«Серебряные Копья»

Серебряные Копья (fb2) - Серебряные Копья [СИ] (Хранитель Святыни - 2) 1492K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Валерий Викторович Козачук

Валерий Козачук Серебряные Копья

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Тяжёлый меч устремился к Шарлю и остановился у горла мальчика.

— Вы уже в Стране Богини, Великий, — вежливо сообщил Хуан. — Не желаете передохнуть?

Ещё чего! Мальчишка упрямо замотал головой.

— Нет!

Гвардеец отступил на несколько шагов и церемонно вскинул меч. Салют побеждённому.

— Как скажете, Великий. Я атакую?

Разрешающий кивок и гвардеец двинулся к Шарлю. Неспешно, обманчиво неспешно. По лицу юноши скользнула улыбка.

Мальчишка насторожился, он прекрасно знал по горькому опыту: если Хуан начинает улыбаться — жди очередной каверзы.

Шаг… ещё шаг… Шарль закусил губу, Хуан явно испытывает его терпение.

Глаза Великого удивлённо расширились, на сей раз Хуан атаковал нарочито замедленно, словно решив подарить победу.

Небрежный шлепок ладони гвардейца по ребру меча Шарля — а ведь юный Колдун парировал совершенно правильно! — и длинный клинок повело в сторону, пальцы мальчика едва не разжались. Миновало короткое мгновение, всего-навсего промежуток между двумя ударами сердца, и обтянутый кожей учебный меч Хуана слегка ударил по запястью мальчика.

К проклятой Элизабет! Даже не дал скрестить клинки! Слёзы подступали к глазам. Шарль часто заморгал, только расплакаться сейчас не хватало.

Хвала Богине, сегодня тренировка в его шатре. По крайней мере, не опозоришься, Хуан умеет молчать. Вчера вздумал поупражняться на берегу Роны и вскоре начала собираться толпа. Первыми явились гвардейцы, шли в авангарде и уже успели раскинуть палатки, за ними латники и арбалетчики из Предгорья, и последними пожаловали высокородные, чтоб им пусто было этим высокородным! Шарль поморщился. Глазели с почтительного расстояния, чтобы не беспокоить Великого Колдуна, но всё равно радости мало, опытные воины вмиг заметят малейшую промашку…

— В Башне Послушников вы просто играли с мечом, — нарушил молчание Хуан.

— Играл?! — голос мальчика сорвался от возмущения.

— Конечно. Вы неплохо знаете основные приёмы, но что толку, если нет настоящей выучки, да и меч для вас тяжеловат.

— Я был четвёртым на турнире послушников, — сбавил тон Шарль.

— Младших послушников. Вас обучали только основным приёмам, а основные приёмы, простите за откровенность, Великий, всего лишь азбука настоящего фехтования.

— Без азбуки тоже не обойтись, — проворчал мальчик.

— Разумеется, Великий, меч не прощает ошибок. Воин задерживается в этом мире в меру умения владеть мечом, — процитировал Хуан распространённую поговорку. — Поверьте моему опыту — неумеха долго не протянет, даже усвоив основные приёмы. Хотя иные горожане, как освоят азбуку, так и довольствуются этим всю жизнь, и считаются грозными бойцами.

— То есть как? — заинтересовался мальчик.

— Допустим, наследник богатого купца поучился и искренне уверен, что полностью превзошёл фехтовальную премудрость. По городу шепчутся: купец нанял дорогого учителя и наследник — подумать только! — освоил все приёмы. — Офицер усмехнулся. — Впору сдаваться ещё до боя, некоторые так и поступают. Откупаются задолго до поединка, а если — храни Богиня! — дело дошло до мечей, незадачливый рубака позволяет выбить клинок и поспешно поздравляет победителя.

Шарль обиженно засопел, Хуан вежливо бросал камешки в его огород, но губы мальчика предательски вздрагивали, постепенно складываясь в улыбку. Что поделаешь, сам напросился. Перед тренировкой велел Хуану рубиться в полную силу и под конец выложить всё как есть.

— Поймите, схватки со взрослыми пока не для вас. Вы слишком молоды, Великий, — вёл между тем Хуан. — В двенадцать лет ещё неважно, как владеешь клинком, ведь почти любой наёмник первым же ударом выбьет меч, а вторым возьмёт вашу жизнь. Или отправит к предкам, с первого выпада — и руки у вас короче, и боевой меч не по силам.

Шарль призадумался. А если… В памяти всплыл поединок Хуана с изгнанным вождём племени Серых Медведей.

— Разве нельзя уйти, уклонится от удара? — с надеждой выдохнул мальчик.

— Уклонитесь раз, уклонитесь другой, а на третий вас всё равно достанут. Это в честном поединке, один на один. А в общей свалке, щит на щит, свои с врагами вперемешку, где даже бывалые рубаки живут немногим дольше новичков, вас попросту свалят с ног и затопчут.

— Завтра с утра продолжим, — коротко распорядился Шарль.

— Вы совершенно правы, Великий, — невозмутимо согласился Хуан. — Однако позволю себе напомнить, что утром вы изучаете арагонские походы Жюстена Молнии.

— Тогда пофехтуем до завтрака, — нашёл выход мальчишка. — Луи разбудит меня с рассветом.

— Воля ваша, Великий, — неохотно подчинился гвардеец. — Высокое фехтование пока не для вас. Завтра будем отрабатывать отдельные приёмы. Скучновато я понимаю, но вам нужна прочная основа. Часок, надеюсь, потерпите?

— Два часа и ни минутой меньше, — отрезал недавний послушник. — Ты же сам говорил, что без серьёзной выучки отдельные приёмы ничего не стоят.

Его снова поймал на слове двенадцатилетний мальчишка! Сосчитать бы в который раз, да нет, не получится, собьёшься со счёта! Хуан сдержал улыбку. С этим сорванцом следует держать ухо востро. Понятлив и на память не жалуется.

— Может, пригласите Тео?

— И не думай! — бурно отреагировал Шарль. — Я как-то видел его в Гренобле с деревянным мечом. Вышел один против пятерых, у троих быстро выбил мечи, а оставшихся прижал к ограждению и заставил просить пощады. Турнира не выиграл, но шуму наделал. Дружки опозоренных чуть не устроили Тео тёмную. Вот немного подтянешь меня, чтобы не пришлось краснеть…

— Тео фехтовал с сыновьями горожан? — предположил начальник ближней охраны.

— Если бы… — Шарль покачал головой. — Я сперва и сам так подумал, больно уж не похоже на благородных. Правда перед каждым поединком герольд во всеуслышанье объявляет имена, но на детских турнирах всякое случается.

Верно. Хуан невольно кивнул. Помнится, на турнире в Гренобле, имена участников частенько объявлял сынишка городского герольда, немногим старше Шарля.

— Послал Луи, он всё разузнал — те пятеро и впрямь высокородные, родственники вождей, таких учат крепко.

— Против взрослого не выстоять и Тео, будь он трижды высокородный, — успокаивающе заметил Хуан. — В походе вам приходится нелегко, попробуй выкроить время для тренировок, но в скором времени вернётесь в Валанс и сможете упражняться хоть с рассвета до заката. Если выдержите, конечно…

Опять! Шарль едва не застонал. Девять тысяч проклятых! О чём бы ни зашёл разговор, Хуан неизменно сворачивает на Валанс, впрочем, и Мигель ничуть не лучше. А Роже, — в последнее время всё чаще — передаёт письма от Мари и откровенно уговаривает вернуться в столицу. И не огрызнёшься, не оборвёшь, не прикажешь замолчать — и жрец-медик и братья Фуэнтес желают ему только добра.

— Завтра утром, — недовольно буркнул мальчишка.

— Повинуюсь, Великий, — поклонился гвардеец. — Позволю себе напомнить, что суд над Антонио состоится сегодня, — после паузы промолвил Хуан.

Великий обречёно вздохнул, только время даром потратишь! Другое дело манёвры, там всегда есть чему поучиться. А с этой повинностью вполне справился бы сенешаль или сам Тео, если уж на то пошло.

Хуан склонился в полупоклоне:

— Если, Великий, дозволит…

Шарль безнадёжно махнул рукой, попробуй переспорь этих взрослых.

— Можно! — бросил гвардеец через плечо.

Детская рука откинула полог, и в шатёр вошёл Жан-искусник. Подросток бережно опустил заставленный кушаньями поднос на небольшой столик.

— Вчера вы так толком и не поужинали! — решительно заявил Жан. Холодный взгляд Великого Колдуна заставил мальчика прикусить язык. — Роже мне сказал… ваш повар тоже настаивал, — запинаясь, добавил подросток.

И Жан туда же! Шарль молча уселся за стол. С него довольно и нравоучений Хуана! Вчера Луи обучал его бросать ножи на звук, даже на лёгкий шорох, так что причина достаточно уважительная.

Шарль кое-как очистил блюдечко с зеленоватой кашей — счастье, что целебное кушанье подают не слишком часто — и с облегчением взялся за овощное рагу. Как обычно, мальчик действовал по собственной системе, заедая рагу кусочками обжаренного мяса.

Вскоре настала очередь сладкого. Пускай не пирожных, а печенья с шоколадной начинкой, всё равно объеденье, особенно если запивать хрустящие печенюшки холодным молоком.

Старинные напольные часы отбили девять ударов.

Уже девять утра! Мальчишка поморщился, времени — кот наплакал. Гвардейцы, высокородные, да и воины племенного ополчения терпеливо ожидают его появления.

— Жан, белую мантию и серебряную цепь! — приказал Великий Колдун.

* * *

Шарль соскочил с Помпея, бросил повод подбежавшему послушнику и неспешно направился к походному трону. Взметнулись ввысь обнажённые клинки — и старшие офицеры гвардии, и знатнейшие из знатных приветствовали своего главнокомандующего. По примеру Мальто, Шарль отвечал на приветствия короткими кивками. На нижней ступени тронного возвышения Шарль круто развернулся, выхватил боевой меч и отдал общий салют. В конце концов, Великий Колдун тоже числится в списках гвардии, пусть он приносит присягу только Единственной, а не Богине и Колдуну, как все остальные.

Под одобрительные крики присутствующих, Шарль взошёл по ступеням тронного возвышения. Мальчик постарался чинно усесться на трон, а не плюхнуться, как он частенько проделывал в личных покоях.

Согласно стародавнему обычаю, Шарль назначил судебное слушание в ясеневой роще, благо до рощи рукой подать — всего несколько минут ходьбы от главного лагеря. Как известно любому послушнику, под кронами ясеней-великанов накапливается магическая энергия, и Единственная нередко черпает из этого источника. Сама Земля помогает Единственной в борьбе с предводителем сил Зла — трижды проклятым Ариманом.

Юные влюблённые нередко приносят клятвы верности под сенью молодых ясеней, и никто — ни родители, ни жрецы — не вправе разорвать помолвку, ибо влюблённые призвали в свидетели Единственную.

Шарль сдержанно усмехнулся, вообще-то в жизни бывает по всякому, достаточно вспомнить нашумевшую историю двоюродного брата. Года полтора назад пятнадцатилетний Готье и ещё более юная Сильвия в окружении доброй половины детей селения дали друг другу клятвы верности — отныне и на всю жизнь. Помолвку признали недействительной, поскольку по уложению Колдуна Жерома при обручении должен присутствовать хотя бы один взрослый.

Однако влюблённые проявили настойчивость, при тайном содействии Шарля добились аудиенции у Мальто и отстояли своё право на счастье. Недавно Шарль получил письмо из родного селения — благодарные Сильвия и Готье назвали в его честь своего первенца, двоюродного племянника Шарля.

В глубине ясеневой рощи невозможно, ну почти невозможно, осудить невинного, так, во всяком случае, полагает большинство прихожан. Непросто и лжесвидетельствовать, немногие, очень немногие, осмелятся солгать перед ликом Единственной.

Потому-то походный трон стоял под сенью огромного ясеня, на краю поляны. Мальчишка немного поёрзал, устраиваясь поудобнее, и получил в награду укоризненный взгляд Мигеля. Шарль испустил удручённый вздох, руки мальчика вновь легли на резные подлокотники в виде разъярённых полосатых кошек. К грешнице Элизабет этот этикет, даже повертеться толком нельзя!

Чтобы разогнать скуку, Шарль принялся разглядывать обступивших поляну офицеров и высокородных. Поскольку юный главнокомандующий по ведомой лишь ему причине взялся сам судить казнокрада, здесь собрался цвет армии Предгорья и старшие офицеры гвардии приданных армии гвардейских частей. Дорогие плащи, начищенные до блеска доспехи, гвардейцы щеголяют парадными поясами, у многих высокородных поверх кольчуг рыцарские цепи. Чувствуется, что до Прованса недалеко.

Самое время начинать, по мнению мальчика, он уже достаточно потомил высокородных. Короткий взгляд хранителя Святыни, величаво-подтверждающий жест и над поляной разнёсся чистый звук горна. Облачённые в белые одежды послушники подали Шарлю посох правосудия.

— Привести обвиняемого! — приказал Великий Колдун.

Молодые широкоплечие жрецы — таких бы в гвардию, работать мечами! — подвели к трону невысокого лысоватого высокородного с рукой на перевязи. Завидев Великого Колдуна, высокородный поспешил сломаться в поклоне.

И такую дрянь он должен судить! Шарль брезгливо поморщился. На дознании Антонио оговаривал всех: друзей, знакомых, любовницу, пытался приплести даже пажа своего родича, мальчишке не исполнилось и восьми.

Калёное железо не очень-то помогало, стоило Антонио услышать наводящий вопрос, и он с величайшей готовностью менял показания. В конце концов, жрец-дознаватель признал поражение и бросил в огонь допросные листы.

— Под каким именем знает тебя Богиня? — задал Шарль ритуальный вопрос.

— Я Антонио из рода Девер, — искательно улыбнулся высокородный. Обвиняемый сделал попытку вновь сломаться в поклоне, но дюжий жрец придержал его за загривок.

— Начинай! — велел дознавателю юный Колдун.

Высокий крепкий старик в парадной мантии старшего дознавателя развернул свиток и принялся неспешно перечислять многочисленные прегрешения высокородного.

Шарль слушал вполуха, мальчик и без того знал, что Антонио не единожды запускал руку в казну отряда. Обнаружив крупную недостачу, вождь дал родичу сутки, чтобы вернуть украденное, но Антонио захватил из казны сколько смог и попытался бежать в Прованс…

Измена и казнокрадство. За подобные художества по закону Первого Маршала полагались колёса-ножи.

Вчера Шарль долго спорил с Мигелем относительно возможного приговора. Только при активной поддержке Тео, сотнику удалость его переубедить. Шарль считал, что колёса-ножи это слишком, достаточно и вечного железа — меча или на, худой конец, тяжёлого мясницкого тесака.

Последнее донесение Робера не шло у мальчика из головы. Провансальский барон взял штурмом пограничный замок и, судя по всему, вознамерился наложить лапу на земли тамошнего племени. Робер отправил против провансальцев крепкий отряд под началом видавшего виды сотника. Командующий коротко сообщил, что велел взять живым зарвавшегося барона.

Впору позавидовать сотнику! Шарль испустил вздох. Что поделаешь, до соединения с войсками Робера ещё долгих три дня. И щитоносцы, и конники готовились к настоящему делу — добросовестно работали на учениях, подгоняли напоследок доспехи и, разумеется, бражничали по вечерам.

Шарля внезапно обдало холодом, сердце затрепыхалось в груди. Мальчик невольно вздрогнул. По спине поползли ледяные мурашки, но страха — безотчётного, парализующего, сжимающего горло невидимыми тисками — не было и в помине.

Девять против одного, работа начинающего волшебника. Сколько можно говорить, чтобы действовал поделикатней! Шарль обвёл взглядом поляну.

Ну, да, так и есть! Жан устроился на нижней ветке огромного ясеня, и делает ему какие-то знаки. Код послушников, вернее младших послушников, он же сам обучал Жана.

Как повелось, чуть ли не со времён правления Колдуна Жерома, мальчишки использовали тайный язык жестов, иначе именуемый кодом послушников. Учителя порой подкупали сладостями нестойких и для любителей подсказок наступали тяжёлые времена. Волей-неволей приходилось изобретать новые знаки или менять значение старых. Жан схватывал всё на лету и Шарль усложнил код, переиначив большую часть знаков.

Жан зря беспокоить не станет. Мальчишка не отводил напряжённо-ожидающего взгляда от начинающего волшебника. Слуга, надо отдать ему должное, делал знаки нарочито замедленно, чтобы высокородные ничего не заподозрили. Подросток многократно сплетал и расплетал пальцы, неспешно сложил ладони — у Шарля засосало под ложечкой — и в завершение скрестил руки на груди.

Ничего себе! Недоверчивый взгляд мальчика остановился на рослом, гораздо выше соседей, высокородном в полном доспехе. Кто, кто, а этот всегда держал сторону Арелата, одним из первых уверовал в Единственную.

Та-а-ак, тотем в виде летящего ворона, шлем в виде головы полосатой кошки и, главное, Жан передал имя по буквам!

— Не соизволит ли Великий Колдун приступить к опросу свидетелей, — на грани слышимости прошелестел жрец-дознаватель.

По губам мальчика скользнула лукавая улыбка. На то он и Великий Колдун, чтобы действовать по своему разумению!

— Пусть Гийом из рода Мишле предстанет перед ликом Богини! — властно отчеканил мальчик.

— Прошу прощения Великий… — на иссечённом морщинами лице дознавателя отразилось откровенное удивление, уж не запутался ли ребёнок.

— Гийом из рода Мишле, иначе Гийом Кот, сотник конных лучников, — не без удовольствия уточнил Шарль. — Ты слышал, Мигель?

После секундного колебания гвардеец молча вскинул меч. Ошибся мальчишка или нет, воля Великого Колдуна превыше всего. Особенно в присутствии высокородных.

Жан всё-таки прав, дело нечисто! Посланный Мигелем офицер гвардии обратился к высокородному с вежливой просьбой — надо же уважать обычаи Предгорья! — но Гийом застыл, как истукан, уставившись в одну точку. Жёсткий приказ возымел действие — Гийом овладел собой и с видом приговорённого к мучительной казни двинулся к трону.

Из толпы знатнейших из знатных величаво выступил стройный юноша лет пятнадцати, никак не больше, в изукрашенном пластинчатом панцире.

— Позволю себе напомнить, Великий, — решительно заявил юноша, — что Гийом имеет право на отсрочку, дабы воспользоваться советами знающих законы людей. Остаток дня и всю ночь, так записано в уложении Первого Маршала. Я готов взять его на поруки. Если же дядя покинет лагерь — отвечу собственной головой!

Высокородные отозвались одобрительным гулом. В глазах Гийома появилась надежда.

— Армия Предгорья в походе, высокочтимый, так что я в своём праве, — вежливо отозвался Шарль. — Надеюсь, вы заглядывали в устав? Если потеряли, я пришлю вам копию, — лукаво добавил мальчик.

В задних рядах послышались сдавленные смешки. Гвардейцы, да и многие высокородные, понимающе улыбались, племянник Гийома действительно сел в лужу. Ближайшие к Шарлю высокородные пересказывали соседям удачный ответ юного Колдуна.

Юноша отвесил церемонный поклон и сконфуженно растворился в толпе.

Отбился, хвала Богине! Шарль перевёл дух. И почему знатнейшие из знатных упорно считают его несмышлёнышем?

Шарль поднял руку, показывая, что желает говорить. Считанные мгновения спустя наступила мёртвая тишина, высокородные опасливо наблюдали за мальчишкой.

— Прежде чем начать задавать вопросы, я хочу предложить вам выбор… Очнитесь, Гийом, не забывайте о чести! — перебил себя мальчик.

Гийом встрепетнулся, ошалело помотал головой и приосанился, как и подобает высокородному.

— Итак, перед вами выбор, — ровно продолжил мальчик. — Я внимательно читал допросные листы. Антонио изолгался вконец, он способен изворачиваться до бесконечности и у меня нет времени выяснять кто из вас более виновен. Армия в походе, высокочтимые! — бросил Шарль возроптавшим высокородным.

Гийом тут же одарил Антонио недоверчиво-вопрошающим взглядом, повернулся было к старшему дознавателю, но жрец лишь холодно улыбнулся и утвердительно кивнул, мол, вы не ошиблись, ребёнок действовал согласно моим наставлениям…

Мальчишка сдержал улыбку.

— Антонио, как известно всем и каждому, грозят колёса-ножи. Не берусь утверждать, что знаю обо всех прегрешениях Гийома, но я исполню свой долг до конца, как и подобает хранителю Святыни. — Шарль выдержал паузу. Знать бы, в чём виновен Гийом! Сегодняшний грех не замолишь за вечер, впору возносить молитвы всю ночь напролёт, да какое там, взрослые не позволят. Придётся на целую неделю, нет, лучше на три дня отказаться от шоколадных пирожных. — Я, Шарль из рода Маршан обещаю жизнь и свободу тому, кто признается первым. Разумеется, свободу в изгнании, — уточнил мальчик.

Антонио не выдержал и шагнул к Колдуну.

— Как… — высокородный прокашлялся. — Я могу надеяться на помилование?

— Не-е-ет!!! — истошный вопль Гийома разорвал тишину. — Мы умрём вместе предатель! Но сперва…

Отточенно-молниеносным движением — высокородный, как ни крути! — Гийом выхватил парадный кинжал и метнул в зимнее небо.

Глаза мальчика удивлённо расширились — кинжал поглотила огненно-жёлтая вспышка. Устремившиеся было к Гийому гвардейцы один за другим оседали на землю.

Короткая команда Мигеля и послышались арбалетные хлопки, гвардейцы выпустили на волю короткие четырёхгранные стрелы.

Шарль невольно ахнул: откованные из вечного железа стрелы внезапно замедлили полёт, заколебались в воздухе и упали у ног Гийома. Сотник вновь скомандовал залп, но стрелы — неотразимые, пронзающие почти любые доспехи арбалетные бельты — не пролетели и половины пути!

Если так и дальше пойдёт… Шарль схватился за меч. Гийом пока оставался на прежнем месте, высокородный что-то бормотал себе под нос, похоже творил заклинания.

Командир «Священной Сотни» тронул мальчика за плечо.

— Великий, вы должны покинуть поляну, — без лишней дипломатии заявил Мигель, — С Гийомом мы справимся, бывало и похуже.

Справятся, как же! Мальчишка протестующе замотал головой. Позорно улепётывать после того, как заварил кашу, да ещё на глазах высокородных… ну, какой он после этого главнокомандующий!

— Поймите, ваша жизнь принадлежит Арелату, — уговаривающе добавил Мигель.

Если бы не присутствие высокородных, Мигель сгрёб бы в охапку двенадцатилетнее сокровище и умчал подальше от проклятой поляны!

Боевой меч сам, без всякого участия Шарля, выдвинулся из ножен. Великий обнажил клинок и на мгновение замер — вечное железо боевого меча усыпали серебристые огоньки. Ну если э т о не знамение свыше…

Победный взгляд Шарля, неохотный кивок Мигеля и мальчишка сбежал по ступеням тронного возвышения.

Хуан недоверчиво покосился на меч — о проделках Шарля уже ходили легенды — шагнул было к юному Колдуну, собираясь урезонить ребёнка, но мальчишка звонко отчеканил приказ.

Что ж, воля Колдуна превыще всего. Хуан беззвучно выругался и сделал знак командирам девяток.

Латное кольцо разомкнулось, гвардейцы с видимой неохотой давали дорогу Великому Колдуну. Знамения, знамениями, но в «Священной Сотне» только ленивый не знал, что Шарль ещё не обрёл полной волшебной силы.

Поди пойми этих взрослых! Шарль бесился от нетерпения. Мальчишка отпихнул плечом задержавшегося гвардейца и, оставив латное кольцо за спиной, вихрем вынесся на поляну.

Завидев Шарля, Гийом отвесил церемонный поклон и, поигрывая тяжёлым мечом, двинулся к маленькой фигурке. Великий досадливо отмахнулся от Хуана — голова и без того шла кругом — и вонзил в землю боевой клинок. С побелевших губ мальчика сорвалось заклинание. Хвала Богине короткое, не запутаешься даже второпях.

Шарль протянул навстречу Гийому раскрытые ладони — высокородный опасливо затоптался на месте — и закрыл глаза. Перед мысленным взором мальчика возник дорогой детский меч с простой ребристой рукоятью и голубоватым лезвием. Ошибка вполне может стоить жизни, ведь образ его меча — ключ к заклинанию. Ну конечно, чуть не забыл! Шарль закусил губу. Мальчишка поспешно добавил клеймо цеха — алого единорога.

Возбуждённые возгласы высокородных заставили Шарля приоткрыть глаза. Ярко-зелёное пламя стекало с ладошек на рукоять меча и поглощалось вечным железом.

Гийом рванулся было к Великому Колдуну, но холодное пламя во мгновение ока обрело чистый серебряный цвет и чародей с ворчанием отступил.

Уголки губ мальчика поползли вверх. Так вот почему не сдержались высокородные! Судя по язвительным советам гвардейцев, Гийом не впервые испытывал магическую защиту на прочность.

Шарль величаво поднял руку, только выкриков сейчас не хватало.

Наступила звеняще-напряжённая тишина. Высокородные слишком хорошо запомнили магический поединок, когда юный волшебник разворотил половину холма — каменистого холма! — и теперь страстно молили Создательницу об одном: уберечь хотя бы ясеневую рощу. Не просить же о собственном спасении, честь дороже, да и Создательница не жалует трусов.

Только Гийом угрюмо поигрывал мечом, вызывающе поглядывая на Колдуна.

Мальчик прокашлялся, Хуан опустил руку на меч. Знатнейшие из знатных затаили дыхание. С уст Шарля сорвалось певучее слово казалось состоящее из одних гласных.

Считанные мгновения спустя детский меч вновь засветился, нет, скорее утонул в пламени! Повинуясь ритму дыхания Шарля, изумрудно-жёлтое пламя то окутывало детский меч, то поднималось до уровня глаз мальчика.

До Гийома дошло, что юный Колдун всё-таки сумел довершить заклинание. Сейчас от рукояти меча отделится сгусток холодного пламени и тогда — кто не слышал баллад менестрелей? — его постигнет та же участь, что и лиловое чудовище.

Гийом оскалился и взметнул клинок в последнем салюте. Он должен уйти к предкам достойно, как и подобает высокородному. Пусть знает безродный мальчишка, что законы чести не пустой звук!

Гийом сдавленно застонал, похоже, сломался окончательно, согнулся в три погибели и упал на колени. Его пронзительный вопль заставил отшатнуться даже видавших виды высокородных, переживших мясорубку Нашествия. Пальцы Гийома окрасились кровью, сам того не замечая, он схватился за лезвие меча.

Шарль невольно отступил и остановился, лишь почувствовав на плече руку Хуана. Да когда же это кончится, впору зажимать уши!

Душераздирающий, исполненный боли крик, в конце концов, оборвался, хвала Богине! Мальчишка неожиданно для себя обнаружил, что жмётся к закованному в железо Хуану, и гвардеец успокаивающе похлопывает его по плечу. Гийом бессильно обмяк и выпустил боевой клинок.

Когда же сработает заклинание? Взгляд Шарля прикипел к рукояти меча. Боевой клинок тревожно замерцал, с рукояти сорвался изумрудный шар — мальчишка затаил дыхание — и бесследно растворился в воздухе. Несколько ударов сердца спустя тело Гийома окутало ядовито-зелёное облако. Детский меч вспыхнул в последний раз и погас окончательно.

Лицо мальчика окаменело. Шарль часто заморгал, пытаясь удержать слёзы. Кто только выдумал этот этикет, даже пореветь толком нельзя!

Шарль выхватил было метательный кинжал, но тут же вбросил его обратно в ножны. Неведомый чернокнижник совершил невозможное, трижды, четырежды невозможное: сумел обойти защиту и похитить дарованную Богиней магическую энергию. И вдобавок изменил знак. Зелёное облако уже обволакивало мутно-серым, покрывалом Тьмы, как порой выражаются учёные жрецы. Не случайно трижды проклятый Ариман появляется на Земле в облике гигантской серой гиены. Скоро, очень скоро сгусток магической энергии наберёт настоящую мощь и молотом обрушится на незадачливого Колдуна. Мальчик зябко передёрнул плечами.

Медленно, нарочито замедленно, спасибо Жану-искуснику, Шарль провёл кончиками пальцев по серебряной цепи. Вскоре ладонь замерла, Великий ощутил знакомое покалывание: цепь из небесного серебра отозвалась на его просьбу. Мальчишка до боли сжал цепь — пусть знает Единственная, что время не терпит!

— Здравствуй, Шарль! Не узнаёшь?! — раздался в сознании мальчика знакомый голосок. — Давно не виделись, я уже успела соскучиться…

Девчонка, рыжеволосая прорицательница, что недавно спасла ему жизнь! Шарль сдержал изумлённый возглас.

— Но ты же в Предгорье! — Великий едва не сказал это вслух.

— Ещё чего! Попробовали бы меня удержать — фыркнула юная предсказательница. — Как могла надоедала магистру, мол, за мальчишками следует присматривать, иначе с вами хлопот не оберёшься, — вредная девчонка хихикнула. — Ой, о чём это я! — перебила себя предсказательница. — Довольно болтовни, времени кот наплакал. Слушай и запоминай!

Несколько мгновений спустя Шарль вздохнул с облегчением — девчонка проговаривала магические слова по слогам, а то попробуй запомни, больно уж заковыристые, будто камни языком ворочаешь.

— Повторить? — выдохнула под конец прорицательница.

Мальчик коротко мотнул головой.

— Тогда быстрее, Шарль, пока ещё жив! Не забудь опустить руку на меч! — Девчонка неожиданно всхлипнула.

Недвижное тело Гийома окутывала давяще-серая пелена — созданное магией Аримана покрывало Тьмы. Шарль затруднённо сглотнул, мальчик готов был поклясться, что лишь незримое могущество ясеневой рощи сдерживает неведомого чародея. В ближайшие секунды — или минуты? — серый демон наберёт достаточно сил, чтобы рывком прорвать барьер и яростная, неудержимая атака сомнёт смертных в лепёшку, не зря же разревелась девчонка!

Юный Колдун опустил ладошку на рукоять меча и повысил голос, слишком уж разгалделись высокородные. Знатнейшие из знатных примолкли, недоверчиво поглядывая на ребёнка. Волшебные слова давались Шарлю непросто — горло перехватил невидимый обруч. Предпоследнее слово ушло к центру поляны, по толпе пронёсся возбуждённый шёпоток, но повелительный жест Шарля привёл высокородных к молчанию.

Покрывало Тьмы задрожало, неуверенно дёрнулось и несколько ударов сердца спустя избрало себе новое воплощение. У мальчишки пересохло во рту, над поляной парил вестник смерти — угольно-чёрный единорог.

— Значит о н и всё-таки выпили душу Гийома, — безнадёжно простонала девчонка. — Не мешкай, Шарль, что, опять загляделся на чудовище? Как был копушей, так и остался!

Сама же велела сделать паузу! В сознание Шарля ворвался неистовый вой, нет, не волчий, какое там, стократ хуже. Пульсирующая боль распирала голову, окружающее плыло перед глазами. Мальчик беззвучно всхлипнул, ошалело помотал головой и мёртвой хваткой вцепился в латную перчатку Хуана, иначе не устоишь на ногах!

Высокородным досталось немногим меньше, обращённые к Богине молитвы мешались с боевыми кличами и бессвязной руганью Знатнейшие из знатных обнажали мечи, как и подобает предводителям свободных воинов. Вестника смерти не остановишь клинком, но быть может спасёшь свою душу, ведь Создательница не жалует трусов. Лишь щуплый черноволосый мальчишка, в роскошном камзоле пажа, мешком рухнул на землю и пополз неведомо куда, жалобно подвывая, когда становилось невмоготу.

Пальцы Шарля снова сомкнулись на серебряной цепи, даре Единственной Колдуну Жерому. Зрение обретало чёткость, полуобморочная дурнота отступала… Великий торопливо выкрикнул гортанно-многосложное слово. Миновали томительно-долгие мгновения и неистовый вой оборвался.

Чёрный единорог свечой взвился в воздух и почти упал на тело Гийома. Насколько Шарль понимал, у вестника смерти просто не оставалось энергии, чтобы открыть проход в один из миров Аримана. Волшебная сила рощи добивала посланца Тьмы, чёрный единорог истаивал на глазах.

Нахлынувшая уверенность — знать бы откуда она взялась! — толкнула ребёнка вперёд. Повинуясь неясному предчувствию, Шарль рывком вытащил меч, жаль не дотянешься до проклятого Аримана, и под взглядами обомлевших высокородных двинулся к телу Гийома. Высший закон Единственной — закон милосердия. Если покончить с вестником смерти прямо сейчас, Гийом вернёт себе душу.

Хуан, как водится, дышал Шарлю в затылок и что-то бормотал, похоже, весьма нелестное, впрочем, мальчик предпочитал не прислушиваться.

Два, самое большее три шага до тела Гийома. Ближе не подойдёшь — Хуан сразу схватит за шиворот. На острие меча заплясало холодное пламя. Боевой клинок ощутимо вздрогнул, затрепыхался в руке и уверенно потянул начинающего волшебника прямо к вестнику смерти. Шарль виновато оглянулся. Хуан чуть слышно помянул грешницу Элизабет, не забыв и о трижды проклятом Аримане. Чёрный единорог беспокойно заёрзал, проворно скатился с груди Гийома и растворился в слабой фиолетовой вспышке.

Взметнулись ввысь богато украшенные мечи, знатнейшие из знатных — вот чудеса! — искренне приветствовали победителя. В Предгорье умели ценить смелость. И мальчишки-пажи, и юные оруженосцы дружно изнывали от зависти, ведь Шарль бросил вызов порождению Мрака! Будь он хоть немного постарше, куда легче было бы сносить бесконечные попрёки наставников, когда тебя сравнивают с безродным мальчишкой.

К Шарлю приблизился стройный светловолосый юноша, тот самый, что просил за Гийома.

— Великий, я должен исполнить свой долг.

Что? Ах, да! Шарль устало кивнул, спасибо и на этом.

Юный высокородный отдал поклон и опустился на колено, словно при посвящении в рыцари. В руку юноши молнией скользнул широкий кинжал.

И как это у него получается?! Глаза мальчика удивлённо распахнулись. Может взять несколько уроков, бой есть бой, лишний козырь не повредит.

— Прошу вас, поделитесь со мной благодатью Единственной. Со мной и моим клинком, — юноша протянул Шарлю кинжал. — Я ещё надеюсь уберечь дядю.

Не могут без церемоний! Мальчишка вернулся к действительности. Великий Колдун величаво благословил юношу — даже Франсуа не нашёл бы повода для придирок — и возложил ладошку на вечное железо кинжала.

Недавний послушник поспешно опустил глаза, невелика радость смотреть на казнь, впрочем, в Предгорье это дело обычное. Приспешников Аримана нечасто доводят до суда. Наместник не единожды жаловался Великому — сколько бы лет ему не исполнилось — и просил вразумить высокородных.

Когда Шарль перевёл взгляд на Гийома, всё было кончено. Кинжал пробил шею насквозь, как и полагалось по ритуалу. Пусть знает Земля, пусть видит Единственная, Гийом из рода Мишле восстановил утраченную честь и главное — спас свою душу!

— Прости меня дядя, — скорбно выдохнул юноша. — Дальше огненное погребение, я не ошибаюсь Великий?

— Сегодня, как только Богиня покажет свой лик, — уточнил мальчик. — И не забудь бросить в костёр несколько веточек ясеня. Свежих, только что с дерева.

Юноша молча поклонился.

— Ты, я вижу, совсем раскис, — подала голос девчонка. — Ясеневая роща снимет усталость, я её специально просила. Чего, чего, а энергии здесь предостаточно, просто грех не позаимствовать самую чуточку, тем более для тебя. Слушай, как ты ухитрился одолеть вестника? До сих пор поджилки трясутся, а ведь я не из пугливых.

— Будто сама не знаешь, — вяло отозвался Шарль. — Сперва прочитал заклинание…

— И за что тебя избрала Создательница?! Хорошо, попробую объяснить. Ты камешками в своё время бросался?

— Конечно!

— Конечно! — передразнила юная прорицательница. — Все мальчишки одинаковы, в этом я давно убедилась.

— Но не всех избирает Единственная, — не остался в долгу Великий.

— Тоже верно, — сбавила тон девчонка. — Так вот, представь, что ма-а-аленький камешек легко, словно играючи, пробил нагрудную пластину кольчуги и вышел из спины, будто стрела тяжёлого арбалета. Против покрывала Тьмы заклинание слабовато, — неохотно призналась предсказательница. — Я надеялась сдержать серую тварь, пока не пробудится роща. А дальше… храни Создательница… да я в толк взять не могу, как ты вообще жив остался! Только слёзы глотала и молилась Создательнице, всё боялась тебя отвлечь.

— Может рука Единственной? — высказал предположение мальчик.

— Нет, Шарль, Богиня не вмешивалась, я бы сразу почувствовала. И роща здесь не при чём, она пробудилась в самом конце, — размышляла вслух прорицательница.

— Разве не проще спросить Единственную? — не удержался Шарль.

— Т е б е, наверное, проще, — завистливо протянула волшебница. — Прости, всё время забываю о твоём сане. Ой, чуть было не вылетело из головы! — Судя по звуку, девчонка хлопнула себя по лбу. — Мэр Гренобля послал тебе подкрепление. Две полных сотни конных арбалетчиков и пятнадцать девяток тяжёлой конницы. Наёмники и горожане вперемешку, так что можешь на них рассчитывать, никакой Жюстен не перекупит, как бы ни старался. Ратников провожает весь Гренобль, сегодняшний день объявили праздничным.

— Ты говорила с мэром? — осторожно поинтересовался Шарль.

— Нет, с его племянницей, — небрежно отозвалась девчонка. — Ох, и намучилась я с малышкой, она толком и разговаривать не умеет. Отвлекается, выворачивает слова на свой лад… Четыре раза повторила послание — мэр ублажал малышку конфетами, по одной за каждое слово — прежде чем я разобрала что к чему.

Великий благодарно кивнул. Если дело того потребует, девчонка вмиг передаст послание, достаточно сказать несколько слов.

— В Предгорье тебя хорошо помнят. Пожалуй, даже слишком хорошо, — продолжала болтать девчонка. — В графство Пяти Племён недавно нагрянул — ни за что не поверишь! — Шарль из рода Маршан. Мальчишка созвал большой круг, велел лишить графа доброй половины его владений и отбыл в неизвестном направлении. Самозванца уже нашли, мать привела за ухо, — девчонка с трудом сдерживала смех. — Представление устроил сын старейшины рода, граф в своё время изгнал его отца. Он действительно на тебя похож, иначе бы не сработало. Самозванца несколько раз пороли, но ему как с гуся вода — доволен, что выставил графа на посмешище. Дальше плетей дело не пойдёт, ребёнку всего одиннадцать. В смелости ему не откажешь. Представляешь, явился в замок один-одинёшенек и заставил графа безропотно подчиниться. По настоятельной просьбе матери — она добилась аудиенции у наместника — мальчишку держат в цитадели под охраной гвардейских мечей. Граф рвёт и мечет, поговаривают, уже нанял убийц, так что ребёнку придётся поскучать.

Шарль беззвучно фыркнул. Пожалуй, довольно томить девчонку, а то ещё разобидится.

— Скажи, как тебя зовут? — единым духом выпалил мальчик.

— Догадался, хвала Создательнице! Даниэль! Если честно, я уже потеряла надежду. Тяну время, пытаюсь растормошить, а без всякого толку, ты словно говорить разучился! До встречи, Шарль, мы скоро увидимся, я постараюсь уговорить старших, — вдруг зачастила девчонка.

— Не понял, — нахмурился Великий Колдун.

— Ты что, до сих пор ничего не почувствовал? — искренне удивилась волшебница.

Мальчик пожал плечами, он ощущал неясное дуновение тревоги, не более того.

— Ах да, тебя не учили. Рощи коснулось дыхание Создательницы, значит Богини совсем-совсем р-рядом. — Даниэль чуть заметно заикалась. — Достанется мне на орехи, если помешаю Создательнице, — опасливо пробормотала девчонка. — Слушай, Шарль, ведь Богиня знает, что я… что ты… что мы оба… ну ты понял, Шарль. Мы ещё свидимся, Богиня свидетельница, я упрошу магистра! — выкрикнула Даниэль напоследок.

Щёки мальчика залила краска, глаза радостно заблестели, вот оказывается, как оно начинается. Шарль поспешно зашептал молитву Единственной и закончил именем рыжеволосой девчонки, как и полагалось по ритуалу. Не он первый, не он последний, всеведущая Богиня поймёт и поможет ему разобраться окончательно.

— Ну что, закончили, голубки? — раздался мелодичный женский голос. — Дай волю, проговорили бы до заката. Дети есть дети. Перестань подслушивать, Даниэль, как не стыдно!

— Я б-больше не буду, — боязливо пискнула прорицательница.

— Хотелось бы надеяться. Расскажешь магистру о своём проступке и добавишь, что я велела ему не наказывать тебя слишком строго. Только по честному — от начала и до конца, — внушительно добавила Единственная. — Не волнуйся, Шарль, для неё это дело привычное.

— Сорока горячих достаточно? — обречённо вопросила девчонка.

— Хватит и тридцати, через несколько дней даже сможешь сидеть. — Мальчик постепенно расслабился, беседа с Даниэль похоже забавляла Единственную. — И не вздумай больше подслушивать, я тебя хорошо знаю. Если так и дальше пойдёт, вылетишь из ордена из-за своего неуёмного любопытства.

Ответа не последовало, видно до взбалмошной девчонки дошло, что с Единственной лучше не спорить.

— Меня позвали, Шарль, поверь, время не терпит, — в голосе Единственной звучала тревога.

Вопросы так и вертелись на языке, ещё немного и хлынут потоком, только успевай отвечать, но Великий кое-как удержался, не девчонка же он, в самом деле. Ясно, как день, ясно, как дважды два, сейчас Богине не до него.

— Закрой глаза, Шарль.

Мальчик послушно зажмурился. Долгие мгновения нетерпеливого ожидания и перед внутренним взором Шарля появился золотисто-чёрный свиток. Чёрные буквы на золотистом фоне, ну прямо, как шкура полосатой кошки. Шарль слегка улыбнулся, не оскорбить бы ненароком Единственную. Губы недавнего послушника привычно зашевелились, мальчишка впечатывал в память послание Единственной. К немалому удивлению Шарля, послание, и без того короткое, изобиловало пробелами, порой прямо посреди фраз. О многом приходилось только догадываться. Не иначе работа грешницы Элизабет, а то и нечестивого брата Единственной, не к ночи будь помянут.

Золотистый свиток свернулся в трубочку, в одночасье потерял очертания и превратился в полосатую кошку. Полосатая красавица потянулась, добродушно зевнула и исчезла неведомо куда. Шарль запоздало улыбнулся в ответ.

И это всё? Шарль пожал плечами. Ничего не скажешь, удружила ему Даниэль. И кто её просил подслушивать, девчонка она и есть девчонка.

Шарль молча вскинул меч, то ли отдавая последний салют, то ли ограждая себя от нечисти, и по взрослому неспешно направился к походному трону. Сперва надо вынести приговор, на то он и Великий Колдун. Он уже придумал какой именно, и пусть попробуют ему возразить!

Бледные как полотно, послушники — у младшего до сих пор руки трясутся — подали Великому Колдуну посох правосудия. Как и подобало по ритуалу, Шарль медленно поднял посох.

— Я сумел уберечь душу Гийома, Богиня свидетельница! — горделиво объявил мальчик с высоты трона. — Сейчас душа Гийома на пороге Страны Создательницы. Если будет на то воля Богини, Гийому придётся искупать свою вину в иных воплощениях. Всё лучше, чем томиться в мирах Аримана, — подумал вслух мальчик. — Я не желаю преследовать усопшего, пусть Гийома похоронят достойно, согласно обычаям Предгорья. Да свершится воля Богини!

Шарль опустил посох.

По рядам высокородных прокатился общий вздох облегчения. Мальчик поступил достойно, согласно нерушимым законам чести.

— Слушай внимательно, Антонио, — обратился Шарль к виновнику судебного разбирательства. — На одной чаше весов всё содеянной тобой, на другой пока ещё чистые допросные листы. Я не забыл о своём обещании. Если же ты предался проклятому Ариману — спаси хотя бы свою душу!

— Да нет же Великий, нет, я честно отрабатывал золото герцога, будь он проклят этот герцог! — в панике возопил высокородный. — Жюстен обещал мне убежище, если придётся туго, потому я и помчался к границе. Грамота герцога…

— Всё расскажешь старшему дознавателю! — властно приказал Шарль. — Твоё счастье, что я дал слово, — брезгливо процедил мальчик. — И запомни — стоит тебе солгать, и я свободен от обещания.

* * *

С неизбежными церемониями Шарль управился быстро. Пожалуй, даже слишком быстро, если судить по неодобрительным взглядам Мигеля. Вскоре изящная караковая кобылка — надо поберечь силы Помпея — подлетела к воротам воинского лагеря.

Шарль привычно натянул поводья и похлопал кобылку по шее — лошадка сегодня славно поработала. Как и положено по уставу, последовал скучноватый обмен паролями. И вдобавок — будто этого мало! — караульные начали сверять особые приметы. На сей раз, они взяли в оборот рослого светловолосого крепыша — командира второй девятки. Шарль страдальчески уставился в гриву кобылки. Хорошо хоть не взялись за Хуана, начальник ближней охраны и без того не в духе.

Тягомотина конечно, но ничего не поделаешь, караульные выполняют его приказ. Надо же подать пример надменным высокородным. Лазутчики герцога порой творят чудеса, ближе к границе это окупится.

— Хуан!

— Да, Великий!

Начальник ближней охраны неохотно подъехал к Великому Колдуну. Что ещё задумал неугомонный мальчишка? Поскорей бы добраться до шатра, а уж там, с глазу на глаз, он выскажет всё, что накопилось на душе, если понадобиться призовёт на помощь Роже. Жаль, нельзя призвать на помощь Мари, она бы живо вразумила ребёнка.

Шарль проказливо улыбнулся, но поспешно согнал с лица улыбку. Сегодня Хуана ожидает сюрприз, да и Мигелю придется несладко. Воля Единственной превыше всего, с чем, с чем, а с этим даже Мигель не поспорит.

— Немедля пошлёшь за Тео и сенешалем армии, — отрывисто распорядился Шарль. — Я жду их в своём шатре.

— Военный совет, Великий? — почтительно осведомился Хуан.

— Можно сказать и так, — неопределённо отозвался мальчик. Наконец-то настоящая мужская работа! Шарль сжал губы, чтобы не расплыться в улыбке. Только бы не вмешалась Единственная!

— Вы продумали решение Великий? — холодно вопросил офицер.

— Что?! — голос мальчика сорвался от возмущения. Начальник ближней охраны пытается уберечь его от ошибок, но сейчас-то он знает что делает. Впрочем, если хорошенько подумать… Шарль смущенно уставился в гриву кобылки. Надо же, опять упустил очевидное.

— Пригласишь с полдюжины знатнейших из знатных, — приказал хранитель Святыни. — И не забудь передать Мигелю, что время вопросов ещё не настало!

— Повинуюсь, Великий!

Демонстрируя рвение перед лицом Великого Колдуна, караульные всё ещё задавали контрольные вопросы, Шарль поморщился, словно от зубной боли. Мальчик дал шпоры кобылке и вихрем ворвался в ворота, его-то остановить не посмеют! Поди пойми этих взрослых!

— Ну почему меня там не было? — почти простонал наследник. Тяжёлый метательный нож Тео полетел к манекену, высек искры из нагрудной пластины кольчуги и бессильно упал на траву.

— Действительно, почему? — невинно протянул Шарль.

Тео только насупился и покраснел, значит, стрела угодила в цель.

Чтобы не скучать на суде, юный командующий решил срочно проинспектировать отряд наёмных лучников. На самом же деле, как он доверительно признался Шарлю, Тео надеялся поохотиться на разбойников, что засели в придорожных холмах… По возвращении, Тео забросал друга нетерпеливыми вопросами.

Нож Шарля устремился к окольчуженному манекену, и к немалому удивлению мальчика пробил кольчужную чешую.

— Время, Великий, — неслышно подошедший Хуан отвесил церемонный поклон. — Сенешаль армии и знатнейшие из знатных ожидают вашей воли.

Луи одёрнул белую мантию — Шарль предупреждающе заворчал — и мальчишки направились к лазоревому шатру.

Взрослые, как всегда, не торопятся! Шарль проскользнул в шатёр. Облачённые в сверкающие доспехи высокородные — знатнейшие из знатных, предводители крупных отрядов — склонились перед маршалом Предгорья.

— Великий, я смиренно прошу поделиться со мной благодатью Создательницы, — обратился к Шарлю стройный юноша в дорогом арагонском доспехе.

Шарль застыл с приоткрытым ртом и лишь добрую минуту спустя воздел ладошку в привычном жесте. Одна за другой звучали исполненные благоговения просьбы, и мальчик неспешно раздавал благословения.

Нет, высокородные из Предгорья всегда относились к сану Великого Колдуна с подобающим почтением — как-никак избранник Богини — но упорно утверждали, что они в посредниках не нуждаются. Мол, для истинно верующих достаточно испросить благословение у Создательницы, в час, когда Богиня показывает смертным свой лик.

Обомлевший от неожиданности Тео всё же решил последовать общему примеру. Наследник едва заметно пожал плечами в ответ на вопрошающий взгляд Шарля. Последним подошёл под благословение сенешаль армии.

Властные лица высокородных выражали неподдельное облегчение. До мальчика наконец дошло, что знатнейшие из знатных обвели его вокруг пальца. Он поделился с высокородными благодатью Единственной, значит, признал их достойными благословения.

В бытность послушником он часто играл в подобные игры. Вовремя подойдёшь под благословение и с самым невинным видом признаешься в очередной шалости. Наставник понятно отложит наказание до завтра, а до завтра надо ещё дожить. У взрослых вечно забот выше головы, что им какой-то послушник!

По мановению руки Великого Колдуна, высокородные двинулись к грубо сколоченному столу в глубине шатра. Как и подобало по этикету, Шарль занял резное кресло в торце стола. Тео привычно пристроился по правую руку Шарля — по праву командующего армией. Молчаливо-неприступный Мигель — ну что всё-таки на уме у ребёнка? — уселся по левую руку Великого Колдуна, дабы помогать Шарлю советами.

Мальчик сам того не замечая, теребил звенья серебряной цепи — дара Единственной Колдуну Жерому. Напряжённо-ожидающие взгляды сосредоточились на маленькой фигурке — высокородные уже успели понять, что подобный жест обычно предшествует серьёзным решениям.

— Да останутся за порогом лесть и пышные речи. Да воцарится согласие среди нас, — разомкнул уста Шарль. Со времён Великого Колдуна Жерома подобными фразами начинали любой Совет, неважно, в главной цитадели Валанса или в походном шатре. — Да не будет никто покаран за смелое слово. Так заповедал Великий Колдун Жером, да славится его имя на нашей прекрасной Земле и в необъятной Стране Единственной, — вдохновенно закончил мальчик.

Шарль выдержал паузу. Высокородные поочерёдно вонзали кинжалы в столешницу, да так, что щепки летели — принятый в Предгорье знак памяти по усопшему. Многие в Предгорье почитали Жерома едва ли не наравне с Единственной. Если честно, юный Колдун не вполне придерживался ритуала, но Богиня придираться не станет, дело важнее.

— Во имя мудрости и согласия обратим помыслы к Богине, — вновь заговорил мальчик. — Пусть всеведущая Богиня наведёт нас на единственно верные решения.

Высокородные покорно склонили головы. Шарль ничуточки не сомневался, что знатнейшие из знатных втихомолку молят Создательницу вразумить своенравного ребёнка. Не из боязливости конечно, только для пользы дела, ведь Богиня не жалует трусов.

— Мы закончили молитву, Великий, — мягко сказал Мигель.

— Над нашими южными рубежами нависли тучи войны — услышал Шарль собственный голос. Фраза затёртая, но для начала сойдёт. Самое лучшее выложить всё как есть, на то он и хранитель Святыни. — После победы в магическом поединке, мне было ниспослано видение, как случалось и раньше. Я должен отправить отряд к восходу, сейчас там вновь льётся кровь. Панцирная конница смяла и разметала наспех собранное племенное ополчение, и теперь некому дать отпор закованным в железо наёмникам герцога. Тоже мне великие стратеги, это надо же додуматься дать бой в чистом поле, — недовольно добавил Шарль. — Арбалетчики, как водится, первыми начали избиение, а панцирные сотни довершили разгром…

Застывшие физиономии высокородных заставили мальчика опустить глаза. Даже Тео взирал на него с непритворным почтением. Впереди самое важное, только бы уломать взрослых, да и с Тео придётся повозится.

— Видение ниспослано Единственной? — осмелился уточнить Мигель, — видя, что мальчишка не собирается продолжать.

— Разумеется, кем же ещё!

— Насколько сильным должен быть отряд, чтобы наверняка одолеть провансальцев?

— Четырёх полных сотен, я думаю, достаточно, — поразмыслив, ответил мальчик.

— Если Великий даст свое дозволение, я сам поведу отряд! — с жаром вмешался Тео. — Слово чести, Шарль, я не подведу!

— Кто командует армией — я или ты? — холодно парировал Шарль.

Тео обиженно засопел, обвёл взглядом высокородных, вопрошающе глянул на Мигеля и опустил голову, смирившись с поражением.

— Тео!

— Что-о-о…

— Лично выберешь две лучшие сотни своего отряда. Разрешаю послать с ними твой штандарт. Я надеюсь, воины племени Белого Лося достойно покажут себя в бою!

Повинуюсь, Великий!

— Мигель?

— Я весь внимание, — отозвался сотник.

— Гвардейские сотни отберёшь без меня. Я ещё неопытен в военных делах. — Мальчишка непритворно вздохнул.

— Не считая понятно «Священной Сотни», — наставительно добавил Мигель.

— Да… ага… как же без вас… Может быть довольно ближней охраны?

— Не надейтесь, Великий, с меня голову снимут.

— Знаешь, лучше без этого, — серьёзно попросил мальчик. — Обещаешь? — Шарль чуть улыбнулся.

— Постараюсь, Великий.

Юный Колдун повернулся к Тео, и изучающе воззрился на друга, не всякий взрослый выдержит, будь он трижды высокородным. Ещё в Предгорье проверено, на тамошних полудиких вождях.

— Тео, не подведи, я оставляю на тебя армию.

Наследник обречённо кивнул, всё одно Шарля не переспоришь. Под добродушно-сочувственными взглядами высокородных — досталось ему сокровище! — Мигель помянул грешницу Элизабет.

— Обещаешь?

— Да… конечно… — выдавил наследник.

— Не слышу, — нахмурился Великий Колдун.

Заточенный до бритвенной остроты голубоватый клинок вынесся из ножен и плавно опустился на столешницу.

— Клянусь полосатой кошкой! — звонко отчеканил Тео.

— Такова воля Единственной? — угрюмо вопросил Мигель.

— Такова моя воля!

— Богиня велела вам возглавить отряд? — продолжал допытываться Мигель.

— Не-е-ет, сегодня мы об этом не разговаривали, — с деланным простодушием сообщил мальчик.

Воцарилась полная тишина. Гордые предводители свободных воинов беззвучно шептали молитвы, того и гляди вновь подойдут под благословение. С запозданием осознав услышанное, Тео ошалело помотал головой.

— Ваши приказания, Великий? — подвёл итог Мигель.

— Мы отправляемся к восходу, как и повелела Единственная, — губы мальчика тронула улыбка. — И запомни Мигель — Богиня помогает тому, кто помогает себе сам.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Сквозь привычный стук сотен подков пробивались возбуждённые голоса. Мальчик невольно прислушался: что они там не поделили? Толком не разберёшь, судя по голосам, спорившие не из «Священной Сотни». Наверное, из гвардии Жерома.

Шумный спор завершился, послышалась забористая ругань. Хуан грозно обернулся.

Шарль мысленно посочувствовал беднягам: взгляд Хуана не обещал ничего хорошего — гвардейцы нарушили этикет. Кто, кто, а Хуан знает толк в этикете. Сейчас сделает внушение сотнику, да так, что мало тому не покажется. Сквернословам крупно повезёт, если отделаются обычными нарядами. Девять против одного, разозлённый выговором сотник что-нибудь придумает.

Взыскания, конечно, по возвращении. А до возвращения надо ещё дожить.

Серый в яблоках конь Мигеля поравнялся с Помпеем.

— Ещё лига, и дорога сворачивает на север, — отрывисто доложил Мигель. — Если держаться тракта, сделаем крюк, обогнём лес и снова поскачем к Неверу. Ваше решение, Великий?

Шарль помедлил, стараясь восстановить в памяти прихотливый рисунок карты. Широкая лента Роны, квадраты и прямоугольники городов и крепостей, изгиб Северного тракта…. Ничего себе! Что за помрачение нашло на видавшего виды сотника?! Отряд потеряет почти полдня и это в лучшем случае.

— Разве нельзя пройти напрямик через лес? — осторожно поинтересовался мальчик.

— Пройти-то можно, пехота прошла бы везде, а вот проехать… — Мигель поскрёб шрам на подбородке. — В здешних селениях шутят — если не повезло и пришлось отправиться в Гнилой Лес — не забудь захватить лодку. Лес, как нарочно, в низине. Сами понимаете, что там творится после дождя. Как бы тяжёлой коннице не завязнуть в трясине.

Начинался пологий спуск. Полный сил Помпей попытался было воспользоваться случаем, чтобы перейти на крупную рысь, но Шарль привычно придержал коня. Вот и Гнилой Лес — широкая зелёная полоса в глубокой впадине.

— Когда здесь, — мальчик кивком указал на лес, — лило по-настоящему?

— С неделю назад. Я расспрашивал местных — целый день с рассвета, до заката, хлестало, как из ведра, — Мигель пожал широкими плечами. — То ли завязнем, то ли нет, даже если вести коней в поводу. Решение за вами, Великий.

К грешнице Элизабет! Шарль обречённо вздохнул. Поведёшь отборные сотни в обход — опоздаешь почти наверняка и гвардейцам придётся выслушивать безнадёжные проклятия уцелевших. Предупреждал же его Мигель, что отряд едва ли успеет!

Губы мальчика зашептали горячую молитву. Шарль давно убедился: при обращении к Единственной важна вера и искренность, а не знание богословских тонкостей. Чтобы достучаться до Единственной достаточно самых простых молитв.

Отзвучали последние фразы, чересчур церемонные, по мнению Шарля, и мальчик перешёл к главному — обратился с мысленной просьбой к Единственной. Юный Колдун надеялся, что Богиня даст, наконец, ответ, и он узнает где сейчас находятся жадные до добычи наёмники герцога.

Мальчишка затаил дыхание. Почему медлит Единственная? Ах да, чуть не забыл. Шарль торопливо достал из внутреннего кармана ясеневую фигурку единорога. Великий сжал амулет в кулаке, так будет надёжней.

Лучшие из амулетов Жерома творила и сотворила Единственная. Собственными руками и утренней песней Света, как гласит давняя легенда.

В ночь полнолуния, в зале Последней Надежды первый Колдун Жером вложил в амулеты мощный магический заряд. Роже клялся и божился — э т о т амулет едва ли не самый сильный, неважно, израсходован заряд или нет.

По лицу мальчика скользнула тень улыбки. Пусть он мало что смыслит в высокой магии, но сейчас никто, даже трижды проклятый Ариман, не сможет выдать своё чародейство за волю Богини, как тогда, в ратуше. Не сможет, как бы ни старался, ведь амулет сотворила Единственная.

— Ой!

Ясеневая фигурку зашевелилась, рог ощутимо кольнул ладонь. Шарль понял намёк и разжал кулак.

Деревянный единорог, словно не желая терять времени даром, стремительно, рывком оторвался от ладони и завис на уровне глаз мальчика. Секунды томительного ожидания, Шарль как раз успел досчитать до пятнадцати, и ясеневую фигурку окутало зеленовато-изумрудное облачко.

Рослый рыжеволосый гвардеец, прикрывавший Великого слева, не удержался и сдавленно охнул. Ясеневый единорог плавно опустился обратно, ярко-зелёное облачко понемногу увеличивалось, и уже окутывало ладошку мальчика. Раздалось восторженное восклицание, рыжеволосый напрочь забыл об этикете.

До слуха Шарля доносился торопливый шёпоток — счастливчики пересказывали увиденное соседям по строю. Мальчишка невольно улыбнулся. Железная дисциплина «Священной Сотни», похоже, дала трещину. Расскажи Мишелю — ни за что не поверит!

Искреннее благоговение мешалось с любопытством, гвардейцы девяток ближней охраны в ожидании новых чудес не спускали с Шарля зачарованных взглядов. Будет что рассказать родным и друзьям… если, конечно, дозволит сотник.

Помпей почему-то заупрямился, перешёл с рыси на шаг, с явным намерением остановиться совсем, и вдруг встал на дыбы. Шарль считал себя опытным наездником, но на сей раз едва совладал с конём.

Изумрудное облачко тревожно заколебалось, затем начало быстро таять, и вскоре сжалось вокруг фигурки единорога. Шарль скрипнул зубами, всё ясно как день — умный конь первым почувствовал неладное.

— Держись ко мне поближе, Мигель, — повинуясь внезапному импульсу, успел выдохнуть мальчик.

Мгновения возбуждённо-нетерпеливого ожидания и глаза мальчика обожгла ослепительно-белая вспышка. Шарль невольно зажмурился. Несколько вздохов и выдохов спустя мальчик осторожно приоткрыл глаза. Вышло, хвала Богине!

Волшебная сила Единственной перенесла его — Шарль ненадолго задумался — в замок, построенный ещё Древними, все они похожи. Каменные стены увешаны гобеленами и копиями старинных картин, как и подобает в зале Аудиенций, иначе говоря, главном зале.

Внизу деловито сновали люди. Стоит немного опуститься и коснёшься воронёного шлема кольчужника, что осматривает какие-то ящики.

Если получится, конечно. Шарль с сомнением себя оглядел. Руки и ноги на месте, боевой меч у пояса, даже доспехи при нём, но мальчишка готов был поставить один ливр против тридцати, что ладошка свободно пройдёт сквозь шлем кольчужника. Будь он сейчас из плоти и крови — не парил бы в воздухе!

Шарль пригляделся повнимательнее. Женщины и подростки под надзором кольчужников в тёмно-зелёном таскают мешки и тюки. Содержимое мешков тут же вываливают на сдвинутые столы, кольчужники постарше торопливо сортируют добычу, а ненужное попросту сбрасывают на каменные плиты пола.

Угодливо-заискивающие или исполненные надежды на чудо взгляды женщин, грубые шуточки кольчужников: мол, скоро управимся с добычей, тогда и позабавимся по-настоящему. С женщинами, как же ещё… Замок захвачен провансальцами, что здесь гадать. С собой много не увезёшь, как ни старайся, вот видавшие виды наёмники и отбирают самое ценное.

Сигнал горна — всего несколько чистых нот — пробился сквозь ругань и шуточки наёмников. Кольчужники замолкали и обращали взоры в направлении парадного входа.

В широком дверном проёме со скучающе-надменным видом стоял роскошно одетый мужчина с горном в руке. Дорогой меч, рыцарский пояс, на груди сине-белого камзола вышита пурпурная корона — известный всем и каждому символ благородной профессии герольда.

— Дорогу Вилье из рода Декри, барону Бовэ, сеньору и властителю всех племён там обитающих! — раздался оглушительный возглас герольда.

Женщина и подростки, имевшие несчастье оказаться у парадного входа, потащили к стенам неподъёмные мешки. На сей раз, им помогали кольчужники.

В зал вступил, именно вступил, другого слова не подберёшь, смуглый темноволосый юноша. Казалось, невидимая стена отделяла его от кольчужников. Шарль почувствовал невольное почтение. Движимый любопытством, мальчик подлетел поближе.

С плеч юноши ниспадал алый плащ с тёмно-зелёной подкладкой, поверх панциря баронская цепь с гербовым медальоном — леопард насмерть сцепился с волком на фоне гор. Панцирь стоит целое состояние, на нагрудной пластине блестит начищенный до блеска алый единорог — гравировка Валанса, которой отмечаются непробиваемые доспехи. Похоже, не из трусливых, телохранителей всего двое, да и те держатся в отдалении.

— Слушайте все! — голос юноши звенел от гордости. — Вождь здешнего племени только что отправился к вратам Страны Создательницы, долг крови уплачен. Мы схватились один на один, согласно нерушимым законам чести. Надо отдать ему должное — вождь дрался до конца и не просил пощады! Да смилуется Создательница и отец всего сущего над его отлетевшей душой. Надеюсь, Митра воздаст должное его храбрости и повелит Создательнице распахнуть врата. — Вилье выдержал паузу. — Здешние племена снова ощутили на своей шкуре, чего стоит покровительство трусливых жрецов из Валанса. Через три часа, — барон взглянул на циферблат настенных часов, — мы уходим окончательно. Потому торопитесь, если хотите позабавиться напоследок. Долгой жизни и новых побед нашему герцогу!

Наёмники отозвались оглушительным рёвом. Захвачена изрядная добыча, в карманах скоро зазвенит полновесное серебро… желать сейчас большего, значит искушать Судьбу, больно уж капризный у неё нрав.

Интересно, почему Митра? Ребёнок пожал плечами. Многие в то неспокойное время заявляли о громких видениях, па-адумаешь ученик самого Жерома. В книгах первого Колдуна о Митре и полсловечка. И Великий Колдун Жером не единожды повторял, что истинное имя Творца никогда не откроется смертным. Вот так, а они навыдумывали! Ой, что-то со мной не так, — спохватился Шарль, — я же не экзамен сдаю… Надо серьёзно потолковать с Единственной… если смелости хватит. Ага, если хватит. Проще уж с медведями толковать, они мальчишек всё же нечасто кушают. Только под настроение. Или попросту с голодухи… Интересно, как насчёт о-о-очень вредной девчонки, поболтать бы с ней один на один. Без медведей понятно. А может всё-таки с косолапыми, Даниэль хоть помалкивать иногда будет. Может быть. Девчонки они такие… такие… Шарль опасливо поежился.

Едва крики поутихли, вперёд выступил белобрысый верзила и с самым серьёзным видом поклялся осушить за здоровье господина барона никак не менее бочонка. Градом посыпались ехидные вопросы: одолеет верзила бочонок за один присест или позволит присоединиться верным друзьям? Какая по большому счёту разница, прикончить бочонок самому или в компании друзей, ведь вино всё равно будет выпито за здоровье господина барона.

У верзилы тут же нашлись подражатели… Лишь выразительный жест молодого барона — ребро ладони у горла — призвал к порядку охмелевших от победы кольчужников.

Мальчик покачал головой. Сейчас Шарль почти сочувствовал юноше. Врагу не пожелаешь — держать в кулаке свору наёмников, что думают только о добыче.

Несколько недель назад границу перешла банда из полусотни кольчужников — прикончили своего барона и пустились в бега. Насколько помнил Шарль, не поделили с хозяином добычу. Родственники барона уже успели назначить награды за головы беглецов, неважно, живых или мёртвых.

Кольчужники почему-то надеялись заключить новый контракт. Робер пожалел дураков, и велел попросту вздёрнуть беглых наёмников. Согласно обычаю, Робер велел отослать трупы в Прованс. Родичи покойного подали петицию герцогу, и Жюстен сделал ответный жест — отпустил без выкупа пятьдесят пленников. Оно и понятно. Никто не верит предателям, даже провансальские бароны без промедления казнят перебежчиков.

Шарль не верил собственным глазам — наёмники приступали к работе! Десятники окриками и зуботычинами убеждали наиболее упорных, что честный труд не позорит кольчужника и не противоречит контракту. Женщины и подростки не поспевают к сроку, значит, придётся поработать всерьёз.

Уголки губ мальчика поползли вверх. Многие кольчужники при поступлении на службу давали клятву перед лицом сеньора — отныне зарабатывать только мечом и никак иначе. Меч издавна считался благородным оружием. Как рассказывал Хуан: неудачливые кольчужники в промежутках между контрактами подрабатывали заказными убийствами, выходили на большую дорогу, но от клятвы не отступали.

В разгар препирательства к группе упорствующих приблизился роскошно одетый герольд, хоть к герцогу на приём. Он демонстративно передал горн десятнику и сменил плащ, на простой, тёмно-зелёный. Упрямцы мало-помалу замолкали, чуть ли не половина зала зачарованно смотрела на высокородного. Герольд церемонно поклонился обомлевшей женщине и принял увесистый мешок.

Пример опоясанного рыцаря быстро погасил недовольство. Кольчужники с проклятиями взваливали на спины неподъёмные мешки и бежали к сдвинутым столам. Обозлённые наёмники не скупились на эпитеты, в воздухе висела забористая ругань. Не поминали разве что герцога и господина барона.

Вилье прошёл к дальней стене зала и остановился у одинокого столика, против обыкновения накрытого скатертью. Шарль следовал за бароном. За столиком внимательно наблюдал угрюмо-настороженный арбалетчик. Палец на спусковом крючке, короткая четырёхгранная стрела дремлет на тетиве. Прочие наёмники старались обходить столик по широкой дуге.

К барону подскочил богато одетый толстяк. Шарль приглушённо фыркнул — и как только смогли подобрать кольчугу на такую тушу? До Франсуа ему далеко, но через несколько лет… Поверх нагрудной пластины кольчуги — мальчишка опустился, чтобы хорошенько всё разглядеть — висит серебряный медальон с изображением ключа. Важная птица, управляющий баронством, почти наверняка из высокородных.

— Мои люди снова обшарили весь замок, не заглядывали разве что в мышиные норки, — управляющий вежливо улыбнулся, — но порадовать вас нечем — улов невелик.

— Не прибедняйся, Энрике, — барон понимающе усмехнулся. — Дня не проходит, чтобы ты не пожаловался. Твоей жене приходится выслушивать бесконечные монологи, счастье, что Богиня одарила её терпением. Достаётся и духам предков, а порой и самому Митре, ведь твои молитвы больше напоминают нравоучения. Мой паж недавно подслушал, как ты жаловался своему коню. Было дело?

Энрике предпочёл промолчать. Толстые пальцы теребили фигурную застёжку пояса.

— Показывай последний улов, я разберусь.

Управляющий вытащил из под стола небольшой мешок и принялся выкладывать серебряные тарелки. Или посеребрённые, поди разбери. В центре стола Энрике поставил позолоченный кувшинчик.

— Слишком грубая работа, руки бы оторвать этому ювелиру, — проворчал барон. — В Бовэ переплавим и отделим серебро от олова. И то, и другое всегда в цене.

— Мы взяли лучшее в первые часы, ваша милость, — почтительно напомнил управляющий. — Калёное железо помогает развязывать языки. Мои люди нашли четырнадцать тайников и ухоронку с казной…. Младший сын вождя болтал без умолку. Любопытный пострелёнок, всюду совал свой нос…

Энрике запнулся на полуфразе. Хищная полуулыбка молодого барона не обещала ничего хорошего.

— Мальчишке всего пять! — гневно бросил Вилье. Рука барона легла на рукоять тяжёлого меча. Юноша понизил голос до шёпота. — Военное счастье переменчиво. Ты подумал ч т о сделают с нами гвардейцы, если от нашего знамени отвернётся удача? Давно казнили моего кузена?! — Вилье беззвучно выругался. — Барона-наместника, если ты не забыл?

— С полгода назад. Его затравили собаками, — выдавил Энрике. — Вы не поняли, ваша милость, — глотая слова, зачастил управляющий. — Я захватил из Бовэ солидный запас сластей. Ребятишки шныряют везде, путаются под ногами и порой знают куда больше взрослых. Расспросил малышей, нашёл сладкоежку и побеседовал с ним без посторонних глаз. Я умею разговаривать с детьми, у самого шестеро. До несмышлёныша так и не дошло, что он выбалтывает нечто важное. Старый Готье с трудом его увёл, малыш долго упирался. Представьте себе: физиономия перепачкана, вся одежда в сахарной пудре, но по-прежнему тянется к сладостям. Чуть было не разревелся. Дал ребёнку засахаренных фруктов, только тогда успокоился. Досталось ему от матери…

— Детей наши распри не касаются. Так было, так будет, — наставительно процитировал барон.

— По мне это лучше, чем ломать калёным железом людей благородного происхождения, — парировал Энрике. — Спросите старого Готье, если сомневаетесь, он присутствовал при разговоре. Готье человек чести, он никогда не позволил бы обидеть ребёнка. Тем более, равного вам по рождению.

Шарлю наскучил разговор о маленьком несмышлёныше. Матери нужно было держать болтунишку возле своей юбки, и тогда сам барон не осмелился бы его увести. Привилегии детей действительно соблюдались по той простой причине, что дети нарушителя теряли право на неприкосновенность. Иные пытались брать детей в заложники, но ничего путного из этого не выходило. Заложник отвечает жизнью за поведение родичей, но даже худшие из провансальских баронов не осмеливались отдать роковой приказ. В итоге, маленьких заложников с почётом и подарками отпускали обратно.

Шарль поднялся повыше. Взгляд мальчика обшаривал зал, надо срочно найти офицеров барона. Быстротечное видение может оборваться в любой момент. Зря он последовал за бароном, только время даром потратил. Не рассказывать же Мигелю, как коварный Энрике закормил ребёнка конфетами.

Неподалёку от парадного входа стоят двое в алых, с синей каймой офицерских плащах. По лицу Шарля скользнула улыбка. И то хлеб. По крайней мере, не придётся блуждать по замку. Мальчишка без промедления устремился к парадному входу.

Офицеры — у обоих серебристые нашивки сотников — беседуют вполголоса. Молодого сотника зовут Андре, насколько понял Шарль, прислушиваясь к разговору.

Молодой сотник, немногим старше Хуана, выглядит более важной персоной. На рыцарском поясе массивная застёжка червоного золота в виде головы леопарда.

Шарль нахмурился, восстанавливая в памяти прочитанное. Червоное золото… голова леопарда… значит, высокочтимого Андре посвятил в рыцари сам Жюстен Молния, герцог Прованса. Причём, не на турнирной арене, а на поле боя! Червоное золото говорит само за себя.

Звено пояса справа от застёжки сработано в форме римской тройки кроваво-красного цвета. Мальчик уважительно покачал головой. В день посвящения новоявленный рыцарь отправил к предкам трёх достойных противников. Не обязательно высокородных, в сражениях всякое случается. Рыцарский пояс мог поведать о многом, больно уж замысловатые звенья, двух одинаковых не найдёшь, однако познаний недавнего послушника отчаянно не хватало.

На нагрудной пластине панциря выгравирован герб герцога. Не Прованса, а именно Жюстена, сотник принёс вассальную присягу лично герцогу. Шарль понимающе хмыкнул. Всё ясно, как дважды два. Жюстен Молния расщедрился и отправил неопытному барону сотню вымуштрованных наёмников из своего домена.

Сухопарый чернобородый собеседник рыцаря явно не походил на высокородного. Недорогая кольчуга, пожалуй, не лучше, чем у десятников, меч гвардейского образца…. Воронёный шлем носит следы серьёзной починки. Короче, выслужившийся наёмник, причём не из самых удачливых. Двадцать против одного, чернобородый дослужился до сотника совсем недавно, иначе выбрал бы из добычи доспехи поосновательнее. Двойную кольчугу, например, или прочный панцирь с клеймом Валанса.

Как Шарль и предполагал, мысли сотников занимало ближайшее будущее. Гвардейцы заставляли дорого платить за набеги. Проще простого сложить головы на обратном пути.

По мнению чернобородого, господин барон набрал слишком много добычи. Разумеется, по неопытности, всего-навсего третий набег. Следовало уходить ещё утром, неважно, добрался Энрике до тайников или нет.

Старших офицеров не радовала перспектива окончить свои дни на костре. Или под ритуальным ножом кровника, смотря какое решение вынесет большой круг племени.

— Любое бесчинство кольчужников свалят на нас, попробуй, уследи за этим отребьем, — мрачно заметил чернобородый. — Справедливости от кровников ожидать не приходится.

Андре согласно кивнул.

Сотники вновь и вновь обсуждали возможные варианты боя. Шарль слушал, затаив дыхание. О подобной удаче, он не мог мечтать. Жаль, всё не запомнишь, как ни старайся. Только бы не напутать при пересказе! Беда с этими говорливыми, то густо, то пусто. Чернобородый принялся было рассказывать жуткие истории о казнённых баронах, но Андре велел ему замолчать.

— Посторонитесь, бездельники! Вы что оглохли?! — властный рокочущий голос разносился под сводами зала. — Антонио, перестань вразумлять мальчишку, сам видишь, он на ногах не стоит. Бей, не бей, всё равно толку не будет.

Ответа Антонио Шарль не расслышал.

— Прирезать? Он тебе надерзил? Велика важность, показал язык. Лучше взвали на плечи его мешок, а парнишку отправь на женскую половину, пускай отлежится. Нам ещё здесь воевать. Четыре года в десятниках, а ума не нажил. Быстрее тащи мешок, иначе мне не пройти!

Мальчика разбирало любопытство. Шарль оставил офицеров, благо разговор завершился, и устремился к боковому входу.

И женщины, и ветераны-кольчужники поспешно расступались перед кряжистым здоровяком с нашивками сотника.

Судя по наградному шлему с позолоченным гербом Тосканы, сотник отличился в те кровавые годы, когда победители делил добычу. По настоянию Мигеля, Шарль немало читал об итальянских войнах. К высокой награде обычно прилагалась солидная премия в размере годового жалованья.

И — самое интересное! — старший офицер бережно нёс перед собой грубо сколоченный сундук, похожие можно купить за гроши.

Солдаты уже сделали выводы. Кольчужники перешёптывались и провожали сотника завистливыми взглядами.

— Дорогу сокровищам господина барона! — громогласно провозгласил сотник.

Возглас здоровяка подлил масла в огонь. Кольчужники жадно взирали на сундук, набитый, по их мнению, ювелирными изделиями Древних. Высказанная кем-то догадка, быстро обрастала убедительными подробностями. Здешние, мол, добывали камень в развалинах близлежащего города и наткнулись на сейф из вечного железа…

Некоторые сворачивали и следовали за сотником, словно привязанные, забыв о тяжести мешков. Угрозы и зуботычины возвращали к действительности немногих. Десятники не особенно усердствовали, поскольку и сами старались держаться поближе к офицеру. Надо же разузнать о будущей доле.

Возмутителя спокойствия встречал сам барон Вилье. Как водится, юношу сопровождал многоопытный Энрике и старшие офицеры… Телохранители подтянулись поближе к барону. Чтобы успокоить буйные головы, шесть закованных в броню арбалетчиков заняли позицию у дальней стены.

Шарль одобрительно кивнул. С этой бандой следует держать ухо востро.

По приказу здоровяка, надёжный кольчужник поставил грубо сколоченный сундук на каменный пол. Сотник нарочито медленно поднял крышку и извлёк небольшой томик.

— Гляньте ваша милость чистое золото!

Юноша недоумённо покосился на управляющего, но Энрике решительно покачал головой.

Шарль вполне понимал Энрике. Книги стоят не так уж дорого. Дядя Жером покупал что ни год одну или две. Не себе, конечно, в библиотеку рода Маршан.

— Посмотрите повнимательнее, господин барон, — сотник передал томик юноше.

Вилье неохотно раскрыл книгу. Считанные секунды спустя глаза юноши удивлёно расширились, томик едва не выскользнул из пальцев. Барон по-мальчишески закусил губу, одарил управляющего выразительным взглядом и, не глядя, сунул томик Энрике.

— Года полтора назад я продал похожую, тоже на снежно-белой бумаге. Устроил настоящий аукцион, как посоветовали умные люди, и лишь по окончании понял, что изрядно продешевил, — довольный произведённым впечатлением, продолжал сотник. — Что поделаешь, больно уж непривычная добыча, сроду книг в руках не держал. Впрочем, ребята не жаловались. Вся сотня пировала целую неделю, пока не спалили таверну.

— Всего-то, — усмехнулся барон.

— От таверны занялись соседние строения, огонь вскоре перекинулся на склады…. Сгорело самое малое полсотни домов. Тосканцы считали нас богачами и потому выставили т а к о й счёт — врагу не пожелаешь. — Здоровяк сокрушённо развёл руками. — В счёт включили даже любимую кошку мэра, что исчезла неведомо куда. Если бы Жюстен Молния не взял нас на службу, мы сражались бы за тот паршивый городишко, по сей день. Проливали кровь за кормёжку — вот что самое обидное! Всё жалованье, до последнего денье, уходило на выплату долга. Мы поклялись на оружии, и обратной дороги не было, хоть головой о стенку бейся. Герцог, платит, не скупясь, но даже щедрого задатка его высочества едва хватило на выплату долга. Тушить они не умеют — вот что я вам скажу!

— А как насчёт твоей премии? — живо спросил Вилье. Юноша кивком указал на шлем.

— Торжественно вручили и в тот же день отобрали, — скорбно поведал сотник.

Здоровяк хотел ещё что-то добавить, но последние слова офицера утонули в оглушительном хохоте. Но сей раз, не выдержали даже десятники. Подобное признание услышишь нечасто, тем более из уст старшего офицера. Изнемогающие от хохота кольчужники нередко валились на мешки, чтобы отсмеяться вволю.

Пожалуй, кольчужники так не потешались с того славного дня, когда кривой Жанлен вздумал перепить хозяина таверны. Осушив с полдюжины кубков, Жанлен вдруг решил показать свою доблесть в схватке со свирепым зверем. Неподалёку от таверны мирно пасся крупный бык.

Атака кольчужника не увенчалась успехом, бык упорно не делал принимать поединок всерьёз, поскольку Жанлен частенько передвигался на четвереньках. В конце концов, животному надоели подобные игры, и бык загнал Жанлена на дерево.

Удручённый поражением кольчужник снял с пояса флягу с горячительным… Выпивоха вскоре задремал и, как был, в полном доспехе свалился прямо на спину бедного животного. Поле боя осталось за Жанленом, бык позорно бежал. Приятели заботливо подняли пострадавшего и притащили в таверну. Жанлену пришлось выставить хорошую выпивку, чтобы достойно отпраздновать победу.

Кольчужники до сих пор спорили: кому досталось больше — Жанлену или быку?

— Моя вина, ваша милость, — подал голос Энрике. — Мои люди искали всё что угодно, но только не книги. Здесь, в порубежье до чтения не охотники, хватает забот поважнее. Если бы не видавший виды сотник, богатство так и осталось бы в замке!

— Верно. Сотник достоин награды, — промолвил Вилье. — Сколько книг в сундуке?

— Ровно тридцать шесть, ваша милость. Наверное, вождь получил щедрый дар из Валанса, больно уж говорящее число, четыре раза по девять. Втихомолку поговаривают, что жрецам это обходится недорого. Сами печатают, и сами раздают… если пожелают, конечно. — Сотник выдержал паузу. — Нашей сотне причитается шестая часть и ни реала меньше!

— Всего, значит, шесть книг, — вслух подсчитал Вилье. Не для себя, скорее для обратившихся в слух кольчужников. Глаза юноши сузились. Барон медленно достал и вновь вбросил в ножны тяжёлый кинжал. — Обычно выплачивают девятую часть. Четырёх книг, я думаю, достаточно, вы же не брали их с бою. — Кольчужники отозвались одобрительным гулом. — Энрике!

— Сотник в своём праве, — уныло сообщил управляющий. — Пункт восемнадцатый договора, ваша милость. Тот самый, в котором говорится о случайной находке. Если по воле Судьбы… и так далее. Договор подписывали от имени герцога, но сейчас сотня у вас на службе.

— Быть по сему! — без долгих раздумий решил Вилье. — Шестая часть ваша — слово барона Бовэ. И мой меч тому свидетель!

Длинный клинок, словно по своей воле, покинул ножны, и взвился в воздух. Нечасто владетельный сеньор салютует наёмнику.

Шарль завистливо вздохнул. Юный барон не упустил случая покрасоваться.

— Благодарю, от всего сердца благодарю, ваша милость. — Сотник склонился в продолжительном поклоне. — Вы что, считать разучились?! — бросил офицер возроптавшим кольчужникам. — Пять монет из шести войдёт в общую добычу. Пять из шести, вы слышали олухи?! Принимайтесь-ка лучше за работу, пока господин барон не велел оштрафовать нерадивых. Скажем, на половину доли, как вам это понравится?!

Угроза здоровяка подействовала. Кольчужники расхватывали мешки и, переругиваясь, бежали к сдвинутым столам.

К барону приблизился исполненный достоинства герольд, на сей раз в полном доспехе. Поверх воронёного панциря позолоченная рыцарская цепь.

— Вам послание от Эдгара, баронета…

— Я понял, всё понял! — рука Вилье потянулась к мечу. — Сохрани Создательница от таких соседей!

— Передал гонец, ваша милость, — возвестил опоясанный рыцарь. — Печать настоящая, я проверял.

Герольд склонился в полупоклоне, чтобы передать грамоту согласно этикету, но юноша буквально выхватил послание из пальцев рыцаря. Герольд только укоризненно покачал головой. Вилье торопливо сорвал печать, развернул грамоту и погрузился в чтение.

Мальчишка воспользовался случаем и заглянул в послание. Вот это да! Глаза Шарля заблестели. Хороши провансальские бароны! Теперь ясно, почему видение так затянулось.

— В замок пожаловала важная птица. Наследник владетельного барона и вдобавок опоясанный рыцарь, — Юный барон закусил губу. Скомканное послание полетело на каменные плиты пола. — До сих пор не могу взять в толк, как ему удалось выйти сухим из воды. Наследник нарушил слово чести — слово Декри! — но рыцарский суд приговорил его к небольшому штрафу.

Андре коротко выругался. Чернобородый сотник шагнул к Вилье и положил руку на меч. Мол, стоит господину барону отдать приказ…

— Передашь моему кузену, что я приму его в кабинете, — неохотно процедил барон.

Герольд чётко, по военному отсалютовал мечом и направился к выходу.

Слепяще-белая вспышка ударила по глазам — казалось, видение завершилось — но, к немалому удивлению мальчика, он оказался над обычным деревенским двором.

Совсем ещё юные девушки хлопочут по хозяйству и, как водится, находят время потолковать по душам. Уж не ошиблась ли Единственная?

Сперва Шарль слушал рассеянно, ну что здесь особенного, обычные пересуды, развешивают бельё и попутно перемывают косточки соседям, но девушки вдруг завели разговор о Гнилом Лесе, и Шарль обратился в слух…

Гнилой Лес больше не преграда! Уголки губ мальчика поползли вверх. Теперь — хвала Богине! — делать крюк не придётся, гвардейцы успеют почти наверняка. Едва он успел уяснить главное, как видение внезапно оборвалось.

Считанные мгновения спустя в уши хлынул шум отряда на марше. Шарль открыл глаза. Вот это да! Ясеневый единорог — амулет Жерома — по-прежнему парит над гривой Помпея. Светло-зелёное облачко сжалось вокруг деревянной фигурки, затем исчезло совсем, и ясеневый единорог плавно опустился на подставленную ладонь.

За спиной послышалось приглушённое восклицание.

Шарль сдержал улыбку. Слишком уж много чудес для одного дня, теперь даже Мигелю не удержать рты на замке. Железная дисциплина Священной Сотни тоже имеет предел.

— Вам надо выпить это, Великий, — Роже подал небольшой стакан с подозрительно-зеленоватой жидкостью. — Всего лишь слабое тонизирующее, быстрее придёте в себя, — добавил жрец-медик, встретив недоверчивый взгляд мальчика.

Сейчас особо не покапризничаешь, Мигель совсем рядом, да и гвардейцы недалеко. Шарль заранее сделал гримасу, но жидкость оказалась на удивление сладкой, наверное, Роже постарался. Вот только противный вяжущий привкус…

— До Гнилого Леса рукой подать, — Мигель кивком указал на зелёную полосу. — Я жду ваших приказаний, Великий.

Шарль немного помедлил, собираясь с мыслями, и приступил к обстоятельному рассказу. Чем дольше продолжался рассказ, тем мрачнее становилось лицо Мигеля.

— …я, конечно, заглянул в письмо, благо почерк разборчивый, — возбуждённо тараторил мальчик. — Эдгар из рода Декри, ну тот самый, что привёл подкрепление, требует четверть добычи. И вдобавок — будто этого мало — по три доли каждому из своих людей! Я помню, я читал хроники, у провансальцев три доли получают только лучшие из лучших — панцирники или опытные арбалетчики. И то если пришлось драться всерьёз! А этот… явился к шапочному разбору. Чем он лучше Альбера-Стервятника? Жаль, всё закончилось слишком быстро. Поглядеть бы, как Вилье принимает кузена…

— Прошу прощения Великий, — перебил мальчишку Мигель. — Эдгар привёл полную сотню?

— Да!

— Значит всего четыре сотни, — хмуро подытожил Мигель. — Может и к лучшему, что подкрепление привёл именно Эдгар. Трусом его не назовёшь, иначе давно бы лишился рыцарских шпор, но как только правильный бой переходит в кровавое месиво — пешие и конные вперемешку — у Эдгара начинается медвежья болезнь. Сразу забывает о чести и пробивается подальше от главной схватки.

Сотник презрительно хмыкнул.

— Не могу взять в толк, — медленно произнёс Шарль. — Эдгар ведь высокородный, значит, отправит к предкам любого наёмника, ну почти любого. Почему же он уклоняется от боя?

— Это не бой, а резня, — проворчал Мигель. — Слишком уж многое зависит от слепого случая. Если навалятся трое на одного, да вдобавок пеший подсечёт алебардой ноги коню… давно это было, вспоминать не хочется. — Сотник потёр шрам на подбородке. — Эдгару очень повезёт, если получит хотя бы две доли.

— Полторы, — уверенно поправил Шарль. — Но Вилье посулил ему целых три доли, если придётся драться всерьёз. И ещё. — Мальчик хихикнул. — Вилье тут же назначил Эдгара своим главным советником и велел постоянно находиться при себе. Мол, ему не обойтись без советов столь прославленного воителя. — Шарль откровенно фыркнул.

Глаза Мигеля удивлённо расширились, Роже недоверчиво покачал головой.

— Откуда вы узнали Великий? — вежливо осведомился Мигель.

Действительно откуда? Мальчик пожал плечами и смущённо уставился в гриву Помпея.

— Надо полагать, эхо видения, — вмешался Роже. — Подобные прозрения бывали и у Колдуна Анри, я читал летописи девятого круга.

«Иначе говоря, тайные хроники», — обиженно подумал Шарль. — «Могли бы и мне показать».

Последовало несколько церемонно-вежливых фраз — мальчик сразу насторожился, предчувствуя неладное, — и посыпались по военному краткие вопросы Мигеля.

Щёки мальчика вскоре залила краска, он сумел толком ответить едва на четверть вопросов. Впору снова уставиться в гриву Помпея. Мигель, впрочем, выглядел довольным, похоже, гвардеец опасался худшего.

— В личной сотне барона много новичков, причём из вольных дружин, наконец, заключил Мигель. — Привыкли к шумному дележу добычи и до сих пор путают барона с выборным сотником. Могу побиться об заклад, добрая половина совсем недавно сменили гербы на щитах. Среди солдат удачи немало закалённых бойцов, куда до них баронским дружинникам, но что они порой творят после боя… — Гвардеец поморщился. — Сегодня в Невере, завтра в Анжу, отвечать-то всё равно барону. Сколько учим провансальцев законам чести, а без большого толку.

— Разве Вилье из таких? — недоверчиво протянул мальчик.

— Юный Вилье ещё помнит о чести. По своему, по провансальски, но по сравнению с другими высокородными… — рука Мигеля легла на рукоять меча. — На прошлой неделе Робер выдал кровникам ещё одного барона, что взял штурмом небольшое селение. Владетельный сеньор не признавал полумер и в отместку за потери велел вырубить под корень целый род — без малого сотню душ, от мала, до велика. Барона, помнится, закопали живьём. — Мигель жёстко усмехнулся. — Барон держался надменно, и сломался, лишь увидев приготовленную для него могилу. Долго просил даровать ему почётную смерть от вечного железа, предлагал огромные деньги, но кровники отказали. Честь дороже. От всего рода случайно уцелело трое мальчишек, самому старшему одиннадцать. Они-то и вынесли приговор.

— Но по уложению… — Шарль осёкся.

— Вы совершенно правы, Великий, согласно уложению Колдуна Жерома выносить приговор должен опекун. Однако двоюродная сестра старшего из мальчишек, что усыновила всех троих, решительно отказалась. Мол, в делах чести решать должны мужчины.

— Постой, Мигель, — спохватился Шарль. — Надо же, чуть не вылетело из головы. Мы поскачем напрямик, через Гнилой Лес, и успеем скрестить клинки с провансальцами!

Скрестить клинки… Мигель испустил вздох. Мальчишка ещё не видел настоящего боя, когда сотни сражаются против сотен.

— Пожалуйста, изложите всё по порядку.

— Я побывал в ма-аленьком селении, в двух шагах от опушки леса, — привычно зачастил Шарль. — Тоже мне селение — не оборонительный вал, а одно название, да и защищать деревушку некому, мужчин раз, два и обчёлся. Вот они и научились выживать на свой лад — сразу исчезают в лесу, как только завидят провансальские разъезды… Словом, через Гнилой Лес проходит заброшенная дорога, которую не заливает почти никогда! — победно объявил мальчик. — То ли дорога на возвышении, то ли почва песчаная, а может и то, и другое.

— Если бы Гнилой Лес прорезала сухая дорога, об этом бы не болтал только ленивый, — скептически обронил офицер.

— Среди местных кое-кто знает, руку на отсечение, но помалкивают, жалеют мальчишек и женщин, им и без того несладко приходится.

— Где?! — не сдержавшись, рыкнул Мигель.

— Можно сказать под боком, — улыбнулся мальчик. — Всего несколько минут доброй скачки. — Шарль решительно свернул с тракта, выехал на малозаметную тропинку и дал шпоры коню. Тропинка побежала навстречу Помпею. Облачённые в тяжёлые доспехи гвардейцы едва поспевали за мальчишкой. Шарль привычно придержал коня, а то достанется от Мигеля. Бывший послушник лихорадочно перебирал в памяти приметы, не оконфузиться бы на глазах у телохранителей. Тропинка вскоре привела юного Колдуна к жалким остаткам полудюжины строений.

— Здесь развалины водонапорной башни, её-то ни чем не спутаешь! — Шарль спешился и повёл коня в поводу. — За развалинами стена кустарника, сплошные колючки, даже дети пробираются на четвереньках. Ближе к лесу заросли бамбука, проход до невозможности узкий, помню, девушки жаловались, что оставляли там клочки платьев… — Мальчик осёкся. Видавшие виды гвардейцы «Священной Сотни» взирали на него словно младшие послушники на учителя, да нет, пожалуй, почтительнее.

— Ну что вы застыли! — вышел из оцепенения Мигель. — Ножей более чем достаточно, не говоря уже о мечах. Быстрее, не то упустим провансальских грабителей!

…Гвардейцев вскоре сменили арбалетчики из Предгорья. Короткие тяжёлые мечи, в самый раз для пешего боя, безостановочно врубались в зелёную стену.

Арбалетчики Тео старались вовсю. Шарль согнал с лица улыбку. Впереди бой и желанная добыча, одни доспехи чего стоят!

Вскоре длинная лента кавалькады, всего по два всадника в ряд, выбралась на мощёную дорогу Древних. Гвардейцам авангарда порой приходилось спешиваться и с проклятиями прорубаться сквозь переплетения лиан, но всё лучше, чем делать крюк.

…Но всему на свете приходит конец. Опушка Гнилого Леса осталась за спиной. Лицо мальчика прояснилось, теперь у них есть шанс добраться до провансальцев!

Мимолетный холодок, знакомый предвестник видения и перед внутренним взором мальчика возник незамысловатый рисунок, всего несколько чётких линий. Шарль испустил вздох. Чудеса конечно дело хорошее, кто спорит, но не десять же раз на дню! Работа Единственной, а может и Даниэль — поди разбери. Повинуясь внезапному импульсу — ох уж эти предчувствия, знать бы наверняка — Великий повернулся к начальнику ближней охраны.

— Карту, Хуан! Срочно! — коротко приказал Шарль. — Только не разрисованную, без духов Леса и прочего в этом роде, — предусмотрительно уточнил мальчик. — И без драконов, я уже не маленький, — прибавил Шарль напоследок.

— Повинуюсь, Великий!

Смуглое лицо офицера выражало лишь подобающее почтение. Негромкая команда Хуана и Жан-искусник, нахлёстывая коня, помчался к голове колонны.

Миновало несколько долгих минут, и серый в яблоках жеребец Мигеля поравнялся с Помпеем. Командир «Священной Сотни» молча протянул Великому Колдуну небольшой томик в потёртом кожаном переплёте.

Немного полистав томик, Шарль довольно кивнул. Ни единорогов, ни Серых Псов, не говоря уже о неизменных русалках. В самом начале лик Единственной, ну без этого не обойтись…

— Страница сорок шестая, Великий, — подсказал Мигель, поняв затруднение мальчика.

Шарль добрался до нужной карты — так вот где они находятся! — и прикипел взглядом к листу. Изрядно заболоченная речушка, извилистая лента ручья, к северу развалины старинного замка… не-ет, это не совпадение, придётся рассказывать взрослым.

— Слушай и запоминай! — Шарль властно указал на перекрёсток. — Ещё немного и сворачиваем с тракта. Сперва почти точно на юг, затем снова поскачем к восходу. Хвала Богине, дорога здесь неплохая.

— Насколько я понимаю, отряд в скором времени ждёт встреча с юным Вилье? — хищно прищурился Мигель.

— Да откуда я знаю! — вырвалось у мальчика. — Все вы взрослые одинаковы — считаете меня волшебником!

— Не без оснований, Великий, — отозвался сотник. По лицу Мигеля скользнула тень улыбки. — Прошу прощения, Великий. Ваша воля будет исполнена.

Командир Священной Сотни взметнул в салюте боевой меч и дал шпоры коню.

Добродушно-сочувственные лица гвардейцев, укоризненный взгляд Хуана… Шарль рывком вытащил и с силой вбросил в ножны тяжёлый кинжал. Теперь достанется на орехи, нотациями не отделаться, того и гляди останешься без уроков фехтования.

Отряд миновал небольшую рощицу, даже не поймёшь какую, сплошное переплетение лиан, деревья закутаны чуть ли до вершин.

Кавалькада замедлила ход. Мальчишка привстал на стременах и с любопытством завертел головой. Только так и увидишь что-то путное, с его-то ростом. Закованные в железо гвардейцы авангарда, пятерка за пятёркой, сворачивали на наезженную дорогу. Ту самую, что он указал Мигелю. У Шарля засосало под ложечкой. Вот стыд-то будет, если он упустит Вилье!

Растянувшаяся лента конницы оставила уходящую на юг дорогу и вновь свернула, на сей раз к восходу.

Мышастая кобылка Жана поравнялась с Помпеем.

— Великий… — Жан-искусник нерешительно коснулся кольчужного рукава Шарля.

— Ну? — неприветливо отозвался мальчик.

— Не желаете подкрепиться? — Жан развернул салфетку и протянул Шарлю объёмистый бутерброд. — Доверяйте своему дару, Великий, — горячо зашептал подросток. — Семь восемь, ведь вы не забыли, правда? Прошу вас, попытайтесь, вреда не будет!

Забудешь, как же! Жан полночи его натаскивал, пока не явился Луи и не вывел за ухо начинающего волшебника. Чуть длиннее паузы, чуть короче и тревожно-звенящая фраза превращается в обычный набор слов. С заклинаниями, как ни странно, проще. Мальчишка подавил вздох.

К немалому удивлению Шарля, он вошёл в ритм фразы уже со второй попытки. Отзвучало последнее, восьмое слово и — хвала Единственной! — восприятие мальчика резко обострилось, как тогда, перед Испытанием. Ненадолго, всего на семь вдохов и выдохов, по числу пауз, но Шарлю хватило и этого. «Прислушивайтесь к своему дару, Великий», — не единожды говаривал Жан.

— Хуан, немедленно останови отряд, — властно распорядился Шарль. К грешнице Элизабет удивлённый шёпоток за спиной, времени кот наплакал, ищи потом Вилье наугад. — Я сказал немедленно. Ты слышал, Хуан? — с нажимом добавил мальчик.

Воля главнокомандующего превыше всего, на том и стоит гвардия. Начальник ближней охраны одарил Великого выразительным взглядом и приложил к губам окованный серебром рог… Вскоре раздались ответные сигналы — конная лента замерла на серых плитах дороги.

Шарль решительно тряхнул головой: если он ошибся, всё равно достанется, он же обещал Мигелю командовать только через него. Мальчишка привычно потянул за повод и сжал коленями бока коня. Помпей неспешно зарысил к лесу.

— За мной! — скомандовал юный Колдун.

За спиной раздался сдавленный рык Хуана, даже Помпей перешёл на шаг. Несколько вдохов и выдохов спустя Шарля вновь окружили гвардейцы ближней охраны.

— Куда? — угрюмо вопросил Хуан.

Шарль молча указал на юг.

— Ваша воля, Великий, Прошу вас, опустите забрало.

Шарль резко, как учили, опустил голубовато-серую пластину и увидел лес сквозь узкую щель забрала. Всё одно, взрослых не переспоришь, как ни старайся, лучше поменьше открывать рот. Хвала Богине, хоть лес негустой, не всегда камень докинешь от дерева до дерева.

До слуха мальчика донёсся знакомый стук конских копыт, скрип тележных колёс и оглушительный детский рёв, впору зажимать уши. После звонкого шлепка ребёнок умолк. Шарль сдержал улыбку. Кто, кто, а барон Вилье не потащит малышей на продажу, будь они трижды простолюдинами, собственная шея дороже.

Три закованных в доспехи девятки вынеслись на широкую просеку. Мальчишка немедленно приподнялся на стременах, не разглядывать же спины телохранителей. Беженцы с юга, как он и думал. Чуть ли не все, даже девчонки его возраста, в кожаных куртках с нашитыми железными пластинами. Рослые рабочие кони, все, как на подбор, одной масти, впряжены в телеги со скарбом. Бестолковые овцы, лоснящиеся коровы, даже гусей не забыли! Женщин, девчонок и малышей прикрывают мужчины с огромными самодельными арбалетами.

— Убирайтесь-ка подобру-поздорову! — рявкнул смуглый темноволосый крепыш с арбалетом провансальского образца.

— Гвардия Арелата! — властно бросил Хуан с высоты седла.

— Я же сказал — поищите другую добычу! Доспехи и форму раздобыть недолго, — лицо говорившего исказилось. — Вы нас, конечно, сомнёте, но победа обойдётся недёшево. Сколько ваших лошадок поляжет, — крепыш похлопал по арбалету, — всё имущество рода того не стоит, — глухо закончил он.

Что?! Шарль недоумённо оглянулся. Ну да, так и есть, немалый гвардейский отряд медленно выдвигается на просеку. «Священную особу Великого Колдуна надлежит надёжно охранять». Мигель не упустил случая подстраховаться.

— Это настоящие, дядя, — вмешался щуплый подросток в слишком длинной не по росту кольчуге. — Сам видишь — доспехи почти без вмятин. Да и лошадки больно уж хороши, в Провансе на таких ездят владетельные бароны.

— Прошу прощения, высокочтимые, — крепыш степенно, с достоинством поклонился, вопрошающе покосился на родичей и взметнул в воздух боевой меч, согласно обычаям Пограничья.

— Наконец-то! — проворчал Хуан. — Куда вы уходите?

— В Великий Арелат, куда же ещё?

— Разве здесь не Арелат?

— Здесь проклятое Пограничье — темноволосый рубанул воздух мечом. — Мы исправно платим дань, а что толку? Рано или поздно ограбят дочиста — тогда всё одно побежишь. В Арелате у нас родня: обещали поделиться землёй, если мы войдём в их род. Наши участки за рекой, на отшибе, говорят, там пошаливают разбойнички. Но мы быстро наведём порядок, мало ватажникам не покажется.

Мужчины отозвались одобрительным гулом.

Шарль ощутимо пихнул Хуана в спину, довольно ему отсиживаться за стеной щитов. В конном строю образовалась брешь, и мальчишка послал Помпея вперёд.

К черноволосому подбежала тоненькая девчушка лет пятнадцати — рыжеватые с золотинкой волосы выбиваются из под шлема — и что-то зашептала на ухо, поглядывая на гвардейцев.

— Да куда тебе… — вслух отозвался крепыш. — Хочешь сгинуть вместе с сестрой?

— Тебя зовут Сесиль? — обратился к девушке Шарль.

Глаза красавицы изумлённо расширились.

— Да, высокочтимый. Откуда вы… ой, что это я. — Сесиль заученно поклонилась. — Я хочу выручить сестру, а дядя…

— Бертиль? — уточнил мальчик.

— А откуда вы знаете? — вырвалось у Сесиль. — Простите, высокочтимый. Бертиль захватили люди Вилье, я видела гербы на щитах. Прошлым вечером, ещё и дня не прошло. И зачем я потянула её к ручью? — Девчушка по-детски всхлипнула. — Я знаю, я чувствую, Бертиль по-прежнему в Арелате. Если спросите, могу показать дорогу.

— Близняшки, потому и чувствует, — подал голос крепыш. — Где Сесиль, там и Бертиль, мы считай, их порознь и не видели. Летом завалили крупного секача, так охотники не знали, куда деваться от насмешек. Шальные девчонки, что и говорить, одна стоит другой.

— Так вы спасёте Бертиль?

— Ты поможешь нам найти провансальцев, а мы выручим твою сестру. Договорились?

— Конечно, какой разговор! Где мой конь?

С гвардейцами не поспоришь. Дядя Сесиль только почесал в затылке.

— Вперед! — скомандовал Шарль, как только девушка вскочила в седло. — Не медли, Сесиль, провансальцы не станут ждать!

* * *

Зимний день короток Багровый диск заходящего солнца наполовину скрылся за линией горизонта. Да какое там наполовину, считай на две трети! Беда с этими девчонками, сперва наобещают с три короба… Шарль решительно направил Помпея к лошадке Сесиль, может близняшка уже достучалась до сестры.

Сесиль только потупилась в ответ на вопрошающий взгляд мальчика. До недавнего времени девушка уверенно вела отряд. Юный Колдун ободряюще похлопал Сесиль по плечу, а то ещё разревётся, знает он этих девчонок.

Сесиль всё же сочла за лучшее приотстать, чтобы не мозолить глаза Великому Колдуну.

Обширную дубраву, под зелёным пологом которой продвигался отряд, сменила холмистая равнина, поросшая крупнолистным кустарником. «Священная Сотня» миновала очередной взгорок, и глазам Шарля открылось небольшое селение, буквально в нескольких шагах от дороги.

Из распахнутых ворот резво выкатился лохматый щенок, пожалуй, уместится на ладони. Кутёнок неуверенно тявкнул, завилял хвостом и с надеждой воззрился на гвардейцев.

К проклятой Элизабет! Ворота оставлены без охраны — в Пограничье дело неслыханное — на земляном валу даже мальчишек не видно… Шарль опустил руку на меч. То ли жители сами покинули селение, то ли им помогли провансальцы.

— Сомкнуть щиты! Быстро! — звонко выкрикнул мальчик. Шарль рывком опустил забрало. За последнее время Шарль научился доверять своим ощущениям. Гвардейцы ближней охраны отработанно сомкнулись вокруг Великого Колдуна.

Истошный, исполненный боли вопль заставил мальчика вздрогнуть. С вершины ближайшего холма доносился шум боя. Знакомый лязг клинков, приглушённая расстоянием ругань и вдруг воцарилась относительная тишина, перемежаемая лишь невнятными причитаниями.

Шарль приподнялся было в седле, но почувствовал на плече тяжёлую руку Хуана.

Раздался негромкий хлопок арбалетной тетивы. Короткая толстая стрела чудом миновала коня Мигеля и вонзилась в окованные железом ворота. Ещё немного и досталось бы щенку, вон как дрожит бедолага.

— Я что, виноват, это всё проклятые провансальцы, — послышался детский голосок.

Оправдания мальчика прервала оглушительная оплеуха.

Шарль поспешно поднял забрало.

— Не стреляйте, высокочтимые, мы выходим!

Облачённый в лёгкие доспехи юноша вытащил из кустов всхлипывающего мальчишку в грубой крестьянской одежде.

— Взял на свою голову, — пробормотал юноша. Высокородный — поверх доспехов рыцарская цепь — подтащил упирающегося мальчишку к Мигелю.

Яростный шёпот Шарля, тихая команда Хуана и латное кольцо разомкнулось. Шарль без промедления послал Помпея к Мигелю, пока взрослые не передумали.

— Благодарю за помощь, высокочтимые, — вежливо поклонился опоясанный рыцарь. — Стервятники изрядно струхнули, когда услышали вашу команду. Многие сразу положили мечи. На то они и Стервятники. До конца дрались немногие.

— Кто стрелял? — вопросил Мигель с высоты седла.

— Вот эта игрушка. — Юноша протянул сотнику небольшой арбалет, богато инкрустированный бронзой и посеребрённой медью… — Так, во всяком случае, утверждает Ксавье.

Высокородный подтолкнул белобрысого мальчишку к Мигелю.

— Это всё проклятые провансальцы, — всхлипнул Ксавье, — Нарочно испортили арбалет. Чуть дотронешься до спускового крючка, и стрела срывается с тетивы…

Щенок живо подкатился к мальчишке и перевернулся на спину, явно ожидая привычной ласки.

— Ксавье вывел нас на беглецов и, как водится у мальчишек, тут же сунулся посмотреть трофеи, — снисходительно пояснил опоясанный рыцарь.

— Довольно! — Шарль величаво поднял руку. — Мальчика накажут согласно обычаям племени. — Великий выдержал паузу. Побледневший мальчишка отступил на шаг, плети, они и есть плети, спать придётся на животе. — Завтра Ксавье отправится в ближайшее Святилище, дабы искупить свою вину. Он останется там до тех пор, пока не научится стрелять из этого арбалета. — Повинуясь взгляду Шарля, Мигель перебросил Ксавье богато украшенный самострел. — Такова воля Богини!

Ксавье расплылся в счастливой улыбке и без промедления склонился в поклоне.

Юноша недоверчиво оглядел Шарля и перевёл вопрошающий взгляд на Мигеля. Сотник подтверждающе кивнул.

Опоясанный рыцарь вытянулся перед мальчиком в роскошном доспехе — не всякому герцогу по карману — и взметнул меч, отдавая воинское приветствие.

— Раймон из рода Маэ! — представился высокородный. — Наконец-то, хвала Богине, мы так ждали вас, Великий. — Короткий сдавленный вскрик разорвал вечернюю тишину. — Мои люди доканчивают провансальцев, — равнодушно бросил Раймон. — Стервятники знали, чем рискуют, когда облачались в гвардейские доспехи.

— Сколько у тебя людей? — властно вопросил Шарль.

— Пятёрка лучших на вершине холма, воздают Стервятникам должное, — хищно улыбнулся Раймон. — Основной отряд в получасе ходьбы, мои люди разбирают добычу. Доспехи, конечно, вернём гвардейцам, — поспешно добавил высокородный. — Если не считать раненых, наберётся шесть полных копий по восемь человек в копье.

Мальчишка испустил вздох. С этого и следовало начинать! Ох уж эти благородные из Пограничья!

— Мои владения далеко, на отшибе, потому я и не поспел ко вчерашнему бою. Случайно наткнулся на Стервятников и вмиг разметал это стадо. На безрыбье и рак рыба. Собирался поиграть с Вилье в кошки-мышки, но барон собрал войска в кулак…

— Где?! — вырвалось у Шарля.

— Если идти напрямик, до барона рукой подать, но через здешнюю топь не проберётся и сопливый мальчишка. Прошу прощения, Великий! — спохватился Раймон. — Волей-неволей придётся обходить болото. Дороги здесь нет и в помине, но до полуночи доберёмся наверняка. Не стоит торопиться, Великий, мои люди взяли языка — до утра провансальцы не тронутся с места.

— Дело, — отозвался Шарль. — Твой отряд пойдет в атаку в первой волне — слово Великого Колдуна!

— Благодарю, Великий! — пальцы рыцаря сомкнулись на рукояти меча. — Мои люди рвутся в бой — хотят поквитаться за сородичей!

Мальчик сдержал улыбку. Атака, атакой, но в самое ближайшее время Раймона ждёт не менее тяжёлое испытание — небольшой урок дворцового этикета, Кто, кто, а Хуан, всегда найдет время для наставлений.

* * *

— Ну, я прошу-у-у вас, Великий, — умоляюще протянула Сесиль.

К грешнице Элизабет чересчур норовистых девчонок! Шарль мотнул головой.

— Вы же обещали, Великий!

— Я обещал, что подумаю, — огрызнулся мальчик.

— Дайте оружие, а всё остальное приложится, — девушка чуть не плакала. — Я сшибала птиц на лету, что вам ещё надо?!

— Тебя давно пороли? — вкрадчиво осведомился Шарль.

Девушка чуть подалась назад и обвела взглядом прячущих улыбки гвардейцев.

— Ну?

— Вчера вечером, если честно, — собралась с духом Сесиль.

— Ещё одно слово и получишь новую порцию! Дюжины горячих достаточно?

— Разрешите, Великий? — Луи грозно шагнул к Сесиль.

Девчушка негодующе тряхнула рыжевато-золотистыми кудрями, отвесила низкий поклон и затерялась в темноте. За красавицей следовал рослый гвардеец, чтобы уберечь своенравную девчонку от участия в схватке.

Луи откинул полог, и Шарль наконец-то вошёл в палатку. К серым собачкам эту Сесиль! Липучка она и есть липучка, хуже, чем Даниэль, честное слово!

Старшие офицеры гвардии и сотники арбалетчиков церемонно приветствовали Великого Колдуна. Даже Раймон склонился в глубоком поклоне, похоже, наставления Хуана пошли ему впрок. И гвардейцы, и высокородные из Предгорья в плотных стёганых камзолах с кожаными накладками, как водится в самых уязвимых местах. Поверх кожи кольчужная чешуя, в Арелате, да и в герцогстве тоже, подобные камзолы одевают под доспехи. В ножнах тяжёлые боевые кинжалы.

Оно и понятно. Шарль понимающе кивнул. Ещё немного и придётся окровавить клинки, провансальцы не продают побед дёшево, одна сотня Андре чего стоит!

Мигель почему-то запаздывал, наверное, вновь проверял напоследок, годится ли местность для конной атаки. Повелительный жест Шарля и старшие офицеры начали рассаживаться за грубо сколоченным столом, и где только его раздобыли в этой глуши, шагу не сделаешь, чтобы не оказаться в болоте. Полились велеречивые фразы. Чем попусту дожидаться Мигеля, лучше открыть Совет без него, дабы не терять времени даром.

— Прошу прощения, Великий, — радостно-возбуждённый Мигель буквально ворвался в палатку. — Разведчики притащили обозного мальчишку. Что ж, сойдёт за неимением лучшего. Намучился я с этим юнцом — чуть что дрожит, глотает слезы и молит не выдавать его кровникам…

Командир «Священной Сотни» занял место по правую руку Шарля, чтобы помогать ребёнку советами. Вопрошающий взгляд Мигеля — мол, вы обещали, Великий — утвердительный кивок Шарля, и сотник развернул карту.

Мальчик тихонько вздохнул. Что толку выслушивать по новому кругу, всё обговорено ещё засветло.

— …самое простое, Великий, — дошли до сознания Шарля слова Мигеля. — Для начала мы навалимся на сотню Андре — в плотном строю, как принято у гвардейцев — затем разделаемся с личной сотней барона. Сперва мечи, затем арбалетные стрелы, иначе провансальцы успеют опомниться. Ни частоколов, ни волчьих ям! — Мигель довольно потёр руки. — Даже телегами не огородились, впрочем, оно и понятно. Мне и то вспоминать не хочется, как мы протащили тяжёлую конницу через эти топи. Если бы не люди Раймона… Насколько я знаю провансальских наемников, Вилье успеет сбить правильный строй. В личной сотне любого барона лучшие из лучших, а Вилье — если кто забыл — племянник самого герцога. Успеете дать два залпа — обратился Мигель к предводителям арбалетчиков — тогда разделаемся с сотней барона без большой крови… Твои вассалы, Раймон, вступят в бой в первой волне, как и обещал…

— Нет! — услышал мальчик собственный голос.

— Прошу прощения, Великий? — в голосе Мигеля зазвенел металл.

Шарль упрямо замотал головой, неужто до взрослых до сих пор не дошло, впрочем, на то они и взрослые…

Раймон шумно вдохнул, помянул было грешницу Элизабет, но, наткнувшись на взгляд ребёнка, сразу угомонился и принялся внимательно изучать карту. И гвардейцы, и высокородные благоразумно помалкивали, выжидательно поглядывая на Мигеля.

— Почему, Великий, скажите нам, почему? — с искренним недоумением вопросил молодой осанистый сотник с нашивками «Серебряных Копий». Насколько помнил Шарль, юношу звали Гастоном. — Поймите, достаточно разбить отборные сотни и победа за нами. Даже не разбить, а рассеять, попробуй, соберись в ночной суматохе, — мягко втолковывал мальчику молодой ветеран. — Верные присяге пытаются сколотить строй, прочие пробиваются неведомо куда, лишь бы подальше от наших мечей. — Юноша мечтательно улыбнулся — Многие, очень многие, завязнут в здешних топях, туда им и дорога!

— Гастон знает толк в засадах, особенно ночных, потому его и прозвали Волком, — подал голос Мигель.

— Ну что вы на меня уставились? — сконфуженно пробормотал мальчик. — Я и сам мало что знаю. План дельный, кто спорит, но гвардия умоется кровью. В чём, в чём, а в этом я уверен.

Воцарилось тревожное молчание. Мигель мысленно помянул грешницу Элизабет, не забыв и о своенравном мальчишке, возомнившем себя полководцем.

Раймон неожиданно зашептал молитву. Холодно-вопрошающий взгляд юного Колдуна и высокородный запнулся на полуслове.

— Довольно вспоминать о серых собачках! — обратился к сотнику Шарль. — Ни за что не поверю, что у тебя нет запасного плана, столь же дельного и расписанного по всем пунктам! В своё время ты убеждал зарвавшихся баронов до поры, до времени забыть о набегах, да так успешно, что разъяренный герцог назначил за твою голову неслыханную награду, — Великий выдержал паузу, — целых две тысячи ливров!

Кто-то сдавленно охнул. Раймон подтверждающе кивнул.

— Вот только охотников почему-то не нашлось. Странно, правда?

Во взглядах присутствующих читалось облегчение. Гастон одобрительно улыбнулся, пожалуй, из мальчика выйдет толк, даже сейчас он говорит, как властитель.

— Повинуюсь, Великий! — хмуро отозвался Мигель.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

При содействии Луи и Хуана — Жан пытался развлекать Шарля, и его выставили из палатки — юный Колдун облачался в полный доспех. Ну, почти полный, поножи, например, так и остались во вьюках.

— Ну-ка повернитесь, Великий, — велел начальник ближней охраны.

На сей раз Луи подал куртку буйволовой кожи с нашитыми железными пластинами. Иначе говоря, бригандину, так называют её на севере.

Шарль вертелся от нетерпения. Увесистая, если честно, будто мало тяжёлой кольчуги. Всё-таки, почему её называют кольчугой, поверх мелкой чешуи, почти сплошь вечное железо, даже арбалетная стрела отлетит… если, конечно, не вышибет из седла.

Мальчишка с надеждой воззрился на Хуана, да когда же они закончат, ведь до атаки всего ничего!

— Помпея уже облачили в конский доспех? — выстрелил Шарль неожиданным вопросом.

Проще говоря, приготовили ли для ближнего боя, меч против меча. Взрослые понимающе переглянулись. Попробуй сладить с таким сорванцом, у несмышлёныша только одно на уме.

— Вы не забыли о рыцарском копье? — нарочито вежливо напомнил Хуан.

— Да откуда… я с ним толком и не управлюсь!

— Вот именно. Перестаньте ребячиться, Великий, иначе не поспеете к схватке.

Хвала Богине, подействовало. Шарль сделал гримасу, показал язык и стрелой вылетел из палатки.

* * *

— Мы уже на месте, Великий, — тихо сказал Хуан.

Мальчик коротко кивнул — он всё ещё дулся на Хуана — и привычно придержал коня. Помпей послушно остановился.

Шарль потянулся к арбалету, притороченному у седла, а то, как бы не убрали подальше, поди пойми этих взрослых. Хорошо хоть удалось его отстоять. Арбалет понятно не корсиканский — попробуй, заряди в седле такую махину — просто обычный самострел конника, в самый раз для двенадцатилетнего мальчишки.

Погода мало-помалу менялась. Свежий ветер с севера быстро разгонял пелену облаков, а заодно и ночной туман.

Дело. Губы Шарля тронула улыбка. Мигель знал что делал, когда положился на приметы.

Конные сотни выдвигались на рубеж атаки. Снежно-белые плащи, чтобы стрелки не били в своих, непривычно длинные копья: у тех, кому выпала честь атаковать в первых рядах и… — мальчик поёжился — лечь костьми, если от Мигеля отвернётся удача.

Шарль рывком приподнялся на стременах, и обвел взглядом огни растянувшегося лагеря провансальцев. Похоже, пока везёт — ни конников, ни суматошной беготни на фоне костров. Ещё немного, ещё самую чуточку, вот только покажется лик Единственной и прозвучит сигнал к бою, иначе загубишь коней еще на подходах к лагерю!

За спиной послышался конский топот. Губы Шарля тронула улыбка. До Хуана, похоже, дошло, что мальчишка не собирается возвращаться к палатке. Там до брода рукой подать, тоже мне нашли боязливого!

Шарль не выдержал и оглянулся. Переупрямил, хвала Богине. Все пять конных девяток выстраивались полукругом, вслед за гвардейцами ближней охраны. Хуан всё-таки велел подтянуть резерв поближе к хранителю Святыни. То ли и впрямь резерв, то ли дополнительная охрана, поди разбери…

Лик Единственной выглянул из-за редеющей пелены облаков. Мягкий лунный свет полился на всхолмленную равнину.

Донеслись короткие команды и рослые боевые кони стронулись с места. Слитный гул многих сотен копыт — подобно эху минувшей битвы — разорвал полночную тишину.

Шарль невольно приподнялся в седле и беспокойно завертел головой, не упустить бы самого интересного. Против ожидания мальчика. Гастон вёл клин неспешной рысью, не опомнились бы провансальцы. Видно бережёт коней для ближнего боя, меч против меча.

Во главе клина, как водится, тяжёлая конница, а в первом ряду, на острие атаки лучшие из лучших — «Серебряные Копья»! Кто, кто, а провансальские наёмники знают им цену.

Грозно взревел рог «Священной Сотни». Шарль встрепенулся. Это выступил второй ударный кулак, сотни под началом Мигеля. Из-за цепочки холмов показалась атакующая конница, только белые плащи и видны. Ещё один сигнал рога и боевые кони перешли на быструю рысь, клин хищно вытянулся.

Шарль поднял бинокль и затаил дыхание, конники Вилье лихорадочно сбивали строй, всё-таки воевать провансальцы умеют. Наскоро сколоченный клин — конники достраивались на скаку — тут же устремился навстречу Мигелю, если не остановить, так хоть задержать железный таран.

Да на что они надеются, клин Мигеля на полном галопе! Шарль до боли вцепился в бинокль.

Ударный кулак Мигеля — «Серебряные Копья» в первом ряду! — тараном врезался в рыхлый строй провансальцев… Несколько вдохов и выдохов спустя, тяжёлая конница разметала, именно разметала, только набиравших разгон наёмников и погнала к лагерю уцелевших, устилая землю телами.

— Спокойно, Великий, спокойно, — железные пальцы Хуана сжали плечо Шарля. — Сами видите, Мигелю повезло, провансальцы подставились под удар. Кто только ими командовал, уж не сам ли Вилье… Да уймитесь же вы, наконец, — Хуан ощутимо встряхнул мальчика, — совсем коня взбаламутили!

До Шарля с немалым запозданием дошло, что Помпей оказался в доброй полусотне шагов от гвардейцев ближней охраны. Ещё немного и ринулся бы прямо в гущу боя или того хуже — в лапы наёмникам герцога. Быстро и ласково — уж это он умел — мальчик успокоил коня. Умница Помпей сам направился к прежнему месту, перед линией гвардейцев Хуана.

— Вы не пожелаете возвратиться к палатке? — словно, между прочим, осведомился Хуан.

— И не думай! — яростно зашептал Шарль. — Ближняя охрана, и ещё вдобавок резерв, тут и думать нечего, хоть один да проболтается. Высокородные конечно сумеют сложить два и два и быстро вспомнят о бродах, мол, мальчишка хотел улизнуть, если придётся туго…

Голова неожиданно закружилась, Шарля чуть было не повело в сторону. Юный Колдун ухватился за луку седла, не ровен час выпадешь, позору не оберёшься.

— Что с вами, Великий? — дошёл до сознания мальчика тревожный вопрос Хуана.

Ладонь гвардейца вновь легла на плечо Шарля, намучаешься с этим ребёнком!

Уже знакомая вспышка молнией ударила по глазам, на мгновение Шарлю показалось, что его выдёргивают из седла. И кто их только выдумал, эти видения!

…Миновали томительно-долгие мгновения — мальчик досчитал до пяти — и Шарль приоткрыл глаза, надо же понять, куда его занесло. На сей раз, он парил над вражеским лагерем, вернее, над чётким строем гвардейцев, их-то всегда узнаешь по белым плащам.

Шарль плавно опустился пониже, поближе к золотисто-белому знамени. Та-а-ак, шлем в виде головы волка… белый волк на щите… всё ясно, перед ним Гастон Волк, он же Гастон Бешеный, тот самый, что возражал ему на Совете. Немногим дозволяется украшать щиты и доспехи родовыми тотемами.

Храни Единственная! Мальчик сдавленно ахнул и подался вперёд, провансальцы всё-таки показали клыки.

На боевую линию гвардейцев — спешенные арбалетчики перед сотней Гастона — накатывалась атакующая конница. Выезженные кони перешли на галоп, но наёмники держали рты на замке, значит, мысленно обращаются к высшим силам, как принято у солдат удачи перед кровавым месивом.

— Быстрее! Какого рожна вы медлите?! — грозно рыкнул Гастон.

Послышались арбалетные хлопки. Выброшенные с неимоверной силой короткие четырехгранные стрелы молниями устремились к конной лавине. Пять десятков бельтов, все как один из вечного железа, надо же достойно встретить дорогих гостей! Не успел Шарль вдохнуть и выдохнуть, как последовал новый залп — стрелкам подали запасные арбалеты.

Вот это да… Мальчик в тихом восторге наблюдал за боем. Расскажи кому — не поверят!

Несколько биений сердца спустя стрелки разрядили арбалеты и тяжёлые стрелы вновь понеслись к поредевшему строю. Ну и достанется же провансальцам, с такой дистанции промахнуться трудно.

«Представляешь, у каждого по три самострела, и вдобавок по надёжному подмастерью, чтобы заряжать арбалеты! — всплыли в памяти слова Тео.

Мастера-арбалетчики знали своё ремесло и не тратили стрел впустую. Пережившие тройной залп, с проклятиями заворачивали коней, всё равно разорванный в клочья строй разобьётся о боевую линию гвардейцев. Уходивших, как водится, провожали свистом и солёными шутками.

К Гастону подскакал Раймон, и плащ и кольчуга в крови, видно довелось поработать клинком. Мальчишка обратился в слух, не упустить бы самого важного! Едва дослушав Раймона, Шарль сорвался с места, надо узнать и увидеть как можно больше, на то он и Великий Колдун…

В скором времени глаза обожгла огненно-белая вспышка, и Шарль ощутил привычную тяжесть доспехов. Вернулся, хвала Богине!

— Прошу вас, Великий, — жрец-медик поднёс небольшую чашку к губам Шарля.

Мальчик только покачал головой и для верности показал язык, благо гвардейцы за спиной.

— Выпейте, вы же на себя не похожи, — ворчливо добавил Роже.

Великого и вправду изрядно подташнивало, но не признаваться же взрослым, чего доброго сочтут малодушным. Шарль зажмурился и одним длинным глотком осушил чашку. На сей раз отдаёт пряностями, поди пойми что туда намешал жрец-медик.

— Великий? — в голосе Хуана слышалось нетерпение.

Путаясь и проглатывая слова, Шарль рассказал о блестящей обороне Гастона и тут же перешёл к главному.

…— Люди Раймона сумели взять важного языка — оруженосца самого барона. Ты знаешь, провансальцы почему-то считают, что на подходе племенное ополчение, — возбуждённо тараторил мальчик. — Андре из рода Декри, ну тот, что командует сотней из герцогского домена, — Шарль перевёл дух, — решил прорываться на север, прямиком, к бродам!

— Значит, обратно в Арелат, — недоверчиво протянул Хуан. — А почему не в герцогство, ведь до границы рукой подать?

— До рассвета не выйдет. Никак не выйдет. Там т а к и е болота, врагу не пожелаешь. Проще уж сразу сложить знамёна, Андре так и сказал, — с нажимом прибавил Шарль.

Ясно куда клонит мальчишка Мол, я тоже числюсь в списках гвардии и потому обязан… Не случайно же он прихватил арбалет! По скулам Хуана заходили желваки. Почему ребёнку не терпится уйти к Единственной?

— Карту! — потребовал Великий Колдун.

Хуан молча достал потрёпанный томик и синий огонёк факела осветил прихотливый рисунок карты.

— Волей-неволей им придётся жаться к болоту, — уверенно разъяснял мальчик. — Ты только посмотри, Хуан, какая здесь позиция. Проще простого поиграть с провансальцами в кошки-мышки, особенно, если знаешь всё наперёд. Второй раздел, пятый параграф, словом бой при Анжу, ты же сам меня обучал!

— Понять бы, кто здесь кошка? У нас всего пять девяток, — неохотно буркнул Хуан.

— И два десятка арбалетчиков из пограничья. Передовой дозор. Жан подслушал, как ты убеждал Раймона, — ехидно добавил мальчик. — Хватит с меня пустых слов, посылай гонца к Гастону. Андре пока поджидает барона, но всё одно — времени кот наплакал.

— Я сам поведу резерв, — с усилием промолвил Хуан.

— А меня оставишь с тремя девятками? Довольно увёрток, Хуан, такова моя воля.

— Повинуюсь, Великий! — начальник ближней охраны взметнул боевой клинок.

— Спасибо, Хуан! — мальчишка расплылся в улыбке.

— Если нам очень не повезёт — увидите провансальцев вблизи и даже окровавите меч! — бросил напоследок гвардеец.

* * *

Помпей наконец-то добрался до вершины пологого холма. Со вздохом облегчения Шарль натянул повод. Конь недовольно всхрапнул. Ну и морока с этим Помпеем, вечно приходится его придерживать.

Шарль оглянулся. Гвардейцы ближней охраны следовали за ним, как привязанные, ещё немного и сомкнутся живым щитом, что тогда разглядишь кроме доспехов телохранителей.

— Прошу вас, обратитесь к Единственной, — напомнил подоспевший Хуан. — Ваша молитва вернее дойдёт до Богини.

Шарль недовольно передёрнул плечом. Намёки намёками, мол, без помощи свыше не обойтись, но начальник ближней охраны говорит дело. Губы мальчика зашевелились. Знакомые с детства слова и обороты слагались в привычные фразы. Он действительно перестанет донимать взрослых, если конечно доживёт до утра. Честное слово! Ну, почти честное, на целых три дня, разве этого мало?!

Гораздо ниже по склону выстраивались закованные в железо гвардейцы и арбалетчики из Предгорья. Вернее вытягивались в двойную цепочку, благо, места достаточно. Да и склон, хвала Богине, пологий, так что жаловаться не на что.

Ещё ближе к подножию холма расположились люди Раймона, недавний передовой дозор. Эти сами рвались в застрельщики, хотят поквитаться с провансальцами. По возможности поквитаться с лихвой.

Помпей неожиданно подался вперёд, и Шарль потрепал любимца по гриве, надо же успокоить коня. Хуан молча кивнул в ответ на вопрошающий взгляд мальчика.

Кажется, и впрямь начинается. У Шарля засосало под ложечкой. Что-то они запаздывают, видно до последнего ожидали Вилье. Юный барон рубился в первых рядах, наравне с простыми наёмниками, попробуй, вытащи такого из боя!

Привычное звяканье уздечек, перестук множества подков… ладошка мальчика легла на рукоять меча. В воздухе висела грубая солдатская ругань, что они совсем забыли о дисциплине?

Шарль завертелся было в седле, но сразу угомонился, почувствовав на плече тяжелую руку Луи. Если понадобится, слуга-телохранитель без всяких церемоний выдернет его из седла, лишь бы мальчишка остался цел.

Шарль приник к биноклю. В широкий проход между холмами втягивалась вражеская конница. Зелёная форма наёмников казалась в полутьме чёрной, выделялись только лазоревые плащи офицеров.

— В командиров, вы слышали, бить в командиров! — гремяще рыкнул Хуан.

Тут же послышались арбалетные хлопки, застрельщики не теряли времени даром. Отточено-смертоносные бельты — не всякий доспех устоит! — воздавали наёмникам должное, как принято в Пограничье. Шарль ничуточки не сомневался: э т и до точки выполнят последний приказ, надо же поквитаться с провансальскими сеньорами.

Шарля била мелкая дрожь, но кто, кто, а наёмники это заслужили. Истошные вопли раненых, ржание бьющихся коней… впору зажимать уши. Мальчик вцепился в руку Луи. Да прирежьте же их наконец, лошадки ни в чём не виноваты!

Мастера-арбалетчики один за другим разряжали мощные самострелы — только успевай подавать! Судя по крикам наёмников, ветераны не тратили стрел впустую. Если честно, на них и делалась основная ставка, на гвардейцев надежды мало. Нет, стрелять они худо-бедно умеют, но чего ждать от тяжёлой конницы, это не копейная сшибка.

Не знающие промахов бельты трижды оставили тетивы, во всяком случае, у мастеров-арбалетчиков. И гвардейцы, и люди Раймона дружно устремились к коням, воины крепко запомнили приказ Хуана — всем уходить после второго выстрела!

Вот и началась игра в кошки-мышки. Шарль пришпорил Помпея и пустил вниз по склону, скорее, пока не опомнились провансальцы.

Несколько минут доброй скачки — умница Помпей всё убыстрял ход — и у Шарля отлегло от сердца, теперь до новой позиции рукой подать. Стрелки всерьёз раздразнили провансальцев, только бы юный барон попался на крючок. Не случайно же Хуан велел метить в опоясанных рыцарей, чтоб им пусто было этим высокородным…

— Великий! — раздался выкрик из-за спины. Судя по тону, не в первый раз, снова Помпей вырвался далеко вперёд. А достанется всё равно Великому, непорядок, если по честному…

Не стоило отрываться от своих. Шарль заставил Помпея перейти на шаг, ну и достанется ему от Хуана.

По-настоящему тяжёлая арбалетная стрела — из тех, что сбивают с ног даже кряжистых здоровяков — ударила в нагрудную пластину доспеха, едва не выбив мальчика из седла. Грудь пронзила давящая боль, Шарль беспомощно хватал ртом воздух.

Из чернильной тени холма появились какие-то всадники… не иначе люди Вилье. Тело само вспомнило уроки Хуана — мальчишка выскользнул из седла и укрылся за громадой Помпея.

И вовремя. Сразу три вестника смерти пронеслись над опустевшим седлом.

Шарль наконец-то сумел вдохнуть, всё-таки кольчуга не латы, впрочем, сейчас не до мелочей… Мальчишка потянулся к своему арбалету, наложить стрелу можно и в темноте. Он ещё может кусаться! Скорее, не отбиваться же детским мечом, на потеху провансальским наёмникам. Великий рывком натянул тетиву.

— Шарль ты цел?! — бросил подскакавший Хуан.

— Вроде да, — неуверенно пробормотал мальчик. Жаль, не успел разрядить арбалет. Глядишь и сделал бы первую зарубку, вон на прикладе у Тео уже четвёртая. Что за чепуха лезет в голову?

Младший офицер спешился и устремился к хранителю Святыни.

— В самом деле, Хуан, на мне же двойной доспех, — виновато приговаривал мальчик. Голос предательски дрожал, Шарль невольно жался к Хуану. — Довольно меня ощупывать, всего-то одна стрела. Поболит и перестанет, я же говорю, ни царапины…

— Только зубы почему-то постукивают.

— Что? Это тебе т-только кажется, — неуверенно запротестовал ребёнок.

— Да?

— Ага.

— Вы по правде в этом уверены?

— Я ведь в списках гвардии как-никак! Только холодно почему-то, ночь всё-таки зимняя. — Мальчик ухватился за руку гвардейца.

— Вы, похоже, от меня не отцепитесь, — скорбно вздохнул Хуан. — Вы и впрямь испугались, Великий. И зачем вы в битву полезли?

— Да не испугался я, честно, просто зубы постукивают! Ой…

— Вы здесь, конечно же, не при чем.

— Вроде да. Наверное.

— С вами всё ясно.

— Не-е, я просто раздумываю.

— Над чем интересно?

— Над битвой, неужели не ясно?

— Ну, тогда дело другое. — Офицер понимающе хмыкнул.

— Ты не улыбайся, пожалуйста. Я же не разревелся, что здесь такого?

— Только этого ещё не хватало, — проворчал гвардеец. — Мало вас как видно гоняли.

— Мигелю не говори! — спохватился Шарль. — Обещаешь?

Обещаю. Может, забудем о той ловушке, Великий? Провансальцы и так уходят.

— Не-е, что ты… Я в первом ряду! — встрепенулся мальчик. — Хоть немного постреляю из арбалета.

— Если вас конечно ненароком не срежут.

— Так на то и война. Я ведь тоже гвардеец! Настоящий, не то, что некоторые… Ведь, правда, Хуан?

— Правда, правда. Разведчики так и не приняли боя, видно у страха глаза велики, — отрывисто доложил Хуан. — Не иначе рука Единственной. Люди Раймона проводили наёмников стрелами. Вас давно пороли? — в завершение вопросил гвардеец.

— Время, Хуан! Провансальцы не станут ждать! — опасливо отозвался Шарль.

— Ладно. Позже… поговорим. Сумеете забраться в седло?

— Я что маленький?! — возмутился Шарль.

* * *

Ну, теперь кольчужники не отвяжутся, как бы ни торопился Вилье. Разведчики сразу сумели сложить два и два, иначе не метили бы только в него. Мальчик поёжился. Нет, юный Вилье не устоит, тут и думать нечего, для него соблазн чересчур велик. Стоит барону отдать приказ и капкан захлопнется, попробуй совладать с буйной вольницей. В порубежье мечи не ржавеют. Добыча, добычей, но всего важнее унести ноги, жить-то каждому хочется. Кто, кто, а кольчужники слишком хорошо понимают — кружным путём, через бурлящее Пограничье, доберётся разве что половина, и то в лучшем случае.

В скором времени провансальцы подступят к новой позиции, выбора у Вилье все равно нет. Вот тогда-то и начнётся настоящее веселье — видавший виды Хуан кое-что придумал, надо же порадовать молодого барона… Шарль приглушённо фыркнул и закусил губу, чтобы не расплыться в улыбке. В завершение, тяжёлая конница, молотом ударит по провансальцам. Сперва копья, затем длинные прямые мечи знаменитой гвардейской заточки, мало кольчужникам не покажется. Не зря же Хуан отправил шестерых гонцов, хоть один, да добрался…

— Великий! — сдержанно рыкнул Хуан.

Что?! Шарль привычно придержал Помпея, не хватало только ещё раз оконфузиться. Вечно эти взрослые поднимают шум из-за пустяков, подумаешь, на полкорпуса выдвинулся из строя.

Возглавляющие колонну телохранители миновали последний поворот, вот и земляной вал на вершине холма, где и предстоит держаться гвардейцам.

В уши хлынул шум отряда на марше. Шарль встрепенулся. Неужели Вилье успел выслать кольчужников, чтобы поквитаться за недавнее избиение?!

Мальчик повернулся к Хуану.

— Свои, — коротко пояснил начальник ближней охраны.

Всё ясно: Мигель на свой лад истолковал последний приказ, может оно и к лучшему.

В промежутке между холмами и лесом показались конные сотни. Снежно-белые плащи, нередко запятнанные чем-то тёмным; у передних необычно длинные копья, знаменитые длинные когти, как их часто называют в гвардии, словом, здесь ошибиться трудно. В четком строю, только отдай приказ, и вмиг развернутся для боя!

— Прошу вас, не вертитесь, Великий, — умоляюще зашептал Хуан, — пожалейте Помпея.

Вскоре к мальчику подскакал радостно-возбуждённый Мигель. На плаще и гриве коня алые пятна, свежая кровь ещё не успела подсохнуть.

Боевой меч выскочил из ножен и взвился в воздух.

— Хвала Богине, вы живы, Великий! Я почти не надеялся. У вас кажется вмятина на броне?

— Пустое. Всего-то одна стрела, — небрежно отозвался Шарль.

— Кровь не моя, — коротко бросил Мигель, поймав вопрошающий взгляд Шарля. — Вилье, надо отдать ему должное, дрался всерьёз и не помышлял о бегстве. Мальчишку учили по провансальски, значит, учили крепко. Юный барон раз за разом сбивал строй и увлекал кольчужников в отчаянные атаки. Дважды дошло до мечей, мальчик словно дорвался до сладкого, не то, что его кольчужники. — Мигель жёстко усмехнулся. — Давно мне не доводилось всерьёз работать клинком. Под конец барон явно искал смерти, после первого поражения и не такое бывает. Сколько ему, пятнадцать?

Шарль невольно кивнул.

— Я жду ваших приказаний, Великий.

— О чём толковать, когда кольчужники на подходе!

— Мои конники уже на рубеже атаки, — сверкнул белыми зубами Мигель, — Вы живы и невредимы, Великий, вот что самое главное, поймите это наконец!

Сотник вновь вскинул меч и дал шпоры коню.

Во избежание случайностей вокруг Великого Колдуна сомкнулись гвардейцы-телохранители.

— Сами виноваты, Великий, — наставительно прошептал Хуан.

Шарль достал и вновь вбросил в ножны боевой кинжал. «Ещё одно хорошее избиение и отряд превратится в стадо», — всплыли в памяти слова Андре. Провансальцам не устоять — и Гастон, и Мигель знают своё ремесло — но что дальше, не взрослым же это решать! У него уже появились кое-какие идеи.

* * *

Шарль вконец извёлся от нетерпения, когда латное кольцо, наконец, разомкнулось.

— Гонец от Мигеля, Великий, — торжественно возвестил Хуан.

Смуглый пухлощёкий юнец с нашивками старшего порученца старательно вскинул меч, не опозориться бы перед лицом Великого Колдуна.

— Говори! — поспешно выдохнул мальчик.

— Мигель не стал размениваться на мелочи и первым же ударом опрокинул головную сотню под началом самого Вилье. Мастера-арбалетчики с удовольствием добавили паники, словно траву выкашивали, честное слово! — окончательно сбился на восторженную скороговорку гонец. — Клин Гастона тем временем зашёл с тыла, разрезал остатки строя, и всё смешалось окончательно! Как только рухнуло знамя барона… ох, простите, Великий…

— Ничего. Гвардия достойно показала себя. — Шарль одобрительно кивнул. — Доскажешь по дороге, — словно между прочим добавил мальчик. — Жан, держись поближе ко мне!

Шарль выдержал выразительный взгляд Хуана — всё равно при телохранителях нотаций не будет — и Помпей тронулся с места. Право и долг хранителя Святыни встретить победоносные войска, не девчонка же он, в самом деле!

— Андре сумел ускользнуть в последний момент с большей частью коронной сотни, — продолжал между тем порученец. — Уцелевшие устремились прямиком к бродам, не соваться же ночью в болота…

Дело. Глаза мальчика зажглись лукавством. В скором времени он кое-что предложит Мигелю, жаль нельзя сослаться на волю Единственной.

Вот и поле последнего боя, люди и лошади вперемешку… не-е-ет, на такое лучше не смотреть. Шарль судорожно сглотнул и уставился в гриву Помпея, повезло ещё, что пожаловал до рассвета.

Пленные добросовестно разбирают кровавые завалы под бдительным надзором арбалетчиков. Самые крепкие роют могилы, чтобы почтить своих братьев по мечу.

Глаза мальчика удивлённо расширились, Шарль приподнялся в седле. Она-то здесь откуда взялась?! Да ещё с арбалетом!

— Сесиль! — окликнул девушку Шарль. — Не вздумай прятаться, подойди поближе.

Улыбающийся здоровяк-арбалетчик ухватил Сесиль за плечо, и повёл упирающуюся девушку к правителю Арелата.

— Спасибо, Великий, спасибо, я уже отыскала Бертиль, — с ходу зачастила красавица. — Ой, что это я…

Девчушка с запозданием склонилась в поклоне.

— Где ты раздобыла боевой арбалет? — вопросил Шарль с высоты седла.

— Позаимствовала… из какой-то палатки… — еле слышно отозвалась Сесиль. — Я же по честному проси-и-ила, Великий, — в голосе послышались плаксивые нотки.

— Когда девчонку заметили, гнать было поздно, считай на верную смерть, — пробасил мастер арбалетчик. — По крайней мере, не особо путалась под ногами, хоть на это ума хватило. Ребята, как могли, прикрывали красавицу, а она всё суётся вперёд, видно мало в своё время пороли. Они что, в Пограничье все такие шальные?

— Дюжины горячих достаточно? — мягко осведомился мальчик.

— Это ещё ничего… отец бывало… — сорвалось с языка девушки. — Ой! — Сесиль зажала рот ладошкой.

— Я ему напишу, — уверил девушку Шарль. — Как он решит, так и будет, мало тебе не покажется.

Сесиль умоляюще воззрилась на мастера-арбалетчика, но тот лишь пожал плечами, с Маршалом не поспоришь.

— Хуан!

— Да. Великий!

— Выделишь из добычи пять боевых коней, девочка это заслужила.

— А… — заикнулась было Сесиль.

— А порка не отменяется. Думаю, добавит тебе ума перед будущей свадьбой. Не у каждой высокородной такое приданое, так что за женихами дело не станет.

Если честно, Шарль повторил слова дяди Жерома, сказанные совсем по другому поводу.

Сесиль залилась густым румянцем — даже в лунном свете заметно — и отвесила глубокий поклон.

— Посторонитесь, пожалуйста, милая девушка, его милость нужно поскорее к врачу, — обратился к Сесиль дюжий кольчужник.

Шарль поспешно отвёл глаза, на залитых кровью носилках лежало — скорее покоилось! — изрубленное подобие тела. Почему высокородного не добили?!

Девчонка ойкнула, отшатнулась и закрыла лицо ладонями.

Всё, дальше уже не утерпишь, не взрослый же он, в самом деле. Шарль скорее сполз, чем соскочил с коня.

— Что с вами, Великий?

Вместо ответа послышались хорошо знакомые звуки. Мальчишку выворачивало наизнанку.

— Вы ещё долго продержались, Великий, — сочувственно заметил Хуан. — Не крутитесь, стойте спокойно. — Гвардеец достал платок и вытер перепачканную физиономию мальчика. — Ну вот, совсем другое дело, теперь можно показаться на людях. Не вы первый, не вы последний, не переживайте, Великий. Мне в своё время тоже не повезло.

— Правда?

— И не один раз, так что не берите в голову.

Шарль не без помощи Хуана взобрался в седло. У Сесиль похоже те же проблемы, но ей простительно, она всего лишь девчонка.

— Вы удачно пожаловали, Великий, — сообщил подоспевший Мигель, — провансальцы отыскали Вилье!

— Не тяни, говори толком!

— Мальчишке не повезло — увесистый бельт угодил в бедро, он видно пытался выдернуть, но только хуже себе наделал, совсем рану разворотил…

Чего доброго, опять опозоришься. Шарль помянул грешницу Элизабет, не забыв и о некоторых непонятливых взрослых.

— Прошу прощения. Великий. Вилье ушёл к предкам достойно, не желаете отдать последние почести?

Что ж, Вилье не из худших. Шарль согласно кивнул.

— Но сперва побеседую с высокородными. Вечное железо, я думаю, не понадобится. Жан, куда ты опять пропал?

* * *

— Следующий, — со вздохом велел Мигель.

Телохранитель откинул полог наскоро раскинутой палатки и буквально втащил упирающегося подростка, немногим младше Вилье. Вышитый на камзоле герб с изображением леопарда… пояс будущего рыцаря… значит фигура не из последних, старший оруженосец Андре, проще говоря, один из офицеров барона.

Не обнаружив ни жаровни, ни раскалённого докрасна клинка юноша явно приободрился. Завидев мальчишку в роскошном доспехе — не всякому благородному по карману — юноша склонился в церемонном поклоне, как-никак Великий Колдун. О юном правителе Арелата уже ходили легенды.

Шарль ответил небрежным кивком. Сейчас лучше помалкивать, не ему равняться с Мигелем в умении развязывать языки.

— …Мальчик, не ты первый и не ты последний, я просто уточняю уже известное. Вспомни, я опрашивал и кольчужников, — мягко втолковывал сотник — Урона родовой чести не будет, если ты скажешь мне, наконец, сколько ратников в замке?

— Без малого полторы сотни, так что вы точно обломаете зубы, — оруженосец усмехнулся в лицо Мигелю. — Многовато полуобученных новобранцев, а это вояки ещё те, но на стенах даже они покажут себя!

Великий Колдун подал знак, и телохранитель увёл высокородного.

— Жан?

— Он говорил правду, Великий, — уверенно заявил Жан. — До тех пор, пока вы не спросили о гарнизоне.

Интересно, сколько ратников в замке, если вычесть три полные сотни — отряд Вилье. Хорошая штука арифметика.

Уголки губ мальчика поползли вверх.

— Спасибо, Жан, не забудь напомнить Хуану о доле в добыче.

— Можно я выберу меч? — робко осведомился подросток.

— Если сумеешь подобрать клинок по руке, — усмехнулся Шарль. — Взрослый тебе точно не подойдёт.

— Благодарю, Великий!

Шарль стремительно выскочил из палатки. Богиня помогает тому, кто помогает себе сам, особенно если не мешаются взрослые.

— Луи, белую мантию и серебряную цепь! — бросил Великий Колдун.

— Вы уверены, Великий? — раздался за спиной голос Мигеля.

— Нет, конечно. Потому и решил поиграть в угадайку, — мило улыбнулся мальчик. — Жан, куда девался Помпей?

Если уж начал говорить загадками… Сотник подавил вздох. Разрешающий кивок Мигеля и слуга устремился к поклаже.

Вскоре символ верховной власти лёг на плечи ребёнка поверх белой мантии Великого Колдуна.

Шарль птицей взлетел в седло, и Помпей тронулся с места.

— Куда? — холодно вопросил сотник.

— Сперва к старому форту, а там посмотрим, — беспечно отозвался Шарль.

Как и опасался Мигель, появление Великого Колдуна в полном парадном облачении вызвало всеобщее любопытство. И простые кольчужники, и младшие офицеры едва завидев Шарля дружно забывали о работе, и провожали маленькую фигурку настороженно-вопрошающими взглядами. Гвардейцы почти сомкнулись вокруг мальчика, мало ли что взбредёт в голову высокородным.

Шарль не смог удержаться от улыбки. Небось, потом будут доказывать, что проклятый мальчишка привёл сотни четыре «Серебряных Копий», не забыв и об армии Предгорья, словом, задавил числом доблестных провансальцев… Мимолётная улыбка погасла, мальчик зябко передёрнул плечами. Стоит отдать приказ и начнётся новая игра в кошки мышки, проще простого угодить в капкан.

Заваленное трупами поле осталось за спиной. Четверть часа доброй скачки и показались развалины форта.

— Куда вы направляетесь, Великий? — подал голос Мигель.

— К восходу, Мигель, куда же ещё! — мальчишка повернул коня к светлой полоске на горизонте. — И поскорее, мы уже опаздываем, — добавил Шарль на скаку.

Ничего не поделаешь, воля Великого Колдуна превыше всего, на том и стоит гвардия. Негромкая команда Мигеля и гвардейцы-телохранители подтянулись поближе к маленькой фигурке. Второй раз они его не упустят, с мальчишки спрос невелик, в отличие от гвардейцев Хуана.

Ведомый Шарлем отряд миновал дубовую рощу и оказался в зарослях папоротника, в двух шагах ничего не увидишь.

Перестук множества копыт, скрип тележных колёс, уверенно-лаконичные команды… по счастью не с провансальским акцентом. Мигель немного расслабился.

— Я же говорил, опоздаем, — обиженно буркнул Шарль.

…Спустя несколько минут три девятки ближней охраны во главе с правителем Арелата вынеслись на берег неширокой речушки.

Гвардейцы, хвала Богине! Великий вздохнул с облегчением.

В воздухе висели затейливые словосочетания, солдаты вытаскивали из речушки, скорее уж молодого болота, тяжело нагруженные телеги.

Шарль привычно приподнялся в седле: оказывается, в новом отряде хватает стрелков, в основном с простыми длинными луками. Будем надеяться, не подмочили в болоте…

Показалась небольшая группа всадников в богато украшенных доспехах, офицеры и высокородные вперемешку. Возглавлял встречавших осанистый офицер средних лет в добротном арагонском доспехе, не иначе взятый с бою трофей. На синем плаще нашивки полусотника конной гвардии. Чуть поодаль почётный эскорт: отборные лучники и лучшие гвардейские девятки.

Отзвучали велеречивые приветствия — причём изнывающий от нетерпения мальчик не единожды поминал грешницу Элизабет — и полусотник перешёл к делу:

— Со мной десять полных девяток конной гвардии и без малого сотня лучников. Насколько я понимаю, Великий, мы не поспели к недавнему бою, — полувопросительно добавил офицер.

Ну, всё, теперь не отвертишься. Шарль судорожно сглотнул, горло перехватил невидимый обруч. Невелика радость совать голову под топор, вернее под меч, впрочем, какая разница…

— Слушайте все! — Мальчишка намеренно повысил голос, пускай услышат и гвардейцы эскорта. — Мы только что разгромили Вилье, но победа остаётся неполной. Думаю, ни для кого не секрет, что Пограничье стонет от провансальских набегов. После полудня объединённый отряд выступает на юг, дабы сполна отплатить за бесчинства. Сейчас самое время дать хороший урок зарвавшимся баронам на примере родича герцога. Мы вернёмся не раньше, чем откроются ворота Бовэ, логова племянника герцога. Такова моя воля!

Раздался оглушающе-восторженный рёв — наконец-то, хвала Богине! — ударил в уши Шарля. И офицеры, и высокородные, и особенно простые ратники дружно выхватывали мечи, салютуя юному Колдуну.

Лицо мальчика просветлело, похоже, он поступил правильно.

«Приказывать надо на людях, тогда и взрослым не отвертеться», — лукаво подумал Шарль

* * *

Уже занималось утро, а палатка Шарля всё ещё пустовала. Покончив с обустройством и разделом добычи — больше всех требовали мастера-арбалетчики — Мигель отправился за мальчишкой-главнокомандующим.

Великий Колдун неспешно бродил по песчаному берегу ручья и время от времени бросал камешки в зазевавшихся лягушек. Гвардейцы ближней охраны держались в почтительном отдалении.

Шарль равнодушно глянул на подошедшего Мигеля и вернулся к прерванному занятию: наводить панику на лягушек, тритонам, впрочем, тоже досталось.

— Празднуете победу, Великий? Если так и дальше пойдёт, распугаете всех лягушек в округе. Честное слово, они ни в чём не виноваты.

Шарль приглушённо фыркнул.

— Что, и поиграть немного нельзя?

— Кому как.

— Ла-адно, сейчас.

Беловатый камешек стукнул о брёвнышко, мирно дремавшая лягушка возмущённо квакнула и скрылась под водой.

— На что вы надеетесь, Великий? Что полторы сотни, что вдвое меньше, замок кольчужники удержат. Зубами будут цепляться за стены, я их хорошо знаю.

— Разве? — улыбка снова коснулась лица мальчика.

— Пока подтянем катапульты и прочее, провансальцы усилят гарнизон. А голыми руками замок не взять. Или того хуже, герцог подбросит панцирную конницу и начнётся настоящее веселье. Разумеется, не для нас, — обстоятельно, словно послушнику из подготовительного класса, разъяснил Мигель.

— Думаешь, до меня не дошло? Ну-ка подойди поближе.

Шарль встал на цыпочки и зашептал в ухо Мигелю.

— Мало вас дома пороли! — со вздохом заявил Мигель.

— Да, конечно, — с готовностью согласился Шарль. — Значит, всё-таки выйдет?

— С какой радости вас тянет в Бовэ? — не выдержал, наконец, сотник.

— Вот именно, тянет. Будто к сладостям, честное слово, — неохотно признался мальчик.

— Такова воля Единственной? — недоверчиво осведомился Мигель.

— Я и сам кое-что умею!

— Вы уже попадали впросак. Напомнить?

— «Как только исчез обозный мальчишка, Андре всполошился всерьёз и поднял своих людей. Да и личная сотня Вилье сменила мечи на лопаты. Словно проклятые копали волчьи ямы, а без всякого толку!» — с удовольствием процитировал мальчик. — «Вам крепко повезло, что не ударили по коронной сотне». — Ну как, довольно с тебя? — победно вопросил Шарль.

Сотник обратил взор к лику Единственной, быть может, Богиня ниспошлёт ему немного терпения, попробуй сладить с несносным мальчишкой.

— Я не ошибаюсь, Мигель, ведь всё, как тогда на военном совете, — привычно зачастил недавний послушник. — Я бы выложил всё начистоту, просто словами не передашь, честно-честно!

Неожиданно для себя Шарль зевнул во весь рот.

— Отправляйтесь-ка лучше на боковую, иначе вас и до вечера не добудишься, — ворчливо велел сотник.

— Спасибо, Мигель, — сонно улыбнулся мальчик.

Не за что. Когда наконец отоспитесь, побеседуем на свежую голову, сейчас у вас глаза не глядят.

— А?

— Ну вот, уже закрываются.

— М-м-м… Неправда! — Шарль прикрыл рот ладошкой.

— С вами всё ясно.

— А с тобой? Как взыскание наложу… — Мальчишка вновь протяжно зевнул. — Очень, очень строгое, чтоб дерзить неповадно было… Надо только придумать какое.

— Со мной посоветуетесь.

— Ты по правде, Мигель? — оживился Шарль. — Можно прямо сейчас?

— Вы сперва проспитесь, Великий. При любом раскладе вы играете в прятки со смертью. Герцог щедро заплатит за вас, желательно живого и невредимого… — Мигель подвёл Шарля к Помпею. — Дайте хоть, в седло подсажу, вас что, окончательно сморило?

* * *

Светлая полоска на горизонте погасла окончательно, долгая зимняя ночь вступала в свои права. Крохотное облачко пробежало по лику Селены, казалось Единственная подмигнула мальчишке.

Шарль улыбнулся и помахал в ответ Добрая примета, что бы там не толковали жрецы.

Влажный ветер с Атлантики плавно уносил облака, расчищая небо на Арелатом, да нет, над Провансом, ведь отряд уже в пределах владений Вилье!

Впрочем, какая разница… ведь гвардейцы сомкнулись живым щитом, так что гляди, не гляди, ничего не увидишь. Мальчик беззвучно выругался. Ну, сколько можно рассматривать латы гвардейцев, не девчонка же он в самом-то деле!

Шарль вконец извелся от нетерпения, когда Хуан — наконец-то! — подал команду. Девятки ближней охраны перешли на шаг, латное кольцо разомкнулось. Мальчик живо приподнялся в седле и завертел головой.

Вечное железо клинка взметнулось в воздух, Мигель из рода Фуэнтес отдал воинское приветствие.

— Великий, ваш приказ выполнен, всё подготовлено для спектакля.

— Так уж и всё, — недоверчиво хмыкнул Шарль. — Сперва я сам погляжу напоследок.

— Ваша воля, Великий, — смуглое лицо Мигеля так и осталось непроницаемым, впрочем, у него разберёшь… — Здесь рукой подать, если не полениться поработать клинком.

Массивный кинжал сотника — подлиннее римского гладиуса! — выскользнул из ножен.

Шарль с готовностью ухватился за меч. Уголки губ мальчика поползли вверх.

— Вы правы. Великий, скоро понадобится, — чуть улыбнулся Мигель. — Главное, берегите Помпея. Прошу вас, следуйте за мной.

— Только вровень с тобой!

— Ваша воля, Великий.

Шарль молча кивнул и послал Помпея вперёд…

Девятки ближней охраны вытянулись в нитку на узкой тропе, только-только одному протиснуться. Ветки так и лезли в лицо, пришлось обнажить меч. Ещё немного и без глаз останешься — Шарль коротко выругался — да и Помпею приходилось несладко. Одно утешение — люди Вилье здесь проезжают нечасто.

Очередная ветка упала под ноги Помпею, и Шарль опустил клинок — тропа внезапно закончилась, и конь выбрался на поляну.

Подоспевший Раймон чётко вскинул меч и вдобавок поклонился в седле.

Наставления Хуана пошли высокородному впрок, но сейчас он, пожалуй, пересолил. Шарль сдержал улыбку.

— Не желаете взглянуть на… главное действующее лицо маскарада? — подал голос Раймон.

Шарль поспешно замотал головой, чего доброго вывернет наизнанку.

Люди Раймона выстраивались широким полукругом. Спешившись и в один-единственный ряд, как велел Великий Колдун, видно Мигель успел послать верхового.

Шарль церемонно вскинул боевой клинок — немалая честь для вассалов высокородного. Нечасто правитель Арелата отдаёт прощальный салют, пусть знают, что дело нешуточное.

Мальчик живо оставил седло и по взрослому неспешно направился к застывшему строю. Надо толком проверить экипировку, кто их знает этих дружинников.

Та-ак, кольчуг и панцирей с гербом Вилье или самого герцога, как и ожидается, не наблюдалось. Все до единого, в доспехах наемников — с ярко-жёлтыми эмблемами на нагрудных пластинах, как принято у солдат удачи. Подсохшие пятна цвет ржавчины на выщербленных щитах, запятнанные алым плащи… молодец Раймон, запретил отмывать!

На лицах охранные татуировки наёмников. Шарль пригляделся повнимательнее. Ну да, так и есть, нарисовано второпях, целого дня им мало! Мальчик поморщился. Ладно, в лунном свете сойдёт.

Ничего себе… Шарль остановился, как вкопанный. Он тоже хорош, не заметил с первого раза.

Долговязый, рыжеволосый юнец — плечи уже раздались, а губы совсем детские — под взглядом Великого Колдуна неуверенно затоптался на месте.

— Под каким именем знает тебя Богиня? — мягко осведомился Шарль.

— Виллем из рода Маэ. С начала зимы старший десятка арбалетчиков, — горделиво отрекомендовался юнец.

— И вдобавок старший оруженосец, не так ли? — ровно продолжил Шарль Юнец с надеждой воззрился на Раймона, может, выручит старший родич. — Откуда у тебя эта цепь? — Великий Колдун указал на грудь арбалетчика.

— Я взял в равном бою жизнь её владельца. Цепь из чистого серебра, значит, принесёт нам удачу, — тоном взрослого заявил Виллем.

Храни Единственная! Мальчишка едва не застонал. Ну почему люди не умеют думать?!

— Разрешите, Великий? — осмелился вмешаться Раймон.

Шарль только махнул рукой, пускай сам вправляет мозги несмышлёнышу.

— Старшие оруженосцы наперечет, их всего-то двое! — В голосе рыцаря зазвенел металл. Лишь присутствие Великого Колдуна удерживало Раймона от крепкой брани. — Ночь выдалась ясная, а бинокли у провансальцев имеются. Твоя цепочка приметная, доспехи-то воронёные. Продолжить или сам смекнешь что к чему?

— Довольно с него, Раймон! — вырвалось у мальчика. Ещё немного и доведёт Виллема до слёз, вон, как губы дрожат. — Посмотрим, как покажет себя в бою.

Виллем благодарно кивнул.

— Да сними ты эту цепь наконец, смотреть на нее не могу! Чуть было все не полегли по твоей дурости. Что, сам не видишь, на тебя смотрят волками! — выдал последнюю порцию высокородный. — И последнее, Великий, — нарочито вежливо обратился Раймон. — В замке пребывает некий Джаннино, астролог и предсказатель. То ли и впрямь волшебник, то ли ловкий плут, пленные и сами теряются в догадках. Как я слышал, ваш слуга волшебник не из последних Начинающий понятно, но за неимением лучшего… Прошу прощения, Великий, — спохватился высокородный.

Нет, Раймон верен себе. Шарль, не сдержавшись, фыркнул.

— Жан!

— Я слышал, я согласен, Великий! — выпалил подбежавший подросток.

— Я-то думал он старше, — вслух подумал Раймон.

— Сойдёт! — усмехнулся Шарль. — Отойдём, мне надо дать тебе последние наставления.

Жан с готовностью потянулся за Колдуном, подальше от нескромных ушей.

— Да вы не волнуйтесь, Великий, — на ходу зашептал подросток, — деньги лишними не бывают, я не первый раз играю в прятки с костлявой. Раймон не поскупится, раз уж сам попросил. И ещё, — заторопился подросток, — вы сможете глядеть моими глазами. Честно-честно, Великий, словно побываете там.

— То есть как? — заинтересовался Шарль.

— Вот. — Жан протянул фигурку совы на простенькой медной цепочке. — Помните сказку о маленьком Рейневане, что подглядывал глазами птиц и зверей? Здесь хитрый состав: червонное золото, орихалк и вдобавок сложные сплавы Древних, чтоб им пусто было этим Древним! Пока нашёл настоящего мастера, пока собирал деньги… До сих пор должен Луи семь реалов. И ещё девять Хуану, реалы-то золотые…

Ничего себе, считай шестнадцать ливров! Мальчишка едва не присвистнул.

— Если сработает, я заплачу.

— Конечно, сработает, я пробовал на лошадках, — Жан расплылся в улыбке. — Да вы не сомневайтесь, Великий. Если с вами что случится, Луи утопит меня, как котёнка, так прямо и заявил! Слушайте и запоминайте…

* * *

Помпей неспешно выехал на опушку леса, подался было вперёд, поближе к запахам жилья и конюшен, но Шарль привычно натянул поводья. Хвала Единственной, Хуан не подвёл, до замка Вилье рукой подать, вон даже бойницы видны.

Насупившись — будем надеяться, Жан ничего не напутал — Шарль извлёк из седельной сумки фигурку совы. Тяжеловатую, если честно, словно из чистого золота.

— Неправильно, Великий, — прошелестел над ухом Хуан.

— Что?! Я же… — воинственно начал мальчик.

— Зря вы обмотали цепочку вокруг запястья. Лучше держите в ладошке, да так, чтобы кончик свисал. Если… — юноша чуть замялся, — душа Жана уйдёт к Единственной, я должен вытащить амулет, а то кто знает, как оно повернётся, может и вас затянуть. Договорились?

— Что, трудно разжать кулак? — недоверчиво буркнул Шарль.

— Мышцы будут, как каменные, Жан всё о-очень подробно расписывал. Может и пальцы придётся ломать, слышали, надеюсь, о судорогах? — Хуан криво усмехнулся. — Согласитесь, в а ш а жизнь стоит дороже.

Мальчика передёрнуло. Запугивает наверно, но дыма без огня… Цепочка, словно сама соскользнула с запястья.

С уст Шарля слетела полузабытая малышовая считалка, избранный Жаном пароль для самодельного амулета. Тихо-онечко, одними губами, чтобы — храни Богиня! — не услышали старшие, иначе позора не оберёшься. Вспомнив о наставлениях начинающего волшебника, Шарль поспешно зажмурился.

Фигурка совы ощутимо нагревалась, выходит он сумел распечатать амулет. Шарль закусил губу. Теперь всё, конец, обратной дороги нет, только бы Жан не напортачил!

Мгновения томительного ожидания, внезапная дурнота и в уши хлынул шум отряда на марше. Люди Раймона, кто же ещё? Мальчик перевёл дух.

Что-то очень многие повторяют молитвы, не иначе Раймон подаёт пример… Шарль испустил вздох. Он же по-честному благословил отряд, особо выделив предводителя. И долго этот Жан будет разглядывать лик Селены?!

— Довольно, соратники, помолились, и будет, — чуть возвысил голос Раймон. — Эй, очнись, мальчуган, это и к тебе относится.

Послышались добродушные смешки.

— Простите, высокочтимый, я обращался к Создательнице.

— Ясно, ясно, дело хорошее. Доспехи-то хоть надёжные?

— Этим утром сняли с пажа, Хуан сам выбирал, — с ноткой гордости ответил подросток. — На кирасе малый герб Картахены, — Жан коснулся нагрудника, — видно вышли из мастерской инфанта.

— И верно, недешёвые. Значит, и впрямь волшебник не из последних. Держись ко мне поближе, малец, — рыцарь опустил руку на меч, — как подумаю о проклятом Джаннино…

— Я вам сразу скажу что и как, только не вздумайте мне возражать. Прошу прощения, высокочтимый, больше не повториться! — привычно зачастил Жан.

— Не учи учёного, — проворчал Раймон. — У меня младший брат погиб, ещё и месяца не прошло. И брат, и кузен. У обоих сердце схватило, когда приехали с переговоров. Добро бы в честной схватке, копьё против копья! — на скулах рыцаря заходили желваки. — Надеюсь, все слышали? — сдержанно пророкотал Раймон. — Для особо непонятливых разъясняю — если мальчишка что скажет — слушаться с полуслова!

Жан зябко передёрнул плечами, что он, ровня вассалам высокородного? За спиной уже слышались возмущённые возгласы.

Холодно-вопрошающий взгляд Раймона — мол, что это ещё за новости? — заставил примолкнуть, возроптавших было вассалов.

— Великий лично даровал Жану отпускную грамоту, значит, мальчишка свободен… во всяком случае, по закону. Раб не может служить правителю Арелата, так что урона родовой чести не будет. Дошло?! — Раймон выдержал паузу. — Не ворчи, Этьен, сперва малость подумай. Весь отряд помнит, как ты оглушил ни в чём не повинного медведя, приняв его за лазутчика.

На лицах многих появились улыбки, Жан вздохнул с облегчением. Раймон держит своих людей в кулаке, впрочем, на то он и благородный.

— И не вздумай соваться вперёд со своим арбалетом, знаю я вас, мальчишек, — тихо добавил Раймон.

Передовой отряд миновал последний поворот и Жан наконец увидел Бовэ, замок покойного племянника герцога.

Высоченные стены из грубо обтёсанных валунов, непривычно широкий ров, скорее канал, пожалуй, и камешек до стены не докинешь, и вдобавок — будто этого мало! — бойницы в два яруса, между прочим о-очень недешёвое удовольствие. Герцог явно не пожалел средств на перестройку замка. Мальчик проглотил образовавшийся в горле комок. Помнится, провансальцы хвалились, что Бовэ — вернее Новый Бовэ — ещё никто не брал на меч.

Редкие улыбки погасли. Стоит людям Вилье сложить два и два…

Жан умоляюще покосился на Раймона: может, углядит хоть что-нибудь подозрительное и даст приказ уходить, подальше от проклятых бойниц!

Негромкий хлопок арбалетной тетивы заставил мальчика вздрогнуть. Тяжёлая арбалетная стрела спела свою короткую песнь и взрыла землю у ног коня Раймона. Рыцарь лишь презрительно усмехнулся. Ещё один бельт, подлиннее и поувесистее, высек искры из огромного валуна в двух шагах от дороги.

— Развлекаетесь? — сухо бросил Раймон.

Дружный хохот был ему ответом.

— Как велел господин барон, — раздался сытый басок. — Непонятливые долго не живут, особенно здесь, в Пограничье. Эй вы, болваны, куда задевали факелы?! — Между зубцами стены появился полноватый крепыш с заряженным арбалетом. На плаще желтовато-белые нашивки десятника, всего-то навсего, но шлем наградной — даже в лунном свете заметно — значит не последний человек в замке. — Что-то вы задержались, ребята.

— Скажи спасибо, что вообще уцелели, — устало огрызнулся Раймон.

— Солдаты удачи… — десятник выразительно хмыкнул. — Красно говорить вы умеете, вертихвостки от таких без ума, но как дойдёт до настоящего дела…

— Срочно позови сенешаля! — взревел мнимый наёмник.

— Может инфанта тебе позвать, что правит в Картахене? — ехидно поинтересовался десятник. — Его милость лично проверял посты и сейчас изволит почивать. Утром будем разбираться, почему явились без знамён и тотемов, словно бродяги какие. — Тон говорившего чуть изменился. — Для раненых спустим врача с помощником, но на большее не надейтесь! Подождите, вот вернётся господин барон…

— Этьен! — властно бросил Раймон.

Подросток ожидающе напрягся, губы Жана зашептали молитву.

— Лучше не изводи себя, Жан, боязливые погибают первыми, — раздался в сознании мальчика детский голосок. — И зачем я тебя послал, вечно упускаешь самое интересное!

И когда он перестанет дразниться… Сколько можно ему объяснять что слабодушные в ватаге не выживают. Жан обиженно повернулся в седле.

Благородный Этьен — недаром его прозвали Медведем! — ведёт в поводу спокойную кобылу, запряжённую в разбитую крестьянскую телегу, беглецам, мол, выбирать не приходится. На телеге — Жан то всматривался, то отводил взгляд — лежит заботливо укутанный юноша, почти мальчик.

Кровавые пятна на одеяле, запятнанные алым бинты… пусть смотрят и делают выводы. Луис, немногим уступавший Этьену по росту, заботливо придерживает юношу, чтобы раненого не мотало из стороны в сторону. Раймон, как водится, постарался всё предусмотреть.

Ещё трое здоровяков неспешно вышагивают за задком телеги. В полном вооружении, при мечах и арбалетах, всем своим видом давая понять, что раненый под надёжной охраной.

На стене уже начала собираться челядь, вон та пышная дамочка явно не из гарнизона замка. Только бы не вздумали окликать знакомых! Солдаты удачи прибыли в замок дня за три до набега и большую часть времени добросовестно налаживали отношения с людьми барона… Как ни странно обошлось без жертв, многоопытный Энрике вовремя спохватился и запер на ключ винные погреба.

— Что, мальчишка из благородных? — неуверенно вопросил крепыш.

— Сбрось факел, да побыстрее! — тоном высокородного велел Раймон!

Сразу два факела, изумрудный и ярко-жёлтый, устремились к дороге.

— Дело. — Раймон спешился и прошёл к телеге. — Имя и должность! Я не привык разговаривать с незнакомцами.

— Арнольд из рода Дюваль, комендант въездной башни, — после паузы отозвался наёмник.

— Я запомнил, Арнольд, не спеши излагать свою родословную. — Раймон откровенно развлекался. — А сейчас смотри повнимательней, если не желаешь толковать с палачом!

Раймон приблизил факел к мертвенно-бледному лицу юноши.

Бинокль выскользнул из пальцев десятника и полетел прямиком в ров.

— Его милость… — сдавленно проблеял Арнольд. — А где все наши, где сотня Андре?!

— Всё узнаешь от сенешаля. Под конец мы едва ускользнули от ополченцев, не к ночи будь помянуты. Гвардейцы хотя бы берут пленных. Чудо, что отбили господина барона.

— Что-то я тебя не припомню, — вслух подумал десятник.

— В отличие от некоторых я не поил жеребёнка элем и не нырял с подъёмного моста, как тот бедолага-лучник, — насмешливо ответил Раймон. — Помниться, он утопил меч. Довольно пустой болтовни! — повысил голос мнимый наёмник. — Жюстен Молния, как я слышал, крут на расправу.

Послышались суматошные команды и лязг цепей, непомерно длинный мост начал мало-помалу опускаться. Лица Раймона коснулась тень улыбки — план зелёного мальчишки сработал, хвала Единственной, но самое трудное впереди.

Люди Раймона смыкались вокруг телеги с недвижным телом барона, дабы вступить в замок достойно, как принято у солдат удачи. Мальчишка потихоньку пристроился за широкой спиной Раймона, так оно, пожалуй, надёжней.

Раймон сжал коленями бока коня, и отряд тронулся с места. Неспешно и в чётком походном строю, как и подобает спасителям господина барона.

Жан нащупал притороченный к седлу арбалет — хвала Богине, не забыл зарядить! Риск немалый, кто спорит, но другого выхода нет, мечник из него никакой. Почти игрушечный по размеру, латы, разумеется, не возьмёт, но кольчужную чешую пронзит наверняка. Что копьё, что откованный из вечного железа бельт, так что сомневаться нечего! Особенно в ближнем бою… мальчишка невольно поёжился.

На стене уже собрались родичи ушедших в набег. Жан коротко выругался, только этого сейчас не хватало! В основном женщины и девчонки, вот рёву-то будет…

Собравшиеся наверху пытались выкрикивать какие-то вопросы, но Раймон пока что не реагировал. Копыта коней дробно застучали по пружинящему настилу подъёмного моста.

— Вы не видали моего Чезаре?! — пробился сквозь общий шум пронзительный женский выкрик. — Червлёный каталонский доспех, горностай на щите… он же полусотник у господина барона… — всхлипывающе перечисляла женщина.

Да нет, скорее девчонка — Жан пригляделся повнимательнее — тоненькая словно тростинка, никак не старше Сесиль.

— Ну, скажите хоть что-нибудь, люди добрые, что вам стоит!

Отчаянная мольба девушки словно прорвала плотину. Исполненные надежды возгласы сливались в оглушающий рёв. Повелительный жест Раймона — сразу видно высокородного — привёл к молчанию родичей, не говоря уже о чересчур любопытных.

— Не спешите всех хоронить! — повысил голос Раймон. — Многие вырвались, голову даю на отсечение. Дней через пять придут списки выживших, в Арелате с этим строго. Дальнейшее — забота вашего сенешаля!

Раймон пришпорил коня, иначе протолкуешь до света!

Тёмная арка ворот быстро приближалась. Слишком уж быстро, по мнению Жана. Будто в пасть дракона, честное слово! У мальчишки пересохло во рту.

Отборные кольчужники у ворот, завидев своего сеньора, вытянулись и церемонно вскинули факелы. В чашах факелов плясало багряное пламя, как и подобает при въезде в замок кровного родича герцога.

Отряд приостановился. Благородный Этьен сдавленно выругался, стараясь не глядеть вверх. Путь преградила массивная решётка, не всяким тараном возьмёшь.

Пожалуй, и не одна. Мальчишка не выдержал и выехал из-за спины Раймона. Что это, очередная проверка? Или… В сводах башни что-то многовато отверстий. Овальных, в самый раз для ждущих приказа стрелков: бей на выбор, не ошибёшься!

Раймон тут же выдал красочную тираду относительно умственных способностей коменданта башни, особо остановившись на его предполагаемой родословной и невесёлом будущем.

Прервав Раймона на полуфразе, решётка медленно поползла вверх. Вторая решётка, гораздо более плотная — что прутья, что брёвна, честное слово! — с недовольным скрежетом сдвинулась с места.

Давящие своды башни — повезло ещё, что не угостили бельтами! — остались за спиной, хвала Создательнице! Глазам Жана открылась цитадель, проще говоря, главная башня с прилегающими строениями.

Храни Единственная! Мальчишку обдало холодом.

Из распахнутых ворот цитадели вытягивалась конная лента. Это нечестно… неправильно… Жан едва сдержал рвущееся с губ восклицание. Кольчужники, а может солдаты удачи, поди разбери. Как водится в полном вооружении — и всадники, и кони в броне. Не три, не четыре и даже не шесть десяток… похоже крепость битком набита войсками!

Почему медлит Раймон? Жан вопрошающе покосился на предводителя: что им всем зазря пропадать? Самое время кончать с маскарадом, благо отряд уже развернулся для боя.

Раймон с чувством помянул лесных духов, не забыв и о безымянном мальчишке, возомнившем себя полководцем.

— Не стоит поминать господина барона, чего доброго останетесь без награды, — послышался уверенный голос.

Из первого ряда выехал опоясанный рыцарь, в добротном каталонском доспехе.

— Вы, я вижу, уже успели построиться в боевой порядок, — рыцарь снисходительно усмехнулся. — Не тревожьтесь, достопочтенные, благородные платят свои долги. Сенешаль не поскупится ни на почести, ни на звонкую монету. Думаю, и его высочество не останется в стороне. Жаль, не привели хоть полдюжины пленных, раздали бы родичам убитых. — У Жана предательски засосало под ложечкой — Но сперва… — посланец сенешаля запнулся, пальцы сомкнулись на рукояти меча. — А ведь я тебя знаю…

Раймон не стал тратить слов впустую, все одно правильным боем и не пахнет. Стрела мигом сорвалась с тетивы и вонзилась в горло высокородного. Напоенные ненавистью бельты оставляли тетивы арбалетов и уносились к провансальскому строю.

— За Пограничье! За Арелат! — грозно взревел Раймон.

Оцепеневший было мальчишка, отправил свой бельт в сторону враждебного строя. В коней, разумеется, в коней, хотя бы немного, хоть самую чуточку отсрочить решительную атаку, иначе тяжёлая конница сомнёт их в лепёшку!

А ведь получается, без малого получилось. Мальчишка энергично завертел головой. Уцелевшие кольчужники первого ряда с проклятиями выпутываются из стремян или того хуже — пытаются справиться с бьющимися конями…

— Знаешь, лучше отведи взгляд, — слабо попросил Шарль, — а не то меня… — Послышались хорошо знакомые звуки — юного правителя Арелата выворачивало наизнанку.

В ухе неожиданно зазвенело, Жан едва удержался в седле.

— С какой радости суёшься вперёд?! — Раймон резко встряхнул мальчика. — Бертье, — повернулся рыцарь к ближайшему мечнику, — тащи волшебника подальше от стрел.

Смуглый темноволосый верзила молча выдернул мальчика из седла — вечная морока с этими сопляками! — и погнал к темнеющей арке входа, прикрывая собой несмышлёныша. И что он только забыл в бою, добро бы из благородных…

— Довольно, довольно, куда спешишь? — Бертье без труда придержал мальчика. Мечник снял с пояса заветную флягу, что ни говори средство проверенное. — На, хлебни самую малость, только на пользу пойдёт.

Жан отхлебнул глоток и закашлялся: на вкус вроде вино, но по крепости… До мальчика с запозданием дошло, что он и впрямь во въездной башне.

Короткая арбалетная стрела высекла искры из нагрудной пластины кольчуги, едва не сбив мальчика с ног.

Впрочем, какое едва, он уже на брусчатке, Бертье помог! Поминает недопоротых в своё время мальчишек наравне с грешницей Элизабет и через слово спрашивает о самочувствии.

Ещё три вестницы смерти влетели в тёмную арку входа.

— Пустое. Нечего пугаться зазря, — повёл плечом Бертье. — Благородные, чтоб им пусто было, бьют наугад. Как маленько очухаются, подтянут арбалетчиков.

Люди Раймона как раз заканчивали наскоро сбивать баррикаду, иначе, пожалуй, и не выразишься. Всего-то пара телег, скреплённых кожаными ремнями, подвернувшиеся под руку мешки с мукой — спасибо нерадивой челяди — а в итоге…

Жан перевёл дух. Провансальские наёмники умоются кровью, выезд из замка перекрыт намертво. Во всяком случае, на четверть часа, больно уж много кольчужников. Не говоря уже о стрелках, не к ночи будь помянуты.

В уши ударил предсмертный вопль, доносившийся откуда-то сверху. Мальчика передёрнуло.

— Люди Этьена доканчивают провансальцев, — снисходительно пояснил мечник. — Башню мы считай взяли, не сомневайся малыш.

— Не тяни, Педро, время не терпит! — рыкнул опоясанный рыцарь.

Жан живо обернулся. Гвардеец-техник ещё возился у пускового станка. Вот он привстал, горделиво отмахнулся от помощников и понёс станок к баррикаде. Жан невольно потянулся за ним, как бы не упустить самое интересное!

— Ну, сейчас благородные кое-что увидят. — Младший офицер рванул за какой-то рычаг.

Необычно громкий хлопок, резкий ослепляющий свет — Жан было зажмурился — и в ночном небе над цитаделью расцвёл невиданный зелёный цветок. Гвардеец пустил сигнальную ракету. Несколько мгновений спустя, (мальчик приподнялся на цыпочки) ещё одна ракета сорвалась с направляющих и превратилась в огненный шар.

— Всё, теперь ждите гостей, — гвардеец повернулся к Раймону. — Проморгаются и сразу полезут. Пешими и, не считая потерь, благородные в первых рядах.

— Верно, — хищно улыбнулся Раймон. — Рыцарские доспехи — если кто забыл — не всегда пробьёшь и арбалетной стрелой. Как приблизятся, — рыцарь поднял собственный арбалет, — бить в смотровые щели. С десяти шагов не промажет даже маленький Жан, что оставил без любимой лошадки мальчишку-пажа!

Вассалы отозвались оглушительным смехом и добродушными шутками.

— И как это у него получается? — не без зависти протянул хранитель Святыни. — И откуда дети в первом ряду, я что-то ни одного не приметил.

— Конница… — начал было подросток.

— Гвардия уже на рысях, — отмахнулся Шарль. — И гвардия, и мастера-арбалетчики. Без малого четыре лиги верхами, — уточнил Великий Колдун, — так что скорой подмоги не жди. И почему меня не послушали?! Только-только успел уломать Мигеля, мол, давно пора выступать, как все увидели зелёные искорки. Тебе-то там хорошо, даже кого-то подранил…

Провансальцы тем временем спешивались, явно готовясь к атаке.

— Что-то они не торопятся, — перебил себя опоясанный рыцарь.

Шарль возбуждённо ахнул. Видавшие виды кольчужники, желторотики в Пограничье не выживают, опасливо пятились — поближе к цитадели, подальше от въездной башни.

Жан прислушался к своим ощущениям, сердце затрепыхалось в груди. Спаси Создательница! Начинается, считай, началось. Если Джаннино успеет раньше…

Жан стремительно подскочил к Раймону и вцепился в рукав кольчуги.

— Пейте зелье, да побыстрее! — путаясь и проглатывая слоги, — затараторил мальчишка. — И вы тоже, — повернулся он к ратникам. Взрослые недоверчиво переглядывались, мало ли что болтает ребёнок. — Ну что вы застыли, как вкопанные? Жить надоело?! Да приказывай же Раймон, пока не поздно!

Короткий приказ предводителя, подкреплённый забористой бранью, вывел вассалов из нерешительности. Рыцарь первым достал жестяной флакон и влил в себя вонючее пойло. Ратники с ворчанием последовали его примеру.

— Эй, вы там, наверху? Надеюсь и до вас дошло?! — сдержанно рыкнул опоясанный рыцарь.

— Твоя воля, Раймон. У меня двоих уже вывернуло, — слабо отозвался Этьен.

— Запивать водой, вы слышали, только чистой водой, иначе толку не будет, — продолжал командовать Жан.

Проклиная всё на свете, а в особенности начинающего волшебника — что он понимает в добром вине?! — ратники по-братски делили считанные фляги с водой. Поняв затруднение высокородного, Жан снял с пояса фляжку.

— Как по-твоему, этот отвар поможет? — осведомился опоясанный рыцарь основательно прополоскав рот.

— Во всяком случае, не сомлеете, когда начнётся по настоящему, — рассеянно отозвался волшебник.

— Не витай в облаках, Жан, провансальцы что-то затеяли, — заявил недавний послушник. — Послушал бы, что люди толкуют, одно слово — волшебник!

Послышались возбуждённые возгласы. Раймон обречённо выругался, не забыв и о безымянном мальчишке.

— Не робей, Жан, может и обойдётся, — запоздало добавил Шарль.

Какое там… Жан невольно качнулся назад.

Вислые, с хорошую тарелку уши, у каждого белое пятно на груди… к баррикаде приближались старые знакомые — серые собачки, серая смерть, словом Серые Псы, чтоб им пусто было! До самого Прованса добрались, чтобы расквитаться сполна!

— Как-то они не так идут.

— Что?

— Серые собачки всегда движутся плавно, — торопливо пояснил Шарль, — а эти… Будто их кто за верёвочки дёргает.

— Мне командовать залп или сам управишься? — осмелился вопросить Раймон.

Жан только отмахнулся. Мальчишка начертил в воздухе магический знак — понятно не из простых — и послал его навстречу серым собачкам.

Семь серых громадин рванулись было вперёд — похоже, заклинание не подействовало! — и несколько биений сердца спустя развеялись, будто дым, хвала Единственной!

Свист, хохот и дружное улюлюканье смешались с радостно-облегчённой бранью. Шесть матёрых ирландских волкодавов и крупная серая борзая стряхнули с себя принуждение и устремились прямиком к псарне, подальше от тёмных людских дел.

— Тройная добыча, Жан, слово рыцаря Арелата! — Раймон похлопал мальчика по плечу.

— Вы что, совсем глупые? — в глазах мальчика блестели слёзы. — Я знаю, я чувствую — Джаннино попросту тянет время. От стен цитадели веет такой мощью… — Жан вовремя прикусил язык. Забудешься и станешь расписывать в подробностях — напрочь забудут о дисциплине, он и сам едва держится. — Не мешайте, пожалуйста, — тихо попросил мальчик.

Раймон весомо кивнул и обвёл взглядом притихших вассалов.

— Я с тобой сейчас поделюсь, сам же меня натаскивал, — живо предложил Шарль.

— Что двоим-то зазря пропадать, — слабо возразил мальчик.

Вместо ответа в сознании Жана зазвучали чеканные слова заклинания, знать бы, на что Шарль надеется. Всего-то дюжина слов и шесть точно отмеренных пауз, иначе толку не будет.

Подросток резко усилил защиту — спасибо Шарлю, поделился энергией. Только и это их не спасёт, в лучшем случае оттянет конец. И зачем Великий сунул голову под топор?! Ученическая защита, скреплённая средненькими заклинаниями… всё равно, что выставить кое-как сколоченное племенное ополчение против отборной рыцарской конницы.

Жан встрепенулся. Цитадель окутывало тёмно-фиолетовое облако, вон как засуетились кольчужники. Тёмно-фиолетовое облако, вдобавок с бирюзовым оттенком… цитадель наполнена энергией под завязку… глаза мальчика изумлённо расширились. Трудно не сложить два и два, всё как в том помятом трактате, что нашли у ограбленного до нитки купца. Теперь пон-нятно почему Джаннино так долго возится. Знать бы т-только кто больший болван — проклятый Джаннино, сенешаль замка или он сам, раз ввязался во всё это по доброй воле! Добро бы в одиночку, так ещё и Шарля за собой потянул, что он теперь ответит Единственной, там, в её небесных чертогах?

Давяще-фиолетовое облако неожиданно изменило форму и выбросило три исполинских щупальца. К баррикаде, куда же ещё. Жан криво усмехнулся. Три щупальца, три огромных бесплотных змеи, значит, Джаннино принёс в жертву троих, точь-в-точь по трактату.

Тёмно-фиолетовые щупальца приближались к защитному пологу, ощутимо заломило в висках. Жан шагнул к баррикаде, надо хоть немного подбодрить солдат, чего доброго ударятся в бегство.

— Поднимайте решётку, да побыстрее, — не оборачиваясь, скомандовал мальчик. — Провансальцы сейчас не сунутся.

Судя по топоту за спиной и командному рыку Раймона, исполнят без промедления, лишь бы подальше от фиолетовых тварей. Бесплотных и о-очень, очень голодных.

…Левое щупальце снова дёрнулось по-змеиному и уткнулось в защитный полог. Ненадолго, почти сразу отдёрнулось, но что толку… Жан скрипнул зубами и немного усилил полог, вернее его остатки, достаточно ткнуть пальцем… Почему о н и до сих пор не набросились разом — то ли ума не хватает, то ли умения у Джаннино.

Накаркал! Огромные бесплотные твари — все трое! — дружно устремились к пологу. Жан бросил навстречу сгусток энергии — последнюю надежду, последний резерв, словом, всё, что ещё осталось.

Хвала Богине, сработало! Отпрянули, словно от раскалённой смолы, так им и надо!

Жан сдавленно всхлипнул и забормотал молитву. Только бы не разреветься всерьёз, Богиня не жалует трусов!

За спиной послышалось удивлённо-уважительное перешёптывание. От полога считай ничего не осталось, добрых три десятка полягут, прежде чем насытятся проклятые твари. Самое время сказать правду, не тянуть же за собой и солдат, довольно с него и правителя Арелата!

— Мы побеждаем, малыш! — раздался знакомый голос.

Мигель! Спокойный и надменно-уверенный, как всегда. И конечно с Мигелем конная гвардия, не один же он прискакал. Жан с надеждой обратил к сотнику зарёванную физиономию, может взрослые что-нибудь придумают.

— Я немного потолковал с Шарлем и послал надёжных гонцов. Одному даже любезно сбросили лестницу, — Мигель усмехнулся, — кольчужники и сами трясутся от страха. Словом, или благородные прекратят баловаться тёмной магией, — сотник яростно сплюнул, — или в атаку погонят пленных, из тех, что мы прихватили с собой. Благородных, кровных родичей герцога, что для провансальцев кольчужники…

В сознание ударил исполненный ненависти вой, только этого сейчас не хватало! Кто-то, похоже, юный Виллем, по-детски жалобно вскрикнул.

Жан зажал было уши. Без толку. Фиолетовая нежить, кто же ещё.

Мальчик наткнулся было на баррикаду, и мёртвой хваткой вцепился в руку Бертье, иначе не устоять на ногах! Солдатам тоже пришлось несладко, разве что Мигель ещё держится, вот она, гвардейская выучка.

Разрывающий сознание вой мало-помалу ослабевал, переходя в мерзкий режущий визг. Жан чуть ободрился. Приятного мало, кто спорит, но хоть как-то можно терпеть. Да и Виллем больше не подвывает от ужаса, он и без того едва держится.

— Храни Единственная… — выдохнул опоясанный рыцарь. — Смотрите!

Земля дрогнула под ногами. Цитадель, вернее то, что от неё осталось, превращалась в груду камней, иначе, пожалуй, и не выразишься. Оно и пон-нятно. Фиолетовые т-твари лишились подкормки — мальчика передёрнуло — и накопленная Джаннино энергия слепо искала выход, возвращая башню в изначальное состояние. Вот рухнул на брусчатку огромный валун и неуверенно покатился к псарне. Увесистый бетонный блок с грохотом выломился из стены и припечатал валун к земле.

Бледно-фиолетовое облако внезапно замерцало, и потянулось было к воротам, солдаты тревожно загомонили. Несколько вдохов и выдохов спустя, фиолетовая муть опустилась и под молчаливые молитвы присутствующих ушла куда-то под землю.

Жан перевёл дух и обратил взгляд к серебристо-жёлтому лику, что как раз выплыл из-за пелены облаков. Мальчика била запоздалая дрожь. Если честно, от цитадели осталось оч-чень немного.

— Отдача — нарушил молчание Жан. — Словно от мощного арбалета. Нам крепко повезло, спасибо Создательнице.

— Почему? — хрипло спросил Раймон.

— Запросто могло бы и нас захватить. Высокочтимый, — повернулся мальчик к Мигелю, — нежить ушла в свою преисподнюю. Ручаюсь, больше сюрпризов не будет, — добавил Жан вдогонку Мигелю.

Вышедшие из оцепенения солдаты принялись сноровисто разбирать баррикаду, быстрее, пока не опомнились провансальцы!

Гвардейская конница неспешно вступала в крепость. Именно вступала, атакой это никак не назовёшь. Девятки и полусотни нарочито замедленно разворачивались в боевой порядок. «Серебряные Копья», девятки сотни прорыва, разумеется, в первом ряду. Роскошная форма, прекрасное вооружение, как-никак гвардейцы «Священной Сотни». Всё так же неторопливо спешивались стрелки с тяжёлыми длинными луками и знающие себе цену мастера-арбалетчики.

Провансальцы по-прежнему жались к стенам, лишь бы подальше от разрушенной цитадели. Насколько смог разглядеть Жан — мальчишка пристроился за Мигелем — кольчужники особо не реагировали даже на прямые приказы высокородных…

Наконец к чёткому строю гвардейцев — хоть сейчас в атаку! — приблизилось с полдесятка высокородных. Впереди герольд с золотисто-белым флажком на копье, значит, ещё на что-то надеются.

— Жозеф из рода Декри, сенешаль замка, — представился грузный немолодой рыцарь.

— Мигель из рода Фуэнтес, — холодно ответствовал арагонец.

— Что толку ходить вокруг, да около, — сенешаль безнадёжно махнул рукой. — Я с тринадцати лет в походах, но такого ещё не видывал. Даже мечей не скрестили! — на скулах рыцаря заходили желваки.

— Короче, — сухо отозвался Мигель.

— Что поделаешь, выбирать не приходится. Мои люди сложат оружие только на обычных условиях Арелата, — с усилием выдавил сенешаль.

— Пусть будет так, — Мигель согласно кивнул. — Ваши мечи, высокочтимый.

— Я говорил только о своих людях, — рыцарь опустил руку на меч. — Клянусь посохом Митры, я понятия не имел, что Джаннино знается с тёмными силами. А в итоге… Герцог распнёт меня на воротах и правильно сделает.

— Я с тобой, Жозеф, — заявил облачённый в каталонский доспех юноша с баронской цепью на шее. — Отныне и до погребального Пламени! Надо спасать то, что осталось от чести. Покажем зазнавшимся северянам, чего стоят настоящие рыцари.

И я с вами!.. — вмешался юный оруженосец, гораздо младше Вилье. — Маме только не говорите… обещай, Жозеф, что тебе стоит?

По рядам гвардейцев прокатилось удивлённо-уважительное перешёптыванье. Мигель вежливо поднял бровь.

— Мне кажется, герцог изрядно поторопился, когда посвятил тебя в рыцари. Если ты не в курсе, мы уже капитулировали. А с тобой, Анри, и разговаривать нечего. Давно пороли?! — обрушился сенешаль на стушевавшегося мальчишку. — Лучше бы мать пожалел, ты у неё последний. Отдавайте мечи и без глупостей, я дал слово.

Благородные с ворчанием положили клинки. Всхлипывающий Анри — непослушные слёзы так и текут по щекам — отдал оружие последним.

— Кто бросит мне вызов первым? — устало спросил Жозеф. Сенешаль уже изготовился к последнему бою — меч против меча и без всяких доспехов, как и подобает мужчинам.

Вперёд выступил Раймон.

— Я надеюсь оказаться последним. Бриони, Илье и Сухой Лог. И вдобавок Старый Перевоз, где я родился. Сразу четыре селения. Племя крепко помнит твой последний набег!

— Мальчик, ты сперва с моё повоюй, — сенешаль обнажил клинки. — Быть может Митра примет меня. Ангард!

К великому изумлению Жана, поединок не затянулся. То ли на шестом, то ли на седьмом выпаде, поди разбери, отточенный до бритвенной остроты меч Раймона вошёл в грудь сенешаля. Благородный явно искал смерти. Несколько удивлённый Раймон всё же отдал последний салют умирающему. Кем, кем, а трусом сенешаль не был.

К Раймону без промедления подскочил Анри.

— Разрешите, пожалуйста, высокочтимый… Он такого не заслужил, честно-честно, — жалобно заканючил оруженосец.

Рыцарь неохотно кивнул и передал мальчишке кинжал.

Анри опустился на колени, взял мизерикорд поудобней, и широкий кинжал Раймона пронзил горло умирающего. Сенешаль ушёл к воинственным предкам.

Растерявшие боевой дух кольчужники дружно складывали оружие, причём многие просили лишь об одном — разместить их подальше от цитадели.

— Всё… День, другой и уходим, — обратился к вассалам Раймон. — Благо добыча богатая, увезти бы самое ценное.

— На всё воля Единственной, — осторожно отозвался Жан.

— Здесь мы всё равно не удержимся.

— Я и говорю, на всё воля Единственной, — повторил Жан. Он слишком хорошо узнал Шарля, мальчишка и есть мальчишка, порой не лучше Анри!

— А-а-а, вот ты о чём… — Раймон почесал в затылке.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

— Ну и как они там? — после паузы поинтересовался Шарль.

— Только-только показались в воротах и застыли как завороженные. Будто дракона разглядывают, честное слово! — Жан хихикнул. — Представляете, даже не ответили на приветствие. А лошадки-то смекалистей хозяев, впрочем, это дело обычное…

— Дай я гляну, — Великий пихнул Жана плечом.

— Вас могут заметить, — умоляюще протянул подросток.

— Ну и что с того? — отмахнулся Шарль. — Мало ли мальчишек в отряде?

Начальник ближней охраны только развёл руками в ответ на вопрошающий взгляд Жана, пускай мальчишка немного порезвится.

Шарль, наконец, отпихнул Жана — тоже мне старший, молоко на губах не обсохло — и выглянул из-за угла трапезной.

Первый шок миновал, и благородные с достоинством спешивались, поскольку умные скакуны ни под каким видом не соглашались приближаться к развалинам цитадели. Видавший виды бинокль и самодельная подзорная труба не единожды переходили из рук в руки. Высокородные, впрочем, следовали примеру гвардейцев и обходили остатки нижнего яруса по широкой дуге.

— Довольно ребячится, Великий, поиграли и хватит. — Шарль почувствовал на плече мощную ручищу Луи. Слуга-телохранитель мягко потянул ребёнка назад. — Вы что, соскучились по Валансу?

Шарль сверкнул глазами, положил было руку на меч, и неохотно поплелся к парадному входу.

В последующие четверть часа Луи умыл и причесал мальчика, а также заставил его переодеться с головы до ног. Разумеется в церемониальные одежды, чуть ли не сплошное серебряное шитьё. И кто только выдумал этот этикет, разве добрая кольчуга не лучше?!

Протесты и невнятные угрозы мальчишки во внимание не принимались. Жан принялся было поддакивать Шарлю, но слуга попросту выставил его за дверь.

В завершение Луи с поклоном передал серебряную цепь — символ верховной власти и дар Единственной. Цепь легла поверх мантии Великого Колдуна, как и подобает по этикету. Мальчишка в очередной раз продемонстрировал язык — вредина всё-таки этот Луи, разве нельзя умываться без мыла? — и стремительно выскользнул за порог, подальше от несносного ревнителя этикета.

За неимением лучшего придётся принимать благородных в трапезной — то ли в гостинице для знатных, то ли в меру роскошной клетке для знатных заложников, поди разбери.

Добравшись до зала Барсов, Шарль завертел головой. Решётки с окон уже убрали — почти что все — тканые золотом гобелены и картины Древних возвратились на отведённые им места. Скоро фамильные гобелены вернутся к прежним хозяевам, вопрос чести, как ни крути.

Люди Раймона были несколько разочарованы решением Великого Колдуна, но по слухам они быстро утешились. Благо, немалая часть баронской казны находилась за пределами замка. Неподъемные кожаные мешки с арагонскими ноблями, солидами богатой Сицилии и полновесными ливрами Великого Арелата, не говоря уже о невероятно дорогих слитках, как раз готовились к отправке на юг. Жюстен Молния потребовал свою законную долю.

— Время, Великий — вежливо напомнил Хуан Шарль чинно проследовал к походному трону. Хуан из рода Фуэнтес занял своё законное место по правую руку Шарля, дабы помогать ребёнку советами. Мигель тем временем усердно делил добычу, даже для бывалого сотника задача не из простых. Повезло ещё, что не оказалось особо отличившихся, кроме понятно, людей Раймона.

— Великий… — прошелестел над ухом Хуан.

— Ну вот, начина-ается… Мальчик справился с искушением показать язык и привычно положил руки на резные подлокотники трона в виде разъярённых полосатых кошек.

— Посланцы племени Белых Рысей смиренно испрашивают аудиенцию, — доложил дежурный офицер.

— Пусть войдут, — разомкнул уста Шарль.

— Только не вертитесь, пожалуйста, я вас хорошо знаю, — уговаривающе зашептал Хуан.

Великий молча насупился, взрослые вечно преувеличивают. Шарль кое-как справился с искушением показать кому-то язык…

Дверные створки распахнулись и в зал вступили исполненные достоинства благородные, все пятеро. Окольчуженные, при длинных кавалерийских клинках, как и подобает высокородным. Вассалы Жюстена и недавние данники Вилье, так что надо держать ухо востро.

Гвардейцы «Священной Сотни» придвинулись поближе к трону. Так, на всякий случай. Расставленные вдоль стен стрелки многозначительно поигрывали арбалетами.

Полились стандартно-велеречивые фразы и мальчишка обречённо вздохнул. Неудивительно, что все сотники уклонились от участия в церемонии, Хуан, впрочем, особо и не настаивал.

На грубых лицах высокородных следы давних шрамов, видно в своё время немало помахали клинками. Мечи, между прочим, боевые, парадных в Пограничье не держат.

Четверо из пяти закалённые воины, а вот пятый — тот самый, что, не скрываясь его разглядывает — ещё зелёный юнец, никак не старше Жана. Кто знает, может и младше, личико слишком уж чистое, одна-единственная отметина, да и та, похоже, не от тренировочного клинка. Камнем что ли попало? Вдобавок меч не длиннее римского гладиуса, кинжала и вовсе не наблюдается, тоже мне не-е-еженка…

В скором времени благородные заявят формальный протест и с чувством исполненного долга удалятся к родным очагам. Мол, фураж мы вам, конечно, поставим, но лишь под угрозой гвардейских мечей. Надо же оправдаться перед Жюстеном, безопасность племени превыше всего.

— Довольно пустых слов! — вперёд выступил родовитый юнец. Важный осанистый высокородный с явным облегчением замолчал. — Я, Венсан из рода Маэ, избранный сородичами вождь племени. По крови и по праву рождения, — не без гордости добавил подросток.

— До сих пор от имени племени говорил благородный Педро, — вежливо и по-взрослому напомнил Великий Колдун.

— Мой дядя и опекун, — уточнил Венсан.

— Ты уверен, сынок? — после паузы осведомился Педро.

— Я умею оценивать людей, — небрежно отмахнулся Венсан. — Наш Великий из настоящих, хвала Создательнице!

Начальник ближней охраны наполовину обнажил и вновь вбросил в ножны боевой клинок. Намёк достаточно ясный.

— Прошу прощения, Великий, — Венсан склонился в глубоком поклоне. — За себя и своего родича. Ваши люди умеют молчать?

— Разумеется! — бросил Шарль с высоты трона. Пускай выложит всё, от начала и до конца, тогда обратной дороги то-очно не будет. Только бы не вмешался Хуан!

Мальчишка чуть было не завертелся от нетерпения, почему медлит Венсан?

— Не буду плести словесные кружева, лучше перейду от слов к делу. — Венсан склонился в полупоклоне, похоже, чтобы окончательно решиться на неизбежное. — Жюстен Молния усиленно вербует наёмников, говорят, добрался даже до страны нубийцев. Летучие отряды Жюстена при поддержке панцирных сотен в очередной раз разгромили горцев. Всё равно, что рубить воду мечом — чуть что не так и забираются повыше в горы. В скором времени герцог заключит желанное перемирие с уцелевшими кланами и соберёт свою армию воедино.

— Я пока что ещё не взрослый, так что поближе к делу, — капризно отозвался Шарль. Не мешает проверить высокородных. Если решатся и после э т о г о…

— Словом трудно не сложить два и два. — Венсан выдержал паузу, всматриваясь в застывшую физиономию мальчика. — Великий Арелат ответил достойно. Лучшие части гвардии собраны на южной границе. И вдобавок целая армия, что явилась из вечно недовольного Предгорья! Как доносят верные люди, Жюстен Молния велел повесить гонца, что принёс ему чёрную весть. О ваших подвигах в Предгорье до сих пор ходят легенды.

— Нельзя ли поближе к делу, — поторопил высокородного Шарль.

— Как прикажет хранитель Святыни, — ответил Венсан формальной фразой. — Как известно всем и каждому, большая война не за горами. К сожалению Бовэ не просто крепость и не просто узел дорог. — Шарль, подумав, кивнул. — Вот именно, Великий. Провансальцы будут зубами держаться за крепость, мало никому не покажется. До зимы дотянут немногие, ведь наёмники выгребают всё подчистую. — Подросток вытащил меч. — Если будет на то воля Великого Колдуна, я принесу вам клятву верности. Как водится на фамильном клинке, — отчеканил Венсан. — И я, и мои соплеменники.

— Не получается.

— Что… — мальчишка-высокородный отступил на шаг и растерянно оглянулся на дядю.

— Не получается сложить два и два. Война ведь для всех одна, — разъяснил Шарль. — Скажи, почему прочие пограничные племена не просят меня о защите?

— Нет второго Венсана, вот почему, — подал голос Педро. — Да и крепость больно уж непростая. Но главное, конечно, Венсан, жаль, давно не пороли. У мальчика настоящий Дар, его матушка тоже кое-что умела. Некоторые считают это проклятьем, но племя полагает иначе. С декаду назад он поведал на малом круге, что крепость возьмут двое мальчишек. Я велел ему помалкивать до поры, чудо, что не дошло до господина барона. А третьего дня он оглушил Совет пророчеством об участи племени. Мужчин вырубят почти поголовно, да и с ребятишками тоже… неладно получится. На сей раз сенешалю шепнули — знать бы кто, язык вырвал! — но Жозеф решил подождать до прибытия племянника герцога.

Хуан грустно усмехнулся. Мальчишка слушает затаив дыхание, только глаза блестят, что возьмёшь с несмышлёныша… Да и гвардейцы немногим лучше, даже матёрые волки — доверь сотню, не ошибёшься! — жадно разглядывают стушевавшегося подростка, будто волшебников никогда не видели.

— Если откажет Великий, нам придётся уходить в Арелат. Хуже чем есть, не будет. Так решил Венсан, и люди за ним пойдут. Меня бы так почитали. Осенью герцог потребовал Венсана в столицу. Но мальчик, хвала Создательнице, свалился в горячке… Мы ждём вашей воли, Великий.

— Сколько у вас мечей? — тут же спросил Шарль.

Благородный Педро переглянулся с Венсаном.

Ратников с самодельными пиками, на страх ни в чём не повинным медведям, можете не считать, — дружелюбно посоветовал мальчик. — Эти точно полягут без всякой пользы, панцирники их и не заметят.

— Всего пять сотен… ведь, правда, дядя?

— Пять сотен мечей, — внушительно подтвердил Педро. — За пять сотен ручаюсь.

— Завтра? — мягко вопросил мальчик.

— Если постараться, пожалуй, сумеем, — благородный Педро почесал в затылке.

— Значит завтра, к полудню племя выставит пять сотен мечей и я лично приму присягу, — улыбнулся Шарль. — Твою, Венсан, твою, Педро и всего племени Белых Рысей! Пять сотен и ни единым меньше. Желаю удачи высокочтимые. Спать вам сегодня не придётся, благо племени превыше всего. Аудиенция окончена! — закруглил Великий свою короткую речь.

Педро хотел было что-то добавить, но под холодно-вопрошающим взглядом Шарля слова застыли на языке. Благородный счёл за лучшее отвесить прощальный поклон. Что и говорить, мальчишка умён, пальца в рот не клади.

— Вы думаете, успеют? — недоверчиво осведомился Хуан.

— Почти что наверняка. — Мальчик живо соскользнул с походного трона, надо же хоть немного размяться. — Жить-то каждому хочется. И желательно на своей земле.

— Это племя давненько на подозрении. Провансальцы годами изымали оружие. В тайниках конечно немало припрятано, но девять против одного — половина выйдет в прадедовских доспехах. — Или того хуже — панцирях из варёной кожи.

— А ты поделись с ними трофеями. В крепости бога-атый арсенал, видно готовили базу снабжения.

— Я вижу, вас не переубедишь.

— Ага. — Юный Колдун безуспешно старался сдержать улыбку.

— Ваша воля, Великий, — Гвардеец понизил голос до шёпота. — Сперва попробуйте убедить Мигеля. Надеюсь, он не подаст в отставку.

Улыбка Шарля погасла, мальчик зябко передёрнул плечами.

— Как по мне, проще выиграть сражение. — Хуан вежливо поклонился и вышел.

* * *

За спиной послышался начальственный окрик. Мигель из рода Фуэнтес на редкость энергично отчитывал подвернувшегося под руку гвардейца.

Опять?! Самое время маленько повредничать, довольно с него нотаций. Шарль сжал коленями бока коня, и Помпей охотно рванулся вперёд. Считанные мгновения спустя кавалькада осталась за спиной и мальчишка привычно придержал коня, а то как бы, не пришлось возвращаться в Бовэ, старшие вечно беспокоятся по пустякам.

В скором времени серый жеребец Мигеля поравнялся с Помпеем.

— Ну-ка, повернитесь поближе ко мне — хмуро велел сотник.

— Зачем, и так всё в порядке, — буркнул недавний послушник. Мальчик всё же обратил лицо к Мигелю, сотник и без того не в духе.

— И впрямь почти что не видно, — подытожил сотник. — Как будто и не ревели совсем. Разве что под глазами самую малость. И зачем вы тогда расплакались?

— Затем!

— А понятнее? — осведомился Мигель.

— Кто из нас взрослый — я или ты?

— С вами всё ясно. Но реветь в вашем сане… — сотник покачал головой.

— Тебя бы на моё место, — буркнул ребёнок.

— Храни Создательница! И от вас голова пухнет.

— Терпи, раз Богиня мне избрала, — улыбнулся мальчик.

— Не вредничайте, Великий.

— Это уж я умею, — гордо подтвердил Шарль.

— И расплакались не ко времени, — снова напомнил сотник.

Ребёнок обиженно засопел. Как и предсказывал Хуан, уломать Мигеля оказалось непросто. Попробуй, переговори видавшего виды взрослого, не ссылаться же на волю Единственной… Сотник не преминул напомнить мальчишке, что он крупно просчитался с численностью гарнизона Бовэ. Только глупость самих же провансальцев — не следовало заигрывать с тёмными силами — спасла гвардейский сотни от кровавой каши, попробуй протащи пять с лишним сотен сквозь бутылочное горло ворот. А дальше… бой идёт щит к щиту, в смертной тесноте строя кинжалы, мизерикорды и даги собирают обильную дань — попробуй развернуться с мечом! — до тех пор, пока уцелевшие в мясорубке кольчужники не укроются в цитадели. Считай той же крепости, как не преминул подчеркнуть сотник. Под конец Шарль неожиданно для себя разревелся, будто малыш из подготовительного класса.

Тоже мне хранитель Святыни! Мальчик поморщился. Мигелю же и пришлось его успокаивать, хорошо хоть гвардейцы не видели, а то позора не оберёшься.

Из головы не шли последние новости, правда недельной давности, пока судно доберётся из Арагона… Жюстен Молния окончательно сорвался с цепи и вознамерился нанять никак не меньше двух десятков вольных дружин. Это не считая уже завербованных. Наёмники, как правило, стоят недёшево, посланцы герцога тратят деньги без счёта, а казна, между прочим, далеко не бездонная…

Местность мало-помалу повышалась. Чуть ли не сплошной буковый лес уступал место высокотравью и разбросанным то там, то сям небольшим рощицам.

Дорога обежала очередной холм, и мальчишка завидел встречающих. Шарль приосанился. В нарочито простых походных доспехах, согласно обычаям Пограничья. Всё тот же внушительно-надменный Педро, считай первый человек в племени, знакомые лица высокородных, не хватает разве что мальчишки-вождя.

И ещё два десятка подростков. В чётком строю и полном вооружении, гордых высокой честью, вон как глаза блестят, а лошадки, лоша-адки… Шарль застыл с приоткрытым ртом. Даже Мигеля и то проняло, а он знает толк в боевых конях.

Взметнулись ввысь обнаженные клинки, отзвучали высокопарые речи — хвала Богине, недолгие — и дорога вновь побежала навстречу Помпею. Не успел Шарль соскучиться, всего-то один подъём, как в уши хлынул многоголосый гомон, толпа, похоже, собралась немалая.

Ничего себе… Гомонящие стайки женщин, седоусые ветераны былых войн и, конечно же, вездесущие мальчишки, э т и везде пролезут, как ни запрещай. Например, как те двое, лет по десять, не больше, что упорно пытаются одолеть частокол и любой ценой — скорая порка не в счёт! — пробраться на плац.

Гомон незаметно затих. Исполненные надежды взгляды женщин, как-то ещё сложится с вассальной присягой, не пришлось бы уходить в неизвестность… мало-помалу сошлись на маленькой фигурке в белой мантии Великого Колдуна.

Шарль сконфуженно уставился в гриву Помпея.

К великому облегчению мальчика головные ряды кавалькады вступили в распахнутые ворота. Гвардейцы-телохранители в начищенных до блеска доспехах, снежно-белых плащах, при заслуженных знаках доблести. Только ленивый не знает, что парадные гвардейские пояса порой стоят целые состояния, ведь в «Священную Сотню» отбирают лучших из лучших.

Однако, глазеют в основном на высокородных, которые явились в роскошных доспехах — успели получить из добычи! — и дорогих конях из конюшни господина барона. А Раймон красуется на могучем жеребце редкой тигровой масти, что недавно принадлежал сенешалю.

— Мы исполнили вашу волю Великий, — торжественно промолвил Педро.

Па-асмотрим… Сгорающий от любопытства мальчик завертел головой. Выставленные Венсаном войска построены в боевую линию, как почти что всегда на подобных смотрах. В обычные восемь рядов, на флангах, понятно, стрелки с простыми длинными луками, а вот арбалетчиков маловато…

Шарль пустил шагом Помпея, надо толком проверить доклад Раймона. Окончательное решение, как ни крути за ним, что бы там ни думали взрослые!

Резкий хлопок натянутой до предела тетивы и короткая арбалетная стрела пронеслась прямо над шлемом мальчишки. Командное взрыкивание Хуана — даже Шарля пробрало! — и гвардейцы прикрыли ребёнка живым щитом, так что гляди, не гляди, ничего не увидишь.

Мальчишку била запоздалая дрожь. Но страха не было, честно-честно, разве что самую капельку, Богиню всё равно не обманешь… Глянуть бы хоть одним глазком, вечно он упускает самое интересное.

— В строй, вы слышали, все по местам, всё равно на вашу долю ничего не достанется, — пробился сквозь солдатскую ругань и рёв Педро полудетский голос Венсана. — Только попробуйте окровавить мечи, мало никому не покажется. Лучники, стрелы на тетивах! — скомандовал юный вождь. — Стрелять только по приказу!

К немалому удивлению мальчика, в живой стене образовался проход. Шарль тут же послал Помпея вперёд, скорее, скорее, пока не передумал Хуан!

Како-ое там размечтался… За живым щитом обнаружился двойной ряд готовых к бою конников. Гвардейцы «Священной Сотни» и люди Раймона, словом вернейшие из верных.

Короткий приказ Хуана и в копейной стене образовался просвет, в самый раз проехать двоим. Шарль с готовностью тронул Помпея.

— Шагом, шагом, Великий. Если Помпей снова станет чудить, — понизил голос Хуан, — сразу выдерну из седла, вы меня хорошо знаете!

При появлении Великого Колдуна, Педро сразу прервал излишне красочный монолог — впору записывать, честное слово! — стихла и солдатская брань. Двух, трёх чересчур разговорчивых быстренько успокоили простыми домашними средствами.

Пристальные взгляды — казалось ратники не в силах поверить зрению — по-детски восторженные улыбки на меченых шрамами физиономиях… Строй в едином порыве качнулся к Великому, избраннику самой Богини, последней надежде племени… храни ребёнка Создательница!

— Жив-здоров, ни царапины! — торопливо провозгласил Хуан.

Если так и дальше пойдёт… Шарль поднял руку, показывая, что желает говорить. Хвала Богине, подействовало.

— Кто стрелял? — спросил мальчишка плотного невысокого крепыша с нашивками полусотника арбалетчиков.

— Томазо Тосканец, он же Томазо Стрелок, командир второго десятка, — после паузы доложил полусотник. — Ведь десятники даже на смотру с заряженными арбалетами, уж лучше бы поломали обычай!

— Где? — Шарль спросил, будто метнул копьё.

— Может не надо, Великий, — неожиданно забормотал арбалетчик, — в вашем-то возрасте…

— Покажите, — хмуро велел Венсан.

Храни Единственная! Шарль внутренне ахнул. Жалкие остатки доспеха, вернее всего кольчуги, разбросанные то там, то сям кровавые клочья. Никак не больше его ладошки, а иные и вовсе с монетку.

— Это… всё? — Шарль наконец догадался закрыть рот.

— Всё что осталось, Великий. — Полусотник с явной опаской взирал на правителя Арелата, стоит ребёнку отдать приказ… — Сперва полоснули мечом, да так, что шлем лопнул, потом взяли Томазо в кинжалы. Кто-то крикнул, что он вас уже… словом ребята рубили мерзавца, пока не опомнились. Угораздило же нас принять изгоя в своё племя!

К горлу подкатил хорошо знакомый комок, Шарль соскользнул с коня. Может ещё и обойдётся, не девчонка же он в самом-то деле!

Какое там… Мальчик поспешно согнулся, что поделаешь, с завтраком придётся расстаться. В который раз опозорился и добро бы на глазах у своих…

— Вроде отпустило, Великий?

Шарль слабо кивнул.

Подоспевший Луи аккуратно вытер перепачканную физиономию мальчика.

Добродушно-сочувственные взгляды ратников — мол, с кем не бывает, Великий, главное живы-здоровы, всё остальное приложится.

— К вам гонец, Великий, — прошелестел над ухом Мигель.

Только этого сейчас не хватало! Шарль приосанился и положил руку на меч.

Незнакомый сотник «Полосатых Кошек» с достоинством спешился, задержал было взгляд на остатках завтрака — Шарль закусил губу — и взметнул в салюте боевой меч.

— Магистр Серебряных Копий Робер сейчас подъезжает к плацу, — коротко доложил сотник. — В самом скором времени он предстанет перед Великим.

Храни Создательница… Мальчишка в лёгкой панике оглянулся на Мигеля, но тот лишь повёл плечом, мол, выкручивайтесь сами, Великий.

Мигель помянул грешницу Элизабет, не забыв и о трижды проклятом Аримане — наскоро сколоченный строй снова качнулся к Шарлю! Задние, как водится, напирали на передних, что возьмёшь с ополчения… Лишь суматошная ругань и окрики благородных в первом приближении восстановили порядок.

— Быстрее в седло, Великий! — зашептал сотник. — И прошу вас, держитесь бодрее, люди должны видеть вас целым и невредимым.

Отмахнувшись от поддержки Луи, Шарль живо взлетел в седло. Не-е-ет, такие не предадут, уж настолько он разбирается в людях. Губы мальчика предательски вздрагивали, постепенно складываясь в улыбку. Шарль небрежно кивнул в ответ на вопрошающий взгляд Венсана.

— Венсан, родовое оружие при тебе? — вопросил Великий Колдун.

Вождь молча обнажил фамильный клинок и вбросил его в ножны. И замер на месте, натолкнувшись на взгляд Мигеля. Благородный Педро подтолкнул подростка — мол, очнись, наконец, время не терпит — и Венсан направился к Шарлю.

Выждав, пока соберутся высокородные, правитель Арелата — Великого Арелата! — соскочил с коня. Братья Фуэнтес понятно тоже присутствовали, впрочем, Шарль предпочитал не оглядываться. Выхода у него всё равно нет, ведь благородный Педро — как успел сообщить Раймон — ухитрился выставить без малого шесть сотен. Чудеса иногда случаются.

Венсан нарочито неспешно — родовая гордость прежде всего! — вытащил из ножен фамильный клинок и вонзил во влажный суглинок. Подросток достал из потайного кармана лапу полосатой кошки и опустился на колено, почти как при посвящении в рыцари. Клятва на мече и полосатой лапе, согласно обычаям Великого Арелата.

— Я Венсан II, вождь племени Белых Рысей, сеньор вольных городов Тьерри и Нового Лиможа, а также благородного маркиза Манже и всех его владений по эту сторону Роны, — юноша перевёл дух, — по доброй воле и без принуждения приношу вам клятву вассала. Вам и Великому Арелату. Клянусь своей честью, своим мечом и грядущим возрождением в Стране Создательницы в верности Шарлю из рода Маршан!

Ладошка легла на полосатую лапу, Великий Колдун принял клятву. Как и подобало по ритуалу, Шарль вернул родовой клинок — символ мощи племени — неожиданно стушевавшемуся Венсану.

По мановению руки мальчика, на колено опустился Педро, второй по значению, первый по власти человек племени… С прочими можно и обождать, пусть присягают ближе к вечеру, когда Богиня покажет свой лик.

В ворота уже втягивалась тяжелая конница. Шарль живо вскочил в седло, иначе спешиваться придётся Роберу.

Отзвучали чересчур церемонные фразы — кто только выдумал этот этикет! — и мальчишка перешёл к главному:

— Да будет известно высокочтимому Роберу, — промурлыкал Шарль, — что я принял присягу вождя племени Белых Рысей. Отныне они наши вассалы. Правда, оружия у них маловато, — привычно зачастил мальчик, — но это вполне исправимо…

Правитель Арелата осёкся на полуфразе, он ожидал вежливой, о-очень вежливой нахлобучки, но лицо Робера выражало лишь откровенное изумление.

— Откуда вы узнали, Великий? — наконец промолвил Робер.

Ой, о чём это он? Впору снова рассматривать гриву Помпея. Величаво-приглашающий — во всяком случае, Шарль на это надеялся — жест и серый жеребец Мигеля поравнялся с Помпеем. Пускай взрослые разбираются, почему он поступил правильно!

* * *

Что они, сговорились? Шарль ободряюще кивнул стушевавшейся девице — что-то часто она смущается — и обратил взор к ближайшему ясеню, быть может, Богиня пошлёт ему немного терпения.

Рослая румяная девица — лет шестнадцать, не меньше, давно замуж пора! — добросовестно пересказывает очередной сон. В меру грешный, кто спорит, но к чему т а к и е подробности. М-да… Мальчик покраснел до ушей.

Раз уж взялся принимать исповедь… Шарль подавил вздох. К тому же девица из родовитых, любимая дочка Педро. Мари, нет Адель, скорее всего Адель, ещё немного и точно запутаешься. Проще всего с мальчишками — те по быстрому перечислят грешки и с облегчением удаляются, пока Великий не начал допытываться по настоящему.

Мысли Шарля вновь обратились к невесёлой действительности. Робер привёз тревожные вести. Или же сравнительно неплохие, смотря как рассуждать. Жюстен Молния — ничего себе! — просит, вернее, настоятельно требует крупный заём у купеческой гильдии Картахены. Краткосрочный и под немалые проценты, лишь бы побыстрее получить денежки. Если же высокие договаривающиеся стороны не придут к единому мнению, латная конница под началом сводного брата герцога опустошит владения вольного города. Угроза, как ни крути, нешуточная, ведь после последних захватов арагонские владения Жюстена, граничат с пределами Картахены. Город им понятно не взять, но свое герцог получит — на Корсике рабы в хорошей цене. Мальчика передёрнуло.

И вдобавок — будто этого мало! — подвластные герцогу бароны собирают налог за этот год. Потихоньку и без лишнего шума. Нет, нет, не торговые пошлины, а налог с урожая, так называемый второй сноп, что всегда собирали осенью.

— Не-ет, ничего такого и не было честно-честно, мы разве что целовались немножко, — продолжала болтать девчонка, — но я только о нём и думала. А когда он уехал, проревела всю ночь.

Опять двадцать пять! Шарль едва не застонал, что с того, что Адель заглядывалась на кузена? Не в его возрасте читать наставления, молоко на губах не обсохло. Сколько у неё ещё пригожих кузенов, вот что самое главное! Или просто мальчишек, невелика разница. Хоро-о-ошеньких, как Адель выражается…

И вообще, в отличие от некоторых непонятливых взрослых, ему давно пора спать. Одна надежда на снадобье Роже, пока допросишься… А иначе он заснёт на ходу. Шарль достал и со стуком вбросил в ножны тяжёлый кинжал.

Девица замялась, видно вспомнила наставления старших, сорвала ясеневый листок и положила на раскрытую ладонь.

Ладошка легла на ладонь, отзвучали ритуальные фразы. Великий Колдун отпустил грехи.

— Великий, поделитесь со мной благодатью Единственной, — робко попросила Адель.

Шарль привычно благословил благородную, даже сам Франсуа не нашёл бы повода для придирок… Исполненная благоговения девушка припала к его руке…

— Довольно, Адель, довольно, хорошего понемножку, — раздался голос Хуана.

Сдержанно-официальный Хуан подвёл полусонного мальчишку к Помпею.

* * *

— Роже, дай немного того отвара, — бросил Шарль, едва оказавшись в палатке, — а то скоро совсем свалюсь.

— Вы бы лучше соснули, Великий. — Не-е, только выпью сейчас отвара и малость перекушу. Луи меня точно будить не станет, все вы взрослые заодно. Ну, скоре-е-е, Роже — почти заканючил Шарль.

— И когда вы научитесь приказывать, — развёл руками жрец-медик.

Мальчишка без промедления показал язык.

— Это я уже видел, — усмехнулся Роже. — И неоднократно. Цвет вроде здоровый… Может для верности, устроим врачебный осмотр? В самый раз для непослушных мальчишек.

С Роже станется. Шарль опасливо попятился.

— И куда вас опять несёт?

— Будто сам не знаешь, — обиженно отозвался Великий. — Сразу три свадьбы и одно обручение, политика, что здесь поделаешь. Потом приму исповедь у кузины Венсана. Заодно благословлю её малыша, маленький что-то часто болеет. Не смотри так, Роже, вреда-то по любому не будет… А с девчонками сплошная морока, — неожиданно для себя признался Шарль. — Тоже мне взяли моду — строить глазки и признаваться в та-айных помыслах, — передразнил недавний послушник.

— Так вот почему Эстер отказано в отпущении.

— Ага. Эстер ведь почти что взрослая, по весне выдадут замуж, но всё тя-янет и тя-я-янет до бесконечности, лишь бы подольше оставаться в исповедальне. И добро бы только она. Я велел отцу Эстер привести её в разум, — мальчик хихикнул, — теперь отлёживается на животе.

— Та маленькая предсказательница, как её…

— Никак! — Шарль уставился на свои руки.

— К которой вы, кажется, неравнодушны, — спокойно промолвил Роже.

— Неправда! — вспыхнул мальчишка. — Я с моей Даниэль и не целовался ни разу!

— Ясно, ясно, дело хорошее, — жрец-медик выдержал паузу. — В вашем возрасте всё ещё впереди.

Шарль принялся изучать рукоять своего меча, надо же, проболтался!

— Всё ещё впереди, — повторил Роже, — не смущайтесь понапрасну, Великий.

— И не думаю! — живо возразил Шарль.

— Разве?

— Вре-едный какой… — буркнул ребёнок. — Вот сошлю кого-то в Валанс…

— Только вместе с вами, Великий. Кто за вами здесь присматривать будет?

— Даниэль! — улыбнулся мальчик. — Да и я за ней заодно, зар-раза и есть зараза!

— Пожалуй, почище, — скорбно вздохнул Роже.

— Что-о?! Да как ты…

— Ваша Воля, Великий. Только сперва переоденьтесь в сухое.

— Роже-е-е, — жалобно протянул мальчик.

— Может мне Мигеля позвать?

Шарль обречённо вздохнул, времени кот наплакал, теперь придётся дожёвывать на ходу.

* * *

— Прошу вас поднимайтесь, Великий, — Роже потряс мальчика за плечо.

— М-м-м… — Шарль уткнулся в подушку.

— Говорил же я вам, теперь не добудишься.

Ребёнок что-то забормотал во сне и перевернулся на другой бок.

В нос ударил острый щекочущий запах. Мальчик поморщился и с трудом разлепил глаза.

— Доброго дня, Великий, — врач склонился в полупоклоне.

Шарль оглушительно чихнул.

— Сами виноваты, Великий, — без всякого сочувствия заметил Роже, — чуть ли не под утро явились в Бовэ…

— А?

— Может ещё разок? — жрец приоткрыл флакон с каким-то пахучим снадобьем.

Не тратя лишних слов, Шарль спустил ноги с кровати и прошлёпал босиком к умывальнику, зануды всё-таки эти взрослые. Роже в первую очередь. Да и Жан ненамного лучше! Стоит Великому руку чуток поранить и бежит сразу к Роже, доносчик и есть доносчик. Или попросту ябеда, ведь умеет же перевязывать! Мальчишка непритворно вздохнул.

— Сегодня так и быть обойдётесь без мыла. Только, пожалуйста, поскорее.

— Что?.. — тревожно засосало под ложечкой. Шарль рывком повернулся к Роже.

— Завтрак вы, пожалуй, проспали, — пояснил жрец-медик — «Серебряные Копья» и «Полосатые Кошки» уже покинули лагерь, задержка только за вами. Луи и Хуан ожидают вас в оружейной.

Храни Единственная! Шарль наскоро плеснул в лицо водой и метнулся в соседнюю комнату, надо же успеть облачится в доспехи!

* * *

— Не спешите, Великий, — шепнул Хуан, едва Шарль взобрался в седло.

Мальчик мысленно показал язык и пустил рысью Помпея, поскорей бы выбраться из Бовэ.

— Впрочем, какое там, в крепости не разгонишься. У въездной башни Помпей затоптался на месте. Что они, нарочно опустили решётки?

— И куда вы торопитесь, Великий, — вежливо осведомился Хуан.

Куда, куда… Даже взрослым понятно куда. Шарль едва не сказал это вслух. Могли бы и пораньше поднять, что он совсем маленький. Мальчик сладко зевнул.

— Не гоните коня, иначе… — вновь зашептал Хуан. — Вы меня хорошо знаете.

Ага. Снова нажалуется Мигелю, да ещё при Робере, и как только не разревелся тогда… С самым благонравным, видом — мол, за что вы меня ругаете? — Шарль послушно кивнул.

Решётки с режущим уши скрипом поднялись — что они ворот там толком не смазывают? — и Шарль тронул коня. Шагом, разумеется, мерным шагом, взрослые почему-то не бросают слов на ветер.

— Что… — выдохнул мальчик, едва миновав ворота. Шарль оглянулся, но Хуан не спешил его просвещать.

Вдоль ведущей к замку дороге стеной стоял народ. В основном женщины и детишки, даже подростков совсем немного. Судя по родовым тотемам — Великий приподнялся в седле — явились из подвластных племени городов.

— Провожают вас на войну, — чуть улыбнулся Хуан. — Вы и сами не поняли что сотворили. Только не зазнавайтесь, Великий, а то всё расскажу Роберу.

Или того хуже, наябедничает Мари. Долго ли написать письмо? Шарль тихонько вздохнул.

— Шагом, шагом, Великий. И готовьтесь благословлять малышей.

* * *

Шарль кое-как продрался сквозь заросли папоротника — сам же захотел напрямик! — и, наконец, завидел военачальников, в большинстве офицеров гвардии, хотя хватает и благородных, что явились во главе крепких отрядов. Командиры на вершине мелового холма, у прямого как стрела Северного тракта, вымощенного шестиугольными каменными плитами.

Старшие офицеры в щегольской гвардейской форме, при парадных мечах, благо до провансальцев неблизко. В полном доспехе явился лишь юный Венсан, ну это понятно, в его-то возрасте…

Шарль направил Помпея к вершине холма, где уже разворачивали его белый штандарт. Мальчик волей-неволей придерживал коня, а то вредина-Хуан всё дышит в затылок.

Взметнулись ввысь обнажённые клинки, гвардейцы приветствовали правителя, главнокомандующего, великого магистра, словом хранителя Святыни, сколько бы лет ему не исполнилось!

Мальчик выдержал вопрошающий взгляд Робера, что он, не Великий Колдун? Па-адумаешь, опоздал самую чуточку. Женщинам и ребятишкам за конем не поспеть, вот и пришлось тащиться шагом. Он и без того не утерпел, малость оторвался от провожающих, чего доброго начнут без него…

Статный широкоплечий сотник с нашивками «Полосатых Кошек» сдавленно охнул, и куда девалась гвардейская выдержка? Кто-то — жаль толком не разглядишь за спиной Робера — звучно помянул серых собачек, не забыв и о грешнице Элизабет.

Глаза самого Робера — вот чудеса! — изумлённо расширились, магистр «Серебряных Копий» поскрёб грубый шрам на щеке.

А юные порученцы, не-е-ет… это нужно увидеть, у мальчика дух захватила от восторга.

Широкую долину между холмами быстро — на удивление быстро — заполняла толпа. Женщины, подростки и ребятишки (словом, все те, кто встречал его на выезде из Бовэ) чинно становились по обе стороны Северного тракта, надо же проводить воинов Арелата. Людской поток обтекал и обтекал холм, и казалось, ему не будет конца…

О толпе военачальники знали, кто спорит, тот же Хуан мог послать верхового, но, похоже, мало кто ожидал, что на проводы Великого Колдуна соберётся чуть ли не половина племени.

— Что ж, неплохо. Для начала неплохо. — Магистр «Серебряных Копий» одарил Шарля пронизывающим взглядом — тоже мне, привык с подчинёнными! — в одночасье согнав с лица улыбку, мол, держитесь как подобает правителю и никак иначе. — Если Великий не возражает…

Ага, конечно, какой разговор! Шарль приосанился и закусил губу, чего доброго снова расплывёшься в улыбке.

Заревел оправленный в чернёное серебро рог «Священной Сотни», взятый с бою ещё у отца нынешнего герцога. Звук многих сотен подков разорвал выжидательную тишину.

Из-за ясеневой рощи вытягивалась конная лента. «Серебряные Копья» в первых рядах, кому как не им возглавлять походную колонну. В снежно-белых плащах, словно перед решающим натиском, когда земля дрожит от конского топота; и непробиваемых, ну почти что непробиваемых доспехах, работы лучших мастерских Арелата. В том нарочито чётком строю, что о мно-огом говорит человеку знающему.

Разве у панцирников герцога лошадки получше? Ладонь мальчика легла на рукоять меча, пухлые губы предательски вздрагивали, постепенно складываясь в улыбку. «Серебряных Копий» всего-навсего сотня, больше не оказалось под рукой у Робера. Стратегия, что поделаешь, здесь взрослых не переспоришь.

За «Серебряными Копьями» просто тяжёлая конница. Знающие себе цену, девятка за девяткой, пускай кони у них поплоше и порой различаются по масти… Не элитные части, нет конечно, но и не племенное ополчение не к ночи будь помянуто, ведь все сотники и полусотники честно дослужились до офицерских чинов. В гвардии конечно, а где вы подумали?

Хуан мёртвой хваткой сжал мальчика за плечо.

— Что?

— Перестаньте вы вертеться, Великий, — на грани слышимости прошипел Хуан, — жаль пороть нельзя, сразу бы ума прибавилось! Чуть забудетесь — и по новому кругу!

А ведь верно… Сбитый с толку Помпей так и пританцовывает на месте. Быстро и ласково, уж это он умел, Шарль успокоил коня. Робер вроде не обратил внимания, а может просто не посчитал нужным заметить, у них, взрослых поймёшь…

А вот и когорты пешей гвардии. Ещё немного, ещё самую чуточку, вот только пройдёт тяжёлая конница… Великий живо приподнялся в седле, жадно разглядывая Полосатых Кошек.

Алые плащи с синей каймой и щиты вишнёвого цвета, что порой выдерживают и прямой удар увесистой арбалетной стрелы. Во всяком случае, у щитоносцев, что всегда идут в сражение в первых рядах гвардейской фаланги. Да и там… смотря какой арбалет попадётся. Станковые самострелы понятно не в счёт, но иные монстры прошибают и щит, и прочнейший рыцарский доспех с алым единорогом на нагрудной пластине.

На щитах серебристо-белая римская пятёрка и вдобавок голова барса, значит, к холму приближается пятая когорта. Та самая, что под занавес битвы при Шамбери опрокинула свежую баталию меченосцев. Опрокинула и погнала, устилая землю телами…

А затем, вопреки всему — строй считай, пришлось сбивать заново! — выдержала таранный удар отборной лотарингской конницы, где и всадники, и кони в броне! Бой лишь чудом не перешёл в кровавое месиво… мальчик зябко передёрнул плечами. Рыцарские шпоры собирали десятками, но и ветеранская, тогда ещё ветеранская когорта, дорого заплатила за победу.

Ладошка мальчика вновь легла на ребристую рукоять, детский меч шевельнулся в ножнах.

К Роберу как раз подъехал юный порученец, никак не старше Анри. Упрямый подбородок, иссиня-чёрные волосы точь-в-точь как у Роббера, посеребрённый горн у седла…

Шарль жестом подозвал юнца — па-адумашь племянник Робера — и отдал короткий приказ, воля Великого превыше всего. Порученец было заколебался, бросил быстрый взгляд на Робера, но магистр на отреагировал — мол, разберёмся позже, Великий.

Над долиной и древним Северным трактом полилась щемящая траурная мелодия. Серебристое пение горна и впрямь брало за душу, — слёзы подбирались к глазам, Шарль невольно сглотнул — поминальная уходила ввысь, прямо к лику Единственной. Приглушённо-властные команды офицеров и бесконечные шеренги пехоты замерли на шестиугольных плитах Северного тракта.

Голубоватое лезвие небольшого меча взметнулось в воздух. Примеру главнокомандующего тут же последовали старшие офицеры во главе с магистром «Серебряных Копий». Благородные немного замешкались, но это дело обычное.

Поминальная окончательно ушла к небесам быть может и к вратам Страны Единственной. Гвардейцы пятой когорты ударили копьями в щиты. Трижды, как и полагалось по ритуалу.

После чувствительного толчка Хуана, Шарль опустил клинок. Дружный рёв, обращённый к мальчишке — даже привычный ко всему Помпей ощутимо попятился — и гвардейцы перешли на строевой шаг. Великий сполна отдал долг чести ушедшим к Единственной.

Ну, всё теперь точно достанется от Робера… Мальчик подавил вздох. Придётся снова переписывать «Стратегемы» или того хуже — Полибия, с Робером лучше не спорить. Ещё по крупному повезёт, если управится до полуночи. А с утра отвечать Роберу, и как он только время находит? Самому отделять относительную правду от римских патриотических выдумок, уж лучше бы выпороли, честное слово! А шестислойные печенюшки, а чудо-пирожные, нет, нет, не надо о грустном…

— Не раскисайте, Великий, — шепнул в ухо Хуан.

Что?! Жаль нельзя показать язык. Побелевшие пальцы мальчика сомкнулись на рукояти кинжала.

Хуан лишь усмехнулся.

В дальнейшем Шарль чинно приветствовал — когда надо — отличившиеся отряды; произнёс прочувственную речь, обращённую к мастерам арбалетчикам, зря что ли заучивал под присмотром Хуана. Разве что сбился и назвал друга просто Тео, ну это, в общем-то, мелочь, к тому же он сразу поправился…

Хвала Богине — закончилось! Или нет? Ведь самое трудное впереди. Во всяком случае, для него. Великий проводил взглядом сотню стрелков с простыми длинными луками.

С благосклонного согласия Шарля — а куда денешься? — офицеры отдали общий салют и направили коней к Северному тракту. И гвардейцы, и благородные, словом все, все, все, кроме надменно-невозмутимого Робера, даже порученцев и то отослал!

Выразительный взгляд Робера, неохотный кивок мальчика и цепь гвардейцев ближней охраны опоясала подножие холма. Хорошо хоть Хуан совсем рядом.

— Ещё не наигрались Великий? — после паузы промолвил Робер.

Вопрос вроде бы риторический, значит пока что лучше помалкивать. Шарль уставился в гриву Помпея.

— У армии должен быть только один командир. Иначе…

Не тяни, говори толком! Взрослые вечно начинают издалека. Шарль едва не сказал это вслух.

— Сегодня вы всего лишь остановили колонну, завтра бросите в бой подвернувшийся под руку отряд, послезавтра возомните себя полководцем…

— Что я, совсем маленький? — сорвалось с языка мальчика. — Ой… — Шарль снова уставился в гриву Помпея. — Богиня знала что делала, когда избрала мальчишку, но учиться всё-таки надо, ничего не поделаешь. Что вы опять улыбаетесь? — перебил себя мальчик — В большой стратегии я мало что смыслю, потому и останусь с армией.

— Добро бы только в стратегии, — проворчал Робер.

— Дальнейшее — на твоё усмотрение. Кто из нас взрослый — я или ты? — торопливо закончил Шарль — Если хочешь, могу дать слово.

— Вы уже обещали, Великий, Не далее, как вчера.

— Ну-у…

— Клятву вам дать придётся. На мече и полосатой лапе, в присутствии жреца высшей степени посвящения. Не мешайтесь в дела военные хотя бы три декады подряд, это в ваших же интересах.

— Ла-адно, — неохотно протянул мальчик. Хвала Богине, не отослали в Валанс.

— Сегодня же вечером.

— Только пускай Роже…

— Конечно, конечно, кто же ещё. Ох, и намучаюсь я вами, Великий.

— Даже не сомневайся. Ой…

— Обещаю, вам тоже придётся несладко, иначе толку не будет.

— Я тебе особо мешать не буду, Робер, честно-честно, — привычно зачастил Шарль.

Храни Единственная! Робер понимающе переглянулся с Хуаном и неожиданно для себя усмехнулся.

* * *

— Вы снова опаздываете, Великий, — вежливо напомнил Мигель.

— Я что ли опять виноват? — неуверенно огрызнулся мальчик.

Младший послушник подвёл изящную караковую кобылку — надо же поберечь силы Помпея — и Шарль живо взлетел в седло, взрослые вечно придираются по пустякам!

Мантия, видите ли, недостаточно белая, всего-то два ма-аленьких пятнышка. Ну, и ещё одно на груди… не стоило, конечно, разбирать арбалет, ох уж эта оружейная смазка…

Вопрошающий взгляд Мигеля, энергичный кивок Великого — если честно, давно пора — и кавалькада стронулась с места. Шарль окинул взглядом шатёр, между прочим, с боевым арбалетом, так и не успел толком собрать!

Разбитая просёлочная дорога побежала навстречу отряду. Изрядно прореженная порубками дубовая роща вскоре осталась за спиной.

Впереди разбросанные то там, то сям островки леса — Шарль приподнялся было в седле — и, похоже, небольшое селеньице, не частокол, а одно название. Родового знамени что-то не видно, значит уже оставлено здешними жителями. По настоятельному приказу Венсана, вернее Педро, ведь до новой границы Арелата рукой подать.

Равно, как и до провансальских разъездов! Мальчик зябко передёрнул плечами. Не случайно же его сопровождает полнокровная «Священная Сотня», все одиннадцать девяток в полном составе. Одиннадцать, а не шесть, Робер неожиданно расщедрился. Безопасность Великого превыше всего, всё одно не выпорешь, чтобы привести в разум. Да и в столицу отослать затруднительно. Мальчик хихикнул. И вдобавок люди Раймона, почти все волки — матёрые волки! — умеющие выживать в Пограничье. Повезло ещё, что не навязали мастеров-арбалетчиков…

Ой, что опять?! Шарля пробрало холодом. Похоже на то… Повинуясь нахлынувшему предчувствию, — что он, волшебник, в самом-то деле! — мальчик рванул поводья. Караковая немедленно встала на дыбы, ох и достанется ему от Мигеля!

Не успел Мигель помянуть сквозь зубы нечистого, как тяжёлая арбалетная стрела вонзилась в шею кобылки.

Храни Единственная! Обомлевший было мальчишка, всё же успел соскользнуть с коня.

— А-а-а… — Шарль отступил на шаг.

Ближайший к Шарлю гвардеец — весельчак Хосе, что нередко обучал его фехтованию — как-то сдавленно вскрикнул, и слепо цепляясь за луку, начал сползать с седла.

Смуглое лицо Хуана посерело. Начальник ближней охраны живо оставил коня и метнулся к правителю Арелата. Не тратя лишних слов, Хуан сгрёб Шарля в охапку и рванулся в глубину строя, надо же уберечь двенадцатилетнее сокровище… Считанные мгновения спустя Шарль стоял внутри латного круга.

— Что я — совсем маленький… — сорвалось с языка мальчика.

Какое там, уже улетучился, мол, не время толковать с несмышлёнышем. Латное кольцо немедленно сомкнулось, безопасность Великого превыше всего! Д-двойное, да точно двойное. И тесное почему-то, полшага не сделаешь, чтобы не упереться в спины гвардейцев.

Теперь-то его не выпустят, пока люди Раймона не прочешут окрестности. А лоша-адке похоже не выкарабкаться… мальчик коротко всхлипнул. Только этого сейчас не хватало, чего доброго снова разревёшься при всех…. И руки почему-то дрожат.

Яростный рык Мигеля — куда до него Хуану! — нарочито чёткие приказы командиров девяток, интересно, изловят ли наёмников герцога? Слитный гул множества подков — Шарль встрепенулся — видно люди Раймона и вдобавок гвардейские арбалетчики, кто же ещё… Пока что в плотном строю, нет, нет, теперь точно рассыпались. На десятки, если не на пятёрки, мало наёмникам не покажется.

— Да жив же Великий, жив, сколько вам повторять! — пробился сквозь общий шум голос Хуана. — Даже доспехи без вмятин, испугаться и то не успел!

Сам небось то-оже изрядно струхнул, иначе бы не проболтался. Шарль обиженно засопел. Исполненное муки ржание — скорее уж стон! — заставило мальчика вздрогнуть. Такое он уже слышал, особенно после арбалетного залпа… Лоша-адка, кто же ещё. Непослушные слёзы, так и подбирались к глазам.

— Добейте её, добейте, что я вам говорю! — пронзительно закричал мальчик.

— Будет исполнено. Великий, — донёсся голос Хуана.

Платок, куда он засунул платок, ведь давал же Луи с утра! Самое время разводить сырость, что он девчонка, что ли какая? Ох уж эти хвалёные доспехи, пока толком доберёшься до карманов…

— Сейчас, сейчас, потерпите, Великий, — раздался голос Хуана.

Ну, всё, довольно слёзы глотать, даже до Хуана и то дошло. Верно снова кто-то наябедничал, все они взрослые заодно. Шарль поспешно выжал платок, видно ждать осталось недолго. Если уж Хуан посчитал нужным предупредить… мальчик коротко всхлипнул, фу-у, стыд-то какой!

Шарль приложил платок к зарёванной физиономии, тоже мне хранитель Святыни, одно название. Прикладывать, только прикладывать, а не вытирать, а-а-а, всё равно заметно…

Латное кольцо неожиданно разомкнулось, Шарль поспешно спрятал платок, могли бы и подождать самую чуточку. Мальчишка в последний раз — вроде точно последний — шмыгнул носом и немедленно выскользнул из кольца.

Ну конечно! Юный Колдун завертел головой. Почти что вся «Священная Сотня» и гвардейцы-арбалетчики в походном порядке, мол, пора отправляться дальше, Великий. До Шарля с запозданием дошло, что гвардейцы — все как один! — так и ощупывают его непривычно-изучающими взглядами. Па-адумаешь, разревелся маленько… да живой он, конечно живой, что Великого сроду не видели?!

— Добили? — через силу вопросил мальчик.

— Вашу лошадку Великий? — мягко спросил Хуан.

— Ага. Я потом с ней попрощаюсь. Только чтобы гвардейцы не видели. Можно?

— Лишь бы не разревелись по новому кругу, — еле слышно сказал Хуан.

— Она хорошая!

— Не возражаю, Великий.

— И вообще, я и не думал реветь! — тут же объявил Шарль. — Это взрослым только послышалось.

— А платок, почему мокрый? — коварно спросил Хуан.

— Где?! — привычно возмутился Великий.

— Во-он, смотрите, из кармана торчит.

— Ой… В лужу уронил, неужели не ясно? — кое-как нашелся мальчишка. — Не умеешь ты, Хуан, обращаться с детьми.

— Вы о Жане, Великий? — усмехнулся гвардеец.

— А о ком ещё? Я давно уже не ребёнок.

— С каких это пор?

— Спроси у Роже, — посоветовал Шарль. — Или нет, сначала у Жана, то и дело взрослым на Великого жалуется.

— Жан за вами присматривает.

— Скажи лучше — воспитывает! — огрызнулся мальчишка. — Сотворил я саламандру недавно, са-авсем, са-авсем маленькую… а он сразу же к Роже побежал…

— Зато лес потушили, — невозмутимо добавил Хуан.

— Ну… почти. — Шарль залился краской. — Будто я виноват, что дождя тогда не было?

— Не виноваты Великий. Рыбацкие лодки не в счёт.

— Всего-то четыре лодочки…

— Пожалуй, все семь, — поправил Хуан. — И причал.

— Он же каменный, что ему сделается?

— Там строения были, Великий. Сети тоже сгорели. И улов пропал, на пол-лиги горелой рыбой несло.

— Я им сразу же велел заплатить. Я учился, понимать надо, — надулся Шарль. — Ты не путай меня больше, Хуан… а лошадку ведь точно добили?

— И добро бы только её. Лучше поглядите сами, Великий, — Начальник ближней охраны безнадёжно махнул рукой. — Люди Раймона… а-а, вот и они, легки на помине.

С десяток арбалетчиков с эмблемами благородного Раймона неспешно приближались к дороге. Пожалуй, даже о-очень неспешно, быть может чего опасаются. Великого, например. Стоп, кого они там несут на щитах? Двоих, д-да, верно двоих.

— Там враги ведь… то есть эти… кольчужники? — тихонько осведомился мальчишка. Шарль кивком указал на носилки.

— Убийцы, так будет короче — жёстко усмехнулся Хуан. — Не первые и боюсь не последние. И сколько их ещё будет… храни вас Единственная!

Мановение руки Великого Колдуна, подтверждающий жест Хуана — мальчику пора привыкать — и арбалетчики опустили носилки у ног правителя Арелата.

Быть может, принесли раненых? Шарль чуть подался назад. Ага, попробуй себя убедить. Хоть бы разок моргнули, глаза как плошки, впору ложить монеты.

И крови сверх всякой меры! Мальчика передёрнуло.

Добротные кожаные куртки с нашитыми железными пластинами, низкие воронёные шлемы, и где их только не делают… По виду похожи на ополченцев, из тех, что собрались по призыву Венсана. Или же на бродячих торговцев, невелика разница. И явно недешёвые арбалеты, игрушки, а не оружие, залюбуешься!

Интере-есно…. Между прочим люди Раймона что-то виновато помалкивают и упорно прячут глаза.

— Почему не взяли живьём? — обратился к десятнику Шарль.

Дюжий плечистый детина неуверенно затоптался на месте.

— В глаза смотреть, прямо в глаза! — с нажимом добавил мальчик. У Мари и не такому научишься. — Прямо, прямо в глаза, что опять убитых разглядываешь?!

— Как завидели этих, этих… — забормотал несчастный десятник, — я скомандовал залп. — Благородный Раймон взъярился всерьёз, но бельты назад не вернёшь. Два полных десятка, в двадцать выстрелов, — детина почти шептал, — нашим даже добивать не пришлось….

Храни Единственная! Мальчишка переглянулся с Хуаном.

— Наёмные убийцы, — вежливо-надменный Хуан указал на тела, — били из ближней рощи, всего-то сотня шагов от дороги. Ваших, Великий, ваших, одно слово — смертники. Какой-то шанс у них всё же был — поскорее выпустить бельты и сразу по сёдлам, кони-то свежие. Покушавшихся изрешетили на скаку, в двадцать выстрелов, — Хуан обжёг взглядом незадачливого десятника, — в отместку за погибшего Колдуна!

— Подожди, — ребёнок повернулся к Хуану. — Сколько стоят эти игрушки?

Хуан взвесил в руке арбалет.

— Сработано из лёгких сплавов Древних, вечного железа здесь кот наплакал. Попробуй добыть, а главное обработать, не всякий мастер возьмётся.

— Не тяни, Хуан, я же вижу, что знаешь!

— Полтора веса в золоте, — наконец выдал Хуан. — Разумеется в слитках с клеймом Картахены. Или все два, если платить сицилийскими ноблями.

— Выходит, они сами себя наказали, — подытожил Шарль. — Нет захваченных, значит и полная добыча не полагается. Языки порой стоят дороже золота. В эскорте Великого свои законы. В нашем уставе всё сказано.

Под выразительными взглядами подчинённых десятник вновь затоптался на месте.

— Страница двадцать шестая, если вы позабыли, — протянул юный Колдун. Что бы такое изобрести напоследок? — Перепишешь страницу двенадцать раз. Красиво и без лишних помарок, я лично проверю!

— Вели-икий… — в низком голосе десятника неожиданно прорезались жалобные нотки.

Арбалетчики с явной опаской воззрились на правителя Арелата. Уж лучше бы назначил полсотни горячих, плети они и есть плети, дело привычное.

— Так и быть получите половину добычи — неожиданно смилостивился Великий.

— Храни вас Создательница! — с облегчением отозвался десятник.

— На неё боюсь вся надежда. Только ту страницу не забудь переписать, — строго напомнил Шарль. — Чтобы завтра утром, хоть всю ночь сиди при свече. А иначе — не получишь добычи.

Командир арбалетчиков вновь заскучал.

— Не тревожься, я Раймону напомню, — подбодрил десятника Шарль.

Повелительный жест Великого и стрелки с готовностью удалились.

— Один арбалет мой! Не-ет, лучше оба! — вырвалось у мальчишки.

— Ваша воля, Великий, — Хуан не сдержал улыбки. — Теперь вы наиграетесь вволю.

— Хосе… — Шарль осёкся.

— На дороге в Страну Единственной, — с каменным лицом ответил Хуан. — О нём позаботятся, Великий, гвардия своих не бросает, неважно живых или мёртвых. Время, время, Великий, вы опаздываете на Совет.

— Я его по-быстрому провожу, может ещё успею, — Мальчик сорвался с места.

— В последний путь, Великий?

— Что я не хранитель Святыни?! — возмутился ребёнок. — Что, что, а молитвы я знаю, — бросил Шарль на бегу.

* * *

— У меня целых две сотни панцирной конницы, — вновь напомнил Венсан.

Ага, ага, размечтался. Уголки губ мальчика поползли вверх. Пускай сперва его люди попривыкнут к доспехам. А лошадки из конюшен Бовэ к новоявленным панцирникам.

— В резерве, Венсан, в резерве, сколько вам повторять, — по-военному прямо рубанул Робер. — Надеюсь, вы согласны, Великий? — с должным почтением вопросил командующий.

Ну да, конечно. Шарль величаво кивнул. Жесткий взгляд мальчика — сколько раз отрабатывал на строптивых вассалах! — и Венсан уставился в стол.

Армия должна действовать как единое целое, уж это Робер ему втолковал. В Арелате, да и в герцогстве тоже, племенное ополчение порой творит чудеса. Не случайно же отмалчивается благородный Педро. А Венсан, похоже, всё-таки поведёт в бой своих панцирников. Пускай в са-амом-самом конце, всё одно обзавидуешься. Шарль подавил вздох.

— …За своих людей я ручаюсь! — дошли до сознания Шарля слова Гюстава, комтура Полосатых Кошек. — Все двадцать сотен готовы к сражению. Один переход и… — Отличившийся ещё в битве при Шамбери, молодой сотник кое-как выдержал давящий взгляд Робера. — Мы ждём вашей воли, Великий.

И он туда же! Шарль мельком покосился на командующего, но тот лишь спокойно кивнул, будто бы не заметив дерзости.

Две тысячи, двадцать полных сотен, шесть полнокровных когорт, да-а звучит, конечно, внушительно. И чего на меня все т а к смотрят, тоже нашли стратега. А вредина-Робер пока что помалкивает.

— Подробнее! — вырвалось у ребёнка.

— Прошу прощения, Великий? — не без удивления вопросил тысячник.

— Скажи, сколько у тебя новобранцев? — мягко осведомился Шарль. — Первачков, не служивших и дюжины Лун. Говори, говори, что медлишь? — властно поторопил недавний послушник.

— Первачков хватает, Великий, вы же читали мои донесения, — осмотрительно ответил Гюстав.

«Добро бы все, у Робера порой не допросишься», — мелькнуло в голове мальчика.

— У барона Вилье только рыцарская конница и наёмные каталонские лучники, да и тех не особо много, — в голосе тысячника зазвучали наставительные нотки. — Чего стоят хвалёные панцирники против линейной пехоты?

— Ну, положим это в правильном сражении, — живо возразил Шарль. — При условии, что удастся его навязать. Тяжёлая конница и вдобавок «Полосатые Кошки»… да Вилье попросту не примет боя. Барон получил хороший урок. А затем пошлёт немалую часть конницы в рейд по землям Белых Рысей. — Юного вождя передёрнуло. — Ручаюсь, кое-кто дойдёт до Бовэ. Мы защищаем наших вассалов, забыл?

Гюстав мог бы многое возразить — мол, врага надо бить по частям! — но наткнувшись на взгляд Робера, счёл за лучшее промолчать.

— Благодарю, Великий, — подал голос Робер. — У внезапно воскресшего Венсана — магистр чуть усмехнулся — даже лучники на конях. Не лучших, понятно, не лучших, но от пеших уйдут легко. Воля Великого превыше всего, на том и стоит гвардия! — Магистр «Серебряных Копий» значительно оглядел присутствующих. — Эрве, как твои желторотики? — спросил он у комтура тяжёлой конницы.

Домашнее задание выполнено — губы Шарля раздвинулись в проказливой усмешке — и строптивые воители на время притихли. Поли-итика, сплошная политика, даже здесь, на Военном Совете. Стоило позавчера пререкаться с Робером, и добро бы один на один…

Вот и получил по заслугам. В промежутках между излияниями пригожих девиц волей-неволей пришлось заучивать, аж пять вариантов ответных речей, будто мало и без того зубрёжки!

— Ша-а-арль, — ворвался в сознание звонкий девчоночий голос, — я тебе точно не помешала? Ой, простите, простите, Великий, — внезапно зачастила девчонка. — Тоже мне братец, хуже наставника, что ухо опять выкручиваешь?! — почти взвизгнула Даниэль. — И прекрати подслушивать, наконец, если не хочешь разгневать Великого. Ведь, правда, Ша-арль?

— Да… ага… — только и смог выдавить мальчик.

— Слышал? — победно возвестила начинающая волшебница. — Похоже, дошло, Шарль, спасибо Создательнице, даже из комнаты выскочил, мне выталкивать не пришлось. Шарль, может, ты мне поможешь? Так, са-амую чуточку, никакого терпения уже нет, честно-честно.

— Не ставь телегу впереди лошади, лучше расскажи толком.

— Помнишь, как ты… как мы разговаривали с Создательницей?

— Как ты подслушивала? — ехидно уточнил мальчик. — Так, са-амую чуточку.

— Вредина, — огрызнулась юная прорицательница. — И дразнилка бессовестная!

— Какой есть, — отозвался мальчик.

— Понимаешь, я, как ни крути, оскорбили Создательницу, вот и досталось по полной. Для начала тридцать горячих… — Даниэль подозрительно потянула носом. Да нет, скорее уж хлюпнула. — Розги всё же не плети, я ведь ещё девчонка, но поверь, радости мало.

— Но Единственная… — начал было Шарль.

— Да попробуй их убеди! Шесть розог каждое утро, до сих пор сиде-еть не могу… — Даниэль откровенно всхлипнула. — Прикажи им Шарль, прикажи, уж тебя они точно послушают, — заканючила прорицательница.

— Даниэль…

— Вспомнил, наконец, как меня зовут, — привычно завредничала девчонка. — У вас, мальчишек, короткая память. А какие у меня волосы?

— Золотисто-рыжие, какие ещё.

— Как у этой вертихвостки Сесиль?

— Не-е, у тебя золота куда больше, — честно заверил Шарль.

— Правда, правда?

— Ага, ну что ты как маленькая. Может куклу тебе купить, тогда сразу утешишься, — невинно протянул мальчик. — Фарфоровую, например, я сам выберу подороже.

Даниэль возмущённо пискнула.

— Постой Шарль погоди, чуть было не позабыла о главном, видно мало в своё время пороли, — спохватилась девчонка. — Слушай и запоминай…

— Великий… — Робер тронул мальчика за плечо, мол, что с вами творится, но Шарль лишь коротко покачал головой.

Вредная девчонка как раз заканчивала подробные наставления — тоже мне старшая, молоко на губах не обсохло — вперемешку с посланием орденских братьев. Пусть благородные смотрят и делают выводы, ведь он, как ни крути Великий Колдун.

Рука в кольчужной перчатке откинула полог, и в шатёр вошёл дежурный офицер:

— Посланец от Мориса, Великий.

— Проси, — величаво разрешил мальчик.

Если уж вышколенный порученец посчитал нужным прервать военный совет… проще простого сложить два и два. Гвардейцы сохраняли подобающее спокойствие, как водится, с оттенком надменности, в отличие от того же Венсана, и добро бы только его!

В шатре появился смуглый вихрастый подросток со значком старшего порученца. Заляпанная грязью форма кандидата в гвардию говорила о долгой скачке.

— Великому, только Великому, никому больше, — зачастил с порога подросток. — В собственные руки, приказ Мориса… — запинаясь, добавил юнец.

— Вот он, Великий вот, прямо перед тобой, — дежурный офицер подтолкнул мальчика к Шарлю.

Похоже и впрямь начина-ается… Предательски засосало под ложечкой. Шарль привычно принял пакет, ободрил вконец стушевавшегося гонца, и отправил мальчика отсыпаться. Морис — между прочим, родич Венсана — ведает передовыми дозорами.

Храни Создательница… то есть Единственная. Шарль закусил губу. Пробежав послание по новому кругу — у Робера потом допросишься! — Великий предал письмо командующему.

Что-то они опять зашушукались, а ещё благородные… Мальчик жестом успокоил Венсана, мол, могло быть и хуже, не бери в голову.

— Дождались, хвала Единственной! — заявил Робер наконец покончив с посланием. — Похоже, нам придётся окровавить клинки. Впору пожалеть доблестных провансальцев. Новоиспечённый сенешаль Прованса, барон Дюранс, выступил на север, как водится, с изрядным конным кулаком. Надо думать Дюранс примет командование — вслух подумал Робер. — Если будет на то воля Великого Колдуна, то хвалёные панцирники Прованса.

— Добро бы только они, — невпопад отозвался Шарль.

— Прошу прощения, Великий? — холодно-изучающий взгляд Робера не обещал ничего хорошего.

— Жюстен Молния всё же сумел столковаться с проклятыми корсиканцами. Заплатил цену крови тех шести сотен пиратов, что велел распять с полгода назад. Герцог щедро одарил дожа и его приближённых. — Шарль было примолк, собираясь с мыслями.

— Быть может, вы соизволите продолжить, Великий?

— Я почти всё тебе рассказал! — огрызнулся мальчик. — Две флотилии идут вверх по Роне. Одна, по меньшей мере, одна, будет поддерживать барона Дюранса. Уж не знаю, где герцог наскрёб столько денег, дёшево они не берут.

— Короче, нам придётся иметь дело с корсиканской фалангой, — сухо подытожил Робер. — Когда вам сообщили Великий?

— Здесь и сейчас!

Кое-кто из наиболее набожных зашептал молитвы Создательнице. Робер выразительно переглянулся с Гюставом, намучаешься с этим ребёнком!

— Быть может, вы уточните, Великий от кого именно…

— От одного… очень хорошего человека, — запинаясь, промолвил Шарль. Щёки мальчика залила краска, пожалуй, добралась и до ушей, что он как маленький в самом-то деле? Под давящим взглядом Робера — ему бы пленных допрашивать! — волей-неволей пришлось продолжать. — Она мне всё сказала по-честному, правда-правда, хоть бывает и привирает маленько, как и все девчонки.

— Ясно, ясно, Великий.

— Спаси-ибо, Шарль удружил, Я тебе это то-очно припомню, — почти пропела девчонка. — Извини, я опять позабыла о самом главном. Шепни пару слов Луи, он передаст кому надо, в скором времени дойдёт до магистра. Ты пойми, я ведь даже на боку заснуть не могу, только на животе получается! — Даниэль старательно хлюпнула носом. — Обещаешь?

— Да… конечно… — Шарль не сдержал улыбку.

— Вы… беседовали, Великий? Как и в прошлый раз? — нарушил молчание Робер.

— Не-е, Робер, это моё… личное… — неохотно выдавил мальчик. Кровь прилила к лицу, впору снова уставится в гриву Помпея, столешница впрочем, тоже сойдёт. Вроде не улыбаются, даже смотрят с почтением, хотя у них, взрослых поймёшь! — Довольно пустых слов, переходи к делу, Робер!

— Повинуюсь, Великий, — с должной серьёзностью ответил Робер.

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Ша-арль, Ша-арль, да проснись же ты, наконец. Жаль толкнуть тебя не могу, тогда бы живо поднялся! — пробился сквозь пелену сна звонкий девчоночий голос.

— Что ты опять, Луи… — Мальчик принял полусидячее положение и зевнул во весь рот. — Кто…

— Это я — Даниэль, что, успел позабыть об уговоре?

— Не гони коней, Даниэль, дай я толком проснусь. — Шарль откинул роскошное одеяло — кажется, прямо на пол — и спустил ноги с кровати. — Что-то снова глаза слипаются… погоди самую малость.

Шарль плеснул в лицо воды из подвернувшегося под руку кувшина. Хол-лодненькой, если честно, ночь всё-таки зимняя.

— Надо же, умылся по доброй воле, — фыркнула Даниэль. — Может ещё разок? Да ещё с мылом.

Ага, придумала среди ночи. Мальчика передёрнуло.

— Ну?

— Вредина ты, как и все девчонки!

— Соня-засоня, как и все мальчишки! — тут же парировала прорицательница. — Я одно время будила отца и братьев. Самое трудное вовремя выскочить из комнаты, пока в тебя не запустили чем-нибудь тяжёлым. Они ведь сперва отнекиваются, потом и поливать начинаешь. А водичка порой с ледком… — Даниэль довольно хмыкнула. — Недаром поговаривают, что Богиня сотворила мужчин из медведей.

— Почему из медведей? — встрепенулся Шарль.

— Потому что мишки то-оже спят по полгода, — нежно пояснила девчонка. — Ну как, надеюсь, расшевелила?

— Я уже сапоги надел. — Шарль поправил воинский пояс.

— Про доспех не забудь, — серьёзно попросила волшебница. — И шлем возьми попрочнее.

— И копьё, и могучего боевого коня, — передразнил мальчик. — Может сразу к Мигелю пойти?

— Перед этим зайди к Луи, пусть он розги замочит, — хихикнула прорицательница. — Для меня, если вдруг попадусь. От своих, я уже улизнула. Всего-то пять капель в кувшин с вином, и братец спит беспробудно. И брат, и его люди. А охраннику сказала, что выполняю приказ. По-моему он не поверил. Дышит в затылок и ворчит через пару слов, ну это дело обычное.

Шарль согнулся и зажал рот ладошкой, однако подступающий смех всё же прорвался наружу.

— А смеяться над девочкой — некультурно, — важно заявила волшебница. — Нам он точно мешать не будет, я лечила его дочурку. Ты пойми, Шарль, я увидеть тебя хочу, хоть разок, на полчасика, ведь у взрослых пока допросишься… Ваш Роббер, конечно, знатный стратег, но в сражении всякое может случиться. Ты хоть в схватку не суйся, я тебя хорошо зна-аю… — предсказательница неожиданно всхлипнула.

— Ну вот, опять заканючила. — Шарль старался говорить по-взрослому рассудительно. — Хуан до боя меня не допустит, скорее ляжет костьми. Вот и попробуй с ним окровавить меч…

Скрипучая дверь приоткрылась — мальчишка метнулся было к кровати — и в комнату скользнул Жан-искусник.

— Как я и думал. — Подросток приложил палец к губам и, ощутив взгляд Шарля, склонился в церемонном поклоне. — Только свечи не вздумайте зажигать. И, пожалуйста, говорите потише.

— Я что, маленький? — привычно огрызнулся Шарль. — И откуда ты…

— Вы велели приготовить костюм попроще, — улыбнулся Жан. — Тёмно-зелёный и почти без серебряного шитья, как тогда, в Предгорье. Я с вами, Великий. Отныне и до погребального Пламени. Если с вами, хоть что-нибудь случится, Хуан меня точно убьёт и, между прочим, правильно сделает.

То-оже мне старший, всего четырнадцать. И вдобавок ростом не вышел. Шарль как мог обиженно насупился, основательно сдвинул брови, но на Жана это почему-то не действовало.

— Кольчугу само собой и конечно тот резной арбалет, что поменьше. Боевой шлем, я возьму с собой, облачитесь за пределами лагеря, — перечислял бывший ватажник. — И ножи, ножи не забудьте!

— А мой меч? — насторожился Великий.

— Детский что ли? — вздохнул слуга.

— А какой же ещё? — удивился мальчишка. — Что мне, у Мигеля просить?

— Представляю, как вам достанется.

— И тебе грешному заодно, — мягко сообщил Шарль.

— За что собственно?

— Не уследил за ребёнком, — фыркнул Великий. — Так как, берём?

— Вы берёте, Великий. К юной девице и без меча, что она о вас только подумает?

Даниэль приглушённо хихикнула.

— Вредина! — убеждённо заявил Шарль.

— Вы о предсказательнице, Великий? — Жан подал перевязь с ножами.

— О тебе, в первую очередь. Помолчи пока, Даниэль.

— Ваша воля, Великий, — тут же согласилась девчонка. Снова послышалось хихиканье или ему показалось? Арбалеты случаем не забудьте, знаю я вас мальчишек! — не утерпела красавица.

— Ты ещё мне о Помпее скажи! — огрызнулся Шарль.

— Ты пока что слушайся Жана, — строго напомнила Даниэль — Обещаешь?

— Я…

— Ну, скажи, пожалуйста «да», а то жизни не дам! — пригрозила юная предсказательница.

С-сговорились, двое на одного. Не гнать же этого прилипалу, сразу побежит к взрослым. Мальчик обречённо вздохнул.

— Донимает? — спросил подросток.

— Ага. И не тронешь, она же совсем девчонка.

— Предсказательница, ничего не поделаешь, — философски заметил Жан. — А вы розги попробуйте, пока на шею не села.

Даниэль что-то испуганно пискнула и, похоже, ушла из его сознания. Оборвала связь, как порой выражались Древние.

— Что, примолкла уже? — осведомился подросток.

— Она не обидится? — засомневался мальчишка.

— Не надейтесь Великий, Даниэль от вас не отстанет.

— Пусть только попробует! — вскинулся Шарль.

— Храни Создательница! Вас в первую очередь.

— Трилобит!

— И зачем, Роже вам ту книжку принёс?

— Какую?

— О тех ящерах доисторических.

— Никакие динозавры не ящеры, сколько раз тебе повторял!

— Как по мне, большой разницы нет. Не сочтите за обиду, Великий.

— Помолчи, пока по шее не дал, мегатерий ты бестолковый!

— А какие они мегатерии? — словно, между прочим, спросил слуга.

— Противные. И доисторические. Лучше сам в книжку мою загляни, — отмахнулся мальчишка.

— Значит, толком не помните. Что-то вы примолкли, Великий.

— Да ну тебя! Скоро я сошлю кого-то в Валанс. Вместе с тем младшим послушником.

— А он здесь при чём?

— Взрослым про дракончика рассказал. Хоть язык пришивай ребёнку.

— На себя поглядите.

— Не-ет, в темницу тебя запрячу. На целых три дня.

— Мало.

— Тогда на все пять.

— Отдохну немного от вас, — согласился Жан. — Только книжки приносить не забудьте. И пирожные!

— Девяти дней тебе хватит? Только на варёных бобах.

— Что, совсем без сластей? — ужаснулся Жан.

— Ну… ватрушек может, пришлю.

— А я взрослым про свидание расскажу, — усмехнулся подросток. — Если не пришлёте, Великий.

— Не посмеешь!

— Спорим? — Жан шагнул к двери. — Исповедовать меня не забудьте. Ведь в темницах не всегда выживают.

— Разве что объешься бобами. — Шарль прыснул в ладошку.

— И ватрушками, Великий, — поспешил напомнить подросток. — Как насчет молодого вина?

— Не-е, Роже не позволит.

— Ну, тогда сластей. На худой конец печенюшек. И о книжках главное не забудьте! Я Дюма не успел дочитать.

— Я тебе Вольтера пришлю, — не без яда пообещал мальчик.

— Лучше розги, Великий! Три десятка, а может и больше!

— И зачем я тебя держу? — неожиданно спросил Шарль.

— Чтоб вам было с кем на пару проказничать. Одному, как ни крути, скучновато. И драконов мелких творить, пропади они пропадом!

— Я тебя всегда выручал! — покраснел мальчик.

— А кого пороли, Великий? В прошлый раз все тридцать горячих.

— Сам же всю вину на себя взял.

— Как и вы, Великий. Только взрослые мне почему-то поверили. Странно, правда?

— Ты скажи спасибо, что не полсотни, — Шарль опустил взгляд. — Зря я что ли Мигеля просил?

— Облачайтесь в доспехи, Великий, — мягко попросил Жан.

— А темница?

— Когда вернёмся. Не забудьте мне напомнить, Великий.

— На два дня.

— Только с книжками, Великий. Я тогда и без сластей обойдусь.

— На четыре, не меньше, — пригрозил Шарль.

На все пять, — поддакнул слуга. — И послушника того в соседнюю камеру. Будет с кем поболтать ребёнку, а то он совсем маленький.

— Плакса он, а ещё младший послушник, — убеждёно заявил Шарль. — Мальчугану уже девять исполнилось!

— Не умеете вы с детьми обращаться.

— Я почти закончил с доспехами, — сообщил Шарль. — Может, шлем всё же оставим?

— Ну, пожалуйста, возьмите, Великий.

— Тогда сам его и тащи! — обозлился мальчик.

— Как прикажете. Ой! А по шее зачем?

— Для вразумления, — пояснил недавний послушник. — Или мне всё взрослым сказать? Как вернёмся, конечно.

— Ладно, ладно, Великий, в первый раз что ли…

— И не в последний. Больше не нахальничай, Жан, а не то получишь по полной.

— Только взрослым не говорите, — взмолился подросток. — Вы и сами наказать меня можете.

— Я подумаю.

— Ваша воля Великий, Можно я ваш арбалет понесу?

— И не думай! Я ведь в списках гвардии, неужели не ясно? — не без гордости заявил Шарль. — Я почти что настоящий гвардеец, не фыркай, Жан. Что ты снова смеёшься, всё Мигелю скажу!

* * *

— Пароль? — вопросил офицер с высоты седла.

— Гастон, — после паузы отозвался Жан.

— Шамбери, — буркнул в ответ гвардеец. — Пароль?

— Мари, да точно Мари, запутаешься с этими двойными паролями, — пожаловался подросток.

— И куда вас понесло заполночь, время вроде не детское, — голос командира разъезда чуточку потеплел.

— К высокочтимому Эрве, комтуру тяжёлой конницы, — без запинки затараторил подросток. — Воля Великого.

— Великого говоришь… — офицер недобро оскалился. — Лучники, стрелы на тетивах! И не ловите ворон, как в тот раз на озёрах…

— Да, В-великого, всё по правде, высокочтимый, — заторопился Жан. — Вот его печатка. — Подросток протянул гвардейцу массивный перстень.

— Посвети, Андре.

Юноша в слишком длинной не по росту кольчуге — верно кандидат в гвардию — убрал факел от побледневших лиц мальчишек и шагнул к командиру.

— Похож, вроде похож, перстень приметный, — в явном затруднении пробормотал офицер. — Пропуск вы, конечно, посеяли, мол, довольно печатки?

Жан молча достал из кармана небольшой кусочек картона.

— Та-ак, подпись Великого, ничего себе… — офицер вгляделся в застывшую физиономию Жана. — Все зацепки, как ни странно, на месте, да и твои шрамы забыть непросто. Что и говорить, татуировка приметная. — Командир разъезда словно убеждал самого себя. — Дать вам эскорт?

— Мы что маленькие?! — возмутился Жан.

— Для кого как, — командир девятки поскрёб свежий шрам на щеке. — Пропустить!

Шарль чувствительно пихнул Жана — мол, проверка ещё не закончена, гвардеец играет как с малышами, так что держи ухо востро.

— Наш пропуск, высокочтимый, — вежливо потребовал Жан. — И, пожалуйста, верните печатку.

— Теперь вижу, что настоящие, — офицер расплылся в улыбке. — Удачи вам, ребята!

— И вам тоже! — сорвалось с языка Шарля.

Офицер было нахмурился, что-то припоминая, и Жан поспешно утащил мальчика за рукав, от греха подальше.

— Последнее дело врать своим! — убеждённо заявил Шарль, едва они оказались за пределами слышимости.

— Хвала Богине, дошло. Хоть с запозданием, но дошло, не зря я вас отговаривал. Ой, простите, Великий, забылся, — спохватился подросток. Тон слуги изменился. — Может, всё же вернёмся в лагерь? — с должным почтением предложил Жан. — Не напороться бы…

— Ага, ага, на своих! — Шарль старательно показал язык. — Здесь везде гвардейские патрули, все вы старшие… — мальчишка осёкся.

— Благодарю, Великий, — в глазах Жана плясали смешинки.

Ещё с четверть часа ходьбы вдоль извилистой ленты ручья — именно его указала Даниэль в качестве ориентира — и мальчишки вышли к ясеневой роще. А вот малоприметную тропинку, о которой говорила девчонка, впору разыскивать с фонарём. Или с собачками, желательно серыми, иначе провозишься до рассвета.

— И долго тебя ждать, копуша? — подала голос девчонка. — Быстрее, Шарль, я, кажется, вышла из доверия. Сейчас он держит меня за шиворот. Повезло ещё, что верёвки не прихватил.

— Кто это он? — Шарль приостановился.

— Сандро, зар-раза, зверь, каких мало, одним словом телохранитель, чтоб ему пусто было! И ремень снять грозится, а ещё ро-одственник… — плаксиво продолжила Даниэль.

Поросшая лопухами тропинка — спасибо Жану, ухитрился найти! — повела мальчишек вперёд. Крапивы, впрочем, тоже хватает, особенно в темноте.

Вот опять. Шарль отдёрнул обожжённую руку и сдавленно зашипел, не забыв помянуть грешницу Элизабет.

Где же Даниэль? Шарль замедлил шаги и беспокойно завертел головой. Четвёртый поворот, вроде всё правильно. Или всё-таки третий, с этой приставучей крапивой поневоле собьёшься…

— Великий! — вредная девчонка заметила его первой.

Даниэль было рванулась вперёд, но рыжеволосый гигант крепко держал её за плечо.

— Обещаете? — повысил голос Сандро.

— Клянусь полосатой кошкой и тенью Создательницы, — уныло пробубнила девчонка. — Отпусти, наконец, медведь, снова плечо опухнет!

Рыжеволосый гигант основательно встряхнул Даниэль напоследок и чуть подтолкнул к Шарлю.

— Всего-то захотела спрямить дорогу, — немедля наябедничала девчонка.

— И лишь чудом не угодила в трясину, — дополнил гигант-телохранитель. Прошу прощения, Великий. — Сандро склонился в безмолвном поклоне.

— Вы оба отойдите подальше, мы пошепчемся здесь немножко — несмело попросила девчонка. — Скажи им, Ша-арль, ну пожалуйста.

И Жан, и Сандро вопрошающе воззрились на мальчика.

— На полсотни шагов, — поразмыслив, велел Шарль. Большего всё равно не добьёшься. — Мы же на виду будем, честно-честно!

* * *

— Время, время, Великий, полчаса давно миновали, — раздалось над ухом Шарля. Гигант затоптался в нерешительности. — Да очнись же ты, Даниэль, что, силком тебя уводить?

— С тебя ста-анется… — вконец зарёванная девчонка кое-как отлепилась от плеча Шарля. — Когда мы снова увидимся?

— После сражения, когда же ещё, — не подумав, ляпнул мальчишка.

Всхлипывающая Даниэль снова прильнула к плечу Шарля.

— Что, опять в четыре ручья? Плакса она и есть плакса, с тобой с дождя не надо, плащ давно отсырел. Мой, между прочим.

— Всё ра-авно…

— Глупая, довольно утираться плащом. На, держи. — Шарль извлёк из кармана снежно-белый платок и вложил в руку девчонки.

— С личной монограммой Великого? — неожиданно встрепенулась волшебница.

— Да, конечно.

— Не отдам! — победно заявила девчонка.

И как он раньше не догадался, намёк-то достаточно ясный. Шарль снял с пояса кинжал вместе с ножнами, от т а к о г о не откажется и благородная. Ну не меч же ей предлагать… хоть она, похоже, возьмёт.

— Не-е, Шарль меня со свету сживут, скажут, что я вымогала дорогие подарки. Одни ножны, пожалуй, подороже Помпея. Дай посмотреть! — Даниэль кошкой ухватила кинжал. — Не получается, Шарль по любому не получается.

А ведь хо-очется… Шарль переглянулся с Сандро.

— Добро бы только ножны, но и сам кинжал… — Даниэль любовно провела пальцем по изузоренному лезвию, здесь и взрослая залюбуется. — А метательный нож можно? Только настоящий, не запасной!

— Не забудьте вернуть кинжал, — сухо напомнил Сандро.

— Вечно ты всё испортишь! — вскинулась Даниэль. — На держи, сам возвращай!

Пара метательных ножей — уже побывавших в деле, как клятвенно заверил мальчишка — несколько утешили малолетнюю вымогательницу. Даниэль, как водится, разревелась всерьёз, но Сандро, под ласковые уговоры Шарля, не спеша увёл всхлипывающую девицу. Если честно, с немалым трудом, девчонка и есть девчонка, все они одинаковы.

— Благодарю, Великий, вас она слушается, — бросил Сандро напоследок.

— Пойдемте, что вы застыли? — Жан мягко потянул мальчика за плечо.

— А… ага… — выдохнул Шарль. — Как-то быстро она ушла, ты ведь тоже заметил?

Что один, что другая… и храни обоих Создательница! Подросток покачал головой.

Приятели бодро зашагали по полузаросшей тропе, поминутно поминая грешницу Элизабет и добро бы только её!

— И как это у вас получается? — не без зависти протянул Жан. — Даже не поцеловались ни разу! Десяти слов не сказали, пока не принялись её утешать, а эта плутовка…

Придёт время — поймёшь, — важно заявил мальчик. — Ты сперва подрасти! — Шарль лукаво улыбнулся в ответ.

— Ваши клинки, Великий, — спохватился Жан. — Я как предчувствовал, захватил запасные.

— Дело. — Мальчик с облегчением принял ножи, все-таки два клинка не четыре. Меч, пожалуй, не в счёт, разве что против детишек, ведь с матёрым кольчужником всё одно не управиться. — Спасибо, Жан!

Последние ясени-великаны — и тропинка с приставучей крапивой! — вскоре остались за спиной, спасибо Единственной. На сей раз, Шарль решил маленько спрямить дорогу, и дети направились к поросшим лесом холмам. Всё одно выйдешь к лагерю, что бы там ни бормотал Жан.

Мигель, наверное, уже рвёт и мечет, хорошо хоть он записку догадался оставить. Мальчишка опасливо поёжился.

— Куда спешите, ребята? — раздалось из темноты.

Из чернильной тени холма выскользнул — иначе, пожалуй, и не выразишься — и возник близ мальчишек плечистый крепыш, похоже в полном доспехе. Кольчужной чешуи почти что не видно под воронёными пластинами. На плаще нашивки десятника, знать бы какого отряда…

Доспех серьёзный, даже в лунном свете заметно. Ладошка Шарль поползла к оружейному поясу, поближе к заветным клинкам. И мечу!

— Зовите меня Марбо, — представился десятник.

— Ай! — Жан упал на колено, едва не растянувшись во весь рост.

Не успел Марбо снисходительно усмехнуться, вечная морока с этими сопляками, как метательный нож Шарля выскочил из ножен и рванулся вперёд!

Ладонь мальчика легла на рукоять кинжала.

Десятник ошалело потряс головой, изрыгнул невнятное ругательство и воззрился на метательный нож, что вошёл в дубовую ветку, чуть выше его плеча.

Всё просто и незатейливо, пока один отвлекает внимание… Уголки губ Шарля поползли вверх.

— Не иначе из родовитых, — проворчал наёмник. — Ну-ка… — Марбо выдернул метательный нож и взвесил его в руке. — Да и клинок явно не из дешёвых. Стоит, пожалуй, моей кольчуги.

— Ага, — с удовольствием подтвердил мальчик. — Он уже попробовал крови, правда-правда! — Может, поиграем ещё?

— Точно из благородных. Вам бы только играть. Эй, покажитесь вы, оба!

Спаси Создательница… Шарль закусил губу, не разреветься бы прямо сейчас, ведь Богиня не жалует трусов. Двое угрюмо-настороженных наёмников — просто-напросто вышли из темноты — в лёгких пластинчатых доспехах, с арбалетами гвардейского образца. Пальцы на спусковых крючках, что против арбалетов ножи?

Юный Колдун отчаянно переглянулся с Жаном. Бывалые, принимают мальчишек всерьёз и держатся в отдалении, едва докинешь клинок. Свои, быть может и впрямь свои, мало ли отрядов под знамёнами Арелата?

А пароля до сих пор не спросили!

Попробуй драпани в лес со всех ног, у арбалетчиков стрелы на тетивах, запросто положат обоих. Значит… Шарль приосанился.

Лунный диск выбрался из-за пелены облаков, и десятник вгляделся в физиономию Шарля. Надменно-невозмутимую, пожалуй, даже скучающую, у взрослых и не такому научишься. Держитесь, как подобает Великому, и никак иначе!

Взгляд столкнулся со взглядом, у Шарля заломило в висках. И в сон почему-то клонит, а-а-а, ясно, детские игры. Или скорее небольшая проверка.

Выходит, мы балуемся гипнозом с лёгкой примесью волшебства. На уровне деревенских колдуний, из тех, что берут за услуги зерном и дичью. Та-ак, отправим обратно пода-арочек, только сконцентрируемся самую чуточку… ой, что-то в голове зашумело!

Меченое шрамами лицо Марбо вмиг покрылось испариной. Десятник судорожно хватал ртом воздух, как рыба, вынутая из воды.

Мальчишка неторопливо повернулся к Жану, чтобы наёмник увидел его в профиль.

Десятник издал какой-то клокочущий звук и качнулся назад. Пока на шажок, другой, но для начала неплохо.

— Как на монетах… — сдавленно проблеял Марбо.

— Или на моих ордонансах! — тут же подхватил Шарль. — Почему вы жить не хотите?

Арбалетчики ощутимо попятились.

— Э-э-э… — Марбо тоскливо воззрился на лик Единственной.

— Жан, поиграем с ними в рычалку? — невинно предложил мальчик. Непонятно что, но звучит страшновато. И при этом вполне по-детски.

Быть может, сперва поспрашиваем? — выразил сомнение Жан.

Марбо изменился в лице. Арбалетчики переглянулись.

— Ещё помрёт ненароком, — протянул хранитель Святыни.

— Проходите, проходите. Великий, — наконец сломался Марбо. Десятник отскочил шагов на шесть, стрелки последовали его примеру. — Доброй дороги и скорейшего возвращения.

Ага, прямо на расправу к Роберу.

— И клинок, клинок не забудьте!

Всё-таки здорово быть Колдуном. Шарль нарочито неторопливо подошёл к молодому дубку, как следует подпрыгнул — едва достал! — и вбросил клинок на его законное место.

— До скорого свидания! — Шарль величаво наклонил голову, жаль нельзя показать язык. Только руки почему-то дрожат.

Меченое шрамами лицо Марбо непонятно почему отвердело, похоже наёмник принял решение. И наверно не очень приятное для нахальных мальчишек.

Мальчик не выдержал и метнулся к спасительной стене кустов. Ежевика, будь она трижды проклята, и куда до неё приставучей крапиве! О-ой… Мелкие шипы цепляли и раздирали одежду, основательно царапнули по щеке. Шарль от души помянул грешницу Элизабет, разумеется не забыв и себя. Судя по забористой брани, Жану тоже приходилось несладко.

— Бить по ногам, болваны, вы слышали по ногам! — зычно рявкнул Марбо.

Храни Единственная! Продравшись сквозь заросли ежевики, мальчишки помчались что было сил.

— Не мешкайте вы, медвежье отродье! — вновь возопил Марбо. — Дай арбалет!

Шарль круто свернул направо, ближе, ближе к развесистому дубу, но тяжёлый тупой удар — будто древком копья — швырнул мальчика наземь.

— М-м-м… — Мальчишка приподнялся было не в силах вдохнуть или выдохнуть и снова осел на траву.

— Что с вами, Великий? — тревожно вопросил Жан.

— П-пустое… не суетись… — по кусочкам выдавил Шарль. — Доспех не прошибло?

— Пластина выдержала, хвала Создательнице. Всего лишь ха-арошая вмятина, — прошелестел недавний ватажник. — Тише, тише, Великий. — Жан зажал мальчику рот ладонью.

— …вот сам и иди, — донёсся обрывок фразы. — Добро бы один, а то двое. От Бовэ и стен почитай не осталось, всех, всех, всех уложили! По камешку, по камешку разметали, болтают и валуны покрошил, и всё из-за колдовского меча!

Десятник что-то полуразборчиво буркнул.

— Тебя первым и вздёрнут, — раздался спокойный ответ. — Или закопают живьём, его милость крут на расправу. Кто велел пропустить Великого? — стрелок выдержал паузу. — А меча ты случайно не разглядел или слаб глазами? Клинки знаешь ли пламенеют нечасто.

Шарль вопрошающе воззрился на Жана, но тот лишь усмехнулся, успокаивающе кивнул — позже, позже, Великий! — и приложил палец к губам, клятый Марбо снова разговорился. На сей раз, он завёл речь о какой-то небывалой награде…

— Взять щенка, взять щенка… — передразнил стрелок. — Раскудахтался как базарная баба. В общем, сам и иди, да куда тебе, — арбалетчик презрительно сплюнул, — ты же его боишься. Вроде красавчик и меч игрушечный, а как глянет… сразу ноги подкашиваются, впору бежать без оглядки!

— Он их точно не уломает, — Жан сдержанно прыснул. — Во всяком случае, до рассвета.

Шарль согласно кивнул.

— Идти сможете?

Шарль как мог осторожно поднялся. Спина прямо как деревянная, не иначе скоро будет ха-ароший синяк, никак не меньше тарелки. Ничего, Роже размассирует.

— Дело. Только прошу вас без лишнего шума, не ровен час положат оружие. Или того хуже — скончаются с перепугу. Расскажи кому — не поверят. — Жан согнулся от беззвучного хохота. — Ох, про…стите… простите, Великий.

Шарль властно махнул рукой Жану — не пора ли уносить ноги? — и приятель с готовностью подчинился.

— В тени, Великий, в тени, — умоляюще зашептал Жан, — я такого в ватажниках нахватался…. Ещё с дурных глаз затеют погоню, — Жан боязливо оглянулся, — баронства, знаете ли, на дороге не валяются. Пусть не здесь, в Арагоне, но для простых наёмников…

— Баронства?! — Шарль было замедлил шаги и лишь после чувствительного толчка Жана устремился вперёд.

— Баронская цепь только для храбрецов, — нарочито серьёзно уточнил Жан, — потому и светит лишь нашему прославленному воителю. А для тех двоих пограничные владения в Арагоне, — подросток сдержанно усмехнулся, подражая Мигелю, — и понятно рыцарские пояса. Звонкую монету герцог обещал до Бовэ. Пограничные феоды, но всё же… Вы надеюсь очухались? — перебил себя Жан.

Шарль старательно и со знанием дела показал язык.

— Значит, очухались, — Жан даже не улыбнулся. — Как там ваш арбалет?

— Сам же закрепил за спиной, пока достанешь…

— Но ведь достали, Великий… Дайте, толком проверю, мало ли что.

Шарль глухо заворчал.

— Не капризничайте, Великий, — укоризненно добавил подросток.

Шарль с ворчанием выпустил шейку приклада, поскорее бы вернуть арбалет. Кто недавно апельсины таскал, не Жан случайно? Чуть было не засыпались по его милости, Вку-усные, настоящее объеденье, разве что не тают на языке…. Не пропадать же чудо-продукту из-за каких-то сомнений Роже. Жану впрочем тоже досталось, целых две штучки.

— В порядке, хвала Создательнице.

— Ещё бы, в кожаном чехле, — пробормотал Шарль, резво трогаясь с места.

Поросшие дубами холмы уступали место необычно высоким зарослям гречихи, пожалуй, в полтора человеческих роста, да нет, бывает повыше. За неимением лучшего приятели обходили островки бамбука — руби, не руби тонкие стволики всё одно пробарахтаешься до рассвета.

— Нет, так не пойдёт, — Жан уверенно обогнал Шарля, — топчемся и топчемся на свету, словно щенята какие. С этими игрушками, — Жан потряс заряженным арбалетом, — нас не станут и окликать, не надейтесь, Великий. Посчитают за благородных и срежут издалека. При большом везении в ноги.

Шарль молча засопел и поудобней ухватил арбалет.

Жан — надо отдать ему должное — двигался нарочито замедленно, порой протискивался между молодыми стволиками, лишь бы оставаться в тени, но при всём том как-то ухитрялся ступать бесшумно. Не то, что Великий Колдун.

Стоит хрустнуть под сапогом малюсенькой веточке и сразу чувствуешь себя последним раззявой, он-то с ватажниками не бродил. Жан-искусник немедленно оборачивается — хоть бы разок пропустил! — и прижимает палец к губам, то-оже наставник выискался…

Тревожно засосало под ложечкой, мальчишку обдало холодом. И главное ни с того, ни с сего. Вроде смахивает на предчувствие. Или нет? Ладошка Великого коснулась плеча подростка.

— Осторожнее… — выразительно прошелестел Шарль.

— Что-то серьёзное?

Шарль неопределённо пожал плечами. В их возрасте почти всё серьёзно, разве что придётся иметь дело с детишками.

— Бейте наверняка, Великий, а то пока зарядите арбалет…

— Не маленький!

— Только вблизи, Великий, а то в первом бою, — Жан не договорил. — Ночью бывает, изрядно мажут, особенно желторотики, с непривычки.

Жан кажется покончил с подробными наставлениями и круто свернул с малозаметной тропы, поближе к каким-то развалинам. вернее густой тени, что отбрасывала сохранившаяся стена, там-то их никто не приметит. Однако, не пройдя и полусотни шагов, подросток замер на месте. Жан неспешно — только не привлекать внимания! — сделал условный жест и двинулся к развесистому дубу, опять-таки нарочито замедленно.

Шарль не без колебаний последовал его примеру, и несколько томительно-долгих шагов спустя прижался к огромному дубу. Всем телом, как учил недавний ватажник, старательно вжимаясь в неровности, чтобы даже внимательный наблюдатель ничегошеньки не заметил.

— Ну? — шепнул мальчик в затылок Жана.

— Двоих я вижу… вроде бы вижу, стрелки засели на деревьях, — с некоторым сомнением протянул Жан, — по счастью спиной к нам. Замаскировались, ветки поверх доспехов, да и сами доспехи… А-а, вот и третий, рядом с кучей валежника, затаился на вершине холма. Да вы смотрите, смотрите. Великий, — Жан кивком указал направление, — поиграете с ними в гляделки.

— Тише ты, разболтался! — Губы мальчика зашептали знакомое заклинание, надо же отвести глаза провансальским наёмникам. Причём каждому в отдельности, иначе заклинание не сработает. У Жана, как ни странно не всегда получается, сколько испытывали на гвардейцах, а без особого толку…

— Куда? — коротко вопросил Жан, едва они удалились на сравнительно безопасное расстояние.

— Прямиком к лагерю, куда же ещё?

— Два секрета, Великий, — с ноткой раздражения напомнил слуга. — Чем дальше, тем хуже. Не напороться бы на более крупную дичь, что нам явно не по зубам…

— Вот именно, — заговорщицки улыбнулся Шарль. — Да не притворяйся ты, Жан, считай уже проболтался! — Мальчик приложил палец к губам.

У Жана засосало под ложечкой. Сквозь полночное уханье филина и шум лёгкого ветерка доносился отдалённый говор. Зелёный мальчишка — чтоб ему пусто было! — всё-таки сумел сложить два и два.

— Не трясись, Жан, мы всего лишь чуток послушаем, не возвращаться же с пустыми руками. Что я Роберу скажу, он меня точно отправит в Валанс.

— Хорошо бы… — не удержался Жан.

— Не дождёшься! — Шарль тут же показал подростку кулак и устремился к лагерю.

* * *

— Ос-сторожнее, Великий, что, мало пороли? — в отчаянии прошипел Жан. Подросток ухватил Шарля за шиворот. — Вам напомнить, как угодили к ватажникам?

— Те двое в полной броне… — начал было мальчишка.

— Повезло, как не часто везёт желторотикам, — жёстко отмолвил Жан. — Они бы живо с вами разделались — что мы против матёрых мечников? — счастье, что успели глаза отвести…

Шарль счёл за лучшее промолчать, зануда и есть зануда, но крыть в общем-то нечем. Не обращая внимания на ворчание Жана — то-оже мне старший, всего четырнадцать — мальчишка подполз к обширной поляне. Подобраться бы хоть немного поближе, да какое там, клятый Жан сразу схватит за шиворот!

Трое высокородных — да, точно высокородных, достаточно взглянуть на доспехи — негромко переговариваются почти что в середине поляны, даже лиц толком не разглядишь! Сквозь привычные завывания ветра, верно дело идёт к дождю, пробивались обрывки фраз, но из этого много не выжмешь.

А доспехи всё-таки хороши, особенно у благородного огромного роста, что явился в блистающей каталонской кирасе с символом Пламени на нагрудной пластине. Похоже, не пробьёшь и арбалетной стрелой, однако так и тя-янет попробовать…

Охрана держится в почтительном отдалении, ну это дело обычное… Не иначе благородные вдруг пожелали потолковать о высоком — скажем о псовой охоте или о последних сонетах Тардье, и что только взрослые в них находят, скучища и есть скучища, будто мало о девчонках написано!

Ночью, на уединённой поляне, да вдобавок с крепкой охраной…. мальчишка беззвучно фыркнул. А плащи с гербами не захватили из скромности.

— Выходит нам нечего здесь и ловить? Говори, наконец, Луиджи, довольно играть в молчанку! — дошли до сознания мальчика слова благородного в воронёном пластинчатом доспехе.

Жан чувствительно пихнул приятеля в бок, мол, не время зевать, Великий. За дело, чего уж там. Яростные порывы ветра как-то незаметно сменились слабеньким дуновением, как порой бывает перед самым дождём.

— Нет, почему же, — после паузы ответил гигант в блистающей каталонской кирасе, — я своих наёмников сам отбирал, разве что в грязи не копался. Отпетых выдёргивал из под виселицы, иных в Палермо до сих пор ищут. Крови на них… Семь десятков бывалых латников в полной броне, при удаче сила немалая.

— А по сути?

— А по сути, ты опоздал братец, — Луиджи снова замялся. — Против мальчика они не пойдут, скорее сами меня повяжут. После Бовэ… Не Жан же там своротил цитадель, куда ему, если уж ты родился невольником… — Гигант презрительно сплюнул. — Да и здешние совсем озверели. Верны Шарлю, как псы. Как только о чём дознаются, сразу возьмут в кинжалы и порвут на куски, почище серых собачек. Бертуччо, как я слышал, забили оглоблями, по счастью не довели до Мигеля.

— Кошель золота каждому и рыцарские пояса, — напомнил эмиссар герцога.

— Даже и слушать не станут. — Луиджи махнул рукой, — они его просто боятся. Против гвардии дело другое, лишь бы Великий находился подальше. Я всерьёз толковал с Антонино. Мои семь полных десятков и вдобавок отряд Антонино, всего под две сотни. Если сменить знамёна в разгар сражения, — гигант выдержал паузу, — паника сам знаешь, дорогого стоит…

— Ваша милость… — к посланцу герцога приблизился рослый осанистый арбалетчик с нашивками сотника вольной дружины. — Бастард покинул свой пост, не иначе празднует труса. В оправдание несёт какую-то чушь, может успел где хлебнуть, хотя запаха вроде не наблюдается.

— Кто?!

— Марбо, ваша милость.

Сотник подал знак и дюжие насупленные кольчужники — чу-увствуют, что дело запахло жареным — подвели в его милости незадачливого десятника. Без меча и кинжала, как с удовольствием отметил мальчишка и вдобавок с заплывающим глазом, не иначе досталось от сотника. Или же от собственных подчинённых. Тех самых, что следуют за Марбо, как привязанные.

Шарль усмехнулся. И докладывать боязно — кто как не они упустили Великого — и смолчать не решились. Да и не скроешь, пожалуй, ведь Великий не преминёт похвастаться перед взрослыми, быстрокрылая молва живо разнесётся по лагерю, вскоре дойдёт до его высочества, а уж там…

— Говори Марбо, только коротко, — раздражённо бросил высокородный. — Коротко и убедительно, пока ещё цел… — эмиссар герцога положил руку на меч.

Шарль немедленно навострил уши, вслушиваясь в торопливую скороговорку десятника. Пока что вроде не врёт, даже странно как-то, а-а, вот на чём они сговорились…

— …Под конец застыли словно соляные столбы, даже пальцем не шевельнёшь, одно слово — Великий! — скорбно поведал Марбо. — Когда очухались… — Десятник картинно понурил голову.

«Будто школьник перед учителем», — мелькнуло в голове Шарля.

— А герцога ты случайно не разглядел? — не без иронии осведомился высокородный.

— Ни герцога, ни эльфов, ни розовых слонов, — почти огрызнулся Марбо. — Единорогов тоже не наблюдалось, вот незадача! А Великого видел как вас сейчас, да нет, пожалуй, поближе. И Жана, что помог ему разрушить Бовэ, у раба татуировка приметная. Могу дыхнуть, если пожелаете. Что я новых монет не видел, а рисунки вы сами показывали, мальчишка на них, как живой…

— Время уносить ноги, пока они там болтают, — тревожно зашептал Жан.

— Погоди, у меня есть идея, — отозвался мальчик. — Что я гвардейцам скажу, ты об этом подумал?

— Ну, теперь нас точно изловят, — простонал подросток.

— Ага, ага, под дождём! — отмахнулся Шарль. — Предателя я беру на себя, — правитель Арелата поудобней ухватил арбалет. — Ты метишь в высокородного — отрывисто распорядился мальчик.

— В кого именно? — почему-то спокойно вопросил Жан.

— В любого, кто больше понравится.

— Вы приказываете, Великий? — не забыл уточнить слуга.

— Да, конечно. Что, боишься разговора с Мигелем?

— Будто вы не боитесь, — еле слышно буркнул подросток. — Если честно, скорее с Луи, как возьмёт ремень… Я-то раньше думал, что в «Айвенго» добрая половина враньё, — неожиданно сообщил Жан, — а выходит… С вами пожалуй и Раймон не соскучится.

— Довольно заговаривать зубы! — Шарль невольно оскалился.

— И почему я не остался с ватажниками, — почти пропел Жан-искусник. — Только не вздумайте снова заряжать арбалет, новички и не такое выделывают. Как управимся, сразу бежим без оглядки. Напрямик, через подлесок, сломя голову, — словно маленькому разжёвывал Жан. — Если надо за шиворот потащу… о-ох, простите, простите, Великий, в живот-то зачем… Только Хуану не говорите пожалуйста, он мне точно ещё добавит… молчу, Великий, молчу! — Жан зажал рот ладонью.

— …Вешать тебя не ко времени, — как-то буднично подытожил высокородный. — Если сумеем добраться до Шарля, я забуду о вашей… робости. Матёрые кольчужники спасовали перед ребёнком, от овечек вы случайно не драпали?

— Смотря какой ребёнок… — вырвалось у Марбо.

— Что-о?

— Мы с ним быстро разделаемся, — тут же отчеканил Марбо. — Калёными бельтами, шагов где-то с трёхсот, ближе лучше не подходить, себе дороже, — бравого десятника передёрнуло.

— Ба-алван! — рявкнул в ответ эмиссар герцога. — За убитого не получите ни гроша, вы слышали олухи? Мальчик нужен его высочеству живьём, хоть стреножить понятно придётся. И по возможности не слишком напуганным, знаю я ваши шуточки. Слишком уж много завязано на щенка, сколько бы лет ему не исполнилось!

— Время! — хрипло выдохнул Шарль.

— Может не надо Великий?

— Только не вздумай промазать, — с нажимом добавил Шарль.

— Хуан меня точно убьёт… если доживу конечно.

— Ты сперва доживи!

— Та-а-ак, сперва, как водится, совместим прицельную рамку с целью, сам же выбрал на свою голову… Задачка для перворазника, но мишень-то живая, будь этот Луиджи трижды предателем! Шарль досадливо закусил губу. Не зажмуриться бы невзначай, это девчонке какой простительно, да и то… Самое время окончательно задержа-ать дыхание и…

Хлопок арбалетной тетивы казалось стеганул по ушам, Шарль невольно привстал. Луиджи устоял на ногах, но судорожно схватился за горло, хвала Богине, не опозорился. Короткая арбалетная стрела пробила шею насквозь… о-оййй, разглядывать лучше не н-надо… Мальчишка вскочил и устремился за Жаном, чего доброго и впрямь потащит за шиворот.

Послышались арбалетные хлопки. Беспорядочные разрозненные, судя по яростно-суматошным выкрикам, словом обычная бестолковщина… а может и нет… Короткая четырёхгранная стрела вонзилась в молодой стволик, шагах в десяти от мальчика.

— Пока что бьют наугад, — успокоил на ходу Жан.

Вот опять. Мальчишка прибавил прыти. Похоже, сшибли пролетавшего филина, вон как верещит бедолага.

— Быстрее, Великий, быстрее, — в лёгкой панике воззвал Жан, — что вы опять плетётесь?!

Шарль как мог поднажал, попробуй с этой тяжестью обойти взрослых, для них доспехи что кожа, одно слово — наёмники! Кольчуга поддоспешник, да ещё меч, как Жан-то выдерживает, у него лишь немногим легче.

Мальчишки с разбега влетели в заросли бамбучка, всего-то на шаг, другой, но попробуй углубиться чуть дальше, впору звать на помощь кольчужников. Бамбучок основательно прошёлся по физиономии… кровь вроде не капает, и то ладно. Шарль от души помянул грешницу Элизабет, не забыв и о Жане-искуснике, ведь смотреть хоть немного надо! Хотя…

— Может здесь и укроемся, — почти серьёзно предложил мальчик. — Продерёмся ещё на десяток шагов…

— И впору пускать корни, — сухо дополнил Жан. — Если мошка не заест раньше в этой-то сырости. До рассвета по любому не вытерпим, здесь этой дряни… Ничего, по быстрому обежим.

— Сперва обратно прорубимся. — Шарль обнажил кинжал.

Гречиховый лес и бамбуковые островки — по доброй воле не сунешься! — как-то вдруг сменились кленовым лесом, сосен впрочем тоже хватает. И похоже кру-упных медведей — Шарль было замедлил бег — следы кажется свежие.

Сердце лихорадочно колотилось. Шарль жадно хватал ртом воздух, что он железный в самом-то деле, уж лучше бы засели в зарослях бамбучка. Мальчишка с надеждой поглядывал на Жана, будь на его месте Луи, Шарль давно взмолился о передышке.

С ме…ня довольно, Великий, — прерывисто сообщил Жан. Подросток мешком свалился на землю. — Ка…жется оторвались, — слабо улыбнулся Жан, — я их больше не чувствую. Надо полагать устремились в направлении лагеря, ну а мы рванулись в сторонку. Кривой дорожкой надёжней, как водится у лесных братьев… что-то я не то говорю.

— Слушай, ты кого-то подшиб? — нерешительно поинтересовался мальчик.

— Посланца герцога… который всеми командовал. Вы же приказали, Великий! — поторопился добавить подросток. — А вы Луиджи?

Шарль молча кивнул.

— Один стоит другого, — Жан внезапно прыснул в ладошку, — добро бы не углядели в бою…

— Ага, — мальчишка улыбнулся в ответ. — Только не проболтайся Жан, насмешек не оберёшься.

— Что вы, что вы, Великий, я пока что в своём уме. И без того достанется на орехи, не то что кое-кому…

— Нашёл чему завидовать, — привычно ощетинился Шарль. — Ты Плутарха когда-нибудь переписывал, страницу за страницей? А потом отвечай Мигелю… с какой радости опять улыбаешься? — встрепенулся мальчик, — ты давно по лбу получал?

— Что вы возитесь с моим арбалетом? — сменил тему слуга. Жан было привстал.

— Отлежись пока, — ворчливо велел Шарль, — без тебя управлюсь время кажется терпит.

— Не совсем, В-великий, — кое-как выдавил Жан, — ватажники, то есть как их, кольчужники, считай на подходе.

Шарль рывком наложил стрелу — мало никому не покажется! — и протянул подростку заряженный арбалет.

— Ну? В какую сторону драпать? — поторопил хранитель Святыни. — Да ты крепче держи самострел, прямо из рук вываливается!

После основательного подзатыльника — пускай по верхушке шлема, главное привести в разум — Жан наконец заговорил.

— Сам в толк взять не могу, будто эхо в горах, — в голосе Жана звучало отчаяние. — Только начинаешь прощупывать, как тебя же затягивает, — подростка била мелкая дрожь, — а кольчужники словно с разных сторон.

— Значит драпаем, — сухо подытожил мальчишка.

— Ку…да?

— Куда я поведу! — сдержанно рыкнул Шарль. — Живее пока не отобрал арбалет, и не вздумай реветь, ты пла-акса!

Вроде подействовало, вон, как сжал губы и лицо отвердело, даже стал похож на прежнего Жана. Арбалет во всяком случае не роняет.

Миновав кленовое редколесье — вот оно раздолье для арбалетчиков — Шарль взбежал на очередной холм, интересно, который по счёту.

— Отпустило, Великий, — Жан тронул мальчика за плечо. — Если что, я живым не дамся, слово свободного! Калёные бельты для э т и х мизерикорд для себя, — ладошка Жана легла на рукоять кинжала, — Богиня меня поймёт! Я не из слабодушных, Великий, просто, как обухом по башке. — Подросток запинался и прятал глаза. — И прошу вас, не говорите взрослым, у Хуана рука тяжёлая.

Шарль молча кивнул.

— Позвольте я поведу?

— Давно пора.

— Тише, тише, Великий, а то несёмся как мамонты.

Послышался знакомый хлопок арбалетной тетивы и откованный из вечного железа бельт вонзился во влажный суглинок у самого сапога мальчика.

— Бросайте оружие, Великий, — раздалось из темноты.

— И не подумаю! — вырвалось у ребёнка. Шарль старательно показал язык. Не мешает напомнить этим непонятливым взрослым, что имеют дело с мальчишкой, Великий он там или нет.

— Бросайте, иначе положим Жана. Тем более есть за что. После Бовэ…

— Арбалеты оставим, на большее не надейтесь. Или вы ножей испугались?

Шарль ожидающе затаил дыхание — играть, так играть до конца! — уж если не положили сразу…

— Ладно, для начала сойдёт. Не будь вы Великим…

— Жан повесь самострел во-он на ту развилку, где я свой оставил, — с деланным спокойствием распорядился мальчик.

Жан с явной неохотой выпустил шейку приклада, похоже он ждал знака, сигнала, команды, кивка наконец, лишь бы рвануться подальше в лес, а там будь что будет! Всё лучше, чем совать голову под топор. Или под меч, невелика разница. После Бовэ…

— И не вздумай снова реветь, что я не вижу, как губы дрожат. Эй вы великие воители, может, соизволите показаться?

Невидимый собеседник полуодобрительно хмыкнул.

— Почище любого высокородного, впрочем, в вашем-то сане…. Кто сложил оружие — вы или я? Так что идите на мой голос, вы оба. Иначе…

— Пошли Жан, потолкуем малость. Но сперва… — Шарль шагнул к ближайшему дереву и выломал небольшой прутик.

— Зачем он вам? — не удержался Жан.

— Отбиваться от кольчужников, неужели не ясно. Прутик между прочим ореховый, — гордо заявил недавний послушник.

Кто-то коротко хохотнул.

— Долго вас ещё ждать?

— Сейчас, сейчас.

Кольчужники обнаружились в доброй сотне шагов от мальчишек, на песчаном берегу обширного озера. На сей раз всего-навсего двое с добротными арбалетами гвардейского образца. Невысокий коренастый мальтиец, судя по родовым знакам, и рослый широкоплечий бретонец, их выговор ни с чем не спутаешь.

Что это они пятятся помаленьку, верно вспомнили о бедняге Марбо?

— Стоять! — бретонец наконец поднял руку.

Дети послушно остановились.

Выкладывайте клинки на песок, все до единого. И ваш длинный кинжал в первую очередь.

— А без оскорблений можно? — сразу ощетинился Шарль.

— Что? Не понял, Великий.

— Это меч, если глянуть внимательно, — гордо пояснил мальчик.

— Разве? — хмыкнул бретонец. — Даже гладиус и то посерьёзнее.

— Для Великого в самый раз, — твёрдо заявил Шарль. — Лучше у Мигеля спроси.

— Сохрани от такого Создательница! Вы ещё Робера припомните.

— Я и Мальто в своё время прислуживал, — похвастался недавний послушник. — Это меч, не забыл? А то снова в кинжалы разжалуешь.

— Ваша воля, пусть меч, — уступил предводитель.

— Он мой собственный, значит хороший, — не унимался Шарль.

— Как по мне, хоть двуручник, лишь бы положили оружие.

— Прутик я тебе не отдам, — честно предупредил Шарль.

— Ладно, ладно, Великий. Повезло ещё, что детей не завёл, — вслух подумал кольчужник.

— Ты уверен Жюльен? — промолвил мальтиец.

— Ну… бастарды не в счёт. Благо их отцы ни сном, ни духом…

— Попадёшься, Жюльен.

— На всё воля Создательницы, — предводитель глянул на лик Богини, что как раз выглянул из-за облаков.

— И Великого Колдуна, — дополнил ребёнок.

— Помолчите, Великий. Жан знаешь ли на прицеле. Я надеюсь, дошло?

— Ага.

— И ни слова, Великий.

— Ты о деле давай, о деле. Кого первым убивать будешь? — деловито осведомился мальчишка.

— Я-то думал у вас исповедоваться, — укоризненно заметил Жюльен.

— Если Жана пальцем не тронешь.

— И грехи отпустите?

— Смотря какие.

— Спасибо и на этом.

— Пожалуйста, — не преминул ответить Великий.

— Положите оружие, — повторился Жюльен. — Только без ваших ребячьих глупостей, всё равно не докинете. И не улыбайтесь, Великий, как подумаю, что в Предгорье шестерых уложили! — на скулах бретонца заходили желваки. — Как управитесь, ступайте к Джузеппе, — стрелок кивком указав на мальтийца, — он вас живо обшарит.

— Не пойду! — мальчишка замотал головой.

— Это ещё почему? — глаза бретонца превратились в узкие щёлочки.

— Там большущий крокодил, он кусается.

— Где?

— Где, где, прямо у вас за спиной. Ещё немного и без ног останетесь.

Арбалетчики ошалело отскочили подальше от серо-зелёной громадины, одна пасть чего стоит!

— Вот ещё один, — посчитал нужным предупредить Шарль, — самую малость поменьше.

Джузепппе выдал длинную и малопонятную фразу на смеси калабрийского и испанского. Бретонец помянул всех и всяческих гадов, включая безобидных ужей, не забыв конечно и о безымянных мальчишках.

Выставив перед собой ореховый прутик, Шарль направился к крокодилам, что им пусто было, разлеглись на песочке, ещё и зубы п-показывают. Как ухватят, пиши пропало, а-а, не драпать же на глазах у каких-то кольчужников… Крокодилы сытые, по всему видно — э-эх, не следовало дремать на уроках — переваривают последнюю трапезу. Исцарапанные мальчишки им вроде без надобности, сегодня во всяком случае. Интересно, а зверюги об это знают? Крокодилам ведь зоологию не читали. Ведь они к тому же неграмотные, впрочем, кто этих крокодилов знает… Вдруг решат ухватить кусочек… не-е-ет, не стоит себя запугивать, иначе утащат в Прованс. Кольчужники понятно, не крокодилы. Чудовища всего лишь сожрут. Сущие пустяки, если подумать, хотя ноги толком не слушаются.

Убирайтесь-ка подобру-поздорову, нечего людей понапрасну пугать, — звонко начал мальчишка. Голос не срывается и то ладно. Поскорей бы до Жана дошло, старший, как ни крути, его жизнь на кону… неужели так трудно сложить два и два?! — Кольчужники тоже люди честно-честно, с какой радости опять упираетесь?

Плавный магический импульс — спасибо Жану-искуснику — и серо-зелёные громадины зашевелились. Мальчишка шагнул поближе к зверюгам, и выразительно помахал прутиком.

К немалому облегчению Шарля серо-зелёные громадины вняли его внушению и довольно резво потрусили к воде. Снисходительные улыбки наёмников — что поделаешь, заигрался ребёнок — сползли с меченых шрамами физиономий. Кольчужники озадаченно переглянулись.

— Хорошо хоть медведей не наблюдается, — выдохнул Жюльен.

— Как вы угадали? — невинно осведомился мальчик.

Арбалетчики напряженно воззрились на Шарля, что ещё выкинет проклятый мальчишка? Из леса и впрямь донеслось медвежье рычание, надо же повезло!

— Вот и косолапые подоспели прочих я не считаю, — с самым благонравным видом сообщил недавний послушник. — В скором времени познакомитесь ближе.

— Это… всё? — вырвалось у мальтийца.

— Не торопитесь достопочтенные, — улыбнулся Шарль, — вы сперва с медведями разберитесь. Да и не только с ними.

— Бросай свой прутик и побыстрее! — внезапно зачастил предводитель.

— Пажа-алуйста, — Шарль с готовностью подчинился. — Ставки сделаны, кости брошены, талисман мне больше не нужен.

Жюльен взял на прицел сперва грудь, затем физиономию Шарля. Джузепппе последовал его примеру.

— Н-ну?

— Если у вас получится, — отозвался мальчик, — я ведь не случайно выбирал талисман.

Джузеппе сотворил охранительный жест, рослый же северянин ограничился невнятной руганью.

Шарль лишь кротко улыбнулся в ответ, в-вроде бы пронесло, хвала Единственной во всех её воплощениях!

— Ты умеешь недоговаривать, — хрипло рассмеялся бретонец. — Вот и крокодилы зашевелись. Ведь зверушки нас всё одно растерзают?

Уголки губ мальчика поползли вверх.

— Мне казалось, что Марбо перетрусил, — вслух подумал Жюльен. — Мы уходим, Великий, давно пора. Косолапые нас не тронут?

— Я ещё жив, — усмехнулся Шарль.

— Значит, медведи на нас не бросятся?

— Пока я живой.

— И не проверишь, — проворчал арбалетчик.

— Ага, — Шарль попытался растянуть губы в улыбке.

— Может всё же покажете косолапого? — словно между прочим осведомился Жюльен… — Хоть одного, нам много не надо. Что вам жалко, Великий?

— Одного показать никак не получится. Разве что всех, но тогда… — Мальчик опустил руку на меч. Детский, само собой, но за неимением лучшего…

— Там десяток небось? — усмехнулся бретонец.

— Не-е, медведица с медвежатами. И вдобавок полосатая смерть.

— Полосатая кошка? — уточнил арбалетчик. — А барсов сколько появится?

— Ни единого, вот незадача! — Шарль немного расслабился. — Волки вам подойдут? И ещё… — Великий было замялся, — взрослым это лучше не знать.

— Пришибу, говори толком! — взорвался Жюльен.

— Ты смеяться не будешь?

— Что вы, что вы, Великий!

— Точно? — Шарль переступил с ноги на ногу.

— Не тяните кота за хвост!

— Это ты о себе? — заинтересовался мальчик.

— Пришибу, как пить дать. Но сперва высеку от души, чтобы на всю жизнь запомнил! — пообещал предводитель.

— Значит, больно не будет, — сделал неожиданный вывод ребёнок.

— Почему?

— Ты же меня всё равно прибьёшь.

— Язва, — сдался Жюльен.

— А то! Мы о чём сейчас говорили? — вдруг осведомился Великий.

— О драконах свирепых, — подал голос Джузеппе.

— О дракончиках, — поправил мальчишка. — Ты наверно тоже волшебник?

— …

— Да они совсем маленькие, что вы побелели?

— Вот оно как… — бретонец шумно вздохнул. Далеко пойдёте, Великий, если сумеете дожить до рассвета. Наш дозор не единственный. Не возмущайся Джузеппе, Митра нам это зачтет, кто знает, как оно повернётся. Побаиваешься, крепко побаиваешься, вон, как губы то и дело облизываешь, но держишь себя в кулаке, зверушки-то далеко, — обратился наёмник к Шарлю. — Удачи тебе, малыш, надеюсь, больше не встретимся.

Тяжёлые шаги взрослых — кольчужники перешли на бег — вскоре замерли вдали.

— На пустом месте, храни Создательница! — Жан восхищённо покрутил головой. — Ещё немного и поделились бы припасами, лишь бы от нас отделаться! Что с вами, Великий, реветь-то зачем?

— Глупый, это просто п-психологическая разрядка, мне Роже говорил… — Мальчик сдержанно всхлипнул.

— Ну, тогда понятно дело другое, — слуга серьёзно кивнул. — Платок вы, конечно, не взяли, ох, простите Великий, совсем забыл о девчонке, небось, уже хвастается трофеями…

— Девочке!

— Ваша воля, Великий, — Жан порылся в карманах.

— Я сам!

— Сам, сам, но зачем на весь лес, да не трите вы так, потом видно будет!

* * *

— Ай! — Шарль споткнулся о некстати подвернувшийся камень и полетел прямо на глинистую тропу.

— Живее же, Великий, прошу вас, пока по шее не дал! — Жан без особой деликатности подхватил мальчишку за шиворот и помог подняться на ноги.

Шарль молча кивнул и ускорил бег. В плен к герцогу почему-то не хочется. Это если не пристрелят издалека, как всерьёз предлагал Марбо. Калёными бельтами, шагов где-то с трёхсот… постыдился бы против ребёнка!

— Да куда вы снова полезли! — подросток быстро и сноровисто вытянул Великого из зарослей бамбучка.

— Я ещё не очухался, — сообщил Шарль.

— Это заметно. Постоим самую чуточку.

— Может быть, всё же укроемся? В бамбучок и крокодил не полезет.

— Разве что с пьяных глаз, — усмехнулся Жан. — Или персонально за вами.

— Так за чем дело стало?

— В бамбучке не отсидишься при всём желании. Гнус — будь он трижды неладен! — лианы пекучие, да и змей тоже хватает.

— К-каких? — Шарль судорожно сглотнул.

— Гадюк например? Сами с перепугу позовёте кольчужников. Они вас за уши вытащат и ещё посмеются.

— Может всё же удавы?

— Даже и не надейтесь, Великий.

— Побежали Жан, не хочу я к змеям! — мальчик опасливо попятился.

— Только без болтовни.

Шарль в ответ лишь прибавил ходу.

Дети круто свернули — снова этот Жан что-то задумал — и вскоре углубились в заросли крапивы. Жгу-учей пропади она попадом, так и лезет к лицу… это Жан нарочно такую выбрал… всё бы ему воспитывать.

Мальчик сдавленно зашипел, что за ночка сегодня выдалась! И всё из-за нерадивости Жана, мог бы и шепнуть Мигелю несколько слов. Что он в этом лесу забыл, кроме очень вредной девчонки? Хотя с другой стороны… Уголки губ мальчика поползли вверх.

— Шагом, шагом, Великий, — скомандовал недавний ватажник.

— Что?

— Да, да, вы не ослышались. Мерным шагом, вроде бы оторвались немного.

— Спасибо Жан, а то я…

— Да и я, ненамного лучше, — признался подросток. — Весь мокрый, поддоспешник-то кожаный.

— Всё равно от меня получишь, — не удержался ребёнок, — кто Великого в крапиву завёл?

— Сначала доберёмся до лагеря. Тогда и надаёте по шее… если не простите на радостях.

— Даже и не надейся! — запоздало передразнил мальчик.

— Ваша воля, Великий. Но вы кое-что упустили.

— Ты о чём?

— Мне язык почему-то не показали. Странно, правда?

— Вр-редина.

— И только?

— И вдобавок надсмотрщик.

— Как всегда Великий, — с готовностью согласился Жан. — Не ушиблись, вроде немного прихрамываете?

— После крапивы оно как-то не чувствуется, — мстительно отозвался мальчик.

— Ну, теперь я за вас спокоен. Арбалет цел? — спросил Жан на ходу.

— Ка-ажется…. Он же за спиной тогда был.

— Проверю, как остановимся.

— А если не остановимся?

— Вы сегодня видимо не отстанете.

— Само собой. Я любого могу замучить — не без гордости отозвался Великий.

— И меня?

— Тебя в первую очередь.

— Хуже кольчужников, честное слово! — недовольно буркнул подросток.

— Ты ещё сомневаешься?

Жан со вздохом побормотал что-то себе под нос, похоже, очень хорошее.

— Это что похвала? — поинтересовался ребёнок. — С аллигатором меня ещё ни разу не сравнивали.

Недавний ватажник помянул грешницу Элизабет — Шарль лишь усмехнулся — и со вздохом принял арбалет мальчика.

— Ну и как? — после паузы осведомился Великий.

— Вроде бы цел.

— Вроде?

— Чего вы в самом деле хотите, ночь на дворе. Даже звёзды и те затянуло. Если честно, ваши крокодилы из головы не идут.

— При удаче ещё повстречаемся, — мечтательно протянул мальчик. И с кольчужниками, как же без них…

— Не шутите с этим Великий, третий раз мы точно не выпутаемся.

— Как сказать, как сказать… Мало ли зверушек в лесу.

— Дразнитесь, как обычно?

— А то! Что я, не Великий Колдун?

— Точно? — раздалось из темноты.

— Ну… да… — Шарль просительно покосился на Жана.

— Возьмёшь их Пабло. Я прикрою, — приказал всё тот же кольчужник. Разведчик герцога — а кто же ещё? — говорил с арагонским акцентом.

— Ты уверен Хименес? Может, срежем во избежание? — как-то сдавленно предложил Пабло. Каталонец, судя по речи, впрочем какая разница… В войсках герцога и апулийцев немало.

— А награда? — засомневался Хименес. Арагонец, — руку на отсечение — у Мигеля почти такой же выговор.

— Да зачем она кандидатам в покойники? В Бовэ тоже не дураки сидели. — Пабло шумно вздохнул и помянул нечистого.

— Но, но, только не при ребёнке! — попытался всунуться Шарль.

— Может, сразу сдадимся? — язвительно поинтересовался Хименес. — Добро бы взрослый, а то… сам видишь, позора не оберёшься…

— Всё ещё впереди, — вновь подал голос Великий.

— Помолчи ты, щенок! — Хименес коротко выругался. — Не встревай в разговор старших!

— Вы погромче, погромче, глядишь, и услышат в лагере. Меня только ленивый не ищет.

Арагонец что-то сдавленно прорычал.

— И вообще, старший здесь — я, — спокойно сообщил мальчик. — Так считает сама Создательница. Вы что, с ней не согласны?

— Ты поговорить людям дашь?

— До утра надеюсь управитесь? — ответил Шарль вопросом на вопрос.

— Что за приставучий мальчишка попался… — почти простонал Хименес. — Заткнись, пожалуйста, а мы…

— Удерёте куда подальше, — закончил за арагонца Шарль — С этим я не согласный, поиграйте со мной сперва. Ну что вы о мелочах давайте лучше потолкуем об аллигаторах. Крокодилы впрочем тоже сгодятся.

Пабло почему-то охнул и забормотал молитву Создательнице, не забыв для верности и духов Леса, на них теперь вся надежда.

— Ещё полсловечка и бью в ноги, — повысил голос Хименес. — Только заклинаний нам не хватало!

— Вредный какой…

— Ты слышал, несчастье ходячее? — простонал старший из людей герцога.

— Для кого как…

Арагонец разразился забористой бранью, впору заслушаться.

— А ещё? — заинтересовался мальчик.

— Ты о чём?

— Да об этом самом. Только объяснить не забудьте, здесь слова какие-то непонятные. — Шарль повернулся к другу. — Может, прихватим с собой кольчужников, а то скучно одним идти. Заодно развлёчёмся малость. Зря Марбо тогда отпустили.

— Вы и отпустили… наверное.

— Твоя работа, что я не помню?

— В самом деле, Великий?

— А кто посоветовал? — чуть уступил Шарль.

— Зайчик наверно.

— Как по мне скорее лисичка, что тебе подсказала. Так берём с собой наших кольчужников? — сменил тему Великий.

— Давно пора. Чем вязать будем? — подросток поудобней ухватил арбалет.

— Ремнями, как Марбо.

— Как бы не обделались с перепугу.

— Сам их и поведёшь при таком раскладе. Умный какой!

— Держи пасть на замке! — наконец взорвался Хименес.

— Я Жану-искуснику говорю! — огрызнулся мальчик.

— Да у нас в Арагоне такого щенка… — Хименес опасливо примолк.

— Не-е, Великого особо не выпорешь. — Шарль приосанился. — Разве что прибьёшь ненароком. Хотите попробовать?

— Давно пора, — подал голос Пабло.

— Ага, ага, размечтались Вы сдаваться, когда начнёте? — деловито осведомился ребёнок.

— …

— Только сами арбалеты потащите, я вам не помощник, — поставил Шарль дополнительное условие. — В лагере и положите, под расписку как водится. А то я спа-а-ать хочу, время не детское — мальчуган картинно зевнул.

— Давай вместе пойдём, — уныло предложил Пабло. — Не дёргайся, не собираюсь я поднимать лапки, несолидно как-то сейчас… Только ты в авангарде, я тебя поддержу… из кустов.

— Коне-ечно, шагов с семидесяти. Ты почище Марбо, а ещё каталонец!

— Марбо под Сиеной сам в охотники вызвался. Лезть на стены в первой волне почему-то желающих маловато. Помнишь верно тот ночной приступ…

Арагонец утвердительно хмыкнул.

— Из полусотни тогда едва четверо уцелело — сиенцы пленных не брали — и один Марбо на ногах! До конца рубился с сиенскими лавочниками, но дождался второй волны. Доспехи помню в кровище — меня чуть не вывернуло — а он только посмеивается. Выхлебал тогда целую флягу, да и не у меня одного… Давно бы в сотники выбился, если бы не интрижка с племянницей герцога!

— Не-ет, тебя я точно в лагерь возьму, — задумчиво протянул мальчик, — просто грех такого рассказчика упускать.

— Поговори у меня — неуверенно буркнул Хименес.

— Как хочешь, а я его срежу, — предупредил Пабло.

Жан немедленно выстрелил на звук, Шарль последовал его примеру. Дети метнулись в заросли бузины.

Негромкий хлопок арбалетной тетивы — Жан попытался заслонить Великого — но тяжёлая арбалетная стрела скользнула по наплечнику Шарля. Мальчишка едва устоял на ногах.

— Что? — тревожно выдохнул Жан.

— Синяк верно будет… ох, достанется… мне от Роже! — бросил Шарль на бегу.

Дети дружно прибавили ходу.

— Да стреляй ты, Пабло, чего снова медлишь? — командно рыкнул Хименес.

— Разуй лучше глаза… от арбалета считай обломки остались! В два выстрела… чтоб их… снова эти волшебные штучки!

Жан нырнул в непривычно густой подлесок, надо полагать после вырубки. Или лесного пожара. Молодая дубовая поросль уже успела основательно подрасти, даже пригибаться почти не приходится. А кольчужникам герцога — судя по цветистым проклятиям — приходилось несладко. Вот только топот за спиной всё ближе и ближе. Шарль содрогнулся. Сам же их довёл своим языком… Знающие толк в лесных рейдах разведчики умеют охотиться за двуногой дичью. Мальчишка сдавленно всхлипнул. Упорные, пропади они… ведь баронские титулы на земле не валяются.

Шарль было споткнулся о какую-то жердь — ничего же толком не видно! — и тут же снова вскочил. Мальчик помянул клятую жердь, духов Леса, что упорно не желают ему помогать, да и Жану тоже досталось. Подросток лишь усмехнулся и пихнув в спину ребёнка, придал ему дополнительное ускорение.

— Не ото…рваться… наступают на пятки… — обречённо выдохнул Жан.

— Сам слышу! Кто из нас старший… не ты случайно?

Шарль сделал знак другу и устремился к гречиховым зарослям. Подросток выразительно постучал пальцем по лбу, но послушно последовал за Великим.

— Провансальцы… — начал было Жан.

— Помолись за их души, вреда не будет, — уголки губ мальчика поползли вверх.

Не успел Шарль досчитать до пяти, как в просвете между деревьями показались кольчужники. Легки на помине. С разряженными арбалетами — хвала Богине! — попробуй зарядить на бегу! Самострел Пабло впрочем не в счёт, попробуй только натяни тетиву, запросто без пальцев останешься… Или без чего поважнее, как хлестанёт… Ребёнок негромко фыркнул.

Нож послушно скользнул в ладонь, молнией мелькнул в лунном свете и вонзился в вековой дуб у самого носа Пабло. Тот отшатнулся.

— Пабло! Хименес! — звонко выкрикнул мальчик. — Ну как, не надоело играть?

Арагонец было ухватился за меч и коротко, отрывисто хохотнул, насколько хватило дыхания. Пабло в свою очередь помянул грешницу Элизабет, не забыв и проклятого Аримана.

— Всего-то? — весело удивился Шарль. — А ещё чуток, я послушать хочу.

— По заказу не получается, — осмотрительно ответил Пабло.

— Жаль, а я было настроился… — опечалился мальчик. — Жан, не вздумай заряжать арбалет, — спохватился Шарль, — всю погоню испортишь.

Подросток замотал головой.

— Не успеешь, глупый, — прошептал Великий в ухо друга. — Мы выходим, только не вздумайте нам сразу сдаваться. Я ещё во вкус не вошёл, ночь впереди длинная. И зверушек к делу надо привлечь.

— К-каких? — вырвалось у Хименеса.

— Разных. Барсиков например, нет, с барсами вам не управиться. Волки вам подойдут?

Кольчужники ошарашено переглянулись. Хименес привалился к стволу дуба и похоже решил отдаться на волю Создательницы.

Шарль пихнул в спину подростка — что за слуги пошли, всё воспитывать норовят — и чинно выступил из кустов. Жан неспешно вышагивал следом, хмуро озирая ватажников. Ведь порубят обоих в капусту, стоит только Шарлю их раздразнить!

— Вы без арбалета Великий? — глаза Пабло изумлённо расширились.

— А зачем? Я же поиграться пришёл. Только не вздумайте прятаться друг за друга, — не преминул заметить мальчишка, — вроде не маленькие.

Шарль остановился в паре шагов от Хименеса и вперил испытующий взор в меченую шрамами физиономию. Кольчужник явно занервничал, попытался вжаться в дубовый ствол и уставился на свои руки.

У Жана засосало под ложечкой. По уму может и правильно. Лес жесток, люди безжалостны… стоит только дать слабину…

— Вы бы это… на Пабло поглядели, — пробормотал Хименес.

И то верно. Эй, Пабло, что за деревом позабыл? До твоей Иберии вроде неблизко.

— М-м-м…

— Выходи убивец!

— Почему убивец? — выдохнул каталонец.

— А кто меня срезать хотел? Не Жан случайно? Если бы Хименес не промазал тогда…

— Не мешайте исповедоваться, Великий, — скорбно попросил арбалетчик.

— Кому?

— Самой Создательнице, — неожиданно провозгласил каталонец. — А потом и Митре, что её сотворил. Через час быть может, закончу.

— Ты что, всего неделю в кольчужниках?

— Храни… — Белый как мел Пабло пробкой выскочил из-за дуба.

— Исповедуйся на здоровье, они тебя не тронут, — пустил Шарль стрелу наугад.

— Кто? — осмелился спросить Хименес.

— Волки! — вырвалось у Пабло. — Расположились совсем по-хозяйски, будто людей в жизни не видели. То ли пять… то ли семь… и ещё с дюжину за кустами.

— Меньше, — спокойно поправил Шарль. — Две полных семёрки.

Кольчужники как-то обрёчённо переглянулись и дружно уставились на Великого.

— Почему вас волки… — Хименес запнулся.

— Уважают как своего. После битвы с Серыми Псами. Волки серых собачек издавна недолюбливают, — обстоятельно разъяснил мальчик. — Да не тронут вас волки, что я себе враг, всю игру в серединке портить!

— И что дальше, Великий?

— Вы погоните нас к песчаной отмели, там я знаю, крокодилы встречаются.

— Настоящие? — перебил арагонец.

— И большущих немало, — с удовольствием заверил Великий. — Крокодилов я обеспечу, не сомневайтесь. А затем…

— Давайте поиграем иначе, — не выдержал наконец Хименес. — Досчитайте до двухсот не спеша, ну а мы тем временем спрячемся.

— Жан?

— Простите, Великий?

— Рычалка или ворчалка? — Шарль обвёл взглядом кольчужников. — Что по-твоему интереснее будет?

— Мы же в прятки станем играть, — напомнил недавний ватажник.

— Не-е, потом, когда мы этих негодяев изловим. — Мальчик достал и вновь вбросил в ножны дорогой меч. Почти что боевой, если бы не размеры… — Ты ведь тоже книжки читал. Как обычно с негодяями поступают?

— А-а, вы об этом.

— А о чём же ещё? Рычалка или ворчалка?

— Как по мне, уж лучше ворчалка, хоть живы останутся.

— А зачем? — Шарля уже несло. — Добро бы игрались по-настоящему.

— Пленными перед Мигелем похвастаемся.

— Достанется мне от него. — Мальчишка непритворно вздохнул — Как заставит снова учиться… скука зелёная!

Арагонец отвесил церемонный поклон.

— Великий, мы, может, пойдём? Если будет на то ваша воля, — торопливо добавил Хименес.

— Да… ага… — Шарль благосклонно кивнул. — Только спрячьтесь поосновательнее, а то я и рассердиться могу. Стоп!

Ободрившиеся было кольчужники вновь замерли на месте.

— Арбалеты свои прихватите, чтобы всё было по правилам.

— У меня не арбалет, а дрова, — буркнул Пабло.

— Всё равно возьми. Хочешь, свой одолжу?

— Не-е, спасибо, Великий, — каталонец содрогнулся всем телом. — Если попадусь вдруг гвардейцам, арбалет-то у вас именной…

— Скажи, что со мной играл, — Шарль прыснул в ладошку. — Честно-честно, может, поверят!

— Так мы можем идти? — робко спросил Хименес.

— Я считаю до ста пятидесяти — строго предупредил мальчик — Раз… два… — Шарль прикрыл глаза. — Только спрячьтесь по-честному, например, в медвежьей берлоге.

Жан приложил палец к губам и махнул рукой, убирайтесь вы, пока целы!

Топот вконец перепуганных кольчужников вскоре замер в отдалении.

— Жа-ан, они по правде ушли? — еле слышно выдохнул Шарль. Пальцы мальчика сомкнулись на рукояти кинжала, он не промахнётся, если совсем уж припрёт.

— Правда, правда, — недовольно отозвался слуга. — Пойдёмте-ка отсюда Великий, как подумаю, что вернутся кольчужники…

— А они вернутся?

— Скоро узнаем.

— Побыстрее, Жан, что ты медлишь! — Шарль потянул подростка за руку. — Что же мне тебя на верёвке тянуть? Что за слуги нынче пошли… несерьёзные. Почему опять улыбаешься?

— Ваша воля, Великий, — вежливо согласился Жан, — только арбалеты сперва подберём. А бежать, пожалуй, не надо. — Начинающий волшебник ухватил Шарля за шиворот.

— Что… ага… А по шее? — спохватился мальчик. Голос Шарля ощутимо подрагивал.

— Только попробуйте разреветься по новой, всё взрослым скажу! — пригрозил недавний ватажник.

— И попробую, кому-то назло! — заявил хранитель Святыни. — Что, съел?

— Начинайте, Великий, вам ведь успокоиться нужно, — сменил тактику Жан. — Даниэль, я думаю, не узнает, — словно, между прочим, добавил подросток. — Может быть.

— Не дождёшься, ты, зверь! — встрепенулся Шарль.

— В самом деле?

— Кр-рокодил!

— Ожили самую чуточку. — Жан перевёл дух.

— А вот и нет! То есть да. То есть… Что ты вечно меня запутываешь? — разозлился мальчик.

— Здесь лиана ядовитая, ну куда вы суётесь? — слуга мягко оттянул ребёнка назад.

— Всё лучше, чем наши ватажники.

— Ваши собственные? — не удержался Жан.

— А что — нет? — Великий подозрительно засопел, чего доброго и впрямь разревётся. — Жан, а они точно убрались?

— Стоп! — скомандовал недавний ватажник.

Шарль послушно замер на месте.

— Вот ещё лианы поганые, вы как видно по ним соскучились.

— Ядовитые? — мальчик отшагнул немного назад.

— В общем-то нет. Но пекучие… куда там вашей любимой крапиве.

Шарль немедля взмахнул мечом, и ближайшая лиана упала на землю. Мальчик гордо глянул на Жана и усилено заработал клинком.

— Ос-сторожней, Великий.

— Я же длинным мечом, — снисходительно отозвался ребёнок.

— Это меч что ли, по-вашему?

— Ай! Вечно ты под руку суёшься!

— Говорил же я вам, а то эти лианы…

— Ничего, прорубился почти, — отмахнулся Шарль. — Чуточку по пальцам мазнуло.

— Да не суйте вы пальцы в рот, лучше уж промойте в ручье.

— В котором?

— В десяти шагах, вы же видите.

— В двенадцати, самое меньшее. А там точно крокодилов не водится?

Жан скорбно покачал головой и постучал пальцем по лбу, ручеёк-то мелкий, да и больно извилистый.

— Ой, смотри! — мальчишка указал на ручей. — Правда, красивый?

И верно. В лунном свете мелькнула серо-зелёная спина, с мирной рыбкой никак не спутаешь.

— Крокодил! А откуда вы узнали. Ве…

— Крокодильчик, — поправил Шарль. — С четверть метра, не больше. Жаль, поймать у нас не получится. Или ты умеешь?

— Вы зачем идёте к ручью? — сменил тему подросток.

— Мне же руку сполоснуть надо. Ты меня иначе живьем заешь, никаких крокодилов не надо.

— Как бы они вас не заели.

— Пускай только попробуют! Что я, не Великий Колдун?

Жан немедленно обогнал мальчика, лучше уж без пальца остаться.

— И не думай. Жан, я первым пойду! — запротестовал мальчик. — Может, шкуру с аллигатора снимем.

— Крокодила… — простонал Жан.

— Всё равно аллигатора. Даниэль в этом не разбирается, что с девчонки возьмёшь? Представляешь, аллигаторов с кайманами путает… или это одно и то же?

— Сперва воду прощупаю. — Жан послал магический импульс.

— Побыстрее, ты, Жан! И за шиворот Великого не держи, накопил силёнок на хороших харчах.

— Вечно мне приходится за вас доедать. Половину мне оставляете.

— Не-е-ет, пожалуй, побольше. Помнишь ту зелёную кашу?

— Лучше не напоминайте, Великий! — Жан содрогнулся.

— Что же я один должен страдать? Вредина ты всё-таки Жан.

— Как и вы, Великий.

— Ты ещё сомневаешься?

Крокодильчики как ни странно так и не пожелали вразумить Великого Колдуна. Видно смелости не хватило, скромно предположил Шарль. Побоялись отравиться, ехидно заметил Жан, и конечно же получил от Великого.

Прорубившись наконец сквозь лианы, дети направились к цепочке холмов. Если что, недолго и спрятаться, в бесконечных зарослях папоротника можно запросто заблудиться. А вообще-то идея хорошая — Шарль внимательно оглядел папоротники — только с Жаном особо не потеряешься. Или они уже? Надо бы у Жан спросить, но ведь он едва ли признается. Вредина почище… ну, неважно кого. Всё равно вредина малолетняя!

— Вы не заигрались, Великий? — спросил Жан четверть лиги спустя. — С кольчужниками, я имею в виду. Как припомню того же Пабло… — Подросток не скрываясь поёжился. — До сих пор поджилки трясутся.

— Думаешь у тебя одного? Ой…

— Заигрались, как с тем дракончиком.

— Ведь всего на час сотворил!

— А мне — розги! — укоризненно напомнил подросток. — От шатра тогда немного осталось.

— Так второй же был посмирнее. И хорошенький, весь белый в крапинку. — Глаза мальчика заблестели.

— Только хватанул вас за руку. Я перевязал вас, как умел, ещё йодом умоляли не мазать. И вдобавок младший послушник не ко времени вам сласти принёс. Порывался врача позвать, мы едва заставили замолчать.

— Подкупили, как водится. Все пирожные вмиг сожрал и набил карманы печеньем.

— Это разумеется самое страшное.

— Для кого как. Мог бы и Великому немножко оставить. Колдуна дракон почти что подранил, а он… Можно сказать оставил без провианта.

— Это вы о шоколадных пирожных?

— Конечно! Взрослым только не говори…

— Как получится. Извинялся же послушник под вечер.

— Это ты его подучил!

— А на следующий день всё запястье распухло.

— И ладонь, — подал голос Великий.

— Жаль язык не пришлось перевязывать.

— Это как? — заинтересовался Шарль.

— Вы о кляпе что-нибудь слышали?

— Не-а… — лукаво улыбнулся мальчишка.

— С вами всё ясно, Великий. Как дознался Роже…

— Я тебя защищал!

— Ещё больше досталось. Два дня потом пластом пролежал…

— Я тебя сластями заваливал. И книжки дорогие носил. Вот так! Ты когда «Королеву Марго» прочитал? И «Морского волчонка», ему похуже пришлось. И конечно же Эдмону Дантесу, что ты улыбаешься, Жан?

— Вы ещё Робинзона припомните.

— А что? Двадцать восемь лет страдал без девчонок.

— У вас только одно на уме.

— Ага. — Шарль согласно кивнул. — Переходный возраст, мне Роже растолковывал. Как по-твоему, Даниэль по правде красавица?

— Не хуже того дракончика. Разве что кусаться пока не умеет.

— Надо бы Даниэль передать. Похвалы она очень любит. А кусаться скоро научится. Спорим?

— Лучше не увиливайте, Великий. Вы зачем дразнили кольчужников?

— Я же их наказывал, неужели не ясно? — важно разъяснил мальчик. — Пускай страху натерпятся, э т и м только на пользу пойдёт. Покушение на Великого и так далее… Мигель бы попросту вздёрнул обоих. Да и герцог за попытку убийства ребёнка…

Разговор сам собой прервался. Слишком много вокруг валунов, вперемешку с приставучей крапивой. Жан старался держаться чернильной тени холмов, от Великого сейчас мало толку, он ещё очухаться не успел. Разве что Великий заболтает снова кольчужников… или сам положит меч с перепугу, в его-то возрасте…

Да и он сам… даже нож по настоящему не метнёт, сохрани Создательница от ближнего боя.

— За убийство ребёнка вы говорите, — вновь заговорил Жан.

— Ага.

— Даже будь они благородными?

— Что, Мигеля не знаешь? И Жюстен тоже по букве закона… Хотя в герцогстве бывает по всякому. Это ты волков подозвал?

— Не в моих силах Великий. Стая и так сюда бежала, я немного поторопил вожака. Не шутите с этим, Великий, всё висело на волоске. Стоило опомниться тому же Пабло…

— Не трави душу Жан, я и сам боялся по страшному.

— Хоть немного проняло.

— Знаешь, я увлёкся немного, если совсем уж по-честному, — неохотно признался Великий.

— То-то.

— Это ты во всём виноват, так и передам взрослым, — неожиданно заявил мальчик.

— …

— Кто меня воспитывать должен? — Шарль хихикнул. — И пример Великому подавать. Сам подслушал, как тебя Луи поучал.

— Я скорее от вас наберусь. — Подросток невольно фыркнул. — Это после разбойников… Заплатил однажды гадалке полновесный реал… А она между прочим хорошенькая, — перебил себя Жан — Точёная фигурка — пышновата, но в меру — высокая статная, ещё и двадцати нет!

— Статная говоришь, — задумчиво заметил ребёнок. — И не очень старая… взрослая, то есть! — покраснев, поправился Шарль.

— И волосы удивительно пышные.

— А ещё?

— Кожа у неё по-настоящему белая… вы чего хотите Великий? Я ведь с ней… хоть она и поглядывала, — с запозданием спохватился подросток. — При гадалке было двое охранников!

— Может, их совсем не было? А-а, понятно.

— Что понятно?

— Всё, что надо. — Шарль перескочил через упавшее дерево. — Признавайся, Жан!

— Я Роже всё же наябедничаю, — поразмыслив, выдал подросток.

— Сперва правду мне расскажи, — отмахнулся Шарль. — Ты меня воспитывай в лагере, здесь-то что время терять.

— Беда с вами, Великий. Словом девушка раскинула гадательные палочки и потом долго смеялась. Кто там ещё рычит?

— Да медведь какой-то занервничал, — отмахнулся мальчик. — Это мелочи, Жан, ты давай о гадалке.

— Заявила, что в ватажниках мне оставаться недолго. Будто видела, ну, на то она и гадалка. А в дальнейшем меня ждёт о-очень непростая судьба. Мол, в ватажниках куда безопаснее. Пококетничала, предложила молодого вина. Весьма и весьма неплохого.

— Так, так, так!

— И позволила поцеловать себя в щёчку.

— Всего-то…

— Говорю вам двое охранников.

— Мог бы и по правде всё рассказать, — убеждённо заявил Шарль — Заодно приврал бы са-амую малость, чтобы всё было по-честному.

— Ну-ка повторите, Великий, — заинтересовался подросток, — я Роже передам.

— Ты ещё и доносчик?!

— Под настроение, — хмыкнул Жан. — Только с вашего дозволения, ну-у-у, не дуйтесь, Великий. Я ваш верный вассал — ведь проказничать с вами одно удовольствие — но и взрослым угождать надо.

— Только не Роберу, чего доброго отправит в Валанс. Сообщай Луи, если что.

— Или братьям Фуэнтес.

— Договорились, Великий.

— А с гадалкой чем всё-таки кончилось Ты с ней часто потом встречался?

— …

— Я не разболтаю, слово Великого!

— Како-ое там… — подросток испустил вздох. — Получилось бы… может быть, но меня больше предсказание занимало. Как пришибленный, чего вы хотите? Я тогда о соляных шахтах подумал. А в итоге…

— Всё правильно Жан. Терпи, раз ко мне попал.

— Не-ет, добром это не кончится. Повстречаетесь с кольчужником посметливее…

— Кто бы спорил. Дальше я с Хуаном буду играть.

— Попадёт, Великий. Мне в первую очередь.

— Зато к герцогу не потащат Ничего Жан, это приключение не последнее.

— Вы бы лучше в шахты меня отправили, благо есть за что. Или барсов дрессировать, с ними как-то спокойнее.

— А что — дело. Как я барсов ещё не завёл?

— Только не это Великий! — взмолился подросток.

— Ты их скоро полюбишь. Ой! А за что собственно подзатыльник? — полюбопытствовал мальчик.

— По шлему. Вы толком и не почувствовали.

— Всё равно обидно. А барсов я всё-таки заведу.

— Зачем?

— Тебе назло. Мир?

Мир. Только крокодилов руками не трогайте.

— А играть? — возмутился Шарль.

— Я Богине нажалусь, — пригрозил Жан.

— Эт-то как?

— Помолюсь и всё расскажу в подробностях.

— Будто она не знает, — опасливо буркнул Великий.

— Знает, да не обращает внимания. Пока я не наябедничаю.

— Только этого мне сейчас не хватало. Подзатыльник я тебе понятно припомню.

— Ваша воля, Великий. Вы идите скорее, а то снова примусь за воспитание.

— Может, барсов поищем? — лукаво вопросил мальчик.

— Храни Создательница!

* * *

Выброшенный арбалетной тетивой бельт — из вечного железа понятно — устремился в промежуток между деревьями.

— Попали Великий? — отрывисто спросил Жан.

— Ка-ажется да… — неуверенно протянул мальчик.

— Точно?

— Или нет, — поправился Шарль. — В косулю-то точно.

— М-да…. Всё Хуану скажу, — безнадёжно пригрозил Жан, — с арбалетом будете засыпать.

— Ты поярче пожалуйста распиши, — воодушевился Шарль — тогда может, позволят охотиться. Как по мне, лучше на птиц, ведь зверушек жалко. Обещаешь?

— Или сам с вами займусь — уточнил Жан — Погоняю вас почище Хуана.

— Сам первым промазал! — затараторил Великий. — Едва стрела по шлему скользнула.

— Да когда это было! — отмахнулся подросток.

— Минут сорок назад, — мягко уточнил Шарль. — У кого потом зубы стучали?

— У обоих Великий, — Жан закусил губу.

— У тебя всё же побольше. Кто потом тебя успокаивал? — вновь напомнил мальчишка.

— Зато я спугнул того обалдуя.

— Наверно.

— Вы вообще-то кольчужников видели? Как стреляли, я имею в виду.

— А кто его знает… А ты?

— Храни вас Создательница! И кольчужников заодно.

— Об этом можешь не беспокоиться, — буркнул мальчишка.

— Что верно, то верно, — с готовностью подтвердил Жан, — арбалет-то правильно зарядили?

— Давно получал? — немедленно надулся ребёнок. — Завёл моду дразниться… что я тебе совсем маленький?

— Не совсем.

— А по шее? — тут же ощетинился Шарль.

— Много хуже, — скорбно выдохнул Жан.

— Это как?

— Вы Великим стали, в вашем-то возрасте… На беду несчастным кольчужникам.

— И бедной косуле, — довольно поддакнул ребёнок.

— А куда мы собственно направляемся? — спохватился подросток.

— Я думал, ты нас ведёшь… Кто из нас старший?

— Оба хороши, — заключил недавний ватажник.

Шарль приостановился и замер, прислушиваясь.

— Что в ручей-то влезли Великий? Или…

— Влипли по настоящему… — еле слышно выдохнул мальчик.

— А-а-а…

Шарль потянул подростка за кольчужный рукав и кмнулся напролом в заросли ежевики.

— Зачем? — спросил Жан на ходу.

— К-кольчужники, я почувствовал, — скупо отозвался Великий.

Грубая солдатская ругань и проклятия по адресу несносных мальчишек заставили Жана убыстрить шаги. В ежевике при всём желании не побегаешь, проще простого без глаз остаться.

— Куда? — осмелился спросить Жан, едва они продрались через заросли ежевики.

— Куда угодно, — мудро отозвался Великий, — лишь бы от них подальше.

— Тогда в сторонку, — рассудил Жан, — по прямой они нас изловят.

— Веди быстрее, пока по шее не дал! Сам же первый всего боишься!

— Нет, вы!

— Нет, ты! А по шее?

Мальчики невольно жались друг к другу. Жан подтолкнул в спину Великого, и дети ринулись вперёд Или всё же в сторонку, поди разбери, с этой перепалкой всё в голове перепуталось.

Рослый плечистый кольчужник плавно вынырнул из тени холма. Жан лишь коротко ахнул. Здоровенный, куда до него Марбо. Один, пока что один. Прикрывается щитом, явно опасается арбалетов мальчишек.

Метательный нож Шарля прозвенел о нагрудник наемника и бессильно упал на траву. Щит похоже нарочно отвёл, издевается над детьми, зараза!

— Всё, попались голубчики, — снисходительно усмехнулся гигант.

— Дракон! — звонко выкрикнул Шарль прямо в лицо кольчужнику.

— Настоящий? Живой?

— Сотворённый, пропади он… Мы кого-то не того вызвали, спасибо хоть не летает. — Шарль оглянулся. — Может, ты с нами пойдёшь? Если выживешь, я тебе двести ливров пожалую.

— Храни… Так он за вами бежит?

— За тобой что ли? Скоро он обратно развеется, — подбодрил мальчик кольчужника.

— Когда?

— Скоро, я сказал! Если до этого не прикончит.

Кольчужник неожиданно отшатнулся и сделал знак проходить. Какой вежливый наёмник попался… Шарль на всякий случай показал язык — боязливых всегда нужно учить, ему-то ещё простительно — и дети пронеслись мимо.

— Убирайтесь куда подальше, эта тварь особо не разбирает! — выкрикнул Шарль напоследок.

— Благодарю, Великий, — раздалось из темноты.

— Спасибо!

— Поскорее бы вам в лагерь вернутся.

— Вместе с вашим драконом.

— И дожить до рассвета.

— Вы его против нас вызывали?

Что их там целый десяток… а-а впрочем неважно. Не стреляют и ладно. Буквально полминуты спустя — попробуй толком подумать, когда клятые кольчужники дышат в затылок — мальчишки влетели в развалины какого-то строения Древних. А возможно и не строения, никакой крыши-то нет. С трёх сторон гладкие отвесные стены высотой в полтора роста взрослого. А с четвёртой — откуда они прибежали — сплошное переплетение кустов, едва продрались, если по-честному. И кольчужники за кустами, судя по ругани. М-да…

— Они же нас сюда загоняли! — зашептал Жан в ухо мальчика.

— Что ж неплохо.

— Почему, Великий?

— Значит боятся.

— Кого?

— Меня. И дракона свирепого, — гордо заявил Шарль. — Но меня в первую очередь.

— А у вас между прочим губы дрожат.

— Только у меня одного? — огрызнулся Великий. — Что ты шепчешь?

— Боюсь… — признался подросток.

— Даниэль-то ещё простительно.

— Она бы уже визжала, — неожиданно всхлипнул Жан.

— То-оже верно.

Шарль сделал знак замолчать и замер прислушиваясь. Больше конечно к Жану, разревелся всё же, хоть и по-тихому. Его-то сразу прикончат, стоит угодить в лапы кольчужников.

За стеной кустов кто-то прокашлялся:

— Вы, Великий?

— Здесь я, здесь чего медлите? — огрызнулся Шарль.

— Вас чудовище ещё не сожрало?

— Уже доедает.

— А серьезно, Великий?

Не сожрало, хотя и не по вашей вине. Он развеялся будто дым, как всегда бывает с драконами.

— Да?

— Мы с тобой, пожалуй, встречались, — наконец дошло до Великого. — Бретонский выговор ни с чем не спутаешь, — вслух подумал ребёнок. — Вы с Джузепппе чуть было крокодилам на зуб не попались.

— Жаркое было дело, — неопределённо отозвался бретонец. Что-то в голосе арбалетчика подсказало Шарлю, что особо развивать тему не стоит. — Меня зовут Жюльен, если вы ещё не забыли, — чинно представился бретонец. — Эй, вы там точно одни? — повысил голос Жюльен.

Жан умоляюще глянул на мальчишку и для верности пихнул Великого в бок.

— Ну? — поторопили из-за стены кустов.

— Не-а… — по возможности спокойно протянул Шарль.

— Кто ещё?

— Белочка симпатичная, — начал добросовестно перечислять мальчик — небольшой ёжик, что в траве за кем-то охотится. И конечно же муравьи Раз… два… три… четыре… что мне до рассвета считать?

— Язва, — не без одобрения проворчал бретонец.

— А то! Ах да, чуть не забыл ещё лягушонок маленький — спохватился Шарль. — Вы не раздавите малыша ненароком.

— Нет, с тобой не соскучишься.

— И Робер мне так говорит, — тут же поддакнул Шарль.

— Магистр «Серебряных… — бретонец словно запнулся. — Храни Создательница! А медведей случаем не наблюдается?

— Целых четверо на стене.

— Эт-то как? — чуть не поперхнулся кольчужник. И не он один.

— Не в то горло попало? — заботливо осведомился ребёнок. — Вы водички попейте, водички, мне всегда помогает. — Или попросту подавились чем?

— Ты мне о медведях скажи!

— Это скучно. Хотите о том драконе ещё расскажу? Я о нём тако-ого придумаю, сами по деревьям попрячетесь.

— Придумаете?

— Что, уже и придумать нельзя?! — возмутился Великий.

— Ну, пожалуйста, Шарль, расскажи о медведях.

— Наконец-то до волшебного слова додумался. Мишки нарисованы ещё во времена Древних, — успокоил разведчиков Шарль. — Краси-ивые…

— Я вообще-то о настоящих спрашивал.

— Так ведь здесь кольчужников не наблюдается, — невинно ответил ребёнок.

— Ну-ка повтори…

— Сами думаю поняли. А не поняли — я не виноват. Правда, Жан?

— Нам только косолапых в этом закутке не хватало, — нашёлся недавний ватажник. — Как по мне, лучше уж лоси.

— Думаешь у меня получится?

— Рогачей хватает везде.

— Снова ты дразнишься! Как вернёмся в лагерь… — Шарль показал кулак.

— Отомстите, дело привычное. — Жан согнулся от беззвучного хохота. Что это с ним такое творится?

За кустарником послышалось тревожное перешёптывание. Шарль понятно прислушался.

— Да он…

— Привирает, неужели не ясно? Согласись, почтенный Трюшо?

— Верно. Всё верно, Рамирес. Выпороть бы его за непочтение к старшим!

— Жана или Великого?

— Слугу конечно. Великого как-то боязно.

— Изворачивается, чего побелели? — победно гаркнул Трюшо. — У меня четыре племянника. Как начнут валить друг на друга…

— Дело. Как я понял добровольцев у нас достаточно, — сухо подытожил бретонец. — Трюшо и рубака Рамирес, для начала совсем неплохо.

— Мы вообще-то ребят подбадривали, — перешёл на шёпот Трюшо.

— Как навалимся всем отрядом, — поразмыслив выдал Рамирес.

— С вами всё ясно, — хмыкнул Жюльен. — Эх, Рамирес, Рамирес… попусту болтать мы все мастера.

— Кто ещё пойдёт к Великому в лапы?

— У меня что — лапы? — вслух подумал мальчишка. — Толком даже арбалет взвести не могу.

— Кто пойдёт к ребёнку, я спрашиваю? — изменил формулировку бретонец.

— Это не болотных драконов рубить, — отозвался кто-то.

— И в контракте об этой жути ни полсловечка.

Кольчужники одобрительно зашумели.

— Полсловечка… заразился от мальчугана? — фыркнул Жюльен.

Шарль ободряюще улыбнулся другу, при удаче они сами себя запугают. И Великого заодно, та-ак и тянет разреветься всерьёз. Если бы не Жан…

А сейчас-то он? Шарль провёл рукой по щеке. Удержался, хвала Единственной, в его возрасте распускать нюни…

— Пабло с вами? — решил помочь кольчужникам Шарль.

— Что? — вырвалось у бретонца.

— Плечистый, в недешёвой лангедокской броне, говорит с каталонским акцентом.

— М-да… А зачем он тебе?

— Привет хочу передать. Я Пабло свой арбалет предлагал, а он взять отказался. Странно, правда?

— Смотря, как предлагали, — буркнул Жюльен. — Ты что, серьёзно малыш?

— За малыша ответишь. Вы тех двоих о волках основательно пораспрашивайте, — сладко пропел Великий.

— Храни…. Пабло, он не выдумывает?

— Змеёныш…

— Значит, не привирает. Вредничает, конечно, но для ребёнка…

— Спа-асибо, Жюльен, — отозвался Шарль. — Я тебе всё это припомню. Малыша в первую очередь.

— А что — неправда? — парировал арбалетчик.

— Кр-рокодил! И… и…

— Болотный дракон, — охотно дополнил Жюльен.

— Ты меня по-взрослому не запутывай! Динозавр ты озёрный! Вот так.

— А в чём собственно разница? — коварно осведомился бретонец.

— Вр-редный какой…

— Повторяетесь, Великий. Птеродактиль вам подойдёт? Или скажем ихтиозавр.

— Верно долго в школе учился.

— Какое там… Охранником при пансионе для благородных девиц. Потому и сбежал в кольчужники.

— Дело понятное. — Шарль солидно кивнул. — А она… была очень красивая? — перешёл к главному мальчик.

— Не то слово! Мы ведь с ней одно время… — бретонец будто запнулся на полуфразе.

— Целовались? — выручил арбалетчика Шарль. — И часто? Ты по сути давай Жюльен, что мне клещами вытягивать?

Бретонец — и похоже не он один — издал нервный смешок. Странные всё-таки эти взрослые.

— Не получается по сути, Великий. Детям это знать не положено.

— Ты уверен. Потихоньку, по чуточке, я разрешаю.

— Богиня точно уверена. Вы же сами наставляли прихожан, надо полагать и пригожих девиц.

— Пропади они пропадом эти девчонки! — от души высказался Шарль.

— Почему ещё? — живо спросил Жюльен.

— Житья от них нет! Что я мёдом намазанный? Ой… — Шарль прикрыл рот ладошкой. — А твоя красавица? — всё же не утерпел мальчик.

— Дозналась влиятельная родня, мы и без того ходили по краю. Чудом ноги унёс. А девицу спешно выдали замуж. Может, сами к нам по-доброму выйдете? — неожиданно предложил кольчужник. — Отнесёмся со всем почтением.

— Трилобит!

— Моллюск значит… А ещё?

— Волкозавр!

— Что-то я таких не припомню. Эдафозавр вам надеюсь сгодится?

— Кто, кто?

— И чему только послушников учат?

— Мы до эфозавров ещё не дошли, — густо покраснел мальчик.

— Или прогуляли под настроение.

— Не твоё дело! А как же тогда по правильному?

— Э… да… фо… завр, — терпеливо повторил арбалетчик. — Ракоскорион вам подойдёт?

— Фу-у, гадость…. Я и сам получше придумаю, — торопливо повторил мальчик.

— Не буду вам мешать. Что-то ты Пабло замолчал. Не желаешь облегчить душу?

— Зря мы его тогда пожалели, — грозно рыкнул кольчужник.

— Наоборот, — ехидно уточил Шарль.

— А подробнее.

— Не-е, пускай он пока говорит. Я ещё маленький по серьёзному обвинять старших. Пусть расскажет, а я соглашусь. Может быть.

— Не томи, Пабло, всем интересно. Бедному Марбо в первую очередь.

— Его вроде и нет, — каталонец с шумом выдохнул воздух.

— Мы Марбо перескажем, — заверил Жюльен.

— Сам себя не узнаешь.

— Как обычно, Пабло.

— Да, Великий, — каталонец ощутимо замялся, — в лагерь нас хотел отвести, — но потом — спасибо Жану! — приказал нам…

— Сдаваться?

— Хуже, Жюльен, намного хуже. В прятки с ним поиграть. Повелел нам спрятаться в медвежьей берлоге, а не то он нас…

— Дальше, дальше!

— Я и не понял толком — в волков или косолапых. Может вообще обратил бы в пепел.

— До такого и Марбо не додумался бы, — подал голос Джузеппе.

— Ты не шутишь? — не без сочувствия спросил бретонец.

— Всё правильно Великий? — воззвал к Шарлю Пабло.

— Мы вообще-то больше о крокодилах болтали, — рассеянно поправил мальчишка. — Ну, это так, к слову. Почему ты кстати признался?

— Вы бы такого всем наплели!

— Это я умею, — не без удовольствия подтвердил Шарль. — Что поделаешь, возраст шальной. А Хименес до сих пор жив?

— Что ему сделается, — ответил Пабло. — Только молится подозрительно часто. И добро бы только Создательнице, но и вас поминает частенько.

— Правда-правда? — Шарль приосанился.

— Клянусь тенью Создательницы!

— Что заслушались, как бараны, он же время попросту тянет! — раздался возглас Марбо.

— Ты откуда на наши головы взялся? — огрызнулся бретонец.

— Здесь и был, в тени папоротников.

— В кустах значит сидел?

— Это вы кустами отсиживаетесь! — рыкнул Марбо.

— Ты первый пойдёшь? — осведомился Жюльен.

— И сквитаюсь с щенками!

— Простите его Великий, — извинился за десятника бретонец.

— Ничего, я успел с вами привыкнуть, — отмахнулся Шарль. — Пускай идёт. Только обязательно с арбалетом и при полном доспехе, чтобы всё было по-честному. Правда, Хименес?

— Отвяжись, ты зараза!

— Что есть, то есть, — охотно согласился ребёнок. Ну, давай Марбо, я сегодня кажется добрый. Спасибо Жюльену. Убивать тебя наверно не стану. Только ты не ругайся по-чёрному, ещё Богиню оскорбишь ненароком.

— Я…

— Да не стану, слово Великого! Чтобы мне сейчас провалиться. Ой!

— Что с вами Великий? — вежливо поинтересовался Жюльен.

— Провалился в какую-то яму. Мне почти что по плечи, — сконфуженно признался мальчишка. — Помоги ты выбраться, Жан, вечно лентяйничаешь.

Подросток принял арбалет Шарль и одним рывком — деликатничать сейчас не ко времени — вытянул мальчишку из ямы.

— Пусть Марбо немного спирта захватит, надо промыть царапины, — распорядился Шарль.

— Серьёзные?

— Глаз не задело. Так мы не управимся до полудня — недовольно заявил мальчик. — Для начала посылайте Марбо, а там посмотрим.

— Джузеппе, одолжи-ка свой амулет, — попросил десятник.

— Который?

— Тот, что освятил сам Великий.

— Думаешь, поможет?

— Сам ведь Шарль к нему прикасался, так что точно не повредит.

— Тоже верно.

— Начина-а-а-ается… Дети отчаянно переглянулись.

Шарль торопливо благословил Жана, и еле слышно отпустил ему все грехи. Подросток благодарно кивнул, опустился на колени и приложился к его чумазой ладошке, как и подобает при отпущении. Великий поспешно отдёрнул руку — не до ритуалов сейчас — и поудобней ухватил арбалет, на него считай вся надежда.

— Н-не… надо Великий — на грани слышимости прошелестел Жан.

— Что?

— Как услышат арбалетный хлопок, сразу кинутся напролом, — зашептал Жан в ухо мальчика. — Всем отрядом Великий. Поиграем пока что в волшебников, самострелы на крайний случай. И не хорохорьтесь, Великий, не то я арбалет отберу.

— Только попробуй!

— Тише, тише, услышат.

Мальчик обрёчённо кивнул — вытянулся Жан на хороших харчах — то-оже мне старший выискался.

— Может, отдадите пока арбалет? — поколебавшись, спросил подросток.

— Не дождёшься! А по шее?

Вот и шаги Марбо. Шарль вздрогнул всем телом. Неспешные, уверенные… может сразу сдаться Жюльену, благо он предлагал. Или даже Хименесу… Жан встряхнул Великого за загривок.

Шарль показал кулак и для верности скорчил гримасу. Подросток только вздохнул.

Рука взрослого в латной перчатке отодвинула последнюю ветку, и Марбо выступил из кустов.

— Ваш кинжал, Великий. И арбалет, — властно потребовал десятник. Я услышал, как вы шушукались.

— Может, слышал, да не всё понял! — Шарль закусил губу.

— Урона вашей чести не будет, если вы сдадитесь отряду разведчиков. Положите оружие, Великий.

— Сам возьми, раз такой умный! — Шарль передал арбалет Жану, не спеша сорвал с куста зелёный листочек и бережно опустил на ладошку.

Десятник чуть подался назад, для начала уже неплохо.

Несколько томительно-долгих мгновений — интересно как ему сконцентрироваться, если голова идёт кругом? — и листок озарило молочно-белое свечение. На минуту наверно хватит. Пожалуй, и на все две, если Жан поможет.

Марбо прерывисто задышал, не отрывая взгляд от листка, выхватил длинный широкий меч и с воплем ринулся к Шарлю. Где-то не полдороге бравый десятник зацепился за выступающий корень, попытался извернулся в падении и весьма основательно приложился затылком о трухлявый древесный ствол, наполовину скрытый в траве.

— Что там с нашим Марбо?! — воскликнул Жюльен.

— Всего лишь сомлел с перепугу, — отозвался ребёнок. — Я и к делу-то не успел приступить До утра наверно очнётся, не дракон же его покусал.

— А кто? — не унимался бретонец.

— Говорю вам, обычный обморок. Жаль нюхательной соли под рукой нет, тогда бы живо очнулся.

Жан тем временем быстро и сноровисто вязал Марбо, позаимствовав пояс десятника. У него и мамонт не вырвется, школа ватажников!

— Кто… — Марбо было приоткрыл глаза.

— Спи, спи, мой хороший. — Шарль похлопал десятника по щеке.

Глаза Марбо вновь помутнели.

— Кому мы теперь будем сдаваться? — подмигнул Жан.

— Лисичке — уверенно ответил Великий.

— Лучше белочке.

— Барсучку, если вдруг появится.

— Вот бы и мне бы в барсука обратиться, — подал голос Джузеппе.

— Это нам не подходит. Барсучок и никак иначе! — задорно отозвался Великий.

Жан заливисто рассмеялся. Подростка поддержал Джузеппе, ну а вслед за ним и добрая половина кольчужников.

— Что столпились, как овцы? — раздался уверенный бас. — И вдобавок ржёте, как лошади.

— Благородный Арман! — охнул кто-то невидимый.

— Он самый. Что столпились, как овцы на водопое? — повторил благородный. — Не иначе взяли Великого?

Торопливые оправдания кольчужников — и в особенности участь Марбо — почему-то не прибавили благородному оптимизма.

— Арман из рода Декри, — представился высокородный. — Опоясанный рыцарь и постоянный командир авангарда у сиятельного барона Дюранса.

— Шарль, — буркнул в ответ мальчишка.

— Почему не представились полностью?

— Из чистой вредности, неужели не ясно?

— Вот оно что — опоясанный рыцарь понимающе хмыкнул. — Выходите, Великий, или мы атакуем.

— Может, вы мне сдадитесь? — не без яда предложил мальчик. — Очень интересно получится.

— Как домой после этого возвращаться? — вслух подумал Жюльен.

— Но зато прославитесь на всю Францию.

— Довольно! — рявкнул Арман. — У вас есть десять минут на размышления. А потом мы атакуем все разом.

— Что-то я настенных часов не вижу.

— Ах да, вы же время не чувствуете. Не дольше чем вы завтракаете.

— Это очень долго получится, — честно предупредил Шарль — Я ведь кушаю не спеша, пока выберешь подходящее блюдо… Плохо, что пирожные не всегда подают.

— Тогда время походного завтрака. Всухомятку и без вина, — отрезал Арман.

— Может, ты один ко мне подойдёшь? Потолкуем, жизнь гарантирую.

— После Марбо? Размышляйте, Великий, время пошло.

— До обеда, пожалуй, управлюсь, — громогласно сообщил Шарль.

— Что за непослушный ребёнок попался…

— Тоже мне открытие! Дома меня вечно пороли.

— Вы и мёртвого из себя выведете.

— Благородного это точно, — не остался в долгу мальчишка.

— Время, время, Великий. Я вас больше не слышу.

— Эфозавр!

— Кто-кто? — откровенно удивился Арман.

— Ящер очень-очень противный. Вроде тебя. Он в болотах змеюшек ловил.

— Эдафозавр, — попытался поправить Жюльен. — Как я понимаю, он в болота нечасто.

— Я тебе вообще-то не спрашивал — оборвал кольчужника Шарль. Кто из нас Великий Колддун? Ах, молчишь? Ну и правильно. Не мешай Великому думать! Вот так и не вздумай улыбаться, Арман.

— Я ведь вроде не улыбаюсь.

— Собираешься, что я не чувствую? К тебе Жюльен это тоже относится!

— Спаси Создательница! Он всегда такой вредный? — устало спросил Арман.

— Вы бы лучше Хименеса пораспрашивали, — отозвался Жюльен. — До сих пор не может очухаться. И Пабло туда же! С какой радости возносишь молитву?

— Укрепляю дух перед будущей битвой, — сообщил каталонец. — И вам того же советую. Ты когда Святилище посещал, нечестивец?

— …

— Случайно не в позапрошлом году?

— В этом, Пабло, этом, Лун восемь назад. Согрешил с одной очень непростой девицей, вот и надо было срочно покаяться. Пожертвовал всё, что прогулять не успел, без малого восемнадцать реалов. Жрец — хвала Богине! — не подвел и назначил мне суровую епитимью.

— До сих пор вся спина в отметинах от плетей, — хохотнул кто-то, — будто с каторги недавно сбежал, аж смотреть страшно.

— Зато не выдали родичам той девицы, — возразил Жюльен, — а у них разговор короткий.

— Ага, сразу в кинжалы.

— Дикие люди, — вздохнул Жюльен. — Я и к делу-то не успел приступить…

— Потому что они помешали, — подал голос Арман.

— А на проповедь нас каждую неделю гоняют, вы уж простите Великий. Не в Святилище, но всё же…

— Всего-то, — хмыкнул Пабло. — И ещё надеешься уцелеть? Драка будет нешуточная, сердцем чую.

— С мальчишкой? — не удержался бретонец.

— Вспомните о бедолаге Марбо. Если жив останусь, пойду в охранники при Святилище. Я ведь особо не зверствовал, разве что в далёкой Калабрии, да и когда это было!

— Вы слышали Великий?

— Ага.

— Рекомендацию может напишете? Мы ведь вроде знакомы.

— Напишу, что ты сражался со мной и всем сердцем обратился к Богине. О прочем лучше помалкивать, — мальчик хихикнул. — Не поверят, что в прятки играли.

— Или наоборот поверят. После серых собачек, — каталонец шумно вздохнул.

— Ты ещё о драконах не знаешь… — Шарль выдержал паузу.

— Кончай наконец, Пабло! — взревел Жюльен.

— Не мешайте, я с Создательницей разговариваю, — отмахнулся кольчужник. — На неё теперь вся надежда. И на милость Великого.

— Да, случай тяжёлый, — изрёк Арман.

— Вы Великому подумать дадите? — вмешался ребёнок.

— Молчу, Великий, молчу.

— Отойдите и пошепчитесь, если совсем уж приспичило, — бросил Шарль напоследок.

Судя по звуку, Арман извлёк и вновь вбросил в ножны боевой меч.

Шарль повернулся к Жану:

— Ну?

— Дайте я сперва сотворю полог тишины, — предложил начинающий волшебник. Губы Жана беззвучно зашевелились.

— Да быстрее, копуша! — зашептал Шарль.

— Не мешайтесь, Великий! — огрызнулся подросток.

— Долго я ждать не буду. Как навалятся хотя бы втроём…

— И на том спасибо. Помолчите пока, Великий. Не то взрослым пожалуюсь.

— Арману или Жюльену? — быстро спросил мальчишка.

— Жаль, что кляпа под рукой нет, — вздохнул Жан.

— Одно слово — ватажник, — не остался в долгу Великий.

— Что вы снова как маленький?

— На себя посмотри!

— Шарль по счастью примолк, и волшебник приступил к заклинанию.

— Всё. Поставил, хвала Богине, — вскоре промолвил Жан.

— И надолго?

— Минут на пять.

— А о деле? — поторопил Великий.

— Может не надо? — Жан отвел взгляд. — Всё меньше реветь.

— Тебе? — вопросил Великий.

— Вам в первую очередь. Только не надо прямо сейчас, — взмолился подросток.

— Говори! — прошипел мальчик.

— Разозлились, хвала Богине.

— А по шее? — Шарль показал кулак.

— Какая разница…

— Жан!

— Похоже в-влипли по настоящему, — после паузы заявил подросток, — обложили, как медведей в берлоге. Вас захватят, Великий, и неважно какой ценой, земли и титулы на дороге не валяются. Гвардейская конница на подходе, но что толку, Великий, клятые кольчужники навалятся раньше…

— Прорываться, Жан — арбалеты, ножи, да и я глаза отведу!

— Не проходит, Великий, заклинания не подействуют, вас только ленивый не видел.

— На подходе ты говоришь… — с запозданием отозвался мальчик.

— Я ручаюсь, Шарль, правда-правда, потянуть бы самую чуточку!

— Погоди, у меня есть идея. — Мальчишка шагнул к Жану, приподнялся на цыпочки — подросток всё же повыше — и зашептал на ухо, только бы не услышали взрослые!

— Храни Создательница! — Подросток поднял взгляд к лику Единственной, быть может она и вразумит недопоротого в своё время ребёнка…. да какое там, едва ли получится, ведь Богиня не жалует трусов!

— Не трясись, Жан, со мной ты то-очно не пропадёшь.

— Если жив останешься, — пробурчал недавний ватажник.

— Довольно играть в прятки, Великий, — послышался знакомый басок, — Если сдадитесь по доброй воле, мы Жана и пальцем не тронем. Я сам придержу ребят. Даже отпустим, слово высокородного.

Ага, прямо на расправу к Мигелю.

— Вы долго будете играть в молчанку? Я, Арман из рода…

— Эй ты, Арман или как тебя там! — звонко выкрикнул мальчик. — Я, Шарль из рода Маршан, вызываю тебе на бой! Меч против меча, если помнишь о чести! Или в Провансе перевелись рыцари?

Благородный издал невнятный рык — теперь кольчужников в атаку не бросишь! — и на удивление замысловато выругался.

Шарль глянул было на Жана, но тот лишь развёл руками, мол, что вы, что вы Великий, я и половины не понял. Или знать ещё рано, поди разбери.

Уголки губ мальчика поползли вверх, благородного стоило пожалеть. Не принять вызова зарвавшегося щенка, значит выставить себя трусом. Отныне и до погребального Пламени, кто, кто, а кольчужники не удержат рты на замке.

— Ладно, выходите, Великий, стрелами бить не будем. Арбалетчики, бельты на тетивах, я дал слово! — грозно взревел Арман. — И не вздумай, Бычок, сам в землю ляжешь! Мало ли кто кого подстрелил, правитель Арелата тебе не ровня, даже герцогу, если подумать. Что-то ты много о себе возомнил, может, сам в герцоги метишь? — Послышались дружные смешки, наёмники потешались вовсю. — Отберите арбалет у болвана, от греха подальше.

Умоляющий взгляд Жана — недавний ватажник выразительно постучал по лбу — и Шарль выступил из кустов. Неспешно и приосанившись, как и п-подобает Великому Колдуну… ум-меет же Жан ободрять, ой, что-то зубы то и дело постукивают.

Кольчужники — всего семеро — стоят широким полукругом на весьма почтительном расстоянии, ведь щенок, как выяснилось, умеет кусаться. А-а, вон ещё трое, норовят зайти со спины, это разве по честному попробуй теперь задать стрекача… Как водится при заряженных арбалетах, провансальцы смотрят волками, а чего он собственно ожидал? Холод змейкой пробежал по спине, Шарль зябко передёрнул плечами. Вот и рослый бретонец со своим напарником, губы чуть заметно шевелятся, видно шепчут молитвы, что-о, довольно и одного раза?!

— Оказывается, на юге ещё не забыли о чести! — громогласно заявил Шарль.

Длинный тяжёлый меч, словно по собственной воле вырвался из ножен и прочертил широкую дугу, чудом не коснувшись физиономии Шарля.

— А-а-а… — Мальчишка отшатнулся было, но тут же вновь подался вперёд.

— Мы пока что не начинали, не пугайтесь, Великий, — снисходительно бросил опоясанный рыцарь. — Спасибо Митре, у вас есть характер, видел я, как иные оруженосцы… Не тяните, Великий, время скрестить клинки. Два, самое большее три выпада и то потому, что не хочу вас поранить. И не вздумайте соваться под меч, знаю я вас сопляков…

Слабый протяжный стон — будто с жестокого похмелья — разорвал полночную тишину.

— Верно ваш десятник очнулся, — небрежно пояснил Шарль.

— Марбо?! Он же…

— Связан по рукам и ногам, что с ним сделается.

— …

Кольчужники лихорадочно зашушукались и лишь властный окрик сотника — интересно, откуда у него синяк? — привёл к молчанию разболтавшихся подчиненных.

Проказливая улыбка коснулась лица мальчика, жаль поблизости крокодилов не наблюдается, он бы хара-ашенько потрепал нервы, до седых волос в тавернах рассказывали!

— Ангард! — Шарль взметнул детский меч в картинном салюте, и клинок вспыхнул подобно факелу, иначе, пожалуй, и не выразишься, аж глаза заломило. Волны холодного пламени стекали с ладошки мальчика — так во всяком случае казалось кольчужникам — поглощались рукоятью и уходили ввысь по клинку быть может и к лику Единственной. По большому счёту иллюзия — Жан в своё время выражался покрепче — просто вечное железо охотно поглощает заклинания, вот подросток и заставил клинок вспомнить о магических поединках.

Кольчужники медленно, по шажку отходили, чем дальше от ребёнка, тем лучше, не обращая особого внимания на цветистые обороты сотника.

— Что вы все опять разбегаетесь? — проморгавшись, заметил мальчишка.

— Кроме меня, — жёстко улыбнулся высокородный. Да нет, скорее оскалился. — Выходит Марбо особо не врал. Так вот на что вы надеетесь…

Послышался весьма ощутимый хлопок — кто-то с перепугу разрядил арбалет — и тяжёлая четырёхгранная стрела пронеслась над шлемом мальчишки. Шарль немедленно показал язык — скорее с отчаяния, если по честному — мол, стреляйте, не стреляйте, ребята, всё равно толку не будет.

— Приступим? — не без колебания вопросил Арман.

— Начинайте, я разрешаю, — величаво отозвался волшебник. Только так и надо с высокородными, стоит дать слабину… Проигрывать т-тоже нужно уметь, не разреветься бы на глазах у кольчужников. — Да быстрее, Арман, прошу тебя, не тяни! — зачастил хранитель Святыни.

Благородный помянул грешницу Элизабет, не забыв о безымянном мальчишке, и разразился длинной и малопонятной тирадой, в которой не единожды мелькало имя Гийома. Того самого, кого же ещё.

Шарль встрепенулся. Цокот многих сотен подков — значит, рысят по мощёной дороге — звяканье уздечек, по военному скупые команды и конечно же привычная ругань, словом шум отряда на марше. Гвардия Великого Арелата, хвала Единственной во всех её воплощениях!

— Эти ещё не спешились, — вслух подумал Арман. — Впрочем уже неважно. — Благородный кивком указал в сторону Роны. От прибрежных зарослей двигались огоньки факелов. — Похоже у каждого десятка по два факела, видно по силуэтам, — предводитель явно обращался к кольчужникам, — так что сочтите сами.

— Отовсюду, храни Создательница, будто на облавной охоте! — подскочивший сотник тронул высокородного за плечо — Представляют куда идут, не иначе разговорили кого из наших. Не мешкай же ты, Арман, хватаем щенка в охапку, пока ещё не ушёл!

— А дальше? — бросил высокородный.

— Как что дальше? Гвардейцы нас… — сотник осёкся.

— Встретят цветами? Угостят добрым вином и с поклонами проводят до рубежа? Как по мне, скорее возьмут в сплошное кольцо — щитоносцы в первом ряду! — и оттуда живьём не вырвешься. Ты давно додумался, прикрываться ребёнком?! Герцог снимет нам головы и правильно сделает! Или того хуже — выдаст Роберу, мало никому не покажется!

— Во власти Шарля сказать несколько слов и гвардейцы вложат мечи в ножны. Нет, он здесь и останется, — заторопился сотник, — с нами и шагу не сделает, просто отдаст приказ.

— Э т о т не прикажет, я его оценил. Разревётся, но не прикажет, Богиня не жалует трусов. Равно как и гвардия Арелата. И в любом случае вам придётся сперва меня уложить, — неожиданно закончил высокородный.

Сотник с откровенной опаской глянул на побелевшую физиономию Шарля — Великий, как ни крути — отвесил церемонный поклон и укрылся за спинами подчинённых.

— Я признаю себя побёждённым, — надменное лицо рыцаря тронула тень улыбки, — если вы обещаете сохранить жизнь моим людям. Не дело выходить на поединок с ребёнком.

— Это кто здесь ребёнок?!

— Ну не взрослый же… — усмехнулся Арман. — Вы не ответили, Великий.

— Да, конечно, какой разговор. При условии, что особо запираться не станут. Большего я по правде не могу обещать, взрослые они…. — Шарль запнулся на полуфразе. — Старшие дознаватели… ну ты что не понял? — попытался поправиться мальчик.

— Пусть будет так, понимаю, Великий. — Арман серьёзно кивнул. — Если я отправлюсь в ваш лагерь моему сыну конец, — как-то отстранённо продолжил высокородный, — слишком уж много я знаю. При удаче Митра примет меня и Создательница укажет дорогу. Быть может, вы помолитесь за мою душу?

Глаза мальчишки расширились, Шарль часто закивал.

— И ещё. Там наверху могут и вспомнить о… разном, вам-то знать пока рано, мне на исповедь и недели не хватит. — Арман обратил свой взгляд к лику Селены. — Помогите мне уйти к трону Создательницы.

— Т-то есть как… — мальчишка не скрываясь, попятился.

— Не приходилось, Великий? Значит, вам повезло. Дайте мне ваш кинжал, остальное моя забота. Благородный должен уйти в бою, всё лучше, чем доживать свой век на покое.

— С кем ты скрестишь клинок?

— С тем, кого вы назначите, — грустно улыбнулся Арман. — Благородный конечно лучше, но сойдёт и простой мечник. Меня многие недолюбливают, так что в желающих недостатка не будет. Обещаете?

— Да… ага… Слово Великого! — спохватился Шарль.

— Благодарю, — опоясанный рыцарь отвесил церемонный поклон. — Всё лучше, чем выдумки кровников. Дайте мне ваш кинжал, прошу вас, Великий, — повторил благородный Арман.

— А при чём здесь кинжал? — робко спросил Великий.

— Пригодится, если не добьют сразу. Воин должен уйти достойно. От своей руки, если совсем уж прижмёт. — Опоясанный рыцарь опустил руку — да нет, скорее погладил — рукоять своего меча. — И желательно от освящённого вами кинжала.

— Освященного? — неуверенно протянул Шарль.

— А какого ещё? Вы ведь кажется Великий Колдун?

— Так Богиня считает! — вырвалось у ребёнка.

— А вы? — насторожился Арман.

— Когда как. У меня почему-то не всегда получается. — Мальчишка непритворно вздохнул.

— Великий…

— А-а, сейчас! — заторопился Шарль.

Узкий вытянутый мизерикорд — едва умещался в ножнах — скользнул из ладошки мальчика в латную перчатку Армана.

— Трофейный? — мимоходом поинтересовался рыцарь.

— Сам ты трофейный! Мой собственный, я взял его у Марбо. Что я вам смешного сказал, добыча и есть добыча!

Сигнал горна — всего несколько чистых нот — заставил мальчика вздрогнуть.

— Вызывают на переговоры, — без особой нужды пояснил Арман.

Властный жест Шарля, и широкий прямой меч лёг к ногам юного Колдуна.

Здесь я, здесь, что вы медлите! — звонко выкрикнул Шарль. Будем надеяться не Мигель, с крокодилами, пожалуй, попроще. А свой меч пока убери, — спохватился Великий, — повторишь, когда покажутся взрослые.

— Вам действительно двенадцать исполнилось? — понимающе усмехнулся Арман.

— Старшим только не говори! — взмолился ребёнок.

— Повинуюсь Великий.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

В дверь небольшой комнаты кто-то деликатно постучал. Не иначе гигант Луи, Жан почти что скребётся.

— Можно! — откликнулся Шарль.

Слуга-телохранитель переступил порог и поставил на столик перед кроватью резной поднос, заставленный самыми разнообразными кушаньями.

И кашей! Зеленоватая и сплошные комки, жаль, что Жан не принёс, он бы с ним поделился по честному, для его же собственной пользы, это в первый раз пришлось силком скармливать. По пол-ложечки, но заставил, что он, не Великий Колдун?

И лечебная, и питательная, но попробуй в себя впихнуть, а Жан ест и не морщится, даже просит порой добавки. Бр-р-р… Мальчика передёрнуло. Да и то сказать, заедает сластями.

— Как там Жан? — сорвалось с языка мальчика.

— Спелись на свою голову, будто мало вам Тео, — проворчал слуга.

— Не томи, Луи!

— Выгораживает вас, как умеет, мол, во всём виноват он один, что бы там не утверждали кольчужники. И с девицей вы встречались попутно, а на самом-то деле…

— Луи-и…

— Понял, понял, Великий. Даниэль вы в глаза не видели, — Луи взъерошил волосы Шарля, — но попробуйте убедить менестрелей…

— Что, уже? Я о Жане вообще-то спрашивал! — спохватился недавний послушник.

— Даже перед Робером не стушевался, врёт в глаза и не краснеет, впору идти в лазутчики! — Грубое лицо Луи тронула улыбка. — Может вы и впрямь переговоры вели?

— Да конечно, с Марбо, ещё и Даниэль не забудьте!

— Мигель пытался допрашивать маленького лгунишку наравне с кольчужниками, но вскоре махнул рукой и сослал к оружейникам, наводить блеск на доспехи.

— Повезло ему, а то лежишь здесь, лежишь. — Мальчишка непритворно вздохнул.

— Смотря сколько кольчуг, пока почистишь с песочком… — понимающе улыбнулся Луи. — Не смотрите вы так, я его не порол, разве что Хуан отвесил затрещину. Может, разрешите Великий, вреда-то по любому не будет. В четверть силы, для вразумления, у меня рука лёгкая.

— Если не прибьёшь ненароком, — опасливо буркнул ребёнок.

— Заболтался я вами, куропатка скоро остынет. Да и какао не назовёшь особо горячим.

— Где?! — оживился хранитель Святыни.

— Кому что, Великий… — Луи чуть усмехнулся. — Здесь под крышечкой, рядом с печеньем, да не обжигайтесь вы так, снова постель закапали. Вам сколько лет, шесть?

— М-м-м…

— Пожалуй, не больше пяти.

Шарль с наслаждением отхлебнул глоток, благо печенюшки под боком, не-е, уж лучше бутерброд ухватить, ведь какао и без того переслащено.

— Не забудьте принять лекарство, — слуга-телохранитель указал на блюдечко с нежно-зелёной кашей.

Мальчишка едва не поперхнулся тоже мне, нашёл время!

— И не вздумайте запихивать под кровать, сами себя накажете!

Ну конечно, притащит блюдечко с во-от таким верхом, а потом давись этой гадостью под угрюмым взглядом Луи. Или того хуже — Роже, слуга хоть Мари не напишет, не в его характере.

— Повнимательнее читайте Полибия, как нагрянет Мигель с вопросами…

Если не сам Робер…. Шарль понуро кивнул, никуда не денешься.

— Зану-уда ты, как и все взрослые! — сорвалось с языка мальчика.

— Совершенно верно, Великий, — кротко согласился слуга. — Только кашу всё же доесть придётся, иначе дойдёт до Роже. Оно вам надо?

— Да ведь стоит мне приказать… — Шарль осёкся на полуфразе.

— Приятного аппетита, Великий, — Луи отвесил прощальный поклон и покинул опочивальню.

Не успел Великий толком приняться за еду — чудо-кашу мальчик разумеется отложил напоследок — как раздался стук в дверь.

— Можно! — с запозданием откликнулся Шарль, проглотив остаток медовой коврижки.

— Хуан из рода Фуэнтес испрашивает аудиенцию, — кратко и без лишних эмоций доложил дежурный жрец.

— Чуть было не подавился из-за тебя, — проворчал хранитель Святыни.

— Сейчас он не от Робера, я знаю точно, — доверительно зашептал жрец.

— И на том спасибо. А ещё что слышно?

— Вы действительно сотворили дракончика?

— Ну коне-ечно, из сопливого мальчишки-обозника, он же сам меня попросил. При удаче дорастёт до крылатого, если барс на зуб не попробует. Из тебя получится покрупнее, — мальчик выдержал паузу — а летать ты скоро научишься!

Жрец отвесил низкий поклон и поспешно покинул опочивальню.

Хран-ни Единственная, он что — поверил?! Не иначе разболтали кольчужники, дошутился на свою голову. Чего доброго Роже пристанет с расспросами, вспомнят о сожжённом шатре… чуть было тогда не отослали в Валанс. Обещал же не творить больше дракончиков! Тем более из живых людей, он пока что в своём уме. Хотя идея хорошая… из зверушек понятно. Тех же змей, например, их особо не жалко. Посоветоваться бы с Жаном… если выживет после разговора с Мигелем. А кольчужники вообще-то бессовестные, он им жизнь по честному сохранил. Впрочем, и они ему, так что это как посмотреть.

Мальчишка ошалело помотал головой и ухватил коврижку — на сей раз с изюмом — э т о нужно заесть.

Начальник ближней охраны вскоре переступил порог. Против обыкновения с объёмистой папкой, похоже, и впрямь начина-ается… Глубокий поклон, церемонные пожелания скорейшего выздоровления — у Шарля засосало под ложечкой — и гвардеец приступил к главному:

— Магистраты подвластных племени городов просят подтвердить их исконные вольности. Робер спорил с выборными до хрипоты, но они требуют встречи с Великим, здесь мол, командующий ничего не решает.

Шарль приосанился.

— Жалованные грамоты уже составлены, но без вашей подписи… — гвардеец развёл руками. — Да и большую государственную печать не приложишь без вашего высокого дозволения.

— Пусть только попробуют!

— В скором времени вас ожидает дорога на север, — вежливо продолжил Хуан. — Ещё немного — и повидаетесь с любимой сестрой, Мари вас верно заждалась. В столице вам готовят триумфальную встречу — Робер выслал гонца — как же, взяли Бовэ без потерь, разве что у Раймона прибавилось раненых. Что с вами, Великий… реветь-то зачем?!

— Что хочу, то и делаю! — огрызнулся Шарль. Мальчик наскоро вытер физиономию повернувшейся под руку салфеткой. — В Валанс, знаешь ли, никому не хочется!

— Вот значит, где собака зарыта, — усмехнулся гвардеец. — А вот я бы съездил при случае. Не отпустите болящего на недельку?

— Обратись к Роже, он тебя живо касторкой накормит, — едко посоветовал мальчик.

— Может, полечусь от лени в Валансе? У меня там невеста.

— И не думай! — Шарль на время забыл о слезах. — Что я здесь один должен страдать?

— Вы о чём, Великий? — мягко спросил гвардеец.

— Даже поиграть тогда будет не с кем! Ты же клятву верности мне приносил.

— Клятва-то здесь при чём? — не понял юноша.

— При всём! Терпи, раз ко мне попал!

— Вернее вы в Колдуны, — уточнил Хуан.

— Это сейчас детали, — отмахнулся Великий.

— Вы вообще-то с Жаном играете, — опасливо промолвил гвардеец.

— И с тобой, когда слуга снова отлёживается. Что его, редко порют? — отпарировал Шарль.

— Вместо вас Великий.

— Это не я придумал! — мальчик залился краской. — Будто ты его не жалеешь? Кто мне сладости к Жану помогал проносить?

— А зачем вам плакать Великий? — сменил тему гвардеец.

— Такова моя воля! — не подумав, выпалил мальчик.

— Вы уверены?

— Не дразнись, Хуан, вроде не маленький! Да не разревелся я, честно, просто слёзы глотаю! — воинственно добавил Великий.

— Да, конечно, большая разница. — Хуан серьёзно кивнул. — Ты пойми, Шарль, Богиня всё видит. И вконец зарёванного мальчишку… вы уж извините Великий.

— Вот и пускай видит, кто меня довёл интересно? Случайно, не начальник охраны?

— Возьмите платок, Великий, у меня есть запасной.

— Снова ты для меня таскаешь, сколько раз запрещал… — ребёнок сдержанно всхлипнул.

— Берите, Великий, берите, что опять рукавом утираетесь? Надо же, пригодилось и одеяло, будто мало на подносе салфеток.

— И вообще, я ещё слишком болен, — мальчик наконец-то принял платок, — так что Валанс пока отменяется. Не усмехайся, Хуан, я и по-честному простудиться могу!

— Прикладывать, только прикладывать, а не вытирать, тогда следов почти не останется. Учу вас, учу… Давайте я сам, — Хуан решительно отобрал платок и осторожно приложил к физиономии Шарля, — мне порой приходилось с племянниками…

Шарль краснел, страдальчески морщился, но протестовать вслух не осмеливался, сейчас с Хуаном лучше спорить.

— Не тревожьтесь пока, Великий, здесь такое открылось… — командир девятки поморщился. — Робер и рад вас отправить, но сегодня никак не выйдет. Да и послезавтра тоже, просто армия не поймёт.

— Так зачем я снова ревел?! — возмутился мальчик.

— Вам наверное лучше знать, — мимоходом улыбнулся гвардеец. — Вы действительно воскресили Марбо?

— Это как?

— А Марбо поверил всерьёз, даже я сомневаться начал. Здесь такое открылось, — повторил с нажимом гвардеец, — требуется ваше присутствие. Если конечно не сомлеете сразу, не всегда выдерживают и бывалые люди.

— А… ага… — Шарль согласно кивнул. — Я тебе не Сесиль, ей-то ещё простительно! — с запозданием ощетинился мальчик.

— Но сперва доешьте вашу любимую кашу. Зелёную, другой вроде не наблюдается. Иначе Роже мне жизни не даст, да и вам несладко придётся.

Шарль одарил Хуана предельно выразительным взглядом, помянул грешницу Элизабет и усиленно заработал ложкой.

— Вы бы с творогом намешали, может легче пройдёт.

— Пробовал, вообще в горло не лезет.

— А с Мари вы скоро увидитесь, — словно, между прочим, заметил Хуан. И улыбку зачем-то прячем крокодил недоделанный! Или просто эдафозавр, а-а, невелика разница… — В Валансе, где же ещё, что в этом плохого?

Шарль поперхнулся было, прокашлялся и показал гвардейцу кулак.

* * *

Переодетый и умывшийся мальчик — пускай тёплой водичкой, но всё равно заметно — живо выскочил из опочивальни и неожиданно для себя задержался возле богато украшенного телевизора.

Экран на редкость красиво расписан множеством картинок из «Маугли»… ну какой нормальный мальчишка пробежит мимо. Уж точно не Великий Колдун! Особенно впечатляюще получился Каа, побеседовать бы с удавом на языке джунглей. И конечно, чтобы взрослые всё увидели иначе неинтересно. Дальше рисунок с Маугли, что играет с волчатами, мальчуган совсем как живой. Вскоре смуглокожий малыш на спине могучего Хатхи…. что он на слоне поселиться решил? Повезло всё-таки малышу, обзавидуешься. Шарль украдкой вздохнул, он-то на слоне ещё не катался. Почему слоны в Арелате не водятся? Непорядок, если подумать. А-а, не стоит травить душу, всё одно зависть покусывает.

Затем мудрый медведь Балу наставляет волчат, а вот Маугли что-то ленится. За что и получает по полной. У пантеры не забалуешь. Верно у хозяев маленький сын.

Хуан многозначительно хмыкнул, показал глазами на гвардейцев эскорта и Великий стремительно выскочил на крыльцо, чего доброго станут подшучивать! Интересно, а «Маугли» в походной библиотечке имеется? Для детишек, но всё равно увлекательно. Особенно про кошку, что гуляет сама по себе. И история о слонёнке с о-очень коротким хоботом… ой, он кажется не туда заехал.

— Это дом старейшины рода, — пояснил Хуан в ответ на безмолвный вопрос Шарля — как вы только телевизор не своротили сначала… Может, ещё попробуете?

— Ага, — охотно согласился мальчишка. — Если ты особо не будешь подглядывать.

— Вы когда, наконец, повзрослеете?

— Мне и так хорошо! — Шарль с достоинством оглядывал домики, частокол и приблудившегося котёнка, — вон как мяучит жалобно — должен же Великий осмотреться в селении.

— А всё же?

— Лет в тринадцать, да нет, уж лучше в пятнадцать! Так оно для жизни спокойнее. А смеяться зачем? — оскорбился мальчик.

Хуан только вздохнул.

— И котёнка покормить не забудьте, — спохватился Шарль. — Сейчас это самое важное.

— Может всё же потом? — безнадёжно осведомился Хуан.

— А иначе я на руки его возьму, — веско пригрозил Шарль. — Не умеешь ты, Хуан, обращаться с животными.

— Ваша воля, Великий.

— С какой радости опять улыбаешься? — привычно возмутился ребёнок. — Все вы взрослые какие-то странные!

— Кто бы спорил, — вежливо согласился Хуан.

За ограждающим селение земляным валом Шарля встречали гвардейцы «Священной Сотни» и, пожалуй, весь род от мала, до велика.

Храни Создательница… то есть Единственная, неужели прослышали о его похождениях? И девчонок здесь многовато… Шарль беспомощно оглянулся на Хуана, но тот лишь повел плечом, мол, выкручивайтесь сами, Великий.

— Быть может, вы поделитесь с нами благодатью Единственной? — с должным почтением вопросила сравнительно молодая женщина в скромном зелёном платье, разве что пояс не из дешёвых.

А ведь женщина непростая, на цепочке тонкой работы посеребренная лапа барса — знак старейшины рода. Временно, разумеется временно, пока не подрастёт законный наследник.

Шарль одарил малым благословением женщину и жмущегося к ней малыша — наследнику верно не исполнилось и семи — и широким размашистым жестом благословил весь род. И вдобавок — ведь Богиня, она всё видит — мальчишек и девчонок по очереди, не забыв и несмышлёнышей на руках матерей. С девицами оно конечно сложнее — та-а-а-ак и стреляют глазками и норовят приложиться к руке… да когда всё это закончится, спаси Единственная!

Исполненная благоговения женщина припала к его руке. Хвала Богине, на считанные мгновения — хоть краснеть опять не придётся — и подтолкнула к Великому упирающегося малыша. На раскрытой ладошке наследника лежал ясеневый листок.

— Ну довольно цепляться за юбку, ты же мужчина.

— А от мамы всё равно попадёт, если вы вдруг рассердитесь, — боязливо пожаловался ребёнок.

Женщина что-то зашептала сыну, и наследник рода всё же шагнул к Великому, чего доброго задаст стрекача.

— Я драконом быть не хочу, — неожиданно заявил ребёнок.

— И не надо, скоро вернёшься к маме.

— А медведем можно? Крокодилы они противные, чуть меня не сожрали…

Вдова сдавленно ахнула.

— Из тебя медведя не выйдет, ты ещё маленький.

— А в красивого медвежонка? — засомневался было наследник.

— Мне что, маму позвать?

Шарль успокаивающе улыбнулся обомлевшей женщине и знаком велел ей помалкивать. Отзвучали ритуальные фразы, и ладонь Великого легла на маленькую ладошку, не сронить бы лист ненароком! Шарль сказал юному наследнику несколько ободряющих слов — подрасти самую малость, тогда и выберешь окончательно — и отправил обратно к матери.

— Ну как, дошло наконец? — тихо спросил Хуан, едва они оказались за пределами слышимости. — Что у взрослого на уме…

— До сих пор голова идёт кругом. — Шарль невольно ухватился за руку Хуана.

— Не у вас одного. Наворотили вы дел, Великий, и всего-то за неполную ночь. Чего доброго, пропадёте денька на четыре и приведёте герцога на верёвке.

— А что, можно… — воодушевился было Великий. — Не смотри ты зверем, Хуан, вечно шуток не понимаешь. А куда мы идём?

— К жрецам-дознавателям, куда же ещё? Задали вы им работы!

В пыточную, если по правде. Шарль замедлил шаги.

— Мы почти пришли, — Хуан указал на приземистое одноэтажное здание стоящее на отшибе. — Я сперва проверю, а то мало ли что…

Повинуясь приказу Хуана, гвардейцы прикрыли мальчика полукольцом, только пыточная считай и видна!

— Головой отвечаете! — бросил напоследок Хуан.

— Не волнуйся, Хуан, сбережём, как родного, — ответил командир полусотни.

Знакомая мелодия горна — герольд верно показывает своё мастерство — заставила мальчика вздрогнуть. И с какого перепугу он тогда уцелел, не иначе рука Единственной. Вот опять… Великий передёрнул плечами. Почти как тогда, на исходе ночи, когда он мысленно торопил гвардейцев…

* * *

Горн вновь завёл свою песнь, и чистая серебряная мелодия плавно полилась над ночным лесом. Плывущая над поляной мелодия временами взмывала ввысь, уходя к подёрнутому облачной пеленой небу, а быть может и много дальше — прямо к лику Единственной. Отзвучали последние отголоски и кольчужники мало-помалу зашевелились, стряхивая оцепенение.

— Умеют всё-таки… зачаровывать, — нарушил молчание Арман.

— Знаю, сейчас выйдет герольд! — опередил высокородного Шарль.

— И два десятка мечей, — сухо дополнил Арман. — Арбалетчиков вроде не ожидается, я не ошибаюсь, Великий?

— Зачем дразнишься, я и половины не понял, — вырвалось у ребёнка — Ой…

Кольчужники дружно заулыбались, но невинный — вроде бы — взгляд ребёнка заставил их забыть о веселье.

— Что вы прячетесь друг за друга, может решили сыграть в пятнашки? Строй, советую держать строй, вы пока что при боевых мечах! — повысил голос Арман. — Теперь-то ясно почему Создательница… — обратился к мальчишке высокородный.

— Почему, Арман, скажи мне, только по-честному! — привычно зачастил Шарль.

— Повзрослеете и поймёте Великий, — грустно усмехнулся Арман. — Если доживёте конечно, с вашей-то отчаянной храбростью.

— …

— Поверьте мне на слово, Великий, мёртвые лгут нечасто. Мне ещё по крупному повезло, я уйду от меча в простом честном единоборстве. Всё лучше, чем выдумки кровников. За дело, чего уж там, на то она и война… Что-то они не торопятся, — перебил себя опоясанный рыцарь.

Лесные заросли чуть раздвинулись, и показался плотный кряжистый сотник с небольшим белым флажком. Похоже, из гвардейской фаланги, да нет, нашивки Дени! Того са-амого, кого же ещё…. За сотником следует благородный Раймон — спасибо хоть не Хуан! — и роскошно одетый герольд с неизменным горном в руке.

И два десятка воинов с эмблемами благородного Раймона. Смотрят как… на полосатую кошку, будто исцарапанных мальчишек сроду не видели!

Кольчужники уже сложили оружие — недешёвые арбалеты отдельно — и помогали друг другу избавиться от доспехов.

Уголки губ мальчика поползли вверх.

Сотник с белым флажком ошалело помотал головой и что-то горячечно зашептал, похоже молитвы Создательнице. Раймон обратил свой взгляд к лику Селены — с души камень упал! — и вновь воззрился на двенадцатилетнее сокровище, жаль горячих ему не пропишешь! Что и говорить, лекарство проверенное, считай, каждый на себе испытал. Прописать бы ему с полсотни, никак не меньше, чтобы неделю не мог сидеть, да и то едва ли подействует…

Властный жест Шарля — видели бы его одноклассники! — и широкий рыцарский меч лёг к ногам юного Колдуна.

— Принимай пленных, Раймон! Ты же сам видишь — матёрые, желторотиков в разведке не держат! — горделиво заявил мальчик. Ой, убрать бы с лица улыбку, что он снова как маленький. — Семерых…. — Шарль оглянулся в недоумении. — А куда девались те трое?

— Когда вы начали творить великое волшебство, — Арман выдержал паузу, почему бы сейчас не подыграть мальчику, — они засели в кустах, не иначе решили пустить корни. По весне может, и выйдут, хотя я бы не стал особо надеяться. Эй, вы там, ещё живы?!

— Вроде бы да, — последовал осторожный ответ. — За себя точно ручаюсь. Пусть Великий отойдёт самую малость, тогда может и выйдем. Только мне одному не управиться.

— Это как? — заинтересовался мальчик.

— Фернан застыл, будто соляной столб, только мычит иногда и глазами хлопает. Я пощёчинам счёт потерял, крепкое вино пытался вливать, всё равно не может очухаться. И зачем я выплеснул кислятину из дикого винограда, от неё и мёртвый поднимется… чтобы морду тебе набить!

Шарль фыркнул в ладошку.

— А Сохатый засел на дереве, и бормочет что-то невнятное, один я нормальный остался. Исповедовался своему мечу, сразу на душе полегчало.

Короткий приказ Великого и пять мечников из команды Раймона направились к стене кустов.

— Только без глупостей! — жёстко бросил Арман. — Я к тебе, Барсук, обращаюсь, ведь Великий вам жизнь обещал! И тебе между прочим тоже. Дошло?

— Куда теперь денешься… Только подальше от Великого если можно, а то наш Сохатый последние мозги растеряет. Я, похоже, ещё держусь, не улыбайтесь Великий! Пускай мне ножны пока оставят, будет хоть с кем толковать, — жалобно попросил кольчужник.

Послышались неуверенные смешки, впрочем, с оттенком сочувствия, с Великим лучше не связываться, себе дороже! Благородный Арман безнадёжно махнул рукой и помянул грешницу Элизабет.

— А Сохатый потому что… — Шарль замялся. — Или я ошибаюсь?

— Пожалейте беднягу, Великий, он жену едва не прибил. Наградила супруга развесистыми рогами, он как водится, последним узнал.

— А… ага… Жан, как там наш десятник? Уже очнулся?! — звонко выкрикнул мальчик.

— А-а-а-йййй, пропади ты!.. — взвыл недавний ватажник. — Чтоб тебе вовек серебряных не видать! — Подросток замысловато выругался. — Я хотел кляп вынуть по-честному, а оно кусается, — пожаловался Жан-искусник. — Через тряпку, но всё одно, пальцы словно тисками зажало. Впору пожалеть, что мы его повязали.

— Всего значит двенадцать? — подал голос Раймон.

— Одиннадцать, — поправил хранитель Святыни. — Армана я не считаю.

— Может, разрешите, Великий? — Арман указал на рыцарский меч. — Поиграю с клинком напоследок.

Мальчишка благосклонно кивнул.

— Арман! Тот самый Арман?! — голос высокородного сорвался. Побелевшие пальцы Раймона сомкнулись на рукояти меча.

— Да, Арман из рода Декри, в просторечии Арман Мечник, — без особой охоты подтвердил опоясанный рыцарь.

— Вспомни о Сухом Логе, Арман, года ещё не прошло… — начал было Раймон.

— Только не при ребёнке! — не сдержался Арман. — Он же боя считай, не видел, спать ночами не будет! Прошу прощения, Великий.

— Довольно! — Шарль поднял руку, призывая высокородных к молчанию. — Не забывай об этикете, Раймон, мне ещё как-то простительно. Может мне Хуану сказать? — со значением протянул мальчик. Великий выдержал паузу. — Пусть вас рассудят мечи. Здесь и сейчас, как и подобает мужчинам. Не смотри ты волком, Раймон, я дал слово.

Вперёд выступил юнец лет… шестнадцати, ну никак не больше — плечи ещё не раздались по-настоящему — и отвесил церемонный поклон.

— Я Альдо из рода Маэ, старший оруженосец, — не без гордости отрекомендовался юноша. — Прошу вас, Великий, отдайте мне этот бой. Если будет на то воля Великого, — с запозданием добавил оруженосец.

Раймон шумно вздохнул и как следует помянул грешницу Элизабет, не забыв и о каком-то безмозглом телёнке.

— Я надеюсь, хранитель Святыни даст мне своё дозволение, — тоном ниже продолжил юнец. — Я в своём праве, Великий, кровь за кровь, клянусь памятью брата!

— Раймон?

— По закону всё верно, иначе бы за шиворот ухватил, но куда ему… Арман его живо уложит, он ведь мастер боя. Ты о матери подумал, щенок?!

— Как по мне, скорее котёнок, — подал голос Арман.

— Не уложит, я думаю, — отмахнулся Шарль. — Даже не подранит всерьёз. Верно, Арман?

Лица Армана коснулась бледная тень улыбки. Благородный склонился в полупоклоне:

— Великий…

— Не смотри так, Арман, не забыл я, ничего не забыл! Я же слово дал, всё было по-честному, ведь Богиня, она всё видит!

— Без доспехов Великий? — как-то буднично вопросил провансалец.

— А как иначе?

— Вот за это — спасибо! — Рыцарь неожиданно широко улыбнулся и подмигнул Шарлю. — Так оно будет вернее.

Хран-ни Создательница… он что — железный?! Или… Шарль на редкость основательно выругался, понятно на грани слышимости — у солдат и не такому научишься! — и старательно уставился на пробегавшего ёжика, что, посапывая направлялся к ручью, не иначе охотиться на лягушек…

— Великий… — Благородный Раймон деликатно прокашлялся и потряс мальчика за плечо.

— А… ага…

Благородные успели сбросить доспехи — благо нашлись помощники — и выжидающе поглядывали на ребёнка. Право и долг Великого, раз он дал своё высокое дозволение. Но сперва…

Шарль порывисто устремился вперёд, слово есть слово.

— Подойдите ко мне, вы оба, — велел хранитель Святыни. — Ближе, Альдо, поближе, ну, довольно топтаться на месте, не кусаюсь я, кажется, честно-честно!

Вконец стушевавшийся юнец залился краской, даже в лунном свете заметно и, путаясь в собственных ногах, поспешил к правителю Арелата. Арман понимающе хмыкнул.

Ладошка поднялась в привычном жесте, Великий Колдун благословил обоих. Величаво и почти что по-взрослому, сам зануда Роже не нашёл бы повода для придирок!

Раймон что-то буркнул в адрес Армана, похоже, весьма нелестное, ох уж эти благородные из Пограничья!

— Властью, данной мне в зале Последней Надежды, я отпускаю все ваши прегрешения, вольные и невольные. Такова воля Богини! Ты слышал Раймон? — не преминул добавить ребёнок.

— Повинуюсь, Великий, — выдавил из себя Раймон.

— Благодарю. Девять тысяч раз благодарю. — Арман склонился в глубоком поклоне. — Приступим?

— Пусть вас рассудят мечи! — бросил Шарль ритуальную фразу.

Быстрый обмен выпадами, высверк клинка Армана и узкий вытянутый меч Альдо словно по собственной воле вывернулся из ладони юнца.

— Парировать тоже нужно уметь, — сухо заметил Арман, — сила у тебя ещё детская. Продолжим?

— А можно? — юноша невольно оглянулся на дядю.

— Продолжаем, Альдо, это только начало.

Юноша живо ухватился за рукоять и считанные секунды спустя кое-как справился с натиском провансальца, тот похоже рубился всёрьёз. Арман одобрительно кивнул.

— Ангард! — задорно выкрикнул Альдо и бросился на Армана в надежде использовать меньший вес собственного меча.

Храни Единственная! Шарль закрыл рот ладошкой.

На сей раз клинок полетел куда-то в сторону и к вящему позору юнца воткнулся в молодой клён.

— Почти правильно, — бесстрастно прокомментировал опоясанный рыцарь, — вот только промедлил с переменой позиции. Закрой рот Альдо, чего доброго сова залетит. — Послышались сочувственные смешки, провансальца недаром прозвали Мечником. — Тебе вроде не десять лет, или я ошибаюсь? Скорее, мальчик, не стой столбом, не дело заставлять Великого ждать.

Альдо — уже без особой охоты — поплёлся за опозоренным клинком.

— За что он его так… — сорвалось с языка Шарля.

— Правильно делает, — с видимым облегчением промолвил Раймон, — мальчишке только на пользу. В другой раз, глядишь, и не полезет на матёрого волка.

Новое столкновение мечей — юноше пришлось разорвать дистанцию — длинный выпад оруженосца, и лёгкий полудетский меч Альдо вонзился в грудь провансальца.

— Не полу…чилось… — выкашливая розовую пену, прохрипел опоясанный рыцарь, — я-то надеялся уйти сра. зу…

— Добей его Альдо, что ты снова застыл! — торопливо приказал мальчик.

— Обой…дусь, разрешите, Великий?

Шарль молча кивнул, поскорей бы оно заканчивалось, не разреветься бы на глазах у Раймона!

Рыцарь, не без помощи Альдо, судорожно ухватился за рукоять. Длинный вытянутый мизерикорд — тот самый, подарок Шарля — вошёл в шею высокородного.

М-мизерикорд, кинжал м-милосердия… мальчишка потянул носом. Без малого хлюпнул, если по-честному, взрослым вроде не до него…

— Сумел всё же уйти достойно, — подал голос Раймон.

— Он ведь сам открылся мне напоследок… — понуро промолвил оруженосец.

— Кто бы сомневался… Не забудь проводить его душу.

Альдо зашептал поминальную молитву и взметнул к лику Единственной боевой меч. Последняя почесть, последняя дань, последний салют побеждённому.

— Согласно нерушимым законам чести, тело Армана доставят в Прованс, дабы передать родичам, — звонко отчеканил оруженосец. — Всё правильно, дядя?

— Великий?

Шарль невольно сглотнул и сделал утвердительный жест, только бы не выдать себя голосом!

— Пойдёмте к лошадкам, Великий, — понизил голос Раймон, — в скором времени доберётесь до лагеря.

Шарль согласно кивнул и стронулся с места. Ой, что это с ним, в сон почему-то клонит, даже реветь и то расхотелось. Великий сла-адко зевнул.

Благородный сдержал улыбку, мальчишка и есть мальчишка, как бы на руках нести не пришлось… что за ерунда в голову лезет. Альдо и понесёт, если что, в наказание за поединок. Как Великий только выжить сумел, до сих пор в голове не укладывается!

— Я слышал, что высокочтимый Робер хочет обсудить с вами кое-какие вопросы, — как бы между прочим заметил Раймон.

— Что-о?!.. — Шарль приостановился.

— Я всё расскажу, как и было.

— Обещаешь?! — опасливо зашептал мальчик.

— Слово высокородного. Идёмте, Великий, да вы кажется на ногах не стоите. Может? — благородный замялся.

— Что я совсем маленький, — мальчишка прибавил ходу, — это девчонке какой простительно!

Раймон было замедлил шаги, похоже напряжённо прислушиваясь — Шарль опустил ладошку на меч — и неожиданно помахал кому-то, у них, взрослых, поймёшь….

— Выходи, Шарло, мои держат тебя на прицеле! — звучно бросил Раймон. — С какой радости решил в кустах поселиться, верно снова прячешься от жены?

Из малинника, потупив взгляд, выбрался полноватый дюжий десятник с нашивками пешего ополчения.

— Живой он, ведь правда живой? — не скрывая растерянности, вопросил здоровяк.

— Вроде да, а ты как считаешь? — сонно улыбнулся мальчик.

— А то болтали, что тело уже нашли, да, похоже, не в первый раз… храни вас Создательница! Ох, что это я… — Десятник относительно браво вытянулся, кое-как подобрал живот и вскинул короткий меч.

Полуразборчивый рык Раймона — при Великом толком не выругаешься! — и десятника словно сдуло порывом ветра.

— Гусаков впору пасти, обозник и есть обозник, как он меч ещё не посеял… — проворчал опоясанный рыцарь. — Не будь он родичем, уже стреножили бы стрелами, — извиняюще добавил Раймон. — Ведь велел же всем держаться подальше и людей посылал… Если что, бей тупыми бельтами. Ты слышал, Этьен?

— Обижаешь, Раймон, если надо и комтура стреножим.

— Лишь бы не самого Робера, — отозвался Раймон.

Неширокий проход между холмами, полоса редколесья — Раймон уже придерживал мальчика за плечо — узкая извилистая тропинка, не иначе барсучок пробегал, и глазам Великого открылась обширная поляна. Шарль встрепенулся. А лоша-адки и впрямь хороши…

— Эта караковая — моя! — по-хозяйски объявил мальчик. — Не смотри ты так, Альдо, ведь Мигель заплатит с лихвой, слово Великого.

Рыцарь перевёл дух и значительно переглянулся с племянником.

— И не вздумай спорить, Раймон, только время даром потратишь. Не упрямься ты глупая, что зубы показываешь, ты меня всё одно не ухватишь… Правда, она красавица, ну скажи, Раймон, только по-честному! Как её зовут?

— У Вилье, вообще-то Шалуньей, но Альдо сразу прозвал Кусакой. Зар-раза, каких немного, доняла она племянника…

— Ой, что опять… — мальчишка отдёрнул руку. — Вре-едная ты моя…

— Ваша воля, Великий, бывают и норовистее. — Рыцарь снял с пояса плоскую фляжку.

— Го-орькое оно, — ребёнок попятился, — вот скажу Роже….

— Терпкое, — улыбнулся высокородный, — вам давно пора, после всего…

— Может моё, Великий? — не ко времени всунулся Жан. — У меня вино неплохое.

И он туда же! И вправда терпкое, Раймон не соврал — Шарль сделал ещё глоток — вот только в голове зашумело…

Благородный Раймон зашептал молитву Единственной, поскорее бы добраться до лагеря… если конечно не помешает Великий. Передать ребёнка с рук на руки Роберу — пускай получит сполна, жаль, что пальцем не тронешь! — и расслабится за кубком фалернского. Да нет, уж лучше тосканского, недешёвое, но своих денег стоит.

Считанные минуты спустя пять десятков бывалых рубак — племянники Раймона не в счёт — сомкнулись в предбоевой порядок. В голове колонны лучшие из стрелков и гвардейская конница, стоит ребёнку отдать приказ… Без малого пять десятков, вполне достаточно, чтобы уберечь двенадцатилетнее сокровище, благо лагерь неподалёку.

— Разрешите, Великий? — с должным почтением вопросил рыцарь.

Мальчишка благосклонно кивнул, и отряд тронулся с места. Неспешно, пока что ещё неспешно, впереди кленовое редколесье, не всегда камень докинешь от дерева, до дерева, но для конного отряда на марше… Шалунья, как ни странно, вела себя смирно, ну разве что попыталась ухватить Альдо, по счастью за кольчужную рукавицу.

Остатки ночной тишины разбил цокот многих сотен подков, привычное позвякивание уздечек, крепкая солдатская ругань — что они забыли о дисциплине? — и снова цветистые выражения. Хвала Единственной, не с провансальским акцентом… ребёнок перевёл дух. С факелами напрямик по кленовому редколесью, да вдобавок растянулись цепочкой… не иначе ищут Великого. Шарль приосанился. Хотя…

— Надо же, явились к шапочному разбору, — буркнул опоясанный рыцарь. — Суматоха, ничего не поделаешь, не подняли разве что обозных мальчишек.

— Раймон!

— Нет, Мигеля вы пожалуй не встретите, он сейчас с конными лучниками, — наконец сжалился благородный — Вот насчёт Робера не поручусь, он ведь тоже за пределами лагеря, — Раймон выдержал паузу, — так что приготовьтесь, Великий, это вам не крокодилов гонять!

— Завидуешь?

— Я не Альдо, но есть немножко. Вам врать грешно, не улыбайтесь, Великий. И от прутика я бы не отказался, — весело признался Раймон.

Показалась маршевая колонна — панцирная конница в первых рядах — под родовым знаменем с каким-то итальянским девизом, перечёркнутым косой чертой, как и принято для бастардов. На щитах жёлтые эмблемы наёмников и малый герб Арелата. Во главе отряда рослый плечистый высокородный, лишь немногим уступает Этьену, шпоры впрочем, не позолочены, значит рыцарства всё же не удостоился… что понятно наводит на некоторые размышления.

— Я Чезаре из рода Марино. Мой отец в своё время был сеньором блистательного Тарента. Да продлит Богиня годы вашего правления, — благородный поклонился в седле. — Приношу самые искренние поздравления Великому по случаю избавления от смертельной опасности, и жду ваших приказаний.

— Спасибо за помощь, Чезаре, — Раймон вежливо наклонил голову — но людей у меня достаточно.

— Ночной лес — о чём уже известно Великому — полон неведомых опасностей. Быть может, Великий выскажет своё мнение и разрешит укрепить эскорт. Вы же сами видите, у меня без малого сотня.

Шарль вопросительно оглянулся на Жана, тот согласно кивнул. Ночь, наёмники набранные самим Чезаре (считай его личный отряд) и что самое подозрительное — чрезмерная настойчивость благородного. Будь наёмников много меньше — дело другое.

— Отправляйся в лагерь, Чезаре, и я забуду о твоей… назойливости. — Опоясанный рыцарь опустил руку на меч.

— Ты не понял, Раймон. Сотня конных копейщиков в походной колонне и вдобавок арбалетчики, что зашли вам во фланг. Верные лишь мне и моему знамени и готовые к стрельбе!

— Не играй со смертью, бастард, ведь гвардейская конница на подходе! — угрожающе процедил рыцарь.

— Не блефуй понапрасну, Раймон, я же выслал разведчиков, — усмехнулся кондотьер.

— Довольно пустых слов! — Шарль поднял руку. — Удачи тебе, Чезаре, если хочешь дожить до рассвета.

— …

По рядам наёмников прокатился возбуждённый шёпоток. Многие, не скрываясь, бормотали молитвы, мало ли как оно повернётся.

— Если отдашь Раймону свой меч, тебе сохранят твою никчемную жизнь. Благородный Луиджи уже стал пищей воронам. Равно как и его кузен, что верно служил герцогу, — мягко добавил Шарль.

— Лучше не завирайся щенок, я с Луиджи нынешним вечером…

— Ночью, Чезаре, ночью, благородные со мной повстречались… — ребёнок развёл руками, — ну дальнейшее понятно, я думаю. Могу утешить тебя, Чезаре, — благородные ушли быстро и без лишних мучений, слово Великого Колдуна. Положи оружие, если хочешь дожить до рассвета. А иначе, — Шарль глянул на лик Единственной — я напомню вам о Бовэ!

— Ты не заигрался, малыш? — кое-как выдавил предводитель наёмников.

— Не-а…. — отозвался Шарль. Рукоять меча неожиданно вспыхнула подобно ослепительно-яркому факелу, да нет, скорее осколку Солнца, что послала сама Единственная. Девять тысяч благодарностей Жану, надо же, сумел подгадать момент!

Чезаре ошалело помотал головой, хлопнул себя по лбу и на удивление замысловато выругался.

— Может мне меч обнажить? — протянул недавний послушник.

— Не н-надо, Великий, лучше не надо, — послышалось за спиной Чезаре, — и храни вас Создательница!

— Он болтал, что мы против гвардейцев…

— Зря я гадалке тогда не поверил, — простонал кто-то в глубине строя, — что мне век в медведях ходить…

— Не скули, Сурок, он нас всех в ослов превратит, а тебя верно в барана!

— А в оленя разве нельзя?

— Ты сперва рога заимей, — хохотнул невидимый собеседник.

Монолитный прежде строй зиял разрывами и провалами, походная колонна разваливалась на глазах. Четверо и вовсе повернули коней и устремились в глубину леса, при полнейшем попустительстве товарищей.

— Двести ливров тому, кто возьмёт Чезаре живьём! — звонко выкрикнул мальчик — Двести полновесных серебряных ливров, слово Великого Колдуна!

Чезаре было дал шпоры коню и тяжёлая четырёхгранная стрела — похоже из вечного железа — миновала гвардейцев и ударила в набиравшего разгон вороного. Шарль закусил губу и поспешно уставился в гриву Шалуньи. Ну, при чём здесь боевой конь, он же просто верен хозяину, но попробуй, убеди взрослых…

Послышались новые арбалетные хлопки — благородный Раймон приглушённо выругался — короткие четырёхгранные стрелы впились в коня Чезаре, вороной же еле стоит, для него достало и одного выстрела! Ноги жеребца надломились, он как-то по-детски заржал, скорее уж всхлипнул, и рухнул, едва не подмяв незадачливого хозяина.

Повезло ещё, что удалось перекупить арбалетчиков, двести ливров сработали, хвала Единственной! Полновесных, не что иные монеты герцога, но лошадке-то зачем пропадать? Даже Раймона и то проняло. Властный жест мальчика — побыстрее, чего копаешься! — к жеребцу подскочил благородный Этьен и коротким точным ударом оказал последнее милосердие.

Чезаре каким-то чудом держал бывших вассалов на весьма почтительном расстоянии. Вот она — выучка высокородного, попробуй уследи за клинком!

— Только не разревитесь, Великий, — встревожено зашептал Раймон, — пока не повяжут Чезаре.

Побелевшие пальцы мальчика сомкнулись на рукояти меча, жаль язык нельзя показать. Шарль звучно помянул грешницу Элизабет, не забыв и о каком-то безымянном рыцаре.

— Отвели душу и ладно. А Чезаре хорош, ничего не скажешь, уже шестерых пометил, не отвлекайтесь Великий. Держите, это вам пригодится, — благородный протянул плоскую фляжку.

— У тебя, Раймон только одно на уме! Детям это вообще-то не нужно.

— Поверьте, вам действительно требуется, ну всего-то один глоток, — в тоне высокородного послышались командные нотки. — Скорее, иначе силком волью, как отъедем немного подальше, — понизил голос Раймон.

С него ста-анется… Великий опасливо поёжился. Шарль принял фляжку и по-честному отхлебнул глоток, да нет, пожалуй, побольше, не забыть бы пожаловаться Роже. И впрямь чуток полегчало, вот только глаза почему-то опять слипаются.

— В лучшем виде, Великий, даже руки-ноги на месте! — выкрикнул необычно широкоплечий десятник.

— А как насчёт головы? — поинтересовался мальчик.

— Обижаете, Великий, я же бил нежно, едва в четверть силы… даже шлем вроде не треснул, — после паузы закончил десятник.

Полуоглушённого Чезаре сноровисто вязали пять дюжих наёмников, не считая мальчишки-конюха.

— На язык верёвку не намотали? — не удержался Шарль. — А ещё лучше корабельный канат, тогда может, управитесь.

— А ведь верно… будет исполнено! Ребята малость переусердствовали, вы уж не взыщите, Великий. Эй, ты, мелкий, с какой радости ноги опять обматываешь, да над нами весь лагерь смеяться будет!

Кольчужная перчатка Раймона легла на плечо мальчика.

— «Серебряные Копья», Великий, никак не менее сотни. С вашим личным штандартом… что с вами Великий?!

Всё поплыло перед глазами… что он, как маленький? Или как девчонка какая, да нет, девчонка уже бы визжала! Не могут они без присмотра… Шарль уткнулся в гриву Кусаки и почувствовал, что сползает с лошадки…

* * *

— М-мм… — Шарль понемногу выплывал из тяжёлого забытья. Словно издалека доносились приглушённые голоса, благородный Раймон похоже оправдывался. В нос ударил кисло-сладкий щекочущий запах — и впрямь поднимет и мёртвого. — Что… я…

— Хвала Богине, очухались! Вы бы глаза открыли, Великий, или мне повторить?

— Я тебе не Чезаре! — вяло огрызнулся мальчик. — Ты откуда Хуан? — ребёнок попытался подняться.

— Полежите ещё немного, — начальник ближней охраны по возможности деликатно уложил мальчика, Великий как не крути. — Я же говорю, ненадолго, как бы по новой не началось.

— Он совсем немного хлебнул, — подал голос Раймон.

Шарль согласно кивнул и Раймон, отвесив поклон, отошёл от греха подальше, всё равно достанется от Роже! А вернее всего — обоим.

— Снова я сомлел как девчонка…

— Не берите в голову, — Хуан взъерошил волосы Шарля. — Ну и учудили, Великий, я уже и надеяться перестал. Ладно, ладно, можете сесть. — Гвардеец придержал мальчика за плечо.

— Спа-ать почему-то хочется, — капризно протянул Шарль, — слишком много всего навалилось. Не смотри ты волком Хуан, с меня и крокодилов довольно!

Гвардеец сдержал улыбку, намучаешься с этим ребёнком.

— В скором времени, как следует, отдохнёте в Валансе. Робер велел приготовить вам крепкий эскорт. Отправит, как водится, отборные сотни, безопасность Великого превыше всего. Завтра, к сожалению, не получится, сперва отлежитесь в опочивальне.

— Но пойми, Хуан, — горячо зашептал мальчик, — я же больше не бу… — Шарль осёкся.

— Вы бы лучше помолчали, Великий.

* * *

— Великий? — раздался голос Раймона. Благородный тронул мальчика за плечо.

— Всё в порядке, Раймон, — отозвался мальчик. Шарль с усилием отвел взгляд от пыточной, уж лучше рассматривать спины гвардейцев. — Надо полагать, прислали на усиление?

— Совершенно верно, Великий, со мной три полных десятка. — Опоясанный рыцарь склонился в поклоне. — Вот только зачем я собственно здесь, в толк взять не могу.

— Ага, — Шарль согласно кивнул, — не хватает разве что мастеров-арбалетчиков.

— Скоро будут, Великий, ничего не поделаешь. Благородный Робер не признаёт полумер. Вы и впрямь что-то… увидели? — не удержался от вопроса Раймон.

— Тебя за партией в кости!

— Храни Создательница… — благородный Раймон невольно попятился.

— И сколько он выиграл? — заинтересовался подошедший Хуан.

— Проиграл без малого двенадцать реалов, — с удовольствием сообщил мальчик.

— Восемь, Великий, восемь, без какой-то мелочи.

— И поставил на кон кинжал — дополнил благородный Этьен. — Инкрустирован бронзой и серебром и сработан в блистательной Картахене. Ровно за четыре полновесных реала, что, уже успел позабыть?

— Ну, вообще-то…

— Лучше не спорь Раймон, я пришёл куда позже. Опасная штука фалернское, — усмехнулся Этьен, — особенно позапрошлого года. Если хочешь, поставлю на кон, но за семь реалов, не меньше!

— Я всё проверил, Великий, и расставил гвардейские посты, — начальник ближней охраны склонился в полупоклоне.

Будь его воля… Мальчик слабо кивнул и без всякой охоты двинулся в сторону пыточной, не расстаться бы с сегодняшним завтраком. С кашей-то положим ещё ладно, но ведь новую есть заставят!

— Ты хоть понял, Хуан, что я попросту угадал, — зашептал мальчик, едва они прошли в вестибюль.

— Понял, понял, Великий, как не понять, но вы сами-то в это верите?

Шарль чуть было не запнулся на ровном месте.

Вот и жрецы-дознаватели. В жёлтых мантиях из дорогих тканей и конечно при парадных браслетах, как же, явился хранитель Святыни. Формальные фразы, глубокие поклоны, нарочито высокопарые речи и вдобавок — храни Создательница! — кто-то выразил искреннее соболезнование по случаю смерти Армана.

Шарль в отчаянии оглянулся на Хуана, и словесный поток как-то сразу иссяк, мол, не следует утомлять ребёнка. Смотрят почему-то с непритворным почтением, такого раньше не наблюдалось. Ах да, они же допрашивали…

— Ну, что дальше? — обратился к жёлтым мантиям Шарль.

— Пытки, что же ещё? — невозмутимо ответил Хуан. — До сих пор мы только расспрашивали, но сегодня, пожалуй, приступим. Прямо сейчас, Великий.

— Я сегодня не расположен шутить, — ребёнок опасливо поёжился.

— Если Великий не возражает, немного потолкуем с Чезаре. Прочих пальцем не тронешь, ведь Великий дал слово.

Что за каверзу затеял Хуан. Лицо вроде непроницаемое, но глаза улыбаются. Шарль доверчиво улыбнулся в ответ и согласно кивнул. Дежурный жрец распахнул тяжёлую дубовую дверь и Великий переступил порог. Для мальчишки довольно бодро.

К немалому облегчению Шарля — кто их знает этих непонятливых взрослых! — в пустоватом вытянутом зале стояло лишь два массивных стола и с полдюжины стульев. С бумагами, всего лишь с бумагами, спасибо Единственной, будем надеяться проглядывать не придётся. И жаровни тоже не наблюдается, са-авсем хорошо! Высокие стрельчатые окна основательно зарешёчены, но уж это можно перетерпеть.

К Великому приблизился высокий крепкий старик в парадной мантии старшего дознавателя. Тот самый, что присутствовал при магическом поединке. С Гийомом, с кем же ещё, в Пограничье уже детишки играют в тот магический поединок. Как ни странно, всё больше девчонки, нет, нет, не надо о грустном!

— Вы не разрешите начать Великий? — вежливо кашлянув, предложил жрец.

— Чезаре? Только высокородный Чезаре? — поспешно уточнил Шарль.

— Благородный, пока ещё благородный Чезаре с крепким конвоем.

— Честно-честно? — сорвалось с языка мальчика. — Только крепкий конвой и никого больше, а то мало ли что…

— Если что, Роже нам жизни не даст, — старший дознаватель понимающе усмехнулся, — да и вам достаточно сказать несколько слов, в вашем-то сане. Быть может, вы соизволите сесть?

— Не-е-е, постою пока, так оно получится интереснее. — Шарль занял стратегическую позицию неподалёку от двери, благо в зале всего один взрослый, не считая понятно Хуана.

Жрец переглянулся с Хуаном, но гвардеец развёл руками, Великий, как ни крути.

Старший дознаватель дважды ударил в гонг.

— Сейчас доставят Великий. Может, вы всё-таки сядете? — без особой надежды повторил жрец.

Шарль лишь коротко качнул головой, всё одно достанется от Хуана.

В самом скором времени — непослушная совесть почему-то изрядно покусывает — в зал вступил Чезаре. Как ни странно, с немалым достоинством, пусть в помятом кожаном поддоспешнике, но порода всё-таки чу-увствуется. Не один, разумеется, не один, двое здоровенных жрецов — руки-ноги, что брёвна — аккуратно придерживают благородного за локотки во избежание излишних телодвижений.

— Хуан из рода Фуэнтес… — почти прошипел Чезаре, — снова предложишь сделку?

— Простая быстрая смерть, — Хуан спокойно кивнул, — большего ты не заслуживаешь. Итак?

— С какой радости? — затравлено огрызнулся наёмник. — Для меня теперь всё едино, как ни наряжай старуху с косой… Приступайте высокочтимые, может и ты Хуан, примешь участие?

Благородный склонился в нарочито низком поклоне.

— Оглянись-ка лучше, бастард, — подал голос жрец-дознаватель.

— Не иначе притащили железо.

— Хуже, гораздо хуже, — старый жрец добродушно покачал головой. Шарля обдало холодом. — Не веди себя как ребёнок, Чезаре, Великому-то простительно…

Итальянец рывком обернулся и смерил Шарля недоверчиво— вопрошающим взглядом.

— Притащили ряженого мальчишку, — проворчал предводитель наёмников. — Похож, и верно похож, но вы кое-то не учли. Великий бы не стал таиться у двери.

— Разве? — Шарль неспешно шагнул к предателю. Чезаре ошалело помотал головой. — В моём-то возрасте? Ты мой голос, я думаю, не забыл? — ладошка мальчика легла на ребристую рукоять.

— Меч…

— Что?

— Ты бы меч пока особо не трогал, а то я вчера такого наслушался, впору самому на рельсы ложиться. Чего доброго сожжёшь мою душу…

— Это как? — заинтересовался Шарль.

— Не издевайтесь Великий, в вашем-то сане…

— Я пока что не собираюсь, — честно сообщил мальчик.

— Верю, Великий, верю, но ладошку с меча снимите, а то как бы дурного не вышло.

— Ага, как бы, не вышло, — эхом отозвался мальчик. Интересно, почему он испугался меча? — Итак?

— Я надеюсь, что Великий примет мою последнюю исповедь и отпустит простительные грехи, всё одно, что получить отпущение от Богини. И ещё, — заторопился Чезаре. — Я хотел бы найти смерть в бою, думаю, Хуан будет не против.

— Хуан?

— Пусть сперва назовёт имена прочих предателей и откроет дознавателям душу. Лучше думай побыстрее, бастард, пока Шарль не обнажил меч.

И Хуан туда же! Шарль тихонько вздохнул. Что они нашли в этом мече, добро бы благородный испугался Великого…

Чезаре с готовностью закивал и умоляюще воззрился на Шарля, что вы замолчали, Великий?

— Пусть будет так! — звонко отчеканил мальчишка.

— Только уведите меня от Великого, а то мысли путаются, всё боюсь, кого пропустить. И прошу вас, отойдите от двери, хотя бы на десяток шагов, что вы снова с мечом играете!

Па-а-а-жалуйста… Шарль без возражений стал у окна и для верности повернулся спиной.

Судя по невнятным ругательствам, благородный едва не опередил конвой, ну Чезаре можно понять.

Старший дознаватель неожиданно поклонился Шарлю, что он меч то и дело разглядывает?

— А как насчёт подкреплений? — осведомился мальчик. — Провансальских понятно, каких же ещё, сотник вроде разговорился.

— Робер верно пошлёт благородного Раймона, если Великий даст своё высокое дозволение.

— Со всем отрядом?

— Достаточно двух десятков, иначе не проскользнёшь, — гвардеец поморщился. — Пригодился бы Жан-искусник, но отправить ребёнка с разведчиками…

— Да кто в здравом уме от такого откажется? — Шарль расплылся в улыбке. — Я бы сам… то есть лично его поздравлю, — торопливо поправился мальчик.

— Если Великий не возражает, я хотел бы побеседовать с вами наедине, — мягко промурлыкал Хуан. — Дело важное и не терпит отлагательств, вы уж мне поверьте, Великий.

Да… ага… Шарль покорно кивнул.

Старый жрец не без сочувствия улыбнулся мальчишке и покинул зал.

— Что же я опять натворил? Не дразнился вроде нисколечко, да и взрослых я пока особо не мучил. Так, больше по мелочам.

— Только этого ещё не хватало! Прошу вас, следите за речью, вы ведь кажется Великий Колдун?

— А что, нет? — уголки губ мальчика поползли вверх.

— Следите за речью, Великий, сколько вам повторять. И перестаньте вы проказничать наконец, иначе сам доложу Роберу!

— У меня переходный возраст. — Шарль как мог старательно понурился, плечи, плечи не забыть опустить!

— Этот возраст, — Хуан рубанул воздух рукой, — у вас начался в десять, никак не позже — я с Мари толковал! — и неизвестно когда закончится. Обещаете?

— Слово Великого Колдуна, — уныло пробубнил Шарль. — Чтоб мне лопнуть! — для убедительности добавил мальчишка. — И пирожных больше не есть… ой, Хуан, а это не слишком?

— А ещё?

— Клянусь троном Единственной. — Великий непритворно вздохнул. — А Богиня-то здесь при чём? — почти возмутился мальчик. — Она добрая, что я Богиню не знаю!

— И на том спасибо. На неделю надеюсь, хватит, а там будет видно.

— Вечно ты меня заставляешь.

— Перестаньте играть в ребёнка, — устало промолвил Хуан.

— А я и не играю, Хуан, честно-честно, — Шарль было замялся. — Ну что я тебе смешного сказал?

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— А-айййй… — взвыл было мальчишка.

Под укоризненным взглядом Бертье, Жан пристыжено замолчал, надо же, приставили няньку! Вроде и за шиворот маленько потряс, и сказал что-то хорошее — мальчишку пробрало холодом — ну это пустое…

Вскоре Жан нормально вдохнул, хвала Создательнице во всех её воплощениях. Угоди шальной бельт в лицо… ой нет, об этом лучше не думать! С него достаточно и второго, что скользнул по кольчуге, до сих пор толком не повернёшься в седле.

Непорядок, если подумать, метить в мальчишку тяжёлым бе-е-ельтом… — Жан протяжно зевнул, не углядели бы взрослые!

Жан всё же нажал на спусковой крючок и отправил стрелу в глубину леса. Арбалетные хлопки сливались в один, всё-таки поспел к последнему залпу! Ка-ажется отпугнули… А разбираться с ними всерьёз ни времени, ни желания, только раненых сейчас не хватало.

— Бок случаем не болит? — осведомился подоспевший Этьен.

— Пустое, Этьен, доспехи надёжные, пожалуй, и без синяка обошлось, — бодро отозвался мальчишка.

— Ну, ну… Если станет ныть или вина попросит, сразу наложи повязку потуже, — обратился высокородный к Бертье, — как бы не затронуло рёбра. Сам понимаешь, дело нешуточное. Бывает, и не сразу почувствуешь, помнишь как у Виллема?

— Ещё в бой рвался и грозился Раймону пожаловаться! — понимающе ухмыльнулся Бертье. — Погляжу сперва как он в седле удержится, а то у мальчишек дурная манера терпеть до последнего, благородный он там или нет.

Жан собрался было основательно возмутиться — что он, не бродил по лесам? — но Этьен уже дал шпоры коню.

И зачем он полез вперёд, ещё Шарлю нажалуются… Жан закусил губу. И новёхонькая арбалетная стрела считай, ушла в молоко, а его бельты не из дешёвых. Знать бы наверняка — попал, не попал, а то взрослые, они… Мальчик подавил вздох. Жан снова зарядил арбалет, ведь отряд на вражеской территории. Повезло ещё, что столкнулись с ватажниками, эти то-очно не побегут доносить, крови на них… И не только простолюдинов.

Датчанка — интересно, почему её так назвали? — снова отвергла кусочек сахара и неожиданно прибавила ход, ближе, ближе к огромному жеребцу Раймона. Жан привычно натянул поводья, и Датчанка едва не встала на дыбы, зар-раза…

— Крупная, потому и с характером, — не без сочувствия заметил Бертье, — а силёнок тебе не хватает.

— Будто я её выбирал!

— Кто мог знать, ведь со взрослыми она смирная. Да и с тобой поначалу… Может, пересядешь ко мне за спину?

Мальчик только мотнул головой.

— Ну, смотри, Жан, с боевым конём тебе точно не совладать.

— Она случаем не кусается?

— Под настроение, — улыбнулся Бертье. — Главное не заржет ненароком.

Жан на редкость изобретательно выругался, помянув всех и всяческих предков Датчанки, а также возможных родственников.

— Это надо запомнить, — оживился Бертье, — я такого, и у Этьена не слыхивал. Ты держись-ка лучше поближе к Раймону, иначе толку не будет.

Жан внял совету и поравнялся с караковым жеребцом Раймона. Датчанка не возражала.

Благородный Раймон поднял плеть, еле слышно присвистнул, и Датчанка резко сбавила ход.

— С тобой она больше не забалует, — бросил рыцарь через плечо, — я Датчанку основательно поучил. Грамота при тебе?

— Вы который раз спрашиваете! — вырвалось у подростка. — Прошу прощения, высокочтимый, — тут же поправился Жан.

— Меньше слов. А печать?

— Там же, в кожаном футляре, на поясе. Вы же сами туда ложили.

— С вами, мальчишками… Если что, со мной ещё копия. Чуть похуже, но надеюсь сойдёт. И ещё одна у Этьена. Лучше перекланяться, чем недокланяться, — жёстко улыбнулся Раймон. — А теперь самое главное. — Благородный выдержал паузу. — Если снова высунешься вперёд со своим игрушечным арбалетом, то Бертье тебя попросту выпорет. Сразу же, на первом привале, всё лучше, чем везти твоё тело обратно к Великому. А ещё и не довезёшь, в походе всякое может случиться. Как подумаю, что придётся держать ответ перед Шарлем… Дошло?

С этакой усмешкой впору крокодилов гонять, даже Шарль и то испугается. Жан с готовностью закивал.

Отряд миновал сосновое редколесье и выбрался на какое-то подобие дороги, даже обочина местами видна. Давно заброшенная, как украдкой шепнул Бертье, значит можно пожить спокойно. Ненадолго, где-то с четверть часа, затем снова придётся прорубаться сквозь зелёную гущу. И добро бы только через клятую ежевику, бамбучка там тоже хватает! Прорубаться, иначе никак. И ему в очередь с остальными, если у Раймона допросишься. Это Шарлю простительно покапризничать, взрослые и полсловечка не скажут.

Восемнадцать отборных бойцов — столько выехало из Бовэ — и все до сих пор целы, даже раненых, похоже, не наблюдается. Не случайно благородный Раймон испросил благословения у Великого. Для себя и своего отряда, спасибо Великому!

А до этого… Жан хихикнул.

— Щенков пока что не требуется! — так по слухам ответил Раймон на горячую просьбу племянника.

И впрямь щенок, каких мало, по доброй воле подставлять голову под клинок. Или под бронебойные бельты, что они с доспехами делают, а уж с живыми людьми… Мальчика передёрнуло.

Датчанка ни с того, ни с сего всхрапнула и затанцевала на месте. Снова заартачилась вр-редина, и за что меня наказала Создательница! Помянув грешницу Элизабет, Жан заставил упрямицу поравняться с конём Бертье. Без хлыста понятно не обошлось, и что на кобылу нашло?

Виски Жана сдавила ощутимая боль, не иначе кто-то балуется с потаённой волшбой. То ли силы немеряно, то ли маг совсем рядом… храни Создательница!

— Бертье, скажешь побыстрее Раймону… — затараторил было волшебник — Ой!

Короткая арбалетная стрела пронеслась мимо морды Датчанки и воткнулась в хилое искривлённое деревце. Да нет, скорее уж зацепилась, били явно издалека.

— Что?! — Бертье повернул коня по возможности, прикрывая мальчишку, вдруг и выдаст что действительно дельное.

— Уже ничего, — еле слышно выдохнул мальчик — Мне спешиться?

— Давно пора! И забрало, глупыш, опусти!

Датчанка неожиданно рванулась вперёд — Жан лишь сдавленно вскрикнул — и, резво набирая ход, устремилась в глубину леса.

— Придержи ты свою животину! — грозно рявкнул Бертье.

Интересно, как?! Потерявшая разум Датчанка несётся по лесу напролом, с этакой громадиной не всякий латник управится, что уж толковать о мальчишке… Не соскакивать же на полном скаку при большом везении покалечишься… или попросту приложишься головой, и через день, другой вспомнишь собственное имя. Может быть.

К грешнице Элизабет! Мальчик сдавленно ахнул и вжался в гриву Датчанки. Веткой хлестануло по шлему, хвала Единственной не вышибло из седла! А-а, вот и ещё одна…

Жан снова пригнулся. И вовремя. Короткая толстая стрела — судя по всему из мощного арбалета — пронеслась над седлом, чуть царапнув кольчугу, храни Датчанку Создательница! И его, многогрешного.

Жан на полном скаку проскочил — скорее уж пролетел — сквозь нечастую цепь стрелков, арбалеты вроде серьёзные.

— Благородный?!

— Поди разбери… из наших что ли? — послышалось за спиной.

Основательно удалившись от стрелков и спугнув какого-то приблудного волка, Датчанка свернула в проход между холмами — что она там забыла? — и заметно сбавила прыть.

— В мальчишку толком попасть не смогли, б-бараны безрогие — запоздало выругался подросток. — Ай!

Жан рывком отклонился вправо — повезло ещё, по глазам не хлестнуло — и дубовая роща осталась далеко позади, да когда Датчанка наконец образумится!

Миновав небольшой взгорок, кобыла неспешно зарысила по лощине по прежнему не реагируя на ласковые уговоры, но Жан пока что не торопился покидать седло. Чего доброго вновь рванёт неведомо куда, и тогда останешься на своих двоих — для душевного разговора со стрелками. С рабами обычно не церемонятся… мальчик поёжился.

Датчанка вдруг пошла шагом и поводьев слушается — вот чудеса! — и Жан завертел головой. Ясеневая роща, притом ухоженная не иначе здесь возносят молитвы Богине. Многие молодые ясени украшены разноцветными ленточками — от влюблённых, что приносят здесь клятвы Богине — отныне и на всю жизнь. Бывает и без дозволения старших, что с подростков возьмёшь…

— Привет! — Вредная девчонка как он раньше-то её не приметил, помахала Жану рукой. — Потерялся, как бывает с мальчишками? Ничего, я за тобой присмотрю. Не благодари, Жан, и плакать не надо.

— С чего мне плакать? — усмехнулся Жан.

— Я и взрослых порой доводила, — спокойно сообщила девчонка. — И нечистого не поминай, а то Шарлю пожалуюсь.

Уж лучше бы нарваться на мирных добродушных ватажников, лесные братья всего лишь выкуп потребуют. Подросток обречённо вздохнул и направил Датчанку к вредной девчонке.

— Вот и доверяй лошадок глупым мальчишкам, — заявила Даниэль вместо приветствия.

— А мечи можно?

— Острое железо можно, а лошадок нельзя. Ха-арошая ты моя, — нежно проворковала девчонка, — совсем тебя Жан замучил. Не оглядывайся понапрасну, — снисходительно добавила предсказательница, — этот дерево непростое. Здесь природная аура неприметности, да и я сказала несколько слов.

— Думаешь, не заметят? — засомневался подросток.

— Разве что столкнёшься с кольчужником, — вредная девчонка хихикнула — И кричать понятно не рекомендуется, как вы мальчишки умеете. Как там Шарль… то есть Великий? — Даниэль затаила дыхание.

— Нормально, хвала Богине, на аппетит вроде не жалуется. Три пирожных вечером умял на десерт. Тех са-амых, с шоколадной начинкой, — не без зависти уточнил Жан.

— Дальше, дальше! — Даниэль подалась вперёд.

— А до этого кашу с кусочками медвежатины. Я как водится стоял над душой и по честному заставил его доесть. — горделиво добавил подросток. — Печенюшек он позднее потребовал, когда корпел над учебником. А на поединке с Хуаном, — Жан оживился, — Шарль впервые ухитрился пробить защиту. До сих пор понять не могу, как ему удалось, не иначе Хуан поддался, чтобы малость успокоить Великого.

— Да куда тебе до него! — отмахнулась девчонка — А ещё?

— Всё нормально, я же сказал.

— Говори толком, Жан, почему ты такой бессовестный! — наконец взорвалась красавица. — А Великий на меня то-очно не гневается? После всего…

— Третий лишний, Даниэль, ты сама у Шарля спроси. Будто не болтаешь с ним потихоньку.

— Так ведь связь заблокировали зар-разы, чтоб им всем пусто было! И вдобавок амулет отобрали, это разве по честному… — Даниэль непритворно всхлипнула, — мол, Великого чуть не угробила! Ну скажи, я вся извелась, уж не знаю что и думать теперь. И советую не тянуть до последнего, я ведь и разревется могу, — воинственно заявила волшебница. — Тебе же и придётся меня утешать!

— Ну, бывает и говорит — осторожно начал подросток, — что, опять в четыре ручья? Вечно у вас девчонок глаза на мокром месте. Он со мной особо не делится, но нет, нет, да обмолвится о какой-то вредной девчонке.

— Правда, правда?

— Чтоб мне дохлым ежонком позавтракать! Тьфу ты гадость, вспоминать не хочется…

— Хвала Создательнице, — Даниэль хлюпнула носом, — значит оправдаться смогу. А быть может и не придётся, ведь Великий, он… Не смотри ты с вопрошающим видом, вам мальчишкам всё равно не понять. Одолжи платок, что для Шарля держишь, мой промок окончательно. Научился ты до слёз доводить! — выдала последнюю порцию предсказательница.

— Слушай, ты зачем Датчанку мою взбаламутила? — решился спросить подросток. — Я едва жив остался.

— Ничего себе! — Даниэль всплеснула руками. — Помянула бы проклятого Аримана, но меня слишком серьёзно воспитывали.

— Сколько розог зазря извели! — Жан отступил на шаг.

— Если бы только розог… — Даниэль непритворно вздохнула. — И Сандро недавно приложил руку, надо же, досталось от телохранителя. В четверть силы, по родственному, но мне и того хватило. Повезло ещё, что наставница заступилась. Что ты всё улыбаешься, — девочка вспыхнула, — до сих пор сидеть не могу!

— И не думаю, Даниэль, мне тоже ведь жить почему-то хочется.

— Улыбаешься, что не вижу, вон как губы подрагивают.

— Просто ты очень-очень красивая, когда сердишься.

— Только когда сержусь? — Даниэль недобро сощурилась. — Вот пожалуюсь Шарлю, он тебе пропишет успокоительное. Спать придётся на животе. И учти, Жан, что лошадку я успокоила. А иначе мчался бы неведомо куда, быть может, и к провансальцам в лапы!

Подросток вежливо поклонился и приложился к её руке, девчонка и есть девчонка. Преклонять колено, пожалуй, не стоит, чего доброго сочтёт за насмешку.

— То-то… — Даниэль величаво кивнула. — Ты бы Шарлю лучше сказал, — мечтательно протянула волшебница, — он же такой… такой… нет, тебе не понять. Поучился бы у Шарля говорить комплименты!

— Но ведь он…

— Вот именно. Шарль и полсловечка не скажет, но стоит ему взглянуть…

— Так ведь в темноте дело было, — рассудительно заметил подросток.

— Это вы мальчишки ничего толком не чувствуете! И… и…

— И куда тебе до него! — тут же подхватил Жан.

Девчонка невольно прыснула.

— Обязательно передашь Шарлю, что я только о нём и думаю, — заторопилась волшебница. — Ты не усмехайся, а слушай, и чему только Луи тебя обучал? Ничего, я сама займусь, мальчишек всегда нужно воспитывать.

— Да-а?

— Кроме Великого разумеется, — тут же оговорилась красавица. — И не фыркай, Жан, ты вроде не лошадь.

Мальчик послушно кивнул.

— О последней порке пока не стоит, я сама скажу, если вдруг понадобится. И пожалуй самое главное, — в голосе Даниэль появились просительные нотки, — расспроси его хорошенько, а то в толк взять не могу, когда мы снова увидимся.

— Не получается, Даниэль, чтобы мне сырую лягушку съесть! Отъезд ведь как снег на голову, я как раз колдовал с амулетами, чтобы Шарлю безопаснее было. Говорить, я имею в виду… а то ка-а-ак затянет, если меня вдруг… ну сама понимаешь.

— Храни Создательница! Шарля в первую очередь… ты уж извини Жан.

— Оставил Великому подробные записи, будем надеяться скоро поговорите, заклинания вроде несложные.

— Так зачем же я перед тобой распиналась?!

— Ты сама велела помалкивать.

— Как появится, сразу мне скажешь, я ему такого наговорю. А он мне отве-е-е-етит… — предсказательница блаженно зажмурилась.

— До утра надеюсь, управитесь, — не удержался Жан. — Я молчу, молчу, Даниэль, только без рук! Вроде уже затихло, — бывший ватажник прислушался — Мы когда к Раймону отправимся?

— Жа-а-ан…

— Шарль ведь сразу тебя увидит, когда управится. Моими глазами, как в прошлый раз. И услышит, так что готовься. А пока — стучись, не стучись… — Жан развёл руками.

— Пока дождёшься… Он ведь, и запутаться может?

— Весьма возможно. Это не крокодилов гонять или с Богиней толковать по серьёзному.

— На свой лад и это неплохо. — Даниэль улыбнулась с видом пай-девочки. — Не обманывай себя Жан, до Раймона неблизко. Да и пробиваться, боюсь, придется, храни нас Создательница. И… И не стоит беспокоить Великого, чего доброго прикажет нам возвращаться.

— Так бы ты его и послушалась!

— А как иначе? — искренне удивилась волшебница. — Он мальчик, и он Великий, мне все наши девчонки завидовали. И вдобавок храбрец, каких мало, с целой сотней ухитрился разделаться. Великий пока молчит?

— В отличие от тебя, — огрызнулся Жан.

— Вредина.

— Предсказание, Даниэль, ты не вправе мне отказать.

— Жа-а-ан, а может не надо? Вдруг нам скажут пробиваться к Раймону?

— Шарлю пожалуюсь, — сухо предупредил Жан.

— Ябеда, каких мало, не иначе от меня набрался. Видно мало в своё время пороли.

— Меня или тебя?

— Обо-оих, неужели не ясно? — почти пропела девчонка.

Откинув золотисто-рыжие кудри, предсказательница сняла с шеи и положила на раскрытую ладонь символ видения будущего — серебряную сову.

— Если что, ты лучше уж Мигелю наябедничай, лишь бы до Великого не дошло, — серьёзно попросила волшебница.

Подросток приложил палец к губам.

— Вот за это — спасибо! — не без облегчения заулыбалась девчонка. — В случае чего отплачу, Жан, ты только напомни. Не лови ворон, приступаем пока не поздно! — спохватилась волшебница.

Ладонь Жана легла на нежную девчоночью ладошку, ей-то не пришлось чистить кольчуги. С песо-очком, бывало и до полуночи, это уж Луи постарался. Лёгкое жжение, приятная дурнота — ой, и точно затягивает! — и Жан отдёрнул руку.

Серебряную сову окутало зеленоватое облачко. Девчонка закусила губу.

— Если пойдёшь обратно, — Даниэль указала на север, — ты вернее всего попадёшься. И я глупая вместе с тобой, не бросать же тебя одного, мне Великий вовек не простит. Не обязательно, врать не стану, но шансы невелики.

— Это что, предсказание? — недоверчиво осведомился подросток.

— Предсказание, Жан, с этим я не шучу, иначе Богиня от меня отвернётся. Ты пойми, если мы без взрослых управимся, я с Великим смогу поболтать, когда мне угодно. Ох, замучаю я его… Да и Шарль в долгу не останется. И тогда я с Шарлем буду… смогу… — девчонка залилась краской.

С непослушными детишками лучше не спорить. Жан согласно кивнул.

— Я тебя сама проведу, ордену все засады известны, — тут же похвасталась Даниэль.

— Все?

— Ну… за добрую половину ручаюсь, — скороговоркой уточнила девчонка. — Проведу по-быстрому, Жан, ты меня главное слушайся.

— Если снова в трясину не влезешь. Помнишь, как тогда, с Сандро?

— А уж это твоя забота. Кто из нас мальчик — я или ты?

— От меня ни ногой. Иначе… — Жан показал кулак.

— Как прикажешь, Жан. Я пока отойду… — Даниэль направилась к исполинскому дереву.

— Эй, ты куда?

— Я на полминуточки, зачем больше. Тебе что, всё подробно рассказывать? — девчонка показала язык. — И за дерево ни ногой!

Жан только вздохнул, с крокодилами, пожалуй, попроще, они всего лишь кусаются. И зачем Создательница сотворила девчонок?

* * *

— Ты главное не сорвись, Жан, — девчонка придержала коня.

— Десятый раз повторяешь, — проворчал недавний ватажник.

— Четвёртый. Или пятый, неважно, и ещё двенадцать раз повторю. И не вздумай встревать в разговоры — как привык в последнее время — а тем более пререкаться с высокородными. С арбалетом при случае поиграть можно, да что там, нужно… но только если я прикажу, — поспешно уточнила волшебница — Ты охранник и ничего больше, не обижайся, Жа-а-а-ан…

— Скажи уж лучше….

— Свободный ты, конечно свободный, вбил себе в голову! Сам Великий не поскупился на особый указ, а тебе всё мало. Ведь Создательница, она всё видит. И меня многогрешную. В прошлый раз вообще не допустили до исповеди, зар-разы… Уж лучше бы выдрали, честное слово! Получить бы отпущение от Великого, — мечтательно протянула девчонка, — плохо, что нельзя исповедоваться по-настоящему. Мальчики они как-то неправильно думают. Или правильно, поди разбери.

Кому что… Жан старательно сжал губы и уставился в гриву Датчанки.

— Этак мы до полуночи протолкуем, — спохватилась волшебница. — Быстрее, Жан, пока не закрыли ворота. Ласточка вперёд!

Даниэль пришпорила небольшую изящную кобылку. Рослая широкогрудая Датчанка следовала за Ласточкой как привязанная, явно признав её главенство.

Дорога взбежала на очередной взгорок — интересно, который по счёту? — и дети завидели верховых.

Четверо в полной броне на крупных строевых конях, похоже люди барона, а то и самого герцога. Даниэль вполголоса выругалась. И ещё шестеро с огромными самодельными арбалетами и — Жан приподнялся в седле — грубо откованными мечами работы деревенских умельцев. Как водится на разномастных рабочих лошадках, в патруле ведь боевого коня, и убить могут, вот и выставляют коняшек неопределённой породы, лишь бы бегали побыстрее. Вместо мало-мальски серьёзных доспехов всего лишь кожаные куртки с нашитыми железными пластинами. Ополченцы и вдобавок отбывают повинность. Мальчишка пренебрежительно хмыкнул.

— Говорить буду я! — шёпотом напомнила предсказательница. — И не вздумай хвататься за арбалет, ополченцы сразу отправят к С-создательнице.

С них ста-анется… Жан согласно кивнул.

Возглавлявший патрульных плотный смуглолицый эльзасец — да, точно эльзасец, если судить по родовым знакам — с нашивками десятника господина барона, приветственно поднял руку. Недовольная гримаска Даниэль и десятник изобразил нечто вроде поклона, мало ли как оно повернётся.

Ополченцы привычно спешились и заняли стратегическую позицию по правую сторону дороги, всё лучше, чем за спинами у кольчужников.

— Ой, а может не надо? — жалобно попросила девчонка. — Как взгляну на эти клятые самоделки, поджилки трясутся, впору убегать без оглядки.

— Арбалеты ты имеешь в виду?

— Ага. Мама мне велела вернуться живой.

— Эти точно без приказа не выстрелят, пятый раз в патруле.

— А они об этом знают?

Прикрывавший десятника справа рослый рябоватый кольчужник как-то странно захрюкал и прикрыл рот ладонью.

— Не пугайся ты понапрасну… — начал было десятник.

— Вы и сами боитесь — громогласно заявила красавица, — потому и поставили ополченцев в сторонке даже чуточку спереди, лишь бы самим не нарваться. А иначе разместили бы стрелков позади, где-то шагах в сорока. Думаете, я устав не читала?

— Уела! — переждав оглушительный хохот, признал командир. — Ты случайно не в крапиве родилась? Или всё же в капусте?

— В малиннике, неужели не ясно, — парировала девчонка. — Туда не всякий сунется. А капуста это для глупых мальчишек. Да, да, вы всё правильно поняли.

Датчанка отпрянула от нового взрыва хохота, даже ополченцев и то проняло. Рослый рябоватый кольчужник привалился к гриве своего коня, его хохотом — с подвыванием и уханьем, куда до него филину — впору волков гонять. Или же свирепых горных медведей.

— Арбалеты к ноге, от греха подальше, а то барышня испугалась, — зычно скомандовал эльзасец. Тон десятника изменился. — Ну довольно заговаривать зубы, на меня ваши девичьи выкрутасы особо не действуют. Подорожную и побыстрее!

— Не слышу — Даниэль сдвинула брови.

(Если честно, не очень-то получается. Жан снова уставился в гриву Датчанки.)

Смуглолицый эльзасец прокашлялся:

— Предъявите пожалуйста подорожную, милая девушка.

— Неправильно, — Вредная девчонка вздёрнула подбородок, что из неё дальше-то выйдет… Впору пожалеть Шарля, да уж нет, скорее девчонку, будь она трижды волшебницей. — И советую обходиться без фамильярностей, если кое-кому не трудно. Не забудь назвать своё имя, прозвища меня не интересуют.

— Вот оно как… — эльзасец склонился в полупоклоне. — Предъявите пожалуйста подорожную… высокочтимая, — не без колебания добавил десятник.

— Имя! — властно потребовала Даниэль. — Что мне двадцать раз повторять?

— Андреас из рода Лефевр, командир третьего десятка арбалетчиков господина барона, — поразмыслив, выдал эльзасец.

— Андреас из рода… это надо запомнить, — многообещающе прошелестела девчонка. — Жан!

Подросток послал Датчанку вперёд и передал десятнику пластиковую трубочку расписанную изображениями танцующих единорогов, в самый раз для юной непорочной девицы. Да и трубочка недешёвая, пластик пластику рознь. Древние оставили хорошее наследство.

Андреас неспешно извлёк подорожную и принялся её изучать.

— Как насчёт тайных шпионских знаков? — насмешливо вопросила волшебница.

— Настоящая, разумеется, настоящая, я не сомневаюсь, высокочтимая, — живо отозвался десятник — Даже секретарь расписался с ошибками, всего третий день как ввели. Или уже четвёртый?

Даниэль выразительно наморщила носик, сами, мол, разбирайтесь с вашими шпионскими тонкостями.

— Но сперва…

— Ну?

Уточните сперва, если вам не трудно, что заставило проливать слёзы столь юное и очаровательное создание?

— Ватажники, что же ещё! — выпалила Даниэль. — Налетели неведомо откуда, я на Ласточку едва успела вскочить! Жан сумел свалить одного…. а иначе верно дожидалась бы выкупа.

— Где?! — командно рыкнул десятник.

— Четыре или пять лиг к северо-западу, — девчонка указала рукой. — Там ещё озеро приметное с ма-аленьким островком в форме сердечка.

— Сколько их было девочка?

— Как-то позабыла пересчитать — едко ответила Даниэль, — имелись и дела поважнее. Где охранники понятия не имею, один Жан уцелел.

— Простите, высокочтимая.

— Не менее… трёх десятков. Точнее и не скажу, — нерешительно буркнул ребёнок. — И не вздумайте соваться туда на ночь глядя, весь десяток сожрут и костей не оставят!

— На всё воля Создательницы. И Митры, что её сотворил, — благочестиво отозвался десятник. — Хотя с этими, — Андреас покосился на ополченцев, — пожалуй, и Создательница не поможет. Ты права, маленькая, сегодня не сунемся.

— Что-о?! — девчонка приподнялась в седле.

— Вы правы, высокочтимая, примите мои извинения. Я надеюсь, что прекрасная Даниэль почтит своим присутствием замок господина барона.

— То есть как?

— В вашей подорожной, высокочтимая, к сожалению не указана цель поездки. В подобных случаях принято отправлять проезжающих в замок.

— С каких это пор?

— С сегодняшнего утра. Такова воля господина барона. Время тревожное, ничего не поделаешь. То ли будем воевать, то ли нет, сам герцог наверное не ответит. Гостевые комнаты уже приготовлены! — поторопился добавить десятник. — В скором времени ожидается детский бал. Я не сомневаюсь, что прекрасная Даниэль найдёт немало поклонников, вернее это они вас найдут, — галантно поправился Андреас. — А быть может — для такой красавицы нет ничего невозможного — станет и королевой бала.

— Вредина! У меня свои дела в Монкотуре!

— Какие, позвольте спросить?

— Мои собственные!

— Покажитесь, высокочтимая. — Жан, как мог, поклонился в седле.

— А куда денешься… — Даниэль кое-как расстегнула ворот кожаного поддоспешника и серебряная сова тонкой работы — известный всем и каждому знак прорицательницы — легла поверх воронёного пластинчатого доспеха.

— Влипли… — еле слышно выдохнул Андреас.

— Что верно, то верно, — охотно подтвердила волшебница. — Помолитесь сперва, вреда-то по любому не будет.

— Вы не разрешите потрогать? — осмелился спросить Андреас.

— Па-ажалуйста… — Даниэль сняла с шеи серебряную сову — Жан услужливо принял шлем — и положила на раскрытую ладонь. — Если пожелаете получить предсказание, — насмешливо уточнила девчонка.

— Пусть будет так! — Андреас судорожно сглотнул. — Моя жена в положении…

— Мальчик или девочка? — помогла десятнику предсказательница. — Кольчужную рукавицу не забудь снять, иначе толку не будет!

Отзвучали ритуальные фразы, и ладонь легла на ладонь. Серебряная сова ощутимо нагрелась…

— Убирай ладонь, пока с коня не свалился! — привычно скомандовала Даниэль. — Жан, помоги!

Серебряную сову окутало зеленоватое облачко, и предсказательница прикрыла глаза.

— Девочка, ничего не поделаешь, — Даниэль развела руками.

— Живая? А то в прошлый раз….

— Иначе бы я её не увидела! — обиженно отозвалась волшебница.

— Храни тебя Создательница… — Андреас как-то обмяк — И тебя Жан, что её уберёг.

Даниэль сконфуженно опустила взгляд, все вроде по-честному, а совесть почему-то покусывает, впору и впрямь исповедоваться у Великого. Или же попросить назначить суровую епитимью, благо к поркам не привыкать

* * *

В самом скором времени двое позёвывающих детей добрались до ворот Нового Монкотура. Старый Монкотур — Монкотур Древних — расположен в западной Франции, сравнительно близко от Пуатье. Кажется. Или где-то на побережье — подросток сладко зевнул — в голове всё путается, надо бы у Шарля спросить. У девчонки лучше не стоит, ещё засыплет насмешками.

Долгая зимняя ночь уже вступила в свои права, но люди эльзасца — навязал всё-таки четверых! — живо вразумили начальника караула. Даниэль беспомощно оглянулась на Жана, но тот лишь повёл плечом, мол, не следовало дерзить всем и каждому.

Стражники было пустилось в долгий и основательный спор — открывать ли городские ворота сейчас, или ограничиться дверкой, предназначенной для гонцов, но окрик старшего из кольчужников заставил их подчиниться.

— Жан, уплати пошлину, — бросила через плечо Даниэль, едва они въехали в привратную башню.

Подросток полез было за кошельком, но начальник караула — только рыжая борода и видна — решительно замотал головой.

— Не оскорбляйте Монкотур, ваша милость. Предсказательницы, да ещё с совой, к нам нечасто наведываются.

— А что бывают другие? — сонно улыбнулась волшебница.

— Прошу прощения, ваша милость.

— Всего лишь высокочтимая, — мягко уточнила девчонка, — я ведь только начинаю постигать азы мастерства.

— А вы что столпились, медвежье отродье? — повернулся к стражникам офицер. — Предсказательниц сроду не видели?

— Я вот точно настоящих не видел — набрался смелости молодой темноволосый стражник, — а вот самозванки попадались частенько.

Поняв, что сказанул что-то не то, юноша сломался в торопливом поклоне и укрылся за спинами товарищей.

Остальные лишь заворожено разглядывали живую настоящую волшебницу, нечастую гостью в здешних краях. При большом желании и дотронуться можно, только смельчаков почему-то не наблюдается. Доспех стоит целое состояние, на вид совсем ещё малолетка, из тех, кого нещадно порют за не вовремя съеденное варенье, или чрезмерный интерес к мальчикам. И вдобавок красавица из красавиц, куда до неё дочери мэра, хоть и та хороша. Вон как начальник караула её разглядывает, а он опытен в подобных делах, куда нам многогрешным. Округлиться конечно не помешает и вообще основательно подрасти — иначе покарает Создательница — но через несколько лет… Не услышала бы прекрасная Даниэль, кто их знает этих волшебников… но тем больше выставят доброго осеннего пива за подробный рассказ о юной волшебнице, одно личико чего стоит!

Даниэль неожиданно благословила стражников, словно взрослая полноправная предсказательница. Сова, совой, но все посвящения она едва ли прошла, а иначе не пороли бы ребёнка почём зря!

Плечистый чернобородый начальник стражи в дорогой каталонской броне от лица всех присутствующих приложился к руке девочки. С должным благоговением и без лишней галантности, чего доброго оскорбится ребёнок… храни Создательница!

— Куда? — по-военному кратко спросил старший из кольчужников, едва они удалились от привратной башни. Виктор, да точно Виктор, десятник же его представлял.

— На постоялый двор, куда же ещё. А то ребёнку хочется спа-а-ать… — вредная девчонка непритворно зевнула.

— Постоялых дворов в Монкотуре не водится, разве что гостиница мадам… — кольчужник было запнулся, — но порядочной девушке там не место! Другое дело трактиры.

— Значит… лучший трактир… — последовал новый зевок. — И советую поспешить, всё в сон почему-то клонит… вам же на руках нести придётся, а то Жан не потянет.

— Ага, — подал голос подросток. — В доспехах она тяжёлая.

— Кто же в здравом уме от такого откажется, — Виктор склонился в полупоклоне. — Эй, что вы вылупились? — спохватился Виктор. — Господин десятник с вас всех шкуру спустит и с меня, грешного, в первую очередь!

— Или сам господин барон, — с готовностью дополнила Даниэль. — Может мне и впрямь Андреасу пожаловаться?

Несколько минут мягкой неспешной рыси — Виктор старался поберечь предсказательницу — и кавалькада остановилась перед двухэтажным трактиром.

— «Золотой грифон», — прочитала вслух Даниэль. — Интересно, почему золотой — мимоходом удивилась девчонка. — Жан, я честно… помоги слезть.

Вместо Жана в волшебнице подскочил Виктор, и для верности выхватил девочку из седла.

— Будто маленькую, — пробурчала девчонка. — Спасибо, Виктор!

Даниэль покачнулась — вроде бы по правде, не притворяется, хотя кто знает этих девчонок — и доверчиво оперлась о руку Виктора.

Крепко сбитая полногрудая трактирщица — по росту пожалуй не уступит Мигелю — живо выскочила из дверей и склонилась в нарочито церемонном поклоне.

— Что желает высокочтимая… — хозяйка было замялась.

— Даниэль, — подсказал Виктор и что-то зашептал в ухо трактирщице.

— «Золотой грифон» к вашим услугам, сиятельная госпожа, — важно пробасила трактирщица. — Я, Мадлен из рода Легранд, сделаю всё возможное и невозможное, чтобы исполнить ваши желания.

— Высокочтимая, — рассеянно поправила Даниэль. — Меньше слов, Мадлен, иначе не управимся до утра.

— Если высокочтимая пожелает, я приму расписку вместо звонкой монеты, — поколебавшись, добавила трактирщица.

— Зачем? — удивлённо улыбнулась волшебница. — Для меня всё самое лучшее! — Даниэль небрежно бросила хозяйке серебряный реал. — И мне, и Жану, как-никак он мне жизнь только что спас!

— Девицам в общем зале не место, — полуутвердительно протянула хозяйка.

— Принесёте горячее прямо в комнату, только поскорее, а то я не дождусь. — Даниэль прикрыла рот ладошкой. — Да, пока не забыла. Благодаря вашей распорядительности, — обратилась к Виктору девчонка, — надвратная башня будет служить Монкотуру ещё долгие, до-олгие годы.

Хозяйка сглотнула и постаралась вжаться в каменную стену, если малолетка хоть наполовину не врёт впору прятаться в мышиную норку… Берлога впрочем, тоже сойдёт, косолапого только не забыть выставить… До тех пор, пока не уедет госпожа предсказательница. Ведь кольчужники похоже поверили, даже не удивились особо… и спаси трактир милость Создательницы!

— Я надеюсь, что достопочтенный Виктор и его товарищи примут этот небольшой дар, — Даниэль вложила в руку Виктора золотой реал. — Полновесный, картахенской чеканки, — тут же похвасталась девчонка. — Его светлость инфанта Карлоса ещё никто не обвинял в порче монеты. Но с одним непременным условием.

— Слушаю, высокочтимая.

— Выпейте за моё здоровье. Только все четверо, ополченцы ведь тоже люди Правда-правда, ну не хмурься, Виктор. Мадлен, ты слышала?

Хозяйка не без облегчения закивала.

— Высокочтимая Даниэль приказывает? — осведомился Виктор.

— Ага, конечно.

— Так и скажу господину барону.

— Быть может, для сиятельной Даниэль подойдёт сочная прожаренная индюшатина под особым соусом — секрет заведения! Молодую форель как нарочно сегодня доставили, специально для высоких особ. А лошадок мы обиходим, — поспешила заверить хозяйка — Что касается медвежатины…

— Вы когда мне постель, наконец, приготовите, на ходу засыпаю, — капризно протянула волшебница. — Распуши служанок, пускай побегают! Поживее, Мадлен, — одна нога здесь — другая там! Про горячее не забудь! — крикнула вдогонку девчонка.

* * *

Жан наконец взял в кухне заполненный яствами поднос — повариха постаралась на славу — и перекинулся шуткой с полноватой пригожей служанкой. Девушка сначала едва улыбнулась, и вдруг фыркнула так, что заколыхалась тяжёлая грудь. Мальчишка послал воздушный поцелуй и живо покинул кухню.

Миновав комнаты для прислуги, Жан круто свернул в широкую галерею и едва не столкнулся с плечистым дородным купцом в почти что полном доспехе. Овернцем, судя по родовым знакам. Слуга вежливо уступил дорогу — с рабами обычно не церемонятся — но разом побледневший купец прижался к стене и жестом велел ему проходить.

— Не волнуйтесь вы так, госпожа кажется в настроении, — снисходительно бросил мальчик.

— Ты уверен?

— Вроде бы да. — Жан неопределённо повёл плечом. — Умоталась за сегодняшний день.

— Тогда я вещи свои заберу — немного ободрился овернец.

— Только поменьше шума, госпожа этого не любит, — напутствовал мальчик торговца.

Купец вновь застыл в нерешительности.

Жан как смог осторожно вступил на лестницу — свечей всё-таки маловато — не навернуться бы вместе с подносом.

Накаркал! Чудо что поднос удержал! Подросток перевёл дух. Кто здесь масло ухитрился разлить, не иначе одна из служанок. Надо полагать с великого перепугу, когда спешно готовили лучший номер для сиятельной Даниэль.

Эжен поставил поднос на низкий широкий подоконник и со вкусом умял пирожок с чем-то сладким и сочным, прямо та-а-ает на языке. И ещё один, что он зря старался? Только для успокоения нервов, Даниэль особо и не обидится. Может быть.

Вот и номер вредной девчонки, ах простите, госпожи предсказательницы. Подросток предупреждающе постучал, чего доброго Даниэль отходит ко сну. Тогда мало ему не покажется. Достанется и подносу, попробуй тогда нормально поужинать.

— Ты что ли, Жан? — раздался недовольный голос девчонки.

— Да, госпожа.

— Долго же ты копался. Я чуть было не заснула. Или заснула? Входи, только дай причесаться.

Дождавшись милостивого разрешения предсказательницы, слуга переступил порог.

— Ну и как? — Даниэль рывком поднялась с кровати.

— Ты покушай сперва, погляди какая форель, — нежно предложил Жан. — Объеденье, прямо слюнки текут, я успел ухватить кусочек.

Даниэль закусила губу.

— Ещё нежная оленина в соусе из диких трав, на мой вкус вполне удалась. — Мальчишка поставил поднос на стол. — Да и слоёные пирожки неплохи, хозяйка лично угощала меня, пока я дожидался горячего.

— Пирожки говоришь? — предсказательница оглядела поднос.

— Те, что остались…

— За один я ручаюсь… нет, они и правда вкусные.

— Охотно верю, — вздохнула волшебница.

— Мне ещё принести? — мальчик направился к двери. — Половина тебе точно достанется.

— Половина? — чуть не прыснула Даниэль.

— Ну, почти…

— Не дразнись, пожалуйста, Жан, что мне Шарлю пожаловаться?

— Шарль вообще-то ябед не жалует, даже таких хорошеньких.

Маленькая ладошка Даниэль мелькнула в воздухе и словно прилипла к щеке.

— Красивая, конечно красивая, скора ты на звонкие оплеухи, — поправился Жан, осторожно потирая физиономию. — Ладонь вроде мягонькая, а как приложила…

— Сам виноват, мне всю руку отбил, — воинственно откликнулась Даниэль. — Ничего, что правая онемела, я и левой приложу от души! О гонце давай, о гонце!

— О котором? — Жан старательно сделал большие глаза.

— Благородного маркиза Сорде, не к ночи будь помянут!

— Тот, что возглавляет личную инквизицию герцога? — спокойно спросил слуга.

— И тайный совет. Ты зачем всё начинаешь по новому кругу? — с подозрением спросила красавица.

— Мало ли… — улыбнулся недавний ватажник. — Вдруг о чём ещё проболтаешься, как у вас, девчонок бывает.

— Ты пожалуй повреднее меня.

— С запозданием, но дошло. От тебя и не такому научишься, у тебя природный талант. Не рычи, пожалуйста, Даниэль, лучше попей водички. Или сока на твоё усмотрение.

— Не-е, водички пока не надо. Тебе же всё на голову вылью, — ехидно заявила девчонка.

— Стакан? — подросток покачал головой.

— Весь графин конечно! Что мне на стаканы размениваться? — выдала госпожа предсказательница. — Что ты снова смеёшься, Жан?

— Ты не поняла? — улыбнулся мальчишка.

— Дразнилка бессовестная! Почему тебя крокодил не сожрал?

— Ты ещё драконов припомни.

— Страшных? — заинтересовалась девица.

— Вроде тебя. — Жан попятился к двери.

— Спасибо за комплимент, — озадачено сказала волшебница. — А смеяться тебе зачем?

— Ты подумай сама сперва, может до рассвета дойдёт.

— Как тебя Великий ещё не прибил?

— Я всегда исчезаю вовремя, — ухмыльнулся слуга. — Оплеухи, я думаю, не задержатся?

— Да ну тебя!

— А подробнее? — лукаво вопросил мальчик. — Ты ведь левую руку пока не отбила?

— Не-е, не время сейчас, ты ещё разобидишься, — с сожалением протянула девица.

— А как насчёт водички? — поинтересовался Жан.

— Это только для вразумления. Липкий сок тоже сгодится.

— Для тебя?

— Для мальчишки бессовестного!

— Повторяешься, Даниэль. Тот гонец, как ты и сказала, передал послание мэру — все служанки болтают — и остановился в «Грифоне». Кожаную сумку с гербом маркиза постоянно таскает с собой, поговаривают, даже в бане не расставался.

— Это дело обычное — предсказательница серьёзно кивнула. — Дальше, Жан!

— Сок пока отменяется?

— Это мы ещё поглядим, — грозно заявила девица.

— Пил изрядно между делом лапал служанок. Даниэль, ты случаем не ошиблась?

— Он не должен от других отличаться, сколько я тебе объясняла.

— Как по мне, вполне обычный гонец.

— Он из внутреннего круга — надеюсь — это о-очень большая разница. — Даниэль рассеянно играла кинжальчиком. — При нём письмо барону Анри с приказом послать подкрепления. На север, против Робера, если кое до кого не дошло.

— Против Шарля лучше скажи, — поправил Жан.

— И то верно. Мы с письмом основательно поработаем, у меня умения хватит.

— Ты себя пытаешься убедить?

— И тебя тоже, — призналась волшебница. — Ты же мне конечно поможешь?

— Спасибо.

— Не за что. — Предсказательница прошлась по комнате и зачем-то всмотрелась в темноватую глубину зеркала. — Не допрашивай меня, Жан, пока девочка не наслала чесотку.

— Как Богиня на это посмотрит? — прищурился посланец Великого.

— Насылала, ничего страшного, — отмахнулась волшебница. — Мальчиков всегда нужно воспитывать. Днём-то она особо не чувствуется, а вот ночью… пока заснёшь. Не желаешь на себе испытать?

— После вас, Даниэль, — поклонился подросток.

— То-то!

— Почему Жюстен от своих таится? — сменил тему слуга.

— На большом круге герцогства бароны дружно решили, что нельзя отзывать войска с лангедокской границы, а то там в последнее время… — Даниэль почему-то хихикнула. — И подали всеподданейшую петицию герцогу, а то, как бы мирные добродушные лангедокцы не двинули полки на Прованс. С Лангедоком ведь родовая вражда чуть ли не со времён первого из Жюстенов.

— Знаю, знаю. Мне Шарль говорил, — взмолился было подросток.

— А я повторю, — мило улыбнулась девица. — Мальчишек постоянно нужно воспитывать. Или ты не согласен?

— Только без чесотки!

— Я пока с тобой не решила — Даниэль ухватила ещё тёплую печенюшку. — Лангедок ведь серьёзная сила, герцогство как-никак. И вдобавок владеет Сардинией. Захудалое, но всё-таки королевство. Я Сардинию имею в виду.

— Ты ещё о Цезаре мне расскажи! — тут же ощетинился мальчик.

— Извини, Жан, не подумала. Мы ведь скоро к гонцу пойдём?

— Не вертись ты словно юла, ребёнок и есть ребёнок.

— Я исправлюсь, только скажи, — зачастила красавица.

— Что-то слабо верится, — вздохнул мальчик.

— Жа-а-а-ан…

— И за руку меня не хватай, как бы не дошло до Великого.

— Не томи ребёнка, пока по шее не дала, — пригрозила госпожа предсказательница.

— Только прямо сейчас не выйдет и через час, другой тоже. У гонца оказывается здесь зазноба, между прочим, племянница Мадлен.

— Представляю себе эту дылду! — тут же вскинулась Даниэль.

— А вот я бы не прочь поглядеть, — лукаво отозвался подросток — говорят всё при ней.

— Все, вы, мальчишки, на один лад, в этом я давно убедилась. Кроме Шарля, пожалуй, да и то не вполне уверена. — Даниэль внезапно залилась краской, что она такого сказала? — Ты о деле давай, не смущай невинную девушку, — важно заявила волшебница.

— Только выпей сперва стакан молока. — Жан подвинул поднос к предсказательнице. — Детям говорят очень полезно.

Даниэль беззвучно, по-девчоночьи выругалась, но послушно осушила стакан.

— И хлебцем заешь, поджаристым, для тебя отбирал.

— Лучше уж печенюшкой, она с маком.

— Невелика разница. Ты глотай, глотай, а то ещё подавишься ненароком.

— Шантажист и вдобавок надсмотрщик! — вынесла вердикт Даниэль. — Научился, наверное, у Луи, несладко Шарлю приходится.

— Кто бы спорил… Я потом тебя ещё покормлю, — словно, между прочим, добавил подросток. — Словом сумка в комнате гонца, а гонец сейчас со своей зазнобой. Дошло?

— Боюсь, что это надо-о-олго, — уныло протянула красавица.

А теперь хорошие новости. Только… — Жан умильно глянул на поднос.

— Так и быть бери свой пирожок, я одним всё равно не наемся, — разрешила девчонка. — Что ему, скучать в одиночестве?

— Правильно, — мальчик потянулся к подносу.

— Булочку-то, зачем прихватил?! — возмущённо фыркнула Даниэль.

— За компанию, — объяснил недавний ватажник. Каталонский купец, что остановился в ближайшем номере, срочно переехал в соседний трактир. Во избежание. И вдобавок мой знакомый овернец. В старом добром «Грифоне» теперь только два постояльца — благородная Даниэль и гонец маркиза. Или высокородная?

— Не дразнись ты по новой, сам волшебник не из последних. Пирожки вот только сожрал.

— Усыпить надеюсь получится? — деловито спросил слуга. — До полудня, чтобы с гарантией.

— Да будет известно высокочтимому Жану, — Даниэль показала розовый язычок, — что наслать сон на бодрствующего ну ника-а-ак не получится, в этом я слабовата. Другое дело на дремлющего, а тем более сонного — хоть в холодной воде купай, всё одно не пробудятся. А гонец и его… — вредная девчонка поморщилась, — они понятно чем занимаются. И те четверо, — вспомнила предсказательница, — до сих пор, небось, бражничают.

— Через час, другой отправятся на боковую.

— Вот видишь! Поедим вдвоём, а потом спа-атеньки… — красавица протяжно зевнула и благовоспитанно прикрыла рот ладошкой.

— Ты наверно до зари не проснёшься, — Жан предусмотрительно отступил.

— Ровно на четыре часа, в ордене и не такому научат. И тебя подниму, лентяя, но сначала покушаем. — Даниэль ухватила поджаристый хлебец и принялась намазывать его маслом. — Да не бойся ты Жан, до утра пощёчин не будет, я и без того руку отбила.

— Половина форели моя!

Хоть всю забирай, — отмахнулась волшебница, — пирожков только не трогай.

— Тех, что я успел оприходовать?

Кру-угленьких, с творожком, ты их кажется не заметил. Хвала Богине, подносом накрыли.

— Дашь попробовать? — мальчик вновь отступил. На сей раз поближе к зеркалу.

— Погоди… ты меня отвлекаешь?

— Всё лучше, чем себя изводить Я думал, не догадаешься.

— Нашу дверь не забудь запереть, как подумаю, что войдёт хозяйка… — Вредная девчонка опасливо поёжилась.

* * *

Половица предательски скрипнула под мягким сапогом Жана. Только-только выбрались в коридор, что дальше-то будет?

— Тише ты, мамонт! — зашептала в ухо девчонка.

— Слонопотам, — рассеянно поправил подросток.

— Что?

— Читать больше надо!

Даниэль похоже надулась, ничего — перетерпит. Знак Весов на начищенной медной табличке — похоже намёк хозяйки, мол, надо знать меру — ярко-зелёная дверь, да точно, он не ошибся, номер знакомый. Те четверо аккуратно и добросовестно выполнили приказ сиятельной Даниэль, как водится, свалились от непомерных усилий и теперь дружно храпели на весь коридор.

— Ну и запашок, пожалуй, и мёртвый поднимется… а потом отправится досыпать. Даже дверь особо не помогает, — предсказательница наморщила носик. — Они ведь вроде заказали лучшие вина?

— Дело в количестве.

— Ну, пошли, Жан, — Даниэль потянула мальчика за рукав.

— Надо бы нам туда наведаться. Усыпишь ополченцев для верности, им куда меньше досталось.

— Сперва с делом управимся! А у нас, что на двери нарисовано? — вдруг спросила девчонка.

— …

— Я ведь только разок на неё и глянула, а п-потом и вовсе из г-головы вылетело, — зубы Даниэль заметно постукивали.

— Снежно-белый единорог, — недовольно буркнул подросток. — В самый раз для юной непорочной блондинки.

— Блондинки?

— А что, брюнетки?

— Ага. Теперь верно запомню. И дверь кажется розовая, — Даниэль в очередной раз оглянулась и придвинулась к Жану. — Если что, ты мне снова подскажешь, т-только не ругайся пожалуйста.

— Ты бы лучше помалкивала, чего доброго язычок прикусишь, — тихо посоветовал мальчик. — Помнишь как в поговорке?

— Уже. Не до крови, хвала Создательнице, — призналась госпожа предсказательница.

Жан только вздохнул. Дети миновали череду разноцветных дверей — чтобы подгулявшие постояльцы не ломились в соседние комнаты — и поднялись на второй этаж.

— Дверь та самая, с изумрудным дракончиком, — еле слышно зашептала девчонка.

Подросток молча кивнул.

— Жа-а-ан, миленький, может ты первый? Я по правде сейчас боюсь.

А куда денешься? Жан прижал палец к губам.

— Обманка при тебе? — всё же не удержалась волшебница.

Эта и перед казнью будет болтать. Жан слегка щёлкнул по металлической трубочке и направился к двери.

— Только Шарлю не говори, — зашептала в спину девчонка. — Обещаешь?

— Тебя давно пороли?

— Что… ага… — Даниэль послушно кивнула.

Поколдовав немного с замком, подросток устремился в дверной проём, надо же показать пример вредной девчонке. Несколько кошачьи-мягких шагов — что они там на полу раскидали? — и Жан оказался возле широкой кровати. С гонцом похоже порядок, вон как мерно похрапывает. Женщина что-то забормотала во сне — Жан затаил дыхание — и перевернулась на другой бок.

— Живее ты, трусишка, только не споткнись ненароком, — тихонько позвал подросток.

Даниэль мягко по-девчоночьи всхлипнула, переступила порог и без малейшего промедления вцепилась в плечо Жана.

— А… они…

— Беспробудно, хвала Создательнице, видно умаялись за полночи.

Даниэль немного расслабилась.

Послышался монотонный речитатив предсказательницы, понять бы хоть полсловечка! Даниэль сомкнула ладошки — как она только плечо отпустила? — и спящие задышали заметно ровнее.

— До полудня, самое меньшее, ледяной водой не поднимешь! — гордо объявили волшебница.

— Если снова начнёшь трястись…

— Да конечно, не в первый раз. Если что, моим же собственным ремешком, он хотя бы потоньше, — вредная девчонка хихикнула. — Только не отходи пожалуйста, Жан, я всегда темноты боялась.

— А при въезде?

— Там Виктор за нами присматривал. Можно я огонёк зажгу, а то собственных ладошек не видно.

— От плеча сперва отцепись, — мальчик шагнул к окну.

— Жан ты куда? — пискнула Даниэль.

— Занавески толком задёрну, а ты дверь притвори. Замок запечатала?

— Спрашиваешь! Кроме меня никто не войдёт, — похвасталась Даниэль.

— Даже ты? — привычно съязвил Жан. Может быть язык показать, глядишь и перестанет бояться… а-а, у них, девчонок поймёшь… У мальчишек впрочем ненамного лучше, стоит только Шарля припомнить, храни непоседу Создательница!

— Не дразнись, пожалуйста, Жан, там обычное возвратное заклинание.

— Правильно, хорошая девочка.

— Только очень вредная, — предсказательница непритворно вздохнула. Голубой мерцающий огонёк загорелся рядом с кроватью. — Ой… а я совсем не подумала, честно-честно! Жан, отвернулся бы что ли… — жалобно попросила девчонка. — Гонец тоже бессовестный, оставил даме краешек одеяла. Жан, что ты застыл?

Мальчик лишь отмахнулся.

— А подробнее, — Даниэль подбоченилась, — что ты нашёл в этой корове?

— А?

— Все вы мальчишки одинаковы, — вынесла вердикт предсказательница.

Жан сосредоточенно засопел.

— Ну, скажи хоть пару словечек?

— Маленькая, потому и завидуешь, — Жан кое-как оторвался от созерцания пышнотелой зазнобы гонца. — Всё как говорится при ней, без обмана, правильно толковали служанки. Знаешь, я понимаю гонца, знал, кого выбирать, — важно закончил мальчик.

— Ты прямо как наш Филипп! — Даниэль неожиданно прыснула.

— Кто?

— Мой младший кузен, как начнёт толковать о женщинах… Да и я хороша. — Даниэль подхватила юбку зазнобы гонца и прикрыла её пышные прелести. — Сумку лучше проверь, боюсь придётся нам повозится. А-а, ты уже…

— Не мешай! — Жан неспешно провёл рукой над объёмистым металлическим цилиндром — литра три поместится, если вина налить — и прикрыл глаза, при удаче, пожалуй, получится. Предсказательница, как ни странно, помалкивала. Считанные мгновения спустя Жан уверенно набрал комбинацию цифр. Внутри цилиндра что-то звонко щёлкнуло.

— Эт-то как?

— Всего делов… — Жан устало привалился к стене. — Считал комбинацию цифр, благо её недавно меняли, ну а дальше любой управится. Даже твой любимый Филипп, — не удержался мальчик.

— Он не мой!

— Так Великому и скажу — покладисто согласился подросток. — У купцов бывало и посложнее… только Шарлю не разболтай, язык без костей, мало ли что в ватаге творилось.

Даниэль жестом подозвала огонёк к сумке гонца и торжественно отвинтила крышку.

А цилиндр пустой, Жан, что на белом свете творится? — растерянно сообщила девчонка. — Только письмецо какой-то вертихвостки, кто ещё нарисует ожерелье из роз? И дракончик с белой розой в зубах, я и то бываю скромнее!

— Разве? — удивился мальчик.

— Надо же нарвались на подставного гонца! — продолжала причитать Даниэль. — Из того же тёмного ведомства, я ведь слышала о подобных штучках.

— Это я уже понял. Ложного, если по правильному.

— А где же тогда настоящий, с приказом герцога? — растеряно вопросила девица.

— Это ты у меня спрашиваешь?

Гулкий тяжёлый стук, скорее уж основательный удар в дверь заставил девочку вздрогнуть.

— В окно вы точно не выскочите. Там все мои подавальщицы с заряженными самострелами, — пробасила за дверью Мадлен. — Бьют, как и положено девушкам, но добрая половина бельтов найдёт свои цели. И запомни, Даниэль, или как тебя там, я лекаря звать не буду, на всё воля Создательницы.

Даниэль сноровисто застегнула сумку, Жан изготовил к стрельбе арбалет.

— Открывайте, иначе вышибем, я послала за молотом, — вновь взревела хозяйка.

— Жа-ан, я к двери подойти боюсь, — честно призналась девчонка.

— Как насчёт волшебного слова?

— Ша-а-арль конечно, вот так растянуто, и сразу ко мне! Жан, обещаешь? — Даниэль ухватила мальчика за рукав.

— Да.

— Жан, ты точно вернёшься? — не унималась волшебница.

— Мне и самому жить охота.

Оказавшись возле двери, Жан шепнул имя Великого, подражая манере девчонки — тоже мне, нашла ключ к заклинанию — и стремительно возвратился обратно.

Очередной удар, похоже, обухом топора — молот почему-то запаздывал — и крепкая дубовая дверь распахнулась до упора.

Первый в комнату ворвался дюжий плечистый конюх по росту почти не уступавший хозяйке. С факелом в руке — в умелых руках оружие не из последних — и двуручным мечом у пояса. Впрочем, ворвался не то слово — конюх резво переступил порог и нерешительно затоптался на месте, наткнувшись на выразительный взгляд девочки. На вид-то, чистый ребёнок, пальцем перешибёшь, но кольчужники, да и сам господин Андреас…

Вслед за конюхом проследовала трактирщица с увесистой сковородой в руке, пожалуй, и косолапого оглушить можно. Или даже прибить, особенно если хозяйка не духе. Поверх ночного халата видавшая виды кольчуга, тесноватая и коротковатая для дородной трактирщицы.

Ввалилась как водится и прочая челядь, числом не меньше восьми, — кто с молотом, кто с копьём, но в основном с огромными самодельными арбалетами, храни всех Создательница! Вредную девчонку в первую очередь, ведь случись что с этой заразой, Великий вовек не простит.

— Поверили! — хозяйка взмахнула сковородой. — И я, дура, поверила, и почтенный господин Андреас, а его провести непросто. Кто шпиона изловил на прошлой неделе?

— Ма-а, меня опять не пускают! — послышалось в коридоре.

В комнату скользнул гибкий светловолосый мальчишка. Босиком и в ночной рубашке — явно выскочил из постели — и схватился за руку матери.

— Дай ему что-нибудь, Антуан, — не оборачиваясь, велела хозяйка, — а то канючить начнёт. Только не арбалет, хватит с меня и прошлого раза!

— А с меня — позапрошлого, — подал голос конюх.

— Эт-то верно, — живо поддержала Мадлен. — Только не клинок, Антуан, снова беды наделает.

— Я щенков тогда спас! — возмутился мальчишка.

— Поболтай ещё у меня! А кому откупаться пришлось?

— Зато живы щенята, не утопили.

— А теперь не знаем куда девать, — вздохнула хозяйка. — Хоть бы раздавать кутят начал, давно пора.

— Ма-а, ещё самую чуточку…

Смуглый вихрастый подросток понимающе усмехнулся и как мог осторожно передал сыну хозяйки метательное копьецо, в самый раз для ребёнка, кстати, сколько уже ему? Года на полтора младше Шарля, совсем ещё мелочь.

— И учти, Ксавье, — обратилась к сыну Мадлен, — скажешь хоть пословечка, сразу выставлю в коридор. Без копья, довольно с тебя игрушек! Дошло?

— Ма-а… — заныл было Ксавье.

— Слышал, что я тебе говорю?

Ксавье молча кивнул.

— Сбил меня с мысли, паршивец.

— А кто выследил? — подал голос мальчишка, но тут же испуганно съёжился.

— Мой Ксавье ненароком подслушал, как волшебница говорила с э т и м, — Мадлен кивком указала на Жана, — будто с равным, храни Создательница! В жизни всякое конечно бывает, — трактирщица словно размышляла вслух, — от ватажников её щенок уберёг, может вместе росли… Но я ещё тогда заподозрила неладное и велела Ксавье послеживать.

— Ты мне пудинг малиновый обещала, сколько скушать смогу! И… и…

— И хорошую порку! — звонкий основательный подзатыльник привёл мальчишку к молчанию.

— Этак и прибить можно, — еле слышно буркнул Ксавье, — как того телёнка…

— Только не тебя, — усмехнулась Мадлен, — дело проверенное.

— Этих прямо к господину барону? — осмелился спросить конюх.

— Сперва сами обыщем. Заодно разберёмся с фальшивыми денежками.

— Фальшивыми? — неуверенно протянул конюх.

— Поговори у меня! А какие ещё у самозванок бывают? Ведь я, глупая, даже на зуб не попробовала! А сова верно серебряная… Что вы до сих пор толпитесь у двери, самозванка она и есть самозванка! Настоящая бы с вами да-авно разделалась, — трактирщица словно убеждала себя, — а меня грешную обратила бы в пепел. Ну-ка, отдавай свою никчемную побрякушку, может, хватит веса уплатить за ночлег!

Конюх без особой охоты обнажил меч, маленький Ксавье поднял своё копьецо, и хозяйка двинулась к оцепеневшей девочке.

Даниэль шагнула навстречу, — хоть подталкивать не пришлось! — и бросила несколько гремящих полупонятных слов, от которых Жан почувствовал себя маленьким и незначительным, ох уж эти колдовские штучки!

— Знаешь, что с вами сейчас случиться? — кое-как выдавила трактирщица.

Даниэль откинула волосы, сняла цепочку, и серебряная сова мирно улеглась на ладони. На какие-то мгновения — или ему показалось, Жан тряхнул головой — серебряную сову окутало зеленоватое облачко.

— Ты… это… — Мадлен приостановилась.

— Ты просишь о предсказании? — ровно вопросила волшебница.

Дородная трактирщица отшатнулась.

— А ты? — Даниэль повернулась к конюху.

— П-позже, высокочтимая. Вашу Ласточку обиходили, ни в чём отказа не знает.

— Не сомневаюсь. Может быть ты, маленький доносчик? — предсказательница шагнула к Ксавье.

Ребёнок было заколебался, приоткрыл рот, но матушка оттащила шалопая за шиворот.

— Слуги Создательницы! — отчеканила Даниэль.

Конюх громко икнул и сломался в поклоне.

Девочка не спеша достала небольшой, расшитый жемчугом кошелёк.

— Плащ! — звеняще приказала волшебница — И смотрите, чтобы без дыр, сами себя накажете! Не теснитесь вы у порога, слуг я обычно не трогаю.

— Высокочтимая? — конюх сбросил с себя рубашку.

— Ла-адно, ладно сойдет. Она хоть штопанная?

— Вчера сам зашивал, как рассорился, ну неважно с кем…

— Помирились вроде уже, что ты на меня наговариваешь! — недовольно пробасила хозяйка.

На видавшую виды рубашку посыпались золотые и серебряные монеты.

— Шесть золотых реалов и ещё восемнадцать серебряных. Считай восемь ливров, — гордо объявила девчонка. — А ты, мелкий, куда суёшься, денежек захотел? — Даниэль ухватила Ксавье за шиворот.

— В-в-вы…

— Не слышу.

— Высокочтимая, — наконец выговорил ребёнок.

— Это тебе за то, что подслушивал! — предсказательница отвесила оглушительную оплеуху.

Мадлен было двинулась к девочке, но конюх придержал её за плечо.

— А вот это за малиновый пудинг! — Даниэль дополнила пощёчину подзатыльником. — Слишком рано ты всему научился!

Ксавье молча глотал слёзы, с надеждой поглядывал на мать, но протестовать вслух не осмеливался, с благородными спорить себе дороже.

— Получайте обратно своего обормота, — Даниэль слегка подтолкнула Ксавье. — Брысь под юбку матери, пока я ещё добрая. Порки ты не заслуживаешь! — бросила вдогонку девчонка.

Всхлипывающий Ксавье скрылся за широкой спиной матери, вот стыд-то будет, хоть из дома не выходи. Благородная она там или нет, всё равно всего лишь девчонка.

Раскрасневшаяся Даниэль — отвела душу, хвала Создательнице! — жестом подозвала конюха:

— Твоя рубашка — тебе и делить. Половину денег раздашь челяди.

— А другую?

— Думаю понятно кому, эта своего не упустит. Ты слышала, Мадлен?

Трактирщица неохотно кивнула.

— Чтоб вы знали, вам достанется четыре ливра, если считать в серебре, — обратилась девчонка к челяди. — А то мало ли, вдруг Мадлен обсчитается. А теперь — вон! Из трактира я имею в виду. Переночевать можно и на сеновале.

Слуг словно вымело порывом ветра.

— Подавальщицам можно остаться? — решилась спросить трактирщица.

— Если вам овечки нужны. Настоящие, с шерстью и рожками. Ме-е-е… Я сегодня за себя не ручаюсь.

— Простите, высокочтимая, но что будет с моей племянницей? — Мадлен склонилась в церемонном поклоне. — И с почтенным господином гонцом.

— Перережем им глотки, неужели не ясно, и отправимся досыпать, — вредная девчонка показала язык.

Мадлен отвесила глубокий поклон и покинула комнату.

Девочка прижалась к плечу Жана, ещё немного и разревётся, почище Ксавье.

— Не плачь, маленький, как разделим, получишь целый реал. Госпожа волшебница расщедрилась, — послышалось в коридоре.

Даниэль выразительно постучала себя по лбу. Жан согласно кивнул.

— Что дальше? — устало спросил подросток.

— Допросим, как следует гонца, что же ещё. Просыпаться для этого необязательно, — вредная девчонка хихикнула.

— Как ты говорила, твоим же собственным ремешком? — неожиданно осведомился подросток.

— Девочек бить нельзя, а тем более девушек, — тут же зачастила волшебница. — Я Ша-арлю пожалуюсь!

— Зато пороть можно.

— За что, Жан, миленький?

— Зря ты руки распустила с этим мелким Ксавье, — пальцы мальчика сомкнулись на рукояти кинжала. — Мадлен отомстит. Не сразу, но отомстит, знавал я таких…

Даниэль опасливо попятилась.

— Ты сперва гонца допроси, если вдруг что путное выйдет…

— Постараюсь, Жан, но девочек бить нельзя. И Шарль так считает, он меня ни разу не шлёпал!

— Всему своё время, — проворчал подросток.

— Эт-то как? — поежилась Даниэль.

— Ты не поняла? — прищурился Жан.

— Ну конечно, с моим-то характером… — понурилась госпожа предсказательница. — Только ты за меня заступишься. Обещай, иначе жизни не дам!

* * *

— Поднимайся ты, соня! — Даниэль встряхнула мальчика за плечо.

— М-м…

— Не мычи, а то скоро заблеешь. Честно-честно, вот разозлюсь ещё малость…

— Это ты хозяйке скажи, — Жан перевернулся на другой бок.

— Может одеяло стянуть? — задумчиво протянула девчонка.

— Преврати пока что в барашка, хоть сегодня отосплюсь вволю, — сонно пробормотал Жан. — Что ты будишь ни свет, ни заря…

— Городские ворота скоро откроют, вот почему. Просыпайся Жан, я тебе бутербродов сама нарезала. С сыром и ветчиной. И куда они колбасу задевали, ты случайно не в курсе?

Мальчик только зевнул.

— А челядь в трактир серебром не заманишь, — мрачно продолжила Даниэль, — так что придётся обойтись без горячего.

— Кто вчера всех запугал? — Жан спустил ноги с кровати. — Не ты случайно? Даже эта гром-баба поверила. Блеять, знаешь ли, никого не тянет.

Мальчик уселся за стол, ухватил вчерашнюю печенюшку и принялся с аппетитом прожёвывать. Ох, проснуться бы толком, а то с этой бешеной Даниэль…

— Да быстрее ты, слонопотам недоделанный, — наконец взорвалась девчонка, — как бы клятая Мадлен не опомнилась!

* * *

Жан-искусник переступил порог и оказался во дворе трактира. Разумеется, с заряженным арбалетом, надо же охранять девчонку. Интересно, чем она думает? Уж точно не головой, как и все хорошенькие девицы. Начала зар-раза наводить красоту, когда времени считай не осталось.

А-а, вот и она… Чинно вышла на крыльцо с видом пай-девочки и небрежным кивком ответила на почтительные поклоны.

Та-а-ак…. Жан закусил губу. Даниэль похоже переборщила чуток, впору сдаваться без промедления. Или предложить сдаться Мадлен, а что — неплохая идея! Э-эх, Великого бы сюда… Шарль бы им такого наговорил, сразу оружие положили. И ещё отсыпали серебра.

Трактирщица на сей раз пришла без доспехов — уже хорошо — разве что с кинжалом у пояса. Да нет, скорее с коротким мечом, сразу не разберёшь, при её-то росте… Маленький Ксавье в новеньком тесноватом костюмчике с мученическим видом томится возле матери. Чуть было не улизнул, поближе к лошадкам, но Мадлен привычно придержала его за загривок.

Городские стражники — целый десяток! — уже заняли позицию у ворот, между прочим запертых наглухо! Окольчуженные, при мечах и арбалетах. Не без зависти поглядывают на своего командира, что успел пристроиться рядом с Мадлен.

Давешний конюх смотрит на десятника зверем, но уж это забота Мадлен. Разберётся не позже вечера, а вполне возможно и раньше.

А десятник, мельком глянув на Даниэль, ошарашено уставился на его доспехи. Жан усмехнулся. Не иначе решил поиграть в угадайку. Оно и понятно, доспехи сняли с пажа — похоже родича герцога — сам Хуан выбирал. Да и арбалет штучной работы, он золота не жалел, так что подойдёт и наследнику владетельного барона. Не случайно многоопытный Андреас так старался зазвать их в замок. И челядь туда же — мальчишка беззвучно выругался — видно раньше, в полутьме не обратили внимания.

— Рыцарская конница за воротами? — спокойно вопросила девчонка.

— …

— Или панцирная пехота. А то стражников что-то маловато для моего эскорта.

— Благородная изволит шутить. — Бравый десятник покрутил ус. — Вы не проясните участь гонца его светлости? Господин барон с меня шкуру снимет и вывесит на воротах. Или того хуже — отправит к его высочеству.

— И моей племянницы! — пробасила Мадлен.

— Я уже всё сказала, — невинно улыбнулась девчонка. — До заката их будить не советую, не иначе перебрали за ужином.

Мадлен переглянулся с десятником, тот согласно кивнул.

Матушка что-то зашептала в ухо Ксавье, подтолкнула мальчика за загривок, и ребёнок волей-неволей двинулся к сиятельной Даниэль, почти что девушке по его-то меркам…

— Что тебе на сей раз, маленький плутишка? — добродушно приветствовала мальчика Даниэль.

— Мне это… — ребёнок оглянулся на мать.

— Что это?

— Это самое… — чуть продвинулся наследник хозяйки.

— А подробнее?

— Предсказание! — наконец решился мальчишка. — Я надеюсь получить предсказание, — Ксавье заученно поклонился, не разгневать бы ненароком волшебницу.

— Интере-есно… — Даниэль неспешно оглядела присутствующих, особо задержавшись на стражниках. Полный рябоватый десятник поправил шлем и браво вытянулся во фронт, подавая пример подчинённым. Предсказательница благосклонно кивнула — Выходит ты из них самый смелый, — подвела итог Даниэль.

— Правда-правда? — недоверчиво осведомился ребёнок — Господин десятник ещё осенью схватился с медведем, даже мама и то поверила! Пол-зимы его бесплатно поила… Ой! — мальчишка боязливо покосился на мать. — Он мне сам шрамы показывал, сразу видно от медвежьих когтей!

— То с медведем, а то со мной. — Госпожа предсказательница приосанилась. — Как, по-твоему, есть разница?

— Э-э… — мальчишка без промедления отступил, чего доброго задаст стрекача.

Не пугайся, Ксавье, сегодня я добрая, — чуть смягчилась волшебница. — Пока снова не разозлюсь, тогда кое-кому заблеять придётся. — Даниэль со значением глянула на хозяйку трактира.

Мадлен в свою очередь придвинулась поближе к десятнику и опустила забрало шлема.

— Я надеюсь получить предсказание, — с непритворным почтением напомнил Ксавье, — пока вы… не соизволили разозлиться, — нашёл нужную формулировку ребёнок. — Мама сколько раз повторяла, что вы не сможете мне отказать.

— А по делу?

— Ой, простите, высокочтимая! — шалопай сломался в поклоне. — Ма-а, зачем спрашивать о старом Бертье, он нам ту лавку всё равно не продаст.

— Короче!

— Только вы смеяться не будете?

— Чтоб мне лопнуть! — торжественно пообещала волшебница.

— Карменсита ко мне вернётся? — наконец собрался с духом Ксавье.

— Ну-ка, ну-ка? — оживилась девчонка.

— Мы с ней целовались по-честному целых полгода. А потом… она слишком уж быстро вытянулась, словом, стала выше меня, — с несчастным видом закончил Ксавье.

Даниэль откинула золотисто-рыжую гриву и сняла с шеи знак предсказательницы. Серебряная сова мирно легла на ладонь.

— Довольно мяться, Ксавье, ты же мужчина!

— Мама тоже так говорит, — мальчик шумно вздохнул, — только почему-то не всегда получается.

— Ну?

Ксавье как-то обречённо кивнул, — с благородными лучше не спорить — и ладошка легла на ладонь.

— Жжется!

— Не ври, всего лишь печёт, — рассеянно отозвалась девчонка.

— А долго?

— Пока мне точно не надоест. Не болтай, а то от мамы получишь. Но сперва от меня Довольно, хорошего понемножку, чего доброго свалишься и заснёшь. Жан помоги!

Однако мальчик уже опомнился и опасливо отдёрнул ладошку.

Серебряную сову окутало зеленоватое облачко, Ксавье было потянулся поближе — мальчишка, и есть мальчишка — но Жан оттянул его за плечо. Предсказательница расслабилась, прикрыла глаза и вдруг расплылась в улыбке.

— Так вернётся она или нет? — робко спросил ребёнок.

— Вернее всего не вернётся, — Даниэль потрепала мальчика по щеке. — Что ты сохнешь по этой, Карменсите, ведь она старше тебя чуть ли не на двадцать Лун. И выше тебя на голову! Ну, почти… — поправилась предсказательница.

— Я ещё подрасту! — огрызнулся Ксавье. — Ма-а, всё было по-честному!

— Иди и получай свой малиновый пудинг! — напутствовала его Даниэль.

— Реал! Настоящий, серебряный, ведь, правда, мам?

Мадлен невольно кивнула.

— А пудинг ещё остался? — подал голос Ксавье. — Мне пока что самую чуточку, вишнёвый тоже сойдёт.

Трактирщица ухватила сына за ухо.

— Ма-а, что я такого сказал? — привычно заканючил мальчишка.

Даниэль не без помощи Жана — как и положено девочке — взобралась в седло.

— Эй ты, мелкий, открывай ворота, — скомандовала Даниэль. — Ты слышала Мадлен?

Ребёнок кое-как вывернулся — спасибо сиятельной Даниэль — и опрометью устремился к воротам.

Ксавье — конечно не без помощи взрослых — отодвинул увесистый засов и распахнул ворота. Даниэль потрепала мальчика по макушке, тот сконфуженно отстранился и залился краской, что он, совсем маленький?

— Удачи! — бросила напоследок волшебница. — Надеюсь, завтра сможешь сидеть!

— Это уж как получится… — мальчишка опасливо покосился на мать.

Стражники — на свежих отдохнувших конях — разумеется увязались следом. Жан сдавленно выругался. И улицы пустоваты, ни единого взрослого, Мадлен похоже успела всем растрезвонить. Или говорливые подавальщицы — этим только болтать! — невелика разница. Попадаются лишь стайки детей, восхищенно взирающих на живую настоящую предсказательницу, ну за ними не уследишь, хоть на цепь сажай… Жан усмехнулся. Несколько томительно-долгих минут и благородная Даниэль с почётным эскортом подскакала к привратной башне.

— Быстро же вы управились, — мимоходом заметил начальник караула, как только отзвучали положенные приветствия.

— Но ведь старый добрый «Грифон» и сейчас стоит на своём месте. Постояльцы вроде все целы, — мило улыбнулась девчонка. — Что же вам ещё надо?

Начальник караула недоверчиво воззрился на своего десятника, но тот лишь угрюмо кивнул и поторопил стражников, как бы беды не вышло!

— Доброй дороги и всего наилучшего сиятельной Даниэль, — не без облегчения распрощался офицер стражи.

— Высокочтимой! — привычно поправила девочка.

Дети в сопровождении почётного эскорта — или же конвоя, это как посмотреть — выехали за ворота. Небольшая изящная кобылка волшебницы вновь перешла на рысь. Две или три лиги спустя Даниэль сбавила ход, и белая кобылка волшебницы поравнялась с рослым конём десятника.

— У меня свои дела. Думаю понятно какие, — небрежно заявила девчонка. — Благодарю за службу!

Туго набитый кошелёк перекочевал в руку десятника.

— Но…

— Нас должны встретить! — отрезала Даниэль. — Ещё вопросы имеются?

Десятник остро глянул на малолетку, что-то сообразил для себя и вскинул в прощальном салюте боевой меч, с благородными лучше не спорить! Да и мальчишка больно уж непростой.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Полосатая кошка предупреждающе рыкнула — вредная девчонка укрылась за спиной Жана — не спеша пометила ближайшее дерево и исчезла в кленовом подлеске.

— Жан, миленький, она точно ушла? — Даниэль схватилась за плечо мальчика.

— Ты сперва отцепись. Правильно, хорошая девочка.

— Точно?

— Что? — Подросток наконец опустил арбалет. — Разряжать ещё рановато, — вслух подумал недавний ватажник.

— Отвечай, пока не замучала! — Даниэль топнула ножкой. — Кошка вправду ушла, ну скажи, Жан, что тебе стоит?

— У неё нужно спросить. Вот вернётся, тогда и поговорим по душам.

— А когда вернётся?

— Когда ты её позовёшь. Пошли что ли?

— Не-е, лошадки сейчас не пойдут, — Даниэль погладила Ласточку — Даже Датчанка и та дрожит, а моя малышка всегда барсов боялась, в своё время едва её не задрали. А уж эта… немногим меньше быка, здесь и твой арбалет не особо поможет. Не раскладывай бутерброды, потом поешь! — неожиданно взорвалась девчонка. — Мадлен верно давно донесла да и наш десятник доложил в ратушу, а быть может и самому Бешеному!

— Кому-кому?

— Гийому из рода Декри, он же Гийом Бешеный, он же Гийом Лось, что ты смеёшься глупый?

— Понятно почему, — усмехнулся Жан.

— Ничего тебе не понятно! Первая жена изменила ему с ловчим, и что самое обидно попалась на горячем, — девчонка понимающе хмыкнула. — Говорят, ловчий был очень хоро-о-ошенький, всего-то лет пятнадцати.

— И что дальше?

— А тебе не ясно? Благородный Гийом вызвал ловчего на поединок — повезло ему, не прикончил на месте — и свалил с пятого выпада. Поговаривают, долго не разрешал добивать. Я, пожалуй, помолюсь за него, — неожиданно добавила предсказательница.

— А жену? — Жан скормил Датчанке кусочек сахара, теперь очередь Ласточки, надо полагать, не укусит.

— А супругу заточил в замковую темницу. Молодая была здоровая, вот и промучалась года четыре. Влиятельной родни у неё не имелось, а иначе отослал бы её к родичам, кто же опозоренную замуж возьмет? — предсказательница шумно вздохнула.

— Будто он ей не изменял, — задумчиво протянул мальчик.

— Только со служанками помоложе. Говорят, предпочитал рыженьких, — фыркнула Даниэль. — Частенько и в деревни наведывался, не обходил вниманием и пригожих купчих. Потому его и прозвали Лосем. Он ведь был в своём праве, рыцарь, как ни крути, и вдобавок полноправный барон. Только Шарлю не говори! — спохватилось девчонка. — Обещаешь?

Жан послушно кивнул, с этой Даниэль не соскучишься.

— Та злосчастная баронесса всё-таки дура, не могла по-умному наставить рога! — девчонка всё никак не могла успокоиться. — Разболтала своей подружке — разумеется под большим секретом — та как водится не удержалась… и дошло до его высочества, он ведь тоже повеса не из последних. В скором времени Жюстен Молния прислал в подарок Гийому позолоченные оленьи рога. И себя, и ловчего погубила. Хоро-ошенького — мне показывали миниатюру — он на Шарля похож.

— М-м… — выразил согласие Жан.

— Снова на бутерброды набросился! — искренне возмутилась красавица. — Ничего ты толком не чувствуешь, как и все вы, мальчишки!

— Ага.

— Оставишь мне половину, я с сыром больше люблю. Тот надкусанный можешь докончить, так и быть разрешаю. А печенье, Жан, уступи даме. И ещё, — госпожа предсказательница сунула свой шлем Жану и со вкусом принялась за еду.

— Как прикажет высокочтимая, — слуга отвесил поклон.

— Ну вот, опять дразнишься. — Даниэль неспешно откусила кусочек ватрушки, чуть ли не половину сластей у трактирщицы выгребла… повезло ещё, что вьючного ослика не додумалась прихватить. Или того почище — коня. — Тебя бы… как я раньше-то не подумала? Вспомни, как десятник твои доспехи разглядывал! Не иначе принял за баронского отпрыска.

— Придержи коней, Даниэль, у меня физиономия подкачала.

— Да смахну я твою татуировку, дня на два, но смахну. Если выживешь, последствий не будет.

Что?! — Жан шагнул к предсказательнице.

— Да шучу я, конечно шучу! — девчонка продемонстрировала розовый язычок. — Нечего меня за уши хватать, я тебе не Ксавье! Риск понятно имеется, но ведь ты вроде мальчишка?

Недавний ватажник закусил губу.

— Ты пойми, Жан, в Лаоне нас будут искать. Слышал о голубиной почте? Ой, а если Бешеный сообщит городской страже… Хотя нет, Мадлен успела поведать о слугах Создательницы. И не только Мадлен, слуг ведь тоже допрашивали, — приободрилась девчонка. — Орденских паладинов и Гийом побаивается. Верно спустит с цепи своих псов… Жан, а может, мы в Лаон не пойдём? Как подумаю о людях барона…

— Не тяни, говори толком!

— Гийом Бешеный — если верить слухам — тайком прикармливает ватажников. Не то лесное отребье, что едва с рогатиной управляется, а битых жизнью кольчужников. Э т и х даже Гийом Бешеный не рискнёт зачислить в свою свиту, собственная шкура дороже! Наши крепко допрашивали Гийома но прямых улик, к сожалению, не было и барон сумел отвертеться. Да они… не хочу я в лапы к кольчужникам… это не для порядочной девушки! — Даниэль залилась краской.

— Ты уверена, что гонец в Лаоне?

— Да конечно, не занудничай, Жан!

— Настоящий, не тот, что с пустышкой? — продолжал настаивать мальчик.

— Это он сперва малость запутался, а потом мы заставили вспомнить.

— Мы?

— Ну, заставил, Жан, он ведь такое о маркизе рассказывал…

— Надо полагать под видом приказчика… — пробормотал Жан. — Действительно изобилие сведений. Потом изменим текст письма герцога — добраться бы до самого гонца — и подкрепления останутся на лангедокской границе.

— Скрутим, если понадобится! — бодро заявила красавица.

— Кого, гонца?

— Мы всё же волшебники, — мило улыбнулась девица. — Только ты пойдёшь к гонцу первым.

— Даме — первое место, — поддразнил Жан.

— Так то даме, я ещё маленькая, — сообщила волшебница. — Всё равно пойдёшь первым, а то жизни не дам.

— Ага, с тобой, на верёвочке.

— Почему на верёвочке? — оскорбилась красавица.

— Чтобы ты в Монкотур не удрала, — пояснил Жан. — Или в ближайшую подворотню. Найти бы гонца сперва.

— Мы отыщем, Жан, у нас есть приметы. Один шрам гонца дорогого стоит.

— На спине, — уточнил мальчик.

— Что?

— Тот кривой шрам у гонца на спине. Уже успела забыть?

— Всё равно найдём, Жан, в Лаоне всего восемь трактиров, — горячо заверила предсказательница. — Или девять, не помню точно.

— Правильно хорошая девочка.

— Может, куклу подаришь? — привычно ощетинилась Даниэль. — Фарфоровую, как Шарль обещал? Соглашайся. Жан, а то я и разреветься могу!

— Только в слонопотама не превращай, — угрюмо попросил мальчик.

— Разве что в недоделанного, — вредная девчонка хихикнула. — Прислонись к дереву Жан, да нет, пожалуй присядь, как бы не напортачить.

— Напортачишь — отшлёпаю! — Жан показал кулак.

— Если жив останешься!

Даниэль по-девчоночьи мягко прижала ладошки к его лицу. Щёки начало заметно покалывать… быть может и впрямь получится? Вредная девчонка работала на нескольких уровнях, причём на редкость уверенно, в ордене похоже учат всерьёз, впрочем, на то и орден! Вот она забралась поглубже, надо же, словно играючи. Не всякий взрослый потянет, и не всякая предсказательница… Жан невольно расслабился. От ладошек Даниэль внезапно повеяло холодом.

— Поднимайся ты, соня.

— Это всё?

— Могу и с бубном сплясать, если это тебя успокоит, — ехидно предложила девчонка. — На, держи.

Даниэль протянула мальчику зеркальце.

— Потускнели… — ошеломлённо выдохнул Жан. — А когда…

— Через полчасика самое большее шрамов вообще никто не увидит. Как себя чувствует высокородный Жан? — Даниэль склонилась в церемонном поклоне. — Кстати, из какого вы рода?

— Знаешь, щиплет по-прежнему. Что ты говорила о риске?

— Чесаться будет с неделю, боюсь, до крови станешь расчёсывать. Это если я всерьез напортачила.

— С неделю? — Жан как-то по-особому оглядел Даниэль.

— А может с декаду, — девчонка было попятилась. — Не хватай за шиворот, Жан, девушек шлёпать нельзя!

— Тебе до девушки ещё расти и расти!

— Все равно пальцем не тронешь, разве что выпорешь. Только не сейчас Жан, моя Ласточка умеет кусаться! — внезапно зачастила девица. — Ну вот, сам виноват… Получил? Не рычи, пожалуйста, Жан, ведь она как тигра кусачая…

* * *

Жан обрубил ветку акации — приставучая, так и лезет в глаза — и вбросил кинжал в ножны.

— Волки! — Даниэль приподнялась на стременах и указала на мелькавшие в отдалении силуэты.

— Всего лишь шакалы — снисходительно поправил подросток, — у страха, знаешь ли, глаза велики.

— А лошадки почему беспокоятся? — предсказательница потянулась было к своему арбалету, но под пристальным взглядом Жана — он показал кулак — со вздохом отдёрнула руку. — Ну вот, опять… — вредная девчонка что-то зашептала Ласточке в ухо, и кобыла мало-помалу успокоилась. — Почему всё-таки, Жан, ведь лошадка всёрьёз боится…

— Унюхали волчьи следы Ночные, а то и вечерние. Нашла о чём толковать, — Мальчишка протяжно зевнул. — Твоя Ласточка и косолапого закусает, бедный мишка сам в реку полезет, лишь бы с тобой не связываться.

— Ласточка ведь не в полную силу, только для вразумления…

— Мне и того хватило.

— Вредина.

— Только не вздумай заряжать арбалет, — сухо предупредил Жан, — мне жить почему-то хочется. Чудом лошадь тогда не свалила и меня грешного заодно. А ведь бельт между прочим калёный, в самый раз для моих доспехов… Ты вообще из арбалета когда-то стреляла?

— Стреляла и попадала! — вспыхнула Даниэль.

— Другое дело куда, — мягко добавил мальчик.

— Не преувеличивай, Жа-ан, меня однажды хвалили.

— Уточни, пожалуйста, за что именно?

— Я… это…

— Продолжай, смеяться не буду. Богиня всё видит, так что лучше тебе особо не врать, — строго предупредил Жан.

— Я в наставника не попала, — наконец призналась волшебница.

— Совсем?

— Та-а-ак, чуток по доспеху скользнуло. Он ведь сам потом мне спасибо сказал!

— Разве?

— Ну… потом нашлёпал по-родственному. Не дразнись, пожалуйста, Жан! Предсказательнице и не такое простительно.

— Ты пожалуй почище Ксавье!

— Почему Ксавье? — заинтересовалась красавица.

— Помнишь, что Мадлен говорила недавно? Тоже ведь насчёт арбалета. Что-то он сумел сотворить…

— Я же не нарочно тогда… — умоляюще протянула девчонка.

— Ты это Датчанке скажи.

— Я же перед ней извинилась!

— Так Великому и передам, — не без удовольствия согласился подросток. — И не вздумай язык показывать, всё равно я на тебя не смотрю.

Предсказательница не нашлась что ответить.

Дети миновали очередной поворот — тропинка хоть немного расширилась — и приблизились к лаонскому тракту.

— И не думай! — предупредил Жан, перехватив взгляд Даниэль. — По второму кругу подорожная не сработает. Будь я хоть немного постарше!

— Ты уверен? Я им такого наговорю… — воодушевилась было девчонка.

— Ты в тюрьме давно не сидела?

— К-какой?

— Городской. В вольном городе Лаоне темница надёжная. В надзирателях люди барона.

— Не хочу в тюрьму, там крысы кусачие… — буркнула Даниэль.

Жан только вздохнул.

Шум отряда на марше — это явно не почтовая эстафета — заставил девочку вздрогнуть.

— Здесь одних коней не менее полусотни, — боязливо зашептала девчонка. — Явились по наши души?

— Ага, ага, на телегах — отозвался Жан. — И притом изрядно нагруженных.

Дети переглянулись.

— Ты что, о том же подумал? — нерешительно осведомилась волшебница.

— Здесь и думать нечего, — отрезал Жан — отцепись сперва, ты, липучка!

— Извини, я нечаянно.

— Ты не заболела случайно?

— То-оже мне, благородный нашелся, — Даниэль надула губки.

Не тратя лишних слов, Жан направил Датчанку к лаонскому тракту.

— Меня не забудь! — Даниэль пришпорила Ласточку и дети понеслись через кленовое редколесье.

Предсказательница вскоре вырвалась вперёд. Вредная Датчанка послушно следовала за Ласточкой будто привязанная, что она в ней только нашла, не иначе девчонка приворожила. Рыбак рыбака… Жан показал кулак. Даниэль обожгла его взглядом, пробормотала что-то очень хорошее — верно с крокодилом сравнила — но всё же сбавила ход. Неспешной рысью, по-другому нельзя, если не хочешь загубить лошадей.

— Не забудь, ты из древнего и знатного рода! — бросила напоследок девчонка.

— Не могла поскромнее придумать — проворчал Жан.

— Так играть интереснее, — беспечно отозвалась волшебница.

— Ты как ребёнок.

— А что не похожа? — усмехнулась девчонка. — На себя погляди!

Примерно в полусотне шагов от дороги Жан велел приостановиться. Девица почти что не пререкалась и послушно укрылась за развесистой ивой.

— А ты? — подала голос волшебница.

— Пока что чуток подальше, там очень удобный просвет, — рассеянно отозвался подросток.

Жан тронул Датчанку — девчонка протестующе пискнула — и подъехал к молодому дубку, только его голова и видна.

На изрядно нагруженных возах — мальчишка приподнялся в седле — снежно-белые номера обведены синей краской, как принято у почтенных торговцев. Жан жестом успокоил волшебницу, а то ещё примется его окликать, как водится у девчонок. Благородных вроде не наблюдается, уже хорошо.

Растянувшуюся цепочку возов стережёт крепкий конвой — два десятка охранников, а вполне возможно и больше, поди разбери. В толстых кожаных куртках с нашитыми железными пластинами, не всякий бельт прошибёт, смотря ещё, какая пластина… Кое-кто с пехотными гладиусами, для боя в плотном строю, если конечно эти недоростки можно назвать мечами. Но копья, похоже, метать умеют, у каждого по три, по четыре. У сёдел, разумеется, не в руках же копья таскать. Или нет, скорее длинные дротики, Хуан бы за уши оттаскал за такую промашку. А главное — арбалетов хватает, при желании доставят хлопот и кольчужникам…

— Нас пока не заметили? — тревожно зашептала девчонка.

— Тебя-то точно. Где я тебе велел сидеть?

— Я лошадку не смогла удержать, — заканючила Даниэль.

— Так я тебе и поверил. Жаль, пороть тебя не ко времени. Да не дёргайся ты, до Лаона неблизко. Поправь волосы, а то совсем растрепались.

— Не ври! А что — правда? — тут же заволновалась волшебница. — Ну, скажи по-честному, Жан, почему ты такой бессовестный!

Жан послал Датчанку вперёд. Даниэль на сей раз держалась сзади, хоть на это ума хватило, девчонка и есть девчонка! Последние деревья леса остались за спиной и дети мирно подъехали к лаонскому тракту. Теперь их не разглядывал только ленивый… мальчишка зябко передёрнул плечами.

— Эй, вы там! — звонко выкрикнула Даниэль. — Подождите высокородных, а то Гийому пожалуюсь!

Возглавлявший колонну здоровяк в зеркальном пластинчатом панцире повернулся в сторону нахальной девчонки и обречённо выругался, чем он собственно прогневал Создательницу?

Нетерпеливый жест Даниэль и купец протрубил в рог, с э т о й лучше не спорить, будь она трижды соплячкой. Один только шлем тонкой работы стоит не дешевле боевого коня, а вернее всего — дороже!

Конские подковы дробно простучали по каменным плитам, и дети приблизились к голове обоза.

— Андре из рода Винсен, — чинно представился купец. — Удостоен…

— Катрин! — перебила его Даниэль. — Повезло ещё, что мы вас повстречали, — немедля затараторила предсказательница, — а то страху натерпелись, если по-честному…

— Говори за себя! — огрызнулся Жан.

— А кто меня поторапливал и всё грозился отшлёпать? Случайно не вы, кузен? — девчонка поклонилась в седле.

— Выпороть!

— Невелика разница.

— Помолчи, Катрин.

— Как скажешь Эжен, — с готовностью согласилась девица. — Нас лошадки выручили, если совсем уж по-честному…

Купец наконец раздвинул губы в улыбке, он ожидал худшего. Охранники и погонщики помоложе подтягивались к голове обоза, чтобы не упустить бесплатного зрелища. Быть может и награда какая выйдет, детишки-то благородные стоит только взглянуть на доспехи. Хозяин понятно себя не обидит, но и прочим достанется кое-что, в самый раз на приличную выпивку. И в карманах ещё позванивает серебро… не разнести бы трактир ненароком. Да и девица больно уж хороша, залюбуешься, пусть её и не сравнить с горячительным.

— Если высокородную не затруднит… — начал было Андре….

— А о чём я сейчас толкую? Мы совсем ненамного отъехали, и едва не угодили к ним в лапы! Мой кузен успел свалить одного…

— Двоих! — не выдержал Жан.

— Одного, Эжен, одного, а другого подранил в плечо и панцирь прошиб. Кровь так и лились, но тот рябой должен выжить… если конечно не докончат свои. О-ой… — предсказательница закусила губу.

— Ватажники?! — торговец опустил руку на меч.

— Поди разбери. Дисциплины считай никакой, чуть было не сцепились из-за туго набитого кошелька что я им швырнула. Но… — Даниэль наморщила лобик.

— Продолжайте, ради Создательницы! — не удержался Андре.

— Но вооружены немногим хуже ватажников, ведь, правда, кузен?

— Разве что кони поплоше, — дополнил Жан. — Настоящих, строевых я вообще не приметил. Дезертиры вернее всего, в армии сейчас немало наёмников, попробуй удержать всех в кулаке!

— Далеко… они? — хрипло вопросил здоровяк.

— Добрых четыре лиги. Я не ошибаюсь кузен?

— Хоть на этот раз не приврала, — проворчал Жан. — Вы куда направляетесь? — обратился мальчик к купцу.

— В вольный город Лаон. Подорожная заверена в канцелярии Гийома Ло… — Андре опасливо примолк.

— Пустое… — Жан ободряюще улыбнулся — Сам Жюстен Молния прозвал его Лосем, что я не слышал?

— Так то герцог… — Андре ощутимо напрягся.

— Он, бывало, выдавал и почище… — мальчик хихикнул. — Только не любопытничай, Катрин, ты ещё девушка.

— Не хвались ты, Эжен, сам ещё маленький, — подала голос девчонка.

— Придержи язычок, Катрин, а не то…

— Отшлёпаешь? — задорно вопросила красавица.

— Кляп достану тот кожаный, тогда может, замолкнешь.

— Это как?

— Проведёте нас до ворот Лаона, — властно бросил подросток. — В долгу не останемся.

— Да, но…

— Это вам за труды. Задаток. — Жан подбросил на ладони серебряный реал с профилем герцога, и передал монету купцу. — Полновесный, старой чеканки.

— Конечно, какой разговор! Андре из рода Винсен, удостоен членства в серебряной гильдии, — торговец выжидательно наклонил голову.

Даниэль сняла шлем — даме первое место — и пригладила волосы, ну как же без этого…

— Катрин из рода Декри, ветвь Томазо Волка, — гордо заявила девчонка.

— Эжен из рода Декри, иберийская ветвь, — скупо представился подросток.

Дюжие охранники будто окаменели в сёдлах, жадно разглядывая кровных родичей герцога. Рослый рыжебородый детина ухитрился выронить арбалет и принялся было икать, но его быстро угомонили. Погонщики попросту и без лишних затей возвращались к своим возам, как бы до плетей не дошло, стоит взбалмошной девчонке отдать приказ…

— Вы случайно не из приближённых его высочества? — с должным почтением осведомился купец.

— Возможно и так, — лукаво улыбнулась волшебница..

— Да, пока не забыл! — Андре хлопнул себя по лбу. — Стража сейчас лютует, сами понимаете, время тревожное. Даже у баронета решились спросить подорожную. Его милость схватил подвернувшуюся под руку оглоблю и давай их гонять по привратной башне, — купец полуодобрительно хмыкнул, — пока за стражников не вступилась какая-то женщина. С дамой понятно не повоюешь…

— Наши подорожные у дяди Эдгара, — чуть промедлила с ответом девчонка. — И моя, и кузена, дядя ведь за нами присматривал.

— Ваши родичи ждут вас в Лаоне?

— Вернее всего. Там на месте узнаем.

— Вот оно как… Педро, приглядывай за детьми! — бросил купец рослому темноволосому наёмнику. — Головой отвечаешь! И ты, и твоя пятёрка!

Педро без особой охоты кивнул.

— Мы что, маленькие! — возмутилась госпожа предсказательница.

— За Катрин приглядывай в первую очередь, как бы чего не выкинула. По приезде я препровожу вас к мэру Лаона. Во избежание, — твёрдо добавил купец. — Он и свяжется с вашими родичами.

Дети переглянулись.

— Если высокородный пожелает, — Андре остро глянул на Жана, — я немедленно верну ваш реал. Так оно для жизни спокойнее. Но с мэром вам всё же придётся познакомиться. Он из старинного рыцарского рода и вернёт вас к дяде Эдгару. Доброй дороги, высокочтимые, — торговец поклонился в седле.

Даниэль старательно и со знанием дела показала язык. Купец лишь усмехнулся.

* * *

Надоевшее кленовое редколесье сменилось буковым лесом, сосен впрочем тоже хватает. Вредная девчонка оживлённо болтала с Педро, не забывая между делом язвить и вгонять в краску погонщиков. Жан усмехнулся. Что они помнят о Геракле, не говоря уже о прекрасном Парисе? Или это Елена прекрасная? Зар-раза и есть зараза, хотя и хорошенькая… стоп, стоп, о ком это он?

Крупный серый жеребец торговца поравнялся с Датчанкой. Жан уставился в гриву кобылы, вредине-купчишке полезно, пусть чуток поволнуется. При желании и он способен повредничать, у Шарля и не такому научишься!

Андре вежливо кашлянул и для верности поклонился в седле. Подросток разрешающе кивнул, здесь важно не перегнуть палку.

— До Лаона осталось совсем немного…

— Короче.

— Две с небольшим лиги, никак не больше, я помню приметы. Надеюсь, высокочтимый Эжен не держит на меня зла? — после паузы осведомился торговец.

— Почему ты не спросил у Катрин?

— Спаси Создательница… — торговец понизил голос — Она такого наговорит, спать ночами не будешь.

— Кузина это умеет.

— Как водится у благородных девиц. А вы… она вас послушает, как бы, не выставлялась. Вы действительно не таите обиды?

— Не-а… Дядя бы нас уже выпорол, мне бы по любому досталось, — весело признался подросток — А вредную… то есть мою кузину, шлёпнет разок по родственному и поставит коленями на горох. Часа на два, не меньше.

— Я уж грешным делом подумал, что вы собираетесь в ясеневую рощу.

— …

— Испросить благословения у Богини. Обручальные кольца купить нетрудно, а свидетелей всегда можно найти, пусть и за немалые деньги.

— Не проходит, мы близкие родственники, — Жан качнул головой. — Хотя идея хорошая, надо бы у кузины спросить, быть может, что и получится. Спасибо, Андре!

— Теперь я вижу, что вы вместе росли! — вырвалось у купца.

Дорога взбежала на очередной взгорок, и у подростка засосало под ложечкой. Горло сдавил невидимый обруч, впору бежать без оглядки… всё как тогда, у Великого, храни Создательница!

— Поторопи обозных Андре и шепни пару слов охранникам, пускай смотрят в оба.

— Простите?

— Жюстен Молния нередко предчувствовал недоброе, потому верно и жив до сих пор. Вопросы есть?

Торговец ошалело глянул на Жана — мальчишка-то непростой! — рявкнул на подвернувшегося под руку погонщика — и заторопился к голове колонны.

— Сейчас они не станут высовываться. Лаон ведь считай под боком, — вмешался Педро. — Да и место для засады не больно удобное — попробуй здесь толком укрыться — не всегда и камень докинешь от дерева до дерева.

В голове растянувшейся колоны послышались арбалетные хлопки. Побелевшие пальцы мальчика сомкнулись на шейке приклада, знать бы в кого стрелять! Тяжёлый арбалетный бельт чуть было не угодил в погонщика, и за неимением лучшего вонзился в полупустой мех. Судя по цветистым проклятия, с приличным вином.

— Накаркал, храни Создательница! — охранник привычно укрылся за крупом коня. — А вы что маячите? Быстрее, пока не выдернул из седла!

Вредная девчонка сдавленно вскрикнула, стронулась с места и помчалась в глубину леса, не иначе решила пообщаться с ватажниками. Жан забористо выругался и дал шпоры Датчанке.

Командный рык Педро… а-а, неважно, всё одно не догонит, в лес он точно не сунется. Только бы не вздумал от большого ума метить в Датчанку, ватажники возьмут его тёпленьким и доставят к барону.

А вот и готовые к бою ватажники… спаси обоих Создательница! Девчонку конечно в первую очередь, иначе он уважать себя перестанет. Всего-то в сотне шагов… мальчишка было попытался прицелиться. Лежки умело замаскированы ветками, так сразу и не приметишь. Окольчуженные, с серьёзными арбалетами… здесь, пожалуй, не спасёт и Создательница!

Короткая четырёхгранная стрела мелькнула перед мордой Датчанки. А вот и ещё одна, железная зараза, при удаче прошибёт и доспех. Даниэль оглушительно взвизгнула — вроде девчонку не зацепило — и Ласточка помчалась во весь опор.

Датчанка недовольно всхрапнула — мол, что ты меня бросаешь? — и вихрем рванулась за подругой, теперь-то от неё не отстанет. Жан приник к лошадиной гриве и зашептал в ухо Датчанке, выноси ты, милая пока не поздно!

— В коней, бейте в коней, вы медвежье отродье! — взревел кто-то за спиной Жана. — За убитых не получите ни гроша, его милость крут на расправу! Ты слышал, Жаке, а-а, с тобой говорить… Шевелитесь свинорылы вы толстозадые, пока не познакомились с его милостью!

Послышались беспорядочные арбалетные хлопки. Короткий утяжелённый бельт — похоже, что совсем на излёте — царапнул сапог Жана и бессильно упал на траву. И когда же это клятая Даниэль престанет визжать, прямо уши закладывает!

Ещё четверть часа доброй скачки — лошади перешли на рысь — и дети оказались на широкой поляне, окаймленной зарослями можжевельника.

— Я убитая! — неожиданно заявила девчонка. — Передашь Шарлю, что я… Почему ты смеёшься, Жан, ну скажи мне всё толком, я стрелу дёргать боюсь. Да не фыркай, Жан, ты вроде не лошадь. И ржать тоже необязательно.

Сдерживая подступающий хохот, подросток подъехал вплотную и кое-как высвободил бельт из пышной причёски волшебницы.

— Перевязывай, Жан, что ты тянешь — жалобно попросила красавица.

— Это как?

— Говори толком, пока дама не разревелась! — Даниэль предупреждающе всхлипнула.

Да, угроза серьёзная.

— Бельт запутался в твоей гриве, — коротко пояснил Жан. — Ухитрилась всё-таки заплести на ходу. И обозного мальчишку заставила помогать. Как он бедный краснел, даже деньгам не особо обрадовался. Долго от насмешек отмываться придётся.

— Ничего, перетерпит — бессердечно заявила девчонка. — Сам же вызвался, как услышал про серебро.

— А потом слёзы глотал.

— Я сперва тебя попросила.

— Ещё чего! Почему ты шлем не надела?

— А…

— Ясно ясно, строила глазки. Даже погонщикам несладко пришлось, что уж говорить о Педро. Надевай шлем, Даниэль, я и мёртвую отшлёпать могу!

— Я Шарлю пожалуюсь! — привычно огрызнулась девчонка. — И вообще, я по-моему раненая… — неуверенно добавила предсказательница.

— В голову, это точно.

Маленькая ладошка Даниэль будто прилипла к щеке.

— Ещё немного и убитый появится — скорбно поведал мальчик. — Будто булавой залепила. — Жан осторожно потёр физиономию.

— За дело. И ещё добавить могу! — Даниэль сверкнула глазами.

— Может тебе комплимент сделать?

— Вот за это точно получишь! А какой?

— Э-э… У тебя вишнёвые губки, — кое-как нашёлся подросток.

— А я-то надеялась глупая… — Даниэль непритворно вздохнула. — Слишком много читаешь, слонопотам недоделанный. Мир?

— Мир.

— Куда мы сейчас?

— К Лаону, прямиком через лес.

— Здесь дорога рядом просёлочная, — напомнила Даниэль.

— У ватажников тоже карты имеются. Наше счастье, что у них лошадки неблизко. Редколесье, попробуй толком укрыть, да и выдать могут…

— Так мы едем, или корни здесь пустим? — нетерпеливо спросила волшебница.

— Как прикажет, высокочтимая.

— Не дразнись, Жан, что ты как маленький.

— На себя посмотри.

Даниэль что-то угрожающе прорычала.

— Со второй попытки ты меня точно уложишь, — спокойно предупредил Жан.

— Было бы чем бить! До сих пор ладошка не слушается.

* * *

К немалому удивлению Жана, карта оказалась не очень-то точной. Наверное, устаревшей на несколько лет, чуть было в болото не въехали. Попробуй пробраться кружным путём — подальше от ватажников, поближе к стенам Лаона — да ещё в компании с Даниэль — комары волшебницу закусали. И пчела нехорошая. Что пчела нашла в её волосах и зачем ухитрилась запутаться, но досталось конечно Жану. Не Великому же…

А карта всё-таки не из лучших. Что поделаешь, лес растёт слишком быстро. По конец и вредную девчонку к делу припряг, нечего ей попусту молоть языком. Покапризничала, но пошла, он под настроение и приложить может…

Даниэль с воинственным видом обрубила еловую ветку и вбросила кинжал в ножны.

— Осторожнее! — не выдержал Жан.

— А?

— Как ты ухо Ласточке не отхватила, понять не могу. Снова о Великом задумалась?

— А о ком же ещё?

Жан лишь обречённо вздохнул.

— Они хороший! Как представлю, что мы вместе… — Даниэль залилась краской, — вам, мальчишкам это знать не положено. Только Шарлю не говори! — неожиданно взмолилась девчонка.

— О чём?

— Да об этом самом.

— А Ласточка здесь при чём?

— Что мне и о Великом подумать нельзя! — немедля возмутилась девчонка.

Как об стенку горох… Да и Шарль ненамного лучше.

Тропинка — хвала Богине — закончилась, и кони выехали на мощёный плитами тракт, теперь-то до Лаона рукой подать! Датчанка послушно следовала за подругой.

— Можно я шлем сниму, а то новая причёска собьётся? — несмело поинтересовалась девчонка.

Жан молча показал кулак.

— Не дуйся глупый, я же не проболтаюсь, — примирительно протянула волшебница. — Разве что Шарлю, да и то по секрету, — вредная девчонка хихикнула.

— И не думай!

— Знаешь, у тебя ловкие руки, не то что у того обозного несмышлёныша. Как ухватит, впору шипеть от боли, приучился в обозе мешки завязывать. Вразумляла несмышлёныша подзатыльниками, но ему всё не впрок.

Жан только вздохнул, вечно у Даниэль какие-то сложности. Шлем как водится, не получилось надеть, ещё бы — волосы длинные. И вдобавок полудобровольный помощник как умел, заплёл косы вокруг головы по теперешней провансальской моде. Неудивительно, что запутался бельт. Предложил красавице кое-что отхватить, а она в слёзы, девчонка и есть девчонка! Жан поморщился. Вот и пришлось самому расплетать. Тот обозник такого наворотил, ей одной нипочём не управится. Хоть заставил за дерево отойти, чтобы лошади ненароком не подглядели.

Жан намеренно держался середины тракта, грозно шикнув на Даниэль, когда та попробовала ему возразить. Всадники и небольшие обозы проезжали всё чаще — близость города чувствуется — порой встречались и одинокие путники, не говоря уже о вездесущих мальчишках. К вольному городу жалось немало селений, не иначе ребятишки выбежали поиграть, заодно немного и заработать, если улыбнётся удача.

Дети не без зависти разглядывали доспехи подростка, откровенно любовались юной высокородной — Даниэль лишь мило улыбалась в ответ — и частенько забывали отдать поклоны, зачарованные златовласой красавицей… и когда она от шлема успела избавиться!

Коренастый рыжебородый мастер цеха — и зачем ему строевой конь? — вежливо посторонился и вскинул в салюте боевой меч, явно ожидая ответа. Недовольный взгляд Жана, чуть заметная гримаска девчонки — с благородными только свяжись! — и мастер торопливо поклонился в седле. Небольшой эскорт последовал его примеру.

— Жан, а может?

— Не пойдёт их всего лишь шестеро, — мальчик покачал головой. — Двое едва держаться в сёдлах, да и оружие подкачало. Что они против ватажников, знаю я этих купчишек.

— Ремесленников.

— Невелика разница, этот больше торгует, как и все мастера.

— Тебе не угодишь.

Несколько долгих минут спустя — Жан успел призадуматься — Даниэль пихнула мальчика в бок, мол, очнись ты копуша!

Жан встрепенулся. Из-за поворота — пятёрка за пятёркой — выезжали всадники в плотном строю. Окольчуженные, с длинными копьями, в одинаковых серо-зелёных плащах, только кони кажется не из лучших. Пятёрка за пятёркой… сколько же их… — мальчик зябко передёрнул плечами — и строй сравнительно правильный, вот что самое интересное.

— Кольчужники? — еле слышно выдохнул Жан.

— Лаонская конная стража, — прошелестела девчонка. — Что, не видишь городской герб? — Даниэль внезапно зевнула и благовоспитанно прикрыла рот ладошкой.

— Всё, попались голубчики.

— Кто? Они? — пискнула Даниэль.

— Ну не мы же. Не цепляйся, я тебе говорю, уже рука онемела.

— У тебя? — фыркнула предсказательница.

— Разожми ладонь, люди ведь смотрят. Не трясись ты глупая, Шарлю пожалуюсь, — тихо пригрозил мальчик.

— Да… ага… — Даниэль пусть и без особой охоты, отпустила запястье мальчика. — Вредина почище меня! — вынесла вердикт девчонка.

— Да конечно, у Великого научился, — подтвердил Жан. — Придержи свой розовый язычок. Договорились?

— Это уж как получится, — честно пообещала волшебница.

Плотный кряжистый командир отряда с нашивками полусотника городской стражи вскинул в салюте широкий прямой меч.

Полусотник-то боевой, если судить по меченой шрамами физиономии, повезло ещё, что нос уцелел! Под бригандиной отличная кольчуга, да и меч не единожды побывал в деле.

Жан взметнул детский меч — подлиннее чем у Великого, Шарль даже завидует — и благосклонно кивнул, э т о т дрался всерьёз, пусть и в баронской дружине. Даниэль же попросту помахала в ответ, что с девчонки возьмёшь!

— Гастон из рода Клемен, — чинно представился полусотник.

— Не тяни кузина, они, кажется, не кусаются, — дружески посоветовал Жан.

— В отличие от тебя! — привычно огрызнулась девчонка. — Катрин из рода Декри, ветвь Томазо Волка, — спокойно сообщила красавица.

Командир отряда прикусил ус. Среди стражников послышалось перешёптывание.

— Эжен из рода Декри, — надменно бросил мальчишка, — иберийская ветвь.

— Что… куда…

— Куда вы направляетесь? — перехватил инициативу подросток.

— В Сухом Логе начали пошаливать болотные драконы. Мэр и велел нам устроить засаду, — обстоятельно разъяснил полусотник.

— И для этого четыре десятка?

— Ну… ещё налоги собрать. Так они скорее заплатят. А вы…

Жан досадливо отмахнулся.

— В паре лиг отсюда ватажники набросились на купеческий караван. Андре из рода Винсен, слышали о таком?

— Как же, помню, бывало, и выпивали вместе. Кажется из золотой гильдии.

— Серебряной, — поправил мальчишка. — Что нельзя обойтись без проверок?

— Да, торговец почтенный. Прошу прощения, ваша милость, сорвалось по привычке.

— Ребёнок не поймёт. Что вы все улыбаетесь? — подозрительно спросил мальчик. — Словом, мы едва ускользнули. Подробности по дороге, время не терпит.

— Будь нас чуток побольше… — Гастон оглянулся на свое воинство. Кое-кто подался назад.

— Ты о чём?

— В отряде два полных десятка из кожевенников, на беду немало семейных. Отбывают свою декаду, иначе, пожалуй, и не выразишься. Драться, верно, будут, если на нас нападут, — полуутвердительно протянул командир..

— Я кузену пожалуюсь! — звонко заявила девчонка.

— Кому?

— Гийому Бешеному, кому же ещё? Четвероюродный, но всё же кузен. Он вас всех забодает. Эй, кто хочет гоняться за ватажниками до конца лета? Половина быть может и выживет.

— Только не кожевенники, — проворчал полусотник. — эти и драконов боятся, что уж говорить о кольчужниках. Бронтозавры вы недорезанные, как изволит выражаться господин мэр. Слышали, что сказала высокородная? Кто желает под начало кольчужников, сразу возвращайтесь в Лаон. — Гастон выдержал паузу. — Ах, никто, даже странно как-то… И почтенные господа кожевенники?

— Не играй ты с нами, Гастон, мы всегда в первых рядах, — взмолился полноватый светловолосый парень.

— Так велел господин мэр. После вашей знаменитой атаки, баронет тогда изволил смеяться… Повезло ещё, что не обратился к барону. Я выделю вам эскорт, — полусотник поклонился в седле.

— Ты, кажется, не понял Гастон. Это я поведу вас в бой, Я, Эжен, из рода Декри, — с нажимом повторил мальчик. — По праву крови и чести.

— Храни нас Создательница… — раздалось за спиной полусотника.

— Что-о-о?! — Жан приподнялся в седле.

— И вас тоже, высокочтимый, — поправился кожевенник.

* * *

Жан придержал было Датчанку, и арбалетчики схватились за оружие, только отдай приказ…

— Когда, надо, тогда скажу, — успокоил стражников мальчик.

— Вы нам главное сказать не забудьте, — а уж мы… — пробасил дюжий плечистый крепыш с огромным арбалетом гвардейского образца. — Четверых ватажников уже упокоили, да спасутся эти многогрешные души!

— Не я а, вы, — рассеянно поправил подросток. — Всего троих, если по правде.

— Ну, четвёртый проживёт ровно до виселицы, — бодро отозвался крепыш. Он т а к о е после боя творил… — арбалетчик покосился на Даниэль, — только не при благородной девице.

Предсказательница согласно кивнула и в который раз оглянулась.

— Вы бы не маячили в голове колонны, благородный Эжен, — снова взмолился Гастон. — С меня наш герцог, случись вами что, последнюю шкуру спустит. Но сперва господин барон, да хранит его посох Создательницы! А о младшем баронете — да спасёт Богиня его многогрешную душу — даже мне вспоминать не хочется. Тринадцать едва исполнилось, а уже… — бравый полусотник поёжился. — Что вам попусту подставляться под бельты?

— Он ведь п-прав, Эжен, у меня давно зубы стучат, — поддержала полусотника предсказательница.

— Не выходит, Катрин, мне ватажников надо отлавливать. А за плотной стеной щитов… чего доброго пропущу дозор. — Жан направил Датчанку в промежуток между деревьями, там похоже что-то наклёвывается. Кто-то, если точнее. Не словить бы и впрямь стрелу… ну это навряд ли. Лучшие воины полусотни готовы прикрыть родича герцога. Собой, если совсем уж припрёт… он вообще-то, о ватажниках должен думать.

— Сюда! — зашептал подросток и едва заметным кивком указал на развесистый дуб.

— Не пустышка, высокочтимый? А то в прошлый раз… — тихонько засомневался Гастон.

Жан немедленно показал кулак и полусотник сделал знак стрелкам, сейчас возможно и выгорит.

Раздался одинокий арбалетный хлопок — понятно со стороны дуба — и лучшие стрелки отряда нажали на спусковые крючки. Сразу восемь тяжёлых бельтов — многоопытный Гастон не признавал полумер — ушли в древесную крону.

Короткий сдавленный крик казалось резанул по ушам. Жан уставился в гриву Датчанки. Послышалось сдавленное постанывание, т а к о г о уже не допросишь…. Даниэль протестующее взвизгнула — Гастон почему-то вздрогнул — и прикрыла глаза ладошкой, девчонке ещё простительно.

— Доканчивайте! — грозно взревел Гастон.

Смуглый долговязый десятник вновь скомандовал залп — на сей раз в четыре бельта — и стоны наконец затихли.

— Душегуб обвис на ветвях, — весело сообщил долговязый.

— Подожди! — отмахнулся Гастон. — Вы целы, высокочтимая?

— Эжен, зачем ты меня прикрываешь? — Даниэль хлюпнула носом. — Он же вроде… Или ещё кто засел?

— Отвечайте, высокочтимая.

— Мою Ласточку чуть не задело — плаксиво пожаловалась девчонка.

— Опусти, наконец, забрало! — взорвался Жан.

Даниэль покорно кивнула.

— Ты забрало соизволила опустить?

— Помоги, Эжен, я сейчас какая-то вялая…

Чтобы не мешать струхнувшей девочке — благородство здесь значения не имеет — Гастон повернулся к десятнику.

— Я успел выслать разведчиков, — командир отряда деликатно понизил голос.

— Гюстав Лис?

— И Луи Мечник. Оскар Белка ухитрился добыть арбалет дозорного. Девятнадцать зарубок на прикладе! — с гордостью продолжил десятник. — Душегуб, он есть душегуб, будет что показать нашему мэру.

— Доживи сперва! Больше засад не будет? — обратился к благородному полусотник.

— Или парный дозор, или два одиночных, — уверенно заявил мальчик. — Я, бывало, охотился на ватажников и знаю им цену.

— А дальше?

— Самое простое. Зажмём лесных братьев между обозом и конной стражей. Покажем им побольше людей… на расстоянии не больно-то отличишь от кольчужников.

— Ещё проще ударить с тыла, — полусотник усмехнулся в усы.

— В редколесье строем не атакуешь, скорее уж редкой цепочкой. В двадцать бельтов ватажники такого наворотят… впору сдаваться без промедления. Если будет кому, после нового залпа.

— Все слышали? Благородный вам растолковывает, диплодоки вы непонятливые. Чуть замешкаетесь, в Роне заставлю купаться. Диплодокам там самое место. Только копья по дороге не растеряйте, у меня лапа тяжёлая, куда там медведю пещерному.

Так они, кажется, вымерли? — осмелился кто-то сказать.

— Это ты у меня сейчас вымрешь! Книгочеям в бою не место… не считая понятно нашего мэра. Так на чём мы остановились?

— На пещерных медведях — подал голос мальчишка. — Эти звери, похоже, не вымерли, достаточно на вас поглядеть.

— И то верно, — полусотник польщённо кивнул. — Если кто артачиться вздумает… Повторяю — лапа у меня тяжёлая, а особенно в кольчужной перчатке, — внушительно заключил ветеран.

— Не издевайся, Гастон! — взмолился рослый плечистый кожевенник.

— Ты сперва меч держать научись. До сих пор в толк взять не могу, как мальчишка у тебя оружие выбил. На втором выпаде!

— На четвёртом, Гастон, на четвёртом. Он клинок срубил своим детским мечиком, в нём и весу-то настоящего нет… Рукоять понятно я удержал, с моей-то лапищей, — кожевенник извлёк из ножен бесполезный обрубок.

Мальчишку пробрало холодом. Жан уставился в гриву Датчанки, как же этот мамонт его не пришиб? Опасался, верно, уложить на месте кровного родича герцога. А потом… и вовсе без меча остался. Бой-то до первой крови, вон отметина у кожевенника на запястье, будто котёнок месячный расцарапал. Но мечом и впрямь владеть не умеет, всё махал, словно дубиной.

— Если ещё разок… — зловеще прошелестела девчонка.

— И не думаю, — честно выдохнул Жан.

— Повезло ему, сколько раз, тебе повторять, — здоровяк в недоумении покосился на мальчика.

— Это ты своим вдовушкам разъясняй, кстати, сколько их у тебя? Случайно не за полдюжины? — вёл между тем Гастон. — И законной супруге, до неё-то точно дойдёт. Не забудь и лаонских кумушек, пока пальцами не стали показывать.

— Довольно! — Жан поднял руку. — Надерзил и получил по заслугам, велика важность.

— Но ведь…

— Скажешь ещё полсловечка, подарю тебе детский меч. Для трехлетних, большего ты не заслуживаешь. Или может оглоблю покрепче? Думаю достопочтенный Гастон не откажется вручить мой подарок на общем построении стражи.

Послышались неуверенные смешки, впрочем, с оттенком сочувствия. Кожевенник судорожно сглотнул.

— А что — идея! — оживился Гастон. — До конца года отмываться придётся. Ты копьё не вздумай ронять, оно тебе пригодится. А-а, вот и наши разведчики.

Доклад Гюстава Лиса — Луи Мечник лишь согласно кивал — не затянулся. Полусотник отдал приказ, и отряд стронулся с места — с кожевенниками в первых рядах.

В скором времени показался обоз — мальчик было завертелся в седле — но попробуй разглядеть хоть что-нибудь путное сквозь дубовое редколесье.

— Ничего себе! — полусотник приник к биноклю.

— Ну-ка, ну-ка… — Жан пихнул кольчужника в бок — жаль, что Шарлю нельзя подглядеть — и Гастон, чуть помешкав, передал ребёнку бинокль, мальчишка ведь вроде командует. Даже строптивые кожевенники признали его главенство, как управились с засадами без потерь.

— Что они там, готовятся к поединку? — пробормотал Жан.

— Андре верно за меч хватается?

— И охранники скалятся почище серых собачек. К доброй драке, что ли, готовятся? — повторил Жан.

— Договариваются — поправил Гастон, — потому и зубы показывают. Слабых не уважают. Надо полагать, о приличном откупе, малой кровью обоз не возьмёшь. У почтенного Андре восемнадцать охранников. Для обоза конвой серьёзный. Это не считая погонщиков, с сорока шагов попасть и они сумеют… ну с пятнадцати это точно. Я надеюсь высокочтимый Эжен… — полусотник потянулся к биноклю.

— Мне и самому нужен! — огрызнулся мальчик. Жан старательно подкрутил окуляры.

Андре сделал выразительный жест — так и быть, раздевайте, последнее отдаю — и передал детине в помятом рыцарском шлеме кожаный мешочек. Детина взвесил мешочек, поморщился, но согласно кивнул. Пластинчатая броня с кастильским клеймом, арбалет гвардейского образца… не иначе атаман этого сброда.

— Уже?

— Ага. — Жан вернул бинокль полусотнику. — Приступай к спектаклю, Гастон! — скомандовал мальчик.

Полусотник стражи протрубил в рог и двойная цепь конных копейщиков — арбалетчиков впрочем тоже хватает — двинулась на лесных братьев.

Две тяжёлых арбалетных стрелы — из пяти или шести выпущенных — угодили в атамана ватажников. И кастильская броня не спасла. Повезло ему, не дожил до плахи…

— Лаонская конная стража! — загремел полусотник. — Бросайте оружие, а не то… Эй, кто хочет к господину барону?!

— Кольчужники! — раздался пронзительный вопль.

— Что ты, дурья башка…

— Говорю вам, люди Гийома! Младший баронет и командует, я его доспехи крепко запомнил. И шлем один к одному.

— Маленький Леон?

— Он самый, спаси нас Создательница! Говорят, почище барона, сколько наших уже развешал! Бешеный хоть изредка людей отпускает, не то, что его щенок… Да не целься ты, ещё выдадут кровникам!

Утвердительный жест полусотника — Гюстав Лис подобрался к Датчанке — и выдернул благородного из седла, мальчик даже не успел возмутиться.

Гюстав придержал ребёнка за шиворот, с этими детишками сплошная морока.

— Кусается! — вырвалось у разведчика. Гюстав Лис отдёрнул окровавленную ладонь. — Только захотел захлопнуть забрало….

— Всё лучше чем бельтом, — ухмыльнулся Гастон. — Луи прикроешь ребёнка спереди, а то мало ли что…

— Помолитесь, братья, баронета подранили! — взвыл всё тот же ватажник. — Как навалятся полной сотней…

Кое-кто горячечно разрядил арбалеты — в основном досталось деревьям — и отдельные возгласы слились в оглушающий рёв.

— А Катрин?! — Жан забился в ручищах Гюстава.

— О девочке уже позаботились. Простите, высокочтимый. — Командир отряда протрубил в рог, давая сигнал к началу атаки.

* * *

К тому времени, когда дети выехали на дорогу, спор купца и военного разгорелся не на шутку. Гастон подбрасывал на ладони кожаный мешочек с откупом и явно не собирался с ним расставаться.

Как водится к шапочному разбору, бессовестный всё-таки этот Гюстав! Пленных всего лишь шестеро — прочие, похоже, успели сбежать — если посчитать и крепкую рыжую девицу в помятом кожаном поддоспешнике. Рыженькая уже успела очухаться и вовсю перешучивалась со стражниками.

— Ещё раз простите, высокочтимый, — полусотник поклонился в седле. — Двойная добыча, тебе Гюстав, ведь ранение почти боевое.

— Да как вы… — звеняще прошелестела девчонка.

— Придержи язычок, кузина, вредничать я тоже умею. Научился у своего сеньора.

— Добрая половина ватажников сорвалась в погоню за каким-то высокородным, — посчитал нужным добавить Гастон.

Глаза девочки округлились. Предсказательница зажала рот ладошкой, визжать вроде бы не ко времени… Жан лишь величаво кивнул, то-оже мне новости.

— Те, которых мы так легко одолели, с самого начала были на подхвате.

— У более сильной и сплочённой ватаги? — уточнил Эжен.

— Вы их видели?

— Краем глаза. Если бы не доспехи… — скупо ответил мальчик.

— А мне в голову бельт угодил, — похвасталась Даниэль. — Я как раз тогда шлем сняла, вечно волосы приминает.

— Что?! — вскинулся полусотник. — Да как ты девочка…

— Хвала Богине в причёске запутался, — пояснил благородный Эжен. — Еле вынул, если по-честному, для девчонок волосы резать…

— Всё равно больно было, я Гийому наябедничаю, — Даниэль привычно хлюпнула носом.

— Почему не маленькому Леону? — усмехнулся Жан. — Что ты в нём нашла до сих пор не пойму?

— Он со мной ни разу не спорил, — важно ответила Даниэль. — И не дразнится, в отличие от кое-кого.

— Зато таскается хвостиком за Катрин, уже служанки посмеиваются, — отпарировал подросток.

— Как и добрая половина мальчишек. Ценят настоящую красоту, — довольно отозвалась волшебница. — Ты и сам одно время…

— Разве?

— А кого за это воспитывали? — с наслаждением заявила красавица. — Два дня в своих покоях отлёживался, у Жюстена не забалуешь.

Стражники опасливо отодвинулись, Гастон невольно вытянулся, уж не герцога ли девчонка имеет в виду?

— Что ещё сказали ватажники? — сменил тему Эжен.

— Ничего толкового, ваша милость. Им особо не доверяли и использовали от случая к случаю. Рассудите мой спор с Андре, как бы до мечей не дошло, — вежливо попросил полусотник.

Жан подъехал поближе к спорщикам.

— Изложите суть дела. Коротко и без лишних слов, пока я не передал на суд баронета.

— Младшего? — тоскливо спросил Гастон.

— Он же в основном ватажников вешает, — сдержанно усмехнулся подросток.

— Спаси Создательница!

Как вскоре выяснилось, бравый полусотник получил откуп по праву законной добычи и конечно же не собирался его возвращать. После череды туманных намёков, торговец заявил прямо, что отряд ударил подозрительно вовремя — сразу после получения откупа — он, мол, это дело так не оставит.

Величавый жест Жана заставил замолчать спорящих.

— Я командую отрядом — мне и принимать решения. Гастон ты что-то сказал? — мягко поинтересовался мальчик.

— И не думал, высокочтимый.

— Да? А мне показалось… Сколько серебра в этом мешочке?

— Тридцать шесть реалов доброй арагонской чеканки. — Андре отвесил низкий поклон. — Без обмана, высокочтимый, клятые ватажники знают толк в серебре.

— Кто бы спорил. Достопочтенный Андре успел заплатить откуп, а следовательно… Толковать-то можно по разному, дело очень запутанное. — Жан было примолк.

Гастон зашептал молитву Создательнице, не забыв впрочем и Митру, что издревле покровительствовал воинам.

— Вы вернёте почтенному торговцу восемнадцать реалов, — отчеканил мальчик. — Кто соскучился по суду барона? — бросил Жан возроптавшим стражникам. — Или того почище — младшего баронета! Ты слышал, Гастон?

Полусотник шумно вздохнул, помянул каких-то безымянных мальчишек — не Эжена само собой — и под пристальными взглядами подчиненных скорбно отсчитал восемнадцать реалов.

— Мне пора в Лаон. Для эскорта довольно и двух десятков.

Полусотник не без облегчения поклонился.

— Пленных сам доставишь. Гастон, время не терпит.

— Ваша воля, высокочтимый. Я оставлю пленных с тобой, охранники приглядят, — обратился к торговцу Гастон. — Сдашь всех пятерых под расписку начальнику караула.

— А девица? — поинтересовался купец.

— Мы её, пожалуй, с собой возьмём, — бравый полусотник подкрутил ус. — Натерпелась страху у проклятых ватажников, надо же проводить бедняжку до дома.

— Ты о ком, о той рыженькой? Чуть было коня не завалила из лука и ругалась почём зря!

— Девушку заставили, неужели не ясно? Ватажники — они такое зверьё…

— М-да… — Андре оглядел стражников. — Как бы рыженькой не пришлось пожалеть.

— Только по доброму согласию, что мы волки какие? — возмутился Гастон. — Ночи зимой длинные.

— В том-то и беда…

К детям приблизился обещанный эскорт под началом смуглого долговязого десятника. Восемнадцать, нет, все двадцать стражников. Физиономии на удивление хмурые, ну это легко исправить.

Жан передал десятнику расшитый бисером кошелёк.

— Простите, высокочтимый?

Это вам за труды. Пять тяжелых картахенских реалов. Выпейте за моё здоровье.

— И ещё два от меня, — прибавила Даниэль.

— Это мы со всем удовольствием, здесь не только на выпивку… — командир стрелков замялся, — но и жёнам кое-что принесём.

— Вам еще десяток не требуется? — серьёзно спросил Гастон.

— Не-е, разве что та рыженькая, — улыбнулся Жан.

— Я согласная! — оживилась девица. — А коня дадут?

Жан в ответ дал шпоры Датчанке, только этого сейчас не хватало!

— Куда вы, высокочтимый? — крикнула вдогонку ватажница.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Вот и вольный город Лаон. Вернее Новый Лаон, ведь развалины старого Лаона Древних где-то на севере Арелата, но это сейчас неважно.

Жан приосанился. Даниэль последовала его примеру, передала десятнику шлем тонкой работы — тот лишь скорбно вздохнул — и принялась энергично причёсываться.

Дети въехали в привратную башню в сопровождении почётного эскорта из двадцати стражников, так, во всяком случае, считала красавица. Жан остановил коня и помог спешиться вредной девчонке, иначе потом заест, она это умеет. Городские правила, ничего не поделаешь, во въездной башне положено спешиться. В каждом крупном городе свои порядки, тем более в преддверии большой войны… храни от неё Создательница!

Даниэль вновь начала прихорашиваться, лишь бы не приближаться к письменному столу, за которым низенький неприметный чиновник регистрирует прибывших в вольный город. Благородных конечно с должным почтением — вон как встал и поклонился издалека — но им от этого радости мало. Подойдёшь, и волей-неволей придётся отвечать на кое-какие вопросы, подорожных-то нет и в помине. Остались у дяди Жерара. Да не-ет, кажется у Эдгара, надо бы у девчонки спросить.

— Вы не разрешите, высокочтимая? — видный осанистый офицер стражи склонился в куртуазном поклоне.

Даниэль было заколебалась, просительно оглянулась на Жана — подросток лишь снисходительно улыбнулся — и ответила величавым кивком, ребёнок и есть ребёнок, вон уже краснеет заранее. Начальник караула склонился к руке девочки…

— Эжен! — неожиданно взвизгнула благородная.

— Катрин?! — мальчик опустил руку на меч.

— Он… мне руку целовал, как-то совсем уж по-взрослому. Дразнился конечно, но всё равно… — сконфуженно призналась девчонка. — А главное шептать было начал… на людях не повторишь — ославят на весь Лаон — да и не хочется, если по-честному.

— Привык видно иметь дело с кокетками. Вроде тебя. Придержи язычок кузина, в дальнейшем будешь умнее. Тюрьма в городе есть? — деловито осведомился Жан.

— Для кого, простите? — благородный изменился в лице.

— Ваше имя и титул!

— Э-э-э…

— А подробнее?

— Представьтесь, высокочтимые! — спохватился офицер стражи.

Смуглый долговязый десятник — тот самый, что сопровождал их по приказу Гастона — живо подскочил к начальнику караула и что-то зашептал, похоже весьма нелестное.

— Храни… — начальник караула отвесил глубокий поклон, похоже, чтобы собраться с мыслями. — Сезар из рода Флери, потомок рыцаря во втором колене. Я просто…

— Знать не знал о её родовитости, — подхватил Жан. — А как насчёт возраста?

— Но я…

— Пусть решает кузина. Благородный, как ни крути. Ты только не прибей ненароком, — серьёзно попросил мальчик.

— Это как?

— Запросто. Помнишь того пажа?

— Па-адумаешь…

Даниэль шагнула вперёд, привстала на цыпочки и влепила увесистую оплеуху.

— Довольно с него, кузина, ещё в тюрьму запросится, — бросил Жан после новой пощёчины.

— Тебе не понять! — Даниэль сверкнула глазами, ах какие мы страшные. — Может, мне перчатку одолжишь? — мстительно прошелестела девчонка.

— Какую?

— Кольчужную конечно, не притворяйся, Эжен!

— Тогда уж лучше в темницу. Почти все надзиратели знакомые, обед можно заказать и в харчевне, чем не место для приличного человека, — подал голос Сезар.

— Не-е-ет, в рыцари тебе в жизни не выбиться, — внезапно успокоилась девочка. — Ласточка ко мне!

— Удачи, высокочтимая, и счастливой дороги, — вырвалось у начальника караула.

— По городу? — фыркнула Даниэль.

— Удача-то ей точно понадобится, — протянул смуглый десятник, не без удовольствия наблюдавший за избиением. — Ты, Лонго, и ты, Томас, приглядывайте за детьми, пока с мэром кое-кто не сцепился.

— Она может! — подтвердил Жан.

Предсказательница с достоинством показала язык и при помощи подбежавшего стражника взобралась в седло, как и подобает благовоспитанной девочке.

Под безмолвные молитвы присутствующих дети покинули привратную башню. Храни благородных Создательница! На свой лад это почище ватажников. Смуглый долговязый десятник понимающе переглянулся с Сезаром.

* * *

— А город и впрямь хорош — одобрительно заметила Даниэль несколько минут спустя. — Все фасады голубые, как на подбор, видно, что недавно покрашены. Да и убирают на совесть.

— У нас с этим строго, — подал голос Томас, — с мэром спорить себе дороже. Бывает и гильдейским купцам приходится махать мётлами.

— Картахена, пожалуй, красивее, — обронил Жан.

— Богаче, при её-то доходах, — поправила госпожа предсказательница. — Не случайно арагонский король держится за Картахену зубами. А куда мы собственно направляемся? — озадаченно спросила девчонка.

— В гостиницу, надо полагать, — подросток повёл плечом. — Или скажем в трактир поприличней.

— Хватит с меня трактиров! Сначала разберёмся с гостиницами.

Чем бы дитя не тешилось… Жан сдержал улыбку.

Повинуясь жесту высокородной, к Даниэль приблизился рослый широкоплечий стражник с нашивками командира пятёрки.

— Томас Гладиус, высокочтимая, — с должным почтением представился арбалетчик. Командир пятёрки поклонился в седле.

— Можешь не осторожничать, я сегодня особо не злюсь, — подбодрила его девица.

Томас переглянулся с напарником.

— Вы сегодня точно не гневаетесь?

— Конечно, при её-то характере, — вмешался благородный Эжен. — И Сезар ваш почти что не пострадал, всего-то пара пощёчин, в отличие от бедолаги-пажа.

— Какого пажа?

— Уже забыла? — мягко спросил Жан. — А мальчишка до сих пор верно отлёживается.

— Да какой из него мальчишка, никак не меньше пятнадцати, — фыркнула предсказательница.

— Тринадцати, он мне недавно прислуживал, — подал голос Эжен.

— А выглядит на пятнадцать, если больше, — стояла на своём благородная. — Меньше языком надо плескать, ещё взрослого из себя строит!

Томас Гладиус содрогнулся.

— Только не вздумайте отпускать комплименты, — честно предупредил подросток.

— Спасибо, высокочтимый — от души поблагодарил арбалетчик.

— Мы вообще-то о гостиницах разговаривали, — хмуро напомнила Даниэль.

— Ты уверена? — лукаво вопросил мальчик.

— Не встревай, Эжен, пока кое-кому не досталось. Ой…

Стражник обречённо вздохнул:

— Ну, сперва заведение мадам… простите, высокочтимая, оговорился чуток.

— Ты о чём? — невинно улыбнулась красавица.

— Понятно, высокочтимая. Ещё гостинца мэтра Роше, там нередко останавливаются семейные пары… — Томас снова осёкся.

— Пустое. Продолжай, сегодня я добрая.

— Пока снова не вспыхнешь, — ехидно уточнил Жан. — Не пугай людей, Катрин, вспомни, как тебе досталось от герцога.

— Всего лишь в угол поставил… — девчонка отвела взгляд.

— И всё?

— Ну… ещё нашлёпал по-родственному. — Предсказательница неожиданно покраснела, видно вспомнила о чём-то своём. — Этак нам до гостиницы к вечеру не добраться.

— Скорее к полуночи, с твоей болтовнёй, — весело парировал Жан. — В Лаоне кто-нибудь сдаёт комнаты? Помолчи, кузина, ещё успеешь наговориться.

Арбалетчик беззвучно выругался, ведь случись что с детьми…

— В гостиницах безопаснее, поверьте, высокочтимые.

— У нас в Лаоне свои дела. Взрослым о них знать не положено, — с важностью заявил подросток. — Внакладе не останетесь, слово высокородного.

— Только вы десятнику не…

— Что ты, не разболтаем, нашёл малышей!

— Мадам Гренвиль например, это дама весьма почтенная. Вдова городского советника, но от супруга остались долги… — Томас развёл руками. — Я с ней в отдалённом родстве и могу за вас поручиться.

— Как дознаётся полусотник… — буркнул молчаливый напарник Томаса.

— Не-а… — Жан полез в кошелёк. — Двух реалов достаточно?

— Благородный изволит шутить?

— Как подъедем к дому вдовы, вы получите ещё два. За молчание. — Мальчик приложил палец к губам.

Арбалетчик помянул грешницу Элизабет, вперемешку с духами леса — Даниэль наморщила носик, мол, не стоит при благородной — и энергично кивнул.

— Коварный вы человек ваша милость, — печально заключил Томас, — как впрочем, и все благородные. Могли и поменьше дать.

— …

— Теперь и под плетьми не признаешься… жаба замучает, — подал голос молчаливый напарник

* * *

Вдова городского советника — на поверку оказавшаяся добродушной пухленькой женщиной лет двадцати пяти, ну никак не больше — встретила высоких гостей с должным почтением и велела постараться челяди. Благородный Эжен заплатил хозяйке полновесный картахенский реал и небрежно заявил, что сдачи не надо.

Рослая полногрудая привратница — на свой лад симпатичная, если по-честному — помогла Жану снять доспехи и, не обращая особого внимания на протесты, умыла и причесала мальчика. Привратница — она же служанка — обещала к вечеру подготовить настоящую ванну с каким-то благовонным бальзамом и не пожалеть для благородного дорогого хвойного мыла… храни Создательница! Жан призадумался. Может к вечеру вовсе не приходить?

Вдова Гренвиль вместе с юной племянницей обхаживали тем временем Даниэль, очень довольную таким оборотом дела. Повариха возилась на кухне. Шустрый белокурый малыш — сын хозяйки — помогал ей, как мог, то и дело, наведываясь за печеньем.

Детей вскоре усадили за стол. Даниэль как-то успевала пересмеиваться с племянницей, договариваться о чём-то с прислугой и, конечно же, от души уплетать всё, что попадалось под руку.

— Вы довольны, высокочтимые? — Вдова Гренвиль поставила графин на обеденный стол и разлила сок по бокалам.

— М-м… — Даниэль сделала утвердительный жест.

— Очень-очень! — с готовностью перевёл Жан.

— Говори за себя! — привычно ощетинилась девочка. — Почти всё один смолотил!

— Пока кое-кто прихорашивался, — спокойно отпарировал Жан.

— Можно ещё ха-арошую порцию?

— Ваша воля, высокочтимая, — улыбнулась хозяйка. Мадам Гренвиль — для благородных просто Лоретта — отдала поклон родичам герцога и вышла из гостиной.

— Как докушаешь, сразу идём на рынок, — заговорщицки зашептал подросток, — у меня появилась идея.

— Сначала Флоранса уложит мне волосы, — надменно объявила девчонка.

— Кто?

— Повариха, она умеет. Та высокая, статная, сам на неё поглядывал.

— Я?!

— Но привратница всё равно лучше. Правда, Эжен?

— Да конечно, это самое важное! — Жан отчаянно покраснел.

— А что — нет? Не понимаешь ты девушек, глупый, не то, что некоторые… — предсказательница томно вздохнула.

Повариха под присмотром хозяйки с гордостью внесла новое блюдо, и дети набросились на овощное рагу.

— Я послала племянницу в ратушу, мол, вы завтра покажетесь, когда всласть отоспитесь, — вдруг припомнила Лоретта. — Городской герольд будет вас ждать. А до этого… Вы не откажетесь принять мэра с супругой? Скажем к завтраку, если вам удобно.

Даниэль было закашлялась, Жан подал ей бокал с соком и согласно кивнул.

— Не волнуйся пока, кузина, успеешь до прихода мэра навести красоту, — утешил Жан предсказательницу. — Девчонки они такие…. такие…

— Мне ли не знать… — мечтательно протянула хозяйка.

* * *

Выбравшись из дома гостеприимной Лоретты, Жан тут же принялся искать лавку, где торгуют одеждой. Скажем простенькими накидками, ведь за пол-лиги видно, что дети из благородных. И не просто благородных, а из самой высшей знати.

Даниэль согласилась подозрительно быстро — что у неё опять на уме? — и тянула мальчика за рукав, стоило тому замедлить шаги.

— Эже-ен, миленький, может мы заглянем во-он в ту лавку? — заканючила предсказательница.

— Там ведь платьями торгуют, судя по вывеске, — спокойно ответил Жан.

— Да? А я не заметила, — девочка потупила взгляд.

— Так я кое-кому и поверил, — подросток ухватил за ухо красавицу.

— Ну и пусть! Всё равно ты больно не сделаешь. Вон то розовое мне вполне подойдёт. Даже Шарль залюбуется. Правда, Жан?

— Недешёвое, с золотым шитьём.

— С серебряным! — возмущённо взвизгнула Даниэль. — Золотого всего ничего. В самый раз против тёмных сил.

— Скорее против Великого, — фыркнул мальчишка.

— Думаешь, не оценит? — тревожно вопросила красавица.

— И работы известной портнихи, — гнул своё Эжен. — видишь позолоченную табличку.

— Вот именно! Мне девчонки наши все обзавидуются.

— А твои доспехи куда девать? — строго напомнил Жан.

— Ты доспехи потащишь… или нет, оставим пока у Лоретты.

— Тебя давно не шлёпали? — вздохнул благородный Эжен.

— А платье ты мне всё-таки купишь? — робко спросила девчонка.

— Под вечер, если живы останемся.

— А если вдруг не выживем, что тогда? Рассуждай логически, Жан. Здесь одним розовым платьицем не обойдёшься, — важно заявила Катрин, — изумрудное тоже надо примерить, как вы считаете, кузен?

— Это называется логика? — вырвалось у Жана. Мальчик ошалело помотал головой с этой Даниэль не соскучишься.

— Может, всё же сперва посмотрим? Я пощупать платье хочу, — надулась госпожа предсказательница.

— Вечером, я сказал! — Эжен ухватил ребёнка за шиворот.

— Веди уж, мучитель, — сразу поскучнела красавица. — Тяжело девице без платья… нормального. Я Мигелю пожалуюсь! — неожиданно выдала Даниэль.

— Почему не Шарлю?

— Он не сразу поймёт. В скором времени повзрослеет немножко… Жан, зачем ты смеёшься?

— Чтоб тебя вразумить… чудо.

— До чуда мне пока далеко — резонно заметила Даниэль. — Вот когда то платье надену, даже ты на комплименты расщедришься.

Жан тем временем выбирал подходящую лавку, благо на этой улице их достаточно. Главное, чтобы поменьше девичьих финтифлюшек, иначе Даниэль за уши не вытащишь.

Расплывшийся лысоватый торговец с давним шрамом через всю щёку, поприветствовал высокородных у дверей лавки и вежливо предложил заходить.

— Это? — почтительно осведомился торговец, когда Жан остановился возле плащей.

— Мне зелёную, что попроще, — Жан указал на накидку.

Полный лысоватый хозяин лавки с поклоном передал накидку подростку.

— А мне голубенькую, ты только не возражай, Эжен! — внезапно зачастила девчонка. — Она… она такая миленькая…

— Главное — шёлковая! — понимающе подмигнул мальчик.

— Ага — скромно потупилась волшебница — Зато вещь очень нужная, не улыбайся кузен. С непослушными детишками лучше не спорить, сколько раз повторял. Не будь ты таким бессовестным, дама может и разреветься.

— Ты о ком? — Жан старательно оглядел лавку.

— Что, не понял? — Даниэль угрожающе подбоченилась. — Я вообще-то о себе говорю.

Торговец как-то странно захрюкал и прикрыл рот ладонью.

Подросток слегка подтолкнул негодующую девицу, и новоявленная высокородная живо скользнула за прилавок. На четвёртой или пятой накидке, осчастливленная Даниэль наконец-то выбрала нужную — с золотистой белочкой на капюшоне — сунула торговцу монету и выпорхнула из лавки.

— Не забудь опустить капюшон, — строго напомнил Жан.

— Всё равно причёску не сделали, — горестно вздохнула девчонка. — Правда, плащик красивый?

— Накидка.

— Лёгкий плащ, как у Древних даже рукава есть. Правда, Жан?

— Ещё бы с серебряным шитьём. Не вертись — Жан поплотнее застегнул пуговицы, по крайней мере, доспехи не разглядишь.

— Мы куда? — рассеянно спросила девица.

— На рынок, я же сказал. Постарайся взрослых пока не бить, а то отберу накидку. Договорились?

— А мальчишек бить значит можно? — сделала волшебница неожиданный вывод.

— И благородных?

— Под настроение, — честно ответила Даниэль.

— Катрин! Пошли, горе ты моё… — Подросток мягко подтолкнул предсказательницу.

Девчонка сосредоточенно засопела.

— Эже-е-ен…

— Что? — Жан вновь оглядел ребёнка. — Дай пока капюшон поправлю.

— Ты уж лучше меня отшлёпай. Плащик я тебе не отдам, в чём я Шарлю тогда покажусь? — твёрдо заявила красавица. — И о платьях для меня не забудь, не то Шарлю пожалуюсь.

* * *

Добравшись до рыночной площади, Жан взял девицу за руку и решительно нырнул в людской водоворот. Здесь их точно никто не выследит, мало ли мальчишек в толпе.

Как и в Новом Гренобле, ребятишки держатся стайками, город-то портовый. Стоит родителям дознаться, что бродил по ярмарке в одиночку — и немедля примутся за воспитание… Как правило, вразумляют ивовыми прутьями — разумеется вымоченными в рассоле — всё лучше чем потерять сына.

До Роны шагов четыреста, вон видны портовые склады и целый лес мачт. Быстроходные каравеллы с косыми латинскими парусами порой идут и до Африки, а нередко гораздо дальше… чем не соблазн для детей? Кое-кто записывается на корабль по отроческой дури, а бывает хорошенько подпоят и затащат силком. На трижды проклятой Корсике рабы в хорошей цене. К юнгам это тоже относится, долго ли поставить клеймо…

Не случайно стражников здесь сверх всякой меры. И не просто отбывают свою декаду, а всерьёз поглядывают за детьми и подростками. Во избежание. Людоловам ещё по крупному повезёт, если доведут до тюрьмы.

— Ты зачем кусаешься, глупый? — раздался голос девчонки.

— Что? — Жан схватился за меч.

Крупный откормленный гусь зашипел, вытянул шею и по новой попытался ухватить девочку.

— Он из клетки наверно выбрался, — Даниэль укрылась за спиной мальчика.

— Повезло, что не крокодил. Не можешь без приключений.

Ты о ком? — ехидно отозвалась волшебница. — Ещё долго, Эжен?

— Почти пришли.

— Третий раз повторяешь.

Жан не удостоил ребёнка ответом и свернул к складу братьев Трюшо, едва нашёл, если честно.

На площадке у тёмно-зелёного торца склада томилась группа из четырёх ребят, никак не старше Ксавье. Прочные кожаные башмаки — пусть и сброшены пока для удобства — сравнительно добротная одежда, видно, что недавно постиранная. Явно за неимением лучшего гоняют небольшой резиновый мячик, сколько их осталось от Древних… Маячивший поодаль охранник увлечённо чем-то закусывает, не обращая ни малейшего внимания на ребят.

— Здесь детей нанимают, — пояснил Жан. — Порой и на целый день, но чаще на час, другой.

— Командами? — уточнила девчонка.

— Подслушивала?

— Очень мне надо! Так, под самый конец… — неохотно призналась красавица. — Кто улещивал сынишку Лоретты добрых четверть часа? Закормил ребёнка сластями, малыша чуть не вывернуло…

Жан неспешно подошел к высушенной солнцем площадке, не спугнуть бы ребят ненароком. Но мальчишки едва удостоили его взглядами и вернулись к игре. Самый маленький шагнул было к подростку, но рыжий веснушчатый крепыш подтолкнул его поближе к мячу и для верности вразумил подзатыльником.

Это мы уже проходили. Жан понимающе усмехнулся.

— Эй, вихрастый, как тебя зовут?

Веснушчатый опасливо попятился.

— Заработать хочешь?

— Смотря, сколько заплатите. Только мы не воруем.

Уголки губ подростка поползли вверх. Жан-искусник распахнул плащ, пусть смотрят и делают выводы. Его доспехами залюбуется и благородный, что ж говорить о сопливых мальчишках.

— Почище, чем у нашего мэра! — вихрастый приоткрыл рот. — И клинок настоящий?

— Показать? — благородный Эжен взялся за ребристую рукоять.

— Не-е, лучше не надо, — маленький предводитель отступил на пару шагов.

— Как тебя зовут?

— Простите, высокочтимый, — поклонился ребёнок. — Паоло Рыжик с улицы Призраков. Не улыбайтесь, пожалуйста, ваша милость, призраков там достаточно, что ни месяц кто-нибудь наряжается…

— Ты о Риме мне ещё расскажи. Или о блистательной Картахене. — Жан подбросил на ладони серебряный реал — Это лично тебе. Не фальшивый, не бойся.

— Не-е-е, мы по-честному не воруем, — Рыжик немедля вернул монету, — чего доброго гражданства лишат. Как Гаспара-колбасника на прошлой неделе.

— И не требуется. У тебя есть друзья? Надёжные и способные держать язык за зубами?

Паоло словно невзначай поднял руку и на левом запястье блеснул медный браслет атамана.

— Надо найти… одного человека. — Жан достал и вновь вбросил в ножны тяжеловатый для него взрослый кинжал. Паоло быстро сглотнул. — Он в Лаоне проездом…

— Я надеюсь, ваша милость, соизволит назвать своё имя. — Рыжик склонился в церемонном поклоне. — Так оно будет спокойнее.

— Ты думаешь?

— Конечно! А то с вами высокородными… — Паоло виновато осёкся.

Величаво-отстраняющий жест Жана и мальчишки оказались шагах в пятидесяти. Кроме атамана понятно.

Даниэль откинула капюшон и пригладила золотисто-рыжие волосы.

— Катрин из рода Декри, ветвь Томазо Волка.

— Ваш покорный слуга. — Глаза мальчишки расширились. Паоло приосанился и одёрнул камзол. — Вы такая… Из рода Декри?!!

— Эжен из рода Декри, иберийская ветвь, — не без высокомерия представился Жан. — Эй, что ты побелел, маленький?

— По привычке. С вами благородными… От любопытства кошка сдохла. К маленьким котятам это тоже относится, — печально заключил мальчик. — Хотя, с вашими титулами… — Паоло чуть ободрился.

— А теперь твоя очередь, — подросток привычно поправил меч, на Паоло это кажется действует.

— Я вам всё уже рассказал!

— Имя и прозвище, — мягко уточнил Жан. — А как насчет улицы?

— Улица Баронская! — тут же выпалил Паоло.

— Неправильно.

— Улица Пекарей, дом три, — еле слышно выдохнул Рыжик.

— На сей раз наполовину приврал. Там ведь тоже водятся призраки. Или нет?

— Или нет, — согласился Паоло. С благородными лучше не спорить.

— А по правде?

— Ну, не жил я на улице Призраков, — не без облегчения признался ребёнок, — что здесь такого особенного?

— Назови номер дома, — тоном благородного потребовал Жан. — Настоящий, чтобы больше не путаться.

— Вы что, мысли читаете?

— Не совсем, — усмехнулся Эжен. — У девчонок, например, не всегда получается. Добро бы думали по нормальному…

— А зачем? — несмело возразил Рыжик, заворожено уставившись на красавицу.

— Для неё, пожалуй, и незачем, — выразил согласие благородный. — С ними вообще сплошная морока.

— Кому-то здесь жить очень не хочется, — задумчиво сообщила девица.

— Только не мне, — зачастил Паоло. — И не моим ребятам… правда, правда, Катрин!

— Помолчите пока, кузина. Я вообще-то не о вас говорил. — Жан отвесил куртуазный поклон.

— А ком же ещё? — пожелала узнать волшебница.

— О девчонках, неужели не ясно? Вы ведь кажется девушка? Или я ошибаюсь?

Красавица не нашлась что ответить.

— Твоя очередь, Паоло, — поторопил ребёнка Эжен. — Побыстрее открывай рот, я о многом могу спросить.

— Разве?

— Например, о прежних проделках.

— Дом сорок восемь, заходить со двора, — окончательно капитулировал мальчик. — Но у нас собака злющая, все соседи боятся.

— Разве? — эхом отозвался Эжен.

— Точно, мысли читаете. Продали собаку в прошлом году. Может, вы кого другого найдёте?

— Поздно, Рыжик. Для тебя поздно.

— Ага, сам виноват. — Паоло основательно хлюпнул носом, чего доброго разревётся всёрьёз.

— Погоди, кузен.

Даниэль одарила Эжена негодующим взглядом, приобняла Паоло за плечи и — ласково приговаривая что-то на ходу — увела его за угол склада.

Миновало несколько томительно-долгих минут — Жан было забеспокоился — и девица вернулась, держа ребёнка за руку. В нагрудном кармане потрёпанного камзола Рыжика виднелся уголок кружевного платка.

— Спасибо, Катрин, — Паоло потянул носом. — Что рты разинули, мелочь пузатая, — бросил предводитель обомлевшей компании, — просто с девушкой побеседовал, велика важность. Правда, Катрин?

— Правда, Рыжик, — почти пропела девчонка. — Только не вздумай сегодня реветь, ты уже большой мальчик. Обещаешь?

— Как скажешь, Катрин. — Рыжик залился краской.

По стайке детей пронёсся быстрый шёпоток и неуверенное хихиканье. Не без зависти, если по-честному, как-никак красавица из красавиц и вдобавок высокородная… а-а, рассказывай, не рассказывай, всё равно не поверят!

— Приказчик средней руки… — Паоло размышлял вслух, — значит, распивочные можно отбросить. И гостиницы для богатеньких тоже не в счёт. Всего получаётся четыре трактира, с весёлыми домами сложнее, но думаю управимся за пару часов. Только…

Жан согласно кивнул и передал мальчику расшитый жемчугом кошелёк.

— Три реала медью и серебром, я успел наменять. На мелкие расходы, если ты ещё не понял.

— Сколько-сколько? — Рыжик заглянул в кошелёк.

— И реал лично тебе, — Жан протянул ребёнку монету.

— Возьми, Рыжик, я разрешаю, — Даниэль потрепала мальчика по щеке.

— Да с такой кучей деньжищ, — маленький Паоло помотал головой, — мы и мэтра Роше разговорить сможем. За его племянника я ручаюсь, этот шалопай вечно по уши в долгах.

— Ты кое о чём забыл, — промурлыкала Даниэль.

— А?

Благородная протянула узкую девичью ладошку. Рыжик гордо оглядел сверстников и припал к её руке…

— Где вас найти? — наконец очнулся Паоло.

— В чайной мадам Лану, что…

— Знаю, знаю, — закивал атаман.

— Представишься посыльным от мэтра Гримо.

— А кто это?

— Откуда я знаю? — улыбнулась девчонка. — Читать больше надо!

— Если управитесь до сумерек, получите по два реала на брата, — вмешался Жан.

— Настоящих?! — восторженно выдохнул Рыжик.

— Мы фальшивых не держим, вот незадача, — Даниэль щелкнула ребёнка по носу.

— Из под земли достанем! А можно я снова… — заканючил было Паоло.

— Как вернёшься, не раньше, — Даниэль спрятала руки за спину.

— За мной! — скомандовал атаман.

— Башмаки не забудьте! — бросила вдогонку девчонка.

— А вы…

— Не сомневайся, Рыжик, моё слово твёрдое, — заверила предсказательница. — Обувайся, Паоло, что снова заслушался? К прочим это тоже относится, так и побежите с башмаками в руках?

— До встречи, Катрин! — выкрикнул Паоло напоследок.

Ребятишки — на сей раз обутые — скрылись в отдалении.

— Ну, зачем швыряться такими деньгами, малышам хватило бы и пяти реалов на всё, про всё. Не умеешь ты, Жан, обращаться с детьми.

— Как ты…

— Нос пришлось вытирать, — довольно улыбнулась волшебница. — Утешала ребёнка, пока ревел, весь плащик мне замочил, плакса малолетняя… Я ведь девушка, как-никак, а у нас свои секреты.

— Скажи ещё тайны.

— Сомневаешься? — прищурилась Даниэль.

— Пожалуй, что нет.

— Пошли, купишь мне узорчатый поясок, — заторопилась девчонка, — и браслетик каталонский, если присмотрю подходящий.

— Зачем?

— Ты что — маленький?! Мне Великому показаться надо.

Спаси Шарля Создательница! И Рыжика заодно. Жан покорно поплёлся за девчонкой.

— И о платьях главное не забудь, — спохватилась госпожа предсказательница. — Трёх, я думаю, хватит?

— Двумя обойдёшься.

— Мучитель и есть мучитель! — возмутилась девица. — Платья лишнего для красавицы жалко.

— Ты хоть поняла что сказала? — вздохнул подросток. — Привыкла со своими девчонками.

— Что? А-а-а, это… Мне без третьего платья жизнь не мила, — заканючила госпожа предсказательница. — Я себе уже присмотрела почти… беленькое, словно котёнок. Ну не жмотничай, ты, Эже-ен, почему ты такой вредный?

— Белое вообще-то для свадьбы, — вслух подумал слуга.

— И для выходов, что я не девушка? — тут же оскорбилась волшебница. — Ты представь я с ним на балу… — Даниэль блажено зажмурилась, — чтоб девчонки дружно завидовали!

— Может всё же одно? — вслух подумал подросток.

— Молчу, Жан, милый, молчу!

* * *

Жан поудобней развалился на стуле — снять бы доспехи, а то плечи побаливают — и обвёл взглядом чайную. Соглядатаев вроде не наблюдается, хвала Богине. За столиками в основном женщины с детьми и семейные пары. Вот разве что одинокий рыцарь, да нет, он явно из настоящих. Почтенная пожилая дама назвала его кузеном.

Мальчик снова отхлебнул чая, всё-таки умеют заваривать. Или же примешивать, вкус почему-то терпкий и язык малость пощипывает. Он и у Великого такого не пробовал, хоть там листья явно получше.

Да и цены в чайной шпиону не по карману. Официальному, от городской стражи, что они не содержат шпионов? Мол, надо последить за родичами герцога для их же собственной безопасности.

— Дай немного печенюшек, Эжен, — неожиданно попросила волшебница.

— Половину уже смолотила.

— Како-ое там, меньше! — возмутилась девчонка. — Я сперва занялась пирожными.

— Ага, всеми по очереди. — Жан накрыл ладошку предсказательницы своей, с Даниэль иначе нельзя. — Сколько их принесли, кстати, а то я как-то не успел разглядеть.

— Три, Эжен! Или все четыре… — задумчиво протянула красавица.

— Ну и я говорю, шесть.

— Отпусти ладошку ты мамонт, а то выдернуть не могу — еле слышно зашептала девица. — Пусти-и-и, Эжен, люди кругом.

— Успеется. — Жан чуть приподнял ладонь и девчонка наконец отдёрнула руку.

— Ты в чайной, вот и займись чаем, — надменно объявила волшебница. — Сласти только для девушек, мальчишки от них полнеют.

— Да-а?

— Кроме Шарля, конечно!

Даниэль придвинула к себе вазочку и набила рот печенюшками, благо сидела спиной к посетителям.

Жан только вздохнул, с этой Даниэль не соскучишься.

Подошедшая подавальщица — симпатичная, если по-честному, хотя и крупновата на его взгляд — склонилась в церемонном поклоне.

— К вам какой-то… посыльный, — женщина кивком указала на Рыжика.

Радостно-возбуждённый Паоло — где он камзол ухитрился порвать? — нерешительно топтался в дверях. Жёсткий взгляд подавальщицы — впору волков пугать! — пригвоздил мальчика к месту.

— От мэтра Гримо? — уточнил благородный Эжен.

— Он так утверждает.

— Пропустите.

Под конвоем бдительной подавальщицы — женщина о чём-то предупредила Паоло, и придерживала шалопая за шиворот — мальчик приблизился к столику высокородных.

— Как дела, маленький? — добродушно осведомилась девчонка. — Не трогай, Эжен, все сласти для дамы!

Подросток отдёрнул руку.

— Достопочтенный Гримо готов обсудить ваши условия и приглашает благородных к себе, — заученно зачастил Паоло. — Лотта, шиворот отпусти, мне дышать нечем, — жалобно попросил мальчик.

— Скажи спасибо, что за уши не оттрепала! — Лотта встряхнула Рыжика за загривок.

— Гримо тебе заплатил? — поинтересовалась девчонка.

— Треть обещанного, — лукаво улыбнулся Паоло. — Ой, не надо! — возопил мальчик — Ухо… больно…

— Привык вымогать деньги у посетителей. Стой смирно, племянничек, а то ухо отвалится!

— Племянник?

— Двоюродный, — всхлипнул Паоло. — Та дама сама наградила на радостях, а потом жаба заела.

— Выбирай выражения! Эта ведьма до мэра дошла и грозилась барону пожаловаться! Мы его едва вытащили, спасибо нашему мэру. Если бы не слуги Создательницы… стой смирно и не кусайся!

— Возьми засахаренного печенья, пока кузина всё не прикончила. Помолчи, Катрин.

Даниэль благосклонно кивнула и Паоло выгреб со дна вазочки остатки печенья.

— Всё, не будем больше тянуть, — Эжен бросил Лоттте монету. — Сдачи не надо. Не цепляйтесь вы к Рыжику, он ещё маленький.

— Как вам будет угодно, — подавальщица расплылась улыбке. — Повезло тебе, обормоту.

Как ты ухо не открутила?! — огрызнулся Паоло. — Я с твоим мелким Микеле в жизни больше играть не буду. Вот так! Пусть поплачет самую малость. Не смотрите так, тётя… — Рыжик было спрятался за Даниэль, лишь вихрастая голова и видна.

— Повтори-ка лучше, племянничек.

— Пошутил я, Лотта, только маме не говори! — взмолился ребёнок. — На декаду дома запрёт, даже в школу не выпустит!

— Тебе бы только на пользу, — проворчала Шарлота. — Хорошо, сама тебе всыплю.

— Договорились! — с облегчением выдохнул Паоло.

— И не позже, чем завтра, — внушительно уточнила Шарлотта, — только ты зайти ко мне не забудь.

— Тётя, милая, маме не говори, — опасливо напомнил Рыжик. — Что я, совсем пропащий?

— А потом, как следует, поиграешь с Микеле, он по тебе соскучился.

— Только сено я жевать не согласный, — вырвалось у ребёнка, — лучше я травы принесу!

Даниэль деликатно прыснула в ладошку, Жан уставился куда-то в сторону… с этим Паоло и театра не надо!

* * *

Две с половиной улицы и полдюжины печенюшек спустя, дети остановились у заколоченной лавки. Конфискованной, как охотно пояснил Рыжик, что-то связано с пряностями. По другую сторону улицы виднелся небольшой кирпичный домик, зажатый между купеческими конторами.

— Вас ищут по всему городу! — сорвалось с языка мальчика. — Гостиницы пожалуй уже проверили, сейчас трактиры прочёсывают. Еще немного и примутся за распивочные и ночлежки для моряков.

— Кто?! — выдохнул подросток.

— Да я сам не пойму толком, — признался Паоло. — По доспехам и оружию вроде кольчужники, но без герба сеньора. Постоянно настороже так и зыркают в стороны и глаза у них… Но при деньгах, причём немалых, щедро платят прислуге, даже я отхватил пару монеток.

Даниэль вопрошающе глянула на Жана, тот согласно кивнул. Доигрались, шпионы сопливые!

— Обещали серьезную награду, если кто вдруг приметит юную хорошенькую девицу с золотисто-рыжими волосами.

— Всего лишь хорошенькую… — опечалилась девочка.

— Ты Катрин, красавица из красавиц, просто кто-то очки дома забыл, — с готовностью подтвердил мальчик.

— Спасибо и на том, — Даниэль притронулась к руке Рыжика. — Учитесь, кузен!

— Ищут также благородного в роскошном доспехе, что похоже из излишней скромности выдаёт себя за раба. Намекают, что сбежали из дома. — Рыжик значительно воззрился на Жана.

— Говорила я тебе, породу не спрячешь! — тут же нашлась девчонка.

— Кто мне татуировку рисовал интересно?

— Сам же меня торопил, мол, быстрее, быстрее, Катрин, время уходит.

— Вы и вправду настоящая предсказательница? — подал голос ребёнок.

— Что есть, то есть. — Даниэль не без помощи Жана расстегнула ворот доспеха и достала знак предсказательницы. Девочка прикрыла глаза, задышала ровнее, и серебряную сову окутало зеленоватое облачко.

— Ой… — Рыжик приподнялся на цыпочки. — Жаль ребята не видели.

— А гонец? — вмешался подросток.

— С ним мои ватажники разобрались давно.

— Кто, кто? — заинтересовалась девчонка.

— Ватажники, кто ещё, раз от стражников бывает спасаемся. Я с неделю назад попался, до сих пор присесть не могу. — Рыжик сконфуженно покраснел. — Гонец плотно поел в «Милосердии герцога» — целую бутылку бургундского выдул под бараний бок! — и сошелся с весёлой девицей. Как болтают, увёл под ручку. Или она его увела, поди разбери.

— Куда?! — поторопил мальчика Жан. — Не тяни ты, Рыжик!

— Да сюда же! — Паоло показал на кирпичный домик. — Я зачем вас столько водил?

— Чтобы мной любоваться, — предположила волшебница. — Будто я ничего не заметила.

— Не без этого… — красный словно мак Рыжик уставился на надкусанную печенюшку. — Спальня весёлой девицы, — поторопился добавить ребёнок, — на первом этаже. На втором квартиранты, но они пока что в отъезде.

— Дело. — Жан достал объёмистый кошель. — Здесь полных восемь реалов.

— Мало.

Подростки переглянулись.

— А-а, вот ты о чём, — понимающе улыбнулась девчонка. — Спасибо, что напомнил.

— Вы не поняли, высокочтимая, — неожиданно зачастил Рыжик. — Благословите меня, пожалуйста, без этого не будет удачи. Я по-честному загадал, Богиня свидетельница!

— Но послушай, Паоло, посвящение проходят в пятнадцать…

— Рыжик! Паоло это для стражи, а вы… ты… мой друг. — Мальчишка затоптался на месте. — Правда, Катрин?

— Правда, Рыжик, — Даниэль взъерошила волосы мальчика.

— Что я, совсем…

— Потерпи, а то превратишься в Паоло, — пригрозила красавица. — Полное посвящение я ещё не прошла, чтобы мне улиткой поужинать!

— Но сову уже получили. Богиня помнит о вас, — вдохновенно начал ребёнок. — Вы удостоились благодати Создательницы в тот день и час, когда впервые заговорили с совой. Значит, вера ваша крепка и доброта безгранична!

— Ты о ком? — пробормотала волшебница.

— Богиня не ошибается, — важно заявил мальчик.

— Ты случайно не в жрецы собираешься? — озадаченно спросила девица.

— Экзамен я уже сдал.

— Где?

— В городской больнице, где же ещё, там достаточно учёных жрецов. По весне поеду в Валанс, дорогу мне вчера оплатили. Сперва подготовительный курс, а потом и Башня Послушников. Ну, почти… — поправился Рыжик. — Наших в Валансе охотно учат, ведь религия по большому счёту одна. Говорят, будущих слуг Создательницы благословит сам Великий! — Глаза мальчика заблестели, Паоло приосанился. — Что смеёшься, Катрин, могу показать бумаги. Всё, не стану с тобой толковать, как об стенку горох!

— Ладно, Рыжик, ты же мужчина. А с предсказательницей разговаривать станешь? — Даниэль одёрнула камзольчик ребёнка, и погладила его по щеке. — Достанется тебе от матери.

— Конечно, Катрин! — Паоло расплылся в улыбке.

* * *

По прибытии в дом гостеприимной вдовы, Лоретта — она же мадам Гренвиль — покормила родичей герцога — и заставила полусонную девочку принять ванну. Даниэль перед этим не забыла похвастаться купленными платьями — самые дорогие выбирала зараза — и серебряным браслетом тонкой работы. После ванны всё та же Лоретта сама одела высокую гостью в ночную рубашку племянницы — малость волочится по полу, но ничего — и уложила Катрин в постель.

Жан попытался было прошмыгнуть в свою комнату, но попался рослой плечистой привратнице. Та без долгих разговоров отвела подростка в помывочную, выгнала хихикающую племянницу госпожи и велела забираться в ванну. Мальчик жестом отослал привратницу — подчинилась, пусть и без особой охоты, стоило язык показать — и погрузился в горячую воду. С благовониями вдобавок какими-то, могли бы, и благородного Эжена спросить… подросток протяжно зевнул.

Кажется, потом его довели до постели. Сама Лоретта или её племянница — почему-то опять хихикала, подоткнула потом одеяло — а-а, невелика разница, всё одно спать охота…

* * *

Благородный Эжен поднялся ещё до полуночи, как будто его что-то толкнуло. Подросток быстро и сравнительно деликатно разбудил ребёнка — Даниэль тут же начала хныкать — и заставил облачиться в доспехи. С Шарлем всё же полегче, он всего лишь капризничает.

Даниэль, конечно же, захватила самое ценное — красивую бархатную сумку с аккуратно свёрнутыми платьями. Жан не стал возражать, благо платья весят немного, да и сумка невелика. При нужде можно и бросить… не сболтнуть бы Даниэль ненароком. Платья для девчонок это святое, у красавицы не заржавеет, скора она на звонкие оплеухи!

— Я Ша-арлю скажу, он тебя прямо в Исландию за такое пошлёт! — неожиданно выдала Даниэль.

— Куда, куда?

— Не-ет, лучше в Гренландию, — тут же передумала предсказательница, — там как раз сейчас полярная ночь.

— Зачем? — не понял подросток.

— Зачем… зачем… в наказание! Вечно ты тиранишь беззащитных девиц… а покушать точно ничего нет?

— Полторта на ужин сожрала.

— Это разве торт? — фыркнула Даниэль. — Та-а-ак себе, тортик.

— С мёдом и орешками.

— Мне не очень понравилось, больно уж сла-аденький, — зевнув, призналась красавица. — Творожной, да вдобавок с маком, я бы одолела, конечно. Может, в кухню наведаемся?

— И поселимся там, — ехидно уточнил мальчик.

— Я расту и хорошею, неужели не ясно? Шлем может, оставлю, всю причёску примнёт.

— Катрин!

— Ладно, ладно, мучитель, пей мою кровь и уродуй причёску. Я расту, чего косишься?

— И в кого ты вырастешь? Случайно не в ламантина?

— А-а, в морскую сирену, — оживилась девчонка. — Спасибо за комплимент.

— Я… нечаянно.

— Э-это ясно. Может, волосы девице уложишь? — коварно вопросила красавица.

— Спаси Создательница! Что ты в кухню меня тянешь?

— Просто дар волшебный своего требует, — неохотно добавила Даниэль, — пока толком наешься…

— Это дело другое. Только я тебе особо не верю. — Несмотря на все усилия предсказательницы, Жан остановился совсем.

— Повариха с вечера испекла печенюшек, — умоляюще протянула девица. — Мне мадам Гренвиль говорила. Похрустим немножечко, Жан, и в карманы прихватим.

— Для тебя.

— Тебе тоже достанется… ну, наверное, половина. Мы же заплатили вперёд!

— Веди уж, вредина.

— Не-ет, в Гренландию ты точно отправишься. Я такого о тебе напридумываю… Поселишься в тамошней фактории, будешь питаться только тюленьим мясом.

— Вместе с тобой.

— Почему ещё? — возмутилась девица.

— За твой розовый язычок. И прожорливость. А тюленей в Гренландии считай уже нет, грамотейка!

Печенюшек близ остывшей плиты — как упорно утверждала волшебница — дети не обнаружили. Даниэль вновь стала позёвывать, впору на верёвке вести, потеряется ещё ненароком.

Подросток отобрал у юной девицы тени для век — ещё в глаз ткнёт спросонок — и вывел изголодавшегося ребёнка из дома почтенной вдовы. Даже к чарам прибегать не пришлось, разве что проскользнули мимо поварихи, что вдруг вышла во двор. Как видно приспичило, да нет, едва ли… Повариха ведь в праздничной одежде, с кокетливой причёской как-то не стыкуется с обычными ночными делами. Ну, это не его забота. И не Даниэль. Хотя вредная девчонка почему-то порывалась спросить…

— Мы куда? — сонно осведомилась красавица.

— К гонцу. И весёлой девице, — внушительно пояснил Жан.

— А он настоящий?

— Будем надеяться. Сама же допрашивала подставного гонца. Ещё в Монкотуре.

— Ага, ты слова не дашь сказать. Ты во всём виноват будешь, если у нас не сложится.

— И ещё зелёный дракон, — поддакнул подросток.

— Почему зелёный? — заинтересовалась девчонка.

— Хорошо, розовый, — согласился Жан.

— Ты меня имеешь в виду?

— И не думал. С тобой только свяжись.

— Я такая, — Даниэль польщёно кивнула. — Может, где-то покушаем? — безнадёжно спросила волшебница. — Зверь ты всё-таки, Жан.

— Эдафозавр, — снова согласился подросток.

— Кто, кто?

— Вроде очень большой ящерицы, метра три длиной, пояснил Жан. — С огромным костяным гребнем, словно парус у него вдоль спины.

— Скажи уж просто — дракон, что толку выдумывать.

— Не я придумал, палеонтологи, — возразил Жан.

— Всё равно дракон, — капризно отозвалась девица. — Мне спросонок всё одно не запомнить.

Примерно на полдороге, Даниэль очнулась достаточно, чтобы потребовать немедленно вернуться обратно. Мол, ей надо погладить плащик и самой уложить волосы. Благо времени предостаточно, вся ночь впереди.

Лёгкий ласковый подзатыльник заставил рёбёнка примолкнуть. К сожалению ненадолго. Основательно помянув благородного Эжена, грешницу Элизабет, а также нерадивых мальчишек — Шарль конечно не в счёт — Даниэль неожиданно сунулась в промежуток между домами.

— Осторожнее! — Жан придержал предсказательницу за плечо. — Что ты в этом дворе забыла? Не иначе бочку с лягушками.

— С лягушатами! Там тритон, кажется, плавает — затараторила было волшебница. — Симпатичный, я его почти разглядела.

— Что забыла, я спрашиваю.

— Я задумалась.

— О чём?

— О чём, о чём, понятно о чём, — Даниэль заученно потупилась, — я ведь всё-таки девушка. Не улыбайся, Эжен!

— Лучше бы о гонце поразмыслила, — укоризненно заметил подросток. — Или о весёлой девице, считай, подходим уже.

— Один квартал? — пискнула Даниэль.

— Пожалуй, все два осталось пройти.

— Ты мальчишка, вот ты и думай, — мгновенно успокоилась предсказательница. — Ай!!!

— Дорогу достопочтенному Журдану… мне, то есть… — вышедший из таверны торговец громко икнул. — Эй вы, мелочь, что, уши отсохли? — выпивоха привалился к стене.

— Только посмей! — зловеще прошипела девчонка. В подрагивающей ладошке Даниэль появился кинжал, чего доброго метнёт с перепугу.

Жан попросту и без лишних затей обнажил меч, для пьянчуги достанет и одного удара.

— Благородные! — разом протрезвевший торговец сломался в поклоне.

Небрежный жест Жана и торговец вжался в забор, вроде бы пронесло — хвала Создательнице! — благородные не кликнули стражу!

— Трактирщиц ведь там не водится, — как ни в чём не бывало, продолжила девчонка, — так что опасаться особо нечего. Правда, Эжен?

— Правда, правда.

— Плащик я случаем не испачкала, ну скажи, Эже-ен, что ты такой вредный? — тревожно вопросила красавица.

— На себя посмотри.

— А как насчёт Ша-арля? — почти пропела девчонка. — Он тебе часто снится?

— Тебе точно двенадцать исполнилось? — при свете уличного фонаря Жан вгляделся в лицо предсказательницы.

— Ты любуйся, я разрешаю, — благосклонно кивнула Даниэль. — Дай я волосы немного поправлю.

— Так исполнилось или нет?

— Потому и спрашиваю! Ну, скажи, Эжен, только по-честному, — вдруг заныла девчонка.

— Снится, конечно.

— А как?

— Как Великий с собачками разговаривал.

— Серыми… ой, не надо подробностей! А мне каждую ночь, особенно после основательной порки, ведь Великий меня пальцем не тронет, — зашептала волшебница. — Ну разве что за очередное художество, с моим-то характером…

— Я тоже приму участие, — пообещал Жан. — И улиток тебе подам.

— Еще долго осталось? Постоим немножечко, Жан, пожалей девушку.

— Постоим, поплачем чуток… А ремня? Да не прямо сейчас, что шарахаешься, ночь впереди длинная.

— Спасибо, утешил.

— Считай ночь на дворе, — сменил тему подросток — а детишки резвятся, как ни в чём не бывало. И хорошенькие девицы — я не о вас, кузина, — храни их Создательница.

— Так здесь выбили ночную нечисть. Кого на дно Роны, кого изгнали из города. Мэр Лаона крут на расправу.

— Как и все старики.

— Ему и двадцати нет! — Даниэль заливисто рассмеялась. — Представляешь, стал мэром в девять лет, как раз в день рождения. В правящей семье больше мальчиков не было, не девицу же избирать!

— Сделали ребёнку подарочек, — буркнул подросток.

— Ага, в день смерти отца. Поговаривают, новый мэр разревелся на людях, матушка с трудом его успокоила, — сочувственно защебетала девица. — Господа советники правили в своё удовольствие, герцог даже вздёрнул кое-кого, но и новые оказались не лучше.

— Всё равно непонятно.

— Горожане по серьёзному верят, что пока вольным городом правят потомки мэра Лиона, Лаон никто не возьмёт на щит, — пояснила красавица. — Кто по-твоему, Лаон основал? Далековато по-моему от Лиона Древних — тот на севере Арелата — но это уже детали.

— И что дальше?

— Года три назад повзрослевший мэр велел бить в набат и поднял цеховое ополчение. Почтенные горожане живо вразумили советников. Кое-кто даже жив остался, — Даниэль понимающе хмыкнула. — А из стражи по-моему никого, сам Гийом Бешеный слегка удивился. Мы что встали?

— Всё, пришли, Катрин, шагов двести осталось.

— Ты их считал?

— Глаза отвести сумеешь?

— Да я сперва… — девчонка закусила губу. — Ага, ага, размечтался, впору просить Создательницу!

В торговых конторах обступивших, домик весёлой девицы, светилась добрая половина окон, то и дело сновали курьеры, в основном мальчишки вроде Паоло, э т и сразу приметят, высокородных. Или не совсем обычных подростков, о девице здесь не знает только ленивый.

— И охранники в полной броне. С арбале-етами… — уныло протянула красавица. — Может обождём… да нет, не получится, по второму кругу ты меня силком не затянешь!

— Плащ?

— Плащик, — важно поправила Даниэль. — Подколдовывать мне придётся, раз мальчишки ни к чему не способны.

— И надолго плаща достанет?

— Плащика, сколько тебе повторять! Добежать пожалуй сумеем, если ты основу удержишь. В подворотню, Жан, как увидят, что мы исчезаем!

Несколько минут спустя дети выскочили из подворотни.

— Я тебя не вижу, — пожаловался подросток.

— Как и я тебя, — хихикнула Даниэль. — Возьмёшь меня за руку, плащик-то один на двоих. Осторожнее ты, медведь, чуть ребёнка не задавил!

— Девушку! — съехидничал Жан.

— Живее! — бросила ему Даниэль.

— Сумку с платьями не забудь! — напомнил подросток.

— Ой, а верно… Спасибо, Жан, самого ценного едва не лишилась!

— Самого-самого? А как насчёт…

— Не придирайся к словам! — предсказательница похоже зарделась, жаль сейчас не увидишь.

Обежав какого-то зазевавшегося малыша — чуть было и впрямь не сшибли — и миновав почтенного немолодого торговца в блестящем пластинчатом панцире, дети устремились прямиком к двери, благо калитка оставлена приоткрытой.

— Пла-ащик… — жалобно протянула девчонка.

— Меньше слов!

Поиграв немного с замком — он ведь тоже волшебник не из последних — Жан проскользнул в прихожую.

— Успели… — Даниэль привалилась к стене. — Ещё немного…

— Не оборви вешалку! — предупредил Жан.

— А что, нужно? — заинтересовалась девчонка.

Подросток приложил палец к губам. Даниэль покорно кивнула, и пристроилась за его спиной, что с ребёнка возьмёшь!

— Направо, третья дверь, мне Паоло говорил, — не удержалась девчонка.

— И откуда Рыжик всё это знает? — буркнул Жан.

— Я тоже задумывалась, — мимоходом улыбнулась волшебница. — Слишком шустрый для своего возраста.

— Тише ты, балаболка. Я сперва один.

— Жа-ан….

— Что…

— Та девица вот-вот проснётся, ей очень-очень хочется… ну понятно куда, — неожиданно заявила волшебница. — После молодого пива с орешками.

— Какими?

— Солёными. Ой, что это мы?

Жан рывком устремился в коридор, не опрокинуть бы что-нибудь по дороге! Даниэль старательно семенила следом. Несколько мгновений спустя дети прокрались в спальню девицы — тесноватую, если по-честному — и послышался монотонный речитатив предсказательницы, самого в сон потянуло!

Даниэль торжественно сомкнула ладошки, девица беспокойно заворочалась и что-то забормотала во сне.

— Боюсь, подпустит под себя, — хихикнула предсказательница. — Да нет, уже подпустила, вон как расслабилась. Ничего, отстирает.

— Свет! — скомандовал Жан. — Мы не в трактире, кузина, проще свечку зажечь.

Чуть заметный огонёк подплыл к подсвечнику, и подросток невольно прикрыл глаза.

— Что они, сговорилась? — ахнула предсказательница. — И зачем ему эта пышка, в толк взять не могу.

— Зато есть за что подержаться.

— Кому, тебе? — фыркнула Даниэль. — Корова и есть корова, немногим меньше Мадлен! И вдобавок поперёк себя шире, что её специально откармливали?

— Не преувеличивай, — раздалось откуда-то снизу.

— Жа-ан, миленький, — неуверенно позвала девчонка, — ты куда подевался?

— Дело делал — Подросток кое-как выбрался из под кровати. — Как я и думал. В кафтане похоже ничего интересного — кроме звонкой монеты — а вот в шапке… Распорешь верх своим кинжальчиком, ты ведь кажется девушка. Или нет?

Прорицательница закусила губу.

— Только аккуратно, Катрин, потом тебе же самой зашивать придётся.

— А…

— Нитки я прихватил, здесь не меньше десятка цветов, как-нибудь выберешь подходящий, — Жан передал девочке свёрток, — и три иголки на всякий случай. Что, уже укололась?

— С восьми лет не шила, — призналась волшебница — А может…

— На меня не рассчитывай, я такого наворочу.

— Спаси Создательница! И тебя тоже, если у Катрин вдруг что не получится.

— А ты здесь не при чём? — улыбнулся мальчишка.

— Конечно! — с готовностью согласилась красавица. — Во всём Катрин виновата, кто её учил неумеху?

* * *

— Приступим, — Жан пристроил обманку поверх письма.

— Разреши мне, Эжен, что я Ша-арлю скажу? — робко попросила девчонка.

— Приврёшь самую малость, тебе не впервой. А я подтвержу.

— Только не Великому! — вскинулась Даниэль.

— Не встревай, кузина, по ремню соскучилась?

— А…

— Не отвлекай, а то залеплю… по-родственному.

— Кто шапку зашивать тогда будет? Молчу, молчу… И отворачиваюсь. — Девочка действительно повернулась спиной. — Выпала мне судьба — разглядывать эту корову, — сообщила подсвечнику Даниэль.

— Не завидуй, кузина, в скором времени подрастёшь.

— Я?!!!

— Не Великий же… он ещё долго мальчишкой останется, — рассеянно отозвался Жан. — Сорванец почище тебя.

— А подробнее?

— Помолчи Катрин, а не то…

— Только потом доскажешь по-честному! — потребовала госпожа предсказательница.

— Если ты зашьёшь аккуратно, — поставил условие мальчик.

— Слово?

— Слово. Всё равно не отцепишься, — проворчал недавний ватажник.

Даниэль промолчала — хвала Богине — что-то напряжённо обдумывая.

— Подействовало, кажись. Посмотри. — Жан передал обманку девчонке.

— И верно чернила са-авсем побледнели. А в послании наоборот и текст изменился. Всего-то на пару строчек, но обещанных резервов Дюранс теперь не дождётся, — с видом стратега добавила Даниэль.

— Это и от тебя зависит.

— …

— Шапку кто зашивать будет? — напомнил девочке Жан. — Может, весёлую девицу поднимешь?

— Она тако-ого наворотит с похмелья, — тут же передразнила волшебница. — Ничего, прорвёмся Эжен! А когда ты заклинание прочитал?

— Когда ты мне не мешала.

— То есть… извини, Эжен, может кляп из ремешка сделать, — девочка сконфужено потупилась.

— Не сейчас. Ты письмо проверь напоследок.

— Ой, и правда! — Даниэль захлопала в ладоши. — Спасибо, Жан, дай я тебя поцелую.

— По-настоящему?

— Как кузена, конечно!

— А я, было, надеялся… — улыбнулся Жан.

— Не язви! У тебя есть занятие, — Даниэль кивком указала на девицу. — Ты её и не оглядывал толком.

— Без тебя неинтересно, — признался Жан, — да и полновата на мой вкус.

— Что я говорила!

Предсказательница мимоходом чмокнула мальчика в щёку и сосредоточилась на послании.

Подросток благовоспитанно прикрыл спящую девицу — Богиня это зачтёт — и пристроился у окна.

— Всё? — наконец не выдержал Жан.

— Погоди, здесь какая-то непонятка, — отмахнулась волшебница. — Докопалась хвала Богине! И Митре, что её сотворил! — посчитала нужным добавить красавица.

— Ну как?

— Подложку я закрепила, на неделю хватит, — гордо объявила девчонка. — Не всякий маг подкопается.

— Непонятка на фиолетовом уровне? — словно между прочим, осведомился мальчик.

— Вр-редина, специально оставил! — вспыхнула Даниэль.

— Зато врать Великому не придётся. Побереги руки, Катрин, тебе ещё зашивать. Мне из города выбираться… ой, не надо, не надо!

— Если жив останешься!

* * *

Шаги детей эхом отдавались на полупустой улице. Даниэль настороженно озиралась.

— Что-то людей совсем мало, — нарушила молчание предсказательница.

— Дело к ночи идёт, если ты не заметила.

Девочка пристроилась поближе к Жану, и схватила его за руку, теперь не вырвешься.

— Эже-ен, я кушать хочу… — захныкала Даниэль.

— К тавернам сейчас не сунешься, помнишь, что Рыжик сказал?

— Ватажники пропади они пропадом! Сожрут и косточек не оставят… ты ещё об Аримане напомни. Руку не убирай! — взвизгнула Даниэль.

— Ты хотя бы определись — со мной рядом идти или за спиной прятаться?

— У меня пока получается, — девочка ухватилась за локоть Жана, так оно, пожалуй, надёжнее.

— Ты же вроде не маленькая.

Когда надо, то маленькая. — Даниэль старательно хлюпнула носом и победно поглядела на мальчика. — Я подумаю, Жан.

— Долго?

— Пока к Паоло не придём, — довольно отозвалась волшебница.

— Сперва чуть меня не прибила…

— Я неча-аянно… Кто меня довёл, интересно?

— Ты мне имя только скажи, я с ним живо разделаюсь, — пообещал Жан.

Девчонка невольно прыснула.

— Мир?

— Мир, — отозвалась красавица. — Пока снова не доведёшь.

— Я подумаю.

— Ой, Эжен, творожком запахло ты разве не чувствуешь? — восторженно защебетала девчонка. Даниэль потянула подростка за руку, угораздило же его выбрать улицу Пекарей — И ещё блинчики, ведь хорошая девушка только что переволновалась.

— Кто?

— Неважно. Ну, позволь, Эжен, иначе жизни не дам, честно-честно!

— Будем надеяться, пронесёт, — пробормотал Жан. — Иди, несчастье моё.

— За несчастье ответишь! — Даниэль первая подскочила к массивному передвижному лотку, освещённому двумя масляными лампами.

— Что желает сиятельная госпожа? Тоненькая белокурая подавальщица (пожалуй, и шестнадцати нет) склонилась в грациозном поклоне. — И… молодой господин, благородство под накидкой не спрячешь.

— Довольно тебе кокетничать, лучше девушку обслужи, — перебила подавальщицу предсказательница.

— Да, да, покормишь ребёнка, — подал голос подросток.

Не тратя лишних слов, Даниэль принялась за сырную запеканку, запивая фруктовым соком.

— Расплатитесь, кузен.

— Куда я денусь. — Эжен выложил на прилавок два серебряных су.

— Вы не ошиблись высокочтимый? — юная пригожая девица сделала реверанс.

— Сдачи не надо.

— Слаб ты на хорошеньких девушек, — всунулась Даниэль.

— Собака на сене.

— Что?

— Давно не шлёпали? — мягко уточнил Жан.

— Я сперва покушаю, — предсказательница чуть отодвинулась. — Молоко есть?

— Конечно, высокочтимая.

— С запеканкой я, похоже, уже разделалась, — Даниэль задумчиво оглядела прилавок, — а вот с блинчиками оно самое то.

— Что поделаешь, последний кусок, — подавальщица развела руками.

— Блинчики с творожком тоже неплохо, — одобрительно заметила предсказательница. — Пошепчитесь пока, у меня дела поважнее.

Всё настроение перебила! Мальчишка беззвучно выругался.

Разобравшись с поджаристыми блинчиками, девочка нацелилась было на пирожки, но к лотку приближалась компания разодетых подростков, уже достававших кошельки. Как начнут увиваться при полнейшем попустительстве Даниэль, — что с девицы возьмёшь — вон уже краснеет заранее… Только этого сейчас не хватало!

— Пошли!

— Но я… — заикнулась было красавица.

Потерявший терпение Жан оттащил ребёнка за шиворот. Пару пирожков она всё-таки ухватила и теперь завершала трапезу.

— Остановимся у фонтана, Эжен, мне ведь руки сполоснуть надо. Капюшон, пожалуйста, отпусти, ещё порвёшь ненароком, — плаксиво продолжила предсказательница, — что я Шарлю…

— Ты зачем к фонтану пришла?! — мальчик основательно встряхнул Даниэль, и она занялась делом.

— Всё, веди уж, мучитель, — наконец объявила девчонка, обтерев руки о плащ Жана. — Пирожков ты случаем не прихватил?

— И куда в тебя столько влазит? — мальчишка сунул булочку Даниэль, хвала Богине рассовал по карманам.

— Я волшебница, что здесь поделаешь. Стоит мне переволноваться чуток и приходится заедать. Не смейся ты снова, Эжен! Давай вернемся к лотку, ну, пожа-а-алуйста… — заныла госпожа предсказательница.

— Пожалуйста, — Жан отпустил капюшон. — Только без меня.

— Не-е, одна я боюсь, ещё платья отнимут, — всё ещё влажные пальцы девочки обхватили запястье Жана. — Всё, теперь от меня не вырвешься. С Шарлем бы так…

— Послушай я ведь тоже волшебник, — сменил тему подросток, — но мне есть особо не хочется.

— Это к девочкам больше относится — сообщила Жану красавица. — Мы другие, от этого не уйдёшь. Особенно в серьёзной волшбе.

— Только в волшбе?

— Знаешь, я и рассердиться могу. И вообще, — Даниэль на ходу привстала на цыпочки, чтобы стать чуть-чуть выше ростом, — девушек шлёпать нельзя.

— И не думал.

— Главное пригрозил, да ещё при других мальчишках. Опозорил Катрин на весь Лаон.

— Ты здесь при чём?

— Всё равно Шарлю пожалуюсь. Поцелуй сначала сорвал, потом отшлёпать грозился. — Даниэль предупреждающе всхлипнула. — Нет в тебе рыцарства, Жан. Как-то просто у нас всё сегодня выходит, — вслух подумала предсказательница.

— Разве?

— Не пугайте меня, кузен, я ведь всё-таки девушка.

— Да? А я не заметил. — Жан задумчиво оглядел Даниэль. — Надо будет Шарлю сказать.

— Эжен, что-то неправильно.

— То есть?

— Словно… царапает изнутри, у меня слов не хватает!

— Твоя кузина права. Или не кузина? — раздалось из темноты. Из густой тени пекарни выступил массивный широкоплечий кольчужник, по комплекции не уступит Роберу. Э т о т и матёрого медведя заломает голыми руками, отряхнётся, зевнёт и отправится искать следующего. Смотрит с привычной самоуверенностью, что такому бугаю детишки, будь они трижды высокородными.

К-кольчужник? Довольно себя обманывать, доспех очень хорош, но без герба сеньора или родового тотема. Всё как Рыжик тогда рассказывал. Даниэль откровенно всхлипнула, Жан часто заморгал, не разреветься бы на глазах у девчонки, это Шарлю ещё простительно в его-то возрасте… Боевой меч у пояса — в самый раз для пешего боя — шрам через всё лицо, как только глаз уцелел. И… и…

— Арбалет на боевом взводе — без нужды бросил гигант. Ватажник широко усмехнулся и уродливый шрам задёргался. Как и всё лицо.

Даниэль сдавленно ахнула и укрылась за спиной Жана, мальчишка, как ни крути. Подросток было согнулся — не окатить бы собственные доспехи — но всё же справился с дурнотой.

— Крепче, чем я ожидал, — не без одобрения заметил ватажник, — бывало и здоровенных кольчужников выворачивало наизнанку. Что у вас в сумке, милая девушка?

— П-платья очень красивые, — пролепетала красавица. — Т-только я их никому не отдам, — зубки Даниэль заметно постукивали.

— Я и сам нипочём не возьму, — скривился гигант. — Платья в добыче дурная примета.

— Давно? — заинтересовался подросток.

— С тех пор как кривого Гильома подвесили.

— За что?

— За шею! — рявкнул гигант. — Как набрал пол-телеги женского барахла… Предупреждал же его, добром не кончится…

— Имя и звание! — Жан шагнул к ватажнику. — Я кажется тебя спрашиваю?!

— А щенок-то породистый… — Гигант коротко хохотнул — Бычок, просто Бычок, так меня ещё в деревне прозвали.

— Вы, наверное, быка уложили? — робко осведомилась девчонка.

— Выломал хворостину покрепче и пытался вразумить тупую скотину, а бык возьми и загони меня на дерево. Упрямая животина, продержал меня до заката на потеху всему селению Самострел достаньте из под накидки, пока я ещё добрый, — обратился к Жану гигант. — Благородная вам поможет. И положит арбалет на брусчатку, ведь правда, красавица?

Даниэль с готовностью закивала и повесила арбалет на ближайшее деревце.

— Сойдёт. А свою игрушку можешь оставить. Мечик, я имею в виду. И зачем ты рабом вырядился?

— Моё дело!

— Вы и впрямь задумали поднять восстание?

— Вдвоём? Или скажем с тобой за компанию? — съехидничал Жан.

— А кто вас знает. Тем более иберийская ветвь, они смутьяны известные, куда мне многогрешному… Со времён Томазо Волка, не к ночи будь помянут. И права на престол… ну об этом лучше помалкивать. Пойдемте, высокочтимые, я вас с братьям познакомлю.

— Лесными? — не удержался Жан.

— Смышлёный ребёнок. Но идти всё же придётся.

— Не-а… — мальчик покачал головой. — Поиграем сперва в поединок, меч против меча.

— Это как?

— Очень просто. Сумеешь выбить клинок, тогда мы сдаёмся.

— Так вы вроде уже… А если я не сумею? — ватажник растянул губы в усмешке.

— Останешься здесь лежать, — по возможности равнодушно пояснил Жан. Не разреветься бы ненароком, это Шарлю пока простительно, он ещё маленький. — А утром тебя найдут, — вбил последний гвоздь мальчишка, — и похоронят в общей могиле.

Ватажник вполголоса выругался, быстро глянул на лик Создательницы и без всякой охоты обнажил меч.

— Ну?

— Атакуйте, достопочтенный, — тоном благородного предложил Жан, — пока я ещё добрый. Мне тебя за уши вперёд тащить? Или благородная Катрин постарается?

— С какой радости? — огрызнулся Бычок. Гигант с лёгкой опаской оглядывал Жана, на что ребёнок надеется? — Если пришибу тебя ненароком, младший баронет с меня шкуру спустит!

— И не только шкуру, но и кое-что поважнее! — мстительно добавила Даниэль.

— Что уж важнее, а-а, вы об этом… — бравого ватажника передёрнуло. Он на всякий случай чуть отодвинулся. Что за козырь всё-таки в руках у детей, поди разбери, этак и мозги можно запросто вывихнуть… Бычок тревожно оглядел близлежащие здания, если выстрелит кто из серьёзного арбалета… — Умеете вы шутить, милая девушка.

— А я не шучу.

— Помолчи Катрин! Я хочу дать тебе шанс. Небольшой, но всё же… — Жан вскинул клинок, словно салютуя Бычку. Несколько вдохов и выдохов спустя, по мечу побежали волны холодного пламени. Голубого с красноватым оттенком. — Дошло?

— К-колдун?

— Маг, — поправил подросток. — Жан поспешно убрал иллюзию, свалишься чего доброго, — Не ты первый попался.

— И не последний! — всунулась Даниэль.

— Сам вижу, что влип.

— Атакуй, наконец, Бычок.

— Я ещё из ума не выжил. Иберийская ветвь, чтоб её… Давайте разойдёмся по мирному.

Мальчик покачал головой.

— Может, арбалет положу, довольно с меня меча, — неуверенно предложил ватажник, — потом добуду другой. Только отпустите, высокочтимый, — почти взмолился гигант.

— Слишком поздно, Бычок. Для тебя поздно. Я бы может и отпустил, но о н не позволит. — Жан погладил меч, и тёмно-красное пламя — спасибо норовистой девчонке! — вновь окутало клинок и ушло в никуда.

— Ва… ва… — гиганта ощутимо покачивало.

— Ты из фляги хлебни для храбрости е м у покойники без надобности, — дружелюбно посоветовал Жан. — Катрин, поиграем с Бычком в рычалку?

— Как по мне, лучше в ворчалку, проживёт чуточку дольше. Или в рабство продать? — Даниэль оценивающе оглядела ватажника.

Ноги Бычка надломились, — храни Создательница во всех её воплощениях — и он рухнул на мостовую.

— Это ты, Эжен, его уложил? — сорвалось с языка девочки.

— Я-то думал, драпанёт со всех ног, — невпопад отозвался Жан. — Дышит, хвала Богине, будь он трижды ватажником… Куда тебя опять понесло? — мальчик ухватил ребёнка за шиворот.

— Обыскать Бычка захотела.

— Быстро же ты расхрабрилась.

— Я почти и не ревела вначале, — похвасталась предсказательница.

— Не вздумай шарить в нижних карманах.

— Это ещё почему?

— Что с мишкой случается, когда его напугают всерьёз?

— Бежит со всех ног. А-а-а… — девица отступила на шаг.

— То-то. Слышала о медвежьей болезни?

— Фу-у… — предсказательница наморщила носик. — Вот ты и обыскивай, раз такой умный. Жа-ан!

— Что ты снова надумала?

— В книжках, — как-то нерешительно начала Даниэль, — шпионов часто… ну сам понимаешь… Чтобы ватажников не поднял! Или вешают, не я же это придумала.

— Дело. — Подросток спокойно кивнул — Бей прямо в глаз, тогда кровью не перепачкаешься. — Жан протянул ребёнку кинжал. — Да и Бычок ничего не почувствует.

— Да-а, разведчиков из нас не выйдет, — уныло заключила девчонка.

— Из тебя точно.

— А обыскивать когда станешь?

— Вдруг очнётся, храни Создательница…

— Побежали, Жан, что ты тянешь! — Даниэль тут же сорвалась с места.

Тяжёлая арбалетная стрела высекла искры из мостовой у самых ног девчонки. Двое, не-ет, все трое, с арбалетами, в полной броне. Доигрались, шпионы сопливые!

— Что вы с нашим Бычком сотворили?! — рявкнул коренастый светловолосый анжуец, если судить по родовым знакам.

— Пустое, — небрежно отозвался подросток, — всего лишь сомлел бедолага.

— … — лесные братья переглянулись.

— И штаны ему надо сменить. Хорошо, что вы подоспели.

— В самом деле?

— Понюхайте? И расспросите его поподробнее, при удаче может и удастся растормошить.

— Довольно. Рамон и Корд, держите детей на прицеле, — хмуро распорядился анжуец. — Придержите, если вдруг рванут в темноту. Аккуратно и без лишнего шума, мне покойники не нужны, благородные как-никак. Ты слышал, Рамон?

— Не в первый раз.

— То-то и оно, что не в первый, — проворчал предводитель — Вам ясно, высокочтимые?

— Это и к вам относится, — нахально заявила девчонка. — Правда, Эжен?

— Правда, правда.

Предводитель жестко глянул на Жана — арбалет у мальчика непростой, прошибёт пожалуй и латы — и присел возле Бычка.

— Голова кажется не задета. Ну и запашок, не пожелаешь и стражникам. Чем это вы его опоили?

— Отваром из мухоморов, чем же ещё? И лягушками закусил, с мухоморами оно самое то, — подала голос красавица.

— А отвар где ты взяла? — коварно вопросил предводитель.

— Вредный какой… — немедленно надулась девчонка. — Там же, где и лягушек, неужели не ясно?

— Да с тобой не соскучишься. Не завидую твоему будущему супругу, сам в петлю полезет или тебя прибьёт. И любой суд его оправдает, не знаю как насчёт герцога. — Анжуец потряс Бычка за плечо, в который раз, если честно… — Поднимайся ты, мамонт, пока не поздно!

— Дайте-ка я, иначе толку не будет, — подала голос высокородная. — Разреши, Эжен?

Жан согласно кивнул, как начнёт по-детски канючить….

Даниэль расстегнула ворот доспеха и с важностью извлекла серебряную сову — известный всем и каждому знак предсказательницы.

Анжуец шумно вздохнул. Рамон забористо выругался, помянув лесных духов, ночных кошечек и какого-то пройдоху-трактирщика.

— Похоже небольшое сотрясение мозга, — рассеянно пробормотала волшебница. — Раз, два, три, четыре, пять… я иду играть! — звонко объявила девчонка. Серебряную сову окутало молочно-белое облачко. — Теперь выживет. И даже очнётся.

— Я… куда… — Бычок приоткрыл глаза.

— Чем опоили, я спрашиваю? Вино тебе предлагали?

— Убери-и-ите!!! — внезапно взревел гигант. — Я… они… уберите! Особенно ту девчонку, что меня в рабство хотела продать…

— И за дело! — Даниэль вздёрнула носик. — Ты нам сдаться успел, неужели из головы вылетело?

— А… ва…

— Отойдём пока что, Эжен, а то бедный Бычок последние мозги растеряет. Или он уже?

— Есть немножко, — неожиданно признался гигант.

Последующий рассказ Бычка — к грешнице Элизабет этих высокородных! — почему-то не прибавил ватажникам оптимизма.

— Так значит вина ни капли? — продолжал допрашивать предводитель. — Тосканского случаем не попробовал?

— Мне… и мечика хватило с лихвой. И проклятой девчонки, что она опять улыбается?!

Бычок приподнялся на четвереньки и довольно бодро зарысил вверх по улице.

— Куда?

— Подальше от предсказательницы! До Марселя доберусь, если надо!

— Арбалет прихвати, раззява! — вызверился предводитель.

— Против них и камнемёт не поможет. Разве что тяжёлая конница, — ватажник перешёл на галоп. Шагах примерно в трёхстах, Бычок приостановился и кое-как поднялся на ноги.

— Передумал?

— Я вас здесь подожду, — известил гигант. — Да спасёт вас Создательница! Или Митра, если и она не поможет. Как начнётся, сразу арбалеты бросайте, тогда Эжен вас отпустит.

— А девица?

— Под настроение. Предсказательница и вдобавок высокородная, да ещё и возраст шальной…

— Это что, комплимент? — озадаченно спросила красавица. — Надо запомнить.

— Ваш арбалет, высокочтимый! — властно скомандовал предводитель.

— Как скажете, — мило улыбнулся мальчик. Жан передал самострел девице. — Ты в живых людей особо не целься, помнишь, как пажа подстрелила?

— Па-адумаешь…

— Не играйте, высокочтимый, мы вас в три выстрела… — глаза анжуйца угрожающе сузились.

— Попробуйте. Но сперва выбейте меч. — Жан обнажил клинок.

Ватажники отшатнулись. Предводитель на редкость изобретательно выругался, даже девчонка и та заслушалась, прежде чем зажать уши.

Короткий магический импульс и клинок словно засветился изнутри. Ненадолго, на секунду, другую, во всём надо знать меру.

— Ты…

— Вас же предупреждали, — мягко заметил Жан. — На сей раз, я гарантирую жизнь.

— А как насчёт? — анжуец постучал пальцем по лбу.

— Как рассудит клинок. И Создательница.

— Как по мне, проще сдаться городской страже, — вырвалось у Рамона.

— Это твой выбор. Приступайте, достопочтенные, — поторопил Жан.

— Ну-ка выбей у него меч, — велел Рамону анжуец.

— Вроде ты предложил.

— Не трусь ты, Рамон, тройная добыча!

— А зачем она мертвецу?

— Киньте монетку! — посоветовал подросток.

— А что — дело! — воодушевился Рамон.

— Уходите братья, благородные вместе со стражниками, — возопил Бычок.

— Откуда, дурилка?

— Благородные возвращались с гулянки и поставили стражникам выпивку. Конные, в парадных доспехах!

— Прихватим с собой щенков? — осведомился Рамон.

— Это как? — заинтересовался подросток.

— Тогда… — ватажник поднял арбалет.

— Не дури, Рамон, вдруг они и впрямь из родичей герцога? — предводитель вдруг забористо выругался. — Слишком много их развелось, сам барон не упомнит.

— Сотни полторы? — неуверенно предположил ибериец.

— Две с лишним не хочешь? Я детишек только считаю. А барон правду выбьет вместе с зубами.

— Скорее вместе с душой.

— До встречи, высокочтимые, — анжуец вскинул боевой меч, — надеюсь, что не в этом году.

Топот ватажников — Бычок едва поспевал — замер в отдалении.

— Эже-ен, может, в тюрьму попросимся, — устало предложила девица, — я им такого наговорю, сами рады не будут.

— Пошли ты, чудо.

— Значит, тюрьма пока что откладывается.

— Умная девочка.

— Главное — очень вредная! — горделиво заявила красавица. И сам Шарль это ценит…. ой, что-то я не то говорю.

Жан помянул грешницу Элизабет и взял ребёнка за капюшон. Во избежание.

— Всё правильно кузен, — неожиданно поддержала волшебница. — Со мной надо построже. Только плащик не разорви, сам зашивать будешь. — Даниэль сладко зевнула.

— Почему ещё?

— Потому что ты тоже вредный! Пусть и до меня далеко.

* * *

— Эжен, миленький, я спа-ать хочу — неожиданно заныла девчонка. — И покушать, уступи девушке.

— Даме, ты хотела сказать.

— Хоть мальчишке, только дай бутербродик.

— Булочка подойдёт?

— Спрашиваешь! — Даниэль ухватила хрустящую булочку и тут же откусила кусочек. — С творожком и вишенкой… ну спасибо, Эжен, — с набитым ртом поблагодарила девчонка.

— Ты прожуй сперва, а то снова подавишься. Тебя где воспитывали?

— В кузнице! — ответила Даниэль.

— А как насчет ордена?

— Там вообще-то больше пороли. Сандро в первую очередь, да и братец… Говорят, это тоже воспитание, но не каждый же день в самом-то деле…

— Разве? — Жан сдержал смешок.

— Иногда. Ты не думай, он всегда за меня заступается, а порку пережить можно, брат ведь только за дело. Если что, и ты не стесняйся, только старшим ни полсловечка. Я Великого имею в виду, сразу до Богини дойдёт, — предсказательница облизала пальцы. — Это что, последняя?

— Ничего, подкормишься у Паоло, — утешил девочку Жан.

— Поскорее бы… Он такой забавный.

Как и ты, Катрин, — уголки губ мальчика поползли вверх. Хоть язык не показывай, егоза… Мало тебя как видно пороли.

— Ага, — охотно подтвердила девица. А ты точно булочку ещё не припас? Или скажем кусок ватрушки, поищи пожалуйста по карманам.

— Тебя не прокормишь, — буркнул подросток.

— И отец однажды так мне сказал, когда я однажды половину каравая умяла, — довольно сообщила волшебница. — Волновалась, заодно подколдовывала и сейчас слона съесть готова. Небольшого, не больше кролика…

— Без намёков ты, чудо.

— А быть может не одного, — вздохнула девица. — Я сама в твоих карманах пороюсь, ты наверно что-то припас. Ой! Не держи меня за шиворот Жан!

Тебе сколько лет?

— Помоложе Великого. Дней на сорок, — поразмыслив, сказала красавица.

— Не привирайте, кузина, на все шестьдесят.

— Ну вот, а ты спрашиваешь. Что с ребёнка возьмёшь? Знаешь, я платок потеряла, — заторопилась девчонка.

— Подарила Рыжику, — уточнил Жан. — Что опять в карман ко мне лезешь?

— Уже достала, — сообщила волшебница. — И использовала. Только Шарлю не говори.

— А о чём?

— Спасибо, Эжен, — Даниэль пристроилась рядом и взяла Жана за руку. — Ты не думай, я не подлизываюсь.

— А я и не думаю.

— Значит знаешь, что я притворяюсь?

— Как обычно, Катрин. У вас девчонок… — Жан замедлил шаги.

Даниэль возмущённо фыркнула и покрепче ухватила мальчика за запястье.

— Всё, пришли, спасибо Создательнице. Ты слышала, Катрин?

— Ой, щеночек, — предсказательница прилипла к забору. — Скучно бедному одному во дворе, даже кур особо не погоняешь. А домик Паоло симпатичный. Небольшой, но двухэтажный. И покрасили недавно на совесть.

Молодая рыжеволосая женщина в скромном зелёном платье подошла к домику и застыла возле калитки, настороженно воззрившись на Жана.

— Вы не подскажете, где живёт Паоло Рыжик? — вежливо осведомился подросток. — Простите, я не представился. Эжен из рода Декри, иберийская ветвь. — Жан склонился в куртуазном поклоне. — Кузина, щенок подождёт.

— Это ты так считаешь. Катрин из рода Декри, ветвь Томазо Волка, — чинно представилась Даниэль. — Можно я к собачке пойду?

Подросток молча кивнул.

— Храни… — миловидное лицо женщины исказилось, и она сломалась в поклоне. — Из рода Декри?

Жан не спеша расстегнул накидку, достаточно взглянуть на доспехи.

— Представьтесь, достопочтенная.

— Элена я. Элена из рода Арно, сестра этого обормота. Что он опять натворил?

— Ничего из ряда вон выходящего.

— Ясно. — Элена нервно перебирала ключи в связке на поясе. — Значит вы насчёт серебра?

— Вы про те четыре реала? — осведомился Жан.

— Доигрался похоже со своим атаманством. Как нашла в его куртке картахенское серебро, я задала Паоло хорошую порку и поставила коленями на горох. — Элена воинственно взмахнула ключами, впору пожалеть Рыжика. — Повезло ему, что родители в отъезде. Вы не думайте, мы всё сразу вернём и ещё приплатим.

— Вы нас в дом до полуночи впустите? — Жан неспешно прошёл к калитке.

— Я с собачкой хочу познакомиться, — подала голос девчонка.

— Как вам будет угодно, — Элена вновь отвесила глубокий поклон. — Только до стражи не доводите, он по глупости, как обычно. — Женщина приоткрыла калитку.

— Я к щеночку! — предсказательница проскользнула во двор. — Как его зовут?

— Рыжик почему-то Барсом прозвал, — слабо улыбнулась Элена.

— Да какой из него Барс, лохматик и есть лохматик, — заворковала девчонка. Даниэль подхватила щенка на руки. — Ну-ка где у нас глазки? И довольно лизаться весь нос уже мокрый…

— Пойдёмте, высокочтимая.

— Только с Лохматиком, — твёрдо заявила девица.

— Ваша воля, Катрин.

Дети миновали прихожую, и Элена провела высоких гостей в чистенькую уютную гостиную. На стене копии картин Древних, телевизор расписан синим и голубым, особо постарались с экраном.

— Где ты, Рыжик? — чуть повысила голос Элена.

— Картошку чищу, сама же заставила, — послышалось из кухни.

— А малыши?

— Сперва в гостиной возились — вроде ничего не разбили — потом я кое-как уложил. — Судя по звуку, Рыжик бросил в кастрюлю очередную картофелину. — Даже сказку пришлось рассказывать!

— О лисёнке?

— Хуже. Лягушкой квакать пришлось.

— Выходи, шалопай, что в кухне засел? — Элена неожиданно всхлипнула. — Явились по твою душу.

— Рыжи-и-ик… — почти пропела девица.

— Ай!

— Что?

— Всего лишь порезался. — Рыжик шумно вздохнул — Это вы, Катрин?

— Не-ет, вдовствующая герцогиня, — красавица еле слышно хихикнула. — Или новый начальник стражи, что тебе больше нравится?

— Я руки по-быстрому сполосну, — зачастил Паоло.

Мальчик вихрем ворвался в гостиную и склонился в церемонном поклоне.

— Ты… вы… разрешите пожалуйста… — залепетал Рыжик, опасливо поглядывая на сестру.

Предсказательница благосклонно кивнула, и ребёнок припал к её ладони.

— Хватит, маленький, а то кому-то достанется от сестры. — Даниэль убрала руку за спину. — А веснушки у тебя симпатичные.

— Правда?! — восторженно выдохнул Рыжик.

— А те деньги… — начала было Элена.

— Рыжик их честно заработал, слово Декри, — веско заявил Жан. — Он ведь скоро поедет?

— В апреле, если кто не прибьёт. Может хоть в Валансе из него человека сделают?

— Эжен… — Катрин протяжно зевнула.

— Покормите ребёнка, — велел женщине Жан, — а то заснёт на ходу. Это вам за ночлег. — Подросток достал кошелёк. Три серебряных су перекочевали в кармашек на платье.

— Идёмте, высокочтимая.

— Не-е, я с Лохматиком, — девочка пристроила щенка поудобнее. — Он со мной кушать будет.

Улыбающаяся Элена вывела полусонную благородную из гостиной.

— А теперь — мужской разговор, — зашептал Жан.

— Как из города выбраться? — догадался Рыжик.

— Верно.

— Здесь особо и думать нечего. Мы поднимемся до зари — растолкать бы Катрин — и отправимся к Одинокой Башне. На рассвете из города отбывает небольшой караван, там приказчиком мой племянник. Я по праву старшего родственника… — Паоло приосанился. — Не улыбайтесь, Эжен, я не виноват, что попозже родился! Но подмазать всё же придётся.

— Сколько?

— Трёх реалов должно хватить, я себе гроша не возьму, — с достоинством заявил Рыжик. — Пусть прекрасная Катрин благословит наш дом, сестрёнка очень обрадуется. Выпорет, конечно, чтобы больше никуда не совался, но хоть маме не скажет.

— Это можно. — Жан с улыбкой кивнул. — Значит все пять.

— Хорошо быть родичем герцога. А теперь — самое трудное, — маленький Паоло почесал в затылке.

— Что?! — подросток напрягся.

— Ума не приложу, как заставить Катрин снять новёхонький плащик. Тот, с золотистой белочкой. Вы не знаете? И я не знаю, вот незадача. Юные девицы, они… —.

Рыжик развёл руками. — Шлёпать по-моему не годится, как-никак предсказательница.

* * *

Дубовые рощи мало-помалу сменились кленовым редколесьем. На сей раз похоже надолго. Благородный Эжен зевнул.

Жан в потрёпанной дорожной накидке — позаимствовал у обозного мальчишки — привалился к плечу возницы.

— Вы бы может, легли? — без особой надежды предложил обозник.

— М-м-м… — подросток покачал головой и вновь погрузился в расслабляющую дремоту, если что — возница придержит, не в первый раз.

Впереди послышался треск, забористые проклятия и тревожное ржание. Обоз приостановился. Жан кое-как разлепил глаза.

— Сэкономили называется! — рослый чернобородый детина от души пнул разлетевшееся колесо. Говорил я кое-кому, и колёсник брался подправить, но меня, как водится, не послушали!

— Не разоряйся, Шарло, — бросил плотный рыжеватый крепыш с медальоном приказчика поверх кольчуги. — Что у нас запасных не имеется?

— Всё равно обидно, Бернардо…

— Видишь, благородного растревожил, дубина и есть дубина!

— Я… это… — чернобородый опасливо покосился на Жана.

— Помолчи, пока не влепил.

Жан не без труда спрыгнул с телеги — руки-ноги как ватные — и с достоинством под ошёл к Бернардо.

— Будем считать это знаком, — подытожил мальчик. — Сколько уже от Лаона?

— Часа четыре, высокочтимый, да нет, пожалуй, поменьше, — прикинул племянник Паоло. — Вы толком и не соснули, не то что прекрасная Катрин.

— Как она?

— Дрыхнет без задних ног, только разметалась немного. Я её плащом по новой укрыл.

— Ага. — Жан живо устремился к фургону, и заглянул внутрь. Даниэль и впрямь мирно посапывала, благо сена достаточно, что с ребёнка возьмёшь. И подушку для предсказательницы сразу нашли, и плащами пожертвовали, а красавица нос задрала, она это умеет. Рядом сумка с платьями, хвала Создательнице, бросать не пришлось.

— Разбудить? — почтительно вопросил Бернардо.

— Жаль ребёнка, если по-честному.

— Да, разоспалась. Разрешите, я по-простому, хоть хныкать не станет. А то дядя меня убьёт, — усмехнулся племянник Паоло.

Бернардо подхватил девчушку на руки и под завистливыми взглядами обозников обошёл фургон.

— Эже-ен… — волшебница приоткрыла глаза. — Ой, что…

— Здесь я, здесь, — Жан схватил девчонку за руку. — Довольно с тебя, Бернардо, хорошего понемножку.

— Как обычно, — вздохнул Бернардо и поставил предсказательницу на дорогу.

— Спасибо, — лукаво улыбнулась девица, — та-а-ак меня ещё не будили. Эжен, миленький, ты не намекнёшь своему сеньору? Чтобы Шарль меня, как Бернардо сейчас… — Даниэль выразительно вздохнула и блаженно зажмурилась. — Не отмалчивайтесь, кузен.

— Всё о том же…

— Тебе не понять!

— Храни Создательница… — Жан передал приказчику кошелёк. — Здесь пять тяжелых картахенских реалов.

— Мы вообще-то о трёх договаривались — нахмурился племянник Паоло. — Вы наверно упустили из виду, что успели внести задаток. И лошадок у нас купили, грех жаловаться.

— …

— Оскорбить предсказательницу последнее дело, особенно для нас, торговцев. Потом удачи не будет, бывало и крепкие купцы разорялись… — Бернардо отдал предсказательнице кошелёк.

— Ах, это… — Даниэль демонстративно пересчитала реалы и вернула деньги приказчику. — Теперь надеюсь доволен?

— Но…

— Те два реала — плата за молчание, — вмешался Жан. — Хотя бы на день, другой, на большее не рассчитываем. Нам ещё к герцогу нужно пробраться, а то вернут в Арагон.

— Так вас и пустят к его высочеству — проворчал чернобородый детина.

— Катрин из рода Декри, ветвь Томазо Волка, — гордо представилась предсказательница.

— Эжен из рода Декри иберийская ветвь, — Жан мысленно показал девчонке кулак, не может без приключений!

Бернардо не без удовольствия оглядел оцепеневших обозников.

— Дёшево же мы с вас взяли, — вслух подумал чернобородый погонщик.

— Что-о? — промурлыкала Даниэль.

— Это так, с дурной головы. До сих пор страдаю после вчерашнего.

— Скажи спасибо, что до плетей, не дошло — заключил старший приказчик. — Впрочем, если высокородная пожелает…

— Лучше выдай ему лекарство, — фыркнула Даниэль. — Фирменное, из дикого винограда, при удаче, пожалуй, не вывернет. Где наши лошадки?

* * *

— Ой, цветочки! — Даниэль кое-как остановила непонятливого жеребца и проворно соскочила с седла.

— Ты надолго? — угрюмо вопросил Жан.

— Придержи-ка лучше мою лошадку, а то она снова куда-то бредёт. Верно попастись захотела. Не рычи, пожалуйста, Жан, я сначала наберу на веночек.

— Зачем?

— Тебе на могилу, — огрызнулась девчонка. — Извините, меня кузен, две ночи толком не спала.

— Ладно, ладно.

— А венок пойдёт к моим волосам, — деловито объяснила девчонка. — Ты случайно рисовать не умеешь?

— Ты и мёртвого из себя выведешь.

— Рисовать-то точно заставлю, — хихикнула Даниэль. — И венок попробую заплести.

— А ремня?

— Так и быть, закругляюсь, — немедленно надулась девчонка. — Тебе бы только тиранить. Помоги ребёнку взобраться в седло, — скомандовала Даниэль.

Жан без особой охоты спешился и — взглянув ей в глаза — подхватил на руки красавицу.

— Ты ведь это имела в виду?

— Я в доспехах тяжёлая, — мило улыбнулась девчонка.

— Не для меня.

— Всё, попался кузен. Мой букетик ты повезешь. И не вздумай его помять, я могу и разболтать кое-кому. И Ша-а-арлю расскажешь, — томно промурлыкала Даниэль, — как Бернардо меня на руках… ну ты понял кузен. И… и…

— Камеристка кузине не требуется?

— Не-е, поможешь мне венок заплести, — выдала последнюю порцию Даниэль.

Короткая арбалетная стрела взрыла землю у самых ног Жана. Даниэль пронзительно взвизгнула.

— Опустите барышню, высокочтимый, ещё уроните ненароком, — пробасил кто-то из зарослей папоротника. — Вот так. И к дереву, пожалуйста, прислоните, совсем личико у красавицы побелело. Вино у вас есть?

Жан влил в горло девчонки добрый глоток вина, как бы, не сорвалась в истерику.

— И не вздумайте хвататься…

— За меч, — с готовностью подхватил мальчик. — В который раз слышу, в ушах звенит.

— От кого?

— Ваш Бычок штаны успел сменить? И подштанники.

— Не при даме, кузен, — пискнула Даниэль.

— Вот оно как, — пробасил атаман. Раздался звучный смешок. — А болтал, что вляпался в навозную кучу. В городах и не такое случается. И Анжуец что-то темнил, хоть рассказывал очень складно. Ладно, расспросим. Бычка в первую очередь, он врать не умеет. Выходите ребята и без лишней спешки, благородная и без того не в себе. Может и действительно родичи герцога, сам барон не знает что думать. Выходите, они не кусаются! — поторопил ватажников атаман.

В скором времени детей обступили угрюмо-настороженные арбалетчики. Широким полукругом, во главе с атаманом. Полтора десятка, не меньше. Ещё трое, нет четверо, не спеша спустились с поросшего папоротником холма. Увесистые мечи — подлиннее римского гладиуса — в самый раз для боя один на один. Пятнистые накидки поверх доспехов, шлемы с шейной защитой. Высоченный чернобородый атаман щеголяет дорогим рыцарским шлемом, разве что без забрала. И короткие деревянные дубинки, почти у каждого, что висят рядом с кинжалами.

— Для вразумления непонятливых, — пояснил атаман, перехватив взгляд Жана. — Сразу забывают о драке, как ударишь дубинкой по шлему…

— Ближе сорока шагов не подходят, — вслух отметил подросток.

— Кроме меня и Анжуйца, — уточнил предводитель. — Жить-то каждому хочется. И желательно в полном рассудке. Наш Бычок совсем мозги растерял. Всё молится и молится даже на марше, и попробуй его уйми. Я и в морду ему давал, и доли грозился лишить, а Бычок в ответ призывает Богиню и духов Леса. Это не считая нового Колдуна, так Шарль ему и поможет. Благородная маленько очухалась?

— Ты не представился! — спокойно произнёс Жан.

— Квилон я, просто Квилон, большего и барон не знает… надеюсь. И забудьте пока что о волшебном мече, девять отборных стрелков держат вас на прицеле. С тыла, разумеется, с тыла, против девяти арбалетов даже ваша магия не особо поможет.

— Меньше, — привычно поправил мальчик.

Атаман переглянулся с Анжуйцем.

— Семеро вас устроят?

— Будет вам врать!

Квилон изобретательно выругался, впору вспомнить о болтовне Бычка, да и Анжуец сказал немало… Попробуй не сложить два и два.

— А подробнее? — поинтересовался Жан.

— Всего пять, но зато отборных! — атаман рубанул воздух рукой.

— Все пять? — невинно осведомился подросток.

— Храни нас… — Квилон с немалым трудом — сразу видно — удержался от чёрной брани и лишь с шумом выдохнул воздух. — Четверо и впрямь мастера бельта, да и пятого изрядно натаскивали.

— И долго его натаскивали? — улыбнулся Жан.

Три недели… почти, — признался предводитель ватажников. — Нарвались мы на свою голову!

— Ага.

— Кто у кого в плену? — спохватился Квилон.

— Я пока ещё не решил, — протянул мальчик — Надо подумать.

— Ты…

— Меч не забудьте взять, — дружески посоветовал Жан. — Только через плотную ткань, а то я ни за что не ручаюсь.

По скоплению арбалетчиков — лесные братья невольно жались друг к другу — пробежал возбуждённый шёпоток.

— Арбалет уж лучше отдай, — поразмыслив, велел предводитель.

— Который?

— Не играй словами, малыш.

— Ах, да, вы же не видите. Что поделаешь, не дано. Да берите, что вы шарахаетесь, большого вреда, пожалуй, не будет. Странные люди. — Жан пожал плечами и положил арбалет на траву. — Эй, очнитесь, кузина, верно выкуп обдумываешь?

— Конечно.

— Сорока реалов довольно?

— Как по мне, меньше десяти брать не стоит. Ливров я имею в виду. За оскорбление родичей герцога! — мстительно заявила девчонка.

— Девяносто реалов! — вырвалось у Рамона.

— Арбалет сейчас отдавать? — подал голос Бычок.

— Что, последний ум растерял?! — грозно взревел Квилон.

— Мы тебе рассказали кусочек, — огрызнулся Бычок. — Помолитесь, братья, от чистого сердца, остаётся лишь уповать на Создательницу! Только в рабство не продавайте! — неожиданно взмолился Бычок.

— Сперва штаны смени! — фыркнула Даниэль.

— Вы о чести случаем не забыли? — печально вопросил атаман. — Добро бы в бою, а так… Я пожалуюсь господину барону, — неуверенно пригрозил предводитель.

— Не знаю как насчёт Бешеного, а наш герцог лишь посмеётся, — бойко ответила Даниэль. — Может в угол поставит.

— Скорее уж выпорет, — подхватил Жан.

— Перетерпеть можно.

— Если в четверть силы, кузина. Герцог тебя жалеет, не знаю правда за что.

— Я симпатичная. И умилительная, — важно сообщила девчонка.

— В рабство, всех в рабство… — завёл старую песню Бычок.

— А где наши реалы? — нахально спросила красавица.

Ватажники угрожающе заворчали, — добро бы вчетверо меньше… Атаман опустил руку на меч.

Чистый серебряный звук горна заставил разбойников замолчать.

— Вызывают на переговоры, — буркнул Квилон. — И то хлеб.

— Живы, мы живы! — оглушительно взвизгнула Даниэль, что с девчонки возьмёшь.

Из-за мелового холма выступил пышно разодетый герольд с рыцарской цепью поверх доспеха. Опоясанный рыцарь отвесил нарочито церемонный поклон и протянул атаману свёрнутую в трубку грамоту.

— Давай уж сам, я до чтения не охотник, — отмахнулся Квилон.

Герольд развернул послание.

— Самую суть — добавил Квилон.

— С удовольствием, — жестко усмехнулся опоясанный рыцарь. — Если вы отпустите родичей герцога, можете убираться на все четыре стороны. Две недели искать не будем — слово слуг Создательницы. — Герольд выдержал паузу. — От комтура Северного Прованса. Итак?

— Мы бы рады убраться подальше, — спокойно сообщил атаман, — но сиятельная Катрин требует от нас целых девяносто реалов. Совсем озверела, а ещё благородная. Я барону грозился пожаловаться.

— Сколько, сколько? — герольд повернулся к ребёнку.

— Сорока реалов достаточно! — тут же выпалила волшебница. — Не-ет, пятнадцати! Только маги-и-истру не говорите… — Даниэль непритворно всхлипнула.

— Поплачьте кузина, как следует, перед поркой оно полезно, — не преминул ввернуть Жан.

— Но я же больше не буду!

— Ты сама в это веришь? — вздохнул герольд.

— Но ведь я исправлюсь по-честному…

— Да?

— Ябеда!

— Как и все старшие. Вы слышали, что велела предсказательница? — обратился герольд к ватажникам. — Пятнадцать реалов и выметайтесь.

— Спасибо, высокочтимый, — от души поблагодарил атаман.

Разбойники живо выложили полтора десятка реалов и дружно метнулись в глубину леса.

Хвала Создательнице! Жан вздохнул с облегчением. Красавица ткнулась в плечо мальчика.

— Ты зачем ревёшь, чудо?

— Поро-о-оть будут, — неподдельно всхлипнула Даниэль. — По настоящее-е-е-ему… Ведь правда, Дени?

Опоясанный рыцарь молча кивнул.

— Как ты догадалась проказница? — спросил благородный.

— Ты ругаться даже не стал, — деловито объяснила девица. — Значит… в первый раз что ли?

— И не в последний, — снова усмехнулся Дени. — Повторяешься, девочка.

— Я хорошая…

— Иногда, — тихонько дополнил Жан.

— Да ну тебя!

— Оплеух, надеюсь, не будет?

— Я всю руку о кого-то отбила, — сообщила Даниэль близлежащему дереву.

— Даже так? Я об этом Шарлю скажу, пусть Великий тебя пожалеет.

— Сам видишь, Дени, что терпеть от Жана приходится, — пожаловалась рыцарю Даниэль.

— Только тебе? — не остался в долгу подросток.

— Ты с ним спелась, как я погляжу, — подытожил герольд.

— Ага, — охотно подтвердила девица. — С Жаном я особо не вредничала, та-ак самую чуточку, — не без гордости сообщила красавица.

Мальчик только покачал головой.

— Ой, а платья мои любимые! — девчонка беззвучно ахнула. — Мне ведь Шарль их все подарил. Подтверждай немедленно, Жан!

— А Великий об этом знает? — строго спросил герольд.

— Очень скоро узнает, — мальчик прыснул в ладонь, — и оплатит мне все расходы… я думаю. Если Шарль конечно поверит, что такие цены бывают.

— Сколько? — герольд взял девочку за подбородок. — В глаза, смотреть прямо в глаза!

— Д-девяносто реалов, — покаялась Даниэль. — Б-больше, если по правде.

— Ого! — рыцарь удивлённо присвистнул.

— За одно платье она имеет в виду, — ехидно дополнил Жан.

— Предатель! — всхлипнула предсказательница.

— Ничего себе… — Дени как-то по-новому оглядел красавицу. — Думаешь, Великий заплатит?

— Он меня… он со мной… — девочка густо покраснела. — Что ты о мелочах? И заплатит, и письмо вам напишет, чтобы вы меня особо не мучали!

— Да, с тобой не соскучишься, — протянул опоясанный рыцарь. — Дай на платья твои взгляну, самому интересно стало.

— Может не надо, Дени-и-и… — привычно заканючила предсказательница.

— Почему ещё?

— Они… это… подороже стоят, — пролепетала волшебница.

— Сколько? Только не вздумай мне врать! — предупредил герольд.

— Всего… — Даниэль запнулась.

— Ну, ну девочка.

— Всего под… триста реалов, — набралась смелости предсказательница. — За два очень ми-иленьких платьица. — Даниэль заранее всхлипнула.

— Храни Создательница! Ты случайно не в королевы метишь? — серьёзно осведомился герольд.

Даниэль немедленно показала язык и укрылась за спиной Жана.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Зябкий предутренний холодок мало-помалу просочился в шатёр и забрался под одеяло. Шарль пробурчал что-то неразборчивое и попробовал закутаться с головой.

— Поднимайтесь, Великий, — раздался голос Луи.

— Вредный… как Даниэль, — сонно пробормотал мальчик.

— У меня опыт имеется, не то, что у сопливой девчонки.

— Да как ты?!.. — вскинулся Шарль.

— Я же говорю, опыт имеется. С вами в первую очередь, — чуть усмехнулся Луи. — Поднялись, хвала Единственной и сражение кажется не проспали.

— Чего же ты тянешь! — мальчик спустил ноги с кровати.

— Сперва покушайте, — Луи поставил на стол поднос, заставленный самыми разнообразными блюдами.

— Кусок в горло не лезет, — признался Великий.

— Снова спали одетым, — вздохнул слуга.

— Мы же на войне. — Шарль кивком указал на доспехи.

— Гвардейцы-то точно.

— Я… присягу давал!

— Но покушать всё же придётся. — Слуга-телохранитель подвел упирающегося мальчишку к столу, вернее к подносу.

— Что ты снова завредничал. — неуверенно пробормотал Шарль. — А какао ты не принёс? Как я и думал, вечно упускаешь самое важное… Да молчу я об этом, молчу! — спохватился Великий. — Вредничаешь словно Даниэль, да нет, пожалуй, почище, предсказательница так меня пока не воспитывала.

— Всё ещё впереди, — не преминул утешить Луи.

— Думаешь?

— Не сомневайтесь, Великий, — слуга подал Шарлю салфетку. — Даниэль показала себя ещё в Монкотуре, а ведь мы и половины не знаем.

— Кто бы спорил, — усмехнулся мальчик. — До сих пор сопливых заговорщиков ищут. Эжен из рода Декри, красиво звучит… Или попросту самозванцев, всё никак определиться не могут. Им-то там хорошо…

— Вы уверены?

— Мне отсюда виднее, — отрезал Великий. — Поскорее бы Жан возвратился, даже поиграть не с кем.

— И Хуан того же желает, — словно между прочим добавил Луи.

— Что мне, с малышами играть? — тут же надулся Шарль. — Я его особо не извожу… что ты снова захрюкал?

— Да, да, раз по восемь в день, — слуга взъерошил волосы мальчика.

— По пять! — возмутился Шарль. — А они там прохлаждаются без меня, совсем совести нет… У Жана в первую очередь.

— Но за Жана вы почему-то молитесь.

— И за Даниэль!

— Больше за Даниэль?

— Не-а у меня всё по-честному. Ну, почти… — Шарль откусил кусочек медовой ватрушки. — А пирожных точно не будет?

— Великий!

— Ясно, ясно. Ты меня по-взрослому не запутывай, иначе не поспею к сражению, — неожиданно разозлился мальчик.

— Зато в седле не задремлете, — усмехнулся слуга.

Под уговаривающим взглядом Луи, Шарль с трудом проглотил пару коврижек и запил стаканом холодного молока. Слуга — под нелестные комментарии Великого — умыл и причесал мальчика. К Луи присоединился Хуан, и Шарлю пришлось примолкнуть.

В скором времени Шарль выбрался из шатра. В полном доспехе, как и подобает Великому Колдуну. Боевом, разумеется, не парадном, чуть было до слёз не дошло, но всё же сумел переупрямить Хуана, и настоять на своём. И поножи Хуан предложил, в самый раз для ближнего боя. Только арбалет почему-то не дали, может, удастся за ним послать.

Младший послушник — в простой детской кольчужке — не то, что доспех Великого — подвёл к Шарлю Помпея, и мальчик вскочил в седло.

Вся «Священная Сотня» под началом Мигеля ожидала Великого Колдуна.

— Не волнуйтесь, Великий, — зашептал подошедший Хуан.

— Кто, я?!!

— Ну, не я же, — усмехнулся Хуан. — Соберитесь, прошу вас, гвардейцы всё видят.

Ага, ага, через стены. А потом слухи разносят, и попробуй себя узнать. Ну не приручал он дракончика, тем более розового, разве что вместе с Жаном! Да и то немного перемудрили. С этими дракончиками вообще сплошная морока, бедолагу Жана раз пять пороли. В назидание Великому, его-то пальцем не тронешь. Наставления понятно не в счёт. Са-а-авсем взрослые озверели, как порой Катрин выражается… Мальчик скорбно вздохнул. А потом пирожные втихомолку таскаешь, чтобы малость подкормить Жана, слуге-то хуже приходится. И с тигрёнком он в шахматы не играл, подумаешь, сотворили иллюзию, чтобы малость удивить старших. Хотя, в общем-то идея хорошая… Может и впрямь приказать изловить в лесу — тигрёнки они симпатичные — а-а, сейчас не до этого…

— Я с послушниками всё равно разберусь, — вслух подумал мальчишка, — серого от розового отличить не могут!

— Вы о дракончике? — невинно спросил Хуан.

И он туда же! Шарль испустил вздох.

— Разрешите, Великий? — с должным почтением вопросил Мигель.

Мальчик хмуро кивнул — в лагере, считай, только обозники — и отряд тронулся с места. На сей раз «Священную Сотню» усилили люди Раймона и конные лучники, как ещё не прихватил мастеров— арбалетчиков.

— Мигель!

— Да, Великий, — отозвался сотник. Серый жеребец Мигеля поравнялся с Помпеем.

— Я по-честному не опоздаю? А то эти взрослые…

— Дали вам выспаться, неужели не ясно? Вы и сейчас маленько позёвываете.

— Неправда! — вспыхнул ребёнок.

— Значит, мне показалось. Не смущайтесь, Великий, в вашем-то возрасте…

Шарль закусил губу.

Несколько минут резвой скачки, и отряд нагнал гвардейские когорты на марше. Овальные щиты «Полосатых Кошек», короткие увесистые мечи — не всякий доспех устоит — и, конечно же, сариссы с длинными древками и широкими листовидными наконечниками. Посерьёзнее обычных копий, разумеется в умелых руках.

Жёсткие лица ветеранов — бой предстоит нешуточный — быстро оживились при появлении Великого Колдуна. Ребёнок и есть ребёнок, но все же…

Шарль уверено направил Помпея к знаменитой пятой когорте, почти сплошь ветеранской — до сражения при Шамбери — и дал общее благословение.

— Пожалуйста, прикоснитесь к моему щиту, — с надеждой выдохнул дюжий полусотник.

— Зачем?

— Я прошу вас.

— А-а, понятно…. — Шарль подъехал поближе. Детская ладошка коснулась щита и для верности огромной сариссы.

— Довольно?

— Храни вас Единственная!

— Кто ещё? — улыбнулся мальчик.

— Поделитесь с моим клинком благодатью Единственной, — подал голос командир когорты. — При удаче быть может, поможет, битва-то будет нешуточная… не иначе дойдёт до мечей.

— Как бы, не дошло до кинжалов, — вслух подумал какой-то десятник. — Мизерикорд захватил?

Шарль охотно благословил клинок и из чистого озорства заставил меч засветиться изнутри. Разумеется, снежно-белым, что он — не Великий Колдун? Ненадолго, на полдюжины вдохов и выдохов, но гвардейцев похоже проняло. Даже люди Хуана смотрят с непритворным почтением, а они давно привыкли к его проделкам.

Не досталось бы от Богини, хотя… Ведь волшебный дар получен от Единственной, так что всё вроде по-честному. Или нет?

Под грозным взглядом Мигеля, Шарль всё же решился повторить проделку. На сей раз с пожилым заслуженным полусотником. Рыцарские пояса в гвардии раздают нечасто и всегда за доблесть в бою. Или за спасение раненого товарища, невелика разница. Наградной клинок полусотника загорелся подобно факелу, гвардеец чуть было не уронил меч. Для начала небесно-синим, потом изумрудным, пусть сами и истолковывают, цвета-то хорошие.

Подбодрив жестом ветерана — одни шрамы внушают почтение — и, сказав полусотнику несколько прочувственных слов, юный Колдун помчался к другим когортам.

Оказывается, и на войне можно играть! Шарль немного расслабился. Мальчишка продолжил бурную деятельность, во имя и во благо Великого Арелата. Он присягу давал, как и все гвардейцы, что бы там ни думали взрослые!

Наконец Шарль ухитрился порезаться, и сотник вежливо попросил мальчишку держаться подальше от гвардейских клинков. Мол, довольно с вас и сарисс, собственные пальцы дороже.

Но всему хорошему приходит конец. Мигель из рода Фуэнтес шепнул несколько тёплых и ласковых слов — зачем Роберу-то жаловаться, что он совсем пропащий? — и Великий направил коня к меловому холму, где уже развевался его белый штандарт.

Короткий рапорт Робера — в скором времени придется окровавить клинки — и Великий благосклонно кивнул. Один точно уже окровавили, перевязывать руку пришлось.

Военачальники и старшие офицеры отдали Шарлю воинское приветствие. Великий добросовестно придал себе властный вид — по возможности с оттенком надменности — и взметнул в ответ свой детский клинок, почему же взрослые улыбаются? Пусть украдкой, уголками губ, что он совсем маленький?

— В этой битве командует магистр «Серебряных Копий», — заученно объявил мальчик. — Я ещё неопытен в военных делах.

— Благодарю, Великий. — Робер вскинул боевой меч. — Со временем и вы подрастёте.

— Как и все дети?

— Если бы вы только крокодилов гоняли… — понизил голос Робер.

— Это как? — улыбнулся Шарль.

— В Валансе, Великий, в Валансе. Крокодилов туда доставят, не сомневайтесь.

— Я сначала у Богини спрошу.

— Когда?

— Не хитри, Робер, это от Богини зависит.

— Вам бы в дипломаты пойти, — проворчал гигант.

— Это как? — повторил мальчишка. — Кто сейчас ухитрился проспорить?

— Кажется я, Великий, — понимающе усмехнулся Робер.

— И за чем задержка? Проиграл — плати, сам же меня учил!

Вместо серебряного су Робер выложил целый ливр.

— На счастье, Великий. Сохраните монету.

Шарль серьёзно кивнул.

Военачальников при Робере немного, почти все в войсках, в основном штабные и адъютанты. Выделяется разве что Виктор, магистр «Полосатых Кошек», проще говоря, командующий прославленной гвардейской фаланги… доучить бы всех новобранцев! И, конечно, массивный, неуклюжий Эрве — не в бою понятно — что командует тяжелой конницей. Не гвардейской, но всё же…

Гвардейская фаланга разворачивалась в боевую линию. Без излишней поспешности, когорта за когортой, благо противника рядом не наблюдается. Когорты мало-помалу смыкаются в неправдоподобно чёткий строй, вот она — гвардейская выучка! Левый фланг — левая лапа гвардейской фаланги — примыкает вплотную к холмам. Поросшими зарослями бамбучка, там и медведь, пожалуй, не проберётся, не то что корсиканские арбалетчики.

А вот и проклятые корсиканцы, легки на помине. Застрельщики, легкая пехота, да и тех не особо много.

— У вас зубы постукивают — доверительно зашептал Мигель.

— Что?

— Хлебните из моей фляги.

— Не-а…. — Шарль покачал головой.

— Слабенькое, для вас специально припас.

— Честно-честно?

— Чтоб мне лопнуть! — улыбнулся Мигель.

— Может всё же не надо? — с надеждой спросил ребёнок.

— Мне Роберу сказать?

— Роберу не до меня — без особой уверенности огрызнулся мальчик.

Шарль принял флягу — чего доброго опозоришься с этим слабым вином и с мученическим видом отхлебнул глоток.

Храни Создательница… то есть Единственная! Великий приподнялся на стременах.

Из предутренней дымки — что стелилась над самой землёй — показались густые ряды корсиканской фаланги.

— Что-то их слишком много… — нерешительно начал мальчик.

— Вот именно. Похоже корсиканцы получили подкрепление по реке. — Робер хищно оскалился. — Я возьму отряд Энрике. Как начнётся, поиграю с левым флангом. Корсиканским, понятно, пусть пираты немного понервничают. — Магистр «Серебряных Копий» взлетел в седло.

— Но…

— Великий, останетесь за меня, — понимающе улыбнулся гигант. — Виктор будет помогать вам советами. Спешиться, спешиться не забудьте!

Робер дал шпоры коню.

— А-а, тогда… — Шарль вздохнул с облегчением. — Только попробуй не посоветовать, — обратился мальчик к Виктору.

— Не беспокойтесь, Великий.

— Сойдите с коня, не играйте в мишень, дальнобойные арбалеты у корсиканцев имеются.

— Все вы взрослые… — Шарль оставил Помпея.

— Не беспокойтесь, Великий, за мной дело не станет, — успокаивающе повторил Виктор.

— А я тебе посодействую, — мстительно парировал мальчик.

В дальнейшем, стоило показаться гонцу или адъютанту, Шарль немедленно указывал на Виктора, пускай взрослые отдуваются!

— Только не мешайтесь, Великий, — тихо сказал Мигель.

— Я пока что в своём уме! Так они меня и послушают, — вслух подумал мальчишка, — война ведь самая настоящая… и врагов многовато. А мы победим?

— Как получится у Робера.

— Что-о, не мог немного приврать? — мальчишка ухватился за руку Мигеля.

— Слушайтесь Хуана, если вдруг со мной что случится, — не ко времени напомнил сотник.

Что?! — встрепенулся было ребёнок. — А… ага… Не-е, не надо, Мигель. Обещаешь?

Взревели сигнальные флейты и «Полосатые Кошки» двинулись навстречу корсиканской фаланге. Неспешно, пока что еще неспешно, под мерный рокот больших боевых барабанов, куда до них корсиканским раковинам! Молча и не подбадривая себя криками, как принято у пиратов.

— Ну-ка, ну-ка… — пробормотал Мигель.

Кое-кто из пиратов сбился с шага, в линии корсиканских щитов появились небольшие разрывы, но солёные окрики капитанов — детям лучше не слушать, Шарль густо покраснел — и зычный рёв морских раковин вскоре восстановил порядок.

— Они всерьёз на новобранцев рассчитывали, — коротко пояснил Мигель.

— Но у нас… — мальчик осёкся.

— Ветеранов тоже хватает.

Большие гвардейские барабаны резко убыстрили ритм и внезапно умолкли. «Полосатые Кошки» перешли на волчий шаг, в самый раз перед решающей схваткой. Барабаны вновь рокотнули, грозно запели гвардейские флейты и буквально за десяток шагов от копейных наконечников корсиканцев, гвардейцы разом ринулись на врага. По-прежнему без единого возгласа, вот что самое страшное… храни их Создательница! Богиня, если по правильному… мальчишку пробрало холодом.

— Хлебните ещё немного.

— Что?

— Силком волью, — весомо предупредил Мигель и подал флягу Великому.

Шарль не чувствуя вкуса глотнул и уставился на какой-то полупрозрачный камешек, не разреветься бы прямо сейчас!

— Боитесь?

— За них!

Мигель неопределённо хмыкнул.

— Богиня меня не простит.

— Вам бы в жрецы пойти.

— А я и есть жрец! — коротко парировал мальчик.

— Скорее мальчишка, — вздохнул сотник.

— Герцог так не считает. Да смотрю я, Мигель, смотрю!

Сражение уже кипело вовсю. «Полосатые Кошки» сноровисто работали мечами, не забывая понятно и о сариссах — у кого ещё уцелели, но проклятых пиратов больше, намного больше, да и в трусости корсиканцев не заподозришь.

— Мигель, корсиканцы по-настоящему дрогнули! Что не видишь как затоптались? — Шарль расплылся в улыбке.

— Заколебались, Великий, — поправил сотник, — трудно не приметить. Даже пятиться понемногу начали, но строй держат крепко. Робер всерьёз ударил по флангу. При везении прошёлся и по тылам, он пока что играет на нервах.

— Где, где?!

— Не верещите, Великий, люди кругом. Во-о-он за тем холмом, жаль отсюда и не увидишь. Почему Робер… ну да, они ещё не втянулись.

— Кто?

— Корсиканцы, понятно, вот когда сцепятся намертво. Отпустите руку Великий, а то с холма уведу, — пригрозил Мигель.

— Или снова хлебнуть заставишь.

— Сами же предложили.

— Вре-едный какой… — Шарль обижено засопел и примолк.

По счастью надолго, спасибо Единственной. Сотник вздохнул с облегчением.

— Знаешь, я с холма не уйду, как бы всё не сложилось, — вдруг решительно заявил мальчик.

— Вы о чём?

— Я Богине пообещал. Всё лучше, чем вконец опозориться.

— А она? — тревожно спросил Мигель.

— Не ответила почему-то. Ничегошеньки. У Робера что-то не складывается, не пойму я… не чувствую… сколько людей погибает!

Мигель сдавленно выругался и прошагал к Виктору. Великий обычно не ошибается.

Вскоре к юному Колдуну подскакал Андре, один из адъютантов Робера. На взмыленном коне, доспехи изрядно побиты — значит прямо из боя — на щеке сочится кровью свежая отметина.

— Мы их крепко пощипали — горячечно забормотал Андре, — и отряд отступил в порядке.

— А подробнее?! — вмешался Вектор.

— Что?

— Возьми себя в руки, Андре, Великому-то простительно…

— Робер тяжело ранен, сразу два бронебойных бельта, — в голосе Андре звучало отчаяние. — Я же прямо из лазарета, врачи ни за что не ручаются.

Принесённая адъютантом весть, как обухом поразила свиту Шарля. На лицах гвардейцев появилась растерянность.

Шарль понял — весть о ранении Робера со скоростью лесного пожара обежит войска. Робер из рода Этьен никогда не знал поражений. Со времени битвы при Шамбери, — когда атака «Серебряных Копий» во главе с Робером, решила исход почти проигранного сражения — само присутствие гиганта на сером коне считалось залогом победы.

Робер выбыл из строя и войска могли дрогнуть. Шарль ясно прочёл это в полубезумном взоре Андре.

Надо выполнять план Робера! Шарль прикусил губу. Ну да, конечно. А как иначе?! Он же вроде главнокомандующий и вдобавок великий магистр. При удаче, пожалуй, послушают… ага, ага, размечтался!

Мальчик живо шагнул вперёд и изо всех сил ударил Андре в живот. Рука Шарля онемела, на костяшках пальцев появилась кровь. Удар кулаком пришёлся о кольца кольчуги, но результат был достигнут — Андре пришёл в себя.

— Скачи к Морису в обход, через лес. Подтвердишь приказ Робера — резерву ударить в тыл пиратов, — раздельно выговаривая слова, произнёс Шарль.

Окружавшие Шарля командиры, смотрели на мальчика с таким изумлением, словно бывший послушник исчез, и на его месте появилась живая, прямо из леса, полосатая кошка. В глазах Андре засветилась надежда.

— Повтори! — потребовал Шарль.

— Приказ Робера… в силе. Отряду Мориса — ударить в тыл пиратов.

— Верно.

Позабыв отсалютовать мечом Великому Колдуну, адъютант Робера птицей взлетел в седло. Андре с места пустил коня в галоп.

— Для верности подтвердите приказ ракетами, — для начала приказал Шарль.

Великий тронул руку Мигеля — выручай же пока не поздно, ты присягу, между прочим, давал! — и одарил магистра гвардейской фаланги на редкость выразительным взглядом. Виктор вроде заколебался, у них, взрослых поймёшь… Командир «Священной Сотни» опустил руку на меч и жестко усмехнулся, да нет, скорее оскалился, впору волков пугать! Даже Робера и то проймёт.

После подтверждающего кивка Виктора — вреда-то по любому не будет — гвардейцы-техники завозились у пускового станка и две красные ракеты взлетели в воздух.

— Люсьен, лучников на уступ перед вершиной холма, — распорядился мальчишка. Голос, кажется, не дрожит и то ладно. Разве что зубы малость постукивают, не реветь же на глазах у гвардейцев! — Там от них будет какой-то толк. Цель — правый фланг.

Большинство командиров присутствовали на Совете перед сражением. Они поняли намерение Шарля, и приказы Великого Колдуна выполнялись беспрекословно.

«Хвала Богине, у меня цепкая память. Как хорошо, что Робер мне всё подробно разъяснил», — вторым планом подумал Шарль, отдавая новые приказы.

Запели тетивы луков, но в воздухе, разорванном на куски шумом битвы, их смертное пение слышали только лучники. Со склона холма, поверх голов гвардейцев, полетели оперённые молнии. Ведомые ненавистью лучников, стрелы хищно искали и находили цели. Вечное железо наконечников стрел встречалось с доспехами пиратов, и кольчуги корсиканцев не выдерживали подобной встречи.

Две сотни лучников стреляли методично и точно, словно на учениях. В попытке сломать строй пиратов бесшумная смерть искала добычу лишь на правом фланге.

Адмирал пиратов вовремя оценил опасность. Бездействовавшие, позади фаланги пиратов, арбалетчики теперь показали клыки. Над высокими щитами лучников послышалось змеиное шипение тяжёлых арбалетных стрел. Арбалетные стрелы то и дело вонзались в узкие промежутки между щитами. Лучникам приходилось отвечать, и бой всё больше сводился к перестрелке с арбалетчиками.

«Дай им насладиться предвкушением своей победы», — зазвучал в мозгу Шарля низкий голос Робера. — «Пусть упьются отравленным вином ложных надежд, пусть поверят, что победа близка — стоит протянуть руку. Тогда — бей! Но помни, малыш: промедлишь лишнюю минуту — проиграешь сражение».

Угрожающе изогнутый, вытянутый в нитку, левый фланг строя гвардейцев был наполовину истреблён. Пираты почувствовали слабость противника и усилили натиск. Левая лапа гвардейской фаланги неистово огрызалась. Широкие лезвия когтей-сарисс находили щели в доспехах, жалили корсиканцев и проваливались обратно в стену щитов. Тяжёлые, разрубавшие волос, мечи знаменитой гвардейской заточки, крушили щиты и латы и, время от времени, заставляли пятиться королей моря. Резня обходилась пиратам дорого. «Полосатые Кошки» меняли одного на двух, но строй гвардейской пехоты таял на глазах. Конец приближался. Пока пустые места в передних рядах немедленно заполнялись гвардейцами из задних шеренг. Пока…

Эрве с нарастающим беспокойством смотрел то на редеющий строй пешей гвардии, то на превратившееся в камень лицо мальчика. Легендарная стойкость «Полосатых Кошек» тоже имела предел. Гвардию сильно разбавили новобранцами. По мнению опытного военачальника, приказ об атаке необходимо было отдать сейчас же, немедленно, сию минуту! Эрве несколько раз порывался дать дельный совет юному Колдуну, но при взгляде на напрягшуюся до предела фигурку мальчика слова застревали у него в горле.

Похоже, Шарль из рода Маршан знает, что делает. «Полководец всегда прав, даже если он неправ», — частенько говаривал Робер. Пререкания в разгар битвы — мальчишка и без того едва держится, вон, как губы покусывает — могли привести к гибели армии.

Потому, обступившие Шарля, командиры молчали, ожидая приказа своего главнокомандующего. Они мысленно молили Богиню об одном — только бы заветный приказ не прозвучал слишком поздно.

Шарль опустил бинокль и досадливо вытер пот со лба. Непослушная прядь так и лезет в глаза, а-а, сейчас не до мелочей… что он совсем маленький?

— Четыре красные ракеты! Сигнал Морису! — кинул он через плечо и вновь приник к биноклю.

Четыре красные розы распустились в кристально чистом небе. Гвардейцы-техники лихорадочно завозились у пускового станка. Минута ожидания и ракеты взмыли в небо ещё раз. И ещё!

Впрочем, третий залп ракет оказался лишним. Бутоны роз распустились в тот момент, когда из леса вырвался отряд Мориса. Шесть отборных сотен «Серебряных Копий» понеслись в тыл фаланге корсиканцев.

Прямоугольное синее пятно у реки, неподалёку от места, где раскинул свой шатёр новоявленный сенешаль Прованса, — небезызвестный барон Дюранс — вдруг сдвинулось с места. Барон Дюранс осознал, нависшую над пехотой смертельную угрозу. В отчаянной попытке спасти положение великий сенешаль Прованса бросил наперерез «Серебряным Копьям» отборную панцирную конницу — весь свой резерв. Синие плащи кавалеристов герцога приближались к атакующим сотням Мориса. Сквозь стекло бинокля Шарль различил герб барона на треугольных щитах. Леопард вцепился в горло медведю на фоне замка. Знамя барона, трепещущее на ветру от бешеной скачки, виднелось во главе конного строя. А где знамя — там и барон. Получалось, что Дюранс сам вёл в атаку своих воинов. К собственному удивлению Шарль невольно ощутил нечто вроде уважения по отношению к смертельному врагу. Негодяй и зверь, каких мало — кто недавно приказал истребить целый род? — но всё же, всё же….Сейчас коннице сенешаля предстояло столкнуться с клином. Кем, кем, а трусом Дюранс не был.

Звук рога подал команду. «Серебряные Копья» описали в развороте широкий полукруг и, по-прежнему сохраняя чёткий строй, ринулись навстречу панцирной коннице. Кольчужники барона в ответ пришпорили коней, и два клубка людей и лошадей слились в один.

Мир вокруг мальчика замер. Медленно-медленно, словно нехотя, вздымались мечи. Всадники едва тащились по окроплённому кровью полю. Мучительно медленно билось сердце. Вечность проходила от одного удара до другого. Шарль мотнул головой. Наваждение кончилось.

Великий рывком опустил бинокль. Сейчас, только сейчас. Ни мгновением раньше, ни мгновением позже.

— Время! — хрипло выдавил мальчик. — Резерв в бой! Когортам Николя атаковать правый фланг. Ракеты!

В воздухе выросли и расцвели невиданные зелёные цветы.

Шарль бессильно привалился спиной к ближайшему дереву. Ребёнок безуспешно боролся с паникой. Без особого успеха, если по-честному. Отданное им приказание было последним, которое Шарль запомнил. И Мигель что-то примолк, мог бы, и сказать пару слов. Тёплых, ласковых, — он это умеет, даже на крокодилов, верно, подействует — или вразумить Великого подзатыльником. Не просить же у Виктора подсказок, хотя, похоже, придётся, стыд-то какой…

Хотя… «Резерв брошен в бой — командиру нечего делать», — припомнил Шарль слова Робера. Оставалось уповать на то, что это присловье недалеко от истины.

Три когорты, — почти тысяча пеших гвардейцев — двинулись к истекающей кровью левой лапе. Ощетинившаяся копьями черепаха, неторопливо подползала к отмеченной смертью линии противоборства. Гвардейцы сохраняли строй. За сотню шагов до изогнутой черты левой лапы запели сигнальные рожки. Копья пяти передних шеренг ожидающе опустились и гвардейцы перешли на бег. Сигнальным рожкам резервных когорт весело ответили рожки рубившихся с пиратами сотен. Большинство гвардейцев левого крыла метнулись назад, изображая панику.

Победа! Латники корсиканцев ликующе взревели и бросились вслед за бегущими, ломая этим собственный строй. Но вместо азартного преследования беглецов их ждала встреча с копейной стеной свежих когорт.

Судьба благословила замысел Робера. В короткой и яростной схватке — сколько ветеранов ушло к Единственной! — «Полосатые Кошки» прорвали железный строй доселе непобедимой фаланги. Гвардейцы прошли по трупам, не желавших показывать спины пиратов.

Тем временем «Серебряные Копья» ещё раз подтвердили свою грозную репутацию. Разбитая наголову конница герцога позорно бежала. Последний резерв объединённой армии превратился в дым. Подобно соколам, стремящимся к добыче, шесть сотен Мориса полетели в тыл корсиканской фаланги. Поставленный Робером капкан захлопнулся.

Шум боя прорезал рёв морских раковин. Правый фланг и центр корсиканского воинства попытались перестроиться в огромное каре, чтобы выйти из боя с наименьшими потерями. Однако, в этот отмеченный дыханием смерти день отменная выучка корсиканцев не спасла их от холодной боевой ярости сплочённых гвардейских когорт, спасибо за всё Единственной! И Роберу, как же теперь без него…

Попытка перестроиться превратила строй в желе — на плечах пиратов висела пешая гвардия. Страшный удар «Серебряных Копий» расколол и перемешал остатки строя корсиканцев. Пираты дрались со своим обычным упорством, предпочитая смерть плену, но строй гвардейцев сражался с толпой и пираты гибли сотнями. Короткие мечи «Полосатых Кошек» и длинные кавалерийские мечи «Серебряных Копий» собрали обильную дань.

Прикрывавшие фланги строя корсиканцев, отряды конницы герцога поспешили бросить союзников на произвол судьбы. Загоняя коней, доблестные воины герцога улепётывали во весь опор, лишь бы подальше от поля битвы.

Победа! Полная победа! — Слёзы радости подступили к глазам Шарля. Больше всего бывший послушник боялся, что слёзы прорвутся наружу. Великий торопливо сглотнул.

— Трусы! — вырвалось у ребёнка. — А ещё кольчужники называются. Так толком в бой и не вступили!

— Правильно делают, — подал голос Эрве.

— Что-о?!

— Спасают отборную конницу, — пояснил комтур. — Не в обычае провансальцев особо беспокоиться о союзниках, тем более о таких… Обратите внимание, Великий, кольчужники сохраняют строй и готовы огрызнуться при случае.

— Ты думаешь…

— Конницу так просто не восстановишь, помню, вам Робер растолковывал.

— А… ага… Всё равно я сейчас сражение выиграл, — спохватился мальчик. — Правда, Эрве? Ну, скажи, чего тянешь?

— Я не спорю, Великий.

— Только попробуй! Не мешайся, дай поглядеть… — Шарль приник к биноклю.

— Всё, тронулись и последние. Уже и строя не держат, Ловушкой здесь и не пахнет. Посылать конных лучников в погоню, Великий? — почтительно спросил Эрве.

В горле снова образовался комок, чего доброго разревёшься на радостях. Не желая выдавать себя голосом, Шарль послушно кивнул.

— Повинуюсь! — комтур тяжёлой конницы живо сбежал с холма. — Все на коней! До Роны спешиваться не будем! — закричал Эрве в отдалении.

Шарль снова поднял бинокль, жадно озирая картину победы, своей победы. Ну да, своей собственной, что бы там не думали взрослые. Он отрегулировал бинокль и вгляделся. Бинокль вывернулся из ставших влажными пальцев и повис на ремне. Мальчика передёрнуло. Не-е-ет, на т а к о е лучше не смотреть, спаси Создательница!

Жан отомщён, Мальто отомщён. Долги уплачены, хвала Единственной, не забыть бы вознести благодарственную молитву! И с утра неплохо бы помолиться, а то он бывает и забывает! И Жану напомнить, если он конечно прибудет. Робер… Шарль часто заморгал. Только бы он выжил!

Лёгкая конница ушла в погоню, и пройдут часы, прежде чем поступит первое донесение.

Великий Колдун огляделся. Его приказы явно никому не требовались. Всё совершалось как-то само собой. Опытные командиры знали своё дело и делали его хорошо. И всё-таки, выжил ли Робер? Что толку без конца терзаться сомнениями, впору уповать на волю Единственной!

— Люсьен, останешься за меня. Понадоблюсь — ищите в лазарете, — бросил Шарль заместителю Робера.

На негнущихся ногах, мальчик отправился в лазарет, навестить Робера. Шарль твёрдо знал одно — сегодня он ужинать не сможет.

* * *

Вечер победного дня догорал. На тёмно-синем бархате неба показались прихотливые узоры первых звёзд, из которых мало-помалу складывался привычный рисунок созвездий. Той же большой Медведицы и Южного Креста… ой, а это в другом полушарии! Зря он толком не учил космографию…

Мальчик сидел в седле, слегка щурясь в сторону тускнеющих огней заката. Свита и гвардейцы-телохранители молчали. Никто не смел прерывать раздумья Великого Колдуна.

К застывшей на вершине холма группе всадников подскакал Андре и весело отсалютовал Шарлю мечом.

— Эрве захватил два корабля пиратов. Остальные отчалили почти без экипажа, бросив своих братьев по мечу.

— Неплохо. Совсем неплохо, — важно обронил мальчик.

— Пленные приближённые барона сразу открыли Эрве душу. Калить железо не пришлось. Да и то сказать, лучшие погибли в бою, как и подобает рыцарям, будь они девять раз провансальцами. Дня четыре назад барон приказал благородному маркизу Манже идти на соединение с объединённой армией. Маркиз торопился на удивление медленно и предусмотрительно заблудился в собственных лесах. Но случись битва на сутки позже, воины маркиза Манже сражались бы бок-о-бок с пиратами.

— Вот как! — глаза Шарля сверкнули.

Андре с опаской взглянул на Великого Колдуна и торопливо продолжил:

— Сенешаль разбит, пираты разбиты. Ныне, благородный маркиз Манже и вожди подвластных ему племён пылают праведным гневом. Все они едины в стремлении помочь нам разделаться с грабителями-корсиканцами и узурпатором-герцогом.

— Ну, до этого ещё далеко, — не удержался Хуан.

— Завтра отряды маркиза Манже помогут нам отлавливать мелкие отряды пиратов. Охотники-южане знают все тропки в здешних лесах. Если хранитель Святыни пожелает, то вожди всех племён, подвластных Манже, присягнут на верность Богине и Колдуну уже сегодня ночью. Племена не из крупных, но всё же…

— Людей следует принимать такими, какие они есть, — повёл плечом Шарль. — Так говорил Великий Колдун Жером.

— Великий, командиры собрались в брошенном шатре герцога. Моими устами они вопрошают — почтите ли вы их пир своим присутствием?

«Другими словами, смогут ли они попировать вволю», — мысленно усмехнулся ребёнок. — Если я не приду, гвардейцам придётся разойтись после первых чаш. Что ж, битва выиграна, Робер жив…

— Да. Пригласите вождей здешних племён, недавних подданных герцога. Пусть присутствуют на праздновании нашей победы.

— Вашей победы, Великий, — адъютант поклонился в седле.

— Не подлизывайся! — сорвалось с языка мальчика. — Вот скажу Роберу… Или нет, скорее Виктору, — нашел выход Великий. — Ой! — Шарль отчаянно покраснел.

Юный Колдун оглянулся, куда девался Луи? Ах да, он сам же его отослал, нашел время…

Шарль чуть сжал бока своего коня и подъехал вплотную к Андре.

— Нагнись! — тихо сказал мальчик.

Адъютант нагнул голову и Великий зашептал прямо в ухо Андре:

— Скачи в обоз. Скажешь моему слуге, чтобы он принёс в шатёр герцога кувшин с вишнёвым соком. На пиру я буду пить только из кувшина. Держи рот на замке и поторопись.

Губы Андре дрогнули, но офицер сумел сдержать улыбку.

— Повинуюсь, Великий!

Цокот копыт коня Андре замер в отдалении.

Шарль дёрнул поводья, и Помпей шагом двинулся к реке. Конь то и дело фыркал и упрямился. Покрывало ранних сумерек милосердно скрывало ужасную картину победы.

«Опять придётся скучать на пиру. Как бы я хотел сейчас поспать!»

Пользуясь темнотой, мальчик сладко зевнул.

Слева, на голову лошади сзади, закрывая своей массивной фигурой созвездие Большой Медведицы, на сером в яблоках коне ехал Хуан. Шарлю не было нужды поворачивать голову, чтобы узнать прикрывают ли его справа. Мальчик зябко поёжился, не словить бы случайный бельт… Впрочем, на то он и военный, ведь Богиня не жалует боязливых.

Военный? Ага, ага, размечтался. Не сказать бы что-то похожее при Мигеле, живо вразумит Великого, а потом попросит прощения. М-да… Переписывать всё одно придётся или что там Мигель придумает.

Он потом всё равно отомстит. Лет в пятнадцать, не раньше, все его воспитывать норовят. Шарль закусил губу, помечтать одно удовольствие. И Жану достанется, если вернётся, ему-то там хорошо. А другие в это время сражаются… Великий Колдун, например. Даже из арбалета ни разу не выстрелил, во всём взрослые виноваты! Помолиться бы за слугу, чтоб Богиня услышала, друг есть друг. И за вредную Даниэль, за девицу в первую очередь. Или всё же девчонку, скорее пока ребёнка шкодливого, храни её Создательница. И Митра, раз она его почитает. Заказать бы кому портрет этой вредины… на картине она хотя бы помалкивает. Ну, наверное, хотя кто её знает, ведь волшебница как-никак. Девчонки они такие… такие… Шарль приосанился. Иногда даже хорошие. Надо же влюбилась как… как…. не с собой же сравнивать. И добро бы только она.

— Жерар, ещё пятёрку вперёд, — раздалась команда Хуана. — Что-то мне не нравится во-о-он то шевеление.

— Всего лишь клятые вороны. И лисица в кустах, — хрипло отозвался Жерар.

— А ты проверь! Не тревожьтесь, Великий, — поспешил добавить начальник ближней охраны.

— После этой битвы?! — огрызнулся ребёнок. — Мне зевать больше хочется, — неожиданно признался Великий. — Кофе под рукой нет?

— Ничего, скоро поспите.

— Только не на пиру. Кофе дай, только покрепче, — попросил мальчик.

— Пристрастились? — вздохнул гвардеец.

— Ага. Кто меня приучил?

— Вроде я многогрешный, — понимающе улыбнулся Хуан.

— В термосе или как? — перешел к делу Великий.

— В седле удержитесь? Я пока могу…

— Лучше за врагами следи, раз мне кофе жалеешь!

— Роже велел разбавлять, — признался Хуан.

— Насколько? — заинтересовался Великий.

— Чтобы воду подкрасить, — офицер немного помедлил. — Вкус всё же чувствуется, я попробовал.

— Спасибо, не надо. Я вообще-то кофе просил, а не сладкой водички!

— Вам заснуть время, Великий, после всей этой крови. Как по мне, уж лучше вина, — предложил Хуан. — У меня слабенькое, для вас припас.

— Довольно с меня этой гадости! — буркнул ребёнок. — Вот услышит Роже… Я для вас сражение выиграл, а Хуан мне кофе жалеет! А пирожные у тебя есть?

— Опустите забрало Великий, — в голосе офицера зазвучал металл.

Поле недавнего сражения могло таить любые неожиданности. Телохранители Колдуна оставались настороже.

«Без меня пир не начнётся. Лучше поспешить. Гвардейцы это заслужили».

Шарль сжал коленями бока коня, и Помпей перешёл на рысь.

На небесном своде приветливо замерцали новые звёзды. Жёлтый полумесяц светил Шарлю в спину. Сквозь легчайшую пелену облаков Богиня-Луна задумчиво провожала взглядом юного Великого Колдуна.

* * *

— Вы бы может, поднялись, Великий? — раздался голос Луи.

— Не-а… — Шарль зарылся в подушку.

— Время идёт к обеду.

— Приятного аппетита.

— Вам сюда принести?

— Отстань! — Великий схватился за голову. — Что, не видишь, человек заболел.

— Дайте-ка я — всунулся Жан.

Луи молча взъерошил волосы Жана и покинул опочивальню.

— Поднимайся Шарль, а то одеяло стяну, — пригрозил недавний ватажник.

— Мне не холодно, отвяжись, — буркнул в ответ мальчишка.

— Вам какао подать?

— Я умираю… кажется.

— Вы по правде, Великий? — тревожно спросил слуга. — Может врача позвать?

— Ой, лучше не надо, от Роже попадёт, здесь и думать нечего, — испуганно зачастил Шарль. — Я нотаций просто не вынесу. Представляешь, поставили на пиру бокал с настоящим вином. Взрослые называются… Луи строго-настрого приказал, чтоб не смел даже в руки брать, мол, достаточно с вас и сока.

— Ну и…

— Забылся и отхлебнул почти половину, Вино-то крепкое… Это всё Луи виноват, сока вовремя не поднёс, — поспешно прибавил мальчик. — Я ему так вредине и сказал. Он и спорить почему-то не стал, только притащил какой-то отвар и заставил выпить, но не очень-то помогло. Ты вернулся, Жан? — Шарль приподнялся на постели.

— Дошло, наконец.

— Расскажешь о Даниэль? — Великий спустил ноги с кровати. — Только подробнее, а то кое-кому придётся наводить блеск на доспехи.

— И не подумаю, — понимающе усмехнулся подросток. — Я письмо привёз, вернее целый пакет, предсказательница писала всю ночь. И поцеловала письмо напоследок.

— Где?!!! — Шарль рывком вскочил.

— Сейчас у Луи. Он отдаст, если вы нормально покушаете.

— Да меня от еды воротит! Позови врача поскорей, мне совсем плохо.

— Сядьте, Великий. Расслабьтесь, пожалуйста. — Жан почти силком усадил мальчика.

— Что же сразу не предложил?

— Неважно. — Начинающий волшебник прижал пальцы к вискам Шарля. — Думайте пока что о Даниэль, так оно вернее поможет.

— Я и так о ней думаю.

— Не пререкайтесь, Великий.

— Не усыпи меня ненароком, — Шарль протяжно зевнул.

— Вам ещё пообедать надо, — мягко напомнил Жан.

— Что я — маленький?

— Хуже, Великий, гораздо хуже.

— Почему ещё? — насупился мальчик.

— Переходный возраст.

— Лет в одиннадцать вроде начался или чуть пораньше, — вслух подумал Великий. — Что я виноватый?

— В пять не хотите? Я с Мари успел поболтать. — Подросток невольно поёжился. — Скора она на звонкие подзатыльники.

— Не зли меня, Жан.

— Я вообще-то вас отвлекаю. И весьма успешно. Голова уже не болит?

Мальчишка согласно кивнул.

— Дело сделано, одевайтесь, Великий. — Жан с поклоном подал Шарлю рубашку.

— Я сначала умоюсь.

— А зачем?

— Тебе назло. И зубы почищу, вот какой я хороший, — объявил Великий Колдун. — Не забудь Луи передать. Что я зря умываться должен?

— Не забуду, Великий. — Подросток сочувственно покивал. — И Мигелю скажу. Только вы умывайтесь по-честному.

— Что я, не хранитель Святыни?

— В том-то и беда, — в глазах Жана заблестели искры смеха. — Для взрослых в первую очередь. Виски ещё маленько сжимает?

— Са-амую чуточку.

— В скором времени само рассосётся, — заверил друга волшебник. — После основательного обеда, Великий.

— Манной кашки не приготовили?

— Приготовим, если вы пожелаете. Мне Луи сказать? — Жан шагнул к двери.

— С тебя станется… — Шарль показал язык. — И не вздумай мне помогать, сам оденусь.

— С Даниэль бывало попроще.

— Так она всего лишь ребёнок. Да не улыбайся ты, Жан, эта штука прилипчивая… ой, не могу… — Шарль повалился на подвернувшееся кресло и дал волю смеху.

— Отсмеялись, Великий?

— На себя посмотри, — всё ещё улыбаясь, промолвил Шарль, — то-оже мне старший, одно название.

— Не дразнитесь, Великий.

— Я же соскучился. Мигелю не разболтай, я тебя знаю.

— О чём? — невинно осведомился Жан.

— О моей… болезни, — мальчик опустил взгляд.

— Так и быть, Мигелю ни полсловечка. Значит гвардейцам рассказать можно?

— Жан! — Шарль запустил в подростка подушкой, тот ловко её поймал и отправил обратно.

— Растеряли сноровку, Великий. Прямо в голову угодила.

— Это я нарочно подставился! — твёрдо заявил мальчик.

— Так я вам и поверил…

— Мог бы, и согласиться… — буркнул юный Колдун.

— Ваша воля, Великий.

— Что, не мог яснее сказать? Может, поиграем ещё? — предложил Шарль. Мальчик ухватил поудобней подушку.

— Давайте я вас одену. — Жан опасливо оглянулся на дверь. — Как придёт Луи, нам обоим достанется.

— Что я, взрослый… — неуверенно начал ребёнок.

— Привыкайте, Великий, — слуга подал Шарлю воинский пояс.

— А куда денешься, тебе бы только наябедничать. Не щекочись, ты Жан!

— Это вам за подушку, — фыркнул подросток.

— Я тебе отплачу.

— Не сомневаюсь, Великий. Сразу после обеда.

* * *

— Доедайте, Великий. — Луи подвинул блюдце с капустой поближе к Шарлю.

— Что я крокозавр, что ли какой?! — возмутился Шарль. — И суп выхлебал без остатка, и с блинчиками почти управился. За что ты меня мучаешь?

— Кто такие крокозавры? — поинтересовался Луи.

— Не знаю. Просто слово красивое. Жан, где-то вычитал. Я… Роже пожалуюсь.

— Он ведь по-честному не притворяется, — подал голос подросток.

— Ладно, играйте в своё удовольствие, — смилостивился Луи.

— А письмо?!! — повысил голос мальчишка.

— Сперва руки помойте после блинчиков с мёдом, — велел старший слуга.

— Ага.

— С мылом, с мылом, Великий, — уточнил Луи.

— Впору снова в Валанс проситься, — сообщил Шарль умывальнику. — Где вы мыло опять задевали?

— Вот. — Жан вложил в руку мальчика кусок душистого зелёного мыла. — И полотенце с изумрудным дракончиком, как вам нравится.

— Насели, двое на одного.

— А иначе вы упираетесь.

Ещё как! — гордо подтвердил мальчик. — А без мыла точно нельзя?

Вопрос так и повис в воздухе. Жан переглянулся с Луи, но тот лишь покачал головой. Шарль вновь смыл мыльную пену и предъявил руки Луи.

— Вы бы насухо вытерли.

— Са-авсем озверели. Что опять смеётесь, вы оба?

Шарль по новой воспользовался полотенцем и получил в награду квадратный пакет, раз в шесть или восемь потолще обычного письма.

— Ну, теперь… — мальчик замялся. — Жан, а где она письмо целовала?

Недавний ватажник почесал в затылке:.

Здесь… кажется, рядом с печатью.

Значит, толком не помнишь? А ещё друг…

— Шарль, давай поиграем в волшебников, — заторопился подросток.

— …

— Мы же ритуал вместе готовили, а сегодня последний день.

— Вечером, раньше не выйдет.

— Будет поздно, Великий. Сами настаивали и меня уговаривали. Помните, как до слёз доводили?

— Нет, не помню. — Шарль уставился на свои руки.

— Разве? — протянул Жан.

— А тебя иначе не уломаешь. Не мешайся, Луи. А письмо?

— Лучше оставьте пока на сладкое, девушка плохого вам не напишет.

— Кто, кто? — заинтересовался мальчик.

— Заразился от Даниэль. Ну пойдёмте, Великий. — Жан потянул приятеля за рукав.

— Ты Великого не угробь! — Луи ухватил подростка за ухо.

— Что я, совсем, что ли дурной, это практикум для малолеток, — обиженно огрызнулся Жан. — Вы попробуйте, утонуть в луже… извините, Великий.

— Ну смотри у меня.

Шарль тем временем засунул драгоценный пакет под рубашку.

— Пусть письмо здесь пока полежит, — предложил Луи.

Мальчик одарил слугу предельно выразительным взглядом, и с достоинством покинул гостиную.

* * *

Дети подъехали к опушке леса. Телохранители — по настоятельному приказу Великого — держались в почтительном отдалении.

— Здесь? — Жан спешился и повел коня в поводу.

— Пожалуй, немного подальше, — Шарль опасливо оглянулся на селение. — Что не видишь, не глазеют только совсем уж ленивые. Мальчишки — эти везде пролезут — юные пригожие девицы, ну с ними всё ясно, что женщинам-то понадобилось, они вроде замужние.

— Вас разглядывают, неужели не ясно? — улыбнулся Жан.

— Всё равно не понять… — Шарль старательно одёрнул камзол, — я для них ещё маленький.

— Даниэль так не считает.

— Ты ещё крокодилов припомни, от неё любой сбежит, или в петлю полезет… кроме меня понятно! — гордо закончил Шарль. — Даже не целовались ни разу. Я надеялся в следующие свидание, как по-твоему, она не обидится?

— Обидится.

— Что?! — Шарль закусил губу. — Ну-ка повтори, раз такой смелый!

— Если вы вдруг не решитесь, — уточнил Жан.

— Значит можно? — робко спросил мальчик. — Говори по честному и не вредничай, пока кое-кому не попало!

— Дерзайте, если смелости хватит. Вы же оба всерьёз побаиваетесь, — задумчиво промолвил подросток. — Впору вам позавидовать, правда-правда, Великий.

— И она? — выдохнул Шарль.

— На себя посмотрите. Ой, зачем сразу по шее.

— Для вразумления. Тебе же вроде не десять, — снисходительно подытожил мальчик.

— Всё равно больно.

— Повторить?

— Я вам по-честному отомщу. Ещё до полуночи.

— Ага, ага, защекочешь до смерти, — отмахнулся Шарль.

— Не-е, в постель лягушку подкину. И не одну.

— Старо, Жан, это для Даниэль, — разочарованно промолвил мальчишка. — Я-то думал…

— Тогда удава подкину.

— Хоть на что-то похоже, — одобрил Шарль — Только выбери змею покрупнее, а то еще задавлю ненароком.

Мальчишек нагнал Мигель до сих пор маячивший шагах в двадцати.

— Вы куда направляетесь? — осведомился сотник.

— До ближайшей поляны, — Шарль приостановился. — Правда, Жан?

— Только лес случаем не пожгите, — хмуро предупредил сотник. — Было, было, Великий, тогда град по счастью ударил. Придётся охранять вас более плотно.

— Без того под две сотни! — не выдержал мальчик.

— Больше, много больше, Великий, лес ведь основательно прочесали. Добровольцы из «Полосатых Кошек», едва кинули клич и… Сам Виктор изумился. Чем вы их взяли?

— Я ведь врать ещё не умею, не то, что взрослые, — невинно разъяснил мальчик.

— В самом деле, Великий? — спокойно вопросил сотник. — Взгляд лучше не опускайте и кинжалом перестаньте играть, как-никак двенадцать исполнилось.

Шарль обиженно засопел.

— Жаль в Валанс вас уже не отправишь, гвардия не поймёт. И Виктор.

— Об Эрве не забудь, — тут же поддразнил мальчик.

— Только не зазнавайтесь, Великий.

— Знаешь, надо попробовать, — воодушевился Шарль. — Спасибо, Мигель!

— Как вас Жан ещё терпит?

— Подружились волей-неволей, да и выхода нет.

Мигель переглянулся с подростком. Жан в ответ усмехнулся и приложил палец к губам.

— Если снова начнёте чудить, отведу вас обратно в селение.

— За уши или за шиворот? — звонко отозвался мальчишка. — Армия не поймёт. Кто по-твоему сражение выиграл?

Мигель испустил вздох, выпороть бы сопливого полководца, чтобы малость привести в чувство, да Единственная не одобрит.

Шарль круто свернул с тропы и устремился к поляне поросшей крупнолистным кустарником.

— Здесь! — торжественно провозгласил Шарль.

— Мы не потеряемся? — вежливо осведомился Жан.

— Мне ещё письмо прочитать надо! — тут же надулся мальчик. — И Робера пора навестить.

— Он пока не очнулся, — подал голос Мигель.

— Хоть часок посижу, невелика разница. Да и ясени неподалёку, с ними как-то спокойнее.

— Ваша воля, Великий. — Жан сбросил камзол. Шарль последовал его примеру. — И кинжалы на всякий случай оставьте. Северное Дуновение железа не любит. Разве что серебро, но тогда мы с заклинанием не управимся.

Туго набитые кошельки детей принял Луи.

— Сапоги хоть можно оставить? — ехидно спросил Шарль.

— И рубашки, Великий. О метательных ножах не забудьте! — спохватился Жан.

Шарль извлёк из голенищ два ножа и отправил к ближайшему дереву.

— Красиво, — оценил Жан — Что-то у вас ножей маловато.

— Это всё!

— Ни за что не поверю. Поищете, Великий.

Основательно обшарив одежду, Шарль достал небольшой нож из верхнего кармана рубашки.

— Ты о главном, случаем не забыл?

— Храни… — Жан метнулся к камзолу и достал небольшую фигурку единорога, расписанную синим и золотым.

Жан-искусник бросил певуче-многосложную фразу — интересно, на каком языке? — и ясеневая фигурка засветилась изнутри. Почему-то нежно-розовым, Шарль наверно вспоминал о дракончике, когда выстругивал амулет. Единорог нерешительно поскрёб ладонь Жана — подросток поощрительно улыбнулся — и неспешно подплыл к Шарлю.

— Не увлекайтесь Великий, для начала только попробуйте. — Жан без всякой надобности одёрнул рубашку. — Вглубь лучше не лезть, с вашим-то опытом… Если что — я обрываю без промедления. Денька четыре помучаетесь, вам пойдёт только на пользу. От головной боли ещё никто не помер.

— Зверь. Что, вы все улыбаетесь?

— Как и все старшие, — подросток нервно сглотнул. — Не обижайтесь Великий.

— Он… ко мне ластится! — восторженно воскликнул мальчишка.

— Так погладьте единорога, он совсем маленький. Всего неделю, как вырезали.

— Как котёнок, честное слово… — Шарль провёл пальцем по деревянной гриве, и фигурка засветилась изумрудно-зелёным. — Смотрите, вы все смотрите! И главное ты, Мигель!

Единорог неожиданно забрался в рукав, и ладонь Шарля окрасилась золотисто-синим.

— Ой, щекотится! — уголки губ Шарля поползли вверх.

— Просто играет, — чуть улыбнулся подросток. — Вы же сами его вырезали.

— От меня набрался?

— Наверно не от Катрин, начинайте вы наконец! — не выдержал Жан-искусник.

— Он боится.

— Поговорите с единорогом, только не вслух, чего доброго лошади засмеют.

— Добро бы только они, — перебил волшебника Шарль.

— Малышей успокаивать приходилось?

— Спрашиваешь! И спать укладывать — вот что самое каверзное — по любому виноватым окажешься. Проще мешки таскать.

— Не отвлекайтесь, Великий.

В скором времени единорог выбрался из рукава, в задумчивости завис перед Шарлем и приник к ладошке мальчика.

— Он мне поверил! — Шарль обвёл взглядом присутствующих. — Ты видел, Мигель?

— Вы уж поскорее заканчивайте, сил нет смотреть, — сорвалось с языка сотника.

— Постараюсь, если… если…

— Если смелости хватит? — зашептал Жан. — Это после сражения? Не узнаю вас Великий.

— Вредный, как…

— С благородной Катрин мне никогда не сравниться, — честно сказал подросток, — у неё природный талант.

— Думаешь? А подробнее?

— Нашли время! Приступайте, Великий, — поторопил Жан, — только малыша не спугните.

— Не учи учёного. Ой… а-а-аййй… — вырвалось у ребёнка. Единорог окрасился ярко-жёлтым.

— Что ещё?

— Оно снова щекотится. И печёт почему-то, вся ладошка горит. Обрывай, п-пожалуйста, Жан, я опять что-то напутал! — в панике взмолился мальчишка.

Мигель прорычал что-то невнятное, в основном по адресу Жана. Благородный Этьен помянул грешницу Элизабет, и немедля воззвал к Единственной.

— На каком уровне вы работаете? — зачастил Жан. — Уже дошли до зелёного?

— На всех сразу, — признался Великий.

— …

— Малыш мне помогал… помогает. — Шарль с надеждой воззрился на подростка, Жан ведь настоящий волшебник, не то, что он сам…

— Да как вы?!..

— Что? Говори толком!

— О похожем я и не слыхивал, — подростка била мелкая дрожь, — до такого и Катрин не додумается!

— Обрывай, что ты тянешь?

Не выходит, Великий… спаси нас Создательница! — простонал Жан.

Тепловатая невидимая волна — как парное молоко, честное слово — ласково накрыла детей и погасила сознание.

* * *

— Проснись, Шарль, ну проснись, наконец. Что лежишь как бревно? — Жан почему-то всхлипнул. — Ты не умираешь, правда?

— А откуда я знаю? — сонно пробормотал мальчик. — Ты волшебник, тебе виднее.

Жан сдержанно хлюпнул носом и зашарил по карманам.

— И лекарство я почему-то выложил…

— Какое?

— Спирт нашатырный, мне Роже дал.

— Значит, мне повезло.

— Поднимайтесь, Великий, пока водой не облил, — пригрозил недавний ватажник.

Шарль с трудом разлепил глаза.

— Ты постарше, Жан, довольно реветь. Хватит с нас и одного… — мальчик осёкся.

— А вы сами… — улыбнулся подросток сквозь слёзы.

— Когда?! — Шарль наконец привстал.

— А платок я зачем таскал?

— Для вредной девчонки, вечно у Даниэль глаза на мокром месте. Перестань реветь наконец мне-то ещё простительно…

— Это вам только кажется — всхлипнул Жан.

— Да конечно, конечно, — Мальчишка согласно кивнул — Но платок всё равно возьми. Наш, что вечно с собой таскаешь.

— Наконец-то признались…

— Это тебе только кажется, — передразнил Шарль.

— Хвала Богине, ожили. — Жан вздохнул с облегчением. — А платок в камзоле остался.

Мальчик кое-как встал окончательно — не без помощи друга понятно — и привалился к ближайшему дереву. Будто мешки таскал, да нет, пожалуй похуже.

— А куда девался Мигель? — Великий завертел головой. — И гвардейцы…

— Вы спросите лучше, куда девалась дубрава, — хмыкнул в ответ слуга. — Сами видите, вокруг сплошные акации. И лиан побольше, чем у нас в Арелате. Наворотили вы дел Великий.

— Я?!!!

— На Катрин пожалуй не свалишь. И гвардейцы здесь не при чём. Поиграли с амулетом на свою голову.

— Вместе с тобой!

— Да конечно, я виноват, — Жан печально кивнул. — Так Мигелю и скажете… если нам удастся его разыскать.

— Я тебе не доносчик, — оскорбился мальчишка. — Как обычно, всё на себя возьму… то есть, почему разыскать?

— Заклинание перемещения, Великий. Ваша работа, не отпирайтесь. И притом исключительно сильное. — Жан судорожно сглотнул. — Знать бы куда нас собственно занесло. Возможно даже в Прованс… храни вас Создательница!

— Типун тебе на язык! Как по мне лучше в Африку, может, бегемотами полюбуюсь.

— Не похоже что-то на Африку. И на Индию, где слоны на каждом шагу. — Жан усмехнулся, но как-то потерянно.

Ага, ага, так под ногами и ползают, — живо поддакнул мальчик.

— И на зайцев охотятся стаями. Бедные зайчики… Вам бы только шутить.

— А чем плохо? — Шарль нагнулся, подобрал подходящий камешек и метнул в чересчур любопытного енота.

— Не балуйтесь! — привычно одёрнул подросток.

— Ты и сам ненамного старше. Кто подушками недавно швырялся?

— Словно месяц прошёл…

— Жаль, подушки под рукой нет, ты бы сразу тогда очнулся! — воинственно заявил Шарль.

— Ваша воля, Великий. Хотя… хотя… — невпопад отозвался волшебник. Он похоже думал о чём-то своём.

— Да не мешкай ты, вредина, а то снова получишь… — неожиданно заканючил ребёнок.

— И за дело. Как настанут сумерки — день-то выдался ясный — надо повнимательнее поглядеть на звёзды — не поменялось ли что. Ведь наш мир не единственный, так и жрецы учат.

— А… — Глаза Шарля расширились, он зажал рот ладошкой.

— Только не ревите Великий, разве что самую чуточку, — запоздало спохватился подросток.

— Не надейся ты, вредина, я ведь за тебя отвечаю. — Шарль старательно и со знанием дела показал язык, как и подобает мальчишке.

— Как обычно, Великий, — кротко согласился слуга.

Мальчик величаво кивнул и направился к остаткам каких-то строений Древних.

— Вы куда? — Жан схватил мальчика за плечо.

— Шарль часто заморгал, непослушные слёзы так и подступают к глазам. Только этого сейчас не хватало, разреветься на виду у слуги, ведь конца насмешкам не будет! Это называется воспитание…. но реветь всё одно охота…

— Так куда вас несёт? Платок точно при вас?

— Поразмыслить… пока не поздно, — наконец выдавил мальчик.

— Во-он за те деревья, не дальше, — строго велел подросток.

— Ты ещё за руку туда отведи.

— Обещаете?

— Ага.

— Слово Великого? В глаза, глядите прямо в глаза, — резко добавил Жан.

— И хранителя Святыни, что тебе мало? Чтобы мне крокодилом позавтракать!

— Крокодилом-то ещё ничего, — пробормотал недавний ватажник.

— Тогда крокозавром. А какие они крокозавры?

— Расскажу, когда возвратитесь.

— Почему не сейчас?

— Самому нужно придумать.

— Только ты придумывай занимательно, а то вдруг я не поверю.

Начинающий волшебник почесал в затылке.

Минут сорок спустя — Жан то и дело окликал Великого — Шарль вернулся. Как ни странно, с сухими глазами.

— Пошли?

— Куда? — осведомился слуга.

— На восток, чтобы Солнце в спину светило, — Великий потянул приятеля за рукав. — При удаче на слоне покатаемся.

— Как по мне уж лучше на зебре.

— Бегемот тоже сойдёт, — мальчик ловко перескочил через упавшее дерево. — Не ленись ты, Жан, куда-нибудь да придём.

— В гости к ватажникам, например. Или прямиком к вредной девчонке.

— Даниэль тебя не обидит, я заступлюсь, — серьёзно заверил Шарль.

— Вы уверены?

— Да. Она всего лишь девчонка.

— В том-то и беда…. А как насчёт милых, добродушных ватажников?

— А по шее? — Великий замедлил шаги.

Жан испустил вздох.

* * *

Усеянные колючками акации — Шарль не единожды шипел от боли и частенько вспоминал о грешнице… да нет, о вредной девчонке, у Великого не всегда разберёшь — остались далеко за спиной. Мальчишки миновали кленовый лес и старательно обогнули заросли бамбучка, пусть ватажники там отсиживаются, все они по жизни дурные.

Не успев ещё толком соскучиться, друзья вышли к тропе. Широкой и основательной, со следами конских подков. Дети переглянулись.

— Свежих следов пока что не видно, — успокоил Жан.

— И то хлеб. Ой, смотри! — Шарль подался вперёд.

Самая обычная белка — скорее уж напуганный чем-то бельчонок — живо пропрыгала через тропу и скрылась в сосновом лесу, не обращая внимания на мальчишек.

— Крокозавров пока что не наблюдается, — бодро заявил Шарль.

— Подождите, Великий. — Жан подобрал валявшуюся не земле суковатую дубину Увесистая и на первый случай сойдёт.

— А я камней набрал, — похвастался Шарль. — И пращу скоро доделаю.

— За неделю может, управитесь.

— За все две, но зверей отпугнуть сумею. Кто орехи камнями сшибал, хоть поели немного.

— До сих пор пить охота, — отозвался Жан.

— А какие они крокозавры? — вдруг припомнил ребёнок. — Ну придумывай, Жан, что ты тянешь?

— Крокодилозавры, неужели не ясно?

— А-а, тогда неинтересно. Я-то думал… — протянул Великий Колдун.

— Мне вам сказки на ночь рассказывать? — простонал недавний ватажник.

— Только под настроение. Если я вдруг захочу, — проказливо улыбнулся мальчишка. — Книг-то под рукой нет. Да не дёргайся ты пока, до ночи неблизко.

— А истории подойдут? — осторожно осведомился подросток.

— Смотря какие. — Шарль было задумался. — Про разбойников, например, это у тебя получается. И не вздумай пересказывать книги, я побольше тебя читал.

— Храни…

— До заката ещё придумаешь, — утешил Жана Великий. — Только сильно страшных не надо, — выдвинул Шарль дополнительное условие.

— У меня все мысли в другую сторону крутятся, — наконец взмолился подросток.

— У меня думаешь нет? Всё лучше, чем попусту хныкать. А истории всё равно придумывай, я сегодня от тебя не отстану.

Жан помянул грешницу Элизабет — тихонько, что бы не слышал Великий — даже с Даниэль бывало попроще.

Тропинка мало-помалу расширялась и вдруг круто свернула на юг. К жилью надо полагать. Жан в который раз взвесил в руке дубину.

А Великий взял новую моду — забросить подальше камешек и рысцой прямиком к нему, перепрыгивая через лужи и никуда не сворачивая. Так, по мнению Шарля, получалось быстрее, что с ребёнка возьмёшь.

— Дай дубинку твою поднесу, — неожиданно предложил мальчик, — тяжело тебе всё время таскать.

— Надоело всё время бегать?

— А теперь твоя очередь — мило улыбнулся Шарль.

Жан чуть было не поперхнулся орехом.

— Тракт, настоящий тракт, ты только погляди! — восторженно воскликнул мальчишка. — Поживее в лес, пока не приметили! — скомандовал хранитель Святыни.

Шарль стрелой рванулся с тропы. Жан последовал за Великим, хоть чему-то удалось научить.

— А теперь пройдём вдоль тракта. Тихонечко, украдкой — это к тебе относится Жан — чтобы не углядели. Заодно малость осмотримся. Рано или поздно наткнёмся на межевые столбы. Всё правильно, Жан?

Подросток согласно кивнул.

— Только я вас поведу — предупредил недавний ватажник.

— Осторожнее, Жан, нам сейчас и от крестьян не отбиться.

— Помолчите, Великий.

— Я дубину твою забыл, — не унимался мальчишка.

Подросток приложил палец к губам.

Четверть часа бодрой ходьбы и дети завидели крупное селение, расположенное в плодородной низине. Крепкий основательный частокол, сторожевые вышки — сгодятся и для лучников — и стада тучных коров, что паслись близ какой-то речушки.

— Подберёмся поближе? — вопросил Жан.

— Сначала гербы посмотрим.

— Где?

— Где, где, прямо у тебя под носом! — Шарль указал на овальную дощечку, прибитую к вековому дубу. — Кто из нас теперь лучший ватажник?

— Атаман. До ватажника вам ещё расти и расти — привычно огрызнулся подросток, подходя к межевому дубу.

— Да… ага… — еле слышно выдохнул Шарль, прикипев взглядом к дощечке. — У меня хорошие новости Жан. И плохие, храни Единственная.

Бывший ватажник напрягся и помянул проклятого Аримана:

— Начинайте с хороших.

— Мы похоже в Лангедок угодили.

— Не в Австралии хвала Богине, — Жан перевёл дух.

— С кенгуру надеялся познакомиться?

— Опасался, если по-честному, — весело признался подросток. — А плохие? Только объясняйте подробнее, а то я в геральдике…

— Хуан это исправит. Дней за десять, не больше.

Жан содрогнулся:

— Я уж как-нибудь сам. Не тяните насчёт плохого.

— Поподробнее?

— А то словно слепой.

— Наверху, — Шарль кивком указал на дощечку — личный герб здешнего герцога Ты не путай с полным гербом Великого Лангедока.

— Выходит мы в герцогском домене.

— Ну да, в личных владениях герцога. А пониже графский герб — это как дважды два — с голубыми волнистыми чёрточками, не считая понятно родовых символов. Во Франции, да и во всей Иберии, так обозначаются приморские графства. Понял, какой я умный? — улыбнулся Шарль.

— Значит мы на крайнем юге, — уныло протяну Жан.

— Да. У тёплого моря латинян, до Иберии не так далеко. Арелат на севере, если ты не забыл.

— Сами по космографии натаскивали…

— По геральдике не успел натаскать. Я в дороге с тобой займусь, — пообещал Великий Колдун. — Нынче вечером и начну, как сказку расскажешь.

— Историю!

— Тоже дело. Крокозавров только не забудь вставить, они такие хорошие…

— Лангедок, как я понимаю, в родовой вражде с герцогами Прованса, — задумчиво протянул Жан.

— Вернее с родом Декри.

— Тоже неплохо. Быть может… — подросток было замялся, — мы попробуем обратиться к властям? В вашем-то сане, ведь религия по большому счёту одна.

— Не все так считают, — грустно улыбнулся ребёнок.

— Но очень многие. Вы, Великий, только не гневайтесь, — торопливо зачастил Жан, — я же для вас стараюсь.

— Ты дослушай меня сперва. Лет восемь назад мы воевали с лангедокцами. Не-ет, скорее уж Лангедок с нами, вроде бы они на Арелат напали. Или просто ошалевший от безделья барон пересёк первым границу, — заколебался недавний послушник.

— Сейчас неважно, Великий.

— Для кого как. Война вроде бы пограничная, но крови тогда пролилось немало. Мне Мигель подробно рассказывал… — мальчика передёрнуло. — Лангедокские рыцари проиграли решающее сражение с гвардией Арелата. — дело решил удар «Полосатых Кошек» — и герцогство потеряло важный торговый город. Между прочим, в этом сражении погиб старший сын герцога.

— А как насчёт младшего? Ты пойми, Шарль, мне было не до Лангедока.

— Ага, подушками то и дело швырялся! Когда надо и не надо. Кто стекло старинное выбил? Вроде бы десятого века, привирали малость наверное.

— Я вообще-то диванным валиком, — охотно подтвердил Жан. — Вы тогда смеяться изволили.

— Пока цену не узнал толком. — Великий поёжился. — На кого Роже наложил епитимью? Случайно не на меня?

— Вы могли бы и не послушаться, — заикнулся подросток.

— С исповедником по серьёзному не поспоришь, — мальчишка непритворно вздохнул. — Я тебе ещё устрою весёлую жизнь. Кто мышонка в постель подкинул?

— Надо полагать, котёнок невидимый, — попытался пошутить слуга.

— Да ещё дохлого мне подсунул. С живым бы я до-олго игрался…

— Сами же его раздавили, — буркнул Жан.

— Врёшь!

— А по правде?

— Предупреждать надо! — выпалил Великий Колдун. — Крокодил ты всё-таки, Жан, бедного мышонка угробил.

— А младший? — сменил тему слуга.

— Кто?

— Сын герцога, не мышонок же. Не томите меня, Великий.

Улыбка Шарля погасла:

— Утонул в реке вместе с конём, мальчишке и шестнадцати не исполнилось.

— Мальчишке? — коварно вопросил Жан.

— Ну да, то есть… — смешался было ребёнок. — Всё равно он мальчишка, не дразнись, пожалуйста, Жан! Лучше на себя погляди!

— И что дальше?

— Ничего хорошего, я не сказку тебе рассказываю. Герцог медленно угасает, он ведь сердце по серьёзному надорвал. Кузены умирающего спорят о том, кому быть наследником. Зятья герцога тоже вносят посильную лепту… В общем сами лангедокцы сейчас толком не знают с кем будут воевать. Возможно и с нами, поди разбери.

— И будут ли вообще, — подхватил Жан.

— Я и сам не пойму, — признался Великий. — Люди Себастьяна подкупают влиятельных придворных, но пока что без особого прока. Не трави душу, Жан, мне об этом даже думать не хочется! Я ведь настоящие донесения читаю. Не ту розовую водичку, что сначала подсовывали. Через слёзы и скандал, но добился! И теперь сам не рад.

— Мне же и пришлось вас успокаивать. Даже и подушками перестали швыряться.

— Неправда! — вспыхнул Шарль. — Я тебя сумел отметелить!

— Вместе с Тео, Великий.

— Ой! — Глаза Шарля расширились, мальчик отступил на шаг.

— Великий?

— Повернись лицом к Солнцу, — приказал хранитель Святыни. — И глаза прикрой, мне надо тебя проверить.

Бывший ватажник не осмелился возражать.

Простенький пощупывающий импульс — на уровне деревенских колдуний — и Шарль расплылся в улыбке.

— Открывай глаза, разрешаю, — смилостивился Великий Колдун. — Как себя чувствует благородный Эжен? — Шарль помахал несуществующей шляпой и отвесил церемонный поклон.

— Вы что, шрамы смахнули?

— Не-а… Я и не умею.

— Кто вас знает.

— Ты похоже са-авсем от татуировки избавился, — огорошил друга мальчишка. — И аура твоя во многом другая — татуировку ведь маг закреплял — даже страшновато немного.

— Вы… по правде? Не врёте?

Шарль размотал повязку на руке — в гвардии точат мечи на совесть и показал здоровую чистую ладонь без малейших следов пореза.

— Поверил?

— Спасибо за всё, Великий! — слуга склонился в поклоне и неожиданно поцеловал руку юного Колдуна.

— Без этих глупостей, Жан, я тебе не грехи отпускал. Нет татуировки, нет, и больше не будет, так что хватит реветь. Я тебя и рыцари могу посвятить…. если заслужишь со временем, — лукаво добавил мальчик. — Что с тобой, Жан?

Шарль подхватил обмякшего подростка и осторожно уложил на дорогу.

— Слабак. Это надо же, сомлел как девчонка, — вслух подумал ребёнок. — Достанется ему от меня.

* * *

— Пусти! — Шарль пихнул Жана в плечо.

Бывший ватажник откачнулся назад, освобождая место для Шарля, и Великий приник к единственному просвету в плотной стене кустов.

— Зря только время теряете. Гарнизона там точно нет, головой ручаюсь. Как у вас с деньгами?

— Ни гроша, ни монетки, сам заставил всё выложить, — недовольно отозвался мальчишка.

— У меня… похоже кое-что завалялось, — Жан достал из кармана монетку. — Всего лишь денье… На один обед пожалуй достанет. Может быть. Или хлеба попросту взять, что бы подольше хватило.

— О деньгах не беспокойся — беспечно отмахнулся Шарль — Я успел основательно поразмыслить. А монетку мне отдай, для начала вполне сгодится.

— Может, всё же хлебушка купим? — робко предложил Жан.

Шарль мотнул головой.

— Ясно, ясно, всё ясно, жаль, что пороть нельзя. Мы в деревню, Великий?

— Не знаю как насчёт денег, а провизией в деревне всегда можно разжиться.

— Если собак не натравят, — мрачно предрёк Жан. — Давайте огороды почистим, дотерпите только до ночи. Запечём картошку в углях…

— И не думай! У меня есть идея.

— Снова?! — ахнул подросток.

Шарль показал кулак.

— Да спасёт вас Создательница! И меня многогрешного.

— Привыкай, со мной не соскучишься.

— Посоветуйтесь лучше с Единственной.

— Что мне тебя на верёвке вести? — мальчик потянул слугу за рукав. — Обещаю тебе роскошный ужин.

— Если жив останусь. Одному идти страшновато?

— А по шее?

Жан понуро кивнул и направился к селению. Бывший ватажник зашептал молитву Создательнице, уберечь бы Великого Колдуна.

— Дубину пока что оставь, — нетерпеливо добавил мальчишка, — а то всякое померещиться может.

— Детишкам? — усмехнулся слуга.

— Девчо-онкам, пропади они пропадом, совсем жизни не стало. Что я мёдом намазанный? — ребёнок испустил вздох. — И добро бы только девчонки — это ещё перетерпеть можно — но и взрослые девицы на выданье, и куда женихи смотрят? Положи дубину, что я сказал, чего доброго донесут старшим, объясняйся с ними потом. Помню, мы с другом сделали арбалеты… — Шарль неожиданно запунцовел, — ну это дело прошлое.

— Лет в десять? — прищурился Жан.

— Како-ое там, в восемь! Подумаешь куропатку в лесу подстрелили… попробуй разгляди сквозь густую листву.

— Индюшку? — в полном восторге спросил подросток.

— Курёнка, — скорбно выдохнул Шарль. — Мы до сумерек на деревьях отсиживались. А потом понятно сдались Мари… но это совсем другое, старшая сестра как-никак! Тогда меня и решили спровадить в Валанс, — неожиданно заключил Великий.

Жан-искусник как-то сдавленно хрюкнул.

Дети в конце концов миновали заливной луг — сочная трава по пояс — и вышли на широкую наезженную тропу, скорее просёчную дорогу.

— Вы бы то письмо прочитали Великий, что таскаете под рубашкой.

— Вечером, при свете свечи, — важно ответил Шарль.

— Вы не заболели Великий?

— Даниэль ночью писала, понимать надо, — снисходительно разъяснил мальчик. — Нет в тебе романтики, Жан.

— И вы туда же…

— Ага. Про свою историю не забудь, ты сегодня от меня не отделаешься.

— С крокозаврами, — простонал Жан.

— Бронтозавры тоже сгодятся, — в глазах Шарля плясали смешинки.

— А ватажники?

— Как же без них? — удивился мальчик. — Разозлился, хвала Богине, стал на человека похож.

— С вами, пожалуй, и Мишель не соскучится! — вырвалось у подростка.

— Кто бы спорил. Я ему каждую неделю пишу, — похвастался Шарль. — А Мишель конечно пореже, пока выпросишь дозволение у Франсуа…

Из-за поворота показалась рослая полногрудая женщина с пустыми вёдрами. Молодуха внимательно оглядела детей — одни только рубашки стоят весьма недёшево — и на всякий случай склонилась в поклоне.

Шарль ответил величавым кивком и вежливо посторонился.

— Вы и сами боитесь, — вернулся к разговору Жан, едва женщина удалилась.

— Зато тебя отвлекаю, пока совсем не раскис. Крепись, Жан, дальше будет труднее. Ты на каком языке ругаешься? — заинтересовался мальчик.

— На испанском… кажется. В портовых кварталах пожалуй поймут.

— А меня научишь? — деловито осведомился Великий.

— Мне ещё жить охота. Как услышит от вас Мигель…

— Я почти запомнил. Надо будет у Хуана спросить.

— Только не вздумайте с Даниэль… — осторожно начал слуга.

— Я ещё мозги не посеял! А она от тебя узнала? — сделал неожиданный вывод ребёнок.

Подгонявший овец пастушок — босиком и в длинной рубашке до колен — обошёл мальчишек по широкой дуге.

— Почему так рано? — полюбопытствовал Шарль.

— Лихие люди по лесу бродят, — убеждённо заявил пастушок. — Вроде… Стоит на вас взглянуть и любой за ватажников примет! Я всё старшим скажу! — малыш устремился к воротам.

Шарль было замедлил шаги.

— Вели-икий! — взмолился слуга.

— Благородный Эжен изволит трястись?

— Если вдруг спустят собак…

— Сначала накормят — отмахнулся Шарль. — Ты главное не трясись, а то примут за врага короны. Тс-с… — мальчик приложил палец к губам.

Тропинка изогнулась в очередной раз, обходя заросли бамбучка, и показались ворота селения. Против ожидания распахнуты настежь, время впрочем относительно мирное.

У ворот откровенно скучает — или делает вид — один-единственный стражник Плотный широкоплечий в полном доспехе, со сравнительно коротким копьём удобным для ближнего боя. Наградной меч, на щеке почётная желтовато-алая татуировка — под цвета правящего дома — значит, послужил в меченосцах герцога. Лет девять, не меньше, раньше почётную татуировку не выслужишь.

И четверо, не-ет все пятеро стрелков с заряженными арбалетами — если считать и подростков — залегли на земляном валу, опоясывающем селение. Надо полагать сюрприз не последний. Шарль одобрительно кивнул.

— Вот и наши ватажники — приветствовал мальчишек ветеран-меченосец. — Вечно Жаке плетёт невесть что, напугали бедолагу в прошлом году. Штурмом брать селение будете?

— Пока погодим — осмотрительно ответил Великий.

— Жаль. А я было подумал — развлечёмся малость. — Ветеран скорчил зверскую рожу и не удержавшись зевнул. — Всё никак очухаться не могу.

— До полуночи небось засиделись, — подал голос смуглый вихрастый подросток с видавшим виды арбалетом провансальского образца.

— А ты что — не уверен?

— Меня в полночь мама спать отправила — пожаловался маленький арбалетчик.

— Давно пороли?

— Мама не позволит, — смело возразил юный стрелок. — Ты вчера мне полную порцию выдал, даже в школе не смог присесть. Раз в неделю, не чаще, сам же обещал. Правда, дядя?

— Тебе бы племянничек в крючкотворы пойти — проворчал ветеран. — До полуночи не управились, точно помню. Шесть денье тогда просадил, всё надеялся отыграться! Подловил хитрец моего слона, а затем и до ферзя дело дошло… — У вас дело ребята? — вспомнил стражник о детях.

— Ага, к вашему старосте.

— Раз явились по делу, уплатите, сколько не жалко. Голова до сих пор чугунная, как хлебнул напоследок фалернского… Если это фалернское.

— Утром ты вроде не сомневался, — тихо, но так чтобы слышал дядя, пробормотал племянник.

— Так то утром… Поговори у меня! Уплатите на поправку здоровья. А я хорошенько подумаю — пропускать вас или нет.

Шарль небрежно перебросил монетку стражнику.

Денье-то серебряный! Жан внутренне ахнул и помянул нечистого, не забыв и о сопливом мальчишке.

— Как раз на приличную кружку горячительного.

— Пожалуй на все четыре! — исполненный благодарности ветеран попробовал монеты на зуб. — Вы цен здешних как видно не знаете. А ещё?

— Могу добавить реал старой картахенской чеканки, — мальчик нарочито замедленно сунул руку в пустой карман. — Ах да, я не представился. Шарль из рода Фонтэн.

Дядя переглянулся с племянником, привычно вытянулся и браво опустил руку на меч.

— Из тех самых?

— Каких?

— Родни нашего графа.

— Родство слишком отдалённое, чтобы принимать его во внимание, — снисходительно улыбнулся ребёнок.

— Мы не из знатных, — поторопился добавить Жан.

— Да, конечно, прямо из подмастерьев. Тома — обратился стражник к племяннику, — проводи путников к старосте.

— Охотно. А они по-честному благородные?

— На одежду лучше глянь повнимательнее!

— Ой, а точно… — Тома изменился в лице. Юный стрелок живо сбежал вниз, вскинул в приветствии тяжёлый боевой арбалет за неимением другого оружия. Детский кинжал явно не в счёт.

— С должным почтением, — веско предупредил ветеран, — больно уж не похожи на купеческих отпрысков.

— Но… — заикнулся было слуга.

Шарль пихнул приятеля в бок — не встревай, пока не попросят — и согласно кивнул. Величаво и с лёгким оттенком надменности, как бывало учил Хуан. На сей раз вроде бы получилось.

— Сам видишь, порода чувствуется, — особенно у того, что помладше — наставительно заключил бывалый вояка.

— Слушаюсь… — горестно выдохнул подросток.

— И не забудь напомнить прекрасной Фьяметте, чтобы оставила мне бутылочку красного из того особого погребка. Как бы не добрались по случаю праздника.

— Не-е, я маме скажу.

— Тогда старому Бертуччо, он-то мне не откажет. Только для поправки здоровья.

— Это дело другое. Пойдёмте, высокочтимые, а то до вечера не управимся.

— Мы не благородные, сколько тебе объяснять, — не выдержал Жан.

— Это вам старосте придётся доказывать, — чуть улыбнулся Тома.

Шарль заговорщицки подмигнул другу — хвала Богине поверили! — и потянул его за рукав.

— Сперва к старосте проводи! — бросил вдогонку стражник.

— Не вчера родился! — огрызнулся подросток.

Новоявленные высокородные наконец вступили в селение. С почётным эскортом в лице Тома, только бы не спустили собачек… Чего доброго доставят к господину барону…. А-а не надо о грустном, это взрослым нравится себя изводить!

Жан тронул за плечо друга, Шарль ответил проказливой улыбкой. Этому сорванцу всё как с гуся вода, понятно почему они сошлись с Даниэль. А ему думать приходится… Жан подавил вздох.

Застеклённые окна, явно не из запасов Древних, мощёные улицы — пускай далеко не все — в селении чувствовался прочный достаток. Земли богатые — сам видел — да и торговый тракт совсем рядом, судя по болтовне Тома. У купцов водятся денежки… Вон какой постоялый двор — в два этажа — и вдобавок третий надстраивают.

А на улицах ни души. Как охотно объяснил юный стрелок, взрослые собрались на проповедь, как всегда перед большим праздником.

И верно. Детям повстречались лишь несколько кошек, одинокий гусак и босой чумазый малыш, что упорно пытался взобраться на колодезный сруб.

— Что, нельзя посмотреть на звёзды? — без малейшего смущения заявил малыш.

— Свалишься, глупый, — предупредил Тома.

— В первый раз, что ли. Я ведь плавать умею.

— Не тратя лишних слов, подросток взял карапуза на руки и постучал в первый попавшийся дом. Захлопотанная девица, оставленная присматривать за детьми, с готовностью приняла маленького путешественника и немедля принялась за воспитание.

Благородные — а вслед за ними Тома — поспешил выскользнуть за порог, пока не приспособили к делу. Сколько малышни под ногами путается.

Площадь — похоже единственная площадь в селении — была заполнена народом. В праздничных нарядах, при боевых мечах, не исключая и хорошеньких девушек. Правда, мечи у них покороче.

Все смотрели на молодых, что стояли взявшись за руки перед разборным деревянным помостом, заменявшим жрецу кафедру.

Жениху — как охотно пояснил Тома — не исполнилось и шестнадцати, юной красавице невесте — так и жмётся к своему милому — и того меньше.

А невеста и впрямь хороша-а-а — точёная фигурка пышные светлые волосы, добродушное чуть простоватое личико.

— Сразу видно — не из сварливых, — тихо промолвил Жан. — Повезло жениху!

— Да… ага… — Шарль потянулся было поближе, но попробуй пробиться сквозь густую толпу.

— Четвероюродная племянница старосты, — снова всунулся Тома. — Сирота, под опёкой почтенного Грегуара… то есть нашего старосты. Отец ей оставил небольшой дом в городе и ещё кое-какое имущество, — подросток понизил голос. — Простодушна, но умеет настоять на своём. Недавно сбежала со своим милым — Тома кивком указал на жениха, — в ясеневую рощу и дала клятву перед лицом Богини — отныне и на всю жизнь. Свидетелей оказалось достаточно и не только детишки сопливые. Грегуар её основательно поучил (как она на свадьбе-то сидеть будет?) но против обручения не попрёшь, ведь сама Богиня свидетельница.

Шарль быстро глянул на провожатого, тот явно разоткровенничался не без задней мысли.

— Вы благородные. Вам многое дозволяется — ответил Тома на безмолвный вопрос мальчика. — Мало ли как оно повернётся. Если подашь руку нашему старосте, не забудь пересчитать пальцы. И желательно на обеих руках. Жаль бедняжку, я ведь тоже на неё заглядывался. Как и добрая половина мальчишек в селении.

— А она?

— Дала мне в утешение пару медовых ватрушек, когда я с ней объясняться начал…. — Тома неопределенно хмыкнул. — Слишком молод, мол, и так далее… Разок чмокнула в щёку и позволила мне ответить. Даже в ушах зазвенело, честно-честно, высокочтимый! И заставила пообещать, что вступлюсь, если что. Умеет она отшивать без обид! — подросток восхищённо покрутил головой. — Проповедь послушаем, неудобно как-то, — спохватился Тома. — Ведь Создательница, она всё видит!

Низенький расплывшийся жрец — похоже давно перешагнувший порог седьмого десятка — не без одобрения помянул Шарля из рода Маршан. Седовласый жрец поставил в пример молодым его похвальное трудолюбие, добродетель и конечно же уважение к старшим как и подобает Великому Колдуну в столь юном возрасте.

— С добродетелью жрец не ошибся, — еле слышно зашептал Жан, — даже с Даниэль не целовались ни разу. А вот как насчёт остального?

— Помолчи, я ещё послушать хочу! — огрызнулся недавний послушник.

К немалому разочарованию Шарля, жрец сказал об его храбрости буквально несколько слов, больше напирая на помощь Создательницы в славной битве с Серыми Псами.

Шарль приосанился. И горделиво глянул на Жана, с чем, с чем, а с этим, и Мигель не поспорит. Не без помощи амулета понятно, но это уже детали. Главное, что он дрался. Дрался и победил. Вот только повторять неохота, спаси Единственная! Мальчишку пробил озноб.

Вскоре жрец закончил проповедь — вернее напутствие молодым — одарил собравшихся малым благословением и грузно сошёл с помоста. Старика бережно подхватили под руки и с должным почтением отвели в ближайший дом — отлежаться после священнодействия. А само венчание состоится в ясеневой роще, согласно заветам первого Колдуна Жерома.

На помост взошёл высокий широкоплечий мужчина в почти полном доспехе. С кинжалом и при клинке, даже небольшая секира у пояса.

— Арбалет он случаем не забыл? — шепнул другу Великий.

— Какое там, — отозвался вместо Жана Тома. Глаза подростка озорно заблестели. — Всё пытался приспособить за спину, пока дядя не отсоветовал.

— Это и есть ваш староста?

— И старейшина на нашу голову. В общем-то он не из худших Храбрецом трудно назвать, но и труса особо не празднует. Одно плохо — жаден без меры. Все помнят, как он с барсом схватился, что набросился на его корову.

Шарль фыркнул в кулак.

— А Великий правда Псов в капусту рубил? — вдруг спросил Тома. — Ему верно дракон помогал, что послала Создательница. Или сам с перепугу обернулся драконом. Я бы вообще в лягушку, лишь бы ускакать подальше от Псов. Ребята до хрипоты спорят, вчера до драки дошло. Вы благородные, вам лучше знать…

— Вы, небось, по розгам соскучились? Могу посодействовать, — не оборачиваясь, бросил пожилой осанистый глава семейства и дети сразу притихли.

Староста медленно и разборчиво начал зачитывать брачный контракт. Согласно заветам Колдуна Жерома после каждого пункта он выдерживал паузу и чинно вопрошал собравшихся — есть ли у кого возражения? Не совсем совпадает с канонической формулировкой, но по сути верно. Для здешней глуши сойдёт.

Ага! Вот весьма скользкий пункт. И не первый, если по правде. Невеста похоже кое-что понимает, вон как личико побелело, всё шушукается с женихом. Но и голоса поднять не осмеливается, Чем их застращал староста?

А все здешние упорно помалкивают, не иначе языки проглотили. Переглядываются, но молчат, им ещё в селении жить. От своей земли не уйдёшь.

Невеста неожиданно всхлипнула и уткнулась в плечо жениха.

А он сам-то? М-да… Мальчик энергично заработал локтями, пробиваясь к помосту.

— Дорогу высокородному! — подал голос Тома. — Посторонись, Жерар, это и к тебе относится! Нечего кулаки показывать, я при исполнении. И к вам, почтенный Луиджи. О-ойййй, зачем ухо откручивать?! — жалобно взвыл подросток. — отпусти-и-ите, тётушка Анриеттта, я благородного сопровождаю, — плаксиво продолжил Тома.

— Сперва поучу, — отозвалась рослая полногрудая женщина в голубом праздничном платье. — Нечего девиц в краску вгонять!

— Когда? — пискнул подросток.

— Вчера вечером, у амбара. Мне моя Хуана всё-всё рассказала, она девушка честная. Что, уже успел позабыть, повеса сопливый? Давно гусей с малышами пас? Да не дёргайся ты, шалопай, запросто без уха останешься!

Шарль не рискнул вмешиваться, чего доброго схлопочешь по шее. Проще и безопаснее потолковать по-мужски со старостой. Да… ага… безопаснее. Если жив конечно останешься. Ребенка пробрало холодом. И как кстати зовут этого старосту — снова из головы вылетело — ах да, Грегуар!

Шарль пихнул локтем в бок какую-то аппетитную девицу — та чуть было не схватила его шиворот — протиснулся между сыновьями кузнеца, юноши только добродушно ругнулись, и проводили мальчика подзатыльником… ой, нет, пожалуй, двумя!

Шарль лишь ухмыльнулся, в первый раз что ли? От родной любимой сестры доставалось покрепче… если конечно не успевал убежать. А вот и сам кузнец — понимающе усмехнулся в усы и подтолкнул ребёнка вперёд. Праздничная одежда не уступает купеческой — как и у сыновей кстати — но руки сразу говорят о почётно ремесле кузнеца, даже с мылом дочиста не отмоешь.

Последний рывок — миловидная женщина посторонилась и потрепала его по щеке — и ребёнок шагнул к помосту.

— У кого есть веские возражения по последнему пункту? — в очередной раз вопросил староста.

— У меня! — Шарль старательно одёрнул рубашку — кажется не порвали в толпе — и пригладил волосы.

— Значит, возражений нет. Теперь пункт восьмой…

— Я сказал — у меня! — выкрикнул мальчик.

— Значит ни у кого — снисходительно повторил староста. — Поиграй-ка лучше, малыш, тебе явно не исполнилось и четырнадцати. За тебя пока отвечают родители. Где они, кстати?

— Ещё при жизни Великого Колдуна Жерома, — мальчик счёл за лучшее проигнорировать последнее замечание, — юный граф Роде поднял голос против брачного договора своей сестры и тем самым спас свой владения от захвата. Графу между прочим не исполнилось и восьми. — Шарль выдержал паузу, — так что я в своём праве.

— От кого ты это слыхал? — Грегуар похоже ещё не оценил опасности.

— Прочитал, если по-честному. В «Деяниях Колдуна Жерома», глава пятая, история вторая. Страница… сто двадцать шестая, — чуть помедлив, уточнил Шарль. — Это если смотреть по первому каноническому изданию.

— Какая, какая страница ты говоришь? — еле слышно выдохнул староста.

— Сто двадцать шестая. Если же смотреть по второму каноническому изданию, тогда сто двадцать девятая. Спросите у достопочтенного жреца — он не даст соврать — или сами загляните в «Деяния», — невинно предложил мальчик.

Воцарилась полная тишина. Взрослые — не говоря уже о пригожих девицах — старались повнимательнее рассмотреть бойкого говоруна и пробившегося к нему Жана. Бедолага Тома с распухшим ухом и следами слёз на лице, предпочитал держаться подальше.

— Ты… в жрецы готовишься?

— Уже нет, — честно ответил Шарль, — я три года проучился в Валансе. А там книжную премудрость крепко вколачивают. Не без помощи ивовых прутьев, так что зубрить приходится всем. Даже Девятым сыновьям, как поголодаешь денёк… — мальчишка непритворно вздохнул. — Я надеюсь достопочтенный Грегуар готов выслушать мои возражения. Или…

— Что, или? — Староста достал и вновь вбросил в ножны недешёвый каталонский кинжал.

— Не порежьтесь, ещё без пальцев останетесь, — мимоходом посоветовал Шарль. — Или я скажу почти любому жрецу, он как водится, передаст по инстанции. И в одну прекрасную лунную ночь в дом почтенного Грегуара постучатся слуги Создательницы. Вы о паладинах что-нибудь слышали?

Вокруг Шарля образовалось обширное пустое пространство. Староста судорожно сглотнул, скомкал шёлковый платок с затейливой вышивкой и кое-как вытер пот со лба.

— Паладины — это для вразумления знатных, — поразмыслив, нашёлся староста.

— Порой бывают и исключения, — нахально бросил ребёнок. — Особенно если я посодействую…

— Сперва имя своё назови, раз набрался смелости поминать орден! — посопев, осведомился Грегуар.

— Шарль из рода Фонтэн, — спокойно представился мальчик.

— Из родни господина графа? — незадачливый опекун изобразил нечто вроде поклона.

— Не-а… — озорная улыбка мелькнула на лице Шарля. — Как насчёт пункта третьего?

— Тебя давно пороли? Что за дети нынче пошли…

— А по сути? Палади-и-ины…. — с наслаждением протянул мальчик.

— Новобрачная же читала, что пристал как репей?!

— Прочитала, да не всё поняла. Причал в городе, принадлежащий отцу невесты, заложен за немалые деньги.

— И что?

— А скорее перезаложен, больно невнятно сказано.

— Говори, говори, мальчик, он меня без гроша оставит! — подбодрила Шарля невеста.

— Помолчи, Сюзанна, ты пока что под моей опёкой! — грозно взревел староста. — Выбрала какого-то голодранца, сколько раз тебе предлагал…

— Вдовца с четырьмя детьми, — ехидно уточнила Сюзанна — Младший много старше меня.

— Могла бы и с ним сойтись!

— Болван, он и есть болван — едва читать научили — и вдобавок юбочник, каких мало! — подбоченилась новобрачная. — Кто в лавку отправился за крючками, а потом в городе обнаружился? По уши в долгах, без уплаты и выпускать не хотели! Взял заём у ростовщика — как же, племянник старосты! — и истратил на весёлых девиц.

— Да заткнись ты, сорока!

— Не сегодня дядюшка. Я….

— Придержи свой розовый язычок, Сюзанна, — поддержал старосту Шарль, — я ещё не разобрался с причалом.

— Продолжай, Шарль, я всё-всё запомню, — воодушевилась девица.

— Надеюсь. Кому Грегуар заложил причал?

— Какому-то приказчику, будь он трижды неладен! Своих денег у него отродясь не водилось. До сих пор понять не могу, как приказчик набрал столько серебряных!

— Интере-есно и наводит на размышления, — подытожил мальчик. — Знать бы на кого приказчик работает… — Шарль в задумчивости воззрился на старейшину рода. — Помолчите, уважаемый, Грегуар, я вас ещё допрошу. И не я один.

Староста переминался с ноги ногу, впору прятаться под помост.

— Да, да, вы всё правильно поняли. Приходилось мне в свое время судить, ну это так, к слову…

Незадачливый опекун икнул и лихорадочно зашептал что-то похожее на молитву Создательнице.

— Помолчите, я вам сказал, Богиню не подкупишь. Не то, что иных жрецов… — Мальчик повернулся к невесте. — Доход с причала идёт прекрасной Сюзанне? — Шарль склонился в нарочито церемонном поклоне.

— Не-е, я их и не видела. — Девушка почему-то зарделась — Опекуну, на покупку доходного дома в столице. Его дома понятно, я здесь не при чём.

— Отлично. В таком случае опекун отвечает своим имуществом за убытки причинённые сироте.

— Я не согласный! — возопил Грегуар.

— С Колдуном Жеромом? Или сразу с Создательницей? — поинтересовался Великий.

— Они здесь при чём? — искренне изумился староста.

— Растолкуй, пожалуйста, Шарль, я сама понять не могу, — мягко попросила Сюзанна.

— Очень просто, — Мальчугана уже несло. — Если староста наделал крупных долгов на твоё имя, он должен их уплатить из собственного кармана. «Деяния Колдуна Жерома», глава двенадцатая, наставление второе. «О защите вдов и сирот». Вот страницу точно не помню. То ли двести сорок шестая, то ли двести тридцать шестая. Не беда, давайте вместе посмотрим.

— Ну, если Колдун Жером… — уныло протянул Грегуар. — Уплачу я эти долги, завтра же уплачу!

— Поклянитесь истинным именем Создательницы, — потребовал недавний послушник.

— Клянусь. И спасением своей души, только отвяжись ты законник!

— Дело. А теперь потолкуем о дровяном складе, также принадлежащем невесте.

— Ты что, мысли читаешь?

— А зачем? — улыбнулся мальчик — Вы же всё подробно изложили в контракте.

— Богиня меня простит! А вот я тебя… — Грегуар соскочил с помоста и двинулся к Шарлю. — Будешь знать, как возводить напраслину на почтенных людей.

— Пусть Создательница рассудит — кто прав, а кто виноват! — торопливо провозгласил мальчик. Теперь дело за Жаном. Вернее, за его волшебством. — А-а-а…

Кто-то зашёл со спины, схватил Шарля за шиворот и приподнял над брусчаткой.

— Эй, полегче, ты, Бруно, — забеспокоился староста, — я всего лишь выпороть ребёнка хотел.

— Пусть сперва в разум придёт, — отозвался Бруно. — В его возрасте призывать Созда…

Брачный договор в руке старосты словно засветился изнутри, вспыхнул слепяще-белым пламенем и рассыпался в пепел.

Грегуар издал какой-то неопределённый звук больше похожий на мычание и уставился на свою руку.

— Извините, достопочтенный… — раздалось за спиной мальчика.

— Ты на мостовую Шарля поставь! — зачастил слуга. Если судить по звуку, Жан отвесил Бруно увесистую пощёчину. — Теперь, надеюсь, дошло?!

— Вы о чём?

Новая затрещина вразумила приспешника старосты, и ноги мальчика коснулись брусчатки.

— Так…. и задушить можно, — прохрипел Великий Колдун.

— Если надо — подвесим кое-кого, только слово скажите, — зловеще пообещал Жан. — Эй, вы двое, придержите этого живодёра. Что хватаешься за кинжал?!

— Сдаться хочу — прогнусавил Бруно.

— Шарлю или Создательнице?

— Об-боим… Да зачем так хватать, — взмолился Бруно, — привык с молотом дело иметь! Ещё придавите ненароком…

— На всё воля Создательницы, — промолвил кузнец — И Шарля из рода Фонтэн, у него проси милости.

Мальчик соизволил повернуться и неспешно оглядел Бруно. Зятя старосты судя по родовым меткам.

— У меня четверо малышей! — взмолился приспешник старосты — И пятый вот-вот появится, у кого угодно спросите!

— И ещё двойня от весёлой вдовы, — неожиданно подтвердила Сюзанна. — Вдовушка скончалась при родах, жена его била смертным боем, но детишек сразу забрала.

— Тогда полсотни горячих, — рассудил Шарль — Здесь и сейчас, как окончим молитву. Только со всем рвением, от души!

— Не сомневайтесь, высокочтимый, у меня с Бруно давние счёты, — пробасил кузнец. — Через две декады отлежится…. наверное. Вы не благословите нас, высокочтимый?

— Сперва с делом покончим, — привычно отозвался ребёнок. — Только не прибей ненароком.

— А что — идея хорошая, — буркнул плечистый кузнец. Только намекните…. но, но, не дёргайся! — кузнец основательно встряхнул Бруно. — Сюзон, что ты молчишь, благородный ведь за тебя вступился!

— Твоим словом Создательница… На полях и речной глади, в горах и морской дали… — начала Сюзанна благодарственную молитву.

К ней тут же присоединился староста, а вслед за ним и прочие жители селения. Даже Бруно бормотал что-то себе под нос…

Отзвучали последние слова молитвы. Исполненная благоговения Сюзанна шагнула к Шарлю и опустилась на колени. Жених последовал её примеру.

— Поделитесь с нами благодатью Богини, — смиренно попросила красавица.

— П-почему? — пролепетал мальчик. Добро бы всех, а то эту красавицу… почему он снова при ней краснеет?

— Вас благословила сама Создательница. Поглядите на свои руки.

— Ничего себе… Шарль ошалело помотал головой. Пальцы — да и не только пальцы — окутывало холодное пламя. Снежно-белое, храни Единственная… Великий вопрошающе покосился на Жана, но тот лишь повёл плечами, мол, я к этому не причастен.

Да-а, теперь не отвертишься. Да и девушка больно уж хороша, впору пожалеть, что уже невеста. Шарль послушно благословил молодых, и Сюзанна — опять-таки в первую очередь — поцеловала руку ребёнка. Старательно и со знанием дела. Много дольше и основательнее, чем положено по ритуалу. Шарль, впрочем, не возражал.

— Всё, довольно, Сюзон, твой жених уже волком смотрит, — спохватился мальчишка.

— Перетерпит. Ты… вы… ещё не в том возрасте, чтобы ревновать по серьёзному. Девушка залилась краской.

— А что мне остаётся? — парень неожиданно усмехнулся. — Умеешь ты очаровывать наших мальчишек. Да и не только наших… простите, высокочтимый.

Шарль лишь улыбнулся в ответ и жестом подбодрил жениха. Тот с должным почтением приложился к руке Великого.

— Умеешь ты кружить головы, — повторил парень.

— Тебе — в первую очередь! Нет, нет, не надо Жаке, люди же смотрят, — вяло отбивалась Сюзанна. Жених поднял на руки красавицу и гордо оглядел окружающих.

— Простите вы моего Жаке, — спохватилась невеста, но Шарль лишь прыснул в кулак.

С этой красавицей не соскучишься, за такое зрелище впору деньги платить. Дети переглянулись.

— А теперь пойдём дядя — скомандовала Сюзанна, прильнув к плечу жениха.

— Куда? — простонал староста.

— Составлять брачный контракт. Благородный Шарль нам поможет, он добрый мальчик. — Ведь, правда, Шарль?

— Да… конечно, только скажи!

Жан только вздохнул, не задержаться бы здесь на недельку.

— Я думаю, ты не против, — обратилась невеста к старосте.

Гретуар лишь понуро кивнул, впору пожалеть жениха, а-а… он сам напросился.

* * *

На следующее утро Шарль торжественно покинул селение. Высоких гостей проводил до ворот рослый дебелый староста — на сей раз без меча — и влиятельные люди селения. Мальчишка вторично благословил счастливых молодоженов — и жених, и невеста преклонили колени — и едва заметно кивнул в ответ на низкий поклон старосты. Грегуар перевёл дух.

Жан подгонял крупного крепкого серого ослика, нагруженного запасом провизии. Сам староста выложил несколько бутылок вина — весьма и весьма неплохого, как уверяла невеста — и лично отведал из каждой на глазах Жана.

Шарль то и дело вынимал и вновь вбрасывал в ножны увесистый боевой кинжал грубой деревенской ковки — подарок изрядно перепуганного зятя старосты. Вернее его жены, Бруно не смел носа на улицу высунуть после публичной порки. И ослика привела — замаливала грехи мужа. Добротные синие куртки с яркой праздничной вышивкой преподнёс младший сын старосты.

Шарль с досадой одёрнул куртку. На Жане-то в самый раз — вытянулся на хороших харчах и в плечах вдобавок раздался — а вот на нём изрядно болтается. Да и по длине… В дороге-то ещё ничего, но когда рядом юное очаровательное создание с волосами цвета мёда…. И синее платье до колен вполне, вполне… пожалуй слишком уж вольное, даже для городских. Шарль украдкой покосился на девицу. Белочка, так прозвали её в селении. Селена… да точно Селена. Спасибо хоть не Диана, как припомнишь, сколько этих Диан… Красавице лет пятнадцать или малость побольше. И зачем она увязалась? Мало ли кто ему утром прислуживал — и невеста зашла ненадолго, и сестра Тома принесла расшитое динозаврами полотенце, в самый раз для мальчишки — хотя вспомнить о Селене всё же приятно…

— Вы бы остались до свадьбы, — робко предложила девица.

— Время, время, Селена, — строго напомнил мальчик. — Мы должны добраться домой.

— А вы точно не благородный?

— За себя ручаюсь, — улыбнулся Шарль.

— Значит да? — Селена сделала реверанс.

— Значит, нет.

— Всё равно вы какой-то. Сразу видно к власти привыкли. Как вас только староста не зарубил? А можно… — девушка наклонилась и расцеловала Шарля в обе щеки.

Мальчик залился краской и приложил палец к губам. Жан с улыбкой кивнул, дело житейское.

— Первый раз поцеловала высокородного. Да ещё такого хорошенького. Можно ещё разок? Или вы меня?

— Отвернись… — еле слышно выдохнул мальчик.

Жан послушно повернулся спиной.

— Может, останетесь на денёк? — деловито спросила Селена несколько минут спустя. — Будете почётным гостем на свадьбе, ну а потом… Сеновал у нас просторный, двоим места хватит. Я понятно не о благородном Эжене, его в доме устроят.

Мальчишки переглянулись.

— Прошлой ночью проводила вас до постели, даже уложила… почти, а что толку? Вы же на глазах засыпали, до утра могли общаться только с подушкой. Да и утром… принесла вам поесть, а вы в только в тарелки глядели…

— Мне вообще-то всего двенадцать!

Это я уже поняла, — вздохнула Селена.

— Ты на что намекаешь?

— Сейчас, в общем-то, не на что. Хоть позавтракали от души. Спасибо и на этом, высокочтимый.

— Я… это… — Шарль старательно прятал глаза. — У меня девушка есть, говорил я тебе!

— Шучу я, конечно шучу… — Селена заливисто рассмеялась — Хотя если бы вы согласились… ведь она-то ничего не узнает. Ай! Не сердитесь, пожалуйста, высокочтимый, и пощёчин больше не надо, я от чистого сердца.

— Ага.

— Значит всё же согласны? — лукаво вопросила девица.

— Селена!

— Удачи вам, высокочтимый, и вашей…

— Катрин. Она самая… самая… — забормотал мальчик.

— Передайте ей от меня. — Селена сняла с шеи ясеневую фигурку единорога, оправленную в благородную бронзу, и передала Шарлю. — Амулет у меня недавно, подарили на пятнадцатилетие. Единорога сам Великий касался, жрец бумаги показывал.

— Который?

— Тот мальчик, что недавно в Валансе. Вы похоже постарше. Или нет?

— Ты о чём?

— А я было подумала… — протянула красавица. — Он ведь тоже на драконах летал, что уж говорить о серых собачках. Я не разболтаю, Шарль, только поцелуйте меня на прощанье.

Шарль послушно чмокнул Селену.

— Только не в щёчку, Вели… — девушка ожидающе примолкла.

— Вбила себе в голову, — буркнул мальчишка.

— По настоящему, Шарль, что тебе стоит?

— Всё, довольно, Селена, а то получишь.

— От вас — одно удовольствие, — красавица благовоспитанно потупилась. — Этой ночью, ведь правда, Великий?

— Тебе давно замуж пора!

— Вы приданое что ли дадите? — горько усмехнулась Селена.

— Пожалуй, что дам, — не без облегчения отозвался мальчик. — Через две Луны, не позже. Пятнадцати ливров хватит?

— Ничего себе… — девушка отвесила низкий поклон и вновь потянулась к Шарлю.

— Только без поцелуев, Селена, а то мы до послезавтра не выберемся.

— Хорошо бы… Ваша воля, Великий, — девчушка чуть отступила. — Всё равно я буду вас ждать. Про приданое не забудьте!

Жан подбодрил ослика хворостиной, Шарль ускорил шаги. И зачем Единственная сотворила девчонок? Кроме Даниэль. И Селены понятно… все они хороши на свой лад. Научились бы помалкивать хоть немного… Великий подавил вздох.

— Быть может, ещё увидимся! — выкрикнула напоследок красавица.

Миновав ясеневую рощу — не ту случайно, где обручились молодожёны? — дети немного расслабились.

— Со мной ты точно не пропадёшь, я тебя выведу из Лангедока, — неожиданно заявил Шарль.

— Не сомневаюсь Великий, — вежливо улыбнулся Жан. — Другое дело куда.

— Что-о?!

— Я вас слишком хорошо знаю.

— Па-адумаешь, в первый раз что ли… — мальчик пнул ни в чём не повинный камешек.

Жан лишь обречённо вздохнул, остаётся лишь уповать на Богиню. И на Шарля из рода Маршан, быть может и выкрутится.

— Я тебя выведу, не беспокойся, ты, глупый, — примирительно повторил мальчик.

— На всё воля Создательницы, — осмотрительно отозвался подросток.

Шарль закусил губуконец второй книги

Оглавление

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg