«Отражение мертвой любви»

Отражение мертвой любви (fb2) - Отражение мертвой любви 564K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Максим Александрович Юрченко

Максим Юрченко Отражение мертвой любви

Глава 1

Когда в последний раз вы любили другого человека так сильно, что не могли уснуть, не вспомнив цвет его глаз? Дешевый брелок, подаренный на пустяковый праздник, казался ценней, чем все золото мира. От прикосновения рук по всему телу легкой трусцой пробегала дрожь и в этот миг казалось, что ближе и роднее просто не может быть. Время, где каждая секунда лишь о нем, а мгновение, проведенное вместе, подобно бескрайнему полету в космос… Чувство невесомости и приятный стук в сердце, согревающий душу.

— Кирилл?

Повернув голову назад, в попытке увидеть себя во всем этом спектре эмоций описанным выше, я не могу найти нужного кадра. Возможно, кто-то скажет: значит, я все еще не встретил ту единственную. Но весь ужас сложившейся ситуации говорит о том, что скорее всего подобное со мной уже никогда не произойдет. Ведь как показывает практика, самые яркие любовные переживания…

— Кирилл, ты оглох?!

Да твою же мать!

— Что?!

— Мне нужно чтобы ты сходил в магазин!

— Катя, я работаю!

…Ведь как показывает практика, самые яркие любовные переживания у всех случаются в подростковом возрасте. Первое прикосновение. Первый поцелуй. Наверное, каждый из вас, прочитав эти слова, погрузился внутрь себя, вспоминая незабываемые моменты юности. Не подумайте ни чего такого, и со мной случалось что-то отдаленно подобное, но с тем различием, что перенеся себя в то время, я не испытываю ровным счетом ничего. Я всегда был очень черствым. Человеком, который относится к большинству вещей с безразличием. Но, все же, я очень хотел…

— Кирилл, мне сто раз повторять?!

Оторвавшись от клавиш ноутбука, я посмотрел супруге в глаза.

— Катя, ты не видишь, я пишу, — включив все свое самообладание, я попытался выглядеть максимально спокойным.

Ее узкие губы уже начали открываться, чтобы произнести очередную гадость в мой адрес, но она заставила себя остановиться. Сделав глубокий вдох, Катя сдула светлую челку с лица и пристально посмотрела в мои глаза.

— Мне нужно, чтобы ты сходил в магазин, прямо сейчас, — достав из кармана небольшой листок, она кинула его на стол. — Вот список того, что нужно купить.

Я хотел было запротестовать, но она прикоснулась указательным пальцем ко рту и добавила:

— Если ты не заметил, то я по-прежнему беременна, — взяв мою ладонь, она положила ее себе на живот. — Так что будь добр, возьми листок и сходи в магазин.

— Абзац допишу, и сразу же пойду. Идет?

Развернувшись, Катя направилась на кухню, и перед тем, как она все-таки выбросила колкости в мой адрес, я обратил внимание на надпись «Молодая мама», что так нарочито вырисовывалась на шортах, обтягивающих ее располневшие ягодицы.

— Не понимаю, зачем ты вообще это пишешь, — вылетело у нее на прощание.

С этими словами она захлопнула за собой дверь.

Сука…

Я очень хотел, и сейчас хочу пережить то, о чем писал выше. Но реалии моих дней все больше сводятся к тому, что, скорее всего, Сергей Шнуров из группы Ленинград был прав, сказав, что человек после двадцати пяти лет в трезвом состоянии, влюбиться уже не может. В этом возрасте он понимает, что это все не нужно. Других дел навалом…

Закрыв ноутбук, я подошел к трельяжу в коридоре, взял триммер и подровнял свою светлую бородку. Поправив волнистые волосы, я спрятал голубые глаза, с густыми ресницами, под черными очками «Ray Ban». Надевая легкую куртку, я слышал, как Катя что-то готовит на кухне, под любимую попсятину играющую на телефоне.

Как меня только угораздило попасть в это болото? Всевышний, урони мне на голову «Глок», чтобы я смог им воспользоваться.

Перед уходом я бросил последний взгляд на гитару, лежавшую в чехле, на шкафу. А ведь раньше я практически не расставался с малышкой. С грустью, от осознания безысходности, я закрыл входную дверь, и стал спускаться по лестницам подъезда.

Выйдя на улицу, я сразу же врезался в человека, торопящегося зайти внутрь. Им оказалась моя соседка. Она совсем недавно въехала в квартиру напротив. Не обращая внимания на случившееся, девушка вбежала в дом и дверь за ней с грохотом захлопнулась. Раньше я не обращал на нее особого внимания, но сейчас ее силуэт, удаляющийся в тени подъезда, показался мне очень даже ничего.

Проведя рукой по своей короткой бороде, я пошел дальше по тротуару. Но не успел сделать и десяти шагов, как увидел идущего ко мне мужчину. На вид не больше сорока, коротко стриженный, перебитый нос, как у боксера. С выпирающим вперед подбородком, на котором виднелась трехдневная щетина, он выглядел более чем угрожающе.

Подойдя ближе, мужчина хрустнул костяшками пальцев, и я увидел, как его рука потянулась в мою сторону. От неожиданности, я застыл на месте как статуя и невольно опустил голову. Почувствовав прикосновение на своем плече, я открыл веки и наши глаза встретились. Глубина его серых овалов с покрасневшими капиллярами вокруг радужки не давали мне моргнуть.

— Женщину видел? Лет тридцать, красивая, волнистые волосы, татуха в виде полумесяца на шее? Только что здесь прошла?

Стоя как вкопанный, я лишь несколько раз моргнул.

— Парень, ау? — его крепкие руки встряхнули мое застывшее тело, и я тотчас вышел из ступора. — Ну, видел ее или нет?

— Да, — мой ответ звучал более чем неуверенно. — Она побежала в ту сторону.

Указав рукой совсем в противоположное направление, я на долю секунды пожалел, что солгал громиле. Ведь вполне возможно, что она что-то украла у него, или, может быть, они просто поссорились и все это какое-то недоразумение.

— Точно? — в его глазах светился огонь ярости.

— Она пробежала мимо меня, если это та, о ком я думаю, — в этот раз моя ложь выглядела куда более убедительной.

— Ладно, — он взял мою руку почти насильно, и пожал мертвой хваткой. — Извини, если напугал. А то видок у тебя, как смерть увидел.

С этими словами, он быстрыми шагами пошел в ложном направлении. Я сделал несколько глубоких вдохов, встряхнул руками, чтобы собраться и направился в супермаркет. Все то время, что я провел за покупками, меня не отпускала мысль, что все-таки я никчемный трус. Нет, я не был тем, кого лупят гопники за школой после уроков, но и образцом смелости меня назвать язык не повернется. Что-то чуть ниже среднего уровня. Так я всегда думал о себе, что касалось вопросов доблести и смелости.

Спустя двадцать минут я вообще выбросил этот инцидент из головы. Выйдя из магазина, я заметил, что небо начинает хмуриться. Хоть первая половина сентября и была щедра на хорошую погоду, похоже, что теперь этому наступил конец. Ощутив первые капли дождя на лице, я поторопился в сторону дома, размахивая пакетами с логотипом супермаркета. В момент, когда я забегал в подъезд дождь лил как из ведра. Я закрыл подъездную дверь под шум оглушающего грома, раздавшегося за спиной.

Поднимаясь по лестнице, оставляя тонкие линии воды, капающие с пакетов, я размышлял о том, как построить следующую главу романа. Пускай Кате и наплевать на то, чем я занят, но хотя бы сделать вид заинтересованности она могла! Разве нет? Я же не прошу восхвалять меня и строить надежды на миллионные продажи, но уж толику поддержки я разве не заслуживаю?

Раньше я увлекался музыкой. Играл на гитаре и сочинял собственные песни. У нас была группа и большие надежды на счастливое будущее, в котором мы едем в трейлере по стране с гастролями, а на протяжении всего нашего шествия фанатки ублажают нас всем чем только можно. Это были счастливые времена. И пускай всего того, о чем мы мечтали, не случилось, но от осознания, что мы были одним целым, что мы были больше, чем семья, что мы хотели покорить мир… от всего этого, я до сих пор испытываю трепет. Возможно, персонаж моего романа никогда и не ощущал настоящей любви, но нужно будет вписать идеи о том…

— Спасибо. Я видела, как ты спровадил этого урода.

Сперва я даже не услышал, что ко мне кто-то обратился, и продолжил копаться в карманах в поисках ключей от квартиры, погруженный в мысли.

— С меня должок!

Выйдя из транса собственного сознания, я обернулся на голос. В приоткрытой двери с цепочкой, я увидел ту самую девушку, которую, якобы, спас от преследования. Сейчас мне выдался шанс рассмотреть ее как следует. В подъезде горел свет, и его освещение падало на ее силуэт, изящнее не придумаешь. Темно-карие глаза сверлили мой внутренний мир с особой тщательностью. Возможно, специально, возможно и нет, но она прикусила край нижней губы цвета вишни, и одарила меня самой искренней улыбкой, от которой каждый мужчина сошел бы с ума. Убрав прядь темных, волнистых волос с лица, она подмигнула мне в надежде, что я куплюсь на ее обаяние.

Но, как бы ни была красива обертка этой женщины снаружи, что-то подталкивало на мысль, что внутри фрукт уже давно испорчен. Рассмотрев глубокий вырез декольте, оголивший грудь, на белой рубашке явно ей не по размеру, я задумался о том, что возможно не нужно было врать тому мужчине. Что-то мне в ней не понравилось…

— Да ничего страшного, — ответил я, вставляя ключ в замочную скважину. — Соседи, как-никак.

Зайдя домой, я отнес пакет с продуктами на кухню, на что Екатерина никак не отреагировала, а лишь продолжила копошиться, под звуки любимой песни, что просто до безумия меня раздражала. Зайдя в комнату, я открыл ноутбук, и хотел продолжить начатое, но весь мой настрой, все мысли, были словно сбитая мушка пистолета, которая не позволит попасть в цель.

Окончательно отчаявшись, я открыл бутылку пива и включил новую серию «Игры престолов», в надежде отвлечься от нашего мира, который так гнетет.

Глава 2

09:00

Время начала моего рабочего дня. Самое ужасное время в сутках, кроме субботы и воскресенья. Убрав всякий хлам со стола, и выкинув все ненужное в мусорное ведро, я включил компьютер. Кликнув по ярлыку «CorelDRAW» (программы для создания логотипов и прочей дизайнерской лобуды), я обернулся и посмотрел вокруг. Наш офис насчитывал двенадцать сотрудников, из которых особей мужского пола было всего двое, не считая начальника, которого мы практически не видели. Это не могло не радовать.

Яркий свет монитора насиловал зрение, ведь одной бутылкой пива вчерашний вечер не обошелся. Перегородки голубого цвета между столами работников, еще больше убивали и без того ужасный утренний настрой.

Открыв проект нового рекламного бренда одной компании по разработке мыльных средств, меня окатило волной паники. Неужели мне весь день придется пыхтеть над нудной мурой, а потом — когда я закончу этот дерьмовый проект — меня заставят переделывать его еще сто раз, поскольку заказчик будет чем-то недоволен?

Жизнь — боль, как пишут в социальных сетях. Не хватает рыжего кота из смайликов «ВК» с опущенными ушами, смотрящего в пол. Выпив стакан черного кофе из автомата, я уже хотел было приступить к работе, как на мое плечо опустилась чья-то ладонь.

— Неважно выглядишь, старичок!

Поскольку в нашем штате только два парня, то обознаться я никак не мог. Влад каждое долбанное утро кладет свою костлявую руку мне на плечо с этими словами. Он ведь смотрится в зеркало? Если я выгляжу неважно, то он выглядит как покойник. С такой стадией анорексии, как у него, он уже давно должен кормить червяков на центральном кладбище. Как его еще ветром не сдуло. Загадка…

— Ты тоже не образец подражания, — парировал я.

— Да ладно тебе, Кир, я же шучу, — убрав руку, он поставил стаканчик кофе мне на стол.

— Ты поглумиться, или по делу? — я дал ему понять, что явно не настроен на светскую беседу.

— А кто тут у нас злюка?

Господи, как же меня бесит это костлявое чудовище. Глядя на его впалые щеки и подбородок, что норовит прорвать кожаный покров, показав себя всему миру, мне всегда хочется плакать.

— Ты закончил с остротами?

— У нас новый босс, — с этими словами его губы ушли вправо, а левая бровь поднялась вверх. — Сечешь тему, мужик?

— Баба? — с ужасом в глазах спросил я.

— А-то…

Схватившись двумя руками за голову, я отъехал на кресле и врезался в стену.

— Ну что? — с азартом в глазах молвил коллега. — Идем знакомиться?

— Обязательно?

— Ирина Михайловна, — я еще шире выпучил на Влада глаза. — Вот именно! Обращаться к ней только по имени отчеству, так мне сказала Ольга. Она уже была у нее, и не сказать, чтобы наша пташка вышла из кабинета с улыбкой. Так вот, она хочет познакомиться с мужским коллективом. Как бы так сказать... отдельно.

— Ты меня разыгрываешь? Да? — подъехав обратно к столу, я с мольбой в глазах посмотрел на Влада. — Это ведь шутка?

Поправив белую рубашку, из-под которой виднелись острые плечи, выпирающие наружу, он сказал:

— Нет, мой друг. Идем!

Перед тем, как его костлявая рука собралась ударить в дверь нового начальника, я еще раз посмотрел ему в глаза, в надежде, что все окажется очередным розыгрышем. Но казанки его кисти все-таки постучали, убив надежды на то, что все это дурацкий прикол.

— Войдите! — прозвучал властный голос из-за двери.

Мне уже стало не по себе, но Влад жестом показал, что дверь должен открыть именно я. Зайдя в кабинет, я обратил внимание, что теперь все выглядит по-другому. Не сказать, чтобы я бывал здесь часто раньше, но у предыдущего владельца данных квадратных метров вкус был куда более изящнее, чем у женщины, что сверлила нас своими мутными глазами из-под очков в серой оправе.

— Присаживайтесь, — Ирина Михайловна даже не удосужилась встать и поприветствовать сотрудников.

Она выглядела очень дорого и стильно, но единственным и, пожалуй, самым весомым недостатком был ее вес. Я всегда думал, что для женщины гораздо лучше провести пару часов в спортзале, чем тратить огромные деньжищи на шмотки от брендовых дизайнеров, и зависать в спа салонах.

— Ваш руководитель Георгий Олегович ушел на длительный больничный. На его место поставили меня.

После этих слов Ирина Михайловна встала из-за стола, и мы смогли воочию увидеть ее объемы. Оценив нас взглядом, она продолжила:

— Сегодня я прочитала отсчеты, жалобы клиентов и все бумаги, касающиеся вашего отдела. Скажу честно, на вас двоих приходит больше всего уведомлений о некомпетентности. Это если говорить профессиональным языком. А если по правде, то я всегда думала, что эта работа больше подходит усидчивой женщине, чем таким, как вы, Кирилл Владимирович! — с этими словами она бросила кипу бумаг с моей фотографией на стол. — Это все ваши работы, нарушения, исправления и все прочее. Как вы видите, стопка весьма немаленькая. Сколько вы работаете в нашей фирме? — перевернув первый листок, Мегера посмотрела мне прямо в лицо. — А я вам отвечу! Один год, Кирилл Владимирович. Всего один год, а бумаг на вас столько, что можно баню растопить без дров!

После данной реплики я понял, что нормальная рабочая жизнь закончилась. Теперь будет ад. И я зачислен в ряды чертей, которые стоят в самом начале очереди на котел. Примерно теми же эпитетами и примечаниями она отчитала Влада, после чего его бледное лицо посинело еще сильнее.

— Надеюсь, вы все поняли? — усевшись за стол, который раньше не вызывал во мне столько эмоций, она кинула свое последнее предложение. — Я не потерплю отсутствие профессионализма с вашей стороны. Либо вы выполняете свои обязанности, либо вон за дверь! Вопросы?

Хотелось ответить, как в Американских фильмах; Сэр, нет, Сэр! И приложить руку ко лбу на манеру отдачи чести. Выходя из кабинета, я уже ненавидел этого человека, и желал ей смерти, причем самой ужасной. Влад и вовсе поник, как умирающий цветок осенью, и не произнес ни единой шутки, что так меня доставали в последнее время. Наверное, это было единственным плюсом.

Оставшуюся часть дня я провел за рабочим местом, ощущая себя хомячком в аквариуме, на которого смотрит хозяин, тыкающий палкой в животное, если оно не соответствует его понятиям о жизни.

Так плохо я себя не ощущал уже очень долгое время. Наверное, последний раз это было, когда Катя сказала, что ждет от меня ребенка. В тот момент я понял, что если бы сейчас я находился на скале, а подо мной, в тридцати метрах внизу, волны обрушивали всю свою мощь на скалы, то я бы без сожалений прыгнул вниз. И дело не в том, что я не хотел семью, или завести маленького сорванца. Просто я думал, что все это должно выйти по любви и взаимному согласию, а не из-за того, что ты был настолько пьян, что и не помнишь ту ночь, полную угара и алкоголя, с девушкой, которая стала твоей второй половинкой всего неделю назад.

Но, тем не менее, она решила оставить ребенка, и все рассказала маме, которая в свою очередь занимала высокое место в прокуратуре. После этого, клетка, где я был тем самым хомячком, захлопнулась окончательно. И глазкам беззащитного животного, то и дело, оставалось смотреть в потолок, сквозь прутья решетки.

Ее мама купила нам квартиру, купила машину, она взялась за мою задницу так основательно, что мне казалась, я в туалет без ее ведома не смогу сходить. В общем и целом, я понял — это конец… и мне остается либо смириться, либо бежать. Но задумываясь о своем ребенке, я понял, что не смогу его бросить, пускай, даже зная, что у него все будет хорошо без меня.

С этими мыслями я вышел из здания, где располагался наш офис, раскрыл зонтик над головой, защищающий меня от проливного дождя, и пошел в сторону пешеходного перехода. Обычный вечер, не считая нового руководителя, в виде сволочи пропагандирующей матриархат, но через секунду я услышал визг тормозов справа от себя! Обернувшись на звук, я увидел легковушку, мчавшуюся по тротуару, готовую снести человека в костюме, стоявшего ко мне спиной, с мобильником возле уха. На рефлексах я бросил зонт в сторону и помчался к мужчине, которого вот-вот собьет машина, словно кеглю.

Глава 3

Визг тормозов! Капли дождя, бьющие по лицу. Онемевшие от ужаса лица прохожих на тротуаре. Все словно застыло на одно мгновение. Я повернул голову и увидел мужчину, которого от смерти отделяло всего несколько секунд. Видимо он был с головой погружен в разговор по мобильному телефону, что не заметил, как в его сторону, сбивая все ограждения, вылетел автомобиль. Когда он сообразил, что к чему, свет фар уже пронзал лицо ярким светом. Синий галстук сделал пирует вокруг его тела, врезаясь в капли дождя. Железный монстр мчался вперед, готовый убить несчастного.

Если бы я все увидел со стороны, то, думаю, мне бы это напомнило американский футбол, так как за секунду до рокового столкновения, я снес парня в костюме, и мы со всего размаха влетели в витрину магазина. Осколки стекла падали на нас сверху, и я еле успел перегруппироваться во время приземления, чтобы прикрыть голову руками. Машина с визгом клаксона промчалась дальше, и я услышал, как она врезалась в припаркованный фургон, торгующий хот-догами. Так мне показалось в тот момент. Крики людей, плач маленького ребенка. Звук сирены, гул толпы. Я даже не сразу понял, что, собственно, сейчас произошло и какого черта я решился на этот безрассудный поступок.

Тряхнув головой, я почувствовал, как с волос падают осколки стекла. Я попытался встать, но обнаружил манекена, придавившего мое тело. Сгруппировавшись, я оттолкнул его и только потом обратил внимания на человека, чью жизнь я только что спас. Он лежал на подиуме в обнимку с еще одним представителем неживых людей, рекламирующих одежду. Если забыть, что случилось несколько секунд назад, то его поза выглядела даже немного комичной. Крепкий мужчина, в черном костюме и темно-синей рубашке, валялся на полу, а по его лицу стекал ручеек крови. Видимо хорошо приложило при падении.

Почувствовав боль в теле, я все же поднялся и на четвереньках подошел к бедняге. Не знаю зачем, но я приложил два пальца к его шее, как это обычно делают в фильмах. Решил проверить пульс. Находясь в шоке у меня, конечно, ничего не получилось. Руки трясло с такой силой, что я еле удержался, чтобы не съездить ему по подбородку. Странно, но его лицо, пускай и в крови, казалось таким спокойным и безмятежным, словно все заботы в одночасье исчезли. Приглядевшись повнимательней, я поймал себя на мысли, что он напоминает мне молодого Бреда Питта из фильма «Бойцовский клуб». Было в нем что-то такое же наглое и в тоже время чарующее, пускай и с чуть более крупными чертами.

— С вами все в порядке?

Я повернул голову и увидел скопившуюся кучку людей. Все они смотрели на меня как на инопланетянина.

— Я вызвала скорую помощь, — сказала женщина с серым платком на голове. — Они скоро будут, главное не делайте резких движений, возможно у вас есть переломы, но от шока вы не чувствуете боли.

Наконец сирена в магазине прекратила ворчать и капать на мозги. Я потрогал себя за плечи, ребра, локти и, не считая нескольких ссадин, понял, что мое положение гораздо лучше, чем внешний вид. Куртка разорвана, один ботинок слетел. Ощупав лоб, я увидел кровь на кончиках пальцев, видимо мне тоже немного досталось.

— Все в порядке, — сказал я. — Но, думаю, ему точно понадобится помощь. Похоже, он хорошо ударился головой при падении.

Минуту я искал свой ботинок среди разбросанных манекенов. Наконец, надев его на ногу, я вышел из обломков витрин и услышал хлопки столпившихся людей. Немного неожиданно, но думаю, я это заслужил.

— Ты молодец, парень, — крикнул пожилой человек с заднего ряда. — Не каждый бы сумел так быстро среагировать.

Повернув голову в сторону автомобиля, что чуть не угробил мою и без того хреновую жизнь, я увидел мужчину, который носился вокруг своего железного монстра и о чем-то громко разговаривал по телефону. Видимо на то, что он чуть не убил человека, ему было плевать. Посмотрев на меня, он даже не заострил внимания, а просто продолжил что-то бурно обсуждать по сотовому.

Неисправимый козлина, подумал я.

Через пару минут подъехала скорая помощь. Санитары вытащили каталки и аккуратно погрузили пострадавшего. Проведя первичный осмотр, они сообщили мне, что его жизни ничего не угрожает и что я с чувством выполненного долга могу идти домой, если у меня нет никаких жалоб. С улыбкой на лице я проводил карету скорой помощи, но как только я собрался уйти и хорошенько выпить, приехали полицейские, и следующие несколько часов меня мучили вопросами, как все случилось и почему. Увидев, что у меня совершенно нет сил, лейтенант попросил коллег отвезти меня домой, но предупредил, что вскоре со мной свяжутся.

— Ты совсем обалдел!

Вот что я услышал первым, когда моя нога переступила порог квартиры.

— Ты видел который час, Кир? Ты почему на телефон не отвечаешь? Где ты шлялся?

Стоя в сером халате, с кружкой чая в руках и пунцовыми щеками, Катя раз за разом сдувала челку с лица, так явно, что мне хотелось съездить ей ладонью раз другой. Достав из кармана мобильный, я обнаружил, что он разбит и скорее всего восстановлению уже не подлежит.

— Меня сбила машина.

И только тогда ее величество обратило внимание на мой внешний вид, наблюдая за которым можно сделать выводы, что я точно не был посетителем в стриптиз-клубе. Подойдя ближе, она рассмотрела меня повнимательнее, и гримаса злой жены перешла в гримасу менее злой жены. Обычной Кати, так я ее всегда называю.

— Что случилось?

— Долгая история, — я попытался уйти от расспросов. — Ничего страшного, только трубе конец.

Я демонстративно показал ей мобильник и, взяв пакет с бутылкой виски и двумя литрами колы, побрел на кухню. По пути скинув разорванную куртку на пол, даже не удосужившись повешать ее в шкаф, я взял стакан налил себе порцию алкоголя и, не разбавляя содовой, сделал несколько жадных глотков.

Сладенькое оставим на потом.

— Тебе же завтра на работу?

Ее глосс прозвучал у меня за спиной, но я решил не оборачиваться. У меня, итак, был не совсем безобидный вечер, не хватало еще ее нравоучений. Уверен, она бы присосалась к горлышку в туже секунду как увидела, если бы не была беременной.

— Я взял выходной.

— И теперь обязательно пить? — ее жужжащие интонации резали перепонки.

— Твою мать! — я ударил кулаком по столу, но так и остался стоять к супруге спиной. — Сегодня вечером я чуть не погиб! Можно мне спокойно выпить?

— Как знаешь. Спать будешь в зале… на диване, — с безразличием брякнула Катя и по звуку удаляющихся шагов, я понял, что наконец-то остался один.

— Да запросто, — прошептал я почти беззвучно себе под нос.

Лежа на диване в одних трусах, перелистывая каналы один за другим, я никак не мог ни на чем сосредоточиться. После выпитых двух третей бутылки, я услышал репортаж, доносящийся из комнаты Кати. По-видимому, там рассказывали обо мне. Как только программа закончилась, дверь открылась, и я услышал, как она идет в зал. Наспех выключив телевизор, я спрятал бутылку за диван и притворился спящим.

— Зай, ты спишь? — мурлыкающим голосом спросила она.

Я ничего не ответил. Плевать, пускай катится обратно, откуда пришла. Все еще лежа с закрытыми глазами, я почувствовал, как она подошла ближе и провела рукой по моей бороде.

— Мне жаль, что я повела себя как последняя сука. По телевизору сказали, что ты человеку жизнь спас, рискуя собой.

Я уже хотел вскочить и сказать, чтобы она валила ко всем чертям, но, внезапно, ее рука плавно перекочевала мне на грудь и, поглаживающими движениями, прошлась по всей поверхности кожи. Нежное прикосновение мгновенно переменило гнев на милость. Я чувствовал, как кончики ее пальцев опускаются ниже, заставляя трепетать тело, изголодавшееся по теплу и ласке. Видимо и она увидела это, так как в следующую секунду ее ладонь проскользнула под резинкой боксеров и уверено прошлась по всей длине моего уже набухшего члена. Даже с закрытыми глазами я знал, что в этот момент она улыбается, наблюдая за выражением моего лица. Тепло ее руки. Уверенные, но плавные движения вверх-вниз заставили спину изогнуться, тем самым намекая на то, что пора бы освободить меня от нижнего белья. Но Катя не торопилась, она лишь немного приспустила их для того, чтобы я почувствовал обжигающее тепло ее язычка на головке, торчащей из-под резинки.

— Ты же простишь меня?

С этими словами она стянула боксеры и погрузила мой член себе в рот так медленно и чувственно, что вся ненависть к этой женщине улетучилась в одночасье. Обхватив основание рукой, она насаживала свои губы, с каждой секундой увеличивая скорость. На мгновение ее движения остановились, но лишь для того, чтобы сразу же увеличить темп, при том, что ее вторая рука начала нежно поглаживать яички. Оторвавшись от члена, желавшего немедленного продолжения, она увидела, что мои глаза больше не сомкнуты. Пускай в комнате было темно, но в свете фонаря, проникающего в окно, я разглядел, как ее забавляет мое неистовство.

С силой смокнув всю кожу на пенисе, она потянула ее вверх, после чего обильно полила слюной и принялась водить рукой по всей длине, увеличивая скорость. Кончик языка по-прежнему касался головки, в то время как сомкнутая рука ходила туда-сюда, доставляя чувства и эмоции, о которых я уже начал забывать. Мой таз двигался в такт ее движениям и через несколько секунд я не смог сдерживаться. Все, что копилось во мне много дней, обильно излилось ей на руки. Полумрак комнаты заполнился стонами, после чего последовал женский легкий смех.

Поцеловав мой все еще стоящий член, Катя поднялась с колен и пошла в сторону коридора.

— Жду тебя в нашей кровати, мой герой.

Все-таки в спасении чужой жизни есть свои плюсы…

Глава 4

Всю следующую неделю мой жизненный цикл выглядел точно так же, как и прежде. Ничего не изменилось, ну разве что Влад — увидев ролик по телевизору, в котором меня выставили героем — стал подкалывать меня еще и по этому поводу. Ирина Михайловна вызывала нас к себе в кабинет через день и проверяла все наши проекты. Я чувствовал себя школьником, которого за неуспеваемость отчитывает злобная директриса. В пятничный вечер Влад пригласил меня выпить в бар и хоть я и недолюбливал подобные заведения, как и самого Влада, но сейчас, когда у нас появился общий враг, я принял его приглашение. Тем более, что с Катей все более-менее наладилось.

Зайдя в помещение мне в нос, сразу же ударил запах электронных сигарет. Несколько подростков сидели в углу, на кожаных, красных диванах, и из пяти человек, трое парней усердно парили, выпуская густые клубы дыма в потолок. Темное помещение с лампами, направленными на каждый столик, создавало атмосферу уюта и уединенности. Подойдя к барной стойке и повесив куртки на спинки седушек, мы заказали по кружке пива и орешки. Сделав жадный глоток, Влад повернулся ко мне и даже не удосужившись вытереть пену со своих синих, тонких губ, произнес:

— А если по-честному? Зачем ты кинулся спасать того парня? Я понимаю, ты думаешь, что я только прикалываться могу и троллить, но сейчас я вполне серьезен. Зачем так рисковать жизнью?

Несколько секунд я пристально смотрел ему в глаза, выискивая подвох, но его лицо оставалось непоколебимым.

— Ты знаешь, в тот момент…

— Да забей, я шучу, — разразившись смехом, он положил руку мне на плечо. — Ты просто придурок, которому недорога своя шкура.

— Прямо в корень зришь.

Что еще можно ожидать от такого идиота, как Влад тире Кощей? Следующие тридцать минут мы обсуждали нашего нового начальника и проекты, которыми она нас завалила, а теперь хочет немедленного выполнения работы.

— Заселфимся? — достав телефон, сказал Влад.

— Тебе сколько лет?

— Тридцать, — он немного помедлил, а затем выдал: — А тебе — двадцать девять, если мне не изменяет память. И что в этом такого? Хью Джекману сорок восемь, а он стабильно постит селфи в инстаграм.

— У него работа такая — лицом торговать.

— Ой, да захлопнись ты наконец и просто подставь рожу под камеру.

В момент, когда он поднес мобильник к нашим головам, в дисплее смартфона я увидел того, кого никак не ожидал встретить. Этим человеком оказался тот мужлан, который хотел узнать куда убежала моя соседка. Но самое хреновое во всей этой ситуации было то, что именно с ней этот мужик заходил в помещение. Сквозь пелену дыма я узнал ее лицо и, судя по выражению, девушка была более чем довольна жизнью. Все так как я и думал. Сейчас этот козлина заметит мою трясущуюся задницу и за вранье я получу по полной программе, а они вернуться к своим делам, улыбаясь и радуясь вечеру.

Нужно было сказать ему правду в тот раз.

— Ну же, дружище, улыбнись, сейчас вылетит птичка! — Влад попытался выбрать более подходящий ракурс камеры.

Прозвучал характерный щелчок и вспышка, после чего Влад показал мне снимок, на изображении которого, я увидел лицо того мужика, с интересом смотрящего в нашем направлении. Реакция не заставила себя ждать. Повернув голову назад, я уже был готов бежать куда глаза глядят. Моя соседка дергала за руку и что-то говорила своему кавалеру, но на все ее возражения он просто отмахнулся, продолжая идти в мою сторону.

— Пойдем. Нужно поговорить.

От его грубого низкого голоса, мои внутренности сжались до размера атома. Я опять одеревенел и не мог пошевелиться. Что-то в этом человеке пугало меня до мурашек.

— Ау, ты оглох?

Выйдя из ступора, я посмотрел на Влада, но сразу же понял, что в нем я спасителя точно не найду.

— Пойдем, пойдем.

Взявшись за мою руку, он аккуратно поволок меня в сторону туалетов. Как овца, идущая на заклание, я брел по кафельному полу, смотря на радостные лица посетителей бара. Всем им весело, всем хорошо. А я, скорее всего, в ближайшие десять минут буду превращаться в сочную отбивную. Последний раз, кинув взгляд назад, я увидел, что Влад развел руками, типа: посмотри на него, и посмотри на меня. Да и кто будет его осуждать? Этот худенький мужичонка вряд ли хоть раз в жизни держал гантель в руке, тем более противостоял таким, как этот персонаж из боевиков девяностых.

Затолкав меня в кабинку, бугай закрыл за нами дверь, и толкнул меня так сильно, что я сел на унитаз, ударившись спиной о бочок.

— Ну? — прорычал он.

Глядя в его глаза и горбинку на носу, я никак не мог найтись в ответе.

— Вот смотри, — достав из внутреннего кармана кожаной куртки пачку сигарет, он прикурил одну и выпустил струю дыма мне прямо в лицо. — Зачем ты наврал в тот раз? Я же просто хотел узнать, куда она пошла. Это же все из-за любви, понимаешь? Я же тебе не грубил и не угрожал? Так ведь? Я просто хотел узнать, где она.

Ударив меня ладошкой по лицу, после чего я поймал неимоверный бодряк, он сделал еще одну затяжку. Эхо шлепка отлетело от стен.

— Олег, пойдем!

Голос звучал из-за двери, и могу с вероятностью в девяносто девять процентов сказать, что принадлежал он моей соседке. В груди затеплился лучик надежды. Может он послушает ее и все на этом закончится? Но смотря в его глаза с лопнувшими капиллярами, сквозь призму табачного дыма, я понял, что вряд ли.

— Ты тоже хочешь?

После этих слов, я услышал, как ее шаги начали удаляться. Вот тебе и героизм, и доблесть. В задницу эти слова! В чужие отношения лезть — себе дороже.

— Ты не ответил на мой вопрос, — еще один хлопок по моему лицу. — Мне повторить?

Схватившись рукой за щеку, я попытался встать, но он толкнул меня коленом в грудь, после чего я вновь грохнулся на унитаз.

— Ты долго отмалчиваться собрался? Тебе говорили, что врать нехорошо?

Докурив сигарету, он кинул окурок, который с искрами отскочил от моей белой рубашки с крупными пятнами пота подмышками. Стало понятно, этому человеку нравится причинять боль и унижение другим людям, и здесь неважно, что я ему отвечу. Это лишь еще больше доставит ему удовольствия. Во внутреннем кармане завибрировал мой новый мобильник, но я был так сильно напуган, что даже не осмелился притронуться к нему.

— Молодые люди, — прозвучал басистый голос за дверкой. — У вас там все нормально? По правилам нашего заведения, вы не можете находиться вдвоем в одной кабинке.

Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, это охранник. Но глядя на оскал моего надзирателя, я понял, что участь котлеты мне не миновать.

— Вставай!

Его крик прозвучал так жестоко и яростно, что я еще сильнее вжался в унитаз. Подняв меня двумя руками за воротник рубашки, как тряпичную куклу, он со всей силы врезал мне головой в лицо. Боль оказалась такой острой, что потемнело в глазах. Я услышал хруст и сразу понял, что звук доносится точно не из его лба. Отлетев в стену, я сполз по кафельной плитке на пол, не понимая где я и что сейчас случилось.

— Она моя, понял! Еще раз к ней подойдешь, убью!

Проорав все это в мое разбитое лицо, он открыл дверку и с размаха, одним ударом, уложил охранника. Парень, от неожиданности, рухнул ничком на пол, запрокинув руки. Хоть он и выглядел довольно внушительно, с наголо бритой головой, но от такого удара свалился бы даже слон. Напоследок, повернувшись в мою сторону, Олег — как я выяснил из слов соседки — окинул меня злостным взглядом и ушел прочь.

Схватившись руками за лицо, я пытался потрогать нос, но он отдавал такой болью, что я никогда раньше не испытывал. Посмотрев на пальцы, я увидел густую кровь. Опустив голову вниз, я заметил, что кровью залита вся рубашка. Через секунду ко мне подбежал Влад, неся в руках бумажные полотенца. С ужасом смотря на валяющегося охранника, он вздрогнул, но все же попытался остановить кровотечение.

— Ты как? — испуганно спросил он. — Кто это вообще нахрен был?

— Не важно, — промычал я, чувствуя боль во всем лице. — Тебе лучше с ним знакомство не заводить.

— А-то! Увижу, буду обходить за километр, — Влад указал на охранника. Тот понемногу приходил в себя. — Мужик, ты цел?

— Найду, убью, — прошептал громила и поднялся на ноги. — Вы как? Скорую вызвать?

— Нет, — ответил Влад. — На такси до больницы доедем.

— Хорошо. Не попадайте больше в такую передрягу.

После этих слов, потрогав челюсть, он пошел в сторону коридора, и потерялся в тусклом свете зала.

Влад взял ответственность доставить мня в больницу. Поймав такси, он усадил нас на заднее сидение и был со мной все время, пока меня не положили в палату. Перелом оказался довольно неприятным для медиков. Кровь никак не хотела останавливаться, заполняя сгустками все носовые пазухи. Врач сказал, что нужно поставить дренаж и понаблюдать за мной какое-то время. И только когда Влад покинул палату, я достал телефон и прочитал сообщение:

Ты спас мне жизнь, за что я буду перед тобой всегда в неоплачиваемом долгу. Скоро увидимся… Бьерн

Глава 5

С повязкой на носу и разбитым самолюбием я провалялся в больнице несколько дней. Катя с ужасом смотрела на мое лицо, обзывая всеми матерными выражениями, которые только могла придумать.

— Ты совсем больной!? — кричала она. — Ввязался в драку! Ты посмотри на себя! Ужас!

Не мог же я ей сказать, что меня избили в туалете, как последнего слабака. Моя версия заключалась в том, что после бара я пошел домой и увидел дерущихся молодых парней. Под алкоголем во мне зазвучал голос справедливости, и я решил разнять двух пьяных бойцов. Но после полученного удара локтем в нос, моя мимолетная доблесть сразу же улетучилась. Согласен, версия так себе, можно было придумать и получше, но Катя пришла ко мне с самого утра, и я не успел ничего сообразить. Спустя тридцать минут нареканий она покинула мою холодную и одинокую палату, хлопнув дверью. В помещении действительно было холодно. Ночью мне даже пришлось собрать одеяла с соседних кроватей, чтобы хоть как-то согреться.

Вспомнив то смс, я достал телефон и еще раз перечитал текст.

Бьерн… Странное имя. На моем пути, по крайней мере, оно не встречалось. От любопытства я залез в интернет и погуглил. Бьерн — скандинавское мужское имя, означающее «Медведь». Так же оно является символом надежности. Человек с этим именем всегда точно знает, что нужно делать именно сейчас. Самым известным его обладателем был Бьерн Железнобокий. Полулегендарный викинг и первый король Швеции. В Википедии пишут, что в восемьсот пятьдесят девятом году он достиг Гибралтара и разграбил побережье Марокко. Затем, Бьерн проложил себе путь на Балеарские острова и Прованс, а в восемьсот шестьдесят втором вернулся в Британию, по пути разорив Валенсию.

Что сказать, не слабый послужной список у товарища. Надеюсь, Бьерн, которому я спас жизнь не плавает по миру и не грабит страны. Услышав сигнал, я зашел в мессенджер и увидел сообщение от Кати: Мама приехала на пару дней. Выздоравливай. После чего последовал улыбающийся смайлик. Вот только этого мне не хватало, чтобы, вернувшись домой, я выслушивал нравоучения уже двух женщин. Эта стерва сразу же начнет тисками вытаскивать из меня фоторобот нападавших, учитывая то, что она из прокуратуры.

Плутая в темных думах о том, что мне предстоит на днях, я совсем не заметил, как дверь палаты раскрылась, а после, пакет — по-видимому, с фруктами — упал на тумбочку возле моей кровати. От неожиданности я вздрогнул и прижал колени к груди, выронив телефон из рук. Повернув голову, я увидел высокого мужчину, стоящего в проходе. Видимо это он кинул пакет. Свет из окна падал мне прямо в лицо, и я никак не мог поймать фокус, чтобы разглядеть гостя. Наконец, когда он сделал шаг в помещение, я узнал в нем того беднягу, которого спас из лап смерти.

Его высокие ботинки, темного цвета, скрывали собой синие рваные в некоторых местах джинсы. Желтая футболка сразу же бросалась в глаза из-под темно-красной, кожаной куртки. Тонкая золотая цепь с крестиком, болтались на груди, отражаясь бликами солнечных лучей. Модная щетина на узком вытянутом подбородке придавала загадочности глазам, спрятанным под солнечными очками. Заглянув в их стекла, я увидел свое избитое отражение. Проведя рукой по русым, растрепанным — в хулиганском стиле — волосам, он снял очки, явив миру темно-зеленые глаза.

— Яблоки, бананы… еще что-то. — Он указал рукой с золотым браслетом, на тумбочку. — Не знал, что ты любишь. Взял всего понемногу. Надеюсь, угадал, — осмотревшись по сторонам, он продолжил: — Просто я думал, что ты здесь не один. Не стесняйся, налетай!

Его голос звучал так звонко и в тоже время живо, что я невольно ощутил прилив положительных эмоций. Мои сомкнутые ноги расслабились, а кончиками пальцев я нащупал мобильник на покрывале.

— Неважно выглядишь, дружище! — сев на край кровати так близко, что я смог ощутить запах его дезодоранта, он наклонился ко мне и внимательно посмотрел на мой нос. — Хорошенько тебя приложили.

Я ничего другого не придумал, кроме как просто кивнуть головой. В этой одежде, он мне совсем не напоминал того человека, в строгом костюме, что я спас на днях. Он смотрелся, как подросток, в чьем взгляде пылает огонь жизни. Лишь мелкая паутинка морщин вокруг глаз намекала, что ему уже за тридцать.

— А как второй парень? — с улыбкой спросил Бьерн.

— Второй парень?

— Ага. Ты ему тоже навалял, как следует?

Все что я смог, это стыдливо отвести взгляд. Видимо по моему выражению он все понял. Встав с кровати, Бьерн вынул из пакета красное яблоко, подбросил в руке, после чего впился в него своими белыми зубами. Даже то, как он двигался, вызывало во мне некое восхищение. Учитывая, что мою жизнь окружают люди, больше похожие на серых марионеток, приятно увидеть что-то резонирующее на фоне. Отплясав ботинками нечто напоминающее «Степ»8, он повернулся, и посмотрел так, что мне стало не по себе.

— Вставай! — скомандовал Бьерн.

— Зачем?

— Дружище, да ты посмотри какой тут холод, — он попытался выдохнуть и увидеть пар изо рта, но после, с улыбкой сказал: — Они вылечат тебе лицо, но затем, ты сляжешь с пневмонией. И все… прощай Кирилл Владимирович.

Шмыгнув носом, я понял, что мне было радостно услышать свое имя. Дейл Карнеги писал, что самый приятный звук для человека — это его собственное имя. Я, как и все, попался на эту удочку.

— Вставай, Кирилл, — дублировал Бьерн. — Мы уезжаем отсюда.

Не спрашивая моего разрешения, он открыл тумбочку и, вытянув сумку с верхней полки, начал складывать в нее все мои немногочисленные вещи. Немного опешив, я даже не знал, что сказать в такой ситуации.

— Друг, — он протянул мне руку, и я заметил аккуратное золотое кольцо на его мизинце. — Ты спас мне жизнь. И обещаю тебе, я спасу твою!

Приняв его помощь, я встал с кровати, чувствуя боль в носу. Не понимая, зачем иду у него на поводу, я ощутил серьезность и силу в его рукопожатии. Хоть всех парней и учат отцы, что нужно крепко жать руку и всегда смотреть в глаза, но на деле, это случается очень редко. Все, с кем мне приходилось здороваться изо дня в день, пожимали мою кисть так слабо и безвольно, что я не понимал, зачем они вообще это делают.

Надев ботинки, я пошел к входной двери, а Бьерн накинул куртку мне на плечи. Как только мы вышли в коридор, он приобнял меня, словно мы с ним сто лет знаем друг друга. Такой дружественной теплоты я не получал даже от жены.

— Первым делом, нужно подлечить твой раненый нос. Раньше, наверное, красавчиком был? — он вытащил из кармана куртки телефон и как только экран мобильника разблокировался, я увидел свое лицо. — Смотри какой! Ровный, аккуратный. Что же за негодяй посмел изуродовать такую прелесть.

Сперва меня смутило, что на его телефоне есть мои фото, но потом, от слова «изуродовать» я весь передернулся. А ведь действительно! За эту пару дней мне ни разу в голову не приходила мысль о том, что я больше никогда не буду выглядеть как раньше. От осознания безысходности, мой внутренний мир взбунтовался. И правда, как этот ублюдок посмел сделать со мной это?

— Но, ты главное не волнуйся, — продолжил Бьерн. — Поломки восстановят! Виновные окажутся перед судом и будут привлечены к ответственности, — он заглянул мне в глаза, и первый раз в его лице я разглядел отголоски безумия. — И я не про обычный суд, если ты понял, о чем я.

Подойдя к входной двери больницы, Бьерн пнул ее подошвой ботинка с такой силой, что она с грохотом отлетела в сторону.

— Прощай, вонючий гадюшник!

Напоследок показав средний палец серому облезшему зданию у нас за спиной, Бьерн достал из кармана джинсов ключи и нажал на кнопку брелока. В паре метров от нас прозвучал звук сигнализации. Повернув голову, я рассмотрел черный «Мерседес», припаркованный за грязной легковушкой. Подойдя ближе, я увидел настолько дорогую машину, что, наверное, даже не стоял радом с такой, ни разу в жизни. Огромные литые диски отражались на свету, ослепляя красотой. Кузов черного цвета блестел так ярко, что в его отражении можно было потеряться. Глядя на эту машину люди должны задаться вопросом: а зачем вообще ходить, если можно ездить на такой красоте?

— Нравится? — не скрывая улыбки, спросил Бьерн.

Я лишь помотал головой в знак одобрения.

— Ты поведешь!

Он кинул ключи в мою сторону, и я на автомате поймал их так четко и красиво, что удивился самому себе. Как в кино! Открыв дверь с пассажирской стороны, он плюхнулся в коричневый кожаный салон и посмотрел на меня уже более серьезно.

— Тебя долго ждать, Кир? — он демонстративно постучал указательным пальцем по огромным часам, на правой руке. — У нас много дел, дружище!

С легкой дрожью я открыл дверь и, не понимая, что вообще происходит, сел за руль черного зверя, о котором мечтает каждый мужчина. Начало дня уже не плохое… что будет дальше?

— Первым делом исправим то, что было сломано, а потом, обещаю тебе, справедливость восторжествует, — посмотрев на меня с улыбкой, он протянул правую руку. — Совсем забыл представиться. Меня зовут Бьерн Ларсен.

— Очень приятно… — я хотел было назвать свое имя, но он перебил меня.

— Не волнуйся, Кирилл, о тебе я знаю все, что мне нужно. Заводи машину и поехали, время не ждет.

После этих слов он откинулся на пассажирское кресло и спрятал зеленые глаза за зеркальными стеклами очков.

Глава 6

Следующие два часа я вел автомобиль, искренне наслаждаясь ездой, а Бьерн лишь говорил, куда нужно поворачивать. В салоне играла грузная, глубокая музыка, отбивая ритм тяжелыми барабанами, дополненная гипнотическим голосом солиста. Я то и дело посматривал на Бьерна.  Он, не выходя из образа рок музыканта, сначала стучал невидимыми палочками по тарелкам, затем его пальцы с аккуратным маникюром перебирали аккорды вымышленной гитары. Погода постоянно менялась по мере того, как мы удалялись от города. Темные тучи устраивали погоню друг за другом, сменяясь проблеском солнечных лучей. На все мои вопросы о том, куда мы едем, Бьерн говорил лишь одну фразу «Увидишь».

— Слушай я, конечно, рад, что ты дал мне порулить этой машиной и за твое дружеское отношение спасибо, но не пойми меня неправильно, у меня есть жена, работа, обязательства. А мы уже уехали довольно далеко от города и…

Бьерн приложил указательный палец к своим губам, намекая, что мне пора заткнуться. Сделав громкость музыки на минимум, он провел рукой по щетине на подбородке и глубоко выдохнул.

— Ты всегда такой зануда, Кирилл?

Сказать честно, меня его слова обидели. Я сбросил скорость и под оглушающий грохот грома, выключив мотор, посмотрел в глаза своего обидчика.

— Полегче, ковбой! — нажав на кнопки стеклоподъемника, он опустил все стекла в салоне. — Чувствуешь?

Бьерн подобно волку прошелся кончиком своего носа по дуге, напоминающей радугу, и как мог, вдохнул прохладный воздух. И действительно! Осмотревшись по сторонам, я увидел все многообразие пейзажа, окружившего нас со всех сторон. Небольшие холмы с пожелтевшей травой. Одинокие деревья, стоящие далеко в полях, мечтающие о собеседнике. Безудержный полет птиц, устроивших свой сумасшедший танец перед грозой. И все это под сверкание молний где-то в дали, что через несколько секунд дадут знать о себе плотным грохотом.

— Разве тебе не кажется, что сейчас не тот момент, когда стоит волноваться о всех этих мелочах и бытовых проблемах? — в его голосе звучало столько энтузиазма, что я сменил гнев на милость. — Я понимаю, ты меня плохо знаешь, да что там? Ты не знаешь меня нихрена! — немного помолчав, он крикнул: — Выходим!

— Что?

Уверен, что мое лицо выглядело искренне изумленным. Но это не повлияло на настрой Бьерна вытащить меня из машины. Включив музыку на полную мощность, он наклонился и раскрыл дверь с моей стороны.

— Выметайся! — прокричал Бьерн, с теплотой в голосе.

Оторвав взгляд от его левой брови, на которой просматривался шрам, я выглянул на улицу. Мелкий дождик уже начинал моросить, подтверждая намерения серьезного ливня в ближайшие секунды. Выпрыгнув из машины, Бьерн оббежал автомобиль спереди и протянул мне руку. Опять этот жест.

И опять я принял его.

Обхватив предплечье, он с силой выдернул меня из уютного кожаного кресла, в эту морозную, враждебную среду. На лице ощущалось прикосновение мелкого дождя. Бьерн что-то сказал, но из-за орущей музыки я ничего не услышал. Тогда он подошел ближе, взял меня за голову двумя руками и развернул к себе спиной. В черном отражении «Мерседеса» я увидел свое лицо.

— Просто отдайся этому моменту! — прокричал Бьерн. — Не думай ни о чем! Вспомни детство! Вспомни те дни, когда ты ждал ливня, чтобы пробежать под ним с криками восторга! Вспомни то время, когда тебя ничего не волновало! Плевать на все это дерьмо, что окружает нас изо дня в день, въедаясь в головы подобно паразиту.

Его горячее дыхание обжигало кожу, в то время как капли дождя холодили тело. В отражении я увидел, как Бьерн развел руки в стороны и поднял голову вверх, готовый поймать на свои плечи весь гнев природы.

— Просто отдайся!

Это было последнее, что он сказал перед тем, как сильнейший ливень, вперемешку с громом, обрушился нам на головы! Под минорные ноты гитары, орущей из салона, я расправил руки в стороны, словно парящая в небе птица, и полностью отдался моменту! Это было незабываемо! Впервые за очень долгое время я ощутил, что по-настоящему живу. Что я не подобие робота, который изо дня в день выполняет одни и те же функции, для поддержания порядка в обществе. Я почувствовал себя той самой единицей, которая не вписывается во все принятое уравнение.

Повернув голову назад, я увидел, как Бьерн кружится вокруг себя, раскрыв куртку навстречу порывистому ветру. Капли воды отлетали от подошвы ботинок, в то время как его ноги исполняли танец. Я ощутил такой шквал эмоций, что мне казалось, моя душа оторвется от тела и бросится вверх, прямиком к звездам.

Молнии сверкали так ярко, словно сам Зевс хотел поразить нас, как безбожников, но сегодня его прицел был сбит. Раскаты грохота заполняли собой все вокруг и в добавление, мастерски исполненное гитарное соло звучало просто невероятно. Устав кружиться, Бьерн рухнул на влажный асфальт, смеясь как маленький ребенок. Когда я подошел, чтобы помочь ему подняться он сказал лишь одно:

— Я же говорил. Просто отдайся моменту!

В эту секунду я понял, что кем бы ни был Бьерн, он дарован мне кем-то свыше. Иначе это просто не объяснить.

Глава 7

Остаток пути до места назначения Бьерн сам вел «Мерседес», попутно рассказывая о себе. Оказалось, что он родом из Норвегии, Осло столицы и самого крупного города Королевства. Его отец — Эспен Ларсен занимался импортом и экспортом с нашей страной. В итоге, после трагичной смерти матери Бьерна, о чем он тактично умолчал, его отец перебрался в Россию, так как все поистине чарующие красоты родины напоминали об ужасной утрате. Бьерну было всего пять лет, когда его матери не стало, и мальчик не так остро переживал случившееся. Но переехав в холодную Россию, Бьерн на своей шкуре испытал все тяготы детства в чужой стране.

Отец часто находился в разъездах, и уделять много времени сыну у него попросту не получалось. За Бьерном вечно присматривали посторонние, нанятые люди. В большинстве случаев парень выглядел достаточно самостоятельным и независимым, но — как признался сам Бьерн — по отцу он очень скучал, хоть и не всегда показывал это. Школьные годы прошли относительно спокойно, но не обошлось и без травли со стороны сверстников, из-за странного имени «Бьерн Ларсен». Здесь ему на помощь всегда приходили корни Викингов. От природы Бьерн обладал серьезной силой, выносливостью и твердым характером. Спортивные достижения сначала в школе, а затем и в институте всегда это подтверждали. Как сказал Бьерн: «Никто не хотел связываться с тем, кто на пол головы выше, а пробежав три километра, даже не запыхается». Возможно, со стороны это может прозвучать, как хвастовство, но по его рассказу я видел, что это чистая правда и сказано лишь для того, чтобы больше не возникло вопросов относительно того, как к нему относились окружающие сверстники.

Закончив институт, Бьерн пришел работать в фирму отца, которая к тому времени насчитывала несколько тысяч сотрудников в двух странах. Вопрос касательно финансового положения отпал сам собой. Глядя на него, я думал: «Вот это повезло», но как только он говорил об отце, его голос начинал дрожать, и я понимал, что все-таки есть в этой истории куча подводных камней, и вспоминать о них Бьерн не хочет. Да я и не настаивал.

— А как твои родители? — спросил он.

Сперва я немного опешил. Все, кто так или иначе со мной знаком, знают, что для меня это самая больная тема и касаться ее лучше не стоит. И я был больше чем уверен, что и Бьерну, судя по тому, что он обо мне узнал, были известны трагические события моего детства.

Открыв окно, ловя потоки прохладного воздуха на лице, я отвернулся и уставился в сторону лишь бы не встречаться с ним взглядом. В уголках глаз появилась влага и, увидев, что он отвлекся на дорогу, я вытер лицо рукавом кофты Бьерна. После наших танцев под дождем он достал одежду из багажника, и мы переоделись. Его кофта пахла кристальной свежестью и, впитывая этот аромат, я представлял горы Норвегии, откуда родом сам Бьерн.

— Больная тема? Понимаю, — он размял шею, от чего послышался хруст. — Понимаю, дружище. Кстати! — воскликнул Бьерн, показывая на здания метрах в трех ста перед нами. — Мы почти приехали. Скоро будешь как новенький.

Сначала я не понял, на что он намекает, но подъехав ближе я увидел, что мы прибыли в больничный городок, о котором я ни разу не слышал.

— Как я уже говорил, сначала мы починим сломанное!

— Ты говоришь так, будто я какой-то робот и меня нужно отремонтировать.

— А ты в этом сомневаешься? — Бьерн серьезно посмотрел мне в лицо. — Ты такой же, как и эта развалюха, — обведя рукой салон машины, он продолжил: — Просто намного сложнее и со своей спецификой. Люди изобрели огромное количество сложнейших механизмов, однако тело человека, по сравнению с ними, стоит на гораздо более высоком уровне развития. Но оно тоже механизм, со своими правилами и требованиями к его содержанию.

Что ж, спорить с таким высказыванием было бессмысленно, и вступать в дальнейшую дискуссию я не стал. Подъехав к закрытой ограде, Бьерн нажал на клаксон и через минуту к нам подбежал охранник. После пары слов он вернулся в свою кабинку и ворота медленно открылись перед бампером «Мерседеса». Я увидел внутренний двор, украшенный зеленым газоном, скамейками и парой мелких фонтанов. Все это выглядело очень дорого. Наверное, весь этот комплекс был построен лишь для самых богатых и влиятельных персон. Заехав за ограду, Бьерн припарковал машину возле крыльца, где нас уже ждали три человека.

— Тебе придется остаться здесь на какое-то время, — я хотел было взбунтоваться, но он остановил меня. — Как только ты поправишься, я приеду и заберу тебя.

— А как же Катя? — спросил я. — Как моя работа?

— Когда твоей супруге принесли букет цветов с запиской, что тебе придется полежать в больнице еще какое-то время, она взяла его в руки, даже не отрываясь от разговора со своей матерью. Думаю, ей и без тебя есть с кем поспорить за чашкой чая на кухне. А насчет работы не волнуйся, все улажено.

— Ты видел мою начальницу? — усмехнулся я.

— Поверь, и для такой тигрицы можно подобрать клетку. А теперь, — он наклонился и открыл дверь с моей стороны. — Отдыхай, и ни в чем себе не отказывай. За все заплачено, о деньгах не волнуйся. Главное — это твое здоровье. И помни, все что случится в этой больнице, останется в стенах этой больницы. Надеюсь, ты получишь удовольствие.

— Добрый день, Господин Марков! Меня зовут доктор Ласточкин, — услышал я голос мужчины в белом халате, тянущем свою волосатую руку мне навстречу. — Добро пожаловать в наш оздоровительный центр! Позвольте проводить вас до палаты.

Господин Марков, так меня ни разу в жизни, никто не приветствовал. С разбитым лицом, мокрыми волосам, в кофте явно больше на несколько размеров, но я почувствовал себя важным человеком, если можно так выразиться. Один санитар в голубом халате и шапочке на голове взял мою сумку из багажника «Мерседеса», второй открыл перед нами входные двери в трехэтажное, зеленое здание, построенное, как видимо, не так давно.

Следующие несколько часов я ел, мылся, дремал, смотрел огромный телевизор, прикрепленный к стене в просторной палате, помещение которое выглядело лучше, чем вся моя квартира. В окне, за прозрачным тюлем, виднелось озеро, примерно в пятидесяти метрах от здания. Доктор Ласточкин сказал, что сегодня я отдохну, а завтра он посмотрит, что можно сделать с моим лицом. И предупредил, что скорее всего мне понадобится ринопластика. Сначала его слова меня обеспокоили, но после, посмотрев на себя в зеркало, в кристально убранной ванной комнате, я понял, что это к лучшему. Прожить остаток дней с такой штукой во все лицо у меня не было никакого желания. В конце он добавил, что переживать не о чем, и что такие операции он проводил сотни раз. Перед уходом он пообещал, что ближе к отбою пришлет человека проведывать меня, и узнать, не нужно ли мне чего. Вечером я съел блюдо, название которого тут же вылетело из головы, и провалился в сон, не дожидаясь того парня, что должен был меня навестить.

Лежа на животе, видя очередное ничто, я проснулся от легкого касания по спине. Оно было едва ощутимым, но его хватило для того, чтобы нежно выманить меня из лап сна. Перевернувшись на спину, я несколько раз моргнул пред тем, как разглядел силуэт девушки в белом халате. За окном светила луна и в ее очертаниях медсестра казалась ненастоящей, настолько восхитительно она выглядела. Тени сгущались на ее тонкой талии, в то время как блики света падали на изящные плечи. Сняв головной убор, она распустила густые локоны темного цвета и, поправив их руками, села на край кровати. Присмотревшись внимательней, я понял, что ей не больше двадцати, но это лицо, с темными, полными губами, будет прекрасным и через десятки лет.

— Я все еще сплю?

Она наклонилась ко мне так близко что, почувствовав тепло ее кожи на щеке, я онемел.

— Если тебе так будет проще.

Этот шепот пробудил во мне все мужское, что еще секунду назад спало где-то внутри. Затем, обжигающее касание языка на мочке моего уха заставило зажмуриться и открыть глаза вновь лишь для того, чтобы убедить себя, что я не сплю.

— Разве это похоже на сон? — спросила она.

Ее язык проскользил вдоль моей шеи, нажав на паузу в районе ключицы, рядом с воротом белой пижамы. Оторвавшись на несколько сантиметров, для того чтобы посмотреть мне в глаза, она легонько задрала халат, чуть выше колен, и забралась на меня сверху. Я чувствовал давление в штанах рядом с тем местом, где она расположила свои бедра. Девушка опустила тонкие пальцы на веки и после того, как я закрыл глаза, мои губы познали теплоту поцелуя, пронзающего насквозь. Ощутив бешеное сердцебиение, она провела прохладной рукой по моей отросшей бороде. От легкого холодка, я пришел в себя, пока она не начала расстегивать пуговицы на рубашке. Когда последняя оборона к голому торсу была разрушена, она распахнула края пижамы и взяв мои руки в свои, положила себе на грудь. Даже сквозь больничный халат я почувствовал ту нежную упругость, о которой мечтают как женщины, так и мужчины. В ожидании того, что мне вскоре предстоит увидеть, по всему телу пробежала легкая дрожь.

— Какой ты застенчивый, — она аккуратно коснулась губами кончика моего носа. — Мне уже нравится.

Выгнув спину так, чтобы лунный свет озарил все многообразие фигуры, она позволила мне расстегнуть пуговицы ее халата, после чего, подобно кошке, медленно вынула руки из рукавов, так изящно, что ни у кого во всем мире не получилось бы сделать это более эффектно. Сомкнув плечи, девушка наклонилась вперед, чтобы я смог как следует рассмотреть прелести ее тела, соприкасающиеся между собой. Обхватив меня за голову, она примкнулась своей грудью к моему лицу и, не выдержав, я впился в нее губами, так яростно и с полной самоотдачей, как никогда ранее. Я изучал языком каждый сантиметр тела. Аккуратные соски погружались в рот под томное дыхание, а кисти ее рук гуляли в моих волнистых волосах, словно искали сокровище.

Я сидел у изголовья кровати, ощущая приятную тяжесть ее тела на бедрах, словно меня касается ангел. В момент, когда я был на пике блаженства, она начала водить тазом из стороны в сторону. Даже через одежду, я чувствовал такое напряжение и тепло у себя между ног, что не мог сдерживаться и застонал в такт ее обрывистому дыханию. Обхватив грудь снизу, она поднесла ее к моим губам, словно дар, и после того, как в очередной раз ее тело сделало волну, я не смог сдерживаться.

Даже не дождавшись выхода на сцену, мой актер исполнил свою роль. Охватив ее обнаженную спину двумя руками, плотно прижавшись к груди, я испытал неописуемое блаженство, вперемешку со стыдом. Раньше со мной такого никогда не происходило, но раньше на моих коленях никогда не сидела такая женщина.

Я услышал ее легкий смех, летающий возле уха, после чего она поцеловала меня в щеку и, накинув халат на плечи, встала с кровати. Во мраке комнаты ее лицо озаряла улыбка, и я понял, что молодая медсестра польщена тем, как все прошло. В ее взгляде не было ни намека на упрек в мою сторону.

Напоследок, проведя рукой по моей бороде, она застегнула пуговицы у себя на груди и вышла из палаты, оставив меня наедине с воспоминаниями об этом незабываемом моменте.

Хорошенько протерев глаза, я пошел в ванную комнату, до конца не осознавая, случилось это на самом деле или было лишь сном…

Глава 8

Следующие три недели прошли в больнице. Я много раз спрашивал, не знают ли они медсестру с темными волосам, на вид не старше двадцати, но, как бы парадоксально это не звучало, никто мне не ответил. Думаю, такая форма проституции присутствует в этом месте, просто никто не хочет обсуждать такие аспекты. Ведь в подобном роде заведений проводят дни очень состоятельные люди, и я не удивился бы тому, что у кого-то из них бывают необходимости выпустить пар, прямо здесь и сейчас.

Сперва я думал, что лечение моего лица займет несколько дней, после чего я как верный (ну почти верный) муж и ответственный работник, вернусь к повседневной жизни. Но оказалось, что все немного сложнее, чем может показаться на первый взгляд.

Перед операцией всегда проводится ряд стандартных обследований. Не ранее, чем за пятнадцать дней до поступления в стационар, мне нужно было пройти ЭКГ, сделать снимок всех структур носа. Анализы перед ринопластикой — обязательная процедура. Необходимо исследовать свертываемость крови, выяснить ее группу, сдать биохимию. После всего этого я получил консультацию доктора Ласточкина, который выдал допуск к операции. За день до пластики я питался легкой пищей, а за шесть часов до самой операции совсем отказался от еды и воды. Доктор Ласточкин также рекомендовал в течение недели не курить и не выпивать спиртные напитки. С курением я на вы, но в бар в этом больничном городке впервые дни заходил.

Полная ринопластика — это сложное по технике вмешательство и поэтому проводится под общим наркозом. Сначала со мной побеседовал доктор Крамер — врач анестезиолог. Он выяснил отсутствие противопоказаний к анестезии и использованию различных лекарств.

В назначенный день, меня положили на каталку и повезли в операционную. Никогда не забуду эти продолговатые лампы на потолке, сменяющие друг друга, а тележка, на которой я весь дрожал, скрипела так сильно, что я был удивлен, почему ее до сих пор не выкинули на помойку. По мере того, как я подъезжал к месту назначения, мое сердце ускоряло ритм, но за несколько метров до заветных белых дверей операционной, оно застучало с такой силой, что пальцы впились в руку санитарки. Девушка с голубой маской на лице повернулась и посмотрела мне в глаза. Даже под тонкой тканью я заметил ее милую улыбку. В лице медработницы я узнал ту самую молодую сестру, о которой никак не мог забыть, с первого дня своего поселения. После того как наши взгляды встретились, я отпустил ее руку и с умиротворением въехал в операционную. Девушка осталась за закрытыми дверьми. На все мои вопросы, как звать ту медсестру в голубой маске, доктора просто посмеялись, даже не удосужившись ответить.

А дальше я уснул, не успев дослушать и до трех…

В реабилитационном периоде на нос накладывается гипсовая лонгета, а в носовые ходы вставляются тампоны. В первые дни мне ставили обезболивающее и проводили антибактериальную терапию. Неизбежными осложнениями пластики считается отечность, появление синяков под глазами, затруднение дыхания за счет вставленных тампонов. Глядя на отражение в зеркале, я напоминал человека, которого били по лицу бейсбольной битой, причем неоднократно. К счастью, все отеки прошли в течении нескольких дней, чему доктор Ласточкин был безмерно рад. Глядя на его густые брови и морщинистый лоб с высокими залысинами, я ощущал спокойствие. Умел этот мужчина в годах, приободрить и настроить на позитивную волну. Другого от персонала такого высококлассного заведения ожидать и не стоило…

После того как отек носа начал понемногу спадать, доктор сказал, что меня можно выписывать, но он бы порекомендовал остаться здесь еще на одну неделю. Учитывая то, что как сказал Бьерн, за все заплачено, я решил последовать рекомендации врача. Посмотреть в глаза разъяренной жены, звонки которой мне приходилось выслушивать по несколько раз в день, я еще успею… на это целая жизнь впереди.

Общаясь в основном с пожилыми людьми, пускай и обеспеченными, я понял, что нужно ценить жизнь здесь и сейчас. Они убили всю свою молодость для достижения финансового достатка. Утешением было то, что их детям не придется поседеть в тридцать лет и пережить по несколько инфарктов и инсультов от накопившихся стрессов.

— Понимаешь, Кирилл, — обратился ко мне дедушка в белом махровом халате, сидя в шезлонге возле бассейна. — Сейчас ты молод, полон сил. Энергия так и плещет через край. Но с каждым годом этот край будет все выше и выше. Ни сразу. Нет. По чуть-чуть. Настолько незаметно, что ты уже и не можешь вспомнить себя плескавшемся в этом фонтане жизни, а все что тебя окружает сейчас — это пожелтевшая трава и завядшие цветы, глядя на которые ты видишь себя.

Его морщинистая рука, с пигментными пятнами на коже, обхватила мою кисть, но я даже не ощутил тепла. По телу прошелся ледяной ужас, сметая остатки стойкости. Глядя на его руку, в моей голове переключился тумблер. Старик не открыл мне Америку, но его слова, в купе с прикосновением, смогли пробиться сквозь толщу защиты в разуме. Я сразу же вспомнил Бьерна и его огонь в глазах! Как писали про людей с этим именем: «Человек всегда точно знает, что нужно делать именно сейчас». Заглянув в глаза старику, в эти тусклые шарики серого цвета, в чьих недрах не осталось ничего яркого, я понял, что нужно ловить каждый момент. Нужно жить здесь и сейчас!

— Я вас услышал, — положив ладонь на его холодную руку, я был искренне благодарен старцу. — Спасибо.

Закашлявшись как курильщик, он медленно поднялся с шезлонга и, не обращая внимания на женщин, плюхающихся в бассейне, поплел в сторону коридора.

— Спасибо, — повторил я, зная, что он уже никогда не услышит моего голоса.

Глядя на влажные следы его ног на сером кафеле, я достал из кармана телефон и набрал номер Бьерна. После первого гудка прозвучал его теплый голос. Он пообещал забрать меня в ближайшие пару часов.

Оставшееся время я решил потратить на поиски медсестры. Мое лицо выглядело гораздо лучше, чем в тот день, когда я поступил в это поистине чудесное заведение, и напоследок я хотел обменяться с ней хотя бы парой словечек. Но к моему величайшему удивлению, весь персонал больницы продолжал играть в молчанку. Сначала мне показалось это забавным, но чем дольше я пытался узнать ее имя, тем сильнее их взгляд выдавал непонимание и растерянность. Не думаю, что каждый медработник, помимо медицинского образования, обладал еще и театральным, причем на столь высоком уровне.

Поняв, что все здесь повязаны, или дело в чем-то другом, я не стал устраивать сцены, как сумасшедший. Собрав вещи, я вышел во двор дожидаться Бьерна, напоследок поблагодарив доктора Ласточкина. Этот человек вызывал у меня симпатию и уважение, но даже он не смог припомнить медсестру, подходившую под описание.

Немного покидав камешки в маленький фонтан, я услышал, как ворота открылись, и во двор въехал автомобиль. Черный «Мерседес» остановился возле лавочки, на которой лежала моя сумка. Через несколько секунд, из салона вышел Бьерн, поприветствовав меня крепким рукопожатием. Он вновь облачился в дорогой костюм темно-синего цвета, а его волосы с переливами бликов свидетельствовали о том, что с гелем Бьерн немного переборщил.

Выглядел он как бизнесмен, прямиком с важного заседания. Надеюсь, я не сильно отвлек его от дел. Обойдя лужу, Бьерн открыл дверь с пассажирской стороны, забрал мою сумку и закинул в багажник.

— Ну, как ты тут, дружище? Скучал?

Сев в машину он захлопнул за собой дверцу и, включив музыку, надавил на педаль газа. Автомобиль резко тронулся с места, и я почувствовал, как меня откинуло на спинку сиденья. Всю дорогу Бьерн был немногословен, и я уже начал подозревать, что мог действительно отвлечь его от чего-то важного. Нет, он не выглядел рассерженным или спешившим куда-то. Просто по его лицу было видно, что Бьерн очень сосредоточен. Но вот на чем, оставалось загадкой.

— С тобой все в порядке? — спросил я. — Просто ты выглядишь совсем не так, как в нашу прошлую встречу. Надеюсь, я не сильно потревожил тебя своим звонком? Если что, то я мог бы добраться на автобусе.

Бьерн выключил музыку и только тогда я услышал глухой звук, доносящийся из задней части автомобиля. Отъехав на обочину, Бьерн, не говоря ни слова, вышел из машины и открыл багажник. По всему моему телу пробежал холод, так как следующее что я услышал — это душераздирающий, глухой крик.

Глава 9

Несколько секунд я сидел без движений. Окаменевший, словно на меня посмотрела Медуза Горгона. Думаю, цветом кожи я тоже больше напоминал камень. Крики продолжились, с каждой секундой становясь громче и выразительнее. В боковое зеркало я видел, как Бьерн стоит возле багажника, без единого движения. Видимо в ожидании — когда же я к нему присоединюсь. Солнце заходило за горизонт, последними лучами слепя через лобовое стекло. В этой поистине гробовой тишине, где не было слышно ни единой птички, только крики из багажника врезались в уши, словно удары боксера.

Вздрогнув от очередной порции децибелов, я робко отстегнул ремень безопасности и, вдохнув морозный воздух, вышел из машины. На лице Бьерна удобно устроилась милая улыбка, резонирующая с мрачной картиной, невольным участником которой оказался я.

— Что все это значит? — обхватив себя руками за плечи, я услышал фальшь в собственном голосе. — Кто там?

— Посмотри.

Вытащив руки из карманов брюк, Бьерн отреченно сделал несколько шагов назад от машины. Я остался неподвижно стоять на том же самом месте, боясь шелохнуться.

— Кирилл, — в два шага он приблизился ко мне и схватил за руку. — Видимо пришло время выбить из тебя эту робость!

Я почувствовал, как он сжал мое предплечье, а его голос стал грубее и более зловещим. Подтащив к багажнику, он схватил меня за волосы на затылке и наклонил вниз.

— Видишь! — крикнул Бьерн.

В машине лежал абсолютно голый мужчина с разбитым лицом. Его руки и ноги были связаны веревкой, а поза напоминала эмбриона. Сперва я не мог понять, что мне знакомо в этом бедняге, но приглядевшись повнимательней, я узнал его.

Наглое лицо с перебитым носом, что не так давно внушало в меня ужас, сейчас выглядело испуганным и сломленным. Увидев меня, он попытался подняться. Его рот, заклеенный скотчем, пытался докричаться до моего благоразумия, от чего гримаса на лице выглядела еще безумней. Вены на вспотевшем лбу с кровоподтеками выступили так сильно, что казалось лопнут и забрызгают меня кровью. Короткий ежик волос, весь в ссадинах и грязи, говорил о жестоких побоях и издевательствах. На правой щеке красовался неровный порез заштопанный степлером.

Не отпуская мою голову, Бьерн наклонил меня еще ниже, чтобы я мог воочию рассмотреть весь размах событий, что пришлось пережить этому мужчине. Посиневшие ребра на крепком теле. Сморщенный пенис, дрожащие ноги. Все это в дополнении к ужасу в глазах, с залитыми кровью белками.

— Узнаешь?! — прокричал Бьерн мне в ухо. — Я спрашиваю, ты узнаешь этого человека?!

От жестокости в его голосе мне стало совсем не по себе. После того, как Бьерн отпустил меня, я выплюнул все содержимое желудка на асфальт. Сидя на корточках, я никак не мог выкинуть из головы избитое тело своего обидчика.

— Олег Громов!

Развернувшись, я увидел, как Бьерн выволок из багажника нагое тело, и после очередного пинка оно покатилось по дороге.

— Как ты узнал? — вытерев остатки слюны с губ, я вопросительно посмотрел на Бьерна. — Что все это значит?

Бьерн подошел и помог мне подняться на ноги. Оттряхнув меня, словно я его младший брат, он положил руки на мои плечи и пристально посмотрел в глаза. По выражению лица было видно, что сейчас он серьезен как никогда ранее.

— Это значит то, что ни один урод не смеет обижать близких мне людей.

— Брось, ты меня даже толком не знаешь, — ко мне начало возвращаться самообладание. — Я простой парень, ты мне ничем не обязан.

— Я встречал много людей в своей жизни, Кирилл! И могу сказать тебе одну вещь: никто из них не бросился бы под машину, чтобы спасти мою жизнь. Никто!

После этих слов он подошел ближе и обнял меня, несколько раз крепко похлопав по спине. Так искренне и по теплому, что не смотря на все увиденное ранее, я ощутил заботу и своего рода защиту, которой у меня никогда не было раньше.

— Кирилл, больше тебя никто и никогда не обидит.

И я поверил каждому слову.

Отстранившись, Бьерн подошел к Олегу, валяющемуся на дороге, и перевернул его на спину. Он задергался и попытался уползти, но Бьерн перекрыл путь к спасению, наступив каблуком на горло.

— Не надо! — прокричал я. — Оставь его!

— Ты уверен?

— Я думаю, с него достаточно!

— Подойди сюда, — Бьерн жестом руки попросил меня приблизиться. — Не бойся, Кирилл! Подойди ближе!

Выдыхая пар изо рта, я подошел и увидел вытаращенные глаза Олега, пытающегося сопротивляться ботинку Бьерна. Прозвучал звук лезвия и перед его лицом появился небольшой складной нож. Я снова замер от страха, но в этот раз попытался не терять самообладание.

— Бьерн, не надо.

Убрав каблук с горла жертвы, он наклонился и перерезал веревки на руках избитого мужчины. Мелкими, но быстрыми движениями, Олег начал отползать от Бьерна, попутно срывая клейкую ленту с губ. Он хотел было что-то сказать, но Бьерн опередил его.

— Мне плевать какой ты крутой и сколько у тебя братков и подельников! — вытащив паспорт из внутреннего кармана пиджака, Бьерн демонстративно помахал им перед Олегом. — Я знаю, как тебя зовут. Я знаю, где ты живешь. Где работаешь. Кого трахаешь! Какую порнуху смотришь!

По мере того, как он пытался донести свою мысль, его голос звучал все громче и безумнее. Выкинув паспорт в сторону, Бьерн подошел к Олегу и посмотрел на него таким взглядом, после которого любому станет понятно — связываться с этим безумцем точно не стоит.

— И напоследок, — зажав рукоятку ножа в правой руке, он со всего размаха ударил Олега по лицу. — Никогда не смей приближаться к моему другу!

Схватившись руками за нос, из которого ручьем побежала темная кровь, Олег ударился затылком об асфальт, после чего скорчился в младенческой позе. Бьерн подошел к багажнику, достал из него пакет и кинул в сторону избитого.

— Там твои вещи. Оденься! А то отморозишь себе все яйца, пока попутки дождешься. А их здесь, — Бьерн демонстративно развел руки в стороны и осмотрелся вокруг. — Если ты не заметил, не так уж и много!

Захлопнув багажник, он сел на водительское сидение и нажал на клаксон. Я не заставил его долго ждать и, растирая замерзшие плечи, запрыгнул в теплый салон.

Первые десять минут мы ехали в полной тишине. После всего увиденного я даже не знал с чего начать разговор, и вообще стоит ли начинать, так сильно я был потрясен. Для меня никто и никогда не делал ничего подобного, но я бы и не сказал, что хотел всего этого. Так или иначе, теперь мне открылась другая сторона моего нового друга Бьерна Ларсена. И я не уверен в том, что она мне понравилась. Скорее напугала до чертиков. Смотря на мужчину, спокойно управляющего автомобилем, в дорогом костюме, с уложенными волосами, сложно представить, что несколько минут назад он был готов убить человека…

— Ты не думаешь, что переборщил? — спросил я.

— Нет. На этого урода огромное количество донесений в полицию. Как о вымогательстве, мошенничестве, так и о бытовом насилии. Не думаю, что он когда-нибудь одумался бы. Кто-то должен был преподнести ему урок. Остается надеяться, что он надолго его запомнит и, начиная с этого вечера, жизнь Олега Громова, хоть немного, но изменится.

— Хм… может ты и прав, но…

— У меня для тебя подарок, Кирилл, — перебил меня Бьерн.

— Подарок? — в который раз я был удивлен. — Для меня?

Бьерн посмотрел на меня и, улыбнувшись, спросил:

— Ты видишь здесь еще одного Кирилла?

— Нет.

— Загляни назад.

Посмотрев на заднее сидение, я увидел продолговатый чехол черного цвета, лежащий внизу.

— Что это?

— Достань и посмотри.

Аккуратно вытащив предмет на свет, я сразу же узнал его форму, от чего на моем лице засверкала улыбка, а весь триллер, пережитый ранее, ушел на второй план. Расстегнув молнию, я извлек «Martin Guitars DCPA1 Plus» электроакустическую гитару, на которую у меня никогда в жизни не хватило бы денег. Проведя рукой по изгибам корпуса из массива сихтинской ели и индийского палисандр, я испытал такой восторг, что, наверное, со стороны больше напоминал ребенка. Я знал, что у этого инструмента насыщенное и невероятно выразительное звучание, вкупе с мощной отдачей и динамикой игры. Martin — американская компания по изготовлению гитар вот уже более полутора столетий, производящая акустические инструменты, которые считаются одними из самых лучших в мире. Моей радости не было предела.

— Сыграй, — сказал Бьерн. — Ну же! Я вижу, тебе не терпится!

— Но, как ты узнал? — проведя кончиками пальцев по струнам, я испытал трепет. — Откуда ты знаешь, что я играю… — после пары секунд я добавил: — Играл.

— Видел в интернете видео вашей группы. Могу тебя заверить, очень недурно. Мне понравилось!

Эти слова проникли в самую глубь моего сердца. Каждому творческому человеку приятно, когда его хвалят, а из уст такого человека как Бьерн, похвала звучала особенно лестно.

— Послушай, эта гитара стоит как машина моей жены, я не могу ее принять!

Кого я обманывал? По взгляду было видно, что теперь я никогда не выпущу эту малышку из рук.

— Деньги, это последнее, о чем тебе стоит волноваться, — проведя рукой по обивке руля, явно из очень дорогой кожи, он добавил: — Разве я похож на человека, который обеднеет от такой суммы? Ты подарил мне жизнь, Кирилл. Гитара по сравнению с этим — пустяки!

Зажав кончиками пальцев аккорды на струнах, я принялся играть, забыв обо всем на свете! В этот миг был только я и музыка, что заполнила собой все вокруг.

Глава 10

После того, как я выслушал тонны дерьма в свой адрес, Катя все-таки впустила меня в квартиру. Я бросил сумку на пол, а чехол с гитарой аккуратно облокотил на стену. Под крики жены я прошел в комнату и закрыл за собой дверь. Без хлопков, тихо, пытаясь не создавать шума.

Всю дорогу, погруженный в музыку, я смотрел на лицо Бьерна, на то, как он наслаждался моей игрой. Пускай дома меня ждал скандал, но я знал, что, добравшись до ноутбука, смогу написать нечто настолько неординарное, что каждый сможет найти себя, в этой паутине строчек, словосочетаний и букв. Я горел этим! Даже после километров обвинений из уст супруги, я был настроен очень решительно.

Наспех переодевшись, я открыл ноутбук, надел на голову наушники и, погруженный в собственные мысли, прикоснулся кончиками пальцев к плоской клавиатуре. Это напомнило игру на гитаре. Тоже прикосновение к чему-то чудесному и великому. Я писал слово за словом, все больше вникая во внутренний мир своего героя, чьи черты характера и мысли изначально казались присущими мне. Но в какой-то момент, в его образе стали появляться очертания Бьерна Ларсена. Блеск зеленых глаз, доля эгоцентричности, присущее моему новому другу. Но главная метаморфоза заключалась в появлении смелости.

Под жирное «Техно», плотно барабанящее в наушниках, я с головой погрузился в свой выдуманный мир, не отвлекаясь на силуэт Кати, размахивающей руками и что-то кричащей в мою сторону.

— Так нельзя, Кирилл! — сорвав наушники с головы, она развернула меня на стуле. — Тебе не кажется, что ты совсем уже обалдел?

— Нет, — я был немногословен.

— Нет! — вытаращив свои злые глаза, Катя заорала мне прямо в лицо. — Нет, твою мать! Ты пропадал почти месяц, хрен знает где! Явился с новой гитарой, как какой-то рок музыкант, только что приехавший с гастролей!

Ее так сильно раздирала злоба, что, схватившись руками за голову, Катя бегала из стороны в сторону, наблюдая за моей отрешенностью. Действительно. Мне было абсолютно плевать на ее слова. Я наконец-то смотрел на эту женщину с широко открытыми глазами. Ясно осознавая, что она меня душила, душит, и будет душить изо дня в день, если я останусь с ней.

— Да ты на рожу свою посмотри! Ты же сделал пластику! Пластическую операцию, Кирилл! На какие бабки, скажи мне на милость? Или где-то у тебя умерла троюродная тетка, оставив наследство внуку, которого не видела ни разу в жизни! Взгляни на меня, Кирилл! — встав в позу злой учительницы, она добавила: — Внимательно посмотри, козлина! Я твоя жена! Я беременна! А ты ввязываешься в драки, тебе бьют морду! Но плевать! Внезапно, ты разжился деньгами и можешь месяцами пропадать в больнице, рихтуя свое милое личико, по которому врезали пьяные злодеи!

— Вообще-то, это был всего один человек, — сознался я.

— Да мне все равно! Хоть стая бездомных детишек отметелила тебя лопатами за гаражами! Сука! Ты бросил меня на целый месяц, толком не объяснив, что к чему, а вернулся с дорогущей гитарой! — я удивленно заглянул ей в глаза. — Не смотри на меня так! Я узнала сколько стоит эта штуковина! И знаешь что!?

— Что? — я выглядел спокойным, как никогда.

Катя с топотом выбежала из комнаты, но лишь для того, чтобы через секунду вернуться, держа в руках мой подарок.

— Видишь это? — схватив гитару, она гневно сверлила меня взглядом. — Забирай это дорогущее дерьмо, и вали на все четыре стороны! Если для тебя главное — это твои записульки в ноутбуке, которые нахрен никому не сдались, и это, — Катя бросила гитару на пол, от чего у меня замерло сердце. — А не жена и твой будущий ребенок! То можешь смело выметаться из квартиры!

Напоследок, демонстративно пнув гитару в сторону, Катя показала средний палец и в слезах выбежала из комнаты.

— Чтобы, когда я вернусь, тебя здесь уже не было! И мне насрать, куда ты пойдешь! Сиротка ты наш!

Она прекрасно знала, что я всегда очень болезненно относился к этой теме, но сказала это специально, с целью задеть. Я уже собирался сорваться и закричать на нее, как услышал звук закрывающейся входной двери. Облив меня помоями, эта женщина просто сбежала, не дав возможности защититься или ответить.

Первая эмоция, посетившая меня после хлопка двери, была безразличием. На смену ей пришло облегчение, а затем, последовал восторг! Свобода! Ведь если повернуться назад и посмотреть на наши с Катей отношения, то в большей степени мы напоминали другу-другу соседей, причем тех, кто живет как кошка с собакой. Она всегда любила только себя и свою маму. Они скрутили меня в бараний рог, заставили жениться. Окунули рожей в эту пресную жизнь, где я начал угасать на глазах. Если для Кати считалось нормальным сидеть дома и смотреть женские сериалы с утра до вечера, то я хотел развиваться, творить, и осуществлять мечты.

Прокрутив все эти мысли в голове, в какой-то момент я даже стал ей благодарен. Спасибо за то, что она все решила за нас обоих, и мне не пришлось тратить время и слова на объяснения того, чего она никогда не поймет.

Надев на голову наушник и выкрутив громкость на максимум, я открыл дверцы шкафа и не торопясь собрал все необходимые вещи в сумку. В последний раз, подойдя к зеркалу в коридоре, я подравнял бороду триммером и привел светлые волосы в порядок. Посмотрев в отражение, я должен был признать, что доктор Ласточкин свое дело знает. Лицо заиграло новыми красками. Напротив меня стоял другой человек. И дело даже не в пластике… изменился мой внутренний мир. Я уже не видел той растерянной неуверенности в глазах. Где-то в глубине зарождался огонь. Пока еще тусклый, но я чувствовал, нет… я знал, что потушить его не удастся никому! Сняв обручальное кольцо, я положил его на трельяж.

Почти бесшумно в этот раз, почти без звука,

 Нас развела по разным берегам печаль и скука.

В наушниках играли слова «Руставели» из песни «Уходя, уходи».

Прикрыв капюшоном голову, я взял сумку, гитару и вышел из квартиры. Ключи я оставил дома, замок можно было закрыть снаружи, подняв ручку вверх. Просто я решил не оставлять себе ничего, что связывало с прошлой жизнью.

— Там гитара, ведь так?

Блуждая в мыслях и фантазиях о новой жизни, я совсем вылетел из мира людского, не заметив, как ко мне подошла та самая роковая соседка. Сняв наушники, я повернул голову, и увидел ее губы цвета вишни, надувающие небольшой пузырь жевательной резинки. Его недолгая жизнь оборвалась, и он лопнул, обхватив ее лицо. Девушка играючи собрала все язычком и вновь засунула в рот. Все это время ее карие глаза, с выразительной подводкой, разглядывали чехол, в котором лежал подарок Бьерна. Она стояла в голубой тунике, что лишь немного прикрывала бедра, а в руке держала пакет с мусором.

— Кстати, меня зовут Лера.

Свободной рукой она прикоснулась к гитаре. По ее глазам было заметно, как она хочет снять чехол и разглядеть инструмент.

— Ты извини Олега. Иногда он бывает несносным.

— Несносным? — я улыбнулся, и поставил сумку на пол. — Твой несносный парень сломал мне нос.

Подойдя настолько близко, что я смог ощутить запах парфюма, Лера дотронулась до моего носа так нежно и чувственно, что где-то внутри во мне все зашевелилось. На этот раз образ соблазнительной дьяволицы был ей к лицу. Даже в татуировке полумесяца на шее, чуть выше ключицы, я видел некий шарм. Посмотрев на меня снизу вверх, Лера сказала:

— Но, глядя на твой внешний вид, я бы не сказала, что это пошло тебе во вред. Да и твой милый носик, — она вновь коснулась его указательным пальцем. — Сегодня выглядит даже лучше, чем в день нашей последней встречи. Красавчик сделал пластику?

— Красавчик? — с улыбкой спросил я.

— А разве нет?

Ее губы находились очень близко к моему лицу, и я мог чувствовать запах фруктовой жвачки. Приятно и сладко.

— А твой парень не будет против, что ты стоишь и флиртуешь с другим?

Я сделал еще полшага к ней на встречу, проверить, отойдет она назад или нет. К моему удивлению, Лера не только не отстранилась, но и подошла ближе, после чего вновь надула пузырь, который лопнул возле моих губ.

— А кто сказал, что он мой парень? — ее игривая грация пленила. — Кстати, могу задать встречный вопрос.

Ударив сумку носком ботинка, я снял гитару с плеча, и облокотил на стену.

— А кто сказал, что у меня есть жена?

— Видела ее не так давно. Она в слезах выбежала из подъезда, — указательный палец Леры уперся мне в грудь. — Любишь обижать женщин?

— Не всех. Но некоторые заслуживают того, чтобы с ними обошлись жестко.

— Любишь жестокость?

Ее палец начал медленно опускаться вниз, и я почувствовал, как по всему телу прошла волна трепета и волнения.

— Все любят жестокость, но в разных ее ипостасях.

— Правда?

— Несомненно.

— А как насчет меня? — Лера провела языком по губам, предав им сочности.

— Ты мне скажи.

Незаметно, ее руки схватили пряжку на моих джинсах и ловким движением расстегнули ремень. Наши тела соприкоснулись. Она подошла так близко, что, уверен, Лера отчетливо чувствовала каждый стук сердца. Влажные губы, приблизились к моим на расстояние, граничащее с безудержным желанием обладать ими. И как только я хотел узнать их вкус, Лера сказала:

— Я могу показать.

Горячее женское дыхание обожгло лицо. Ее язык, со сладкой жевательной резинкой, устроили фееричное «Танго» в моем рту. Оторвавшись на секунду, она прикусила нижнюю губу, со словами:

— Хочу, чтобы сыграл на моем теле, так же, как и на ней.

Ее взгляд дал понять, что Лера говорит о гитаре. Развернувшись, она подошла к своей двери и, вставив ключ в замок, открыла ее. Подняв гитару и сумку с пола, я последовал за ней.

Властные руки обхватили мою талию и прижали к себе, так неожиданно, что я даже не успел запомнить момент, когда за нами захлопнулась дверь. Возможно, она так и осталась открытой. Влажные губы ласкали тело, в поисках мест наивысшего соприкосновения. После нескольких секунд растерянности, я взял себя в руки и принял ее правила игры. Я развернул Леру к себе спиной и, прихватив рукой за шею, убрал прядь темных волнистых волос с ее уха.

— Сегодня ты будешь моим инструментом.

Вложив максимум страсти в слова, я обмотал волосы девушки у себя на кулаке и наклонил вперед, так резко, что ее ягодицы прижались к моей ширинке. Лера не осталась в стороне, с нежным вздохом она начала тереться о мои джинсы, чувствуя, как во мне нарастает желание. Отпустив волосы, я прошелся ладонью по изгибу спины и, когда она встала передо мной в полный рост, я толкнул ее к стене. Лера облокотилась на зеркальный шкаф, а я прижался к ней всем телом, наблюдая за своим отражением в зеркале.

— Сыграй на мне, — тихо прошептала она.

Целуя татуировку полумесяца на шеи, я закинул ее ногу на себя, изучая каждый изгиб тела. Ощутив руки на своих волосах, я оторвался от рисунка и посмотрел в ее карие глаза. В полумраке они выглядели особенно темными. Не отводя взгляда, я проник ладонями под низ туники и, нащупав трусики, резко дернул их вниз.

— Хочешь быстрее к самому сладенькому?

Лера повернулась спиной. На секунду ее взгляд ускользнул, но лишь для того, чтобы я смог найти его в отражении. Она уперлась руками в зеркало, оставив следы, все также желанно смотря мне в глаза.

Медленно закинув тунику ей на спину, я пару секунд любовался видом, что предстал передо мной снизу. Упругие ягодицы упирались в мой пах, желая как можно быстрее покончить с помехами на своем пути. Схватив ее горло, я приблизился, и наши лица оказались на одном уровне. Одной рукой сжимая хрупкую шею девушки, а второй расстегивая ширинку, я не позволял Лере отвести от себя взгляда.

— Ты самый изящный инструмент, — прошептал я.

Услышав это, она провела кончиком языка по губам, а руками сжала себе грудь, скрывающуюся под одеждой. Прикусив ей плечо, я скинул джинсы на пол и резким, уверенным движением вошел в нее. Ощутив приятное тепло и влагу, я не торопился, а лишь смотрел в темные глаза женщины, жаждущие продолжения.

— Давай, я хочу.

Ее слова остались следом от дыхания на зеркале. Выгнув спину, Лера обхватила меня за ягодицы и вывела из себя мой член, после чего вновь вонзила обратно. Ее острые ногти впивались в кожу причиняя боль, но от этого я еще сильнее чувствовал связь. Сейчас, когда наши глаза неразлучно прикованы друг к другу, когда тела слились в одно целое, а ее пальцы держат меня так крепко, что готовы проникнуть внутрь, я действительно ощутил себя желанным. Ее руки помогли выучить ритм, который сводил Леру с ума. Она больше не направляла меня, теперь уже я диктовал условия. Скользя ладонями по поверхности зеркала, оставляя тягучие следы, мы двигались в такт, то ускоряясь, то замедляя игру. Действительно, Лера была прекрасным инструментом. Ее стоны проникали в самую глубь меня, не давая останавливаться.

— Быстрее!

Плотно прижав ее к зеркалу, я начал входить еще жестче и ритмичнее. Все это время наша связь взглядов оставалась неразлучной. Мне казалось, что время вокруг остановилось, и только наши телодвижение и наполненные страстью глаза — единственное, что есть в этом мире. В момент, когда ее крики заполнили все вокруг, Лера оттолкнула меня и развернулась спиной к зеркалу. Прикусывая губы, она поманила меня рукой. Подняв ей ногу, я вновь проник в ее тело, плещущееся в чаше наслаждения. Лера разглядывала каждый сантиметр моего лица, обжигая губы своим дыханием. Я наслаждался этой женщиной. Я действительно играл на этом инструменте.

— Хочешь меня, да?

— Да, — с прерывистым дыханием отвечал я, после чего вонзался в нее все глубже и неистовей.

— Играй на мне! Играй!

Я разорвал нашу связь взглядов, и начал покрывать поцелуями каждый сантиметр ее шеи. Чувствуя, как поднимается температура тела, я увеличил скорость. Я входил в нее, ощущая тепло. Через несколько секунд, ее нога обхватила меня так сильно, а руки вцепились в ягодицы, что я понял — это тот самый момент. Сладкий возглас вырвался из ее губ и проник мне в сердце. Ее громкое дыхание ласкало уши, а протяжный выдох на моем плече, был ознаменованием успеха. Выйдя из ее тела, я вновь посмотрел Лере в глаза и увидел столько радости и наслаждения, что был по-настоящему горд собой.

— Ты куда-то собрался? — нежно спросила Лера.

Ее теплая рука обхватила меня за влажный член, и стала водить из стороны в сторону. Нежно поцеловав, Лера продолжала смотреть мне в глаза.

— Я хочу, чтобы ты кончил.

Вторая рука присоединилась к первой и легким прикосновение прошлась по мошонке. От удовольствия я открыл рот и задышал еще громче. Ее ладони ублажали меня с такой ловкостью и изящностью, что я в судорогах закрыл веки, и позволил этому случиться. Теплая струя обильно выплеснулась на Леру. В последний момент, когда я думал, что она выпустит меня из рук, Лера сжала мой член так сильно, что все до последней капли оказалось на ней.

Открыв глаза, я увидел ее ехидную улыбку. Проведя языком по нижней губе, она поправила мои растрепанные волосы, со словами:

— Я была права. Ты хороший музыкант.

— Всего лишь хороший? — замаялся я.

— Но, как и всем хорошим музыкантам, — Лера указала на гитару, стоящую в углу. — Тебе с подругой пора в путь! Нельзя, чтобы такой талант пропадал. И не думай не о чем. Я с первого взгляда хотела тебя трахнуть. А я всегда добиваюсь того, чего хочу.

Напоследок, проведя рукой у меня между ног, Лера развернулась к зеркалу и стала приводить себя в порядок.

— Еще увидимся, музыкант!

— Меня зовут…

Но не успел я сказать, как она развернулась и положила палец на мои губы.

— Тсс… Музыкант.

Выйдя в подъезд, попутно застегивая ширинку, я хотел в последний раз заглянуть в эти карие глаза, но к тому моменту, когда я повернулся, дверь уже оказалось закрытой. Взяв сумку с вещами и закинув гитару на плечо, я спустился по подъезду и вышел на улицу. Погода окончательно испортилась, поприветствовав меня дождем и грязью. Что ж… Я бездомный, бесперспективный, возможно и безработный, но зато полон сил и уверенности в завтрашнем дне. Достав из кармана телефон, я набрал номер Бьерна.

— Привет. Неловко говорить, но мне опять нужна помощь.

Глава 11

— Здравствуйте, я к Бьерну Ларсену.

После того, как я позвонил своему новому другу и рассказал о проблемах, он извинился, что не сможет встретить меня лично и попросил приехать к нему в офис. Адрес пришел по смс и, вызвав такси, я благополучно добрался до места назначения. Выйдя из машины, я сразу же угодил ногой в глубокую лужу. Ругаясь, я перебежал через пешеходный переход и подошел к высокому зданию. Не небоскреб, но и недешевое строение под офисы. Зеркальные стены, огромные окна. Серьезная охрана на посту, где впускают и выпускают транспортные средства.

С сумкой в руке и гитарой наперевес, я вошел в крутящиеся двери, где меня тут же обдало теплым потоком ветра. Зайдя в просторное помещение, я ощутил запах чистящих средств. Осмотревшись по сторонам, я увидел ресепшен и милую девушку с темными волосами, что с улыбкой смотрела на меня из-под очков в серой оправе.

— Вы, наверное, Кирилл Владимирович?

Ее лицо прямо-таки излучало свет. Видимо здесь очень хорошо платят, если у нее получается столь искренне улыбаться посетителям.

— Он самый, — я снял сумку с плеча, и поставил на блестящий, кафельный пол.

— Господин Ларсен ожидает вас у себя на этаже.

Господин Ларсен, надо же, сколько официальности! Но мне нравился ее тон. Если бы у меня была своя фирма, я бы хотел, чтобы людей встречали именно так.

— Вам помочь с багажом? — спросила она.

— Не хотел бы утруждать вас.

С улыбкой, но, не теряя деловитости, девушка ответила, что для этого есть специальные люди. После того как я отказался, она показала на дверь лифта и попросила мужчину, в черном костюме и с наголо бритой головой, проводить меня до дверей. Судя по внешнему виду, мой ведомый являлся выходцем из военных. Прямая осанка, суровый, но без враждебности взгляд, давал понять, что связываться с этим персонажем точно не стоит.

Зайдя в лифт, я нажал на кнопку с номером пять. От того, как он быстро начал набирать скорость у меня екнуло сердце. Через пару секунд двери открылись, и я вышел в коридор, где сидя передо мной за столом, была девушка, ни чуть не хуже чем та, что встречала внизу. Я хотел представиться, но, не дожидаясь звука моего голоса, секретарша спросила:

— Кирилл Владимирович?

— Да, здравствуйте.

— Господин Ларсен сейчас проводит тренировку. Он попросил проводить вас в зал.

Тренировку? Здесь? Мне казалось, в таких местах проходят деловые встречи, а не тягают тяжести, или чем он там занимается. Встав из-за стола, девушка опередила меня на пару шагов, и я смог как следует рассмотреть ее формы.

Блондинка в строгом сером платье чуть выше колен, тактично подчеркивающем фигуру. Волосы собраны в хвост. Идя следом за ней, я чувствовал свежий аромат духов. Гитара стала натирать плечо, и я перекинул ее на другое.

— Бьерн ожидает вас.

Она встала возле двустворчатой двери с надписью «Самый трудный поединок — это когда за счастье приходится бороться с ленью». Напоследок кинув на меня серьезный взгляд, она удалилась, виляя бедрами. С долей неуверенности я открыл дверь и зашел внутрь. Первое на что я обратил внимание — это запах. Здесь не было той свежести, что в других частях здания. Перед моими глазами развернулся небольшой, но очень компактный и удобный спортзал. Различные тренажеры, большая беговая дорожка, несколько велосипедов, лежак для штанги. Но что меня действительно удивило, так это ринг в центре помещения, по сторонам которого висели груши, мешки и прочая атрибутика бокса.

Скинув сумку с плеча, я увидел Бьерна за канатами, отрабатывающего удары. В зале играла громкая музыка в стиле «RAP» под чьи ритмичные биты Господин Ларсен, собственной персоной, махал руками. Если мне не изменяет память, то это называется бой с тенью. В черном рашгарде, поверх которого были серые шорты и такая же футболка с изображением «Майка Тайсона»10,

Бьерн молотил кулаками воздух с такой скоростью, что некоторые удары я попросту не замечал. Он передвигался из стороны в сторону, нанося атаки под разными углами, на каждую серию делая громкий выдох или крик, судя по движению его губ. Капли пота разлетались с русых волос, исполняющих свой собственный танец.

Наконец прозвучал гонг. От этого резкого звука я вздрогнул. Бьерн посмотрел в мою сторону и жестом позвал к себе. Бросив сумку и гитару на пол, я разулся и, шаркая носками по полу, подошел к рингу. Выпив воды из шейкера, Бьерн серьезно посмотрел мне в глаза, а затем, даже не удосужившись поздороваться, спросил:

— Ты когда-нибудь дрался, Кирилл?

Его внешний вид излучал столько мужественности и самоуверенности, что в какой-то момент, я почувствовал себя мелким тараканом. Растрепанные волосы, высокие скулы, словно высеченные из скалы, обрамленные темной щетиной. Прищуренный взгляд, проникающий внутрь. Капли пота, стекающие по вискам. Бьерн раскрыл рот, и я увидел капу, с изображение злого смайлика. Он подошел к синим канатам и облокотился локтями, после чего, я почувствовал запах пота и дезодоранта. Глядя на его лицо, я испугался. Ни дать ни взять, человек готовый размазать тебя по стенке.

Дотронувшись до своего носа, я спросил:

— Это считается?

— Нет, Кирилл! Нет! — на эмоциях закричал Бьерн. — Это точно не считается.

Отойдя в центр ринга, он выбросил серию коротких, четких ударов. Они пришлись в перерыв между треками, и я отчетливо услышал, как шелестит одежда, от каждого нового движения. Сразу вспомнились старые фильмы про Кунг-фу.

— Я имею ввиду, настоящий бой, понимаешь?

— Если ты спрашиваешь о том, бил ли я парня, и он отвечал мне в ответ, то скорее всего я тебя огорчу.

— Значит, нам нужно это исправить, дружище!

Его слова застряли комом в моем горле. Неужели этот человек хочет подраться со мной. Глядя в его огненные глаза, с зеленым пламенем, я бы ни за какие деньги не согласился на такую авантюру! Попрыгав на носочках в такт музыке и проведя несколько столь быстрых апперкотов, что ветер донесся до моего лица, он крикнул:

— Переодевайся, Кирилл! — рукой он указал на несколько кабинок в углу зала.

— Ты серьезно?

— Каждый мужчина, хоть раз в жизни, должен узнать, что такое бой!

— Бьерн, — мой голос дрожал. — Я думал, ты просто поможешь мне с некоторыми проблемами…

— Я именно это и собираюсь сделать, мой дорогой друг! — еще серия ударов в воздух. — Просто я помогу тебе не с одной конкретной проблемой! Я сделаю так, что проблем в твоей жизни больше не будет! Ни больших, ни маленьких! Понимаешь, о чем я?

Я абсолютно нихрена не понимал, о чем говорит этот маньяк. Мне только что сделали пластику на лице, а он хочет вновь его сломать?

— Ты серьезно хочешь подраться с таким как я? — скорее всего в моих глазах было отчаяние.

— Нет, Кирилл! Я хочу, чтобы ты подрался со мной, а не наоборот.

Смысл его слов ускользал от моего понимания. Что изменится после того, как он превратит мое тело в котлету? Наверное, я пришел не по адресу. А Бьерн оказался лишь еще одним садистом, которому нравится причинять боль другим людям.

— Я пойду, Бьерн, — пытаясь не потерять лица, сказал я. — Извини, что потревожил.

Развернувшись, я поплелся в сторону двери, надеясь, что мне удастся уйти целым и невредимым. Сделав несколько шагов, я услышал шум. Мои ожидания оправдались. Бьерн перепрыгнул через канаты ринга и, обогнав меня в несколько шагов, перегородил путь к отступлению. Встав передо мной, он наклонил голову и хрустнул шеей.

— Ты никуда не пойдешь, Кирилл.

— Я не хочу с тобой драться, — с мольбой сказал я. — Просто дай мне уйти.

— Ты будешь драться со мной либо сейчас, — Бьерн размял широкие плечи, и поднял забинтованные кулаки к подбородку. — Либо мы все сделаем правильно, и это произойдет благородно! В ринге!

По его лицу было видно, что он явно не шутит и настроен очень серьезно. Видимо живым мне все-таки не уйти.

— Переодевайся, Кирилл. Жду тебя в ринге.

Деваться некуда. Под шум крови в ушах я пошел к шкафчику.

Глава 12

Надев шорты, футболку и кеды, я посмотрел на черные перчатки и красные бинты, что выдал мне Бьерн. Я далек от всех видов единоборств точно так же, как Петропавловск-Камчатский от Калининграда. Взяв мои ладони в свои руки, Бьерн обмотал пальцы, казанки и запястья бинтами, после чего помог надеть перчатки. Я всеми силами пытался унять дрожь в руках, но ничего не получалось. А Господина Ларсена мой дикий страх видимо ничуть не смущал. Он методично экипировал свою игрушку для битья, даже не смотря мне в глаза. Наверное, он не хотел, чтобы у меня случился сердечный приступ еще до того, как он нанесет первый удар.

— Готово! — финишировал Бьерн. — Идем в ринг.

Эти пятнадцать шагов казались ничтожно малым расстоянием. Я ощущал себя пленником, которого поднимают по эшафоту. Голова вот-вот слетит с плеч, а я бессилен этому препятствовать.

— Держи! — Бьерн сунул мне в рот капу, и похлопал по плечу. — Это просто бой, друг мой. Ничего больше. Боль! — он указал пальцем мне в лоб. — Это не что иное, как сигнал тела. Боль не убьет тебя. Она предаст тебе силы и заставит сопротивляться. Выживать!

Этими фразами он поверг меня в леденящий ужас. Под яростный речитатив, что выдавал «Eminem», я поднялся в ринг, наблюдая, как Бьерн одевает перчатки.

— Ты готов, Кирилл?! — крикнул Бьерн, пытаясь перекричать Маршала.

— Нет, я совсем не готов!

— Я так и думал. В первый раз никто не готов!

Справа от меня режущим звоном прозвучал сигнал гонга. Была всего секунда, чтобы действительно осознать, что сейчас на самом деле происходит. Я стою в ринге, напротив зверя, готового убить меня, судя по выражению его глаз, а на заднем фоне играет трек «Till I Collapse». Хуже обстановки в своей жизни я и представить не мог.

Глядя на то, как Бьерн сделал первый шаг, по направлению ко мне, я подумал, что лучше бы еще несколько раз поговорил с Олегом в кабинке туалета, чем оказался здесь.

И вот оно. Удар!

На долю секунды свет погас. Меня пошатнуло, а руки автоматически начали прикрывать голову. Попадание пришлось в лоб, от чего я отлетел назад. Ноги повели по извилистой тропе в другой угол ринга. Я бегал из стороны в сторону и как мог, пытался выжить. Бьерн бил сериями, обрабатывая голову и корпус, нанося точные удары. Даже несмотря на то, что я перекрывался как мог, он каждый раз попадал в цель. Все что мне оставалось — это носиться из угла в угол, в надежде, что скоро все это закончиться.

В какой-то момент в голове возникла мысль… можно упасть и не вставать. Не думаю, что он стал бы добивать лежачего, но что-то заставило меня отказаться от этой идеи.

Попадание в голову… в корпус… в голову… в блок. Раскрыв руки, я увидел перчатку, летящую прямо в лицо и, в этот момент, каким-то чудом мне удалось уйти вправо. Бьерн провалился и пролетел мимо, в сторону канатов.

Прозвучал гонг.

— Минута отдыха! — без намека на усталость сказал Бьерн.

Глядя на его хладнокровный вид, я удивлялся, почему мои легкие готовы вылететь через рот, а у него нет даже отдышки. Опершись перчатками в колени, я хватал воздух, ощущая себя рыбой, выброшенной на берег. Мне было так тяжело, что пот ручьем бежал по лицу, капая на настил ринга. Даже не смотрясь в зеркало, я знал, что мое лицо покраснело от давления. Но, собравшись с мыслями, я осознал, что прошел целый раунд, а я по-прежнему стою на ногах.

Да я устал. Да мне страшно! Дико страшно! Но я все еще на ногах! И где-то вдалеке, в уголке моего сознания, кто-то шепчет, чтобы я не сдавался.

Посмотрев на Бьерна, вальяжно расхаживающего в другом углу ринга, во мне заиграла злость. Сука! Думал поиздеваться надо мной! Нашел мальчика для битья? Во мне закипела злоба. И как только прозвучал гонг, я полетел на сурового Господина Ларсена, обрушивая корявые и неумелые удары. Я молотил его по перчаткам, корпусу со всех сторон, крича от ярости! Выйдя из-под линии атаки, Бьерн крикнул:

— Ну, наконец-то! — издав радостный рык, он казался еще более возбужденным. — Рад, что ты все-таки решил зайти на вечеринку!

А ведь действительно! У меня также, как и у него есть ноги, чтобы передвигаться и руки для того, чтобы бить. Что мне мешало включиться раньше?

— Страх! — закричал Бьерн, и ударил меня справа. — Выброси его! Бояться нужно Бога, а не меня, друг мой! Я всего лишь человек.

И я выбросил. Действительно! Это просто бой. Пускай он сильнее меня, пускай опытнее! Но не побеждает тот, кто никогда не пробует. Опустив левую руку чуть ниже, чтобы лучше видеть противника, я начал двигаться по рингу более собрано и уверенно. Я атаковал лишь тогда, когда была возможность, и пара ударов пришлась по цели. Это непередаваемое ощущение. Я испытал азарт схватки! Бьерн был легок на ногах, его руки вылетали с большой скоростью, но я понял, что он не вкладывается. При желании он убил бы меня через две секунды с начала нашего поединка. Но он хотел показать мне, что все лишь в моей голове! Все идет оттуда!

Опустив правую перчатку, открыв подбородок, я наблюдал за тем, как он хочет ударить слева. В момент, когда его плечо стало двигаться, я уклонился и, вразрез нашим ударам, попал ему в лицо. Смазано, не акцентировано, но мне удалось его обыграть! Тысячи капель пота слетели с его головы, словно в замедленной съемке.

Внутри, я ликовал!

Попадание прозвучало под самый гонг. Отдышавшись минуту, приводя дыхание в норму, я выглядел более собранным и готовым продолжить. В третьем раунде я бился не на жизнь, а на смерть. Я знал, что ничего страшного не произойдет. Максимум, я упаду и потеряю сознание. Но больше такие мелочи меня не пугали. Я бил сильно! Бил мимо! Но я снова бил! Первую половину раунда Бьерн больше работал в защите, и у меня появился маневр для действий.

Передвигаясь из стороны в сторону, я пытался попадать с разных углов. Я хотел обмануть его, и ударить тогда, когда он меньше всего этого ожидает. Но, затем, я понял свою ошибку. Вымотавшись так, что руки отказывались защищать голову, Бьерн заглянул мне в глаза, раскрыл рот, показав лицо злого смайлика, и точным попаданием отправил меня в нокдаун.

Голова закружилась. Ноги пошли в одну сторону, в то время как тело падало совершенно в противоположном направлении. Я даже не видел его удара. Правду говорят, что сбивает с ног удар, который ты не заметил. Ощутив полотно настила на своем лице, я понял, что не могу просто так сдаться. Не без усилий, но я поднялся на ноги и, размяв плечи, собирался продолжить. Прозвучал гонг.

Я выстоял. Я смог. У меня получилось.

Ликуя и крича, Бьерн подошел ко мне и крепко обнял. Это объятие я не забуду никогда в жизни. Еще секунду назад я был готов убить его, но сейчас, я ощутил такую любовь и уважение к этому человеку, что из глаз потекли слезы.

Бьерну действительно удалось показать мне, что через поединок можно донести мысль и это будет работать лучше любых слов.

После звука гонга я родился заново. Бьерн Ларсен сжег мою старую оболочку! Выбросил слабость, неуверенность, страх и воскресил нового меня.

— Я знал, что в тебе это есть, мой друг! Просто нужно было достать это из тебя! Теперь все изменится. Обещаю!

Глава 13

Следующая пара недель оказалась весьма насыщенной. Узнав, что я остался без дома, Бьерн любезно предложил мне пожить в одной из его корпоративных квартир. Трехкомнатные апартаменты в центре города, с интерьером в стиле «Хай-тек». Зайдя внутрь, я не поверил собственным глазам. Неужели я буду жить здесь?

Темный паркет, идеально ровные белые стены, все углы под девяносто градусов. В зале стоял огромный светло-серый диван с красными пуфиками, вокруг стеклянного стола с вазами различных форм. Посмотрев на потолок, я увидел свое отражение. Все полки, и шкафы врезались в стены, создавая впечатление глубины. Но больше всего меня порадовал робот-пылесос, неспешно наматывающий километры по всей площади. Такая мила штуковина, без улыбки не взглянешь.

— Держи! — Бьерн кинул ключи. — Живи здесь столько, сколько потребуется.

— А это не сильно тебя, как бы это сказать…

— Не переживай, у нашей фирмы полно подобного рода недвижимости.

Плюхнувшись в белое кресло, которое словно ждало меня всю жизнь — так уютно я себя в нем чувствовал — я еще раз осмотрелся по сторонам, не веря собственным глазам. Рай, вот куда я попал.

С понедельника я вышел на работу. Ирина Михайловна даже не соизволила вызвать меня на ковер и отсчитать за месяц пропусков. Бьерн предупреждал, что все улажено. Видимо ему действительно удалось подобрать клетку для этой тигрицы. Моей радости не было предела. Но лишь до того момента, пока я не открыл почту и не увидел список проектов, плотно выстроившихся в очередь. Сперва я подумал, что это какая-то ошибка, учитывая дедлайны каждого из них. Но потом, до меня дошло… Ирина Михайловна пошла более изящным путем. Не в лоб, так с боку.

Рассвирепев, я встал из-за стола и прямиком направился к ней.

— Это шутка? — даже не постучав, я влетел в кабинет начальницы с яростью в глазах.

Не поднимая взгляда, Мегера продолжила заполнять бланки. В белой рубашке с большим воротом, с парой расстегнутых верхних пуговиц, она напоминала порно актрису для мужчин, любящих женщин побольше. Наконец, когда ее Величество закончила записи, она сняла очки, аккуратно положила их на стол и только после этого посмотрела в мою сторону.

— Кирилл Владимирович, — без капли злости обратилась она. — Я похожа на стендап комика?

— Хватит паясничать! — крикнул я. — Вы знаете, что такой объем работы не сможет выполнить один человек, тем более в такие сроки!

— По-вашему я похожа на дуру?

Я еле сдержался, чтобы не ответить утвердительно на ее вопрос.

— Вы думаете, что я стану вам мстить и специально заваливать работай, ради того, чтобы потешить свое эго?

— Я думаю, Ирина Михайловна, что вы не далеки от правды.

— Что ж, Кирилл Владимирович, — от этой фамильярности я хотел врезать ей стопкой бумаг по лицу. — Признаюсь, вы не понравились мне с первой нашей встречи. Ваше смазливое личико гитариста, — я удивленно открыл рот. — Не смотрите на меня такими глазами. В коллективе не должно быть тайн друг от друга.

— Кто вам сказал?

— Ваше халатное отношение к работе. Ваша неспособность соблюдать субординацию. Невыполнение поставленной задачи в уложенные рамки. Все это наводит на мысль, что вы не очень-то держитесь за место, на котором сидит ваша тощая задница! — ее голос стал громче. — Но, поскольку за вас попросили сверху. Очень хорошо попросили. То я не вижу другого выхода, как показать руководству, что вам плевать на нужды компании, а самое главное, на нужды клиентов. Ведь без них, не будет нас. А если вы не идете на контакт с потребителем нашей продукции, то люди не захотят ей пользоваться. Я права?

Я чувствовал, как мое лицо стало красным от злости. Но доля правды в ее словах была, и отрицать этого я не мог. Мне никогда не нравилась эта работа. Разрабатывать логотипы, слоганы и всяческий мерч, для людей, которых вечно что-то не устраивает — меня тошнило от всего этого.

— Кирилл Владимирович, вы не задумывались, может это не ваше? Может кто-то другой лучше справится с этими обязанностями. А поскольку вы не начали кричать и бить руками о стол, то смею заметить, что я не далека от истины.

Я понял, чего она добивается. Ирина Михайловна оказалась неплохим стратегом. Ей бы в шахматы играть. Если у нее нет возможности самой от меня избавиться, она решила сделать так, чтобы я ушел по собственной воле. Неплохой ход. Но я решил, что уйду из фирмы, когда сам этого захочу, а не после того, как мне в голову заложит семя толстозадая любительница психологии и многоходовок.

— Я вас услышал, — смиренно ответил я. — Все будет сделано в срок.

На лице Ирины Михайловны промчалась тень. Явно ни этого ответа она ожидала. Надев очки, она опустила голову, уткнувшись в бумаги, и жестом пальцев дала понять, что я могу проваливать к чертовой матери.

Сев за свое рабочее место, я откинулся на спинку кресла, не представляя, как смогу со всем этим управиться в нужные сроки. Окруженный тонкими офисными стенами, чуть выше головы, я барабанил руками по краю стола, отбивая ритмы.

— Ну как там, на линии фронта?

Даже через рубашку я почувствовал костлявую руку Влада. Каждый раз он приветствовал меня этим жестом. И если бы я участвовал в конкурсе «Узнай чужую руку», я бы безоговорочно выиграл заветный приз.

— Все плохо, дружище, — хм, раньше я его так никогда не называл. — Первый день, а она спустила на меня всех собак.

Я развернулся на стуле, и мы встретились глазами. Он несколько секунд рассматривал мое лицо, а потом потянулся пальцами.

— Эй! — запротестовал я. — Что за гейские штучки?

— Чувак! — воскликнул Влад. — Ты сделал пластику!

— Ты еще в рупор всем закричи!

— Как? Где? Больно было?

В течении десяти минут Влад засыпал меня градом вопросов относительно новой внешности и процесса ее становления. Я без утайки рассказал ему все как было, и сразу же почувствовал себя легче. Полезно иногда выговориться.

— Ну круто, мужик! Теперь у тебя есть свой папик, как у любой уважающей себя леди, — Влад поднял руки и показал кавычки.

— Опять ты со своими шуточками?

— Ты смотри, Кир! Сегодня квартира, завтра машина, послезавтра попросит сделать массаж, а потом, — Влад языком продавил щеку изнутри. — Кто его знает!

— Отвали, ты совсем не знаешь Бьерна.

— Да я же шучу, — он потрепал меня по волосам. — Что там с нашей Мегерой?

Я открыл почту и пару раз прокрутил колесиком мышки, прежде чем список заказов закончился.

— Ух! Не хило тебя озадачили, парень! Как думаешь справляться?

— Пока не знаю, но она ждет, что я сам уволюсь.

— А ты что думаешь по этому поводу?

— Я думаю, что покину тебя, Кощея, — пощекотав Влада за ребра, я откатился на стуле, чтобы он меня не достал. — Когда сам этого захочу.

Взяв ручку со стола, коллега прицельно направил ее в мою сторону и кинул, попав в руку.

— Ладно, дядя Влад выручит бедного Кирилла. Так уж и быть. Не могу смотреть на твое красивое лицо, обливающееся слезами!

— Серьезно?

— Да! Ты серьезно похож на девчонку, которая вот-вот расплачется, — вновь сострил Влад.

— Без шуток. Ты поможешь мне разобрать весь этот хлам?

Влад гордо вышел из моей кабинки, цокая каблуками по полу. Через секунду его лицо с впалыми щеками высунулось из-за перегородки.

— Почту мою знаешь? — я кивнул. — Присылай сорок процентов своего завала, и я посмотрю, что можно с этим сделать. Не хватало, чтобы я остался один, в коллективе, где правят женщины.

— Ты святой, — в сердцах выпалил я. — Обязательно куплю тебе нимб.

— Нет, дружок! Ты будешь бегать с этим нимбом за мной по пятам, держа его над головой!

— Без вопросов!

Напоследок улыбнувшись, физиономия Влада скрылась из поля зрения. А он оказался не так плох, как я о нем думал. Хорошо, когда тебя окружают люди, на которых можно положиться. Я явно встал на белую полосу.

Всю следующую неделю я работал как проклятый, успевая поспать всего несколько часов в сутки. Но каждый раз, возвращаясь домой, я знал, что меня никто не потревожит, и когда я разберусь со всем этим бедламом, жизнь заиграет еще более яркими красками. Влад, как и обещал, выполнил свою часть, за что я был ему безмерно благодарен. С Бьерном я не виделся. В последний раз, когда он звонил, то сказал, что улетает в Норвегию по делам, но предупредил что как только вернется, покажет мне нечто особенное.

Постепенно все вошло в прежнее русло. Мегера была крайне удивлена тем, что у меня получилось выполнить все в срок, но пыталась не подавать вида. В выходные мы с Вадом закатили вечеринку у меня дома, пригласив несколько коллег и друзей. Получилось очень весело. Никто не пожалел о потраченном времени. Все налаживалось, и я был искренне рад такому обстоятельству. Мой роман продвигался медленными, но очень уверенными шагами. История приобретала новые повороты, и я был доволен тем, в каком направлении движется сюжет.

В вечер пятницы, я как обычно закончил рабочий день и уже собирался ехать домой на метро, как перед входом в подземку меня окрикнули. Обернувшись, я увидел знакомый черный «Мерседес». Бьерн открыл окно, и я уловил в его взгляде нечто хищное, что-то, чего не было раньше.

— Садись, Кирилл, — скомандовал он. — Пришло время окунуться в совершенно другой мир. И поверь, тебе это должно понравиться!

Глава 14

— Куда мы едем?

Бьерн выглядел на редкость возбужденным. Он сбрил щетину со щек, оставив немного волос на подбородке, от чего он стал выглядеть еще наглее. Подстриженные волосы торчали вверх, создавая картину хаоса. Несмотря на то, что на улице смеркалось, глаза Бьерна скрывались под красными очками в цвет кожаной куртки, чей большой ворот раскинулся на плечи. Обтягивающая черная футболка очерчивала грудные мышцы, а непонятный шнурок вокруг шеи предавал хулиганский настрой его образу.

Пальцы отбивали ритмы на руле, под музыкальные рок композиции. Бьерн смотрелся таким живым и раскрепощенным, как в день, когда он забрал меня из больницы. Высокие ботинки плотно давили на педаль, словно он боялся опоздать. Качая головой из стороны в сторону, он с улыбкой посмотрел на меня, так и не ответив на мой вопрос.

— Я обещал показать тебе другой мир?! — кричал Бьерн, теряя ноты голоса в потоке музыкального драйва.

Я утвердительно кивнул.

— Сегодня тот самый день, друг мой! Все это время ты видел лишь оболочку Бьерна Ларсена! Думаю, настало время показать тебе, кем я являюсь на самом деле!

Эти слова покорежили меня. Неужели в нем скрывается что-то еще? Сколько всего спрятано в этом человеке?

— О чем ты говоришь? — спросил я.

— Наши с тобой отношения подошли к экватору, Кирилл!

— Отношения?

— Не суть. Называй, как хочешь! Сегодняшний вечер будет переломным моментом!

— Что это значит? — в недоумении спросил я.

— Это значит, что я хочу открыться тебе, Кирилл. Понимаешь? — он серьезно посмотрел мне в глаза и в отражении красных стекал, я увил своей неуверенный взгляд. — Я хочу, чтобы ты узнал меня. По-настоящему! Многим людям нравится смотреть на ширму, за которой скрывается мое лицо. И я позволяю им это. Держу на расстоянии.

Он говорил, а я все никак не мог понять, о чем его слова. Что он хочет донести до меня?

— Скорее всего, многие из моих знакомых думают, что мы друзья, но это не так. Если бы они знали меня настоящего, то уверен они шарахались бы от одного только моего вида! Многие считают меня другом, Кирилл! Но это не так!

— Бьерн, я не понимаю…

— Я не хочу, чтобы подобное было и у нас с тобой!

— Бьерн, ты гей? — пытался пошутить я.

Он снял очки и с ироний посмотрел на себя в зеркало.

— Я похож на гея? — спросил он. — Таких комплементов мне еще никто не делал, — повернув голову, он сурово посмотрел мне в лицо.

— Извини, если обидел, но…

— Да не волнуйся, Кирилл. Я не гей, и у меня нет проблем по этому поводу! Я просто тебя подколол.

— Тогда что?

Машина резко затормозила. Оглянувшись по сторонам, я заметил, что мы заехали в какой-то закуток между домами. На улице окончательно стемнело. Серые стены здания, под мрачной палитрой грязного асфальта, наводили на дурные мысли. С опаской я посмотрел на своего друга и задался вопросом: а друг ли он мне?

— Кирилл, сегодня ты узнаешь меня настоящего. И после того, как закончится вечер, решишь, готов ли ты и дальше общаться с таким человеком как я, или нет.

Глава 15

Не сказав ни слова, Бьерн вышел из машины, и я потерял его силуэт в темноте. Покинув уютный салон «Мерседеса», я вдохнул морозный воздух, и выпустил облако пара в грязное, темное небо. В этом переулке все выглядело настолько мерзко и отвратительно, что по телу пробежала неприятная дрожь. Переполненный мусорный бак, черные лужи под ногами. Из коробки выскочила кошка, своим визгом напугав меня до чертиков. Я осмотрелся по сторонам и метрах в десяти, в темноте, увидел Бьерна. Он неподвижно стоял, расправив руки в стороны. Свет от тусклого фонаря осветил его фигуру, чья тень разлеглась на кривых неровностях дороги. Он был похож на маньяка, который проводит ритуал перед убийством. Где-то из глубины начал вырываться страх. Все мое нутро кричало: Беги!

— Бьерн, что все это значит? Где мы?

Он опустил руки, ладони ударились о джинсы. Развернувшись, он посмотрел так зловеще, что мои коленки невольно затряслись. Половина его лица была скрыта тенью, в то время как вторая вгрызалась в сознание, проникая все глубже.

— Не бойся, мой друг! — он протянул руки в мою сторону. — Идем. Я покажу тебе другой мир.

Другой мир? О чем он говорит?

Собравшись с мыслями, я глубоко вдохнул и сделал шаг навстречу неизвестности. Когда я поравнялся с Бьерном, он схватил меня за руку и повел за собой. Я ощущал себя Алисой, падающей в кроличью нору.

Чем дальше мы шли, тем меньше света окружало нас вокруг. Шлепая подошвами ботинок по лужам, Бьерн вел меня вглубь построек, через закоулки и кривые закутки. Он молчал, но от этого становилось еще страшнее. В голове постоянно звучали слова: «Кирилл, сегодня ты узнаешь меня настоящего». Бредовые мысли так и лезли из всех щелей. Что я увижу там, куда он ведет меня? Качая головой, словно под бит, Бьерн шел вперед, целеустремленно и уверенно.

Зайдя в переулок, целиком погруженный во мрак, мы уперлись в здание. Из стен, сплошь изрисованных в граффити, выходило множество вытяжек. Подойдя к металлической двери, Бьерн отпустил мою руку, и три раза ударил об неровный металл, тыльной стороной кулака. Через несколько секунд я услышал лязганье засова.

Створка небольшого окошка отворилась, и наши лица осветило красным светом. Чавкая жвачкой так сильно, что я мог рассмотреть все мышцы на подбородке Бьерна, он приблизился к отверстию и сказал:

— Они не были рождены бунтарями, они не были злыми и разочарованными с рождения. Это в них заложили другие. Их создали люди, — секунду помолчав, он добавил: — Бьерн Ларсен плюс один.

После этих слов створка закрылась, и лицо Бьерна вновь потерялось в темноте. Он продолжал двигаться из стороны в сторону, словно танцуя под музыку, которою может слышать лишь он один.

— Что это значит? — спросил я.

— Это цитата Чарли Мэнсона.

— Рок певца какого-то?

Присмотревшись в темноте, я заметил, как Бьерн улыбнулся.

— Сейчас эта дверь откроется, Кирилл. Пути назад не будет. Ты увидишь то, что изменит тебя навсегда. Ты готов к этому?

Из меня словно выдернули стержень. На секунду показалось, что ноги подкашиваются, и я падаю в бездну. Бьерн положил ладонь мне на плечо, приблизился лицом и, обхватив второй рукой за затылок, прижался лбом.

— Решайся, Кирилл. За этой дверью тебя ждет «Безумие».

— Безумие?

Дверь со скрежетом раскрылась, и наше объятие озарил красный свет. Повернув голову, я увидел здоровенного мужика, под сто двадцать килограмм, с коротким ежиком волос, в кожаной куртке. Из-за его конусообразной головы светила флуоресцентная лампа на потолке.

— Господин Ларсен, — низким голосом пробасил громила. — Безумие ждет вас.

— Что за безумие, Бьерн? — не унимался я.

— Идем, Кирилл.

Отпустив меня, Бьерн сделал шаг вперед, потерявшись за широкой спиной охранника. Пару секунд я топтался на месте, но все же пошел за Бьерном. Дверь с грохотом захлопнулась.

Посмотрев по сторонам, я увидел обвалившуюся штукатурку стен, но в свете красных ламп она переливалась бликами, словно покрытая лаком. Вдоль узкого коридора стояли маленькие бардовые диванчики, над ними на огромных вколоченных гвоздях висели различные цепи. Опустив голову вниз, я увидел, что мы идем по стеклянному полу, под полотном которого, горят синие неоновые лампы. Поднимая ботинки, я видел искаженное отражение подошвы.

Через пару метров мы подошли к ткани красного цвета, напоминающую ширму. Справа от нас был огромный вырез в стене, за которым виднелась комната.

Я не сразу заметил, что в этом небольшом помещении множество стеклянных стендов с различными предметами. Приглядевшись внимательней, я выдохнул весь воздух, что копился в легких. Под ребристым стеклом с красными продолговатыми лампами было неистовое множество плетей, наручников, кожаных масок и резиновых половых органов. Такое разнообразие невозможно найти ни в одном сексшопе. Изогнутые пенисы различных размеров и цветов, так явно смотрели в мою сторону, что от удивления я широко раскрыл глаза. На одном стенде я заметил манекена в образе ангела, сплошь утыканного спицами и с лицом, разрисованным сажей. Жуткий образ пленил своей самобытностью. Словно кто-то смог поймать свет и уничтожить его своей злобой, превратив в подобие искусства.

— Вам нравятся игрушки?

Внезапный женский голос вывел из оцепенения. Посмотрев чуть левее, я увидел, как из-за стены вышла девушка в черном латексном костюме, сплошь покрытым белыми швами. В красном свете ламп, бардовые блики отражались от ее наряда, ослепляя и пленяя. Высокий ворот обтягивал шею до самого подбородка, от чего она выглядела такой тонкой и хрупкой, что на секунду мне стало ее жаль. Очерченные скулы, ярко подведенные глаза демона в черных линзах, поприветствовали меня и Бьерна. Прилизанные гелем светлые волосы, собранные в хвост, были зачесаны назад, оголив бледное лицо.

Мой друг подошел ближе, и я увидел, как она коснулась его груди своими перчатками, с блестящими лезвиями на кончиках пальцев, подобных «Женщине кошке» или «Фредди Крюгеру». Острие вонзилось в кожу, чуть выше футболки, но Бьерн лишь улыбнулся и наклонился еще ближе к любительнице острых предметов. Она подошла в плотную и, высунув длинный язык, разрезанный надвое, слизала кровь с груди Бьерна, словно змея готовая впрыснуть смертельный яд.

От удивления я раскрыл рот. Бьерн сделал шаг назад, и я увидел, как блестящее лезвие поманило меня подойти ближе. Словно загипнотизированный, я подошел, и заметил движение руки, настолько быстрое, что лишь прохладный ветер коснулся моего лица. Через секунду пришла боль. Я понял. Она порезала меня. Тонкая струйка побежала по щеке. Но не успел я собраться с мыслями, как девушка наклонилась вперед, и слизала кровь с того места, которое секунду назад ранила.

— Ты приятный на вкус, — раздвоенный язык облизал губы. — Там ты тоже такой сладкий?

Глазами она указала в область ширинки. Раскрыв рот, девушка подвела руку к губам, и во всей красе выдала сцену, как может орально ублажить мужчину. Ее разрезанный язык вытворял настоящее шоу, показывая вещи, о которых раньше я и подумать не мог.

— Как она тебе?

Голос Бьерна вернул в реальность. Он подошел сзади и положил руку мне на грудь. Тепло его ладони действовало успокаивающе.

— Лиза, ты бы полегче. У моего друга зашкаливает пульс от твоего выступления.

— Значит, скоро он упадет в обморок, — промурлыкала девушка. — Я здесь всего лишь для разогрева. Наклонись, — обратилась ко мне Лиза.

Моргая как больной, я повинился и сделал то, о чем просят.

— Закрой глаза.

Я закрыл.

Ощутив прохладу металла на своей бороде, я дрожал, как осенний лист на дереве. Лиза водила лезвием по моему лицу и от каждого нового прикосновения я ожидал чего угодно. В момент, когда холод страха ушел, ее огненные губы обхватили мои, яростно и без сомнений.

Двойной язык проник в рот, и устроил полнейшее безумие. Все стрелки циферблатов остановились. Я был вне времени и пространства. Она буквально высасывала из меня жизнь, а я был не против. Кончики язычка прошлись по нижней губе, вернув в красный свет реальности. Она резко сомкнула челюсть, перед моим лицом и я тотчас отпрянул назад.

— Смотри, Кирилл, — сказал Бьерн. — Лиза может и укусить! Пойдем, мой друг, это только начало.

— Удачно повеселиться, мальчики! — Лиза проводила нас взглядом, играя с замком у себя на груди.

Стоя перед красной ширмой, Бьерн глубоко вдохнул. Я слышал, как из-за нее доноситься музыка. Что-то в стиле «Техно». Бьерн приложил кончик пальца к тому месту, в которое Лиза воткнула лезвие и, стерев каплю крови, размазал ее по красной ткани.

— Это что-то типа ритуала, — его рука коснулась моего лица, после чего вытерла и мою кровь. — Не волнуйся. Так надо. Эта ширма впитала множество литров крови. Так мы становимся одним целым перед тем, как попадаем в «Безумие».

— Что за «Безумие»?

— Здесь нет правил, Кирилл, — Бьерн водил рукой по плотной ткани, с лицом, переполненным чувствами. — За этой дверью человек открывается. По-настоящему! Он может скинуть маску и позволить себе быть тем, кем он является на самом деле, не опасаясь быть непонятым. Знаешь, Фрейд как-то сказал: «У каждого человека есть желания, которые он не сообщает другим, и желания, в которых он не сознается даже себе самому».

— Где-то я это уже слышал.

— Что ж, друг мой, «Безумие» как раз то место, где мы вправе опровергнуть его слова!

Сказав это с непоколебимой уверенностью и гордостью, Бьерн распахнул красную ткань и нам в лица ударили клубы дыма. Сделав шаг вперед, я спустился по лестнице, все еще находясь в плотном, темном облаке.

Кто-то дотронулся до меня. Через секунду тонкая женская рука коснулась подбородка и тут же исчезла в дыму. Затем еще раз, но уже другая, с изящным кольцом на безымянном пальце. В следующее мгновение передо мной появилась женщина в черной маске, скрывающей глаза. Она обожгла мое лицо дыханием, после чего одарила секундным поцелуем, прикусив нижнюю губу. От колкой боли я закрыл глаза. Еще один поцелуй. Открыв веки, я увидел перед собой абсолютно другую девушку. Ее лицо покрывал темный макияж с зелеными тенями. Наши языки сплелись, и я ощутил присутствие чего-то третьего у себя во рту.

— Глотай, — прошептала девушка, проведя ладонью по моей бороде.

Чтобы это ни было, теперь оно оказалось внутри. Я посмотрел по сторонам в поисках Бьерна, но в этом дыму разглядеть четкие образы не представлялось возможным.

Взяв за руку, девушка потащила меня вперед. Врезаясь плечами в танцующие тела, я понимал, что с каждой секундой теряю часть себя. Словно все тормоза отказываются работать, а голова начинает заполняться самыми темными мыслями. Девушка, что упорно вела меня вперед сквозь пелену, была одета в черное обтягивающее платье со стразами, что даже не прикрывало ягодицы. Длинные ноги в темно-зеленых туфлях, на высоком каблуке, вышагивали по одной линии, словно на подиуме. Каскад черных волос открывал тонкую шею и прикрывал оголенные плечи.

Музыка заиграла громче. С каждым новым шагом людей становилось все больше, а сердце стучало сильнее, пытаясь обогнать ритмы музыкальной композиции. Я прошел вперед еще несколько метров и наконец выбрался из дыма. Сперва, я любовался фигурой спутницы, что стояла ко мне спиной, оголив прелести, но потом я увидел…

Я увидел «Безумие».

Глава 16

Пелена с глаз пала, дым рассеялся, и я увидел огромное помещение перед собой. Стеклянный пол с подсветкой, высокие потолки. Склеенные из блестящих металлических пластин колонны, уходящие далеко вверх. Стены, выложенные из камня с различными изображениями, напоминали пещеры древних людей. В вырезанных отверстиях со всех сторон, вокруг зала, находились клетки, в которых танцевали обнаженные девушки. Их лица и тела, вымазанные сажей, отталкивали, стоило взглянуть, но, присмотревшись получше, проникнувшись их движениями, было невозможно оторвать глаз. Восемь клеток со стальными прутьями. Восемь девушек создавали танец побега и, глядя на грацию их тел, я хотел, чтобы они и дальше оставались взаперти.

В полутора метрах от меня, находилась двухметровая установка, сделанная из железа, больше напоминающая жуткую паутину. Два человека в черных балахонах, стоя ко мне спиной, привязывали руки девушки к металлическим прутьям. Она кричала и пыталась выбраться, но они намертво прижимали ее тело к установке, в то время как кисти пленницы все сильнее связывала тугая веревка.

Черные кожаные шорты с вырезами по всей поверхности обтягивали ее бедра. Через мгновение сапоги на высокой шпильке так же примотали к железу. Ее губу цвета клубники изогнулись в подобии крика, но сквозь долбящий бас, звука я так и не услышал. Маленькая грудь с темными сосками выдавала возраст. Заглянув в испуганные глаза, я понял, что пленнице не больше восемнадцати лет.

Темные фигуры в капюшонах отошли в разные стороны, и установка начала медленно раскручиваться по кругу. К тому моменту как девушка очутилась головой вниз, я увидел слезы, стекающие по ее бровям, устремляющиеся в волосы.

Мужчина, стоящий справа от нее, скинул балахон на пол и оказался абсолютно голым. Наступая босыми ногами по стеклянному полу, синий цвет неона отражался на его упругих ягодицах. Мускулистая спина с изображение змеи, завладела вниманием толпы. Ледяной взгляд кобры завораживал. Мастер, нарисовавший подобное, обладал феноменальным талантом. Мужчина подошел к девушке висящей вниз головой и провел рукой по ее маленькой груди.

Второй участник представления скинул черную мантию на пол, и пнул в сторону толпы. Кто-то тут же поднял ее и, прислонив к лицу, впитал аромат. Под черным одеянием оказалась женщина с голубыми, распущенными волосами. Без одежды, как и ее напарник, она на носочках подошла к установке и медленно опустилась на колени. В свете неоновых огней ее тело переливалось бликами на мускулатуре. Встав на четвереньки, она выгнула спину, показав немалую гибкость, после чего начала тереться о ноги мужчины, подобно кошке.

Девочка в паутине, висящая головой вниз, нахолодилась лицом на уровне пояса ее надзирателя. Я видел, как она детально рассматривает его член, со слезами на лице. С потолка включился прожектор желтого цвета, падающий на троицу, что устраивала шоу. Мужчина повернулся к нам боком, и все смогли разглядеть его висящий пенис внушительных размеров. Язык напарницы прошелся от кончиков его пальцев ног, до промежности, после чего она повернулась к пленнице и жадно поцеловала в губы. Толпа вокруг меня заревела, желая продолжения.

Прикоснувшись к векам девушки на установке, женщина закрыла ее глаза, и уверенно обхватила член мужчины, проведя им по лицу той, с кем секунду назад делила поцелуй. Я ощутил давление у себя на ширинке. Опустив голову вниз, я увидел, как моя новая подруга массирует меня между ног, наблюдая за девочкой в паутине, что широко открыв рот, принимает член глубоко в горло. Женщина обхватила ягодицы партнера и, впившись в них длинными, черными ногтями, направляла его таз взад и вперед.

До последней секунды я не понимал постановка это или все за правду. Двигаясь всем телом из стороны в сторону, с каждой секундой он вонзался все глубже, под выкрики людей, жаждущих большего. Его пальцы обхватили стальные прутья, чтобы уверенней чувствовать себя на ногах. Подтянутые ягодицы сокращались и расслаблялись, в то время как он насиловал губы клубничного цвета.

Плюнув на ладонь, женщина на четвереньках ударила девушку по щеке и мужчина, вынув член из ее рта начал мастурбировать. Поднявшись с пола, встряхнув синие волосы, она толкнула установку. Все то время, что пленница вращалась по кругу, я видел, как на ее молоденькую грудь, плечи, лицо, летят белые струйки спермы.

Ширинка моих джинсов медленно расстегнулась, и горячая рука проникла внутрь, обхватив мошонку. Моя спутница повернулась лицом, и я смог разглядеть ее голубые глаза под ярким макияжем.

— Первый раз здесь? — продолжая массировать меня между ног, спросила она. — Понравилось начало?

— Начало?

— Вечеринка только начинается. Безумие впереди.

— Что значит ваше безумие?

— Осмотрись по сторонам.

Действительно. Стоило мне оторваться от собеседницы и рассмотреть происходящее, как меня тут же охватила волна возбуждения. Все без исключения были заняты друг другом. Моя голова шла кругом от действия препарата. Пытаясь внимательней вникнуть в хаос, я был поражен, насколько все это безумно выглядит.

Обжигающий язык лизал шею, горячие руки мастурбировали член, а я смотрел по сторонам, не веря, что все это происходит на самом деле. Справа от нас, на красном кресле, сидела женщина в белом обтягивающем комбинезоне с вырезом между ног. Широко раскинув колени, она держала за густые волосы голову мужчины, что жадно ублажал ее орально. Ее грудь вздымалась и опускалась, в то время как холодные глаза завораживали взглядом. Из-за спины появился человек в черном костюме и завлек ее поцелуем, крепко зажав ей соски, торчащие из-под ткани.

Мужчины занимались сексом друг с другом без капли стеснений. Две женщины связывали молодого парня веревками, а по его лицу было видно, что он не против. Человек с седыми волосами аккуратно резал бритвой спину молодой девчонки, в то время как она целовала пожилую женщину между ног.

— Как тебя зовут? — спросил я у своей спутницы.

— Кристина, — горячо дыша, ответила она.

— А меня…

Но не успел я сказать, как она толкнула меня на подобие деревянного ящика, с ремнями по сторонам. Я сел на него сверху, а Кристина нагло забралась ко мне на колени, продолжая ласкать губами шею.

Включился сверкающий свет стробоскопа и из колонн, по полу, пошел дым. На мое плечо легла ладонь. Посмотрев за спину, я увидел ту самую женщину, что стоя на четвереньках, показывала шоу. Она наклонилась ниже, и ее синие волосы коснулись моей бороды, а после и губы. Кристина расстегивала пуговицы на рубашке, попутно стягивая со своих плеч платье, оголяя грудь. Как только она отклонилась назад, женские руки актрисы, из-за спины, разорвали на мне все пуговицы, оставив торс голым. Она положила меня на ящик, и незаметно для себя, я обнаружил, что мои руки привязаны ремнями с обеих сторон, а Кристина с ехидной улыбкой стягивает джинсы и нижнее белье с моих ног.

Я лежал на спине в позе распятия, на деревянном ящике, и смотрел в зеркальный потолок. Картину, что предстала передо мной, я не видел ни в одном, даже в самом извращенном порно. Десятки людей трахали друг друга во всевозможных позах, а я, под сумасшедший минет Кристины, был всему этому свидетель. Девушки ублажали мужчин втроем, несколько парней буквально облизывали одну пожилую женщину во всех местах, лежа на красном диване. Я видел эйфорию ее глаз. Она была счастлива. Ее тело не блистало былым величием, но видимо это и было их фетишем.

Обзор загородила грудь актрисы. Она наклонилась ко мне так, что ее соски оказались возле губ, а сама она водила языком по моему животу. Я ласкал ее тело, не имея возможности прикоснуться. Я чувствовал кожей ее теплое, прерывистое дыхание. Стягивая ремни, я пытался высвободиться, но в тоже время был рад тому, что оказался пленником.

Внезапно, передо мной вновь появился потолок и в отражении зеркал я увидел Бьерна. Он снял с меня женщину и, обмотав ее волосы на кулак, с силой посадил на колени. Ей было больно. Я видел это в ее движениях. Но, запрокинув голову назад, присмотревшись внимательнее, я понял, что ей нравится такая боль. Нравится унижение. Нравится, когда над ней доминируют. Горячие губы Кристины высвободили меня из своих объятий и, посмотрев на нее, я увидел, как она залезает сверху. Отодвинув край черных трусиков, Кристина облизала пальцы и провела ими у себя между ног. Обхватив член рукой, она аккуратно ввела его в себя и, приняв меня полностью, закрыв глаза, начала нежно двигать бедрами. Я не выдержал и застонал, наблюдая за тем, как она еще сильнее заводится.

Закинув голову назад, я смотрел на то, как женщина, сидя на коленях, расстегивает ширинку Бьерна. Он стянул с себя черную футболку и зрелище что я увидел, было по истине внушающим. Широкие плечи, трапеции, четко обрисованная мышцами грудь с тонкой щетиной волос. Железный пресс с косыми мышцами, уходящими к расстегнутой пряжке джинсов. Но больше всего удивляла его тонкая талия, сохранившаяся при столь внушительной комплекции. Нет, Бьерн не был гигантом, но в его теле, созданном руками величайшего скульптора, я видел настоящее тело воина Викингов. Бьерн крепко держал синие волосы женщины, а я любовался мышцами, выделяющимися на его руке от напряжения.

Наконец ремень поддался, и его штаны свалились на пол. Словно зная, что я наблюдаю, актриса отстранилась в сторону и демонстративно провела языком по всей длине, поистине, Викингского члена Бьерна. Уткнувшись лицом в короткий ежик темных волос у него в паху, она начала водить лицом по гениталиям, и через несколько секунд, с азартом приняла член глубоко в рот. Бьерн закатил глаза и, не выпуская ее волосы из рук, стал направлять голову актрисы.

Кристина упала мне на грудь. Судя по сокращениям вагины, тяжелому дыханию и легкому покусыванию о мою ключицу, я понял, что она кончила. Проведя рукой по моей бороде, она поцеловала в щеку, после чего встала и тщательно облизала член, забрав с собой все свои остатки.

Глядя на то, как Бьерн наслаждается губами другой женщины, я лежал на ящике привязанный и без движений. Вокруг меня творилось нечто невообразимое. В перерывах между треками я слышал, как звенят цепи, слышал удары хлыста. В уши врезались крики женщин и мужчин, достигнувших оргазма.

Закрыв глаза, я решил слиться с этим местом. Я видел, что происходит в отражении зеркал, но меня окончательно накрыл препарат. Я уже не ощущал чувства времени и пространства. Чьи-то руки прикоснулись к моим бедрам и начали массировать тело, постепенно приближаясь к члену. Запрокинув голову, я увидел женщину с синими волосами. Она жадно ласкала меня ртом, в то время как Бьерн Ларсен свирепо имел ее сзади. Он обхватил обе ее руки и закрепил за спиной. Тело женщины прогнулось, мой член проникал все глубже ей в рот, а на лице Бьерна выглядывала ехидная улыбка. При каждом движении мышцы его пресса сужались, показывая всю глубину. Он входил в нее все быстрее и быстрее. В какой-то момент она не смогла совладать с чувствами и, оторвавшись от меня, насладилась жестокостью своего любовника в полной мере. Держа ее руки за спиной, Бьерн врезался в нее с каждой секундой все сильнее. Ее голова лежала у меня между ног, и я чувствовал, как горячо она дышит. Впившись губами мне в член, она получала оргазмы, как передоз, теряя сознание и вновь приходя в себя.

Наконец не выдержал и Бьерн. Резко дернув женщину на себя, он вновь обмотал ее волосы на кулаке и, подставив свое орудие к ее лицу, излил все, что копилось на темные влажные губы любовницы. Его грудь подымалась и опускалась, колени дрожали, но взгляд оставался сосредоточенным. Отпустив синие волосы, он сделал шаг назад и глубоко выдохнул.

Надев джинсы, Бьерн подошел и развязал ремни на моих руках, со словами:

— А теперь, мой друг, время «Безумия».

После его слов, потух свет, пропала музыка, а толпа закричала во все горло.

Глава 17

Все помещение, что еще секунду назад гремело от оглушающей музыки и переполнялось сладкими криками, погрузилось во тьму. Я слышал лишь редкие вздохи людей вокруг себя. Чья-то рука обхватила мое предплечье и помогла подняться. Теряя равновесие, я встал на ноги и увидел прожектор света, включившийся вдалеке. Он осветил нечто напоминающее сцену.

На ней не было шестов, и диджейских установок. Сколоченная из деревянных досок, она больше напоминала эшафот, на котором вот-вот прольется кровь. Никто не рвался подойти ближе. Все наблюдали издалека, замерев в ожидании. Голые мужчины и женщины, что еще секунду назад насиловали друг друга в самых невообразимых позах, сейчас замолчали и устремили свои взгляды вдаль.

— Вот оно, — прошептал Бьерн. — Это то, ради чего мы здесь собрались. Безумие.

Я аккуратно наклонился и натянул штаны. Разорванная рубашка болталась на теле, как половая тряпка. Я чувствовал боль в шее от укусов Кристины. Между ног до сих пор пульсировала кровь. Проведя руками по волосам, я зачесал их назад, понимая, что никто даже не двигается. Все ждут. Но чего? Неужели может произойти что-то еще более невообразимое, чем было до этого?

— Бьерн?

— Тсс…

Из динамиков со всех сторон помещения прозвучал писк микрофона. Он начал фонить так неожиданно и громко, что я невольно прикрыл уши руками. Постепенно раздражающий звук стих, и я услышал низкий, пронзающий до самых глубоких закоулков души, женский голос.

— Из сей бесплодной пустыни стали и камня я возвышаюсь, дабы смогли вы услышать меня, мои подданные. Востоку и западу я подаю знак. Северу и югу я дам знать! Смерть тем, кто противится самого себя и идет на поводу у гнилой изысканности большинства!

Мне не нужно было видеть эту женщину. Я уже понимал, что она не такая как все остальные. Глядя на деревянную сцену, слушая ее речь, по всему телу пробежали мурашки, а лицо покрылось холодным потом.

— Смерть посланникам света, что втайне от своего чистого нутра, мечтают вкусить запретный плод. Ни одна седая ложь не станет правдой для их сердец, ни одна удушливая догма не превратится в перо освобождения!

Из глубинной темноты за сценой, появилась пара мужчин, настолько худых, что их ребра проглядывали сквозь тонкий покров кожи, испещренный уродливыми шрамами. Редкие длинные волосы свисали с опущенных голов. Мутные впавшие глаза блестели безразличием. Впалые животы, тонкие ноги и руки, в оборванном сером тряпье! Они напоминали пленников, сосланных на каторгу.

Мужчины сделали несколько шагов вперед, покинув темноту, и я увидел, что к их шеям привязаны цепи. Они звенели по полу, теряясь во мраке за спинами. Эти двое с трудом продвигались вперед. Нечто скрывающееся во мраке за их плечами, заставляло напрягать каждый мускул, чтобы под тяжестью металлических колец вытащить это наружу.

— Слишком долго правое и неправое, добро и зло были извращены лжепророками! Мы должны высвободить душу и позволить художнику, что спрятан глубоко в сердце, писать, не боясь пламени со стороны окружающих нас червей, именуемых правильными людьми.

Все мы стали заложниками представления. Постепенно толпа начала подходить ближе, и я поплелся следом. Тишина, шаги десятков людей, звон цепей и треск дерева, вот что слышал я, приближаясь к сцене.

Посмотрев на двух рабов, пытающихся вытянуть что-то очень тяжелое из темноты, я поймал себя на мысли, что не могу выкинуть этот женский голос из головы. Он буквально взял меня за легкие и контролировал поток воздуха.

— Где бы и когда ни было, ложь, возведенная на трон, да будет свергнута без пощады и жалости, ибо под бременем лживости никому не дано процветать! Сегодня мы отчистим сознание от скверны, заполняющей наши мысли от рассвета и до захода солнца.

Один мужчина упал на колено под тяжестью ноши. Из темноты вылетел хлыст и резким ударом пришелся ему по спине. Толпа в замирании охнула, и хлыст медленно ушел назад во тьму. Человек прогнулся от боли, но стиснув зубы, поднялся на ноги и продолжил идти вперед. Звон металла отражался в голове. Я осмотрел на лица людей вокруг себя. Все томились в ожидании того, что вот-вот должно появиться на свет.

— Склоните колени перед ближним, ибо сегодня мы откроем двери и выпустим демонов, томящихся в глухой пустоте сознания.

Еще пара шагов навстречу неизвестности.

Я был очарован подачей женщины, скрывающейся во мраке. Ноты голоса, текст, каждая фраза звучала как идеально исполненный аккорд. Я жаждал увидеть ее. Первый раз в жизни я находился на грани безумия и ничего не мог с собой поделать. Каменные стены, металлические колонны, стеклянный пол. Освещение под стать представленной мизансцены. Все сошлось с такой точностью, что я был поражен до глубины души.

— Вы готовы заглянуть в глаза собственным желаниям? Крепкой рукой поприветствовать страх и боль, что так влечет нас! А после, подобно Икару, пасть, опалив крылья в похоти черной души?

— Да! — хором кричала толпа. — Да! Покажи нам!

Кто-то из-за моей спины начал скандировать:

— Ева! Ева! Ева! — через секунду писклявый голос подхватили, и имя ораторши зазвучало громче и жирнее. — Ева! Ева!

Не заметно для себя я понял, что кричу ее имя в унисон и получаю наслаждение от процесса. Складывалось ощущение, что сейчас на сцену выйдет мессия и исцелит тела и души прихожан.

Мужчины, закованные в цепи, сделали еще несколько шагов и, под светом прожектора, появилась деревянная телега. Ее колеса скрипели. Доски, из которых она была сколочена, казались гнилыми и обожженными. С тележки капала жидкость на сцену, оставляя влажный след.

Смотря на нее, я вспоминал фильмы про старую Англию и чуму, где в подобных телегах перевозили трупы, а затем сжигали.

— ЕВА! ЕВА! — не унималась толпа.

Я оглянулся по сторонам в поисках Бьерна, но нигде его не нашел.

— Ева! Ева!

Пламя! Всепоглощающее! Чарующее и завораживающее! Сначала две тонкие линии вспыхнули далеко во тьме за тележкой. В мгновение огонь добрался до телеги и обхватил мертвым объятием. Все помещение заиграло абсолютно другим колоритом. Языки пламени отражались от каменных стен, создавая иллюзию пещеры. Я чувствовал себя древним человеком, попавшим на обряд посвящения в воины.

Но все мои мысли вылетели в трубу, в тот момент, когда из-за бортов телеги появилась женщина. Объятая пламенем со всех сторон, она смотрела на нас сверху, взглядом, пропитанным яростью и нетерпением.

Красное вечернее платье в пол, открытые плечи. Вырез декольте, оголивший большую часть упругой груди. Тонкая талия, очерченная черным поясом. Рельефные руки, покрытые сажей и татуировками, забирали на себя все внимание. Ее вытянутое лицо с полными губами черного цвета, мне сразу же показалось знакомым, но образ Богини в огне мешал вспомнить, где я мог видеть эту женщину. Темные глаза переливались бликами пламени, грозя пронзить пиками в сердце, каждого кто захочет познать их глубину. Распущенные темно-каштановые волосы, волнами обрамляли лицо. Шея, покрытая тату до основания подбородка, подчеркивала высокие скулы.

— ЕВА! — закричала толпа еще громче.

Подняв руки вверх, Ева натянула цепи и двое ее подданных попятились назад. Я видел мускулы на ее руках. Силу и грацию в каждом движении. Эти бедняги казались загнанными гончими во власти садиста. Один мужчина упал, и цепь на его шее натянулась так сильно, что вены выступили на лбу. В их глазах гулял ужас, ведь с каждым сантиметром она притягивала искалеченные тела к всеобъятному пламени. Второй мужчина не удержался на ногах и повалился на пол следом. Он перебирал ногами, держась за горло, и пытался снять оковы.

Да, они были худы и истощенны, но не уверен, что у меня хватило бы сил тащить их к себе цепями, тем более девушке. В руках Евы была недюжинная сила.

Бедняги царапали деревянный пол, ломая ногти. Их кровоточащие руки тянулись к нам в поисках помощи, но никто не протянул ладонь. Гул пламени! Мерекающий свет! Дьявольский взгляд женщины, затаскивающей беззащитных калек прямиком в ад.

Глядя на это безумие, я обливался ледяным потом, не понимая, как вести себя в подобной ситуации. Смотря в лица немощных мужчин, чьи жизни обмотала цепь, под властью темноволосой бестии, я испытывал самый разный спектр эмоций. Возбуждение. Страх. Стыд, от того, что я не бегу к ним на помощь, а смотрю на все действие, уподобившись стаду.

Но все меркло по сравнению со взглядом Евы, направленным в нашу сторону. Она съедала до последней крошки, не давая шанса на спасение. Она поглотила каждое сердце, каждую похотливую душу и грызла нас подобно вампиру. С первой ноты ее голоса я понял, что Ева особенная. Но стоило мне посмотреть ей в глаза, и я был на веки пленен ее яростью.

Свет погас, пламя исчезло. Остался лишь ликующий крик толпы, скандирующий имя…

Ева.

Глава 18

Стопка. Еще одна. Еще…

Сидя в баре, покрытый мраком столик в самом дальнем углу, казался спасительной шлюпкой. Да, мне удалось выбраться с тонущего корабля, но надлом произошел внутри меня самого и это уже нельзя исправить. Каждый раз, закрывая глаза, я видел огонь и дьявольское лицо Евы. Я не мог выкинуть ее образ из головы. Он поселился где-то внутри и напоминал о себе хриплым дыханием.

— Как ты?

После представления, что оказалось действительно безумным, Бьерн попросил провести с ним остаток вечера и если я не против, то пропустить по паре стопок. Приехав в бар, мы заняли самый дальний столик и заказали бутылку виски. Без колы и закуски. Я просто хотел выпить, ощущая обжигающую горечь во рту.

Долгое время Бьерн молчал, погруженный в собственные мысли. Но увидев, что я немного отошел он все-таки задал вопрос.

— Не знаю, что и сказать, — ответил я, и выпил еще.

— Все что приходит на ум.

— Каждый раз, когда мои веки закрыты, я вижу ее. Я слышу ее. Я чувствую то, что она где-то рядом. Их лица в огне. Этот эшафот.

— Да, сегодня Ева превзошла себя.

— Превзошла? — усмехнулся я. — Мне кажется, я теперь спать нормально никогда не смогу. Это было действительно безумием. Можно задать тебе вопрос? — Бьерн кивнул головой. — Только ответь на него честно. Это была постановка?

— Кирилл. Главное не то, что происходит на «Безумии»… А то, как ты к этому относишься. Что ты чувствуешь во время и после. Какие эмоции завладевают тобой.

Ответ Бьерна ни капельки меня не успокоил. Наполнив рюмку, он толкнул ее в мою сторону. Подхватив ее еще в движении, я поднес к губам и влил внутрь очередную порцию алкоголя.

Заиграла живая музыка. Девушка с короткими черными волосами исполняла что-то на гитаре, дополнив низким вокалом свою композицию. Я пытался вслушаться в слова, но их суть летала где-то около и никак не могла проникнуть внутрь. Потому что я уже был занят. И голос звучал вовсе не ее.

— Мне кажется, ты должен спеть, — выбросил Бьерн.

Пару секунд я не понимал, о чем он. Бьерн облокотился на стол и, прищурившись, посмотрел мне в лицо. Зеленые огоньки глаз завораживали. Напряженный подбородок с четкими линиями давал понять суть намерений. В его взгляде не было ни намека на отказ.

— Отвлекись, Кирилл, — он встал из-за стола, подошел ко мне, и положил руку на плечо. — Спой. Ради меня. Прошу.

Действительно. Что мне мешает? Выпив очередной шот, я подождал пока девушка закончит песню и спросил, не сможет ли она одолжить мне гитару на несколько минуть. С улыбкой на лице она вручила мне инструмент.

Тусклый свет. Небольшая сцена. Стул и микрофон на стойке. Что еще нужно для такого маленького человека как я? Положив гитару на колени, я прикоснулся к струнам и начал исполнять песню, под названием «Осколки тепла». Текст я написал еще в детстве, лежа в больнице, но на протяжении всего этого времени неоднократно редактировал его, пока не довел до совершенства.

Первые ноты голоса звучали фальшиво, но вскоре я собрался и запел идеально. Под стать атмосфере бара. Мужчины и женщины тушили сигареты и смотрели в мою сторону. Влюбленные парочки вышли в центр зала и начали танцевать. Люди отвлеклись от гаджетов, и прислушались к словам. Кончиками пальцев я творил музыку, и она долетала до адресата, врезаясь в сознание.

Смотря по сторонам, протягивая окончания, я гордился собой. Все взгляды были прикованы только ко мне. В эту секунду я почувствовал себя особенным. Для таких моментов я и писал песни. Мне с самого детства нравилось быть в центре внимания. Возможно, это и поспособствовало становлению моей личности.

В голове мелькали кадры потерянной семьи. Улыбка матери. Суровый взгляд отца. Наши пятничные ужины, а после, просмотры любимых комедий. Запах сигарет от папы, когда он копался в гараже с машиной. Приятный аромат выпечки, и я счастливый прибегаю домой после уроков. Незаметно для себя, я обнаружил что плачу. Сидя в центре зала, с гитарой в руках и со слезами на глазах, я вспомнил тот день, когда…

Пальцы начали мазать, голос сорвался. Я закашлялся. За спинами людей, которые подошли поближе, я увидел ее. Подобно статуе, Ева стояла в одном положении и смотрела на мои слезы.

Ледяное лицо. Почти черные глаза. Волнистые волосы цвета каштана. Серая водолазка скрывала кожу, покрытую татуировками.

В этот момент я вспомнил. Она выглядела точь в точь, как та медсестра из больницы, которую я так и не смог найти. Загвоздка заключалась в том, что Ева была лет на пятнадцать старше, чем она. Но как такое возможно? Что все это значит? Присмотревшись внимательней, я понял, что не ошибаюсь.

Те же губы! Глаза! Конечно, образ властной, бескомпромиссной женщины абсолютно не совпадал, но это точно она!

Прочистив горло, я положил гитару на стул и, под хлопки зрителей, пошел к нашему столику. Все то время что я пробирался сквозь людей, я чувствовал на себе тяжелый взгляд. Будто чья-то невидимая рука обхватила шею и постепенно начинает сдавливать.

Бьерн обнял меня и похлопал по спине. Его лицо излучало гордость за друга. Выпив с горла, он вручил мне бутылку, и я последовал его примеру. Трясущимися рукам я поставил виски на стол, и сел на кожаный диван.

— Ты просто божественно поешь, Кирилл.

— Это не так.

— Это именно так! — Бьерн постучал ладонями по коленям. — Ты должен выступать на большой сцене.

Все это время он хвалил и дарил комплементы, но из головы никак не выходил образ Евы. Как случилось такое, что в больнице я видел ее, но на много лет моложе? И что она увидела во мне? Слабого слюнтяя с гитарой, который не может сдержать эмоции? Судя по ее глазам, это было именно так.

— Кирилл! Ты не должен прозябать в душном офисе. Когда ты пел, я верил каждому твоему слову. Каждая строка вылетала в сердце и пробирала до мурашек. Твой образ! Ты изменился. Ты был другим человеком. И кем бы ни был этот человек, ты должен делиться им с людьми. Нельзя, чтобы такой талант был зарыт, — не отводя глаз, Бьерн разлил спиртное по рюмкам. — Возможно ты не плохой дизайнер, друг мой. Но ты точно великий музыкант! Будем!

Бьерн поднял стопку и уже хотел выпить, как мы услышали голос. Именно тот голос, от которого по всему моему телу шли мурашки.

— Гитара. Песня о любви. Слезы.

Я повернулся направо и увидел ее. Ева подошла к нашему столику и облокотилась руками. На безымянном пальце я заметил золотое кольцо с черным камнем в цвет ее глаз. Запах дорогого парфюма, распущенные волнистые волосы. Вырез на водолазке, оголивший часть груди. В этой женщине мне нравилось все. Но то, как она говорит, сделало меня навеки пленником ее голоса.

— Бьерн, не представишь меня своему новому другу.

— Хм, — Бьерн поднялся из-за стола. — Ева, это Кирилл. Кирилл, это Ева. Моя сестра.

Сестра! Какого черта он не сказал об этом раньше! На секунду опустив голову вниз, я увидел, как затряслись колени. Ева подошла ко мне и протянула руку. Не зная как себя вести, я принял ее жест рукопожатием и понял, что эта женщина любит власть. Ее ладонь не была хрупкой и нежной. Она была сильной и черствой! Ева сразу же дала понять, кто здесь хозяин. Наши руки до неприличия долго сохраняли связь, в то время как Ева пронзала меня взглядом черных глаз.

— Кирилл, — наконец она освободила меня и села рядом. Не к Бьерну, нет… она села ко мне, заставляя нервничать еще сильнее. — Давно вы знакомы с моим братом?

— Несколько месяцев, — ответил Бьерн.

— И как так случилось, что успешный бизнесмен и плачущий гитарист нашли друг друга?

Я посмотрел на Бьерна в поисках защиты, но он отстранился и ушел в тень.

— Не смотрите на него, Кирилл. Я задала вопрос вам.

— Он спас…

Но не успел Бьерн закончить фразу, как Ева протянула в его сторону руку, с поднятым указательным пальцем.

— Тсс, братик. Я хочу услышать ответ от него.

Подняв мою ладонь с дрожащих колен, она поднесла ее к себе и провела по лицу.

— Для гитариста у вас очень нежные пальцы.

— В последнее время я не часто практикую, — ответил я.

— У музыканта прорезался голос. Уже хорошо, — парировала Ева. — Спрошу еще раз. Как такой милашка, с аккуратной бороденкой, милым носиком и нежными ручками, познакомился с Бьерном?

— Его чуть не сбила машина.

— И?

— Я оттолкнул его, и автомобиль пролетел мимо.

Продолжая поглаживать мою руку, Ева прошлась от кончиков ногтей, все выше, к предплечью. Мне стало холодно и не по себе. Что-то в ее прикосновении пугало до жути.

Тепло. В ее касании практически не было тепла. Не выдержав, я выдернул руку и положил обратно на колено.

— Кирилл, вам не нравится, когда вас касается женщина? На нашей маленькой вечеринке вы не были столь скромны. Привязанный, без движений, но даже в этом положении вы доставляли женщинам удовольствие. Если мне не изменяет память, то одну вам даже удалось довести до финальной стадии блаженства. Судя по тому, как она дергалась, лежа на вашей груди.

Мое лицо покраснело. Сердце заколотилось еще сильнее. Значит, она наблюдала. Значит, все видела…

— Не делайте такой вид, Кирилл. Вы пришли в мой храм. Я была обязана посмотреть на новичка. Признаюсь, не каждый так смело вступает в игру с первого захода, — Ева подняла ладони и несколько раз вяло похлопала. — Мои поздравления. Лежа без штанов на ящике, привязанный по рукам и ногам, вы смогли произвести впечатление.

— Может, хватит, — вмешался Бьерн.

Не переставая сверлить меня взглядом, Ева постучала кольцом о стол и только потом посмотрела на брата.

— Бьерн, хватит, когда я скажу.

Ее слова казались нежными тихими, но в этом предложении скрывалась некая глубина, которую постичь мне было не дано, так как Бьерн тут же отстранился.

— В любом случае, — Ева поднялась из-за стола. — Мне уже пора. До встречи, Кирилл. Думаю, мы еще встретимся.

— Надеюсь, что нет, — прошептал Бьерн.

— Рада была тебя видеть, братик.

Словно приведение, Ева удалилась в считанные секунды, оставив след от парфюма. Ее лицо! Откуда я знаю эту женщину? Что все это значит? Что тогда произошло со мной в больнице? Неужели это все-таки был сон? Но как?

— Пойдем, — сказал Бьерн. — Я отвезу тебя домой. Тебе нужно поспать.

Как же он ошибался. Теперь я точно не усну.

Глава 19

— Кирилл, ты сегодня какой-то хмурый?

С бутылкой пива, стоящей возле ноги, Влад убивал джойстик приставки, глядя в огромный телевизор. В последнее время мы сблизились. Кощей оказался не таким плохим парнем, как я думал о нем раньше. Если убрать в сторону все его подколы и шутки, то он идеальная компания для вечерних посиделок с пивом и рубиловом в «Mortal Kombat».

— Я кое-кого встретил…

— Да ну! — персонаж Влада снес мне голову. — Влюбился что ли?

— Не знаю, — я кинул джойстик на диван и выпил. — Она не такая как все.

После моих слов, Влад так сильно рассмеялся, что вылил все содержимое своей бутылки на пол. Он закатывался, тыча в меня пальцем, подобно маленькому ребенку.

— Кир, ты не перестаешь меня удивлять. Чем больше я тебя узнаю, тем больше убеждаюсь, что ты настоящий идиот!

— С чего это?

— Сказать все по-честному?

— Руби правду матку!

— Не обидишься?

— Я похож на плаксу?

Влад поднял с пола бутылку. Развалился на диване словно барин, раскинув руки на спинке, и посмотрел на меня дружеским взглядом.

— Смотри… У тебя есть жена! Она беременная! Но ты бросил ее и ушел из семьи, наплевав на все.

— Это не я, а…

— Слушай дальше, — перебил меня Влад. — Ты завел дружбу с состоятельным человеком и живешь в его квартире. Со стороны это смотрится, как бы тебе помягче сказать, не очень по-мужски. А сейчас ты заявляешь, что влюбился, и добавляешь такую детскую чушь, что она не такая как все! Кирилл, тебе двадцать девять лет, а занимаешься ты чем-то очень сомнительным, как по мне.

— Ты не понимаешь, — запротестовал я.

— Я-то как раз все понимаю, Кир. Первый раз в жизни тебе фартануло. По-настоящему повезло, и ты пытаешься ухватиться за это мнимое счастье, отказавшись от ответственности. Бросить все и начать заново. Я тебя не виню! У меня нет беременной жены, которая грызет изо дня в день. Но ты посмотри на меня!

В серой рубашке с пятнами пота под мышками, худой, с бледной кожей, Влад действительно выглядел не лучшим образом.

— Посмотрел?

— Угу, — тихо ответил я.

— А теперь посмотри на себя.

Влад выключил телевизор и в отражении я смог воочию сравнить наши внешности. После операции на носу, мое лицо стало еще привлекательней. Аккуратно подровненная борода, светлые волнистые волосы, зачесанные назад. Густые ресницы над голубыми глазами. Смазливая мордашка, по которой раньше сходили с ума кучи девчонок.

— Видишь? — спросил Влад. — Бог дал тебе талант. И заметь, не один! Он наградил тебя внешностью, харизмой, и всем чем только можно! А что ты сделал с этим огромным багажом, дарованным природой?

Я посмотрел на Влада, и хотел было ответить, но понял, что сказать-то мне не чего. Он прав. Это я все профукал, а не кто-то другой.

— Ты лишь плакался на то, что все тебя не понимают. Что жена пилит! А то, что она носит под сердцем твоего ребенка, и в ее теле происходит столько всего, что нервная система ни к черту, об этом ты не думал? Плевать! У меня есть Бьерн! Он позаботится обо мне! Разве это поступок мужчины?

Я отрицательно покачал головой и выпил еще.

— Вот именно, Кирилл! Это поступок слабого человека. Тебе было проще убежать и бросить все, наплевав на ответственность, чем принять свой мир, и попытаться что-то исправить в нем самому!

— Ты прав.

— Оглянись вокруг!

Влад развел руками и посмотрел на все дорогущие предметы быта. Робот-пылесос подъехал к дивану и стукнулся о его ногу.

— Это все не твое, Кирилл. И глупо думать, что ты сможешь здесь задержаться. Ты не из этого мира! И твоя дорогущая гитара не придает тебе больше музыкальности, чем в тебе есть. Это просто гитара! И в моих руках она будет играть, как пердешь старой бабки, не зависимо от того, сколько она стоит.

Я посмотрел на чехол, стоящий в углу комнаты и сердце предательски защемило. Закрыв глаза, я вспомнил свою гитару, на которую копил полгода, будучи студентом. Где она сейчас? Пылится на шкафу, в квартире, где меня никто не ждет…

— Ты увяз в мечтах, Кирилл. Пора вытащить голову из задницы и, стерев говно с лица, посмотреть на мир трезво.

Выпив еще, Влад поднялся на ноги и, положив руку на сердце, сказал:

— Ого! Никогда не думал, что из меня получится оратор!

Я вжался в диван, и больше всего на свете хотел провалиться сквозь землю. На сковородку к чертям. Действительно, там мне самое место.

— Ну! Ты чего! — Влад подошел ко мне и похлопал по плечу. — Я понимаю, неприятно слушать подобное. Но лучше скажу тебе я, и сейчас, чем кто-то другой и потом, когда уже будет поздно.

— И что мне делать?

— Во-первых, выкинуть из головы ту, которая не как все. Они все, как все! Просто некоторые из них об этом не знают. Во-вторых, пора выйти из зоны комфорта и принять то, что ты не миллионер, под ногами которого ползают автономные пылесосы. И, в-третьих, вернуть свою жизнь на ту отметку, с которой тебя сбили, и с этого места наладить ее самостоятельно, без помощи доблестных викингов.

Его слова прозвучали как кирпич в голову. Четко! Без колебаний! И со всего размаха!

— Да. Ты прав. Пора вытаскивать голову из песка.

— Из задницы, Кирилл. В песке твоя башка была и до этого!

Мы вместе посмеялись, после чего ударились бутылками, и допили остатки.

— Я, конечно, не Бьерн Ларсен, — заважничал Влад. — Но поскольку, ни жены, не других иждивенцев у меня нет, то мне удалось скопить небольшую сумму. Так что я могу одолжить тебе на первое время. Хватит, чтобы снять квартиру на пару месяцев, а потом вернешься к жене, и все встанет на свои места. Отдашь, как сможешь.

— Тебе говорили, что ты прелесть?

— Моя собака только об этом и твердит, каждый вечер.

Глава 20

Я прислушался к словам Влада. Действительно. Нужно что-то менять. В тот же вечер я собрал все вещи в сумку и покинул шикарные апартаменты корпоративной квартиры Бьерна. Через знакомого риелтора я подыскал недорогую однешку, ближе к окраине города. По деньгам меня не обидели и даже не взяли процент по старой дружбе.

Это конечно не хай-тек с роботами-пылесосами, но для человека с небольшими запросами вполне годно. Открыв старенький холодильник «Бирюса», я закинул продукты, купленные в соседнем супермаркете, и решил позвонить Кате.

После пары гудков она ответила:

— Алло, — в голосе явно слышалось недовольство.

— Как ты?

— Нормально.

Повисла долгая пауза. Супруга явно не была настроена на разговор.

— Как мама? — спросил я.

— Кирилл, тебе всю жизнь было насрать на мою маму! Ты спал и видел, чтобы она побыстрее окочурилась. Что за тупые вопросы?

— Я просто хотел…

— Я прекрасно знаю, что ты хотел. А еще я знаю, что после того, как я выставила тебя за дверь, ты сразу же решил натянуть нашу новую соседку. Понравилось?

Слова, как гром среди ясного неба. Откуда она узнала?

— Что? Как? О чем ты говоришь?

— Не прикидывайся дурачком, Кирилл. Вы так усердно трахались, что даже забыли, как следует прикрыть за собой дверь.

— Это все…

— Сыграй на мне! Ты мой лучший инструмент! Очень круто, муж. Не успела я выйти, как ты засунул свой член в чужую дырку, прикрываясь фальшивыми, напыщенными словечками. Вы бы себя слышали! Цирк!

— Прости…

Я был настолько ошарашен ее заявлением, что не мог подобрать слов. Как можно так опростоволоситься? Лицо покраснело, руки затряслись, колени задрожали. Что можно сказать в такой ситуации? Как оправдаться?

— Прости?! — закричала Катя. — В жопу себе засунь свое прости!

Даже несмотря на ее крик, я слышал, что она плачет. Да, такое забыть не каждая сможет. И если я решил вернуть семью, то только что задача превратилась из очень сложной в миссию невыполнимо.

— Катя, я не знаю, что сказать и как оправдаться. Я был слеп и не ценил того, что имею.

— Вот именно, Кирилл, — ее голос стал чуть тише. — Не ценил. Никогда. Для тебя главным в жизни были; музыка и записульки в ноутбуке. А не жена и ребенок. Мне жаль, что на той вечеринке наш секс поломал тебе жизнь. Но больше всего мне жаль, что я, как тупая идиотка, повелась на твою внешность и за всей этой ширмой не смогла разглядеть главного, — Катя выдержала паузу, после чего добавила: — Что в тебе нет ничего от настоящего мужчины. Ты мальчик. Маленький сломленный мальчишка, у которого погибли родители, и ему пришлось лечиться в психушке, чтобы пережить травму. Не звони мне больше.

Прозвучали короткие гудки.

Так откровенно мне еще никто не вонзал нож в сердце. И я не могу ее за это винить. Если бы я увидел, как моя жена занимается сексом с другим мужчиной, не знаю, что бы я сделал и как бы себя повел…

Вокруг образовалась туча, и с каждой секундой молнии приближались все ближе, наровясь испепелить мою грешную душу. Все катится к чертям, и что делать и в какую сторону пойти, я не знаю.

В квартире прозвучал звонок. Писклявый, терзающий нервы протяжным воем. Кто это? Я же только-только въехал. Подойдя к двери, я заглянул в глазок и увидел Бьерна. Он стоял в подъезде и целенаправленно давил на кнопку.

— Кирилл, открывай, я знаю ты дома!

Вот только его сейчас не хватало. Руки лениво потянулись к замку, после чего еще медленней повернули ключ. Дверь со скрипом открылась, и Бьерн вошел внутрь, не дожидаясь приглашения.

— Решил сменить обстановку?

— Как ты узнал, где я живу?

Бьерн посмотрел таким взглядом, что не пришлось спрашивать дважды.

— Может, поговорим на улице, у меня не убрано.

— Хорошо, жду возле машины, внизу.

Наспех одевшись, я спустился вниз и, выйдя из подъезда, вдохнул осенний, морозный воздух. Бьерн топтался возле своего «Мерседеса», покачивая головой в такт музыке, игравшей из салона.

— В чем дело, дружище? — спросил Бьерн. — Если ты хочешь прервать наше общение, то ты только скажи. Я все пойму. В конце концов, не каждый может принять и разделить все, что я тебе показал.

— Дело не в этом.

Осмотревшись по сторонам, я заметил, что во дворе вообще нет людей. Никого. Пусто и тихо. Странное ощущение после того, как ты долгое время живешь в центре.

— Может прояснишь? — спросил Бьерн.

— Я рад, что мы с тобой познакомились. И за все, что ты для меня сделал, я безмерно благодарен. Тебе действительно удалось показать мне другой мир, и сделать меня более сильным и собранным. Но я не могу и дальше жить как пиявка, присосавшаяся к ноге.

— Чушь!

— Нет, Бьерн! Так и есть. Один человек сказал, что пора вытащить голову из задницы и посмотреть на мир глазами трезвого парня. Мне нужно вернуть семью и попытаться исправить свой мир! А не плескаться в твоем, как шоколад в молоке, думая, что так и надо.

— Что ж, — подытожил Бьерн. — Слова твоего друга не лишены смысла. Как ни как, это твоя жизнь, Кирилл, и последнее слово должно оставаться за тобой. Мне лишь придется это принять.

Бьерн подошел и обнял меня, похлопав по спине. Затем, положил ладони на плечи и посмотрел на меня с расстояния вытянутых рук.

— Помни, Кирилл! Чтобы не случилось в твоей жизни, ты всегда можешь рассчитывать на меня. Я дышу благодаря тебе. Благодаря тебе у меня появятся дети, и надеюсь, они будут гораздо лучше их отца!

Бьерн протянул руку, и мы обменялись крепким, дружеским рукопожатием. В его глазах читалась неподдельная благодарность. И вспоминая момент, когда я решил рискнуть жизнью и спасти его. Я понял, что поступил правильно.

Тишину и магию момента прервал визг тормозов и пара внедорожников, залетевших во двор! Мы обернулась на звук, и увидели, как к нам мчатся две машины, без номеров, явно не собираясь останавливаться. Секундная волна страха пронеслась от пяток до макушки. Я застыл на месте и не мог пошевелиться. Бьерн оттолкнул меня, и я врезался в его «Мерседес». Кингурятник джипа ударил Бьерна в грудь, и он как тряпка отлетел в сторону.

Сердце стучало бешеным ритмом. Смотря на валяющегося Бьерна, измазанного в крови, я не мог поверить в то, что это происходит на самом деле. Чья-то рука схватила меня за капюшон куртки и потянула в сторону. Пара крепких мужчин в черных, вязаных масках выскочили из машины, подняли скорчившегося Бьерна и закинули в салон.

С размаха приложив кулаком в голову, меня затащили внутрь другого внедорожника.

Быстро. Собранно. Целенаправленно. Я даже не понял, как в одно мгновение из человека решившего вернуть жену, превратился в пленника.

Глава 21

Удар. Еще один. Еще.

На голову накинули мешок! В то время, как машина тронулась с места, кто-то нещадно молотил меня по лицу. Кровь потекла из носа, бровей. Я чувствовал тягучие струйки на коже.

— Врежь ему как следует!

Абсолютно незнакомый голос, но после того, как я его услышал, очередная подача в висок заставила отлететь и удариться затылком об дверь.

— Руки вяжи.

Я пытался сопротивляться, но после всех нападок со стороны похитителей, удавалось с трудом. Крепкие пальцы обхватили запястья, и я почувствовал, как их намертво сковала веревка. Я хотел закричать, но вовремя понял, что это ничего не даст, а дополнительную боль причинить может. Последний удар в живот, и я сложился пополам, попутно влетев лицом в переднюю сидушку. Им хватило пары минут, чтобы сломать меня и заставить скулить.

А я-то думал, что с трусом Кириллом покончено.

— Как там второй?

Опять тот же голос. Но ответа я не услышал, по всей видимости, он разговаривал по телефону.

— Хорошо! Ты там с ним по жестче! Этот говнюк не так прост, как может показаться на первый взгляд. Не дайте ему ни единого шанса воспользоваться ситуацией. Все должно быть под контролем! — последовала минутная пауза. — Мой клиент в порядке. Судя по кровище на тряпке, он уже не такой красавчик, что был пять минут назад. Ладно, Первый, едим в условное место. Все по плану! Давай!

Он не назвал его по имени. Только номер. Что это может значить? Выплевывая сгустки крови, я пытался сообразить, что к чему. Либо они похитили нас, а скорее всего Бьерна, с целью выкупа, либо парни настолько профи, что решили не светить имена, и все равно убьют нас. Если второй вариант, то — это конец!

— Что вам от меня надо? — мой голос прозвучал тихо и мирно. Без какого-либо вызова.

Удар, и голова, подобно футбольному мячу, отлетела в сторону. Все поплыло. Затошнило. Я чувствовал приступы рвоты, но каким-то чудом мне удалось не облеваться.

— Ты не в том положении, чтобы вопросы задавать, красавчик.

Опять его голос. Остальные молчат. Но я точно знал, что в салоне их трое. Не светятся. Нет лиц. Нет номеров на машине. Только баритон мужчины, который я вряд ли узнаю, так сильно били по голове. Даже если нам удастся выбраться из этой переделки, виновники останутся безнаказанными.

Отвлекаясь на боль во всей верхней части тела, я даже забыл испугаться. Только сейчас до меня дошло осознание всей серьезности сложившейся ситуации. В салоне зазвучала музыка. Что-то в стиле Кантри. Сначала я пытался считать повороты, во мне проснулся Джеймс Бонд, но через несколько минут я уже не мог ни на чем сосредоточиться. Я просто плыл по течению… Качаясь из стороны в сторону, трясся и дрожал. Так продолжалось минут тридцать, а затем, машина остановилась.

— Эй? Ты там не сдох?

Я был настолько испуган, что смог выдавить лишь нечто напоминающее писк.

— Слыхали эту мышку?

Слева и спереди прозвучал смех. Я пытался собраться, но ничего не получалось. Страх был везде! Он проник в самую глубь и управлял процессом, не обращая на меня внимания.

— Вытаскивайте его!

Судя по тому, как холодный ветер подул в лицо, кто-то открыл дверь. Меня выволокли наружу, и кинули вперед. Я упал на землю, руки и голова оказались в грязи. Удар ноги в живот, и я закашлял словно больной коклюшем.

— Снимите это дерьмо у него с головы!

Свет!

Перевернув меня на спину, кто-то стянул мешок с головы, и я увидел солнечные лучи, проникающие сквозь толщи деревьев высоко надо мной. Прикоснувшись руками к лицу, я попытался понять всю серьезность повреждений, но, посмотрев на пальцы, испачканные грязью и кровью, решил, что это может подождать.

— Поднимайся! — с трудом, но я встал на ноги.

Теперь я его разглядел! Крупный мужчина в дутой черной куртке, скрывающий лицо под маской. В правой руке он держал пистолет, и стоило мне заметить оружие, как я невольно упал на колени. Рядом с ним стояли еще двое. Они ничем не отличались от командира. Как на подбор! Чтобы уже точно не опознать по росту и телосложению!

Троица стояла неподвижно, наблюдая за тем, как я трясусь, по пояс в грязи. Осмотревшись по сторонам, я обнаружил, что нахожусь в лесу. Грудь сжало так сильно, что я не мог дышать. Павшая листва под ногами, приводила в ужас! Неужели меня убьют здесь и закопают под соседним деревом в такой красивый, солнечный день?

Выдыхая пар изо рта, я хотел реветь и орать в голос! Хотел умолять, но со слезами на лице, понял, что это не поможет. Пальцы рук тряслись так сильно, что я сковал их в замок, учитывая то, что запястья связывала веревка.

Из-за внедорожника, что стоял за спинами похитителей, выехал еще один. Машина остановилась возле джипа, и из нее вышло еще три человека. Черные маски, черные дутые куртки. Шесть верзил! Даже если бы мы сошлись с ними в честной схватке, шансов бы не было.

Из салона вытащили Бьерна. Он барахтался и пытался сопротивляться, но связанный по рукам и ногам, у него не очень-то получалось. Его красная кожаная куртка была вся испачкана засохшей кровью и грязью. Джинсы порвались на правом колене. Одного ботинка не хватало. Лохматые волосы торчали в разные стороны. Разбитое лицо свидетельствовало о том, что ему досталось еще больше чем мне!

— Сопротивлялся?

Мужчина, держащий Бьерна за шиворот, кивнул. Выпустив из рук, он толкнул Бьерна в мою сторону и после пары неловких прыжков он рухнул возле меня. Куски грязи долетели до моих штанов после его падения на землю. Я видел боль. Бьерн держался за живот. Не понимаю, как он вообще выжил после удара машины.

Не без усилий, но ему получилось подняться на ноги, пускай он и выглядел поверженным.

— Вставай, Кирилл, — он сказал это с такой силой, что внутри меня затеплился лучик надежды. — Не нужно царапать колени перед лицами этих чертей!

Шатаясь из стороны в сторону, Бьерн плюнул кровавой слюной в сторону похитителей.

— Господин Ларсен! — предводитель подошел ближе и похлопал ладошкой Бьерну по лицу. — Не думал, что вы окажитесь таким смелым человеком. Обычно дети состоятельных родителей начинают прикрываться папочкой в подобных ситуациях. Но не вы! Я ценю это.

Развернувшись, сделав шаг назад, он собирался уходить, но вновь повернулся к Бьерну и ударил его в живот так сильно, что он облевался кровью. Сил в ногах не осталось, и Бьерн упал на землю, корчившись от боли.

— Смелость — это похвально, Господин Ларсен, — схватив его за волосы, он поднял Бьерна на ноги и поставил перед собой. — Но в данной ситуации абсолютно не уместна! Как думаете? Сколько отвалит денег ваш отец, что бы его единственный сын и наследник империи остался в живых?

Мужчина отошел в сторону и почесал затылок, сделав озадаченный вид. Значит, им нужны деньги! Поэтому они не показывают лица, и никто не говорит. Значит, как только отец Бьерна заплатит выкуп, все закончится. Пульс участился. Стало чуть легче дышать.

— Миллион? Два? — продолжил преступник. — Десять, двадцать? Как думаешь, Бьерн, во сколько миллионов евро отец оценит твою жизнь? Какую сумму сможет потянуть?

Бьерн лишь шатался из стороны в сторону, обливаясь кровью. Видимо сломанные ребра заставили принять действительность и, захлопнув рот, перестать напрашиваться.

— Мой отец, — тихо сказал Бьерн. — Ничего никому не должен платить. Как и кто-либо другой. Вы решились нажиться на состоятельном человеке, похитив сына. Очень смелый поступок, — Бьерн выдержал паузу. — Подумают некоторые. Но когда все закончится, и перед вашими лицами захлопнется решетка, вы осознаете! Ваша тропа изначально вела не в ту сторону. А боль и насилие, причиненное другим, вскоре вернется к вам вдвойне.

— Да что ты? — засмеялся похититель.

— И еще кое-что.

Бьерн кивком головы подозвал к себе мужчину. Важной походкой здоровяк подошел ближе и наклонился вперед, внимательно слушая.

— Никто не смеет обижать моего друга!

Со всего размаха, Бьерн ударил головой в нос своего визави. Мужчина повалился на землю, а Бьерн, запрыгнув на него сверху, несколько раз ударил по корпусу, а затем, впился зубами в черную маску. Преступник завизжал как животное. Я видел — его пальцы задрожали от боли. Через секунду Бьерна пинало пять человек, а пострадавший перекатывался с живота на спину, держась руками за окровавленную маску.

— Сука! — кричал он. — Конченная сука! Он мне нос прокусил!

Я смотрел на все происходящее и не понимал, как Бьерн до сих пор остается жив. Град ударов обрушивался на его избитое тело, а ему по-прежнему удавалось сопротивляться и отмахиваться. Он не сдавался!

И я не должен!

Бросившись в толпу, я снес троих или двоих, после чего повалился на землю. Через секунду я познал настоящую боль. Били везде, куда только могли дотянуться тяжелые ботинки. Один удар откинул голову, второй вернул в прежнее положение. В момент, когда я открыл глаза, то увидел, как один из нападавших подпрыгнул вверх и грязной подошвой приземлился на мое плечо. Свернувшись калачиком, я ждал конца. Казалось, что сейчас меня забьют до смерти. Но внезапно все прекратилось.

— Поднимите этих засранцев!

Видимо мужчина с покусанным лицом пришел в себя. Избитых, но не сломленных, нас поставили на ноги рядом друг с другом. Я смотрел на Бьерна, а он кивками головы говорил, что все будет хорошо! По его щекам стекала кровь, правая скула посинела от побоев.

— Вы сами виноваты, Господин Ларсен!

Человек в черной маске втащил из-за пояса пистолет, направил мне в сердце, и выстрелил.

Глава 22

— Черт! Черт! Черт! Вот дерьмо!

Выплевывая легкие от отдышки, спрятавшись за деревом, я трясся от страха, словно ко мне подвели провода с электричеством. По колено в листве и грязи, со связанными руками, я прислушивался к каждому шороху. Ведь сейчас только слух мое единственное спасение от свинца в голову.

Этого просто не может быть! Зачем он это сделал? Стуча зубами, я вспоминал лицо Бьерна в тот момент, когда он закрыл меня от пули. Когда смерть была так близка, что я чувствовал ее гнилое дыхание, Бьерн Ларсен стал тем щитом, спасшим мне жизнь.

— Беги, — шепотом сказал Бьерн.

Выстрел, глаза друга, смотрящие сквозь меня и страх, от того, что его жертва будет напрасной, если я не спасусь. Беги! И я сорвался со всех ног. Я бежал так быстро, виляя между деревьями, что Усэйн Болт, по сравнению со мной, показался бы парнем на инвалидной коляске. Выстрел и кусок древесины отлетел в полуметре от головы. Бешеный стук сердца! Ноги работали, как автономный механизм. Я мчался вперед, вглубь леса, а перед глазами стоял образ Бьерна.

Перепрыгивая через поваленные стволы, через ветки и муравейники, я хватал губами воздух, под звуки пальбы.

Останавливаться нельзя. Плевать, что устал! Плевать, что страшно! Главное — не сдаваться! Эти ублюдки должны получить по заслугам. И мне ни в коем случае нельзя умирать. Только не так! Только не после того, что сделал Бьерн!

Звуки стрельбы затихли. Шаги за спиной потерялись вдали. Неужели мне удалось оторваться? Забежав за дерево, я сел на корточки, моля Богов, чтобы все это закончилось.

— Ищите мерзавца! Он где-то здесь!

Опять его голос. Они близко. Нужно собраться. Посмотрев наверх, я увидел ворона, сидящего на ветке. Вот бы мне сейчас его крылья. Поднеся связанные руки к губам, я наспех развязал веревку зубами. Судя по направлению звука, они метрах в ста справа от меня. Выбравшись из своего укрытия, несмотря на оглушающий страх во всем теле, я подобрался ближе к похитителям. Нужно оставить веревку в направлении противоположном моему.

У меня появилось небольшое преимущество. Аккуратно наступая на землю, чтобы не создавать лишнего шума, мне удалось подкрасться к большому пню, и теперь я смог видеть преследователей, оставаясь незамеченным.

Схватив небольшой камень, я закрутил его в веревку для большей увесистости, и как мог, закинул в сторону. Четверо вооруженных бугаев отозвались на шум, и пошли в ложном направлении. Я не стал и дальше наблюдать за тем, как они идут по следу. Сначала ползком, затем на четвереньках, а после, когда убедился, что я довольно далеко от места падения веревки, мои ноги перешли на бег.

Их было четверо. Значит двое остались с Бьерном. Что с ним случилось? Жив ли мой друг? Вопросы, вопросы, вопросы. Соберись, Кирилл. Сейчас не время думать и рассуждать. Сейчас все что от тебя требуется — это бежать! Бежать без остановки! Бежать, чтобы жить!

Треск веток под ногами. Мрачное карканье ворон. Каждый шорох слева и справа грозил сердечным приступом.

— Как же тебе удалось вляпаться в такое дерьмо!

Я бежал не останавливаясь. Вскоре время потеряло свой лик. Ноги стали ватными, в ботинках чувствовалась влага. Скорее всего, я стер в кровь обе ступни. Но это все же лучше, чем лежать бездыханным с дыркой в сердце. Бьерн выплатил долг со всеми процентами и еще накинул сверху.

— Стоять!

Эта фраза оборвала все надежды на спасение. Неужели мне не удалось?

— Не стреляй, — с отдышкой в голосе сказал я. — Пожалуйста, не стреляй.

— Повернись!

Я выполнил приказ. В десяти метрах от меня стоял мужчина в черной маске. Его правая рука, направленная в мою сторону, держала пистолет.

— Знаешь, урод! — его голос показался знакомым. — Ты мне не понравился с нашей первой встречи.

Убрав пистолет за пояс, он снял маску с лица. Все-таки «эффект бабочки» не пустые слова. Не отправь меня тогда Катя в магазин, не случилось бы ничего подобного. Олег Громов своей звериной мордой прожигал дырку в моей груди. К и без того суровому лицу, прибавился шрам на щеке, который Бьерн заштопал степлером. В глазах ярость. Треск кулаков. Нет, он не хочет стрелять в загнанного зайца Кирилла. Судя по тому, как он направился в мою сторону, стало понятно! Смерть я познаю от его руки, а не от оружия.

— Твоя смазливая рожа так и просит кулака! Кто ты, без своего Бьерна? Ничтожество! Ты посмотри на себя! Загнанная собака. Да на тебя пулю тратить жалко.

С каждым новым шагом, Олег становился все ближе. Его наглый выпирающий подбородок ходил из стороны в сторону, словно готовился сожрать меня с потрохами. Вот оно! Вот тот момент. Финальный экзамен. Что мне делать? Как себя повести? Пытаться бежать? Видимо это читалось в глазах.

— Даже не пытайся! — Олег вытащил пистолет и направил в мою сторону. — Только устанешь перед смертью.

Я автоматически поднял руки в знак капитуляции. Бежать — не вариант. Драться? Глядя на противника, меня пробирала дрожь. Да, в багажнике Бьерна он не выглядел столь устрашающе. Избитый, голый и со сморщенным членом он мне нравился куда больше. Но сейчас, я отчетливо разглядел в его глазах намеренность убивать.

— Я дам тебе шанс! — Олег наклонился вниз и положил пистолет на землю. — Давай! Один на один! Как в старые добрые.

— Ты себя в зеркало видел? — я попытался сострить.

— Да, как получим выкуп за твоего Норвежского друга, сделаю себе операцию. Последую твоему примеру!

— Думаешь, поможет?

— Ах ты, смазливый педик.

Встав в полный рост, Олег прохрустел пальцами. Размял шею и спину.

— Сдохнешь как мужик!? — прокричал он. — Или побежишь, словно баба!?

Выход один. Принять бой. Но даже если мне и суждено погибнуть в этом вонючем лесу, в окружении ворон и павших листьев, то напоследок нужно потешить свое эго.

— Кстати о бабах, — сказал я. — Твоя неплохо работает задницей, когда ее касается член, такого смазливого педика, как я.

— Убью суку.

Это было последним, что я услышал от Олега. Дальше звучал рев дикого зверя. С криком он бросился в мою сторону, нанося удар за ударом. Я меньше ростом, да и тренировки с Бьерном не прошли даром. Смотря на здоровенные кулаки, разрезающие воздух, во мне открылось второе дыхание. Я понимал, что это не благородный бой. Это схватка. И от ее исхода зависит моя жизнь. Плевать на правила и все прочее. Убей, или убьют тебя.

Олег замахнулся правой рукой, и она пролетела в сантиметре от моей челюсти. Чудом мне удалось отскочить назад и в ответ нанести прямой удар ноги в его грудь. Противник отошел на пару шагов назад, давая понять, что моя атака не подействовала должным образом. Раскинув руки, он побежал на меня, пытаясь схватить и завалить. Его пальцы хватали за рукава, плечи, дергали из стороны в сторону, пытаясь вывести из равновесия и кинуть на землю. Я хотел вырваться, но все безуспешно. Поймав мой капюшон, Олег с силой дернул на себя и, вытянув руки вперед, я выбрался из куртки, оставшись в одной футболке.

— Вот слизняк!

Бросив куртку в сторону, он вновь пошел ко мне. Следующая пара ударов пришлась по корпусу и голове. Я, как мог, пытался не терять самообладания. Нельзя поплыть. Здесь не получится упасть и отлежаться, как на канвасе. Рефери не отсчитает до десяти. Упал — погиб. И после очередного пропущенного в область виска, я понял это, как нельзя лучше.

Отбежав в сторону, я начал думать. Мне не хватит физической силы, чтобы справится с таким монстром. Нужно что-то решать, причем очень быстро.

Вновь крик, и вновь мне пришлось возиться целую минуту, чтобы выползти из-под своего визави. Я кусался, царапался, пытался бить пальцами в глаза, в область паха. Все что только возможно. Но он был словно из камня. Казалось проще сломать руку, чем его челюсть. Олег схватил меня за шею и ударил головой в лицо. В этот раз я не стал подставлять нос, а наклонился вниз, так что его атака пришлась в область лба. После удара ноги, я отпрыгнул в сторону и захромал. Так продолжать нельзя. Силы на исходе. Моментов для маневра все меньше.

И тут мне выпал золотой билет.

Топчась на месте, я ощутил под ботинком что-то твердое. Посмотрев вниз, я не мог поверить глазам. Пистолет! Тот самый, что он положил на землю. Но Олег тоже это увидел. Не дожидаясь пока его застрелят, он бросился на меня и свалил с ног. Мы барахтались в желтых листьях, шаря руками в грязи, пытаясь отыскать оружие. Поняв, что свой шанс я упустил, Олег перевернул меня на спину и несколько раз хорошенько приложил кулаком по лицу. От удара я выплюнул зуб и кровь начала выливаться изо рта. Этот ублюдок сидел на мне сверху и с улыбкой наблюдал за тем, как я корчусь от боли.

— Че, сука! Нравится! Еще хочешь.

Удар! Пощечина, чтобы я не терял сознания. Удар!

— Я твою женственную рожу в кашу превращу!

Кончиками пальцев я хватал листву, ветки и все до чего мог дотянуться. Но нашел я нечто более увесистое. Схватив пистолет за ствол, я со всего размаха заехал рукоятью Олегу по голове. Девяносто килограмм брутального мужчины отлетело в сторону. Я валялся на спине пытаясь сообразить, что только что случилось. Поднеся окровавленное оружие к лицу, во мне появилось нечто напоминающее уверенность.

Пока Олег барахтался на земле, хватаясь руками за голову, я не стал разбираться с предохранителем и всем прочим. Я подполз к противнику и со всей силы, сколько осталось в моем избитом теле, начал бить его по затылку. Кровь разлеталась ошметками в разные стороны. Я кричал и бил. Бил и кричал! Вся ярость, копившаяся во мне двадцать девять лет, вырвалась наружу и обрушилась на ублюдка.

Удар за ударом. Это был не я. Кто-то другой. Что-то другое.

Олег перестал двигаться. Кончики его пальцев лишь изредка сокращались, а после вновь утопали в грязи. Не знаю, убил я его или нет, но пульс проверять не стал. Перевернувшись на спину, я еще несколько минут приходил в себя, пытаясь отдышаться.

Позже, собравшись с мыслями, я встал на ноги, нашел куртку, оделся и поплелся прочь, трясущимися руками обхватывая окровавленную рукоять пистолета.

Глава 23

— Парень, с тобой все в порядке?!

Я бродил по лесу до самых сумерек. Вороны кружили в небе, добавляя мрачности. В голову лезли самые дурные мысли. Весь испачканный кровью и грязью, я начал боятся, что уже не найду выходы из этой чащи. От обиды хотелось смеяться и плакать. Стоило ли пережить весь этот ужас, и в итоге, замерзнуть под деревом! Выдыхая облако пара изо рта, я осмотрелся по сторонам. Ничего кроме листьев, веток, и темени, что с каждой минутой становилась гуще.

Когда окончательно стемнело, я увидел свет вдалеке. Осторожно прокрадываясь вперед, я заметил еще одну вспышку. Вскоре я вышел на дорогу. От облегчения хотелось прыгать выше головы, но травмы, после сражения, напоминали о себе тягучей болью во всем теле. Спрятанный за пояс пистолет, придавал некое подобие уверенности. Ступив на асфальт, я пошел вдоль дороги, ожидая, что какой-нибудь добрый человек подберет заблудившегося странника. Так и случилось. Через двадцать минут возле меня остановился старенький «Москвич». Мужчина лет шестидесяти открыл дверь и посмотрел на меня с улыбкой.

— Отец, до города подбросишь? — я растирал окоченевшие ладони.

— Запрыгивай. Тяжелый день?

Было приятно сесть в теплый салон, пускай в нем и воняло спертым запахом табака. Я захлопнул дверь, но водитель сказал, что нужно хлопнуть сильнее. Замок старый. Со второй попытки получилось лучше. Старик достал из кармана пачку «Явы» и предложил мне закурить. Я вежливо отказался. Осмотрев меня с ног до головы, мужчина понял, что я не настроен на беседу и продолжил молча крутить баранку.

Что теперь делать? Идти в полицию? И что я им скажу? Возможно, я убил человека, пускай и защищая собственную жизнь, но все же это убийство. Бьерн… Что с ним стало? Казалось, что меня окружили со всех сторон, и тыкают иглами, каждый раз, когда я ухожу из центра.

— Куда тебя? — спросил мужчина, въезжая в город.

Ева…

Я попросил старика, чтобы он подбросил меня к месту, где она устраивает свое Безумие. Через двадцать минут я долбил трясущейся рукой в железную дверь. В темноте, замерзший, избитый, я ждал, когда же откроется это маленькое окошко и возможно тот верзила, с бритой головой, вспомнит меня и впустит.

— Пароль, — в лицо ударил красный свет.

Что же там говорил Бьерн? Черт, совсем вылетело из головы.

— Мне нужно поговорить с Евой. Это очень срочно!

Окошко закрылось. Видимо разговаривать с таким отбросом, на которого я сейчас похож, никто не захотел. Да и кто их будет винить. Не могут же они впускать каждого второго бомжа с разбитым лицом. Нужно что-то придумать! Возможно, каждая секунда на счету.

— Открывай!

Я вновь ударил по двери. Окно открылось, но сейчас лицо охранника выглядело не таким наглым, как минуту назад. Понятное дело, не каждый день тебе в рыло тычут окровавленным пистолетом.

— Открывай дверь, или я тебе в голове пару лишних отверстий проделаю!

И действительно! Я не шутил. С шутками было покончено в лесу, когда за мной охотилась толпа головорезов с пушками.

— Дружище, ты об этом пожалеешь!

— Я похож на человека, которому есть что терять? Живо открывай! Мне нужно срочно поговорить с твоей начальницей.

Я услышал лязганье металла. Как только появилась небольшая щель, я пнул дверь, и она откинула охранника в сторону. Огромное тело здоровяка находилось на мушке, не давая ни единого шанса на сопротивление. Оставляя грязные следы на стеклянном полу, я шел по коридору, мимо диванов и цепей, висящих на стене.

Все было тихо. Посмотрев в помещение с огромным выбором игрушек для садо-мазо, я не увидел включенного света, ни той девушки с разрезанным языком. Видимо сегодня контора не работает. Все извращенцы сидят по домам и занимаются стандартным сексом в миссионерской позе. Распахнув красную драпировку, пропитанную тысячами литров крови, как сказал Бьерн, я зашел в помещение.

Все тихо и спокойно. Каменные стены, пустые клетки, нет сотен людей, трахающих друг друга под наркотиками. Тусклый свет. По полу, тонкой струйкой, растекался дым. Возле барной стойки я увидел Еву. Одинокую и загадочную. Темные волосы, собранные в пучок на затылке, серое платье, закрывающее кожу от подбородка до щиколоток ног. Она сидела на высоком стуле, как королева и пила коктейль, под музыку из телефона. Поставив напиток, она что-то записала в блокнот, и я впервые увидел, как она улыбается. Чистая и безмятежная Ева. Не зная, что за ней наблюдают, она выглядела не тем демоном, который снился мне в последнее время.

— Ева! — прозвучал голос охранника за спиной.

Мне показалось, что она даже изменилась в позе. Обернувшись и посмотрев на меня, она вновь превратилась в женщину, что может напугать одним своим взглядом. Допив содержимое бокала, она встала со стула и пошла в мою сторону.

— Ева.

Но не успел я сказать и слова, как она прошла мимо меня, опалив черными глазами и, приблизившись к охраннику, зарядила ему смачную пощечину. Мужчина схватился за лицо, и виновато попятился назад.

— От тебя требуется лишь, чтобы меня никто не беспокоил.

— Прошу прощения, но у него была пушка, — оправдывался здоровяк.

— Значит теперь, будешь носить бронежилет! — повернувшись ко мне, Ева прищурилась и немного вытянула вперед пухлые губы с черной помадой. — Вон с глаз моих!

Сначала я думала, что это обращение ко мне, но в ту же секунду охранник скрылся из вида.

— Кирилл, я смотрю, вы не ищите легких путей. Позвольте узнать, что с вами случилось на этот раз, и что поспособствовало тому, что вы пришли в мой храм, размахивая этой варварской штуковиной?

Сообразив, что я по-прежнему сжимаю кровавую рукоять пистолета, я спрятал оружие в карман куртки.

— Бьерн! Его похитили.

Ева лишь тихо рассмеялась. Проведя кончиком пальца по подбородку, она прошла мимо меня, села на стул и выключила музыку на телефоне.

— Ты что не слышала! — запротестовал я. — Я говорю, Бьерна похитили! В него стреляли!

— Когда это мы успели перейти на ты? — казалось, эту женщину ничто не может вывести из равновесия. — Кирилл, выпьете? — Ева достали бутылку и пустой стакан. — Судя по вашему лицу, вам это нужно гораздо больше чем не.

Подойдя к барной стойке, я схватил бокал и выбросил его на танцпол. Осколки стекла с треском разлетелись во все стороны.

— Ты слышала, что я только что сказал? — Ева осталась безучастной. — Я весь день носился по лесу с пулями возле задницы! Меня били! В меня стреляли! Я думал, что сдохну там! А ты сидишь, здесь, с лицом полным безразличия, наплевав на то, что Бьерн сейчас у них и кто знает, что они с ним делают!

— Сколько экспрессии, — Ева медленно налила мартини в свой бокал.

— Ты нормальная, нет?

— А что в вашем понимании слово нормальность?

— Похоже, я зря пришел. Нужно найти вашего отца, может он окажется не таким говном как ты.

Развернувшись, я направился в сторону выхода, кипя от ярости. Что у них за семейка такая? Ей вообще наплевать?

— Сядь! — властно крикнула Ева мне в след. — Я не разрешала тебе уходить!

Я вернулся, сел на стул и посмотрел в ее черные глаза. Ева провела рукой по моему избитому лицу и что-то в ней изменилось. Появился интерес во взгляде.

— Расскажи по порядку. Кто, где, зачем и почему. Судя по палитре, покрывающей твое милое личико, мой брат действительно вляпался во что-то серьезное.

Глава 24

— Хватит ныть.

После того как я рассказал Еве все, что произошло, ее величество усадила меня на небольшой диванчик возле стола и принесла аптечку. Каждый раз, когда она касалась меня ватой, пропитанной антисептиком, я вскрикивал, как маленький мальчик.

— Ты всегда был таким нежным?

Ее дьявольские глаза до неприличия близко разглядывали ушибы и порезы, оставшиеся после побоев. Каждый раз, когда наши взгляды встречались, я закрывал веки. Казалось, она заглядывает в самые потайные уголки сознания и, взяв душу, силком вытаскивает наружу.

— Я позвонила отцу Бьерна. Он скоро будет здесь.

— Отцу Бьерна? — спросил я.

— Почему тебя это так удивляет?

— Вы же брат и сестра.

— Значит, он тебе не рассказал, — Ева глубоко выдохнула.

— Не рассказал что?

— После смерти своей супруги, Эспен забрал сына и переехал в Россию.

— Это я уже слышал. Ай! — Ева словно специально надавила на рану.

— Когда Бьерну было десять лет, его отец встретил женщину. Карину Миллер. Она работала психотерапевтом. Потеря жены терзала Эспена долгие годы и, в итоге, суровый Норвежец решил прибегнуть к помощи специалиста.

— И этим специалистом оказалась твоя мама?

— Какой ты проницательный, — Ева саркастически улыбнулась. — Да. После нескольких месяцев, сердце Эспена оттаяло и в нем оказалось чуть больше места, чем для одного только сына.

— У пациента и врача завязался роман?

— Эспен знал, что это недопустимо. Он прекратил лечение. Выждал пару недель и начал новую кампанию по соблазнению Карины. Им обоим было за сорок. Одинокие, но состоятельные и сложившиеся личности. Эспен всю свою жизнь пытался контролировать все и всех, но с Кариной у него мало что получалось. Эта женщина вела себя не по шаблону. В итоге, оказалось, что сам Эспен стал ее эскортом, а не наоборот.

— Ты знала об их романе?

— Карина долгое время умалчивала. В то время я была подростком. Пятнадцать лет. Сумасшедший возраст. Как бы она не старалась, со мной всегда все было сложно. Сколько себя помню, мы никогда не ладили. А когда я узнала, что Карина выходит замуж за Норвежца, да еще в придачу с десятилетним сыном, то это окончательно испортило наши отношения.

— А Бьерн? — спросил я. — Как он отнесся ко всему этому?

— Бьерн всегда был молодцом и во всем поддерживал отца. Во всем мире они были единственные, кто есть друг у друга, и мальчик понимал, что Эспену нужны эти отношения. Плюс ко всему, Карина не зря по образованию психолог, подход к десятилетнему парнишке нашелся сам собой. Поняв, что родную дочь уже не исправить, она переключилась на пасынка. В конце концов, у нее появился ребенок, о котором она все время мечтала.

Глядя на Еву, пьющую мартини напротив меня, я никак не мог разобрать, что она чувствует, рассказывая о своем прошлом. Большую часть времени ее глаза оставались холодной пустотой. Лишь в редкие моменты в этой черноте проскакивало нечто, что я никак не мог разобрать. Думаю, все-таки это была грусть. Даже в такой отреченной от мира женщине, как Ева, должна быть толика эмоций.

— Что было потом? Как ты ладила с новоиспеченным братом?

— Думаю, он ненавидел меня больше всех на свете. Но даже в таком юном возрасте ему хватало ума не жаловаться и не бежать к папе, каждый раз, когда в него летели тапки, если он заходил в мою комнату, не постучавшись. И это бесило еще сильнее, — лицо Евы напряглось, впервые за наш разговор. — Он был слишком идеальным. И все то время, что я смотрела в его зеленые глазки, мне хотелось…

Разговор прервал цокот каблуков. Повернув голову назад, я увидел, как высокий мужчина в черном костюме, поверх которого накинуто серое пальто, быстрыми шагами приближался к нам.

Седые волосы, зачесанные назад, аккуратная борода. Далеко за пятьдесят, но судя по походке в отличной форме. Высокий ворот пальто придавал элегантности. Узкое вытянутое лицо с глубокими морщинами возле носа и губ. Ярость в голубых глазах. Этот человек и есть отец Бьерна. Я не сомневался.

— Что случилось, Ева! — властным голосом, отразившимся в эхо, закричал Эспен. — Во что ты опять втянула моего сына!

Ева, в свою очередь, облокотилась на спинку дивана, приложила указательный палец к губам, и немного наклонила голову вправо, внимательно рассматривая отчима.

— Ты постарел, — без эмоций сказала она.

— Мне плевать, что ты думаешь о моем внешнем виде! Что с моим сыном!? — все его лицо напряглось, вены вздулись на морщинистом лбу. — Отвечай!

Женский палец с черным длинным ногтем указал в мою сторону.

— Молодой человек, — пытаясь успокоиться, обратился Эспен. — Вы были там? Вы видели, что случилось с Бьерном? Кто его похитил?

— Один из нападавших был Олег Громов, — запинаясь, я начал лепетать. — Некоторое время назад, Бьерн довольно жестоко избил этого парня, — не дожидаясь реакции Эспена, я добавил: — На то были веские причины! Нас схватили во дворе, Бьерна сбила машина. Затем отвезли в лес. В результате потасовки в Бьерна стреляли, мне удалось скрыться.

После слов про стрельбу, Эспен Ларсен, казалось, постарел еще на десять лет. Его глаза цвета моря вытаращились на меня, как две огромные ледышки.

— Олег Громов догнал меня и хотел убить. Была драка. Не знаю, что с ним теперь, — вытащив окровавленный пистолет из кармана, я положил его на стол. — Думаю, он не выжил. Все то время, что нас держали на мушке, они говорили о том, сколько вы заплатите денег, чтобы выкупить единственного сына. Они не хотели стрелять в него. Эта пуля предназначалась мне. Бьерн закрыл меня своей спиной.

Эспен схватился руками за лицо и начал ходить из стороны в сторону. Казалось он действительно в отчаянии. Его серое пальто развевалось от того, как он резко срезал углы. Через секунду прозвучала мелодия. Эспен остановился, достал мобильник из кармана и после того, как он несколько секунд смотрел в дисплей, поднес телефон к уху.

— Эспен Ларсен.

Смотря на Еву, мне даже показалось, что ее заводит безысходность всей сложившейся ситуации. Глядя на то, как ее отчим мечется из угла в угол, словно загнанная крыса, она получала огромное удовольствие.

— Хорошо, — после пары минут молчания ответил Эспен. — Я все понял. Я заплачу. Не причиняйте ему боль.

Убрав сотовый в карман, он схватил пистолет со стола и посмотрел в мое разбитое лицо.

— Молодой человек, думаю вы очень особенный юноша, если Бьерн решил отдать свою жизнь, чтобы спасти вашу. Не профукайте этот шанс, — Эспен поднес пистолет к лицу. — Об этом я позабочусь. Вы молодец. Вы боролись за жизнь, и вышли победителем.

— Что теперь? — спросил я.

— Что будет дальше, вас не касается. Советую забыть об этом инциденте. И думаю, что вам не следует напоминать о том, что в полицию ни в коем случае обращаться не стоит.

— Что они сказали?

— Позвольте мне самому позаботиться о сыне! — в голосе Эспена слышалось раздражение. — С ним все будет в порядке.

— Всего доброго, папа.

Ева вышла из тени и не упустила шанса позлорадствовать. Ее тонкие длинные пальцы, с черными ногтями, плавно помахали отчиму. Эспен, со злостью, кинул на нее суровый взгляд и поспешил удалиться. Топот его шагов отражался в пустом помещении.

— Почему ты так его ненавидишь? — спросил я.

Взяв бокал и выпив остатки мартини, Ева посмотрела на меня и сказала:

— Я не настолько пьяна, чтобы открыть перед тобой душу.

Я поднялся с дивана и собрался уходить, но Ева наклонилась через стол и взяла меня за руку.

— Может, составишь компанию? Не хочу сегодня быть одна.

Глава 25

— Располагайся. Будь как дома.

Зайдя в мою новую квартиру, Ева с улыбкой посмотрела на весь минимализм, окружавший ее со всех сторон. Действительно, после корпоративных хором, предоставленных Бьерном, эта халупа выглядела, мягко говоря, не очень.

— Не смотри так, — ответил я. — У меня нет отца миллионера.

— Ты думаешь, что я избалована деньгами?

— А разве нет? — я снял ботинки и кинул в угол. — У тебя свой клуб!

Ева прошла вперед на пару шагов и застыла в одной позе. Поняв, что нужно включить джентльмена, я помог снять ее черное пальто и повесить его на плечики в шкаф. Взяв пакеты с продуктами и алкоголем, я пошел на кухню.

— Так что там на счет денег?! — крикнул я.

— Если у тебя есть деньги, — послышался голос Евы из коридора. — То это еще не значит, что человек ими избалован. Что, по-твоему, деньги, Кирилл?

— Это возможность.

— Деньги — это бумага, напечатанная на станке, — ответила Ева. — Не больше и не меньше. Людям кажется, что если у тебя есть дорогой автомобиль, большая, роскошная квартира, то они лучше других. Выше их статусом.

— А разве это не так?

— Возле моего клуба ошивался бездомный. Не очень приятный мужчина, как скажет большинство. Но у него был пес. Его звали Роберт. Странное имя для собаки, как по мне.

— И что с этим Робертом? — пускай я и не видел Еву, но я искренне наслаждался ее низким голосом.

— Я каждый раз видела, как этот бездомный отдает свой последний кусок Роберту. Он может голодать, может унижаться и попрошайничать, но его собака всегда будет сыта, — на секунду Ева замолчала. — У него не было много денег, дорогой машины. Нет квартиры в центре города с видом на площадь. Но когда мне приставили нож к горлу и хотели забрать бумажник, именно бездомный и его пес Роберт не позволили этому произойти. Лезвие касалось кожи, проникая все глубже. Гнилое дыхание в лицо. Страх, что сейчас наступит конец. Но этого не случилось, благодаря тем двоим. И суть даже не в этом. Я хотела отблагодарить их. Предлагала бумажки из своего вонючего кошелька. Но мужчина попросил только об одном. Чтобы мы не выбрасывали остатки пищи в грязную помойку, а выносили их отдельно. Так его Роберт будет всегда сытым.

Я молчал, пытаясь переварить услышанное.

— Думаешь, бизнесмен на дорогом «БМВ» вышел бы из машины и, рискуя жизнью, вступился за женщину с ножом возле горла? Я видела достаточно таких людей. И могу с уверенностью сказать, что ни один из подобных снобов и пальцем бы не пошевелил. Каждому дорога лишь своя задница, и плевать, что другую собираются изнасиловать.

— И что теперь с этим бездомным?

— Его зарезали через пару дней.

Ее ответ прозвучал, как удар молотка в грудь.

— А что с Робертом? — спросил я.

— Он теперь живет со мной. И не дай Бог, кто-то посмеет его тронуть.

Я достал из шкафчика пару бокалов, открыл бутылку красного полусладкого, купленного Евой, и разлил. Сделав глоток, я продолжил растасовывать продукты по полкам холодильника. Лицо болело, я чувствовал запекшуюся кровь на бровях и скулах. Мне неимоверно повезло, что все обошлось без переломов и того, что может быть еще хуже.

Апельсин упал на пол и покатился к двери. Я наклонился и потянулся за ним рукой, но почувствовав боль в ребрах, остановился. Когда я посмотрел вверх, то увидел Еву, стоящую надо мной, как надзиратель. Перешагнув через мою руку, она подошла к столу, взяла бокал и выпила треть залпом.

— Ого, — я поднялся на ноги. — А ты не торопишься?

— А ты сегодня решил побыть в шкуре моего тормоза?

Без эмоций. Хладнокровно. Впрочем, как всегда. Я уже начал привыкать.

— Нет, просто не часто приходится видеть женщин…

Я потерялся в словах, и никак не мог продолжить предложение. Глядя на то, как Ева села на стул, закинула ногу на ногу и уставилась на меня, я залился краской.

— Каких женщин, Кирилл?

— Ну.

— …

— В общем, нестандартных.

— Мне принять это как комплимент, или как оскорбление? — Ева выпила еще треть.

— Думаю, ты всю жизнь сталкивалась с тем, что вызывала слегка противоречивые эмоции.

— Слегка? — Ева впервые подарила свою улыбку.

Я оставил ее без ответа. Достав нож, я начал разрезать фрукты и раскладывать их по тарелкам. Как-никак, но подобие сервировки должно быть на столе. Хотя Еву, судя по всему, это совсем не волновало. Казалось, она не понимает, зачем я все это делаю…

— Почему ты ушел от жены? — внезапно спросила Ева.

— С чего ты взяла, что я женат?

— Небольшая белая линия на безымянном пальце. Плюс ко всему, хоть ты и пытаешься выглядеть как бунтарь, со своей бородкой, растрепанными волосами и всем прочим, аля гитарист-странник, но в твоих глазах читается, что тебе нужна опора и поддержка. Не пойми меня неправильно, Кирилл, но ты из тех людей, кто хочет быть один, но в угоду своей природе, никогда этого не сможет добиться.

Я бросил нож в раковину и сел за стол.

— Это так очевидно?

— Да, — Ева выдержала паузу, осмотрела меня с ног до головы и продолжила: — Уверена, в детстве ты был очень близок с родителями. Думаю, каждый раз, когда они уходили из дома, оставляя тебя одного, ты через каждые пять минут подбегал к двери и смотрел в глазок, в надежде, что они вот-вот вернутся.

В изумлении я раскрыл глаза и не знал, что ответить. Как она узнала? Я никогда в жизни никому об этом не рассказывал. Это нельзя прочитать по глазам. Только не такое.

— Они погибли.

— Как это произошло?

Я допил вино и налил себе новую порцию. Несколько секунд я смотрел Еве в глаза, решаясь рассказать свою историю.

— Ну же, Кирилл, — сказала она, облокотившись на стол. — Как только я увидела тебя с гитарой в руках, с лицом в тандеме со слезами, я сразу же поняла, что где-то внутри тебя спрятана тайна. Я хочу узнать. Порой полезно выговориться.

— Моим родителям было по семнадцать лет, когда они познакомились. А через полтора года появился я. Думаю, не стоит говорить о том, что шансы на рождение были не в мою пользу. Любая другая девчонка сделала бы аборт и дело с концом. У нее еще вся жизнь впереди. Окончить школу, поступить в институт, получить профессию, подняться по карьерной лестнице. Все по стандарту. Но тут появился я и перечеркнул все мечты.

— Думаешь, ты сломал им жизнь?

— Родители любили меня больше всего на свете. Не знаю, как им это удавалось, но я никогда, ни в чем не нуждался. Кирилл захотел игрушку. Пожалуйста. Кирилл захотел в цирк. Пожалуйста. А ведь только через много лет после их смерти, я понял, что своими капризами я лишал их очень многого. Отец работал автомехаником, а мама преподавала в музыкальной школе. Не стоит говорить о том, что деньгами жизнь их не баловала.

А потом все и вовсе пошло наперекосяк. Я стал плохо спать. У меня была плохая концентрация внимания. Я ни с кем не хотел общаться. Мне было девять, родители думали, что все это связано с возрастом и со временем пройдет. Затем, я начал плохо говорить. Нес всякую ахинею. Через какое-то время все прошло, но вскоре опять вернулось и еще больше усилилось.

Я стал видеть и слышать то, чего не видели и не слышали родители. Сначала они думали, что все это игра, но когда я кричал и звал на помощь, показывая в темный угол, говоря, что там кто-то есть, они не на шутку испугались.

Я замолчал на время, собираясь с мыслями. Выпил. Поставил бокал на стол. Посмотрев на Еву, я впервые заметил жизнь. Казалось, она вылезла из кокона и расправила крылья. Гусеница превратилась в бабочку. Даже темные глаза приобрели более светлый оттенок.

— Продолжай, — в нетерпении сказала она.

— Врач диагностировал детскую шизофрению.

— Вот как. Это же очень редкое заболевание.

— Да. Ты права.

— Что было потом?

— Родители спрашивали, как такое возможно? Врач ответил, что, скорее всего, мне это передалось по наследству. Поскольку отец вырос в приемной семье, то знать наверняка никто не мог. Я до сих пор помню весь ужас, через который пришлось пройти моей семье. Я кричал по ночам. Мама вбегала в комнату и видела меня, стоящего на подоконнике, перед открытым окном. Я не могу вспомнить точно, что я видел и слышал, но я до сих пор помню, то чувство тревоги. Оно начиналось от макушки и постепенно, словно щупальцами, поглощало все тело и разум. Я плакал и кричал, не понимая, почему именно со мной происходят подобные вещи. Почему никто вокруг не видит того кошмара, что окружает нас изо дня в день. Наверное, в какой-то момент отец не выдержал. Я не могу его винить. Не факт, что и я продержался бы так долго.

— Бутылка? — спросила Ева.

Я утвердительно покачал головой. Желудок просил пищи, но кусок не лез в глотку. Я выпил еще и почувствовал тепло.

— У него начались проблемы на работе. В семье стало меньше денег. В то время, как меня пичкали нейролептиками, ноотропами и госпитализировали, чтобы ремиссировать болезнь, отец все больше уходил в запой. Кто-то скажет, что он был еще так молод, а уже подружился с алкоголем, но я не виню его. Никто не знает, через что проходила наша семья. Он виноват…

Чувствуя, что глаза намокли, и я вот-вот поддамся эмоциям, я напрягся и попытался сосредоточиться на чем-то другом. Ева была обворожительна. Без маски злого демона, она выглядела бесподобно. Возможно, вино стало тому причиной, но все же я никак не мог оторвать от нее глаз.

Изящная. Тонкая. Грациозная. Серое платье, скрывающее кожу, сплошь покрытую татуировками, придавало загадочности образу. Смотря на ее полные губы, я вспоминал, как наслаждался ими во сне. Видимо та медсестра все же была сновидением.

— Знаешь, — я невольно посмотрел на выпирающую грудь Евы. — А почему ты все время скрываешь свои тату?

— Потому что и они в свою очередь скрывают кое что.

— Интересно…

Я чувствовал, что уже пьян. Мандраж после погони в лесу отступил. В голове крутились слова Влада о том, что пора вернуть старую жизнь, но глядя на Еву, я понимал, что не смогу этого сделать. С первого ее слова, произнесенного на «Безумии», я стал пленником этой женщины с глазами демона.

— Что там? — спросил я, показывая на плечо. — Что скрывают тату?

Ева пододвинулась на стуле поближе. Хотя ее взгляд оставался кристально трезвым, по движениям было видно, что она пьяна. Пальцы коснулись моей руки, и положили ее на ворот платья. Она развернулась, убрала прядь каштановых волос, показав замочек. Я с глубоким дыханием наблюдал за тем, как она плавно двигается. Каждый жест, как в театре. Запах парфюма, проникающий глубоко внутрь. Я хотел впиться в нее и заставить кричать от наслаждения.

— Ну же, Кирилл, смелее.

Я взялся за замок и медленно потянул вниз, смакуя каждый миллиметр. Ее спина немного изогнулась, словно получая наслаждение от того, что освобождается от оков серой ткани. С каждым новым сантиметром мне открывалось изображение. Разные узоры переплетались между собой, сливаясь в нечто невообразимое. Черный, красный. Из этих цветов смерти складывалась картина, заставляющая погрузиться в транс. Линии казались настолько искусными и четкими, что я даже не смог бы вообразить, как можно было бы сделать еще лучше.

Идеально. Именно это слово пришло в голову.

Как художник, я смотрел на изображение издалека, пытаясь познать весь замысел творца. И могу сказать, что ему определенно удалось меня поразить.

— Нравится? — спросила Ева.

— Шутишь? Это же произведение искусства!

— Посмотри внимательнее.

В голосе Евы явно слышалась грусть. Я приблизился к изящной спине и тут до меня дошло. Этого просто не может быт! Как? Из-за чего?

— Теперь я не кажусь тебе произведением искусства?

Ева попыталась застегнуть замок платья, но я остановил ее, коснувшись руки.

— Не надо, — сказал я.

Приблизившись вплотную, так близко, что она могла чувствовать мое дыхание на спине, я разглядывал сотни шрамов, спрятанных под краской мастера. Их было настолько много, что я не мог поверить собственным глазам. Кто сделал с ней это? Что случилось? Маленькие бугорки заходили друг на друга, пересекаясь между собой и вновь растворяясь в следующих рубцах. Шрамы пленили не меньше самой татуировки. И если присмотреться, то они создавали собой композицию, пускай и настолько больную, что не каждый сможет выдержать.

Тело Евы дрогнуло. Думаю, она заплакала. Но когда ее черствые руки застегнули платье, и она повернулась ко мне лицом, то в ее глазах не было ничего, кроме льда.

— Еще увидимся.

Ева поднялась со стула и, пройдя мимо меня, не сказав больше ни слова, покинула квартиру, оставив еще больше вопросов. Кто эта женщина? Почему мне кажется, что я знаю ее?

Почему я не могу думать ни о чем другом…

Глава 26

— Товарищ, вы не перестаете удивлять!

Влад вытаращился на мое избитое лицо и не знал, смеяться ему или плакать. Чтобы мазь от ушибов лучше впитывалась в кожу, мне пришлось сбрить бороду. Я уже очень давно не видел свое родимое пятно, в виде дельфина, чуть выше линии подбородка. Сказать честно, то и растительность на лице я отрастил из-за этого маленького нюанса. А потом как-то привык. И сегодня с утра, когда отражение в зеркале выглядело иначе, чем предыдущие десять лет, мне стало немного не по себе.

— Да, я решил сменить образ — кинул я Владу, не отвлекаясь от работы над проектом.

— Уверен, когда Ирина Михайловна увидит твой новый образ, подкрашенный чьим-то кулаком, она потечет от восторга. Где тебя так угораздило?

Последовав словам Эспена Ларсена, я решил соврать. Не стоит ему знать о всех моих приключениях. Мне и самому очень хочется все это выкинуть из головы.

— Таксист оказался пьян.

— Хочешь сказать, что это банальное ДТП? — Влад явно не поверил ни единому слову.

— Именно. В этот раз все скучно и примитивно.

Влад оттянул ворот рубашки и подул на вспотевшее тело. На прощание, ударив меня рукой по плечу, как он любит делать, и поняв, что мне больно, коллега удалился. Я выпил кофе и попытался сосредоточиться на работе. Да, в моем случае можно было взять больничный, но я решил, что сидеть дома и изо дня в день пережевывать то, что случилось — это не мой вариант. Лучше здесь, в душном офисе, с костлявым товарищем, выдающим остроты, чем дома одному, с бутылкой под боком. На душе по-прежнему скреблись кошки. Каждый раз, когда я вспоминал Бьерна, по телу проносилась волна ужаса.

Что с ним? Где он? Удалось ли его отцу вызволить сына?

Прошло всего пара дней с момента нашего приключения в лесу, но пальцы до сих пор тряслись. Каждый раз, когда я закрывал глаза, то видел кровь, разлетающуюся ошметками на желтые листья. Густая. Вязкая. Попадающая на кожу. Впитывающаяся в душу! А что, если он действительно умер? И виной всему я? Посмотрев на стол в отражение дисплея мобильника, я увидел свое лицо. Кто ты теперь? Убийца? Или человек, попавший в безвыходную ситуацию? Большую часть жизни я считал себя жертвой. Нелегко перестроиться в хищника. Но, тем не менее, я здесь. Живой! А он где-то там, и по большому счету мне плевать жив он или сдох. Ублюдок получил по заслугам. Бумерангом в спину. В его случае — пистолетом в затылок.

Телефонный звонок вернул меня на землю. Посмотрев на дисплей, я не поверил глазам. На экране высветился номер Бьерна. Трясущейся рукой я поднял сотовый и поднес к уху.

— Алло…

— У тебя получилось, — на том конце Бьерн глубоко выдохнул. — Ты даже не представляешь, как я рад слышать твой голос.

По щеке промчалась слеза, устремилась вниз к подбородку и сорвавшись с лица, разбилась о стол. Невероятно, ему удалось спастись. Я вновь слышу теплый голос друга. На секунду мне показалось, что мир остановился, и поток положительных эмоций вонзили глубоко в грудь. Бьерн жив, а значит, теперь все точно наладится.

— Бьерн…

Я не знал с чего начать, как отблагодарить за то, что он сделал ради меня. На автомате, не думая, оттолкнуть человека, в момент, когда на него мчится машина — это одно. Но совсем другое — подставить спину, зная, что тебя непременно застрелят.

— Как? — я пытался найти подходящие слова. — С тобой…

— Да, Кирилл, со мной все в порядке. Не считая дырки в лопатке. Но врачи говорят, что жизни ничего не угрожает.

— Где ты? Я немедленно приеду.

— Буду рад. Я скину адрес по смс. Это частная клиника.

Сбросив вызов, я собрал все необходимое со стола и собирался уходить, но Ирина Михайловна, оказавшись за спиной, не позволила совершить побег.

— Так-так, — прозвучал властный голос.

Я стоял к ней спиной, и мне так не хотелось поворачиваться, но…

— До меня дошли слухи, что вы выглядите, мягко говоря, неподобающе.

Я повернулся к ней лицом, и Мегера еле сдержалась, чтобы не выказать радость за то, что кто-то нехило меня отметелил.

— Кирилл Владимирович, думаю, не стоит говорить о том, что с такой физиономией, вы не можете присутствовать в коллективе. У нас серьезная фирма. И повторюсь, нам не нужны проблемные сотрудники. А вы, Кирилл Владимирович, как раз-таки проблемный молодой человек, который уже сидит у меня в печенке!

За спиной начальницы я увидел Влада. Махая руками и тазом, он показывал, как меня имеют во все места. Хотелось схватить стул и кинуть в его самодовольную рожу.

— Вы правы, Ирина Михайловна, мне не стоило приходить на работу. Я и впрямь неважно себя чувствую. После ДТП, мне следовало обратиться к врачу и взять больничный, но я хотел закончить проект для косметической фирмы. Кстати, они остались довольны, и оставили хвалебный отзыв на нашем сайте. Но сейчас… мне действительно нездоровится. И если вы не против, то я бы поехал в больницу, удостовериться, что со мной все в порядке.

Глаз Мегеры задергался под стеклами очков. Ее крупная задница сделала поворот на 180 градусов и удалилась, не сказав ни слова. Влад сложил пальцы в виде револьвера и выстрелил ей в спину.

— Красавчик, — шепотом прокричал коллега. — Так ее!

Я подставил палец к губам, призывая Влада заткнуться. Не хватало, чтобы она вернулась и продолжила свою тираду о том, какой я плохой сотрудник. Собрав вещи в сумку, я вызвал такси и пошел к выходу.

Через двадцать минут я стоял возле регистратуры, спрашивая в какой палате смогу найти Бьерна Ларсена. Молодая девушка, явно стажерка, долго копалась в компьютере, после чего все-таки сказала, где мне найти друга. Я поднялся на лифте на четвертый этаж. Войдя в коридор, я увидел Эспена с недовольным лицом, идущего мне на встречу. Скорее всего, он бы и не узнал меня без бороды, но по всем ушибам и ссадинам ему удалось опознать друга своего сына.

— Кирилл, если не ошибаюсь?

В черном костюме тройке с блестяще начищенными туфлями, учитывая какая грязь на улице, он выглядел эффектно. Собранный, сконцентрированный, пускай и немного недовольный.

— Все верно, — ответил я. — Как он?

— Я не знаю. С этими двумя вечно происходит что-то неладное, каждый раз как они оказываются в одном помещении.

— С двумя? — я не понял, о чем он.

— Да. Каждый раз, когда рядом с Бьерном эта… — Эспен пытался подобрать нужное слово, но видимо ничего не придумал. — Ева. Она всегда дурно на него влияла. И не только на него! Эта женщина полная противоположность матери. Порой мне кажется, что она хочет видеть весь мир в огне. Мой вам совет, Кирилл, держитесь от нее подальше. У Евы есть дар, закладывать семя в голову другим людям, а потом наблюдать за тем, как оно прорастает.

— Думаю, вы преувеличиваете.

— Кирилл, я преуменьшаю.

Эспен пожал мне руку, пожелал удачи и, цокая каблуками по полу, удалился. Да, возможно Ева не совсем стандартная, но это еще не значит, что все слова сказанные Эспеном — правда. Я видел ее без маски. Пускай всего секунду, но она не та кем хочет казаться окружающим. У нее толстый панцирь — этого не отнять. Но где-то глубоко внутри, за образом бунтарки должна скрываться настоящая Ева. И несмотря ни на что, я должен узнать эту женщину.

Подойдя к палате, я заметил, что дверь немного приоткрыта. Я хотел войти, но услышав голоса, что-то заставило меня остановиться и прислушаться.

— Не уходи, — казалось Бьерн в отчаянии. — Пожалуйста, побудь со мной еще чуть-чуть.

Меня аж всего покоробило. Суровый, уверенный в себе Бьерн, как маленький ребенок просит сестру остаться с ним? Что все это значит?

— Что ты хочешь от меня? — спросила Ева.

— Я хочу вернуть тебя.

— Бьерн, что за вздор? — Ева повысила голос. — Кого ты собрался вернуть? В твоей голове сидит образ, которого уже давным-давно нет! И ты прекрасно это знаешь.

— Это не правда! Ты сама в это не веришь!

В какой-то момент мне захотелось убежать, так и не узнав правды. Ведь если все так, как я думаю, то это может стать проблемой. В моей голове четко сформулировался образ Бьерна, и я не хотел, чтобы что-то менялось. Только не сейчас. Только не благодаря Еве.

— Все в прошлом, Бьерн. И я не собираюсь ничего менять. Моя жизнь меня полностью устраивает.

— Когда каждая секунда может оказаться последней, — Бьерн был в отчаянии. Это слышалось в его голосе. — Когда свет угасает. На многие вещи смотришь под другим углом.

— Ты решил рассказать мне о том, как вся жизнь пролетает перед глазами? — Ева засмеялась. — Я думала, ты не столь банален. Увольте. Я не хочу слушать подобный бред. Ты жив. С тобой все в порядке. Через пару недель вновь начнешь совать член во все дырки города. Не позорься и не говори о том, что ты изменился.

— Но это действительно так. Из всех женщин только ты…

— Хватит, Бьерн!

Послышалась возня.

— Отпусти мою руку, — холодно сказала Ева. — Мне по барабану, что тебя чуть не убили. Твой папочка, как всегда, спас любимого сына. Если ты решил поплакать в жилетку, то нужно было лить слезы в его дорогой пиджак.

— Ты не понимаешь.

— Я все прекрасно понимаю, — послышались шаги.

— Ева, я люблю тебя.

— Ларсены всегда любили только себя. Так или иначе, скоро все это будет уже не важно…

Поняв, что нужно выметаться, чтобы не попасть в неловкую ситуацию, я просто сбежал. Сердце барабанило тяжелым молотом. С этой семейкой явно не все в порядке.

Глава 27

Оказалось, что отец Бьерна не так прост, как про него думали преступники, решившие похитить сына миллионера. Да, выкуп он заплатил, но служба безопасности фирмы Эспена поставила пару следящих жучков. Один — явный, спрятанный в сумке с наличными. Второй — практически незаметный, замаскированный в пачке с купюрами. Как только преступники нашли первое следящее устройство и избавились от него, то их осторожность сошла на нет. Эспен вычислил злоумышленников.

Бьерна продержали в плену меньше двух суток. По словам врача: пуля чудом не задела важные внутренние органы. Раненный Ларсен вовремя попал в больницу, и его удалось спасти. Учитывая, что полиция так и не была вовлечена во все вышеперечисленное, то не удивительно, что Эспен не рассказал о судьбе похитителей. Единственное, о чем он обмолвился, что Олег Громов был найден в лесу, с пулей в голове, а значит, причиной смерти ублюдка оказался не я.

После услышанного отлегло от сердца. Не хотелось до конца дней смотреть в зеркало и знать, что я повинен в смерти человека, пускай и такого куска говна, как Олег Громов. Но что-то все равно не давало покоя. Не отпускала мысль, что Бьерн сказал мне то, что я хотел слышать. Ведь никто не узнает, что там случилось на самом деле. И все-таки я был ему благодарен. Теперь я смогу выкинуть это из головы, как страшный сон. Узнав, что все закончилось, тремор в руках прошел. Дышать стало легче. На лице появилось подобие блеклой улыбки.

— Кирилл, ты был очень храбр, — Бьерн поднялся и сел на больничную кровать. — Если бы не ты, то меня просто забили бы до смерти.

Он улыбался и вспоминал все произошедшее с иронией.

Я слышал, как он разговаривал с Евой. Вся эта ситуация сильно его задела, и я не понимал зачем он показывает передо мной спектакль. Никто не будет винить человека, прошедшего через подобное, за то, что ему страшно. Черт, да я сам думал, что от адреналина у меня сердце выпрыгнет через горло! Но, нет! Он смотрит мне в глаза с таким видом, будто ничего не случилось.

— Бьерн, все нормально. Я тоже испугался. Я еще никогда в жизни не испытывал ничего подобного. Когда я носился по лесу, как заяц, удирающий от охотника, то каждую секунду думал о том, что сейчас пуля пронзит меня насквозь и я умру среди грязи и павшей листвы.

Я сел на край кровати и положил ладонь на руку Бьерна. Его веки дрогнули. Он закрыл глаза и думаю, если бы мог, то он заплакал… Но этого не случилось. Как подобает Викингу, Бьерн смог взять себя в руки и, посмотрев на мое разбитое лицо, улыбнулся.

— Не нужно строить из себя героя, друг мой, — сказал я. — Ты спас меня, и я этого никогда не забуду.

— В расчете.

— Как плечо? Болит?

— Я на обезболивающих. Чувствую себя прекрасно!

— Оно и видно! — я потрепал его по небрежно уложенным русым волосам. — Выглядишь на все сто.

— Зови фотографа, я готов к фотосессии.

— Не льсти себе так сильно.

Простой дружеский треп. Здорово. На душе потеплело.

— Странно видеть тебя без бороды.

— Сам не могу привыкнуть.

— Милое родимое пятно.

— Не настолько. Мне это подобие дельфина никогда не нравилось, — я замешкался, но все же решил попробовать. — Можно тебя спросить?

— Конечно.

— Почему Ева такая?

После моих слов Бьерн напрягся. Все его тело говорило о том, что он не хочет обсуждать сестру.

— Множество факторов.

— Она как-то упоминала свою мать. Что с ней случилось?

— Ева при тебе говорила о матери? — казалось Бьерн ошарашен. — Мы с тобой об одной и той же Еве сейчас говорим?

— Да, а что в этом такого?

— Карина покончила с собой и с того самого дня, Ева ни разу не произнесла ее имени.

— Я не знал…

Действительно. Очень странно что она поделилась со мной воспоминаниями о маме. Я раньше никогда не замечал за собой, чтобы малознакомые люди, при мне открывали душу.

— Это было очень давно, — Бьерн лег на кровать. — После этого Ева сошла с рельс окончательно.

— Сошла с рельс?

— Понимаешь, — Бьерн подбирал нужные слова. — Она всегда была не от мира сего. Вечно все делала наперекор. Всегда одна. Всегда против системы. Никто не мог понять откуда в ней столько бунтарства. Если и есть люди неформалы, то Ева была их предводителем.

Бьерн посмотрел на меня и, увидев заинтересованность во взгляде, продолжил:

— Мы учились в одной школе. И хоть она и старше меня на пять лет, но я до сих пор помню, как она пугала всех вокруг.

— В каком смысле пугала?

— Обычно дети гнобят фриковых сверстников. Тех кто сильно выделяется из общей массы. Но это не в ее случае. Одна девчонка попробовал поставить Еву на место и через пару дней пришла в школу без фаланги на мизинце.

— Ничего себе!

— Самое страшное не в том, что Ева смогла так отомстить. Самое страшное, что эта девочка — как бы ее не ломали полицейские, родители, школьный комитет — так и не сказала, кто с ней это сделал, хотя все прекрасно понимали кто виновник.

— Ева осталась безнаказанной?

— Она с самого детства умела вселять ужас в людей. Это ее суперспособность, говоря современным языком. С тех пор никто не смел перейти ей дорогу. Она чувствовала власть и пользовалась ей. Клеймо безжалостной социопатки — это про нее.

Бьерн выпил воды из стакана и немного размял шею.

— Плюс ко всему этому, у нее были очень высокие баллы. Так что об отчислении речи быть не могло. Все знали, что она зло, но молчали, боясь ее гнева. А без доказательств избавиться от Евы никто не мог. Короче говоря, вся школа шарахалась от нее, в то время как Ева Миллер плела психологическую паутину, подобно пауку, заманивая в черствые лапы то одну жертву, то другую.

— А как же ты? — спросил я.

— В меня только летали тапки, когда я заходил к ней в комнату без стука, — Бьерн поднял руки и растопырил пальцы. — Как видишь, все на месте.

— А как она пережила смерть матери?

— Учитывая то, что они и так никогда не разговаривали, то я был искренне удивлен тому, как она себя вела.

— В смысле?

— Она делала такие вещи, о которых мне не хочется вспоминать.

— Я видел ее шармы.

И только после того, как слова слетели с губ, я осознал всю серьезность ошибки. Лицо Бьерна приобрело другой цвет. Он так уставился на меня, что по телу прошла электрическая волна. Это не был взгляд друга. На меня смотрели глаза соперника если не сказать хуже.

— Где ты видел шрамы, Кирилл?

Он хотел выглядеть спокойный, но выступившие вены на любу давали понять обратное.

— Извини. Не стоило мне…

— Кирилл! Где, твою мать, ты видел ее шрамы?

— После того, как тебя похитили, я пошел к ней…

— Ты с ней спал? — перебил меня Бьерн.

Я долго смотрел ему в глаза, прежде чем ответить. Мне хотелось понять, что он чувствует. Ревность? Страх, что она достанется мне? Или же он боится того, что она сделает со мной?

— Нет, Бьерн, я не спал с твоей сестрой.

— Кирилл, послушай меня очень внимательно. — Бьерн поднялся и сел на кровати. — У меня будет только одна просьба. Всего одна!

Я дал понять ему, что весь во внимании.

— Не приближайся к ней. Не звони ей. Не пиши. Если увидишь, то пройди мимо. Не пойми меня неправильно, Кирилл, но Ева точно не птица твоего полета. Это я как друг, закрывший тебя от пули, говорю. Забудь о ней.

— Все так серьезно?

— Она тебя сожрет, переварит, и выплюнет. И когда это произойдет, от тебя уже ничего не останется. Ничего, Кирилл! Мешок с костями, без души!

Я встал с кровати и, не говоря ни слова, вышел из палаты с пылающим лицом.

Глава 28

Лязг металла. Темноту пронзил красный луч света. Моя тень разлеглась на асфальте на десятки метров. В небольшом окошке я увидел знакомое лицо. Здоровяк смотрел на меня без каких-либо эмоций.

— Пароль.

— Они не были рождены бунтарями, они не были злыми и разочарованными с рождения. Это в них заложили другие. Их создали люди.

Дверь со скрипом открылась. Громила сделал шаг назад, дав мне пройти внутрь.

— Сегодня без пушки? — заметил он.

— Ага, — я показал руками на выбритое лицо. — Немного сменил образ.

За неделю что я провел дома, мой внешний вид действительно стал выглядеть намного лучше. Ушибы сошли, ссадины исчезли. Синяки можно было увидеть, лишь сильно присмотревшись. С растительностью на лице я решил пока повременить. Хотелось подольше полюбоваться четкими линиями подбородка. Пускай мой дельфин посмотрит на окружение. Когда ему еще предстоит выйти в свет?

— Тебе крупно повезло, — добавил охранник. — Ева внесла тебя в список гостей клуба.

— И в чем мое везение?

Он помахал небольшим блокнотом возле лица и улыбнулся.

— Если бы я не нашел сейчас там твоего имени, ты остался бы без зубов.

— Что ж, — я похлопал по его крепкому плечу. — Рад что все случилось так, а не иначе.

Пройдя по коридору, я вновь любовался цепями на стенах. Создавалось впечатление, что они разговаривают. Возможно, из-за света, может от долбящего баса, доносящегося из танцпола, но эти железяки жили своей собственной жизнью.

— Смотрите-ка, кто к нам вернулся!

На этот раз Лиза выглядела не как женщина кошка, а как кукла с которыми играют маленькие девочки. Светлый парик с вьющимися волосами, короткое платье голубого цвета с кружевами. Белые чулки и серые сандалии. Лишь после того, как она высунула раздвоенный язык я узнал в ней ту, что режет посетителей без сожаления и жалости.

Она наклонилась ко мне, сомкнула плечи так, чтобы выпирающая грудь выглядела еще наглядней и аппетитнее. Образ куклы со всей порочностью персонажа Лизы вызывал двоякие чувства. Уверен, каждый педофил на планете истек бы слюной, глядя на нее.

— Ну что, красавчик? — Лиза высунула кончики языка, подобно кобре. — Посасемся, или сразу пустить тебе кровь?

Я закрыл глаза и подставил щеку. Девушка облизала мое лицо, а после я почувствовал покалывание. По щеке побежала струйка крови.

— Ну вот. Совсем не больно, — казалось ей безумно нравиться то, чем она занимается. — Как укол в пальчик.

— Ты само совершенство, — улыбнулся я.

— Мама тоже думает, что я работаю медсестрой.

Лиза отошла подальше, чтобы я смог увидеть ее длинные ноги в белых чулках. Она немного приподняла платье, показывая светлые трусики.

— Сегодня Ева готовит особенное представление. Поторопись если не хочешь пропустить.

— Особое?

— Как бисквитный торт мамочки на твое день рождение, — хихикнула она. — Но, если ты решишь задержаться со мной, красавчик, то я не против, узнать на что ты способен.

— Извини, но маленькие девочки — это не ко мне.

— Как знать. Сегодня нет. Завтра все может измениться, папочка. Возвращайся, если захочешь сладенького.

Только после этих слов я заметил, что она засунула пальцы в трусики и начала мастурбировать, глядя мне в глаза.

— Не забудь оставить свой след, — крикнула Лиза.

Подойдя к красной ткани, я совершил ритуал, впитав частичку своей сущности в полотно драпировки. Плотный звук доносился из зала. Я вновь стоял лицом перед неизвестностью. Только в этот раз никто не держал меня за руку и не вел вперед.

Войдя в помещение, я окунулся в атмосферу похоти и соблазна. Дым. Музыка. Стекло под ногами. Камень с каждой стороны. Металл над головой. Руки — сплетающиеся между собой. Губы — ласкающие друг друга. Тела — жаждущие наслаждения. Я буквально впитывал аромат безумия, творившегося вокруг.

Я проходил мимо мужчин, занимающихся сексом. Видел женщин, которые просили бить их плетью так сильно, что кровь текла по обнаженным ягодицам. Пожилая дама совокуплялась с карликом, явно смахивающим на культуриста. Куда бы я ни посмотрел, везде была безудержная страсть больной фантазии. Без наркотиков, что в прошлый раз задурманили рассудок, я не мог сосредоточиться на чем-то одном. Все слилось воедино. Секс. Похоть. Извращение. Пара молодых девушек, сидели на коленях, в то время как на них мочились мужчины в возрасте.

На барной стойке я попросил виски. Светловолосый бармен, стоящий в одном черном фартуке, вручил мне бутылку «Jack Daniel’s». Без стопок. Закрытую.

— Сегодня здесь жарко, — сказал он. — Ощущение, что в каждого вселилось по демону. Выпей, — он подтолкнул бутылку. — Расслабься.

Блондин с длинными волосами, красующийся рельефным телом. На секунду он замер и затрясся. Сначала я не понял в чем дело, но через мгновение из-под барной стойки вылезла женщина, лет сорока, с силиконовой грудью и подтянутой задницей. Она вытерла рукой губы и, на прощание, чмокнув бармена в щеку, удалилась.

— Всегда мечтал о такой работе, мужик.

Пританцовывая, он пошел в сторону компании геев, желающих выпить. Да, это не душный офис с Мегерой начальницей, которая спит и видит, как от тебя избавиться. Если бы мне делали минет, каждый раз, когда я сажусь за новый проект, «Red Bull» не потребовался бы. Крылья выросли бы сами собой!

Я открыл виски и сделал пару жадных глотков. Обжигающее тепло пронеслось по всему телу. Жар прошел по лицу. Казалось, я прихожу в норму. Далеко в толпе я увидел ту девушку, которая оседлала меня в прошлый раз. Сегодня ее отверстия оказались заняты более впечатляющими размерами. В момент, когда мы встретились взглядами, она так нежно и чувственно открыла рот, что я невольно возбудился. Но вскоре зрительный контакт пропал, и на том месте, где только что было ее милое личико, сейчас красовалась волосатая задница мужика.

Выпив еще, я отвернулся.

Несколько раз меня хотели склеить. Сначала молодая блондинка в порванном розовом платье. Затем, парочка парней, пытались схватить за самое сокровенное что есть в моем теле. Апофеозом стала пожилая женщина, намекающая на анал, со мной в главной роли. Посмотрев на резиновый член в ее правой руке, я мило отказался. Моя попка пока не готова к подобным экспериментам.

Когда в бутылке оставалась треть, а в голове возникали мысли поддаться окружению, в зале потух свет. Все с восторгом закричали. Я знал! Сейчас начнется представление. Сейчас начнется «Безумие».

На деревянной сцене загорелся свет. Появилась мрачная фигура в балахоне, выходящая из темноты. Колонки начали фонить.

— «Любите друг друга», сказано в высшем законе, — голос Евы вонзался в мозг, испепеляя. — Но что за смысл вложен в эти слова? На каком рациональном основании покоится этот стих любви? Почему я не должна ненавидеть врагов? Ведь если я «возлюблю» их, не отдаст ли это меня в их власть?

В этот раз я пытался более внимательно вслушаться в то, что она говорит. Возможно, в этом есть какая-то разгадка, а не просто набор пугающих и в тоже время чарующих словосочетаний.

— Что такое любовь? Набор эмоций, чувств, бунт гормонов? Устоявшаяся парадигма, вылепленная словами поэтов и окаменевшая в печи мыслителей и философов?

Темная фигура на сцене сделала шаг вперед. Ева стянула с головы капюшон, оголив дьявольскую сущность. Взгляд — как смерть. Глубокий. Холодный. Беспощадный. Я не удивлен, что ее все боялись, думаю и сейчас боятся. Наблюдая за тем, как она выкашивает полчище поданных, одним только ликом, становилось страшно. Каждый присутствующий в зале возносил ее в некое божество.

— Может ли изорванная и окровавленная жертва любить омытые кровью челюсти, что разрывают ее на части? Ведь после того, как вас придадут огню, в угоду лучшему, вы станете именно этой жертвой.

Люди молчали, погруженные в транс. Бог действительно наградил ее талантом закладывать семя в голову. Все столпились возле сцены, словно псы, жаждущие куска сочного мяса из рук свирепого хозяина.

— Не являются ли вожделение и плотская страсть более подходящими терминами для определения любви в приложении к продолжению рода человеческого? Не есть ли любовь лебезящих священных писаний простой эвфемизм для сексуальной деятельности?

В этот раз я владел собой. Я все видел со стороны. Я мог контролировать ситуацию. Я слышал каждое слово. Оно входило в голову и выходило через сердце, оставив грусть и печаль. Я не знаю, что сделало Еву такой. Но сейчас, глядя на нее, в черном балахоне, стоящую над толпой, орущую в микрофон, я разглядел призыв к спасению, а не команду к истреблению мира.

Я смотрел и восхищался. Темные волосы падали на оголенные плечи, покрытые татуировками. Изящные и в тоже время крепкие, готовые вытерпеть все тяготы, что пошлет судьба. Лжепророк, у которого есть все шансы на успех.

«Она тебя сожрет, переварит, и выплюнет. И когда это произойдет, от тебя уже ничего не останется. Ничего, Кирилл! Мешок с костями, без души!»

В голове вертелись слова Бьерна. Зачем он это сказал? Неужели из ревности, боясь потерять то немногое, что дает ему Ева? Неужели он действительно такой же, как и все. Человек, готовый пойти на все ради достижения собственных интересов?

Мне нужно знать…

Почему каждый раз, когда я смотрю на нее, мне кажется что я уже встречал ее и мы знакомы тысячи лет. Это сидит глубоко внутри. Чешется и просится наружу. Но как выпустить подобное, я не имею ни малейшего представления.

Ева достала кинжал и скинула с себя балахон. Все замерли, ожидая, что же будет дальше. Она осталась в обтягивающем, черном топе и таких же шортах. Даже сквозь пелену татуировок проглядывались мышцы. Она была явно великим скульптором своего тела. Рисунки на ножнах, выполненные золотой нитью, выглядели обворожительно. Ева села коленями на деревянный пол. Показалось блестящее лезвие, отражающееся бликом от лампы.

Что она задумала?

— Вы хотели безумие?

Толпа молчала. Тишина. Ни звука. Все словно умерли.

— Любить врагов своих и творить добро тем, кто ненавидит и использует тебя! Не есть ли это презренная философия спаниеля, который перекатывается на спину, когда его пинают? Ненавидь врагов всем сердцем, и, если кто-то дал тебе пощечину по одной щеке, сокруши обидчика своего в другую щеку! Подставляющий же другую щеку, есть трусливый пес! Удар за удар, ярость за ярость, смерть за смерть и все это с извлечением обильной выгоды! Этим ты заставишь уважать себя во всех проявлениях жизни и дух твой — бессмертный дух твой — будет жить не в неосязаемом раю, а в мозгах и сухожилиях тех, чьего уважения ты добился.

В следующий миг брызнула кровь. Тепла струя, попала на мое лицо, и я не знал что делать. Как это случилось? Почему я не понял изначального замысла? Ева так быстро махнула лезвием и облила наши тела частичкой себя, что все вокруг, подобно голодным вампирам, завопили в унисон.

— ЕВА! ЕВА! ЕВА!

Глава 29

— Пошли все нахрен с дороги!

Держа Еву на руках, истекающую кровью, я орал на всех подряд. Это стадо стояло стеной и мне приходилось с усилием пробираться через толпу. Зачем она это сделала? Ее кровь до сих пор капала с моего лица.

— Прочь с дороги, сволочи! Звоните в скорую!

Но им всем было плевать. Казалось, что здравый смысл покинул их бренные тела. Осталось только похоть и жажда смерти. Скорее всего, никто из них так и не вмешался бы. Все с большим восторгом просто стояли и смотрели на то, как человек умирает.

Когда Ева обрызгала кровью лица своих прихожан, они все как с ума посходили. Начали размазывать по телу красную жидкость. Упиваться ею. Действительно, Еве удалось воспитать целое полчище больных извращенцев.

Влетев в коридор, я увидел испуганное лицо Лизы. Девочка-кукла подбежала ко мне и с ужасом посмотрела на окровавленные руки Евы.

— Что случилось?

— Скорую! Вызывай скорую!

И лишь одна Ева казалась полностью отреченной от мира. Она смотрела мне в лицо, не отрывая взгляда. Что ее так удивило? Спокойная, безмятежная, умиротворенная, она разглядывала меня, будто видит впервые.

— Зачем ты это сделала?

Ее черные глаза встретились с моими, и я увидел, как из них потекли слезы. Огромные капли шли ручьем по щекам, размазывая тушь. Плачущая Ева, с ледяным взглядом. Чарующая картина, заставляющая сердце биться.

— Не вздумай уходить!

Я сел на стеклянный пол, положив ее голову себе на колени. Разорвав рубашку, я как мог, обмотал ее руки, но кровь все равно проступала через ткань. В паре метров от нас, ходя из угла в угол, Лиза, ругаясь матом, что-то кричала по сотовому телефону. Через секунду подбежал охранник. Здоровяк схватился за широкое лицо мясистыми пальцами. Не думал, что вид крови может напугать такого медведя, как он. А крови действительно было много. Она медленно растекалась на полу, подсвеченная неоновыми лампами из-под стекла. Синяя. Зеленая. Красная.

— Это ты, — сказала Ева. — Это всегда был ты…

Низкий голос. Несмотря на то, что она может вот-вот умереть, его ноты не дрогнули. Уверенная, хладнокровная Ева. Женщина из снов, готовая покинуть меня навсегда.

— Конечно. Я здесь. Я рядом.

Ее пальцы сжали мою руку. Губы хотели что-то сказать, но я в отчаянии накрыл их своими губами. Первый раз наши тела сошлись воедино. Нежная. Ласковая. Горячая и в тоже время ледяная. Раньше я ни разу не испытывал ничего подобного, целуя женщину. Оторвавшись от ее губ, я аккуратно убрал прядь каштановых волос с лица Евы. Мне хотелось смотреть на нее. Любоваться. Изучить каждый сантиметр ее темных бровей, тонкого носа, высоких скул.

— Останься со мной.

Я плакал. Я не мог ее отпустить. Только не сейчас.

— Кирилл, — она посмотрела на меня и улыбнулась. — Спасибо, что ты спас меня тогда.

— Не вздумай прощаться, слышишь? — я посмотрел на Лизу. — Какого хрена, где скорая?

— Уже в пути.

— Твою мать! Почему так долго?

Я покрыл Еву маленькими, короткими поцелуями, пытаясь остановить неизбежное. Ева закрыла глаза. Мускулы расслабились. Она повисла на моих руках. Опала, словно листва с осеннего дерева.

Руки затряслись от страха и ярости. Я хотел что-то сделать, но не знал что. Хотелось бежать прочь, рыдать и кричать от боли. Но я остался на месте, как статуя, смотря в ее закрытые глаза.

Мир потерял звук. Все казалось отреченным. Обреченный мир обрушился со всех сторон, умирая в немой тишине. Я сидел неподвижно, лишь изредка моргая.

Движение. Кто-то попытался забрать Еву у меня из рук.

— Кирилл! — кричала Лиза. — Отпусти ее, Кирилл!

Меня словно вытянули из тоннеля пустоты и вернули в реальный мир. Все обрело цвет, звук, запах! Врачи схватили Еву и, положив на каталку, увезли дальше по коридору. Я остался сидеть на полу в луже крови, с воспоминаниями о нашем роковом поцелуе. В голове всплывали кадры кинжала, разрезающего воздух, кожу, плоть. Крик толпы. Стеклянные глаза ублюдков, что были готовы дать умереть своему лидеру, в угоду собственным больным фантазиям. В голове что-то щелкнуло. Сердце заработало с бешеной скоростью. Как укол адреналина.

Сомкнув окровавленные кулаки, я поднялся на ноги, подошел к входу в это адское отродье и сорвал красную занавеску к чертовой матери. Во мне бушевала ярость. Глядя на то, как все продолжали трахать друг друга, упиваясь алкоголем и закидываясь наркотой, я не смог сдерживаться.

Руки пошли в расход. Я молотил каждого кто попадался на пути. Пинал ногами обнаженных женщин, старух в образе стриптизерш. Перевернул красный диван, на котором геи ублажали друг друга орально. Правый кулак влетел в голову здоровенного мужика, бьющего плетью маленького мальчика. Подошва ботинка приземлилась в волосатую спину мужчины, мастурбировавшего на привязанных девушек, в образе путан. Я бил, пинал и переворачивал, пытаясь уничтожить этот храм похоти, который позволил умереть его предводителю. Под зубодробящий бас я разносил в щепки и кровь все, до чего могли дотянуться мои конечности.

Костяшки пальцев сбились. Ботинки облились красным цветом.

Удар.

Темнота…

Глава 30

Влага. Мокрое лицо. Боль в затылке.

Открыв глаза, я увидел, как с неба падают крупные хлопья снега, приземляясь на мои ресницы. Холодные, одинокие, бегущие отчего-то. Умирающие на грязном асфальте. Теряющие себя в момент прикосновения. Я открыл рот, и несколько снежинок упали на язык.

Потрогав голову, я обнаружил кровь на кончиках пальцев. Видимо не хило пришлось приложиться, чтобы вырубить меня. Последнее что мелькало перед глазами, это испуганные лица фанатов «Безумия», перед тем как мои удары приземлялись в их головы.

— Черт…

Затылок раскалывался на две части. Встав на ноги, я осмотрелся по сторонам. Глухой двор. Рассвет. Видимо меня выкинули из клуба, как какой-то мешок с дерьмом. Хорошо, что удалось отделаться так легко. После того погрома, что я устроил — это действительно везение.

Хромой походкой, грязный, мокрый от снега, я поплелся по дворам, в поисках выхода из лабиринта каменных джунглей. Старушка, выгуливающая собаку, которая нагло гадила возле бордюра, взглянула на меня с лицом полным отвращения.

Ева…

Как удар кувалды в душу, вернувший сознание. Блеск кинжала. Кровь. Глубокие темные глаза женщины, ищущие ответа в моем лице. Что с ней случилось? Я видел, как она умерла на моих руках. Чувствовал напряженное тело, в одну секунду потерявшее стержень. Хватая воздух, я пытался прийти в себя. Но облокотившись рукой о стену, я просто стоял и безмолвно рыдал.

Хотелось позвонить Бьерну, бежать в близлежащие больницы, узнать, как она? Что с ней? Но я до жути боялся. Ведь если на том конце мне скажут, что она умерла, значит, так оно и есть. Значит — это конец. Моя голова в песке. Пока я не знаю наверняка — она жива. По крайней мере, для меня.

Трус. Трусливый щенок — вот она моя сущность. И как бы я не пытался убежать от самого себя, всегда случается что-то напоминающее мне о том, кто я есть на самом деле. Я все еще тот маленький мальчик, смотрящий в глазок, ждущий возвращения родителей, каждый раз, когда услышит шум в подъезде. Юноша, прячущийся за музыкой и рифмованными словами, в надежде, что его выдуманный мир, когда-нибудь окажется реальным. Больной шизофреник, кричащий на всю больницу, молящий не закрывать дверь. Ведь тогда ему будет казаться, что он не одинок. Тот, кто не в силах простить себя за смерть мамы и папы. Ведь если бы не приступ паники тогда в машине — родители остались бы живы. Мужчина, бросивший беременную жену в угоду своим собственным желаниям, стремлениям, мечтам. Тот, кто затаил обиду на друга из-за женщины. Человек без стержня, принципов, чести и морали. Никто. Жалкое отражение в зеркале, опустившее глаза перед лицом хозяина.

На последние деньги, что я нашел во внутреннем кармане грязной куртки, я купил алкоголь. На попутках добрался до дома. Плетущимися ногами поднялся на свой этаж и, после нескольких попыток попасть ключом в замок, зашел в квартиру.

Ром в глотку, ботинки в сторону, куртку на пол. Кончики пальцев касались ободранных обоев, в то время как алкоголь забирал боль утраты. Сотовый телефон лежал на кухне на столе, но я никак не решался сделать звонок. Самый важный звонок в жизни. Узнать правду. Узнать, как она.

Ева…

Мне так и не удалось разгадать эту женщину. Почему? Какая между нами связь? Что все это значит? «Спасибо, что спас меня тогда». О чем она говорила? «Это всегда был ты». Когда всегда?

Выхлебав половину бутылки, я все же решился. Поднеся мобильник к уху, я хотел молиться, но понимал — это не поможет. Она либо жива, либо наш первый поцелуй оказался последним.

— Алло…

Даже по первым нотам его голоса мне все стало понятно.

— Бьерн, — я искал нужные слова.

— Ее больше нет, Кирилл. Забудь о ней, — короткие гудки.

Вот так просто! Как прочитать по листку. Сука! Со злостью я бросил бутылку в стену, в надежде что она разлетится вдребезги. Хотелось крушить! Ломать! Уничтожить что-то красивое! Но ром оказался не так прост. И уже через несколько секунд, вновь жадно присосавшись к горлышку, я был ему благодарен за это.

Я лежал на полу в холодной кухне, среди хаоса и одиночества. Пьяный. Потерянный. Злой на весь мир и на себя. Ведь если бы я внимательней слушал то, о чем она говорила со сцены, то возможно мне бы удалось предугадать замысел. Я был слеп, глух. Я был слаб. Действительно, что я мог дать ей!? Одного взгляда на нее хватит чтобы понять — ты ничтожество, по сравнению с ней. Навозный жук. Никчемное насекомое. Но вспомнив взгляд Евы, перед тем как ее веки закрылись, я почувствовал тепло в груди. Хоть совсем крошечное, но мне удалось занять место в ее холодном, черном сердце.

Я хотел упиться до потери сознания, и мне удалось. После того как кончился ром в ход пошли остатки вина. На миг все стало легко, а затем, я уснул.

Темное ничто — вот где я был перед тем, как меня разбудил навязчивый звонок мобильника. Я долго шарил рукой по полу в поисках раздражителя. Наконец-то нашел.

— Алло.

— Кирилл, — прозвучал голос Влада. — Ты жив? С тобой все в порядке?

— Нет.

— Впрочем, как всегда.

— Чего тебе? — я хотел побыстрее избавиться от него и вновь погрузиться в пустоту.

— Ты на работу вообще собираешься выходить?

— Я на больничном, если ты не забыл.

— Друг, он кончился уже как пару дней. Я пытаюсь дозвониться до тебя с воскресения.

— И?

— Сегодня среда.

Глаза открылись чуть шире. Неужели я проспал несколько дней? Как это возможно? Проведя языком по полости рта, я понял что, скорее всего, так оно и есть. Меня чуть не вывернуло от отвращения к себе.

— Завтра, — сказал я.

— Чувак, завтра тебя уволят.

— Плевать.

— Хочешь жить на помойке?

— Не самый худший вариант.

— Слушай, я не знаю что у тебя там опять стряслось и если честно, меня это уже начинает напрягать, — Влад был серьезен как никогда. — Ты каждый раз вляпываешься в какое-то дерьмо. Сколько можно? Тебе вчера исполнилось тридцать лет, а ты ведешь себя как подросток.

Точно. От тройки и нуля мне стало совсем не по себе. Учитывая, что я даже не был в сознании в этот день.

— Ты либо соберешься и приедешь на работу, Кирилл, — Влад перешел на угрозы. — Либо я не буду прикрывать твою жопу, и Мегера сожрет тебя вместе с дерьмом.

— Какой сейчас час?

— Двенадцать десять. Обед заканчивается в час. Не приедешь, пеняй на себя.

— Одеваюсь, папа.

— Пошел ты! — короткие гудки.

Так погано мне не было даже когда я выбрался избитый из леса. Тело болит. Голова раскалывается. Сердце трещит по швам от воспоминаний. Но Влад прав. Если я не хочу оказаться на улице, то мне нужно взять себя в руки. У меня больше никого нет. Есть только я. После всего что случилось, я вряд ли когда-нибудь обращусь к Бьерну за помощью. Семьи Ларсен было слишком много в последнее время. Не уверен, что я готов продолжать в том же духе. Глядя на Бьерна, я всегда буду вспоминать Еву.

Ева… Моя Ева…

Приняв душ, почистив зубы, причесавшись и переодевшись, я вышел из квартиры и поспешил на остановку. На улицу лег снег. Он слепил глаза, заставляя прикрыть лицо руками. Посмотрев вперед, я увидел женщину с собакой. Прищурившись, я прошел мимо, погруженный в собственные мысли о том, как жить дальше.

— Даже не поздороваешься?

Проглотив ком в горле, я застыл на месте. Не веря собственным ушам, я повернулся и увидел Еву с поводком в правой руке.

— Познакомься с Робертом.

Здоровенная собака, больше смахивающая на добермана, вальяжно подошла и понюхала мои ботинки.

— Я знала, что ты ему понравишься, — Ева посмотрела мне в глаза и улыбнулась.

Бьерн… Сука!

Глава 31

Первые несколько минут я не мог поверить в случившееся. Она жива. Стоит передо мной, как ни в чем не бывало. Словно ничего не случилось. Поводок обмотал ее правую руку, и каждый раз, когда собака хотела куда-то побежать, я видел на лице Евы легкую гримасу боли. Закатав рукава пальто, она показала перевязанные запястья. В одном месте проступила капелька крови.

— Плюс несколько шрамов к той доброй сотне, что уже есть.

Идя по мосту, возле пруда, краем глаза я видел детей, играющих с мамами, пожилых людей, занимающихся зарядкой, но взгляд был прикован только к ней. Я боялся потерять ее. Казалось, что если я хотя бы на секунду упущу Еву из вида, то она исчезнет навсегда.

— Зачем? — спросил я

— Ты действительно хочешь знать?

В Еве что-то изменилось. Я не мог уловить точно. Казалось, что некая стена, не подпускающая к себе ближе, рухнула. В лице больше не было той злобы и безразличия. Выдыхая пар из чувственных губ, впервые не накрашенных темной помадой, она смотрелась как вполне нормальная женщина.

— Мне нужно знать.

— Мне это было нужно, — Ева задала встречный вопрос.

— Нужно?

— Да. Я хотела осознать, что это такое. Что она чувствовала в тот момент, на секунду она замолчала. — Мама…

— Ева, ты перерезала руки лезвием кинжала на глазах у десятков людей, и облила их собственной кровью.

Наступая ногами по целине первого снега, она шла вперед, спокойная, собранная. Роберт плелся в метре от нас, обнюхивая все до чего могла дотянуться его морда. Наверное, со стороны можно было подумать, что мы абсолютно нормальная пара, выгуливающая собаку.

Но это не так… Далеко не так.

— Кирилл, я уже много лет искала центр своего круга. Линия жизни плелась извилисто, меняя векторы направления, но никак не могла замкнуться. Мне всегда казалось, что вокруг меня слишком много лишнего пространства и всю жизнь я пыталась его чем-то заполнить, — Ева дернула поводок на себя. — Разными вещами, Кирилл.

Посмотрев на часы, я понял, что на работу я так и не попаду. Плевать. Главное она рядом со мной. Живая.

— И что все это значит? — спросил я.

Ева остановилась, повернулась ко мне лицом и кончиком пальца прикоснулась к родимому пятну на подбородке. Некоторое время она внимательно рассматривала изображение дельфина, словно искала ответа на загадку.

— Что такого в этом пятне? Почему ты так разглядываешь его?

— Ты действительно не помнишь, Кирилл?

— Не помню что?

— Сидя у тебя на кухне, изливая душу друг другу, ты говорил об отце и о том, что он виноват, но в чем, так и не закончил.

— Причем тут это?

Я сел на скамейку возле пруда, согревая руки теплым дыханием. В голове крутились кадры прошлого. Я в больнице, потерянный, опустошенный, ищущий ответы на вопросы, почему это случилось именно со мной? Почему я не такой как все? Почему мама плачет, каждый раз после того, как уложит меня спать!

— В чем ты винишь отца, Кирилл? — Ева села рядом.

С закрытыми глазами я перенес себя в ту мрачную палату, где был потерянным, слабым ребенком, кричащим от галлюцинаций.

— У меня был друг.

— Какой друг, Кирилл?

— Девочка. Вся в порезах и ссадинах. Ее лицо все время было перевязано бинтами. Врачи не разрешали снимать с нее смирительную рубашку, боялись, что она может вновь навредить себе. Я до сих пор помню ту атмосферу страха, и до ужаса пугающих людей в масках, пичкающих меня таблетками. Я был один. Боялся. Маленький мальчик в огромном помещении, с незнакомыми людьми.

— Расскажи об этой девочке.

— Она была старше. Почти взрослая. Все время молчала, ни с кем не общалась. Сначала я пугался, каждый раз, когда видел, что она приближается. Этакий монстр в смирительной рубашке, с перевязанным лицом. Я думал, что ее кожа сплошь покрыта шрамами и гниющими ранами. Мне снились кошмары, в которых она забирала меня в свой черный мир боли и страданий.

— Как ее звали?

— Я не знаю. Она никогда не называла своего имени. Хотя, может быть, я просто забыл. Учитывая то, что мне давали препараты, я мало что мог запомнить.

С неба крупными хлопьями повалил снег. Внезапно. Неожиданно. Так сильно, что под его пеленой я видел блеклый силуэт Роберта, играющего с палкой в паре метров от нас. Я уже очень давно не вспоминал о той девочке из больницы. Ощущая прикосновения снега на лице, я пытался вспомнить ее образ, но что-то ускользало из памяти.

— Поговаривали, что она сошла с ума после того, как ее родители погибли. Можно сказать родственная душа. В то время я ее не понимал, но после смерти мамы и папы, я еще долгие годы вспоминал безумие ее глаз.

— Какие они были?

— Что?

— Глаза, — Ева положила ладонь на мою руку. — Какими были ее глаза?

— Сперва я даже боялся посмотреть в них. Образ страшного монстра долгое время не выходил из головы. Но, как-то раз, я сидел в углу, собирая потертые кубики, и она обратила на меня внимание.

— Что она сделала?

— Она села рядом, и посмотрела на меня таким глубоким взглядом, наполненным болью, отчаянием, и скорбью, что я больше не боялся ее. Всматриваясь в ее внутренний мир, мне стало жаль ее. Она была так же одинока, как и я. Потерянная. Никому ненужная. Думаю, и она поняла это в моих глазах. Два заложника ситуации, из которой нет выхода. Две больные души, ищущие ответа на вопрос: почему они такие?

— Из-за чего на нее надели смирительную рубашку?

— Она била, царапала и резала свое тело. Врачи боялись, что она может убить себя. Не знаю, как правильно сказать, но между нами появилась ментальная связь. Пускай она и не говорила ни слова, но я знал, что она чувствует меня так же, как и я ее. Она стала моим единственным другом, который мог привнести хоть толику тепла в это холодное место, пропитанное болью, страхом и безумием.

— Безумие, — Ева опустила голову, убрала руку. — Так за что ты не можешь простить отца, Кирилл?

— В тот день, когда меня должны были забрать родители. Я умолял оставить меня с ней. Думаю, я был влюблен в эту загадочную девушку. Первые чувства. Я кричал и упирался. Я не хотел возвращаться в реальный мир. Мне было хорошо рядом с ней. Я чувствовал себя в безопасности. Но отец, видя все истерики сына, не обращая внимание на слова врачей, советующих оставить меня еще на неделю, решил, что пора возвращаться домой.

— Тогда и случилась авария?

Я выпустил весь воздух из легких, вспоминая тот скрежет металла, тот удар и кровь, разлетевшуюся по лобовому стеклу. Густая, стекающая вниз по салону, под фоновую музыку, играющую из радио.

— Кирилл, — Ева встала со скамейки и протянула мне руку. — Пойдем.

— Куда?

— К тебе.

— Ты замерзла?

— Мне нужно кое-что тебе показать.

Поднявшись, я последовал за Евой. Мимо нас прошла парочка подростков, посмотрев на меня таким взглядом, словно я сумасшедший. Я оглядел себя с ног до головы, но не нашел ничего, чему можно было бы так удивиться. Хруст снега под ногами успокаивал нервы. Рука Евы, держащая меня за ладонь, согревала как теплое одеяло в январскую ночь.

Позади себя я услышал свист. Обернувшись, я увидел Влада, в вязаной шапке и легкой куртке, явно не по погоде, он бежал в нашу сторону. Только его сейчас не хватало. Опять начнется нотация по поводу работы.

— Я сейчас, — оставив Еву с Робертом, я пошел в сторону приятеля.

— Кирилл! — крикнул коллега. — Ты совсем обалдел?

Влад казался уставшим и запыхавшимся.

— Извини, сегодня точно никак не смогу выйти на работу. Ева, она жива!

— Какая нахрен Ева? Ты опять за старое?

Я посмотрел на Роберта, бегающего вокруг ног хозяйки. Падающие снежинки скрывали полную картину, но я был счастлив видеть женщину мечты, всего в паре метров от себя. Живую. Настоящую.

— Че ты уставился туда? — крикнул Влад. — Там Мегера рвет и мечет! Она твою жопу на Британский флаг натянет, а заодно и мою, что прикрывал тебя.

— Извини. Я не могу бросить Еву, только не сейчас.

— Ты с ума сошел, друг? Какая еще Ева, у тебя дальнейшая судьба весит на волоске от того, чтобы не превратиться в бомжа, а ты говоришь о какой-то Еве? Где она, твоя чудесная Ева?

Я хотел показать рукой, но на том месте, где она стояла всего секунду назад, ее уже не было.

— Извини, Влад, мне пора, — небрежно похлопав товарища по плечу, я побежал в сторону дома. — Еще раз прости!

Добежав до подъезда, я увидел Роберта, писающего возле урны. Ева отреченно смотрела вдаль, не замечая прохожих людей. Казалось она не здесь, а где-то далеко-далеко, в другом измерении. И только после того, как я подошел ближе, и наши глаза встретились, картинка полностью сложилась в голове. Ей уже не нужно было ничего показывать. Я все понял…

Глава 32

— Я ждал тебя всю жизнь.

Покрывая поцелуями шею Евы, я закрывал за нами входную дверь. Холодная кожа после морозного воздуха, украшенная рисунками, соприкасалась с губами, под сладкое женское дыхание. Роберт убежал на кухню, видимо понимая, что он здесь лишний.

— Это всегда была ты.

Ева прошлась рукой по моим растрепанным волосам и, намотав локоны на пальцы, оторвала меня от своего тела. Темные глаза съедали нутро. Она смотрела так глубоко и пронзительно, что я просто замер. Не мог ничего сделать. Как загипнотизированный, я был пленником ее воли.

Пальто упало на пол. Ева расстегнула замок моей куртки и резким движением стянула с плеч. Крепкие пальцы схватили ворот рубашки и с силой потянули в стороны. Под шум падающих пуговиц, Ева приблизилась ко мне и провела языком по родимому пятну. Я пытался собраться, но что-то мешало.

— Что ты имела в виду, когда, сказала, «Спасибо, что спас меня тогда»? — это осталось единственное, о чем я не мог догадаться.

— Ты спас меня в той психушке. Если бы не твои глаза, испачканные болью, я бы не выдержала. Ты был моим маятником в одиноком море, погрязшем в темноте.

Губы слились в единое целое. Я хотел, чтобы это продолжалось вечно. Закрыв глаза, я позволил Дьяволу завладеть душой. Обжигающее дыхание Евы на моем лице. Как давно я этого жаждал. Казалось, я прожил десятки лет в ожидании одного единственного момента.

Толчок в грудь, и я влетел в комнату с разбросанными вещами. Плевать, главное мы здесь. Вдвоем. В суматохе, спихивая ботинки и отталкивая их в сторону, я смотрел на то, как приближается Ева, пожирая глазами. Ни одна женщина не смотрела на меня так, как она. Желанно. Страстно. Давая понять, что ей нужен только я и никто другой. Еще один удар в грудь, и я попятился назад, упав на диван. В куче пустых пачек из-под чипсов, смятых банок пива и прочего хлама, Ева гордо стянула с себя черную водолазку и подошла ко мне. Я впился губами в ее твердый живот, попутно расстегивая ремень коричневых джинсов.

— Я ждал этого всю жизнь.

Слова терялись в ее татуированной коже. Ева обхватила мою голову двумя руками и сжала волосы. Сильно и властно, давая понять, что здесь ведомый именно она. Расстегнув ширинку, я медленно стянул с нее джинсы, и она осталась в красном нижнем белье. Немного отпрянув назад, я несколько секунд любовался ее телом. Таким стройным, спортивным, и в тоже время женственным. Черные узоры тату переплетались с красными линиями, заставляя искать продолжение композиции.

Ева стояла надо мной, в то время как я оставался у ее ног, подобно рабу. Заведя руки за спину, она расстегнула лифчик, и он упал на пол, рядом с газетой недельной давности и чехлом от планшета. Я хотел прикоснуться к ее изящной груди, но как только руки потянулись вверх, она откинула их в сторону.

— Только губы.

В глазах Евы загорелось пламя, как в тот день, когда я увидел ее с цепями в руках. Что-то демоническое, не поддающееся объяснению. Она схватила меня за лицо и откинула на спинку дивана. Медленно, плавно, сначала одна нога, затем, вторая, Ева села сверху ко мне на колени и прижалась грудью к лицу. Язык скользил из стороны в сторону, облизывая соски, выискивая точки наивысшего соприкосновения. Ева обхватила мой затылок и с силой прижимала к себе. Я хотел обнять ее, но она вновь откинула руки в стороны.

В расстегнутой рубашке я чувствовал жар ее тала на своей коже. Он проникал внутрь, сжигая остатки робости и слабости. Как во сне с медсестрой, Ева начала медленно водить бедрами взад и вперед, почувствовав напряжение у меня между ног. Я застонал от удовольствия. Ее руки гладили лицо, скулы, подбородок. С каждой секундой, поднимаясь поцелуями выше, я все отчетливее слышал ее глубокое дыхание.

Ключица, шея, мочка уха. Ева провела подушечками пальцев по моим векам, и после того, как я закрыл глаза, поцеловала ресницы своими сладкими губами. Движения таза стали напористей и быстрее. Я впился пальцами в спинку дивана, сгорая от наслаждения.

— Не так быстро.

Ее шепот заводил еще сильнее. Поцеловав меня в губы, Ева встала на ноги и посмотрела на меня сверху внизу. Соблазнительная, желанная, в тусклом солнечном свете, проникающем сквозь маленькую щель между шторами, она выглядела как королева.

Тыльной стороной ладони я прикоснулся к ее ногам, и плавными движениями, поднял руки вверх пока не дошел до трусиков. Ева обхватила мои кисти, не давая оставить ее полностью обнаженной.

— Губами, — приказала она.

Я поцеловал ее колени, сначала одну, затем вторую. Исследуя узоры татуировок, я поднимался губами по ее ногам. Вытуренная сторона бедра, язык выписывал различные формы, оставляя влажный след. Ева обхватила мою голову двумя руками и приподняла чуть выше. Я терся лицом о ее красные трусики, впитывая аромат любимой женщины. Ее пальцы плавали в моих вьющихся волосах, в моменты наслаждения, прижимая сильнее к себе.

Обхватив зубами нижнее белье, я потянул вниз. Ева чуть откинула таз назад, чтобы мне было легче снять стринги. Голова была на уровне бедер. Трусики спустились ниже колен, оголив гладко выбритый лобок.

— Поцелуй меня.

И я целовал. Так как ни разу в жизни и никому. Вырисовывая имя Евы, я скользил вдоль ее губ, лаская и облизывая каждый миллиметр. Руки обхватили упругие ягодицы, и в этот раз Ева позволила касаться ее. Она прижимала мою голову себе между ног, издавая тихие стоны, наполняющие пустую, холодную квартиру. В этом хаосе и беспорядке Ева, казалось, получала еще больше наслаждения. Язык проникал глубоко внутрь и вращающими движениями выходил обратно. Схватив мои волосы на затылке, Ева буквально насиловала мои губы. Влажная. Нежная. Просящая еще!

Посмотрев наверх, я увидел, как забинтованная рука приподнимает грудь, сжимает соски, гладит собственный живот, и вновь возвращается к моим волосам. Я ласкал ее между ног, наблюдая за тем, как Ева, закрыв глаза, получает неистовое наслаждение. Сначала один, затем еще один, мои пальцы проникли внутрь. Ева застонала еще громче. Я чувствовал, как ее кулак с силой сжимает мне волосы.

Ей нравилось…

Поняв, что вскоре она не выдержит, Ева откинула мою голову от нижних губ и слегка трясущимися ногами спустилась с дивана. Упав на колени, она расстегнула молнию на моих джинсах и начала стягивать штаны. Я хотел помочь ей, но мои руки вновь убрали в сторону. Через несколько секунд я остался в одних трусах с явным напряжением, торчащим между ног.

С хищным взглядом львицы, Ева опустила голову вниз и обхватила ткань нижнего белья зубами. С возбуждающим рыком, она сорвала с меня боксеры и, посмотрев на каменную эрекцию, улыбнулась. Взяв мою правую руку, Ева положила ее себе на затылок, и ладонь потерялась в густоте каштановых волос. Второй рукой она дотянулась до лица и закрыла веки.

— Только ощущение, — сказала Ева.

Я повиновался и закрыл глаза. Волна неописуемого восторга прошлась от паха до кончиков пальцев. Невольно я обхватил ее волосы, но услышал лишь возбуждающий стон. Тепло по всему члену. Такое приятное и влажное. Открыв глаза, я увидел, что целиком погрузился ей в рот. Полные губы доходили до самого лобка, упираясь в короткую щетину волос. Она брала меня целиком. Без остатка. Автоматически я начал направлять ее голову сильнее и жестче, но Еву это заводило еще больше. Густые слюни стекали по мошонке, капая на ковер.

Ева оторвалась на секунду, но лишь для того, чтобы в следующий миг ее язык прошелся по яичкам, в то время как рука, плотно обхватив член, плавно водила сверху вниз. Она лизала и обсасывала. Нежно, игриво. Иногда грубо и яростно. Меня трясло от наслаждения. Пройдясь поцелуями по всему члену, Ева заглотила головку, плавно всасывая в рот.

— Я хочу тебя, сейчас!

Я больше не мог терпеть. Услышав мои слова, Ева поднялась на ноги, подошла к столу и уверенной рукой скинула все тетради, ручки, карандаши. В стену полетел ноутбук, плевать, лишь бы освободить пространство. Повернувшись ко мне, она села на стол и раздвинула ноги приглашая присоединиться.

Обнаженная, влажная от пота. Как никогда желанная. Я поднялся с дивана, скинул штаны, болтающиеся на щиколотках, подошел к Еве и слился с ней поцелуем. Ее рука схватила член и примкнула к себе головкой. Медленно водя по кругу, она не торопилась, получая кайф от процесса. Я не мог сдерживаться. Оторвавшись от губ Евы, я с силой проник внутрь, забыв обо всем на свете. Блаженство. Всепоглощающее блаженство — вот что я испытал. Ее яростное дыхание возле моего уха. Нежный укус в шею. Крик. Стон. И вновь крик наслаждения заставляющий покинуть реальность.

Царапаясь, и впиваясь друг в друга зубами, мы были единым целым. Ее ноги, крепко обхватив мои бедра, с каждой секундой сжимали все сильнее. Перебинтованные руки плавали по спине, оставляя порезы от ногтей. Боль вперемешку с удовольствием. Боль вперемешку с неземным наслаждением. Открытые двери рая, в которые мне позволил войти демон.

Я прижался к Еве всем телом, чувствуя, как из меня выливается сама жизнь. Ощутив это, Ева сделала еще несколько движений тазом и не заставила себя ждать. Наши крики сломали тишину. С разницей в несколько секунд мы избавили друг друга от оков бренного мира и, вырастив крылья, возвысились к небу.

— Ева…

Моя Ева…

Глава 33

Следующие несколько недель прошли, как в песне Domino:

Два пакета жратвы, ящик ликера, порно и Метадин,

 Здесь дней на пятнадцать, команда «Не сдаться!» и здравствуй другая, жизнь!

Все это время я был искренне счастлив. Выключив сотовые телефоны, закрыв дверь на все замки, мы наслаждались телами друг друга. Пока обнаженная Ева спала, прикрыв наготу белой простыней, я тихо включал ноутбук и дописывал роман. В отражении монитора я видел любимую женщину.

«Отражение любви».

Название книги пришло в голову именно в эти моменты. Я поворачивался через каждые пять минут, все еще боясь потерять ее. Умиротворенная, спокойная. Ева была тем лучом яркого света, который пронзал тьму острием копья. Я испытывал такое сильное чувство, что до конца не мог поверить в происходящее. Словно во сне. Неужели можно настолько любить другого человека? Она пробуждала во мне все самое светлое днем, выплескивая на листы бумаги, и высасывала черноту ночью, овладевая мной, каждый раз, как в последний.

Я делал мелкие наброски, в то время как она готовила очередной ужин, прикрывшись лишь фартуком или обвязав тело полотенцем. Вспомнился колледж. Сперва получалось не очень, но раз на третий-пятый, Ева, словно живая, смотрела на меня с белого листка бумаги.

— Почему я всегда помнил тебя, хотя лица твоего никогда не видел в больнице?

— Когда ты уезжал, я смотрела на тебя с окна своей палаты. Мы встретились глазами. Ты до последнего сопротивлялся отцу и не хотел садиться в машину. В тот момент я была без повязок. Единственный раз, когда ты увидел не монстра, а настоящую меня.

Действительно. Я до сих пор помню тот крик, когда отец заталкивал меня в салон автомобиля. Но лицо той девушки, казалось, размытым и нечетким.

— Почему ты это сделала?

— Резала себя?

— Да.

Мы сидели на кухне, укутавшись в одеяло, и смотрели в окно, встречая рассвет, с одной кружкой кофе на двоих, согревающей ладони. Роберт удобно расположился под столом, видя очередной сон.

— После смерти мамы, мне казалось, что я умерла вместе с ней. Да, мы никогда не ладили, но она всегда занимала часть места в моем сердце, пускай и не такую большую, как ей хотелось.

— И что было потом?

— Когда ее не стало, я не чувствовала ничего. Я осталась одна. Еда потеряла вкус. Цвета лишились красок. Тепло не согревало. Я была безразлична абсолютно ко всему. Выход нашелся сам собой. Сидя в ледяной ванне, я случайно порезалась бритвой, и это было первое, что я почувствовала за очень долгое время. Дальше — как наркотик. Нужно больше. Нужно еще!

Ева развернулась, села ко мне на колени и положила голову на плечо. Я накинул сверху покрывало и обнял ее за обнаженную спину.

— В конечном итоге это перешло в фанатичное нанесение увечий. Мне больше не удавалось скрывать свой маленький секрет. Горничная Ларсенов нашла простыни, насквозь пропитанные кровью. Дальше дело оставалось за малым. Смирительная рубашка, колеса и четыре стены. Лишь благодаря маленькому мальчику я не свихнулась окончательно.

Я прошелся кончиками пальцев по ее плечам. Ева поставила кружку на стол, и мы занялись самым чувственным и нежным сексом в моей жизни. Больше не было секретов. Все стало ясно. Мозаика окончательно сложилась. Я знал, что так не сможет продолжаться вечно, но хотелось как можно дольше остаться в эпизоде, где главные роли исполнили два актера, а все остальное — декорации.

— Я люблю тебя, Ева.

Моя Ева…

Открыв глаза на следующий день, я пытался обнять любимую женщину, но рука нашла лишь холодную пустоту. Вскочив с дивана, я осмотрелся по сторонам, но кроме бардака по всей комнате ничего не обнаружил.

— Ева, — в груди застучало сердце. — Ева!

Я кричал, но никто не отвечал. На кухне — никого. В ванной тоже. Все ее вещи исчезли, даже миска Роберта.

— Нет, нет, нет, — я выбежал в подъезд в одних трусах, до смерти перепугав старуху, поднимающуюся на следующий этаж. — Твою мать!

Она не могла взять и просто бросить меня! Включив телефон, я хотел позвонить ей, но понял, что ее номера нет в списке контактов. Пришла целая тысяча сообщений от Влада. Закрыв уведомления, я набрал номер Бьерна, но абонент оказался вне зоны действия.

— Гадство!

Что могло случиться? Только не снова! Второй раз я не смогу ее потерять. Порывшись в шкафу, я достал более-менее чистые вещи, оделся и выбежал из квартиры. Проехав полгорода на автобусе, я вышел возле здания, в котором располагалась фирма Бьерна. Все та же милая девушка встретила меня на ресепшен и, позвонив Бьерну, проводила до лифта. Поднявшись на нужный этаж, я, не спрашивая разрешения у секретарши, забежал в его кабинет, с грохотом хлопнув дверью.

Бьерн сидел за столом, в большом кожаном кресле. В своем синем костюме, с перевязанной рукой, он о чем-то говорил по телефону. Увидев меня, залетевшего как бешеный, Бьерн сказал собеседнику что перезвонит.

— Где она?

Я не стал ходить вокруг да около. Мне нужен ответ прямо сейчас. Бьерн посмотрел на меня как на сумасшедшего. Разведя руки в стороны, казалось, он не совсем понимает, что я от него требую.

— Бьерн, где она?

— Позволь узнать, Кирилл, о ком идет речь?

Он был мил и дружелюбен, но по тому, как дергались мышцы на его лице, я понял, что он тоже на взводе.

— Не прикидывайся идиотом! Где Ева? Я проснулся, а она забрала все свои вещи и просто ушла!

Мои слова вбили Бьерна в ступор. Он хлопал глазами, не понимая, о чем я говорю. Словно на него смотрит сумасшедший, сбежавший из психушки. Пару минут мы играли в гляделки, кто кого пересмотрит, но в этот раз мне было плевать на то, какой он крутой. Я съедал его взглядом, требуя ответа.

— Кирилл, с тобой все хорошо? — Бьерн встал с кресла, подошел ко мне, и положил руку на плечо. — Может воды?

— На хрен мне нужна твоя вода! — вспылил я, скинув его руку с себя. — Где она? Где Ева?!

Я чувствовал, как закипаю. Все лицо напряглось. Вены вздулись на лбу.

— Когда ты видел Еву в последний раз, Кирилл? — он говорил мягко и спокойно, пытаясь сгладить накал ситуации.

— Сегодня ночью. Мы все это время были вместе, — Бьерн отошел на пару шагов назад и прищурился. — Не смотри на меня как на психа!

Я закричал, но голос сорвался на писк. В кабинет заглянула секретарша.

— Господин Ларсен, у вас все нормально?

— Да, Оля, все в порядке. Не беспокойся, — Бьерн собрал разложенные бумаги на столе в одну стопку и засунул в папку. — Видимо нам с Кириллом нужно прокатиться до одного места, чтобы все прояснилось. Пойдем, мой друг.

Через десять минут, мы мчались по городу в его «Мерседесе». Молча. Без музыки и прочего. Я не знал куда он меня везет. Бьерн выглядел отстраненным и пустым. В глазах не было огня. Он смотрелся постаревшим и слабым. Совсем другой человек. Куда пропало то желание жить, что мотивировало меня двигаться дальше?

Но все вопросы отошли на второй план. Нет, они разбились вдребезги! Ведь, то, что я увидел перед собой, подкосило землю под ногами, и я ушел в свободное падение.

Глава 34

Карина Миллер

1955 — 1997.

Помним, скорбим, любим.

Но от того, что было видно на надгробной плите, стоящей рядом, я потерял опору под ногами. Бьерн поймал меня в момент падения. Я моргал не понимая, что здесь происходит. Этого просто не может быть! Невозможно! Какая-то злая шутка! Дебильный розыгрыш!

Ева Миллер

1981 — 2017

Навсегда в нашем сердце.

Две огромные черные плиты с мой рост, отражались солнечными бликами. Вокруг снег, слепящий глаза влажные от слез. Бьерн держал меня одной рукой, в то время как я истерично кричал в небо, не понимая, что случилось. Я махал руками из стороны в сторону, топая ногами по газону, усыпанному белой целиной. Горло сдавило, грудь сжало тисками. В какой-то момент, я просто повис на Бьерне, не в силах двигаться. Он плавно отпустил меня и только после того, как я рухнул на колени, мне удалось разглядеть, что он тоже плачет. По каменному лицу Викинга бежали слезы, обгоняя друг друга.

— Кирилл, — я слышал, как тяжело даются ему эти слова. — Она умерла у тебя на руках. Две недели назад…

Подойдя к плите, он прикоснулся к портрету Евы. Темные волосы, чуть ниже плеч. Водолазка, скрывающая рисунки на горле. Холод в лице. Адское пламя во взгляде.

— Ты последний, кто видел жизнь в ее глазах, — Бьерн приблизился и поцеловал портрет, трепетно проведя по нему рукой. — Я знаю, ты любил ее. Но это ее выбор. Она сама захотела уйти.

— Но этого просто не может быть…

Я не мог понять, как такое возможно. Неужели все это время я провел в одиночестве? Но она была так реальна! Я чувствовала ее. Касался лица! Впитывал запах! Я дописал книгу, глядя на то, как она мирно спит в постели за моей спиной.

— Мне жаль, Кирилл, — Бьерн протянул руку, помогая подняться с колен. — Ты даже не представляешь, как мне жаль.

С лицом полным слез, Бьерн прошел мимо, оставив меня в одиночестве, гореть изнутри.

Выдыхая облако пара изо рта, я пытался принять реальность. Принять тот ад, в котором суждено тлеть душе. Ева была моим ангелом, подарившим крылья, показав, как можно высоко летать. Но оказалась и тем самым демоном, вырвавшим сердце, превратив в марионетку, с обрезанными нитями над головой.

Ева…

Моя Ева…

Эпилог

Холодный коридор. Дрожь в пальцах и коленках. Твердый, железный стул превратил пятую точку в квадрат. Нервы шалят так сильно, что хочется закурить сигарету, хотя я ни разу в жизни не курил. Без алкоголя в организме, чувствую себя как на иголках. Но я обещал ей не пить. Ни капли…

Возле ног удобно расположился Роберт. Маленькая дворняжка черного цвета, с серыми глазами. Каждый раз, когда наши взгляды встречаются, я понимаю, что он видит, а самое главное чувствует ту же печаль, что и я.

В руках бестселлер — мой бестселлер. Несмотря на все, что случилось со мной в последнее время, «Отражение мертвой любви» вышло в свет и получило широкую огласку. Я выплеснул всю свою скорбь в произведение, и мне каким-то чудом удалось переродиться.

Не правы те, кто говорит, что время лечит. Но со временем, ты сможешь смириться со своей болью и мелкими шагами продолжить путь.

Двери открылись. Я вижу Катю. С уставшим лицом, укутанная в махровый розовый халат, она идет мне навстречу, в сопровождении акушерки. Полная женщина глубоко за сорок, с улыбкой приветствует отца трезвенника.

Катя подходит ближе, в ее руках маленький закуток из голубой ткани. Совсем крохотный. От удивления я раскрываю рот. Стою как дурак и ничего не могу с этим поделать.

— У вас прекрасная девочка, — говорит женщина.

Я смотрю на своего ребенка, и от радости хочется взлететь выше облаков. Такая маленькая. Такая красивая. Глядя на то, как она мирно спит, я понимаю, что никогда в жизни не брошу это создание, дарованное мне Богом.

— Уже придумали, как назовете?

— Да, — отвечаю я. — Ее будут звать чудесным именем…

Слова автора

Ева… Моя Ева.

Я еще ни разу так не любил персонажа своей книги… Дописав последнюю строчку, испытываешь скорбь, разочарование и грусть. История закончена. Сюжетная линия подведена к финальному аккорду. Но что-то не отпускает!

Раньше я не писал подобные романы. Всегда лишь кровь и насилие. Сейчас — наоборот! Я жил вместе с персонажами… Все эти два месяца они гладили мою голову, перед сном, нашептывая идеи на ухо. Жаль, но пришло время попрощаться.

…Ева!

One Love, One Life…

Мне будет тебя не хватать…

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Эпилог

Слова автора Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg