«Последним ударом сердца»

Последним ударом сердца (fb2) - Последним ударом сердца 807K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Розалинда Шторм

Розалинда Шторм Последним ударом сердца

Пролог  

Белые бутоны, безжалостно оторванные от стеблей, тонули в луже. Рядом в грязи лежали обезглавленные колючие стебельки. Еще несколько секунд назад Слава Орлов бережно прижимал букет к груди, а теперь неверяще смотрел на мутную воду. Через мгновение он дернулся, приходя в себя, и с опаской повернулся к обидчикам.

– Ты представь, Димыч, этот чудик запал на нашу Леську, – хохотнул Глебка-каланча, пряча исколотые ладони в карманы новомодных дырявых джинсов.

Выдув жвачку, он нарочно громко лопнул зеленый пузырь, отчего Слава нервно вздрогнул.

Глебкин веснушчатый родственник злобно ухмыльнулся, глянул на стоящих рядом девчонок и скорчил противную рожу.

– Она такая красивая! – закривлялся паршивец. – Добрая… любимая!

Славка весь сжался. Неприличные слова так и рвались с языка, но он не позволял себе открыть рот. Лишь еще глубже вжимал голову в плечи и молчал. Не в его положении можно было безбоязненно вякать, глупо надеясь не получить слова обратно, для лучшего эффекта приправленные хорошей затрещиной.

Олеся – причина раздора и одновременно несбыточная Славкина мечта глубоко вздохнула и в раздражении подняла глаза к небу. Он невольно проследил за ее взглядом.

– Совсем страх потерял, что ли? – резко перестав паясничать, рявкнул любимец местной публики, «солнечный мальчик» Димка. – Забыл, эти телки – наши!

Он толкнул опешившего от неожиданности Славу к обшарканной стене пятиэтажки и щелкнул пальцами по его носу. Не больно, но очень оскорбительно. Вячеслав дернулся, не выдержав встряски, очки спали и рухнули прямо под ноги обидчику. Спустя миг послышался жалобный хруст стекла.

Галка – подруга Олеси, в глазах Славки самая настоящая телка и вредина, громко хрюкнула, даже не пытаясь сдержать смех.

– Упс! Я случайно, – хмыкнул старший из братьев-погодок Смирновых и отодвинулся от враз ослепшего Вячеслава. – Ну, почти.

– Пошли уже отсюда, Глеб, – приказал он родственнику, но услышав тихий Славкин всхлип, остановился и язвительно процедил:

– Слизень.

Слава дернулся как от удара.

– Урод и слизень, да, Олеська?

Девочка молчала.

– Ну, – поторопил ее с ответом недруг. – Скажи ему. Че молчишь?

Вячеслав повернул голову к Олесе и весь превратился в слух. Слабая надежда, что она не захочет его оскорблять, промолчит, ослепила всего на миг.

– Урод, – едва слышно произнесла девочка.

Слава почувствовал, что умирает.

– Э нет, так не пойдет! – возмутился Димка. – Говори громче, хочу, чтобы услышали все.

Олеся помолчала, а потом повторила обидные слова уже гораздо громче:

– Урод и слизень.

– Еще громче, дружка! – хохотала Галка. – Я ничего не слышу!!!

Слава все сильнее скукоживался, горбился, больше всего на свете желая раствориться в воздухе, стать невидимым, перестать существовать.

– Урод и слизень! – закричала Олеся.

– Громче!!! – вторил Глеб.

– Урод и слизень!!! – заорала во все горло девочка.

Дальнейшее Слава понимал плохо. Со всех сторон его окружили смешки и ржание, его обзывали, тыкали пальцами, презрительно хмыкали и называли мерзким уродом, страшилищем.

– Ты иди домой, Шнурок, – сквозь вопли он услышал голос Олеси. – И не приходи сюда больше. Ладно?

Слава, не поднимая глаз, кивнул. Предательски затряслись плечи, он уже не мог сдерживать плач.

Вскоре мучители ушли, только Олеся зачем-то продолжала стоять рядом.

– Шнурок, ты…, – начала девочка, но так и не закончила фразу. Развернулась и, громко топая ботинками, понеслась следом за друзьями.

Славка бессильно стек по стене, марая сырой известкой идеально выглаженный матерью костюм. Обида душила, вырывалась из груди хриплыми рыданиями. Слезы щипали изрытое прыщами лицо. Пальцы сжимались, вдавливая осколки в ладонь. Только он почти не ощущал боли, все глубже загоняя стекло в рану.

Урод! Страшилище! Слизень!

Может, прав ненавистный Димка, и Славка настоящий слизняк? Растекся зловонной лужей у ног соперника и даже не смог слова сказать против. А так хотелось стереть кулаком презрительную насмешку с лица Смирнова, вколотить обратно те обидные слова, которые исторгал поганый рот.

А она! Леся… Да она его имени даже не помнит! Только дурацкую кличку.

Внезапно из самого Славкиного сердца стала рваться необъяснимая сила. Черными щупальцами она опутывала сознание, потоками лавы смывала и жалость к себе, и страх, и неуверенность. А затем сеяла росточки злобы, всходившие с невероятной быстротой. Вячеслав незримо для остальных менялся, становился другим. Дурные мысли исчезали, оставляя только одно желание – отомстить.

– Я отомщу, – вдруг не понятно кому крикнул парень. – Отомщу!

Он зашевелился с трудом, словно пьяный, поднялся на ноги и, пошатываясь, побрел домой.

Глава первая 

Отступление первое. Шестнадцать лет спустя

Уже несколько ночей, ровно столько, сколько отсутствовала дома дорогая супруга, Глеб Смирнов не мог нормально заснуть. Каждый раз, как только голова находила подушку, глаза слипались, а сознание медленно, но верно отключалось, начинали происходить странности. Да что там странности, настоящая чертовщина. И если бы все складывалось в точности так, как-то описывали разнообразные источники околонаучной тематики, он, может, воспользовался советами и вызвал домой священника или, на худой конец, экстрасенса и перестал волноваться. Однако, как оказалось, физически не мог отказаться от такого проявления паранормальной активности.

Вот и сейчас, едва дремота начала затуманивать восприятие, а мышцы расслабились, появилась она, его персональная барабашка. Ночник мгновенно погас, шторы сами собой задвинулись, а дверь в спальню захлопнулась. Комната погрузилась во мрак и тишину. Остался один источник света – мерцающее тело обнаженной женщины.

Она призывно улыбнулась и замурлыкала что-то невероятно возбуждающее. Грудной бархатный голос, будто шелковое покрывало обволакивал Глеба. Он судорожно задышал, стремясь выровнять дыхание. Но воздух, словно нарочно стал плотным, тягучим, не способным полностью насытить легкие кислородом. Волоски на теле встали как наэлектризованные. Появились мурашки, понесшиеся в одном направлении.

Незнакомка двигалась медленно, позволяя себя рассматривать. Вскоре женщина перестала петь. Остановилась возле постели и призывно улыбнулась.

Мысли у Глеба путались, голова не работала, уступив центр управления другому месту. Возможно, завтра он вспомнит о чувственных губах, мягких волосах и длинных ногах барабашки, сейчас это волновало его мало, как и то, что жена обещала вернуться рано утром.

Мышцы быстро наливались силой, готовясь поднять его с кровати, чтобы Глеб смог сграбастать податливое тело, бросить на пол, навалится сверху и, наконец, удовлетворить свою жажду. Пальцы сжимались, практически ощущая прохладную кожу незнакомки, но действительность оказалась суровей. Он был не в состоянии шевелиться.

Женщина наклонилась, с легкой улыбкой взялась за плед и потянула на себя. Глеб резко вздохнул – миллиарды ворсинок оголенными проводами пронеслись по телу. Матрас не прогибался, пока она, покачивая грудью, вползала на постель. Устроившись между ног, окинула взглядом главную его гордость, воинственно выпирающую из трусов. Облизнулась, протянула руку и ногтем вспорола ткань. Острый кончик поранил кожу, оставляя на ноге длинную саднящую царапину, но Смирнову было уже все равно.

Тонкие пальцы дотронулись до головки, играючи пробежались по всей длине, заставив Глеба судорожно сглотнуть. Затем женщина наклонилась и обхватила плоть губами. Он протяжно выдохнул и зажмурился – перед глазами полетели черные точки, голова кружилась. Через секунду все его существо сосредоточилось в том месте, которое ласкал опытный рот. Умелая флейтистка тонко чувствовала нюансы. Раз за разом Глеб подходил к вершине, так и не сумев преодолеть черту.

Сердце гулко ударялось о грудную клетку, липкий пот выступил на коже, дыхание вырывалось с хрипом, перемежаясь с рычанием и стонами. Где-то под левой лопаткой зарождалась боль. Вначале едва ощущаемая, постепенно она становилась жгучей, давящей. Боль смешивалась с наслаждением, грозя лишить сознания.

Незнакомка не останавливалась, лишь усилила напор, ее движения стали резче, яростнее, быстрее. Глеб захлебнулся криком, сжался как пружина и излился ей в рот.

Тут же накатила слабость, мелькнул запоздалый страх. Смирнов широко открыл глаза, успев увидеть мерзкие жгуты, выходящие из спины женщины, затем его сознание погрузилось во тьму.

Вскоре жилка на шее мужчины в последний раз дернулась и перестала биться. Алая царапина затянулась. Таинственная незнакомка нехотя отстранилась. Критически осмотрела результат своих трудов, и удовлетворенно усмехнувшись, растворилась в воздухе.

***

Телефонный звонок прозвучал рано утром в пятницу.

Олеся только-только выбралась из-под одеяла и жаждала одного – чашку крепкого кофе. И особо страстно, чтобы сделал ее кто-нибудь другой, например, муж. Но Дмитрий продолжал дрыхнуть и категорически отказывался вылезать из постели без веской на то причины.

Повздыхав, Смирнова поставила ступни на пол, поискала ногой тапки и чертыхнулась. Обожаемых пушистых зайчиков, героически спасающих от холода ее вечно мерзнущие лапки, не было на месте. Скорей всего дражайший супруг опять пнул их под кровать, когда в темноте шастал по комнате.

Олеся потянулась, смачно зевнула и почесала затылок, мечтая, что тапочки войдут в ее положение и выползут из укрытия самостоятельно. Однако прошла минута, ноги медленно, но верно леденели, а тапки не показывались. Горестно вздохнув, Олеся полезла под кровать. Увидев искомое практически около противоположной стены, легла на живот и гусеничкой протиснулась глубже. Протянула руку и, наконец, сцапала зайцев за мохнатые уши. Победно крякнув, стала выбираться обратно. Именно этот момент и выбрал невидимый доброжелатель, чтобы позвонить.

От неожиданности Олеся дернулась и пребольно стукнулась затылком о деревянный каркас. В глазах потемнело. Вспомнив еще с десяток выражений, приличествующих ситуации, она, кряхтя, выбралась наружу. Мобильник продолжал надрываться, грозя разбудить не только злобного по утрам мужа, но и еще более нервных соседей справа, не так давно родивших первенца.

Потирая будущую шишку, Олеся поспешила заткнуть орущий телефон. Схватила трубку и раздраженно посмотрела на экран.

Галка! Что ж ей неймется-то с утра?! В курсе ведь, что до десяти им лучше не звонить. Да и болтали вчера, Димка с боем телефон выдрал, никак не могли наговориться.

– Ну, – буркнула она, выходя из спальни и плотно закрывая за собой двери. – Что случилось, дурында?

Ожидая в ответ не менее лестное определение, была неприятно удивлена молчанию. Застыв посреди гостиной, осторожно уточнила:

– Ау, Галина, ты на связи?

В трубке жалобно всхлипнули. Олеся закатила глаза – балбесы опять поссорились.

– Галка, хватит рыдать! – рявкнула она в телефон. – Собирай чемодан и дуй к нам, под пиво перемоем все кости твоему благоверному.

– Леся…, – голос подруги дрожал. – Леська… он умер... Глебка умер!

– Что?! – Олеся подумала, что ослышалась.

– Только полиция уехала, все расспрашивали, – шептала подруга. – А я ведь недавно приехала, ничего не знаю. А он в кровати лежит…не дышит…холодный. Я в скорую, а они говорят, поздно…давно мертвый. Леськааа! Как же теперь, а…

Галина заскулила, будто побитая собака. Постепенно тихие всхлипывания переросли в вой, а Олеся все молчала, не зная, что сказать.

– Галя, – собственный голос показался ей не родным. – Мы приедем, сегодня же. Два часа, и мы у тебя. Я помогу, сама все сделаю, ты слышишь? Никуда не ходи!

Подруга не реагировала.

– Галка, ты слышишь?! – закричала Олеся. – Мы скоро!

– Его забрали…а я боюсь одна…боюсь без него, – сквозь слезы проговорила Галина. – Я буду ждать, никуда не денусь.

– Милая, – как можно более уверенно произнесла Олеся. – Сейчас я отключаюсь, совсем на чуть-чуть, только соберусь. И сразу же тебе наберу. Ты поняла?

– Да.

– Вот и отлично, вот и ладненько. Я скоро.

Отключившись, Олеся в изнеможении стекла на пол. Обхватила руками голову и стала качаться из стороны в сторону. Навернулись слезы, кислотой разъедая глаза.

Скрипнула дверь, послышался звук шлепающих по линолеуму босых пяток.

– Леська, ты почему сидишь на голом полу и ревешь? – строго спросил Дмитрий.

Олеся подняла заплаканно лицо и единым порывом, боясь, что по-другому просто не сможет, проговорила:

– Глеб умер.

Дима замер. Его лицо вытянулось, губы безмолвно зашевелились. Плечи поднялись, а спина сгорбилась. Олесе даже показалось, что он сам стал как будто бы ниже.

– Почему? – невпопад спросил он.

– Я…я не знаю, – Олеся и не думала, что может так заикаться. – Я не поняла.

Она и вправду была не в курсе причины смерти Глеба, сбивчивые объяснения подруги только запутали.

Кивнув, Дмитрий вновь замер молчаливым истуканом.

– Нужно собираться, предупреди на работе! – воскликнула Олеся. – Галка ждет!

Муж перевел на нее пустой взгляд. Затем поднял голову и принялся сосредоточенно рассматривать потолок.

– Пожалуйста, любимый, пойдем собираться, – прижавшись лбом к его плечу, попросила Олеся. – Прошу.

Димка со свистом выдохнул и прижал ее к себе. Так сильно сдавил, что на мгновение она подумала – хрустнут ребра. Но все обошлось, муж нехотя отстранился и шаркающей походкой направился в сторону ванны.

Автомобиль было решено оставить дома. Олеся не могла доверить вождение мужу. Он или цепенел, полностью уходил в себя, не реагируя на внешние раздражители. То вдруг неестественно возбуждался, понося бранными словами и врачей, и полицию, рассказывая, как затаскает их по судам за ошибку. Ведь всем ясно, что брат не умер, а находится в коме, и его еще можно успеть спасти.

Сама она опасалась садиться за руль – дрожащие руки слушались плохо.

Такси прибыло раньше времени. Олеся только-только успела побросать в чемодан кое-какие вещи и дозвониться до шефа, всунуть в руки мужа бутерброд с сыром, как затрезвонил телефон. Бодрый голос оператора отрапортовал номер и марку машины.

До города, где обитали Смирновы-младшие, было около двух часов пути. За это время Олеся успела несколько раз связаться с подругой, выслушать от Димки сто пятьдесят сценариев возможной гибели брата. Столько же раз попыталась его успокоить, в конце не выдержав, наорать на мужа. Уже подъезжая к дому, она приготовилась принять любую версию случившегося, даже если виноваты инопланетяне или американские спецслужбы. Все оказалось гораздо прозаичнее. На первый взгляд.

Галина встретила их на пороге квартиры. Осунувшаяся, бледная почти серая. Она зябко куталась в старый халат и, казалось, подрагивала от холода. Рыжие волосы, обычно шикарной гривой струившиеся по плечам, сейчас были кое-как собраны в хвост. Яркие карие глаза потухли и будто бы полиняли.

Махнув рукой, подруга пригласила их внутрь. Зайдя, Олеся поморщилась – в нос шибанул малоприятный букет запахов: лекарства, бытовой химии и еще чего-то неизвестного. Бросив чемодан в коридоре, они с Дмитрием потопали в гостиную и, как обычно, уселись на диван. Олеся невольно повернула голову в сторону того места, где всегда устраивался друг в моменты их частых встреч. От вида пустующего кресла стало тошно.

Она быстро перевела взгляд на мужа – тот сидел на самом краешке дивана, чуть наклонившись вперед. Что было силы сжатые в замок пальцы, побелели.

Галина заперла входную дверь и в молчании уселась рядом.

– Расскажи, – попросил Дмитрий.

Подруга скривилась, готовясь разразиться новой порцией рыданий, но справилась с собой и практически спокойно начала говорить:

– Я приехала рано. Самолет сел в четыре, в пять утра я была уже возле дома. Своим ключом открыла дверь и сразу пошла в душ. Взопрела в самолете, ощущала себя тухлой мышью.

Галя говорила таким тоном, будто извинялась за то, что не вошла в спальню, как только приехала. Потеряла драгоценное время.

Олеся успокаивающе сжала ее ладонь.

– После душа заглянула на кухню, пить очень хотелось, – продолжила подруга. – Там задержалась немного, убрала в холодильник кастрюлю с супом. Потом пошла в спальню. А там он лежит.

Галя судорожно сглотнула.

– Я ведь даже и не поняла сначала, темно в комнате, свет включать я не стала, – затараторила вдруг она. – Одеялом укрыла, сама в кровать залезла, прижалась к нему, а он – холодный, твердый, как будто каменный… Я его тормошить, а он не реагирует. Не дышит, пульса нет.

Голос Галины становился все громче и тоньше.

– Свет включила, едва от ужаса не заорала – в кровати словно и не человек, манекен лежит…улыбается… Я ему и дыхание искусственное делала, и массаж сердца… А фельдшер со скорой потом ментам говорила, что он уже часа два как мертвый!

Прокричав последнее слово, подруга сжалась и заревела. Олеся прижала ее к груди и стала гладить по волосам.

– Медики полицию и вызвали, – сквозь слезы продолжала Галя. – Положено у них так. Менты как приехали, так тут же все вверх дном перевернули. Расспрашивали, что да как. Дружно ли живете, где была два часа назад? А я и не поняла вначале зачем. Потом та же фельдшерица и подсказала. Вроде как странности есть – как будто и следов присутствия чужого нет, а человек на кровати в разрезанных трусах лежит. Возможно, смерть неестественная.

– И? – поторопил Дмитрий.

– Предполагают сердечный приступ. Но его все равно забрали на вскрытие, сказали завтра с утра звонить. Сообщат, когда забирать можно будет.

– Ничего не понятно, – подытожила Олеся.

Галина тяжело вздохнула. А Дмитрий поднялся с дивана, обошел комнату по периметру и остановился напротив них.

– Ты уверена, точно знаешь на сто процентов, что Глеб умер? Не в коме, не впал в летаргический сон… Черт, Галка, он точно не практиковал астральные перемещения? Тотемы? Еще какую-нибудь подобную хрень?

Галя зажмурилась и замотала головой.

– А, может, гипноз? – не унимался он.

– Хватит! – встрепенулась Олеся.

Аккуратно уложив подругу на диван, подскочила к мужу и выпихнула его в прихожую.

– Перестань, Димка. Все! Его больше нет. Не надо! Не надо придумывать для себя спасительные отговорки. Прошу!

И шепотом на ухо добавила:

– Она на грани нервного срыва, перестань ее мучить.

Дима скривился так, словно съел лимон, и прошипел Олесе в лицо:

– Опять она! А я? Ты хоть раз думала вначале обо мне?

– Всегда, – твердо, смотря прямо ему в глаза, сказала Олеся. – Но у тебя есть я, а она – одна.

Дмитрий глухо застонал и вцепился пальцами себе в волосы.

– Иди… Иди к ней. Я побуду один… там, в спальне. Не заходи ко мне.

Олеся хотела его обнять, но муж не позволил.

– Иди же. Галя ждет.

Целый день до позднего вечера Олеся обихаживала горюющих родственников. Действовала механически, заставляя себя не думать, не вспоминать, не плакать. Устала неимоверно, но сделала то, что запланировала: оповестила родителей, друзей, сослуживцев Глеба. Связалась с похоронным агентством, вымыла, проветрила квартиру, изгоняя ненужные запахи. Сбегала в ближайший супермаркет за продуктами. На быструю руку приготовила ужин и силком заставила всех поесть. Потом без движения упала на диван, в надежде хоть немного поспать. Но так и не смогла уснуть, прислушиваясь к приглушенным всхлипам подруги и возне мужа.

Утром Олеся поднялась раньше будильника. Осторожно сползя с дивана, наскоро приняла душ. Едва дождалась девяти часов и позвонила по оставленному медиками телефону. В морге сообщили, что пока не пришли результаты анализов на психотропные вещества тело и свидетельство о смерти родне не отдадут. Предложили перезвонить после обеда. После обеда сделала еще одну попытку, на этот раз дали добро.

Подтвердилась причина смерти. Как и предполагала фельдшер – сердечный приступ. В крови не были обнаружены подозрительные вещества, в квартире отпечатки пальцев и физиологические жидкости посторонних. Разрезанные плавки? Их посчитали особой потребностью усопшего. Оттого дело заводить не стали. Списали на естественную предрасположенность организма к заболеванию. Скупо выразили сочувствие и отдали тело.

Дальше начался ад.

Олеся бегала, заказывала, оплачивала. Говорила со знакомыми, успокаивала родителей, присматривала за подругой и мужем. Похороны она запомнила отдельными яркими моментами: шумная колыхающая масса людей в черном, темно-красные пятна хризантем, белые лилии, ирисы. Едва стоящая на ногах Галина, багровые отметины на лице мужа. Свекор со свекровью, тихие, постаревшие, насквозь пропахшие успокоительным. Плавная песня священника, звук молотка, вбивающего гвозди, падающая первая гость земли, быстро растущий холм, подруга, разгребающая руками охапки цветов. Глаза Глеба, лукаво, как мог только он, глядящие на всех с памятного овала.

Потом краски потеряли насыщенность. Олеся плыла в тумане, почти ничего не видя, не слыша, не ощущая. Лишь ладонь Димы, которую не отпускала ни на мгновение, доказывала, что она сама все еще находилась в мире живых.

Гости, провожавшие Глеба в последний путь, разошлись. В квартире остались лишь они втроем. Смотря на занавешенные темными покрывалами зеркала, Олеся понимала, что более ни минуты не сможет провести в этом доме. Она была готова схватить мужа и, если понадобится, силой потащить на выход, но останавливало одно – Галина.

Дмитрий, будто прочитал ее мысли и выбрал единственно верный путь: предложил Галке некоторое время пожить у них. Подруга даже не пыталась сопротивляться. Быстренько побросала вещи и, кинув тоскливый взгляд на мужнину фотографию, вышла за порог.

Вернулись домой поздно. Всю дорогу Олеся смотрела через мокрое стекло на мелькающую полосу темного леса. Ей вдруг вспомнилось, что когда хоронили Глеба, тоже шел дождь. Мелкий, теплый, грибной. Играло солнце, и над могилами растянулась радуга – разноцветный мост в лучший мир. Позже поток воды усилился, превращаясь в настоящий ливень. Последний ливень уходящего лета. Двадцать девятого лета в биографии Глеба Смирнова.

Дома стало немного легче. Словно бы исчез давящий пресс обязательств, пристального внимания скорбных лиц, суеты и какой-то театральщины, сопровождавших процесс погребения. Олеся глубоко вздохнула, почуяв едва различимый запах любимой туалетной воды, позволила себе расслабиться.

Галина, не раздеваясь, упала на диван в гостиной и практически сразу уснула. Олеся ей не мешала, лишь укрыла одеялом, подоткнув края. Чуть позже усадила молчаливого супруга за стол и заставила поесть. Потом как маленького, за ручку, отвела в спальню. Уложила в постель и хотела уйти, чтобы принять ванную, но была остановлена Дмитрием.

– Не уходи сейчас, – попросил он.

Олеся улыбнулась уголками рта и покорно залезла на кровать. А потом их губы встретились. Дима жадно пил ее дыхание, будто хотел заполнить им пустоту в сердце. Она не мешала, наоборот, зарылась пальцами в волосы, прижимая его голову ближе, не давая отстраниться, позволяя ему брать все. После капли пота смешивались со слезами, стоны наслаждения со всхлипами боли, а они, как никогда, любили друг друга. Долго, чувственно, тягуче. До конца растворяясь в невыразимой нежности, щедро приправленной терпкими нотками горечи.

Глава вторая

Спустя месяц, родственники Олеси более ли менее пришли в себя. Галина уехала, для того чтобы уладить дела с трудоустройством и их с Глебом квартирой. В первый же день она написала заявление на увольнение и спустя четверо суток была свободна как ветер. Должность -цатого помощника ведущего юриста фирмы ей и так не особо нравилась, со смертью мужа, вообще, потеряла последнее очарование.

А начиналось все так. Полтора года назад подавшись на длительные уговоры мужа, Галина решилась на переезд, о чем вскоре пожалела. Не сумев найти в большом городе желаемую работу, попала туда, где были места. Об этом Олеся узнала самой первой, да, как оказалось, единственной. Галя не захотела расстраивать супруга, потому что ему-то удалось устроиться весьма успешно. Являясь талантливым стоматологом, Глеб довольно-таки быстро обзавелся богатой клиентурой, что положительно сказалось на благосостоянии пары.

Приятный хруст банкнот в кошельке помог Галине смириться с несбыточной мечтой о карьере величайшего адвоката. Глеб, подспудно чувствуя вину, старался изо всех сил. Одежда, драгоценности, путешествия, своя пусть и небольшая двухкомнатная квартира в хорошем районе, новый автомобиль – Смирнов — младший прилежно потакал маленьким капризам благоверной.

И вот спустя не особо длительный срок подруга возвращалась в родной город. Пока в съемную квартиру. На праведное возмущение Олеси, Галя категорически отказалась отягощать своим присутствием как их с Дмитрием, так и родителей. Через шесть месяцев она планировала выставить недвижимость на продажу, а взамен приобрести жилье в родном городе. Пока же совместно нажитую собственность предстояло сдать в съем, тем самым освободив себя от еженедельных вылазок в пустующую квартиру, бередя так и не затянувшуюся душевную рану.

Живя на сбережения мужа, Галя вполне могла позволить себе не спешить с выбором места работы. Вот только оставаться в четырех стенах она не соглашалась, опасаясь от безделья, тоски и одиночества сойти с ума. Чтобы хоть как-то помочь, Олеся переговорила с шефом. Тот позарился на широко известное в отдельных кругах название фирмы, указанное в трудовой книжке и взял Галину в штат юристом. Пока лишь на место ушедшей в декрет сотрудницы. Дальнейшее продвижение по карьерной лестнице зависело только от самой Галки, в хватке которой Олеся нисколько не сомневалась.

Дмитрий возвращался к нормальной жизни скачками. То он был вполне бодр и свеж, то превращался в хмурого мизантропа, не высовывавшего нос из своей берлоги. Взяв на службе часть отпуска, днем он был предоставлен самому себе, и Олеся никак не могла проследить за его благополучием. Она прямо-таки представляла, как Дмитрий бродил по комнатам бессловесным привидением, предавался лени и воспоминаниям.

И все вроде бы постепенно успокоилось. Но…

Встречаясь в очередной раз после напряженного рабочего дня, Олеся чувствовала себя прескверно. Отсутствие Глеба ощущалось кожей. Это проявлялось в едва слышных тяжелых вздохах, взглядах украдкой, неестественной тишине, разговорах ни о чем, унынии, витавшем в комнатах. Как будто отлаженный механизм дружеско-родственных отношений лишился важной детали или один из кусочков собранного пазла исчез, оставив после себя незавершенный рисунок.

Впервые они встретилась в детском саду. Тогда самому старшему Дмитрию исполнилось три с половиной года, Олеся с Галкой едва разменяли четвертый год жизни. Самый младший Глеб, отданный родителями в ту же группу что и старший брат, не отпраздновал даже трехлетия. С тех пор друзья практически не разлучались. Выпускной в саду, общая школа, класс. Совместные хобби, проделки, пакости. Если любопытство одолевало одного, остальные всенепременно совали головы в ту же пасть.

В подростковом возрасте начались ссоры. Однако к концу восьмого класса размолвки прекратились. Им опять повезло – симпатии не перекрещивались. Образовались пары.

После выпускного вечера в одиннадцатом классе их дорожки ненадолго разошлись. Глеб, тяготевший к биологии и химии, выбрал медицинскую академию. Галина, радеющая за мировую справедливость, отправилась в юридический университет. Олеся, недолго думая, сдала документы в педагогический, где, не особо напрягаясь, получила профессию учителя начальных классов. Поработав с год по специальности, бросила это, требующие стальных нервов и полной самоотдачи дело, и рванула штурмовать вершины риэлторского бизнеса. Чем и занималась по сей день, трудясь в должности менеджера по недвижимости.

Дмитрий завалил вступительные экзамены на факультет журналистики и призвался в армию. По распределению попал в пожарный расчет части, где набирался ума-разума долгие два года. Олеся ждала. Верные друзья, чувствуя ответственность перед отсутствующим приятелем и братом, честно опекали, отгоняя чрезмерно настойчивых кавалеров. Активно развлекали, чтобы у нее не оставалось сил на переживания.

После дембеля Дмитрий решил не противиться судьбе и устроился на службу в местную пожарную часть, где и дослужился до звания старшего пожарного.

Спустя год после окончания высших учебных заведений пары поженились. Как мечтали Галина с Олесей, в один день. Да что скрывать. Они и девственности лишились в соседних комнатах родительской квартиры Смирновых, куда отправились сразу после выпускной вечеринки, бросив предков отдуваться за всех.

И вот спустя двадцать семь лет практически симбионтного существования, одного из них не стало. Олеся, не знавшая другой жизни, просто-напросто не представляла, что с этим сейчас делать.

***

Жизнь продолжалась. Ничто больше не предсказывало трагических событий. Вот только они, не дожидаясь приглашения, пришли сами. Ворвались в действительность, успешно маскируясь под перемены.

Тогда Олеся и не догадывалась, чем обернется для нее рокировка высшего руководства фирмы. Впрочем, если бы она каким-то мистическим образом и догадалась о сгущающихся над ней тучах, вряд ли сумела достойно противостоять неведомой опасности.

Но, интуиция молчала, хотя не раз и не два выручала хозяйку из разного рода неприятностей.

Не зря многие специалисты называют летние месяцы мертвым сезоном в риэлторском деле. Правдиво на сто процентов. Так и фирме «Белый дом» не особо везло на клиентов в июле. Не по-летнему холодному, дождливому и слякотному. Тот, кто мог позволить себе отпуск в жарком климате, думал только о предстоящем путешествии, но никак не о покупке квартиры, сада или дома с приусадебным участком.

Олеся развалилась в кресле и лениво болтала с коллегами. Уже были перепробованы все мало-мальски интересные занятия: девушки попили кофе, подкрепили силы вкуснейшими пирожными из соседнего кафе, полазали в интернете, ища как потенциальных клиентов, так и просто дело для души. Выжали все соки из мобильников, мучая закаченные приложения. Докопались до занятых мужей и любовников с сакральным вопросом: «Чем занимаешься?». Вспомнили и о древних компьютерных игрушках из разряда «Стандартные». Такого массового разминирования бомб бедный «Сапер» не знал, наверное, со времен становления.

Вскоре стало скучно. Даже последние новости из уст первой сплетницы Зайцевой не казались яркими и свежими хотя бы чуть-чуть будоражащими разморенные ничегонеделанием женские головки.

Один раз звонил телефон, к трубке метнулись ввосьмером. Столкнулись возле стола и попадали на пол. Пока разобрались, где, чьи руки-ноги, мелодичная трель аппарата прекратилась.

Девушки дружно гипнотизировали настенные часы. Будь те живыми, давно бы покраснели от стыда и поторопили ход времени. Однако ходики не спешили оживать и продолжали мерно передвигать стрелки. До официального окончания трудового дня (неофициальный мог растянуться на неопределенно долгое время) оставался час, который, как казалось Олесе, длился бесконечно. Впрочем, она ошибалась, предполагая, что финал понедельника будет столь же унылым, как и его начало.

Без пятнадцати семь обожаемый и уважаемый босс Геннадий Борисович Котлов, между своими просто Котел, пригласил сотрудников к себе в кабинет. Собрались все: менеджеры, секретарша Любочка, Галина, не так давно ставшая юристом, охранники с входа. Даже уборщица, бабушка-пенсионерка, бравшаяся за швабру за час до закрытия, устроилась за широким столом. Олеся решила постоять, опасаясь заработать еще большую степень плоскопопия.

– Дорогие мои, я ухожу, – без предисловия начал Геннадий Борисович.

Олеся недоуменно пожала плечами в ответ на вопросительный Галкин взгляд.

Котел дал сотрудникам время, чтобы переварить новость, и продолжил.

– Да, да, вы не ослышались, я ухожу. Продаю контрольный пакет, место директора и отправляюсь на покой. Буду постигать истину бытия.

Шеф облизнулся, мысленно уносясь в те дали, где, как подумала Олеся, и не пахло покоем. Судя по окрыленному и мечтательному виду обычно невозмутимого Геннадия Борисовича, его истина носила каблуки и имела крайне одухотворяющие достоинства.

Олеся еще раз внимательно посмотрела на босса. Полноватый, невысокий, лысый – кому-то он казался смешным, но только не ей. За этим непрезентабельным фасадом скрывался ум и деловая жилка, столько лет не позволявшие Котлу утопить в болоте с крокодилами-конкурентами собственное детище.

Народ возмущенно загудел, но шеф попросил тишины.

– Не стоит переживать, – одобряющее улыбнулся он. – Лично для вас ничего не изменится. Новый руководитель не намерен что-либо переиначивать, все останутся на своих местах.

Скорая на эмоции Зайцева возмущенно раскрыла рот, стремясь донести до Геннадия Борисовича опасения масс, но была им же перебита.

– Настенька, милая, – возмутился босс. – Неужели за годы нашего знакомства ты до сих пор не уяснила – я никогда не доверяю словоблудию?

Он деланно покачал головой.

– Все отражено в договоре. Никто не уволит вас без причины. Не беспокойтесь.

– И когда же мы познакомимся с вашим заменителем? – все еще немного недовольная, поинтересовалась Зайцева.

– О! – оживился Геннадий Борисович, глянул на наручные часы и удовлетворенно кивнул. – Судя по моим электронным, с минуту на минуту.

Будто подтверждая его слова, в холле зазвонили китайские колокольчики. Сотрудники мгновенно умолкли и синхронно повернули головы в сторону двери.

Послышалось гулкое эхо шагов. Незнакомец энергично, но без спешки шел по паркету приемного кабинета менеджеров. Олесе вдруг стало душно, дыхание сбилось, а по позвоночнику поползла капля. Руки мелко-мелко задрожали, колени согнулись. Только благодаря силе воли она не упала. Уставившись на дверь, она почему-то боялась моргнуть лишний раз и пропустить…Что? Появление не представленного еще начальника? А, может, чувствовала опасение из-за его прибытия? На этот вопрос Олеся не сумела ответить даже самой себе.

Шаги затихли возле двери. Не утруждаясь стуком, невидимый посетитель толкнул створку – едва слышный скрип петель показался Смирновой громовым раскатом. Она от неожиданности дрогнула и моргнула. Через мгновение, услышав слаженное женское «ах», посмотрела на проем и едва повторно не потеряла равновесие – враз ослабевшие ноги отказались держать свою хозяйку.

На пороге стояло оно. Чудовище. Демон. Монстр. Или же ужасное порождение ее воспаленного разума.

Развивающиеся будто на ветру волосы-змеи, алые проемы глаз, хищное лицо. Неправдоподобно длинные руки-лапы, оканчивающиеся острыми когтями; мощные, покрытые отвратительными наростами ноги. И самое тошнотворное – белесые жгуты, гигантские черви солитеры, начинающиеся где-то за спиной, живым плащом покрывающие тело индивида.

Едва не заорав, Олеся пошатнулась. Всего на миг потеряла из вида омерзительное существо, а когда снова посмотрела, то не обнаружила демона. На пороге стоял обыкновенный, ну нет, совсем не обыкновенный, а весьма привлекательный мужчина. Она растерянно приоткрыла рот и потрясла головой. Опять зажмурилась и с опаской глянула на незнакомца. Тут же выдохнула с облегчением – картинка не изменилась. Красавец не спешил превращаться в монстра.

Пообещав самой себе, что прямо с завтра, не откладывая, займется восстановлением психики (видимо, перенесенный стресс давал о себе знать таким вот малоприятным образом), Олеся принялась с интересом рассматривать мужчину.

Лет тридцати-тридцати пяти, высокий, широкоплечий, статный. Одет в дорогой, судя по идеальной посадке, шитый на заказ темно-серый костюм. В белой сорочке и при галстуке.

Зеленые глаза незнакомца смотрели прямо и открыто без излишнего высокомерия и презрительности. Тонкие губы приветливо улыбались. Черные волосы были интересной длины – еще сантиметр, и стрижка перейдет из разряда «легкая беспечность» в категорию «неряшливая оброслость».

Еще одной отличительной чертой будущего директора оказались усики. Олеся даже не думала, что презираемый многими атрибут мужского имиджа может смотреться так пикантно. Большинство ее знакомых лелеяли бороды или же щеголяли гладковыбритыми подбородками, поэтому она с некоторым изумлением и, что скрывать, восхищением, смотрела на представителя вымирающего вида носящих усы.

– Здравствуйте, Вячеслав Игоревич, прошу, проходите, – засуетился почти бывший шеф. – Как раз все собрались.

– Господа, – обернулся он к сотрудникам. – Представляю вам Вячеслава Игоревича Орлова, вашего нового директора и защитника. Прошу любить и жаловать.

Продолжая улыбаться, Орлов прошествовал к начальственному столу и уселся на услужливо освобожденный Котлом стул. Сам Геннадий Борисович ужом ввернулся в ряды подчиненных и стал благоговейно взирать на новоиспеченного директора, ожидая, пока тот заговорит.

Вот только Вячеслав не спешил начинать, внимательно осматривая присутствующих, будто бы рентгеном просвечивая мысли и чувства каждого из них. Наконец, когда пауза слишком затянулась, он открыл рот:

– Вечера доброго, коллеги. Я бесконечно рад знакомству.

Олеся вздрогнула и превратилась в слух.

– Спасибо, Геннадий Борисович, за выполненную просьбу.

Котлов, принимая благодарность, кивнул.

– Я новый человек в вашем коллективе, господа и, думаю, первое время мне понадобится помощь, – проговорил Орлов, раздаривая улыбки налево и направо. – Я очень надеюсь, что в лице каждого из вас найду опору и дружеское участие. Сам же обещаю вести деятельность согласно курсу, выбранному нашим уважаемым Геннадием Борисовичем. И как он, наверное, уже сообщил вам, менять в штате ничего не буду. Все останутся на своих местах. Кое-что, конечно, претерпит некоторые изменения, но крайне незначительные и мало влияющие на общую картину.

Сотрудники одобряюще замычали.

Олеся молчала. Она опустила глаза в пол только для того, чтобы внешний вид Вячеслава не мешал наслаждаться его же великолепным голосом. Тягучим, медовым, с чувственным обертонами, мягко обволакивающими сознание. Такой голос хотелось слушать постоянно, заворачиваться в него словно плед. И соглашаться со всем, что бы ни предлагал его обладатель.

– Что ж, – продолжил новый директор. – На этом, пожалуй, все, не буду дальше вас задерживать. Об остальном я сообщу на завтрашнем собрании. Жду всех как обычно. До встречи.

Олеся услышала разочарованный шепот девушек, не успевших в полной мере насладиться знакомством и обществом привлекательного мужчины. Сама она тоже была не прочь еще хоть немного покачаться на волнах его чудесного голоса, но Вячеслав прав, пора по домам.

Смирнова мельком глянула на часы. Отметив окончание рабочего дня, с чистой совестью подхватила немного растерянную подругу под локоть и поспешила на выход.

– Чувствую, завтра здесь начнется шоу, – шепнула она Галине. – Особенно если выясниться, что Орлов не женат. Даже не терпится посмотреть на это.

Олеся усмехнулась собственным мыслям.

– Бедный Котел, его же сегодня просто замучают звонками. Я ему прямо-таки сочувствую, никакого так желаемого им покоя.

Подруга лишь вяло кивнула и промолчала. Заметив внезапную апатичность еще недавно полной сил Галки, Олеся приостановилась, вынудив ту замедлить шаг, и вопросительно на нее посмотрела.

– Галек, что случилось? – спросила она.

– Устала, – отмахнулась Галина и раздраженно добавила. – Хочу быстрее вернуться домой.

– Жаль, – протянула Смирнова. – Мы с Димой хотели пригласить тебя к нам.

– В другой раз. Без обид.

– Как хочешь, – не стала спорить Олеся.

Подруга подбросила до дома. Высадив у подъезда, скомкано попрощалась и, визгнув тормозами, унеслась прочь. Посмотрев вслед удаляющемуся автомобилю, Смирнова поспешила к себе. В конце концов, ей некогда размышлять о странностях в поведении Галины, а вот поторопиться было бы надо – вечно голодного муженька следовало покормить. Забежав на третий этаж, она радостно распахнула дверь, вот только встречать ее никто не вышел. Димы дома не оказалось.

Вернулся муж поздно вечером. Олеся успела не только приготовить ужин, прибрать комнаты, принять душ, но и лечь спать. На звонки благоверный отвечал неохотно, отговариваясь занятостью. Чем таким безотлагательным был занят, Дмитрий не сообщил.

Для порядка надувшись, она сделала вид, что уснула. Муж погремел в кухне кастрюлями, поел, поставил в раковину грязную посуду (не помыл – мстительно отметила Олеся). Умылся и, не выключив ночника, завалился в кровать. Олеся мерно задышала, рассчитывая уснуть на самом деле, вот только Дмитрий стал ворочаться, громко вздыхал, не давая ей расслабиться. К тому же внутри у нее все кипело и требовало разрядки, не зря ведь заводила себя несколько часов подряд. Поэтому развернувшись, она решительно открыла рот, чтобы выдать гневную тираду. Но была остановлена скорбным:

– Прости.

И столько раскаяния было в голосе, что Олеся невольно подумала, а не только ли за позднее возвращение и нежелание разговаривать по телефону, извинялся муж.

– Я не хотел.

– Не хотел чего? – сжавшись, спросила она.

Голубые глаза забегали, обычно тусклые почти невидимые веснушки вспыхнули. Дима залез пятерней в свои блондинистые волосы и почесал затылок. Немного помолчал, будто бы находя слова, и проговорил:

– Не хотел так долго задерживаться. И грубить. Я был у Глеба.

– Я не знала, – кивнула Олеся и решительно отогнала видение, в котором муж зажигал в постели со стройной брюнеткой.

– Прости.

– Прощу, но ты долго будешь это отрабатывать.

– Я согласен!

Дмитрий тут же воодушевился и храбро бросился на амбразуры.

Куда и когда исчезли ночная рубашка и трусики, Олеся не поняла. Только-только она одетая, яростно, до головокружения отвечала на поцелуй, как осталась обнаженной. Казалось, муж раздвоился, потому что его пальцы и губы были везде.

Вот он пылко ласкает грудь, отчего жаркие импульсы несутся к животу. И сразу же резкие, на грани боли, укусы превращают ноющее тело в пылающий вулкан. Тут же руки властно раздвигают ее подрагивающие колени, а язык уносит в рай.

Вот она, полностью раскрывшись, устремляется навстречу, предвкушая почти чувствуя, как муж уверенно вторгается внутрь, но ничего не происходит. Разочарование вырывается требовательным скулежом, но Олеся так и не получает желаемого. Наоборот, Дмитрий отстраняется.

Стало холодно. Ежась, Смирнова уселась. Муж восседал рядом, растерянный и обескураженный. Олеся прикоснулась к его плечу, стараясь показать лаской, что все поправимо, вот только он отбросил ладонь и соскочил на ноги.

– Прости, я не могу! – крикнул с надрывом и, прижав пижамные штаны к паху, стремглав вылетел из спальни.

Она измученно упала на подушки. Закрыла глаза в попытке расслабиться, но получалось плохо. Низ живота болезненно пульсировал, требуя разрядки, все тело ныло, желая продолжения, но его не предвиделось. Тихонько всхлипнув, Олеся накинула на себя одеяло и, поджав ноги, попробовала выровнять дыхание. Вскоре бешеный ритм пульса успокоился и она, так и не вытерев дорожки слез со щек, заснула.

Глава третья

Очнулась Олеся в середине ночи от холода. Колотило так сильно, что зуб на зуб не попадал. Отыскав в ворохе одеяла и подушек стянутое мужем белье, быстренько его натянула. Впрочем, кружевные трусики и шелковая сорочка помогали мало, скорее, наоборот, прохладная ткань лишь еще больше морозила. Обхватив себя руками за плечи, Смирнова тяжело вздохнула – Дмитрий так и не вернулся в спальню.

Олеся сползла на пол и подошла к шкафу с огромным желанием вытащить шерстяное покрывало и укутаться им поверх одеяла, но представив, как будет ворочаться без сна в полученном коконе, передумала.

Ступни леденели, она нерешительно переминалась с ноги на ногу. Укладываться в пустующую кровать не хотелось, стоять на полу было холодно. Привыкнув спать в жарких объятьях супруга, Олеся чувствовала себя одинокой и покинутой. Не выдержав, плюнула на гордость и вприпрыжку понеслась в гостиную. Дима лежал на неразложенном диване. Он укрылся тонким пледом, свернулся в калачик и мелко подрагивал во сне.

Сердце екнуло. Олеся вдруг ощутила отчаянную нежность, переполняющую все ее естество. Безумно захотелось прижаться к этому грубоватому, иногда совершенно несносному мужчине и раствориться в тепле его тела. Перестав себя насиловать, она змейкой скользнула на диван. Прильнула к широкой спине и зажмурилась в страхе, что уязвленный первой осечкой муж потребует оставить его в покое. Но он не спешил изгонять оккупантку. Развернулся, пробормотал что-то малопонятное и прижал ее к себе. В груди у Олеси разжалась пружина. Она выдохнула и задышала спокойно, но так и не сумела уснуть, слушая с закрытыми глазами его мерное сопение.

Утром во вторник неожиданно порадовала погода. Серые облака, с неделю скрывавшие солнце, разошлись, дождь кончился. От земли повалил пар, обещая высушить асфальт за считаные часы. День должен быть теплым.

Олеся смело отбросила надоевшие брючные костюмы и с удовольствием облачилась в любимую синюю юбку. Легкая ткань приятно прилегала к ногам и даже в самый жаркий день не позволяла телу преть. Дополнив ансамбль белой блузкой и босоножками на устойчивом каблуке, засобиралась на работу. Муж еще спал. Чмокнув его в приоткрытые губы, она подхватила сумочку и, пока Дима не проснулся, улизнула за дверь.

Офис кипел. Коллеги, обычно врывавшиеся в кабинет за секунду до начала трудового дня, были на месте. Войдя, Олеся изумилась произошедшими с ними переменами. Куда-то пропали строгие и лаконичные образы офисных работников, на их место пришли яркие краски и вызывающие фасоны. Смелые декольте, короткие юбки, каблуки, умопомрачительный макияж, изысканные прически и сногсшибательные запахи дорогих духов заполнили кабинет. И так не особо просторная комната стала слишком тесной для разукрашенных светских львиц, вышедших на охоту.

Олеся даже на миг растерялась, представив, как жалко на этом фоне смотрелась она сама. Темно-русые волосы собраны в пучок, серые глаза лишь немного оттенены коричневыми тенями, ресницы едва тронуты тушью. Вместо обычной помады, на губы нанесена бесцветная гигиеническая. Привычная, удобная одежда пусть и хорошо сидела, но не являлась чем-то особенным.

Машинально поправив складки на юбке, Смирнова протиснулась сквозь строй возбужденных девиц и пошла к подруге.

– Привет. Смотрю, тут все готовы к битве, – продолжая поглядывать на коллег, констатировала она.

– Привет. Да, ждут, – отстраненно произнесла Галка.

Олеся недоуменно развернулась к говорившей.

– Гэл, – произнесла Олеся, проследив за направлением взгляда подруги. – Ты что тоже его ждешь?

Галина пожала плечами. Не отрываясь от созерцания входной двери, так и не удостоила ее ответом.

– Ждешь, значит, – угрюмо подтвердила Олеся, заметив и боевую раскраску, и стильную укладку, и платье, даже чересчур подчеркивающее достоинства своей обладательницы. – Вырядилась как... А Глеб? Забыла уже?

Галина соизволила оторваться от важного занятия и, наконец, обратила внимание на Смирнову.

– А что Глеб? – процедила она. – Он умер, а я – живая. Я хочу жить дальше.

– Еще позавчера ты боялась даже думать об этом. Что изменилось?

– Многое.

– Я не понимаю, неужели смазливая мордашка перечеркнула все эти годы? – возмутилась Олеся.

Галина наклонилась и прямо ей на ухо эмоционально зашептала:

– Знаешь, Леська, ты можешь считать меня последней сукой, но я больше так не могу. Я устала гадать, из-за кого умер мой муж, что за шлюха укатала его до самой смерти. Я долго боялась признаться себе, но вчера смогла. Понимаешь, подозрение, что он трахал кого-то, кроме меня, убивает намного больше того факта, что он мертв. Вот так-то, подруга.

Галка отстранилась и криво улыбнулась.

– Заверять в обратном даже не начинай. И знаешь что, милая, – вдруг окрысилась она. – Я тут решила, новенький бриллиант будет неплохо смотреться в моей коллекции.

Гордо вздернув подбородок, Галина ушла к себе в кабинет. Ошарашенная исповедью подруги, Олеся осталась на месте. В голове вдруг сделалось пусто, мысли испарились, словно их и никогда не было. А ведь она хотела так много ей сказать, объяснить, но промолчала.

Смирнова так и продолжала каменным истуканом подпирать стену, пока не появилась причина всеобщего переполоха. Мгновенно оживились девицы и стайкой диковинных разноцветных птиц окружили Орлова. Тот, будто не понимая всеобщего ажиотажа, широко улыбался, осматривался, встречая каждое восклицание порцией восторженных фраз.

Олеся отмерла и поспешила спрятаться от вездесущего взгляда нового начальника за монитором компьютера. Скалить зубы этому смазливому павлину желания не было, как и говорить с ним о чем-либо тоже. Войдя в интернет, она проверила почту, посетила парочку специализированных сайтов и решительно закрыла вкладки. Нервировало все. Галина, которая непонятно с чего превратилась в мстительную мегеру, коллеги, ради призрачного шанса пустившиеся во все тяжкие, сам Орлов, изображавший всепрощающего папочку. Да бесила ее даже собственная реакция на происходящее. Хотелось встать и убраться из офиса, принявшего вид больницы для буйных помешанных. Она уже поднялась со стула и схватила сумочку, практически придумала отмазку для исчезновения, но была остановлена. Вячеслав Игоревич соизволили обратиться к народу.

– Дамы, прошу в кабинет.

Дамы расцвели и поспешили занять лучшие места. Олеся без желания побрела в указанном направлении. В дверях столкнулась с Галиной, которая аккуратным движением бедер заставила ее уступить дорогу. Заскрежетав зубами, Смирнова пропустила нахалку и вошла последней. Бесцеремонно растолкала коллег и уселась подальше от владельца кабинета.

– Еще раз приветствую, девушки, – пропел Орлов. – Это первое наше с вами рабочее собрание, но хочу сразу сказать, не последнее. Я намерен каждую неделю проводить подобные летучки, чтобы иметь представление о текущих делах.

Дальше директор завел речь о планах, показателях, клиентах и других давно известных вещах. Олеся слушала вполуха. Ее мысли витали где-то далеко и никоим образом не касались происходящего. Косясь, время от времени на подругу, она с каким-то мрачным удовлетворением замечала ее горящие глаза, жадно взирающие на Орлова, язык, то и дело соблазнительно облизывающий полные губы, фигуру, подавшуюся вперед, и понимала, та всерьез начала игру. А у нее самой почему-то внутри все переворачивалось, противясь желанию Галины.

– В конце хочу сказать следующее, – вещал директор. – После обеда я буду приглашать вас по отдельности. Потому подготовьте, пожалуйста, объяснительные по каждому ведомому делу, даже если объектом сделки является гараж или дачный участок. Всем понятно?

Девушки стали взволнованно перешептываться и, дождавшись разрешения, повскакивали с мест.

– Галина Кирилловна, задержитесь, у меня к вам есть вопросы.

Названная персона важно кивнула и бросила на коллег уничижающий взгляд. Девицы вполголоса загомонили, но из кабинета начальства убрались. Олеся сделала вид, что не заметила провокации и, чеканя шаг, покинула высокое общество.

На этом переполох не завершился. Спустя час в офис ворвались четверо мускулистых парней в форме хорошо известной в городе фирмы, занимающейся перевозками. Аккуратно оттеснив агентов по сторонам, вломились в директорский кабинет. Вскоре оттуда вышла взбудораженная и немного потерянная Любочка. Хлопая длинными ресницами, секретарша горестно вздохнула и упала на первый попавшийся стул. Дальнейшее действо Олеся могла бы охарактеризовать как великое переселение народов.

Получив разнарядку у Орлова, грузчики приступили к работе. Первым делом были передвинуты агентские столы. Если раньше они располагались один за другим в два ряда, то теперь образовывали нечто вроде круга. Предполагалось, что девушки будут сидеть спиной к стенам, лицом к центру, таким образом, видя друг друга и входящих посетителей. Стойку секретаря перенесли к самой двери, как бы отгораживая ей остальную часть комнаты и то, что происходило внутри.

Любочка едва ли не плакала, видя, как рослые мужики затаскивают ее вещи в общий зал. Еще с утра она хвасталась приятельницам, как заживет в одном кабинете с Вячеславом. Как с превеликим удовольствием воспользуется полученной возможностью и заведет с ним близкое знакомство. Но, к сожалению, мечтам экзальтированной девицы не суждено было исполниться, приемную освобождали. Для того чтобы туда еще до обеда поставить новенький компьютерный стол, за который уселся сам директор. Как он потом торжественно пояснил массам, для более скорого вливания в процесс работы и в коллектив. Коллектив, соглашаясь с желанием начальства, радостно кивал, и только Любочка тайком вытирала слезки, мечтая вернуться в такую светлую и спокойную приемную. Не поддался переменам только кабинет юриста, потому как был слишком мал и не предназначен для радикального преобразования, да и занимала его одна Галина, гармонично вписываясь в интерьер.

После обеда Орлов начал приглашать агентов к себе. Олеся приготовила свою не особо толстую папку с делами и настроилась ждать. За собственную профессиональную деятельность она волновалась мало, некоторая напряженность возникала только от осознания того, что в кабинете она будет находиться тет-а-тет с Вячеславом. Впрочем, благодаря очередному нововведению или же шизе директора, дверь в приемную не закрывалась. Соответственно, волноваться ей было не из-за чего.

Наконец, после того как каждая из девушек побывала на ковре, ее последнюю, будто бы оставив на десерт, пригласили в святую святых – царство Орлова.

Ладони тут же вспотели, в горле запершило, захотелось в туалет. Досчитав до десяти, Олеся поднялась из-за стола, машинально вытерла руки о подол юбки и подхватила папку. Папочка заколыхалась, словно гигантский кленовый лист. Прижав ее к груди, Смирнова вначале нерешительно, но с каждым шагом все более уверенно пошла к директорскому кабинету.

Внимательный взгляд Орлова поймал ее в дверях. Олеся тут же запнулась и буквально перелетела через порог, но сумела сбалансировать и удержалась на ногах. За спиной мерзко захихикали. Волевым усилием заставив себя не оборачиваться, она храбро устроилась на самом краешке стула, приставленного к боковой стенке стола Вячеслава.

В глазах начальства плескался смех, в остальном же оно представляло собой сосредоточие серьезности. Но этой малости хватило, чтобы вывести Олесю из едва обретенного ею равновесия. Папка с документами шмякнулась на столешницу, руки скрестились на груди, одна нога легла на другую – Смирнова демонстративно отгородилась от собеседника.

Орлов склонил голову набок и с еще большим вниманием принялся рассматривать ее лицо. Затем, будто бы задумавшись, отвел взгляд и дотронулся до своего подбородка. Олеся невольно стала следить за его действиями: вот он мягко щипнул кончик усов, невзначай коснулся большим пальцем уголка рта, затем и вовсе обрисовал контур нижней губы. Напоследок прикусил краешек ногтя и с каким-то непередаваемым выражением уставился на нее. Смирнова почувствовала, как вспыхнули щеки. Слишком уж интимным показалось разыгранное только что представление.

Кивнув самому себе, Вячеслав раскрыл папку. На несколько минут углубился в чтение, а после без колебаний отложил документы.

– Два объекта. Маловато, Олеся Александровна, – постукивая пальцами о столешницу, заявил он.

– Не сезон пока, – пожала Олеся плечами. – Скоро будет больше.

– Понятно. Следующий вопрос: почему не уложились в срок? Вы уже дважды продлевали договор об оказании услуг. Так тяжело найти приличную однокомнатную квартиру в нашем городе?

– В этом случае тяжело, – ровно ответила она. – Молодые люди стеснены в средствах и крайне серьезно относятся к внешнему виду предполагаемого жилья. Их не устраивает либо цена, либо состояние квартиры. Все имеющиеся у нас в базе варианты мы уже рассмотрели, ничего нового пока нет.

– Что ж, выкрутились. Дальше. Опять-таки зависшая квартира. Больше года вы не можете продать двушку, – Орлов приоткрыл папку, сверяясь с данными. – Да, точно, и в весьма неплохом районе. Причины?

– Хозяин изначально запросил слишком высокую цену, и это с условием дальнейшего понижения. Мы пошли на уступки. Когда…

Внезапно у нее на затылке волосы встали дыбом, словно кто-то провел по голове надутым воздушным шариком. Олеся запнулась на полуслове и замолчала. Судорожно оглянулась, но, не увидев никого позади себя, растерянно повернулась к Орлову.

– С вами все в порядке? – поинтересовался директор.

– Да. Да, конечно, – промямлила она. – Просто показалось. Можно я продолжу?

– Конечно.

– В общем, когда срок начал подходить к концу, мы предложили сбавить стоимость, но хозяин, мотивируя выгодностью положения жилплощади…

Олеся вздрогнула, почти подпрыгнула на стуле. Вновь что-то дотронулось до нее, на этот раз, задевая пучок. Щелкнул затвор заколки, волосы тяжелой массой упали на плечи. Появилось впечатление мягкого надавливания, словно ей делали массаж головы. Смирнова в ужасе широко раскрыла глаза и замерла. Затем осторожно подняла руку и потрогала то место, где ощущения были наиболее сильны. И к вящему своему ужасу обнаружила только собственные волосы и заколку, зацепившуюся за прядь.

– Вы точно в норме? – переспросил Вячеслав. – Может, воды?

– Нет, нет, я… Я хорошо себя чувствую. Вот зажим сломался, – подрагивающими руками Олеся отцепила заколку и показала ее директору. – Неожиданно так, я немного испугалась.

– Хорошо. Раз проблем нет, тогда я продолжаю вас внимательно слушать, – с намеком произнес он.

– На чем я остановилась? – попыталась собраться Смирнова.

Не особо успешно, потому как мысли путались, а слова забывались. Невидимые руки продолжали массировать голову, причем вполне профессионально и качественно. Олеся чуть ли не пищала от чувственного наслаждения, одновременно понимая абсурдность и невозможность происходящего. Ужас и удовольствие грозили взорвать ей мозг.

– Вспомнила! – простонала она. – Хозяин не захотел снижать цену за квартиру, как договаривались. Но отказываться от этого клиента Геннадий Борисович не хотел. Все-таки мы вложились в реклам…мму…

Дальше невидимка принялся ласкать шею, постепенно спускаясь к груди. Олеся поспешила прикрыть ее ладонями. Однако чужие пальцы проникли сверху через ворот блузки. Легли на полукружия практически не закрытые бюстгальтером, и принялись поглаживать. Смирнова остро пожалела, что поддалась увещеваниям подруги и купила чересчур откровенный «балконет», а главное, нацепила его именно сегодня. Потому как обнаженная кожа чутко реагировала на прикосновения.

Безумно хотелось кричать, рассказать хоть кому-то, пусть бы и сосредоточенно глядящему на нее Вячеславу о том, что творилось. Вот только паника, что ее посчитают ненормальной, затмевала даже страх от экстраординарности происходящего. Щеки опять запылали, а сердце заколотилось так сильно, что Олесе показалось, будто Вячеслав слышал его биение даже со своего места. Но директор молчал и смотрел, ожидая окончания ее пламенной речи.

– Много денег потратили на рекламу, поэтому пока он числится у меня, – выдохнула она и тоже замолчала.

– Спасибо, все понятно, – перестал мучить ее Орлов. – Вы можете быть свободны.

Олеся, как ужаленная, соскочила со стула и понеслась к выходу, однако, не успела переступить порог, как была остановлена властным голосом:

– И да, будьте добры, поменяйтесь столами с Зайцевой. Она уже в курсе и противиться не станет.

– Да, конечно, – пролепетала Смирнова и выбралась, наконец, из злосчастного кабинета. Мысль узнать причину передислокации мелькнула, но так и пропала, не успев преобразоваться в вопрос.

Ощущение чужих прикосновений тут же исчезло. Кое-как на подкашивающихся ногах она добралась до своего места и рухнула в кресло. Но не успела отдышаться, как исполнительная Зайцева принялась ее тормошить. Анастасии просто не терпелось обжить новую территорию. Что уж ей наговорил Орлов, Олеся даже не представляла, но видя, с каким энтузиазмом девица перетаскивала личные вещи, подумала, он пообещал той как минимум свидание.

Сама Смирнова не видела особой разницы, где принимать посетителей, главное, чтобы не дуло, поэтому без пререканий собрала пожитки и переместилась за бывший стол Зайцевой. Вещей оказалось немного: канцелярия, чашка с блюдцем и ложечкой, маленькая фигурка кошечки, пачка крекеров да сумочка. Плюс нераспечатанная упаковка колготок, еще с весны валяющаяся в нижнем ящике. База объектов и бланки договоров хранились на директорском компьютере и благодаря локальной сети выводились на любом другом. Личных электронных папок Олеся не имела, соответственно, судорожно стирать не предназначенную для чужих глаз информацию не кинулась.

Разложив вещи по ящичкам, она уткнулась в монитор. Сделав вид, будто трудится не покладая рук, принялась размышлять над тем, что же это с ней случилось в директорском кабинете. Миллион вопросов роилось в голове, но, ни на один из них у Олеси не было ответа. Что произошло? Тактильные галлюцинации, чья-то злая шутка или же столкновение с неведомым и весьма похотливым существом?

Наибольшую привлекательность имела вторая версия. Вот только кто мог так над ней поиздеваться? Девчонки? Вряд ли. Скорей всего подобные штуковины стоили дорого, а кто из вечно страдающих от безденежья девиц согласится променять законный заработок на парочку минут смеха. Из ее коллег никто, это точно. Орлов? Возможно, но тоже трудно представимо. Конечно, Олеся постарается аккуратно разузнать у девушек, не применяли ли к кому из них подобную «магию». Если да, то загадка решится в два счета, если нет, то она начнет волноваться по-настоящему.

Считать себя сумасшедшей совершенно не хотелось. В конце концов, ей всего лишь тридцать, даже половина среднестатистической продолжительности жизни не прошла. Рановато в психушку. Да впрочем, и через семьдесят лет она бы не пожелала себе подобной участи.

Последний вариант приводил в ужас. Смирнова не особо верила в такого рода мистическую чушь, но после предъявления неопровержимых доказательств могла бы кое с чем и согласиться. Но то, что это, возможно, происходило с ней, автоматически отметало желание столкнуться с данным явлением еще хотя бы раз. Превращая вероятную встречу в чудовищное испытание для нервов.

Перетасовывая факты и так и сяк, Олеся даже не заметила, как наступил вечер. Просто в один прекрасный момент тихонько шушукающиеся коллеги громко заговорили и засобирались по домам. Даже подруга, о которой она забыла на несколько часов, соблаговолила выбраться из своей норки, откуда не показывала носа целый день. Орлов покинул офис еще раньше, наказав Любочке проверить сигнализацию и передать ключ охране. Тогда-то Смирнова и оценила всю прелесть теперешнего расположения ее рабочего места. Аккурат напротив входа в директорский кабинет. Тут же пришло понимание, почему она, с головой, ушедшая в свои мысли, ощущала некий дискомфорт – оказалось, это взгляд Вячеслава то и дело останавливался на ее скромной персоне.

Подождав, пока Галина удалится, Олеся принялась складывать ручки в стол. Затем выключила компьютер, подхватила сумку и, попрощавшись с Любочкой, поспешила домой. Возле лифта было пусто. Войдя в кабину, Смирнова чуточку помедлила, но никто так и не появился. Решительно нажав кнопку, поехала вниз.

Как только двери закрылись, вновь возник таинственный невидимка. Словно насмехаясь над ее недавними умозаключениями, залез под юбку. Бесцеремонные конечности затанцевали по телу, ощупывая ноги и то, что выше.

Взвизгнув, Олеся прижалась к стенке лифта. Замахала руками в надежде оттолкнуть, ударить, вынудить убраться восвояси, но ладони спокойно проходили сквозь воздух, не ощущая преград. А в это время невидимка развлекался: наглые пальцы щупали коленки, лапали бедра, сжимали ягодицы. Без стеснения проникали в трусики, дергая за волоски.

В висках застучало, грудь судорожно вздымалась, к горлу подкатывал противный комок. Кожа горела, но холодные, будто мертвецкие прикосновения, заставляли тело передергиваться, биться как от озноба. Смирнова зверем металась по кабинке, ставшей для нее клеткой. А в голове билась только одна мысль: бежать.

Бежать! Бежать!!!

Наконец, лифт остановился. Не дожидаясь, когда двери откроются полностью, она ужом проскользнула в образовавшуюся брешь и понеслась на улицу.

Невидимый мучитель исчез внезапно, как и появился.

Где-то рядом шуршали шинами автобусы. Натужно тарахтели маршрутки, громыхали трамваи. Мимо мелькали удивленные лица, оставались позади пестрые пятна одежды, вывесок, рекламы. Зелень придорожных кустов смешивалась с серым асфальтом, превращаясь в туннель, по которому бежала Олеся. В боку уже давным-давно кололо, воздуха не хватало, глаза слезились, но она, не чуя под собой ног, летела домой. Мысленный навигатор мигал красным, показывая, что до вожделенного убежища осталось немного: подземный переход, сто метров, поворот, два крайних подъезда, лестница и родная дверь.

Дверь поддалась не сразу. Трясущиеся пальцы неловко держали связку, и ключ просто-напросто не мог попасть в скважину. Наконец, замок щелкнул. Олеся навалилась всем телом на препятствие, не успела вовремя среагировать и буквально упала в квартиру. Рухнула на пол, ударяясь коленями. Не чувствуя боли, вскочила и метеором рванула в ванную.

Слезы хлынули в тот момент, когда она ожесточенно срывала с себя одежду. Проклятая юбка не снималась – пуговица расстегнулась, но молнию заело. Наплевав на целостность, Смирнова рванула со всей силы. Ткань треснула прямо по шву, отделяя застежку от материала. Упавшая под ноги тряпка сразу же отправилась в мусорку, за ней в ведро полетели блузка и белье.

Олесе повсюду мерещились следы потусторонних лап: на груди, животе, бедрах. Иногда даже казалось, что она чувствовала сладковатый трупный запах, возможно, навечно въевшийся в волосы.

«Только бы не отключили горячую. Только бы не отключили…», – твердила словно мантру, раздвигая створки душевой кабинки.

Она запросто сойдет с ума, если не смоет с себя мерзкие прикосновения.

Руки елозили по электронной панели, нажимая все кнопки подряд. Включилось и выключилось радио, зажглась подсветка, на дисплее замерцали показатели, резервуар исторгнул порцию шампуня, но вода так и не потекла. Напряжение усиливалось, и вдруг в один прекрасный момент Олеся поняла, что совсем не помнит, как включать кран.

Паника накрыла с головой. Смирнова бестолково закрутилась в замкнутом пространстве, задевая локтями выступающие части. Внезапно сверху на нее обрушилась ледяная масса. Громкий крик сорвался с губ сам собой.

Сознание немного прояснилось. Скрюченные, словно в судороге пальцы нащупали шарик смесителя и покрутили в нужную сторону. Вода стала нагреваться.

Кабинка наполнялась паром.

Нежную кожу на груди уже саднило, но Олеся остервенело терла себя мочалкой. В который раз намазывала волосы шампунем и бесконечно долго стояла под обжигающими струями, но все равно считала себя грязной. Гадкой. Отвратительной. Помеченной.

Неожиданный скрипучий звук заставил ее повернуться и в прямом смысле слова остолбенеть от ужаса. На запотевшем стекле проявлялись буквы.

«Лю–би–мая, при–вет», – вполголоса прочитала она и пошатнулась.

В глазах потемнело, голова потяжелела, колени стали подгибаться – Олеся медленно, но верно стекала в обморок.

Глава четвертая

Уши будто забили ватой. Звуки проникали в мозг измененными, мало похожими на привычные. Олеся практически не понимала, что слышала. Если, конечно, в ее состоянии, вообще, можно было улавливать колебания воздуха. Она барахталась в невесомости, то всплывая на поверхность, чтобы хватануть света, то вновь оказывалась под толщей темноты.

Внезапно плохо распознаваемый шум льющейся воды разорвал неприятный скрежет. Пахнуло свежестью.

– Леська! Родная, ты... Вот млять, горячо!

Послышался грохот, будто на кафель упало что-то металлическое.

– Сейчас, потерпи.

Олесино безвольное тело подхватили и вытащили из жаркого чрева прямо на холод. Она вздрогнула, попыталась сжаться, чтобы сохранить ускользающее тепло, впрочем, не особо успешно – руки-ноги не действовали. Правильно поняв ее трепыхания, сверху набросили ткань и поволокли. Затем осторожно положили на мягкую поверхность и укутали чем-то теплым. А потом довольно-таки ощутимо похлопали по щекам.

Смирнова открывала глаза крайне неохотно, боясь, что еще одного нашествия призрачного вредителя ей просто не выдержать. Действительность оказалась милосердней – на нее настороженно глядел собственный муж.

Восприятие постепенно возвращалось в норму, цвета приобретали краски, а предметы объем. Беглый осмотр местности показал, что возлежала она на кровати в своей спальне, завернутая в полотенце и одеяло. Увиденное обнадеживало, но оставался еще момент, волновавший больше всего.

– Это ты рисовал на стекле? – чуть заикаясь, спросила она у Дмитрия.

– Я.

Олеся шумно выдохнула от облегчения и перестала подрагивать.

– А ты ждала кого-то другого? – прищурился муж.

Лучики-морщинки побежали от глаз, острый нос сморщился, губы изогнулись в хитрой усмешке, превращая лицо в маску лукавства.

– Потому-то, наверное, и варилась в кипятке? Ага?

Смирнова невольно покраснела и отвела взгляд. Вот ведь гадство, она и вправду «ждала кого-то другого». Ну не признаваться же в этом мужу. Да и в чем, в конце концов. В том, что ее преследовал невидимый маньяк? Бредово. Олеся, представила, с каким выражением станет глядеть на нее Димка после подобного признания. Да и был ли маньяк? Может, все-таки галлюцинации? Нужно только вспомнить, что подозрительное она пробовала в последнее время. Может, те пирожные? Опять же выбросы постоянные в атмосферу, кто знал, чем всех травят. Нет, определенно, стоило обождать с повинной и промолчать.

Больше книг Вы можете скачать на сайте — Knigochei.net

А еще рядом с мужем страхи улетучивались, а произошедшее казалось лишь страшным сном. При всех недостатках Дмитрия одним неоценимым достоинством он обладал точно. Возле него Олеся чувствовала себя защищенной. Всегда, даже когда он сам нуждался в защите и помощи.

– Нет, конечно, – улыбнулась она в ответ. – Просто что-то устала сегодня. Такой сумасшедший день.

И ведь ни капельки не соврала, день был абсолютно безумным. Начиная с неприятного разговора с Галкой и кончая бесславным обмороком в душе.

– Ох, Леська — Олеська, кошка драная, – беззлобно проворчал Дмитрий. – Будь аккуратнее, я ведь не всегда смогу быть рядом.

– Сам ты, кошак помойный. Я самая аккуратная из вас всех, – фальшиво возмутилась Олеся.

– Угу, как же. Температуру воды сделай в следующий раз поменьше, аккуратная ты моя, а то, знаешь ли, жены в бульоне меня не устраивают. Да и голова кружиться меньше будет. Лады?

– Так уж и быть, попробую. А ты мне вот что поведай, дорогой, долго учился писать зеркальным способом?

– Пф, нашла вопрос! – фыркнул он. – Даже не собирался. Написал на листочке, поднес к зеркалу и перерисовал закорючки. Вот и все. Здорово получилось?

– Просто великолепно! – возмутилась Олеся. – Я, знаешь ли, чуть не поседела со страху.

– Ну, прости, – пошел на мировую супруг. – Я больше так не буду. Честно.

– Ладно уж, живи.

Олеся подняла руку и привычным движением разгладила морщинку у него на лбу, потом мягко провела ладонью до самого подбородка, будто бы стирая с любимого лица напряжение и затаенный испуг. Дмитрий расслабился и совсем по-мальчишески открыто улыбнулся. Затем поймал ее пальцы и нежно поцеловал каждый.

– Ладно, пойду, приберу разгром в ванной, – выпустив конечность на волю, муж поднялся с кровати. – Там черт те что. А ты спи. Поняла?

Олеся кивнула и блаженно закрыла глаза. А потом и вовсе зарылась с головой в одеяло. Приятная тяжесть успокаивала, дарила спокойствие и уверенность. Она дома. А дома ей никто не страшен. Даже призрачный мучитель.

Утро среды началось с расспроса.

Олеся только-только соизволила поднять свое бренное тело с кровати и, смотря на мир одним глазом, доковылять до ванной. Взяться за зубную щетку, взглянуть на себя в зеркало, висящее над умывальником, как дремоту, словно рукой сняло. В отражении вызывающе белела вчерашняя блузка, рядом с ней эстетично ниспадала разорванная юбка, дальше топорщился чашечками предатель бюстгальтер, прикрывая от нескромных взглядов лямочки трусиков.

Щетка выпала из ослабевших пальцев. Перед глазами пронеслись события вчерашнего дня. Олеся охнула и задрожала от вернувшегося чувства омерзения. Дальше она почти не соображала, что делала. Руки сами собой потянулись вверх и единым порывом сдернули тряпки, ноги понесли в другое место.

– И чем тебе не угодила одежда? – муж нарисовался в проеме туалета. – Я, понимаешь ли, весь вечер стирке отдал пока кое-кто дрых, а этот кое-кто решил спустить мои труды в мусорку.

Застигнутая врасплох Олеся замерла над ведром в крайне недвусмысленной позе. Нога нажимала на педаль, пальцы уже практически разжались, чтобы отправить в недолгий полет ненавистную одежду.

– Я понимаю, у тебя «вчера был сумасшедший день», – явно копируя ее интонации, забавлялся Дмитрий. – И ты попутала мусорное ведро со стиральной машиной, но сегодня-то что? ПМС? Так, вроде рановато. Магнитные бури? Дык, насколько помню, ты не страдала от этого раньше. Может, это намек, что пора на шопинг? Так бы сразу и сказала, когда я тебе отказывал. Или я что-то не знаю, родная? А?

– Они мне не нравятся, – проблеяла Олеся, совершенно точно понимая, что придуманное ей объяснение звучало нелепо. Вот только ничего путного больше в мысли не лезло.

Муж покачал головой и вытащил еще влажные вещи из ее рук, а затем самостоятельно сложил в ведро.

– Если тебе так легче, то, конечно, пожалуйста. Но если вдруг надумаешь что-нибудь рассказать, обращайся.

Дмитрий чмокнул Олесю в щеку и вышел. А она еще немного постояла, медитируя над раскрытым ведром, потом резко опомнившись, убрала ногу с педали и тоже покинула туалет.

На работу Смирнова собиралась как на войну.

Предстояло выйти на улицу, и страхи тут же вернулись. Олеся с отчаянием думала, как же она будет вне квартирных стен? А если опять все повторится и Димки рядом не окажется? Может, забить на работу? Притвориться больной? Посидеть с денек дома, а, может, и два или до конца недели, месяца? И тут же сама себя одергивала: «Не получится». Это не вариант. Не может же она постоянно брать больничный, никаких денег не хватит платить за липовый бюллетень, да и Дима начнет задавать вопросы. Пусть сегодня он не стал допытываться, но если странности в ее поведении продолжатся, обязательно устроит допрос с пристрастием.

Значит, нужно действовать по-другому. Она подготовится и встретит свой страх во всеоружии. Ну, или хотя бы попытается.

Пока Дмитрий принимал душ, рабочая сумочка была перелопачена. Все лишнее, дабы не мешалось, покинуло прежнее место и оказалось свалено вначале на прикроватной тумбочке, а потом и вовсе упокоилось в ее недрах. На полках с туристическим снаряжением найден перочинный нож и со всем почтением положен во внутренний карман. Олеся вспомнила и о перцовых баллончиках, когда-то давным-давно подаренных мужьями им с Галиной на всякий случай. Разыскала свой и тоже припрятала в сумку. На кнопки моментального вызова помимо номера супруга установила экстренные службы. На собственный мысленный вопрос: «Зачем?» Ответила: «Чтобы было».

Помимо этого была проведена ревизия одежды. Глядя на полки, Олеся немного приуныла, но решительно отодвинула то, что по ее мнению, не подходило. Вместо стрингов и тонкого бюстгальтера она надела закрытое белье. Взамен легкомысленных кофточек и юбочек из глубины шкафа была вынута старая толстая водолазка, закрывающая шею. Ягодицы прикрыли брюки из плотной ткани.

И пусть ей будет жарко, но невидимый засранец тоже пообломает свои призрачные ногти, пытаясь добраться до ее тела. Ибо нефиг!

Олеся даже злобно и чуток нервно хохотнула, представив сие действие.

Дмитрий вошел в спальню, когда она уже заканчивала доплетать косу. Окинул ее недоуменным взглядом, он вслух ничего не сказал. Однако Олеся ясно видела, вопрос так и хотел сорваться с его губ. Впрочем, это и понятно. В последний раз муж видел ее в подобном образе лет пятнадцать назад, а то и больше. Но ничего страшного, она как-нибудь все раскрутит, и жизнь вернется на круги своя.

– Родная, ты помнишь, я сегодня до утра на дежурстве, – сказал муж. – Не броди по темноте одна. Лады?

Олеся в это время завязывала шнурки и от неожиданности дернула сильнее, чем было необходимо, бантик не получился.

Как же она могла забыть? Вынужденный отпуск супруга закончился, и он вновь приступил к своим обязанностям, а значит, ночь через три она будет спать дома одна. Чуть улучшившееся настроение моментально испортилось, будущее казалось уже не таким светлым.

– Точно сегодня? Может, отпросишься? – поднявшись, уныло спросила она и тут же пожалела, что открыла рот.

Дмитрий, будто охотничья собака, встал в стойку. И, прожигая ее острым взглядом, поинтересовался:

– Родная, во второй раз спрашиваю, ты ничего не хочешь мне рассказать?

Олеся мысленно заметалась. Идеи появлялись, но казались ей неправдоподобными, глупыми, не стоящими внимания. Наконец, решившись, брякнула то, что самым первым пришло на ум:

– Мы с Галкой поссорились вчера, кричали друг на друга, вот. И я немного переживаю.

Муж пожевал нижнюю губу, словно прикидывая, насколько можно поверить этой версии. Видимо, не найдя доказательств обратному, кивнул.

– Ладно, любимый, мне пора, – поспешила удалиться Олеся.

И, клюнув его в рот, скрылась за дверью.

В офисе с прошлого вечера ничего не изменилось. Коллеги с утра пораньше успевшие навести марафет, поджидали нового директора, иногда бросая ревностные взгляды на более привлекательных, по их мнению, конкуренток. Компьютерные столы за ночь не переместились, продолжая изображать в кабинете Стоунхендж. Олесин персональный тоже не сдвинулся ни на метр, поглядывая передней перегородкой на закрытую пока дверь начальства.

Смирнова присела в кресло, поставив сумочку в специальное углубление, на всякий случай, оставила ее открытой. Выхватила несколько листов оборотки и, свернув пополам, принялась на манер веера ими обмахиваться. Добираясь на работу мелкими перебежками, она ужасно вспотела и теперь чувствовала себя скверно. Не по-утреннему жаркое солнце успело не только растопить асфальт, но и поколебать ее уверенность в выборе одежды. Водолазка неприятно липла к спине, а между телом и брюками образовалось некое влажно-жаркое пространство, словно бы габардиновую ткань дудочек поменяли на полиэтилен. Однако вот прямо сейчас снимать «кольчужку» Олесе по-прежнему не хотелось, несмотря ни на какие неудобства. Пока что одежда оправдывала себя, защищая от поползновений, впрочем, Смирнова логично предполагала, таинственный невидимка, если он и существовал, просто еще не появился.

Как и Вячеслав.

Мысль кольнула иголкой, но так и осталась без внимания, потому как помянутая персона соизволила появиться. Если бы Олесина бабушка была жива, она непременно перекрестилась и сказала: «Не поминай лихо пока тихо». А Олеся вспомнила, вот лихо и показалось.

Как и вчера Орлов был мгновенно облеплен нежно воркующими поклонницами. Шествуя к своему кабинету, он раздавал указания направо и налево, щедро сдабривая их чарующими улыбками. Менеджеры, вкусившие порцию внимания, млели и без возражений соглашались.

Смирнова наблюдала за спектаклем с все нарастающим раздражением. Она не понимала, почему девушки превратились в бестолковых куриц, кружащих вокруг яркого петуха. Чем их так прельстил, пусть и вполне себе привлекательный и в чем-то даже экзотичный, но точно не тянущий на звание идеального, Орлов? Лицом? Счетом в банке? Но сюда захаживали и более красивые и что для некоторых важнее, богатые и перспективные мужчины. Такого ажиотажа не было. Почему же приятельницы, махнув рукой на приличия, багаж из мужей и постоянных партнеров, буквально предлагали себя ему? Возможно, они велись на его чувственный голос, обхождение или шарм? С первым Олеся еще могла бы согласиться, второе – весьма спорно и смахивало скорее на отлично развитую артистичность, чем на отточенные манеры. Третье она, вообще, не воспринимала.

Если бы ее спросили какие чувства вызывал у нее новый директор, она, без сомнения, сказала: тревогу и некоторые опасения, но никак не вожделение. С чем это связано? Хороший вопрос, но Олеся на него ответить не могла. Даже самой себе.

Глаза продолжали следить за Вячеславом, мозг перебирал причины помешательства женской части фирмы, а руки машинально махали бумагой. Олеся не замечала, что амплитуда движений импровизированного веера увеличилась, а сам веер уже практически задевал экран компьютера, пока не случилось непредвиденное.

Орлов сделал шаг, оказываясь напротив собственного кабинета и, соответственно, нее. Маленькая, но довольно-таки увесистая фигурка кошечки, переехавшая с прошлого места жительства вместе с остальными вещами и до этого мирно сидящая на краю монитора вдруг взлетела. Сбитая с места неприцельным попаданием, перемахнула через девушек и устремилась прямо к директору.

Представив, как злосчастная кошка врезается в голову Вячеслава, Олеся вжала свою в плечи и приготовилась к воплям, однако, их не последовало. Вместо того чтобы замереть от неожиданности, Орлов стремительно подставил руку и буквально у самого лба поймал статуэтку.

Курицы замолчали. Синхронно повернулись в ее сторону и недобро оскалились. Вячеслав, наоборот, улыбнулся, но улыбка затронула только губы, глаза словно подернулись холодом. Смирнова вмиг пожелала стать такой же невидимой, как таинственный маньяк, и опустила взгляд.

Шаги директора в тишине кабинета звучали зловеще.

Остановившись возле стола, Вячеслав положил кошку на столешницу, но руки убирать не спешил. Олеся не видела его лица, только ухоженные длинные пальцы, касающиеся статуэтки. Вот он затронул лобастую головку, затем, поглаживая, прошелся по шейке, спинке, хвостику потом обратно. Туда-сюда. Туда-сюда. Еще немного и Олеся не удивилась, если бы услышала басовитое урчание глиняной британки.

«Наверное, такими пальцами удобно ласкать женщину» – внезапно подумала она.

Тут же сама себя одернула, но успела детально представить и моментально покраснела. Резко отвела взгляд от ладоней Орлова и стала смотреть в сторону.

– Будьте осторожны, Олеся Александровна, – голос Вячеслав прозвучал ровно, но она все равно ощущала угрозу. Или может быть, только подыграла подсознанию, при первой встрече, нарисовавшему директора чудовищем.

– Да, конечно, – проговорила она, поднимая глаза. – Я не хотела.

– Извиняю, – царственно кивнуло начальство и, отвернувшись, направилось к себе.

Мысленно поблагодарив Галинку за «хороший» подарок, Олеся разогнулась и, приняв более удобную для сидения позу, решилась посмотреть на коллег. Девушки глядели с презрением, всем видом показывая, насколько возмущены и разгневаны ее поступком. Всеобщая жажда мести за едва ли не свершившееся покушение буквально витала в воздухе. Смирнова даже опешила, прочитав эмоции на лицах сослуживиц.

Внезапно она почувствовала тяжелый взгляд. Скосив глаза, увидела, что Орлов остановился на пороге и теперь смотрел на нее в упор.

Заныл копчик, предвещая неприятности.

– Ах да, совсем забыл. К десяти подойдет один мой хороший знакомый, ему требуется помощь. Олеся Александровна, будьте добры, проконтролируйте, – приказал директор и уже окончательно скрылся за дверями кабинета.

Градус женской ненависти тут же увеличился в геометрической прогрессии. Смирнова судорожно сглотнула и, не придумав больше ничего путного, спряталась за монитором. Злополучная кошка, от греха подальше, была отправлена в стол.

Спустя полчаса пискнул мобильник, докладывая о смс-ке. Олеся вытащила аппарат и, прочитав сообщение от Галины, погрузилась в раздумья.

«Зайди ко мне. Плиз!» И грустный смайлик в конце фразы, явно добавленный для того, чтобы донести до нее стремление подруги к перемирию. Галина впервые сама шла на мировую, но Олеся не торопилась принимать ее предложение. В душе продолжала бродить обида из-за предательства, мешая размышлять здраво.

Попробовав абстрагироваться от личных переживаний, она решила взглянуть на ситуацию глазами подруги. Выходило не особо хорошо, но кое-что все-таки получилось. И из этого кое-чего вырастал малоприятный вывод: если Галкины выводы верны, то в таком случае она, Олеся просто не имела никакого морального права осуждать ее и хоть как-то препятствовать планам. Скорее, наоборот, должна была всячески способствовать скорейшему осчастливливанию бедняжки.

Раздираемая сомнениями, Смирнова все же ответила на послание, пообещав, что скоро подойдет. В конце концов, если эгоистично отбросить жалость к подруге и подумать о самой себе, то наперсница ей просто необходима. Навалилось столько всего непонятного, что одна она это нагромождение ну никак не разберет.

Приняв решение, Олеся немного оживилась. Способствовало и то, что коллеги уже более ли менее успокоились и перестали донимать пламенными взглядами. Девицы занялись своими непосредственными обязанностями, а также заданиями Орлова. Ее задание пока не появилось, поэтому она решила поговорить с подругой прямо сейчас.

Стараясь не шуметь, поднялась с кресла и, задержав дыхание, преодолела кабинет, чтобы, не дай бог не спровоцировать новый виток недовольства еще и внеплановыми посиделками у юриста. Конечно, они с Галкой не скрывали, что знакомы, но и не особо акцентировали внимание других на своей дружбе. Котлов с самого начала оказался в курсе и этого хватало. Всем остальным знать было не обязательно.

Рядом с кабинетом Орлова Олеся кралась на цыпочках, боясь предстать перед его царственными очами. Повезло, что дверь, невзирая на заявление директора, была закрыта.

«Не особо он и жаждет вливаться в коллектив», – злобно подумал Олеся.

Хотя лично ей так даже легче – постоянно ощущать странный интерес Вячеслава напрягало.

Остановившись возле кабинета подруги, Смирнова снова оглянулась, но, не заметив косых взглядов, вошла. Галка обитала в пусть и маленьком, но очень уютном помещении. Теплый оттенок стен, ненавязчивые картины, множество живых цветов в самых неожиданных местах превращали его в уголок покоя и умиротворения. Этим вотчина менеджеров похвастаться не могла, как и удобной мебелью. Широкий письменный стол вместо компьютерных узкоколеек спокойно вмещал необходимые документы и не норовил сбросить листы прямо на колени клиентов. Кресло юриста отличалось мягкой обивкой сидения и спинки. У Олеси же оно было похоже на деревянную лавку, лишь для красоты обшитую материалом.

Хозяйка сидела в этом, вызывающем зависть кресле, и задумчиво изучала ежедневник. Услышав звук открываемой двери, оторвалась от дела и подняла глаза.

– Привет, – Галина растянула губы, имитируя улыбку. – Проходи, устраивайся.

– Здравствуй, – Олеся чувствовала себя немного неловко, но, все равно вошла и аккуратно закрыла дверь.

Повисло неудобное молчание, как будто подруга тоже не знала, что сказать и сейчас собиралась с мыслями.

– Хватит! Я больше так не могу! – в конце концов, эмоционально начала Галина. – Да я сорвалась, столько дней держалась, переваривала все в себе, а тут на тебе, вырвалось. Прости меня, дружка. Я дура. Самая пустоголовая дура на свете.

Она виновато потупилась.

Олеся вздохнула. Шуточное обращение тронуло нервы, на долю секунды возвращая в беззаботное детство. Тем сильнее ударило щемящее чувство потери.

– Дурында, ты, – покачала головой Смирнова. – До пустоголовой дуры пока не доросла. И не смей эволюционировать.

Галина перегнулась через стол и протянула ладонь с выставленным в сторону мизинцем.

– Мир, дружба, конфета?

– Вначале конфета, – прищурилась Олеся.

– Шоколадная?

– Естественно.

Мизинцы сцепились.

– Но ты разъяснишь мне все свои выводы, – пригрозила Смирнова. – Иначе…

Галка сморщилась, но кивнула. Наконец, и Олеся позволила улыбке вползти на лицо.

– Так-так, – голос директора прозвучал совершенно внезапно. – Вот вы где, Олеся Александровна. А я вас повсюду ищу.

Олеся вздрогнула от неожиданности и резко одернула руку. Галина рухнула обратно в кресло.

– Насколько я помню, вы были предупреждены о визите?

– Да, – покаянно ответила Смирнова.

– В чем же дело? Вам нравится заставлять себя ждать?

Зеленые глаза Вячеслава буравили в ней дырку.

– Нет, что вы, простите.

– Во второй раз сегодня слышу от вас оправдания. Неприятная тенденция вырисовывается. Не правда ли?

– Извин…, – Олеся замолкла на полуслове и виновато развела руками.

– В последний раз, – окутал холодом Орлов. – Заканчивайте свою… беседу. Клиент ждет.

Договорив, он вышел. Олеся махнула подруге на прощание и поспешила вслед за ним. Еще одного выговора ей совсем не хотелось.

В зале, оккупировав стул возле ее рабочего места, восседал незнакомый мужчина. Тучный, рыхлый и вонючий, эдакий жирный боров. Аромат дорогой туалетной воды плохо перебивал запах пота, отчего Олеся едва сдержала гримасу омерзения. Маслянистые глазки клиента смотрели оценивающе, словно мужик раздумывал, а удовлетворит ли его желания предложенная Орловым финтифлюшка. Видимо, удовлетворяла (хотя Смирнова от всей души пожелала обратного), потому как он со вкусом откинулся на спинку и заявил:

– Хочу квартиру.

Квартира, так квартира. Было бы хуже, если б он запросил попкорна. А так что-нибудь она ему точно подберет.

Впрочем, уже спустя пару минут беседы Олеся поняла, что поторопилась с выводами. Проще было самостоятельно вырастить и обработать кукурузу, чем найти жилплощадь этому клиенту.

– Олесенька Александровна, можно я буду называть вас по имени? У вас такое замечательное имя, – мясистые губы клиента разошлись, демонстрируя щербатую улыбку.

– Нет, – категорично начала Смирнова, смотря прямо на него, но взгляд почему-то свернул чуть левее, выхватывая фигуру сидящего напротив Орлова.

Начальство внимательно следило за беседой и даже не пыталось сделать вид, что не подслушивает. Сказанное Олесей, очевидно, плохо укладывалось в понятие Вячеслава о качественном сервисе, поэтому он удивленно и нарочито медленно приподнял бровь.

– Нет… Что вы, как можно отказать, – быстро нашлась Смирнова. – Если так вы почувствуйте себя как дома, то я только за.

– Ммм, обожаю умных женщин, – протянул толстяк. – Ко мне, Олесенька, вы можете обращаться – Август. Август Рудольфович.

– Как скажете. Итак, Август Рудольфович, какие квартиры вас интересуют?

– Знаете, милочка, я и сам пока еще не определился.

Вот так номер. Олеся опешила. Подай ему то, не знаю что. И как быть? Ладно, придется опять импровизировать.

– Хорошо, Август Рудольфович, давайте подумаем вместе, потом вы решите и уже от вашего решения будем плясать дальше.

Август приподнялся со стула и чуть подался вперед. Олеся отклонилась на спинку кресла, увеличивая дистанцию.

– Всегда знал, что Славик умеет подбирать кадры.

– Спасибо за доверие, – ответила она, мельком бросив злобный взгляд на обсуждаемую персону и мысленно добавляя: «Славик умеет только нервировать кадры». Вслух проговорила другое:

– Вы желаете просто купить новое жилье или поменять уже имеющуюся?

– Купить новую, – усаживаясь обратно, пропыхтел Август. – Теперешняя моя избенка меня полностью устраивает.

– Понятно, так и запишем, – представив трехэтажную «избенку», проговорила Олеся. – В нашем городе? Или пригород? Поселки?

– Пожалуй, в городской черте, – решил Август.

– Район, метраж, количество комнат?

– С этим сложнее, – клиент переплел на внушительном животе толстые пальцы. – Давайте поразмышляем вместе.

– Без проб…лем, – как ни готовила себя Олеся, но ей все равно не удалось не вздрогнуть, вновь ощутив прикосновения к своей голове.

Мерзкие конечности по-хозяйски пробежались по лбу, затылку и попытались проникнуть вглубь волос, но коса помешала.

«Накуся выкуси!» – злорадно подумала Смирнова. – «Хрен тебе, а не царское тело».

Однако невидимка не стал упорствовать, а подло сдернул резинку, больно дергая за косу. Олеся против воли взвизгнула и невольно отодвинулась от спинки стула.

Жирдяй недоуменно покосился. Она сделала вид, что не при чем.

– Август Рудольфович, давайте размышлять, – старательно проговаривая слова, чтобы больше не сорваться на вульгарный визг, Олеся вернула разговор в нужное русло.

– Итак, Олесенька, запоминайте. Не так давно я развелся. Любовь-морковь и все такое кончилось, быт заел, а тут такая женщина подвернулась, ммм… – взгляд Августа затуманился. – Но это я так, к слову. Короче, развелся я, а по закону дом пополам…

Олеся заставляла себя вслушиваться в слова Августа, потому что призрачный маньяк и не думал прекращать поползновения. Внезапно сзади у основания шеи, там, где начинался ворот водолазки, она почувствовала укол, словно кто-то случайно задел ее острым ножом. Затем ткань аккуратно оттянули и начали разрезать. Олеся чудом не напоролась на призрачный кинжал – так велико было желание дернуться. Уйти, убраться, да хоть провалиться сквозь землю. Лишь бы не ощущать пугающие прикосновения.

– Бывшая ни в какую свою долю продавать не соглашается, говорит обману, – вещал Август. – А разве я когда обманывал? Не было такого. Если и было, то давно – в прошлой жизни. В общем, сошлись на том, что я ей жилье на свои кровные покупаю, в документах ее имя указываю, только после этого она дарственную на меня катает…

Едва слышимый треск разрезаемой ткани прекратился. Судя по тому, что вещь еще держалась, до конца маньяк ее не рассек. Через прореху в водолазке внутрь мгновенно проник воздух, разгоряченному телу он показался невозможно холодным. Олеся хотела прижаться к спинке кресла, но ей не дали. Следом за воздухом пробрались наглые руки.

– Я и не знаю, какую лучше. Вроде бы и тратиться особо не хочется, но и доводить до судебного разбирательства я тоже не вижу смысла. Адвокат, естественно, землю носом роет, но пока плохо старается. И зачем только я ему столько денег плачу, вопрос? Пора снизить оклад…

Призрачные ладони едва задевали кожу, скользя по спине. Они вынуждали выгибаться навстречу прикосновениям, растворяться в ощущениях, забыть обо всем и наслаждаться. Но Олеся сидела прямо, отрезвляя голову до боли прикушенной губой. Она не понимала себя, свое тело, отзывающееся на касания. Ведь это было ненормально, чудовищно, невыносимо. Бояться до дрожи, до заикания, до потери сознания и одновременно жаждать продолжения, хотеть чего-то большего.

– Как вы думаете, Олесенька, что мне выбрать? – вопрос толстяка застал врасплох, поэтому она ответила не сразу.

– Ну. Думаююю разумно будет остановиться на двухкомнатной квартире. У нас как раз есть неплохой вариааант…

Невидимые пальцы дотронулись до поясницы, задевая тонюсенькие волоски.

– Отличный райооон, удобный этаж, чуть завышенная ценааа, сама квартира не в идеальном состоянииии...

Проникли за пояс брюк и принялись мягко надавливать на крестец.

– Хм, а фото имеются? – поинтересовался Август.

– Да, конечно, сейчас открою файлииик…

Олеся повернула голову к монитору, пытаясь раскрыть нужную папку. В это время невидимка поменял дислокацию. Ноги сами собой раздвинулись, и она услышала уже знакомый треск разрезаемой ткани. Брюки, проиграв коварному маньяку, украсились непредусмотренным отверстием.

– Вот, пожалуйста, глядите.

Паника накатила с новой силой. Смирнова дернулась, левой рукой принялась искать сумку с баллончиком, но так и не могла найти. Сумка исчезла.

Август подвинулся, самостоятельно повернул экран, выхватил из ослабевшей кисти мышку и принялся листать фотографии.

– Так, и что мы имеем…

Невидимка огладил внутреннюю сторону бедер, отодвинул край трусиков. Олеся судорожно задышала – в ноздри хлынул кислый запах пота толстяка, смешанный с чем-то сладким. Попыталась сжать ноги, но куда там. Маньяк держал крепко.

– А неплохо! – радовался жирдяй. – Как раз то, что нужно.

Пальцы прикоснулись к теплым складочкам, раздвигая. Нашли чувствительную точку и стали нежно ее массировать. Олеся едва не заорала в голос – так остры были ощущения. Волны удовольствия сплетались с потоками ужаса, трансформировались, превращаясь в нечто совсем невообразимое.

Фоном звучал голос Августа.

– Да, я, пожалуй, и, правда, выберу эту. Вроде и дорогая, но запущенная. Вот Надька порадуется! Ремонт замотается делать.

Одна невидимая ладонь продолжала ласкать волшебный бугорок, другая двинулась чуточку ниже. Смирнова стиснула зубы, чтобы не застонать, ощущая, как пальцы медленно приникают внутрь. Сжалась, не позволяя им там хозяйничать, но опять напрасно. Маньяк твердо вознамерился отыметь ее руками, и сопротивление лишь усилило напор.

– Давайте заключим договор, – отстав от компьютера, заявил Август. – Я готов прямо сейчас подписать все бумаги.

Олеся с трудом поняла, что он хотел.

– Да, конечно. Я прямо сейчас все подготовлю.

– Хотя подождите, – остановил ее толстяк. – Поинтересуюсь, пожалуй, вначале у Вячеслава.

Вячеслав.

Смирнова машинально перевела взгляд на директора. Орлов наклонился вперед и буквально пожирал ее глазами.

Тело охватил жар. Олесе показалось, Вячеслав видит, чувствует, что с ней происходит. И сейчас пристально следит, наслаждаясь ее беспомощностью.

А невидимка не унимался. Проникновения становились резче, мощнее. Олеся уже ощущала волны, знаменующие оргазм, но внезапно все кончилось. Руки исчезли. Не в силах справиться с эмоциями, Смирнова едва слышно застонала.

– Спасибо за консультацию, милочка, – проговорил Август, поднимаясь со стула. – Я надеюсь на наше дальнейшее сотрудничество.

– Да, конечно, – автоматически ответила она. – Обращайтесь.

Глаза почти не видели, как уходил клиент. Трясущиеся пальцы с трудом нажимали на экран, но Олеся сумела-таки найти нужный номер. Секунды соединения показались ей вечностью. Наконец, на том конце подняли трубку, и бодрый голос Галины проговорил: «Да».

– Галка…, – язык слушался плохо. – У меня ЧС, нужна помощь.

– Что нести? – не размышляя ни мгновения, спросила подруга.

– Нитки, иголку… Нет, лучше помоги дойти до тебя, там зашью.

– Все так плохо?

– Просто ужасно! – с надрывом произнесла Смирнова, чувствуя, что еще чуть-чуть и разревется в голос.

– Поняла, жди. Я мигом.

Глава пятая

Более ли менее Олеся успокоилась только у Галки. Как успокоилась – перестала нервно икать и смогла, наконец, стянуть с себя изрезанную одежду, вначале брюки затем и водолазку. Как они с подругой добирались до кабинета, отдельный разговор. В любой другой день Смирнова бы только посмеялась над их нелепыми ухищрениями спрятать компрометирующий вид, сейчас же было не до смеха. Ее трясло. Разбуженное и неудовлетворенное желание, страх, омерзение мешали сосредоточиться и просто переставлять ноги. Колени подкашивались, делая походку неровной, пьяной.

После, рухнув на стул, Олеся впала в ступор. Чувства притупились, эмоции замерзли. Если бы не Галина, она, наверное, так и просидела до вечера, уставившись в одну точку. Однако подруга принялась ее расспрашивать, тем самым немного растормошила.

Внятного объяснения Смирнова дать не могла, вернее, не хотела. Вспоминать о пережитом унижении не хватало сил. Поэтому она как могла, юлила, уклонялась от ответов или же заменяла попахивающую сумасшедшинкой правду на более реальную. Дыра на водолазке была приписана несуществующему гвоздю на стене, ненужное отверстие в брюках – неловкой попытке поднять упавшую ручку и лишнему весу, набранному за зиму.

Подруга слушала внимательно, иногда кивала, но всем видом показывала, что, ни на грош не поверила в сочиненную наспех сказку. Иголка в ее руках так и мелькала, штопая прорехи. До этого Олеся без особого успеха пыталась справиться с проблемой самостоятельно, но лишь истыкала пальцы.

Наконец, когда с дырами было покончено, а Смирнова уже полностью облачилась, Галка решительно заявила:

– Так, подруга, у меня рацпредложение.

Она даже притопнула ногой, показывая важность собственного заявления.

– Что-то давно мы с тобой не отдыхали по-человечески. Как думаешь?

Олеся неопределенно пожала плечами. Вот что-что, а думать ей совершенно не хотелось. Ни о чем.

– Когда там Димон на работу планирует? – продолжила подруга.

– Сегодня на ночь ушел, – вяло ответила Смирнова.

– Вот и замечательно, – потерла руки Галка. – Значит, сегодня ты ночуешь у меня. Как раз и поговорим. О многом.

В голосе Галины прозвучал жирнейший намек, но Олеся малодушно сделала вид, что ничего не поняла. Начинала болеть голова и больше всего на свете Смирнова жаждала спрятаться от всех, укрыться одеялом и сразу уснуть. Лучше всего навсегда. Но деятельная подруга мгновенно пресекла попытку придумать причину отказа, пригрозив потащить ее силой. И Олесе ничего не оставалось, как согласиться.

***

Отступление второе. Той же ночью

Закутавшись в шаль, Галина покачивалась в кресле-качалке. Сна опять не было, впрочем, за эти недели она почти смирилась с бессонницей. Ни чтение последней редакции гражданского кодекса, раньше действующее безотказно, ни целенаправленное изведение себя любимой силовыми упражнениями, ни ароматная ванна, ни спокойная музыка не помогали. Галя знала, что еще несколько часов ей придется бесцельно бродить по квартире, прежде чем дремота, наконец, пленит тело. А утром энергетики и кофе успешно заменят недостающие часы сна, и она сможет вполне продуктивно работать.

Справляться с трудностями самостоятельно пока не получалось, обращаться к врачу, а после подсаживаться на снотворное совсем не хотелось. Оставалось ждать и надеяться на лучшее.

Сегодня Гале повезло, большую часть вечера она провела в обществе Олеси. Но вместо того, чтобы откровенно поговорить о мучающих их обеих вещах, подруга быстро надралась и теперь преспокойно дрыхла на диване. А Галя, взяв на себя добровольную миссию по охране ее сна и, если бы понадобилось, подношению тазика, бдела рядом.

Внезапно мелодичная трель звонка вырвала ее из привычных раздумий. Поправив шаль, Галина подошла к входной двери. Посмотрела в глазок, но он оказался закрыт чьей-то ладонью. Решив не обращать внимания на детсадовские забавы ночных шутников, она собралась вернуться в комнату, но кто-то будто бы дернул ее за язык, заставив произнести:

– Кто там?

– Я.

Галину подбросило на месте. Даже сквозь дверь этот голос она узнала мгновенно. По крови тут же побежали искорки, заставляя ее, путаясь в руках, судорожно открывать замки. Только бы скорее увидеть, коснуться, ощутить…

– Можно я войду? Впусти, – он сладко улыбнулся.

Подкосились ноги. Безудержная радость заполонила сознание. Рот уже открылся, чтобы произнести счастливое: «Да». А сама она всем корпусом потянулась вперед, но вдруг вспомнила одну деталь. Сразу же пришло разочарование, бетонной плитой обрушиваясь на плечи.

– Нет. Я не одна. Олеся здесь, спит в гостиной.

Еще одна улыбка, от которой у Галины все внутри перевернулось.

– Разве это причина? Она не будет мешать. Крепко спящие люди почти незаметны.

Он протянул руку. Галя, словно утопающая, цепко схватилась за предоставленную длань и дернула на себя. Мужчина переступил порог. Мир взорвался фейерверками.

– Я ждала вас, – робея как никогда раньше, произнесла она.

– Тебя, лакомка, тебя, – укорил гость. Его глаза блеснули изумрудами. – Мы же договаривались.

– Я… я помню, – засмущалась Галя. – Прости.

– Прощу, но вначале накажу.

– О, да! – вырвалось само собой. – Я готова к любому наказанию.

Он снова усмехнулся, на этот раз предвкушающее.

– Не забывай, ты согласилась сама.

Захваченная в плен мужская ладонь бережно освободилась и осторожно, будто бы опасаясь ее испуга, поднялась к лицу. Пальцы тронули щеку. Вот только Галя и не думала бояться, напротив, жаждала прикосновений. Настолько сильно, что этот, вроде бы, ничего не значивший жест, показался ей верхом блаженства.

Гость неторопливо изучал ее лицо, словно мечтал запечатлеть образ на холсте. Лоб, брови, глаза, веки, нос, рот, подбородок – ничто не было обделено вниманием. Галина замерла, не смея дышать, чтобы только не вспугнуть это чудесное мгновение. Продлить навечно.

– Дыши, – она и не заметила, как прекрасное лицо оказалось рядом. – Дыши.

Галя послушно вздохнула всей грудью. Аромат липы тут же закружил голову. Такой сладкий. Терпкий. Хмельной.

Губы опалил поцелуй. Горячим медом обволок язык, превращаясь в жар, грозящий поглотить ее всю. И Галина без оглядки отдалась этому огню. Устремилась к нему, словно глупый мотылек.

– Пойдем в спальню? – взмолилась она, когда сил терпеть больше не осталось.

– Зачем?

Сердце оборвалось. Неужели он не хотел ее так, как хотела его она?

– Я возьму тебя прямо здесь.

Душа вновь воспарила к небесам.

– Ты мне веришь? – зеленые глаза буквально умоляли сказать «да».

Галя смогла лишь кивнуть.

– Тогда позволь, я свяжу твои руки.

Опять кивок. Зачем он спрашивает, ведь она и так уже готова на любое безрассудство.

Шаль была аккуратно стянута с плеч, а дальше гость сотворил то, что Галина никогда бы, наверное, и не додумалась сделать. Ажурная паутинка перелетела через перекладину, приспособленную для подтягивания, а ее концы надежно спеленали запястья женщины. Сама она, балансируя на носочках, беспомощной жертвой повисла на этих импровизированных ремнях.

– Лакомая, ммм…, – протянул гость. – Беззащитная и слабая. Такая ты мне нравишься больше.

Галя вздрогнула. Легкое беспокойство сыпануло в котел ее чувств щепотку острого перца. Но дальнейшее заставило забыть обо всем.

Гость потянулся рукой к груди, видневшейся в разрезе халата. Но остановился в миллиметре от тела, лишь согревая кожу, дразня. Соски, отзываясь, болезненно напряглись. Галина подалась вперед, но мучитель не позволил прикоснуться, вырвав у нее обиженный стон.

– Я сам, – усмехнулся он. – Будь умницей, не мешай.

Затем гость бесконечно долго развязывал поясок, вынуждая изнывать от желания. Наконец, полы халата распахнулись, заставляя ее резко выдохнуть.

Мужчина обвел ареолу, но будто нарочно не стал дотрагиваться до соска. Галя жалобно захныкала.

– Пожалуйста!

Гость сделал вид, что не слышал призыва.

– Это нужно снять, – осмотрев ее с ног до головы, заявил он. – Трусики будут лишними. Как думаешь?

Галина лихорадочно закивала. То место, которое сейчас скрывал кусочек материи, истекало соками и жаждало быть оголенным.

Гость залез за резинку трусиков и принялся их медленно стягивать.

– Божественно! – снятая вещь была поднесена к лицу. – Я знал.

Чиркнула ширинка. Мужчина приспустил брюки, освобождая на волю гиганта. Галя судорожно сглотнула, представив, как этот красавец ворвется в нее. Тело мгновенно откликнулось сладкой дрожью предвкушения.

Как она этого хотела. Прямо сейчас, сию секунду. И не нужны никакие прелюдии, готовность принять его уже давно перевалила за сотню процентов. Почему же он медлил?

Гость, будто читая эмоции по лицу, не торопясь придвинулся вплотную. Эрегированный великан уперся в живот. Галина умоляюще заскулила, задергалась в путах, но любовник продолжал тянуть время. Наслаждался ее муками.

Улыбка самого желанного мужчины на свете вдруг превратилась в хищную, а лицо заострилось.

– Проси, – потребовал он.

– Что? – не сразу поняла Галина.

– Проси. Или я уйду.

Галя задохнулась от ужаса.

– Прошу, – пролепетала она еле слышно.

– Громче, я не слышу.

– Возьми меня!

Уйдет?! Только не это. Она умрет, если он сейчас оставит ее одну.

– Громче!

– Прошу, – закричала Галина. – Трахни меня, я больше не могу ждать!

– Громче, еще не все услышали.

Да пусть слышат, она готова на весь мир вопить о своем желании.

– Прошу!!! Возьми меня!!!

Галине показалось, что от ее крика зазвенели стекла.

– Довольно, – поморщился мужчина. – Но помни, ты сама попросила.

Одним движением он забросил ее ноги к себе на бедра и грубо ворвался внутрь.

Сладко и больно. Галя никогда не думала, что боль может быть сладкой. Она плавилась, растворялась в ней. Теряла свою личность, едва находила себя, как снова становилась ничем. И так бесконечное число раз. Вот только этого ей все равно было мало. Не хватало самой капельки, чтобы погасить терзающий тело жар.

– Еще! Еще!!! Прошу, я все сделаю, только не останавливайся! – страстно шептала она. – Умоляююю…

И он продолжал. Такой же сильный и крепкий, как и вначале. Как и всегда.

Наконец, тело сотряс сильнейший оргазм, выбрасывая из сознания. А когда Галина очнулась, то никого рядом с собой не обнаружила. Лишь влажные трусики, распахнутый халат, да все еще завязанный на правом запястье конец шали, напоминали о случившемся.

И слова, огненными буквами выжженные у нее в памяти: «Запомни и никому не дай разрушить. Любая из них будет готова отобрать меня у тебя».

Разматывая узел, Галя улыбалась. В теле продолжали бродить отголоски ощущений, а в голове формировалась одна единственная мысль: она сделает все, чтобы сохранить эту связь. Порвет любую, кто хоть кончиком пальца, хоть словом заденет его. Потому что он Бог. Ее личное божественное явление.

***

Ночью Олеся видела диковинный сон. Настолько четкий, цветной, наполненный разнообразными ощущениями и эмоциями, что еще долго после пробуждения она не могла отдышаться и прийти в себя.

Там в сновидении Смирнова вначале с неловкостью, а после и с все нарастающим желанием подглядывала за подругой из-за приоткрытой двери. А потом, вообще, таинственным образом перенеслась в тело Галины, превратилась в невольную соучастницу процесса. Как оказалось, очень активную участницу.

Даже сейчас Олеся чувствовала стыд, вспоминая о произошедшем, потому как это ее губы горели от поцелуя, она сама жадно вдыхала медовый аромат Вячеслава, а потом плавилась от желания. Это ее рот молил о близости. Это она, теряя голову от наслаждения, шептала, упрашивала не останавливаться. И лишь в конце, когда пик удовольствия был совсем рядом, Олеся вновь оказалась в собственной бренной оболочке, взбудораженная, возбужденная, неудовлетворенная.

Когда Смирнова решилась открыть глаза, вместе с ней прозрела совесть. Вцепилась жалящими щупальцами и принялась терзать. А воспоминания из разных периодов жизни вдруг взбунтовались и стали наслаиваться, перемешиваться, создавать нечто новое. В тот момент, когда Димка из свадебного путешествия уступил место Орлову, она поняла, что еще чуть-чуть и сойдет с ума.

Озарение лучше болезненного пинка подбросило с дивана, заставляя действовать. Холодный душ помог мало, кожа все еще помнила пальцы Вячеслава, но голова немного прояснилась. И это радовало, потому что Олеся уже не знала, куда деваться.

Подруга нашлась на кухне. Тихая и задумчивая, даже не сразу заметила, что Олеся вошла. Лишь то и дело глупо улыбалась, колдуя над заварочником.

– Доброе утро, – Смирнова достала себе чашку и присела на табурет.

– А, Леська, – удивилась Галина. – Ты уже проснулась? Еще же рано.

Олеся глянула на часы. И вправду, только половина шестого, несусветная рань. Впрочем, укладываться спать обратно она точно не стала бы. Хватило ей и одного раза, все еще отойти не могла.

– Да вот не спится что-то.

– Понятно. Так, пожалуй, даже лучше, доберемся до офиса пораньше.

Галка буквально засветилась от счастья. Олеся аж пролила кипяток мимо кружки, увидев столь одухотворенное лицо подруги. Зашипев, бросила чайник на подставку и принялась дуть на обожженные пальцы.

– И давно ты стала столь трудолюбивой? – нервно поинтересовалась она.

Галина мгновенно потухла, спряталась, нацепив привычную маску стервы, и сквозь зубы ответила.

– Нет, с сегодняшнего дня.

– А точно, – кивнула Олеся. – Новый директор, как же я могла забыть.

И тут же мысленно себя обматерила – образ Орлова встал перед глазами.

– Память тренировать нужно, тогда и проблем меньше будет, – язвительно добавила подруга. – А то так и до Альцгеймера недалеко.

Смирнова в это время старательно отмахивалась от приставучего Вячеслава.

– Ау, ты меня слышишь? Похоже, нет, – продолжала Галина. – Тогда еще и уши чистить каждый день не забывай.

– Да слышу, что расшумелась, – проворчала Олеся, которой удалось-таки справиться с разыгравшимся воображением. – Подай лучше сахарницу, а то далеко стоит, не достать.

– Держи уж, – Галя стала протягивать сахарницу, но внезапно ее ладонь замерла на полпути.

Олеся вопросительно посмотрела на подругу. Та, приоткрыв рот, пялилась на ее вытянутые руки. Смирнова автоматически перевела взгляд и чуть не упала с табурета – вокруг запястий тянулись тонкие браслеты синяков. Точно такие, что красовались сейчас на самой Галке.

Такие, какие могли оставить путы из сна.

Сахарница упала, рафинад игровыми кубиками рассыпался по столу. Галина за секунду преодолела разделяющее их расстояние и клещом вцепилась в Олесины руки, не позволяя спрятать за спиной.

– Что это? – голос подруги дрожал. – Я тебя спрашиваю, что это?

– Я…я не знаю, – промямлила Олеся, ощущая, как волосы на затылке встали дыбом от ужаса.

А тонкие пальцы все сильнее сжимали запястье, причиняя боль.

– Ты тоже?! Ты тоже была с ним? Со Славой? Да?

Олеся встретилась взглядом с Галкой и, если бы могла, отшатнулась. В глазах подруги плескалась неприкрытая ярость, тонкие ноздри гневно раздувались, губы кривились.

– Как ты могла?!

– Нет! Нет! Нет! – закричала Смирнова, боясь, что если сейчас промолчит, она ее ударит. – Боже, Галка, о чем ты думаешь?! Включи мозги, хватит уже думать задницей!

Вместе с оскорбительными словами Олеся выплескивала из души страх, напряжение последних дней, злость на себя, обиду на весь мир.

– Клин сошелся на этом мужике, что ли?! У меня, между прочим, Димка есть! Любимый! Подумай своей пустой башкой, нафига мне нужен этот напыщенный павлин? Он и так мне проходу в офисе не дает, все придирается, а ты еще непонятно что напридумывала. Да я в кусты рядом с ним не сяду, не то, что в постель!

Хватка слабела. Олеся с силой выдрала руки и, сжав кулаки, буквально бросилась на подругу.

– Дура ты, Галка! А предположить, что и нам с мужем играть нравится, ты не могла? Сразу давай подозрения строить. Ты бы еще с Димкой поделилась своими выводами. Дура!

Внезапно Галя сморщилась и всхлипнула. Ее плечи затряслись, брызнули слезы.

– Прости, прости, прости, – запричитала она. – Я, я… не знаю, что на меня нашло. Прости Леська! Я и, правда, последняя дурааа…

Олеся как-то сразу сдулась, потерялась. Фразы, вылетающие изо рта пулеметными очередями, вдруг закончились. Запал пропал. Смирнова неловко обняла рыдающую подругу и усадила ее на табурет.

– Ну, все, хватит. Перестань. Я уже не сержусь. Бывает. Ты поняла не правильно, но мы уже все выяснили. Не плачь. Мы обе устали, нужно отдохнуть, развеяться. Давай плюнем на всех этих самцов и прошвырнемся по магазинам. Ты же любишь шопинг. Накупим себе всякого разного, развлечемся. Как ты на этот счет, согласна?

Галя закивала.

– Вот и славно. Вот и здорово. А теперь давай успокаивайся, умывай мордашку и пошли собираться.

Вскоре Галина утешилась. Повеселела и принялась безумолку трещать. Олеся, наоборот, ушла в себя, отделываясь короткими «угу», «ага», «не». Впрочем, подруга даже не заметила разницы, стремясь выговориться, освободиться от тревожащих ее душеньку мыслей.

Что происходит?

Смирнова уже устала задавать себе этот вопрос, потому как ответа на него найти не могла. Только-только, как казалось, она хваталась за кончик ниточки, способный размотать клубок тайн, так пряжа еще больше запутывалась. Рой вопросов только множился.

Вначале похотливый невидимка, непонятно с какого перепуга выбравший ее своей жертвой. Вариант со злой шуткой она отвергла еще вчера, пока опрокидывала для успокоения нервов одну стопку за другой. Нет такой технологии, да и если бы была, разве стали использовать перспективное изобретение для издевательств над ничем не примечательной сотрудницей агентства? Вряд ли. Оставался шанс, что она просто тихонько сбрендила. Тогда все встало бы на свои места. Вот только верить в собственное сумасшествие Олесе не хотелось.

Уж лучше пусть это будет потустороннее существо, которое действительно обитает в реальном мире. Даже несмотря на абсурдность этого заявления.

К фактам в пользу этой версии Смирнова отнесла и испытанные противоестественные чувства-ощущения. Пришедшие из ниоткуда, они за короткий срок сумели овладеть ей и почти заставили подчиниться. Тело испытывало наслаждение, разум сопротивлялся, полностью отрицая переживаемое удовольствие.

Олеся свято верила, что по необъяснимой причине не могла превратиться в извращенку, возбуждающуюся от насилия и поползновений на публике. Конечно, это можно проверить опытным путем, Димка точно не откажется, но раньше подобного «излишества» она не принимала, не одобряла и для себя точно не приемлила. А уж тем более вот так запросто, без предпосылок переметнуться на другую сторону.

Напрашивался вывод: каким-то образом чувства ей навязали. А вот это пугало даже сильнее, чем феномен наличия невидимки.

С маньяком она уж как-нибудь сживется, придумает, как огородить себя от его призрачных лап, но как быть с взбунтовавшимися гормонами?

Но и на этом загадки не заканчивались. Дальше ей привиделся странный сон. И если само сновидение Олеся с чистой совестью списала на своеобразный выверт подсознания, то физическое проявление в виде синяков выбивало почву у нее из-под ног.

Так не бывает. Просто не должно быть. Впрочем, и это можно отнести к чрезмерной внушаемости, при которой на теле людей появляются разнообразные отметины. Но она никогда не страдала от подобного, скорее, наоборот, собеседникам приходилось прилагать усилия, чтобы что-либо ей внушить. А тут такое.

В общем, Смирнова окончательно запуталась, и с чем сражаться в первую очередь не представляла.

Наконец, когда Галина выговорилась, Олесе, волей-неволей пришлось вынырнуть из своих далеких от радости мыслей. Следовало поскорее закончить с завтраком и начать собираться на работу. К тому же она планировала заскочить домой и переодеться.

Так и поступили. Смирнова быстренько сменила одежду, перекинулась парой фраз с сонным мужем и побежала трудиться. Супруг остался отсыпаться дома.

Рабочий день прошел, на удивление, спокойно. Его благородие господин Орлов отсутствовали и не нервировали Олесю тяжелым взглядом. Правда, Галка немного приуныла, услышав от секретарши Любочки страшную весть, но вскоре и она повеселела, получив загадочную смс-ку. Мерзкий невидимый развратник, наверное, тоже взял выходной, поэтому Смирнова к концу смены почти расслабилась и стала получать удовольствие от общения с коллегами.

Как и договаривались утром, они с Галей отправились по магазинам. Во время грандиозного спора, был выбран один из гипермаркетов, славившийся огромным выбором товаров на любой вкус и кошелек. Оставив позади скучный офис, подруги окунулись в горячо любимый многими женщинами мир красочных вывесок, умопомрачительных скидок и вечных распродаж.

Глава шестая

Отступление третье. Утро этого дня

Надрывался мобильник.

Дмитрий с трудом оторвал голову от подушки и разлепил веки. Еле-еле сфокусировал взгляд, но аппарата в прямой видимости не заметил, только будильник. Десять утра. Рано. Он всего как полтора часа назад улегся. Теперь понятно, почему его так колбасило.

Крикливая мелодия вгрызалась в мозг не хуже сверла. Смирнов поморщился и попытался определить месторасположение телефона на слух. Прислушался – звук шел от прикроватной тумбы из-под Леськиного журнала. Рука пошарила слева и выудила орущую пластмассовую штуковину. Спросонья пальцы слушались плохо, но он справился.

– Да, – каркнул в трубку, падая обратно в кровать.

– Димыч, здорово, – чересчур бодрый голос сменщика вызывал раздражение. – Ты там спишь, что ли?

– Нет, блин, коров дою. Чо надо?

– Мне ничего, ради тебя стараюсь, старче, – веселился собеседник.

– Слышь, Пупс, давай короче, я пока не догоняю.

Дмитрий устало потер глаза.

– Короче, Смирнов, ты еще подработку ищешь или как?

– Типа того, а что есть предложение? – он более внимательно прислушался к голосу сослуживца.

– Надо полагать, разве стал бы я тебя дергать по пустякам.

– Да хрен тебя знает, – проворчал Дмитрий. – Ты типец с придурью.

– Да ладно! Когда я дурил-то в последний раз? – возмутились в трубке. – Подумаешь в прошлом году…

– Так, Леха, ближе к делу, – перебил говорливого приятеля Смирнов. – Что за работа?

– В общем, есть у меня знакомый, у него еще один, у того друган хороший. Так вот у этого чела то ли братан, то ли племянник, не помню точно, но это и не особо важно.

Дмитрий закатил глаза. Общительность Лехи уже давно вошла в легенду, иногда казалось, что тот знал, если не весь город, то большую его часть точно.

– Так вот этот племянчатый брательник – крендель богатый. Недавно домик себе прикупил, сейчас охрану ищет. По частникам пробежался, не впечатлился, решил по органам пройтись, да я его уговорил наших посмотреть. Глядишь, какая-никакая подработка, все лучше, чем ремонты народу делать. Сам бы пошел, да ты знаешь, жена против, вот решил тебе предложить.

Смирнов мысленно согласился. Без специального образования выбрать что-либо достойное было проблематично. А здесь, вполне вероятно, появлялся шанс. Разрешение на ношение оружия он имел. В недалеком прошлом они с Глебом решили заняться охотой, поэтому честно прошли ветвистый путь по приобретению лицензии. Желание бегать по лесу за лосями быстро пропало, а вот документы и навыки остались. С точки зрения всяких правовых и медицинских организаций он тоже вполне подходил, волновало лишь отсутствие разряда охранника. Но об этом Алексей ничего не говорил, значит, можно было попробовать.

– Короче, – продолжал Леха. – Если надумаешь, сегодня к двенадцати подъезжай, адрес дам. Скажешь от меня, я заранее его предупрежу. Сам там, на месте присмотришься, если что договоришься. Мужик тот нормальный, с понятиями, не прокатит. Кстати, Патракашка ходил, говорит, взяли. Сам довольный, уже губу на новую машинку раскатал. Так что советую, съезди.

– Ладно, пожалуй, сгоняю, – недолго думая, решился Дмитрий. – Куда ехать?

Приятель продиктовал адрес и фамилию возможного работодателя, а затем, стребовав обещание отзвониться, отключился. Смирнов положил телефон обратно на тумбу и чтобы не забыть, черкнул данные прямо на обложке журнала. Потом смачно потянулся, вылез с кровати и потопал собираться.

Судя по адресу, дом находится за городом. С учетом пробок и незнакомого места выехать ему придется пораньше. Все-таки опоздание на собеседование вряд ли выставит его перед нанимателем в лучшем свете. А дополнительный приработок им с Леськой не помешает. Дмитрий начал подумывать о детях и прекрасно понимал, что малышам (как минимум двум) в малогабаритной двушке будет тесно.

Нужное здание нашлось практически сразу. Оно возвышалось над соседними и было видно издалека. Смирнов только присвистнул, подъехав ближе. Чего стоило одно ограждение. Глухой трехметровый забор из декоративного камня опоясывал придомовую территорию, надежно скрывая обитателей от любопытных глаз. Даже на него, при нынешней зарплате Дмитрию пришлось бы собирать средства несколько лет, не говоря уже об остальном.

Возле ворот пришлось остановиться и выбраться из автомобиля. Нажав кнопку видеофона, он настроился ждать, но ждать не пришлось. Застрекотала камера, поворачивая глазок к нему, а из динамика прозвучал приятный женский голос:

– Особняк Орловых, здравствуйте. Чем могу помочь?

– Добрый день, – проговорил Дмитрий, старательно улыбаясь в камеру. – Дмитрий Смирнов. У меня назначено собеседование на двенадцать, Вячеслав Игоревич должен быть предупрежден.

– Минуту, пожалуйста, – в динамиках зашуршало. – Да, все правильно. Проезжайте, машину можете оставить возле крыльца.

– Спасибо, – поблагодарил Дмитрий и быстренько сел за руль.

Как раз вовремя. Автоматические ворота, поскрипывая, разошлись, предлагая ему проникнуть внутрь.

Асфальтированная дорога повела вглубь участка. Сама придомовая территория мало походила на привычную глазу Смирнова фазенду родителей. Никаких там грядок, сарайчиков и теплиц видно не было, лишь ровно подстриженный газон, зеленые растения в кадках и множество самых разнообразных цветов.

Притормозил Дмитрий там, где было предложено, у крыльца, такого же монументально шикарного, как и все здесь. Пикнул брелком сигнализации, оставляя верную старенькую «Хонду» возле роскошного «Лексуса». Чуть помедлил у лестницы, но быстро собрался с духом, мигом преодолел ступени и решительно надавил на звонок.

Дверь открылась сразу же, будто его специально ждали. Впрочем, форма девушки, впустившей Смирнова в дом, недвусмысленно говорила о принадлежности к обслуживающему персоналу. Поэтому, вполне возможно, что горничная (как он определил род ее занятий), ответив на вызов видеофона, попросту спустилась к выходу или, вообще, стояла рядом поджидая. В конце концов, вряд ли бы сам владелец отправился встречать обычного соискателя.

– Здравствуйте, – на всякий случай повторил приветствие Дмитрий.

– Проходите, пожалуйста. Дана Игоревна ждет вас в кабинете. Я провожу, – девушка вежливо кивнула и пошла вперед, показывая дорогу.

Смирнов поспешил следом недоумевая.

Что еще за Дана Игоревна? Вроде Вячеслав должен быть. Может, жена? Мать? Опять же отчество одно. Сестра? А хотя не все ли равно, лишь бы была без причуд. А то кто знает этих богатеньких теток. Одни сушеных кузнечиков едят, другие отходы жизнедеятельности потребляют для омоложения. Если нормальная, деловая, то и побеседовать можно, от него точно не убудет.

Подбадривая себя подобными мыслями, Дмитрий преодолел холл. Горничная торопилась, поэтому особо смотреть по сторонам не выходило, лишь иногда взгляд выхватывал весьма колоритные предметы: картины, скульптуры.

Вотчина Даны располагалась на первом этаже в противоположной стороне от входа. Девушка-проводница дошла до массивной резной двери и, пока Дмитрий разглядывал диковинную маску на стене, успела не только постучаться, войти, но и, получив от хозяйки указания, выйти обратно.

– Проходите, – кивнула она на дверь.

Смирнов поблагодарил и незамедлительно воспользовался предложением. Вот только больше двух шагов так и не сумел сделать, застыл у порога. Чернота впереди вызвала беспокойство, а закрывшаяся прямо за ним дверь – неконтролируемое желание вернуться. После залитого солнечным светом холла, кабинет хозяйки казался входом в царство тьмы.

– Эмм… здравствуйте, – с изрядной долей неуверенности, произнес Дмитрий. – Я от Алексея Стадникова, ваш родственник набирает…

– Я знаю, – прервал его низкий бархатный голос. – Мой брат предупредил меня о вашем приходе. Не стойте на пороге, идите ближе. Я не кусаюсь.

В последней фразе прозвучала практически нескрываемая издевка. На миг Смирнову захотелось плюнуть на всю эту затею и развернуться, но он сдержался и вежливо поинтересовался:

– Вы бы не могли зажечь свет, я ничего не вижу.

Послышался смешок, но потолочное освещение все-таки включилось, резанув вспышкой по глазам. Дмитрий зажмурился, вытер тыльной стороной ладони выступившие слезы и только тогда взглянул на Орлову.

Дана сидела вполоборота к двери, расслабленно откинувшись на спинку кресла. В тонких пальцах тлела сигарета, колечки дыма поднимались, когда женщина, со вкусом затянувшись, медленно выдыхала.

– Дмитрий Петрович Смирнов, – будто катая на языке его имя, спросила она. – Правильно?

– Он самый, – подтвердил Дмитрий.

Орлова потушила сигарету и, наконец, развернулась к нему всем телом.

– Что ж, Дмитрий Петрович, присаживайтесь, рассказывайте.

Заметив свободное кресло, стоящее рядом с хозяйским, Смирнов решительно пересек комнату. Уселся и принялся мельком рассматривать возможную работодательницу. Та, не скрываясь, глядела на него. Пауза затягивалась.

–Что? – чувствуя себя не в своей тарелке из-за ее пристального взгляда, спросил Дмитрий. – Что конкретно вас интересует?

– Многое, – Дана улыбнулась уголками губ. – Но начните, пожалуй, с вашей биографии.

– Ну, все как у всех, – понимая, что городил полную чушь, проговорил Смирнов. – Родился, учился, отслужил, женился, работаю. Вот готов совмещать.

– Очень интересно, – накрутив на палец черную прядь, кивнула женщина. – Какими специальными навыками вы владеете?

– Ну, разными, – он резко отпустил глаза, опасаясь встречаться с ней взглядом. – Стрелять умею, драться тоже могу, с камерой разберусь.

Хозяйка кабинета странно действовала на Дмитрия, заставляя нервничать и отвечать невпопад. Ему казалось, что в голове возник своеобразный насос, который высасывал умные мысли, оставляя самые бредовые.

– Это все? – заложив ногу за ногу, продолжила опрос Дана.

– Ну, здоров как бык, неутомим в работе, силен, – не осознавая, что следит за покачивающейся на носке туфелькой, ответил он.

– А в постели вы также неутомимы?

Посчитав, что ослышался, Смирнов поднял глаза на собеседницу.

– В смыс…

В этот момент их взгляды встретились. Вопрос так и не был задан.

Роскошная.

Эпитет возник в голове сам собой.

Бесподобная.

Картинка перед глазами размывалась, словно кто-то использовал фильтр в фотошопе, а потом навел резкость прямо на фигуру Орловой.

Потрясающая.

Она полулежала в кресле, демонстрируя изгибы. Одна ладонь покоилась на подлокотнике, пальцы второй играли цепочкой. Золотая змейка подергивалась, отчего блестящий камень, венчающий украшение то и дело нырял в ложбинку между грудями.

Проглотив комок, Смирнов остро захотел стать этим камешком. Мерно вздымающиеся полукружия, подчеркнутые низким декольте, манили его со страшной силой.

– Подойдите ближе, – приказала Дана, грациозно поднимаясь.

Дмитрий, повинуясь, встал на ноги.

– Ближе, прошу.

Ее зеленые глаза чуть прищурились.

Смирнов, словно намагниченный сделал шаг вперед. Еще и еще. Ноги сами вели его к ней.

– Я вас ждала, – промурлыкала женщина, когда пространства между ними почти не осталось. – Так долго. Вы даже не представляете.

Аппетитные губы сложились трубочкой – Дана выдохнула. Едва видимая дымка покинула ее рот и устремилась к Дмитрию. Он, повинуясь странному желанию, жадно втянул подарок. Аромат пачули горьковатый, терпкий и глубокий мгновенно проник в легкие. Голова тут же закружилась, очертания комнаты поплыли. Только прекрасное лицо четко выделялось среди мешанины цветов.

– Прирученный зверь пришел на запах, – она рассмеялась мягко, чувственно, призывно. – Не надоело еще сидеть на цепи, будто дворовый пес?

Тонкая ладонь легла на грудь. Сердце Дмитрия екнуло, словно бы остановилось, но спустя миг заработало с еще большей скоростью.

– Наверное, тяжело, притворяться? Да, дикарь? Ты уже и забыл, какого это быть настоящим? – прохладные пальцы коснулись пылающей шеи. – А я хочу увидеть тебя настоящим. Познать твою ярость, твою силу, твою жажду. Покажи мне. Стань собой.

Лицо Даны все приближалось, последние слова она шептала прямо в его приоткрытый рот.

– Покажи, – болезненный укус обжег губу. – Стань собой.

Дмитрий дернулся. Кулаки будто в спазме сжались. В горле рождался рык. Сознание мутилось, оковы разума одна за другой разрушались, выпуская наружу зверя – отвергнутого, яростного, дикого. Животная страсть наполняла тело силой, уничтожая здравый смысл. Мысли исчезали, оставляя только всепоглощающую похоть и безудержную жажду обладания.

– Вспомни себя, – шелестело в ушах. – Вспомни.

Его ладонь взметнулась вверх, ударяя щеку. Голова Даны дернулась.

– О да, ты смог! Еще! – глумливо захохотала женщина. – Хочу еще!!!

Новый удар, и ее вторая щека покраснела. Внутренний демон Смирнова облизнулся, ощерился и с неистовостью бросился вперед.

Пуговицы не выдержали и градинами посыпались на пол, когда он со всей силы рванул края блузки. Чашечки бюстгальтера взметнулись вверх, высвобождая содержимое. Дмитрий грубо смял полные груди, оставляя на коже следы от пальцев. Сжал соски, ставшие враз твердыми.

– Как давно ты позволял себе такое, а, зверь?

Он зарычал, резко прижимая ее к столу, ударяя спиной о край.

– Да! Восхитительно! Я знала, – простонала Дана. – Не сдерживай себя.

Но Смирнов и не собирался сдерживаться. Ни в этот раз. Разбуженный зверь желал удовлетворения.

Намотав волосы Орловой на кулак, Дмитрий резко дернул вниз, заставляя ее упасть на колени. Пока одна рука держала пряди, вторая возилась с ширинкой. Наконец, он справился с брюками, освободил из плена дымящийся от возбуждения орган и тут же вставил в податливо распахнутый рот. Женщина изголодавшейся кошкой бесстыдно набросилась на угощение.

Зверь ликовал, зверь подвывал от удовольствия. Зверь жаждал большего.

Потянув за волосы, Дмитрий вынудил Дану подняться. Отпустил пряди, а затем, словно живую куклу крутанул, разворачивая к себе спиной. Потом, вообще, бесцеремонно толкнул на стол. Женщина выгнулась, подставляя упругий зад.

– Кто тебе позволит делать так, а дикарь? – ухмыльнулась Орлова, поглядывая на него через плечо. – Никто. Только я, только я.

И снова прозвучал ее издевательский смех.

Опять пришла ярость. Зверь заворчал, призывая распоясавшуюся сучку на место. И без того короткая юбка Даны была задрана до талии, открывая ягодицы. Трусики стянуты до колен, стреноживая. Дмитрий размахнулся и хлестко ударил ладонью по выставленному великолепию. Еще и еще, до тех пор, пока бледная кожа не окрасилась в алый.

– Продолжай, дикарь! – подвывала Орлова. – Неужели это все на что ты способен?! Слабак!!!

Зарычав, он раздвинул ягодицы и разъяренно ворвался внутрь. Дана взвизгнула, зверь радостно осклабился. Одна рука вновь намотала волосы, заставляя ее прогнуться в спине. Вторая схватилась за шею придушивая. Тело продолжало бешено двигаться, вгоняя плоть до самого основания.

– Да! – хрипела Орлова. – Да!!!

Наслаждение усиливалось. Зверь, думая только о собственном удовольствии, не чувствовал усталости. С каждым толчком пик становился все ближе и ближе. Наконец, мощнейший оргазм сотряс тело. Вот только вместе с удовлетворением накатила чудовищная слабость. Дмитрий с трудом отодвинулся от Даны. Сделал пару неуверенных шагов и упал на чудом подвернувшееся кресло.

Орлова изящно поднялась, отточенным движением подтянула трусики. Не отрывая от него взгляда, одернула юбку и вернула бюстгальтер на законное место. Затем обошла стол, преспокойно уселась на собственное кресло.

– Дмитрий Петрович, – ласково протянула она. – Вы приняты, приступайте к работе с завтрашнего дня. К восьми утра я вас жду.

Порывшись в ящичке, женщина выудила оттуда папку и подтолкнула ее к противоположному краю стола.

– Будьте добры, подпишите договор. Думаю, читать его вам не нужно.

Смирнов лишь кивнул и без возражений нарисовал закорючки на каждом листе.

В голове было пусто. Чувства отсутствовали, эмоции тоже.

– Вы можете идти, – улыбнулась Дана. – Я больше вас не задерживаю.

Дмитрий встал со стула и словно сомнамбула направился к двери.

– Дмитрий Петрович, – окликнул его бархатный голос. – Будьте добры, застегните ширинку. А то застудите предмет договора.

Смирнов даже не оглянулся, лишь на автомате вернул рабочую единицу в брюки. Тихий смех догнал его уже за порогом.

Глава седьмая

Олеся вертела головой в попытке обнаружить пропавшую подругу. Они расстались возле бутика с нижним бельем, договорившись встретиться через полчаса. Галина планировала прикупить себе парочку игривых комплектов и без сомнений потянула Смирнову внутрь. Вот только Олеся даже смотреть не могла на кружевное безобразие, явственно представляя, как обрадовался бы похотливый невидимка, если б она надела подобное. Тут же всплывали воспоминания о вчерашнем унижении, заставляя ее передергиваться от отвращения. Потому отговорившись просьбой муженька, она поспешила скрыться в соседнем отделе стройматериалов.

Настроение стремительно портилось. Отправляясь на шопинг, Смирнова была полна решимости отвлечься, но задуманное не получилось. Бродя ли по рядам с краской, рассматривая ли кафельную плитку или же прицениваясь к обоям для кухни, она все время чувствовала напряжение. За каждым углом, в любой нише или закутке Олеся подспудно ожидала нового нападения невидимого маньяка. Любой шорох или громкий возглас заставлял ее сердце бешено биться, а лоб покрываться испариной. Устав вздрагивать, из магазинчика она вышла раньше срока и уже минут пятнадцать ждала подругу.

Оговоренный лимит времени прошел, но Галка так и не появилась. На телефон не отвечала, впрочем, Олеся предполагала, что та, уйдя с головой в примерку, просто не слышала вызов. Смирновой оставалось либо безропотно ждать возле входа, либо, сдерживая свое воображение войти внутрь. Решив, что бесцельно стоять глупо, она собралась поторопить подругу. Поэтому бочком-бочком, стараясь не задерживать взгляд на милых в обычное время, а теперь крайне неприятных вещичках, просочилась в бутик. Однако в самом зале подруга не обнаружилась. Пройдя к примерочным, Олеся постучалась в каждую, но опять-таки бессмысленно – кабинки были заняты другими посетительницами. Менеджер зала помогла мало – покупательницу с такой внешностью она не запомнила.

Выйдя из бутика, Смирнова поежилась – по телу побежали мурашки, словно она стояла на сквозняке. Внезапно навернулись слезы, Олеся шмыгнула носом и вытерла их дрожащими пальцами. Ей вдруг безумно захотелось оказаться дома, прижаться к теплому боку мужа и забыть обо всех проблемах. Оба якоря, которые удерживали ее во вменяемом состоянии, исчезли, оставив одну. Дима был далеко, а Галя неожиданно пропала, и теперь с трудом сдерживаемый страх выползал наружу.

Несмотря на будний день, коридоры гипермаркета не пустели. Люди бродили туда-сюда, превратившись для Олеси в однородную разноцветную массу. Сотни голосов слились в монотонный не прекращающийся гул, изредка разрываемый звонкими детскими выкриками или громкими рекламными объявлениями. Но Олеся не обманывалась мнимой сплоченностью толпы, здесь и сейчас ее сложности были никому не интересны. Начни к ней приставать невидимка, мало кто, вообще, обратит внимание.

Смирнова обхватила себя руками и прижалась к стене. Твердая поверхность за спиной давала хоть небольшое, но чувство защищенности. Вытащив телефон, она вновь попыталась дозвониться до подруги, но та ответила. Желание попасть домой все нарастало.

Олеся набрала другой номер. Муж ответил практически сразу, но нужного эффекта беседа с ним не принесла.

– Да, – от голоса Дмитрия повеяло безразличием. – Слушаю.

– Дима, это я, – надеясь, что номер по какой-то причине не определился, проблеяла Смирнова. – Я, Олеся.

– В курсе, – голос любимого не потеплел ни на градус. – Говори.

Олеся вначале даже растерялась и замолчала, никогда еще за все время их знакомства муж не говорил с ней в таком тоне.

– Что ты хочешь? – спросил он.

– Дим, мы тут с Галкой разошлись, и теперь я ее найти не могу, – неуверенно начала она.

– Позвони ей, – сказал, будто отмахнулся супруг.

– Да не отвечает она, – плаксиво заканючила Смирнова. – Забери меня, пожалуйста. Я устала и очень хочу домой.

– Я занят. Вызови такси, – ответил Дмитрий и, не утруждая себя объяснениями, нажал отбой.

Олеся неверяще смотрела на пикающую трубку.

Как же так? Почему он ведет себя подобным образом? Что она сделала неправильно?

Ответов не было. Глаза снова зажгло.

– Помоги. Брат болел, – привлек ее хрипловатый голос. – Дай деньга.

Смахнув слезинки, Смирнова посмотрела на говорившую. Рядом стояла молоденькая девушка, обряженная в цветастые штаны и длинную до щиколоток рубаху, голову незнакомки покрывал платок. Протянув пластиковую емкость для микроволновки, она выжидающе смотрела на Олесю. Недалеко от девушки бродили еще четыре ее товарки, подсовывая посетителям такие же баночки. Уж сколько их гоняла служба контроля, но они все равно просачивались внутрь и занимали излюбленные места.

Смирнова гнать девчушку не стала. Она неловко засунула телефон в карман, одновременно нашаривая деньги. Достав мятую пятидесятирублевку, разгладила бумажку и аккуратно положила в предложенную тару. Девушка цепко схватила подачку, но вдруг изменилась в лице.

– Мало деньга. Мало! – закричала она.

– Извини, но больше не дам, – возмущенно ответила Смирнова и протянула руку. – Не нужно, верни.

Нет, – пошла на попятную девушка и резко отскочила подальше. – Жадная. Тарику пожалела, сама пожалеешь.

– О чем это ты? Угрожаешь, что ли? Я сейчас охрану позову.

– Не надо охрану, не угрожать, вижу, – насупившись, ответила та. – Страшно. Тучи над тобой, бойся.

Проговорив, девушка испарилась. Умело затесалась в толпу и была такова. Пока Смирнова переваривала сказанное, исчезли и остальные ее сородичи.

«Страшно?! Тучи над тобой?! Бойся?!» – мысли незнакомки стучали набатом в висках. Зерно сомнения упало в благодатную почву.

Неужели будет еще хуже? Но куда больше? Ее страх и так уже приобретает форму фобии. Она не ездит в лифте, отказывается от привычной одежды, боится оставаться одна, пугается своей тени и постоянно ждет нового нападения. Еще немного и собственноручно запрет себя в квартире, единственно безопасном месте, лишь бы вездесущие лапы маньяка не смогли до нее добраться.

Как бы Смирнова ни доказывала самой себе, что в состоянии справиться с невидимкой, в глубине души знала – черта с два, не совладает. Ситуация выходила из-под контроля, и она, Олеся, не знала, что с этим делать. За доказательствами и ходить далеко было не нужно – ее теперешнее состояние из-за рядового, в общем-то, происшествия (подумаешь, с подругой разошлись в магазине) наглядно демонстрировало глубину собственного заблуждения.

Мысли одолевали одна хуже другой. Смирнова сжалась, сгорбилась, ощущая себя прескверно. Внезапно по ее лицу провели ладонью. Нежненько так, ласково, успокаивающе. Олеся похолодела, щека нервно дернулась, а глаза широко раскрылись. Поднимая голову, она уже знала, что увидит. Вернее, не увидит ничего. Так и получилось – рядом с ней никого не оказалось.

Крик застрял в горле. Душа ушла в пятки.

Резко подорвавшись с места, Смирнова помчалась вперед.

Домой! – мысленно кричала она. – Только бы успеть домой! Быстрей, быстрей! Спрятаться, скрыться, исчезнуть!

Маневрируя между посетителями, Олеся неслась к выходу. Коридор гипермаркета казался ей бесконечным. Наконец, когда до вожделенных дверей осталось совсем немного, произошло непредвиденное. Преодолев очередной крутой поворот, она на полной скорости влетела в человека. Вместо того чтобы упасть сбитой кеглей на пол, он круто развернулся, увлекая ее за собой. Встроился в поток силы, который сейчас представляла Олеся, и умело вел до тех пор, пока инерция не погасла.

Отодвинувшись от невольного соучастника столкновения, Олеся подняла глаза и ахнула. Крепко прижимая к груди, ее держал Вячеслав.

– Куда же вы так торопитесь, Олеся Александровна? – глядя на нее, спросил Орлов. – Так недолго и разбиться.

– Домой, – только и могла пролепетать Олеся, заливаясь краской.

– Похвальное стремление, – улыбнулся он. – Но в следующий раз постарайтесь не развивать гиперскорость.

– Да, конечно, – пообещала Смирнова. – Отпустите меня, пожалуйста.

Сильные руки директора продолжали бережно ее поддерживать, вызывая неопределенные чувства. Хотелось прижаться еще ближе и одновременно бежать от него без оглядки. Едва ощутимый медовый запах, такой же, как в том сне, смущал, заставляя вспоминать подробности.

– Я в норме, – повторила она, ощущая, как загорели щеки. – Можно уже не держать.

Орлов показательно убрал руки за спину.

– Бог мой, Олеська! – откуда ни возьмись, появилась Галка. – Ты цела?! Не ударилась?

– Да, да, все в порядке, – отмахнулась Олеся. – Я жива.

Однако подруга не поверила и принялась ощупывать ее руки, в поисках переломов.

– Я же сказала, что в норме! – вызверилась Смирнова.

Увидев Галину, Олеся испытала великое облегчение, но в то же время и злость. Ей было плохо и страшно, а Галя непонятно где бродила, да еще в такой компании.

– Где ты была?! – накинулась она на нее. – Мы же договаривались встретиться у того чертова магазина! Через полчаса! Куда ты делась? Почему телефон не брала?

– Прости, дорогая! Со мной случилась трагедия, ты даже не представляешь! Я только-только настроилась на примерку, такой восхитительный комплект выбрала, закачаешься! А тут по громкой связи просят владельца автомобиля подойти к своей машине и мой номер называют. Я все бросила и побежала к стоянке, тебя искать не стала, думала, ты слышала объявление. Да и некогда было.

– Я не слышала, – буркнула Олеся.

– Короче, какой-то козел врезался в мою малышку на стоянке и уехал, гад такой. Если бы не Вячеслав Игоревич, я даже не знаю, что бы делала.

Олеся кинула настороженный взгляд на Орлова.

– Он такой чуткий, – продолжала петь дифирамбы подруга. – Ты даже не представляешь! Единственный, кто откликнулся на зов беспомощной женщины.

Она игриво стрельнула глазами в Вячеслава. Тот ответил ей ослепительной улыбкой. Олеся скривилась.

– В рекордный срок приехал, – эмоционально взмахнула руками Галина. – Вызвал эвакуатор, помог разобраться с машинкой, сам разговаривал с приехавшими гаишниками. Если бы не он, я, наверное, до утра там сидела.

– На телефон-то можно было ответить, – резонно заметила Смирнова. – Предупредить, да хоть смс-ку отправить, что ли.

– Понимаешь, – потупила бесстыжие глазки Галка. – Сумочка у Вячеслава Игоревича в машине лежала, мобильник в ней остался. Пока-то да се, забыла. В общем, извини, Леся, я не хотела, чтобы ты волновалась. Но так вышло.

– Все так и произошло, – подал голос Орлов.

– И, увы, теперь мы с тобой безлошадные, подруга, – подвела итог Галина. – Я прям и не знаю, как поедем домой.

Сама она в это время кокетливо взмахнула ресницами, при этом глядя прямо на директора. Тот усмехнулся в усы и галантно предложил:

– Дамы, а не соблаговолите ли вы добраться до дома на моем транспорте?

Дамы, в лице Галины, радостно согласились.

В автомобиле Вячеслава работал климат-контроль, поддерживая приятную температуру. После чрезмерно кондиционированных помещений гипермаркета и жары улицы, мягкий теплый воздух салона действовал на Олесю расслабляющее. Адреналин начал спадать, и она, закрыв глаза, дремала на заднем сидении. Впереди велась увлекательная беседа, которую Смирнова слушала вполуха. Хотя, по правде сказать, стрекотала в основном Галина, Орлов лишь поддакивал, да иногда вставлял собственные реплики в ее нескончаемый поток слов.

Изредка Олеся выбиралась из дремы, чтобы узнать их месторасположение и всенепременно натыкалась глазами на отражение Вячеслава. Мужчина, не скрываясь, наблюдал за ней через зеркало заднего вида. Понимая, что его заметили, Орлов подмигивал и снова возвращался к дороге. Тогда Олеся резко отворачивалась, демонстрируя полную сосредоточенность на происходящем за боковым стеклом, а потом показательно опускала веки. Но спустя время опять чувствовала направленный на нее взгляд.

Вскоре показался ее дом. К этому времени Олеся уже сбросила щупальца полусна и готовилась быстренько выпорхнуть из автомобиля.

– Олесь, подожди, – остановила подруга, когда Смирнова уже выбралась на тротуар.

Галя тоже вылезла из машины и поспешила за ней.

– Помнишь, я у вас оставляла картину на время переезда? Ту с персиками. Еще не выбросили, надеюсь?

– Конечно, помню, – подтвердила Смирнова. – Куда она денется, так и продолжает пылиться на шифоньере.

Галина укоризненно покачала головой, Олеся только пожала плечами. Ну не понимала она, чем так привлекала Галку несуразная мазня некогда знаменитой художницы местного разлива.

– Я решила забрать ее сегодня, – возвестила Галя. – А то вы все меня завтраками кормите и привезти каждый раз забываете.

– Прости, – развела руками Смирнова. – Одна я такую громадину не дотащу, а Дима, сама знаешь, вечно отговорки находит.

– Вот потому-то я и решила провернуть эту операцию прямо сейчас, – подняла указательный палец подруга. А потом, мельком оглянувшись, заговорчески добавила: – Уговорила Славика помочь.

– Когда успела-то? – Олеся удивленно приподняла бровь.

– Когда кое-кто храпел на заднем сидении.

– Да ну тебя, я не храплю! – вознегодовала Смирнова. – Что ты наговариваешь!

– Ладно, не храпела, – покорно согласилась подруга. – Я о чем тебе намекаю, ты сегодня вечером не звони мне, ладно?

– Я и не собиралась, – уязвлено ответила Олеся. – Больно надо. И без тебя дел выше крыши.

– Да погоди обижаться, – прервала ее Галя. – Когда Славик мне картину занесет, я его приглашу на рюмочку чая. Отдохнуть, так сказать, от дел праведных. Понимаешь?

Подруга многозначительно повела глазами.

– А там, глядишь, и всякого такого захочется.

Она нарисовала руками странный жест, должный изображать это самое загадочное «всякое такое»

– Я тут знаешь…

– Понятно, – перебила ее Олеся. – Не надо подробностей.

Она и так представила все до мелочей, до самой крохотной детали. И сплетенные в жарких объятьях тела, и запах страсти, и томные стоны, и крики наслаждения. Сердце почему-то болезненно екнуло, а Смирнова вдруг неистово пожелала, чтобы планы подруги не осуществились. И сама испугалась подобной мысли.

– Так, я зову его?

– А? – уйдя в себя, прослушала она.

– Зову Славика?

Не дожидаясь ответа, Галина развернулась всем корпусом и помахала рукой, подзывая сидящего в машине, Орлова.

– Эй, мы так недоговаривались! – увидев, что Вячеслав покидает автомобиль, зашипела Олеся. – Его зачем ко мне тащить?

– А я, по-твоему, сама попру картину до машины, что ли? – возмутилась Галя. – Твой Димыч вряд ли оторвет свой зад от дивана.

Смирнова промолчала, потому что Орлов уже был рядом.

– Дамы, показывайте куда идти, – радушно улыбнулся он. – Я готов к труду.

– И обороне? – себе под нос злобно пробурчала Олеся, но ее услышали.

– К обороне я готов всегда, уважаемая Олеся Александровна, что уже не раз доказывал, – высокомерно процедил Вячеслав. – Вам ли не знать.

Щеки у нее в который раз за сегодня загорели.

Орлов предложил хихикающей Галке локоть. Подавив низменный порыв показать удаляющейся спине директора язык, Олеся потопала следом. Настигнув парочку в подъезде, обогнала на повороте и поспешила вперед. Надо было предупредить мужа, а то позорить его, любящего расхаживать по квартире в одних трусах перед посторонним человеком совершенно не хотелось. Несмотря ни на какое недопонимание в их отношениях.

Впрочем, ей можно было даже не волноваться, драгоценный супруг отсутствовал. Вкупе с последним телефонным разговором это оказалось весьма неприятно.

Подруга вошла первой, разулась и прошла в гостиную. Орлов замялся возле двери.

– Хм, Олеся Александровна, можно я войду? – спросил он.

Олеся удивленно воззрилась на него. Зачем задавать такой вопрос, если предполагалось, что он в любом случае войдет. Или господин директор ждал особого предложения?

– Проходите, Вячеслав Игоревич, – не скрывая сарказма, разрешила она.

– Благодарю, – усмехнулся он, переступая через порог.

Внезапно воздух за его спиной задрожал, словно Орлов вошел не в обычный дверной проем, а воспользовался телепортационным порталом из фантастического фильма.

Открыв рот от удивления, Смирнова уставилась на странное явление.

– С вами все в порядке? – будто бы издалека послышался голос Вячеслава.

– Что? – моргнула она.

Загадочная вибрация воздуха тут же прекратилась.

– Вы в порядке? – повторил вопрос мужчина.

– Да, конечно, – промямлила Олеся, закрывая подозрительную дверь. – Просто переутомилась сегодня немного.

Нет, ей точно требуется длительный отдых. Со всеми этими переживаниями она скоро чокнется.

– Надо беречь себя, Олеся Александровна, – лучась искренней заботой, пожурил ее Орлов. – Мы же с Галиной Кирилловной постараемся не утомлять вас долго. Покажите, пожалуйста, где картина. Я ее заберу, и мы сразу же оставим вас в покое.

– Пойдемте, она в спальне, – дождавшись, когда он снимет ботинки, сказала Смирнова. – Только нужно будет залезть на стул, с пола недостать. Надеюсь, вас не затруднит?

Лелея надежду, что Вячеслав откажется и не пойдет к ней в спальню, честно предупредила Олеся. Она не без основания предполагала, что их с мужем комната далека от совершенства.

– Нет, не беспокойтесь, – не оправдал он ее ожиданий.

Когда Орлов зашел в спальню, Смирнова тут же почувствовала приступ стыда – не застеленная кровать представляла собой иллюстрацию к сцене: «Бурная ночь семейной пары». И как апофеоз – ее мятая сорочка, живописно разложенная на Димкиной подушке. Ну, не отличался супруг любовью к приборке.

Бросив долгий взгляд на постель, Вячеслав хмыкнул, отчего Олеся опять покраснела. Но ничего вслух не сказал. Затем безропотно взобрался на предложенный стул и стащил с шифоньера злополучную картину. При этом он так потешно расчихался, что Смирнова не сумела сдержать тихий смешок. Однако, увидев его недовольно сжатые губы, спешно состряпала серьезное выражение лица. Впрочем, мысленно разрешила себе немного позлорадствовать и похвалить собственную лень, не позволившую вовремя вытереть пыль с шифоньера. В конце концов, не только ей постоянно краснеть и терпеть неудобства.

Наконец, Орлов вышел из комнаты. Быстро обулся и, пожелав хорошо отдохнуть, вымелся из квартиры. Галина задержалась. Как только за директором закрылась дверь, она подошла к Олесе и подозрительно спросила:

– Ты что с ним в спальне так долго делала?

– То, о чем ты просила, – недоуменно сказала Смирнова. – Мазню твою доставали.

– Целых пять минут?

– А ты с секундомером под дверь стояла, что ли? Время засекала?– вопросом на вопрос ответила Олеся. – Зашла бы тогда, хоть пыль помогла с рамы вытереть. Проследила опять же. Проконтролировала.

– В вашем скворечнике втроем фиг развернешься! – рявкнула Галка. – И, вообще, хватит меня злить, Леська! И смотреть так на него переставай!

– Ты о чем, Гэл? Как так?

– Ты знаешь.

– Да ничего я не знаю! – возмутилась Смирнова. – Что ты ко мне привязалась со своим Орловым? Насколько помню, мы уже все выяснили. Но если не помнишь, повторю: он мне никаким боком не нужен.

– Смотри у меня, – напоследок пригрозила Галка. – Забуду, что ты моя подруга и родственница, разорву на много-много маленьких Олесек. Ты поняла?

Олеся нервно кивнула, посчитав, что разговаривать с ней сейчас не имело смысла. Все равно пока не успокоится, не поймет.

Уже запирая за Галей замок, она почувствовала, что сегодня и вправду очень устала. Постоянная тревога, навалившиеся странности, выверт Димки и беспочвенная ревность подруги просто выбили ее из колеи. Поэтому запретив самой себе думать о проблемах, Олеся наскоро приняла душ и упала в кровать.

Завтра. Все завтра, в том числе и разговор с мужем.

Скрипнула дверь, пропела половица возле кровати. Затем прогнулся матрас, подсказывая, что Дмитрий вернулся домой. Олеся не стала открывать глаза, лишь сильнее закуталась в одеяло и задышала ровнее. Как ни гнала она от себя нерадостные думки, но мысли все равно просачивались сквозь кокон отрицания, влияя и на сон, и на явь. Смирнова то уплывала в тягостные, наполненные тревожным ожиданием сновидения, то вдруг резко просыпалась, измученная и совсем не отдохнувшая. Приход супруга как раз совпал с одним таким пробуждением.

Гуляка вполз на постель, бесцеремонно облапил и, обдав сивушным запахом, упал на подушку. Потом зашипел что-то неразборчивое, завозился, попытался стянуть одеяло, но не преуспел и вскоре засопел. Олеся проглотила комок душившей ее обиды и тоже постаралась заснуть. Пьяный Димка был не лучшим собеседником.

Глава восемь

Обнаженную кожу ласкала прохлада. Спустя мгновение ей на смену пришли теплые ладони, но и они не задержались надолго, уступив место губам. Сквозь сон Олеся ощущала легкие прикосновения, но не могла проснуться. Вернее, не хотела. С каждой секундой все сильнее разгорался пульсирующий огонь, и она жаждала, чтобы волшебство длилось вечно.

Вот язык дотронулся до чувствительной кожи за ушком, облизал раковинку. Юркнул внутрь, намекая, что не прочь проникнуть и в другое столь же потаенное местечко. Оно тут же отозвалось сладким томлением. Олеся сжала ноги, стремясь хоть немного унять желание, но лишь усилила остроту. Короткий стон вырвался сам собой. В ответ ей в ухо чуть слышно усмехнулись и, не спеша, двинулись дальше.

Мучительно медленно губы спускались вниз по шее, а затем и по позвоночнику, оставляя после себя влажные следы на коже. Прохладный воздух с жадностью набрасывался на отметины, стремясь стереть их, уничтожить, но только оттенял ощущения. А еще рождал мурашки, которые, словно дрессированные зверьки устремлялись следом. Олеся прикусила наволочку, когда шаловливый язык добрался до копчика, а потом и вовсе проник между ягодиц. Приподняла таз навстречу движениям, выгнулась, раскрываясь для откровенной ласки. Когда мужские губы нашли сосредоточие ее страсти, пожалела только о том, что была не в силах остановить время.

Тело трепетало от наслаждения. Если бы не сильные руки, держащие ее, Олеся не выдержала чувственную пытку и давно рухнула обратно на живот. Но ей не позволяли упасть, как и достичь наивысшей точки, вынуждая балансировать на грани, ходить по краю пропасти, куда она так хотела упасть. Наконец, когда сил больше не осталось, разрешили опуститься, чтобы через миг нависнуть сверху. Ее крик удовольствия потонул в подушке, а пальчики на ногах судорожно поджались.

– Олеся, принеси воды, прошу, – голос Дмитрия раздался откуда-то слева. – Милая, проснись.

Смирнова застыла, остановился и мужчина.

– Родная, я умираю! Дай воды!

Она в ужасе дернулась и, наконец, открыла глаза. Ощущение навалившегося сверху тела тут же пропало.

– Леська, пожалуйста, давай ты будешь мстить мне утром, – не унимался муж. – А сейчас смилуйся, дай попить.

Недавний трепет возбуждения превратился в дрожь. Олесю заколотило от внезапно накативших омерзения и страха. Да так сильно, что она крепче сжала зубы, боясь прикусить язык.

Маньяк настиг ее дома, там, где она чувствовала себя в полной безопасности. Проник сквозь запертую дверь и нагло воспользовался, цинично взяв прямо на постели рядом со спящим супругом. А она даже не заметила разницы, вернее, приказала себе не замечать, считая, что таким образом обычно напористый и грубоватый Димка вымаливал у нее прощение.

Дура. Какая же она глупая самонадеянная дура!

– Лесь…, – стонал Дмитрий. – Ну, проснись. Прошу!

– Сейчас, – прохрипела она.

Хотя вместо этого так безумно хотелось схватиться за волосы и завыть, а еще лучше побиться головой о стену. Чтобы физическая боль могла заглушить боль душевную.

Какая же она безмозглая идиотка!

– Лесь…

– Иду, – всхлипнула Смирнова, сползая с места преступления.

И только оказавшись на полу, с мрачным удовлетворением заметила, что сорочка едва держалась на плечах. Разрезанная сзади призрачным маньяком, она почти ничего не скрывала. А испорченные трусики, вообще, остались в кровати.

Обхватив себя руками, чтобы хоть немного унять дрожь, Олеся добралась до стула, где лежал сброшенный вечером халат. Накинула его и побрела за водой. Пройдя несколько метров до кухни, она чувствовала себя так, будто недавно разгружала вагон с кирпичами. Ноги едва сгибались, кисти тряслись, в спине кололо. А еще вдобавок ныла грудь, и скручивало узлом низ живота.

Чертов невидимка! Довел до ручки. Как же она его ненавидела.

С трудом налив в кружку воды, напилась сама. Вновь наполнила ее до краев и потащила Дмитрию, при этом расплескав почти половину.

– Держи, – протянула кружку помятому супругу, успевшему сесть на кровати.

Тот схватил подношение не менее трясущимися, чем у нее руками и залпом выпил.

– О! – его губы растеклись в улыбке. – Я в раю!!!

Подав кружку обратно, муж зацепился взглядом за фигуру Смирновой. Завязать поясок дрожащими пальцами она не смогла, потому даже от такого простого движения полы халата разошлись, демонстрируя ее плачевный вид во всей красе.

– Какая у тебя очаровательная ночнушка, – еще больше отодвинув край, восхитился он. – Новая?

– Нет, модифицированная, – запахиваясь, резко ответила Олеся и забрала кружку. – Жажда больше не мучит?

Муж кивнул.

– Тогда спи.

И она тоже постарается уснуть. Хоть на несколько часов забыть о случившемся.

– У меня появилась другая потребность, – Дмитрий вытащил из ее ладони злополучную кружку и поставил на тумбу. – Иди сюда, родная. Ты ведь для меня наряжалась, а я лось, все испортил.

Смирнова дернулась, вырываясь, вот что-что, а прикосновения, даже Димкины, ей сейчас были противны. Но супруг не позволил отстраниться.

– Леська, хватит обижаться, – глядя на нее маслеными глазами, проговорил он. – Не дуйся. Я все осознал, готов к искуплению. Хоть всю ночь.

Его рука бесстыже проникла под халат и ощупала ягодицы, заставив ее передернуться от омерзения. Слишком свежи было воспоминания о совсем других прикосновениях.

– О, а где у нас трусики? – не найдя белья, игриво поинтересовался супруг. – Потерялись?

– Порвались, – буркнула Олеся. – Любимый, я, правда, не хочу, давай спать.

– Нет уж, – запротестовал он. – Ты готовилась, ждала. Я просто не могу оставить тебя ни с чем. Ну же любимая, расставь ножки.

Ладонь огладила внутреннюю поверхность бедра и дотронулась до влажных складочек.

– Какие мы готовые, – протянул муж. – А еще говоришь, что не хочешь. Не ждала.

Внезапно его взгляд потемнел.

– Или ждала, но не меня? А, родная? – ладонь между ее ног напряглась.

Олеся почувствовала, как загорели щеки.

– Хватит, – она снова попыталась отстраниться. – Тебя, кого еще. Но сейчас я уже перегорела и ничего не хочу.

– Зато я хочу, – оскалился муж.

Пальцы резко проникли внутрь.

– Перестань! Мне неприятно! – ощущая, как он начал грубо двигаться в ней, взвизгнула Олеся. – Ты пьян, проспись! Потом поговорим.

– Я пьян от желания, – икнув, заявил Дмитрий. – Ну же, родная, хватит ломаться.

– Смирнов, перестань или я тебя ударю!

Олеся не обманывала. Больше всего на свете ей хотелось пролить чью-нибудь кровь. И если драгоценный муженек сейчас не отпустит, то это будет его кровь.

– Ударишь? – нехорошо усмехнулся он. – Попробуй.

Олеся размахнулась, но не успела оставить на его щеке отметину, Дмитрий перехватил ладонь. Но пальцы из нее все-таки вынул.

– Любишь причинять боль, родная? Не знал – не знал, – хмыкнул муж. – Я тоже люблю. Помнишь?

Смирнова вздрогнула. Конечно, помнила. Тот раз навечно запечатлелся в подкорке. Когда-то давно она согласилась на предложенную супругом «интересную игру», но пожалела буквально сразу. Вот только просьбы остановиться, трогали его мало. Димка не переставал ее мучить до тех пор, пока полностью не удовлетворил свое желание. В тот момент Олесе показалось, что он одержим.

Вреда здоровью муж не нанес, но оставил на память чувство оплеванности, унижения и беспомощности. А еще породил желание развестись. Придя в себя, супруг, конечно же, принялся извиняться. Он клялся и божился, что никогда больше не напомнит, не намекнет, не предложит. Сдувал пылинки, всячески ублажал и баловал. И она вскоре поверила в его искреннее раскаяние. Забрала заявление и старательно отгоняла воспоминания.

И вот опять.

– Дима, не надо! – как ни хотела Олеся, но все равно сорвалась на постыдный скулеж. – Ты обещал!

– Надо милая, надо, – глумливо улыбнулся он. – Смотрю, давно я тебя не наказывал. Совсем от рук отбилась.

Олеся рванула в сторону, но только спровоцировала безумца. Дмитрий резко дернул ее за руку, вынуждая упасть на себя. Затем сбросил на кровать и навалился сверху.

– Сейчас родная, я тебя воспитаю, – зашипел он в ухо, возясь со своими трусами. – Подожди чуток, папочка идет.

Смирнова сжалась, чудом сдерживая слезы (рыдания, как и сопротивление лишь подогревали его желание), и приготовилась к вторжению.

«Всего несколько минут, больше в пьяном виде не продержится» – успокаивала она саму себя. – «А потом все – развод».

Время шло, муж копался сзади, однако, ничего не происходило.

– Вот, млять, – выругался Дмитрий. – Опять! Да что же такое?!

Супруг скатился, Олеся мгновенно перебралась на противоположную часть постели. Затем он снова разразился базарной руганью и попытался слез с кровати, вот только запутался в одеяле, кубарем слетев вниз. Там и замер засопев.

Смирнова опасливо подползла к краю, но убедившись, что пьянчуга не убился, упала обратно на кровать и, наконец, дала волю слезам.

Утро пришло слишком быстро. Олесе показалось, что она только-только закрыла саднящие воспаленные глаза, как сразу зазвенел будильник. Смирнова слезла на пол и тут же споткнулась о Димку. Сонливость мигом слетела, а вот воспоминания, наоборот, лавиной хлынули в голову, заставляя заново переживать вчерашнее. Захотелось пнуть валяющуюся тушу, но Олеся пересилила себя. Не хватало еще с утра пораньше начать выяснять отношения.

Сама туша внимание на то, что на нее наступили, не обратила. Только пробурчала что-то невнятное, перевернулась на другой бок и продолжила дрыхнуть. А в Олесе окончательно окрепла уверенность в правильности принятого ночью решения.

Сегодня же она подаст заявление о расторжении брака. И никакие его извинения и уверения в том, что больше подобное не повторится, не помогут. Хватит, наслушалась в прошлый раз.

На глаза зачем-то навернулись слезы, но Смирнова решительно их стерла. Да больно, но она справится. Она сильная. Сможет прожить и без него.

Вдруг вспомнились слова бабушки, любившей к месту и не очень сыпать пословицами и поговорками: «Черного кобеля не отмоешь добела». Воистину мудрая женщина была права. Только сейчас Олеся поняла смысл фразы. Сколько бы Дмитрий ни прикидывался нежным и ласковым, садистская основа никогда не давала ему забыть о себе.

Пусть лучше она разберется с этим раз и навсегда, чем будет жалеть потом, замазывая тоналкой синяки. Смирнова даже порадовалась, что у них нет детей. Что мог бы им передать такой папаша? Страшно представить. Даже призрачный маньяк не опускался до того, чтобы причинять ей боль. Действовал нежно, даря наслаждение. Возникшая спонтанно мысль показалось слишком дерзкой и противоестественной, что Олеся осадила саму себя.

Дожила, называется. Начала сравнивать, кто из двух извращенцев лучше. Обычный или призрачный.

Помотав головой, чтобы ненужные мысли уж точно вылетели, Смирнова поспешила в ванную. И все бы ничего, но тело предательски отозвалось на воспоминания. Низ живота приятно потеплел, что даже остальные части ее многострадального организма на время перестали жаловаться хозяйке на жизнь.

Прохладный душ немножко взбодрил. Хотя до нормального состояния было далеко. Тело все так же давало о себе знать противным скрежетом, словно Олеся превратилась в несмазанный механизм. В рот ничего не лезло, поэтому она решила обойтись без завтрака.

За окном, будто в противовес ее сумрачному настроению ярко светило солнце. Одевшись, она снова зашла в спальню, но будить Смирнова не стала, только посмотрела на него. Однако, ощутив, как в горле вновь начал образовываться противный ком, быстро закрыла дверь. Потом обулась и вышла из квартиры.

Не дело филонить. И думать о муже, вернее, будущем бывшем муже. Скоро ответственность за собственное благополучие полностью ляжет на ее плечи, и потеря работы будет точно некстати.

В офисе Олесю встретила злющая подруга. Галка пыхала гневом и плевалась ядом. Утянув ее к себе в кабинет, принялась жаловаться.

– Ты представь, этот… этот Орлов меня продинамил, – возмущенно размахивая руками, шипела она. – Занес картину и давай лыжи мылить. А я его и так и эдак, а он ни в какую. Говорит, некогда.

Олеся только кивнула, слушать излияния Галины о надуманных обидах ей было не особо интересно. Как бы со своими проблемами разобраться. Причем в кратчайшие сроки.

– Ты представь, Леська, – продолжала возмущаться Галка. – Я перед ним хвостом машу, зазываю, да буквально прямым текстом намекаю, а он не понимает. Вот ведь мужики пошли. Фу! Никакой понятливости.

– Угу, – поддакнула Смирнова для вежливости.

– Все! Больше даже не посмотрю на него, – топнула ногой Галя. – Сам приползет, как миленький. Но я еще подумаю, принять ли. Я права?

– Права-права. Делай так, как знаешь, – ответила Олеся. – Меня не спрашивай, все равно решишь сама.

– Вот и сделаю, – припечатала подруга. – Будет знать, как меня игнорировать.

Она, наконец, плюхнулась в свое шикарное кресло и замолчала. Нервно схватила документы и принялась их изучать, ну или сделала вид, что изучала.

Смирнова сидела на стуле и пялилась в стену. Нужно было встать, уйти и занять рабочее место. Скоро должна явиться обсуждаемая персона, и Олесе совсем не хотелось получить порцию нареканий еще и от него. Но она все чего-то ждала. В конце концов, не выдержала и ляпнула:

– Галь, я решила развестись.

– Что? – оторвалась от бумаг Галина. – Что говоришь?

– Я решила уйти от Димки, – повторила Олеся.

– Давно пора, – резко ответила Галя, нисколько не удивившись. – Никогда не понимала, почему ты с ним живешь.

Внутри у Олеси неприятно кольнуло.

Тем временем Галина продолжала.

– Он же такой грубый, не романтичный. Фу! Не то, что Славик, – она мечтательно закатила глаза. – Да ты с ним как с этим, ну, как его? О, вспомнила! С Аидом в царстве мертвых живешь. Скучно, мрачно и никакого веселья.

Олеся от шока не могла вымолвить даже словечка.

– Так что, подруга, правильно, гони его в шею. Ты молодая еще, симпатичная, – Галя внимательно осмотрела ее. – Да, еще вполне себе ничего, поэтому нового мужика быстро отхватишь. Короче, я за.

Высказавшись, она вновь углубилась в бумаги. Олеся же сидела и обтекала.

Ну почему подруга молчала столько времени. Улыбалась Димке, мило с ним разговаривала. Ни словом, ни полусловом не намекнула, что ей неприятно. А сама в это время думала всякие гадости. Но он же – хороший. Всегда ее, Олесю защищал, да и Галку тоже. Помнится, в детстве на них собака огромная напала, так Дима их обеих за спину спрятал. Потом весь искусанный до последнего псину на себя отвлекал, пока они на турник не залезли. Сам еле-еле ушел.

А в том парке, когда к ним пристали какие-то отморозки? А еще множество всяких других случаев. Разве она не помнила? Да, он грубоват, нагл, напорист, но неужели эти его качества не помогали им жить? А как он мило за ней ухаживал. Правда, дарил не цветы, но всегда что-нибудь полезное. То диск редкий притаскивал, то билет в кинотеатр доставал. Впрочем, всего сейчас и не припомнишь. Ну а тогда…

Стоп! Олеся резко одернула сама себя. Она совсем запуталась. Еще немного и собственноручно записала бы Смирнова в великомученики и разрешила делать с собой все что угодно.

Так не получится. Нужно брать себя в руки. Хватит раскисать!

– Я, пожалуй, пойду к себе, – наконец, обретя дар речи, проговорила она.

– Иди-иди, – не отрывая взгляда от документов, разрешила Галина. – Если что, звони.

– Ага, обязательно, – заверила Смирнова и покинула гостеприимный кабинет юриста.

В расстроенных чувствах прошествовала к своему столу и упала в кресло. Правда, как следует пострадать, не удалось. Тонко зазвенели китайские колокольчики, возвещая о посетителе. Вот только вместо нового клиента в офис вошел Орлов в сопровождении клиента старого – малоприятного толстяка Августа. Мужчины о чем-то деловито переговаривались. Однако стоило им переступить порог, как разговор сам собой сошел на нет. Заметив начальство, подскочили девушки-агенты и, обступив парочку, принялись наперебой делиться свежими новостями.

Вячеслав взмахом руки остановил кудахтанье и, мягко улыбнувшись, предложил своему курятнику разойтись по местам. Девицы томно повздыхали, но перечить обожаемому директору не стали.

Олеся зябко поежилась. Снова Август! Что ж ему в избенке-то не сидится?! Опять приперся!

Прошлый приход этого господина совпал с вероломным нападением призрачного маньяка, отчего лишь один его вид напоминал Смирновой о пережитом унижении. Спрятавшись за монитором, она постаралась слиться с интерьером, но ее все равно заметили. Орлов повернул голову как раз в тот момент, когда она выглянула, решив проверить, ушли ли они. Их взгляды встретились. Вячеслав усмехнулся в усы и как тогда в автомобиле, подмигнул. Олеся непонятно почему смутилась и резко отвела глаза. На этом странности не закончилось. Вместо того чтобы пройти в кабинет Вячеслава, возле которого их ожидала довольная Галина, мужчины прямиком направились к ее столу.

– Доброе утро, Олеся Александровна, – пропел директор. – Надеюсь, вы хорошо отдохнули и готовы к работе?

– Здравствуйте, Вячеслав Игоревич. Август Рудольфович, приветствую, – промямлила она. – Кончено, я полна сил. Вы что-то хотели?

– Да, хотел, – чарующе улыбнулся он. – Будьте добры, сопроводите уважаемого Августа Рудольфовича, он желает осмотреть выбранную квартиру.

– Конечно, но вначале нужно согласовать приезд с хозяином, – Смирнова попыталась отмазаться от сомнительного задания.

– Уже не нужно, – покровительственно кивнул Вячеслав. – Я успел все согласовать. Так что собирайтесь, вас ждут.

– Август, до встречи, – протянул он ладонь для рукопожатия. – В случае чего, вы знаете, как меня найти.

– Конечно-конечно! – рассмеялся толстяк. – До скорого.

Вячеслав бросил еще один пытливый взгляд на Олесю, однако, промолчал, а потом резко развернулся и удалился к себе.

– Что ж, Олесенька, – многообещающе протянул Август. – По коням. Надеюсь, вы не против прокатиться?

Смирнова едва сдержала гримасу омерзения. Несколько минут рядом с запашистым клиентом, да еще невольным свидетелем ее унижения – не так она представляла себе начало сегодняшнего дня. Но Олеся сумела справиться с одолевающими ее эмоциями и с профессиональной уважительной улыбкой встала из-за стола.

– Конечно, не против. Пойдемте, Август Рудольфович.

Быстренько сметя в сумку необходимые мелочи, отправилась за ним. Краем глаза, успев заметить Орлова, любезно расшаркивающегося с чрезвычайно счастливой Галиной, которая с видом королевы вплывала к нему в кабинет.

Как и предполагала Олеся, поездка оказалась не из легких. Толстяк весьма специфично водил автомобиль, потому к концу пути она была вся мокрая от страха и едва не падала в обморок от запаха, пропитавшего машину. Уже на месте Август долго бродил по небольшой, в общем-то, квартирке, цокал языком, восторгаясь ее несовершенством. Смирнова то краснела, то бледнела, сгорая от стыда перед людьми.

Когда они уже ехали обратно, несколько раз подряд звонил Дмитрий, но Олеся мстительно сбрасывала вызов, не имея никакого желания с ним разговаривать. Август это заметил и пожурил:

– Ответьте, я не возражаю. Вдруг срочно.

– Нет спасибо. Ничего важного, – отмахнулась Смирнова. – Муж звонил, я после сама ему наберу.

– Беспокоится, наверное, – похабненько усмехнулся толстяк. – Я бы тоже волновался, если бы у меня такая аппетитная женушка в чужих машинах разъезжала.

– Спасибо, – только и смогла промолвить Олеся, аккуратно отодвигаясь от него подальше, мало ли, что он мог себе навоображать.

Но Август замолчал и попытки отвешивать ей сомнительные комплименты оставил. Лишь иной раз поглядывал на Олесю и тихонько посмеивался. Чтобы этого не видеть, Смирнова отвернулась к окну и постаралась обстрагиваться от неприятного соседства.

Расставшись с Августом возле здания, она, едва шевеля ногами, побрела к офису. Напоследок, толстяк поблагодарил ее за прекрасно проведенное время и слюняво облобызал руку. Рвотный позыв Олеся сдержала с большим трудом.

Кроме этого Август вручил приглашение в недавно открывшийся клуб, владельцем которого он являлся. Пообещав незабываемый вечер, а то и ночь, в случае, если она воспользуется картой, противный клиент уехал. Смирнова глянула на пластиковый прямоугольник и прочитала название. Так она и думала: скандальное заведение, о котором трубили все газеты недели три назад. Впрочем, у такого типа, как ее клиент, в загашнике ничего другого и быть не могло.

Запихав приглашение в сумочку, Олеся, мысленно пообещала себе: ни за что не переступит порог «дома разврата», как называли клуб особо несдержанные журналисты. А еще лучше отдаст карту Галине. Пусть веселится со своим Орловым. Им полезно.

Глава девять

Офис встретил Смирнову негромким перестуком клавиш – коллеги уставились в мониторы, усиленно готовясь к очередному совещанию у начальства. Олеся прошла до своего стола и, оставив сумочку, потопала к Вячеславу. Предстояло отчитаться как о проделанной работе, так и о планах толстяка. Хотя она и не без оснований подозревала, что Август давным-давно согласовал все с Орловым, и сегодняшняя поездка являлась блажью клиента, а, возможно, и самого господина директора. Впрочем, размышлять об этом было бессмысленно, а вот завершить ритуал, следовало. Да и отпроситься, чтобы подать заявление на расторжение брака тоже.

Спазм сжал горло, но Олеся глубоко вздохнула и постаралась отбросить болезненные мысли. Настроилась на разговор и направилась к кабинету. Только-только она протянула ладонь, чтобы взяться за ручку, как дверь открылась сама, едва не стукнув ее по носу – из царства Орлова с глупой улыбкой выныривала Галина. Как только подруга переступила порог, дверь за ее спиной тотчас вернулась в исходное положение.

Наткнувшись на Смирнову, Галка с трудом сфокусировала взгляд.

– О, Леська, привет! – словно пьяная, воскликнула подруга. – А я тебя везде ищу.

– Угу, – подтвердила Олеся. – Надо полагать, я пряталась у Вячеслава под столом.

Услышав ответ, Галя захихикала.

– Нет. С сегодняшнего дня там мое место. Но ты никому не говори.

Галина посмеялась собственной шутке, а потом склонилась к Олесе и шепнула на ухо:

– Леська, я такая счастливая!

Олеся чуть поморщилась. Галя тем временем выпрямилась, стерла дебильное выражение лица и уже громко произнесла:

– Иди, но долго не задерживайся.

Сказав, она освободила проход и нетвердой поступью пошла к своему кабинету. Как вдруг покачнулась, нелепо взмахнула руками и стала заваливаться набок.

Олеся ахнула и мгновенно оказалась рядом.

– Галек, ты что?! – успев подхватить, закричала она.

– Да вот голова что-то закружилась, – пролепетала подруга. – Наверное, давление скакнуло.

– С каких пор у тебя проблемы с давлением? – удивилась Олеся.

– Да вот на днях началось, сама в шоке, – ответила та. – Лесь, доведи меня, пожалуйста, до кабинета. У меня в сумочке капли есть. Накапаешь?

– Естественно, не волнуйся, – подтвердила Смирнова.

– Галина Кирилловна, вам плохо, – дверь открылась, и в проходе нарисовался взбудораженный директор. – Может, скорую?

– Не стоит беспокоиться, – вяло отмахнулась бледная Галка. – Прошу только помогите добраться до кабинета, Олесе Александровне тяжело.

Даже находясь в полуобморочном состоянии, подруга успевала томно ему улыбаться. Хотя в том, что Олесе нелегко, была права. Помог Орлов, подхватив Галину на руки, донес до кабинета. Девицы в приемной вытягивали шеи, стремясь лучше рассмотреть происходящее, но одного только недовольного взгляда начальства хватило, чтобы они вновь принялись за работу.

Уже на месте он аккуратно сгрузил Галку на стул и еще раз поинтересовался, не нужно ли что, но получив в ответ, нет, удалился. Смирнова спешно отыскала в сумочке подруги необходимые капли и, разведя их водой, подала. Вскоре к Галине вернулся нормальный цвет лица, она перестала тяжело дышать и закатывать глаза.

– Гэл, ты точно хорошо себя чувствуешь? – в который раз спросила Олеся, суетясь рядом. – Давай все-таки вызовем скорую. На всякий случай.

– Да ну тебя, – отмахнулась Галя. – Уже все нормально, что показывать-то медикам будем.

– Расскажем на словах, – не унималась Смирнова.

– Не стоит. Не в первый раз уже, дома тоже прихватывало, но всегда отпускало.

– Тем более, – настаивала Олеся.

– Нет, я же сказала, – начала злиться Галина. – Все успокойся и иди работать. Вячеслав тебя заждался.

При этом она досадливо поджала губы, а Олеся поняла, что подруга страшно ревновала.

– Галь, послушай, – аккуратно начала она. – Я сейчас быстро отчитаюсь и приду к тебе, хорошо?

– Не нужно, – покачала та головой. – У меня дел полно, некогда, вечером поговорим.

– Как скажешь, – вздохнула Олеся. – Я тогда после отчета уйду.

И тут же добавила:

– Естественно, если Орлов разрешит. Но в случае чего, ты звони. Поняла?

– Поняла-поняла, – покорно согласилась Галя, хотя Смирнова видела, подруга едва себя сдерживала, чтобы самостоятельно не выставить ее за дверь. – Иди уже.

Покинув Галину, Олеся сразу же пошла к Вячеславу. Смысла оттягивать неизбежное она не видела. Дверь вновь была открыта, сам хозяин кабинета сосредоточенно считывал что-то с монитора компьютера.

– Можно? – вежливо поинтересовалась Смирнова.

Вячеслав оторвался от чтения и взглянул на нее.

– Проходите, Олеся Александровна, – разрешил он. – Надеюсь, Галине Кирилловне лучше.

– Да, не стоит беспокоиться, – подтвердила она. – Уже вся в трудах.

– Похвально, – улыбнулся он. – Вы что-то хотели?

– Да, отчет по Августу Рудольфовичу.

– Точно, я и забыл, – цокнул языком директор. – Показали квартиру?

– Да, все прошло замечательно. Хозяин готов подписать договор аванса.

Олеся старалась не выдать свои эмоции по поводу поведения клиента, сжато рассказывая о встрече. Орлов слушал внимательно, иногда кивал, при этом прожигал ее взглядом, от которого Смирнова не знала куда деться. Казалось, под ним она плавилась, растекалась, словно восковая свеча, трепетала слабым огоньком на ветру.

Наконец, ее рассказ подошел к концу, но оставался еще один нерешенный вопрос. Личный.

– Вячеслав Игоревич, не могли бы вы отпустить меня на час? – с трудом сбросив наваждение, спросила Олеся.

– Могу я полюбопытствовать, зачем? – поинтересовался он.

– По личному делу, – теребя краешек блузы, нехотя ответила она. – Если потребуется, я готова подписать нужный документ. Мне, правда, очень нужно.

– Что ж, раз очень нужно, так и быть, отпущу, – лукаво усмехнулся Орлов.

Олеся сдержанно поблагодарила директора и, пока он не передумал, выскочила из кабинета, снова едва не столкнувшись с Галиной. Посторонившись, пропустила подругу, с важным видом входящую внутрь и поспешила вызывать такси. Мелькнула мысль: «А не зачастила ли родственница к начальству». Но Смирнова сама себя одернула. Естественно, что директор и единственный юрист фирмы должны были часто соприкасаться и совсем не в той плоскости, о которой она подумала. Да и не все ли ей равно, пора заняться своими проблемами. В конце концов, час – это не так много, скорее совсем мало для дела, которое она запланировала.

Уже подъезжая к зданию суда, Смирнова вновь услышала телефонный звонок – Дмитрий не терял надежды до нее дозвониться. Опять сбросив вызов, она решительно вышла из автомобиля. Но возле дверей вдруг остановилась, ощущая, как сильно забилось сердце. Сжав с силой кулаки, так чтобы ногти впились в кожу, отрезвляя, наполняя злобой, Олеся немедля переступила порог.

Процедура совсем не изменилась, поэтому ей не составило труда, даже несмотря на туман в голове, заполнить необходимые бумаги. Лишь потом, когда документы были приняты, в груди образовалась пустота. Словно шагнув в дверь здания суда, она пересекла черту, разделяющую жизнь на «до» и «после». В прошлый раз Смирнова такого не чувствовала, может, потому, что бессознательно была готова уступить уговорам мужа. Сейчас же решимость довести дело до конца не ослабевала.

Оставалось сообщить Дмитрию о своем намерении и договориться с ним о раздельном проживании. Правда, встречаться с супругом тет-а-тет Олеся побаивалась. Она лелеяла надежду, что подруга поможет ей в этом малоприятном деле, хотя бы постояв рядом. А в случае если Дмитрий заартачится, станет ее представителем в суде. В том, что муженек будет против развода, она не сомневалась.

Представив ожидающие ее дрязги, Смирнова поежилась. Захотелось, как обычно, спрятаться за широкой спиной Дмитрия, переложив на него часть ответственности. Вот только она сама сознательно отвергала эту защиту. Глаза, в который раз за день защипало. Олеся шмыгнула носом и постаралась успокоиться.

Нужно пережить сложный период, а дальше все у нее наладиться. И будет хорошо.

Успокаивая себя подобными мыслями, Смирнова влезла в такси. Времени было предостаточно, ей чудом удалось проскочить в суде без очереди. Поэтому она не особо торопилась и решила выйти за пару улиц до офиса, чтобы прогуляться.

Давно Олеся вот так не бродила. Вечная спешка, работа, муж, друзья мешали смотреть по сторонам. А иной раз хотелось сбежать от родных, взобраться на гору, лечь на плоский камень и как в детстве следить за облаками. Увы, мечты оставались только мечтами.

Подходя к офисному комплексу, Олеся вдруг заметила Дмитрия, бродившего рядом с крыльцом. Остановилась как вкопанная. Рано. Она не готова к встрече, да еще наедине. Спешащие по своим делам люди не в счет. Попятившись, Смирнова уже была готова бежать обратно за угол дома, но ее увидели. Супруг в мгновение ока преодолел разделяющие их метры и карающим ангелом навис над ней.

– Ты почему не берешь трубку? – пророкотал он

– Эээ…, – не смогла она сразу придумать причину. – Некогда. Работы было много.

Вот уж Олеся и не предполагала, что Димка, не получив ответов всего-то на десять вызовов, припрется сюда лично.

– Много работы, говоришь? – взвился супруг. – В твоем офисе мне сообщили, что ты удалилась по личному вопросу. Где же ты шлялась, а родная?

Олеся попятилась, Дмитрий последовал за ней. Потом, вообще, схватил ее за локоть, не позволяя отступать дальше.

– Убери руки! – взвизгнула Смирнова, ощутив железную хватку. – Или я закричу!

Муж нахмурился, но конечности спрятал за спину. Затем с шумом выдохнул и, чеканя слова, произнес:

– Любимая, я не хотел тебя пугать. Давай поговорим, как нормальные люди.

– Из нас двоих нормальная только я одна, – прервала она. – Уходи.

Какой разговор?! Вначале обвинил непонятно в чем, а потом еще чего-то хочет. Видно же, что ни она, ни он, не способны сейчас продуктивно беседовать. Но Дмитрий не желал замечать очевидное.

– Уйду, как только получу ответ, – он злобно сузил глаза. – Куда ты ходила?

– В суд. Подавала на развод, – оскалилась Олеся. – Все, узнал. Доволен? Убирайся!

– Как на развод? Опять?! – удивленно воззрился на нее муж. – Я не давал согласие.

– Твое согласие и не требуется! – ядовито произнесла Смирнова. – А ты думал, что я готова терпеть всяческие над собой издевательства. Так нет, не надейся!

Дмитрий, словно выброшенная на берег рыба, открывал и закрывал рот.

– Развод, значит, хочешь? – обретя дар речи, прошипел он.

Олеся нервно кивнула, обхватывая себя руками. И на всякий случай отступила еще на шаг.

– А вот хрен тебе, а не развод! – рявкнул супруг. – Поняла?! И даже не надейся!!!

Он развернулся и быстро зашагал прочь, однако вскоре остановился и обернулся.

– И еще! Даже не думай, что я съеду с квартиры. Хочешь, выматывайся сама, хоть к дорогой своей истеричке Галке, хоть куда. И уже туда води своих любовников! Поняла?! – язвительно добавил он. – Все я ушел. На подработку. Договорим когда приду.

Дмитрий гордо поднял подбородок и с видом победителя удалился. А у Олеси наступила пора изображать из себя рыбину. Она отупело наблюдала как муж, подойдя к машине, остервенело жал брелок сигнализации. Потом порывисто усаживался внутрь и со всей силы хлопал дверцей. Затем, бросив на нее еще один возмущенный взгляд, резко трогался с места.

Когда автомобиль скрылся за углом, Смирнова отмерла, воровато осмотрелась по сторонам и, чувствуя полный раздрай в душе, поспешила спрятаться за стенами офиса. Но, как оказалось, зря надеялась получить там хоть капельку покоя. Буквально у порога Олеся попала прямо в руки красной от гнева Галке.

«Караулит под дверью, что ли?» – ощущая эффект дежавю, подумала она.

Не сказав ни слова, подруга подхватила ее за локоть и под удивленные перешептывания коллег потащила в свой кабинет. Вымотанная нежнейшей беседой с Дмитрием Смирнова не сопротивлялась.

– Ты где была? – как только за ними захлопнулась дверь, выдала Галка.

Олеся закатила глаза. Нет, она точно попала в «день сурка»: бесконечные одинаковые вопросы и ситуации вызывали только раздражение.

– В суд ходила.

– Зачем? – не унималась подруга.

Олеся внимательно посмотрела на Галину. Бисеринки пота на лбу, лихорадочный румянец, чересчур сильный блеск глаз прямо-таки кричали о нездоровье.

– Галь, ты себя хорошо чувствуешь? – вместо того, чтобы отвечать на дурацкий вопрос, поинтересовалась она.

– Лучше некуда. Не меняй тему! – рявкнула подруга. – Зачем ты ходила в суд?

– Блин, Галка, я же предупреждала, что хочу развестись, – начала заводиться Олеся. – А чтобы это провернуть нужно вначале подать заявление.

Проговорив, она с досадой добавила:

– Нет, ну я, что ли, должна тебя учить?!

Галина опустила взгляд. Судя по сосредоточенному виду, она что-то стремительно обдумывала.

– Ты из-за него разводишься? – подозрительно спокойно поинтересовалась она.

– А из-за кого еще! – удивилась Смирнова. – Конечно, из-за него.

– Так это за тобой он поехал?

– Галь, ты что? Ну, конечно, за мной, за кем еще?

Олеся досадливо скривилась, вспомнив неприятную сцену возле офиса.

– Представь, явился…

– Я тебя ненавижу, – внезапно прошептала Галина.

Олеся запнулась на полуслове.

– Ты даже не представляешь, как сильно, – срываясь на шипение, продолжила подруга.

Она пододвинулась ближе, вытягивая руки вперед. Ее тонкие кисти сейчас были скрючены, словно лапы неведомого животного.

– Я хочу, чтобы ты сдохла! – Галка взвизгнула и, нацелив ногти Олесе в глаза, ломанулась вперед.

– Дрянь!!!

Смирнова отпрянула назад, лишь чудом уходя от разъяренной женщины. Та, по инерции пролетев еще немного, резко развернулась с намерением повторить бросок. Олеся судорожно обвела взглядом помещение, понимая, что попала в ловушку. Ненормальная загораживала путь на свободу, а места хотя бы для маломальских маневров кабинет юриста не предлагал. Но тут ей на глаза попался шикарный стол Галки. В голове щелкнуло.

Если посильнее задвинуть кресло, то вокруг этой махины можно еще долго нарезать круги. Олеся надеялась, что кто-то все-таки услышит крики и придет на помощь. Недолго думая, она метнулась за преграду. Как раз вовремя, потому что следом за ней с воплем понеслась Галина.

– Убью!!!

– Галь, хватит! – пытаясь увернуться от чрезмерно прыткой подруги, пыхтела Олеся. – Что я сделала?!

– Ты покусилась на мое! – не сводя с нее диких глаз, рычала та.

Мое?! На что «ее» она покусилась?

Внезапно картина стала проясняться, возможному, этому поспособствовала подставка для бумаг, прицельно брошенная в Олесю.

– Гэл, ты сбрендила, что ли? Нет, вы все сегодня сошли с ума! – перебегая на противоположную сторону, верещала Смирнова. – Сначала Димка ко мне с претензиями приперся, теперь ты мозги полощешь. Ты о ком подумала, болезная?

Галка лишь по-звериному оскалилась.

– Об Орлове, да? Вот дура! – от напряжения Олеся даже не смогла придумать более приличного ругательства. – А я-то говорила о Димке. О моем муже!

Постепенно во взгляде подруги начали появляться искорки понимания, но она по-прежнему кралась следом.

– Ты слышишь? Это из-за Смирнова я хочу расторгнуть брак. Это он подкараулил меня возле входа. Твой Орлов не имеет к этому никакого, понимаешь, совсем никакого отношения.

Галина остановилась, ножницы со стуком выпали из ее руки. Развернулась на сто восемьдесят градусов и внезапно стала сползать на пол. Олеся выглянула из-за укрытия. Галя сидела, прижавшись к боковой части стола, и рыдала, как показалось вначале. Но потом она убрала руки от лица, стало видно, что Галина хохотала.

Смирнова опасливо подошла ближе, по пути задвинув туфлей упавшие ножницы подальше под стол. Однако подруга не заметила ни ее манипуляций, ни приближения, она буквально заливалась смехом. Красная кожа лица покрылась бледными пятнами, словно Галину вот-вот должен был ударить гипертонический криз. Рот кривился в гримасе, плечи тряслись, ладони то сжимались, то разжимались, будто она совсем не могла контролировать свои движения.

– Галь, – тихонько позвала Олеся, боясь более громким звуком спровоцировать новое нападение. – Галка, посмотри на меня. Галь…

– А мне сегодня Глеб снился.

Реплика Галины оказалась такой неожиданной, что Олеся вздрогнула. Подруга успокоилась так же внезапно, как и начала смеяться. Можно было подумать, что ее выключили. Раз и все.

– Он стоял рядом, совсем как ты, – Галя неестественно склонила голову набок и пронзительно посмотрела на Олесю.

Смирнова поежилась под этим немигающим взглядом.

– И смотрел. Так осуждающе, – подруга протяжно выдохнула. – Я предательница. Да.

Ее правая щека вдруг самовольно дернулась и застыла.

– Я проклята, – один уголок рта поднялся, словно она улыбалась, другой остался на месте. – Я знаю.

Галина снова засмеялась. Вернее, попыталась – левая часть лица послушно скривилась, правая парализованная превратилась в маску, по которой ручьями текли слезы.

– Боже! – прошептала Олеся, с ужасом смотря на подругу. – Галя. Да что же это такое?!

– Он мое проклятие! – провыла та. – Он моя смерть!!! Смерть!

– Кто? Глеб? Господи, о ком ты говоришь, Галька? – закричала Олеся. – Что ты мелешь?!

– Нет, нет, нет, – затрясла головой Галина. – Он пришел за мной, за тобой. Берегись! Бе-ре-гись!!!

Внезапно она нелепо задрала подбородок и задергалась. Руки стали беспорядочно ударять стол, ноги заскребли пол. Изо рта вырвался неприятный звук, похожий на скрежет зубов.

Олеся в шоке замерла, а затем бросилась к двери и, что было силы, закричала:

– Скорую, быстро! Человеку плохо. Похоже на эпилептический приступ.

Девицы в приемной вначале остолбенели, но потом в офисе начался переполох. Сама Смирнова вернулась к подруге.

– Галка, Галка, ну что же ты так, – приговаривала она, пока отодвигала Галину от стола, чтобы та не навредила сама себе. – Что же случилось?

– Ее нужно перевернуть набок.

Олеся даже не заметила, что в кабинете появился кто-то еще.

– Или хотя бы голову повернуть. Давайте, я.

Орлов, эти человеком оказался именно он перевернул Галину.

– Туфли ей снимите, не стойте, – приказал он. – И принесите что-нибудь мягкое под голову.

Сам он, придерживая руки Галки, расстегивал верхние пуговицы блузки.

Смирнова заметалась по кабинету в поиске того, что можно было использовать вместо подушки. Как назло, ничего нужного, не находилось.

– Да скорей, сколько можно копаться! – прикрикнул Вячеслав.

– Здесь ничего нет, – всхлипнула Олеся. – Я не знаю, где взять!

– Так, сюда подойдите, – приказал директор. – Придержите ее, пока голову себе не разбила.

Смирнова мгновенно опустилась на колени, Орлов, меж тем, стягивал пиджак. Свернув его в несколько раз, подсунул Галине под голову.

– Больше ничего нам не сделать. Остается только ждать, – уверенно произнес он.

Наконец, Галина перестала дергаться, успокоилась и, казалось, уснула.

Вячеслав аккуратно отодвинулся от нее и повернулся к Олесе.

– Вот, вроде бы все. Испугались?

Смирнова только кивнула, не замечая, что это время остервенело грызла ногти.

– У нее эпилепсия, да? – дрожащим голосом спросила она. – Но почему? Никогда раньше такого не было.

– Может быть, но вряд ли, – предположил Орлов. – Больше похоже на истерический припадок. Чем вы занимались до этого?

– Разговаривали, – только и могла ответить Олеся.

– Просто разговаривали, не ссорились? – недоверчиво поинтересовался он.

– Ну, немного, – потупила глаза Смирнова.

– Понятно.

Что ему было понятно, Олеся так и не услышала, потому, как в кабинет вошли медики. Орлов поднялся на ноги и подал ей руку, помогая встать. Врачи занялись Галиной.

– Надо бы госпитализировать, – чуть позже заявил молоденький фельдшер. – Родственникам сообщите.

– Я, я родственница, – выпрыгнула вперед Смирнова. – Я готова.

– Подпишите согласие, – он протянул ей бумагу.

Олеся не могла понять, что же в ней написано. От волнения строчки прыгали перед глазами, не складываясь во фразы. Видя ее затруднения, фельдшер вздохнул и ткнул пальцем в то место, где необходимо было расписаться.

– Это он! – внезапно завопила Галя. – Он смерть!

Олеся от неожиданности выронила ручку. Оказалось, подруга успела не только очнуться, но и сесть. И сейчас смотрела прямо на Орлова.

– Он смерть! – оттолкнув от себя второго врача, снова крикнула она. – Смерть! Смерть! Смерть! Не подпускайте его ко мне!

– Тише, милая! – засюсюкала Олеся, протягивая к ней руки.

Галина со всей силы ударила по протянутым кистям.

– Ты!!! – вызверилась она. – Это ты виновата. Это из-за тебя он пришел!

Олеся отпрянула.

– Ты! Ты! – вновь захохотала подруга. – Виноватааа! Ты!

Фельдшер пробормотал что-то себе под нос, пошарил в чемодане и вытащил ампулу. Быстренько открутил ей голову, наполнил шприц, а затем шустро вколол раствор Галине.

– Что колете? – едва слышно спросила Олеся.

– Если по-народному, успокоительное, – ответил парень.

Смирнова машинально кивнула.

– Так, уважаемые, – поднимаясь с пола, возвестил фельдшер. – Мы ее забираем. Пусть кто-нибудь проводит нас до выхода.

Олеся бросилась вперед.

– Э нет. Только не вы двое, – протянул парень. – Больная на вас плохо реагирует. Вы лучше часа через два позвоните в приемный покой первой городской и узнайте, что ей будет нужно.

– Да, конечно, спасибо, – устало ответила Смирнова.

Орлов тут же скрылся из кабинета и принялся раздавать указания. Вскоре появился охранник с входа, откомандированный им в помощь. Вдвоем с фельдшером они потащил Галину вниз.

Глава десятая

Скорая уехала, забрав подругу. Орлов отправился к себе, даже коллеги перестали изображать толпу зевак и расселись за столы, только Олеся продолжала подпирать стену в кабине юриста. Слова Галины стояли у нее в ушах, заставляя раз за разом прокручивать услышанную фразу.

«Смерть! Он смерть! Не подпускайте его ко мне! Ты виновата!»

Смирнова так и так перетасовывала предложения и не могла понять, что случилось. Но вдруг все резко встало на свои места, и она мгновенно похолодела. Неужели Галя сошла с ума? Нет только не это! Только не Галка.

Пусть будет лишь временное помутнение рассудка. Неважно, сколько потребуется сил на восстановление, она ни за что не бросит несчастную.

Отклеившись от стены, Олеся, как и полчаса назад, забегала по кабинету. Вот только гнала ее, не озверевшая подруга, а собственные мысли.

Возможно, смерть Глеба и слишком быстрое погружение в новые отношения спровоцировали приступ. Очевидно, подруга совсем не была готова к ним, и ее подсознание буквально кричало об этом. Но Галка, с присущей ей напористостью и стремлением взять от жизни все, отмахивалась от этих подсказок и увязла в своих чувствах с головой. Отсюда и проблемы с давлением, бессонница, о которой она рассказывала недавно, да и сегодняшний приступ тоже.

Смирнова начала вспоминать, что в поведении Галины настораживало ее в последнее время: подруга, словно качалась на волнах. То она светилась от счастья, рассказывая об Орлове, была полна любви к ближним своим. То вдруг становилась потерянной, унылой, а то и, вообще, превращалась в злобное, всем недовольное существо. И происходили перемены без видимых причин.

– Это нужно прекратить, – в голос произнесла Смирнова. – Иначе она точно попадет в психушку. И надолго.

Если интимные встречи с Вячеславом так плохо действовали на Галину, то Олеся просто обязана оградить ее от этого. Самостоятельно Галка вряд ли откажется от нового любовника, а значит, нужно действовать через самого директора. Необходимо наглядно показать ему, что встречи с неуравновешенной женщиной могут привести к непоправимому. Если, конечно, он этого еще не понял.

Смирнова передернулась, ощутив запоздалый страх. Вспомнился безумные блестящие глаза подруги, когда та подкрадывалась к ней с ножницами. Нет, нужно обязательно начистоту поговорить с Орловым. Он должен прислушаться к словам и сделать правильный вывод. В любом случае его сексуальная жизнь стоила намного меньше, чем душевное здоровье подруги. Наполненная уверенностью в собственной правоте, Смирнова поспешила к Вячеславу.

Как и большую часть времени, дверь в его кабинет была открыта настежь. Он внимательно изучал бумаги, которые принесла Зайцева. Сама Настя сидела рядом и пожирала директора голодным взглядом.

Олесю покоробило поведение Орлова. Нет, она прекрасно осознавала, что случившееся с Галкой не должно было повлиять на работу всего офиса, но вдруг захотелось, чтобы он хоть как-то проявил свои чувства. В конце концов, это его партнершу увезли на скорой.

Олеся кашлянула, попыталась привлечь к себе внимание, но директор не оторвался от занятия. Лишь Зайцева на мгновение повернула голову, одарила ее раздраженным взглядом и вновь вернулась к лицезрению прекрасного лика начальника.

Уверенности в том, что вот прямо сейчас необходимо вваливаться в кабинет несколько поубавилось, но Олеся все-таки решила рискнуть.

– Вячеслав Игоревич, можно к вам на минутку? – демонстративно постучав костяшками пальцев о косяк, сказала она.

Орлов все-таки оторвался от бумаг. Внимательно ее оглядел и только после этого соизволил открыть рот.

– Будьте добры подождать, Олеся Александровна, я приглашу вас в порядке очереди.

Сидящая ближе к двери и, соответственно, к ней Зайцева едва слышно фыркнула, демонстрируя свое отношение к происходящему. Олеся постаралась не обращать внимания на эскапады коллеги.

– Простите, но это не по работе, но очень важно, – настаивала Смирнова. – Я хотела бы поговорить о Галине Кирилловне.

– Ей стало хуже? – удивленно приподнял бровь начальник.

– Нет. Думаю, что нет, – поправилась Олеся. – В противном случае мне бы уже позвонили. Наверное.

Стоять под прицелом глаз Вячеслава ей было весьма некомфортно.

– Что ж, тогда тем более ваш архиважный разговор может подождать, – отрезал директор. – Я приглашу вас позже.

Олеся хотела возмутиться, но не успела. Следующий вопрос Орлова застал ее врасплох.

– Кстати, Олеся Александровна, вы уже подготовили договор аванса?

– Нет, – замялась Смирнова. – Не успела. Вы же знаете, сначала Галине Кирилловне плохо стало, затем врачи…

– Я в курсе, – прервал ее Вячеслав. – Насколько я знаю, она уже давно в больнице. Так?

– Да, – потупила Олеся глаза. – Но…

– Без «но». Вы же продолжаете стоять под дверью и не только игнорируете собственные обязанности, но и мешает другим, – холодно произнес он. – Разве вы не заинтересованы в дальнейшей здесь работе?

– Нет, простите, – пошла на попятную Олеся. – Я сейчас все сделаю.

– Вот и займитесь, – подытожил Вячеслав и вернулся к изучению документов, давая понять, что аудиенция закончена.

Выслушав отповедь, Смирнова поспешила удалиться подальше от гостеприимного кабинета директора. Однако не успела она пройти и половину пути до своего рабочего места, как была остановлена язвительной фразой Вячеслава:

– И, кстати, Олеся Александровна, не забудьте о еженедельном отчете.

– Да, конечно, – пробормотала Олеся.

Щеки вновь запылали, намекая, что цветом лица она похожа на помидор. В сознании прочно угнездилась мысль – ее только что культурно макнули в гуано. Хотя она сама виновата, не следовало торопить события и врываться к Вячеславу без предупреждения еще и в присутствии кого бы то ни было.

Ругая себя на все корки, Смирнова плелась к родимому столу. От соседних неслось злорадное хмыканье, будто бы каждая из коллег, раньше относящаяся к ней нормально, сейчас считала своим долгом выразить удовлетворение от ее прилюдного унижения.

Спрятавшись, наконец, за монитором Олеся нашла файл, внесла необходимые изменения и с чувством выполненного долга вывела документ. Вспомнив об отчете, скопировала старый вариант, добавила в пункте о двушке – «на рассмотрении» и точно так же распечатала. Дело молодоженов, увы, с места не сдвинулось. Новые объекты в картотеке пока не появились.

Время шло, рабочий день подходил к концу. Бессмысленно листая виртуальные странички, Олеся ждала, когда ее вызовут на ковер. Как и в прошлый раз, Смирнову оставили на закуску.

– Итак, Олеся Александровна, – на пороге ее встретил голос Орлова, – Давайте вначале разберемся с делами, затем со всем остальным.

– Как скажете, – усаживаясь на стул для посетителей, безропотно согласилась Смирнова. Заранее настраивать собеседника против себя ей совсем не хотелось.

Подав папку, Олеся приготовилась отвечать на вопросы, что непременно должны были посыпаться со стороны директора, но их не последовало. Мельком пролистав отчет и вынув распечатанный договор, он отправил папочку в стопку точно таких же. Затем с видимым удовольствием облокотился на спинку кресла и вперил в нее свой коронный рентгеновский взгляд.

Смирнова неловко заерзала на месте.

Пауза затягивалась, но никто из них не спешил начинать разговор. Наконец, когда Олеся не раз и не два перебрала имеющиеся в голове способы того, как бы поделикатнее намекнуть Орлову о разрыве с Галкой, он первым разорвал тишину.

– Что вы хотели мне сказать? – демонстрируя полнейшую готовность ее слушать, поинтересовался Вячеслав. – Или же надобность в беседе уже отпала? Тогда я никоим образом больше вас не задерживаю.

– Нет-нет, – поторопилась добавить Смирнова. – Сейчас минутку, я постараюсь четче сформулировать свою мысль.

– Не стоит спешить, – устраиваясь поудобнее, усмехнулся Орлов. – У нас обоих все равно ненормированный рабочий день.

Олеся вспыхнула. Правильные мысли вдруг исчезли, и она начала говорить то, что первым приходило в голову.

– Вы в курсе, что мы с Галиной Кирилловной родственницы?

– Конечно, – подтвердил директор. – С первого дня.

– Хорошо, тогда буду кратка. Я хочу, чтобы вы оставили Галину, – в лоб брякнула Смирнова.

Тут же мысленно выругалась, едва удержавшись от желания закрыть ладонью рот.

– Да? – удивленно протянул Орлов. – Почему же у вас возникло подобное желание?

– Я считаю, что ваши встречи плохо действуют на Галю, – стараясь не смотреть ему в глаза, проговорила Олеся. – В последнее время она сама не своя. И я думаю, что это связано с вашими свиданиями. Я требую, чтобы вы с ней расстались.

Орлов молчал, но покалывание кожи под его взглядом лучше всяких слов говорило о том, что Вячеслав, мягко говоря, недоволен.

– Значит, вы считаете себя вправе требовать? – обманчиво ласковый голос заставил ее взглянуть на лицо говорившего.

– Как родственница и подруга, я считаю…, – начала она, но предложение закончить не сумела, холодные глаза Орлова буквально пригвоздили ее к стулу.

Мелькнула мысль, что именно так чувствовала себя диковинная букашка, наколотая энтомологом на булавку. Видение было столь четким, что Олеся судорожно сглотнула и вжалась в спинку стула.

Деликатное покашливание вырвало из оцепенения.

– Вячеслав Игоревич, – прочирикала секретарша, когда тот все-таки соизволил перевести взгляд с Олеси на нее. – Вас Август Рудольфович ожидает в фойе, просил передать, что заходить не будет. Сказал, вы в курсе.

– Спасибо, Любовь Андреевна, – поблагодарил директор. – Передайте Августу Рудольфовичу, я сейчас подойду.

Секретарша, зацокав каблуками, вышла. Орлов тоже поднялся с кресла и, подойдя вплотную к Смирновой, остановился.

– Я сожалею, Олеся Александровна, но сейчас продолжить нашу беседу не могу. Да и не хочу, если честно.

– Но, мы, же не договорились! – возмутилась Олеся. – Вы обещали!

Она вскочила со стула, очутившись непозволительно близко к Вячеславу. Перед глазами оказались его тонкие чувственные губы, искривленные сейчас в насмешливой улыбке. Олеся вздрогнула и невольно глубоко вздохнула, отчего сладковатый запах меда моментально проник в легкие. Голова сразу закружилась, перед глазами поплыли цветные круги. Смирнова покачнулась, теряя равновесие, и невольно оперлась руками о твердую грудь директора.

Вслед за головокружением в теле появилась непривычная легкость. Олесе показалось, что еще немного, и она взлетит, но ей не позволили. Горячие мужские ладони накрыли ее пальцы, удерживая на месте. Вскоре жар перебрался с них на кожу, мгновенно распространился, чтобы чуть позже сконцентрироваться между ног.

– Мы же еще не закончили, – ощущая знакомое томление, произнесла она.

– Я вам не отказываю, – ласково пропел Орлов, заглядывая в глаза. – Хочу лишь перенести время и место беседы.

– Да-да, – плохо соображая, что говорила, согласилась Олеся. – Вы только скажите где.

Вячеслав снова улыбнулся. Так маняще.

– Вам же подарили приглашение, Олеся Александровна? – мягко спросил он.

Олеся качалась на волнах его чудесного голоса, всем своим существом впитывая бархатные полутоны. Ей не было важно, что он говорил, лишь бы не замолкал ни на секунду.

– Олеся Александровна, вы меня слышите?

– Да.

Мочку обожгло его дыхание.

– Вам передали приглашение?

– Какое? – ощущая себя пьяной от терпкого запаха, исходящего от мужчины, проблеяла она. – Какое приглашение?

– Август Рудольфович должен был передать вам пластиковый прямоугольник, – прошептал он ей на ушко. – Вы помните? Приглашение в клуб.

Вячеслав отстранился и снова посмотрел на нее, в этот раз вопросительно.

– Вроде припоминаю, – помотав горловой, чтобы хоть немного развеять туман, ответила Олеся. – Да, точно, давал!

– Оно у вас? Не потеряли?

– Ага, у меня, – не осознавая, что тянулась к манящим губам, пробормотала она. – В сумочке валяется. Где-то.

– Вот и отлично, Олеся Александровна, – усмехнулся Вячеслав. – Сегодня в десять я вас там жду. Спросите у администратора, он подскажет.

Затем Орлов отступил, отчего она была вынуждена сделать шаг за ним.

– А сейчас, Олеся Александровна, я должен вас покинуть, – демонстративно поклонился он. – Дела ждут. Да и вам следует позаботиться о родственнице. Так что до скорой встречи.

– До свидания, – машинально ответила Смирнова.

Директор ушел, она же продолжала бесцельно пялиться на дверь. Наконец, сумев побороть стопор, побрела к себе. Голова еще продолжала кружиться, радовало одно – круги перед глазами пропали. Аккуратно переставляя ноги, Смирнова добралась до кресла.

Что сейчас было? Помутнение рассудка. Неужели сумасшествие заразно и передается воздушно-капельным путем? Не могла же она в здравом уме вешаться на Орлова, словно продажная девка. Не могла!

Сейчас вдалеке от Орлова она чувствовала только стыд и недоумение, а никак не вожделение, которое буквально утопило ее, когда мужчина прикасался.

Олеся бессильно уронила голову на стол.

Нет, Вячеслав определенно плохо действует на них обеих. Нужно все-таки посетить тот злачный клуб и выяснить все раз и навсегда. Если подобное будет продолжаться и дальше, ей придется уволиться. Как бы ни ко времени это случилось. И силой забрать отсюда Галину.

Галка!

Пока есть возможность, она лучше позвонит в больницу, вместо того, чтобы заниматься самокопанием.

Обнаружив листочек бумаги с нацарапанным на нем номером, Олеся нащупала телефон. С первого раза дозвониться не получилось, абонент был занят. Впрочем, со второго тоже. Смирнова подумывала о том, чтобы снова набрать номер уже дома, как трубку все-таки взяли.

– Приемный покой первой городской больницы, слушаю, – ответил женский голос.

– Здравствуйте, – сказала Олеся. – Подскажите, пожалуйста, у кого я могу узнать о состоянии Смирновой Галины Кирилловны, ее должны были привести сегодня днем.

– С кем разговариваю? – подозрительно осведомилась администраторша. – Имеем право разглашать информацию только родственникам.

– Да, конечно, Олеся Александровна Смирнова, мое имя и номер телефона указаны в сопроводительных документах.

– Минуту.

В трубке зашуршало.

Наконец, женщина нашла необходимую бумагу, сверилась с данными и все же приоткрыла завесу тайны.

– Состояние нормальное, завтра с десяти до часа выписка.

– Как завтра? – удивилась Олеся. – Ее же только сегодня положили!

– Милочка, не шумите, – возмутилась администраторша. – Что написано в карте, то я вам и зачитала. Все вопросы к ее лечащему врачу. Зафуллину. Хотя другого он и не скажет. Психические расстройства – это не наш профиль.

– До какого времени можно подъехать к ней сегодня? – поторопилась узнать Олеся, но в телефоне уже послышались гудки. Противная тетка бросила трубку, так толком ничего и не объяснив.

Олеся тоскливо оглядела помещение. Девушки-агенты уже ушли по домам, лишь Любочка сторожевым цербером охраняла подступы к общему кабинету. Но и она с раздражением посматривала на Смирнову, как бы говоря, а ни засиделась ли Олеся сегодня. Бедолага была вынуждены бдеть до последнего, а после закрывать офис и сдавать ключи охране.

– Прости, – улыбнулась Смирнова. – Собираюсь и ухожу.

– Поторопись, пожалуйста, – процедила секретарша, всем своим видом показывая, что еще минута промедления, и она самостоятельно вытолкает ее взашей из офиса.

Олеся постаралась ускориться. Положила в сумку мобильник, продублировала в записной книжке номер телефона больницы и на всякий пожарный в нее же положила и сам листочек, предварительно свернув его пополам. Затем запихнула книжечку в сумку. На глаза попало злосчастное приглашение. Олеся невольно перевела взгляд на часы – без двадцати восемь.

Гадство! Такими темпами она доберется до места только к закрытию. А ведь еще так нетерпимо хотелось принять душ и хотя бы немного перекусить, в животе предательски заурчало. Благодаря сегодняшним происшествиям Олеся так и не удосужилась поесть, да что там говорить, даже воды толком не пила. Потому, наверное, ее и шатало, а вовсе не из-за того, что она потеряла голову от близости директора.

Заставив себя не думать о Вячеславе, по крайней мере, пока, Олеся покинула офис. Но как говорится, свято место пусто не бывает. Вместо одного мужчины, в ее мысли ворвался другой. Дмитрий. Идти домой тут же расхотелось. Перед глазами встал образ супруга, который с мрачным видом поджидал ее в гостиной. Малоприятный разговор, последовавший после язвительного: «Ну, здравствуй, дорогая. Поговорим». И его взгляд, выражающий твердолобое упрямство и полную уверенность в собственной правоте.

Когда Олеся подходила к дому, ее трясло от волнения. С трудом открыв дверь, она просочилась в квартиру, но оказалось, накручивала себя зря, в их гнезде было пусто.

Не сумев сдержать выдох облегчения, Олеся бросила сумку на полку в прихожей и потопала прямиком на кухню. На столе нашлась записка, дублирующая последние слова муженька: «Ушел на подработку. Поговорим, когда я вернусь». Скорчив ни в чем не повинной бумажке рожу, Смирнова мстительно подрисовала огромный мужской детородный орган, символизирующий ее отношение к предстоящему разговору. Затем быстренько помыла руки и залезла в холодильник. Холодильник порадовал остатками вчерашнего супа, которые она быстро съела. Впрочем, также быстро была наказана за жадность сильнейшей резью в животе. Желудок высказал свое «фи». Ощущая себя старухой, Олеся поползла в душ. Под струями воды ей немного полегчало. Живот продолжал ныть, но, по крайней мере, боль была терпимой.

После душа перед Олесей встал насущный вопрос, что надеть. В конце концов, она шла не развлекаться, а беседовать. Причем говорить на очень серьезные темы, а легкомысленный наряд мог убить всю серьезность на корню. Помаявшись, Смирнова выбрала бежевые льняные брюки, блузку с коротким рукавом и легкие мокасины на низком ходу, чтобы в случае чего, было удобно драпать не только от призрачного маньяка (если он решить проявиться), но и от самой себя (ежели ее опять переклинит на Орлове).

В тот момент, когда она полностью готовая собиралась открыть дверь, зазвонил телефон. На экране высветился давным-давно заученный номер Галины.

– Дорогая, ты как?! – не утруждая себя приветствием, закричала Олеся. – Тебе что-нибудь нужно?!

– Здравствуй, – голос подруги дрожал и казался хриплым. – А я вот решила тебе позвонить.

– Молодец! Я звонила в приемный покой, но там такая неприятная особа сидит, ничего толком не рассказала, – подплясывая на месте, пожаловалась Смирнова. – Тебе напрямую побоялась, вдруг помешаю. Так что правильно, что набрала. Как ты там?

– Пока не поняла, – вздохнула Галина.

Олеся прямо представила, как подруга зябко передернула плечами.

– Вроде нормально. Меня, кстати, завтра выписывают.

– В курсе и безумно рада! Часиков к десяти приеду к тебе, постараюсь отпроситься у Орлова.

– Спасибо, Лесь, – всхлипнула Галя. – Ты такая хорошая. А я… Ты прости меня, пожалуйста. Я не знаю, что на меня тогда нашло.

– Ну что ты, я давно уже обо всем забыла, – отмахнулась Олеся. – Я все прекрасно понимаю. Навалилось все разом, вот и сорвалась. Главное, что тебе стало лучше.

– Вроде лучше, – неуверенно согласилась Галка. – Правда, мне тут посоветовали обратиться к специалисту.

– Психиатру, что ли?

– Типа того. Еще отдохнуть, отпуск взять. Хотя какой мне отпуск, я и полугода еще не проработала.

– Думаю, Орлов войдет в твое положение, – предположила Олеся.

– Не знаю, Лесь. Я пока сама не хочу.

– Ты и не хочешь в отпуск? – удивилась Смирнова. – Феноменально!

– Не начинай, – отрезала Галка. – Прекрасно ведь знаешь почему.

– Знаю и не понимаю. Зачем он тебе?

Подруга не ответила. Олеся продолжила мысль:

– Конечно, он смазлив, не спорю. Но и все. Что ты в нем нашла, что аж колбасит всю?

– Не говори о нем в таком тоне, – в голосе подруги внезапно прорезался металл. – Вот он точно тут совсем ни при чем.

– Как это ни при чем? – возмутилась Олеся. – А кто тогда кричал, чтобы Орлова к ней не подпускали? Я, что ли?

– Не трогай Славика, – четко выговаривая буквы, сказала Галина. – Или я за себя не ручаюсь.

– Блин, Гэл, ты опять там с ума сходишь? – тоже начала злиться Смирнова. – Он на тебя точно плохо влияет, подумай об этом.

– Это не твое дело, Леська, – прошипела Галя. – И, вообще, не приезжай ни сегодня, ни завтра. Я сама справлюсь.

Выплюнув последнее слово, она тут же отключилась.

Олеся смотрела на пикающую трубку. Нет, сегодня явно не ее день. Почему-то все решили в одностороннем порядке прерывать разговор.

– А вот и черт с тобой, – презрительно процедила она, убирая мобильник. – Ну и не приеду. Но все равно сделаю так, как задумала.

Вдруг захотелось назло Галке переодеться в самый вызывающий наряд и в таком виде отправиться на встречу с Орловым. Пусть соблазниться. Она его продинамит, глядишь, и отстанет от обеих. Но в последний момент, Олеся все-таки удержалась и вышла в том, в чем была. Лишь мысленно показала строптивой подруге язык.

Глава одиннадцатая

Такси доставило Олесю к клубу точно ко времени. «Две грани реальности» располагался в весьма бойком месте, благодаря чему приток посетителей не ослабевал. Вот и сейчас возле дверей толпилась ярко одетая молодежь, были люди и постарше, однако, и они отличались некоторой специфичностью внешнего вида.

Встав в конец очереди, Смирнова даже засомневалась, а пропустят ли ее внутрь. Судя по тому, как охранник разворачивал некоторых товарищей, одетых более комфортно, но менее вычурно, чем остальные, дресс-код здесь все-таки существовал. И ее внешний вид не соответствовал принятым нормам.

Как она и думала, мордатый вышибала с чувством легкого пренебрежения в глазах оглядел ее с ног до головы и процедил:

– Мест нет.

И тут же потерял интерес.

– У меня приглашение, – неуверенно произнесла Олеся, пытаясь одновременно ему улыбаться и шарить рукой в недрах сумочки.

Брать другую для встречи она не захотела, поэтому вполне обоснованно предполагала, что нужная вещь должна была оказаться там, куда она ее положила. Но несчастное приглашение пропало.

Взгляд охранника нехотя переместился обратно.

– Сейчас, минуточку, – пропыхтела Смирнова. – Почти нашла.

За спиной загомонили желающие поскорее попасть в клуб, заставляя ее нервничать и лихорадочно перерывать казавшуюся бездонной кожаную торбу. В тот момент, когда Олеся приготовилась вывалить ее содержимое на асфальт, злосчастное приглашение, наконец, удалось найти. Мерзкий прямоугольник пребольно впился краешком под ноготь, вызвав у Смирновой неконтролируемую волну злобы.

Она зашипела от непередаваемых ощущений и вытащила потерю наружу. Яростно замахала ей перед носом у охранника, и, не дожидаясь разрешения, протиснулась внутрь. Впрочем, после демонстрации вышибала чинить препятствия не стал, наоборот, оскалился, изображая улыбку, и произнес на порядок любезнее:

– Обратитесь к администратору, вас проводят туда, куда будет нужно.

– Как скажете, – пробормотала Олеся сквозь зубы и поспешила дальше.

Посасывая пораненный палец, прошла мимо просторного холла, охраняемого еще несколькими здоровяками, наподобие того, что стерег вход. Именно в конце залы и был встречен высокий тонкий, чем-то смахивающий на кузнечика парень. На его груди виднелся бейдж с надписью: «Администратор Вася».

– Я могу вам помочь? – правильно истолковав недоуменное выражение ее лица, спросил кузнечик.

– Да, – Олеся бросила еще один вопросительный взгляд на бейдж. – Хм…, Вася…

– Все верно, Вася в вашем распоряжении, – сверкнув белозубой улыбкой, подтвердил парень.

– Вася… Василий, – Смирнова чувствовала некоторую неловкость, обращаясь к незнакомому человеку так фамильярно. – У меня назначена встреча на десять с Орловым Вячеславом Игоревичем, не могли бы вы проводить меня к нему.

– Олеся Александровна?!

– Да.

– Замечательно! – расцвел кузнечик. – Вас-то я и жду!

Олеся опешила и машинально отодвинулась от парня. Вася источал столь неприкрытую радость, будто она ему сообщила, что он выиграл в лотерею миллион.

– Так вы меня проводите? – на всякий случай переспросила Смирнова. – А то боюсь, тут у вас я заблужусь в два счета.

– Конечно-конечно, – кузнечик закивал столь часто, что Олесе испугалась, а вдруг у него как у тряпичной игрушки отвалится голова.

Впрочем, парень остался жив и здоров. Еще раз, ослепительно улыбнувшись, он повел ее вглубь.

– Прошу за мной.

Переступив порог, Смирнова подумала, что попала в другое измерение. И если интерьер холла можно условно назвать классическим и понятным, то остальное поражало воображение. Наверное, именно так должен был выглядеть зачарованный лес, населенный всевозможной, далекой от человеколюбия нечистью.

По периметру росли бутафорские деревья. До того искусно выполненные, что Олеся даже прикоснулась к ближайшему стволу, дабы удостовериться, а не завезли ли сюда настоящие растения. Нет, под ладонью вместо шершавой древесной коры оказался гладкий пластик. Однако это открытие не разочаровало, наоборот, Смирнова мысленно поаплодировала неизвестному мастеру.

Под высокими потолками сплетались темно-зеленые подсвеченные огнями кроны. Справа располагалась «дивная поляна» – сцена, на которой зажигали наряженные мавками танцовщицы. Полуголые длинноволосые девицы так многообещающе изгибались, что будь Олеся мужчиной, не осталась бы равнодушной.

Слева – напротив сцены прятался бар. За стойками сверкали накладными клыками бармены – волколаки, между ними и пеньками-столиками сновали вампироподобные официантки. Но больше всего Олесю изумил танцпол. Настоящее болото. Утопленная ниша была заполнена туманом. Кривляющиеся фигуры гостей, освещенные зелеными мерцающими огоньками, утрачивали плотность, превращаясь в бесплотные привидения. Сверху над ними, словно предводитель этого призрачного воинства устроился в горящей клетке ди-джей. Смирнова замерла, не в силах отвести взгляд от беснующегося за пультом черта.

Помог кузнечик. Устав ждать, аккуратно подхватил ее под локоток и повел дальше.

– Нам сюда, – прокричал он на ухо, указывая на лестницу, ведущую на второй этаж, охраняемую массивными мужчинами в черной неприметной одежде.

«VIP – зона» – пробежав глазами по табличке, стилизованной под старинный указатель, прочитала Олеся.

Что ж, она предполагала нечто подобное. В конце концов, такой персоне, как Орлов не с руки отдыхать с обычными смертными. Ему подавай особые условия.

Особые условия не заставили себя ждать и показались во всей красе, стоило ей взойти на первую ступень. Если у подножья лестница выглядела вполне обычной, то чуть дальше она преобразилась. Уж какие технические средства использовали дизайнеры было не особо важно, но эффект полного погружения им удался.

Прямо перед Олесей высилась гора. Но вот над ней показалось первое облачко дыма. Постепенно оно ширилось, темнело, смешивалось с тучами, сгущавшимися над вершиной. Послышался подземный гул, отдаваясь вибрацией в ступенях. Клубы пара все густели, чернели, погружая пространство в темноту. Смирнова остановилась и, приоткрыв рот от удивления, стала следить за зарождающимся извержением.

Внезапно раздался сильный хлопок, заставивший ее ахнуть и судорожно вцепиться в рубаху провожатого. Дно кратера взорвалось, полетели куски раскаленных камней, которые рядом с ними превратились в ослепительные снопы искр. Смирнова завизжала и в панике выставила перед собой руки. Но на этом представление не закончилось. Вулкан загрохотал, задрожал. В жерле забурлила, заклокотала алая жидкость. Вот она перелилась за край кратера и огненным потоком устремилась по склонам, грозя уничтожить все на своем пути.

Глядя на надвигающуюся мощь, Олеся испытала неведомое доселе чувство. Никакие приставания невидимого маньяка не могли сравняться с тем, что она ощущала сейчас. Лишь первобытный страх, заполнивший сознание и желание сию же секунду убраться с пути безжалостной стихии.

По спине поползла капелька пота.

– Боже! – завопила Смирнова, и, схватив провожатого за рукав, потащила его обратно вниз.

– Вверх! – силясь перекричать грохот, орал кузнечик. – Там спасение. Видите?

Олеся присмотрелась в сторону, куда указывала ладонь Васи. И вправду, смертоносная субстанция непонятно почему обтекала определенный участок, тем самым давая призрачный шанс на спасение.

– Да, вижу! Бежим!

И дернув парня, понеслась вверх.

А лава наступала.

Смирнова быстро неслась вперед, перепрыгивая ступени, но и стихия не отставала. В тот момент, когда до спасительного островка оставалось лишь пару метров, огненный поток все-таки преградил им путь. Но вместо того чтобы остановиться, безумный кузнечик продолжал тянуть дальше. И она ничего не могла ему противостоять. Шаг, еще один. Олеся в ужасе зажмурилась, приготовившись к боли, которой не последовало.

Вскоре провожатый затормозил, заставляя и ее остановиться. Смирнова нехотя приоткрыла глаза. Вулкан и лава исчезли, позади виднелась ничем не примечательная лестницы. Впереди – закрытая дверь. Олеся всхлипнула и нервно сглотнула. Во рту было сухо, грудь быстро вздымалась, ноздри жадно втягивали воздух, руки мелко-мелко подрагивали, выдавая пережитый страх.

– Как вам представление, Олеся Александровна?! – радостно спросил Вася. – Просто супер! Правда?! Сам Вячеслав Игоревич проект разрабатывал. Он мастер!!!

Смирнова замерла, ладони сами собой сжались в кулаки. Затем она стала медленно разворачиваться. Страх прошел, сменившись непреодолимым желанием размазать этого…этого Васю по полу. А потом и ненормального Орлова, придумавшего подобное развлечение, за компанию.

– Я чуть не умерла от восторга.

Кузнечик улыбался во все тридцать два зуба. И смотрел на нее так восторженно, будто ребенок, даже желание проредить творение стоматолога пропало.

Сколько ему лет, подумалось Олесе, наверняка не больше двадцати. Вряд ли он до конца понимает, что не всем могло понравиться подобное развлечение. Нет, виновником этот мальчишка не являлся, скорее малолетним адреналинщиком, совмещавшим приятное с полезным. А вот Вячеслав, да и противный жирдяй Август, позволивший создать такое безобразие у себя в клубе, точно.

«VIP – зона»! Как же! Да что б она, еще раз. Да ни за что!!!

Как бы Олесе ни хотелось отплатить обоим засранцам за свой страх, но она прекрасно понимала, что подобное вряд ли удастся. Хоть бы директора от Галинки отвлечь и с чистой совестью считать, что отомстила.

Смирнова еще раз глубоко вздохнула и уже спокойно проговорила:

– Веди дальше, Сусанин.

Кузнечик кивнул и, открыв дверь, жестом пригласил ее войти.

– Ну, уж нет, – отказалась Олеся. – Только после вас. Еще одной встряски я просто не переживу.

Вася хохотнул и первым прошел внутрь.

Что ж, после лавовой лестницы пещера со сверкающими сталактитами, сталагмитами, небольшими озерцами и прочими творениями неуемных дизайнеров не впечатлила.

Кузнечик провел Олесю по каменному уступу, с внешней стороны огражденному перилами. Внизу в пропасти бесновались болотные призраки, грохотала музыка, здесь было тихо и спокойно. Вместо открытых столиков, публика использовала для отдыха отдельные ниши.

Пройдя еще немного, Вася приподнял шкуру, закрывавшую одну из таких ниш, и проговорил:

– Вячеслав Игоревич вас ждет.

Олеся настороженно прошла внутрь и, наконец, увидела Орлова. Он возлежал на шикарном кожаном диванчике и жадно целовался с какой-то девицей.

– Добрый вечер, – ощущая нарастающую злость, проговорила она. – Я не вовремя?

Вот кобелина! Его женщина в больнице, а он с бабами развлекается!

– Нет, что вы, – с трудом оторвавшись от губ партнерши, протянул Вячеслав. – Проходите, чувствуйте себя как дома.

Затем, хлопнув девице по ягодицам, обратился уже к ней.

– Иди, поиграй, дорогая.

– Как скажешь, дорогой, – томно промурлыкала незнакомка.

Затем грациозно поднялась с дивана и, вызывающе виляя задом, удалилась.

Смирнова невольно следила за уходящей женщиной. Яркая, запоминающаяся, даже на предвзятый Олесин взгляд очень красивая. Черные волосы, большие зеленые глаза, пухлые губы. Фигура песочные часы, выгодно упакованная в обтягивающее золотистое платье. Да уж, тут и без экстрасенсов было понятно, дама привыкла покорять мужчин. И для этого у нее имелись все данные: осанка королевы, пластичность танцовщицы и шарм куртизанки. На ее фоне симпатичная Галина смотрелась гадким утенком рядом с прекрасным лебедем. Как выглядела сама Олеся возле подобного воплощения чувственности, она старалась не думать.

Зачем? Расстройств в ее жизни хватало и без этого.

– Олеся Александровна, – окликнул Орлов. – Я рад, что вы пришли.

– Спасибо, я тоже рада, что сумела без вреда для собственного здоровья пройти по вашей дороге ужасов, – Смирнова с вызовом посмотрела на него.

Директор успел принять более подобающую позу, и лишь расстегнутая на груди рубашка намекала о то, что он совсем недавно занимался всякими непотребствами с шикарной брюнеткой.

– Дорога ужасов?! – Вячеслав, казалось, был и вправду удивлен. – Что-то не припомню.

– Как же не помните! – возмущенно всплеснула руками Олеся. – А эта ваша лестница с лавой?! Я, знаете ли, чуть инфаркт от страха не заработала.

Вместо того чтобы начать извиняться, Орлов внезапно засмеялся. Видя столь явное пренебрежение, Олеся оскорблено поджала губы.

Не кобель, а гадский кобель.

– Ох, Олеся Александровна, не смешите, – сквозь смех, пробормотал директор. – И не делайте такое лицо, вы напоминаете мне обиженного ежика.

Он вновь залился счастливым смехом. Олеся гордо подняла подбородок и четко произнесла:

– Раз так, прошу меня простить, не буду смущать вас своим внешним видом. До свидания.

Внутри клокотала ярость, Олеся едва сдерживала себя, чтобы не вцепиться в эту ухмыляющуюся рожу. Сделав усилие, она развернулась с намерением навсегда покинуть увеселительное учреждение, но следующая фраза Вячеслава заставила ее немного повременить с уходом.

– Олеся Александровна, прошу меня простить, если я ненароком задел вас своим высказыванием. Честно, не хотел.

Смирнова милостиво кивнула.

– Еще раз прошу прощения. Будьте добры, присаживайтесь, пожалуйста, – сам он привстал, демонстрируя забытые манеры. – Располагайтесь удобнее.

Олеся с видом вдовствующей императрицы прошествовала к одному из кресел.

– Вина? – поинтересовался Орлов, когда она с удобством откинулась на спинку.

– Нет, спасибо. Сегодня я не пью.

– А я настаиваю, – мягко улыбнулся директор. – Местное вино вне всяких похвал.

– Даже не знаю, – все еще колебалась Смирнова, впрочем, любопытство оказалось сильнее. – Так и быть, уговорили. Но только бокал.

– Как скажете, – пропел Орлов и, подойдя к столику, нажал на интерактивную панель, вмонтированную прямо в столешницу.

– Сделал заказ, – пояснил он. – Скоро принесут.

Смирнова с умным видом кивнула.

– Также хочу извиниться за Васю, – сев напротив нее, продолжил Вячеслав. – Обычно мы не используем спецэффекты без согласия посетителей, но вы ему, видно, так сильно понравились, что парень не устоял перед желанием покорить вас таким вот экстремальным образом.

– Да уж, – пробормотала Олеся, разглядывая убранство ниши. – Покорил, это бесспорно.

Вдруг раздалась мелодичная трель. Смирнова вся подобралась, ожидая следующий этап светопреставления, но вместо этого в нишу вошла минималистично одетая девушка. Поставив на столик поднос, тут же удалилась.

– Она под дверью ждала, что ли? – не выдержав, поинтересовалась Олеся. – Так быстро заказ доставили.

Орлов лишь загадочно улыбнулся, но не ответил. Затем достал из ведерка бутылку и, не торопясь, принялся ее откупоривать. Смирнова следила за его действиями. Вот пальцы Вячеслава ласково прошлись по горлышку, осторожно сорвали этикетку, четко вставили штопор в пробку и резко ее выдернули.

Негромкий хлопок привел Олесю в себя.

– За взаимопонимание, – взяв один из бокалов, предложил тост Вячеслав.

– Поддерживаю, – улыбнулась Смирнова и подняла свой.

Нежно зазвенел хрусталь.

– До дна.

В меру сладкое с тонкой горчинкой вино было великолепно. Олеся не заметила, как ее бокал опустел. Впрочем, вскоре он опять наполнился.

– Олеся Александровна, – привлек ее внимание Вячеслав. – Позвольте, я вам кое-что покажу.

Голова приятно закружилась, Смирнова и не думала, что вино будет настолько коварным. В груди поселилось тепло, вся злость и возмущение постепенно уходили. Помещение заиграло полутонами.

– Вы позволите? – повторил Орлов.

Его зеленые глаза вдруг оказались так близко и захватили в плен ее. Весь мир внезапно стал таким далеким, ненужным, лишним. Появилось одно желание – быть рядом с обладателем этих глаз, покориться его воли.

– Да, – пролепетала Олеся. – Я хочу.

– Тогда смотрите.

Вячеслав резко отстранился, а затем развернул ее кресло на сто восемьдесят градусов. Ахнув от неожиданности, Олеся крепче вцепилась в подлокотники и заозиралась. Но почти сразу успокоилась, увидев, что Орлов встал позади, положив ладони на спинку рядом с ее головой. При желании она могла дотронуться до его пальцев щекой, если бы чуть-чуть повернула лицо. Страха больше не осталось, только предвкушение чего-то необычного, смешанное с пьянящим чувством близости.

Внезапно пол дрогнул, и платформа, на которой стояло кресло, стала медленно опускаться. Вначале в шахте исчезли ноги Олеси, затем туловище, а движение не прекращалось. Все ниже и ниже, пока она полностью нырнула вглубь.

Смирнова подняла голову вверх – над ними, постепенно отдаляясь, в противовес темноте шахты зияло светлое окошко. Вот только и оно вскоре закрылось, погрузив пространство во тьму и тишину. Было слышно спокойное дыхание Орлова, ее учащенное, да едва слышный скрип тросов. Звуки говорили Олесе, что она не потерялась в бескрайнем космосе. Легкий холодок сомнения пошел по спине, но был остановлен нежным прикосновением пальцев. Чувствуя ее беспокойство, Вячеслав своевременно прогнал тревогу, не дав той превратиться в панику.

Наконец, движение, раздался звук раздвигающихся дверей. Олесю ослепил яркий после темноты шахты свет, вынуждая зажмуриться. Затем в кабинку ворвалась оглушительная музыка. Последним вместе с порывом ветра просочился внутрь характерный сладковатый запах, тут же шибанувший в голову, похлещи выпитого не так давно вина.

Когда глаза привыкли к освещению, Олеся смогла осмотреться. Оказалось, они с Орловым почти волшебным способом преодолели пространство и появились прямо на «болоте». Блеклый туман стелился по полу, поднимался клубами, скрывая танцующих людей. Лишь изредка в отсветах неоновых огоньков появлялось то одно, то другое полупрозрачное тело. Да иногда под ногами призраков проплывали загадочные тени, чью природу Смирнова так и не могла определить: то ли они являлись частью цветового оформления, то ли были плодами ее бурного воображения. Впрочем, разгоряченные выпивкой и музыкой фигуры, вообще, не обращали ни на что внимания.

А, значит, и ей тоже нет нужды думать об этом.

Олеся сидела в кресле и молчала, лишь с возрастающим интересом глядела на кривляющихся, словно в припадке людей. Вячеслав тоже безмолвствовал, давая ей возможность наблюдать. Казалось, танцующие полностью утратили индивидуальность, став единым, подверженным лишь инстинктам, организмом. Вскоре Смирнова наклонилась вперед, с жадностью впитывая эманации, исходившие от этого существа. Страсть, похоть и пьяный угар штормовым валом обрушивались на нее, погребая под своей толщей. С каждым разом всплывать становилось все сложнее, и в какой-то момент она поняла, что больше не могла, да и не хотела противиться. Олеся безумно жаждала присоединиться к беснующейся толпе.

– Пойдем, – Орлов оказался рядом и протянул руку.

Не раздумывая и секунды, Олеся ухватилась за ладонь и нырнула с головой в водоворот эмоций. Призрачные танцоры посторонились, позволяя новичкам протиснуться в середину, а после вновь сплотили ряды, загораживая их от остального мира.

Олеся отдавала танцу саму себя. Потоки неона ослепляли, выхватывая ее из тумана. Ритм биения сердца совпадал с ритмом музыки. Мелодия проникала в душу, выворачивая наизнанку, вытаскивая на поверхность все то, о чем она даже не имела представления. Сама атмосфера творившейся вакханалии заставляла кровь кипеть, побуждала открыться незнакомым раньше чувствам. И Смирнова без сожаления отдавалась этому новому, позволяя ему властвовать.

Но вот в игру вступила третья сила. Сильная, мощная, могущественная. Она бесцеремонно вклинилась в ритм, подчиняя, заставляя Олесю следовать за ней. Мужские прикосновения, что на протяжении всего времени бережно направляли, поддерживали, вдруг изменились. И это казалось правильным, потому как ее тело тоже жаждало другого: остроты, страсти, огня. Обладания.

Горячие даже сквозь ткань ладони Орлова скомкали блузку, пробираясь к болезненно напрягшимся грудям. Олеся вскрикнула и еще сильнее прижалась спиной к Вячеславу. Он стал твердым, словно каменным. Или мертвым. Но лишь на мгновение. Руки на ее груди дрогнули и продолжили свой путь дальше, ощупывая, поглаживая, вводя в транс.

Брюки сдались без боя, разрешая ему проникнуть в трусики, достигнуть самого чувствительного места. Смирнова задохнулась от пронзившего ее удовольствия, но и Орлов не остался равнодушным. Его срывающееся дыхание обжигало макушку, возбужденная плоть упиралась в поясницу, вот только Вячеслав не спешил расчехлять свое главное оружие, довольствуясь пальцами. Но и их было достаточно, чтобы унести Олесю в царство блаженства. Она извивалась змеей, царапала ногтями, держащие ее руки, выла в голос, словно умалишённая. Потому что и вправду была такой: безрассудной, забывшей обо всем, перешагнувшей за грань.

Раз за разом накатывали волны наслаждения, концентрировались, становились чаще и спустя бесконечно долгий, но невыносимо сладкий миг накрыли ее с головой. Прошлись судорогой по всему телу, выбрасывая Олесю из сознания, заставляя парить в невесомости. Чтобы через несколько ударов сердца бросить на камни холодной фразой Орлова:

– Так и быть, Олеся Александровна, я закончу с вашей подругой. Будьте уверены. А сейчас идите домой. Уже поздно.

В следующий момент ее колени подогнулись, Олеся начала заваливаться вперед. Пол быстро приближался, грозя столкновением. Но почувствовать падение она не успела, перед глазами резко потемнело, Олеся рухнула в обморок.

Глава двенадцатая

Пришла в себя Олеся только в такси. Как выбралась из клуба, она помнила смутно. Вроде бы до выхода ее довел Вася, он же сунул в руки сумочку, пожелал спокойной ночи и, словно большую куклу, усадил в салон. Больше ничего. Провал. Пустота. Остальные воспоминания будто подернулись туманом.

Туманом!

Смирнова едва не подпрыгнула на сидении.

Туманом. Точно таким же, какой заполнял «болото».

Болото!

Танец.

Орлов!

Его пальцы в ее трусах…

Олеся застонала, в ужасе схватившись за голову. Цепочка ассоциаций внезапно выстроилась, заставляя вспоминать. Но лучше бы она навечно осталась во мраке беспамятства, чем так. Перед глазами поплыли сцены из клуба, и чем дальше, тем красочнее они становились. Тем сильнее ее грызла совесть.

Смирнова устало откинулась на спинку сидения и закрыла глаза. Она предательница. Трижды предательница. Обманула не только самых дорогих людей, но и саму себя. Как же низко она пала! Казалось, что ниже просто не могло быть. А ведь еще осуждала Галину, за то, что та слишком быстро забыла покойного мужа, бросилась в новые отношения. А сама-то…

Отправилась в клуб, чтобы решить одну проблему, а наделала еще больше. Как же она будет смотреть в глаза Галке, после того, как столько раз говорила, что Орлов ей не нужен. То есть, лицемерно врала в лицо, прикидываясь незаинтересованной. Ведь если судить по событиям сегодняшнего вечера, получалось, что очень даже нужен.

Но это не так! Потому, как сейчас кроме отвращения, Олеся ничего не чувствовала. Что же ее толкнуло в объятья Вячеслава?

Вячеслав! Огромная проблема. Да она сгорит от стыда при следующей встрече. Но он тоже виноват, беспардонно воспользовался ее невменяемым состоянием.

Точно! Это какое-то умопомрачение. Вероломный Орлов, дурацкий клуб с его ненормальными спецэффектами, коварным вином и атмосферой разврата. А не она извращенка!

Нет. Нет! Нет!!! Она нормальная!

Словно в насмешку память подбросила еще одну картинку.

Вот она, дрожа от наслаждения, случайно повернула голову в сторону, натыкаясь взглядом на танцующую рядом парочку. У женщины, очень знакомой женщины, до самой талии задран подол платья, демонстрируя отсутствие нижнего белья. Но ту, казалось, совсем не волновала подобная мелочь, потому как ничто не мешало руке партнера трогать ее прямо в сокровенном месте.

Точно так же, как ласкал сейчас саму Олесю Вячеслав.

Сквозь дурман до нее не сразу дошло, что это та дама, с которой Орлов так жарко целовался на диване. Сейчас женщина не менее страстно развлекалась с другим, жадно следя за тем, как ее бывший партнер играл с Олесей. И, что самое ужасное, Смирнова не чувствовала стыда, наоборот, лишь еще больше заводилась. Она с восторгом открывалась навстречу пальцам Вячеслава, навстречу пристальному взгляду незнакомки. Осознание того, что кто-то другой тоже в курсе происходящего, доставляло ей ни с чем несравнимое удовольствие.

Олеся всхлипнула.

Получалось, она все-таки извращенка. Тогда стоило ли обижаться на Димку? Он, по крайней мере, не выносил «радости» за порог. Пытался сдержать наклонности, она же, с маниакальным упорством отрицая очевидное, лишь позволила им вызреть, развиться без контроля. И сегодня, вообще, выпустила на свободу, разрешив доминировать над собой.

А еще Олеся вдруг с четкостью поняла, несмотря на грядущий развод, она продолжала любить мужа. С той же горячей страстностью, что и много лет назад. И это добавляло в ее копилку еще одну, далеко не маленькую порцию переживаний.

Фары автомобиля высветили знакомый подъезд. С трудом найдя в сумочке деньги за проезд, Смирнова отдала плату водителю и выбралась наружу. На негнущихся ногах преодолела путь до дома и застыла возле дверей.

Из-за насыщенных событиями дней она совершенно потеряла счет времени. И когда следующая смена Дмитрия просто не помнила. А так хотелось, чтобы именно сегодня он отправился на работу. Тогда и ей не пришлось бы ничего объяснять: ни свое отсутствие, ни решение, ни выбор.

Олесе повезло, ее желание сбылось, супруга дома не было. Она нашла только новую записку на столе, слово в слово дублирующую старую. Скабрезная картинка отсутствовала, говоря о том, что муж-таки сюда заходил.

Бросив смятый лист в мусорное ведро, Смирнова на автопилоте посетила душ. Руки слушались плохо, потому она просто постояла под горячими струями. К сожалению, вода не помогла обрести душевное равновесие. Оставалась одна надежда на длительный сон. Поэтому, даже не размотав полотенца, Олеся упала в кровать и, к счастью, практически сразу же вырубилась.

А ночью опять пришел невидимый маньяк. Каким-то шестым чувством, Олеся поняла, это – не муж, а именно ее персональный мучитель. Впрочем, после сегодняшних приключений, Смирнова восприняла его визит как нечто само собой разумеющееся. И даже не сопротивлялась.

Зачем?

Уж если суждено сделаться постельной игрушкой невидимки, пусть так и будет. У нее просто не осталось больше сил. Предел прочности оказался не бесконечен. Слишком многое навалилось, погребя, словно под лавиной. Усталость не столько телесная, сколько душевная снизила порог восприятия, позволяя Олесе остаться безразличной к первым прикосновениям призрачной длани.

Но лишь на короткий срок.

Невидимка больше не скрывался, не притворялся Дмитрием, как в прошлый раз. Он действовал, словно хозяин, господин, полностью уверенный в безнаказанности своих поступков и слабости жертвы.

Одеяло было отброшено в сторону. Полотенце, успевшее за время сна размотаться, столь же красиво унеслось на пол. Олеся даже не вздрогнула, лишь отстраненно проследила за ожившими предметами, будто происходящее ее совсем не касалось. Вот только призрачному маньяку такая апатия не понравилась. Что он и доказал, лишив ее этого последнего и единственного оружия.

Когда в темноте комнаты появились светящиеся, будто натертые фосфором когтистые ладони, Смирнова не выдержала и заорала. Вернее, попыталась, но не сумела, ужас сковал связки, не позволяя крику вырваться наружу. Явно наслаждаясь произведенным эффектом, невидимка показательно защелкал когтями прямо перед ее носом и со вкусом провел ими по лицу Олеси. Она дернулась. Короткая боль полосонула кожу, и по щеке поползла теплая капля.

– Тише, – впервые подал голос маньяк.

От неожиданности Олеся снова едва не напоролась на когти.

– Перестань дрожать, – прошептал мучитель. – Поранила сама себя. Больше так не делай. Не шевелись. Поняла?

Смирнова лихорадочно заморгала, боясь двигаться.

– Вот и молодец, – ей почудилось, что невидимка улыбнулся. – Запомни: шевелиться нельзя.

Когти снова дотронулись до ее щеки. Аккуратно и нежно, но Олеся все равно, что было силы, зажмурилась. Тихий смех маньяка стал ей ответом.

Едва задевая кожу, когти двинулись вперед. К судорожно бьющейся жилке на шее, вниз по яремной вене прямо к ключице. Где на мгновение остановились, словно обладатель богатого арсенала решал, что делать дальше. Пустить ли его в ход или же еще немного ее помучить. Затем он не спеша продолжил движение.

Закрытые глаза сыграли со Смирновой злую шутку. Не видя происходящего, она концентрировалась на ощущениях. Едва дыша, следила за прикосновениями маньяка. Прикосновениями четкими, точно рассчитанными. Одновременно легкими, вызывающими истому, и острыми, не дающими забыть о возможной опасности. Будто кошачьи лапки обманчиво мягкие и безобидные гладили ее тело. И оно вдруг включилось в игру, отзываясь на ласку.

Когти медленно спускались к груди, но добравшись до соска, скользнули прочь. Закружили рядом, вырисовывая на коже узоры. Снова и снова, раз за разом, круг за кругом, изводя, дразня, заставляя Олесю, не желая того, тяжело, с надрывом вздыхать.

Потом также неторопливо отправились дальше. По нервно втянутому животу, только мимолетно заглянув в ямку пупка, а потом все ниже и ниже. К шелковистым волоскам, скрывающим пульсирующий в ожидании прикосновений бугорок. Вынуждая Олесю выгибаться им навстречу, против воли раздвигать ноги, открываться перед мучителем. Но он опять лишь огладил нежные складочки, так и не удостоив внимания самую чувствительную точку на ее теле. А потом и вовсе убрал руки.

Смирнова тихонько захныкала, не сумев сдержать разочарование.

Внезапно в ее ноздри проник знакомый запах. Такой, только в несколько раз менее концентрированный, а потому практически незаметный она ощущала. Сейчас же он расцвел во всем своем страшном великолепии. Сахарный, терпкий, возбуждающий аромат меда. И не менее знакомый голос с ехидцей произнес:

– Не торопитесь изведать все, Олеся Александровна. Оставьте что-нибудь на потом.

Смирнова замерла, не веря своим ушам. Затем резко открыла глаза, боясь и в то же самое время, надеясь увидеть того, кто так изощренно издевался над ней последние несколько дней. Но в комнате никого не было. Она больше не ощущала присутствия невидимки, лишь легкий сладкий шлейф говорил о том, что случившееся ей не померещилось.

Вскочив с кровати, Олеся лихорадочно забегала по комнате.

Неужели это он? Орлов!

Кто же тогда он?!

Почему?

За что?

Как? Как?!

Смирнова вдруг встала как вкопанная, помотала головой, словно это помогло бы ей понять. Утрясти мысли и выбрать из них самую верную, самую правильную.

Неужели она ошиблась, услышала то, чего не было. Приняла вымысел за правду. На фоне постоянного нервного напряжения стала сходить с ума.

Нет! Она поняла точно. Тот же голос, интонация, манера говорить. И это его насмешливое: Олеся Александровна. Только он таким тоном произносил ее имя. И запах. Тот же самый запах, который она узнает из миллиона других ароматов, даже если будет спать. Да что там, даже если будет при смерти.

Вопросы, идеи, предположения роились в голове, словно пчелы в улье. Разные, но одинаково фантастичные и абсурдные не давали и секунды покоя. Не позволяли сесть и все обдумать. Заставляли метаться в четырех стенах, будто плененную тигрицу в клетке.

С трудом убедив себя остановиться, Олеся вышла из спальни и направилась в ванную, но на полпути не выдержала и снова побежала. Ворвавшись, включила холодную воду и принялась ожесточенно умывать пылающее, но это не помогало. Отчаявшись успокоиться закрыла воду и подняла голову, но сразу испуганно отпрянула, случайно наткнувшись на отражение в зеркале. Оттуда на нее смотрела страшная незнакомка: спутанные волосы стояли дыбом, в широко распахнутых глазах застыли изумление и страх. Кожа серая, и лишь на щеках горел неестественный румянец, да алела длинная царапина. Искусанные губы припухли, превратившись в бесформенные лепешки.

Олеся подняла руку к лицу. Дрожащими пальцами провела по кровоточащей полоске, которая отозвалась на прикосновение саднящей болью. Всхлипнула – у незнакомки в зеркале из глаз потекли слезы, застилая обзор у нее самой. Силы вдруг улетучились, колени дрогнули, и Смирнова стала стекать на пол. Где, свернувшись в клубок, беззвучно заплакала.

Сколько времени Олеся провела на полу, она не помнила. Просто в какой-то момент слезы кончились, грудь перестало печь от рыданий, а ладони, сжавшиеся в кулаки, разжались. Ее все еще мелко потрясывало, но, по крайней мере, голова перестала разрываться от всевозможных догадок. Смирнова стала способна размышлять. Поднявшись, она еще раз умылась и попила. Уселась в кресло и постаралась мысленно перенестись на несколько дней назад, когда состоялось знакомство с Орловым.

Стоило только представить Вячеслава, как в памяти всплыло ее странное видение, в котором он предстал в виде чудовищного монстра. Олесю передернуло от омерзения. Неужели уже тогда подсознание предупреждало, что новый директор совсем не тот, за кого все его принимают. При первой встрече сигнализировало об опасности, но она, глупая, благополучно упустила подсказку.

А если вспомнить первое нападение невидимки. Он тоже был там. Сидел рядом и смотрел. В тот день Орлов приглашал каждую из агентов в свой кабинет и беседовал по отдельности. Девчонки выходили кто смущенными, кто радостными, и лишь ей повезло нарваться на неприятности.

Вячеслав тогда с умным видом слушал ее сбивчивые объяснения и наблюдал. Словно ученый следил за поведением подопытного кролика. Цинично, безжалостно, бессердечно. А после подкараулил ее в лифте и продолжил начатое, напугав до полусмерти. Пусть она его и не заметила, но что мешало Орлову зайти за угол, превратиться в невидимку и прокрасться внутрь.

Смирнова с силой сжала руками голову. Ее предположения и домыслы просто не вписывались ни в какие рамки. Были ужасны, но не лишены логики. Подтверждая их, память подкидывала одну картинку за другой.

Появление Августа самого по себе отвратительного совпало со следующим нападением маньяка. Олесю передернуло от чувства гадливости, что она испытала в тот раз. Да так сильно, будто все произошло совсем недавно. Вспомнился рентгеновский взгляд Орлова, что пробирал до костей. Его поза, прямо кричащая о том, что он в курсе и наслаждается ее унижением. Но опять-таки не придала увиденному значения. Дура.

Рядом с креслом лежали тапки. Смирнова с силой их пнула, вымещая раздражение. А потом резко вскочила, припомнив еще одну деталь.

Боже! Но если он трогал ее не руками и не ногами, уж — это она бы заметила. Тогда чем?

Как наяву Олеся вспомнила гадких червей, живым плащом покрывавших тело монстрообразного Орлова.

Неужели именно ими он проникал в нее? Только не это! Она согласна на еще одну, да хоть десять призрачных рук, лишь бы не так.

Воображение не зная жалости, предоставило тошнотворную сцену. Олеся зажала рот руками и метнулась в туалет, где еще долго отплевывалась от едкой желчи. А мозг продолжал работать, анализировать события, подкидывать новые догадки.

В памяти всплыл ярчайший сон, где она в образе Галины зажигала с Орловым. А после, проснувшись, обнаружила на теле отметины, которых не могло быть. Неужели и в этом замешан Вячеслав?

Вспомнилось странное сияние дверного проема. Неужели она сама, собственноручно впустила его в дверь. Словно вампиру из фильма ужасов дала разрешение пройти в квартиру. А еще посмеивалась над причудами богатенького мажора, не зная, что ее ждало. Новое нападение. Беспринципное, коварное нападение прямо дома, на кровати, да еще рядом со спящим супругом.

Какой ужас!

Олеся всхлипнула и закачалась из стороны в сторону.

Но и этого Орлову было мало. Не удовлетворившись в состоянии невидимки, он решил довести ее и в человеческом облике. Смирнова вдруг ясно поняла, что приглашение в клуб ей дали не просто так. Затем умелая игра на нервах, вино с каким-то секретным компонентом и напоследок зал, наполненный то ли феромонами, то ли, вообще, чем-то наркотическим. И вуаля! Она потеряла всякий стыд и отдалась ему прямо на глазах других посетителей. Ну и чтобы добить ее наверняка сегодняшнее представление со светящимися когтями.

Какое же он все-таки чудовище!

Олеся смахнула выступившие слезы.

Но что тогда ей делать? Как защитить саму себя от внимания этого… Да непонятно кого!

Правильно! Ей нужна информация. И Олеся знала, у кого она ее получит. Кто больше всего знал о монстре? Конечно же, сам монстр. Она сделает все, чтобы узнать ответ на вопрос: кто такой Орлов? И, главное, почему он ее преследует. Иначе просто сойдет с ума.

Приняв решение, Смирнова немного успокоилась. Пусть идея и не отличалась гениальностью, но она была готова ей воспользоваться. Хотя бы потому, что другой не имелось. Но прежде, чем бросаться грудью на амбразуры, стоило, по крайней мере, немного поспать. В противном случае Олеся вряд ли бы сумела не только выудить из Орлова информацию, но даже нормально передвигаться. А у нее осталось лишь два дня выходных, чтобы как следует подготовиться и придумать маломальский план.

Подбадривая себя такими мыслями, Смирнова вновь оказалась в спальне. Задвинула шторы, чтобы солнце не помешало ей отдохнуть. Нового нападения Олеся не боялась. Думалось, что сегодня Вячеслав больше ее не побеспокоит. Волновало другое. Зачем он приоткрыл завесу тайны? Ведь без подсказки она и не догадалась бы. Возможно, специально, потому как такой человек, вернее, монстр вряд ли делал что-то просто так. И чем это грозило, Олеся пока даже не представляла.

В аптечке нашлось снотворное, которым Смирнова воспользовалась. Вскоре оно подействовало, и Олеся провалилась в сон. К ее огромной радости, без сновидений.

Проснулась в темноте и не сразу поняла, какое сейчас время суток. Кряхтя, встала с кровати и подошла к окну. Раздвинула шторы – в комнату тотчас пробрались лучи заходящего солнца. Увидела часы – половина десятого. Вот только дата немного смутила. Наступил вечер, но не субботы, а воскресения. Оказалось, она переборщила со снотворным, проспала не только вчерашние день и ночь, но и захватила день сегодняшний.

Во рту было сухо, как в пустыне. Язык прилип к небу. В животе урчало от голода, организм начал поедать сам себя. Олеся поморщилась от непередаваемых ощущений. Но прежде, чем его напоить и накормить, следовало посетить еще одно нужное место. Справившись с естественными надобностями, она зашла на кухню. Припала к чайнику и без зазрения совести его ополовинила и лишь после этого осмотрелась. В мойке прибавилось грязной посуды, на столе обнаружилась новая записка от супруга:

«На работе. Будить не стал. Поговорим, когда приду».

Значит, домой он заходил, но почему тогда не разбудил? Не пожелал разговаривать? Раскаивался? Хотелось думать, что последнее. Правда, благодарить его за это или, наоборот, ругать, Олеся не знала. Вроде бы чувствовала она себя сносно, но опять-таки время было потеряно.

В холодильнике нашелся йогурт. Помня, как отреагировал желудок на жирный суп, Смирнова решила его не насиловать и насыщаться постепенно, маленькими кусочками. Но едва поднесла первую порцию ко рту, как затрезвонил телефон. Вздрогнув от неожиданности, она разжала пальцы. Ложка вместе с содержимым улетела под стол. Не сдержав ругательства, Олеся подняла ее, вытерла салфеткой йогуртовую кляксу и только после этого направилась за орущим в сумке аппаратом.

Звонила Галка.

– Ты где?! – сходу начала верещать подруга. – Я уже два дня не могу до тебя дозвониться!

– Не кричи, – поморщилась Олеся. – Я спала.

– Два дня? – не поверила Галька. – Так и скажи, что обиделась.

– Да ну тебя. Это ты трубку бросила. А я… Я просто очень устала, выпила снотворное, вот и вырубилась.

– И что даже почти бывший муженек не разбудил?

– Нет, – отрезала Олеся. – Говори, что хотела.

– В общем, мне тут Славик звонил, – начала Галя.

Олеся задрожала, услышав это имя.

– И? – взволнованно спросила она.

– Ты представляешь, – в голосе подруги звенела нескрываемая радость. – Он мне не только сам предложил взять отпуск, но еще и бесплатно устроил в один замечательный пансионатик. Отдохнуть там, подлечиться. Я вчера заселилась. Тут восхитительно!

Олеся от ужаса чуть не бросила трубку, но справившись с собой, четко произнесла:

– Слушай меня внимательно. Сейчас ты собираешь вещи и уматываешь оттуда без оглядки. Приезжаешь сюда, и я тебе кое-что рассказываю про твоего благодетеля. Все ясно?

В трубке фыркнули.

– Гэл, ты меня поняла?!

– Леська, скажи, ты помимо снотворного ничего больше не пила? Травку не курила?

– Нет, конечно!

– Странно, а я думала ты все еще под кайфом, – усмехнулась подруга. – В нормальном состоянии ты бы мне такого не предложила. Помнится, взять отпуск порекомендовала именно ты еще пару дней назад.

– Ты не понимаешь! – закричала Олеся. – Орлов – монстр, не человек! Он заманил тебя для каких-то непонятных целей в этот пансионат. Чтобы издеваться над тобой… Изнасиловать! Еще что страшное сотворить!

– Ой, Олеська! Монстр, скажешь тоже, – захохотала Галина. – Да я его сама, если хочешь, изнасилую. Ты завидуешь что ли?

– Какая зависть! – воскликнула Олеся. – Ты в опасности. Я точно знаю! Пожалуйста, прошу, беги оттуда!

– Короче, Леська, иди, спи. Слушать твои бредни я больше не буду. Даже не звони. Адрес пришлю завтра в смс-ке, надеюсь, тогда ты уже успокоишься.

И, не дождавшись ответа, бросила трубку.

Сколько Олеся не набирала ее номер, Галина неизменно сбрасывала, а потом и, вообще, выключила телефон. Бросив свой на столик, Смирнова упала на диван. От беспомощности наворачивались слезы.

Что делать? Куда бежать? Кому рассказывать? У кого просить помощи?

В полиции засмеют. Родители друзей не поймут. Глеб умер. Димка и сам в последнее время с головой не дружит. Других, хороших знакомых, кому можно рассказать, у Олеси просто нет. Значит, ей придется решать все самой. Спасать не только себя, но и бестолковую подругу. Пока еще не поздно.

Глава тринадцатая

Утро наступило слишком быстро. Олеся так и не сумела придумать ничего полезного. В голову приходили лишь идеи типа: прижать засранца к стене и начать пытать. Представив сцену, Смирнова только горестно вздохнула. Куда ей, не отличавшейся крепкой мускулатурой, и что более важно, хоть какими-то боевыми навыками тягаться со здоровым мужиком. Вполне вероятно и не человеком вовсе. Да он размажет ее по стенке и скажет, что сама напросилась. И это в лучшем случае. О худшем даже думать не хотелось. Хитрить и всячески манипулировать Олеся не умела, так что ей оставалось только спросить его в лоб. Вдруг растеряется от такой наглости и расскажет что-нибудь важное.

Еще ее волновало отсутствие вестей от Галины. Та не перезвонила, обещанное сообщение не прислала.

Наконец, когда сидеть дома дальше смысла не было, да и время поджимало, Смирнова отправилась на работу, успев перед этим перекусить. Домашнего адреса Орлова она не знала, телефона тоже. Так что оставалось, как примерной девочке идти в офис и ловить его там.

Сказать, что Олеся волновалась, значило не сказать ничего. Ее не просто потряхивало, а буквально подбрасывало на месте. Пальцы не слушались, голова кружилась, несмотря на регулярные набеги к чайнику она постоянно хотела пить. Выйдя из квартиры раньше положенного, добралась Олеся быстрее, чем планировала и еще минут двадцать бесцельно мерила шагами территорию. Можно было постучаться, охрана пустила бы, но Смирнова предпочла дождаться Любочку.

Когда подошла секретарша, Олеся уже вся издергалась и сгрызла ногти до самого мяса. Окинув ее удивленным взглядом, Люба нажала кнопку звонка. Спустя короткое время, двери раскрылись, пропуская их в здание. Пересиливая себя, Смирнова зашла вместе с Любой в лифт, и, затаив дыхание, доехала до нужного этажа. А когда та отперла замок, просочилась внутрь, села за свой стол и только тогда с шумом выдохнула.

Что ж, она все-таки добралась до работы. Дело за малым. Нужно лишь развести Орлова на информацию.

Вскоре офис ожил. Коллеги громко переговаривались, обсуждая свежие сплетни. Олеся их почти не слышала, лихорадочно обдумывая свои дальнейшие действия. Но, то ли атмосфера не располагала, то ли ей в принципе было не суждено хоть что-то придумать, стоящие мысли так и не появились. Зато пришло сообщение.

«Жива, здорова, чего и тебе желаю. Надеюсь, ты уже успокоилась и перестала придумывать всякую ерунду. Скоро процедуры, на них телефон не беру, так что не теряй. Если хочешь, вечером приезжай в гости. Пансионат Дубки, точный адрес посмотри в сети. До связи, твоя Гэл».

Олеся со стоном откинулась на спинку кресла. Сообщение порадовало, даже очень. Значит, с подругой все в порядке и Вячеслав до нее не добрался. А, может, и вправду решил оставить Галину в покое, как и обещал. Это было бы лучше всего.

Смирнова приободрилась и даже с интересом пробежалась по рабочим страничкам, найдя парочку потенциальных клиентов. Помимо того, сдвинулся с мертвой точки вопрос с жильем для молодоженов. В сеть выложили объявление о продаже подходящей квартиры по весьма демократичной цене. Олеся прощупала почву и осталась довольна ответом продавца, он был готов сотрудничать. Осталось проверить подноготную недвижимости и уговорить клиентов на покупку.

Маленькая стрелка часов подбиралась к одиннадцати, но Орлов так и не показался. Хотя до сегодняшнего дня ни разу не опаздывал. Местные курицы испереживалась, не видя любимца. Извели Любочку вопросами и просьбами позвонить. Она несколько раз набирала его номер, но директор не отвечал. Девицы были вынуждены строить догадки о причине отсутствия Вячеслава. Впрочем, Олеся тоже бы не отказалась узнать, когда он появится. Ожидание все затягивалось, а это плохо влияло на ее настрой. Заставляло сомневаться. Такими темпами она перегорит, струсит и, вообще, откажется от расспросов.

Перезвон колокольчиков, вклинившийся в гомон голосов, прозвучал неожиданно. Курицы замолчали и повернули головы в одном направлении. Олеся тоже невольно уставилась на дверь. В офис входил Орлов.

Он поздоровался. Оглядел замерших сотрудниц, широко им улыбнулся. Взглянул на Олесю, отчего она нервно поежилась, и проследовал к своему кабинету. Но, сделав вид, что забыл что-то важное, изменил направление. Остановился возле ее стола и торжественно возвестил:

– Олеся Александровна, будьте добры, зайдите ко мне минут через двадцать.

Затем, как обычно, резко повернулся на каблуках и, не дожидаясь ответа, удалился восвояси.

Четверть часа пролетели как одно мгновение. Не успела Олеся толком приготовиться, как Любочка уже спешила к ней с напоминанием.

К директору Смирнова шла, как на казнь. Подошвы приклеивались к полу, само тело, казалось, сопротивлялось, зацепляясь всеми выступающими частями за углы. Олеся несколько раз ударилась о чужие столы, прежде чем дошла до зловещего кабинета Орлова. Уже возле двери оглянулась на коллег, те провожали ее далекими от сочувствия взглядами.

– Вячеслав Игоревич, можно? – проблеяла она, перетупив порог.

– Входите, Олеся Александровна, – разрешил директор. – Не забудьте закрыть за собой дверь.

Смирнова нервно сглотнула, но просьбу выполнила. Дверь со щелчком отрезала ее от других людей. Причислить Орлова к роду людскому она уже не могла.

– Вы что-то хотели? – заикаясь, спросила она.

Вячеслав насмешливо приподнял одну бровь.

– Мне кажется, это вы, Олеся Александровна, хотели что-то у меня спросить. Я прав?

Вся готовность потребовать от него ответы моментально испарилась. Олеся вздрогнула и попятилась назад. Только схватилась пальцами за ручку, как властный голос пригвоздил ее к месту.

– Стоять.

Смирнова встала, как вкопанная.

– Я не позволял вам уйти, – чеканя слова, проговорил Орлов. – Будьте любезны, пройдите в комнату отдыха и сядьте на кресло, которое стоит рядом с моим.

Словно сомнамбула, Оля развернулась и пошла туда, куда приказали. Затем послушно села. И только после еще одного щелчка закрывшейся двери, опомнилась. Но не успела окончательно перепугаться, отвлекшись на язвительные слова.

– А сейчас вы перестанете смотреть на меня влюбленными глазами и поведаете то, что хотели, – отдал еще один приказ Вячеслав.

Когда смысл фразы стал понятен, Смирнова вскинулась от возмущения.

Она-то! На него! Влюбленными глазами?! Да ни за что! Монстр самодовольный!!!

– Я знаю, кто вы! – не сдержав эмоций, крикнула она.

– Да? И кто же я, если не секрет? – спокойно спросил Орлов, показательно откинувшись на спинку кресла.

Олеся опешила от его наглости.

Дома представлялось, что Вячеслав хотя бы начнет нервничать, после того, как она бросит фразу ему в лицо. Вместо этого, он лишь улыбается. А вот она места себе не находит от волнения.

– Говорите, – осклабился Орлов. – Не тяните кота за хвост. У меня скоро важная встреча.

Вот маньяк! Встреча у него. Сколько хочет, столько и думает. Разве она зазывала его к себе? Нет. Вон сколько в соседнем кабинете на все готовых девиц, но этот почему-то выбрал ее. Теперь пусть терпит!

– Вы проглотили язык, Олеся Александровна? – издевательски поинтересовался Вячеслав. – Нужна помощь? Я знаю, как быстро привести его в норму. Один поцелуй, и вы снова заговорите.

Олеся ощутила непреодолимое желание разорвать его в клочья.

– Вы… вы монстр! Не человек! – выпалила она на одном дыхании. – Чудовище!!!

Орлов даже бровью не повел, только шире улыбнулся.

– Я знаю. И что?

Смирнова по-настоящему потеряла дар речи. Вот так просто, не отрицая, он признается, что не принадлежит к роду человеческому.

– Еще мысли? – продолжил подтрунивать Вячеслав.

Олеся захлопала глазами.

– Ну же не стесняйтесь, после того, что между нами было, вам стесняться уже поздно. Не находите?

От ярости у Смирновой задергался глаз, она, срываясь на шипение, заговорила:

– Это вы!!! Это вы преследуете меня! Пугаете. Изводите! Как-то, непонятно как, превращаетесь в невидимку и лапаете меня. Здесь в офисе, в лифте, в торговом центре. Да даже у меня дома нагло, грубо, бесцеремонно…, – она вскочила с кресла и подбежала к нему. – Склоняете меня ко всяким непотребствам. Мучаете! Унижаете! Насилуете! Да как вы смеете?!

– Я вас не насиловал, – прервал ее Орлов. – Лишь ласкал, доставлял удовольствие. Вы всегда были согласны?

Олеся подавилась словами от возмущения.

– Я ни разу не давала согласие на это… – она резко взмахнула рукой. – На это…

– Разве? – усмехнулся Вячеслав. – А вот ваше тело прямо-таки пело от моих прикосновений.

Смирнова зарычала от гнева.

– Если вы не оставите меня в покое, я вас…

– И что вы сделаете? – издевательски поинтересовался Орлов. – Кому жаловаться пойдете?

Он медленно поднялся, оказываясь рядом.

– Куда направитесь первым делом? В полицию? Вперед. Сумасшедших там любят. Или, может, к экстрасенсам побежите, к бабкам – ведуньям доморощенным? Идите, не держу. Правда, вряд ли они вам помогут.

Вячеслав продолжал напирать, вынуждая ее пятиться.

– Могу посоветовать специалиста. Он быстро пропишет вас в одном любопытном месте. Я, естественно, встречи не прекращу. Хотя вам уже будет все равно.

Он коварно улыбнулся.

– Так как, Олеся Александровна, что предпримете?

Смирнова отступила еще на шаг, под колени ей что-то стукнуло. Обернувшись, увидела банкетку, стоявшую у самой стены. Оказалось, дальше пятиться было некуда.

– Так не может продолжаться, – вытянув руки перед собой, чтобы остановить приближающегося Вячеслава, пробормотала Олеся.

– Это не вам решать Олеся Александровна, – отрезал он. – Однако вы пришли за информацией, не правда ли?

Смирнова машинально кивнула в ответ.

– Тогда я не буду вас разочаровывать. Так и быть, поведаю интересную историю. Заодно и развлекусь немного.

Олеся и ахнуть не успела, как оказалась на этой самой банкетке с разведенными в стороны ногами. Обездвиженная, не способная говорить.

Орлов заботливо заправив за ухо выбившуюся из ее прически прядь и, не торопясь, вернулся в свое кресло. Затем, любовно оглядев полученную композицию, начал рассказ.

– Мои предки появились одновременно с первым человеком. Уж не знаю, создал ли их кто или же они сами переместились на Землю откуда-то из другого мира. Старейшины придерживаются этой версии, мне же все равно. Важно то, что наши расы развивались вместе. Всегда. И если вы люди вполне могли обойтись без нашего внимания, то мы, к сожалению, нет.

Вячеслав в задумчивости щипнул себя за кончик усов, и, казалось, ушел в себя. Смирнова задергалась, пытаясь вырваться, да хотя бы сменить позу, но нечто невидимое держало ее крепко. Накатила паника. Волосы на голове встали дыбом от страха, губы задрожали, лоб покрылся испариной.

Хватит дрожать! Хватит бояться! Соберись, тряпка! Ты этого сама захотела!

Досчитав до десяти, она мысленно отвесила себе хорошую оплеуху. Идиотка. По собственному желанию сунулась в логово к чудовищу. Посчитала, что в силах справиться, обвести вокруг пальца, выудить нужную информацию. Поклялась сделать все, чтобы узнать? Что ж, получилось так, как было задумано. Выудила. Обвела. Получила.

Глаза опалили злые слезы, Смирнова всхлипнула.

Получила! Это точно. Повисла, словно бабочка в паутине. Самоуверенная, наивная дура!

Тем временем Вячеслав отмер и внимательно посмотрел на Олесю. Без труда прочитав по лицу обуревавшие ее эмоции, многообещающе ухмыльнулся. Потом сделал странный жест, будто доставал что-то из-за спины. Не успела Олеся моргнуть, как увидела плывущего по воздуху прямо к ней огромного паразита.

Смирнова в ужасе зажмурилась.

О боже! Неужели он решил ее…этим?!

Подобного она точно не выдержит.

С горем пополам собранная злоба испарилась, оставив после себя лишь удушающие волны страха.

– Что-то я смотрю, вы меня совсем не слушайте, Олеся Александровна? Разве вам неинтересно? – в голосе мучителя сквозило возмущение. – Или, может, вам не по нраву моя маленькая подружка?! Так и быть, возьмем другую, привычную.

Еще одну?! Другую?! Привычную?!

Олеся открыла глаза. Гигантский солитер исчез, вместо него в воздухе парила когтистая ладонь. Не ко времени вспомнилась детская страшилка: «Если в стенах видишь руки, не волнуйся – это глюки». Сумасшествие вдруг перестало казаться чем-то ужасным. Действительность превзошла худший из кошмаров. Уж лучше быть ненормальной, пить себе таблеточки, жить в собственном волшебном мире, чем вот так.

– Почему вы вся сжались, Олеся Александровна? – издевался Вячеслав. – Не комфортно? Ладно, так и быть помогу.

Орлов поднялся с кресла, подошел ближе и встал перед ней на колени.

– Видите, дорогая, я у ваших ног. А вы обвинениями кидались, мол, насильник-насильник. Разве? Смотрите, все удобства для вас.

Он наклонился и впился в ее рот поцелуем. Властно проник языком между губами, что-то впрыскивая внутрь. Смирнова машинально сглотнула. Терпкая сладость мгновенно разлилась по горлу, теплым сгустком скользнула дальше и спустя вздох превратила тело Олеси в один сплошной пылающий жаром сгусток нервов. Исчезли страх, отвращение и ненависть, в мозгу поселилась всепоглощающая радость. Счастье, что такой мужчина заметил ее, выбрал из миллионов, одарил своим вниманием.

Орлов отстранился, она протестующе замычала. Его прохладные губы дарили ей ни с чем несравнимое удовольствие, и лишиться их столь быстро было ужасно.

Внезапно перед глазами поплыло. В голове зашумело, очертания комнаты размазались, лишь прекрасное лицо Вячеслава, Смирнова продолжала видеть четко и ясно. Словно он стал центром ее мироздания, единственным ориентиром, главным вершителем судьбы.

– Ну, ну, дорогая, – ласково протянул Орлов. – Не нужно жадничать. Вы же хотите дослушать сказку?

Если бы могла, Олеся страстно выкрикнула заветное «да», потому, как сейчас была согласна выполнить любой его каприз. Но говорить, ей так и не было дозволено.

– Пожалуй, можно убрать путы? Вы будете прилично себя вести?

Почувствовав, что свободна, Смирнова, яростно закивала.

– Хорошо, устраивайтесь поудобнее, – разрешил Вячеслав. – Правда, вернуть голос я пока не могу, чуть позже. Хотя это и лишнее. Вы слишком громко стонете, а нам свидетели ни к чему.

Он лукаво улыбнулся и начал подниматься с колен. Возражая против его ухода, Олеся крепко вцепилась в рукав рубахи.

– Ну-ну, вы обещали вести себя хорошо, – напомнил Орлов строго. – Мне вернуть путы?

Она замотала головой и разжала пальцы.

– Вот и замечательно, продолжим. Не волнуйтесь, ваша маленькая подружка останется с вами.

Подтверждая его слова, когтистая ладонь аккуратно дотронулась до щеки Олеси. Вячеслав поднялся и вновь с комфортом устроился в кресле.

– Так, на чем я закончил? – сам себя спросил мужчина.

Олесе хотелось крикнуть: «На мне!» Но из горла вырвалось лишь очередное мычание.

– Вспомнил! – щелкнул он пальцами. – Итак, наши расы всегда жили рядом друг с другом. Возникало хоть сколь крупное поселение, в нем обязательно появлялись мои родичи. Ассимилировались, приспособлялись, внедрялись в среду, но всегда помнили о своем естестве.

Летающая ладонь тем временем распустила Олесе хвост и принялась массажировать голову, предварительно втянув в подушечки угрожающие когти. Совсем как кошка.

– Те, кто по какой-то причине отказывались от собственной сущности, вскоре жалели о принятом решении, да было поздно, – Орлов презрительно усмехнулся. – Да, были и такие индивиды, кто до конца своей жалкой жизни пытался оставаться человеком. Весьма короткой жизни, я вам скажу, Олеся Александровна. Ну да ладно, не будем сейчас об этих неудачниках. Поговорим о лучших представителях моего племени.

Смирнова вслушивалась в слова Вячеслава, даже не пытаясь их осмысливать, лишь пропускала их сквозь себя, шестым чувством зная, что потом обязательно воссоздаст в памяти каждую фразу, каждую интонацию. Она воспринимала его речь, словно мелодию. Необычную, яркую, сочную и невообразимо прекрасную. Ее хотелось слушать, опустив веки, полностью погружаясь в мир создателя.

– Кто-то называл нас вампирами, пьющими не только кровь, но и энергию. Другие именовали демонами-обольстителями, инкубами. Третьи – оборотнями, четвертые – бесами. А кто и просто нечистью, чудовищами, монстрами. Совсем как вы недавно.

Орлов рассмеялся.

– Да как нас только не называли! Глупцы! Хотя, если вдуматься, каждый из них был по-своему прав, пусть и не до конца.

Олеся качалась на волнах удовольствия. Ладонь в ее волосах творила чудеса. Мягко надавливала на кожу, сжимала виски, аккуратно тянула за пряди. Заставляла в истоме закатывать глаза.

– Мы вобрали лучшее из арсенала представителей этих фантастических и, да, Олеся Александровна, несуществующих рас. От вампиров мы получили улучшенную, чем у людей регенерацию и более долгую жизнь. От инкубов взяли привлекательность, способность обольщать, манипулировать сознанием, использовать собственное тело как наркотик. Оборотни подарили нам возможность перевоплощаться, бесы – умение становиться невидимыми, ну и маленьких подружек, естественно.

Вячеслав на мгновение замолчал, давая Олесе время переварить услышанное, но ей это было не нужно. Только бы слушать прекрасную мелодию его голоса.

– Хотя, если быть точным, – возобновил он рассказ. – Это наши разнообразные умения породили всех этих выдуманных персонажей. Вот так-то, Олеся Александровна.

Волшебная ладонь оставила голову Смирновой и, легонько дотрагиваясь до кожи, стала спускаться вниз по шее к груди. Наткнувшись на ткань блузки, принялась бережно расстегивать пуговки.

– Сами себя мы зовем – аласторы. Хищники. И как все хищники питаемся живыми организмами. Вами – людьми. Вашими чувствами, эмоциями, желаниями, стремлениями, мечтами, чаяниями. У каждого из нас свой напиток жизни.

Я – еда. Мысль мелькнула и пропала, изгнанная нежными прикосновениями, так и не донеся до сознания свою ценность.

Маленькая помощница распахнула полы блузки и добралась до бюстгальтера. Уверенными движениями стянула лямочки, высвобождая, наконец, ноющие от нетерпения груди.

– У меня тоже есть свой любимый букет, – наблюдая за действиями летающей ладони, проговорил Вячеслав. – Немного страха, ложечка переживаний, капелька сумасшествия, щепотка боли и бесконечный океан похоти.

Он с чувством облизнул свои губы, будто и вправду пил этот невероятный коктейль прямо сейчас.

– Божественно вкусно!

Олеся жадно втягивала носом воздух. Воздух сладкий, медовый, пропитанный молекулами страсти. С каждым вздохом ее тело все больше наполнялось желанием, пылало от нарастающего возбуждения. Помощница не медлила, наигравшись вдоволь с сосками, отправилась осваивать новую территорию.

– Правда, есть одно но, Олеся Александровна, – чуть погодя добавил Орлов. – Без этой пищи мы умираем. Очень быстро. Разлагаемся заживо, до последней секунды ощущая все прелести гниющего тела.

Он поднялся с кресла и подошел ближе. Летающая ладонь, словно дрессированная собачонка, метнулась к хозяину и исчезла, растворившись в воздухе. Впрочем, больше она уже была не нужна. Сам Вячеслав решил подарить Олесе наслаждение, итак, дрожащей от восторга.

– Мне не повезло, – укладывая ее на спину, говорил он. – Я полукровка. Сын аластора и человеческой женщины.

Вытянув указательный палец вверх, Орлов любовно оглядел выросший в один момент длинный коготь и, аккуратно приподняв ей юбку, принялся распарывать колготки.

– Отец был слишком молод и неопытен, когда повстречал мою мать. Ну и увлекся, не сумел проконтролировать семя. Появился я. Маленькое страшилище.

Он грустно улыбнулся.

– Когда отец впервые увидел меня, он решил, что ради своего сына должен стать человеком. Да, вы не ослышались, Олеся Александровна. Мой отец – один из тех безумцев, что ради идеи отказались от свой сущности.

Смирнова слушала плохо, просто не могла сосредоточиться на речи Вячеслава. Лишь только на его действиях. Распоров капрон, он убрал коготь, в ход пошли пальцы. Отогнув край трусиков, Орлов без сопротивления проник в ее самое сокровенное место и принялся там хозяйничать.

– За кратковременное счастье жить, как все он заплатил сполна – сгнил в расцвете лет и способностей, оставив нас с матерью одних. Беззащитных, не знающих что делать с открывающимися у меня способностями, – ритмично вбивая в нее пальцы, вещал он. – Но, да ладно, не беспокойтесь, Олеся Александровна. Нашлись учители, помогли. Рассказали, как стать полноценным.

Олеся плавилась от наслаждения. Умирала и вновь возрождалась с новым вздохом, новым биением сердца пододвигаясь к желанной вершине. Но она, словно мираж в пустыне лишь дразнила своей близостью, каждый раз оказываясь еще дальше.

– И, знаете, Олеся Александровна, я не повторю его ошибку. Не откажусь от себя. Никогда.

Но Олеся уже ничего не слышала, полностью отдавшись ощущениям. Еще крохотный шажок, и она будет у цели. Чуть-чуть, один толчок, и унесется на небеса. Но вот Вячеслав перестал двигать рукой, резко поднялся и, наклонившись к ее лицу, прорычал:

– Совсем скоро вы зададитесь вопросом, почему я выбрал именно вас, – его голос сочился непонятной злобой. – Так вот, Олеся Александровна, ответ на него вам знать пока не нужно.

Затем он также стремительно отодвинулся и уже спокойно произнес:

– А теперь вы свободны, дорогая. Пойдите, приведите себя в порядок. Голос я вам возвратил.

Потом Орлов развернулся и не спеша покинул комнату отдыха, оставив ее одну.

Глава четырнадцатая

Олеся так и лежала на банкетке, бездумно глядя на потолок, но, не видя, не воспринимая того, что находилось перед глазами. Силы пропали, желания встать не было. Как будто она умерла по-настоящему. Остановила дыхание и перестала мучиться. Но грудь по-прежнему продолжала вздыматься, легкие наполнялись кислородом, сердце качало кровь, совершенно не обращая внимания на переживания хозяйки.

Смирнова не сразу поняла, что осталась в комнате одна. Слишком разные, но одинаково сильные чувства переполняли ее. Вначале на смену величайшему возбуждению пришло столь же ужасающее разочарование. Оно болезненно до слез скрутило низ живота, вырывая изо рта вой раненой волчицы. Сдавило тело бетонной плитой, а после оставило ее потерянную и оглушенную.

Яркий всплеск эмоций захлестнул с головой, будто вода, и точно так же быстро схлынул, забрав все с собой. Превратив Олесю в пустую оболочку. Казалось, Вячеслав и вправду высосал ее до конца и бросил как ненужную коробочку из-под сока.

Олеся зажмурилась. Глаза жгло, как если бы в них бросили песка. Думать не хотелось, но мысли лезли в голову. Слова Вячеслава набатом стучали в голове, заставляя размышлять.

Орлов не человек.

Аластор.

Хищник.

Питается человеческими эманациями.

Питается ею.

Со странным безразличием Олеся восприняла факт, что стала пищей для чудовища. Сосудом с важным для жизни эликсиром, а по совместительству его игрушкой, развлечением. Сам собой возник вопрос: что есть в ее эмоциях, из-за чего жертвой Вячеслава стала именно она? Но также быстро обесценился и забылся, потерявшись под тонной безразличия. Все равно она не знала на него ответ, а единственное существо, которое могло пролить свет, говорить отказалось.

Олеся с трудом поднялась. Тело ныло и скрипело, словно жалуясь хозяйке на плохое к себе отношение. Едва шевеля руками, она вернула бюстгальтер на место, одернула юбку. Блузку застегнуть полностью не сумела, кое-как просунув в петли две средние, пошаркала к двери. Однако пришлось остановиться и снять истерзанные колготки. Орлов не постеснялся, разрезал до самых лодыжек. Дальнейший путь она помнила плохо. Просто в один момент, словно бы очнулась ото сна и увидела перед собой включенный экран компьютера. Правая кисть судорожно стискивала мышку, левая – чистый лист бумаги. Олеся вздрогнула и разжала пальцы, ладони тут же закололо. Зашипев от боли, она принялась растирать затекшие конечности и только тогда поняла, что в общем кабинете, кроме нее, больше никого нет. Взгляд метнулся к часам – почти десять, рабочий день давно закончился. Девицы разошлись по домам, и только она продолжала изображать памятник самой себе.

Зазвонил телефон. Олеся взглянула на номер ­– незнакомый. Интуиция подсказывала, ничего хорошего она не услышит, но Смирнова все равно приняла вызов.

– Я вас слушаю.

Звонивший молчал.

– Говорите, я вас слушаю, – взволнованно повторила она. – Кто звонит?

– Олеся Александровна Смирнова? – наконец, произнес дребезжащий мужской голос.

– Да, я Олеся Александровна. Что вы хотели?

– Простите за поздний звонок, – принялся извиняться незнакомец. – Однако, причина веская. Кстати, забыл представиться, Рогозин Константин Викторович, руководитель пансионата «Дубки».

– Что вам нужно?

– Понимаете, тут такое дело, – начал юлить Рогозин. – Ваш номер телефона отмечен как дополнительный в анкете Смирновой Галины Кирилловны. Это ваша родственница?

– Да. Она моя родственница.

По коже вдруг пошел холодок. Олеся сглотнула и, стиснув телефон, спросила:

– Что-то случилось?

– Можно и так сказать, – Константин Викторович на мгновение замолчал. – Это не наша обязанность, но раз уж такое произошло на территории нашего пансионата, то вот приходится мне сообщать. Сразу оговорюсь, случившееся не наша вина. Сердечные заболевания не наш профиль. Мы занимаемся лишь проблемами души, так сказать. Тревоги там, депрессии, фобии опять же разнообразные. Вашу родственницу устроил наш спонсор, мы не вправе ему отказать. Да никто и не мог предположить, что такая молодая, привлекательная, цветущая женщина…эх. Безобразное пятно на репутации…

– Да говорите уже, хватит темнить! – взорвалась Смирнова. – Что с Галкой?!

Рогозин запнулся на слове, замялся, прокашлялся и, в конце концов, ответил:

– Ваша родственница скончалась несколько часов назад. Врачи констатировали сердечный приступ.

***

Отступление четвертое. Несколько часов назад…

Пузырьки кислорода приятно пощипывали кожу. Тихонько бурлила вода, нежно массажируя расслабленное тело. Голова лежала на удобном подголовнике, позволяя без напряжения откинуться на спинку ванны и дремать. Крупинки песочных часов едва прикрыли дно, говоря о том, что еще минут двадцать Галина могла без стеснения блаженствовать. Чем и занималась.

Впервые за последние несколько недель Галя чувствовала себя спокойно. Эмоции поутихли, и она, наконец, смогла здраво посмотреть на происходящее. И принять решение. Пусть многим оно показалось бы ошибочным, поспешным, шокирующим, но это был ее выбор. Ее право. И никто другой не в силах изменить его. Даже тот, ради кого она отважилась на этот шаг.

– Слава. Славка. Славик, – Галина покатала на языке имя любимого. – Вячеслав…

Улыбка мимолетно тронула губы, грудь защемило от пронзительной нежности. И лишь сердце болезненно сжалось от тоски, напоминая, что счастье не вечно. Что иногда от правильного решения зависела жизнь дорого человека.

Галина глубоко вздохнула и закрыла глаза. А потом и вовсе нырнула под воду, чтобы хоть ненадолго забыть о том, что узнала совсем недавно. Но воздух кончился слишком быстро, заставив ее подняться и снова погрузиться в воспоминания.

Вячеслав приехал вчера вечером, когда она уже успела раздеться и лечь в кровать. Орлов выглядел бледным и усталым. На расспросы отвечать не хотел, и лишь когда она пригрозила выставить его за дверь, признался. Сегодня их последняя встреча. В тот момент Гале показалось, что упало солнце. Перед глазами потемнело, и если бы не ладонь Славы, она позорно рухнула на пол.

– Почему? – заикаясь, спросила Галина.

Вячеслав молчал и с грустью смотрел на нее.

– Почему? – повторила она вопрос.

– Ты бесценна, – заговорил Вячеслав. – Ты прекрасна, будто райский цветок. Ты как глоток жизни, как глоток воздуха. Я готов часами быть подле тебя, вдыхать твой аромат, пить твое дыхание, стать твоей тенью. Но…

Галя замерла, боясь услышать это самое «но».

– Но я больше не могу дышать тобой. Не имею права.

Вячеслав окинул ее тоскливым взглядом, будто прощаясь навсегда, потом поцеловал в лоб и пошел к двери.

– Я не понимаю! – чувствуя, как по лицу потекли слезы, закричала Галина. – Почему ты не можешь быть со мной? Я умру без тебя!

Орлов замер, резко развернулся и с болью в голосе произнес.

– Ты ничего не знаешь. Ты просто ничего не знаешь.

– Так, расскажи, – в мгновение ока Галина оказалась рядом. – Пожалуйста.

Вячеслав с нежностью провел кончиками пальцев по ее щеке. Галина тихонько застонала и зажмурилась.

– Ты не понимаешь, о чем меня просишь, – глухо сказал он. – Я не могу подвергнуть тебя опасности. Ты слишком дорога мне. Прости, я должен уйти.

– Нет. Ты мне все расскажешь, вот прямо сейчас.

Вячеслав с мольбой посмотрел на нее, но Галя была непоколебима.

– Говори.

Орлов глубоко вздохнул и начал говорить:

– Я – не человек. Я – монстр, чудовище из сказок. Самое ужасное существо на свете.

Он на мгновение замер, словно давая ей возможность прогнать его. Но, не увидев реакции на свои слова, продолжил.

– Чтобы жить, мне нужна энергия, без нее я умру в считаные дни. Но не любая, а лишь энергия живого существа – человека. Мне нужна твоя сила.

– Моя? – не веря, переспросила Галя. – Ты… ты вампир?

Вячеслав грустно улыбнулся.

– Нет, не вампир. Я во много раз хуже. Знаешь, почему?

Галина растерянно покачала головой.

– Потому что я вынужден пить энергию женщин, испытывающих ко мне чувства.

И добавил уже намного тише:

– Я должен высосать силу из женщины, без которой мне жить. Смешно, не находишь?

Он горько усмехнулся и отодвинулся молчавшей Гали.

– Ты все еще хочешь, чтобы я остался?

– Ты обманываешь меня, – обрела она дар речи. – Зачем? Просто объясни, я пойму. Не нужно придумывать таких чудовищных отговорок.

– Прости, но это правда.

– Я не верю!

– Тогда смотри.

Вячеслав вытянул вперед руку.

– Предупреждаю, зрелище не для слабонервных. Ты готова?

Галя судорожно кивнула.

Внезапно очертание ладони стало меняться. Она вытянулась как вширь, так и в длину. Пальцы огрубели, обзавелись устрашающего вида когтями. Метаморфозы продолжались, захватывая новую территорию. Когда рука изменилась до самого плеча, Вячеслав резко сжал пальцы в кулак.

– Все, дальше только хуже. Без подпитки я превращаюсь в страшилище.

Галина с трудом проглотила ком в горле. Потом перевела взгляд на его лицо Вячеслава: губы сжаты, на лице ходили желваки, в глазах бездна страданий.

– Но как? Как ты стал таким? – проблеяла она.

– Я таким родился. Другим мне не стать.

– Что же делать? Как тебе помочь?

– Уже никак, – он пожал плечами, будто речь шла о чем-то незначительным. – Поздно.

– Как же поздно?! А я?! Моя энергия! Я готова отдать тебе ее!

– Глупышка, – Вячеслав в один шаг оказался рядом и крепко прижал ее к груди. – Храбрая моя глупышка. Ты не понимаешь. Если я заберу твою энергию, ты умрешь.

Галя вздрогнула.

– Найти кого-то другого я не успею. Да и не могу так больше. После того как встретил тебя, вся моя прошлая жизнь кажется теперь ненужной. Я больше не хочу убивать. Уж пусть лучше все закончится сейчас. Я погибну, помня о тебе.

Галина всхлипнула.

Нет! Она не допустит этого. Ни за что! Без него она все равно умрет. Пусть хотя бы ее энергия позволит Вячеславу оттянуть момент смерти.

Галина отстранилась и срывающимся голосом произнесла:

– Я приказываю тебе взять мою энергию.

Слава на мгновение замер, неверяще смотря на нее, затем судорожно втянул носом воздух и только тогда ответил:

– Никогда и ни за что я не возьму твою энергию.

– Возьми мою энергию, – повторила она, не сводя с него глаз. – Бери, я прошу…

– Уж лучше я сам себе перегрызу глотку, чем прикоснусь к тебе.

– Умоляю!

– Нет. Я должен уйти. Прости, – отрывисто проговорил Вячеслав и, отодвинувшись, быстрым шагом направился к двери.

Зажмурилась и, будто кинувшись в пропасть, крикнула:

– Тогда я убью себя сама!

Шаги резко прекратились. Послышался тяжелый вздох. Затем тихонько скрипнул пол. И спустя секунду Галина вздрогнула, ощутив дыхание на своем лице.

– Ты не сможешь убить себя, – прошептал на ухо Вячеслав. – Ты слишком любишь жизнь.

Галя открыла глаза.

– Тогда я отдам то, что ты не хочешь у меня взять другому.

Слава дернулся как от удара.

– Раз ты таким родился, значит, твои родители тоже не люди. И их родители тоже. Значит, наверняка есть еще кто-то подобный, и я обязательно найду их.

Вячеслав в ужасе смотрел на нее.

– Я буду кричать на всех углах, подключу СМИ, прессу, глобальную сеть. О таких как ты узнает весь мир! Им самим придется убить меня, чтобы заткнуть, потому что по-другому рот я не закрою.

– Галя! – закричал Орлов. – Прошу, позволь мне уйти. Забудь!

– Никогда! Я никогда не отступлюсь!

– Тебе будет больно! Другие не станут церемониться, они не ведают жалости! Оставь это дело. Прошу!

– Плевать! Раз ты отказываешься принять мой дар, то какая разница кому и как он достанется! Раз ты согласен чужими руками причинить мне боль, пусть. Я готова!

Галина подбежала к Вячеславу и прошипела ему в лицо:

– Ты не прав, я не боюсь смерти.

Вячеслав застонал, схватился руками за голову и рухнул на кровать.

– Ты хоть понимаешь, что вынуждаешь меня сделать?!

Галина упрямо задрала подбородок.

– Безумная женщина, ты предлагаешь мне собственными руками убить тебя?

Казалось, еще чуть-чуть и он заплачет, но Галя, сжав зубы, кивнула.

– Да.

Вячеслав замолчал, с болью смотря на нее. Потом глубоко вздохнул и тихо спросил:

– Ты не отступишься?

– Никогда.

– Хорошо, – сказал он. – Я сделаю то, что требуешь.

– Как это произойдет? – голос Галины дрогнул.

– Я забираю энергию во время оргазма. Твой третий – последний.

Он поднялся с кровати и, сгорбившись, направился к двери.

– Куда ты? – вскинулась Галя. – А я?

– Мне нужно время, – глухо ответил Орлов. – Дай пару дней, и я выполню обещанное.

Галина промолчала, Вячеслав без промедления покинул ее комнату. Проследив, как хлопнула дверь, она без сил опустилась на кровать. Уснула почти сразу, утомленная борьбой. Утром, как ни в чем не бывало, проснулась, позавтракала и написала сообщение Олесе, ни словом, ни полусловом не намекнув о своем решении. Лишь пригласила вечером к себе – попрощаться. Пугать подругу Галя не хотела, той итак ей предстояло пройти через очередной ужас. Ее похороны.

Кольнула совесть, но Галина не стала ее слушать. В конце концов, в подобной ситуации подруга сделала бы то же самое. Обязательно.

Сейчас, лежа в ванной, Галя в который раз убеждалась, что поступила правильно. Вячеслав должен жить в любом случае. А она… Она встретит его в следующей жизни. Ведь такая любовь, как у них вечна.

Галина снова улыбнулась, чувствуя тепло в груди. Как же она любила Славу. Больше всего на свете. Больше жизни. Да и зачем ей жизнь, если его рядом не будет. Выбирая между вечным одиночеством и спасением любимого, она сознательно остановилась на последнем. Даже зная, что ценой спасения стала ее смерть.

Внезапно воздух напротив ванны замерцал, но не успела Галина испугаться, как из марева вышел он. Ее любовь. Слава.

– Здравствуй, бесценная, я пришел. Нам пора.

– Уже, но я…

– Ты передумала? Это правильно, – зеленые глаза Орлова подернулись грустью. – Пусть будет так, я ни за что не стану принуждать тебя. Прощай.

Он замерцал, готовясь исчезнуть, но Галина не могла этого позволить.

– Нет! Нет!!!

Она поднялась из ванны, представ перед мужчиной во всем великолепии обнаженного тела.

– Я не передумала! Никогда!!!

Марево пропало.

– Я просто хотела попрощаться с Олесей.

Вячеслав протянул руку и дотронулся до ее лица. Мягко обвел губы, огладил щеки и лоб.

– Прости, но изменения зашли слишком далеко. Не думал, что это произойдет так быстро. Скоро я полностью превращусь в чудовище. И в таком виде к тебе точно не прикоснусь. Не смогу осквернить твое тело своим ужасными лапами.

– Я понимаю, – Галина потерлось щекой о его ладонь. – И она тоже поймет.

Вячеслав грустно улыбнулся.

– Может, ты все же откажешься?

– Нет, не откажусь.

– Посмотри на себя, ты же прекрасна. Не губи себя.

Галина не стала переубеждать его. Зачем слова, если она уже приняла решение.

– Пора, Слава.

Орлов тяжело вздохнул и подхватил ее на руки. Галина прильнула к нему всем телом и закрыла глаза.

– Слав?

– Да.

– Мне будет больно?

Вячеслав ответил не сразу.

– Нет, тебе больно не будет. Я обещаю.

– Спасибо за ответ. Я тебе верю.

Галина улыбнулась, ощущая как ее тело, словно бы окунули в теплую воду, а потом быстро осушили горячим воздухом.

– Мы пришли, – проговорил Слава. – Открывай глазки.

– Где мы? – задала вопрос Галя, осматриваясь. – Это место мне не знакомо.

– У меня, – аккуратно ставя ее на ноги, ответил Орлов. – Я подумал, что здесь тебе будет лучше. Спокойнее.

– Ты прав, – Галина не стала возражать, только с интересом рассматривала обстановку.

Квадратная комната выглядела необычно. Темные, скорее даже черные стены. Пол и потолок тоже черные, но в отличие от стен подсвечены мерцающими огнями. Глядя на них, создавалось впечатление звездного неба, отражающегося в спокойной глади озера. Оконные проемы занавешены струящейся тканью, производящей эффект движения. Казалось, штору постоянно колыхал легкий ветерок, хотя Галя могла поклясться, что окна оставались закрытыми. Сами стекла скорей всего затемнены искусственно, потому как не пропускали внутрь солнечных лучей. Кроме стоящей в центре гигантской кровати, в комнате другой мебели не было.

Галина поежилась. Огромное ложе любви слишком явно напомнило, зачем она здесь. Внезапно захотелось отменить все, отказаться и убежать отсюда куда подальше, но Вячеслав накрыл ее голые плечи своими горячими ладонями, и паника мгновенно ушла, сменившись решительностью. Она должна сделать то, что задумала.

Галя развернулась, оказываясь лицом к мужчине и, не дожидаясь первого шага, сама прильнула губами к его плотно сжатому рту. С поцелуем она выплескивала всю нежность, всю любовь, что хранила в сердце. Без остатка отдавала себя, стремясь своими чувствами выжечь отраву, что обращала тело любимого в монстра. Не сразу Слава поддался страсти, но вскоре и он, проиграв, глухо застонал и принялся с жаром отвечать.

– Глупышка, что же ты делаешь…, – шептал Орлов в ее раскрытые губы. – Остановись, пока не поздно.

Но Галина лишь сильнее прижималась к нему.

– Ни за что.

Вячеслав зарычал и, резко подхватив ее на руки, перенес на кровать. Бережно уложил на прохладные простыни, стянул одежду и оказался рядом. Прекрасный, бесподобный. Ее.

Навсегда ее.

Галя мечтательно улыбнулась и откинулась на подушки. Пусть это красивая иллюзия, но она насладится ей до конца.

– Знаешь, а мы ведь никогда не занимались с тобой любовью в постели.

– Мне жаль, – ответил Слава и грустно добавил. – Сегодняшний раз ты никогда не забудешь.

Пришедшая в голову фраза так и осталась невысказанной, потому как времени на ответ он не оставил, больше немедля приступил к исполнению обещанного.

Их губы вновь встретились, но лишь на мгновение. Бесконечно сладкое мгновение, приправленное горькими нотками скорого расставания. Не сдержав чувств, Галина всхлипнула, в глазах помутилось из-за набежавших слез.

– Не плачь, бесценная, – собирая губами слезинки, попросил Слава. – Ты рвешь мне сердце.

– Прости, – пообещала она. – Я больше не буду.

Вячеслав наклонился к ее шее. Медленно доводя легкими касаниями языка к коже до умопомрачения, добрался до ключицы, затем еще ниже. Туда, где его уже давно ждали напрягшиеся в ожидании внимания груди. И он не заставил их страдать от одиночества, вобрав губами затвердевший сосок.

Галина ахнула от неожиданной остроты ощущений. Зажмурилась, потому что все равно ничего не видела – перед глазами летали радужные круги.

Не переставая посасывать первый сосок, Вячеслав нашел пальцами другой и осторожно сжал. Галя дернулась, чувствуя, как искорки от нового прикосновения понеслись в одном направлении. Они концентрировались, множились, преобразуя бугорок плоти между ее ног в пульсирующий комок нервов.

Вячеслав двинулся дальше. Все так же медленно, не пропуская ни сантиметра, мягко покусывая, тут же охлаждая дыханием ее горящую от наслаждения кожу. Все ниже и ниже, пока не добрался до кучерявого треугольника волос. Затем он раздвинул дрожащие от желания ноги и приник, словно усталый путник к роднику, к самой чувствительной точке ее тела.

Галина выгнулась навстречу откровенной ласке, раскрываясь, позволяя ему делать все, что он желал. И Вячеслав не подвел, превращая ее в пластилин, лепя послушную его воле куклу. А эта кукла, потеряв всякий стыд, громко стонала, извиваясь на простынях. Цеплялась пальцами в его волосы, чтобы он только не прекращал своих божественных поцелуев.

Но рано или поздно все заканчивалось и это тоже.

Ощутив вместо жарких прикосновений языка прохладные ласки воздуха, Галя заскулила, но была мгновенно успокоена нежными:

– Потерпи, бесценная.

Затем на нее опустилась приятная тяжесть мужского тела. Со вздохом облегчения, Галина закинула ноги ему на бедра, приглашая, нет требуя, чтобы Вячеслав без промедления вошел в нее. Но он не торопился.

– Прошу…, – подрагивая от страсти, прошептала она. – Я больше не могу терпеть!

Вячеслав, наконец, скользнул между влажных складочек и проник в распаленную глубину. Немного подождал, привыкая к ее узости, и принялся ритмично двигаться, с каждым толчком приближая Галю к такому желанному концу.

Кровь стучала в голове, грудь тяжело вздымалась. Рот жадно хватал воздух, но воздух все равно не успевал насытить легкие кислородом. Галина задыхалась, захлебывалась своими криками, вот только ни за что на свете не согласилась, чтоб Орлов прекратил.

– Не останавливайся! Прошу! – шептала она в его приоткрытый рот. – Прошу…

– Ни за что, – хрипел он ей в ответ. – Никогда.

И продолжал врываться внутрь, даря ни с чем несравнимое удовольствие до тех пор, пока ее тело не сотрясло от мощнейшего по силе оргазма. Пока ее личность не раскололась на две неравные части. Первая из которых продолжала содрогаться, ловя накатывающие одна за другой волны удовольствия. Вторая же вдруг воспарила над ложем любви, оставшись бесстрастным наблюдателем.

Вскоре первая из частичек перестала существовать, растворившись в бесконечной Вселенной, но и другая отстала от нее всего на несколько долей секунды. Вот только этой малости хватило, чтобы увидеть, как изменилось выражение лица мужчины, еще совсем недавно пылко любившего яркую женщину с рыжими волосами. Эмоции стерлись, оставив лишь язвительную улыбку победителя.

Глава пятнадцатая

– Ваша родственница скончалась несколько часов назад. Медики констатировали сердечный приступ.

– Вы путаете! Такого просто не может быть!!!

Олеся даже в мыслях не допускала подобного. Ни с ней, ни с ее Галкой. Пусть здоровье подруги в последнее время оставляло желать лучшего, но смерть…

– Мне жаль, – голос собеседника выражал сочувствие, но был тверд. – Ошибки нет. Сегодня днем засвидетельствована смерть гражданки Смирновой Галины Кирилловны. Дата рождения по паспорту – пятнадцатое мая тысяча девятьсот восемьдесят пятого года. Я правильно указал данные?

В голове у Олеси крутились даты, но она никак не могла выловить нужную. Доказать Рогозину, что его заявление ошибочно. Наконец, когда пауза слишком затянулась, Смирнова вспомнила. Вот только вместо того, чтобы выдать совершенно другой набор цифр, память услужливо подбросила тот самый, что произнес собеседник: 15.05.1985.

Перед глазами запестрили картины прошлого.

Вот они все вместе празднуют пятилетие Галки. Подруга в костюме принцессы важно задувает свечи, а потом по слогам читает открытку, которую, старательно выводя буквы, подписывал самый старший из них Димка.

А вот первый юбилей – десять лет. Школьная дискотека для старшеклассников, куда они пробрались без спроса и вскоре были изгнаны во двор. Впрочем, все равно остались довольны вылазкой, потому что смогли. Весело хохотавшая Галинка, с размазанной по щекам помадой, бежала впереди, размахивая материной сумочкой.

Вот пятнадцатилетие: квартира Смирновых, початая бутылка вина, выкраденная из буфета родителей парней. Голова кругом от первого бокала и робкий поцелуй с Димкой. Неожиданный приход предков с работы и крайне неприятный выговор от трех пар разгневанных взрослых. И она, Галя, с вызовом отвечающая на недовольство родни.

Двадцать лет – клуб, рев колонок, коктейли, танцы, безумство и секс в машинах, стоящих рядом. А через три недели мелькнувшие разочарование на лице подруги, у которой повторный тест на беременность показал только одну полоску.

А вот и тридцатилетие: ресторан, коллеги четы Смирновых — младших, приятная музыка, шикарные блюда, пожелания и тосты. И Галина, словно королева, с вежливой улыбкой принимающая поздравления…

Сцены сменялись одна, за другой, но неизменной оставалась дата на календаре – пятнадцатое мая.

– Да, – с трудом отогнав видения, смогла проговорить Олеся. – Да…все верно.

На том конце тяжело вздохнули.

– Олеся Александровна, я понимаю, что сейчас не до этого, но все-таки задам вопрос: когда вам будет удобно забрать вещи вашей родственницы?

Какие вещи?

– Олеся Александровна, вы слышите меня?

– Да, слышу.

– Я рад. Так, когда вы сможете забрать вещи.

– Когда? – Олеся машинально облизнула губы.

Соленые.

– Сегодня… да. Я подъеду к вам через час. Назовите адрес.

В трубке вновь глубоко вздохнули.

– Олеся Александровна, сейчас к нам ехать не нужно.

– Как не надо? Вы же сами меня просите об этом.

– Скоро ночь, ответственный служащий уже давно дома.

– Ночь? – Смирнова перевела взгляд на стену, где висели часы.

Вот только цифры на круглой тарелке циферблата размазывались, а стрелки сливались в одну линию. Наверное, испортились? Нужно сказать Любочке, чтобы свозила их к часовщику.

– Совершенно правильно, Олеся Александровна, – Рогозин разговаривал с ней, будто с маленькой. – Сейчас двадцать два часа пять минут. Меньше чем через два часа полночь.

– Я вас понимаю, – пробормотала Смирнова, хотя на самом деле с трудом осознавала, чего от нее хотел этот странный человек.

– Давайте договоримся следующим образом…

– Давайте договоримся, – как попугай повторила Олеся.

– Завтра в десять часов утра я буду ждать вас у проходной, – как ни в чем не бывало, продолжил мужчина. – Охрана будет предупреждена, и меня вызовут незамедлительно. Но если вдруг возникнут трудности, мой номер телефона должен высветиться у вас. Звоните, не стесняйтесь.

– Да, да, – плохо соображая, что говорила, соглашалась Смирнова. – Звонить, не стесняться.

– А сейчас, Олеся Александровна, будьте добры возьмите ручку и листок бумаги.

Руки потянулись за требуемым. Одна схватила мятый лист, который не так давно сжимала, другая – сцапала первую попавшуюся ручку.

– Пишите.

Смирнова прилежно нацарапала продиктованный адрес.

– Отлично, – обрадованно подытожил Рогозин. – На этом, я вынужден откланяться. Встретимся завтра. До свидания.

– До свидания, – пробубнила Олеся, убирая трубку от уха.

Вдруг у нее в голове что-то щелкнуло, заставляя судорожно вернуть телефон обратно и срываясь на крик, просить невидимого собеседника.

– Подождите, Константин Викторович, не бросайте трубку!

– Я вас слушаю, – подтвердил усталый голос.

– Простите, но я так и не поняла, что с Галиной? Где она сама? Почему вы просите забрать ее вещи?

В трубке замолчали.

Когда Смирнова готова была повторить свой вопрос, Рогозин соизволил ответить:

– Олеся Александровна, ваша родственница умерла, тело увезли в морг. Завтра я отдам вам ее вещи из-за того, что она не сможет сама их забрать. Она больше ничего не сможет сделать. Вы меня понимаете?

Смирнова молчала. Просто потому, что не могла произнести и звука. Горло сжал спазм.

– Прошу прощения, Олеся Александровна, но сейчас вам лучше всего лечь спать. До свидания.

В телефоне послышались гудки, Рогозин отключился.

Пальцы сами собой разжались, и трубка рухнула на пол. Олеся присела на корточки, чтобы подобрать упавшее, но замерла с вытянутой рукой.

Вдруг не на шутку разыгралось воображение, показав вместо разбитого телефона, лежащую на полу Галину. Такую бледную, неподвижную. Неживую.

Внутри все сжалось от ужаса и боли. Душу, казалось, вывернули наизнанку. Олеся всхлипнула, упала на колени и, сгребя к себе останки аппарата, заревела навзрыд.

Вскоре слезы кончились. Вот только в этот раз они помогли мало, лишь забрали с собой последние силы. Удушливый комок в груди так и остался, боль никуда не делась, засев в сердце занозой.

Смирнова с трудом села, но подняться так и не смогла – ноги, онемевшие от неудобной позы, не действовали, превратившись в бесчувственные деревяшки. Пока к конечностям возвращалась способность двигаться, она постаралась собрать телефон. Оказалось ничего не поправимого не случилось, лишь отошла крышка, да выпала батарейка. Эта поломка исправлялась за считаные секунды.

Вернув детали на законные места, Олеся включила аппарат. Как только сеть обнаружилась, она тут же набрала номер мужа – нужно было сообщить ему о смерти Гали.

Дмитрий взял трубку не сразу. Олеся уже намеревалась нажать сброс, когда вызов все-таки приняли. Вот только вместо голоса супруга она услышала совсем другой. Женский. До тошноты приторно-сладкий.

– Да, – промурлыкала незнакомка. – Автоответчик Дмитрия Петровича вас слушает.

Олеся опешила и не сразу нашлась, что сказать в ответ.

– Эмм…, кто говорит? – наконец, выдала она.

– Я уже представилась, – в голосе женщины послышалось недовольство. – Автоответчик.

– Понятно, – пробормотала Смирнова, хотя ясностью тут и не пахло.

После всех треволнений голова работала плохо.

– Уважаемый автоответчик, не могли бы вы передать трубку моему мужу.

– Он занят, подойти не может. Но я могу передать ему вашу просьбу.

Олеся совсем растерялась. Чем таким может быть занят Дмитрий (она глянула на часы) в полпервого-ночи?

– Я все же настаиваю, дайте ему трубку.

Чем бы он там ни занимался, прежде всего, должен узнать о случившемся.

– Как хотите, – усмехнулась девица. – Но если что, я предупреждала.

Вначале в телефоне послышались странные то ли чавкающие, то ли хлюпающие звуки. Олеся даже подумала, что рядом с девицей кого-то поедали. Димка так и не сообщил, куда он устроился на подработку, неужели в зоопарк? Смотрителем? Сторожем?

Но вот в эти звуки стали вклиниваться и другие не менее непонятные: хрипы, будто дыхание с силой вырывалось из натруженного горла. Стоны, и стонал явно мужчина, а не животное. Рычание, равномерный скрип, словно кто-то раскачивал старые давно несмазанные качели, мычание...

Да что там происходит! Кого мучают?

Олеся сильнее прижала телефон к уху, чтобы лучше слышать и услышала – победный вопль своего мужа. Только тогда она поняла, чем таким важным занимался Смирнов. Он бесстыдно совокуплялся.

В памяти возникла картинка их последнего раза.

Дмитрий сверху, она отлично видит его лицо. Его губы плотно сжаты, ноздри воинственно раздуваются, на шее проступают вены. Рывок, снова рывок и она больше не может смотреть, глаза закатываются от наслаждения, но успевает заметить, как меняется его лицо. Оно кривится, словно от боли, зрачки резко расширяются, а из горла вырывается вопль.

Тот самый вопль, который она услышала только что.

Олеся застонала, но сразу же закрыла рот свободной рукой.

Нет! Ни подлый предатель, ни его девка не узнают, как ей больно.

Хотя, какой Димка изменник. Смирнова сама решила избавиться от обузы в его лице и предложила развод. Он просто воспользовался открывшимися перспективами, и она не вправе его хоть в чем-то обвинять.

– Автоответчик, – пробормотала Олеся.

Но, кроме чужого прерывистого дыхания, больше ничего не слышала.

– Автоответчик!

– Да, я вас слушаю, – наконец, ответила девица, не скрывая удовольствия.

– Предайте моему…, – голос позорно сорвался. – Передайте моему бывшему мужу, что умерла жена его брата. Когда закончит…пусть наберет мой номер.

– Как скажете, – ответила паразитка и, не прощаясь, отключилась.

Олеся в изнеможении закрыла глаза. Она думала, что после смерти подруги хуже уже не будет. Но нет, ошиблась. Появилось чувство, что ее наказывали. Судьба, боги ли, другие высшие сущности или же еще кто-то планомерно забирали у нее дорогих людей. Сначала два года назад скончались родители – угорели в доме. Потом умер Глеб, сегодня – Галина. Но не успела она похоронить и оплакать погибшую подругу, как случилась новая потеря. Другая, но не менее болезненная – Димка.

Неужели она так сильно виновата? Раз так, то зачем продолжать агонию? Она больше не может. Не хочет жить. Просто потому, что не видит ради кого нужно страдать.

Олеся с трудом поднялась. Решительно стерла со щек слезы, на автомате отключила компьютер, бережно сложила листочек с адресом пансионата в сумочку. Затем все-таки застегнула оставшиеся пуговицы на блузке и, пошатываясь, побрела к входу.

Но прежде чем решиться на серьезный шаг, она выполнит все необходимое для того, чтобы душа Галина обрела покой. А дальше будет видно.

Олеся вызвала лифт и прошла внутрь, не задумываясь о том, что сделала. Если еще утром страх перед замкнутым пространством кабинки заставлял ее нервно вздрагивать, услышав скрип открывающихся дверец, то сейчас он прошел. Смирнова перестала бояться, потому что встретилась с вещами более ужасными, чем приставания невидимого извращенца в лифте. К тому же, имя маньяка известно. И хуже того, что он уже с ней сделал, быть не могло.

В холле первого этажа произошла заминка. Полусонные охранники долго соображали, что ей все-таки от них нужно и, собственно, почему она так поздно покидала здание. Можно было отговориться чрезвычайной занятостью и миллионом недовыполненных дел, да просто наболтать всякого, но Олеся стояла и молчала, смотря на становящихся все более подозрительными мужчин. Доказывать, объяснять им у нее не было ни сил, ни желания.

Один из них, что повыше и поздоровее вытащил рацию, однако помощь неожиданно пришла от его субтильного напарника.

– А вы случаем, не Смирнова Олеся Александровна из «Белого дома»? – поинтересовался мужчина, окидывая ее с ног до головы внимательным взглядом.

– Я, – отозвалась Олеся.

– Отбой, Колян, – повернулся он к здоровяку. – О ней-то нас и предупреждали.

– Что же это вы, гражданочка, молчите? Вас таких по восьми этажам туча каблуками стучит, всех не упомним, – пожурил он ее. – Еще бы немного и пришлось в участке объясняться.

Смирнова пожала плечами.

– Простите. Устала.

Мужчина покачал головой.

– Ладно, уж, пойдемте, дверь вам открою.

Олеся поблагодарила и побрела за провожатым. Уже возле самого выхода охранник притормозил и повернулся к ней.

– Олеся Александровна, можно совет?

Смирнова кивнула.

– Это, конечно, не мое дело, но, по-моему, вам пора менять работу.

Олеся вопросительно на него посмотрела. Охранник помялся, но все-таки выдал:

– Такая молодая, красивая женщина, а до полночи сидит в офисе, непорядок. Да и директор ваш, тот еще скользкий тип.

– Это и правда, не ваше дело, – глубоко вздохнув, ответила Смирнова. – Но за заботу, спасибо. До свидания.

И выдавив благодарную улыбку, она вышла из здания.

На улице вновь похолодало.

Ну что у них за лето: то жара неимоверная, то зуб на зуб от холода не попадал. А главное, измениться температура могла в течение суток, обескуражив жителей, одевшихся по утренней погоде вечерним Армагеддоном. Вот и сейчас, Олеся шла, сжавшись, ощущая, как тело отдавало ночной прохладе оставшееся тепло. Блузка почти не грела, как и юбка до колен, сшитая из тонкой ткани. Колготки порвал Орлов, а додуматься и надеть запасные, хранившиеся в нижнем ящичке стола, она не сумела. Поэтому идя по ночному городу, Олеся ежилась и пыталась ускорить шаг, вот только измученное переживаниями и недосыпом тело отказывалось повиноваться, экономно выдавая энергетические запасы.

Но один положительный момент этой заморозки все-таки был: ее голова проветрилась, чувства немного поутихли, и Смирнова, наконец, смогла размышлять здраво. Вспомнила совет охранника, который перестал казаться такой уж бредятиной, как в первый момент.

Собственно, а почему бы и нет. А если, и вправду, уволиться, дождаться развода с Димкой, да и оставить этот город, бывшего благоверного и непонятно с чего привязавшегося к ней Орлова ко всем чертям собачим. Взять и уехать на юг, здесь ее больше ничего не держало. А с самоубийством повременить. В конце концов, отправить себя на тот свет она всегда успеет.

В детстве Олеся мечтала жить рядом с морем. Почему бы не исполнить заветную мечту. Снять там домик, устроиться на интересную работу, да и жить припеваючи, забыв обо всех страшных событиях, произошедших с ней. Галинка бы одобрила ее план…

Стоп.

Галина! Галка. Галя.

Олеся обхватила себя руками.

Нет, не забудет. И всегда будет помнить о том, что произошло.

Дом встретил темными окнами и тишиной. Соседи спали, Дмитрий в квартире так и не появился. Впрочем, это даже к лучшему. Смирнова опасалась, что не сдержалась бы и высказала почти бывшему муженьку все, что о нем думала. А новая ссора не входила в ее планы, как бы выспаться. Завтра ждал тяжелый день.

Горячий душ согрел тело. Чтобы не разболеться, да и поскорее заснуть, без кошмаров и бессонницы, Олеся решила сделать себе молоко с медом. Вот только открыв баночку с чудесным янтарным продуктом, сразу же закрыла ее обратно. Терпкий сладковатый запах проник в ноздри, вызывая весьма определенные ассоциации. Перед глазами мгновенно встало ухмыляющееся лицо Орлова. Олеся задрожала и быстренько убрала банку обратно в шкафчик.

Нет, она не готова. Да и будет ли когда? Казалось, она больше никогда не сможет спокойно вдыхать этот аромат, не вспоминая Вячеслава и все, что с ним связано.

Прав охранник, необходимо уволиться. Вот прямо завтра, после того, как посетит пансионат и узнает, где тело подруги. Бросить гаду на стол заявление, забрать трудовую книжку и уйти навсегда из того ужасного места.

Хватит! Настрадалась.

Воодушевившись от этой мысли, Олеся выпила-таки теплое молоко и улеглась спать. Как она и надеялась, проспала без сновидений всю ночь. Только закрыла глаза и отрубилась, будто бы ухнула в темноту. А утром, как ни в чем не бывало, проснулась раньше будильника, и что немаловажно, отлично отдохнувшей. Вот что значило лечь с хорошими мыслями и планами, а не думать перед сном о всяких ужасах.

Олеся вдоволь потянулась и лишь тогда открыла глаза. Встав, она подошла к окну, раздернула занавески, распахнула настежь створки и с наслаждением вдохнула прохладный воздух. Такой свежий, вкусный, пахнущий дождем.

Видимо, под утро прошла гроза, омыв пыльные улицы живительной волной, напитав поникшую зелень влагой. Смирнова улыбнулась озорным лучам, так и норовившим залезть в нос, и с жалостью закрыла окно. Хотелось подольше полюбоваться чистым городом, но время не стояло на месте.

Проведя водные процедуры, она с аппетитом позавтракала и принялась одеваться. Джинсы, футболка с принтом, носки, кроссовки, ветровка, за плечи рюкзачок, в который чуть раньше было высыпано содержимое рабочей сумки. Телефон в карман, а такси можно вызвать и возле подъезда. Сидеть дома в такое утро казалось кощунством. Но как говорится, человек предполагает, Бог располагает. Только она протянула руку к двери, как та раскрылась. В проеме показался Дмитрий.

От неожиданности Олеся со свистом выдохнула. Сглотнула ком и осторожно отступила. Муж выглядел странно: лохматый, небритый, с темными кругами под воспаленными красными глазами. Одежда мятая и грязная, в некоторых местах даже рваная. Если бы от него несло алкоголем, Олеся предположила, что благоверный, напившись, провел ночь под кустом. С Димкой подобного никогда не случалось, но сосед с первого этажа, любивший злоупотреблять, нередко заходил в подъезд в таком виде. Так что ей было с чем сравнивать. Вот только подозрительного запаха не чувствовалось.

Супруг молча перешагнул порог и закрыл за собой дверь. Внимательно оглядел замершую Олесю и, выдавив кривую улыбку, хрипло произнес:

– Родная, нам нужно поговорить. Прямо сейчас.

Смирнова хотела было выкрикнуть, что она никакая ему уже не родная и пусть он катится туда, откуда пришел, но сдержалась. И вместо этого глухо сказала:

– Ты получил вчера мое сообщение?

Димка явственно передернулся и потупил глаза, но потом резко вздернул подборок.

– Да, получил. Спасибо, что сказала.

– Не стоит благодарностей. Это наша общая обязанность.

– Конечно. Ты права.

На этом разговор, казалось, исчерпал сам себя. Олеся закусила губу, не зная, что еще сказать, муж тоже не отличался неисчерпаемым запасом слов. Они просто стояли друг против друга и молчали.

Наконец, когда без дела подпирать стену стало бессмысленно, Смирнова ожила и попыталась обойти супруга, но была остановлена его подрагивающей ладонью.

– Лесь я…, – Димка на миг замялся, подбирая слова. – Я… Мне… Мне жаль. Правда.

Олеся аккуратно отцепила его пальцы от рукава ветровки и посмотрела ему в глаза.

– Ничего. Я понимаю. Это твое право и твой выбор. Не стоит передо мной извиняться.

Какие горькие слова, словно пропитанные полынью. Но она должна сказать их, потому что по-другому просто нельзя. Нужно освободить его, и самой жить дальше.

– А сейчас я должна идти, – Олеся опустила глаза в пол, чувствуя, как они наполнялись слезами. – Мне нужно забрать Галины вещи. Не задерживай меня, пожалуйста. Я опаздываю.

– Посмотри на меня, – в голосе мужа прозвучал приказ.

С трудом заставив себя не подчиниться, она так и продолжала глядеть вниз.

– Прошу, посмотри на меня.

Дмитрий уже не требовал, просил, но все равно Олеся не хотела, чтобы он увидел ее боль. Вот только муж, как всегда, решил все сам. Пальцы прикоснулись к подбородку, вынуждая поднять лицо. Предательская капля сорвалась с ресниц и устремилась вниз по щеке.

– Доволен? Увидел? – прошептала Олеся, едва сдерживая рыдания. – Теперь отпусти. Дай я уйду.

Но вместо того чтобы освободить ее, Дмитрий поднял вторую руку и прочертил пальцем дорожку, оставленную слезинкой.

– Я не хочу отпускать тебя.

Олеся в изнеможении закрыла глаза.

– Это решать не тебе.

Чем дольше она находилась возле него, тем больнее было. Будто само присутствие Димки рядом отравляло воздух, превращало ее в жалкое страдающее существо. А он, не понимая, продолжал мучить. Держал крепко и не отпускал.

– Прошу, дай я уйду.

Вместо этого муж притянул ее ближе и крепко прижал к себе. Олеся глубоко вздохнула – Димка пах потом. Резковато и горько, словно он сам пропитался терзающим ее горем. И столько родного было в этом запахе, что она не вытерпела и заплакала. Тихонько заскулила и уже не сдерживаясь, прижалась лицом к его широкой груди, выплескивая разочарование и боль, что скопилось в душе за столь короткий срок.

Муж не мешал, лишь гладил по спине и что-то едва слышно шептал. Но что, Олеся так и не могла понять, да и не хотела. Зачем знать, если он рядом. Такой родной, теплый, сильный. Он близко. Даже если всего лишь на несколько минут.

Казалось, время остановилось. Будто бы они попали в волшебное место, где не существовало ни бед, ни смертей, ни ужасных монстров, терроризирующих людей, ни печалей, ни измен. Лишь они вдвоем и любовь, окружившая защитным коконом.

Как же Олесе хотелось, чтобы это было правдой. Вот только холод предательства просачивался сквозь заслон, отделяя, отрывая их друг от друга, руками Дмитрия разводя их в разные стороны. Его прикосновения еще мгновение назад наполненные лаской и заботой, вдруг стали меняться. Нежные пальцы превратились в тиски. Сердце под ее щекой внезапно забилось быстро-быстро, словно желая выпрыгнуть из груди, дыхание со свистом вырывалось изо рта, обдувая волосы на макушке. Смирнова замерла испуганной мышкой, но было уже поздно. Вместо мужа, ее прижимал к себе кто-то другой, по нелепой случайности занявший его тело. И этот кто-то желал причинить Олесе боль.

Резкий рывок, и она приперта спиной к стене, только по воле случая не ударившись об нее головой. От испуга Олеся вскрикнула, но ее мгновенно заткнули, наказывая, сминая губы жестким поцелуем. Жадные руки без стеснения зашарили по телу, вызывая вместо желания дрожь отвращения. Вот только Дмитрий, казалось, лишь еще больше воодушевлялся, видя гримасу, и с легкостью предотвращал жалкие попытки освободиться.

– Прошу, остановись! – молила Олеся, но он не слушал, продолжая с маниакальной целеустремленностью освобождать ее от одежды.

Ветровка вместе с рюкзаком полетела куда-то в сторону, за ней футболка. Смирнова сражалась за последнюю тряпку, что скрывала грудь от пальцев безумца. Но вскоре и она была сорвана и отброшена прочь. Дмитрий рыкнул от удовольствия и болезненно сжал грудь. Олеся взвизгнула и, что было силы, ударила его коленом в пах. Мужчина взвыл и сложился пополам, давая ей свободу.

– Ненавижу! Козел! – она еще раз пнула по скрюченному телу. – Любишь боль, вот и получай! Чтобы я тебя больше здесь не видела. Еще раз придешь сюда, засужу!

Затем мигом натянула футболку, подхватила ветровку с рюкзаком и стрелой вылетела за дверь. Мстительно вытащила из замочной скважины, оставленный гадом ключ, и, одеваясь на ходу, поспешила прочь. Уже на улице вызвала такси (повезло, телефон не разбился при падении), указав адрес ближайшего магазина, добежала до места за считаные минуты, где и принялась ждать машину.

Адреналин кипел в крови. Смирнову потряхивало от злости и на него и на себя.

Вот же ж гад! Приперся. Весь такой страдающий, несчастный. Кошак помойный, нагулялся.

«Я не хочу тебя отпускать…» – вслух передразнила Олеся засранца, отчего проходящий мимо парень подозрительно на нее покосился.

Отвернувшись от случайного свидетеля ее ярости, она продолжила мысленно костерить Димку.

Как же, отпускать он ее не хочет. Издеваться не над кем, что ли? Та краля не дает резвиться. Решил домой заявиться вдруг жена позволит. А фиг тебе, муженек. Все, хватит. Что хотят, то с ней и делают. То этот, то нечисть Орловская. Хоть табличку заказывай и вешай на грудь: даю всем, в любой извращенной форме.

Достали!

Сегодня же она поменяет замок, соберет Димкины вещи и выставит за дверь. Хоть от одного избавится. Пусть катится к своей зазнобе. В ее квартире ему больше делать нечего.

А она сама тоже хороша! Расплылась лужицей у ног извращенца. Разрыдалась! Фу! Противно.

Мечтательница. Понадеялась на лучшее, чуть ли не сказку себе сочинила. Да только кому нужна эта сказка?! Никому!

Дура!

Зазвонил телефон, одновременно с ним к крыльцу магазина подъехал автомобиль с легко узнаваемой желтой шашечкой. Смахнув злые слезы, Олеся достала трубку и, получив подтверждение, что эта машинка за ней, села в салон.

Нужно выдержать, выстоять еще немного. После похорон и следа ее в этом городе не останется.

Глава шестнадцатая

Пансионат «Дубки» находился за городом, прямо за поселком «Старые Вери». Не так далеко, как Олеся думала вначале, но в весьма уединенном месте. Правда, взамен обещанных названием дубов, корпуса окружали ели и сосны. Но хуже от этого «райский уголок» не становился, наоборот, выйдя из автомобиля Смирнова, наконец-то, вздохнула полной грудью свежий воздух.

Ее высадили рядом с забором, окружавшим территорию по периметру, возле поста охраны. За дополнительную плату таксист обещал подождать, поэтому Олеся не волновалась насчет обратной дороги. Успев кое-как привести себя в порядок еще в машине, она решительно направилась к будке. Злость за время поездки никуда не делась, трансформировалась в целеустремленность. Сейчас Смирнова была готова свернуть горы.

Как и говорил Рогозин, охранники оказались предупреждены об ее приезде. Пока один из них записывал паспортные данные, второй связался с Константином Викторовичем. Затем ей выдали пропуск, указали направление и с улыбками пропустили на территорию.

Преодолев первый поворот, Олеся практически столкнулась с худощавым невысоким мужчиной со смешной бородкой, который чуть позже представился, назвавшись тем самым Рогозиным. Узнав о приезде, он бросил все дела и поспешил встречать гостью. Как подумала Смирнова, гостью сложную.

Поминутно вздыхая, Константин Викторович вновь выразил соболезнование ее горю и, чуть ли, не приседая и кланяясь, повел в домик, где обитала Галина.

– Вот, – проговорил он. – Здесь и жила ваша родственница. Тут-то ее и нашла наша уборщица.

Решительность тотчас покинула Олесю. Она тоскливо обвела взглядом покои. Большая светлая комната. Напротив входа – балкон. У одной из стен притаилась кровать, возле нее тумба с графином. Чуть в стороне от кровати – стол, стоящая на столешнице настольная лампа, пустующая подставка для ноутбука. На противоположной стене висела полка с телевизором и коробочкой от цифрового TV. В углу прятался вместительный шкаф, правее от него обнаружилась дверь в ванную комнату. Под кроссовками сминались крупные ворсинки ковра.

Просто, мило, функционально. И стерильно.

Если бы не сумки рядом с кроватью и едва уловимый запах духов Галины, Олеся и не поняла, что именно в этой комнате жила подруга.

– Проверьте, пожалуйста, Олеся Александровна, все ли вещи мы собрали, – залебезил Рогозин.

– Не стоит, я вам верю, – отмахнулась Смирнова.

– Простите, но я настаиваю. Во избежание, так сказать.

– Как скажите, – решила не спорить Олеся.

Чем быстрее она закончит, тем скорее уедет из этого места.

Раскрыв первую сумку, Смирнова наткнулась взглядом на маленькую плюшевую собачку. Рыжка-малышка такая же яркая, как и ее хозяйка.

Олеся подарила собаку Галке на день рождения когда-то давным-давно. С тех пор, если планировалась ночевка вне дома, подруга всегда возила ее с собой.

Навернулись слезы.

– Она умерла без мучений? – смахнув капли, спросила Смирнова.

– Простите, – развел руками мужчина. – Я, правда, не знаю. Но врачи предполагают, что это произошло во сне.

– Понятно, спасибо.

Пока Олеся мельком заглядывала в сумки, Рогозин топтался рядом. Он не мешал, но раздражал безмерно.

Ну, зачем так внимательно смотреть за ее действиями? Она все равно ничего не трогает, не может прикоснуться. И уж тем более не возьмет и не спрячет, чтобы потом обвинить его в краже.

Наконец, все было осмотрено. Олеся перевела дыхание, будто только что выполнила тяжелую работу, и, взяв сумки, попросила проводить ее до ворот. Бродить по незнакомой местности, нагруженной как буйвол, совсем не хотелось.

После того как утрясли все формальности, Константин Викторович решил проявить себя настоящим джентльменом и не только согласился довести ее до такси, но и понес часть сумок сам. Смирнова поблагодарила и налегке побрела за ним.

Таксист не уехал, ждал там, где и остановился. Олеся проконтролировала укладку багажа, попрощалась с Рогозиным и уже собиралась сесть в салон, как вспомнила еще кое-что.

– Константин Викторович, вы так и не сказали, куда…, – Смирнова запнулась, казалось, язык сопротивлялся и не хотел произнести это слово, но она заставила саму себя. – В какой морг увезли Галину?

Мужчина назвал адрес и, с чувством выполненного долга, удалился.

Олеся глубоко вздохнула и села в машину.

– Куда теперь, дамочка? – сверкнув блестящими черными глазами, поинтересовался водитель.

Смирнова на мгновение задумалась, а потом назвала адрес Галкиной съемной квартиры. Запасные ключи подруга вручила ей сразу же, когда въехала, и они постоянно таскались у Олеси в сумочке вместе со связкой от дома. Да и везти вещи к себе она побаивалась, мало ли безумный Димка еще не ушел. Начинать новый виток ссоры не хотелось.

Час пик прошел, поэтому доехали быстро. Оплатив поездки в обе стороны, Олеся отпустила такси и, подхватив сумки, вошла в подъезд. Не ощущая ноши, преодолела лестничные проемы, отперла замок и у порога бросила вещи. Находиться тут без Гали было невыносимо. Пусть та жила здесь недолго, но квартира уже пропиталось ее духом, вобрала частичку сущности и прочно ассоциировалась у Олеси с подругой.

Позже. Она разберет вещи вечером. А сейчас по плану новая пытка. Поход в морг.

Овеянное дурной славой здание находилось на заднем дворе одной из больниц, являясь, как оказалось, единственным подобным заведением на весь город. Так что Олесе блуждать не пришлось, отсюда же она забирала и Глеба.

Подойдя к растянутому одноэтажному корпусу, Смирнова нервно обхватила плечи руками и поежилась. Белые обшарпанные стены явственно дышали холодом, будто морг представлял собой огромный кусок льда, впрочем, доля правды в этом была. И оттого становилось еще тоскливее. Не здесь она представляла себе новую встречу с подругой.

Открылась дверь не сразу. Да и после того как на пороге показалась всклокоченная сотрудница, войти ей не разрешили. Та лишь подтвердила, что тело гражданки Смирновой Г.К., умершей вследствие сердечного приступа, доставлено вчера, и уже было проведено вскрытие. Результаты анализов пришли, свидетельство о смерти скоро выпишут. Нужно подождать.

– Можно мне к ней? – попросила Олеся, когда женщина потянула на себя железную дверь с намерением скрыться в здании. – Хоть на минуточку.

– Извините, не положено.

– Прошу, – слезно упрашивала Смирнова. – Увижу и сразу же выйду на улицу. Мешать не буду. Пожалуйста, хоть одним глазком!

Сотрудница замялась, но таки сжалилась над ней и впустила. Олеся поблагодарила и пока та не передумала, ужом просочилась в дверь. Внутри, как и снаружи все было окрашено в белый: стены, потолок, пол, словно в космическом корабле из низкобюджетного фантастического фильма. Специфический трупный запах практически не чувствовался, тянуло только формалином, но Смирнова все равно морщилась буквально кожей ощущая пары смерти.

Длинный коридор закончился еще одним помещением. Туда-то и вошла сотрудница, Олеся, словно хвостик, последовала за ней. Затем женщина открыла дверцу холодильника и выкатила наружу платформу с телом.

– Готовы? – спросила медичка и, не дожидаясь ответа, убрала простыню.

Олеся покачнулась, однако, смогла удержаться на ногах. До последнего она надеялась, что увидит кого-то другого. Веря в чудо, отправилась сюда, чтобы опровергнуть слова Рогозина, хотя можно было просто позвонить. Но волшебства не получилось – перед ней лежала Галина.

– Почему она улыбается?!

Олеся в ужасе смотрела на некогда симпатичное лицо Гали, сейчас превратившееся в маску.

– Не стоит так кричать, – осадила медичка. – Защемление лицевых нервов, ничего сверхъестественного.

Вот только Смирнова ей не поверила. Не могла. Казалось, подруга была умиротворена. Словно умерла от счастья.

Но разве от этого умирают?

– Спасибо, – наконец, пробормотала Олеся. – Я, пожалуй, пойду.

И, покачиваясь, пошаркала к выходу.

– Дождитесь свидетельства, – крикнула вдогонку сотрудница. – Без него похоронное бюро не примет заказ.

– Да, конечно, – только и сумела выдавить Смирнова.

На улице немного полегчало. Исчезла дрожь в ногах, прошло легкое головокружение, лишь иногда ее подташнивало, когда ветер доносил слабый запах формалина. С сегодняшнего дня он прочно ассоциировался со смертью. А еще не уходила из головы улыбающаяся Галка. Сколько Олеся не отмахивалась от этой картинки, она будто нарочно вставала перед глазами.

Ждать пришлось недолго. Вскоре опять открылась дверь, и выбежала уже знакомая сотрудница. Подозвав Смирнову, она отдала заполненную бумагу. Олеся бросила взгляд на графы и тут же спрятала документ в рюкзак. Видеть Галкины инициалы на таком листе было ужасно.

Часть дела выполнена, но оставалась еще самая неприятная – рассказать родственникам подруги о случившемся. Звоня Дмитрию, Олеся малодушно надеялась, что эту функцию он возьмет на себя, но получилось по-другому. Обязанности легли на ее плечи. Опять. А так хотелось спрятаться от всех в темном уголке и забыться.

Смирнова глубоко вздохнула и постаралась взять себя в руки.

Некогда ныть, пора браться за дело.

К вечеру Олеся едва держалась на ногах. Тяжелый разговор с родителями Галины, выматывающая беседа с представителем похоронного агентства и все это под аккомпанемент звонков Дмитрия буквально высосали из нее силы. Под конец дня со Смирновой связалась Любочка и справилась о причине прогула. Мысленно дав себе подзатыльник, Олеся рассказала о трагическом событии, пообещав, что напишет заявление позже. Люба поохала, поахала, заверила, что соберет с коллег материальную помощь и отключилась.

Домой Смирнова так и не вернулась, решила перекантоваться в квартире Галины. И пусть все здесь напоминало о погибшей подруге, по крайней мере, взбешенный муженек сюда точно не проберется.

Даже если Дмитрий догадается, что она прячется тут, внутрь без ключа все равно не пройдет. Пусть уж он ночует сегодня в их квартире, глядишь, и избавит ее от малоприятного занятия по сбору своих вещей. Впрочем, если назло не ударит пальцем о палец, завтра утром он в любом случае отправится на службу или подработку (без разницы). И пока Смирнов изображает трудовое рвение, она успеет поменять замок.

В холодильнике еды не оказалось, сам агрегат был выключен. Хозяйственная Галка успела не только закрыть вентили на воде и газовой трубе, но и освободить «большого белого друга» от скоропортящихся продуктов. Желание готовить так и не появилось, поэтому Олеся заказала пиццу по телефону. Пока курьер петлял по трассе, она решила заняться брошенными у порога сумками. Все равно это нужно сделать. Так, почему бы не начать прямо сейчас. Вдруг получится отвлечься от нерадостных мыслей.

Первым делом Олеся вернула на место ноутбук, незачем хрупкой игрушке валяться на пороге. Затем разложила по ящикам косметику, банные принадлежности и средства гигиены. Возможно, зря она все это затеяла, но, по крайней мере, не сидела, тупо уставившись в стену, оплакивая подругу. Хотя слезы нет, да нет, но набегали на глаза, когда Олеся доставала из сумок очередную вещь.

Галкин халат – один из подарков от них с Дмитрием на новоселье.

Старая футболка с Веселым Роджером – у Олеси тоже была подобная. Давно, лет восемь назад они все вместе целых две недели занимались ничегонеделанием на базе отдыха с одноименным названием и уже под конец заезда, не сговариваясь, купили друг другу подарки. А потом хохотали как ненормальные раз за разом, вынимая из оберточной бумаги двенадцать одинаковых футболок подряд.

Шелковая туника с восточным мотивом. Очередной шопинг, тряпка, приглянувшаяся обеим, бурная ссора прямо в магазине и итог – вещица досталась Галке, а Олеся, обидевшись, целую неделю не разговаривала с коварной обманщицей.

Нелепая ссора из-за пустяка. Если бы знать тогда…

Олеся шмыгнула носом и прижала тряпку к груди. Она пахла духами подруги.

Следующий предмет высвобождался из недр сумки, и новая волна воспоминаний накрывала Олесю с головой. Расческа, их совместная малюсенькая фотография, яркий малиновый кошелек, пачка платочков, связка ключей, блокнот… Сколько всего.

Смирнова машинально сжала записную книжку. Хотела ее закрыть, но что-то мешало защелкнуть кнопку. Оказалось, между страницами забыта шариковая ручка, именно она-то и не позволяла краям соединиться. Но не это привлекло внимание Олеси. Весь разворот был испещрен одной-единственной фразой: «До смерти – три оргазма».

Что за бред?!

Некоторые предложения были написаны небрежно, другие, наоборот, выведены столь тщательно, со старанием, казалось, Галя вкладывала душу в каждую букву.

Олеся несколько раз прочитала написанное, но, никак не могла взять в толк, что оно обозначало. Надеясь получить подсказку, перевернула страницу назад, в глаза бросилось – «Слава». Тут же пролистала обратно – это имя вызывало лишь рвотный рефлекс. Просмотрела всю книжечку, обнаружила еще одну, не менее загадочную строчку: «Мой третий оргазм – последний, но я готова. Ради тебя, любимый, я готова на все».

Что за ерунда? Смерть? Оргазм? Как эти слова, вообще, могут сочетаться? Любимый? Кто? Глеб? Орлов? Непонятно. К чему такому Галка была готова? Не к смерти ведь?

Столько вопросов и не одного ответа.

Олеся не была удивлена самому наличию записей, иногда на подругу находило, и она с удовольствием поверяла секреты клочку бумаги, а потом с еще большим наслаждением избавлялась от доказательства собственной слабости. Волновало другое: смысл прочитанных фраз, вернее, полное отсутствие оного. Вот только Смирнова чувствовала, что он был, и ей жизненно важно разгадать эту загадку.

Олеся до рези в глазах всматривалась в предложения. Буквы извивались, словно ядовитые змеи и скрывали смысл, но она не отступала, зная, что должна это сделать.

Когда перед глазами начало не то чтобы двоиться, троиться, Смирнова на время отложила злополучный блокнот.

Нет. Так нельзя. Если в таком духе продолжится и дальше, она начнет строчить не менее безумные фразы и не только в блокнот. Распишет и обои, и кафель в ванной и туалете.

Решив отвлечься, Олеся пошла на кухню, повернула газовый вентиль и поставила кипятиться воду на чай. Глянула на часы – курьер запаздывал. Время, отведенное на доставку заказа, подошло к концу, но он так и не появился. А живот уже подводило от голода. Только она схватила мобильник, чтобы позвонить оператору, как в дверь постучали. Смирнова положила телефон в карман и поспешила открывать, а то, чего доброго, товарищ не дождется и уедет восвояси с ее ужином.

Бдительно глянув в глазок, а то мало ли Дмитрий заявился, Олеся увидела переминающегося возле квартиры с ноги на ногу молоденького парнишку. Мысленно ликуя, открыла дверь, забрала вкусно пахнущую коробку из рук курьера, черкнула свою фамилию в подставленной ведомости, сунула деньги и с величайшей осторожностью (не забыв при этом захлопнуть дверь) потащила благоухающую ношу на кухню. Где, не дожидаясь, пока закипит чайник, вскрыла упаковку и отрезала себе гигантский кусок.

Пицца была великолепна. Нежная, в меру посыпанная специями и солью. Все как ей нравилось: помидоры, ветчина, грибы и сыр. Олеся не заметила, как съела половину. Проглотила бы еще больше, если б не услышала визгливый свист чайника. Отвалившись от стола, словно сытая пиявка, выключила газ и налила себе чаю. Благо запасы этого продукта у Галины никогда не переводились. Затем, запивая ароматным зеленым, слопала еще кусочек и только тогда почувствовала себя человеком. Желудок молчал, то ли за эти дни привык, что она наведывалась на кухню нерегулярно, то ли по какой-то другой причине. Олесе было, в общем-то, все равно, главное, он не беспокоил ее неприятной резью.

После еды стало клонить в сон, но Смирнова изо всех сил держалась. Некогда спать, она должна разгадать загадку. Взяв злосчастный блокнот и ручку, устроилась на диване, вперилась в строчки и, не заметно для самой себя, уснула. Проснулась, словно от толчка. Резко вздрогнула и рухнула на пол. С трудом осознав, где находилась, кряхтя и потирая ушибленный бок, поднялась на ноги.

Сквозь раздернутые шторы бледным мертвенным светом комнату заливала полная луна, спросонья показавшаяся огромной и зловещей. Олеся поежилась от липкого ощущения страха и поторопилась щелкнуть выключателем. Потолочная лампа тут же зажглась, прогнав жуткие тени в углы. Олеся смахнула капельки пота со лба и высунулась в прихожую. Протянула руку – в коридоре включилось бра. Вскоре в квартире стало светло, как днем. И лишь тогда Смирнова вздохнула спокойно, темнота действовала на нервы.

Проспала она ни так уж и много. Часы показывали лишь два двадцать.

Час быка, подумалось Олеся, время, когда активизируется всяческая нечисть. Спокойствие тут же испарилось. Смирнова метнулась к окну и задернула шторы в гостиной, закрыла дверь в коридор и только после этого забилась с ногами на диван. Ее немного потряхивало, но она постаралась взять себя в руки. Пальцы нащупали блокнот, и Олеся с новыми силами принялась разгадывать загадку. Вот только глаза вместо того чтобы смотреть на исписанные странички, внимательно обшаривали стены и углы комнаты. Смирнова, не желая того, ждала нового нападения Орлова.

Орлова?!

Внезапно в голове щелкнуло, мысли, подгоняемые воспоминаниями, вдруг двинулись в правильном направлении, картинка, наконец, сложилась, и Олеся, к своему ужасу, все поняла.

Она соскочила с дивана и забегала по комнате. Нужно было остановиться, сесть и спокойно все обдумать, но пугающие домыслы гнали ее вперед, не позволяя успокоиться.

Вячеслав – монстр. Нечисть, питающаяся людскими эманациями: желаниями и эмоциями. Что у него в приоритете?

Смирнова сжала руками голову, в надежде вытащить из памяти точную фразу. Как он сказал: немного страха, ложечка переживаний, капелька сумасшествия, щепотка боли и бесконечный океан похоти.

Похоти?! То есть сексуальной энергии?! А когда она в избытке? Непосредственно во время процесса совокупления. Значит, добывал Орлов ее именно тогда.

Ища подтверждение, Олеся судорожно вспоминала все случаи нападения невидимки. И, правда, каждый раз призрачный маньяк заставлял испытывать нереальное по своей силе возбуждение. Будь то в офисе или дома и даже в клубе, когда он занялся ей в своем нормальном облике. Затем, после того как личность мучителя стала известна, его поведение не поменялось – он точно так же продолжал разводить ее на желание. Вернее, изменилось, но не сутью, а качеством – Орлов перестал осторожничать.

Дальше: связь Галки и этого монстра.

Подруга никогда не скрывала, что влюбилась в Вячеслава с первого взгляда и таскалась за ним словно мартовская кошка. Вот только была ли это любовь или же, навязанная нечистью, зависимость? Не может ведь настоящая любовь превратить человека в агрессивного неадеквата. А то, что Галина все это время была не в себе, Олеся уяснила еще раньше, когда с шашкой наголо бежала в кабинет к Орлову, просить его оставить подругу в покое.

Смирнова чуть не запнулась от пронзившей догадки.

Точно! Никакая это – не любовь, а действие собственной секреции монстра.

Она вспомнила, как превратилась в послушную, на все готовую куклу после того, как Вячеслав ее поцеловал.

А запах меда, сопровождавший каждое его появление?! Не в нем ли дело?

Тогда становилось понятным безумие девушек из офиса, они просто попали под действие феромонов, пусть и не столь концентрированного. Хватанули малую дозу отравы. Большая же часть досталась Галке, ее саму монстр почему-то жалел. Или же просто оставил на потом, решив вначале заняться подругой.

Олеся взвыла от мыслей, буквально разрывших голову.

«До смерти – три оргазма» – странная непонятная фраза, на первый взгляд, абсолютно безумная, но после того, как Смирнова разложила все по полочкам, она открылась своей страшной правдой.

Оргазм – наивысшая точка наслаждения, кульминация сексуального возбуждения, при которой выбрасывалось наибольшее количество живительной для монстра энергии. Другими словами – десерт, амброзия для того, кто питался человеческими страстями.

И получалось, что с одной жертвы Орлов мог добыть лишь три таких порции. А после последнего акта человек умирал. Сердце не выдерживало чрезмерного давления, вынуждая жертву отдавать вместе с энергией и свою жизнь.

Олеся сжала зубы, чтобы только не расклеиться, не разреветься вновь, не сумев разобраться до конца.

Сколько раз она испытывала оргазм, после того, как в ее жизни появился Вячеслав?

Один!

Только один раз. Невидимка трогал, ласкал, проникал внутрь, но не позволял ей добраться до черты. Как только она начинала ощущать волны предвестников, он тут же прекращал активные действия. Отстранялся от нее или же вовсе исчезал.

А Галка? Сколько радостей успел подарить Вячеслав ей? Нужно вспомнить! Обязательно нужно вспомнить.

Вначале здесь, в этой квартире, в ту ночь, когда Олеся занималась любовью с Орловым в теле Гали, а после, проснувшись, едва не поссорилась с подругой из-за загадочных синяков. Получалось, что тот раз был первым.

Дальше. В офисе, пока она сопровождала противного Августа, Вячеслав пожрал вторую порцию угощения, тем самым вызвав у Галки нервный срыв и судороги.

Боги! Этот монстр – настоящий актер! Уметь так притвориться заботливым, это дано не каждому. А ведь обещал оставить несчастную в покое!

О нет! Он лишь сказал, что закончит с ней. И закончил. Сволочь! Какая же он подлая сволочь!

Третий раз? Когда был третий и последний «акт любви».

Олеся схватила несчастный блокнот, надеясь, что он подскажет. Вот только кроме уже увиденных записей, другие никаким образом не относились к Орлову.

Внезапно взгляд выхватил таинственные строчки: «Мой третий оргазм – последний, но я готова. Ради тебя, любимый, я готова на все». И число, которым она датировалась.

Тот же самый день, когда и она докопалась до истины. Получалось, Галина знала. Была в курсе происходящего и никому ничего не сказала, не намекнула даже ей. И что самое ужасное, сознательно готовилась отдать жизнь этому монстру.

Олеся всхлипнула, не сумев сдержать боль. Слезы градом посыпались из глаз, закапали с подбородка, скрывая за мутной пеленой пугающую строчку.

Почему она сразу не додумалась до этого? Опешила от раскрывшейся правды и забыла обо всем. А ведь могла спасти подругу. Нужно было только поехать в пансионат в тот же день, настоять и увезти Галку с собой. Вдвоем, разобравшись, они смогли бы придумать, как сопротивляться монстру. А вместо этого Олеся жалела себя. Какая же она слепая. Почему немедленно не сопоставила слова Вячеслава с его же действиями? Чего ждала? Смерти?! Дождалась. Галка умерла, со счастливой улыбкой на лице.

Улыбка на лице!

Внезапно Олесю подбросило на месте, слезы мгновенно перестали течь, а глаза в ужасе расширились.

Мертвая Галина улыбалась точно так же как до этого ее муж. Глеб тоже умер от сердечного приступа.

Колени дрогнули, и Смирнова рухнула на пол.

Неужели и в смерти друга виновата эта тварь? Значит, Галина не первая жертва, а вторая. А кто третья? Она сама? Или?

Нет-нет, только не он…

Раздавшиеся в тишине комнаты аплодисменты были подобны раскату грома.

Олеся вздрогнула от неожиданности и медленно повернула голову. Увидев возле двери знакомую фигуру, оцепенела от страха.

– Браво-браво, Олеся Александровна, не ожидал от вас подобной экспрессии, – продолжал хлопать в ладоши Орлов. – Ваша пантомима идеальна! Не думали о карьере актрисы?

Смирнова мгновенно пришла в себя, резко вскочила на ноги и попятилась к стене. Вячеслав сделал шаг по направлению к ней.

– Не подходи ко мне, тварь! – взвизгнула она, в один прыжок, оказываясь в самом дальнем углу комнаты.

– О, а мы, значится, уже перешли на «ты»? – глумливо усмехнулся Вячеслав. – Не знал.

Олеся не ответила, судорожно обдумывая выход из положения. То, что монстр пришел по ее душу, сомнений не вызывало. Уболтать его не удавалось, проверено на практике, надавить на жалость тоже, отвлечь и сбежать вряд ли бы получилось – дверь за его спиной. Оставалось два варианта: покорной овцой идти на заклание либо сражаться.

– Так рады мне, что язык проглотили? – нарочито не торопясь, подходил Орлов. – Ай-я-яй, Олеся Александровна, нехорошо. Я прилетел к вам на крыльях любви, как только смог, вы же совсем не рады меня видеть. Где ваше гостеприимство?

Взгляд Смирновой шарил по комнате в надежде найти оружие. Но как назло ничего подходящего не попадалось. Слишком легкое и мягкое, ни диванными же подушками в него бросать. Внезапно решение нашлось. Олеся кинулась к горке и схватила первую попавшуюся под руки фигурку из Галкиной коллекции.

– О, помниться, вы уже кидались в меня кошкой! – хохотнул Вячеслав. – Решили испытать счастье еще раз, выбрав экземпляр побольше? Сумеете ли, а Олеся Александровна?

Смирнова скосила глаза. И вправду, она вооружилась увеличенной копией фигурки, что жила на ее мониторе. Что ж, так даже лучше, эта кошечка была куда массивнее.

Олеся дерзко вздернула подбородок и процедила сквозь зубы:

– Сил размозжить башку гадской нечисти мне хватит.

Гадская нечисть жизнерадостно захохотала. Олеся лишь сильнее сжала лапы кошки, чтобы в случае чего тут же пустить ее в ход.

– Олеся Александровна, право слово, давненько меня так не развлекали, – скалясь во весь рот, веселился Орлов. – Даже наша несравненная Галина, когда умоляла забрать ее драгоценную жизнь, не доставила мне столько удовольствия. А она, знаете ли, была весьма настойчива, пока не умерла. Надеюсь, вы уже догадались, из-за чего произошло это скорбное событие?

У Смирновой потемнело в глазах. Изо рта сам собой вырвался рык.

– Вижу, что догадались, – удовлетворенно заметил мучитель. – Значит, долго объяснять, нужды нет. Хотя я бы с удовольствием рассказал, как она потешно стонала.

В груди у Олеси, казалось, взорвался раскаленный шар, и она, замахнувшись кошкой, бросилась на обидчика. Но стоило фигурке приблизиться к голове Орлова на минимальное расстояние, как он буквально испарился в воздухе.

Смирнова заозиралась, шипя от ярости.

– Не расстраивайтесь, Олеся Александровна.

Вячеслав проявился за ее спиной, вынуждая резко развернуться.

– Ну что же вы, в самом деле, попробуйте еще разок.

Не дожидаясь повторного приглашения, Олеся ринулась на него. Но Орлов лишь немного сместился в сторону, а она пролетела мимо. Запуталась в ногах и рухнула на пол.

– Упс, не попали, – притворно расстроился Вячеслав. – Давайте, поднимайтесь и пробуйте снова.

Но вместо этого Смирнова, не вставая, с силой метнула статуэтку ему в голову. И неожиданно не только для самой себя попала. Нижняя часть фигурки четко состыковалась со лбом монстра. Орлов пошатнулся и упал. Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт - подпишись на страничку в VK. Но не успела она толком порадоваться, как он витиевато выругался и стал подниматься, загораживая тушей проход к двери.

Лишившись оружия, Олеся потеряла былую прыть. Отползя на коленях обратно в угол, она сжалась, настороженно поглядывая на Вячеслава.

– Все, хватит, – вытерев кровь со лба рукавом рубахи, заявил он. – Поиграли и будет. Собирайтесь.

– Да пошел ты! – вознегодовала Смирнова. – Убирайся отсюда! Изыди!!!

Не реагируя на вопли, Орлов приближался. Когда между ними почти не осталось пространства, он остановился. Обвел ее насмешливым взглядом и произнес:

– Все-таки вы, Олеся Александровна, любите заставлять людей вас ждать.

– Из нас двоих человек только я! – вспыхнула Смирнова. – Ты же – монстр, нечисть!

– Простите, запамятовал, – заломил он бровь. – Ну да какая теперь разница. Давайте руку.

И протянул ей ладонь. Олеся вжалась в стену, словно перед ней была полуразложившаяся конечность мертвеца.

– Ни за что!

Вячеслав наклонился, и чуть растягивая гласные, будто напевая, сказал:

– Если я захочу, вы станете на коленях умолять меня прикоснуться к вам.

Смирнова дернулась как от удара.

– Так как, пойдете добровольно? Я приготовил вам сюрприз.

Олеся в ответ лишь зажмурилась и сжала ладони в кулаки.

– Что ж, раз так, пеняйте на себя.

В комнате резко запахло медом. Олеся открыла глаза. Пока воздух еще не сильно пропитался феромонами Вячеслава, хватанула его ртом и задержала дыхание. Но даже этого ничтожного количества хватило для того, чтобы ее зашатало.

– Ну же, Олеся Александровна, дышите-дышите, – приторно сладко улыбался Орлов. – Не стоит себя насиловать.

Набранный воздух стремительно заканчивался. Грудь жгло от безумного желания вздохнуть. Виски ломило от давления. Вот только Олеся, изо всех сил надувая щеки, еще пыталась держаться. Наконец, когда из-за нехватки кислорода закружилась голова, она была вынуждена вздохнуть.

Мир тут же стал утрачивать ясность. Краски поблекли, а вскоре и утратили цвет. Перед глазами стремительно темнело, унося Олесю в пустоту. Последним она услышала голос Орлова.

– Я же говорил, не стоило сопротивляться, – проворчал он. – Нет, все-таки вы женщины такие странные существа.

Затем Олесю небрежно подхватили на руки, а после ее тело перестало хоть что-то ощущать.

Глава семнадцатая

Сознание возвращалось рывками. Олеся то приходила в себя, ничего не видя, не слыша, не чувствуя, то вновь впадала в некое подобие сна. Сна мутного, неясного, наполненного разнообразными видениями. Декорации постоянно менялись, лишь одну из них Смирнова запомнила четко: темный непроходимый лес, настолько густой, что нигде не было видно ни единого просвета. Сплошная стена из деревьев. Она бродила по небольшой полянке, затерявшейся среди многовековых великанов, и искала выход. Но никак не могла найти дорогу. Пока, наконец, не разглядела малюсенькую брешь. Вот только стоило Олесе подобраться ближе, как непонятная сила выперла ее из сна. На этот раз окончательно.

Первым включился слух. Близко, как будто бы справа играл рояль. Смирнова прислушалась, но больше ничего не услышала. Там, где она находилась, было тихо. Затем пошевелила пальцами – слушались. Тут же засвербело в носу, Олеся согнула руку в локте и почесалась. Затем по очереди согнула-разогнула ноги, повернула голову вправо-влево и только после этого вынесла вердикт: не считая легкой слабости, тело функционировало нормально.

Захотелось сразу же подняться, но Олеся сдержала порыв, решив вначале немного осмотреться. Мало ли куда ее притащил Орлов, у такого изобретательного господина даже просто лежать без движения опасно. Вдруг рядом свернулась в клубок гадюка, по воле монстра призванная ее охранять. Представив картину, Олеся поежилась и, не сумев больше терпеть неизвестность, быстро подняла веки. О чем в ту же секунду пожалела. Яркий свет болью резанул по глазам, заставляя зажмуриться. Смахнув слезы, повторила попытку с большей осторожностью, предварительно приложив ладонь козырьком ко лбу.

Над головой белел высокий потолок. В центре обнаружилась роскошная люстра с множеством ламп, именно она-то и ослепила Олесю. Привстав на локтях, Смирнова быстро оглядела помещение и место, на котором лежала. К счастью, никаких гадов, в том числе и двуногих, поблизости не оказалось. Это радовало. Даже очень.

Олеся прислушалась к себе: страха не было. Возможно «боялка» атрофировалась, а, может, всему виной феромоны Вячеслава. Но факт оставался фактом, она не боялась.

Немного приободрившись, Смирнова села и начала более обстоятельно осматривать комнату. Чтобы сбежать отсюда, нужно, прежде всего, ознакомиться с территорией, а потом уже придумывать план.

Первым, что бросилось в глаза, было отсутствие окон. Второе – минимум мебели. Только огромная кровать, на которой она возлежала, и тумба рядом. Все.

– Да, – вслух произнесла Олеся. – А еще меня попрекал отсутствием гостеприимства. Хоть бы стул девушке предложил, сволочь, она бы с удовольствием разбила его о твою голову. Эй, нечисть, ты меня слышишь?!

– Ышишь — шишь…, – отозвалось эхо, сам владелец хором тактично промолчал.

Горестно вздохнув, Смирнова сползла с кровати. Для порядку присев пару раз, убедилась в том, что ноги держали крепко, и принялась дальше обследовать помещение. На всякий случай простучала обшитые золотистыми панелями стены и, как оказалось, не зря. Справа от кровати отыскались две двери. Если бы Олеся просто смотрела, ни за что их не нашла. Они буквально сливались со стеной и ручек не имели.

Первая открылась сразу, стоило толкнуть. За ней обнаружилась весьма специфическая ванная комната: унитаз и душевая лейка под потолком. Ни ванны, ни раковины, ни зеркал. Кроме, непосредственно стульчака больше выступающих деталей не наблюдалось. Даже спинка, бачок и кнопки слива были встроенными. Мелкоячеистая сетка в полу скорей всего предназначалась для ухода использованной воды.

Желания воспользоваться предоставленными удобствами не возникло, поэтому Олеся поспешила выйти из ванной и направилась к двери номер «два».

Дверь номер «два» открываться не пожелала, отчего Смирнова сделала вывод – туда-то ей и нужно. Она толкнула сильнее, еще раз и еще. Навалилась всем весом, пнула, затем, вообще, протаранила с разбегу, но лишь сильно ударила плечо. Дверь держалась.

Решив пойти другим путем, Олеся присела на колени и принялась искать замочную скважину. Замочная скважина нашлась сразу, вот только самого ключа не было. Развернувшись, Смирнова подбежала к тумбе и стала в ней шариться. Но кроме пол-литровой бутылки воды и пары таблеток анальгина ничего не нашла.

– Вот черт! – выругалась она и без колебаний отодвинула тумбу от стены.

Пустота.

Нервно прикусив ноготь, Олеся лихорадочно осматривалась.

Ничего. Абсолютно ничего, чем можно было бы вскрыть замок. Голые стены.

А если…

Рука метнулась к голове. Олеся взвыла от разочарования – хвост стягивала резинка. Не заколка, не самая завалявшаяся шпилька, а бесполезная резинка. Конечно, не факт, что она сумела бы при помощи такого подручного средства выбраться наружу, но, по крайней мере, попробовала, это точно.

Захотелось пить, но Смирнова не доверяла оставленной воде. Вполне возможно, мерзкий Орлов подсыпал в нее какую-нибудь интересную добавку. А здравый смысл ей еще понадобится.

В конце концов, если будет невтерпеж, она воспользуется водой из-под крана.

Внезапно возникла одна занятная мысль. Решив не откладывать в долгий ящик, Олеся быстрым шагом подошла к кровати. Сбросила простынь и попробовала поднять матрас. Матрас держался крепко.

– Он прибитый, что ли?! – возмутилась вслух.

Встала на колени и локти, выгнулась в спине, осматривая днище. Затем протянула руку под кровать, нащупывая молнию.

Вдруг удастся стащить чехол и, чем черт не шутит, выломать одну из пружин. А потом этой загогулиной открыть злосчастный замок.

Но не успела она выполнить задуманное – неподдающаяся дверь отворилась сама.

– Какая восхитительная поза, Олеся Александровна, – произнес бодрый голос. – Полагаю, стоит включить ее в наш эротический список. Как думаете?

Желание размышлять, тем более на такую тему у нее не возникло. Смирнова резко одернула руку и прямо из коленопреклонённого положения оказалась на ногах.

– Даже боюсь представить, что же вы там делали, – размышлял вслух Вячеслав. – Подкоп копали? А, может, дверь искали? Хотя обычно двери в стене делают. Я в растерянности…

Олеся, насупившись, молчала.

– Э нет, как же я не догадался сразу! – поводил бровями мерзавец. – Вы прятались?! Точно! Голова пролезла, а неголова застряла. Какая жалость! Но вы не переживайте, Олеся Александровна, я бы в любом случае вас нашел.

Смирнова фыркнула и повернулась к нему боком. Совсем терять из вида Орлова не хотелось, но так, по крайней мере, его мерзкая улыбающаяся физиономия не бросалась в глаза.

Интересно, что этими нелепыми подколками он пытался доказать? Что без труда сможет вывести ее из себя? Наивный. Сам переборщил с личной химией. Теперь она спокойна как удав.

Тем временем Вячеслав продолжал насмехаться.

– Хотя, признаю, с этого ракурса ваш богатый внутренний мир раскрывается еще лучше.

Олеся закатила глаза.

– Ладно, не пыхтите, как рассерженный ежик. Вам не идет.

Вот ведь…дикобраз щипанный. Вспомнил бородатый анекдот, употребил не в тему и радуется. И где только таких делают?

Наконец, Орлов закрыл рот. Хотя буравить внимательным взглядом не перестал. Наверное, понял, что ее раздражения и злобы ему не видать. А нефиг, пусть садиться на диету. Еще бы крышесносной секреции его лишить, вообще, от голода подох.

Олеся повернулась и, изобразив крайнюю степень заинтересованности, принялась рассматривать монстра. Особенно задержала взгляд на области между брючным ремнем и коленями.

А вдруг удастся обнаружить орган, выделяющий феромоны и оторвать его с корнями.

Монстр вначале даже опешил и отступил на шаг назад. Но слишком быстро пришел в себя и отыгрался на ней сполна.

– Кстати, я обещал вам сюрприз, – криво усмехнулся он. – Так обещания я всегда выполняю.

Смирнова насторожилась.

Какой еще сюрприз? Опять извращенные поползновения в ее сторону. Ну, уж нет. От этой нечисти ей ничего не надо.

– Прошу, смотрите, – Вячеслав махнул рукой в сторону. – Всё ради вас.

Олеся невольно повернула голову. Раздался скрип, заставивший ее подобраться. Стена напротив кровати, будто бы дрогнула. Затем в центре появился тонкий светящийся зазор, который постепенно становился только шире. Это было похоже на то, как расходился пожарный занавес в театре. И чем больше пространства открывалось, тем напряженнее Смирнова становилась.

Что скрывалось за пологом? Комната пыток? Стая монстров, один из которых сейчас внимательно наблюдал за ней? А, может, тела выпитых жертв? Или еще что-нибудь не менее ужасное?

Олеся жадно вглядывалась во все ширящийся зазор, не замечая, как шаг за шагом приближалась к нему. Но стоило частям занавеса отодвинуться на расстояние сантиметров в сорок, она, наконец, сумела рассмотреть то, что было спрятано.

Вернее кто.

Димка!

Чудовище добралось и до него.

– Нет!!!

Вопль отчаяния вырвался сам собой. Олеся бросилась вперед, но не смогла достичь цели. Между ней и мужем встала преграда. Непреодолимое прозрачное заграждение. Отбивая кулаки, Олеся колотила гладкую поверхность, скребла, ломая ногти, но, кроме противного скрипа, ничего не слышала. Казалось, пластик впитывал звуки.

– Димка! Дима! Димочка! – закричала она. – Ответь! Посмотри на меня! Прошу!!!

Муж бродил по комнате и не замечал ее метаний. Осматривался и, будто, не проявлял беспокойства. Олеся же чувствовала, что сейчас умрет от ужаса. От былого спокойствия не осталось и следа.

– Как вам мой сюрприз? Понравился? – раздался голос Орлова. – Вижу, понравился.

Смирнова не ответила, но монстр и не думал отставать от нее.

– Не стоит калечить руки, Олеся Александровна. Ваш будущий бывший муж все равно ничего не видит и не слышит.

С силой сжав зубы, чтобы не зареветь от боли в ушибленных пальцах, Олеся долбила преграду.

– Вы опять не желаете понимать меня, упертая женщина! – возмутился Вячеслав. – Сами себе только хуже делаете.

– Это я-то, упертая?! – взорвалась Олеся.

Стремительно развернулась на пятках и с криком бросилась на обидчика.

– Это ты, словно упрямый осел, привязался ко мне. Насиловал, мучил. Но и этого тебе оказалось мало, принялся за Димку. Что мы тебе сделали? Почему ты выбрал нас? Молчишь! Не знаешь, что сказать? У, ненавижу! Ты даже не представляешь, как я тебя ненавижу!!!

Выслушав отповедь, мерзкое чудовище насмешливо подняло бровь. Хмыкнуло и, наклонившись, прошипело прямо ей в лицо:

– А вам не приходило в голову, Олеся Александровна, что все случившееся – кара за прошлые ваши поступки. Месть.

– Что ты говоришь? Какая кара? Какие прошлые поступки? – опешила Смирнова. – Ни мы с Димкой, ни Глеб с Галкой не совершали ничего такого, за что нас можно было наказывать.

– Вам только кажется, – снисходительно улыбнулся Орлов. – Ну да ладно, позже вы все поймете. А пока я хотел бы познакомить вас со своей названой сестрой. Так сказать, официально.

Он выпрямился и посмотрел в сторону прозрачной преграды. Олеся на всякий случай тоже повернулась.

Занавес полностью разошелся. И стало ясно, что комната напротив такая же, как и ее. Один в один.

Внезапно за перегородкой что-то изменилось. Дмитрий резко остановился, весь подался вперед и уставился на то место, где по идее должна была располагаться дверь. Олеся встрепенулась и тоже стала глядеть в том направлении.

Секунда, две, три…десять – ничего не происходило. Но вот дверь распахнулась и в помещение вплыла роскошная брюнетка. Знакомая брюнетка.

– Правда, она прекрасна? – мягко сказал Вячеслав. – Моя Дана.

И столько нежности сквозило в голосе, что Смирнова машинально взглянула на него – Орлов откровенно любовался вошедшей, буквально ласкал ее взглядом. Олеся даже на миг забыла обо всем, вид монстра, с любовью взиравшего на кого-то еще был в новинку.

Но вот Вячеслав заметил ее интерес и резко натянул на лицо маску сволочи.

– Кстати, Олеся Александровна, а вы уже разговаривали с Даной.

Смирнова вздрогнула и тут же ощутила, как запылали щеки. В памяти всплыли обстоятельства, при которых она впервые увидела сестрицу Орлова.

– Да, помню, – пробормотала Олеся. – Но мы не говорили. Я бы не забыла, что беседовала с еще одной нечистью.

Вячеслав нехорошо прищурился.

– Не в клубе, а по телефону. В тот раз она назвалась по-другому. Если мне не изменяет память, представилась Автоответчиком. Смешно, правда? Дана у меня такая затейница.

Монстр широко улыбнулся.

– Как ты сказал? – холодея, переспросила Смирнова.

– Автоответчик.

– Как?!

– Проблема со слухом? – поинтересовался Вячеслав. – Помниться, я вам уже советовал обратиться к врачу. Что за наплевательское отношение к собственному здоровью? Хотя… какая теперь разница.

Вот только Олеся уже не понимала значения его язвительных слов, единым порывом оказавшись возле заграждения. Прислонилась лбом к прозрачной поверхности и, не моргая, уставилась на парочку.

Парочку!

Неужели она и вправду видит это?!

– А вот это правильно, Олеся Александровна, – не унимался Вячеслав. – Не нужно отвлекаться. Сейчас начнется самое интересное. Жаль, кресел нет. Но, да ладно, постоите, не переломитесь.

Орлов не обманул, началось. Но лучше бы она никогда подобного не видела.

Лицо мужа исказила гримаса радости. По-другому назвать эту жуткую ухмылку Олеся не могла. Наверное, вот точно так смотрел на свою жертву людоед, прежде чем вонзить в нее зубы. Но никак не Димка.

Словно насмехаясь над ее мыслями, супруг протянул руку, сцапал Дану за длинные волосы и, нисколько не беспокоясь о ее удобстве, властно подтянул к себе.

– Что вы с ним сделали, твари?! – закричала Олеся. – Он не может быть таким!

– Разве? По-моему, он никогда не был примерным мальчиком, – в голосе Орлова скользило удивление. – Мы лишь позволили ему сбросить маску и стать самим собой. Вот и все.

– Что ты, нечисть, можешь знать о желаниях людей? – выплюнула Олеся. – Ничего! Ты даже сестру ради своей цели заставляешь заниматься подобной мерзостью. Чудовище!

Вячеслав стремительно преодолел разделяющие их расстояние и грубо развернул ее к себе.

– Когда-то я считал себя человеком. Так что, я знаю о вас все, – прошипел он. – А еще, чтобы больше не было вопросов, Дана в восторге, когда ее трахает твой муженек. Поняла?

Смирнова судорожно кивнула, глядя в блеснувшие потусторонней зеленью глаза.

Однако Орлов успокоился так же быстро, как и вспылил. Через мгновение уже полностью владел своим лицом.

– Впрочем, Олеся Александровна, скоро поймете сами, – ровно произнес он. – А пока наслаждайтесь зрелищем.

Затем, словно она была манекеном, развернул обратно к прозрачной стене.

За преградой страсти только накалились. Так и не выпустив из ладоней черные пряди, Дмитрий жадно целовал Орлову. Она отвечала ему с не меньшим пылом, присосавшись, будто пиявка.

Олеся, что было силы, зажмурилась, не в состоянии смотреть.

– Откройте глаза, – незамедлительно последовал приказ Вячеслава. – Я не позволял вам закрыть их.

Веки тут же поднялись.

Смирнова ахнула и отпрянула – темное нечто врезалось в стену с той стороны.

– Это блузка, – лениво протянул монстр. – Хватит дергаться.

Объяснение запоздало, Смирнова уже и сама догадалась, чем зашвырнул в преграду Дмитрий. Он методично избавлял любовницу от одежды, разбрасывая оную куда попало. Дана не отставала, разрывая тряпки прямо на нем. Вскоре они удовлетворили жажду разрушения, явившись перед невольными свидетелями, в чем мать родила. Муж окинул идеальное тело Орловой плотоядным взглядом и принялся его обследовать.

– Прошу, закрой занавес, – прошептала Олеся. – Я не могу смотреть. Я не хочу больше ничего знать!

– Больно, – Вячеслав встал за спиной. – Вот тут горит огнем? Да?

Он положил ладонь ей на грудь и зашептал на ухо:

– Боль такая сильная, что мешает дышать. И ты задыхаешься, безумно хочешь отвести взгляд, но не можешь. Вместо этого с каким-то извращенным наслаждением смотришь, как он ласкает другую.

Орлов замолчал, давая ей время сравнить, понять, прочувствовать. А потом едва слышно, будто бы только для себя, добавил:

– Смотришь, как она отдается другому и умираешь…, каждый раз, словно в первый.

– Пожалуйста…, – еле слышно попросила Олеся.

Во рту было сухо, слова просто-напросто застревали в горле.

– Пожалуйста, закрой занавес.

– Нет, – мягко, но твердо ответил мучитель. – Только после того как расскажу тебе сказку.

– Сказку?! – всхлипнула Смирнова. – Я ничего не хочу знать.

– Хочешь, – Орлов улыбнулся, усы защекотали ее щеку. – Ты сама уже несколько раз спрашивала, почему я выбрал тебя. Неужели неинтересно?

Олеся молчала, глотая слезы. Больше всего на свете желая уйти из жизни прямо сейчас.

– Я прав, ты хочешь знать. Ты всегда была любопытной.

Вячеслав нежно поцеловал ее за ушком.

– Будь умницей и слушай.

Слушай. Слушай! Слушай!!! Слушай…

Как будто есть выбор. Нет, и никогда не было. Ничье согласие монстру не нужно. Он давным-давно все решил за нее.

Она выслушает, деваться некуда. Еще бы ослепнуть вмиг и не видеть ни его, ни сплетенные в объятьях тела.

Олеся шмыгнула носом.

А если четко до мелочей представить, что потеряла зрение, вдруг организм поверит и выключит ненужный физиологический процесс. Тогда будет легче.

– Не вижу, не вижу, не вижу, – беззвучно зашевелились губы. – Темнота наступает, она поглощает меня, застилает взор. Я не вижу, не вижу ничего…

Вот только глаза не хотели слепнуть. Наоборот, зрение будто бы улучшилось. Смирнова, сама того не желая, сосредоточенно смотрела на парочку, запечатлевая в памяти каждое действие Дмитрия.

Вот он грубо сминает пышную грудь Орловой. Бесцеремонно, словно торговка на рынке взвешивает в ладонях. Склонившись, утыкается в нее лицом, а потом дерзко кусает возбужденный темный сосок. Девка хохочет, запрокидывая голову вверх. Выпячивает вперед богатство, демонстрируя, позволяя Дмитрию играть.

Гадко. Больно.

– Жил-был в одном городе маленький мальчик.

Вячеслава заговорил неожиданно. Олеся вздрогнула и отвлеклась от происходящего за преградой.

– До поры до времени он считал себя обыкновенным, точно таким же, как его одноклассники и друзья со двора. Да он и был таковым, пока не стали просыпаться гены умершего отца, меняя его до неузнаваемости.

Орлов так и продолжал стоять за ней. Близко-близко, что наклонись Смирнова назад, обязательно оперлась об него спиной. Но она сама себе напоминала натянутую звенящую стрелу, что сдвинься на сантиметр, упала б без дыханья.

– Если бы его отец был рядом, он рассказал ему, объяснил, что происходящее – нормально. Увез, спрятал от людей, чтобы сын смог благополучно пережить малоприятный период «куколки» и вернуться человеком. Ведь у полукровки есть возможность остаться прежним. Нужно лишь не пустить в душу зло.

В голосе Вячеслава промелькнула едва заметная горечь, но Олеся решила, что ей показалось.

– Однако отец умер, поддавшись ложным идеалам, а мать ничего не знала, он так и не рассказал ей о том, кем являлся. Поэтому помочь не могла.

Аластор замолчал. В комнате опять стало тихо. Смирнова слышала лишь дыхание. Спокойное Орлова и свое – учащенное, рваное. Взгляд тут же вернулся к мужу. Его руки переместились на женские бедра. Сжали ягодицы, оставляя на коже алые отметины. Но партнерше, казалось, лишь это и было нужно.

– В течение полугода от прежнего мальчика не осталось ничего, – буднично продолжил рассказчик. – Он похудел, став похожим на скелет, обтянутый кожей. Организм не справлялся, отвечая на перемены кожными заболеваниями непонятного характера. Мать сбилась с ног, таская ребенка по врачам, те лишь разводили руками – судя по показателям, мальчишка был здоров. Но с каждым днем ему становилось только хуже: прыщи охватывали все новые территории вдобавок начало портиться зрение. Чем старше становился мальчик, тем страшнее выглядел.

Олеся пыталась слушать, но горести неизвестного мальчишки занимали ее намного меньше того, что происходило за прозрачной стеной. Прав оказался ненавистный монстр – она не могла отвести взгляд, будто бы прикованный к парочке неведомой силой.

– Вскоре он остался один. Друзья испарились, решив, что возиться с очкастым страшилой себе дороже, вместо них появились недруги. Люди не любят тех, кто отличается от них. Особенно дети, особенно тех, кто не может за себя постоять. Тот мальчик не мог. Один против всех. Но даже тогда он продолжал верить в хорошее. Надеялся, что его примут даже таким. Увидят за чудовищной оболочкой личность. Вот эта вера его и убила.

Вячеслав выдохнул неожиданно громко, протяжно, с надрывом. Олеся вздрогнула от испуга и развернулась к нему, чтобы тут же резко отпрянуть. Монстр был страшен. Он не принял свою демоническую форму, нет, но то, что Смирнова видела сейчас пугало больше.

Тело напряжено, ладони сжаты в кулаки, да так сильно, что вздуваются вены. Лицо искажено в гримасе то ли боли, то ли ярости. Губы белые, как у покойника, а глаза горят ненавистью.

Казалось, стоит моргнуть, он набросится и разорвет ее в клочья.

Но вот Орлов дернулся, на миг закрыл глаза и мгновенно успокоился. Перед Смирновой вновь оказался спокойный и самонадеянный самец, уверенный в собственной неотразимости. Он криво ухмыльнулся и сделал шаг к ней.

– В соседнем дворе жила девочка, – как ни в чем не бывало, продолжил он. – Милая, нежная и добрая. К ней тянулись все — от мала, до велика: взрослые видели в ней равную, младшие – опору, ровесники – лучшую подругу. Притянулся к ней и тот мальчишка.

Вячеслав поднял руку и осторожно дотронулся до лица Олеси. Она отпрянула, желая избежать неприятных прикосновений, но он уже и сам убрал конечность.

– Влюбился до одури, болван. Таскался за ней, как дворовый щенок, а она делала вид, что не замечает его. Зачем он ей, когда есть друзья: главный дебошир района, его бесхребетный братец и рыжая оторва с мерзким характером. Страшила в их компании был бы лишним. Вот только мальчишка понимать этого не хотел и слепо верил во взаимность. И надо сказать, дождался. Однажды в почтовом ящике он нашел записку. От нее.

Орлов рассмеялся.

– Свидание. Не представляешь, как он был рад. Буквально летал на крыльях, а вместе с ним и его мать, поверившая в то, что ее мальчик будет счастлив. Вот только счастье оказалось преждевременным. Та девочка и знать не знала о записке, листок подложили ее друзья.

Лицо Вячеслава опять заледенело, но он с силой заставил себя улыбнуться.

– Они подкараулили его возле дома той девочки и вдоволь поиздевались.

Олеся вопросительно смотрела на монстра и не понимала.

При чем здесь она? Зачем он это рассказывает ей? Для чего? Чтобы она пожалела? Расчувствовалась?

Не получится.

Разве убийства можно приравнивать к детским обидам?

– Знаешь, и это он сумел бы пережить и остаться самим собой, – монстр склонил голову набок, внимательно изучая ее лицо. – В конце концов, они были не первыми и наверняка не последними садистами в его жизни. Но та девочка… Та девочка заставила его измениться полностью. Одним словом разрушила веру, вынудила принять подарок предков.

Орлов резко придвинулся еще ближе и прижался своим лбом к ее. Смирнова дернулась, но монстр не позволил отстраниться.

– А дальше мальчик пошел домой. И тем же вечером убил собственную мать. Не соображая, что делает, выпил ее боль и переживания вместе с жизнью, просто-напросто не сумев остановиться.

Олеся задергалась, стала вырываться, но Вячеслав крепко обхватил ладонями голову и не отпускал.

– Знаешь, каково это — высасывать из единственного родного существа жизнь? Хлебать энергию, давиться ею, а потом уже рядом с трупом блевать этой самой энергией, потому что ты полукровка и не можешь переварить.

– При чем здесь я?! – закричала Олеся, ощущая как ладони на ее голове стали сжиматься.

– Это ты, Олеся, превратила меня в монстра. Ты!

– Я?!

Внезапно струна лопнула. Мир перевернулся. Смирнова огромными скачками погружалась в глубины памяти пока, наконец, не дошла до нужной точки.

– Шнурок.

Хватка ослабла. Орлов отстранился.

– Шнурок?! Ты – это он?

Олеся во все глаза смотрела на мужчину, ища сходство, но не находила.

– Я – это я, – усмехнулся Вячеслав. – Шнурок умер много лет назад. Но ты права, когда-то мы были единым целым. Сейчас остался только я. Кстати, смотри, – он кивком показал на стену. – Люблю наблюдать, как она это делает.

Смирнова резко повернулась.

Димка в полный рост стоял напротив прозрачной преграды, и, казалось, глядел прямо на нее. Забрезжила надежда. Олеся протянула ладонь вперед, но, рассмотрев картину полностью, безвольно уронила. Перед супругом на коленях восседала Дана. Она обхватила его бедра руками и ритмично двигала головой вперед-назад. Вперед-назад, вперед-назад…

Перед глазами потемнело. Вот только желанная слепота не продлилась долго. Голос монстра вернул Олесе способность видеть.

– Меня нашел дед, папочкин отец, если ты не поняла. Он следил за мной с рождения и ждал подходящего момента. Дождался. Едва живого забрал с собой. Вылечил, провел ритуал объединения и рассказал обо всем. Затем стал учить. А когда научил, то поведал одну интересную деталь. И, знаешь, дорогая – это самое печальное для тебя.

Смирнова судорожно сглотнула.

– Мы связаны. Пока жива ты, я не могу жить полноценной жизнью.

Пока жива. Главное слово «пока».

Услышанное не укладывалось у нее в голове. Затюканный забитый очкарик Шнурок превратился в красавца Орлова, и теперь жаждал ее убить. И самое ужасное, что она сама разбудила в нем монстра. Приложила лапку к тому, чтобы изменения стали необратимыми. Единственным словом повернула его к тьме. Единственным!

– Слизень…, – ругательство сорвалось с губ само собой.

Смирнова ахнула и прижала ладонь ко рту, но было уже поздно, Вячеслав услышал. Стремительно шагнул к ней и зашипел в ухо:

– Урод и жалкий слизень умер в тот самый день, когда вы втаптывали его в грязь. Прямо там, возле дома. Но, знаешь, он был намного лучше, чем вы вместе взятые. Он ценил дружбу и верность, не то, что твои названные родственники. Что Глеб, что его безумная женушка только и ждали, когда их поманят за собой и пошли, забыв обо всем. А еще тот уродец любил тебя. Просто так. Только за то, что ты есть. А твой хваленый Дмитрий, разве он любит тебя? Гляди, неужели вот это любовь?

Вячеслав схватил ее за волосы, вынуждая поднять голову. Олеся, не желая больше подчиняться, закрыла глаза.

– Смотри, – приказал Орлов. – Или я разрешу сестре его уничтожить. У твоего муженька остался всего один раз.

Смирнова всхлипнула и открыла глаза.

За стеной герои поменялись ролями. Уронив любовницу на кровать, Дмитрий с воодушевлением целовал внутреннюю поверхность ее бедра, постепенно подбираясь к самому чувствительному месту на теле женщине. Дана выгибалась от наслаждения, елозила задом по простыням и бесстыдно раскрывалась перед ним.

– Это неправда! Подделка! Она околдовала его! Так же как ты меня и Галю! – закричала Олеся. – Вы чем-то одурманиваете людей. Превращаете их в похотливых животных. А без этого вы никто, жалкие подобия человеков! Гнусные пиявки, по прихоти природы, помещенные в привлекательную оболочку!

– Да ладно, – фыркнул Вячеслав. – Мне хватило малости, чтобы твоя так называемая подружка, напрочь забыла своего почившего муженька и бросилась в мои объятья. Хотя было бы чуть больше времени, я справился и без «аромата».

– Ты лжешь!!! – взвизгнула Смирнова. – Ты жалок!

– Конечно-конечно, я лгу. Тешь себя, дорогая. Впрочем, хочу сообщить, что и с тобой я особо не напрягался.

– Сволочь!

– Ну да. Вместо того влюбленного урода появился я – мстительная сволочь. Великолепная замена, не находишь?

Олеся с силой сжала кулаки, больше всего на свете желания пустить их в ход.

– И знай, я не отступлюсь, пока не уничтожу тебя. Та любовь умерла вместе с мальчишкой.

– Так убивай, что медлишь! – собственный голос показался Олесе неродным. – Если тебе нужна моя жизнь, забирай. Но зачем было трогать Глеба и Галю, зачем мучить Димку?

Вячеслав рассмеялся.

– Дорогая, не думал, что ты так глупа. Так и быть, поведаю: твоя боль такая вкусная. Вкуснее ее только твое желание. А уж когда боль и желание смешиваются так, вообще, пальчики оближешь. К тому же запланированную месть никто не отменял. Совмещаю, так сказать, приятное с полезным.

Мерзкий паразит!

Олеся взвыла и круто развернулась к нему. И больше не откладывая, сделала то, что хотела – врезала по ухмыляющейся роже. Пока монстр хлопал глазами от неожиданности, замахнулась еще раз и впечатала кулак в живот. Но сразу же вскрикнула от боли, отбив пальцы о каменное тело Вячеслава.

– Что-то ты стала нервной, дорогая, – оскалился Орлов. – Все, поиграли и хватит. Еще покалечу ненароком, а мне ты нужна живая. Пока. Убивать тебя я буду другим способом, весьма приятным.

– Проваливай в ад! – огрызнулась Смирнова, баюкая руку.

– Как скажешь, но только вместе с тобой! – хохотнул мерзавец и смачно лизнул ее щеку. Олесю передернуло от отвращения.

– Пожалуй, начнем.

Пахнуло медом. Разгоряченная битвой, она и не поняла, как вдохнула отравленный воздух.

Боль пропала, исчезли и мысли. Перед глазами тут же поплыли разноцветные круги, голова закружилась, ноги стали ватными. Смирнова покачнулась и едва не упала, но сильные мужские руки удержали ее в вертикальном положении. Отзываясь на прикосновение, налилась грудь, а низ живота скрутило от сладкой боли. С губ сорвался стон.

– Такая ты мне нравишься больше, – усмехнулся Вячеслав.

Олеся взглянула ему в глаза и тут же утонула в зеленых омутах.

– Да, определенно, такая ты возбуждаешь меня больше.

Она потянулась вперед, прямо к манящим губам говорившего.

– Нет, милая, – остановил Орлов. – Сегодня я хочу взять тебя по-другому.

Он развернул ее обратно к стене и чуть наклонил вперед, заставив опереться ладонями о прозрачную поверхность.

– Смотри, дорогая, – томно прошептал ей на ухо. – Я знаю, тебе нравится наблюдать.

Олеся лишь кивнула и как прилежная девочка принялась внимательно следить за парочкой. Вячеслав тем временем неторопливо освобождал ее от одежды. Не снимая, разрезая ткань в нужных местах. Но так было даже лучше, быстрее. Зудящая от желания кожа, мечтала о прикосновениях.

– Наслаждайся процессом, а я пока продолжу. Своей неуместной вспышкой ты не дала мне рассказать сказку до конца.

За стеной на кровати сплелись в объятьях два обнаженных тела. Дмитрий, расположившись сверху, ритмично вбивался в партнершу. Олеся видела, как на его спине перекатывались мышцы, как напрягались аппетитные ягодицы. Но и женщина не оставалась неподвижной куклой. Крепко обхватив ногами его бедра, она извивалась под ним, подмахивала задом, позволяя ему войти как можно глубже.

Заныло в паху. Олеся проглотила вязкую слюну и облизала пересохшие губы. Сцена будила воображение, заставляя ее еще больше распаляться, вожделеть того же, жаждать наполненности.

Горячие ладони легли на поясницу. Смирнова со стоном прогнулась в спине, беззастенчиво выставляя себя. Вот только Орлов не спешил удовлетворять ее желание и лишь поглаживал ягодицы. Пальцы скользили по коже, невыносимо близко подбирались к чувствительному месту и обходили его стороной.

– Полукровки были всегда.

Бархатный голос обволакивал и ласкал. Если бы могла, Олеся закрыла глаза, но Вячеслав запретил.

– Так уж получалось, что человеческие самки вынуждали терять головы многих моих соплеменников. В общем-то, ничего страшного, если бы дети от этой связи рождались нормальными. Но, к сожалению, такого не происходило. Человеческая ДНК не давала гену аласторов полностью развиться. На свет появлялись недоделки. Вступив во время стадии «куколки» на путь изменений, большинство ее просто не переживало. Некоторые, такие как я, получали возможность добывать энергию, но вот с усвоением возникали проблемы. Не отдав телу питательных элементов, сила просто-напросто изливалась наружу. Полукровка погибал от голода.

Наконец, его пальцы скользнули между бедер и проникли во влажную жаркую глубину. Олеся вскрикнула, задыхаясь от пронзившего ее наслаждения.

– Другие, наоборот, были в состоянии переваривать пищу, вот только не имея достаточного количества щупов, извлекать ее из человеческого тела не могли. И опять-таки загибались от истощения. Мой дед знал об этом и успел подготовиться. Нашел подходящего для меня партнера и провел ритуал объединения. По сути, он слепил из двух недосуществ одну полноценную особь. Так два маленьких уродца встретились – появились брат и сестра Орловы. Слава и Дана.

Олеся слушала, но не слышала, не понимала, не хотела понимать. Вся ее сущность сосредоточилась на маленьком бугорке плоти между ног, что ласкали умелые пальцы Орлова. Вдруг он прекратил свои действия и убрал руку. Смирнова всхлипнула от ощущения потери и подалась назад. Но ей не позволили, удерживая в том же самом положении. Через мгновение она и не захотела отстраняться, почувствовав долгожданное давление. Вот только обрадовалась Олеся слишком рано – Вячеслав не спешил проникнуть внутрь, лишь дразня, поглаживая вход.

– Я – рот Даны, она – мой желудок. По отдельности существовать мы не можем. Вечно связанные, несовершенные, жалкие. Посмешище наших семей. Но мы знаем, как это исправить. Как стать раздельными, чтобы соединиться уже по-другому. Ни как брат и сестра, ни как позорные недоделки, а как любящие друг друга существа.

Вячеслав резко ворвался внутрь. Олеся взвыла от восторга, еще больше открывая себя для него, чтобы вобрать, обхватить внутренними мышцами и никогда не отпускать.

– Знаешь, каково это каждый раз смотреть, как она отдается другому? – без жалости тараня ее плоть, рычал Орлов.

Но Смирновой и не нужна была жалость. Только обещание, что он не остановится, будет обладать ей вечно.

– Наблюдать, как она исполняет все желания незнакомца, чтобы я мог испить его похоть. Видеть ее в чужих объятьях и понимать, что ничего, кроме поцелуя, тебе не светит. Да и этот поцелуй лишь жалкая пародия на настоящий. Он не несет ей наслаждения и нужен только для того, чтобы произвести обмен энергиями. А главное, знать, что между ненавистным для нас обоих существованием и счастьем стоит жалкий человечишка.

Вячеслав вновь схватил ее за волосы, вынуждая поднять голову. Затуманенным взором Олеся посмотрела на стену и не сразу поняла, что видит. За прозрачной преградой Дмитрий брал Дану точно так же, как сейчас это проделывал с ней Вячеслав, будто парочка напротив была лишь их отражением.

Орлова, наклонившись вперед, оперлась ладонями о перегородку. Прогнулась в спине, будто кошка и тяжело дышала. Приоткрытый рот, капельки пота на теле, раздутые ноздри, бессмысленный взгляд – все кричало о наслаждении.

– Конкретный жалкий человечек, – толчки становились быстрее, яростнее, сильнее. – И это ты, Олеся. Лишь выпив энергию человека, обратившего меня во зло, я смогу разорвать нашу с Даной связей, не убив обоих. Дам возможность жить полноценной жизнью.

Картинка перед глазами размазывалась. Олеся больше не могла видеть, впрочем, зрение было уже не нужно. Казалось, она превратилась в китайский фонарик и поднималась в воздух. Легкая, воздушная, подогреваемая страстью Орлова. Каждое его движение, каждый рывок, каждый рык удовольствия отдавался в теле сладкой судорогой и поднимал все выше и выше. Пока не поднял до самых облаков, где Олеся, наконец, взорвалась миллиардами обжигающих искр.

Возвращение на землю стало подобно пытке. Болело тело, но больше всего страдала душа.

– Благодарю, дорогая. Вы расстарались на славу, столь сытым я не чувствовал себя давно, – в довершение всех бед, рядом раздался насмешливый голос Вячеслава. – А сейчас я, пожалуй, пойду, отдохну. Вы же будьте как дома, набирайтесь сил. Завтра повторим.

Желания отвечать у Смирновой не было, да и Орлов не ждал. Монстр просто оставил ее валяться возле прозрачной стены и вышел за дверь. Олеся попыталась встать, но тело не желало подчиняться приказам. Оставив вялые попытки подняться, она замерла на полу и вскоре провалилась в сон.

Глава восемнадцатая

Разбудил Олесю звук хлопнувшей двери. Разлепив веки, она кое-как оторвала голову от пола, встала и только после этого смогла осмотреться. В комнате кроме нее никого не оказалось, и ничто с последнего момента бодрствования не изменилось. Не сразу Смирнова заметила, что на прикроватной тумбочке добавилось предметов. Появился поднос, на котором исходила паром тарелка с супом, стоял стакан с чаем, а на блюдце лежал рогалик.

Глубоко вздохнув, она почувствовала дразнящий запах. Живот тут же разразился бранью, а во рту, как у собаки Павлова образовались слюни. Сглотнув, Олеся протянула руку к еде, на негнущихся ногах сделала пару шагов вперед и остановилась как вкопанная.

Вот ведь монстры, довели! Высосали подчистую, до того оголодала, что аж к миске, словно дрессированная зверюшка побежала.

Захотелось схватить эту тарелку и, что было силы, запустить в дверь, а потом любоваться тем, как живописно стекал суп. Но не успела Смирнова обдумать идею, мысли вильнули в сторону. Она вздрогнула и с максимально возможной скоростью заковыляла к прозрачной стене. Взглянула внутрь и похолодела: на полу было пусто, на кровати тоже. Лишь куча мятого белья.

Димка!

Последний раз!

Неужели гадина его выпила?!

Нет!!! Только не это!

Колени дрогнули, во рту появился металлический вкус. Олеся не заметила, как от волнения до крови прикусила губу. Но вот куча зашевелилась, и на свет белый показалась Димкина взъерошенная голова. Смирнова протяжно выдохнула и стала стекать на пол.

Живой!

Между тем супруг зевнул, протер глаза и сел. Затем почесал затылок и недоуменно заозирался по сторонам. Потом, видимо, вспомнил, где находился и вновь рухнул на подушки. Однако дальше спать не захотел и вскоре слез с кровати. Уже на полу со вкусом потянулся, демонстрируя себя во всем своем обнаженном великолепии. Вот только Олесе некогда было рассматривать его достоинства. Пока не вернулись монстры, нужно было дать понять Дмитрию, что она рядом.

Муж прошлепал до туалета и на некоторое время там уединился. Пока он отсутствовал, Смирнова вновь проинспектировала свою комнату. Впрочем, с тем же результатом, что и в прошлый раз: ничего способного проломить прозрачную преграду или хотя бы произвести побольше шума не появилось. Коварные аласторы даже посуду выделили пластиковую.

Разочарованно хмыкнув, Олеся уселась на кровать. К этому моменту Димка уже покинул туалет и сейчас с интересом присматривался к точно такому же подносу, что и у нее. Вскоре он принялся за еду, Смирнова не вынесла соблазна и тоже решила попробовать. Суп она проглотила, не жуя, и лишь положив в рот последний кусочек рогалика, ощутила его вкус. Чай пила уже гораздо медленнее, стараясь продлить удовольствие. Но все равно напиток закончился слишком быстро.

После еды стало клонить в сон, но Олеся изо всех сил сопротивлялась сонливости. Вновь подойдя к прозрачной стене, поковыряла оную, но как-то вяло, без интереса. Похоже, гадкий монстр помимо боли и желания высосал из нее и другие эмоции. Увидев, что с Димкой все в порядке, и он опять лег в постель, Олеся успокоилась и впала в состояние апатии. Желания что-то делать, да просто шевелиться не было. Хотелось тоже лечь и уснуть.

Все-таки заставив себя подняться, она побрела в ванную. Смыла под обжигающими струями следы прикосновений липких лап Вячеслава и поковыляла обратно. Жалкие лохмотья, в которые превратил одежду Орлов, Олеся без сожаления сняла и оставила на полу. Ей ни к чему, все равно они мало что скрывали.

После душа Смирнову совсем развезло. Едва добравшись до кровати, она рухнула на простыни. И, обняв подушку, мгновенно уснула.

Спустя неопределенное время, все повторилось. Хлопнула дверь, вынуждая Олесю проснуться. Она открыла один глаз, увидела новый поднос с тарелками, на этот раз пахнущий мясом. Как сомнамбула поднялась с кровати, съела предложенную порцию, мельком глянула на мужа, и, удостоверившись, что Димка жив, вновь завалилась спать. В тот момент, когда Смирнова уже практически уплыла в царство Морфея, в голове возникла мысль: «Откармливают, как на убой». Но вскоре и она пропала, так и не донеся до сознания главную идею.

– Дорогая, просыпайся…

Чудесный голос, казалось, звучал прямо над ухом.

– Дорогая, просыпайся. Время пришло.

Олеся улыбнулась, но открывать глаза не стала. Томная полудрема не выпускала из объятий, побуждая еще немного понежиться в кровати. Невидимый обладатель чудесного голоса сменил тактику. Его пальцы огладили щеку, прочертили линию скулы, обрисовали губы. Затем, не спеша, скользнули вниз по шее, к ключице и ниже. Ладони обхватили холмики груди и аккуратно сжали.

Смирнова застонала и, наконец, открыла глаза.

– Ты?! – взвилась она, разглядев того, кто так и не удосужился убрать руки с ее тела. – Убери лапы!!!

Чужие пальцы разжались. Олеся тут же нашарила простыню и мгновенно в нее завернулась.

– Я, – растянул губы в улыбке Орлов. – А кого ты ожидала увидеть, дорогая? Любимого супруга? Извини, ему сейчас немного не до тебя. Но ты не переживай, скоро вы встретитесь.

Руки монстр убрал, но слезть с кровати так и не удосужился.

Смирнова нехотя взглянула на прозрачную стену и сразу помрачнела. Рядом с Дмитрием на гигантском ложе разлеглась противная сестрица Вячеслава. Муж пока спал, но судя по тому, с каким воодушевлением паразитка облизывалась на его главную гордость, должен был вот-вот проснуться.

– Свежие идеи закончились? Решил повторить вчерашнее? – старательно демонстрируя отсутствующее спокойствие, проговорила Олеся. – Так неинтересно. Больше не цепляет.

Деланно отвернувшись от прозрачной стены, она улеглась обратно на подушки и принялась сосредоточенно рассматривать потолок.

– Не цепляет, говоришь, – язвительно повторил Вячеслав. – Почему тогда сердечко бьется как сумасшедшее? Отсюда слышу. А в простынку зачем вцепилась? Со скуки, надо полагать?

Смирнова не нашлась что сказать. Лишь быстро-быстро заморгала и машинально разжала пальцы.

– Бедняжка разочаровалась? Не стоит переживать, напоследок я придумал еще кое-что увлекательное. Тебе понравится.

Олеся непроизвольно дернулась и подтянула многострадальную простыню повыше.

– Вижу, ты прониклась, – усмехнулся монстр. – Раз так, поднимайся, ешь, умывайся, и начнем.

Она бросила на него гневный взгляд и сквозь зубы процедила:

– Спасибо, я не голодна.

– Я настаиваю. Знаешь ли, едва живые от голода дамы меня не привлекают. Некрофилией не страдаю.

Смирнова показательно сцепила на груди руки.

– Я ведь могу и заставить, – в голосе Орлова прозвенела угроза. – Все до кусочка проглотишь, тарелку вылижешь. И будешь при этом пищать от восторга.

Олеся гордо задрала подбородок.

– Решила сопротивляться до последнего, отлично. Пеняй на себя.

По комнате поплыл тонкий, едва ощущаемый аромат меда. Олеся вздрогнула и, путаясь в простыне, поспешила слезть с кровати. Запах тут же пропал.

– Сними ты ее, что я у тебя там не видел, – веселился мучитель. – После всего того, что мы пережили вместе, меня можно не стесняться. Я уже говорил.

Олеся, молча, взяла с тумбы поднос и уселась на противоположный от него край кровати. На этот раз кормили творогом, запивать сей продукт предполагалось соком, а закусывать маковой булочкой.

– Ну вот, а ты вредничала, ерепенилась, – не унимался Орлов. – Я ради тебя стараюсь.

– Слушай, помолчи, – не выдержала Олеся. – Заставил, так хоть дай спокойно поесть без твоей болтовни! А то кусок в горло не лезет.

Вячеслав даже опешил, но быстро собрался и сказал:

– Все ради вас, Олеся Александровна. Последнее желание – закон.

Рот он закрыл, а вот отвернуться так и не пожелал. Пока Олеся давилась творогом, ощущение липкого взгляда не исчезало. Наконец, она закончила с едой, поставила пустую посуду обратно на тумбу и прошествовала в ванную.

– Не тяни резину, дорогая. От судьбы не уйдешь.

Олеся затормозила, хотела было повернуться и высказать все, что о нем думала, но сдержалась. Бессмысленно. Ему нет дела до ее желаний. Захочет и неумытую оприходует. Однако мстительно пообещала себе, что непременно закроется на задвижку и застрянет под душем на пару часов. Впрочем, надеялась она зря. Задвижка на двери отсутствовала.

Оказавшись в ванной, Олеся резко развернулась и продемонстрировала закрывшейся двери выдвинутый средний палец.

Вот ведь мечтательница, напридумывала. Зачем здесь задвижка? Не пятизвездочный отель, а камера смертников. Не до удобств.

На этом сюрпризы не закончились.

Сбросив простыню, Олеся встала под душ на специальный коврик. И через секунду заорала как потерпевшая – на нее обрушился ледяной водопад. Отскочив, она дернула рычаг на место. Дрожа всем телом, завернулась в простыню и, скукожившись, прислонилась к стене.

Какой же он сволочь! Гад! Позорный паразит! Пиявка!!!

Лицо запылало. Брызнули злые слезы. Смирнова шмыгнула носом, но решительно вытерла глаза. Обойдется. Подкармливать его своим гневом она не будет.

Снова включив душ, при этом заблаговременно отойдя подальше, Олеся умылась. Затем вытерлась все той же простынкой (приговоренным полотенец не полагалось) и твердой походкой направилась к выходу. Навстречу судьбе.

Судьба ждала на прежнем месте, с комфортом устроившись на подушках. Заметив ее приход, зевнула и лениво поинтересовалась:

– А что так быстро? Я настроился ждать долго.

– Твоими стараниями, – буркнула Олеся, остановившись рядом с кроватью. – Давай уже. Скорее начнем, быстрей закончим.

Глаза монстра расширились от удивления.

– Вот те раз! Не ожидал.

– А что тянуть? – с вызовом спросила Смирнова. – Сам же жаждешь поквитаться. Вперед, я готова.

– Э нет, так неинтересно.

Орлов плавно поднялся с ложа и в одно движение оказался рядом.

– А где слезы? Упреки? Мольбы? Проклятия? Я жду. Ну же.

До боли прикусив губу, Олеся молчала. Только бы не разреветься, не показать слабость. Не подпитать мерзкого аластора.

– Не пойдет. Мы будем делать это долго и тщательно. Тем более я обещал тебе кое-что новенькое.

Глаза Вячеслава оказались напротив ее лица.

– Я решил, что вы с Дмитрием справитесь сами. Зачем в последний раз разлучать любящих супругов?

От неприятного предчувствия у Олеси засосало под ложечкой.

– Я прав, незачем.

Он улыбнулся.

– Так и быть, вы убьете друг друга нежно и чувственно. Ты же любишь нежность, я знаю. А мы с сестричкой побудем рядом. Посмотрим, подкорректируем, если что. Ну и вкусно покушаем, не без этого.

Олеся попятилась.

– Я… я не согласна. Ты не можешь меня заставить!

Монстр выразительно повел бровью.

– Да, прости, можешь, да, – заикалась она. – Но прошу, не надо! Я…я не могу.

От ужаса вспотели ладони, гладкая ткань простыни так и норовила выскользнуть из рук. Казалось, зашевелились волосы на затылке, а сердце было готово выпрыгнуть из груди.

– Можешь, Олеся, можешь. Ты отлично справишься, я уверен.

Смирнова замотала головой.

– Нет!!! Нет!!! Нет!!!

– Как все-таки вкусен твой страх. Эх, не зря я все это затеял. Не зря.

Вячеслав мечтательно закатил глаза и облизнулся.

– Впрочем, хватит болтать, начнем. Иди сюда. Я немного помогу твоему телу, настрою. Пусть ощутит желание и само сделает, как надо. Голову, так и быть, морочить не стану. Так будет интереснее.

Смирнова сделала шаг назад, еще один и еще. Орлов с глумливой улыбкой на губах двинулся следом.

– Цып-цып, дорогая, куда же ты? Не убегай.

Не отрывая взгляда от мучителя, она продолжала пятиться, пока не врезалась в препятствие. Препятствие спружинило и схватило ее за руку.

– Молодец, Димыч, поймал. Придержи-ка свою прыткую женушку, а то она что-то против вашего акта любви.

Олеся дернулась, но не успела отскочить. Муж прижал к себе мягко, но крепко. Затем жарко дохнул в макушку, зарылся носом в волосы и принялся обнюхивать. Словно животное.

Откуда он здесь? Она не слышала, как хлопнула дверь.

Смирнова заозиралась по сторонам, в надежде разгадать загадку. Оказалось, что пока она удирала от Вячеслава, разделяющая перегородка исчезла, соединив две отдельные комнаты в большой зал. Собрав всех участников в одном месте.

Вспыхнувшая было радость, мигом улеглась, проиграв страху. Вот и все, они оба попались.

Тем временем аластор подошел ближе, остановившись на расстоянии вытянутой руки.

– Как он по тебе соскучился, – умилился мучитель. – Смотрю на вас и завидую. Такая любовь, такая любовь. Прям до последнего оргазма.

Он притворно вздохнул и отвел взгляд.

– Любимая, ты помогла нашему дорогому гостю?

– Конечно, Слава, – Дана выплыла откуда-то сбоку. – Все как ты сказал.

Она подошла к названному братцу и совсем не по-сестрински к нему прижалась.

Подтверждая сказанное, Дмитрий переместил правую ладонь на едва прикрытую простынею грудь Олеси и принялся поглаживать. Левой стал аккуратно тянуть ткань. Смирнова, что было силы, вцепилась в последнюю преграду.

– Начнем, любимый? – пропела пиявка. – К ритуалу все готово. А я уже проголодалась.

Дана заискивающе посмотрела в глаза Орлову, тот улыбнулся и кивнул. Затем перевел взгляд на Олесю.

– Димыч, не сердись, я сейчас поцелую твою женушку. Но только для дела.

Муж промолчал, сражаясь с простыней.

– Молчание – знак согласия, – удовлетворенно проговорил монстр и немедля сделал шаг вперед.

– Не трогай! – взвизгнула Олеся, отворачиваясь. – Димка помоги! Прошу! Они убьют нас!

Муж остался глух к призыву. Вячеслав усмехнулся, глядя на ее жалкие попытки дозваться супруга. Затем зафиксировал ладонями лицо и совершил задуманное.

– Вот и все, – отстранился он. – Развлекайтесь, друзья.

Сладкая отрава патокой растеклась по нёбу, а потом впиталась в слизистую. Стало жарко. Смирнова жадно хватанула ртом воздух и невольно застонала. Казалось, в груди образовался огненный сгусток, становившийся с каждым вдохом только больше. Он ширился, делая кожу необычайно чувствительной. Внезапно от сгустка отделились искорки, которые понеслись в разных направлениях. Достигнув цели, они истаивали, лишая Олесю власти над телом.

Вот пальцы на руках непроизвольно разжались – простыня упала к ногам. Колени дрогнули – Смирнова оперлась спиной о Дмитрия. Чем он тут же воспользовался, накрыв ладонями обе груди.

– Дима, остановись…

Как и обещал Орлов, сознание потеряло контроль над телом. Олеся сама себе казалась пленницей, способной только мыслить, но не управлять. Лишь голос остался верен хозяйке. Но сможет ли он помочь? Олеся сомневалась, что Димка, накаченный феромонами, понимал человеческую речь. Может быть, монстры отняли у него такую возможность, превратив в животное, жившее на инстинктах. На одном инстинкте размножения. Тогда ее мольбы только потешат аласторов.

Смирнова всхлипнула, ощутив, что пальцы супруга добрались до сосков, заставив их затвердеть. Тело против ее желания ответило на поглаживание, выгибаясь навстречу ласке.

Нет! Ни за что! Она все равно не оставит попыток достучаться до разума мужа. Просто потому что в противном случае саморучно подарит победу мерзким пиявкам. Предаст память о друзьях, чья гибель на ее совести, поверит в то, что Дмитрий – животное, неспособное любить.

А муж не медлил. Не останавливаясь на достигнутом, двинулся дальше. Едва дотрагиваясь до кожи, его ладони спускались все ниже. Прикосновения мягкие и нежные воспламеняли, превращали тело в вулкан. Одновременно губы нашли мочку уха и принялись посасывать. Иногда язык проникал внутрь, отчего между ног у Олеси сладко екало.

Тем временем монстры перебрались на кровать и выпустили щупы. Дана – всего два, зато Вячеслав покрылся ими весь. Смирнова вскрикнула от ужаса. Картинка тут же изменилась. То ли аласторы немного подкорректировали вид своих отростков, то ли мозг отказался принимать реальность, поменяв омерзительных солитеров на кое-что менее противное. Но и того, что Олеся видела, хватило, чтобы внутренне сжаться от отвращения. Черные гладкие жгуты, заканчивавшиеся челюстью, скользили по воздуху прямо к ним.

– Димка, спаси! – вопль вырвался, оглушая. – Убери их! Убери!!!

Муж, словно не слышал, продолжая со знанием дела изучать не сопротивлявшееся тело. Его пальцы огладили внутреннюю поверхность бедра, осторожно дернули за тоненькие волоски и добрались-таки до чувствительной точки. В этот момент жгуты долетели и с противным чавканьем вцепились в них обоих. Резкая боль ударила по нервам и мгновенно исчезла, растворившись в удовольствии.

– Вспомни, – задыхаясь от наслаждения, заговорила Смирнова. – Вспомни себя, Димка. Ты не зверь, не животное, ты человек. Ты можешь…

Пальцы скользнули внутрь. Олеся, не желая того, раздвинула ноги, позволяя им проникнуть как можно глубже.

– Сопротивляйся, я знаю, ты можешь. Ты всегда был упертым. Просто постарайсяяяя… Вспомни себя!

Вот только муж не реагировал, ритмично доводя ее до черты. Смирнова всхлипнула, чувствуя, что вот-вот взорвется от оргазма, тем самым отдав свою жизнь. Брызнули слезы, застилая ненавистные щупы, пульсирующие от наполняемой их энергии.

Неужели все?! Конец?

Но Дмитрий посчитал, что ей пока не время умирать и убрал пальцы. Олеся зарыдала от радости, хотя тело болезненно сжалось от неудовлетворения. Вот только счастье оказалось мимолетным. Муж лишь дал им обоим отсрочку.

– Сколько страсти, сколько экспрессии! – возбужденно голосил Орлов. – Я уверен, сегодня все пройдет, как надо. Любимая, мы скоро станем свободными!

Ответа Даны Олеся не услышала, отвлекшись на Дмитрия. Он решительно развернул ее лицом к себе и, не дав опомниться, впился в губы. Руки властно сжали ягодицы, не позволяя отодвинуться. Впрочем, непослушное тело и так не стремилось освободиться, с пылом отвечая на поцелуй.

Наконец, когда от недостатка кислорода закружилась голова, муж позволил ей вздохнуть. Но стоило Олесе посмотреть ему в глаза, как туман рассеялся, она мгновенно пришла в себя. Казалось, кто-то чужой вселился в супруга и сейчас смотрел на нее пустым, ничего не выражающим взглядом.

– Димка, – не веря тому, что видела, прошептала Смирнова. – Что же они с тобой сделали?

Дмитрий молчал, с маниакальной целеустремленностью лаская доверчиво прижавшееся тело.

– Родной, прошу, вернись! Ты мне нужен!

Тщетно.

Он лишь подхватил ее на руки и потащил на кровать, прямо туда, где разлеглись ненавистные монстры. Аккуратно сгрузив на простыни, взобрался сам и продолжил начатое, лаская, целуя до умопомрачения. Ее спина прогнулась, колени-предатели сами собой раздвинулись, приглашая, нет, зазывая его проникнуть внутрь. Что он, не мешкая, и сделал, с рыком врываясь в нее.

– Не знаю, слышишь ли ты, понимаешь ли, но я расскажу тебе, что знаю, – кусая губы до крови, чтобы боль хоть немного отрезвляла, шептала Олеся. – Прошу, помоги, не спешиии… Дай договорить.

Но Дмитрий только наращивал темп, заставляя ее забывать слова от блаженства.

– Глеб с Галей умерли не от сердечного приступа, их убили аласторы. Монстры, которые сейчас хотят то же самое сделать с нами. Давно-давно мы обидели одного из них, дав толчок к изменениям. Превратили его в чудовище. Теперь он жаждет мести.

Сознание мутилось, губы слушались с трудом, но Смирнова из последних сил шевелила языком.

– Они связаны, друг без друга не могут. Умрет один, умрет и другой… Они вместе воздействуют на инстинкты, постепенно вытаскивая из человека все его скрытые пороки. Стимулируют страсти, затуманивают разум…, сводят с ума, заставляют чувствовать невероятное сексуальное возбуждение…, доводят до пика и высасывают. Всего три раза – три оргазма… Наш будет последним…

Стон сорвался с губ, прерывая рассказ. Олеся закатила глаза, не в силах больше сдерживаться. Тело постепенно брало контроль над разумом, превращая ее в рабыню ощущений.

Нет!

– Димка! Мы сами убиваем, друг друга! – закричала Смирнова. – Прошу остановись…

Но все было напрасно, Дмитрий не понимал. Не реагировал, продолжая двигаться. Подводить ее к опасной черте, после которой – смерть.

– Остановись, родной… Димкааа!!!

Поздно. Слишком поздно. Она не может противостоять магии аласторов. Не может вернуть Дмитрия. Не может больше сопротивляться. Раз так, зачем себя насиловать. Она закроет глаза, представит, что муж прежний, и умрет счастливой.

– Я люблю тебя, – прошептала Олеся в раскрытые губы супруга. – Всегда любила. Прости меня.

Она глубоко вздохнула и, мысленно распахнув объятья, бросилась в пропасть, позволив своей любви вырваться наружу, соединиться со сжигавшей тело страстью. Без остатка отдала себя Дмитрию. И без сожаления скрепила руки на его спине.

Внезапно во взгляде мужа что-то изменилось. Казалось, некая сила выталкивала чужого, пряча его глубоко в подсознание. На лбу появилась морщина, глаза прищурились, губы дрогнули в такой знакомой улыбке. На Олесю взглянул ее родной Димка.

Несколько секунд они просто глядели друг на друга и не могли насмотреться, словно встретились после долгой разлуки. Вот только чужой слишком быстро справился с оковами. Лицо Дмитрия сморщилось, исказилось в болезненной гримасе. Он глухо застонал и, будто превозмогая чудовищное давление, прохрипел:

– Верь мне. И ничего не бойся. Я все слышал.

Затем он дернулся, взвыл раненым зверем и снова превратился в незнакомца с бездушной маской вместо лица. На миг зажмурившись, Смирнова вновь открыла глаза, но он так и не изменился. Ничто больше не напоминало о всплеске. Казалось, услышанное лишь плод ее воображения. Вот только она знала, верила – муж был рядом. Где-то там, невидимый, сражался с собственным внутренним демоном.

Тем временем ощущение тяжести пропало. С губ сорвался стон разочарования, но мысленно она ликовала. Сумел ли Димка остановиться, не дав ей дойти до предела, или демон решил играть дальше, было неважно. Главное, она, нет, они вырвали немного времени.

Муж поднялся, увлекая ее за собой, и сел на коленки. Олеся плавно опустилась на него сверху и на этот раз стала двигаться сама. Дмитрий лишь помогал, поддерживая за ягодицы.

– Ты смотри, она, похоже, сдалась. Даже без полного погружения наслаждается по-настоящему, – сквозь пелену удовольствия, Смирнова услышала голос Орлова. – Ты проиграла, любимая.

Дана буркнула что-то неразборчивое, впрочем, Олесе было уже все равно. Она и вправду испытывала блаженство. Забылась, впитывая страсть всем телом. Не сдерживаясь, стонала в голос. Пила дыхание Дмитрия, сама в ответ отдавая свое. Шаг за шагом приближалась к такой опасной, но желанной черте. Рывок, еще один, она содрогнулась от экстаза, выгнулась, щедро выплескивая энергию… И отлетела спиной вперед к противоположному концу кровати, отброшенная Дмитрием.

То, что произошло дальше, было похоже на кадры из фантастического боевика.

Муж вскочил с колен, одновременно с воплем срывая с себя одну из присосок. Ловко, словно лассо, раскрутил и бросил щуп, наматывая его Дане на шею. Резко дернул на себя, стаскивая ее с кровати. Метнулся к поверженной пиявке, делая еще один виток. И потянул свободный конец, стягивая его на горле женщины.

Очнулся Вячеслав. Зарычал, мгновенно меняя облик. Дернулись щупы, отрываясь все разом. Закричали от боли уже оба: и Дмитрий, и Олеся. Но и Дана забилась в конвульсиях, щуп на ее шее лишь еще больше сжался. Орлов бросился вперед, на ходу вытаскивая когти и не останавливаясь, ударил наотмашь. Голая спина мужа украсилась пятью кровоточащими царапинами. Но он, казалось, не замечал ран, продолжая стягивать жгут на шее Даны.

Монстр размахнулся вновь, и новый удар обрушился на беззащитную спину. Еще и еще, превращая ее в месиво. Димка упал, не выпуская щупа из рук, натягивая его сильнее.

Олеся дернулась, превозмогая себя, доползла до края кровати, перевалилась через него и рухнула на пол. Отголоски оргазма и выкачанная энергия давали о себе знать, лишая сил. Хватанув ртом воздух, она поползла дальше, прямо к Орлову, полосующему Дмитрия.

Наконец, перед глазами оказались босые ноги чудовища. Не думая, что делала, Олеся вцепилась руками и зубами в лодыжку, выше дотянуться просто не могла. Но этого хватило. Вячеслав взревел и отвлекся от Димки. Оглянулся, увидел помеху и изо всех сил тряхнул ногой. Ей показалось, что голова отделилась от шеи. Но нет, Смирнова продолжала, словно бульдог висеть на конечности монстра.

Поняв, что от нее так просто не избавиться, Орлов сменил тактику. Схватив за волосы, потянул вверх. Из глаз Олеси брызнули слезы, но она не разжала челюстей. Внезапно когтистая лапа оказалась возле лица. Смирнова зажмурилась, понимая, что сейчас будет. Вот только удара не последовало. Наоборот, волосы выпустили из рук. Открыв глаза, она увидела, что Орлов зашатался. Разжала зубы, но не успела отползти, как комнату огласил чудовищный рев.

Вячеслав двинулся вперед, но не смог сделать и шага, как рухнул на колени. Щупы взметнулись вверх и резко опали, скрыв его под собой. Монстр упал набок, вцепился когтями в собственное горло и стал рвать плоть. Потом вдруг дернулся, выгнулся и затих. Но стоило Смирновой вздохнуть, как тело Орлова стало набухать и вдруг взорвалось, взрывной волной прокатив ее по полу, лишая сознания.

Эпилог

Садилось солнце. Море лениво шептало золотистыми волнами, выкатывая на берег ракушки. Олеся поправила шляпу и вновь растянулась на шезлонге. Рядом играл Максим, пытаясь построить из гальки дворец. Но гладкие камни соскальзывали, не держа нужной формы. Сын сопел, но упрямо сражался с непослушным строительным материалом.

Темнело. Олеся так и не привыкла, что темнота здесь наступала мгновенно. Вроде бы еще виден краешек солнца, мгновение – мир уже погрузился во мрак.

– Мам, а завтра пойдем к папе? – устав возиться с камнями, Максим забрался к ней на шезлонг. – Я хочу показать ему своего Гарольда.

– Конечно, родной, – улыбнулась Олеся. – Ты только не забудь слона дома, как в прошлый раз.

– Мама, ну, сколько можно напоминать, я уже большой.

Сын нахмурил бровки и строго на нее посмотрел.

– Кто сказал, что ты маленький, – притворно удивилась она. – Самый настоящий взрослый мужчина пяти лет.

Максим повеселел и лукаво ей улыбнулся. Точно так же, как когда-то улыбался Дмитрий.

Сердце екнуло. Олеся вздохнула и прижала сына к груди.

– Давай, милый мой мужчина, посидим еще немного, а потом пойдем домой.

– Давай, – согласился Максим и затих, осторожно перебирая ее пальцы.

Олеся закрыла глаза и мысленно перенеслась в тот самый день.

Вернулась она в сознание не сразу. То приходила в себя, то снова отключалась, балансируя на тонкой грани реальности. Но, в конце концов, смогла очнуться и поднять веки. Веки тяжелые, словно свинцовые. Немалого труда составило просто держать глаза открытыми. Олесяа поднесла руку к лицу и попыталась их протереть, но сделала только хуже. Грязные пальцы лишь усилили дискомфорт.

Когда ей удалось проморгаться, она попыталась сесть. Получалось плохо. Тело, будто пролежав на полу год, не желало отзываться на команды. Мышцы не слушались, кости ныли, вдобавок безумно раскалывалась голова. Словно в ней проделывали дыру с помощью перфоратора. Добавляла страданий и безумная жажда. Казалось, к нёбу, похожему на стиральную доску, прилип язык.

Все же усевшись, Смирнова принялась озираться. Перед глазами плыло, и она никак не могла сфокусировать взгляд. Но в тот момент, когда ей это удалось, Олеся, вообще, пожалела, что очнулась. Везде: на стенах, на полу, на потолке были видны ошметки плоти с уже запекшейся кровью. Она перевела взгляд на руки – тоже в брызгах и даже частичках чего-то отвратительного.

Пришло понимание: Дана умерла, а мстительный монстр не справился с энергией и разорвался на мелкие кусочки.

Олеся дернулась и заорала. Мгновенно вскочила на ноги, забыв, что еще несколько секунд назад не могла даже сесть. Заметалась по комнате, пока глаза не выхватили зрелище, более ужасное, чем-то, что она уже видела.

Димка. Ее Димка с ног до головы покрытый тошнотворной бордовой субстанцией так и продолжал сжимать в ладонях мерзкий жгут, соединявший его с мертвой женщиной.

Упав перед мужем на колени, Олеся схватила руку и принялась искать пульс. Не с первого раза, но ей все-таки удалось уловить ритм.

Значит, живой.

После она разжала пальцы и вытащила щуп. Под кусками чужой плоти не было видно ран, иначе не выдержав, Олеся просто-напросто упала бы рядом. Но то, что Дима на грани жизни и смерти не вызывало сомнений.

Нужна помощь!

Олеся вскочила на ноги и побежала к двери. Должна же она открываться, как-то ведь выходили аласторы. Но дверь не открывалась. Вернувшись обратно, Смирнова присела рядом с Даной и, едва сдерживая отвращение, залезла в карман ее широких брюк.

Есть! Ключ.

Вытащив связку, снова подбежала к двери и без проблем одолела замок. Оглянулась на Димку и решительно переступила порог. Одной не справиться, нужна помощь. И она приведет ее сюда.

За дверью обнаружилось еще одно помещение непонятного назначения. Оглядев его лишь мельком, Олеся поспешила вперед. Следующим оказался ветвистый коридор, в котором она едва не заблудилась, затем лестница, ведущая наверх. А за очередной дверью скрывалась подсобка, где Смирнова, наконец, встретила людей.

Что уж подумали двое немолодых мужчин, когда она выскочила голая к ним навстречу, стало неважно. Главное, выбралась.

– Помогите, человек умирает.

А дальше действо закрутилось.

Переполошившиеся служащие вызвали полицию и скорую. И те и другие приехали быстро. Менты оцепили «Две реальности», оказалось, что именно в этом клубе их держали аласторы. Врачи поспешили в комнату, где остался Димка. Как уж Олеся нашла обратный путь – отдельная история. Но спустя несколько минут они были на месте.

Кома. Медики поставили неутешительный диагноз сразу, как только увидели истерзанного мужа. Но Олесе тогда показалось чудом, что он не умер.

Значит, имелся крохотный, но шанс, что Дмитрий очнется и пойдет на поправку. Хотя бы когда-нибудь.

Ее саму тоже отправили в больницу. Общение с Орловыми нанесло организму ощутимый вред. Впрочем, много времени в палате она не провела, переключив внимание на мужа и расследование, которое проводили спецслужбы.

Оказалось, клуб Августа, как и сам Август давно находились под присмотром агентов. Имелись подозрения в разнообразных махинациях, шантаже и убийствах. Вот только доказать его причастность не могли. Агенты, сумевшие внедриться, вскоре переставали выходить на связь и пропадали без вести. Олесин рассказ (естественно, без упоминания о нечеловеческом происхождении брата и сестры Орловых) помог связать все ниточки воедино.

Августу предъявили обвинения. Кроме основных статей, нарыли еще целый ряд нарушений, начиная от взяток различным проверяющим органам, заканчивая распространением наркотиков и отмыванием денег. Ему дали срок. Клуб закрыли пока на неопределенное время. Если найдется желающий выкупить столько сомнительное заведение у города, его продадут. Пока желающих нет, слишком свежи в памяти страшные события, произошедшие в его стенах.

Об Орловых, казалось, забыли сразу же после того, как увезли тело Даны и куски, оставшиеся от Вячеслава в морг. Как в отчетах спецслужбы объяснили смерть обоих, так и осталось для Олеси тайной. Возможно, подсуетились родственники аласторов и благодаря связям замяли дело. Представляя, что месть обиженной родни опять настигнет ее, Смирнова еще долгое время оглядывалась по сторонам, боясь увидеть кого-то похожего на мстительного хищника. Но время шло, и никто не появлялся. Вскоре она успокоилась.

То, что Олеся беременна, она поняла не сразу. Все время забирал муж. Лишь через три месяца, когда отсутствие критических дней стало слишком подозрительным, она обратилась в консультацию. Итог осмотра – беременность, тринадцать недель. Сказать, что Смирнова испугалась, значило, не сказать ничего. А если отец будущего ребенка не Дмитрий, а Вячеслав. Что тогда? Появление новой твари она просто не перенесет.

Как Олеся проходила оставшийся срок, только Богу известно. Но практически сразу после рождения она провела тест на ДНК. С самой процедурой возникли некоторые странности. Результаты исследования вначале потеряли, потом совершенно случайно нашли. И только после этого подтвердили то, что отцом мальчика являлся Дмитрий. Смирнова смогла спокойно вздохнуть. Орлов не успел впустить свое отравленное семя.

Галину похоронили без нее. Рядом с Глебом. Несколько месяцев Олеся не решалась прийти, но после рождения сына все-таки сумела перебороть себя. Тогда она долго стояла возле могил и просила у друзей прощения. И в какой-то момент нежный ветерок обласкал лицо, и Олеся поняла, что прощена. С легким сердцем покинула кладбище и поехала собираться. Как и планировала когда-то к морю.

После суда над Августом, ей перепала солидная компенсация, позволившая не только пару лет не задумываться о работе, но и купить дом там, где она хотела. Обустроившись вместе с сыном, перевезла и мужа. К тому моменту его раны зажили, и врачи разрешили транспортировку.

С тех пор Смирнова жила и работала здесь. Растила ребенка и каждую неделю возила его в больницу к отцу. Повидаться.

Требовательный телефонный звонок вытащил ее из воспоминаний. Олеся вздрогнула и потянулась за сумочкой. Взглянула на экран и похолодела – звонил лечащий врач Дмитрия.

Неужели что-то произошло? Антонов никогда не беспокоил без причины.

– Андрей Владимирович, что случилось? – без предисловий начала Смирнова.

– Успокойтесь, Олеся Александровна, – голос врача внушал уверенность. – У меня для вас хорошая новость. Дмитрий Петрович пришел в себя.

Олеся чуть не выронила трубку. Ослабевшие пальцы отказывались держать телефон.

– Спасибо, – пролепетала она, чувствуя, как по щекам потекли слезы. – Когда… когда можно будет его увидеть?

– Завтра.

Смирнова нажала отбой и расплакалась.

– Мама, мама, – закричал Максим. – Почему ты плачешь? Кто тебя обидел?

– Никто, родной, – сквозь слезы улыбнулась она. – Я плачу от счастья. Папа проснулся.

– Папа. Проснулся? – недоверчиво переспросил сын.

Олеся кивнула.

– Урряя!!! – завопил ребенок.

Сполз с ее колен на землю и высоко подпрыгнул.

– Мама, я так счастлив!

Он широко улыбнулся и глянул на нее вдруг сверкнувшими потусторонней зеленью глазами.

До смерти – три шага. 

Три шага до гибели. 

Скажи, дорогой,

Почему мы не видели, 

Что нас убивает одно – 

Безразличие? 

Мы просто ведь жили – 

Простые, обычные. 

Скажи, кто дал право 

Разрушить, что создано? 

Оспорить кто дал 

Наше место под звездами? 

С последним ударом 

Живу твоим именем – 

Прости, но, наверно,

Тебе не спасти меня.

Вина, не вина – 

Как же так получается? 

Когда не прощают, 

А только – прощаются? 

Когда вдруг любовь 

Превратилась в оружие? 

Ты в Ней растворяешься… 

Стала ненужною? 

И словно бы все 

Разрешилось, но кажется, 

Сейчас обернусь – 

Непременно окажется, 

Что рядом не ты – 

Тот, кого мы обидели.

И сын наш теперь 

На краю у погибели.

Автор: Ольга Валентеева

Конец

2015-2016

Оглавление

Розалинда Шторм Последним ударом сердца

Пролог  

Глава первая 

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg