«Наше будущее»

Дмитрий Корсак НАШЕ БУДУЩЕЕ

Лето приближалось к концу. Дом уже лег на обратный путь от перицентра и устремился в глубины галактики. Впереди долгая зима, с грустью думал Издатель, скатываясь под панцирем в тугой шар.

В конце лета на Доме всегда проводился литературный конкурс «Наше будущее». Выдающиеся умы планеты, творцы, созидатели выносили на суд Издателя свои произведения. Его обязанностью было выбрать лучшее, которое станет путеводной звездой для всех жителей Дома на целый год, до следующего лета. Однако нынешний конкурс вызывал у него непонятную тревогу.

Уединение старика нарушили подчиненные, с трудом тащившие тяжелый мешок.

— Конкурсные работы, — булькнул редактор Примо, вывалив содержимое своей ноши рядом с панцирем шефа.

— Отобрали лучшие, — заискивающе сообщил редактор Секундо. — Мы их на три множества разделили — Она, Он и Оно.

Издатель выпустил из тела ложноножку и вытащил ножкопись из первой кучи.

— Вибрируя всем телом, Она нежно прильнула к его панцирю, покрытому кровью сраженного монстра. Он обвил ее своими мускулистыми псевдоподиями, — прочитал Издатель. — Что это? Я вас спрашиваю, что это?

— Ножкопись N321, — сверился со своими записями Секундо.

— Конкурс называется «Наше будущее». Это будущее?

— Ну, в какой-то степени…

— Наше представление о будущем — канва, по которой мы сплетаем наш мир. Будущее — это идеал, мечта, к которой мы стремимся. Разве можно мечтать о таком?

— Они только о таком и мечтают, — фыркнул Примо.

Старик тяжело вздохнул и выудил ножкопись из второго множества.

— Сдохни, паскуда! Тварь поднималась после каждого удара, разбрызгивая вокруг себя органическую жидкость, но Он вновь и вновь бил ее, — с возрастающим удивлением прочитал он. — А это что?

— Будущее, — пожал псевдоподиями Секундо.

Зрительные органы Издателя собрались в кучу, затем разделились на две части и вылезли вперед, держась на тонких щетинках.

— Они это всерьез? — тихо спросил он подчиненных.

— Это новое веяние в литературе, — засуетился Секундо. Выпученные зрительные органы начальства порядком напугали его. — Мода…

— Мода, — тихо повторил за ним шеф. — Есть за этой модой хоть что-то стоящее?

— М-м-м. Вот, пожалуйста, ножкопись N123. Оригинальный мир, населенный органическими существами с билатеральной симметрией и эндоскелетом. Только подумайте — их мягкие ткани расположены снаружи, и они не могут вырастить ложноножку по своему желанию! Неожиданно, правда?

— И что они делают, эти странные существа? Как живут? Есть ли у них литературные конкурсы?

— Откуда у них конкурсы! — пренебрежительно махнул псевдоподией редактор. — Примитив. Самый настоящий агрессивный примитив. Они только и могут, что полчищами нападать на наших доблестных воинов, которые крошат их в планктон.

— Жаль, очень жаль. Только я не понимаю, зачем обязательно кого-то крошить в планктон? Неужели кому-то хочется жить в таком будущем?

Длинная псевдоподия Издателя тронула третье множество.

— А эти о чем пишут?

— Ну… Самые прогрессивные мигрируют в другие миры.

— Вот! Наконец-то! — оживился старик. — И как там, в других мирах?

— Да все так же — красавицы, принцы, твари, немотивированное нарушение физических законов…

Издатель сник, свернулся под панцирем в тугой шар и задумался. Давным-давно, когда его еще не было на свете, конкурсанты писали об отважных путешественниках, открывающих неизвестные земли. Эти ножкописи дали толчок к исследованию планеты, на Доме больше не осталось белых пятен.

Когда Издатель был маленьким и еще не носил панцирь, победителем конкурса стала ножкопись о Великой Империи, в которой все были счастливы. Жители Дома тогда в едином порыве ликвидировали рабство и с энтузиазмом принялись строить новый Дом. Он не помнил другого времени, когда каждый житель планеты чувствовал себя нужным и важным для Дома.

Позже, когда он уже руководил отбором произведений, конкурсанты писали о том, как жители Дома полетят к звездам и заселят другие миры. Конечно, никуда они толком не полетели, смогли лишь запустить маленький спутник, но не это главное. Главное то, что было стремление к новому.

А что сейчас? Сейчас «Наше будущее» осталось без великой Идеи. Но Издатель не был бы Издателем, если бы допустил такое. Он придвинул к себе бумагу, взял перо и принялся покрывать мыслями страницу за страницей. Оставить Дом без будущего он не мог.

Огонь давно погас, но старик не чувствовал холода — он творил.

Редакторы опустили мешок на землю и втянули рабочие ложноножки внутрь.

— Неплохо мы сработали, — сказал Примо, удовлетворенно оглядывая длинные ряды пакетов с конкурсными работами.

— А то! — откликнулся Секундо.

Он вытянул из ближайшего мешка ножкопись и, взвесив ее на вытянутой псевдоподии, удовлетворенно заметил:

— Тяжелая.

— Угу, — поддержал его коллега. — На зиму нам хватит.

Размахнувшись, Примо отправил ножкопись в печь. Огонь охотно принял жертву, в норе сразу стало теплее.

— Ты что?! Конкурс же еще не завершен! — возмутился Секундо.

— Не боись! — уверенно заявил Примо. — Без будущего мы не останемся.