«Охотничий пес (СИ)»

Посвящается друзьям и родителям.

Экипаж с тройкой чугунных лошадей в упряжке одиноко плелся по расколоченной асфальтовой дороге. Немигающие огоньки заместо глаз мертвенно светились коралловым заревом из провалов пустых глазниц. Едкий пар валил из выхлопных отверстий по бокам могучих шей механизированных жеребцов. Кони ржали, выдыхая в воздух, пропитанный запахами серы, жженого сахара, гнили, пота, прелого сыра и горелого железа, зловонный чад. Зловещий лязг шестерней, пружинок, и жалобный стон чугунных ног, поднимающих клубы пыли, утопали в гомоне уличного шума.

Иен тщился прикрыть лицо платком, зверский смрад бил в его сверхчувствительные ноздри. Из помутневшего окна экипажа, отдернув занавес из парчовой ткани коричневого цвета, он наблюдал за жизни каруселью наиотвратительнейшего и грязнейшего из самых неблагополучных районов города. Урбанистическая мечта, запечатленная в безжизненный гранит фабричных зданий и хитросплетения судеб рабочих, изнуренных тяжелым трудом. Заводские кварталы - раковая опухоль Каннескара. С тех самых пор как Иен оставил отчий дом в далекой рыбацкой деревушке шестнадцать лет назад, зреть промышленные города во всем их сомнительном великолепии, задыхающиеся от шлаков, ядов и грехов, ему приходилось беспрестанно.

Панорама за окном уходила вправо.

Между плотно посаженных многоуровневых зданий металлообрабатывающих цехов и фабрик химикалий слабо виднелся выход на набережную. Синяя полоска реки казалась миражом, окутанная удушливым заводским маревом. Свежеокрашенные в зеленую краску подъемные краны возвышались над бесцветными домами, точно фантастические колоссы. Толпы разношерстного отребья, брошенного цивилизованным обществом на самое дно, и заставленного отчаянно биться за последнюю кроху плесневелого хлеба, вкалывали здесь в поте лица. Истомленные трудом пролетарии суетились как термиты, поднимая в густой от жара воздух облака смердящего пота.