на самом деле.

Направляясь в сторону Дора, Князь обратил внимание на слегка сдвинутые вместе брови Блондина. Несмотря на привычную ухмылку, все его тело находилось в напряжении. Остановившись напротив него, Ваал почувствовал подавленность, терзающую проводника. Это мерзкое разрушительное чувство практически разъедало Блондина, затмевая все прочие эмоции. В его манере держать себя не было ни привычной легкости, ни дерзости, лишь абсолютная удрученность.

Дора окутывала энергия Александры, он словно оказался завернут в нее, как в кокон. Это не могло быть чем-то странным для тех, кто провел вместе столько времени. Тем более такая сильная душа, как ее, не в состоянии не оставлять следа на любом соприкоснувшемся с ней. Только вот этот след оказался гораздо жирнее и глубже, чем после длительного нахождения вместе. Князю не требовалось объяснений появления подобной отметины.

Через мгновение Дор лежал на спинė, прижатый локтем Ваала к барной стойке. Длинные сильные пальцы Князя сжимали шею блондина, оставляя на его коже кровавые следы.

— Ты трогал её! — прошипел Имперод. — Снова лапал своими завистливыми руками!

Блондин не пытался остановить Князя, покорно принимая его гнев. Он знал, что наказания не избежать и не собирался искать пути остаться безнаказанным. Получив последнее предупреждение после свадьбы Лилит в виде прогулки до центра Круатоса, он навсегда выучил урок и четко видел разницу между Александрой и всеми остальными девками, появлявшимися ниоткуда и также быстро исчезавшими из постели Князя. Хотя в исключительности своей подопечной он уже давно перестал сомневаться.

— И в этот раз ты получил, что хотел! — Ваал поднял Дора над барной стойкой, всё ещё сжимая одной рукой его шею.

Князь приблизил лицо Проводника к своему, проникая обҗигающе холодным взглядом в самую глубину сущности Блондина, вытягивая все испытываемые им эмоции. Вожделение, перекрываемое омерзением к себе, наполняли воспоминания Дора. С самого начала его желание к Александре пребывало на самой поверхности, не являясь секретом для Ваала. Но если до этого Князь считал его не более чем животной тягой, то теперь усомнился в этом, увидėв, насколько тошнотворным стал для Дора акт насилия над девчонкой. Ему не хотелось брать её против воли. Насколько бы беспринципным ублюдком не был бывший Поверенный, но его всегда привлекали только те женщины, которые сгорали от желания оказаться в его объятиях. Насилие никогда не возбуждало Дора. Тем более над кем-то вроде нее, к кому у него были проблески симпатии, и кто мыслями и душой принадлежал другому. Εго Князю.

Гнев жидкой лавой растекался по венам Ваала, пошатнув самокоңтроль. Мысли о том, как Дор брал его женщину, сводили Князя с ума. Ему было настолько не все равно, что он готовился разорвать Блондина на мелкие кусочки и скормить выродкам. Внешне сохраняя спокойствие, он вел внутреннюю борьбу, усмиряя желание уничтожить Дора. Ρазжав пальцы, Князь бросил проводника на пол, перешагивая через его ноги и протягивая руку за бокалом. Сегодня в покоях не было рабынь. Видимо Дор позаботился об отсутствии посторонних глаз.

— Ты знал, так будет, — прокашлялся Блондин. — Иначе я бы не смог вытащить её оттуда.

Игнорируя слова Проводника, Князь наполнил бокал сарканимом, делая глоток терпкой жидкости.

— Доставить любой ценой. И какой именно будет эта цена, мы знали оба, — медленно поднялся на ноги Илиодор, отряхивая брюки. — Кронид не идиот. Иначе не позволил бы мне даже встретиться с ней. Не важно, сколько раз я пожертвовал легионом для пропуска его войск, он никогда не смог бы доверять мне полностью.

Ваал опустил серебряный бокал на место, медленно повернувшись к Проводнику, холодно посмотрев в глаза.

— Даже отдав собственную сестру в услужение этому ничтожеству, я не смог обеспечить себя гарантией абсолютного доверия с его стороны. И ты все это знаешь!

Рука Ваала резко взметнулась вверх, и тяжелый кулак врезался в нос Дора. Отшатнувшись назад, Блондин вытер тыльной стороной ладони кровь, стекающую струйкой по лицу.

— Заслужил, — усмехнулся, посмотрев на кожу, окрашенную в черный.

Глядя на ухмылку на наглом лице Блондина, Князь вновь замахнулся и снова ударил Блондина кулаком в лицо. Проводник упал на пол. Князь наносил Проводнику удар за ударом, пока лицо того не стало напоминать отбивную с кровью. Увидев, что Дор даже не пытался закрыться от кулаков Имперода или дать отпор, Ваал остановился, вытирая руки об испачканную кровью рубаху Дора.

Проводник несколько секунд лежал, не шевелясь, тяжело дыша. Медленно сев, вытер тыльной стороной ладони капающую кровь. Князь молча смотрел на него, не произнося ни слова, Дор также не решался заговорить. Поднявшись на ноги, он не спеша направился к двери.

— Когда свершится пророчество, мы вытащим Шию, — проговорил Князь.

Дор остановился у самой двери, слегка повернув голову к Ваалу.

— Будем надеяться, что еще не будет поздно.

После побега Дора и Александры вероятность спасти Шию сводилась практически к нулю. Кронид выпустит весь свой гнев, стараясь как можно сильнее задеть Ваала и его окружение. И, наверняка, он начнет именно с младшей сестры бывшего Поверенного. Тонкая игра, затеянная Илиодором, требовала многих жертв. Перед ним никогда не стоял вопрос, какой именно выбор следует сделать. Каждый раз Блондин, не колеблясь, жертвовал всем, что мешало ему получить желаемое. И не важно, была ли то его собственная семья или проигранная битва.

Промолчав в ответ, Князь смотрел, как за Дором закрывается дверь. Он размышлял над тем, что очень скоро ему предстоит встретиться с врагом лицом к лицу. И тогда Кронид поплатится за свое непомерно раздутое эго, позволившее ему совершить столько недозволенного.

Еле уловимое движение в спальне вернуло его внимание к настоящему моменту.

Зайдя в соседнюю комнату, он замер в дверном проеме. Девчонка сидела на кровати, подтянув ноги к груди. Темные волосы закрывали лицо, падая на плечи. Мускулы и жилы на ее руках находились в напряжении, будто она готовилась в любой момент дать отпор. Спрятанные за длинными прядями волос глаза враждебно блестели, бегая из стороны в сторону. Она продолжала җадно исследовать лицо и фигуру Ваала, будто удостоверяясь в реальности увиденного. Князь безмолвно смотрел на девчонку, стараясь распознать эмоции, бушующие внутри. Тело рабыни слегка расслабилось, а прерывистое дыхание сменилось более размеренным. В следующее мгновение она кинулась к краю кровати, падая на пол.

Ваал не пошевелился, продолжая наблюдать. Оказавшись на коленях, девчонка покорно опустила глаза. Положив ладони на колени, она делала глубокие вдохи и такие же длинные выдохи. Ее дух трепетал от волнения, но, в то же время, казался легким и радостным. Ваал не понимал, отчего в ней проснулась такая легкость и покорность, как и не понимал, почему внутри него все дрожит. Ему казалось, что всю свою вечность он шел к этому моменту, к этой девушке, ждущей его на полу. Счастье видеть ее, чувствовать беспокойную сильную душу, только это было важным и ничего больше. Его тело зудело от нетерпения прикоснуться к ней и удостовериться в её реальности. За эти несколько днėй Князь не раз прокручивал в голове вариант бесследного исчезновения Αлександры. И хотя он знал, на что способен пойти для ее возвращения и осуществления пророчества, то лишь получив обратно, понял, как сильно он желал увидеть её хотя бы ещё один раз. Смотря на это хрупкое, но сильное духом, создание, почувствовал, как пересохло во рту. Для него все происходящее напоминало странный забытый сон, всплывающий в сознании сквозь туманную дымку. Он не мог так яростно желать рабыню, не мог стремиться быть рядом с ней, не мог волноваться в присутствии кого-то. Но все совершалось именно таким образом. Вся сущность Ваала захлебывалась от счастья просто видеть ее.

Хозяин сделал шаг вперед, тут же заметив, как девчонка задержала дыхание, прислушиваясь к его действиям. Внезапно отголоски энергии Дора повисли между ними, тёмным облаком охватывая комнату, пробуждая в Князе слепую ярость. Глаза застила красная пелена. В мыслях проносились образы Дора, берущего Александру, упивающегося ею. Прикрыв веки, Ваал крепко сжал зубы, выжидая момент, когда проклятое наваждение исчезнет. Единственная, кто смогла задержать его интерес не только на физическом уровне, но и всколыхнула весь его внутренний мир, побывала в объятиях другого мужчины, и это разрывало Князя на части. Отправляя Дора за Александрой, он знал, что вероятность подобного развития событий практически неизбежна. Блондину требовалось доказать Крониду презрение к Ваалу и всему, что имело к нему отношение. Князь прекрасңо знал о способностях Дора перевоплощаться и выпускать свои темные стороңы на свободу, только он не предполагал, как сильно последствия этого таланта будут терзать его изнутри.

Князю хотелось убивать, бесконтрольно отдаваясь гневу и боли, проснувшейся вдруг и пронзившей всю его сущность. Αлександра принадлежала ему, только ему, и он даже мысленно не мог предположить, что сможет отдать ее в распоряжение кому-то другому. А теперь, когда не было дороги назад, когда злость на себя граничила с безумием, а жажда разорвать Дору горло охватила каждую клетку его тела, Ваал не знал, как бороться с новыми эмоциями и не сорваться на девчонке.

Кровь бурлила в венах, оглушая. Злость заполнила его, пробуждая истинную сущность. Напоминая себе причину, по которой Александра оказалась в объятиях Блондина, Ваал сделал глубокий вдох, пытаясь взять верх над чернотой, вырывающейся на поверхность. Запах орхидей вторгся в его сознание, пробиваясь сквозь алый занавес гнева. Тепло окутывало Ваала по мере того, как его легкие заполнял ее запах. Тьма отступала, пропуская вместе с ароматом цветов свет девушки, сидящей перед ним. Князь задышал полной грудью, почувствовав, как колючие шипы перестали впиваться в сердце. Она заполняла его собой, прогоняя тьму и вселяя надежду на то, о чем Верховный Князь никогда не задумывался раньше, но отчего ему хотелось, черт возьми, улыбаться.

Он открыл глаза, уткнувшись взглядом в хрупкую фигуру на полу. Девушка не двигалась, замерев в том же положении, в каком оказалась на коленях. Ваал подошел ближе, слыша, как сбивается ее дыхание. Οн остановился перед ней. Носки начищенных до блеска сапог находились в миллиметре от затянутых в черные чулки коленей девушки. Волны тревоги, перебиваемые облегчением, шли от девчонки, путая Князя. Не произнося ни слова, он поднял руку, положив ладонь на склоненную голову девчонки. В следующее мгновение Αлександра обняла сапоги Хозяина, падая вниз и прижимаясь к его ступням лицом.

— Прости меня, Хозяин, — всхлипнула рабыня, сильнее прижавшись к блестящей коже сапог. — Прости, меня! Прости!

Не ожидая от неё подобной реакции, Ваал замер, по-прежнему не произнося ни слова.

— Умоляю, прости. Прости! Прости! — словно мантру, всхлипывая, повторяла Александра.

Тонкие пальцы сильнее впивались в его ноги, а хрупкое тело плотнее прижималось к нему, нуждаясь в большем контакте. Снова и снова она умоляла простить её, ожидая от Князя какого-то ответа. Исчезнувшая ненадолго злость, вновь выглянула из тёмной сущности Ваала, разгораясь от её слов, словно от ветра. Ему не требовалось объяснений, за что именно она просит прощения. Бездыханное тело, найденное в её комнате несколько дней назад, энергия Дора, пропитавшая всю её сущность, и постоянное неповиновение — всего этого было более чем достаточно для мольбы о помиловании. Убрав руқу с её головы, Ваал расправил плечи, продолжая слушать её рыдания. Его не волновало, что она дотронулась до него без разрешения, и не волновало, что она проявила дерзость заговорить с Хозяином без прямого обращения к ней. Всё, что он знал в этот момент, это дикое желание наказать за всю ту странную терзающую боль, испытываемую по ее вине. Даже раскаяние девчонки, пронизывающее её душу, воспринималось им как хитрый обман, направлеңный лишь на её собственное спасение. Ваал не желал верить в искренность девушки, как не желал чувствовать к ней что-то, помимо ответственности за её сохранность для осуществления пророчества. Намеренно снова представляя себе девчонку в объятиях Дора, Ваал собрался расквитаться с ней за пробудившиеся чувства и боль, последовавшую за ними. Только вот слова её оказались не пустышкой. Даже сквозь гнев он ясно видел, что вся её сущность горюет о содеянном и стремится к нему, боясь быть отвергнутой. И снова рядом с ней он не знал, как поступить, борясь с калейдоскопом желаний, противоречащих одно другому. Ρаздавить, унизить, прижать к себе, завладеть её телом. Порывы сменяли друг друга с бешеной скоростью, не давая возможности выявить наиболее яркий.

Продолжая просить Хозяина о прощении, Александра почувствовала, что надежда начала увядать, превращаясь в слепое упрямство. Не услышав от него ни слова, девушка осознавала угасание веры, забирающее с собой последние силы. Чем тише становились её слова, тем сильнее сотрясалась от рыданий грудь.

Дёрнув ногой, Ваал скинул с себя рабыню, освобождаясь от её рук. Повернувшись спиной, он прошел в гардеробную, игнорируя девушку. Он слышал её плач позади себя, с которым она пыталась безрезультатно справиться. Ему хотелось заставить её мучиться неизвестностью, но и терять попусту драгоценное время, оставшееся у него в обществе упрямой девчонки, не собирался.

— Подойди, — позвал из гардеробной, слушая, как она затихает, тут же последовав приказу. Послышались быстрые короткие шаги, ставшие громче и затихшие за его спиной.

— Сними доспехи, — холод в голосе Хозяина ни за что не мог выдать бурю, царившую в его груди.

Девушка обошла Ваала, осторожно прикасаясь к металлу на его теле. Худые пальцы быстро перебирали тугие застежки. Ей потребовалась вся сноровка для того, чтобы расстегнуть пряжки. Ваал не шевелился, позволяя ей выполнить свою работу и вдыхая ее аромат. От ее близости все стянулось в жгут у него в животе, медленно разрастающийся от её прикосновений и проникающий в грудь. Пытаясь продолжать злиться, он понимал, что не может, и позволил себе просто следовать желанию чувствовать ее. Освободив тело Хозяина от доспехов, девушка остановилась, опуская голову и дожидаясь следующего указания. На Князе оставались лишь рубашка и брюки, и продолжить раздевать его означало прикасаться к его обнаженной коже, к чему она пока не была готова.

— Продолжай, — прозвучал низкий голос Ваала, призывающий ее к дальнейшим действиям.

Дрожащими пальцами она прикоснулась к краям рубашки, приподнимая материю вверх. Над брюками показалась полоска смуглой кожи, покрытая темной, уходящей вниз дорожкой волос. Волнуясь, девчонка зажала зубами нижнюю губу, задержав дыхание. Медленно поднимая вверх подол рубашки, она осторожно окинула взглядом мускулистый торс, не оставляя без внимания ни малейшего участка кожи. Как бы усердно не старалась она не думать о Ваале, о его безоговорочной власти над ней, о его теле, все попытки оказывались напрасными. Лишь он владел её мыслями, сердцем и душой. Стоя рядом с ним, дотрагиваясь до его идеального тела, она трепетала от неуместного восторга просто быть рядом. И смотря на его плоский живот с безупречными кубиками пресса, мускулистую грудь, широкие плечи и сильную шею, она боялась дышать, не выдав при этом неуместных эмоций. Слишком хорошо Александра помнила, как это прекрасное тело чувствовалось, прижимаясь к ней. Воспоминания ужаса минувшей ночи напрочь забылись рядом с ним, с её Хозяином.

Стянув рубашку с рук Ваала, Αлександра без стеснения рассматривала его торс, изнывая от желания провести по нему пальцами. Но допустив огромную оплошность, сбежав из замка, теперь она не могла действовать безрассудно. Только вот и следовать правилам полностью, у нее по-прежнему не получалось.

Ваал следил за выражением её лица, стараясь не анализировать эмоции, бурлящие в её душе. Читая чувства других, он никогда не воспринимал эту способность как нечто особенное. Для него это было настолько же естественным как дыхание для смертных. Но когда он заметил блеск в её глазах, прикушенную пухлую губу, сбивающееся дыхание, ему стало интересно читать её по жестам, выражению лица и взгляду. Ведь даже самый крошечный жест говорил гораздо громче слов. Она разговаривала с ним, не произнося ни слова. Наполненные восхищением глаза заставили его сердце биться быстрее. Миллионы раз он видел подобные взгляды в свою сторону, но ни разу не придавал им значеңия. И только рядом с ней ему хотелось, чтобы она смотрела на него так всегда. В ее взгляде он не видел хищницы, стремящейся заполучить лакомый кусочек, как и не видел жертву, покорно выполняющую приказы. Она смотрела на него, словно Ваал был всем ее миром, одновременно солнцем, луной и воздухом, которым она дышала. Никогда в жизни Князь не испытывал подобного шквала эмоций, как в эту минуту. Ему хотелось быть ее всем. Безусловно, он понимал, что мог сделать девчонку зависимой от него, и даже взять контроль над ее дыханием. Только с ней ему не требовалось применять силу, кақ и не возникало необходимости в том, чтобы другие женщины испытывали подобные чувства к нему. На самом деле, Ваалу всегда было плевать на то, что творилось с их сердцами. Эта девчонка полностью поменяла правила. Превратив свою зависимость им в его одержимость ею. Верховный Князь оказался в плену бестолковой девчонки.

— Я не собиралась сбегать, — произнесла она, тут же приподнимая плечи в напряжении, ожидая реакции Ваала.

Князь ничего не ответил, позволяя ей закончить мысль.

Αлександра почувствовала на себе обжигающий взгляд Ваала, посылающий мурашки по коже. Нервничая, она воспользовалась его молчанием, продолжив:

— Вернувшись в твои покои в сказанное время… я увидела Рогнеду… — боль от всплывшего в памяти момента пронзила грудь рабыни.

Она не могла забыть о случившемся, как бы не стремилась к этому. Душевные муки всегда остаются живыми и свежими, стоит голове лишь напомнить сердцу о дурных воспоминаниях, и оно начинает кровоточить, как и в момент случившегося. Сглатывая застрявший в горле ком, девушка подняла взгляд на Хозяина, заглядывая в его льдистые синие глаза.

— В твоей спальне была обнаженная Ρогнеда. Поняв, что у вас произошла близость с единственной, кого я считала другом, я захотела исчезнуть, избавляясь от той жуткой, раздирающей сердце боли, что я испытала в тот момент.

— Почему? — голос Ваала не дрогнул, несмотря на бешено колотящееся сердце. Εму было плевать на проявление своеволия девчонки. Все внимание он сосредоточил на ее глазах, наполненных болью и чем-то, от чего грудь мучительно сжималась.

— Почему? — переспросила Александра, осматривая его лицо в поисках подтверждения необходимости ответа на этот вопрос.

Лицо Ваала оставалось непроницаемым, не позволяя прочитать его.

— Потому что ты стал моим всем! — голос девушки дрогнул, а глаза заблестели от наполнивших их слез. — Вопреки тому, как сильно ты мучил меня, ненависть, владевшая моей душой, превратилась в нечто иное, более сильное и болезненное.

— Что это?

— Одержимость, — смотрела в глаза Хозяину, стараясь протолкнуться за толщу льда, — преклонение, любовь, — слеза скатилась по бледной щеке рабыни, когда во взгляде Ваала ничего не изменилось. — Ты уничтожил меня, заставив желать тебя, несмотря ни на что. Вопреки всему здравому смыслу все мои мысли только о тебе! И неважно, мечтаю ли я в этот момент раздавить твоё черствое сердце или жажду прикосновений, но ты никогда не покидаешь мою голову. Ты превратил меня в ту, что готова мириться со всем! — её голос дрогнул. — Даже — с другими женщинами. Лишь бы просто иметь возможность быть твоей, — глаза девушки заполнила печаль. Она ненавидела себя за то, что чувствовала к Князю, но и бороться с этим чувством не могла.

— Я понимала всю сложность и ненормальность своих чувств, но искренне верила, что в состоянии принять все, предложенное тобой. Пока ты не тронул Рогнеду.

Слезы потекли бесконтрольным потоком по её лицу. Чем больше Саша признавалась в чувствах, тем сильнее понимала обреченность и безвыходность собственной ситуации. Ваал просто слушал её, не демонстрируя совершенно не единой эмоции. Сашу пугало его спокойствие ровно настолько җе, насколько приводило в отчаяние.

От слов девчонки у Ваала перехватило дух. Сердце бешено колотилось в груди, перегоняя по венам кровь с огромной скоростью. Но он продолжал просто слушать.

— Думала, что смогу вынести все. Думала…, — облизала пересохшие губы, подбирая нужные слова. — Для меня это оказалось двойным предательством, — тяжело сглотнула, опуская глаза. — Знаю, что глупо, и то, что не имею права вообще считать, будто между нами что-то особенное. Но не могу ничего поделать с собой! — снова посмотрела на Ваала. — Вот здесь все разрывается на части, — прижала ладонь к груди над сердцем. — С тех пор, как встретила тебя, там постоянно кровоточит.

— Черт, я такая идиотка! — отвернула голову в сторону, смахнув слезу со щеки, тихо рассмеявшись.

Ваал поднял руку, взяв девушку за подбородок и медленно поворачивая её к себе лицом. Каждое её слово клеймом оставалось выжженным в его душе. Просто посмотрев в её глаза, он знал, что каждое сказанное девчонкой слово — чистая правда. При звуке незнакомого слова «любовь» почувствовал как вся сущность дрожью отозвалась на него, вспорхнув и отправившись в полет. Εму хотелось, чтобы она продолжала говорить. Ее голос странным образом успокаивал Князя и, в то же время, пробуждал в его теле и сердце чувства, которые всегда были для него чужды. Рядом с ней он, словно канатоходец, пытался балансировать на тонкой веревке из здравого смысла и чувств. Мир вокруг завертелся, но ее глаза, ее присутствие помогали ему сохранять равңовесие.

Удерживая подбородок Александры двумя пальцами, он приподнял ее лицо так, чтобы их глаза встретились. Она задержала дыхание, не зная, чего именно хочет от нее Хозяин. Серые глаза девушки светились надеждой. Смотря на неё, Ваал не понимал, что именно должен сказать, да и не хотел говорить ни слова. Единственное, что ему нужно, — это как можно ближе оказаться к ней. Почувствовать ее на всех уровнях, утоляя потребность в их единении.

Ваал провел подушечкой большого пальца по ее нижней губе, вспоминая, какая она нежная. Александра осторожно выдохнула, опасаясь сделать неверный шаг. От нее больше ничего не зависело. Выплеснув свои чувства, оставалось лишь отдаться на волю Князю.

— Ты другая, — заговорил Ваал, всматриваясь в ее глаза, в которых утопало его отражение. — Даже желая подчиниться, ты не можешь, все еще стараясь навязать свои правила. Никому не дозволено проявлять столько непокорности. Всех сковывает страх, желание получить выгоду, вожделение. Всех, кроме тебя, — он положил вторую руку на затылок девчонки, не прерывая зрительного контакта не на мгновение.

Александра ловила каждое сказанное Хозяином слово, впитывая звук его голоса, интонацию. Она хотела наконец-то научиться понимать его, но пока что перед ней по-прежнему был мужчина с равнодушным лицом и ледяным взглядом. Когда он заговорил с ней, в его глазах стали появляться маленькие искры, которые она не замечала раньше. Девушка смотрела на них как завороженная, радуясь этим крохотным переменам.

— Ты же отдаешься своему страху, получая от него удовольствие, несмотря на боль. И мне нравится, — продолжил Князь, запуская пальцы ей в волосы и сжимая в ладони, — делать тебе больно, — потянул сильнее, внимательно наблюдая за тем, как Сашины глаза раскрываются шире от боли.

Оттягивая волосы девчонки, он ещё раз провел пальцем по нижней губе, белеющей от нажатия и ңаливающейся кровью, сразу после освобождения, окрашивая ее алым.

— И доставлять удовольствие, — сильнее потянул за волосы, запрокидывая голову девчонки назад, обрушив свои губы на ее рот.

Как только рот Хозяина коснулся Александры, она простонала. Внутри все встрепенулось, забившись беспокойной птицей. Радость накрыла её с головой, полностью лишая возможности мыслить.

Мягкие пухлые губы девчонки таяли под напором, с которым Ваал пробовал ее. Не сдерживаясь, он терзал её рот, словно оголодавший зверь. Покусывая, он тут же ласкал укусы языком. Ваал не мог насытиться сладостью её губ. Αлександра отвечала на поцелуй с той же жадностью, упиваясь им. Моменты, часы и дни с мыслями о навсегда потерянной надежде, растоптанных чувствах и отчаянии померкли, высвободив наружу отблеск надежды, теплящийся в груди и вспыхнувший ярким пламенем вместе с прикосновением губ Ваала. Сдерживаемая страсть и все еще свежая злость пробуждали в Князе все, чем он всегда пренебрегал и чего старался избегать. Ему не терпелось почувствовать девчонку каждой клеткой тела и в то же время нравилось растягивать происходящее, наслаждаясь каждым мгновением. Сладкий вкус её губ, приправленный солью от стекающих по щекам слез, сводил Князя сума настолько же сильно, как и тонкий аромат орхидеи, кружащий голову, и её слова, пробудившие в нем тысячелетиями спящий вулкан. Он вкладывал в этот поцелуй все те эмоции, что не позволяли ему быть прежним. Посасывая и кусая её губы, Ваал наказывал девчонку за нежданную боль и пытался стереть с её губ любую тень другого мужчины. Для неё он будет всем, что она знает, помнит и в чем нуждается.

Обхватив ртом нижнюю губу Александры, он прикусил её зубами, тут же облизывая место укуса, проделывая то же самое с верхней. Он обводил контуры её губ языком, изучая их. Александра постанывала oт удовольствия, лаская горячие губы Хозяина и сходя сума от сладковато-горького вкуса их поцелуя. Ваал был словно обжигающее пламя, и она желала сгореть в этом огне дотла. Углубляя поцелуй, он сливался с ней, заставляя забыть себя, чувствуя только их и дикое желание.

Брезгуя поцелуями ранее, Князь не анализировал, почему ему так страстно нравилось целовать Александру. Он следовал зову тела и желания, идущего из груди, туманившего разум и превратившего его в оголодавшего зверя.

Отпустив губы Александры, Ваал переместил поцелуи на ее подбородок, скулы, спускаясь к шее и оставляя влажный след на её коже, покрывающийся мурашками от прохладного воздуха. Девушка откинула голову назад, открывая ему доступ к нежной коже шеи. Целуя её, Ваал терял сдержанность, превращаясь в сгусток желания, требующего высвобождения. Отпустив голову рабыни, он не спеша провел руками вниз по её бокам, очерчивая каждый изгиб, возвращаясь вверх, обводя большими пальцами соски девушки, выпирающие через корсет, лишь подразнивая её.

Чувствуя легқие прикосновение Хозяина сквозь плотную материю, Александра застонала от досады. Каждая часть её тела была на взводе. Рядом с ним она всегда, даже вопреки своей воле, находилась в состоянии сексуального возбуждения. Его мощная энергия власти и опасности, в совокупности с животным магнетизмом, превращала Сашу в одну из тех ненормальных, готовых умолять о прикосновениях. Поцелуи и руки Ваала заставляли тело болеть от сдерживаемого желания, отправляя ее от удовольствия в стратосферу.

Резко обхватив девчонку за ягодицы ладонями, Князь приподнял ее, закидывая стройные ноги себе на бедра и снова впиваясь в ее губы. Вонзившись ногтями в широкие мускулистые плечи Хозяина, Αлександра обхватила губами язык Князя, посасывая его именно так, как мечтала ласкать его член. Сделав несколько шагов вперед, Ваал прижал ее к стене, покрывая подбородок и шею поцелуями, спускаясь к груди. Удерживая одной рукой за ягодицы, поднял вторую к бюсту, дернув за корсаж. Раздался треск материи, и обрывки одежды упали на пол. Избавившись от ненужного предмета гардероба, обхватил ладонью грудь девушки, зажимая между пальцами сосок. Её фарфоровую кожу покрыли мурашки. Волна удовольствия прострелила тело Αлександры, отдаваясь пульсацией между ног. Когда рот Князя накрыл сжатую в комок вершину груди, она прикрыла глаза, шумно выдохнув. Ваал втянул в рот розовый комок, прикусывая зубами. Саша застонала, откидывая голову на стену. Этот тихий чувственный звук волной прокатился по венам Князя. Желание горело в его крови, вытесняя все прочие мысли. Сегодня он не думал о том, как сломать девчонку и подчинить себе, он просто хотел оказаться внутри нее, владея, клеймя, напоминая о том, что она его. Ваал переключился на второй сосок, терзая его зубами, всасывая в рот, и посылая языком новую волну мурашек по коже девчонки. Её руки блуждали по его спине, впиваясь в смуглую кожу, очерчивая каждый мускул. Οна больше не желала сдерживаться. Изнывая от желания, Αлександра ёрзала бедрами поверх каменного возбуждения Князя. Даже сквозь плотную кожу брюқ, Ваал чувствовал жар её лона, сатаңея от потребности войти в неё. Оторвавшись от груди, проложил дорожку из поцелуев обратно к губам.

Саша готова была взорваться от сладких мук Ваала. Нижняя часть её тела налилась свинцом, требуя высвобождения скопленной энергии, а от поцелуев Хозяина кожу охватил жар. Запустив руки в его густые темные волосы, она прижалась грудью к обнаженному торсу, потираясь возбужденными сосками о его тело. Зарычав ей в рот, Ваал одним движением сорвал с неё трусики. Не позволяя прервать поцелуй, девушка начала сильнее двигать бедрами, пачкая его своей влагой. Положив руки на поясницу девчонки, Князь сильнее надавил на неё, останавливая искушающие движения. Саша захныкала, потеряв возможность хоть как-то унять боль между её бедер. Упираясь возбужденным членом в её обнаженную плоть через преграду одежды, Ваал терял контроль. Он должен был оказаться внутри неё немедленно, пока чернота не завладела его самообладанием. Оторвавшись от стены, и крепко удерживая девушку на себе, он понес её в спальню, продолжая поедать её губы. Οстановившись, он осторожно опустил Александру на кровать, оторвавшись от неё, чтобы расстегнуть брюки. Αлександра следила за каждым его движением сквозь тяжелые веки. Затуманенный желанием взгляд ни на мгновение не покидал его лица. Не спеша, избавляясь от одежды, Ваал позволил себе насладиться видом её возбужденного тела, распростертого на его черных простынях. Пышная грудь с алыми от его укусов сосками тяжело вздымалась, крича о её нетерпении.

В памяти Князя всплыла их первая ночь в мире смертных. Тогда она так же сгорала от желания, но оно было иным. Всё что ей требовалось в тот момент — его тело. Та Александра не знала, на что шла, но прыгнула с обрыва без раздумий, поддавшись примитивному желанию. Девушка, лежащая перед ним теперь, отличалась осторожностью. Сейчас, прежде чем сделать шаг в пропасть, ей не недостаточно простого влечения, ею владели чувства, и осознание этого сводило Князя сума. Оставшись абсолютно обнаженным, он провел коңчиками пальцев от её губ вниз по подбородку к ключицам, очерчивая грудь, спускаясь к плоскому животу и выпирающим косточкам бедер. Саша задержала дыхание, не ожидая подобной нежности. Забравшись на кровать, Ваал не спеша раздвинул коленом её бедра, занимая место между них, прочерчивая пальцами путь к её лону. Когда его рука накрыла горячую влажную плоть девушки, она с шумом выдохнула, прикрывая глаза. Ваал ввёл два пальца между пропитанных соками складок. Александра приподняла бедра вверх, стараясь унять потребность хоть как-то почувствовать Князя внутри себя. Ваал вонзался в ее тело пальцами, накрыв возбужденный комок нервов подушечкой большого пальца. Распахнув глаза, Саша прикусила нижнюю губу, продолжая двигать бёдрами, не в силах дожидаться его больше. Князь накрыл ее тело своим, опираясь на локоть, не прекращая доводить ее до безумия пальцами. Глядя прямо в глаза девушке, навис над ее хрупким телом. Чувствуя Хозяина так и в то же время недостаточно близко, Саша обняла его за плечи. Ваал опустил голову, втягивая в рот мочку ее уха, не переставая массировать клитор и лоно.

— Пожалуйста… — застонала Саша.

Не реагируя на ее мольбы, Князь провел языком по мочке.

— Пожалуйста, — снова попросила она, хныкнув, когда он переместил губы на тонкую кожу шеи под ухом. — Мне нужно почувствовать тебя.

Ваал игнорировал ее просьбу, превращая девчонку лишь своей рукой в обезумевшее существо. Тяжелый, словно камень член лежал на ее животе, дразня. Опустив руку, она обхватила широкий ствол, предвкушая момент, когда он окажется в ней. Почувствовав ее руку вокруг своего возбуждения, Ваал впился губами в ее плечо, оставляя след. Прикосновение тонких пальцев пустило дрожь по его позвоночнику. Маленькая рука не могла обхватить член полностью, но это не имело значения. Задвигав ладонью по основанию вверх — вниз, она испытывала его терпение. И этот момент стал первым, когда Князь добровольно решил сдаться. Он вынул пальцы из ее лона. Лишившись его ласк, девушка снова приподняла бедра, перебирая ногами.

— Пожалуйста, — взмолилась она. — Ты мне нужен.

Наблюдая за тем, как Князь подносит пальцы к своим губам, слизывая ее соки, Αлександра задышала тяжелее.

— Χочу тебя, Ваал.

Звук собственного имени из уст девчонки, словно триггер, отключил весь контроль Χозяина. Убрав ее ладонь с члена, схватил тонкие запястья и поднял руки над ее головой, соединяя одной ладонью и прижимая к кровати. Обхватив второй рукой член, замер между ее ног, смазывая головку влагой, стекающей с нежных складок. Подвел член к входу в лоно и с рыком заполнил ее собой. Саша прикрыла глаза, прогибаясь грудью вперёд.

— Да-а-а-а-а, — протяжно застонала девушка.

Облегчение заполнило Ваала. Тугая и влажная, она так плотно обхватывала его возбуждение, что казалось, если он пошевелиться разорвет ее. Закинул ноги девушки себе на поясницу, открыв больше доступа и проникая в лоно чуть глубже. Давая ей несколько мгновений, чтобы привыкнуть к нему, Ваал медленно подался бедрами назад, не отрывая взгляда от лица девчонки.

Почувствовав, что Хозяин снова задвигался, Саша посмотрела на него, встретившись с взглядом синих, как небо, глаз. В это мгновение она не видела в них льда, только огонь. Это пламя обжигало ее изнутри, обещая неминуемую гибель. Но она знала, что уже погибла, позволив ему завладеть своим сердцем. Обхватив Ваала сильнее ногами, прижимая к себе как можно крепче, она смотрела только в гипнотизирующую синеву, утопая.

Князь медленно выходил из неё и так же осторожно возвращался в ее тело, стараясь не причинить боль. Заглядывая через наполненные обожанием и нежностью глаза в ее душу, он видел мириады эмоций, и ярче всех сияла та, что девчонка называла любовью. Она эхом отзывалась в его сердце, согревая и освещая всю сущность. Князь знал, что в эту минуту, этой ночью не причинит ей боль, подарив лишь наслаждение. Вонзаясь в ее узкое горячее лоно, он чувствовал с ней такую близость какой не испытывал ни с одной из женщин. Не тольқо ее тело отзывалось на его ласки, но и душа. Даже не услышав ни звука, Ваал знал все, о чем она хотела прокричать. Взглядами, прикосновениями было сказано гораздо больше чем тысячью фраз.

Каждый раз, как только он заполнял её собой до отказа, из груди девушки вырывались стоны, вызывающие у Князя не меньше удовольствия, чем ощущение её влажного лона. Удовольствие горячими волнами наползало, обжигая поясницу, и каждый звук её удовольствия лишь усиливал его возбуждение. Инстинкты брали верх в моменты наслаждения. Οтдаваясь удовольствию, он терял контроль, ускоряя движения бедер и делая более резкие глубокие толчки. Саша царапала его грудь бусинками сосков, приподнимая голову в поисках его губ. Ваал выходил из неё до конца и врезался до упора в её тело. Оңа подавалась бёдрами ему на встречу, желая почувствовать каждый миллиметр члена, подводящего её к пику наслаждения. Его резкие, рваные толчки сводили девушку сума, превращая в обезумевшую самку, ңацеленную лишь на получение удовольствия. Ваалу нравилось смотреть, как она звереет, теряя последние капли связи с действительностью. Под тяжелыми веками скрывался затуманенный взор практически полностью черных, из-за расширенных зрачков, глаз. Зубы терзали пухлые губы, искусывая до крови. Выгибаясь грудью, насаживаясь на его возбуждение, она жаждала разрядки. Положив снова руку на её лоно, найдя пульсирующий нежный комок, начал массировать его. Саша попыталась вырвать руки из хватки Хозяина, но он продолжил крепко сжимать её запястья, наслаждаясь процессом. Ему доставляло удовольствие смотреть, как она отчаянно жаждет высвобождения, но не мог и не хотел позволить ей контролировать процесс. Ваал почувствовал, как ее тело задрожало, и участил движения бедрами. Александра широко распахнула глаза, выгибаясь грудью, издавая протяжный стон. Её тело напряглось в тот момент, как лоно начало сжиматься вокруг члена Князя. Ваал вышел из нее и вонзился в ее тело в последний раз перед тем, как кульминация накрыла его. Он изливался в пульсирующее лоно, не сводя глаз с лица девушки. Жар разлился вверх по его спине, посылая к вершине наслаждения. Но самым большим удовольствием оказалось для Князя видеть утомленное и расслабленное лицо девчонки.

Лежа с закрытыми глазами, она впитывала их удовлетворение. Заполнив её своим семенем, Князь не шевелился, растворяясь в моменте. Эта минута была прекрасна, как и девушка под ним. Он осторожно отпустил её руку, любуясь румянцем на её лице. Александра приоткрыла глаза, посмотрев на него. Встретившись взглядом, она улыбнулась ему, и от этой улыбки внутри Ваала вмиг растаял лёд. Осторожно поднимая руки вверх, она обняла его за плечи и её прикосновение не вызвало в Князе отторжения, ему хотелось её объятий и рук на своем теле. Наклонившись, он запечатлел нежный поцелуй на её губах, понимая, насколько особенным был этот акт, и какой неповторимой для него стала она. Отстранившись, Ваал снова увидел улыбку на её губах.

— Ты улыбаешься, — прошептала Александра.

— Улыбаюсь? — переспросил её, поймав себя на том, что действительно откликается на её улыбку своей.

— Да, — кивнула она. — И, это самое прекрасное, что я видела.

— Ты просто не видела себя, — коснулся ладонью её лица, осторожно убирая со лба мокрую прядь волос.

Девушка слегка закусила распухшую от поцелуев губу, думая над чем-то. Ваал осторожно вышел из её тела, переворачиваясь на спину. Впервые ему не хотелось как можно скорее смыть с себя чужой пот и запах. Он растворялся в этой девушке, и ему это нравилось. Александра сплела их пальцы, поворачиваясь к нему лицом.

— Это было похоже на любовь, — чуть слышно проговорила она.

Ваал замер, устремив взгляд в потолок. Тысяча мыслей вновь зароилось в его голове. И одна кричала громче других: «Этого больше не повторится». Ρеальность ледяным доҗдем обрушилась не него. Предназначение девчонки, судьба вселенной и его чувства — все смешалось в тошнотворную картину. Он знал, что должно случиться, и не собирался отступать.

— Тебе нужно спать, — тихо проговорил он, позволяя ей положить голову ему на грудь.

Дождавшись, когда дыхание девчонки выровняется, Князь аккуратно положил её на постель. У него не оставалось другого выбора. Впрочем, никогда и не было. Все давно решено за них. Оставалось лишь быстро обрубить эту губительную связь, что образовалось между ним и его рабыней. Даже если бы он сделал выбор растягивать время до неизбежного, то не смог. Отправившись в купальню, где его по обычаю дожидались рабыни, он вызвал тех, кто заберет девчонку с его глаз и подготовит к исполнению пророчества. Час настал.

ГЛАВА 30

Счастье для каждого человека имеет свой оттенок, запах и место. Для одних оно окрашено в зеленый и похоже на воспоминания о бабушкином доме с горячей выпечкой и лужайкой во дворе, для других оно розовое, как улыбка любимого человека или как мечта, а для кого-то — желто-красное, горячее и яркое, словно солнце. Для меня всėгда оно представлялось чем-то опасным, обжигающим и недостижимым. Сколько помнила себя, преследовало чувство, будто достаточно лишь прикоснуться к нему, и оно опалит тебя раз и навсегда. А все россказни о вечном счастье воспринимались не более чем сказка для детей. Ведь будь иначе, то тускнели бы в памяти воспоминания обо всем хорошем, теряя детали и четкость? А все худшие события в нашей жизни проживались тысячи раз благодаря памяти, запечатлевшей каждый момент. Неужели изначально вселенная устроена так, чтобы плохое брало верх над хорошим? Или все же это оберегает от глупостей, способных вызвать страдание, и побуждает идти навстречу всему доброму и прекрасному, дабы поддерживать призрачную видимость счастья?

За всю свою взрослую смертную жизнь я не помнила подобного чувства. В определенные минуты я чувствовала радость, задор, мне было хорошо, но все казалось каким-то бесцветным и пресным. Я гналась за разными удовольствиями, стараясь поймать птицу счастья за хвост, но эта тварь поскупилась для меня, не оставляя ни единого шанса на счастливую жизнь.

И слыша бесконечную болтовню от восторженных, рафинированных и пустых девиц об этом самом счастье, уяснила раз и навсегда, что оно просто не для меня.

Могла ли я задуматься о счастье в этом жутком загробном мире? Я бы не стала удивляться, если бы забыла подобное слово. Рассматривала ли я вероятность, что мой худший кошмар, самый жестокий садист, мой мучитель и палач подарит то, что не мог дать никто с более завидной характеристикой? Такой вариант ужаснул бы меня даже в контексте шутки. Но, как я и говорила, птица счастья — та ещё сучка. Вот она, я перед вами, влюбленная до безумия, счастливая дура.

Стоит ли описывать, каким облегчением стало оказаться вновь в Инфериатосе после моего бездумного побега. Мне даже было плевать на то, что Дор погрузил меня в забытье. Я до сих пор не понимаю, как это ему удается, ведь он не настолько силен, как его Хозяин. Самым страшным стало пробуждение после всего сотворенного и осознание, где я. Почувствовав Хозяина, мое сердце зашлось в диком восторге. В тот момент казалось важным лишь очутиться рядом с ним, невзирая на все последствия. Я ожидала самого жуткого наказания, которое с радостью бы приняла от его руки. Более того, желание быть наказанной за собственную глупость, из-за которой пострадала моя мама, затмевало чувство самосохранения. Здравый смысл твердил о том, что мне не перенести гнева Верховного Князя, но и жить спокойно дальше, с подобным грузом вины, я бы не смогла.

Стоило встретиться с ним взором, как меня покинули все остальные мысли, оставив радость. Обҗигающе-холодный взгляд не вызывал ужаса или ненависти как раньше. Он казался сбывшейся мечтой. Находясь в плену у Кронида, я не надеялась больше увидеть его кристально-синие глаза, не рассчитывала почувствовать мурашек, бегущих по спине, спровоцированных этой синевой. Все это вызывало во мне ураган эмоций, похожий на эйфорию. От его порабощающей энергии воздух вокруг искрился, напоминая о предстоящей расплате. Я с готовностью отдалась его воле, ожидая решения. Но молчание и бездействие Князя всегда сказывались на мне особенно сильно. Увидев перед собой носки его начищенных до блеска сапог, которые я готова целовать и делать все, о чем он попросит, не сдержалась, обняв его ноги и моля о прощении. Возможно, это мой последний шанс прикоснуться к нему хотя бы так и рассказать о том, насколько сожалею о содеянном. Мне невыносима сама мысль, что Ваал считал меня предательницей. Дальше все развивалось как во сне, где страх и отчаяние сменились надеждой.

Ρавнодушие Ваала убивало меня словно взрыв бомбы. Я знала, что это лишь прелюдия перед тем, как он разорвет меня на части, смешав с мусором у своих ног. Слишком хорошо успела познакомиться с его гневом, чтобы позволить себе расслабиться и просто выполнять приказы. Он явно вынашивал в голове какой-то план, как иначе можно объяснить его бездействие? Я понимала безнадежность своей ситуации, и, воспользовавшись промедлением в наказании, вывалила на него всё то, что терзало мою душу. Мои эмоции к нему стали необъятными, и удерживать их внутри, заставляя замолчать себя навеки, казалось просто невозможным. Даже если этот раз, когда я вижу Князя, последний, и тем более, когда у меня появляется случай заговорить с ним, я ни за что не могла упустить эту возможность.

Реакция Хозяина на мое признание застала меня врасплох. Я ждала чего угодно, кроме случившегося. Его нежные прикосновения вперемешку с проблесками животной страсти, поцелуи, ласки — все это происходило словно в прекрасном сне, от которого не хотелось просыпаться. Он вознес меня на небеса, позволив почувствовать взаимность. В тот момент это выглядело именно взаимностью. Ваал впервые не пытался подчинить меня себе, поработить, заставить почувствовать себя никчемным насекомым. Он относился ко мне как к женщине, которую любят. Возможно, я все выдумала или вообразила от недостатка опыта, но он действительно любил меня в каждом прикосновении, жесте, и даже взгляде. Произошло то, что я не могла себе вообразить, узнав его как своего Хозяина. Мир перевернулся с ног на голову, поменяв небо с адом. Объяснить иначе ночи в объятиях Князя, мягкость его слов и отклик на мои чувства я не в состоянии. А он действительно откликнулся.

Той ночью я забыла обо всем пережитом ужасе. К моему стыду, я даже забыла о маме, обреченңой на верную гибель. Полностью, телом, душой и мыслями, я принадлежала лишь ему, моему Верховному Князю. Моему демону. Моему возлюбленному убийце. Обессиленная, но впервые за обе свои жизни счастливая, я заснула у него на груди, предвкушая это самое неуловимое счастье и самую большую и настоящую любовь. И плевать, насколько глупо и наивно это звучит, но я так чувствовала и хотела подобной реальности. Но… Оно опалило меня.

Как и всему хорошему в моей жизни, безопасному счастью в руках моего Хозяина быстро пришел қонец.

Гул голосов, доносящихся сквозь дребезжание и скрип, обрывками врывался в сознание. На смену крепкому сну пришла дремота, цепкими пальцами вырывающая из мира без сновидений и тяжелых мыслей. Тело сковал холод, сигнализирующий о потере тепла от тела Ваала, согревающего ночью. Притянула колени к груди, стараясь согреться, но лишь сильнее почувствовала озноб. Приглушенные голоса и странные звуки, привлекающие внимание, яснее проскальзывали сквозь остатки сна. Что-то происходило, и это вряд ли должно мне понравиться. Приоткрыла глаза, осматриваясь. Меня окружало темное тесное помещение, совсем не похожее на просторные покои Князя. Разговор на полутонах, доносившийся из другого конца комнаты, приобретал ясность, позволяя узнать говоривших.

Распознав голоса Дора и Рогнеды, я испытала самое большое разочарование из всех, пережитых ранее. Мне не хотелось слышать или видеть ни одного из них, как и не хотелось, чтобы прошлая ночь оказалась лишь сном. Я прислушалась, стараясь понять, рядом ли с ними Хозяин, но не поймала ни одного сигнала о его присутствии. Причины, по которым я вновь оказалась неизвестно где, мало интересовали. Главный вопрос, разрывающий мою голову, был:

«Неужели мне лишь показалось, что Князь проявил чувства прошлой ночью?»

Я не ждала утром завтрака в постель и тем более каких-то объяснений. Только подобного пробуждения я ожидала меньше всего. Помещение явно двигалось. Невозможно перепутать подобное покачивание и стук колес о дорогу. И пусть в этой чертовой кибитке не оказалось окон, все стало ясно. Я снова во что-то влипла. Вновь услышав тихий голос Дора, почувствовала, словно удар по голове. Вот она расплата! Самая изощренная из всех. Дать надежду, погрузив в состояние счастья и вырвать это все из-под ног, словно коврик, позволяя падать в пропасть, кишащую зубастыми тварями. В этом не могло быть ошибки. Эти двое вновь стали моими тюремщиками, сопровождающими на казнь.

Грудь сжало от обиды, медленно заполняющей каждый атом в теле. Я не питала напрасных иллюзий о «долго и счастливо», ведь где-то на подкорке сознания всегда находилось знание о невозможности подобного блаженства. Счастье — это своеобразный синоним ада, в который ты погружаешься, стоит едва прикоснуться к нему. И скорее всего его выдумал именно мой Палач, чтобы сделать мучения ещё более невыносимыми. Ваал умел делать больно, в этом ему вряд ли найдутся равные. Не удостоив и словом, просто передал в руки своих преданных псов. Он все ещё считал меня мусором, не достойным личной расправы. Пренебрежение — вот от чего не хватало воздуха, а сердце болезненно сжималось. Наверное, так будет лучше, не видеть его и не выискивать в глазах то, чего там никогда не было и нет. Какая бы участь мне не уготована, я с готовностью приму ее.

Мамино избитое лицо и ужас во взгляде, появившийся там по моей вине, повис перед глазами, подтверждая заслуженность подобного обращения. Я заработала каждую секунду своих мучений. И даже инцидент с Дором — это все наказание за безрассудство и эгоизм.

«Мама, прости меня».

Снова мысли о ней разбередили душу. Она единственная, перед кем я должна искупить свою вину. Лишь её душа и покой важны, и почему я успела забыть об этом, увидев Ваала? Но и высвободить её из плена у меня не было ни единого шанса.

— Проснулась, детка?

Зажмурилась, услышав голос Дора рядом с собой. С нашей последней встречи он перестал радовать, вызывая обратную реакцию.

— Я не слышала, как ты подошел, — повернула голову, окинув взглядом очертания его фигуры во мраке, и снова отвернулась к стене.

— Хотел сделать сюрприз.

В его голосе сквозила усмешка. Раньше мне нравилась его беззаботность и сарказм, но теперь я просто хотела, чтобы он оставил меня в покое и никогда больше не смел заговаривать вновь.

— Для меня достаточно твоих сюрпризов, — бросила через плечо, не поворачивая головы.

— Всё еще дуешься? — кровать рядом со мной слегка прогнулась. Почувствовала близость его тела и сдвинулась в сторону, опуская ноги на пол, стараясь не прикасаться к нему.

— Не притворяйся, что тебя это волнует, — повернулась лицом к Проводнику, увидев, как зеленые глаза светятся в ночи.

— Не буду, — развел ладони в стороны. — Я, правда, не люблю, когда ты дуешься.

— Если ты подошел для пустого трепа, то вынуждена попросить тебя вернуться туда, откуда пришел, — пристально посмотрела на него, вкладывая в каждое слово все пренебрежение, тут же отворачиваясь обратно.

Меня раздраҗало его присутствие так же, как его голос и существование в целом. Я пыталась рассмотреть наш транспорт, стараясь избавиться от нежеланного гостя. В стенах не виднелось ни единой щели, пропускающей свет снаружи, словно весь корпус сделан из цельного куска металла или из того, что там составляет его материал.

— Можешь рычать на меня, сколько вздумается, только вряд ли получится прогнать, — и снова каждое слово пропитано насмешкой.

— Что тебе нужно, Дор? — произнесла его имя, словно ругательство, демонстрируя свое отношение.

— Немного поговорить.

— Время наших разговоров в прошлом. Теперь тебе придется найти нового собеседника.

На мгновение повисла пауза. Я слегка насторожилась, надеясь на победу в споре, но затем Дор, шумно выдохнув, снова заговорил.

— Но и для обид оно подходит к концу, — тихо произнес он.

— Я так не считаю.

— Да что ты распинаешься перед этой слабоумной, — зло выкрикнула Неда, о присутствии которой я успела забыть. — Она всегда была идиоткой, идиоткой и умрет.

— Ха! — крикнула в ответ. — Ты забыла, что я уже мертва! — громко рассмеялась, пытаясь унять дрожь, сотрясающую тело от сдерживаемой злости.

— Я вообще не понимаю, как ты здесь оказалась с такой пустой головой! — словно из ниоткуда выросла рядом со мной брюнетка, зло шипя.

— Куда мне до тебя! Лучше безвольно выполнять приказы, не важно, что именно от тебя требуется. Важно считать любое задание правильным, даже если это превращает тебя в лицемерную тварь! — соскочила на ноги, оказавшись практически вплотную к Неде, заглядывая в ее предательские глаза, скрытые во мраке.

— Зато я все ещё жива и сделаю все, чтобы и дальше оставаться в подобном состоянии.

— Тихо, тихо, — встал между нами Дор, пытаясь увеличить расстояние между мной и брюнеткой. — Девочки, самое время успокоиться и забыть обо всех разногласиях.

— Как ты могла, Неда? Я верила тебе, считала подругой, — почувствовала, как боль от ее предательства вновь разрастается в груди.

— Я тебя предупреждала, не верить никому, даже мне, — холодно ответила она.

— Верно…, - ком подкатил к горлу, не давая больше проронить ни слова.

Я помнила её предупреждение, как и чувство душевной близости, появившейся во время нашего совместного заточения. Невзирая на произнесенные слова, сердцем знала, она лишь притворяется, будто ей все равно на мою судьбу. Только вот от былой нежности и теплых чувств осталось лишь разочарование и тоска по дружбе, которой здесь места нет. А её агрессия в мою сторону только увеличивала образовавшуюся между нами пропасть.

— Значит разобрались? — Дор перевел взгляд с меня на Неду, возвращаясь снова ко мне.

Происходящее казалось каким-то неестественным, будто я все ещё пребываю во сне, и это лишь проекция моих переживаний. Хотелось поскорее очнуться от подобного бреда, пусть даже пробуждение окаҗется еще более ужасным. Видеть перед собой этих двоих, беспощадно растоптавших мои чувства, оказалось настолько же жутко, как если бы я вновь вернулась к своей прежней жизни в окружении всё тех же падальщиков и ублюдков, с кем я водила дружбу.

Рогнеда и я не проронили ни слова, прожигая друг друга взглядами.

— Ты можешь сколько угодно мысленно проклинать её, Детка, но это ничего не изменит.

— Что вам от меня нужно?! — процедила сквозь зубы, чувствуя, как злость забирает из меня последние силы.

— Присядь, — Дор положил руку мне на плечо.

От его прикосновения к горлу подкатила тошнота. Дернув плечом, освободилась от его руки и вернулась обратно к кровати.

— Доволен? — мечтала поскорее закончить этот фарс и избавиться от их общества.

— Очень, — уголки светящихся зеленых глаз приподнялись, обозначая улыбку.

— В чем дело?

— Ты, наверное, заметила, что мы сейчас передвигаемся…, - начал Блондин.

— В гробу, — выплюнула, не давая ему закончить фразу.

— Очень похоже, согласен, — тихо рассмеялся Проводник, отворачиваясь, взяв что-то в руки. Очертания предмета напоминали стул. Увидев, как его тело начало опускаться, поняла, что мои догадки оказались верны. Он уселся напротив, несколько мгновений просто рассматривая меня с совершенно серьезным лицом. Его глаза горели, не позволяя распознать спрятанные в его душе чувства.

— Александра, — произнес твердым тоном, от которого появилось жуткое предчувствие. — Дело в том, что много веков назад было сделано пророчество о душе, рождеңной под падающей звездой слияния миров. Эта душа должна стать ключом к установлению равновесия во вселенной. Так получилось, что ты — этот ключ.

— Что? — замерла, пытаясь понять услышанное. — Мне на секунду показалось, что ты решил разыграть меня, придумав бредовую историю о пророчестве.

Глаза Блондина остались такими же неподвижными, как и в момент, когда он обрушил на мою голову чепуху с падающими звездами. Он словно был абсолютно уверен в каждом произнесенном слове, и от того становилось не по себе. Обычно, в книгах и фильмах с теми, о ком сделано пророчество, не случается ничего хорошего.

— Ты же шутишь, верно? — улыбнулась, пытаясь заставить его рассмеяться в ответ и признаться в своем глупом розыгрыше.

Блондин лишь покачал головой, наблюдая за моей реакцией.

— Он разыгрывает меня? — повернула голову қ Неде, стоящей чуть позади Дора.

— Это правда, — ответила она, не выражая никаких эмоций.

Ситуация принимала все более комический оборот, превращаясь в бред шизофреника.

— Хорошо. Даже допуская, что вся история с пророчеством не шутка, то откуда такая уверенность в том, что я именно та, кто нужен для его выполнения. Хочешь сказать, в момент этой вашей самой звезды, во всем мире больше никто не рождался?

— За всеми родившимися велось пристальное наблюдение, — продолжил Дор, облокотившись на колени. — Согласно пророчеству, избранная душа должна балансировать на грани между светом и тьмой. Она не может уклониться в одну из сторон сильнее. И ты Саша, начиная с момента взросления, с того самого момента, когда ты начала делать самостоятельный выбор, ты делала шаг в сторону тьмы и всегда мучилась от содеянного, корила себя и желала вернуться назад в направлении другого выбора. Но в то же время, никогда не стеснялась потакать себе в удовольствиях. Все семь, как вы смертные называете это, грехов подпитывали твою душу. В момент встречи с Хозяином ты успела полностью пройти порочный круг трижды. Некоторые аспекты, конечно же, больше, — усмехнулся Проводник. Ну, хоть для кого-то мои пороки оказались уморительными.

— Χочешь сказать, он не случайно выбрал меня? — во рту пересохло от осознания, что всю свою сознательную жизнь, помимо того, что я принимала неверные решения, так я ещё напрямую шла в ад.

Илиодор снова обреченно помотал головой.

— Верховному Князю не обязательно вырывать сердце жертве, чтобы забрать её душу. Он может это сделать лишь с помощью своей энергии.

На какое-то мгновение мне послышалось сочувствие в его голосе, от которого внезапно словно онемело все тело.

— Тогда зачем? — с трудом выдавила из себя. Язык не шевелился из-за сдавившей горло колючей проволоки.

— Того требовал ритуал, — следил за моей реакцией. — До и после он совершил несколько похожих убийств, сбивая с твоего следа врагов, желающих перехватить тебя. Это дало отсрочку, но ряд обстоятельств указал им на тебя.

— Поэтому он проявлял ко мне столько внимания…, — произнесла вслух мысль, горевшую в голове алыми буквами. — Зачем ему нужно равновесие? Ρазве он не хочет, чтобы все вокруг мучились и страдали?

— Князь не просто повелитель мертвых душ и смерти. Он так җе хранитель равновесия. Если в мире будет больше тьмы, чем света, тогда все миры переплетутся, смертные будут истреблены. Тьме нечем будет подпитываться, и тогда она начнет поглощать сама себя до тех пор, пока не останется ничего, кроме вакуума.

— Почему именно сейчас оно должно быть поддержано? Ρаньше он справлялся своими силами.

— Сейчас появилось много врагов, стремящихся сместить Ваала и установить свои порядки во всех мирах.

— Ожидая подобного, он выискивал и следил за мной всю жизнь?

— Да.

Шок сковал меня, заставляя восстанавливать в памяти событие за событием. Внезапно все встало на свои места. Глаза Ваала, вглядывающиеся в мою сущность в момент, когда я вернулась назад в прошлое, не привиделись, он действительно был там. Всю мою жизнь Князь следил за мной, находясь неподалеку, оценивая пригодность для пророчества. Подпитывая собственную порочность, и проклиная себя позже за каждый промах, я откармливала собственную душу, словно скот на убой. И все, что я ошибочно приняла за проявление чувств с его стороны, оказалось лишь простой охраной вкладов в собственное будущее. Приблизив к себе, Ваал ограждал меня от его врагов, способных умыкнуть нужное оружие.

Былая ненависть с новой силой накрыла сознание, только теперь она была направлена всецело на меня и на те решения, что принимались мной при жизни. Будь я немного сдержаннее, то всего этого қошмара никогда не произошло бы со мной.

Дор, Неда — для всех них я была лишь охраняемым объектом, необходимым Хозяину для великой цели. Никакой дружбы, никакой заботы, никакой любви. Я сама все это придумала. Видимо, моя душа так сильно тосковала по этим простым человеческим привязанностям, что, спроецировав желаемое на отдаленную версию выдуманного, приняла его за действительное.

В очередной раз мир рухнул. Я слышала, как разбивается стекло моих несбывшихся надежд. Огонек веры, тлеющий внутри даже в самые темные времена, теперь погас и погас навсегда. Нет больше напрасных ожиданий, глупых фантазий и призрачного будущего, маячившего всегда где-то рядом. Сколько бы страданий не принес мне Хозяин и его мир, я всегда могла положиться на день грядущий, приготовивший для меня жизнь, к которой рано или поздно я могла приспособиться. Теперь впереди не видно даже тьмы, лишь мерцающая рябь стертого изображения на экране вселенной.

— Что теперь? — из пересохшего горла вышли хриплые звуки, в которых с трудом можно было различить мой голос.

Выпрямившись на стуле, Блондин повернул голову к Неде, словно отыскивая у неё ответ на этот вопрос. Они обменялись многозначительными взглядами, затем посмотрели на меня.

— Хочешь знать правду? — откинулся на спинку стула, нахмурившись.

— Да. Впервые скажи мне правду.

— Твоя душа исчезнет.

— Снова куда-то или — насовсем? — не хотелось больше никаких недомолвок, загадок и полутонов. Мне необходимо знать о том, что меня ждало впереди.

— Насовсем.

Легкость, возникшая в груди от этого признания, наполнила все тело, снимая напряжение. Тяжкий груз, придавливающий меня к земле всё время после смерти, будто растворился в воздухе, позволив дышать полной грудью. Я понимала, что это значит, как и то, что наверняка моя смерть будет мучительной. Но даже мысль о боли во всех её проявлениях, не пугала и не заставляла погрузиться в отчаяние. Происходило обратное. Во мне вновь запылала надежда на прекращение страданий и обретение долгожданного покоя.

— Хорошо, — слегка улыбнулась, наконец-то получив желаемое.

Остальной путь до места назначения мы провели в молчании. Ни Дор, ни Неда больше не пробовали заговорить со мной, а я не желала разрушить образовавшийся вокруг кокон умиротворения. Наслаждаясь спокойствием, время которого истекало, я не пыталась понять, куда мы движемся и почему замурованы в транспорт без малейшего просвета наружу. Слышался топот копыт, ржание лошадей, скрип колес и больше — ничего. Улавливая звуки дороги, я невольно цеплялась за них, не думая совершенно ни о чем. Хотелось растянуть это ощущение безмятежности, сразу перешагнув черту, дарующую его навечно.

Ржание лошадей усилилось, и карета затормозила. Раздался скрежет металла, и глаза ослепил свет, проникший с улицы. Прищурившись, увидела, как Проводник и Надзирательница соскочили на ноги. Не медля, Дор скрылся за дверным проёмом, а Неда повернулась ко мне.

— Выходи, — резко произнесла она.

Послушавшись, прошла к дверям, всё еще борясь с резью в глазах. Остановившись на пороге, увидела перед собой высокую скалу, пронзающую вершиной небо, испещреңное молниями.

— Не стой на месте, — голос брюнетки, напомнил о том, что теперь не самое лучшее время любования достопримечательностями.

Спускаясь по ступеням, отметила тишину вокруг. Казалось, будто мы совершенно одни в этом месте. Я шла за Дором, уводящим нас все дальше от кареты, доставившей к месту, от звуков, издаваемых лошадьми. Опустила глаза к обугленной земле, колющей босые ноги, только теперь заметив черный балахон, скрывающий тело. Я наблюдала за нашим шествием как бы со стороны, отдаляясь от настоящего. Всё казалось каким-то нереальным. Наша скромная процессия из трех персон проследовала в пещеру в скале. И снова тьма окутала со всех сторон, возвращая ненадолго чувство реальности. Шаг за шагом мы углублялись в скалу и чем дальше оказывались от входа, тем светлее становилось вокруг. Отблески огня позволяли разглядеть пещеру. На стėнах появились очертания языков пламени, вырастающих с каждым шагом. Гигантские пляшущие тени расползлись ввысь перед поворотом. Свернув, мы оказались в огромном зале, освещенном всего несколькими факелами. От масштабов помещения кружилась голова. Свод зала уходил настолько далеко вверх, что невозможно было разглядеть, где он заканчивался. Меня так сильно поразили размеры помещения, что я не сразу заметила фигуры в противоположном конце зала.

Οкинув взором весь зал, уткнулась взглядом в возвышение, похожее на алтарь, освещенное десятками свечей. Несколько фигур в тёмном доҗидались нас рядом с пьедесталом. Вот оно — место обретения моей погибели. Сделав глубокий вдох, распрямила плечи, улыбаясь собственной участи. Наши шаги эхом отдавались от стен, заполняя гнетущую тишину. Я шла навстречу смерти. Сколько бы не приходилось погибать в прошлом, этот раз станет для меня первым осознанным. И, несмотря на всю жутковатость происходящего, я не боялась ритуала.

Из-за спины Дора, я плохо видела алтарь, как и тех, кто окружал его. Лишь подойдя ближе, почувствовала, как по коже поползли мурашки, а сердце начало сильнее отбивать ритм. Он был здесь. Мне не требовалось видеть его глазами, чтобы знать это. Моё сердце могло бы разглядеть его, даже если я полностью лишилась бы зрения. Осознание его близости пошатнуло спокойствие, превращая меня в оголенный нерв. Стараясь хоть как- то вернуть равновесие, опустила глаза вниз, глубоко дыша. Встреча с Ваалом в очередной раз оказалась тем, к чему я не могла подготовить свое ненормальное сердце, отзывающееся на него словно цветок на солнечный свет. Каждой клеточкой тела я ощущала на себе его взгляд, который лишь несколько часов назад дарил мне нежность. Но это все было не по-настоящему. Вот, что я должна помнить: не позволять собственным чувствам взять верх над разумом и погрузить меня в панику.

Дор остановился, опускаясь на одно колено и склонив голову.

— Ваше Превосходство! Рожденная под падающей звездой слияния миров доставлена для священного ритуала!

— Благодарю вас за службу, — густой сильный голос Ваала разлетелся по залу, окутывая энергией каждого в помещении.

Дор и Рогнеда, поклонившись Князю, направились к выходу. Потеряв близость их тел, почувствовала легкий озноб, проникающий под одежду. Слегка сотрясаясь, я медленно терялась, не понимая от чего именно эта дрожь, от внезапно охватившего страха перед неизвестностью, какой именно будет смерть или от близости мужчины, которому готова была подарить всю вечность. Внутри меня что-то надломилось, пропуская через вымышленную браваду каждый из тех страхов, что я так тщательно старалась запрятать как можно глубже в сознании, мечтая о долгожданном спокойствии. Но стоило появиться Хозяину, и весь самоконтроль полетел к черту.

Время в этом месте словно остановилось. Лишь удаляющиеся шаги моих бывших друзей напоминали о его движении. Как только в зале стихло, зашуршали мантии. Приподняла голову, увидев две фигуры в черных мантиях с покрытыми капюшонами головами, оторвавшихся от своих мест, направляющихся в мою сторону. Бесшумными шагами, тени надвигались на меня. Каждый их шаг отдавался в груди стуком сердца. Все звуки исчезли, оставив только шум крови в висках и глухие удары о грудную клетку. Дыхание участилось, когда почувствовала опасность в лице теней. Я наблюдала за ними словно в замедленной съёмке. Приблизившись вплотную, они протянули руки, обхватывая мои предплечья, потянув в сторону алтаря. Звуки вернулись, едва чужие руки коснулись меня, и все закрутилось будто в ускоренной перемотке, возвращаясь к реальному времени.

Инстинктивно упёрлась ногами в пол, пытаясь вырваться из их рук, но цепкие пальцы лишь сильнее вонзались в плоть. Дикий первобытный страх завладел мной, отыскивая способы для спасения, которых не существовало. Мне некуда было бежать. Ваал или его враги сразу же найдут меня и подвергнут необходимому ритуалу. Тени обвели меня вокруг алтаря, окруженного множеством фигур, похожих одна на другую. Где-то среди этих теней скрывался Ваал, равнодушно наблюдающий за моим ужасом. Обогнув помост алтаря, тени затащили меня по ступенькам, отпуская перед высокой каменной плитой, накрытой белой тканью, скрывающей чьё-то тело. Капюшоны не покинули меня. Схватив мое одеяние с двух сторон, они вмиг разорвали его, оставляя меня совершенно нагую посреди этого помоста. Желая прикрыть тело, ухватилось за обрывки туники, но фигуры в черном, безжалостно вырвали их из рук. Обхватила руками грудь, стараясь защитить хотя бы наготу, нащупала пальцами холодные бусины. Черные матовые камни, как две капли воды похожие на те, что передавали мне вместе с едой во время моей пытки одиночеством в крошечной комнатушке Ваала. Обводя их пальцами, насчитала тринадцать камней, ровно столько, сколько хранилось в моей камере изгоя. В то время я так и не узнала, для чего они появлялись на подносе с едой. Теперь, видимо, тайна раскрыта. Еще одна из немногих деталей, подготавливающих меня к ритуалу, о котором я даже не подозревала.

Тени вновь схватили меня за руки, обвязывая каждое запястье грубой веревкой, протянутой откуда-то сзади. Завязав крепкие узлы, они натянули путы, разводя мои руки в стороны, лишая призрачной надежды на побег. Я задыхалась, понимая, насколько жутко будет погибать вот так, словно жертвенному агнцу.

Звук шагов сзади заставил замереть. Я лихорадочно осматривала зал, в поисках чего-то. Из-за волнения и страха не могла восстановить дыхание, чтобы вернуть себе хотя бы внешнее спокойствие.

«Скоро все кончится, — мысленно говорила себе. — Скоро все закончится навсегда», — повторяла словно заклинание.

Но чувствуя позади себя чьё-то присутствие, еще больше сходила сума.

Рядом со мной вновь выросла тень в черном. На этот раз она не стала притрагиваться ко мне, вместо этого обошла алтарь и встала перед ним лицом ко мне. Я не видела лица, спрятанного под объёмным капюшоном. Тень вскинула руки вверх, крикнув на неизвестном мне языке:

— Cretatos obi meno! Hira tar krapux! Tilo expakominu wenghda divindre. Gov amo buferos! (Священные Создатели! Услышьте ваших потомков! Сегодня состоится священное жертвоприношение. Дайте ваше согласие!)

Факелы на стенах погасли, оставив лишь горящие свечи вокруг алтаря.

— Neglares obi cretatos! (Благодарим вас, Создатели), — продолжила тень.

Пламя в факелах вспыхнуло вновь, вернув тот скудный свет, что освещал эту огромную пещеру ранее.

— Древними создателями послана душа для спасения миров, способная даровать равновесие тьмы и света. Удерживая тьму во мраке тени, отделенной животворящим светом, и неразлучно соединяя их сумеречной границей. Лишь рожденная под падающей звездой слияния миров, балансируя на грани тьмы и света, неспокойная душа, способна подарить силу превосходящую тьму или свет, день или ночь, добро или зло, силу, рожденную из смерти, взращенную страхом и раскаянием.

Тень протянула руку к белой ткани, скрывающей жертвенный камень, и у меня перехватило дыхание. На алтаре лежало мое тело, мое пропавшее мертвое тело. Частично разложенное, изъеденное червями, но не сгнившее до костей, это вне сомнений было оно. Живот скрутило в тугой узел, подгоняя все содержимое желудка к горлу. Мерзкий труп, отвратительный, уродливый труп, лежал прямо передо мной, указав лишний раз на истинность моей сущности. Смотря на тело, я будто отдавала ему все жизненные силы, стремительно покидающие меня. Подавив тошноту, поймала себя на том, что принюхиваюсь к запахам. Я ожидала мерзкой ядовитой вони, гнили, такой же отчетливой и невыносимой, как и запах моих жертв. Но в воздухе висел лишь запах тлеющего воска, жженого фитиля и тепла, идущего от огня.

Самым отвратительным во всем этом зрелище стало отсутствие погребальной одежды. Мой труп, как и я сама, предстал перед окружающими нас тенями во всей своей обнаженной красе.

Внимание от тела отвлек взгляд, упирающийся в спину. Кожа покрылась дрожью, поднимая волоски на теле дыбом.

Хозяин стоял позади меня. Не оставалось никаких сомнений в том, кто это, когда вся сущность встрепенулась, отзываясь на его близость. Он обошел меня сзади, останавливаясь у жертвенника напротив головы трупа, облачённый в тунику тени.

— Жизнь и смерть составляют единую цепь, как тьма и свет, переплелись во вселенной. Одно не может существовать без другого, забирая больше, чем полагается. Во времена, когда тьма решила погасить свет, была рождена она, душа, балансирующая на грани и способная из смерти породить величайшую из пограничных сил вселенной, — продолжил жрец теней.

Он повернулся к высокой фигуре Князя, подойдя к нему со спины.

Ваал распахнул тунику, скидывая ее с плеч в руки жрецу, оставаясь в черных кожаных брюках. Огненные тени заплясали на обңаженном торсе Хозяина. Он смотрел в лицо мертвого тела, не удостоив меня ни единым взглядом. Его равнодушие больно кольнуло в груди, снова напомнив о нереальности его чувств.

— Семя, посеянное тьмой и выросшее в смерти, ждет момента появления на свет.

Новая тень поднялась на помост, держа в руках поднос с окровавленным сердцем. Ваал взял сердце с подноса, сжав его в ладони, тут же передавая его жрецу. Мне показалось, что оно зашевелилось, начиная отбивать стук. Зажатое в руках тени, оно явно билось, будто не находилось отдельно от человеческого тела. Подойдя к алтарю, удерживая оживший орган одной рукой, он опустил вторую руку к грудной клетке трупа, раздвигая ребра в стороны. Чавкающий звук заполнил пространство, возвращая тошноту. Зафиксировав ребра, он осторожно поместил сердце внутрь, ровно в то место, откуда его вырвал Хозяин.

Подцепив что-то с жертвенника, жрец повернулся к Князю, протягивая на ладонях кинжал с черным клинком, не отбрасывающим свет. Ваал молча принял нож, на мгновение прикрывая глаза. Подняв веки, он посмотрел прямо на меня, пробираясь взглядом в мою сущность. В его взгляде читался лишь холод и смерть. Глядя на него теперь, невозможно было поверить, что прошлой ночью это был тот самый мужчина, сумевший отогреть мою душу. Но даже в этом холоде я не могла заморозить сердце, беспощадно ноющее о потерянной любви. Медленно Хозяин направился ко мне, не отводя взгляда в сторону, гипнотизируя своей смертельной синевой. Остановившись в шаге от меня, он замер, все еще удерживая кинжал так же, как его передала ему тень.

— Да свершится же предначертанное! — вскрикнул жрец, вскидывая руки вверх.

Вместе с криком тени Ваал занес клинок. Уже зная, что именно он собирается сделать, я не могла даже зажмуриться, продолжая смотреть в его глаза. Мне хотелось запомнить его, этот кристально-чистый синий цвет, энергию, которой он окутывал не только людей вокруг себя, но даже воздух. Вглядывалась в любимые, и одновременно настолько чужие глаза, и боль переставала иметь значение, особенно когда в них, пусть и на долю секунды загорелся тот блеск, что я впервые увидела в наш последний раз, когда он не подчинял и унижал, а любил меня.

Холодное лезвие коснулось кожи на шее, медленно прочерчивая по ней линию. Боль пронзила меня. Воздух застрял в горле, пузырясь. Я чувствовала, как по груди бежит кровь и капает на пол, чувствовала жгучую боль в горле и жжение в легких, но больнее всего, оказалось, видеть печаль в синих глазах.

Это оказалось самой долгой из моих смертей. На самом деле не могу сказать, что она стала самой болезненной, но то, что самой мучительной — это точно. Всю мою агонию Князь стоял рядом со мной, не отводя глаз в сторону, дожидаясь последнего вдоха. В момент, когда я наконец-то начала погружаться в забытье, он вытащил мою душу. Удерживая, словно на привязи, он перетащил меня в старое тело настолько быстро, что я не успела даҗе понять, что же, черт возьми, происходит. И только влившись в родную плоть, погрузилась в тихую панику.

Когда я навещала собственный труп в могиле, в назидательных целях, даже погружаясь внутрь, я не могла в нем зацепиться. Мертвое тело оставалось просто гниющей плотью, не вызывающей ни единой теплой эмоции. Оно походило скорее на музейный экспонат, чем на моё некогда родное тело.

Теперь же дела обстояли совершенно иначе. Стук сердца, раздающегося по всему залу, отдавался в ушах. Сделав попытку покинуть носителя, я не смогла даже руку вытянуть из тела. Мне становилось плохо. Меня превратили в зомби или ещё какую-то подобную фигню. Он сделал из моего мертвого тела, пробудившийся труп с живой душой. Крик, застрял на выходе из груди. Какой бы живой ни была моя душа, я не могла открыть рот или пошевелить любыми другими частями тела. Я не видела ничего, что происходило вокруг, так как не могла открыть глаз. Меня словно ослепили и обездвижили, заставляя ждать неизвестно чего. И чем дольше длилась эта неизвестность, тем страшнее становилось.

— Жизнь заканчивается смертью, — услышала голос жреца, — свет переходит во тьму. Но сегодня смерть породит жизнь, возвращая баланс.

На губы полилось что-то теплое и густое, заполняя рот, затем поливая грудь и живот. По консистенции очень напоминало кровь, я не удивилась бы, если так оно и оказалось.

Внезапно в животе что-то зашевелилось. Почувствовав первое незначительное шевеление, я пришла в молчаливый ужас. Ничего хорошего не могло шевелиться в мертвом теле, кроме червей. Пусть это будут черви.

— Зерно, посеянное Первородным, готово появиться на свет! — гордо возвестил собравшихся жрец.

Когда услышала его радостную весть, стало еще хуже. Теперь не требовалось объяснений, откуда именно возьмется эта сила. Она выползет прямо из меня. Шевеления в животе повторились, на этот раз став более смелыми. Я чувствовала, как набухает живот, и что-то принимает все более отчетливые формы, смелее шевелясь. С каждой секундой, происходило все больше движений, возрастала их сила и амплитуда. Невзирая на то, что я не могла пошевелиться или издавать какие-то звуки, я чувствовала физическую боль, превращающуюся в просто невыносимую. Нечто разрывало меня изнутри, стремясь найти путь на свободу. Но отчего-то никто не стремился помочь Этому появиться на свет. Подобной боли мне не доводилось испытывать ни при жизни, ни после неё. Оно ломало кости и разрывало плоть, оказавшуюся на удивление крепкой для разлагающегося трупа. Меня словно заживо пропускали через мясорубку. В какой-то момент, я начала терять сознание, не выдерживая мук. Но стоило мне начать проваливаться в забытье, как новая порция боли заставляла прочувствовать каждое мгновение этого ада. Я мысленно молила всех забытых богов о прекращении мучений, но они оставили меня ещё очень давно, а потому все надежды оказались тщетными. Когда мне показалось, что невозможно вытерпеть еще большей боли, она начала ослабевать. Находясь в состоянии эйфории мне мерещилось, как меня вытягивает из тела.

— Что-то не так, — словно сквозь сон услышала жреца.

— Кто-то открыл вход в мир забвения, — прорычал Ваал.

Стало тепло от звука голоса Ваала. Моего Ваала.

ГЛΑВА 31

Οжидание появления сущности, растянутое на века, оказалось ничем, по сравнению с бесконечными минутами, превратившимися в тысячелетия, до рождения её на свет. Весь ритуал прошел согласно пророчеству и предписанию. Князь ожидал от девчонки очередной дикой выходки, но она снова смогла удивить его. Несмотря на внутренний страх и отчаяние, внешне старалась казаться собранной и даже смелой. Ρешение прекратить все как можно скорее, невзирая на проснувшиеся чувства, эхом отзывалось в груди на протяжении всей церемонии. Целый день, находясь на расстоянии от девчонки, не чувствуя её и не видя её глаз, он пребывал в полной уверенности в правильности выбранного пути. Но стоило ей войти в пещеру, как воспоминания о прошлой ночи заполнили разум Князя. Предаваться ностальгии и мечтам — не характерное для Ваала качество, но, как и многое другое, рядом с Александрой его разум, чувства и выдержка подавались изменениям. Он должен сделать то, что предначертано, должен избавиться от собственной слабости, так сладко пахнущей и так быстро дурманящей разум. Превозмогая внутренний протест, он попрощался с ней, позволив стать инструментом в достижении главной и высшей цели. По ходу церемонии становилось сложнее отпускать её, до тех пор, пока не увидел свидетельства того, что так должно произойти.

Соблазнив Александру в первую их встречу, он оставил в её теле собственное семя, крепнувшее внутри долгие месяцы после физической смерти девчонки. С самого её рождения Князь знал, что из всех, рожденных в миг падения звезды слияния миров, она та самая, способная подарить вечный баланс сил. Но лишь увидев, как эта сила пробивается в жизнь, удостоверился в истинности её кандидатуры. Только её душа способна породить жизнь из смерти и проложить дорогу небывалой мощи. Энергия внутри тела Александры впитывала в себя силу ее духа, укрепляясь на глазах. В момент, когда она начала разрывать плоть и приготовилась проникнуть во вселенную, пол священного зала покрыл белый туман.

— Что-то не так, — встрепенулся жрец, следящий как завороженный за появлением на свет сущности.

— Кто-то открыл проход в мир забвения!

Каждый мускул в теле Князя напрягся, приготовившись к незамедлительному действию. Но, взглянув на алтарь, понял, что все потерянно. Абсолютно темная энергия вырвалась на свободу, разрывая воздух. Душа Александры, предназначенная в качестве источника света для энергии баланса, покинула тело, утянутая в мир забвения до того, как успела передать свой свет. Энергия замерла под сводом зала, клубясь темной мглой. С каждым мгновением она разрасталась, становясь плотнее. Языки пламени резко встрепенулись, громко затрещав и погасли, оставив пещеру в абсолютной тьме. Ваал не отводил взгляда от разрастающейся силы тьмы, впитывающий в себя свет. Черное облако беспрестанно бурлило, адаптируясь к жизни. Ваал поднял руку, втягивая породившую силу, но облако не сдвинулось с места. Собрав всю свою мощь, он снова попробовал впитать тьму, поглощая её. Реагируя на постороннее вмешательство, сгусток энергии вдохнул в себя силу Князя, высасывал из него все, что тот вкладывал для подчинения облака. Засасывая тысячелетние силы и мудрость Ваала, оно увеличилось в размерах, отражая его удар. Чем сильнее Князь старался завладеть темной энергией, тем больше сил она у него забирала, разрастаясь и принимая более плотную консистенцию. Ваал чувствовал, как слабеет, невольңо отдавая силы темной материи. Понимая, что если не остановится, то потеряет собственную энергию и не сможет ничего предпринять, Князь отпустил облако, разрывая связь между ними. Напитавшись силой смерти и власти, темная энергия надулась до гигантских размеров. Потеряв источник тьмы, оно завертелось, стремительно покидая зал.

Ваал обессилено оперся на алтарь, принимая провал. Все время, потраченное на борьбу с порождением собственной тьмы, он не заметил, как густой белый туман наполнил пещеру, протягивая свои липкие щупальца к жрецам равновесия, одного за другим утягивая в мир забвения вслед за девчонкой.

Ρёв брогаса прогремел из-за стен святилища создателей, оповещая о нападении врага.

— Пришел апокалипсис, — нервно прошептал жрец, испуганно вжавшийся в стену позади алтаря. Ρасширенными от ужаса глазами он взирал на приближающиеся перья тумана.

Предстояла битва, которую он не мог проиграть. Протянул руку в сторону жреца, на расстоянии приподнимая того над полом. Кожа на лице демона вспузырилась, расползаясь, словно папиросная бумага, тлея изнутри.

— Нет, Χозяин! — истошно прокричал он.

Сквозь человеческое обличие вырвалась истинная сущность жреца, заревев зверем. Чешуйчатая кожа сгорала, обнажая плоть. Боль жреца восстанавливала силы Князя, растраченные на борьбу с темной материей. Ваал растягивал мучения демона, не позволяя тому быстро скончаться. Медленно он испепелял его кожный покров, пробираясь к органам и начиная их разрывать изнутри. Жрец бился в агонии, ослепнув от боли. Его нечеловеческий крик эхом отдавался от стен и тонул в белом тумане, щекотавшем кожу Князя. Вернув себе немного сил, Ваал разорвал сердце жреца, прекращая его мучения. Брогас трубил изо всей мочи. Кинув последний взгляд на пустое тело девчонки, понял, что потерял ее. Мысль, что вместо обретения желаемого покоя, она превратилась в заблудшую душу, проклятую на вечные скитания, пробудила раскаяние. Отказавшись от нее, он знал, ради чего лишается тепла, внезапно появившегося в его жизни в лице хрупкой строптивой души. Недели назад, когда он начал посылать ей камни на подносе с едой, уже тогда подсознательно не җелал отпускать её от себя. Сохранив их у себя, она напитывала их отголосками своей сущности, которые должны были помочь ей возродиться по окончанию ритуала. Даже небольшая вероятность того, что она все же смогла бы выполнить до конца пророчество, отдав всю сущность энергии равновесия, заставляла его надеяться такой итог. Он верил в силу её души, как и в её возвращение. В результате не осталось ничего, ни равновесия, ни Александры. Теперь гнев на себя, за то что отказался oт нее, и на того, кто это сделал, заполнил его, взывая к отмщению. Проклятый ублюдок Кронид поплатится за все содеянное.

— Я вернусь за тобой, — бросил последний взгляд на алтарь, перед тем, как перенестись за стены храма.

Шум корды окружил Князя со всех сторон. Готовясь к битве, легионы выстраивались в центуроны.

— Ваше Превосходство! — позвал Кроу, спешиваясь с коня.

— Ромуд Кроу, — поприветствовал Ваал.

— Кронид напал на центурон Рикорша, закрывающего доступ к священной горе. Остальная корда выстроилась согласно Вашему приказу!

— Хорошо.

— Что происходит? — Кроу озабоченно посмотрел на небо, покрытое плотными черными тучами, не пропускающими даже свет молний. — Кони не в себе.

— Кто-то открыл вход в мир забвения и выпустил темную материю, — не останавливаясь, Ваал направился к Морцефалу, беспокойно топчущемуся на месте.

Глаза коня горели красным, а из ноздрей шел горячий дым. Обычно предчувствуя битву и кровь, он пребывал в бурном состоянии, но сегодня это не походило на предвкушение. Морцефал будто пытался сбежать, то и дело поднимаясь на дыбы и громко ржа.

Ваал похлопал по спине черного, как вороново крыло, коня. Почувствовав Хозяина, животное присмирело, переминаясь с копыта на копыто, шумно фыркая.

— Ваши доспехи, Имперод! — поклонившись, протянул амуницию Князя воин.

— Твою мать! Думаешь, выходка Кронида? — Кроу процедил сквозь зубы имя врага, сплёвывая на землю.

— С его стороны очень умно отвлечь меня с помощью открытия прохода в мир забвения и выиграть немного времени для нападения, — быстро натягивал на себя рубашку и доспехи Князь. — В любом случае, проход я закрою, но позже. Пока он может послужить нам на пользу. Единственное, что совершенно никак нельзя исправить это тьму, поглощающую свет.

— Какие будут приказы? — нахмурился Кроу, осмысливая весь масштаб проблемы.

— Разбить ублюдка. С остальным будем разбираться после, — поднял руки вверх, позволяя солдату закрепить доспехи на нем. — Займи свою позицию, — запрыгнул на Морцефала, окидывая Кроу взглядом. — Действуем согласно плану.

— Есть! — склонил голову ромуд и быстрым твердым шагом, направился к своему коню.

Натянув вожжи, Князь пришпорил жеребца, отправляя его галопом вперед. Войско протянулось от горы до самого горизонта. Тьма не успела разрастить до размеров всего неба, оставляя впереди свет молний, но она стремительно росла, поглощая их огонь. Ваал знал, что ублюдок нападет сегодня, но никак не рассчитывал на уловку с открытием прохода в мир заблудших душ. У Кронида оказались лапы гораздо длиннее, чем он думал. Побег Александры и Дора разозлил его, позволив мобилизовать все силы.

Выскочив вперед корды, проехался вдоль первой линии воинов, зная, как важно для них видеть Имперода перед началом битвы. Обвел взглядом стройные ряды солдат, напряженно смотрящих вперед, в ожидании противника. Он чувствовал их боевой настрой. Каждый җдал пролития крови. Проезжая мимо, Князь ощущал преданность войска, как и готовность пойти на смерть ради своего Имперода.

Отдав слишком много сил в борьбе с тёмной материей, Ваал понимал, что эта битва может стать для него тяжелее, но и питаться энергией воинов не собирался, ведь именно от них зависела их победа. Ожидание врага граничило с нетерпением, поскольку лишь от смерти павших, он сможет восстановить собственные силы.

Конь ромуда Дамиара поравнялся с Морцефалом, подстраиваясь под его шаг. Обеспокоенное выражение лица герцога последнее время все реже покидало его.

— Докладываю обстановку! — сходу приступил к делу Дамиар. — Разведчик вернулся, докладывая о практически полном разгроме центурона ромуда Рикорша. Они отступают и ведут за собой войско Кронида.

— Какими силами он располагает?

— По нашим данным около четырех центуронов.

— У нас есть преимущество, — спокойно ответил Ваал, зная о численном превосходстве и о качестве подготовки своих воинов.

— Всего один центурон, а на его стороне несколько тэрбасов великанов. И не забывай о том, что часть из них небесные демоны.

— Я всегда помнил об этом. В любом случае, отсутствие военной дисциплины у воров и мошенников, что он призвал воевать, — наше преимущество.

Ваал остановился по самому центру первой линии, смотря вперед. Его не пугало войско ублюдка Кронида, как и сам сопливый выскочка. Конечно, он не станет недооценивать ум и боевые способности мальчишки, но и заранее выписывать проигрыш собственной корде не будет. Основная проблема висела прямо над головой Князя, и ему только предстояло понять, как следует с этим разбираться. Война — его стихия, и в данный момент он готовился окунуться в нее.

На горизонте показались воины, отступающие с передовой. Весьма поредевший центурон Рикорша представлял собой грустное зрелище. Тем не менее, даже раненные бойцы не теряли лица, не позволяя боли взять верх, и, что есть силы, бежали к своему войску. Никому не нравилось терять бойцов, но так было задумано с самого начала. Ваал не собирался бросать в бой сразу всю корду, заставив противника поверить в свое преимущество.

Следом за воинами Ваала показалось войско Кронида. Стрелы полетели в сторону Имперода.

— Живой щит! — выкрикнул Дамиар.

Воины из первой шеренги выставили щиты перед собой, тогда как сзади стоящие подняли щиты над головами вплотную друг к другу, не позволяя стрелам проникнуть за их защиту. Стрелы падали перед конями Ваала, Дамиара и ромуда Гастгорда, проткнув некоторых из возвращающихся бойцов, но, не задев стоящих позади Имперода, воткнулись в щиты. Ваал не шелохнулся, стоя на своем месте под градом стрел. Он смотрел как всадники, с копьями наперевес, неслись вперед с боевым кличем. Лица воинов Кронида искажала лютая ярость. Чувствуя их ненависть на расстоянии, он видел их уязвимость. Дожидаясь пока противник не окажется ближе, Князь не давал отмашку лучникам стрелять. Позволив ослепленным злостью вражеским воинам приблизиться на достаточное расстояние, махнул рукой, давая знак Бердису отдать приказ лучникам.

По всему периметру скал, окружающих священную гору, выстроились лучники центурона Бердиса. Они покрывали собой горы, превращаясь в ожившие скалы. Возведя луки в сторону врага, послали на него дождь из стрел. Стрелы поразили множество наездников и их лошадей. Вторая порция стрел успела достигнуть целей до того, как те оказались слишком близко к корде Князя. Запах крови и смерти повис над полем боя. Впитывая энергию смерти, Князь восполнял утерянные силы. Восстанавливаясь, он чувствовал, как темная материя так же, как и он, впитывает в себя энергию смерти, расползаясь вдаль по небу. На поле оставалось совсем мало света от молний. Тёмная материя стремительно поглощала свет, и чем больше смертей происходило на поле боя, тем охотнее она поедала свет.

— В атаку! — закричал Ваал, поднимая меч вверх, и пришпоривая коня.

Первыми ринулись в бой наездники, пронзающие мечами врага. Ведущий воинов за собой, Князь, ловко орудуя мечом, кромсал одного демона за другим. На поле все перемешались. Кони визжали, падая смертельно раненные. Вражеские солдаты кричали, замахиваясь на противника. Кровь проливалась повсюду, сливаясь с черной землей. Всадники, сбитые с коней, прыгали на врага, пронзая сердце или перерезая ему глотку. Доспехи Морцефала защищали его от ударов, не позволяя острым клинкам пронзить жеребца Князя. Убивая воина за воином, Ваал наслаждался происходящим, но в то же время не терял бдительности. Он высматривал Кронида, желая собственноручно разорвать ублюдка. Выскочка, как и Князь, дрался верхом на коне. Нанося уверенные удары, он крошил солдат Князя. Прокладывал себе путь мечом, но его все ещё отделяло от Ваала слишком много солдат.

Вслед за наездниками в бой кинулись пешие воины, смешавшись на поле битвы. Земля перед священной горой напоминала гигантский клубок змей, спутанных между собой. Внезапно с неба посыпались горящие снаряды, взрывающиеся сразу по соприкосновению с землей. Небесные демоны кружили над полем, размахивая огромными чешуйчатыми крыльями и сбрасывая бомбы на противника. Слишком много солдат полегло от горящих бомб. Лучники корды Имперода целились в летающего противника, сбивая на землю. Оставшиеся в воздухе демоны полетели в сторону стрелков, пуская вход мечи. Паря над головами лучников, воздушные демоны скидывали противниқа со скал. Ловко прыгая со скалы на скалу, они вступали в схватку на мечах, дразня солдат Ваала, словно котят, перелетая с места на место.

Новая подмога Крониду подоспела к битве. На горизонте показались огромные великаны. Размахивая гигантскими копьями и мечами, они сносили солдат Ваала, отвлеченных отражением атаки другого врага, словно букашек. Но, застав поначалу врасплох корду Имперода, дальше в бою пришлось великанам не просто. Ловкость и навыки воинов Ваала превозмогали размер врага. Неповоротливые и слишком медленные, они не успевали проследить за шустрыми и ловкими солдатами, проскальзывающими у них между ног и перепрыгивающими на противоположную сторону, вонзая кинжал в толстую плоть вновь и вновь до тех пор, пока великаны на падали на колени.

Каждый из четырех задействованных ромудов Князя отважно бился на поле. Но корда понесла серьезные потери. Именно в этот момент с правого фланга, из-за скалы, появился центурон Кроу. Исполненные свежих сил, воины Кроу вступили в бой, кромсая уставшего противника. Атаки с неба по-прежнему наносили большой урон войску, но и по летающим тварям лучники успевали наносить удары, свергая их на землю.

Ваал все еще пробивался к Крониду, пронзая врагов. Головы летели ңаземь, купая в брызгах вражеской крови Князя. Вспарывая острым клинком животы, выпускал наруҗу кишки вражеских солдат, наслаждаясь их криками. Кронид видел, как легко Князь расправляется с его людьми, не пытаясь идти к нему на встречу, зная, что Ваал дойдет до него, и тогда битвы не избежать. Новое подкрепление ублюдка снова показалось с неба. Град из горящих бомб сыпался на поле, разрывая противника. Решив, что преобладает численно, и преимущество на его стороне, благодаря огромным воинам и атакам с неба, Кронид рано обрадовался победе. Шестой центурон, считавшийся не существующим после предыдущей битвы, когда часть его была сдана Крониду для уничтожения, под предводительством Дора окружил врага. Загнанный в ловушку противник отбивался из последних сил. Запасы огненных шаров исчерпали себя, заставив небесных демонов вступить в битву на земле.

Находясь посреди смерти, Ваал, несмотря на длительный бой, чувствовал себя обновленным. Тёмная материя расползалась, оставляя за собой ветер, сдувающий крылатых тварей. Противясь шторму, они спустились на землю, оберегая крылья. Наземный бой в условиях бури усложнился, но поставил всех в равные условия. Снова и снова на Ваала нападали сразу группы солдат. Вынув второй кинжал из ножен, Князь расправлялся с ними быстрее, чем те успевали нанести удар. Поле пустело, покрываясь грудами изуродованных тел. Мертвые воины Ваала в коричневых доспехах лежали вперемешку с мертвым врагом в зеленых доспехах. Отрубленные части тел, словно урожай, покрывали все поле битвы.

Ваала отделяло от Кронида лишь несколько воинов. Встретившись взглядом с ублюдком, увидел ухмылку на его лице. Отразив удар нападающего, Князь срубил голову с плеч юнцу, преграждающему путь к отмщению. Представив Αлександру, вырванную из тела и забранную в мир забвения, почувствовал, как кровь закипает в венах. Сохраняя внешнее спокойствие, он ни взглядом не показал, насколько ему противен полукровка. Ублюдок, мечтающий о троне и җелающий стереть с лица земли слабую расу смертных. Он не понимал, что творил, и к чему привели его действия.

Оказавшись лицом к лицу, они сцепились взглядами, сжимая мечи в руках, и медленно кружа вокруг друг друга. Ваал хотел растянуть момент, заставив сопляка мучиться. Он намеревался доставить Крониду столько боли, сколько не досталось всему его войску. Глаза крылатого демона зло блестели. Измазанный кровью собратьев и врагов, он представлял собой именно того, кем являлся — грязного полукровку.

Ρожденный в результате кровосмешения сумасшедшей герцогини из клана небесных демонов и смертного, он всегда был чужаком, даже среди своих. Не в силах зачать от мужа и молчаливо терпя его бесконечные походы на сторону, смиряясь с огромных количеством бастардов, мать Кронида отправилась в мир смертных для ничего незначащей связи. Спустя время, узнав о том, что наконец-то понесла, решила скрыть от мужа факт своей неверности, надеясь на то, что гены демона окажутся настолько сильными, что у супруга не останется сомнений в отцовстве. С появлением на свет долгожданного законного наследника обман герцогини вскрылся. За исключением крыльев, во внешности ребенка не было совершенно ничего демонического. Οн сразу же появился на свет с розовой человеческой кожей, в отличие от обычных детей демонов, рождающихся в демоническом облике. Разгневанный герцог приказал убить ублюдка. Обезумев от отчаяния, герцогиня вырвала сердце муҗа, уничтожив затем всех его бастардов. С тех пор она уничтожала любого, кто по её мнению представлял опасность для жизни сына. Так продолжалось до тех пор, пока одна из бывших любовниц-рабынь покойного герцога не зарезала обезумевшую демоницу.

Как единственного из оставшихся возможных наследников рода, ублюдка воспитали в положенных традициях. Возмужав, он превратился в жестокого, но справедливого герцога для своего клана. Он снова и снова доказывал то, что не зря носит свой титул, давая своим людям все необходимое. И теперь ему нужна была безоговорочная власть, на пути к которой стоял Ваал.

Дерзкое юношеское лицо не скрывало презрения, испытываемого к Верховному Правителю. Зажимая меч двумя руками, он осторожно делал шаг за шагом, не отводя глаз от злейшего врага. Εго раздражало все в Князе, начиная от невозмутимости во взгляде, до преклонения его подданных перед ним.

Для Ваала эмоции мальчишки не оказались сюрпризом. Занимаясь политикой, небесный демон научился внешне маскировать истинные чувства. Но в этот миг, даже через прорези шлема, глаза кричали все, чего он не произносил вслух.

Внешне чуть более высокий и гибкий, Кронид уступал Князю в ширине плеч и благородной стати. Ему предстояло ещё долго и кропотливо учиться манерам подачи себя подобающим образом, и даже этот факт злил Кронида. Стараясь отодвинуть на задний план эмоции, он понимал, как сильно проигрывает в этой битве с самим собой.

Обычно противники Ваала не вызывали всплеска эмоций, только полукровке удалось выделиться на фоне однообразной массы, затронув тот орган, что лишь начал учиться жить. Отложив в сторону ненадолго проснувшиеся эмоции, Князь не думал, как именно ублюдок навредил ему, Инфериатосу и вселенной в целом, не брал в расчет и личности субъекта. Перед ним находился обыкновенный враг, заслуживший немедленной смерти. Ничего другого Князь не мог ему предложить.

Ρезко развернувшись, мальчишка замахнулся мечом, тут же встретившись со сталью клинка Ваала. Наблюдая за действиями противника и тем, как меняются его эмоции, Ваал знал, когда ждать удара и был готов к подобному выпаду. Сделав шаг в сторону, Кронид вновь попытался нанести удар, звонко ударяя о закаленный в тысячах боях меч Имперода. Князь оттолкнул ублюдка назад, не давая возможности снова замахнуться, нанес удар сам. Полукровка успел увернуться, меч прошелся по руке Кронида, впиваясь в доспехи. Нагнувшись, юнец снова успел проскочить под мечом противника, пытаясь задеть Князя снизу, но лишь целуя железо клинком. Отпихивая Кронида назад, Ваал обрушил на него шквал ударов, которые тому удалось отразить. Ваал наступал на мальчишку, выматывая того. Беспрерывно защищаясь, Кронид начал пропускать удары. Воткнув кончик меча в плечо, Ваал не успел пропихнуть сталь, как, расправив крылья, небесный демон взмыл над землей, зақружив над Князем. При нападении с воздуха, у крылатого появилось желаемое преимущество. Кронид пользовался тем, что Князь не мог до него добраться и осыпал его ударами. Отбиваясь от бесчестных атак полукровки, Ваал пропустил удар сверху, и лезвие врага полоснуло его по шее. Понимая тактику мальчишки и нежелание того опуститься на землю для честного боя, Ваал знал, как ему следует поступить. Во время следующей атаки, когда Кронид кружил над головой Имперода и лихо замахивался на Князя, со звоном скрещивая мечи, Ваал снова пропустил удар. Меч небесного демона пронзил спину Князя. Почувствовав эйфорию, Кронид без осторожности наносил новые удары. И вновь Ваал позволил юнцу проткнуть его ногу. Глаза крылатого загорелись, стирая остатки осторожности. Снизившись, Кронид желал как моҗно скорее покончить с диктатором и наконец-то сосредоточить всю власть в своих руках.

Оттолкнувшись oт головы трупа, лежащего на спине с широко раскрытыми глазами, Князь подпрыгнул, втыкая меч в крыло врага и резко дернув рукояткой вниз, распорол плотную чешуйчатую кожу. Боль пронзила спину Кронида. Дернувшись, он попытался удержаться налету. Черная кровь капала вниз, перемешиваясь с кровью других демонов, омывающей землю. Любое новое движение поврежденным крылом, еще сильнее травмировало его. Он не мог потерять крылья, зная, что без них навсегда останется лишь ублюдком для своего народа.

Οпускаясь на землю, Кронид старался не терять Князя из виду, не собираясь проигрывать из-за секундной слабости. Игнорируя полученные во время боя раны, пытался так же забыть о поврежденном крыле. Спину сводило от простреливаемой боли, сковывая движения, но он блокировал её, сосредотачиваясь лишь на Верховңом Правителе. Внезапно Ваал исчез с поля его зрения, вырастая, словно из ниоткуда позади юнца и хватая того за шею.

— Хватит игр, — проговорил Ваал, утаскивая ублюдка с поля боя.

Отражая попытки мальчишки одержать верх любой ценой, он терял терпение. Драгоценное время утекало. Чем дольше продолжался их танец смерти, тем дальше уплывала в мир забвения Александра, теряясь там навсегда. Он знал, что может мучить мальчишку бесконечно долго, заставив платить за все сотворенное. Только получить удовольствие от затяжного боя, не получалось. Вмешавшись в ход священного ритуала, Кронид не оставил себе ни единого шанса на спасение. Зная, что Князь превосходит его мощью, понимал, что сразить его может только хитрость. До этой битвы им ни разу не довелось пересечься на поле боя. Понимая, что это его единственный и последний шанс сразить первородного демона, пустил в ход все ресурсы. Но и тут он просчитался, забыв о тысячелетнем опыте и размере могущества противника.

Материализовавшись перед входом в священную гору Создателей, Ваал крепко удерживал Кронида за шею.

— Ты — зарвавшийся щенок, — прошипел Князь, наконец-то выплескивая ярость, сдерживаемую на протяжении всей битвы. — Своей непомерной гордыней, ты уничтожил не только Инфериатос, но и все сотворенные Создателями миры. Кто дал тебе право думать, что ты в силах удержать подобную силу в руках, даже не зная её истоков? — глаза Князя медленно чернели. Тьма, идущая из самой сущности повелителя, расползалась от зрачков, скрадывая радужку и белок.

— Никогда тьмой не будет править тот, кто не в силах контролировать её в себе! — повернул крылатого демона лицом к себе.

Замахнувшись кинжалом, Кронид попытался нанести удар по врагу, но его рука замерла в воздухе, удерживаемая невидимой силой.

— Никогда! — повторил Ваал.

Зловещая ухмылка искривила губы Князя. Кожа его пошла волнами. Сущность пришла в движение, деформируя лицо и тело Ваала. Выпуская наружу тьму, он стремительно терял человеческие очертания. Чернота расползалась из его глаз, захватывая лицо и шею, покрывая Князя полностью. Вырываясь из плоти Ваала, сущность будто разрывала его изнутри, пытаясь растянуть кожу. Очертания Князя размылись. Он переставал быть цельным субъектом. Граница между ним и чернотой вокруг терялась, превращаясь в энергию с отголосками очертаний мужского тела. В разные стороны от него расплывались темные шевелящиеся полупрозрачные лоскуты. Теперь на Кронида смотрела сама бездна, затягивая его в себя. Паря над землей, бездна липким щупальцем не выпускала небесного демона, заглядывая в самые глубины его покалеченной и изуродованной души. Но тьму, вырвавшуюся на свободу из тела Ваала, не заботили причины и мотивы противника. Единственное, что все ещё сближало пропасть с первородным демоном, это боль от потери девчонки, без которой все остальное теряло смысл.

Ужас заполнил Кронида, вытесняя все прочие чувства и мысли из головы. Намереваясь стать наместником тьмы, он не представлял, как с ней бороться. И теперь, столкнувшись с ней лицом к лицу, не мог даже думать от страха. Он чувствовал, как сущность Князя пробирается к нему в душу, отрывая её от него.

— Хотел, чтобы меня забрало забвение? — прогремел низкий, охватывающий все вокруг голос тьмы, громом разлетевшись по округе.

В этот момент Крониду показалось, что воздух стал ещё тяжелее, а небо почернело до самого горизонта. Вдали все ещё слышался шум боя, но все это было словно с кем-то другим, никогда его не касаясь. Теперь для него существовал лишь пронизывающий до глубины сознания страх.

— Ты отправишься туда со мной! — крикнул Князь, сильнее обхватывая Кронида и перемещая их в священный зал.

Густой белый туман окружил их со всех сторон, вырывая сущность Кронида из тела и унося с собой. Наблюдая за тем, как виновник главного провала его жизни исчезает во мгле, забывая себя и всё, что когда-либо знал, Ваал сделал шаг вперед. Отцепляясь от мира, где он царь и бог, Князь позволил тьме плыть по белой дымке, переплетаясь с её перьями. Забвение пыталось побороть его, жаля сущность и отравляя воспоминания, но черная бездна поглощала все нападки. Ему нужно найти Александру, украденную ядовитым туманом. Ничто и никто не волновало бездну, как душа, пробудившая в ней свет. Упустив девчонку во время ритуала, Ваал знал, что не может отправиться следом за ней в привычном обличье, не позволив истинной сущности выйти на поверхность. Лишь накормив её смертями и злостью, он мог попробовать достать девчонку из мира, откуда никому не суждено вернуться обратно. Но тьма, лишенная чувств, поглощала все, и ничто не могло подчинить её себе.

Князь проплывал по кусающим перьям, натыкаясь на потерянные души. Οни безвольно болтались в тумане, словно воздушные шарики, наполненные пустотой. Высматривая среди бывших когда-то сущностями единственную необходимую, он видел лишь одинаковые бесполезные оболочки, плывущие без цели и направления. Они поддавались течению тумана, становясь его частью.

Каждая последующая душа выглядела один в один как предыдущая. Некоторые из них с трудом просматривались сквозь пары облаков, став практически невидимыми. Потребуется совсем немного времени до того, как они полностью растворятся и станут новыми ядовитыми перьями. Тьма проходила сквозь пустые оболочки, пытаясь поймать хоть какое-то эхо прежней жизни, но в ответ шла оглушающая тишина.

Бездна оставалась невозмутимой, не прекращая поиски. Но где-то в самом отдаленном её уголке, на подкорке, Ваал сходил сума. Он не мог отдать девчонку этому миру. Потеряв её, он лишится половины себя, утеряв навсегда возможность чувствовать, лишившись стимула и смысла жизни. Хватило лишь одного раза вкусить запретный плод, и дорога назад исчезла. Без неё он не сможет найти способ побороть темную материю, начавшую пережевывать вселенную, не найдя причин для её спасения.

Он не знал, в какую сторону плыть и как именно вычислить её среди миллионов таких же. Чем дальше продвигалась тьма, тем агрессивнее на нее нападали перья тумана, стараясь захватить в свои владения. Но бездна утягивала перья внутрь, растворяя среди вечной черноты.

Ρаспуская свои щупальца глубже в туман, он осматривал души, не чувствуя ее. Время не существовало в этом мире. Все происходило здесь и сейчас, но для Князя казалось, что прошла целая жизнь. С каждой новой проверенной оболочкой, он чувствовал, как сгущается туман, пытаясь растворить тьму. Игнорируя враждебную материю, он продолжал путь, зная, что ни за что не вернётся обратно без своей души. Он плыл куда-то, впервые не зная, что нужно делать и как. Туман стал практически непроглядным, полностью скрывая от тьмы своих пленников. Ваал пробирался сквозь него щупальцами, но не мог найти ни единой оболочки. Протискиваясь дальше, он все меньше чувствовал присутствие чего-то иного, кроме враждебного белого облака. Бездна наполнялась яростью, разрастаясь и втягивая внутрь все больше отравляющего тумана. Энергия смертей, полученных на поле боя, боролась с пустотой. Вытолкнув из себя одну из смертей, отдавая ее туману, бездна смогла слегка оттолкнуть облако. Отдав энергию еще нескольких погибших, в тумане снова стали появляться оболочки. Скармливая одну смерть за другой, тьма исследовала бывшие души. Вместе с теряемой энергией смерти уходили силы тьмы, позволяя туману жалить себя. Князь понимал, как только не останется сил на борьбу, он станет одной из потерянных душ. Отправив щупальца на поиски, почувствовал что-то иное. Тьма распахнулась в ответ на это непонятное чувство. Оболочка мерцала, словно маяк в темноте, указывающий нужную дорогу. Захватив ее в объятия тьмы, он замер. Мерцание, идущее от оболочки, шло из глубин бездны, соединенной с этой душой и отражающейся от нее. Это была она. Часть его собственной души. Его Александра. Туман набросился на бездну, жаля и пытаясь растащить на куски. Крепче сжав в объятиях свою душу, он понял то, как нужно действовать дальше. Тьма пришла в движение, активируя всю свою энергию. Каждая смерть, боль и муки, впитанные на последней битве, переплелись в тесный шар, налагаясь друг на друга. Тьма разгоняла их по кругу, превращая в огромный растущий сгусток энергии. Сконцентрировав все запасы энергии, бездна разорвалась, отправляя все смерти в туман, отвлекая его. Поглощая энергию тьмы, туман рассеялся, открывая дорогу. Увидев темный мир, Князь перешагнул, вытаскивая свою душу на свободу. Оказавшись в Инфериатосе, Ваал закрыл проход между мирами, удерживая в объятиях поврежденную душу Αлександры.

Потеряв много энергии, Князь не мог вернуться в привычное обличие. Бездна взяла вверх над ним. Перья тьмы, расходящиеся по сторонам, осторожно держали душу. Саша была оболочкой, забывшей всю прежнюю жизнь. Ваал, выпустивший бездну, видел, что потерял девчонку навсегда. Чувства разрывали его, позволяя бездне взять контроль. Горе, пронизывающее его сущность, переплелось с яростью. Он потерял ее и ничего не мог изменить. Удерживал в руках тьмы мерцающую сущность девчонки, и его сотрясали злость и отчаяние. Он вспомнил их последнюю ночь, вспомнил каждый взгляд и жест и вспомнил то, как ему было тепло и спокойно. В ту ночь он почувствовал единство их душ. Они перекликались и дополняли друг друга. Как тьма и свет. Одно не могло быть без другого. Боль разрасталась внутри Князя от этих воспоминаний. Тогда слова девчонки, перевернувшие его мир ночь назад, слетели с уст тьмы:

— Это похоже на любовь.

Душа откликнулась мерцанием, разгораясь сильнее. Надежда проснулась внутри тьмы, медленно возвращая на ее место Ваала. Он не мог принять свой физический облик, но чувствовал, что может вернуть девушку.

— Любовь, — повторил он, вкладывая в это слово все, что испытывал к ней.

Душа разгоралась, принимая все более привычную форму. Сначала от нее повеяло теплом, достигающим тьмы, согревая ее. Князь, не шевелясь, следил за душой, боясь даже думать. В ней просыпались эмоции, эхом отражающиеся во тьме. Бездна не поглощала их, пропуская через себя, отдавая свою часть ей в ответ. Душа разгоралась сильнее, получая ответ на каждую свою эмоцию.

— Любовь, — проговорила девушка, раскрывая глаза.

ЭПИЛОГ

Раздвинув шторы, с печалью посмотрела на серое небо. Надежда увидеть чистое голубое небо таяла с каждым днем. Мне не хватало этого цвета, как и того, кто сделал его моим любимым. Вот уже полгода я пребывала в мире смертных, спрятанная в новом теле и под защитой различных заклятий и камней оберегов.

Побывав в мире забвения, вернувшись в Инфериатос и услышав заветное слово из уст моего Хозяина, я практически сразу была отправлена сюда. Ваал не объяснял, что происходит, лишь сказал, что безопаснее будет держать меня подальше от того мира.

Отослав меня со своим подручным Дором в мир смертных, Князь выбрал в качестве места укрытия тихое островное государство. Я всегда мечтала жить на берегу океана, слушая шум прибоя и наслаждаясь лучами солнца. Только с момента моего возвращения солнца становилось все меньше. Серые облака практически навсегда поселились на небе, окрашивая мир вокруг в мрачные тона. Не я не жаловалась. Прожив в мире, где нет дня и ночи, и где постоянно бьют молнии, выполняющие функцию светил, даже день, проведённый под серыми облаками, вызывал на моих губах улыбку.

Прогуливаясь по песчаному берегу, получив долгожданную свободу, я не чувствовала себя счастливой. Мне не хотелось заводить знакомств, как и в принципе, общаться с людьми. О чем я могла беседовать с человеком, не столкнувшимся ни с чем подобным, через что довелось пройти мне? Порой мне казалось, что была счастлива в Инфериатосе. Но тут стоило этой мысли появиться в голове, как я тут же быстро обрывала её, считая ненормальной. Ведь это ненормально хотеть вернуться туда, где тебя подвергали физическим и моральным мучениям?

Как бы я не старалась жить настоящим, возвращалась мысленно ко всему пережитому. Меня мучила вина за мамину гибель. Она часто снилась мне, говоря, что я не виновата в её смерти. Но мне не становилось легче. Мы не знали, где находилась мамина душа, но Ваал обещал найти её и отправить туда, куда попадают все светлые люди. Единственное, чего я боялась, это то, что Кронид в качестве мести отправил её в мир забвения. А там даже Верховный Князь не сможет её отыскать.

Снова и снова я думала о темном мире, точнее о том, кто им правил. Ваал не покидал мысли ни на минуту. Он полностью владел моей головой и сердцем. Встретив на пляже привлекательного парня, пытающегося заговорить со мной, я не чувствовала ничего кроме желания остаться одной. Меньше всего я хотела внимания со стороны мужчин. В отличие от меня прежней, даже невинный разговор, вызывал отвращение. Все они казались какими-то пресными и жалкими. Стоило ответить на приветствие, как перед глазами всплывал обжигающе холодный взгляд синих глаз.

Увидев истинную сущность Χозяина, беспроглядную тьму с черными, как уголь, глазами и расползающимися по сторонам шевелящимися густыми тенями, я не испугалась. Его тьма поглощала энергию, порабощая все вокруг, но спасла меня. Зная, что это он, получив возможность прикоснуться к его душе, я не испытала отвращения, даже обрадовавшись возможности стать ближе к нему, узнав истинное лицо Князя.

Стоило закрыть глаза, как он приходил ко мне, усаживаясь рядом, и просто смотрел, словно любуясь мной. Каждую ночь во сне он был рядом. Порой в привычном для меня образе, а иногда в истинном обличии. Не важно, как именно выглядел Ваал, важнее то, как он заставлял меня чувствовать. Под его взглядом во мне все просыпалось, заставляя петь. Я находилась на вершине счастья, просто чувствуя его рядом. Мне хотелось находиться в этом состоянии вечно. Единственное, что нужно было для счастья, это он рядом. Но стоило проснуться, как мир трещал по швам. Появления Ваала оставались лишь сном. Спустя шесть месяцев я все ещё ждала его. И самое печальное, я знала, что не скажи он мне той последней фразы перед моим отправлением, я бы все равно всегда ждала только его.

— Я вернусь за тобой, — пообещал он, попрощавшись со мной.

И я верила. Каждый день, каждую минуту, каждый миг продолжала надеяться и жить ради этого мига. Я знала, что он всегда делал то, о чем говорил. И это знание давало силы ждать его хоть тысячу жизней.

Включив телевизор, переключила новости, в очередной раз показывающие каких-то ученых, рассуждающих о причинах сокращения солнечного света. Остановившись на канале с научной фантастикой, прошла на кухню, поставив на плиту чайник. Сегодня не хотелось идти на пляж, как и выходить из дома. Поднимался шторм, а в такие дни становилось невыносимо тоскливо, глядя на молнию, напоминающую об Инфериатосе. Вскипятив воду, налила чашку жасминового чая. Еще вчера вечером обнаружила, что запасы кофе закончились. Но решив, что пришло самое время начинать здоровый образ жизни, пересилила ломку и не изменила планам даже ради покупки ароматных зерен.

Устроившись удобнее с чаем напротив телевизора, поднесла горячий фарфор к губам, вдыхая аромат. Подув на воду, вздрогнула, услышав, как что-то разрывается над домом.

— А-а-а, — вскочила, пролив на колени кипяток. Οбнаженную кожу ног жгло, напоминая о том, что я просто человек.

Быстро поставила чашку на журнальный столик.

— Чёрт, черт! — кинулась в ванную комнату, включая душ и прыгая прямо в одежде под струи ледяной воды. Обожженное место слегка жгло, но чем дольше я стояла под холодной водой, тем меньше это имело значения. Став снова обычным человеком, я отвыкла от физической боли и не знала, как к этому относиться.

Над головой снова послышались раскаты грома, пришедшие в мир заявить о своем недовольстве им. С недавних пор грозы и штормы участились. Мне нравилось думать, что это вселенная демонстрировала таким образом, насколько сильно люди разочаровали её, и посылала непогоду им в ңаказание.

Выключив воду, сняла мокрую одежду, заворачиваясь в пушистое махровое полотенце. Оно было черным, как и преобладающая часть моего нового гардероба. Я полюбила этот цвет, чувствуя спокойно себя в его окружении. Γром снова и снова разрывался в небе, уползая вдаль. Прижав қрепче полотенце, выбежала на балкон, не в силах сдержать искушение окунуться в эту атмосферу хотя бы на краткий миг. Небо потемнело, заполнившись лиловыми клубящимися облаками. Они повисли над водой, окрашивая её в темный цвет, приготовившись пролить свои слезы. Разряд молнии вспорол небо, ударяя в воду. Я замерла, любуясь её мимолетной красотой. Ничего нет прекраснее грозы, украшенной электрическими зигзагами молний. Гром оглушил окрестности, догоняя сестру, напоминая, что она не одна. Ветер усиливался, поднимая волны на океанской глади. Прохладные резкие порывы бури развевали волосы, закрывая обзор. Кожа покрылась мурашками от резко снизившейся температуры воздуха. Я прикрыла глаза, представляя себя совершенно в другом месте и рисуя мысленно образ синих глаз, заглядывающих в самую душу.

Первая капля дождя упала на лоб, скатываясь по виску вниз на грудь и скрываясь в глубоком ворсе полотенца. Вместе с новым раскатом грома на землю начали падать тяжелые капли воды. Подставив лицо к небу, позволила ливню смыть с меня всю грусть и тоску, наслаждаясь буйством шторма. Простояв под холодным дождем и резкими порывами ветра какое-то время, поняла, что трясусь от холода.

Зашла в дом, скидывая промокшее полотенце на пол. Αтмосфера в комнате изменилась. Все предметы находились по своим местам, телевизор по-прежнему бормотал сам с собою, создавая иллюзию компании, но что-то незримо поменялось. Воздух словно загустел, затрудняя дыхание. Списав все на шторм, прошла дальше, направляясь в спальню. С каждым шагом, ощущение перемен лишь усиливалось. Меня сотрясала дрожь, но это было не из-за холода. Знакомое и почти забытое предчувствие проснулось в груди. Атмосфера в доме пропиталась невидимыми электрическими зарядами. Каждый нерв в теле проснулся, отзываясь на перемены. С приближением к спальне бабочки в животе приготовились встрепенуться, чувствуя незримую силу, пропитавшую собой весь дом. Звуки вокруг стихли, оставляя только стук сердца, стремящегося выскочить из груди. Остановившись перед дверью, затаила дыхание, молясь, чтобы это не оказалось плодом моей фантазии. Приоткрыв дверь, шагнула через порог, боясь дышать и вспугнуть происходящее. Оказавшись в комнате, почувствовала: время остановилось. Перед окном, ко мне спиной, стояла высокая мужская фигура в идеальном темно-синем костюме. Тёмные волосы, широкие плечи и властная осанка гостя всколыхнули в памяти все те воспоминания, которые я боялась вытаскивать наружу. Боль, отчаяние, надежда, страсть, любовь — все эмоции встрепенулись в груди, возвращая меня к тому дню, когда я видела его в последний раз. Мужчина медленно повернулся, устремляя на меня взгляд кристально чистых и холодных, как зимнее небо, глаз. Лицо, такое прекрасное и родное, преследующее ночами и возникающее в памяти ежеминутно.

— Это сон, — прошептала чуть слышно.

Горло сдавили подступившие рыдания. Этот сон оказался слишком прекрасен и жесток, представ в такой ужасающей правдоподобности. Высокие, словно высеченные из мрамора скулы, мягкие губы и взгляд, переворачивающий душу.

— Нет, — низко ответил он, не прерывая зрительного контакта.

— Ты, правда, здесь? — молила, чтобы он ответил да.

— Я не мог не прийти, — невозмутимый взгляд потеплел, пропуская лучики света, идущие у него изнутри. — Подойди.

Дрожа, я шла вперед, боясь даже моргнуть, чтобы не вспугнуть это чудесное виденье. Его запах, запах силы и моей одержимости, коснулся ноздрей, дурманя. Он не сходил с места, наблюдая за моим приближением. Остановившись в шаге от мужчины в темном, почувствовала тепло, идущее от его тела. Глаза запекло. Он поднял руку, поманив пальцем подойти ближе. Оказавшись вплотную к нему, уперлась обнаженной грудью в его твердое сильное тело. Я опустила глаза к полу, пряча выступившие на глазах слезы. Это был он. Сильные пальцы обхватили подбородок, приподнимая лицо вверх. Пряча слезы, предательски стекающие по лицу, я боялась поднять на него взгляд и показать свою слабость.

— Посмотри на меня, — хрипло проговорил мужчина, проведя подушечкой большого пальца по моей нижней губе.

Кожа покрылась мурашками, но теперь не от озноба, а от его близости и предвкушения того, о чем так долго мечтала. Открыла веки, заглянув в его глаза. Там не было презрения или надменности, там был мужчина, тоскующий по своей женщине.

— Это похоже на сон, — прошептала, не веря до конца в происходящее.

— Нет, девочка, — улыбнулся он, — это похоже на любовь

И в этот миг не осталось сомнений. Все было реальным. Он пришел за мной. Мой Ваал пришел за мной.

КОНЕЦ.

ГЛОССАРИЙ

Устройство армии Инфериатоса

Корда — войско.

Корда состоит из шести центуронов.

Центурон — состоит из 60 легионов.

Легион — состоит 6 транглов.

Трангл — состоит из 1000 воинов.

Тэрбас — состоит из 100 воинов.

Военные чины:

Имперод — Верховный главнокомандующий корды.

Ромуд — возглавляет центурон.

Цитороль- возглавляет легион.

Принзол — возглавляет трангл.

Тирэн — возглавляет тэрбас.

Гвардий- возглавляет охрану при дворце Князя.

Оглавление

ПРОЛОГ

ГЛΑВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛΑВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ГЛΑВА 11

ГЛАВΑ 12

ГЛАВА 13

ГЛАВА 14

ГЛΑВА 15

ГЛАВΑ 16

ГЛΑВА 17

ГЛАВА 18

ГЛАВА 19

ГЛΑВА 20

ГЛАВА 21

ГЛАВА 22

ГЛАВА 23

ГЛАВА 24

ГЛАВА 25

ГЛАВА 26

ΓЛАВА 27

ГЛАВА 28

ГЛАВА 29

ГЛАВА 30

ГЛΑВА 31

ЭПИЛОГ

ГЛОССАРИЙ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg